Гражданская война 1917 -1920 гг. на Северном Кавказе(Автореферат)

На правах рукописи

Суханова Наталья Ивановна

Гражданская война 1917 – 1920 гг. на Северном Кавказе: социально-политический аспект Специальность 07.00.02 – Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Ставрополь 2004

Работа выполнена на кафедре политической истории Ставропольского государственного университета. Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Кочура Дмитрий Васильевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Булыгина Тамара Александровна доктор исторических наук, профессор Виноградов Виталий Борисович доктор исторических наук, профессор Дзидзоев Валерий Дударович Ведущая организация Саратовский государственный университет Защита состоится «___»__________________2004 г. в _________часов на заседании диссертационного совета Д 212.256.03 в Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, корпус 1а. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ставропольского государственного университета. Автореферат разослан «____»________________ 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

И.А. Краснова 2

I.

Общая характеристика работы.

Актуальность темы исследования. На современном этапе очередной трансформации российской истории, когда в ходе модернизационных процессов претерпевают кардинальные изменения все сферы общественной жизни, вновь обострилось внимание общества, политиков и ученых к истории революций и Гражданской войны в России. Тогда страна тоже была ввергнута в общенациональный кризис, грозивший ей распадом. Поиски дальнейшего пути исторического развития происходили в условиях жесткой конфронтации разных политических сил, борющихся за власть. Они втягивали в свою борьбу всё российское общество и в итоге ввергли его в Гражданскую войну. Это событие стало величайшим потрясением для всего российского общества. Вместе с тем, оно определило направление развития государства и общества более чем на 70 последующих лет. Именно поэтому Гражданская война, по определению академика Ю.А. Полякова, «…стала неотъемлемой частью общенационального сознания»1. Избранная тема исследования представляет научный и общественнополитический интерес. Проблема переходных состояний в политике, экономике, социальных отношениях занимает значительное место в гуманитарных исследованиях. Это связано с необходимостью научного осмысления указанных процессов. Но не в последнюю очередь задача исследования исторического опыта несёт в себе прикладной, утилитарный смысл для проектирования и практической реализации подходящего позитива и недопущения негатива. Анализ исторического опыта открывает возможности для выявления тех факторов, которые делают вероятными такие события, как Гражданская война. К ним относятся: непреодолённый социокультурный раскол общества, высокий уровень его дезинтеграции, массовое инверсионно-эмоциональное мышление, недостаточность подлинного либерального потенциала и стремления к диалогу, слабость государственной власти и другое. Переходный пе1

Поляков Ю.А. Гражданская война: взгляд сквозь годы. Уфа, 1994. С. 3.

3

риод влияет на психологию и поведенческие ориентиры всех социальных групп населения. Это время экстремальных надежд наиболее деятельной его части. Исследование любого конфликта, особенно такого, как Гражданская война, невозможно без изучения контекста общественных отношений и анализа условий, в которых он осуществляется. Б. Рассел, считая мотивы поведения людей важнейшей составляющей исторического процесса, в своей Нобелевской лекции сказал: «Если политика желает базироваться на научной основе, если мы хотим, чтобы события были предсказуемы – тогда необходимо постигать политической мыслью глубинные пружины человеческого поведения»1. Гражданская война – это всегда смута, распад государственности, разрыв

преемственности

многовековой

культурной

традиции,

духовно-

нравственный кризис нации, развязавшей братоубийственную бойню. Поэтому и исследовать её необходимо как сложный и многогранный феномен. Гражданская война в России представляла собой идейно-теоретическую, духовно-нравственную, агитационно-пропагандистскую, психологическую, военно-организационную и дипломатическую борьбу защищающих свои политические и социально-экономические интересы группировок. В этот период обострились социальные, политические, экономические, национальные, религиозные, личные интересы и противоречия. Социальная катастрофа, переживаемая современниками событий как состояние хаоса и анархии, представляла собой сложную комбинацию зарождающихся новых социокультурных процессов. Через гибель старых социальных институтов, архаизацию общественных отношений выкристаллизовывались признаки новой государственности. Принятый в годы советской власти военно-политический подход к исследованию проблем Гражданской войны обеднял теоретическую возможность

и

подвергал

сомнению

необходимость

изучения

социально-

1

Рассел Б. Практика и теория большевизма // У. Черчилль. Вторая мировая война. Избранные страницы (пер. с англ.). М.: Панорама, 1998. – С. 3.

4

политических, экономических, социокультурных процессов, происходящих во время войны в стране в целом и на Северном Кавказе в частности. В итоге важнейшие механизмы деятельности большевиков, используемые ими не только для победы в войне, но и для утверждения их политической системы (не говоря уже о деятельности белого движения) не стали достоянием науки и практики. До настоящего времени в современной российской исторической науке не было предпринято попытки комплексного исследования социальнополитических проблем истории Гражданской войны на Северном Кавказе. Новая концепция истории Гражданской войны в регионе имеет несомненную научную актуальность, определяющуюся внутренним состоянием исторической науки. Автору представляется актуальным изучение опыта формирования и функционирования власти, а также её взаимодействия с обществом в условиях гражданского противоборства. Этот опыт является необходимым условием формирования способности общества противостоять дезорганизации, возможному новому кризису государственности. Он также содействует и возможности консолидации власти и общества. Актуальность работы заключается ещё и в новом осмыслении такого явления как большевизм на примере конкретного периода российской истории. В настоящее время изменились подходы в исследовании большевизма. Широта методологического выбора и новые источники позволяют рассматривать это явление многосторонне, в связи с фундаментальными проблемами прошлого, настоящего и будущего страны. Сегодня, когда ещё не сформировалась общенациональная идея, в общественном сознании доминирует признание отличительного, особенного в развитии регионов и этносов. Сам процесс регионализации можно рассматривать как один из источников жизнеспособности современного российского общества, который может обеспечить возврат к её естественной территориальной разноликости в рамках единого сильного государства. С другой стороны, отсутствие продуманной концепции межкультурной коммуникации, 5

единой трактовки мира, которая бы защищала как сознание, так и психику человека, замена её хаотическим, плюралистическим объяснением «этнической картины мира» сопровождается всё усиливающимися трудностями взаимопонимания людей, ведет к дальнейшему непониманию и разбалансированности многомерного общественного организма России. В связи с этим острой является проблема выявления условий и факторов, составляющих интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, путей и механизмов консолидации этносов и регионов. Обращение к региональной истории расширяет возможности познания общего и особенного в историческом процессе, помогает оценке в локальном и общеисторическом аспектах важнейших этапов общественного развития, предполагает исследование на междисциплинарном научном уровне. Для такой огромной страны как Россия, с разнообразием её природных условий, историко-культурных традиций, национально-конфессиональных особенностей, массовыми миграциями населения, исследования проблематики региональной и локальной истории, приобретают огромное значение в определении места и роли региона в общероссийском историческом процессе. Региональная история – это не только история отдельных регионов, но и история их взаимоотношений и взаимовлияний со столицами и между собой, организации территориальной структуры государства и управления ею. Северный Кавказ – регион со сложной социальной и культурной мозаикой. Здесь компактно проживают представители более 40 этнических общностей, которые имеют давние исторические связи между собой и остальной Россией и сохраняют свою «культурную отличительность»1. В цивилизационном аспекте Кавказский регион образуют несколько культурноисторических комплексов, этноконфессиональных систем, которые имели, подчас, центробежную ориентацию. Северный Кавказ всегда являлся сложнейшим краем с точки зрения социально-экономической ситуации, государственного управления и обеспечения национальной безопасности России. 1

См.: Тишков В. Война и мир на Северном Кавказе // Свободная мысль. 2001. № 1. С. 47-48.

6

Следовая реакция провинции, особенно такой, как Северный Кавказ, на события в Центре имела место во все времена. Будучи «болевой точкой» России, он всегда являлся своеобразной лакмусовой проверкой адекватности политики государственной власти. Неспокойствие в этой точке страны должно будить мысль и действия не только политиков. Гражданская ответственность историка обязывает его в очередной раз привлекать внимание к опыту политической и социальной истории региона. Для выработки общенациональных ориентиров невозможно обойтись без осмысления и анализа того, что представляет собой региональное сознание. Для России характерна несбалансированность составляющих общество социальных и политических сил. На Северном Кавказе этот дисбаланс действует с наибольшим проявлением социальной активности. Она генетически обусловлена тем составом населения, который формировался здесь на протяжении длительного времени. Эта особенность повлияла на явное своеобразие протекания здесь общероссийских процессов. Если центральные районы России «раскачивались» революцией относительно быстро, то на Северном Кавказе с его более капитализированной системой хозяйствования и вытекающим из этого иным уровнем общественного сознания, эти процессы шли более замедленно. С их развитием формы проявления гражданского конфликта в этой провинции оказались более обостренными. Частью дезинтеграционных процессов, охвативших Россию в годы системного кризиса, была актуализация на Северном Кавказе этнических и социальных конфликтов. Социокультурным своеобразием Северного Кавказа являлся аграрный консерватизм. Здесь была велика доля традиционалистски настроенного сельского населения, преобладали средние и малые города с высоким уровнем развития приусадебного хозяйства. Населению региона была свойственна консервативная умеренность во взглядах, самобытный склад мышления и образа жизни, сильный механизм самосохранения и наследования ценностей, органичная приверженность патриархальным и патриотическим устоям. В выступлениях масс проявлялась определенная автономность «социального» 7

аспекта от «политического». Но надежды на выживание и на будущее были связаны с политикой (хотя это не всегда осознавалось людьми). Гармония жизни личности и общества является той моральной основой, на которой удерживается политика и право. Если государство к 1917 г. не смогло утвердить это право, тем самым оно побуждало людей искать альтернативные пути и способы самосохранения, что в итоге всё равно означало необходимость политического выбора. Для Северного Кавказа к этому можно добавить ярко выраженную этническую доминанту. Все эти факторы формировали особенности проявления конфликта, его протяженность и мощную потенциальную энергию. В годы Гражданской войны, когда ещё не была унифицирована общественная жизнь и не выстроена жесткая вертикаль управления, ярко проявлялись особенности региональной политики, её инициативность, иногда опережающая, иногда дополняющая, иногда уточняющая или отрицающая политику господствующих сил. Северокавказское общество при всей его пестроте было более созревшим в понимании преимуществ социального компромисса в отличие от центральной России, где классовая борьба определяла форму общественных взаимоотношений. Этому содействовала долгая история взаимного сосуществования разных социальных и этнических образований. Здесь имелись предпосылки для проявления рационального мироощущения, а значит и формирования гражданского общества. Революция сюда пришла из России, Гражданская война – тоже. Однако неверно было бы считать регион неготовым к восприятию войны. Здесь сталкивались интересы разных социальных структур: казачества, иногородних, коренного крестьянства, рабочего класса, интеллигенции и зарождающейся буржуазии. Ситуация осложнялась мощным внутри- и межэтническим противостоянием. На Северном Кавказе сформировались и действовали значительные военные силы, представленные казачеством и вооружёнными горскими народами. Менталитет горских народов предполагал раз8

решение конфликтов с помощью оружия, «силовой исход конфликта являлся приоритетным»1. Специфическим отличием традиционных культур народов Северного Кавказа, согласно исследованиям этнопсихологов и культурологов, является маскулинность, которая проявляется, в частности, в установке на силовой способ решения спорных вопросов. Эти особенности обусловливали конфликтный потенциал региона2. Особо серьёзно эти проблемы проявляются в так называемых контактных зонах, где в прошлом часто возникали экстремальные ситуации, в силу чего у граждан этих территорий складывалась как особая ответственность за интересы государства, так и надежда на его помощь. Таким регионом является Северный Кавказ. Таким образом, сочетание потенциальной энергии межэтнической и межсоциальной вражды с традиционным единым социокультурным пространством составляет определяющую особенность развития Северного Кавказа. Она повлияла на формирование особенностей проявления гражданского конфликта, его протяженность и силу, а также на выбор стратегических и тактических установок противоборствующих политических сил. Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с весны 1917 г. до весны 1920 г., т.е. время, когда на Северном Кавказе шла Гражданская война. Определение хронологических рамок исследования является концептуальным в изучении и оценке Гражданской войны на Северном Кавказе. В рамках указанного временного отрезка окончательно сформировался раскол общества, спровоцированный кризисом самодержавной государственности и неудачной для России Первой мировой войной; оформились политические и военные противоборствующие лагеря, отражающие интересы разных слоев общества. Наиболее значимыми и альтернативными были лагерь большевиков и их сторонников и белое движение. И 1

Авксентьев В.А., Шаповалов В.А. Этнические проблемы современной России: социально-философский аспект анализа. Ставрополь, 1997. С. 35. 2 См.: Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. Тезисы докладов и сообщений Всероссийской научно-практической конференции (Ростов-на-Дону, 22-23 декабря 1999 г.). Ростов-на-Дону. Изд. Ростовского университета, 2000. С. 32.

9

те, и другие создали собственные институты государственной власти, армию, а так же начали осуществление экономической, культурной и социальной политики. В зависимости от её эффективности расширялась или сужалась социальная база движений, что, в свою очередь, определило исход войны. В этот период произошёл отказ большевиков от идеи государства-коммуны и были заложены основы новой государственности, развитые в последующие годы существования советской власти. Локальные рамки исследования определяются территорией Северного Кавказа. В исследуемый период в её состав входили земли Черноморской и Ставропольской губерний, Кубанской, Терской и Дагестанской областей. Тесные исторические, культурные и хозяйственные связи народов, населяющих эти территории, дают основания изучать социально-политические процессы периода Гражданской войны в регионе, как единое целое. Объектом исследования является история гражданского противостояния на Северном Кавказе в 1917-1920 гг. в его социально-политическом аспекте, охватывающая период с момента его зарождения, начавшегося с кризисом самодержавной государственности, до фактической победы Красной армии в Гражданской войне в регионе. Предметом исследования является практическая деятельность органов большевистской власти и белой администрации в регионе в период Гражданской войны, направленная на создание основ функционирования общества, армии, завоевание социального большинства. Предметом исследования также является региональная специфика, влияющая на осуществление указанных направлений политики, отношение к ним различных социальных слоёв, её роли в формировании общественных настроений, а также анализ социально-политических предпосылок победы большевиков в Гражданской войне. Методологическая направленность исследования имеет в качестве исходного положения принцип диалектического противоречия, как одного из источников социального развития, и принцип детерминации социальных 10

противоречий законами общественного развития. Важнейшими принципами научного изучения исторического процесса остаются принципы историзма и научной объективности. Объективный подход к исследованию социальнополитических процессов периода Гражданской войны требует показа как социально-эффективных сторон в выработке и реализации политики главных противоборствующих сил в войне, так и недальновидных, неадекватных времени и месту, мер. Объективность предполагает также исследование реакции общества в целом и разных его слоёв на политический курс красных и белых. Автор ставит перед собой задачу максимально уйти от оценочных политических суждений о деятельности каждого из борющихся лагерей. Именно к этому призывал М. Вебер, когда писал: «Наука о культуре, обществе и истории должна быть также свободна от оценочных суждений, как и наука естественная. Вкусы историка не должны вторгаться в пределы его научных суждений»1. В определённых пределах исследование может происходить в рамках ранее сложившейся познавательной традиции. Но перемены времени и общества требуют качественных сдвигов в методологическом осмыслении. Нашему времени свойственен методологический плюрализм, что создает широкие возможности научного поиска. При написании работы были использованы такие общенаучные и социально-исторические методы научного анализа как: хронологический, статистический, проблемно-исторический, факторный, системно-функциональный, компаративный, метод многомерного подхода и другие. В значительной степени автор опирался на метод многомерного подхода, который позволил обеспечить комплексность в исследовании избранной темы. Для производства наиболее полного анализа поставленной проблемы автору представлялось необходимым использование инструментария и методов научного анализа таких наук, как политология, философия, социология, антропология, социальная психология. Без их использования сложным оказался бы процесс исследования настроений в обществе и их влияния на 1

Вебер М. Избранные произведения. Пер. с немецкого. М.: Прогресс, 1990. С. 26.

11

события в регионе, формирования личности политических лидеров и их способности возглавлять и направлять массы. На социологическом уровне анализируется динамика интересов, целей и ценностных ориентаций социальных общностей, групп и отдельных людей с точки зрения их места в социально-экономической и политической структуре и жизни общества. Историография проблемы. Состояние историографии исследуемой темы позволяет выделить этапы и направления в изучении истории социально-политических процессов в годы Гражданской войны на Северном Кавказе. Логика советской и российской истории и связанные с нею особенности исторических исследований позволяют автору выделить следующие этапы изучения проблемы: 1917 г. – конец 20-х годов; 30-е – начало 50-х, середина 50-х – середина 80-х, 1985 г. – настоящее время. Историография Гражданской войны обширна. Только к середине 80-х годов в СССР было издано более 15 тысяч книг по разным проблемам этого периода российской истории. Ещё несколько тысяч их было опубликовано за рубежом1. Автор данного исследования ставит перед собой задачу историографического анализа литературы, посвященной социально-политичесикм проблемам Гражданской войны на Северном Кавказе. Изучение истории Гражданской войны началось сразу после окончания военных действий. Основными его направлениями в советской историографии стали описание хода военных действий и организующей роли партии большевиков в войне. Этот этап был естественным и закономерным, так как обусловливался характером той власти, которая одержала победу. «Историографическая судьба людей победоносной революции начинается с создаваемого ею самой мифа» - справедливо заметил В. Булдаков2. Формирование исторического знания о Гражданской войне шло по определённым канонам, в соответствии с которыми, военно-политический характер исследований был преобладающим. Гражданская война представлялась обязательным событием в процессе формирования 1

См.: Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х – 90-е годы). Архангельск, «Боргес», 2000. С. 5. 2 Булдаков В. Красная Смута. Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997. С. 9.

12

«справедливого государства рабочих и крестьян». Этот тезис был продолжением классового обоснования причин войны. Обязательность этапа Гражданской войны делала победу власти рабочих и крестьян закономерной. Так создавалось впечатление научной обоснованности политики большевиков. Начальный этап официальной историографии Гражданской войны представлен, в основном, воспоминаниями её очевидцев и участников. Одним из первых историографов Гражданской войны был В.И. Ленин. В своих выступлениях на X съезде партии, на VII Московской губпартконференции, в других работах он обосновывал идею вины «буржуазного класса» в развязывании войны и связанную с этим необходимость террора, стратегические и тактические, политические и военные задачи большевиков в строительстве государственного аппарата и армии, а также их влияние на экономическую политику1. В июле 1921 г. на III конгрессе Коминтерна В.И. Ленин, анализируя причины поражения белых, подчеркивал отсутствие у них собственной единой организации государственной власти, что отрицательно сказалось на военной и политической стратегии белого движения2. Очевидны и объяснимы оценочные суждения вождя большевиков. Но он достаточно широко охватывает весь спектр проблем периода Гражданской войны, в том числе и социально-политических. В сентябре 1921 г. начала свою работу Военно-историческая комиссии по изучению истории и опыта Гражданской войны. Её работа положила начало формированию советской историографии войны на этом этапе. И хотя для двадцатых годов была характерна относительная плюралистичность методов исследований и преподнесения материала, главное внимание в исследованиях уделялось военно-политическим аспектам деятельности большевистской партии и успехам Красной армии. Исключением можно назвать работу Н. Какурина «Как сражалась революция» и совместный труд Н. Какурина

1 2

См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 201-204. См.: там же. С. 39-40.

13

и И. Вацетиса «Гражданская война. 1918-1921»1. В четвёртой, шестой и десятой главах последней книги, ставшей одним из первых обобщающих трудов по истории Гражданской войны, следуют выводы об особенностях и сложности осуществления военно-стратегической деятельности на Северном Кавказе. Для периода двадцатых годов отличительным является органичный характер подхода авторов к исследованию не только военных, но и социальнополитических особенностей Гражданской войны в регионе. Так, при описании событий, имевших место при формировании партизанских отрядов в регионе, подчеркивается преобладание местных интересов над общими. Проблемы социально-политической истории частично представлены в книге А.А. Анищева, в которой автор предпринял попытку создать обобщённый труд по истории Гражданской войны2. Начиная своё исследование с 1917 г., он, тем самым, предложил новое в те годы видение хронологических рамок войны. Анищев попытался представить социально-политические истоки войны более глубоко, нежели это делали другие авторы. Он видел их в разрушении российской армии в годы Первой мировой войны и разрастании гражданского противостояния в начале 1917 г. Естественным минусом изданий 20-х годов по истории Гражданской войны, объяснимым близостью событий по времени, и отношением сторон к гражданскому противостоянию только как к вооружённому конфликту, было фактическое отсутствие исследований, рассматривающих проблемы становления новой государственности и поиски её вариантов сторонами, а также осуществления ими экономической, социальной политики. Региональная литература по истории Гражданской войны в 20-е годы была представлена рядом книг, описывающих это событие, как процесс утверждения новой власти на Северном Кавказе3. Основные цели авторов сво-

1

Какурин Н. Как сражалась революция. М.-Л. 1925; Какурин Н., Вацетис И. Гражданская война. 1918-1921. «Полигон». Санкт-Петербург, 2002. С. 104. 2 Анищев А.А. Очерки истории Гражданской войны (1917-1920 гг.). – Л., 1925. 3 См.: Головенченко Ф., Емельянов Ф. Гражданская война в Ставропольской губернии. Ставрополь, 1928; История революционного движения на Тереке. Сб. статей и воспоминаний. Пятигорск, 1924; Ладоха Г. Очерки Гражданской войны на Кубани. Краснодар, 1923; Самурский Н. Гражданская война в Дагестане //

14

дились к рассказу о революционном движении и военных событиях в регионе. Из всего спектра социально-политических проблем значительное внимание региональных исследователей привлекал национальный вопрос. Его реализация большевиками представлялась единственно верной и принимаемой горцами. В работе Н. Янчевского предпринята попытка раскрыть социальные противоречия на Северном Кавказе, как главную причину эскалации Гражданской войны1. В 20-е годы допускалось существование т.н. «параллельной историографии», т.е. публикаций как советских, так зарубежных и эмигрантских исследований. И хотя отечественные произведения этих лет «грешат» определенным пропагандистско-воспитательным акцентом, им в меньшей степени, чем последующей советской историографии, можно приписать жесткую политико-идеологическую заданность. Тогда были возможны издания мемуаров участников белого движения и публикации рецензий на них2. Они сопровождались относительной свободой суждений и оценок, острыми дискуссиями. Но это не было правилом. Преобладали в этих рецензиях оценки белого движения, как «приспешников мирового империализма, бандитов, врагов рабочих и крестьян, а так же трудового казачества, иногородних и горцев». Однозначным было обвинение «белых» в развязывании Гражданской войны, белого террора и начале интервенции. Классовый подход лежал в основе оценок политических сил в войне. Справедливости ради следует отметить ровно такие же оценки, данные большевикам авторами эмигрантской и зарубежной литературы. В то же время в эмигрантской литературе задачи институционального строительства, создания социальной опоры противоборствующих сил, а также процесс изучения настроения разных слоев общества представлены более широко, чем в советской историографии того периода.

Новый вестник, 1923. № 1; Свечников М. Борьба Красной Армии на Северном Кавказе. М.-Л., 1926; ТахоГоди А. Революция и контрреволюция в Дагестане. Махачкала, 1927 и другие. 1 Янчевский Н. Гражданская война на Северном Кавказе: в 2 т. Ростов-на-Дону, 1927. 2 Волкивечер И. Рецензия на книгу: Архив русской революции. Т. 1-5 // Пролетарская революция. 1923. № 2, 6, 7; Маркович З. Рецензия на книгу «Архив русской революции» // Там же.

15

Наиболее основательными и информативными являются сочинения генералов А. Деникина, А. Лукомского, П. Краснова, Г. Покровского, П. Врангеля. Они дают ценный материал для постижения не только военнополитических событий, социально-экономических, культурных аспектов войны, но и психологии белого движения и людей, его составляющих. По справедливому замечанию академика Ю.А. Полякова, не доставало «… нашей исторической науке… постижения психологии лидеров революции, руководителей государства, их соперников и противников, понимания мотивации действий, принятия или отклонения решений!»1. Труд генерала Деникина «Очерки русской смуты» одна из самых серьезных попыток создания целостной истории Гражданской войны. В книге представлена военно-политическая, социально-экономическая, институциональная деятельность белого лагеря во всех регионах страны, затронуты также многие проблемы большевистского лагеря. Автор честно раскрывает настроение разных слоев северокавказского общества в условиях войны. А.И. Деникин проявляет себя не только как военный, но как гражданин, политик, историк–исследователь. Анализируя ошибки белого движения, одной из важнейших он называет «…отсутствие организованного сильного аппарата центральной власти, объединенного в своем составе единым пониманием задач, стоящих перед властью, единством методов действий, и полная изолированность от жизни и населения того органа, который являет собою весьма несовершенный суррогат власти»2. «Очерки русской смуты» - не просто мемуарная литература. Опора на документы, знание и анализ военной, политической, экономической обстановки, помноженные на высокий интеллект, честность и несомненную порядочность автора, делают эту книгу незаменимой в изучении Гражданской войны. Деникин не претендовал на истинность своего труда. Он писал: «…и те, и другие, кто делает историю, и те, кто пишут

1

Поляков Ю.А. Гражданская война – неизбывная боль России. Об «Очерках русской смуты» А.И. Деникина // Историческая наука: люди и проблемы. М.: РОССПЭН, 1999. С. 96. 2 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Вооруженные силы Юга России. Заключительный период борьбы. Январь 1919 – март 1920 гг. Минск. Харвест, 2002. С. 48.

16

её, не могут сбросить с себя окончательно уз, налагаемых традициями и идеями эпохи, нации, общества, класса»1. В числе аналитических воспоминаний следует назвать и работу П.Н. Милюкова «Россия на переломе». Второй том посвящен Гражданской войне на Юге и Северном Кавказе. В нём автор даёт анализ тех политических сил, которые участвовали в организации белого движения в регионе, а так же их программы государственного устройства на либеральных основах2. В книге не получили должного обоснования особенности протекания войны на Северном Кавказе. Сложные взаимоотношения Кубанской казачьей Рады с органами деникинской власти основательно освещены в мемуарах генерала Г. Покровского. Он достаточно жестко отстаивает сепаратистские взгляды кубанцев на их место в Российском государстве и автономность кубанских казачьих армий в системе Вооруженных сил Юга России. Автор критически оценивает военную диктатуру Деникина как форму власти и идею её распространения на кубанцев. Покровский пытается доказать целесообразность федеративного устройства Российского государства и, в первую очередь, его реализацию на Кубани. В условиях Гражданской войны подобные «местечковые» интересы отрицательно сказывались на единстве антибольшевистского движения, к тому же требование федерации Кубани реализовывалось в условиях, когда право на неё гарантировалось нахождением Кубанского казачьего войска в тылу у Добровольческой армии3. В тридцатые-пятидесятые годы тема Гражданской войны, наряду с историей революции, стала системообразующей в иерархии исторического знания того времени. Она определяла основные ценности нового государства и закладывала теоретические основы его формирования. В эти годы увидела свет двухтомная «История Гражданской войны в СССР»4. В работе над ней 1

Там же. Т. III. С.5. См.: Милюков П.Н. Россия на переломе: большевистский период русской революции. Т. 1-2. Париж, 1927. 3 Покровский Г. Деникинщина. Год политики и экономики на Кубани (1918-1919). Берлин, 1923. 4 История Гражданской войны в СССР. Т. 1. М., 1935; История Гражданской войны в СССР. Т. 2. М., 1941. 2

17

приняли участие ведущие историки страны И.И. Минц, Е.Я. Ярославский, Э.Б. Генкина, Е.Н. Городецкий и другие. Отбор материала и концепция были выдержаны в соответствии с идеологическими установками времени. События на Северном Кавказе освещались скупо и, в значительной мере, с позиций военно-политической истории. Принцип партийности, окончательно утвердившийся в науке, а так же тенденциозный отбор архивных документов определяли сущность исследований по истории Гражданской войны в эти годы. Работ этого периода об истории Гражданской войны на Северном Кавказе вышло немного. Все они были выдержаны в духе «Краткого курса ВКП(б)» и были представлены, в основном, воспоминаниями и сборниками документов1. Проблемы казачества, горцев, а также особенностей протекания процессов Гражданской войны раскрывались как процесс революционной борьбы народов многонационального края за своё освобождение. Тема интервенции освещалась с позиций «трех походов Антанты», её оценки, как главного источника боеспособности белых2. Вполне объяснимый догматизм и схематизм исследований этого периода не создавал условий для многогранного изучения проблем Гражданской войны на Северном Кавказе. В этих условиях шло формирование «апологетической истории победителей»3. Главными задачами белых советская историография объявляла ликвидацию «завоеваний Октября» и «реставрацию помещечье-буржуазного строя». «Антинародный» характер белого движения, якобы, закладывал алгоритм его бесперспективности и обреченности. Такой подход автоматически лишал это явление права на его объективное исследование. Сравнительный анализ шёл по критериям «правых» и «виновных», «народных» и «антинародных» сил. Такой подход соответствовал уровню общественного сознания в 30-е-50-е годы и одновременно подкреплял его в новых поколениях. 1

Разгон И.М. Орджоникидзе и Киров и борьба за власть Советов на Северном Кавказе. 1917-1920 гг. М., 1941; Раенко Я.Н. Хроника исторических событий на Дону, Кубани, Черноморье. Т. 1, 2. Ростов н/Дону, 1941; Казачество под большевистским знаменем. Пятигорск, 1936 и другие. 2 Буркин Н.Г. Горское правительство и интервенция // Историк-марксист, 1934. № 2; Эмиров И.И. Установление Советской власти в Дагестане и борьба с германо-турецкой интервенцией (1917-1919). М., 1949 и другие. 3 См.: Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х90-е годы). Архангельск: «Боргес», 2000. С. 14.

18

Третий этап в изучении Гражданской войны можно разделить на несколько периодов. В конце 50-х – начале 60-х годов под влиянием известных процессов демократизации несколько изменился подход к исследованию истории Гражданской войны и расширилась проблематика научных исследований. В них прослеживаются попытки освободиться от гиперболизированных и догматизированных оценок, объективно представить роль многих участников войны, репрессированных в 30-е годы. В эти годы расширились возможности для работы провинциальных ученых. Региональная литература по истории Гражданской войны пополнилась новыми изданиями1. Значительное количество исследователей использовало вновь открытые архивные документы. Характерным явлением времени стало их более активное обращение к идеям и концепциям В.И. Ленина. Но в литературе продолжали преобладать военно-политические аспекты темы. Со второй половины 60-х годов до середины 80-х в исторических исследованиях прослеживается возврат к господству официальной идеологии. В рамках господствующей ленинской методологии исторических исследований сложно было осуществлять многомерный подход в изучении истории Гражданской войны. Тем не менее расширяется её проблематика. Общие проблемы организации Советского государства исследовались историками Э.Б. Генкиной, В.З. Дробижевым, М.П. Ирошниковым, Е.Н. Городецким, А.Л. Кублановым, А.К. Соколовым, Е.Г. Гимпельсоном и другими2. В советской литературе константой истории Гражданской войны была проблема взаимоотношения власти и народа, обосновывающая их единство. Антибольшевистские выступления, волнения и восстания представлялись эпизодами, спровоцированными, как правило, эсерами, меньшевиками, кулаками или националистами. Решение национального вопроса в годы Гражданской войны представлялось так, как видели его большевики. 1

Сухоруков В.Т. XI Армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге в 1918-1920 гг. Военное издательство Министерства обороны. М., 1961; Иванько Н.И. За власть Советов. Ставрополь, 1957; Борьба за Советскую власть на Кубани в 1917-1920 гг. Краснодар, 1957. Агуреев К.В. Разгром белогвардейских войск Деникина. М., 1961 и другие. 2 Генкина Э.Б. Государственная деятельность В.И. Ленина. 1921-1923 гг. М., 1969; Ирошников М.И. Создание советского централизованного аппарата. М., 1967; Городецкий Е.Н. Рождение Советского государства. 1917-1918 гг. М., 1965; Гимпельсон Е.Г. Великий Октябрь и становление советской системы управления народным хозяйством (ноябрь 1917 – 1920 гг.). М., 1977 и другие.

19

Встречные же желания, проекты, попытки их воплощения самими этносами рассматривались лишь как проявления национализма. Практически не разрабатывалась тема истории Белого движения. Методы изучения истории Гражданской войны в советской историографии были нацелены не на получение объективных знаний, а выступали как аспект идеологии. Идеологическое давление в науке приводило к деформации исследований в самих их методологических и теоретических основах. Известные моменты догматизированной методологии негативно сказались на результатах изучения темы – многие направления, аспекты, персоналии, дискуссионные вопросы остались за рамками научного анализа. Методологически эта литература была выдержана в духе присущих этому периоду идеологических установок. Их односторонность сегодня очевидна и перестала быть предметом научных дискуссий. При этом далеко не все исследования о Гражданской войне имели упрощенный, схематический характер. В своем диссертационном исследовании автор нередко обращался ко многим трудам советской историографии. Анализом социально-экономической ситуации накануне революции и войны успешно и плодотворно занимался А.И. Козлов, обосновывая социальным положением крестьянства рост его политической активности1. Основательными попытками проанализировать положение рабочего класса, казачества, крестьянства стали работы Я.А. Перехова, Г.А. Воскобойникова, Д.К. Прилепского2. Общий очерк политической борьбы классов и партий, методы классовой и партийной борьбы в 1917-1920 гг., в том числе и на Северном Кавказе, представил в своей монографии Л.М. Спирин3. Колоссальный материал по истории контрреволюции представлен в монографиях Г.З. Иоффе и Н.Г. Ду-

1

Козлов А.И. Социально-экономические отношения на Северном Кавказе накануне Октября // История народов Северного Кавказа. М., 1980. 2 Перехов Я.А. К вопросу о союзе рабочего класса и середняцких слоёв казачества // Казачество в Октябрьской революции и Гражданской войне. Черкесск, 1984; Воскобойников Г.А., Прилепский Д.И. Казачество и социализм. Ростов н/Дону, 1986. 3 Спирин Л.М. Классы и партии в Гражданской войне в России (1917-1920 гг.). М., 1968.

20

мовой1. Политический аспект присутствовал в исследованиях истории Гражданской войны в советский период. Он был представлен общегосударственными проблемами и рассматривал, в соответствии с принятыми канонами, систему государственного, военного, партийного строительства. Региональные особенности его проявления на Северном Кавказе, столкновение официальной концепции строительства с инициативой на местах, реализация экономической, социальной, культурной политики исследовались, при этом, крайне односторонне2. В советской историографии проблемы Гражданской войны не исследовались с позиций микросоциальной истории, не изучались представления разных слоёв о проблемах войны, их отношение к ней. Пафосность этого события заслоняла собой проблему «человека на войне». В условиях советского общества, функционирующего в теоретико-идеологическом поле марксистско-ленинской теории, военно-политический подход к изучению истории Гражданской войны казался исчерпывающим. Кризис советской государственности, поставивший страну перед необходимостью поиска новой, содействовал переменам в общественном сознании. В конце 80-х – начале 90-х годов в условиях объявленного плюрализма мнений историческая наука оказалась в положении человека, стоящего на перекрестке и не знающего, какое направление приведет его к истине. Известные перемены 80-х-90-х годов принесли не только разрушение старых представлений, но и немало спекуляций, конъюнктурных тенденций в освещении истории страны, в том числе и истории Гражданской войны. В это время появилась опасность зарождения новой ортодоксии, когда весь период советской истории объявляли чуть ли не «чёрной дырой» в развитии Российского государства. Очевидно, это был закономерный процесс, когда после одного перегиба обязательно следует 1

Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977; Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и её разгром (октябрь 1917-1920 гг.). М., 1982. 2 Алексашенко А. Крах деникинщины. М., 1966; Екати Б.П. Большевики Терека во главе борьбы против интервентов и внутренней контрреволюции. Орджоникидзе, 1964; Хмелевский К.А. Политика Коммунистической партии по отношению к казачеству в годы Гражданской войны (по материалам Дона и Северного Кавказа) // 50 лет разгрома интервенции и окончания Гражданской войны. М., 1972; Ефимов Н.А. Разгром Корнилова на Северном Кавказе // Исторические записки. М., 1977; Бугай Н.Ф. Революционные комитеты Дона и Северного Кавказа. 1919-1921. М., 1979 и другие.

21

другой. Это есть этап движения по пути от простого к сложному, от «количественности» к новому глубинному качеству исследований. Советская историография стала явлением глубоко российского порядка. Тема Гражданской войны в этот период оказалась в лучшей ситуации по сравнению с другими. Игнорирование истории белого движения прежде, создало исследователям условия для полноценной и интересной работы, чем значительная их часть и занималась. С открытием спецхранов, появлением эмигрантской и зарубежной литературы, долгое время незаслуженно изъятой из арсенала отечественного научного знания, были созданы благоприятные предпосылки для исследования истории белого движения. В девяностые годы о разных проблемах белого движения написано и издано много работ. Немало из них посвящено его общим проблемам1. С начала 90-х годов произошло выделение истории белого движения в самостоятельный предмет изучения. В исследованиях представлены программы, партийно-политическая и идеологическая природа, социальная основа, внутренняя и внешняя политика, роль и взаимоотношения лидеров белого движения, причины поражения антибольшевистских сил, их институциональная, аграрная, национальная политика и другое. Попытки изучения собственно социально-политической сферы Гражданской войны имели место на всех этапах развития советской историографии. Однако, системное её исследование стало возможным со второй половины 90-х годов ХХ века. В это время отечественная историческая наука постепенно освобождалась от крайностей и политизированности, в ней преобладало стремление к более объективным, взвешенным оценкам. Вместо «обличительной» или «охранительной» литературы, появлялись свободные от политизированности с фундаментальной источниковой базой независимые авторские исследования.

1

Иоффе Г.З. Белое дело. Генерал Корнилов. М., 1989; Поляков Ю.А. Гражданская война в России: возникновение и эскалация // Отечественная история. 1992. № 6; Рыбников В.В., Слободин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России. Сущность, эволюция и некоторые итоги. М., 1993; Устинкин С.В. Трагедия белой гвардии. Нижний Новгород. 1995; Карпенко С.В. Очерки истории белого движения на юге России (1917-1920 гг.). М., 2003; Суетов Л.А. Белое дело. СПб.: СпбГУКИ, 2000.

22

Проблемам устройства деникинской диктатуры посвятил свою диссертацию и ряд работ В.П. Федюк. На основе значительного документального материала он сделал вывод о том, что «… антидемократический лозунг «непредрешения» изначально ввергнул режим Деникина в однозначное крушение»1. Волгоградский исследователь В.Д. Зимина, глубоко анализируя феномен Белого движения, считает, что государственность, созданная его лидерами на армейской основе, так и не смогла стать подлинной государственной властью, адекватной народным представлениям о ней. В диссертации и работах В.Д. Зиминой серьезное внимание уделено идеологии, социальной структуре белого движения2. Концепции и практике государственного строительства белых в разных регионах страны, в том числе и на Юге посвящены монографии А.Я. Бутакова и Г.А. Трукана3. Авторы исследуют указанное направление деятельности белого лагеря от истоков до его кризиса. Заслуженно оценивая деятельность деникинского лагеря, как одного из сильнейших в общероссийском белом движении, А.Я. Бутаков признает его опыт управления Северным Кавказом неудачным. В монографии Г.А. Трукана раскрыта противоречивая и сложная деятельность российского белого движения по утверждению в разных регионах страны органов власти. Автор исследует политические программы, основные направления политической, социальной, экономической внешнеполитической деятельности правительств А. Колчака и А. Деникина. Г.В. Трукан делает вывод о необходимости «изучать обе стороны противостояния, борьбы большевиков и их противников, как равноправные и равноценные для научного знания величины».

1

Федюк В.П. Деникинская диктатура и её крах. Ярославль, 1990; Федюк В.П. Белые. Антибольшевистское движение на юге России 1917-1918 гг. М., 1996. 2 Зимина В.Д. Белое движение и российская государственность в период Гражданской войны. Волгоград. 1997; Зимина В.Д. Белое движение в годы Гражданской войны. Волгоград, 1995 и другие. 3 Бутаков Я.А. Белое движение на юге России: концепция и практика государственного строительства (конец 1917 – начало 1920 гг.). М.: Изд-во РУДН, 2000; Трукан Г.А. Антибольшевистские правительства России. М., 2000. С. 7.

23

Различным направлениям исторического знания о Гражданской войне посвящена книга «Гражданская война в России. События, мнения, оценки»1. В ней присутствуют статьи историософского плана, а также исследуются проблемы

организации

местного

военного

управления,

социально-

психологического облика «добровольцев», церковной политики большевиков и другие. В перестроечный и постперестроечный период появилось немало работ, посвященных роли казачества в революциях и Гражданской войне. Эта тема не перестает привлекать внимание до сегодняшнего дня2. Пытаясь создать собственную нишу существования в терзаемом анархией обществе, казачество, по мнению многих историков, начало формировать собственную государственность, оказавшуюся нежизнеспособной. В итоге казаки стали пополнять ряды красного и белого лагерей. Особенностям проведения политики Белого и красного террора на Северном Кавказе в 1917-1918 гг. посвящена монография В.Д. Дзидзоева3. Автор не сводит исследование к известным штампам. От историософских рассуждений о природе и корнях террора, через анализ его роли на Северном Кавказе в годы Гражданской войны, он подводит читателя к размышлениям о современной ситуации в регионе. В. Дзидзоев считает, что террор на Северном Кавказе в годы Гражданской войны был особенно жестоким из-за переплетения социальных и этнических противоречий. В девяностые годы в российское историческое знание начинает активно входить зарубежная литература. Она восполняет проблемы по различным проблемам Гражданской войны и интервенции. Надо отдать должное тому, что и в советологической литературе, и в современной «русистике» большое внимание уделяется социально-политическим проблемам истории революции 1

Козлов А. Расказачивание // Родина. 1990. № 6. Зимина В.Д. Белое движение и казачество на Юге России в период Гражданской войны (к вопросу об авторитарности Российской государственности) // Казачество: прошлое и настоящее. Волгоград, 2000; Трут В.П. Казачий излом. (Казачество Юго-Востока России в начале ХХ века и в период революции 1917 г.) Ростов н/Дону, 1997; Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе Гражданской войны. Ростов н/Дону, 1995 и др. 2 Дзидзоев В.Д. Белый и красный террор на Северном Кавказе / Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова. Институт истории и археологии РСО-А. Владикавказ. Алания, 2000. 3 Гражданская война в России. События, мнения, оценки. Памяти Ю.И. Кораблева. М.: Раритет, 2002.

24

и Гражданской войны1. Велико внимание иностранных историков к проблемам Гражданской войны на Юге России. Многие видят в событиях, происходящих в регионе, модель всей Гражданской войны в России, подчеркивают переплетение здесь максимального количества противоречий и делают вывод о её наиболее жестоком характере на Северном Кавказе. Проблемы межэтнических отношений в годы Гражданской войны раскрыты в книге итальянского историка Этторе Чинелла2. Он считает этнический фактор важнейшим катализатором Гражданской войны. Все процессы, происходящие в России в 1917-1921 годах автор рассматривает сквозь призму социальной и политической борьбы слоев, групп, национальных и религиозных объединений. В конце восьмидесятых – начале девяностых годов известный российский историк, академик Ю.А. Поляков, впервые представил отличную от существовавшей ранее концепцию Гражданской войны в России. «Революция и Гражданская война стали величайшим потрясением, совместив на коротком хронологическом отрезке накопленные веками и порожденные вновь противоречия, сконцентрировав в одном порыве энергию исторического процесса» - писал он о сущности и причинах войны. Время стало диктовать «… необходимость объективного показа всех враждовавших сил, противоборствующих сторон, белых, красных, зеленых, жевтоблакитных»3. Очевидно, что Гражданскую войну необходимо исследовать со всеми её противоречиями, трудностями, ошибками, как единый процесс поиска российским обществом адекватной государственности. Однако, необходимо отметить, что изучение истории и проблем большевизма сегодня переживает застой, что подтверждается небольшим количеством изданий, посвященных этой проблематике. Наиболее яркими стали 1

Pipes R. The Russian Revolution. № 4. 1990; Stites R. Revolutionary Dreams. Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. N.Y. and Oxford, 1989; Kenez P. The Birth of the Propaganda State: Soviet Methods of Mass Mobilisation. Cambridge, 1985; Brinley D. The voluntary Army and Allied. Intervention in Sauth Russia. 1917-1921. University of North Dame. Press in 1966. P. XIII. 2 Ettore Cinnella. Za tregedia della Revoluzione Russiaa (1917-1921). Milano, 2000. 3 См.: Поляков Ю.А. Советская страна после окончания Гражданской войны. Территория и население. М., 1986; Поляков Ю.А. Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994; Поляков Ю.А. Наше непредсказуемое прошлое. М., 1995; Поляков Ю.А. Гражданская война: взгляд сквозь годы. Уфа, 1994. С. 5.

25

монографии, посвященные становлению советского государства в годы Гражданской войны1. Хочется надеяться, что столь специфичный и сложный феномен, каким являлся большевизм, ещё ждёт своих исследователей. Для этого нужна определенная беспристрастность, которая пока не вызрела в российском обществе. Процесс научного исторического познания вышел сегодня на качественно новый уровень. История Гражданской войны пополнилась не только новой проблематикой, но и осваивает новые методы исследований и нацелена на большую глубину научного осмысления темы. Историография, как констатация достижений, уступает место аналитическому подходу в оценке событий самой войны и литературы о ней. Историографии Гражданской войны в России посвящено несколько работ2. Отечественная историография войны на Северном Кавказе представлена лишь одной кандидатской диссертацией3. Несмотря на утверждение новых тенденций в исследовании истории Гражданской войны на Северном Кавказе, ещё многие проблемы ждут своих исследователей. Среди них – необходимость переосмысления политики большевиков в годы Гражданской войны, инициатива общественных сил и населения региона в событиях этого времени, судьба человека по «обе стороны баррикад», проблема выбора, стоящая перед человеком и обществом и другие. Очевидной необходимостью является углубление анализа сущности Гражданской войны на Северном Кавказе и её составляющих: социально-

1

Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеология. 1917-1922 гг. М., 1997; Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы. 1917-1920 гг. М., 1998; Ахиезер А.С., Давыдов А.П., Шуровский М.А., Яковенко И.Г., Яркова Е.Н. Социокультурные основания и смысл большевизма. Сибирский хронограф. Новосибирск, 2002; Булдаков В.П. Красная смута. Природа и псоледствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997 и другие. 2 См.: Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело: идеология, основы, режимы власти. Историографические очерки. М., 1998; Голдин В.И. Указ. соч.; Тормозов В.Т. Белое движение в Гражданской войне. 80 лет изучения. М.: РВЭ, 1998; Михайлов И.В. Гражданская война в современной историографии: виден ли свет в конце тоннеля? // Гражданская война в России. События, мнения, оценки. Памяти Ю.И. Кораблева. М.: Раритет, 2002. 3 Сердюкова С.И. Гражданская война на Северном Кавказе. Историография изучения проблемы. Диссс. … канд. ист. наук. М., 1996.

26

политического,

институционального,

экономического,

социально-

психологического, социокультурного и других аспектов проблемы. При растущем количестве исследований по истории Гражданской войны на Северном Кавказе ещё не появилось работы, основанной на сравнительном анализе политики противостоящих сил в войне и реакции населения, разных его слоёв на эту политику. В историографических работах последнего времени разные авторы заявляют о недостаточной изученности социальных, экономических, историко-психологических, социокультурных аспектов истории Гражданской войны на Северном Кавказе. Перечисленные факторы, а также интерес автора к предложенным в исследовании проблемам, определили выбор темы исследования. Источниковая база исследования. Источниковая база исследования значительна и разнообразна. Процесс работы вскрыл огромное количество документального материала, что позволяет надеяться на расширение тематики исследований по различным проблемам истории Гражданской войны. И хотя выявление новых источников отнюдь не означает появления сенсаций, они расширяют лабораторию исследователя, дают возможность многоплановой оценки событий и выявления новых подходов к ним. При изучении темы использовались документы соответствующего периода, извлеченные более чем из 200 фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного Военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного военного архива (РГВА), а также государственных архивов г. Ставрополя, Краснодара, Ростова (ГАСК, ГАКК, ГАРО) и Центров хранения документов новейшей истории Ставропольского и Краснодарского краев и Ростовской области (ЦХДНИСК, ЦХДНИКК, ЦХДНИРО). Во время работы над диссертацией автор изучил соответствующие фонды внутренних архивов ФСБ и МВД Ставропольского

27

края. Помимо этого, использовались сборники опубликованных документов, мемуарная литература, материалы периодической печати. Источники, используемые автором, можно систематизировать следующим образом: 1. Официальные документы высших органов государственной власти, приказы командования армиями, а также официальные материалы политических партий. 2. Документы лидеров движений, носящие программный характер. 3. Документы местных советских и антибольшевистских учреждений, военных и чрезвычайных органов. 4. Документы личного характера участников Гражданской войны, мемуары, переписка. 5. Периодическая печать. Самым значительным пластом источников являются документы советской власти, партии большевиков и командования Красной армии. Они представлены немалым количеством изданий. Менее тенденциозным среди них можно назвать «Собрание узаконений, распоряжений рабочего и крестьянского правительства»1. Оно издавалось как действующее, необходимое к исполнению, и хронологически представляло документы по мере их появления. Подобный сборник появился и по вопросам продовольственного дела2. Более «парадным» стало издание «Декретов Советской власти»3. Их издание было призвано демонстрировать торжество идей коммунистов, тем не менее, сборник информативен и необходим для работы исследователя. Для анализа истории функционирования Южного фронта, мотивации выработки приказов, знакомства с состоянием армий этого фронта неоценимую роль сыграл сборник «Директив фронтов Красной Армии»4.

1

См.: Собрание узаконений, распоряжений рабочего и крестьянского правительства. М., 1919. Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. М., 1919-1920. 3 Декреты Советской власти. М., Политиздат, 1957-1997. 2

4

Директивы фронтов Красной Армии (1917-1922 гг.): В 4 т. М., 1971-1974.

28

Наиболее широко представлены документы партии большевиков, касающиеся разных направлений её деятельности во время войны. Знакомство с ними осуществлялось по изданиям стенограмм съездов, а также в многотомнике «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК»1. С документами командования и органов гражданского управления белого движения автор ознакомился в фондах указанных архивов и изданиях, появившихся в печати только в девяностые годы. К ним в первую очередь следует отнести «Архив русской революции», изданный И. Гессеном2. В издании опубликованы приказы, директивы, донесения, сводки и другие документы белого командования. С некоторыми из них и с рядом других документов можно было познакомиться по сборникам «Белое дело»3. Помимо официальных документов в изданиях содержатся воспоминания участников движения и рядовых российских граждан, вынужденных покинуть Россию. Эти источники внесли неоценимый вклад в постижение психологии людей, не принявших революцию. Несомненный интерес представляют документы Русского заграничного архива в Праге, переданного нашей стране и открытого для исследователей в 1989 г. в фондах ГАРФа. Среди них следует выделить документы и материалы А.И. Деникина, которые он использовал при написании «Очерков русской смуты», а также фонды Управления делами Особого совещания (ф. 439), Отдела пропаганды (ф. 440), Политической канцелярии Особого совещания (ф. 446). Особой комиссии Главнокомандующего ВСЮР по расследованию действий большевиков (ф. 470), личный фонд А.И. Деникина (ф. 5827) и другие. Для исследования проблем микросоциальной истории необходимым оказалось знакомство с фондом «Политические обзоры Юга, Юго-Востока России и Закавказья» (ф. 446). Эти документы служат неоценимым источником познания не только того, как формировались те или иные решения командова1

Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года: Протоколы. М.: Госполитиздат, 1959, XVIII; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 1, 2. М., 1984. 2 Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1921-1929. 3 Белое дело: В 7 т. Берлин, 1926-1933.

29

ния и их содержание, но и состояния настроений общества, его реакции на белый режим. В фондах представлен огромный массив документов по обеспечению армии, состоянию экономики, мероприятий в сфере здравоохранения, образования, культуры, религии. Много неопубликованных документов по истории интервенции в России автор выявил в РГАСПИ (ф. 71). Документы лидеров движений, носящие программный характер, представлены в произведениях В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, И.В. Сталина, А.И. Деникина, Л.Г. Корнилова, П.Н. Врангеля и других1. Большевистское теоретическое и методологическое обоснование роли Гражданской войны в истории России было заложено в произведениях В.И. Ленина. Он видел её закономерность, в качестве необходимого этапа в переходе к социализму. Его перу принадлежит немало директивных работ, посвященных процессам формирования государственной власти, организации Красной армии, решениию национального вопроса, выработке экономической, социальной политики, т.е. всем проблемам, с которыми большевики столкнулись в годы Гражданской войны. Ряд документов по проблемам строительства Красной армии представлен в произведениях Л.Д. Троцкого. В «Очерках русской смуты» А.И. Деникин приводит массу документов военного и гражданского ведомств белых. Это, к примеру, «Положение об Особом совещании при Главнокомандующем ВСЮР» или «Временное положение об управлении областями, занимаемыми Добровольческой армией» и ряд других документов. Некоторые документы опубликованы в воспоминаниях А.С. Лукомского, П.Н. Краснова, П.Н. Врангеля.

1

См.: Ленин В.И. Социалистическое отечество в опасности! Полн. собр. соч. Т. 35; Ленин В.И. Доклад об очередных задачах Советской власти (Заседание ВЦИК 29 апреля 1918 г.). Полн. собр. соч. Т. 36; Ленин В.И. Все на борьбу с Деникиным! (Письмо ЦК РКП(б) к организациям партии). Полн. собр. соч. Т. 39; Ленин В.И. Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции. Полн. собр. соч. Т. 33; Сталин И. Вопросы ленинизма. М., 1947; Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии: В 2 –х т. Берлин, 1930; Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. Изд-во Гранит. Берлин, 1932; См.: Деникин А.И. Указ. соч.; См.: Лукомский. Воспоминания: В 3 т. Берлин, 1922; Врангель П.Н. Воспоминания. Южный фронт (ноябрь 1916 – ноябрь 1920): В 3-х частях. М., 1992.

30

Документы местных органов военной и гражданской власти были изъяты из указанных ранее архивов. Их исследование как бы «приземлило», наполнило реальной жизнью те решения, которые созревали в высших эшелонах власти. Реакция местных органов на приказы «сверху» иногда обнажала несовершенство последних, иногда проявляла явное стратегическое недомыслие местного руководства. Так, руководство Пятигорского исполкома Советов игнорировало приказ наркома по военным делам «О привлечении военспецов» до прямого указания Ленина. Документы местного значения помогают реконструировать то социокультурное пространство, в котором реализовывалась политика того или иного лагеря. Они формируют представление об особенностях регионального общественного сознания. Интересным и, по результатам, симптоматичным представляется сравнительный анализ документов местных органов власти красных и белых. Он поучителен и информативен, как с позиции содержательной, так и с лингвистической. Документы советского лагеря более эмоциональны, конкретны, отражают черно-белое мышление, свойственное слоям, поддерживающим большевиков. Построение фраз имеет, как правило, пропагандистское звучание. Документы белой местной администрации основательны, почти не отражают чрезвычайности ситуации. Несмотря на Гражданскую войну, северокавказское общество оставило массу документов. Они совершенно разноплановы: от крупных фондов, каким, к примеру, является ф. 163 Ставропольского Губисполкома (он насчитывает несколько десятков дел) до ф. 114 Комитета по самоохране Гимназической улицы г. Ставрополя. Немаловажную роль в исследовании играет привлечение личных свидетельств от мемуаров военачальников до писем и записок рядовых граждан, а также всевозможные данные о быте, зарплатах, поденных работах и прочее. В них ярче проявляется тональность времени, глубина переживаемых событий, нередко объясняющая побудительные мотивы действий людей. Субъек-

31

тивность,

эмоции несомненно являются частью исторического познания.

Война, по справедливому выражению Ю.А. Полякова, страшна деталями1. Более субъективными, но не менее информативными являются коллекция документов по истории Кубани (ф.р. 1774 ЦХДНИКК), а также коллекция документов и материалов «Установление и упрочение Советской власти и Гражданская война на Ставрополье» (ф.р. 1919 ГАСК). Они вобрали в себя воспоминания участников войны и её современников. Автор исследования пытался провести компаративный анализ документов, прямо или косвенно отражающих настроения масс, тяготеющих к разным сторонам. О роли мемуарной литературы можно сказать словами Деникина: «Свидетельство современников, однако, весьма ценно – не только установлением конкретных фактов, но даже субъективной формой их восприятия, дающей иногда ключ к разгадке многих сокровенных побуждений и действий людей, партий, общественных групп. Свидетельства эти – те кирпичи, из которых история возводит своё величественное здание»2. Мемуарная литература представлена в изобилии. В ней подлинные факты переплетаются с личными впечатлениями участников событий. При всей тенденциозности подобной литературы она является историческим памятником и, поэтому, источником более полного понимания событий Гражданской войны3. Своеобразным источником исследования является печать. Учитывая пропагандистские цели, с которыми она выходила, можно проанализировать уровень пропагандистской деятельности, агитационной, воспитательной, идеологической работы среди населения и в войсках обоих лагерей. Помимо этого, газеты также помогают в реконструкции атмосферы времени и общественных настроений. Периодическая печать советской власти была представлена следующими изданиями: «Известия Георгиевского Совета рабочих и солдатских депутатов», «Известия Пятигорского Совдепа», «Известия Совета народных комиссаров», «Красный солдат» (орган Реввоенсовета ХI ар1

Поляков Ю.А. Гражданская война: взгляд сквозь годы. Уфа, 1994. С. 15. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Март-октябрь 1918. С. 4 3 См. указ. соч. А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, Г. Покровского, Н.Н. Головина, Л.С. Лукомского, М.Н. Дроздовского и другие. 2

32

мии), «Народная власть» (орган Терского областного народного Совета), «Северо-Кавказская правда» и другие. Белая администрация выпускала свои газеты: «Жизнь», «Вольная Кубань», «Приазовский край», «Голос» и другие. Таким образом, оценивая обеспеченность проблемы документами и материалами периодической печати, базу можно считать достаточной для проведения исследования. Научная новизна работы состоит в том, что на основе обобщения историографического опыта и новой источниковой базы в исторической науке впервые, как самостоятельная научная проблема, комплексно анализируется история социально-политических отношений на Северном Кавказе в годы Гражданской войны. Социально-политическая сфера – одна из определяющих в жизнедеятельности любого общества. В ней проявляется необходимость реализации потребности всего общества в поддержании собственной целостности и устойчивости, обеспечения наиболее благоприятных условий для своего существования и развития, отношений с другими общностями. В своём развитии эта сфера определяется политическими, правовыми, культурными,

экономическими,

социально-демографическими,

национально-

этническими, социально-психологическими факторами. Поэтому изучение социально-политического аспекта – наиболее максимальная возможность целостного исследования общества в избранный для исследования период. Необходимость комплексного исследования темы очевидна. Из всех элементов, составляющих общественно-политический процесс, вытекает наиболее достоверное лицо Гражданской войны. Новизна и научная значимость темы заключается ещё и в новом, ранее не предпринимаемом, ракурсе исследования. В отечественной литературе эта проблема практически всегда представлялась с полярных идеологических позиций. От длительного периода абсолютного признания правоты и героизма большевиков и всего красного движения отечественная историография в начале девяностых годов перешла к противоположным позициям: полному неприятию политики большевиков и возвеличиванию белого движения. В ос33

нове

исследовательского

процесса

всегда

присутствовала

политико-

идеологическая заданность. От неё страдала возможность научного осмысления опыта поиска обществом, его политическими силами, путей развития новой государственности и всей системы социально-экономических и социально-политических отношений. Новым является анализ событий Гражданской войны на Северном Кавказе в контексте социально-политической истории. В этом процессе переплелись интересы, представления, искания разных политических, социальных, этнических структур. Их обилие и пестрота создали предпосылки непредсказуемости и масштабности в развитии гражданского противостояния. В диссертационном исследовании предпринята попытка изучения особенностей социального поведения носителей разных политико-идеологических взглядов, настроений и поведения различных слоев населения в условиях противостояния. В основу изучения темы автор положил исследование специфических реакций приверженных традиционализму народов Северного Кавказа на вызов времени. Автором предпринята попытка анализа природы политической власти в регионе, сложного характера социальной поддержки, которой пользовались разные политические силы в условиях достаточно запутанных политических перемен. В работе поставлена задача выяснения причин успеха большевиков на Северном Кавказе. Научная новизна имеет место в осуществленном сравнительном анализе мобилизационных возможностей враждующих сторон – красных и белых. Автор изучает в развитии процесс эволюции их политики в зависимости от диктующих обстоятельств. В диссертационном исследовании сформулированы выводы, дополняющие существующие в науке представления о борьбе красных и белых на Северном Кавказе. Предложен ряд рекомендаций, вытекающих из научного исследования и имеющих практическую направленность.

34

В научный оборот впервые вводится значительное количество архивных документов центральных и местных архивов. Автор исследовал противоречивую, но богатую фактами и тональностью времени, периодическую печать тех лет. Данное диссертационное исследование было бы невозможно без изучения мемуаров, дневников, воспоминаний. Цели исследования: опираясь на широкое историографическое наследие и мощную источниковую базу исследовать историю Гражданской войны на

Северном

Кавказе

через

изучение

многочисленных

социально-

политических факторов, действовавших в годы Гражданской войны на Северном Кавказе; их влияние на протекание процесса гражданского противостояния; формы проявления гражданского конфликта в полиэтничной провинции; взаимовлияние и взаимосвязь вооруженных конфликтов и социальных процессов; роль в определении дальнейшего алгоритма развития региона и страны. Реализация поставленной цели предполагает решение конкретных научных задач: - выявить политические, экономические, социальные, этнические, социокультурные и иные предпосылки зарождения гражданского противостояния на Северном Кавказе; - проанализировать причины эскалации Гражданской войны в регионе; - определить роль и значение институциональной политики враждующих сторон, как основы утверждения их политической власти; - вскрыть особенности формирования и функционирования армий и силовых структур претендующих на лидерство военно-политических сил; - рассмотреть основы экономической политики разных лагерей в чрезвычайных условиях Гражданской войны, как базы для обеспечения армий и населения; - выявить особенности национальной политики, её результативность; - изучить состояние социальной психологии в регионе;

35

- исследовать социокультурную составляющую деятельности большевиков и лидеров белого движения на Северном Кавказе; - осуществить сравнительный анализ всесторонней деятельности главных противников в войне, выявить их слабые и сильные стороны. Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры политической истории Ставропольского государственного университета. По теме и материалам диссертации опубликована монография и ряд статей в сборниках научных трудов общим объемом 35 печатных листов. Основные положения диссертационного исследования были изложены в докладах и сообщениях на научных и научно-практических международных, Всероссийских, межрегиональных и региональных конференциях, посвященных проблемам революции и Гражданской войны, социальной и исторической психологии, локальной и региональной истории в Москве, Санкт-Петербурге, Ставрополе, Краснодаре, Армавире (см. список опубликованных работ). Результаты научных исследований используются в материалах лекций и спецкурсов. Практическую значимость исследования автор видит в осуществлении данной теоретической разработки моделей развития региона в экстремальных условиях разрастания и самого процесса Гражданской войны. Её выводы и новые архивные документы помогут учёным, преподавателям, аспирантам, студентам, всем, изучающим историю страны, глубже разобраться в альтернативах и парадоксах общественного развития. Фактологический и статистический материал диссертационного исследования можно использовать при работе над монографиями, при написании статей, учебных пособий, энциклопедической и справочной литературы, а также в практической деятельности партий, общественных организаций, определённых государственных структур. II.

Основное содержание диссертации.

36

Структура диссертации отвечает задачам исследования. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы и приложений. Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его объект и предмет, определяются цели и задачи, методологическая и источниковая базы исследования, хронологические и локальные рамки, обосновывается научная новизна, апробация и практическая значимость работы. Первая глава «Северокавказский социум в начале ХХ века» состоит из двух параграфов. В главе анализируется процесс формирования и функционирования северокавказского сообщества. Регион никогда не имел в своем составе этно-социальные группы одного рода, языка, культуры, религии. Напротив, здесь всегда «встречались», налаживали связи и отношения, вступали в многочисленное количество взаимодействий несколько этнокультурных массивов. Чрезвычайная сложность, но и исключительная плодотворность долгой цепи различных контактов порождали феномен постоянной полиэтничности и культурно-бытового симбиоза при сохранении собственной уникальности различными этносами. Здесь имел место более глубокий уровень взаимодействия, нежели спорадические или постоянные культурные и экономические контакты. Пожалуй, в человеческой истории не было более подвижной и открытой для взаимопроникновения социокультурной парадигмы. Каждый из этносов отражал и воспроизводил в общественном сознании, в психологии людей, в нормах поведения, обычаях, традициях, хозяйстве сложившийся исторически свой собственный цивилизационный уровень развития. Но вместе с этим особенным формировались и общие черты северокавказского общества. Они и определяли особенность протекания политических процессов в регионе. Славянское население было представлено тремя главными сословиями: казачеством, коренным крестьянством и иногородними. С Северокавказским регионом связана деятельность Кубанского и Терского казачьих войск. Каза37

чество играло важную роль в системе экономических и общественных отношений в регионе. Оно владело значительными земельными наделами – от 29,6% в Терской области до 78,8% - в Кубанской1. Коренное крестьянство региона было достаточно зажиточным2. Беднейшее крестьянство было представлено иногородними, жившими за счет случайных заработков. Капитализация северокавказского общества привела к глубокой дифференциации всех сословий, добавила к межсословным социальные и, в частности, классовые противоречия. В начале ХХ века начался процесс сокращения количества горского населения в регионе. Осетины, адыгейцы, даргинцы, аварцы, чеченцы, ингуши, и другие этносы составляли к этому времени около 60% населения Северного Кавказа3. Процесс их вовлечения в экономическую систему России в начале ХХ века достиг значительной степени, что привело к усилению процесса дифференциации местного населения. Низкий уровень обеспеченности землей горцев делал аграрный вопрос одним из важнейших на Северном Кавказе. Он порождал основные противоречия в регионе. Многообразную социальную структуру Северного Кавказа дополняли инородцы. Так называли ногайцев, калмыков, туркмен. С началом капитализации экономики региона стали усиливаться их противоречия с иногородними и коренным крестьянством, претендующими на инородческие земли. Под влиянием процессов модернизации, событий Первой мировой войны, а также революций 1917 г. усилились процессы дифференциации северокавказского общества, а также рост социальных, межэтнических и внутриэтнических противоречий. Этническая и социальная пестрота являлась носителем провокационной компоненты, особенно в условиях кризиса государственной власти, что приводило к усилению дестабилизации в регионе. Характер политических перемен, произошедших за это время был стремительным 1

См.: Трут В.П. Казачий излом. Ростов н/Дону, «Гефест», 1997. С. 27. Количество зажиточных крестьян доходило до 47%. См.: Козлов А.И. Некоторые вопросы общественноэкономического развития и социального состава Дона и Северного Кавказа накануне Октября // Социальноэкономическая структура Дона и Северного Кавказа. Ростов н/Дону, РГУ. 1984. С. 8. 3 Кабузан В. Население Северного Кавказа в XIX – ХХ вв. СПб, 1996. С. 56. 2

38

и многоплановым, затронул интересы абсолютно всех слоев общества и не мог не породить гражданского противостояния. Ослабление авторитета центральной власти вело к отрицательному проявлению этнического фактора на Северном Кавказе. Региональная политическая ситуация поначалу удерживалась благодаря более высокому уровню жизни по сравнению с другими районами России, а также опыту взаимодействия разных этно-социальных групп, их огромному стремлению к стабильному положению. Северокавказское общество, живущее на приграничной территории, хорошо знало цену нестабильности в регионе. Дезинтеграционные процессы, охватившие страну в годы системного кризиса, актуализировались на Северном Кавказе в виде социального и этнического противостояния. Несмотря на сочетание на Северном Кавказе традиционного единого социокультурного пространства с потенциальной энергией межэтнической и социальной вражды, регион «взорвался» при ослаблении центральной власти. В регионе сформировались и действовали значительные военные силы, представленные казачеством и вооруженными горскими народами. Это обусловило более жесткий характер гражданского противостояния на Северном Кавказе. Вторая глава «Институциональная политика противоборствующих сторон» посвящена процессу формирования важнейших социальнополитических институтов, посредством которых главные противоборствующие в Гражданской войне силы осуществляли свою политику. Между двумя политическими и социально-эффективными силами – красными и белыми, шла самая бескомпромиссная борьба, подчиненная задачам завоевания социального большинства. Успех в этом противостоянии зависел от способности каждой из сил создать государственный аппарат, рационально обосновывающий их власть и признанный обществом. Большевики, хотя и не сразу, но пришли к пониманию этой необходимости. Белые же не ставили в качестве главной задачу формирования государственной власти, откладывая это решение до окончания войны.

39

На Северном Кавказе, с его сложной этнической и социальной структурой, решение вопроса о формировании власти имело свои особенности. Народы региона могли принять лишь те формы государственного устройства, которые не стали бы угрозой их этнокультурному своеобразию. В течение полугода после революции здесь имели место попытки создания собственной государственности. Они проявлялись по-разному. Казачество стремилось к формированию сепаратистских образований, горская элита тяготела к созданию самостоятельных национальных государств, к примеру, в виде эмирства в Чечне1. В Ставрополе, Кисловодске, Минеральных водах в 1918 г. одновременно сотрудничали Городская дума и Совет крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. В этом взаимодействии проявлялось своеобразие северокавказского общественного сознания, сформированного в исторических условиях толерантных взаимоотношений разных этносов и социальных структур региона. Этому содействовали относительная экономическая самостоятельность региона, отсутствие общинных традиций, а также оторванность Северного Кавказа от центра страны. Отношение большевиков к инициативе масс было поначалу терпимым, так как такое положение вещей вписывалось в их первоначальные представления о власти, как государствекоммуне, основанной на самостоятельной деятельности народа. Однако их утопичность вскоре стала очевидной. По мере ужесточения гражданского противостояния большевики начали формирование жесткой вертикали власти. На местах это проявилось в использовании идеи Советов, при этом ликвидировалась их многосословная и многопартийная основа, а также их общественный характер. С весны 1918 г. в деятельности северокавказских большевиков в формировании местных органов власти начали жестко утверждаться классовые и партийные начала. К лету 1918 г. Советы эволюционировали в органы власти большевиков. Централизация власти была продиктована усиливающимся противостоянием белого движения, ростом хаоса и анархии и проявляющейся потребностью об1

См.: ГАКК, ф.р.-158, оп. 1, д. 82, л. 37.

40

щества в сильной власти, способной справиться с голодом, отсутствием порядка, массой захлестнувшей страну проблем. Северокавказское общество проявило немало образцов инициативного подхода к решению вопроса о власти. Однако, он начинает исчезать с весны 1918 г. по мере ужесточения централизации, а к началу 1919 г. решения и указания из Центра становятся неоспоримыми. На смену энтузиазму пришла организация. Большевики использовали две системы властных технологий – постоянную и чрезвычайную. Непредсказуемость и сложность ситуации, а также отсутствие у новой власти четких представлений о механизмах функционирования, требовали иногда принятия срочных решений. С этой целью создавались чрезвычайные органы, содействующие утверждению власти большевиков. Ими были органы Всероссийской чрезвычайной комиссии и революционные трибуналы. На Северном Кавказе не торопились с введением чрезвычайных органов. Здесь эти задачи решала следственная комиссия Ревтрибунала. В сфере судопроизводства действовали нормы Временного правительства, функционировал прежний милицейский аппарат. Государственное строительство белого движения носило совершенно иной характер. Оно изначально поддерживало либеральные ценности, не ставило перед собой задачу установления какой-либо конкретной формы власти, отодвигая решение этого вопроса на послевоенный период. Его лидеры, недооценивая народной природы большевизма, считали возможной скорую победу над ним, после чего решение вопроса о власти должно было принять национальное собрание. В планах белых военно-стратегические факторы играли объективно первенствующую роль. Функционирование временных гражданских органов власти, которые вынужденно начало формировать руководство Добровольческой армии в конце 1918 – начале 1919 гг., основывалось на приоритете военной власти над гражданской. Политика белых, проводимая в Ставропольской и Черноморской губерниях, отталкивала население излишней милитаризацией государственного управления и понижением роли местного самоуправления. Такая расстановка приоритетов не отвечала по41

требностям населения региона. Это отрицательно сказывалось на пополнении армии добровольцами и мобилизованными, а также на системе её обеспечения. Главным последствием стал рост антидобровольческих настроений в обществе. Белые формировали систему государственной власти на Северном Кавказе без опоры на традиционные центры государственности. Лидеры Добровольческого движения считали недопустимым образование независимых национальных государств, что было данью их традиционалистскому политическому сознанию. Пытаясь удержать в этих условиях казачьи и горские регионы в орбите своего влияния, белые не учитывали модернизационных процессов, происходящих в обществе. Утверждая там свою диктатуру, они лишь усиливали межэтническое, межконфессиональное противостояние и сопротивление. При этом, деникинское правительство допускало в теории возможность проведения широких преобразований на основе введения областной автономии, что не отвечало интересам местного населения. В третьей главе «Организация вооруженных сил и меры по обеспечению боеспособности Красной и Добровольческой армий» показана роль армии, как социально-политического института, играющего важную роль в период становления государства в условиях Гражданской войны. Обе военно-политические силы – красные и белые - начинали формирование своих армий для победы над силами «вооруженной оппозиции». Большевики достаточно быстро пришли к пониманию необходимости организации системы Вооруженных сил. Поначалу их строительство вписывалось в концепцию «государства-коммуны», в соответствии с которой армия должна была строиться на добровольных началах, когда бы в её организации был заинтересован сам народ. Даже в рамках указанной концепции они разработали программу слома и перестройки старой армии на классовой основе. Вопрос о строительстве армии был частью вопроса слома старого и формирования нового государственного аппарата. Еще одной составляющей концепции строительства Красной армии, а также частью классовой стратегии большевиков была идея защиты социали42

стического Отечества. В ней огромную роль играли не только военные, но и экономические, социальные, политические, идеологические и другие факторы, системное использование которых пытались обеспечить большевики. На Северном Кавказе инициатива по формированию добровольных воинских подразделений, в ряде случаев, являлась продолжением революционной стихии, а также – потребности защитить свои дома и земли в отсутствии крепкой власти. Подобные принципы формирования армии вступали в противоречие со стоящими перед ней серьёзными задачами, изложенными в «Положении о создании Красной армии». Разрастающиеся масштабы Гражданской войны, политика большевиков, направленная на централизацию власти, не могли проходить без опоры на регулярную классовую армию. Наряду с добровольными отрядами в Красной армии на Северном Кавказе воевали 14 крупных военных гарнизонов и соединений Кавказского фронта времени Первой мировой войны. Но этих сил было недостаточно. С апреля 1918 г. в Красной армии была введена всеобщая воинская повинность. Она реализовывалась разными методами: от пропагандистской и агитационной работы до террора и репрессий. В северокавказском регионе многочисленные добровольные отряды было чрезвычайно трудно подчинить централизованному оперативному управлению. Местное мобилизованное население по разным причинам пренебрегало проведением Всевобуча, исполнением воинской дисциплины, стратегическими приказами командования. Красная армия Северного Кавказа не сразу начала переход на обязательное исполнение воинской повинности, долго сохранялся добровольный принцип её формирования. После постановления ВЦИК «О принудительном наборе в РККА» началось повсеместное проведение мобилизаций. Но ставропольские и кубанские власти, не выполняли этого решения. Мобилизации проводились редко и были мало результативными. Только к декабрю 1918 г. в регионе стали проводить регулярные мобилизации в Красную армию. Партийные ячейки в войсках впервые появились в июне 1918 г. Тогда же в 33-м кавполку был назначен первый комиссар – В.И. Книга. В Северокавказской Красной армии было 43

крайне мало «военспецов» из царской армии, преобладали представители её низшего и среднего составов. Сложно было привлекать в Красную армию казачество, зачастую имеющее укоренившуюся корпоративную психологию, сепаратистские настроения. Оно нередко проявляло непредсказуемость поведения в войне. Нередкими были случаи переходов казачьих воинских подразделений из лагеря в лагерь. Мобилизации в армию породили такое явление как дезертирство. Командование в отношении последних сочетало жесткую политику с профилактическими мерами. Система снабжения Красной армии на Северном Кавказе, обеспечивающем многие районы страны продовольствием, была крайне слабой и сводилась, в значительной степени, к самообеспечению. Проблемным был вопрос мобилизации горских народов. В командной среде шли споры о том, какой принцип формирования войск взять в основу – многонациональный или национальный. На практике большевики умело сочетали оба. Формирование Добровольческой армии на юге России происходило под лозунгом уничтожения большевизма. Ставя такие задачи, белое движение из национального превращалось в политическое. В этом плане оно идеологически

проигрывало

большевикам,

выдвинувшим

классово-

патриотический лозунг защиты социалистического Отечества. Лозунг «Армия вне политики», используемый поначалу белыми, сужал фронт их союзников и сокращал возможную численность рядов Добровольческой армии. Поначалу она состояла в значительной степени из офицеров, её формирование шло по классическим канонам, которые не вписывались в конкретную ситуацию Гражданской войны. Действительность и опережающая политика большевиков вынуждали «добровольцев» отказываться от этих канонов и принципов. Идеальный тип армии с высоким моральным и патриотическим духом, с которого началось создание Добровольческих формирований, не смог сохраниться в условиях Гражданской войны. Армия потеряла свою идейную чистоту, была «разбавлена» разнородным солдатским элементом, от 44

законных реквизиций перешла к грабежам населения. Система её снабжения носила случайный характер. Добровольческая армия стала политическим банкротом в глазах собственного народа в вопросе о союзниках. Уровень их материальной и военной помощи оказался несоразмерен отрицательному политическому резонансу в России. Все эти факторы отрицательно сказались на боеспособности Добровольческой армии. В четвертой главе «Цели и основы экономической политики враждующих сторон» обосновывается необходимость осуществления экономической политики красных и белых в целях завоевания социального большинства. Этапность этого процесса, сущность и содержание преобразований, проводимых сторонами, были различны. Схожим было то, что экономическая политика начинала приобретать конкретные очертания под влиянием чрезвычайных обстоятельств и с учетом инициативы на местах, столь мощно прорвавшейся в послеоктябрьский период, и играла роль вторичную, подчиняясь доминированию политических целей. Нестабильность фронтов отодвигала во времени разработку и реализацию экономических мер и постепенное обретение ими облика целостной экономической политики. Её важнейшим направлением было определение взаимоотношений власти и крестьянства, которое в течение длительного времени рассматривалось как объект воздействия со стороны властных структур, либо политических институтов. До революции Северный Кавказ (за исключением Ставропольской губернии) был исключен из общероссийского аграрного законодательства. Поэтому система землевладения и землепользования здесь была весьма своеобразна и неодинакова. Незначительный удельный вес дворянского землевладения, крупные крестьянские и казачьи хозяйства, ведущиеся по-капиталистически, давали основания В.И. Ленину отнести Северный Кавказ к наиболее развитым в капиталистическом отношении районам земледельческого капитализма1. Помимо земледелия здесь развивались такие направления сельскохозяйственного производства как овцеводство, садоводство, овощеводство, виноградарст1

См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 588.

45

во, табаководство. В регионе усиливалась специализация сельскохозяйственных районов с высоким товарным потенциалом. Всё это сочеталось с кочевым скотоводством и натуральным характером хозяйства горцев. Многоукладность аграрного хозяйства создавала сложности в его реформировании. Аграрный вопрос в регионе тесно переплетался с национальным. Декрет «О земле» подготовил почву для дальнейшего развития большевистской политики в деревне. Известный пятый пункт декрета провозгласил неприкосновенность земель рядовых казаков и рядовых крестьян. Он раскалывал общеказачьи и общегорские взгляды и интересы изнутри по классовому признаку, одновременно решая проблему союзников новой власти. Пока земельный вопрос решался за счет конфискации церковных, монастырских, частновладельческих земель, казачество не особенно этому сопротивлялось. Но когда встал вопрос передела войсковых земель и передачи части их горцам, началось падение большевистского влияния в казачьих регионах. Решение земельного вопроса на горских территориях шло поэтапно, чтобы не противопоставить население новой власти. Отличалась своеобразием и продовольственная политика в регионе. Меры и методы действий большевиков были более демократичными, нежели в центре России. Здесь практически

не

было

комбедов,

что

явилось

отражением

социально-

экономических особенностей региона. Исполнение продовольственной повинности шло с меньшим количеством перегибов. Законопослушность граждан в сочетании с высоким уровнем хозяйствования давали возможность обеспечивать северокавказским хлебом немалое количество районов страны. Горцы в этом процессе были задействованы незначительно. Осуществление аграрной политики белыми вступало в диссонанс с большевистской политикой. Деникин не просто откладывал решение аграрного вопроса. Оно было для белых весьма сложным из-за классовых приоритетов движения, смешения на Северном Кавказе разных этно-социальных сообществ, которые имели различные формы землепользования. Решение во46

проса о земле запаздывало, а когда оно было принято – вызвало крайне негативное отношение масс, т.к. земля возвращалась бывшим владельцам. Продовольственная политика белых на практике носила спонтанный характер, армия занималась самообеспечением. Особо жестко это происходило в горских районах. Недовольство местного населения принимало ярко выраженную протестную форму. Промышленная и финансовая политика проводилась ещё более эпизодично. Проводимая большевиками, она была подчинена военным задачам, при этом учитывались особенности региона. Белые предприняли попытку восстановления «status qvo» в промышленности. В условиях революционных перемен и модернизационных процессов это содействовало падению их авторитета в обществе. Оба лагеря не имели разработанной экономической программы. Новая власть, фактически, форсировала «сборку» нового хозяйственного уклада из наличных социальных и технических элементов, связывая его не столько с местной хозяйственной средой, сколько с удовлетворением стратегических потребностей государства. Однако проводилась эта политика с учетом настроений местной бедноты, которая умело вовлекалась во все социальноэкономические процессы. Особенностями реализации экономических преобразований на Северном Кавказе были следующие: затянутость процесса ликвидации крупной частной собственности, переплетение феодальных и капиталистических элементов в сельском хозяйстве и промышленности, огромное влияние на процессы землеустройства сословных и родовых связей и обычаев, невозможность «механического» подхода к проблеме наделения землей, накопление в деревне малоимущих хозяев, не только «поравнение», но и общее обеднение его, замена рынка натуральным хозяйством. Экономическая политика большевиков была далека от системности, формировалась в условиях чрезвычайных обстоятельств. Задачи экономического развития реализовывались, главным образом, за счет принудительных мобилизаций финансо-

47

во-материальных и человеческих ресурсов, которые обеспечивались мерами жесткого военно-бюрократического контроля. Белое движение слабо учитывало психологию масс и произошедшие в северокавказском обществе перемены. Самостоятельной промышленной и финансовой политики они, практически, не осуществляли. Их действия сводились к ликвидации тех перемен, которые были привнесены большевиками. Им не удавалось одновременно бороться с большевиками и создавать новую Россию. Запоздание в осуществлении социально-экономической политики, непредрешение её основ лидерами белых позволили большевикам взять «пальму первенства» и в экономической борьбе. В пятой главе «Социокультурные процессы на Северном Кавказе в годы Гражданской войны» исследуется национальная, конфессиональная, образовательная, культурная политика, а также меры в области здравоохранения и организации повседневного быта населения. У большинства народов России за долгую имперскую историю сложилось двойное самосознание: этнонациональное и общероссийское. Успех в решении национального вопроса на Северном Кавказе мог зависеть от многих факторов. Политические лагеря, действующие в Гражданской войне, должны были искать и претворять в жизнь такие тактические и стратегические построения, которые соединяли бы в сознании народов этнонациональное и общероссийское. При этом национальный вопрос не мог быть решен простым провозглашением гражданского равенства и устроением местного самоуправления. В практике его осуществления требовались известная гибкость и учёт этнических особенностей региона. Решение большевиками национального вопроса началось в условиях крайне сепаратистских настроений горцев. На II съезде народов Терека, подтвердившем решение II Всероссийского съезда Советов о праве каждой нации принять на своем съезде самостоятельное решение о желании участвовать в федеративном строительстве, был принят проект по национальному вопросу. Он предполагал «единственно целесообразной в настоящее время 48

форму территориального союза» с представлением народам права на «национально-персональную автономию»1. После декларативного объявления прав наций на самоопределение продолжался поиск форм и методов советского национально-государственного строительства и принципов взаимоотношений центра с национальными окраинами. Условия Гражданской войны формировали авторитарную природу этих отношений. Но она сочеталась с активной социальной политикой большевиков, необходимой для признания этническими меньшинствами новой власти. Большевистское «самоопределение наций» было двуединым процессом сочетания этноидентификации и сохранения целостного и могущественного государства, а также развития мировой революции через национальные окраины. Первые национальные автономии и республики создавались, во многом, для удержания территорий. Устанавливая свою власть на Северном Кавказе, большевики надеялись на классовую поддержку и антиденикинские настроения горцев. Несмотря на все противоречия в национальной политике большевиков, предложенный ими вариант – осуществление принципа самоопределения и образование автономий – соответствовал объективным задачам модернизационных процессов в развитии этносов. К тому же, он сыграл важную роль в расширении социальной опоры власти большевиков и победе Красной армии в Гражданской войне. Совершенно неоправданной выглядела инертность белых в решении национального вопроса. Они базировали свои силы на окраинах, которые, как правило, были многонациональными. У Деникина сложился твердый взгляд на национальное, религиозное и культурное единство русского народа. Не видя и не понимая природу отхода окраин, лидеры «добровольчества», тем не менее, выдвигали лозунг «Великой, единой, неделимой России». Этот лозунг был выдвинут белыми, как попытка борьбы с раздроблением России. Офицеры Добровольческой армии его поддерживали, но возникавшие новые государственные образования на окраинах России, не принимали, видя в нем угрозу возврата своего прежнего зависимого состояния. Этот лозунг не ка1

Съезды народов Терека. Т. 1. С. 120.

49

сался собственно национальной политики. Он отражал поправевшие настроения в либеральных кругах после хаоса, привнесенного обеими революциями. Не имея конкретной программы по национальному вопросу и руководствуясь только военно-политическими задачами, белые сужали демократический потенциал своей политики и свою социальную опору. Это уменьшало их шансы на победу в войне. По-разному решали оба лагеря проблемы отношений с церковью. Большевистская политика была направлена на полное вытеснение её из духовной, политической жизни общества. По мнению большевиков, церковь отвлекала массы от социалистического строительства. Поэтому она выбрасывалась на периферию общественной жизни. Тем самым большевики ограждали свою власть от ненужной ей конфронтации. Советским правительством применялись различные формы и методы влияния на РПЦ: от идеологического воздействия до репрессивной политики «регулирования церковной жизни». В горских районах Северного Кавказа религиозный вопрос не ставился так остро, как это было с православной церковью на славянских территориях. Здесь большевики более терпимо относились к разным конфессиям, подчиняя религиозный вопрос классовым интересам, задачам сохранения целостности России, укрепления собственной власти. Белое движение видело в православной церкви свою опору и поддержку. На заре добровольчества Деникин, с сожалением констатируя падение роли православия в сознании общества, настаивал на усилении роли церкви потому, что она «…не дает большевикам завладеть умами людей». По глубокому своему смыслу белая идея, выношенная и созревшая в духе русского православия, была идеей религиозной. Изначально в основу белого движения была заложена жертвенность его создателей и религиозное мировоззрение. Главенствующей на Северном Кавказе белые объявили Русскую Православную Церковь. Прочие признанные церкви и религиозные общества пользовались полной свободой и «находились под покровительством закона». Если у красных преобладал классовый подход в решении всех вопросов (а право50

славная церковь была в значительной степени, ангажирована высшими сословиями), то в политике белых главенствующей оставалась идея русской великодержавности. Названные приоритеты определяли политику разных сил по многим вопросам, в том числе, и религиозном. В главе анализируется политика обеих сторон в области культуры, образования, здравоохранения и организации повседневной жизни населения на Северном Кавказе. Важнейшей задачей большевиков в сфере культурной и духовно-нравственной было утверждение этики, оправдывающей любое деяние, совершенное во имя революции; противопоставление христианской вере – атеистического понимания мира, пропаганда необходимости уничтожения буржуазной культуры и создания новой, пролетарской. Большевики и белые понимали, что борьба за собственное утверждение во власти носит не только политический, но и духовный характер. С практической точки зрения они ставили в качестве первоочередных задачу реформирования системы образования. Но обстановка войны, нестабильность фронтов позволяли лишь частичные перемены в системе образования и развития культуры. В годы Гражданской войны на территории Северного Кавказа ни те, ни другие не осуществляли целенаправленной, последовательной образовательной и культурной политики. Уровень понимания проблем культуры и образования у местных представителях новых властей пока ещё не позволял охватить всей глубины этих проблем. Вместе с тем проблема лояльного отношения власти к работникам культуры не была приоритетом только большевиков. Вопрос благонадежности кадров остро ставился деникинским правительством. В ряде кубанских станиц даже при наличии свободных мест из школ изгоняли учителейиногородних. Советские школы закрывались. Образование и культура продолжали развиваться почти по инерции. Менялись только идейные и классовые ориентиры. Финансовые и хозяйственные проблемы образования решались на местах органами самоуправления. Все социальные вопросы ложились на плечи местных властей. 51

Проблемы здравоохранения решались обоими лагерями по мере возможностей. В феврале 1918 г. новой властью были созданы центральные органы управления здравоохранения – Совет врачебных коллегий (СВК). Он руководил организацией и работой ведомственных и местных медицинскосанитарных отделов. С образованием Наркомата здравоохранения ему перешли все функции Совета. С приходом белых в системе здравоохранения начали восстанавливать прежние нормы его организации. На местах радикальные перемены начались только после окончания военных действий. Мероприятия обоих властей в сфере социальной политики носили несистемный характер, были нацелены на решение сиюминутных проблем. Причины малой эффективности политики просвещения и образования, а также здравоохранения на Северном Кавказе в условиях Гражданской войны заключались, в первую очередь, в отсутствии экономических ресурсов, необходимости перераспределения основных средств на военные нужды, отсутствии четких стратегических планов реализации этих проблем. Социальная политика противоборствующих сторон была классово дифференцирована. Тем не менее в годы войны был заложен алгоритм последующей социокультурной эволюции страны и региона. В Заключении подводятся итоги исследования. За время нахождения в составе России на Северном Кавказе сложился особый тип межэтнических и социальных отношений. Необходимость сосуществования на одной территории разных народов содействовала формированию своеобразного алгоритма развития полиэтничного общества. Здесь была сформирована сложная система взаимовлияния, как основа, базис органичного устойчивого функционирования северокавказского общества. При этом, его стабильное состояние всегда зависело от внутренних процессов в самой России. В начале ХХ в. под влиянием модернизации и кризиса самодержавной государственности, основы северокавказской внутрисоциумной организации начали разрушаться. Получила новый импульс потенциальная энергия межэтнической и внутриэтнической вражды, что содействовало рос52

ту конфронтационной составляющей в жизни общества и углублению его поляризации. Стремительность революционного процесса в 1917 г. усилила гражданское противостояние в России, в целом, и на Северном Кавказе, в частности. Различной была реакция казачества, горцев, «инородцев», коренного крестьянства и иногородних на установление власти большевиков. Её утверждение в ходе революции и Гражданской войны стало результатом сознательного выбора значительной части населения страны. Этот выбор

оказался

результатом

слившихся

в

единый

поток

социально-

экономических, политических, моральных и психологических тенденций, набиравших силу в российском обществе в ходе Первой мировой войны, революций 1917 года и Гражданской войны. События тех лет продемонстрировали изменение роли масс в определении судеб исторического развития, их превращение в действующий субъект политики. Умение овладеть настроением масс, мобилизовать их на выполнение конкретных задач стало одним из решающих условий победы большевиков, сохранения и утверждения их власти. Это требовало ликвидации существовавших прежде ассоциативных связей, установления нового типа отношений общества с властью. Для реализации этого проекта большевики использовали сочетание согласия и насилия. Согласие выстраивалось на основе предложенных большевиками лозунгов в отношении окончания Первой мировой войны, аграрного и национального вопросов, построения власти и общества на основе идеи государства-коммуны. Но элементы согласия, привнесенного большевиками в определенную часть населения, не создали серьезных предпосылок для утверждения их власти. Смысл заключался в том, чтобы создать социально эффективный механизм подчинения. Такая система могла функционировать в тех условиях только на основе насилия. Насилие реализовывалось посредством множества механизмов. Ими были: централизованная власть с партией большевиков во главе, формируемая под влиянием задач вооруженной борьбы; быстро растущая многомиллионная классовая армия, ставшая элементом системы власти и выполняю53

щая не только военные задачи, но и функцию устрашения и подавления недовольных и оппозиции; система чрезвычайных репрессивных органов, осуществлявших карательную политику по отношению к врагам революции и новой власти, методами террора; унитарная идеология; классовый подход в осуществлении политики; система политического контроля. Но помимо согласия и насилия был и третий рычаг действия власти большевиков. Это идейное, правовое и нравственное «принуждение» населения к конформизму. Оно тоже было формой борьбы за массы. Это «принуждение» заключалось в запрете любой оппозиции или альтернативы, то есть возможности свободного выбора для большинства людей. Помимо этого, «принуждение» проявлялось в выстраивании большевиками определенной линии развития общества и личностей, исполнение которой не грозило индивидам быть вычеркнутыми из общества, иметь какую-то перспективу. И, наконец, оно проявлялось в навязывании идеологизированных ценностей. Белые не имели столь системного подхода к решению вопроса удержания собственной власти. Вся политика белых носила скоре рефлекторный, но не перспективный характер. Они не ставили глобальных целей, поэтому «не заразили» своими идеями общество. Не смогли белые организовать согласия в обществе. Они не обещали его разным слоям того, в чем последние нуждались. Отсутствие политического опыта и незнание психологии масс привело сильную армию к поражению в войне и в глазах общества, которому свойственно терять уважение, не подкрепленное результативным действием. Победа какого-либо политического лагеря на Северном Кавказе зависела от решения национального вопроса. Красные и белые были по-разному носителями центростремительных тенденций, но первые провозгласили и продемонстрировали учет национальных интересов в выстраивании собственной централизаторской политики, что, в числе прочего, содействовало их победе на Северном Кавказе. Белые же, не воспринимая модернизационного вызова времени, не поняли тактической и стратегической важности национального вопроса. Революция «растревожила» северокавказское общество, 54

которое невозможно было вернуть в прежнюю систему общественных отношений. Поэтому национальная политика белых, повторяющая константы самодержавной, и утверждавшая единство и неделимость России, вызывала отторжение горских «низов» и даже элиты. Однако в национальной политике большевиков изначально было заложено явное противоречие. Право наций на самоопределение сложно увязывалось с государственной концепцией, базирующейся на жесткой централизации. Динамика подобных национально-государственных отношений должна была привести к росту национального самосознания и потребности в самоидентификации, которая проявилась в стремлении к созданию собственной государственности (особенно к концу ХХ в.). Большевики, несмотря на противоречивость их концепции национально-государственного строительства, удерживали ситуацию до нового этапа трансформации общества и государства. Сегодня весьма актуальным является вопрос природы стабильности на Северном Кавказе. Она возможна в условиях взаимодействия различных факторов. В первую очередь, это действие присущего региону внутреннего многовекового процесса этнического и социального взаимодействия (функционирующего, однако, в постоянном самоутверждении составляющих его структур), а также фактора внешнего воздействия (влияние общероссийских и мировых процессов на положение в регионе). Опыт показывает, что проблема внутренней стабильности сопряжена с проблемой легитимности власти. Будущее Северного Кавказа, в условиях, когда более 30 стран мира объявили его территорию сферой своих интересов, в огромной степени, зависит от России, от состояния созидательной стабильности, социально-экономической и духовно-политической жизни в ней, от активных и энергичных действий как федерального центра, так и элит Северного Кавказа.

55

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях: 1. Институциональная политика советской власти и белого движения на Северном Кавказе. Ставрополь, СГУ, 2004 г. 12 п.л. 2. Северный Кавказа накануне Октября 1917 г.: некоторые социальноэкономические и социально-психологические аспекты. (Статья) // Центр – провинция. Историко-психологические проблемы. Материалы Всероссийской научной конференции 6-7 декабря 2001 г. СПб.: «Нестор», 2001. 0,3 п.л. 3. О новых подходах в изучении истории Гражданской войны. (Статья) // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы Всероссийской научной конференции. Ставрополь. 11-14 сентября 2001 г. Москва – Ставрополь, 2001. 0,5 п.л. 4. Юго-Восточный регион России в 1917 году: некоторые аспекты социально-экономического развития. (Статья) // Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ. М., 2001. 0,4 п.л. 5. Формирование советской государственности на Северном Кавказе. (Статья) // Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ. М., «Прометей», 2002 г. 0,9 п.л. 6. Начальный этап формирования Добровольческой Армии на Юге России.

(Статья)

//

Запад-Россия-Кавказ:

Межвузовский

научно-

теоретической альманах. Вып. 1. Ставрополь, 2002 г. 0,7 п.л. 7. Некоторые аспекты противостояния казачества и иногородних накануне Октября 1917 г. (Статья) // Особенности историко-психологического исследования. Материалы I межрегионального рабочего семинара по исторической психологии. Краснодар, 9 февраля 2002 г. Краснодар, 2002 г. 0,3 п.л. 8. Белое движение в годы Гражданской войны: формирование Добровольческой армии и принципы государственного устройства и организации власти (1917-1920). (Статья). Ставрополь, 2002 г. Деп. в ИНИОН РАН № 57506. 3,5 п.л. 56

9. Военная политика советской власти и её реализация на Северном Кавказе в 1917-1920 гг. (Статья). Ставрополь, 2002 г. Деп. в ИНИОН РАН № 57505. 2,7 п.л. 10. Роль чрезвычайных органов в укреплении власти большевиков на Северном

Кавказе (1917-1920). (Статья). Ставрополь, 2002 г. Деп. в ИНИ-

ОН РАН № 57348. 1 п.л. 11. Институциональная политика большевиков в 1917-1920 гг. (на материалах Северного Кавказа). (Статья). Ставрополь, 2002 г. Деп. в ИНИОН РАН № 57347. 1,2 п.л. 12. Эскалация Гражданской войны на Северном Кавказе (февраль 1917 – лето 1918 г.). (Статья) // Вестник СГУ. Ставрополь, 2003 г. 0,6 п.л. 13. Особенности аграрных преобразований на Северном Кавказе в годы Гражданской войны (1917-1920 гг.). (Статья). Ставрополь. гос. ун-т. - Ставрополь, 2003. Деп. в ИНИОН РАН. № 58176. 6.08.2003. 3,2 п.л. 14. Промышленная политика Советской власти на Северном Кавказе на этапе Гражданской войны (1917-1920 гг.). (Статья). Ставрополь. гос. ун-т. Ставрополь, 2003. Деп. в ИНИОН РАН. 2003 г. № 58178. 6.08.03. 1,3 п.л. 15. Попытки осуществления промышленной и финансовой политики Добровольческой армии на Северном Кавказе. (Статья). Ставроп. гос. ун-т. – Ставрополь, 2003. Деп. в ИНИОН РАН. 2003. № 58177. 06.08.2003. 1 п.л. 16. Промышленная политика большевиков на Ставрополье в годы Гражданской войны. (Статья) // Модернизационные процессы в истории России XVIII – ХХ вв.: политика, экономика, культура: Сборник статей / Под ред. дра ист. наук, проф. Ю.А. Стецура. Армавир: Редакционно-издательский центр АГПУ, 2003. 0,7 п.л. 17. Роль внешнеполитического фактора в развитии Гражданской войны на Северном Кавказе (Статья) // Новая локальная история. Выпуск 1. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историография:

Материалы

первой

Всероссийской

научной

Интернет-

57

конференции. Ставрополь, 23 мая 2003 г. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003. 0,75 п.л. 18. Аграрная политика большевиков периода Гражданской войны на Ставрополье // Запад-Россия-Кавказ: Межвузовский теоретический альманах. Вып. 2. Ставрополь – Москва. Изд-во: Институт всеобщей истории РАН, 2003. 0,75 п.л. 19. К вопросу о роли этнического фактора в годы Гражданской войны на Северном Кавказе. Новая локальная история. Выпуск 2. Материалы II международной Интернет-конференции. (Статья). Ставрополь, изд-во СГУ, 2004. 0,75 п.л. 20. Ставрополье в годы Гражданской войны. (Статья) // Вестник СГУ. Ставрополь, 2004 г. 0,6 п.л. 21. Ставропольская милиция в годы Гражданской войны (в соавторстве) // История Ставропольской милиции. Ставрополь, 2004. 1 п.л. 22. Экономическое развитие Ставропольской губернии в годы Гражданской войны. (Статья) // Материалы конференции, посвященной 60-летию ИФ СГУ. Ставрополь, СГУ, 2004. 0,6 п.л.

58