Vita activa, или О деятельной жизни

HANNAH ARENDT

VITA ACTIVA ODER VOM Т ATIGEN LEBEN

W -Kohlhammer GmbH Stuttgart 1960

ХАН НА АРЕНА Т

VITA ACTIVA, или

О ДЕЯТЕЛЬНОЙ )l<ИЗНИ

Перевод с немецкого и английского В. В. Бибихииа

Издательство •Алетейя• Санкт-Петербург 2000

УДК 316.66+130.3 ББК 60.55+87.66 А80

А80

Арендт Х.

Vita activa, или

О деятельной жизни j Пер. с нем. и

англ. В. В. Бибихина; Под ред. Д. М. Носова. - СПб.: Алетейя, 2000 г. - 437 с. ISBN 5-89329-230-8

Редакционный совет проrраммы <•Высшее образование»:

В. И. Бахмин, Я. М. Бергер, У. Ю. Гениева, Г. Г. Дилигенский, В. Д. Шадриков Не служат ли повседневный труд, планирующе-изготови­ тельная деятельность, наукатехника и даже отчасти художе­ ственное творчество бегству от политического действия, из открытого публичного мира? Ханна Арендт склонна отвечать на этот вопрос положительно. Ее тревожит состояние совре­ менного социума, замкнувшегася в деловитости производства и потребления. Незатребованными остаются исторические воз­ можности свободного личного поступка. Широкому систе­ матическому анализу в книге подвергнуты исходные нужды и условия человеческого существования, основные виды чело­ веческой деятельности и прежде всего поворот человеческой истории, связанный с переносом центра тяжести на науку и вторжением человечества в космос. Одно из редких философских произведений современно­ сти, способное увлечь любого образованного читателя.

УДК 316.66+ 130.3 ББК 60.55+87.66

Издание усуществлено при содействии Института <•Открытое общество>> в рамках программы <<Высшее образование>>

© Издательство •Алетейsн (СПб.), 2000 г. © Arendt Н., 1960 г. © В. В. Бибихин, перевод на русский язык, 2000

г.

СОДЕРЖАНИЕ

. . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Вводиые .юмечаиия

Первая г лава: Челове ч еошя обус ловлеииостъ § 1 Vita acti\·a и condition humaine § 2 Понятие vita activa

.

.

.

. . . . . . . . . . . . . . 14

. . . . . . . . . . . . . . . . . . 14

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20

§ 3 Вечность и бессмертие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27

Вторая глава: Простршюпво публ ичиого и сфе ра ча стного

.

. . 32

§ 4 Человек, общественное или политическое живое существо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32 §5

Полис и домашнее хозяйство

§ б Возникновение общества

.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 50

§ 7 Публичное п ространство: общность . . . . . . . . . . . . . . б5 § 8 Приватная сфера: собственность и владение . . . . . . . 7б § 9 Обществен ное и частное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 88 § 1 О Локализация деятельнопей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 95

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . l 03 § 11 "Труд наших тел и создание наших рук" . . . . . . . . . 104

Третья глава: Труд

.

§ 12 Вещественность мира . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 120 § 13 Труд и жизнь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 123 § 14 Плодовитосг ь труда в отличие от его мнимой "производиг ельностп" . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130 § 15 Отмена "мертвой" собственности в пользу "живого" присвоения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 140 § 16 Орудие (инструмент) и разделение труда . . . . . . . . . 151 § 17 Общество потребителей

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1б 1

. . . . . . . . . . § 18 Долговечность мира . . . . . . . . . . § 19 Овеществление . . . . . . . . . . . . . . § 20 Роль инструментального в труде

Четвертая глава: Co.Jдauue

.

. . . . . . . . . . . . . . . . . 175 . . . . . . . . . . . . . . . . . 175 . . . . . . . . . . . . . . . . . 178 . . . . . . . . . . . . . . . . 185

§ 21 Роль инструментального при создании (изготовлении) .

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

197

б

Содержание

§ 22 Рынок обмена

204

§ 2 3 Постоянство мира и художественное произведение

216

Пятая глава: Действие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 228 § 24 Раскрытие лич ности в действии (поступке) и слове . 228 § 25 Ткань общечеловеческой связи и представленные в ней истори и . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237 § 26 Хрупкость дел человеческих . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . 248 § 27 Греческий выход из апорий поступка . . . . . . . . . . . . 254 § 28 Пространпво явления

п

феномен власти . . . . . . . . . 264

§ 29 Homo faber и п ространство явления . . . . . . . . . . . . . 275 § 30 Рабочее движение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 281 § 31 Традиционные усилия заменить действие изготовлением н сделать его излишним . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 291 § 32 Процессуальный характер действия . . . . . . . . . . . . . 305 § 33 Неотменимость содеян ного и власть прощать

313

§ 34 Непредвидимость деяний и власть обещания . . . . . 323

Шестая глава: Vita activa и Нов ое время . . . . . . . . . . . . . . . . . 329 § 35 Начало отчуждения мира . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 329 § 36 Открытие Архимедавой точки . . . . . . . . . . . . . . . . . . 340 § 37 Космическая универсальная наука в отличие от науки о природе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 353 § 38 Сомнение Декарта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 359 § 39 Саморефлексия и утрата здравого смысла

. . . . . . . . 367

§ 40 М ыслительно-познавательная способность и новоевропейская картина мира . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 373 § 41 Опрокидывание теории в практику . . . . . . . . . . . . . . 379 § 42 Переворот внутри vita activa и победа homo faber'a . 386 § 43 Провал homo fаЬег'а и калькуляция счастья

. . . . . . 398

§ 44 Жизнь как высшее благо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 409 § 45 Aпimal laboгaпs побеждает . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 417

Послесловие перево дчика . .. . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . 424 .

Ин декс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 431

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ Когда в лоне материнском рос Ваал, Свод небес, уже велик и тих и вял, Юн и наг, в красе предивной цвел. Как любил его Ваал, когда пришел.

Когда в темном .земном лоне гнил Ваал, Свод небес, все так же mux, велик и вял, Юн и наг, в красе предивной плъ1л, Как тогда, когда Ваал его любил. Бертолъд Брехт

Л юди, мир, земля п вселенная - о них в этой книге специ­ ально речи нет. Нет и о том, как устроенны й людьм и м ир про­ стирается от Земли далеко под небеса, из поднебесья замахи­ вается на вселенную, соседствуя с Солнцем, Луно й и звездами. Кто осмелится начать уже говорить о том, о чем мы непрестан­ но думаем с того дня как впервые изготовленная человеком вещь полетела в космос, чтобы там какое-то время странство­ вать по тем же гравитацией nро черченным ор битам , какие от века размечают пути и размашистый бег небесным телам. С тех пор один искусственный спутник за дру гим поднимается в кос­ мическое nространство, облетает Л уну , и что еще десять лет назад высилось на бесконечном отдалении, в молчаливых об­ ластях неприступной тайны, должно те п е рь волей -неволей де­ лить с человечески-зем ными пред метами космические про­ странства за пределами небосвода, обним ающего Землю. П о значению событие 1957 года не уступит никакому дру­ г ому, нп даже расщеплению атома, и можно было бы ожидать, что несмотря на всю озабоченность привходя щими военными и политическ ими обстоятельствами люди должны были бы его встретить с великой радостью. Странно, ликования н е состоя­ лось, триумфом почти п н е пахло, но не было и жутковатого о щуще ния, что со звездного неба над нами тепер ь светят нам наши собственные аппараты и приб оры. В место этого перво й реакцией утвердилось любопытное чувство облегчения оттого "что сделан первы й шаг к бегству из земной тюрьмы". И сколь бы фантастическим нам ни казалось п редставление что людп , уставшие от Зе мли , двинутся на поиски новых мест жительства во вселенной , все же оно никоим о б разом не случайное завих-

8

Вводные замечания

ренпе амери канского журналш:т а, к оторый хотел п ри думать что-то сенсаци онное для броского заг оловка; оно говори т ли шь, п ри чем явно того не зная, то самое, что более двадцати лет на­ зад появи лось как надпи сь на надгробье одного вели ког о уче­ ного в России : " Человечество не навсегда останется п ри ковано к З емле" . Что в таки х заявлени ях шоки рует, это что они вовсе не эк­ стравагантные новомодные фантазии , как если бы новейши е дости жени я техни ки ударили кому-т о в голову, а общераспрос­ траненные представлени я вчерашнего и позавчерашнего дня. Как можно перед ли цом эти х и подобных совпадени й думать, что человеческое "мышлени е" отстает от научных открыти й и разви ти я техни ки! Оно и х на десятилети я опережает, при чем мышлени е и воображени е человека с ули цы, а не только тех, кто осуществляет эти открыти я и ускоряет и х внедрени е. Ибо наука ли ш ь воплощает в жи знь человечески е мечты, и она ли шь подтверди ла, что сны не обязательно должны оставаться фан­ тази ей. Простой обзор научно-фантасти ческой ли тературы, странным безуми ем которой к сожалени ю до си х пор ни кто еще всерьез не встревожен, мог бы показать, насколько пос ледни е нови нки здесь и дут навстречу и менно желани ям и сокровен­ ной тоске масс. И вульгарный китче вый язык журнали стов не должен мешать ви деть, что проговари ваемое и ми цели ком и полностью и сключи тельно, а вовсе не обычно, если под обыч­ ным и меть в ви ду то, к чему мы при выкли . Ибо хотя хри сти ан­ ство и ногда называет землю доли ной скорбей, а фи лософи я и ногд а ви дела в теле тем ни цу для дух а и души , все-таки до двад­ цатого века ни кому не п ри ходи ло на ум счесть землю тюрьмой человеческого тела и ли вполне серьезно хлопотать о том что­ бы соверши ть полет на Луну. Неужели то, в чем П росвещени е усматри вало провозглашени е челов еком своей зрелости и что на деле означало уход, пусть не от Бога вообще, но от того Бога, который б л для людей Отцом Небесны м , должно закончи ть­ ся в и тоге эманси паци ей человечес кого рода от З емли , кото­ рая, насколько нам и звестно, мать всего жи вого? Ведь как бы ни обстояло дело с "положени е м человека в космосе" , З емля и земная при рода п редставляютел по крайней мере в том отношении уни кальными во Вселенной, что предо­ ставляют таки м существам как люди услови я , при каки х они способны тут жпть и дви гаться и д ышать без особых хлопот и без полной зави си мости от и ми же и зобретенных средств. Ми р как создани е рук человечески х, в отли чи е от окружающего ми ра

Вводные замечания

9

животных, не абсолютно всем обязан природе, но наша жизнь сама по себе не целиком и полностью входит в этот искусствен­ ный мир, как не может она целиком и полностью в нем раство­ риться ; в качестве живого существа человек остается привязан к царству живого, хотя постепенно отдаляется от него в сторо­ ну искусственного, им самим устроенного мира. Уже довольно долгое время естественные науки пытаются искусственно изго­ товить даже саму жизнь, и удайся им зто, они действительно обрезали бы пуповину между человеком и матерью всего жи­ вого, Землей. Стремление убежать из "земного плена" и тем самым от условий, в которых люди получили жизнь, проявля­ ется в попытках породить жизнь в реторте, через искусствен­ ное оплодотворение вырастить сверхчеловека или вызвать му­ тации, в которых человеческий облик и функции будут ради­ кально "усовершенствованы", что по-видимому выражается так­ же и в попытках растянуть nродолжительность жизни далеко за предел столетия. Этот будущий человек, о котором естественники полагают, что он будет населять Землю не более как через сто лет, воз­ никни он когда-нибудь на деле, окажется обязан своим суще­ ствованием бунту человека против своего собственного суще­ ства, а именно против того, что было ему при рождении пода­ рено как вольный дар и что он сейчас хочет обменять на усло­ вия, создаваемые им самим. Что подобный обмен лежит в об­ ласти возможного, в том мы не имеем никаких причин сомне­ ваться, равно как мы ведь к сожалению не имеем оснований сомневаться и в том что способны уничтожить всю органичес­ кую жизнь на планете. Вопрос может быть только в том, хотим ли мы задействовать в этом направлении наше новое научное знани е и наши чудовищные технические способности; а этот вопр ос в рамках наук абсолютно не может быть решен, да он в их рамках даже еще разумно и не поставлен, ибо в существе науки заложено идти до последнего конца в каждом из однаж­ ды Наметившихея направлений. Во всяком случае здесь поли­ тический вопрос первого порядка, и уже на этом основании он не может быть предоставлен решению специалистов, будь то пр офессиональные ученые или профессиональные политики. При том что все зто остается еще делом далекого будущего, первым рикошетом великие научные триумфы отдаются в так наз ываемом кризисе оснований естественных наук. Оказыва­ ется, что "истины" современной научной картины мира, впол­ не подд ающиеся математическому формализму и технической

10

Вводные замечания

демонстрации, никоим образом уже не могут быть представле" ны в речи или мысли. Как только пытаются схватить эти "исти­ ны " в понятии и сделать наглядными в контексте языкового

высказывания, получается нелепица, которая "возможно не совсем уж так нелепа как ,треугольный к ру г', но ощутимо б о­ лее нелепа чем , крылаты й лев"' (Эрвин Шрёдингер). М ы еще не знаем, окончательно ли это. Все -таки возможно, что для привязанных к зе мле существ , которые ведут себя так , словно В селенная их дом р одной , останется навсегда недоступно вещи, таким образом ими совершаемые, еще и понять, т . е. осмыслен­ но о них говорить. Подтвердись это, поневоле пришлось бы считать, что сама структура нашего мозга, т. е. психически-ма­ териальное условие человеческой мысли, мешает нам мыслен­ но восnроизвести вещи, которые мы делаем, - откуда по сути вытекало бы, что нам не остается ничего другого как теперь придумывать еще и машины, которые возьмутел за нас мыс­ лить и говорить. Если окажется, что nознание и мышление боль­ ше не имеют отношения друг к другу, что мы способны значи­ тельно больше познать и стало б ыть также изготовить чем по­ нять мыслью, то мы действительно nо падем как б ы сами в свою

ловушку, т. е . станем рабами хотя и не наших машин, чего обыч­ но опасаются, но наших собственных познавательных способ­ ностей, созданиями, которые забыты всяким духом и всеми добрыми духами и которые видят себя беспомощно зависимы­ ми от любого аппар ата, какой они только могут вообще изгото­ вить, невзирая на любую дикость или губительность послед­ ствий. Но даже отвлекаясь от этих еще неведомых последс твий, у кризиса основани й наук есть серьезные политические аспекты. В езде, где только заходит дело о релевантмости языка, полити­ ка необходимо входит в игру; ибо люди лишь потому полити­ ческие существа , что они наделенЬI способностью речи. О ка­ жись мы достаточно безумны чтоб ы прислушаться к советам, раздающимся в n оследнее время со всех сторо н , и приспоео­ биться к современному состоянию наук , нам не оставалось бы ничего другого как вообще отказаться от р ечи. Ведь науки го­ ворят сегодня на языке математических символов, который первоначально был задуман как сокращение для словесных вы р ажений , но давно от этого эмансипировался и состоит те­ n ерь и з формул, никак не поддающихся обратному иревраще­ нию в речь. Ученые живут nоэтому в безъязыком мире, откуда им как ученым уже не выбраться. И это обстоятельство должно

Вв одные замечания

11

возбуждать известную подозрительность касательно их способ­ ности к политическим суждениям. Пр отив того, чтобы в воп­ росах , задевающих человеческие дела , полагаться на ученых в их качестве ученых , говорит не проявленная ими готовность создать атомную бо мбу или их довольно наивная надежда что над их советами кто-то задумается и спросит у них, надо ли и как надо ее применять; гораздо весомее то, что они вообще дви­ жутся в мире , в котором язык утратил свою власть и кото рый языком уже не владеет. Ибо все, что люди делают, познают, испытывают или знают, ста н овится осмысленным лишь в меру возможности говорить об этом. В озможны истины, лежащие за пределами говорящих, и они могут б ыть очень важны для че­ ловека , насколько он экзистирует также и в единственном чис­ ле , т. е. вне политическо й области в самом широком смысле. Насколько мы существуем однако во множественном числе и , стало быть, насколько м ы живем в этом мире, движемся и по­ ступаем в нем, только то имеет смысл, о чем мы можем гово­ рить друг с другом или пусть даже сами с собой и что в слове показывает себя смысл имеющим. Б лиже к нам и, пожалу й , не менее важно другое грозное событие последних десятилетий, проходящее еще свои началь­ ные стадии распространение автоматики. Мы уже знаем, хотя не в силах еще себе как следует представить , что фабри ки ч е­ р ез сколько-то лет опустеют и люди из бавятся от прадр евних связей, приковывающих их непосредственно к природе, от тя­ готы труда и от ига необходимости. Здесь тоже идет дело о ко­ ренном аспекте человеческого существования, но бунт против этого условия человеческой экзистенции, тяготение к легко й , от усилий и труда освобожденной, богоподобной жизни так же старо как известная нам история. Да и избавленная от трудов жизнь тоже не нова; некогда она принадлежала к самым при­ вычным и всего прочнее гарантированным преимуществам и привилегиям немногих, господствовавших над большинством. Так ч то вполне может показаться что и здесь технически й про­

rр есс просто осуществляет то , о чем все поколения рода чело­ веч еского лишь мечтали, не в силах этого доб иться . Однако эта видимость об манчива. Новое время в семнадца­ том веке начало с теоретического возвеличения труда, а в нача­ ле нашего столетия кончило иревращение м всего общества в работающий социум. Исполнение ирадревне й мечты наталки­ вается, как в сказке исполнение желаний, на обстоятельства , в котор ых мечтаи ное благословение обертывается проклятием .

12

Вводные замечания

Ибо вот оно, работающее общество, готовое освободиться от оков труда, но этому обществу едва уже только понаслышке известны те высшие и осмысленные деятельности, ради кото­ рых стоило бы освобождаться. Внутри этого общества, которое эгалитарно, ибо такова соразмерная труду форма жизни, нет ни одной группы, никакой аристократии политического или духовного рода, способной проложить пути воссоздания спо­ собностей человека. Президенты республик, короли и канцле­ ры могущественных государств считают то, что они делают, необходимой в жизни общества работой, их должность это служ­ ба как любая другая; а что думают о своей работе люди заня­ тые интеллектуальной деятельностью, достаточно выражает название ,работник умственного труда': где другие работают руками, эти пользуются другой частью тела, а именно головой. Исключением здесь вот уж действительно остаются только "по­ эты и мыслители", которые уже по этой причине стоят вне об­ щества. Перед нами возникает перспектива такого трудового социума, от которого труд, т. е. единственная деятельность, в которой оно еще что-то понимает, ускользнул. Что может быть более зловещим? На все эти вопросы, заботы и проблемы данная книга отве­ тов не знает. Все имеющиеся ответы каждодневно и повсюду даются на деле самими людьми, а насколько речь должна идти о решении проблем, то они дело практической политики, зави­ сят и должны зависеть от взаимодействия многих. Они не пред­ мет и не должны быть предметом теоретических соображений Оf\Иночки, развертывающих никогда не более чем интуицию одного человека, как если бы мы вообще имели здесь дело с вещами, для которых существует только одно возможное ре­ шение. Что я поэтому во всем нижесле4ующем предлагаю, так это род размышления об условиях, в каких, насколько мы зна­ ем, лю4и жили до сих пор, и размышлением этим правят, даже когда специально о том не говорится, опыт и заботы современ­ ной ситуации. Такое размышление остается естественно в об­ ласти мысли и осмысления, и говоря практически оно способ­ но разве только побудить к 4альнейшим размышлениям- что все-таки может быть не совсем пустяк перед лицом довольно­ таки свирепого оптимизма, потерянной безнадежности или бесчувственного пережевывания доброй старины, слишком час­ то определяющих собою духовную атмосферу, в какой обсуж­ даются все эти вещи. Как бы тут ни было, я предлагаю что-то очень простое, дело для меня не идет ни о чем 4ругом кроме

Вводны е замечания

13

иродумывания того, что мы собственно делаем когда мы дея­ тель ны. " Что мы делаем когда заняты активной деятельностью"­ вот тема этой книги. Речь идет лишь о простейших частях, на какие распадается всякая деятельность вообще, стало быть о тех, которые традиционно и по нашему собственному мнению явно должны располагаться внутри круга опыта всякого чело­ века. По этим и другим излагаемым ниже причинам высшая и возможно чистейшая деятельность, известная человеку, дея­ тельность мысли, выходит за рамки этих рассуждений. Отсюда получается, что системно книга сосредоточена вокруг трех глав, включающих соответственно анализ труда (работы), создания (изготовления) и действия (поступка). Заключительная глава рассматривает исторически, как эти деятельности соотносились друг с другом в Новое время, однако и в систематически вы­ держанном анализе других глав постоянно учитываются также различные структуры внутри самой vita activa, равно и отноше­ ние vita activa к vita contemplativa, как оно нам известно из исто­ рии. Таким образом исторический горизонт книги не выходит за пределы конца Нового времени. Новое время и современ­ ный мир, модерн, не одно и то же. Что касается научных сдви­ гов, то Новое время, начавшееся в семнадцатом столетии , при­ ш л о к концу уже на рубеже двух последних веков; в аспекте политики мир, в котором мы сейчас живем, зародился пожа­ луй с первыми атомными взрывами на Земле. Но мир модерна остается на заднем плане моих соображений, все-таки основы­ вающихся еще на допущении, что коренные способности чело­ века, отвечающие кореиным обусловленностям человеческого суще ствования на земле, не меняются; они могут до тех пор оста ваться не безвозвратно утраченными, пока эти коренные обусловленности не заменены радикально другими. Назначе­ ние включенных в книгу исторических анализов в том, чтобы n росл едить до самых истоков новоевропейское отчуждение ми ра в его двояком аспекте: бегство от земли во Вселенную и бегство от мира в самосознание; так возможно удастся достичь лучшего понимания феномена новоевропейского общества, со­ отв . ситуации европейского человечества в момент, когда для не го и тем самым для всех людей земли наступила новая эпоха.

П Е РВАЯ ГЛАВА

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ

1

Vita activa и condition humaine

Выражение vita activa призвано охватывать в нижеследую­ щем три основных вида человеческой деятельности: труд (ра­ боту), создание (изготовление) и действие (поступки). Они ос­ новные деятельности потому, что каждая из них отвечает од­ ному из основных условий, на каких человеческому роду дана жизнь на земле. Деятельность труда отвечает биологическому процессу че­ ловеческого тела, которое в своем спонтанном росте, обмене веществ и распаде питается природными вещами, извлеченны­ ми и приготовленными трудом, чтобы предоо·авить их в ка­ честве жизненных необходимопей живому организму. Основ­ ное условие, которому подчинена деятельность труда, это сама жизнь. В создании дает о себе знать противоприродное начало за­ висимого от природы существа, которое неспособно встроить­ ся в неизменную повторяемосrь родовой жизни и не находит в потенциальной неуничтожимости рода утешения для своей индивидуальной смертности. Создание продуцирует искусствен­ ный мир вещей, которые не просто примыкают к природным вещам, но отличаются от них тем, что до известной степени противостоят природе, а не просто перемалываются процесса­ ми жизни. В мире этих вещей человеческая жизнь у себя дома, жизнь природы на природе бездомна; и мир оказывается до­ мом людей в той мере, в какой переживает человека, противо­ стоит ему и объективно-предметно идет ему навстречу. Основ­ ное условие, какому подчиняется деятельность создания, это принадлежиость к миру, а именно зависимость человеческого существования от предметов и объектов. Действие (посгупок) единственная деятельность в vita activa, развертывающаяся без посредничества материи, материалов и вещей прямо между людьми. Основное отвечающее ему усло­ вие это факт множественности, а именно то обстоятельство что

§ 1 Vita activa и condition humaine

15

не один единственный человек, а многие люди живут на Земле и населяют мир. Правда, во всех своих асnектах человеческая обусловленность имеет nолитическую сторону, однако обуслов­ ленность множественностью стоит к тому факту, что среди лю­ дей существует такая вещь как политика, опять же в каком-то исключительном отношении; она не только coпditio siпe qua поп, но и coпditio per quam. Для людей жизнь - как говорит ла­ тынь, язык пожалуй самого глубоко политического из всех нам известных народов, -равносильна "пребыванию среди людей" (iпter homiпes esse). С этим в известном смысле согласуется Б иб­ лия, поскольку по одной из версий истории творения Бог со­ " здал не челове'Ка , но людей: "мужчину и женщину сотворил их . Этот созданный во множественном числе человек принципи­ ально отличается от того Адама, которого Бог сделал "из куска глины" , чтобы потом приобщить к нему женщину, сотворен­ ную "из ребра" 9mого человека, кость от его кости и nлоть от его nлоти. Здесь множественность не исходно присуща человеку, но объяснена через умножение 1• Всякая "идея человека вооб­ ще" любой постройки осмысливает человеческую множествен­ иость как результат бесконечно варьируемого воспроизводства некой первичной модели и тем самым заранее и implicite о про1 Для анализа постклассической политической теории нередко очень поучительно выясн ить, на какую из двух библейских версий истории т ворения опирается автор. Так, для различия между Иису­ сом и Павлом очень характерно, что Иисус обращается к I книге Моисея l, 27 " Не читали ли вы, что Создатель от начала сотворил их как мужчину и женщину?" (Мф 1 9, 4, перевод Карла Вейцзекке­ ра), - тогда как Павел настаивает что "не муж от жены, но жена от мужа", а потому и сотворена "для мужа" , что потом Павел все-таки несколько смягчает в скобках: "как жены нет без мужа, так мужа без жены" (l Кор 1 1 , 4-8). Различие говорит о гораздо большем чем раз­ ное отношение к роли женщины. Оно связано с тем, что для Иисуса вера непосредственно вела к поступку и его проповедь поэтому не­ избежн о оставляла множественность людей в неприкосновенности ; тогда как для Павла вера была лишь моментом индивидуального спа­ сени я души. Особенно примечателен в этом отношении Августин (De civitate Dei, книга XII, гл. 2 1), который не только совершенно и гнорирует Б ытие l, 27, но и видит собственное различие между человеком и животным в том, что человек сотворен unum ас singulum, а животное во многом числе (plura simul iussit exsisteгe). Августин использует ис­ тор ию творения, чтобы подчеркнуть родовой характер животной жизн и в отличие от однократности человеческого существования. -

16

П ер вая глава: Человеческая обусловленность

вергает возможность поступка. Поступок нуждается в такой множественности, когда все хотя и одинаковы, а именно оста­ ются людьми, но тем своеобычным способом и образом, что ни один из этих людей никогда не равен другому, какой когда­ либо жил, живет или будет жить. Все три основных деятельности и соответствующие им ус­ ловия опять же укоренены в той наиболее общей обусловлен­ ности человеческой жизни, что она через рождение приходит в мир и через смерть из него снова исчезает. Что касается смер­ тности, то труд обеспечивает сохранение жизни индивида и продолжение жизни рода; создание изготовляет искусственный мир, в известной мере независимый от смертности его обитате­ лей и тем самым предоставляющий их летучему существова­ нию нечто от rюстоянства и устойчивости; наконец поступок, насколько он служит учреждению и поддержанию политичес­ кого общежития, готовит условия для преемственности поко­ лений, для памяти и тем самым для истории. Всякая деятель­ ность ориентирована равным образом и на рождаемость, все­ гда имея также задачу заботы о будущем, или о том чтобы жизнь и мир оставались пригодны и готовы для постоянного притока новоприбывающих, рождающихся тут чужаками. При этом однако поступок связан с рождаемостью как основополагающим условием теснее чем труд и создание. Новое начало, приходя­ щее в мир с каждым рождением, лишь потому способно дос­ тичь значимости в мире, что пришельцу присуща способность самому вносить новую инициативу, т. е. поступать. В смысле инициативы- полагания initium- элемент действия, поступ­ ка таится во всякой человеческой деятельности, и это означает не что иное как именно то, что всю эту деятельность ведут су­ щества, пришедшие в мир через рождение и подчиненные ус­ ловию рождаемости. А поскольку поступок есть политическая деятельность par excellence, то очень возможно, что рождаемость для политической мысли nредставляет такой же решающий, категорический факт, как смертность издавна, а на Заnаде no крайней мере после Платона была обстоятельством, зажигатель­ ным для метафизически-философской мысли. Но condition humaine, человеческая обусловленность в це­ лом, охватывает более чем лишь условия, на которы х людям дана жизнь на земле. Люди обусловленные существа потому, что всё, с чем они приходят в соприкосновение, непосредствен­ но превращается в условие их существования. Мир, в котором движется vita activa, состоит в существенном аспекте из вещей,

§

l Vita activa

и

condition humaine

17

являющихся созданием рук человеческих; и эти вещи, помимо человека никогда бы не возникшие, оказываются в свою оче­ редь условием человеческого существования. Люди живут та­ ким образом не только в условиях, заданных как бы в придачу к дару земного существования, но сверх того в ими самими со­ зданных условиях, которые несмотря на их человеческое про­ нехождение обладают той же обусловливающей силой, что и обусловливающие вещи природы. Чего бы ни коспулась чело­ веческая жизнь, что бы ни вошло в нее, всё сразу превращается в условие человеческого существования. Потому люди, что бы они ни делали или что бы ни упускали, оказываются все гда обусловленными существами. Все появляющееся в их мире сразу становится составной частью человеческой обусловленности. Действительность мира достигает значимости внутри челове­ ческого существования как обусловливающая это существова­ ние сила и ею как таковая ощущается. Объективность мира его объектный и вещный характер - и человеческая обуслов­ ленность взаимно дополняют друг друга и тесно nереплетены; nоскольку человеческое существование обусловлено, оно нуж­ дается в вещах, а вещи были бы грудой бессвязных предметов, не-миром, если бы каждая вещь отдельно и все они вместе не обусловливали собою человеческое существование. Во избежание недоразумений: речь о человеческой обуслов­ ленносги и суждения о "природе" человека не одно и то же. Даже полная совокупность человеческих деятельносгей и спо­ собностей, насколько они отвечают человеческой обусловлен­ ности, не составит чего-то вроде описания природы человека. Включи мы даже в свой разбор то, что здесь намеренно опуска­ ем, деятельность мышления и разумную способность, удайся даже кому составить nунктуально точный перечень всех чело­ веческих возможностей, какие у нас на сегодня имеются, суще­ ственные черты человеческого существования этим никак еще не будут исчерпаны, ни даже в негативном смысле, как если бы было наконец найдено по крайней мере то, чего человеческое существование никак не может лишиться, не прекратив быть человеческим. Радикальнейшей переменой в человеческой обус­ ловленности, какую мы в силах себе представить, было бы пе­ реселение на другую планету, и это ведь сейчас вовсе не празд­ ная фантазия. Это означало бы, что люди целиком и полнос­ тью выводят свою жизнь из диктуемых Землею условий и ста­ вят ее всецело в условия, созданные ими самими. Опытный го­ ризонт такой жизни изменился бы наверное так радикально,

18

Первая глава: Человеческая обусловленность

что наши понятия о труде, создании, действиях, мысли вряд ли имели б ы в не й еще какой-то смысл. И все же едва ли можно отрицать, что даже эти гипотетические планетарные пересе­ ле нц ы останутся все равно людьми; только единственное ут­ верждение, какое мы сможем сделать об их человеческо й при­ роде, окажется то, что они все еще остаются обусловленными существами, пусть в новых обстоятельствах их обусловленность и станет почти исключительно продуктом самих же люде й . В противовес этой обусловленности человека, о которой мы способны выносить суждения, пусть и несовершенные, пробле­ ма существа человека, августинавекое quaestio mihi factus sum - "я стал сам себе вопросом " , - представляется неразре­ шимой , причем нет даже никакой р азницы , понимать ли этот вопрос индивидуально-психологически или об щефилософски. Крайне мало вероятно, что мы, умеющие познавать, уяснять и определять сущность вещей, окружающих нас и нам не тожде­ ственных, т. е. сущность земных вещей и возможно еще каких­ то в окружающей З емлю Вселенной , способны достичь подоб­ ного в отношении нас самих - словно бы перепрыгнуть через нашу собственную тень. Притом ничто не дает нам права ут­ верждать, что у человека есть вообще сущность или природа в одинаковом смысле с другими вещами. Если уж де йствительно должно б ыть что-то вроде сущности человека, явно только Бог в силах ее познать и определить , ибо только Бог наверное мо­ ж ет судить о ,;кто" в таком же смысле как о "что" 2• Формы че­ ловеческого познания приложимы ко всему, что имеет "при-

2 Августин, которому обычно приписывают введение в филосо­ фию так наз. антропологического вопроса, хорошо знал эти разли­ чия и затруднения. Он различает между вопросами: "Кто я?" и "Что я?"; первый человек обращает к самому себе- "И я обратился к са­ мому себе и сказал себе: Ты, кто ты? (tu? quis es?) И я отвечал: Че­ ловек" (Confessiones, Х, 6). Второй же вопрос человек наnравляет к Богу: "Что же я такое, Боже мой? Что я за существо?" (Quid ergo sum? Deus meus? Quae natura sum? ib. Х, 17). Ибо в том grande pro­ fundum, каким является человек (IV, 14), есть "нечто человеческое (aliquid hominis), о чем дух человека, который в нем, ничего не зна­ ет. Только Ты, о Господи, Который создал его, знаешь все о нем (eius omnia)" (Х, 5). Соответственно известнейшее из этих цитируемых мною в тексте выражений, quaestio mihi factus sum, является звучащим в присутствии Бога и собственно к нему обращенным вопросом (Х, 33), на который только Бог и способен ответить. Что касается ответа, то можно вкрат-

§ l Vita activa и condition humaine

19

род ные " свойства , а тем самым и к нам самим , насколько люди являются образчиками высокоразвитого рода органической жизни; но эти самые формы познания отказывают , когда мы спрашиваем уже не : что мы такое , а : кто мы такие. В этом отка­ зе истинная причина , почему попытки определить сущност ь человека б ольше й частью кончаются конструированием чего­

то божественного, какого-то философского б ога , при ближа й ­ ше м рассмотрении оказывающегося родом первомодели или платоническо й идеи человека. Само собой разумеется , р азоб ­ лачение таких философских понятий о божест венном как обо­ жествлении человеческих способностей и деятельностей не до­

казательство , даже н е довод в пользу несуществования Бога. Но тот факт , что усилия определить сущность человека так лег­ ко ведут к представления м , производящим впечатление ,боже­ ' стве нных лишь поскольку превосходящих что-то человеческое , должен был бы все же настроить нас неприязненно в отноше­ нии попытки понятийно определить сущность человека. С другой стороны , условия человеческого существования сама жизнь и земля , рождаемость и смертность , принадлеж­ иость к миру и множественность - никогда не смогу т объяс­ нить ,.человека" или дать ответ на вопрос , что мы и кто мы , а именно по той простой причине , что ни одно из них не абсо­ лютно. Таким всегда было воззрение философии в отличие от

наук , антропологии , психологии , биологии и т. д. , тоже заня­ тых человеком. Но сегодня можно как будто бы считать науч­ но доказанным , что люди , хотя они живу т в условиях З емли и вероятно будут жить в них всегда , все же никак не в том же смысле остаются привязанными к Земле созданиями , как дру­

гие живые существа. Ведь обязано же современное естест воз­ нание своим исключительным триумфом тому , что изменило свою точку зрения и так смотрит на привязанную к Земле при­ р оду , так ее трактует, как если б ы локализовалось уже не на З емле , а во В селенно й ; как если бы ему удалось не только най­

ти Архимедаву точку опоры , но встать на нее и исходя от нее оперировать.

це сказать, что на ,.Кто я?" ответом будет: Человек, что бы то ни озна­ чало, тогда как на вопрос: "Что я?" вообще отвечает только Бог, со­ творивший человека. Иными словами, вопрос о существе человека точно так же теологический вопрос, как и вопрос о существе Бога; на оба можно отвечать только в рамках божественного Откровения.

2

Попятие vita activa

ПонЯ1·ие vita activa отягчено и перегружено трад иционны­ ми представлениями. Оно ровно так же старо, хотя не старее, чем сама наша традиция политической мысли, так что, без ма­ лейших претензий на охват всего политического опыта запад­ ноевропейского человечества, оно обязано своим происхожде­ нием особой исторической констелляции, которую оно по сути так никогда и не переросло: судебному процессу над Сократом, т. е. стало быть конфликту между философом и полисом. Поли­ тическая философия, которая тут возникла, заложив основу за­ падной традиции философии, как и политики, попросту отме­ нила значительную часть опыта предыдущих периодов, ибо он был для ее непосредственных политических целей иррелеван­ тен, а для ее философских намерений помехой. Выражение vita activa встречается впервые в средневековой философии, где оно служит для перевода на латынь и, как мы увидим, решающего перетолкования аристотелевского (З[оq тroЛrтrxoq. Напротив, Ав­ густин говорит о vita пegotiosa или actuosa еще в исходном гре­ ческом значении как о жизни, посвященной публично-полити­ ческим вещам 3• Арнетотель различал три образа жизни - (3/or,- между ко­ торыми мог выбирать свободный человек, т. е. человек, не за­ висящий от жизненной нужды и ею созданных обстоятельств. Поскольку речь шла об образе жизни свободы, отсекались все профессии, приелуживающие самой жизни и ее поддержанию, стало быть прежде всего труд, который как образ жизни рабов страдал от двойной вынужденности, а именно от жизненной нужды и от приказа господина; но и созидательный образ жиз­ ни свободного ремесленника и нацеленная на прибыль жизнь торговца тоже оставались вне рассмотрения. Исключались тем самым все образы жизни, которые вольно или невольно, вре­ менно или в продолжение всего срока жизни не давали свобо­ ды движения и действия, не во всякий момент жизни позволя­ ли человеку быть господином своего времени и своего место­ пребывания4. Три формы жизни, остающиеся после этого от3

De civitate Dei XIX, 2 и 1 9 . William L . Westermann , Between Slavery and Freedom, в American Historical Review, Bd. 50 ( 1 945), полагает: утверждение Аристотеля, что "ремесленники живут в своего рода ограниченном рабстве, озна­ чает, что ремесленник, заключая договор на выполнение работы, от4

§ 2 Понятие vita activa

21

брасывания, имеют между собой то общее, что развертываются в области "прекрасного", т. е. в товариществе вещей, не необ­ ходимых в употреблении, даже вообще не имеющих какой-то определенной полезности. Среди них Арнетотель перечисля­ ет: жизнь, проводимую в наслаждении телесной красотой и расточении ее; жизнь, посвященную прекрасным деяниям в полисе; и жизнь философа, который через исследование и со­ зерцание непреходящего пребывает в сфере нетленной красо­ ты, неприступной для двоякого вторжения человека, создания новых вещей и расточения их 5• Что касается t3foq тroAITixoq, то главное различие между этим аристотелевским понятием и позднейшей средневековой vita activa в том, что Арнетотель тут подчеркнуто имел в виду толь­ ко область политического в собственном смысле, подразумевая под ним действие (nеатте111) как политическую деятельность в собственном смысле. В греческом понимании ни труд, ни со­ здание (изготовление) вообще не могли сформировать t3/oq, т. е . образ жизни, достойный свободного человека и показывающий его свободу; служа добыванию необходимого и производству полезного, они оставались несвободны, а именно продиктова­ ны нуждами и желаниями людей 6• Под эту категорию необхо-

казывается от двух из четырех факторов, делающих его свободным человеком: а именно от свободы занятий и от неограниченной свобо­ ды передвижения, однако эта утрата свободы ограничена, поскольку nр ин и мается добровольно и имеет силу только на определенный пе­ риод". Цитируемые Вестерманам примеры показывают, что под сво­ бодой понимались "статус, свобода занятий, неприкосновенность лич­ ности и свобода передвижения" и что рабство соответственно состоя­ ло в "отсутствии этих четырех атрибутов". Жизнь ремесленника из-за nрисущего ей ограниченного порабощения Аристотель в своем nере­ числении различных образов человеческой жизни вообще не упоми­ нает; это не свободная форма жизни (Никомахова этика, книга l, 5; ер. также Политика l337b 5). Упоминается им, правда, жизнь приоб­ ретателя- и осуждается, потому что и приобретательство тоже стоит под принуждением (Ник. эт. 109ба 5). Что при перечислении форм жизни речь идет только о свободных формах жизни, становится осо­ бенно ясно в Этике Евдемовой, где подчеркивается, что речь идет о свободно избираемой жизни ( 12 15а 35 слл.). 5 О nротивоположности между прекрасным с одной стороны и необходимым и полезным с другой см. Политика 1333а 30 слл. и l332b 32. 5 О противоположности между свободным с одной стороны и не­ обход имым и полезным с другой см. там же l332b 2.

22

Первая глава: Человеческая обусловленность

димого и полезного жизнь в сфере полиса подходить не могла потому, что в греческом восприятии собственно политическое вовсе еще не обязательно возникало там, где люди начинали упорядоченную совместную жизнь. Не то что грекам вообще и Арисrотелю в частности не было прекрасно известно, что со­ вместная человеческая жизнь всегда складывается в какой-либо организованной форме или что господство как таковое по все й вероятности представляет собой какое-то исключительное жиз ­ ненное образование; но именно поскольку для совместной жиз­ ни людей организация необ ходима, такая голая организован­ ность еще не принималась ими за политическую, а поскольку деспотическое господство , необходимое, как показывал их опыт, во всех об щественных образованиях, не сформировавшихся в полис, осуществляло власть совершенно обязательную для под­

держания жизни в таких обстоятельствах, они держались мне­ ния что жизнь власт ителя не принадлежит к образам жизни свободного человека 7• С исчезновением античного города- государства- Августин

б ыл возможно последним, кто по меньшей мере еще знал, ка­ ко й статус имело некогда политическое,- понятие vita activa

утратило свое собственно политическое значение и начало обо­ значать все виды активных занятий вещами мира. Отсюда ко­ нечно не следовало что труд и создание поднялись в иерархии видов человеческой деятельности, так что могли теперь тягать­ ся в достоин стве с политическим 8• В се обстояло скорее прямо наоборот; де йствие (поступок) оказалось теперь тоже пригне­

тено до уровня деятельносгей безусловно необходимых для жизни на З емле, так что из трех аристотелевских свободных образов жизни остался только третий , vita contemplativa, /3io;

:J.eш(l'Y)Ttxo; 9•

И все же исключительны й приоритет, каким в традиции 7 О противоположности между тиранической и политической формами жизни там же, l277b 8. Тот аргумент, что жизнь деспота не свободна, потому что заполнена "необходимыми вещами", находится там же, l325a 24. 8 Касательно широко распространенного мнения, что современ­ ная оценка труда имеет христианское происхождение см. § 44. 9 См. прежде всего Фома, Summa theologica II. 2. 179 Art. 2: vita activa есть прямое следствие необходимоегей настоящей жизни (пeces­ sitas vitae pгaesentis), и Expositio in Psalmos 45, 3: задача политическо­ го предоставить все что необходимо для жизни: iп civitate oportet invenire omnia necessaria ad vitam.

§ 2 Понятие vita activa

23

располагает соз ер цание п еред д еятельносr ью любого рода, так­ же и политич еско й - поступка (де й сrвия ) , н е хрисrианского происхожд е ния. М ы встр ечае м е го уже в политич еско й фило­ софии Платона , где утопический порядок полиса н е только ру­ ководсr вуется высшим разумом философов , но уже и в качесrве

порядка не им еет иной цели как сд елать возможным о бр аз жизни философа. Так же и арисrотелевское п ер ечисле ни е сво­ бодных образов жизни явно подчинено иде алу соз ер цания и !3-ешеiа или {3iot; !3-еше'У}тrхоt;. присуще му ему образу жизни К обычным в греч еском мир е условиям свободы , избавленнос­ ти от жизн е нных потр ебносте й и от чужого принужд ения , фи­ -

лософы добавили освобожде ние от политической д еятельнос­ ти , досуг , т. е . возд ержание от всех об щ естве нных занятий (uxoЛ'r}) 10, и бесспорно, что поздней ш ему христианскому требо­

ванию иметь право жить необре мен енно все возможными по­ литич ескими заботами и н е тревожась о том, что происходит в общесrвенной сфер е , предш ествовал а сознательная утрата ин­ тереса к политике в позднеантичных философских школах. Хри­ стианство просто потр еб овало для вс ех того, что прежд е запра­ шивалось лишь н емногими. Ср еднев ековая vita activa , охватывающая все виды ч елове­ ч еской д еятельносrи , поскольку все они понимаются с точки 10 Греческое охоЛ.f}, как и латинское otium, значит не столько до­ суг как свобода от политической деятельности; конечно, оба слова применялись также для обозначения свободы от труда и от жизнен­ ных необходимостей. Во всяком случае речь идет не в первую оче­ редь о свободном времени, а о жизненном положении, свободном от заботы и тяготы. У Фюстеля де Куланжа (La cite antique) находим опи­ сание будней афинского гражданина (в книге 4, гл. 1 1), которое с осо­ бой внушительностью показывает, каких чудовищных затрат време­ н и стала требовать нормальная политическая задействованность сред­ него гражданина в ситуации полиса. Она не только пожирала время, но была в высшей степени волнующей и источником непреходящих забот; ибо афинский закон не позволял никаких воздержаний от го­ лосования при партийных спорах, наказывая эту возможность укло­ ниться хотя бы от горячащих забот лишением гражданства. Если за­ думаться обо всем этом, то становится понятно во-первых, что актив­ ные граждане действительно должны были располагать досугом, охоЛ.f}, а во-вторых, что философам должно было быть очень важно со своей стороны требовать также и освобождения от напряженности пол итической жизни; что они об этом думали, дает о себе знать уже в выборе этого слова uxoЛ.f}. С праздностью в нашем смысле все это имеет очень мало общего.

24

Первая глава: Человеческая обусловленность

зрения абс олютного покоя созерцательности , стоит поэтому к греческой ао;к.оЛ/а не-покоя, уже для Ари стотеля признаку вся­

кой р,еятел ьности , ближе чем к попятому по-rречески {3ior; rroЛt-rtxor;. Разниц а между покоем, который в какой-то словно замершей сосредоточенности ут ишает в сякое тел ес ное дви­ жение, и непокоем , присущим всяко й деятельност и как тако­ вой , у же для Ари стоте ля более важ на чем различени е между полит ическим и соз ерцательным образами ж изни, поскольку эта разни ца снова и снова прослеж ивается во всех трех обра­ зах ж изни. Арнетотель сравнивает ее с разни цей межд у во й ­ ной и миром и полагает, что как война бывает ради мира, так всяки й род деятельности , да же и деятельно ст ь мысли, дол жен иметь м есто ради абсолютного покоя и им увенчиваться 11• Че м б ы ни были дви жимы тело и душа , все вн ешние , как и внут­ ренние дви жения речи и мысли должны при йти к покою в со­ зерцании истины. И это отно сится не только к само-пок азы­ ванию греческой быти йной истины , оставая сь значимым так­ же для христианского откров ения ист ины через слово живо­ го Бога 12• Так вплоть до начала Нового времени пр едставле ни е о vita

activa неизменно привязано к негативу; она стояла под знаком непокоя , была nec-otium, a-rrx.oЛ/a. Это хранило ее теснейшую связь с еще более принципиальным греческим различением ме жду вещами, которые сами от себ я суть то , что они суть, и другими , обязанными своим существованием человеку , между вещами, которые существуют q;uust, и те ми, которые существу­ ют JIOJI-(JJ. Абсолютный примат со зерцания над лю бой д ея тель­ ностью опирался в конечно м счете на убе жде ние, что никакое создание человеческ их рук не спос об но тягаться в красоте и истин е с природо й и космосом , разметнувшимися из вечности в вечность непреходяще и н еизменно , не ну ждая сь во вмеша­ те льстве или помо щ и людей. Это вечное бытие переменчивым смертным мож ет приоткрыться только когда они соберутся в себ я от все х дви же ни й и всяко й дея тельности и придут в пол11 См. Аристотеяъ, Политика 1 333а 30-33. Фома определяет со­ зерцание прямо как остановку всех внешних движений: quies аЬ exterioribus motibus (S. Th. Il, 2 , 179, l). 12 Так Фома акцентирует душевный покой и рекомендует vita activa потому, что она исчерпывает человека и тем "успокаивает внутрен­ ние страсти", что служит подготовкой к созерцанию (там же II, 2, 1 82, 3) .

§ 2 Понятие vita activa

25

ны й покой. П еред лицом этого сохранения полно й тишины исчезают все различения и подразделения вн утр и vita activa как таковой . Е сли смотреть с точки зрения созерцания , то у же не играет роли, чем нарушен его необходимы й по кой; здесь все, что похоже на движение или деятельность, без различия ста­ нов ится помехой. В смысле традиции vita activa по сущес rву определяется с точки зрения vita contemplativa, и ограниченное признание, ей все же уделяемое, дарится ей поскольку она обслуживает нуж­ ды живого тела, к которому остается привязано созерцание 13• Христианская вера в жизнь после смерти, где будущее блажен­ ство дает о себе знать в радости созерцания 14, уз аконивала при­ нижение vita activa, однако утверждение абсолютного примата покоя над всеми родами деятельности не христианское, а вос­ ходит к открытию, что созерцание в смысле .Э.вwев/11 есть неза­ висимая от деятельности мышления и рассужден uя способность,

и это открытие сократической школы вплоть до Нового време­ ни задавало тон метафизической , как и политиче ской мысли 15•

13 Фома детально говорит о связи между vita acti va и телесными нуждами и потребностями, специально замечая что речь тут идет о животном начале в человеке, поскольку телесность есть общее у лю­ дей с животными. 14 Августин говорит о бремени (sarcina) деятельной жизни, кото­ рое накладывает любовь к ближнему и которое было бы невыноси­ мым без "сладостного" (suavitas) блаженства созерцания божественно открытой истины (De civitate Dei XIX, 1 9). 15 Прадревняя неприязнь философов к человеческому телу не имеет ничего общего с античным презрением к жизненным потреб­ ностям; ибо необходимость представляла только од ин аспект теле­ сного существования, и освобожденное от потребностей и уродую­ щих трудов тело оказывалось способно к тому чистому явлению, ко­ торое греки называли красотой. У философов, по крайней мере с Пла­ тона, речь идет о чем-то большем чем о неохоте испытывать принуж­ дение со стороны телесных потребностей; упреки, которые они уме­ ли высказать против телесной жизни, вращаются именно вокруг того, что тело как раз и составляет собственно живое начало в человеке, что само тело пребывает в постоянном движении, п ока длится жиз­ ненный процесс. Тело противится абсолютному по кою, желанному для философа; достигая этого покоя, он как бы уже не имеет тела. На этих основани ях Платон утверждал что только тело философа обита­ ет в полисе, т. е. в мире. Здесь залегает источник раннего укора в "хлопотливости" (тroЛvтr(/fJ/}'/bl)uU V'I'J), предъявленного тем, кто был за­ нят исключительно общественными делами.

26

Первая rлава: Человеческая обусловленность

Разбирать объективные основания этой традиции не представ­ ляется в данной связи необходимым; естественно, они лежат глубже истор ических об стоятельств , приведших к тому конф­ ликту между философами и полисом , в ходе которого по види­ мости случай но б ыла откр ыта vita contemplativa как образ жиз­ ни философа. О ни заключены вероятно в каком-то аспекте че­ ловеческо й обусловленности, которая не исчер пывается теми структур ами вн утр и vita activa, с какими мы тут имеем дело , и не б ыла бы исчер пывающе представлена даже после того как мы включили б ы сюда также мышление и присущую ему под ­ вижность. Если поэтому мое осмысление понятия vita activa стоит в очевидном п р отиворечии к тради ции, то не из-за моих сомне­ ни й в значимости опыта, п риведшего к р азличению между vita

activa и vita contemplativa; в чем я сомневаюсь , так это един­ ственно в ие рархическом пор ядке , с самого начала привязан­ ном к этому различению. Отсюда не следует, что я хотела бы оспо р ить или хотя б ы п р едложить для дискуссии тр адицион­

ное понятие истины как чего-то, что человеку по существу все­ гда дано, - в его собственных открытиях или в божественном Откровении, - или что я чувствую себ я как-то в долгу у ново­ ев р опе й ского , прагматического п онятия истины, по которому человек способен познать только то, что сделано людьми или в принципе еще может б ыть ими сделано. М о й упрек трад иции заключается собственно в том , что примат, п р изнаваемы й в традиционно й иерархии за созер цанием , стирает стр уктуры и различения вн утр и vita activa, оставляя их б ез внимания, и что вопреки все й видимости это положение вещей не изменилось после к р у шения традиции в Новое время и пер евертывания завещанного тр адицие й по рядка усилиями М ар кса и Н ицше. В природе знаменитого с-головы-на-ноги-переставления фило­ соф ских систем или расхожих оценок заключено , что поняти й ­ ная р амка , внутр и котор ой осуществляются эти пер еоценки, остается почти полностью нетр онутой .

Современные перевертывания традиционного порядка раз ­ деляют с этим последним то убеждение , что в основе всех ви­ дов человеческо й деятельности должна лежать единая цент­ ральная з адача, поскольку без такого единящего принципа по ­ рядок вооб ще не может быть учрежден . Н о это у беждение не само собо й разумеется, и когда я говор ю о vita activa, то исхожу из п р едпосылки, что включаемые ею виды деятельности не поддаются р едукции к неко й неизменно й основной з адаче " че-

§ 3 Вечность и бессмертие

27

ловека вообще" и что, далее , они не выше и не ниже основных задач , какие ставит се бе vita contemplativa .

3

Вечн, ост ь и бессмертие

С на чала нашей тради ции пол ити ческой философии в со­ крати ческой школе и стал о быть с момента, когда мысл ь эман­ сипировалась от дей ствия 16, считалось само собой разумеющим­ ел, что чисто й мысл и, увенчивающей ся созерцанием, и всем

видам деятель ности, погружающимся в вещи этого мира , соот­ ветствуют две р азнящиеся друг от друга, центральные задачи человеческого бытия. Решающим для это й предпосыл ки было то, что ф илософы - предположител ьно сам С ократ - откры­

ли, что полити ч еская сфера не обязательно предоставл яет п ро­ странство для развертывания всех высших возможносте й ч е­ ловека, и из этого открытия вывели то заключение , что в чис­ той мысл и имн открыто не п р осто новое первоначало , но вы­ шестоящее по отношению ко всем другим, ценимым в пол исе. П ожелай мы с возможно й краткостью обрисовать, о чем соб­ ственно шло дело в этом споре л юде й и начал , для наших це­ лей будет достаточ но , если мы задумаемся о разнице между бессмертием и вечностью. Б ессмертие это продолжающееся преб ывание во времени , смерть без умирания, какая в греческом восприятии была п ри­

суща природе и олимпийским богам . В этой вечно длящей ся жиз ни природы и под небом не знающих смерти и ста рения богов б ыл и рождены смертные люди , единственное преходя­ щее в непреходящем космосе, гд е смертное и бессмертное встре ­

чалось д р уг с Аругом , но где не было вечности ил и господства вечного Бога. Если верить Геродоту , это р азл и ч ение между бес­ смертными бо гами и единым вечным Богом никоим образом не б ыло грекам неведомо; и они явно на него ориентировали свое в известной степени еще р удиментарное самопонимание , пока гре ч еская философия в своих онтологических спекуляци 16

В выражениях Корнфорда (Plato's Commonwealth, в U nwritten Philosophy, Cambridge 1 950, р. 54): "Смерть Перикла и Пелоnоннес­ ская война знаменуют момент, когда люди дела и люди мысли начали идти разными nутями, которым было суждено расходиться все боль­ ше, nока стоический мудрец совсем не перестал быть гражданином своей страны и сделался гражданином Вселенной".

28

Первая глава: Человеческая обусловленность

ях не до вела до ко н цептуальной ясности и членораздельности специфически греческий опыт вечного. В ко нтексте анализа азиатских культов , посвященных невидимому богу, Геродот специально за м ечает, что в сравнении с этими, как мы сегодня сказ али б ы , трансцендентными богам и (существующи м и вне

пространства и времени) греческие боги не просто антропомор­ фны, одинаковы по св оему образу с людьми, н о av3-ecmroq:!lлii'� . одн ой природы с людьми 17• Жажда бессмертия вырастала у гре­ ко в из сознания, что в качестве смертных они объяты непрехо ­ дящей прир адой и проводят свою жизнь под взглядами неуми­ рающих богов. В ключенная в порядок , где все было бессмерт­ ным кроме человека, смертность как тако вая стала единствен­ ным признаком человеческого существования. Люди это про ­ сто " смертные" , причем они вообще един о·венные смертные , отличающиеся от животных тем , что существуют не только как представители рода, бессмертие которого гарантиро ван о вос­ производством 18• Смертн ость заключается в том факте, что ин­ дивидуальная жизнь с отчетливой жизненной историей вы рас­ тает и прирастает для человека из биологичес кого жизненн ого процесса. История индивидуальной жизни отличается от всех других природных процессов тем, что протекает линей н о и таким образом как б ы рассекает круг о ворот биологической жизни. Быть смертным во В селенной, где все носится по кругу и начало и ко не ц постоянно оказываются одним и тем же , зна­ чит иметь определенные начало и коне ц и потому отлиться в абсолютно "неестественную" форму прямолине й ного движения. Лишь потому, полагал Алкм ео н, преходящи люди, " что не мо­ гут сочетать начало с концом " 19• Тогда задача и потен циальное величие смертных в том, что о ни способны производить вещи - творения , деяния, ре­ чи 20 , - которые заслуживают того, чтобы на все вре м ена в од 1 7 Геродот делает зто замечание в свяЗи с описанием персидекого культа богов, считающего божественные изображения, храмы и алта­ ри дуростью (1, 1 3 1 ). Пиидар - Caгmina nemaea VI - тоже отчетли­ во говорит, что род людей и род богов .,от одной матери дышит": "Ev

av�ewv, ёv .Э.ewv 'Yelio�· ех p,ta� �е m;eop,ev р,атео� ар,<ротееоt.

18 См. nсевдо-аристотелевский трактат Экономика 1 343Ь 24: бла­ годаря возвращению (тreelo�o�) природа гарантирует роду всегдашнее существование, которое она не может однако обеспечить индивиду. Когда Арнетотель в De anima (4 1 5Ь 1 3) говорит: .,Для смертных бы­ тие есть жизнь", то речь идет no сути о той же мысли. 19 Алкмеон В 2 nоДильсу-Кршнцу, Fгagmente der Voгsokгatikeг, 1 954.

§ 3 Вечность и бессмертие

29

вориться в космосе , и благодаря которым сами смертные могут на йти себе заслуженное место внутри порядка вещей, где все неп реходяще кроме них самих. Ч ерез б ессмертные деяния, ос­ тавляющие , нас колько продолжается род человеч ес кий , нести­

раемые следы в мире, смертные способ ны дости гат ь бессмер­ тия особого, как раз именно ч елове ч еского свойства, до казы ; вая так, что и они божественно й природы. Таким образом раз­ ница между человеком и простым (животным) живым существом п роходит прямо посреди ч елове ч еского рода : тол ь ко "лу ч шие"

(aeurro r ), призванные притом постоянно самоутверждаться в качестве "лу ч ших " (aeurre uetll, глагол со знач ением деятел ьнос­ ти , не встре чающийся ни в каком д р у гом язы ке ) , а именно тем, что они "непреходящую славу предпоч итают смертным вещам" ,

суть боль ше ч ем живые существа; толпы, довольные тем, ч то дарит им п рирода, живут и умирают как животные. Таким во всяком слу чае было еще воззрение Гераклита 2 1 , для которого конеч но трудно найти параллель у какого-либо философа пос­ лесократовекай э похи. Для наших целе й не имеет знач ения, сам ли Сократ или только Платон был первы й кто открыл ве ч ное как собственно центр метафизич ески-философской мысли. В се-таки в пол ьзу С ократа говорит то, ч то он - единственны й в этом отноше­ нии, как и во многих д р угих, среди великих философов, - ни­ когда не думал о том чтоб ы оставить что-то письменное потом­ кам. Ибо оч евидно ведь, что как бы ни утвердилось в средото­ ч ии мысли веч ное, привязанноетЪ к нему подводит самого мыс­ лителя в тот самы й момент, когда он присаживается записать 20

Греческий язык не различает между "трудами " и "деяниями" , называя то и другое 'ёе7а, т. е. вещами, которые или достаточно по­ стоянны, чтобы длиться, или достаточно велики, чтобы о них вспо­ минали. Лишь когда философы, соотв. софисты вступили со своими "бесконечными двуделениями " , началось различение также и меж­ ду деланием и действием (1rorslv и 7r(la:rnнv), так что соответствующие существительные 71'0ti}/k(J.тa и 7r(!U'}'/-W-Ta начали вытеснять более об­ щее слово Цпа (см. прежде всего Платоп , Хармид 1 63). Гомер еще не знает слова 11'(lU'}'/haтa; у Платона, у которого та TIOJ.I av-Э-ew11'WJ.i 11'(lU'}'/haтa значит все специфически человеческие дела, это слово имеет отчетливый оттенок безотрадных тягот и напрасных усилий. Н о это не обязательно восходит к Платону. У Геродота слово 7r(lU'}'­ /haTa способно вызывать совершенно сходные ассоциации (см. напр. 1, 1 55). 21 Фрагмент В 29, Дилъс-Крапц .

30

Первая глава: Человеческая обусловленность

свои мысли ; пока длится писательство, его дело н е ве чность , а забота об о ставлен ии следов своей мысли потомству. О н на свой манер вступ ил в vita activa, он стал "деятелем" и п одч и н ил себ я тем самым п р ав илам и н ор мам , де й ствующим в vita activa и спо­

собн ым вести к долговечности и возможно к бессмертию, од н а ­ ко н е к веч н ости. Но Сокр ат н ичего подоб ного, как н и близко

о н стоял к полити ческому, как р аз н е делал. И это тем пораз и­ тельнее, что яв но Плато н, а н е С окр ат откр ыл соб стве нно пр о­ тивополож ность между веч но стью и бессме ртием, а тем самым не р аз р еш имый ко нфликт между жиз нь ю философа и полисом,

соотв. между Що� !teшf!Yiтtxo� и Що� тrоЛmхо�. Философский опыт веч ного , котор ый Плато н считал " н е­ сказанным" (ii.Qe'Y)тo�). а Ар нетотель "бессловным " (aJieu Ло7ои) и понятие которого позднее всплывает в пар адоксе "останов ив­ шегося тепер ь" (nunc stans), способ ен осуществиться ли шь вне

сфе р ы дел человеческих, как и коснуться о н может только того , кто покинул множественность ч еловеческого общества. Об этих

условиях говор ится в символе пещер ы платоновекого "Государ ­ ства" , повествующем нам о том как философ должен из бавить­ ся от цепей, п р иковавш их его к сотовар ищам по ч еловечеству , чтоб ы затем в сове р шенной отьед и ненн ости покинуть пещер у , б ез человеческих спутн иков и последователей . В ыр ажаяс ь по­ литич ески, т. е. н а языке , для кото рого умер еть з н ачит " пер е­ стать б ыть ср еди людей", опыт веч н ого р ав н осиле н таким об­ р азом своего р ода смер ти, и Платон еще достаточно з н ал толк в полити ч еском , чтобы так п р ямо это и высказать ( в Федоне ) ; от де й ствительной смер ти философская смер ть отличается ко­ н еч н о тем, что она не око н чательна, ибо н икакое живое созда­ н ие н е способ н о выдер жать опыт веч н ого во вр емен и ; жиз нь

сама толкает людей об р атно в пещеру , где о н и сн ова живут, а именно " пр ебывают ср еди людей". С овер шенно так же и сред­ невековая мысль отделяла vita activa, в котор о й мы можем п р е­ б ывать, от vita contemplativa, в котор ой мы н икакими силами не в состоя нии продержаться 22• Все здесь решается тем, что опыт ве чн ого в пр отивополож ность опыту бессмер тн ого н и в од н ом р оде деятельности н е н аходит себе соответствия и н и в какой р од деятельности н е может тр ансф ор м ир оваться; ибо даже де­ ятельность мысли, п р едставляющая собой п р ивязанн ы й к ело22 Так говорит, скажем, Фома в S. th. l i 2, 1 8 1 , 4 : In vita activa fixi permanere possumus; in contemplativa autem intenta mente manere nullo modo valemus.

§ 3 Вечность и бессмертие

31

вам процесс в душе человека, не только бессильна воссоздать этот опыт, она не может его даже сопровождать; именно по­ скольку рассуждение есть тоже деятельность, оно способно лишь nрерывать и разрушать созерцание вечного. 0 шеlа, исходно означающая не гляденпе а вглядывание или созерцание, характеризует опыт вечного в противоположность уже известному опыту бессмертия и связанной с ним деятель­ ности всякого рода. Возможно, что совершенно оправданное и не только философами питаемое сомнение в долговечности по­ лиса на исходе пятого и в начале четвертого LТОлетия реши­ тельно подтолкнуло умы к открытию вечности, и по-видимому страшный испуг перед этим прозрением так тесно переплетал­ ея с изумленным восторгом перед новонайденным вечным, что философы в какой-то мере ионеволе наполнялись бранчливым презрением ко всяким заботам о бессмертии , отныне подпав­ шим под фатальное подозрение в пустом тщес.л.авии и гордяче­ стве. Несомненно то, что они вошли таким путем в уже непри­ миримый конфликт с античным полпсом и с лежавшей в его основе религией. Но что в итоге философс кая ориентация на вечность взяла верх над всеми стремлениями заручиться чем­ то из бессмертного, тому причиной была уже собственно не философская мысль или влияние философов. З акат Римской и м перии убедительнейше доказал, что никакое дело смертных рук не может уповать на бессмертие, и закат этот сопровuждал­ ся, как бы наполненный изнутри ее звучанием, христианской вестью о том, что жизнь каждого отдельного человека отныне будет длиться всегда. Это был конец античных религий, поко­ ившихся наоборот на смертности человека и на возможном бес­ смерпш созданного им м и ра. При таких обстоятельствах вся­ кое стремление к земному бессмертию должно было показать­ ся столь же суетным, сколь и излишним, а vita activa, старый fJ/os тrоЛ/Тiхо�. вообще мог теперь держаться лишь поскольку был готов постушrrь в услужение к vita conteшplativa п подчиниться ее запросам. Успешность этого переподчинения можно оценить, зам етив что даже приход Нового времени с его насильствен­ н ым опрокидыванием заведенного порядка, традиционного соотношения действия и созерцания, оказался бессилен хотя бы просто извлечь из забвения порыв к бессмертию, некогда источник и средоточие всей vita activa, как и политики вообще.

ВТОРАЯ ГЛАВА

П РОСТРАНСТВО ПУБЛИЧНОГО И СФЕРА ЧАСТНОГО

4

Чело век, общественное ил и п ол ит ическое живое существо

Vita activa, человечес кая жизнь, нас колько она погружа етс я в деятельное бытие, движетс я в мире вещей и людей, от кото­ рого она никогда н е уходит и который она ни в чем не транс ­ цендирует. Любая человечес кая деятельнос ть разыгрываетс я в окружении вещей и людей; тут она локализована, а иначе утра­ тила бы вс який с мысл. Этот объемлющий м пр, внутрь которо­ го рождаетс я каждый , обязан по с ути с воим с ущес твованием человеку, его изготовлению вещей, его попечительной заботе о почве и ландшафте , его действиям организации политичес ­ ких с вязей в человечес ких с ообществах. Н е бывает человечес ­ кой жизни , пус ть то жизнь отшельника в пустыне, которая, на­ с колько она вообще отдана делу, не развертывалас ь бы в мире, п рямо или опос редованно с видетельс твующем о прис утс твии д ругих людей. Вс е виды человечес кой деятельнос ти обус ловлены тем об­ с тоятельством , что люди живут с овмес тно, однако лишь дей­ с твие непредставимо вне человечес кого общества. Деятельнос ть труда как таковая не обязательно требует наличия других лю­ дей, хотя с ущес тво, трудящеес я в полном одиночес тве, вряд ли еще оставалос ь бы человеком; оно было бы работающим жи­ вотным , animal laborans в с амом буквальном и жутком с мысле с лова. Сущес тво, изготовляющее вещи и выс траивающее лишь и м одним обитаемый мир, еще могло бы называтьс я с оздате­ лем, однако homo faber вряд ли; оно утратило бы с вои с пе­ цифичес ки человечес кие с войс тва и равнялос ь бы с корее богу, п ус ть и не Богу-творцу, но вс е-таки божес твенному демиургу, как в одном из с воих мифов опис ывает его Платон. Только дей­ с твие, поступок ис ключительная пр:ивилегия человека; ни зверь нп животное не м огут дейс твовать 1; и лишь дейс твие не может -

1 Б росается в глаза что гомеровские боги действуют только когда задействованы люди, у правляют ли они и м и издалека или вмешива-

§ 4 Человек, общественное или политическое существо

33

в каче<.:тве деятельности вообще двинуться с места без постоян­ ного присутствия мира современн и ков. Этой особой связью, привязывающей действие к человечес­ кой совместности , по-видимому совершенно оправдано то, что уже очень рано (у Сенеки) аристотелевское определение чело­ века как (4Jov тroЛtтtxov, политического жпвого существа, было воссоздано в латинском через aпimal sociale, так что Фома в конце концов определенно говорит: lюmo est пaturaliter politicus, id est, socialis: "Человек политический, то есть общественный по природе" 2• На деле все обстоит и наче, и самопонятность, с ка­ кой здесь общественное ставится на место политического, яс­ нее всяких теорий выдает, насколько было утрачено греческое восприятие того, что такое собственно политика. Хотя не ре­ шающе, но все же знаменательно для ошибочного перевода, что слово "социальный" существует только в латинском и не и меет соответствия в греческом языке или в греческой м ысли. Существеннее то, что слово societas исходно имело в латинском отчетливый, хотя и ограниченный политический смысл; оно означало союз, в который люди вступают друг с другом ради определенной цели, например чтобы достичь господ<."Тва над другими или даже совершить преступление =1• Лишь когда поются в их дела непосредственно. Распри между богами вроде бы тоже вызваны их участием в человеческих интригах, прежде всего тем что они берут ч ью-то сторону в конфликтах смертных. Так возникают истории, в которых люди и боги дейсrвуют совместно, однако иници­ ативу захватывают именно смертные, даже если решение в ыносится потом в собрании богов на Олимпе. М не кажется, что гомеровское ёе'У' avдewv т ;} Шv т (Одиссея I 338) намекает на такое "взаимо-дей­ ство": певец поет деяния богов и людей, а не божественные истори и с одной стороны, человеческие с другой. Так и в "Теогонии" Гесио­ да речь идет не о деяниях богов, но либо о возникновени и мира ( 1 1 б слл. ), к чему олим пийские боги непричасrны (ибо строка 1 1 8 явно неаутентична), либо "о блаженных богах и многославных деяниях людей" (99 ел.), и нигде, насколько я вижу, о многославных деяниях богов. 2 Я цитирую из Index rerum Тауринского издания. В тексте слова politicus нет, но Index подытоживает тенденцию Фомы правильно; см. Summa theologica 1, 96, 4. I I 2, 1 09, 3. 3 Societas regni у Ливия , societas scele1·is у Корнелия Непота. Разу­ меется, подобные "союзы" могли заключаться и для деловых целей; и слово ,societas' встречается в этом смысле уже применительно к сред­ невековой экономике. См. W.J. Ashley, An I пtroduction to Eпglish Eco­ nomic Histoгy and Тhеогу, 1 93 1 , р. 4 1 9. 2 Знк. 3078

34

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

зднее начали говорить о societas generis humani, обществе рода человеческого .,, можно стало считать, что к природе человека принадлежит "социальность" , жизнь в обществе. Отличие от греческой мысли тут в следующем: разумеется Платон и Арнс­ тотель тоже знали что человек не может жить вне человеческо­ го общества, но как раз это считалось ими не специфически человеческой особенностью, а наоборот чем-то общим в жизни человека и животных , что п оэтому ни при каких обстоятель­ L1вах нельзя было относить к особым коренным условиям че­ ловечности . Естественная, общественная совместная жизнь че­ ловеческого рода принималась за ограничение, наложенное надобностями его биологической жизнедеятельности, именно поскольку эти надобности для человеческой жизни явно те же, как и для других форм органической жизни. В согласии с греческой мыслью человеческую способность к политической организации надо не только отделять от при­ родного общежития, в средоточии которого стоят домохозяй­ ство (oixia) и семья, но даже подчеркнуто противополагать ему. Становление полиса, всецело задающего тон греческому пони­ манию политики, имело следL1Вием то, что всякий " помимо своей частной жизни получил своего рода вторую жизнь, свой (Зioq rroЛmxo;. Каждый гражданин отныне принадлежал двум порядкам существования, и его жизнь характерным образом строго делилась на то, что он называл своим собственным (t�10v), и то, что оставалось общим (xorvov)" 5. Не прихотливое мнение или теория Аристотеля , но исторический факт то, что основа­ нию полиса предшествовало уничтожение всех союзов, опирав­ шихся , подобно фpamjmu или филе , на природно-естественное начало, т. е. на семью и кровное родство 6• Из родов деятельно1 Выражением .,человечески й род" я хотела бы здесь и в ниже­ следующем обозн ачать родовую су·щность в отличие от совокупности всех людей, которую я буду называть "человечеством" . ., Werner.Jiiger, Paideia I I I , р. 1 1 1 (американское издание). 6 Во введении к La cite an tiq нe Фюстель де Куланж утверждает правда, что он покажет, что в основании античной семейной структу­ ры и античного города-государства лежит "одна и та же религия"; на деле однако он приводит потом м ногочисленные свидетельства того, что власть рода и власть полиса "etaient, ан fond, dенх regiшes opposes . . qui devaieвt uв joнr ou l'autre se taire la gнerre . . . Ou la cite ne devait pas dшer, Ol\ elle devait а la longue bl·iser la taшille" (книга I V, гл. 5). Это противоречие в книге, еще и сегодня основополагающей , возникло по всей видимости оттого, что Куланж берет Рим и греческие города.

§4

Человек, общесrвенное или политическое су щество

35

стп , которые можно встр етить во в сех формах чело веческого общежптия, только две считались собстве нн о пол итическ ими , а име нно действие (neagt�) и р ечь (Aigtq), п только они полаг ают основание той "сфер е дел человеческих" , та TWI/ avЗ.ewnшv тrea'Y­ JLaTa , как им ел обык н ове ни е говорить Плато н , и з которой бы­ ло исключено все п р п нудите,\ыюе ил и хотя бы п р осто утили­ тарное. Несом н е нно, лишь осн ование городов-госуда рств позволи­ ло г рекам в столь большой мере проводить свою жизнь в этой , п олитической области, т. е. в деяниях и реч и ; однако убежде­ н ие , что эти две человеческих способ ности теснейшим об разом взаимосвязаны и что о ни п редставляют собой высшие дары человека, похоже, дре вн ее э похи ос но вания пол иса и уже у Го­ мера сч итается чем-то сам о собой разумеющимся. Ибо уже ве­ л ич и е го меровского Ахилла н еким ес-тественным об разом в ы­ текает из того , что о н на деле оказывается верши теле м вели­ чайших деяний и глашатаем велич
de bonne heure en erece. Mais [cette graпde vепсгаtiоп]

ne s 'affaiЬlit jamais а Rome" (книга l l l , гл. б). П ропасть между семей­ ной и гасудараве н ной организацией была в Греции не только глуб­

же чем в Риме, но сама рели гия Гомера и ол и м п и йских богов, став­

ш ая потом религией полиса, с самого начала отличалась от древних божеств семьи и домашнего хозяйства. В то время как Becra, богиня оча га, стала покровителышцей Рима и се культ носил выраже н н ы й пол итическ ий характер, е е греческая товарка Гестия впервые упоми­ н ается у Гесиода, единавенного видного греческого поэта, котор ы й в намере н ной оп п озиции к Гомеру восх валяет жизнь у домашнего

оча га.

А в общественной религии полиса она должна была усrу пить свое место в собрании двенадцати оли м п ийских божеств Дионису (см. Mmnmsen , Romische eeschicl1te, книга 1, гл. 12 5 - го изд . , и Robeтt (;raщs , The (;reek Myths, 1 955, 27 k.). 7 Пелей, говорит Фен икс, поручил е м у научить это м у сына:

т

me' ё11-

vat

1rQ"f}xтi)ea

т

ёrпшv

(Илиада

IX, 443).

JJ-UЗ.шv

Речь идет явно о

вос питании для агоры , раtшо как и для вой н ы , которым обще то, что обе дают возможносrь отлич иться как раз в слове и дея н и и .

36

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

"великие взгляды ,/За великие удары от высоких плеч/Долж­ ное воздающие, -/Они научилл в старости думать" �. Здесь про­ зрение и с ним мысль возникают из речи , а не наоборот, при том что говорение и действие считались одинаково изначаль­ ными и равновесными, они были равного рода и равного ран­ га. И это не потому лишь что всякое политическое действие, когда оно не пользуется средствами насилия, осуществляется очевидно через речь, но также и в том еще более элементар­ ном смысле, что именно отыскание нужного слова в нужный момент, совершенно независимо от его информирующего и коммуникативного содержания для других людей, есть уже действие. Глухо только насилие, и уже по этой причине голое насилие н икогда не может претендовать на величие. Даже ког­ да в позднейшую эпоху военное и риторическое искусства тоже выходят на перед ний план собственно политического воспита­ ния, само по себе это их соседство все еще обусловлено тем ран­ ним, как бы дополитическим опытом. Только в мире опыта самого полиса, не без основани й ха­ рактеризуемого Буркхардтом как "самая болтливая" из всех государственных форм , и еще решительнее в политической философии, выросшей ведь из опыта полиса, действие и гово­ рение все больше разлучаются, пока не образуют две совершен­ но отдельных друг от друга деятельности . Акцент при этом переместилея с действия на говорение, причем речь опять же считалась уже не столько отличительным способом, каким люди " Буквальный п еревод последних строк "Антигоны" ( 1 350-54) сле­ дующий : "Но великие слова, противостоящие (или отплачи вающие) великим ударам высокоплеч их (богов), учат пониманию в старом воз­ расте". Содержание этих строк так загадочно для современного по­ нимания, что трудно найти переводчика, отваживающегося передать их обнаженный смысл. Исключением тут перевод Гёльдерлина [(;го!3е Вlicke aber,/GI·o!3e Streiche dег hohen Schultern/Vergeltend,/Sie haben im Alter gelehrt, zu denken] . Один анекдот, сообщаемый Плутархом, способен проиллюстрировать связь между действием и говорением на гораздо более низком уровне. Некто однажды обратился к Демос­ фену и поведал, что был жестоко избит. " Н о ты", сказал Демосфен, "ничего из того, о чем мне рассказываешь, не испытал". Тогда тот повысил голос и вскрикнул: "Я ничего не испытал?" "Теперь", сказал Демосфен, "я слы ш у голос обиженного и пострадавшего" (Жизнеопи­ сания, "Демосфен"). П оследний остаток этой древней связи между речью и мыслью, чуждой нашим представлениям о выражении мыс­ ли словами, можно видеть в стандартной цицероноnекой фразе ratio et

oratio.

§ 4 Человек, общественное или политическое существо

37

отвеча ют тому или соразмеря ются с тем или могут даже обор о­ н иться от того, что с ними п р оисходит или что разыгрывается перед их глазами , н о стала расцениваться теперь по сути как средство уговорить и убедитьм". Быт ь политически м , жить в полисе означало, что все дела улаживаются посредством слов , способных убедить, а не принуждением или насилием. П ри­ нуждать других силой, приказывать вместо того , чтобы убеж­ дать, считалось у греков как бы до-политическим способом меж­ человеческого обхожд ения, п р ивычн ым в жизни вне полиса, скажем в обращении с домочадцами , в семейственности , где глава семьи осуществлял деспотическую власть, а также в вар­ варских государ ствах Азии, чью деспотическую фо рму правле­ ния часто сравнивали с организацией домохозяйства и семьи . Аристотелевское определен ие человека как политического живого существа оп иралось таким образом на опыт, который складывался как раз вне натуральн ой сферы человеческого об­ щежития и стоял к ней в заявленн ой п ротивополож н ости . Дей­ ствительно по нятным о но к роме того становится то гд а, когда мы присовокупляе м к нему втору ю знаменитую арнеготелеве ­ кую ,,дефиницию" человека, а именно что человек есть �4Jov Ло'}'оv ёхоv, живое существо, обладающее логосом . Латински й пере­ вод этой дефини ци и , aпimal гationale, покоится на столь же фун­ даментальном недоразумении, как и понятие aпimal sociale. Ари­ стотель не имел в виду ни де йствительн о дать дефиницию че­ ловека, ни оп ред елить высшу ю в его по нимании человеческую сnособ н ость, и бо эта последняя: был а для него не речь и словес­ ная аргументация и аргументиру ющее мышление , а voCq, спо ­ соб ность созерцания, отличающаяся именн о тем , что е й не со ­ ответств ует речь или говорение 9 . Ч то сплошь да рядом п рини­ мают за знаменитое аристотелевское определение человека, есть в действитель н ост и лишь артикулир ованн ое и кон цептуально nроясне и н ое восп роизведение обы чн ог о в полисе мнения о сук Для этой тенденции характерно, что в итоге политика вообще н азывают "ритором" (�тшg) и риторика, искусство публичной речи (в отлич ие от диалектики, искусства философской речи) Аристотелем определяется именно как искусство уговаривать и убеждать (Ритори­ ка 1 354а 12 слл. и 1 355Ь 26 слл). ( Различение между философской и п олитической речью восходит к Платону, Горгий 448. ) Так что в Гре­ ции могло быть и такое мнение, что падение Фив и мело причиной пренебрежение там риторикой в пользу военного искусства (Burck­ hardt, Gгiecl1ische Kнltнrgeschichte, Kroner Verlag, Bd. II I , S. 1 90). 9 Этика Никомахова 1 1 42а 25 и 1 1 7 8а б слл. ..

38

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ществе человека, насколько он жительствует в полисе и поли­ тичен; ибо по этому м нению неграждане полиса - рабы и вар­ вары - оставались

av

Ll Лorou, без логоса, что естественно озна­

чало не что они не умеют говорить, а что их жизнь проходит вне логоса и слово как таковое для них лишено значения, имен­ но поскольку греческая форма жизни отличалась тем, что была обусловлена речью, и средоточием всех гражданских дел было говорение друг с другом. Глубокое непонимание, дающее о себе знать в латинском переводе слова ,политический' через ,социальный', всего отчет­ ливее обнаруживается , пожалуй, когда Фома сравнивает управ­ ление домашним хозяйством с властью в общественной поли­ тической сфере: глава хозяйства, рассуждает он, имеет сходство с главой королевства, разве что, добавляет он, полнота его вла­ сти меньше королевской 1 0 • Здесь различие между одинаковым во всей европейской античности общественным мнением и та­ ковым средневековья, а каждое соответственно предполагает­ ся Аристотелем и Фомой как нечто для них естественное, поис­ тине кричаще. В самом деле, не только полису, но античности вообще было совершенно ясно, что даже власть тирана ограни­ чена и менее nолна чем та, с какой отец семейпва, который дей<..1вительно был dominus, владел своим рабовладельческим хозяйством и домочадцами. И это не потому, что власть поли­ тического властителя всегда была где-то скована властью свя­ занных между собой граждан, но потому что абсолютное, не­ пререкаемое господство внутри политической сферы расцени­ валось как contradictio in adiecto 1 1 •

5

По лис и домаzшнее хозяйство

Хотя недоразумение, nриравнивающее nолитическое нача­ ло к социальному, так же <-lapo, как перевод греческих поил-

1 0 Фома, S. Th . ll 2, 50,

3. 1 1 Потому dominus и pater familias имели хождение как синони­

мы, равно как со своей стороны servus и familiat·is: Dominum patrem familiae appellavet·unt; servos . . . familiares (Seneca, Ер. 47, 1 2). Когда и мператоры Рима в конце концов заставили именовать себя Doшi­ nus, - се nom, qu'Auguste et que Tibl:re encore t·epoussaient comme une malediction et une injure, - то со старой римской свободой было покончено (Н. Wallon , H istoire de l'esclavage dans l'antiquite, 1 847, vol. I I I , р. 2 1 ).

§5

П олис и домашнее хозяйство

39

ти й в латинские и их приспособление к латино-христианской мысли, все же Н овое время с его новоевропейским понятием общества еще решительнее усложнило картину. Простое раз­ личени е между приватным и публичным соответствует сфере домохозя йства с одной стороны, пространсrву политического с д ру гой, а эти области существовали как различные , стро го от­ деляемые др уг от друга единицы по меньшей мере с начала античного города-государства. Н ово, наоборот, возникновение н екоего в собств енном см ысле социального пространства, со­ впавшего по своему появлению с зарождением Н ового време­ ни и нашедшего свою политическую форму в национальном государстве. Мы должны в этой связи уяснить себе , до какой степени трудно из-за новоевропейских осложнений вообще понять эти решающие разделения и различия между публичным и част­ ным, между пространством полиса и сферо й домохозя йства и семьи, наконец между видами деятельности , служащими под­ дер жанию жизни, и те ми, которые напр авлены на общи й всем мир ; причем мы н е должн ы упускать из виду, что эти разделе­ ния и различения образу ют само со бой разумеющееся и аксио­ матическое основоположение всей политической мысли антич­ ности . Для нас само собой понятно отсутствие строгого отли­ чия эти х ве щей друг от друга, потому что от истоков Н ового времени всякий национальны й организм и всякое политичес­ кое общественное образование мы понимаем в образе семь и , представляя ведение и упорядочение всех их дел и каждоднев­ ных заняти й по типу гигантски разросшегося аппарата домаш­ него хозя йства. Н аучная мысль, отвечающая этому ходу собы­ тий , называется уже не наукой политии, а "национально й эко­ номией", народным хозя йством или "социальной экономи ей" , и все эти выражения указывают на то, что мы п о сути имеем дело с некоего рода "коллективным домохозя йством " 12• То, что мы именуем сегодня обществом , есть фамильный коллектив, который экономически понимает себя как гигантскую сверхсе­ мыо, а его политическая форма организации образует нацию 1 3 • 12

См. чрезвычайно содержательное исследование: (;uпnar Myrdal ,

The Political Element in the Development of' the Economic Theory, 1 953 .. Н ародное хозя йство" автор переводит через .,social economy or col­ lective housekeepi ng" . .

J:J Этим не отри цается , что национальное государство и его обще­ ство возникли из средневекового королевства и феодал изма, в рам-

40

Вторая глава: П ространство публичного и сфера чапного

Мы поэтому лишь с трудом способны осознать, что в русле ан­ тичной мысли такое понятие как nолитическая экономия было бы само в себе противоречивым: все входившее в "эконом ику" , а именно принадлежавшее чисто к жизни отдельного человека и продолжению рода, уже ввиду этого идентифицировалось и определялось как не-политическое 11• Исторически весьма вероятно, что возникновение города­ государства и публичной сферы происходило за счет власти и значимости частной сферы , семьи и домашнего хозяйпва "'. Тем не менее прадревняя святопь домашнего очага даже в Греции, которая в разрушении семейных связей в пользу политическо­ го союза пошла намного дальше Римской республики, всегда оберегалась. И не столько уважение к чапной собственности в нашем смысле мешало полису сокрушить частную сферу своих граждан, сколько ощущение, что без обеспеченной собствен­ ности никто не мог участвовать в делах общественного мира, ках которого семья и дом как хозяйственная единица уже получили общее значение, неизвестное античности. Тем не менее тут нельзя игнорировать различие между феодализмом и Новым временем. Внут­ ри феодализма семьи и домохозяйпва были почти независимы друг от друга; потому королевский дом, представлявший страну как целое и относившийся к феодальным господам как pгimus inteг рагеs, и не мог претендовать, в смысле абсолютного господства, на главенство в единой гигантской семье. Средневековая "нация" состояла из конг­ ломерата семей; ее представители не считали себя членами одной единственной семьи, охватывающей в качестве нации все население. н Это различие совершенно явственно в первых разделах псев­ до-аристотелевской "Экономики", где деспотическая мон-архия (еди­ новластие) домохозяйства специально противопоставляется органи­ зации полиса, устроенной совершенно иначе. 15 В Афинах поворотным моментом могло быть законодательство Солона. Куланж не без основания видит в афинском законе, делав­ шем поддержку родителей обязанпопью детей, подлежащей обжа­ лованию в законодательном порядке, свидетельство утраты родитель­ ской власти (ук. соч . , книга IV, гл. 8). Однако государство лимитиро­ вало законную власть родителей лишь поскольку она вступала в кон­ фликт с его собпвенными и нтересами, а не ради свободы или прав индивидуальных членов семьи. В этом отношении знаменательно, что дети не обладали правом на жизнь, которое нам кажется таким само собой разумеющимся, но продажа и подкидывание грудных детей со­ хранялись вплоть до 374 года нашей эры, когда прочие права отцов­ ской potestas давно уже устарели (см. R. В. Barrow, Slavery in the Roшan Eшpire, 1 928, р. 8).

§ 5 Полис и домашнее хозяйство

41

nотому что без места, котор ое человек дей ствител ьно мо r б ы называть своим собстве нн ым, он как бы не поддавался в этом ми р е локализации 16• Даже Плато н , политически зашедший в отмене частн о й собстве нности ради чудовищ н ого р асши р ения nубличной сфер ы так д ал еко, что мож но говор ить n росто -таки об отмене у не rо частн ой жизни, все еще с величайши м у важе­ нием у nоми н ал З евса Гер кея , защитника гр а н и ц , а oeot, меже­ вые столбы, в оздвиг нутые по гр ан ицам вл аде н и й г ражда н , о н называет свяще нн ыми, не видя тут пр отиво речия своим утопи­

7

ческим пла нам 1 • Сфе р а домаш н е го хозя йства имела ту отличительную че р ­ ту, что совместная жиз нь в н ей диктовалась п реимущественно человеческими потр еб ностями и жиз не нной н еобходимостью . Силой, сплачивавшей здес ь люде й, была сама жиз нь , жиз нь

и ндивида р ав н о как и р ода, и пе н аты, р имские домаш н ие бо­ жества, были соответстве нн о для Плутарха "богами, кото р ые nодде рживают нашу жизнь и питают наше тело" 18• Ч то забота о поддер жан ии жиз н и отдельно го человека лежит н а мужчи не, а о подде р жа н ии р ода на же н щи не , п р едставлялось пр едписа­ нием самой пр и р оды, и обе естественне й шие ф ункц ии челове­ ка , тр уд мужчины, обеспечивающий п ропитан ие, и вы нашива­ ние же н щи н ы, служащее восп р оизведе нию , были оди н аково nодчи не н ы жиз н енному влече н ию и пор ыву . Естестве нная со­ вместн ая жиз нь в домохозяйстве имела поэтому свой исток в

16 Типично для этого различия между владением и собственнос­ тью , что были греческие города-государства, где граждане законода­ тельно обязывались делить между собой и сообща потреблять уро­ жай, при том что в тех же самых государствах каждый гражданин обладал абсолютно неоспоримым правом собственности на свой зе­ мельный надел. Ср. Куланж (ор. cit., книга I I, гл. 6), который называ­ ет это обстоятельство "contгadiction bien remarquaЬ!e " , не видя, что в античном восприятии собственность и владение не имели между со­ бой ничего общего. 17 См. Законы 842. 18 Цит. по Куланжу, ор. cit., книга 11, гл. 9, из Плутарха Quaestioпes romanae 5 1. Представляется странным, что Куланж при своем одно­ стор оннем акценте на богах подземного мира,в греческий и римской религии мог не заметить, что эти боги не только боги мертвых и культ не просто культ умерших, но что эта ранняя, привязанная к земле религия служила жизни и смерти как двум аспектам единого в себе процесса. Жизнь приходит от земли и возвращается в нее; рождение и с мерть лишь две разные стадии одного и того же биологического процесса, подчиненного подземным богам.

42

Вторая глава: Пространство публичного

и сфера часrного

необходимости, и необходимость властно пронизывала все виды деятельности, подпадавшие этой сфере. В противоположность этому пространство полиса было об­ ластью свободы, и поскольку между этими двумя областями существовала вообще какая-то связь, она естественным обра­ зом предполагала, что удовлетворение жизненных нужд внут­ ри домашнего хозяйства создает условия для свободы в поли­ се. Ни в каком случае поэтому под политикой не могло пони­ маться что-то необходимое для благополучия общества - шла ли речь о сообществе верующих, как в средневековье, или об обществе собственников, как у Локка, или об обществе приоб­ ретателей, как у Гоббса, или об обществе производителей, как у Маркса, или об обществе обладателей рабочих мест, как в со­ временном обществе западных стран, или об обществе рабо­ чих, как в социалистических или коммунистических странах. Во всех этих случаях именно свобода общества требует и оп­ равдывает ограничение полноты политической власти. Свобо­ да располагается в сфере общественного, тогда как принужде­ кие и насилие локализуются в политическом и становятся та­ ким образом монополией государства. Как ни склонны были греческие философы восставать про­ тив политического, против жизни в полисе, для них оставалось все же само собой разумеющимся, что местопребывание свобо­ ды располагается исключительно в политической области, а не­ обходимость это дополитический феномен, характеризующий сферу частного хозяйства, и что принуждение и насилие оправ­ даны лишь в этой сфере, поскольку они дают единственное сред­ ство возобладать над необходимостью - например через гос­ подство над рабами - и достичь свободы. Необходимостью, теснящей всех смертных, насилие оправдано; силой люди из­ бавляются от накладываемой на них жизнью необходимости ради свободы мира. Эта свобода в мире была для греков усло­ вием того что они называли счастьем, s��aц.wvla, неизменно свя­ занным со здоровьем и благоденствием, в совокупности харак­ теризовавшими объективное положение человека в мире. Бед­ ный и больной оставался под игом физической необходимости, даже если юридически он был свободен; не просто бедный, но раб был сверх того подвержен насилию еще и через осуществ­ ляемое человеком господство. Это двойное и продублирован­ ное "несчастье" порабощенности не имеет отношения к тому, хорошо ли ощущает себя раб и благополучен ли он; а бедный, но свободный человек предпочитал нестабильность рынка труда

§ 5 Полис и домашнее хозяйство

43

с его е жедневными колебаниями обеспеченному зар аботку, потому что связанные с этой обеспеченностью обязательства 0щущались уже как ограничение свободы; так и тяжелый труд считался менее удручающим чем легкая жизнь многих заня­ тых в хозяйстве р абов 19• Дополитическое принуждение, в каком глава семейства дер­ жал домочадцев и рабов и какое считалось неизбежным имен­ но п оскольку челове к "общественное" существо, пока не спосо­ бен стать политическим 20, не имеет однако ничего общего с хаотическим "природным состоянием", принятым у политичес­ ких мыслителей семнадцатого века за первобытное состояние люд ей, от н асильственности и необеспеченности которого они рекомендовали бегство в "государство" , монополизирующее со своей стороны все насилие и всю власть и кладущее конец "войне всех против всех" тем, что оно "всех одинаково держит в стра­ хе" 2 1 • Все понимаемое нами под господством и порабощением, под властью, государством и правлением, короче все наши кон­ цепции политического порядка считались н аоборот дополити­ ческими; они имели себе оправдание не в общественном, но в частном и были в собственном смысле слова неполитически­ ми - к полису не относящимися. Полис отличался от сферы домашнего хозяйства тем, что в нем жили лишь равные, тогда как порядок домохозяйства опи­ рался как раз н а неравенство. С вободная жизнь озн ачала не­ приказные отношения, р авно как предполагала свободу от дав­ ления необходимости и повелений господина. Бытие свобод19 Знаменательна дискуссия между Сократом и Евтером у Ксено­ фонта (MemoraЬilia I l 8): необходимость принудила Евтера к телесно­ му труду и он уверен что не в состоянии долго вынести этот род жиз­ н и; он знает также что в старости будет беспомощным н покинутым. Он полагает все же что лучше трудиться чем просить милостыню. На это Сократ предлагает ему поискать кого-нибудь, кто в лучшем поло­ жении и нуждается в помощнике. Евтер сразу отвечает что не выне­ сет "рабства" (�оиЛеiа). 20 Немецкое слово Gesellschaf't очень ясно выражает в своей эти­ мологии отмеченную выше тесную связь между обществом и органи­ зацией домашнего хозяйства. "Тут соединение приставки Ge, выра­ жающей обобщенность отношений, со словом Saal, старым обозначе­ нием германского однокомнатного дома . . . Общество, Gesellschafi:, было сообществом всех живущих в таком доме" (Theodor EschenЬurg,

Staat und Gesellschafi: in Deutschland, 1 956, S. 1 8). 21 Так у Гоббса в "Левиафане", часть 1 , гл. 13.

44

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ным исключало как господство, так и подневольность 22 • В нут ­ ри сфер ы домохозяйства таким об разом вообщ е не могло быть свободы, да же для главы с ем ьи , который л иш ь потому сч итал­ ся своб одным, что мог оставить хозяйство и податься в полити­ ч еское пространство, гд е ок азывался в ср еде себ е равных. Это рав е нство внутри полиса имеет кон е чно мало общ е го с на ше й ид ее й эгалитарности; оно означало , что челов ек имеет дело только с равными се б е, пр едполагая таким образом само соб о й раз у мею щее ся суще ствовани е "неравных" , тем более что эт и "неравны е " всегда составляли б ольшинство населения в горо ­ дах-государст вах 23• Рав е нство, в Н овое вр емя все гда тр ебова­ ние справедливости, сост авляло в античности напротив соб­ ств енное существо свободы: статус свободного означал свободу от вс якого н ерав енства, присущего отнош ениям господства, и движение в пространстве , гд е не был о ни господства ни подчи­ н енности. Н о зд е сь у же и конча етс я возмож ность улов ить глубоко е различие между новоевропе йским и анти чным пониманием политического в форм е контрастных пар. С амая большая труд ­ ность дл я любого сопоставл ения заключаетс я в том , что Н ово е вр е мя собстве нно вообще не отд еляет и не отличает обществ ен ­ но е от политиче ского. Что политика есть л и шь функция обще­ ства, что дейст вие , р ечь и мысль первично образуют надстрой­ ку со циальных интер есов, это в едь н е открыти е и не просто изобретение М аркса, это входит в аксиоматические пр едпосыл­ к и , нек ритично усво енны е М арксом из новое вропейской поли­ ти ческой экономии. П роисходящая зд есь функционал изац ия

22 Известнейшее и красивейшее свидетельство этого греческого восприятия свободы есть у Геродота в его обсуждении различных государственных форм (lll, 80-83): Отан, сторонник равенства поли­ са, политической iG'OIIO/-tla, заявляет, что не хочет ни господствовать ни пойти под господина. Но в том же смысле и Арнетотель говорит что жизнь свободного человека лучше жизни деспота, причем для него само собой разумеется что деспот не свободен (Политика 1 325а 24). По Куланжу все греческие и латинские слова, выражающие гос­ подство над другими, - как rex, раtег, ava�, j3a!1',Лeu� - идут из сферы домашнего хозяйства и первоначально были именами, служившими для обращения рабов к своим господам. 23 Неграждане всегда были большинством населения, хотя соот­ ношение сильно менялось. Ксенофонт, утверждающий, что на рынке в Спарте увидел не более 60 граждан на 4000 человек, наверное все­ таки иреувеличил (Hellenica lll 35).

§ 5 Полис и домашнее хозяйство

45

nолитического делает естественно невозможным хотя бы nро­ сто заметить дистанцию, отделяющую политическое от обще­ ственного. И тут тоже дело не в какой-то произвольной теории или идеологии, поскольку с возникновением общества в Новое время, т. е. с выходом "домохозяйства" и "экономических" (oixia) видов деятельности в пространство общественного, само веде­ ние хозяйства и все занятия, прежде принадлежавшие к част­ ной сфере семьи, теперь касаются всех, т. е. стали " коллектив­ ными" заботами 24• Так что в современном мире эти две облас­ ти постоянно переходят одна в другую, словно они лишь вол­ ны в вечнотекущем потоке жизненного процесса. Исчезновение пропасти, через которую люди классической древности должны были как бы ежедневно перепрыгивать, чтобы выходить из тесной области домохозяйства и поднимать­ ся в круг политического, есть по существу новоевропейский феномен. Ибо дистанция между частным и публичным в Сред­ ние века еще как-то существовала, хотя и во многом утратив свое значение, а главное совершенно изменив свое местополо­ жение. Справедливо отмечалось, что после распада Римской империи католическая Церковь предложила замену принад­ лежности к публичному организму, который в последние века 24 "Мысль, что общество подобно главе семьи ведет хозяйство в пользу ее членов, прочно укоренилась в экономической терминоло­ гии . . . В немецком языке выражение Vo\kswirtschafi:slehгe, политичес­ кая экономия, буквально учение о народном хозяйстве . . . заставляет Ау мать, что существует коллективный субъект хозяйственной деятель­ ности . . . В английском . . . в выражениях ,theory ot· wealth' и ,theory of welfare' находят себе выражение сходные представления" (Myrdal, ор. cit. , р. 1 40). "Что подразумевается под социальной экономией, функ­ ция которой общественное хозяйство? Здесь прежде всего implicite проводится аналогия между индивидом, ведущим хозяйство в своей сем ье и у себя дома, и обществом. Адам Смит и Джеймс Милль дове­ ли потом эту аналогию до эксплицитности. После критических работ Джона Стюарта Милля и с постепенным принятием различения между практической и теоретической политической экономией от этой ана­ логии отказались" (р. 1 43). Что с тех пор этой аналогией уже не пользу­ ются, имело понятным последствием то, что существенные структу­ ры в этой области все больше уходят в темноту. Сам этот факт можно объяснять тем, что необычайное развитие общества с одной стороны в известной мере по глотило семью, а с другой, именно поскольку оно само происходит из семейного сообщества, оно смогло стать ей почти полноценной заменой - или во всяком случае нередко ощущается в качестве таковой.

46

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

затянувшейся античности мог р еал изовать ся пр ежде всего в мун иципальном управле нии 25. Специфически ср едневековый контраст ме жду мраком об ыденности и величественным блес­ ком святилищ создавал дистанцию м ежд у мирским и рели г и­ озно освященным , во многом отвечавшую пропасти ме жду час­ тным и публичным в античности ; и тут тоже перешагиванне и з одной области в другую означало восхождение и преодоление . П ри всем том не надо конечно закрывать глаза на различие ме жд у античностью и средневековьем; потому что какою бы мирской ни делалась в итоге Церковь, она все еще оставалась привязана к потустороннему, коль скоро сообщество вер ующих могла скр е плять только забота о спасении д уши. Однако пр и­ равнивание религиозного к публичному , пусть и с оговорками, допустимо, тогда как область мирского в века феодализма б ыла совершенно вытеснена в тот сектор, который в античности был отведен частной сфере . Одни м из примечательных знамений средневековой эпохи б ыло то, что все виды человеческой дея ­ тельности и все повседневные, мирские события развертыва­ лись в рамках частного домохозяйства, так что, мож но сказать, никакой отдельной сферы мирского и публично-общественно­ го в собственном смысле этого слова по сути дела н е существо­ 6 вало 2 . Характерной чертой этого ги гантского разрастания частной сферы и тем самым различия между античным отцом семей­ ства и феодальным господином было то, что посл едний в гра­ ницах своих владений и м ел право вершить суд, тогда как в ан­ тичности бывал и мягкосердые и суровые господа, справ едл и ­ вые и несправедливые, но не существовало собственно права и закона в отношен и ях м ежду слугой и господином; право и за­ кон вне п убличной пол итической сферы б ыли совершенно не­ мыслимы 27• П риватизацию всех видов человеческой д ея тель-

25 R. Н. Barrow, The Romans, 1 953, р. 1 94. 26 Т о , что Лавассер (Е. Lavasseur, H istoiгe des c1asses ouvrieres et de l'industrie en France avant 1 789, 1 900) констатировал в отношении фе­ одальной организации труда, справедливо для всего феодального об­ щества: "Chacun vivait chez soi et vivait de soi-meme, le noЬle sur la sei gneuгie, le vilain sur sa cultuгe, le citadin dans sa ville" (р. 229). 27 Приличное обращение с рабами, рекомендуемое Платоном в "Законах" (777), имеет мало общего со справедливостью и является вопросом самоуважения, не учета интереса рабов. О параллельном существовании двух законов - одного действующего среди свобод­ ных и другого для главы семейства и хозяина - см. Валлон (ор. cit.,

§ 5 Полис и домашнее хозяйство

47

н ости и вытекающую отсюда приватизацию всех человеческих отношени й можно п рослед ить в плоть до специфически сред­ невековых организаций ремесленников еще и в городах, в г иль­ д иях и цехах , co п freries и compagп ons, как они себя именуют в характер ном тя г отении к семе йственности и хозяйственности

отношени й , и даже вплоть до ранних торговых компан ий, где "исходно единое домашнее хозяй с rво все еще дает о себе знать в таких словах как , компания ' (com-panis, со-хлеб ник) . . . и в та­ ких оборотах речи, как ,люди, едящие один хлеб', ,люди , деля­ ' 28• Ср щие д ру г с дру го м хлеб и вино " едневековое понятие "об­ " ще го бла га , вовсе не предпола гая существования публичной

политической сферы, свидетел ьствует скорее о признании то го , что частные индивиды способны иметь общие и нтересы, при­ чем как духовной, так и материальной природы, а потому оста­ ваться в п риватной сфере и заниматься исключительно своими делами они могут только когда кто-то один б ерет на себя со­ блюдение общих всем интересов. Это п о сути христианское от­ ношение к политическо й сфере отличается от современно го не столько приз нанием "общего блага ", сколько искл ючительнос­

тью приватной сферы и отсутствием то го примечательного меж­ дуцар ствия, в котором частным интересам приписывается пу б­ личное значение и которое мы называем обществом. Потому и не удивительно , что политическая мысль Сред ­ невеков ь я , занятая исключительно мирским , ведать не ведала о п р опасти между обеспеченной жизнью внутри семьи и бе з­

жалостной беззащитностью личности внутри полиса , как след­ ствие не принимая мужество за кардинальную политическую добродетель . Примечательно все же, что единственны й пост ­ классический политически й мысл итель, главной заботой кото-

ll, р. 200) : "La loi, pendant bien longtemps, donc. . . s'abstenait de penetrer dans la famille, ou elle reconnaissait l'empire d'une autre loi". В той мере, в какой античное, особенно римское законодательство вообще вме­ шивалось в семейно-хозяйственные обстоятельства - обращение с рабами, семейные отношения, - оно это делало чтобы смягчить нео­ rраниченную в принципе власть хозяина и главы семейства. Чтобы справедливость распространялась на совершенно "приватную" совме­ стную жизнь рабов, было немыслимо; они были per definitionem вне закона и подчинены власти своего господина. Только сам господин, поскольку он был не только рабовладелец, но еще и гражданин, сто­ ял под законом, который тогда в интересах государства мог урезать его семейно-хозяйственную власть. 28 W. j. Ashley, ор. cit., р. 4 1 5 .

48

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

рого было восстановить пол ити ч еское начало в его древнем достоинстве, а именно М ак и ав ел л и , в своих направле нных на это усили ях сразу же снова осознал и пропасть между приват­ ным и публичным, и то, какое мужество требуется для пр еодо­ ления этой пропасти ; то и другое он описал в восхождении "кон ­ дотьера и з низких обстоятельств к высоте государева двора " , т. е. из обстоятельств простой частной личности, об щи х всем людям, к сияющей славе великих деяний 29• П оки нуть хранительную сферу усадьбы и дома, первона­ ч ально чтобы пуститься в какую-ни будь авантюр у или великое пр едприятие, обе щающее славу, позднее чтобы войти всей своей жизнью в круг публичных д ел , требовало мужества, потому что только внутри пр иватной сферы человек мог отдаться заботе о жизни и выживании. Всякий отваживавшийся войти в полити­ ческое пространство должен бы л пр ежд е всего быть готов рис ­ ковать своей жи знью , и сл ишком большая лю бовь к жизни могла лишь встать на пути сво боды, считалась я вным пр и знаком раб ­ ской души 30• Так мужество стало кард инальной пол итической 29 Буквально "восхождение" из низшей сферы или ранга в более высокую составляет у Макиавелли постоянно повторяющуюся тему. См. прежде всего "Государь", гл. б, об Иероне Сиракузском, и гл. 7; а также " Рассуждения" книга l l , гл. 1 3. 30 " Ву Solon's time slavery had come to Ье looked on as worse than death" (Robert Schlaifer, Greek Theories of Slavery trom Homer to Aristotle, в Harvard Studies in Classical Philology, 1 936, vol. XLVII). Что сами рабы явно это мнение не разделяли , привело к известному и для нас столь скандальному допущению что есть люди, которые "по природе" рабы, что подробно разбирает Арнетотель (в rл. 5 книги l своей "Полити­ ки"). Рабов упрекали в чрезмерной любви к жизни, �ptЛol}uxia, иначе говоря в трусости . Так Платон был уверен, что доказал рабскую при­ роду рабов, указав на то что они ведь могли бы предпочесть смерть порабощению (Государство 38ба). Позднее эхо этого слышится еще у Сенеки, который на жалобы одного раба отвечает: " Почему кто бы то ни было должен был делаться рабом, когда свобода так близко под рукой у каждого?" (Ер. 77, 1 4) ; ибо "для того, кто не умеет умирать , жизнь в любом случае рабство" (vita si moriendi virtus abest, servitus est - ib. 1 3) . Чтобы понять эту установку, надо вспомнить о том что большин­ ство рабов в древности были побежденные враги; лишь небольшой процент рекрутнравалея из людей, родившихся в рабстве. Римская республика привлекала вообще свой контингент рабов из стран вне римского господства, но греческие рабы были большей частью тоже греки. Вместо того чтобы позволить продать себя в качестве пленных

§ 5 Полис и домашнее хозяйство

49

д об родетелью, и лишь обладавши е им могли быт ь приняты в соо б щество, ц ель и смысл которого б ыли политич ес кими и ко­ торое поэтому заранее уже выходило за рамки простого о бще­ жития, продиктованного жизне нными потре бностями всех лю­ де й, будь они рабы, варвары или греки 31• "П равое и хорошее житие " (ей (i)J.i), как Арнетотель называл жизн ь в полисе , было таким об разом н е столько благополуч н ее , б еззаботн ее или бла­ г ороднее ч е м об ычная жизнь , скол ько иного ранга и иного ка­ ч ества. Хороша она была только в той м ер е , в какой е й удава­ ло с ь поднятьс я над жизн енными н уждами, из бавиться от тру­ д а и раб оты и в известном смысле пр еодолет ь ж ажду жизни, природн ую у всех живых суще ств, в значительно й мере из бе­ жав порабощения б иологией ж изн енного процесса. Гр еч еская мысль с н есравне нной ясностью и отч етливостью выразила эти ле жащие в основ е ее поли тического сознания разграни ч ения . Никакой дея тельности, служаще й лишь цели жизнеоб ес пе ч ения и поддержания жизн енного процесса, н е было дозволено появляться в политическом пространств е, и это со стол ь явным риском оставить всю торговлю и реме сла при­ лежанию и предприимчивости рабов и чуж езем цев, что Афи­ ны де йствительно стали тем "П е нсионополисом " , нас еленным "прол етариатом потр ебления " , который так проникнов енно описывает Макс В еб ер 32 • Истинный характер этого полиса е ще отчетливо выступает п еред нами даже в политических филосо­ фиях П латона и Аристотеля , хотя разграничительная линия

в рабство, они могли совершить самоубийство, а поскольку мужество было кардинальной политической добродетел�ю, предпочтя жизнь, они тем самым уже доказали, что " по природе не годятся быть сво­ бодными и гражданами полиса. Также и в Риме слово labos тесно свя­ зано с представленнем о позорной смерти (см. напр. Вергилий, Энеи­ да VI), и эта установка изменилась лишь в позднейшие века Римской империи , когда не только стало сказываться влияние стоицизма, но и рабское население большей частью пополнялось из людей, родивших­ ел рабами. �� В этой связи Эдуард Майер в своем докладе " Рабство в древно­ сти" (Дрезден 1 898) цитирует застольную песнь критянина Гюбрия: .,Богатство мое копье и меч и украшенный щит. . . А кто не отважива­ ется владеть копьем и мечом и украшенным щитом, охраняющим тело, те в страхе ложатся у моих ног, взывая ко мне как к своему господину и великому царю". �2 См. его ., Agrarverhaltnisse im Altertum", в Gesammelte Aufsatze zur Sozial- und Wirtschafi:sgeschichte, 1 924, S. 1 4 7.

50

Вторая глава: Пространство пу бличного и сфера частного

между хозя йсrвом и полисом зде сь начинает уже расплы вать­ ся, что находит в ыра же ние в склонносrи, ос обенно у П латона (по-видимому, вслед за С ократом) заим сrвовать сравн ения и пример ы для полис а из часгной жизни и повсед н евно сrи , тог­ да как Арисrотель, в этом отношении более о сторо жн ый , до­ пу скает все же вме сте с Платоном, чт о по крайн ей мере н егори­ ч еское происхо жде ние полиса должно было быть связано с че­ ловече скими жизнен ны ми надоб ностями и ч то лишь его с уще ­ сrво или присущая ему цель (т�Ло� ) трансцендирует за пределы " прое го ж изни в .,хорошую жизнь 33 • Но как раз эта часrь у че ний сократич еской школ ы - сrав ­ шая скоро сrоль самопонятной , что теперь м ы в с треч аем ее уже лишь как банально сrь, - тогда была с овершенно новой и ре ­ волю ционной , и возникла она не из реального оп ыта полити ­ ч еской ж изни то й эпохи , а из желания ос во бодить ся из-под ига публичной жизни, же лания, которое философ ы даже сами пе­ р ед собо й могли оправдать только тем, что вс ячески подч ерки­ вали, как даже эта сво бодней шая из в сех известн ых жизнен ­ н ы х форм в де йсrвительно сrи все же б ыла еще связана с н уж ­ дами и под ч инена н еоб ходимо сrи. Тем не м енее оп ы т полис а осrавался, по крайне й мере для Платона и Ари сrотеля, еще слишком мощной почвой чтоб ы позволить им хоть раз в серьез сомневать ся в разни це ме жду жизнью домохозяина и жизнью в полисе . Для н е с правившихс я с жизне нно н е об ходим ы ми хо­ зяйствен ны ми делами ни жизнь ни .,хорошая жизнь" не возмож­ н ы , однако политика сущесr вует никогда не про его ради в ы ­ живания. Что касается обитателей поли са, то для них жизнь внутри хозя йсrвенной сф ер ы вооб ще сущ есrвует только ради " .,хороше й жизни в поли се.

6

Возниюtовение общества

П росrрансrво об ще сrвенносrи возникло, когда недра до­ машнего хозя йсrвования с при сущими ему родами деятельнос­ ти, заб отами и организа ционны ми формами в ыегу л или из хра­ нительного мрака домашних сrен в полную про све ченно сr ь п ублично й политич ес кой сфер ы . Этим была не только с мазана давняя разграничительная линия между приватн ы ми и публич­ н ы ми делами; сам ы й см ы сл этих поняти й, равно как знач ение , 33

См. Политика кн. 1 гл. 2 .

§ б Возникновение общества

51

как ое каждая из двух эт их сфер имела для ж изни индивида как частного человека и как гражданина сообщества, переменилисЪ до неузнаваемости. Мы ни на ман ер греков не могли бы сказат ь что жизнь, проводимая лишь внут ри своего самого узко го (i�1011) кру га, " идиотична ", поскольку не принимает у частия в об ще­ ственном мире, ни под приватностью н е понимаем то пу сть нео бходимое, но все -таки лишь временное бегство от тревол­ нени й республики, res риЫiса , какого римляне искали и находи ­ ли поодал ь от города, гражданами которого они были, в свое м частном владении. Д ля нас приватное очерч ивает сфер у такой интимности , какая в греческо й античности нам пря мо-таки неведома, какую в ее истоках мы способны проследить лишь вплоть до позднери мского времени , но какая в ее разв ер н утом многообразии не б ыла во всяком случае известна ни одной эпохе до Н ового времени. Тут намного б ольше чем простое сме щени е акцентов. Для ант ичности решающим было то, что все приватное есть лишь приватное, что ч еловек в нем, как показывает само слово, ж и ­ вет в состоянии лишения, а именно лиш ен своих высших воз­ можностей и человечней ших способностей. Кто не знал ни чег о кроме приватной стороны жизни, кто подобно рабам н е им ел доступа к об щественном у или подоб но варварам вооб ще про­ сто даже и не учредил открытую всем публичную сфер у, соб­ ственно челове ком не был. Если мы сейчас в слове "приватный" уже не слы шим , что исходно оно означает состояние лишенно­ сти , то межд у прочим е ще и потом у , что новоевропейски й ин­ дивидуализм принес с собою стол ь громадное обог ащение час­ тной сферы. С ущ ественнее для наш его понимания приватнос­ ти однако то , что она теперь отличается не только , как в антич­

ности , от публичного , но и прежде всего также от социального, ант ичности неведомого и помещавшегос я ею по свое му содер­ жанию в сфер у приватно го. Ре шающе для черт, каки е приняло приватное в Н овое время, решающе прежде всего для его важ­ ней шей функции, обеспечения и нтимности, то, что историчес­ ки оно б ыло открыто как противополо жность не только поли ­ тическому, но и социальном у , с которым оно поэтому и состоит в более тесной и су щностной связи. Пе рвый проевещенный открыватель и в известной мере также те оретик интимного был Жан-Жак Руссо, примечатель ­ ны м об разом до сих пор все е ще единственный среди великих авторов, кого часто упоминают только по им е ни , без фамилии . Б унт, приведший его к этому открытию, б ыл направлен не про-

52

Вторая глава : П ространство публич ного и сфера частного

тив гнета государственного аппарата, но прежде всего против невыносимого ему извращения человеческого сердца в обще­ стве, против вторжения социальности с ее мерками в душев­ ные недра, которые до того по-видимому не нуждались ни в какой особой защите. Как интимность сердца вне дома и крова, в мире, мес1·а не имеет, так социальное, против которого она бунтует, отстаивая свое достоинство, тоже не поддается столь же надежной локализации как публичное; в сравнении с от­ крытым политическим пространством социальная сфера всегда отягчена чем-то неуловимым. Поэтому лишь естественно, что для Руссо интимное подобно социальному предстает чем-то субъективным, он их считает как бы формами человеческой экзистенции, причем в его случае это принимает почти такой оборот, как если бы бунт поднял не Руссо против общества, а Жан-Жак против человека, которого общество зовет Руссо. В этом бунте сердца против собственной социальной экзистен­ ции родился современный индивид с его неизменно перемен­ чивыми настроениями и наклонностями, в радикальной субъек­ тивности его чувственной жизни, заплутавшейся в бесконеч­ ных внутренних конфликтных ситуациях, которые все коренят­ ся в двоякой неспособности, чувствовать себя в социуме как дома и жить вне социума. Как бы ни относиться к личности Руссо, о которой мы к сожалению так исключительно информированы, аутентичность его открытия столь многими его последователя­ ми подтверждена и стоит вне сомнений. Высшее цветение по­ эзии и музыки от середины восемнадцатого до последней тре­ ти девятнадцатого столетия, ошеломляющее развитие романа до самостоятельной художественной формы, собственное содер­ жание которой образует социальная реальность, одновремен­ но с этим явственный упадок публичных художественных форм, особенно архитектуры - все это показывает, каким тесным родством связаны интимное и социальное. Бунт против социальности , в ходе которого Руссо и роман­ тизм после него открыли пространство интимного, был направ­ лен прежде всего против ее нивелирующих черт, против того, что мы нынче зовем конформизмом и что по сути является при­ знаком всякого социума. Подтверждением здесь является уже то, что бунт начался так рано, заведомо до того как принци п равенства, который после Токвиля м ы склонны делать ответ­ ственным за конформизм, имел время дейсrвенно дать о себе знать в социальном теле и политических учреждениях. В этой связи неважно, состоит ли нация из равных или неравных чле-

§ 6 Возникновение общества

53

нов , и бо общество все гд а требует от тех , кто к нему вооб ще при­ надлежит, чтобы они поступали как члены одной большой се­ мьи , в которо й должен царить только единый вз гляд на вещи и только едины й интерес. До н овоевропейского распада семьи этот единый интерес и отвечающее ему воззрение на мир име­ ли своего представотеля в хозяи не дома, чье господство пре­ пятствовало разброду мнений и ко нфликту интересов в лоне семьи 34• Примечательное совпадение расцвета об щества с па­ де нием семьи ясно указывает на то, что общество своим воз­ ник н ове н ием среди прочего обязано тому, что семью поглоща­ ли группы, которые оказыв ал ось всякий раз ей социально от­ вечаю щими, т. е. с которыми она находилась на приблиз отель­ но том же житейском уров н е. Раве нство между членами обще­ ства не имеет в следствие этого ровно ничего об ще го с равен­ ством равночестности, общением-с-себе- подобными, известным

нам от классической древности как условие политического; оно напоминает скорее раве нство всех чле нов одного семейства под деспотической властью главы семьи; разве что только потреб­ ности в таком господстве , осуществляемом оди н очко й, пред­ ставотелем общих интересов и единогласного мнения, внутри общества не б ыло , коль скоро здесь естественно возросшая сила семейн ых интересов через простое суммировение многих се­ мей в одну группу невероятно возро сла . Единоличного господ­ ства здесь де йствительно уже н е требовалось, потому что сама же ударная с ила о бщего интере са вставала на его место. Ко н ­ формизм каким мы его з наем, когда полн ое единодушие дости­ гается среди полной добровольности, есть лишь закл ючитель­

ная стадия этого процесса. Правда, монархически й принцип единовластия, которое в античности считалось типической формой организации хозя й ­ ства , внутри современного об щества - которое, каким мы его сегодн я знаем, уже не имеет, как на начальных стадиях свое го развития, своей идеальной формой дворцовое хозя йство абсо ­ лютн ой м онархии, - изменился в том отношении, что в об ще­ стве как раз nuкmo господствует или правит. Однако этот н и к ­ т о, а именно гипотетическое единство эко номических об ще 34 Хорошей иллюстрацией здесь служит заме ч ание Сенеки, кото­ рый, обсуждая полезность высокообразованных рабов (знающих клас­ сиков наизусть) для по-видимому порядком невежественного госпо­ дина, комментирует: " Что знают домочадцы, знает хозяин" (Письма к Луцилию 27, 6, цит. по: Barrow, Slavery iп the Roman Empire, р. 6 1 ).

54

Вторая глава: Пространство публично го и сфера частного

ственных интересов , как и гипотетическое единодушие расхо­ жих мнений в салонах хорошего общества, правит не менее деспотично оттого, что не привязан ни к какому конкретному лицу. Феномен господства зтого н и к т о нам слишком уж хо­ рошо известен по " социальнейшему" из всех государственных формирований, бюрократии, которая не случайно на последней стадии национально-государственног о развития приходит к господству, а именно в процессе развития, начало кото рому было положено абсолютной монархией проевещенного деспо­ тизма. Господство обезличенного н и к т о настолько не озна­ чает отсутств ия господства, что при известных обстоятельствах способно оказаться одной из самых мрачных и тиранических форм правления . Решающим для этих феноменов является в конечном счете лишь то, что общество на всех своих стадиях развития точно так же , как прежде сфера домохозяйства и семьи, исключает действие в смысле свободного поступка . Его место занимает п оведение, которое в различных по обстоятельствам формах общества ожидается от всех его членов и для котор ого оно пред­ писы вает бесчисленные правила, все сводящиеся к тому чтобы социально нормировать индивидов, сделать их социабельны­ ми и воспрепятствовать спонтанному действию, равно как вы­ дающимся достижениям . Для Руссо дело идет пока еще о сало­ нах хорошего общества, чьи условности отождествляют инди­ вида с п оложением, которое он занимает в социальной иерар­ хии. Для этого отождествления личности и общественного по­ ложения относительно безразлично, осуществляется ли оно в рам ках полуфеодального общества, где социальное положение совпадает со ступенью иерархии, или в классовом обществе де­ вятнадцатого столетия, где задавали тон з вания, или наконец в современном массовом обществе , в котором речь идет уже толь­ ко о функциях вн утри социального процесса. В массовом обще­ стве изменилось разве что только то, что теперь отдельные со­ циальные группы, возникшие из распада семьи, разделяют судь­ бу этой исконнейшей общественной группы, семьи; ибо как социум некогда проглотил семью, так в нашем столетии массо­ вое общество в конечном счете всосало в себя и нивелировало социальные классы и группировки . В массовом обществе соци­ альное в ходе векового раз вития дости гло наконец точки, ког­ да все члены того или иного коллектива одинаково скованы и с равной силой контролируются. Массовое общество демонстри­ рует победу социальности вообще; оно являет собой ту стадию,

§ 6 Возникновение общесrва

55

когда сrоящих в не общесrва групп проего уже нет. Н и велир ов­ ка же свойсrвенна общесrву при любых обсrоятельсrвах, и по­ беда равенсrва в современном мире есrь лишь политическое и юридическое признание того факта, что социум овладел сфе­ рой публичной открытосrи, причем автоматически всякая от­ личительносrь и особносrь сrановится часгной принадлежиос­ тью отдельных индив идов. Эта современная эгалитарносrь, которая о пирается на при­ сущий вся кому об щесrву конформизм и возможна лишь по­ скольку поведение в иерархии человеческих связей заступило на месrо посrупка , во всех аспектах отличается от равенсrва, каким мы его знаем из античносrи и прежде всего через гре­ ческие города-государсrва. П ринадлежать к числу, всегда ма­ лому, "равных" (OIJ-0101) значило тогда, что человек м ожет про­ водить свою жизнь среди равных по досrоинсrву, что само по себе уже считалось привилег ией ; но полис, а сrало б ыть само публичное пространсrво, было месrом сильнейшего и ожесrо­ ченнейшего спора, в котором каждый должен б ыл убедитель­ но отличить себя от всех других, выдающимся деянием, сло­ вом и досrижением доказав, что он именно живет как один из "лучших" (aiev ae1o-reue1v) 35. Д ругими словами, открытое, пуб­ личное пространство было отведено именно для непосредствен­ ного, для индив идуальносrи ; это было единсrвенное месrо, где каждый должен был уметь показать, чем он выбивается из по­ средсrвенносrи, чем он на деле в своей незаменимосrи являет­ ся. Ради этого шанса досrичь необычайного и в идеть подобные досrижения, из любви к политическому самосrоянию гражда­ не полиса более или менее с охотой брали на себя свою часrь судопроизводсrва, защиты, управления государсrвом - груз и тяготу не социальной рутины, а государсrвенных дел . Н а том же конформизме, которого требует социум и с помо­ щью которого он организует поступающих людей в поведен­ ческие группы , покоится и наука, шедшая следом за возникн о­ вением социума, а именно политическая экономия, чьим важ­ нейшим техническим и негрументом является сrатисrика, где подрасчетносrь человеческих реакций подразумевается уже сама собой. Конечно, экономические теории сущесrвовали и до

35 alev O,euгrsvstv xai lmeieoxov ёf.141-evat iJJJ.ш . v, Илиада VI 208 "все­ гда быть первым и преобладать над осrальными" - главная забо­ та гомеровских героев, а Гомер был все-таки "воспитатель всей Эллады".

56

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

н ач ала Нового време н и, но о н и при н адлежали к о бластям эти­ ки и политики, где не играли сколько- н ибуд ь в ажн ой роли, при ч ем исходили из предпосылки, ч то и в хозя й стве нн ых де­ лах люди все рав но оста ются еще д ей ствующими, поступающи­ ми существа ми. С вою заявку на на у чность п одобн ые э кон оми­

ч еские теории воо бще смогли выдви н уть лишь ко гда социум достиг повед е нч еского еди нства , чь и формы стало тепер ь воз ­ можн о и сслед овать и ун ифицируя систематизировать , посколь­ ку все диссо н ансы стало можн о зан осить на сч ет откло не н и й от знач имой в обществе нормы и потому списыв ать как асоциаль ­ н ые или а ном альн ые 36. З аконы статистики з н ач имы везде там , где н а сце ну высту ­ пают оч ень боль ш ие ч исла ил и о ч ень долгие отрезки време н и ; глядя с о статисти ч еско й то ч ки зре н ия, дея н ия или события в их у н ик ал ьности остаются просто отклон е н иями или колеба­ н иями. Од н а ко эта статисти ч еская точ ка зре ния по -своему оп ­ равданна , коль скоро дея н ия или соб ытия по са мой своей сути редки и всегда выделяются н а фо не повсед не в н ости, всегда поддающейся вы ч ислен ию. При этом забывают только, ч то эта самая повсед нев н ость по чер п ает для себя сво й смысл не из по -

36 "Наука" политической экономии существует лишь с Адама Сми­ та, для экономических учений канонистов хозяйствование ,искусст­ во', а не наука (см. W J. Ashley, ор. cit., р. 379 ti.) . Классическая поли­ тическая экономия уже предполагает, что человек, н асколько он во­ обще занят активной деятельностью, действует исключительно в соб­ ственных интересах и повинуется только одному инстинкту, инстин­ кту приобретения. Введение у Адама Смита некой "невидимой руки, которая достигает цели никем не ставившейся" , ясно показывает, что даже и такой минимум инициативы все еще содержит слишком много непредвиденных и неподрасчетных факторов и потому неподъемен для науки. Маркс редуцировал затем необозримое множество част­ ных интересов к классовым интересам, а эти классовые интересы ограничил далее двумя основными классами, капиталистами и рабо­ чими, так что ему в своей науке приходилось иметь дело только с одн и м единственным конфликтом, в то время как классическая эко­ номия не могла стать научной, потому что увязала во множестве взаимопротиворечивых конфликтов. Марксова система смогла дос­ тичь немыели мой у его предшественников ранее согласаванности и связности потому, что Маркс поставил в средоточие своих расемот­ рений "обобществленного человека", который в еще намного мень­ шей мере способен к поступку и к собственной инициативе чем "эко­ номический человек" классической и либеральной науки о народном хозяйстве.

§ 6 Возникновение общества

57

вседн ев н ости же , а и з событи я или деян и я , конститу ир овавше­ го эту повседнев н ость и ее будни; подобно тому как дв ижение истории показывает свой р еальный смысл на относительно ред­ ких соб ытиях , пр ер ывающих само это дв ижение. Когда так и м обр азом зако н ы , значи мость котор ых подтвер ждается только н а бол ьш их числах и долг их п р омежутках време ни , неостор ожно

прилагают к я влен иям политики и истории , эти явления тем самым исподволь эли м инируются , вгоняются , пусть на правах откло нени й , в ту самую колею , откуда они правда и в ыбились , но куда о ни как р аз не вп исываются. Я в но бессмысленное р ав но как и без надежное п редпри яти е - выи ск ивать з начени е в поли ­

ти ке или смысл в истории , предварительно искл ючи в из них как несуществе нное как раз то , что не только несет в себе весь смысл и знач ен ие , но и способно н аделить и м то , что в се бе ни смысла ни з н а че ния н е и меет, - повседнев н ое поведе н и е и автомати ­ ч еские и сторич еск ие п р оцессы. И з б есспорного дей ств ия статистически х закон ов в обл ас­ ти бол ьш их чисел для нашего совр еме нного м ир а следует к со­

жале ни ю ли шь то , что всякое п рир аще ни е н аселен и я п ридает этим закон ам возр астающую значимость , на ф он е которой " от­ кло не ния" ста новятся все ме нее существенным и . В аспекте по­ лити к и это з н ачит: ч ем больше растет н аселение тех или и н ых полит ически ко н ститу ир овавш ихся коллекти вов, тем бол ьше вер оятность того , что пер ве нство внутри пу бличн ой сфер ы по­

л у чит социал ьный , а н е политич еск ий элемент. Гр ек и , чей го ­ р од - государ ство до сего дня п редставляет самое " инд и в идуа ­ лист ич еское " и самое н еко н ф ор м и стское полит ич еское тело , какое нам известн о в истории , хотя и нич его не знал и о стати­ сти ке , однако отличн о соз н авали то обстоятел ьство , что пол ис , отдающ и й поступку и сл ову п редпочте ние пе р ед л юбой д ру ­ гой деятел ьн остью , может существовать тол ько если ч и сло г ражда н уде р ж и вается в оп р еделенных г р а ницах. Б ол ьш и е скопления людей р азв ивают почти автоматическую тенденцию к деспотическим фор мам п р авлен и я , будь то тиранич еское гос ­

под ст во одного ч еловека или деспоти зм того или ин ого боль­ ш инства . Статисти ка , т. е . математич еское ма ни пулир ова ни е дейст вител ьн остью , б ыла впл оть до н овоевр опейского сдвига

не и зве стна , н о социальные фе н омен ы , делающи е такую мани ­ пуляц ию внутр и области ч еловеч еск их р еал и й возмож н ой , ­ а и менно большие числа , влекущи е за собой в социал ьной и р ак ­ тике кон фо р м и зм , поведен честн о и автомати зм , - г р екам с и х пе рвых шагов были и звестны оч ень хо р ошо ; это был и как р аз

58

Вторая глава: П ространсrво публичного и сфера часrного

вещи , которыми п ерсидекая цивилизация отличалась от гре­ ческой . Что бы поэтому н и выдвигалось против бихевиор изм а и его теор ии поведения , трудно отрицать его релеванткость для дей­ ствительности, в которой мы живем . Чем больше людей нали­ цо, тем более верными становятся его "законы" веде н ия себя, behavioг, т . е . те м более правдо подобным кажется, что люди де йствительно следуют обычным лин иям поведения, и тем ме­ нее правдоподобным - что они станут хотя бы просто терпеть тех , кто поступает ин аче . Статистически это может сказаться в нивелирован ии отклонений и колебан ий , в действительности же даст о себе знать в том, что поступок будет иметь все м еньше перспектив остановить растущий разлив поведенчества и со­ бытия утратят свое з начен ие, так что им уже не удастся преры­ вать и озарять своим светом историч еское движен ие . В самом деле, статистическое причесыванне исторических процессов под одну гребенку давно уже перестало быть безвредным научным идеалом ; это с уже давнего вр ем е ни скорее открытый полити ­ чески й идеал коллектива, который н и че го н е желает зн ать кро м е "счастья" обыденного существован ия и потому по пра ­ ву ищет и находит в социальных науках "исти ны" , отвеч аю­ щие его собственным экзистен циальным привычкам . Для униформированного поведен ия, п оддающегося стати­ и ч ст ескому просчету и потому научной дефин иции , либераль­ ная гипотеза автом атической гармон ии интересов в духе клас­ сич еской национальной эконом ии ед ва ли является достаточ­ ным объяснен ием . Не Марксу в первую очередь, но сам им же либеральным экономистам-теоретикам пришлось ух ватиться за "коммунистическую фикцию" и говор ить об интересе общества как такового, ведущем "невидимой рукой" (А.4ам См ит) всех людей в их социальном поведении и так постоянно восстанав­ ливающем гармонию противоборствующих интересов 37• Разни37 Одна из главных заслуг Мирдаль (ор. cit., р. 54, 1 50) сосгонт в демонстрации того, что именно либеральный утилитаризм, а не со­ циализм первым "оказался загнан в несосrоятельную ,коммунисrи­ ческую фикцию' относительно единсrва общества" и что эта "фикция" присуща большинству сочинений экономистов. Мирдаль показыва­ ет, что политэкономия только тогда может быть наукой, когда исхо­ дит из гипотезы, что все общесrво как целое повинуется одному един­ сrвенному интересу. За либеральной презумпцией гармонии интере­ сов стоит всегда "коммунисrическая фикция" единого основополага­ ющего интереса, который тогда и опознают в таких общих понятиях

§ 6 Возникновение общества

59

ца м ежду М а рксом и ег о пред ш ественниками б ыла только та, что он, так же всерьез принимая факт противоборства интере ­ сов , как и научную г ипотезу тайно в корне это го противобор­ ства залегающей гармонии, оказывался только более последо­ вательным, когда извлекал отсюда верный вывод, что "обоб­ ществление ч еловека" автоматически приведет к гармониз ации интересов ; подобно тому как его предложе ние учредить в де й ­ ствительн ой жизни "коммунистическую фи кци ю", лежавшую в

основе всех э кономичес ких теорий, от уче ний его пр едшестве н­ ни ков отличалась прежде всего большей отвагой. М аркс н е по­ нимал - и в свою эпоху вряд ли мо г понять, - име нно то го, что зародыши коммунистического общества уже накле вывались в реальности единого национального хозя йствования и что его полное р азве ртывани е саботировалось н е столько теми или иными классовыми интересами, сколько монархической струк­ турой национального государства, уже тогда устарелой. На пути "гладк ого" функционирования социума стояли помехой е ще некоторые традиции, а име нно позиция "отсталых" классов .

С точки зрения социальности дело тут шло лишь об интерфе­ рирующих факторах, сковывающих развитие " общественных сил" ; они в извест ной мер е были гораздо фиктивн ее и дальше от действительности че м г ипотетическая научная "фикция " к ол­ лектив.ного инте реса общества в целом . Везде , где общество полностью развивается и оде рживает победу н ад все ми другими, асоциальными эле ме нтами, оно с н еобходимостью порождает , хотя и в различных формах, по­

добну ю "коммунистическую фикцию" , отме че нную тем, что в ней действительно правит "н ев м имая рука " , что ее господин н и к т о. То гда в самом д еле на м есто государства и управле ния в ыступает голое администрирование, сове рше нно верно пред­ сказанное Марксом как "отмирание государства" , хотя он оши­ бался, пола гая, что только р еволюция способна привести этот процесс к победе, и е ще более роковым образом ошибался, веря,

как " всеобщее благосостояние" или "commonwealth" . Либеральная экономия таким образом всегда следовала "коммунистическому" иде­ алу, а именно "интересу общества вообще" (р. 1 94-195). Все цеnляет­ ся за то, что понятие общества вообще "сводится к тому что социум воспринимается как один единый субъект. Это однако концептуаль­ но прямо-таки непредставимо. Когда мы пытаемся представить себе общество таким образом, мы уже абстрагировались от того существен­ ного обстоятельства, что общественная деятельность есть результат целеполаганий многих индивидов" (р. 1 54).

60

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

будто око н чательная по беда социальности в ко н еч н ом счете пр иведет к "цар ству с вободы" 38• Чтобы оце н ить р азмах победы соци альности в Новое вр е­ мя , - н ачавшейся с того, что поступок был вытес не н поведе­ н ием, и п р иведше й к заме н е лич н ой власти б юр ок р атией, в котор ой господствует н и к т о , - следует об р атить в ни ма н ие,

что поведе нием и его закон а ми пер вон ач ально опр еделялис ь лишь эко н омические науки, стало быть лишь ог р а н иченн ая сфер а человеческой деятел ьн ости, но затем чер ез ср ав н итель­ но кр аткий п р омежуток вр емени об щественные науки пошли по следам политэкономии и теперь со своей стор о н ы подоб н о поведенческим н аукам сознательно ставят себе целью р едуци­ р овать человека во всей его деятел ьн ости до у р ов н я всестор он­ н е об усло вленн ого и оп р еделе нн ы м об разо м ведущего себя

живого существа , стр емясь понять его в таком качестве. Е сли политэко н омия есть наука социума в н ач альной стадии, когда его п р авила поведе н ия п р из н а н ы лиш ь оп ределенн ы м и слоя­

ми н аселен ия и лишь для оп р еделенн ых видов деятел ьн ости , то воз н и кно ве ние " поведен ческих н аук " з наменует конечную стадию этого р азвития , на котор ой массовое общество овладе­ ло всеми группами н аселен ия стр ан ы и со ци альное поведен ие стало масштабом для всей жизн и оди ночки. С самого р ожде н ия социу ма, т. е. с тех пор как частн ое хо­ зя йство и тр ебующееся в н ем хозяйствован ие стали делом госу­

дар ства, эта н овая область отличается от более дав н их сфер частн ого и публич н о -откр ытого н еодолимой тенде н цией к экс­ п ан сии, постоя нн ы м р остом, котор ы й с самого н ачала г р озил заглушить стар ей шие сфер ы политического и п р иватн ого, р ав­ н о как в кон це ко н цов и н овейшую область и нтим ного. На п р о­

тяже н ии тр ех веков м ы можем н аблюдать этот пр оцесс р оста в его постоя нн ом ускор е н ии, и ос нова н ие для этого поисти н е в есьм а п р имечател ьн ого фе н оме н а н ар астан ия заключается в том , что чер ез социальность сам п р о цесс жизни в его р азнооб­ р аз н ейших фор мах был введе н в п р остр а н ство публич н ого. Область частн ого хозяйствован ия была сфе рой, осуществляв­ ше й заботу о жиз н енн ых нуждах, об и ндивид уальном выжива­ н ии, р ав но как о п р одолже н ии рода, га р антиях жиз н и . До от-

38 Блестящее изложение этого обычно упускаемого аспекта Мар­ ксова учения находим у Зигфрида Ландсхута: Landshut S., Die Gegen­ wart im Lichte der Marxschen Lehre (J ahrbuch fiir Wirtschafts- und Ge­ sellschaftspolitik, Bd. I. Hamburg, l 956).

§ 6 Возникновение общества

61

кр ытия и нтимности к хар акте рн ым пр изнакам ч асrн о й сфер ы пр инадлежало то , что человек в ней экзисти р овал соб ственно не как ч еловек , а к ак экземпля р род а, и здесь ск р ыв алось ис­ тинное основан ие для безме рног о п р ез ре н ия античн осrи к лю­ дям , в р аща вшимся лишь в сфер е п р иватно го. Воз н ик н ове н ие социальности правда р еша ющим обр азом изменило оценку все­ го это го кр у г а ч еловеч еско й экзисте н ции , од на ко отсюда еще н е следует, что из-з а смен ы оцен ки что-то в ее существе изме­ н илось. М о нолитн ы й характе р социума во всех е го р азновид­ ностях , ко гд а естестве нн ый конфор мизм п р из н ает все гда лиш ь один и нте р ес и од н о м н е н ие , имеет в ко н ечном с чете своим корнем еди нсrво ч елове ч еско го р ода. П оскольку это единсrво человеч еско го р ода не п р одукт вообр аже н ия и оно знач итель­

но больше чем лишь н аучная г ипотеза , " коммунистич еская фик­ " ция классич еско й политэкономии , массовое общесrво , вполне эмансипи р овавшее ч еловека ка к социальное животное и таким путем вр оде б ы взявшееся гар а нти р овать выживан ие ч елове­ ч еского р ода в гло бальном м асштабе , вместе с тем гр озит ун и ч ­ тожить ч елове чн ость , собстве нн ое ч еловеч еское бытие ч елове­ ка; похоже н а то , ка к если б ы име нно ч елове чески й р од б ыл спосо бе н подвести челове ч ество к отми р ан ию. Что социум в дей ствител ьн ости есть фор ма , в какой са м по себе п р оцесс жиз н и публи чн о и нституир овал и орг ан изовал себя , всего яс нее демонстр и р ует пожал уй тот факт что за отно­ сител ьно кр аткое в р емя все новоев р опе йские сообщества , в ко­ тор ых социальное тем или и н ым обр азом дости гло господсrва , п ревр атилис ь в коллективы р аботн иков или р аботодателе й , ч то

по сути оз нач ает пр осто что п р и нцип их ор ган из а ции выводит­ ся из од н ог о еди нственн ог о р ода деятельн ости , н епоср едстве н­ но елужаще го поддер жан ию жиз н и и непоср едстве нно диктуе­ мо го жиз ненным п р оцессом. (Д а же и в об ществе тр удящихся естестве нно н е ка жды й б удет р абоч и м или тр уже н иком; р еша­ ющим здесь является даже н е эм а нсипация р абоч его кл асса и чудовищны й потенц иал власти , каким всеобщее избир ательное п р аво автомати ч ески н аделяет больши нство , а еди н стве нно тол ько то что все ч ле н ы общества , ч ем бы он и н и за н им ались ,

рассматр ивают свою деятель н ость п р еимуществе нно как под­ де р жа ние жиз н и для себя самих и своих семе й . ) С оциум есть та форма совместн ой жиз н и , где зависимосrь ч еловека от ему по­

доб ных рад и са мой жиз н и и н и ч ег о д ру го го дости гает публи ч ­ ной з н ач имости и где вследствие это го виды деятельности , слу­ жа щие еди н стве нно подде р жан ию жиз н и , н е только выступ а -

62

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ют на отк р ытой публично й сцене , но и смеют оп р еделять со­ б ою лицо публичного простр ан ства . Д алеко не все равно , осуществляется ли та или ин ая дея­ тельность пр иватно или публично. Хар акте р публичного пр о­

странства явно меняется смотр я по тому , како й деятельностью оно заполнено , но и сама деятельность тоже изменяет свое су­ щество смотр я по тому , занимаются ли ею пр иватно или пуб ­ лично , пр ичем в весьма высоко й степени. Так тр удовая дея­

тельность , п р и всех условиях остающаяся п р ивязанно й к жиз­ ненному п роцессу , могла на п р отяжении тысячелети й оставать­ ся стационар ной , замкнутой в кр уге всегдашнего возв ращения ,

захватившем сам пр оцесс жизни , к котор ому она п р икована. ()пого , что тепе рь тр уд допущен в область публичного , его процессуальный характе р никоим обр азом не изменился , - что все-таки п р имечательно , если подумать о том , что политичес­ кие о р ганизмы вооб ще план пр овались н адолго и их законы

понимались как ограничения , поставленные подвижности лю­ де й , - но это освободило процесс тр уда от его монотонно кр у­ жаще й повтор яемости и пр ид ало ему стремительно п рогр есси­ р ующее р азвитие , р езультаты котор ого за два-тр и столетия полностью изменили весь об итаемы й ми р . Едва труд освободился от вытеснявших его в п р иватную сф ер у ог р аничени й - и это освобождение тр уда б ыло не след­ ствием эмансипации р абочего класса, но наобо рот шло впе ре­ д и нее и б ыло ее п редпосылкой , - елучилось так , как если б ы

п р исущи е жизни стихии р оста внезапно взяли ве рх н ад п р о­ цессами угасания , ей в р авной мере свой ственными , как бы заг­ лушили их , словно ор ганическая жизнь в ее человеческо й фо р ­ ме уже не п р ивязана к равновесию внутр и хозя й ства само й пр и­ р оды , дер жащегося своих путе й . С оциальное п р остр анство , в кото р ом п роцесс жизни уч р еждает свою собственную публич­ ную сфер у , известным об р азом р азвязало неестественны й р ост

самого же п р и р одного; и противостоять не только социально­ сти , но и этому постоя и ному р аз растанию самого социального пространства пр иватн ое и интимное с одной стор оны и полити ­ ческое (в узком смысле слова) с другой оказались неспособиы. То , что мы здесь охар актер изовали как неестестве ииое р аз­ р астание п р и р од иого , об ычно описывают как постоянно уско­ ряющееся воз растание п р оизводител ь ности тр уда. Это воз р ас­ тание однако началось не с изобр етения машин , но с ор ганиза­ ции тр уда , а именно с р азделения тр уда , как известно п р едше­ ствовавшего п ромышлеи ной революции; да и механизация тру-

§ 6 Возникновение общесrва

63

да вого процесса, последовавшая за разделен ием труда и еще больше повыс ив шая про из вод ительносrь труда, в конечном счете все еще покоится на пр и н ц ипе орган изац ии . Этот пр и н ­ ци п однако возн и к явно не в пр и ватной, а в публ и чной сфере ;

разделе н ие труда и последовавшее за н и м повышен ие прои з ­ вод ительносrи труда были направлен ием разв ития , которое тр уд мог пр и нять только в услови ях публичной сферы и на ко­ торое его н ичто не могло бы толкнуть в пр и ватносrи семейно­ го хозяйсrвования 39 • Совершенно очевид но, что н и в какой д ругой обласrи наше Новое время не пошло так далеко , как в революц ионном преобразован ии труда , а и менно до той точ­ ки , когда само значен ие слова - исконно включавшее "беду и муку", ус ил ие и б оль , даже телесное увечье, всё , на что человек

мог реш иться только под г нетом н и щеты и несчасrья , - для 39 Здесь и далее я ввожу понятие разделения труда только приме­ нительно к новоевропейским условиям труда, когда какая-то деятель­ носrь раздробляется и атомизируется до бесчисленного м ножества минимальных операций, а не применительно к ..разделению труда" при профессиональной специализации, сосrоящему в том, что мно­ жесrво ремесел "разделяются" между собой в труде, необходимом для общества в целом. Это последнее словоупотребление может быть оп­ равдано только если допусrить, что социум п редсrавляет собой одно­ го единственного субъекта, чьи потребносrи некой " невидимой ру­ кой" разделяются в целях своего удовлетворения между одиночка­ ми. То же относится mutatis mutaпdis к причудливому предсrавле­ нию о разделении труда между полами, которое некоторые авторы принимают за первичное среди всех разделений труда. Человечес­ кий род предполагается здесь одним единственным субъектом, кото­ рый делит потом свой труд между подчиненными родами мужчин и женщин. Поскольку при таком употреблении слова ч асто ссылаются на антич носrь, уместно заметить что греческое разделение функций на мужские и женские происходит из совсем иного горизонта. Различе­ ние проходит между проведением жизни вовне, в миру и внутри, в домашних сrенах (см. Ксепофопт, Домохозяин Vll 22). Только жизнь в миру досrойна человека; о разделении труда дело могло бы идти только если бы мужчины и женщины оказались в равной мере людь­ ми , а подобное равенсrво между мужчиной и женщиной было немыс­ лимо (см. прим. 82). Античность, похоже, знала только ремесленное р азделение, но не разделение труда, а разделение ремесел обуслов­ ливалось природными задатками. Так, труд в золотоносных шахтах, где были задействованы тысячи рабочих, разделялея смотря по силе и ловкосrи (см. J.-P. Vernant, Tгavail et natuгe dans la Gгесе ancienne. Jouгnal de psychologie noгmale et pathologique, vol. Ll l , no. 1 , 1 955).

64

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

4

нас утратило сво й смысл 0• Поскол ьку жестокая необходимость поддержания жизни понуждала к тр уду , совершенство было посл еднее , чего можно было от него ожидать . С ове р шенст во и тя гостное, мучител ь ное усилие взаимно исключали др у г дру га. " Если с тр удом , кто смо г бы сделать хорошо?" (ei' �= u-Uv 1ТOVq> тi�

eiJ 1Т(JrUTO"OI) 40".

Совершенство , греческое tiee-м), римское virtus всегда находи­ ли себе место в области публичного , где можно было пр евзойти д ру гих и от них отличиться. В се совершаемое публично может поэтому достичь совершенства, никогда не п рисущего никакой

деятельности внутри приватного : превосходство характеризует­ ся тем, что друг ие тут же налицо, и их присутствие требует специ­ ально для этой цели конституированного п ространства, наряду с неко й пространственно обставленной, создающе й дистанцию фор мальностью; семейственпо свойское окружение людей, пр и­ надлежащих к нашим , не только никогда не смогло бы убедител ь­ но подтвердить превосходство, но оказалось бы прямо-таки подо­ рвано стремлением выделиться из всех 41• Хотя в социальности пре-

40 Все слова для "труда" в европейских языках - латинское и ан­ гли йское lаЬог, греческое 1I"011oq, французское tгavail, немецкое Arbeit - означают исконно ,муку' в смысле причиняющего страда­ ние и боль телесного усилия и имеют также смысл родовых мук. LаЬог, которому родственно lаЬаге, значит собственно "шатание под тяжес­ тью", Arbeit так же как 1!"0IIoq имеет один этимологический корень с Armut, нищета, в греческом соотв. mvia. Даже Гесиод, которого обыч­ но числят среди немногих защитников труда в древности, говорит о "труде мучительном" - 11"011011 aA'}'IIIOevra - и называет его на первом месте среди зол (Теогония 226). (Для греческого словоупотребления см. G. Herzog-Hauser, Ропоs, в Pauly-Wissowa, Bd. 2 Р) . По Kluge-Gotz, Etymologisches Woгteгbuch, Beгlin 1 95 1 , как агm, '/tUЩий, так и Arbeit, работа, происходят от германской основы агЬm-, исходное значение которой: одинок, покинут. Германское aгbejidiz, м.yчe'ltue, служит для перевода латинских lаЬог, tгibulatio, peгsecutio, adveгsitas, malum (см. Кlara Vontobel, Das Arbeitsethos des deutschen Pгotestantismus, дис­ сертация, Берн 1 946). 40" Пи'ltдар, Олимпийские песни X l 4. 41 Ч асто цитируемые слова Гомера, "Жалкую рабскую долю из­ бравши в судьбу человеку, Лучшую доблестей в нем nоловину Зевес истребляет" (Одиссея XVII 320 слл. ) вложены у него в уста Евмея, который сам раб; это констатация, не критика или нравственно оце­ ночное суждение. Раб утратил свою й.Qг-м), свое превосходство, ибо еще до того лишился пространства, в котором имел возможность пре­ взойти других.

§ 7 Публи чное пространство: общность

65

восходпво сильно обезличивается тем, что она приписывает его прогрессу человеческого рода, а уже не достижениям одиночек, все-таки даже и здесь не удалось целиком и полностью разрушить связь между публичным достижением и преnосходсrвом. Этим можно объяснить то, что труд, осущесrвляющийся в Новое время

в публичной сфер е, таким исключительным образом усовершен­ ствовался, тогда как наши способности поступ ка и слова, в нашу эпоху вытесненные в сферу приватного и интимного , так явствен­ но проиграли в качестве. На этот сдвиг, а именно на примеча­ тельны й раскол между тем, чего мы достигаем в работе и созда­ нии, и тем, как потом мы в этом сработанном и созданном мире движемся, часто указывалось; тут о б ычно говорят о якоб ы от­ ставании нашего об щего человеческого развития от завоеваний естественной науки и техники, надеясь, что общественные на­

уки сумеют в конце концов создать социальную технику- не­ что вроде social engineering, - которая будет так же манипули ­ ровать обществом, ставя его под научный контроль, как науко­ техника- природой. Совершенно отвлекаясь от упреков, дос­ таточно часто выдвигавшихся против это й " надежды" чтоб ы здесь их можно было уже не упоминать, вся эта критика совре­ менной социальной ситуации замахивается только на посиль­ ное изменение образов человеческого поведения и лежаще й в их основе .,психологии" , но не на изменение мира, в котором мы люди живем и движемся. И как раз эта исключительно пси­ хологическая интерпретация человеческо й экзистенции, на ко­ торой покоятел об щественные науки и для которой наличие или неналичие публичного пространства так же иррелевант­ но, как всякая другая мирская реальность , оказывается пробле­ матичной перед лицом того факта, что никакое выдающееся достижение невозможно, если сам мир не предоставит ему мес­ та. Никакие мыслимые психологические свойства, которые мож­ но было бы воспитать или внедрить, ни дарования, ни таланты не могут заменить то , что конституирует собою публичную сфе­ ру, делая ее просrрансrвом мира, где люди стремятся к отли­ чию и совершенное может на йти себе досто й ное его место.

7

Публичное пространство: общность

Слово ,публичный' означает два тесно друг с другом свя ­ зан liых, но все же никак не тождественных феномена. 3 Зак. 3078

66

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

Оно означает во-п ервьzх, что все являющееся перед всеоб ­ щностью для всякого видно и гласн о, так что его сопровожда­ ет максимальная открытость. Что нечто вообще является и мо­ жет быть воспринято и другими и нами самими как таковое, означает внутр и человеческого мира при надлеж иость к де й ­

ствительности. В сравнении с р еальностью , образующейся ког­ да тебя слышат и видят, даже самые мощные силы нашей внут­ ренней жизни - сердеч ные страсти, задушевные мысли, чув­ ст венные наслажде н ия - ведут какое -то неувере нное, темеоб­ р азное существование, р азве что, изменившись, как бы де-при­ ватизируются и де- индивидуализируются и так преображают­ ся , что н аходят адекватную для публичной явленмости фор ­ му 42 . Подоб н ые изме н яющие преобр ажения хорошо знакомы нам из нашего повсед невного опыта, они происходят уже п р и просте йшем рассказе какой-нибудь истории, и мы постоянно встречаем их в "неописуемых превраще н иях " (Рильке) инди­

видуальнейших пер еживаний , п р оисходящих в творе н иях ис­ кусства. Од н ако не треб уется даже искусства, чтобы п р ивлечь в н има н ие к феномену этих п ревр ащений. Как только мы на­ чинаем хотя бы просто говорить о вещах, опыт которых раз­ вер тывается в п р иватном и и нтимном, мы уже выдвигаем их в сферу, где он и об ретают действительность, которой прежде,

с ка кой бы интенсивностью о н и нас ни задевал и, о н и никогда не достигали. Предстояние других, которые видят, что мы ви­ дим, и слышат, что мы слышим, удостоверяет нам р еальн ость ми р а и н ас самих; и пусть впол н е р азвившал ея интим н ость приватной внутрен не й жиз н и, которою мы обяза н ы Новому времени и упадку публичности, максимально расши р ила и обо­ гат ила диапазо н субъектив н ого чувствова н ия и приватного ощуще н ия, все же эта новая интенсивность могла состояться

ли ш ь за счет доверия к де йствительности мир а и явившегося в нем человека. Всего луч ше это показать на п р име р е того, как интенсив­ нейшее из нам известных ощущений, опыт силь н ой телес н о й

боли, острота котор ой заглушает все другие чувства, оказыва­ ется в то же вр емя п р иватн е й шим из всех видов опыта; его п р о­ сто уже н е удается передать или п р еоб р азить так чтобы он стал

42 Barтow, ор. cit., р. 1 56, уже отмечал, что по этой причине невоз­ можно написать биографию раба или дать его характерологический очерк. "Пока не прорвутся к свободе и известности, они остаются ско­ рее теневыми фигурами чем личностями".

§ 7 Публичное пространство: общность

67

доступе н опыту . Однако боль не тол ько пожа луй единств е нное ощ ущен ие, к оторое вообще н е поддается отобр аж ению и пото­ му в п убли ч н ости нико гда н е мож ет высту п ить как явле ни е; она еще и л ишает нас наш е го ч ув ства реаль ности в такой мере, что ни что дру гое н е бы вает нам и забыто быстрее и ле гче, чем

как раз неср авни м ая инте нс ивность , с к ак ой о на в истинн ей­ шем смысле сло ва заполняла собо ю како й-то кратки й или мо­ жет быть более продолжительн ый от резо к наш ей жи зн и . По­

хоже на то, как есл и бы н е сущест во вало никако го моста от р а ­ ди кал ьн ей ш ей с убъе ктивн ости , в к оторой я " н еуз нава ем" , к вне ш нем у н ал и чествованию м ира и жиз ни 43• И н ым и сло ва м и , бол ь , представляющ ая по сути дела " г р аничную с итуац ию " , потом у ч то о на так же уводит и з м и р а л юд ей, из inter homines esse, как кр оме н ее только смерть , о казы вается "су бъективн ым" ощуще нием, настолько дале ким от "объективного" м и ра в ещей, что не м ож ет уже д аж е в ыйти в явлен н ость 44 • Пос кол ьку наш е ч увство р еал ьн ости полн остью зависит от

того, что и меют место явления и тем самым откр ытое публи ч­ ное простр анств о, куда что-то мож ет в ыступ ить и з ть мы пота­ е нног о и утаиваемог о, то и сам а светоте нь , скудн о оз ар яющ ая нашу инти м ную пр иватную жиз нь , обя зана с вое ю с вето н осно й

4 3 Перед лицом обескураживающе скудного "свидетельского ма­ териала" по зтим вещам позволю себе напомнить одно малоизвест­ ное стихотворение о боли, написанное Рильке на смертном одре:

Приди, последняя, кого признать готов я, В телесном облике, без исцеленья Смерть. Последние строки такие: Я ль тот, кто здесь, неузнанный, сгорает?

Воспоминаний груза нет во мне. О, жизнь: ты значишь быть вовне. И я в огне. Никто меня не знает.

44 О субъективности боли и ее значении для всех гедонистичес­ ких сенсуалистских мировоззрений, см. § § 1 5 и 43. Для живущих смерть есть п режде всего исчезание из явленности. Однако в отличие от смерти, которая вообще не может выступить в явленность, суще­ ствует форма, в которой и смерть тоже как бы является среди живу­ щих, и зто старение - которое Гёте походя и бесподобно прекрасно назы вает "постепенным отступанием из явленности" . Автопортреты вели ких мастеров в старости - Рембрандта, Леонардо - свидетель­ ств уют о правде этого замечения. В самом деле, зти картины пред­ ставляют самый процесс исчезания, как если бы исчезающим отсту­ па нием плоти, озаряя его, правила интенсивность взгляда.

68

Вторая глава: П ространство публичного и сфера частного

силой ослеп ительно резком у св ету , излучаемому п убли чностью. Н о с другой стороны существует большое ч исло веще й , кото­ рые не выдерж и вают блеска , как им постоянное пр исутствие др у г и х людей зали вает пу бл ичное пространство, терп и мое

л иш ь к том у , что оно пр изнает релевантным, достойным все ­ об щего р аз глядыван ия и выслуш иван ия, так что все ирреле­ вантное автомати ческ и станов ится пр и ватным делом. Это ко­ нечно не обязательно означает, что частны е обстоятельст ва как таковые иррелевантны ; мы ув иди м, наоборот, что есть весьма весомы е в ещи , к оторы е вооб ще могут и меть место и р азв ер ­

н уться только в пр иватном. Любовь к пр и мер у , в отлич ие от др ужб ы , ре ш ительно не может пережить п у бл ичного выстав­ лен ия напоказ. ("Коль сердце хочешь подар ить, отдай его мне втайне " ; "Never seek to tell thy love/Love that never told сап Ье " . ) В в иду заложенной в ней бе зм ирности все попытк и и змен ить или спасти м ир любовью ощущаются нам и как безнадежно оши ­

бочные. Пр и это м то, что п убл ичность рассматр ивает как и рреле ­ вантное, м ожет стать настолько чару ющ и м и волш ебно маня­ щ и м, что целый народ обратится к нем у , найдет в нем форм у своей жи зн и без того чтобы оно утратило свой сущностно пр и ­ ватный характер . Современная зачарованкость "мелочам и" , которые ускользают " от у прощающего пр и вычного вз гляда" , "то загадочное, бессловесное, безгран и чное очарован и е" , кото­

рым дышит " н икем не замечаемая заброше нность или пр исло­ не нность" - "садовая ле йка, заб ытая в поле борона, со бака на солнышке, убо г ий церковный двор, ин вал ид, бедная крестьян­ ская х ижина" , - что все это может стать "сосудом откровени я" 45 ,

мы знаем есл и н е сам и по себе, то из е вр о пе йской поэз ии нача­ ла двад цатого века; но свое класси ческое осуществлен ие как форма ж изн и это очарован ие нашло себе пожалуй только в том, что во Франц ии называют "le petit bonheur " . С воеобразно чару­ ю щая нежность французской повседневности , одновременно м илой и надежно-простонародной, возни кла, когда распалась некогда в ел икая и славная публичность этой нац ии и паден ие вынуд ил о народ уйти в пр и ватность, где он и показал свое ма­ стерское у мен ие в искусстве б ыть счастливым в четырех сте ­ нах, между п остелью и гардер обом, столом и кре слом, в окру45 Я использую здесь "Письмо лорда Чандоса" Гофмансталя. Мож­ но было бы, разумеется, п роцитировать здесь Рильке или даже Георге.

§ 7 Публичное пространство : общность

69

жении соба ки , ко шки и гор ш ка с ц ветам и . Цар я щая в этом тес­ ном кру ге м я г кая тщател ьность и преду предительна я забота в мир е, стрем ительная инду стр и ал иза ц ия которого, раздви гая

м есто для н ового про из водства, н еумоли мо разрушает еще вче­ ра привыч н ые вещи , вызы вают такое впечатлени е, словн о зд есь скры вается бегством последняя , ч исто чело веческая способ н ость р адо ваться м иру вещей . Но это расшире ни е пр иватного, это очарова ни е, к аки м целый народ о кружил свою по в седне вность ,

не созд ает п убли ч н ого nространства, а н аоборот оз начает лишь , что открытая nубл и ч н ость nочти nолн остью и счезла и з жи зн и н арода, так что во всем пра вят прелесть и очаров ан и е, а н е ве­

личи е или з нач ительн ость. Ибо чарующей п убл и ч н ость , к ото­ р ой nр истало вели ч и е, быть никогд а н е может, и и менно nото­ му что ни для чего н ев есомого места н е и меет .

По няти е п убли ч н ого оз н ачает во-втор ых самый м ир , н а­ скол ько он у н ас общ и й и ка к так овой отли чается от всего, что н ам п р ив атн о n р и н адле жит , т. е. от сферы, которую мы н азы­ ваем н ашей частн ой собств енность ю . Этот общ и й м и р од нак о

никои м образом не тожд ествен земле или природ е в целом, к ак они сопутству ют человечес кому роду , очер ч ивая его жиз н ен ­ ное nростран ство и обусловливая его органическую жиз нь . М ир тут скорее создан ие чело веческих рук и соб и рательное nо ня­

тие для всего, ч то разыгры вается между людь м и , что ос язаемо выступает н а nередни й пла н в этом созд ан н ом м и р е. Сов мест­ но жить в м ир е оз начает по существу , что не ки й м и р вещей

располагается между тем и , для кого он общее место житель ­ ств а, а и ме н н о в том же смысле, в как ом скажем стол сто ит меж­ ду тем и , кто сидит в окру г н его; ка к всякое м е ж д у, м и р с вязы­ вает и разделяет тех, к ом у о н общ. П убл ич н ое простран ство, подоб но общем у нам м иру , соб и ­ рает люд ей и однов ременн о преn ятствует том у , чтобы мы так сказать споты кали с ь дру г о дру га. Что д елает взаи моотн о ш е­

ния в массовом обществе таким и трудноперен оси мыми для всех участни ко в , заключается по существу , во вся ком случае пр ежд е всего, н е в самой по себе массо вости ; д ело ск орее в том что м и р тут утратил свою с илу соб ирания , т. е. разд еле ния и с вя зы ва­ н ия . С иту ац ия здес ь прибл ижается по с воей жутк о ватости к сnиритическом у сеан су , н а к отором собравш алея в округ стола

груnпа люд ей внезап н о видит , что стол с илою ка к ой-то маг и и исчез и з их сред ы, так что теперь дв а с идя щ и х д руг nротив друга ли ца ни чем боль ше н е разд еле н ы, но и ни чем ося заемым больше не соедин ен ы.

70

Вторая глава: Пространство nубличного и сфера частного

И сторическ и засвидетельствован лишь один единственный принцип, который достаточно мощен, чтобы сплотить в еди­ ное общество людей , утративших интерес к общему им миру и потому уже не сдерживаемых вместе, ни отделенных друг от друга, ни связанных друг с другом. Отыскать такую связь, ко­ торая могла бы показать себя достаточно прочной чтобы слу­ жить заменой миру, было очевидно главной задачей христиа н­ ской философии, когда еще молодая община впер в ые столкну­ лась с политическими задачами. В этой ситуации Августин пред­ ложил не только спец ифическое христианское "братство" и скрепленные им содружества, но все человеческие отношения понимать из любви к ближнему и на ней основывать. Это было конечно возможно лишь поскольку любо вь к ближнему хотя и имеет в своей безмирности что-то общее с любов ью, однако четко отличается от нее тем, что подобно миру, ею заменяемо­ му, должна быть способна распространиться на всех людей и таким образом учредить некую лишь ей свойственную проме­ жуточную область. "Даже разбойники имеют между собою (inter se) нечто, назы ваемое ими любовью к ближ нему" 46• Разбойни­ чьи банды для иллюстрации христианнейшего политического принципа могут шокировать, однако при ближайшем рассмот­ рении быстро проясняется, насколько уместен этот выбор. По существу речь ведь идет о том, чтобы как-то провести группу принципиально безмирных людей через мир, а подобной груп­ пой разбойничья банда в каком-то смысле является ровно с тем же успехом что и собрание святых. Одни не ладят с миром пото­ му ЧТО СЛИШКОМ ПЛОХИ, другие ПОТОМУ ЧТО СЛИШКОМ ХОрОШИ ДЛЯ него, или, говоря обобщеннее, потому что знают что мир пре­ допределен к погибели. Ибо оговорка quamdiu mundus durat ­ "пока длится мир" - должна естественно оставаться яв ным ус­ ловие м всякой деятельности верующих христиан в этом мире 47• Неполитический, немирекой характер общности христиан­ ских верующих в ыражался в раннем христианстве требован и­ ем чтобы община составляла единый corpus, "тело", члены ко­ торого состоят во взаимоотношениях братье в одной се мьи 48 . 46 Contra Faustum Manichaeum V 5 . 47 И это само собой разумеющимся образом

остается еще предпо­ сылкой nолитической философии Фомы Аквинского, который оnре­ деленно говорит: quamdiu mundus durat (S. Th. Il 2, 1 8 1 , 4). 48 Организационная форма братства оказывалась тем ближе, что имела nрообраз в римских коллегиях, члены которых называли себя

§ 7 Публичное пространсrво: общносrь

71

Б ратство всех христиан в раннюю эпоху следует понимать еще во вполне буквальном, неметафорическом смысле. Жизнь в об­ щи не структурно следовала жизни в семье и требования, ста­ вившиеся перед этой жизнью, ориентировались на отношения, царившие в семье, nричем именно потому что здесь дело шло о модели неполитического и даже антиполитического общежи­ тельства. Между членами одной семьи никогда не образовыва­ лось пространство nубличного мира, и потому было невероят­ но, чтобы таковое возникло в хр истианской общине, раз люди возвращались к структуре семьи, связи внутри которой покоят­ ся на природной "любви", причем естественно подразумевалосъ, что при христианских предпосылках эта любовь как любовь к ближнему распространяется на всех членов христианской се­ мьи. Как мы знаем из уставов и истории монашеских орденов (единственных сообществ, в которых любовь к ближнему была вообще испробована как прин цип политического устроения), несмотря на все подобные меры nредосторожности опасность того, что внутри самого же ордена сможет образоваться откры­ тое публичное пространство, т. е. своего рода противомир, - а именно просто потому что вся деятельность монахов, даже ког­ да осуществлялась лишь ради "необходимости земной жизни" (necessitas vitae praesentis) 49, проходила перед глазами сообщеиногда "братьями" и "сестрами" и которые вообще были организова­ ны по модели семьи (см. Samuel Dill, Roman Society f'rom Nего to Marcus Aurelius, 1 904, кн. I I , гл. 3). Термин corpus rei puЫicae ч асто встреча­ ется в дохрисrианской латыни, однако означает не где-то саму рес­ публику, а живущее на ее территории население. Соответствующее греческое слово O'WIJ.a употребляется для корпорации и объединения впервые пожалуй только в Новом Завете. Во всяком случае, метафо­ ра появляется уже у Павла (I Кор 1 2, 1 2-27) и с тех пор обычна у ранн их хрисrианских авторов как Тертуллиан (Apologeticus 39) или Ам вросий (De ofliciis ministrorum I I I 3, 1 7). Значением все это напол­ няется впервые в политической теории Средневековья, а именно ког­ да сrали вполне серьезно принимать, что человечество в целом обра­ зует одно единственное тело - quasi unum corpus, как рассуждает Фом а (S. Th. li 1 , 8 1 , 1 ) . Тут надо еще обратить внимание, что в ран­ нем Средневековье подчеркивали равнозначносrь и равноправие всех чле нов - они все необходимы для благополучия тела, - тогда как позднее акцент сместился на различие между головой и членами, т. е . н а н еравенство головы, долг которой повелевать, и членов, долг ко­ тор ых повиноваться (см. также Anton-Hermann Chroust, The Coгporate ldea in the Middle Ages, в Review of· Politics, vol. V I I I , 1 947). 4 У Фома А квинсхий, S. Th. ll 2, 1 79, 2.

72

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ст ва, - б ыла так велика, что приходилось вводить добавочные правила и предписания, чтобы поставить преграду превосход ­ ству и возникавше й из него гордости 5°. Б ез мирность может стать поли тич еским ф еном е ном только если идет от веры, что мир должен поги б нуть; где господствует эта ве ра, там разумеется почт и неиз б ежно чтоб ы без мирность в той или ино й форм е овладела политич еским пространством. Это произошло посл е падения Римской империи и , похоже, нечто подо бное могло б ы повториться в нашу собств енную эпо­ ху, хотя и по совершенно другим причинам, совс ем другим об­ разом и главно е без утеше ни й ново й веры. Иб о хри ст ианская аскеза против благ этого мира никоим об разом не единстве н­ ное возможно е следстви е, какое может быт ь извлечено из веры, что мир, рукотворно е создани е челов ека, так же см ер те н как и его создатель. Подоб ная вера способна с равным успехом н еве­ роятно взвинтить потр еблени е и расходовани е вс ех мирских веще й , инт енсивируя все те формы об ращ е ния с в е щами мира, в которых мир не являетс я как xot!IO!I, как н ечто об щее всем. Лишь суще ствовани е публичного пространства в мире и с овер­ шающеес я в нем превращение объектов в вещный мир, соб и­ рающи й и взаимно связующи й люде й, рассч итано на долгую длительность. М ир, в котором должно быть место для пу бли ч­ ности, н е мож ет б ыть учре жден только для одного поколения и планироваться только для ж ивущих; он долж ен превосходи ть долготу жизни смертных людей. Б ез этого перехвата в посильное з емное бессме ртие н е мо­ жет по- серьезному быть ни политики, ни об щего мира, ни пуб­ личности. Иб о мир об щ н е в том же смысле что и хри стианское об щее благо, объединяющая вс ех христиан забота о спасении свое й души; об щее мира ле жит вне нас самих , мы вступае м в него когда рождаемся и оставляем его когда умираем. О но пр е­ восходит дли тельность нашей ж изни в прошлое, равно как и в будущее . Оно было тут пре жде ч ем б ыли мы и п ер еживет наше краткое преб ывание в н ем . М ир мы им еем сообща н е только с теми кто с нами жив ет , но также и с теми кто был до нас и с теми кто придет после на с . Н о тако й мир способ ен пе р ежить приход и уход покол ени й в нем только в то й м ер е, в какой он п ублично открыт. В суще стве п убличного заложено, что оно

50 См. статью 57 устава бенедиктинцев у Аавассера, ор. cit., р. 1 87: как только один из монахов начинает гордиться своей работой, он должен от нее отказаться.

§ 7 Публичное пространсrво: общность

73

способно вобрать в себя, сберечь сквозь столетия и сохранить в сия нии то, что смертные ищут спасти от природной гибели вре­ мен. Что люди вообще отваживались на публичность в течение дол гих столетий, собственно вплоть до новоевропейского про­ рыва, объясняется только тем что они хотели сделать что-то свое или общее более долговечным чем их земная жизнь. (Се­ годня многим может показаться чудачеством, и потому пожа­ луй нужно о том напоминать, что проклятие рабства состояло не только в утрате свободы и сопровождающей ее видности, но также и в страхе, который охватывал этих живущих в темноте людей при мысли о том что после их ухода не останется ника­ кого следа, свидетельства что они когда-то жили 51 . )

Может быть, не найти более говорящего свидетельства от­

мирания публичной политической сферы в Новое время чем почти полное исчезновение настоящей заботы о бессмертии, что конечно отчасти отодвинуто в тень одновременным исчез­ новением метафизической заботы о вечности. Поскольку пос­ ледняя по своей сути является делом философии с ее vita con­

templativa, мы здесь оставим ее без рассмотрения. Но первое доказывается привычным перечисленнем стремления к бес­ смертию в ряду грехов тщеславия. В современных обстоятель­ ствах, разумеется, настолько неправдоподобно, чтобы кто-то всерьез рвался к земному бессмертию, что пожалуй оправдан­ но отбрасывать подобные претензии как тщеславие. Не следу­

ет

только при этом забывать, что знаменитый тезис Аристоте­

ля, что при рассмотрении человеческих дел не надо застревать на человеческом только потому что ты человек и на смертном только потому что ты смертный, но напротив надо посмотреть, насколько человечески-смертное способно к бессмертию, зако­ номерно включен как раз в одно из его политических сочине­ ний 52• Ибо полис был для греков - как и res puЬlica для рим­ лян - прежде всего защитой от тщетности и ускользания жиз­ ни одиночки, а именно пространством, которое защищено от 51 Огромная поnулярность римских коллегий среди низших сло­ ев народа и главным образом среди р абского населения надо объяс­ нять тем, что они были nрежде всего также похоронными союзами, заботившимиен не только о приличных похоронах, но и о надгроб­ ном камне, что очень привлекало как раз рабов. См. Barrow, ор. cit., р . 1 68 (" . . . good fellowship in life and the ceгtainty of а decent burial . . . the cгowning gloгy of" a n epitaph; and i n this last the slave found а me­ lancholy pleasuгe"), и Dill, там же. 52 Никомахова этика l 1 77b 3 1 .

74

Вторая глава: Пространегао публичного и сфера частного

всего иреходя щего и отдано относительно долговечному, а ста­ ло быть прямо предназначено для того чтобы обеспечивать бессмертие смертному человеку. Какое мнение Новое время после ошеломляющего восхож­ дения сацпума в публичность составило себе об этом полити­ чески открытом пространстве, с обезоруживающей откровен­ ностью занес на бумагу Адам Смит; он пишет об этом "роде обездоленных (that unprosperous race ofmen), которых обычно именуют свободными профессия ми", у кого "восхищение пуб­ лики . . . всегда составляет часть их вознаграждения , . . . ощути­ мую часть . . . уже у врачей, пожалуй еще большую у юристов и почти все целиком у тех, кто предалея поэтическому искусству и философии" 53• Для Адама Смита само собой разумеется , что публичное уважение и денежное вознаграждение стоят на од­ ной ступени и потому взаимозаменимы. Публ ичное уважение тоже можно употреблять и потреблять, а социальное положе­ ние - "статус", как говорят в Америке, - удовлетворяет род потребности, как еда удовлетворяет нужду при голоде; инди­ видуальное тщеславие требует публичного подкрепления, как индивидуальный желудок - продуктов питания . е этой точки зрения действительность конечно заявляет о себе не присут­ ствием других, приобщенных в публичности к тому же опыту что и мы, но единственно зависит от остр оты субъективной по­ требности, о существовании или несуществовании которой ник­ то ведь не может дать сведений кроме того, кто ее напр ямую чувствует или испытывает. И поскольку потребность в п ище бесспорно соответствует биологическому процессу жизни, чис­ то субъективный фон должен естественно считаться более "ре­ альным" и правомерным чем "суетное тщеславие", vainglory, как Гоббс обычно ирезрительна называет потребность в публич­ ном признании. Но даже если бы эти потребности каким-то чудом вчувствования могли ощущаться также и другими, все рав но их летучесть говорила бы пока против того что из них может возникнуть нечто сравнимое по устойчи вости и солид­ ности с общим миром. Дело здесь поэтому вовсе не в том что современный мир скажем не платит достаточного признания поэ зии и философии, а в том что и его восхищение тоже не в состоя нии конституировать пространство, в котором известные вещи могут быть спасены от разрушительного времени. В на­ шем мире, наоборот, летучесть публичного признания , каждо-

58 Wealth of Nations, кн.

l, гл. 10.

§ 7 П убличное просrранство: общность

75

дневно производимого и потребляемого во все возрастающей мере, так велика, что в сравнении с ней даже деньги, nринад ­ лежащие все-таки к самым преходящим вещам, какие вообще существуют, кажутся "объективными" и действительными. В отличие от этой "объективности", имеющей АЛЯ себя един­ ственным основанием деньги как общий знаменатель для удов­ летворения любых потребностей, действительность nублично­ го nространства возникает из одновременного nрисутствия бес­ численных асnектов и перспектив, в которых nредстает общее и для которых никогда не может существовать усредненного масштаба или общего знаменателя . Ибо хотя общий мир пре­ доставляет общее для всех место собрания, однако все сходя­ щиеся в нем каждый раз занимают тут разные позиции и мес­ тоnоложение одного так же не может совпасть с местоnоложе­ нием другого, как и местоположение двух nредметов. Увиден­ ность и услышанность другими получает свою значимость от того факта, что каждый смотрит и слушает с какой-то другой nозиции. Это как раз и есть смысл публичного сосуществова­ ния, в сравнении с которым самая богатая и удовлетворяющая семейная жизнь может nредложить лишь распространение и размножение собственной позиции и nрисущих ей аспектов и персnектив. Субъективность приватного может быть семьей чрезвычайно заострена и умножена, она может стать настолько сильной, что ее вес даст себя почувствовать и в публичном; но этот семейный "мир" все-таки никогда не сможет заместить действительность, возникающую из совокупной суммы асnек­ тов, какие предмет в своей идентичности предлагает некоему множеству наблюдателей. Лишь там где вещи, не утрачивая своей идентичности, увидены многими в некой множественно­ сти перспектив, так что собравшиеся вокруг них знают, что одно и то же nредстает им в nредельном различии, действительность мира может по существу и надежно выстуnить в явление. Таким образом реальность при условии единого общего мира гарантирована не некой общечеловеческой " пр иродой", но возникает наоборот оттого, что невзирая на все различия позиций и вытекающую отсюда множественность аспектов оче­ видно все же, что все заняты одним и тем же делом. Если это тожество дела распадается и становится уже неощутимо, то ни­ какая одинаковость "человеческой пр ироды" и уж nодавно ни­ какой искусственный конформизм массового общества не nо­ мешают расnаду общего мира на осколки; крушение тут ка к раз большей частью и nроисходит именно через нивелирова-

76

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ни е множесrвенносrи, в какой то же самое внутри челов ечес ­ ко й плюральносrи показывает и подд ерживает свою тожесrвен­ носrь. Таки е ката строфическ ие кру шения известн ы нам в ис­ тории из эпох насильственных вла сrителей , которы е столь ра­ дикально изолируют подданных друг от друга, что никто уже не може т сойтись и договориться с другим. Однако подобное происходит также и в массовых общ ествах и в с итуа ции массо­ вых исrе рий, когда все вдруг начинают весrи себя так, словно они члены громадно й единоду шной вн утри себя се мьи, и гд е истерия возни кает из-з а того ч то какой-то один аспект г игант­ ски раздувается. В об оих слу ч ая х м ы имеем дело с радикаль­ ными феноменами приватизации, т. е . с состояниями, в кото­ рых никто уже не может вид еть и слышать другого или быть увиденным и услышанным. Кажд ый загнан тепер ь в свою субъ ­ е ктивносrь как в изолятор , и эта субъе ктивность не сrановится менее субъе кт ивной, а полученный в ней опыт - ме нее уни­ кальным оттого, что кажется размноженным д о бесконечнос­ ти . Об щи й мир исчез ает, когда е го видят уже только в одном асп екте ; он вообще существу ет только в многооб разии своих перспе ктив.

8

Приватиая сфера: собствеииость

и

владеиие

С этими многосложными значениями публичного просrран­ ства соотнесено в е го исходно привативном смы сл е понятие приватного. Вести ис клю чительно приватную жизн ь значит в п ервую голову ж ить в состоянии , когда человек лишен опр еде ­ ленных сущносrно человечес ких вещей. А именно ли шен дей ­ сrвительносrи , возникающей оттого ч то тебя видят и слышат, лишен "объективного" , т. е. предм е тного отношения к другим , которое может слож иться только там гд е люди через опосредо­ вание общего ве щесrвенного мира отделены от других и вм ес­ те с те м связаны с ними, лишены наконец возможносrи дос­ ти ч ь чего-то б олее усrойчи вого чем ж изнь. П ривативны й ха­ рактер приват ного лежит в отсутст вии других ; в том, что каса­ ется этих других, приватный ч еловек не выступает в явленносrь, словно как если бы его вооб ще не было. Все, что он делает или упускает , остается лишено значения, не им еет по след стви й , и ч то е го з ад евает , не касается боль ше никого. В новоевропейском мире эта лишенносrь и прис ущая ей утрата р еальносrи привели к той покин утосrи, которая мало -

§ 8 Приватная сфера: собственность и влмение

77

nомалу стала массовым феноменом, демонстрирующим ущер­ бность человеческих взаимоотношений в ее nредельнейшей и

бесчеловечнейшей форме 54. Причина, nочему дело дошло до

такой крайности, заключается конечно в том, что массовое об­ щество разрушает не только nубличное nространство, но и при­ ватную сферу, т. е. не только лишает людей их места в мире, но отнимает у них также защиту их собственных четырех стен, в которых они некогда чувствовали себя укрытыми от мира и где во всяком случае также и те, кого исключила nубличность, могли найти эрзац действительности в теплоте своего домаш­ него очага внутри границ семьи. Полным развитием семейной жизни у домашнего очага до особого внутреннего nростран­ ства со своим самостоятельным nравом и самостоятельными законами мы обязаны исключительному чутью римского наро­ да к сфере nолитического; ибо римляне в отличие от греков никогда не жертвовали nриватным публичному, nонимая что эти две области в своем существовании зависят друг от друга.

И хотя фактические условия жизни

рабов в Афинах были едва

ли хуже чем в Риме, все же характерным образом именно рим­ ский автор высказал мысль, согласно которой для рабов хозяй­ ство господина то же самое что res puЬlica для гражданина 55• Сколь бы однако терпимой ни была приватная жизнь внутри семьи, она все же никогда не могла быть более чем эрзаце м ; лишенность все равно оставалась, даже если в Риме, как и в Афинах, nриватная сфера предлагала достаточно места для ви­ дов деятельности, которые мы сегодня были бы склонны це­ нить выше чем политические, - как скажем жизнь накопите­ ля богатств в Греции или занятия искусством и наукой в Риме. Этот "либеральный" nодход, nозволявший при особо благопри­ ятных обстоятельствах рабам достичь большого благосостоя­ ния и высокой образованности, лишь свидетельствовал, что бо­ гатство внутри греческого полиса не пользовалось всеобщим уважением и что в римской республике быть философом не много что значило 56• 54 Об одиноч естве как современном массовом феномене см. David

Riesman, The Lonely Crowd.

55 Так у Плинил Млмшеrо, цитируемого по: W. L. Westermann, ста­ тья " Рабство" в Паули-Виссова, дополнительный том V l , S . 1 045. 56 Разность оценки богатства и образования в Риме и Греции не нуждается в свидетельствах. Однако занятно пронаблюдать, как это различ ие оценки сказывалась на конкретном положении рабов. Так, в р имской культурной жизни рабы играли весьма заметную роль, тогда

78

Вторая глава: Пространсrво публичного и сфера часrного

Чутье к тому , что жизнь, в ся пр оводимая в узости семьи, дома, хозя йства , лиш ена су щностных ч ело ве ческих возможно­ стей , уже в последни е века Р имской имп е рии становило сь все слаб ее , чтобы потом благодаря христианств у соверше нно у га с­ нуть . Хр истианская мораль, н е об язательно тождестве нная с ос­ новополагающими христиан скими религиозными уче ниями, всегда под ч е ркивала что надо заб отиться только о самом себе , что политическая отв етственност ь б ремя и что тя готы полити­ че ского можно вз валивать на себя и сключительно л ишь ради лю бв и к ближн ему , именно для того чтобы избавить веру ющих, озаб оч е нных спас ение м ду ш и, от хлопот вокр уг обществен н ых дел 57 • П оразительно, что это отношение к политич ескому пе ­ ре жило новоевр опе йс кую секуляризацию, прич е м в тако й м ере , что Марк с - в этом аспекте, как и во многих дру гих, лишь кон­ це птуально оформивший и nрограммно выс казавший предпо­ с ылки , еще имплиц итны е , Н ового вре мени , - в кон ечном сч е­ те н е только пред сказ ы в ал, но и надея лся на отмирание всего пу бл ично го пространства . Глядя со стороны политичес кого, раз ­ лич ие м ежду хри стианством и социализмом н езначительно, по скольк у с остоит в разной оценке не п убличности и мира, а только ч елове ч еской природы, ч ья гр е ховность в одном слу чае в ели т рассматривать госуд ар ство как необходимое зло на крат­ ком протяже нии зе мной жизни, а в др угом слу ч ае поя вляетс я над ежда отделаться от государ ства уж е на земле . К роме того, свое пророч ество о б отмирании гос уда р ств а М арк с по че рпал из факта , едва ли им осознанного , что публичное пространство и так уж е отмира ет или может бы ть вы тесняется в узкую сфер у го судар стве нного аппарата; прог ре сс ирующее отмирание госу­ дар стве нного и правительственно го аппарата началось у же в

как в Греции они занимали важные позиции в предпринимательстве (см. Westermann, ibid., S. 984-). 57 По Августину, долг любви к ближнему ставит предел otium'y и созерцанию. Vita activa возникает из любви к ближнему; и в ней "мы должны думать не о почестях или власти в этой жизни . . . но о спасе­ нии тех, кто стоит ниже нас, salutem subditoгum" (De civitate dei XIX 1 9). Разумеется, тут больше от ответственности отца семейства перед своими чадами и домочадцами чем от политической ответственнос­ ти. Христианская заповедь заботиться о своих собственных делах, опирающаяся большей: частью на 1 Фесе 4, 1 1 : "чтобы жить тихо, де­ лать свое дело", замыслена как противоnоложность nолитической за­ действованности: евангельское 7Т(!а"М"б/!1 та t�la противосrоит nривыч­ ному 7Т(!а"М"ё/11 та XO/Va.

§ 8 Приватная сфера: собственность и владение

79

Марксову эпоху, поскольку управление само все больше пони­ малось как распросrранившееся на всю сrрану хозяйствование, так что наконец в нашем столетии и государственный аппарат тоже созревает до того чтобы раствориться в еще более ограни ­ ченном и совершенно безличном административном аппарате. Похоже, в самом существе царящих между приватным и публичным отношений заложено, что отмирание публичности в ее конечных стадиях сопровождается радикальной угрозой приватному. Насколько эти темы вообще анализпровались в Новое время, дискуссия все гда касалась вопроса о частной соб­ ственности; и это не случайность, потому что даже для антич­ ной политической мысли слово ,приватный' утрачивает свой привативный характер и не обязательно уже служит антони­ мом к публичности, если выступает в связи с собственностью, именно как частная собственность. Очевидным образом соб­ ственность обладает известными свойствами, которые, хотя они и приватной природы, тем не менее крайне существенны для политического. Новоевропейское, для нас само собой разумеющееся при­ равнивание собственности к владению и богатству, а отсутствия собственности к нищете и беде, затрудняет действительное по­ нимание единственной позитивной связи публичного с приват­ ным, как она дает о себе знать в обязанности государства охра­ нять приnаткую собственность. Новоевропейское отождествле­ ние собственности с владением тем более все запутывает, что не только собственность, но владение и богатство исторически тоже всегда играли в политическом более важную роль чем любой другой лишь приватный запрос или интерес. Вплоть до конца девятнадцатого века, как известно, владение имуществом и состоятельность были обязательным условием для допуска в политическое пространство и пользования полнотой граждан­ ских прав. Отсюда недалеко до непонимания разницы между собственностью и владением, соотв. богатством, которые не только не одно и то же, но имеют совершенно разную природу. Впрочем, именно в сегодняшнем обществе становится слиш­ ком уж ясно, как мало эти вещи должны иметь между собой общего, а именно, как необычайное возрастание богатства об­ щества может вполне совпадать с исчезновением частной соб­ ственности, когда индивид владеет не более чем долей, пере­ падающей ему от растущего национального дохода. В борьбе между капитализмом и социализмом большей ча­ стью забывают, что именно капитализм начал с отмены соб-

80

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

ственности и что социализм в этом аспекте лишь следует зако­ ну, по которому пошло все хозяйственное развитие Нового вре­ мени. До лишения низших слоев населения собственности к началу Нового времени святость частной собственности всегда само собой разумелась; но лишь невероятмое возрастание вла­ дения, богатства и как раз капитала в руках слоев, лишавших собственности , привело вообще к провозглашению владения святыней. Собственность была первоначально привязана к од­ ному определенному месту в мире и как таковая не только "не­ движима" , но даже тождественна с семьей, занимавшей это место 58• Поэтому еще и в Средневековье изгнание могло по­ влечь за собой уничтожение, а не просто конфискацию имуще­ ства 59• Не иметь никакой собственности значило не иметь ро­ дового места в мире, которое называлось бы своим собствен­ ным, т. е. быть кем-то, кто миром и организованным в нем по­ литическим организмом не предусмотрен. Это был естествен­ но случай пришлых чужеземцев и рабов, у кого никакие вла­ дения и богатства не могли заменить отсутствующую собствен­ ность 60 , равно как и наоборот бедность не могла лишить чело58 Куланж предлагает слово familia переводить как собственность, поскольку оно обозначает поле и почву, дом, деньги и рабов (ор. cit., р . 1 07). Моммзен переводит familia иногда просто как кабала, что ко­ нечно по сути своится к тому же. Важно, что эта собственность не владение, которое семья или ее глава могли бы забрать с собой; соб­ ственность скорее пространствеиное понятие, "собственность привя­ зана к очагу, очаг к почве" (Куланж, ор. cit., р. 62). Собственность не­ подвижна как очаг и могила, которые к ней относятся. " Преходя­ щий - это человек. Это человек, по мере того как семья развертыва­ ет свои поколения, достигает положенного часа, когда он продолжит культ и возьмет на себя заботу об имении" (ор. cit., кн. II, гл. б). 59 Лавассер (ор. cit . , р . 240 и прим.) описывает правила основания одной средневековой общины и правила принятия в нее: " Недоста­ точно было жить в том же городе, чтобы иметь право доступа. Надо было . . . владеть домом". За этим следовало: "Всякое преступление, совершенное против общины, влекло за собой разрушение дома и изгнание виновника". 60 Разница между собственностью и имуществом была совершен­ но явственна в случае рабов, которые хоть и не могли иметь собствен­ ности, т. е. собственного дома, однако никоим образом не составляли неимущего класса в современном смысле. Peculium , приватное иму­ щество римского раба, могло достигать значительной суммы и вклю­ чать даже собственных рабов (vicarii). Barrow (ор. cit., р. 1 22) говорит об "и муществе, каким владел самый скромный из его класса" .

§ 8 Приватная сфера: собственность и владение

81

века граЖАанских прав и принмлеж ности к политическому ор ганизму, пока его собстве нность, родовое место в мир е , ос ­ тавалас ь в целости. С утратой этой собственности опять же в др евн е йш ее время было связано и ли ше ни е за щиты закона 61• С ама собстве нность б ыла со своей стороны ч ем-то больше чем местом об итания; она в качестве приватной предоставляла м е­ сто , где могло сове р шаться т о, что по свое й сут и было тайным, и ее неприкосновенность состояла потом у в те сней ше й связи со святостью роЖАения и с мер ти , с сокровенным началом и со­ крытым концом смертных, приходя щ их как все ж ивое из те м­ ноты и возвращающихся во тьм у подземного царства 62 • Как такое место потаенности, где под родным кровом люди нахо­ дят за щиту от света п убличности, появляются на св ет и умира­ ют, но не проводят ж изнь, где ст ало быть происходит то, во что никакой ч еловеческий глаз и никакое человеческое знание не проникают 63 , как м есто роЖА ения и см ерти сфера домохо­ зя йства и собст венности была " приватной" не в привативном смысл е. Ее не прикасае мая потае нность от п убличног о и от о б­ щего всем мира отвечала тому отрезвляюще му обстоятельств у , 61 Куланж цитирует замечание Аристотеля, что в древние време­ на сын при жизни отца не мог стать гражданином и что после его ухода из жизни лишь старший сын получал права гражданства. Так­ же и разница между римским plebs и populus гomanus заключалась в том что plebs состоял из людей без дома и очага (ор. cit. , кн. Ill, гл. 1 2) . 62 ,. В ся эта религия была очерчена домашним кругом . . . В се эти боги, Очаг, Лары, Маны, мазывались богами скрытыми или богами внутренними. Для всех деяний э той религии требопались таинства, sacгificia occulta, говорит Цицерон" (Кула'ltж, ор. cit., кн. 1, гл. 4). 63 Похоже, что задачей Элевзинских мистерий было так сообщить посвященным это потаенное, которое, хотя и обще всем людям, все же задевает каждого именно в его единственности, чтобы оно в свой­ ственной ему ауре тайны снова могло сделаться своего рода всеоб­ щим опытом, который, однако, хотя и столь многие приняли в нем участие, н икогда не должен был обсуждаться публично. Принципом мистерий было то, что всякий мог быть в них посвящен и принимать в них участие, но никто не смел о них говорить, и именно поскольку они касались несказанного; а несказанный опыт располагался вне по­ литического, как он располагался и вне языка. Что мистерии каса­ лись таинства рождения и смерти, показывает, похоже, один фраг­ мент Пиндара, о�е /ht:ll /3iou теЛеuтаv, olдsv �е �totТ�oтov ciexav: посвящен­ ный "знает о конце жизни и о ее Зевсом дарованном начале" (см. Karl Kerenyi, Die Gebuгt der Helena, 1 943-1945, S. 48 ff.) .

82

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

что человек не знает, откуда он приходит когда рождается и куда уходит умирая . Таинство начала и конца смертной жизни может быть сохранено лишь там, куда блеск публичности не достигает. Так что политическое значение имели не недра этой облас­ ти, чья тайна публич ности не касается, но лишь ее внешний образ, а именно то, что должно быть учреждено вовне для сбе­ режения интимного. В свете публичног о приватное выступает как ограниченное и огражденное и обязанность публич ной, общей сферы в том, чтобы сохранить эти ограды и границы, отделяющие собственность и собственнейшее гражданина от собственности соседа, обеспеч ивая ему обособленность. То, что мы сегод ня именуем законом , означало по меньшей мере у гре­ ков исходно нечто вроде границы 64, которая в более ранние времена была зримым грани ч ным пространством, родом ни­ чейной земли 55, замыкавшей и ог раждавшей всякого , кто во­ обще был кем-то . П равда, закон полиса ушел намного дальше этих прадрев них представлений, но даже и ему еще я вственно присуще какое-то пространствеиное значение . Ибо закон гре­ ческого города-государства не был ни содержанием, ни резуль­ татом политического акта (что политическая деятельность в первую очередь есть законодательство , пошло от римлян и ста­ ло затем существенно новоевропейским представлением, нашед­ шим себе самое весомое выражение в политической философии Канта) ; не представлял он собой и переч ия запретов в смысле современных законов , которые все покоятел еще на "ты не дол­ жен" десяти заповедей. Гречески й закон был действительно "стеной закона" и создавал как таковой пространство полиса; без этой стены мог стоять город в смысле скопления домов для 54 No�W�. греческое слово для закона, происходит как известно от vep,etll, делить, владеть поделенным и обитать. Что закон исходно ЭТО

"ограда закона", дости гает явственной выраженности в одном фраг­ менте Гераклита: "Народ должен биться за закон как за городские стены". Римский lex означает наоборот то, что людей объединяет, не то, что их разделяет или замыкает. Однако границы и бог границы Тер минус, отделявший agrum puЬlicum от agro pгivato (Ливий), нахо­ д ��сь в большей чести чем соответствующие божества в Греции, ,

э-гоt Oe<Jt.

65 Куланж сообщает (ор. cit., р. 63) о старинном греческом законе, запрещавшем пристраивать одно здание к другому; между ними все­ гда должно было оставаться промежуточное пространство, род ни­ чейной земли.

§ 8 Приватная сфера : собственность и владение

83

совместной жизни людей (йn-ru), но только не город -государ­ ство как политическая общность 66• Стена закона была священ­ на, однако не она сама, но только то, что она ограждала, стано­ вилось соб ственно политическим. Воздвиганне закона было до­ политической задачей; но лишь после ее выполнения консти­ туировалось соб ственно политическое, а именно самый полис Б7• Без стен закона публичное пространство так же не могло суще­ ствовать, как участок недвижимости без окружающего его за­ бора; первые ограждали и оберегали политическую жизнь го ­ рода, подобно тому как второй скрывал и охранял "приватную" жизнь его обитателей . П оэтому недостаточно сказать , что приватная собственность до начала Нового времени б ыла само собой разумеющимся ус­

ловием для пользования гражданскими правами; дело шло тут о чем -то гораздо большем. Темное, сокровенное пространство приватного образовывало как б ы д ругую сторону публичного , и при том что было конечно возможно проводить свою жизнь вне всякой публичности, пусть это и означало лишение себ я высших человеческих возможносте й , но было невозможно не иметь собственности, свои собственные четыре стены; п отому жизнь раба, который вполне мог иметь богатства, но не соб­ ственность, считалась недостойной человека, мечеловеческой жизнью. Совсем д ругого и намного б олее позднего исторического происхождения политическое значение приватного владения или бо гатства, источника средств для поддержания жизни сво­ ей и семьи . М ы уже упоминали античное приравнивание необ ­ ходимости к приватной сфере хозяйства, т . е. сфере , в которой человек как-то справлялся с жизненными нуждами . И свобод­ ный человек, владевши й приватной собственностью и не при­ надлежавший подобно рабам чужому господину, тоже мог ока­ заться загнан нуждой в нищету и даже принужден вести себ я

66 ПоЛ1�, похоже, исходно имел значение "круговой стены", и ла­ тинское urbs, родственное с orbis, тоже значило окружение. Мы нахо­ дим ту же связь в английском town, которое первоначально, как те­ nерь немецкое Zaun, означало окружающую изгородь (см. R. В. Onian, The Origins of European Thought, 1 954, р. 444, пр им. l ). 67 Законодатель поэтому не обязательно должен был быть граж­ данином и часто призывалея извне. Е го создание, законодательство, не имело собственно политической пр ироды; оно было дополитичес­ ким условием политической жизни, к которой можно было присту­ пать после его выполнения.

84

Вторая глава: П ространство публичного и сфера частного

как раб68• Так благосостояние или богатство стало условием участия в публичной жизни, но не потому что его обладатель был занят наращиванием богатства, но наоборот, потому что можно было отчасти положиться на то, что средствами жизни богатый человек обеспечен, усилий это от него не требует и потому он свободен для общественных дел 69• Ведь само собой разумеется, что публичная деятельность только тогда возмож­ на, когда позаботились о гораздо более жгучих жизненных нуж­ дах. Это опять же могло быть достигнуто лишь трудом, и бо­ гатство человека часто измерялось поэтому числом работников, т. е . , попятное дело, имуществом в виде рабов 70• П риватное владение означало здесь, что человек справился со своими соб­ ственными жизненными нуждами и потому потенциально сво­ боден, а именно свободен трансцендировать собственную жизнь и вступить в мир для всех общий. Лишь когда такой общий мир осязаемо-реально налицо, т. е. лишь после учреждения полиса этот род приватного владения, 68 " Много рабского и низменного заставляет свободных людей делать н ищета (тro/J...O. �OUAIXa ха/ татrе111а тrea'Y/J.aTa то0� e/..eu.&eqou� ,;) тrevta !З,О.,sтаl тr01г1v)", говорит Демосфен (Ог. 57, 45). 6 9 Что человек должен был располагать достаточным имуществом, чтобы не нуждаться в заработке для поддержания жизни, если хотел стать свободным гражданином, находит себе явственное выражение еще в раинесредневековых английских Books of" Customs, в строгом различении "между ремесленником и свободным человеком, franke homme, в городе . . . . Если ремесленник делалея так богат, что хотел стать свободным человеком, то он должен был сперва отказаться от своего ремесла и избавиться от всех инструментов в своем доме" ( W J. Ashley, ор. cit., р . 83). Лишь когда в царствование Эдуарда I I I ремесленники разбогатели, соотношение перевернулось и "уже н е ре­ месленники считались негодными для гражданства, а гражданство стало связано с принадлежиостью к одной из компаний" (р. 89). 70 Куланж в отличие от других авторов подчеркивает не "досуг", а ту деятельность античного гражданина, которая крадет у него время и силы; оттого он и понимает, что аристотелевское утверждение, со­ глас но которому никто вынужденный работать для поддержания жизни не может быть гражданином, вовсе не свидетельство " пред­ рассудков" Аристотеля, но простая констатация факта (ор. cit., кн. IV, гл. 1 2). Только в Новое время богатство как таковое, независи­ мо от занятости его обладателя, стало условием полноты гражданс­ ких прав: тем самым впервые права гражданства стали действитель­ но чистой привилегией, которой начинали "пользоваться", т. е. кото­ рая давала права без обязанностей.

§ 8 Приватная сфера: собственность и владение

85

гара нти р ую щий не столько м есто в мире, с кольк о сво бод у от необх од и мо стей поддер жа ния ж и з н и, с мог прио бре сти столь ис клю читель ное политиче ское значение. Паrому почти ч:rо само собо й раз умеется , что в гомеров ском мире з нам ен итой грече с­ кой низкой оце нк и р уч ного труда м ы еще не н аходим. Презре­ н ие к приобретательств у тоже бол ее позд него прои схожд ен ия и те сн о с вяза но с презре н ие м к труду. Е сл и кто-то , имевший до статоч н о чтобы обес печить подд ер жан ие с обстве нн ой ж из­ ни, решал увеличить свое имуще ство вм есто того чтобы его рас­ ходовать ил и тратить на не го ров но столько заботы , сколько необход имо для его поддер жа н ия , то з начит он доброволь но отрек ся от с воей своб оды и у ни з ил себ я до поло жен ия , в каком ра бы и н ищие оказывали сь под давл ен ием об стоя тель ств, - до участи раба необходи м ости 7 1 • Это влад е н ие к тому же вплоть д о н ачала Нового време н и и когда н не расце н ивалос ь как свя ты ня. Лишь к огда богатство как источ н ик поддер ж ан ия ж из н и совпадало с уч астком з емл и, с которого и на котором ж ила сем ья , т. е . стало быт ь в обще­ стве, за н ятом в осн ов но м зе млед ел ием, собстве нн ость и влад е­ ние м огли так н еразрыв н о переходить др у г в друга, что ста но­ вилис ь од н им и те м же, а тогда это естестве нн о оз на чало, что имущество оказ ы валось так им же свя щенн ым как собстве нность. В н утри феодальн ого о бщественн ого порядка это в какой-то огра ниче нн ой мере могло быт ь и справ едл иво. Н о н ово евро-

71 Здесь, мне кажется, лежит решение известной загадки из исто­ рии античной экономики, а именно что "промышлен ность развилась до определенной точки, но остановилась перед прогрессивными ша­ гами, какие можно бьv\0 ожидать" ввиду того факта, что "совершен­ ство и способность к организации в широких масштабах римляне по­ казали в других отраслях, в государственной администрации и в ар­ мии" (Barrow , ор. cit., р. 1 09-1 1 0). Это современный предрассудок ­ ожидать, что та же способность к организации, которая царит в пуб­ личном пространстве, должна распространяться также и на приват­ ную хозяйственную жизнь. На то обстоятельство, что "античные го­ рода в гораздо большей мере чем средневековые были центрами по­ требления и наоборот в гораздо меньшей центрами производства", что "рабовладелец . . . был именно рантье, не предприниматель", ука­ зал уже Макс В ебер в своем цитированном выше первооткрыватель­ ском труде (S. 1 3, 22 fi и 1 44). Скудость источников по э кономичес­ кой истории древности восходит к равнодушию античных авторов к этим вещам; именно это придает выкладкам В ебера дополнительную весомость.

86

Вторая глава: П ространство публичного и сфера частного

пейские защитники приватной собственности, никогда не по­ нимающие под нею ничего другого как приватное владение и приватное богатство, не имеют большого основания апеллиро­ вать к этой традиции, для которой действительно не могло су­ ществовать никакой публичной свободы без гарантии приват­ ной собственности и никакой политической деятельности без приватного владения. Ибо для Нового времени дело идет тут в первую очередь о свободе приобретения, которое в той тради­ ции считалась кабалой, о защите накапливаемого капитала, а не о защите приватной собственности. Скорее, процесс накоп­ ления капитала в современном обществе вообще лишь потому пошел в ход, что перестали уделять внимание собственности ; у его истоков стоят чудовищные экспроприации - отнятие соб­ ственности у крестьян, явившееся в свою очередь почти авто­ матическим побочным эффектом экспроприации церковного и монастырского имущества после реформации 72; на приватную 72 Все сочинения по истории рабочего класса как совершенно не­ имущего класса, живущего изо дня в день трудом своих рук, страда­ ют от наивной предпосылки, что подобный класс существовал все гда. Мы уже видели, что даже в античносrи рабы не были неимущими, и когда говорят о некоем свободном рабочем классе в античности, то обычно оказывается, что он состоял из "свободных лавочников, тор­ говцев и ремесленников" (Barrow, ор. cit., р. 1 26). Так М. Е. Park (Тhе Plebs Urbaпa iп Cicero's Day, 1 92 1 ) приходит к заключению, что сво­

бодных рабочих вообще не существовало, поскольку кажд ый свобод­ ный всегда владел собственностью. То же самое однако имеет силу и для Средневековья по меньшей мере до 1 5 столетия : "Тогда еще не существовало большого класса наемных работников, никакого ,рабо­ чего класса' в современном смысле слова. Под ,рабочим классом' мы подразумеваем определенное число людей, из среды котор ых неко­ торые индивиды могут действительно подняться до положения хозя­ ев, но которые в своем большинстве не могут даже надеяться под­ няться до более высокого положения. Однако в четырнадцатом веке несколько лет работы поденщиком были лишь ступенью, через кото­ рую самые бедные должны были пройти, тогда как большинство по­ видимому устраивалось самосrоятельно в качестве мастеровых-ремес­ ленников сразу же после окончания ученичества" (ор. cit., р. 93-94). Таким образом, "рабочий класс" в античности не был н и свобод­ ным, ни неимущим; когда раб достигал своего освобождения (через вольноотпущенничество в Риме, через выкуп в Афинах), он становил­

ся не рабочим, а независимым торговцем или ремесленником. Он все­ гда выносил с собой на свободу свой капитал, чтобы утвердиться за­

тем в торговле или промысле (Barrow, Slavery in the Roman Empire,

§ 8 Приватная сфера: собсrвенность и владение

87

собственность этот процесс ни когда не обращал внимани я , она в се гда и повсюду экспроприир овалась, когда вступала в конф­ ликт с накопление м капитала. Из речение П рудон а, что соб­ ственность есть кража , содержит в себе истину , справедливую в отношен ии истоков капитализма; только не собственность ста­ ла кражей, а капитал в современном обществе возн ик из кражи собственности. Те м характернее, что даже П р удон колебался в требовании все обще й экспр опр иации ; о н слишком хорошо знал, что полная отмена пр иватной собственности хотя и смо­ жет пожалуй излечить зло нищеты , но зато накличет по все й вероятн ости е ще худшее зло тиран ии 73 • П оскольку е му не уда­ лось провести различения между собственностью и имуществом , в каком-то аспе кте может пожалуй показаться , что в этих своих двух возз рениях он впадает в противоречие сам с собой , что в де йствительности не так. В конеч ном счете п роцесс аккумуля ­ ции социума, делающе гося все богаче, захлестывает все фор мы пр иватной собственности, для этого он теперь поистине не нуж­ дается в какой -то спе циальной э кспр опр иации средств пр оиз­ водства . Ибо в существе этого социума заложено, что п риват­ ное в любой свое й фор ме может только стоять на пути разви­ тия общественных п роизводительн ых сил, и перед этим фак­ том , котор ый вовсе не изобретение М ар кса, меркнут все р ас­ суждения о п риватной собственности , которая должна уступить место все более растуще му общественному богатству 74• р. 1 03). В Сре,11 невековье опять же статус .,рабочего" в современном смысле был временным сосrоянием молодых людей, которые учились на масrеровых и подрастали до зрелости; наемный труд за деньги был исключением, а не правилом для взрослых. Немецкие "поден­ щики" , Tagelohпer, французские .. рабочие руки", manoeuvres, англий­ ские "трудящиеся бедняки", labouriпg poor, жили вне общин и вооб­ ще отождесrвлялись с бедняками (Pierre Brizon, Histoire du travail et des travailleurs, 1 926, р. 40). Сверх того, тот факт, что до Наполеонов­ ского кодекса ни одно законодательство не предусматривает свобод­ ной рабочей силы, ясно показывает, насколько возникновение рабо­ чего класса принадлежит современности (см. W. Endemann, Die Behaпd­

lung der Arbeit im Privatrecht, 1 986, S. 49, .?3).

73 См. глубокомысленный комментарий к "собственности как кра­ же" в посмертно опубликованной Theorie de la propriete Прудона (р . 2 09-2 1 0), где он называет собственность с ее "эгоисrической, сата­ нинской природой" "действеннейшим средством, чтобы противосто­ ять деспотизму без разрушения государсrва". 74 Вынуждена признаться, что мне совершенно непонятно, как сегодняшние либеральные социальные экономисты (называющие себя

9

Обществе'Н'!lое и

чacm'll o e

Захоти кто исторически датировать возникновение соци у­ ма, он должен будет остановиться на моменте, когда пр иватное и м ущество перестает быть частно й заботой и начинает стано­ виться общественным интересом. Социум возник в сфере пуб­ личного впервые в о бразе организации владельцев, которые однако теперь уже не на основании своего богатства требовали себе соразмерного права голоса в публичных вопросах, но на­ оборот сошлись чтобы в целях прио бретен и я еще большего богатства потреб овать снятия с себ я всяко й ответственности публично-политическо й природы. П равление, словами Б оде­ на, было дело короле й , а владение имуществом - дело поддан­ ных; долг короле й был править так, чтобы им ущественные интересы подданных признавались и охранялись; речь шла не о желан и и им у щих взять на себя правление, но о том чтобы правлени е , какое оно есть, правило в интересах имущих клас ­ сов. ,:Тhе commonwealth largely existed for the соmпюn шealtlz"' 7". Если под умать, насколько б олее преходящ н мирские вла­ дения чем сам мир, то все-таки поражает, что этому владению, добывание которого происходило еще в рамках приватной хо­ зяйственно й сферы, в один прекрасны й день удалось не только овладеть публичным пространством , но и подор вать постоя н­ ство п устойчивость мира. П равда, при ватное владение тоже может возрасти в тако й мере, что длительности человеческой жизни уже недостаточно чтобы его у потреб ить, но этим ничего в при ватном существе богатства не меняется; отсюда следует только, что его владеле ц отныне уже не индивид, а целая семья часто консерваторами) могут так уверенно утверждать, что сохран­ ность приватного имущества в непрестанно богатеющем обществе станет достаточным гарантом гражданских свобод, т. е. что это иму­ щество может играть ту же роль что пр иватная собственность. В об­ ществе, где обладание рабочим местом представляет единственную надежную собственность, эти свободы гарантированы только государ­ ством; это политическое, а вовсе не экономическое обеспечение. Уг­ роза свободе в современном обществе идет не от государства, как предполагает либерал изм, но от социума, в котором осуществляется разделение рабочих мест и которое устанавливает долю каждого ин­ дивида в совокупном достоянии социума. 7' "Сообщество в основном существовало ради общего 6лагососrпоя­ ния " (R . W К. Hinton , Was Charles l а Tyгant? в Review of" Politics, vol. XVI I I , January, 1 956).

§ 9 Общественное и частное

89

в цепи поколений. По меркам всеоб щего ми ра удлиненная п ро­ должительность жизни этой п риватности мизерна, во всяком случае по ка владель цы не имеют в гол ове ничего д р угого кр о­ ме употребления и расходования своего богатства. Лишь ко гда де ньги стали капиталом , т. е. приобретенное стал и применять для еще боль шего приобретения , оно смогло как бы вырваться из при в атной сферы, чтобы отныне почти что тягаться в п ро­ сто й долговечности с миром и с его осиливающим гибель по­ стоянством 76 • Одна ко это ср авнение об манывает; и бо в то вре­ мя как постоянств о мира обя зано стабильности структур, соб­ ственная функция которых - противостоять процессам , то бо­ гатство и владение способны продержаться лишь когда они ста­ но вятся " подвижными" , стало быть приобр етают фор му про­

цесса. Без пр оцесса накопления, в каком богатство постепенно превращается в капитал и д вижение капитала, вл адение под ­ падает проти вонапр а вленному процессу более ил и ме нее ско­ р ой дезинте грации через п рименение и п отребление. З аморо­ зить этот процесс исчезновения невозможно, он естественное следствие того что не м ир, а чело ве к чем-то владеет, владение же вообще возникает лишь тем путем , что п роцесс чело вечес ­ ко й жизни о владевает некой п редметностью , котору ю по свое ­ му существу может лишь п отреблять и поглощать. Превраще­ ние этого процесса в его п р отивоположность - подлинное " чудо" капиталистического хозяйства; осуществлено это чудо могло быть лишь потому что владение из п риватного обстоя ­ тельства п ревратилось в публичное дело. Владение подчинило своей власти пу бличность в фор ме интереса имущих классов. Этот интерес, заинтересованность, мы сегодня сказали б ы , в свободном р азв итии хозя й ства - эко­ ном ика с вободна от вторжения пол итического, хозяева свобод­ ны от тягостных забот публичных дел - сам по себе имеет од ­ нако еще п риватную п рироду , все р авно какое количество лю ­ дей его р азделяют. Интерес, общий у всех вл адельцев, не со­ здал никакой общности, но л ишь р аспр остранил конку рентную борьбу, в которой кажды й хотел одного и того же , на публич­ ную сферу. Об щим у конку рентов был не инте р ес, а государ­ ств о, п ризванное защитить частных владель цев в их борьбе за 76 По истории слова "капитал", которое, происходя от латинского caput, в римском праве означает данную в долг сумму, см. W. ]. Ashley, ор. cit., р. 429 и 433, прим. 1 83. Лишь в 1 8 веке слово приобрело се­ годняшний смысл денег, вложенных для получения прибыли.

90

Вторая глава: Пространство публич ного и сфера ч астного

прибыль друг от друга . Причем явное противоречие современ­ ных концепций государства, заключающееся в том что обще­ публичное должно якобы органично вырастать из обособлен­ но-частного, соотв. часгное "диалектически" превращаться в общественное, не должно уже приводить нас в замешательство, как оно приводило еще Маркса. Внутри новоевропейских сдви­ гов мы находим старую противоположность между приватным и публичным сперва как противоречие, однако противоречие есть кажущийся, соотв. временный феномен этого сдвига. Про­ тиворечие разрешается интересом общества как целого, впер­ вые громко заявляющим о себе конечно тогда, когда социуму удается поглотить как все приватное так и все публичное, при­ чем не надо забывать что это поглощение происходит в форме процесса, в равной мере и охватившего всю предметность об­ щего мира и втор гающегося в просrрансrвенную ограничен­ ность приватной сферы. Опять же нам сейчас легче понять, какие последствия для человеческой экзисrенции имеет исчез­ новение как публичной, так и часгной сферы жизни, - пуб­ личной, поскольку она сrала функцией частной, а частной, по­ скольку она теперь единственная всем общая забота. С этой точки зрения новоевропейское открытие интимнос­ ти предстает бегством от овладевшего всем внешним миром социума в субъективность душевности, где только и можно сбе­ речь и утаить то, что прежде было естественно хранимо надеж­ ностью собственных четырех стен и ограждено от глаз толпы. Каким образом приватное пространство растворяется в соци­ альном процессе, всего проще наблюдать по превращению не­ движимой собственности в подвижное владение, так что сегод­ ня различие между собственностью и имуществом - прибли­ зительно соответствующее различению между fungibiles и con­ sumptiblles в римском ораве - теряет свой смысл, потому что всякая осязаемая, "функционирующая" вещь стала предметом "консумпции". Что касается самой вещи, то она утратила свою приватную "употребительную ценность", неотделимую от мес­ та, в котором находится эта употребляемая вещь, и вместо нее приобрела социальную ценность, ориентированную на возмож­ ность обмена вещи; эти обменные ценности текучи в зависимости от социальных процессов и вообще помаются определению лишь поскольку все ценности опять же помаются редукции к общему денежному знаменателю 77• Это жутковатое развещесrвление пред77 Экономич еские теории Средневековья числят деньги среди

§ 9 Общественное и частное

91

метиого мира было до деталей предвосхищено и "объяснено" те­ ори ями собственности и имущества в семнадцатом веке, когда они происхождение всякой собственности приписали человеку, перво-собственности, какую человек имеет в своем теле, и оби­ тающей в нем духовной силе, короче, тому, что Маркс потом назвал "рабочей силой" .

Для нас решающе то, что собственность в Новое время ут­

ратила свой пространственный, а имущество - свой мирно­ вещественный характер; что они были сведены к человеку или же по своему происхождению приписаны тому, что человек име­ нует своим собственным, вплоть до невозможности утратить это иначе как лишь вместе с жизнью. В историческом аспекте тезис

Локка, что исток всякой собственности лежит в труде, более чем

сомнителен; несомненно одна!tо, что этот тезис вполне оправдал­ ел, поскольку мы давно ведь уже живем в условиях, когда только

умения и рабочая сила, принадлежащие нам как сама наша жизнь, являются надежным владением. Локк выставил свой тезис чтобы защитить приватную собственность от покущений и думал что нашел непоколебимое основание ее прав, когда указал на то, что остается у самых нищих когда у них отнимают собствен­ ность; рабочая сила, какая у них тогда еще остается, поистине является "собственностью" лишь в метафорическом смысле. Что Локк мог настолько всерьез брать свою собственную метафору, не запутываясь в нелепостях, коренилось уже разумеется в том, что социум дал развиться новому богатству и владению, вовсе не обязательно вступавшему в противоречие с прогрессирую­ щим лишением его членов собственности. Новейшие сдвиги привели скорее к обратному: общественное богатство, став за­ ботой публичности, nринимает такой размах что автоматичес­ ки взрывает формы как частной собственности, так и частного владения. Публичность словно мстит за себя тем, кто хотел ис­ пользовать ее для частных целей и частных интересов. Собствен­ но угрожающе в этом сдвиге однако не упразднение частного владения, которое и без того не удержать даже в странах с яко­ бы капиталистическим хозяйством , а уnразднение частной coб­

cmвe'lt'ltOCmu,

т. е. эксnроприация, отделяющая человека от все­ гда ограниченной, но зато осязаемой и уnравляемой частички

мира, которую он называет своей собственной, nотому что она служит только тому, что ему свое.

consumptiЬiles и пока еще не применяют их как общий знаменатель и масштаб для всех других "ценностей".

92

Вторая глава : Пространство публичного и сфера частного Опасность, которую эта действительная экспроприация, а

именно исчезновение области приватного, таит в себе для че­ ловека вообще, бросается в глаза когда мы обращаем внимание на специфические не-привативные черты приватного, более древние чем открытие интимного и ничего общего с ним не имеющие. Разница между тем, что нам обще, и тем, что нам свое, есть прежде всего разница в настоятельности; ни в какой части общего мир а нам не бывает такая настоятельная и не­

отложная нужда, как в малой частице этого мира, елужащей нам для каждодневного применении и употребления. Без соб­ ственности, как говорит Локк, мы не знаем и как подетупиться к общему, оно "of no use" 78• Жизненные нужды, с точки зрения публичности негативные и равнозначные урезыванию свобо­

ды, обладают настоятельностью, не имеющей ничего равного себе по силе среди имnульсов, заставлящих нас стремиться к так называемым высшим целям. П оэтому всё принадлежащее к сфере жизненной необходимости не только будет среди чело­ веческих забот и нужд всегда занимать первое место, но оста­ нется и единственным действенным средством против апатии и увядания инициативы, столь очевидных опасностей богат­ ства 79• Необходимость и жизнь так тесно связаны между собой и так разнообразно друг с другом соотнесены, что с исчезнове­ нием необходимости жизнь в своей жизненности тоже грозит исчезнуть. К тому же свобода никоим образом не есть как бы автоматический результат исчезновения необходимости; где натиск необходимого ослабевает, там просто стирается лишь разница между свободой и необходимостью. (Современные спо­ ры о свободе, в которых свобода выступает никогда не как объек­ тивно устанавливаемый вид и способ человеческой экзистен­ ции, но либо как неразрешимая проблема субъективности, а именно воли, колеблющейся как на качелях между абсолют­ ной обусловленностью и абсолютной безусловностью, либо как знаменитая свобода необходимости, при которой результат необходимости есть свобода, характеризуются как раз тем, что их участники уже не в состоянии хотя бы просто заметить объек­ тивно осязаемую разницу между быть-свободным и быть-под­ властью-необходимости.) 78 john Locke, Second Tгeatise of Civil Goveгnment, section 27. 79 Сравнительно редкие случаи, когда античные авторы восхва­

ляют бедность и труд, объясняются этой опасностью. На предмет ссы­ лок см. G. Herzog-Hauser, ор. cit.

§ 9 Общественное и частное

93

Вторая, сущностно не-привативная отличительная черта приватного касается его потаенности, того, что свои четыре сте­ ны оказываются единственным местом, куда мы можем уйти от мира, не только от того, что в нем постоянно происходит, но от его публичности, от увиденности и услышанности им. Всем нам известна своеобразная поверхностность, какую неот­ вратимо несет с собой проводимая лишь в публичности жизнь. Именно поскольку она постоянно насквозь просматриваема, она теряет способность восходить из темной подпочвы к яркости мира; она расстается с сумерками и потаенностью, в каком-то вполне реальном, не-субъективном смысле дарящими жизни свою все гда различную гл убину. Единственно эффективный способ обеспечить непроглядность того, что должно остаться утаено от света публичности, это приватная собственность, ме­ сто, куда никто не имеет доступа и где человек одновременно укрыт и сокрыт 80• Само собой разумеется, не-привативные черты приватного всего отчетливее вырисовываются в сознании тогда, когда есть опасность его утраты; но забота, всеми политическими общно­ стями до Нового времени посвящавшалея поддержанию соб­ ственности, все же явственно показывает, как остро сознавались также и позитивные черты приватного. Только конечно эти старания никогда не доходили до того чтобы впрямую защи­ щать все само собой совершавшееся внутри приватной сферы ; они были направлены скорее н а линии границ, отделявшие участок собственности от собственности других, равно как и от общего всем мира. Характерным образом в новоевропейских политических или экономических теориях, насколько они за­ щищают частную собственность, мы находим прежде всего оп­ ределение видов деятельности, к которым обязываются люди в их качестве частных лиц и для которых они нуждаются в го­ сударственной защите, а именно главным образом к деятель­ ности ради заработка, способствующей процессу социального накопления, в свою очередь подрывающему основания и хра­ нительные стены приватной собственности. Для публичности значим однако не более или менее развитый "дух инициати­ вы" частных предпринимателей, а изгороди, окружающие дома и сады граждан. Прямая экспроприация публичной рукой хотя 80 Греческие и латинские слова для внутренней части дома, tМ'Ya­ eov и atrium, имеют всегда побочное значение темноты и мрака

(см. Моммзен, ор. cit., S. 22 и 236).

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

94

и очень действенное средство ускорить "социализацию челове­ ка" ( Мар кс) и внедрение социума в частную сферу, но это не единственный путь к социализации всех человеческих интере ­ сов . Здесь, как и в других аспектах , кажущ иеся революцион­ ными мероприятия социалистических и коммунистических п ра­ вительств очень прекрасно могут быть заменены более медли­ тельным , " более человечным" , но не менее уверенным п роцес­ сом постепенного " отмирания" пр иватного вообще и собствен­ ности в частности. Разница между п риватной и публичной сферами сводится в конечном счете к разнице между вещами, предназначенными для публичности , и теми , для котор ых нужна потаенность . В пер ­ вые в Новое время в его бунте против социума б ыло открыто , каким необычайно богатым и многосложным может быть цар ­ ство потаенности , когда оно полностью раскр ылось и развер ­ нулось в интимности . Остается однако заметить, что в каком-то совер шенно элементар ном и пр инципиальном аспекте наше ощущение пр иватного ничем не отличается от того , какое име­ ло хождение ранее, насколько мы вообще можем оглянуться в истор и и назад , а оно сводится к тому, что все телесные функ­ ции " пр иватны" и должны осуществляться в потаенности, все то, к чему непосредственно п р инуждает жизненный п ро­ цесс; разве что до новоевропейских столетий под таким п ри ­ нуждением понимались вообще все деятельности , елужащ ие жизнеобеспечению индивида и сохранению рода. Это п ричи­ на, почему рабочие, " своим телом обслуживающие [телесные жизненные] потребности" 81 , и женщины , котор ые тоже п рямо своим телом обеспечивают физическое продолжение рода, со­ держатся взаперти . Жен щины и рабы шли по одной статье , вместе они образовывали семейство, вместе держались в пота­ енности, но не просто потому что были собственностью, а пото­ му что их жизнь была " тр удовой" , определяющейся и вынуж­ даемой функциями тела 82• Эти прадревние обстоятельства дают 8 1 Аристотель, Политика 1 254Ь 25. 82 Арнетотель прямо называет жизнь женщины "трудовой"

тtxoq,

(noVY)­

De geneгatioпe animalium 775а 33). На том же основании он в " Политике" обсуждает женщин и рабов вместе. Они принадлежат к одинаковой категории. Эта одинаковость давала о себе между nро­ чим знать в том, что женщины проводили жизнь среди рабов, а не с себе подобными. Их ранг в жизни таким образом определялся их рождением в гораздо меньшей мере чем их "функцией". Это очень ясно описывает Wallon (ор. cit., 1, р. 77 tf.) : он говорит о "смешении

§ 1 0 Локализация деятельиостей

95

о себе знать еще и в современном обществе, когда оно следует римскому обычаю и называет рабочий класс "пролетариями", словом, которое исходно значило " производители детей" (pro­ letarii) и обозначало тех людей в Риме, которые не были там местными жителями, т. е. неимущий класс, чья функция была как бы производить детей и поддерживать жизнь своим тру­ дом. Когда к началу Нового времени на свободном рынке по­ явился освободившийся труд, выпущенный из сферы и из-под защиты домохозяйства, эти "свободные" рабочие бЬIЛи отделе­ ны от общества, как бы спрятаны от него и содержались как преступники в стенах под постоянным присмотром 83• Работа подобно тесно связанной с нею бедности в ранний период но­ воевропейской истории, когда становление социума уже лиши­ ло ее естественной защиты, а публичное пространство еще не бЬIЛо готово для де-приватизации приватного, считалась как известно чем-то вроде преступления; за обоими тянулся еще стыд того рода, с каким и мы тоже скрываем от любых взгля ­ дов наши телесные функции, и их внезапное появление на виду вызывало в каждом, кто "еще знал, что пристойно и что нет", чувство возмущения. Тот факт, что Новое время эмансипиро­ вало рабочих и женщин почти в один и тот же исторический момент, идет не только на счет отказа от предрассудков, но тес­ нейшим образом связан с тем что современный социум вынес на свет публичности из их древней многотысячелетней затаен­ ности виды деятельности и функции, связанные с жизненными необходимостями. Тем характернее для существа этого фено­ мена, что немногие остатки того, что и в нашем обществе тоже обязательно надо скрывать, относятся к принудительным не­ обходимостям, исходящим из природы самого тела.

1 О Ао'Кализация деятельпостей Хотя различение между приватным и публичным до извес­ тной степени совпадает с такими парами противоположностей рангов в таком разделении домашних функций". "Женщины . . . сме­ шивались со своими рабами в каждодневных заботах внутренней жизни . Какого бы ранга они ни были, труд был их уделом , как у муж­ чин война". 8' См. Pierre Brizon, ор. cit., р. 1 84, об условиях работы на фабриках в 1 7 веке.

96

Вторая глава: Пространство публичного и сфера частного

как необходимость и сво бода, быстроте ч ность и по стоянство, наконец стыд и чест ь , отсюда все же никак не следует что толь­ ко необходимое, б ыстроте чное, постыдное принадле жат к сфе ­ р е приватно го . В с воем эл ементарней ш ем смысле эти две сфе­ ры означ ают, ч то есть ве щи , им еющи е право на потаенность, и ест ь др уг ие, способные развернуться лишь когда выставлены на публи чное обозрение. Если осмыслить эти феномены пока е ще да же не задумываясь о том, в каком месте мы конкретно мо жем встретить их в той или ино й цивилизации, то б ыстро обнару жится ч то всякой человечес ко й деятельности по-види­ мому присуще нечто у казывающее на то, что она не парит как б ы в воздухе, а имеет принадле жащее ей место в мире. Это во всяком слу чае касается главных видов деятельност и , на кото­ рые расчленяется vita activa, - труд (работа), создание (изго ­ товление) и д ействие (поступок). Чтобы однако ясно осмыслить этот прим ечательный феномен присущей всем д еятельно стям локали зации, хорош о б ыло б ы вы брать пример, который не каждодневен и да же имеет в себе что-то экстремальное , но зато сыграл видную роль в истории политич еской мысли. Реч ь пой ­ дет о проблеме добра. Феномен доб ра в абсолютном смысле - т. е. не что такое, то не совпадает ни с и склю чительным и выдающимся, ни с ч просто полезным, - в истории Запада известен ли ш ь с возник­ новения христианства. С тех пор однако мы сознаем , что со­ вер шение до брых дел есть одна из существенных возмож нос ­ тей ч елове чес ко й де ятельности . Глуб окая неприязнь раннего христианства к res publica, к делам публи ч ности, с тако й вели­ колепно й резкостью сформулированная Тертуллианом в его пес

ulla magis res aliena quam puЬlica, "никакое дело не так чуждо нам как публи ч ное" 84, становитс я всеоб щей и естественно спра­ ведливо истолковывается как следствие раннехристианских эсхатологи ческих о жиданий, утратив ши х свою актуальность потом, когда опыт науч ил что даже гибель Римско й империи е ще не означ ает конца мира 85• Однако у безмирности христ и­ анства есть и друг ие корни, имевшие даже возмо ж но еще б оль­ шее значение для собственных уч ени й И исус а и во всяком слу 84

Тертуллиан, ор. cit., р. 38. Этим можно было бы объяснить раз н ицу между Августином, показавшим такое мудрое здравомыслие в своих политических сочи­ нениях, и истерическими преувеличе н иями Тертуллиан а . В конце кон цов, оба были римляне и воспитанники римской политики. 85

§ l О Локализация деятельиостей

97

чае настолько не относящиеся к вере в конец мира, что появля­ ется искушение увидеть тут гл убинную причину почему хрис­ тианскому отчуждению от мира все же удалось потом пережить провал эсхатологических ожиданий. Единственная деятельность, какой Иисус по свидетельствам учил словом и делом, это деятельное добро, и такая деятель­ ность имеет явную тенденцию совершаться скрыто от челове­ ческих ушей и глаз. Таким образом раннехристианская враж­ дебность к публичности, упор на то, что благочестивое житие должно держаться как только можно далеко от нее, позволяет понимать себя между прочим как убедительно очевидная уста­ новка, вытекающая независимо от всех надежд и ожиданий из позиции деятельного добра. Ибо как только доброе дело ста­ новится публично известно, оно естественно теряет свой спе­ цифический характер добра. Делаясь явным, оно может еще оставаться весьма полезным, подобно всем предприятиям бла­ готворительных учреждений, или высоко ценным, подобно всем по-настоящему солидарным поступкам; но именно добром оно уже не будет. Так что Иисус предупреждал: " Смотрите, не тво­ рите милостыни вашей пред людьми для того чтобы они виде­ ли вас . . . пусть милостыня твоя будет втайне" . Добро не терпит когда его видят и замечают, ни другие ни тот кто добро творит. Кто осознает, что делает доброе дело, уже не добр; он стал про­ сто полезным членом общества или помнящим о своем долге прихожанином церкви. Оттого Иисус говорил: " Пусть твоя ле­ вая рука не знает, что делает правая". Этот странный негатив деятельного добра, которое должно действовать в мире и все же обязано никогда не выступать в нем явно, может быть причиной того, почему образ Иисуса из Назарета на исторической сцене воспринимался как столь глу­ боко парадоксальное событие ; заведомо связана с этим негати­ вом отчетливая определенность, с какой Иисус думал и учил что ни один человек не может быть добрым: " Что ты называ­ ешь меня благим? никто не благ, как только один Бог" 86 • Того 86 Мф 1 9, 1 7. Та же мысль в Мф б, 1-8, где Иисус предостерегает от лицемерия, от показа своего благочестия. Благочестие не может "показаться перед людьми" , а только перед Бог ом, "видящим тай­ ное" . Бог конечно .,воздаст" человеку, но не "явно", как утверждает стандартный перевод. Немецкое выражение Scheinheiligkeit, показ­ ная святость, - самое подходящее для этого религиозного феномена слово, потому что в нем получает выражение тот факт, что простое в ыступление в явленность уже равнозначно с лицемерием.

4 Зак. 3078

98

В торая глава : Пространство публи чного и сфера частного

же обстоятельства касается и стория в Талмуде о трид ца ти ше с­ Б ти правед н иках , ради к оторых ог спасает мир ; кто о ни, н икто н е з нает, и в сего менее они сами . В се это н апоми нает разумеет­ ся о великом прозрен ии Сократа что н и оди н человек не мо жет б ыть мудрым , но прежде в сего о том что из того же прозре н ия родилась лю бовь к мудрости, или фило- софия . Та к же и в ся история жиз ни и дея ний И ису са е сть слов но бы с видетельство того , как из з нан ия , что н и оди н человек не може т быть до б­ рым , воз н икает н еизве ст ная до той поры люб овь к доб ру . Н икто не мо жет люб ить мудрость или доб ро и нач е как в от в еч ающих им деятель ностях , т . е . в философии и деят ельном до б ре . Об е деятель ности од н ако характеризуются тем , что он и вооб ще могут имет ь ме сто тольк о если б ытия-доб рым или б ы­ тия-мудрым не существует. М удры й человек имел бы мудрость и больше не нуждал ся в филос офствова нии, б лагой челов е к неким об разом излучал б ы добро уже б ольше не нуждая сь в его об ес печении делами. Разумеется , никогда не б ыло недостатка в попытках вы стави ть образ цом с амому с еб е или другим до б­ рого человека или мудрого му жа , которым следует сор евнуя сь подраж ат ь, но эти попытки представить с уще ствующим нечто такое, ч то никогда не с пособ но п е реж ит ь ле туч его момен та с а­ мого дея ния, ко нч алис ь всегда аб сурдом. Философы позд не й ан тичн ости, от себ я с ами х тр ебовав шие б ыть мудрыми, кон ча­ ли абсурдным утвер ждение м что мудрый муж остается еще " сч а­ СI'ЛИ вым " когда его ж ивым зажаривают в Фалерей ском быке . И хри стианское треб ование под стави ть дру гую щеку и люб ить ненавидящих вас, если сня ть с него метафори чески - полеми чес­ кое облачен ие и ис про бовать в де йстви тель ной ж изн и, оказы­ вается не менее аб сурд но. Н о тут уже и ко нч аются сход ства, какие удается выяви ть м ежду лю бовью к мудро ст и и люб овью к доб ру и между отв е­ чающими им деятельностями . Обе вступают в характер н ое про­ тиворе ч ие к про стра нству публи чно й явленности, од нако лю­ бовь к добру пр едставляет в этом от но ше нии абс олютно э кст­ ре маль ный елуча й и потом у им еет в нашем контексте большую актуаль ност ь . Только деятельное доб ро дол жно с овершенно таи ться и изб егать люб ого рода явленности и показа, если н е хо чет сделать само себ я невозмо ж ным. Ф ило с оф , напротив, даже когда он с П латон ом решается покин уть " пещеру " дел ч е­ ловечес ких , долже н по крайне й мер е все-таки н икогда не пря­ тать ся от самого себя ; напротив , под небом иде й он найдет н е только истинную с ущ н ость всего что есть, но пр ежде всего и

§ 1 О Локализация деятельнопей

99

самого себя тоже, а именно в диалоге между "мною и мною са­ мим" (e/ke elkavrij)), в котором Платон явно видел существо мыш­ ления 87• Философ, покидающий пещеру людей, уходит в оди­ ночество, а одиночество означает пребывание наедине с самим собой; и мышление, хотя по видимости оно и самая уединен­ ная из всех деятельностей, никогда не происходит совершен­ но без партнера, никогда по-настоящему и абсолютно не оди­ ноко. Напротив, тот, кого любовь к благу захватила так же как философа любовь к мудрости, не может позволить себе жить в одиночестве и все же его жизнь с другими и ради других не должна иметь никаких свидетелей, а главное ее нельзя вести в общении с самим собой. Он не одинок, но один; живя с други­ ми, он должен однако от ннх таиться, должен жить так, словно покинут всем миром, и его покинутость, как покинутость вооб­ ще, состоит в том, что он не может допустить себя до одиноче­ ства, т. е. до того открытия, что люди имеют удивительную спо­ собность доставлять сообщество самим себе, чем в конечном счете и является способность мыслить. Философ в своем одино­ честве всегда может положиться на то что его мысли составят ему компанию; но добрые дела никому не могут составить ком­ панию, о них нельзя думать; когда они сделаны, их надо сразу же и забыть, уже одно размышление о них уничтожает их доб­ ротность. Сверх того думание, поскольку можно о нем вспоми­ нать, всегда кристаллизуется в мысли, а мысли подобно всем вещам, которые обязаны своим существованием памяти, склон­ ны овеществляться, превращаться в осязаемые предметы, ко­ торые потом в свою очередь подобно написанной странице или напечатанной книге делаются составной частью созданного человеком вещественного мира. Но добрые дела, как бы про­ дукт деятельного добра - подобно тому как мысли продукт деятельного мышления, - никогда не могут образовать и со­ ставную часть мира; их забывают, они приходят и уходят и никакого следа от них не остается. Поистине они не от мира сего. Эта неотъемлемая от добрых дел безмирность и несубстан­ циальность имеет последствием то, что охваченный любовью к добру человек не может жить иначе как в религиозно опреде­ ленных границах, причем само добро - подобно мудрости в 87 Этот оборот речи часто встречается у Платона. Он обстоятель­ но объяснен в Горrии 482.

Вторая rлава: Пространство публично го и сфера частноrо

1 00

античности - должно быть свойством, которым не могут быть наделены люди, а только боги. Но любовь к добру в отличие от любви к мудрости не остается опытом "немногих " , точно так же как покинутость в отличие от одиночества есть испытание, могущее случиться со всеми людьми. Уже на этом основании феномены добра и покинутости более весомы в сфере полити­ ческого, где всегда приходится иметь дело с " м ногими" , чем мудрость и одиночество. При всем том лишь одиночество в об­ разе философа способно стать подлинно человеческим образом жизни в мире, тогда как гораздо более общий опыт покинутос­ ти в его многочисленных разновидностях вступает в такое про­ тиворечие с плюрализмом, обусловливающим всю вообще че­ ловеческую жизнь, что просто-таки невыносим. Единственный известный нам позитивный образ жизни в покинутости есть деятельное добро, и оно должно бежать в общество Бога, един­ ственного возможного свидетеля добрых дел, если человечес­ кая зкзистенция не разобьется о него. Безмирность специфи­ чески религиозного опыта, насколько в нем действительно пере­ живается нечто подобное любви к ближнему в смысле деятель­ ности, - и дело здесь не идет о намного более частом опыте пассивного узрения потусторонней истины откровения, - сво­ дится к опыту посюсторонности и дает о себе знать внутри мира; такая безмирность не трансцендирует мир и не оставляет его за собой, а должна подобно всем другим деятельностям осуще­ ствляться в мире. Но хотя проявления добра имеют место в том же мире, в каком происходят все другие деятельности, и остаются зависимы от его посюсторонности, отношение деятель­ ного добра к миру существенно негативно по своей природе, а именно, поскольку дело идет о некой деятельности, зто актив­ но отрицающее отношение. Избегающее мира и таящееся в нем от его обитателей, оно отрицает пространство, которое мир имеет предложить людям, прежде всего пространство мирской публичности, в которой всё и вся видно и слышно. Потому добро как гармоничная жизненная форма внутри границ публичной сферы не только невозможно, но и, где бы его ни пьпались осуществить, откровенно разрушительно. Ник­ то не сознавал разрушительные свойства деятельного добра яснее чем Макиавелли, который в одном столь же прославлен­ ном, сколько и ославленном тексте отважился сказать что хо­ чет научить людей не быть добрыми 88• Естественно, он не хо88

Principe,

rл.

15.

§ 1 О Локализация деятельностей

101

тел этим сказать что хочет научить людей быть злыми. Пре­ ступление и доброе дело имеют между собой нечто общее, а именно они, хоть и на разных основаниях, должны таиться от человеческих глаз и ушей. Макиавеллиевекий критерий поли­ тического действия был такой же, как в классической древнос­ ти, а именно "сияние славы " , а зло настолько же не может "си­ ять" как и добро. Потому злодейство, которым действительно можно достичь власти, но не славы, он отвергает не менее чем добро 89• Когда злодейство выходит из своего укрывища, оно бесстыдно, и когда оно появляется публично, то может это де­ лать лишь поскольку пытается прямо уничтожить общий мир.

А добро, которое наскучив своей затаенностью вознамерится играть публичную роль, не только уже по-настоящему не доб­ ро, но в нем появляется откровенная порча, а именно вполне по его же собственной оценке; оно поэтому, где бы ни показы­ валось, может иметь в публичности только коррумпирующее влияние. Потому Макиавелли и утверждал, что столь актуаль­ ная в его время проблема коррумпирующего влияния церкви на политическую жизнь Италии является не столько вопросом индивидуальной коррупции известных епископов и прелатов, сколько напротив неизбежным следствием церковного влия­ ния на мирские обстоятельства. Настоящая дилемма, вытекаю­ щая из господства религиозного над мирским, представлялась ему поэтому так: либо мирская политика коррумпирует цер­ ковные институты и потому разлагается сама, либо же религи­ озный организм противостоит опасности порчи со стороны мирского и должен единственно ради собственной цельности уничтожить публичное пространство явленноста и блеска. Так что в глазах Макиавелл и реформированная церковь была по сути опаснее чем зараженная миром и коррумпированная, ка­ кую он слишком хорошо знал rю опыту своего времени; но и возможные последствия противостояния коррупции тоже не были ему безвестны. Он питал большое уважение к движениям религиозного возрождения своего времени, к "новым орденам" францисканцев и доминиканцев, которые "возвращали рели­ гию к ее истинным началам" и вновь возрождали религиозное чувство "в сердцах, в которых оно уже совсем угасло" . Но "спа­ сая веру от гибели, какую ей несла необузданность прелатов и дру гих вождей церкви " , это движение возрождения пропове­ давало народу деятельное добро и христианское "не противь89

Там же, гл. 8.

Вторая глава: П ространство публичного и сфера частного

1 02

тесь злу" - с тем успехом, что "коварные правители могут тво­ рить столько беды, сколько им вздумается" 90• Наш пример деятельного добра конечно предельный при­ мер локализации человеческих деятельностей в различных об­ ластях мирской-человеческой жизни, поскольку делание доб­ рых дел явно даже в области приватного не может чувствовать себя надежно и уютно. Однако на нем отчетливо видно, отчет­ ливее пожалуй на первый взгляд чем в других видах повсед­ невной деятельности, из которых состоит vita activa и к кото­ рым мы обратимся в нижеследующих главах, как сильно смысл человеческих дел зависит от места где они предпринимаются . На нем видно, иными словами, что дошедшее до нас в истори­ ческой традиции единодушие политических сообществ отно­ сительно места определенных деятельностей и относительно того, какие из них заслуживают быть публично выставленны­ ми на обозрение и какие требуют потаенности в приватной сфе­ ре, не произвольно и не привязано исключительно к истори­ ческим обстоятельствам, но заложено в самой сути дела. Ставя таким образом вопрос о политическом смысле vita activa, я не имею цели дать какой-то исчерпывающий анализ всех вообще относящихся сюда деятельностей; это невозможно уже потому что членения внутри самой vita activa настолько оставлены без внимания традицией, ориентировавшейся в своих анализах исключительно на vita coпtemplativa с ее мерками, что надо ра­ доваться уже тому, что удается хотя бы иметь в поле зрения некоторые существенные виды деятельности и в какой-то мере определить их политическое значение.

90

Discoгsi, кн. 1 1 1 ,

гл.

1.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

ТРУД

Предвар ителън.ое .замечание Анализ труда не может обойтись без критического разме­ жевания с Карлом Марксом, а подобное предприятие сегодня легко подставляет себя недоразумениям. Современная крити­ ка Маркса рекрутируется преимущественно из бывших марк­ систов, которые недавно по причинам, не имеющим к Марксу никакого отношения, обратились в антимарксистов. Следстви­ ем этого явилось то, что весьма обширная л итература по Марк­ су, фанатически восхваляя или фанатически отвергая его, по сути питается до сих пор богатым арсеналом догадок и прозре­ ний, содержащихся в произведениях Маркса, но без критичес­ кого прояснения средоточия его творчества. К тому же в пылу борьбы и мнимых побед легко забывается, скольким поколе­ ниям авторов Маркс доставил хлеб и доход, так что и ногда те­ перь люди наглеют до того что <-тавят ему в упрек неспособ­ иость зарабатывать себе на жизнь. Среди этой путаницы мне хотелось бы вспомнить Бенжамина Констана, который, когда ему поневоле пришлось критиковать Руссо, выраз ился так : "J'evitet·ai cet·tes de mejoindre aux detracteurs d'un grand homme. Quand le hasard fait qu'en apparence je те rencontre avec eux sur un seul point,je suis en defiance de moi-meme; et pour me consoleг de paгaitre ш1 instant de leurs avis . . . j'ai besoin de desavoueг et de fletriг, autant qu 'il est en moi, ces pгetendus auxiliaires" 1 •

1 Benjamin Constant, De la liberte des anciens comparee а celle des nюdernes ( 1 8 1 9) , в Coнrs de !а politique constitutionnelle, 1 872, vol. I I , р. 549 (" Конечно, я буду избегать компании критиков вел икого чело­ века . Если мне случается сойтись с н и м и в каком-то пункте, я делаюсь nодозрителен к себе, и чтобы утешить себя в том, что показался н а м и г имеющим их точку зрения . . . я чувствую нужду по каяться и дер­ жаться как можно дальше от этих м нимых помощников."]

11

" Труд 1laшux тед

и

создание 1taщux рук" �

П редлагаемое здесь различение между трудом (работой) и создан ием (изготовлением) непри вычно, пусть оно и может апеллировать к Локку. Ни древние и средневековые источни­ ки, и без того очень скудные в данном аспекте, н и очень об­ ширная литература Нового времени не дают ничего кроме раз­ розненных замечаний в подкрепление различения между ра­ ботой и изготовлением, да и эти замечания не только не оказа­ ли влияния на теоретическую традицию, но остались без долж­ ного развития даже в трудах самих пх авторов. Тем не менее феномены, которые можно предъявить в пользу этого ра:Jличе­ ния, представляютел мне тем более убедительными в своей оче­ видности, что они на протяжении столетий с бесподобным упор­ ством осаждались в наших языках. Все европейские языки , живые и мертвые, содержат тут два этимологически совершен­ но самостоятельных слова, и хотя словоупотребление все гда склоняется к тому чтобы трактовать эти слова как синонимы, они все же продержались вплоть до нашего времени как раз­ дельные 3. Так, локкавекое эпизодическое различение "создающих" рук и "трудящегося" тела соответствует греческому различению между мастерящим-руками , Xei(!OTSXJI'r}�. и теми, кто "своим те­ лом обслуживает жизненные нужды" \ рабами и домашними животными, работающими телом т4) uwp.aтt ee'Ya�su.&at, ­ причем конечно в этом обороте речи уже налицо известное -

� Эта цитата взята из Second Treaise of· Civil Goveгnшeпt Локка (раздел 26). 3 Так греческий различает между 1rovelv и ее'Уа(еtТ.Э.а.t, латинский между lаЬогю·е и facere или fabгicaгi, nричем два nоследних и меют один этимологический корень, французский между tгavailler и oнvrer, немецкий, наконец, между aгbeiten и werken. Во всех случаях только в словах для ..работы, труда" явственно nроступает побочное значе­ ние нужды и муки. В немецком первоначально только о крепостных, работавших в сельском хозяйстве, говорили , •по они "arbeiteп " ; о ре­ месленниках говорили "werken" , "мастерить". Французское tгavailleг заменило более старое lаЬонгеr, но в свою очередь происходит от ла­ тинского tripaliнш, особого рода nытки, стало быть и мело некогда побочное значение п ытки (см. Griшms \Vorteгbнci1, S. 1 854 II , и Lucien Febre, Travail: Evolution d'нn mot et d'une idee, в Joнrnal d e psychologie noгmale e t pathologique, vol. X L I , n o . 1 , 1 948). 4 Аристотелъ, Политика 1 254Ь 25.

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 05

смешение понятий, поскольку греческий тут применяет слово ern'a�etТ.9-a.l, с оздаватъ, а не слово 7rOIIetll, работатъ. Лишь в одном, для языка однако решающем аспекте античное и современное словоупотребление систематически избегает синонимичности , а именно в образовании соответствующих имен существитель­ ных. Что существительные подобно ,die AI"beit' или ,le travail' в немецком и французском словоупотреблении можно прила­ гать не только к деятельности работы, но и к продукту труда, это сравнительно новое явление - и например в английском оно не привилось; исходно же эти существительные были суб­ стантивированными инфинитивами, а н астоящие существи­ тельные - Weгk, woгk или oeuvгe были провзводными от слов weгken, to woi"k или ouvгet·, т. е. от глаголов деятельнос­ ти, которые в немецком и французском сегодня опять же ус­ тарели " . И вот для классической античности было совершенно есте­ ственно уделять этому различению мало внимания. П равда, nрезрение к труду nервоначально касалось только деятельнос­ тей, непосредственно связанных с жизненными нуждами н по­ тому не оставляющих н икакого следа, н икакого памятника, н и nроизведения, н и какой стойкой вещи ; н о под давлением рас­ тущих требований, какие жизнь в полисе ставила перед време­ нем и силами его граждан, презрение к любой деятельности , не относящейся прямо к политическому, и политическое тре­ бование от них воздерживаться (a-xoЛtf}) распространялись все шире, пока в конце концов не охватили вообще все, что только требовал.о значительного телесного наnряжения. В ранние вре­ мена до полного развития полиса различали только между ра­ бами - пленными (3p.iiJet; или 3о0Л01), которые подобно прочей добыче становились собственностью победителя и в его домо­ хозяйстве в качестве оiхета1 или familiai"cs должны были для -

" Лишь в английском слове labour еще слышится побочное значе­ ние нужды и муки труда, тогда как французское travailleг, как и не­ мецкое arbeiten, употребляются вполне нейтра.'\ьно. Эту историю слов, которая естественно соответствует фактическому историческому сдви­ гу, Гримм сумел заметить уже в середине прошлого века: "Тогда как в старом языке значение nюlestia и тяжкого труда господствовало, а значение opus, орега отступало на второй план, в сегодняшнем язы­ ке, наоборот, это последнее выдвигается, а то появляется реже". И н­ тересно также, что субстантивы Weгk, oeuvгe, woгk во всех трех язы­ ках все больше и больше применяются только в отношении художе­ ственных произведений.

1 06

Третья г лава: Труд

поддержания жизни господина и своей соб ственной выполнять "рабскую " работу , - и ремесле н никами , �JkiOVf!'}'Ol, которые за­ нимались своим делом не дома, а ходили работать в люди, т. е. вольно передвигались в публично й сфере 6• Эти ремесленники, которых Солон еще называет сынам и Афины и Гефеста, стано­ вятся позднее {3avavuo1, мещанами ; ибо уже в греческом это слово имело побочное значение пошлости и означало люде й , интере­ сующихся только ремеслом и равнодушных к публичным де­ лам . Н о лишь к концу пятого столетия полис впервые начал классифицировать все занятия меро й тре буемого ими телесно­ го усилия, так что Арнетотель как низших характеризует тех , у кого "тело изнашивается всего больше " . В этом же см ысле он был готов также, хотя и не желал допускать этих /3avavu01 в граж­ дане, сделать исключение для пастухов и художников, однако не для земледельцев и скульпторов 7 . 6 "Этот термин у Гомера и Гесиода не квалифицирует изначально ремесленника в прямом смысле этого слова как .рабочего': он служит определением любой деятельности, осуществляемой вне рамок oixo� а в пользу публичности, (И}р,о� а: ремесленники - плотники и кузне­ цы - но не в меньшей мере гадатели, глашатаи, аэды" (J.-B. Bernant, Tгavail et natuгe dans la Gгесе ancienne, в Journal de psychologie normale et pathologique, vol. Ll I, no. 1 , 1 955 ). i Политика 1 258Ь 35 сл.л . К вопросу о допущении {3avavrrot к граж­ данству там же, кн. I I I , гл. 5. - Речь у Аристотеля идет здесь не столько о "теориях", сколько о концептуально упорядоченном и интерпрети­ рующем изображении политической реальности. По современным оценкам до 80% тех, кто были заняты свободным трудом, ремеслом и торговлей, не пользавались гражданскими правами и были "'ибо чу­ жеземцами (xaт01xoDvre� и р,бтоtхоt) либо эмансипированными рабам и, которые после своего отпущения на волю обычно принимались в одну из этих rpyпn, стало быть гражданами не становились (F!-it:z. Heichelheim, Wirtsc1Jaftsgescl1ichte des Altertums, 1 938, Bd. I , S. 398 ff. ) . Я коб Бурк­ хардт в Griechische Kulturgeschichte обращал внимание на то, что мы не имеем от античности ни одного трактата о скульптуре, что в срав­ нении с множеством дошедших до нас трактатов по музыке и nоэзии едва .\И может быть случайностью. То же можно с казать и о странном обстоятельстве, что нам известен ряд анекдотов, отражающих боль­ шое самомнение знаменитых художников, но нет ничего подобного о скульпторах, они явно обладали совсем другим социальным статусом. Это различие статуса продержалось на протяжении веков, мы нахо­ дим его следы еще в Ренессансе, который прич ислял искусство вая­ ния к opera servilia, тоrда как живопись занимает срединное положе­ ние между свободными и неевободными искусствами (см. Otto Neurath,

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 07

Ниже будет видно, что независимо от ирезрения к труду гр еки имели хорошие основ а ния не доверять "мещанству " ре-

Beitrage zш Geschichte der Opera Servilia, в Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik, Bd. XLI, Nr. 2, 1 9 1 5). Что полис думал о профессиях и по каким критериям о них су­ дил, всего увлекательнее вычитать из Аристотеля. По его мысли, су­ ществует много образов жизни, и из них "жизнь пастухов самая лени­ вая; они получают свое пропитание без труда (1r011�) от усмиренных зверей и потому живут в досуге (w_.соЛа(оитtv)" (Политика 1 25ба 30 слл . ). П римечательно в этом тексте то, что Арнетотель здесь, по-видимому в согласии с общественным мнением своего времени, называет рядом лень, aЭ(l?'la, И досуг, (J"'X,OAr/;, ЧТО буквально изначает воздержание ОТ определенных деятельностей , причем именно это воздержание было предварительным условием для политической деятельности. Однако вообще говоря в греческом эти два слова, ацпiа и rтхоЛi}. никак не связаны друг с другом. Лень означала во м ногом то же что у нас, и жизнь в aee7ia была не тождественна жизни в праздности. Что она однако потом в ходе развития такою стала, характерно для упадка полиса, дающего здесь о себе знать так сказать лингвистически. Так, уже Ксенофонт сообщает, что Сократа упрекали за цитирование слов Гесиода: "Никакой труд (ёrno!i) не позор, но леность (aernia) позор" ; ему поставили на вид, что он внушает своим ученикам рабский образ мысли. При разборе этих вещей надо постоянно иметь перед глазами различие между поздним презрением полиса ко всякой неполитичес­ кой деятельности и другим, ранним и более радикальным, ко всякой деятельности, служащей лишь поддержанию жизни. Первое вторич­ но по своей природе, поскольку оно объясняется из исторических обстоятельств жизни в полисе и ее огромных требований к времени и силам отдельных граждан. Второе опять же продержалось вплоть до восемнадцатого века, определяющего служебные занятия, opera ser­ vilia как то, что служит для поддержания жизни, ad vitae sustentatio­ nem. В гомеровском мире Парис и Одиссей помогают при постройке своих домов, а Н ансикая стирает даже белье своих братьев. Это со­ гласуется с самодостаточностью гомеровских героев, с независимос­ тью и автономным превосходством личности. Н и какой труд не рабс­ кий, если человек обеспечивает или сохраняет им свою независимость. Та же деятельность однако может быть и признаком рабства, если служит не личной независимости, которая важнее всего, а простому выживанию, и если стало быть в ней проявляется не суверенность личности, а подчинение необходимости и в ынужденность. Что Гоме­ ру позднейшее презрение к ремселу еще неизвестно, знают конечно все. Однако подлинная причина этого, соотв. общая житейская ситу­ ация гомеровского мира самы м сжатым и красивым образом пред­ ставлена в эссе Рихарда Хардера "Своеобразие греков" ( 1 949).

1 08

Третья глава: Труд

месленников, ментальиости homo fаЬег'а. Но это недоверие присуще лишь определенным историческим эпохам , тогда как все греческие авторы -даже если они и ногда подобно Гесиоду вроде бы оценивают труд несколько выше н - едпны в том что телесная работа рабское дело, поскольку продиктована теле­ сными нуждами. Соответственно даже когда какие-то занятия не сводились непосредственно к физической работе, они при­ равнивалпсь к презираемому рабочему состоянию, если изби­ рались не ради них самих, а для добывания жизненно необхо­ димых вещей. Мнение современных историков, будто антич­ ность презирала труд и создание потому что этим были заняты рабы, есть предрассудок. Древность полагала, наоборот, что рабы нужны поскольку существуют необходимые занятия, по своей природе "рабские" , а именно состоящие в рабстве у жиз­ ни и ее нужд 9 • Поскольку люди подчинены жизненной необхо­ димости , они могут стать свободными лишь подчиняя других и силой заставляя их взять на себя удовлетворение жизненных нужд господ . Попасть в рабское состояние было судьбой хуже смерти, именно потому что тем самым в самой натурс порабон Это не Гесиод, а его современные интерпретаторы уже не умеют различать между трудом и созданием. Для Гесиода только ii((YOii, со­ здание, обязан своим существованием богине целительного соперни­ чества, Эриде (Труды и дни, 20-26), тогда как работа, тrо11о�, подобно всякому другому злу п роисходит из сундука Паидоры (90 слл.) и по­ слана Зевсом, потому что он хотел отомстить П рометею. С тех пор "боги держат жизнь в тайне от людей" (42 слл . ) и их проклятие лежит на "людях-хлебоедах" (82). Гесиод славит собственно не работу, кото­ рую у него тоже естественно исполняют рабы и животные, а обыден­ ную жизнь - что конечно у грека довольно-таки удивительно; его идеал не человек, в поте лица обрабатывающий поле, а владелец зем­ ли, держащийся своей пашни, призирающий за своими домочадца­ ми, не дающий себя сманить приключениями морского плавания, не углубляющийся в публичные дела и заботящийся только о своем. 9 Аристотель начинает свой знаменитый разбор рабства (Полити­ ка 1 253Ь 25) с утверждения, что без необходимых вещей невозможна ни жизнь, ни хорошая жизнь. Господство над рабами оказывается единственной возможностью для человека возобладать над необхо­ димостью и потому не может быть противоестественным , тrаеа q;ufлli; оно согласуется с прирадой человека. Поэтому как Платон, так и Ари­ стотель причислил свободных земледельцев, чье дело заботиться о жизненных необходимостях, к той же общественной группе что и ра­ бов (см. особ. Robert Scblaifer, Greek Tl1eories of· Slavery froш Ношеr to Aristotle, в H arvard Studies in Classical Philology, vol. XLV I I , 1 936).

§ ] ] Труд наших тел и создание наших рук

1 09

щенного совершалея переворот, когда он нз человека стано­ вился существом уже н ичем решительно не отличающимся от домашнего животного 1 0 • Но едва лишь статус раба менялея ­ или его отпускали на волю, или благодаря изменению полити­ ческих обстоятельств известные виды деятельности , до того чисто приватные, внезапно обретали публичную политическую релевантность, - как вместе с тем автоматически менялась и его "природа" ; вольноотпущенник тут же расставался со своей рабской прирадой 1 1 • В древности институт рабства был не средством добыть де­ шевую рабочую силу или "эксплуатировать" людей ради при­ были, чем он стал позднее, но намеренной попыткой исклю­ чить труд из числа условий, на которых людям дана жизнь. То, что обще человеческой жизни с другими формами животной жизни, было сочтено не-человеческим. Это естественно также причина, почему люди могли считать что у рабов не-челове­ ческая природа. Аристотель , чьим подробным разборам мы обязаны более точным знанием этих воззрений, для полпса само собой разумеющихся, на смертном одре все-таки освободил сво­ их рабов, и поступил при этом не так непоследовательно как склонны считать современные авторы . Ведь он, разумеется , никогда не сомневался в способности рабов быть людьм и , а ос­ паривал только возможность прилагать пмя ,человек' к суще­ ствам , которые являются разве что лишь образчиками челове­ ческого рода, при том что они целиком и полностью подчине­ н ы необходимости 1 2 • Верным в этих мнениях остается то, что в понятип работающего животного, aпiшal laboraпs, - в отличие от крайне проблематичной дефиниции человека как разумно­ го животного, aniшal ratioпale, - животное, отвечая сути дела, 10 Так Еврипид порицает рабов, знающих только свое "брюхо" (фр. 49, NQ 2 в Sнpplementum Euripideum, ed. Arnim). 1 1 Так Аристоте.\ь рекомендует рабов, которы м доверены "сво­ бодные дела" (та еЛеu::1ееа TW!I ёe')"w!l), уже и не рассматривать как ра­ бов. Или: когда в первые века римской и м перии определенные пуб­ личные функции, всегда отправлявшиеся государственными рабами , возросли в публичном престиже, этим seп·i рнЬ\iсi, которые по сути дел а были государственны м и служащими, разрешили носить тогу и жениться на свободных женщинах. 1 2 Психологически говоря, они ,\ишены двух свойств, решитель­ но принадлежащих к бытию человеком, способности взвешивать и р ешать, то /3ouЛeuтtxov, и дара предвидеть и выбирать, тreoaieвut�. Это, конечно, лишь следствие подчинения необходимости.

1 10

Третья глава: Труд

стоит на переднем плане. Если человека определяют как рабо­ тающее животное, то он действительно не может быть ничем существенно другим чем животное, в лучшем случае высшее из родов животных, населяющих землю. Что классическая античность игнорировала различие меж­ ду работой и созданием, не удивительно. Собственно полити­ ческие различения между приватным п публичным, между сфе­ рой хозяйства и публичной сценой, между рабами, пленника­ ми дома и двора, и их господином, свободно двигавшимел п о агоре, между деятельностями, которые осуществлялись в сокры­ тости, и таким и , которые заслуживали увидения , услышания и упоминания , отодвигали как бы в тень все прочие различия, так что в отношении человеческой жизни оставался собственно только один вопрос: где ею растрачена большая часть отмерен­ ного ей времени и возможного для нее усилия, в области при­ ватного или публичного? Чему она позволила мотивировать себя в своей деятельности, заботе о приватных занятиях, cura privati negotii, или заботе о публичных делах, сuга геi puЬlicae 1 3 . С появлением собственно философских политических теори й однако даже эти различения, вводившие еще какую-то диффе­ ренциацию между видами деятельности, были утрачены, ибо с точки зрения созерцания все деятельности вообще нивелиро­ вались до одной единственной . Тем самым и деятельность, до того высшая из всех, поступок и вдохновляющая его забота об общих делах, о республике, деградировала до уровня необхо­ димости , которая со своей стороны задавала общий знамена­ тель и критерий для оценки любой деятельности , присущей vita activa. Христианство позднее лишь заимствовало это осно­ вополагающее философское различение между созерцанием и деятельностью вообще, сформулировало его во многом утон­ ченнее, главное же, поскольку религия предназначалась для всех, а философия наоборот только для немногих, обеспечило ему общезначимость. Поразительна однако, во всяком случае на первый взгляд, что Новое время несмотря на персвертывание традиционн ых иерархий (не только задевшее примат созерцания над действи­ ем, но и через прославление труда как источника всех "ценно­ стей" переставившее порядок внутри самой vita activa с ног на голову и впервые поставившее трудовое животное, animal labo­ rans, на место разумного животного, animal rationale) теорети1 � См. Цицерон, De re puЫica V 2.

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

111

чески нигде не выставило разницу между animal laborans и homo faber, между "работой нашего тела" и "созданием наших рук" . В место этого уже на начальных стадиях новоевропейского раз­ вития обнаруживается различение между производ ительным и непроизводительным трудом , вытесненное затем дифферен­ циацией между трудом квалифицированным и неквалифици­ рованным, чтобы в конечном счете уступить место делению всех видов деятельности на умственную и физическую, коль скоро из всех различений это казалось самым элементарным. И тем не менее сути дела касается только самое раннее из этих разли­ чений, а именно между производительным и непроизводитель­ ным трудом, и не случайно, что два виднейших теоретика в этой области, Адам Смит и Маркс, положили его в основание своих разработок. Ибо решающей для новоевропейского по­ вышения статуса труда была именно его "производительность" , и задуманная Марксом как святотатственная формулировка, что труд (а не Бог) сотворил человека или что труд (а не разум) придал ему отличие от всех прочих животных, лишь с шокиру­ ющей радикальностью проговаривает то, в отношении чего все Новое время было по сути единодушно 1 1 • 14 К "самопорождению человека через труд" Маркс возвращается снова и снова. Оно обнаруживается во многих вариантах в юношес­ ких сочинениях, равно как в критике гетелевекой диалектики, где он приписывает эту идею Гегелю (см. Marx-Enge1s-(;esamtausgabe, Tei1 1, Bd. 5, Berliп 1 932, S . 1 56, 1 67). Из контекста проясняется, насколько Маркс желал заменить традиционную дефиницию человека как animal rationa1e его дефиницией как anima1 1aborans. Так, он отчетливо гово­ рит в одной, позднее правда вычеркнутой, фразе из " Немецкой иде­ ологии" : "Первый исторический акт этих индивидов, которым они отличают себя от зверей, не в том что они мыслят, но в том что они начинают производить свои средства для жизни" (там же, S . 568). Сходные формулировки встречаются затем также в " Экономически­ философских рукописях" и в .,Святом семействе" (S. 1 25, 1 89), а также у Энгельса, скажем в позднейшем предисловии к .,Происхождению семьи" ( 1 884) или в журнальной статье 1 876 года, появившейся впер­ вые посмертно двадцать лет спустя в .,Новом времени" , о .,Роли труда в процессе превращения обезьяны в человека" . Первым автором, увидевшим в труде diffeгentia specifica челове­ ка от животного, был, кажется, не Маркс и не Гегель, а Юм (так у Адриана Тильгера: Tilgher А . , Homo fаЬег, 1 929). Но это представляет лишь академический интерес, поскольку труд в остальной филосо­ фии Юма не играет сколько-нибудь решающей роли; у Юма челове­ ческая жизнь благодаря труду делается не производительнее, а лишь

1 12

Третья глава: Труд

Притом как Смит, так и Маркс пребывали в полном согла­ сии с общепринятым м ненпем своей эпохи, прпнижая непро­ изводительный труд как паразитарный, словно имея здесь дело со своего рода перверсией труда, достойного называться так только когда он увеличивает достаток в мире. В самом деле, Маркс явно разделял презрение Адама Смита к "дворовой че­ ляди", которая подобно "праздным гостям . . . ничего не остав­ ляет после себя в обмен за потребленное" 1". Однако как раз именно эти "праздные" ел уги - эти аборигены дома и двора, oiюfтat и familiares, которые удовлетворяют постоян но возвра­ щающиеся жизненные нужды и заботятся о беструдном потреб­ лении, никогда не производя н ичего непреходящего, - на протяжении всех веков до Нового времени имелись в виду, ког­ да труд отождествлялся с рабством. Что эта "праздная дворо­ вая челядь", по Адаму Смиту лишь пожирающая и ничего не создающая, в действительности "производила", было не более и не менее как свобода их господ или , по-современному выра­ жаясь, условие возможности их "производительности" l !i . Таким образом более принципиальное различие между тру­ дом и созданием уже содержится в различении между непроиз­ водительным и производительным трудом, хотя бы и в форме современного предрассудка в пользу труда и его мнимой про­ изводительности 17• В самом деле, отличительная черта труда суровее и мучительнее звериной. Интересна в юмавеком замечании лишь негативная сторона, а именно то, как м ного для него значило не принимать ни мышление ни разум в расчет для дефиниции чело­ века; он был того мнения, что, судя по их поведению, животные тоже к этому способны . 1 " Wealth ot· Nations, Eveгyman's edition, vol. II, р . 302. l !i Так, Фридрих Лист в статье "Труд'' в Staatslexikon ( 1 834- 1 843) пишет: "Труд производителен либо когда он производит рыночные ценности, либо когда он увеличивает производительные силы . . . Труд челяди дает возможность хозяину исполнять более важные дела . . . и увеличивает таким образом прои:шодительную силу общества". При­ мечательно, что как раз подобные прозрения в сущность труда вовсе не играют никакой роли в современных теориях труда. 17 Различение между производительным и непроизводительным трудом восходит к физиократам, проводившим различие между про­ изводящими, владеющими и непроизводящими классами. Посколь­ ку для них источник всякой производительности заключался в при­ родной силе земли, мерилом производительности было для них про­ изводство новых предметов, а не полезность того или иного занятия д_\Я человеческих потребностей. Так для маркиза де Мирабо, отца

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 13

именно в том что он не оставляет по себе ничего объективно осязаемого, результат его усилий сразу снова потребляется и очень недолговечен. И тем не менее это тягостное усилие, не вызывающее таким образом к бытию ничего долговечного, в самой своей напрасности настоятельнее всякого другого и его задачи предшествуют всем прочим задачам, ибо от выполне­ ния их зависит сама жизнь. Перед лицом беспримерного взле­ та nроизводительности в новоевропейском обществе дело было близко к тому чтобы сnисать "неnроизводительный" труд , все­ гда остающийся одинаковым, на счет остаточного я вления из прошлых времен и приписать труду качества, присущие толь­ ко изготовлению, заговорив о трудящемся животном, animal laborans так, как если бы он был no своей собственной сути homo fаЬег. На этом смешени и покоится не только Марксова теория труда, но и вообще прославление труда в Новое время, а за всем этим возвеличением прячется надежда, всего более явственная именно в сочинениях Маркса, что требуется всего лишь шаг чтобы целиком и полностью устранить труд и с ним необходи­ мость из сферы человеческого 1g. Несомненно, фактический исторический сдвиг, с которым труд выступил из темноты своей потаенности на свет публич­ ности, где его стало можно организовать н "разделить" 1 9, име­ ет исключительное значение для становления новоевропейсзнаменитого оратора Французской революции. Непроизводительны те классы трудящихся, "труды которых, п усть и необходимы для че­ ловеческих нужд и полезны для общества, тем не менее не произво­ дительны", и он иллюстрирует это различие между необходимым и производительны м трудом, сравнивая деятельность обтесывания кам­ ней с такой, которая бы их производила (cм . .Jean Dautry , La notion de tгavail chez Saint-Simon et Fouгieг, в Journal de psychologie nогшаlе et pathologique, vol. LI I , no. \ , 1 955). 1 " Нет н икакого сомнения, что Маркс п итал эту надежду на про­ тяжении всей жизн и . Мы встречаем ее выражение уже в " Немецкой идеологии": "Дело идет не о том чтобы освободить труд, но о том чтобы снять его" (Gesanнausgabe, Abt. I, Bd. 3, S. 1 85), а спустя десяти­ летия он повторяет это в третьем томе " Капитала" (гл. 48): " Царство свободы начнется по сути лишь тогда, когда прекратится труд" (Ge­ saшtausgabe, Abt. I I , S. 873). 19 Что лишь разделение труда делает труд производительны м , Адам Смит знал уже очень хорошо. С м . например Введение к о вто­ рой книге " Богатства государств", где он подчеркивает, что произ­ водительность идет не столько от самого труда, сколько от его раз­ деления.

1 14

Третья глава: Труд

ких теорий труда . Но еще важнее факт, ощущавшийся уже клас­ сической политэкономией и затем собственно открытый и кон­ ц ептуально сформулированный Мар ксом , а именно что чисто объективно и совершенно независимо от исторических обсто­ ятельств труду на самом деле присуща некая лишь ему свой­ ственная " производительность" вопреки нестойкости его " про­ дуктов" и что эта производительность труда проявляется как в частной, так и в публичной области. Только покоится эта " про­ изводительность" не на конкретных результатах самого труда, а скорее на силе человеческого тела, продуктивная способность которого еще не исчерпана к моменту , когда он произвел сред­ ства своей жизни , но оказывается еще в состоянии создать не­ кий "прибавок" , т . е. больше того что необходимо для "воспро­ изводства" его собственной силы и рабочей силы. П оэтому вве­ " дение понятия "рабочая сила , как заметил уже Энгельс, явля­ ется наиболее существенным вкладом Маркса в теорию труда 20; именно в избытке силы человеческого тела, а не в самом труде заключено собственно "производительное" всякого труда. И бо в отличие от производительности создания, постоянно прибав­ ляющего к предметному составу мира новые объекты , вся про­ изводимая рабочей силой предметност ь есть как бы побочный продукт деятельности , которая в основном остается направле­ на на обеспечение средств своего собственного воспроизводства. Лишь поскольку ее сила этим не исчерпывается, она может быть использована чтобы обеспечить воспроизводство средств к жиз­ ни для более чем одной жизни ; но поэтому она остается все же всегда привязана к " производству жизни", своей собственной или чужой, ее "эксплуатирующей" 2 1 • Потому насилие в рабов­ ладельческом обще(:тве или эксплуатация в капиталистическом могут использоваться так, что часть конкретно наличной сово­ купной суммы человеческой рабочей силы достаточна для вос­ производства жизни всех. С этой точки зрения общества в целом, определяющей воз­ зрения всего Нового времени и находящей свое самое замет­ ное и последовательное выражение в творчестве Маркса, вся20 Во Введении Энгельса к работе Маркса " Заработная плата, труд и капитал" , где Маркс предлагает это понятие и подчер кивает его значение. 2 1 Маркс всегда, и особенно в юношеских произведениях настаи­ вал на том, что собственная задача труда есть "производство жизни", и рассматривал его поэтому с самого начала заодно с порождением производством "чужой " жизни.

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 15

ки й труд д олжен представляться " производительным " , так что предшествующее различение между непр о изводительн остью д омашне й работы и труда обслуги, которые не оставляют сле­ д ов , и пр оизводством предметов , которые достаточно долговеч­ ны чтобы пх м ожно было нак оплять, теряет св ою значимость. Эта чисто со циальная точка зрения, как мы видели, определя­ ется исключительн о жизненным процессом человеческого рода, к от оры й n остоянн о обн овляет и восnроизводит себя через nро­ изводпв о средств для своей жизни и для к отор ого п оэто му все предметное предстает " п отреб ительской стоимостью" . В дей­ ствительн о целиком и п олн остью "социальн ом человечестве" , чьим единственным занятием б ыло б ы п оддержание и в озоб ­ н овление жизненн ого пр оцесса, - и так ов к с ожалени ю в овсе не утопически й идеал, на которы й явно или неявно о риенти­ в сам ом деле уже не б ыло бы руются Марксовы теории 22, никакой разницы между трудом и созданием. Ибо всякое со­ здание превращается в труд в тот самый м омент, когда ег о п ро­ дукты по нимаютел уже не как вещи, имеющие статус предме­ тов мира, а как результат живой рабоче й силы и как функция жизненн ог о процесса 2 3 • -

2 2 Понятия "обобществившийся человек" и "обобществившееся человечество" ч асто встречаются у Маркса, когда он хочет обозна­ чить конечную цель социализма. С м . например третий том "Капита­ ла" (S. 873) и десятый из "Тезисов о Фейербахе": " П озиция старого материализма есть ,гражданское' общество; позиция нового - челове­ ческое общество, или обобществившееся человечество". Дело для него заключалось в том, чтобы определить человека "в его индивидуаль­ нейтем бытии одновременно как общественное существо" (Gesaпн­ ausgabe Abt. I , Bd. 3, S. 1 1 3). Эту от природы общественную природу человека Маркс часто называет также его "родовой сущностью", и знаменитые Марксовы теории отчуждения трактуют в первую оче­ редь самоотчуждение человека, а именно его отчуждение от своей ро­ довой сущности: " Непосредственное следствие того, что человек от­ чужден от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности , от своей родовой сущности, есть отчуждение человека от человека" (там же, S. 89). В идеальной общественной формации любая человеческая де­ ятельность должна была бы проходить с той же естественностью и немучительностью, как "производство" воска пчелами в улье; жить и трудиться ради поддержания жизни будет тогда одно и то же, и жизнь работника не будет начинаться там, где кончается его деятельность как трудящегося (см. главным образом также "Заработную плату, труд и капитал"). 2 " До какой степени в основе Марксовой теории труда лежит фи-

1 1б

Третья глава: Труд

П римечательно, что различения между обученным и н ео­ буче нным и между умственным и физическим трудом не игра­ ют роли ни в классической политической экономии, ни в ра бо­ тах М аркса. С точки зрения производительности труда они дей­ ствительно имеют вторичное значен ие . В елкал деятельность тре бует известного упражнения, стирка и готовка так же как писание книг или строительство дома. Различение между про­ фессиональным и неп рофессиональным трудом относится по ­ этому не к само й деятельности, а обозначает лишь определен­ ную стадию или может быть определенное качество ее испол­ нения. Правда, в результате новоевропе йского разделения тру­ да важность вышеназванного различения возросла, потому что занятия, достававшисся ранее лишь необучен ным и учащимся, становились тут профессилми на всю жизнь ; но это последствие разделения труда, разлагающего деятельность на ее мельчай­ шие составные части, пока для их вы полнения не окажется до­ статочно ми нимума умени й , влечет за собо й , как вер но пред­ сказывал М аркс, вообще отмену профессионального труда. Те­ перь на рынке труда предлагается и накупается не умение, а "раб очая сила" , т. е. нечто такое, чем кажды й человек обладает примерно в равно й мере. Кроме того, упомянутое различение все равно относится только к ра бочим, потому что представле­ ние о "профессионально необученном ремесленнике" самопро­ тиворечиво и попытка подвести под это различение все виды раб оче й и трудово й деятель ности по сути уже свидетельствует о том что различие между ра ботой и созиданием нивелировано в пользу работы. Иначе обстоит дело с излюбленным сегодня различением между физическим и умственным "трудом " , между ремеслен­ ником и интеллектуалом. Для современного менталитста то, что связывает вместе о боих, это трудово й процесс, в одном слу­ чае выполняемый головой , в другом какой -то ино й частью тела. "Мышление" , очевидным об разом приписываемое здесь гололософия жизни и возвеличение жизни в себе, видно во всем. П ерво­ начально Маркс упрекал капиталистическое общество даже не столько в том что оно превращает все предметы в товары , сколько в том что трудящийся здесь "относится к продукту своего труда как к чуждому предмету" (Jugendschгiften, ор. cit. , S. 83). Иными словами , ему пред­ ставлялось невыносимым, что вещи мира, едва выйдя из рук челове­ ка, получают независимое от человека существование, что они "от­ чуждаются" от человеческой жизни.

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 17

ве, действительно имеет известное сходство с трудом, а именно поскольку мышление есть тоже процесс, приходящиrr к концу лишь вместе с жизнью и к тому же пожалуй еще менее "произ­ водительный" чем труд ; если уж работа не оставляет по себе ничего долговечного, то от мышления, если ему вnоследствии не придет на помощь никакая другая деятельность чтобы за­ фиксировать "мысли", вообще не останется никакого следа. Если мыслящий хочет чтобы его мысли вышли в мир и проявились в нем, он должен приобрести известную ремесленную умелость подобно всякому другому ремесленнику. Мышление и созда­ ние - две совершенно различных между собой деятельности , которые никогда не совпадают; чтобы сообщить миру "содер­ жание" своих мыслей, мыслящий должен прежде всего пере­ стать мыслить и начать вспоминать об уже помыслен ном. Не­ уловимое и летучее здесь, как и в других процессах создания, приготовляется памятью к своему возможному опредмечива­ нию, как бы преnарируется: и подобно тому как начало про­ цесса создания, когда создающий только еще рисует перед со­ бой модель подлежащего изготовлению предмета, отличается от последующих стадий этого nроцесса тем, что он пока еще не должен иметь дело с необходимыми для изготовления матери­ алами , так же и оживление в nамяти помыслеиного есть пока еще не отягченное материалом н ачало процесса овеществле­ ния. Создание само овладевает потом материалом, который ему всегда необходим и который homo faber, изготовитель, превра­ щает в мировой предмет, вещь внутри мира. Так что насколько умственный "рабочий" вообще создает какой-то продукт, на­ сколько его деятельность не исчерпывается ч истой мыслью, он обязан этой продуктивностью созданию своих рук, а не "рабо­ те" своей головы . Он изготовитель, подобно другим изготови­ телям. Поскольку в перечне профессий современного общества умственный труд принадлежит к свободным занятиям, само собой напрашивается сравнение с соответствующим античным разграничением. Однако древнеримское различие между artes liberales и artes sordidae покоилось не на разнице между духом И ТеЛОМ ИЛИ nросто между ГОЛОВОЙ li рукой; ЭТП artes ИЛИ TeXJial были не "искусствами", а умениями, и отличались не тем что для них требовался "высокий интеллект" или что агs liberalis, свободное искусство, было делом головы, а ars soгdida, низкое и скусство, делом рук. Критерий античности скорее чисто поли­ тический; "свободные занятия" - т. е. nризвания, не постыд-

1 18

Третья глава: Труд

ные для свободного мужа, - опираются на разумность, pru­ dentia, соответствующую гречес кому r.p(!O'V'Y)Ut; и в качестве рас­ судительности составляющую к ардинальную добродетель госу­ дарственного челове к а, и служат они пользе, utilitas, никоим об разом не совпадающей с necessitas, служат надобностям лю­ де й , насколько те выступают свободными гражданами, а не тому, что жизненной нуждой одинаково навязано свободным и не­ свободным �"1• Среди та ких свободных заняти й римляне числи­ ли архитектуру, медицину и сельское хозя йство 25• П ротивопо­ ложны им холопские ремесла, за которые берутся лишь ради заработка для поддержания жизни, причем безразлично, дос­ тигают ли этого литературо й или столярным ремеслом; всего хуже получалось с людьми вроде "ры б оторговцев, мясников, поваров, торговцев птицами и рыба ков " , о "полезности" кото­ рых спора не шло, но которые сверх своей полез ности б ыли также и необходимы 26• Однако даже эти низшие профессии еще не считались просто трудом . Есть еще третья и низшая катего­ рия заняти й , характерная тем, что оплате тут подлежат сами тяготы труда (operae в отличие от opus , т. е. голая деятельность в отличие от готового результата), и в этом случае "сама заработ­ ная плата залог рабства " ; римское право различает между до­ говором о работах, locatio conductio operarum, и о работе, locatio conductio operis, но договоры об исполнении работ очень ред­ ки , потому что они об ыкновенно выполнялись рабами 27• В разгр аничении между физичес к о й и умственной "ра бо­ то й" мы имеем поэтому дело с типично новоевропейс к и м от24 Я следую здесь ради удобства цицероиовекому рассуждению о свободных и рабских занятиях в De officiis 1 42, 1 5 0-43, 1 54. Крите­ рии pгudentia и utilitas или uti1itas hominum названы в §§ 1 5 1 и 1 55. (Перевод pгudentia как "а higheг degгee ofintelligence" Уолтером Мил­ лером в Loeb classical libгaгy кажется мне ошибочным.) 2 5 Что сельское хозяйство причисляется к свободным професси­ ям, есть конечно специфически римская особенность. Это имеет м ало отношения к пользе землепашества, как мы ее понимаем, но восхо­ дит скорее к политической, римской идее отечества, patгia, согласно которой весь аgег romanus, а не только город Рим составляет область, являющуюся res puЬlica, публичным делом. 26 То, что служит необходимой нужде в отличие от того, что по­ лезно, Цицерон называет mediocris uti1itas, посредственной полезно­ стью, и заниматься этим не должен ни один свободный. 2 7 Edgar Loening , Arbeitsvertrag, в Handworterbuch der Staatswissen­ schaften , 1 890, Bd. 1, S. 742 ff.

§ 1 1 Труд наших тел и создание наших рук

1 19

личием, истоки которого могут быть правда проележены вплоть до Средневековья 28• Решающее значение тут имеют два совер­ шенно разных обстоятельства, оба характерные для Нового времени и только для него. В социальной ситуации этой эпохи каждая профессия должна была доказать свою полезность для общества, и поскольку полезность именно умственных занятий выступила из-за превознесения труда в более чем двусмыслен­ ном свете, было совершенно естественно что так н азываемые интеллектуалы очень скоро не имели желания сильнее чем чис­ литься среди массы рабочего населения. Но одновременно , и лишь в кажущемся противоречии к этому процессу , необходи­ мость и тем самым также престиж известных "умственных" за­ нятий в этом обществе возвысились до пепени сравнимой лишь с последними веками развала Римской империи. Чтобы верно оценить значение этой растущей потребности и сопутствующего ей повышения престижа, следовало бы вспомнить о том что в древности именно необходимые для общества "умственные работы" выполнялись исключительно рабами , состоявшими в качестве писцов на частной или же на общественной службе и, разумеется , соответственно ценившимися. Лишь прогрессиру­ ющая бюрократизация Римской империи и общественное и политическое разрастание имперского хозяйства вызвали су­ щественное повышение престижа этого рода елужебных функ­ ций 29• Новоевропейский класс и нтеллектуалов , без которых наше общество все менее умеет обойтись и которых оно поэто­ му продуцирует в возрапающем количепве , имеет подобно своим древнеримским предшественникам мало общего с ремес­ ленными профессиями; он работает - а не изготовляет - хотя 2" См. Otto Neurath, ор. cit. �" Этот процесс прекрасно описан у Баллона: " . . . некогда рабские функции оказались облагорожены, подняты до высшей ступени в го­ сударстве. Это благоговейное почтение, которое от императора рас­ пространялось до первых служителей дворца, до высших должност­ ных лиц империи, распространялось на все ступени публичной адми­ нистрации . . . публичная служба стала публичной должностью". "Са­ мые низкие служебные обязанности . . . должности, которые, как м ы видели, исполнялись рабами, расцвели в блеске, сиявшем от персо­ ны государя" (Н. Wallon, H istoire de l'Esclavage dans l'Aпtiqнite, 1 847, р. 1 26 и 1 3 1 ). До этой перемены при Диоклетиане писцы числились в том же ранге что и стражи публичных зданий или люди, сопровож­ давшие гладиаторов на арену (там же, р. 1 7 1 ). Похоже, что всякая бюрократия способствует престижу " интеллектуальных" профессий.

Третья глава : Труд

1 20

и не "умом" , но во всяком случае головой, не только метафори­ чески принадлежащей к трудящемуел физически телу. Потому он и неспособен достичь того, что объединяет самого скромно­ го ремесленника с величайшим художником, а именно доба­ вить новую, по возможности долговечную вещь к устроенному человеком миру. Эти "трудящиеся" интеллектуалы дейt.твитель­ но подобны скорее всего той "домашней челяди", на одну сту­ пень с которой их ставит Адам Смит :ю, хотя их функция состо­ ит не в поддержании жизненного процесса и его воспроизвод­ стве, а в обеспечении функционирования бесчисленных гиган­ тских бюрократических аппаратов, обслуживающих современ­ ное общество и иравящих им. Ибо их "продукция" и услуги потребляются поистине не менее скоро и безжалостно чем дру­ гие потребительские товары, которые должны непрестанно по­ ставляться на жадную потребу процесса биологической жизни.

12

Веществеюшсm'Ь мира

Как иренебрежение трудом в древности , так и его прослав­ ление в Новое время ориентируются в основном на поведение или деятельность работающего субъекта, чьим тяготам древ­ ние не доверяют и чью продуктивность модерн превозносит. Субъективность этой ориентации всего отчетливее дает о себе знать в различении между тяжелой и легкой работой, хотя как раз это различение в модерне теоретически едва ли играет ка­ кую-то роль, во всяком случае не у Маркса, который в качестве важнейшего новоевропейского теоретика труда выступает не­ избежно пробным камнем во всех разборах этого рода. М аркс предпочитает измерять производительность труда требовани­ ями, какие ставит перед ней жизненный процесс для своего поддержания и воспроизводства, соотв. той возможной избы­ точностью, какая присуща человеческой рабочей силе. П роиз­ водительна та часть работы, которую выдает рабочий после того '10 Свобода Адама Смита от предрассуд ков примечательна. "Труд иных из наиболее уважаемых сословий в обществе, подобно труду домашней обслуги, не производит ни какой ценности" , говорит он и относит сюда всю армию, флот, государственных служащих и свобод­ ные профессии - священнос.л ужителей, юристов, врачей, ученых вся­ кого рода. Ибо их труд .,подобно декламации актеров, выступлениям ораторов или мелодиям музыкантов .. , погибает в самый момент его производства" (ор. cit. vol. 1 , р. 295-296).

§ 1 2 Вещественность мира

121

как сделал достаточно для удавлетварения жизненных потреб­ ностей своих и своей семьи. И наче говоря, Маркс измеряет производительность труда жизненн ым процессом рабочего и не ориентируется на качество или на свойства самого п родукта труда. Если отставить вопрос о производительности в сторону, мы можем найти совершенно аналогичную установку в антич­ ности . В самом деле, более высокий престиж художника у гре­ ков покоился разумеется не на том что картины вообще цени­ лись выше чем произведения скульптора 3 1 ; люди были просто того м нения что живопись "легче" , требует меньше сил и вре­ мени. Если сосредоточиться, как в модерне и п режде всего в работах Маркса, исключительно на деятельности субъекта, ос­ тавив совершенно без внимания объективно внутримирные свойства произведенных вещей, - и х место, и х функцию, их долговечность в мире, - то различение между работой и со­ зданием действительно станет простым различием степен и . Разница между булкой, "долговечность" которой в мире состав­ ляет едва ли больше одного дня, и столом, переживающим иног­ да поколения пользователей, несомненно намного эффектнее различия в жизни производящих субъектов, т. е. различия меж­ ду пекарем и столяром. Таким образом обнаруживается, что примечательная не­ увязка языка и теории, поелужившая отправной точкой для этих разборов, по сути восходит к неувязке между ориентирован­ ным на мир предметным языком , на каком мы повседневно говорим, и субъективными теориями, которые без внимания к миру сосредоточиваются вокруг человека и его деятельностей. И менно на язык и на основополагающий человеческий опыт, которому язык отвечает, должны мы опереться , если хотим понять крайне разные по сути роды вещей м ира, равно как и деятельностей, в каких они производятся. Ориентируясь по­ этому все-таки на объективно предметный состав мира, а не н а произведшие его деятельности , мы ясно увидим что именно продукция создания, а не продукция труда обеспечивает ту долговечность и устойчивость, без которых мир был бы просто невозможен. Среди этих относительно устойчивых вещей мира мы найдем те собственно потребительские блага, благодаря 31 Пожалуй, ни одно изображение никогда не ценилось как Фи­ диева статуя З евса в Олимпии, перед волшебством которой все тре­ воги и заботы улетучивались и не увидеть которую с<шталось все рав­ но что напрасно прожить жизнь.

122

Третья глава : Труд

которым жизнь жизненно поддерживает себя. Обусловленные телесными нуждами и произведенные тяжелым телесным тру­ дом, но не имеющие своего постоянства, эти блага появляются и исчезают в окружении вещей, подлежащих не потреблению, а употреблению, к которым мы подлаживаемся в этом употреб­ лении и с которыми в ходе употребления свыкаемся. Благода­ ря им возникает интимная близость к нам мира, его порядков и обычаев, регулирующих обхождение людей с вещами, равно как общение между людьми. Значению потребляемых благ для жизни человека соответствует значение употребляемых и м предметов для его мира. Какая-то вещественность потребитель­ ским благам присуща вообще лишь поскольку они появляются в этом предметном вещном мире. И язык, исходно не давший трудовой деятельности закрепиться в имени существительном, указывает все же на то, что без "труда наших рук" мы наверное и не знали бы что такое вообще "вещь" . Помимо потребляемых продуктов и употребляемых пред­ метов мы знаем, наконец, также и отличные от них результаты поступков и слов, составляющие в сумме ткань человеческих взаимоотношений и занятий. Самим по себе им не только не присуща осязаемая вещность, они не обладают даже мимолет­ но преходящей прочностью потребительских товаров. Их дей­ ствительность зависит исключительно от человеческой множе­ ственности, в постоянном наличии которой они нуждаются, ибо даже простое существование их не будет засвидетельствовано, пока их не увидят, о них не услышат и их не вспомнят. При всем том поступок и слово тоже суть лишь внешне воспринима­ емые проявления человеческой экзистенции, знающей только одну деятельность, которая, состоя в разнообразных отноше­ ниях к внешнему миру, не обязательно заявляет себя в мире, не обязательно должна быть увидена и услышана, потреблена или употреблена, чтобы быть реальной , и это деятельность мышления. Тем не менее у поступка, слова и мысли в их принадлежно­ сти к м иру больше общего между собой чем между любым из них и созданием пли трудом. А именно, они откровенно " не­ производительны" , ничего не создают, а в качестве деятельно­ СП! летучи как сама жизнь. Чтобы вещественно войти в мир, чтобы внедриться в мир в качестве деяний, фактов и событий или в качестве мыслей, мыслительных форм и идей, они долж­ ны быть сначала увидены, услышаны , упомянуты и затем видо­ изменены, а именно овеществлены, чтобы обрести предметный

§ 1 3 Труд и жизнь

1 23

характер, - как сочиненное стихотворение, написанная стра­ ни ца, напечатанная кни га, картина или скульптура, как все памятники и завещания человеческог о духа. Ф актичность со­ вокупной сферы дел человеческих зависит во -первых от тог о, что налицо имеются люди, которые видели, слышали и потому будут помнить, а во-вторых от успеха превращен ня всей неуло­ вимости мысли в некую вещественную осязаемость. Б ез памя­ ти и овеществления, возникающего из само й же памяти , и бо память требует овеществления для своего собственно г о воспо­ минания (почему она и мать всех искусств, как говорили г ре­ ки ) , живой поступок, произнесенное слово, продуманная мысль исчезли б ы бесследно, как только акт поступания, говорения, м ышления пришел бы к своему концу; получилось б ы так, слов­ но его вовсе не было. В идоизменяющее опредмечивание цена, которую платит живое чтоб ы вооб ще суметь остаться в мире ; и цена эта очень высока, потому что все гда на место то го, что на протяжении летуче г о миг а было де йствительно "живым духом " , выступает .,мертвая буква" . П оступок, слово и мысль чтоб ы внедриться в мире нуждаются всегда в како й -то иной деятельности чем та, которая дала им жизнь. В ещественность, единственная гарантия дей ствительности и дол говечности внут­ ри мира, способ на наделить их лишь то й же "де йственностью " , какой обязаны своим существованием в мире и прочие вещи. Действительность и надежность мира покоятел на том что окружающие нас вещи обладают больше й долговечностью чем произведшая их деятельность и эта долг овечность способ на пережить даже жизнь их создателе й . Н асколько человеческая жизнь развертывается в мире и формирует мир, она втянута в процесс постоянного овеществления. И степень мирапринад­ лежности создаваемых веще й , представляющих в свое й сово­ купности творение человеческой руки, может б ыть измерена лишь теми длинными или краткими промежутками времени, на какие вещи мира переживают вспыхивающую и вновь исче­ зающую жизнь смертных людей . 13

Труд и ЖU31lЪ

Среди всех предметов, находимых нами в мире и окружа­ ющих нас , потребляемые продукты обладают наименьшей сте­ пенью постоянства, они едва переж ивают момент свое го изго­ товления. Именно эти , как писал Локк, "хорошие вещи" , с та-

Третья

1 24

глава:

Труд

кой несомненностью "удобополезные" для человеческой жиз­ ни, что они непосредственно олицетворяют свою собственную жизненную необходимость, "бывают обычно столь недолговеч­ ны, что просто сами собой портятся и гибнут, если не погло­ щаются потреблением" :12 • После краткого пребывания в мире они возвращаются в лоно своей создательницы природы, будь то поглощенные процессом человеческого живого существа, будь то подчи нившись природному порядку и беспорядку без этой промежуточной ступени . Во всяком случае в приданном им людьми образе, благодаря которому они на краткий миг появляются в творимом людьми вещном мире, словно бы тоже к нему принадлежа, они исчезают быстрее чем любая другая вещь. С точки зрения мира они самые внемирные из вещей мира и именно поэтому также самые естественные из всех про­ изводимых человеком вещей. Они требуют даже собственно не производства, а только обработки и nодготовки, и в качестве такой природы внутри мира приходят и уходят в согласин с постоянно повторяющимся, кружащим движением природно­ го. Кругообразны подобно природе и процессы живого орга­ низма и человеческого тела, насколько оно способно вынести перемены, которые пронизывают его, одновременно раздра­ жая и поддерживая в жизни. Жизнь есть процесс, повсемест­ но подтачивающий все постоянное, изнашивающий и стира­ ющий его, пока в конце концов мертвая материя, продукт рас­ пада отдельных малых кругообразных жизненных процессов, не возвратится в объемлющее громадное круговращение самой природы, которая не знает начала и конца и в которой все природные вещи несутся в неизменном , неумирающем возвра­ щении. П рирода и круговращательное движение, в какое она втя­ гивает все живое вещество, не знает ничего о рождении и смер­ ти в человеческом смысле. Ибо рождение и умирание людей не просто перипетии природы, они могут быть поняты лишь в их отнесенности к миру, куда рождаются и откуда уходят в смерть уникальные, незаменимые и неповторимые. Рож­ u1tдuв иды дением и смертью человека предполагается мир, а именно не­ что не скользящее в постоянном движении, нечто своей долго­ вечностью и относительным постоянством допускающее самый факт прихода и расставания, нечто поэтому все гда уже бывшее и имеющее остаться после всякого частного исчезновения. Не -

32 Locke, ор. cit., § 46.

§ 1 3 Труд и жизнь

1 25

будь мира, в которы й родятся люди и из которо го они умира­ ют, человеческое суще<.:твование действительно при равнялось бы к "вечному возвращению" , оно было бы неумирающим все­ гдашним бытием человеческого рода подобно всяком у друго­ м у роду животной жизни. В сякой философии жизни придется вместе с Н ицше при й ти к учреждению "вечного возвращения " в качестве высшего б ытий ного первоначала; н е сделай она это­ го, она не будет знать о чем ведет речь . Н ечто совсем другое однако слово "жизнь " означает когда оно, относясь к миру, отмечает промежуток времени, прове­ денны й в мире между рождением и смертью. Эта жизнь очер­ чена началом и концом , она nроходит между двумя основными событиями, своим появлением в мире и своим исчезанием из него, и следует однозначно прямолине й но определенному дви­ жению, при том что это лине й ное движение со свое й сторон ы подпиты вается движуще й силой биологического жизненного процесса, чье движение п ротекает по кругу. l'лавный признак человеческо й жизни, появление и исчезание которой суть со­ бытия в мире, состоит в том что она сама как бы состоит из соб ытий, которые в конечном счете могут быть рассказаны как история, жизненная nовесть, nрисущая всякой человеческо й жизни и спосо бная , будучи заnисана, т. е . овеществлена в б ио ­ г рафию, существовать впредь как вещь м ира. Об этой жизни, о (3/о.; в отличие от (w-i}, Арпетотель говорил что она " есть тceii­ g,.;-· 33• Ибо поступание и речь, о тесной соотнесениости кото­ рых в греческом понимании политики мы уже упом инали, суть поистине две деятельности , в конечном счете всегда создаю­ щие историю, т. е. движение, которое , сколь бы случайно и не­ впопад ни развертывалось оно в своих отдельных событиях и nричинах, в итоге все же демонстрирует достаточно связности чтобы сделать возможной nовесть о нем . Как рождение и смерть события не в природе а в мире, так и круговое движение природы только в человеческом мире проя вляется как возрастание и упадок. О ни тоже, подоб но рождению и смерти, не имеют се бе места в непрестанном, не­ устанном круговращении, размах которого характериз ует хо­ зяйство природы. Лишь когда nриродные процессы вторгают­ ся в человечески й мир, есть смысл характеризовать их как воз­ рапанис и упадок . Лишь когда природные вещи - дерево, со­ б аку - мы рассматриваем как отдельные существа и тем са�� Политика 1 254а 7.

1 26

Третья глава: Труд

мым уже выделили из их "естественного" окружения и пере­ местили в наш "искусственный" мир, они начинают возрастать и гибнуть. Если природное в человеке дает о себе знать через кругообразное движение телесных функций, то пр1�рода заяв­ ляет о себе в созданном людьми мире как постоянная угроза заглушит ь мир и довести его до упадка в его вещном составе. Общее у биологического телесного процесса и мирового про­ цесса возрастания и упадка заключается в том, что оба суть ча­ сти круговращения природы и вследствие этого выступают в бесконечной повторяемости. Человеческие деятельности , воз­ н и кающие из необходимости противостоять этим природным процессам, оказываются оттого сами привязаны к круговраще­ н и ю природы; они не могут иметь ни начала н и конца. В про­ тивоположность созданию, завершенному когда предмет полу­ чил свой должный облик и отныне может быть встроен как го­ товая вещь в наличный вещный мир, труд никогда не "готов" , но вра щается в бесконечном повторении по неизменно возвра­ щающемуел кругу , который предписан ему биологическим жизненным процессом и "тяготы и бедствия" которого нахо­ дят себе конец лишь со смертью влачащего их организма '11 • 3 4 В л итературе по проб.-\еме труда вплоть д о последней трети девятнадцатого столетия еще не было непривычным подчеркивать тесную связь труда с биологическим круговоротом. Так, еще Шуль­ це-Делич начинает свой доклад о труде (Schulze-Delitzscll, Die Arbeit, Leipzig 1 863) вполне непринужденно этим круговоротом и заключа­ ет замечанием: "С последним откусанным куском уже начинается пе­ реваривание". Н аоборот, во всей обширной новейшей литературе, целиком и полностью зависимой от :Маркса, м не известен только один автор, которы й специально указывает на этот элементарнейший ас­ пект труда. Это П ьер Н авиль, автор и без того интереснейшей и по­ жалуй оригинальнейшей книги в этой области (Naville Pierre, La vie de travail et ses proЬ\emes, 1 954). Так, в контексте анализа рабочего дня в отличие от других способов измерения рабочего времени он констатирует следующее : " Le trait principal est son caractere cyclique ou rythmique. Се caгactere est lie а la fois а l'esprit naturel et cosmologique de la journee . . . et au caractere des fonctons physiologiques de l'etre humain, qн'il а en commнn avec les especes animales superieuгes . . . Il est evident que le travail devait etre de prime abord lie а des rythmes et fonctions naturels". Отсюда следует циклический характер, определя­ ющий временное единство трудового дня. Важнейшее наблюдение Навилля то, что временность человеческой экзистенции, в том плане что человек рассматривает как время своей жизни не только какую­ то частицу жизни рода, вступает в противоречие с циклическим вре-

§ 1 3 Труд и жизнь

127

Когда Маркс определяет труд как "процесс между челове­ ком и природой, в котором человек своим собственным деяни­ ем обеспечивает, упорядочивает и контролирует свой обмен веществ с природой", так что его продуктом становится "при­ родное вещество, приспособленное путем изменения формы к человеческим потребностям" , то биологически-физиологичес­ кая связанность этой деятельности столь же ясно видна, как и то, что труд и . потребление суть лишь две различные формы или стадии в круговращении биологического жизненного про­ цесса :н . Это круговращение nоддерживает себя поглощая, и то, что предоставляет средства для этого поглощения, называется трудом зб. Едва приготовленные, nродукты труда сразу должны снова быть nредоставлены человеческому жизненному nроцес­ су, и это регенерирующее жизненный процесс nотребление в свою очередь продуцирует, или лучше, "репродуцирует" новую " рабочую силу", в которой нуждается тело для своего дальней­ шего поддержания 37. С точки зрения жизненных необходимом е нем рабочего дня, так что счет по рабочим дням в известном смыс­ ле бесчеловечен. " Les limites natuгelles sнpeгieures de \а vie . . . ne sont pas dictees, comme celle de \а journee, раг \а necessite et la possiЬilite de se гергоduiге, mais au contraire, раг l'iшpossiЬilite de se гenouveler, siпоп а \'ecl1elle de l'espece. Le cycle s'accoшplit еп une fois, et ne se r·eпouvelle pas" (р. 1 9-24). j" Эти и подобные формулировки встречаютел у Маркса очень часто и нередко со словесны м и повторами. П роцитированное в на­ шем тексте можно найти в " Капитале" , гл. 5, разд. 1 ; совершенно сход­ ные фразы обнаруживаютел в гл. 48 третьего тома " Капитала" . Для Маркса "жизненный процесс социума" был не метафорой . " " Д л я Маркса труд действительно был "производительным по­ треблением", и он никогда не упускал из виду, что ,.живой труд" есть нечто физиологическое. "' Вся теория Маркса держится на ранней догадке, что трудящийся п режде всего репродуцирует свою собственную жизнь. Это причина, по какой он думал, ,.что люди начинают отличаться от зверей когда они начинают производить себе средства для жизни". П еред лицом исключительного упрямства, с каким тот же самый М аркс держался идей своей юности, примечательно то, что позднее он все-таки был не очень доволен своей дефиницией человека. Ему бросается в глаза, что "паук производит операции, подобные действиям ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек устыжает м ногих человеческих архитекторов. Однако изначально самого плохого архитектора от са­ мой хорошей пчелы отличает то, что он построил ячейку в своей го­ лове, прежде чем сложить ее в воске. В конце трудового процесса

1 28

Третья глава: Труд

стей - "necessity of subsisting" , как называл это Локк, - труд и потреблен ие так быстро следуют одно за другим, что выступа­ ют почти уже и не как две раздельных деятельности, а как одно цельное движение, которое, едва окончившись, опять уже на­ чинается снова. Жизненная необходимость правит как трудом так и потреблением, и когда труд срывает и "собирает" предла­ гаемое природой, телесна "с нпм сплетается" :lн или его препа­ р ирует и потом "связывает себя с предметом" 39, то "своим соб­ ственным деянием" он делает то же, что тело делает еще ин­ тенсивнее когда принимает в себя пищу. Труд подобно потреб­ лению есть прежде всего поглощающий процесс, в которо м материя н е nревращается а разрушается, и облик, запечатляе­ мый трудом на своем "материале" , есть лишь nриготовление к предстоящему уничтожению. Свой деструктивно-nоглощающий аспект труд являет естеполучается результат, который при его начале в представлении ра­ ботника, т. е. идеально уже наличествовал" (" Капитал", гл. 5, разд. 1 ) . Эдесь Маркс явно говорит уже не о труде, а об изготовлении, о кото­ ром он в других местах не заботится - и в ыходит, что слово "идеаль­ но" ему приходится применить как бы в первом приближении, при­ чем во вполне платонической чеканке. Столь же характерно, что мы слышим здесь о человеческой силе представления, которая в осталь­ ном у Маркса никогда не играет роли. Однако в третьем томе " Капи­ тала" мы уже слышим лишь, что производство есть собственно "про­ сто средство неизменно расширяющегося формирования жизненно­ го процесса" общества и что "определенный квант прибаночного тру­ да" необходим для "соответствующего н арастающего расширения процесса воспроизводства" (S. 278, 872). Так что несмотря на появ­ лявшиеся иногда сомнения Маркс был все-таки убежден, что М иль­ тон прои звел " Потерянный рай" не иначе, чем шелковичный червь свой шелк, как Маркс однажды замечает в "Теориях прибаночной стоимости . �" См. Locke, ор. cit., §§ 46, 26, 27, 34. 39 Маркс, ор. cit., там же. Когда М аркс говорит, что труд "потреб­ ляет свои материальные элементы, свой предмет и свои средства, съе­ дает их" и т. д., то часто невозможно отделаться от впечатления, что знаменитый § 26 в цитированной работе Локка, содержащий in nuce Марксову теорию труда, равно как его теорию общества ("Whatsoever [man] removes out of' the state that Natшe hath provided апd left it iп, he hath mixed his \аЬош with it, апd joined to it something that is his own, апd thereby makes it his property"), оказал больше влияния на его тео­

рии труда, чем можно было бы подумать, замечая, что он его почти не цитирует.

§ 1 3 Труд и жизнь

1 29

ственно лишь когда рассматривается с точки зрения мира и в противоположность созданию, которое не приготовляет мате­ рию для поглощения, а превращает ее в материал для обработ­ ки и для преобразования в предмет. С точки зрения природ­ ных вещей и экологии природы, наоборот, деструктивно как раз создание а не труд, ибо лишь процесс создания навсегда изымает нужную ему материю из природы, ограбляя ее, тогда как труд, хотя и питается "благами" земли, однако путем обме­ на веществ в человеческом теле всегда возвращает их обратно. Не так выпукло, но не менее тесно связанной с круговраще­ нием природы предстает вторая задача труда, заключающаяся в непрестанной борьбе против процессов возрастания и упад­ ка, когда природа постоянно вторгается в созданный челове­ ком мир, угрожая его постоянству и пригодности для челове­ ческих целей. Не только поддержание тела, но и поддержание мира требует тягостной, монотонной организации каждоднев­ но повторяющихся работ. Хотя эта трудовая борьба (в отличие от автоматизма операций, непосредственно продиктованных потребностями тела) пожалуй еще "непроизводнтельнее" чем простой обмен веществ человека с природой, она все же состо­ ит в гораздо более тесных отношениях к миру, защищая его наличие наперекор природе. В сагах и мифах м ы часто слы­ шим о ней как о чудесных геройских деяниях, как например в историях о Геракле, в чьи двенадцать "трудов " , как известно, входила и очистка авгиевых конюшен. В средневековом при­ менении слова труд - arebeit, travail и т. д . - передко тоже есть призвук достижений, требующих героической силы и ве­ ликого мужества. От таких героических деяний фактически в обыденной мелочной борьбе, какую должно вести человечес­ кое тело ради сохранения и ломержания чистоты м и ра, оста­ ется конечно мало следов; терпение, требующееся чтобы каж­ дый день заново расчищать то что вчерашний день привел в беспорядок, уже не мужество, и столь тяжким делает это уси­ лие не опасность а бесконечное повторение. "Труды" Геракла и меют со всеми героическими деяниями то общее, что они од­ нократны; к сожалению, лишь авгиевы конюшни обладают уди­ вительным свойством оставаться навсегда чистыми после одно­ кратной очистки.

5 Зак.

3078

1 4 ПлодовитостЪ труда в отличие от его мнимой "производителъности" Внезапное лучезарное восхождение труда с низшей и наи­ более презираемой ступени до ранга наиболее высоко цени­ мой деятельности началось теоретически с открытия Локка, что труд источник собственности. Следующий решающий шаг был сделан когда Адам Смит выявил в нем источник богатства; и высшей точки достиг он в Марксовой "системе труда" 40 , где он становится источником всякой производительности и выраже­ нием человечности человека. Причем из них троих лишь Маркс действительно и нтересовался трудом как таковым; для Локка дело шло об учреждении частной собственности как основы общества, а для Смита все сводилось к нестесненному развер­ тыванию и накоплению капитала и богатства в обществе. В од­ ном они были однако все едины, хотя лишь Маркс впервые отчетливо выделяет этот пункт в его значении, а именно под­ черкивая что труд представляет собой наиболее продуктивную, собственно миросозидающую способность человека. Посколь­ ку же на самом деле труд природнейш ал и тем самым наименее мирская из всех человеческих деятельностей, то все трое, но Маркс всех очевиднее, впали в определенные противоречия, лежащие в природе ве щей. Простейшее решение этих проти­ воречий, соотв. очевиднейшее основание, почему три великих теоретика их не заметили, лежит в отождествлении ими созда­ ния с трудом, соотв. в том что они приписывали труду опреде­ ленные способности, какими обладает только создание. Подоб­ ные сближения, противоречащие самой сути дела, должны ес­ тественно вести к абсурду именно тогда, когда автор держится феноменальной явности и не пытается подобно второразряд­ ным и третьеразрядным писателям исказить ее в угоду теори и . Опять ж е лишь когда феноменальная явность, приведшая к противоречию, забыта и понятия окаменели в бессодержатель­ ности, абсурд может стать таким вопиющим , как в нижеследу­ ющем тезисе Веблена: ,Долговечная очевидность производитель­ ного труда есть его материальный продукт - как правило пред40 Карл Дункман справедливо говорит, что " Капитал" Маркса " можно н азвать ,системой труда', единственной в своем роде" (Dunck­ mann К. , Soziologie der Arbeit, Halle 1 933, S. 7 1 ) . 4 1 Так у Веблена (Thorstein VeЫen , The theory of· the leisure class, 1 9 1 7).

§ 1 4 Плодовитость труда

131

мет потре6ления" 1 1 (курсив мой) . Здесь черта долговечности, с которой начинается фраза чтоб ы подчеркнуть производитель­ ность труда, уже через несколько слов в конце фразы оказыва­ ется чем-то предназначенным как раз не для долговечности, а для л оглощения и потребления. Н е столь кричаще, но в прин ци ле немнагим иначе обстоит дело у Л окка. Чтоб ы спасти тр уд от неспособи ости произвести н а свет ничего лучшего чем "things of short duration" , он вы­ нужден ввести в свои анализы "нечто долговечное, что можно сохранить от порчи", и так словно deus ех machina появляются деньги, без которых трудящееся, подчиненное жизненному процессу тело де й ствительно никогда не смогло б ы стать ис­ точником ничего постоянного и длящегося , чего требует у Лок­ ка собственность, объясняемая из накопления устой чивых пред­ метов. Согласно выкладкам самого Локка, чисты й процесс тру­ да как раз ни когда таких устой чивых веще й произвести не мо­ жет. Он думает тут конечно о том самом, что М аркс позднее развернул в теории прибаночной стоимости как естественны й из быток рабоче й силы. Только в отличие от М аркса Л окк по­ нимал , что из быток сил работающего ничуть не делает труд продуктивнее; продукты труда, через накопление которых дело только и доходит впервые до образования собственности, не становятся долговечнее оттого что их производи тся больше чем может потребить рабочий . Этой стабильности они могут дос­ тичь лишь когда они обменены на деньги ; но природа денег никак не дедуцируется из чистого процесса труда. Даже М аркс, де йствительно определявший человека как animal laborans, работающее живое существо, перед уб и й ствен ­ ной очевидностью феноменов вынужден был признать что про­ изводительность труда строго говоря начинается лишь с "оп­ редмечивания", а именно с "создания предметного мира" ·12 и 4 2 Слово "опредметить" встречается у Маркса редко, но всегда в решающем контексте. Так в "Юношеских сочинениях" он выражает­ ся следующим образом : " П рактическое порождение предметного мира, обработка неорганической п р ироды есть сохранение человека как сознательного родового существа . . . [Животное] производит под властью непосредственной потребности, тогда как человек произво­ дит и будучи свободным от физической потребности и впервые по­ настоящему производит на свободе от нее " U ugendschriften . . . , S. 88). В этих фразах акцент стоит несомненно на слове ,сознательного', чело­ в ека отличает от животного его сознание. Как и в процитированных выше (при м. 3 7) фразах, Маркс впадает здесь "обратно" в трад и цион-

1 32

Третья глава: Труд

что нао борот никакое вложение труда не может освободить работающее живое существо от необходимости все равно на­ чать трудиться снова. Потому труд для М аркса и есть всегда опять же " независимое от всех общественных форм условие су­ ществования человека, вечная природная нео бходимость, что­ бы о беспечить об мен веществ между человеком и природой , т. е. человеческую жизнь " 13• Если в том же ходе мысли М аркс способ ен сказать что трудово й "процесс погашается в продук­ те" , то он думает тут по сути дела у же о создании и забыл про " вечны й" обмен веществ, процесс которого как раз не может у гаснуть в продукте, потом у что он есть сама жизнь, которая наоборот " вступает в связь с [предметом труда]" , в б ирает его в себя при потреблении. П оскольку ни у Локка ни у Смита нет настоящего интереса к труду, они достигают того, что иногда дают у себ я место раз­ личениям, которые были бы равносильны принципиальном у разграничению между трудом и созданием, если б ы не играли внутри их совокуп ного творчества столь незначительной роли. Так, Адам С мит называет всякую деятельность, привязанн у ю к потреблению, " непроизводительным трудом " ; но он хочет тут обозначить деятельности не заслуживающие сколько-нибудь серьезного рассмотрения именно поскольку они непроизводи­ тельны . Н ескрываемое пренеб режение, с каким он говорит о " более низменных ра ботах и службах" , которые " в самы й мо­ мент их исполнения уже гиб нут и редко оставляют по се бе след или какую-то ценность" 1\ гораздо ближе к царившим до Н ово­ го времени воззрениям на эти вещи чем к возвеличению труда в модерне. Смит и Локк еще явно сознавали тот факт что не ное определение человека, и конечно по той причине, что говорит об изготовлении, а не о труде. Сходным образом он говорит в уже цити­ ровавшейся главе из "Капитала" : труд .,опредмечен, а предмет обра­ ботан " . Игра на слове ,предмет' делает такой способ выражения воз­ можным и вместе с тем затемняет то, что собственно происходит в опредмечении. Ибо хотя верно то, что через опредмечение в смысле овеществления производится вещь, однако "предмет" , превращаемый этим процессом изготовления или опредмечения, с точки зрения са­ мого процесса никоим образом не есть .,предмет" в смысле вещи, но материал, лежащий в основе овеществления и просто исчезающий в процессе этого овеществления. 43 Так в первой главе первого раздела .,Капитала", с почти бук­ вальным повтором в первом разделе 5-й главы. 44 Das Kapital . . . , Bd. l , S. 295.

§ 1 4 Плодовитость труда

1 33

всякий труд "всему придает новую ценность" 15 и что существу­ ет род деятельности ничего не добавляющий "к ценности об­ рабатываемых материалов" 16• Это естественно не должно озна­ чать что труд вообще ничего не делает с предоставленным при­ радой материалом, а значит лишь что отсюда не может возник­ нуть никакой "ценности" . В действительности соотношение у продуктов труда между тем что дает сама природа, "благами" земли, и вложенным человеком трудом прямо противополож­ но тому, что имеет место у продуктов создания. Потребляемые нами блага никогда не теряют свою природиость целиком, зер­ но никогда не исчезает в хлебе так же полностью как дерево исчезло в столе. И хотя Локк тоже не очень хорошо знал как примелить свое собственное разграничение между "трудом на­ шего тела и созданием наших рук", он все-таки никогда не упус­ кал совершенно из виду разницу между "вещами малой долго­ вечности" и теми, которые достаточно "долговечны" "чтобы люди могли хранить [и копить] их не портя" 17• Однако Локк и Адам Смит к сожалению не могли по-настоящему углубиться в различие отвечающих этому разграничению видов деятельно­ сти, потому что им важно было лишь обнаружить продукты, способные достаточно долго продержаться в мире осязаемых вещей чтобы стать "ценными" ; причем для нас уже не суще­ ственно, понимает ли Локк под "ценным" то, что может сохра­ н иться и потому стать собственностью, и принимает ли Смит за "ценности" вещи, длящиеся достаточно чтобы их можно было обменять на что-то другое. Все это второстепенные вопросы в сравнении с фундамен­ тальным противоречием, красной нитью проходящим через все творчество Маркса и в последнем третьем томе "Капитала" про­ глядывающим так же отчетливо как в "юношеских произведе­ ниях" . Марксова отношение к труду, т. е. к центральной теме его мысли и его работ, от начала до конца было всегда дву­ смысленно 4н. Хотя труд есть " вечная природная необходи45

Locke, ор. cit., § 40. Adam Smith, ор. cit., vol. 1, р. 294. 47 Locke, ор. cit., §§ 46, 47.

46

4 н .,Бытие и труд" Жюля Вюйемена - хороший пример того, что может произойти с человеком, пытающимся просто уладить проти­ вореч ия и двусмысленности, составляющие собственное средоточие м ысли Маркса. В самом деле, это возможно только ценой расстава­ ния с очевидностью, когда с понятиями Маркса начинают обращать­ ся так, словно в них нет ничего кроме сложного взаимопереплетени я

1 34

Третья глава: Труд

мость" , "неза вис и мое н и от каки х соци альных форм услов ие существован и я" и к тому же собственно человеческая и продук­ ти внейтая и з всех деятельносте й, тем не менее револ юци я по М арксу и меет задачу не эмансипации рабоче го класса, а осво­ божден и я человечества от труда. Ибо "царство свободы нач и ­ нается по сути дела впервые там, где прекращается труд, об ус­ ловленный н уждой и внешне й целесообразностью" ; оно начи ­ нается по ту сторону "царства необход и мости " 49 • Столь пр и н ­ ц и п и альные и воп и ющ и е противореч и я редко елучаются с вто­ роразрядным и авторам и ; в соч и нен и ях крупных авторов он и вводят в самое средоточ и е и х мысл и . В случае М аркса, чь я и н­ теллектуальная честность и ч и стота в оп и сан ии феноменов, как он и представлял ись е г о взору , не подлеж ит сомнен и ю , решаю­ щ и е проти вореч и я, б еспокои вш ие есл и не маркс и стов то уж конечно всех честных и нтерпретаторов М аркса, нельзя свалить н и на внутреннюю раздвоенность "между научной точкой зре ­ н и я и стор и ка и нравственной установкой пророка" 50 н и на д и ­

алекти ку как процесс , чья суть состо ит в дв и жен ии межд у про­ ти вореч и ям и . В сем эти м не разрешается воп и ющее проти во­ реч и е , состоя щ ее в том что Маркс на всех стад и ях своей м ысли и сходит и з определен и я человека как animal laborans, чтобы затем ввести это работающее жи вое существо в идеальный об-

абстракций. Тогда уже ничто не мешает формулам вроде "труд явно возникает из необходимости" , но "по существу труд осуществляет сво­ боду и утверждает власть человека"; таким образом необходимость в труде для человека выражает некую "скрытую свободу" (Jules Vuillemin, I..: Etгe et le travail, 1 949, р. 1 0, 1 5) и всевозможному подобному бала­ гурству. Когда сталкиваешься с такими высокопарными банальнос­ тями марксистов, невольно думаешь о суверенной независимости, с какой Маркс относится к своим собственным сочинениям. Так, Каут­ ский сообщает, что спросил Маркса незадолго до его смерти, не дума­ ет ли он об издании собрания своих сочинений, на что Маркс отве­ тил: "Их еще надо сначала написать" (Karl Kautsky, Анs der Fгiihzeit des Marxismнs, 1 935, S. 53). 49 Так в третьем томе "Капитала" (ор. cit., S. 873). В " Немецкой идеологии" Маркс уже требует чтобы "коммунистическая револю­ ция . . . устранила труд", и это всего лишь несколькими страницами после заявления, что человек отличается от зверя лишь трудом. 30 Цитата взята из книги Эдмунда Вильсона [ 1 895- 1 972] "На Фин­ ляндский вокзал" (Edmund Wilson, То the Finland station, 1 940 [где он разбирает теоретические основания большевизма]); подобные вещи читаешь в критической литературе о Марксе очень часто.

§

1 4 Плодовитость труда

1 35

щесrвенный порядок, где как раз его величайшая и человеч­

нейшал способность окажется ни к чему. При всем своем раз­

махе Марксова творчество завер шается в конце концов невы­ носимой альтернативой между производительным рабсrвом и непроизводительной свободой.

Естественно встает вопрос, как могло дойти до того что Локк

и все его последователи вплоть до Маркса, какими бы ни были их собственные воззрения, так упорно держались того чтобы именно в труде видеть источник собственности , богатства, всех ценностей вообще и в конечном счете даже человечности чело­ века. Иными словами, возникает вопрос о тех присущих труду свойствах и о том его опыте, которы м суждено было получить такое решающее значение для Н ового времени. Самым беспокоящим феноменом, с каким пришлось стол­ кнуться политической теории после середины семнадцатого столетия, был еще сегодня длящийся, а прежде того неизвест­ ный процесс нарастания богатства, растущих имущесrв, возра­ стающего заработка. При попытке отдать отчет в этом посто­ янном росте внимание естественным порядком было привле­ чено при меч ательным феноменом казалось бы автоматически прогрессирующего процесса, и понятие процесса по причинам, к которым м ы позднее еще вернемся 5 1 , стало поистине клю­ чевым словом для развернутых Новым временем наук о при­ роде и истории. При этом с самого начала само собой напра­ шивалось видеть эти процессы в см ысле природных процес­ сов, автоматическое протекание которых поддавалось собсrвен­ но непосредственному наблюдению, а поскольку дело шло о процессах роста , то опять же напрашивалось ориентировать­ ся при их понимании на модель органического жизненного процесса. Люди могли думать, что в деньгах обитает магичес­ кая сила пораждать новые деньги или что власть сама по себе nрои зводит власть, потому что как nервое, вульгар нейший nредрассудок Нового времени, так и второе, его nожалуй са­ мое стойкое убеждение, метафорически апеллируют к есте­ ственной nлодовитости жизни. Когда же nонимали эту мета­ фору реалистически, т. е. переводя автоматическое поведение nрироды в какую-либо сродную ему сознательную человечес­ кую деятельность, то сталкивались конечно с трудом, потому что он единственная деятельность, так же "органичная" как сам а жизнь, а именно проходящая в nредначертанной самим 51

См. rл. V l , § 42.

136

Третья глава: Труд

жизненным процессо м колее и свободная от волевых решени й и предвзятых целей. Уровень мысли Маркса нигде пожалуй не виден отчетли­ вее че м в том, что эти пока еще наполовину метафорические уравнения экономического и жизненного процессов он свел к двум фундаментальным модусам, в которых человеческий жиз­ ненный процесс действительно протекает, развертывая свой ­ ственную ему плодовитость, а именно к труду и воспроизвод ­ ству себе подоб ных. П редпосылка, из которо й исходит Маркс и которую он никогда не уп ускает из поля зрения, заключается в том что "люди, каждодневно заново создающие свою собствен­ ную жизнь, начинают создавать др угих люде й" , что они таким об разом обеспечивают "производство жизни, как собственно й в тр уде , так чужо й в rюрождении " 52• В этих тезисах из "Немец­ ко й идеологии " объе ктивно заложе ны истоки его системы, ко­ торую он затем разрабаты вал на п утях своей жизни и мысли, поставив на место "абстрактного труда" "рабоч ую силу" живо­ го организма и сведя "приб авочную стоимость" к избытку силы, остающейся когда достигнуто воспроизводство собственных жизненных средств и собственной живо й и ра бочей силы. По­ ставив рядом труд и воспроизводство себе подоб ных - "тру­ дом человек производит сам себя , порожд ение м производит других" , - он добрался до глубинного слоя , которого никогда не достигал ни один нз его предшественников, кому по отдель­ ности он обязан почти всеми своими взглядами, и ни один из его преемников. Так, он сумел прежде всего привести совре­ менну ю теорию труда в согласие с древнейшим и всего лучше засвидетельствованным опытом человечества, с которым ново­ европейское прославление труда пришло в непреодолимое про­ тиворечие. В самом деле, что тяготы труда и тяготы родов лишь две разных формы одного и того же , на этот счет очень впро­ чем разные традиции еврейской и классической древности еди­ ны. В работах Маркса становится поэтом у ясно, что новоотк­ рытая " производительность" труда покоится просто на том, что плодовитость и производительность были приравнены друг к другу, так что пресловутое развитие человеческих производи­ тельных сил вплоть до общественного изоб илия по сути не под­ чинено никакому иному закону и не связано ни с како й ино й необходимостью кроме прадревнего завета плодиrпесъ и размн,о­ жайтесъ, обращенного к нам как бы голосом самой природы . 52

"Немецкая идеология" (Deutsche Ideologie, о р . cit., S. 1 7) .

§ 1 4 Плодовитость труда

1 37

П лодотворность об мена веществ между человеком и при­ радо й , вырастающая из прирадо й данного избытка рабоче й силы, каким каждый располагает, принадлежит к тому изоби ­ лию и б ьющей через край полноте, какие мы на блюдаем в хо­ зяй стве природы. Благословение труда, имен у емое ныне "ра­ достью труда" , это человечески й способ принять участие в бла­ женстве чисто й жизнедеятельности , разделяемом нами со все­ ми тварями. И жизнь, растрачиваемая в труде, есть единствен­ ный путь , на каком и человек тоже способен пребыть вн утри предначертанного кр уговращения природы, словно бы вибри­ р уя вместе с ним между напряжением и покоем, между трудом и потреблением, между наслаждением и тесното й с той же не­ нару шенно й и нер ушимой , б еспричинной и бесцельной равно­ мерностью, с како й следуют друг за другом день и ночь, жизнь и смерть. В ознаграждение за усилие и труд выплачивает сама природа, наградо й тут плодовитость ; награда заключается в тихой уверенности, что всякий понеся свою долю тягот и труда останется частью природы в своих детях и детях дете й . Для люде й В етхого З авета, кому в отличие от классическо й антич­ ности жизнь была святыне й , ни труд ни смерть не казались злом 53 и они не додумались до мысли видеть в них аргу мент 53 Ни где в Ветхом завете смерть не считается "возмездием за грех" (Рим 6, 23). И даже кара изгнания из рая заключалась не в труде и деторождении как таковых, но проклятие сделало то, что труд стал тяжким, а деторождение болезненны м . Согласно истории творения, человек, Адам, был создан "чтобы обрабатывать поле, adama/1", на что указывает как его имя (мужская форма для женского рода adaтah, поле), так и его происхождение из "праха полевого" (Быт 2, 7). Так же отчетливо сказано: "Он, Бог, взял человека и поместил его в саду эдемском, чтобы обрабатывать и оберегать его" (Быт 2, 5-1 5; я сле­ дую здесь, как и в других местах, переводу Бубера-Розенцвейга). Слово leawod, которое здесь означает еще служитъ, становится позднее сло­ во м иврита для работы . Само прок.лятие (3, 1 4- 1 7) этого слова уже не содержит, но ясно из контекста: служение, для которого был создан человек, стало рабством ; не человек, а поле проклято, так что служе­ ние стало "трудным" и тягостным. Обычная ошибка думать, что сам труд есть следствие проклятия, идет от бессоз нательного перетолкования Ветхого завета в свете гре­ ческой мысли. Оно относительно редко у католических авторов. См. нaпp Jacques Leclercq, Le<;ons de dгoit natuгel, vol. IV, 2de ранiе: Travail, Propriete, 1 946, р. 3 1 : "La peine du travail est le гesultat du peche ori­ ginal . . . LЪomme nоп dechu eut o·availle daпs lajoie, mais il eut tгavaille" (ер. также ]. Chr. Natterrnann , Die moderпe Arbeit, soziologisch u п d theo.

Третья глава: Труд

1 38

против человеческой жизни. Жития патриархов показывают, насколько свободна от страха смерти была их жизнь без нужды в земном бессмертии или каких-либо видов на вечную жизнь, как хорошо они знали что земли "святой обрыв есть всем род­ ная смерть" ( Рильке). И смерть приходила к ним в интимном образе ночи, тишины и покоя, когда они были стары и "пресы­ щены жизнью". Эту благодать, каким труд способен одарить целую жизнь, никогда не способно доставить создание, ведь дело тут идет никак не о моментах облегчения и радости, всегда кратких, посещающих когда удалось чего-то достичь. Благословение труда в том, что усилие и награда следуют друг за другом в та­ ком же размеренном ритме как работа и еда, подготовка жиз­ ненных средств и их поглощение, так что весь процесс сопро­ вождается чувством наслаждения подобно функционированию здорового тела. Это наслаждение, всегда сопутствующее зем­ ной жизни, Новое время обобщило и принизило до "счастья большинства" , просто возвысив тем самым до идеала то, что у рабочего человека естественная реальность. Право тянуться к этому "счастью" так же неоспоримо как право на жизнь, даже тождественно с ним. Разве что наслаждение, подобно благосло­ вению, не имеет ничего общего со счастьем в собственном смыс­ ле. В самом деле, счастье, посылаемое фортуной, редко, всегда летуче и неуловимо; оно зависит от случая, от того, что Гёте называл "удачей" ; судьба его дает и берет и "погоня за этим счастьем" кончается несчастьем даже при благоприятном по­ вороте фортуны, nотому что люди гонятся по существу за на­ слаждением, а не за счастьем, и хотят соответственно удержать его и куnаться в нем так, словно это неистощимый природный рог изобилия. Вне предписанного природного круговращения, в котором истощается и воспроизводится тело, когда за тяготами труда следует наслаждение, а за утомлением сладость покоя, нет ни-

logisch betгachtet, 1 953, S. 9). На первый взгляд смущает то, насколь­ ко аналогичным образом Гесиод тоже способен объяснить тяжесть труда только проклятнем богов. Боги наказали человека тем, что скры­ ли от него жизнь; однако до того, как его постигло это несчастье, че­ ловек не должен был ни "трудиться", ни исполнять какую-либо елуж­ бу; ему требовалось только наклоняться, чтобы подбирать земные плоды. Здесь, таким образом, проклятие действительно состояло в самом труде, а не в тяжести труда.

§ 1 4 Плодовитость труда

1 39

какого стой кого счастья , и все , ч ем это круговое движение б ы­ ва ет выведе но из равновесия , - тиски нищеты , когда на м есто отдохновения п риходит беда и истощение становится длитель ­ ным состояни ем , или нужда богатства , когда тело уже н е знает усилия и п отому на м есто отдохновения п риходит голая скука , на место плодовитости стерильность им п оте нции , п ока нако­ не ц автоматич еская мельница чистой физиологии , п оглощения и выдел е ния , не размелет до сме рти и б огатого , - уничтожает стих и йное чувственное блаженство , составляющее благослове­ ние живого существования. С обств енно сила труда, раб очая сила , подоб но жизненной силе есть плодовитость. Живой ор ганизм еще не исчер пан , когда " п озаботился о своем собстве нном " вос п роизводстве , и есте ­ ственн е йш и й изб ыток е го силы п роявля ется в том что он с по­ собен расти и размножаться. Маркс смог открыть рабочую силу потому что не ис пугался п оследстви й натурализма , и он откр ыл в н ей специ ф ич ески ч еловеч ескую форму жизненной силы , ко­ торая п одобно п рироде создает и п роизводит все гда бол ьше ч ем н еп оср ед ств енно тр ебуется в ее хозяйстве . П оскольку он п очти исключительно интер есовался этими п роцессами труда и жизни как им е нно п роц ессами , п роц ессом разв ертывания "обществ енных п роизводительных сил" как живых сил , ч ьи мощности п орожд ения и поглощения постоянно взаимоурав­ нове ш иваются , инач е говоря , поскольку он п о его же словам п оследовательно рассматривает челове ка как " родовую сущ­ ность " , для н его вовсе н е встает п робл емы какого-то п ротиво­ е стестве нного , выставл е нного им енно на пе р е кор п рироде " " вне ш н ег о мира , которы й в силу свое й в ещественности сп осо­ б ен п ротивостать п оглощающей эн ергии жизне нного п роцес­ са . С точки зре ния жизни рода дей ствительно возможно при­ вести все деятельности к об ще му знаме нател ю труда и нивели ­ ровать их , и бо единстве нны й различительный п ризнак , выс­ тавляем ый самим этим жизне нным п роцессом , есть различие м ежду п олнотой и скудостью , т . е . изобильно или экономно отм еряются жизни п оглощае мые е ю блага. Когда всё и вся ста­ ло объ ектом п отр ебления , п р едм етов и ве щей в собстве нном смысле вооб ще уже н е существует, и тот факт что никакая из ­ быточность труда ничего н е может изм енить в " н едолговечно­ сти " его п родуктов , н е так уж много теперь значит, п оскольку так или инач е все пер есчитыва ется на п отребл ени е. Эта " ирре­ левантность " п роявляется у Маркса в том яростном п р езрении , с каким он п ота птывает все , как ему каж ется , м елочны е и вы-

Третья глава : Труд

1 40

мышленные различения его предшественников между произ­ водительным и непроизводительным , между профессиональ­ ным и непрофессиональн ым трудом . Однако причина , почему предшественники М аркса настаи­ вали на таких различениях , сводящихся по существу к принци­ пиальному различию между созданием и трудом , была не в том что они , как думал М аркс , не пошли в "научности " так далеко как он сам; дело б ыло скорее в том что они все еще исходили из постулата частной собствен ности или по меньшей мере инди­ видуального присвое им я об щественного б огатства. Чистый из­ быток никогда не ведет к учреждению частно й со бственности; продукты труда не становятся долговечнее из-за того что они есть в изо билии; их нельзя " соб р ать в кучу " и накопить чтобы превратить потом в собственность; они могут быть присвоены , но как раз процесс прпсвоения ведет к их исчезновению , разве что им дадут "погиб нуть без пользы " и будут воздерживаться от их л оглощения пока они не испортятся . 15

Отмеиа "мертвой " co6crnвe,uuocrnu в полъзу "живого " присвоеиия

Н а первый взгляд может показаться странным что превоз ­ несение модерном труда, первоначально " открытого" Л окком можно сказать лишь с целью оправдания частно й собственнос­ ти , потом должно было закончиться у М аркса , причем вполне последовательным образом , отмено й всякой собственности. Но наше изумление в значительной мере уляжется , если м ы поду­ маем о том как полемично и агрессивно выступают с самого начала эти теории собственности в модерне , как речь в них идет сразу же о легитимации и обеспечении собственности , причем в откровенном противостоянии сфере публичной об щности и прежде всего ее представителю , государству. И поскольку до появления социализма и коммунизма вооб ще не было полити­ ческих теори й или движени й , проповедовавших отмену част­ но й со бственности , поскольку до двадцатого века ни одно го­ сударство и никакое правительство всерьез не замышляло ли­ шить своих граждан собственности , то и не очень хорошо ук­ ладывается в голове , что истинное содержание новых теори й было вызвано необходимостью обеспечить права собственнос­ ти против вмешательства государственного аппарата. Острота здесь в том , что вопреки всякой видимости новые теории част-

§ 1 5 Отмена "мертвой" собственности

141

ной собственности первоначально выступали вовсе н е оборо­ нительно - как они явно вынуждены делать сегодня, - а на­ ступательно, причем их открытая враждебность ко всему госу­ дарственному объяснялась тем что они хотели добиться для соб­ ственности новых прав, а не просто отстоять старые. Здесь была причина почему Новое время с такой необыкновенной энер­ гичностью провозгласило, что государство есть не что иное как "необходимое зло" , "гeflectioп on human natuгe" 51 , да и просто паразит, угнездившийся на здоровом теле общества 5 5 • С такой агрессией Новое время защищало вовсе не собственность как таковую, а право на бесnрепятственный и н икакими побочны­ ми соображениями не ограниченный доход. И ны м и словами, речь шла не о собственности, но о присвоении и накоплении владений. А это действительно было предметом уже не защи­ ты, а открытой борьбы, которую вели во имя жизни, жизни общества, восставая против всех учреждений, представлявших " мертвый" состав общего мира. Поскольку естественный жизненный процесс происходит в теле, не может быть более живой деятельности чем работа. Для целей Локка недостаточно было ни традиционной интерпре­ тации труда, согласно которой он есть неизбежное следствие нищеты и н икогда не средство избавления от нее, н и старинно­ го объяснения истоков собственности , усматриваемых в пока­ рении, приобретении или в первоначальном разделении об:;4 С начала Нового времени едва ли был хотя бы один автор, ко­ торый не был убежден в том что "хорошая" и "продуктивная" сторо­ на человеческой природы отражается в обществе, тогда как государ­ ство создано лишь ради человеческой скверности. Так, Томас Пейн утверждает: "Society is pгoduced Ьу оuг wants, and goveгnтent Ьу оuг wickedness: the forтer proтotes our l1appiness positively Ьу unitiпg our affection, the latter negatively Ьу restraiпiпg our vices . . . Society iп every state is а Ьlessiпg, but goverптeпt, еvеп iп the best state, а necessary evil" (Thomas Paine , Соттоп seпse, 1 776). Совершенно аналогично мнение Мэдисона: " В н t what is gоvегптепt itselfbut the greatest of'all гeflectioпs on hнman nature? If" тen were angels, no goverптeпt would Ье пecessary. I f angels were to govern men, пeither external nor interпal controls would Ье necessary" (The Federalist, No. 5 1 ). ;:, Примерно таким было мнение Адама Смита, для которого госу­ дарственные расходы всегда были поводом для особенного неудоволь­ ствия, "публичным мотовством правительства" . "ТЬе whole, or alтost tЬе whole puЬlic revenue, is in тost couпtries employed in тaintainiпg unprodнctive hands" (Allarn Srnith, ор. cit., vol. I, р. 306).

1 42

Третья глава: Труд

щего мира, долженствующем предшествовать всякому петори­ ческому развитию 56• Дело шло о том чтобы отыскать деятель­ ность, которая сама по себе имеет "присвоительный" характер, способна овладевать вещами мира, оставаясь тем не менее впол­ не приватной природы. " Приватнее" чем телесные функции, в каких проявляет себя жизненный процесс, а именно функции усвоения и выделения, равно как и продолжения рода, нет конечно ничего; в этой связи примечательно, что "деятельности" , уважаемые даже в "обоб­ ществившемся человечестве" как несомненно "приватные", суть процессы, диктуемые самой жизнью. Среди этих функций ра­ бота, nредполагая все же какое-то деятельное бытие, остается в известной мере наименее приватной, тем единственным из этих необходимых процессов, которого мы публично не стыдимся. Тем не менее деятельность труда еще достаточно близка к жиз­ ненному процессу чтобы служить доказательным аргументом в пользу приватного присвоепил - в отличие от оснований со­ вершенно иного рода, говорящих за nриватную собственность 57• Локк обосновывал nраво nриобретения частной соб'-т венности через право собственности на собственное тело 58 действи­ тельно самое собственное и самое приватное, чем человек мо­ жет "обладать" . "Труд нашего тела и создание наших рук" ока­ зываются одним и тем же, ибо то и другое лишь "средства" для "nрисвоения" того что " Бог . . . дал всем людям сообща". И эти средства: тело, руки, рот суть естественные присвоители, по-

56 "До 1 690 никому не приходило на ум, что кому-то на основе естественного права принадлежит право собственности на заработан­ ное его трудом добро; после 1 690 это представление принадлежит к аксиомам науки об обществе" (Richard Schlatter, Private property: The history of an idea, 1 95 1 , р. 1 56). Труд и собственность были взаим­ нопротиворечивыми представлениями; взаимопринадлежными были наоборот труд и нищета (7!'0110) и 7!'evia), а именно таким образом, что труд представлялся деятельностью, соответствующей ситуации нище­ ты. В этом смысле Платон утверждал, что не только рабы, но вообще бедные не властвуют над животной частью своей природы; нищий "не господин самому себе" (7!'e'Vr)) wv xai eatmJv !k-iJ хеатiiш, Седьмое пись­ мо, 35 1 а). Что трудясь можно разбогатеть, есть исключительно пред­ ставление Нового времени. В античности держались мнения что соб­ ственность возникает aut vetere occupatione анt victoria анt 1ege [по давности владения, при победе, по закону] (Cicero, De officiis I, 2 1 ). 57 Ср. § 8. 58 Locke, ор. cit. , § 26.

§ 1 5 Отмена "мертвой " собственносrи

1 43

сколь ку не "прннадлежат сообща человечеству" , но даны каж­ дому для его приватного употребления 59• Как Маркс вынужден б ыл уцеп иться за природную энер­ гию , "рабочую силу" человеческого тела, чтобы обосновать ею современную производительность труда и прогрессирующи й процесс накопления богатства , так и Локк, пусть менее экспли­ цитно, вынужден б ыл проследить собственность вплоть до ее природного п роисхождения из телесного усвоения чтобы про­ рвать жесткие, заданные миром границы , окай мляющие при­ ватную собствен ность, т. е. часть мира всякий раз свою, и от­ гранич ивающие ее от того , что "общее" 60• Потребность понять процесс возрастания богатства как природны й феномен, как процесс , автоматически следующи й своему имманентному за­ кону , у Маркса была еще общая с Л окком. Н аскол ько челове­ ческому деянию в этом процессе вообще принадлежала какая­ то роль , оно не могло собственно в него вторгаться , но должно б ыло как бы включаться в его размах по ту сторону всех созна­ тельных намерений и поставленных целей. Деяние таким об­ разом могло быть лишь телесной "деятельностью", выливаю­ щейся в естественное функционирование, не скованное ника­ кой волей и никаким намерением . В водить такое "деяние" под контроль человеческой воли значит по сути пытаться разрушить . природное; и соответственно все Н овое время - держалось ли оно за учреждение частной собственности или наоборот хотело отменить ее как помеху для п роцесса роста об щественного бо­ гатства - осуждает все попытки контролировать сам процесс накопления и держать его в узде как разрушительный для жиз­ ни общества. Перед лицом того новоевропе йского сдвига, что социум р асположил приватнейшую из всех человеческих деятельнос­ тей, труд, в новой, учрежде нной собственно для его целей пуб­ лично й сфере, может представиться сомнительным, что соб­ ственность вообще как приватное п ространство внутри общего мира способна устоять перед безжалостным процессом роста социального богатства. Н о что касается приватного владения, не имеющего пространствеиной п р ивязки , то получается по сути, что е го прнватность и независимость его интересов теоре­ тически можно гарантировать от обобществления не лучше чем если понимать собственность уже в смысле присвоения, т. е. 59

60

IЬid., § 25. lbid., § 3 1 .

1 44

Третья глава: Труд

если рассматривать ее как некое "отгораживание от общего", являющееся результатом телесной деятельности и таким обра­ зом всегда присущее человеку как продукт его тела. В этом ас­ пекте тело действительно есть прообраз всякой собственности , представляет собой то, чем при всем желании невозможно об­ ладать сообща или разделив с кем-то другим . Н ичто не обоб­ ществляется хуже и не ускользает с такой определенностью от сообщаемости чем телесные радость и страдание, наслаждения и тяготы плоти, ускользающие от видимости и слыш имости и тем самым от публичности . По той же причине нет другого со­ стояния, в котором человек решительнее изгоняется из " вне­ бытия" жизни в мире, чем когда он действительно целиком и полностью предоставлен собственному телу, как бы изгнан в него - как это с н им происходит в рабстве или при невыноси­ мой боли. Кто хочет, из каких бы оснований он ни исходил, радикально приватизировать человеческую экзистенцию что­ бы она, вполне независимая от мира, двигалась лишь в созна­ нии своей собственнейшей жизненности , сам собой приходит к необходимости опереться на этот телесный опыт. Опыт боли понятным образом занимал тут всегда выдающееся место, по­ скольку переживания рабства обязаны собою не "природной необходимости" , а человеческому насилию, которое отнимает у animal laboгans его природную плодовитость, а именно избы­ ток времени и силы, естественным образом вклинивающий ка­ кой-то минимум свободы для мира в промежутке между жиз­ ненной необходимостью труда и отдыха. Таким образом боль остается единственным совершенно природным и абсолютно радикальным опытом безмирности и она же есть поэтому тот основополагающий опыт, на котором покоится и основывается независимость от мира и безмирность у стоиков и у эпикурей­ цев. Достигнутое в изоляции от мира и услаждающее внутри и нтимнейшей приватной экзистенции "счастье" всегда сводит­ ся к знаменитому "отсутствию боли", на котором основываются все определения "счастья" во всех разветвлениях последователь­ ного в себе сенсуализма. Среди них гедонизм , считающий "ре­ альными" только телесные ощущения, есть лишь радикальней­ шал форма той принципиально неполитической, уходящей целиком в приватность жизни, которой вплоть до последней законченности отвечает Эпикурава требование Л6.Э-.s $twua� xai /1/YJ тroЛt-reueuЗ.at ("живи в потаенности и не заботься о мире" ). Нормальным образом отсутствие боли есть не больше п не меньше чем телесное предварительное условие для опыта мира.

§ 1 5 Отмена "мертвой" собственности

1 45

Лишь когда телесность не нарушена и не загнана этим наруше­ нием сама в себя, телесные чувства способны функционировать нормально и воспринимать чувственную данность. Отсутствие боли обычно не осознается, однако оно существует как пози­ тивный опыт в тот краткий временной промежуток когда боль утихает, и не безболезненность, а именно этот опыт утихан ия боли лежит в основании понятия счастья в сенсуалистических теориях. Ибо интенсивность этого ощущения не подлежит н и­ каким сомнениям; она так велика что сравнима лишь с и нтен­ сивностью самого ощущения боли 6 1 • Духовное усилие, какого требуют все учения, обещающие "освободить" человека от мира, состоит по сути всегда в акте воображения, требующем конеч­ но большой дисциплины, когда отсутствие боли надо ощутить как утихание боли и таким образом как можно дольше продер­ жать ощущение возможной боли 62• Это телесное переживание, 61 Я склонна думать что в известных и пожалуй даже частых слу­ чаях наркоманию, которую обычно считают последствием самих нар­ котиков, следует скорее приписывать "мании" повторения острого наслаждения от утихания боли с сопровождающей его эйфорией . П равда, в современной литературе я знаю только оди н единствен­ ный рассказ, способный подтвердить мое предположение; Исак Ди­ несен говорит в одной из своих повестей (Isak Dinesen, Convet·se at N ight in Copen11agen, в Last tales, 1 957, р. 338 ff.) об опыте "cessation of' pain", который она причисляет к "трем видам совершенного счастья". П ри­ меры из антиЧной литературы чаще. Уже Платон возражает тем, кто "избавившись от боли думает что приобщился к высшему наслажде­ нию" ( Государство 585а), однако и он тоже допускает что такие "сме­ шанные наслаждения" как утихающая боль или удовлетворение по­ требности - стакан воды, которым мы утоляем сильную жажду интенсивнее чем чистые наслаждения - стакан вина, который м ы пьем только ради удовольствия , не испытывая жажды ; сам о н приво­ дит в пример "чистых наслаждений" рассмотрение геометрических фигур или вдыхание аромата. П р имечательным образом именно ге­ донисты снова замазали эти различия; они не хотели признать что "смешанные наслаждения" интенсивнее "чистых наслаждений". И уже Цицерон у прекает Эпикура в смешении голого отсутствия боли с удо­ вольствием, возникающим от угасания боли (см. V. Broclиrd, Etнdes de philosophie aпcienne et de philosophie moderne, 1 9 1 2, р . 252 sqq . ) . А Лукреций восклицал.: " Разве т ы не видишь что природа нуждается только в двух вещах, безболезненном теле и беззаботном духе . . . " (на­ чало 2-й книги о De rerнm natнra). (;� Брошар в указ. соч. дает отличный обзор античной философии, и прежде всего учений Эпикура. Возможность погрузиться в длитель­ ное наслаждение блаженства лежит в способности души "улететь в

1 46

Третья глава: Труд

п ред п олагаемое вся кой се нсуали стичес ко й философи ей в кач е­ ств е дл ительного состоян и я , нико и м об разом не есть нечто само собо й данное ; на п ротив, достич ь его можно л и шь к ра йн и м обо­ стр е н и ем сил ы п р едставл ен и я и в оображ ен и я . В о в ся ком случ ае боль и отве чающее е й ощуще н и е ути ха ­ и н я бол и суть ед и нств енн ы е ч ув стве нн ы е пе ре жив ан ия , на­ столь к о н езави си мы е от м и ра , что в н и х вообщ е не дает о себе знать н и од и н п редм ет м и ра . Б оль от меч а и ще котка от пе ра н е толь ко н иче го н е го ворят о св ойствах эти х п редм ето в, но н е я вляются п ок а е ще даже док азательствам и то го, что он и п р ед­ м етно нал и цо 63• Ли шь неодол и мое недо в ер ие к с пособ ностя м

более счастливый м и р е е собственного создания, где она в опоре н а силу воображения может привести тело к новому и новому наслажде­ нию тем, что оно некогда испытало как наслаждение" (р. 278, 294 sqq.). 6 3 Для всех теорий, не полагающихся на реальность чувственно данного, характерно то, что они заменяют примат зрения приматом осязания и вкуса, "приватнейших" среди всех чувств, т. е. мало иду­ щих дальше ощущения телом самого себя, вместо предмета, "раздра­ жающего" его чувственное восприятие. Кто хочет отрицать реальность внешнего мира, должен поистине сказать вместе с Лукрецием: " И бо осязание и ничто кроме осязания во всем, что люди считают здра­ вым, есть суть наших телесных ощущений". Н о дело обстоит не совсем уж так просто. В нераздраженном теле даже осязание и вкус все еще фиксируют реальность вещей. Когда я ем землянику, я чувствую вкус земляники, а не самого вкуса, или, если заимствовать пример у Галилея, когда я "провожу своей рукой сначала по мраморной статуе, а потом по живому телу", то имею ощу­ щение мрамора и живой телесности, а не ощущение моей собствен­ ной руки, которой я их касаюсь. П оэтому для демонстрации вторич­ ных чувственных качеств, которые в качестве ощущени й цвета, вкуса и запаха суть не что иное как слова, не имеющие реальности вне теле­ сной чувственности, Галилей вынужден обратиться к другим приме­ рам и заговорить о чувстве щекотки, вызываемом прикосновением пера. Это ощущение раздражения он затем обобщает до ощущений всех органов чувств и приходит к заключению, что и другим каче­ ствам, какие обычно приписывают природным телам, как вкус, за­ пах, цвет и т. д . , действительность присуща не в большей мере (при­ меры из 11 saggiatoгe, см. Galileo Galilei, Ореге I V, р . 333 sqq. Я следую здесь материалам книги: Е. А. Burtt, Metaphysical foundations ofmodern science, 1 932). Такой прием доказательства возможен лишь когда совокупная чувственность человека рассматривается в свете того чувственного опыта, в котором тело явно предоставлено самому себе, как если бы

§ 1 5 Отмена "мертвой" собственности

1 47

человеческой чувственности сообщать что-то о мире - а в этом недоверни залегают истоки всего ф илософского развития Но­ вого времени, - может объяснить почему люди с таким едино­ душием приводили в пример чувственного восприятия ощу­ щения, подобно боли или щекотке как раз препятствующие нормальному функционированию чувств, чтобы потом вывес­ ти отсюда субъективность "вторичных" и даже " первичных" чувственных качеств. Окажись все чувственные восприятия ощущениями , в которых тело "чувствует" само себя, никакого спора о реальности мира даже и не началось бы ; мы не имели бы ни малейшего представления о том что может существовать вообще такая вещь как внешний мир. Единственная деятельность, точно отвечающая безмирно­ сти или , лучше сказать, утрате мира, имеющей место в ощуще­ нии боли, это работа, при исполнении которой человеческое тело тоже отброшено к самому себе, хотя и активно-деятель­ ным, а не пассивно-страдательным образом. Работа как обмен веществ человека с прирадой удерживает работающего взапер­ ти в его ч истой жизненности, так что не знай он никакой дру­ гой деятельности кроме труда, он никогда не смог бы выйти из вечно повторяющегося круговращения телесных функций или освободиться от них. Я уже упоминала о двоякой муке тру­ да и родов, столь часто выражаемой в языках одним и тем же словом; Б иблия говорит о ней в двояком проклятии , которое Бог насылает на двураздельный род человеческий - "со скор­ бью будешь рожать детей" и "со скорбью будешь питаться во все дни жизни твоей", - причем оба по сути одно, потому что оба служат продолжению жизни, индивидуальной и родовой. Будь Локк прав в том что болезненная тягота быть живым и плодовитым есть подлинный источник собственности, частной собственности поистине оказалась бы присуща та же безмир­ ность, какая дана в нашем приватнейшем опыте, в ощущени ­ я х тела и боли. оно было вытолкнуто из мира, где оно в нормальном случае движет­ ся. Чем интенсивнее чувственный опыт, каким тело ощущает само себя, тем убедительнее аргументация. Так Декарт в аналогичном кон­ тексте говорит не о щекотании пером, а о боли, причиненной ударом меча, и затем продолжает: несмотря на отчетливейшее ощущение боли это восприятие не дает нам никакого постижения "траектории или формы меча. И несомненно это ощущение боли так же ощущается от вызвавшего его движения . . . как ощущения цвета, тона, запаха или вкуса" (Descartes , Principes de !а philosophie, 4е partie, 1 97).

1 48

Третья глава: Труд

Конечно, эту приватность безмирности по существу можно проследить и в понятии усвоения, но она все же никак не тож­ дественна с тем, что Локк, вся система поняти й которого коре­ нится еще в вековых традициях, понимал под частно й собствен­ ностью. Каким бы ни было происхождение последне й , он все­ таки понимал под нею всегда еще "отгораживание от общего" и стало быть некое локализируемое в мире место, в котором приватное может быть потаено и спрятано от п убличности. В качестве такового оно имело свое место в общем мире даже еще в эпоху, к огда процессы роста богатства и присвоения уже начали угрожать самому существованию этого о бщего мира. С обственность не усиливает, а смягчает безмирность трудового процесса именно благодаря свое й прочно й у коренен иости в мире. Н а тех же основаниях собственно процессуальный харак­ тер труда, неумолимая первоочередность задач, ставимых жиз­ ненной необходимостью перед трудом , существенно о слабля­ ется через владение частной собственностью. В о бществе соб­ ственников в центре человечес ких старани й и забот стоит все­ таки по-прежнему мир, а не голая жизненная необходимость. Л ишь о б щество трудящихся или о бладателей раб очих мест перестает интересоваться чем-либо кроме грозяще й скудости или возможного изоб илия того, в чем нуждается жизнь для сво­ е й жизн енности. Совсем иначе однако все обстоит когда ведущий интерес направлен уже не на собственность а на присвоение, на прира­ щение владения и на процесс накопления как так овой. Этот процесс потенциально бесконечен, неограничен подоб но жиз­ ни человеческого рода ; одна ко как раз эта потенциальная бес­ конечность снова и снова ставится под вопрос тем неудобным фактом, что отдельные представители рода в качестве частных личносте й ни как не имеют перед со бо й потенциально неогра­ ниченного времени и не живут бес конечно. Л ишь если на мес­ то ограниченной индивидуальной жизни ставится жизнь об­ щества в целом как одного гигантского субъекта процесса на­ копления, сам ый этот процесс может проходить беспрепят­ ственно и в сво й ственном ему темпе, как бы изб авившись от ограничени й , ставимых ему отрез ком жизни одиноч ки и со б­ ственностью частных лиц. Лишь когда люди поступают уже не как частные лица, озабоченные своей собственной жизнью и выживанием, но, по привычному выражению М ар кса, как "ро­ довые существа " , для которых воспроизводство своей индиви­ дуально й жизни погружено в жизненн ый процесс всего чело-

§ 1 5 Отмена "мертвой" собственности

1 49

веческого рода, коллективный жизненный процесс "обобще­ ствившегося человечества" сможет развернуться по законам сво­ ей внутренней "необходимости", т. е. развязать автоматизм пло­ довитости в двояком смысле чудовищно разрастающегося раз­ множения отдельных жизней и столь же чудовищно разраста­ ющегося умножения потребительских товаров. П римечательно в этом контексте, как точно Марксова тео­ рия труда в своем временном становлении совпала с теориями эволюции и развития в девятнадцатом веке, да Энгельс уже и назвал Маркса "Дарвином общественных наук" , поскольку он явственным образом восполнил и как бы продолжил со сторо­ ны исторических наук дарвиновскую теори ю непрерывного развития жизненного процесса от низших форм органической жизни через возникновение человеческой жизни из животной родовой вплоть до известной нам окончательной стадии разви­ тия человеческого рода. Все эти новые научные отрасли девят­ надцатого века сосредоточиваются вокруг специфически ново­ европейских понятий процесса и развития. Поскольку откры­ тие естественными науками процесса по понятным причинам привело к введению саморефлексии в новую философию, то нет ровно ничего удивительного что в конечном счете биологичес­ кий процесс, развертывающийся "в" нас, поелужил моделью для нового понятия. Среди видов опыта, доступных саморефлек­ сии, существует вообще лишь один процесс, вполне доступн ый самонаблюдению, и это биологический процесс, телесна даю­ щий о себе знать и постоянно заявляющий о своих потребнос­ тях. Опять же единственная деятельность, в которую мы мо­ жем перенаправить этот процесс, ибо она за ним следует и ему соответствует, это труд. Не менее поразительна однако что но­ воевропейская философия труда с ее приравниванием произ­ водительности и плодовитости в конце концов вылилась в раз­ личные виды философии жизни, основывающейся на том же отождествлении 6�1 • Различие между этим и двумя типическими для Нового времени философиями, старейшей философией тру64 Отношение между философией труда и философией жизни вре­ менами замечают и упоминают ученики Бергсона во Фран ц и и . См. прежде всего Edouard Bert/1, Les metaits des intellectuels, 1 9 1 4, c h . 1 и (;eorge Soгel, D'Aгistote а Магх, 1 935. Книга Адриано Тильгера, мною уже упоминавшаяся, тоже принадлежит к этой ш коле и показывает, как понятие труда занимает ключевую позицию в философи и жизни. Школа Бергсона естественно следует з а Б ергсоном в идеализации труда; труд и изготовление приравниваются друг к другу. Решающим

1 50

Третья глава: Труд

да и новейшей - жизни, состоит главным образом в том что философия жизни упустила из поля зрения единственную дея­ тельность, действительно необходимую для поддержания жиз­ ненного процесса. Причем само это упущение все еще отвечает фактическому историческому сдвигу, поскольку труд в самом деле стал менее тяжким чем когда-либо прежде и тем самым еще более приблизился к автоматическому функционированию жизненного процесса. Когда на стыке веков Н и цше и Бергсон провозглашают "создательницей всех ценностей" жизнь, а уже не труд, то это превознесение чистой динамики жизненного процесса исключает даже тот минимум инициативы, какой все­ таки еще содержится в диктуемых человеку необходи мостью деятельностях, каковы труд и деторождение. Но впрочем ни невероятно возросшая производительность или плодовитость трудового и жизненного процесса, ни его постепенная социализация явно не способны препятствовать тому чтобы соответствующий ему опыт сохранял свою строжай­ ше приватную природу и так же ускользал от всякого опосре­ дования, как и любые другие виды телесного опыта; между тя­ готой труда, заставляющей плотскую жизнь казаться обузой и бременем человеческого бытия, и "неисцелимой болью в плот­ ской ткани" существует лишь разница в степени интенсивнос­ ти, ибо их "адскость" - ад труда или ад боли - заключается именно в том что они по отношению к человеку как внутри­ мирному существу "нездешние" - "нездешняя жестокость ада" (Рильке). Они несообщимы и невыразимы, ибо язык, какими бы ни были наши теории о нем, упрямо продолжает ориенти­ роваться на мир с его вещной предметностью, причем в такой мере что для всего абсолютно приватного и субъективного не хватает даже его метафорической силы. В нашем контексте это означает что в сфере идущей вне мира деятельности труда ни чрезмерность, ни сокращение рабочего времени не ведет к уч­ реждению какого-то совместного мира; animal laborans не ста­ новится менее "приватным" оттого что лишается частной соб­ ственности и тем самым утрачивает место, где можно было спря­ таться и утаиться от общего всем мира. Маркс верно, хотя и с неоправданным удовлетворением, предсказал "отмирание" пуб­ личной сферы при условии несдерживаемого развития "произ­ водительных сил общества" ; прав он оказался и со своим курь-

образом центральное понятие бергсоновской мысли, elan vital, отве­ чает явно опыту труда, а не изготовления.

§ 1 б Орудие и разделение труда

151

езным предсказанием что обобщесrвившееся трудящееся живот­ uое использует свой избыток свободного времени и сrало быть свое часrичное освобождение от труда не на то чтобы обратиться к свободе публичного мира, а расrратит свое время в основном на приватные и безотносительные к миру прихоти, носящие теперь у нас название хобби 65 • 1б

Орудие (uucmpyмeum) и разделеuие mруда

К сожалению условия, на каких людям дана жизнь, делают единственным преимущесrвом, какое можно извлечь из пло­ дотворности человеческой рабочей силы, способносrь удовлет­ ворить с ее помощью жизненные nотребности более чем одно­ го человека и более чем одной семьи. Продукты труда, резуль­ таты обмена вещесrв между человеком и прирадой недостаточ­ но долговечны чтобы сrать часrью мира и трудовая деятель­ ность, исключительно занятая поддержанием жизни, не обра­ щает внимания на мир. Animal laborans, гонимое своими теле­ сными потребностям и , не владеет своим телом так же хорошо как homo faber своими руками, этим первоорудием человека, вот почему Платон утверждал что рабы и рабочие не только подчинены необходимости и потому неспособны к свободе, но покорились животной сrороне "души" 66 • Работающее массовое общеt:тво, какое было на уме у Маркса когда он говорил об "обобщесrвившемся человечестве", состоит из родовых существ, из безмирных представителей человеческого рода, все равно, загнаны ли они как рабы своего хозяина в это положение чу­ жим насилием или на правах "свободных" рабочих выполняют свои функции добровольно. Само собой разумеется, безмирносrь у animal laborans со­ вершенно другого рода чем активное бегство от мира, бегство нз публичности мира, бывающее, как мы видели, признаком

65 В коммунистическом или социалистическом обществе, по Мар­ ксу, все профессии выродились бы во времяпровождение типа хобби. Оно позволило бы "сегодня делать это, завтра то, с утра охотиться, после обеда критиковать, к чему у меня лежит душа; но не становясь [профессионально] охотником, рыбаком, пастухом или критиком". Ибо "в коммунистическом обществе нет художников, а есть самое боль­ шее люди, которые среди прочего занимаются также и живописью" (Deutsche ldeologie, S. 22, 373). 66 Государство 590с.

1 52

Третья глава: Труд

деятельного добра. Animal laborans не бежит от мира, но вы­ толкнут из него в неприступную приватность собственного тела, где он видит себя в плену у потребностей и желаний, в которых никто не участвует и которые никому невозможно вполне пе­ редать. Рабство и изгнание в домохозяйство, в общем и целом вплоть до Нового времени определявшее общественное поло­ жение трудящихся классов, продиктовано в первую очередь самой прирадой человека, condition humaine: жизнь, для всех других родов живых существ тождественная их бытию вообще, для человека из-за присущего ему "бунта против тщеты" и пре­ ходящести 67 настолько не совпадает с его экзистенцией, что может даже представиться ему обузой, помехой как раз его че­ ловеческому бытию. И эту обузу нести тем тяжелее, что ни один из так называемых "высших" интересов не может сравниться по непосредственной настоятельности с элементарными жиз­ ненными потребностями, под напором которых нужно озабо­ титься сначала обо всем "низшем", чтобы "высшее" вообще могло хотя бы просто поднять голову. Социальным положени­ ем работающей части человечества было уелужение и рабство, потому что они естественным образом обусловлены самой жиз­ нью. Omnis vita servitium est - "всякая жизнь есть рабство" 68 . Обузу жизни , биологического круговорота, заполняющего и вместе поглощающего все специфически человеческое, био­ графически описуемое время между рождением и смертью че­ ловека, можно по причине естественно производимого им из­ лишка свалить на других, и рабы древности были заняты глав­ ным образом в хозяйстве, где освобождали своих господ от этой обузы, а именно от тягот, связанных с чистым потреблением 69; лишь относительно малое число их - статистически слишком незначительное, а исторически являющееся слишком поздним феноменом чтобы объяснить и оправдать и м учрежден ие раб­ ства, - было занято в производстве товаров или в качестве го­ сударственных рабов на шахтах. Исключительная роль рабе67 VeЬlen , ор. cit. 6" Seneca, De traпquillitate апiшае II 3 . 6н Совершенно замечательна, особенно в том что касается аристо­ телевских и нтерпретаций, диссертация Winston Ashley , The tl1eory of пatural slavery, accordiпg to Aristotle апd St. Thoшas, U пiversity of N otre Dame, 1 94 1 . В гл. 5 здесь совершенно правильно говорится: " I t would Ье wholly to miss Aristotle's argumeпt, therefore, to believe that he coпsi­ dered slaves as productive tools. Не emphasizes rather their пecessity for сопsншрtiоп."

§ 1 6 Орудие и разделение труда

1 53

кого труда в античном общественном порядке, так и не дошед­ шем, хотя ему был известен и свободный труд, до осознания непроизводительности и пустопорожности всякого рабского труда, можно в принципе объяснить лишь тогдашним акцен­ том на потреблении, а не на производстве, так что, по выраже­ н и ю Макса Вебера, античные города в отличие от средневеко­ вых были прежде всего "центрами потребления, а не nроиз­ водства·· 70• За то, чтобы все свободные граждане могли быть избавлены от груза жизненных нужд, платили страшно доро­ гую цену, и она никоим образом не сводилась лишь к насиль­ ственной несправедливосrи, причинявшейся тем кого о·песня­ ли в сумерки нужды и тягостного труда. Эти сумерки сами по себе в известной мере еще естественны, они неустранимо nри­ надлежат к условиям человеческой жизни; лишь насилие, ка­ ким часть человечества за счет других освобождает себя от этой естественной обусловленности, является делом людей. И таким образом действительная цена, какую nлатят за абсолютную сво­ боду от необходимости, в известном смысле есть сама жизнь, соотв. ее живость; цена, за какую человек только и может изба­ виться от тягот жизни, та, что на его долю остается своего рода жизнь-эрзац, искусственная жизнь, утратившая свою естествен­ ную живость. С помощью елуг господа могли найти замену даже для своих пяти чувств, даже "тяготу" видения и слышання с них могли снять их заместители , "через которых они и видели и слышали" , как это называется у Геродота 7 1 • Внутри биологического круговорота, обуслови вшего своим ритмом линейное, необратимое временное протяжение чело­ веческой жизни, удовольствие и неудовольствие, тягота выра­ батывания и наслаждение поглощения всего необходимого для жизни располагаются так близко одно к другому что последо­ вательное устранение тяготы труда неизбежно лишает и жизнь ее естественнейтих наслаждений; поскольку же эта биологи­ ческая жизнь остается двигателем собственно человеческой жизни, последняя может вполне избежать .,работы и заботы" 70 Мах Weber, Agraгveгbliltnisse im Altertum , в Мах Weber, Gesaщmelte Aublitzen zur Sozial- нnd WiгtschaftsgeschicЬte, J 924, S. J 3 . 71 I 1 1 3 : е�е те �ta тоtiтш11, часто встречающийся оборот речи . Со­ вершенно аналогично говорит Плиний: alienis pedibus ambulamus; alienis oculis agnoscimus; aliena memoгia salutamus; aliena vivimнs орега; " М ы ходим чужими ногами , смотрим чужими глазами , приветствуем по чужой памяти, живем чужим трудом" (цит. по R. Н. Barrow , Slaveгy in the Roman empiгe, 1 928, р. 26).

1 54

Третья глава : Труд

ли шь когда готова отр еч ься от присущей е й живости и виталь­ н ости. Тяготы и беды никогда н евозможно изгнать из ч елове­ ческой жизни полностью , н е изм енив заодно и все й ч елове че с­ кой экзистенции ; они н е п ризнаки какого-то наруш ения , но скор ее вид и способ, каким дает о себе знать сама жизнь вм есте с нуждой , к которо й она привязана . " Беструдная жизнь богов " для сме ртны х стала б ы н еживо й жизнью. Ибо дей ствительность , какою п овертывается к нам жизнь , и р еальность , п рисущая миру и тр ебующая от нас дове рия , име ют разную п рироду. Реальность мира у беждает нас п режд е все го постоянством и долговечностью , бескон ечно возвышаю­ щимися над человеч еской жизнью . З най ч елов ек о е го скором конце, мир н еизбежно утратил бы име нно свой характер дей ­ ствительности , как он по сути и утратил его в ранн е м христиан ­ ств е, пока в ерующие оставались убежд ены в скором осуществ ­ лении эсхатологических ожиданий и над ежд . Действительность жизни на п ротив дает о себе знать исключительно в то й инте н ­ сивности , с какою она ощущается в каждое мгновени е свое го присутствия , и эта интенсивность выражается с такой стихи й­ но й силой , что там , где она воцаря ется в радости или страда ­ нии , всякое восп рияти е р е альности мира исч еза ет. Ч то жизнь богач ей теря ет в витальности , в близости к зе мному "добру " зе мли то , что приоб р етает в утонч енности , в сп особ ности чув ­ ствовать прекрасные вещи мира, отмеч алось часто. Уме ни е жить в мир е с пособ но осуществиться ли шь в той м ер е, в какой люди име ют волю трансцендировать жизн енны е п роцессы , отстра­ ниться от них , тогда как наоборот виталь п ость и живость ч ело­ веч еской жизни могут бьпь сохранены только в то й м ер е, в ка­ ко й люди готовы взять на себя груз , тяготы и труд жизни. Теперь , правда , невероятмое совершенствование инструм ен ­ тов труда - изобр етени е н емых роботов , с какими homo faber при ш ел на помощь к animal laborans, чтоб ы таким путем разр е­ ш и ть на сво й ман ер пробл ему свободы , р е ш ав шуюся п олити ­ чески де ятельными людьми только на путях гос n одства и раб­ ства , ч ер ез угн ете ни е людей, создани е арс ен ала " говорящи х оруд ий" (instrumentum vocale, как назыв ал и античных домаш­ них рабов ) - сд елало двоякое "б ре мя " жи зни , тяжесть труда и вына ш ивани я д етей, более легким чем ко гда-ли бо. Однако это никак н е может означать что отнын е труд как деятельность уже н е стоит п од давл ени ем н еобходимости или что челов еч еская жизнь теперь освобожд ена и избавлена от теснящей н еотсту п­ ности жизн енных нужд. Разве что в об ществе рабовлад ельц е в

§ 1 6 Орудие и разделение труда

155

" п р оклятие" нужд ы н е п рестанно стояло у кажд ог о п еред гла ­ зами в об р азе рабов, ясн ей шим обр азом демонстрировавших что "жизнь есть каб ала" , тогда как в с овр е м ен ном обществе эти

эле м ен та рн ые ж из н ен ные условия уже не п ро я вля ю тся с пол ­ ной наглядностью и потому легко тонут в заб ве нии. Естестве н ­ но нап рашивается м ысль, что э та заб ы вч ивость мож ет о казать ­

ся тол ько р одом прелюдии к громадн ы м , ф антасти ческим и з­ м ен ени я м п р едстоящей нам втор ой п р ом ы шл енной , " атом н ой р е волю ц ии " ; но это гадани я , не оче нь п р авда подоб н ы е п еред

лицом того факта что пока у нас едва ли есть ос нование ожи­ дать от п редстоящи х и зм е не ний н е п росто, как от всей п режней тех ники, сдви го в в созданном и оби тае мом нами мир е , но так ­ ж е и отм ен ы основн ых у слови й чел овеческ ой жи зн и на зе мл е.

П ос кол ьку же эт и основн ые условия остаются п режним и, люди мо гут быть свободн ы лишь ко гда знают о н еобходимости и ч ув­ ствуют ее г руз на с вои х плечах. К о гда работа станет настол ько лег ко й что п ерестанет уже бы ть пр окляти е м , возникнет опас­ н ость что никто уже н е буд ет ж елать и збавить ся от н еоб ходи ­ мости, т. е. л юди подд адутся ее нас ил ию даже не з ная что и х нас илуют.

Орудия и инструм е нты , так удивител ьно облегч ившие тру­ довую д еятел ьность, сами отнюдь н е п р одукты труда, но по­ доб н о в се м сред ствам труда п родукты создани я , изготовл ени я ; о ни хотя и и гр ают роль в п р оцессе потребле ни я , но сами п р и ­ н адлежат к фо нду предм етов потреблени я внутри мира. К р ом е

тог о, хотя о рудия облегч ают труд, он и не обязател ьно н еоб хо­ дим ы для его осуществления и их роль в р абоче м процессе им еет втор ич ную п рироду сравнител ьно с их значе нием дл я созда ­ ни я и и зготовле ни я п редм етов . В самом деле , без о руди й труда н евозможно вообще ни чего создать , и и зобрете ни е аппа р ато в и инструм е нтов по сути со вп адает с зарожде н ие м homo faber а и возникн ов ени ем созданн ого чело ве ком вещест ве нно го мира. Что касается труда , то наобо рот , п рис пособле ния л ишь ус ил и ­

вают и умножают п р и родную р абоч ую с илу; а эта р абоч ая сил а мож ет быть самое больш ее ч асти ч н о зам ен ена п риродн ы м и с илами в род е домашни х животн ы х, с ил ы вод ы , эле ктр и че ст ва и т . д., но н е оруди я ми труда. Б ла годаря оруди ю есте ственная

плодотво рн ость у animal laboгans мно го кр атно воз р астает и п рои зводит и зл иш ек потр еб ител ьских бла г . Н о всё это и зм е­ н е ни я к оли честв енного р ода, тогда как все создаваем ы е п ред ­ м еты вообще не смо гл и бы возникнуть без оруди й труда, п ри ­ способле нн ы х к их и зготовле нию , и это относ ится к услови я м

1 56

Третья глава: Труд

возникновения художественного произведения не меньше чем к п ростейшим предметам повседневного употребления . Сюда прибавляется то, что п роцесс потребления, облегчае­ мый орудием труда, не безгранично поддается механизации; любая домохозяйка знает, что сотня электроприборов на кух­ не и полдюжины роботов в подполе никогда еще не заменяли услуг одной единственной услужливой души. Это, похоже, за­ ложено в природе вещей, в пользу чего говорит и то, что всё можно было предсказать за тысячелетия до того, когда совре­ менное развитие инструментов и аппаратуры еще дремало в облаках сказочной мечты. В самом деле, Аристотель, однажды в шутку отпустив поводья своего воображения, сумел совершен­ но верно представить себе положение вещей; по его мнению, вполне можно помыслить мир, где "каждое орудие исполняло бы свою работу по приказу . . . как статуи Дедала или треножни­ ки Гефеста, которые по словам поэта ,сами собой на собранье богов п риходили'" . Тогда "челнок ткал бы и плектр ударял по лире без направляющей их руки" . Это, продолжает Аристотель, действительно означало бы что ремесло осуществляется без ре­ месленника, но отсюда не следовало бы что домашнее хозяй­ ство стало бы можно вести без рабов. Ибо рабы не инструмен­ ты для создания предметов, а живые орудия труда, чьи услуги возобновляются и поглощаются подобно обслуживаемому ими жизненному процессу 72• Процесс создания ограничен во вре­ мени и функция необходимого для него орудия труда имеет предвидимую, подконтрольную цель, совпадающую с изготов­ лением предмета. Наоборот, жизненный процесс, понуждаю­ щий к работе, бесконечен, и из орудий ему бы единственно со­ ответствовал какой-то perpetuum mobile, т. е. как раз то, чем instrumentum vocale действительно и является, будучи беско­ нечным "деятелем" в своей жизненности подобно обслуживае­ мому им живому организму. Поскольку полезность средств тру­ да исчерпывается в их применении, труд никогда не может поспеть за специфической "производительностью" орудий; ибо к существу орудий подобных машине принадлежит, что "some­ thing more results [from them] than the mere use of the instru­ ment" 73. Поэтому в то время как средства труда, т. е. орудия, кото­ рые animal laborans получает для своих нужд от homo faber'a, в 72

73

Аристотелъ, Политика 1 253Ь 30- 1 254а 1 8. Ashley, ор. cit. , !ос. cit.

§ 1 6 Орудие и разделение труда

157

процессе труда могут иметь лишь вторичное значение, никог­ да не будучи способн ы раз вернуть в нем с вою полную де йствен­ ность, а именно произв одств о чего-то со вершенно отличного и пре восходне йшего чем голая примененность, со вершенно про­ ти воположное тому справ едли во о втором великом п ринципе, революционизиров ав шем современны й труд, а именно о раз­ делении труда. Разделение труда есть по сути дела принцип, внутренне присущи й процессу труда, и его не надо смешив ать с лишь внешне похожим принцилом специализации профес­ си й , св ойств енн ы м процессу создания. Единств енное, что у про­ фессионально й специализации есть общего с разделением тру­ да, это об щий принцип организации, котор ы й со св оей сторо­ н ы не в озникает ни из создания, ни из труда, а исходит из по­ литической сфер ы, т. е. о бязан с воим существо в анием челове­ ческо й способ ности к поступку. Феномены профессионально й специализации и разделения труда могут вообще поя в иться лишь в нутри политических общностей , где люди не просто жи вут в месте, но сов местно и действуют, и где поэтому из вес­ тен принцип организации. Специализация в процесса х создания ориентируется по су­ ществ у на создаваем ы й предмет, для изготовления которого треб уется более чем одно умение, так что дело тут идет всегда об объединении и организации определенн ых професси й , мо­ гущих быть сов ершенно разн ы ми, но слажен н ых друг с другом и кооперирующих между собо й . Р азделение труда, наоборот, покоится на том что каждая из раздельн ых работ качеств енно ра внозначна и потому ни для како й из них особы х умений не треб уется; сама по себе ни одна из этих раздельн ы х работ ни­ чего не произ водит, каждая соответствует лишь определенно­ му кванту раб оче й сил ы , в месте с другими кв антами об разую­ щей общую сумму. В озможность этого в осходит к тому факту, что дв а человека могут ввести в дей ствие св ои телесн ы е силы одновременно и согласов анно, так что по сути они " находятся между собой в таком соотношении, как если б ы были одно " 74 • Это соединение есть полярная проти воположность всякой под­ линной кооперации, опирающейся как раз на различие коопе74 Так у Виктора фон Вейцзеккера в его статье в юбилейном сбор­ нике Альфреду Веберу ( 1 948) ,.Zum B egгifl" dег Aгbeit", S. 739. Эссе содержит разнообразные примечательные наблюдения, к сожалению не во всем оправданные, поскольку Вейцзеккер склоняется распрос­ транять понятие труда, и без того уже слишком широкое, на тот ,.труд ", который должен ,.произвести" больной чтобы снова быть здоровым.

158

Третья глава: Труд

рирую щ и хся ; объедине ни е п ри р азд еле нии труда указ ывает в стор ону р одовог о един ства, когда любой э кзем пл яр р авен л ю ­ бому д ру г ому вплоть до в заимозам е ним ости. ( Фо рмир овани е трудов ых коллективов , гд е р аботники соц иал ьно ор гани зова­ н ы по п рин ц и п у всем им в равно й м ере п р ису щей и потому поддаю щей ся д ел ению ра бочей с ил ы , составл я ет остр ей ш и й к онтраст со юзам р ем есленников, нач иная от цехов и г ил ьди й и вплоть до и звестн ых типов совр ем енн ых п рофсо юзов, г ру пп и ­ рую щ ихся на ос нове и звестн ых ум ени й и сп ециал изаци й , к ото ­ р ые как р аз и отл ич ают и х от дру гих ре м есле нников. ) И по­

с к ол ьку ни один и з под еле нн ых квантов труда сам по себе и от себя, вн е завис имости от и х суммарно го множества, не целесо­ об р азе н и с достижени е м с воего ч астног о р езул ьтата н е может " п ри йти к зав ерше нности, " естестве нное з ав ер ш ени е трудово­ г о п р о ц есса п р и р аздел ении труда точ н о такое же как и п р и н ер азд елен ном труд е : деятельн ость зав ершается л и бо когда восп роиз водство н еоб ходим ых ср едств к жи зн и закон че но ил и ко гда р абоч ая сила исто щ ил ась. В обои х случ ая х однако это

окон чание н е окон ч ател ьно ; средства к жи зн и надо опять вос­ п р ои з водить снова, а и стоще ни е составля ет л ишь ч асть инди ­ видуал ьног о жи з н е нн ого п р оц есса, не к олле ктивно й жи з ни

р ода, кото р ы й в случ ае р азделе ния труда явля ется в качестве колле ктивно й р абочей силы собстве нно субъектом трудово го п роцесса. К олле ктивная р абоч ая сил а не и сто щ има и соотв ет­ ству ет б ессм ертию рода, чей жиз не нн ы й п роцесс в ц елом тоже

н е п рер ы вается рождени ем и см ертью отдельн ых экзе м пляр о в. Н амного больше п р облем че м возможн ые ог р аничения тру ­ дов ых ре сур сов создает поэтом у лимитир овани е , накл ад ы вае­

мое на труд овой п р оцесс со стор он ы ресур сов потребле ния, п оск ольку они остаютс я п ривя зан ы к индивиду такж е и там, где на м есто индивидуал ьн ой в ыступает колл ективная р абоч ая сила. Б ез гр ани ч н ы м может в прин ци пе бы ть тол ько р астущ ее накопле ние , да и то л ишь п ри усл овии "об об ществивш е гося человечества" , котор ое освоб ожда ет св ой п р ои з вод стве н н ы й

п р оцесс от о г р ани че ни й индивидуал ьно й ч астной собств ен н о­ сти и п р еод олело о г рани ченн ость индивидуал ьно го п рисвое­ ния те м , что все бог атство , состоявш ее в н едвижимо й собств е н ­ н ости , в обладании " нажиты м и " и " накопле нн ы м и " ве щами, п ревр аще но в день г и ил и в потреб ител ьс ки е товар ы , котор ы е

через их расходование вновь вл иваются в экономику и ведут к дал ьней ш ему нарастанию п роцесса п рои з водства. В подоб ном об ществе м ы уже и живе м , кол ь скоро в с р едн е м достаток оце-

§ 1 6 Орудие и разделение труда

1 59

п ивается теперь не по тому чем человек владеет, а по тому что он получает и что может потратить, или потребить, т . е. по тем двум формам , в которы х происходит обмен веществ человечес­ кого тела . П роблема этого современного общества поэтому в том, как им образ ом можно привести индивидуал ь но ограни­ ченные ресурсы потребления в согласие с прин ципиаль но без­ граничными ресурсами труда. П оскольку человечество в целом еще очен ь далеко от дос­ тижения этой границы и зобилия , то воз можные пути , на ка ки х общ ество возможно преодолеет природой заложенное ограни­ чение е го собственной плодови тости , можно наблюдать только в рам к ах отдель ной страны и очертить только при кидочно ; окажутся ли они в конечном счете де йственными , суди ть нельзя уже потому что з начител ьный процент нынеш него и зобилия и збыточно богатых стран уходит, на благо им самим и другим , в рай оны мира, ч ь им проклятнем еще остается бедность . П ро­ клятия богатства можно поэтому коснуться ли ш ь пох одя, рав­ но как и средств противостоять ему , как ие предоставляет жи­ вущее в и зобилии общество. О ни за ключаются в том чтобы об­ ращаться с предметами употребления так, как если бы они были предметами потребления , или вооб ще иревращать употребле ­ ние в потребление , так что тепер ь к акой- нибуд ь стул или стол потребляется с той же быстротой, ка к некогда плать е или боти­ нок, а платье или ботинок по возможности оставляются в мире не намного дольше чем отк ровенно потребительс кие товары и " потребляются" подобно им . Этот образ и способ обращения с вещами мира с полной естественность ю вытекает и з способа , как им они произ водятся . И бо отличитель н ый приз нак совре­ менного х озя й ства - не столько прои зводство товаров , с коль ­ ко превращение создающей, и зготовляющей деятель ности в труд. П оскольку предметы произ ведены этим трудом и таким образом стали продуктами труда, они уже не включаются в упот­ ребление , но потребляются и поглощаются. И реш ающи й фа к­ тор этого и ревращения - не замена орудия труда ма ш иной, а перестройка процесса и зготовления через введение разделения труда , которое является собственно средством произ водства , рассчитанным на трудовую деятель ность и соразмерным ей . Н о подобно тому как орудие труда в форме работающей установк и и машины вторглось в трудовой процесс и придало ему види­ мость " прои зводитель ной " трудовой деятел ьности , так наобо­ рот разделение труда, возн икш ее еще до промышленной рево­ л ю ции , перекинулось и на процессы создания , на и зготовле-

1 60

Третья глава: Труд

ние предметов употребления. Н е машина, а еще раньше того систематическое подразделение п роцесса изготовлен ия сдела­ ло в принцил е излишней старую профессиональную специали­ зацию и впервые создало возможность массового производства, впоследствии конечно сумевшего невероятно развернуться бла­ годаря машине . Подобно тому как рабочие инструменты и орудия труда облегчают гнет и тя готу труда, не меняя однако из-за этого сущ­ ность труда и п рисущую ему необходимость, точно так же мас­ совость и избыточность, с какою продукты труда внезапно по­ являются теперь в мире, не мо гут н ичего изменить в их статусе потребительских товаров, не предназначенных для длительного существования и долговременного пребывания в мире. Совсем иначе однако обстоит дело с созданием. Здесь новейшие сдви ­ ги вызвали к жизни существенное изменение, поскольку про­ цесс создания, даже ко гда в нем производятся не продукты по­ требления, и з-за присущего ему теперь разделения труда при­ обрел по сути черты трудовог о процесса. Это дает о себе знать в бесконечном повторении одних и тех же приемов, к чему тол­ кает уже само разделение труда, и хотя машины принудили человека к несравненно более быстрому р итму повторений чем то когда-либо предусматривалось и предписывалось круговра­ щением природы, тем не менее этот типичный для модерна феномен ускорения лишь затемнил, но н икоим образом не уст­ ранил тот факт что любая работа, а вовсе не только работа у станка, характеризуется повторяемостью и что таким образом машина идет здесь навстречу самой сути труда. Точно так же машина лишь увеличивает плодотворность, присущую самому труду, а изобилие , выбрасываемое в мир массовым фабричным производством, автоматически превращает изготовляемые ве­ щи в товары потребления. Б есконечность ускоряемого маши­ нами рабоче го процесса не может быть гарантирована ничем кроме как постоянно возобновляющейся потребностью потре­ бителей, и это означает что производимая им продукция дол­ жна утратить характер употребления и приравняться к про­ дуктам потребления. С точки зрения употребляющего и потреб­ ляющего человека это попросту значит что из-за невероятнога ускорения амортизации объективная разница между употреб­ лением и поглощением, между относительным постоянством употребляемых предметов и стремительным появлением и по­ глощением продуктов потребления исчезает или становится незначительной.

§ 1 7 Общество потребителей

161

Само функционирование современной экон омики, ориен­ тированной на труд и н а трудящегося, требует чтобы все вещи внутри мира появлялись и исче зали в постоянно ускоряющем­ ел темпе; о на тотчас впала бы в застой, если бы люди начали по-прежнему употреблять вещи, ува жать их и сохранять в при­ вычно присущем им составе. Жилища, ме бель, машин ы, все вещи, применяемые нами и окру ж ающие н ас, должны как мо ж­ но скорее потребляться, как бы пожираться, словно и он и тоже принадлежат к тем "дарам" леса и поля, которые бесполезно портятся если не втянуты в б есконечный круговорот челове­ ческого обмена веществ с природой. Мы словно ра з рушили хра нительные стены, которые во все предшествующие эпохи оберегали мир, создание человеческих рук, от природы - от циклических природных процессов, тесным кольцом обступив­ ших мир, равно как и от биологическог о круговращения, н а­ скво зь про н и зывающего его в лице самого человечества , - с тем успехом , что само существование человеческого мира, и без того угрожаемое, мы отдали и подставили природным процес­ сам , решив по-видимому что мы уже н астолько абсолютные господа над природой, что способны обойтись и без мира, этой нашей специфически человеческой родины внутри земн ой при­ роды. На смену долговечности, н адежности, постоя нства , идеалов homo faber'a , строителя мира, выступил идеал трудящегося животного, animal laborans, в своих мечтах воображающего себе из обилие какой-то страны молочных рек и кисельных берегов. Идеалом трудящегося социума и может быть лишь и з обилие, возрастание плодовитости, дарован ное трудом. Так трудовую деятельность мы иревратили в раб01у, а работу разложили н а ее мельчайшие частицы, пока не подладили ее к разделению труда и не пришли к общему зн аменателю элементарнейшей операции, чтобы убрать с дороги рабочей силы - которая яв­ ляется частью природы и во зм ожн о мощнейшей и з всех при­ родных сил - то "неестественное" , а и менно в подлиннейтем смысле слова искусстве нн ое препятствие, которое заключается в мире, в присущем ему постоянстве созданий человеческих рук.

17

Общество потребителей

Мы часто слышим что современное общество есть потреби­ тельское общество, а поскольку, как мы видели, работа и по6

Зак. 3078

1 62

Третья глава: Труд

требление предсrавляют собственно лишь две фазы одного и того же процесса, навязанного человеку жизненной необходи­ мостью, то это означает, иными словами, что современное об­ щество есть общество труда. При чем это общество труда и по­ требления возникло не благодаря эмансипации рабочего клас­ са, а скорее благодаря освобождению самой трудовой деятель­ ности, опередившему на несколько веков эмансипацию трудя­ щихся. Для социального порядка, в котором мы живем, зна ч и­ мо не столько то, что впервые в истории трудящееся население допущено с равными правами в публи ч ную сферу. сколько то, что внутри этой сферы всякая деятельность понимается как труд, а стало быть все что бы мы ни делали опускается до ниж­ ней ступени челов еческой деятельности, до обеспечения жиз­ ненных потребностей и удовлетворительного уровня жизни. Согласно общепринятому убеждению, основная задач а всякой профессии - обеспеч ение соответствующего дохода, и ч исло людей, особенно в свободных профессиях, чей выбор профее­ сии руководствуется иными целями , быстро сокращается . Ху­ дожественные профессии - строго говоря, единственные за­ нятые "создающей деятельностью", какие еще остались в рабо­ тающем социуме, - составляют тут единственное исключе ние, еще как-то допускаемое этим обществом. Та ж е тенденция понимать любую серьезную деятельность как способ заработать на пропитание, чтобы "хватило на жизнь" (to make а living), проявляется в привыч ных для нашего обще­ ства теориях труда, едва ли не единодушно определяющих труд как противоположность игре. Единств енная серьезная деятель­ ность, сама серьезность жизни в буквальнейшем см ысле, есть работа, а все остальное, если отнять работу, будет игрой . Кри­ терием для различения тут служит опять-таки жизнь, жизнь одино ч ки или общества в целом: свободным, как во время оно, сч итается все то, что не служит ее прямым нуждам ; но от всех таких свободных деятельностей - от artes liberales - осталась одна только игра. И в игре действительно выражается что-то вроде свободы самой жизни, а именно ,.свободного" избытка сил, смеющего играть, раз состояние производительных сил общества достигло точ ки, когда в дальнейшем росте уже нет жизненной нужды 75• Эти теории, придающие концептуальную 75 Категория работы как игры, имеющая большое значение в со­ временной литературе по труду, настолько обобщен ная, что ее мож­ но прилагать прямо-таки ко всему, так что не очень даже хочется под-

§ 1 7 Общество потребителей

1 63

отчетливость оценкам д еятел ьн ости , сам о собой р азу меющи м ­ ся в тр уд овом обществ е, имеют со с воей стороны след стви ем

вергать ее критическому разбору. Однако ее действительное значе­ ние заключено в том, что она всегда отождествляется с противопо­ ложностью между необходимостью и свободой . И это поистине дос­ тойно внимания. По-видимому, внутри трудового общества почти уже непредставимо, что источник свободы может располагаться в чем-то ином чем в игре. Если отвлечься от этих обобщений, то современную идеализацию труда можно подразделить приблизительно на следующие группы. 1 ) Труд есть средство для некой более возвышенной цели. Такова большей частью позиция католических авторов, и у нее есть то пре­ и мущество, что она хотя бы просто не уклоняется от феноменальной очевидности, соотв. от действительности; по крайней мере включает­ ся в рассмотрение то, что труд имеет отношение к жизни и что о н тягостен. Выдающийся представитель этого направления Ж а к Лек­ лерк из Лувена, особенно в его разборе труда и собствен ности "Le<;ons de droit naturel", мною уже цитированном. 2) Труд есть "формирую­ щий процесс : преобразование данной структуры в другую (высшую) структуру". Это воззрение лежит среди прочего в основе знаменитой работы Отто Липманна "Учебник науки о труде" (Otto Lipmann, Lehr­ buch dег Arbeitswissenschaft, Jena 1 926; 1 93 2 ) . Липманн повторяет между прочим и расхожее мнение, что труд это "функция, исполняе­ мая ради ее цели, ради ее успеха", от которого для теории труда мало проку уже nотому, что то же самое можно утверждать о любой дея­ тельности. 3) Труд в трудовом обществе есть чистое удовольствие или во всяком случае " может быть органи:юван таким же радующим об­ разом, как занятия свободного времени" . Так считает Г. Клитон ((;len W. Cleeton, Making work human, 1 949). На той же позиции стоит теперь итальянский теоретик труда Коррадо Джини (Corrado Cini, Economica lavorista, 1 954); по его мнению, поскольку в американском ..трудовом обществе труд удовольствие, все люди здесь хотят работать. Тем са­ мым исчезает противоположность между работающими людьми и та­ кими, которые не работают, поскольку не считают это необходимым" (см. немецкое резюме в Die Grundztige dег Arbeitsokonomie und ihгe Bestatigung durch die amerikanische Gesellschaft, в Zeitschrift ftir die gesamte Staatswissenschaf(, 1 954, Bd. 1 1 О, Heft 4). Эта теория кроме того не так нова и не так привязана к американским условиям труда, как она себя подает. Она идет от Ф. Н итrи, который уже в конце про­ шлого века (F Nitti, Le travail humain et ses lois, в Revue internationale de sociologie, 1 895) стоял на той точке зрения, что п редставление ., о тягостности труда есть психологический , а не физиологический факт" и исчезнет в обществе, а котором работают все. 4) Труд счита­ ют, наконец, деятельностью. позволяющей человеку покоритъ при­ роду, стать ее господином и тем самым утвердить свое человеческое

1 64

Третья глава: Труд

то, ч то поднимают расхожие в общест ве суждения и предрас­ судки н а уровен ь , когда о ни последова тельно могут бы ть дове­ дены до своего логического предела. Тут харак терно то , что отныне даже созидательная и " творческая " дея тельнооъ худож­ ника не оставляются в покое , но отожде ст вляются с естес твен ­ ной противоположностью труда, игрой, лишаясь тем самым своей весомости в мире. В нутри трудового жизненного процес­ са общест ва в целом "игра" художника выполняе т ту же функ­ цию что игра в тенни с или растрата времени на хобби в ж и з ни индивида. Короче, освобождение труда имело след ствием то, что рабочая активн ост ь приня та не просто за равноценную и равноправную с любой др у гой человеческой дея тельнос тью вн утри vita activa, н о дости гла неоспоримого превосходств а. С точки зрения "жиз ненн ой серьез ности ", сводящейся к вос­ производству жизни в труде и "зарабатыванию на жиз нь " , вся­ кая нерабочая деятельность превращае тся в хобби 76• Для нашего слуха эти са мотолкования модерна звучат н а­ столько отчетливо и поч ти естественно , ч то буде т неплохо за­ ду маться о том, как мыслили об эт их вещах все ранние, не-н о­ воевропейские века. Для них не менее естественным было то, что "искусство зарабатыват ь деньги " не имеет совершенно ни ­ чего общего с собственн ой сутью тех "искусств " , которые подоб но медицине, кораблевождению или архи тектуре - все-

бытие. Эта теория лежит в основе нового так наз. трудового гуманиз­ ма, прежде всего в его французской форме, и его известнейший пред­ ставитель Жорж Фридман. Справившись со всеми этими целиком и полностью академичес­ кими анализам и , испытываешь откровенное облегчение, читая, что до сих пор еще огромное большинство работающих на вопрос анке­ ты: " Почему вообще человек работает", ответили просто: "чтобы мож­ но было прожить" или "чтобы заработать деньги" (см. Helmut ScheL5ky, Arbeiteгjugend, Gesteгn und Heute, 1 955. Публикации Шельски в этой: области вообще отличаются свободой от предрассудков и отказом от академических идеализаций). 76 Большая роль хобби в современном трудовом обществе броса­ ется в глаза; здесь может заключаться причина курьезной категории труда как игры. Особенно примечательно то, что Маркс, который еще не мог знать такого поворота дел, смог все же его предвидеть. Он, чьи высказывания о будущем безгосударственном и бесклассовом об­ ществе так скудны, неоднократно выражал ожидание, что деятель­ ность этого почти не работающего общества будет состоять в люби­ тельских занятиях.

§ 1 7 Общество потребителей

1 65

гда уж е сопровождались каким-то гонораром, дене жн ым во з ­ н агра ждением. Платон, по жалуй первым числивший з араба­ тывание денег как искусство среди других искусств (1"exvrJ p..tuЭ.a.e� II'YJ1"1X�), ввел его сюда и менн о потому что иначе ему не удава­ лось объяснить дене жное возн аграждение, вещь явно совершен­ но иного рода че м подлинная цель того что мы сегод ня н а з ва­ ли б ы вольными профессиями ; в самом деле, что общего у де ­ н ег уже и со здоровьем , предметом медицины, или с воз веде­ ни ем зданий, предметом архитектуры? По-видимому для з аня­ тий этими искусст}\ами требовалось еще зн ание какого-то доба­ вочного, сопроводительного искусства, помогающего сверх того добраться еще и до своих денег; но это добавочное искусство рассматривалось никоим образ ом не как элемент труда, н еоб ­ ход и мо присущего всем в целом свободн ым профессиям , н о н апротив как искусство, позв олявшее "художнику" освобо ждать себя от необходимости работать 77. О но от н ос ится к той же ка­ тегории что искусство домохоз яйства, каким умеет поль з овать­ ся домохоз я ин управляясь со своими рабами, которые ведь не сам и собой так поелушны чтобы хо з яйство функционировало бе з проблем . Подоб н о тому как цель медицины здоровье, так цель приобретательского искусства свобода от з абот существо­ вани я ; это н е вид и способ работы, н о напротив то, ч то человек обяз ан уметь чтобы н е быть обя з а нн ым работать. И цели дру­ гих искусств, эти м искусством лишь сопровождаемых, само со­ бой ра зумеется, еще дальше отдалены от з аботы о жизн е нных

нуждах. Эма нсипация труда, з а которой последовала э ман сипация рабочего класса, его освобождение от угнетения и эксплуата­ ции, н есомненно ,.прогрессивна" , если мы измеряем прогресс уменьшением насилия в человеческом обществе. Что он а так же прогрессив н а, если измерять прогресс увели ч ением свобо ­ ды, в этом уверен ности уж е н ам ного ме ньше. За единственным исключением пытки никакая осуществляемая ч еловеком власть не сравнима с чудовищной природ ной силой н еобходимости, с ее нудящей мощью. Тут мо ж ет быть причина, почему грече с77 См. Государство 346. Поэтому "искусство приобретения так же отгоняет бедность, как врачебное искусство - болезнь" (Г оргий 4 78). И поскольку оплата этих свободных профессий была факультативной (Loening, ор. cit.), все практикующие свободные искусства должн ы достичь внушительного совершенства в дополнительном "искусстве приобретения".

1 66

Третья глава: Труд

кий я з ык выводил слово для пытки и з слова, оз начавшего не­ обходи м ость , а н е от слов а со зн ачением н ас илия; греки н азы­ вали ПЫТКИ al!tL')IXO.I, как еСЛИ бы осущ еСТВЛЯемое тут ч елове­ КОМ н асилие , {3/а, достигало п ри нуждающей силы необходимо­ сти . Во всяком случае тут причина , п очему на протяжении всей а нти ч ности пытка , а именно "необходимост ь , какой ни один человек не может противостоять" , могла применяться лишь п ротив рабо в , и без того подч иненных н еобходимости 7 8 • Имен­ но эти искусства н асилия - "войн а, то р г овля и пира тство" , к чьему триединству п о Гёте п риб авлялось еще искусство десп о­ тического гос п одств а н ад рабами , - обес п ечи вали п обедите­ лям у слуги п обежденных 79, а п отому н а п ротяжении большей части и звестной нам истории они настоль ко вытесняли необхо­ димость в частную сферу, что остав алось п ростр анство для яв­ ления свободы. Не христи а нство , а Новое время с его иревоз­ несением труда достигло зде сь решающего сдвига и п окрыло искусства н асилия таким по зором , какого они никог да раньше не з н али � 0 • Во з вышение ста тус а труда , а стало быть п роисходя­ щего в труде обмена веществ человека с п рир адой и его необ­ ходимости , состоит в теснейшей связи с п ониж еннем стату са н асилия и его искусств , а именно как принуждения, п одавле­ ния и эк с плуат ации, так и искусств создания, которые, как н ам 7" Распространенное сегодня объяснение этого правила, а имен­ но что раб считался "неспособным сказать правду иначе как под пыт­ кой" (Barroш , ор . cit., р. 3 1 ) совершенно ошибочно. Дело обстояло в точности наоборот; люди держались того мнения что под пыткой никто уже не в состоян и и придумать ложь, потому что ложь содержит в себе элемент свободы, гораздо более внятный античной психоло­ гии чем нам. Поскольку "необходимости" пытки по-видимому разру­ шали эту способность, т. е. делали свободу невозможной, бы.'\о запре­ щено применять ее против свободных граждан. Здесь, как и в другом аспекте, мы находим единственно верную интерпретацию Валлона: "Оп cгoyait recueillir \а voix meme de \а nature dans les cris de \а douleur. Plus \а douleur penetrait avant, plus iпtime et plus vrai semЫa etre се temoignage de \а chair et du saпg" (ор. cit. , I , р . 325 ) 79 О войне и военноплен ных как источн и ке рабов см. W L. Wester­ mann, Sklaveгei, в Paнly-Wisso\vas Realenzyklopadie. ко Поскольку развитие техники в нашем столетии столь жутким образом дало о себе знать именно в области военной и разрушитель­ ной технологии, мы сегодня легко СК\оняемся к тому, чтобы не заме­ чать эту другую тенденцию к возрастанию ненасилия в Новое время . При всем том не следовало б ы забывать, что девятнадцатый в е к был возможно самым миролюбивым во всей известной нам истории. .

§ 1 7 Общество потребителей

1 67

придется у видеть, тоже содержат важный элемент насильствен­ ности. Причем дело обстоит так, с.ловно снижение насильствен­ ности , столь бросающееся в глаза во всем новоевропейском сдви­ ге , как бы автоматически распахнуло двери для необходимос­ ти . То, что однажды в нашей истории, а именно в последние века гибн ущей Римской империи , уже происходило, смогло теперь повториться вновь. А именно, труд тогда уже начал. пре­ вращат ься в занятие свободных - но лишь "чтобы подчи нить их принуждению кабалы " � 1 • Уже Маркс осознал, что эмансипация труда в модерне вовсе не обязательно завершится эпохой всеобщей свободы и что с точно таким же успехом она может иметь противоположное последствие, впервые загнав теперь всех людей под я рмо не­ обходимости. Поэтому он подчеркивал, что цель революции не может заключаться в эмансипации рабочего класса, - хотя бы потому не может, что эта эмансипация собст венно уже и состоялась, - а только в освобождении человека от труда. Эта цель на первый взгляд кажется утопической , она п редставля­ ется даже единственным утопическим элементом марксизма и в качестве такового была опознана Симоной Вейль �2• Для Мар� 1 Wallon, ор. cit., 1 1 1, р. 265 . Валлон совершенно замечательно показы вает, как тесно обобщен ие позднего стоицизма, " все люди рабы" , связано с постепенной утратой республиканских свобод в Рим­ ской империи, чему действительно соответствовало состоян ие, когда наконец уже никто не был свободен и каждый имел какого-то госпо­ дина. Решающим в этом повороте был момент, когда сперва Калигу­ ла, а потом Траян соблаговолили называться dominнs, словом, кото­ рое до того применЯ-\ось только к главе семьи и хозяйства. Так назы­ ваемая рабская мораль поздней античности, постановившая, что меж­ ду жизнью раба и жизнью свободного человека не существует дей­ ствительной разницы, имела под собой весьма реальную почву. Раб действительно мог сказать своему господину: н икто н е свободен, ты тоже обязан подчиняться господину. С\овами В ал.\она: "Les condam­ nes aux mines ont pour confreres, а un шoindre degre de peine, les condaшnes анх шoнlins, aux bou\angeries, анх relais publics, а toute aнtre travail faisant l'objet d'une corporation particuliere" (ор. cit., р. 2 1 6). "C'est \е dmit d'esclavage qui gouverne maiпtenant \е citoyen; et noнs avons retrouve toute la legislation propre aux esclaves daпs les reglements qui conceшent sa personne, sa famille он ses biens" (р. 2 1 9-220). н2 См. Simone Weil, La condition oнvriere, 1 95 1 ; подробнее об этой книге в ел. прим. - Во всяком случае Марксова бесклассовое и безго­ сударственное общество не утопично. Совершенно независимо от того, что современный ход дел явственно толкает в направлении снятия

1 68

Третья глава: Труд

кса освобождение от труда было тождественно именно осво­ бождению от необходимости , а такое окончательное освобож­ дение может в итоге означать лишь, что человек освободится и от необходимости потреблять, т. е . от обмена веществ чело­ века с природой вообще, а ведь подобный обмен есть первич­ ное условие самой жизни нз. Рассмотрев однако сдвиги послед­ них десятилетий , прежде всего приход автоматики с ее фан­ тастическими возможностям и , м ы начинаем всерьез подозре­ вать что вчерашняя утопия обернется завтрашней реальнос­ тью, так что в итоге действительно от всех тягот и трудов, в чей биологический кр у говорот казалась вовлеченной ч елове­ ческая жизнь, останется только " усилие" открыть рот чтобы проглотить еду. Вместе с тем даже такое осуществление "утопии" ничего не изменит в принципиальной напрасности жизненного процес­ са для мира. Обе сту пени , какие должен пробегать всегда по­ вторяющийся кру говорот биологической жизни, работа и по­ требление, могут настолько поменяться в своем соотношении, что почти вся человеческая рабочая сила будет расходоваться на ноглощение и потребление ; однако отсюда не следует, что тогда останется решить "лишь" одну, сегодня предсгавляющу­ юся кстати неразрешимой, социальную проблему создания доклассовых различий и замены государственного аппарата тем аппа­ ратом управления, которы й по Энгельсу составляет признак социа­ листического общества, Маркс срисовал этот социальный порядок явно с модели афинской демократии , разве что в коммунистическом обществе будущего именно всем жителям полагалось быть свободны­ ми гражданами. 8 3 Почти без преувеличения можно сказать, что вышеупомянутая книга Симоны Вейль уникальна в громадной литературе по рабочим вопросам, потому что без предрассудков, без сентиментальностей и без возвеличений просто описывает и интерпретирует узнанное на опыте. Книга написана в форме дневника, в котором она день за днем фиксирует события работы на фабрике, и в качестве мотто она из­ брала Гомераву строку rroм' aгxa.,O!J.S117J, xea:rгerf} �· еrrtхг/rтгт' aиi')'X'YJ ("с очень тяжелой душой , но гнетет тебя долг непреклонный") и з об­ ращения Гектора к Андромахе ( Илиада VI 458). В обществе фабрич­ ных рабочих ей становится ясно, что освобождение от труда и необ­ ходимости с одной стороны есть единственн ы й действительно утопи­ ческий элемент марксизма, а с другой стороны как раз революцион­ ному рабочему движению оно сообщает его подлинный стимул. Эта питаемая марксизмом утопическая надежда, говорит она, есть тот опиум народа, за который Маркс принимал религию.

§ 1 7 Общество потребителей

1 69

статочных поводов для повседневной усталости, nотребной nро­ сто для поддержания жизни и ее сnособности nотреблени я 8 1 • Избавленное о т всяких трудностей потребление не изменит пожирающего характера биологического жизненного процес­ са, но даже усилит его, так что в итоге освобожденный от всех цепей род человеческий сможет каждодневно растрачивать целый мир, будуч и в состоянии каждодневно же воспроизво­ д ить его заново. Для мира было бы в лучшем случае все равно, какое количество вещей ежедневно и ежечасно доводится внут­ ри него до появления и исчезновения ради nоддержания жиз­ ни нового общества, пока мир и его вещественность еще могут вообще выдерживат ь беспощадную динамику полностью меха­ низированного жизненного процесса. Вся опасность предстоя­ щей автоматизации заключается далеко не столько в угрозе nриродной жизни со стороны механизации и технизации, сколь­ ко наоборот в том что именно "искусства" человека, а с ними его настоящая производительность, могут nросто утонуть в ч у­ довищно интенсивированном жизненном процессе, так что этот nроцесс автоматически , т . е. не нуждаясь уже в человеческом усилии и напряжении, втянется в природный , вечно повторя ­ ющийся жизненный круговорот. Природный жизненный ритм достигнет при этом непомерной интенсивности и соответствен­ но станет не в пример более "плодотворным" , будучи допол­ н ительн о приводим в движение п постоянно ускоряем машин­ ным ритмом; однако и эта механизированная и мотар изпро­ ванная жизнь не персменит своей основной черты в отноше­ нии к м иру, она будет лишь невероятно быстрее и интенсив'4 Разумеется, свобода и rrxoЛrf}, как ее понимала античность, вовсе не одно и то же. Решающе для современного свободного времени то, что оно сэкономлено рабочим временем и служит потреблению, тог­ да как rrxoЛrf} было намеренным воздержанием от всех деятельностей, связанных с голым поддержанием жизни, от деятельности потребле­ ния не в меньшей мере чем от деятельности труда. П робным камнем античного "досуга" в его отличии от современного остается знамени­ тая бережливость, отличавшая греческую жизнь в классический пе­ риод. Слишком большое богатство, равно как и н ищета, были подо­ зрительн ы , потому что обе мешали досугу, богатство - соблазнами потребления, а нищета - необходимостью труда. Здесь характерно нерасположение, с каким относились к морской торговле, более все­ го прочего отвечавшей за благосостояние в Афинах. Платон следуя Гесиоду рекомендовал напр. основывать новые города-государства вдали от моря .

1 70

Третья глава: Труд

нее пожирать вещи мира, разрушая тем п рисущее миру посто­ янство. От постепенного сокращения занятости, наблюдаемого нами теперь вот уже почти столетие , до осуществления этой "уто­ пии", которая пожалуй и не утопия вовсе, лежит далекий п уть. Сверх того, как раз в этом аспекте п рогресс обычно очень пе­ реоценивается , поскольку мерой здесь все еще елу жит лишь та поистине совсем необычная и необычно бесчеловеч ная эксп­ луатация рабочей силы, какая была характерна для ранних ста­ дий капиталистического развития. Е сли при оценке того, ка­ ких великолепных успехов мы добились, мы примем в рассмот­ рение несколько более длительные промежутки времени, то придем к обескураживающей констатации , что в отношении среднегодовой суммы приходящегося на каждого человека сво­ бодного времени мы дошли самое большее лишь до того чтобы снова приблизиться к мало-мальски нормальной и ч еловечес­ ки сносной мере 85• В этом и в других аспектах идеал общества потребителей , как он без сомнения маячит современному со­ циу му, тревожнее чем действительность , какой мы уже достиг­ ли. Идеал этот не нов; он содержится в принципиальной пред­ посылке, на которой покоится и в которой никогда не сомпева­ лась классическая политическая экономия, а именно что цель 85 По новейшим оценкам в средневековую эпоху работа занимала не больше половины всех дней в году. Ч исло официально празднич­ ных дней доходило до 1 4 1 (см. Levasseur, ор . cit., р. 329, и ер. Liesse, Le tгavail, 1 899, р. 257 относительно ч исла рабочих дней в предреволю­ ционной Франции). Чудовищное удлинение рабочего дня характер­ но для начальных стади й промытленной революции в том смысле, что рабочих заставляли как бы конкурировать с вновь введенными машинами. Прежде того продолжительность рабочего дня в Англии составляла от одиннадцати до двенадцати часов в 1 5 веке и десять часов в 1 7 веке (ер. Н. Herkner, Arbeitszeit, в Handwoгterbuch fUr die Staatswissenschaft, 1 923, Bd. I , S. 889 fi). Нет сомнений, что "рабочие в первой половине девятнадцатого столетия жили при худших усло­ виях чем беднейшие слои в предшествовавшие века" (Edouard Dolleans, Histoire du travail en Fraщe, 1 953). М ы склонны переоценивать меру нашего прогресса, nотому что сопоставляем свое положение с поис­ тине очень "мрачной" эпохой. Так что трудно избавиться от подозре­ ния что наш пресловутый прогресс по части долгожительства неда­ леко увел нас от того, что уже было достигнуто в лучшие века антич­ ности. Знать этого мы естественно не можем, но продолжительность жизни многих знаменитых людей, нам из ряда источников извест­ ная, подсказывает такое предположение.

§ 1 7 Общество потребителей

171

и назначение всей vita activa состоит единственно и исключи­ тельно в росте богатства, и зобилии и "счастье большинства" . И что иное есть в конечном счете этот новоевропейский обще­ ственный идеал как не прадревн п й сон , всегда снящийся горь­ кой н ищете и, как нам из вестно и з мира сказок, обладающий великим очарованием - до тех пор , конечно, пока мечта о ска­ терти-самобранке не осуществляется и не кончается раем для д ураков. Ибо великая надежда, вооду шевлявшая Маркса и лучших деятелей рабочего движения во всех странах, что свободное время и збавит наконец людей от н ужды и animal laboгans ста­ нет производительн ым , покоится на иллюз иях механистичес­ кого мировоззрения , полагающего что рабочая сила подобно всякой другой энергии ни когда не сможет исчезнуть и потому , не растраченная на тяготы жи зн и и не истощенная, автомати­ чески высвободится для "высшего" . В этой надежде Маркса перед его глазами Афины Перикла несомненно стояли моде­ лью, о которой он думал что она может стать наконец реально­ стью для всех людей, если на основе невероятно возросшей произ водительности человеческого труда обойтись без рабов . Сто лет спустя после Маркса ложность этого умозаключения нам даже слишком ясна; animal laboгans никогда не тратит свое и збыточное время ни на что кроме потреблен ия , и чем больше ему будет оставлено времени, тем ненасытнее и опаснее станут его желания и его аппетит. Конечно, виды похоти и зощряют­ ся , так что потребление уже не ограничивается жи зненно не­ обходимым, захватывая наоборот и злишнее ; но это не меняет характер нового общества, а хуже того, таит в себе ту тяжку ю уг розу , что в итоге все предметы мира, так наз ываемые пред­ меты культуры наравне с объектами потребления , п адут жерт­ вой пожирания и уничтожения . Н еобходимо, n усть утешения здесь и м ало, осоз нать во всей остроте дилемму, в которую нас поставили современные сдви­ ги и которая заложена в самой nрироде вещей. С одно й сторо­ ны, несомн�нно что только эмансипация труда, а это значит захват всей nу бличной сферы трудящимся животным , nоз во­ лила достичь гигантского возрастания nроизводительности тру­ да, в столь з н ачительной мере освободившего современную жи знь от необходимости, тяготеющей н а жи зн и как таковой. С другой стороны, столь же бессnорно что до тех пор, nока animal laborans господствует над публичностью и nредnисыва­ ет ей свои масштабы , никакой n убличной сферы в собственном

1 72

Третья глава : Труд

смысле не может быть, а будет только публ ично выставленная на обозрение ч астная . Возможно, мы пока находимся к счас­ тью лишь на первой стадии этого проц есса. Н о его явственным результатом успело уже стать то, что эвфемистически именуют массовой культурой и что в действительности является таким состоянием общества, когда культур у применяют, злоупотреб­ ляя ею и потребительски истощая ее, для развлечения масс, которым надо убить пустое врем я . Ч то это массовое общество притом крайне далеко от осуществления "счастья для большин­ ства" , стало притчей во языцех; скорее всеобщее недовольство, уже очень близкое к острой, заразительной несчастливости , ста­ ло тем настроением, которым охвачены современные массы среди своего изобилия. Он и страдают просто-напросто от пол­ ностью разрушенного равновесия между трудом и потребле­ нием , между деятельным бытием и покоем , и страдание обо­ стряется тем , что именно сам animal laborans настаивает на том что он называет "счастьем" , но что в своей исти не есть благо­ дать, заложенная в самой жизни, в естественной смене усталос­ ти и покоя, напряжения и отдыха, когда человек может наслаж­ даться прекращением страдания, короче, в постоянно обнов­ ляющемся равновесии расстройства и удовольствия , присущем лишь круговращению природы. То, что в нашем обществе по­ чти каждый верит что имеет право на счастье и в то же время страдает от своего несчастья, есть красноречивейший знак того, ч то мы действительно уже начал и ж ить в трудовом обществе, в кач естве общества потребителей уже не и меющего достаточно работы чтобы поддерживать равновесие между работой и по­ треблением и тем самым обеспечивать трудящиеся и потреб­ ляющие массы их так называемым счастьем, на которое они, по крайней мере пока движутся внутр и этого природного круга, до известной степени могут даже притязать. Ибо в отношени и так называемого счастья нам н е следовало б ы забывать, что толь­ ко animal laborans имеет свойство его требовать ; ни мастеру­ создателю , ни политически деятельному человеку ни когда не приходило на ум хотеть быть счастл ивым или вери:гь в возмож­ ность счастья для смертных людей. Пожалуй, ничто не более пригодно для привлечения на­ шего внимания к этому несчастному идеалу счастья трудяще­ гося животного и к опасности его осуществления чем скорость, с какой современная экономика ионеволе движется в направ­ лении так называемой waste economy, хозяйствования в опоре на растрату, где во всяком предмете видят бросовый товар и

§ 1 7 Общество потребителей

1 73

расходуют и снова выбрасывают вещи почти сразу по их появ­ лении в мире, поскольку иначе весь сложнейший процесс за­ кончiпся внезапной катастрофой 86• Но и к осуществлению это­ го идеала, к учреждению совершенного общества потребите­ лей путь еще далек. Ибо живи мы действительно в таком обще­ стве потребления , мы бы вообще уже не были обитателями никакого мира, безмирно гонимые процессом, в круговраще­ нии которого вещи хотя и появлялись бы и исчезали, словно всплывая и утопая, но н икогда не оставались бы при нас и вок­ руг нас достаточно долго чтобы послужить жизненному про­ цессу хотя бы какими-то рамками . М и р , этот дом , который человек н а земле строит сам себе изготовляя его из материала, данного ему в руки земной при­ радой, состоит не из продуктов, подлежащих потреблению и поглощению, а из предметов и вещей, подлежащих использо­ ванию и употреблению. Подобно тому как природа и земля п редоставляют условия для человеческой жизни, так мир и вещи мира создают ус.J\ОВия, когда жизнь на земле может быть прожита как специфически человеческая . Для animal laborans, т. е. стало быть для каждого человека, поскольку человек все­ гда есть помимо nрочего и работающее существо, земля и при­ рода дарят благодать, сыплют как из рога изобилия "блага" , одинаково принадлежащие всем детям земли, и они "прини­ мают их из ее рук", чтобы "слиться" с ними в труде и потребле­ нии 87• Однако та же самая природа уже перестает быть вели­ кой матерью и дарительницей, когда homo faber берется за по­ строение своего мира; единственно что она теперь может еще дать, это "сам по себе почти ничего не стоящий материал", при­ обретающий ценность и годность лишь в обрабатывающем из­ готовлении 8 8• Без благодарного прпнятия и применепил при­ роды и даримых ею вещей, но также и без защиты себя от при­ родных nроцессов разрастания и упадка animal laborans, како­ вым человек всегда среди прочего я вляется, никогда не смог бы поддержать свою жизнедеятельность. Но и эта жизнь ни­ когда не стала бы настоящей человеческой жизнью, если бы homo faber не знал, какими искусствами человеческая жизнь может создать себе внеестественно-искусственное жилище, чьи "6

На опасности этого хозяйства недавно с большой ясностью ука­

зал Гэлбрайт (John Kennetl� Calbraith, The affluent society, 1 958). " 7 Locke, ор. cit., § 28. нн lbid. , § 43.

Третья

1 74

глава:

Труд

долговечность и устойчи вость вста ют в прям о е проти во речие с жизн ь ю его обитателей.

Че м легче стан овится жизн ь в со ци ум е труд ящихся и п о ­ требителей, те м труд нее п росто хотя бы о щутить нап о р и прп­ нужд ение не обход и мости, го нящие и п од стеги вающие обще ­

ств енн у ю жизн ь , потому что в не ш ние призн ак и не об ход и м ос ­ ти, тягота и бедств ие, почти и счезли . Опас ность подобн ог о об­ щества в том , что , ослепленн ое избытком с воей возр аста ющей плодов итости и втян утое в гладкое фун к ц ио нир ов ание бе с ко ­ нечного пр оцесса , оно забы в ает о сво ей собст венн ой тщетн ос ­

ти - об эфе м ерности жизни, кото рая , п о м ы сли Адам а С м ита, "не утвержд ает и не осу ществляет себя ни в как ом п остоянн ом

суб страте , с пособн ом еще существовать когда трудовое у силие прекратилось " 89•

"9

Adam Smith, ор. cit., I, р. 295.

Ч ЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

СОЗДАНИЕ

18

Долговечностъ мира

Мастерство наших рук, а не труд нашего тела,

homo faber,

обрабатывающий данный материал в целях изготовления, а не

animal laborans, телесно "сливающийся" с материалом своей работы, телесно логлощающий ее результат, создает то nрямо­ таки несчетное множество вещей, совокуnная сумма которых складывается в выстраиваемый человеком мир 1• Большинство этих вещей, но не все, оказываются уnотребительными nред­ метами и как таковые обладают nостоянством, в котором Локк видел предnосылку собственности , Адам Смит - nредnосылку возникновения "ценностей" , nоявляющихся на рынке и при­ годных для обмена, а Маркс - доказательство nрисущей чело­ веческой природе nроизводительности. Эти nредметы употреб­ ляются а не nотребляются, уnотребление их не истребляет; их сохранность nридает миру как созданию рук человеческих дол­ говечность и nостоянство, без которых смертио-неnостоянное бытие человечества на земле не смогло бы учредить себя; в них собственно человеческое отечество человека. Но стабильность создаваемого людьми вещественного мира тоже не абсолютна. Уnотребление, которое м ы делаем из ве­ щей, изнашивает их, хотя и не истребляет; жизненный nро­ цесс, двигатель человеческой экзистенции, пронизывая ее, 1 Латинское слово fаЬег, по-видимому связанное с fасеге в смысле изготовляющего делания, обозначает художника или ремесленника, обрабатывающего твердый материал - дерево, камень или металл. Ему соответствует греческое слово техтшv, для которого fаЬег служит и переводом. Множественное число fabгi часто входит в выражение fabгi tignaгii, строительные рабочие и плотники. Мне не удалось установить, когда впервые возникает выражение homo fаЬег или кто его сконструировал. Достоверно только, что его происхождение вполне современное; Жан Леклерк считает его со­ здателем Бергсона (Jean Leclercq, Veгs la societe basee sur le tгavail, в Revue du tгavail, vol. LI, no. 3, mars 1 950).

1 76

Четвертая rлава: Создание

вторгается и в мир ; и даже перестань мы пользоваться вещами мира, они все равно в конце концов погибнут, возвратившись во всеобъемлющий круговорот природы, из которого они были вырваны и наперекор которому получили самостоятельное бы­ тие. Выброшенный нз мира людей и предоставленный самому себе, стул тоже снова станет деревом , а дер ево истлеет и воз­ вратится в почву, откуда оно росло пока его не срубили чтобы использовать как материал для задуманного изделия. Таким п редставляется конец, ожидающий в итоге любую и каждую вещь мира, как бы знак того что они произведения смертных людей; но для мира в целом, внутри которого каждая отдель­ ная вещь постоянно заменяется вместе со сменой рождающих­ ел в него, пребывающих в нем и опять исчезающих из него по­ колений, такой конец не приходит. Сверх того, употребление хотя и изнашивает отдельные предметы, однако эта изнаши­ ваемость не в том же смысле принадлежит их существу , как уничтожимость - существу продуктов потребления, в погло­ щении которых их естественный конец. И знашиванию при употреблении подлежат долговечность и устойчивость. И менно эта устойчивость придает вещам мира относитель­ ную независимость от существования создавших и употребля­ ющих их людей, ту "объективную" предметность, которая дает им возможность "устоять" перед ненасытными потребностями и нуждами своих создателей и по меньшей мере на какое-то вр емя их пережить 2• В этом аспекте вещи мира имеют задачу стабилизировать человеческую жизнь, и их "объективность" заключ ается в том что всесметающей изменчивости естествен­ ной жизн и - где, по слову Гераклита, никогда один и тот же человек не может войти в один и тот же поток, - они придают человеческую тождественность, идентичность, следующую из того что тот же самый стул и тот же самый стол с неизменной надежностью встречают ежедневно меняющегося человека. Иными словами , то, что п р отивостоит субъективности челове­ ка и чем она себя измеряет, есть объективность, предметность созданного им же самим м ира, а не возвышенное р авнодушие не тронутой рукою человека природы, чья подавляющая сти­ хийная мощь через посредство биологического жизненного процесса и его круговорота вгоняет и встраивает его, наоборот, � Слово "предмет" буквальный перевод "объекта", слово, которое происходит от oЬicere бросать, въzспшвлятъ впереди себя и первоначально обозначало все противопоставленное.

§ 1 8 Долговечность мира

177

в то все охват но е кружащее движение , в како м несетс я в се при­ р одн ое. Лиш ь п оскол ь ку мы и з да р ованно го нам прир адо й во з­ дви гли объ ективную предмет но сть сво ег о м и ра , поск ол ь ку в окружении п рир оды п остр оили как ое -то нам одним сво й ствен ­ н ое окру жение , за щищающее нас от нее, мы сп осо бны тепер ь и прир оду то же рассмат риват ь и о бр аб ат ывать объективн о как " п редмет" . Бе з в оздвижения так о го мира между чел овек ом и прир адо й ца рила бы вечная п одвижн ость , н о ни п редметно с­ ти , ни объективн ости. Хотя уп отребление и пот ребление разня тся ме жду собой не мен ь ше чем создание и ра бота , вс е же нередко они так бли з­ ки друг к дру г у , та к почти незаметн о дру г в дру г а перех одя т, что публичн ое и учен ое мнение , ото ждествляющее эт и вещи между собой , кажетс я оправданн ым. В сякое уп отре бление дей­ ст вител ь н о содер жит элемент п отребления , п оск ол ь ку в сякий к он так т уп отребляем о го предмета с ж ивуще- потребляющим ор г анизм ом вы зывает пр оц есс ам орт иза ции , так ч то ото жде­ ст вление уп отребления и п отребления кажется т ем естествен ­ нее , чем боль ше уп от ребляемый п редме т со прикасается с т е­ лесн ой сфер ой поль зователя. Если к примеру при анализе уп от­ ребляемых предмето в име ть в виду то, что отвечает нашей п о­ тре бн ости в одежде , то м ожно п рий ти к убеждению что уп от­ ребление отличает ся от п отре бления лиш ь неким замедлени ­ ем темпа . П р отив это го, как мы уже упо минали , го в о рит то, что изн ос предст авляе т со бо й хот я и неизбежно е , н о вто рич ­ н ое следствие уп от реб имо сти , то гда как логло щение п р одук­ то в п отребления и есть цел ь, ради кото рой о н и были в оо бще п р о из ведены. Сам ое дешев ое фа бри чн ое изделие отли ча ется от изысканнейше го деликатеса еще и тем , что не п орппся если ег о не исп ол ь зуют, имея какую -то пусть с кр омную сам осто я­ тел ь н ость , по зв оляющую ему пережить меняющие ся прих оти св ое го обладателя на довол ь н о значи тел ь ный от ре зок време­ ни . Если не унич то ж ить но вую пару обуви со вс ем уж на р о чн о , о на , н ошеная или нен ошеная , останется на и з вестн ое время в мире. Есть однак о более знаменитый , да и горазд о б олее убеди­ ел т ь ный пример , к ото рый мо жн о привести в п ол ьз у ур авне­ ния создания с р абото й . Н еобх одимейшая и элемен тарнейшал работа чело века состоит в обра ботке п оч вы и земледелие по ис­ тине представляет соб ой дея тел ьн ость , п ри котор о й р а бота п о мере ее вы полнения п ревращае тся в с оздание . Иб о х отя в се сел ь с кохоз яй ст венные работ ы более не обх одимы для б иоло ги-

1 78

Четвертая глава : Создание

ческого жизненного процесса человека и более интимно пря­ лажены к круговращению природы чем любая другая деятель­ ность, они тем не менее оставляют по себе результат, пережи­ вающий самую деятельность и становящийся осязаемой, непре­ ходящей частицей мира: где из года в год с бесконечной повто­ ряемость ю пашут , сеют и жнут, там дикая природа превраща­ ется в кон це концов в обжитую человеком местность . Тут по­ п ятная причина того, что во все времена в пример достойного труда приводили работу на земле, а домашняя работа постоян­ но выставлялась на вид когда хотели подчеркнуть рабскую при­ роду труда. Работа на земле, занятая производством продоволь­ ствия, несомненно ближе к созданию чем домашняя работа, необходимая для его потребления; несомненно также что ис­ стари высокая оценка землепашества учитывает, что обработ­ ка почвы производит именно не только продовольствие, но и ухоженную nашню, на которой земля, nревращенная в nоле, дает впредь основание для учреждения мира. Однако даже и в этом елучае разница между работой и созданием как челове­ ческими деятельностями бросается в глаза: пашня тоже nо- на­ стоящему н икогда не такой употребляемый предмет, обладаю­ щий своей самостоятельностью и для своего постоянства нуж­ дающийся лишь в известном уходе; распаханная почва, чтобы остаться nахотп ой землей, должна обрабатываться каждый раз снова; она не имеет независимого от человеческих усилий бы­ тия, никогда не становится предметом. Даже там, где после сто­ летних усилий обработанная почва стала сельским пейзажем, она не достигла предметности , присущей созданным вещам, раз навсегда обесnеченным в своем существовании внутри мира; чтобы остаться частью мира и не отпасть снова в природное одичание, она должна каждый раз создаваться снова. 19

ОвеществлеJtие

Изготовляющая деятельность homo faber'a, создающего мир, nроисходит как овеществление. Даже самым хрупким вещам он nридает известную солидность, заимствуемую им из матери­ ала, из которого он их изготавливает. Этот материал опять же есть равным образом нечто изготовленное; он не nросто имею­ щаяся данность, как nлоды и ягоды, которые мы срываем, а можем и оставить висеть, не вмешиваясь при этом в хозяйство природы. Материал должен быть сnерва добыт, вырван из сво-

§ 1 9 Овеществление

1 79

его природного окружения , и для получения этого материала человек вторгается в природное хозя й ство, либо разрушая что­ то живое - срубая дерево для заготовки дров - ли бо прер ы ­ вает какой-то из более медленны х nриродн ых процессов, вы­ р ывая из лона земли железо , камень, мрамор. В сякое создание насильственно, и homo fаЬег , творец мира, может исполнять свое дело лишь разрушая nрироду. Б и блия сделала Адама , nривя ­ зан ного к n ашне , работающего человека, господином над все­ ми живущими тварями , но aпimal laboгans, умеющий силой nодвластн ы х ему и прируче нных им зверей умножить силу соб­ ственного тела, чтоб ы доставить своей жизн и nроnитание, н и ­ когда не станет господином Земли и самой природы . Лишь поскольку человек е сть также и homo fаЬег , ему возможно удас­ тся стать госnодином и хозяином всей земли. И nоскольку че­ ловеческая производительность всегда соразмеряла себя с бо ­ жественной творческой силой , творящей ех nihilo, из ниче го , тогда как человек нуждается в субстанции , которую он форми­ рует, то образ Прометеева бунта так же тесно породнился с nредставленнем о homo fаЬег, как образ nреданного Богу бла­ гочестия в библейском смысле стал об разцом жизни, которая благословен на, когда проведена в тяготах труда. В о всяком со­ здании заложено нечто прометеевское , ибо оно воздвигает мир , основанны й н а насильственном овладении частью богом создан ­ ной природы 3• 3 Представление, что человек в своем творчестве привязан к ма­ териалу, тогда как Бог производит всё из ничего, принадлежит Сред­ невековью, тогда как ощущение человека неограниченным господи­ ном Земли и земной природы характерно для Н ового времени. Оба воззрения вступают в известное противоречие с духом Библии. Ибо для Ветхого завета человек господин всех живущих тварей, сотво­ ренных ему в помощь; он остается служителем земли, и земные блага не материал для какой-то независимой, прометеевской творящей силы. Характерно, что Лютер и в этом плане тоже отвергает попытки схоластики интерпретировать библейские учения с помощью гречес­ кой философии и со своей стороны пытается элиминировать все твор­ ческие элементы в человеческом действии. Все, что человек делает в отношении природы, сводится к "отысканию" сокровищ, вложен н ых в нее Богом; он остается служителем Земли как в Ветхом завете: "Ска­ жи-ка, кто вложил серебро и золото в горы так, что человек его нахо­ дит? Кто вложил в поле великое благо взращивания . . . ? Труд ли чело­ веческий это делает? Да, конечно, труд это все находит; но Бог дол­ жен всё туда вложить, чтобы труд мог это найти . . . Так мы находим, что весь наш труд есть не что иное как нахождение и извлечение Бо-

1 80

Четвертая глава: Создание

Спла и крепость человека имеют свое стихийнейшее выр а­ жение в р азнообр азном опыте этого на силия и соста вляют по­ этому предельную противоположность тому мучительно- исто­ щающему н ап ряжению, из которого складыв ается основной опыт труда . Из них возникают са модостоверность и самоощу­ щение , и они могут д аже стать источником довольства всей жизнью , но они в принципе отличны от благодати, осеняющей жизнь , прошедшую в тяготах н труд ах, и они никогда не могут достичь интенсивности чувства удовольствия , сопутствующего порой р аботе, п режде всего тогд а , когда усилие прилага ется ритмично и тело ощущает то же удовольствие, которое прису­ ще всякому ритмически упорядоченному движению. Н асколь­ ко современные описа ния "р адости труда " имеют в виду нечто большее чем радость труда в здоровом теле, библейское бла ­ ж енство полноты жизни и смерти, н асколько они, далее, не ос­ нова ны н а смешении гордости от успеха с кр а йне проблем а­ тичной " радостью" , якобы призванной сопровождать процесс са мого исполнения 1 ; их подлинным опытным основанием бы­ ва ет почти физическое чувство удовлетворения , д ающее о себе знать всякий р аз когда присущий ему потенциал силы во всей его н асильственности ч еловек мерит по неодолимой мощи сти­ хийных энергий, которым он способен противостоять в той сте­ пени , в какой ему удается словно бы перехитрить их, а именно бла года р я изобретению орудий неимоверно умножить прису­ щую ему силу сверх всякой природной меры . Вещна я субстан­ циальность, внугренне п рисущая предметам мир а и п ридаю­ щая им их сопротивляемость, оказывается не результатом бла­ год ати и тяготы, удовольствия и терзан ия , с какими мы в поте н а шего лица едим свой хлеб, но производным этой силы; а та­ кие произведения не пада ют человеку в руки подобно плода м земли, они не свободный д ар п рироды , ка ким она , неистощи­ м ая , наделяет своих тварей; необходимый для их созда н ия м а ­ териал н адо извлечь из недр земли, субстанция и субстанци­ альность суть уже дело рук человеческих. Что касается собственно изготовления , оно осуществляется жьего добра, но ничего сделать и поддержать он не может" (Nlartin von Wa1sch , Bd. V, S . 1 873). 4 В знаменитой книге Хендрика де Маиса " Борьба за радость тру­ да" ( 1 927) описывается напр. ИСК/I.ючительно характерное для всех работающих удовлетворение от изготовления предмета, приходящее естественно лишь коrда работа завершена.

Luther, Werke, hg.

§ 1 9 Овеществление

181

всегда в ориентации на модель, по чьему образ цу создается из ­ готовляемая вещь. Такая модель может лишь мелькнуть перед внутренним взором создателя или она может быть уже и эксnе­ риментально опредмечена в качестве п роекта. В любом елучае прообраз , руководящий и зготовлением, находится вне самого создателя ; он п редшествует nроцессу создания и обусловлива­ ет его совершенно подобно тому, как подстегивающие стиму­ лы жи з ненного процесса в рабочем n р едшествуют собственно работе и обусловливают ее. (Это описание, разумеется, противо­ речит учениям современной психологии, считающей что пред­ ставления поддаются такой же осязаемой локали з ации в голо­ ве как чувство голода в желудке. Эта субъективация в совре­ менной науке лишь зеркально отражает более радикальную субъективацию современного общества и позволяет оправд ы­ вать себя тем, что современное и зготовление осуществляется действительно по сп особу труда, так что создатель, даже захо­ ти он этого по- настоящему, совер шенно неспособен работать "больше ради дела чем ради себя самого" 5, ведь большей час­ тью он н е имеет ни малейшего представления об этом "деле" , а именно о том как предмет, в и зготовлении которого он уча­ ствует, будет в конце концов выглядеть 6• Но эти оправдываю­ щие обстоятельства, хотя исторически они имеют большое з на­ че ние, при описании nринципиального члене ния vita activa едва ли подлежат рассмотрению.) Решающим здесь я вляется то, что все телесные ощущения, удовольствие и неудовольствие, стрем­ ление и его удовлетворение - имеющие настолько "приват­ ную" пр ироду, что о них невоз можно даже адекватно сообщить, не говоря уж об их вещном nроявлении во внеш нем мире, целой пропастью отделены от мира духовных п редставлений, который настолько легко и естественно поддается овеществле 5 Формулировка принадлежит И ву Симону (Yves Sirnon , Trois lec;ons sнr le travail, Paris, s. а.), однако она типична для идеализаций труда у либеральных католических авторов. " Le travailleur travaille pour son oeuvre plutбt qt�e pour lui-meme: loi de generosite шetaphysiqt�e, qui defiпit l'activite laborieuse" , пишет к примеру доминиканец Шеню (М. D. Chen u Рош une theologie du travail , в Esprit, 1 952; 1 955). Совер­ шенно аналогично у Лакруа (jean Lacroix, La notion du travail , в La vie intellecшelle, juiп 1 952). 6 Жорж Фридман (Georges Friedmann, РrоЫешеs humaiпs dt1 шachi­ пisшe iпdustriel, 1 946, р. 2 1 1 ) подробно описывает, как часто завод­ ские рабочие не знают даже названия и цели деталей , производим ых их машиной. ,

1 82

Четвертая глава: Создание

нию, что мы ни стола не можем изготовить не представив себе вначале неким образом стола, т. е. не имея "идею" этого стола п еред глазами, ни п редставить себе стола не можем без при­ вязки к какому-то о п ределенному столу из наших вос п омина­ ний о каких-то своих чувственных наблюдениях. Для места, занимаемого деятельностью создания в иерар­ хии vita activa, важное значение имеет то, что п редставление, или модель, руководящая п роцессом изготовления, ему не только п редшествует, но и после изготовления предмета не ис­ чезает снова и таким образом удерживается в некой актуаль­ ности, делающей возможным дальнейшее изготовление иден­ тичных предметов. Но и эта неотъемлемая от создания п отен­ циальная размножимость модели принци п иально отличается от п овторения, являвшегося отличительным п ризнаком труда. Ибо п овторение есть лишь тот вид и сп особ, каким работа сле­ дует за круговращением биологической жизни и остается ему п одчинена; п отребности и п озывы человеческого тела п рихо­ дят и уходят в ритмической последовательности, они п оявля­ ются и исчезают, но не остаются надолго. Размножением, на­ против, размножается то, что уже обладает относительно ста­ бильным, относительно обеспеченным существованием в мире. Это свойство п остоянного пребывания, п рисущее модели и об­ разцу, - что до начала создания образец уже был и в се еще остается тождественным себе п осле того как изготовление до­ стигло цели, т. е. что стало быть он существует дольше возник­ новения всех созданных п о нем у вещей и каждый раз снова может неизменно и неисчер п аемо елужить для создания новых вещей, - играет очень большую роль в учении Платона о веч­ ных идеях. Поскольку учение об идеях реально отталкивается от слова идея - т. е. из l�ea и sШо;, из образа и вида, - в п ервые именно Платоном применеиного в философском смысле, оно явно о п ирается на оп ыт создания, тroi'Y}Utt), и хотя Платон, ра­ зумеется , применяет идеи для передачи со вершенно другого, собственно философского опыта "видения" , он все же неизмен­ но, желая продемонстрировать п равдоп одобность своих уче­ ний, возвращается к п римерам , взятым из мира ремесел и ис­ кусств 7 • Так в итоге становится очевидно, что одна единствен7 О том, что Платон первый применил слово l�ea в философском значении, мы знаем от Аристотеля (I книга Метафизики, 987Ь 8). Эле (Gerard F. Else, The teгminology of ideas, в Нагvагd studies in c\assical philology, vol. XLVII, 1 936) прекрасно излагает доплатоновское зна-

§ 1 9 Овеществление

1 83

ная, вечная идея царит над множественностью преходящих вещей , ибо это отношение между вечно единым и изменчиво ­ многим увидено в очевидной аналогии к отношению, существу­ ющему между постоянством единственной модели и множе­ ством возникающих и гибнущих вещей, какие можно изгото ­ вить п о ее образцу . чение этого слова. Он справедливо подчеркивает, что из диалогов нам не становится ясно, чему учение об идеях учило в своей оконча­ тельной форме. М ы не знаем также ничего определенного о его про­ исхождении, но тут самая надежная информация может содержаться еще в значении самого слова, так ошеломляюще введенного Плато­ ном в язык философских понятий , хотя оно было неупотребитель­ ным в повседневном языке Аттики. Слова еlдо� и i()ea. относятся не­ сомненно к зримым формам и образам, а именно в специальном смысле к живым существам; это делает собственно неправдоподобным, что учение об идеях имеет геометрически-математическое происхожде­ ние. Корнфорд допускает, что это учение с одной стороны сократи­ ческого nроисхождения, коль скоро Сократ разбирал такие вопросы как о справедливом вообще, о благе самом по себе и п ытался опреде­ лить понятия , которые мы постоянно употребляем и которые нам в чувственном опыте не даны; и что с другой стороны оно возникло под пифагорейским влиянием, поскольку ответ учения об идеях на сократические вопросы, а именно вечное и отграниченное от всего п реходящего существование идеи справедливости или блага предпо­ лагало, что существует сознательная и познающая душа, так же от­ дельная от тела и от чувств, как идея отдельна от земных вещей. Та­ ким образом, Платон как бы ответил на сократические вопросы пи­ фагорейским учением о душе. Это звучит правдаподобно (у Корнфорда смотри прежде всего его книгу " Платон и Парменид"). Но мой раз­ бор оставляет все эти вопросы намеренно без ответа; он ориентиру­ ется просто на Х книгу " Государства", где Платон сам поясняет поня­ тие идеи на обыденном примере ремесленника, изготовляющего ложа и стулья "соответственно их идее", т. е. стало быть составленному за­ ранее представлению, причем Платон еще специально добавляет: это м ы имеем в виду здесь и в аналогичных елучаях. Для Платона слово ,идея' имело совершенно иное чем для нас, конкретно звучащее и значимое качество; и указать этим словом он хотел п росто на то, что "ремесленник, изготовляющий ложе или стол, смотрит при этом не на другое ложе или на другой стол, а на ,идею' ложа" (ер. Kurt von Fritz, The constitution of Athens, 1 950, р. 34-35). Само собой разумеется, н и одно из этих объяснений не затраги­ вает сути дела, т. е. ни специфически философского опыта, лежащего в основе идеи понятия, ни того решающего и именно лишь идеям присущего свойства излучающей силы, что они подобно Солнцу оза­ ряют все являющееся и дают ему светиться.

1 84

глава:

Что же касается самого процесса создани я , то он по своей сути подходит под категорию цели -средства. Изготовлен ная вещь есть конечный результат, поскольку про цесс создания п риходит в нем к своему концу ("процесс погашается продук­ том" , как говорит Маркс), и это есть та цель, для которой сам процесс изготовления был лишь средством. Работа, правда, тоже имеет "целью" потребление, но поскольку эта цель, рассмот­ ренная как конечный результат, лишена постоянства, какое бывает у существующего в мире предмета, конец рабочего про­ ц есса детерминируется не конечным продуктом, а истощением рабочей силы; продукты труда со своей стороны сраз у же с н ова превращаются в средства, их целевой характер есть у них вполне п реходя щее свойство, которое тотчас исчезает, когда произво­ д имые блага подводятся к своему назначению, применяются как продовольствие для регенерации рабочей силы . Об окон­ чании процесса создания, наоборот, не может быть никакого спора; он подходiiТ к кон цу, когда совершенно новая вещь, ста­ бильная и самостоятельная, отныне без всякой помощи чело­ века способная пребывать в мире, добавлена к этому созданию рук человеческих. Что касается этой вещи в ее готовности , то процесс, которому она обязана своим возникновением , не обя­ зательно должен повторяться. Что ремесленник его потом все же повторяет, изготовляя одну вещь за другой, относится лишь к тому, что и он тоже должен добыть себе средства к жизни, и это означает лишь, что в известном смысле создание и труд со­ впадают; или же поводом тут может быть то, что существует спрос на подобные вещи и изготовитель желает удовлетворить его в целях приобретательства, а это значит лишь, что, как вы­ разился бы Платон, помимо своего ремесленного искусства он добавочно изучил еще и желает применить искусство добыва­ ния денег. Дело здесь сводится к тому, что процесс создания в обоих случаях повторяется по причинам, находящимся вне его и н е имеющим к нему отношения; тогда как бесконечное вра­ щающееся по кругу повторение присуще всем рабочим процес­ сам ; человек должен есть чтобы работать и должен работать чтобы есть. Собственно отличительный признак создания в том , что оно имеет определенное начало и определенный, предсказуе­ мы й конец; и уже этим одним оно отличается от всех других человеческих деятельностей. Труд , втянутый в круговорот тела, н е и меет ни начала ни конца. И поступок, хотя он имеет от­ четливо опознаваемое начало, но, раз уж им однажды положе-

§ 20 Роль инструментального

в

труде

1 85

но чему-то начало, тоже, как мы это увидим, хотя и другим спо­ собом, бесконеч ен ; н и коим образом он не имеет окончания, которое можно было бы предсказать, и цели, которую можно было бы с достоверностью п реследовать. Эта большая надеж­ ность, п рисущая созданию, находит себе отражение в том фак ­ те, что в отличие от поступка изготовление не неотменимо. Ч то создано рукой человека, человеческо й же рукой может быть снова разрушено, и ни один из употребительных предметов не необходим в жизненном процессе настолько, чтобы его изго­ товитель не мог допустить его уничтожения и пережить его. Homo fаЬег дей ствительно господин и хозяи н, не тольк о пото­ му что он господин природы или научился ее себе подчинять, но также и потому что он господин самому себе , своему соб­ ственному дей ствию и бездействию, - чего нельзя сказать н и о б animal laboгans, который остается подчинен нуждам соб­ ственной жизни, ни о поступающем челове ке, всегда о казыва­ ющемся в зависимости от своих собратьев-люде й . Н езависимо ни от чего и ни от к ого, наедине с маячащим перед ним обра­ зом подлежащей изготовлению вещи homo faber способен про­ извести ее снова; и опять же наедине, перед лицом результата свое й деятельности он может решить, отвечает ли творение его рук представлению его духа, и волен, если оно ему не нравит­ ся, разрушить его. 20

Роль инструмmталыюго в труде

Для homo faber'a, цели ком полагающегося на свои руки , первей шие и з всех инструментов и оруди й , челове ка де йстви­ тельно можно определить , словами Б енджамина Фран клина, к ак toolmaking animal, живое существо, изготовляющее инстру­ менты . Те самые орудия, которые служат работающему живот­ ному, animal laboгans, лишь для облегчения его бремени и для механизации труда, lюmo fаЬег задумал и изобрел для созда­ н ия мира вещей , и их пригодность и точность гораздо вернее елу жит объе ктивно предметным целям , для которых он их хо­ тел применить и которые всегда уже маячили перед его внут­ ренним взором, чем как если бы они возни кли в ответ на тре­ бования жизненной нужды или субъе ктивных потребносте й . О рудия, устрой ства и инструменты настолько принадлежат миру, что целые исторические эпохи с их цивилизациями м ы классифицируем по н и м и с и х помощью. Н и где однак о и х при-

1 86

Ч етвертая глава: Созд ан ие

надлежиость миру не выступает так явно , как в процессах тр у­ да, где они по сути дела оказываются единственными вещами, переживающими как процесс труда так и процесс потребления. Для animal laborans, именно поскольку он подчинен жизнен­ ном у процессу и вын ужден постоянно служить его поддержа­ нию , орудия и инстр ументы , которыми он пользуется , пред­ ставляют поэтому самый мир в его долговечности и устойчиво­ сти вообще и неизбежно должны играть в его "мировоззрении" намного более значительную роль чем какая признается за про­ стыми средствами . Для труда орудия и машины утрачивают свой инструментальный характер , и animal laborans движется среди них так же , как homo faber движется в мире готовых ве­ щей , в мире своих целей . Ч асто слышные в современном обществе жалобы на извра­ щение средств в цели и наоборот целей в средства , - что сред­ ства оказались сильнее целей и что человек становится рабом машин , которые сам же изобрел , приспосабливаясь к их дикта­ ту вместо того чтобы применять их как простые средства для человеческих целей и потребностей, - коренятся в реальной ситуации труда. Ибо для труда , первоначально состоящего в подготовке даров природы для потребления, столь исключи­ тельно важное для всякого создания разл ичение между целью и средством не имеет просто н икакого смысла, ибо в нем цель и средство вообще выступают еще недостаточно раздельно что­ бы их можно было четко развести п разделить. Поэтом у изоб­ ретенные homo faber'oм инструменты и ор удия , с которыми он пришел на помощь к animal laborans в его работе , теряют свой инструментальный характер сразу же , как только они по-на­ стоящем у входят в процесс труда . Потом у -то и бессмысленно перед жизнью и жизненным процессом , интегральную часть которого образует работа, ник огда не возвышаясь над ним как таковым, ставить вопросы, предполагающие категорию цели ­ средства, т . е . например спрашивать, живет ли человек удов­ летворяя свои потребности для того чтобы иметь рабочую силу или же наоборот он работает только для того чтобы потом иметь возможность удовлетворить свои потребности . При желании уяснить себе , что это собственно значит для человеческого поведения , находиться в ситуации , когда невоз­ можно четко различить между средствами и целями , надо пред­ ставить себе ситуацию работающего тела, для которого на мес­ то свободного распоряжения и свободног о применения орудий в видах определенного конеч ного проду кта высту пило ритми -

§ 20 Роль инструментального в труде

187

ческое соединение тела со своим инструментом, причем силой , соединяющей тело с инструментом , является само движение работы. Усилие рабочего, н о не создателя, требует для получе­ ния лучших ре зультатов ритмически у порядочен ного движе­ н ия, соотв. при совместн ом труде м н огих работн иков - р ит­ мической координации всех и ндивидуальных движени й в г руп­ пе н. В этом движе н ии орудия труда утрачивают свой инстру � После знаменитого сборника трудовых песен Карла Б юхера об­ ширная научная литература продолжала углубляться в связь "труда и ритма" . В одном из лучших среди этих исследований (foseph Schopp , Das Deutsche Arbeitslied, 1 935) специально указывается на то, что су­ ществуют трудовые песни, но собственно не б ывает песен изготовле­ ния. Ремесленники поют свои песни после работы при дружеском общении. Это конечно связано с тем, что изготовляющая деятель­ ность не имеет какого-то "природного" ритма. Не говоря уже о мно­ гочисленных жалобах н а искусственный ритм, навязываемый чело­ веку машиной, иногда замечают также, что этот искусственный ритм поразительна схож с природным ритмом труда. По той же причине заслуживает внимания, что сами рабочие относительно редко жалу­ ются на машинный ритм и, наоборот, явно ощущают одну и ту же "радость труда" , всё равно, работа машин или чистая телесная работа определяет ритм трудового процесса (на эту тему см. Georges Friedmann, Ou va le travail humain? 1 95 3 , р. 233, и Hendrik de Man, ор. cit., р. 2 1 3). Это между прочим подтверждается и статистикой, проведеиной в начале века на фабриках Форда. Б юхер, полагавший, что ритмичес­ кая работа это уже "одуховленная работа" , равным образом указывал и на то, что "только те однообразные работы, которые не удается офор­ мить ритмически", ощуща.лись как изнурительные (ор. cit. , S. 443). Все это доказывает, что труд у машины, хотя его темп выше, а поря­ док однообразнее, гораздо ближе к немашинному, спонтанному тру­ ду чем к изготовлению; разницу кладет ритмическое как таковое. И Хендрик де Ман тоже указывает на то, что " этот воспетый Б юхе­ ром мир в меньшей мере принадлежит к мастерству творческого про­ цесса чем к простому, голому . . . отбыванию трудовой повинности" (ор. cit., р. 244). И менно это отбывание трудовой повинности однако воз­ буждает чувство удовольствия, причем независимо от того, что в нем достигается ; тогда как сама ремесленная деятельность вообще не воз­ буждает никакого "удово.'l.ьствия", она м ожет радоваться то.лько из­ готовленным предметам и гордиться достижением. Как однако проблематичны все эти теории "радости труда" вооб­ ще, становится очевидно, когда мы спрашиваем самих рабочих, по­ чему они к примеру предпочитают монотонную работу. П ричина в том, что это механическая работа, не требующая внимания, так что она позволяет им думать о другом - "душевно отойти" , как говорят в Берлине (ер. Тl1ielicke und Pentzlin, Mensch und Arbeit im technischen

1 88

Четвертая глава: Создание

ментальный характер и равным образом в нем стирается раз­ лич ие между человеком и орудием, т. е. средством его труда, так же как между человеком и тем что он производит, т. е. его целью. Рабочим процессом - и всеми процессами создания, исполняемого способом работы - п равит и не заранее заду ­ манная цель, и не желательный продукт, а динамика самого процесса и ритм, в который он захватывает работающего. В этот ритм втягиваются и орудия труда, так что тело и инструмент ходят вместе в одинаковом, всегда повтор я ющемся движении, пока в конечном счете машины, ввиду их подвижности лучше всех орудий приспособленные для работ "трудящегося живот­ ного" , не отнимут у тела инициативу движения, и рабочий уже не задает темп орудию, а в известной мере танцует под такт машины. Н и что не идет навстречу механизации легче и есте­ ственнее чем ритм рабочего процесса, а именно поскольку он со своей стороны обу словлен столь же автоматическим , в по­ вторительной форме протекающим ритмом жизненного про­ цесса и его обмена веществ с природой. И менно потом у ч то aпimal laboгaпs примен яет орудия и инструменты не для целей водружения мира, а для того чтобы облегчить себе работу , он живет бу квально в мире машин с тех пор как промышленная революция и освобождение труда заменили почти все орудия машинами, т. е. тысячекратно с помощью природных энергий умножили человеческую рабочу ю силу . Решающее различие между орудиями труда и машинами всего лучше осмыслить, вду мавшись в нескончаемые дискуссии о том, должен ли человек приспоеобиться к машинам или н а­ оборот гуманнее было бы приспоеобить машины к "природе" человека. Главную причину неисправимой бесплодности подоб­ н ых дискуссий м ы у же упомян ули в первой главе: поскольку Zeitalter: Zum ProЬlem der Rationalisierung, 1 954, S. 35 ff.). П о статис­ тике И нститута психологии труда Макса Планка 90% всех рабочих предпочитают механические, однообразные формы труда всем дру­ гим. Что это предпочтение механических видов труда вовсе не обяза­ тельно признак тупости или деградации , следует из того что оно на­ ходится в полном соответствии с очень ранним христианским опы­ том телесного труда; меньшее внимание, требующееся для него в срав­ нении с другим и деятельностям и , считалось одним из его существен­ ных преимуществ, поскольку оставляло место для "созерцания" (см . Etienne Delaruelle, Le travail dans les Regles monastiqнes occidentales du 4е au 9е siecle, в J ournal de psyclюlogie normale et pathologique, vol. X L I , no. 1 , 1 948).

§ 20 Роль инструментального

в

труде

1 89

человек есть обусловлен ное существо в том смысле что всякая вещь , находит ли он ее или сам изготовля ет , сразу становится для него условием его существования , то он есте ственно и к машинному окружению приспособился, позволил ему обуслов­ ливать себя в тот самый момент, в какой их изобрел. Машины сегодня не менее безусловное условие нашего существовани я чем и нструменты и оруд ия для всех прежних эпох. Интерес этой д искусси и заключается не столько в г оловоломке , вокруг которой она вращается, сколько в то м , что подобный вопрос вообще мог быть поднят. В самом деле , ни один человек никог­ да н е ломал себе голову н ад тем , должен ли человек подобаю­ щим образом приспоеобиться к применяемому им топору или наоборот надо топор приспоеобить к его природ е , сделав его более гуманны м . Это звучало бы точ но так же смехотворн о , как предложение привести человека и его руки в подобающее со­ отношение друг с д ругом . С машинами по-н астоящему случай совсем другой . В отличие от орудия, которое в каждый отдель­ н ый момент остается подч инено изготовляющему движению руки и ел ужит ей как средство, машина требует от рабочего чтобы он ее обслуживал и подлаживал ритм своего тела к ее механическому движению. Это разумеется н икоим образом не знач ит, как зачастую думают, будто человек как таковой меха­ н изируется или вынужден опуститься до рабства у машин ; но безусловно верно то , что пока длится работа за станком, меха­ ни чес кий процесс заступает на место телес ного р итма и что че­ ловек неким образом должен был уже привыкпуть к этому р ит­ му маши н , когда замыслил , хотя бы лишь в уме , такую вещь как машины. Самый утонченный инструмент остается елугой своего хозяи н а , не будучи в состоянии вод ить его рукой или ее заменить. Н о даже самая примитинная машина руководит ра­ ботой тела, пока в конце концов полн остью не вытесня ет ее. И стори к сл ишком хоро шо знает, что смысл исторических процессов большей ч астью обнаруживается лишь тогда, когда они достигают своего завершения , но никогда не поддается распознани ю п режде чем событие д остигнет наибольшего раз­ маха. Так же и в нашем елуч ае действительное значение техни­ ки , т. е. вытеснения инструментов и орудий машинами , прори­ совывается, похоже, лишь в том, что мы предвосхищающе пред­ видим в качестве н епосредствен н о предстоящей нам итоговой стад и и всего этого развития, а именно в автоматике. Если от этой ожидаемой окончательной стадии бросить взгляд вспять на развитие новоевропейской техники , то оно окажется состоя-

1 90

Четвертая глава: Создание

щим п ожалуй из таких трех ступеней. На перв ой стадии, кото ­ рая п од зн ако м пар он ой машины неп осредственно ввела Е вр о ­ пу в пр о мытленную рев олю ц и ю , чело век с по м о щью машины п одражал пр о цессам прир оды или же непосредстве н н о п ольз о ­ вался для это й цели прир одн ыми энергиями; в об оих случаях еще не был о прин ципиальн ог о отличия от в одяных и ветря­ ных мельниц, с незапамятных времеn улавливавших для чел о ­ века о пределенные силы прир оды, ставя их н а службу ему. Н о в остью была не пар о н ая машина, а открытие и эксплуата ­ ция каменн оугольных пласто в земли, благ одаря к оторым был п олуче н горючий материал , п озв оливший применить принцип пар о н ой машины !! . Машинные ор уд ня это й начально й стад ии дем онстрируют на св ой манер т о же сам ое п одражание при­ р одн о й данн ости ; они тоже имитиру ют и умно жают сил у чел о ­ веческ о й ру ки. Именно это сег од ня считают о шибк о й в п о ни­ мании существа машины , р од о м к оротк о го замыкания, кото р о­ г о над о в любо м случае избегать. Ни при каких обсто ятельствах пр оектир ова н ие машин не м ожет руко водство ваться целью за­ менить руки раб очег о или п одражать движениям руки тог о, кт о машину обслуживает 10• На след у ющей стадии на передний план выступает элект­ ричеств о и электрификация м ира, причем на это й стадии на­ х одимся м ы и сег одня , п о крайней мере в рамках обыде нн о й жиз ни , кото рая еще не определяется автоматик ой или приме­ нением ато мн ой энергии. На данн ой стадии Представлениями о технически об еспеченн ом гигантском в озрастании ремеслен­ ных в озм ожн остей , т. е. о технизацйи изгото вительных пр о­ цесс ов уже не обо йтись; к эт ом у уже действительн о техничес­ ки обусл о вленн ом у миру катег ории lюmo faber'a, для к отор о 9 Если отвлечься от всех изобретений, важнейшим обстоятель­ ством, подготовившим промытленную реJюл юцию, было nросто унич­ тожение лесов и открытие угля как горючего. В этой связи заслужи­ вает внимания предположение Р. Барроу, что разрешение "извест­ ной загадки экономической истории древности, промытленное раз­ витие которой не вы шло за пределы известной точки", заключается не в том что люди не сумели изобрести машины, а в том что для по­ добных машин не было горючего, этого самого угля" (R. Н. Barmш, Slavery in the Roman Empire, 1 9 28, р. 1 23). 111 "Главная ловушка, которую надо избегать, это предположение, что дизайн имеет цель воспроизвести движения рук оператора или работника" (john Diebold, Automation: The advent of the automatic factory, 1 952, р . б 7 ) .

§ 20 Роль инструментального

в

труде

191

го инструмент есть именно средство для достижения предна­ меченной цели, уже неприменимо. В самом деле , речь здесь идет уже не о том чтобы взять или вырвать у природы, как он а есть, потребное н а м и употребляемое нами в форме материа­ ла , когда наше вторжение в природу непременно ведет к унич­ тожению чего-либо природного, к "искусствен ному" прерыва ­ нию того или иного nриродного nроцесса или к столь же ис­ кусственной его имитации . Во всех этих случаях мы для на­ ших собственных целей в мире из меняли природное или же искусственно искажали природу, а именно таким образом, что устроенный человеком м н р и nрирода оставались совершенно явстве нно отдельны и отличны друг от друга. Н апротив, то, что м ы технически осуществляем с н ачала нашего века, есть нечто совсем другое. Мы начали в извепной мере "изготовлять" сами природные процессы, т. е. мы развязали такие события в природе, котор ые никогда бы не произошли без нас, и вместо того чтобы тщательно отгораживать, как это делали все исто­ рические эпохи до нашей , человеческий мир от стихийных энергий nрироды, как можно более отдалять их от нашего мира, мы наоборот как раз впустили эти силы с их стихийной мощью в самое средоточие нашего мира. Что здесь задейство­ ва но нечто большее и дело идет не просто о росте чисто тех ­ нического знания, видно уже по тому, что изменившееся соот­ ношение мира и природы всего нагляднее можно nроследить в современном городском строительстве, для которого харак­ терны как раз не небоскребы и силуэт города Н ью- Й орка на полуострове Манхэrrен , а недавно сrавшее идеалом и в Аме­ рике уже приведеиное в исnолнение распыление городской стихии в поселениях людей, т . е. некий не-город вроде Лос­ Анджелеса, где "преодоление различия между городом и де­ ревней" теперь действительно дошло до того, что уже ни от города нп от деревни, как мы их обычно пони маем , не оста­ лось ровн ы м счетом ничего. В литературе об этой второй тех­ н ическо й революции на такие вещи нет указаний, однако много говорится о сродном феномене слияния в самом nроцессе из­ готовления ; фабричное п ронзводство, складывавшееся до сих пор "из ряда отдельных друг от друга приемов" , превратилось в " непрерывный процесс", в движущийся конвейер, на кото­ ром идет п роизводство и сборка 1 1 • Последняя фаза этого р аз вития - автоматизация, которая 11

Ibid . , р . 69.

1 92

Четвертая глава : Создание

теперь действительно "проливает свет н а всю историю маши ­ низации·· 12• Она знаменует высшую точку всего процесса, даже 1 2 Так у Фридмана ((;eorges Friedrтшnn, РгоЫешеs huшaines du шa­ chinisшe industгie1, р. 1 68). И к этому заключению неизбежно п рихо­ дишь, если ч итать книгу Д ибольда с некоторым вниманием. В самом деле, если конвейер есть результат представления о "заводском изго­ товлении как непрерывном процессе", то автоматика, со своей сторо­ ны, является дальнейшей механизацией этого процесса, в котором теnерь уже и стоящие у конвейера рабочие заменяются непрерьш­ ным машинным процессом . Рабочие у конвейера должны были вос­ полнять и контролировать осуществляемую машинами работу, и ав­ томатика означает лишь, что эти рукаводимые как бы еще человечес­ кой "умственной силой" работы контроля и управления теперь со своей стороны точно так же взяты на себя машинами, как на более ранних стадиях индустриализации п родукты "рабочей силы" (ор. cit., р. 1 40). Производимое машинами в обоих елучаях - работа, а не соб­ ственно изготовление. Самосознание ремесленника и гордость мас­ тера, чьи "человеческие и душевные ценности" (р. 1 64) отчаянно пы­ таются спасти все авторы, пишущие на эту тему, - что иногда не об­ ходится без известной невольной комичности, как когда Дибольд и другие всерьез полагают, что ремонтные работы, которые, возмож­ но, никогда не удастся полностью автоматизировать, смогут вселить гордость, подобную былому удовлетворению от создания нового пред­ мета, - уже потому не относятся к делу, что давно исчезли на заводах и фабриках, задолго до того как прозвучало само слово автоматика. Заводские рабочие всегда были именно рабочими, а не действующи­ ми лицами , и пусть даже они как личности сохранят совершенно не­ прикосновенным самосознание, как раз на их работу оно едва ли смо­ жет опереться . Можно только надеяться , что они не дадут ввести себя в заблуждение социальными суррогатами, какие им предлагают тео­ ретики труда, и не станут убеждать сами себя, что для профессио­ на.льных интересов и гордости мастерового удастся найти замену в huшan гelations и взаимном уважении (р. 1 64). Автоматика во всяком случае имеет прекрасную возможность наглядно продемонстрировать абсурдность новомодного "трудового гуманизма" ; разумеется, для того, кто способен еще п ридать какой-то смысл этому истрепанному сверх всякой меры слову, в "трудовом гуманизме" так или иначе дол­ жно было бы слышаться contгadictio in adiecto. Кстати, в новейшей литературе можно встретить все больше решительной критики всей системы этих huшan гelations, недавно столь популярной на фабри­ ках. С м . напр. отличные анализы Дэниела Белла (Daniel Bell, Woгk and its discontents, 1 956, ch. 5) и Дженелли (R. F (;eпelli, Facteur huшain ou fiкteur social du tгavail , в Revue fгaщaise du tгavail, vol. V I I , n. 1 -3 , 1 952), который очень решительно нападает и на "страшные иллю­ зии" "радости труда" .

§ 20 Роль инструментального в труде

1 93

если атомный век с техн икой , опирающейся на ядерную энер­ гию , должен будет скоро прийти е й на смену, потому что толь­ ко автоматика , нуждающаяся не в атом н о й энергии , а лишь в электричестве, еще следует закону , по которому м ы движемся со времен пром ы тленной революции. Разные виды атомных бомб , представляющие собой в известном см ысле первые инст­ рументы ато мной техни ки и уже обладающие потен циалом уничтожения, допаточным для разрушения всей органической жизни на зе мле, показывают первые очертания того, до какой степени перебазирование техники на атомную энергию изме­ нит знаком ы й нам мир. Поисти не в таком мире , об условлен­ ном атомной техникой , дело пойдет уже не о расковывании сти­ хийных энерги й природы и даже уже не о развязыван ии при ­ родных процессов , не предусм отренных в экономике приро­ ды , а о том чтобы на земле и в обыденной чело в еческой жизни орудовать энергиями и силами , встречающимися лишь вне зем­ ной среды, в уни версуме ; в известном с м ысле подобное проис ­ ходит уже сегодня , однако все-таки лишь в ограниченных и соблюдаем ых рамках внутри опытных лаборатори й атомной физики 13• Е сли сов ременная техника покоится на том что силы природы вводятся в воздвигнуты й человеком мир , то техника грядущего атомного века могла б ы означать вв едение вселен­ ских энергий миров ого целого , в котором м ы вращаясь парим и которым окружены, внутрь земной природ ы . Изменит ли та­ к ая будущая техника все хозя й ство природы в той же или воз­ можно в еще большей мере чем современная техника измени­ ла самую суть человеческого мира , сегодня еще никто не может знать. Природные силы, которые соврем енная техника ввела в самое средоточие мира , уничтожили прежде всего специфичес­ кую целесообразность этого мира , т. е . то сегодня уже у паре­ лое обстоятельство , что инпрументы и орудия п роектируются для целей создания предметов . М ы по н имаем под природны­ м и процессами соб ытия , происходя щие без человеческой по13 В одном из интереснейших замечаний об атомной бомбе Гюн­ тер Лидере, пишущий об "устарелости человека , справедливо ука­ зывает на то, что в случае атомных взрывов вряд ли уже можно гово­ рить об эксперименте и лаборатории, ибо "эффекты здесь настолько чудовищны, что в момент эксперимента ,лаборатория' расширяется до Земного шара" (р. 260). Сущностная черта лабораторных опытов заключается в том, что пространство их проведения изолировано от окружения и отграничено от мира. 7 Зак. 3078

1 94

Четвертая глава: Создание

моп�и. а под природными вещами все то, что не "сделано" , а растет и входит в образ само от себя. (Этому соответствует и исходное значение слова "пр ирода", все равно, выводить ли его из латинского nasci, рождаться , или прослеживать вплоть до греческих корней и говорить о '{JUrrt;, буквально о выросшем . ) В отличие от вещей , которые человеческая рука сотвор л ет и вытворяет, беря или не беря в помощь инструмент, и которые в принципс можно изготовить только постепенно, причем в ко­ нечном итог е бытие произведения настолько отделено от про­ ц есса его изготовления что оно вообще начинает сущ ествовать только когда этот про цесс приходит к концу, существование природных вещеi;i не только неотделимо от процесса роста, в котором они возникают, но д аже н еким таинственным образом тождественно ему: семя не только содержит в себе дерево, но в известном смысле уж е и естъ дерево, а дерево перестает "суще­ ствовать " , отмирает, как только процесс роста, благодаря кото­ рому оно возни кло, приходит к остановке. Если мы рассмот­ рим эти процессы под углом зрения человеческой целесооб­ разности , где заранее намеченная цель с абсолк)тной точнос­ тью очерчивает извне начало и конец той или иной операции, то они должны представляться процессами автоматическим и . Автоматическими мы называем все те виды дви жения, кото­ рые, коль скоро они начались, продолжаются сами собой, а ста ­ ло быть не нуждаются в намеренном и целесообразном вмеша­ тельстве. Но ведь и при автоматизации производство по сути "автоматично" , а потому в автоматизированном фабричном процессе различия между проц ессом производства и фабрика­ том уже не существует. Потому и представления вроде тех, что фабрично изготовленный предмет обладает приматом перед процессом, в ходе которого он возник, а процесс есть лишь сред­ ство для определенной цели, бессмысленны и анахронистич­ ны 11• "Механистические " категориальные и концептуальные системы homo fаЬег'а отказывают здесь точно та к же, как они изд авна пасовали перед процессами в органической природе и природном универсуме. Почему и современные сторонники ав­ томатизации обычно выступают резко против механистическо­ го взгляда на природу и осуждают практический утилитаризм вос емнадцатого века, о'оль точно характеризующий односто­ ронне целенаправленную созидательную ментальпость homo fаЬег'а. 14

Так

у

Дибольда (Diehold, ор.

cit.,

р. 59-60).

§ 20 Роль инструментального в труде

1 95

Об сужд ен и е проблем техники, с оотв . изменений ж из н и и мир а , вызв анн ых появле ние м м ашин ы, вращается большей частью в странно псадекватном горизо нте, о ставаяс ь сосредо­ точено и сключительно на теме ее полезности для л юдей. З а и сходное беретс я, что все и нструменты и орудия предназначе­ ны для облегчения человеческой жи зн и и изб а вления челове­ че ского труда от страдания и тягот. Их слу жение цели понима ­ ется ис ключительно антропоцентричес ки. Одн а ко та непос ред­ стве нн о данная цель, ради которой проектируется орудие или ин струмент в каче стве с ред ства ее до сти жен ия , н икогд а не че­ ловек, а какой-то предмет, и "человече ск а я ценность" этого ин струментария ограничив ается употреблением, какое animal laboraпs, сам от с ебя н икаких орудий не изготовляющий, дела­ ет потом из н их. Homo faber, иными словами, изобрел свои и н­ струменты и устан овки чтобы ими создать мир, но не для того или не в первую очередь для того чтобы прийти на помощь чело веческому ж из н енному процессу . Поэтому вопрос , госпо­ да ли мы или рабы наших ма шин , ложн о по ставлен; адекват­ ная по становка в опроса здесь , состоит ли еще машина на служ­ бе у мира и его вещности или она , на оборот, нач ал а со с воей сторо н ы покорять мир, а именно вовлекать произведенные е ю предметы обр атно в пр исущий ей автом атиче с кий процесс и тем самым разрушать как раз их вещность. Одно мо жн о сегодня ко нстатировать: сплошь а втом атичес ­ кий проце сс фа бричного изготовл ения не только расправил­ ся с " неоправданны м постула том" , будто "человеческие руки, упр авляемые человеческой головой, достига ют ма кс им а.л.ь н ой эффективности" 1 5 , но и с несравненно более важн ым "посту­ л атом" , что вещи мира , которыми мы окру жены, проектиру­ ются человеком и должны удовлетворять определенным чело­ веческим м ас штабам кр ас оты и полез н ости. Н а м есто полезно­ с ти вы ступил а фу н кция, и облик ф абрнч но изготовлен н ы х предметов определяется преимуще ственно аллюром м ашин ы . "О сн овные функции", которые во в сяком случае дол жна ис ­ полнять м ашинная продукция, естественн о оста ются функци­ ями внутри ж изненного проце сса индивида и общества, ра з никакая другая "функция" в при н циле не " н еобходима" , од­ нако сам а фа брич на я продукция - и не только ее вари а тив­ ность , но также и "у становка на а бсолютную н овизну продук­ ции", - или даже решение, какие предметы над о вообще про1 '' Ibid . ,

р. 67.

Ч етвертая глава: С оздание

1 96

изводить, все это зависит исключительно от возможносте й ма­ шин 1 6 . П роектировать предметы так, чтобы их можно было про­ извести машинным образом , вместо того чтобы изобретать ма­ шины, приспособленные для изготовления определенных пред­ метов, - это означало бы конечно извращение с точностью до наоборот старого соотношения между целью и средством , име й эта категория вооб ще еще какой-то смысл . Н о даже такая уни­ версальная и недавно еще всеми призванная цель маши н , как разгрузка человеческо й раб очей силы и повышение произво­ дительности социума, считается сегодня устарело й и второсте­ пенно й , потому что и она тоже неадекватна "ошеломительным возможностям повышения потенциала продуктивности " , боль­ ше того, ограничивает их, играя на руку естественно й ограни­ ченности потребительской способности человека 17. При сегод­ няшнем положении вещей стало так же бессмысленно оцени­ вать мир машин по его служению каким-то целям, как всегда было бессмысленно спрашивать у пр ироды, производит ли она семена для того чтобы вырастить дерево или наоборот произ­ водит дерево чтобы оно принесло плоды и семена. И посколь­ ку механизированные процессы по мере свое й автоматизации все больше уподобляются природным и поскольку сверх того их полная автоматизация вооб ще стала возможна лишь потому что мы ввели кругооб разные, б езначальные и б есконечные, нецелеосмысленные п риродные процессы в мир, определяю­ щи й ся человеческими целями, то вполне можно представить себе , что полностью автоматизированны й век машин , хотя он по-видимому разрушит мир в самой его сути как создание рук человеческих, окажется столь же надежным и безгранично про­ дуктивным попечителем рода человеческого, каким была при­ рода до того как человек пошел на "отчуждение" от нее и уст­ роил в не й мир, куда смог вселиться, об разовав таким об разом преграду между соб ой и природой. В трудовом об ществе "мир" машин заменяет де й ствитель­ н ы й мир, хотя этот псевдомир никогда не в состоянии в ыпол­ нить верховную задачу мира, а именно предложить смертным людям жилище более устой чивое и долговечное чем они сами. Н а первых стадиях своего развития мир аппаратов, в какой Н овое время погрузило раб отающую часть человечества, обла17

! I J i rl

. .

IlJi(l . ,

р.

р.

38-45. 1 1 0, 1 57 .

§ 2 1 Роль инструментального при создании

1 97

д ал еще ярко выраженным и чертам и мира, поскольку трудо­ вая жизнь теперь внезапно стала развертываться в окружении, по сути определявше мся самостоятельн ым , переживавши м вся­ кую деятельность б ытием орудий и инструм ентов; но совре мен­ ная фабрика, определяющаяс я н епрерыв н ым , де нно и нощ но длящп мся б егом м аш ин, эти черты м ира уже утратила . При­ род н ые процессы , питающие работу машин, делают ее все боль­ ше и б ольше разн овидностью самого жизненного процесса, и аппараты, к аки м и мы некогда оперировали своб одно, поисти­ н е н ачал и настолько принадлежать н ашей биологической жиз­ ни, словно вид человека уже н е относится к роду млекопитаю­ щих, а н ачал превращаться в своего рода м оллюска - м ожет показаться, что аппараты, повсюду н ас окружающие, "настоль­ ко же н еотъе млем о принадлежат человеку, как скорлупа улит­ ке или паутина пауку" . С этой точки зрения, предвосхищаю­ щей н еуклон ное развитие совре менной техники в направлении автоматики, "техника почти что уже представляется не продук­ том соз нательн ых человеческих усилий, направленных на рас­ ширение власти н ад м атерией, но скорее гигантским биологи­ ческим процессо м , когда заложенные в человеческом организ­ м е структуры во все больше й м ере переносятся на окружаю­ щий человека м ир ; б иологический процесс, и м енно в качестве такового изъятый из-под контроля со сторон ы людей " 18•

21

Ролъ U'Нсrпруме'Нталъ'Ного при созда1tии (и.згоrповле'Нии)

И нструме нтами и орудия м и, потребными homo faber'y и изобретаемым и и м для своей деятельности создания и изготов­ ления, очерчивается та область, где исход но фор м ируется опыт целесообразн ости и правильное соотношение м ежду сред ства­ м и и целям и. Здесь поистине оказывается верно что цель оп­ р авдывает средства; он а делает для них и гораздо больше, со­ здает и организует их. Целью оправдывается насилие, совер­ шаем ое н ад прирадой для доб ы вания материалов, как тёс оп­ равдывает убийство дерева, а стол оправдывает распиловку тёса . В видах конечного продукта проектируются орудия , изоб рета­ ютел установки, и тот же самы й конечн ы й продукт организует процесс изготовления, обусловливает приглашение необход иs.

• н Werner Heisenberg, Das NaturЬild der heutigen Pl1ysik, 1 955, 1 4- 1 5 .

Четвертая глава: Создание

1 98

мых специалисто в, определяет степе нь кооперирования , коли­ чество сотруд ников и т . д . Н а всем протяжен ии процесса изго­ товления критерием для решений служат пригодность и по­ лезность для желаемой цели и ни для чего прочего. Те же самые критерии средства и цели прилагаются и к продукту как таковому. Х отя он я вляется целью по отношению к средств ам, которыми был произведен, и он же цель процесса изготовления, он н икогда н е станов ится , так сказать , самоце­ лью, по крайней мере пока остается объектом, пригодным для испол ьзован ия. Стул, цель деятел ьн ости столяра, способ ен по­ к азать с вою полезность л ишь в с вою очередь став средств ом , ли бо же как вещь, устой чивость которой делает возможным ее пр именен ие как средства для о беспечения жиз ненных удобств ил и как средство обмена. Проблема с критерием полез н ости, присутствующим во всякой деятель н ости изготовления , в том, что соотношен ие между средством и целью , н а которое он опи­ рается , н е имеет гран и ц своего применения и очень похоже н а цепь, каждое звено которой сразу опять же превращается в сред­ ств о внутри какого-то другого контекста. В сякий мир , орган и­ зованный по последовательн о утилитарному принципу, уводит, как кстати заметил Ницше, в " Zweckprogressus in infinitum" 1 9 • Теоретически эту апорию последовательного утилитариз­ ма, являющуюся собственно мировоззрением homo faber'a, мож­ но диагностировать как ту пр исущую ему н еспособиость пон ять различие между пользой и смыслом в ещи , которой мы даем словесн ое выраже ние, различая между делан ием чего-то в мо­ дусе "для -того-чтобы " и деланием "ради-того-чтобы" . Так о са­ мом по себе идеале пользы, на который ориентируется всякое действие в ремесленном обществе, - как и об идеале комфорта в обществе трудящихся или идеале при был и в коммерциали­ зированном социаль ном порядке, - уже н евозможн о судить исходя из той же пользы ; это будет ответом не на вопрос о цели, а н а вопрос о смысле. Ради идеала полезности, которым он ру­ ководствуется в с воих постуnках, homo faber делает все чем он занят в форме для-того-чтобы, для достижения оnределе нной цели. Идеал самой nользы уже нельзя объяснить тем, что о н " nолезен " ; сnрошенный о своих собственных n ользе и цели , он должен будет отказать в ответе. В самом деле, внутри этих ка­ те горий не существует ответа н а вопрос, который Лессинг не­ когда поставил ф илософам-утил итаристам с воего времени : 10

"Воля

к

власти" , афоризм 666.

§ 2 1 Роль инсrрументального при создании

1 99

"А какая польза от пользы? " Апория утилитаризма заключает­ ся в том , что он безнадежно втянут в последоват ельность це­ лей , протя г ивающуюся ad infinitum , так и не будучи в состоя­ нии отыскать принцип, способный оправдать категорию цели­ средства или саму по себе полезнос ть. В нутри утилитаризма голое д л я - т о г о - ч т о б ы стало подлинным содержанием вся­ кого р а д и - т о г о - ч т о б ы - и это просто другой способ ска­ зать, что там, где польза утверждает се бя в качестве см ысла, рождается отсутствие смысла. В нутри категории цели-средства и поля ее опыта, в кото­ ром расположен весь мир предметов употребления и полезно­ сти вообще, нет никакой возможности прекратить уход целей в бесконечность и помешать превращению всех целей опя ть же в средства для дальнейших целей, разве что какая-то одна из нарастающей тут череды вещей будет объявлена "целью в себе". В мире homo fаЬег'а, где все должно продемонстриро­ вать свою полезност ь и потому все применяется в качестве сред­ ства для достижения чего-то другог о чем оно само, см ысл мо­ жет быть попят лишь как цель, а именно как конечная цель, соотв. "цель в себе" , стало быть нечто такое, что ли бо тавтоло­ гнчески присуще всем целям, а именно если рассмотреть их с точки зрения создания, ли бо оказывается противоречием в са­ мом себ е. Иб о цель , коль скоро она дости г нута, тем самым пе­ рестает быт ь целью; она утратила свою способ ность диктовать выбор определенных целей , оправдывать их, организовывать и создава ть. Созданный предмет был целью лишь пока не был готов; как готовый фабрикат он предмет среди друг их предме­ тов, еще один объект в том громадном арсенале наличности, откуда homo fаЬег свободно из б ирает себе средства для дости­ жения своих целей . С мысл, напротив, должен быть постоян­ ным и не может ни в малой мере утрачивать свой характер ког­ да он дост и гнут или, лучше сказать, ко гда он раскрывается в пост упке человека или отказывает ему в се бе и ускользает. Homo fаЬег, т. е. человек в той мере, в какой он создающее су­ щество и не ведает никаких дру гих катег орий кроме цели-сред­ ства как непосредственного результата своей деятельности, на­ столько же неспособен понять смысл, насколько animal laboгans , т. е. человек в той мере, в какой он выступает работающим живым существом и ничем дру г им, не способен понять целеус­ тремленность. И как орудия и инструменты, применяемые ho­ mo faber'o м лишь чтобы устроить мир, для animal laborans ста­ новятся представителя ми мира и все г о м ирово го вооб ще, так

200

Ч етвертая глава: Создание

осмысленность этого мира, превы шающая разумение homo faber ' a, становится для него парадоксом " цели в себе" или ко­ нечной цели. Что касается самой утилитарной мысли, то для нее нет дру­ гого выхода из дилеммы бессмысленности как повернуться спи­ ной к о бъекти вному миру употребляемых предметов и уйти в субъекти вность самого по себе употребления. Л ишь в абсолют­ но антропоцентрическом порядке мира, где сам человек как употребляющий является конечной целью, прерывающей бес­ конечную последовательность целей, польза как таковая спо­ соб на приобрести значение, близкое к смыслу. Н о когда это происход ит, завязывается трагедия ; а именно, едва homo faber находит какое-то имманентное его собственной деятельности смысловое наполнение, как он сразу же начинает принижать вещный мир, цель своих замыслов и произведение своих рук; если человек, поскольку он употребляет и применяет изготов­ ленное, есть "мера всех вещей" , то не одна лишь пр ирода, и без того рассматриваемая и обрабатываемая homo faber ' oм как го­ лый материал для своих поделок, но и сами "ценностные" вещи стали средствами и утратили свою собственную имманентную "ценность" . В кантовекай формул ировке, гласящей что ни один чело­ век ни ко гда не может быть средством для целей и каждый че­ ловек представляет, нао борот, конечную цель, цель в себе, ант­ ропоцентрический утилитаризм homo faber 'a нашел свое яр­ чайшее и великолепнейшее выражение. П равда, уже до Канта мы встречаем известное п редставление о том, к каким ужас­ ным последствиям должно вести беспрепятственное и некри­ тичное мышление в понятиях категории цели-средства внутри сферы политического (напр. у Локка, снова и снова указываю­ щего на то, что никому не может быть позволено обладать те­ лом другого человека или использовать его телесную силу) , однако впервые лишь в кантавекой философии эти ранние пред ­ ставления нашли себе концептуально адекватное выражение и достигли глубины, с какой не может сравниться уровень "сред­ него рассудка" , несправедливо приписанн ый Н и цше " б равым англичанам " , ибо на самом деле он господствует везде там, где homo fabet· диктует правила оценки. Различие между Кантом и его предтечами очевидно; в самом деле, Кант ведь никоим об­ разом не намереnале я сформулировать принципы утилитариз­ ма и возвысить их до концепции, но хотел, напротив, указать категории цели-средства подобающее ей место, чтобы помешать

§ 2 1 Роль инструментального при создан ии

20 1

ее применению в области политического де й ствия. Тем не ме­ нее его формулировки в "Критике практического разума" на­ столько же не могут отрицать своего происхождения из утили­ таристского о б раза мысли, как и знаменитая и равным об разом парадоксальная формула, при помощи которой он в "Критике способности суждения " предписывает обращаться с единствен­ ными вещами, не служащими потре блению и употреблению, а именно с художественными произведениями, дарящими нам "вполне незаинтересованное удовольствие" 20• Ибо та же самая мысль , которая утверждает человека как цель в се бе, делает его и "титулован ным господином пр ироды " , имеющим право под­ чинить своему б ытию "всю природу в меру свое й возможнос­ ПI 2 1 , а именно во всякое время сделать природу, равно как и мир, средствами своего б ытия, лишив их в своих целях прису­ щей им самостоятельности. И Кант тоже не мог без введения парадоксальной конечно й цели разрешит ь апорию утилитари­ стского мышления и просветить слепоту, с како й l1omo fаЬег стоит перед проблемой смысла. Апория имеет своим основани­ ем то, что хотя лишь создание с его мышлением в терминах цели и средства способ но воздвигнуть мир, но этот самы й мир сразу же становится таким же "лишенным ценности " , как и примененны й для его построения материал, голым средством для целе й , безостановочно множащихся до тех пор пока чело­ век пытается применить к готовому миру масштабы, какими неизменно руководствуется всякое де йствие, определяющее первое возникновение веще й мира. П оскольку человек homo fаЬег, он не знает ничего кроме своих предвзятых целе й , прин ижая ради их осуществления все вещи до простых средств, так что в итоге под его господством не только изготовленные вещи, но "земля вооб ще, равно как и всякая природная сила, не имеют никакой ценности, и бо не представляют никакого опредмеченного [в них] труда " 22• По­ нимая это, греки в свою классическую эпоху всю сферу созда­ ния, ремесла и изобразительных искусств, где не совер шается никакой деятельности ради нее самой и всякий прием являет­ ся уже средством для определенной цели, поставили под вер­ дикт низкого ремесленничества и предали презрению. След­ ствием этой настроенности , явно ничего не боявше йся так, как 20 21 22

" Критика способности суждения " , § 2. Там же, §§ 83 и 84. " Das Kapital" (Marx-Engels Gesamtausgabe) , B d . 3, S. 698.

202

Ч етве ртая глава: Создани е

вульгарного и целеустремленного, было неизмен но приводя­ щее нас в изумление велнчие художников и архитекторов , под­ падавших под этот вердикт. Речь здесь идет естественно не о служении цели как тако­ вом, употреблении средств для определенной цели, но скорее об обоб щении всего значимого для создания опыта, в котором польза и полезность становятся основным мерилом жизни и мира людей. Это обоб щение располагается тоже пока е ще в сфере создающей деятельности, ибо о п ыт цели-средства, им­ ман ентн ый созданию, не просто исчезает когда цель достигну­ та и п редмет изготовлен , но продолжает сопровождать этот готовый п редмет, начинающий свое новое бытие в мире в ка­ честве у потребимой вещи. Не процесс изготовления как тако­ вой вызывает деградацию всех вещей мира и природы до го­ лых средств, неостановимую обесценку всей наличности, про­ цесс нарастания бессм ысл ицы , который затягивает в свою без­ дну всячес кие цели, делая их о пять же служебн ыми , и который поглотил бы и человека тоже, если бы его не объявили верхов­ ной целью, так что теп ерь он тем свободнее может п рименять для своих целей как средства и обесценивать все, что н е есть он сам ; ибо с точки зрения самого п роцесса создания конечн ый продукт есть точно так же самоцель, н езависимое автономное сущее, как человек является конечной целью и в политическо й философии Канта. Лишь поскольку создание изготовляет пре­ имуществе нно предметы употребления, конечный продукт спо ­ собен снова делаться средством, а именно средством для того или иного употребления, и лишь поскольку жизненн ый про­ цесс осваивает предметы и применяет их для своих целей, про­ дуктивная и ограниченная целенаправле нность создателя спо­ собна превращаться в неограниченную целенаправлен ность, овладевающую всеми вещами, какие вообще существуют, как средствами. Что грекам это обес ценивание мира и природы с присущим такому п роцессу антропоцентриз мом - "неле п ым " м н ением, будто человек есть в ысшее сущее, чьему бытию должно быть подчинено все прочее сущее (Аристотель) , - было совершенно чуждо, настолько же очевидно, как и то, что они презирали примитивну ю вульгарность последовательно утилитаристско­ го настроения. Как хорошо они сознавали п оследствия настроя, делающего из homo faber'a высшую возможность человека, всего луч ш е показывает, п ожалуй, пример знаменитого спора Пла­ тона с П ротагором, выдвинувшим казалось бы самопопятное

§ 2 1 Роль инструментального при создании

203

утверждение что "человек есть м ера всех употребляемых ве ­ щей (Xe�/ka'ia), тех, которые существуют, и тех, которые не су­ ществуют" 23• В са мом деле, Протагор явно никогда не говорил, будто челове к есть м ера всех вещей в абсолютном см ысле, ка к это е му приписывают традиция и станд артные переводы. Од­ нако - и здесь , кажется м не, решающий пун кт - хотя П рота­ гор говорит только об употребляемых ве щах, попятны м обра ­ зом прилажеиных в своей наличности или иеналичности к упот­ ребляющим их людям , Платон сразу увидел что по причине своеобразия человеческих потребн остей это должно вести к тому, что в такой ситуации челове к д ействительно становится м ерой всех вещей. Ибо когда говорят о челове ке как м ере упот­ ребляемых вещей, то и меют в виду ведь человека употребляю­ щего, использующего и при м еняющего средства, а не человек а говорящего, поступающего и м ыслящего; если этого, употреб­ ляющего, сд елать м ерой употребляе м ых им вещей, то едва л и он удержится от того чтобы затребовать все вещи для своего употребления, т. е . все рассм атривать как потенциальное с ред­ ство для цели, во всяком дереве видеть уже тёс , возводя таким образом себя в мерило не только тех вещей, бытие и небытие которых д ействительн о зависят от не го , но и все го наличного вообще. В платон овеком толковании все , что и м еет сказать Прота­ гор, звучит как раннее предвосхищение философии Канта, и бо если человека ставят м ерой всех вещей, то значит определили е го как то , что в своей сути остается вне ведущей в бесконеч­ ност ь перспективы целей, в не той цепи, в которой всякая цель неизбежно с нова становится средством , а и менно как конечную цель, которая , сам а ни когд а не средство, подчиняет вс е суще­ ствующее своим целям . Од нако в отличие от прочих масшта­ б ов, суть которых исчерпыв ается те м , чтобы оставаться са мо­ тождественны ми вне измеряемого и для измеряемого, человек , 2� См. Тезтет 1 52 и Кратил 385е. - Тезис П ротагора звучит по­ чти идентично: 7rU11TW11 %e'Y)JЫLTW11 Jl.STQ011 avэ-QW1r011 eTvar, TW]I Jkf11 011TW11 w� ёитr, TW]I �е !krfJ 01/ТW]I w� oux ёuтtv. Слово xe-iJ!kaTa, от ::<,eUOJlдl, означа­ ет однако не столько "все вещи", сколько " все применимое" среди вещей; оно относится к людям и их нуждам . Если бы Протагор хо­ тел сказать: мера всех вещей человек, он выразил бы это по-гречес­ ки скорее всего через avэ-ew1ro� !keтeov 1ravтwv, подобно тому как и Ге­ раклит пишет просто: 7rr)Лe!ko� 1rатгi}е 1ravтwv, "борьба (или вообще что бы тут н и значило слово 1roЛe!ko�) отец всех вещей" (Diels-Kranz, Vorsokгatiker, 22 В 53).

204

Четвертая глава: Создание

служащий здесь масштабом, есть живое и жизненно неограни ­ чимое существо, чьи производительные возможности столь же мало закреплены раз навсегда, как и его желания и умения . Дозволь человеку в применении и употреблении готового мира пользоваться теми же масштабами, какие неизбежно применя­ лись при его возникновении, признай, иначе говоря, в homo fаЬег'е не только создателя , но также и обитателя и господина мира, и он действительно всё примет для своего употребления и все рассмотрит и обесценит как средство для очередных це­ лей или как средство для самого себя . Тогда не будет уже ниче­ го , что не предмет для употребления, не вещь, относящаяся к разряду xerfJ�J.aтa, и - если воспользоваться п римерам Платона - ветер уже не будет как самостоятельная п риродная сила ве­ ять в человеческом мире, но станет восприниматься лишь в рамках человеческих потребностей как нечто освежающее, со­ гревающее или охлаждающее, и для Платона это означает не что иное как отказ человека от своей с пособности осмыслить бытие ветра как природной н аличности. Вот каких последствий П ротагорава учения опасается Платон и хочет предотвратить их, когда под конец жизни в " З аконах" отваживается на пара­ доксально звучащую противоположную формулировку: не че­ ловек - в сил у своих желаний и умений способный применить и употребить все и потому неизбежно кончающий использова­ нием всего наличного просто как средства - но "бог есть [под­ линная] мера всех употребляемых вещей" 21• 22

Рынок обмена

В одном из своих многочисленных замечаний на полях, так убедительно свидетельствующих о его выдающемся историчес­ ком чутье, Маркс однажды говорит что дефиници я Б енджами­ на Франклина, "человек по природе есть изготовитель орудий", так же характерна для " мира янки" (т. е. для Н ового времени ) , как аристотелевское определение, "человек по природе граж­ данин города", - для "классической древности" 25• Точность сравнения заключается в том, что Н овое время настолько же заботилось о том чтобы исключить поступающего человека, т. е. 24 В Законах 7 1 6d Платон еще раз цитирует тезис П ротаrора, толь­ ко что здесь на место слова av::Тewтro� выступает Бог, о ::Тео�. 25 Это примечание находится в 1 1 главе " Капитала" .

§ 22 Рынок обмена

205

собственно политическое начало, из публичн ой сферы, как клас­ сическая древность - о том, чтобы держать homo faber'a и его созидательную деятельность поодаль от пу блично-политичес­ ко го пространства. В обои х случаях исключение не само собой разумелось, как само собой разумелось искл ючени е трудящих­ ел и неимущих классов из числа полнопра в ных граждан в плоть до их эманси пации в девятнадцатом веке. Новое время, разу­ меется , прекрасно знало что политическая сфера не всегда и не обязательно есть просто провз водное "социума" , чья единствен ­ ная функция в том чтобы п озволить пр оизводительным, обще­ ственным силам беспрепятств енное ра з витие, обеспечи вая их адми нистративно; оно только решило заклеймить все лежащее вне покоя и порядка, необходимых для развития производи ­ тельных сил об щества , как "праздную болтовню" и "суетн ое тщесла вие" . Человеческой способностью, на которую м огла опе ­ реться вера в природно присущую обществу продукти в ность, была бесспорная пр оиз в одительн ость homo faber'a. Наоборот, античности были прекрасно известны виды человеческого об­ щежития, обходив ш иеся без полиса и без res puЬlica, публич­ ного дела, где вся вне-при ватная жизнь среднего гражданина исчерпывалась его профессие й , ограничивая его роль ю iJrrJtы­ OUfl'YO<;, ремесленника в соста ве народа - в отличие о т неграж­ дан, которые работали в хозя й стве как oixeтat и потому были рабами 26• Отличительной чертой этих неполитически х сооб­ ществ было то, что в них аго ра, общедоступная р ы ночная пло­ щадь, была не местом собрания граждан, а рынком в нашем смысле, где ремесленники м огли выставлять и обмени вать свою 26 История раннего Средневековья и прежде всего возникнове­ ния цехов подтверждает, хотя и в опоре на предпосылки совершенно иного рода, античное различение между рабочими, принадлежащи­ ми к домашнему хозяйству. и ремесленниками, которые вне домохо­ зяйства идут на работу в народ. Ибо возникновение цехов "знамену­ ет вторую стадию в истории промышленности, переход от семейной системы к ремесленной или цеховой системе. В первой не существо­ вало класса ремесленников в собственном смысле слова . . . потому что все нужды семьи или других домашних групп . . . удовАетворялись тру­ дом членов самой группы " ( W. J. Asl!ley, An i n trodнctioп to Eпglish ecoпomic h istory and theory, 1 93 1 , р. 76) . Таким образом, старонемец­ кое слово Stбrer, пожалуй, точно соответствовало греческому �IJ.IOU(J'YO�: Греческое �"f}IJ.IOU(J'YO� значит Storer, он идет работать в народ, в Stбr . Stor означает народ, как �fj!J.o� (см. jost Т,-iет, Arbeit н n d eemeinschaft, в Stнdiнm generale, Bd. I I I , Nr. J , Noveшber 1 959). ..

206

Четвертая глава: Создание

продукцию. Насколько так ое сообщество было привычно гре­ кам , пок аз ывает уже постоя нно повтор я вши йся провал попы­ ток и х тиранов отвадить граждан от ломани я свои х голов над публичными делами и провождени я времени в совершенно " непродуктивных" a;roeeuetv и тroЛtтeueu3-at, провал попыток пре­ вратить греческую агору в рынок наподобие баз аров восточ ­ н ых деспотически х государств . Типичным для этих ба заров , как позднее для средневековых ремесленных и тор говых городс­ к и х к варталов , было то , что выставление напоказ предназна­ ченных для продажи товаров сопровожд алось демонстрац ией и и х производства тоже. " В ыставление пропзводства напок аз" (в идоиз меняя формулировку В еблена) по сути так же х арактер­ но для об ще(.тва произ водителей , ка к " выставление потребле­ н ия напок аз" для общества потребителей , соотв . для трудя ще ­ гося общества. В отличие от aпimal laboraпs, ч ья внемирность не дает ему выстроить публично- мирское пространство и обитать в нем и ч ь е соци альное общ ежитие поэтому ни когда не выходит за рам ­ к и племенной организации , homo faber вполне способен раз­ вернуть адек ватную ему публичную сферу , хотя это не полити ­ ческ ая сфера в собственном смысле слова. Р ынок обмена это публичное пространство homo faber'a , позволяющ ее ему выс­ тавить напок аз создания своих рук и получить заслуженное внимание и почитание. Эта наклонность пред ъявить сделан ­ ное и непосредственно показать, к ак всё делается , по-видимо­ му не менее исходно присуща человеку чем стремление об ме ­ н ять и выторговать одну вещь за др угую , отличающее , по Ада­ му С миту , человек а от звер я 27• Решает здесь то , что homo faber, строитель мира и создатель вещей, способен на йти ад ек ватное ему отнош ение к другп м людям лиш ь обмениваяс ь с ними сво­ ими товарами , причем именно потому что сами эти предметы произ водятся всегда в и золяции от других. З ащ и щ енность ча­ стной жи зни , с так ой э нергией отстаивавшалея Н овым време­ нем на его начал ь ных стади ях к ак верховное право к аждог о члена общества, была в к онечном счете гарантией обособлен ­ н ости , без которой создающая деятельность в собственном смыс­ ле ни к огда не может состояться . Н е зритель, не жадная до зре 27 Адам Смит специально говорит: " Никто никогда не видел, что­ бы собака совершила справедливый и намеренный обмен одной кос­ ти на другую с другой собакой" (Adam Smith, Wealth of nations, Ever-y­ man's edition, 1, р. 1 2).

§ 22 Рынок обмена

207

лищ толпа публич н ых рынков , извле кавшая р ем есленн ика в е го изоляции н а свет публичности , а воз никнове ние социума , члены которого уже н е удовлетворялись гляде ние м , сужде н и­ ем и восхищен и ем, н о требовали взлом ать обособленность ре ­ месленника, чтоб ы на равных правах участвовать в процессе создан ия , начало угрожать "великоле пной изоляции" м астеро­ вых и в конце концов нивелировало созна ни е качества в саци­ у ме вплоть до утраты способности различе н ия. И золяция от м ира сограждан , спокойн ая жизнь н а еди н е с " идее й " , т. е . с внутренни м образом изготовляемого предмета , есть не пре ­ м е нное условие мастерства. Это м астерство - н е господство, оно овлад евает н е людьм и , а м атериалом, орудия м и и предме ­ там и , оно принципиально неполитично. Обращ ен и е с людьми и складывающаяся при этом диффер енциация по рангу и м еют для ре месле нной деятельности вполне вторичное значени е, и разн ица между м астером и его подмастерье м б ыла вначале так н езн ачительна , что слова maitre и ouvrier могли употр ебляться синонимично 28• Единстве нная свойственная самой р емесленной д еятельно­ сти фор ма об раще н ия с другими это взаимоотн ош ен ия мастера и подмастерья , отвечающие как потребностям мастера в пом ощ­ нике, так и его желани ю н аучить других с вои м у ме н иям . Н о различи е ранга , определяющее эти взаимоотноше ния , вре м е н­ н о , оно н астолько же н е д елит людей н а различн ые классы , как и различие между взрослыми и детьми. В еще м еньше й м е р е кон еч н о эти взаим оотнош ения определяются своеобразн ы м и пронизывающими всякую деятельность м ежчеловеческими свя­ зям и , известн ы м и нам по сплоченности вся кой teamwork, где изолированность изготовителя н аеди не с создаваем ы м и м пред­ м ето м так радикально разрушается , что м ежчеловеческие свя­ зи внутри группы , фор мы об щности, в какой должно происхо­ дить взаим оде йствие, получают в итоге пре имущества пер ед объе ктивн ы м отношен и ем каждого к своему продукту. Едва ли есть что-то более чуждое собстве нно ре месле нной деятельное28 См . Е. Levasseur, Histoire des classes ouvrieres et de l'industrie en France avant 1 789, 1 900, р . 564, n. 2 . Лишь в 15 веке подмастерья на­ ч инают различаться от мастеров (р. 572). Слово ouvrier относилось первоначально ко всем, кто "изготовляет" (ouvrer), одинаково к мас­ те р ам и подмастерьям (р. 309). Ни в мастерской, ни в общественной жизни цехов не существовало заметного различия между мастерами, которым принадлежала мастерская, и их подмастерьями (р. 3 1 3). Ср. также Pierre Brizon, Histoire du travail et des travailleurs, 1 926, р . 39 sqq.

208

Четвертая глава: Создание

ти чем сотруд н ичество в группе, об ходящееся в принцип с б ез м астера-хозяи на и уравнивающее в правах всех , так что произ­ водимое оказывается поистине результатом деятельности кол­ лектива . Teamwork , коллективная работа есть оди н и з многих вариантов разделения труда, посколь ку в не й предполагается , ч то об щее усилие может быть разб ито на простейш ие составля­ ющие, отдель ные операции 29• Для такого разделения труда м ашины вторичны, оно может сложиться и без н их, больше того, при введен ии teamwoгk в немехан и зируе м ые области "умствен­ ного труда" , столь характерном для совреме нного академичес­ кого исследован ия, оказалось , что вза имодейств ие участн иков тут пожалу й д аже еще теснее че м при механи заци и труда или при других орган и зованны х телесным р итмом вида х фи з ичес­ кой деятельности . В идеале пр п оценке результатов исследова­ тельской работы, проведеиной в фор ме teamwoгk, вооб ще уже нел ьзя установить, что собственно сделал кажды й отдель ный участн и к ; автор полученного результата даже и не тот, кто раз­ делил труд и потом личн о следил за ходом работы от ее начал а до конечного итога. Вплоть до того что и ми н иму м и золяции или са мостоятель н ости , какой достается на долю работн и ка, в оди н очку и своими силами решающего ч асть зад ачи , отведен ­ ную ему системой разделения труда, вн утри группы (team) снят, и если ее чле ны соотносятся между собой как ч асти целого, то это части какого-то настоль ко н ерасчлененного и а морфного целого, как бы м н огоголового еди н ства , что уже нел ь зя д аже м етафорическ и говор и ть о голове и членах. Я с но , что эта фор­ м а совместности , характерная для умственного труда в с амом букваль ном см ысле слова, н икогд а не может сложиться в про­ цессе созд ан ия. Однако и специфич н о политические фор м ы совместности , когда люди советуются между собой чтобы по­ том дей ствовать в согласии друг с другом , имеют место в пр п н­ ципе вне сферы создающе й деятельности. Ли ш ь когд а деятел ь29 В кн. Charles R. Walker; Robeгt Н. Cuest, The man оп the assemЬly line, 1 95 2 , разделение труда верно определяется как " разложение операций на их п ростые составляющие" (р. 1 0). У Адама Смита зна­ менитое описание этого принципа при производетое булавок отчет­ ливо показывает, что машинная работа предвосхищена в разделении труда и что именно организация труда привела в конечном счете к машинной работе. Из двух "отличительных признаков фабричного производства", машины и организации труда, второму несомненно принадлежит приоритет (ер. также Otto Lipprrшnn, GгuпdriВ der Arbeits­ wisseпschaft, 1 926, S . 27).

§ 22 Рынок обмена

209

ность мастера прекращается и изготовленный предмет нали­ цо , его создатель выходит из свое й изоляции . Р ынок товаров - исторически поздней шая и последняя публичная сфера , где изготовители еще сходились вм есте в ка­ честве изготовителей чтоб ы выставить свои изделия как това­ р ы для об озрения. В определяемом преимущественно торгов­ лей , т. е. коммерческом об ществе, характерном для нач альных стади й мануфактуры в начале Н ового времени , можно еще я в­ ственно заметить следы более старой , внутренне присуще й из ­ готовлени ю тенденции предъявить сделанное и открыто пока­ зать, что умеет мастер. Н о и здесь уже эти тенденции намного опереж ает столь выпукло обрисованное Адамом Смитом стрем­ ление к об мену, специфический коммерчески й товарный голод , когда определяет не горд ость изготовителя своей продукцией и своей ловкостью, а конкуренция с другими, успех в конку­ рентной бор ьб е , которая в свою очеред ь очен ь мало зависит от имманентной ценности, внутренне присущей вещи , и для ко­ торой должны быть моб илизованы совсем другие умения чем способ ность что-то создать и оценить качество созданного . Од ­ нако и этот инстинкт конкуренции в коммерциализованном обществе , подоб но старинной гордости рем есленника в об ще ­ стве настоящих производителе й , рано или поздно исчезает с возвышение м труда до человеческой деятельности высшего р анга и возникновением трудового социума, когда масштаб ы общества определя ются уже лиш ь суетным и праздным выс­ тавлением для обозрения того , что может б ыть п редложено для потребления . Н а товарном рынке, где публично встречаются деятели ком­ мерческого общества чтобы обменяться между собой своей про­ дукцией , сходятся уже конечно не сами производители, а появ­ ля ю щиеся здесь выступают явно не в своей собстве н ной сути как личности, но, Маркс не уставал подчеркивать это, как обла­ датели товаров ; только обладатель чего-то явля ю щегося това­ ром и пригодного для об мена имеет доступ к этой публичной сфере в коммерческом об ществе . Собственно публичная или публично релевантная деятельность здесь заклю чается поэто­ му не в изготовлении и подоб ном, а в обм ене товарами, и под ­ линное основание , на каком рабочих впервые м ож но б ыло на­ зывать "владельцами свое й собственной рабочей силы " , соотв . люд ьми, не владею щими ничем кроме своей раб очей силы, зак­ лю чается просто в том что первоначальное освобождение тру ­ дящихся - а именно то отчуждение собственности, которое в

Четвертая глава: Создание

2 10

качестве "первоначал ьного накопления" одновременно созда­ ло капитал и освободило труд - случилось в коммерчес ком обществе, которое, имея дело лишь с товаром, и раб очую силу тоже оп ределило как товар . Естественно, что именно ради этих самы х странн ых и з всех "обладателей товара" - котор ы е так мало вещей могли н азвать своей собственностью, что просто ничем не владели, и характеризовать их как "владельцев" можно б ыло лишь п олагаясь на метафорическую силу я зы ка, - М аркс предъявил свое яростное обвинение в самоотчуждении челове­ ка капитал истическому об ществу, униз ившему человека до то­ вара; но позитивн ы й идеал, мерещившийся М арксу в образе какого-то неотчужденного человека, был равным образом н а­ правлен против об щества, в идевшего в людях лишь п роизво­ дителей продукции, а стало быть не толь ко против того что люди были унижен ы до владельцев товара рабочая сила, но и против того что уни з ившие их тоже б ыли "отчуждены " от са мих с ебя, именно как производители и владельцы товаров . Это после­ днее обвинение, что ч еловек, если судить о нем только по про­ и з водимым им предметам, уже отчужден от самого себя, значи­ мо и в некоммерчес кам обществе, где " потребитель н ая сто­ имость" обладает е ще приоритетом перед "меновой стоимос ­ тью" ; ибо "предметность" , присущая и зготовленной продукции и называемая Марксом "при зрачной", существует " безотноси­ тельно к форме", в какой б ыла израсходован а рабочая сила �10• Н а это "расходование" обращает требуемое Марксом внима ние по сути дела только трудящийся социум , поскольку он судит о своих членах по функциям, выполняемым пми внутри соци ­ ального трудового процесса социума в целом . Рабочая сила как таковая не только в глазах товаропроиз водящего об щества, но также и н а вз гляд homo faber'a есть лишь средство для цели, и цел ью является первично не человек, но предмет, причем без­ различно, придается ли этому предмету потребитель н ая сто­ имость или меновая стоимость . Лишь трудовой социум ценит рабочую силу как таковую, и эта оценка в принциле не отличн а от той, которая в нем дается м ашинам . Также и здесь человек в ыступает не как личность , а как функция, и в этом см ысле тру­ довой социум лишь по видимости "гуманнее" . Правда, за ч ело­ веческий труд он платит такую высокую цену, что кажется, будто он ценит его выше и признает за ним более высокую имманен ­ тную стоимость чем за всякой " материаль ной" дан ностью ; но 30

См. разд. 1

гл.

1 "Капитала" .

§ 22 Рынок обмена

21 1

эта оценка возникает н е из настроения, для которого человек есть мера все х вещей , она есть следствие сов ершенно другого идеала , истинным осуществлением которого оказывается бес­ проблем ное функционирование м ашины, заменяющей челове ­ ческую рабочую силу и гигантски повышающе й способ ность потребления ; с "призрачной п редметностью" всех продуктов и всех товаров теп ерь действительно покончено, а и менно посред ­ ством п ре вращения их в п отребительские товары. Е сли мерить м асштабам и трудового социума , то и в ком ­ мерческом обществе, как и на раннем этапе мануфа ктур пр и капитализме, когда конкуренция и погоня за доходам и еще определяли физиономию экономической жизни , все еще гос­ подствуют оценки, коренящи еся в м ире и образе м ысли homo faber'a. Ибо когда homo faber выходит из своей изоляции , он естеств енным образом не чувствует притяжение никаких про­ фесси й так , как професси й купца и торговца; в конце концов , первоначально ведь его собственные продукты появляются как ме новы е стои м ости и товары на р ынке. Такого рода рынок су­ ществует независимо от того, существ ует ли в социуме класс , производящи й исключительно для рынка; всяки й пред мет упот­ ребления может служить также и как объект обмена, и он ста­ новится товаром в исключительном с м ысле лишь тогда, когда предметы вообще производятся только как товары. В п ерехо­ де от изолированной изготовляющей деятельности, также и продающей изготовленную продукцию , к фабричному произ­ водству, работающему только на р ыно к , качество готового фаб­ риката правда уже меняется ; если раньше потребительная сто­ имость соответствующего nредмета определяла его меновую стоимость , то теп ерь наоборот стои мость предмета определя­ ется nрежде всего це ной, получаемой и м в качестве товара; но это изменен ие посте пе н но и не радикально. Долговечность, от которой только и зависит, может ли в ещь в своей в ещности пребывать в мире, остается высшим критер и ем качества , даже если речь nрежде всего идет н е о том что п редмет годен для уnотребления , а о в озможности "хранить его в nрок " для ц елей обмена 3 1 • Это изменение предмета выражается в привычном разли­ чении между потреб ительной и меновой стоимостя ми, относя­ щ и м ися одна к другой как производитель и фабрикант к купцу и торговцу. Насколько homo faber создает пред меты п отребле31

Adam Smitl!, ор. cit. II, р. 24 1 .

212

Четвертая глава: Создание

ния, он производит их не только в частно й сфере своей изоля­ ции, он изготовляет и вещи , предназначенные для по сути час ­ тного же употребления и вооб ще выходящие из частной сферы лишь когда они публично появляются на р ы нке в качестве то ­ варов. Ч асто замечалось , и к сожалению так же часто снова за ­ б ывалось, что "ценность" возникает из "склад ывающегося у человека представления о соотношении между обладанием од ­ ной вещью и обладанием друго й" 32, так что стоимость никогда не может б ыть ничем другим кроме меновой стоимости зз. Ибо только на рынке , где все что угодно можно обменять на что-то другое, предметы - продукция ли они труда или создания, употребительные вещи или товары потре бления , удовлетворя­ ют ли они жизненным нуждам или призваны елужить высшим потребностям - могут вообще стать такой вещью как стоимость. И х стоимость существует лишь в "представлении" других , на­ сколько оно может на йти себе публичное выражение в каче­ стве ценностного суждения, для чего опять же нужна публич ­ ная сфера, где вещи выступают как товары . Н и работа или со­ здание, ни капитал или прибыль, ни отборнейши й материал не способны сами от себя наделять стоимостью ; стоимость скла­ дывается лишь в пространстве публичности , где предмет появ­ ляется, может вступить в отношение к другим предметам и быть оценен путем сравнения. Ценность есть сво йство, которое не может принадлежать или доставаться никакому предмету внут­ ри частной сферы , но автоматически прирастает к нему , едва он входит в публичность. Эта "рыночная стоимость" не имеет , как настойчиво подчеркивает Локк, ни малейшего отношения к "intrinsick natural worth of anything" 31 , т. е. к объективному присущему ему качеству, "независимому от воли отдельного покупателя или продавца ; являющемуся скорее чем -то таким , что присуще самой вещи , нравится зто кому или не нравится , и что кажды й об язан признать" 35• Имманентное предмету каче32 Я заимствую это определение аббата Галиани из интересней­ шей и содержательно богатой работы Hannah R. Seшall, The theory of valнe before Adam Smith, 1 90 1 . 33 См. Alfтed Maтshall, Principles of economics, 1 920, vol. I , р . 8 : сто­ имость "всегда означает стоимость при обмене". 34John Locke, Considerations нроn the Jowering of'interest апd raising the valнe of' money, в john Locke, Collected works, 1 80 1 , vol. II, р. 2 1 . 3j W. J. Asbley, ор. cit., р. 1 40. Эшли заговаривает в этой связи о принципиальной разнице между средневековой и новоевропейской точками зрения и замечает: "У нас стоимость есть нечто вполне субъек-

§ 22 Рынок обмена

213

ство м ожет и змениться лишь с из менением сам ог о предмета ­ к ак качество стола разрушаетс я, если отло м ить у него одну и з его н оже к, - то гда как "ры н очная стоимость " то в ара меняется сразу ж е "изменением соотношения, существующего между этим тов ар ом и как им -то другим " 36• И н ы ми словами, в отличие от вещей или поступков, от пред­ ставлений или иде й стоим ости ни когда не бы ва ют пр оиз веде­ нием ка ко й-то специальн о й , человеческо й деятельн ости , н о в оз ни ка ют всегда , ко гда пр одук ция , все р авно ка ког о р од а , вкл юч ается в п остоянно меня ющиеся отношения обм ена , су ­ ществующе го между члена ми об щества . Ч то сто им ости мо гут и меть "лишь относ ительн ое в ыражение" и никто , " рассмотрен­ н ый и золиров ан н о" , не может создавать стоим ости или п р о из­ водить тов ары , Мар кс зн ал еще очень хо р ошо ; и , он м ог бы д обавить , ни кто , "рассм отренн ый и золир ова н но " , ими не ин­ тересуется; лишь в " о пределенн ой со циальн ой взаим ос вязи " продукты- предметы , р авно ка к идеи или идеалы - вооб ще м огут стать "стоимостями " 37• Путаница в теориях сто имости классическ ой политическо й э ко но мии 38 и еще большая путаница , пор ожденная этими теотивное; она есть то, что каждому индивиду не жалко отдать за вещь. У Фомы Аквинского она была чем-то объективным". Это разумеется верно в известном смысле, но здесь не следует все-таки упускать, что средневековые теоретики тоже различали между стоимостью вещи и ее имманентным качеством, поскольку иначе "муха была бы ценнее жемчужины, раз она принадлежит более высокому порядку сущего" (см. (;eorge O'Brien, An essay on medieval economic teaching, 1 920, р. 1 09). Трудность разрешается сразу, если п ринять локкавекое различение между ценностью, worth, и стоимостью, value, причем под ценностью .Локк понимал valor naturalis, а под стоимостью цену, pretium. Это различие существует, понятным образом, в любом общественном по­ рядке кроме примитивного; характерно для Нового времени лишь то, что valor naturalis грозит совершенно испариться в пользу pretium. В отношении средневековых теорий ценности см. также Slater, Value iв theology and political economy, в I rish ecclesiastical гecord, September 1 90 1 . 36 Locke, Second treatise of civil government, § 22. 3 7 Ср . третий том " Капитала" (S. 689); а также гл. 1 и 2 "Капи­ тала . 38 Замечательный анализ и критика теории стоимости Рикардо с ее отчаянной попыткой все-таки утвердить какую-то абсолютную сто­ имость содержатся в книге Ounnar Myrdal, The political element iв the development of economic theory, 1 95 3 , р. 66 fi

214

Четвертая глава: Создание

риями в форме совр ем енной философии ценностей , восходит в конечном счете к тому относительно несложному обстоятель ­ ству, что старое слово woгth , пе ре водимое н ами здес ь ч ер ез "ка­ чество" и игравш ее еще боль шую роль в теориях стоимости Лок­ ка, позднее б ыло заменено по видимости научным термином : use-value в отличие от exchange-value, т. е . потре бительн ая сто­ имость в отличи е от м еновой стоимости. Путаница возникла потому, что употр ебле ние и о бмен , различае мые в форм е по­ тр ебительно й и меновой стоимостей , фактически пришли к об щему знам енателю "стоимосте й " , так что различи е сразу же стерлось ; ре шающим оказалось , что то и другое ценности. Маркс тоже принял эту терминологию , разве что он - в этом как и в другом асп е кте несравненно более последовательный и ради­ кальны й , если к тому же и не "более научн ы й " ч е м е го пр едше ­ ственн ики - сам еще н астоль ко не доверял специфическому социальному публичному пространству менового рынка, что в п р е вращении потреб ительной стоимости в " носителя м е новой стоимости и те м сам ы м в средство обмена " видел грех опадени е ч еловеч еского об щества вооб ще. Однако этим грехам коммер­ ч еского об щества, которое все несет н а р ынок, д елает товаром и тем самым денатурирует в социал ьные отношения, Маркс противопоставил н е "intгinsick woгth" , не присущее предм ету, имманентное ему качество . Вместо этого м ерой обес цен ки в е­ щей , а также отчуждения ч еловека он установил - и с точки зрения труда с полным правом - саму жизн ь , а именно функ­ цию, которую в ч еловеч еском жизненном проце ссе выполня ет все что угодно, когда оказывается им захвачено и поглощено , и в такой ценности конечно вообще уже не играют никакой роли ни объектив ные, имманентные качества, ни социаль но обуслов­ ленные и определенные ценностные полагания. При социали­ стич еском распр еделе нии благ среди все х трудящихся в се ося­ зае мо-вещное , качество пр едм ета равно как и его стоимость , расплывается в н екую функцию внутри процессов р егенерации жизни и рабоч ей силы. Однако н астоящая причин а путаницы в теориях стоимости и ценности залегает глубже чем простое см еш ение понятий кач ества и стоимости. Причиной, по которой Маркс так упря­ мо держался за поняти е потр ебительной стоимости - равно как причи н а, почему политэкономически е теории ценности до него так потерянно искали объектив ный источник ценности, а потом полагали что н ашли е го в труде или в зе мле или в при­ б ыли, - было нежелание или неспособиость удовлетвориться

§ 22 Рынок обмена

215

тем простым об стоятельством, что н а товарном р ы нке, т. е . в сфере обнаружения стоимостей, ник акой " абсолютной " стоимо­ сти вообще не существует, и поиски ее там фатально уподобля­ ются квадратуре круга. (П оскольку вещ ь "может быть потреби­ тельной стоимостью , не будучи [меновой] стоимостью" , но не наоборот, Маркс держал ся за потребительную стоимость ка к за некоего рода эрзац а бсолютной стоимости , по которой мож но измерять прочие стоимости. ) Столь оплакиваемая обесценка ценностей , включающая в себя утрату самостоятельной каче­ ственности вещ и, начинается с того что все превращают в сто­ имости , соотв. в товар ы , т. е. все соотносят со всем и этим реля­ тивизируют. В сеобщая релятивизация, когда предмет может доказать свое п раво на существование лиш ь через отношение к другим предметам , че р ез свою обмениваемость, и связанная с этим утрата качества, тот факт, что ни в какой вещи уже не ви­ дят ее объективной такости вне ее постоянно меняющейся оцен­ ки исходя из спроса и п редложения , заложено в сущ естве сто­ имости - ценности как таковом 39• Е сли это событие, в коммер­ ческ ом обществе по-видимому неизб ежное, в конечном счете в ызвало такое неудобство что стало главной проблемой нов ой , отвечаю ще й этому обществу политэ кономическо й науки , то под кладкой здесь была даже и не нев ыносимость полной реля­ тивизации как таковой , но п р ежде всего то, что эта релятиви­ зация происходила все еще внутри человеческого типа, в ос­ новном определяющегося менталь иостью homo faber'a. А homo faber, вся деятельность которого состоит в том чтобы п р илагать 39 Когда Эшли в цитированном выше (прим. 35) примечан и и го­ ворит что Средневековье знало лишь ,.объективные", а Новое время лишь ,.субъективные" ценности, то он прав лишь постольку, посколь­ ку Средневековье не знало настоящего рыночного хозяйства. Поэто­ му ценность вещи могла определяться либо присущим ей качеством, либо объективно данной человеческой нуждой, но никогда не объек­ тивно неограниченными потребностями; ,.справедливая цена" долж­ на была таким образом определяться как бы сама собой, и лишь " м но­ госложные и извращенные человеческие желания" были причиной того, что "представлялось благоразумным п ривлекать для суждения о ней мнение неких благоразумных мужей" (Gerson, De contractibus I 9, цит. по O'Brien, ор. cit., р. 1 04 ff.). Вне рыночной экономики дей­ ствительно непредставимо, чтобы стоимость вещи могла состоять толь­ ко в ее отношении к какой-то другой вещи. Вопрос не в том, субъек­ тивны стоимости или объективны, а в том, абсолютны ли они или являются лишь обозначением неких пропорций.

Ч етвертая глава: Создание

216

масштабы, прочерчивать направляющие, при менять правила и вносить мерность всевозможного рода в тот " хаос" , каким нетролутая природа предносится взору человека внутри мира, поистине меньше любого другого человеческого типа выносит, когда у него выр ывают из рук " абсолютные " масштаб ы и кри­ терии . Ибо тогда в р уках у него остаются вовсе не какие-то от­ носительные масштабы ; относительных масштабов не существу­ ет, так же как и относительных ценностей ; всяки й масштаб по отношению к тому, что он намеревается мерить, " абсолютен " и трансцендентен измеряемому. И деньги , явно служащие при обмене масштабом для оценки веще й , сами конечно товар, со ­ отв . ценность-стоимость и никоим образом не обладают объек­ тивной самостоятельностью, присущей масштабу, в принцип с превышающе му и переживающему все, с чем он приходит в соприкосновение, - как вещи , к котор ым он прилагается , так и применяющего и прилагающего человека . Такой радикальной утраты масштаб ов и универсал. ьно зна­ чимых правил, без которых человек никогда не сумел бы воз­ двигнуть мир, Платон очевидно опасался уже от предложения Протагора ввести в качестве высшего масштаба человека, со­ здателя вещей , и делаемое им из них употребление. Отсюда ясно в идно , какой тесной связью р ынок сцеплен с инстр умен­ тальным принципом , лежащим в основе создания н связанного с ним оп ыта. Одно по сути дела плавно н последовательно раз ­ вивается из другого . Однако возражение Платона, что не чело­ век а " бог есть мера всех веще й " , оставалось бы не м ноги м боль­ ше пустого морализирующего жеста , если б ы раб отал новоев­ ропей ский постулат, что категория цели -средства под маской пользы и меет точно такую же силу для сферы гото вого мира, как она безусловно имеет силу для деятельностей, через кото­ р ые возник мир и все вещи в нем. 23

Постояuство мира и художествеuuое прои.зведеuие

К вещам, придающим стаб ильность миру, образов анию р ук человеческих , и делающим его способ ным дарить зем ное жи ­ лище самым нестабпльным существам из известных нам, см ер ­ тным людям, принадлежит также некоторое число объекто в, в ооб ще не демонстрирующих никакой полезности и к тому же настолько ун икальных, что они в принципс не подлежат об ме­ ну, т. е . в ооб ще не обладают "ценностью" , котору ю можно б ыло

§ 23 Постоянство мира и художественное произведение

2 17

б ы выр азить в де ньгах или еще к ак-то свести к об щем у знаме­ нателю. Ко гда они появляются на р ынке, то хотя и получают тоже оценку, но це ны на них вообще не состоят ни в како м от­ ношении к их "це нности " , эти цены цели ком и полностью п р о­ извольны. Ад екватны й способ обращения с вещами , котор ые мы называем художестве нными п р оизвед ен ия м и , явно тоже не п р и менение и употр еблен и е; от этого их надо наобор от тща­ тельно обе регать, из общ его контекста п р ивычных употр еб и­ тельных п р ед метов и х поэто м у изымая , чтоб ы они м о гли за­ нять подоб ающее и м место в ми р е. Н адо соответств енно соблю­ дать и х отдаленность от обыденных жизненных нужд и потр еб ­ ностей , с котор ым и они п р их одят в соп р и косновен и е меньше любой д р у гой в ещи. П р и этом не и грает совер шенно н и ка ко й р оли, всегда ли существовала эта бесполезность художествен­ ных вещей или может б ыть в пр ежние эпох и искусство служи­ ло так называемым рели гиозны м потребностям человека таки м же об р азом и было п р испособлено к н пм в тако й же мер е, как п р ед меты употр ебления к повседневным нуждам . И бо даже будь вер но то, что истор ически е истоки искусства и меют ис­ ключительно религиозную или м ифи ческую п р и роду, все р ав­ но оставался б ы в силе факт, что искусство п р екр асне й шим об ­ р азом пер ежило упр аздне ни е волшебства , р ели гии и м ифа. Художественные пр оизведения - самые усто йчивые и по­ том у все го более п р инадлежащие м и р у из всех в ещей . Разлага­ ющее влияние, оказываемое п р и р одным и п р о цессам и на все п р ед метное, п р ох одит почти без вся ко го возд е й ствия на н их , потому что они не подлежат том у п р и менен ию жив ым и суще­ ствам и , в каком они м огли бы только разр ушаться в и х своеоб ­ разии , а н е осуществлять , как в случае с п р едметами употр еб­ лен ия , какую-то п р исущую и м возм ожность. В том смысле, в каком цель стула осуществляется лишь когда кто-то на н ем с и ­ дит, н ика кой ц ели , выполня ем ой п р оизвед ен и ем и скусства, вооб ще не существует. П отому е го долгове чность не только ко­ личеств е нно , но качестве нно отличается от стабильности , по­ тр еб ной всем вещам для и х существования ; его постоянство настолько необ ычного рода, что пр и известных обстоятельствах оно через в ека и в ека способно сопутствовать изменчивом у со­ ставу м и ра. " Ч р ез п ер емену и бе г/В ыше, вольнее/Длит песнь хвалеб ную б ог/С лирой свое ю " (Рильке) . И в это м п р еб ывани и постоянного м и р , котор ы й ка к таковой ни ко гда не м ожет б ыть абсолютным, пока в н ем об итают и и м пользуются сме ртные, вы ходит к явленности, даже воесиянию в своей собственной

218

Ч етвертая глава: С оздани е

сути , в чьем блеске сияют и перемена и бе г . Здесь просвечива­ ет именно то постоянство мира , которое ни где больше в мире вещей , несмотря на их относител ьн ую долговечность, не явля ­ ется чисто и явно, - само то длящееся пребывание, в котором смертны е люди обретают не-смертную родину. Как если бы в пребывании художественного произведения проглядьшала дол­ г овечность м ира и за ней о б наруживалея какой -то намек на возможное б ессмертие - бессмертие не души или жизни, а того , что создали смертные руки; и захватывает в этом соб ытии то , что оно не жаждущий порыв души, но наоборот, осязаемая, чувственно пр исутствующая вещь, яркая , что бы мож н о было ее видеть, звучащая, чтобы слышать, все еще говорящая что-то миру и з строк прочитываемо й кни ги . Е сли предметы употре бления обяза н ы своим существова­ нием человеческой умелости в применении и использовании предметного , если товары существуют благодаря человеческой " наклонности к об мену и бартерной сделке " (С мит), то художе­ ственные произведения возникают из человеческой способно­ сти думать и осмысливать . В се это дей ствительные способ нос­ ти человека, а не просто атрибуты относящегося к роду "чело­ век" живого существа подобно чувствам, потреб ностям и поры ­ вам, с которыми они конечно могут соотноситься и которые часто об разуют их соб ственное содержание. Свой ственные че­ ловеческому живому существу атрибуты имеют так мало отно­ шения к воздви гаемому человеком миру, е го земной родине , как и соответствующие атри б уты друг их живых существ , и за­ хоти кто реду цировать к ним окружение человека в мире, это окружение подоб но животному не было бы по-настоящему ми­ ром, т . е. оно было бы, как паутина паука или кокон шелкопря­ да, не творением , а эманац ие й . Коль скоро мышлени е отнесе­ но к чувства м , оно уже преображает глухую замкнутость голо го чувствования , примерно как обмен преображает обнаженную жадность похоти , а употреб ление трансформирует упорную нужду потре бности - пока все они в кон ц е кон цов не приспо ­ собятся к миру , будучи г отовы, как бы под готовлен ы , ориенти­ роваться на предметы, находя свое осуществление и ог раниче­ ние в вещественном составе м ира. В каждом из этих елучаев некая способность, по своей сути открытая м иру и соотнесен ­ н ая с миром , трансцендирует страстную интенсивность об на­ женног о чувства , позыва или порыва , тем высвобождая ее из плена голой осознанности , т. е. лишь саму себя осязающе й са­ мости, в ши роту мира .

§ 23 Постоянство мира и художественное произведение

219

В сякое овеществление есть п ревращение и трансфор мация, однако то опредмечи вающее овещест вление, каким художе­ ст венное произведение прилаживается к лежащему в его осно­ ве содержанию, есть преображение, метаморфоза столь ради­ кального рода, словно природны й ход веще й может б ыть по­ вернут, - словно бывают образы, укорененные в таком "нео­ писуемом превращеньи" , что пламя сердца, спасаясь в них, уже не станет золой , и больше того, сам прах преходящего загорит­ ся негаснущим огнем 10• Замыкает пожар в оковы художествен­ ного создания осмысливающее раздумье, но хотя художествен­ ные создания - творения ума, они по свое й сути все же вещи подоб но и другим вещам. Осмысливающее раздумье само по себе ничего не создает , и один ход мысли так же не продуциру­ ет осязаемые вещи - кни ги, картины, стат уи, композиции, как повседневное применение и употребление само от себ я не создает и не производит дома или ме бель. О веществление, име­ ющее место ко гда записывают мы сль, рисуют картину, сочиня­ ют мелодию или высекают фи гуру из Мl)амора, разумеется со­ стоит в постоянных отношениях с вызвавше й ег о мыслью; но сила, осуществляющая мысль и создающая творение ума, есть все та же деятельность мастера, которая с помощью первоору­ дия, каким является человеческая рука, творит и изготовляет все другие долговечные вещи мира. М ы уже упоминали в другой связи (§ 1 2 ) о высокой цене, какую размышление и осмысление, подоб но речи и поступку, платя т за то чтоб ы через создающее опредмечивание вступить на правах осязаемо-реальных веще й в вещественны й мир ; эта цена есть сама жизнь, и бо всегда лишь "мертвая буква" способ­ на пережи ть то, что на протяжении летучего мгновения б ыло чисте й шим духом. П равда, и мертвая буква тоже снова и снова 40 В тексте использовано стихотворение Рильке, которое под заглавием "Магия" описывает это преображение искусства. Оно звучит: Преображеньем ды шат несказанным создания такие: чувствуй! верь! Нас ч асто мучит: прахом станет пламя , н о вот: огнем в искусстве стала пыль. Тут магия . В загадочные веси обыденного слова смелый взлет. . . и словно голос голубя в нем слышен что горлицу незримую зовет. (R. М. Rilke, Aus Taschen-Bilchern und Merk-BHittern, 1 950).

220

Четвертая глава : Создание

может пробуждаться к жизни , а именно приходя в сопри косно­ вение опять же с таким живым , которое в силу собственно й жиз н и чутко к живому д уху, в мертвой бук ве ка к бы увекове­ ченному; но п это воскресение и з мертвых разделяет судьбу всех живых веще й снова падать в смерть. Н е существует произведе­ н ий искусства , не являющихся в этом смысле неживыми , и их без жи зненность показ ывает расстояние , существующее между петочни ком мысли и чувства в сердце или в моз гу челове к а и миром , куда наконец отдают прод уманное и осмысленное. Н о эта без жизненность не всем искусствам прису ща в равной мере ; она все го слабее там , где создающее овеществление всег о мень ­ ше связ ано собственно м атери алом , т . е. в м уз ы ке и в поэз и и , чьим " матер иалом" являются слова и з ву к и , требу ющие в обра­ щении с собой миниму ма материальных з наний и ремесленно­ го опыта. Н едаром в поэз и и образ юноши играет столь боль­ ш ую роль , и именно в м уз ыке , но не в и зобрази тельных иск ус­ ствах и не в архитектуре существует феномен в ундер кинда. Пожалуй человечней шее и внемирней шее и з искусств ­ поэзия , чей материал сам яз ы к, а проду кция остается наиболее близка к вдохновившей ее мысли . Долговечность поэзи и воз­ н ик ает как бы через у плотнение ; словно бы речь , ск аз анная с величай шей собранностью и вниманием , и была сама по себе " уже "поэтической . Вду мчивая память - М немозина, мать всех других м уз и искусств - способна так сосредоточиться на речи , что помыслеиное превращается в нечто непосредственно запе­ чатляющееся в памяти ; р итм и рифма, технические средства поэтического искусства, коренятся все в то й же предельной со­ средоточенности . Исходная близость памя ти к живому вдум ы­ вающемуся углублению позволяет стихотворению и без записи н адолго оставаться в мире , и хотя качество того или иного сти­ хотворения определяется целым рядом масштабов совсем дру­ гог о рода , одн ако именно ег о "запечатляемость " в конечном счете вынесет решение о том , у прочится ли оно в памяти чело­ вечества, за лечатлит ли себя в не й . Та к что стихи , и з всех худо­ жественных создани й мысли, всего теснее льнут к мысли ка к таковой ; они ка к бы наименее вещные среди веще й мира. Н о хотя " Слова поэта/У врат рая ждут ответа/И стучась и у моляя/ Вечной жизн и ожидая " , и хотя правда то, что " в глубине исто­ " ка единственно хранит себя поэзия , раз вертываясь в качестве " " слова и зреченного и з памяти поэта или тех , кто к нем у при­ слушивается , ка к если бы она только что возн икла , все же все­ гда приходит время , когда и эта невещественней шая и з всех

§ 23 Постоянство мира и художественное произведение

22 1

веще й должна быть "сделана" , записан а и превращена в осяза­ емую вещь среди веще й , и бо живое воспоминание и способ­ ность памяти, порожда юще й все стремление к непреходяще­ му, нуждается в вещественной осязаемости, чтобы укорениться в ней и со свое й стороны не подпасть забвению или непостоян­ ству 4 1 . М ысль и позн а ние не одно и то же. М ысль, составляющая для художественного творения внеположный ему источник, проявляется непосредственно во всякой велико й философии, тогда как познание, добывающее знание, соб ир ающее и упоря­ дочива ющее все познан ное, оседает в н ауках. Познание пре­ следует всегда определенную цель, которую перед ним могут поставить как п рактические сооб ражения, так и " праздное л ю ­ бопытство" ; с достижением это й цели процесс познания п ри­ х одит к своему концу. Напротив, мысль не имеет ни цели ни назначения вне самой себя и, строго говоря, от нее нельзя даже дожидаться результатов. Ч то мысль де й ствительно не имеет никако й полезности , это е й достаточно часто подтверждали не только утилитарные соображения homo faber' а, но также и люди дела и наук ; она де й ствительно так же б есполезна как вдохнов­ ленное е ю художественное про изведение. И даже на эту беспо­ лезней шую из всех веще й мысль не может претендовать как на полученны й е ю результат, потому что ни о х удожественны х создания х , ни о великих философски х системах нельзя всерьез утверждать что они возникли лишь благодаря чистому мышле­ нию ; как раз чисты й мыслительны й процесс, собственны й ход мысли художником , но также и пишущим философом должен 4 1 Когда словоупотребление говорит о "делании" стихов - во французском о поэзии тоже можно сказать faire des veгs, как в анг­ лийском to make а роеш, - то это относится к уже происходящему в поэзии опредмечиванию. Однако и немецкое dichten происходит из латинского dictare и означает "записывать или декламировать для записывания мысленно, духовно созданное" (Gгimms Woгteгbuch). В последнее время слово dichten nроизводят из tichten, старого слова со значением создавать, и в таком случае обнаруживается возможная связь с латинским fingeгe. В этом случае собственно поэтическая дея­ тельность, иэготовляющая стихи вплоть до их написания, представля­ ется как своего рода опредмечивание. И в совершенно том же смысле Демокрит ценил поэта всех поэтов, Гомера, за то что он "сладил упо­ рядоченный строй м ногосложных стихов" (Дилъс-Кршнц В 2 1 ). Демо­ крит здесь просто возвратился к обычному греческому обозначению поэтов, "строителей песен": техтоvе� up.vыv.

222

Ч етвертая глава: Создание

б ыть прерван, если он хочет так видоизменить помысленное, чтобы оно стало пригод но для письменно-овеществляющего представления. М ы шление подобно жизни , им сопровождае­ мой , в к ачестве деятельности бесконечно, и на вопрос, имеет ли см ы сл думать, точно так же нет ответа ка к и на вопрос, име­ ет ли см ы сл жить. М ысл ительные ход ы пронизывают совокуп­ нооъ человеческого существования; всякая , даже примитивпей­ шал человеческая жизнь как б ы пропахана ими , и это мы шле­ ние не имеет ни начала ни конца, кроме начала, заданного рож­ дением , и к онца, заданного смертью. Думать поэтому никоим образом не специ фическая привилегия homo fаЬег'а, хотя раз ­ м ы шлением вдохновлена его в ысшая продуктивность в мире; одна ко в этом высшем творчестве, на какое он с пособен, на­ стольк о эмансипировавшемся от использования и потребления, что оно создает бесполезные вещи, он к ак б ы вырастает вы ше самого себя и выше всех чисто человеческих потребностей, слов­ но может об ойтис ь без стимула материальных или интеллекту­ альных влечений , словно для служения миру н е н уждается ни в естественном тяготении к мирским благам, ни в специфичес­ к и человеческой жажде знания о мире. П ознание, напротив, во всех, а не только в духовных или художественных п роцессах с оздания играет и сключительную роль. С созд анием оно имеет то об щее, что является процессом с определенным началом и концом, полез ность которого поддается к онтролю и которы й определенно н е дости г ает цели, если н е приводит к желаемому результату, ка к деятельность столяра не достигает цели , если производит двуногий стол . Роль, какую познание играет в на­ уках , принципиально н е отличается от ее фу нкции в созд ании ; и научные рез ультаты , достигаем ы е познани ем , можно как любую другу ю ове ществле нн ую продукцию добавить к ч елове­ ческому миру и упорядочить в нем. Ч то касается специ фически интеллектуальных деятельнос­ тей, то деятельность логич еского рассудка следует опять же отличать к ак от мышления, так и от познания, а именно по­ скольку она не нуждается для своего развертывания ни в жи­ вом опыте, как м ы шле ние, ни в предданном предмете , к а к по­ знани е. Как дедукция из аксиом, как подведе ние одиночного под общие правила, так и , наконец, различные технические приемы, какими рассудок может сплетать словно бы из самого себя цепи строй ных умозаключений , суть деятельности, в ко­ торых ч еловеч ески й моз г раз верты вает своего рода "с илу " , очень подобную рабочей силе, возникающей из обмена веществ

J

L

§ 23 П остоянство мира и художественное произведение

223

человека с природой . В противоположность ка к мысли, так и позн а нию интеллигенция, пола га ющая ся на логику, есть соб ­ ственно природный феноме н силы и потому поддается измере ­ нию тестами и нтеллектуальных способностей точно так же, к а к телесную силу можно измерить с помощью к а кой-то д ругой аппа р атуры . За коны, к аким подчин е ны логичес кие процессы , суть природные за коны , в коне чном счете н е завися щие ни от чего другого, кроме как от структур ы человеческого мозга , где они укоренены. В се со бственно логическое о блад ает для чело­ веческого м ы шления принудительностью, н е допуск ающей от­ клонений, - во всяком случае, пока мозг функционирует нор­ мально. Н о эта принудительность, с ка кою р ассуд ок властвует над мыслью, нич ем н е отличаетс я от прин удительности, с к а­ кою тело подчиняет человеч ескую жизнь с воим н ужда м . Буд ь человек д ействительно animal rationale, отлич айс я он от дру ­ гих животных лишь интеллектуальным превосходством, тогд а новые электронные ма шины , н евероятно увеличивая интеллек­ туальную силу, б ыли б ы по сути гомункула ми, за к аковых изоб­ ретатели и ногда и пытались их приним ать. В действительнос­ ти и эти м а шины по су ществу н е делают ничего сверх того, ч то м ашины д елают всегда : они за меняют, усилив ают и улучш ают физические усилия человека , ero ра бочую с илу, силу его мус ку­ лов или с илу его мозгов. И принцип, по которому они фун кци­ онируют, это добр ы й стар ы й nринциn р азд еления труд а , р аз­ б иен ие более сложных опер аций н а простейшие составные ч а­ сти, ск ажем, н апр., редукция умножения к соста вляющим его оnерациям суммирован ия. То, что придает nривлекательность разделению труда , а именно nовы шение результативности труда через ускорение, и здесь тоже реша ющий фа ктор; р азве что в этих ум ных м аши н ах скорость, темn, с к аким протекают логи­ ческие или счетные процессы , так чудовищно возр астает, что от старых, чисто человеческих ускоряющих трюков, к ак н аnр. от ум н ожен ия, со своей стороны служившего лишь для ускоре­ н ия процессов суммирования, можно отк азаться . Единственное, что доказывают комnьютер ы , гиган тски р аз­ росшиеся счетные м ашины, так это н епр авоту сем н ад цатого века , n олагавшего вместе с Гоббсом , что р ассудок, а именно гeckoning with conseq uen ­ сnособ ность к умозаключению ces, - есть высшая и человечнейшал из всех человеч еских спо­ соб ностей, и nравату девятн адцатого века с его философией тру­ д а и жиз н и - с М арксом, Бергсоном и Н ицше, - nриним ав­ шего р ассуд ок nросто за функцию жизненного процесса , а са му -

224

Ч етвертая глава: Создание

жизнь соответственно за нечто "более в ысокое" чем рассудок . В плоть до сего дня очень стой кая, главная ошиб ка этого ново­ европейского периода была конечно в его вере, будто м ышле­ ние и познание имеют свой подлинный источник в этих психи­ ческ их функциях снабженного интелле ктом живого су щества. С овершенно очевидно, что эти укорененные в мозгу интеллек­ туальные процессы настоль ко же б езмирны, т. е. настолько же не в состоянии воздвигнуть мир, ка к другие физические про­ цессы , которыми жизнь приневоливает человека, принудитель­ н ые процессы р аботы и потребления. С амое кричащее внутреннее противоречие классической политической э к ономии, передко привлекавшее к себе внима­ ние, состоит в том что сами теоретики , та к гордившиеся своим последовательно утилитаристским мировоззрением , в душе таи­ ли отчетливое презрение к плоской полезности, проявлявшее­ ел в том , что на производство чисто потреб ительс к их благ , т. е. самого полезного из всего что есть, они всегда смотрели сверху вниз как на нечто второразрядное. Н е полезность , а устойчи­ вость и долговечность были масштабами, прилагавшимися ими к дей ствительности в целях определения производительности. И это означает ли шь , что он и все еще в смысле homo faber'a ориентиравались на мир с его вещественностью , а не относи­ ли, ка к animal laborans, всякую деятельность к жизни и к ее н уждам. Правда, устойчивость повседневных предметов упот­ ребления относительна, она лишь слабый отсвет той устойчи ­ вости, которая дает веками существовать явственней шим носи­ телям мира, художественным произведениям ; однако и эта от­ носительная устойчивость всякой вещи ка к таковой есть тоже производнос той всё переживающей долговечности, которая для Платона была чем-то божественным, и бо граничащим с нетленностью. В о вся ком ел учае именно это свой ство опреде­ ляет облик вещи, ее формы проявления в мире, будуч и поэто­ му предпосылкой того что она может являться нам прек расно й или безобразной. П ри этом конечно собственно облик для по­ вседневно употребляемых предметов играет несравненно мень­ ш ую роль чем для изъятых из употребления художественных вещей, и попытки современного художественного промысла изготовлять пред меты употребления так , словно они художе­ ственны е вещи, имеют порядком безвкуси цы на совести. Одна­ ко зерно истины , ск рывающееся за этими усилиями, заключе­ но в том неоспоримом фа кте, что все, существующее достаточ­ но долго чтобы быть восприняты м ка к форма и об раз, просто

§ 23 Посrоянство мира и художесrвенное п роизведение

225

не может не выста влять себя на суд, затрагива ющи й не только его функцию , но также и его обли к; и пока мы не лишаем себя н асильственно зрения , соотв. не ли шаем себя н асильственно ор и ентиров , з н ачимых для зр имого, м ы не можем не судить обо всем вещественном та кже и по тому, красиво оно, безобраз­ но или где-то посредине. Поскольку все сущее также и является , а являться без при­ сущего ему обли ка не м ожет , нет такой вещи , которая не выхо­ дила бы за рам к и голой употребим ости и не имела бы какого­ то существова ния за пределам и с воей функции . Это неверно только в отнош ении проду ктов потребления, которые зато ни­ когда и не входят в собственный мир вещей , ибо предназн аче­ ны для логлощения и приготовлены для потребления. (Здесь поэто му всякое усилие сделать их ., красивыми " неизбежно при­ ведет к кнтчу, причем к итч заключается в то м , что такая "кра­ сота " при з вана работать н а возбуждение аппетита , что проти­ воречит существу прекрасного, которое как раз противится вся­ кому захвату и там, где оно вполне выступ ает в явленность, вос­ прещает всякое обхождение с воплотивш им его предметом. ) Лежащая за пределом всякого функционирования такость вещи есть ее красота или безобразие , и эта такость , в отличие от фун­ кции , связан а вооб ще с явленностью и тем самым со зримо<..тью в публичном мире. Коль скоро предмет вообще входит в мир вещей , он уже трансцендирует сферу голой целесообразности , прерывает, как б ы н а свой страх и р иск , диктуемый человечес­ кой употребимостью прогресс целей ad infinitum. В этом ми ре вещей мерилом уда чности вещи уже не может быть ее простая полезность, как если бы безобраз ны й стол выполнял свою фун­ кцию н ичуть не хуже " прекрасного " ; здесь его совер шенство зави с ит от обли ка. И облик этот, говоря н а я зыке Платона , есть не что иное как возможное соответствие или приближение к эйдосу или к идее, к предносяще муел образу, м аячивш ему перед в нутренним оком созд ателя когда он и зготовлял предмет , уже существовавш ему в этом качестве до н ач ал а процесса и зготов­ ления, продолжа ющемуел после его заверш ения и переживаю ­ щему даже исчезновение от изн ашивания или разрушения пред­ мета , и зготовленного по его подоб ию. Таким образом все полу ­ чившее облик и оформленное ускользает в своей такости, д аже когда служит для употребления , от чисто "субъективных" по­ требностей тех, чьим целям оно служит, вступая в определяе ­ мы й " объективными " м асштабами мир предметного, где не только елужит для употребления, но и определяет собою об8 зн�. 3078

226

Четвертая rлава: Создание

лик, специфическое качество вещного окружающего мира, в котором движется человеческая жиз нь . О кружающий мир человека есть вещны й мир, воздвигае­ мый для него homo faber'oм, и свою задачу, быть родиной смер­ тному существу, он способен исполнить лишь в той мере, в ка­ кой его постоянство способ но устоять среди вечно-изменчиво й подвижности человеческого существования и всяки й раз ее пе­ реживает, т. е. поскольку он трансцендирует не только чистую функциональность продуктов, произведенных для потребления, но и голую полезность предметов употребления. Как об мен веществ с природой, т. е. биологически й жиз ненны й процесс, которы й об щ человеку со всем живым, осуществляется в трудо­ во й деятельности, так специфически человеческая жизн ь, от­ резок времени, отведенный между рождением и смертью, осу­ ществляется в д�ятельностях поступка и речи, которые все-таки имеют с жизнью то об щее, что и они сами по се бе тоже летучи и преходящи . Ибо будь человек сколь угод но "красноречив в сло­ вах, в деян ьях крепок" , ни слова ни дела не оставят никакого следа в мире, ничто не засвидетельствует о них, ко гда пролетит краткое мгновение, в продолжение которого они как буря, ветр или вихрь п ронеслись через мир и потрясли сердца люде й. Б ез инструментов, изоб ретаемых homo fabet·'oм для облегчения труда и сокращения рабочего времени, человеческая жиз н ь не могла бы быть ничем кроме тягот и труда; без постоянства мира, более долговечного чем отпущенны й смертным срок на земле, человеческие поколения были бы как трава, а все великолепие земли как цветение этой травы; и без тех же созидающих ис­ кусств homo faber'a, но теперь уже на их высшем уровне в пол­ ноте славы их чистейшего развертывания у поэтов и историог­ рафов, без искусства образатворчества и повествования то един­ ственное, что говорящие и поступающие люди в состоянии пре­ поднести как продукт, а именно история, в какую преврати­ лись их поступки и слова, сделав ее пригодной для повествова­ ния в качестве истории, никогда не смогла бы так запечатлеть­ ся в человеческой памяти, чтобы сделаться частью мира, об и­ тели люде й . Поскольку однако слово и поступок суть высшие и человечне й шие занятия внутри vita activa, мир есть дей стви­ тельно отечество для смертн ых люде й лишь в той мере, в ка­ кой он об еспечивает для этих мимолетней ших и напрасне й ­ ших заняти й надежное место, делаясь пригодным для сбере­ жения в нем заняти й не только вполне бесполезных для жиз­ ненного процесса как такового, но и имеющих принципиал ьно

§ 23 Постоянство мира и художественное произведение

227

иную пр ироду чем р азнооб раз ные созид ательные искусства , каки м и произведен м и р как таковой и все вещи в нем . В этом аспекте дело уже едва ли идет о выборе м ежду Платоном и П ро­ тагором и о решении , челов ек или Бог есть мер а всех вещей; и б о во вся ком случ ае ясно, что м ер а м и р а не теснящие жизнен­ ные нужды, да ющие о себе знать в труде; не найти ее и в цар­ стве средств и целей , решаю щем в деле изготовления вещей м и р а и д иктую щем также употребление , какое мы из них дел а­ ем .

ПЯТАЯ ГЛАВА

Д ЕЙСТВ И Е All soгroшs сап Ье bonte ij'you put tl1.em into а story or tell а story about them /sak Dinesen · .

Nam in ornni actione principaliter intenditur аЬ agente, sive пecessitate naturae sive vo­ luпtaгie agat, propгiam similitudunem expli­ cm·e; unde fit quod отпе agens, in quantuт huiusmodi, delectatur, quia, сит omne quod est appetat suum esse, ас in agendo agentis esse quodaттodo mnplietиr, seqиitur de ne­ cessitate delectatio . . . Nihil igitur agit nisi tale existens quale patiens fieгi debet ·

· .

Dante

24

Раскры тие л ичности в дейст в ии (поступке) и слове

Факт человеч еского плюрализма , основопола гаю щее усло­ вие поступка, равно как и речи , проявля ется двояки м об разо м , как однородность и как разность. Б ез однородности не б ыло б ы никако го взаимопонимания ср еди живых , никакого пони ­ м ания мертвых и никаких планов относител ьно мп ра , населен­ ног о уже н е нами , но все -таки ещ е подоб ными нам . Б ез разно­ сти, без абсолютного отличия каждой личности от любо й дру­ гой, какая есть, б ыла или будет, для взаимопонимания н е б ыло бы нужды ни в язык е ни в поступке ; знаков и возгласов хвати* Любое горе переносимо, если включить его в историю или расска.ить историю о нем. ** Прежде всего и главным образом во всяком действии деятель, дей­ ствует ли он по природной необходимосrпи или по своей воле, ра.звертываеm иекое подобие самого себя; отсюда получается •tто всякий деятель в каче­ стве такового наслаждается, потому 'что, коль скоро все сущее стремится быть, а в дейсrпвии быmие деят
§ 24 Раскрытие личности в действии и слове

229

ло бы чтобы при нужде указать другому на одинаковые у всех, всегда остающиеся тождественными потребности и нужды. Разность и особи ость не одно и то же . Особиость или инако­ вость, удивительное свойство alteritas, свойсrвен ное всему су­ щему как таковому и причисленное поэтому средневековой философие й к универсалиям , означает правда разнооб разие вооб ще и является nричино й почему мы не можем дать дефи­ ницию иначе как различая и nочему всякое определение выра­ жает одновременно некое отрицание, расподобление; но эта абсолютно всеобщая особность, на казывающая, что мы вооб ще nостигаем сущее лишь во множественном числе, дифференци­ руется уже в многосложности органической жизни, чьи при­ митивней шие формы демонсrрируют такую вариативность и разнооб разие, какие намного богаче просто й инаковости. С ре­ ди них опять же только человеку присуще активно доводить это разнообразие до выраженности , отличать самого себ я от других и в конечном счете выделять себя из них, чтобы сооб ­ щать миру не nросто что-то - голод и жажду, расположение, отвращение или страх, - но во всем этом всегда также и само­ го себя . В человеке особность, разделяемая им со всем сущим, и разность, разделяемая им со всем живым, становится уникаль­ ностью, и человеческое многообразие есть м ножество , имею­ щее то nарадоксальное свойство что каждый из его участников nо-своему уникален. Речь и де йствие сут ь деятельности , в которых высrупает эта уникальность. Говоря и действуя, люди активно отличают себя друг от друга вместо того чтоб ы просто быть разными; они мо­ дусы, в каких раскрывает себя сама человечность. Это актив­ ное выстуnание-в-явленность nринципиально уникального су­ щества покоится , в отличие от явления человека в мире nри рождении, на неко й инициативе, которую он сам предnрини­ мает, однако не в том смысле что для этого требуется какое-то особ ое решение; человек не может совершенно обо йтись б ез речи и nостуnка, что оnять же не распространяется ни на ка­ кую другую деятельность внутри vita activa . Работа может быть сколь угодно важной черто й человеческого обмена веществ с n риродо й , но это не значит что всякий человек о бязан и раб о­ тать; он nрекрасно может засrавить работать за себя других, никакого ущерба его человеческому бытию оттого не случится. И точно то же относится к созданию, nоскольку прекрасно мож­ но исnользовать мир веще й и наслаждаться им, не создав само­ му в добавление к его многосложному богатству ни одной са -

230

П ятая глава: Действие

м ой крошечной полезной вещи. Жизнь раб овладельца, экс­ плуататора или нахлебника может быть нравственно уязви мой , но она все-таки еще какой-то специ фич еск и ч еловечески й спо­ соб существования . Жизнь без слова и посту пка , наоборот, ­ и это всерьез был б ы ед инственный образ жизни, отрекшийся от кажимости и суетности мира в б иблейском смысле слова , оказалась б ы в буквально м смысле у же не жизнь, н о затянув­ ш ееся на всю длину человече ской жизни умирание; она уже н е проявлялась б ы в мире среди людей, но вооб ще позволяла б ы себя заметить лишь как не что исчезающее; о ней нам б ыло б ы известно н е б ольше ч ем м ы , с мертны е, знае м о тех, кто исчеза­ ет в неведомо й нам смерти. Говоря и действуя, мы включае мся в м ир людей, существо­ вавши й прежде ч е м мы в н его родились , и это включение по­ добно второму рождению, когда мы подтверждаем голы й факт нашей рожденности, словно берем на себя ответственность за него. Н о хотя никто н е может целиком и полностью у йти от этого минимума ини ц иативы, она тем н е мен ее не вынуждена никакой необходимостью , как вынуждена раб ота, и н е спрово­ цирована в нас стремлением к успеху и перспекти ной полезно­ сти . Присутствие других , с кем мы хотим сблизиться, м ожет в каждом отдельном случае быть стимулом, но сама ини циатива им н е обусловлена; импульс з ал ожен скорее в том самом нача­ ле , которое пришло в мир с нашим рождение м и на которое мы отзываемся тем , что сами по собственной инициативе начина­ ем что-то н овое 1• В этом исходн ейше м и наиб олее общем смыс­ ле действовать и начинать н ечто новое - одно и то же; всякий поступок прежде всего приводит н ечто в движение , он акт в смысле латинского а gеге и он зачинает и вводит н ечто в смысле 1 Что дело обстоит так, теперь можно по-видимому подтвердить и данными исследований в биологии и психологии, подчеркивающи­ ми внутреннее родство поступка и речи, равно как их спонтанность, совершенно не зависящую от практических поводов и целей. Очень интересен в этом аспекте А. Гелен (Arnold (;ehlen, Der Mensch: Seine Natur und seine Stellung in der Welt, 1 955), у которого находим хоро­ шую сводку новейших исследований. В своей интерпретации Гелен вместе с биологами nолагает что эти специфически человеческие спо­ собности отвечали "биологической необходимости", а именно тому факту что человеческое тело биологически оснащено хуже чем тела других животных видов; это остается разумеется "теорией", которая не должна нас здесь заботить и которая не наносит ущерба достоин­ ству целой массы ценных догадок у Гелена.

§ 24 Раскрытие личности в действии и слове

231

гре ческого aexetv. Поскольку всякий челове к ПО причине свое й рожде ниости есть initium, н екое н ачало и пришелец в м ире, люди могут брать и а себя ини ц иативу, ста новиться н ачин ате­ лями и приводить в движение новое . [Initium] ergo ut esset, creatus est homo, ante quem nullus fuit - " чтоб ы б ыло н ачало, был создан челове к, до коего никого не было" 2 говоря сло­ вам и Августина , котор ы й этим одн им положени ем своей поли­ тической философии в с воей ин огда ему присуще й глубокомыс­ ленно-аподиктической м а нер е не ожиданно объединяет суть уче ния Иисуса из Назарета с опытной почвой ри мской исто­ рии и политики. То н ачало, каким является человек, коль ско­ ро он есть некто , никоим образом не совпадает с сотворени ем мира 3; до человека б ыло не Ничто, а Никто; его сотворе ние не есть н ачало чего-то, что , будучи одн ажды сотвор ено, присут­ ствует в своем существе , развивается , длится или уходит, оно начало существа , са мо обладающее способностью н ачинать: это начало н ачал а или самого н ачина ния . С созданием человека прин цип н ачала, оставав ши йся при сотворе нии м ира как б ы еще в руках Бога и тем самым вне м ира, появился в самом м ире и остан ется ему присущ пока существует челове к; что в коне ч­ ном сч ете означает лишь что ч еловек есть тот Н екто, с чьи м сотворени ем совпадает сотворе ние свободы. В природ е всякого н ачала заложено , что с точки зрен ия былого и случивше гася оно вр ы вается в м ир совершенно н ео­ жиданно и неподрасчетно. Соб ыти йн ая непредвиди мость при­ суща вс ем н ачал ам и всем истокам . В озникновение земли , орга-

2 De civitate dei X I I 20.

3 Эти два "начала", начало мира и начало человека, были для Ав1'устина настолько не тождественны между собой, что он употреблял два совершенно разных слова для их обозначения и различения. Н ачало, каким я вляется человек, называется у него initium, тогда как для начала мира он берет латинский перевод Библии, передающий nервые слова Книги бытия, "В н ачале" , через principium.· Как м ы можем заключить из Града Божия XI 3 2 , слово principium имело для Августина гораздо менее радикальное значение; он истолковывает начало Книги бытия I n principio f'ecit Deнs coelum et terram следую­ щим образом: illud quod dictum est fn principio, non ita dictum tamquam primum hoc f'actum sit, cum ante f'eceгit angelos, слова in pгincipio отно­ сятся не к первому сотворенному, ведь раньше того Бог сотворил ан­ гелов. Хотя таким образом до сотворения мира существовало все-таки не ничто, до сотворения того нект.о , каким явился человек, не было буквально никого.

232

Пятая глава : Действие

нической жизни н а ней , р азвитие чело веческого р ода из эво­ люции животных видов , т. е . весь круг нашего реально го суще­ ство вания опи р ается на " б еско нечную цеп ь невер оятностей " , есл и на п е р вособытия, некогда пр очертившие этот круг, смот­ р еть с точ ки зр ения п р о цессо в в универсум е, взаи м одей ствий в неживой п рир оде ил и п ро цессо в р азвития ор ганической жиз­ ни, которые всяки й раз решительно п р ер ывал ись каждым из тех соб ыти й . Н ово е начало всегда вступает в п р отиворечие со статистически изме р енны м п равдаподо бием и о н о всегда не­ м ыслимая неве р оятность ; он о п оэтому всегда , ко гд а м ы встр е­ чаем его в живо м о п ыте - т. е. в о пыте жизни, п редр аз м ечен ­ н ой п р отекание м п р о цессо в , но вы м н ач ало м п р ерываемых , п редстает н а м как чудо . Тот факт, что чел о век ода р ен сп особ ­ н остью к п оступку в смысле н ов ого н ачала , м ожет п оэто му оз­ нач ать лишь что он ускользает от всяк ой об озр им ости и вычис­ лимости, что в этом единственно м случае сам о невероятное обладает известн ой вероятно стью и что н а то , че го "разумным об р азо м " , т. е. в смысле вычисл и м ости, ожидать с овер шенно нел ьзя, надеяться все-таки м ожно . И этот д ар со вер шенн о не­ п р едвиденно го опять же о п ирается исключительн о н а не п ов­ тори м ость , отлич ающую каждо го от любо го друго го кто б ыл , есть ил и будет, п риче м однако эта не п о вто ри м ость есть не столь ко соб рание о п р еделенных качеств или уни кально е соче­ тание уже известных качеств в " индивиде" , сколько нечто иду­ щее от факта р ождае мости, основы вся кого чел овеческо го со ­ вместно го бытия, от то й р ожденности , в силу котор о й кажды й чело век н еко гда п оявился в ми ре как нечто уникально н о вое . Благодаря этой уникал ьности, д ан но й в месте с фактом р ожде­ ния, в каждо м человеке как б ы еще р аз возоб н овляется и п од ­ твер ждается творящий акт Бо га; попьпай ся м ы оп ределить того Н екто , кто не п овтор и мо в каждом но во м ч ел овеке п р иходит в м ир, то можно лишь сказать, что никто д о его р ождения не б ыл п од обен ему. Дей ствие как н овое начало отвечает р ождению всяко го Н екто , он о осуществляет в кажд ом Единственно м факт р ожденности ; речь о пять же отвечает выступившему в этом р ождении абсолютно му отличию, он а осуществля ет специфи­ чески чело веческую плю ральность, состоящую в то м что суще­ ства неп о вторимо р азнооб разные от н ач ал а д о кон ца н аходят­ ся в о кружении себе р авных. Де йствие и р ечь так сродни д руг др угу п отому, что действие способ н о отвеч ать специфичес ки чел овеческо й ситуации, дви­ жению среди мн ожества уникальных существ как среди р ав-

§ 24 Раскрытие личности в действии и слове

233

ны х себе, только когда оно держит готовым ответ на вопрос, неп роизвольно задаваемый всякому новому п р ительцу, - на вопрос: кто ты ? Разъяснение, кто есть кто, имплицитно дают слова, равно как дела; но подобно тому как связь между поступ­ ком и началом теснее чем между речью и началом, так слова явно более пригодны предоставить разъяснение в вопросе о кто чем деяния 1• П оступки, не сопровождающиеся речами, ут­ рачивают большую часть своего характера откровения , они па­ новятся "непонятны " и их цель тогда обычно шокировать не­ понятностью или, как говорится, саботировать поставленнем перед свершившимся фактом всякую возможность взаимопо­ нимания. Как таковые они конечно понятны, они отклоня ют слово и речь и своей поиятиостью обязаны этому отклонению; понимаемое нами есть именно демонстративная немота. Сверх того если бы действительно существовало принципиально бес­ словесное действие, то результирующие из него деяния как б ы теряли субъекта действия, самого деятеля; не действующие люди, но роботы исполняли бы то, что для людей неизбежно оставалось бы в принципс непонятно. Бессловесного действия строго говоря вообще не существует, ибо это было бы действие без деятеля; обе стороны человека, который "красноречив в словах, в деяньях крепок" , связаны между собой, п отому что никакого собственно свершителя дел тre'YJx-r1;e те ёe'Yoli не было бы, не выступи он открыто с говорением речи - 11-uЗ.ш!i те ftr;-r1;e (Илиада IX 443). Лишь через выговоренное слово деяние -

-

входит в значимую взаимосвязь, причем функция речи не в том чтобы как-то объяснить содеянное, но слово скорее идентифи­ цирует деятеля и объявляет, что действует именно он, т. е. не­ кто могущий апеллировать к другим поступкам и решениям и говорить, что он намерен делать далее. Нет другого человеческого установления, в такой же мере нуждающегося в словах как действие. Для всех других деятель­ ностей слова играют подчиненную роль; они лишь служат для информации или сопровождают процесс достижения чего-либо, который мог бы совершаться и молча. Х отя язык в общем и целом вполне адекватное средство для целей информации, од-

4 Поскольку речь и раскрытие или, как говорит Хайдеггер, "вы­ ведение из потаенности" связаны м ежду собой теснее чем постуnок и раскрытие, Платон утверждает что язык Леs1� имеет большее отношение к истине (в хайдеггеровском смысле .,непотаенности" ) чем действие - тrea.g,�. -

-

234

Пятая глава : Действие

нако в этом своем качестве он мог бы быть заменен и какой­ либо знаковой системой, более отвечающей своим задачам; в математике и других науках , но также и при определенных коллективных работах постоянно применяются подобные зна­ ковые системы, причем именно потому что естественный язык оказывается слишком обстоятельным для их целей . Обстоятель­ ство, делающее его таким обстоятельным, зто сама личность, попутно высказывающаяся в них. В том же самом смысле мож­ но было бы говорить что способность действия вполне адекват­ на для целей самозащиты или для отстаивания определенных интересов; однако если бы дело шло лишь о достижении по­ средством действия определенных целей, то подобных целей явно можно было бы еще намного лучше и быстрее достичь с помощью средств безмолвного насилия. С точки зрения голой пользы действие есть лишь эрзац силовых приемов, все гда ока­ зывающихся более действенными, подобно тому как речь с точ­ ки зрения голой информативности есть своего рода подсобное средство, с которым мирятся лишь до тех пор пока не изобре­ тен какой-либо язык знаков. Действуя и говоря , люди всякий раз обнаруживают, кто они суть, активно показывают личную неповторимость своего су­ щества, как бы выступают на сцене мира, на какой они не были так видны прежде, т. е. до того момента когда без их собствен­ ного участия просто выступили въяве и х уникальный телесный облик и не менее уникальный звук и х голоса. В отличие от того, что есть человек, в отличие от свойств, дарований, талантов, недостатков, которыми мы обладаем и потому держим в руках под своим контролем по крайней мере до тех пор пока мы сво­ бодны их показать или скрыть, собственно личное кто всякого человека ускользает от нашего контроля, непроизволъно обиа­ руживаясь во всем что мы говорим или делаем . Лишь совер­ шенное молчание и совершенная пассивность способны пожа­ луй спрятать этого кто , скрыть от слуха и зрения других обита­ телей мира, но никакой умысел на свете не сможет им свободно управлять, коль скоро он объявился. Намного вероятнее, на­ оборот, что этот кто, так недвусмысленно и однозначно пока­ зывающий себя миру современников, как раз от самого пока­ зывающего навсегда останется утаен, словно он тот liai�LWV гре­ ков, который хотя и сопровождает человека на протяжении всей его жизни, однако всегда лишь выглядывает у него сзади через плечо и потому оказывается виден лишь тем, кто смотрит в лицо его подопечному, не ему самому.

§ 24 Раскрытие личности в действии и слове

235

Это проясняющее качество речи и поступка, делающее та к, что поверх слова и поступка говорящий и действующий тоже выступает в явленность, дает однако о себе знать собственно тол ько там , где люди говорят и действуют д руг с другом, а не оди н вместо другого и н е д руг против друга. Ни действенная и време нами очень энергичная доброта, nеред альтруизмом ко­ торой человеческий мир предстает лишь в модусе бескорыст­ ного служения, в котором все словно nрячутся от всех, ни пре­ ступление, идущее проти в других и выну жденное прятаться от них, не могут рисковать обнаружением своего юпо, субъекта nостуnка и слова, причем среди nрочего еще и nотому что н и­ кому не ведомо, кого он собственно обнаружи вает, когда не­ произвольно в речи и поступке обнаруживает попутно самого себя. Н а этот риск, выступить как Некто в я влен ность среди других людей, может пойти только тот кто готов и в предь су­ щес твовать в этой совместности , т. е. готов в бытии-друг-с-дру­ гом двигаться среди равных себе, давать объяснения о том, кто ты есть, отрекаясь от исходной чуждости того, кто явился в мир через рождение как новый пришеле ц . На это отречение одн а­ ко не сnособно ни застуnничество-за-другого, ни противодей ­ ствие другому; энергия как добра, так и преступления возни­ кает из дистан ц ии, на какой сохраняется исходная чуждость пр ихода в мир через рождение, причем в нашем контек сте не имеет значения то, что эта чуждость в одном елучае реализу­ ется в самопожертвован ии , а в д руго м - в абсолютном эгоиз­ ме. С точки зрения бытия друг с другом дело идет в обоих слу­ ча ях о феноменах покинутости , которые известным обр а зом могут быть лишь маргинальными явлениями в сфере челове­ ческих дел, если не хотеть ее ра зрушения, т. е. о предельных проявлениях политического, играющих важную историческую роль лишь в эпохи заката, упадка и nолитической коррупции. В такие эпохи сфера дел человеческих омрачается; он а утр а­ чивает излучающую, славную яркость, присущую лишь публич­ ности , конституирующейся в совместном бытии людей и непре­ менно необходимой, если хотеть полного развертыва ния по­ ступка и слова, т. е . сверх всего сделанного и сказанного дать действующим и говорящим тоже выстуnить в явленность. В этих сумерках, когда н и одна душа уже больше не знает кто ты есть, люди чувствуют себя чуждыми не только миру н о и друг другу; и среди настроени й чуждости и оставленмости n о­ лучают свой шанс образы чужаков среди людей, святых и пре­ ступников.

236

Пятая глава: Действие

Б е з этого свойства, создавать ясность в отношении кто лич­ ности , действие становится в екоего р ода опе р ацией подобно д р угим п р едметно-обусловленным оп ер ациям . Оно мож ет тог­ да по сути стать п росто с редством для целей , точно так же как изготовление есть ср едство создания п редмета. Это наступает всегда, ко гда настоящее быти е др уг с д ругом р аз р ушено или на в ремя ослаблено и люди стоят или де йствуют лиш ь друг за друга или д р уг п р отив др уга, как скажем в случае войн ы , когда дей­

ствие означает лишь п р иготовление определенных с редств на ­ силия и п р имене в не их для достижения известной п р еднаме­ ченной цели для се бя и п р отив в р ага. В подобных елучаях, о котор ых истор ия человечества и меет так много р ассказать, что долгое в р е мя они считались собственной субстанцией исто р и­ ческого вообще, речь е сть действительно "пустая болтовня " , а

именно средство ср еди п рочих для достижения цели, служит ли это ср едство лишь для того чтобы пускать в рагу пыль в гла­ за или для того чтобы опьян ить себя своей собств енной п р опа ­ гандой. Речь тогда пустая болтовня , потому что она тут вообще уже ничего не объясняет, а стало быть идет п р ямо напе р е кор собств енному смыслу говорения ; но и п р ямое де йстви е силой о ружия, в конеч ном сч ете ре шающее, п р оисходит таким обр а­ зом что уник альная идентичность самого действующего уже не игр ает никакой р оли ; победа или пор ажение, по к райн е й ме р е в совре менной войне, являются н еким результатом позитивно­

го или негативного р ода, и о том, кто такие победитель и по­ бежденный , это говор ит не больше чем любые д р угие достиг­ нуты е р езультаты. Д е йствие м в этих случаях утр ачено как р аз то свойство, ка­ ким оно п р евосходит все пр ивычные виды п р оизводительной

и изготовительной деятельности, котор ые, начиная от п р остей­ шего изготовления п редметов повседневного употр еблен и я вплоть д о п р еоб р ажающе го создания худож ествен н ых п р оиз­ ведений, обнаруживают лишь то, что показывает выполненный объект, т. е. по свое й сути вовсе не имеют в виду показать что ­ то больше чем лежит у всех на виду по заве р шении п р оцесса создания. Действие, остающееся в анонимности, поступок, п р и котор ом нет имени исполнителя, б ессмыслен н ы и подлежат забв е нию ; тут нет никого, о ком можно было бы р ассказать ис­ тор ию. Художестве нное п р оизведение, нап ротив, сохраня ет все свое значен ие независимо от того, известно ли нам имя масте р а или нет. П осле пер вой ми р овой войны поставленные во всех стр анах памятники "неизвестному солдату " были лишь к р асно-

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

237

речивым свидетельсrвом всеобщей потр е б носrи найти того кто, того иеюпо, кого должны были бы выявить четыре года массо­ вого убийства. Памятник "неизвесrному" возник из вполне обо­ снованного нежелания мириться с тем , что столь чудовищного события н икто в истиннейшем смысле слова н е хоте л и н икто не инсценировал; памятники были поставлены всем те м, кого война несмотря на величайшие челов еческие усилия оставила в б езвестности, что не умалило их г ероизма, но похитило у н их как деятелей нх челов еческое достоинство j.

25 Ткш1tъ общечеловеческой связи и представлеин ые в ней истории Н еизбывная уникальность вопроса кто-ты-естъ, с такой ося­ заемостью проявляющаяся в слове и поступке , не поддается н и каким попыткам однозначно уловить е е в дефиниции. Как только мы пытаемся сказать, кто еоъ Н е кто, мы начинаем опи­ сывать свойства, общие у этого Некто с другими и ему в его н е повторимости как раз не п р инадлежащие . Оказывается, что язык, когда м ы хотим использовать его как ср едство для описа­ ния кто, отказывает и зависает в что, так что мы в итоге самое большее обрисовываем характерные типы, т. е. что угодно толь­ ко не личности, и собственно личное пряч ется за этими типа­ ми так решительно, что невольно н ач инаешь считать вс е ха­ рактеры масками, которые м ы над еваем чтобы ум е ньшить риск последн е го прояснения в бытии друг с другом C..I\O BHO под­ ключая какой-то защитный слой для притупления обескура­ живающей однозначности бытия -вот-этим-и -никем-другим. Этот отказ языка те снейшим образом связан со слишком -

хорошо известн01':'r в философи и невозможностью определить существо человека; все такие определения сводятся все гда к опред ел е ниям и истолкования м того, что такое челов е к , какие свойства могут быть е му присущи в сравнении с другим и жи­ выми существа; тогда как diffe1·entia specifica бытия-ч еловеком заключается как раз в том что человек есть Некто и опредеj " Притчу" ( 1 954) Уильяма Фолкнера отличает от литератур ы , возникшей после первой мировой войн ы , не только качество, но и то, что она первый роман, чей автор явно понял, почему последняя вой­ на была так ужасна, и отгого сделал героем событий Неизвестного солдата.

П ятая глава: Действие

238

лить бытие этого Некто мы не можем, ибо не с чем поставить его в сравнение и нет н икакого другого кто, от которого бытие человеческого кто можно было бы отличить. Но независимо от этой философской апории провал языка перед живым суще­ ством лица, явственно обнаруживающим себя на всем протя­ жении речи и действия, решительно сказывается на всей обла­ сти дел человеческих, где мы ведь все-таки движемся прежде всего как поступающие и говорящие создания. В самом деле , личность совершенно исключает возможность обращаться с этими делами как с вещами, находящимися в нашем распоря­ жении и поступающими в наше распоряжение благодаря тому что мы их именуем. К сожалению, образ и способ того, как про­ являет себя всякий кто, имеет досадное сходство с теми разъяс­ нениями , какие обычно предлагали изречения греческих ора­ кулов, чья и енадеж и ость и многозначность были печально из­ вестны ; тут получается как с изречениями дельфийского Апол­ лона, который по Гераклиту "не говорит и не скрывает, но по­ казывает

6•

Многозначная и не поддающаяся именованию нео­

пределенность, с какой кажет себя кто , обусловливает неопре­ деленность не только всякой политики, но и всех дел, совер­ шаемых непосредственно в бытии людей друг с другом вне опос­ редующей, стабилизирующей и объективирующей среды вещ­ ного мира '. Этот провал есть лишь одна из м ногих нерешаемых апо­ рий, тянущихся за совместным бытием людей одновременно затрудняя и своеобразно обогащая их общение между собой. Но если другие апории, о каких нам еще придется говорить, возникают в основном при сопоставлении с прочими гораздо 6 OVre Ле-уеl OVre xemel а:м.а U'Y)/hat11el. DieLs-Kтantz, Fragmente der Vorsokratiker, 22 В 93. 7 С этим связано то, что Сократ заговаривает о своем �al/hOИov спе­ циально только в отношении к а�Ла, НО не к (ша-уха/а, т. е. только в отношении к вещам, непосредственно связанным с человеческим об­ щежитием, но не к таким, где человек сталкивается с вещным миром, и точно так же он явно приравнивает советы своего даймониона с оракулами дельфийского Аполлона. Олаф Жигон (0. Gigon, Sokrates, 1 94 7, р. 1 75) уже указывал на то что Сократ при этом высказывания своего демониона называет тем же словом, которое мы читаем у Ге­ раклита применительно к высказываниям дельфийского оракула : f7'1}�tvг111. Существенно в контексте нашей мысли отчетливое ограни­ чение значимости оракула и демониона областью поступка. См. Xeno­ phon , MemoraЬilia I 2-9.

239

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

более надежными и продуктивными человеческими деятель­ иостями создания, познания и даже труда, то здесь мы имеем дело с провалом , возиикающим прямо из самого действия и ведущим к срыву присущих ему намерений и ожиданий, возла­ гаемых нами на него помимо всяких сопоставлений исходя и з сути дела. П ровал затрагивает как раз то раскрытие личности, без которого действие и говорение утрачивают свою специфи­ ческую весомость. Действие и речь движутся в области, развернутой между людьми как именно людьми, обращены непосредственно к миру современников, высвечивают и задействуют говорящих и по­ ступающих даже тогда, когда держатся совершенно "объектив­ ной" конкретности, когда дело идет о вещах, касающихся мира, т. е. межчеловеческого nространства, где движутся люди пре­ следуя свои сейчасные, объективно-мирские интересы. Эти и нтересы в исходном смысле слова являются тем, что inter-est, лежит-между и создает связи, сцепляющие людей друг с дру­ гом и одновременно отделяющие их друг от друга. Почти вся­ кое действие и слово затрагивает это промежуточное простран­ ство, каждый раз другое для каждой человеческой груnn ы , так что большей частью мы говорим друг с другом о чем-то и сооб­ щаем друг другу что-то документируемо данное, имеющееся в мире, по сравнению с чем тот факт, что во всяком говорении-о мы непроизвольно кроме того еще и проясияем, кто такие мы, говорящие, есть, кажется второстеnенным. Тем не менее это неnроизвольно-добавочное обнаружение того, кт о действует и говорит, входит настолько интегральной составной частью во всякое даже .,объективнейшее" бытие-друг-с-другом, что объек­ тивное средииное nространство всякого взаимообщения вмес­ те со всеми nереnлетающимися в нем интересами словно бы nораело и заглушено каким-то совершенно другим м ежду , а именно системой связей, возникающих из самих поступков и слов, из живого действия и говорения, в каком люди непосред­ ственно, поверх вещей, составляющих тот или иной предмет, обращаются друг к другу и взаимно увлекают друг друга. Это второе м ежду, образующееся в срединном пространстве мира, нефиксируемо, ибо не и меет вещного состава и не поддается н и какому опредмечению, никакой объективации; поступок и речь ведь события, не оставляющие по себе никаких осязае­ мых результатов и конечных п родуктов. Однако это между при всей своей неуловимости не менее действительно чем вещный мир нашего видимого окружения. Мы называем эту действи'

�40

Пятая глава: Действие

тельность тканью межчеловеческих связей, пр ичем метафо р а ткани п р извана отдать должное физической неуловимости фе­ номена. Тепер ь, эта ткань межчеловеческих связей несмотря на свою матер иальную нефикси руемость явно дает о себе знать в м и р е

и точно так же п р ивязана к объективно-п редметному ми р у ве­ щей , как скажем язык - к физическому существованию живо­ го ор ганизма; однако соотношение между паутиноl1 межчело­

веческих связей и п р онизаи ным ею объективно-п р едметным ми р ом не подобно соотношению, существующему нап р име р между фасадом и зданием или, в ма р ксистской те р минологии , между "надстройкой " и несущими е е мате риальными стр укту­ р ами. Ко р енная ошибка всех попыток матер иалистического

понимания политической сфе р ы - и этот мате р иализм не п р и­ думка Ма р кса и даже не специфически новоев р опейское изоб­ р етение, он в существенных че ртах р овно так же ста р как исто­ р ия политической философии ", - заключается в том что вне

" С политической точки зрения история материализма восходит по меньшей мере к Платону и Аристотелю, полагавшим что полити­ ческие сообщества, т. е. стало быть полис в отличие от собрания мно­ гих домохозяйств (oixia1), создаются материальными потребностями людей. Что касается Платона, см. Государство 369: " Государство воз­ никает, думаю я, потому что каждый отдельный из нас не может спра­ виться сам, но нуждается во многом". Однако ер. наоборот Второе письмо 359, где основание городов возводится к "совпадению вели­ ких событий"; здесь Платон говорит не теоретически и пожалуй про­ сто передает господствующее в полисе мнение об этих вещах. В отношении Аристотеля, чья политическая философия в этом, как и в других аспектах строже держится общественного мнения, см. " По­ литика" 1 252d 29 : " П олис возникает ради жизни и продолжает суще­ ствовать ради благой жизни". Аристотелевское понятие О'ЩJ.<.реео11, с которым позднее мы встречаемся в цицероиовеком нtilitas, объясня­ ется в контексте этих вполне "материалистических" теори й . Платон и Арнетотель по сути дела предшественники теории интереса, в прин­ ципс сформулированной уже Боденом: как короли правят народами, так интерес правит королями. Так что и особенность, отличающая Маркса внутри современной ситуации, вовсе не какой-то его " мате­ риализм", а то, что он единственный политический теоретик в этой традиции, поставивший старый материализм на адекватное ему ос­ нование, а именно показавший за властны м и материальными инте­ ресами, глаnной силой истории, совершенно конкретную материаль­ ную человеческую деятельность, труд и обмен веществ человека с "материей".

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

241

поля зрения остается присущий всякому поступку и слову фак­ тор раскрытия личности, а именно то простое обстоятельство, что даже прес.л.едуя свои интересы и имея перед глазами опре­ деленные цели в мире, люди просто не могут не выказать себя в своей личной уникальности и не ввести ее среди прочего в игру. Исключение этого так называемого "субъективного фак­ тора" означало бы иревращение людей в нечто такое, что онн не есть; отрицать, что обнаружение личности присуще всяко­ му, даже самому целеосознанному действию и имеет опреде­ ленные последствия для хода действия, не продиктованные н и мотивами ни целями, значит просто не учитывать действитель­ ность как она есть. Сфера, в которой развертываются человеческие дела, зак­ лючена в некой системе соотнесения, образующейся повсюду, где совместно живут люди. Поскольку люди брошены в м и р н е наугад, н о людьми ж е и рождены в уже существующий че­ ловеческий мир, ткань межчеловеческой связи предшествует всякому отдельному поступку и слову, так что и раскрытие но­ вого пришельца через речь, и новое начало, полагаемое дей­ ствием, это как бы нити, продеваемые в ранее уже сотканный узор и изменяющие сплетение так же, как они со своей сторо­ ны неповторимым образом воздействует на все жизненные ни­ ти, с какими приходят в соприкосновение внутри ткани. Ког­ да в итоге нити сплетены до конца, они дают опять же отчет­ ливо узнаваемый узор или могут быть рассказаны как истор ии жизни. Поскольку эта ткань межчеловеческих связей с ее бесчис­ ленными взаимно сталкивающимися намерениями и целями, дающими в ней о себе знать, всегда уже существовала прежде чем действие вообще тронулось с места, деятель nрактически никогда не может в чистоте осуществить цели, первоначально манившие его; но лишь поэтому - потому что действие сво­ дится к вплетанию собственной нити в ткань, которую не сам ты создал, - оно может с такой же естественностью выстраи­ вать истории, с какой из г отовление производит вещи и пред­ меты. Подлиннейший результат действия не осуществление преднамеченных планов и целей, но истории, первоначально им вовсе не и мевшисся в виду, получающиеся, когда люди пре­ следуют определенные цели, и для самого действующего спер­ ва представляющиеся, возможно, лишь второстепенным слу­ чайным сопровождением его дела. То, что в итоге остается от его действия в мире, это не порывы, приведшие его самого в

242

Пятая rлава: Действие

движение, н о истории , чьей причиной он оказался; т олько о ни в конечн ом счете м огут з апечатлеться в источниках и п а мятни­ ках, стать зримыми в употребляемых предметах и художествен­ н ых произведениях, остаться в па мят и поколени й , сн ова и сно­ в а пересказываться и опредмечиваться во всевозможных мате­ риалах. Сами эти истории в их живой дей стВiпельности одна ко вовсе не " вещи " и должны сна чала овещест виться , т. е . преоб р азить­ ся прежде чем войти в предметны й соста в мир а . Они п овеству­ ют не о вещах или предметах, и "гер ой " , вокруг кого об разует­ ся исто рия и о ком она сооб ща ет, н ам по существу ближе чем люб ые авторы знаменнтей ших и исторически влиятельней ших книг, если н ам о ни х ничего не известн о кроме этого пр оизве­ дения их рук. Хотя эти исто рии н аходятся таким об р аз ом в неср авненно более интимном отношении к личности , явля ю­ ще йся одн овременн о гер оем истории и п ов од ом для нее, о ни не произведения определенного а втора. Н икто не может "сфор­ мировать " свою жизнь или выстр оить свою б иогра фию, хотя к аждый сам ее нач ал , включившись своим слов ом и поступк ом в человечески й мир. Так ч то хотя п одл инн ой "пр одукцией" дей ствия и речи являются истории, пригодные для расска за , и хотя св оими историческими чертами эта " пр одукция" обязана тому, что действуя и гов оря л юди раскрываются как лица и тем созд ают "героя " , о котором п оведет речь история, с ам а эта ис­ тория как б ы лишен а св оег о автор а. Кто-то ее на чал , де йствуя ее р азыграл и выстр адал, но никто ее не придум ал. Оконч ательное оф ормление отрезка человеческой жизни между р ождением и смертью в пригодную для р асска за исто­ рию с началом и концом есть д опол итическое и доисторичес­ кое услови е того, чт о вообщ е в быти и человеч ества им еет место так ая вещь как история. Если мы г ов орим об истории челове­ честв а или пр осто об истории како й-то человеческо й группы , чье существова ние в цел ом не обяз ательно огр аничен о р ожде­ нием и смерть ю, то слов о ,история ' мы применяем с обственно в смысле метафоры ; и бо к существу " истории " человечест ва принадлежит, что сам а она не имеет н и на чала , о к ак ом у нас б ыли б ы сведения, ни к онца, как ой мы м огли б ы пережить , и явл яется п о сути не более чем р амкой , внутри котор ой соб ира­ ются и складываются беско нечно многие пригодные для р ас­ ска зывания человеческие истории. Н о что всякая человечес­ к ая жизнь имеет р ассказать лишь св ойственную ей исто рию и что история в конце к онцов м ожет стать б еск онечн о ра сширяе-

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

24 3

мо й кн игой истор ий человечества , в которой нет числа "геро­ я м " и которую одн а ко никто н икогд а не сочинял, имеет свое основание в том , что обе в одина ковой мере результат действия . Ибо великое неизвестное, не вмещаемое ни одним ура внением новоевропейской истории философии , впервые выступ ает н а сцену не тогда , когда р ассматри вая историю как целое люди о бна ружива ют что ее "герой", история, это абстр а кция, не спо­ собная действовать, потому что н и при ка ких обстоятельства х ей невозможно приписать необходимое для действия свойство личности. Ту же а порию, бродящую по всей философии исто­ рии, за селяя ее п ризр а ка м и хитроумно й природы (К ант) или р азу ма , мировыми духами или дух ами в ремени, действующи­ ми через посредство людей с целью обнаружения самих се бя, м ы н аходим уже у истоков политической философии, только ко нечно с той реш ающей р азницей, что до возникновения но­ воевропей ского исторического соз н ания философия из невоз­ можности в ыя вить собственно ответственного за всю область творящихся в челов еческом мире дел вы водила то за ключение, что все эти дела не могут иметь слишком большого зна чения . Чтобы обн аружить эти сопутствующие человеческому поступ­ ку затруднения не только не треб овалось современной филосо­ фии истории, но н аоб орот, можно было б ы считать что исход­ ные политические импульсы новоевропейской философии при­ в ели к философии истории, ибо могло казаться что введен ие понятия истории человечеств а помогает спр авиться с этим, ис­ ходн о политическим, затруднением. Ибо са мо по себе затруд­ нение имеет н астолько элементарную природу, что да ет о себ е зн ать и п ри р ассказы вании с амой скромной, пока еще совер­ шенно "неисторичной" истории; оно за ключается просто в том что люб ая череда событий, пусть они связ а ны лишь временем и их конкретные поводы ра зрозненны и случ айны , все еще по­ к азывает достаточно связности чтоб ы за служив ать рассказа и созд авать при рассказывании смысловую структуру. Н о н а в оп­ рос, кто же за мыслил этот смысл, ответ всегд а будет гла сить , никто ' , иб о герой рассказанной истории - допустив, что он а в ообще позволяет увидеть ка кого -то од нозн ачно идентифици­ р уемого деятеля, при ведшего в движение весь ход соб ыти й , ­ н и при ка ких обстоятельст вах не может р ассматри ваться как автор истории и ее смысла в том же пла не, к ак, скажем , а втор какой -нибудь повести. Так, П латон именно в своей политической философии на ­ ста ивает н а том, что возникшие из дей ствия (тrea:rrEШI) межче-

Пятая глава: Действие

244

ловеческие обстоятельства (та TW!I avЭ.ewnwv nea-rJ.Laтa) не стоит принимать всерьез, что дела и заботы среди людей похожи ско­ рее на кукольный театр, где за нити тянет певидимая рука, воз­ можно рука какого-то бога, который коротает время играя людь­ ми как марионетками 9• В этих полуиронических соображени­ ях примечательно п режде всего, что Платон , абсолютно чуж­ дый новоевропейской проблеме истории, прибег к той же ме­ тафоре Неизвестного, действующего за с п инами людей, какую философия истории в столь разнообразных вариантах - как божественное П ровидение, как "невидимая рука" Адама Сми­ та в экономической практике, как п р ирода, как мировой дух и наконец как Марксов классовый интерес - привлекала для решения своей центральной проблемы, состоящей в том что история, хотя она во:шикла явно благодаря действиям челове­ ка, людьми все же не "делается" . Уже Платон нуждался в кук ­ ловоде за спинами людей , за сценой видимых событий не что­ бы "объяснить" тот или иной поступок, о каком всегда можно судить п рилагая к нему масштабы , но чтобы найти того Некто, который мог бы ответственно расписаться за получающуюся из этого поступка историю. Божественный кукловод Платона, от­ носящийся к своим человеческим марионеткам как автор пье­ сы к выступающим в ней персонажам, замыслен пока еще иро­ нически; и эта царственная ирония над всего лишь человечес­ ким и над получающимся из него историческим прорыnается и ногда еще и в Новое время, как например когда Кант говорит о иравящей в истории "безотрадной п рпблнзительностп" или Гёте принимает всю историю за "мешанину из заблуждения и насилия" . Речь тут явно о политической истори и , а люд и , веря­ щие в возможность открыть в истори и одн означн ы й смысл, ионеволе апеллируют к истории духа и идей. Но истори я , на­ сколько она ведет речь о событиях и деяниях и заел уживает рассказа как история, по своей сути конечно остается пол:ИТII­ ческой, т. е. возникает не из идей, тенденций или из обобщен­ н ых социальных сил, а из деяний и поступков, вполне допуска­ ющих в качестве таковых верификацию. Как бы философия истории ни ориенп1ровала себя на историю духа чтобы прий­ ти к своим специфическим толкованиям, она все же на свой манер снова и снова подтверждает за историей ее первично политический характер тем, что не может обойтись без велико­ го неведомого кукловода за спинами людей ; в самом деле, этот 9

Законы 803 и 644.

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

245

кукловод оказался бы сразу излишним, имей м ы действитель­ но в ней дело только с историей развития человеческого духа. Так же и Адам Смит, нуждающийся в " невидимой руке " для своих анализов хозяйственной жизни и рыночных процессов, доказывает этим не больше и не меньше как то, что и полит­ экономия имеет дело не только с научным расчетом п пред­ ставленнем определенных интересов, но именно с действиями одаренных людей, которые, появляясь на рынке товаров, на­ чинают действовать по собственной инициативе, т. е. ведут себя вовсе не только как производители и владельцы товара. Гипотеза, что людьми правит что-то им неведомое и имен­ но это неведомое наделяет все содеянное людьми его заслужи­ вающим рассказа смыслом, отвечает не столько опыту, при­ обретенному в самом действии, сколько требованиям, какие предъявляют действию рассудок и мысль, чьи исходные ори­ ентации и интересы отданы опыту совершенно другого типа. Какого рода эти требования и из какого опыта они вырастают, нетрудно распознать из того, что древнейшая гипотеза кукло­ вода перетолковывает истории, выстроенные действием, в смыс­ ле сочиненных и так или иначе авторских историй, когда дей­ ствительно некий автор держит нити в руках и руководит со­ чиненной им игрой. Сочиненная история указывает на автора точно так же как всякое художественное произведение и вооб­ ще всякий изготовленный предмет указывает на то, что "за " ним находится Некто его изготовивший. В этом смысле однако автор никоим образом не входит в историю, сочиненную им самим; история сама по себе не дает никакой информации о нем, что бы она в остальном ни имела нам р ассказать; лишь факт ее сочиненности указывает в сторону п р идумавшего ее автора. Различие между действительно пронешедшей и лишь сочиненной историей состоит как раз в том, что только эта пос­ ледняя была сперва замыслена, а потом в качестве замыслен­ ной сочинена, тогда как действительно происходящая история и не п р идумана и не изготовлена. Действительная история, в какую впутала нас жизнь и от какой нам не увернуться, пока мы остаемся в этой жизни, не указывает н и на видимого н и на невидимого автора, потому что она вообще не соч и нена. Тот единственный Некто, кто ее развертывает , выступает и остает­ ся героем истори и , чье

Кто

существует лишь в стихии вещей,

заел уживающих рассказа, а потому ех post facto представляет себя с той осязаемой и значимой п олнотой, которая соответ­ ствует неуловимо-летучей и все же безошибочно неповторимой

246

Пятая глава: Действие

явленности, с какой лицо через поступок и слово присутствует в мире современников. Кто есть или был человек, мы можем узнать только выслушивая историю, где герой он сам, т. е. его биографию; все, что сверх того мы можем знать о нем и его авторских работах, способно в лучшем случае подсказать нам, что он есть или был. Так получается что о личности Сократа, который никогда не написал ни строчки и о мнениях которого мы информированы намного хуже чем о Платоне и Аристоте­ ле, мы имеем тем не менее намного лучшее представление чем о большинстве философов до и после него. Мы знаем, кто был Сократ, с такой полнотой, с какой ни о Платоне ни об Арнсто­ теле мы не знаем кто были они; потому что нам известна исто­ рия Сократа. Герой, вокруг кого центрирована история и чью личность история приоткрывает, не нуждается в особо героических свой­ ствах. "Hew� первоначально у Гомера просто свободный чело­ век, в качестве такового принимающий участие в Троянекой войне и заслуживающий поэтому истории о себе 10• Мужество, ощущаемое нами сегодня как непременное свойство героя , принадлежит, пусть это и не героическое мужество в нашем смысле, уже поступкам и речам как таковым, а именно иници­ ативе, на какую мы должны решиться чтобы тем или иным об­ разом включиться в мир и в нем начать нашу собственную ис­ торию. Это мужество никоим образом не сводится обязатель­ но или первично к готовности взять на себя последствия за сде­ ланное; мужества и даже известной храбрости требует уже ре­ шение перешагнуть за порог своего дома, приватного круга по­ таенности, и показать кто ты собственно есть, т. е. выставить самого себя . Мера этого начального мужества, без которого действие и говорение - а с ними, по крайней мере для гре­ ков, свобода - вообще невозможны, будет не меньше, а то даже и больше, если случайно окажется так, что "герой" к со­ жалению трусоват. В овеществлении через художественное произведение, ко­ торое возвеличивает деяние или достижение и посредством лишь ему присущего уплотнения и преображения дает необы10 У Гомера в слове 7/еш� несомненно есть семантический призвук исключительного превосходства, однако это превосходство пристало каждому свободному человеку. Гомеровский герой еще не полубог, и это последнее значение возникло предположительно потому, что по­ зднее эпических героев архаики стали почитать как "полубогов".

§ 25 Ткань общечеловеческой связи

247

ча й ному вспыхнуть в ero полной зн а чимости, содержа ние ска­ за н ного и сдела нного, ра вно ка к ero подлинное конкретное со­ держание может приним ать р азнообр азнейшие формы . В мес­ те с тем обнаружение человеческого кто, свойственное действию и речи, та к нераздельно связа но с живым потоком nроисходя­ щего, что может б ыть изоб ражено и "овеществлено" лиш ь в своего рода повторении исходного соб ытия, в подра жании или iJ.tiJ.'Y)O"I�'e, в отношении которого Арнетотел ь хотя и допускал, что оно основопола гающ ая предпосылка всех искусств, но ко­ торое са м же он по сути дела н аходил тол ько в ,д раме' , ч ье н а­ звание (ltgiip,a, имен н ая форм а одного из многих греческих слов для действия, �giiv, соответствует в точности "дей ствию" , и н ам и тоже ожид аемому от те атр а) показыва ет, что он а художествен­ ный жа н р отвеча ющий действию, и в этом пла не она предста­ вительн а для всех художественных жанров 1 1 • Театрал ьна я сце­ на по сути дела подр ажа ет сцене мира , и др ам атическое искус­ ство есть искусство "действующих лиц". Одна ко стихия повто­ ряющего подража ния дает о себе з нать не тол ь ко впервые в актере , она , к ак спр аведливо утверждал Аристотель , р азверты­ вается уже в сочинении и записи п ьесы , посколь ку др ам атичес­ кое произведение лишь вторично может быть воспринято к а к пь еса для чтения и , подоб но музыкальной п ьесе, нужд ается в исполнении, чтобы р азвернуть свое полное з на чение. Развер­ тывается при исполнении тут не столько ход действия , что мож­ но было бы передать и в простом рассказе, сколь ко т а к - и н е - и н а ч е - б ы т и е действующих лиц, изобража ем ых а кте­ ром непосредственно в собственне йшей их стихии 1 2 • В отно­ шении греческой трагедии это означ ает , что общи й смысл всей ра зыгр анной истории , р авно к а к и хода действия , выска за н 11 А рнетотель специально уточняет, что о "драме" говорят, по­ скольку в этой художественной форме изображаются �wvre;, действу­ ющие (Поэтика 1 448а 28). Из контекста становится ясно, что аристо­ телевское понятие "подражания" было выведено из драмы и позднее просто п р иложен о к другим художественным формам. 1 2 П отому Арнетотель и говорит большей частью о подражании не действию (тrrziigr;), а действующим (тrrzaпovre�) - ер. Поэтика 1 448а слл . , 1 448Ь 25, 1 449Ь 24 слл. , при том что иногда nетречаются и откло­ нения от этого, как 1 45 I a 29 и 1 447а 28. Важно то, что в трагедии речь идет не о качествах трагических героев, не об их тror�, а о том что их задевает и как они поступают, о их жизни в счастье и несчастье ( 1 450а 1 5-1 8). Греческая трагедия вовсе не трагедия характеров; в ее центре стоит всегда поступок.

Пятая глава: Действие

248

хором, который ничему не подражает 13 и высказывания кото­ рого образуют исключительно лирически-песенные части п ье­ сы, тогда как неуловимая идентичность изображающих дей­ ствие лиц может быть представлена лишь через подражание ре альному действию, ибо она-то как раз и не поддается ника­ кому обобщению и н и какому овеществлению и преображению в другую стихию. П отому театр и есть поистине политическое искусство по преимуществу; только на сцене, в живом ходе пред­ ставления политическая сфера человеческой жизни вообще может быть преображена настолько, чтобы стать искусством. Одновременно драма есть единственный род искусства, чей ис­ ключительный предмет есть человек в его отношении к миру людей .

26

Хрупхостъ дел чел овеческих

Действие, в отличие от изготовления, совершенно невоз­ можно в изоляции: всякая изоляция, вольная или невольная, лишает способности поступать. Как изготовление нуждается в природном окружени и , снабжающем его материалом, и в сре­ де, где готовая продукция может показать свое достоинство, так поступок и слово нуждаются в мире людей чтобы обратить­ ся к нему. Изготовление осуществляется в мире и для мира, пребывая с его вещественным составом в постоянном контак­ те; поступок и речь находят себе место в ткани межчеловечес­ кой связи, которая в свою очередь возникла из былых речей и поступков и должна пребывать с ними в постоянном контакте. П редставление, будто сильный властвует в одиночестве, поко­ ится либо на ложной вере в то, что в области дел человеческих мы можем что-то "сделать" - к примеру создать учреждения и законы подобно тому как мы изготовляем столы и стулья, илп "сделать " людей лучше или хуже н , - пли же оно происходит от известного отчаяния в осмысленности всякого действия во­ обще, политического и неполитического, и это отчаяние легко утешает себя утопической надеждой что с людьми возможно

13 В "П роблемах" между прочим указывается на то, что хор "мень­ ше подражает" (9 1 8Ь 28). 14 Уже Платон упрекал Перикла в том, что тот не сделал граждан лучшими и что афиняне к его смерти стали скорее хуже чем раньше. См. Горгий 5 1 5.

§ 26 Хрупкость дел человеческих

249

удастся с прав иться та к же, как с правля ются со всяким другим материалом 1 5• С ила д уховного или физического рода, требую­ щаяся дл я всякого изготовления , для поступ ка оказывается со­ вершенн о не значащей . Из истории известн ы б есчисленн ые примеры бессилия силь н ых и духовно мощн ых , которые пад а­ ют от неумен ия заручиться п омощью и содействием собратьев­ людей. Подоб н ый провал сплошь да рядом объясн яют неис п­ равимой недоброкачественностью толпы и завистью , какую вся­ к ая выдающаяся личность в ызы вает среди н изкой п осредствен­ ности. Как ни в ерны могут быть эти наблюдения в отдельных елучаях , они не угады вают сути дела . Чтобы вни к нуть в нее, полез но вс п омнить что в отличие от нов ых языков греческий и латинский имели д ва со вершенно разных и все же в к акой-то определенной взаимосв язи стоящих сло ва, служивших для обоз начения того , что мы назы ваем дей­ ствовать. Д вум греческим глаголам : aqxerv ( начинать , и н иции­ ровать и в конечном итоге повелевать и господствовать) и rrqa:r­ тerv (довести что-то до к онца, уладить , исполнить) соответству ­ ют д ва лати н ских глагола agere (привести в движение, повес­ ти , ввести) и gereгe (основное значение к оторого нести п озд нее , как и у rreaттгrv, принимает значения исполнять, Ja'Jtu.лtaтьcя , осуществлять) н;_ В обоих языках таким образом действие под­ разделяется на д ве отчетли во различающихся части или ста­ дии: что -то зачинается или прив одится в д в ижение отдельн ы м инди видом , который пред водительствует, вслед за чем многие как бы спешат ему на помощь чтобы прод винуть далее и завер ­ шить начатое. Н е только внутренн яя с вязь этих д вух слов в обоих языках почти тождественна, н о и их история до удивле ­ н ия схожа. А именно, в обоих случаях слов о, отведенное пер1 5 М ы уже успели осознать, что в выражении "человеческий мате­ риал" дело идет не просто о безобидной метафоре. То же относится естественно к целому ряду научных экспериментов с людьми в соци­ альных науках, в биохимии, хирургии мозга и т. д., сводящихся неиз­ менно к тому, что с людьми обходятся как с "материалом", т. е. изме­ няют и обрабатывают их. Эти "механистические" установки типичны для Нового времени; когда античность иреследовала подобные цели, то выражались обычно в метафорах, заимствованных из животного царства: говорили о превращении людей из диких зверей в домаш­ них животных, об их приручении. 1 6 Что касается греческого словоупотребления и исходного значе­ ния глаголов со значениями действия, поступка, см. главным обра­ зом С. Capelle, Wбrterbuch des Hoшers und der Hoшeriden, 1 889.

250

Пятая rлава : Действие

воначально лишь второй стадии действия - 1rea:rre tv, соот в. gerere, - в обыденном словоупотре блении поб едило н астоль­ ко, что в поздне й шее время стало применяться для дейсrвия вооб ще, тогда как слова со значением начинания по край не й мере в политическом языке все больше и больше приоб ретали скорее вполне специальное значение . Так liexetv становится в политическом смысле исключительно господством, и agere го­ р аздо ч аще н ачинает употребляться в зн ачении водительства чем приведепил в движение. Эта исrория слов осведомляет конечно о дейсrвительных соотношениях вещей ; из н ачинателя и предводителя , которы й был pгimus inteг рагеs, первы й среди равных (а у Гомера ц арь среди ц арей), получается господин; своеоб разная двусторон­ ность осущесrвления действия, требующего зачина и конца, так что начин атель и предводитель зависит от других, призванных ему пом очь, а в то же время эти другие, выступающие вслед за ним, зависят от него в то й мере, в како й без не го не получили бы ник аког о дела в руки, расщепляется на две совершенно ра з­ ные между собой функции - на функци ю повеления, становя­ щегося привилегией г осподина, и функцию приведения в ис­ полнение, а на место адекв атных такому расчленению отноше­ н ий между индивидом, начинающим в одиночку, и многими, сооб ща исполняющими дело, выступает отношение между по­ велением и приведением в исполнение, причем повелевающи й и поелушные исполнители ни в какой момент де й ствия уже не союзники . Господин и повелитель осrается в одиночестве и в изоляции от дру гих, словно бы навсегда застыв в позиции на­ чин ателя и ведущего , каким он был когда еще ни на ч то не мог положиться кроме силы собственной инициативы, пока не на­ шел других, с кем вместе мог исполнить н ачатое. Однако сила того, кто берет на себя инициативу, поисrине придающую всю крепосrь крепкому, дает о се бе знать только в это й иници ативе и во взятом тогда на себя р иске, не в де й сrвительном достиже­ нии. П р авда, дости гнув успеха, господин и повелитель спосо­ бен начать сам претендовать н а все то, что могло быть исполне­ но лишь с помощью многих, однако этим он монополизирует в своих целях б есчисленные силы, без котор ых его энергия оста­ лас ь б ы пуста. В это й претензии на монополию, когда собствен­ но де йствия просто уже нет, ибо ни повеление ни исполнение по-настоящему не поступок, и возникает впоследствии об м ан­ чивое представление, будто сила всего величественнее, когда она одинока.

§ 26 Хрупкость дел человеческих

251

Поск ольку дейсrвующий в сегда движется среди других тоже действующих л юдей, он ник огда не тол ьк о деятел ь, но всегда вместе с тем и терпящий. Д ействие и п ретерпевание принад­ лежат друг другу, терпение оборотная сторон а действия; и сто­

рия, приводимая в движение действием, ест ь всегда и стория поступ к ов и стр адания тех, кто в нее вовлечен. Ч и сло так их вовлеченных в принци ле неограниченно, ибо послед ствия дей­ ствия , могущего к ак таковое иметь нач ало вне с истемы межче­ ловеческ ой связи, вторга ются в среду бес к онечной связи чело­ веческих обстоятел ьств, где каждая ре ак ция слов н о автом ати­ чес к и становится цепной, а вся к ое событие сразу провоцирует другие события . П оск оль к у дей ствие всегда наталкивается на существ а , одаренные способ н остью к действию, оно н и к огд а не вызыва ет простые реа кци и , н о провоцирует самостоятель ное дей ствие, которое потом со с воей стороны аффицирует других действующих . Имеют место не ограниченная определенным к ругом ак ция и н а нее реа к ция, и даже в предел ьно уз к о м кру­ гу нет ни как ой воз м ожн ости по -н астоящему н адежно огр ани­ чить деяние к ругом непосредственно з атронутых или имевших­ с я в виду л иц, чтобы все осталос ь к ак бы между иам и . Но нео­ гр аниченным дей сrвие становитс я вовсе не потому что дви жется среди многих людей, т. е . внутри пол итическ ой - в уз ком см ыс­ ле - обл асти , как если бы бесч и сленн ость возможных челове­ ческ их отношений возни к ала л ишь потому что благода ря тк а­ ни межчеловеческих отношений в ся кий раз ока зывается соеди­ нено вместе и задействов ан о между собой непредвидимо боль­ шое ч исло л юдей. Будь неограни ченность действия обяза на тол ь ко простой множественности человечес кого бытия, от этой неумеренности можн о был о бы еще избавиться , пол итическ и огр анич и вая совместную жизнь людей мелк ими и мельчайши ­ ми групп кам и в надежде обеспечить обозримость их взаимоот­ ношени й . Не сомненно , эта н адежд а играл а роль в ограниче­ ни и грече ских городов-госуд ар ств определенным, не допус ка­ ющим превышения ч ислом обитателей и гра ждан; но мы зна­ ем из и стории этого численн о столь ограниченного обр азов а­ ния, что тка н ь отноше ний в них от этого склад ыва ла сь н аобо ­ рот еще более турбулентно , к а к есл и бы присущая действию неумеренность проявлялас ь тем интенсивнее, чем бол ьше люди пытал ис ь сузить его с вободное пространство. Во вся ко м елу­ ча е, в самых огр ан иченных об стоятел ьствах последствия вс я­ кого по ступ ка оказыва ются необозримы уже п отому, что к ак ра з поддающее ся по ка еще обозрению, а именно тк ан ь отно-

252

Пятая глава : Действие

шений с присущим ей рисунком, часто можно радикально из­ менить одним единственным словом или одним единственным жестом . Безграничность вырастает и з своеобразной способности действия создавать отношения и тем по своей внутренней тен­ денции взламывать сложившиеся рамки и переступать грани­ цы 1 7 • Рамки и границы, имеющие такое огромное значение в сфере дел человеческих, создают никогда не надежный круг, в котором движутся люди, без которого их совместная жизнь была бы вообще невозможна, но который часто недостаточно стабилен даже для противостояния напору, с каким каждое новое поколение родившихся включается в него. Хрупкость ус­ тановлений и законов, какими мы снова и снова пытаемся с грехом пополам стабилизировать сферу человеческих дел, не имеет отношения к падшести или греховпасти человеческой природы; она объясняется только тем, что всё новые массы вливаются в эту сферу и должны в ней словом и делом прове­ сти в жизнь новое начало. Все, что стабилизирует эту сферу, от охранительного забора вокруг дома и двора до государ­ ственной границы и законов, определяющих и очерчивающих как физическую идентичность, так и политическое существо­ вание народов, придано этой сфере как бы извне, а внутри нее имеет силу деятельность поступка и слова , к существу которых принадлежит полагать начала и учреждать связи, а не стаби­ лизировать и ограничивать. Поскольку действие само по себе и не может быть иначе как безмерным, соблюдение меры из­ древле было одной из классических политических добродете­ лей , а гюбрис - специфическим искушением действующих людей, что греки, в этих вещах слишком даже опытные, не уставали сами себе напоминать. Воля к власти, напротив, спе­ цифически новоевропейский феномен, укорененный не столь­ ко в действии, сколько в бессилии современных людей в нут­ ри области политического; но гюбрис и неумеренность оста17 Такое определение дает еще Монтескье, сосредоточивающий­ не столько на законах, сколько на вдохновляемых ими действиях, на сущности законов как rappoгts, отношений (ер. Дух законов I 1 и XXVI 1 ) . Это поистине поразительная дефиниция, поскольку законы обычно определяются как границы и пределы. Ее появление объяс­ няется тем, что Монтескье интересовала прежде всего не государствен­ ная форма как таковая, la natuгe du gouveгnement, как он ее называл, а сам pгincipe, формирующий действие внутри нее, "человеческие страсти" , п риводящие ее в движение (там же I 1 I 1 ) . ел

� 26 Хрупкость дел человеческих

253

ются искуш е ниями, преследующими всякое де йствие к а к та­ ковое. Б е спорядочность хотя и н е может быть с абсолютной на­ дежностью исключена из области человеч е ских дел ограниче­ ниями и законами, бе з которых политически е организмы даже и н е возникли бы, не говоря уж об их долговечности, однако она ими все же во многом вводится в бе р е га. Надо сказать, та­ кое как раз едва ли возможно с другой, столь же своеобразной чертой действия, а им е нно с тем фактом, что никто никогда не может обозр еть посл едствия собственного поступка. П р ичина тут не в том что никакой челов еческий ум не в состоянии вы­ числить потенциальные провзводные деяния, как если бы ткань межчеловеческой связи, куда попадает деяние , была чудовищ­ но сложной шахматной доской, гд е посл едствия того или ино­ го хода могут быть вычислены, скажем, сверхчеловеческим "моз­ гом" электронной счетной машины, по меньшей мере настоль­ ко, чтобы будущ ее стало предсказуе мо в форм е альте рнатив . Необозримость последствий принадлежит скорее самому дви­ жению истории, неотменимо порожденной д е йствием ; она со­ здает присущее этой истории напряже ние, которое сообщает захватывающую остроту челов еческой жизни и без которого она буквально сникла бы от скуки. И менно это напряже н ие, с ка­ ким мы ожидаем исхода истории, способствует м е жду прочим тому , что м ы так уверенно равня е мся на будущее и ориентиру­ емся по нему, хотя нам вроде бы должно быть слишком хоро­ шо известно , что единственный над е жный кон е ц этой будущ­ ности наша собств е нная смерть. Что м ы , живущие , вообще вы­ носим тако е существование пер ед лицом см ерти, что м ы поэто­ му никогда н е ведем себя подобно ожидающим лишь оконча­ тельного приведения в исполнение смертного п риговора, в ы­ несенного нам при нашем рождении, мож ет быть связано с тем , что м ы все гда втянуты в захватывающую нас историю, н е зная ее исхода. Усталость от жизни, taedium vitae , е сть возможно не что иное как надрыв этой захваченности. П р ичина , почему жизненное напряже н ие, как бы размах данного вместе с рождением начала, мож ет продержаться до см ерти, заключается в том что знач е ни е всякой истории впол­ н е раскрывается лишь тогда, когда она пришла к своему концу, так что все время наш ей жизни мы ввязаны в исгорию с неве­

домым исходом. В противоположность всем проце ссам изготов­ ления, ход которых пр едначертан пр едставленнем или моде­ лью , обязательно находящейся в распоряжении изготовителя

Пятая глава: Действие

254

до начала его работы, nроцессы действия - какого бы они ни были содержания и характера, развертываются ли они в част­ ном или nубличном пространстве, массы или единицы в нем участвуют, - nрояснлютея лишь тогда, когда само действие придет к своему завершению, ко гда все участники уйдут из жизни. Не существует событий , однозначно указывавших бы на будущее, каким бы ярким светом они ни озаряли п рошлое. Поэтому полный смысл конкретно происходившего известен не тем, кто был вовлечен в действие и прямо задет и м , а тем, кто в конце всего обозревает истори ю и рассказывает ее. Заме­ чание об историке как о пророке, глядящем назад, подкрепле­ но тем немаловажным фактом, что историограф действительно все знает лучше тех, кто помог ему со своими историями. В ру­ ках историка составленные самими деятелями сообщения и мемуары становятся источниками, материалом , который дол­ жен быть сначала проверен на свою релевантноетЪ и правдапо­ добие в целом, причем даже в тех редких случаях , когда отчет о намерениях, целях и мотивах был дан с полной правдивос­ тью, ибо настоящее значение этих намерений, целей и моти­ вов впервые обнаруживается , когда общая ткань, в которую они вплетались, более или менее известна. Поэтому составленные самими деятелями информативные отчеты вряд ли могут тя­ гаться по значимой полноте с историей, раскрывающейся об­ ращенному назад взору историографа и повествователя. То, что дает рассказанная история, остается для деятеля как такового уже потому скрытым, что мотивы его поступков никоим обра­ зом не вписывались в то значение, какое сложилось в оконча­ тельно получившейся из них и<.т ории. Так что хотя истори и , заслуживающие рассказа, оказываются единственными одно­ значно осязаемыми результатами человеческого поступка, но не деятель опознает и рассказывает историю, чьей причиной он стал, как историю, а рассказчик, в действии совершенно не участвовавший.

27

Гречес кий выхо д из апорий поступка

Н епредвидимость последстви й действия всего теснее свя­ зана с тем , что всякое действие и говорение невольно втягива­ ет в игру действующего и говорящего, причем однако тот, кто таким образом выставляется, никогда не в состоянии узнать или вычислить, кого он собственно в лице самого себя выводит на

§ 27 Греческий выход из апорий поступка

255

сцену. На это, nохоже, указывает древнее изречение, что ник­ то до своей смерти не может быть назван счастливым, eu(iai/kШV, хотя нам и нелегко расслышать исходный смысл слов, которые уже у римлян окаменели в nоговорку nemo ante moгtem beatus dici potest, а nотом в клише. (Надо думать, эта римская nого­ ворка внесла свой вклад в то, что католическая церковь nодни­ мала своих святых до статуса beatitudo лишь nосле их смерти.) Наша растерянность начинается со слова eu(iai/kШ'JI, не nоддаю­ щегося nередаче ни через латинское beatitudo, ни через какое­ либо из наших слов в смысле блаженства или благоnолучия. В нем звучит что-то от благодати, но без каких-либо религиоз­ ных обертонов, и оно означает буквально доброе расположе­ ние (iai/kшll a , который всякий раз проводит людей через жизнь и составляет их однозначную идентичность для других, но ими самими остается как раз не замечен 1 � . Дело тут стало быть и не в счастливости в смысле преходящего настроения, и не в счас­ тье, какое нам иногда выпадает, чтобы потом в другие эnохи нашей жизни ускользнуть; это скорее, подобно самой жизни , некая стойкая настроенность человеческого существования, которая не покоряется приносимым жизнью переменам и не может быть устроена направленным усилием человека. Арнс­ тотель СПеЦИалЬНО замечает, ЧТО быть eu(iaf/J-ШII И пробыть SU­ (iaf/kШ'JI одно и то же, nодобно тому как "хорошо жить" и "хоро­ шо nрожить" сводятся к одному и тому же, во всяком случае пока жизнь длится; он отличает эти расположения от деятель­ ностей и состояний, в которых известные свойства лица изме­ няются, как скажем учеба и обученность относятся к двум со­ вершенно разным состояниям одного и того же лица в разные эпохи его жизни 1 9 • '

1" Всего луч ше составить себе представление об этих вещах мож­ но пожалуй читая " Царя Эдипа" Софокла, прежде всего строки 1 1 89

слл . :

Ti� -rae, тis av'r}e тrмоv та� euitalp,ovia� q;sgel ,Yj 'Т'OUOU'Т'OII OUO!I itoxelv xai ito{aii'Т'' aтroxi\lva1; "Хор: В жизни счастья достиг ли кто? Лишь подума­

ет: ,счастлив я ! ' - и лишается счастья " . С нами собственно дело об­ стоит так, что мы знаем только о являющемся нам, и перспектива, в какой мы все видим, означает всегда искажение, отклонение. В про­ тивоположность этому искажению хор утверждает свое более совер­ шенное знание; он представляет других, видящих Эдипа так, как он себя видеть не может, имеющих перед своими глазами пример Эди­ пова даймопа. Слепота к собственному даймо11у ведет смертных к беде и ослеплению. 19 См. Метафизика 1 048а 23 слл .

256

Пятая глава : Действ ие

Это стойкое р асположение, составляющее идентичность личности, з р имо, хотя и со специфической неуловимостью р ас­ к р ывается в действии и говорении, тогда как в истории жизни оно выступает осязаемо и в какой-то ме р е поддается фиксации; но такая истор ия жизни п р едстает законченной и потому nо­ тенциально подобной вещи ср еди вещей впервые лишь когда она п р ишла к концу и ее носитель ушел из жизни. Существо личности - не п р ирода человека вообще (для нас так или ина­ че не существующая) и не конечная сумма индивидуальных достоинств и недостатков, а существо его кто - может вообще возникнуть и начать длиться лишь когда жизнь улетела и ни­ чего не оставила по себе кроме истории. П оэтому если кто со­ знательно намеревается быть "существенным " , соотв. оставить по себе историю и идентифицируемую личность, дллщуюся в ауре "бессмертной славы" и сnособной пережить кр ушение эпох, то он поистине должен подобно Ахил.l\ у избрать кр аткую жизнь и раннюю сме рть. Лишь кто не живет дольше своего высшего nодвига, остается бесспорным господином установившейся в нем идентичности и nотенциального величия, поскольку че р ез смерть он уходит от последствий и от nродолженил начатого им . Ибо что для одиночки может стать его высшим подвигом, све р х котор ого уже ничего больше не может быть , в ткани че­ ловеческой связи может явиться как новый про р ы в , намечаю­ щий, если на то пошло , некое небывалое начало, дающий но­ вый образец, который nрежде чем окончательно сфо р мировать­ ся может еще тысячек р атно сменить свой характер , сплетаясь с бесчисленными нитями тех , кто его п р одолжит и доведет до конца. П а р адигматическое значение истории жизни и р анней смерти гомеровского Ахилла заключается в том , что она непов­ тор имо конкретным обр азом повествует, как осознаваемая жи­ вым человеком su�a.tp.ovia. лишь тогда не оказывается пустой видимостью, когда за нее заплачено ценой жизни ; или, выра­ жая то же самое на нашем языке, как счастье в смысле устойчи­ вого состояния может быть обеспечено лишь отказом жить в

континууме, где ты постоянно что-то приоткрываешь из свое­ го , но никогда не можешь вполне себя обна р ужить, и решимо­ стью вместо этого с такой безусловной неповторимостью выло­ житься в предельном усилии, чтобы конец усилия и конец жиз­ н и совпали . П равда , и Ахилл тоже зависит еще от р ассказчика его исто р ии, от nоэта и nевца или от истор иографа, без кото­ рых его деяние осталось бы таким же n р еходящим как и его жизнь ; но он единственный " герой", с кем вышло так , как если

§ 27 Греческий выход из апорий поступка

257

бы он сам вложил в руки рассказчи ку полный смысл содеянно­ го, - как если бы он был не только деятель своего деяния, но и автор получившейся из него истории. Он словно бы отважился сам себе взглянуть через плечо и увидеть в лицо своего �ai/)ЛlJv а, п р ичем увиденное пм оказалось олицетворенным мужеством . Эти ориентированные в основном н а греческую античность анализы поступка, как мы сегодня сказали бы, откровенно ин­ дивидуалистичны 20• О ни акцентируют феномен совершающе­ гося в поступке самораскрытия в ущерб всем другим факторам, и поскольку самораскрытие обычно не бывает собственной це­ лью действия, необозримости последствий содеянного тут не отводится слишком уж большого значения. Как н и мало по­ следствия поступка могут согласоваться с преднамеченными целями, но если бы в поступке дело шло по сути лишь о рас­ крытии самого действующего, то всякое действие достигало бы исходно намеченной цели. Нет сомнения, что прообраз дей­ ствия, как он маячил перед греческой античностью, определял­ ел феноменом самораскрытия, из которого объясняется и так называемый агональный дух, страсть помериться силами с дру­ гими, что со своей стороны придавало понятию политического в городах-государствах свое особенное содержание. Негативно всего лучше это п рослеживается в отказе греков, в отличие от всех более поздних теоретиков политики, числить деятельность законодателя среди собственно политических активностей . Для них законодатель приравнивался к строителю городских стен, чье дело должно было быть раз навсегда уже сделано и закон­ чено, п режде чем могла начаться собственно политическая жизнь с присущими ей видами деятельности . Законодатели подобно строителям города могли поэтому приглашаться граж­ данами из заграницы и не обязательно быть гражданами по­ лиса, тогда как возможность тrоЛ1теuеиЗ.а1, право участия в дея­ тельностях, которые наконец развертывались в готовом поли­ се, ограничивалась исключительно гражданами полиса. Зако­ ны были для них не производным поступков, а изготовляемой продукцией, как и стены, замыкающие город и определяющие его политическую идентичность. Прежде чем действие вооб ­ ще само могло начаться, следовало подготовить и обеспечить какое-то очерченное пространство, внутри которого деятели 20 Как глубоко должен был лежать n греческом мире этот "инди­ видуализм", можно заключить пожалуй из того что "каждый", iixai1"!YJ�, в своем основном смысле означает .,отдельный", .,далекий от" . 9

Зик. 3078

258

Пятая глава: Действие

могли потом выступить на виду, пространство публичной сфе­ ры полиса, чьей внутренней структурой был закон; законода­ тель и архитектор принадлежали к одной и той же профессио­ нальной категории 21 • Но содержание политического, то, о чем шло дело в политической жизни самих городов-государств , было и не государство и не закон - не Афины, а афиняне были полисом 22, - и специфически римский патриотизм, посвящен­ ный государству, стране и законам , был грекам вполне чужд. Против этого говорит как будто бы то, что Платон и Арпс­ тотель поставили градостроителя и законодателя в средоточие своей политической философии. Но отсюда не следует даже, что они с помощью философской силы воображения расшири­ ли основополагающее греческое восприятие политики до того что предвосхитили специфически римский вклад в понятие политического, а именно идею полагаимя оснований и пред­ ставление о законодательстве как о занятии, постоянно сопро­ вождающем всякое политическое действие. Ситуация здесь ско­ рее та, что сократическал ш кола, отвернувшалея от всего соб­ ственно политического в неприятии того, что внутри полиса ценилось как действие, с беспримерной решимостью поверну­ лась к занятиям, которые в греческом понимании были как раз пред-политическими. Законодательство выступило теперь в средоточие рассмотрения, потому что в нем, как и при приве­ дении решений в исполнение, действуют по способу создания , стремящегося к заранее определенному завершению и остав­ ляющего по себе однозначную конечную продукцию 23• По сути речь тут идет уже не о действии, тreiigtq, а о тrof'Y}utq, изготовляю­ щем создании, в какое из-за его несравненно более высокой 21 Так к примеру у Аристотеля в Н икомаховой этике 1 1 4 1 Ь 25. Здесь п ролегает одно из решающих различий между римлянами и греками; действительно, в Риме основание государства и законода­ тельство оставались величайшим всеопределяющим деянием, мас­ штабом для всякого позднейшего действия, а также мерилом содер­ жательности и законности всего в политике. 22 См. М. F. Sclшchermeyr, La foгmation de la cite gгecque (в Diogencs N!1 4, 1 953), где сравниваются между собой греческое и вавилонское словоупотребление; в Вавилоне о "вавилонянах" можно было вооб­ ще говорить лишь в смыс.11е : люди из области города Вавилона. 23 " Ибо лишь законодатели поступают как ремес.��енники", гово­ рит Аристотель, а именно поскольку акт законодательства оставляет по себе осязаемый конечный продукт, приходя в нем к своему завер­ шению. См. Этика Никомахова 1 1 4 l b 29.

§ 27 Греческий выход из апорий поступка

259

надежности всякий был бы рад превратить действие. Мудрость философии, здесь впервые задумывающейся о каком-то сред­ стве против хрупкости дел ч еловеч еских, приходит к заключе­ нию, что пожалуй имеет смысл отказаться от способности к дей­ ствию в ее чистей ших п радикальней ших формах, причем имен­ но потому ч то философия в пылу ее спора с полпсом с необы­ чайной о строто й осознала тщетность, беспорядочность и нео­ бозрим ость последствий , тянущихся за всяким поступком . Ка к это средство в конечном с чете должно вьL'I.иться в раз­ рушение самой субстанции человеч еских отношений, всего луч­ ше пожалуй видно на одном из немногих п римеров, которые Ар истотель в этом политическом контексте заимствует из част­ ной сфер ы , а именно из отношений, какие скл адываются меж­ ду благодетелем и получателем. С той блестящей не омрачен­ ной никаким морализаторством зоркостью к реальным ч елове­ ч еским отношениям, какая характерна для гр еческой, но ни­ коим образом не для р имской антич ност и, Арнетотель прежде всего конст атирует, что понятным образом благодетель всегда больше любит облагодетельствованных чем любим ими, и на­ ходит это совершенно естественным, ведь благодетель нечто сделал, некое Sfl'f'Oli, так сказать, произведение собственн ы х рук, тогда как получ ателю пришлось просто остаться пассивны м . П одобно тому как поэт любит свои стихи, благодетель любит результат своего благодеяния, скажем спасенную им жизнь, и Арнетотель особо вспоминает, что поэты, с кем он сравнивает благодетелей, как известно, так же страстно любят свои стихи, как мать рожденных ею детей 21 • Этот п ример , особенно в при­ влеченных к его разбору иллюстрациях, ясно показывает, как сильно здесь представление о действии окрашено опытом, ха­ рактер ным для создания, и как nоэтому само собой разумеется что д ействующи й будет относиться к результату поступка так же, как создатель к nроизведению своих рук. Это тем более примечательно и характерно, что именно Арпетотель в других местах так подче ркнуто настаивает на разли чении между де й ­ ствием И СОЗданием 1r(lQ/Т'TS/li И 71"0/Stli 25. П р ичем ЯВСТВеННО об­ Н аруживаеТСЯ, как подобное понимание или nожалуй неиони­ мание, даже если оно точ но объясняет такой nсихологически известный феномен как всем знакомую неблаrодарность полу­ чателя, разрушает и уничтожает совершаемый тут поступок и -

24

2j

Там же 1 1 68а 1 3 слл. Там же 1 1 40.

260

Пятая глава: Действие

присущий ему результат, а именно с плетаемую из дарения и принятия ткань связи, которая, однажды возникнув между со­ вершившими поступок людьм и , впредь определяет сложивше­ еся между ними отношение. П ример законодателя, который, хотя он именуется :X,IЩ!OTSX'JI'f/�, мастер , специалист, возвышает­ ся до фигуры представительной для всего политического дей ­ ствия, лишь потому звучит для нас малоубедительным свиде­ тельством тенденции послесократической философии превра ­ щать действие в создание, что мы не разделяем естественного для греков понимания предваряющей задачи и роли законода­ теля в пу бличной области . В о всяком случае созидательные де­ ятельноС1·и - т. е., в рамках греческого восприятия политики , деятельность законодательства - лишь тогда могут быть сде­ ланы содержанием поступ ка, когда дальнейшие поступки пред­ полагаются и не необходимыми и не желательными; и посту­ пок опять же только тогда способен оформиться в реальный конечный результат, когда люди готовы отказаться от того, что он способен произвепи сам от себ я, - от объективно не фикси­ руемых, неуловимых и всегда крайне хрупких связей между людьми . И сходно и до появления философии в политике само ос ­ нование полиса б ыло призвано служить средством п ротив хрупкости , внутренне присущей человеческим делам. П олис б ыл ответом на опыт, приобретенный п режде его возникно­ вения, и он от начала до конца покоился на том фундаменталь­ ном убеждении, что совместная жизнь людей осмысленна лишь потому и лишь в той мере, в какой она состоит в "общении и сообщении речей и деяний" 26• Как таковому полису выпали две задачи. Он должен б ыл во-первых сделать возможной деятель­ ность, которая до того могла осуществляться лишь в необ ыч­ ных и редких обстоятельствах и ради которой мужи должны б ыли покинуть дом , двор и отечество чтоб ы в далеких стра ­ нах исполнить нечто чрезвычайное. П олис имел задачу упо­ рядоченного предоставления ситуаций, в которых можно было пяжать "бессмертную славу", соотв. организовать печения со­ б ытий, когда каждый мог отличиться и показать в слове и деле, кто он таков в своей неповторимой осо бности. В ажная, если не решающая, причина скопления - по сей день представля ­ ющегося невероятным - талантов и гениальных дарований в 26 Аристотель называет это: AO'}'Wii xai 1r(la'}'p,O,тwv xotvovelv. Там же, 1 1 2бЬ 1 2 .

§ 27 Греческий выход из апорий поступка

26 1

Афинах, равно как и причина едва ли м енее поразительной не­ долговечности греческих городов-государств заключается как раз в том что все было от начала до конца рассчитано на та­ кое собрани е экстраординарностей , чтобы ими определялась плотность и динамика повседневной жизни. Вторая задача по­ лиса, тоже тесно связанная с осознанным еще до его возник­ новения риском д е йствия, состояла в том чтобы выработать средства против присущей поступку и слову тщетности. Для народа, так исключительно привязанного к в е щам , достойным п оч есте й и славы, всё должно было казаться бол ее терпимым чем забв е ни е , угрожающее как раз поступку и деянию, т. е. тому единств е нному, что люди считали достойным почесте й и славы. Гомер был н е только ярким прим е рам политич е ской функции поэзии, которая в конечном счете "воспитала " всю Эл­ ладу, он служил ещ е и напоминание м о том, насколько легко даже столь в еликое предприятие как война за Трою может по­ тонуть в полном забве нии, если на помощь е му словно бы слу­ чайно спустя века не прид ет поэт, способный даровать е му бес­ см е ртие . Задач е й полиса было пр едоставить сцену, где могла зазвучать, чтобы пр ебыть в поколе ниях люде й , непреходящая слава великих поступков и р ече й , и как бы дать таким обра­ зом постуnку н е зависимость от создающих и nоэтических ис­ кусств. Это конечно не имеет отношения к историографически про­ слеживае мой истории возникновения гр еч е ских городов-госу­ дарств, которую еще Платон возводил nодчас к ел учайному сте­ чению в еликих событий . Наши соображения следуют лишь тому, что сами гр е ки думали о смысле nолиса; и об этом смыс­ ле м ы е ще сегодня можем читать в знаменитых выраже ниях надгробной р е чи П е рикла. Там говорится что полис гаранти­ рует сд елавшим море и сушу ар е ной своей доблести, что они н е напрасно жили и д е йствовали, что они не нуждаются н и в Гом е ровом, ни в других искусствах, но бе з всякой помощи .,не­ пр еходящие памятники " заn ечатлевают то достоnамятное, что он и сов е ршили в добр е и зле 27; полис nозаботится о том чтобы

восхище ние совр е ме нников не угасало ср еди nотомков, т. е . что­ бы грядущи е nоколе ния пусть и н е для самих см е ртных лю­ де й , но для того, что в них было достойным бессм е рти я , оста­ вались совр е м е нниками. Другими словами, печать, наклады­ ваемая полисом на быти е люде й друг с другом, представлялась �7

Фукидид I I 4 1 .

262

Пятая глава: Действие

гарантие й того, что с амое бы стролетное из вс ех заняти й с мерт­ ных, поступок и слово, и самое недолговечное из их "произве­ дени й" , деяния и истории, в которые они с кладываются, могло бы прямо вой ти в непреходя щую жизнь . О рганизация полис а, че й физически й состав фикс ирован городс кими стенами а ду ­ ховн ый о блик законом ( именно чтобы восп репятствовать из­ менению до неузнаваемости это й неповторимо й физиономии в последовательности поколени й) , е сть по своему существу орга­ низованная память, где в отличие от того, что мы ис ходя из опыта Рима понимаем под воспоминанием, былое не вс поми­ нается как прошедшее, во временном континууме, с с ознанием временной дистанции, но сохраняется непос редственно в сво­ ем не и скаженном временем об разе, в непре станно дляще й ся актуальности. С мертные, де й ствуя в рамках это й организации, об ес печили для всего экстраординарного в с воем существова­ нии, еще более преходящего чем они с ами, такую реальность, какую может предоставить только присутствие участливого че­ ловечес кого мира, сплошная слышимос ть и видимость, высту­ пание перед другими в явленность ; эта " публика" в наблюда­ тельном пространстве, где кажды й зритель однако одновремен­ но и деятель, е сть поли с . П оли с был призван помешать тому чтобы "выступления" с мертных - разыгрываю щ иес я обычно перед "публико й " , ограниченно й во времени и пространстве и потому поручаю ще й Гомеру и "другим от его и ску сства" в из­ ве стной мере воссоздать и преподать увиденное так же и для отсутствующ их - всяки й раз снова и счезали из реальности это­ го мира. П олитическая сфера в смысле греков подобна такой непре­ рывно длящей ся с цене, где в изве стном с мысле есть только выход, но нет ухода, и эта сфера возникает непос редственно из бытия-друг-с-другом, "об щ ительного соучастия в словах и делах " . Таким об разом де й ствие не только с остоит в те сне й ­ ше й с вязи с публично й частью мира, сооб ща нами об итаемо­ го, но оно та деятельность, которая вообще впервые только и создает пу бличное прос транство мира. П ричем все об стоит так, словно город с кие стены и рамки закона, огра ждаю щ ие полис , проведены вокруг существовавшего у же до основания гос ударства публичного простран ства, которое однако б ез уч­ редительного проведения границы не с могло бы утвердить се бя в реальности или может быть не с могло бы переж ить момент с воего возникновения в поступке и речи. Конечно, не в историографическом с мысле, но в метафорическом плане ак-

§ 27 Греческий выход из апорий посту пка

263

ту ализации мысли можно сказать, что греки после возвраще­ н ия из Трои как бы пошли на то чтобы заворожить, упрочив его, пространство явленности, образовавшееся в неустанном дея нии и претерпении там , вдали от отечества , помешав этой реал ьности превратиться в тающий призрак по возвращении на родину. Так что полис при строгом рассмотрении не есть государ­ ство в смысле географической локализации, он скорее представ­ ля ет собой организационную структуру своего населения, как она складывается во взаимном действии и говорен и и ; его дей­ ствительное пространство располагается в среде тех, кто жи­ вет ради этого бытия-друг-с-другом , независимо от того, где именно они находятся . "Где бы вы ни были, один будет у вас полис" - эти слова, какими полис напутствовал переселенцев, не просто пароль специфически греческих форм колонизации; в них находит себе выражение то, что действие и говорение учреждают некое пространство между, не привязанное ни к ка­ кой родной nочве и способное расnространиться повсюду в оби­ таемом мире. П р остранствеиное между есть пространство яв­ ленности в широчайшем смысле, n ространство, возникающее благодаря тому что люди тут являются друг nеред другом и не просто имеют место, как другие одушевленные или неодушев­ ленные вещи , но именно выступают с открытым лицом. Предрассудок думать, что это собственно политическое про­ странство явленного лица всегда и повсеместно возникает в человеческом общежитии n росто потому что люди суть сnособ­ ные к поступку п владеющие словом существа. Даже где оно существует, большинство как раз таких живых существ движется вне его - подобно рабскому и чужеземному населен и ю полиса и жителям великих "варварских" государств в древности, рабо­ чим и ремеслен никам до начала Нового времени или озабо­ ченному лишь своими жизненными нуждами трудовому насе­ лению современного мира; сверх того, никто не может длитель ­ но в нем находиться, потому что ослепительный свет публич­ ности уничтожает потаенность, в какой жизнь смертных nодоб­ но всему живому нуждается именно ради своего поддержания. Но это поддержание жизни и соответствующее ему жизненное чу вство, свойственное возможно не только человеческому тел у но и животному организму, не то же самое что действительное бытие. Человечески и политически говоря, действительность и явленность лица одно и то же, и жизни, тянущейся вне про­ странства, где она только и может выйти к явленности , не хва-

Пятая rлава : Действие

264

тает не чувства жизни, а чутья к действительности , посещаю­ щего человека только там где действительность мира обеспе­ чена присутствием других участников этого мира, когда один и тот же мир является в разнообразнейших перспективах. Ибо лишь "то, что всем предстает достоверным и правдоподобным , мы называем ,бытием"' �н. и всё, что не заставило считаться с собой в такой явленности, приходит и уходит как сон, остается лишенным реальности, будь оно даже интимнее и ближе нам чем что-то выставленное на публичное обозрение 29•

28

Пространство явления и феномен власти

Просгранство явления возникает всегда там, где люди дей­ ствуя и говоря как-то обходятся друг с другом; как таковое оно располагается п режде всех оформившихся государствен­ ных начал и государственных образований, всякий раз его упорядочивающих и организующих . От всех других прост­ ранств, какие мы можем создать прочерчивая границы всяко­ го рода, его отличает то, что оно не длится дольше актуаль­ ности процессов, давших ему жизнь, но исчезает словно бы ра­ створяясь в ничто, причем даже не обязательно когда уже ис­ чезли двигавшиеся в нем люди, - как скажем в случае круп­ ных катасгроф, обходящихся народу его политическим <.-ущест­ вованием, - а сразу же, как только занятия, среди которых оно возникло, прекратились или приостановились. В каждом собрании людей оно потенциально уже дано, но именно лишь потенциально; оно в нем и не обязательно актуализируется и не гарантировано навсегда или хотя бы просто на определен­ ный период времени. Взлет и упадок культур, то, что могуще­ ственные царсгва и великие цивилизации могут закатываться и погибать без осязаемого внешнего повода - и большей ча­ стью даже внешние поводы неприметно подготовлены неви­ димым внутренним упадком, буквально приглашены какими­ то неведомыми болезнями, - связано в один узел с этой осо­ бенностью публичной сферы, которая в такой мере опирает2" Аристтпелъ,

Этика Н икомахова 1 1 72Ь 36 слл. Знаменитое изречение Гераклита "Бодрствующие имеют один­ единственный и общий мир, но во сне каждый отворачивается от неrо в свой собственный" (Дилъс-Кранц 22 В 89) означает конечно по сути дела то же самое что и цитированное выше замечание Аристотеля. 29

§ 28 П ространство явления и феномен власти

265

ся на бытие действующих и говорящих друг с другом людей, что даже при казалось бы самых стабильных обстоятельствах она никогда полностью не утрачивает своего потенциального характера. Политический организм сцеплен имеющимся у него потен­ циалом власти и политические общности гибнут от ослабления власти и в конечном счете бессилия. Сам этот п роцесс неконт­ ролируем, потому что властный потенциал в отличие от средств насилия, которые можно накоплять чтобы потом при необхо­ димости ввести свежими в действие, в принципе существует только в той мере, в какой реализуется . Где власть не реализу­ ется, но рассматривается как нечто такое, на что можно опе­ реться в случае необходимости, там она гибнет, и истори я пол­ на примеров, показывающих что никакое материально осязае­ мое богатство мира не в состоянии компенсировать эту утрату власти. С реализованной властью мы имеем дело всякий раз тогда, когда слова н дела выступают неразрывно сплетенными друг с другом, где речи стало быть не пусты и дела не иревра­ щаются в немое насилие, где слова не применяются для сокры­ тия намерений, но произносятся для раскрытия реалий ; где словами не злоупотребляют в целях сокрытия намерений, но говорят их чтобы раскрыть действительность, и деяниями не злоупотребляют в целях насилия и разрушения, но учреждают и упрочивают ими новые связи, создавая тем самым новые ре­ альности. Власть есть то, что зовет к существованию и вообще удер­ живает в бытии публичную сферу, потенциальное пространство явленмости среди действующих и говорящих. Само это сло­ в о - греческое �uvщ.uq, латинское potentia с их производными в современных языках, наша ,мощь' , происходящая от ,могу' и ,можно', а не от ,машина' - явственно указывает на потенци­ альный характер феномена. Власть есть всегда потенциал мощи, а не что-то непреходящее, измеримое, надежное как крепость или сила. С ила есть то, чем всякий человек от природы в изве­ стной мере владеет и что действительно может назвать своим собственным; властью же собственно никто не обладает, она возн икает среди людей , когда они действуют вместе, и исчеза­ ет, как только они снова рассеиваются. В виду этой особеннос­ ти, разделяемой властью со всякой потенциальностью, которую

м ожн о актуализировать, но нельзя материализовать, ее суще­ ствование в такой поразительной мере независимо от чисто матер иальных факторов. Численно небольшая, но сплошь орга-

266

Пята я глава: Действ ие

низаванная группа людей может на неограниченные отрезки времени овладевать великими царствами и бесчисленными мно­ жествами людей , и исторически не такая уж редкость что м а­ лые и б едные народы одерживали победу над великими и бо­ гатыми нациями. (В этом смысле история Давида и Голиафа имеет важное ядро истины, но лишь если поня ть ее метафори ­ чески, в переносн ам смысле , применив к отношениям между человеческими группами . Власть немногих вполне может по о бстоятельствам оказаться выше власти многих, но н икогда ­ крепость слабых выше превосходяще й силы крепких . В едино­ борстве решает более крепки й , и история Д авида и Голиафа показывает лишь, что в подобной борь бе чистый ум, т . е . при ­ сущая нашему мозгу материальная сила, столько же влияет на исход б орь бы сколько сила мыш ц. ) Таким же об разом народ­ ные восстания могут развернуть почти неодолимую мощь про ­ тив абсолютного материального превосходства государственных средств насилия , причем именно если сами восставшие отказы­ ваются от насильственных действи й , когда они все равно оста­ лись бы побежденными . Это можно пожалу й назвать и "пас ­ сивным сопротивлением " , но следовало бы сознавать что этот термин , если говорить серьезно, не лишен иронии. Иб о пас ­ сивное сопротивление в свое й высшей точке, где оно не уступа­ ет власти, принадлежи т несомненно к активне й шим и резуль­ тативне й шим формам де йсгвия какие когда-либо изоб ретались, причем именно потому что не идет на б орь бу , где результатом было бы поражение или поб еда, так ч то справиться с ним мож ­ но в пр инципе только организованным массовым уби йством, которое для победителя будет пирровой победо й , и бо никто не может управлять мертвыми. Единственная чисто материальная, непременная предпо­ сылка создания власти есть сама совместность людей. Л ишь в бытии-друг-с -другом , достаточно тесном чтоб ы постоянно дер ­ жать открыто й возможность дей ствия, способна возникнуть власть, и основание государств, ставшее благодаря античным городам- государствам примером для все й истории политичес­ кой организации на З ападе , исторически дей ствительно явля ­ ется подлинной предпосылко й беспримерного развертывания власти европей ских народов. То , что скрепляет воедино груп ­ пу людей как группу, когда быстролетны й миг совместного дей­ ствия пролетел, и то, что мы сегодня называем организацие й , есть власть, которая опять же со свое й стороны остается непо­ дорванной благодаря тому что группа не распадается . Кто по

§ 2 8 Пространство явления и феномен власти

267

тем или ин ы м причинам ищет изоляции и не уч а ствует в со­ вместном б ы тии, д олжен по меньшей мере знать что он отрек­ ся от всяко й вл асти, из брал немощь и ник аким приростом ин ­ дивидуальной , физической или и нтеллектуал ьной сил ы ниче­ го уже не изме нит . Б удь власть чем -то больше чем эта о бр азующа яся в б ы тии­ друг-с-другом потенция мощи, властью можно б ыло б ы о бл а­ дать к ак крепостью или применять силу вместо того чтоб ы за­ висеть от никогда не д остаточно надежной и всегда лиш ь вре­ менно й га рмонии многих импульсов воли и н амерени й , всемо­ гущество вполне распол агалось б ы в круге человеческих воз­ можностей . Вл асть по свое й сути так же б езгранична к ак де й ­ ствие; она не зн ает материально-физического огр аничения, к а­ ким человеческое тело со своими нужд ами д ержит в известн ы х гр аницах всякую силу. Гра ниц ы вла сти лежат не в ней с амо й , но в одновременном существовании других группировок влас­ ти, т. е. в присутствии других , которы е стоят вне сферы моей власти и сами р азверты вают свою власть . Эта огр аниченность власти плюральностью не ел учай н а , и бо ее основн ая пред по­ СЬL\ка заранее уже эта плюральность и есть. Отсюда объясняет­ ся кстати тот примечательн ы й ф акт, ч то р азделение вл асте й никоим обр азом не влечет за соб ой уменьшения вл асти, боль­ ше того, вза имод е йствие "власте й" , покоящееся на их р азделе­ нии, создает живое соотношение вз аимно контролирующих и компенсирующих друг д руга власте й , когда бл агодаря господ ­ ствующему в нем взаимодей ствию производится больше влас­ во всяком случае пока дело ид ет дей сгвительно о живом вза­ ти, имовлиянии, и отведена опасность взаимного паралича и столб­ няка власти . Нед елима поэтому не вла сть, а сила , котор ая хотя и тоже ур авновешивается существованием других, но им вмес ­ те с тем ограничена и умален а в своих возможностях воздей ­ ствия ; там , где сила одиночки хочет заставить в бытии с други ­ ми считаться с собо й , она теряет во внезапности удара и всегда под вержен а оп асности покориться вл асти многих и быть ими уничтоженной . Совпадение сил ы од иночки, необ ход имой для созда ния вещей , с властью многих, необходимо й для д ействия, предста вимо лишь как атри бут ед инственного Б ог а. В семогу­ щими боги политеистических религий б ыть не могут, как б ы ни превосходили эти боги люде й в силе. С оответственно лю­ бы е поры в ы к бесконечности , совершенно отвлекаясь от воп­ роса о гюбрис 'е, всегд а должны тяготеть к уничтожению плюра­ лизма как такового.

268

Пятая глава: Действие

В человечес к их вза и моотношен иях то ед и н ственное, что может помер иться с властью, не крепость - которая безоруж­ на в конфронтации с властью, - но пр и сущая наси ли ю энер­ г и я, с какой од и ночка дей ствительно с пособен пр инуд и ть мно­ г и х, потому что она может бы ть в форме средств нас и ли я на­ коплена и монополи зи рована. Н а с ил ие од нако может ли шь разруш ить власть , оно не спос обно занять ее место. Говоря по­ лити чес ки , наси л ие и безвластие могут очень легко сочета ться, и мы знаем из и стор ии , как волна б езвластного наси ли я может фейерверком про йти по стране, не остави в по себ е н и чего, н и памятни ков, н и и стор и й и часто даже совершенно н ичего д ос ­ той ного вос пом и нан и й , д ающего место в и стор и и . Н ас колько этот и стор и че с ки й опыт отложилс я в трад и ц ионно й полити­ че ско й теории , ком б и наци я насили я и безвласти я и звестна как государ ственная форма ти ран ии , и извечное отвращен и е, ко­ торое и менно она в сегд а внушала, не сл едует н и кои м образом пр и п и сыват ь исключ ительно жестокости , к ее главным пр изна­ кам - как показывает дл и нны й ряд благонамеренных и про­ е ве щенных дес потов и ти ранов - не относяще йс я, в отл и ч и е от того безвласти я и безвременья, к как и м она пр и говар ивает как прав ителе й , так и подд анных. Еще существеннее пожалуй о ткрыти е, которое сд елал, на­ с колько мне известно, Монтескье, послед н ий полити чес ки й те­ орети к, серьезно заняты й вопросом о государ ственных формах . Для М онтескье выдающи мс я пр и знаком тиран ии б ыл лежащ и й в ее ос нове пр и нци п и золяц ии , изоляци и прав ителя от с вои х подд анных и изоляц ии подд анных друг от друга, с клад ываю­ ще й ся под д ей ств ием си стемати ческого и орган изованного рас­ пространен ия вза и много страха и вс еобщего под озрен и я. В та­ ком случае можно сказать что эта госуд ар ственная форма ос но­ вана на тех человеческ их с во й ствах и спосо бност ях, которые, как бы лег ити мны он и н и были , прямо проти воположн ы поли ­ тическому сущест ву человека, его плюрал изму и человечес ко­ му б ытию-д руг- с-другом; она так и м об разом по своей сути не­ политична. Тир ан и я акти вно мешает возни кновен и ю власти , пр ичем и менно внутр и вс ей пол итичес кой области ; через пр и ­ сущую ей изол и рующую с илу она порожд ает безвл астие так же естественно, как друг и е государственные формы разнообраз­ ным и путям и порожд ают власть. П о этой при ч ин е М онтескье полагает что ти ран ии след ует отвести осо бое место в теор ии государственных форм : только она неспособна сформ и роват ь д остаточную власть чтоб ы вообще держаться в пространстве я в-

§ 28 Пространство явления и феномен власти

269

ленности , присущем публичной сфере; вместо этого она сеет заразу уничтожения, и в ее основани и , т. е. в том что наделяет другие государствен ные формы свойственной им стабильнос­ тью , уже заложены упрочивающиеся затем ростки упадка 30• П римечательным образом власть легче уничтожается наси­

лием чем сила, и хотя безвластие всегда есть отличительный признак тирании, когда подданные лишены человеческой спо­ собности говорить друг с другом и действовать между собой, тирания вовсе не обязательно характеризуется непроизводи­ тельностью и слабостью одиночки. Когда тиран достаточн о "просвещен " чтобы оставить своих предварительно изолиро­ ванных подданных в покое, искусства и науки могут расцвести. Ибо природная и прирадой данная сила одиночки , которую он так или иначе ни с кем разделить не может, способна не только легче ускользнуть от насилия чем власть, но и в извест­ ном смысле даже меньше угрожаема в своей самостоятельнос­ ти насилием чем властью. В самом деле, с насилием одиночка может справиться разными способами , может повести себя по отношению к нему героически, бороться и погибнуть или сто­ ически переносить его в самодовольстве замкнутого отдаления от мира; он может, иными словами, тем или другим способом заявить о своей силе 11 цельности как одиночка и сохранить их. Власть однако может поистине уничтожить эту силу; против власти многих не выстоит никакая сила одиночки. Чем в боль­ шей мере та или иная государственная форма есть по сути вла­ стное образование, особенно в случае безграничной демокра­ тии, тем тяжелее будет одиночке заставить с собой считаться . Власть дейсiвительно портит, но лишь коiда слабые сбивают­ ся в группу чтобы погубить сильных, не ранее. "Воля к власти" , которую Новое время от Гоббса до Ницше истолковывало как порок или добродетель сильных, есть по сути дела один из по­ раков слабых

11

неудачников, мучимых завистью, жадностью,

обидой. Воля к власти опаснейший нз этих пороков, который в политическом с мысле она впервые только и делает злостным. Ес.J\и тирания есrь попытка, всегда тщетная, заменить власть насилием , то охлократия или власть толпы, составля ющая точ­ ную противоположность первой, есть намного более перспек­ тивная попытка компенсировать силу властью. Для оценки дей­ ственности этих попыток компенсации не обязательно даже рассматривать охлократию в ее вполне развитой политической 30

"-·

См. Espiit des lois V I I I 1 О.

270

П ятая глава: Действие

форме; одного взгляда на сли шком уж нам знакомые, ти п и чес­ к и е социальные феномены господства кл и ки и ли орган и зован­ ного мошенн ичества в отношен иях между поли тиками , где рука руку моет и нет н ичего что нельзя был о бы себе устрои ть, дос­ таточно для пон и мания того как органи зованная власть мно­ ги х в обл астях, где решает не власть а направлен ная сила и компетентность ед и ни ц, способна с успехом выдвинуть на пе­ редн и й план л юде й н и чего не умеющ и х и н ичего не знаю щих . Наконец можно ведь понять и яростную реш и мость, с какой стол ь многи е сред и л учш их творческих художни ков, мысли те­ лей, ученых и исследователе й склонны ставить себя на сл ужбу насилию , есл и подумать, с какой последовател ьностью и менн о современное общество постоянно пытается подорвать силу их дарован ия и обмануть и х на счет статуса, подобаю щего и м в публи чно й сфере 3 1 • Коррумпи р у ю щей власть становится однако л и шь в тех об­ ластях, где дело идет о созидан ии , осуществ и мом только в от­ страня ю щей изоляци и , т . е. в так называем ой кул ьтурной и духовной ж и зн и , а н е в собствен но пол и ти ческой сфере . Она учреждает и поддержи вает публичное пространство явлен ия и и менно она буквально вдыхает душу в м и р как предметное со­ зданное человечески м и рукам и образован ие , т. е . просто вооб­ ще впервые придает ему ж изненность ; как бы н и был прекра­ сен м и р окружаю щи х н ас вещей, он получает свой подли нный смысл ли шь когда предоставляет сцену для поступка и слова, когда он прострочен н итям и человечески х забот, взаи моотно­ шен и й и и стори й , и з н и х возн и каю щи х . Не об итаемы й людь­ м и и не обсуждаемы й и м и постоянно, м ир был бы ли шь грудой разрозненных вещей , куда всяки й и кажды й может и з своей и золяции бросить еще оди н изготовленны й и м предмет, н е смея надеяться что его и здели е сумеет войти в м ир вещей и прила­ д и ться к нему. Б ез сформ и рованного м и ра опять же все соб­ ственно человечески е дела остались б ы без приюта и все про­ и сходящее между людьми , и х заняти я и замы слы остали сь бы во мгле уныло й тщеты , так хорошо и звестно й нам и з будней кочевых племен. Об этом унын ии и его особой мудрости , а не о 31 Хотелось бы верить, что возвеличение .. воли к власти" у Н и ц ше в большой части покоится на таком опыте. Об этом говорит во вся­ ком случае следующее замечание: .. Ибо безвластие перед людьми, не безвластие перед природой производит самое отчаянное ожесточе­ ние против бытия" (Воля к власти, NQ 55).

§ 28 Пространство явления и феномен власти

27 1

специфи чески религиозном опыте идет речь у проловедника Соло мона, когда он говорит: "Всё суета сует . . . Род проходит, н другой приходит . . . Все воды текут в мор е, однако море н е ле­ ре полняется . . . Что это такое, что произошло? То же самое про­ и зой дет и лотом. Что это такое, что сделалось? То же самое будет делаться снова; и ничего нового под солнцем не происхо­ дит . . . Нет памяти о том что было прежд е , так ч то и о том что будет после не останется ламяти у тех, кто придет позднее" . Так говорит мудрость уныния; это мудрость, какою человек упивается, когда исчезло довер ие к миру как месту , где люди действия и говорения могут выступить в явленность. " Не про­ исходит н ичего нового под солнцем", но только люди действуя бросают в игру мира как новое начало то новое, что пришло в м и р когда они род ились; "нет памяти о том что было прежде", но только былое успело уже трансформироваться и материали­ зоваться в языке людей, чтобы о нем можно было помнить; и "о том что будет после не останется ламяти у тех, кто пр идет nозднее" , но только оно нашло уже себе непреходящее место в м ире, переживающем приход и уход поколений. И в этом ле­ реживающем нас вещественном мире оnять же именно власть собственно поддерж ивает в существовании пространство явлен­ ности - как некое между всякий раз всnыхивающее тогда, ког­ да люди поступая и говоря сосуществуют д руг с другом, чтобы вдруг снова померкнуть когда они разбредаются . Н и что пожалуй не лоявлялосъ в нашей истори и так редко и не длилось так кратко как подлинное доверие к власти ; нич­ то не давало о себе знать уnрямее чем платон и ческ и- христиан­ ское недоверие к блеску , присущему вла<.:ти потому что она елу­ жит собственно явлению и с иянию ; ничто наконец не укорени­ лось в Новое время с такой все общностью как убежден ие что "власть портит" . Во всяком ел учае уникальны по высокому до­ вер и ю к тому, что люд и раскрывают присущее им вели чи е д ей­ ствуя и как действующие способны передать его миру потом­ ков, слова Перикла, по сообщен ию Фукидида, о том что �uvщ.uq, порожденная действием , так полна в своей властной мощи, что совершённые деяния впр едь могут обойтись без своего преоб­ ражающего овеществления в руках homo faber'a и никогда не потеряют размах своей собственной "динамики" 32• Как ни от32 В уже упоминавшейся надгробной речи Фукидид заставляет Перикла специально отличить 'hvva,JU) полиса от мастерства поэтов и художников.

272

Пятая глава : Действ ие

вечала , н адо дум ать, речь Перикл а глубочай шей убежденнос­ ти афинян, как ясно ни слыш али они наверное в его словах, ка к то обычно бывает в речах действительно великих государствен­ ных мужей, свои собственные мысли, читались он и тем не ме­ нее всегда , причем уже и в античности, с печал ьной , носталь­ гической уверенностью что тот высши й взлет полиса был уже на чалом его конца . Чистое доверие к самостоящей "дин ами­ ческой" мощи действия , а с нею и к величию политической вла­ сти ка к таковой длилось достаточно кр атко - оно уже угасло, когда философия н ач ала отмежевываться от политики, от жиз­ ни в полисе; и все же простого факта Периклавой эпохи доста­ точно чтобы также и теоретически за крепить за действием выс­ ш ий статус внутри v ita activa, ра вно как он существенно способ­ ствовал тому, что среди всех человеческих способносте й имен­ но я зык, Ло-уо11 ё:;cetll, впоследствии служил приметой специфи­ ческой разницы между животной и человеческой жизнью. П од­ линное достоинство политики, продержавшееся вплоть до Н о­ вого времени и много дольше, даже сегодня еще не вполне по­ блекшее, отсылает к опыту, который тогда , н а заре истории З апада , на минимальном пространстве и в продолжение немно­ гих веков оставил неизгладимую печ ать н а европейском чело­ вечестве. В формулировках Перикла с бесподобно й отчетливостью достигает прозрачной ясности - с какой может сравниться толь­ ко великая греческая поэзия у Гомера , П иидар а и Софокла ­ поним ание того, что глубочай ший смысл совершённого деяния и произнесениого слова зависит не от достигнутого успеха , что этот смысл совершенно неза висимо от всех побед и поражений может сохр а няться в мире, что поэтому содеянное и сказа нное независимо от последстви й , здесь неизбежных, никогда не с пле­ тается с этими последствиями настолько, чтобы р асстаться со своим самостоятельным существованием и потенциальны м ве­ личием. В отличие от способа , ка ким мы та к или иначе посту­ п аем в конкретной ситуа ции и о ка ком греки, естественно, по­ добно н ам судили по определенным "нра вственным мерк ам", разбирая побудительные причины и н амерения , цели и послед­ ствия , дей ствие по своей сути подлежит исключительно к р ите­ рию величия, и именно потому что оно просто не состоялось бы, не взорви оно привычный общи й порядок и не вторгнись в экстраордин арное, где именно то, что в повседневной обыден­ ности зна чимо и задает тон, уже не имеет силы и где все совер­ ш аемое н астолько уникально и своеобр азно что уже не подхо-

§ 28 Пространство явления и феномен власти

273

дит н и под как ие прави ла 33• Фукидид - или Пер и кл , через него обращающ и йся к нам , - не смущается прямо указать н а этот разрыв д еятеля со всеми общезн ачи мым и масштабам и повсед ­ н евн ого повед ен и я , когд а говор ит что слава Афи н будет стоять на том , что афи няне оставили "повсюду вечные памятн ик и сво­ их до бр ых и злых дел" . Госуд арственное и скусство выше всех искусств, потому что внушает людям " искать подв и гов, через та Jkб'}'a)..a кои он и пр иобщаются к вел и кому и б лестящему " ха/ Лщ.J:тrеа, - говоря словам и Демокри та '1 1 ; пока сто ит пол и с, побуждая люд ей д ерзать на экстраорди н арное, держи тся и этот блеск, в котором рано и ли поздно все, как злое так и доброе , дождется суд а; когда же пол и с руш и тся, то все это, одновре­ менно самое быстролетное и самое вели кое в человеке , проп а­ ло. Тогда побуждени я и цел и , н амерен и я и последств и я оста­ ются, но, как б ы н и б ыли он и ч и сты и даже вели колепн ы , н е­ повтори мым и они уже не б удут; под об но д руги м психолог и ­ чески фи кси руемым свойствам , он и по своей сути ти п и чны, повторяются снова и снова в определенны х ком би н ац и ях как ти пы и характеры. Од н ако вел и ч ие и соотв. смысл , пр исущ и е конкретному д еян и ю в его ун и кальности , заложены и не в мо­ ти вах , к нему толкнувш их , и не в целях , могущ их в нем осуще­ ств иться ; он и кроются исключи тельно и еди нственно ли шь в способе его и сполнени я , в обл и ке самого поступка. Что ж и вой поступок и прои знесенное слово есть вел и чай­ шая и з вещей, н а каки е способен человек, находит себе теоре­ ти ческое выражен и е в ар истотелевском понятии эпергии, той актуальности , которая при суща всякой деятельности , не и мею ­ щей цели (а-теЛ.'17;) и не оставляющей н и какого конечного ре­ зультата кроме себя самой ( ни каких -тrае' аuта� ёrna), и счерпы­ вающей все свое значен ие в своем собственном и сполнен ии :1". В конечном счете за парадоксальным попятнем .,цели в себ е" все еще кроется опыт этой чи стой актуальности . Так и е сам и -

�'' Так что причина, по какой Аристотель в " Поэтике" требует что­ бы драматическое действие отличалось величием (Jl,e')leэ-o�). просто та, что драма подражает действию, оцениваемому в меру его величия, т. е. в меру ero прорыва из повседневности ( 1 450Ь 25). То же относит­ ся к красоте, которая ведь тоже неизбежным образом отличает и вы­ деляет себя ( 1 450Ь 34). :н Дильс-Кранц В 1 57. 35 В отношении понятия eve(l')leta см. Этика Н и комахова l 094а l -5, Физика 201Ь 31 и О душе 4 1 7а 1 6, 43 l a 6. Арнетотель приводит в при­ мер обычно акт видения или иrры на флейте.

274

Пятая глава: Действие

себе-цели в смысле занятий - поступок и речь 36, в чьем суще­ стве не заложено преследование каких-либо интересов ; их сво­ еобычная цель, их т{Лоq заключается именно в них самих и по­ этому они получают название е11теЛехеtа.. Развертываемая ими активность не следствие и не конечный результат, в котором "исчерпывается" процесс, она вся заключается в самом ходе этого процесса; его течение и есть все делаемое и все дело, оно elleereta. 37• То, о чем идет дело в политике, Арпетотель в своей политической философии назвал ёеrо11 тоD a11.&eo1!'ou, дело чело­ века как такового 3�, и если затем он это дело формально опре­ д еляет как "хорошую жизнь" (ei5 (1}11), то явно имеет в виду что речь здесь не может идти о чем-то предметно-осязаемо изго­ товленном , но именно лишь о деятельности в ее актуализации. Эта ее актуальность располагается вне категории цели-средства и "дело человека" как человека вовсе не цель, равно как "сред­ ства" его осуществления - так называемые "добродетели" или й,еета.i - вовсе не свойства, которые можно мобилизовать или н е мобилизовать и они от этого не перестанут существовать, а именно некая "удачность" , которая вообще бывает только в акте исполнения. Средства достижения этой цели оказываются ина­ че говоря уж е целью, и такая " цель" соответственно не может стать опять же средством для какой-то другой цели, потому что вообще по ту сторону актуальности осуществления нет уже ни­ чего такого, чего можно было бы достигать. Подобно слабому эху из мира этого раннего дофилософско­ rо опыта, где поступок и слово как чистые актуальности, уч­ режденные властью, явились в свете публичности и где дей­ ствие и говорение были нераздельны как зримое и его тень 39, слышим мы, как политическая философия начиная с Демокри­ та и Платона настаивает на том что существует такая вещь как теХW} 1!'oЛtтtxrf}, государственное искусство, но его надо прирав-

36 В наших целях можно оставить без рассмотрения то обстоя­ тельство, что Ар истотель видит высшую возможность чистой актуаль­ ности не в поступке и слове, а в полноте осуществленности того, что он называет З.ew(Jia и уо{)�. 37 Оба ЭТИ понятия, elle(Jreta и evreмxeta, состоят в теснейшей свя­ зи между собой: eYe(J'}'eta fJ'UVГSi'lle t 1r(JO� 'М)'ll evreM;i(eta!l; целиком и полно­ стью актуальное не осуществляет и не производит ничего вовне само­ го себя, и цели ком и полностью действительное есть "самоцель" . См. Метафизика 1 050а 22-35 s8 Этика Никомахова 1 097Ь 2 2 . 39 Словами Демокрита: ЛIУуо� ')"a(J f(J'JIOU uxti}, В 1 45 , см. также В 1 77 .

§ 29 Homo faber и nространство явления

275

н ивать не к создающим , а к исnолн ительским искусствам, стало быть наnр. к медицине или кораблевождению, когда, как у вир­ туозов танца или театральной игр ы , "конечн ый результат" со­ в n адает с развертыванием его осуществления . Во всяком слу­ ч ае именно эти nостоянно вновь всплывающие метафоры дают в руки какое-то мерило чистой актуальности специфически nо­ литической деятельности, позволяющее объективно оценить, что стало с nоступком и речью в ходе более чем двухтысячелет­ ней истории. В самом деле , no существу они виртуозные искус­ ства, и Новое время no край не й мере на своих начальных ста­ диях nрекрасно это сознавало, так что ко гда Адам Смит ставит военных, священников, юристов и враче й на одну ступень с оnерными nевцами, то он еще вполне следует традиции , усмат­ ривающей общность этих професси й в том что их деятельность исчерпывается в исполнении и таким образом подобно поступ­ ку и речи состоит в актуальности самого дей ствования ; разни­ ца состоит "только" в оценке этих виртуозностей , которые Адам Смит nр ичисляет к самым низким, непроизводительным "ра­ ботам", к совершенно паразитарным no своем у смыслу "хозя й­ ственным и домашним услуг ам" 10• В этой столь глубоко прези­ раемой современным социумом виртуозности, в " непроизводи­ тельных" искусствах флейтиста, танцора или актера античная мысль нашла некогда примеры и иллюстрации для описания высших и велича й ших возможностей человека . 29

Ното faber и пространство явле'Ния

Античная оценка политики коренится в убеждении, что неповторимость человека как такового выступает к явлен н ости и утверждает себя в поступке и речи ; что, далее, этим деятель­ ностям несмотря на присущую им летучесть и материальную неуловимость свойственна потенциальная нетленность, ибо они сами собой запечатляются в признательной памяти людей '1 1 • Оттого публичная сфера - то пространство мира, какое требу 40 Adam Smith, \Vealth of' nations, Everyman's edition, vol. I I . р. 295. 4 1 Что /цzeтri) должна быть на это сnособна сама от себя. nредстав­ ляется мне одним из важнейших различий между греческим и римс­ ким понятием ..добродетели". В самом деле, Аристотель тоже rов�­ , рит в удивительной согласованности с Периклом : там, где есть а.ее'МJ, ничто не может пропасть в забвении (Этика Н и комахова 1 1 ООЬ 1 2-1 7).

276

Пятая глава: Действие

ется людям чтобы пр осто в ообще показать себя, - оказ ы вает­ ся в более специфическом см ысле "созданием человека " че м создание его рук или работа его тела. Что предельное и в ысшее, что может исполнить челове к, обязательно будет состоять в явлении и актуализации ег о соб­ ственного существа , вовсе не само собой разумеется . П ротив этого вы ступа ет глубокое убеждение не одних лишь творчес­ ких художников , но всех создателей, что произведение не толь­ ко долговечнее человека, но и больше своего создателя, а с дру­ г ой - присущая труду вера что жизнь в ысш ее благо . Где б ы одно или другое ни определяло собою образ жизни, м ы наткнем­ ся на типическую для всех собственно внеполитических люде й наклонность клеймить поступки и разгов ор ы друг с другом как пустую суету и признавать за публичн ым и делами право на су­ ществ ование лишь настолько, насколько они служат всеобщей пользе и предположительно способ<-твуют достижению в ы сших целей - напр. в случае homo fаЬег а сделать мир прекраснее или удобнее или же в случае animal laborans облегчить и удли­ нить жизнь. Здесь не должно б ыть того см ы сла что только ра­ бочи е или только изготовители вполне могут обойтись бе з пуб­ личной сфер ы ; и бо без ее пространства явленности и бе з мини­ мума доверия к поступку и слову как модусам б ытия-друг-с-дру­ гом ни реальность внешнего мира ни св ойственная ему иден­ тичносrь н е имели бы по-настоящему места. Способ, каким люд и воспринимают действительность действительного, требует что­ б ы о ни реал изовали простую данность собств ен н ой экзистен­ ци и , не потому что они в силах ее изменить , н о чтоб ы артику­ лировать и актуализировать то, что иначе они лишь в ыстрады ­ вали б ы и пр етерпевали 42. И эта артикулирующая актуализа­ ция осуществля ется в занятиях , котор ы е сами суть чистая акту­ альность. Единственное, по чему м ы узнаем и можем изме р ить реаль­ ность мира, это ег о общность нам всем , и здрав ы й см ы сл стоит так в ы соко по рангу и весомости в иерархии политических ка­ честв , что он есть то общее чувство, котор ое встраивает наши другие пять чувств и радикальную субъективность чувственно й данности в объе ктивн о всеоб щее и им енно потому действитель42 Тут и смысл последней фразы в цитате из Данте, стоящей эпиг­ рафом перед данной главой. Хотя лати нский текст очень прост и про­ зрачен, он почти непереводим. Буквальное звучание его можно най­ ти у Данте в De monaгchia I 1 3 .

§ 29 Homo faber и пространство явления

277

иое. Благодаря этому общему чувству, так наз. здравому чело­ в еческому смыслу - чья "здравость " с такой исключительнос­ тью п ривязана к действительности м и ра , что теряет всякий "с мысл" при любой попытке через рассуждение выйти за пре­ делы реально данного, - мы всякий раз решаем, присуща чув­ стве нным восприятиям реальность или нет; и исключительно ему мы обязаны тем фактом, что чувственные восприятия во­ обще передают действительность, а не просто регистрируются как нервные возбуждения или ощущения сопротивления. За­ метное ослабление этого здравого общечеловеческого смысла и явное разрастание суеверий и легковерия всегда указывают на то, что общиость мира внутри определенной человеческой групп ы распадается , нарушено ориентирующее нас в м и ре чув­ ство действительности, люди отчуждаются от мира и начинают уходить в свою субъективность. Это столь известное нам отчуждение от м и ра - омертвение п ространства явленности и следующее затем п омрачение здра­ вого смысла, органа, нас в нем ориентирующего, - будет есте­ ственно принимать в трудовом социуме гораздо более экстре­ мальные формы чем в обществе производящих изготовителей . Как бы радикально ни обосаблялея от других homo faber что­ бы без постороннего наблюдения, проелушивания и проверки отдаться своим занятиям, все же в известном см ысле он остает­ ся привязан к вещному миру, г де, что бы он н и изготовлял, ему придется найти свое место; и таким образом он остается , хотя бы и косвенно, зависим от совместного бытия людей. Мир ве­ щей, в котором даже изолировавшись от других он все равно ведь движется, всего явственнее демонстрирует собственную экзистенцию и то, что обще всем. М ы уже говорили о товарном и меновом рынке, собирающем изготовителей вместе и образу­ ющем свою для изготовителей публично-общую сферу, а имен­ но ту, которая вообще образуется лишь поскольку производи­ тели несут свою продукцию на рынок и выставляют ее напоказ. Но хотя рынок есть публичная сфера, вырастающая из самой деятельности изготов.лени я , однако п роисходящее на нем, ког­ да тут собираются производптели, а именно обмен в форме по­ купки и продажи , уже никоим образом не есть нечто как-то еще привязанное к самому изготовлению или из него естественным образом вытекающее. Покупка и продажа скорее действитель­ но " сделка" , а именно образ и способ действия людей, заинте­ ресован н ых преимущественно в производстве. Эта торговая сделка принципиально отличается от снабжения средствами к

278

Пятая глава: Действие

жизни, которое в плане чистого п отребления еще автоматичес­ ки вырастает из трудового п роце сс а. Марк сова утверждение что экономические законы обусловливают и регулируют социаль­ ную данность с неотвратимостью законов п р ироды, а стало быть не людьми учреждены, являя сь лишь функциями производи­ тельных снл общества, имеет силу п о сути только для хозяй ­ ственных отношений социума, сохраняющего ис ключительну ю ориентацию на труд, насколько в нем все человечес кие заня­ тия будут приравнивать ся к автоматичес кому об м ену веществ человека с п риродой. В этом ел учае однако никакого п роиз­ водства товаров собственно говоря не п рои сходит и товарного рынка тоже нет, а есть только п роизводство п отребительских товаров и д оля, какую каждый должен п олучать в меру своих жизненных нужд . Те, кого товарный рынок собирает в своей публичности, суть однако п режде всего не личности, а п роизводители, и п оне сен­ ное им и на рынок и выставленное на обозрение е сть их п ро­ дукция, даже не их умения и их мастеровые качества, как было в "вы ставленной на показ" п родукции средневекового ремеслен ­ ничества, и уж подавно не сп ецифиче ское кто их лично сти. Им пульс, толкающий изготовителя в публично сть и на рынок, есть не тоска п о другим людям , но интерес к другим изделиям , и сила, дающая этой рыночной сфере возникнуть и п оддержи­ вающая ее существование, есть не п отенциал власти, образую ­ щий ся когда люди дей ствуют и говорят друг с другом, но некая комбинация " силы обмена" (the power of exchange, Адам Смит), нако пленной в сякий раз в изоляции п роце сса создания. Эту своеобразную человечески-личную неконтактность коммерчес­ кого обще ства Маркс разоблачил как отчуждение само сти и обесчеловечение человека, и царящий в нем п римат товарного об мена действительно исключает все личное из публичной сфе­ ры и оттесняет все собственно человеческое в п риватную сферу семьи или в инти м ность дружбы. Поскольку современное об­ ще ство сделало всё человечес ки личное ча стным делом, а то­ варные сделки - главной реалией п убличной сферы, то оно действительно п окоится на п еревертывании до точно наобо­ рот общественных отношений, царивших в классичес кой ан­ тичности. Насколько мало собственно личное сп особно п робить себе дорогу в обществе п роизводителей или тем более в обществе коммерции и как сильно эти м см ещается и искажается констел­ ляция, в какой личностное кто соотнесено с тем что этот кто

§ 29 Homo faber и пространство явления

279

делает, всего отчетливее пожалуй поможет прояснить феномен гения, в котором Новое время от Ренессанса вплоть примерно до конца девятнадцатого столетия видело подлинны й идеал человеческого бытия . В самом деле, м ысль, что творческая ге­ ниальность должна воплощать в себе все ч еловеческое вели­ чие, Средневековью была еще так же чужда, как древности. С начала двадцатого столетия опять же именно крупней шие художники с поразительным единодушием отказываются от по­ нятия гения, акцентируя обучаемость, школ у, которую они раз­ деляют с ремеслом во всех его разновидностях, т. е. мастерство в противоположность гениальности. Несомненно, этот nротест в большой части возникает из протеста против вульгаризации и коммерциализации так наз. гения, но в другой своей части он явно nроисходит от трансформации коммерческого социума в трудовой , уже мало склонный понимать гения, не только пото­ му что обожествление творчества, столь характерное для нача­ ла Нового времени, ему совершенно чуждо, но также и потому что вообще испаряется всякое понятие величия, все еще ле­ жавшее в основе понятия гения, пусть в очень искаженной фор­ ме. Решающее в нашем контексте то, что гениальное отличает­ ся от мастерства по-видимому тем, что впитало в себя опреде­ ленные элементы уни кальности и неповторимости, притом да ­ ющие о себе знать лишь в непосред<-'Твенном выражении по­ ступ ка и речи. Настоящая одержимопь, с какой Новое время охотится за оригиналом и подписью художника совершенно независимо от значения отдельного произведения , беспример ­ ная в истории чуткопь к вопросам стиля вплоть до мельчай ­ ших деталей жеста, сопровождавшего создание произведения, показывает что подлинный интерес посвящается тем художе­ пвенным аспектам, в которых художник так же трансцендиру­ ет собственное мастерство, как уникальность личности всегда nревосходит совокупную сумму свойств индивида. Здесь по сути верно то, что Мелвилл однажды говорит в контексте рассужде­ ния о Шекспире, а именно что "непосредственные порожде­ ния великого духа не так велики как нераскрытое, часто перас­ крываемое и все же смутно ощущаемое величие, лишь безоши­ бочными знаками которого являются те непосредственные nо­ рождения " . Эта прозрачность в измерении личной уникально­ сти, не исчерпанно й с завершением произведения , отличает художественное творение от всех других образований, и имен­ но из-за этой трансцендентной перспективы, поднимающей художественное nроизведение высоко над сферой изготовле-

280

Пятая глава : Действие

ни я, феномен гениальности стал для homo faber' а высшим под­ тверждением его коренного убеждения , согласно которому про­ и з ведение человека больше и величествен нее его самого. Но даже черты , п редставляющиеся оправданными в ново­ европейском почитании гения, часто откровенно идолопоклон­ ническом , едва ли могут что изменить в элементарном факте ускользания существа того, 'Кто есть человек, от всякого овеще­ ствления и опредмечения со стороны его же самого. Где это существо проявляется "объективно" - скажем в художествен­ ном стиле или даже просто в почерке, - там дает о себе знать идентичность личности , а такие манифестации преимуществен­ но и елужат для идентификации авторства. Сами по себе они однако вовсе ничего н е говорят, в противоположность собствен­ но произведению эти переанальные элементы стиля остаются немы и отказывают, едва м ы пытаемся увидеть в них зеркаль­ ное отображение живой личности. Другими словами, даже культ гения н е может помешать господствующей в коммерческом обществе деградации личности , он скорее лишь другое вы ра­ жен ие этой деградации. Цельность личности , утверждаемая лишь актуализацией и артикуляцией того , что дано, даровано с рождением , держится и поддерживается тем , что мы обычно называем гордостью. Гордость опять же возможна лишь в доверии к тому, что лич­ ное 'Кто превосходит по величию и значимости все что личность способна обеспечить и осуществить. " Пусть врачей, кондите­ ров и прислугу больших домов судят по тому что он и сделали и даже по тому что они намеревались сделать; о самих господах судят по тому что они есть" 13• Гордиться сделанным тобою ­ до этого может опуститься только пошлость; те , кто оказывает­ ся готов настолько опуститься, становятся "рабами и пленни­ ками" своих собственных способностей, и если от них осталось еще что-то кроме пустого глупого тщеслави я , они пожалуй мог­ ли бы сделать то открытие, что не слаще, а возможно даже по­ стыд н ее быть рабом самого себя чем слугой кому-то другому. Что в случае гениального дарования соотношение между лич­ ностью и произведением может и зв ратиться , что живой творец может стать как бы конкурентом своим собственным произве­ дениям, момент готовности которых он всегда п е р еживает, пусть даже в конечном счете им суждено его пережить, - все 43 Это цитата из великолепной повести "Мечтатели" Исака Дине­ сена (Тани Бликсен) в сборнике "Семь готических рассказов".

§ 30 Рабочее движение

281

это н е пр ибавляет славы гению, а принадлежит к его собствен­ ной проблемати ке. В конечном счет е для всех де йстви тельно великих дарований есть т олько одно спасение достоинст ва лич­ ности, и оно в том чтобы несущие этот груз все -таки достаточно дистанцировались от него, сохра няя суверенность по о тноше­ нию к собственному произведению . Это больше й частью удает­ ся пока не иссякает источник продуктивности ; ибо этот источ­ ник течет по сути из недр личности и остается как таковой вне процесса создания, подобно тому как он независим от конкрет­ но создаваемого им. Что проблематика гения о бязана своим по­ явлен ием все-та ки подлинно критическо й ситуаци и , в идно в случае "интеллектуалов" , для которых персвертывание соот но­ шения между личностью и произведением упрочилось до ося­ заемого факта. С об ст венно отвр атительное в этом феномене даже не столько заносчивость самомнения , сколько печальная необходимость п ризнать ч то даже худшие произведения, по­ хоже, все- таки намного ценнее своих а второв. В самом деле, отличительны й пр и зна к этих интеллектуалов - безр азличие к настоящей проблеме авторст ва; они даже не ощущают "страш ­ ное унижение " , состоящее в "осознании , что ты станови шься сыном своего собственного произведения " и тебе суждено уз­ навать в нем черты соб ствен ного лица "ка к в зеркале, в неиз­ бежной огран иченности ракурса" 11•

30

Рабочее движепие

Хотя создаю щая деятельност ь , протекаю щая в модусе о бо­ собления, неспособ на учредить автономну ю публичную сферу, 44 Это пересказ одного афоризма Поля Валери, звучащего у него так: Createur cree . Qui vient d'acheveг un long ouvrage !е voit formeг entin un etre qu'il n'avait pas voulu, qu 'il n'a pas сощu, precisement puisqu'il !'а enfante, et ressent cette terrible humiliation de s e sentir devenir !е fils de son oeuvre, de lui empпшter des traits irrecusables, нnе resseшblence, des manies, une borne, un miroir; et се qu'il а de pire dans un шiroir, s'y voir liшite, tel et tel. [Сотвореюtъtй творец. Завершая большое произве­ дение, видишь как оно складывается в нежеланную тебе сущность, не тобой задуманную, именно потому что тобой порожденную, и уни­ женно ощущаешь себя сыном тобою сделанного, заимствующим у него несомненные черты, сходство, причуды, ограниченность, отражение в зеркале; и, что всего хуже в зеркале, видишь себя в нем ограничен­ ным, именно таким.]

282

Пятая глава: Действие

где люди в ы ступают в явленность как личности, а не как про­ изводители, она все же остается многосложно связана с этим пространством явленности ; по крайней м е р е, она ни когда не вы падает из связе й с миром вещей - раз сама же его и созда­ ет, - котор ы й в качестве предельн ы х рамок охваты вает и про­ странство явления , как бы гарантируя ему его субстанциаль­ ность. Отвечающий созданию образ жизни может б ыть поэто­ му аполитичн ы м, но он не антиполитичен . Антиполитичен только труд , с котор ы м м ы и не пребы ваем в мире вещей и не сообщаемся с другими, но, оставленные миром современников и м иром вещей, оказы ваемся отброшен ы к нашим телам , под­ чиненн ы м голой н ужде жизнеобеспечения 45• П равда, animal laboгans экзистирует в присутстви и других и живет в извест­ ном см ы сле с ними вместе; однако эта совместность не отмече­ на никаким признаком подлинного плюрализма. Ей неведома даже целеустремленная специализация и взаимодействие раз­ личн ых у мений и профессий, на какие расщеплен социум про­ изводителей , не говоря уж о связу ющей ткани , образу ющейся между личностями в их уникальности . Совместность в труде вытекает скорее просто из м ножественности экземпляров рода, схожих друг с другом вплоть до заменимости, а именно посколь­ ку они суть то что они суть просто в своем свойстве быть живы ­ ми организмами . Самая естественная для работы форма организации - ра­ бочая бригада, где индивид ы в каком у годно числе "ведут себя друг с другом так , словно они один рабочий" , т. е . происходит "слияние" многих в одно, причем однако работа этого одного, т. е. рабочего коллектива, "ни в чем не отличается от работы одного единственного лица" 16• То своеобразное этимологичес45 Что работе свойственно своеобразное настроение оставленнос­ ти, в литературе о труде большей частью упускается, поскольку взгляд исследователей направлен или на социальные обстоятельства, в ка­ ких п ротекает труд, или на организацию труда, когда за данную оп­ ределенную задачу одновременно берутся многие рабочие. В более старой литературе однако можно найти иногда замечания, намека­ ющие на эту оставленность миром и людьми. Так напр. в книге М. Halbwachs, La classe ouvгiere et les niveaux de vie, 1 9 1 3: I..: ouvrier est celui qui dans et par son travail ne se trouve en rapport qu'avec 1а matiere, et non avec des hommes, [рабочий в своем труде и из-за него вступает в отношения только с веществом , не с людьми,] тут согласно автору нужно искать и причину, почему рабочий класс на протяжении веков оставался вне общества (р. 1 1 8).

§ 30 Рабочее движение

283

кое обстоятельство, что " работа и общность для людей на бо­ лее ранних исторических стадиях имеют во многом пересекаю­ щиеся семантические поля" , связано по-видимому с этим слия­ ни ем коллектива в работе 17• Но хотя работа единственная че­ ловеческая деятельность, коллективная по своему существу, соотв. сплачивающая в коллектив -18, все же нет ничего более чуждого ей чем закрепление за каждым членом рабочей брига­ д ы какой-то осязаемой и идентифицируемой реальности ; ход работы скорее требует наоборот чтобы каждый отдельный ра­ ботник на время работы загасил в себе сознание своей и ндиви­ дуальной идентичности. Оттого все выводимые из труда "цен­ ности " , насколько они в ыходят за пределы естественной функ­ ции обслуживания жизненного процесса общества и индиви­ да, имеют по существу "социальную" природу и в принципе не отличаются от того дополнительного удовлетворения, какое получают, скажем, принимая пищу в обществе. Тяготение к общительности, присущее занятия м , возникающим в порядке обмена веществ человека с природой, покоится не на равен­ стве а на одинаковости, и в том что касается животной одина­ ковости человеческой "природы" действительно "грузчик ис­ ходно меньше отличается от философа чем дворовая собака от охотничьей". Это замечание Адама Смита, с великим удоволь­ ствием цитируемое Марксом ·19 , значительно более характерно 46 Это описание принадлежит Виктору фон Вейцзеккеру. См. его статью "К понятию труда" в юбилейном сборнике в честь Альфреда Вебера ( Viktor von Weizsdcker, Zum Begrifl' der Arbeit, 1 948, S. 739-740). 47 Cм. jost Trier, Arbeit und Gemeinschaft в Studium generale Bd. l l l , Ng 1 1 ( November 1 950). 4� См. напр. В. R. Р. Cenelli, Facteur humain ou facteur social du travail, в Revue f'raщaise du travail, vol. V l l , n. 1 -3 (janvier-mars 1 952), кото­ рый предлагает "новое решение рабочего вопроса", учитывающее "колl\ективную природу труда", т.е. имеющее в виду не индивиду­ ального рабочего, а трудовую группу. Забавное в этом предложении конечно то, что "новое" решение и есть как раз в точности то, к кото­ рому современное общество и без того пришло повсюду. •�' У Адама Смита см. ор. cit. I, р. 1 5; у Маркса - Karl Marx, Das Elend der Philosophie, Stuttgart 1 885, S. 1 5 , где Маркс добавляет к за­ мечанию Смита: " И менно разделение труда положило пропасть меж­ ду ними". Маркс говорит о разделении труда и когда он, как здесь, имеет в виду профессиона.льную специализацию и когда г оворит о подразделении самого трудового п роцесса. Разделение труда в смыс­ ле специализации по профессиям может конечно привести к разли­ чию, поскольку профессиона.льно занятый работник даже имея под-

284

Пятая глава: Действие

для общества потребителей или рабочих чем для общества то­ варопроизводителей и р ы нка, с меновым рынком в средото­ чии, где разнообразие выставленных продуктов все-таки еще указывало на существенное различие производителей . Однородность, царящая в обществе труда и потребления и выражающаяся в конформизме, теснейше связана с соматичес­ ким опытом совместного труда, в котором биологически обус­ ловленный трудовой ритм создает такое слияние, что каждый из отдельных работников в рабочей бригаде теперь действи­ тельно ведет и чувствует себя как член целого. Несомненно, такое слияние облегчает тяготу труда, подобно тому как спло­ ченное движение колонны солдат до известной степени снима­ ет с отдельного солдата тяготу марша. П отому и совершенно верно то, что для aniшal laborans "смысл и ценность его работы целиком и полностью зависят от социальных условий", делаю­ щих возможным гладкое функционирование процессов труда и потребления, т. е. эта ценность не имеет никакого отноше­ ния к профессиональной этике или личной гордости от соб­ ственного достижения 50; загвоздка здесь та, что оптимальные "социальные условия" суть как раз те, когда стирание собствен ­ ной идентичности происходит наиболее легким и безболезнен­ ным образом. Антиполитично в этих социальных образовани­ ях, обусловленных трудом, слияние множества в коллектив, т. е. снятие плюрализма; это полная противоположность лю­ бой общности, будь она политической или хозяйственной, ибо общность, разумеется, никогда не складывается, по словам Ари­ стотеля, из объединения двух врачей, но образуется между вра-

ручных в принципе делает свой урок отдельно от других. С другими профессионалами как таковыми он встречается лишь по завершении своей собственной деятельности, когда дело заходит о сопоставлении сообща производимой продукции или обмене. Настоящее разделе­ ние труда заключается наоборот как раз в том что сам трудовой про­ цесс может начаться лишь при условии сотрудничества; труд индиви­ да становится частью и функцией трудового п роцесса в целом, при­ чем никто не отличается ничем, поскольку любую функцию может взять на себя кто угодно другой. В качестве рабочей силы все люди между собой равны. Так что вовсе не относительно новая система разделения труда, а прадревняя специализация людей по професси­ ональным группам создала "пропасть" между грузчиком и филосо­ фом. 50 См. Alain Touraine, Levolution du travail ouvrier aux usines Renault, 1 955, p. l 77 .

§ 30 Рабочее АВИжение

285

чо м и земледельцем " и вообще м ежду людьми различными и ие подобнымп дру г другу " 5 1 •

П р инцип равенства, господствующий в публичной облас­ ти , може т вообще быть осуществле н только не равными, кото­ рые потом "приравниваются" друг к другу в опр еделе н ных за­ ранее оговоренных асп ектах и для опр еделе нных конкр етных целей. Но то, что выравнивает существующие различи я , н и ко­

им образом н е есть п рисущая челов еч е ской природе одинако­ вость, а привносится в нее извн е - таким же образом , чтобы воспользоваться аристотелевским прим ером, как деньги извне соотносятся с н е равными в себе занятиями врача и з е мледель­ ца, чтобы придать им сравнимость. Поэтому политическое ра­ ве нство прямо п ротивоположно скаж е м рав енству всех п е р ед смертью, по сути означающе му что все люди одинаково смерт­ ны, или равенству пе р еА Богом, означающему, по крайн е й м е р е внутри христианства, что все люди в известном смысле гре ш­ ники перед Богом. Здесь н е требуется никакого уравнивающе ­

го фактора, ибо мы действительно имеем тут дело с одинаково­ стью, а н е с равенством, причем все же не надо уnускать из виду что эта одинаковость пе рсживается как опыт и м е нно лишь в крайн е й покинутости, куда уже не пробивается никакое взаи­ мопонимани е с другими людьми, н е говоря уж о сообществах и других союзах. С точки зр ения мира и публичности опыт жиз­ ни и смерти и все го, в ч ем дает о се бе знать одинаковость, есть вн емирный, антиполитичный опыт трансц енд е нтного. Рассуждая историч е ски, за антиполитичное существо труда вроде бы говорит то, что ни в античности ни в Новое вр е м я дело н е доходило до настоящих, требующих серьезного исто­

р иософского рассмотрения восстаний рабов 52 • Против этого факта однако говорит значительная роль рабоче го движе ния за последние сто лет; оно довольно часто, выходя за рамки пр ед­

ставительства инте р есов, функции профсоюзного движ е ния, проявляло сове рш е нно особую, свою политическую оригиналь­ ность и продуктивность. В историю революций от 1 848 до 1 956, года венгерской революции, е вроп ейский рабочий класс вnи-

5 1 Этика Никомахова 1 1 33а 1 б. 52 Решает А ело то, что "со стороны рабов никогАа не разАавалось требование свобОАЫ как прироАОЙ Аанного права всех люАей, н и разу . . . н е было и попытки объеАиненного Аействия с целью отмены рабства". W. L. Westermann, Sklaverei, в Pauly-Wissowa Realenzyklopadie, Erganzung, Band Vl, S. 98 1 .

286

Пятая глава: Действие

сал од ну из слав ней ш их и пожалу й ед и нствен ную глав у , оп рав ­ дывающую н адежды на возрастан и е пол итической продуктив­ ности европей с ки х н ародов. П ри этом н адо удержи в аться от ис куш е н ия смеш и вать в одну ка шу пол итическ и е и чисто эко ­ номически -социал ь н ые требован ия рабочего класса , что на п ра­ ш и вается само собой , и бо р аз гра н ичитель н ая черта между по­ литичес кой ор г ани за ци ей и образова н и ем профсо юза факти­ чески н и когда я сн о не провод илась. Борьба профсоюзов за свои и нтересы в кон еч н ом счете дости гл а то го, что р абоч и й кл асс в современном обществе был втя н ут в н ее и л о глощен е ю и о н а п р и н есл а рабоч и м и сключитель н ы й п р ирост экон ом ическо й обеспеченности , обществе нно го престижа и пол итичес кой вл а­ сти в нутри социу ма. Н о п рофсоюзы н е был и н и когд а по- н асто­ ящему револ ю ц ио нн ы; их забото й н и когда н е был а реаль н ая трансформ а ци я со ц иум а и представл яющих е го пол итичес ких и нститутов, подоб но тому ка к и рабоч и е п артии был и бол ь ш е й частью п артиями со ц иаль но г о и нтереса и в ка честве таковых н ичем н е отл ичал ис ь от друг и х парти й , представл явш и х дру ­ г и е соц иаль н ые и н тересы . Н о н а этом фон е н ормал ь н ой пол и­ тики и нтересов выделяются все гда опять же те редкие, хотя историчес ки решающие моменты, когда в ходе револю ц ии в н е­ за п н о выясняется , что эта часть н а рода н еза в и симо от всех п арти й н ых прогр а м м и устан ови вш и хся миравоззре н и й в со ­ стоя н ии выр аботать свои собственн ые п редставл ен ия о демок­ ратичес кой форме государства пр и современн ых обстоятел ь­ ствах . Револ ю ц и онн ость р абоче го дв ижен ия заключается н е в рад и кал ь ности экон ом и чески х и со циаль н ых требова н и й , об­ н аружи ваясь л и шь та м, где о но выступ ает с заявкой н а н ову ю госуд ар ственн ую форму. Перед ли цом н ове й ш и х пол итическ их событи й , с воз н ик­ ове н н и ем, особенно в Советс ком Сою зе, тотал итар н ы х си стем , постав и вш их н ас перед весьм а редки м фактом зарожде н ия со­ верше нно новой формы г осударства и господства ( в отн оше­ н ии которой пр и ход ится бояться что о н а отвечает совреме нно­ м у фе номе ну м ассы и н а свой р азрушитель н ы й м ан ер в состоя­ н ии ре ш ить пробл емы м ассового общества ) , очен ь лег ко у п у с­ тить и з в иду что тел ерь вот у же более ста лет прои сх одят эти поразител ь н ые народ н ые револ юц ии , которые со с вое й сторо­ н ы , п усть до с их пор и без какого-л и бо успех а , сн ова и сн ова хотят предложить н овую форму государ ства и правл ен ия - а и менно с беспр и мер н ой регуляр ностью и с понтанностью снова и снова предла гают за мен ить существующую и в н ароде безн а -

§ 30 Рабочее движение

287

дежно дис кредитировавшу ю себя европей ску ю парти й н у ю си­ стему си стемой советов 5 3 • Ч то касается успеха , то невозможно даже п редставить более резкое различие чем межд у дву мя ха­ рактерн ы ми для р абочего класса движениями , профсоюзны м и спонтанн ы м, развязанн ы м революциями движением советов : профсоюз ы , т . е. рабочи й класс , насколько он пред ставляет со­ бой один из классов современного соци у ма, сумели в этом со­ ц и уме достичь поистине беспримерн ых успехов за относ итель­ но кратки й промежуток времени , тогда как за точ но тот же промежуток времени собственно политическое рабочее движе­ ние всяки й раз оказ ывалось полностью разбито, когда г ромко заявляло собственн ые требования за рамками парти й н ых про­ грамм и экономических реформ. Если траг едия вен герской ре­ волюции поелужила хотя бы тому чтобы показать миру , как этот политичес ки й пор ы в нес мотря на все поражения и кажу щу юся политичес ку ю апатию еще не угас , то ее жертв ы пали в борьбе не напрас но . Это казалось б ы кричащее противоречие между историчес- : ким фактом , а именно политической продуктивностью рабочего класса, и в ы явленн ы м нами феноменом неполитической и даже антиполитической природы трудовой деятельности как таковой, должно разрешиться, стоит нам пристальнее вглядеть­ ся в ход и спец ифически историческое значение рабоче го дви -

·

53 Важно иметь в виду резкое различие по сути и политической функции между континентальной партийной системой с одной сто­ роны и ан гло-американской с другой. Решающим, хотя и мало заме­ ченным фактом в развитии европейских революций является то, что лозунг совеrпов (councils, Юite и т. д.) никогда не выдвигался партиями и движениями, игравшими активную роль в их организации, а всегда вырастал из сnонтанного бунта; как таковые советы и не были долж­ ным образом осмыслены и не слишком приветствовались идеолога­ ми различных движений, спешившими использовать революцию в целях навязывания народу задуманной формы правления. Знамени­ тый лозунг Кронштадтского восстания, явившегася одним из важней­ ших поворотных пунктов в Русской революции, был советы бе.J комму­ нистов; и это в те времена означало: 6еспартийнъzе coвernъz. Тезис, что тоталитарные режимы противостоят нам неся с собой какую-то но­ вую форму правления, развернут, хотя и недостаточно подробно, в моей статье Ideology and teпor: А novel f'orm of government, в Review of' politics, J uly 1 953. Более детальный анализ системы советов в связи с венгерской революцией можно найти в другой недавней статье (Hanna/1 Arendt, Totalitarian imperialism, в Journal of' politics, February, 1 958).

288

Пятая глава: Действие

жения. Политически главное различие между рабским трудом и свободным трудом не в том что рабочий пользуется опреде­ ленными индивидуальными свободами - свободой передви­ жения , свободой профессий и неприкосновеннопью личнос­ ти, - но что он допущен в политическую сферу и политически вполне эмансипирован. Настоящим поворотным пунктом в ис­ тории рабочих классов была отмена классовости избиратель­ ного права. Пока избирательное право зависело от определен­ ных имущественных квалификаций , статус новоевропейского свободного рабочего очень походил на статус численно посто­ янно возраставшего, эмансипированного рабского населения в античности, которое - подобно оседлому населению чуже­ земцев, к чьему статусу они приравнпвались, - владело граж­ данскими, но не политическими правами. В противоположность эмансипации рабов в древности, где как правило освобожден­ ный раб переставал быть рабочим и вследствие этого работа как таковая оставалась социально привязана к рабскому состо­ янию, независимо от количества освобожденных в конечном счете рабов, новоевропейская эмансипация рабочих была на­ правлена на саму по себе работу; освобождалась трудовая дея­ тельность, делаясь как бы социабельной, причем намного преж­ де достижения рабочим как личностью полного равенства в правах. Одним из важнейших сопутствующих явлений этого урав­ нения в правах было однако то, что какой-то совершенно но­ вый элемент населения более или менее внезапно был допу­ щен к публичной сфере соответствующих стран и впервые пуб­ лично выступил в явленность, но не был одновременно принят в социум , не играл ведущей роли в современной хозяйствен­ ной жизни , иравившей этим социумом уже почти безраздель­ но, а значит не был сразу же абсорбирован социальной сферой, что отвлекло бы его от политики. Решающим для развития этого нового слоя оказалось поэтому то, что он вообще впервые в истории мог публично выступить в явленность 51, и лучшей ил-

54 Есть один анекдот из античности в передаче Сенеки, показыва­ ющий насколько сильно тогда еще сознавали опасность простого по­ явления в пространстве публичного. "Сенека говорит о предложен­ ном некогда римскому сенату проекте, требовавшем чтобы рабы от­ личались от свободных особой одеждой. Предложение было откло­ нено ввиду страшной опасности, грозившей в случае если бы рабы осознали свою численность по отношению к свободным в Риме". Вее­ терманн (ор. cit., S. 1 000), сообщающий эту историю, указывает одна-

§ 30 Рабочее движение

289

люстрацией значения этого простого показа лица с его возмож­ ностями отли читься и дать о себе знать в области человеческих дел вообще может пожалуй служить тот курьезный факт что рабочие , едва выступив на сцене и стори и - как санкюлоты французской револю ци и, - почувствовали потребность зри м о отлич иться своей одеждой и были скорее довольн ы х од и ть под этим и менем , относившимел к их "внешнему" обли ку 55• Они словно бы одели к n раздник у своего появлен ия н овый костю м , чтобы отличи ться nеред всем и други м и и отдели ть себя от всех других. Настоящий пафос рабочего движен ия на начальных стади­ ях своего развития - где оно еще и сегодня во м ноги х отноше­ н иях находится в капитали<.тически недоразвитых странах во­ сточной и южной Е вроnы - происходит из этого сознательно­ го nроти вопоставлен ия себя обществу. Громадный властный потенциал , выросший у него за сравнительно короткое время и при весьма неблагаприятных обстоятельствах , м ожно объяс­ н и ть тем, что вопреки всей болтовне и всяческой так наз. тео­ рии и идеологии мы и меем здесь дело с единственной группой , которая внутри национального государства не только представ­ ляла и защищала эконом и ческ и е и нтересы , но сверх того за­ действовала себя политически . И наче говоря , когда рабочее дви жение выступило на публичну ю сцену, оно оказалось единко как раз на то, что "распространенное в прежние времена мнение о громадных массах рабов в Риме и Италии в начале императорской эпохи" оказывается ошибочным. Дело было таким образом не в чис­ ле, а во властном потенциале, принадлежащем, как это знали р имля­ не, любой выделившейся группе внутри публичности. 55 О первом выступлении рабочих на исторической сцене прекрас­ но говорит А. Собуль: Les tгavailleнrs ne sont pas designes par leur fonction sociale, mais simplement par leur costume. Les ouvгiers adopte­ rent !е pantalon boutonne а !а veste, et се costuшe devint ш1 caгactet·istiqнe du peuple: des sans-culottes . . . ,En parlant des sans-шlottes , declare Petion а la convention, le 1 О avгil 1 793, ,on n'entend pas toнs les citoyens, les noЬles et les aristocrates exceptes, mais on entend des hошшеs qui n'ont pas, pour les distinguer de сенх qнi ont' [Отличие трудящихся не их социальная функция, а просто их костюм. Рабочие одели брюки, при­ стегнутые к куртке, и этот костюм стал характеристикой народа: сан­ кюлоты. ,Говоря о санкюлотах', заявил Жером Песьон 1 О апреля 1 793, ,имеют в виду не всех граждан за исключением благородных и арис­ тократов, но имеют в виду людей неимущих в отличие от имущих'] (А . Soboul, ProЬieшes de travail en l'an I I , в j oнrnal de psychologie norшale et pathologique, vol. L I I , n. 1 , 1 955). 10

Зак. 3078

290

Пятая rлава: Действие

сrвенной группой, где дейсrвовали и говорили люди как тако­ вые, а не члены социума. Главное в этой политически-револю­ ционной роли рабочего движения, по всей вероятносrи близ­ кого к своему концу, то, что специфически хозяйственная и тру­ довая деятельносrь в жизни рабочих, насколько от этого вооб­ ще что-либо осrавалось, не была решающей и они - что так оплакивал Маркс - становились впервые людьми когда поки­ дали свое рабочее месrо. Лишь поскольку рабочее движение de facto обратилось к людям как таковым, а не к "общественно­ му человеку", оно смогло проявить такую большую притяга­ тельную силу за пределами рабочего класса. Если какое-то вре­ мя похоже было на то, что этому движению удасrся основать по крайней мере внутри своих собсrвенных рядов новое пуб­ личное пространство с новыми политическими масштабами, то исrочник этих попыток заключался не в труде - ни в самом процессе труда, ни в неизменно утопическом бунте против жиз­ ненной необходимосrи, - а в фактически имеющих месrо не­ справедливосrях и обманах, которые в ходе иревращения клас­ сового общества в массовое общесrво все больше и больше ис­ чезают.

В самом деле, сегодня, когда гарантированный годовой до­ ход очень скоро займет место ежедневной или еженедельной заработной платы, рабочие уже не сrоят вне общесrва; они не только полноправные граждане, но идут уже к тому чтобы сrать полноправными членами общесrва и тем самым jobholdeгs на­ равне со всеми другими. Потому рабочее движение неизбежно утрачивает свое политическое значение и сrановится одной из регулирующих это общесrво групп давления. Почти в течение cra лет рабочие предсrавляли народ как целое, если понимать

под народом le peuple 56, собственно политическое тело нации в отличие от совокупносrи населения с одной сrороны и от об­ щесrва с другой; но эти времена пожалуй невозвратно ушли.

(В венгерской революции уже не было никакой разницы меж­ ду поведением рабочих и осrальноrо народа; и что с 1 848 до 1 9 1 8 было почти монополией рабочего класса, а именно идея такого парламента, который опирается на советы а не на партии, впервые выступило как единогласное требование целого наро­ да.) Как ни двусмысленна и всегда трудна для расшифровки 56 Выражение le peuple, парод, укоренившееся в 18 веке, означало первоначально неимущие классы . А эти классы были, как уже упоми­ налось, специфически новоевропейским феноменом.

§ 3 1 Традиционные усилия

291

исrорпя рабочего движения , его содержания и целей , свою спо­ собиосrь предсrавительсrвовать за народ и тем самым свою спе­ цифическую политическую функцию оно утрачивает, как толь­ ко рабочий класс призная неотъемлемой сосrавной часrью об­ щества - или заняв самосrоятельные социальные и экономи­ ческие властные позиции, характеризующие сегодня его поло­ жение почти во всех сrранах западного полушария, или сумев переплавить все население в трудовое общесrво, как в России. Единсrвенное сущесrвенное различие между тамошней плано­ вой экономикой и рыночной экономикой то, что товарный рынок представляет пусть сумеречную, но все-таки еще форму той публичной сферы , посrепенное "отмирание" которой и ее поглощение социумом соста вляет сrоль примечательный при­ знак Нового времени. Чтобы довести этот присущий социаль­ ному развитию процесс отмирания до конца, поисrине не тре­ буется даже властного аппарата тоталитарного господства.

31

Традициоииъzе усилия замеиитъ действие изготовлеиием и сделать его излишиим

Что деятельности поступка и речи большей часrью вылива­ ются в пусrопорожнюю активносrь и политика, исключая эксr­ ренные елучаи, непроизводительна и бесполезна, - этими "от­ крытиями" мы обязаны не Новому времени с его начальным интересом к осязаемой производительносrи и уверенным при­ былям и его поздней страсrью к гладкому функционированию и к социальности в широчайшем смысле 57• П рисущие поступку апории, необозримосrь последсrвий, необратимосrь хода од­ нажды начатых процессов и невозможносrь возложить ответ­ ственность за возникшее на кого-либо отдельно так элементар­ ны по своей природе, что очень рано привлекли к себе внима­ ние. Не только м ыслителям и философам, но и самим поступа­ ющим всегда бьL\о очень близко искушение искать какой-то эрзац для поступка в надежде, что обласrь дел человеческих может все-таки быть еще как-то избавлена от случайносrи и от

57 Эту установку все еще лучше изучать у Адама Смита, для кото­ рого единственная законная задача государства состоит " в защите богатых от бедных, или в защите тех, кто имеет какую-то собствен­ ность, от тех, кто не имеет никакой" (ор. cit. I l , р. 1 98 ff. Цитата: I l , р. 203).

292

Пятая глава: Действие

н равственной безответственности, следствий из простого фак­ та плю рализма, тянущегося за всяким действием. Что э кспери­ менты, предла гавшиеся для разрешения этих апори й , по сути всегда кончаются одинаково, показывает, насколько просга эле­ ментарная природа самих апорий. Говоря обобщенно, дело идет по сути всегда о том чтобы заменить поступки многих в их друг­ с-другом-бытии такой деятельностью , для к акой требуется толь­ ко одно лицо, которое, обособившись от нарушений со сторо­ ны других, от н ачала до конца остается господином своего дея­ ния. Эта попытка поставить деятельность в модусе изготовле­ ния н а место поступка проходит красной нитью через всю пра­ др евн юю истори ю полемики против демократии, где доводы тем легче превращаются в упреки против сферы политическо­ го вообще, чем с большей основательностью и доказательной силой их преподносят. Апории действия все поддаются редукции к обусловленно­ сти человеческого сущесrвова ния плюрализмом, без чего не было бы ни пространства я вления ни публичной сфер ы. По­ этому попытка взять плю рализм под контроль всегд а равно­ зн ачна попытке вообще отменить публичность. П ри этом есте­ ственно всего проще прибегпуть прежде всего к мон -архии или едино- власти ю , способному со своей сторон ы разнообразно варьироваться - от открытой тирании одного против всех ос­ тальных через разнообразные формы проевещенного деспотиз­ ма и абсолютизма вплоть до разновидностей демократии , ког­ да множество сливается в одно коллективное тело, так что на­ род дейсrвительно становится многоглавым Одним, самоучреж­ д аю щимся в к ачестве единого властителя , "монарха" 58• Совет 58 Эта интерпретация демократии восходит к Аристотелю, Поли­ тика 1 292а 1 6 слл . Царская власть не принадлежит к тираническим государственным формам и ее надо отличать от единоличного гос­ подства или монархии . Слова тирания и монархия в греческом упот­ ребляются синонимично, тогда как слова тиран и царъ указывают на противоположность (ер. напр. Этика Никомахова 1 1 60Ь 3 или плато­ новекое Государство 576d). Вообще в античности единоличное гос­ подство рекомендуется только в ситуации домашнего хозяйства и при ведении войны, и большей частью именно в подобных обстоятель­ ствах цитируется знаменитый гомеровский стих: oux a')IMOII тroAzжot­ QUiil'YJ. eiq xoiea11oq ёrгrш, slq {3arлЛ.suq "не хорошо многовластье; оди н да будет правитель, царь один" ( Илиада I I 204). Исключение отсюда Ари­ стотель, который однажды использует этот стих в "Метафизике", но как бы метафорически ( 1 076а 3 слл . ), а потом еще раз в "Политике"

§ 3 1 Традиционные усилия

293

J1латона призвать правителем философа-царя, который тогда

в силу своей "мудрости" разрешит и устранит все связанные с

д ействнем трудности так, как если бы дело шло о проблеме nозн ания, есть лишь одна и отнюдь не наименее тираническая раз новидность "монархического " решения. Причина, почему эти ближах':'1 шие решения неприемлемы, кроется вовсе не в том что предлагаемые государственные формы по своей сути жес­ токи. Тираны, понимающие в делах правления, могут запрос­ то позволить себе благожелательность и мягкую диктатуру по­ добно Писистрату, чье правленпе уже античность приравнива­ ла к "золотому веку Кроноса" 59; как раз по современным мер ­ кам их мероприятия передко будут казаться исключительно "прогрессивными", как в случае Периандра, тирана Коринфс­ кого, предпринявшего единственную в античности, хотя и про­ валившуюся попытку отменить рабство 60. Не жестокость при­ знак тирании, а уничтожение публичной политической сферы, которую тиран из " мудрости " - поскольку воображает себя, и возможно даже справедливо, знающим дело лучше всех - или из жажды власти монополизирует для себя, добиваясь таким образом того, чтобы граждане заботились о своих частны х де­ лах и ему, " властителю оставили заботу о публичных делах" 6 1 . Это попятным образом всегда означало исключительный рост приватной изобретательности, частной и нициативы и вообще профессионального прилежания, только от всего такого роста в античности было мало проку, поскольку античный человек видел в этой политике не что иное как возмутительную попыт­ ку украсть у него время , отведенное для участия в общих де­ лах. Непосредственные выгоды от тирании так очевидны повышение общественной производительности, безопасность внутриполитической ситуации, стабильность правления, - что

( 1 292а 1 3), где возражает против государственной формы, в которой многие захватывают власть не как индивиды а как общность, так что "из многих становится один" и речь идет уже не о господстве многих, но наоборот о завуалированной форме тирании или единоличного господства. И наоборот, господство многих, получившее позднее на­ звание noлuapxuu, обличается только там, где дело заходит о военных ситуациях. См. напр. Фукидид VI 72 или Ксенофонrп , Анабазис VI l , 1 8 . 59 Так сообщает Арнетотель в "Афинской конституции" XVI 2 , 7 . 60 С м. Fritz Heich.elheim, Wiгtschaftsgeschichte des Alteгtums, 1 938, Bd. l , S. 258. 6 1 Так Арнетотель говорит о П исистрате, там же XV 5.

294

П ятая глава: Действие

поистине весьма соблазнительно ей отдаться; нельзя только забывать что этими выгодами вымощен путь к закату, а именно к неумолимо наступающей утрате властного потенциала, тем более опасной что обычно заставляющей заметить себя лишь относительно поздно. Так велико искушение стабилизировать человечески е об­ стоятельства через введение неполитического порядка вещей, что преобладающее направление политической философии пос ­ ле Платона без труда можно описать как историю попыток и проектов, теоретически и практически сводящихся к полной отмене политики . Уже роль традиционного понятия господ­ ства, соотв. представления, что вся политика есть форма гос­ подства и к существу правового государства принадлежит упо­ рядочение господства и подчинения, повелеваимя и повинове­ ния на основе позитивных законов, характерна в этом отноше­ нии. Прадревнее общее ме сто (мы находи м его уже у Платона и Аристотеля , но только оно там вовсе не общее место, а, на­ против, рискованно оригинальная идея) - что всякая полити­ ческая общность состоит из властителей и подчиненных, - на котором основаны все расхожие дефиниции государственных форм, господство одного или мон-архия , господство немногих или олиг-архия, господство множества, соотв. господство наро­ да или демо-кратия, покоится в конечном счете даже не на пре­ зрении к людям, а на вполне обоснованном недоверни к чело­ веческому действию, соотв. на вытекающем отсюда стремлении сделать это действие излишни м . Теоретически кратчайшая и фундаментальнейшал версия этих устремлений к замене поступка господством находится в диалоге о " Политике", где Платон перетолковывает две ста­ дии, на каких по греческим представлениям разыгр ывается действи е, а именно начинательную стадию aexstv и исполни­ тельную neaттstv, в два совершенно отдельных друг от друга вида человеческой деятельности. В см ысле Платона дело шло о том чтобы добиться возможности для вождя и начинателя остаться также и господином своей акции в суверенной незави­ симости от тех, без кого он собственно не мог бы исполнить свое дело. В сфере действия эта суверенность достижима лишь когда уже не нужно останавливаться на том чтобы другие доб­ ровольно пришли на по м ощь или примкнули к предприятию, причем они естественно тут же введут в игру свои собственные мотивы и цели, но вместо этого м ожно так распоряжаться дру­ гими, что они будут лишь исполнять твои собственные перво-

§ 3 1 Традиционные усилия

295

11ач альные задачи, стало быть не поступая, а выполняя прика­

зы. Этим однако nредnолагается что и " вождь", первым решив­

w ийся на инициативу, сторонится собственно действия и дер­ жится на дистанции от nолучателей своих nовелений, так что "n рактически" говоря не делает ничего. Таким образом н а ч и­

нание (aexэnl) и действие (nea:т·rэtv) становятся двумя друг от дру­ власти­ телем - aexwv в двояком смысле слова, - которы й "не сам что­ то исnолняет (nea:rтetv), но лишь властвует ({Цzxetll) над теми, кому га совершенно отдельными занятиями; начавший стал

исnолнение вменено в обязанность" . При таких обстоятельствах собственно nолитическое редуцируется к "искусству", вследствие чего возникает возможнос1ъ "nознать своевременность и несвое­ временность всех важнейших в государстве начинаний и nред­ nриятий" . Вместе с действием исчезают укорененные в нем че­ ловеческие связи между деятелями, которые начинают, и теми, кто nриходит на подмогу и участвует в осуществлении; их мес­ то вообще занимают властитель и "другие, кто исnолняет то, что им nоручено" 62• Платон nервым подразделил людей на тех, кто знает и не делает, и тех, кто делает и не знает что делает. Рассматривая историю nолитической м ысли nосле Платона, невальна думаешь что разрыв, расколовший у Платона действие на противоположность между деланием и знанием, хотя и мно­ госложнейшими способами варьировался и снова прикрывал­ ся, но так и не был снова заживлен. По nричине исходно радикального характера своей мета­ физики (в отличие от производиого характера своей в узком смысле политической философии) Платон должен был подме­ ченное им в поступке противоположение между деланием и знанием расширить вообще до противоположно<.:ти между дей­ ствием и м ыслью, и это разумеется не осталось без последствий для истории метафизики. В нашем контексте важнее то, что внутри своей политической философии он сразу отождествил разрыв между деянием и знанием с дистанцией, отделяющей властителей от nодвластных; в самом деле , это отождествление самым отчетливым образом указывает на ту опытную область, которая предоставила модель для этих теорий. Это область античного хозяйства, покоившаяся на том, что господин и до­ моправитель знали, что надо делать, и владели достаточным количеством рабов, исполнявших их указания без обязанности знать, что они собственно делают. Организация хозяйства, 62

Политик 305.

296

Пятая глава: Действие

прежде всего в обстоятельствах рабовладельческого общества, действительно так образцово демонстриру ет раздельность зна­ н ия и делан ия и совпаден ие этой раздельности с разделени ем между одним владыкой и многи м и подвластным и , что оно и з­ давна предлагало класс ическую модель эти х проти вополож но­ стей. Но Платон еще знал, что предлагает революционное п ре­ ображен и е полиса, когда велел ему устроиться по п равилам , общепризн анно относи вш и мел к веден и ю упорядоченного хо­ зя йства; он не и мел в виду , подобно свои м последователя м, д ать тут анал из политического, как оно есть и само от себя высту па­ ет в я вленность 63• Пр и этом надо остерегаться ш и роко распро­ страненного оши бочного мнения , будто Платон хотел отмены семьи и с нею всей орган изации домохозя й ства ; он хотел на­ оборот такого громадного расши рен ия этой сферы жизн и , что­ бы в итоге все г раждане полиса могли чувствовать себя члена­ м и семьи и соответственно относиться дру г к дру гу 61 • Он хотел, д руг и м и словами , эли м и н ировать приватный и п ри вати вный характер домашне й хозя йственной общности и для этой цели рекомендовал отмену частной собственности и ед и нобрач и я. Как раз для греческого пон и мани я полити н отношен и е господ­ ства и подчи нен ия было заведомо тождественно отношен ия м господи н а и раба, и сключая как таковое всяку ю возможность поступка. Требова н и е Платона вывод ить правила поведен ия в публичных делах из отношени й господ и н а и раба свод илось по сути к тому чтобы апри ори исключи ть поступок и з всего хода дел человеческих . Теоретически платоновекая утоп ия явно и меет много боль­ ше шансов раз на все гда упорядочить и у покоить дела челове­ чески е ч ем попытк и обыч ных ти ранов монополи зировать для себя п у бличн ую сферу . Она дает п режде всего то п реи м уще­ ство, что гражданам все-таки р азрешено еще что-то делать в 63 Центральный тезис "Политика" (259) тот, что нет никакой раз­ ницы между домашним хозяйством и полисом, что одна и та же "на­ ука" информирует о " политических" и "хозяйственных" вещах. Ха­ рактерна в этом аспекте также классификация профессий в Федре (248), где на одной и той же иерархической ступени встают тrоЛtтtхо� и

oixovOJ.I.IXO�.

64 Это становится особенно ясно в V книге " Государства", где Пла­ тон разбирает, как опасение поднять руку на собственного сына, бра­ та или отца удерживало бы граждан от всякого разлада. В условиях общности жен никто естественно не может знать, кто собственно его кровный родич.

§ 3 1 Традиционные усилия

297

этой сфере, однако так, что все они вместе должны поступать как один человек, причем в принципс исключен ы возможнос­ ти партий ной склоки и гражданской войны: "из многих станет во вс ех отношениях один ", за исключением разве что физичес­ кого облика 65• Исторически это происходящее из сферы семей­ н ого домохозяйства понятие господина сыграло настолько р е­ шающую роль в теоретическом толковании пу блично-полити ­ ческого, что для нас оно первично связано с политикой в более уз ком смысле слова; причем однако мы не должны упускать, что у Платона эта категория господства касалась и вещей, се­ годня рассматр иваемых нами как нравственны е, и у него та­ ким образом просто вообще упорядочение и обсужде ние всех человеческих отношений и связей б ыло подчинено законам властвования и подвластности. Это становится ясно н е только когда он растолковывает, что "буквы", из которых склад ывает­ ся существо государпва, прочерчивают н е что иное как расши­ ренную проекцию устройства человеческой души, призванно­ го до полной точности совпасть с публичным устройством уто­ пической республики, но прежде всего когда он с присущей ему великолепной последовательностью возводит категорию господства в фундаментал.ьный прин цип обращения человека с самим собой. Так овладение собой становится для Платона высшим критерием способности господпвовать над другими; повелевающая власть философа-царя законна, поскольку душа способ на давать повеления телу и поскольку разум обладает способностью господствовать над страстями. Однако у самого Платона и эта легитимность ти р ании разума во всех задеваю­ щих человека как такового обстоятельствах, его обращение с самим собой, равно как с другими, все еще глу боко укоренены в своеобразной двузначности греческого слова ae'Xfl, в том фак­ те, что язык сам указывает на возможнопь отожд ествления гос ­ подства и н ач инания. Решающее - в той мысли, которую он высказывает в к он це "Законов ", а и менно что "душа" потому призвана к господству (аехе1), что она "первая по старшинству ИЗ всего " -тreeu$uтa;rov. Таким обр азом двузначность слова аех-/; ' наход1п свою артикуляцию у Платона в положении : право вла­ ствовать имеет то, что является началом. В традиции эта наме ­ ченная в греческом языке и артикулированная Платоном иден­ тичность властвования и начинания наложила потом еще раз, в изме ненном виде, печать на римское понимание политики, 65

Государство 443е.

298

Пятая rлава: Действие

насколько оно получило философское выражение, и лишь пос­ ле заката античного мира представление о начинании из поюt­ тия господства вовсе исчезло. С этой потерей вся традиция по­ литической мысли утратила стихийнейшее и исходнейшее по­ нимание подлинного могущества человеческой свободы. Политическое разделение знания и деяния продержалось, напротив, до сего дня как корень всех теорий господства, кото­ рые претендуют на нечто большее чем оправдание якобы при­ сущей человеческой природе и действующей в принциле бе­ зответственно воли к власти. Свойственная философским ана­ лизам своеобразная концептуальная сила сумела обеспечить платоновекому отождествлению знания с повелением и господ­ ством, а действия с повиновением и исполнением повелений победу над всеми предшествующими артикуляциями реально­ го политического опыта. Таким образом оно смогло остаться определяющим для всей традиции политической м ысли , даже когда давно уже иссякли источники опыта, откуда сам Платон выводил свои понятия. Если мы вправе немножко отвлечься от довольно своеобразного во всей истории философии союза глу­ бины и красоты, весомость которого так или иначе проносит платоновекий мыслительный мир через столетия , то порази­ тельная цепкость, с какой именно политическая часть его твор­ чества упрочилась в сознании европейского человечества, обя­ зана прежде всего тому, что Платон для своего расслоения дей­ ствия на повеление и повиновение ориентировался не только на соотношения господства внутри античной семьи, но и обра­ щался к примерам, взятым из области изготовления (создания) и производства. Ибо насколько неуместно разделение знания и делания в области действия , чья значимость и осмысленность растворяются в ничто, едва мы отсекаем м ысль от поступка, настолько же внятно и неизбежно напрашивается подобное разделение при анализе создающей деятельности, чьи процес­ сы явно распадаются на две совершенно отделенные друг от друга части, когда сперва должен быть все-таки воспринят и познан образец или облик (т. е. гШо�) подлежащей изготовле­ нию вещи, чтобы потом могли быть подготовлены средства для осуществления воспринятого. В сколь большой мере платонов­ екая м ысль ориентировалась именно на этот опыт мастера при создании вещи, явствует уже из того что Платон первым ввел слово ,идея' в качестве ключевого термина философской мыс­ ли, т. е. возвел в понятие то, что исходно входило в опыт изго­ товления.

§ 3 1 Традиционные усилия

299

Таким образом платоновекие усилия поставить изготовле­ ние на место действия, чтобы придать области дел человечес­ ких присущие изготовлению долговечность и порядок, всего я в ственнее там, где он прилагает к политической сфере поня­ тия , полученные в учении об идеях, т. е. в подлинном средото­ ч ии своей мысли. В развитии учения об идеях, т. е. строго гово­ ря в развертывании метафорического содержания идеи (мною подразумевается, что всякая мысль, движущаяся вне матема­ тического, по своей сути метафорична и всякое философское понятие обязано своей очевидностью тому метафорическому содержанию, которое оно как бы в сокращении выражает) Пла­ тон следовал еще и двум другим метафорам, а именно с одной стороны метафоре света: идеи подобны дню в .,Пармениде" или подобны солнцу в "Государ стве"; а с другой стороны метафоре 1iaea�et'}'�J-a-ra в " Пармениде" и в "Тимее".

модели или образца,

Этому далее соответствует то, что идеи могут быть определен ы либо как то, что

exq>aveuтa-rov,

"всего ярче сияет", и

q>avo-ra-rov,

"явленнейшее " ; или опять же как образцы, модели и масшта­ бы, по чему практически-политическое поведение должно на­ правлять себя так же, как ремесленное изготовление ориенти­ руется на образец подлежащего изготовлению предмета и на припятые правила и нормы его изготовления. В одном случае существо идеи - т. е. на платоническом языке высшая идея, которая в качестве идеи идей впервые только и делает все дру­ гие идеями, - прекрасное, тогда как в другом случае ее суще­ ство явно "благо" , т. е. в плане греческого словоупотребления то, что составляет специфическую годность и уместность какой­ либо вещи 66•

И хотя красота и уместность в общепринятом гре­

ческом идеале хаЛоv ха'}'а,Э.6v, естественно звучащем во всей философии Платона, так тесно между собой связаны, что каза­ лось бы всего естественнее просто приравнять их друг к другу, но своеобразие сократически -платоновских понятийных дефи­ ниций заключается как раз в том, что эти доконцептуальные " идеалы" разделяются и выверяются на свое содержание .

И решающе, во всяком случае для платоновекой философии, что идея блага лишь в политической философии рассматрива-

66 В Федре (250) для описания красоты применяется слово ехrра11еО"Тато11; в Государстве (5 1 8) идея блага выступает как <ра116та-rо11. Оба слова происходят от <pai11euЭ.al, являться и сиять, и блеск, выражае­ мый превосходной степенью прилагательного, очевидно намного адекватнее идее красоты чем идее блага.

300

Пятая глава: Действие

ется как высшая идея, тогда как в метафизических диалогах не благо, а красота составляет существо пдей. И менно для фило­ софа не благо, а красота есть руководствующая пм "идея" , он rptЛouorpo; 1) rрtЛохаЛо;, как говорится в "Федре" (248d), и даже в "Государпве" философ еще определяется как любящий прекрас­ ное, а не благос ы. Он покидает "пещеру" людей и дел челове­ ческих, в ыходя под чистое небо пдей, чтобы рассмотреть ис­ тинное существо вещей, обнаруживающееся как красота, и лишь когда оп возвращается в пещеру, поскольку он тоже человек и в ынужден жить среди людей, увиденное им как красота пре­ вращается в то мерило, которым можно измерять м ногослож­ ное, и в правило, под которое его можно подвести . Между применением идей как моделей для изготовления и их примененпем как масштабов для практически-политичес­ кого поведения разнпца невелпка, и Арнетотель в одном из сво­ их ранних диалогов сравнивает "совершеннейший закон", наи­ более приближающийся к идее, с "отвесом , мерой и компасом . . . [которые] среди всех и нструментов занимают выдающееся по­ ложение 6н. Лишь в этом превращенпн исходная философская концепция идей может быть применсна к по,\Iпическому, где теперь может показаться , будто философ на почве своего опыта в сфере "идей" способен с такой же, "объективной" достоверно­ стью промерять многосложнопь человеческих посгупков 1 1 слов, в ыносить о нпх суд п предписывать им п равпла, с какой обыч­ но действует ремесленник, когда пзготовляет предметы, да и 67

С м . Государство 475 ел. и Федр 248. " Протрептик", цитируется по К. v o n Fritz, ор. cit. Вернер Й егер считает, что через все п роизведения Платона проходит представле­ ние о некоем совершенном мерительном искусстве и что Платон ви­ дел в философском познании способность rюзнать меру и п р и м е н ить ее (американское издание Paideia, vol. I I , р. 4 1 6 , п . ) . Это од нако относится то.\ько к политической философии Плато­ на, где идея прекрасного заменена идеей блага. С и мвол пещеры в " Государстве" есть по сути средоточие этой политической фи�\ософи и , но н икоим образом, к а к обы ч но считают, яАро учения о б идеях. Уче­ ние об идеях, как оно рювернуто в " Государстве", есть скорее вари­ ант исходно философски осмысленного понятия иде и , теперь п р име­ неиного такj'К е и в политике. Это следует уже и;з того что здесь, как упоми н ает Иегер, слово r:pgr л;'Y)rrl!; применяется в отношении собствен­ но философской м ысли; в самом деле, этим словом как у Платона , так и у Аристотеля большей частью обозначается м ы с\ ь политика в отли­ ч ие от софии философов. 6'

§ 3 1 Традиционные у си"\ИЯ

30 1

просто!! мирянин тоже, когда судит об их пригодности ; пбо, говоря платонически, то и другое, изготовление и суждение, настраиваются на предшествующее всякому изготовлению н переживающее всякую изготовленную вещь " идеал ьное" пре­ быванис "вещи вообще" , которая, скажем I<ак "стул вообще", позволяет определить, узнать и оценить все реально встречаю­ щисся и подлежащие изготовлению стулья в их "стульности" . Что касается самой политической фплософии Платона, то величайшее преимущество этого превращения п п ри мененпя учения об идеях к сфере политического заключалось в полу­ ченной таким образом возможности устранить личный фактор из платоновекого поняпrя господства. Что в " Государстве" вы­ ступает еще как прямое личное притязание философа на власть, в " Законах" могло уже превратиться в безличную заявку на господство разума и увиденных п м идей. Тем самы м разреши­ лась главная трудность, возникшая именно из-за сближения легитимного п равления с такими хозяйственными отношения­ м и как связь между господином и рабом или между пастырем п стадом , - а именно та, что властитель должен был явиться не­ коего рода богом, чтобы так же решительно отделиться от под­ властных как господин от раба или пастух от своего стада ш. Аналогия с ремесленным изготовленнем содержит в себе, на­ против, не больше чем просто каждодневно ощущаемое п под­ тверждаемое п ревосходство мастера над неопытн ы м в его пс­ кусстве простецом, причем п ростеца заставляет согласиться с решающим суждением мастера не его личность, а п росто при­ емы художественной сноровки, которыми он овладел п пред­ ставителем которых в ыступает. Так уже в " Государстве" царь философов п рилагает "идеи" к политической сфере с той же компетентностью , с какой ремесленник прпменяет правила и масштабы; он изготовляет полис точно так же, как скульптор статую 70; и в последнем произведени и Платона, где эти масш­ табы и правила стали законами, для правiС\ЬНого применения "искусства" управления не требуется даже уже ocoбorr умелос­ ТII нл н говоря современным языком , какого-то личного авто,

т В "Политике", где Платон ведет свое исс\едование держась этих аналоги й , он приходит в конце концов к ироническому заключению: м ы озира.лись в ноисках кого-нибудь способного владеть .\юдьми так же, как пасту х способен смотреть за своими стадами, и найденное нами оказалось богом, а не смертн ы м человеком (275). 7 0 См. Государство 420.

302

Пятая глава: Действие

ритета ; дело идет, раз государство уже основано, уже лпшь о том чтобы прилагать установленные на все времена правила и осуществлять раз навсегда прннятые законы 7 1 • Само собой разумеется, что эта концептуальная схема, вы­ веденная из опыта изготовления, преимущественно пригодна для построения политических утопий. Платон, первым спро­ ектировавшш1 утопические государственные формы, где чело­ веческое бытие-друг-с-другом может быть технически упоря­ дочено, выстуnает подлинным основоположнпком утопи ческой мысли в политике. И насколько малозначительна историчес­ кая роль этих утоnий - в редких случаях своего осуществле­ НIIЯ они конечно сразу же разбивалпсь о действительность, а именно никопм образом не о внешние обстоятельства, но о ре­ альность ткани человеческой связи, не поддающейся техничес­ кому контролю, - настолько значительна тем не менее их роль в теоретическом самопонимании и в тра;� иции политической мысли, которая даже не нося осознанно утопического характе­ ра ориентировалась при концептуальном осмыслении полити­ ческого дейсгвия на создание и его категории. При этом нельзя упускать одну деталь в историческом раз­ витии этой традиции. П равда, насильственность, пронизыва­ ющая всякое создающее изготовление в качестве одной нз t:то основных предпосылок, должна играть существенную роль и во всех политических системах и категориях, для которых дей­ ствие и изготовление более пли менее одно; но этот элемент насилия оставался все же в nлоть до начала Нового време нн ограничен инсгрументальной функцией , он был средством для цели, а именно средством, во всяком случае нуждавшимел в цели, чтобы получить себе оправдание и тем самым также ог­ раничение. От возвеличения насилия как такового доновоев­ ропейекая традиция политической философии весьма далека. Говоря вообще, подобное возвеличение было невозможно, по71 Сравнивая между собой три главных произведения платонов­ екай политической философии, мы видим, что в "Государстве" разли­ чие между властителем и подвластным ориентировано на различие между знатоком и простецом, в " Политике" на разницу между знани­ ем и деланием, тогда как в "Законах" у властителя нет никакой дру­ гой заботы кроме nрименения устойчивых и неизменных законов. Если это различие между диалогами надо объяснять развитием био­ графического свойства, то естественно бросается в глаза, что требова­ ния к способностям, необходимым для политической сферы, неиз­ менно снижаются.

§ 3 1 Традиционные усилия

303

ка созерцание н разум рассматривались как высшие человечес­ кие сп особности , ведь в смысле этой ие рар хии все подразде­ ления vita activa, дей ствие, изготовление и труд в равной ме ре, были лишь средствами дл я какой-либо внеположной vita activa цели. Политическ и рассуждая, это имело последствием то, что понятие господсгва и вытекающие из него проблемы легитим­ носпr власти и автор итета теор етическ и играли гораздо более важную рол ь чем по пытк и понять и интер п р етировать сам о де й ствие. В и рул.ентными о чень стар ые насильственные элементы по­ литическо й теории стали лишь в Новое вр емя , а именно в тот момент, когда по тем или иным причинам распространилось убеждение , что люди могут познать только сделанное ими са ­ мими, т. е. что якобы более высо кая способность animal гationale п ознавать и вмещать истину фактически зависит от заняти й vita activa, а именно от создающей деятельности homo faber'a . Это специфически новоевропейское вторжение насилия в полити­ ческое де й ствие и мышление (сдержанное лишь тем, что поли­ тическое вообще вытеснено или перетолковано в одну из функ­ ц и й социального) особенно бросается в глаза в характерных именно для Нов ого времени революци онн ых событиях , кото­ р ые все - за единствен ным исключением американской рево­ люции , имевше й во многих отношениях своеобразно старомод­ н ые черты - сочетают ста рую р имскую захваченноетЪ идеей основания с совершенно чуждым Риму в озвеличением власти как единственного средства основания государства. Знамени­ тые слова Маркса о насилии как "акушерке всякого старого об­ щества, которое бе ременно новым" , и стало б ыть - для него ­ всех полити ко-и сторических соб ыти й вообще 72, отвечают ко­ ренном у убеждению всего Ново го времени, уверенного, что ис­ тор ия в том же смысле "делается " людьми, в каком п р ирода "сделана " Богом . Я вны й успех п ревращения дей ствия в одну из форм изго­ товления можно был о бы легко продемонстрир овать на сде­ лавше йся для нас п р ивыч ной терм инологии политической те72 Эта цитата из "Кап итала" (гл. 24, § б) вовсе не случайно бро­ шенное замечание и она относится не только к социальным и эконо­ мическим отношен иям. И в другом месте Маркс тоже специально указывает на насилие в истории. "В реальной истории большую роль играют как известно завоевание, покорение, грабеж, короче насилие" (та же гл . , § 1 ).

30 4

Пятая глава: Действие

ории и практически-политического м ышления. В самом деле, эта терминология делает почти невозможным даже просто го­ ворить о вопросах полптпки, не пользулсь категорией цели­ средства. Пожалуй, еще убедительнес об этом обстоятельстве свидетельствует сдпнодушие, с какпм народные поговоркп п фразеологизмы всех живых языков говорят, что кто сказал А, должен сказать и Б , что цель освящает средства, что /ze ш/ш uюnts an end must also uшnt tlze means или что on ne fait jюs d'omelette san s casser des oeuj1·. Возможно, ни одно поколение до нас не име.\о таких богатых возможностей убедиться в убийственных послед­ ствиях этих представлен и(!, согласно которым все средt.т ва, ко.\ь скоро они действуют, оправданны, лншь бы онп служили це.л н, которую они в состоя ю ш оправдать. Чтобы взбежать этой опас­ ной интеллектуальной пошлосп1 , недостаточно как-то ее огра­ н ичпть, например сказав, что существуют ведь п недозво.лсн­ ные средства пли что при онределенных обстоятельствах сред­ ства важнее чем цели. В самом деле, эти оrранпченпл либо за­ ранее постулируют какую-то общезначимую морал ь , которую, как п менно эти огранпченил пока:lывают, постулировать не­ воз�южно; или же они оказываютел опрокинуты языком п ме­ тафорическим содержан ием применяемых тут слов. Ибо утвер­ ждать, что существуют цели, не оправдывающие всех средств, которые им служат, значит говорить парадоксами, поскольку цель невозможно определить иначе как по отношению к сред­ ствам, оправдываем ы м ею. А парадоксы, хотя онп всегда ука­ зывают на то, что м ысль увязла в серьезных трудностях , - это не решенпя и в конечном счете н икого не убеждают. До тех пор пока м ы воображаем, что движемся внутри политической сферы в смыс\е категории цели-средства, мы едва ли будем в состолнии удержать кого бы то ни было от использования лю­ бых средств для достижения прпзнанных целей. Надежда, что действие можно заменить изготовлением, и вызываемая ею деградация по.\IПИКИ до средства для достиже­ нпя какой-то высшей, лежащей за вределамп политического цели - в античности защиты добра от господства зла вообще п защиты философа от господсiва толпы в особенности ?:J, в Сред7" Ср. напр. утверждение Платона, что философ лишь тогда ре­ ш ит взять на себя политическое господство, когда в противном С.\у­ час е:.�у будет грозить подчинение худ ш и м людям ( Государство 347), с августиновским пониманием задачи государства, призванного дать .,добрым" ВОЗМОЖНОСlЪ ЖИ1Ъ В мире среДИ "дурных" (Epist. J 53 , 6).

§ 32 П роцессуальный характер действия

305

невековье спасения души, в Новое время производительности и социального прогресса, - так же стары, как вся традиция политической мысли. Хотя Новое времн впервые определило человека как l1omo fаЬег'а, как создателя инструментов п Iвго­ товнтеля предметов, избавив таким образом всю область изго­ товляющего пропзводства от глубокого недоверия н явствен­ ного пренебрежения, которые тяготели на нем с древности. Н о за подобными явственно лежшцпми н а виду обстоятельствами кроется другой, едва ли менее действенfl:ый факт, что та же са­ мая традиция несмотря на показное пренебрежение в действн­ тельности все же всегда предпочитала изготовление действию и таким образом загоняла политнческую философию в рамки известных понятнйных и мыслительных ходов, окаменевших в итоге до чего-то само собой разумеющегося и достигших пол­ ной действенноспr впервые лишь в Новое время . В этом аспек­ те Новое время не только не перевернуло традицию, но оно даже освободило ее от "предрассудков" , которые, коренясь в каком-то более древнем слое, все время мешали ей высказать открыто, что деятельность простого ремесленинка ценнее чем "прпхотливые" м нения, "болтовня" и .,праздная активность" тех, кто заботится о публичных делах, т. е. о вещах нисколько его не касающихся. Кажется противоречием, что Платон п в меньшей мере также Аристотель, хотя они и были единодуш­ ны в том что ремесленникам не следует даже давать права граж­ данства, одновременно предлагали таким образом упорядочить все публично-политические дела, чтобы они подлежали тем же критерями оценки, какие имеют силу для создающих искусств. Однако это пропшоречпе показывает лишь, насколько тяжела н по-видимому неразрешнма проблематика действия и как ве­ лико поэтому искушение устранить связанные с ним риск и опасность: в опоре на гораздо более надежную и солидную де­ ятельность, в русле которой мы выступаем навстречу природе и воздвигаем мир вещей, подпереть п упрочить - вплоть до ее разрыва - ту слишком легко рвущуюся ткань связей, в кото­ рую сплетены дела людей в их бытии друг с другом. 32

Процессуалъиый хараюпер действия

Разумеется , даже эти внедрившисся вплоть до повседнев­ ного словоупотребления и мудрых пословиц теоретические уси­ лия понять действие как средство для достижения определен-

Пятая глава: Действие

ных внеположных ему целей и вытекающее отсюда п р и ниже­ вне всего вообще политического до средства, служащего какой­ то " высшей" цели, не могли довести до изгнания свободного действия пз мира и тем сам ым до выветривания из сознания людей одного из решающих человеческих пережпваний, т. е. просто до разрушения всей области дел человеческих. Это од­ нако не означает что они остались вовсе без пос'\едств ий. Мы уже впде.\И, как мн имое современное преодоление тяготы тру­ да, фактическое преодоление принудительной необходимости, обременяющей всякую жизнь, имело в конце концов то след­ ствие, что пэготовление теперь тоже осуществляется в форме процесса труда и его п родукты, пред меты употребления, по­ требляются так, как если бы они были приготовленные тру­ дом потребительские товары . Аналогичное смещение способ­ ностей к исходно чуждым для них областям , похоже, совпало с первыми серьезными попытками исключить по возможнос­ ти поступок из области человеческих дел и трактовать все эти дела так, как если бы они были подчинены законам изготовле­ ния и поддавались такому же основательному планомерному упорядочению как и объекты предметного мира. Настоящее различие между Новым временем вплоть до его последних ста­ дий и будущим , в котором мы уже начали жtпь, похоже, то, что свои способно<-"ТИ поступка, сосrоящие в развязывании спон­ танн ых п роцессов, без него никогда бы не нача вшихся, чело­ век направил на природу, в отношении которой он до сих пор вел себя как изготовляющее и по:шающее существо, заи мсгвуя у нее материал для обустройства своего мира вещей, наблю­ дал при родные процессы и исследовал их закономерности. То, как м ы сегодня поступаем с природой, буквально внедряясь в нее нашей активностью, можно пожалуй проиллюстрировать случайным замечанием одного из новейших ученых и техни­ ков, в полне серьезно сказавшего, что "фундаментальное иссле­ дование состоит в том, чтобы делать и не знать, что ты дела­ ешь ; 1 • По существу эти сделки с п р ирадой начались уже с экспе­ ри мента, который собствен но говоря ди ктует природе условия и провоци рует определенные природные процессы, потому что 74 " Basic геsеагсh is when 1 am doing what 1 don't know what I am doing", объявил недавно Вернер фон Браун репортеру газеты (New Уогk Times, 1 6. 1 2 . 1 957). Несмотря на плохую грамматику и вульгар­ ный способ выражаться , это замечание попадает в самую точку.

* 32 П рuцессуальный характер д е йствия

307

человека перестало устраивать простое наблюдение, регистра­ ция и систематизация того, что природа от себя, в своем "есте­ сrвенном" явлении была готова дать в руки человеку 11 выло­ жить у него перед глазами. Из эксперимента потом ра:шилось еще бол ьшее умение вызывать стихийные процессы, которые без человека остались бы в латентном состоянии и возможно никогда не достигл11 бы вирулентност11, пока отсюда не воз­ никло в итоге настоящее искусство "создавать" природу, а имен­ но высвобождать 113 их латентности не только природные про­ цессы, но и процессы, которые сама земная природа по-види­ мому непюсобна произвести, хотя аналогичные или идентич­ ные реакции могут постоянно случаться в окружающем Землю универсуме. Через введение эксперимента, когда человек про­ дпктоваА свои условия природным процессам н подчинил их системе своего изобретения, в конечном итоге удалось "повто­ рить'' на Земле "процессы, происходящие на Солнце" и тем самым застав11тъ земную при роду отдавать энергии, без чело­ веческого вмешательства способные высвободиться только в универсуме. Естественная наука сегодня - преимущественно наука о процессах и, на ее наиболее продвинутых уровнях, согласно ее собственным представлениям, наука об прреверсивных, необра­ тимых процессах, processes of" по return . Этот своеобразный язык, каким обычно nользуются естественные науки сегодня и какой вплоть до нескольких десятилетий назад был нам извес­ тен лишь как язык исторических наук, сам по себе уже показы­ вает, что человеческая способность, задействованная в этом новом роде исследования, никоим образом не может быть лишь "теоретической" прнроды , совершенно независимо от того, сколько интеллекта требуется чтобы ориентироваться в нем. Так не выражается нп наблюдающее созерцание, ни регистри­ рующее познание, ни наконец разум, "счптающийся с послед­ ствиями " . Лишь поступок способен на то, что сегодня каждод­ невно делает естественнонаучное "исследование", а именно на провоцирование событий, результат которых неопределенен н непредвиден, на развертывание процессов, которые невозмож­ но повернуть вспять, и производство энергий, не предусмот­ ренных в хозяйстве прнроды. При этом оказалось что посту­ пок, nервоначально предназначавшийся для области челове­ ческих дел, сохраняет свои особенности и тогда, когда словно бы персбрасывается из этой области межчеловеческого бытия в область природы.

308

П ятая глава: Действие

П роцессуальныl! характер поступка каi< бы разбил в нутри Н ового времени наголову все другие присущие действию свое­ образные черты , ибо лишь ему надо пршшсать гигантское рас­ ширение человеческих возможностеii и способностей; и поня­ тие процесса стало решающим попятнем для специфически новоевропейских наук об истории 11 о природе. Поскольку к существу :,ппх процессов принадлежит необозримость их ре­ зультата, главную роль в политической теорпи Н ового време­ н и играет не столько хрупкость, сколько необеспеченность и недостоверность человеческих дел. Эта особенность действия, что оно начинает необозримый и потенциально бесконечный п роцесс, была почти не замечена античностью и во всяком слу­ чае едва ли играла какую роль в философии древних, п с этим естественно связано что классическая древность не знала поня­ тия истории в нашем смысле . Н о вообще наша способность по­ нимать как природу, так и историю в смысле нроцессуальных систем восходит к опыту поступка как подлинному истоку всех че.\овеческих п роцессов. Адекватные этому новоевропейскому п роцессуальному м ышленпю понятия были сначала развиты исторической наукой, утвердившейся со времен В ико в каче­ стве "новой науки " ; но это не значит что они не дали о себе знать внутри естественных наук. П рошло всего ,\ишь несколь­ ко столетий , и естествен н ые науки без всякого влияния со сто­ роны исторический наукп, просто как бы в ынуждаемые триум­ фом собственных достижений, окончательно заменпли свой ус­ тарелый понятийный словарь на язык, который как две каплп воды похож на язык исторической науки 7". Хрупкость во всяком елучае лишь при определенных исто­ р ических условиях есть самый броский отлич1пельный признак области де.\ человеческих. Эта непрочность должна была пора­ зить греков, пбо то, что разыгрывается между людьми, они со­ размеряли с непреходящим прпсутствием п вечным повторе­ н ием всех природных вещей, поскольку специфически гречес­ кой чертой было соразмерять себя в качестве смертных с бес­ смертпем , как еслп бы собственно человеческ01! задачей было показать себя достоiuшым бессмертия, которое повсюду в каче­ стве божественного и природного окружает тех, кто смертен . ;:, О родстве исторических и естественных наук в Новое время у меня несколько подробнее сказано в двух эссе (Hannalz A renrll , :-./аtнг нпd Ccschiclнe; Ceschiclнe нпd Politik, в сборнике Fгagwiiг(l ige 1radi­ tioпsbesUiпde iш politischeп Пепkеп dег (;egeпwart, 1 95 7 ) .

§ :�2 II р о цессуа.льный характер действия

309

Но веэде, где эта эабота не стоит на переднем плане, сфера дел человеческпх будет являться в принцпппально ином, даже про­ п шоположном этому аспекте; окажется, что происходящее в ней облаi(ает своеобраэной и совершенно исключительной цеп­ костью, сопротивляемость и временная непрерывность кото­ рой намного превосходят стабильную долговечность объектив­ ного мира веще й . Ибо люди всегда способны раэрушить то, что сами сделали , и их раэрушителыrая мощь даже достигла сегод­ ня такой точки, когда они могут разрушить то, чего сами не делали - Землю и жиэнь на ней; но люди очевидным обраэом совершенно не способны снова повернуть наэад п роцессы, раэ­ вяэанные их действием в м ире, пли хотя бы добиться надежно­ го контро.\я над ними. Ни даже великие силы забвения и пута­ нпцы, способные так эффективно скрывать исток каждого кон­ кретного деяния п ответственность за него, не способны обра­ ппь эти процессы вспять и воспрепятствовать их последстви­ я м . И этой неспособноспr сделать совершёнrюе несовершив­ шнмся отвечает почти столь же великая неспособность предви­ деть его пос\едствпя пли надежно выяснить его мотив ы . "Ис­ токи пепэвестны , последствия непэвестны - и меет ' \ Л тогда действие вообще какую-то ценность? .. Его ценность х, неизвест­ ное 76 . В то время как процессы изготовления растрачивают свою энергию на пэготовление и угасают в своих конечных продук­ тах , энергия , расковавшая действие, не угасает в событии ; н и одно отдельное деяние не достаточно мощно чтобы е е исчер­ пать, п даже после совершения деянпя, словно н ичего не сде­ лано, она может еще расти и множить последствия содеянного. Что в области де.\ человеческих продолжает существовать, так vто раскованные однажды процессы содеянного, и их продле­ ние в своих последствиях не имеет границы, будучи ограниче­ но в крайнем случае существованием человечества на земле, но не смертностью людей и не тленностью эемной матерr ш . При­ чина, почему м ы не способны заранее с уверенностью опреде­ .нпь реэультат и конец поступка, п росто та, что содеянное не и меет конца. П роцесс, раскованный одним единственным дея­ нием , может в своих последствиях длиться буквально века и тысячелетия, пока само человечество не встретит cвoii конец. Эта чудовищная цепкость содеянного, по долговечностп прсвышающая все другие rюрождения человеческпх рук, мог.

76

Н1щше, В оля

к

власти , NQ 29 1 .

310

П ятая 1·лава: Действие

ла бы быть источником человеческой гордости, будь люди в состоя нии взять на себя груз неотменимостп и непредвидимос­ пr, составляющих как раз подлинную силу поступка. Что :"jTO невозможно, людп знали всегда. Знали, что ни один человек действия не знает по существу, что он делает; что поступаю­ щий всегда виновен; что он берет на себя вину за последствия, которые он никогда не имел в виду пли даже хотя бы мог обо­ зреть; что каким бы гибельным и неожпданным ни обернулось то, что он делает, он никогда не будет в состоянии вернуться назад; что начатое все-таки только им и больше никем тем не менее никогда не станет недвусмысленно его собственностью и не будет исчерпано ни в каком отдельном деянии и ни в каком одноразовом событи и ; наконец, что даже собственный смысл того, что он сам делает, обнаружится не ему, деятелю, но толь­ ко направленному вспять взору будущего рассказчика его ис­ тории, т. е. того, кто как раз не действует. Все :"jTO всегда бы.\о достаточной причиной отвернуться в отчая нии от всей сферы че.\овеческих дел и с презрением взглянуть на двусмысленней­ ши{r нз всех человеческих даров, дар свободы, которая хотя и создает ткань человеческих связей, однако так, что каждый уча­ стник ее сплетения запутался в ней до такой степени что ка­ жется гораздо более жертвой и страстотерпцем своего собствен­ ного деяния чем его творцом и свершителем. Иными словами , нигде, н и в работе , пусть она и подчиняет жизненным необхо­ димостя м, ни в изготовлении, как бы ни оказывалось оно в сво­ ей данности зависимо от материала, люди не кажутся менее свободными чем в тех своих способностях, которые однако толь­ ко ведь и гарантируют нм свободу, и в сфере, создаваемой ис­ ключптельно человеком. Эти мыслительные ходы принадлежат вполне линии вели­ кой традиции европейской мысли : едва начав отдавать себе отчет в подобных вещах, мы подпадаем искушению не дове­ рять свободе, заманивающей нас в капкан необходимости; бро­ опь спонтанности поступка упрек в том, что его новое начало видимость, тут же теряющаяся в предопределенной ткани со­ пряжений, в которой увязает именно действующий; жаловать­ ся на миропорядок, где люди неуклонно теряют свободу, едва начав делать из нее употребленне. Свободу, так кажется, сво­ боден сохранить только тот, кто воздерживается от действия, и единственное спасение для суверенности личности лежит вро­ де бы то.\ЬКО в дистанции, какую "мудрецы" кладут и поддер­ живают между собой и межчеловеческой сферой. Если пока

§ 32 Процессуальный характер действия

31 1

отвлеч1.ся от гибельных последствий подобн ых советов (на За­ паде только стоицизмом развернутых в систематическую м о­ раль), то их принципиальная ошибка похоже заключается в том приравнивании суверенности к свободе, которое по сути дела более или менее явно предполагается почти всей традицион­ ной полптическш':'r и философской мыслью. Будь суверенность и свобода в самом деле одно и то же, люди реально не могли бы быть свободны, ибо суверенность, а именно безусловная свобо­ да и владение самим собой, противоречит человеческой обус­ ловленности плюрализмом . Ни один человек не суверенен, ибо не человек, а люди населяют землю, п этот факт плюралrпма не имеет н ичего общего с тем, что одиночка по п ричине про­ стой ограничен ности его сил зависит от других, призванных в известной мере помоч ь ему вообще сохранить жизнь. Все пред­ лагаемые нам традицией советы держаться в суверенной сво­ боде от других сводятся к преодолению и компенсации "слабо­ сти" человеческой природы, а эта слабость есть по сути не что и ное как сам наш плюрализм. Если последовать этим советам и честно попытаться "преодолеть" последстви я плюрализма, то отсюда получится не столько суверенное господство над собой, сколько произвол господства над другими, разве что человек решит вместе со стои ками обменять действительный мир на воображаемый, в котором ты устраиваешься та к, словно дру­ гих людей просто не существует. Дело здесь идет не о слабости или силе в смысле самодоста­ точности или завнеимости от других, и это пожалуй всего про­ ще осмыслить, заметив, что даже боги политеизма, какими бы могучими они ни были, никогда не суверенны; сувереном бы­ вает только единственный Бог. Стоит вступить в игру плюра­ лизму, и суверенность становится возможна только в вообра­ жении, а платить за нее приходится самой действительностью. Так учение Эпикура покоится на том , что человек действитель­ но может вообразить себе что он "счастлив" даже когда его жи вьем зажаривают в фалерейском быке, и стоическая мораль празднует свой высший тр иумф когда научает рабов вообра­ жать что они свобод ны. Кто захотел бы отрицать что здесь дает о себе знать чрезвычайная мощь силы воображения? Но эта мощь хранит себя лишь в той мере, в какой ей удается н астоль­ ко выключить действительность мира и человеческой среды, где ты показываешь свое лицо счастливым или несчастным, в статусе свободы или порабощения, что она даже в качестве зри­ теля не допускается на этот спектакль самообмана.

312

Пятая глава: Действие

Пока мы в см ысле традиции понимаем свободу как тожде­ ственную суверенитету, очень легко из феномена человеческой свободы , дарованной на условии не-суверенитета, п пз того факта, что мы хотя и способны к новому началу, но не в состоя­ нии держать его под контролем и предвпдеть его последствия или сделать заключение об "абсурдности" человеческой экзис­ тенции вообще i i . Если держаться феноменальной очевпдности человеческой реа.льносп 1 , то отрицанпе человеческоli свободы на том основании, что делающий из нее употребление увязает в несвободе, так же невоэможно, как и утверждение, что чело­ веческая суверенность должна быть воэможна на основании несомненности существования человеческой свободы 7�. Так встает вопрос, не опровергается ли скорее наше представление, будто бы свобода н несуверенность взаимно исключают друг друга, самой действительностью, соотв. не дарит ли скорее сама способность поступка определенные возможности справиться с тянущимпся за ней трудностями и недостатками . 7 7 Эти и подобные форму"\ировки современного экзистенциализ­ ма движутся фактически пока еще в традиционной концептуальной сетке, хотя уже н е принимают предлагаемого традицией разрешения апорий . Следствием оказывается то, что он увязает в апориях, и:з ко­ торых потом пытается выпутаться, возвращаясь к ,.религиозным цен­ ностям " , не очень удобны м в обращении с н и м и , поскольку опыт под­ л и н но й и надежной веры , некогда отрази в ши йся в этих "ценностя х " , уже н е наличествует, а ,.религиозные ценности" , подобно всем совре­ менным духовн ым или нравствен н ы м ценностям , стали ценностям и ­ заменителям и , в данном случае обмененн ы м и н а ,.ценности" новоев­ ропейского безверия и отчаяния. 7' Пока остается еще нетронутым сознание гордости и достоин­ ства человека, человеческая экзистенция понимает себя скорее тра­ гической ч ем абсурдной. Так во всяком случае обстоит дело у Канта, который , н и когда не употребляя этого слова, говорил по сути не столько о человеческой свободе, сколько о трагед и и человеческой свободы и разума. Спонтанная свобода действия равно как сопутству­ ющие ей способности человеческого разума, включая си.\ у суждени я , остаются для него подлинными, высши м и при:знакаi\IИ человека, хотя это действие потом неотвратимо подчиняется детерминизму природ­ но-закономерной действительности и н икакой разум не в силах п ро­ н икнуть в абсо.\ютную действительность вещи самой по себе. Так хо­ рошо понимая человеческое достоинство. Кант и мел и мужество снять с действующего че.'l.овека заботу о пос.\едствиях своего поступка и удовлетвориться чистотой доброй во.'l.и . Кантовский разум и кантове­ кая добрая воля траг и ч н ы , однако они не абсурдн ы ; в них находит себе вы ражение все-таки еще потенциа\ьное ве"\ИЧие человека.

;3 3

Неотме1luмость содеЯ1mого и власт ь прощаrпь

Мы видели , что челове к как aniшal laboгans в состоянi ш ирервать к руговорот жизненного процссса, вталки вающего его в вечно возобновляющуюся необходимость труда и потребле­ ния, только путем мобилизации другой свойственной ему спо­ собности , способности к созданию, изготовлснп ю и п рои звод­ ству, чтобы в качестве lюшо f�tbeг'a и создателя орудий не толь­ к о облегчить тя готу и муку труда, но и воздвигнуть мир, чья долговечность обеспечена п ротив пожирающего кру говорота жпзни и противостоит ему. Жизнь, поддерж иваемая трудом, спасена вхождением в мир, осуществляющийся в свою очередь в создании . М ы видели дал.ее, что челове к как hошо fаЬсг мо­ жет избежать прокляпrя бессмыслицы, "обесцен ки всех ценно­ стей", не возможности отыск ать весомые к ритерии в деятель­ ности, сущностно обусловленной категориями цели и средства, лпшь на путях мобилизации взаимосвязанных способностеli действия и говорения, так же естественно порождающпх ос­ м ысленные истории, как создающая деятельность п ропзводпт предметы употребления . Не лежи это вне рамок настоящего рассмотрения , к таким соображениям можно было бы добавить нелов кость, в каку ю попадает м ысль и из к а к оi:'r она столь же мало может в ывести себя, как труд - самого себя иэбавить от к руговращения , с которым он по своей п рироде свя:шн. Во всех этих елучаях, к огда мы определяем человека по мер к ам лиш ь одной и э его способностей, как трудящееся П.\И и эготовляю­ щее или м ыслящее жпвое существо, его иэбавленпс приходит к нему как бы извне, а именно от совершенно и наче устроен­ ной способности чем та, которая эавела его в ту п ик. С точки зрения aniшal laboгans похоже на чудо, что будучи человеком он также и одновременно есть существо, знающее ми р и эасе­ ляющее его; с точки эрения hошо fаЬег'а похоже на чудо, на божественное откровение то, что в этом и лотовленном им м ире может быть такая вещь ка к смысл. Совсем другой елучай - поступок и его своеобразные труд­ ности . В этом единственном случае спасптельное средство п ро­ тив неотменимости и необоэр имости начатых и м п роцессов приходит не от какой-то другой и потенциально более в ысокой способности, но иэ возможностей самого поступка. Спаспте.\ь­ ное средство п ротив неотменимостп - против того что содеян­ ное невоэможно вернуть наэад, хотя человек не энал и не мог знать что делал, - за ключено в человеческой способности про-

Пятая глава: Д е й стви е

щать. А сп ас ительное средство против необозримости - а тем самым против хаотической недостоверностп в сего б удущего ­ з аложено в способности давать и сдерживать обещания. Обе эти способности взаимосвязаны, поскольку одна относится к п ро­ шлому и делает не бывшим нечто совер ш ённое, "грех" который, подобно Дамоклову мечу, нависал бы над к аждым новым пок о­ лением и в конечном счете погребал его под собой; тогда ка к другая устанавл и вает нечто п редданное как указатель на буду­ щее, где без обя зы вающих обещаний, к оторые люди словно островки без опас ности бросают в гроз ное море не из вестности, не была бы воз можна н и как ая преемственность человеческих отно ш ений , не говоря уж о постоян стве и верности. Е сли бы мы не моглп прощать друг друга, т. е. взаимно из­ бавлять себя с нова от последствий наших деян и й , то наша с по­ собность действовать ограничивалас ь бы в известной мере од­ н им един ственным деян и ем, последствия J(оторого по истине преследовали бы нас вплоть до конца нашей жизнп , в добре как и в зле; именно в поступке мы оказал ись бы с воей собствен­ ной жертвой , словно бы тем учени ком чародея , который не находпт с пасительного слова: B esen , Besen, sei's geweseп. Не свя з ывая себя обещанием на время неведомого б уду щего и не н астраиваясь на него, м ы были б ы не в состоянии продержать­ ся себе тождественным и ; мы были бы бес помощным и пленни­ ками темноты человече ского сердца, его д ву с м ы сленностей и противоречий , блуждая в лаб и р инте оди ноких настроени й , вывести откуда нас может только з ов современни к ов, которые, привяз ав нас к обещанию, данному нам и и заставляющему н ас сдержать его, утверждают нас в на шей идентичности , а то и вообще впервые учреждают эту иденти чность. Обе с нособнос­ тв могут тем самым вообще быть введены в действие ,\ишь при условии плюрал. изма, пр исутствия других, которые со-существу­ ют и со-дей ствуют. Ибо никто не может простить сам себя н никто не может чувствовать себя в плену у обещания, данного и м только самому себе. Обещание, данное мною самому себе, и прощенне, обеспеченнос мною себе же, так же необя з ывающи, как жесты перед з ер калом . Способности прощать п обещать коренятся в силе посту п­ ка; они мод усы , в которых деilствующш1 освобож,�ается от про­ ш ед ш его, готового с вя зать его навсегда, 11 может отчасти зару­ ч пться б удущим , грозным с воей непредвиденностью . Как та­ к овые эти с пособности пригодны для формирования опреде­ ленных политических пр и нци пов, ради кально отличных от тех

§ 33 Н еотменимость содеянно1·о и В�\асть прощап,

315

"нравственных" критериев, какие философия начиная с Пла­ тона п ытается предписать по.\итике. Эти нравственные крите­ рии , обычно осуждаемые политиками за слепоту к реальности , подобно всем критериям прилагаются к сфере политического павне, и тем в н е , откvда они вэяты , я вляется со времен Платона область в нутренне-душевного, т. е. обращения с самим собой, что со своей стороны характеризуется само-овла.,::�;ен и ем; кто н е умеет овладеть сами м собой, может подпасть чужой в.\астп, чьп п рава на господство эаключаются в том, что она уже установи­ ла господство 11 подчи нение в обращении с самой собой. Так Платон в ид ит всю публичную область человеческих множеств в образе расши ренной проекции и нд и видуального д ушевного устройства и в ней учреждает порядок, наглядно им итирую­ щий ,.при роду" человека, его деление на три уровня духа-души­ тела; слепота этой утопи и к реальности з аключается н е только в том , что из многнх ли ц конструируется одно - эдесь поисти ­ не тираннчески-нас ильственный элемент платоновекой поли­ тики , - но прежде всего в том , что сам и по себе определяющие нормы коренятся в опыте обращения с сам и м собой, а не с дру­ гими. Напротив , руководящие прпнципы, выводи м ые из д воя­ rюй способности прощать н обещать, опираются на опыт , кото­ р ы й в рамках обращен ия с сами м собой вообще не воз н икает, в них вовсе не встречается. Еслп продолжать пара.\Лель с прила­ гасмой извне политической нравственностью платонической чеканки , то можно сказать: как господ ство над собой оправды­ вает и обусловл и вает господство над другими, так опыт дарова­ н ия прощений и сдерживания обещаний решает, н асколько человек в состоянии прощать сам себя или сдерживать обеща ­ ние, касающееся только его самого. Только тот, кому уже про­ стили, может пропить сам себе; только тот, обещание кому сдер­ жали, м ожет обещать что-то самому себе н сдержать обещание. Поскольку порождаемые самим действнем п ротивояд и я против чудовищно косной вяэкости его же собственных про­ це ссов вступают в действие лишь там где среду поt.т упков со­ ставляет П�\юралп з м человеческого м ира, оказывается чреэвы ­ чайно опасно з а.,1;ействовать эту способность вне сферы челове­ ческих дел. Современные естествоз нание и техника, для кото­ рых природные п роцсссы уже не объект наблюдения , резерву ­ ар энергии и материала пли предмет для подражан и я , носколь­ ко наукотехнпки поистине вторгаются своим действием в хо­ з яйство нрироды, по-вид и мому внесли неотменимость и нео­ бозри мость в область, где нет н икаки х средств поверн уть вспять

316

П ятая гл а в а : Дейст в ие

содеянное п совершенное. Совершенно аналогично дело обсто­ ит, mнtatis mнtandis, когда в сферу поступка позвО.'\ЯЮТ вторг­ нуться пзготов.\яющей способности с присущей ей категорией цели-средства; и в этом случае тоже мы лпшаемся специфичес­ ких, свойственных поступку средств улаживания п оказываем ­ е л вынуждены н е только действовать с пр нменением необходи­ мых для всякого изготовления насильственных средств, но и так же насильственно делать что-то несодеян н ым , т. е. приме­ няя те же средства разрушения, какими пользуются , когда из­ готовляем ый предмет не удался . Именно в таких попытках и в их губител ьных последств иях обнаруживается, как чудови щна человеческая мощь, имеющая своим источипком способность к поступку, когда в отсутствие внутренне присущих поступку средств исцеления она неизбежно начи нает не столько даже порабощать человека, сколько разрушать условия, на каких этому могуществе ннейшему из земных существ вообще дана жизнь . На что способно прощевне в области дел человеческих, пер­ вым увидел и открыл, пожалуй, Иисус из Назарета. Религиоз­ ный контекст, в каком было сделано и высказано это открытие, еще не причина не прини мать его с серьезностью, которой оно заелуживает также и в совершенно посюстороннем смысле. Ев­ ропейская традиция политическm":'1 философии всегда - по при­ чинам, анализировать которые здесь не место, - вела себя край­ не избирательно и исключила, т. е. оставила без концептуаль­ ного прояснения большие пласты подлинно политического оп ыта, среди них некоторые такой элементарной пр ироды, что едва ли удастся хотя бы п росто грубо очертить политическую сферу без их учета. К ним принадлежат несомненно известные аспекты проповеди Иисуса из Назарета, а именно учения, от­ носящиеся не п реимущественно к вести христианского спасе­ ния, но скорее отвечающие опыту, накопленному ранней об­ щиной учеников в ее конфликте с публичной администрацией в Израиле, а потому никоим образом в качестве таковых не имеющие исключительно религиозной природы. В не Еванге­ лий во всяком елучае мы находим следы осознания релевант­ ности прощения за ущерб, неизбежно приносимый всяким дей­ ствием , только у римлян в их правиле рагсеrе sнbiectis, пощады к побежденным , - у греков совершенно неизвестном, - п воз­ можно в идущем от ранних римских царей праве на помилова­ ние, еще и сегодня принадлежащем в случае смертного пр иго­ вора к привилегпям главы всякого п равового государства.

§ :13 Неотменимость содеянного и власть прощать

317

Решает в этой связи то, что Иисус выступал против "книж­ ни ков и фарисеев" с воззрением, что не только Бог им еет власть прощать грехи 79, и больше того, что эту способность сре­ ди людей не следует даже возводить к божественному мило­ сердию - как если бы не люди прощали друг друга, а Бог лю­ дей , п р ибегая к человеческому посредству, - но напротив, практиковать в человеческом взаимообщен ии, чтобы Бог мог потом им простить. Иисус высказывался в этом плане со всей энергией и отчетливостью. Согласно Благой вести, че.'\овек должен прощать не потому что Б ог прощает и мы должны по­ ступать так же, а наоборот, Бог прощает "нам грехи наши, как мы прощаем нашим долж никам" �0• Несомненно, понимание: "Ибо не ведают, что творят" составляет истинную п ричину, почему люди должны прощать друг друга; но именно поэто­ му долг прощать не относится к злу, о котором человек зара­ нее ведает; никоим образом не относится он и к преступнику. Это следует уже из стиха: "И если он семь раз в день согре­ шит против тебя и сем ь раз в день снова придет и скажет: ка­ юсь, ты должен ему простить" � 1 • Чтобы кто-то прямо хотел зла, 7 9 Так на вопрос: ,. Кто может прощать грехи кроме одного Бога" И исус отвечает чудом исцеления расслабленного, но лишь чтобы до­ казать, .. что Сын Человеческий имеет на земле власть п рощать гре­ хи", причем акцент лежит на словах "на земле" (Л к 5, 2 1 -24; ер. Мф 9, 4-6 или Мк 1 2 , 7-1 0). Ч итая Евангелия неп редвзято, нач инаешь по­ нимать что эта власть прощать казалась людям едва ли не более чу­ десной чем чудо. "И возлежавшие с Н и м начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает?" (Лк 7, 49). �о Ср. Мф 1 8, 35 и М к 1 1 , 25: ,.И когда стоите на молитве, прощай­ те, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небес н ы й простил вам согрешения ваши . Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам сагрешений ваших'· (ер. Мф 6 , 1 4- 1 5). Во всех этих слу­ чаях дело идет о том чтобы настойчиво внушить людям, что власть прощать прежде всего есть дело человека. " ' Л к 1 7, 3-4. При чтении этих мест надо н и когда не упускать из виду, что даже в новозаветном греческом языке три решающих слова здесь, U(()feVat, /L5'Т'UV05tli, a/La(,!'Т'alielli имеют обертоны, передаваемые В переводе не полностью. Так, acptevat значит собственно: попускать, допускать, высвобождать и стало быть прощать; /Le-ravoe'iv означает просто переменитъ свой обра3 мысли, и поскольку оно употребляется также для передачи еврейского schнw, оно означает также одновре­ менно поворот и возвращение, но не раская ние и покая ние как м ы их понимаем ; речь идет о б отвращении о т ,.грехов " , не о сосредото­ чени и на них в покаян и и и раская н и и ; a/Lae-ravetv, наконец, это по

Пятая г лава: Действие

318

бывает редко и не п роисходит семь раз в ден ь ; н реступления случаются не чаще чем добрые поступки. Что касается этого, то по С\ову И исуса п рощать или судить здесь по существу мо­ жет только Бог в день Страшного суда, который однако не IIГ­ рает

в

земной жизни н и какой роли

н

для которого вообще ха­

ракте р н ы не прощение или м илость , а то, что каждому ,.воз­ дастся" н о его делам

(ar.oaoDvat) �:!.

П регрешения же случаются

каждодневно и во:нш кают из самой п р ироды поступка, постп­ янно вп.\етающего новые сопряжения в уже существующую ткань свя:3е й ; они требуют извинения, прощения

п

забывания,

ибо человеческая жизнь просто не могла бы продо.\жаться, не освобождай ,\юди себя взаимно от последствий того, что они сде.\алl! не ведая что творят �:1 • Лишь через это длящееся вза­ и м ное избавление и снятие обязательств люди, п риходя в м и р каждый с о своим даром свобод ы , могут и в м и р е оставаться сво­ бод н ы , и лишь в той мере, в какой они и меют волю сменип, образ м ысли и начать снова, они оказываются способны в меру сил справляться с такой чудовищной и чудовищно опасной спо­ собностью как способность к свободе и к новому началу. Ч то касается проступков н тем сам ы м п рошлых посrупков, то естественная противоположность прощению месть, деJ!сrву­ ющая в форме ре-акции и потому всегда п р и вязанная к исход­ ному, ошибочному поступку; в ходе своего реагирующего дей­ ствия цепная реакция, и без того потенциально п р исущая вся­ кому действию, становится особен но вирулентной и загоняет в

сути ,ошибка' и , промах', т. е. явно нечто совсем другое чем то, что м ы имеем в nиду, когда говорим о грехах (см. Heinrich Ebeliug, Griechisch­ deutsches Worterbuch шm Neuen Testameвt, 1 923 ). Цитируемый в тек­ сте стих можно было бы поэтому nереводить следующим образом: "И если он семь раз на дню ошибется в отношении тебя и семь раэ на дпю снова при,lет и скажет: я меняю свой обра:� мыс.\ И , то ты должен отпустить его на свободу". х � Мф 1 6, 2 7 . "'' С р . .Лк 1 7 , 1 -5 . Эта интерпретация кажется оправданной в в иду контекста : И исус начинает говорить с указания на uxa�JdaЛa, перево­ димые Лютером как Arge1·пissc, искушени я , и означающие собствен­ но "крючок в западне" , т. е. то, иа-за чего попавши й в :!ападн ю дей­ ствительно иде r в погибель. О тех, кто ставит такие эапад н и . llиcvc от нюдь не говорит, что им можно nрощать, а наоборот: "лучше было бы ему, если бы мельни ч н ы й жернов повесили ему н а шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из ма.,ых сих", и по­ том продолжает учить прощению за "прегрешения'' (a,uдQTa!Jstv).

§ 33 Неотменимость содеянного и власть прощат ь

319

такое буд ущее , в котором в се участники, сло в но ско в анны е ц е ­ п ь ю одного единств е нного де яния, уже только р е-агируют, н е сп особн ы е к с вободному де й ств и ю . В отличи е от м е сти , начи­ нающе й ся в к ач еств е е стеств енно-а в томати ч еск ой р еа к ци и на п роступк и вся кого род а и поддающе й ся расч е ту на поч в е н е ­ отм е ппмости процессов д е й ств ия, акт проще н и я по-св ое му я в ­ ля ется нов ы м началом н оказы ва ется в кач еств е тако в ого не­ п одрасч етным. П роще ние е сть еди нств е н ная р е акция , на кото ­ рую н е в оз можно настроиться , оно н е ожиданно н п отому, хоть оно и тоже р еакция , само е сть де яни е , рав ноценное исходному п осту п ку. Поскольку проще вн е е сть де й ств и е особого и само­ стоятельного рода, хотя и провоцируе мое п рошлым, однако н е обусловле нное и м , оно способно осв обождать от п ослед ств и й этого про шлого и того, кто прощает, и того, к ому проще но . Св обода, в оз в е щае мая уче н ие м И исуса в е го прощпйте д руг дру­ гу , есть н е гати в но осв обожд е ни е от м ести , которая там , гд е она де й ств ительно опр еделя ет поступ ки, пр ивязы в ает де й сгв ующ их к а в томатизму одного единств е н ного, однок ратно з апущ е нно­ го п роцесса де й ств ия, который сам от себя может ни ко гда н е п р ийти к концу. Е сл и м есть п п роще ни е состоят м ежду собой в отнош ешш п роти во положности, то единств е нную п одлинную альте р нати­ в у п роще н ию п р едста в.\я ет наказани е , поскольку им обо им п р исуще стре мл е н и е положить к он е ц ч е му-то, что б ез этого в м е шательсrва продолжалось бы б ескон ечно. К сrихийным дан­ ностям в области ч елов е ческих дел п ринадлежит то, что мы н е в состоя юш п рощать, когда нам н е оста вле н выбор повести себя и и наче и п р и случае наказать; и наоборот , престу пл е нпя, о ка ­ з ы в ающпеся н е на казуе м ы ми , обычно бы в ают также п та кими , к оторы е мы н е в состоянии просппъ . В случа е ::�ти х п оследннх д ело идет о том, что мы после Канта назы в аем "рад и кальным злом " , н е з ная однако как следует что это та к ое , хотя в едь им е н­ но м ы им ели достаточно возможносте й на коп ить опыт в подоб­ ных в е щах. В о в ся к ом случа е м ы можем оп ознать "радИI\аль­ ное зло" пожалуй п о тому, что н е може м ни н аказать е го н и простить, а это озна
320

П ятая глава: Дейст в и е

дальней ш ее действие невозможн ы м , и в отношении совершив­ шего злодеяние можно лишь сказать вместе с И исусом: ,.Тако­ му человеку было бы полезнее, если бы ему навесили жернов на ш е ю и бросили в море", или было бы лучше ему никогда н е родиться - несомненно самая страшная в е щ ь , какую можно сказать о человеке. Действие, отказывающее перед лицом злодеяния, действие, у которого злодеяние как бы выбивает почву пз-под ног, дви­ жется в переплетении деяний, и п росгуп к и остаются тоже де­ яниями в том же смысле, в каком бракованные п редметы суть все еще продукты изготовлен и я . Но тот факт, что прощение есть п рисущая самому действию способность корректировать оплошность, как разрушение есть присущая изготовлению кор­ ректировка, всего яснее дает о себе знать в том п р и мечатель­ ном явлении, что предоставление извинен и я , т. е. возвраще­ ние содеянного вспять, обнаруживает те ж е черты раскрытия личности

п

упрочения связей что и само действие. П рощеине

и отношения, устанавливаемые актом пзвпненпя, бы вают все­ гда я р к о выраженного личного рода, что вовсе не означает, будто они обязательно и меют индивидуальную или приватную п р ироду. Решающим оказы вается скорее то, что в извинении хотя и прощают вину, однако эта вина н е стоит так сказать в средоточии действ и я ; в центре стоит сам винов н ы й , ради ко­ торого извиняющий п рощает. П рощение относится л и ш ь к л и чности и н и когда к п р ед мету и оно поэтому может быть объективно неправым и говорить:

quod licet Iovi

поn

licet bovi.

Ибо когда извиняют несправедливость, то извиняют тому, кто ее совершил, что естественно ничего не меняет в том, что н е ­

все по­ пять значит все проститъ вообще имеет какой-то смысл, то это справедливость была несправедливой . Если выражение

п р авило - которое вовсе не обязательно должно тут вступать в игру - относится не к содеянному, а к сове р ш и в ш е й п ро­ ступок лич ности . И исус вносит этот личный элем е нт в связи с любовью в ис­ тории о грешнице: " EII п рощаютел м ногие грехи, потому что она м ного любила; но кому мало прощается, тот мало любит" ; и в пользу мнения, что только любовь и м еет власть п рощать, говорит во всяком случае то, что любовь с такой исключитель­ ностью ориентируется на юпо-ты-есть, что будет склонна про­ щать м ногое

н

возможно всякое что . П р ичина этой готовности

прощения не та, что любовь все понимает н для нее стирается разница м ежду справедливостью и несправедливостью, но та,

� 33 Неотменимость содеянного и власть прощать

32 1

что ей - в крайне редких среди человечества ел учаях, ко гда она действительно случается н \

- свойственна по сути дела та­

кая несравненная сила самораскрытия и такая несравнен ная

зоркость на кто самораскрывающейся тут личности, что она по­ ражена слепотой в отношении всего, чем любимая лнчность мо­ жет обладать в смысле достоинств, талантов и н едостатков или что она может показать в с мысле достижений и п р омахов . Это означает од нако, что остр ый взор любви слеnнет ко всем аспек­ там и качествам, какп м мы обязаны наши м положеннем и на­ ш п м статусом в м п р е , а все замечаемое обычно лишь походя она видит с отрешившейся от всех мирских п ривязанностей чистотой .

В

страсти , с какой любовь схватывает л и ш ь

кто дру­

гого человека, то срединное пространство м ир а , через которое мы п связаны с другими и одновременно от них отделен ы , слов­ но расплав�'\яется в огне. Любящих отделяет от человеческого мпра пх безмпрность, мир между любящими сгорел. Пока длит­ ся очарование любви, тем единствен н ы м между , которое м ожет связать любящих друг с другом и одновременно р азделить их, подобно тому как других связывает п разделяет п ромежуточ­ ное п ространство мира, оказывается ребенок, подл и н нейшее порождение любви .

В

ребенке, возникшем между н и м и и те­

п е р ь общем для них, уже опять заявляет о себе м и р ; это знак, что о н и намерены включить в существующий мир нового учас­

тника мира Н'• . Любящие словно возвращаются через ребенка "4 Распространенное заблуждение, что любовь такая же ч астая вещь как увлечение, происходит возможно оттого что м ы о любви слыш и м всегда прежде всего от поэтов. Но поэты обманывают, пусть не себя а нас: ибо любовь для них, и только для н и х , есть не просто решающи й жизнен н ы й опыт, а нечто прямо необходимое для их по­ этического бытия. Так что и м надо прощать, когда они думают будто речь тут идет об общераспространенном опыте; это никоим образом н е так. "' Эта м и расозидающая способность любви не то же самое что плодовитость, основа большинства м ифов о творении. Существуют однако мифы о творени и , где дает о себе знать опыт любви, а не тол ь­ ко nлодовитости. Так, Ш адева.льдт описывает следующую легенду, п роисхождение которой я выяснить не смогла: небо гигантская боги­ н я , которая склоняется над богом Земли, но отделен а от него боже­ ством воздуха, родившимел между н и м и и теперь отделяющим не­ бесную мать от земного отца. М и р есть м ировое пространство, род ив­ шесся от любви неба и Земли и поместившесся между н и м и ( Wolj� r.;ang Schadeшaldt , Das Welt-Modell der G1·iecheв, в Nене Rнвdschaн , B d . L X V I I I , No. 2, 1 957). Эти представления сравнительно нередки, 1 1 "J" � - 3078

Пятая глава: Действие

322

снова в м и р , откуда их как б ы изгиtL<\а любовь. Но это возвра­ щен ие в м и р , хотя оно составляет единственный возмож н ы й конец, в о всяком ел учае единствен н ы й возможный

happy-eпd

истории любви, оказывается в известном см ысле также и кон­ цом любви, которая должна либо заново ох ватить задетых ею, либо п ревратиться в одну нз возможных форм взаи моп р и н ад­ лежности. Любовь по своему существу н е только безмпрна, но и разруш ительна для м и ра, а потому н е только аполитична, но даже антиполитична - возможно, самая мощная из всех анти­ политических сил. Отсюда следует, что с пособность прощать должна была б ы остаться вне поля нашего рассмотрен и я , еслп б ы хрпсгианство было право в том , что лишь любовь способна прощать , а и мен­ но ПОСКОЛЬКУ ЛИШЬ ЛЮбОВЬ С такоЙ ИСКАЮЧПТеЛЬНОСТЬЮ наце­ лена на кто-ты-есть, что е й уже н е п р иход ится даже специаль­ но осуществлять свое рад и -иего, но это как бы само собой полу­ чается постоянно в реальноста любви . П р п этом любв и , гос­ подствующей лишь в ее собственном тесно очерченном царсгве, соответствует в более ш и рокой области человеческих дел лич­ ное отношение, которое нам всего лучше пожалуй описать сло­ вом ,уважение' . Это уважение подобно ар истотелевской

тroЛtтtxrf},

qJt),ia

оно р од "политической дружбы" , не нуждающейся в

близости и интимности; оно выражает уважение к личности , рассматриваемой однако в этом случае на том отдалении, ка­ кое развертывает между нами пространство м ира, п р ичем это уважение совершенно независимо от качеств личности, сnособ­ ных в ызвать наше восхищение, или от успехов, высоко цени­ мых н ам и . Так что несомненно современная утрата уваже н и я , соотв. убеждение, что уважения заелуживает только удивитель­ ное п ценное, есть явственн ы й знак возрастающей обезлички публичной

н

социальной жизн и . В о всяком случае уважение

со:�дает вполне достаточное побудительное основание п ростнть человеку то,

что он сделал, ради того, кто он есть. Но нз того, юпо, который неnроизвольно обнаруживается в

что тот сам ы й

поступке и речи, есть подлинный предмет прощен и я , всего яс­ нее видно, что мы здесь и меем дело еще с определен н ы м м о­ дусом де йствия, равно как здесь же и глубочайшая п р ичина того, что ни кто н е может простпть сам себя; тот

кто , радп кого

кому-то что-то п рощают, располагается вне оп ыта, котор ы й м ы

" п р и ч е м и среди " п р и м итивных народов. С р . Mircea Eliade , Traite dЪistoire des гeligioпs, Paгis 1 953, р. 2 1 2.

� 34 Н с п р сдвидимост ь дея ний и власть обещания

3 23

можем нмсть с сtмнмп собой; он вообще доступен только вое­ п рпятню других. Не будь в мире окружающих, прощающих нашу впну, как мы прощаем впнящихся веред нами, мы тоже не могли бы простпть себе н икакого проступка и ни одного промаха, потому что нам не хватало бы, в том числе и в нас самих, той личности, которая больше чем совершённая ею не­ справедливость. 34

Непредв и д имост ъ дея ний и вл аст ь обещания

В отличие от прощен пн, в пол1пической сфере н и когда не прпнпмаемого всерье:J уже потому что оно было открыто в ре­ ли гиозном контексте и поставлено в зависимость от "любви " , способность давать и сдерживать обещания и п р исущая ей власть гарантировать будущее сыграла в политической теории и п рактике исключительную роль. Что касается происхожде­ ния этой традицпи, то мы можем с равным успехом думать о священной непреложности договоров и соглашений, на кото­ рой покоится римское право - pacta sunt seгvanda, - или апел­ лировать к Аврааму, мужу из Ура Халдейского, который "из своей страны, от своей родни, из дома отца своего" пошел в чужие страны, чтобы повсюду , куда он приходил, улаживать споры соглашениями, словно комаН/J.Нрован ный для того что­ бы проверять силу взаимных обещаний и порядок, вносимый ими в хаос человеческого мира, пока в конце концов сам Бог в виду этого "храненпн" заключил с ним договор. Начиная с рим­ лян во всяком елучае теория договора стояла в средоточии по­ литической м ысли , и это означает не что и ное как то, что в спо­ собности обещания видели центральную политическую способ­ ность. Непредвидимость будущего, этот туман недостоверного и н еведомого, спорадически высветленный и развеянный актом обещания, возникает с одной стороны из неисслед пмости че­ ловеческого сердца, "вещи унрямой н отчаянной " , имея исто­ ком прпнциппальную ненадежность человеческого существа, никогда не способного сегодня поручиться за то, кем оно ста­ нет завтра; с другой сторон ы , эта непредвидимость объясняет­ ся средой плюральности, в которой движется действие, коль скоро последствия действия п роисходят не из самого деяния, а из ткани сопряже ний, в которые оно попадает, соотв. И 3 кон­ стелляци и , которую состав,\яет между собой сообщество рав-

324

П ятая глава: Де йствие

ночестн ых, равносплыrых обладателеii способности к поступ­ ку. Что люди не в состояпни положиться самп на себя нлн, что сводrпся к тому же, в полне довериться самп себе, - это цена, какою они платят за возможность быть свободнымн; а что онп оказываются не властны над тем что делают, не знают послед­ ствий и не могут положиться на будущее - это цена, какую онп платят за то что вместе с другими равными себе обитают в мире, пными словами, цена за ра,дость не быть одинокимп и за удостоверение, что жпзнь не просто сон. Задача, пр иходящаяся на долю способности давать и сдер­ живать обещанпя в области человеческих дел, заключается в том чтобы справиться с этой двоякой неизвестностью по край­ ней мере настолько, чтобы единственн ы й другой путь в веде­ ния чего-то вроде порядка в дела человеческого сосуществова­ ния, путь овлаiJ,енпя собой и господства над другими, не при­ шлось б ы в ыбирать. Ибо обещание п возникающие из него со­ глашения и договоры суть единственные связи, адекватны е той свободе , которая дана под условием не-суверен ности. Огром­ ное преимущества всех государственных форм, которые исход­ но покоятел на договоре и для которых идеал политически ут­ вержденных связей выведен из модели союза, покоится на том что в них свобода возможна как поэитивны!r модус действия. П ричем они в отличие от полптических организмов, опнраю­ щпхся на господство и суверенность, явно берут на себя риск допущения принципиальной непред видимости человеческих дел и принципиальной ненадежностп людей как таковых, боль­ ше того, прин имают это прямо-таки в расчет, пспольэуя их как бы в качестве среды, куда обещанпе бросает определенные стро­ го очерченные островки предвидпмости , словно путеводные знаки в еще неизвестноlr и нехоженой стране. Коль скоро обе­ щания перестают быть такими островка м и в море неопреде­ лен ности, как только начпнается злоупотребление ими с целью планирования будущего и выравнивания маршрута, обеспечен­ ного во все стороны , они сразу теряют свою обязывающую силу п отменяют сами себя . М ы уже упоминали, что власть воэникает везде там, где люди собираются и действуют совместно, и что она все гда исчезает там , где они снова рассеиваются. Сила, скрепляющая эту со­ вместность - в отличие от пространства явления, собирающе­ го их, и от власти , сохраняющей существование публичного пространства, - есть связующая сила взаимного обещания, в конечном счете крпсталлизующаяся в договоре. Даже суверен-

§ 34 Непред в и,�имость дея н и й и власп. обещания

325

но сть, которая всегда искажается и переходит в жажду господ­ ства, когда ее требует себе однночт'а - будь этот одиночка нн­ дивнд или сбившаяся в коллектив нация, - может осуществ­ ляться до известной, ограниченной степени сообществом, скреп­ ленным 11 связанным силой взаимного обещания. Суверенность в ырастает в этом ел уча е из независимости от будущего, пусть тоже огра ниченной, она соответствует знанию о том, что еще предстоит, соотв. обоснованной вере в то, что существует це­ льп1 ряд веще1':'1 просто не могущих с\учпться: и границы этой обеспеченности суверена совпа;.�;ают с ограничен иями, каким подчинена сама способность давать и сдерживать обещания. Суверенность сообщества, скрепленного и связанного внутри себя не властной волей одиночки, делающей из многих одно­ го, а намерением, вокруг которого многие соед инплись и ради которого они связаны друг с другом обещанием, дает о себе знать в безусловном превосходстве по отношению к другим группам , настолько "свободным", что их не связывает никакое обещание и не скрепляет воедино никакое намерение. Это пре­ восходство воз никает из возможности так управляться с буду­ щим и так располагать им, как ес11.и бы оно было современ нос­ тью , и отсюда с11.едует как раз то, что гигантским и поистине чудодейственным образом расширяется пространство, в каком может действовать власть. Что только обещание делает человека также и для самого себя "вычислимым", а будущее контролируемым, было извес­ тно всегда; но впервые лишь Ни цше, как мне кажется , со сво­ им великолепным чутьем к проСII.е живанию корней нравствен­ ных явлений указал на "сознание силы и свободы", возникаю­ щее у того, "кто дает свое Сl\ово как нечто такое, на что можно положиться, потому что он достаточно силен чтобы продер­ жаться даже против несчастий, даже ,против судьбы"' , и Ниц­ ше пожалуй действительно единственный кто определил че­ ловека как "животное, смеющее обещать". Ницше же отожде­ ствил эту способность и смелость обещать с суверенностью и "чрезвычайной привилегией ответствен ности" �li. Поскольку H
1

1

3 26

П ятая глава : Действ и е

однако суверенитет в области действия и дел человеческих есть то же, что в области изготовления и вещного мира мастерство, решающая разница между сунереюпетом и мастерством зак­ лючается в том, что суверенитет возможен лишь где одиночка изолировался от всех и в этой изоляции не привязывает себя ни к чему, ни к себе самому нп к другим , кроме лншь своей работы. Если под нравственностью м ы вправе понимать больше чем совокупную сумму , нравов', конкретно функционирующих ус­ танов.\ений и обычаев вместе с содержащимися в них масшта­ бами для всегдашнего поведения, которые в качестве таковых естественно исторически постоянно меняются н смещаются от страны к стране, то нравственность в поле политики так или и наче не может апеллировать ни к чему кроме способности обе­ щать и ни на что не может опереться как на добрую волю, с готовностью приняв весь р иск и всю опасность, каким неизбеж­ но под вержены люди как действующие существа, п рощать и позволять себя прощать, обещать и сдерживать обещания. Та­ ковы во всяком случае те единственные нравственные п редпи­ сания, которые не навязывают действию мерил и правил, по­ -чченных вне его самого и дедуцированн ых из какой-то я кобы более высокой способности или из опыта обращения с какими­ то якобы бо.\ее возвышенными вещами. Они возникают ою­ рее прямо из бытия людей друг с другом, насколько оно вооб­ ще отдано поступку п слову ; эти предписания суть как бы кон­ тро.\ыiые орган ы, встроенные в способность н ачинать и запус­ кать новые 11 по себе бесконечные процессы. Как без поступ ка и С.\ОВа, т. е. без осуществления и артикуляции факта рожде­ ния, мы навсегда бы.\11 бы обречены носиться по кругу вечного возвращения какого-то замкнутого в себе становления, так без способности делать сделанное несделанным и хоть отчасти ре­ гулировать и контролировать раскованн ые нами процессы м ы оставались б ы жертвами автоматической необходимости , ход которой подчинялея бы тем же неумолимым законам, какие ес­ тествознание некогда прип исыва.\о всем естественным явлени­ ям. Встроиться в эти природные судьбы означало бы для смер­ тного существа, как мы видели, лишь гибель, ибо в бессмертин прпроды , предоставленной своему маятниковому ходу, нет н и рождения ш r смерти, а значпт нет и п рисущего человеческой экзпстепции промежутка времени между ними. Будь верно, что и сторические п роцсссы по своей сути носят печать неуклонной необходимости, отсюда можно было бы заключить .'\ И Ш Ь , что

§ 34 Н еnре,�видимость дея ний и власть обещания

327

все совершаемое в истор и ческое время предопределено к по­ гибели . И это в известном смысле действительно так. Если дела че­ ловеческие п редоставить и м сам им и не вмешиваться в них, то они мо гут следовать лишь закону, властвующему над жизнью смертных и подгоняющему ее неотвратимо от часа рождения к смерти . И менно тут и вступает в действие способность поступ­ ка ; он прерывает автоматическое течение повседневности, со своей стороны уже , как м ы видели, в известном смысле пре­ рвавшее круговорот биологической жизни трудовым вторже­ ни ем в нее. ьез этих способностей нового начала, постоянства и вторжения ж и знь подобная человеческой, "спешащая" от рождения к смерти , была бы обречена на то чтобы снова и сно­ ва опрокидывать все специфически человеческое в крушение и ги бель. Против этой постоян но существующей опасности вста­ ет возникающая и з поступка ответственность за мир, показы­ вающая , что люди хотя и должны умереть, но именно поэтому они рождаются не для того чтобы умереть, а напроти в , чтобы начать что-то новое, пока жизненный процесс не петрепал ис­ ходный лично-человеческой сvбстрат, пришедши й с н им и в мир. Но как с точки зрения естественных процессов прям оли ­ нейное движение срока че,\овеческой жнзнп между рождени­ ем и смертью представляется курьезным иск\юченнем из пра­ вила круговращательных движений, так же с точки зрения ав­ томатических процессов, вроде бы одно:шачно определяющих мировой ход вещей, всякое деяние представляется каким-то курьезом ил и чудом. Естественнонаучно говоря, тут снова п снова с некой даже закономерностью совершается что-то "бес­ конечно неправдоподобное" . Что n этом мнре существует со­ вершенно посюсторонняя способность совершать "чудеса" и что эта чудодейственная способность есть не что и ное как посту­ пок, И псус И3 Назарста (чье прон и кповенне в суть поступка было так же бесподобно с\убоко и изначально, как, в другой области , .\ ИШЬ прозрение Сократа в возможность м ыс\и) не только поннма.\, но н в ыска3а.'l., когда сравнн.\ сн.\у прощать с властными полномочия м п чудотворца, причем то и другое он поставил на одну ступень и понял как nоJможности , п рисущие человеку как посюстороннему существу � 7 • " С
328

Пятая глава: Действие

Чудо, вновь и вновь прерывающее круговращение мира и ход человеческих вещей и спасающее их от гибели, вложенное в них как зародыш и определяющее как "закон" их движение, есть в конечном счете факт натальности, рожденность, онтоло­ гическая предпосылка того, что вообще может быть такая вещь как поступок. (Недаром специфическое полппiко-философское значенпе истории Иисуса, религиозное значение которой со­ средоточено конечно вокруг воскресения из мертвых, заклю­ чается в важности, придаваемой его рождению и рожденнос­ ти, так что, скажем, Иоганн Петер Гебель даже воскресшего Христа, " взирающего с небес и наблюдающего наши пути", может еще называть "рожденным", и именно потому, что он лишь как "рожденный живет" 88. ) " Чудо" заключается в том, что вообще рождаются люди и с ними новое начало, которое они способны проводить в жизнь благодаря своей рожденности. Лишь когда эта сторона действия осмыслена вполне, могут иметь место такие вещи как "вера и надежда", т. е. те два суще­ ственных признака человеческой экзистенции, о которых едва ли что знали греки , - верность и вера были у них крайне ред­ ки и не и мели веса в ходе их политических дел, а надежда счи­ талась злом из сундука Пандор ы , ослепля ющим людей. Что надо доверять миру п надеяться на благо м и ра, ни где пожалуй не выражено энергичнее и прекраснее чем в словах, какими рождественские оратории возвещают "радостную весть.. : "Дитя родилось нам " .

вается как специфически божественная си"\а: вера д1шжет горами, и вера прощает, одно не менее ,.чудо" чем другое, и ответ апостолов, когда И исус требует от них прощать семь раз на дню, гласит: "укрепи в нас веру" (Лк 1 7 , 5 ) . "' В рождественской проповеди, l 796.

Ш ЕСТАЯ ГЛАВА

V ITA ACTI VA И НОВОЕ В РЕМЯ Ou нашел Архимедов_v moчhy, uo приме­ нил ее пртпив себя; очевидно, он имел право найти ее лutuъ на этом условии. Франч Каф'l(а

35

Начал о отчуждения м ира

Три великих события стоят на пороге Нового времени и определяют лицо его столетий: открытие Америки и, впервые, исследование и покорение всей поверхности земли ев ропейс­ ким человечеством ; реформация и вызван ное ею лишение цер­ кви и монастырей их имуществ, что стимулировало в новоев­ ропейской экономи ке процесс индивидуальной экспроприации и социа.\ьной аккумуляции; наконец изобретешrе телескопа и развитие новой науки, рассматр ивающей природу земли с точ­ ки зрения окружающего ее универсума. Эти события знамену­ ют начало Нового времени, но не современного мира, который склады вается скорее лишь с Французской революцией ; и хотя они тоже подлинные события и не могут быть объяснены как звенья цепи каузальности, они все-таки еще стоят в каком-то более или менее непрерывном континууме, где в каждом слу­ чае у события есть прецеденты и можно назвать по именам предтеч всех откр ывателей и изобретателей . Они я вляются, иными словами , в свете истории и не обладают своеобразным характером событий модерна, когда с взр ывной силой внезап­ но на свет дня словно бы прорыnаются из недатируемой, безы­ мян ной м глы какие-то подземные ток и . И мена, которые мы с ними связываем, Галилео Галилей, Мартин Лютер п имена ве­ ликих мореrнавателей, кругосветных путешественников и аван­ тюристов из эпохи искателей и открывателей, имеют пока еще совершенно немодервое звучание. Чего им не х ватает, так это небывалого пафоса новrпны, абсолютной оригинальности, зву­ чащей передко почти истерически заявки крупных авторов, ученых и философов начиная с семнадцатого века на увидение вещей н икем п режде н е наблюдав шихся, на продумы ванне

:во

Шестая глава:

Vita activa и Но вое время

мыслей, какие никто прежде не думал 1• Эта заявка находит за­ тем свое естественное продолжение и осуществление в револю­ циях восемнадцатого века; но .\юди, стоя щие на пороге Ново­ го времени, вовсе не революционеры и их мотпвы и намерс­ нпя коренятся все еще в надежной традиции . Н и одно из этих событий не могло так не посредственно привлечь к себе внпмание современников, как открытие мате­ ри ков и океанов; ни одно не могло так глубш\о взволновать душевный мир эпохи как неисцелимый разрыв, п рорезавший с реформацией европейское христианство; но несом ненно ни одно из них не вызвало меньше вн имания и изумления чем тот факт, что и без того уже значительный арсенал человеческих орудий увеличился еще на один пр ибор (первый, придуман­ ный для чисто научной цели), притом ни на что другое не год1 О новой науке , scieпza nuova, речь впервые заходит, похоже, в работе итальянского математика

16

века Н и ккоАо Тарта.\ЬЯ, а имен­

но по поводу открытия ба.\.\Исти к и , соотв. перпых геом етр ических расчетов траектории снаряда ( я благодарна за это сообщение про­ фессору Александру Койре). Сущестпе н нее п нашей связи то, что Га­ лилей п споем " З вездном вестн ике" ((;atilei,

Sideгeнs nнn tius, 1 6 1 О)

специально подчеркивает "абсолютную новизну" своих открытий , но даже это еще далеко от манеры и способа, каки м и Гоббс возвещает что вся политическая философия " не старше чем моя книга

(Jfo/Jbes, English works, ed. Moleswortl1, 1 839, I,

р.

I X)

De cive"

или Декарт пи­

шет своему переводчику, что не знает н и одного фиАософа до себя , умевш его вести де.\о философии хоть с каки м-то успехом ( предисло­ вие к " Н ача.\ам философ ии" ) . Лишь в

17

веке стало общепри няты:-.1

подчеркивать новизну, всегда абсолютную, в проти вопо.\ожность всей трад и ц и и и использовать это как объектипный аргумент. Ясперс спра­ ведливо проводит раз.\ичение между ренессансной философи е й , ког­ да "стремлен и е утвердить оригина.\ьную лич ность . . . требова.\о но­ визны как отлич ительного приэнака" , и современной наукой, в кото­ рой

"С\ОВО

,новый используется как объектив н ы й ценностн ы й пре­

д и кат" (Karl .Jaspeтs ,

Descal'tes und die Philosopl1ie, 1 948�. S. 6 1 П'. ). Яс­

перс показы вает в той же связи радика.\ьное объективное разл и ч и е между заявкой на новизну в философии и в точных науках.

В яспер­

совском см ыс\е так или иначе Декарт предлагает свою философ ию точно как уче н ы й , сообщающий о новом открыти и . Так, он может,

"Je пе merite point plus de gloire de les avoir trouvee qне f'e rait tш passant d'avoir reпcontre par bonheш а ses pieds quelque riche tresor, que la diligence de plusieшs aurait inutilemeпt cherche longtemps auparavaпt" ["Моя заслуга не боль­ скажем , написать:

[т. е. эти соображен и я ] ,

ше чем путника, случайно наткнувшегася на богатое все м и разыски­ ваемое сокровище"] (Descartes ,

La recherche de la verite, Pleiade, р. 669).

§ 35 :Н а ч а.\о отчуждения � ира

ный кроме как для наблюдения звезд. Умей мы измерять спr­ мул ирующую силу исторических событий подобно кинетичес­ кой энергии природных процессов, могло бы оказаться , что событие, при своем первом развертывании всего меньше бро­ савшееся в глаза, а именно первые шаги человека наощупь за пределы Земли к открытию Все�\ен ной, постоянно возрастало в скорости и размахе, пока не оттеснило по значимости в тень не только громадное расширение освоенной поверхности зем­ ли, познание всего земного шара, но и казалось бы безгранич­ ное и все еще прогрессирующее накопление богатств на земле. Так это или не так, фактом во всяком случае остается , что открытие поверхности земли, измерение н картирование кон­ тинентов и океанов д.'l.илось веками и лишь сегодня пришло к концу. Лишь в нашем веке человек начал захватывать в свое nолное владение свою земную обитель и лишь сегодня широко расnахнувшисся горизонты, недостижимо и маняще сопутство­ вавшие всем прежним nоколениям на п ротяжении всей и х жизни, сомкнулись в земной шар , ч ь я ве.'l.ичественная выnук­ лость во всех своих подробностях нам известна подобно лннп­ ям на ладони собственной руки . И в тот самы й момент, когда был открыт громадный запас земного пространства, тот же са­ мый земной шар начал сморщнваться, так что в обитаемом нами мире - а он хотя и результат Нового времени, однако никоим образом не мир Нового времени , - каждый человек почти в той же мере житель зем.\и, в какой обитатель определеннО!! стран ы . Современный мир есть протяженный по всей земле континуум, из которого nод наnором скорости исчезли рассто­ яние и отдаление. Скорость покорила пространство и угрожа­ ла бы ему унпчтожением, не будь ее неnрерывно растущему ускорению поставлена непреодо.\имая для тел граница, невоз­ можность одновременно присутствовать в двух различных ме­ стах. Ибо значение дали уничтожается, коль скоро уже нет та­ кой точки на земле, которой нельзя было бы за несколько ча­ сов достичь из другой точки; даль еще, возможно, сохранится как языковая метафора; ее конкретное значение для челове­ чески земной жизни было то, что п реодолеть ее можно было только положив на это время человеческой жизни, годы, меся­ цы или недели. Что до открывателей и кругосветных путешественников в начале Нового времени, то они всего меньше хотели бы стать инициаторами этого nроцесса сморщивания земли. Что их nри­ влекало, была широта просторов, и когда они следовали зову

33 2

Шестая глава: Vita actiYa и Новое времн

дали, то не и мели намеренпя уничтожить отдаление. Лишь ретроспективному рассмотрению открывается то, что так оче­ видно стоит перед глазам и : а именно что не остается н и какоН непзмеримости, когда она п ромерена, а всякое измерение со­ стоит в сопоставлении отдаленного, так что измерение утверж­ дает близость там , где до того владычествовала даль. В этом аспекте технические изобретения модерна, благодаря которым всякое земное пространство начинает располагаться в осязае­ мой близи, были предвосхищены картированием суши и моря на ранних стадиях Нового времен и . Сморщиванию земного пространства и снятию отдаления железными дорогами, паро­ ходом и самолетом предшествует другое, бесконечно более дей­ ственное 11 более радикальное сморщивание, происходящее оттого что измеритель ная способность человеческого рассуд ка может произволыю посредством чисел, символов и моделей уменьшать любую физическую данность в масштабе, пока то, что чувством воспринимается как бесконечно большое, не со­ жмется до величины, доступной для человеческого оперирова­ юrя в рамках его телесных и чувственных масштабов. Задолго до того как мы научились облетать Землю, за какие-нибудь дни н часы посещая любые м еста человеческого обитания, м ы вне­ сли глобус в наши жи-\ища, чтобы неким символическим обра­ зом взять Землю как шар в руки или заставить ее кружиться перед нашими глазами . В нашей связи, однако, еще более важна другая сторона той же вещи. В существе человеческой измерительной способности заключено, что для своего функционирования она сперва во­ обще должна как бы уйти от тесного контакта, ввести дистан­ цию между собой и измеряемы м . Чем больше эта дистанция, тем больше можно промерить и отмерить, но и тем меньше ста­ новится само измеряемое пространство. Тот факт, что решаю­ щее сморщиванис земли есть в конечном счете последствие изобретения самолета, т. е. устройства, с помощью которого человек вообще отдаляется от земной поверхности , отчетливо указывает на феномен, с каким нам п риходится тут иметь дело: всякое уменьшение отдаления н а Земле может быть достигну­ то только ценой возросшего отдаления человека от Земли, т. е . ценой решительного отчуждения че,\овека о т е г о непосред­ ственного земного жилья . Что такое совершенно иного рода событие как реформация постави,\о нас в итоге перед лицом вполне аналогичного фено­ мена отчуждения, "аскезы внутри м ира", в которой Макс В ебер

§ 35 Н ач ало отч уждения м ира

3 :\ 3

опознал главную движущую силу нового капиталистического образа мысли, - это один нз тех случаев совпадения , когда попспше трудно не поверить в привпдения, демонов 11 бродя­ чих духов времени. И менно сходство при крайнем различии поражает н приводит в беспокойство. В самом деле, это отчуж­ дение от мира внутри мира не стоит нп в какой связ11 с отдале­ нием и отчуждением от З емли, автоматического последетвин открытия 11 покарения Земли. К тому же с этим отчуждением от мира внутри мира, историческую фактичность которого Макс Вебер показал в своей знаменитой работе, сближается еще оди н аналогпчн ьп':'r феномен, в свою очередь не имеющий ровно ни­ чего общего с попытками Лютера и Кальвина восстановить христианскую веру в ее исходной эсхатологической потусторон­ ности . Ибо своего рода отчуждение от м ира внутри мира, хотя и на совершенно другом уровне, было уже непосредственным следствием экспроприации крестьянства к началу Нового вре­ мени, что со своей стороны было опять же совершенно незап­ ланпрован ным п непредвиденным последствием экспроприа­ ции церковного добра, и лишь эти отчуждающие от м 11 р а эксп­ ропр11ацин вызвалп крушение феодальной экономической си­ стемы �. Может быть и праздное занятие рассуждать о том , как развивалась бы наша экономика без этого события, вовлекше­ го сначала Европу, а потом целый мир в единый п роцесс, в ходе которого собственность была уничтожена присвоенпем, пред­ меты проглочены процессом пропзводства, а стабпльность мир
з:и

Шестая глава: Vita activa и Новое время

щают о деяниях и событиях, а не о тех или иных силах, ч ье поведение предска3уемо, и не об идеях, имеющих свое логи­ ческое ра3випrе. П ра3дными и опасными они становятся лишь ко гда люди силятся исполь3овать I I X в укор реальности п роис­ ходяще го, словно в них содержатся полпивные ука3ания на то, как "должна" была бы "собственно" пойти история ; когда 3абыто, что число фактически наличных альтернатив в прин­ ципс п роиавольно 11 что часто авучащее "всё могло бы выйти иначе" всегда имеет характер 11деи в лучшем случае очевид­ ной, но никогда не способной компенсировать неожидан ную пробивную силу какого-либо подлинного события. В звепшва­ ние исторических альтернатив - интеллектуальная игра, по­ леаная для осмысления событий , пока не потеряна свя3ь с дей­ ствительностью. Чтобы представить себе исключите:\ьную и нтенсивность этого п роцесса отчуждения от м ира, размах, после веков почти беспрепятственного ра3вития достигнутый им на его современ­ ной стадии, имело бы смысл 3адуматься о так на3ываемом не­ мецком "экономическом чуде" послевоенного времени , кото­ рое кажется чудом только потому что экономическая м ысль движется пока еще в рамках давно отсталых понятий. Н емец­ кое экономическое чудо могло бы быть в своем роде классичес­ ким примером того, как при современных условиях уничтоже­ ние частной собственности, разрушение предметного мира и ра3валины городов со3дают не нищету, а богатство; что соб­ ственно эти процессы у ничтожения тотчас превращаются не в восстановление уничтожен ного, но именно в несравненно бо­ лее быстры й и действенный процесс накоплен ия, причем един­ ственным условием остается достаточная принадлежиость со­ ответствующей страны к модерну, чтобы на уничтожение она реагировала повышением производства. С экономической точ­ ки зрения военное опустошение в l'ермании одним ра3ом поза­ бопrлось о том , что обычно в современной экономике расточи­ тельства, в которой предметный мир должен постоянно погло­ щаться чтобы держать пр01вводство на плаву, обеспечено бо­ лее м едленным, хотя и не менее надежным процессом потреб­ лени я ; и результат "чуда" со всей завидной ясностью демонст­ р ирует, что процесс производства в нашем модерне достиг той силы и нерции, когда потребительских мощностей уже не хва­ тает и все функционировало бы лучше, решись м ы не просто потреблять мир п редметов, но уничтожать его. Не уничтоже­ ние, а сохранение и консервация разрушает современную эко-

§ 35 Начало отчужден и я м ира

335

номпку, в которой нроцессы товарного оборота могут быть лишь замедлены наличием запасов всякого рода, поскольку един­ ственная свойственная ей константа заключается в постоянном наращивании скорости пропзводственных процессов :; . Мы уже видели , что собственность в отличие от владени я , богатства п процесса присвоения есть феномен м и р а , соотв. обозначает ту часть общего нам мира, которая нам приватно принадлежит; наличие и защита приватной собственности от­ носятся поэтому к элементарнейшим политическим условиям разверты вания мира человеческого существования. На том же основании лишение собственности есть один из модусов, в ка­ ких п роисходит отчуждение от мира, и закон, по которому со­ вершенно прот ив наме рения всех его участников разви валось Новое время , была экспроприация и тем сам ым отчуждение от мира определенных слоев населения. Мы склонны упускать центральное значение этого нача/\Ьного отчуждения от мира, потому что слишком п ривыкли связывать экспроприацию с сокращением владений церкви , секуляр изацией и обмирщени­ ем. Но секуляризация как фиксируемое историческое событие есть не что и ное как отделение церкви от государства, религии от политики, и означает именно с религиозной точки зрения просто-напросто возвращение к завету "отдайте кесарево кеса­ рю, а Божье Богу" ; все это не имеет ничего общего с утратой веры и трансценденции или с вновь вспыхнувшим интересом к вещам мира сего. Утрата веры имеет в Новое время не религиозное проис­ хождение, ее нельзя возводить к Реформации и Контррефор:; Часто обращалось внимание на то, что поразительное восста­ новление Германи и в экономической области можно объяснить тем , что в решающие годы она н е была перегружена вое н н ы м и задачами. Однако это не выдерживает критики по двум основан ия м : Гер м ан и я , во-первых, год за годом должна была оплачи в ать расходы оккупаци­ онных войск, почти приближавшиеся к нормальному военному бюд­ жету; во-вторых, военное производство в других странах как раз на­ оборот способствовало послевоенному процветанию. То, к чему я кло­ н ю , с равным успехом можно было бы проиллюстрировать на п р име­ ре процветания держав-победительниц, чье благосостояние тесней­ ш и м образом зависит от производства вещей , вообще существующих не для "потребления", но заранее рассчитанн ы х н а их уничтожение, независимо от того, действительно ли они доведен ы до своего исход­ ного назначения или, как обычно происходит, их уничтожают по мере их быстрого старения.

Шестая глава: Vita activa и Новое время

мации, двум большим религиозным течениям Нового време­ ни, п она ю1.сается вовсе не только лпшь релипюзной сферы человеческого существования. И даже из признания, что Но­ вое время началось с внезапного и не находящего себе оконча­ тельного объяснения упадка потусторонней сферы, веры в по­ тустороннее бессм ертие, вовсе еще не должно вытекать что ут­ рата трансценденцпп сделала людей более посюсторонними и м ирскими. История этих веков показывает скорее что утрата веры отброспла людей не к мпру и к посюсторонности, а на­ оборот к самим себе. Что отличает философию Нового времени после Декарта от всех других философий и н а чем покmпся все специфически новое ее достижений, это подчеркивание и ана­ лиз самостп п самосознания как области , совершенно отлич­ ной от душ н или от личностп пли от человеческого существова­ ния вообще, и соответственно попытка редуцировать весь опыт внутри мира и в человеческом окружении к переживаниям со­ знания, протекающим внутри самости. В елпчие открытия не­ токов кашпалпзма Максом Вебером сводится именно к доказа­ тельству того, что вполне посюсторонняя громадная активность возможна без того чтобы ее участн икам над, о было обязательно ориентироваться на посюсторонность, т. е . без заботы о мире п без наслаждения м иром ; что все это может п роисходпть н аобо­ рот пз шпереса к своей собственнОIUI самостп и из заботы о спа­ сении души . Отчуж..� енне от мира, а не отчуждение от самостп , как rrо.\агал Маркс, яв.\яется пр изнаком Нового времени 1 • " В юношеских сочи нениях Маркса м ы находим цел ы й ряд мест, указылающих на то, что он до известной степени созналал и отчужде­ ние м ира в капиталистическом хозяйстве. Так, n ранней статье ( 1 842 года) о законе против кражи леса (Karl Marx, Debatteп йЬег das Holz­ diebstablgesetz, в Maгx-Eпgels (;esaшtaнsgabe, Вегliп 1 932, Abt. 1 , Bd. I , S. 266 П'.) о н критикует и здан н ы й закон не только з а то что формаль­ н ое право рассматривает владельца леса и лесного вора наравне, ос­ талляя без пнимания челолеческие, конкретные потребности, ведь вор имеет более настояте.\ы1ую нужду в лесе чем его владелец, заинтере­ сован н ы й лишь в продаже леса, и это равносильно бесчеловеч н ости, поскольку на место живого пользования - пря мого употреб.\сния с одной стороны против продажи с дрvгой - выступают "абстрактные" отношения владения; М аркс сверх того специально упоминает в этой связи, что сам .\ес, ставший товаром, денатурал и з ируется, вместо леса становится продажным товаром . Рассматривая людей лишь как вла­ дельцев предметов, эакон видоизменяет и сами предметы, которые в своем качестве собственности я вляются уже не употребляе м ы м и ве­ щами , а всего лишь п ред�1етами обмена. Эта денатурализация вещест-

§ 35 Начало отчуждения м ира

337

Экспроприация, т. е. отбирание у известных слоев населе­ ния их места в м ире н предоставление их борьбе за голое суще­ ствование, исторически я вляется как нсходной точкой для пер­ воначального накопления, так и исходным условием возмож­ носпi превращенпя богатства через эксплуатацню труда в ка­ питал. С самого начала, задолго до промышленной революции было ясно, что от этого исходного пункта, развязавшего ново­ европейский п роцесс экспроприации, наметятся события, ре­ зультатом которых станет гигантское возрастание человечес­ кой производптельностп. Новый рабочий класс, жiшший бук­ вально только что заработанным куском хлеба, не только нахо­ дился непосредственно под давлением жизненных нужд с их абсолютной настоятельностью 5, он был также, причем и менно благодаря этоП вынужденности, избавлен от всех забот и уси­ лий, не вытекавших автоматически нз процесса жизни; иными словами, он был избав.\ен от заботы о мире. Что н а ранних ста­ днях первого свободного рабочего класса в истории освободи­ лось, так это была по сути дела .. рабочая сила " , а именно энер­ гия биологического процесса и производимый ею, как всеми другими естсственнымн процессами , излишек, благодаря ко­ торому в хозяйстве природы всегда обеспечено обязательное венных качеств в предмете обмена по-види мому заимствована Марк­ сом у Аристотеля , который уже указывал н а то, что хотя сапог может быть изготовлен и как предмет употребления и как предмет обмена, однако в существе сапога способность пойти на обмен не заложена (Политика 1 257а 8). ( Вообще влияние Аристотеля на стиль и часто также на содержание м ысли Маркса м н е представляется несом нен­ н ы м и, возможно, не м енее важны м чем влияние гегелевской филосо­ фии.) Но подобные ситуативные соображения и грают вообще в твор­ честве М аркса вторичную роль; побеждает всегда кра й н и й субъекти­ визм Нового времен и . Вычисленное М арксом идеальное общество дове.\о бы отчужден и е от мира до еще большей степени чем капита­ листическое общество; в самом деле, производители в нем должн ы были бы .,опредметить" (veгgegeпstaпdlicl1eп) свою и нд и видуальность, свою особность, создав такой "мир", где "все производимое нами бы.\о бы зеркало м , из которого светилось бы наше существо" (Кат[ Marx , Aus с!еп Exzerptl1efieп, в eesaшtausgabe, Abt. I , Bd. I I I , S. 546-547). Это конечно составляет большой контраст к современной ситуа­ ц и и трудящегося населения, давно уже из поденщиков, по.\учателей ежедневной заработной платы превратившегося в п олучателей не­ дельной заработной платы, а в б.,ижайшее обозримое время по-ви­ димому вместо еженедельной оплаты перейдущего на получение го­ д ич ного содержания. •,

338

Ш естая глава: Vita activa и Н о в о е время

наличие всего сверх необходимостп н регенерация старого но­ вым . Разница между этим событием в начале Нового времени и ана.логичнымн процессами в прошлом заключается в том , что экспроприация и накопление владений вело не просто к обра­ зовани ю новой собственности или к nеределу богатств, но спi­ мулировала автоматический процесс дальнейшей экспроприа­ ции, дальнейшего п роизводства, дальнейшего накопления и участия все более широких слоев общества в п рисвоении. Выражаясь и наче, освобожден ие естественного п роцесса рабочей силы не было ограничено определенными социальны­ м и слоям и , и процесс присвоения не был остановлен н и обра­ зованием новой собственности, ни удовлетворением потребно­ стей, ни покрытием спроса всех участников. Потому накопле­ ние капитала, в отличие от собирания в кучу простого богат­ ства, и не привело к стагнации, слитком известной нам из не­ тори и , но охватило все классы общесгва и вызвало стремитель­ ный рост социального богатства. Но этот п роцесс, являющий­ ся по сути своеобразным "жизненным процессом общества", как обычно называл его Маркс, поскольку его способность произ­ водить богатства может сравниться только с плодовитостью процессов живорождения - в которых создани я одной чело­ веческой пары теоретически было бы достаточно для п роиз­ водства сколь угодно большого числа человеческих экземпля­ ров, - остается привязан к принцилу отчуждения от мира. Однажды тронувшнсь с места, этот процесс может продолжаться лишь если ему не мешает н икакое состояние мира и н икакой принцип устойчивости мира, а также и производимое им са­ мим, т. е. если все вещи мира, которые первоначально были конечными п родуктами процесса изготовления, с возрастаю­ щей скоростью возвращаются опять в него же. Другими слова­ м и , процесс роста социального богатства, как мы его знаем, воз­ никая из жизненного процесса с тем чтобы в свою очередь под­ талкивать этот жизненный процесс далее, возможен лишь ког­ да в жертву ему приносится мир и принадлежиость людей к миру. Что капиталистическая экономическая система на своих начальных стадиях устроила на земле ад тяжкого труда и ни­ щеты, какого по крайней мере европейские народы н и когда не знал и , достаточно известно. И эта ш�рвая стадия абсолютного обнищания и безжалостной эксплуатации "трудовой бедноты" , экспроприированных, потерявших древнейшую святую охра­ ну жизни , семью и собственность, сам ые места для жизни и все

§ 35 Н ачало отчуждения м ира

339

связанные с нею виды деятельности, длилась достаточно дол­ го. В конце концов была достигнута следующая стадия, когда действительно, а не только теоретически общество как целое стало субъектом нового жизненного процесса, подобно тому как в обстоятельствах до модерна не индивид, а семья была под­ .\инным субъектом жизненного процесса. Принадлежиость к одному нз классов общества :1аменила теперь естественное член­ ство в семье, н классовые интересы и классовая солидарность дали по крайней мере какую-то защиту, сравнимую с естествен­ ной защищенностью интересами и солидарностью семьи. Сверх того оказалось что общество в целом, этот "коллективный субъ­ ект" жизненного процесса, н икоим образом не был гипотети­ ческой абстракцией, "коммунистической фикцией", в которой КJ\ассическая политическая экономия нуждалась для объясне­ ния феноменов. Если прежние эпохи могли отождествлять се­ мью с осязаемы м объемом частной собственности , то новый социум в растущей мере отождествлял себя с осязаемы м объе­ мом коллективной собственности , а именно с территорпей на­ ционального государства, действительно предоставлявшего всем классам вплоть до своего упадка в двадцатом столетии род эрзаца частной собственности на дом и двор, чего неимущие классы бы.\и лишены. Органические исторические теории национализма, в основ­ ном центрально-европейского происхождения, все опираются на отождествление нации и существующих между ее и ндиви­ дами отношений с семьей и семейными связям и . В той мере, в какой общество становится эрзацем семьи, оно требует чтобы "кровь и почва" были решающим и в принадлежности к наци и ; даже там , где эти идеологии не вполне сформировались , еди­ нообразие населения 11 оседлость становятся собственно крите­ риями образования нации. Что это национально-государствен­ ное развитие и возннкающая тут национально-социальная со­ лидарность противодействовали нужде и часто п редохраняли от худшего, даже доводили дело до сносного социального зако­ нодательства, стоит вне сомнения; но столь же несомненно, что все это н икак не повлияло на сам процесс экспроприации и отчуждения от мира, ибо " коллективная собственность", на ко­ торой вес основано, есть противоречивое в себе самом пред­ ставление. Сейчас м ы проходим по-видимому через последнюю ста­ дию этого процесса. Ее признаки - упадок европейских наци­ ональных государств, сморщиванис Земли в географическом и

Шестая глава: Vita act.iva и Н о в ое время

хозяйственном аспекте, наконец возникновение такого челове­ чества, единство которого 1 1 не гарантировано по.\Iппческп п не вы ведено нз гуманистического идеала, но п ревратплось в простую фактичность, поскольку представителям этого чело­ вечества требуется эначнтельно меньше времени чтобы слететь­ ся нэ раэных углов землп , чем представителям нации еще не­ сколько лет назад требовалось чтобы съехаться в столицу . По­ добно тому как классовая принадлежиость и национальная тер­ ритория на предыдущих стадиях Нового времени отменила прина.1;лежность к семье п почву и пашню, семейную собствен­ ность, так сегодня род человеческий, человеческий социум зас­ тупнл на место национально органиэованного общества, а со­ вокупная поверхность эемли заняла место национально огра­ ниченных тер риториli. Но это взятие земли во владение чело­ веческим родом в целом так же не остановит процесс отчужде­ ння от мира, как не остановит он и развязавшие его процессы и ндивидуальной экспроприации и являющиеся его результа­ том п роцессы социального роста. Ибо старое гуманистическое п редставление о мировом гражданстве остается утопией; н и к­ то никогда не сможет стать граждани ном мира в том смысле, в каком он гражданин своей отдельной страны. И старое социа­ листическое представление об общественной собственности и общественном богатстве еще хуже чем утопия, оно самопроти­ воречиво, ибо собственн ость именно то самое и есть, что м.oif со6ствепное. Возникновение человеческого рода, в отличие от че­ ловечества как регулятивной пдеп человеческого достоинства, означает не более и не менее как распространение современно­ го общества по всему земному шару, а тем сам ы м распростра­ нение социальных феноменов модерна, л11шешш корней и оди­ ночества массового человека и массовых движений на все стра­ ны мира. 36

Откр ъzтие Архимедовой точки

"Siвce а ЬаЬе was Ьоrв iп а шавgеr, i t шау Ье doнbted whethet· so gгeat а thiпg has happeпed \Vitll so little stiг." ["Со времени рож­ дения младенца в яслях едва ли такая великая вещь в ызывала так мало шума."] Этими вводнымп словами Уаi:"пхед начинает свой анализ Галилея п изобретения телескопа
� 3б Открытие Архимедоnой точки

34 1

увеличения. Как рождение в яслях знаменует не столько в пол­ не предсказуемыi! закат античности, сколько начало чего-то настолько неожиданно н непредвиденно нового что н п страх нп надежда не могли бы его п редвосхитить, так первый взгляд через линзы нового прибора, сконструированного в целях чув­ ственного восприятия вещей принципиально запредельных человеческой чувственной способности, знаменовал начало че­ го-то абсолютно нового, прпшедшего в мир поистпне на голу­ биных лапках . Ибо вне численно небольшой, политически ли­ шенной всякого влияния ученой среды астрономов, философов и теологов телескоп не возбудил никаких восторгов; внимание публики было гораздо больше захвачено rалилеевской демон­ страцией законов падающих тел, долго считавшейся началом новоевропейского есгесrвознания , - и несправед.лпво, посколь­ ку едва ли можно считать , что эти законы без позднейшего их иревращения Н ьютоном в общезначимые законы тяготения, еще и сегодня представляющие один нз великолепнейших при­ меров современного слияния астрономии и физики , сами по себе п роложпли бы новой науке путь в астрофизику. В самом деле, то, чем эта картина мира решптельно отличалась не толь­ ко от античной н средневековой, но и от ренессансной исследо­ вательской жажды истины, был как раз постулат, что те же са­ мые законы , которые определяют падение и движение притя­ гиваемых Землею тел, должны управлять также и небесными телами. Кроме того, значение Галилеева отк рытия было затемнено множеством п редшествовавших и подобных же современных ему спекуляци й . Не только философские и метафизические спе­ куляции Н иколая Кузанского и Джордано Б руно, но и прошед­ шая математическую в ыучку сила воображения астрономов поставила с Кеплером и Коперником под вопрос конечную, гео­ центрическую картину мира, которую людп с незапамятных времен считали само собой разумеющейся . Не Галилей, а фи­ лософы первым и отменили деление космоса н а землю п небо, возвысив, как они полагали, землю "до б.\агородного статуса небесного тела" и закрепив за ней отечество в космосе, в веч­ ном и бесконечном универсуме 7• И астрономам не надо было 7 О взаимозависимости философии и науки в духовной револю­ ции 1 7 века см. прежде всего A. lexandeг Koyu!, Fгom tl1e closeci 1voгld to the iпfinite н niveгse, 1 95 7 , р. 34 ff. , за чьи!\1 изложением я здесь в суще­ ственных чертах следую.

342

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

дожидаться телескопа чтобы решить, что вопреки всякому чув­ ственному оп ыту не Солнце движется вокруг З емли, а Земля вертится вокруг Солнца. Ретроспективный историк легко мо­ жет прийти к 3акл ючению, что не было вовсе никакой нужды в эмшrрическом подтверждении чтобы опровергнуть Птолем ее­ ву картину мира, п было скорее лишь вопросом духовного бес­ страшия прпменить античный и средневековый принцип про­ стоты природных процессов, не смущаясь последствиями, пусть даже его применение вело к отри цан и ю испшности чув­ ственных восприяти й ; - что дело шло лишь о мобилизации такой неслыханной СIС\Ы воображения, как у Коперника, что­ бы прямо-таки бvквально подняться с Земли на небо и потом взг�\янvть на нее сверху, словно наше исконное местопребыва­ ние расположено не на ней, а на Солнце. И как историк мог не почувствовать обоснованность этих допущенш':'r , думая о том , что "настоящее возвращение к Архимеду" шло от эпохи Ренес­ санса н следовательно предшествовало открытиям Галилея. Что Галилея могли на3ывюъ учеником Архимеда или что Леонар­ до пзучал его со страстным и нтересом , бесспорно говорит о многом н. Меж тем н и спекуляции философов ни представления аст­ рономов н икогда не создавали событи я . Спекуля ции Джорда­ но Б руно, пока Галилей не сделал своих открытий с помощью телескопа, не возбудили даже внимания ученых, и коперни­ канекий поворот без эмпир ического подтверждения , предос­ тав.i\енного эти м и открытиями, не только теологи, но .,все ра­ зумные люди спокойно отметали как фантастическое порожде­ нпе необузданной силы воображен ия" 9• В царстве идей идут в счет исконность и глубина, коренящиеся в личности , но не но­ визна, объективно документируемая оригинальность; идеи при­ ходят и уходят, они обладают своим особым постоянством и даже бессмертием, которое зависит исключпте�\ЬНО от того, до каких глубин п роникает их светоносная сила; и эта светонос­ ная сила существует и длится независимо от времени и исто­ рии. Далее, в отличие от событий идеи никогда не появляются в отрыве от подобных им , всегда существует некий предшеству" L: м . Р-М. Sclшlzl, M acl1 iпisшe et pmlosopllie, 1 94 7, р . 28-29. 9 Так в кн. Е. А. Burtt, Metap11ysical foundatioп of' шоdегn scieпce, Апсhог cditioп, р . 38. Ср. также Koyri, ор. cit., р . 55, который специаль­ но подчеркивает что влияние Бруно дало о себе знать "лиш ь после ве.\иких телескопических открытий Галилея " .

§ 3 6 Открытие Архимедавой точки

343

ющпй мир, который их уже пом ыслпл, и - надо надеяться ­ всегда мир потомков, который снова будет их м ысл1пь. Веза­ висимое от всякой опытной проверки представление о кружа­ щей вокруг Солнца Земле было настолько же знакомо прежне­ му миру, насколько были бы известны современные теории ато­ ма, будь они действительно лишь теории, а не подтвержден­ ные экспериментами знания, п рименимыс в действительном мире 1 0 • Чего однако никто до Галилея не сделал, так это при­ бор, телескоп, п римененный так, что тайны универсума откры­ вались человеческому познанию .,с достоверностью чувствен­ ного восприятия" 1 1 ; и это означает не что иное как то, что вос­ принимающая способность земного создания была расширена прибором для телесного чувства настолько, что смогла проник­ нуть за свои п ределы в области, ускользающие от их охвата и потому прежде открытые лишь в спекулятивной недостовер­ носпr и вообще только воображению. Всего лучше и быстрее поняла эту громадную разницу в значимости между коперниканекой системой и открытиями Га­ лилея католическая церковь, ничего не имевшая против исполь­ зования астрономами теории кружащей вокруг Солнца Земли пока речь шла только о гипотезе для математических расчетов; но, как указал Галилею кардинал Беллармин, .,вовсе не одно и то же, доказы вают ли, что эта гипотеза всего лучше соответ­ ствует явлениям, или эмпирически демонстрируют двпжение Земли" 1 2 • Как точно это замечание задевало суть дела, всего 10 Аристарх Самосекий в третьем веке до нача,\а христианства первым "сохранил вер ность феноменам , п р и н я в , что небо покоится, а земля вра щается по наклонной орбите, кружась также вокруг своей оси", а первым защитником атом арного строения матер и и был Де­ мокрит из Абдеры в пятом веке до р .

Х. Очень поучительное описа­

н и е физического мира греков с точки зрения современной науки дает S. Samb ursky ,

The physical world of the Greeks, 1 956.

11 Галилей сам специа,'\ьно подчеркивал, что "любой человек с

достоверностью чувственного восприятия может констатировать, что Л у на никоим образом не обладает гладкой и отполированной повер­ хностью" (цит. по Koyre, ор.

cit., р . 89).

1� В сходном смысле аргументирует лютер анин Осиандер из Нюр­

нберга в своем введе н и и к посмертной работе Коперника (Kopernikus,

De revolutionibus orЬium celestium, 1 546): " Гипотезы этой книги н е

обязательно истинны или даже хотя б ы правдоподоб н ы . Дело идет скорее л и ш ь о том чтобы расчеты , которые на их основан и и мо­

гут быть проведены, согласов
344

Ш естая глава: Vita activa и Новое время

яснее можно видеть пожалуй по внезапной смене настроения, перевернувшей ученый мир, когда открытия Галилея стали известны. С тех пор мы не слышим уже больше н ичего об энту­ зиазме, с каким Джордано Б руно созерцал бесконечность все­ ленной, больше ничего - о праздничном благочестии , с каким Кеплер наблюдал Солнце, "совершен нейшее из всех небесных тел, ч ье существо не состоит н и из чего кроме ч истого света", " местопребывание Бога и блаженных ангелов" 1 \ больше ни­ чего - о трезвом удовлетворении, с каким Н иколай Кузанский полагал, что Земля наконец нашла свою исконную родину сре­ д и звездного неба. " Подтверждая" своих предшественников, Галилей установил как фактическую действительность то, что до него усматривалось лишь в полете созерцания и силой вооб­ ражения; и непосредственной философской реакцией на эту действительность было не ликование, но декартовскос сомне­ ние, каким начинается новоевропейская философия - эта "шко­ ла недоверия" , как назвал ее однажды Ницше, - от своих пер­ вых шагов до конца по сути державшаяся убеждения, что "лишь н а прочном фундаменте неуступчпвого отчаяния человеческая душа может впредь выстраивать с достоверностью себе при­ ют 1·1. На протяжении веков последстви я этого события - и здесь тоже подобные посл.едствиям рождения Хрпстова - были про­ тиворечпвы и в своем значенип недостоверны; еще и сегодня невозможно однозначно ответить на вопрос о смысле случив­ шегася тогда. Никто не станет отрицать гигантское п рираще­ ние знания п силы, подаренное человеку развивающимся есте­ ствознание м ; незадолго перед началом Нового времени евро­ пейское человечество знало меньше чем Архимед в третьем сто­ летии до нашего летосчисления, а первые пятьдесят лет наше­ го века содержат большее число решающих открытий чем все века известной нам истории вместе взятые. Но кому не ведомо, что тот же сдв п г с едва ли меньшим правом можно винить и в очевидном нарастанип отчаяния, в расколдовывании мира, в возникновенпп нигилизма, этого специфически новоевропейс­ кого феномена; что эти некогда эзотерические явления овла(цит. по: Plzilipp Frank, Philosophical uses of· science, в Bнlletin of' atomic scientists, vol. X I I I , No. 4, Аргi\ 1 957). 1:' Цит. по : Е. А . Burtt, ор. cit. , р. 5 8 . 1 4 С м . Batrand Russell, А free шап's vюгsl1ip, в сборнике эссе В. Russell, М ysticism and logic, 1 9 1 8, р. 46.

§ 36 Открытие Архи медавой точки

34 5

девают все более широкими слоями населения и что сегодня ­ тут, возможно, характернейшиП спмптом неизбежности этпх побочных явленш1 - те же настроения не пощадпли даже само научное нсследован ие, обоснованный оптимизм которого еще в девятнадцатом веке так броско выделялся на фоне не менее оправданного пессимизма м ыслителей н поэтов. Картина мира современной физики, начала которой можно п роследить до Га­ лн.\ея и которая возникла б.\агодаря тому что способность чув­ ственного аппарата человека сообщать о действительности была поставлена под вопрос, показывает нам в итоге вселенную, о которой мы знаем лишь что она известным образом аффициру­ ет наши мерительные инструменты; и то, что мы в состоян и п считывать с наших аппаратов, говорит о свойствах действитель­ ности, по образному в ыражению Эддингтона, не больше чем телефонный номер сообщает о том , кто берет трубку после его набора 1 5 • И наче говоря, вместо объективных свойств мы ока­ зываемся перед лицом построенных нами аппаратов, а вместо природы или вселенной мы встречаем "известным образом все­ гда только себя самих" 16• Решающее в этой связи то, что отчаяние и триумф обязан ы своим появлением одному и тому ж е событию. Говоря истори­ чески, открытие Галилея как бы осязаемо продемонстрирова­ ло, что самый угнетающи й страх, равно как самые гордые на­ дежды человеческого умозрения, прадревний страх что наши чувства, т. е. органы, доносящие нам о действител ьности, мо­ гут нас обмануть, и Архимедово стремление знать какую-то точ­ ку вне земли, из которой можно снять мир с петель, могут реа1 "' Цит. по: .J. W N. Sullitюn , l.imitatioпs of scieпce, M eпtor editioп, р. 1 4 1 . 1 6 Вернер Гейзенберг неоднократно развертывал эту м ысль в раз­ ных вариациях, нап р . : " Когда п ытаешься, исходя из ситуации в со­ временном естествознании, нащупать пришедшие в движение осно­ ван и я , то создается впечатление . . . что впервые в ходе истории че.\о­ век на этой земле противостоит лишь самому себе . . . что мы в извест­ ной мере встречаем всегда лишь сам и х себя" ( Werner Heisenberg , Das Naturbild dег heutigeп Physik, 1 95 5 , S . 1 7- 1 8). Реч ь идет о хорошо из­ вестной нам из исторических наук проблематике соотношения меж­ ду наблюдателем и наблюдае м ы м предметом (" Durch die Агt dег Be­ obaclltung wiгd eпtschiedeп, welche Ziige de1· N аtнг bestimmt werdeп uпd welche wir dш-сЬ unseгe Beobachtнпg veгwiscl1eп", W Heisenberg , Waпdl uпgeп iп dеп Cruпdlageп dег Naturwisseпschaf't, Zii1·ich 1 949, S. 67).

1 346

Ш естая Г�\ава: Vita activa и Н овое время

лизоваться лишь вместе , словно рука об руку, как если б ы же­ лание снять мир с петель могло быть удовлетворено лишь п р и условии радикальной утраты мира и действитель ности и как если бы страх обмана со стороны чувств станови.\СЯ д ейств и ­ телыю!I vгрозой лишь с достижением везем ной мощи . И б о что бы ни происходило сегодня в физике, - высвобождаются ли в ее лабораториях высокие энер гии , в п р и роде существующие .\и ш ь на сол н цах Вселенной, идут ли в ретортах опыты с кос­ м ическим и процессами эволюци и , прочесывается ли новей ши­ м и телсекопамп космическое пространство до расстоя н и й двух пли даже шести миллионов световых лет, производятся л и и берутся под контроль в ее установках энерги и , соверше н н о н е­ знакомые в хозяйстве зем ноlr п р и роды, достигаются ли в атом­ н ых ускор ителях ускор е н и я , п р иближающиеся к скор ости све­ та, "со:цаются" ли элементы, н е существующие в п р и роде, рас­ сеиваются лп по земле радиоактивные части ц ы , возникшие с п р имененпем космического излуче н и я . - речь идет все время о том чтобы манипулировать п р иродой с точк и зрения Вселен ­ н ой в н е Земли. Н е встав реально в точке, к котороlr так стре­ мился Арх и м ед

(lJo� !J.OI r:ou rгrw) , еще п р и вязан н ы е к З е мле и к

услови я м , на которых ,\юдя м дана жизнь, мы все же нашли спо­ соб орудовать на Земле и среди ее п р и роды так, словно мы рас­ поряжасмея е ю извне, словно мы нашли Архимедову точку опо­ р ы . И в п.\оть до риска поставить под угрозу органическую жизнь п р ироды мы подставлясм Землю под космические энергии все­ ле н н ой , н еизвестные в п р и родном хозяйстве. Что вес это однажды станет возможно, н икто несом ненно не подозревал, п теории п гипотезы , сделав шие воз м ож н ы м тсх н н ческпй скачок последних пятидесяти лет, стоят большей частью в п рямом противоречии с учсниямп и законам и , сфор­ мулированными естествознанием в первые века Н ового времс­ нп. Тем не менее и этот скачок покоится в сущности еще на том , что древнее двуде.'\ен пе неба и зем�\И отменено и н а его м есто выступило нсраздельное в себе мироздание, с точки зре­ Н I I Я которого вес законы земной при роды становятся частн ы ­ м и случая м и вселснсю1 знач п м ых законов, подобно тому как Зем.\я - особым елуча е м тех несочтенных и пеисчис.\имых те�\ , двпжущпхся во вселенной . А это оJначает что все провсходя­ щее под ч п няется закона м , область действня которых в прнн­ цппе п р евосходпт воспри н и м ающую силу и диапазон челове­ ческого чувственного опыта, в том чiклс и чувственного оп ыта, п р побретасмого с помощью ,\учшпх н тончай ш и х ап паратов,

§ 36 Открытие Архимедовой точки

34 7

ибо их область действия простирается дальше чем череда по­ колений рода человеческого на земле, дальше чем возникнове­ ние органической жизнп , даже дальше возникновения самой Земли. В се законы этой новой астр офизики сформулированы с точки зрения Архимедавой точки, и эта точка располагается по-видимому намного дальше от Зем.\п и определяет случаю­ щееся в ней намного решптельнее чем Архимед пли l'алилей когда-либо сме.\и мечтать. Если наука сегодня говорит, что мы с равным успехом мо­ жем принять как вращение Земли вокруг С олнца, так и враще­ ние Солнца вокруг Земли, что обе гипотезы можно привести в с о глас и е с феноменами и что разница тут сводится лишь к раз­ личию избранной в каждом случае точки отсчета, то отсюда н икоим образом не следует в озвращение к позиции кардинала Беллармини или Коперника, т. е. к астрономической науке, стре­ мившейся отдать своимп гипотезами должное наблюдаемым феноменам. Это означает скорее что м ы переместили Архиме­ даву точку еще дальше от нас во вселен ной, а и менно так дале­ ко, что теперь ни Солнце НII Земля не кажутся срединными точками замкнутоli в себе системы. Это означает что м ы уже не ощущаем себя привязанными к солнечной системе, свободно движемся во вселенной и можем п ропзвольно в ыбирать в ней точки отсчета. П ереход от гели оцентрически организованной системы к мирозданию, которое уже не центрировано вокруг како го-либо средоточия, был для успехов современной науки таким же решающим, как нек огда замена геоцентрической мо­ дели м ир а на гелиоцентрическую. Ибо впервые лишь в этой вселенной без срединной точки м ы сами стали как бы жителя­ ми вселен ной, а именно существами, которые не сущностно, а только через условия, на каких и м дана ж изнь, п рпвяза н ы к Зем.\е и потому силой своего ума способны не только созерца ­ тельно, но фактически преод олеть эти условия. Однако всесто­ ронний релятивизм , автоматически вытекающпй из замены гели оцентрической картины мира на нецентрированную, - и теория относительности Эйнштейна его концептуально утвер­ дила, отвергнув тезис, что "вся материя в данный момент вре­ мени одинаково реальна" 1 7 , откуда следует что бьппю, являю­ щемуся во времени и пространстве, не может быть присуща никакая абсолютная действительн ость, - по крайней мере по­ тенциально уже содержался в тех теориях семнадцатого столе1; Я следую здесь за Уайтхедо�

(А .

N. �VI1 itel1ead, ор. cit., р. 1 20)

�48

Шестая глава: \Tita activa и Новое время

тия, согласно которым определенные объективные качества, как ,голубой' плп ,тяжелый', существуют только в отношенпях, одно в "отношенпи к видящему глазу" , другое в "отношении взаим­ ной скорости" между двумя телами '"· Отец современного реля­ тивизма не Эй нштейн , а ГалплеiUI или Ньютон . Не астрономия как таковая, также и не старинная тоска по простоте и гармонии, подвигнувшая Коперника к вычислению планетных орбит отправляясь от Солнца, а не от Земли, не Ре­ нессанс с его вновь проснувшейся любовью к земному и мирс­ кому, реакцпей против рационализма средневековой схоласти­ ки, прп вели к Новому времени; ренессансная любовь к ми ру была как раз первой жертвой, какой потребовало тр пумфал.ь­ ное шествие новой науки. Новое время начи нается с опираю­ щегося на новый прибор открытия, что коперниканекий образ "мужественного человеческого разума, расположившегося на Солнце и обозревающего планеты" 1 v , был не просто образ и вовсе не метафора, а указание на осуществимую человеческую способность несмотря на прпкованность к Земле понятийно овладевать вселенной, мыслить в "унп версально" значимых понятиях 1 1 даже, возможно, так пр именять космические зако­ ны, чтобы они могли служить при нципами совершаемого на Земле деяния. В сравнении с тем отчуждением от земли, кото­ рое лежпт в основе всего новоевропейского естественнонауч­ ного развития, как отмена земных дистанций, достигнутая в ходе первооткрывательского овладения земным шаром, так и отчуждение от мира, результат двоякого процесса экспроприа­ цип и накопления, имели второстепенное значение. Во всяком случае в том , что касается Нового времени, от­ чуждение от мира определило динамику развития новоевро­ пейского социума, тогда как отчуждение от Земли с самого на­ чала стало отличительным знаком новоевропейской науки. Под этим знаком все новые науки, не только физика п естественные науки, настолько радикально изменили свое содержание и свой состав, что можно по праву сомневаться, а существовало ли во1" Написанная уже в 1 92 1 г . работа Кассирера о теории относи­ тельности Эйнштейна содержит подчеркнутое указание на собствен­ но непрерывную преемственность в развитии научного исследования с 1 7 по 20 век (Ernst Kassi1·er, Zuг Einsteinschen Relativitatstheoгie, Doveг puЬlications, 1 953). 1 9 Броновски показывает, сколь большую ро.'\ь играла метафора в м ысли вел иких ученых (f. Bronowski, Scieпce and lшшап values, в Natioп, DесешЬег 29, 1 956).

�

3б

Открытие Архи м едоной точки

349

обще до начала Нового времени то, что мы называем наукой. Всего яснее это проявляется, пожалуй , в ра:шитип важнейшего для хода новой науки метода, разработки алгебраических воз­ можностей, благодаря которым " математике удалось освобо­ диться от оков пространственных представленпй" �0, а именно от гео-метрии, неизбежно зависtiмой, как показывает уже ее название, от масштабов и расчетов, действительных только для земных соотношений. Современная математика освободила людей от оков зем ного опыта, а сп особность человеческого по­ знания - от оков конечности. Решающее здесь не то, что еще на пороге Нового времени господствовала платоническая уверенность в математической постижи мости структур универсума, а также и не то, что пока­ леннем позже утвердилось картезианское убеждение в невоз­ можности надежного познания там , где рассудок не движется в поле своих собственных познавательных фор м и концепций. Определяющим была совершенно неплатоническая , алгебра­ ическая трактовка геометрии, причем уже здесь дал о себе знать новоевропейский идеал абстрагирования от земной чувствен­ ной данности и ее редукции к математическим формулам. Без такого символического языка, уже не имеющего п ространствен­ ной привязки, Ньютон не сумел бы охватить астрономию и физику в одной единственной науке, т. е. выдвинуть закон тя­ готения, одним единственным уравнением охватывающий дви­ жение небесных и земных тел. Уже в этих, дух захватывающих, началах новой математики была откр ыта поразительная чело­ веческая способность овладевать при помощи абстрактного символического языка измерениями н горизонтами, котор ые для всех прежних времен были граничными феноменами и представление о которых в лучшем случае можно было соста­ вить только в понятиях негации и негативности, ибо их гро­ мадная величина неизбежно превышала разум смертных и ог­ раниченных существ, чья продолжител ь ность жизни на фоне значи мых во вселенной отрезков времени представляла собой une quantite negligeaЫe, а земная обитель которых на фоне кос­ мических пространств едва позволяла себя заметить. Еще боль­ шее значение чем эта возможность оперировать величинами не только невоспринпмаемыми, но п росто непредставимыми, имело то, что новый метод открыл путь к экспериментам со­ вершенно неизвестного ранее рода, а также к постройке аппа20

См. Burtt, ор.

cit. , р. 44.

350

Ш естая глава: V i t a activa

и

Новое время

ратуры , отвечающей этим и нспирированным математикой экс­ периментам. В этих экспериментах, привязанных к аппарату­ ре, человек выступил перед природой в обра3е ново!l, отчуж­ денной от Земли свободы, т. е. он не только предписывал при­ роде ус.л.овия во3можности своего собственного опыта, чтобы расширить свою способность наблюденпя данности , но и со­ здавал условия, которые соответствовали бы опыту космичес­ ких, не прrшя3анных к Земле существ. Это однако означает лишь, что он диктовал природе условия человеческого разу­ ма, которы й , в противоположность возможностям человечес­ кого опыта, способен отвя3аться от Земли , занять позицию вне ее, встав именно на универсально-космическую точку 3рения , и деJ:iствовать оттуда. Математика стала ведущей наукой Нового времени, потОМ) что высвободила ра3уму этот путь в мироздание, н дело было тут вовсе не в платоническом ВО3зрении на математику как бла­ городнейшую науку, открыватсльвицу пути к царице всех наук философии, наставницу, 3накомящую с м иром идеальных форм . Для Платона математика в образе геометрии означала обя3а­ тельную подготовку духа к восприятию того неба идей , в кото­ ром подобно звездам сияет вечное бытие, не нарушенное обра3ами (гi�шЛа) и тенями, преходящей материей, тяготеющей на всем сущем, но спасенное там в своей ч истой феноменал.ьности , в своем простом я влении (O'a{stv та cpatVO/LeVa), а именно спасен­ ное и очищенное от человеческой чувственности и смертности, равно как от т.\енноспi материи. При этом однако математи ­ ческие и идеальные форм ы для Платона были не какими-то произведениями человеческого духа; внутреннему духовному оку они были точно так же даны и предданы , как чувственно воспринимаемое дано и преддано человеческим чувственным способностя м : п те, кто прошел школу восприятия вещей , не­ доступных телесным чувствам и потому скрытых от неопытно­ го в3гляда толпы, со3ерцали истинное бытие, соотв. бытие в его истин ной явности . Напротив, 3адача новоевропейской ма­ тематики вовсе не тренировка внутреннего ока, чтобы оно на­ училось воспринимать бесконечное пли возвысилось до беско­ нечности бе3мерного и в бе3мерность простирающегося уни­ версума; с явленностью в платоновеком см ысле она вообще не имеет н ичего общего. Не с.л.ужит она поэтому уже и философии как "науке" о бытии в его истинной явленности, являясь ско­ рее наукой, чьим единственным предметом является структура человеческого ра3ума.

§ 36 Открытие Архимедопой точки

35 1

В декартовекай аналитической геометрии, где простран­ ствеиное протяжение, геs extensa природной и мировой данно­ спr , " поддается выражению через алгебраические формулы во всем сложном м ногообразии своих отношений", математике удалось все внечеловеческое редуцировать к формулам и пере­ вести в символы, отвечающие структурам , какие человек пред­ находит в своем разуме. Когда в конце концов той же аналити­ ческой геометрии удалось доказать что "наоборот, числовые соответствия . . . вполне допускают пространствеиное представ­ ление " , возникла физическая наука, для своего развития нуж­ давшаяся исключительно в чисто математических основополо­ жениях; все двигавшисся в рамках этой науки могли быть уве­ рены, что даже когда они с ее помощью вторгаются во " внеш­ ний мир'', им не встрепrтся н ичего кроме нпх самих, т. е. что все нерваначально им противостоящее может быть структур но редуцировано к схемам человеческого рассудка � � . Старая забо­ та "спасти феномены" заключалась теперь в том , что их реду­ цировали к математически в ыраженному порядку, а эта мате­ матическая операция имеет назначением не подготовку чело­ веческого духа или его внутреннего ока к раскрытию истинно­ го бытия через его ориентацию на идеал ьные соотношения и меры, п росвечи вающие сквозь чувственную данность, но пре­ следует наоборот цель редуцировать все показания чувств к п рисущим человеческому разуму соотношениям и масштабам, с чьей помощью м ы действительно, если держимся на доста­ точной дистанции и не погружаемся в конкретную многослож­ ность данного, можем свести всю пестроту к формулам, содер­ жащимся в схематизмах нашего собственного разvма. Но эти математические формулы и символы не раскрывают внутрен­ нему оку н и идеальных форм н и чего бы то н и было еще; они вообще добываются лпшь за счет того что это внутреннее око, точно так же как физическая спла зрения , замыкается от фепо­ мена.'\ьно данного мира и пользуясь эффектом отдаленности редуцирует все феномсны к числовым соотношениям. Ибо в врироде отда.\енности заключено, что всякое собра­ ние вещей разрешается в индифферентное множество, а вся­ кое множество, каким бы беспорядочным, бесструктурным и бессвязным оно ни казалось, опять же подстраивается под из­ вестные схемы и конфигурации , обладающие той же весомос­ тью и значимостью, какая прпсуща математической кри вой , ��

Ср. i b ici . , р . 1 06.

352

Ш естая глава: Vita activa и Новое время

позволяющей по 3амечанию Лейбница вычнс./\ИТЬ и прочертить себя между любыми произвольно брошеннымн точками на бу­ маге. Но если "можно доказать, что ту или и ную систему мате­ матических формул можно подыскать для всякого универсума, который п росто вообще содержит в себе какое-то м ножество объектов . . . то за тем фактом, что наша вселен ная поддается математической обработке, уже не остается большого философ­ ского значения" 22• Во всяком случае эта математическая согла­ сованность не доказательство заложенных в само мироздание порядка и гармони и ; и она не говорит ничего о существе чело­ веческого духа, н икоим образом не свидетельствует о какой-то его способности , которая была бы в состоянии превзойти чув­ ства по силе познания действительности или вообще показать человеку истину. Новоевропейская !'eductio scientiae ad matl1ematicam точно так же перескакивает через свидетельство о природе, получен­ вое от близкодействия чу вегвенного восприятия, как Лейбниц должен был перескакивать через него для прочерчивания сво­ ей математической кривой, ведь он из собственного чувствен­ но наглядного восприятия знал, что имеет дело лишь с произ­ вольно брошенными точками на бумаге. И чувство недоверия, возмущения и отчаяния, утвердившесся сразу, как только выя­ вилось что Архимедава точка не пустой сон н не праздная спе­ куля ция, а может быть найдена, аналогично беспомощному возмущению, которое п риходит, когда кому-то, кто собствен­ ными глазами видел как случайно и произвольно эти точк и были набросаны н а бумаге, после этого убедительно и безуп­ речно доказывают, что чувства и сила суждения его обманули и что в действительности дело шло о "геометрической линии, понятие которой постоянно и единообразно определяется от­ четливым правилом" 2'1 •

�� Бертран Рассел. Ц ит. по]. W. Sullivan, ор. cit., р. 1 44 . С р . также уайтхедовское различение между доновоевропейским научн ы м мето­ дом классификации и современной измерительной технологией; клас­ сификация ориентировала на объективные признаки, данные в п р и ­ роде, насколько о н а ОТо\ИЧIJа от человека; измерение о т этих объек­ тивно данных свойств совершенно независимо, оно ориентируется на измеряющего субъекта, а в Т()М, что касается природной дан ности, нуждается только во м ножесгвенности объектов. , 2" Leibniz, Discouгs de шetaphysiqнe, No. 6.

37

Косми ческая уни вер сал ъная наука в о тл и чие от науки о пр ир о де

Коперниканскиj:i поворот и открытие Архимедавой точки потребовали долгого времени, многих поколений и даже ве­ ков, прежде чем выйти на свет в своем подлинном значении. Только м ы впервые, да и то лишь несколько десятилети й, жи­ вем в м пре, котор ым теоретически и практически управляет наука и техника, который опирается на космически-универсаль­ ные, а не геофизические "законы природы" и в котором таким обра:юм к земнш-:1 природе и к воздвигнутому человеком миру применяются познания, полученные благодаря предпочтению внеземной, космической точки зрения. Глубокая пропасть от­ деляет поколение, непосредственно предшествовавшее наше­ му, знавшее, что Земля вращается вокруг Солнца, что ни Сол­ н це ни Земля не стоят в середине Вселенной, и извлекавшее отсюда тот вывод что человек утратил свое положение в космо­ се и свое место в творении, от нашего, знающего, что мы оста­ емся, может быть даже навсегда, созданиями Земли, зависи­ МЫ!\Ш от обмена веществ с земной материей, однако нашли сред­ ства и способы вызывать и контролировать процессы косми­ ческого происхождения и возможно космического размаха. Раз­ делительная черта между Новым временем и современным миром , в котором мы живем , проходит именно там , где обна­ руживается разница между наукой, глядящей на при роду уже с точки зрения мироздания и начинающей ее полное nокорение, и наукой, которая, став дей(_т вительно вполне "универсальной" и космической, nровоцирует в земной природе космические процессы невзи рая на очевидный риск уничтожения всего ее хозяйства и с ним рода человеческого, к этому хозяйству nри­ вязанного. Перед лицом этой опасности лишь естественно, что на nе­ реднем плане наших раздумий сегодня стоит чудовищно раз­ росшийся человеческий потенциал уничтожения: теоретичес­ ки мы в состоянии уничтожит�> всю органическую жизнь на Земле и по-видимому в не слишком отдаленное время будем в состоянии разрушить также и саму Землю. Не менее жутка од­ нако и едва ли легче переносима м ысль об аналогичн ых новых творческих способностях человека: мы способны изготовлять элементы , не встречающиеся в природе, мы умеем не только выстраивать теории о соотношении между массой и энергией, соотв. об их глубинной тождествен ности, но и действительно 1 2 ]а к . 3078

354

Шестая глава: Vita activa и Новое время

умеем превращать массу в энергию или излучение в материю. За тот же краткий промежуток времен и , когда все это случ и­ лось, мы начали также населять пространство вокруг Земли .,планетами" человеческого изготовления, новыми небесными телам и, нося щими у нас название сателлитов, и пожалyi:'I уже стоим на пути к .,созданию" или хотя бы к воссозданию того, в чем все эпохи до нас видели глубочайшее и священнейшее та­ инство и привилегию природы , загадку жи вого. Мы делае м , и н ы м и словами, и менно то, что с прадревних времен считалось привилегией Бога-творца, венцом божествен ного .,творения". Эта м ысль отдает кощунством, да так оно и есть на фоне всей западной или восточной, богословской или философской традиции; но в ней едва ли больше кощунства чем в том, что мы действительно делаем или надесмея суметь в обозри мое время сделать. Она к тому же оказывается не столь кощунствен­ ной, когда мы осмысливаем то, что Архимеду, хотя он своей точки опоры вне земли не нашел, было сразу же очевидно, а именно что земля и при рода и человеческий род, как бы мы ни объясняли их возникновение и эволюцию, в любом елуча е дол­ жны были нуждаться в толчке со стороны вне положной и м , а стало быть идущей из у н иверсума силы, и что действие этой силы должно было быть понятно вплоть до способности подра­ жания тому, кто оказался бы в ее исходной точ ке. В конце кон­ цов именно допущение какой-то располагающейся вне Земли позиции дает нам возможность вызывать процесс ы , которые не имеют места на Земле и не играют никакой роли для уже возникшей стабильной матер ии, но зато обусловли вают пер­ вое во:ши кновепие материи. Суть дела поистине в том , что аст­ рофизика, а не геофизика, наука о ми роздании, а не есгествоз­ нание в состоянии раскрыть послед ние тайны Земли и приро­ ды. С точки зрения универсума Земля лишь частный случай и может пониматься как таковой, равно как, рассматр ивая с этоii точки зрения, почти что само собой разумеется что масса и энср­ ГIIЯ эквивалентны, т. е. что атомы суть .,лишь разл ичные фор­ мы одной и той же основной субстанции, материи или энер­ гии � 1 • Уже у Галилея и во всяком случае у Ньютона речь об уни­ версальной значимости начи нает приобретать совершенно спе­ цифический смысл ; дело идет о законах, значимых и за предс�� См. статью В ернера Гейзенберга об элементарных ч
§ 3 7 Космическая у ниверс
355

ламп нашей солнечной системы. И нечто совершенно анало­ гичное касается другого слова философского происхождени я , абсолюта в том смысле, как мы сегодня говорим о б "абсолют­ ном времен и" , "абсолютном пространстве " , "абсолютном двн­ женнп" нлн "абсолютной скорости" . Во всех этих случаях сло­ вом "абсолютны !!" обозначают время , пространство, движение, скорость, которые действительно имеют место в мироздании н в сравнеш ш с которыми фиксируемые на Земле времена, про­ странства, движения и скорости лншь "относительны". Все про­ исходящее на З емле релятнвизируется, будучи измерено на фоне космнческих процессов; вернее, исходной точкой для всех измерений вообще стало отношение, которым определяется положение Земли в космосе. Говоря философски, можно было бы думать что эта чело­ веческая пюсобность вставать на космическп-универсальную точку зрения без изменения действите.'\ьного положения че­ ловека как бы делает очевидным происхожденпе человека "не от мира сего" , что богословы с незапамятных времен уже и ут­ верждал и ; точно так же в один прекрасный день в страстной прнвязанности философов к " всеобщему" и универсально-зна­ ч имому мы сможем увидеть предзнаменование - как если бы и менно они имели какое-то предчувствие окончательного н а­ значения человека - того, что придет время, когда люди, живя все еще в земных условиях, вместе с тем однако будут способ­ ны взглянуть на них извне и в смысле этого извне воздейство­ вать на них. (Сегодня во всяком случае загвоздка, похоже, толь­ ко в том что человек хотя и может сделать такое, что филосо­ фы никогда не считали возможны м , а именно привести вещи в д вижение с точки зрения универсально-абсолютных начал, но зато утратил свою прадревнюю способность мыслить в универ­ сально значимых абсолютных поняп1ях - словно научиться этому абсолютному деянию он мог лишь отучивш ись осмыс­ ливать его. На место древней дихотомии земли и неба высту­ п ил новый раско.'\ человека и м ироздания, или п ропасть меж­ ду тем , что человек способен уразуметь на основании своего разума и понять на основании своего рассудка, и универсаль­ ными законами, которые он может открыть и прпменпть, их однако не понпмая . ) Какою бы ни была награда И.'\И расплата, которую сулит человеку это еще неведомое будущее, одно дос­ товерно: с какой бы си.\оЙ все уже пронешедшие и еще пред­ стоя щие п реображения че.\овеческого мира нп возде11сгвова­ ли на словарь и метафорическое содержание существующих

356

Шестая глава: Vita act.iva и Новое время

религий, они и не отменят и не разгадают ту неведомую и глу­ бокую тайну, в круге которой движется вера; они даже и не коснутся ее. П р и том что новая, архимедовекая наука потребовала по­ колений для полного развертывания своих возможностей и прошло полных два столетия прежде чем она смогла хотя бы просто начать изменять мир и создавать новые условия для человеческой жизни , человеческой м ысли нонадобилось лишь нескольких десятилетий , едва одного поколения, чтобы в ывес­ ти свои следствия из открытий Галилея , равно как из привед­ ших к ним м етодов и предпосылок. Образ м ысли людеr�r за не­ долгие десятилетия или даже годы изменился, можно сказать , не менее радикально чем человеческий мир за века. П равда, это изменение естественно коснулось лишь немногих, кто при­ надлежал к этому страннейшему из всех сообществ Нового вре­ мени, к сообществу ученых и исследователей , к республике уче­ ных и умов - которая оказалась как-никак единств ен н ым со­ юзом, сумевшим без революций пережить все сколь угодно глу­ бокие конфликты и смены убеждений, никогда не забывая, " как надо уважать тех, чыr м нения уже невозможно разделять" 2'' . Но это общество ученых в о многих отношениях, просто благо­ даря накоплению, сосредоточению и упорядочению всесторон­ не обученной н подконтрольной силы воображения, предвос­ хитило то радикальное изменение в современном образе мыс­ ли, которое как таковое развернулось в ощутимую полипrчес�"

Bronowski, ор. cit. Особен н о поучительна в этом свете история основания Коро­ левского общества. При его основании члены должны были взять на себя обязательство воздерживаться от всего, что выходило за рамки предписанных королем норм, прежде всего н е участвовать в полити­ ческой и религиозной борьбе. Позволительно считать, что современ­ н ы й научн ы й идеал беспристрастной объективности имеет тут свое происхождение, и в таком случае получается что он был продиктован скорее политическими чем научными требова н ия м и . Представляет­ ся примечательным, далее, что ученые с самого начала полагали не­ обход и м ы м органи:юваться в союз, и тот факт что проводимая в ра:-.�­ ках Королевского общества работа приобрела гораздо большую весо­ мость чем все делавшесся вне его, показывает, насколько они тут был и п р а в ы . Н о организация, будь то политиков и л и ученых, обязавшалея не вмешиваться в политические распри, есть рег definitioneш поли­ тическое учреждение; где люди организуются, они делают это чтобы действовать и получить власть. О чистой науке строго говоря уже н икак не может идти речи там , где ученые смыкаются в союзы , п р и�
� :\7 Коошческая универсальная н<�ука

357

кую реальность только в нашем веке 2 6 . Декарт не менее отец современной философии, чем l'al\илeli - предок совrеменной н аукп ; п хотя наука и философия после семнадцатого века ра­ ди ка.Аьнее отделилпсь друг от друга чем когда-либо ранее 27 , ­ Ньютон был пожалуй послед ним большим естествоиспытате­ лем, который еще описьшал свой предмет как "эксперименталь­ н ую философию" и еще предлагал свои открытия специально "астрономам и философам" 2 s , подобно тому как Кант был пос­ ледний боАьшой фплософ, участвовавший в естественнонауч­ н ом исследовании 2�'. - все же, тем не менее, новоевропейская философия в большей мере чем любая другая до нее обязана своим возникновением, равно как и своим развитием совершен­ но определенным научным открытиям. Что та философия, яв­ ляющаяся точным юrа.l\огом давно п реодоленной на сегодня физической картин ы мира, тем не м енее не устарела, зависит не только от предмета и существа философи и как таковой , ко­ торой, насколько она вообще аутентична, свойственно такое же длящееся постоянство как художественному произведению; дело в этом особом елучае заключается е ще и в том , что она предвосхитила определенн ые "истины", столетиями доступные лиш ь людям , посвященным в науки, пока в конце концов они чем относительно второстепенное дело, достигается л и эта смычка чтобы оказать прямое влияние на общество и закрепить за наукой как таковой известную социальную позицию или же, как некогда в случае Королевского общества и тепер1. еще тоже в большинстве слу­ чаев организованного научного исследования, дело идет о совмест­ ном и взаимосогласованном действии с целью вырвать у п рироды ее тайны и покорить ее. Поистине, как однажды заметил Уайтхед, "не случайно, что эпоха науки превратилась в эпоху организации. Орга­ низованная м ысль есть основа организованного действ и я " ; причем , невольно хочется добавить, не потому что действие должно опирать­ ся на мысль, но потому что новоевропейская наука как "организо­ ванная мысль" вообще впервые ввела в м ысль элемент действия (ер. Wllitellead , The Aiшs of· Educatioп, Мепtог edi tioп, р. 1 06-1 07). 2 7 Ясперс в своей мастерской интерпретаци и Декарта вскрывает примечательную неспособиость Декарта действительно понять дух современных наук и его склонность некритически принимать всевоз­ м ожные теори и в ущерб осязаемой очевидности. Он упоминает так­ же, что это бросалось в глаза уже Сп и нозе (ор. cit., S. 50 fi, 93 fl'. ). 2 ' С м . "Математические принципы естественной философии" Н ью­ тона, l l . 2 9 Одной и з первых работ Канта была как известно " Всеобщая естественная история и теория неба".

Ш естйя гмша: V i t a activa и Н овое время

35!)

не построили ту действительность, в которm"'r каждый из нас живет. Б ыло бы попспrне абсурдом не уясюпь себе, с какой сверх­ точностью новоевропеi'!ское отчуждение 1\шра согласуется с новоевропейскнмп субъекпшистскими течениями в филосо­ фшr - от Декарта, Гоббса и английского сенсуализма, эмшr­ рrвма и прагматпзма через немецкий идеалнзм п материализм вплоть до новеiiших школ феноменологического (выносящего действительность "за скобки") экзистенциализма или логичес­ кого и гносеологпческого позипшизма. Но столь же абсурдно было бы думать что философская мысль на почве некой авто­ номной "исторшr духа" вдруг отвернулась от старых метафпзн­ ческих вопросов и проблем, чтобы обратиться исключительно к ра:шообразнейшвм формам рефлексии и и нтроспекции рефлексии над способностью чувства и познанпя, анализа со­ знания, исследования психологических и логических п роцес­ сов, - или верить, сводя де.'\О по сути к тому же, что все сложи­ лось бы и наче, еслп бы только философы держались тради цшr. М и р изменяют не пдеи, а событпя; каr< идея гелиоцентр ичес­ кая система так же стара, как спекуляции п ифагорейцев, п с тем же упрямым постоянством передавалась по традиции каr.; неоплатонrвм, вовсе не изменяя тем самым мир и.\и образ мыс­ ли людей. И l'алилеlr , а не Декарт был тот, кому надо припн­ сывать решающее событие Нового времени. Декарт сам это вполне сознавал, и когда он услышал о п роцессе, возбужден­ ном против l'алилея, н о его отречении, то на момент у него было искушение все сжечь, пбо "если двнжение З емлп ложь, то основания моей фплософпп тоже ложь" :т. Дело обстоит ско­ рее так, что Декарт п фп.\ософы , будучи в состоянии бескомп­ ромиссно продумать провсходящее и предвидеть его неизбеж­ н ые последствия, с беспримерной точностыо зарегистрирова­ ли гигантскш1, шокирующий размах событнй . В сжатой форм<: понятия онп п редвосхитили м ногие апории п затруднения, которые вытекали из нового положения че�'\овека в космосе и ,�ля осмысления которых сами науки в триумфе открыпп"'r и нзобретений не име.\н н и настроения ни времени , пока нако­ нец в форме "крпзиса оснований" те же самые апории дали о себе знать в об.'\аспr их собственной работы. Тем самым в ито­ ге псчез странный раскол, так долго сохранявшийся между бе­ зоблачным опти мпзмом новоевропейского естествознания 11 "" Так

v

Декарта в письме к Мерсенну в ноябре 1 633.

§ 38 Сомнение Декарта

359

nреимущественно пессимистической настроенностью филосо­ ф шi модерна. О безоблачности ни там ни здесь особой речи уже не идет. 38

CoJwrteнue Декарта

Философия Нового времени начинается с тезиса Декарта: de omnibus duЬitandum est. 1-Ie надо принимать это его сом не­ ние за простой методический прием мысли, пекони стремпв­ шейся обеспечить себя систематическим сомнением против заб­ луждения и обмана, причем в области как научного исследова­ ния, так и философской спекуляции; речь не идет тут и о миро­ воззрении в смыс\е скептицизма, упорно пьпающегося очис­ тить себя от п редрассудков и с критическим противостоянием относящегося к н равам и обычаям . Сомнение Декарта намно­ го радикальнее п его главная забота не направлена на какую-то конкретную данность . В философии и мысли Н ового времени сом нение заняло место З.ащыi�еtv, того изумления перед всем что есть как оно есть, которое с начала философствования явно или неявно стояло в центре всех метафизических усилий. Де­ карт первым концептуально осмыслил сомнен ие Нового вре­ мени и тем самы м сделал подлинной темой своего философ­ ствования то, что после него стало наподобие безостановочно­ го мотора стимулом всего концептуального м ышления, неви­ димой осью его вращения. Еин1 от Платона и Ар1ктотеля вплоть до Нового времени философские глубина 11 велнчие нзмеря­ лись тем , как м ышлсю1с в понятиях отвечало нсходному удив­ лению и насколько умело его артикулнровать, то новоевропей­ ская фи.\ософня после Декарта заключается в концсптуализа­ щш и разнообразной артикуляцнн не менее первичного сомне­ ния в том , что нечто есть так, как оно есть, пли в вопросе, ecrnь ли вообще что-либо , и отсюда в J.; онечном счете прорывастся сформулированный впервые Лейбницем коренной вопрос но­ воевропейской метафизики: "Pouгqнoi il у а plнt6t qнelqнe clюse qне гiеп ?", " Почему существует скорее нечто чем ничто ? Ибо ничто ведь проще и легче чем нечто" :1 1 • :< l Ср. Alapmиli Хайдеггер . В ведение к 5-му изд. " Что такое метафи­ зика:'" по поводv утверждения Лейбница, что это "первый вопрос", который .,по праву можно :Jадавать" в метафи:шкс (,. П р и н ци п ы разу­ м а в п р ироде и в 6.\аГО,<йТи", раздел 7 ) .

360

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

Картезианское сомнение в его радикальности и его зая вке на общезначимость возникало непосредственно из новой ситу­ ации с действительностью , которая не была менее реальной оттого, что на протяжении веков остав
§ 38 Сомнение Декарта

36 1

око может так обманывать, что люд н векам н мог лп внушать себе, будто Солнце вращается вокруг Земли, то метафора внут­ р еннего духовного ока утрачивает всякий смысл; и она тоже, даже ко гда применяется в противоположность чувственному восприятшо, все еще основана на абсолютном доверии к спо­ собности телесного зрения. Если бытие и явление подлежат решительному разделению - 11 здесь , как было кстати замече­ н о :Марксом , основополагающий принцпп новоевропейской науки, - то не существует уже ничего, что можно б ыло бы при­ нять н а веру, ничего, в чем не надо было бы сомневаться. Как еслн бы сбылось старое пророчество Демокрита, что победа разума над чувствами окончится поражением разума - "бед­ ный разум, от нас ты получаешь свои доказательства", говорят чувства, "и хочешь нас ими опровергнуть ? Паденпе будет тебе крушением" e�:s, - разве что теперь и разум и чувства должны капитулировать перед аппаратами. Отличительная черта картезианского сомнения - его уни­ версальность ; перед ним н ичто не в безопасности, н икакая мысль п никакой опыт. В размахе этого сом нения никто по­ жалуй не разбирался лучше Керкегора, когда он - не от ра­ зума, как ему казалось, а от сомнения - одннм прыжком спас­ ся в веру и тем в вел сомнение в самое сердце современной веры :11• Сомнение, загораясь от ложного свидетельства чувств, перелетает подобно пскре, разжигающей лесной пожар, на сви­ детельство разума, а от него на свпдетельство веры , ибо сомне­ ние в конечном счете опирается на то, что н икакой непосред­ ственной очевидности уже не существует; а не существует м ыс­ ли, которая не о1талкива.лась бы от той илп и ной очевиднос­ ти , причем именно от того, что аксиоматически установлено не только для мыслителя, но и для каждого человека. Карте­ зианское сомнение сомневается не п росто в том, что челове­ ческая способность разумения властна над всей испшой пли что человеческая чувственная способность открыта всей дей:':' Это большей частью не цитируемое продолжение знаменитого демокритоnекого фрагмента о субъективности чувственного воспри­ ятия , Дильс-Кjюнц В 1 25 . 3 4 С м . Керкегор, Иоанн Лествичник, или De orn пibнs dнbitandнrn est, одна из самых ранних сохранившихся рукописей Керкегора и , возможно, самая глубокая интерпретация изречения Декарта. Из этой небольшой работы, как мне представ.'\яется, бесспорно я вствует, до какой степени Декартово сомнение было собственно философским основанием керкегоровского " п рыжка" в веру.

362

Шестая глава: Vita activa и Новое время

ствительности, но в том, что зри мость вообще может быть до­ казательством действительности, а пони маемость - доказа­ тельством истинности. Это сомнение сомневается в том , что во­ обще существует такая вещь как истина, откр ывая при этом, что традиционное понятие пстины - все равно, опирается ли оно на чувственное восприятие, на разум или на откровение веры - корен ится в двоякой предпосылке, а именно что ис­ тинное само, без участия че,\овека, выступает к явлен ности п что присущие человеку способности - чувства, разум, вера ­ приспособлевы для этого выступания-к-явлен ности и адекват­ н ы самопок;вывающему 35• Что истина себя обнаруживает - в этом никогда не сомневалась ни классическая ни е врейско­ иудейская древность, ни хр истианство ни философия. И п о­ скольку вся наша традиция в этом отношении совершенно еди­ нодушна, новая философия должна была с такой отчаянно!! энергией выступить против всей традиции, естественны!>.f след­ ствием чего стало то, что со столь многообеща ющим новым открытием и новой жизнью античности в Ренессансе распра­ вились очень быстро. j ; Паскаль возможно первым отчетливо указал на то, что для тра­ ди ционного понятия истины решающи м и явля ются одновременное на.,ичие и постоян ная взаимозависимость доверия к чувствам и до­ верия к разуму, причем если подорвано доверие к одному из этих "первонача.л истины'", то гармония между ними превращается наобо­ рот в непримиримую борьбу. Он говорит; Ces deux pгincipes de verite, la raison et les sens, онtге qu'ils шаnчнепt chacun de sinceгite, s'abusent гесiргоqнешеnt l'uп et l'анtге. Les seпs abusent la raison par de fausses appaгences; et cette шеше pipeгie qн ' ils appoгtent а la гaison, ils la 1·e<;oi\•eп t d'elle а lенг tонс elle s'en гevancl1e. Les passioпs de l'аше tгоuЫепt les sens, et letJГ foпt des iшpressioпs taнsses. Ils шenteпt et se tтошрепt а l'eпvie'" (Pascal, Pensees, Pleiades 1 950, No. 92 , р. 849). З на­ мен итое пари Паскаля - он меньше рискует, просто приняв христи­ анские догмы о жизни после смерти, чем не веря в них, потому что вера ни как не повредит, если окажется ложной, а неверие принесет вечное проклятие - ясно показывает, как тесна связь между исти­ ной чувства и разума с одной стороны и истиной божественного от­ кровения с другой. Для Паска.ля как для Декарта Бог есть Dieн cache (ibid., No. 366, р. 923 ) , Он не обнаруживает себя, но его бытие и бла­ гость должны быть допущены гипотетически, если не хочешь при­ знать что человеческая жизнь лишь сон ( кошмар Декарта, см. н иже, мы находим и у П аскаля, ibid. , No. 380, р. 928), а все человеческое познание - инсценирован ный каким-то сверхчеловечески м суще­ ством обман. ..

§ 38 Сомнение Декарта

363

Чтобы измерить масштабы картезиа�IСкого сомнения, дос­ таточно вспомнить, что новые открытия, от которых оно заго­ релось, гораздо радикал.ьнее сотрясли доверие человека к миру и мирозданию чем заставляло бы предполагать окончательное разделение бытия н явления. Решающим здесь является то, что отношения между тем и други м , сущим и яв.\яющимся, пре­ кратили быть статнческпми, когда, как в радикально скепти­ ческом агностицизме, явления просто скрывают и утаивают реально сущее, в принциве ускользающее от человеческого nознания. Теперь речь уже не идет о таком непознаваемом , однако спокойном бытии за быстрой сменой я влений; неведо­ мое бытие, наоборот, заряжено энергией и чрезвычайно актив­ но: оно буквально создает себе свои явления, только что эти явления оказываются обманом. Всё что воспринимают челове­ ческие чувства есть результат невидимых, скрытых сил , и если с п омощью определенных уловок п хитроумных аппаратов эти силы удается обнаружить - уловить их, так сказать, в момент совершения деяния, как ловят зверя или хватают вора, кото­ рые вовсе не добровольно идут в ловушку, - то оказывается , что это чрезвычайно активное, действующее бытие такого рода, что все выставляемое им в явленность вводит в заблуждение и все умозаключения, какие можно извлечь из его я вления, суть nустой обман. Через Декартову философию бродят привидениями два кошмара с ужасом , в известном смысле никогда уже больше не оставлявшим Новое время, не потому чтобы эта философия так сильно на него повлияла, но потому что они совершенно неи;з­ бежно должны бы�\и всплывать прп всяком прояснении имп­ ликаций новоевроnейской картин ы мпра. Оба ужасных сна очень просты и общеизвестны. В одном действительность внеш­ него м ира и самого человека оказывается сомнительной ; если мы не можем доверять ни чувствам ни здравому человеческому смыслу, то кто нам скажет, что все называемое нами действи­ тельностью не снится? Второй касается человеческого существо­ вания вообще, каким оно предстает благодаря новы м открыти­ ям и тому факту, что человек не может доверять ни своим чув­ ствам ни своему разуму; при этих обстоятельствах кажется дей­ ствительно гораздо более правдоподобным, что какой-то злой дух, бог-обманщик, декартавекий Dieн trompeur намеренно и зловредно забавляется вождением человека за нос, чем что Бог есть творец и царь мира. Изысканная дьявольщина этого злого духа состоит тогда в том , что он вымыслил и создал себе твар ь,

364

Шестая глава: V ita activa и Н овое время

которая знает, что такое исти на, и од новременно устроена так, что никогда не в состоянпи доспrчь надежной пристани какой бы то ни было истины пли достоверности. Этот последний пункт, проблема достоверности, н был при­ зван стать решающим для всего развития новоевропейскш':'r эти­ ки и морали. Ибо то, что потеряло Новое время, было конечно не знание об истине и де йствительности пли способность ве­ рить и доверять себе и не беспроблемное п ризнание свидетель­ ства чувств, равно как н разума, без чего никто не может жить , но та достоверность, которая все это, как энание так и веру, некогда сопровождала. Так из религии исчезли прежде всего вовсе не вера в избавление или в жизнь после смерти , но в мес­ то этого certitнdo salнtis, достоверность спасения - причем прежде всего в протесгантизме, ибо с уходом католической церк­ ви для массы верующих ушел и тот освя щенный традицией авторитет, который в католических странах призван был еще долгое время защи щать их от несдержанного натиска Н ового времени. И как непосредственным следствием утраты той ceг­ titн do salнtis явилось небывалое усилие провер ить себя в этом мире - как если бы вся жизнь была ничем другим как од ним единым испытательным сроком 3 6 , так утрата достоверной истин ы завершилась новой и тоже вплоть до тех пор неизвест­ ной рев ностью об истине - как если бы люди мог ли позвол1пь себе лгать лишь пока сохраняли уверенность в существовании непреложной истины и объективной действительности, кото­ рые в конце концов пробьют себе дорогу и накажут их как раз за эту ложь ?·7 • Радикальная смена нравственных нор м , которую -

"6 Макс Вебер, несмотря на некоторые тем временем уже исправ­ ленные ошибки до сего дня остающийся единственным историком , раскрывшим проблематику Нового времени с адекватной глубиной и релевантностью, специально подчеркивает, что новая профессио­ нальная и трудовая этика объяснялась не столько утратой веры. сколь­ ко утратой чувства достоверности спасения, ceгtitudo salutis. В кон­ тексте нашего разбора утрата этой достоверности представляется лишь формой общей утраты достоверности, пронешедшей с началом Н ово­ го времени. '17 Примечательно что ни одна из мировых ре.\ИГИЙ, з а иск"\ЮЧе­ нием учения Заратустры , ни когда не считала ложь одним из смерт­ н ых грехов. Среди Десяти заповедей нет запрета не лги, потому что "не лжесвидетельствуй на ближнего твоего" я вно говорит о че:.t-то другом. Вообще кажется что до распространения пуританства никто не относился к _1\ЖИ с особой моральной строгостью.

� 38 Сомнение Декарта

365

мы можем наблюдать в первые сто лет Нового времен и , коре­ юпся в потребностях и идеалах первых людей модерна, каки­ ми они были, исследователей и ученых; и добродетели, подня­ тые социумом модерна до кардпнальных, - успех, трудолю­ бие н правдивость, - оказались как раз те , к ото рые наука мо­ дерна при своем возникновенн и написа./\а на своем знамени :1н. Так нравственно деi:'!ственнеliшпмп центрами Н ово го вре­ мени стали ученые общества п королевские академии, в кото­ рые ученые о рганнз овалпсь, чтобы найти средства и способы зав�\ечь природу в ловушку п вынудить у нее ее тайны. Эта ги­ гантская задача, которая не под силу никакому отдельному че­ ловеку, но только коллективу лучших умов вообще, и предпи­ с ывала п равила поведения п новые н равственные масштабы. Если прежде о чаг пстины располагался в самой "теории", при­ чем это слово еще имело исходное греческое звучание и имело в виду лишь то, что открылось "теоретическому" взгляду на­ б�\юдателя, то н а ее место выступил успех, т. е. критерий для " истины" теори и был практическп й , все равно, вела ли она к резуАьтатам пли нет. Теорию понялн теперь в смысле рабочей гипотезы, а истиной назвали подтверждение гипотезы . Но пре­ вращенпе успеха в решающее мерило человеческого действия и поведения объяснялось вовсе не п рактическп м и соображе­ нпями, как часто думают, или влиянием техники, со временем развернуюпейся из науки Н ового времени. Даже совер шенно незамутненное практическими соображениями, чистое иссле­ дование Н ового времени для своего п родолжения нуждается в успехе , а именно в подтверждении своих гипотез. Успех и про­ rресс, ставшие потом в качестве норм буржуазного общества как бы спмво.\амн его собственнш"'' несубстанциальности , и ме­ ют свое происхождение и оправдание в науках, или в той не­ равной борьбе, в которую вступи.\ человек с природоli , не что­ бы ее п окорить, но чтобы в опоре на остроту ума и накопление находок вырвать у нее ее тайн ы , и в которш1 человечески й дух праздновал свои величайшие трнумфы. Декартовскос разрешение универсального сомнения, спа­ сение от двух связанных между собою кошмаров - что все есть сон , что действительность не существует и что не Бог , а злой дух царит н ад м иром и людьм и , - методически и содержатель­ но следует тому же пути, по какому Новое время уш-\о от идеи нсти н ы к идеалу правдивости, от очевидности д ействительно "" См. прежде всего цитировавшуюся выше статью Б р о новски.

3 66

Ш естая глава: Vita activa и Новое вре:v�я

данного к идеалу непротпворечнвоtl достоверности . Убежде­ ние Декарта что "если даже дух человеческий не мера всех ве­ щей и истины , он несомненно должен быть меро\1 того, что м ы " утверждаем или отрицаем 39, лишь п роговарпвает черту, не­ высказан но отличавшую собственно научную установку эпох п : а именно что правда существует, даже если не суждено быть истине, 11 надежность существует, даже если достоверность не­ возможна. С пасенпе, иными словамп, могло заключаться лишь в самом человеке, и разрешения проблем, выдвпнутых сомне­ нием, можно было ожидать только от деятельности сомнения. Если все стало сомнительным, то все же само сомнение по край­ ней мере остается несомненной реальностью. Как бы ни обсто­ яло дело с действительностью и истиной, данных чувству и ра­ зуму, достоверно то, что "никто не может сомневаться в своем сомнении 1 1 оставаться в неопределенности относительно того, сомневается он или нет" 1 0 • З наменитое cogito ergo suт выра ­ жает у Декарта не какую-то самой мысли присущую очевид­ ность истин ы , как если бы м ыслящее cogitare как таковое до­ было для человека новое достоинство 11 значение; в действи­ тельности это лишь обобщенная формула для dubito ergo suт: "Je doute, donc je suis, ou bien се qui est !а тете chose : je pense, donc je suis" '1 1 • Декарт умозаключает от той чисто логической 39 Так у Декарта в п исьме к Генри Мору, у нас цит. по Koyn!, ор. cit., р. 1 1 7 . 4 0 В написанном для широкой публики диалоге "La recherche cle \а verite par \а \ншiете natнrel\e" центральное :шачение сомнения для всей философии Д екарта дает о себе знать еще больше чем в его дру­ гих работах. Так, один из персонажей диалога, Евдокс, выступающий от имени самого Декарта, говорит: "Voнs poнvez (\oнter avec raison de tollles les clюses dont \а connaissaпce de vous vient que par \'oflice des sens; шais poнvez-Yous (loнter rle votre doнte et resteг incertain si voнs (\oнtez он nоп? . . Уонs qнi doutez etes, et cela est si Yrai que vot!s n'en pouvez dошег daYaпtage" (Pleiade edition, Р · 680) 4 1 IЬid . , р . 687. У Декарта сомнение обладает безусловн ы м , хотя и лишь редко прямо выска:занным при матом перед м ышлени е м : "Car s'il est vrai que je doнte, сошше je n'en pнis doнter, i l est egalcшent vrai qне je pense; en effe t dонtег est-il autre chose qнс peпser d'нne сегtаiпе шапiеrе?" Основополагающая м ысль этой философ и и вовсе н е cogito ergo sнш в смысле: поскольку я м ыслю, я есм ь, а другая: "noнs n e saнrions doнter sans etre, et qне cela est \а рrсшiеге conпaissance certaiпe qн'оп ренt acquC!·i1·" (Descartes, Priпcipes de la pllilosopllie, part 1, section 7). Ход м ысли сам по себе не нов; он есть напр. почти дословно у Августина ( De libero arЬitrio, сар. 3), но там он н и коим образом н е

§ 39 Саморефлексия и утрата здравого смысла

367

очевидности , что раз я в чем-то сомневаюсь то должен созна­ в ать самый процесс сомнения, к имманентно п рисущей про­ цессам сознания достоверносrи, открывая тем самы м новое поле для философского исследования: поле осозна нного бытия, от­ крывающееся саморефлексии .

39

Саморефлексия и yrnparna здравого смысла

Саморефлексия, в которой полносгью неподвижное бытие­ в-осознанин-самого-себя становится активным, действительно дает своего рода успокоительный ответ на сомнение в собствен­ ном существовании. Ее предмет не сам человек, его душа или его тело или соотношение тела, души и духа, но исключитель­ но само содержание сознания. Сознание называется у Декарта cogitatio, и cogitaгe есть его живое выражение, оно означает: cogito me cogitaгe. В cogito me cogitaгe вступает в п гру лишь то, что п роизвело само сознание, в саморефлекси и человек может быть вполне уверен, что встретит всегда только самого себя . Тут его достоверность. Задолго до того как естественные науки натолкнулись на эту проблему, способен ли человек вообще что­ либо постичь и познать вне самого себя, философия Нового времени rюзаботилась о том , чтобы в опоре на саморефлексию отступить на надежные позиции в поле собственного сознания. Достоверность, служащая обеспечением новому мыслительно­ му методу, была по Декарту достоверностью собственного су­ ществования 12• И в этом минимуме достоверности человек мо­ жет быть у верен, куда бы он ни пошел, потому что носит его в себе самом. П равда, доступные саморефлексии п роцессы осоз­ навания не выявляют ровным счетом н ичего о действительно­ СПI внешнего мира или об истине вообще, однако рефлексия способна все же констатировать, что происходящее в сознании, служит фундаментом философской системы , не предлагается он и в качестве единственной мыслимой гарантии против возможности Dieu trompeur, Бога-обманщика. 42 Ницше указал на логическую ошибку в cogito ergo sum; логика требовала бы другой формулы: cogito, ergo cogitatioпes suпt, и пред­ принятого Декартом доказательства существования хватает самое большее на доказательство сущесrвования сознания, но не действи­ тельного существования человека. Однако в контексте нашего рас­ суждения нет надобносrи вникать в это. В том что касается Н ицше см. " В оля к власrи" , NQ 484.

368

Шестая глава: Vita acti\·a

и

Н овое время

фактичность восприятия в отлнчис от воспринятого п редмета, мышленне в отличие от того, о чем м ыслит м ысль, возвышают­ ся над всяким сомнением. Этп сознательные процессы облада­ ют бесспорным сходством с биологическими телеснымн про­ цессами, которые, когда мы их осознаем , тоже с беспримерной очевидностью убеждают нас в том , что в нас совершается н ечто лежащее за нределам и всех м ыслпмых обманов и пллюзи й . В смысле этого сознания реальности также и сновпдення обла­ дают убедительной действите.\ьностыо, потому что онп так IC\1! иначе уже предполагают спящего н его сон. Загвоздка только в том , что нз этого поля соэнания, где воспрнятие воспринима­ ется п где воспр инятый предмет составляет лишь часть акта восприятия, так же невозможно вьпrти в какой-то внешний мир, как невозможно из осознания телесных функций составить пред­ ставление о том , как все-таки тело, включая собственное , по­ настоящему выс\ядит в своем выступающем во внешнюю яв­ ленность облике. Увиденное дерево хотя и несомненно п ред­ мет зрительного акта, который я могу осоэнать, так же как при­ енившесся дерево несомненно есть предмет сна, коль скоро спящий видит сон , но нп дерево в глазу ни приснившееся дере­ во никогда не будут и меть шанса стать действительными дере­ вьями. Эти трудности вынудили Декарта и Леiiбни ца доказывать не столько существование Б ога, сколько существование добро­ го Б ога, т. е. намечать теодицеи, в которых Бога в одном случае очищали от того подозрения, что он может быть злы м духом, насмехающимся над человеком, а в другом - от подозрения, что созданный им мпр может оказаться не лучшим иэ всех ми­ ров. Подобных оправданий нпкогда раньше не было, н их ха­ рактерньпr признак то, что онп никоим образом не касаются существования верховного существа, т. е. не являются доказа­ тельствамп бытия Божи я в традиционном смысле, но заняты только вопросом божественного откровения, как оно записано в Б иблии , и божественного намерения в отношени и к человеку и к миру, или отношення м ежду человеком н миром. П р и этом само собой разумеется что божественное откровение, будь то в природе или в Б иблии , нуждается в оправдани и , после чего представление об откры вающемся как таковом стало пробле­ матпчным и привело к убеждению, что ни восприятия чувств не доказывают и не гарантируют реальноСlъ, ни внимание ра­ :Jума - истину. Но иначе обстоит с благостью Бога, предметом картеэианской теодицеи . Представление о Dieu trompeш· вы-

§ 39 Саморефлексия и утрата здравого смысла

369

растает непосредственно из опыта обманутости, котор ый дава­ ла новая ю1ртнна мира, и невыносимость этого опыта заключа­ ется в том , что обманутость неисцелима, что она повторяется ежедневно и ежечасно, ибо ни какое знание о гелиоцентричес­ ко м устройстве планетной системы ничего не может изменить в том , что люди ежедневно вопреки всему своему знанию вы­ нуждены наблюдать, как Солнце кружится вокруг Земли, вос­ ходит и заходит в тех же местах , что н всегда. Лишь теперь, когда выходило так, что лишь случайное изобретение телеско­ па оградило людей от падения на веки вечные жертвами "яв­ лений" , пути Бога стали действительно неисповедимы ; и чем лучше люди познавали Вселенную и орбиты планет, тем мень­ ше можно было понять, для какой цели п в видах какого конца могло быть создано именно такое существо как человек. "Доб­ рый Бог" теодицей поэтому действительно есть deus ех machina; неисповедимая и необъясни мая "благость" оказывается у Де­ карта в конечном счете единственным доказательным основа­ нием для реальности (т. е. для совместного существования геs cogitans и геs extensa), как у Лейбница - для предустановлен­ ной гармонии между человеком и миром в . По-настоящему гениальное в картезианской саморефлексин, а отсюда и причина чрезвычайного влияния этой философии на духовное и интеллектуальное развитие Нового времени, зак­ лючается во-пер вых в том , что она изгнала призрак сомнения в реа._,\ьности внешнего мира, погрузнв весь предметный мир в поток сознания и лишив его через п роцесс осознания субстан­ ции. "Увиденное дерево" , которое саморефлексия находит в сознании, уже не есть чувственно данная вещь, чей самотожде­ ственный облик в его такости ускользает от человеческой хват­ к и . В качестве предмета сознания вещь утрачивает свою суб­ станциальность, и увиденное дерево ничем не отличается от всего лишь пришедшего на память или свободно помысленно4 3 Всего явственнее это у Декарта видно в "Медитациях". В тре­ тьей Медитации он специа\ьно говорит: чтобы устранить п р и ч и ну сомнения, "jc dois ехашiпег s'il у а t\11 Dieн . . . et sije tгott\'e qн ' i l у еп ait tш, je dois aнssi ехашiпсr s ' il ренt еtге tгошренг; саг saпs la соппаissапсе de ces dенх veгites,je пе vois pas qне je pнisse jaшais еtге сегtаiп d ' анснпе chosc". И в конце пятой Медитации он подытоживает следующим образом: "A.iпsi je гесоппаis tгes сlаiгсшепt qне !а ссгtнtнdе et la veгite de toнte scieпce clepeпd de la seнle coппaissancc dн vгai Dieн: ев soгte qн'avaнt qне je le соппнssс, je не potl\'ais savoiг paгfaiteшeпt анснnе анtге chose .

370

Шестая глава: Vita activa

и

Новое время

го; пменно п отому однако оно становптся не01ъемлемой с остав­ ной частью с ознания, вообще существующего лиш ь как п ро­ цесс, как поток сознания, в котором поэтому автоматическ и размалывается все субстанциально предметное. Что могло бы лучше п одготовить ментальность модерна I\ превращени ю ма­ терии в энергию, п редметного - в вихрь внутриатомных про­ цессов, чем это растворение объективно данной действитель­ ности в субъективно й данности сознания , превращение в веч­ но подвижную и самодвижную частицу потока сознания ? П ожалуй еще важнее, по крайней мере для начальных ста­ д и й новоевропейской истор ии , во-вторых, то, что картез и анс­ кий метод удостоверения, одерж и вающий победу над ун ивер­ сальным сомнен ием, самым точным образом отвечает тому на­ прашивающемуся умозаключению , след о вавшему и з новых ес­ тественнонаучных открытпй , а именно , что пусть люди не в сосгоянии п ознать открывающую себя данность истины, но зато они вполне способны и знать и познавать то, что сам и сделал и . Это убеждение в своих разнообразнейших формах стало гос­ подствующ им для всего Нового времени, оно заглушило сомне­ н ие, из которого первоначально выросло, и больше всего про­ чего способствовало тому, что на протяжени и трехсот лет одно поколение за другим в о все убыстряющемся темпе вовлекал о наук и в так ое разв итие, что и сегодня еще невозможно предви­ деть его конца. К<�ртезиански й метод аргументации всецело покоится "на той невысказанной предпосылке, что рассудок способен позна­ вать лишь то, что он сам произвел и в известном смысле п ро­ должает удерживать при себе" 1 1 • Его иде ал познания матема­ тика, как ее понимало Новое времн, т. е. не познание идеаль­ ных форм , которые хотя и постигаются внутренним оком, но даны этому оку все же извне, а п ознание форм , созданных са­ мо ю же познавательн ой сп особностью и п р иближающихся в случае математи ки к идеалу, ибо познание здесь п ока еще даже и косвенно не занято предметн остью, пока еще даже не нуж­ дается в том стимулировании или точнее раздражении через чувства, имеющем место при познании "увиденного дерева" . Эта теория познания явно прямо ведет в тот для здравого че­ ловеческог о рассудка " перевернутый мир", о котором Гегель, как известно, говорил, что это мир философии ; он действитель44 См. А . N. Whitehead, The concept of' nature, Ann Arbor edition, р. 32.

§ 39 Саморефлексия и утрата здравого см ысла

37 1

но, как думает Уайтхед, "результат вытеснения здравого смыс­ ла , -, _ Ибо этот здравыil смысл, а исходно то общее чувство, череэ которое все другие чувства, сами по себе оставаясь чис­ то субъекти вными и частными, включаются в общий мир и на­ страиваются на других его участн иков, т. е. способность, бла­ годаря которой общность мира раскрывается человеку так же, как его зримость раскры вается благодаря способноо·и зре­ ния, - именно это общее чувство превратилось теперь в ка­ честве здравого человеческого см ысла во внутреннюю способ­ ность без всякого отношенния к миру. Общность, проявляв­ шалел в нем, была теперь уже не общностью внешнего мира, доступной общему чувству, а просто тем фактом , что оно на правах рассуЖ;'\енил одинаково функционирует во всех людях; то, что люди эдравого человеческого см ысла имеют между со­ бой общего, - это вовсе не мир, но лишь рассудочная струк­ тура, которую они к тому же строго говоря даже не могут иметь сообща, самое большее может оказаться, что в каждом экэем­ пляре человеческого рода она функционирует одинаково 16• То всеобщее обстоятельство, что все мы иэ-за структуры нашего рассудка вынуждены говорить, что д важды два четыре, станет отныне и впредь школьным примером "мыслительной деятель­ ности" эдравого человеческого рассудка. Раэум у Декарта, точно так же как у Гоббса, есть в конечном счете способность умоэаключения, операции гeckoпing with conseqнcnces, индукции, дедукции и вывода, т. е. он есть спо­ собность, в силу которой человек в любое время может сам в себе стимулировать и запускать в ход определенные процессы. Человеческий рассудок, чтобы остаться при математическом примере, смотрит на дважды-два-четыре уже не в смысле урав­ нения, ч ьи стороны уравновешены в гармонической очевидно­ СП!, но понимает уравнение как итог процесса, в ходе которого дважды два становятся четырьмя и который за рамками этого предварительного итога будет до бесконечности двигаться к дальнейшим подобным процессам прибавления или ум ноже­ ния. Эта способность мыслить в согласованных процессах, со4 :, IЬid. , р. 43. Первы й, насколько я могу видеть, кто заметил и критиковал у Декарта отсутствие "здравого человеческого разума", был поразител ь н ы м образом Вико в De nostгi temporis stнdioгum ratione, сар. 3 . 4 " В языке этот сдвиг отразился уже тем, что на место более старо­ го слова "общее чувство" , чутье к тому что всем обще и одинаково, выступило новое выражение "здравый человеческий рассудок". -

372

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

отв. сч итать, и есть то, что Новое время понимает под рассуд­ ком, как и под здравым человеческом см ыслом; рассудок тут по сути дела играет сам с собой , и игра начинается автоматически, когда познавательная способность рассудка возвращается ри­ кошетом к нему самому и о н , лишенный всякой реальности , познает уже только сам себя. Результаты этой игры суть дей­ ствительно принудительные " истины", ибо укорененная в моз­ ге рассудочная структура человека у всех нормально одарен­ ных пндивидов должна в том же смысле быть "одинаковой " , что и структура человеческого тела. Различия, какие могут здесь вознпкнуть , суть различия в силе рассуд ка, которую конечно можно так же хорошо иэмерить и проконтролировать, как ло­ шадиную силу. И если уж дошло до этого, то старая дефини ция человека как animal гationale приобретает поистине жуткое эву­ чание: если мы утратили то чувство, через которое наши пять животных чувств прилаживаются к общему всем нам челове­ ческому миру, то от человеческого существа действительно ос­ тается нем нагим больше чем принадлежиость к жпвотному виду, отличающемуел от прочих видов жп вотных тол ько спо­ собностью выводить умоэаключения - " to гeckon with conse­ чнences" . Проблематика, зая вившая о себе сраэу же после открытия Архимедавой точки и до сего дня не решенная, сводится в п рин­ цппе к тому, что эту точку открыло существо, привязанное че­ рез свой жизненный и чувственный ап парат к Земле, так что теперь любая картина мира, выстраиваемая на основе этого открытия, должна противоречить тому, что непосредственно лежит у него перед глазами, так что оно в строжайшем смысле слова должно теоретически-научно жить в "перевернутом ми­ ре" . Декарт попыта./\СЯ справиться с этой проблематикай эа счет переноса Архимед овой точки в самого человека 17, а именно в структуру его рассудка и соэнания , которая собственно только н сделала возможным реальное открытие. Тем самым он выб­ рал своей точкой отсчета структуру самой же человеческой сп о47 Что универсальное сомнени е играло для Декарта ро.'\Ь Архиме­ доной точ ки, ясно вытекает И3 его философи и . Сам он откровенно указал на то, что дело идет об отыскании такой точ ки, причем имен­ но в самом сознан и и , отталкиваясь от которой можно снять мир с пе­ те.\ь или воссоздать его заново: "Са1· а paгtir de се doute tшiversel, сошше а parti1· d'uп poiпt fixe e t iшшobile, j e ше sнis propose de faire cleriver !а coп п aissance de Dieн, cle понs-шешеs et de toнtes les choses qнi existeпt daпs le пюndе" (Recl1eгche de la veгite, р. 680).

§ 40 М ыслительно-познаватс,\ьl-!ая способность

373

собности познашrя, которая , будучи в себе безм прноr':'r , соэдает себе действительность и достоверность в плоскоспr матемапr­ ческих формул, ею же производимых. При �-)ТОМ t·eductio scieпtiae ad шаtЬешаtiсаш позволяет на место чувственной данности по­ ставить систему матемапrческих уравнений, где все реально данные соотношения превращаются в логическrrе отношения между символамп , со своей стороны являющимпся уже продук­ том рассудка. На почве этого п ревращения наука модерна не­ рестает зависеть уже даже от экспериментов с тем , что дано в природе н действительности ; она может поставить себе зада­ чей "продуцирование феноменов и процессов" , которые ей жела­ тельно наб,\юдать 1 н , и поскольку это п родуцн рованпе идет в плоскости матемапrческих формул и уравнений, оно может дви­ гаться теперь в "мире", точно соответствующем тому, что без­ мирный рассудок обнаруживает в самом себе. Единственной неотменимой предпосылкой для подобного предприятия оста­ ется то, что никто, ни Бог ни злой дух, не может н ичего отме­ н ить в равенстве дважды двух четырем. 40

Мысл и тель но-позиавателъиая способность и иовоевропейекая кaprmma мира

Продуманный Декартом перенос Архимедовой точки в саму человеческую способность познания в известном смысле раз­ решал, правда, проблему, поскольку человек по.\учал возмож­ ность постоянно иметь при себе отправную точку нового "пе­ ревернутого мира", так что не был уже обязан ощущать его "пе­ ревернутость" и мог таким образом двигаться по земле так, слов­ но в действительности к ней не принадлежал н не был обус­ ловлен чувственно-телсено данными земными обстояте,\ьства­ ми; однако ему так и не уд
374

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

образе криэиса основаiш(I настигающая науки о природе пря­ мо в разгар их великих триумфов, ли ш ь на свой манер повто­ ряет кошмары начальных стадий новоевропейской философии. Это находит себе в ыражение в целом ряде крайне тревожных фактов, к примеру в том , что математическое уравнение, ска­ жем, устанавливающее эквивалентное отношение между мас­ сой и энергией, первоначально призванное служить лишь цели "спасти феномены", согласовываться с определенными наблю­ дениями, в отношении которых приходилось принять, что они допускают и альтернативное объяснение - как впрочем ведь и коперниканекая система первоначально лишь большей п ро­ стотой п гармон ией отличалась от птолемеевской, - что по­ добные как бы гипотетические уравнения de f�кto оказывают­ ся однако потом вполне применимы, н стоит их только постро­ ить , как вдруг действительно становится возможно п ревратить материю в энергию и наоборот, так что, стало быть, и мплици­ руемая всяким уравненнем обратимосгь соответствует возмож­ ностп реальной конвертируемости . Нечто совершенно подоб­ ное выступает в том совсем уже жутковатом обстоятельстве, что былп найдены системы неэвклидовой математики, причем ник­ то 113 их со:Jдателей н икогда не задумывалея о возможной при­ менимости такой м атематики или вообще о каком-либо ее эм­ пирическом значени и - пока в теори и Эйнштейна они не об­ наружили свою ошеломляющую действенность . Отсюда поис­ тине можно сделать только тот в ывод, "что возможность тако­ го п ри менения нельэя исключать даже для самых п ричудли­ вых конструкций чистой математики" 50 - что прямо-таки мало :Jащищает от ощущения жути во всем этом. В самом деле, если бы оказалось что целый универсум или произвольнос ч исло вполне разлпчных универсумов возни кнет и "эмпирически" подтвердит все измысленное п сконструированное человечес­ ким рассудком, то пожалуй на какой-то быстролетны й миг еще вроде можно было бы с ликованием подумать что м ы имеем тут дело с очередным подтвержденнем старой " предустанов­ ленной гармонии ч истой математики н фи:Jики" 3 1 , духа и матенаукой феноменов, за протекшие с появления цитированного выше эссе сорок лет чрезвычайно усилилось. :.u Cassireг, ор. cit. :. 1 Так в статье " Пространство и времл" у Германа М и н ковски в раннем сборнике работ по теории относительности (Herrnam1 Minkoшski, Raшn und Zeit, в LoYentz Н. А . , Einstein А . , Minkoшski Н. , Das Relativitats­ prinzip, 1 9 1 3 ; цит. по: CassiYel', ор. cit.).

§ 40 М ыслительно-познавательная способность

375

рии, человека и мироздания . Но сразу за торжеством последу­ ет подозрение, что эти математически предсказанные универ­ сумы окажутся приснившпмися мирами, где любое сонное вн­ дение, так или иначе продуцируемое человеком, предстает дей­ ствительностью, пока длится сон. И эти подозрения могут лишь усилиться, когда мы обнаружим, что процессы и события в бес­ конечно малом , в элементарных частицах следуют тем же за­ конам, прочерчивают те же траектории, что и планеты или сол­ нечные системы в сфере бесконечно для нас большого. Ибо это, похоже, означает, что исследуя природу, материю на земле, с точки зрения астрономии, м ы получаем планетные системы, тогда как при рассмотрении мироздания с точки зрения Зем­ ли м ы получаем в качестве ответа геоцентрические и привя­ занные к Земле системы. И эти сомнения едва ли можно раз­ веять добавлен ием еще одного совпадения, совпадения логи­ ки п реальности. Логически представляется действительно оче­ в идным, что "мельчайшие строптельн ые частицы, нап р . элект­ роны, если их привлекают для объяснения чувственных свойств материи вообще, не могут сами обладать тем и же чувствен н ы­ м и свойствами , ибо и наче вопрос об основании данного свой­ ства был бы задвинут, но не разрешен" . Что тут однако неволь­ но озадачивает, так это то подозрительное обстоятельство, что лишь когда "с течением времени" эта простая логическая не­ обходимость была осмыслена учеными, они открыли заодно, что " материя" не имеет свойств и вообще не в праве называться материей :' 2 • Как только наука, стало быть, вторгается в область, распо­ ложенную по ту сторону всех ч увственно воспр инимаемых я влени й и в п ринципс уже недоступную для самых мощных средств наблюдения , как только люди начинают ловить свои­ ми аппаратами тайны бытия, которое для естественнонаучной картины мира стало настолько таинственным, что больше ниг­ де не показывает себя, и до такой жути действенным, что все я вления п роизведены и м , оказывается, что на бесконечно большое и бесконечно малое, на события в макрокосме и со­ бытия в микромире наши приборы реагируют одинаково и что для них устанавливаются одни и те же правила и структуры, коль скоро дело заходит об и нтерпретации результатов изме­ рений. Опять на первый взгляд кажется, будто здесь просто 52

См. Werner Heisenberg,

wissenschaft, S. 66.

Wandlungen in den Grundlagen der Natur­

376

Шестая rлава: Vita activa н Новое время

заявляет о себе старое, разве что обнаруженное на более в ы­ соко!! и точншl ступени единство ун иверсума, гармони и сфер, куда земное входит как граничный случай; но тут же шевелит­ ся подозрение, что полученные нами данные именно нз-за 1 1 х ошеломительной слаженности не имеют нп малейшего опю­ шения нп к макрокосму ни к м икрокосму, а скорее отвечают правилам п структурам, характерным для нас самих и нашей познавательной способности, той самой, которая изобрела при­ боры и и нструменты, - а в этом случае деiiствптельно словно какой-то злой дух делает пцстными все усилия человека в точ­ ности и н а опыте познать что-либо помимо себя, а именно так, что под видом показа необъятных богатств сущего он просто всегда выставляет перед н и м его собственное зеркальное от­ ражение. И вес же картешанское персмещение Архимедавой точюr в человеческие глубпны на века утихомирило сомнение н не­ доверие, которые непосредственно с логической принудитель­ ностью возниклп нз открытий Галилея. Они зашевелились сно­ ва, когда математизация физики зашла так далеко, что от чув­ ственного опыта в целях поз1ыния внешнего мнра можно ста­ _'\о в принципс отрешиться, что пмело пусть неожиданн ы м , но вполне естественным последствием то, что всякий ответ, полу­ чаемый нами от природы на поставленные ей вопросы, гово­ рит на языке математического символизма, которому н икои м образом невозможно уже вернуть нагляднопъ, ибо всякому чувственному представлению этих познаний приш.\ось бы под­ ладиться к возможностям наших чувственн ых способностей :.:1• Тут обусловленность п ограниченность человеческого существо­ вания, в котором способности чувства и м ысли так соотносятся между собой что никакая из п пх не может функционировать с суверенншl независимостью, словно бы мстят за себя амбици­ озной жажде познания как таковой, взламывающей все челове­ ческие огранпченп я : ибо если техника и подтверждает снова п снова "истинность" абстрактнейшнх понятпй точной науки , то подтверждается ею при этом всего лишь тот факт, что все пра'•" С.\овами Эрвнва Ш рёдингера: "As онг шental еуе penetгatcs i n to smallcг and smalleг distances and shoгteг and slюгtег times, \Ve fiпcl пatш-e beiЫ\'iнg so eпtiгcly diШ:rently fi·oш what we оЬsегvе in visiЫe анd pamp­ able botlies ot· оuг sнпolmding tl1at n o mrxlel shaped afteг он г laгge-scale ехрегiснсеs сап еvег Ье ,tгue·" (Sclzгiidingeт Е. , Scieпce and Hшnanism, 1 95 2 , р . 25).

§ 40 М ыслительно-познавательная способность

377

вильно и точно помыслеиное в с оглас н и с правилами челове­ ческого рассудка внутри человеческого мира оказывается так или и наче прнменимым , имеет практический смысл п что вся­ кая " выдуманная" система, елужащая для объяснения и и нтер­ претации явлений п рироды, сразу же оказывается одн и м из возможных ведущих прннципов, в соответствии с которым м ыс­ лимо как изготовление, так и действие. Это было заложено как возможность уже в истоках современной математики, как толь­ ко было замечено что все чпс\овые соотношения позволяют перевести себя в пространствеиные структуры. Если после это­ го современное естествознание хочет считать технику подтвер­ ждением того, "что дело тут идет о каком-то подлинном поряд­ ке при роды" 5 1 , то она, похоже, впала в некий ciгculus vitiosus, который можно было бы описать приблизительно так: наука формулирует гипотетические теории, однако не вторгается с ними непосредственно в чувственный мир, но использует пх для техники эксперимента, п ричем экспери мент опять же рас­ ценивается как проверка нетинности теории; наука, иными сло­ вами , от начала до конца этого процесса имеет дело с "гипоте­ тической" прпродОI1 55• Единствен ное, что развившалея из науки технпка, похоже, действптельно доказывает, так это что м и р , гипотетически предвосхищенньп1 в эксперименте, всегда м ожет стать действи­ тельным миром, будучи осуществлен человеком, и хотя это оз54

Heisenberg W, ор. cit. , S. 64. В этом утверждении я могла бы сослаться на Планка, которо­ го С имона Вейль в очень интересной статье, опубликованной под псевдонимом (Emil Nm1is, Reflections а propos de la tlн�orie des quanta, в Cal1ieгs du Sнd, deceшhre 1 942) цитирует во французском переводе С\едующим образо м : "Создатель гипотезы распо�,аrает практически неограниченными возможностям и , он настолько же мало связан фун­ кционированием своих органов чувств, как и работой п р и меняемых и м инструментов . . . Можно даже сказать что он создает геометри ю по своей прихоти . . . По этой же причине измерени я никогда не смогут н и подтвердить ни непосредственно опровергнуть гипотезу; они смогут лишь в ы явить ее большую или меньшую п р и годность " . С и­ мона Вей.\Ь подробно показывает, что в кризисе основани й наук дело идет о чем-то "infi niшent plнs precieux" чем о самих науках, а и мен­ но о понятии истины; она не видит только, что величайшая трудность всей этой проблематики состоит в том что из каждой такой гипоте­ зы я вно может быть развернута соответствующая техника, которая практически-реалi,но подтвердит все гипотетико-теоретически е до­ пущения. 55

378

Ш естая глава: Vita activa

и

Н овое время

начает, что практические способности человека, способность действовать, изготовлять , даже создавать м и р ы , несравненно крупнее и мощнее чем могли мечтать любые прошлые века, но вместе с тем это к сожалени ю означает, что полное нсполь­ зование именно своей мирасозидательной способности загоня­ ет человека в тюрьму к самому себе, к его собственной мысли­ тельной способности, неумолимо отбрасывает его к самому же себе, как бы запирает его в границах п м же созданной сип-е­ м ы . Осознание этш1 тюрьмы приходит, как только переполвен­ ный радостью , что вообще есть такие вещи как мнр и приро­ да, как земля и звездное н ебо н ад нею, он заглядывается и за­ махивается на все то, что не есть человек, и тогда в ынужден осознать что п рирода н вселенная ускользают от него, что уни­ версум, размеченный фикспрованным ходом эксперимента и "действительно" всрпфицируемый успехами техники, базиру­ ющейся на этих эксперпментах, чувственно и наглядно уже не представпм. Речь тут идет не о том что существуют вещн не поддающиеся чувственно-наглядному постижени ю - подоб­ ные "вещи" существовали всегда и к ним относится напр. "ду­ ша" , - а о том что вещи , вндеть и представить которые м ы можем и которые издавна составляли необходимый фон "сверх­ чувственного" 11 непредставимого, тоже оказываются недоступ­ ны разглядыванию. С исчезновением чувственной данности ис­ чезает и сверхчувственное, а с ннм возможность трансцендн­ ровать в м ысли и понятип все 1\онкретное. Не удивительно по­ этому, что новая вселенная не только " практически недоступ­ на, но даже и немыслима" , ибо " как бы мы ни п ытались вос­ соз,1ать ее в м ысли, получается нелеп пца, которая, возможно, не так абсурдна как ,треугольньп1 круг ' , но гораздо нелепсе чем ,крылатый лев' " ''0. Тем сам ым Декартово ран нее универсальное сомнение ут­ верднлось в сердце точных наук о природе; старый спаситель­ ный путь в ннтимное человека, в структуру его способности по:шания и со:шания оказался заперт. И бо теперь все дело в том , что современная фи:шческая картина мпра не только не­ предстаrшма - что совершенно понятно прп постулате закры­ тоспr прпроды п бытия для человеческих чувств, - но и не­ м ыслпма, неуловнма для поняпri1 и категорнй человеческого разума.

-,,; Scl7riillingп, ор.

cit. , р. 2 6 .

41

Опрокидь1.вание meojmu в практик_v

Духовно пожалуй весомейшим последствием новоевропей­ скнх открыти й , так непосредственно вытекавшим из открыпrя Архимедавой точки п родившегася отсюда картезианского со­ м нения , было перевертывание траднцпон ного иерархическо­ го порядка между vita coпteшplativa н vita actiYa. Н асколько принуд ительны был и мотивы этого переверты­ вания, можно понять лишь избавившись от распространенно­ го предрассудка, уверенного, будто из выдающегося практи­ ческп-технпческого значения современной науки мы вправе заключать о п рагматическпх причинах ее развертывания в целях улучшения условий человеческ01! жизни на Зем.\е. Н е­ трудно увидеть, что так только кажется. И сторически несом­ ненно, что современную технику надо относить не к развптпю орудий, которымп людп с незапамятных времен облегчают свой труд п пзготовляют вещи мира, а к неким вполне непреднамс­ ренным, как бы случайным последствиям ч исто "теоретическо­ го" интереса к вещам, не обязанным никому приносить н ика­ кой пользы . Так напр. даже часы, один из первых новоевро­ пейских и нструментов , были изобретены не для практических целей, а п росто потому что требовались строгие измерения вре­ мени, чтобы усовершенствовать п уточнить известные инстру­ менты. Это естественно не помешало использовани ю такого изобретения, раз уж оно сделалось известно, также п для п рак­ тпческпх целей , причем нельзя конечно отрицать и того, что и менно изобретение часов весьма решительно изменило образ п рптм человеческой жизнп. Однако с точки зрення их изобре­ тателя все это чистая случайность. Что касается так наз. прак­ тпческих и нстпнктов человека, то о них с определенностью можно сказать лишь что они н икогда бы не привели к сколько­ н ибудь заметной технизацип жизни ; и даже сегодня, когда уже существующая техника автоматически вызывает определенные улучшения и стимулирует техническое развитие, в высшей сте­ пенн маловероятно чтобы мир модерна мог принять современ­ н ы й статус техники, не говоря уж о ее дальнейшем нарастанш r . ec.\II бы люди вполне серьезно пришли к м ысли отставить в сторону теоретическое, "бесполезное" фундаментальное иссле­ дование как п раздные спекуляции и положиться на свои праг­ матическпс и нстинкты . Во венком случае, нсходный опыт, приведший к псревер­ тыванию соотношения между теорией п практикой, бы.\ чисто

3НО

Ш естая глава:

Vita activa

н

Н овое время

теоретически й : выявилось, что человеческая жажда знания может быть утолена лишь когда он, вместо того чтобы просто вглядываться, вмеши вается и экспериментирует с вещами, де­ лом своих рук. Не интерес к истине илп знанию исчез, но рас­ пространилось убеждение, что петива раскроется лишь такому вмешательству, а не всматриванию. В конце концов , именно п рибор , изготовленный человеком телескоп выр вал у прпро­ ды, у универсума их тайн ы. И когда налицо были пока еще лишь первые результаты этого нового вторгающегося исследован ия, представились еще более веские основания вризнать за дела­ нием приоритет перед созер цательным наблюден ием . А имен­ но, когда бытие п явление разделнлпсь в том смысле, что от исп1ны уже так сказать больше не ожидали выступания в яв­ ленность, соотв. самопоказывания и обнаружения перед внут­ ренним оком созерцателя, познавательная способность челове­ ка была пря мо-таки ноневоле вынуждена выиски вать и высле­ живать истину за пределами обманч ивых я влений. При таких обстоятельствах пассивное наблюдение и чистое созерцание заранее иск.л.ючались как средства познан ия. Чтобы достичь достоверности, п риходилось искать пути и средства ее удосто­ верения , а чтобы познавать, необходимо было что-то делать. Достоверность опять же могла существовать лишь при двоя­ ком условии: во-первых, дело должно было идти лишь о позна­ нии вещей , которые человек сделал сам, - что автоматически вело к утверждению математического поз нания, оперирующе­ го лишь с величинам и , находимыми разумом в самом себе, в его законодательном гносеологическом статусе; а во-втор ых, добытые познания со своей стороны опять же могли быть ве­ рифицпрованы лишь во вторгающемся делан ии. С этой активизацией точных наук возникла концепция ис­ тины, которая уже не и мела ничего общего со старым фило­ софским понятием истины. Научная истина не обязательно дол­ жна быть веч ной, она уже не обязана быть даже понятна, т. е. доступна человеческому разуму как таковому. Прошли годы, прежде чем были поняты п разработаны в полноте своих по­ следствий все имплпкацпи этой новоевропеikкой аксиомати­ ки. Если от человека закрыто познание того, что не он сам сде­ лал, то ему не п риходится ожидать , что науки о пр ироде и уни­ версуме, им я вно не сотворен ных, могут ему сообщить что-то для него действительно понятное. Благодаря бесстрашному вмешательству и вторжению в природу ему может быть удаст­ ся разузнать, как осуществляются при родные процессы , что

§ 4 1 Оп рокидывание теории в п рактику

38 1

опять же может дать ему возможность и митируя воспроизвес­ ти эти процессы, но отсюда не следует что он в состоянии их осмысленно понять или хотя бы надеяться на такое понима­ ние. Никакое сверхразумное, якобы божественное откровение и никакая сколь угодно темная философская истина ни ко гда не бросали понимающей способности человеческого разума тако­ го явного вызова, как результаты современной науки. Тут дей­ ствительно остается лншь сказап. вместе с Уайтхедом : "Небе­ сам ведомо, какал кажущалсл нелепость не может завтра быть доказана как истина" " 7 • Глубокие изменения в человеческом образе мысли, проне­ шедшие в сем надцатом веке, в действительности еще намного более радикальны чем следовало бы ожидать от п ростого перс­ вертывания традиционного порядка теории и п рактики, созер­ цания и действия. А именно, само опрокиды вание затрагивает лишь соотношение между мыслью и действием, тогда как тео­ рия в исходном смысле созерцаннл увиденной истины была целиком п полностью эли минирована. А мышление и созерца­ ние конечно никоим образом не одно и то же. Для традиции мышление было внутренним самод вижением в м ыслительных ходах и как таковое прямейшим и надежнейшим путем, в сво­ ем завершении приводившим наконец к контемпляции , созер­ цанию чего-то истинного. Мышление после Платона, а может быть и после Сократа расцени валось как внутренний диалог, в котором человек может беседовать с сам и м собой (ер,е sp,auтi;J, как это называется в платоновских диалогах); и хотя этот диа­ лог не выступает вовне в явленность, причем даже предполага­ ется, что все обращенные вовне занятия и движения пр иоста­ новлены, однако он все-таки еще деятельность , и даже крайне интенсивная деятельность. Внешняя неrюдвижность мысляще­ го не имеет шrчего общего с той абсолютной пассивностью, той полной тишиной, когда как раз внутренний диалог со мною самим умолкает и когда, в согласии с традицией, подготовлены предпосылки для самоявления истины. Рассматривая филосо­ фию как служанку богословия , средневековая схоластика мог­ ла с известным правом апеллировать к Платону и Аристотелю , которые оба, хотя и в совершенно различном см ысле, видели в диалогическом мышлении лишь путь, на котором душа и дух готовятся для созерцания истины, лежащей собственно за пре­ делами всякого мыслящего говорения пли говорящей мысли и 37

Scieпce анd the шоdеrн woгld, р . 1 1 6.

Шестая глава: Vita activa и Н овое время

потому уже не может быть воепри пята в словах. Слова, как пн­ шет Платон, слншком "слабы" для истины, которая поэтому вообще не может быть уловлена в речи :. н , и Арнетотель опреде­ лил верховную силу человека, voC�, как способность, в которой показ ывает себя то, "о чем Лоrо�'а нет" 3\1• Таким обра:юм, новоевропейский поворот з аключался соб­ ственно не в том что делание встало на место созерцанпя как высшей человеческой способности, словно отныне активно де­ ятельное бытпе оказ алось тем , ради чего осуществляются на­ блюденпе п созерцан ие, подобно тому как прежде все з анятия внутри Yita activa оценивались по тому и оправд ывались тем , что давали воз можность для vita coнtemplativa. Персвертыва­ ние касалось вообще только м ышления, которое теперь встава · ло в то же елужебное отношение к действию, в каком оно на правах aнcilla tl1eologiae в Средневековье служило соз ерцанпю божественно откровенной истины, а в античности - соз ерца­ нию бытийной истины. Что полностью исчеэло н з кругозора новоевропейской мента.л.ьности, так это контемпляция, соз ер­ цан ие пли рассмотрение истинного. Радикальность происходившего тогда, к началу Н ового вре­ мени, гроз ит легко ускольз нуть от в з гляда как раэ наук о духе , ибо этот сдвнг скрывается в тени другого поворота, с которым он часто отождествляется и который действительно с Платоюt главенствовал в истории европейской философи и . Ч итая сим­ вол пещеры и з платоновекого "Государства" в смысле гречес­ кой истории, трудно не з аметить, что тrse/arorrf;, поворот, коп>­ рого Платон требует от фплософа, по сути сводится к опроки­ д ывашrю гомеровского м проrюрядка. Не жп з нь бестелесных душ после смерти, как в гомеровском Аиде, а жиэнь телсено свяэанных луш на эемле раз ыгрывается в под земной пещере, н не /J;уша тень тела, а тело тень душп ; в сравнении с небом и солнцем эемля ад, и терзания скованных ве з наннем rr нечув­ ствием человеческих тел на этой эемле в точности соответству­ ют не отбрасывающей тень, лишенной субстанцшr, бесчувствен­ ной подвпжrюспr гомеровских "душ" , смертью отделен н ых от тел r r и з гнанных в подэемные пещеры (iO. :,н

С м . Седi,мuе п исьмо 3 4 1 с. ·,,, С м . Н и комахова эти ка 1 1 42а 2 5 слл . и 1 1 43а Эб слл . <Ю Что CIIYiliOлoм п�щеры подра:зумева.\ОСь п ереверты вание гоме­ р ешекого м и ропорядка, сам Платон ясно ,\<С\ понять тем, что оба Ко\Ю­ чевых С!\ова сим во.\а, гi�wЛov и O'xta, Гомер берет д.\я оп исан ия ада в .,Одиссее" .

§ 4 1 Опрокидывание теории

в

практику

383

В этой связи дело идет лишь о том , что начинающаяся с Платона традиция нашей философской, равно как политичес­ кой мысли уже и началась с поворота, и этот первый поворот в бол ьшой мере определил мыслительные формы, которые за­ падная философия снова п снова воспроизводила почти авто­ матически всякий раз, когда она не была движима одним из редких , великих и поистине первичных импульсов со стороны какого-либо великого мыслптеля. Обозревая так наз. историю философи и , которая по сути всегда была лишь историей сев­ ших на мель философских школ, мы видим, в какой мере вся эта история определяется и стимулируется переворотамн, по­ очередным переключсинем идеализма в материализм , транс­ цендентной в имманентную философию, реализма в номина­ лизм, гедонизма в спир итуализм и так далее. Дело тут просто в факте перевертываемости, а именно в том, что все эти системы построены так , что их можно произвольно ставить ,.с головы на ноги" и с ног на голову, причем важно, что для подобн ых перевертываний не требуется никаких "внешних" поводов, т. е. никаких исторических событий или событийно обусловленно­ го опыта. В нутри академической традиции это действительно чистые операции рассудка, вытекающие из сути дела; п они безболезненны , т. е. не имеют исторического веса, ибо струю·у­ ры этих систем понятным образом от простого персвертыва­ ния не изменяются. !Уiожно всегда положиться на то, что в сле­ дующем шжолении п ридет кто-то, кто снова перевернет всю эту историю. В такой череде переворотов имеет место лишь одно решающее событие, и это платоновекая эмансипация духа, в силу которой подобного рода понятия и представления стали обратимыми, так что потом в так наз . истории духа действи­ тельно требовался только известный навык в области духа и потенциальных операций рассудка, чтобы производить перс­ ключения одного в другое, но нпкак уже не Платоново пере­ нап равление и персвертывание всего человека, тщpa"))W"t'-fJ тfj� Фих7}�. Игра мыслите.\ьных операций началась в античных фи­ лософских школах и осталась с тех пор отлич ительным приз на­ ком всей чисто академической философи и. Однако отчасти еще все та же игра с пара ми противоположностей правит пэвесгны­ ми новейшими выворачиванилми интеллектуальных иерархи й, мар�<систскпм перевертьшанием гегелевской диалектики с го­ ловы на ноги и шщшевской обесценкой сверхчувственного и трансцендентного в польэу чувственного м ира и жнэненного импульса, выразившегося в воле к власти.

384

Ш естая глава: Vita activa

и

Н овое время

П оворот, занимающий нас здесь и явивш ийся следствием Галилеевых открыти й , часто п равда тоже и нтерпретировался в смысле этих освященных традицией опрокидываний и тем самым в смысле европейской истории духа, но он в принципс д р угого рода. Убеждение, что объективной нстнн ы для челове­ ка не существует и что он способен понять лишь сделанное им сами м , я вилось результатом не какого-то гипотетического рас­ судочного скептицизма, а конкретного открыти я ; оно и ведет соответственно не к настроению резпньяци и , а .\пбо к отчая­ нию, либо же , наоборот, оно становится стимулом повышен­ ной актшшости . Н е просто какое-то различие степени отделя­ ет старинное недоверие философов к мнру и к человеку от ут­ раты мира в новоевропейской философии , открывшей в само­ рефлексии сознание как то внутреннее чувство, в силу которо­ го человек вместо воспринимаемого предмета воспринимает само чувственное восприятие н в этом восприятип восприятия, в осознании его актов видит вообще единствен ную гарантию действительности. Философ Нового времени у же не поверты­ вается п рочь от обманчивого, преходящего чу вственного мира к векоем у иному миру вечных пстн н , но уходит от обопх этпх м пров, соотв. от мира и от мировой данности вообще, внутрь к своей собственной и нп1мноспr. И открываемое пм в этой внут­ ренней сфере есть опять же не какой-то образ пли отобраз, ч ья устойчивость позволяет его наблюдать и созерцать, но, н апро­ тив, пребывающие в постоянной подвижности чувственные восприятия и реакции сознания вообще. Эти процессы ощуще­ нпя п осознания становятся с семнадцатого века подлинным п редметом философии , и не подлежит сомнению что в данной области чрезвычайное усилие саморефлексии уже принесло и продолжает приносить результаты, способные тягаться с наука­ ми п усть не по своей релевантности , но зато по своей точности. Эта новоявленная философская наука не метафизика в старом смысле, она состоит в основном из теории познания и психоло­ гии сознания ; однако в нсмногпх случаях, когда выход я за пре­ делы этих наук о сознании картезианское сомнение осуществ­ лялось во всей своей унпверса..\ ьности и ра,дикальностп - людь­ ми подобными Паскалю, Керкегору и Н ицше, - м ожно утвер­ ждать, что философы экспериментировали с сами м и coбoii и своим сознанием не менее последовательно и пожалуй еще бес­ страшнее чем естествоиспытатели с природой. При всем восхищенип перед этой отвагой , при всем уваже­ нии к высокой остроте новоевропейского философского ума

§ 4 1 О прокидывание теории в практику

385

н евозможно 3акр ыть глаза на то, что философская м ысль как таковая име.'\а мен ьше влпянпя на хо11 Нового времени п отме­ тила собою этп сто.'\етпя меньше чем прежде. Не схоластичес­ к ая мысль Средневековья, а новоевропейская философия вы­ нуждена была дово.\ьствоваться ролью второй пли даже тре­ тьей скрппкп. П осле того как Декарт подчерквуго выводпл свою фплософп ю нз открыти{I Галилея, фи.\ософия , некогда мать п царица наук, Ш.\а, а иногда хромала вслед за науками, ослеп.\Я­ ясь ее все более поразпте.льнымп открытиями и силясь в ка­ ком-нибудь всеобщем наукоучешш открыть а posterioгi и конститупровать а prioп принцппы, предположительно к ним приведшие, в явной пли тайной надежде прийти все же в конце концов к шatl1esis univeгsalis. Но точные науки не нуждались для своего собственного продвижения ни в каком наукаучении и н и в какой гносеологии; н вплоть до современного кризпса оснований они были довольно-таки уверены, что обойдутся без служанки , ancilla ; явно они не нуждалпсь ни в каком путеводи­ теле, котор ый нес бы перед ними факел, и если философия хо­ те.\а повсюду носить за ними шлейф, то была ее забота (Кант). Так фнлософы становились либо теоретиками н ауки , причем сами науки не могли сделать никакого употребления из их тео­ рий, либо же они действительно делались, чего настойчиво тре­ бовал от них Гегель, органами-выразителями духа времени и мирового духа, как бы рупором , через которы й меняющаяся н астроенность эпохи высказывала себя с концептуальной яс­ ностью и точностью . Но ориентировалась ли теперь филосо­ фшi в качестве натурфилософии и теории науки на естествозна­ ние или в качестве философии истор ии и наконец экзистенц­ философшi на исторические науки, в обопх случаях ее усилием было что-то понять и " примирпться" с действительностью, фор­ мировавшейся без ее содействия. Можно считать что ни в ка­ кой другой области дух человеческий не поплатился за новоев­ ропейский проры в так, как в области философской м ысли ; и очень трудно сказать, что было решающей причиной этих по­ терь, новый примат деятельности над всем и другими челове­ чески м и способностям и или сама по себе утрата и ст ины, т. е. исчезновение понятия истины, остававшегося определяющим д.\я всей европейской традиции.

1 3 'Jак. 307К

1

42

Переворот вuympu 1.1ita activa

и

победа I!Omo fаЬег'а

Мы видели, что в смысле традиции действие занимало вер­ ховное место внутри vita activa. Однако новоевропейское перс­ вертывание соотношений между vita contemplativa н vita acti\'a никоим образом не имело следствием то, что отныне как бы автоматически действие выдвинулось на позицию, прежде за­ нятую созерцанием и контемпляцпей. Этот примат скорее преж­ де всего достался деятельностям , характерным для homo faber' а, деланию, изготовлению и созданию. Поскольку именно при­ бор и тем самым человек в своем свойстве изготовителя инст­ рументов привели к новоевропейской революции, новая иерар­ хия была вполне понятной. И не менее понятно то, что всякий научный прогресс с тех пор остался теснейшим образом связан с совершенствованием в деле изготовления новых инструмен­ тов и аппаратов. Так напр. эксперимент Галилея с падающими телами мог быть осуществлен в любой точке исторического времени; его единственной исторической предпосылкой было убеждение, что эксперимент и опыт дают знание. Напротив, все современное экспериментирование привязано к состоя нию н к развитию техники, возникающей из естественных наук, и эксперимент наподобие опыта Майкельеона с интерферомет­ ром в конце прошлого века даже самым гениальным физиком "не мог бы быть проведен раньше"; им предполагалось разви­ тие техники 6 1 • Н о то, что создающее изготовление должно было занять первое место среди человеческих способностей, следовало не только из зависимости познания от конструирования аппара­ туры. Решало скорее то, что элемент изготовления п рисущ са­ мому эксперименту совершенно незавпсимо от того, каки ми приборами он пользуется, поско.\ьку он по сути дела уже сам продуцирует и подготавливает феномены, которые желатель­ но наблюдать; само экспериментаторство есть уже впд и способ фабрикации . Вообще использование этих фабрикующпх экс­ периментов для целей познания вмело пр ичиной убеждение, что знать можно только нечто сделаннос своими руками ; а для познания вещей, не сделанных человеком , нз этого убежденпя следовало, что надо пытаться имитировать и воспроизводить процессы, в ходе которых они первонача.льно возникли. Об­ суждавшнйся в псторип ео·есгвознанпя перенос акцента со ста"1 Wlzitel1eшl, ор. cit. , р . 1 1 6- 1 1 7.

§ 42 Переворот внутри vita activa и победа lюnю fаЬег'а

31:-!7

рого вопроса что 11 почему н е что есть, как оно есть, к совре м е н­ ной постанов ке вопрос а, заинте р есованной только в том, как оно воз ннкло, в ыте ка ет н е пос р едстве нно из этого убе жде н ия , а н а вопрос о как может дать отв ет только экс п е риме нт. Поста­ нов ка опыта воссоздает прпродный п роцесс , а име н но так, ка к если бы д ело шло о повторном воссоздании ве ще й самой п ри­ роды. И хотя на начальных Llад иях Нового вре ме ни н икакой се рьез н ы й исследователь н е мог бы се бе 11 п ре дставить, до ка­ кой сте п е ни ч елове к в де йсгвителыюсти с пособе н " изготовлять" прпроду, все же надо консгатпровать, что новая наука с самого начала поставила себя по отнош е нию к природе как бы н а точ­ ку зр е ния ее создателя, приче м н е по практичес ким причинам те хнической утилизации, а исключительно по той чисrо "те о­ р етической" причине , что иначе достове рность познания про­ сто уже н е давалас ь. "Дайте мн е мате рию, я посrрою из н ее мир! то есть дайте м не мате р ию, я вам покажу, как из н ее дол­ же н возникнуть мир" 62• В этпх словах Канта с воеобразное но­ вое вропе й ское соедин е н ие из готовле н ия и поз нания доведе но как бы до отчетл ивоН формулы, и похоже на то, как если бы в е ка, на п ротяже нии которых науки пробовали п ознавать на путях создания , послужили лишь вр е м е н е м уче нич есгва для мира, гд е ч елове к те п е р ь де йствительно из готовляет и создает то, за поз нани е че го потом бе р ется . Продуктивность и творческая ге ниальнооъ, эти боги и бож­ ки Нового вре м е н и , вот зак онодательные ид еалы для homo faber'a с е го фабрикующим изготовительством, т. е . те самые идеалы, по которым он м е рит себя. Но в условия х Нового нр е­ м е н н эти способности обнаруживают е щ е один ас п е кт, оказы­ вающпйс я впосл едстви и гораздо более р еле вантн ы м . Новый п е р е нос постановк и вопроса с п о ч е м у и ч т о н а к а к н есет с собой то, что п редме ты поз нания являются п роцессами в оз ­ н и кнове н ия, а н е в е щами или в е чными законами д виже ния , т . е . объе кт исс\едования те п е рь собстве н но н е природа или в селе нная, а история , име нно исrория возникнове н ия прп ро­ ды, или жизни, или мироздания . Как раз есте стве н н ые науки развились в Новое вр ем я до сп е цифичес ки исгорических д ис­ циплин , 1 1 приче м задолго до того как с п е цифическое истори­ ч еское сознание мод ерна с вело философию моде рна к филос о­ фшi п сторнн ; в существе самих естестве нных наук бьL\о зало''' Так у Канта в Предисловии

теор ии не б а " .

к

" Всеобщей истории природы и

Шестая г.\ава: Vita activa и Н овое время

жено, что окончательно в де вятнадцатом веке с развитием но­ вых отраслей знания, геолопiи, или негарии земли, биологии , или истории жизни, антропологии 11 т. д . , они незаметно пре­ вратились в науку об нсторпн пр ироды, перенеся решающие для этой новой д исцнплiпi ы поняпrя развития и эволюции даже в более стар ые отрасли знан ия , химию и физику, ботани­ ку и зоологию. Главное то, что понятне развития определило как истор ическую, так и естественнонаучную мысль . А понятие развития есть неизбежное следствие того, что познание пр иро­ ды увидело себя зависнмым от процессов, которые имитирова­ ла п воспроизвела в эксперименте инженерная гениаль ность l1ошо fаЬег'а; пр ирода, встречающая нас в ЭI\Спери менте, есть по сути дела "процесс" б:l, и все всплывающне в экспери менте природные вещи суть не что иное как функции илн экспонен­ ты этого процесса. Так понятие процесса выдви гается на мес­ то, прежде занятое понятием бытия, или бытие вообще вос­ принимается лпшь как процесс. И если некогда к существу бы­ тия принадлежало саманоказывание и выступанис в я влен­ ность , то в существе процесса заключается пребыванис его са­ мого в невидимости, возможность заключить о его налнчии лишь исходя из определенных данных, не являющихся уже собственно феноменам и . Этот процесс был исходно тем про­ цессом нзготовле ния, который "растворяется в продукте" , т. е. как раз не показывает себя в своем пропзведении; продукт в своем феноменальном составе высказывает о процессе не боль­ ше, чем то, что тот - на основании опыта, имеющегося у hошо fаЬег'а с изготовлением - должен иметь место, т. е. должен так или иначе предшествовать действ ительному существованию всех вещей. В месте с тем , исключительное подчеркивание п роцессуаль­ ного характера всего сущего за счет интереса к вещам, к сами м продуктам , никоим образом н е характерно для образа м ысли Ьошо faber'a. Для него процесс изготовления , как бы важе н он нп был, остается вполне средством для цели; он движется в мире целей, достигаемых средствамн, но не в таком мире, который как окружающий нас мир модерна сам есть процесс. Глядя с "" К аксиомам всех естественнонаучных дисциплин при надлежит сегодня, что "природа есть процесс" и что наука и меет дело с иссле­ дованием процессов, случаев, событий , а не вещей, или что " вне про­ цессов вообще ничего нет" . Так у Уайтхеда (А. N. Wh.itehearl , The сопсерt of паtнге, р. 5 3 , 5 5 , 66).

§ 42 П е реворот внутри vita activa и победа hопю ГаЬеr ' а

389

точки зрения создателя и изготовителя , современная картина мира являет тоже образ .. переиер нутости", а именно мира, где средства, процесс изготовления или развертывания стали важ­ нее целей, изготовленных пли сформировавшпхся вещей. При­ чина, почему в картине мира, определяемой естественными науками, не говоря уж о его зависимости от пзготовительных способностей homo fаЬег'а, сам процесс изнач
Сдвиг соотношения между средством и целью внутри ак­ тивного естественнонаучного исследования в том смысле, что как возникновения п риобрело значительно большее значение чем что возникшей вещи, мог оставаться незаметным до тех пор, пока господствовала механистическая картина мира, соот­ ветствующая мировоззрению homo fаЬег'а. Это мировоззрение, как известно, всего явственнее выразилось в знаменитом срав­ нении соотношения между Богом и природ ой с соотношением между часовщиком и изготовленными им часами. В нашем кон­ тексте дело идет не столько о том, что представление восемнад­ цатого столетия о Боге явно обожествляло самозидательные способности homo fаЬег'а, сколько о том , что в представлении природы по образу часов мышление Нового времени о процес­ се очевидно еще ограничено. Ибо хотя все отдельные природ­ ные вещи уже как бы поглощены процессом, через который они вообще возникли, природа как таrювая , подобно самим часам , есть не процесс, а более или менее стабильный конеч­ ный продукт божественного изготовителя . Образ часов и часо­ вого мастера именно потому так поразительно адекватен, что с одной стороны в двпжениях часового механизма он указывает на процессуальный характер природных вещей, при том что с другой стороны в образе самих часов как предмета все еще дают о себе знать подлпнные черты изготовления, а именно разни­ ца между изготовителем и изготовленным, часов ым мастером и часами.

390

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

Механистическая картина мира, в которой так я вственно говорила о себе ранняя победоносность homo fаЬег'а, оказалась со временем в ходе естественнонаучного исследования, сути современной науки, совершенно неадекватной. Она держалась только до тех пор пока п только там где гносеологическая про­ блематика, изначально лежавшая бременем на новом образе м ысли , устранялась в том смысле, что люди просто отказыва­ лись от попыток познания природы, т. е. от точного познания вещей, не самим человеком сде.l\анных, и взамен обращались к тому, что однозначно было обязано своей на/\Пчностью и своей такосгью существовани ю и деятельности .\юдеJ:'I. Таков был путь, по какому пошел В ико, когда от естественных наук он обратил­ ся к историческим, пбо этот поворот, как он сам подробнейше объясНIL'\, следовало приписать исключительно его стремлению к достоверности познания, возможность которой он п редвидел лишь там , где приходится иметь дело исключительно только с произведениями человека 6 1 . Новоевропейское открытие исто­ рии и историческое сознание модерна своим и сильнейшими и мпульсами в том , что касается их возн икновения, обязаны и не вновь пробудившемуел воодушевлению величием человека в смысле Ренессанса и не убеждению что см ысл человеческого существования обнаруживается в истории человечества ; они " 4 В и ко сообщает о б этом в четвертой главе цитированного в ы ш е сочинения: поско.\ьку природа создана Богом , только Б о г способен познать п роисходящее в природе. Идеал познания математика, но лишь потому, что математические величины порождены самим чело­ веческим рассудком : geoшetгica deшonstгaпшs quia faciшнs; si physica deшoпstraгe posseшнs, faceгcnшs. Трактат интересен во м ногих отно­ шениях. Он написан примерно за 1 5 лет до "Scieпza nнova" и показы­ вает причины, подвигнувшие В ико отойти от наук о природе и в ко­ нечном счете обратиться к " новой" исторической науке. Н о эту но­ вую науку он еще не откры.\. Пока он критикУет науки с точки зре­ ния сгарой нравственной науки политики. Лишь после написания этой работы ему должно было проясниться, что история в таком же смыс­ Ае создание людей, в каком природа создание Бога. В рам ках начала восемнадцатого века этот поворот дела еще исключение, и Вико явно предтеча позднейшей исторической науки и философии истори и . ЗасАуживает упоминания, что первоначально он задумывалея о ка­ кой-то новой политической философии. Думая о процессах, развер­ нувшихся пос.\е Французской рево.\юции, можно пожалуй сказать что всякий раз, когда вроде бы можно было почти что ожидать от Н ового времени обновления политической философи и . эта последняя быст­ ро превраща.'\ась в фи.\ОСофию истории.

§ 42 Переворот внутри Yita activa и победа homo faber'a

391

вознп кают скорее как возможность ответа на картези анс кое сомнение и в стремлении открыть внутри сознательного поля картези<1нскш1 философии область, где человеческое познание мос\о бы пройти проверку на достоверность. На том же уровне располагаются все на удивление м ного­ численные попытки семнадцатого и восемнадцатого столетий н<1йтп теорию, по которой можно с научной точностью изго­ ТОШ\ЯТь пол1пическпе и нституты, способные упорядочить дела человеческие с такоJ":i же надежностью, с какой часы упорядо­ чивают движение времени, а понятое как часы творение пра­ вит природными процессами. Политическая философия этих сто�\етий, имеющая своим величайшим представителем Гоббса, все гда сводится к отысканию путей и способов "создания искус­ ственного живого существа . . . называемого Сообществом, или Государством" tio . При этом у Гоббса еще можно я вственно рас­ познать , что настоящая побудительная причина для филосо­ фии так решительно вторгнуться в область, п режде считав ш у­ юся ею второстепенной , было сомнение 66, а именно сомнение в себе самой ; с другой стороны, именно саморефлексия - ис­ кусство , как Гоббс говорит, "читать в себе самом " , - казалось, вооружала методом, с которы м можно построить правила для касающегося самого человека "искусства" , "art of man" , чтобы в опоре на него воздвигнуть и обустроить м ир, в точности отве­ чающий "искусству пр проды , какпм Бог создал Вселенную и управляет ею" . При этом познавательная ценность саморефлек­ сии для пол1пики nокоится очевидно на " подобии мыслей и страстей одного человека мыслям и страстям другого" . Так что и здесь , где дело пдет о создании самого мирского из всех "ху­ дожественных произведени!r " , мир как возможный источник правил и мер исключен п за основу берутся порывы и страсти, нуждающпеся как бы лишь в подключении расчетливого разу­ ма, чтобы у людей вырос дом, как у улитки ее ракушка. Но стра­ спr и порывы, обнаруживаемые саморефлексией Гоббса , отли­ чаются от декартоnекого сознания тем, что сами они суть про­ цессы, необходимые в свою очередь для прпведения в действие механизма. И таким образом у Гоббса тоже уже встречается метафора часов, с которыми он сравнивает человеческое тело и ,;,, Так у Гоббса во В ведении к ")\евиафану" . Так у .1\l айкла Оукшотта в прсвосходном введении к ero изда­ нию "..'\евпафана" (Ho!JЬes 1/t . , Leviatl1aп, ее!. Ьу M icl1ael Oakeslюtt. Вlack­ \\ e\l's political Lexts, 1 946, 2пd ed. 1 95 7 , р. X I \').
392

Шестая глава: Vita activa

и

Н овое время

подвнжнос1ъ страсi:� й , так что и создание сообщества, " искус­ ственного человека , свод1пся к тому чтобы "создать автомат, движимый свопми пружинами и колесами как движутся часы" ы. В этом приложении результатов новоевропейского есте­ ствознания к политике выясняется, что нонятпе процесса, пер­ воначально идущее от эксперимента, от попытки воссоздать п роцесс природного возникновения в пекуественных услови­ ях, а тем самым от мира оп ыта hопю fаЬег'а, вполне утвержда­ ется J(aK п ри нцип действия в сфере человеческих дел. Так во всяком случае могло бы казаться теоретическп и с первого взгля­ да. Ибо теоретнчески никак нельзя отрицать, что не только стра­ сти и порывы, но вообще все воспринимаемые саморефлексией предметы суть движения и процессы: только п редмет обнару­ женн ых в сознании актов, насколько ему как вещи внешнего мира приппсывается реальность, остается неподвижно тем , что он есть, н переживает в своей идентнчности акт своей воспри­ нятости - подобно тому как тоже только м ысли м ышления, но никогда не само м ышление трансцендируют вечную подвиж­ ность недр сознания. И поскольку lюшо faber углубляется в са­ морефлексию, отказываясь от орнентацнн на предметны й мир, он тоже руководится в своей деятельности уже не идеями , мо­ делями или образами изготовляемых вещей, а процессам и , по­ рывами и страстям и , как это называли более древние эпох п , или процессами п риобретения 1 1 потребления, предметно уже не определенными и потому в принципс ненасыти м ы м и . Попытка Гоббса с помощью понятия созидательного расче­ та заново обосновать теорию полипrки имела большое значе­ ние, поскольку он непосредственно попытался прпменить най­ денные в естественных науках правила к области человеческих дел; более бескомпромиссным, последовательны м , более бес­ страшным представителем современный рационаллзм с его теперь уже бан
р. 1-XI V.

§ 42 Переворот внутри vita activa и победа lюmo fаЬег'а

393

н и е, согласно которому действи,тельным станет л ишь то, что я собираюсь сделать, постоянно опровергается ходом событий, возн икающих из-за поступка и всего чаще включающих в себя абсолютно неожиданное. Действовать в модусе изготовления , соотв. мыслпть в форме вычисления последствий значит и склю­ чать неожиданное и тем самым само по себе событие, ведь было бы неразумно, соотв. иррационально оп и раться на то, что яв­ ляется не более чем "бесконечно неправдоподобным". Но по­ скольку, во всяком случае в области человеческих дел, событие образует поистине фактуру действительности, составляя сверх того саму суть действительного, было бы крайне нереалистич­ но как раз с ним-то и не считаться, т. е. не быть готовым к тому, что произойдет нечто не п редусмотренное н икаки м расчетом. Полптическая философия Нового времен и , величайшим пред­ ставителем которой остается Гоббс, спотыкается о неразреши­ мую дилемму, когда рационал и зм оказывается ирреальным, а реализм и ррациональным, - что как раз и означает прекра­ щение согласования между действительностью и человеческим разумом. Ги гантское предпр иятие Гегеля, "примирнть дух с де{rствительностью" - и такое прпмирение до сего дня остает­ ся глубочайшей заботой всякой философии историп, - уже показало что новоевропейский разум терпит крушение на уте­ сах действительности . Образ м ысли Нового времени так резко и необратнмо от­ .\ичается от всей традиции именно радикал.ьностью отчужде­ ния от м ира, которая смогла распространиться даже на самое мирское и з всех человеческих занятий , и зготовлен и е, овеще­ ствление, опредмечивание, учреждающее мир. Это отчуждение от мира идет намного дальше простого персвертывания С(JОТ­ ношения созерцания и действ ия нлп также м ы шлен ия и по­ ступка. Не возвы шение homo fаЬег'а в ранг, некогда занятый феорией, довершает разрыв с созерцанием как высшей формой человеческого познания, а абсолютизация понятия процесса прп исто�\ковании пзготовленпя. В сравнении с этим переупо­ рядочение иерархии внутр и vita activa, когда изготовление про­ сто достигло почета, исходно принадлежавшего политическо­ му действию, и меет вторичное значен и е. К тому же, как мы уже замечали, этот исходный иерархический порядок и без того, пусть п неявно, уже очень рано, а именно с началом политичес­ кой фп.'\ософпи вообще, был подорван глубоки м недовернем сократической школы к полису, к политике вообще и к способ­ носпr действовать в частности .

Ш естая г.\ава: Vita acti\'a и Н овое время

394

Этот факт легко не заметить, потому что в ышедшая нз со­ кратической школы политическая философия ориентируется пока еще на узаконенны й полисом ценностный порядок чело­ веческих занятий, пусть даже по своему содержанию она уже обращается против него. Чтобы ясно видеть этп вещи , надо уже держаться собственно философских сочи нений Платона и Ари­ стотеля , где они , естественно, значительно свободнее высказы­ вались об этих вещах и не стеснялись персвертывать соотно­ шение между созданием и действием в пользу создания . Так Арнетотель в "Метафизике" заговаривает о различных формах познания и без всякого смущения выражает тут м нение, что �UkJJOia И emo-rrf;pH) 71f2aXTIXrf;, праКТИЧеСКИ планирующее МЫШЛе­ НИе, ведущее к решениям, и политическая наука принадлежат К НИЗШИМ формам ПОЗНаНИЯ , ВЫШе которых СТОИТ emrттrf;/L'Y) 710/'Y)TIXrf;, сопутствующее изготовлению знание, поскольку оно непосредственно исходит из феории, созерцания истин ы , и ве­ дет к ней 68 • И философское основание этого приоритета - ни­ коим образом не политически мотивированное недоверие к действию, обсуждавшееся нами в другой связи (см. § 3 1 ) , а го­ раздо бо.\ее принудительное для мысли и ее постпжен ш1 внут­ реннее родство созерцания и создания - :3-гшегlv и 710/Etv, - со­ отв. заключенное в самой сути дела противоположение созер­ цания и действия. Решающе для этого внутреннего родства, во всяком случае в рамках греческой философии , то, что опыт со­ зерцания можно было иметь в сфере создания , но не в сфере поступка, и и менно поскольку это создание руководствовалось " идеей" , зримой моделью, которая предшествует процессу со­ здания и переживает его и познавательная ценность которой 3аключается в том, что она впервые пока3ывает создателю, что он намерен и3готовить, а потом даст ему в руки правила, по­ зволяющие судить о качестве созданного. Исторически выдвижение созерцания как высшей форм ы познания, развитие которой м ы впервые находим в сократи­ ческой школе, имеет по меньшей мере двоякос происхожде­ нпе. Оно находится в очевидной внутренней связи со знамени­ тым в ысказыванием Платона об удивлении, :3-au/La�ecv, в кото­ ром начало философии и которое Арнетотель еще ра3 подчерк­ ну-го упоминает в начале " Метафизики" 69• Напрашивается до6'

С м . Метафизика 1 025Ь 25 сл.\ . и 1 064 а 1 7 слл. Платона см. Тезтет 1 55 : 11-аЛа -rae q:;cЛouaq:;ov TOUTQ то па_э.о�, то _э.ащьЦгсv· ou 7ае амr; аех� q:;cЛouoq:;ia� -У} av'f'YJ - "большей частью у фи69 у

§ 42 П ереворот внутри vita activa и победа homo fаЬег'а

395

гадка, что платоновекая формулировка была прямым следстви­ ем того, пожалуй, самого потрясающего опыта, оставившего неизгладимую печать на учениках Сократа от общения с учи­ телем: лицезрение человека, чья м ысль не раз захватывала его настолько, что бросала в состояние полной погруженности, проя влявшейся внешне в абсолютной, длив шейся часами не­ подвнжности . Так же сама собой напрашивается м ысль, что это потрясенное изумление перед чудом бытия как такового было принципиально бессловесным, что к его содержанию не могла п риспоеобиться речь и словесное сообщение. Во всяком случае таким путем можно было бы объяснить, почему Платон и Арп­ стотель, при всех прочих глубоких различиях между собой по крайней мере формально характеризовав шие удивление как источник философии , сходились также и в том что конец п цель всякого философствования опять же должны выливаться в со­ стояние бессловесности, в созерцание, не передаваемое речью. В той философии Э.eweia есть ли ш ь другое, более смиренное и нащупывающее слово для Э.a1.!f.UL�etv; созерцание истины , к чему в птоге приходит философствование, есть концептуально и фи­ лософски прояснеиное удивление, с которого всё и начиналось. Дело однако имеет еще и совершенно другую сторону, все­ го прозрачнее обнаружпвающуюся в учении об идеях, п ричем как в его содержании , так и в терм инологии и в привлекаемых п римерах. Эти последние главным образом всегда имеют отно­ ш ение к оп ыту создателей, чье внутреннее око воспринимает прообраз вещи, которому и следует потом при изготовлении предмета. Для Платона эта модель, воссоздаваемая, но не со­ здаваемая творцом, преддана человеческому духу. В качестве такой предданности ему присуща некая мера постоянства и со­ вер ш енства, при воссоздающем опредмечивании рукою чело­ века нпкоим образом не актуализирующаяся, но наоборот ре­ ш ительно слабеющая . Так что прообразы, являющие чистому созерцанию свою полноту и вечность, становятся весовер ш ен­ ными и преходящими в ходе вторгающегося подражания, С\е­ дующего за созерцанием . Отсюда следует что установка, дейлософа это состояние, удивление; в самом деле, начало философи и не иное как это" . Арнетотель в начале "Метафизики", кажется , почти буквально цитирует эту фразу П.\атона (982Ь 1 2 ) ; при ближайшем всматривании однако оказы вается что он говорит о чем-то совершен­ но другом, а именно о роде удивлен ной внимательности, стимулиру­ ющей к прослеживанию вещей. Для него "начало философи и " зак­ лючается в стремлении "выбраться из незнания".

39б

Ш еегая глава: Vita a(tiva

и

Н овое вро·IЯ

ствптельно адекватная моделям и "идея м" , руководящим при всяком создании и изготовлении , епъ та, которая оставляет им быть таким и , каки ми они предстают внутреннему оку. Платон как бы говорит: решись человек отказаться от своей способно­ сти создавать вещи, уйдя в чпстое созерцание, с какого начина­ ется процесс создания, он смог бы созерцать совершеннос п участвовать в его всегда-бытии. Но это "контемплятивное" со­ зерцание в строгом смысле слова не имеет вовсе ничего общего с отвечающим чуду бытия удивлением , ведущим в сократичес­ кую погруженность. Оно происходит от опыта создания-изго­ товления, оставаясь привязано к нему и после того как отре­ шнлось от всякого делания; это, вот уж деrkтвительно контем­ плятивное, в глядывающееся созерцание посвящается уже не бытию в целом, но именно "идее" , модели , разве что эта после­ дняя теперь инициирует и направляет не делание , а состоя­ ние, в котором созерцание как таковое абсолюппируется . Для того, что в философской традиции понимается под кон­ темпляциеf:'I , эта вторая форма созерцания стала решающей. По этой причнне неподвижность, в состоянии бессловесного изум­ ления являющаяся лишь непреднамеренным, внешним при­ знаком погруженностн , смогла стать непременным условием и тем самым поистине главным требованием , п редъявляемым к vita contemplativa. Дело здесь уже не в том что человек захва­ чен пзумлением и как бы брошен в неподвижность, но он с того и начинает, что вполне сознательно отставляет в сторону все занятия и движения, чтобы сперва прийти в состояние контем­ пляции . Читая, главным образом в средневековых сочинени­ ях, о ра/J,Ости и б.'\аженстве созерцания, п риобретаешь впечат­ �\ение что философы хотели как бы заманить homo fаЬег'а и убедить его в конце концов опустпть руки и увериться в том, что его сильнейшее стремление, порыв к долговечности и бес­ смертию, найдет себе удовлетворение не в предметной деятель­ ностп, но лишь в окончательном и полном понимании недо­ ступности прекрасного и совершенного для этих его челове­ ческпх рук. У самого Платона бессловесное удивление - н ача­ ло и конец всякой философии, вырастающей из основания , глу­ бину которого ей caмoil не измерить , и растворяющейся в вы­ соте , куда ей самой не подняться , - еще н астолько явственно пронпзывает как специфически философскую страсть к вечно­ му, так и специфичео\ую ремесленно-художественную тоску по постоянному и совершенному, что отчетливо различить их в его творениях трудно . Но простоП факт, что философское бес-

�

42 П ереворот внутр и vit.a activa и побе,,а lюпю f�tbcг'a

с\9 7

словесное изум�\енпе относится по-впдпмому к опыту, доступ­ ному для немногих , тогда как наб.\юдательно-созерцате.\ьный взгляд ремесленного творца был, по крайней мере тогда , еще обыденным опытом , имевшпмся у м ногпх, естественно повли­ ял на решенпе о том , на какой из двух видов созерцания прп­ звана опираться теория контемпляции. Уже Платон сделал выбор в пользу hошо fabe1·'a, когда начал :3анмствовать приме­ р ы и иллюстрации из сферы изготовления, чтобы быть более доходчивым, и это решение могло стать лишь более однознач­ ным, когда хрпспrанство потребовало определенного м иниму­ ма медитации и контемпляции от всех верующих. Как бы тут ни обстояло дело в частностях , решаюrцим яв­ ляется то , что концепцию, праrппку контемпляции и соответ­ ствующий образ жизни определил не восторг, ведущий к фило­ софии , но , если можно так скаэать, hошо fаЬег в м аске филосо­ фа. Vita conteшplativa , наско"\ ько она понимает себя как пропr­ воположность vita activa, заключается по своей сути в отрица­ нии именно ремесленно-деятелыrоr1 жизни, задача которой со­ здавать и изготовлять , насильственно воздействовать на при­ роду с целью обустроить для смертных людеr':'r их м естожитель­ ство на земле, и это теперь как бы персвертывается в жизнь ненаоrлпя и бездействия, оставляющую все существующее та­ ким, каким оно предстает наблюдению, чтобы самому поселить­ ся по соседству с непреходящим rr вечным. Ношо faber'a мож­ но было склонить к такому впдопзмененпю своих способнос­ тей , потому что именно с радостямп созерцания он был очень хорошо знаком на собственном опыте созидательной деятель­ ности; никакого настоящего переворота ему при этом не тре­ бовалось, и от радика..,\ изма той тщztшуо'}'1}, которой Платон тре­ буст от философов , дело тут очень далеко. Ношо faber должен был только опусппь бездеятельно руки, распространив до бес­ конечности и абсолюпrзнровав одну из фаз своей собственной деятес\ьности , созерцание эйдоса , непреходящего п рообраза, вместо того чтобы оставить созерцание лишь начальной ступе­ нью н использовать созерцаемое как модель для воссоздания; и на это действительно моглп решиться по крайней мере все осознавшие, что красота и совершенство первообразов недо­ спrжимы усилиями рук человеческих. Е сли бы поэтому новоевропейское сомнение в примате со­ зерцания над деятельностью любого рода пме.\о результатом лишь опрокид ывание соотношения между созерцанием и де­ ятельностью, то схема традиционного порядка известны м об-

Ш естая глава: Vita activa и Новое время

398

разом лпшь вернулась бы на свою исходную позици ю. Эта схе­ ма была впервые взорвана, ко гда в толковании самого созда­ ния центр тяжести полносгью переместилея с произведения 1 1 его вечной руководящей пэготовителем модели на процесс иэ­ готовления, так что теперь дело шло уже не о том , что такое вещь или какоil п редмет надлежит изготовiгrь, но исключи­ тельно о том, как и благодаря каким средствам и п роцессам нечто возн1 1кло и как эти п роцессы можно воспроизвесги . Ибо это смещение центра тяжести нмплицпровало как неспособ­ иость созерцания достичь истины, так и вообще утрату созер­ цанием своей ведущей роли внутри vita activa с прекращен и­ ем его nринадлежности к опыту, сnособному заявить о себе в повседневносгп и служить для философии ориентиром в целях пони мания.

43

Провал lzomo faber'a и кал ь куля ция счаст 1, я

Если направить внимание исключительно на события, оз­ наменовавшие начало Н ового времен и, и продумать лишь не­ посредствен ные последстви я , с такой неуклонностью вытекав­ шие из открытия Галилея , что в своей очев идности они долж­ ны были nрямо-таки ослеnлять мыслителей сем надцатого века, то nерсверты ван ие соотношения теории и nрактики, соотв. вытеснение созерцания из числа важных человеческих сnособ­ ностей как бы само собой разумеется . Таким же самоочевiiд­ ным nредставляется то, что это персвертывание подня�\О на высшую сrупень человеческих возможностей homo faber'a, со­ здание и изготовлен ие, а не человека постуnающего и не animal laborans. И эти самоочевидности на первый взгляд вроде бы вполне подтверждаются. Среди в ыдающихся черт Нового времени от его начальных стадий вплоть до мира, в котором мы живем, повсюду можно проследить типичные образы поведения homo faber'a: тенденцию трактовать все преднайденное и преддан­ ное как средство; большое доверие к орудиям и высокая оцен­ ка производител ьности в смысле про11зводства искусственных nредметов; абсолютизация категории цели-средства и убежде­ ние что п ри нциn nолезности способен разрешить все пробле­ мы п объяснить все человеческие моти вы; суверенная расnоря­ дительность, для которой всякая данность сразу становится материалом и вся природа воспринимается как "гигантски гро-

§ 43 Провал lюшо fabe1·'a и калькуляция счастья

399

мадное полотно, из которого мы можем выкраивать что хотим, чтобы снова перекроить все по нашему желанию" 7 " ; приравни­ ванпе ума к остроумию или изобретательности и презрение ко всякой мысли, нацеленной не просто на "производство искус­ ственных предметов, прежде всего инструментов, позволяющих производить инструменты, чтобы и далее варьировать это про­ изводство до бесконечности" 7 1 ; наконец, естественность, с ка­ кой отождествляются поступок и изготовление, т. е. всякое дей­ ствие понимается в смысле изготовления. Проележиванне этих сдвигов в деталях увело бы слишком далеко, да это и не нужно; они легко прослеживаются в прин­ цшпiальной убежденности естественных наук, еще и сегодня полагающих, что онп создают лишь порядок в "голой неупоря­ доченности" , в "дикой пестроте природы" 7�, поскольку они за­ менили в языке своих понятий старинные представления о гар­ монпи и простоте моделями и образцами, которые требуются lюmo faber'y для его созданий. Их можно с равным успехом проследить и по основоположениям классической политичес­ кой экономии, где высшим идеалом является продуктивность и где предрасположенность против всякой не непосредственно производ ительной деятельности даже Маркса толкнула на то, чтобы свое требование справедливости для рабочего класса, само по себе такое понятное, обосновывать его .. производитель70 См. Henri Bergson , Evolution creatгice, 1 948, р. 1 5 7. Анализ места Бергсона в философии модерна завел бы тут слишком далеко. Подоб­ ный анализ должен был бы исходить из примата honю fаЬег'а над homo sapiens'oм у Бергсона, из постоянно повторлющегосл п ротиво­ положения жизни и духа и наконец из разбора изготовления и " прак­ тики" как собственного источника мысли. Бергсоновскал философия часто производит в печатление хрестоматийного примера того, как раиненовоевропейское убеждение в примате создания над м ышле­ нием разлагается в вытекающий отсюда абсолютный примат жизни над всем прочим. Громадное влияние Бергсона на развитие теории труда во Франции можно объяснять тем, что он еще сумел безраз­ дельно принять в свою мысль обе тенденции Нового времени, не уяс­ нив себе, что они собственно противоречат друг другу. Не только более старые работы Эдуарда Берта и Жоржа Сореля , но также и написан­ ный в 1 929 году " Homo fаЬег" Адриано Тильгера и даже " I.: E tгe et le tгavail" Жюля Вюиллемена ( 1 949) еще по существу пользуются поня­ тилми бергсоновской чеканки, хотя Вюиллемен, nодобно почти всем современным публицистам во Франции, собственно гегельянец. 7 1 Bergson, ор. cit., р. 1 40. 7 � Bronowski, ор. cit.

400

Ш естая глава: Vita activa

и

Н овое время

ностью" , перетолковывая таким образом труд в смысле изго­ товляющей деятель ности . Всего отчетливее они дают о себе знать в прагматических течениях новоевропейской философшi, добавивших к картезианскому универсальному отчуждению мира прпнцип полезности, так реш птельно взявший верх в английской философии с сем надцатого , а во французекоН с во­ сем надцатого века, что здесь часто п росто уже и представить себе нельзя , как люди в своем поведении могут иметь другие мопшы кроме вы годы . Обобщая, вполне можно сказать что самое старин ное убеждение homo fаЬег'а, а именно что человек есть мера всех всщеi! , в Новое время во:шысилось до статуса всемирно пр изванного общего места. Что требует объяснения , так это не высокая оценка homo fabe1·'a модерном, а тот факт что эта оценка не стала еще более ушшерсалыюй и главное не продержалась дольше, но вместо этого за нei"' относительно скоро последовало возвеличение труда. Это вторич ное персвертывание иерархии занятий в нут­ ри vita activa произошло постепенно и привяло гораздо менее драматические форм ы чем перемена мест теории и практики вообще и перестановка действия и изготовления в частности. Н овой высокоi! оценке труда предшествовали известные, для Нового времени краi!не характерные отклонения и перемены в трад иционном образе мысли homo fаЬег'а, по сути заложен­ ные в при роде самого новоевропейского сдвига. Что в конеч­ ном счете все-таки еще не вязалось с образом м ысли l1omo fаЬег'а, было новоевропейское понятие процесса. Для h omo fаЬег'а как такового перенос в Новое время акцента с ч т о на как, с caмoli вещи на процесс изготовления , вовсе не был пол­ ным счастьем . Он одним разом лишил ориентированного на изготовление и делание человека тех твердых правил н одно­ значных мерок, котор ые во все времена служили большинству людей путеводной нитью для их действия п кр итер иями для их суждения . Итоговая обесценка всех ценностей в современ­ ном мире несомненно объясняется не только и возможно даже не в первую очередь развитием товарного общества, хотя не подлежит сомнению, что только в его рамках меновая стопм ость мог.\а одержать такую ре шительную победу над потребптель­ ной стонмостью, что обменпваемос1ъ и тем сам ым релятивпза­ цпя начали оп ределять "стоимость" всех предметов . Для м ыс­ .\11 Нового времени, наско,\ько она определяется развитнем современной науки 1 1 современной философии, но меньшей мере было столь же решающим то, что человеческая экзнстенцпя

§ 43 Провал hошо f'a ber'a и калькуляция счастья

40 1

вообще пони малась как встроенная в два надчеловеческих и объемлющих процесса, природы и общества, словно род чело­ веческий не шагает, а его тащат в непредвиденное и бесконеч­ ное будущее, от которого не приходится ожидать никакого упо­ рядочивающего процесс смысла и в котором, наоборот, все цели и на:шачения неудержимо идут ко дну. И наче говор я , великая революция в образе мысли, прине­ сенная Новым временем, невероятно расширила способноо·п homo faber'a, научила его изготовлять аппараты и изобретать инструменты, дающие возможность измерять бесконечно ма­ лые п бесконечно большие величины и оперировать ими, но в то же время она отняла у неrо надежные мерки, которые со своей стороны, располагаясь по ту стороны процесса изготов­ ления, предоставляли ему подлин н ы й , в самой его деятельнос­ ти коренящийся доступ к чему-то абсолютному и безусловно надежному. Одно было несом нен н ы м , что нп одно из занятий vita activa не было больше чем изготовление задето утратой со­ зерцания и контемпляции как смысланаделяющей человечес­ кой способности. Ибо в отличие от действия, по своему суще­ ству заключающегося в развязывании всевозможных процес­ сов, и в отличие от труда, остающегося привязанным к процес­ су обмена веществ в организме, изготовление рассматривает процессы, с которыми имеет дело, как нечто вторичное, как голые средства для своих целей и объективных назначений. Сверх того, естественно, никакая другая человеческая способ­ ность не была задета так глубоко новоевропейским отчуждени­ ем от мира и не имела так много чего терять от п еренесения Архпмедовой точки в сознание, как способность, чей собствен­ ньп1 см ысл состоит в воздвижении мира и произведении вещей мира. Неотвратимое падение lюmo faber'a в условиях Нового вре­ мени, неизбежная неудача его усилий утвердить в современ­ ном мире свои мерки и оценки были собствен но уже решен­ ным делом , когда принцип полезности, поистине средоточие из готовляющей мысли , был заменен вычислением счастья , принцппом "максимального благополучия максимального боль­ шинства 7:1• Это произошло уже в конце восемнадцатого века, 7:1 Знаменитая формула Джереми Бентама из " В ведения к прин­ ци пам нравственности и законодательства" ( 1 789) я вно идет от Джо­ зефа П рисели и состоит в очевидном родстве с "la шassiшa felicita di\'isa пеl ш aggi o г пншеrо" - см. об этом у Лоренса Лафлёра в его Введе-

402

Шестая глава:

Vita activa и Новое время

11 с тех пор первоначальное убеждение Нового времени , что человек способен познавать только то что сам сдела,\ - сперва казалось бы исключительно благоприят ное для перспектин homo fаЬег'а, - все больше и больше уступало еще более адек­ ватному специфически новоевропейской мысли убеждению что все сущее есть ,\ИШЬ функция и экспонент п роцесса; а это про­ цессуа.\ьное м ышление чуждо или даже враждебно противо­ стоит потребностям 11 идеалам ментальности , ориентированной на изготовление. Ибо принцип полезности хотя и постулирует в качестве своей абсолютной точки отсчета человека, превра­ щающего сущее в сырье чтобы использовать его и производ ить из полученного материала предметы , но он постулирует тем самым также и объективный мир предметов потребления , пред­ стающий человеку пусть и не прямо как мир, но по меньше й мере к а к окружающий мир. Когда это соотношение между че­ ловеком и окружающим м иром теряет под собой обеспечение, когда в п редметах мира видят уже н е в первую очередь их по­ требительную ценность и судят о них не по их полезности, ког­ да все вещи становятся вместо этого более или менее произ­ во,\ьными, в любой момент заменимыми побочными продук­ тами п роцесса производства, в ходе которого они возни кли, когда конечный продукт производо·венного процесса уже бо­ лее не конечная цель и произведенны й предмет уже не доспr­ гает как бы покоя в своем применении, исходно предустанов­ ленном , но должен служить для того, чтобы "произвести что­ то другое" , - то с принципом полезности действительно дале­ ко уже не уедешь; предмет уже н икакая не "абсолютная" цен­ ность, его ценность " второстепенная , а мир, не содержащий первичных ценностей, не может содержать и вторичных'' 7 1 .

н и и к хафнеровскому изданию Б ентама. Галеви (Elie Halevy, La Foгma­ tion du гadicalisme philosophique, 3 vol. 1 90 1 -04; The Gгowth of' Philo­ sophical Radicalism 1 928) указывает на то, что как Беккариа, так и Бентам зависим ы от Гельвеция .,De l' Espгit . 74 Lajleur, ор. cit., р. XI. Бентам лично против утилитаризма, потому что .,the \voгd utility does not so cleai·ly point to the ideas of'pleasш·e ancl pain as the woгds lzappiness and j"elicity do" (при!>!ечание н а с. 1 изда­ ния Хафнера). Его основной упрек принципу поле3ности тот, что п ользу нельзя и:Jмерить и выразить численно; а без возможности та­ кого вычисления, ПО-\агает он, не было бы н и какой возможности объективного критерия справедливости и несправедливост и . Бентам выводит принцип наслаждения из принципа полезности, совершен­ но освобождая понятие пользы от идеи употребимости (см. § 3 пер,

-

� 43 П рова.'\ honю f'аЬег'а и кмькуАяция счастья

403

В принципс эта радикальная утрата ценности внутрп ограни­ чешюй концептуальной сферы самого lюmo fаЬег а происхо­ дит vже тогда, когда он начинает видеть в себе не изготовителя вещей и создателя творенпй рук человеческих, но пршпводи­ теля орудий, а именно прежде всего фабриканта "орудий для п ропзводства орудий", изготовляющего попутно и вещи . Если кому-то в этой связи вообще еще захочется прпменять прин­ ЦIШ полезности , он обратится прежде всего не к предметам упот­ ребления и их непосредственной пользе, а к производственно­ му процессу как таковому. Все, что так или иначе повышает производительность или снижает необходимое для производ­ ства напряжение и усилие, считается полезным. Это означает что мерилом становится уже не применевис и употребление, а "удовлетворение" - сумма удовольстви я и неудовольствия, ис­ п ытываемая в производстве или потреблении. Изобретенное Бентамом "вычисление стра,дания и удово.\Ь­ ствпя" несло двойную выгоду, вводило по видимости матема­ тический метод в этические науки и вместе с тем вроде бы п ред­ лагало прпнцип, опирающийся исключительно на саморефлек­ сию . Под "счастьем" он понимал конечную сумму ощущен и й удовольствия, остававшуюся пос\е вычитания из них чувств неудовольствия; но это находимое путем математического вы­ числения удовольствие проявляется исключительно в сознании, оно не и меет внешних признаков подобно богатству И-\И здо­ ровью и остается таким образом замкнуто само на себе и отре­ зано от внешнего м ира, подобно декартовскомv cogito me co­ gitaгe. Невысказанная исходная посылка Бентама конечно та же самая что и в философии начала Нового времен и ; она пред­ полагает, что общее всем людям не мир, а повторяющаяся в каждом отдельном экземпляре тождественность определенных свойств, собственно только и позволяющая ему вычислить с неевдоматематической достоверностью сумму чувств удово,\ь­ ствия и неудовольствия. Если слово гедонизм уже для поздне­ античного эпикурейства не на своем месте, то прямо-таки гро­ тескно п рименять его в отношении модерна с его м ировоззре'

вой главы его труда) . И это освобождение знаменует поворотный пункт в истории утиАитаризма. Ибо хотя принцип полезности тоже nервично отнесен к Я , однако лишь Бентамом этот принцип был ра­ дика.l\изирован так, что все связи с независимым м иром употреби­ тельных предметов отпми и теперь осталось действительно иметь дело АИШЬ с ощущением ПО-\ЬЗы, соотв. насАаждения , или, как гово­ рит Га.'\еви, с эгоизмом, возведенным в универса.'\ьный принцип.

Ш естая с'ава: Vita activa

404

и

Н овое вре�tя

нием, имеющим очень M
Цитируется по: Hale1•y , ор. cit.

§ 43 П рова�\

hошо fаЬег'а и калькуо\ЯЦИЯ счастья

405

шенство человеческой природы вообще; их отп равная точка не испорченность мпра , а несостоятельность и порочиость че­ ловеческой природ ы . Эта пороч ность н п по своему п роисхождению, н и по свое­ му содержанию не христианская и не библейская , хотя было непзбежно, ко�\Ь скоро все происходпло внутри пудео-христи­ анской традиции, чтобы пуритане пони мали ее как следствие первородного греха, тогда как сенсуалпзм большей частью со­ знательно обраща..,,ся против христианства - причем оказыва­ ется трудно решнть, что причинило больше вреда или было отвратительнее, пуританский фанатизм, враждебный чувству п человеку, или бесстыдство, с каким стыдли вые и беззастен­ чивые последователи Бентама объявляли добродетелью то, что всегда счита..,\ось пороком. Если антич ность мобилизовала сплу воображения и пам ять чтобы вызвать пллюзию блаже н ной удовлетворенности - представление чувства боли, чтобы под­ нять нейтральную безболезненность до наслаждения, нлн вос­ по:минание о счастливых моментах, чтобы забыть об острой боли, - то модерн нуждался в вычислении ощущенш"'r удоволь­ ствия и неудоволытвия или в пуританской мора..,, ьной бухгал­ терии, зачисляющей заслуги в кредит, а преrрешения в дебет, чтобы тем или другим способом достичь и.\люзин математи­ ческой достоверности в делах счастья или спасения души. (Эти искусства морального расчета духу позднеантичных философс­ ких школ совершенно чужды. Стоит подумать лишь о самодпс­ цип.\ине, трезвости и строгом благородстве нрава, 01�\пчавшнх в античности человеческий тrш, прошедший чеканку эпикурсii­ ской или стоической школы, чтобы заметить пропасть, отделя­ ющую эти течения от новоевропейского пуританизма, сенсуа­ лизма и гедон изма. И в свете этой п ринципиальной разницы почп1 безразлично, отмечен ли еще современный характерный ти п старинной, уз колобой, фанатической самоправедностью пуритан или уже распа..,\СЯ на стадин эйфории и депрессии, бес­ сJiлыюго подчинения постоянно меня ющимся настроениям, ставшего таким пrппчным для новейшего, всё себе дозволяю­ щего эгоцентризма.) Мы вправе думать что сом нительного от­ крытия, согласно которому "природа подчинила человечество власти двух суверенных господ, боли и удовольствия" 76, и аб76

Первая фраза труда Бентама гласит: " N ашге Jыs placed шапkiпd

tшdсг the goveгnance of· tvю sovet· eign шasteгs, раiп and pleasurc". Га­ �\еви указывает здесь на почти дословное сов па,.1,ение с Гельве цием,

406

Ш естая глава: Vita actiYa и Н овое время

сурдного представления о точной науке этики, которая позво­ лила бы измерять градус интенсивности пснхичесюrх впечат­ лешrй и переводить результаты измерений в правила поведе­ ння п , было бы недостаточно для обеспечения прннци пу удо­ вольствня и калькуляции счастья такого влияния на духовную rrcтoprrю англоязычного м ира. В действительности за теорией святости эгоизма и благоде­ тельной силы беззастенчивой защиты интересов во всех ее раз­ новидностях, непрев:юr1денная банальность которой задавала тон всякому обсуждению н равственных проблем в восемнадца­ том и начале девятнадцатого веков, стояла другая точка отсче­ та, из которой по сути де,\а вытекал гораздо более могуществен­ н ы й принцнп чем какой мог быть предоставлен ка.'\ькуляцней удовольствия, а именно п ринцип самой жизни . Если п рисмот­ реться внимательнее, то выясняется, что удовольствие и неудо­ вольствие, страх п влечение во всех этих снетемах имеют це­ лью не столько "счастье" , сколько интенсификацию жизни ин­ дивида и гарантирование жизненного процесса человеческого рода. Будь новоевропейский эгоизм действrпеАьно тем беззас­ тенчивым поры вом к наслаждению, за какой он себя в ыдает, он не мог бы никак обойтись без того, что в любом подлинно гедонистическом мировоззрении составляет непременное ядро аргументации, а именно радикальное оправдание самоубийства. Такового однако не обнаруживается ни в одной из этих систем, что одно уже указывает на то , что м ы здесь по существу имеем дело с некоего рода философией жизни, а именно с философп ­ ей жизни в е е самой вульгарной н некритичной форме. В конце концов все прочее оказывается отнесено так или иначе к самой жизни , и менно поскольку интересы индивидов равно как ин­ тересы рода человеческого приравниваются к требованиям индивидуальной жизни или родовой жизни, как если б ы само собой разумелось что жизнь среди благ превыше всего, как если бы в принципе не было такой жизни, которой следовало б ы предпочесть смерть. но говорит, что "бьс\О лишь естественно, чтобы столь расхожая идея в конце концов приве.\а к тождественной формуле". Это хотя и вер­ но, но показывает, что мы здесь имеем де.\О с писателями, которые не являются философами ; ибо в философии просто-таки невозможно что­ бы какая-либо даже самопонятнейшая идея была выражена двумя авторами в одних и тех же словах, разве что один просто списа_'\ ее у другого . 77 Hali11y , ор . cit.

* 43

Прова.\ !юmо t'аЬег' а и кал ь куляция счасть я

407

Характерную неспособн ость h o mo fаЬег'а утвердить себя в таких ка3алось бы б.'\агоприятных обстоятельствах Н ового вр е­ мени м ы могли бы проиллюстрировать н а другом , философски пожалуй более весомом nримере. Рмпкальная юмовекая кри­ тика трад иционной философии начинается, как И3Вестно, с прпнципа прпчпнностп, и поскольку эта критика п роторила путь по3днеi"пuему принцппу эволюции , в ней вередко видели одп н И3 источипков современной философи и . И вот очевидно, что и менно принцип прнчинности , т. е. две лежащие в его ос­ нован и и аксиомы, - что все существующее должно иметь ос­ нование (nihil sine catJsa) и что это основание должно быть бо­ лее совершенным чем самое совершенное и3 его следствий, в ырастают П3 опыта, прнвычного в сфере И3готовления и акси ­ оматически предполагающего, что в ыступающий в качестве причины И3готоюпель или со3датель в принципе превосходит то, чему он причина, что он изготовил или создал . Поворот­ ный пункт новоевропейской духовной истории, как он пред­ стает в этой связи, п риходится на момент замены парадигма­ тического образа часовщика, в принцнпе трансцендирующего все изготовленные им часы, картиной органического развития , в которой благодаря принципу эволюции н изшее существо, напр. обезьяна, может быть "причиной" развития более высо­ кого существа, человека. В таком процессе р азвития, срисован­ ном с явлений органического роста, не существует строго гово­ ря ничего прпчинного, разве что кто-то захочет утверждать, что почка основание и причина цветка пли что ребенок осно­ вание и причина в3рослого человека. В этой перемене образа м ысли происходит нечто бол ьшее чем отказ от мертвенной окаменелости механистической кар­ тин ы м ира. Латентны й конфликт семнадцатого столетия меж­ ду обоими возможным и методами познания, явственно выте­ кавши м и И3 открытия Галилея, экспериментом и изготовляю­ щим, вторгающпмся деянием, с одной стороны , и саморефлек­ спей, с другой, в конечном счете был решен в поль3у самореф­ лексии. И бо единственное, что осязаемо предлежит как пред­ мет саморефлексии , если только она вообще не хочет утонуть в опустошенном от всякой действительности осознавании, есть конечно биологический процесс живого организма. И посколь­ ку этот биологически й процесс, который саморефлекси и дос­ тупен, представляет собой одновременно обмен веществ меж­ ду человеком и материальной данностью, действительно может пока3аться что именно саморефлексия предлагает выход из ут-

408

Ш естая Го\ава: Vita activa и Н овое время

ратившего реальность, отнесенного только к самому себе со­ знан ия, как если бы в человеке, пусть не в его сознании но в его телесном процессе, она нашла достаточно внешней мате­ рии, чтобы снова связать его с внешним миром. Расщепление субъекта и объекта, присущее всем процессам сознания и неус­ транимое в картезианском п ротивопоставлении геs cogitans, че­ ловека, и геs extensa, окружающего его мира, совершенно ис­ чезает в елучае живого организма, чей жизненный процесс со­ стшп в том что он смеш ивается с материей, телесна вбирает в себя геs exteпsae, потребляет их и как бы снова возвращает внешнему миру. Не материа"-И:Jм, застрявший по существу на механической картине мира и ни когда не выбирающийся из круга представлений homo fabe1·'a, а натурализм , столь харак­ терный для девятнадцатого века, разрешил проблему филосо­ фии Декарта, поставив саму жизнь на место сознания и внеш­ него м ира и таким путем вроде бы найдя по крайней мере на какое-то время мосты, способные снова установить связь меж­ ду все больше отдаляющимвся друг от друга областями фило­ софии и точных наук 7х. 7' Три крупнейших п редставителя философии жизни в модерне ­ Маркс, Ни цше и Бергсон, отождествлявшие, каждый по-своему, жизнь и бытие. Это отождествление покоится на саморефлексии, поскольку жизнь, соотв. живое бытие есть собственно единственное "сущее". осознаваемое сознанием , когда оно имеет предметом лишь само себя. Однако хотя философия жизни н модерне по сути есть все еще фило­ софия сознания, она все же отличается от более ранних новоевропей­ ских теор и й сознания и познания тем , что понятие жизни как б ы ди­ намизировало и актив изировало это сознание, еще окончательнее от­ далив его от традиционного идеала истины и тысячелетней философ­ ской установки на созерцание. Таким образом бунт этой философии модерна, в ОТо\ичие от новоевропейской, уже не направлен просто протин традиции философии, но становится бунтом философов про­ гив философии вообще. Все начинается собственно с Керкегора. за­ канчи вается фран цузски м экз истенциализмом и на первый взгляд соответствует вроде бы тол ько перенертьшанию соотношения теории и практики, созерцания и действия. Однако если отвлечься от Керке­ гора, ч1.я мысль есть в действительности род внутреннего п осту пка, то вскоре выясняется , что ни один философ жизни не привязан к по­ ступку. 1-I ицше и Бергсон говорят о действии, и мея в виду из готовле­ ние, они ставят lюшо fi1Ьсг'а на место lюшо sapicпs'a, а Маркс, всего откровеннее занятый лишь " п роизводите"'ьностью", пони мает как действие, так и тру,� в смыс.\е изготовлен ия. Но ядро этой МЫС\И модер на, точку отсчета, вокруг которой n действителJ,ности нраща-

44 Жи знь ка к в ы сшее благо П рпрода методо�\оги и наук о духе такова, что онп могут с больпюl! последовательностью и связностью обрисовать и "объ­ яснпть" псторпческне обстоятельства , так что и здесь тоже мож­ но "\егко вывесл1 современное понятие жизни в рамках общего разв птня идей из тех апорий и затрудненш1: , в которых запута­ лась новоевропеikкая философшi после Декарта. Что однако к сожалению всегда ускользает в подобных выяснениях , так это сама действительность, и всегда остается незамеченным тот простой факт, что все "идеи" п понятия I.;ак продукты духа а ргi­ огi так тесно связаны между собой, что н икогда не бывает не­ возможно как-то вывести п дедуцировать одно пз другого. С во­ ей победой hошо f'аЬег был обязан одному событию , а и менно тому что ему удалось найти инструмент, революционно преоб­ ра:ювавший все естествознание; его поражение опять же было следствием того, что в силу этого п реобра:юванпя физика пре­ вратилась в астрофизику, а наука о прпроде в науку об универ­ суме. В итоге остается лишь объяснить почему это поражение закончилось пменно победой апi шаl lаЬогапs; почему победа \'ita activa над Yita coпtcшplativa име"\а следствпем то , что и мен­ но работа ПО.\УЧила первенство над всеми други ми деятельнос­ тям и ; или , п наче говоря, почему внутри м ногосложных под­ разде.\еюiЙ человеческой обусловленности п соответствующих им человеческпх способностей абсолютно господствующим стал именно факт жизн и . Тут п режде всего надо взять в расчет то, что новоевропейс­ кие сдвигп н перевороты соверша.лпсь в христнанизпрованном обществе, чья основополагающая убежденность в святости жиз­ нп не только благополучно персжила закат христианской ре­ лнгип, но п не была по-настоящему потрясена даже всеми эти­ мв событиями. А это означает, что новоевропейский поворот шел еще по следам той решающей перемены, которую христп­ анство в нача,\е наш его летоисчисления внесло в античный м пр и которая была политически радика,\ьнее чем все специфичес­ кие, догматические вероучительвые содержания, что явствует уже и3 того что она осталась почти не затронута исчезновением этих вероучптельных содержаний. Ибо христпапская спаситель­ ная весть о бессмертип индивпдуа,\ыюi'I жизнп в самом его суютсл эти систем ы , образуют н е создание и м и р , не действие и дела чеJ\оnеческие, а ж и з н ь и ее плодовитость.

410

Шестая глава: Vita activa и Новое время

ществе перевер нула античное соотношение между человеком и миром ; там, где по античноi:'r вере стояла неуничтожимость космоса, теперь выступила бессмертная че.'\овеческая жизнь, и на место, прежде занятое смертными, встал теперь преходя­ щий мир. Рассуждая исторически, можно было бы предположить что и менно этот переворот помог христианству в его победе над религиями древности, ибо его "радостная весть" проз вучала в мире, котор ый ощущал себя обреченным на гибель и который теперь среди своего отчаяния получил надежду, оставлявшую далеко за собой всё, на что можно было надеяться в мире. Рас­ суждая политически од нако нет никакого сомнения, что этот поворот к надеж,..!(е должен был иметь катастрофические послед­ ствия для достоинства и весомости всей сферы дел человечес­ ких. Ибо именно собственно полппrческая деятельность была вплоть до того времени решительно одушевлена надеждой на мирское и земное бессмертие; с этого в ысшего уровня челове­ ческих устремлений она соскользнула теперь на уровень заня­ тия, принудительно вытекавшего из греховности рода челове­ ческого и законных потребностей: и нужд жизни, привязанной пока еще к миру сему. Перед лицом возможного бессмертия отдельной жизни пор ыв к мирскому бессмертию уже не мог и меть сколько-нибудь большого значения, и вся слава и честь, каким и способен одарить мир, оказывается тщетой, если мир более преходящ чем сам человек. Политические последствия христнанекого персвертывания отношения между миром и человеком можно пожалуй всего лучше себе уяснить из того, что жизнь отдельного индивида теперь встала точно на то место, где для мысли римской ан­ тичности стояла "жизнь" государственного сообщества. Когда Павел говорит что смерть "возмездие за грех" (Рим б , 23), то этим предполагается что жпл1ь собственно бессмертна, н эта мысль в точности соответствует од ному высказыванию Цице­ рона, говорящего что в С:-'1.учае государств гибель, буквально "смерть" , есть наказание за сове ршенные ими преступленпя, причем именно с тем отчетливым обоснованием, что государ­ ства задуманы и основаны в расчете на веч ность 7'1• И ногда по­ является ощущение что поняпrе бессмертия в первохрнстиан7''

См. C:icero ,

De ге рнЬ!iса II 1 23. По поводу убеждения , для антич­

ности само собой ра:зумевш егося , что основания общественности дол­ жны заклад ы ваться навечно, см. напр. Плато н , Законы

7 1 3 , где осно-

§ 44 Жизнь как высшее благо

41 1

стве ориентировано исключительно на р имеко-политическое понятпе мпра - во всяком с.ччае у Павла, который был в кон­ це концов римскпм гражданином, - как если бы при опреде­ лении бессмертной жизни пндивrца думали о бессмертии , по­ тенциально присущем государственной общности. Ибо как по­ литическое тело лпшь в потенции непреходяще и может рух­ нуть от политических "грехов" , так в христнанеком учении о первородном грехе че.\овеческая жизнь лишается своего бес­ смертия в Адаме, 11 хотя она вновь обрела его через искупи­ тельную смерть Христа, это все-такп всегда лишь некое потен­ циальное бессмертие, которого за "смертные грехи" сн ова ли­ шаются. Н пгде пожалуй не в ид но отчетливее, порожденнем какого духа было христпанство, по крайней мере перв ох ристианство, чем в той естественности, с какой жизнь объявляется высшим благом. Ибо именно в этом пункте разашлись пути еврейской и языческой древностн. Для Ветхого Завета нет ничего более чуждого чем презрение класспческоil древности к трудам и за­ ботам обыденной жизн и , к работе и к деторождению, н ичего бо.\.ее далекого чем завпетливое удивление перед "сладкой жиз­ нью'' богов, бездумное бросание детей, твердое убеждение что жизнь без полного здравия не стоит того чтобы ее жить (так что напр. считалось что врач, продляющий жизнь, которой он не в состоянии вернуть здоровье, не пон имает смысла своей профессшr нп) , в конечном счете похвала самоубийству, когда оно помо гает избежать п озора илп хотя бы п росто унизительных тягот. И все же стоит лпшь подумать о том , как Десять запове­ дей запрещают убийство в числе п рочих пр оступков , которые на наш суд не могут по тяжести п реступления сравняться с убий­ ством , чтобы в идеть что даже и еврейский зако н , стоящий к нашим правовым понятиям все-такп гораздо ближе чем юрп­ дическая система языческой древности, не делал защиту жиз­ н и краеугольным камнем иуде·йского законодательства. То, что д.\Я нас само собой разумеется, тяжесть убийства как худшего преступления, можно было в ывести из истории Канна и Авеля , но не из иудейско-еврейской юридической мысли . Б иблейский закон занимал как бы срединное положение между К.\ассичес­ кой античностью и всеми христианскими и постхристианскивателям государства энергично напоминается, что они должны ори­ ентироваться на бессмертное в самом человеке. ко Так v П\атона в Государстве 405с

412

Шестая г_l\ а ва : Vita activa

и

Новое в р емя

ми правовымп спстемамп, и это могло быть связано с тем что еврейское благочеспrе вращается вокруг потенцпального бес­ смертия народа, подобно тому как античная религия - вокруг неунпчтожимоспr мпра 11 космоса, а христианская вера - вок­ руг бессме ртия отдельного индивида. Во всяком случае это хрп­ спrанское бессмерпrс лпчноспr должно было вести не только к смещению акце нтов в сторону желанного потустороннего мп ра, но, что в нашей свяэп важнее, вместе с тем п к исключительно­ му возрастани ю весомости посюсторонней жизни, коль скоро она нача-\о жизни вечной. Решающим эдесь ЯВ�\яется то, что хр истианство, не беря в расчет гностических и еретических те­ чений, всегда пр идавало важное значение тому, что жизнь, ко­ торой оно обещало бессмертие и таким образом бесконечность, начинается с рождения на земле. Пусть земная жизнь юдоль страданий, она все же остается всегда началом и условием бес­ смертия п в качестве такого начала обладает безуслов ной цен­ ностыо. С этим может быть связан тот несомненный факт, что лишь ко гда хр истианство возвысило бессмертпе индивидуаль­ ной жизни до центрального тезиса веры европейского челове­ чества, земная жизнь тоже стала верховным благом для этого человечества. Хр истианская абсолютиэация жизни прпнесла с собой ни­ велирование старых различий и подразделений внутри Yita actiYa, поскольку все они стали в равной мере рассматриваться как деятельности, необходимые для поддержания жизн и . От­ сюда почти неизбежно вытекало, что изготовление и действие подобно работе были подчинены диктату необходимости. Это в свою очередь естественно означало что сама работа, соотв. всякая деятельность, необходпмая для поддержания жизнен­ ного процесса, во всяком елучае частично была избавлена от презрения, какое питала к ним античность. Прадревнее пре­ зрение к рабу, служившему лишь жизненной нужде и подчи­ нявшемуся господской воле потому, что он сам хотел любой ценой сохранить себе жизнь, в христианском мире сохранить­ ся уже не могло. В самом деле, христианину было нелегко счи­ тать в месте с Платоном , что раб показал свою рабскую душу уже своей неспособностью лишить себя жизни вместо подчине­ ния рабской судьбе ; для него сохранение собственной жиэни при всех обстоятельствах и условиях сделалось священным дол­ гом и самоубийство сч италось более тяжким преступлением чем убиlrство. В христнанеком погребении отказано не убийце, а самоубийце.

� 44 Жи:шь как высшее благо

413

Это однако не имеет н и малейшего отношения к современ­ ному возвеличени ю труда, не находящего себе никакого ана­ лога в Новом завете 11 во вcei:i хрпспrанской традиции до Ново­ го времени, как н и cплl!J\IICЬ современные интерпретаторы пе­ ретолковать в нужном смысле старые тексты. Павел на самом деле вовсе не был "апостолом труда" н ' , каким его в ыставляют, и те немногие места, привлекаемые для обоснования этого ут­ верждения, направлены п ротив лентяев, которые "едят хлеб других людей" , 11ли побуждают к труду чтобы " в ы жили тихо и заботнлпсь о своих собственных делах", т. е. предостерегают от публичности 11 подчеркивают что пнько приватная жизнь от­ вечает хр11стианскому жизненному призванию н2• И в позднеrсi­ шей христианской философии, прежде всего у Фом ы , мы слы­ шим, что работать долг тех, кто не имеет других средств для поддержания своей жизни , однако долгом тут является под­ держание жизни, а не работа; еслп можно добыть себе пропи­ тание нищенством , то тем лучше. Если эти источники читать без современных предрассудков, то диву даешься , как редко Отцам церкви приходила в голову п ростая в сущности идея объявить труд наказанием за первородный грех, ссылаясь в этом смысле на слова П авла: "Кто не работает, да не ест" . Однако Фома следует не В етхому или Новому завету, а Аристотелю , когда заявляет, что л и ш ь "необходимость принуждает к теле­ сному труду" нз. И для него тоже труд естественное учрежде­ ние, вид и способ, каким человеческий род поддерживает свое жизненное существование в опоре на прпроду, п отсюда он закH l Так в работе доминиканца Бернара Алло (Bernard A llo, Le travail d'apн:�s St. Paul, 1 9 1 4) . Существует довольно-таки бол ьшая католичес­ кая литература, пытающаяся доказать христианское происхождение возвеличения труда в модерне. Для Франции здесь характерна кни­ га Etienne Borne et Fтaщ;ois Henry , Le travail et l'hошше, 1 937, для Герма­ Karl Miiller, Die Arbeit nach пюгal-philosophiscЬeп Gruпdsatzeп нии des heiligeп Thoшas \'ОП Aquiпo, 1 9 1 2 . Против этого перетолкования истории выступил недавно Жак Леклерк и з Лувена в своем, в прочих отношениях тоже замечательном, вкладе в философию труда в чет­ вертом то�е его " Le<;oпs de droit natнrel " , посвященном труду и соб­ ственности: "Le christianisшe n'a pas change grand'chose а \'estiшe dн travail " , а в сочинениях Фомы о труде говорится лишь косвенно (facques Lecleтcq, Travail, propriete, 1 946, р. 6 1 -62) . "� См. 1 Фес 4, 9- 1 2 и 2 Фес 3, 8-1 2 . "" Suшша сопtга geпtiles I l I 1 35: Sola eniш пecessitas victtls cogit ша­ пiЬнs operari [Одна нужда заставляет побежденных работать руками] . -

414

Ш естая г.\аnа: Vita activa и Н овое время

лючаст что в поте лица есть Х.'\Сб свой вовсе не долг все х людей, но работать человек приэван лишь тогда, когда н икак иначе rюмочь себе не может н1. Вередкие увещевания к труду р<:\ди пэгнашrя выэванных праэдностью искушений п грехов имеют вовсе не хрпстпанскос, а римскос п роисхождснпе, как п вооб­ ще добрая часть так наэываемОJ':'r христнанекой нравственности окаэьшается прямым наследием Рима. Ec\II в конечном счете телесньп1 труд при меняется как средство смирения плотских порывов, то христианство тут явно судит о труде в точности подобно древности, ибо что уж тут говорить о воз величении труда как такового, когда монастыри видели в нем род аскезы , да к тому ж е н став или его н а одну ступень с другим н и , как нам кажется , бо.\ее жуткими формами самобичевания � 3 • Несмотря на свою веру в святость жи з ни, требующей со­ хранеrшн при всех обстоятельствах и всеми средствами , хрис­ тианство уже потому не могло раэвернуть свою собственную философию труда , что неизменно держалось безус\овного пре­ восходства vita contemplativa над всеми деятельностям и vita

�_i

ac va: ,,\'ita coпteшplativa siшpliciter шelioi est guaш vita acti­ va - ., созерцательная жи з нь в абсолютном смысле лучше чем

деятельная жи знь" , и какими бы н и были заслуги деятельной жизни , у созерцательной они "действительнее п крупнее" �6• ' 1 См. Sumшa tl1eologic
* 44 )Кизнь как высшее благо

415

Это , надо сказать, было заведомо не в оззрением И исуса, но я вно следствием мощного вли я н и я греческой философии на схолас­ тическую м ысл ь ; даже есл и бы средневековая ф и лософи я вер­ нее следовала в этих воп росах духу и букве Евангел ий, все рав­ но возвел ичения труда отсюда бы не п олучилось к7 • Ед инствен­ ная дея тел ьность, к которой п одтал кивает человека п роп оведь И исуса, это п оступ ок, и единственна я человеческая с п особ­ ность, з анимающая в не й: централ. ьное место, это вера , твор я­ щая чудеса. Ре шающим в нашем контексте оказ ы вается то, что Новое врем я твердо держал ось п остулата , объя вл я вшего жизнь , а не мнр благ верховной ценностью ; даже самые смел ые и радик ал ь­ н ы е ревизии трад; и ц ии н икогда не задевал и в его значимости фундаментальнейш и й из всех п ереворотов , п ерсжитых нами в н ашей истори и , п ерсвертывание соотношени я жизни и мира, п р ивнесенное христианством в гибнущую античность. М ы сли­ тел и Нового времени п оистине дошл и до крайней отчетл и вос­ ти и строгости в своих нап адках на традицию, но п р и мат жиз­ ни над всем п рочим был для н их очевидны м им п ерат ивом, и эта очевидность не утратил а своей убедител ьной сил ы также и в современном мире, которы й: следует з а Новым временем и в к отором м ы уже живем. Отсюда однако не сл едует что м ы жи ­ ве м в м ире, сущностно оп ределя емом все-таки еще х ристиан­ ством , хотя можно уверенно считать что всё раз в итие п рин яло б ы совер ш енно другое на п равление, будь Архимедон а точка найдена семнадцатью веками раньше, когда высш и м благом человека была не жизнь а мир. В самом деле, жизнь, п р ин има­ емая модерном за высшее благо , это уже не бессмертная жизнь, и хотя о п ять же невозможно отри цать что этот п остулат тоже х ристианского п роисхождени я , однако и сама абсол ютизацп я з емной жи зн и внутри хр истианской веры была все-таки л ишь одн и м , п усть п важ ным , со п ров ождающи м обстоя тс,\ьством. Кроме того даже в отвлечении от с п ецифически христианской догматики духовный кл имат христианства настол ьк о я вствен tatis еще не абсолют; истину ищут лишь ради совершенствования, tlt iп еа qнisque pr-oficiat (см . Ос civitate dei X I X 1 9) . Но это различие елва ли означает что Августин по духу был ближе к первохристианству; тут скорее различие между мыслью исконно римской и находящейся под существенно греческим влиянием . '' 7 Евангелия говорят о зле земного владения, но не о благодати труда. Ср. Мф б. 1 9-32 ; 1 9, 2 1 -24; Мк 4, 1 9; Лк б, 20-34; 1 8 , 22-25 ; Деян 4, 32-35.

416

Ш естая глава: Vita activa

и

Н овое время

но настроен на веру и доверие, что ему в ряд .\И что мог"\О прп­ Ч П Ш IТЬ больше вреда чем та ш кола сомне ш ш п недовери я , че ­ рез I{ai.;yю п рошла вся современная мыс\Ь с начала Нового вре ­ мен и . Нпгде кажется неумолимость картезианского сомненпя не проявилась с более отчетливой и уничтожающей силой, как пменно в сфере религии, где самые основоположения веры былп так страшно потрясены двумя величайшими религиозны м и мыслителями современности , П аскалем п Керкегором. Ибо потрясение христнанекой веры идет не от атеизма восемнадца­ того или от материализма девятнадцатого века, аргументация которых никогда не достигала глубины м ысли , действительно причастной к вере, и которые к тому же поддавались фронталь­ ному опровержению в рамках традиционной теологии; это по­ трясенпе было вызвано скорее сомнением, вторгавш имся в са­ мую веру и заставлявшим понимать старые истпн ы христианс­ кого спасения уже лиш ь в качестве "абсурда" , оставлявшего возможность соответственно только для "веры". Но подобно тому как м ы не можем знать, куда двинулось бы развитие, будь Архимедона точка открыта в нехрпстиан­ ском мире, точно так же нам и не на что опереться в рассуж­ дениях о том, по какому пути пошло бы христианство, если бы великое пробуждение Ренессанса не было п рервано этим со­ бытием. Все возможности, все пути кажутся еще открытыми до того как Галилей с его пзобретением направил развитие но оп­ ределенному путп. Думая о Леонардо, начинаешь естествен­ но воображать себе, что во всяком случае могло начаться ре­ волюцион ное движение в см ысле техн изации мира, п ричем вполне еще представимо что оно привело бы к осуществлению ирадревней мечты, изобретению летающей машины, однако совершенно не правдоподобно, что эта машина привела бы к освоени ю космоса. Техн ика, пр ивязанн ая к Земле, пожалуй тоже имела бы в конечном счете своим последствием глобаль­ вый охват земной поверхности , однако она едва ли обеспечи­ ла бы иревращение массы в энергию или заглянула в мир эле­ ментарных частиц. Несомненно во всяком случае, что персвер­ тывание соотношения теории и практики, совершившесся в рамках более древнего и радикального перевертывания соот­ ношенпя жпзнн и мира, стало как таковое отправным пунктом для всего современного исторпческого развити я . Лишь когда vita activa утратила свою ориентацию на vita contemplativa, она смогла впо"\не развернуться в качестве деятельной жизни, и лишь поскольку эта деятельная жизнь была направлена исклю-

§ 45 Aniшal laboт-ans побеждает

417

чптелыю на жпэнь как таковую, сам по себе биологич еский жизненный п роцесс, активный обмен веществ челове ка с прп ­ родой , как он осуществля етс я в труде, смог достичь такой чу­ довищной и нтенсивности , что его растущая реэультати вность в к онечном счете угрожает самостоя тельности самого мира и п родуктивной способности , которой он обя эан свонм воэни к ­ новением .

45

А nimal labomns побеждает

То, что animal laboгans с так ой энергичной последователь­ ностью сумел утвердиться в современном обществе, объя сн я ет­ ся не в последнюю очередь я влением, которое обычно наэыва­ ют обмпрщенпем плп секуля р из ацией, т. е. современной утра­ той веры , по к райней мере насколько она касается жиз н и пос­ ле смерти или хотя бы достоверности потусторонней жиз н и . Жиэнь индивида стала снова смертной, такой же, какой она была в античности, но м и р , в каком отн ыне д вижутся смертные, не тольк о не непреход я щий, но с тал даже более шатки м и нена­ дежным чем был к огда-либо в века еще не пок олебленной хри­ стианск ой веры . Не посюсторонность , какою бы она ни была, предстала человеку, утратившему достоверность потусторонно­ сти , но и з п отустороннего, равно как и з лосюстороннего м ира он был отброшен к самому себе; и очень теперь уже дале к и й от античной веры в потенциальную неуничтожимость мира, он еще не удостоверился даже и в том, что этот лосюсторонний мир, единственный ему оставш и йся , вообще реален . Н о даже к огда его не задевали сомнения в реальности внешнего мира и он некритичес ки и "опти м истическ и" п репоручал себя прогрессу естественных наук, он отдалялся от З емли и от чувственно дан­ ной реальности з начительно боль ш е чем его могла бы увести от нее любая христианская надежда на потустороннш':'r мир. Ч то бы м ы ни имели в виду говор я о секуля риз ации, историческ и ее никак нельзя рассматривать как процесс обмирщения в стро­ гом смысле слова; ведь современность не помен яла потусторон­ ний м и р на посюстороннпй и строго говоря она даже не п риоб­ рела з емной, посюсторонней жи з н и з а потусторонне-будущую; в лучшем случае она отброшена к ней. Без м ирность , раз вер за­ ющая с я с Новым временем, поисти не не и меет себе аналогий. То, ч то выступило в ней на место мира, есть просто досту пное для саморефлексии соз нание, в поле которого высше й дея тель1 ./ Зак . 307Х

418

lllecтaя

глава:

Vita activa

и

Н овое время

ностью оказывается игра рассудка со своей формалистикой и интенсивнейший оп ыт влечений, ощу щений удовольствия н неудовольствия, которые, пмея телесную природу, выступают в качестве "иррациональных" , поскольку не поддаются овладе­ нию и расчету по законам разума и прпнимаются на этом осно­ вании за страсти. Таким путем вся эта внутренняя жизнь рас­ палась на рационально-расчетлив ую деятельность рассудка с одной стороны и иррационально-страстную чувственную жизнь с другой, н этот раскол, разодравший· надвое внутреннего че­ ловека, так же не поддавался воссоеди нению, как и субъект­ объектный раскол у Декарта. В конечном счете от этой п устой распри межд у у п у стившим реальность рассудком и и ррацио­ нальной страстностью единственной прочной точкой опоры осталась сама жизнь, а именно поте нциально непреходящий жизненный процесс человеческого рода, заступивший на мес­ то потенциальной вечности политического общежития антич­ ности, равно как и на место бессмертной жизни христианского С редневековья. О том , что в конечном счете с возни кновением и расшире­ нием социальности родовая жизнь человечества утверждается как единственный абсолют, м ы уже у пом инали. Теоретически внутри Нового времени необходимо различать начальную ста­ дию, когда "эгоистическая" индивидуальная жизнь, соотв. при­ мат эгоистических и нтересов, подстегиваемых стимулами тор­ говли, стала средоточием современной картин ы мира, и по­ зднейшую, прочерченную Марксом социальну ю теорию, где эти привязанные к личности стимулы становятся социальными си­ лами, в качестве борьбы классов реально определяющими ро­ дову ю жизнь человечества, подстегиnая его историческое раз­ витие. " Общественный человек" внутри "обобществпвшегося человечества" намекает на неку ю конечную стади ю общества, когда нет уже и классовых и нтересов, а есть только единый, всевластный и иравящий интерес, субъектом которого являет­ ся сначала класс , а потом бесклассовое человеческое общество, но уже н икогда больше не человек или люди. Тем самым из человеческой деятельности улетучивается последний след по­ ступка, а именно подстеги вающий стимул, еще дающий о себе знать в эгоистическом интересе. Что остается теперь, так это действительно "прпродная сила" , соотв. жизненная сила, кото­ рая подобно всем п риродным силам в форме процесса неодо­ лимо втягивает в себя людей 11 все что бы они ни делали, вплоть до того что "сам мыслительный процесс стал п риродным про-

§ 45 Aпimal laboraпs побеждает

419

цессом·· нн; если этот жизненный процесс человеческого рода в целом вообще призван иметь цель и смысл, то эти последние могут заключаться только в нем самом, в самоподдержании че­ ловеческой жизни на Земле. Для связи единичной жизни с этим жизненным процессом в целом поистине не требуется никакой специфически человеческой способност и ; единичная жизнь встроена в жи:шь рода через труд, обеспечивающий поддержа­ ние собственной жизни п жи:ши семьи. И что не елу жит жиз­ ненной нужде, н е продиктовано прямо живым обменом ве­ ществ, то или излишне или объясняется как специфическая функция человеческого вида; короче, человеческая история "есть действительно часть естественной истории", "касты и цеха возникают по тем же природным законам , какие управляют подразделением растений и животных на виды и подвиды", и М ильтон продуцирует "Потерянный рай" следуя такому же нео­ долимому влечению, которое заставляет гусеницу шелкопряда сплетать шелковую н ить н9• При сравнении современного мира с мирами, известными нам из прошлого, бросается в глаза п режде всего п рисущая новому развити ю громадная убыль опьпа. Не только созерца­ тельность не имеет уже для себя места в диапазоне специфи­ чески человеческого и смыслонаполненного опыта, но сама м ысль, насколько она состоит из умозаключений, деградирует до функции мозга, которую электронные счетные машины осу­ ществляют значительно лучше, быстрее и беспроблемнее чем человеческий мозг. Поступающее действие, приравненное к созданию-изготовлению, опять же скатывается в конечном счете до уровня работы, потому что и изготовление тоже в в иду при­ сущей ему принадлежности к миру и безразличию к жизнен­ ным потребностя м допускается только как форма труда, как некая возможно более сложная, но в принципс не отдельная от других функций функция жизненного процесса в целом . Но даже этот нацеленный единственно на трудовую дея­ тельность мир готовится уже уступить свое место другому. Нам удалось настолько исключить из жизненного процесса п рису­ щую труду мучительную тягость , что можно п редвидеть час, когда труд и доступный ему жизненный опыт будут исключенн

Так у Маркса в письме Кугельману, июль 1 868. "" См. " Капитал", глава 1 2 , раздеА 2 , а также "К)ношеские сочине­ н ия" (Karl Marx und Friedriclt Engels, Gesamtausgabe, Bd. I, Teil 3, Berlin 1 932, s. 1 23).

420

Ш естая глава: Vita activa

и

Н овое время

ны из обАасти человеческого опыта. Нечто подобнос уже яв­ ственно намечается в передовых странах планеты, где слово труд з вучит как бы уже слишком возвышенно применптельно к тому, что там делают или считают себя делающими . На своей завершающей стади и трудовой социум превращается в социум joЬ!юldeгs, обладателей рабочего места, а он не требует от при­ надАежащпх к нему почти ничего кроме автоматического функ­ цион ирования, как еслп бы жизнь индивида уже полностью погрузплась в поток жизненного п роцесса, п равящего жизнью рода, и как если бы единственно активное, и нд ивидуальнос решение заключалось уже лишь в том чтобы неким образом отпустить себя, отрешиться от своей индивидуальности, соотв. приглушить ощущения, пока еще регистр ирующие жизненную тяготу и нужду, чтобы тогда уж вполне "успокоившись" тем лучше и беспроблемнее "функционировать". В современных теориях бихевиоризма тревожны не их неувязки , а то, что они наоборот могут оказаться слишком верны, что они, возможно, лишь в теоретически абсолютизированной форме описывают нечто действительно происходящее в современном обществе. В п олне м ыслимо что Н овое время, начавшееся такой неслы­ ханной и неслыханно м ногообещающей активизацией всех че­ ловеческих способностей и деятельностей, завершится в конеч­ ном счете самой мертвенной, самой стерильной пассивностью, какую когда-либо зна/\а история . Существуют еще н другие, пожалуй более серьезные тре­ вожные сигналы того что человек способен насгроиться на пре­ вращение себя в тот животный вид, от которого после Дарвина он считает себя пронсходящим. Если м ы в заключение еще раз вернемся к открытию Архимедовой точки, т. е. к тому, что че­ ловек совершенно в смысле Кафки п риложил ее к самому себе и к п рактикуемому им здесь на земле, то сразу видно, что все человеческие деятельности, если только посмотреть на них с достаточно отдален ной точки зрения, с позиции архимедовс­ кой опоры во вселен ной, уже не могут в ыступать перед нами как деятельности, но становятся процессами. Так например, согласно ведавнему замечанию одного естествоиспытателя , в современной механизации можно видеть процесс биологичес­ кой мутации , в ходе которого человеческое тело подобно улит­ ке окружает себя металлической оболочкой . Для наблюдателя IB мироздания эта мутация показалась бы не более таинствен­ ной чем мутации , наблюдаемые у крошечных бациллоносите­ лей, реагирующих на антибиотики развитием новых иммун-

§ 45 Aniшal laborans побеждает

42 1

ных к ним видов. До какой степени мы по сути дела применя­ ем Архимедаву точку против нас самих, со всей ясностью видно по странным метафорам, которые п роникли в я з ык естествен­ нонаучных понятий н господствуют в естественнонаучной мыс­ ли как само собой ра з умеющи �ся. Когда мы слып��I м , как есте­ ствознание говорит о "жиз н и атомов, о "судьбе элементар­ ных частиц, о " законах случаемости" их движений, подвержен­ ных тем же "статистнческим флуктуациям", какие выводятся социологами для поведения человеческих групп, причем, сколь бы случайными ни представлялись и ндивидуальные судьбы и какую бы "свободу" н и демонстрировал индивид, для "коллек­ тива" существуют вполне определенные, статистически фикси­ рованные формы поведения, то основанием для этого порази­ тельного совпадения - не только между атомарными система­ ми и солнечной системой, как это нам представляют, но между атомарными структурами и человеческими группами , - явля­ ется пожалуй все же то, что мы уже вполне естественным обра­ зом смотрим на эти социальные процессы так, т. е. живем в этом социуме и ведем себя в нутри него так, как если бы от нашей собственной человеческой экз истенции м ы были обособлены настолько же, насколько мы отдалены от микрокосмических и макрокосмических процессов, которые, поз воль даже прогрес­ сирующее совер ш енствование н аших аппаратов и х чувственно воспринимать, протекают в сли ш ком неприступной дали что­ бы вообще хоть как-то войти в наш опыт. Это констатируемое в современности ускользание опыта конечно не может означать, что современный человек утратил способности, присущие человеку и его обусловленности, илп движется к их утрате. Нев з и рая на констатации социологов, психологов и антропологов, объектом которых является не че­ ловек, даже не в его научном понимании, но все в больш е й мере некий род социально-биологического живого существа, созда­ ние, изготовление, производство и выстраивание мира продол­ жается; однако нельзя отрицать, что все эти созидательные спо­ собности в расгущей мере ограничиваются специфической груп­ пой художественно одаренных людей �ю, следствием чего ока9" Миропринадлежность художественной деятельности не меня­ ется конечно и в беспредметном искусеше модерна. Отсутствие в нем предмета не имеет ничего общего с су ;ьективизмом или с тем, что художн и к желает как-то "выразить себя ; так говорят только шарла­ таны, не художники. Каждый художник, будь то живописец или скуль-

�

422

Ш естая глава: Vita activa и Н овое время

зывается то, что опыт, ориентированный собственно на мир, все больше п больше уходит из опытного горизонта средней человеческой экзпстенции. Нечто подобное происходит и со способностью поступка, которая, по крайней мере в см ысле причины разнообразных процессов, играет в современном мире даже большую роль. В самом деле, именно действие становится в растущей мере пре­ рогативой ученых-естественников, которые своим вторжением в природу не только "расширили лабораторию физика до кос­ мической лаборатории" 91 , но и "освободили" сферу дел челове­ ческих от пределов и ограничений, какими люди, насколько достигает наша память, всегда отгораживались от природы что­ бы защитить от нее мир. Перед лицом объективно наличных достижений точных наук, за несколько столетий вышед ших наконец пз тишины лабораторий на публику, уже не кажется уместным приписывать "деяниям" исследователей в конце кон­ цов даже и большую ценность новизны, но несомненно большую по.\итическую весомость, чем на какую могут претендовать де­ яния и свершения государственных мужей. Трудно не стать иронич ными, видя как те, кого общественное мнение всех вре­ мен окрестило непрактичнейшимп и внеполитичнейшими чле­ нами общества, оказались вдруг единствен ными, кто вообще еще делает употребление из способности поступать и потому знает, как достичь взаимодействия. В самом деле, те едва обра­ щавшие на себя внимание, восходящие к сем надцатому веку союзы и организации, в которые объединялись с начала всего этого движения ученые в целях покарения природы, выраба­ тывая свои собственные мерки нравственных ценностей и свой собственный кодекс чести, не только пережили все революци­ онные перевороты модерна, но и оказались одной из могуще­ стве ннейших генерирующих власть груп пировок, какие мы вообще наблюдали в истории. При этом невозможно однако скрывать то, что действие ученых, вторгаясь в природу с точки зрения мироздания, а не в ткань межчеловеческих взаимоот­ ношений, не способно реализовать как раз те черты поступка, птор, поэт или композитор, производит вещи мира, и овеществле­ ние, его подлинное дело, не имеет н ичего общего с весьма сомни­ тельной и во всяком случае вполне нехудожественной практикой са­ мовыражения. Нелепость не абстрактное искусство, а "экспрессио­ низм", понятый в смысле самовыражения. 9 1 Так у Ганса Кинле (Hans Kienle, Аtош und Kosшos, в сбор н ике Vош Аtош ZllШ Weltsysteш, 1 954, S. 1 2 1 ).

* 45 Animal laboгans nобеждает

423

которые делают его столь явственно человеческой способнос­ тью, - раскрыти е личности с одной стороны и выстраивание историй с другой , - в совокупности образуя источн ик , откуда сам человеческий мир почерпает себе смысл, в свою очередь проясняющий и оз аряющий смыслосообраз ностью всю чело­ веческую практику. В этом важнейшем, есл и говорить о чело­ веческой экзистенции, аспекте способность действовать тоже п р исуща мал.о му ч ислу людей , и те немногие, кто еще ориенти­ р уется в горизонте этого опыта, пожалуй даже еще малочис­ леннее чем художники или те, кто способен ориентироваться в опытном горизонте м ира. Что касается м ысли (оставленной нами без рассмотрения, поскольку н и одна тради ция, в ключая Новое время, н икогда не пон и мала ее как деятельность внутри vita activa), то хотелось бы надеяться, что новоевропейский исторический процесс на­ нес ей всего меньше ущерба. Она воз можна и явно также дей­ ственна везде, где люди жи в ут в условиях политической свобо­ д ы . Но и только там . Ибо в противоположность расхожим пред­ ставления м о суверенной нез ав иси мости м ыслителей м ысль н и когда не раз вертывается в некой волшебной стране, и как р аз в том что касается политических услов и й она, воз можно, ранима как н и одна из других человеческих способностей. Во всяком елучае в условиях тиранического господства значитель­ но легче действовать чем м ыслить. Опыт м ысли с нез апамят­ ных времен, может быть несправедливо, считался привилеги­ ей немногих, но именно поэтому едва ли будет ошибкой счи­ тать, что этих немногих и сегодня тоже не стало мень ш е . Пусть это имеет не сли ш ком боль ш ое или во всяком случае очень ог­ раниченное з начение для будущего мира, з ависящего не от м ы шления а от власти деятельных людей; но это не без р азлич­ но для будущего людей. И бо рассматривай м ы различные дея­ тельности внутри vita activa исключительно в свете вопроса о том , какая из них "самая деятельная" и в какой из них опыт деятельного бытия выражается в чистейшем виде, то пожалуй окажется, что чистая м ысль п ревосходит по простой действен­ ности любую деятельность. Люди, как-то ор иентирующиеся в опыте мысли , вряд ли не з ахотят согласиться с изречением Ка­ тона - numquam se plнs agere qнam nil1il cum ageret, numqнam minнs solum esse quam снm solus esset, что в переводе примерно оз начает: " Никогда ты н е деятелен так, как когда на в з гляд со стороны сидишь без дела, н икогда не менее одинок чем в уеди­ нении с одним собой" .

П ОСЛЕСЛ О В И Е П ЕРЕВОД Ч И Кi\ Хан на Арендт ( 1 906- 1 97 5 ) называла свои занятия политической публицистикой в опоре на историю или политической теорие й . В первом письме Ясперсу 1 5 . 7 . 1 926, начавшем сорокалетню ю пере­ писку двух выдающихся умов века, двадцатилетняя слушательница его семинара " Ш еллинг, особенно его фИ�\ософия мифологии и от­ кровения" сформулировала правило: "Я понимаю историю только отталкиваясь от почвы, на которой сама стою . . . я п ытаюсь осмыс­ литЪ историю, понять то, что в ней говорит, идя от того, что из моего опыта уже знаю. Что мне в этом см ысле понятно, я усваиваю, что нет, отбрасываю" (Harma/1 Arendt, Kaтl .Jaspeп. B гiefwechsel 1 926- 1 969. Hg. von Lotte Kбhler нnd Hans Saner. Mlinchen; Zliгic/1 1 985, S . 39). М ы не видим v нее отступлений от этого правила. Свою первую ра­ боту у Ясперса, диссертацию о понятии любви у Августина, она писа­ ла в годы своей помолвки и женитьбы; мысль о крайней редкости настоящей любви продумана по-видимому тогда. Все книги Арендт так или иначе - разбор сил и событий , задевших или увлекших ее. Ханна Арендт принадлежала по рожден и ю еврейству, по языку и культуре Германии и Западу. С 1 95 1 у нее американское граждан­ ство. П осле войн ы ей ничто не мило в Германии. Она чувствует себя хорошо только рядом с Ясперсом (письмо Гертруде Ясперс 30. 5 . 1 946 ) , но и тот 2 2 . 3 . 1 948 перебрался из Гейдельберга ближе к открытому м иру в швейцарский Базель. Арендт уже не хотела быть немкой ; 4 . 1 0. 1 950 она слушает моцартовскос " П охищение из сераля " , и со­ временная Германия, изменившая своей культуре, кажется ей недоб­ рым и нездравым месивом. Ясперс в том же настроен и и , насчитывая в своем народе примерно 0,0 1 % убийц и 0,0 1 5%, наоборот, безуслов­ ных противников режима, не знал, как относиться к остальн ы м , и ценил в Германии может быть только ее философию. Но то, что Арендт трудно было глядеть в лицо прежним соотечествен никам, не спра­ шивая в душе, "скольких м о их ты погубил?", характерным образом не означало у нее пристрастной односторонности. "Я постоян н о го­ ворю себе: осторожно с осуждением немцев, мы точно такие же" (Яс­ персу 28.4. 1 95 2 ) . У нее совсем не было чувства национальной исклю­ чительности . Она считала живым в еврействе с одной стороны тради­ ционную бытовую семейственность, с другой - рел игиозную орто­ доксию, для нее очень проблематичную; вне этих полюсов еврейство, она видела, расплывается, слиnаясь со средой. Философу С пинозе, как поэту Гейне, все равно, еврей он или нет; J нdenpгoqlem для него эпи­ зод личной истории; соответственно для еврейской нации философ Спиноза не существует и "был бы полностью :�абыт, не упомянут даже просто как еретик, если бы дело ограничивалось еврейской трад ици­ ей" (Ясперсу 7.9. 1 952).

Послесловие персводчика

425

"С 1 94 1 я СПL\а своего рода свободным писателем", может она сказать Ясперсу, которого уважает как отца. Н о и после в о й н ы (28. 1 2 . 1 946) о н а е щ е не может доложить ему, что устроилась и нашла свое место в жизни. Она заслужила однако надежное расположение немногих - как раз за то, что никогда не хотела делать карьеру. С J 94 ] она работала в Commission of· Енгореаn jewisl1 Reconstrнctioп, с 1 949 по 1 95 2 была исполнительным директором в jewisl1 Cнltural Recoп­ strнctioп , но сумела досадить как немецкому и французскому, так и еврейскому международному и израильскому национальному истеб­ .1\ишменту (разоблачая еврейских коллаборантов с нацистами, не скры­ вая своих мнений о внутриеврейских rешефтах, о национализме). Она всегда в о п пози ц и и ; долгое время к американскому маккартизму. Ее первая книга " И стоки тоталитаризма" ( 1 95 1 ) сразу стала собы­ тием. В 1 954 Арендт получила прем ию в Natioпal lпstitнte of"Arts and L.etteгs, куда и была потом принята в 1 964. Книга была подготовлена четвертьвековым опытом, общением с ведущими и нтеллектуалами времени , лекция м и , курсами и статья м и на темы империализма, на­ ционализма, антисемитизма, интернационализма, истории европейс­ ких диктатур, философии политики ( U ber den Imperialismнs в Die Wandlung, J g. 1 , 1 945-46, S . 650-666, The seeds ot·a fascist l nternational, в jewish froпtier, Jнпe 1 945, р. 1 2- 1 6 и др.). "Арендт избегает как мо­ рализирован ия, так и нечленораздельных криков боли. Она указы­ вает контексты , корни, источ ники событий, но ни в коем случае не впадает в исторический детерминизм. Она не отвечает на вопрос, по­ чему тоталитаризм победил, но объясняет, что это было за событие . . . резу.'l.ьтат разрыва с прошлым, во многом подготовленного. В исто­ р и и Ханны Арендт тоталитаризм . . . в каком-то см ысле воспевается , становится литературным героем, за чьим развитием мы следи м с участным вниманием" (Maгy'lt А., Понятие суждения в философии Хан­ н ы Арендт, в ВФ 1 1 , 1 998, с. 1 1 1 ). С п олитическим рассвобождением 50-х годов поле в н имания Арендт расширяется. Она думает о судьбе свободного м ира как сце­ ны исторического поступка, разбирает ступени его угасания, вдумы­ вается в новейшие процессы индустриализац и и , автоматизаци и , мас­ сового общества потребления. В меся ц ы , когда она переписывает по­ немецки "Тоталитаризм" (это занятие им еет для нее " и звестную чис­ то ремесленную привлекательность'' ) , появля ются заготовки новой книги (Ясперсу 24. 7. 1 954). В нее войдут материалы прочитанного тогда же и не опубликованного доклада "Concerп with Politics in Receпt ( Еш·ореап) Political Thot�gh t" и подготавливаемого ею нового курса по истории политической теории для большого Калифорнийского университета в Беркли. Проезжая туда на поезде через всю Америку, она в восторге от ее просторов , ей по душе свобода и щедрая широта американцев. Она готовится к своему п рофессорству как к одолению трудной горной вершины. Весна 1 955 заполнена и нтенсивной рабо­ той , и летом склады вается образ новой книги под м ногозначитель-

426

Послесловие переводчика

ным названием, которое будет потом изменено: "Да, на этот раз я хотела бы передать Вам широту мира. Я так поздно, собственно толь­ ко в последние годы, начала по-настоящему любить мир, что должна наверное быть по-настоящему способна к этому. Из благодарности хочу назвать свою книгу о политических теориях Amo1· mundi. Этой зимой напишу из нее главу о труде как серию докладов для Ч и кагс­ кого университета, который пригласил меня на апрель" (Ясперсу 6.8. 1 955). В сентябре-октябре 1 955 она в Греции, поражена чудовищ­ ной красотой античной скульптуры, удивлена членораздельностью Эгейского моря, купается в нем. Погрузившись в немецкий, как при переводе "Тоталитаризма", она нуждалась потом в долгом переключении на английский. Случа­ лось и наоборот: "Я не могу теперь перевести на немецкий английс­ кую рукопись моего доклада (" Kaг1 Jaspers: Citizen of'the Woгld"). Дело просто не идет . . . Я не могу от себя добиться писания по-немецки" ( 1 7 .2 . 1 956). Аккуратный английский Ханны Арендт располаг
Послесловие переводчика

427

мысли, отгалкиваясь о т е е базового текста, " Государства" Платона. Вслед за Хайдеггером ("Учение Платона об истине") она видит в сим­ воле пещеры из V I I книги этого трактата фатальный шаг к подчине­ нию истины (открытости) правилу (установке). С ним она связывает жесткую регламентацию платоновекого идеального государства, ис­ ключающую свободный поступок с непредвиденными последствия­ ми. Экспедиция Платона в Сиракузы с целью обучения тирана Дно­ нисия царскому искусству с высоты современного опыта кажется ей ­ и она просит Ясперса не слишком злиться на нее за это - несколько комичной. Точкой отсчета открытого гражданского общества, "мира" , сце­ ны свободного поступка служит для Арендт ранняя мало засвиде­ тельствованная ucouoмuя , равенство всех бедных и богатых граждан перед властью закона (Геродот I I I 80 и др.). От ранней античности она проводит линию к ренессансному свободному городу и далее к современным советам , самозарождающейся форме правления, рас­ топтанной в Кронштадте 1 92 1 и в Венгрии 1 956, обманутой в Берк­ ли 1 965 и в Сорбонне 1 968 . Мне кажется, дети следующего столе­ тия выучат 1 968 год так же, как мы 1 848. Меня еще и лично это каса­ ется . ,Красный Дани' Кон-Бендит - сын наших очень близких дру­ зей по парижскому времени, которые оба умерли. Я знаю этого мо­ лодого человека; он был у нас здесь, я видела его и в Германии тоже. Совершенно славный парень" (Ясперсу 26.6. 1 968). Венгерская осень 1 956 показалась Арендт сначала концом всему жидкому послевоенному устроению Европы . В остановке советских танков на австрийской границе она правильно увидела внутренний надлом коммунистической системы . Ясперсу 26. 1 2 . 1 956: Мои опа­ сения не имели слава Богу оснований; у русских все-таки явно гораз­ до более крупные трудности чем я смела надеяться. Вся история для них, возможно, катится прямо к чертям; потому что трудности уже не только в И нтернационале и в государствах-сателлитах, а совер­ шенно очевидно в России тоже. Во всяком случае Венгрия лучшее из всего, что произошло за долгие годы. М не кажется , не все еще кончено; и независимо от того, как пойдет дело, это однозначная победа свободы. И опять, как при всех спонтанных революциях пос­ леднего столетия, - спонтанное возникновение новой государствен­ ной формы in nнсе, системы советов, которую русские так опозори­ ли, что едва ли хоть один человек еще понимает, что она такое" . П о­ чти всегда точная в своих предвидениях, Арендт предсказывает дол­ гий период без войн. На Западе надежду на возрождение мира подают американская и, возможно, швейцарская республики . Мы все потенциальные граж­ дане Америки, почему Швейцария не ее штат, вторит Ханне Ясперс из Базеля. Но зловеще выглядит массовое благосостояние без благо­ датного телесного труда, без терпеливого усилия художника-изгото­ вителя , без п ростера ответственного поступка. " Pгospeгity расширя..

..

428

Ilос\есловие персводчика

ется, разгоняемая все более скорыми темпами. Теперь у каждого уже н е две, а три машины в гараже . . . Мне это жутковато, трудно себе представить, чтобы отсюда вышло что-то хорошее" (там же) . Зара­ :юй захвачена и Германия. "Так называемый народ несмотря на са­ мое сумасшедшее благосостояние пребывает в глубочайшем недо­ вольстве, хамстве, в тайной надежде что все пойдет косо, пусть даже дойдет до беды, полон недоброжелательства ко всему и всем, но преж­ де всего к так называемому Западу и к демократии. Все еще совер­ шенно глухо, н икакого движения, никакой точки кристаллизации, но отвратительно как настроение" ( Гертруде Ясперс 3 . 1 . 1 960). 4 . 1 1 . 1 95 7 , ожидая скоро выхода в свет "ТЬе H нman Conditioп , для себя и своих Арендт называет книгу по-прежнему " Vita activa . За первым (Чикаго 1 958) следует второе американское ( Н ью- Й орк 1 959), затем итальянское издания. Пипер заказывает немецкую вер­ сию книги ; Арендт готовит ее конечно сама. "Я живу очень тихо, хожу только и ногда в театр или на концерт, но никаких обществ; вижу только друзей и рада, что не обязана заниматься возней. Сижу над персводом " H umaп Coпditioп " , который должен быть готов к апре­ лю, а будет готов возможно в начале мая. Временами езжу или ско­ рее летаю немного по стране, чтобы выменять за доклад несколько долларов. Что я однако де�\аю уже только когда действительно мож­ но что-то заработать" (Ясперсу 29.2. 1 960). "Слава Богу, примерно 1 4 дней как я свалила с себя перевод своей , Humaп Coпditioп'; это было настоящее мучение, и теперь у меня естественно снова трудности, вернуться обратно в английский" (20.6. 1 960) . Ясперс в восторге от книги. ,.Недавно я получил от Кольхамме­ ра Вашу ,Vita activa', немецкий перевод , Humaп condition'. На этих днях я м ного в ней прочел, ради удовольствия и с радостью. С ря­ дом глав я познакомился уже в английском издани и , - начало и из дальнейшего прежде всего главы о прощении и обещании . . . В книге меня сильно привлекает, что то, о чем Вы специально не хотите гово­ рить (сразу в начале и потом еще у Вас об этом сказано), так ощутимо действует из-за сцены. Это делает для меня к нигу п р имечательно прозрачной. Это сегодня совершенно уникальное явление. Все важ­ ные и конкретные анализы опираются на какое-то другое измере­ ние. Поэтому по-настоящему они несмотря на большую серьезность легки . Ваши м ногочисленные конкретные идеи и озарения, истори­ ческая глубина обоснований придают всему осязаемую прямую со­ держател ьность". Критика у Ясперса тоже есть. Она мягка до незаметности и сво­ дится к идее науки, имеющей целью не эффект, а основательность. " Н ет смысла перечислять по отдельности мои не столь уж редкие возражения. Это все был бы поверхностны й спор, скажем касатель­ но привычки п остоянно говорить о ,греческом', ,новоевропейском' и т. д . и так же классифицировать позиции. Или я спотыкаюсь о ко­ роткую фразу относительно вебероnекого кальвинизма: ,частично

429

Послес\овие персводчика

скорректировано' (Ясперс цитирует по памяти при м. 3 6 к г л . б, с. 364). Я хотел бы указания, в чем скорректировано. Как раз эту работу Макса Вебера отличает научная утонченность, которую мир улавли­ вает с таким трудом . . . Этот пункт д.\Я меня нема,\оваже н , ибо дело идет о см ыс\е достигнутой Максом Вебером научности . Макс Вебер, вероятно, во м ногом другом поддается коррекции, если уж пользо­ ваться таким словом , и я тоже конечно спорю с ним, как уже и при его жизни. Однако в этой единственной работе (в отличие от прочих религиозно-социологических томов), укюывая на ошибки, надо обя­ зате.\ьно видеть всю суть дела и повторять за Максом Вебером его познавательные шаги. Пожалуй, едва ли кто из критиков понял, что заключено во фразе Вебера, которая звучит примерно так: , Что К
Нежность, скорбь и сила, вот черты, которые Ясперс ценит в об­ лике Арендт ( 1 4. 2 . 1 96 1 ) . Он ч итает, по крайней мере частично, всё п рисылаемое ею. Но в своей последней записи о Хайдеггере перио­ да 1 96 1 - 1 964 годов он назовет только одного человека, друга-врага, встреченноiо и м в своем веке на высокоiорьях мысли. Ханна Арендт сразу послала немецкую " Vita aciva" Хайдеггеру, который со своей стороны п рисылал ей свои публикации с посвяще­ ниями. Неожиданным ответом, как показалось Арендт, я вилась не­ прикрытая враждебность, причем не к содержанию книги, а к само­ му факту присылки . Она объяснила это так: "Я знаю, что для него невыносимо появление моего имени в печати, писание м ною книг и т. д . Я как бы обманывала его на п ротяжении всей моей жизни, ведя себя так, словно ничего этого не существует и я , так сказать, не умею считать до трех, кроме как в толковании его собственных вещей; тут ему всегда было очень по душе, когда оказывалось что я умею считать до трех и иногда даже до четырех. Теnерь обманывать мне стало вдруг слишком скучно, и мне дали по носу. В какой-то момент я совершенно разъярилась, но сейчас уже все прошло. На­ оборот, думаю, что неким образом это заслужила - то есть и за то что обманывала, и за внезапность nрекращения игры" (Ясnерсу 1 . 1 1 . 1 96 1 ).

Тем временем в свет выходила новая книга Арендт "0 рево­ .\юции" с nосвящением Гертруде и Карлу Ясперсам "с почитанием ­ дружбой - любовью" , сначала по-анrлийски, в 1 965 в немецкой в ер-

430

Послесловие пеrеводчика

сии. Потом книга об Эйхмане, статьи по теории политики. К 1 965 Арендт бесспорная, всюду приглашаемая знаменитость и тя готится этим. Завораживает точность и дальновидность человеческих и поли­ тических оценок Арендт. Не всегда философских: в суждениях о Платоне, Августине, Канте, особенно Хайдеггере она уступает свое­ му учителю Ясперсу и до�\жна соглашаться с ним. Ее политическая позиция проще и почвеинее всех типичных идеологических устано­ вок и близка к радикальному консерватизму. Левых ИЛо\юзий у нее, в отличие от нравившегося ей в парижекой эмиграции Беньямина, не бы.\о никогда. Успев присмотреться к Америке, Арендт отрезвля­ ет на ее счет Ясперса, благодарного заокеанским освободителям и склонного их идеализировать. Вместе с тем только Америка захва­ тывающе интересна, passionately inteгestiпg. Арендт признает важ­ ность поп ыток студенческого самоуправления в Беркли в 1 965, ра­ дуется, что молодые люди упрямы "не от злобы или горя чки, а просто потому что лизнули крови, что это значит, по-настоящему действовать . . . Всё очень опасно, именно потому что дело идет о чем­ то совершенно настоящем", о "системе советов , мини-республик, где каждый имеет возможность участвовать в публичных делах" (Яспер­ су 1 9. 2 . 1 965 ). Движение неавторитарного самоуправления развер­ нулось в парижеком мае, в пражской весне. После смерти Арендт ее идеи и прозрения н е стали менее весо­ мыми на Западе. У нас в России ее :щезда восходит. Предлагаемая книга, в переводе которой мы можем ручаться только за то, что де­ лали его с увлечением, введет читателя в круг ее заветных мыслей.

И НД Е КС

Августин Аврели й 5, 1 8, 20, 2 2 , 2 5 , 7 0 , 78, 96, 23 1 , 3 6 6 , 4 1 4415 Авраам 323 автомат, автоматизм 1 1 , 1 35 , 1 50 , 1 5 6, 1 89 слл . , 1 94 слл . , 3 1 9, 3 2 6 ел. , 333, 3 7 0 слл . , 379, 392, 4 1 9 сл. Алкмеон 28 Амвросий Медиоланекий 7 1 антропология 388, 4 2 1 антропоцентризм 202 Аристарх Самосекий 343, 360 аристократия 29, 55 Арнетотель 20-22, 24, 2 8 , 30, 34, 37-38 , 44, 48-50, 73, 8 1 , 84, 94, 1 04 , 1 06- 1 09, 1 25 , 1 56 , 1 82 , 2 0 2 , 240, 246-2 4 7 , 2 5 5 , 258260, 264, 2 73-2 7 5 , 2 8 5 , 292294, 300, 305, 337, 359, 38 1 382, 394-395, 4 1 3 Арх имед, Архимедона точка 340-353, 372 С\ . , 4 1 6, 420 ел . астрономия 34 1 слл . , 348 слл. астрофизика 346 ел. , 409 атеизм 4 1 6 атом , ядерная энергия 1 55 , 1 93 , 343, 42 1 Афи н ы 40, 49, 7 7 , 1 7 1 Ахи.лл 35, 256 бедность, н ищета 6 3 , 7 9 ел . , 8 3 ел. , 1 42 , 1 65 Беккариа Чезаре 402 Белл Дэниел 1 92 Б ентам Джереми 4 0 1 --405 Бергсон Анри 1 49-1 50, 1 7 5 , 223, 399, 408 бессмертие 27-3 1 , 7 2 слл . , 308, 336, 409 слл.

Б и б,\ИЯ, Ветхи й :Jавет 1 37, 1 79 ел. , 405 бихевиоризм, поведенчестно 56 слл . , 406, 420 Боден Жан 88, 240 боль 63 слл. , 1 44 слл . , 1 50, 1 57 , 1 6 6 , 404 слл. Брехт Бертольд 7 Бруно Джордано 34 1 -342, 344 Б убер Мартин 1 3 7 Буркхардт Я коб 36-37 , 1 06 бюрократия 54, 1 1 9 ел.

В алери П ол ь 2 8 1 Вебер Макс 49, 8 5 , 1 53 , 332-333, 336, 364 Веблен Торстейн 1 30 , 1 52 , 206 Вейль Симона 1 67- 1 68 , 3 7 7 Вейцзеккер Виктор ф о н 1 57 , 283 Вергилий Марон Публий 49 вечность 2 7 слл . , 73, 1 32 , 4 1 0 В и ко Джамбаттиста 308, 3 7 1 , 390 власть, правление 4 3 , 8 8 , I Z3 5 , 264-275, 3 2 3 слл. , 4 2 2 ел. воспроизведени е , рождаемость см. рождение

Галилей Галилео 1 46, 329-330, 340-34 5 , 347-348 , 354, 3 5 63 5 8 , 360, 3 7 6 , 384-386, 398, 407, 4 1 6 Гегель Георг В ильгельм Фрид­ рих 1 1 1 , 370, 385, 393 гедонизм 1 44, 383, 403 слл. Гейзенберг Вернер 1 97 , 345, 354, 375, 3 7 7 Гелен Арнольд 2 3 0 Гельвеций Клод Адриан 402, 405

И ндекс

432

Гёльдерл ин Фридрих 35-36 ген и й , ген иальносп, 279 слл. , 387 Геракл, его труды 1 2 9 Гераклит 29, 82, 1 76, 203, 238, 264 Геродот 27-29, 44, 1 5 3 Гесиод 3 3 , 35, 64, 1 06- 1 08, 1 38, 1 69 Гёте Ноганн Вольфганг 67, 1 3 8, 1 66, 244 Гефест 1 06 , 1 56 Гоббс Томас 42-43, 74, 223, 269, 330, 358, 3 7 1 , 39 1 , 392-393 Гомер 2 9 , 35, 55, 64, 1 06- 1 07 , 1 68, 2 2 1 , 246, 2 5 0 , 26 1 -262, 272, 382 город-государство, полис 37-50, 7 3 , 82 слл . , 1 0 7, 1 69 , 25 1 , 257 слл. , 2 7 3 , 394 государственное искусство 273 слл . 3 9 1 государственные формы 36, 5 4 слл . , 7 8 , 1 4 1 , 269, 286 слл . , 294, 4 1 0 гражданство мировое 340 Гримм Я коб и Вильгельм 1 041 05 , 22 1 .

Данте Алигьери 228, 276 Дарвин ЧарлЬ3 1 49, 420 Дедал 1 5 6 Де1.;арт Рене 1 4 7 , 3 30, 336, с\5 7:359, :36 1 -3 6 3 , :366-369, 37 1 3 7 3 , 378, :385, 408-409, 4 1 8 демократия 269, 292 Демокрит 22 1 , 273-274, 343, 36 1 Дбюсфен 36, 84 деньги 1 3 1 , 1 35 деспотизм 44, 5 7 , 87 Д и нссен И сак 1 45 , 228, 280 Д иоклетиан Гай Аврели й Валерий 1 1 9 добро и зло 1 0 1 , 1 22 , 1 4 1 , 26 1 , 304, 3 1 9 слл . , 369, 3 7 3

дом, домашнее хозяйство 4 1 , 4 5 , 4 8 , 1 5 2, 1 65 , 1 96 ел . , 240, 2 9 2 доминиканцы 1 О 1 24, досуг, свободное время 1 05 с.лл . , 1 69 драма 2 4 7 , 2 7 3 , 400

Еврипид 1 09 естествознание, естественные науки см. физика

женщин ы 1 5, 6 3 , 94 ел. жизнь, биол оги чески й процесс 1 4, 1 25 слл . , 1 3 6 ел . , 1 4 2, 1 49 слл . , 2 1 4 , 226, 327. 368, 406, 4 1 5 слл. , 42 1

закон, законодательство 82 ел. , 2 5 2 , 2 5 7 ел. , 3 4 1 зачатие с м . рождение земледелие 1 7 7 ел. игра 1 62 САЛ., 245, 274, 334, 3 7 2 , 383, 4 1 8 1 2 8, 1 82 ел. , 207, 2 2 5 , идеи 298 сл.л . , 3 4 2 , 350, 394 избирательное право классовое 288 Иисус и з Н азарста 1 5 , 96-98, 2 3 1 , 3 1 6-3 1 9 , 320, 327-328, 415 индивид , одиночка 55 слл . , 1 1 5 , 1 24, 269, 279, 325, 4 1 9, 423 инструменты см. орудия интеллектуалы 1 1 9 ел . , 28 1 интимносп,, и нтимное 5 1 ел. , 90, 94, 1 2 2, 278, 3 7 8 , 384, 404 искусства, художник 66, 1 1 7 ел . , 1 2 1 , 1 64 слл. , 1 69, 2 1 6-2 2 7 , 2 3 6 , 2 7 0 с.лл. , 2 7 9 слл . , 3 5 7 , 39 ] , 42 1 С.'\Л. история, истории 1 6, 33, 5 7 , 1 25 ,

И ндекс 1 89, 226, 237-248, 254, 261 ел . , 303, 308, 334, 383, 390, 407 ' 4 1 9, 423

Калигула Гай Юлий 1 67 Кальвин Жан 333 Кант И м мануил 82, 200-203, 243-244, 3 1 2 , 3 1 9, 357' 385, 387 кап итал и з м , капитал 56, 79, 8 7 слл . , 1 32 , 2 1 0, 333, 336 слл., 348 картин а мира 3 4 1 , 373-378, 389 ел. , 4 1 8 католичество 45, 1 0 1 , 1 37 , 255, 333, 343, 364 Катон Марк Порций 423 Каутски й Карл 1 :34 Кафка Фран ц 329, 420 Кеплер Иоганн 34 1 , 344 Керкегор Серён 36 1 , 384, 408, 416 Койре Александр 330, 34 1 -343, 366 ком мунизм 58 слл. , 1 34, 1 40, 1 5 1 , 223 Констан Бенжамин 1 03 конформизм 52 слл . , 6 1 , 284 Коперн и к Н и колай 3 4 1 -343, 347-348, 360 космос 7 ел. , 1 7, 349, 353 слл . , 4 1 2, 4 1 6 красота 299 слл. Ксенофонт 43-44, 63, 1 07 , 238, 293

Лейбниц Готфрид Вильгельм 352, 359, 368-369 Леонардо да В и нчи 67, 342, 4 1 6 Лессинг Готхольд Эфраим 1 98 Ливий Тит 33, 82 Локк Джон 42, 9 1 -92, 1 04 , 1 231 2 4, 1 2 8, 1 30- 1 3 3, 1 35 , 1 401 4 3, 1 47-1 48 , 1 7 3, 1 75 , 200,

433

2 1 2-2 1 4 Лукреций Кар 1 45-1 46 любовь 68, 32 1 слл. Лютер Мартин 1 79- 1 80, 3 1 8 , 329, 333

Майкельеона опыт 386 Макиавелли Н икколо 48, 1 00101 Маркс Карл 26, 42, 44, 56, 5859, 78, 87, 90-9 1 , 94, 1 03 , 1 1 1 1 1 6, 1 20-1 2 1 , 1 26- 1 2 8 , 1 3 01 36, 1 3 9- 1 40, 1 43 , 1 48- 1 5 1 ' 1 64, 1 67- 1 68, 1 7 1 , 1 7 5, 1 84 , 20 1 , 204, 209-2 1 0 , 2 1 3-2 1 5 , 223, 240, 2 7 8 , 2 8 3 , 290, 3 0 3 , 336-338 , 36 1 ' 399, 408, 4 1 8419 массовая культура 1 7 2 мате матика 299, 349 слл. , 374 с.лл . , 380 материализм 2 1 0, 240, 248 слл . , 408, 4 1 6 62, машин ы , механизация 1 5 9 слл . , 1 69, 1 87 слл . , 1 96 , 2 0 8 сл.л. , 223, 4 1 6, 4 1 9 ел. Мелвилл Герман 279 М ильтон Джон 1 28 , 4 1 9 М и н ковски Герман 374 мир 65-76, 88, 99 ел . , 1 1 7 , 1 2 0 слл . , 1 30, 1 47 слл . , 1 69, 1 7 3 САЛ . , 1 88, 206, 2 1 6-2 2 7 , 235, 2 7 0 , 336 слл. , 378, 40 1 ' 4 1 О сл.л., 422 ел . Мирабо О норе Габриэль 1 1 2 монашеские ордена 333, 4 1 4 Монтескье Шарль 252, 268 мужество 246, 257, 3 1 2 , 348 музыка 52, 220 м ысль, м ы шление 1 0 , 27, 1 1 7 , 22 1 , 3 1 0, 357, 3 8 1 слл . , 40 1 , 4 1 9, 423

надстройка 240

434

И ндекс

насилие 36, 42, 76, 1 1 4, 1 53 слл . , 1 66 СА . , 244, 265 САЛ . , 3 0 2 САЛ . , 3 1 9, 360 наука 9, 65, 2 2 1 , 306, 342, 348 СЛЛ . , 356 САЛ . , 380, 422 науки об обществе и социология 1 42 , 1 49, 42 1 национа.\изм 339 национальное государство 339 неоплатонизм см. Платон нигилизм 344 Н и колай Кузанекий 34 1 , 344 Н ицше Фридрих 26, 1 25 , 1 50, 1 98 , 2 00, 2 2 3 , 269-2 70, 309, 325, 344, 367, 384, 408 нищета см. бедность Н ьютон И саак 34 1 , 348-349, 354, 357

обобществившийся, социа.лизо­ ван н ы й человек 56, 5 9 , 94, 1 1 5, 1 49 слл., 1 58 , 4 1 8 общественные науки см. науки об обществе общество, социум 3 3 , 43, 50-65, 87-95, 1 4 1 слл. , 207, 340, 348, 40 1 , 42 1 - классовое 1 64 ел. - коммерческое 2 1 1 СА!\ 2 1 5, 278 САЛ. - массовое 54, 7 7 , 1 72 - потребительское 1 б 1 - 1 7 4, 402 - производителей 278 - трудящихся 1 1 , 62, 1 1 6, 1 48, 1 62 СА!\ . , 1 72 , 206 СА!\ . , 277, 420 овеществление см. вещь орудия, инструменты 1 5 1 -1 6 1 , 1 85-204, 3 7 5 , 379, 386, 403 , 409 относительности теория 34 7 СА!\ . отчуждение, самоотчуждение от м ира 1 1 5, 2 1 0, 278, 329-340, 348, 358, 40 1 охлократия 269 ел. .,

Павел апостол 1 5 , 7 1 , 4 1 0-4 1 1 , 413 Паска.ль Блез 362, 384, 4 1 6 Пейн Томас 1 4 1 " П енсионополь" ( = Афины) 49 Периандр 293 Перикл 27, 1 7 1 , 248, 2 6 1 , 2 7 1 273, 2 7 5 пещеры символ 3 0 , 382 Пиидар 28, 64, 8 1 , 2 72 П исистрат 293 Платон , платон изм 1 6, 2 3 , 2 5 , 29-30, 32, 34-35 , 37, 4 1 , 46, 4850, 98-99, 1 08 , 1 42 , 1 45 , 1 5 1 , 1 65, 1 69, 1 8 2- 1 84 , 202-204, 2 1 6, 2 24-22 5 , 2 2 7 , 2 3 3 , 240, 243-244, 246, 248, 258, 2 6 1 , 2 74 , 293-305, 3 1 5 , 3 5 0 , 359, 38 1 -383, 394-397, 4 1 0-4 1 2 Плиний Гай Цецилий Млад ш и й 7 7 , 1 53 плодовитость, плодотворность 1 30- 1 40, 1 59, 1 69, 1 74 , 338 Плутарх 36, 4 1 плюра.лизм , плюра.льность, мно­ жествен ность 1 22 , 2 2 8 слл. , 2 5 1 , 268, 292, 3 1 1 полис см. город-государство политика 24, 36, 1 0 1 , 20 1 , 205, 257 слл. , 291 СА!\ 3 1 5 , 4 1 8, 42 2 ПОЛИТЭКОНОМИЯ 44 СЛ . , 55 САЛ . , 2 1 3, 2 24, 2 4 5 , 3 3 9 поступок, действие, деяние 1 25 , 1 43 П О Э З И Я , ПОЭТ 5 2 , 74, 2 2 0 САЛ . , 2 5 9 САЛ . прагматизм 358 прибавочная стоимость 1 1 4 природа 1 26, 1 32 слл. , 1 60, 1 66, 1 73 , 1 7 7 слл. , 1 9 1 слл . , 2 8 3 , 3 0 6 СЛЛ . , 33 1 , 3 4 6 , 3 7 7 САЛ . , 387, 39 1 , 40 1 , 4 1 8, 422 производительность, продуктив­ ность 8 5 , 1 1 1 САЛ . , 1 20 СА . , 1 30- 1 40 , 1 49, 1 59, 1 69 слл . , 1 75, 1 96, 3 8 7 , 408 .,

И ндекс Прометей 1 08 , 1 79 Протагор 202-204, 2 1 6, 227 протестантизм 333, 364 профсоюзы 1 58, 285 ел Прудон П ьер Жозеф 87 психология 65, 1 63, 1 8 1 , 42 1 пуританство 364, 404 ел. п ытка 1 66 .

рабочая сила 1 70, 2 1 О, 338 рабочее движение 28 1 -2 9 1 рабочий класс 5 6 , 6 1 ел. , 8 6 , 1 67 , 2 8 6 слл . , 2 9 1 рабство, рабы 4 2 слл . , 66, 7 3 слл. , 84 слл . , 94, ! Об слл . , 1 1 2 , 1 1 9, 1 42 , 1 5 1 слл . , l бб сл., 205, 280, 285, 288 ел 293 , 30 1 , 4 1 2 равенство 53 сл.л. , 285 ел. разделение труда 62 ел . , 1 1 6, 1 5 7 слл . , 223 рационализм 348 Рассел Бетран 344, 352 реВОо\ЮЦИЯ 1 34 , 1 67 , 286 СЛЛ . , 330, 356, 422 - венгерская 285 слл. - французская 1 1 1 , 289, 329, 390 - пром ышленная 63, 1 55 , 1 90 ел . , 3 3 7 , 386 Рембрандт Харменс ван Рейн 67 ремесленник, ремесло 1 Об слл . , 1 1 6, 1 1 9, 1 2 7 , 1 58 , 1 75 , 1 84 , 205 слл . , 258, 396 Ренессанс 1 06, 279, 34 1 ел . , 362, 390, 4 1 6 Реформация 329 ел. Рикардо Давид 2 1 3 Рильке Райнер М ария 66-68, 1 38, 1 50, 2 1 7 , 2 1 9 Рим 35, 7 1 слл. , 1 1 8 , 258, 4 1 4 ел. Римская и мперия 3 1 , 45, 48, 1 1 9, 1 67 , 4 1 4 риторика 3 5 слл. рождение, рождаемость, воспро­ изводство 9, 8 1 ел . , 95, 1 27 , .,

435

1 36, 1 39 , 2 3 1 ел. , 3 2 1 ел. , 326 слл . , 340, 4 1 1 Розенцвейг Франц 1 37 Руссо Жан-Жак 5 1 -52, 54, 1 03 рынок 204-2 1 6, 2 7 7 , 284

самоотчуждение см. отчуждение саморефлексия, самосознание 1 8 , 1 49 , 3 1 5 , 336, 367-373, 384, 3 9 1 ел. , 407 ел. , 4 1 7 свобода 2 1 , 42, 84, 92, 1 1 2 , 285, з 1 о слл. , 324 секуляризация 7 8 , 335, 4 1 7 Сенека Луций Анней 33, 38, 48, 5 3 , 1 52 , 288 сенсуализм 1 45 ел, 358, 404 ел. сила 1 45 , 1 80 , 2 2 2 , 249, 2 5 7 , 2 6 5 слл. , 2 7 8 , 324, 363, 4 1 8 скептицизм 359, 363 смерть, смертность, смертные 2 7 слл . , 6 7 , 8 1 ел. , 2 1 7 ел. , 242 ел. , 255, 262, 285, 3 2 6 ел. , 350, 406, 4 1 0 ел 4 1 7 Смит Адам 45, 56, 5 8 , 74, 1 1 1 1 1 3, 1 20 , 1 30 , 1 32- 1 3 3 , 1 4 1 , 1 74- 1 75 , 2 06, 2 08-209, 2 1 12 1 2 , 2 1 8 , 244-24 5 , 2 7 5 , 2 7 8 , 283, 29 1 собственность 76-9 5 , 1 40- 1 5 1 , 1 75, 209 ел. , 333 ел. советы 286 слл. конте м пляция созерцание, см . vita contemplativa Сократ 20, 2 7 , 29-30, 43, 50, 98, 1 07 , 1 83 , 2 3 8 , 246, 3 2 7 , 3 8 1 , 395 Соломон 2 7 1 Солон 40, 1 06 Сорель Жорж 1 49 , 399 Софокл 255, 2 7 2 социализм 78 ел . , 1 40, 1 5 1 , 2 1 4 социология с м . наука об обществе специализация 1 57 слл. Спиноза Барух 357 .,

436

И ндекс

Средние века 46 ел., 7 1 , 80, 8б, 1 7 0, 229, 278 ел. , 304 ел. , 382 САЛ . , 396, 4 1 8 статистика 5 5 слл . , 42 1 стоимость 1 1 5 , 2 1 2 сл.л. - меновая 2 1 0 слл . , 400 - потребительская 1 1 5 , 1 24 , 2 1 () САЛ. - рыночная 2 1 2 ел. стоицизм 27, 1 44, 3 1 1 , 405 схоластика 38 1 слл. , 4 1 5 счастье 58, 1 38 ел. , 1 45 , 1 7 1 ел. , 255 слл . , 3 1 1 , 398-408

Тарталья Н икколо 330 театр 244 слл. , 275 телескоп 340 слл . , 360, 380 теодицея 368 ел. теории труда 1 1 2 C.'l. . , 1 20, 1 25 , 1 30, 1 62 елл . , 399 Тертуллиан Квинт Септи м и й Флоренс 7 1 , 96 технология , техника 1 66 , 1 95 , 3 1 5 , 3 3 2 , 3 5 3 , 3 7 6 САЛ . , 386, 389, 4 1 6 тиран и я , тираны 5 7, 8 7 , 206, 268 ел. , 292 ел. , 296 ел . , 3 1 5, 423 Токвиль Алексис 5 2 Траян Марк Ульnий 1 67 тоталитаризм 286, 2 9 1

Уайтхед Альфред Н орт 340, 347, 357, 370-3 7 1 , 38 1 , 386, 388 удовольствие, удовлетворен и е 1 53 , 1 80, 20 1 , 402 елл. , 405 утилитаризм 1 98 ел . , 202 слл.

феодализм 46 физика, естественные науки 1 93 , 308, 3 1 5, 348 слл . , 3 5 7 ел. , 370, 387 ел. , 409, 42 1 ел. физиократы 1 1 2

философия - жизни 1 25 , 1 49, 406 слл. - истории 244, 387. 393 - по.'l.итическая 49, 82, 98 ел. , 1 1 О , 1 3 5 , 202, 260, 268 слл . 274, 294 сл.л. , 300 ел . , 3 1 6, 330, 390 слл. , 3 94 - трансцендентная 1 82 ел . , 383 - труда 1 49, 4 1 3 Фолкнер Уильям 237 Фома Акви нский 2 2 , 24-25 , 30, 33, 38, 70-7 1 , 2 1 3 , 4 1 3-4 1 4 Франклин Бенджамин 1 85 , 204 францисканцы 1 О 1 Фукидид 26 1 , 27 1 , 273, 293

.

хобби 1 5 1 , 1 64 христианство 47, 78, 96, 1 66, 27 1 , 3 1 6 сл.л . , 330 сл.л . , 362, 397, 405, 409 слл. , 4 1 3 ел. царь 292 ел . , 30 1 цель и средство 1 63 , 1 84 слл . , 1 88 , 1 94 слл. , 202, 2 1 6 , 274, 302 слл. , 388, 3 98 ценность 90, 1 1 0, 1 33, 1 75 , 1 95 , 200, 2 1 2 слл . , 2 1 6 , 2 8 3 , 3 0 9 СЛЛ . , 3 1 3, 400 С.'\ Л . , 4 1 2 церковь реформированная 1 О 1 ЦИНИЗМ 404 Цицерон Марк Тулли й 8 1 , 1 1 О, 1 1 8 , 1 42 , 1 45 , 4 1 0

чувства, ощущение 1 44 слл. , 2 1 8 , 346, 350, 3 7 1 , 377, 403

Шекспир Уильям 279 Ш рёдинrер Эрвин 1 0, 376, 3 7 8

Эддингтон Артур Стенли 345 Эйнштей н Альберт 347-348, 374

И ндекс экономическое чvдо 8 9 , 3 3 4 ел. экспроприация 8 7 , 9 1 ел. , 3 3 3 слл . , 348 элевзинские таинства 8 1 эмпиризм 358 Э н ге.\ьс Фридрих 1 1 1 , 1 1 4, 1 49, '

1 68

:Эпикур, эпикурейство 3 1 1 , 405

1 44 ел. ,

Юм Давид 1 1 1 , 404

энергия, техни ка ядерная см. атом язык, слово, речь 1 О с.л . , 232 с.лл . , 237 слл. , 2 5 0 , 2 6 0 слл . , 2 7 3 , 3 2 6 , 382 Ясперс Карл 330. 357

aniшal laborans 32, 1 09- 1 1 1 , 1 1 3, 1 3 1 , 1 5 1 - 1 5 2 , 1 6 1 , 1 69 , 1 7 1 ,

437

1 73 , 1 75 , 1 77 , 1 82 , 1 90, 1 961 99, 202, 208-2 1 0, 2 1 6, 22 1 , 225, 227 , 2 7 6 , 2 8 2 , 284, 3 1 3 , 337, 422-423 aniшal rationale 37, 1 09, 1 1 1 , 223, 303, 372 aniшal sociale 33, 3 7 aгtes liberales 1 1 7 , 1 62 artes soнlidae 1 1 7 condition huшaine 1 6, 1 52 lюшо faber 32, 1 08 , 1 1 1 , 1 1 3 , 1 1 7 , 1 5 1 , 1 54- 1 56 . 1 6 1 , 1 73 , 1 75 , 1 78- 1 7 9, 1 85- 1 86, 1 90 , 1 941 95 , 1 97-202, 204-2 06, 2 1 02 1 1 , 2 1 5 , 22 1 -2 2 2 , 224, 226, 2 7 1 , 2 76-2 7 7 , 280, 30�� . 305, 3 1 3 , 360, 392, 398-404, 40641 1 scienza пuova, "новая наука" 330, 390 t.eaшwoгk 207, 208 vita coпteшplativa 1 3 , 22, 25-27, 30-3 1 , 73, 1 02 , 379, 382. :�86, 396-397, 409, 4 1 4 , 4 1 6

Редактор:

Д.

М.

Носов

Корректор :

О. Е. Лебедева Оригинал . макет: А. В.

Иван чен ко

Макет обложки:

Н. И. Пашковская ил N2 064366

ОТ

2 6 . 1 2 . 1 9 9 5 г.

Издательство .. ллетейя • : 1 93 0 1 9 , Санкт-Петербург, пр. Обуховекой обороны, 1 3 Телефон издательства: ( 8 1 2 ) 5 6 7 - 2 2 3 9 Факс : ( 8 1 2 ) 5 6 7 - 2 2 5 3 E-mail: aletheia@spb . cityline . ru 1 1 . 0 7 . 1 99 9 6Ох9О/10• 28 п . л .

Сдано в набор Форм ат

г. Подписано в печать

Тираж

20. 1 1 . 1999 2000 э к з . Заказ М 3 0 7 8 .

Printed in Russia Отпечатано с готовых диапозитивов в Академической типографии • Наук а •> РАН

1 99034,

Санкт-Петербург,

9

л ин и я ,

12

г.

ИЗДАТЕЛЬСТВ О <<АЛЕТЕЙЯ)> : НОВЫЕ КНИГИ О ГЛАВНОМ Санкт- Петербургское издател ьство <<АлетейЯ>> существует с 1 992 г. (первоначально как редакционно-издательская группа, с марта 1 993 г. как самостоятельное предприятие). Его создатели - молодые фило­ софы, два выпускника философского факультета С - Петербургского Университета. Это обстоятельство предопределило выбор названия для издательства (в переводе с языка древнегреческих мыслителей на со­ временный русский «алетейя» означает « и стина>>, <<правдивость», <<от­ крытостЬ» ) , и выбор основного направления в деятельности нового издательства: издание и распространение к л а с с и ч е с к о г о н а с л е д и я , т. е. сохранившихся первоисточников по мировой и отечествен­ ной истор и и , классической литературе, религии , философии, а так­ же издание совре м е н н ых исследован и й по основ н ы м отраслям гуманитарного знания. Визитная карточка издательства - быстро ставшие известны м и книжные серии : <<Античная библиотека>> (издается с 1 993 г.), << Визан­ тийская библиотека•> (издается с 1 996 г . ) ; << Памятники религиозно­ философской мысли•> (издается с 1993 г.); <<Исследовани я по истори и русской м ысли» ( издается с 1 996 г . ) , << Российские социологи•> ( изда­ ется с 1 996 г.), французская серия <> (издается с 1 998 г.); <<Античное христианство>> (издается с 1 99 8 г.), « Росси йские nсихоло­ ги. Петербургская научная школа>> (издается с 1998 г.), << Классики рус­ ской философи и права•> (издается с 1 999 г . ) , мемуарная << Петербург­ ская серия>> ( издается с 1 999 г.) и некоторые другие. Всего, включая многочисленные внесерий ные издания, <<Алетейя» выпустила в свет уже более 200 названий книг. И здательство «Алетейя>> сегодня - это: - высококачественные переводы классических и современных фи­ лософских, научных и т. д. текстов на русс кий язык с основных древ­ них и любых современных языков; - академическая подготовка публ и куемых текстов (научный ком­ м ен т а р и й , с о п ро водител ь н ы е стать и , с п р а в о чн ы й а п п ар а т ) , осуmествляемая лучшими специалистами в своей области;

Серия <<АНТИЧНАЯ БИБЛИО ТЕКА>> В разделе «Литература>>:

- Марк Валерий М арциал «ЭпиграммЫ>> ( 1 994 г.); - Ювенал «Сатиры>> ( 1 994 г. ) ; - <<Антич н ые поэты об искусстве>> ( l 996 г.); - Гиrин <<П оэтическая астрономия>> ( 1 997 г.); - Катулл << Избранная лирика» (в новых nереводах с параллельными текстами) ( 1 997 г. ; издание 2-е, исправле н ное - 1 999 г.); - <<Древнегреческая элегия>> ( 1 997 г.). В разделе «Ист ория»:

- Ксенофонт « Греческая история>> ( 1 993 г.) ( 2 -е изд. - 1 996 г.); - Арриан Флавий << П оход Александра>> ( 1 993 г.); - Герадиан << История императорской власти» ( 1 995 г.); - Аммиан М арцелли н « Римская история>> ( 1 994 г . ) ( 2-е изд. 1 996 г.); - Аппиан << Римские войны>> ( 1 995 г . ) ; - Секст Юли й Фронтин « Военные хитрости>> ( 1 996 г . ) ; - <<Греческие полиоркетики. Вегеuий : Краткое изложение военного дела>> ( 1 996 г . ) ; - П авсаний <<О писание Эллады» в 2 - х томах ( 1 996 г . ) ; - Ги ги н << Мифы>> ( 1 997 г.); - <<Суд над Сократом>> (сбор н и к исторических свидетельств) ( 1 997 г . ) ; - Нонн П анопол итанский <<Деяния Диониса>> ( 1 997 г.); - Дарет Фригийский << Повесть о разрушении Трои>> (с параллельными текстами) ( 1 998 г . ) ; - Гай С ветоний Тран квилл <<0 жизни цезарей . О блистательных мужах» ( 1 998 г.). В разделе « Философия»: - Ксенофонт <<Сократические сочинениЯ>> ( 1 993 г.); - Плотин <<Сочи нения>> ( 1 995 г.).

В ра зделе << Исследования>> :

- Вяч. И ванов <<Дионис и прадионисийство>> ( 1 994 г. ) ; - В . С . Дуров << Н ерон , или Актер н а троне>> ( 1 994 г . ) ; - Е. В. Герцмаи << Музыка Древней Греции и Рима>> ( 1 995 г.); - П . Гиро <<Частная и обществен ная жизнь греков» ( 1 995 г.); - П. Гиро <<Частная и обществен ная жизнь римлян>> ( 1 995 r.); - А. С. Степанова <<Философия древней Стои>> ( 1 995 г. ) ; - Ф . Ф. Зелинский << И з жизни идей >> ( 1 995 г.); - Ф. Ф. Зелинский <<Соперники христианства>> ( 1 995 г. ) ; - Ф . Ф . Зел инский << Возрожденцы>> ( 1 997 г., 2-е издание - 1 999 г.); - Ф .. Ф. Зелинский <<Древний мир и МЫ>> ( 1 997 г.); - В. В. Латышев << Греческие древности>>. Часть 1 - « Государственные и военные древности>>, часть 2 - << Богослужебные и сuенические древности» ( 1 997 г.) ; - М . Н ильссон << Народная греческая религия>> ; - М . В . Скржинская <<С кифия глазам и эллинов»; - Т. Гом перu << Греческие м ыслителИ>> (в 2-х томах) ( 1 999 г.); - Р. Пёльман <<Очерк греческой истории и историографии>> ( 1 999 г.) ; - А. А. Тахо - Годи, А. Ф. Лосев << Греческая кул ьтура в мифах, символах и терминах>> ( 1999 г.) ; - << Ранняя греческая л ирика>> ( 1 999 г.) ; - Ф. Ф . Зел и н с к и й << Р и мс кая и мп е р и я >> ( п ер. с п ол ьс кого) ( 1 999 г. ) ; - Д. О . Торшилов <<Античная м ифография: мифы и единство дей ­ ствия>> ( 1 999 г. ) . В сери и <<Античная библиотека» готовятся к изданию многие но­ вые книги , среди которых: - А. О. Макавельски й <<Софисты >> ; - <<Античные м ифографы>> ( полн ы й корпус сочинений греческих и латинских авторов, под ред. М . Л. Гаспарова); - Аппиан << Римская история>> (новый перевод с обширными ком­ ментариями); - Фюстель де Куланж <<Афинская община>>; - А. Ф. Лосев <<Античная философия истории»;

- «Эллинская культура>>; - Ф. Ф. Зел инский << Римская республи ка>> , <<Аттические с казки>> ; - << Римская элегия>>; - Лукиан <<Сочинения» в 2-х томах (впервые полностью публикуются все тексты великого сатирика древности ) ; - <<Ватиканские м ифографы». Эти и некоторые другие книги выйдут уже в этом году.

В серии <<ВИЗАНТИЙСКА Я БИБЛИ О ТЕКА» в ышл и следующие книги: В разделе «Ист очник и»:

- Анна Комнина <<Алексиада>> ( 1 996 г.); - И ордан <<0 происхождении и дея ниях гетов ( Гетика)>> ( 1 997 г.); - Иоанн Кантакузин <<Диалог с иудеем>> ( перевод с греческого) ; - П роко п и й Кесари йский « Война с вандал ам и . Война с персами. Тайная история>> ( перевод с древнегреческого, издание 2-е, исправ­ ленное и допол ненное) ; - Евагрий Схоластик «Uерковная исторИЯ>> ; - Олимпиодор Фиванский << История>> ( с параллельным греческим текстом). В разделе «Исследования»:

- Ю. А. Кулаковекий « И стория Византи и>> в 3 -х томах ( 1 996 г., готовится новое издание); - Е. В . Гер ц м ан << В поисках песнопе н и й греческой церкви . Преосвященный Порфирий Успенский и его коллекция греческих му­ зыкальных рукописей>>; - А. П. Рудаков «Очерки византийской культуры по дан н ы м греческой агиографии>> ; - И . П . М едведев « Византи йский гуманизм>> ; - Г. Г . Л итаврин << Как жили византийцы>> ; - Г. Г. Литаврин « Византийский лечебни к Х IУв. >> ; - А. А . Чекалова << Константинополь в Yl в. Восстание Н и ка>> ;

- А. П . Каждан << Византийская культура>> ; - М . В. Бибиков « Византи йская историческая проза>> ; - И . В. Кривушин << Ранневизантийская церковная историография>>; - А. П . Лебедев «Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века>>; - А. П . Л ебедев «Очерки внутренней и стории византийско-вос­ точной Церкви в I X , Х и X I веках»; - А. П . Лебедев << Исторические очерки состояния Византийско­ восточной Церкви от конца XI до середи ны XV века (От начала Крес­ товых пахадов до падения Константинополя в 1 453 г.); - А. П. Лебедев << История разделения Церквей»; - А. П. Каждан, Г. Г. Литаврин << Византия и южные славяне>>; - А. А. Васильев <<История Византи йской и м перИИ>> в 2-х томах; - Я . Н. Л юбарекий << В изанти йские историки и п исатели>> ; - Г. Г. Л итаври н <<Византия и славяне>> ; - << Византия между Востоком и Западом>>; - В. П . Буданова << Готы в эпоху Вели кого переселения народов>>. Издание « Византийской библиотекИ>> н а сегодня является приори­ тетной задачей и здател ьства, п оэтому и планы выпуска новых кни г здесь наиболее обширны. В наших ближайших планах выпуск в свет следующих уже п одготовленных для печати книг: - М ихаил П селл «Хронография. Малые исторические сочинения>>; - «Советы и рассказы Кекавмена>>; - Константин Багрянародный <<Об управлении и мперией>> ; - С . П . Карпов <<Трапезундская и мперия>> ; - М . В . Бибиков << Византия, Русь, славяне>> ; - М . В . Бибиков << Византи йские источники п о истории Древней Руси>> ; - Проко п и й Кесарийский « Война с готам и (перевод с древнегре­ ческого, издание 2-е, исправлен ное и доп олненное ) ; - Е . Ч . С кржи нская «Византия , Италия, Русь>> и м ногие другие книги. Из внесерийных издани й наиболее заслуживают внимания: первое издание на русском языке сочинений вели кого французского м ысли-

теля Жозефа де Местра в 3-х томах (<< Размышления о Франции>>, <<0 па­ пе», «Санкт-Петербургские вечера>>); полное собрание лирики В. В. И ва­ нова в 3-х томах, подготовленное сотрудниками Пушкинского Дома; полное собрание сочинений Г. Адамовича; << Курс русской истории>> в 4-х книгах замечател ьного русского историка Е. Ф. Ш мурло; первая публикация на русском языке итоговой книги Ж . - П . Сартра << Идиот в семье» ( перевод с французского, в 4-х томах) и м ногие, м ногие дру­ гие книги . И здател ьство приглашает к сотрудничеству авторов, переводчи­ ков, редакторов. Тел ефон редак ц ии : ( 8 1 2) 567-2239, fax: ( 8 1 2) 5 6 7-2253 E- т ail: [email protected] . rн Пишите нам по адресу: Санкт- П етербург, п р . Обуховекой обороны , 1 3 , издательство «Алетейя»

Для получения книr почтой заказы направляйте по адресу: 1 99034: Санкт- Петербург, Университетская наб . , д. 7/9. И здательство Санкт- Петербургского университета, отдел << Книга - почтой>> факс (812) 218-4422, т ел . (812) 218-7763,

а также заказав их через отдел << Книга - п очтой>> Санкт- П етербургского Дома Книги, прислав заказы по адресу: 191 186, Санкт -Петербург, Невски й пр . , 28

Книги Издательства «Алетейя»

можно получить, заказав их через отдел << Книга- почтой>> Санкт- П е ­ тербургского Дома Книги , прислав заказы п о адресу: 1 9 1 1 86 , Санкт­ Петербург, Не вс кий проспект, дом 2 8 , а также по катал огам агент ­ ства <<Кн ига-сервис>> (г. Москва) через « Роспечать». Книги нашего издательства продаются и в Москве: магазин « Библио- Глобус» (м. <<Лу­ бянка>> ) , в книжной лавке <<У Сыти на» (тел . : 230-8 900 , 959- 2700; ул . Пятницкая , 7 3 ) , Московский Дом К н и ги (м. <<Арбатская » ) , мага­ зин <<Акаде мкнига на Тверской>> ( м . <<Тверская>> ) , книжная ярмарка в <<Ол импий ском>> . В Петербурге весь ассорти мент кни г издател ьства <<Алетейя» - в специализированных магазинах и отдел ах: До м К н и ги ( Невский п р . , 2 8 , отдел истории и общественно- политической л ите­ ратуры); в магазинах издательства Сан кт-П етербургского университета (Ун и верситетская набережная , д. 7/9) ; Российская Национал ьная (б. Публ ичная) Библи отека ( м . « Гости ный Двор>> , книжный киоск при входе в Н ауч ные Читал ьные Залы на площади Островского) ; на еженедельной книжной ярмарке в ДК им. Крупской ( м . << Елизаров­ екая>>).

Для получения книr почтой заказы направляйте так :же по адресу: 1 99034: Санкт- П етербург, Уни верситетская наб . , д. 7/9. Издател ьство Санкт- Петербургского университета, отдел << Книга - почтой>>

факс (812) 2 18-4422,

тел.

(812) 218- 7763