The Imperial German army 1900 - 1918

Organisation of the German Army

In pre-1914 Germany the military life was seen as the ideal and the social scene was strictly governed by military protocol. Some form of connection with the armed forces or even the civil administration gave one a chance of improving one's social status. Thus conscription in the armed forces (Wehrpflichtig) was considered socially favourable as well as in the national interest. In peacetime, every German male between the ages of 17 and 45 was eligible for some form of duty in the Military Services. The military life for most males began at the age of 17, when they were called upon to register in the Landsturm, a form of Home Guard. The peacetime demands of the Landsturm on the population were not very great, since it was only a preparatory military force, but in the event of a war breaking out, mobilisation of the Landsturm would provide the army with a supply of semi-trained recruits. In the spring of the year in which they attained their 20th. birthdays, call up papers for full military duty were served on the likely conscripts, and all those drawn into the service were usually required to report for duty on, or about, 1st. October. Conscription was usually for two years with the standing army, during which time the recruits could offer themselves for duty in the more complex branches of the service. In most

branches of the army, the recruit served for two years. The Cavalry and the Horse Artillery, however, required three years service. Members of these branches, received greater social esteem and were thus compensated for their extra service. Upon completion of duty in active service, conscripted personnel who decided not to make a career out of military life returned to civilian life and passed into the Reserve. Duty in the Reserve lasted for four to five years, and the reservists' only obligation was attendance for duty twice annually for periods of eight weeks. Reservist duty was mainly a series of refresher courses, but the reservists were subjected to the possibility of being recalled for full time duty in the event of war. After reaching the age of 26, all men who had served conscription and reservist duty were passed automatically into the Landwehr, an armed civilian/military organisation which served, in some ways, like a second line reserve but which could be called upon for full time duty should the need arise. The conscripts served in the Landwehr and the Reserve with the same comrades for many years and consequently each unit was made up of men who had been training and fighting together for a long time. The Landwehr consisted of two parts, the

Above: Kaiser Wilhelm II on parade with his entourage. From left to right are the Kaiser. Crown Prince Wilhelm, Prince Eitel Friedrich, Prince Adalbert, Prince August Wilhelm, Prince Joachim and Prince Oscar. Left: Elderly members of the second {ineLandsturm. Soldiers passed into the Landsturm from the Landwehr at the age of 37. At this stage in their military career, soldiers were no longer required to attend annual training periods (David Nash).

major operational force and the second line which was in itself, a reserve Landwehr designed to act as a reinforcement for the operational force. Recruitment in the second Landwehr, or second Bann as it was sometimes called, was mainly restricted to the older members of the organisation, and duty was generally less active. Upon reaching the age of 37, Landwehr members were transferred to the second line of the Landsturm, the reinforcement units of the Home Guard. At this stage soldiers were no longer required to report for the statutory annual training periods. Upon reaching their 45th. birthday, men were freed from all obligations to serve in any of the peacetime or reservist forces. This of course did not apply to career soldiers who were regarded as life-long full time military personnel. Men exempted from military service were those whose training, or health prevented duty at the time of conscription. Enlistment was deferred until a more favourable time, either after completion of study, when the attainment of specific qualifications would make the enlistee more useful to the service, or upon regaining full health. The deferrment of military duty was the

Right: A group of Landwehr infantrymen in Russia, 1916. They are wearing the 1910 pattern field sen/ice uniform with only three cartridge pouches instead of the normal six (David Nash).

responsibility of the Restanten Office. Every year those recorded on the Restanten list were subjected to a re-examination of their cases, and those who no longer qualified for deferrment were drawn into service. However, those who remained on the Restanten list for more than three years were relieved of the obligation to serve in the forces and were automatically classified as personnel for the second line of the Landsturm. The enforcement of call-up for the armed forces was governed overall by the current national requirements for military personnel. Thus, not every person suitable for duty in the services was served with call-up papers. The intake of recruits was usually balanced to off-set the numbers completing their conscription duty and the pensioning off of the old. As a result, the recruitment level varied from year to year. For example, in 1912, 240,000 men were recruited whereas in 1913,304,000 were required. As far as possible, only those who would be most suitable for duty were conscripted and many men were excluded from active duty on various grounds. These men were normally transferred directly to the Ersatz Reserve (Supplementary Reserve) and generally speaking they were persons who had

only very minor physical ailments, or whose families or businesses would be harmed by their serving full-time in the forces. The Ersatz Reserve had no direct active duties during peace time. It was formed purely as a source of manpower for the Reserve troops proper in the event of a war breaking out. Personnel on the Ersatz Reserve list were classified as suitable for duty for a period of twelve years, but were only required to report for annual training for three periods while recorded on the list. Very few of the Ersatz Reserve actually went on the three training periods. Most of those who were trained were transferred into the second line of the Landwehr, while those who were untrained were called into the Landsturm. Men eligible for duty in the Ersatz Reserve were aged between 20 and 32 years. In 1914 there were approximately one million of them. The elite of any armed force is not unnaturally the Officer Corps; soldiers who generally have advantageous backgrounds both socially and educationally. The social structure of Germany prior to World War 1 was such that junior officers were treated as part of middle class society, while higher ranking officers tended to become members of the ruling class. Thus successful applicants for commissions tended to have middle class backgrounds. The working classes, however well educated, were generally excluded. There was a procedure whereby well educated men who did not wish to make the army their career could become officers. Such an applicant had to be prepared to feed, clothe and equip himself during his tenure of service, and if he fulfilled his duties competently he could, after one year of service, transfer into the Reserve as an aspirant officer. After the completion of two satisfactory annual trainings, followed by the passing of military examinations, the aspirant was graded a full Reserve officer. Officers of the Reserve who had reached their position in this manner were known as einjährig freiwillige (one-year-volunteers). They had their state colours woven in twisted cord as the edging for their shoulderboards. 10

Wartime The demands that World War 1 placed upon Germany were not such that the basic structure of the military hierarchy was noticably altered. It was more a case of a change in the interpretation of the existing military regulations. During the war, the annual classes called up for military service were under the age of 20, while serving troops' were not necessarily released from duty at the age of 45. Medical boards lowered their standards of acceptability for duty, and began to meet more often to review cases which, prior to 1914, would automatically have been excluded from conscription. A further development was that men were no longertransferred from category to category, but instead remained in the same branch of service. For example, a soldier could be serving in the Landwehr m 1918 and be aged 41 while another in the Reserve might only be 31. Medical health and fitness for specific duty now played a greater part in the classification of personnel, who could be categorised as follows: K.V.'(Kriegsverwendungsfahige)—Fit for active service; H.G. (Garnisonverdungsfahige)— Fit for garrison duties; A.V. (Arbeitsverdungsfahige/^rFit only for labouring duties; D.U. (Dauernd-untaugliche)—Unfit for any duties. Some men were exempted from war service duties ifthey had key positions in industries vital to the iGerman war effort, such as employees performing important work in the steel and munitions industries. However, as time progressed,;each of these classifications of personnel came under repeated review, and those exempted from duty became fewer and fewer, particularly if replacement labour could be provided to cope with their contributions to the war effort. This was especially the case immediately after those campaigns which cost the war machine great losses in fighting men, such as the battles of Verdun and the Somme. As the call upon available men increased, so

Soldiers of Landwehr Infantry Regiment No.73 in Ostend in 1914. They are carrying the obsolescent ammunition

pouches and the Gew.88 rifle which were a characteristic of reserve troops in the early part of the war.

the civilian population improvised in the provision of labour to take over industrial duties. As in England at the time, women became increasingly employed in manual jobs which were normally done by men. During August 1914, when Germany entered the Great War, many young men volunteered, wishing to fight for their country without waiting for conscription. Of those who volunteered to fight quite a number were under the age of 20 and therefore not liable to conscription within that year. Correspondingly, there was a volunteer enlistment of men over the age of 37—persons who would normally be considered Landsturm personnel. In 1915, however, there was a dramatic decrease in the numbers of volunteers. During the remaining years of the war the pre-call up volunteers grew fewer and fewer, averaging about only 5 per cent of the year's muster who joined without being conscripted.

In August 1914, the Landwehr was immediately mobilised and the pre-war reservists were brought directly into the war machine. The Landwehr presented itself as a useful and ready-trained force, although one contemporary account of its personnel states that the men were often bearded and talked and thought of home rather than of getting on with the war. The Ersatz Reserve was also altered by the commencement of war. Instead of being deployed in the intended manner of reserve supply troops for the fighting units, it was sent directly to the front line to form the basis of a new second army. Actual Ersatz divisions which were present at the outbreak of war were then filled up with Reserve and Landwehr troops to form the basis of wartime Ersatz units. Such units which were especially raised for the war from existing regiments were always prefixed "E" for Ersatz to distinguish them from regular formations. For 11

The age of conscripts and volunteers grew younger and younger as the war dragged on and the demand for soldiers increased. Compare the group of 1914 volunteers shown above with the three very young Guardsmen in the photograph on the left, which was taken in 1916. It was not only men who were in short supply by 1916, but also materials. The boys o n the left a nd centre of the picture are wearing the 1910 uniforms, while the one on the right is wearing the 1915 pattern bluse. (Both pictures David Nash).

12

Men erf the 4th,Saxon Field Artillery Regiment No.48 entraining for the front in 1914. No doubt they, like almost everyone else, expected the war to be over by

Christmas Slogans and the field artillery insignia are pain* - ted on the side of the carriage.

example, a solider might have belonged to 1st. Komp. Ersatz BatUR 138 or, in other words, 1st. Company Supplementary Battalion I, Infantry Regiment No. 138. In this sense, the word Ersatz meant supplementary, replacement, or even reinforcement, and not the popular definition: inferior substitute, which was the connotation that the soldiers of World War 2 became familiar with. Contrary to popular* expectations, the war which began in the August of 1914 did not come to an end by Christmas 1914. It dragged on far beyond the expectations of all the combatant nations, and the effect upon the German people became more and more evident. Conscription dates were brought forward so that conscription occurred before the age of 20. In 1914, themuster was made at about the right time. In 1915 . however, conscriptions were made in April and not in October as anticipated. The enlistment for

1916 was made in 1915, fourteen months before time! In May 1916, the 1917 class was called up. The demands for manpower were dramatically increased following the heavy losses in the Verdun campaign. Many of the German soldiers were under 18 years old and had less than three months military training. Between September 1916 and January 1917 the 1919 class was brought into training. The new recruits were for a period kept away from the Western front, where the Germans sustained their heaviest losses and were instead sent into action on the Russian front. They thus relieved trained German troops from the East to fight against the Western Allied Powers. The new troops were blooded against the Russians, for whom the war was not going particularly well. In the spring of 1918, the class destined for service in 1920 was recruited and swelled the numbers of available troops for the German offensive of that year. 13

The Corps For the purposes of recruiting and normal service duties, the Second Reich was split into 24 districts, each of which was classified as a Corps. To distinguish them from normal formations, the Corps titles were always written in Roman numerals, for example, Army Corps District XV, which was Alsace. Regiments raised in each of the districts always came under the control of the Corps, and clothing and equipment issued to troops was nearly always marked with the Corps depot number. An example, of such markings, as found on headgear or clothing, is B.A.X. This stands for Bekleidungs-Amt, meaning clothing department and X, the Corps District number for Hannover. During the course of the war, the urgent need to supply clothing and equipment for the specially raised units resulted in many articles being issued with reference numbers that had no relevance to the district of the troops who received them or, in many cases, no reference numbers at all. Although in 1917 Germany was a unified nation, various states did maintain their own armies within the Corps system, and Prussia, Saxony, Bavaria and Württemberg also had their own Ministers of War. However, they were all put under the command of the Prussian General Staff. Bavaria alone had its own army corps, with different organisation, training, -officers and uniforms. Most of the smaller states were merged into the Prussian system, although sometimes they maintained their own identities within regiments. Apart from the 24 Corps Districts, there was also a Guard Corps, which was supposed to be composed of elite troops recruited from all over Prussia and which was stationed in Berlin. This was expanded during the course of the Great War. Prussia, as' the largest single state within Germany, contributed the most soldiers during the war. Approximately 78 per cent of serving troops were either Prussians, or from the smaller 14

states such as Baden, Oldenburg, etc. 7 per cent were Saxons, 11 per cent Bavarians and about 4 per cent were Wlirttembergers. Within the Corps areas, each regiment during peacetime had its own depot, which served as a recruiting centre for the area. For instance, J.R. 157, or the 4th. Silesian Infantry, had its regimental depot in Breslau, with smaller subsidiaries! at Brieg and Strehlin (Army Corps Depot V;I). On the outbreak of war however, these depots || also took on the role of training Ersatz formations, whenever such units were needed for duty at the front. Most regular units had two Ersatz Battalions up until 1917. Landwehr units had one! In 1917 however, the second battalion was removed from the regular units, and used as a basis for the formation of completely new units. Regiments numbering from 349 to 382 had already been formed from Ersatz Battalions during 1916. During peacetime, the normal number of regiments in the German Army was 181. After February 1915, the depot system was altered ;to cater for an expansion within the army and trench warfare. Up until this time, reinforcements, personnel on leave, or wounded men who had recovered sufficiently to take up arms again would return to the front line via the home depot. The system was now altered so that, after a short period [of training and refresher courses, men would be sent to a field recruiting depot behind the lines for the completion of their training. This scheme had various objectives. It enabled the home depot to continue unhindered with basic recruiting. It offered training in the latest methods of trench warfare to returning personnel. It allowed the conditioning of troops before their actually embarking on front line duty. It maintained substantial reinforcements for the front within a short distance of the actual combat zones. The optimism of the opening weeks of the war was soon lost in thé mud of the Western Front. This photograph of German infantry under a British artillery bombardment illustrates the complete devestation which took place in northern! France during World War I (Imperial War Museum).

C/l

The significance of this last point was clearly illustrated during the Somme offensive, when recruitment allowed only three weeks training before men were moved to the front lines from the Field Recruitment Depots. After 1915, men returning from leave, or hospital, reported straight to these depots for any refresher courses which might have become necessary during their absence from duty. The war brought about many new ideas and methods concerning training and recruiting. Completely new regiments were raised solely for duty during the war. Infantry Regiments 388-480, for instance, did not exist during peacetime and were disbanded when hostilities eventually ceased. In the early stages of the war and up to about 1916, when the pre-war, full dress headgear was still worn with field grey uniforms, the difference between the levies were apparent. Nearly all the Landsturm wore the characteristic tschako, while other service branches had their own individual

styles of headgear. When headgear was worn without a canvas cover the state badge usually carried a silver Maltese Cross. This was worn in the centre by Landwehr troops, and below centre when worn by those serving in the reserve units. The feature of this device was also worn on the state cockade on the field service caps by Landwehr and Landsturm levies. Standing Army troops displayed only the regimental numeral, woven usually in red stitching, into the canvas cover facing. Reserve units also had, in addition to the regimental number, a letter 'R' placed above it. Landwehr troops featured the letter 'L' above the numerals, and Landsturm active infantry units had a Maltese Cross, usually in green felt, placed above the regimental numbers. Guard troops were readily distinguishable from other units during the early days of the war because they had no numerals or devices on the A pre-warmutze (undress cap) of an officer in a Prussian Landwehr regiment. The national cockade is missing, a feature; sometimes found on pre-war caps. The state cockade Shears the distinctive Maltese Cross worn by Landwehr and Landsturm units (Chris Farlowe).

Men of a Saxon Infantry regiment on the Western Front. They are wearing field grey cloth covers over their cap bands.

canvas cover. This practice was soon recognised as a useful form of camouflage so that most front line troops adopted the practice in later years. In the field however, there was little to distinguish the various levies from each other. During peacetime, some of the older elite regiments bore cyphers instead of numerals on the shoulder straps. The Oldenburg Infantry Regiment No. 91 for example, had a gothic letter 'P' with a crown above it. Home Defence, or second levy Landsturm units often wore the old style (pre 1910) blue uniform, which made them easily distinguishable. There are records suggesting that the wearing of this obsolete uniform pattern continued at the front line as late as 1915. Most -of the active Landsturm units however, were attired in the feldgrau (field grey) uniform pattern that had been introduced in 1910. These troops usually wore no shoulder straps, but

instead had unit designations on their collars. These consisted of the Corps District number in roman numerals worn above the battalion number and were normally made of matt finish brass pressings. Feldwebelleutnants however wore mass unit designations on their shoulder straps. Guard units had no numerals at all on their shoulder straps and Guard infantry units had completely blank shulterklappen. As the conflict progressed uniform details became more and more standardised and the distinguishing details were not always completely adhered to. This also applied to issue equipment which did differ slightly between the various levies in 1914, but towards the end of the war was usually standardised to a general pattern. As the war progressed to its final stages and good soldiers grew scarce, men were frequently transferred from unit to unit and the old pre-war styles and standards began to lapse. Men returning from leave would be sent from Field Recruitment Depots to whichever unit needed 17

staffing most at the time and the established system of continuity and comradeship began to break down. This state of affairs was parallel to the position of British troops at the same time, when personnel returning to the front lines were sent to whichever unit needed them most. Similarly, in 1917 and 1918 many of the old "New Army" divisions were split up or amalgamated, thus upsetting the comradeship that had existed in the British Army since 1914. The break up of the old recruiting system in Germany, the long years of being outnumbered at the front and the crushing defeat experienced in the 1918 offensive, resulted in many German soldiers losing faith in the cause for which they were fighting. The deprivations that were the lot

18

of the now impoverished masses contributed towards the German defeat. On June 28th. 1918, the Allied Powers signed terms governing the Treaty of Versailles which would be enacted when the Great War was finally over'; The war was finally ended and hostilities ceased when Germany accepted and signed the Treaty of Versailles on November llth. 1918. The Great War was over and it had cost Germany 27,250 square miles of territory in Europe and about 6,500,000 population. The nation lost most of those territories in Europe which were the foundation of its iron and mineral 'industries. Overseas, Germany surrendered 1,1*28,000 square miles of colonial territories with a population of over 13,000,000 people.

Composition of the German Army 1914-1918

The German Army was composed often separate service branches. These were: Infantry, Cavalry, "Artillery, Engineers and Pioneers, Air Service, Signals, Topographic Service; Transportation Service; Supplies; and Medical-Veterinary Service. As well as the established branches of the army there were the specialist services. Within this category were smoke troops and chemical (gas) units. Their duties were at first undertaken as experimental warfare by regular units, but in time separate services developed which were attached to regular unit groupings but which were composed of personnel specifically trained for the specialist duties. As specialists they were attached to standing army service branches, and so the generalisation of ten specific service branches remained as the basic mechanism of the functioning army.

Infantry By far the most important and largest part of the army was the infantry. Infantrymen were organised into regiments which in 1914 contained about 3,300 soldiers. Three regiments usually constituted an infantry division during the war years, and each regiment was normally divided

into three battalions, numbered I, II, and III. Battalions were usually composed of four infantry companies, supported by one machine gun company. Throughout the regiment the companies were numbered 1 through to 12 and so a soldier belonging to Company number 7 would belong to the second battalion. The machine gun companies were numbered separately, 1, 2 and 3, but this was on an inter-regiment basis. Each company was then organised into platoons which in turn were numbered 1, 2 and 3 within each company. The platoon (zug) was then further sub-divided into four sections for administrative purposes. Three of these were particularly for practical field purposes, each of them in turn producing two groups or gruppen of eight men under the command of a lance corporal. In the usual chain of command, a Colonel (Oberst) would normally be in charge of a regiment; a Major, a battalion; a Captain (Hauptman), a company; a Lieutenant (Oberleutnant), a platoon; a Corporal (Unteroffizier), a section; and a group would normally be commanded by a Lance Corporal (Gefreiter). Under war conditions however, the chain of command became fluid in application, and junior officers often found themselves taking care of duties normally considered the roles of senior personnel. Similarly the numbers of soldiers in a 19

Infanterie Regiment

5 Komp.

\

l

l

6 Komp.

8 Komp.

Machine Gun Komp.

7 Komp.

l Zug. l 5 Korp.

3 Zug. (Platoon)

2 Zug. l \ 6 Korp.

regiment fluctuated with the demands of the war, and a regiment which in 1914, had battalion strengths each of about 1,050 conscripted men might by 1917 be limited to only 800 men per battalion. In 1918, in preparation for the final offensive all regimental strengths were increased as far as possible, bringing the numbers up to about 850 per battalion exclusive of the machine gun company. These changes were particularly noticeable with regard to machine gun troops. Apart from those infantry companies which fulfilled the machine gun role in 1914, there were also eleven separate detachments (Abteilungen) which were highly mobile and operated probably with more efficiency than their infantry counterparts. During 1915 and 1916 several more sections along these lines and known as Feldmaschinengewehrzuge and Maschinegewehr were formed. These were S u p p l e m e n t a r y M.G. Sections (Ergänzungszuge) and were used to strengthen the line where required. In some cases 20

III Battn.

II Battn. l

I Battn.

7Korp.

l 8 Korporalschaft (Section) l

l

Gruppe (8 men and one lance corporal)

Gruppe

they formed a second machine gun company for the unit to which they were attached. During 1916 several new sections were formed to act as marksman units, specifically to be used in an attack. These M.G. ScharfschützenTruppen (literally: Machine Gun Sharpshooter Troops) were used to especially good effect at Verdun. Similarly Musketen battalions, armed with special automatic rifles were raised purely to provide rapid fire power in defence. First used in the Champagne area in 1915, they were later employed on the Somme, but without much success. By the end of 1916 the machine gun sections in the German Army employed approximately 16,000 men, compared with a 1914 total of 1,600. By 1917 every infantry regiment on the Western Front had at least three light machine gun sections, and some had six. By 1918 there were 32,000 heavy, and 37,000 light machine guns in service. Other specialist infantry troops were Jäger and Schützen. These, organised in battalions, were

, equivalent to the light infantry regiments in the British-Army, and were designed to be highly mobile. Pre-war they were organised into six companies; four rifle, one machine gun and one cycling. The latter later formed the basis of cycling battalions used as a mobile reserve. In wartime, however, Jäger and Schützen organisation was virtually the same as for an infantry battalion. As the war progressed most of these units were amalgamated or expanded into regiments, although they still retained their individuality by being given specialist tasks such as fighting as mountain troops.

Cavalry The German High Command relied on cavalry to make small, 'rapid, forays into enemy lines to harms and "soften up" the enemy defences. Iheir function was also to determine the actual fighting power that lay unseen beyond the lines.

A section of the Machine Gun Company of Infantry Regiment No.79. The gun is a 1908 model machine gun on a sledge mounting (David Nash).

In these operations the cavalry were supported by strong cover from field artillery and machine gun detachments. This strategy had been perfected and developed from the war of 1870. It had proved to be a suitable tactic during the early days of World War 1, but on the Western Front, with its long lines of trenches, the usefulness of such aggressive manoeuvres became very limited. The cavalry, in consequence, functioned in the way it was trained mainly on the Eastern Front. Duty in the west was principally dismounted service. Some use was made of the pre-war cavalry strategy in March 1917 however, when it gave effective cover in the successful retreat to the Hindenburg,line, and fulfilled a role similar to that of the mobile cycle units. Although they were all similarly armed and equipped, cavalry units in the Imperial German Army were still classified in terms applicable to 21

Crown Prince Wilhelm, the Kaiser's oldest son, in the full dress uniform of an officer of the 2nd. Cuirassier Regiment. >

A dragoon trooper on manoeuvres. The field grey cloth coyer of hispickelhaube has a coloured band to identify which side he belongs to on manoeuvres (R. J. Marrion).

non-mechanical warfare. As such, they were unable to function properly as an integral service of the army in the conditions that evolved. Their traditional ; uniforms also reflected their obsolescent situation. The old heavy cavalry was represented by the cuirassier regiments, which in the past had been protected by body armour, principally the "cuirass" or breast plate. They were armed with a heavy sabre, carbine, and pistol. Their role had always been to fight at close quarters and to hack their way through all opposition, clearing a way for the more vulnerable infantry formations. During the war years there were 14 cuirassier units: 10 Prussian, 2 Bavarian, and 2 Saxon. The most famous of the cavalry regiments was the

Gardes du Corps probably because of their grand and picturesque uniforms, which included distinctive lobster tail helmets with the spread winged Prussian eagle on the crown. The Kaiser was often seen wearing this uniform. King George V of England, who prior to the outbreak of the war had been an honorary colonel of the 8th. regiment, at times wore the uniform when he was the guest of Wilhelm of Prussia. Dragoon regiments had, by tradition, existed in a capacity that was something of a compromise between the mobility of cavalry, and the fire power of infantry. They were usually armed with infantry weapons (i.e. rifles—as opposed to the shorter carbines—and bayonets) and served in combat as light horse units. They usually

22

A Squadron of Jäger zu Pferde (Mounted Rifles) formed up f or an attack. The Jager zu Pferde, originally raised as

dismounted after entry into battle and fought like the infantry. The advent of modern weapons such as mortars limited the occasions on which dragoons could be suitably deployed. As a result the dragoon regiments ended up working purely as cavalry units. The special Jäger zu Pferde regiments of the army still carried out the basic dragoon role, but combined the dragoon tactics with reconnaissance and messenger missions, although they still wore the style of uniform adopted by the cuirassiers. There were 28 regular d.ragoon regiments in service from 1914 to 1918. Like the dragoons, the hussars were also formed up' like light cavalry. Their function was principally, to make swift penetrating attacks

, despatch riders in 1895, performed courier and reconnaisance duties.

upon small isolated pockets of enemy resistance. There were 21 Hussar units employed throughout the war, the most famous of which were the Death's Head Hussars—the 1st. and 2nd. Hussar regiments—who wore a distinctive skull and crossbones device as a busby emblem. This emblem dated from the time of Frederick the Great. The lancer units or medium cavalry of the army were known as the Uhlans. Originally used for the rapid routing of enemy formations, the lancers were armed with a 10 foot lance, a sabre, a pistol, and a carbine. Often considered to be the most flamboyant of all the cavalry regiments, the lancers wore the stylish tschapkacup first made famous by the heroic Polish lancers. The name 23

Uhlan is reputed to be an old Tartar word alluding to the hoof. It first came into use in the German services in the early nineteenth century. There were 26 of these regiments, two of which were Bavarian. Most of the Bavarian cavalry was provided by a special force of light cavalry regiments known as Chevaulegers. Apart from these regular army units, there were also 39 reserve cavalry units raised especially for the war. Three of these were Bavarian. One was Jäger zu Pferde. Four were heavy cavalry. Twelve were dragoons. Ten were hussars and nine were lancers. Before the war, cavalry units were organised on an army corps basis with two or three brigades to a corps, but upon mobilisation these 110 regiments were formed into 11 divisions. Each regiment had five squadrons initially, but one of these remained at the home base to serve as a depot squadron. Extra squadrons were formed in the field, one of which would always be a machine gun squadron. Thus, a cavalry division (as distinct from cavalry used to support an infantry division) was organised in the following manner.

As well as the mounted units, there were also attached one/agerbattalion, cyclist and machine gun troops, pioneers, horse artillery and signal troops. The final war strength of a division amounted to approximately 283 officers, 4,995 other ranks, 5,590 horses and 216 vehicles. As the war progressed, and the practical utility of mounted troops diminished, mounted formations were gradually removed from 'their positions to ones in which they could serve in some more useful capacity. By 1918 most cavalry units had been restyled to fight as foot soldiers alongside the infantry in the trenches.

Cavalry Division

Field Artillery: Before the outbreak of war in August 1914 there were 642 batteries of field artillery in the army. Throughout the war years the dependence on artillery became more acute, and by January 1918 the number of field batteries had risen to about 2,900 which was slightly more than the number of infantry battalions. Field artillery units also contained elements of horse artillery, which were attached solely to cavalry divisions, whereas infantry support artillery was formed almost exclusively from the field artillery. These were usually armed with the 7.7 cm field gun (Feldkanone! or the 10.5 cm light field howitzer fliehte Feldhaubitze). Usually the 2nd. battalions of field artillery regiments fulfilled the howitzer role, using four howitzers per battery in 1914, while the 1st. battalions were normally furnished with six field pieces. Upon mobilisation in 1914, field artillery was

Cav. Brigade Cav. Brigade Cav. Brigade

Cav. Cav. Regt. Regt.

Cav. Cav. Cav. Cav. Regt. Regt. Regt. Regt.

r ITT

1st 2nd

24

i

i

3rd 4th sqdn. MG sqdn

Artillery Artillery in the German Army was divided into foot and field regiments. The latter, were mobile artillery used to support infantry in the field. Foot artillery however, manned heavy siege and fortress guns, and the larger pieces of field artillery. They were organised and uniformed differently.

organised into a brigade system, commanded by a Major General (Generalmajor), which was then sub-divided from the brigade into regiments, detachments (abteilungen), and batteries. Three batteries to a detachment, or battalion, and two detachments to a regiment. The detachments were numbered I and II in Roman numerals and the batteries numbered in Arabic numerals from 1 to 6. Field Artillery Brigade I ~~1 Field Artillery Regt. I Field Artillery Regt. II .

r~

I

r~

I Abteilung II Abt.

I

I

r~

However, new units formed after the outbreak of the war were organised on a slightly different basis. The number of abteilungen were reduced to three per brigade and these were organised into one field artillery regiment. The 3rd. Battalion of each abteilung then became the howitzer detachment, which means that about one third of *he artillery was equipped with these weapons. Prior to the war this ratio had been about one-eighth as it had been general practice only to arm one abteilung in a corps with light field howitzers. Field Artillery Regiment

,

~i

I Abt.

II Abt.

I Abteilung

I

I

!

Batteries

Batteries

Batteries

Batteries

1 2 3

4 5 6

1 2 3

4 5 6

Batteries 1 2 3

II Abteilung III Abteilung

I Batteries 4 5 6

I Batteries 7 8 9

Men of the 26th. Foot Artillery Regiment load a 15cm heavy field howitzer.

25

This new arrangement meant that brigades were no longer used, and only artillery detachments came under the auspices of a division artillery headquarters. This system for new units was extended to all field units during 1917, thus releasing batteries which could be used as the nucleus of reserve formations which could be switched to areas where the situation most demanded their use. As early as 1915 the number of guns in a field battery had been reduced to four for similar reasons. This permitted the raising of about one hundred new independent field artillery batteries which were mostly employed on the Eastern Front. Foot Artillery: In 1914 each of the 24 Army Corps Districts had one foot artillery regiment which was designed to act as corps artillery alone. This meant that there were about 400 batteries available, mostly equipped with 15cm field howitzers (feldhaubitzen) and 21cm mortars. Each regiment was organised into two battalions which contained four batteries. The battalions which were equipped with the 21cm mortars had however, only two batteries.

Foot Artillery Regiment I I I Battalion (15cm Field Howitzer) II Battalion (21cm Mortar)

Batteries 1 2 3 4

Batteries 1 2

The chart above details the basic system as it existed and functioned when initially conceived. It did, however, become rather more complex as the war progressed. 26

Because of the way the war developed the demand for heavy guns steadily increased. The foot artillery was relatively small in 1914 and it was enlarged to cope with the expansion required by other sectors of the service. This meant that the Reserve, Landwehr, Landsturm, and later the Ersatz .battalions, were brought into front line service with increasing rapidity. As second line or reservist troops, or as units raised for the duration, these sections of the army were often equipped with obsolescent weapons, captured guns and in some cases with long range naval guns. In addition to these reserve formations, new batteries were formed for war service in 1915 and 1916 and a new series of battalions of four batteries each were raised at the same time. Ultimately, the foot artillery increased in size about 5.5 times between 1914 and 1918. Battery organisation during the war also depended upon the calibre of the armaments used. By 1916, foot artillery units began to be allotted to zones where they were most urgently needed, and not according to the established system which had previously been based on Corps or Division strength. This system of allocation by sector (i.e. combat zone) brought the foot artillery under] ;the control of the divisional artillery commander within whose sector they were now placed.; As a result, different types of batteries had different types of organisation. For example, a battery equipped with the 10.5cm gun would contain four guns in all, whereas one equipped with the 15cm type would be armed with only two. At the same time a battery equipped with the 21cm howitzer would have three of these weapons and so on. By 1918, about 75 per cent of foot artillery were equipped with howitzers, and the remainder had direct fire guns. The dispersion of the armaments, and the allocation of the troops employing them, was determined by the course of the warsand the combat conditions. The howitzer, for instance, is a close range weapon, firing a shell upwards to bombard a target close at hand, yet at the same time out of sight and out of the operable range [ôf a long range piece. It was therefore, ideally j suited for trench warfare. Generally

jr.*

Above: The 38cm SK L/45 Lange Max. This huge weapon was mounted on a steel and concrete emplacement. Narrow Gauge railways were used to carrv the

shells to the gun. Below: Foot artillery troops manhandle a 21cm Mörser (howitzer) (Roger Jay).

27

speaking, the Germans referred to all howitzers of 21cm calibre and over as mortars. Mountain artillery units, such as those employed for service in the Balkan regions and Alpine fronts, were recruited from personnel whose training made them more suitable for service in mountainous terrain. These units were mainly recruited from areas such as Baden and Württemberg, where mountainous countryside predominates. The most suitable types of armament for these troops were the light field guns, such as the 7.5cm calibre, which were transported by mule trains on those passes and slopes which would have been hazardous to the mechanical transport of the day. Mountain artillery batteries normally functioned as independent sections, or in support of, or with the cooperation of,.Jager infantry groups.

Engineers and Pioneers Duties which would have been carried out by the Royal Engineers in the British Army came under the jurisdiction of three separate branches of the Imperial German Army. These were: The Engineer Corps (Ingenieur-Korps), the Fortress Construction Officers (Festungibau-Offizier), and the Pioneer Corps (Pionier-Korps). All of these three branches were under the overall command of thé Inspector General of Engineer and Pioneer Corps. ! The Ingenieur-Korps and the FestungibauOffiziere consisted of officers only. Their duties were the design, construction, and maintenance of fortress fortifications. The Pionier-Korps provided the actual man power. Officers for the pioneers and engineers underwent roughly the same training, whereas fortress construction officers were recruited from experienced pioneer N.C.O.'s who then had to undergo specialised advance training. There were eight battalions of fortress engineers dispersed throughout the whole of the 'army. 28

In peacetime, each army corps had one battalion of pioneers, consisting of four companies., On mobilisation however, each pioneer battalion was expanded, by the inclusion of reserve! troops, into two battalions of three companies each. One of these went to the front' while the other two were allotted to the Reserve Corps: These battalions rarely existed as separate and independent units in the field, and by 1917 all pioneer units were re-grouped for use as divisional pioneer battalions. The eight fortress battalions at Königsberg, Posen, Cologne, Ehrenbreitsten, Strasburg, Metz, Mainz and Graudenz were similary expanded into ten pioneer regiments, numbered 18, 19, 20, 23, 24, 25, 29» 30, 31 and Bavarian. These troops were used at the front in technical roles such as mining or electrical work, while the original battalion troops were used exclusively for work on field tasks. '• ; By 1917, with the troops from the Reserve Divisions, and increases made by Ersatz, Landwehr and Landsturm formations, the number of companies of pioneer troops in the field was nearly 700. This amounted to about two companies per division, as opposed to three companies per corps in the pre-war period. This was then stabilised at two per division, the surplus! being used to establish back lines at this stage. À pioneer field company consisted of four officers', one medical officer, one paymaster and 262 other ranks. Personnel transportation was of the order of twenty horses and seven vehicles. The horses and drivers were provided by the train battalions. Pioneers in the field were equipped along much the same lines as the infantry, except that they carried long handled spades, and bayonets with serrated teeth on the blades. These bayonets were in all other respects the standard Gew 98 and the subsequent modified patterns as issued to all other rank and file,, units. The serrated teeth on the back edge were intended to serve as an efficient saw for cutting wood for entrenchments and so on. One point regarding these bayonets is worth mentioning. Namely the propaganda accusations that these bayonets were

A pioneer bridging train, equipped with pontoons on horse-drawn wagon, moves down a cobbled road in France (Imperial War Museum), terror weapons, designed to inflict vicious wounds and cause unnecessary suffering to the victims. Belief in this propaganda was so strong that the French troops announced at one stage that they would liquidate without question any prisoners found to be carrying such 'inhuman' weapons as these. In point of fact, serrated blade bayonets are totally impracticable for bayonet fighting, and likely to lessen the chances of achieving successful bayonet thrusts in the event of close combat. The French issue Lebel bayonet,

with its spiked cruciform blade, was in fact a more efficient weapon for the melee using cold steel. The basic technical duties of Pioneers came under five heads: mining, bridging,'searchlight duties, trench mortar duties, and fiamethrowing and gas duties. Mining: This was a military science which had fallen into abeyance. The static form of trench war however, became the ideal situation for the revival of this form of battle. Initially the jobs of tunnelling under the enemy's lines were given to 29

trained miners drawn from the infantry, but by 1916 Pionier-Mineur-Kompagnien were introduced, and by 1918 there were over 50 independent Pioneer Mining companies. These were normally controlled by the division sector commander, but the situations in which they were brought into action were more usually determined by the officer on the spot. The task of tunnelling under enemy lines, counter-mining the enemy's own tunnels, or engaging in a furious race to mine penetrations and blow up target areas .before the enemy had a chance to attack your own base command in the same manner, was often one of the most dangerous jobs in the army. It was not unknown for tunnels to break unexpectedly into mines being excavated by the enemy, and for hand to hand combat between the

*• '

30

'

' "*' "*

troops ,to take place in these subterranean battlefields. The problems of mine warfare, the unexpected hazards and the ever present natural disasters of flooding, suffocation, and earthfall, . were a constant pressure on the minds and nerves of those who undertook this deadly game. An average field company of miners in 1918 consisted of four officers, and approximately 250 other ranksJ Bridging. Bridging was carried out by the bridging train units of pioneer formations. These were organised from.divisional to corps level, and consisted of personnel and equipment recruited from the train which supported the pioneer Pioneers^ operating a light searchlight mounted on a wagon.j ;

troops, and which was equipped with steel pontoons and trestle waggons of various sizes, capable of being improvised into bridging structures of up to 460 yards sectionally. Obviously, for the rapid transport of heavy weapons and troops, the kind of skills employed by the bridging trains were essential. The galvanised steel pontoons could be used as rafts and floating bridges, capable of ferrying heavy guns and armoured transport across gaps far too wide to be bridged with a permanent structure. The establishment of a corps bridging train was 56 Pioneers, 142 Train soldiers, 1 Medical Officer, 1 Veterinary Officer, 1 Paymaster, 239 horses and 39 vehicles. They would carry 26 pontoon wagons and 2 trestle wagons. They could bridge a gap about 185 yards wide in three hours.

Searchlight Duties. A searchlight section consisted of 2 officers, 38 other ranks* 25 horses and 7 vehicles. These sections carried heavy, light and * portable searchlights. An anti-aircraft school was established at Hannover which trained special sections (Flak-Scheinwerferzuge} for antiaircraft duties. These were then attached to anti-aircraft artillery guarding fortresses and munitions factories. Each section consisted xof three N.C.O.'s and ten men, with a searchlight capable of projecting a light 1,500 metres. Trench Motor Duties: Trench Mortar Units or Minenwerfer units as they were known, were the responsibility of pioneer formations. They must be distinguished from trench guns which were A pioneer from a Minnenwefer (mortar) company operating a grenade launcher. .

31

usually served by artillery men. Many of the smaller weapons however, were fired by personnel drawn largely from the ranks of the infantry. By 1916 every division had a Minenwerfer Company permanently allotted to it, which formed pari of the divisional pioneer battalion. These companies were numbered in a special fashion so that they could be easily identified in the field. Each active division had a Minenwerfer company bearing the same number as the division. For instance 7th. Division had 7MN coy. Each Reserve Division had the divisional number plus 200. For instance, 7th. Reserve Division has ,207th.-Minenwerfer Company. Landwehr Divisions had the MN company designated with the same number plus 300, 7th. Landwehr Div, 307 MN coy—and in the case of Ersatz Divisions it was the number 210,—7th. Ersatz Division, Minenwefercoy. 217. A Minenwerfer company consisted of three sections—one heavy and two light. Each section (zug) was organised into sub sections or truppen. A company consisted of eight officers, 41 NCO's and 201 men. These men were distinguished by an oval badge worn on the left sleeve which bore the company number, 'MN' and the prefix 'S' (schwere—heavy) or 'L' (leicht—light) denoting their particular role. For example, the heavy section of the MN company of the 221st. Ersatz Division would have the letters SMN431 on the badge. Similarly a member of the light MN company from the 7th. Landwehr Division might have 'LMN207' on his sleeve badge. In addition to the normal MN units, there were also a few mountain Minenwerfer units nurn-' bered 170-175. They were mainly employed in the east, with suitable supply columns and transport. In addition, there were 13 MN battalions which formed a reserve at the G.H.Q. and were used to train new crews and supply reinforcements for the lines when necessary. The weapons used by the Minenwerfer varied from the huge 25cm heavy piece to the comparatively light Granatwerfer, and fulfilled a variety of roles from bombardment with anti-personnel shrapnel to high explosive shells ideally suited for 32

fortress demolition. Included in this new armoury for modern warfare were gas shells. The tactical value of the trench mortars cannot be denied. Their accuracy and destructive power made them greatly feared by the enemy and they became popularly known among the British troop's as 'Flying Pigs'. It is not known just how popular trench mortar crews were in the Imperial German Army. As far as the British trench mortar crews were concerned they were not a popular form of support, as they often brought concentrated retaliation from the German crews with the inevitable losses and casualties to the men a;t the front. Flamèthrowing and Gas Duties: Flamethrowing dutiesi a comparatively tricky form of warfare even in 1918, were undertaken by the four companies of the specially raised Guard Reserve Pioneer Regiment.' These men were trained exclusively for this role, and then under the orders of G.H.Q. allotted to the specific areas where they were needed. Thé Flammenwerfer was first used with devastating effect against the French at Verdun, in February 1918. A few months later British troops had the unnerving experience of coming face to face with this disturbing form of warfare. The physical appearance of the flame thrower in action created more fear than longer range and deadlier weapons. A special insignia was worn by flamethrower troops to distinguish their particular duties. This was a white skull and crossbones on a b'lack oval ground worn sewn to the forearm of the left sleeve. Gas warfare was the province of two other units especially trained for the purpose, the 35th. and 36th. both of which were armed with a variety of gas weapons ranging from gas cloud dispersion cylinders to gas emitting projectiles. Each of these regiments consisted of two battalions, each of which was organised into three companies and a park company. Specifically raised to be trained in theiexploitation of gas warfare, each battalion was normally capable, of handling 5,600 gas cylinders, or 1,000 gas shells.

Apart from the park companies already mentioned, there were also Pioneer park companies raised* from the levies of the armed Landsturm. Their duties were usually the handling of pioneer stores at rail junctions and large depots, and they were mostly attached to various armies as required by current commitments. By 1918 the British intelligence services had noted the existence of 55 of the Pioneer park companies.

Air Service Before the war all German aircraft troops formed part of the communications service, but in November 1917 an army order established the Luftstreitkräfte, or air force, as a separate branch of the army. By 1918, there were 17 training squadrons in Germany and seven more special Bavarian flying schools. Here the trainees were taught flying, observing, mechanics, and the basics of discipline and drill. Initially the air service was concerned with flying, static balloons, anti-aircraft defence, and airships. In the field, aviation and balloon duties were controlled at Army level initially, and at Corps level by a Group Aviation Commander. Air units were sent to areas where the situation most demanded them. The standard aviation unit consisted of six aircraft. A flight carried about 120 men of all ranks. A bombing flight would have theoretically, 12 machines while a fighter unit would be equipped with 18. Due to war conditions however, these numbers were not usually up to standard. The strength, of bomber and fighter units was more usually about ten and fourteen machines respectively. The proportion of officers and other ranks worked out differently from that employed by other flying services, such as the Royal Flying Corps. In the German units, observers in reconnaissance units were usually officers, while their pilots were N.C.O.'s. This

An einjährig freiwillige (one-year volunteer) of the Air Service, wearing the Iron Cross, first class, and the air observer's badae. He is dressed in the 1915 pattern bluse (Maj. J. R. Angolia collection).

33

Left: A lieutenant of the Gardes du Corps Cuirassier Regiment in Ga/awachanzug—Duty Dress for Palace Festive Occasions, 1890 flight: A dragoon of the 19th. Oldenburg Dragoon Regiment in Service Dress, 1892.

34

Left: A General-Major of the General Staff in Kleiner Dienstanzug (Undress Uniform for Duty Occasions). 1892. Right: A lieutenant of the Saxon Schützen Regiment No.108 1895.

35

r'l

was also the case in bomber wings, although gunners were always N.C.O.'s. Fighter units, however, carried both officers and N.C.O.'s as pilots. The flying branch of the air service was organised into six separate parts, depending on the role of the machines used. Bombing flights, or bombenstaffeln were first seriously organised in 1916 when they were called kampfstaffeln. They were grouped in six battle squadrons or kampfgeschwader each of six flights, and allotted when required. This idea fell apart during the battle of the Somme, when flights were transferred independently from one army to another. During 1917 these were largely reformed as long distance bombing formations, and in December 1917 they changed their name to bombenstaffeln grouped in bombengeschwader. During 1918 a uniform establishment of three flights of 12 machines per squadron was introduced. 36

An Air Service anti-aircraft gun crew sight on enemy aircraft .(Imperial War Museum).

Pursuit flights, or Jagdstaffeln—abbreviated to Jasta—first appeared during the Somme battle and w.ere equipped with single seat fighters. Before their arrival, small numbers of fighters had been attached to reconnaissance units. Pursuit flights were under the direct command of the Army Aviation Commander, and were attached to the H.Q.'s of armies on active fronts. During 1917 Jagdstaffelngruppen consisting of four flights were formed, but these were replaced in 1918 by the organisation of four pursuit flights into squadrons or Jagdgeschwader. There were cases however, where two or three flights allotted to a Corps worked independently under the Group Aviation Commander. This was usually where the line was stretched however, and only a temporary expedient. By \1918 there were 56 Army pursuit flights on active service.

An Air Service officer, standing beside anti-aircraft gun, mounted on a truck.

Reconnaisance flights, or Fliegerabteilungen were under the command of the Group Aviation Commander for divisions and corps, and under the Army Aviation Commander for flights attached to armies. Their duties were trench photography, artillery observation, and patrol work at divisional level. At Army level they were largely employed on long distance reconnaisance and photography missions. Many reconnaissance units were protected by flights of fighters called Schutzstaffeln or Schusta for short. In principle these protective units worked within a division or corps. More often however ; these Schusta worked in the ratio of orte to three with reconnaissance flights. Sometimes, in unusual circumstances several Schustas were grouped together for the purpose of attacking ground targets.

Zeppelins: The dirigible which was, by comparison, among the more reliable forms of flying craft of the day, was soon seen to be totally unsuitable for warfare. Zeppelins did have some practical value in the early stages of the war, being able to reach great heights and stay aloft for days at a time if need be. They could for instance cross the Channel and bomb England but their slowness and bulk offset their long range advantages, and they became an easy target for fighters when they dropped below 20,000 feet. Improved aircraft design began to diminish the practical warfare value of airships, which had originally been designed for peaceful use. Most of the airships in army service were broken up in 1917 or transferred to the navy where they could operate with less danger of being attacked by enemy fighters. Despite the limitations of the dirigibles, some developments had occurred. Versions with a capacity of 2,000,000 cubic feet and six engines were 37

Left: A lieutenant of the 1st. Guard Uhlan Regiment in Parade Dress, 1900 Right: A pre-war infantryman of the 6th. Rhenish Infantry Regiment No.68 in Service Dress

Left: A pre-war private of the 10th. Jäger Regiment in Service Dress. Right: A pre-war artillery private of the Lower Silesian Foot Artilley Regiment No.5.

39

produced. Design modifications reducing the excess weight had also been attempted, with the result that -such craft could fly with payloads of up to 3,5001bs of bombs. However, these innovations arrived too late to affect the course of the war.

, Anti-aircraft artillery, although under the control of the Commander of the Air Forces, was usually manned by artillery personnel. In the field, the 'Archie' units, as they became popularly 'known by-the pilots of the Royal Flying Corps, were placed under the control of an officer at the field H.Q. This was also the case for the anti-aircraft searchlight and aircraft reporting crews, who at group level were organised into Anti Aircraft Groups, or Flakgruppen. In 1917, anti-aircraft machine gun units were formed which had a complement of about 80 men of all

40

ranks. They used the standard 08 machine gun, mounted on specially built platforms, or sometimes on specially modified vehicles. Barrage and observation balloon detachments: The former were for home defence, especially for the protection of industrial zones such as the Rührend the Saar. The observation balloons were organised in detachments (FeldLufischiffen-Abteilungen} and were operated from à Corps headquarters. Each of these headquarters controlled two or three balloon sections (Ballonzuge). Normally a section had two balloons, one of which was kept aloft, and the other retained in reserve. Each section had three officers and 110 other ranks. Duties ranged from 'i '

An Air i Service anti-aircraft gun detachment using a "Masch Flak" gun. They are wearing 1916 pattern gas masks: ;

Above: Air Service troops winch an observation balloon to the ground (Roger Jay). Right: A 1908 model machine gun on an anti-aircraft mounting (Roger Jay).

if'

photography and topography to signalling and artillery observation. The latter activity was the most common and the observers were usually i artillery officers. Parachutes were issued to balloon personnel enabling the occupants to make an escape from their craft in the event of it being attacked and damaged. Aviation personnel were not issued with parachutes, there being no room for such bulky equipment in their craft. In consequence the fatality rate among flying personnel was always high, while the men of the balloon detachments stood a much higher chance of survival in the event of a disaster. Attacks against balloons were quite frequent, the pilots of both sides considering it something of a sport to destroy such obvious and easy targets, despite the concentration of anti-aircraft guns which surrounded them. The provision of parachutes was thus a most welcome innovation to the balloon personnel. 41

Left: A pre-war officer of the 1st. Guard Foot Regiment. Right: An infantryman of the 4th. Silesian Infantry Regiment No.157 in 1910 Field Service Uniform (1914).

Left: An infantryman of the 9th. Lothringisches Infantry Regiment No.173 in 1916. He is wearing a tunic which is a combination of 1910 and 1915 patterns together with a steel helmet and puttees. Right: A pioneer of Landwehr 1st. West Prussian Pioneer Battalion No.17 (1914).

43

Signal Service During peacetime all signalling requirements in the German Army were carried out by the Telegraphentruppen, of the technical branch of the forces. These troops were dressed in the basic pioneer type uniform, but with the distinctive features of wearing a tschako and not a pickelhaube, and the identifying letter "T" on the shoulderbo'ards. The officer corps of the Signal Service was mostly drawn from the officer ranks of the pioneers and engineers, and sometimes also from the officer complement of the infantry and railway battalions in those instances where serving officers applied for transfer. The military importance of signalling as a means of communicating vital intelligence had long been recognised in the German Army. By January 1917 it was 'considered sufficiently worthwhile for signal troops to be organised into separate corps under the overall guidance of a Director of Signals. In July 1917, the signal corps troops were re-organised once again and given the new title of Nachrichtentruppen. Their scope was expanded so that they controlled not only telephones and telegraph systems, but also other systems such as visual and sound signalling, message carrying projectiles, carrier dogs and pigeons, and so on. Signal troop units were established at all FLQ.'s of Army corps, at depots and so on right down to regimental level. In an infantry or artillery regiment the signalling detachment was composed óf about 150 men and one officer, and was organised into telephone and camp communication's sections. Apart from the normal telegraphic services, which were not usually used in formations ahead of the army- H.Q.'s, each army H.Q. had two telephone detachments. These consisted of several sections each carrying 25 miles of cable, which they!were trained to lay out at the rate of 2,000 yards per hour. Both fibre and rubber surfaced cables were used, linking units to brigades, then to divisional headquarters, and finally connecting through to the Corps. 44

Although they could be easily destroyed or disturbed by shell fire, fixed lines worked efficiently and provided a valuable and secure means of communications within the army. German signalling detachments also employed earth current telegraphy, using sets designed by Arendt whose name was used to describe their detachments, Arendt Abteilung, or A.R.A. for short. These were listening sets attached to the divisional telephone detachment and power buzzer stations, each including both transmitting and receiving apparatus. They had a limited range of about 200 yards with an amplifier. Two were usually allotted to each regiment. As the war became more technical, wireless sets, albeit primitive ones, became more widely used by the German army. They were allotted to all formations down to divisions, in both fixed and portable roles. Each corps H.Q. had a Group Wireless Station (sometimes known as Grußista) with a range of about 60 miles. The large trench sets had a range of about 5,000 yards, medium ones about 3,000 yards, and small versions about 1,000 yards. There were also facilities developed that enabled communication between aircraft and H.Q. The conditions imposed by trench warfare naturally lessened the usefulness of the wireless sets, which were not totally reliable or effective even under ideal conditions. In consequence, more primitive and traditional systems of signalling were maintained. In the forward trench areas, lamp signalling was very common, and both large and small lamps were used for communication with aircraft, observation balloons, and other formations of infantry and artillery. These lamps, which were powered mainly by dry batteries, were carried by men of the regimental signalling detachments, and usually operated with one N.C.O. and between four and six men per signalling station. Carrier pigeons were extensively used. Each Corps had a training loft which was sometimes mobile, with homing lofts established at the divisional H.Q. Smaller stations (Abflugitellen) were maintained at command posts of infantry

and artillery, and quite often the pigeons were dyed the colour of their army for recognition purposes. The 6th. Army, for example, had red pigeons. Alsatian dogs were used quite extensively by signalling detachments. In some instances they were employed to assist the laying of telecommunications cables between outposts in heavily besieged areas. In other instances they were used as message carriers, some even being fitted with specially designed gas masks. Six dogs were usually allotted per battalion, each with its own handler and an assistant who ,was drawn from the signalling detachment. The messages were usually contained in metal cylinders secured around the animals' necks. Their speed of delivery was fairly fast, about eight minutes to cover the mile or so between battalion and company H.Q. Towards the end of the war, the Germans introduced message carrying projectiles to • augment their signal service. These were most usually fired from the front line to battalion H.Q. and consisted of a hollow rocket-type projectile which fitted into a hollow steel tube with a rifle firing mechanism in the base. This also had a spike at the bottom to fit it into the ground. The propellent charge and percussion cap were housed in the rocket, and it operated rather like the medium small mortar. For signalling between battalion, regimental and brigade H.Q.s a specially designed message shell was sometimes used, which was fired from the light Minenwerfer.

Survey Corps In peacetime the Survey Corps was divided into three departments: Trigonometrical, Topographical, and Cartographical. In war time this Landesaufnahme also included sections dealing with geology, scientific computation, general mapping services, and photogrammetry. Most of the officers and N.C.O.s were artillery specialists.

For service duty the corps was divided into field survey companies with a map printing section, which was attached to an army. Some armies, such as the 2nd. and the 6th. had two of these companies, 27 of which were in existence by early 1918. Qualified draughtsmen normally made up the companies who were usually issued with a lithographic press to overprint trench maps with the latest information details at the fastest possible speed. The varied duties which were handled by the survey detachments were: (1) all forms of reconnaissance; (2) interpretation of aerial photographs; (3) partial re-surveys and topographical surveys to correct and modify existing maps; (4) preparation of barrage maps for artillery; (5) re-sectioning of sound ranging and observation posts; (6) geological research to help mining units; (7) reproduction of maps at field level; (8) inspection of captured maps; (9) photography and photogrammetry for technical purposes; (10) preparation of relief maps and models for simulated attacks. The survey units were also responsible for enemy artillery location both by observations (Artillerie-Messtrupps/ and by sound ranging ISchall-Messtrupps). Although these counted as survey troops, they were really an integral part of the artillery set-up, wearing the artillery uniform, but having the letters 'AM' and 'SM' respectively beneath the foot artillery grenades on their shoulder straps. Their duties were to locate enemy batteries in their different sections. They were usually positioned in the ratio of one per divisional sector, and by 1918 there were 175 observation and 125 sound ranging sections on the Western Front. Information gathered by these troops was usually sent to the Army Survey Department. The German Army used a scale of 1/80,000 for general purposes, and 1/25,000, 1/10,000 and 1/5,000 for trench maps. In addition to these sections, the survey corps was also responsible for meteorological reports, and three men in each regimental sector at the front would help compile the reports, which would then be issued twice daily from the H.Q. of each army in the field. 45

Field Service Caps

War-time cap of a Brandenburg N.C.O. of Train Battalion No. 3.

War-time cap of an N.C.O. of the 9th. Rhenish Infantry Regiment No. 160.

War-time cap of an N.C.O. of the 2nd. Bavarian Foot Artillery Regiment.

War-time cap of an N.C.O. of the Magdeburg Jager Battalion No. 2.

War-time cap of an N.C.O. of the Guard Schützen Battalion.

Pre-war cap of an officer of the Magdeburg Cuirassier Regiment No. 7.

Pre-war cap of an N.C.O. of the 2nd. Bradenburg Dragoon Regiment No. 12.

Pre-war cap of an officer of the Bodyguard Hussar Regiment No. 1.

Pre-war cap of an officer of the Westphalian Cuirassier Regiment No. 4.

War-time cap of an officer of the 1st. Guard Uhlan Regiment.

46

War-time cap of an officer of the 2nd. Baden Dragoon Regiment No. 21.

Pre-war cap of an officer of the Brunswick Hussar Regiment No. 17.

State Cockades

Baden

Brunswick

Schwartzburg Sonderhausen

Prussia

Hesse

Anhalt

Reuss

Bavaria

Mecklenburg

Lippe

Hanseatic town of Lübeck

Saxony

Oldenberg

Waldeck

Hanseatic town of Bremen

Saxe-Coburg-Gotha

Schwartzburg Rudolfstadt

Hanseatic town of Hamburg

National cockade worn by all states.

Wuttemberg

47

Transportation Services

Men of, a Railway Regiment constructing a light railway behindithe front lines.

The transportation services of the German Army were formed by the Communication Troops (Verkehrstruppen). These, under the direction of the Quartermaster General, were divided into two parts—the .Railways Service (Feldeisenbahnwesen), and the Mechanical Transport Service (Feldkrafifahrwesen). Railways movements were controlled by a Militär-General-Direktion office which for the Western Front was situated in Brussels. Its branches included military, interior economy, finance, construction, transportation, locomotives and medical. Each army had a railway representative attached to it. In peacetime the railway troops (Eisenbahntruppen) of the German army consisted of three Prussian regiments, each of eight companies, one Prussian battalion of four companies, one Prussian battalion of three companies and three railway traffic companies, who worked the military railway from Berlin, to Jüteberg.

When war broke out, railway personnel were < organised into about 160 construction companies of which 80 were active, and the rest representative of the other bann or levies of the army. In addition there were about 110 railway traffic companies, five railway workmen battalions, nine supplementary battalions and.twenty-three railway store companies. There were also a number of armoured trains in existence. Railway troops wore a Guard litzen on collar and cuff, and had a Roman "E" on the shoulder straps. Normal! duties allotted to these soldiers were also the control and movement of troops, the loading and maintenance of goods trains, dealing with breakdowns and repairs, and constructing light railways within twenty miles of the front for supply, purposes. Mechanical transport in the field was controlled; by the Director of Mechanized Transport. Each army had a mechanical transport park, a pool of cars and trucks, a postal vehicle park, a^

48

Although World War I saw the beginnings of mechanised war, horses were still an important means of transport for men and materials.

motor cyclist detachment, a motor ambulance convoy, and an army artillery tractor park. Early in the war, mechanical transport columns were allotted to corps, but in 1916 these were split up and converted into divisional units. Largely because of the effectiveness of the British blockade, the Germans suffered heavily from a shortage of rubber and petroleum. The restriction of supplies such as these severely curtailed the amount of mechanised vehicles that were available for service, and in consequence horse drawn transport was by far the most common. Motor vehicles were most usually used in situations where the railway system was insufficient to cope with the requirements. Troops engaged in the mechanised transportation service of the army wore a uniform similar to that of the railway troops, but with the distinguishing feature of the Roman letters "IT" displayed on their shoulder boards. Special emblems signifying car drivers and motor cyclists

—depicting a car or a motor cycle—were instituted for wear on the collar patches of such personnel. These emblems were made out of bronze pressings, and although designed and produced, the limited quantities of them manufactured resulted in the majority of the personnel not bearing them on their uniforms.

Supply Service Each army in the field had its own "Intendent" responsible for supplying the troop's needs and using the occupied country's resources to the full. At Corps level, the Intendent was responsible for supplying his Corps both from local sources and through the lines of communication. He also had jurisdiction over supply columns, field bakeries, Corps supplies and field pay. All personnel of supply units were formed from the train battalions. In some ways this system was 49

similar to the British Army Service Corps, as they provided horses, vehicles, and transport for supply movement and non-skilled personnel for mechanical units. They were also responsible for the horses and men needed for transporting pioneer bridging trains. Normally based as sector troops, train units operated as echelons—two to each divisional sector and one to each corps. Each one had a staff of five officers and -fifteen other ranks who supervised the working of columns. Rations supplied to the troops consisted of a field ration (Kriegsportion) and an inn ration (eiserner bestand). This latter in peacetime, consisted of biscuit, German sausage, dried vegetables] coffee and salt. The whole pack weighed about 26 pounds. Because of the effect of

50

the allied blockade, all rations were seriously and drastically reduced after 1915. Apart from the reduction in portion sizes, and the,substitution of certain items, in 1916 a further limitation, in the fornVjOf one fasting day per week without meat rations was introduced. It naturally demoralised front; line soldiers of the Germany army, to discover on foraging sorties into the enemy lines that their opponents were supplied with better food jn greater quantity than themselves. The supply services were responsible for ensuring that enough food was available to feed troops during a battle. Usually at least five day's supplies were ordered to be carried by each man, and ||these were not necessarily in rations. Hot Two [supply service cooks in a kitchen behind the front lines Kit is far too dirty to have been in a barracks (David NasH!):

food could be produced when conditions permitted it, and this was cooked, on hastily assembled field pattern solid fuel stoves. These were very similar in design to the British "Tommy-cookers", and they were referred to colloquially as "Hindenberg Lamps". Ration parties were also equipped to carry hot food in special containers to front line troops. The delivery of these warm food supplies was, however, dependent upon the amount of enemy activity at the front. Water, as a necessary dietary supply, was also the responsibility of the Supply Service. Its delivery was an ever present problem. Most of the water supplies were intended for drinking purposes, and continual attempts were A mobile field kitchen provides hot food to technical troops at the front.

made to establish small reservoirs in front line regions. The increasing activity 'along the front lines, and the changing positions of no-mans lands resulted in a high incidence of unburied dead. The predominance of disease, the rotting of corpses, made every waterhole an unfit place for the storage of water for drinking, and unless vast quantities of water could be boiled or sterilised it was never wise to drink from reservoirs. In the early stages of the war the supplies services commandeered all the local supplies such as wells, springs, and reservoirs and piped the water directly to the front line areas. These lasted successfully until the heavy bombardment of the Somme battle in 1916, during which water supply systems were disrupted and in most cases destroyed. The result was that water had to be

51

carried to the front areas by water carts, and this again was only possible if enemy activity did not disrupt the services. The Germans overcame the problem in the most part, by taking over the existing French mineral water factories, and issuing the mineral water to their troops, usually at the rate of two bottles per man in the trenches. This had been recorded as being a great source of curiosity and amusement to British troops, who first became aware of these supplies when entering captured dug-outs on the Somme front.

Medical and Veterinary Services Medical Services. The German Army Medical Service was made up of a corps of medical officers (Sanitäts-Offizier-Korps), the Sanitätsmannschaft or the medical rank and file in the field, and [the hospital orderlies (Militärkrankenwärter). These were augmented by the regular establishment of regimental stretcher bearers and ambulance personnel. In the field the German medical system was closely organised from the front line trenches right back to the "safe" areas. Each battalion had two medical officers, five company medical N.C.O.s, sixteen stretcher bearers and the total regiment had a number of senior medical officers, surgeons and so on. The stretcher bearers, who were non-combatants, wore red cross armbands. In the front line there was a medical aid post usually located in the shell proof dug-out or cellar, which fed the large regimental aid post or field hospital station. The battalion medical officers were normally to be found here, as provision for the treatment of severe wounds or for operations was usually installed. Wounded personnel who could not be treated at the front line medical aid post were brought to the field hospital where emergency operations were carried out. Hospitalised personnel, or those requiring complex or specialised treatment were then evacuated to the rear zones by the stretcher 52

bearer company, who were assisted by the transportation services for the removal of injured personnel. The field ambulance, consisting of two sections of 104 stretcher bearers each commanded by an Oberstabsarzt originally formed .part of each division. Because of the high number of casualties resulting from the Somme offensive of 1916 however, the number of field ambulance companies was doubled, and in 1917 independent companies were established to reinforce the overstrained sections during battles. The bearer company first set up reception centres for collecting the wounded by ambulance waggon. From there they were transported to the main dressing station which was usually some six or seven miles back in a safe village. The wounded who were capable of walking were usually marched there leaving all available transportation free to cope with more serious casualties. At these dressing stations each man was examined and given treatment according to the nature of his j injuries. Extensive medical supplies were normally available at the stations to cope with immediate emergencies, and water sterilising. equipment was also to be found there. Men who were; only slightly wounded were treated, and then 'collected for transportation to the nearest entraining station. TjHe badly wounded were taken to field hospitals. There were normally two hospitals per division, equipped with about 200 beds to cater for cases unfit for further transportation. These were normally situated in back areas and established in immediate battle areas ready to increase in size should the situation warrant it. After treatment in the field hospitals, the wounded were then transported, usually by rail, to the war hospitals. An ambulance convoy was formed as a special unit to take care of them en route. Consisting of seven medical officers and a nuniber of other ranks, its function was to establish reception shelters, dressing stations and refreshment centres at places where the wounded or sick would stop, and to ens ure their comfort on the journey back.

Once at the war hospitals, which were established as permanent premises, the wounded would receive complete medical attention. They were staffed and equipped from local depots of medical stores, and the nucleus of their personnel was formed by the War Hospital Detachment (Kriegslazarettabteilung}. Each of these detachments had a strength of nineteen medical officers, three pharmacists and a dentist, and were concerned with permanent and continuous treatment of special classes of injuries and wounded which were not sent back to Germany.

Right: A stretcher-bearer carries an infantryman wounded in the feet, back to a field hospital station. The wounded were given treatment there and then sent back either to war hospitals behind the front or to Germany for further treatment and convalescence (Roger Jay). Below: A hospital group with doctor and- nurse in the middle. Some of the patients are wearing the normal striped hospital dress of the Germany army, while others are wearing their uniforms (David Nash)

' ; i-T« •f A*

I, •' ' v ;;%»

'A'

53

The Veterinary Service consisted of veterinary officers and veterinary surgeons who, like the medical personnel, held non-combatant rank but were to all intents and purposes officers. Their duties were mainly confined to the cavalry and horse artillery, although the dependence of the army on horse drawn transport gave them further scope. They also dealt with the dogs, which were used for such activities as guard duty and wire laying etc. Under inormal peacetime conditions each cavalry or field artillery regiment had a strength of three veterinary officers. There were also hospitals at Corps Army and Divisional level to treat injured and sick animals.

A hunde-lazarett or "dog hospital". Dogs were used by both sides during World War I to carry messages, lay telephone vvires and for guard duties (Roger Jay).

54

The corresponding ranks in the Medical and Veterinary Services were as follows: Medical Generalstabsarzt Lieutenant General Obergeneralstabsarzt (Army) Major General Generalarzt (Corps) Colonel Generaloberstarzt (Division) Lieutenant Colonel Oberstabsarzt (Regiment) Major Stabsarzt (Battalion) Captain Oberarzt Lieutenant Assistenzarzt Second Lieutenant Veterinary Gerieralveterinär Colonel Kofpstabsveterihär Major Obérstabsveterinàr Major Stabsveterinär Captain „. i ' ... Obervetennar Lieutenant Vetennar Second Lieutenant

Head-dress in the German Army, 1870-1918

The Pickelhaube The spiked helmet, fpickelhaube), is the form of head-gear most commonly associated with the Inperial German Army. It was first worn, in modern times, in 1842, but was probably copied from an earlier style when a spear head, or spiked top ornament, was worn by ancient armies in an attempt to make the warriors appear more frightening. The German Army adopted the spike purely for decorative purposes, and not as a form of weapon as is sometimes supposed. Under the Empire, the spiked helmet consisted of a leather shell, state badge, state and national cockades, chinstrap, and spike. There was usually a metal lip to reinforce the edge of the peak, and a rib of metal for reinforcement down from the crown of the helmet to the rear edge. The helmet was made to many different patterns. The war caused many modifications and apart from different state distinctions on the helmets there were also differences adopted by various regiments. As the war of 1914 progressed, modifications in the pickelhaube were brought about by limitations of materials, and by the need to conserve valuable raw material, such as brass. By 1918, the bodies of helmets were made of such varied materials as leather, grey or green

felt, steel painted green or black, and even such emergency substitutes as cardboard and papiermache. Wartime expediency also brought about the introduction of fixed canvas helmet covers and removeable spikes. Bare or painted base metals and alloys were used to replace the more valuable brass or nickel plated emblems and fittings that had been common prior to 1914. The chin strap, which at the turn of the century had been of scaled brass links mounted on leather for all ranks was now produced only in leather, with the quality brass work reserved for officers. By the end of the war however, even officers had to forego this luxury on their head-dress and made do with simple leather chin straps. Usually officers had better quality head-dress than did the other ranks because their uniforms were privately purchased. Even widely used materials, such as leather, were of better quality when privately purchased. Tailor-made headdress manufactured and finished by hand to the individual requirements of each customer was common. Fittings on the helmets, the badges and the brass work were superior in every respect. Fine detailing of badges, hand finishing, gilding of portions and highlighting by frosting of other areas were commonplace. Colours were enamelled into the state and national cockades, while the rank and file of the line had to make do 55

A Württemberg infantryman's pickelhaube. The base is made of black leather. The fittings and the arms of Württemberg are brass. The cockade is in the state colours of black, red and black.

A Prussian infantryman's pickelhaube. The base is made of pressed.steel, enamelled black and the fittings are brass. The cockade at the side is in the national colours of black white and red.

with paintwork. The chin straps of the officers' helmets were almost universally made from metal-scaled 'links which fastened in the middle —at least until 1916—and these were fastened to the sides of the helmet through ornamental cockades with specially designed pins. The decoration- on the officers' helmets was also larger and better made than the standard issue material. Artillerymen wore the basic pickelhaube, but featured instead of the usual spike a ball-shaped attachment (kügel). This was first introduced in 1846 and was intended to represent a cannon ball. Except for this, the pickelhaube was in all other respects identical to other basic patterns.

The! Cuirassier Helmet

56

Cuirassier troops in the German army, in keeping with their original role, wore a metal version of the pickelhaube. Manufactured usually out of steel, but sometimes finished with plating or high polishing, these helmets normally had the spiked top although for parade purposes some more ornate devices were occasionally used. All types of cuirassier helmet included an extended portion at the back designed to give greater cover and protection to the nape of the neck. This feature was generally known as the "lobster tail". The design stemmed from the days of hand to hand combat when effective neck protection was

A Cuirassier other ranks' helmet. It is fitted with the silver eagle, as worn with the full dress uniform by the Gardes du Corps Cuirassier Regiment on ceremonial occasions (David Nash).

A Prussian tchapska or lancer's cap. The skull of the cap is made of black leather. The hook on the top of the "mortar board" is for the attachment of a cap cord. (David Nash).

invaluable-against the thrust and parry of an opposing swordsmen. War economy did not affect the Cuirassier helmets as drastically as it did the others. The finer details of the finish did suffer however, painted helmet shells being introduced in place of polished and plated types, and the enlisted ranks of cuirassier regiments were obliged to make do with leather chin straps during the war.

Polish lancers of the Napoleonic period. The raising of lancers was accompanied by the adoption of uniforms which were based in many ways upon those worn by the Polish units. The tschapka head-dress became widely known, together with the impressive reputation gained by the German lancers (Uhlans) on the battlefield. The tschapka consisted of a leather skull with a section on the top like an academic's "mortar board", together with a state badge, chin strap, field badge in state colours and a cap cord. This latter portion was attached to the right hand side of the tschapka with a metal loop, and then fastened to the uniform jacket. The purpose of this device was to prevent loss of the tschapka in

The Tschapka Lancer troops in the German army wore a lancer's cap or tschapka. Lancer regiments were raised by the Germans in emulation of the heroic

57

the event ot it being knocked from the head during combat. On some of the earlier tschapkas a reinforced section of steel plate was fitted under the leather skull, to give greater protection from sword cuts. Officers' tschapkas were easily distinguished from other ranks' patterns by t.heir more graceful shape, and the use of a field badge made of bullion wire rather than cloth. As with the pickelhaube, officers' chin straps were normally of scaled-metal links, the shape of which was slightly curved in keeping with the style worn by horse units. When on parade, a decorative cover (rabatte) was worn over the "mortar board" of the tschapka together with a white horsehair plume. The colour of the rabatte varied from unit to unit amongst lancer regiments. 58

Another ranks hussar pe/zmutze (busby) of the 2nd. Life Hussar Regiment. The busby is made of seal skin. The Deathfs Head and the scroll are in white metal and the chin scales are brass (Chris Farlowe).

Like the head-dress of the rest of the army during, the war, the lancers' tschapka was modified. Most commonly grey felt was used for the basic skull.

The Pelzmütze Hussär regiments in the German army wore a type offur busby(pehmiltze). This was in fact the traditional hussar cap offur, together with a state badge, a field badge in the wearer's state colours and a chin strap. On the top of the pelzmütze was a flap of coloured cloth, which hung down on the

left hand side. Usually known as the busby bag, it varied in colour from unit to unit. As with the lancer's cap, decorative coloured cords were attached to the side of the busby which looped around the neck of the wearer, and served the same function as those on the tschapka. Officiers' busbies were usually made of otter skin, while those of the other ranks were of seal skin. They appeared similar since they both had chin straps. Substitute materials for both patterns were adopted during the war. Busbies made from felt and composition cardboard covered in imitation fur were issued. The field badges of the officers' busbies were usually made out of bullion wire, while the other ranks were issued with woven cloth. The national cockade worn on the right side under the chin scales^ was also of inferior quality on the other ranks' busby. Chin scales were often worn in an inverted 'V', fastened under the field badge for dismounted duties.

The Tschako The tschako was introduced to the German Army in 1854 for Jäger and Schützen troops. Unlike the contemporary shakoes of other armies, the German version was characterised by having an elongated curved back with a small circular top. It had leather peaks front and back, but did not have any metal reinforcing lip. The decoration of the tschako consisted of state badge, field badge, state cockade, and chin strap. The body of the tschako was covered in grey-green cloth and the top, bottom, and peaks were made of black polished leather. In the case of machine gun detachments these leather portions were tan coloured. Saxon Jäger units wore a special kind of tschako which lacked the rear neck peak, while the overall shape was somewhat squatter. The whole of this tschako was covered in black cloth, as opposed to the normally issued grey-green. Officers' tschakos were distinguished by their

A Jäger off i ce r's tschako of Jager Battalion No. 10 (David Nash).

more ornate badges, and their better workmanship. The regular rank and file leather chin strap was replaced by the officers' metal chin scales. With all types of head-gear, the field badge (feldabzeichen) was intended to represent the state colours, in which case a separate Landeskodarde was superfluous. On tschakos of the period however, the ruling on this appears to have been ignored. Possibly this was for the sake of achieving a better looking and more balanced head-dress, as both field badge and cockade were worn. Similarly, the cockade rim was of the same pattern as that issued on other types of headdress. It had a toothed (or deckled) rim edge, 59

whereas the official tschako cockade was supposed to have a smooth edge to the rim. The tschako is the only true item of Imperial German head-dress that survived the period, and emerged during the Third Reich as a form of head" gear for the Shutzpolizei, in both black leather and grey-green felt.

The Grenadiermütze A grenadier type cap was worn for parade purposes by certain elite units, namely. 1st. Guard Foot Regiment, King Alexander's Guard Grenadier Regiment No. 1, and the Prussian Palace Guard Company. The style of this head-dress closely resembled the sugar loaf type 60

Above: A officer's mutze. (David Nash). Above right: A mixed group of soldiers, both officers and other ranks, photographed outside an inn behind the front. It can be seen that,' although the mutze was almost universal, it had many different forms.

head-dress that was worn by a number of English regiments during the Hanoverian period. The cap itself was mitre shaped with a large metal plate on the front. Above the "plate was a woollenjpom-pom, coloured red and white for the 1st. Guard Foot Regiment, and black and white for the other two. The body of the cap was made of scarlet felt with white facings. The chin strap for all ranks was made from metal scaled links, in brass for Emperor Alexander's Guard Grenadier Regiment No. 1, and in silver for the other two. The link facings were domed, or slightly curved in appearance.

The Mütze Stemming from the period of the Napoleonic wars, a special form of service cap was used by the German forces. By the end of the nineteenth century this cap had developed in style to the form that became familiar during the great War. This service cap (dienstmiitze) was a peaked cap with the body in coloured cloth. The colours corresponding to those of the dark blue peacetime uniform. It was worn by all ranks when off parade, and had a leather chin strap and two small cockades. The upper of the two cockades was the national or Deutschekokarde and was coloured red, white and black. The lower cockade Landeskokarde displayed the state colours. As with the cockades that appeared on the helmets, the officers cockades on the dienstmiitze were generally of better quality and finish than those

normally found on the enlisted ranks' version. The peak of the cap was usually in black polished leather,-for wear by all ranks. A special version without a peak was developed however, for issue to the other ranks for service as a field duty cap. The further development of field uniform equipment was extended when in 1910 the peakless cap was added to the newly introduced field uniform. During the war, and especially in the trenches, when dress head-gear was proving to be rather impractical, the field service cap became widespread. It was known as thefeldmiitze (field cap) after 1910 when the feldgrau (field grey) uniform had become issue wear. Officers and N.C.O.s were issued with a feldmutze, but like the dienstmiitze, this had a peak. The distinction between that and the pre-1910 version was that this cap, like the field uniform, was field grey. The miitze displayed the service branch of the 61

wearer by the colour choice of the cap band and the piping,around the brim. The cockade system established the state as indicated above. For security precautions when in the field, or on .front line duty, field grey cloth covers were issued for wear on the cap band to prevent identification of units by enemy observers, the colours of the cap bands normally being distinguishable from a considerable distance. These cloth covers varied considerably in style. Some were sewn permanently on to the caps. Others were fixed temporarily with a buckle fastening device. When the 1915 'blue' was introduced, a universal peaked cap for all ranks was adopted at the same time. The course of the war forbade this venture getting under way, so that by the time hostilities ceased only a few units were equipped in this new head-dress.

The Stahlhelm One lesson quickly learned from trench warfare was that there was not any really suitable form of head-dress for combat conditions where firepower by the enemy outweighed the more traditional forms of waging battle. The head-gear which had been worn hitherto had been produced basically with a sense of tradition and style, while the more functional requirement of protecting the head from shot, shrapnel, and high powered projectiles had never really been given any serious consideration. The slaughter in the trenches, and the fact that battles were won or lost purely by long range tactics regardless of the decisive manoeuvres of hand to hand combat, decreed that war was now to be fought under new rules and conditions. New measures had to be employed to deal with the situation. In January 1916, assault troops at Verdun went into the attack wearing a helmet pattern that had never been seen on the battlefield before. It was the steel helmet (Stahlhelm) a 62

modern piece of armour that dispensed with any prétentions to glamour. It was strictly functional, and ideally suited to the role it was to play. Constructed out of steel plate, it was a pressing of circular shape that enveloped the head from the bro'w to the nape of the neck. Far heavier than the traditional pickelhaube, and somewhat more uncomfortable, to wear, the steel helmet was immediately recognised as an indispensable addition to the uniform. Its value as protective armour was more important than its blunt and brutish looks. Some attempt to make the helmet as comfortable as possible to wear was made. A leather skull liner was included, which together with the chin strap enabled the helmet to be worn in a fairly rigid position. This gave the wearer good all round vision and gave some protection against,penetration from missiles while alleviating the shock to the head in the event of a direct hit. Nicknamed the "coal scuttle" by allied troops', ithe steel helmet began to be worn by troops on both sides. A shallow version with a broad jrim was produced by the British, and in later years by the Americans. The French and Belgians began producing their own emergency patterns utilising the dies that had in pre-war days produced the brass helmets for fire brigades. The German issue Stahlhelm, distinctive with its round peak and angular neck projection, represents to most people the total image of German military force. High up on the sides of the helmet two projecting ventilation lugs were fitted. These facilitated air circulation to the interior' and also acted as supports for a steel reinforced visor that was worn for additional protection by snipers. Snipers, who were obliged to lie in à stationary position in the course of duty, were also issued with body armour. This compensated to some degree for their inability to move freely about the field of battle. Following the adoption of the steel helmet for front line troops, a number of variations were tested and issued to meet the requirements of various situations. A special pattern for cavalry personnel with a cut away section at the sides of

the peak was produced. This feature was included to give the horsemen fuller all round vision. For personnel engaged in communication details at the front a special variation was put into limited production. This pattern had a particular modification that, enabled headphones to be worn under the helmet. The paint finish of the steel helmet was usually a field grey colour. However, the increasing demand for helmets for both front line troops and rear divisions resulted in a wide variety of paint finishes, all close to field grey. This was the result of the paint being applied by different ordnance departments. The techniques devised for trench warfare introduced to the field of battle a new system of The 1916-model steel helmet was nicknamed the "coal scuttle" by Allied troops. The lug on the side of the helmet served as a ventilation hole and as means of attaching a sniper's visor. (David Nash).

colouring. This was camouflage. It had been appreciated for a long time that bright colours, distinctive schemes and reflective metals were easily observed by enemy formations. The disadvantage of such colours became all too evident when snipers began to claim increasing numbers of victims. Thus, a method of concealing troops by choice of colour came into being. Generally speaking, camouflage colours were the creation of the troops in the field, who would paint their equipment in natural colours that blended with the surrounding terrain. Mottled colours, ones that would match in with backgrounds of varied colour were tried out. Helmets camouflaged in a variety of paint finishes, which were all a mixture, of reds, greens, blues, blacks, browns and yellows were produced by the troops in the field, and succeeded in blending- naturally with the surroundings.

63

Cockades and Field Badges Each soldier in the Imperial German Army wore on all forms of head-dress (apart from the steel helmet) two sets of distinctive colours. These signified both his membership in the German army on a national scale and his attachment to a particular state or town. One of these sets of colours was always red/white/black—the national colours of the Reich. The other set was that of the state or town, -and the combination of these colours naturally varied considerably among the states which constituted the army. Observation of these colours made it possible to identify the home area of the bearer, and in some cases the army Corps. The method of wearing these colours differed according to the head-gear pattern in wear, and sometimes the order of the colours varied slightly, but generally speaking each state adhered rigidly to its own particular scheme. On the pelzmutze, tschapka and tschako the state colours were worn on an oval piece of cloth mounted on wood, and supported by wire so that it was raised above the top of thé head-gear. This field badge as it was called, was produced in coloured cloth for other ranks, while officers used more expensive materials such as felt, silver or gold wire, and velvet. On the miitze, the state and national colours

64

were worn together. Each was made up in the shape of circles or cockades, the state or Landes kokarde always being worn on the band of the cap. The Deutcheskokarde or National Cockade was worn immediately above it. These cockades worn by other ranks were usually made of one-piece stampings of steel (though sometimes light alloy metals were used), and were affixed to the cap by sewing through two small holes drilled in the facing of the cockade. The colours were painted onto the metal surface. Officers tended to wear more ornate forms of cockade, superior in materials and finish, often made of two or more pieces and coloured by enamel inlay and sometimes silver or gold electro-plating. On the pickelhaube both state and national colours were worn fixed to the sides of the helmet, under the chin strap fastenings. The national colours were always worn on the right hand side, and the state colours on the left. These colours were a true cockade in form, being circular and having spiked, or dog-tooth, edging. Those made for the other ranks' helmets were one-piece stampings, with a hole cut in the centre to enable fitment over the chin strap lug mounted on the side of the helmet. They were painted in the appropriate colours for the state. In the case of states which featured yellow or white in their colour sceme, such as Baden or Bavaria, brass or white metal was sometimes inlaid into the cockade in preference to yellow or white paint.

The 1910 Uniform

The uniform most commonly worn by the German Army during the years 1914-1918 was the pattern that was first introduced in 1910. The growing appreciation of tactics and camouflage brought about a uniform that was unobtrusively coloured. The 1910 uniform pattern dispensed with the bright colours that had previously been used, and in their place introduced a colour that was officially known as field grey (feldgrau). This was, in fact, more green than grey. Large scale production and the eventual introduction of composite materials in war time, caused the colour to vary considerably in shade. Although developed as a field service uniform, the 1910 pattern retained the cut and style of its full dress predecessors. Distinctions such as those shown on cuffs and skirts were retained to mark unit origins. Cavalry uniforms, for example, followed almost exactly their pre-1910 style but were manufactured in feldgrau. The pre-1910 dark blue uniform was retained for ceremonial and walking out duties until 1915. Jäger. Schützen, Jäger zu Pferde and machine gun units wore their service uniforms in grey green (graugrün) material, which was of a lighter green than that of the rest of the army. This was intended to distinguish such units from the rest of the forces, and to emphasise their elite light role. Certain units, such as those of the Guards, or

old and distinguished regiments, had the right to wear patches of braid on their collars and cuffs. This litzen was in white or yellow cloth for officers, and followed on the cuffs at least the pattern of the buttons which the bore the imperial crown. If a "Brandenberg" cuff were worn, for example there would be litzen for each button, whereas a "Swedish" cuff would have only two. Trousers were of the same material as the tunic, but with a coloured stripe down the side. Equipment in 1914 for regular troops was dark tan coloured leather, and the infantry, at least, were issued with six ammunition pouches, three to be worn on each side of the belt buckle. Other troops and Reserve, Landwehr and Landsturm .soldiers had the earlier, and by 1914 largely obsolete, black leather equipment with two large ammunition pouches. They continued to be used throughout the war period. Shoulder straps on the 1910 uniform were approximately 60mm wide, being slightly smaller than those used on the old dress tunic. The elite regiments, with the exception of the Foot and Horse Guards, bore cyphers or monograms on their shoulder straps usually in scarlet. The rest of the Army had scarlet numerals in woollen chain stitch. Reserve, Landwehr and Ersatz formations usually bore the same unit number as 65

their parent units, but where active battalions wore a monogram, they wore only the regimental number in the order of battle. The shoulder straps were normally piped in a colour pertaining to the individual Army Corps, but in the field the piping was quite often dispensed with altogether. Greatcoats, which were normally a lighter shade of actual grey, usually bore shoulder straps without piping. Piping for the 1910 uniform was as follows: White Piping: 1st., 3rd., -5th. Foot Guard Regiments, 1st., 5th. Guard Grenadier Regiments; Infantry Regiments of I, II, IX, X, XII Army Corps Districts; Infantry Regiments 109, 110,116; Field Artillery Regiments off, II, IX, X, XII Army Corps Districts; All Foot Artillery Regiments except Saxon; All Independent Machine Gun Units. Scarlet Piping: 2nd. Foot Guard Regiment, 2nd. Guard Grenadier Regiment; Infantry Regiments of III, IV, XII, XV, XIX Army Corps Districts; Infantry Regiments 111, 115, 168, 169, 171, 172 and 2nd. Battalion JR 89; 2nd. Guard Field Artillery Regiment; 1st. Guard Field Artillery Regiment (worn plus own inner white piping); Field Artillery Regiments of III, IV, XI, XII, XIV, XV, XIX Army Corps; Field Artillery Regiments 25, 61; All Pioneer Units; Saxon Foot Artillery Units; All Bavarian Units. Yellow Piping: 3rd. Guard Grenadier Regiment, Guard Fusilier Regiment; Infantry Regiments' 112,118,142; Infantry Regiments of V, VI, XVI, XVII Army Corps Districts; 3rd. Guard Field Artillery Regiment; Field Artillery Regiments of V, VI, XI, XII Army Corps Districts. Blue Piping: 4th. Foot Guard, 4th. Guard Grenadier Regiment; Infantry Regiments of VII, VIII, XVIIli XX Army Corps Districts; Infantry Regiments ftO, 113, 145, 170; Field Artillery Regiments of the VII, VIII, XVIII and XX Artillery Corps Districts; All Train Units. 66

Green Piping: Infantry Regiments of XXI Army Corps [Districts; Infantry Regiment 114; All Jager Units; Guard Schützen Battalions; 108 Schützen Regiment; Field Artillery Regiments of the XXI Army Corps District. Light Grey Piping: Air Service; Telegraph troop'si; Communication troops. Cavalry regiments bore variously coloured piping on their shoulder boards as outlined in the text. Other ^distinctions are described below. An example of the pre-war "Brandenburg" cuff with plain gilt buttons. During the war, nearly all field service tunics; :|;had buttons bearing a crown motif (Chris Farlowè).

Infantry Nearly all infantry regiments wore the tunic with the "Brandenberg" cuff. This was piped in scarlet around the collar and the cuffs, and also down the front and on the skirt flaps. The trousers bore a thin red stripe down the outside seam. Bavarian troops wore this tunic, but in their case the piping was nearer to crimson than scarlet. All Saxon units, with the exception of Regiments 100 and 101, wore a special kind of tunic with the German or Saxon type of cuff. This was An Unteroffizier of a Saxon Technical Unit, Wearing the 1910 unrfomrwrth "Saxon" cuffs. The soldier pictured has recently received the Iron Cross, second class (R.G. Hickox).

cut slightly differently from the normal tunic in that it had four buttons on differently arranged skirt tails instead of the more usual six. Shoulder straps of Saxon units were square cut along the top instead of being pointed. Piping on the Saxon tunic was scarlet around the collar, down the front, around the cuff top and bottom, and also on the back flaps. A piping feature that was peculiar to the Saxon tunic alone was the piping around the skirt edge of the tunic. A few normal infantry units wore a uniform with "Swedish" cuffs. These were the Foot Guards Regiments 1 to 4, Guard Fusilier Regiment, Saxon Bodyguard Grenadier Regiment 100, and Saxon Grenadier Regiment 101, Baden Bodyguard Grenadier Regiment 109, and Württemberg Grenadier Regiments 119 and 123. The tunics of these units had the normal scarlet piping on the same pattern, apart from the cuff variations, as the Brandenberg tunic. All Jager and nearly all Schützen units also featured the "Swedish" cuff on their graugrün tunics, as did machine gun sections. Jäger tunics were piped throughout in green, which was worn down the trouser seams as well. Schützen units and the 2nd. Guard Machine Gun sections had the green piping on the tunic front and back, and on the trouser seams, but black piping on the collar and cuffs. Other Machine Gun units had the "Swedish" cuff piped, as elsewhere, completely in scarlet. The Guard Schützen Battalion was distinctive in that it bore a tunic with a "French" cuff with litzen piped black. All Bavarian, Jäger, Schützen and Machine Gun battalions wore the Jäger type tunic, but in field grey not grey green. Saxon Jäger and Schützen units wore a hunting horn on the square topped shoulder straps. The 108th. Saxon Schützen Regiment wore a Jäger uniform, although it was numbered in sequence with the normal line infantry units. Official head-gear for infantry regiments was the pickelhaube, normally with brass, although some had nickle or German silver, fittings. Jäger, Schützen and Machine Gun troops wore the tschako. The normal infantry mutze had a scarlet 67

Collar and cuff formations

Unteroffizier (Corporal) Regiment with Saxon cuff

Gefreiter (Senior Private) Regiment with Swedish cuff

Obergefreiter (Lance Corp.] Regiment withn Brandenberg cuff

band and scarlet piping around the top welt. Schützen units had a black band piped top and bottom in green with a green welt. Machine Gun mutzen were as normal line infantry with the exception of the 2nd. Guard section whose cap had a black band piped top and bottom with scarlet, and a scarlet welt. In the field during the early years of the war, when dress headgear was worn, a cloth or canvas cover was issued for wear, to prevent any unnecessary glint or reflection from the polished surfaces. Unit numerals were displayed on these covers in scarlet until August 1914, when for reasons of camouflage they were changed to green. Reserve formations bore a letter "R" above the numeral. Landwehr units featured a letter "L" and active Landsturm formations a Maltese Cross above their battalion number. These rules applied to all branches of the Army. 68

Sargeant (Sergeant) Regiment with Swedish cuff

; '_ ; 1 :

Feldwebel (Warrant Officer) Regiment with Brandenberg cuff

Cavalry i i, Cavalry uniforms were among the most varied and luxurious in the whole of the German army, even during the years of the war. Cuirassiers, and other heavy cavalry units wore the waffenrock which had "Swedish" cuffs and a standing collar. The collar and cuffs were decorated with distinctive lace which was woven in the regimental colours. The tunic was also piped in this colour, down the front, at the back, on the shoulder straps and along the bottom of the hem. The different regimental piping was as follows: Scarlet — Gardes du Corps, 4th. Regiment Bavarian troops. Rose — 5th. Regiment. Carmine — 2nd. Regiment.

Field Service Caps

1910 Field Service Uniform with Brandenberg cuffs

1910 Field Service Uniform with Swedish cuffs

1910 Field Service Uniform as worn by Saxon units

1910 Field Service Uniform with French cuffs, black piping and collar and cuff lace

1915 Field Service Uniform —the Bluse

1915 Field Service Bluse with Brandenberq cuffs

1910 Field Service Uniform with 1915 pattern Bluse cuffs

1910 Field Service Waffenrock Uniform as worn by Curasiers

69

White — Saxon Reiter Regiment. Light Blue — Garde Kurasiers 3rd. Regiment. Black — 1st. Regiment, Saxon Karabiniers. Yellow — ^th. Regiment. Green — 8th. Regiment. Field grey trousers were worn but these had no coloured piping down the outside seams. Saxon units followed this pattern, but had the traditional "Saxon" cuff and rear skirt arrangement. Shoulder straps were distinctive in as much as, apart from the regimental piping, they also featured inner white piping. All cyphers, numerals and so on were in scarlet. Jägerzu Pjerde units wore a similar uniform but in grey-green material. The piping was in regimental colours which were white, red, yellow, light blue, black and dark blue for the 1st., 2nd.,

3rd., 4th., 5th. and 6th. Jäger zu Pferde units respectively. Dragoons also wore the waffenrock, distinguished by the absence of the collar and cuff lace which was characteristic of the heavy cavalry tunic; although the standing collar and "Swedish" cuffs were retained. All regiments had the tunic piped in the regimental colour down the front, around the hem, on the shoulder straps, the skirt flaps at the back, and on the collar and cuffsi The only exceptions to this were the 13th. to 16th. dragoon regiments which had white collar and cuff piping, and the 22nd Dragoon Regiment whose shoulder straps were piped in red and black/Regimental colours were as follows: Scarlet — 1st., 2nd. Dragoon Guards, 1st., 5th., 13th., 20th. and 23rd. Regiments.

Above left: 1910 Field Service Waffenrock uniform as worn byjDragoons Below left: 1910 Field Service Attila uniform as worn by Hussars : Above right: 1910 Field Service Ulanka uniform as worn by Uhlans

70

Black — 2nd., 6th., 14th., 18th., 19th. and 22nd. Regiments. Rose — 3rd., 7th. and 15th., Regiments. Carmine — llth. and 12th. Regiments. Yellow — 4th., 8th., 16th., 21st. and 26th. Regiments.' White — 9th., 10th., 19th., 24th, and 25th. Regiments. Trousers were in field grey without coloured piping. Litzen was worn by the Guard 17th., 18th. and 23rd. Dragoon Regiments. Uhlan units of the army wore the distinctive Ulanka with "Polish" cuffs and plastron front. It was piped in regimental colour around the :uffs, shoulder straps, collar, skirt and plastron, and also on the back. The regimental colours were as follows White — 1st. Guard, 1st., 5th., 9th., 13th., 17th. and 1st. and 2nd. Bavarian. Red — 2nd. Guard, 2nd., 6th., 18th. and 19th. Yellow — 3rd. Guard, 3rd., 7th., llth., 15th., 20th. and 21st. Light Blue — 4th., 8th., 12th. and 16th. Carmine — 10th. and 14th. The Guard units and 17th., 18th. and 19th. Uhlans had collar and cuff litzen. Uhlan tunics, apart trom Saxons, bore pear-shaped shoulder straps with scarlet cyphers or numerals. The Saxon Uhlan regiments (17th., 18th., and 21st.) had traditional square topped shoulder straps. Field grey trousers without piping were worn by all Uhlan troops. Bavarian Chevauleger troops wore a basic lancer uniform, but it had "Swedish" cuffs and straight rear skirt ornamentation. Piping was in regimental colours which were: Carmine — 1st. and 2nd. Regiments. Scarlet.— 4th. and 5th. Regiments. Rose — 3rd. and 6th. Regiments. White — 7th. and 8th. Regiments.

Hussars in the German forces wore the braided Attila. This was a tunic with stand-up collar, and lace around the seams, decorated back and front and on the cuffs with braid. It was an exact copy of the pre-war tunic except that it was made from field grey cloth. The braid on the front was also field grey, featured as five horizontal bars across the chest accommodating the front fastening of five horn toggles. The cuffs were decorated with similar style braid arranged in the formation of an Austrian knot. The style of the shoulder straps worn by Hussars was unique in the German army. They were made of cord, twisted together in regimental colours and a neutral colour (white or yellow). The colours were as follows: Scarlet — Guard Hussars, 3rd., 5th. Regiments. Black — 1st., 2nd., 17th. Regiments. Brown — 4th. Regiment. Green — 6th., 10th., llth. Regiments. Dark Blue — 7th., 8th., 14th., 15th. Regiments. Light Blue — 9th., 12th., 13th., 16th., 18th., 19th., 20th. Regiments. Metal cyphers or numerals were normally worn on these shoulder straps. Hussar regiments wore field grey trousers with a thin half inch stripe of lace down the outside seam. Their riding boots were similarly coloured with lace stitched around the top edge. Cavalry head-gear was as varied as cavalry uniforms in the early stages of the war. Cuirassiers wore the metal "lobster tail" helmet with the spike for normal duties behind the lines. For parade the Gardes du Corps and the Guard Cuirassiers wore a helmet with a distinctive flying eagle mounted on the crown, whilst the Saxon Guard Cavalry Regiments featured a silver lion on the head-dress. The cuirassier mutze had a band in regimental colour, which was piped top and bottom in white. The top welt was also in white. Jäger zu Pferde helmets were of the "lobster tail" variety, but 71

turned out in black metal. Their miitze was of grey-green cloth with a green band, and was piped in yellow around the top welt and above and below the band. Dragoons wore a pickelhaube stylised with a "square cuti ' front. The base of the spike on this pattern was decorated, for all ranks, with a circle of dome headed screws. Dragoon mutzen were of field grey, with the band and piping in regimental colours. The exception to this was the 22nd. dragoons, whose cap, although banded in black was piped scarlet. Uhlans wore the characteristic lancers' tschapka, usually covered by a canvas cloth cover. Their field service cap was in the usual field grey with piping and band in regimental colours. The only exceptions to this rule were the 12th. and 16. Uhlan regiments who featured light blue cap bands, with white piping. The Bavarian Chevauleger units had similar rules for field caps, which were banded and piped in regimental colours. Their normal head-dress was the pickelhaube, with square cut peak and fluted spike. All Hussar units in the German service wore the pelzmütze or the fur busby. The distinctive busby bag was in regimental colours. Hussar mutzen, as may be expected for flamboyantly dressed troops, were quite distinctively banded in the regimental colours, with the piping around the band, and on the welt, in either white or yellow. In addition to the colours, three units of the "Death's Head Hussars" the 1st., 2nd. and 17th. Brunswick featured a skull and crossbones device between the cockade of their caps. Two patterns of Death's Head device were worn, one being a full face type above crossed bones, worn by the 17th. Brunswick Hussars (and also by the 92nd; Brunswick Infantry Regiment), and the other type being three-quarter full face skull (viewed from the left side). Officers' busby ornaments were of better quality than those of the other ranks. The origins of these devices is said to have been the funeral trappings of King Frederick Wilhelm I of Prussia.

72

Artillery All Grerman Field Artillery troops, Saxon units included, wore the tunic with the "Swedish" cuff. This was piped in scarlet down the front and at the back, but the collar and cuffs featured black piping « Field Artillery shoulder straps were piped as previously shown, and, in addition to a cypher or numeral, also featured a device of a burning grenade in scarlet. An exception to this ruling were the Bavarian troops, who did not display the burning grenade device. All foot artillery troops, with the exception of the Saxon contingents, wore a tunic with "Braridenberg" cuffs. Apart from the cuff, the piping and so on was the same as that worn by the Field Artiller-y. Saxon units were similarly piped but had their own distinctive cuff pattern and square shoulder strap. This latter also displayed a grenade device, but Saxon Foot Artillery were the only foot units to wear this on the 1910 pattern! uniform. The pickelhaube with brass fittings and kügel (a balli top to the spike) was worn by all artillery units with the exception of the Bavarian troops, whose'gunners wore the normal spike ornament. The artillery miitze was in the normal field grey, but featured a black band with scarlet piping and scarlet" piping to the welt.

Engineers and Pioneers The Pioneer/ Engineer uniform was normal field grey with scarlet piping down the front of the tunic, down the outside seam of the trousers and on the back skirt. The tunic featured "Swedish" cuffs, arid was piped on the cuffs and around the

Three artillery officers newlv decorated with the Iron Cross, second class. The "Swedish" cuff and the kugel (ball top!to the pickelhaube instead of spike) can be clearly seen.

collar in black, the traditional colour for technical troops of the Germany army. Saxon pioneers displayed a device of crossed pick and shovel on their square topped shoulder straps, and wore their own style skirt. Guard pioneers wore litzen. All other pioneer distinctions have been detailed elsewhere. The pickelhaube for pioneers was the same as that worn by infantry, except that all fittings on the pion eer/ engineer helmets were finished in nickel, or German silver. The miitze had a black band, piped top and bottom in scarlet, with scarlet piping around the top welt.

Air Services and Communication Troops The Air Service and Communication troops in the German army wore uniforms which were very similar. The tunic was the type with the "Swedish" cuff, piped in scarlet, apart from the cuffs and collar, which were black and the shoulder straps which were light grey. Aircraft units featured a device of a winged airscrew on their shoulder straps. Airship and balloon units had a Roman "L" (Luftschiff); railway troops a Roman "E" (Eisenbahn); telegraph troops a Roman "T" (Telegraphen), and mechanical troops a Roman "K" (Kraftfahr). In addition certain "trade" badges were worn, denoting specialist occupations or capacities. Electrical troops of the signal services wore a forked lightning device. Air troops featured emblems displaying the speciality of pilot, observer and so on. In the early stages of the war all Communication troops, except the Eisenbahn units, wore the tschako with brass fitting for normal duties. Railway units wore the pickelhaube with brass fittings. The miitze was common to all branches of the communication troops, field grey with a black band piped top and bottom in scarlet with the top welt similarly piped in scarlet. 74

Train Units Train units in the German army wore the tunic with f'Swedish" cuffs. The piping on the trousers, backj skirts, and down the front was scarlet, whilstithe collar, cuffs and shoulder straps were in light blue. The normal pickelhaube was worn by train battalions in the early stages of the war, while the train miitze had a light blue band, and light iblue piping.

Medical Corps Medical Corps personnel were usually officers or N.C.Q.S as previously mentioned. They wore the tunic with "Swedish" cuffs piped in dark blue. In addition to this they wore dark blue collar patelles edged in red. The normal head-dress was the pickelhaube with brass fittings, and the field service cap was field grey with dark blue band and piping. A red cross was sometimes worn on the cap in lieu of the national cockade.

Above right: N.C.O. 'sand men of the 16th. Lorraine Train Battalion playing a game of "Skat". Below right: N.C.O.'sand men of the 16th. Lorraine Train Battalion on Christmas day, 1914. The white "flashes" in the background are due to damage to the original photograph.

The 1915 Uniform

By the end of 1914, experience in trench warfare had made it apparent to the German High Command that many features of the 1910 uniform were totally impracticable for front line war service. Apart from the basic matters of finance and camouflage, the 1910 pattern uniform was based on the earlier design of a dress uniform, and was originally conceived as a military showpiece rather than as combat dress. The war on the 'Western Front had shown with great clarity that the rigours of modern warfare had no place for dress patterned uniforms. In 1915 a completely new and semi-universal uniform had been designed for issue, intended to be the basis of dress for the whole of the German army. The basis of the design had been governed by the role it was to play in the trenches. This new pattern of uniform was to become known as the bluse and its issue was intended to supersede all other existing forms of uniform. Up until 1915 certain reserve troops were still dressed in the old dunkelblau uniform in the front line. The 9th. Battalion King's Regiment came across such troops in April 1915 at Wailly. These were probably the Landwehr Infantry Regiment No. 78. The bluse consisted of a loose fitting jacket in field-grey cloth fastened down the front by concealed hook and eye attachments. It had cuffs 76

of the same material turned back to form large flaps and a standing full collar. There were two slanting side pockets, fastened by buttons bearing the Imperial Crown. The only other buttons used were to fasten the shoulder straps and help support the belt at the small of the back. Units that were entitled to wear litzen now only wore it on the collar in small patches. The system of shoulder strap piping and colour became completely reorganised. In general the old style 1910 pattern trousers continued to be worn, but officers were now ordered to have their trousers cut to the same style and from the same material as the men. This was also the case with officers' tunics, and seems to have been motivated largely by considerations of safety. The visibility of officers' tunics due to bright fittings and distinctive colours had been reflected in the high fatality rate of officers at the front. It is significant to note that at the same time in the British Army, Officers were being encouraged to wear puttees carry irifles, and wear their rank badges more unobtrusively on their shoulder straps instead of on their cuffs.. From the introduction of the bluse, pickelhauben and other forms of dress type head-gear were gradually phased out. The first step was an order to remove the polished metal spikes before going to the front. This order was made at the end

of 1915 but it appears that it was not widely obeyed, as complete assembly helmets were still being worn at the front as late as 1918. Other helmets were issued as previously mentioned with a removeable spike or ball ornament. Although the 1915 uniform regulations made provision for the issue of a universal field grey cap, the 1910 style mutze with its normal colours still tended to be worn by most units until the end of the war. About the same time as the introduction of this uniform, most units began to remove numerals and so on from their canvas helmet covers, a practice previously only found in guard units. With the 1915 uniform came the introduction also of a new universal greatcoat in field grey cloth for all ranks. All leather equipment was ordered to be blackened at the same time. Although Jäger and Schützen units had the new bluse in grey-green, this was not authorised for machine gun units who were ordered to wear the uniform of the unit to which they were allotted. Despite the intentions of the high command, by 1918 the bluse was by no means universal. For some reason, rear echelon and artillery and pioneer units were issued with it first, whereas many front line infantry units were still in their original, but patched and threadbare, 1910 pattern tunics. There were also mixtures of the two types of uniform. Tunics with a 1910 front but having 1915 type sleeves were encountered, just as there were tunics with the 1915 front and 1910 cuffs. The systems of piping and shoulder straps were sometimes shared between the two. The position was similar with regard to footwear. Although authorised for wear with the normal half-wellington pattern boots, by 1917 the bluse was being worn with ankle boots and puttees in the British style, and such boots were officially issued to assault troops. By the time of the March 1918 offensive, largely because of the effectiveness of the allied blockade, many German infantrymen wore captured, or looted, British boots which were quite highly valued. Because of the drabness of the bluse, the most

significant and colourful part of the uniform was the shoulder straps. In an attempt to simplify the difficult and complex coloured piping situation a new style of shoulder strap was introduced with the 1915 uniform. The basic idea was to establish one style and colour for each different type of unit and to dispense with the old corps colour system, which at best was very confusing. Naturally however, some units rigidly adhered to traditions, and in particular the old elite units insisted on retaining the right to wear their old shoulder strap colours. Infantry: All infantry wore a field grey strap, the piping however varied slightly in some instances. The final colour schemes established were as follows: White: Most infantry regiments. Scarlet: 2nd. Foot Guards, 2nd. Guard Grenadiers, 8th. Guard Grenadiers. Lemon yellow: 3rd. Foot Guards, 3rd. Guard Grenadiers, Guard Fusiliers, 7th. Grenadier Regiment, llth. Grenadier Regiment. Light Blue: 4th. Foot Guards, 4th. Guard Grenadiers, 145th. Jäger Regiment. Light Green: 114th. Jäger Regiment. Jäger and Schützen units wore a grey green strap with light green piping. The only exceptions to this was the Guard Schützen Battalion whose strap was piped in black. Cavalry: Cuirassiers all wore a white cloth strap with the same colour piping as was worn with the 1910 uniform. The only exception to this were the 2nd. Cuirassiers who wore crimson piping instead of carmine. Dragoons wore straps of cornflower blue, a traditionally favourite colour of the Hohenzöllern family. Their piping was also the same as with the 1910 uniform, with the exception of the 22nd. Dragoons whose previously red and black piping was established in 1915 as black only. Hussars continued to wear the same strap as with the 1910 uniform, probably as their straps 77

Artillery: Most field artillery and horse artillery units wore a scarlet strap with no piping at all and leaving a cypher or number and the burning grenade device. The exceptions to this were 1st. Guard Field Artillery Regiment which had white piping, 3rd. Guard Field Artillery which had lemon yellow piping and the 4th. Guard Field Artillery which 4iad light blue piping. All foot artillery units after the introduction of the fyyse wore a golden yellow strap with crossed exploding grenades on it in scarlet, placed above the unit number. i '

Pioneers: All pioneers wore a black shoulder strap piped in scarlet. Communications Troops: The shoulder straps featured by Communications Troops were of light J grey cloth, devoid of all piping. I• Train, Troops: Normal train detachments wore shoulder straps of cyan or light blue without piping. Stretcher bearers wore crimson shoulder straps without edging, and sick bay attendants and other similarly attached train personnel wore shoulder straps of dark blue cloth piped with cornflower blue.

Although it was designed as a purely functional garment, the 1915 bluse could look quite smart. This Technical Unit officer is wearing the Iron Cross, first class.

were considered distinctive enough as they were. Lancer units wore a scarlet strap, but made in the normal pointed shape instead of the former pear shape. The piping remained the same as before however, with the exception of the 13th. Dragoons whose piping changed to light blue, and.the 2nd. and 6th. Guards who abolished their scarlet piping completely. Jager zu Pferde units wore a light green strap with their old red piping. The newly formed units of 7th., 9th., 10th., llth., 12th. and 13th. wore piping in the following colours respectively: pink, white, red, yellow, light blue, black, dark blue. 78

The basic style of officer's shoulder strap for the 1915 uniform did not alter greatly from that worn on the 1910 pattern. They continued to be made iof woven thread with the wearer's state colours interwoven into the basic colour scheme. However, for the 1915 version the basic thread colour was changed from metallic silver to grey. At the same time gold badges and unit numerals were changed to grey metal. As a general rule, the cloth backing for officers' shoulder straps became the same colour as that used for the enlisted personnel ranks, or as the piping that was used for enlisted ranks in the case of Infantry and Jäger troops. There were a few exceptions howeyër, and these were as follows: 1st. Foot Guards, 109th. Bodyguard Grenadiers, Garde du Corps, 19th. Dragoons, straps edged in silver lace. 1st. Flying Battalion, straps edged in white

Infantrymen wearing the special body armour that first came into service in 1916. The armour was a special issue item, designed for protection of troops who were to hold a position against all attacks. The armour consisted of a breastplate, with flapped protective sections for the stomach and groin. Very heavy, it was made of sheet steel of about 5/16th in. thickness, and was ideally suited for use by snipers holding a position. A special reinforced plate for the front of the helmet was also issued which was particularly suitable for sniper duties. The reinforced plate was fitted to the helmet by attachment to the lugs on the side of the helmet.

lace. 2nd. Flying Battalion in scarlet. 3rd. in yellow. 4th. in light blue. It must be borne in mind however, that with all shoulder straps, especially as the war progressed, many variations in quality, materials and evenexact colour matches occurred, and that therefore in some cases positive indentification is impossible. Old and new styles of shoulder strap were worn simultaneously within the same unit, as the new designs were never issued in sufficient numbers. In some instances for security reasons, front line troops wore no shoulder straps at all.

79

Appendix

The Army Corps Districts and their Headquarter Towns.

80

Army Corps

Area

Principal Town

I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX XX XXI IBAV II BAV III BAV

East Prussia Pomerania Brandenburg Prussian Saxony Posen Silesia Westphalia Rhineland Schleswig-Holstein Hanover Thuringia and Hesse-Nassau Eastern Saxony Württemberg Baden Alsace West Lorraine West Prussia Hesse West Saxony South East Prussia East Lorraine South Bavaria Lower Franconia North Bavaria

Königsberg Stettin Berlin Magdeburg Posen Breslau Münster Coblenz Altona Hannover Cassel Dresden Stuttgart Karlsruhe Strassburg Metz Danzig Frankfurt am Main Leipzig Allenstein Saarbrücken München Würzburg Nürnberg

по мере, продолжения войны. Книга написана в надежде на то, что в будущем, при обучении наших военных сил, будет уделено должное внимание предмету разведки и снайпинга, как это уже делалось в последние годы мировой войны. Когда я в мае 1915 года отправился во Францию, идея организованного снайпинга уже не была для меня новой. Я еще раньше бывал там, в марте того же года, и лично убедил­ ся, какие громадные преимущества извлекали немцы из снайпинга в период позиционной войны. Трудно в настоящее время дать точные цифры наших потерь от германского снайпин­ га. Достаточно будет сказать, что в начале 1915 года мы потеряли в одном баталионе, лишь за один день, 18 человек, убитыми снайперами противника. Если бы каждый из наших баталионов, находившихся в передовых окопах, убивал при помощи своих снайперов только по одному немцу ежедневно, то получилась бы цифра весь­ ма внушительная. Всякий, кому угодно будет вычислить, сколько у нас было баталионов в передовой линии, будет изумлен величиной этой цифры, особенно если вычислить количество потерь за один месяц, помножив полученную цифру на 30. Такое вычисление само по себе покажет, в какой мере оправдывает свое сущест­ вование снайпер в войне на уничтожение (даже если принимать во внимание только эту одну сторону дела), и какое количество противника он в состоянии уничтожить. 22

Но важность снайпинга заключается не только в нанесении противнику потерь. Когда какой-нибудь окоп находится в сфере досягае­ мости неприятельских снайперов, жизнь в нем становится очень трудной, и дух людей, занима­ ющих окоп, неизбежно падает. Во многих местах передовой линии во Франции, так же, как и в Бельгии, противник, успевший сорганизоваться в этом отношении раньше нас, имел на своей стороне несомненное преимущество. В любом полку очень многие из наших солдат и теперь помнят какой-нибудь район, где германские снайперы действовали особенно убийственно. Но я утверждаю, как факт, что в середине 1915 года мы почти на всем протяжении фронта под­ вергались по меньшей мере жестокому истреб­ лению. Когда я поехал на фронт в мае 1915 года, я захватил с собой несколько винтовок с теле­ скопическим прицелами, частью моих собс­ твенных, частью взятых у друзей. В то время я был прикомандирован к Разведывательному отделу в качестве заведующего военными кор­ респондентами, и эта должность давала мне самую широкую возможность в разных местах посещать линию фронта. При отправлении на передовую линию я обыкновенно брал с собой одну из таких винтовок, снабженную телеско­ пическим прицелом, и вскоре бригады и баталионы* (см. стр. 24) стали обращаться ко мне с просьбой предоставить им такую винтовку, хотя бы во временное пользование. 23

Таким образом мне представлялись случаи на месте изучать снайпинг при посещении передо­ вых окопов. Однажды, проходя по окопам, в сопровож­ дении австралийского корреспондента мистера Галлет, я наткнулся на дощечку с изящной над­ писью: «Снайпер», и со стрелкой, указывав­ шей, в каком направлении находится его нора. Самого снайпера в норе не было, он стрелял поверх бруствера из винтовки с телескопичес­ ким прицелом. Такие винтовки, в то время, присылались из Англии и давались войскам лишь в очень ограни­ ченном количестве. У меня в течение многих лет были винтовки с телескопическими прицелами, и я хорошо знал применение их при охоте на крупных зверей. * В английской армии основной пехотной единицей в стро­ евом и хозяйственном отношении считается баталион (а не полк). Баталионы формируются в полках, которые являются лишь территориальными мобилизационными органами («пол­ ковые округа»). По сформировании баталионы носят свой порядковый номер и название полка, но действуют в составе бригады (в бригаде 4 баталиона), которая и является боевой единицей, соответствующей по численности примерно нашему прежнему полку. В мирное время полковой округ (полк) имеет 2 баталиона, из коих один входит в состав какой-либо бри­ гады, стоящей в метрополии, а другой — где-либо в колониях. Исключение — гвардия, где наравне с баталионами, входящи­ ми в состав бригад, есть б-ны того же полка, оставленные номинально в подчинении к-ра полка, который является скорее почетным шефом, и эти б-ны фактически самостоятельны (Прим. ред.). 24

Вообще говоря, мне всегда казалось, что эти вин­ товки мало «спортивны» по причине своей чрез­ вычайной точности, но для стрельбы по мелким животным, как, например, по кроликам, эти точ­ ные и мелкокалиберные винтовки превосходны, так как они дают возможность сразу же убивать попаданием в голову и, таким образом, не при­ чинять излишних страданий. Возвратимся, однако, к снайперу. Заинте­ ресованные им, мы обратились к снайперу с вопросом, что он думает о своей винтовке, на что получили ответ, что он в состоянии каждый раз, без промаха, попадать в бойницу стального щита, установленного на германском окопе. Так как германский окоп находился от нас на рас­ стоянии 900 шагов, то мне показалось, что наш снайпер слишком самоуверен, а потому мы поп­ росили его продемонстрировать свою стрельбу перед нами. У меня был с собой призматический бинокль Росса, и когда снайпер выстрелил, я заметил, что пуля ударила почти в трех шагах левее того щита, в который метил снайпер. Снайперу казалось, что его пуля прошла через бойницу, так как он не слышал звука удара пули в поле стального щита. Второй выстрел дал при­ мерно такой же результат. Взглянув на прицел, я заметил, что он неправильно установлен, и спросил у стрелка, знает ли он устройство своей винтовки — выяснилось, что он ее почти совер­ шенно не знает. Начиная с этого момента, я начал прове­ рять попадавшиеся мне телескопические вин25

товки и вскоре пришел к заключению, что около 80 процентов их были совершенно бесполезны в руках стрелков и, во всяком случае, давали худшие результаты, чем те, которые были бы достигнуты стрельбой из обыкновенных винто­ вок. Стрелявшие из телескопических винтовок, как оказалось, имели весьма смутные понятия о правильной установке прицелов, почему самый легкий толчок или удар по винтовке неминуемо сбивал неправильно установленный прицел. Необходимо отметить для читателя, мало зна­ комого с телескопическими прицелами, что этот прицел, установленный на базе (основании) в 4" длиной, с ошибкой в установке до одной сотой дюйма, дает при стрельбе отклонение пули в 9" на расстоянии 150 шагов, 18" — на расстоянии 300 шагов, и 54" — на расстоянии 900 шагов. Прицелы выдавались людям на руки без соот­ ветствующего наставления, часто передавались из рук в руки, как окопное имущество, полу­ чались и выдавались каптенармусами, которые сами не понимали их цены. Правильная орга­ низация службы снайперов казалась мне делом настолько важным, что над организацией этой службы стоило потрудиться, и мне очень хоте­ лось принять участие в этой работе. Вечером того же дня, я доложил свои соображения по этому вопросу своему непосредственному начальнику, подполковнику А.Г. Стюарт, 40-го Патанского полка*. Я должен отметить, что трудно было бы сыскать на фронте лучшего офицера; он был убит в 1916 году шальной пулей в расстоянии 26

около версты позади окопов в расположении 50-й дивизии (в районе Ипра). Полковник Стюарт проявил много сочувс­ твия и интереса к моему докладу. «Вы говорите, что все, или почти все, теле­ скопические винтовки, которые вам пришлось проверить на фронте настолько неточны, что являются более чем бесполезными. Вы совер­ шенно уверены в этом?». «Совершенно уверен», — сказал я, — «Но еще более важно то, что люди не имеют ни малейшего понятия о способах укрытия, и поэтому многие из них служат прекрасной целью для германских снайперов». «Этим вопросом следовало бы заинтересо­ ваться соответствующему начальству», — сказал подполковник. «Конечно, но как раз в данном случае этого соответствующего начальства и не имеется. Офицеры знают в этом деле не больше, чем солдаты. Со своей стороны я бы предложил, следующее. Я бы желал быть прикомандиро­ ванным, если это возможно, к какой-нибудь части, в качестве специалиста по снайпингу. Мне думается, что я был бы в состоянии спасти сотни жизней даже в одной бригаде, при тепе* В британской индийской армии туземные части прямо называются полками, хотя фактически имеют в своем соста­ ве только один батальон, под командой к-ра б-на. Исключение: 11 двухбатальонных стрелк. полков, комплектуемых Гуркасами (10) и Гарвалями (1) (Прим. ред.). 27

решнем положении вещей. Не поможете ли вы мне получить такого рода назначение. Я прошу об этом потому, что мне кажется нелепым, чтобы я, человек, проведший целые годы своей жизни на охоте на крупных животных, не попытался бы воспрепятствовать применению немцами таких убийственных приемов борьбы, в то время, когда я вполне в состоянии это сделать». «Вполне ли вы уверены в этом?» «Дайте мне возможность поработать, хотя бы две недели, при какой-нибудь части в передовых окопах, и если моя работа окажется бесполезной, то во всяком случае она не принесет и никакого вреда». «Хорошо», — ответил на это подполковник Стюарт, — «Я попробую поговорить с кем надо, посмотрим, что из этого выйдет». После этого доклада подполковник Стюарт часто возобновлял этот разговор, причем я про­ должал указывать ему на наши тяжелые потери, полное превосходство немцев над нами в этом отношении, а также на необходимость не толь­ ко систематического обучения, но и, что было, на мой взгляд, самым важным — правильного подбора людей для такой службы. Я указывал на их ценность для разведки и наблюдения, при помощи подзорных труб, и вообще делал под­ полковнику Стюарт целый ряд весьма полезных предложений. Теперь, вспоминая эти доклады, исходившие от солдата-любителя, не обладавшего боевым опытом и вообще военными знаниями, я искрен28

но удивляюсь терпению подполковника Стюарт. Он неизменно выслушивал меня не только с большим вниманием и сочувствием, но даже вся­ чески старался содействовать мне. Без его помо­ щи это важное нововведение в армии было бы или подавлено в корне иди было бы проведено в жизнь гораздо позднее. Подполковник Стюарт не только разре­ шил мне лично обращаться по этому вопросу к высшим строевым начальникам, но и сам одно­ временно говорил в защиту моей идеи. Мне приходилось поражаться той любезностью, с которой мне всюду приходилось сталкиваться. Представляясь, я обыкновенно говорил: «Разрешите мне побеседовать с вами на одну чрезвычайно интересующую меня тему — о снайпинге. Недавно немцам удалось убить 12 чело­ век бланкширцев Вашей дивизии в сторожевом охранении, и я вполне уверен, что при условии правильной постановки дела с нашей стороны, мы могли бы свободно превзойти немцев в этом отношении». После этого я приступал к подроб­ ному изложению своих соображений. Несмотря на то, что меня обыкновенно выслушивали очень внимательно, все же воз­ никало много различных затруднений, которые, пожалуй, так бы и не удалось устранить, хотя многие из командиров корпусов любезно мне говорили: «Ликвидируйте свою работу в Главном штабе и приезжайте к нам в качестве специалиста по снайпингу — будем очень рады». 29

В каждой армии существует, обыкновенно, для каждой отрасли военного дела соответству­ ющее учреждение, ведающее вопросы данного порядка. Но беда была в том, что для снайпинга, как дела нового, соответствующего «ведающего учреждения» не существовало. Если бы этот воп­ рос был направлен в военное министерство, то прошло бы вероятно несколько месяцев, прежде чем было бы создано такое учреждение. К счас­ тью, подполковник Стюарт, вполне проникший­ ся моими идеями, всячески поддерживал меня и лично доложил суть дела начальнику штаба 3-й армии генералу Линдель-Белль, который со своей стороны также поддержал этот вопрос. Таким путем дело дошло до командира 3-го корпуса генерала Чарлз Монро, и вскоре началь­ ник Разведывательного отделения разрешил мне командировку в 3-ю армию в качестве знатока по снайпингу. Джон Бьюкан, военный корреспондент газеты «Тайме», также оказал этой идее большую подде­ ржку. Он собственными глазами видел те ужасные потери, которые несли наши части, и считал мои намерения здравыми и осуществимыми. Генерал Чарлз Монро в беседе со мной на эту тему сделал однажды весьма памятное для меня замечание, смысл коего сводился к тому, что хороший стрелок не только материально уси­ ливает свою часть, но и способствует поднятию духа своих товарищей, так как сознание что часть имеет несколько хороших стрелков, неминуемо возвышает ее дух в целом. 30

Сначала я был очень доволен первыми резуль­ татами своих усилий, но впоследствии, когда оказалось невозможным немедленно приступить к работе, я несколько приуныл, думая, что мне так и не удастся добиться превосходства над гер­ манскими снайперами. Я очень сожалел, что не приступил к этой-работе месяцем раньше, так как, когда наша 3-я армия сменила на фронте французов, немцы вначале давали больше про­ стора для моей работы. Теперь они сделались горазда более осторожными. Обдумывая план проведения в жизнь моих идей, я отправился к моему приятелю, капитану А.Г. Гаворн-Гарди, 9-го Шотландского стрелкового полка, который находился в то время в передовой линии в районе Невшапель. Этот капитан был впоследствии убит у Лосе при атаке во главе своей части, в 15 шагах от немецких проволочных заграждений. При его помощи я достал из старых немецких окопов несколько больших стальных щитов, которыми пользовались немецкие снайперы, и забрал с собой эти щиты в Англию, куда поехал в неде­ льный отпуск. Дома я приступил к испытанию действия раз­ ных систем винтовок по этим щитам, начиная с винтовки «Джефрисса» 0,333" калибра с большой начальной скоростью и включительно до тяже­ лых винтовок разных калибров, применяемых охотниками на слонов. Таким образом я выяс­ нил, к своему великому удовольствию, что как винтовки 0,333" калибра, так и слоновые винтов­ ки пробивают эти щиты очень легко. При этих 31

опытах мне опять пришел на помощь Д. Бьюкан, образованием особого фонда из денег, пожерт­ вованных лордами Годден, Гленконор и Финлей, для покрытия моих расходов по приобретению необходимых для опытов различных винтовок. Впоследствии издатель журнала «Спектатор» Сграчи, поддерживал этот денежный фонд на необходимой высоте, чем оказывал мне неоце­ нимую помощь для покрытия всех расходов по обучению снайперов, начиная с приобретения искусственных голов (для мишеней) и кончая свитерами* для футболистов образовавшейся позже школы снайперов. В конце концов, я окончательно отделался от своей работы в Главном штабе и уехал в 3-ю армию, где был прикомандирован к 10 и 12 бри­ гадам 4-й дивизии 7-го корпуса. Было бы излишним подробно описывать пер­ вые дни моей работы. Достаточно будет ска­ зать, что очень скоро выяснилось, что снайперы должны работать попарно, причем один из них действует винтовкой, а другой подыскивает цели при помощи телескопа. В то время, насколько мне помнится, выдавалось по 8 телескопов на баталион, и они находились на руках у сигналь­ щиков, но фонд лорда Робертса в искусных руках мистера М.Р. Пенойра вскоре улучшил положе­ ние, и в 4-ю дивизию было прислано значитель­ ное количество телескопов. Что же касается до тяжелых бронебойных винтовок, то они работа* Свитер-фуфайка. 32

ли великолепно и без сомнения немало удивляли противника. Однажды я получил разрешение отправиться в Амьен, где посетил французскую фабрику для изготовления предметов маскировки и очень обрадовался, увидев сделанные там из картона модели голов английских солдат. Я сразу купил значительное количество таких голов, чтобы не покупать больше такого рода веши в Лондоне, где их изготовляли скорее в виде театральных бута­ форских предметов. Применение этих голов было самое разнообразное. В начале войны, когда про­ тивник еще не знал о применении таких искусст­ венных голов (впоследствии они сделались пос­ тоянными предметами снабжения нашей армии), они были весьма полезны тем, что вызывали со стороны противника стрельбу, а, следовательно, и обнаруживали его стрелков. Весьма вероятно также, что Германская разведка часто вводилась в заблуждение, видя в наших окопах искусно сделанные головы индийских солдат (Гурков и Сикков*), что и давало основание предполагать наличие в передовой линии, наряду с регулярной британской армией, и индийских частей. Однажды я получил из штаба армии при­ казание отправиться в 10-й корпус, во вновь открытую там полковником Ланкфордом школу стрельбы из телескопических винтовок. Целью * Туземные племена Британской Индии, наиболее надеж­ ные: Гурки (Гуркасы) — Непальцы, Монгольской расы; Сикки (Сикхи) — Индусы особой секты (Прим. ред.). 33

моей командировки было составление совместно с ним книги на тему: «Снайпинг и стрельба из телескопических винтовок». На месте я застал прекрасно организованную школу, которая уже успела исправить неточную установку телеско­ пических прицелов в 10-м корпусе. Здесь мне пришлось научиться многому, чего я еще не знал как в отношении телескопических винтовок, так и по другим вопросам, касающимся того же снайпинга, в котором полковник Ланкфорд был большим знатоком. Он с большим интересом слушал мои рассказы о всех тех военных хит­ ростях, которые мы применяли ранее в окопах. Брошюра, о которой упоминалось выше, была нами написана, но не была опубликована вследс­ твие перемены армейского командования. Все же через некоторое время я получил известие, что эта работа, проделанная мною в виде испыта­ ния, заслужила одобрение высшего начальства, и что в непродолжительном будущем мое поло­ жение в армии будет оформлено. Тем временем я продолжал разъезжать по бригадам, организо­ вывая службу снайпинга. Обучение снайперов происходило как в самих окопах, так и вне их, и мои знания постепенно обогащались широ­ ким практическим опытом. В то время слухи об идее организованного снайпинга уже проникли в нашу армию, и посещение окопов становилось несколько неприятным, так как там на нас смот­ рели, как на нечто вроде фокусников, от которых ожидали интересного представления. Но вскоре высшее командование положило конец всякого 34

рода недоразумениям на этой почве, предоставив нам возможность работать в более благоприят­ ной обстановке. Трудно было бы описывать подробно все дни, проведенные нами в окопах, и целый ряд насто­ ящих дуэлей, происходивших между нашими и германскими снайперами. Каждая поездка в пере­ довую линию проливала новый свет на дело снайпинга и доказывала нам возможность его почти безграничного развития. Я еще скажу об этом в следующих главах. Как я уже упоминал, снайпе­ ры всегда работали попарно — один наблюдал, а другой стрелял. Вскоре оказалось, что журнал наблюдателя представляет собою весьма ценный материал для разведки. На участке с достаточным количеством наших снайперов ни одно малей­ шее изменение в окопах противника — будь то самая ничтожная работа, или самое незначитель­ ное изменение в устройстве бруствера — ничто не ускользало от их внимания, все своевремен­ но записывалось и доносилось. Насколько мне известно, такое совершенство в наблюдении было впервые достигнуто в 10-й бригаде 2-м баталионом полка Сифорт-гайлендер*. Командир этого баталиона был в высокой степени способный и энергичный человек, снабжавший своих людей хорошими подзорными трубами. Во всем 7-м корпусе стали формировать­ ся отряды снайперов с обученными стрелками * Гайлендеры — общее старинное название шотландских стрелковых полков (5 полков) (Прим. ред.). 35

и наблюдателями, и дело развивалось с боль­ шим успехом. Немцы перестали высовываться из своих окопов, и постепенно численность наших потерь делалась меньше и меньше. Лично моя жизнь представляла в это время много интерес­ ного, но и трудного. Переезжая из бригады в бри­ гаду, я часто находил на месте усовершенство­ ванные приборы для проверки телескопических винтовок, но также часто не оказывалось ровным счетом никаких приборов. Программа дня была у меня примерно сле­ дующая: утром поездка верхом в поисках за стрельбищем, затем приготовление мишеней из старых газет и наклеивание их на рамки, далее стрельба из телескопических винтовок по этим, мишеням, с наступлением темноты лекция в каком-нибудь гумне или сарае. То обстоятельство, что я сразу достигал реальных результатов, сослужило мне большую службу. Телескопические прицелы в большинстве слу­ чаев действовали неправильно, и никто не знал, как помочь этой беде. Мне думается, что у мно­ гих составилось благоприятное мнение о снайпинге лишь тогда, когда снайпер сначала на рас­ стоянии 100 шагов давал 3 промаха, а затем уже, когда его винтовка была прокорректирована, попадал три раза подряд в цель. Меня поражало, с каким интересом все к-ры бригад относились к этой работе. Я не думаю, чтобы они и вначале так же смотрели на мои посещения. Однажды я пришел в штаб бригады и, ожидая в коридоре, слышал как кто-то сказал: 36

«Кто этот тип, который пришел к нам?» Кто-то назвал мою фамилию. Затем другой заметил: «Это ведь известный спортсмен, он, кажется, играет в крикет, неправда ли?» Я уже говорил, что вначале высший офицер­ ский состав приходилось наглядно убеждать в целесообразности снайпинга. Были случаи, что командиры бригад оставались целыми часами на стрельбище в первый же день учебной стрельбы, и мне думается, что не один из них уверовал в снайпинг, видя как плохо бившие винтовки через короткое время делались самыми точными. При вторичном посещении частей, я уже всегда был желанным гостем командиров бригад, которые принимали меня с изысканной любезностью. Таким образом, дело обстояло отлично, и можно было надеяться, что вскоре снайперское движе­ ние распространится во всей британской армии, так как в один прекрасный день я получил пись­ мо от майора Коллинса, которого я известил о своем назначении. Он мне сообщал о формиро­ вании генералом Плуммером армейской школы снайперов во 2-й армии и просил меня послать туда мои записки по этому предмету. Вскоре я узнал, однако, что генерал Монро со своим штабом выбыл в Галлиполи. Будучи все это время совершенно поглощен своей работой, я не хлопотал о моем скорейшем официальном назначении, и лишь теперь спохватился, что мое положение может сделаться шатким. Так оно действительно и вышло, потому что, когда я 37

поднял этот вопрос в Главном штабе, мне вскоре сообщили оттуда, что если я не буду спокойно выжидать, меня могут откомандировать совсем из армии. В 1915 году 3-я армия была в отношении снайпинга безусловно лучшей на французском фрон­ те. В 7-м и 10-м корпусах уже почти не оставалось не прокорректированных прицелов, и десятки офицеров и сотни солдат прошли курс либо в школе полковника Ллойда 10-й армии, либо в моей школе. Во время пребывания моего в одной из пехотных бригад 37-й дивизии, я получил письмо, доставившее мне много удовольствия. В нем было предложение командира 11-го кор­ пуса (1-й армии) генерал-лейтенанта Геккинга, желавшего воспользоваться моими услугами с тем, чтобы я прочел ряд лекций о снайпинге в его корпусе и проверил там телескопические прице­ лы. Этим мне давалось блестящая возможность перенести свою работу за пределы моей армии. В указанное время я состоял при пехотной школе в 3-й армии, только что сформирован­ ной ее первым, весьма способным начальником генерал-майором Р.Ж. Кентыш. В школе я читал лекции и производил показательную стрельбу, но вскоре нашел, что в качестве слушателей имел перед собой ротных командиров, тогда как, чтобы достигнуть наилучших результатов, мне следовало бы читать тем офицерам, которые сами непосредственно работали по снайпингу. Ротным командирам нравились (или они делали вид, что им нравились) мои лекции, но я все-та38

ки чувствовал себя, как говорится, «не их поля ягодой» и сознавал, что настоящая сфера моей деятельности должна лежать ближе к передовой линии. Итак, я отправился из школы в район 1-й армии, проверил прицелы в 11-м корпусе и выполнил все, что от меня ожидалось. Эти дни, проведенные в 1-й армии (из 11-го корпуса меня направили в 3-й, а из 3-го в 1-й) были для меня лучшими днями во Франции, ибо везде я нахо­ дил много желания учиться и совершенствовать­ ся. Здесь же мне пришлось пройти пытку, читать лекции перед Штабом гвардейской дивизии в 9 часов утра. Я всегда придерживался мнения, что гораздо полезнее читать лекции в пять часов пополудни в теплом помещении, чем в девять часов утра в холодном. Окончив работу в 1 -й армии и проверив около 250 прицелов, я возвратился в пехотную школу 3-й армии. Здесь я узнал, что командующий армией Е.Г. Алленби хлопотал о назначении меня в 3-ю армию и получил согласие свыше, при условии, что я соглашусь отказаться от своего штабного оклада жалованья и буду получать низший оклад пехотного капитана. Разумеется, я согласился. Но тут произошла еще какая-то другая задержка, гак что в течение следующих 8 месяцев я вовсе не получал жалованья. Ходатайства по этому поводу я не возбуждал из боязни быть откомандирован­ ным опять в распоряжение Главного штаба. Один генерал сказал мне по этому поводу с улыбкой: 39

«Как видите, вы здесь пребываете неофици­ ально, а потому все германцы, которых вы или ваши люди отправили на тот свет, тоже считают­ ся убитыми, так сказать, неофициально». В заключение этой главы я привожу письмо, написанное мною в ноябре 1915 года, оно рисует мои личные впечатления того времени: «С тех пор, как я в 3-й армии, у меня на курсах перебывало по одному офицеру от каждого баталиона 7-го корпуса. Эти офицеры в свою очередь обучают солдат, так что дело повсюду быстро рас­ пространяется и, как мне кажется, с большим успе­ хом. Мне кажется, что искусство снайпинга состо­ ит в том, чтобы: во-первых найти цель; во-вторых определить ее, и наконец попасть в нее. Что касается первого, то весьма существенно, чтобы применению подзорной трубы обучали с точки зрения охотника на крупных животных. Если бы у нас было хотя бы по одному офицеру, обучающему снайпингу, на каждый баталион английских военных сил во Франции, мы были бы в состоянии убить множество германцев, и кроме того этим самым на много облегчалась бы задача наших разведчиков. Имея по 4 хоро­ ших телескопа в каждом баталионе, мы могли бы замечать почти все, что происходит в окопах противника. Теперь мы уже имеем во Франции изрядное количество телескопов. Далее, относительно определения и выясне­ ния цели. Здесь именно телескопические при­ целы оказывают большую пользу, но в руках человека, не умеющего обращаться с ними, они 40

теряют всякий смысл. Много таких телескопов прошло через мои руки и на каждые десять мне приходилось корректировать установку пример­ но шести из них, после кратковременного упо­ требления их в окопах. Необходимо, чтобы в каждом баталионе был офицер, умеющий уста­ навливать телескопический прицел и стрелять с его помощью. Весьма важно также, чтобы он был вполне сведущ в своем деле, ибо коли­ чество выстрелов, произведенное из винтовки, должно быть по возможности меньшее. Стреляя из новой винтовки, хороший стрелок может почти всегда достигнуть площади рассеивания в 3 дм., но после 600 или 1000 выстрелов та же винтовка дает уже гораздо большее рассеивание. Поэтому существенно, чтобы лицо, корректиру­ ющее винтовку, сумело бы сделать это, выпустив наименьшее количество выстрелов. Другой важ­ ный пункт, это то, чтобы люди научились знать свои винтовки и верить в них. В одной из бригад, где я работал, на 3-й день обучения с 16-ю снай­ перами, из общего числа 21 выстрела по моделям голов на расстоянии 700 шагов, мы отметили 17 попаданий. Некоторые из этих винтовок до уре­ гулирования давали отклонение не менее 6 или 8 дм. на 150 шагов. В общем, из 48 выстрелов мы насчитали 27 попаданий в головы, не считая пуль, пробивших плечи. Равным образом, мне приходилось занимать­ ся и с офицерами. Прежде всего, я выбирал 20 различных предметов, как например, моде­ ли голов французских, английских и немецких 41

солдат, телескопы, дула винтовки, кирки, горя­ щий факел и т.п. Эти предметы показывались поочередно в продолжение 15 секунд из окопа, а обучающиеся, наблюдая в телескоп на рас­ стоянии от 900 до 1050 шагов, должны были написать список замеченных ими предметов. Поразительно, с какой быстротой они учились наблюдать. Короткое время спустя они были в состоянии различать цвет комков земли, под­ брасываемый вверх из окопов. Затем я заставлял их наблюдать небольшой участок ската горы, на котором я разбрасывал несколько легко видимых предметов, в роде искусственных голов солдат. Здесь же я размещал две хорошо скрытых бой­ ницы, которые обыкновенно ускользали от вни­ мания учащихся. Таким порядком они учились тщательному и точному наблюдению. Устройство бойниц — вешь весьма важная. В этом мы уступаем германцам. Существуют двой­ ные бойницы, которые я особенно рекомендую: броневой щит устанавливается в бруствере, а на расстоянии около аршина позади прикрепляет­ ся другой щит, движущийся по горизонтально­ му углублению. Разве только в одном случае из сотни, немцу удастся направить свой выстрел так, чтобы пуля прошла через бойницы в обоих щитах. Хорошие результаты дала также бойница, приспо­ собленная из канализационной трубы. В случае если эта труба вделана не горизонтально, а под известным наклоном кверху, и притом поближе к основанию бруствера, то очень трудно попасть в нее так, чтобы пуля прошла вдоль трубы, и бра42

вому немцу пришлось бы для этого высунуться из окопа и стрелять поверх бруствера. Особенное внимание я обращаю на то, чтобы люди привыкали осторожно открывать эти бой­ ницы. Для этого я ложусь впереди окопов и наблюдаю за ними, и вероятно, если бы я дейс­ твительно стрелял, я ранил или убил бы девять десятых из моих учеников, открывающих бойни­ цы. Разумеется, что бойница должна открывать­ ся сбоку, и, прежде чем заглянуть в нее, рекомен­ дуется выставить кокарду фуражки. Если через минуту примерно не последует выстрела со сто­ роны противника, то есть основание полагать, что он не заметил, как бойница была открыта. Не одна жизнь была спасена, благодаря таким маленьким предосторожностям. Даже в настоящее время, когда уже существу­ ет много специалистов по этой части, снаипинг все еще представляет самые неограниченные возможности для дальнейшего развития и совер­ шенствования. Я поставил себе целью всегда работать при баталионах, т.е. в непосредственной близости от фронта. Понятно, что некоторые из баталионов лучше других, но все они горят жела­ нием усовершенствоваться как можно более на этом поприще. Другое не менее важное применение снайпе­ ров — это при атаках. Имея человека, который был бы в состоянии на каждые два выпущенные выстрела всадить, по крайней мере, одну пулю в модель головы на расстоянии 600 шагов, а я берусь научить этому любого, кто мало-мальски 43

прилично стреляет, — мы сможем убить не одного неприятельского пулеметчика при наших наступ­ лениях в будущем. Также если при наступлении встретится немец, стреляющий через отверстие в кирпичной стене, образовавшееся путем изъятия одного кирпича (явление часто имевшее место на этой войне), то безусловно, полезно иметь в своей части стрелка, который мог бы обезвредить такого немца. Ясно, что человек, не знающий в совершенс­ тве телескопического прицела, ни в коем слу­ чае не должен изменять его установки, исклю­ чая, конечно, выдвижения фокусной втулки. Объективное стекло иногда покрывается налетом пыли или влаги и в таких случаях снайперы часто его вывинчивают. Здесь надо иметь ввиду, что при обратном ввинчивании оно должно попасть точь в точь на свое старое место, иначе установ­ ка прицела будет сбита. Часто бывают случаи вывинчивания прибора, служащего для горизон­ тального регулирования прицела, и в результа­ те мне приходилось видеть винтовки, дающие боковые отклонения в 30 дм. на 150 шагов, что равняется 3 1/2 саженям на 1500 шагов. Такого рода явления не имели бы места, если бы часть имел у себя хорошего офицера-снайпера. Я уверен в одном. Снайперы могут сильно затруднять работу неприятельского передового артиллерийского наблюдателя. Если во время обстрела наших окопов артиллерийским огнем снайперу удается выдвинуться куда-либо в сто­ рону, наш наблюдатель часто может выследить 44

артиллерийского наблюдателя-противника. В та­ ких случаях следует установить большую подзор­ ную трубу в одной из вышеописанных бойниц, приспособленных из канализационной трубы. Тщательно замаскировав винтовку кучею мешков с песком и установив ее таким образом, чтобы указатель прицела пришелся чуть пониже того места, где появляется неприятельский наблюда­ тель, возможно навести ее и выстрелить в течение 2—4 секунд. Важно при этом, чтобы стреляющий исследовал соответствующий участок при помо­ щи большого телескопа и запечатлел в своей памяти план данного участка неприятельских окопов. Наши телескопические прицелы увели­ чивают в 3 L/3 раза и часто удается достигнуть хорошего результата, наведя в точку, лежащую в 6 дм или I футе в сторону (или вверх или вниз), от какого-нибудь хорошо видимого предмета на неприятельском бруствере, в случаях, когда нет возможности ясно разглядеть голову немца в телескоп. Я был свидетелем таких случаев. Верный при­ знак удачного выстрела — это бинокль непри­ ятельского наблюдателя, падающий наружу за бруствер. Заслуживает внимания, также умелое приме­ нение разного рода приманок. Я уверен, что при помощи искусственных голов я бы мог создать впечатление, что наши части в окопах сменены Сикками, Гурками или французскими частями, до того удачно изготовле­ ны эти головы французскими скульпторами. Если 45

при благоприятном свете и умелом показывании нет возможности различить эти головы от настоя­ щих человеческих голов на расстоянии 150 шагов, то на 450—600 шагов это и подавно невозможно. Пока продолжается позиционная война, очень многое может быть сделано путем приме­ нения таких мелких сноровок. 1200 или 1500 телескопических прицелов в умелых руках и четверное количество телеско­ пов для наблюдения при полном рациональном использовании могут вывести из строя до наступ­ ления весны более чем одну войсковую единицу Германской армии. Учащаются случаи донесений из баталионов о 2, 3 и 4 немцах, убитых нашими снайперами. Уменьшив эти цифры наполовину, или даже допустив, что каждый баталион сумеет ликвидировать хотя бы по одному немцу еже­ дневно, общее количество германских потерь будет весьма внушительное. Везде я встречал самый радушный прием, и почти все корпуса просили меня возобновить работу в их частях. Все командиры бригад стре­ мятся к возможному усовершенствованию снайпинга, и у многих из них существует убеждение, что достигнуть этого можно лишь путем такого обучения снайперов стрельбе из своих винтовок, чтобы они были вполне уверены в своем умении без промаха попасть в данную им цель. Я бы мог написать очень многое на тему о снаипинге, это ни на минуту не выходит из моей головы, но я коснулся этой темы только в общих чертах. Если мы только сумеем орга46

низовать снайпинг как следует, мы достигнем реальных результатов как в смысле выведения из строя противника, так и в смысле сбережения наших сил. Только лица, побывавшие в окопах на участках, где немецкие снайперы имели пол­ ное преимущество на своей стороне, в состоянии понять, в какой ад может превратиться жизнь в этих окопах. Я не думаю, чтобы немец по при­ роде был лучший снайпер, чем наш солдат, но у него больше терпения и он лучше обучен и снаб­ жен всем необходимым. Мне уже удалось разуз­ нать многое об организации немецких снайпе­ ров, но входить в подробности в этом письме не представляется возможным. Я не упомянул еще о том, что наши 0,333 дм винтовки пробивают германские щиты, и таким путем, еще наряду с другими, многие из германских снайперов были приведены к молчанию».

ГЛАВА II Снайпер в окопах I В предыдущей главе я дал краткую исто­ рию моих скромных начинаний по организации снайпинга, теперь же я приступаю к описанию самого снайпинга в передовых окопах. Снайпинг, в общих чертах, можно назвать искусством в высшей степени меткой стрельбы из-за укрытия или с открытого места, что в начале войны в орга­ низованном виде не существовало. Частый огонь, составлявший гордость наших первых войсковых частей, посланных во Францию, не есть снай­ пинг и особенной меткостью он не отличался. Целью этого огня было создание обстреливаемой площади, через которую не могло бы проникнуть ни одно живое существо; для достижения этой 48

цели не было необходимости в очень меткой стрельбе каждого отдельного стрелка. Она лучше достигалась очень частым огнем при умелом управлении им. Но когда началась настоящая позиционная война и проходили недели и меся­ цы раньше, чем самый лучший стрелок имел случай увидеть кого-нибудь из противника во весь рост (и то только в сумерки), а при полном дневном свете противник высовывал голову из-за окопов лишь на несколько мгновений, положе­ ние дел изменилось и явилась необходимость в стрельбе наивысшей меткости. Мишенью теперь стала служить лишь голова или полголовы, или бойница в неприятельском окопе, за которой выжидал немецкий снайпер. Открытые выстре­ лы становились невозможными; ибо они давали возможность противнику во — время спрятаться за укрытие. Самое мелкое из крупных живот­ ных, на которых охотятся, не представляет из себя такой малой цели, как голова немецкого солдата в окопе, так что снайпинг превращался в наивысший и самый трудный из всех видов стрельбы из винтовки. Не каждый хороший стре­ лок по неподвижным мишеням достигал успеха в качестве снайпера, так как здесь, кроме меткой стрельбы, требуется и быстрота действия и чтобы быть достойным называться снайпером, стре­ лок должен уметь выпустить меткий выстрел не позже 2-х, секунд по появлении цели. Вышесказанное касается снайпера при пози­ ционной войне, продуктом которой он и счи­ тался целой группой лиц в армии. Офицеры, 49

державшиеся такого мнения, предсказывали, что снайпер, как таковой, окажется не у дел в случае перехода позиционной войны в полевую. Опыт показал, что это был один из самых недально­ видных взглядов на войну, так как, когда пришла наша очередь наступать, поле деятельности снай­ пера лишь еше более расширилось. Когда баталион, наступая, занимал неприятельский окоп, на обязанности снайпера лежало выдвигаться вперед и метким огнем препятствовать герман­ цам высовываться из окопов и обстреливать наш баталион до тех пор, пока он не успеет прочно засесть на вновь занятом участке*, а в случаях, когда наше продвижение задерживалось пуле­ метным огнем противника, снайперам прихо­ дилось пробираться вперед и по возможности ликвидировать неприятельских пулеметчиков. Здесь я немного забегаю вперед, но мое жела­ ние — определенно высказаться, что снайпер отнюдь не есть и, насколько я сам видел с начала войны, никогда не был продуктом позиционной войны. При современных условиях войны, когда целый баталион может быть задержан огнем лишь одного пулемета, является в высшей степе­ ни важным иметь в каждом баталионе несколько отборных стрелков, которые могли бы быстро * Немцы дают своим снайперам в полевом бою примерно такие же задачи. См. книгу Р. Ф. Лилиенштерн «Группа» (учебн. подготовка пех. группы в бою, в примерах на основании данных боевого опыта), изд. Разе. отд. Шт. РККА, Москва 1923 г. — Страница 30 (Прим. ред.). 50

обезвредить этот пулемет. Для достижения такой цели, во время некоторых из наших последую­ щих наступлений, один из снайперов баталиона снабжался бронебойными патронами и стрелял не в прислугу, а в самый пулемет. Обыкновенно одним удачным попаданием в замок пулемет выводился из строя. В армии всегда существовал известного рода предрассудок против слишком меткой стрельбы, и он вполне понятен, если принять во внимание общие стрелковые задачи на войне. Снайпинг — это высшее достижение стрелка, — стрельба в строю — его заурядное дело. Очевидно, было бы невыгодно увеличивать меткость стрельбы за счет уменьшения глубины площади обстрела. Но пос­ ледняя война была, что бы ни говорили против,— а говорилось много, —преимущественно войною специалистов, вызвавшею целый ряд нововведе­ ний и среди них на долю снайпера выпало дока­ зать на деле свою чрезвычайную ценность. Все, о чем я говорил выше, выяснилось лишь гораздо позднее и к тому времени, о котором я говорю сейчас (сентябрь, октябрь 1915 года)— несомненно, преимущество имелось на стороне германцев, и наша задача состояла в том, чтобы их побить в состязании, в котором они сами сде­ лали почин. Надо помнить, что немцы, — отнюдь не англичане, изобрели снайпинг. Что немцы были приготовлены к нему, видно из того факта, что к концу 1914 года в их армии имелось до 20 тысяч телескопических прицелов с соответствующим числом снайперов, обученных 51

обращению с ними. Произвести точный подсчет наших потерь того времени, являвшихся жерт­ вами германского снайпинга, не представляется возможным; но не подлежит сомнению, что эти потери были очень тяжелы и, безусловно, гер­ манские снайперы были ответственны за смерть очень многих из наших лучших солдат. В эту борьбу вкладывалось больше личного и обще­ человеческого элемента, чем в работу артилле­ риста или рядового пехотинца. Британский или колониальный снайпер единолично выходил на борьбу с баварцем или прусаком, и по всей линии фронта происходили форменным обра­ зом дуэли, в которых сражающиеся видели не больше, чем кокарду или лоб своего противника, но тем не менее этот противник в их глазах при­ нимал облик определенной личности с прозви­ щем и ярко выраженной индивидуальностью. Только лица, действовавшие в качест­ ве снайперов в 1915 году, знают, как трудно было вырвать превосходство из рук германцев. К концу 1914 года, как я уже упомянул, в гер­ манской армии насчитывалось до 20 тысяч теле­ скопических прицелов, и герцог Радиборский сослужил большую службу своему отечеству, когда он собрал все спортивные винтовки из Германии (они там насчитывались тысячами), и послал их на Западный фронт, и без того уже снабженный такими винтовками казенного образца. Вооруженные этими винтовками гер­ манские снайперы оказались в состоянии про­ явить чудеса в области меткой стрельбы. Против 52

них, за отсутствием телескопических винтовок с нашей стороны, нам поневоле приходилось пользоваться открытыми прицелами строевой винтовки; исключение составляли немногие охотники на красную дичь из Шотландии, имев­ шие подобное оружие и предоставившие нам заимообразно свои Маузеры и Манлихеры. Но тут опять возникло затруднение в виде отсутс­ твия запаса патронов специальных систем, и по этой причине много винтовок приходилось отсылать обратно. К этому времени ловкость германских снайперов вошла в пословицу, и в самый ран­ ний период позиционной войны, некоторые из храбрых немецких стрелков, укрывшись на нейтральной зоне впереди своих окопов, неминуемо простреливали головы всем нашим офицерам и солдатам, рискнувшим выглянуть поверх бруствера. Эти люди, в большинстве бывшие лесничие или чины военно-полевой полиции, делали свое дело с доблестью и мас­ терством, которых нельзя не признать в полной мере. Из-за разрушенного домика или с како­ го-нибудь запущенного огорода, уперев иногда винтовку о валяющийся труп, они засыпали нас градом пуль, дававших, главным образом ранения в голову. Мы были осторожны, и пред­ ставляли им мишени очень малых размеров, но когда им удавалось попасть в кого-нибудь из нас, то исход обыкновенно был смертельный; самые отчаянные из наших солдат унывали при виде ужасного действия остроконечной пули, 53

которая, оставляя впереди маленькое входное отверстие, вырывала на противоположной сто­ роне головы убитого дыру величиной с кулак. Несомненно были случаи, когда немецкие снай­ перы переставляли свои пули задним концом вперед, превращая их этим самым в «дум-дум» (разрывные), так как мы постоянно находили осколки таких пуль; но тут необходимо пом­ нить, что многие пули производят действие как «дум-дум» и не будучи перевернуты*. В продол­ жение всей войны мне пришлось иметь дело с тысячами английских снайперов и видеть их пули; но ни разу за всю войну я не заметил хотя бы одной пули подпиленной или как-либо при­ способленной с целью заставить ее разорваться при попадании. В это время в германской армии существо­ вала система передвигающихся с места на место снайперов; каждому из них отводился извест­ ный участок окопа, обычно 3/4 версты длиной, и на обязанности часовых и наблюдателей этого участка лежало выслеживать цели и указывать их снайперу. Об этом я узнал от военнопленно­ го, которого мне привелось допросить вскоре * Это всецело касается остроконечных пуль, часто пере­ вертывающихся в теле после попадания, особенно при встрече с твердыми частями тела (костяк). Такие обвинения слыша­ лись и у нас на фронте и подкреплялись наличием у австрийцев на вооружении т. наз. «Пристрелочных патронов» имевших внутри пули ударное приспособление и капсюль гремучей ртути (Прим. ред.). 54

Рис. 3 Опрос пленного германского снайпера.

по прибытии в окопы. Я был готов проехать любое расстояние, лишь бы получить возмож­ ность допрашивать взятых в плен германских снайперов и разузнать что-либо об их органи­ зации. Один такой перебежчик сообщил мне много ценных сведений, это был унтер — офи­ цер с «железным крестом». Я никогда не забуду этого допроса в дождливую сырую ночь, при тусклом освещении дымящейся лампы, в дере­ венском кабачке, непосредственно позади око­ пов. По мере того, как время шло, я настолько познакомился с их организацией, что ни один германский снайпер не в состоянии был ввести меня в заблуждение неправильными показани­ ями. У меня было много вопросов, ответы на которые я уже знал вперед, и которые должен 55

быть знать каждый немецкий солдат. Разные пленные держали себя при опросе по разному: некоторые совершенно отказывались отвечать — таких молодцов мы уважали; другие доброволь­ но вызывались давать сведения и рассказывали самые нелепые вещи; некоторые опять до такой степени старались ответить на все заданные воп­ росы, что отвечали наугад в случаях, когда сами чего-нибудь не знали. Так или иначе, все они, вместе взятые, чрезвычайно обогатили мои све­ дения о немецком снайпинге. Оказалось, что в германской армии телеско­ пические винтовки выдавались в количестве 6 штук на роту*, причем они передавались на руки не стрелкам, а унтер — офицерам, ответс­ твенным за их точную установку, и через извес­ тные промежутки времени проверялись этими же унтер-офицерами. К каждой винтовке была приложена краткая, но ясная инструкция для стрельбы, между тем, как у нас ничего подобно­ го не было, и люди, выдававшие винтовки, сами не умели обращаться с ними. Помню, со мной был такой случай. Будучи на передовой линии, я заметил рядового с совер* Судя по имеющимся сведениям об организации германск. пехоты теперь снайперы имеются по одному в каждой лег­ ко-пулеметной группе, т. е. в роте их всего 6. Но с другой стороны — в книге Р. Ф. Лилиенштерна «Группа», на стр. 30, в составе стрелковой группы, входящей в состав самокатной роты, имеются 2 снайпера, т.е. 24 снайпера в самок, роте (?) (Прим. ред.). 56

шенно новенькой винтовкой, снабженной теле­ скопическим прицелом Эванса; солдат находил­ ся, очевидно, в затруднении. «Хороший у вас прицел ?» — сказал я. «Так точно». Я взглянул на подъемный винт прицела и заме­ тил, что он установлен на дальность в 150 шагов. «У вас он установлен на 150 шагов, а до неприятельского окопа 600 шагов». Рядовой с видимым недоумением посмотрел на меня. «Вы стреляли из нее?» — спросил я. «Никак нет». «Вы знаете, как нужно ее устанавливать?» «Никак нет». «Откуда же вы ее получили?» «Она выдана мне, как окопное имущество». «А кто вам ее выдал?» «Каптенармус». Нет сомнения, что большое число немцев обязано своей жизнью тому факту, что в начале иойны в Британской армии телескопические нинтовки выдавались на руки стрелкам, не буду­ чи урегулированы, если можно так выразить­ ся, индивидуально в каждом отдельном случае. Я хочу сказать этим, что некоторые солдаты при стрельбе держали винтовку крепко, а некоторые слабо, и в результате одна и та же винтовка на незначительном расстоянии, например, на 150 шагов, в разных руках дает отклонение до 6 дм. I Предавать винтовку из рук в руки, как окопное имущество, равносильно тому, чтобы совершен57

Рис. 4. Английский окоп из земляных мешков (наступление на Сомме в 1916 г.).

но пренебречь ее меткостью, которая и состав­ ляет ее главную ценность. Но возвратимся к опросу германских воен­ нопленных. Одно интересное обстоятельство постоянно бросалось нам в глаза, а именно: быс­ трота, с которой немцы во время атаки различа58

ли наших офицеров от солдат; один из допраши­ ваемых наивно сознался мне: «У ваших офице­ ров ноги тоньше, чем у солдат». Во Франции и Фландрии покоятся сотни офицеров, причиной смерти которых послужил особый покрой их брюк. Недостаточно было носить солдатскую куртку и пояс в то время, когда предательские «бриджи» не заменены были солдатскими шаро­ варами. В 1915 году у нас было мало бойниц, тогда как германцы имели превосходную систему таковых. В первые месяцы, когда в Штабе бригады мне указывали на карте местонахождение немецко­ го снайпера и предлагали «изъять» его оттуда, я редко находил бойницу, приспособленную для наблюдения над ним, и так как каждый герман­ ский снайпер держал связь со своими соседями вправо и влево, выслеживать его поверх брустнера в течение более или менее продолжитель­ ного времени было своего рода самоубийством. В подобных случаях я приказывал класть на край бруствера наиболее незаметным образом несколько мешков, набитых камнями и булыж­ никами. Нет такой пули, которая могла бы про­ бить мешок с камнями и я получал возможность спокойно высматривать неприятельский окоп, не опасаясь выстрелов с боку. В описанное время способы маскировки наших бойниц были весьма примитивны, я скажу больше, что при тогдашнем способе устройства бруствера снайперу укрыться было почти невоз­ можно. Многие из наших частей прямо-таки гор59

Рис. 5. Гладкая поверхность бруствера дает возможность легко различить отверстия бойниц и часовых, наблюдающих поверх бруствера.

дились совершенно гладким и ровным брустве­ ром дававшим германцам возможность замечать малейшее из наших движений. Брустверы эти делались из мешков, набитых песком, тщатель­ но выравнивались сверху лопатой и получалась поверхность, по которой, не преувеличивая, едва ли удалось бы пробежать даже мыши, незаме­ ченной самым заурядным немецким снайпером. Любопытно, что некоторые, немногие, прав­ да, из наших офицеров, упорно придержива­ лись такой системы бруствера, вопреки здравому смыслу и, не взирая на тяжелые потери, даже после того, как главное командование обратило внимание на это обстоятельство и приказом по армиям изъяло их из употребления. Уже позже был произведен ряд практических опытов, дока­ завших, что при последовательном выставлении искусственной головы над нашим гладким и над 60

Рис. 6. Тот же бруствер с неровной поверхностью бойниц и наблюдатели (А и В) совершенно не заметны.

немецким окопом в течение 2—4 секунд, число попаданий в том и другом случае относилось как 3:1. (См. фотогр.). Немецкие окопы представляли собой совер­ шенно другую картину, чем наши. Они были глубже и имели гораздо большее количество про­ волочных заграждений впереди, а с нашей сторо­ ны представляли собой, как бы дорогу какого-ни­ будь гигантского крота, взрывшего целые кучи земли. Там и сям замечался лист гофрированного железа, закрепленный кольями, в других местах ииднелись стальные ящики, засыпанные зем­ лей, из которых велась стрельба в продолжение нсей ночи из заранее установленных винтовок, местами лежали громадные кучи мешков, самых разнообразных окрасок: черных, красных, зеле­ ных, синих, полосатых, действуя ослепляюще на наши глаза. Существовало даже, на мой взгляд 61

необоснованное, мнение, что германцы поль­ зовались розовыми и красными мешками для ведения наблюдения, так как эти мешки по свое­ му виду и цвету наиболее приближались к цвету человеческого лица; как бы то ни было, факт неоспорим, что германцы имели великолепные брустверы, допускавшие всякого рода движение и наблюдение сравнительно безнаказанно, тогда как мы со своими брустверами платили тяж­ кую дань судьбе. Существовал один надежный и легко доступный способ некоторого укрытия от неприятельских взоров: на наших проволочных заграждениях и вблизи бруствера развешивалось как можно большее число тряпок. Развеваясь по ветру, эти тряпки постоянно приковывали неос­ лабное внимание немецких снайперов; возмож­ но предположить, что они спасли немало жизней наших солдат. Были, конечно, и такие баталионы, в которых давно проделывались попытки к устранению всех описанных недостатков; это делалось благодаря присутствию в них класса офицеров, который встречался от времени до времени на войне. Люди эти, по преимуществу бывшие охотники, занимавшиеся до войны охо­ той на разного рода зверя; смело можно сказать, что в баталионе, где был такой офицер, обык­ новенно имелось два-три лишних телескопа и несколько телескопических винтовок, а также хорошо оборудованные посты для пользования этими винтовками. Разведывательная сводка, посылавшаяся ежедневно в бригаду, отличалась у них точностью и исчерпывающими сведениями. 62

Рис. 7. Наружный вид участка германских окопов, представляющих полную возможность отлично маскировать наблюдателей и бойницы снайперов.

Для хорошего снайпинга, помимо организации и «бучения, необходимы были охотничьи навыки. Охотник проводит свою жизнь в стараниях пере­ хитрить хитрого зверя, а от охоты к войне лишь один шаг. Недопустима мысль, чтобы коман­ дир из опытных охотников так подвергал своих июдей опасности, как это, к сожалению, имело место в некоторых из наших частей во Франции. Канадская дивизия, впоследствии Канадский корпус, имела большое количество офицеров, хорошо умевших бороться с немецкими снайпе­ рами, а некоторые из них достигали на этом поп­ рище даже очень больших успехов. Унтер-офицер Кристи, произведенный впоследствии в лей­ тенанты, может считаться одним из пионеров снайпинга. Он провел свою жизнь в охотах на полуострове Юкон, и обратил свою опытность, чававшую ему возможность подкрадываться к 63

горной овце на расстоянии выстрела, — на борьбу со снайпером из немецких лесничих. В беспрерывном однообразии, царившем в окопах в нудную зиму в 1915 г., единственным развлечением наших солдат были треволнения, сопряженные с снайпингом и его старшей и более важной сестрой — наблюдением. На назна­ ченном для этого участке (их у нас было множес­ тво), снайпинг, собственно говоря, был ни более, ни менее, как высшая разновидность охоты на крупных животных, вдобавок еще отстрелива­ ющихся. В Африке считается опасной охота на львов, слонов, буйволов и носорогов, и хотя, по общему мнению, охота на львов влечет за собой большее количество человеческих жертв, чем все другие виды охоты, я полагаю, никто не станет оспаривать, что германский снайпер, в особенности, когда он пользуется поддержкой своих товарищей соседей, в значительной степе­ ни опаснее любого льва. При снайпинге по мере того, как дело раз­ расталось, и стали формироваться специальные команды, очень многое зависело от умения и обу­ ченное™ всей команды, в состав которой входил единичный снайпер. Первоклассный снайпер в плохой команде терял всю свою ценность. Точно так же отличные снайперы под командой плохо­ го офицера были малоценны, и, что хуже всего, отличная команда под руководством отличного офицера, сменяя на участке слабую команду другого баталиона, часто несла тяжелые потери совсем не по своей вине. 64

Привожу пример: Бланкширцы*, имея пре­ красно организованную команду снайперов, построили на своем участке с полдюжины пре­ восходно укрытых постов для стрельбы и наблю­ дения. Ими соблюдались всевозможные предо­ сторожности, со временем вошедшие в кровь и плоть всех солдат, чтобы неприятель не открыл ггих постов. Телескопы тщательно маскиро­ вались мешками с песком, концы телескопов шкрывались особыми козырьками, чтобы сол­ нечные лучи, отражаясь на поверхности стекла, не выдали их место расположения. Бойницы в сухую погоду, смачивались водой но избежание появления пыли при выстреле, и что важнее всего, к постам не допускался никто, кроме командира, офицеров — снайперов и снайперов — наблюдателей. Приближение к постам кого-либо из посторонних лиц строго наказывалось. В результате Бланкширцы достиг­ ли великолепных результатов, не несли потерь, и нсегда давали отличные детали в разведыватель­ ную сводку. Но вот они сменились Ломширцами, коман­ дир баталиона сам не особенно верил в снайпинг, он твердил, что снайпинг никогда не решит исхода войны. Правда, и у них имелась команда снайперов, но она существовала лишь потому, что командир бригады и начальник дивизии, интересуясь снайпингом и часто бывая * «Бланкширцы», «Ломширцы» — вымышленные автором названия полков (Прим. ред.). 65

в окопах, требовали от командира баталиона такой организации. Смена произошла, и посты сданы. «Рекомендую вам — это недурные посты», — говорит офицер Бланкширцев, он настоящий снайпер в душе и только об этом и мечтает. «Но будьте осторожны с ними. Я никогда не позволяю своим людям занимать пост в окопе «ф» раньше, чем солнце не будет сзади нас». «Хорошо, хорошо», — говорит Ломширец. «Также будьте осторожны с занавесками у бойниц на посту «А», они просвечивают». «Ладно», — опять говорит Ломширец. «Я оставлю вам здесь карту с нанесенными расстояниями». «Ладно». Бланкширцы ушли в резерв и не бывали в этих окопах, пока не наступило для них время в свою очередь сменить Ломширцев. «Ну, как наши посты?» — весело спрашивает Бланкширский офицер. «Скверно. Разбиты в первый же день немца­ ми». «Да что вы, ведь мы их строили две недели!» «Может быть, но теперь они совсем разруше­ ны». «Не думаете ли вы, что ваши люди, как-ни­ будь по неосторожности выдали себя?» «О, конечно, нет». Но на самом деле было так; как только Бланкширцы сменились и ушли из окопов, плохо обученные Ломширские снайперы вос66

пользовались наблюдательными постами, чтобы повести из них яростную стрельбу по противни­ ку, и, кроме того, эти посты, ревностно охраняв­ шиеся Бланкширцами от всякого постороннего элемента, теперь сделались любимым местом пребывания Ломширских офицеров и солдат, приходивших сюда, частью, чтобы взглянуть на немецкие окопы, а частью, просто, чтобы поспать. Занавески, предохранявшие бойницы от просвечивания, сейчас же были отдернуты в сторону. Вскоре случилось то, чего и нужно было ожи­ дать. Наблюдатели противника, столь пострадав­ шие от этих, до сих пор невидимых для них, пос­ тов, теперь с легкостью рассмотрели их, вызвали по телефону, свою батарею, и вскоре посты были сметены, не без потерь для самих Ломширцев. Таким образом, работу приходилось делать нано­ во, но лишь Бланкширцы построят новые посты, слабые Ломширские снайперы не в состоянии укрыть их от пытливых взоров германцев и в результате посты опять погибают. Таковы были трудности, с которыми прихо­ дилось бороться хорошим снайперам, когда сме­ нявшая их часть была не на высоте положения. Добросовестность считается великим досто­ инством для офицера, но для офицера развед­ чика, наблюдателя и снайпера, ее одной недо­ статочно. Чтобы добиться настоящего успеха, он должен отдать своей работе всю душу, погрузить­ ся в нее с головой. Он должен думать и мечтать 67

о ней денно и нощно; и, кстати сказать, удиви­ тельно, какое множество таких офицеров у нас было. Работа офицера по разведке и снайпингу в баталионе всегда была интересна и заниматель­ на и в случае если он страдал в производстве в высший чин (что почти всегда бывает с узкими специалистами в большой армии), он полу­ чал удовлетворение, которое испытывает артист, занимаясь любимым делом. Необходимо отметить несколько других дан­ ных о положении вещей в то время, которое я описываю, для лучшего понимания этого пери­ ода. На стороне противника лежало громадное превосходство в отношении траншейных ору­ дий, к каковым нужно причислить минометы. В результате слишком усердных стараний анг­ лийских снайперов, немцы часто обстреливали наши окопы из таких орудий. По этой причине работа снайперов не всегда встречала добро­ желательное отношение со стороны недаль­ новидных офицеров, которым естественно не нравилось, чтобы немецкая пехота призывала к себе на помощь траншейные орудия, предна­ значавшиеся для разрушения окопов и которых у немцев, кстати сказать, было куда больше, чем у нас. Но вскоре на нашей стороне пришли к заклю­ чению, что подобному положению вещей, при котором немцы в смысле меткости ружейного огня имели превосходство на своей стороне, должен быть поставлен предел, ибо наши потери были слишком чувствительны. Я теперь пере68

хожу в дальнейшем к попытке дать некоторый отчет о тех методах, которыми мы старались вырвать инициативу из рук противника.

II В конце октября 1915 года мне было прика­ зано отправиться в 48-ю дивизию, занимавшую тогда участок близ Гебютерна. Мне надлежало явиться в Штаб дивизии около местечка Па и оттуда я получил предписание отбыть в Оти, где должна была собраться для обучения группа из нескольких офицеров. Обучение должно было происходить как на передовой линии, так и позади ее. Я испросил себе в помощь поручика Г. Н. Готторн-Гарди, опытного стрелка и осно­ вательного знатока телескопа, участвовавшего в разных охотничьих экспедициях вместе со мной и с другими в различных странах света. В Оти мы немедленно принялись за дело. В подробности программы я здесь вдаваться не стану, доста­ точно сказать, что все винтовки в дивизии были испытаны и прокорректированы, и на практике проведены разные способы уничтожения гер­ манских снайперов. Из дивизии нам были даны указания относительно тех окопов, в которые предстояло отправиться. Нелегко обучать сразу группу офицеров в 5 или 6 человек на передовой позиции. А посему, по прибытии в окопы, я раз69

делил обучающихся на три партии и назначил каждой по участку для наблюдения за герман­ скими снайперами, а мы с Готторн-Гарди поо­ чередно занимались с каждой группой в отде­ льности. На том месте, где мы вошли в окоп, наша позиция была расположена несколько выше позиций противника, так что преимущество было на нашей стороне, и почти тотчас же, выглянув в сторону немцев, Готторн заметил германского снайпера, показавшего только лишь верхушку своей фуражки. Он находился шагах в 500—600 от нас и, хотя мы наблюдали около получаса, он все-таки нам не дал случая выстрелить. Мы пошли дальше. Наблюдение за линией противника — работа в высшей степени интересная, в особенности в то время, когда противник начал применять на практике систе­ му усовершенствованной маскировки и устанав­ ливать свои перископы на деревьях, и стальные ящики для стрельбы во всевозможных положе­ ниях. Нахождение и отмечание на карте непри­ ятельских постов являлось не менее важной обязанностью снайпера, чем обстрел против­ ников, так как, — раз такой пост найден, наша артиллерия всегда могла легко справиться с ним. 1отторн и я действовали совместно — как наблю­ датель и стрелок. Исследовав линию противни­ ка в течение нескольких часов, мы забрались в старый разрушенный окоп и оттуда выползли на маленькое возвышение позади его, с которого нам открывался вид на группу старых тополей, 70

росших в нейтральной зоне и где, как нам сказа­ ли, скрывался очень опасный германский снай­ пер. Самого снайпера нам не удалось разглядеть, хотя мы ясно видели его пост на одном из дере­ вьев, а внизу на земле у подножия дерева лежал какой-то предмет, не то человеческий труп, не то шинель. Мы еще находились здесь, когда нам доложили, что партия № 1 видела 9 человек германцев и ранила одного из них. Партия № 2 никого не видела. В то время, о котором я пишу, стало заметно, что немцы уже немного побаи­ ваются наших снайперов, было ясно, что скоро настанет время, когда немец совсем превратится в пещерного человека, как оно и случилось. Поэтому мы стали придумывать разные спо­ собы и ухищрения, чтобы заставить противника, высовываясь из окопа, дать нам удобную цель. Мы заметили инстинктивное стремление немец­ ких офицеров выдвигаться на фланг и, полагая использовать это обстоятельство, собрали своих офицеров и вернулись к тому месту, где Готторн и я раньше заметили немецкого снайпера или часового, расположившегося в конце окопа; он оказался на прежнем месте. Я объяснил свой план, состоявший в том, что я начну стрелять в этого часового, нарочно пренебрегая всякими предосторожностями, и тем обнаружу свое место, в расчете на то, что какой-нибудь из германских офицеров попадет­ ся в ловушку и, заинтересовавшись мною, сочтет своим долгом дать мне практический урок по тактике. Вправо и влево от себя шагов на 200 я 71

разместил своих офицеров с телескопами и теле­ скопическими винтовками, предупредив их, что по всей вероятности неприятельские снайперы начнут стрелять в меня. Затем, предварительно подняв немного пыли около бойницы, из кото­ рой мне предстояло стрелять, я открыл огонь из крупного 350-калиберного маузера*, дающего заметный огонь и дым. Так как часовой в окопе приподнялся настоль­ ко, что видна была не только его фуражка, но и часть лба, я тщательно прицелился и выстрелил, но пуля, по словам наблюдавшего в это время Готторна, прошла дюймов на 12 над головой немца. Понятно, часовой сейчас же скрылся, и я выпустил вслед целую обойму в щит бойницы, обнаружив себя таким путем перед немцами. Выждав несколько минут, я опять стал стре­ лять. Очевидно, моя пальба привлекла их вни­ мание, потому что почти тотчас же два немецких снайпера начали стрелять в меня. Я ответил на их выстрелы. Оказалось, что снайперы находи­ лись как раз напротив моих офицеров, и так как последние в стрельбе не участвовали, то можно было надеяться, что немцы, забыв предосторож­ ность, в конце концов вылезут из своих око­ пов. Действительно, случилось именно то, чего мы ожидали; озлобленные немцы, стрелявшие в меня, в предположении, что они имеют дело с * Англичане считают калибр винтовок в тысячных долях дюйма, следовательно английский калибр 350равняется наше­ му калибру в 3 1/2 линии (Прим. ред.). 72

Рис. 8. Германский часовой в поле зрения телескопического прицела.

глупцом, приподнялись из-за бруствера и откры­ ли бешенную стрельбу по мне, под руководством офицера, державшего в руках полевой бинокль громаднейших размеров. В критический момент мои помощники открыли огонь, бинокль скатил­ ся за бруствер на наружную сторону окопа, в то время как офицер с простреленной головой упал назад в окоп, а германские снайперы, число кото­ рых возросло до 5—6, также внезапно скрылись. Одновременно неприятель прекратил огонь. Нельзя забывать ни на минуту, сколько беды приносили нам хорошие германские снайперы, даже один из них был в состоянии вывести на нашей стороне тридцать или сорок человек из строя. В более поздний период войны мы имели снайперов, на ответственности которых лежало до 50 и даже до сотни убитых немцев. Кроме потерь в живой силе, такое системати­ ческое истребление наших войск очень скверно 73

отражалось на духе солдат. Впоследствии уже мы изобрели способ, с помощью которого нам удавалось почти мгновенно определить место укрытия любого немецкого снайпера. Это дела­ лось при помощи искусственной человеческой головы, изготовленной из картона. Способ применения такой головы состоял в следующем: (см. рис. 9) — когда германс­ кий снайпер начинал беспокоить какой-нибудь из наших участков, мы выбирали подходящее место, примерно, напротив его, вбивали два кола в дно окопа, поближе к брустверу, выши­ ною приблизительно на фут ниже верхнего края бруствера, прибивали к ним доску, через отверс­ тие в которой пропускался стержень с насажен­ ной на него головою, которая затем медленно приподымалась вверх через край бруствера. Противник обыкновенно сейчас же начинал стрельбу в голову и при попадании, пуля, про­ бивая ее насквозь, делала два отверстия: входное и выходное. После выстрела, голова опускалась вниз наиболее естественным образом и снима­ лась со стержня, а последний опять приподымал­ ся вверх, но не совсем до прежней высоты, а не достигая ее на расстоянии, равном расстоянию между обоими стеклами полевого перископа. После этого оставалось лишь точно установить нижнее стекло перископа против входного отвер­ стия в голове и смотреть в него, верхнее стекло, таким образом, приходилось над бруствером. Описанным способом мы определяли точное направление полета пуль; в оптическом центре 74

75

перископа мы находили или самого снайпера, или его пост; ликвидировать его было уже не трудно. На практических занятиях в школе снайпинга первой армии, этим приемом мы смогли найти 67 снайперов из общего числа — 71. Стараясь придать искусственной голове более естественный вид, некоторые из наших солдат вставляли ей в рот папиросу и раскуривали ее при помоши резиновой трубки. Получается очень странное ощущение, когда голова, через которую вы курите, вдруг про­ бивается пулей, как мне рассказывали неко­ торые из испытавших это. После описанных происшествий мы продвинулись на фланг 48-й дивизии, где занимала участок четвертая диви­ зия. В последней шотландские горцы выкинули презабавную штуку. Кто-то из людей баталиона достал часовой механизм с очень громким ходом. Горцы отделялись от немцев совершенно нелюдимым пространством. Ночью какой-то предприимчивый шутник прополз на нейтраль­ ную зону на расстояние 100 шагов от германс­ кого окопа и там пустил машину в ход. Немцы, не будучи в состоянии разобрать, в чем дело, заключили, что это должно быть адская маши­ на, которая вскоре должна разорваться и раз­ рушить их окопы. Они поспешили сейчас же открыть стрельбу из минометов, стали освещать местность ракетами и вообще провели всю ночь очень тревожно в ожидании чего-нибудь весьма неприятного, в то время как шотландцы, сидя в 76

Рис. 10. Наблюдение в перископ.

своих окопах, втихомолку наслаждались своей удавшейся выходкой. Описанный инцидент типичен, как пока­ затель той беспечности, с которой шотланд­ цы вообще были склонны относиться к против­ нику. В более позднее время, когда немцы сдела­ лись уже гораздо осторожнее и проводили все свое свободное время в глубоких блиндажах, кому-то пришла в голову недурная мысль изго­ товить большой плакат с ясно видимой надпи­ сью на немецком языке: «Ожесточенные бои в Берлине», за надписью следовало мелким шриф­ том вымышленное описание этих боев. Шотландцы собирались выставить уже пла­ кат над бруствером, рассчитывая на то, что среди немцев найдутся любопытные, желающие про­ честь подробности об этих боях и для этой цели 77

вероятно, оставят свои обычные предосторож­ ности. Насколько мне известно, плакат не был показан; на мой взгляд, сожалеть об этом не приходится, так как мысль, хорошая сама по себе, была неудачна в том отношении, что неми­ нуемо вызвала бы артиллерийский огонь со сто­ роны противника и в конечном подсчете игра не стоила бы свеч. Продолжаю описание дня. К вечеру немцы открыли артиллерийскую стрельбу на нашем правом фланге, и мы поспешили туда, пото­ му что я знал по опыту, что часто немецкие артиллерийские наблюдатели корректируют огонь своей артиллерии из пехотных окопов первой линии: действительно, мы вскоре замети­ ли большой черный артиллерийский перископ. По-видимому, он обслуживался двумя лицами. Один из них имел каску с очень высоким шпицем и тут же был окрещен нами прозвишем «малень­ кий Вили»; другой немец был с большой черной бородой. Ближайший пункт, с которого мы их могли наблюдать, был на расстоянии около 700 шагов, и хотя мы ждали до вечера, «маленький Вили» по-прежнему показывал нам лишь каску и узенькую полоску своего лба. С наступлением темноты мы ушли из окопов, так как артилле­ рийский огонь прекратился, а «маленький Вили» все время не давал шансов на удачный выстрел; бородатый немец скрылся еще раньше. Мне не хотелось бесцельно тревожить немецких наблю­ дателей. Важно для нас было знать их пост, так как это могло пригодиться нам в будущем. 78

Случай представился через 3 дня, «малень­ кий Вили» был убит одним из наших офицеров после очень продолжительного выслеживания, а вечером того же дня пост был сметен с лица земли нашей гаубичной батареей. В виду того, что «маленький Вили» успел прокорректиро­ вать лишь первые два-три выстрела своей бата­ реи, стрелявшей по нашему передовому окопу, его смерть, надо полагать, спасла нас от потерь, так как временно огонь противника приостано­ вился. Вообще говоря, важно не только количество потерь, нанесенных противнику нашими снай­ перами, часто даже большее значение имел пси­ хологический момент, при котором совершалось истребление противника. Осенью 1915 года господствовали сильные ветры после морозных ночей. Можно было предполагать, что в ближайшие дни начнет­ ся быстрое оголение деревьев и кустарника от зелени. Я поэтому испросил и получил разре­ шение от Штаба 4-й дивизии, при которой вре­ менно находился, прервать свою инструкторс­ кую работу и отправиться в передовые окопы с тем, чтобы разыскать расположение немецких снайперов и их постов. По дороге я заехал в Штаб дивизии, где мне сообщили, что в районе деревни Бомон оперирует опасный снайпер. Он успел истребить уже изрядное количество наших солдат. Предполагалось, что он распо­ ложился в ветвях одной из ив, растущих целой группой недалеко от «лестницы Якова» (мест79

ность, знакомая многим, побывавшим на том участке фронта, в 1915 году). Артиллерия противника обстреливала в этот день с особым ожесточением наши ходы сооб­ щения, событие, которое, до появления снаря­ дов с удушливыми газами и в дневное время, мало кого тревожило, за исключением разве тех, которым приходилось работать по приведению в порядок разрушенных мест. Придя в окопы, я и мой вестовой, который, могу это смело сказать, стрелял гораздо лучше, чем прислужи­ вал, сейчас же принялись разыскивать снайпера. Обыкновенно случается так, что разыскиваемый противник в данный момент отдыхает, но тут было не то, потому что, только я выглянул за бруствер, как пуля немца, ударившаяся немного низко, подняла облако пыли прямо мне в глаза. Для лучшего понимания, скажу, что в этом месте наш окоп делал изгиб, упираясь коленом в под­ ножие холма. Перед нами находилась деревня Бомон, где один из немецких солдат повесил свою только что выстиранную рубашку. Между нами и деревней лежало дикое пространство нейтральной зоны, и у основания возвышеннос­ ти росла вереница ив, в одной из которых, как предполагалось, расположился снайпер. Эти ивы не были видны с того места, откуда в меня стреляли, и потому я заключил, что выстрел был произведен не разыскиваемым снайпером, а кем-нибудь другим. Для простоты назовем его Эрнстом. В этом я ошибся, как покажет даль­ нейшее. 80

Все утро мы пытались найти укрытие Эрнста, выпустившего в меня еще четыре пули, но все, что мне удалось узнать про него, было то, что Эрнст хороший стрелок, так как на данном рас­ стоянии он стрелял весьма прилично. Мы тща­ тельно обследовали ивы и заметили пару снай­ перских постов, в особенности выделялся один в кустарнике, но как мы ни смотрели, Эрнста все-таки найти не могли. На следующий день я все утро был занят немецким артиллерийским наблюдательным постом, разрушенным впос­ ледствии нашими гаубицами, и только после обеда опять принялся за поиски Эрнста. На этот раз я начал с основания холма. Бойниц у нас на этом участке не было, а потому приходилось смотреть через бруствер. И только я выглянул, как Эрнст снова выпустил в меня пулю, которая прошла очень близко, и затем выстрелил еще раз, но уже менее удачно. Первая пуля пробила гребень бруствера рядом с моей головой и одновременно я заметил, что еще несколько выстрелов попали в мешки на брус­ твере. По направлению этих последних, позади окопа росла группа деревьев на небольшом воз­ вышении, я подполз к ним и сразу же заметил нечто, чрезвычайно интересное. В стволе одно­ го из деревьев сидело несколько пуль, груп­ пировавшихся в пределах небольшого круга. Исследовав эти попадания, я скоро пришел к заключению, что эти выстрелы имеют одно общее направление с попаданиями в бруствер и что они производились с какой-нибудь точки 81

нейтральной зоны, представлявшей собою глад­ кое пространство с большим и очень густым кустом, примерно на середине, поближе к гер­ манской линии. Я вернулся в окоп и приказал зорко следить за кустом и окружающим его пространством. Вскоре мне донесли, что в кусте замечено было движение. В трубу я различил перископ в 3 футах над землей. Так как перископ только что поя­ вился в кусте, и держался на той же высоте, я пришел к убеждению, что тут должен скрываться и снайпер, собрал полдюжины своих стрелков и моего вестового, и, указав им дальность, при­ казал дать залп, целясь в середину куста. После залпа перископ взлетел в воздух и Эрнст уже более нас не беспокоил. Наблюдение направления неприятельских выстрелов и повело к тому способу нахождения снайперов, который описан мною выше в этой главе. Никто не может отрицать мужества Эрнста, изо дня в день выползавшего на нейтральную зону. Трудно сказать, был ли он убит или нет, но шансы за то, что одна из пуль залпа попала в цель. Во всяком случае, работа снайпера в этом месте прекратилась. Я достаточно подробно описал работу и обу­ чение, происходившие в окопах третьей армии. Целью их было формирование снайперских отде­ лений в баталионах в составе 2 унтер-офицеров и 16 рядовых под начальством одного офицера. Я сознал, что моя задача, главным образом, зак82

лючалась в подготовке офицеров. Если бы мне удалось найти 15—20 офицеров, всей душой пре­ данных делу снайпинга, не подлежало сомнению, что наши начинания найдут отзыв на всем про­ странстве британской армии. Мы успели уже соб­ рать много сведений о германской организации и на некоторых участках не только справляться с противником, но и вырывать превосходство из его рук. Поразительно, что может быть сделано 16 хорошими стрелками на участке одного баталиона только в один день. Нужно иметь в виду, что успех немецкого снайпинга основывался, глав­ ным образом, на действиях известного коли­ чества высококвалифицированных снайперов, из коих каждый наносил нам тяжелые поте­ ри. Наша ближайшая работа, следовательно, заключалась в том, чтобы вывести этих снайпе­ ров из строя; задача несколько облегчалась тем обстоятельством, что немцы слишком привык­ ли видеть несомненное преимущество на своей стороне. С течением времени наши дела стали поправ­ ляться, даже до такой степени, что в один пре­ красный день я получил телеграмму одного из Командиров бригад следующего содержания: «На моем участке остался всего-навсего один немец­ кий снайпер. Не можете ли вы предоставить мне временно крупную охотничью винтовку». Названная бригада за период 4 месяцев не зарегистрировала ни одного случая потерь от германских снайперов. 83

Вся кампания может быть разделена на четы­ ре периода. В первый период — несомненное превосходство на стороне германцев. В продол­ жение второго — наша главная цель состояла в том, чтобы изъять наиболее опасных германс­ ких снайперов, а также приучить наших к более действительной работе. В третий период — немец уходит в свои окопы и не дает нам более случая истреблять его. Настало время для нас изобре­ тать разные способы и хитрости с тем, чтобы заставить немца выходить из своих окопов и уже гораздо позднее наступает четвертый, последний период — это период крупных боев, в который работа снайперов начинает сливаться с работой разведчика и снайперы в большом количест­ ве обучаются в применении к новым задачам, возрастающим в связи с новыми тактическими методами германской обороны.

ГЛАВА III Начало работы в XI корпусе и первой армии К концу 1915 года меня снова вытребовали в 1-ю армию с тем, чтобы пройти с офицерами разведчиками и снайперами курс обучения по наблюдению и снайпингу (что уже делалось в 3-й армии), а также заниматься с группой раз­ ведчиков из главного Штаба — по снайпингу, насколько это дело касается наблюдения и раз­ ведки, тема, как видите, очень обширная. Я ехал по дороге через Дулен-Фревен и Ст. Поль, по которой мне уже и раньше часто приходилось путешествовать, начиная с тех отда­ ленных времен, когда дорога еще была загро­ мождена французскими войсками, и до тепе­ решнего, более спокойного времени. На войне было мало развлечений. Охота была запрещена, 85

спорт был недоступен для одинокого человека, каковым был я, и трудно было доставить себе какое-либо умственное развлечение. Поэтому длительные разъезды по всему фронту, входив­ шие в круг моих обязанностей, составляли при­ ятный контраст с обыкновенной жизнью. Как только до меня доходили вести о новых боях, я немедля отправлялся в указанном направлении, чтобы на месте наблюдать за немецкими око­ пами, так как со временем снайпинг все более и более осложнялся, и немцы стали прибегать к новым приемам, с которыми нам, конечно, приходилось бороться. Важно было также свое­ временно доставать на местах образцы их новых стальных щитов, над которыми мы производили опыты со всеми родами винтовок. Вернемся, однако, к курсам в 1-й армии. Нам отвели довольно странный тир на самой окраине местечка Бетюн, в то время цветуще­ го пункта, почти нетронутого артиллерийским огнем, несмотря на его расположение в районе военных действий. Стрельбу мы производили под навесом, и мишени виднелись через отверс­ тия в целом ряде кирпичных стен, пересекавших тир в перпендикулярном направлении. Шум в помещении стоял оглушительный, но при сырой и холодной погоде навес давал некоторые удобс­ тва. Класс состоял из 12 отборных офицеров, по одному из каждой дивизии. Впоследствии я поте­ рял из виду большинство из них, но, по крайней мере, двое получили в командование батальоны, а также разные боевые награды. Чтобы научить 86

их обращению с телескопическими прицелами и одновременно проверить установку прицелов вообще, все винтовки первого корпуса, снаб­ женные этими прицелами, были собраны у нас вместе с людьми, обслуживавшими их. Раньше всего необходимо было проверить правильность установки телескопических прицелов. Так как до того времени правильного обу­ чения в 1-й армии не существовало, не удиви­ тельно, что большинство винтовок оказались неправильно установленными: из первых 80 — оказались неисправными 59 штук; работы было по горло, так как винтовки партия за партией непрерывно прибывали к нам на курсы. В числе других прибыла партия шотландских стрелков, у которых все винтовки оказались в полном порядке. Во главе партии стоял молодой офицер, кото­ рый по окончании работы предложил мне свои услуги по осмотру следующих партий. «Вы знакомы с телескопическими прицела­ ми?» — спросил я. «Так точно». «Много приходилось вам стрелять?» «Так точно». «Призы есть?» «Так точно — королевский, шотландский чемпионат и Каледонский щит». «Как ваша фамилия?» «Грей». В тот же вечер я протелефонировал в Штаб корпуса, и Грей был назначен инструктором по 87

снайпингу в корпусе. Достаточно будет сказать, что через несколько недель германские снайпе­ ры получили такую отповедь, что они, вероятно, диву давались. Впоследствии дивизия Грея была передана в XI корпус, где, по моему мнению, снайпинг на некоторых участках достигал наибольшей степени развития, по крайней мере, в 1916 году. Позднее Грей сделался моим помощником в школе XI корпуса, и еще позднее в 1-й армии. В конце концов, он уехал в северную Америку в чине майора, тоже в качестве инструктора. Там он получил благодарность Начальника дивизии за чрезвычайно умелую и успешную постановку дела в частях его дивизии. Из офицеров-снайперов, с которыми мне приходилось иметь дело во Франции, двое осо­ бенно выделялись по своим высоким качест­ вам — Грей и майор О. Ундэргилль, 1-го баталиона Королевского Соммерсетского легкого пехотного полка. Наши занятия в Бетюне продолжались две недели и способствовали получению мною отпуска по болезни; дело в том, что во время занятий приходилось рыть окопы и строить посты для снайперов в сырой и нездоровой почве, так как в этом месте, как оказалось, на небольшой глубине от поверхности земли проходила городская канализационная труба, в результате чего я заболел окопной лихорад­ кой. Но время, проведенное мною дома, все же не было потеряно без дела, так как мне уда88

лось собрать большое количество телескопичес­ ких прицелов, а также изложить в письменной форме программы разных курсов по обучению снайперов; последнее было особенно полезно, так как я почти беспрерывно получал из разных частей просьбы о высылке программ. Вернувшись во Францию, я снова попал в 3-ю армию, но уже в пехотную школу, заведывание которой во время моего отсутствия принял капитан Пемберг. Это был очень способный офицер, принесший много пользы делу. Я же отправился опять на фронт и взялся за прежнюю работу инструктирования бригад и баталионов. Таким образом я попал даже в индийскую кава­ лерийскую дивизию. В то время в частях, путем опроса, подыски­ вали людей, знакомых по своей довоенной рабо­ те с телескопическими прицелами. Результат получился типичный, один рядовой заявил, что он хорошо знает телескопические прицелы, так как он в течение 4-х лет работал в фирме Даниель Фрезер в Эдинбурге, у крупных фабрикантов ружей винтовок, телескопические прицелы коих пользуются вполне заслуженной известностью. Работа его что-то не клеилась, и вскоре воз­ никли подозрения в правдивости его слов. По наведенным справкам, было получено письмо от указанной фирмы, в котором сообщалось, что такой-то действительно у них служил, но что он, вероятно, не может обладать особенными шаниями, так как занимал должность... контор­ ского мальчика. 89

В эти дни мне пришлось снова побывать во многих бригадах, в которых я уже работал полго­ да тому назад. Оказалось, что потери среди снай­ перов были в общем не велики, и мы начинали заметно захватывать инициативу в свои руки. В то время начиналось сосредоточение войск для наступления на Сомме, в котором участвовали 3-я и 4-я армии. Телескоп в этот период представлял предмет всеобщего внимания, так как разведка лихора­ дочно разрабатывала всевозможные сведения о противнике, и спрос на бригадных и баталионных наблюдателей, знакомых с телескопом, быс­ тро возрастал. Я обучал много разведчиков для 56-й дивизии. Как раз в это время произошла перемена в моем назначении, и я получил при­ казание отправиться в 1-ю армию, в командо­ вание которой вступил только что вернувшийся из Галлиполи генерал Чарлз Монро, покрывший себя там неувядаемой славой. Таким образом, я уехал из 3-й армии и направился по железной дороге в Эрсюр-Лис, где стоял штаб 1-й армии. Не стану отрицать, что я очень обрадовался назначению в 1 -ю армию, в которой я встретил столько интереса и рвения к службе снайперов. Комендант г. Эр, к которому я явился, отвел мне комнату в гостинице «Золотой ключ». Сидя за обедом, я увидел коменданта, справлявшегося об офицере таком-то, и он назвал мою фамилию — оказалось, что командующий армией пригла­ шает меня к себе на обед и что его автомобиль ожидает у ворот. На другой день командующий 90

армией расспросил меня очень подробно отно­ сительно снайпинга и обо всем, что произош­ ло в этой области за время его отсутствия. Он сообщил мне, что я буду прикомандирован к XI корпусу и что моей обязанностью будет, как и в 3-й армии — обучить как можно больше хороших стрелков. В XI корпусе, со времени моего последнего там пребывания, сформировалась школа снай­ перов, где 5 офицеров и 20 солдат проходили кратковременный курс. Школа располагалась по ту сторону Ниэппского леса, вблизи места, называемого Стенбек. Я получил приказание обосноваться в этой школе, которой заведо­ вал поручик Форсис. Трудно представить себе более любопытное и живописное место. Наша штаб-квартира находилась в фламандской крес­ тьянской избушке, хозяева которой отличались большой скаредностью, а под стрельбище было отведено длинное поле, расположенное по скату горки, засеянное рожью с отмеченными рассто­ яниями на 150, 300, 450 и 750 шагов. Главное преимущество этого превосходного стрельбища заключалось в том, что оно находилось в 300 шагах от нашей штаб-квартиры, обстоятельство, благоприятствовавшее тому, что люди по окон­ чании занятий ежедневно добровольно прак­ тиковались в стрельбе. Здесь впервые мы стали сознавать необходимость более продолжитель­ ного и основательного курса обучения, что и было осуществлено впоследствии в школе 1-й армии, где курс был продлен до 17 дней. 91

Необходимо сказать, что все люди и офице­ ры, прибывавшие на курсы, проявляли необы­ чайный интерес к делу. Они любили снайпинг, и еще больше наблюдение, справедливо сознавая, что в этой великой технической войне именно в этом каждому представляется случай про­ явить свое личное искусство. Более развитые из них ясно представляли себе все возможности, которые дает такого рода усовершенствован­ ное наблюдение. В последующих главах будут приведены несколько примеров наблюдения ничтожных самих по себе деталей, приведших, однако, к заключениям большой важности. Мне думается, что главное обаяние и интерес наших курсов именно и заключались в том, что они внушали людям сознание широчайших воз­ можностей оказаться полезным и выдвинуться на этом поприще. Мною говорилось, отчас­ ти пожалуй и справедливо, о духе разрушения вообще, присущем солдату, но факт, что сотни солдат, унтер-офицеров и офицеров прошли курс обучения стрельбе на нашем стрельбище у дер. Стенбек, пересеченном во всех направ­ лениях узкими тропинками, и несмотря на это трудно было найти где-либо истоптанные коло­ сья. Впоследствии в одном месте рожь выросла настолько, что закрыла часть мишеней, и ее пришлось скосить на протяжении около 25 кв. саж. Мне не известно, во сколько был оценен владельцем поля понесенный им убыток, но, вообще говоря, фламандские крестьяне никогда не пропускали случая требовать возмещения 92

убытков, как только к этому представлялась возможность. Обычно я проводил в школе лишь первые два дня занятий с каждой группой, посвящая остальное время разъездам по дивизиям и бри­ гадам, и таким образом знакомился с передовой линией, занимаемой корпусом, на протяжении которой я осматривал посты снайперов. 33-я дивизия, занимавшая участок напротив Виолен и «Кирпичных Труб»*, только что имела ожесто­ ченную перестрелку с немецкими снайперами. Названный участок фронта был неблагопри­ ятен для нас с точки зрения снайпинга, так как немцы, к несчастию, занимали более выгодные позиции, чем мы. Кирпичные трубы представля­ ли из себя отличные снайперские посты, кроме того были и другие выгоды, которые германцы сумели отлично использовать. Но именно этот участок показал, на что способен хороший офи­ цер-снайпер, так как, когда 33-я дивизия приня­ ла участок, несомненно превосходство было на стороне немцев, но вскоре мы их успокоили. Здесь Грей однажды подвергся большой опасности: во время обхода по участку один из офицеров сообщил ему, что где-то вблизи засел немец, который сильно беспокоит нас. Грей спросил — где же находится этот снайпер, и его сейчас же отвели на участок, где, как предпола­ галось, должен был находиться снайпер. Едва * Очевидно «фронтовое» название участка местности или позиций вроде пресловутого «Фердинандового носа» (Прим. ред.).

93

только Грей, следуя указанию своего провожа­ того, показался из-за бруствера, как неожидан­ но был встречен выстрелом на расстоянии 15 шагов, и пуля просвистела у самой его головы. «Это он», — заметил самодовольно офицер. «Я знал, что он находится близко от нас, но что же здесь можно сделать? Как только мы пытаем­ ся обнаружить его, он стреляет». «Эх вы... Неужели вы никогда не слышали про снайперекоп?»* «Как же слышал, придется его применить», — воскликнул офицер. Вскоре этот снайпер был приведен к молчанию. Но возвратимся к XI корпусу, работа там без­ условно была напряженная — никаких развлече­ ний. В результате курсанты так вошли в свое дело, посвящая ему почти все свое время, и лишь изредка чередуя занятия случайным спортом (футбол и крикет), что успехи в стрельбе были поразительные. Примерно в это время 33-я дивизия была переброшена на новый участок к югу, и поручик Грей был прикомандирован к школе, где он вскоре проявил на деле свои высо­ кие качества и способности. Одно из главных затруднений, с которым нам приходилось бороться в 1-й армии, состояло в том, что наши окопы, по крайней мере на учас­ тке Неф—Шатель—Фокисар, были очень неглу­ боки, и, собственно говоря, мы жили не в них, * Способ нахождения места стреляющего путем примене­ ния искусственных голов и перископа (Прим. ред.). 94

Рис. 1 1 . ШколаМ корпуса. «Германский окоп»: 1 - вид участка окопа до установки щита. 2 - устройство щита. 3 - щит установлен - видна открытая бойница.

а в нишах под бруствером. Устраивать бойницы при таком положении вещей было чрезвычайно трудно, но Грей нашел удачный выход из этого положения, изобретя щит, который мы прозва­ ли «щитом Грея». К металлическому щиту, при помощи проволоки, прикреплялся точно такого же размера деревянный щит с соответствующим бойнице отверстием; к деревянному щиту гвоз­ дями прибивались мешки с песком, соответс­ твующие по цвету мешкам на данном участке бруствера. Ночью часть мешков вынималась из бруствера и заменялась таким щитом Такого рода бойницы обычно оставались незамеченными противником и имели еще ту выгоду, что попадавшие в щит пули, встречая на своем пути мешки и дерево, не издавали звука, 95

Рис. 12. Школа XI корпуса. Верхний - бруствер окопа из земляных мешков разноцветных и уложенных беспорядочно (А) и бруствер «по наставлению» (Б), пунктиром указаны бойницы. Нижний - типичный участок германского окопа; щиты А установлены для отвлечения внимания наблюдателей гр-ка, Б - перископ; пунктиром показаны места бойниц.

неизбежного при ударе пули о металл, и, сле­ довательно, не выдавали места укрытия наших снайперов (см. фото). Здесь, в школе XI корпуса, мы впервые стали воспроизводить в точности германские окопы и посты их снайперов; вообще эта школа дала большой практический опыт и много содейство­ вала успеху дела. Главная причина такого успеха заключалась, по моему мнению, в неослабном живом интересе, который проявлял по отноше­ нию к нам командир корпуса ген. Гекинг, часто приезжавший к нам из своего штаба для осмотра школы. То же делал и генерал-майор Гастингс Андерсон. В июле месяце командующим армией 96

был произведен инспекторский смотр школы и кроме того нас временами навещали офицеры из других армий и даже с других театров войны. На лугу, вблизи школы, был небольшой пруд, кишевший рыбой, которую мы с Греем часто удили. Но только единственный раз за все время нам удалось вытащить рыбку, которую мы и преподнесли крестьянину, владевшему прудом. Надо полагать, что он ее съел, ибо на другое утро он явился к нам в управление с просьбой указать ему адрес врача. Все же, трудно было представить себе большее удовольствие, особенно после 3-х или 4-х дней усиленной работы, заключавшейся в осмотре передовых окопов, на протяжении 12—15 верст, чем отдых на этом лужку, на берегу маленького пруда. В то время, о котором я говорю, в состав 1-й армии входили XI, I и IV корпуса. III кор­ пус был только что переброшен для участия в боях на Сомме. I корпус имел школу снайперов, которая впоследствии достигла высокой степе­ ни совершенства под руководством капитана Кранга и покойного поручика Тоовез, автора песни «Старый барабанщик» и известного приювого стрелка. Отряд снайперов, отправленный впоследствии в португальские окопы, где немец­ кие снайперы производили форменное опусто­ шение в рядах своих противников, находился под командой этого капитана Кранга. IV корпус также имел свою школу, но этот корпус скоро иыбыл из состава армии и ушел на юг. 97

По прибытии в 1-ю армию, я застал там правильную постановку дела, заслуживавшую полного одобрения. В каждом корпусе уже была своя школа снайперов и наблюдателей. Но глав­ ное затруднение состояло в том, что снаипинг все еще не был официально признан высшим командованием, не было еще соответствующего учреждения, и школы существовали, так ска­ зать, неофициально; когда я прибыл в школу 3-й армии, имевшую тогда уже несколько десятков инструкторов, большой штаб и несколько сот учащихся унтер-офицеров — школа еще «офици­ ально» не существовала. За время моего пребывания в школе XI кор­ пуса, военное министерство, наконец, удосужи­ лось признать меня инструктором по снайпингу, и выдало мне причитавшееся за несколько истекших месяцев жалованье. После нескольких инспекционных поездок и работы в других армейских корпусах, я полу­ чил приказание сформировать армейскую школу снайпинга. Чрезвычайно обрадованные Грей и я взяли автомобиль в штабе армии и отправились разыс­ кивать подходящее место для школы в равнинах, прилегающих к Па-де-Кале. Это были восхити­ тельные для нас дни, но сколько мы ни искали, все же не находили места, отвечающего нашим требованиям. Местность была слишком ровная. Вспоминаю теперь, как мы почти остановились было на маленьком возвышении, вблизи Гинж, под названием «гора Бернан-Шон», но к счастью 98

все-таки решили продолжать розыски и попали, наконец, к деревне Аингем; повыше деревни на небольшом плоскогорье находился частный тир, заканчивавшийся валом. Плоскогорие это, довольно значительных размеров, все было пок­ рыто вереском, находившимся в то время, в июле месяце, в полном цвету. По этому поводу Грей сострил: «Смотрите, местность старается походить на Шотландию». Плоскогорье могло вместить стрельбище длиною 1200 шагов и имело достаточное про­ странство для игр, которым в армии уделялось особое внимание, как необходимому условию благосостояния каждой школы, — обстоятельс­ тво, которому мы в большой степени были обя­ заны физическим здоровьем наших людей. Обходя это место, выбранное нами как самое подходящее для формируемой школы 1-й армии, мы с досадой заметили пересекающие его све­ жие следы автомобиля. Не было сомнений, что кто-то другой до нас успел облюбовать это место и, очевидно, имел на него виды. После такого открытия мы, не задерживаясь, отправились в штаб армии, чтобы закрепить место за собой, и к нашему удовольствию там сообщили нам, что так как пока никто не просил об отводе его, то место остается за нами. Позже мы узнали, что непосредственно после нас в штаб армии с тем намерением, что и мы, являлись представители авиационного корпуса. Но все хорошо, что хорошо кончается, и вскоре мы распрощались с любимой школой XI 99

корпуса и, нагрузив свои пожитки на грузовик, двинулись в путь для основания новой школы. Часто еще нам приходилось бывать в родной школе XI корпуса. Последнее наше посещение до перехода кор­ пуса во 2-ю армию было в зимний день, снег падал крупными хлопьями, и я уже не сожалел о том, что мне не пришлось провести здесь зиму, ибо золотистая, ласкающая глаз нива превра­ тилась в желтое, вязкое, непроходимое болото. Ручеек, протекающий между нашими мише­ нями и валом, выступил из берегов и смыл эту насыпь; когда мы подъехали, новый начальник школы, поручик Гендз, руководил работой 150 германских военнопленных, занятых сооруже­ нием нового вала — картина скорее напоминала собою эпизод из жизни на германском восточ­ ном фронте.

ГЛАВА IV Школа разведки, наблюдения и снайпинга в 1-й армии Прямой целью этой школы была подготовка офицеров-инструкторов для обучения снайпе­ ров в корпусных школах, а также для работы непосредственно на участках бригад и баталионов. Система отдельной школы на каждый корпус была свойственна лишь, как я уже упомянул, 1-й армии, которая в течение следующих полутора лет выпускала в 3 раза больше снайперов, чем любая другая армия. Кроме того, школа первой армии старалась добиться признания себя мес­ том подготовки наблюдателей в телескоп для всей британской армии. Действительно, немного 101

позднее мы были засыпаны просьбами из разных корпусов и дивизий других армий о подготовке для них таких наблюдателей. Подобный усилен­ ный приток просьб обыкновенно предшествовал крупным боевым операциям, так что мы, в конце концов заранее угадывали, в каком именно месте они намечались. Но все это происходило позднее; я же продол­ жаю свой рассказ, прерванный в том месте, где мы на грузовике выехали из школы XI корпуса. Нас было 6 человек: поручик Грей, оружейный мастер Карр, рядовой Фенсам (весьма опытный плотник), я, и два сигнальщика. Мы забрали с собой все лишнее снаряжение из школы XI кор­ пуса, а также большое количество снайперских принадлежностей, составлявших личную собс­ твенность Грея и мою. В окрестностях г. Эр мы проезжали мимо громадного опустелого лагеря, который, как мне кажется, некогда занимался австралийца­ ми. Нет сомнения, что этот лагерь когда то охранялся, но теперь он представлял собой кар­ тину полного опустошения, так как окрестные фламандские крестьяне растаскали все печи и большую часть деревянных стен. Тут же мы наткнулись на три армстронгских барака*, сто­ явших в поле около лагеря, и так как эти бараки относительно хорошо сохранились, а у нас их * Разборные деревянные бараки с металлическим карка­ сом и крышей, требовавшие для своей сборки лишь несколько часов (Прим. ред.). 102

Рис. 13. Общий вид места расположения школы снайперов, наблюдателей и разведчиков 1-й армии, д. Лингем.

совершенно не было, мы решили не оставлять их целиком французам, а разобрали один из них и погрузили на автомобиль. Этот поступок сам по себе, конечно, заслужи­ вает осуждения, но, не имея специального учреж­ дения, которому мы были бы «официально» под­ ведомственны, у нас не было и «официальной совести»; если бы мы позволили себе иметь такую роскошь — наша работа сделалась бы невозмож­ ной. Вскоре наш грузовик катился через мост в городке Эр, который впоследствии был разру­ шен огнем дальнобойной артиллерии. Здесь же мы запаслись всякой мелочью, необходимой для оборудования офицерской и солдатской столо­ вых. Далее мы проехали через старый город мимо собора. Штаб армии перешел в другое место, и в городе оставались лишь комендант и одна или две ЮЗ

рабочие колонны. Миновав городок, мы сверну­ ли на Ламбрскую дорогу и, проехав эту деревню, вскоре увидели впереди возвышенность, на кото­ рой должна была расположиться наша школа, и вслед за тем въехали в деревню Лингем. Грузовик проследовал дальше, и здесь первым делом был собран и поставлен барак. Барак в первую же ночь оказал нам существенную услугу, предохранив от ливня наши принадлежности, а также бумагу для мишеней и искусственные головы. Начался один из самых интересных периодов моего пребывания во Франции. Наш маленький отряд был усилен несколькими отпускными и присланной к нам на помощь рабочей колон­ ной. Забавно было видеть, как люди этой колон­ ны, работавшие в тылу свыше года, считали свое пребывание у нас своего рода приключением. Приступая к земляным работам, они обнажали свои руки до локтей, причем бросалась в глаза белизна их рук, сильно отличавшаяся от наших загорелых отпускных. Нужно было копать окопы, насыпать валы, строить снайперские и наблюдательные посты и т. д., и со всей этой работой колонна справлялась с необычайным подъемом духа. Вскоре мы устроили футболь­ ную площадку, и рабочие играли каждый вечер — среди них было несколько профессиональных футболистов. Было бы скучно описывать развитие школы шаг за шагом, достаточно будет сказать, что от малочисленного класса из 12 или 15 офицеров и 2 инструкторов мы дошли до 25 офицеров и 104

40—50 унтер-офицеров. Но занятия с курсанта­ ми составили лишь часть нашей работы, так как вскоре стало известно по всей армии, что любой дивизии, бригаде или баталиону можно было непосредственно обращаться к нам за проверкой установок прицелов, а также с просьбами обу­ чить того или иного снайпера. Стали прибывать целые грузовики с дивизионными снайперами, одиночные снайперы приходили сами, пешком. Это непрекращающееся корректирование вин­ товок доставляло нашему оружейному мастеру Карру беспрерывную работу, как на стрельбище, так и в мастерской. К счастию Карр был не только великолепным оружейником, но и далеко неза­ урядным стрелком, участвовавшим в королевских состязаниях в Бизлеи. Школа еще только начала развиваться, как в армию прибыл канадский корпус. Канадцы занимали тогда участок напротив высот Вими, где они впоследствии стяжали себе бессмертную славу, и мы в школе не могли не заметить сразу тот необычайный интерес и энергию, которую они вложили в дело. Не подлежит сомнению, что в качестве наблюдателя и снайпера канадские офицеры проявили наибольшую инициативу, и в течение всего времени, пока они оставались на нашем фронте (более года), в школе на каждого добровольца-англичанина приходилось по два канадца. Канадцы всегда охотно оказывали нам всевозможную помощь, и когда бы я ни обра­ щался к канадскому офицеру, я никогда не полу­ чал отказа. Вначале программа наших занятий 105

обнимала исключительно снайпинг, но со време­ нем она была расширена — было включено чте­ ние карт, разведка, обращение с призматическим компасом и дальномером, практическое обуче­ ние по производству разведывательных поисков, джиу-джицу и гимнастике. В дополнение ко всему этому производились опытные стрельбы с целью ознакомления с действительностью огня из винтовок разных систем как английских, так и германских, по стальным щитам, применявшим­ ся у нас и у противника. Мы устроили свой музей, получивший впоследствии большую известность, где были выставлены разнообразные снайперс­ кие принадлежности, применявшиеся у нас и у германцев. Выставка включала коллекцию фото­ графических снимков, пополнявшуюся сним­ ками с разных участков фронта, присылаемых офицерами и интересовавшимися снайпингом. Посещавшие музей справедливо замечали, что он дает наглядную картину постепенного разви­ тия снайпинга в продолжение войны. Я вскоре убедился, что прибывающие к нам курсанты сильно нуждались в нравственном отдыхе, который я и старался предоставить им, уделяя для этого много времени спорту. В течение многих месяцев школа существовала неофициально, но, в конце концов, 24-го ноября 1916 года, после того, как я проработал больше 15 месяцев в качестве инструктора по снайпингу, наше положение было официально узаконено. До этого момента было в высшей степени трудно поддерживать существование даже нашей армей106

ской школы, не говоря уже о подчиненных кор­ пусных школах. Главное затруднение состояло в том, что как только какая-либо дивизия уходила на новое место, она забирала с собой весь свой личный состав, так, например: школа не успела просуществовать и 7 недель, как дивизия, к кото­ рой принадлежал поручик Грей, выбыла в другую армию, и вместе с ней был откомандирован и Грей. Все ходатайства об оставлении его в школе были безуспешны, и он был послан на Сомму для заведывания не то транспортом, не то спортив­ ным отделом или чем то в этом духе. То, что он был одним из лучших стрелков и способнейших снайперов в британской армии — совершенно не принималось во внимание. Эти качества по-ви­ димому признавались весьма важными для офи­ цера, заведующего транспортом. После ухода Грея, для меня лично наступила страдная пора, так как одновременно с ним был откомандирован и начальник школы XI корпуса. Для последнего я нашел заместителя из числа уже окончивших школу 1-й армии, но как на грех убыл и начальник школы 1-го корпуса. Я остался без помощника, класс состоял из 15 офицеров и 50 солдат, прибывавших с разных участков фрон­ та для однодневного обучения. Здесь мне любезно помогли мои унтер-офицеры; оружейный мастер взял на себя разъяснение телескопических при­ целов, хотя эта работа отнюдь не входила в круг его обязанностей. В то время в Британской армии применя­ лось до 15 систем различных прицелов, и каж107

дый офицер должен был научиться обращению с любым из них. В самом деле, программа была очень большая, и, не имея свободной минуты, я не был в состоянии проверять в каждом отде­ льном случае, насколько основательны знания курсантов-офицеров, пришлось ввести письмен­ ное испытание — нечто вроде анкетного листа, вопросы которого заключали в себе всю програм­ му обучения. Отметки ставились по 100-бальной системе, и это испытание оставалось в силе до самого закрытия школы, после заключения перемирия. За все время существования школы наименее успешные ученики получали не мень­ ше 75 баллов. Мне пришлось взять себе в помощники пору­ чика Гендз, 2-го Уорвикширского полка из кур­ сантов моей же школы. Трудно было закрепить его за школой, но, в конце концов, начальство согласилось отпустить его на месяц, взамен чего я должен был прочесть в этом полку несколь­ ко лекций. Так как я ездил на лекции в полк и обратно на автомобиле, и они читались вечером по окончании занятий в школе, то я находил в этих лекциях даже некоторый отдых, но вскоре новое событие нарушило установившийся поря­ док. 61-ая дивизия выбыла из II корпуса, а вместе с ней и ушел поручик Бенуа, заведовавший кор­ пусной школой, — пришлось послать туда пору­ чика Гендз. Впоследствии он со II корпусом ушел в Италию и там получил за отличие Военный Крест. Наконец, Штабом Армии был прислан поручик Уондерпиль, раненый в боях под Ипром. 108

Уондерпиль был одним из самых деятельных и энергичных работников, которых я когда-либо знал, и его назначение ко мне не лишено извест­ ной доли юмора: прибыв в распоряжение Штаба Армии в 8 час. утра и недовольный тем, что ему в течение 2-х часов не давали никакой работы, он отправился к старшему адъютанту Штаба и просил дать ему какое-либо занятие. Адъютант, мой старый приятель, видя из документов, что Уондерпиль прошел снайперскую школу в Гайзе и имел аттестацию компетентного инструктора, направил его ко мне, благодаря чему я приобрел постоянного помощника, лучше которого нельзя было и желать. Сначала наша школа находилась еще в степе­ ни опыта, и лишь несколько месяцев спустя нам были приданы дополнительно еще два офицера, четыре унтер-офицера и 12 разведчиков и рабо­ чих, которые и составили наш штат. Уондерпиль к тому времени получил производство в капитаны за боевые отличия и был назначен адъютантом школы, а капитан Кендаль, 4-го Уорвикширского полка, назначенный по окончании курса школы в корпус летчиков в качестве офицера-наблюдате­ ля, взял на себя разведку и чтение карт, в то время как поручик Кертис, 31-го Канадского пехотного полка, заведовал разведчиками-скаутами; пос­ ледний имел почти 2-летний стаж пребывания на передовой линии и успел уже получить три боевых ордена. Наши унтер-офицеры тоже были отборные люди, на первом месте неоднократ­ но упоминавшийся сержант Карр, затем сер109

жант Слэд, Эссекского полка Иоменри*, сержант Гиге, 1-ой стрелковой бригады и сержант Блэкли, стрелкового «Артистов»**. Все они со временем удивительно втянулись в работу. Мне никогда не приходилось слышать более толкового объяснения компаса, чем на заня­ тиях у сержанта Гигса, который в то время как одно отделение стреляло, собирал вокруг себя другое и посвящал людей в тайны магнитной стрелки. Физическое развитие и гимнастика были в надежных руках — старшего сержанта Бэттс, Кольдстримского гвардейского полка, и одного из превосходных инструкторов по гимнастике, полковника Камбелля. Сержант Блэкли, рисовавший ранее кари­ катуры для журнала «Пончь», был неоценим, как художник, он же нарисовал рождественскую открытку «Спортсмэны», изображавшую герман­ цев, охотившихся на дичь при помощи удушли­ вого газа. Этот рисунок получил самое широкое распространение в армии и нашел многих подра­ жателей в армейских юмористических журналах. Капитан Кэндаль был знаток своего дела, и как ни трудны были вопросы, задававшиеся * Иоменри — («деревенская кавалерия») — кавалерийские полки полумилиционного, полуволонтерного характера, при­ надлежат к составу территориальной армии, в мирное время имеют только как кадр 1 офицера и несколько унтер-офице­ ров (Прим. ред.). ** Сформированы, во время войны из волонтеров-артис­ тов (Прим. ред.). ПО

иногда ему офицерами, а таких было не мало, он всегда с честью выходил из положения. Кроме офицеров и сотрудников у нас был еще один незаменимый сотрудник, ефрейтор Камэрон из отряда Ловат-скаутов*. Лорд Ловат как-то навестил школу и выра­ зил свое одобрение по поводу нашего обучения наблюдению и обращению с телескопом. Я вос­ пользовался случаем и попросил еще прислать нам хорошего шотландского охотника. Он пре­ доставил нам ефрейтора Камэрона, который про­ явил живейший интерес к делу и особенно любил заниматься с отсталыми и слабыми учениками. Как только он замечал, что кто-нибудь из учащих­ ся не справлялся с компасом, он сейчас же при­ ходил к нему на помощь и неизменно с наилуч­ шим результатом. На мой вопрос: «Сколько ему лет?» — Он ответил: «Официально 41 год». Он замечательно хорошо умел наблюдать в телескоп, и в этом отношении оказывал мне постоянно * Два полка Шотландских стрелков-разведчиков (ска­ утов), организованных Шотландским Лордом Ловатом, и несших службу мелкими частями, разбросанными по всей армии. Эти два полка были сформированы первый раз Лордом Ловатом на свой счет, еще во время Бурской войны, и в мирное время вошли в состав территориальных войск, как конные полки («Иоменри»). В мировую войну почти все полки «Иоменри» играли роль корпусной и дивизионной конницы и в позиционный период войны несли службу в пешем строю. Ловат-скауты сначала были посланы на фронт отдельными пешими отрядами, а потом сформировали несколько пеших же батальонов (Прим. ред.). 111

неоценимые услуги. Однажды во время обучения вновь прибывшего пополнения в какую-то часть Ловатских стрелков-разведчиков, была замече­ на на расстоянии 900 шагов какая-то войсковая часть в голубом обмундировании, обучавшиеся определили: «Солдаты в голубом обмундирова­ нии». Камэрон, не довольствуясь таким поверх­ ностным наблюдением, определенно заявил, что это португальцы. Рассуждал он просто: «Это либо португальцы, либо французы, но так как у них не французские, а английские каски, то это должны быть португальцы». Когда школа начала свое официальное существование в числе 11 рядовых, предна­ значавшихся для нее, полагалось 3 разведчика. Вспоминаю первый смотр этих 11-ти рядовых по прибытии их к нам и выбор 3-х разведчиков, который оказался однако неудачным; один был бывший музыкант Армии спасения, другой — бывший парикмахер на пассажирском паро­ ходе, а третий — так же мало соответствовал своему назначению, и назначать их на такую важную отрасль работы, как разведка было немыслимо. Но тут счастье помогло нам: вскоре была прислана нам из главной квартиры партия образцовых разведчиков с целью произвести ряд показательных разведок. Из этой партии неко­ торые разведчики были прикомандированы к нам; это была молодежь не старше 19-ти лет и мастера своего дела. Ко времени заключения перемирия они пробыли у нас около полутора лет. Были первоклассными стрелками, знали 112

нашу программу до мелочей и могли бы сопер­ ничать при испытании с любым офицером, осо­ бенно они выдавались в области гимнастики и джиу-джицу. Считаю необходимым упомянуть, что они были превосходными футболистами, гак что у нас, несмотря на немногочисленный штат, была первоклассная футбольная команда, которая могла бы быть еще лучше, если бы из наших прежних служащих многие не были бы ранены. Упомяну еще сержанта Форстэра, который оказал нам услуги впоследствии, когда пришлось обучать португальские части, так как он обладал некоторым знанием португальского языка. Я счел нужным остановиться подробнее на наших инструкторах из офицеров и унтер-офи­ церов, так как успехи, которыми пользовалась школа, основывались, главным образом, на выборе инструкторов. По окончании каждого курса устраивался по возможности перерыв на несколько дней, в продолжение которого все инструктора отправлялись на фронт по предва­ рительному соглашению с разными баталионами. Таким порядком достигалось то, что школа была всегда в курсе последних событий в жизни на фронте. Приходится часто сожалеть, что я не завел книги для посетителей, так как таковых у нас было масса. Помимо офицеров британской армии, которых побывало у нас несколько сот, к нам приезжали военные агенты и миссии разных союзных и нейтральных держав: Японии, Ру113

мынии, Голландии, Испании, Америки, Италии, Сиама*, а равно большое число корреспонден­ тов, от которых скрывалась, понятно (за исклю­ чением прикомандированных к армии журна­ листов-офицеров), более секретная часть нашей работы. Однажды, получив от офицера Заведующего Отделением печати уведомление, что прибыв­ шая в школу партия корреспондентов заслужи­ вает полного доверия, я посвятил их в наше новое изобретение, служившее для нахождения мест укрытия германских снайперов. Несмотря на мое предупреждение, что это изобретение представляет собой военную тайну, которая ни в коем случае не должна проникнуть в печать, я через 3 месяца увидел в одной из газет про­ странную статью с подробным описанием посе­ щения нашей школы; изобретение описывалось во всех деталях, хотя оно не могло представлять особого интереса для широкой публики. Это собственно, единственный известный мне, за все время войны, случай умышленного нарушения обещания. Наши собственные корреспонден­ ты Валентин Вильяме, Фимб Гиббс, Бич Томас, Перри Робинсон, Прэво-Батерсби, Персиваль Филипс и др. всегда находили радушный прием и полное доверие во всей британской армии. * И Голландия, и даже Сиам! А вот наши военные агенты и представители Главного командования, очевидно, не сочли нужным побывать, а вернее даже и не знали о существовании такой школы (Прим. ред.). 114

Неблагоприятное отношение к печати в армии (одно время такое настроение бесспорно сущес­ твовало), в сущности является в большинстве случаев глупым позированием младшего офи­ церства, подражающего в этом кому-нибудь из высшего начальства: но оно будет всегда сущес­ твовать, пока будут случаться промахи предста­ вителей печати, а это будет продолжаться до тех пор, пока будут вестись войны и будут существо­ вать корреспонденты. Кроме нашего собственного штата, с нами, от поры до времени, сотрудничали различные офи­ церы, находившиеся во временных командиров­ ках. Среди них был майор А. Вакстон—Эссекского полка «Иоменри», обучавший Ловатских раз­ ведчиков наблюдению. Кстати сказать, это был единственный человек, умевший ловить форель но французских реках. Поручик Макферсон, основательный знаток телескопа и карты, также был прикомандирован к нам на время, он прибыл на фронт 62-х лет, со своим отрядом блестяще обученных Ловатских стрелков-разведчиков. Капитан Барри, Канадского территориального полка, тоже был в числе работавших у нас. Он спер­ ва был моим учеником, а затем временно остался при школе. Вскоре после своего первого пребыва­ ния в школе он получил 2 степени военного креста и свои разведывательные поиски, в одном из коих ему удалось проникнуть на 300 саженей вглубь немецкого расположения. Он был одним из самых доблестных наших офицеров, и смерть его причи­ нила глубокую скорбь всем знавшим его. 115

Однажды приехал к нам генерал-майор Ламбтон, Начальник 4-ой дивизии, в которой я начал свою работу в армии. Его дивизия находи­ лась в это время уже в составе другой армии, но он все же намеревался прислать нам партию наблю­ дателей для обучения, которая вскоре и при­ была под начальством поручика Гемпширского пехотного полка К. Конан-Дойля, сына извест­ ного писателя и лучшего офицера-наблюдателя, которого мы когда-либо имели. Конан-Дойль обладал несомненным талантом в преподавании и с большим успехом занимался с 2-м классом Ловатских разведчиков. Вскоре он вернулся в свою дивизию, получил чин капитана и был заведующим боевыми наблюдателями в больших боях 1917 года. Впоследствии, когда вышел при­ каз о возвращении всех студентов-медиков на родину для завершения образования, он уехал в Англию, где заболел инфлуэнцей и умер. Трагизм такой кончины является на мой взгляд одним из прискорбных явлений на войне: человек столько пережил, проявил столько героизма и в конце концов, погиб от какой-то несчастной бациллы, вместо германских снарядов, под градом которых он так равнодушно расхаживал. Я дал читателю несколько витиеватое описа­ ние формирования школы и ее первых сотрудни­ ков. При самом основании школы генерал Чарлз Монро должен был уехать из Франции в Индию, чтобы вступить там в командование всеми бри­ танскими вооруженными силами; после него командование армией временно принял генерал 116

Гекинг, который и был первым из наших посети­ телей. Он сообщил, что в армии ожидают скорого прибытия короля, и просил нас с Греем отпра­ виться в школу 11 корпуса для подготовки к коро­ левскому смотру. К сожалению, король задержал­ ся в Бетюн, вследствие сильного обстрела, так что ему не оставалось времени для приезда в школу. Мы очень сожалели об этом, так как посещение короля в то время имело бы громадное значение для снайпинга вообще. Один из гостей своим посещением доставил мне особенное удовольствие. Это был мой дав­ нишний приятель сэр Артур Пирсон, приехавший имеете со своим сыном, которого я знавал еще мальчиком, подававшим в качестве спортсмена большие надежды. Теперь он служил офицером в конной артиллерии. Сэр Артур Пирсон осмотрел нею школу и долго меня расспрашивал; хотя он и не успел осмотреть все бойницы и все техничес­ кие детали наших приспособлений, он все же с поразительной быстротой вник в суть дела. Мне даже думается, что он узнал больше о снайпинге, разведке и наблюдении по прошествии каких-ни­ будь двух часов, чем удалось бы узнать кому-либо чругому в течение недели. Из женщин нашими единственными посети­ тельницами были г-жа Гэмфри Уорд (известная писательница) и ее дочь; когда они приехали была отвратительная погода, и тропинка, ведущая на стрельбище, представлявшая из себя собственно русло ручейка, превратилась в ледяной глетчер толщиною в полсажени. На стрельбище дул силь117

ный холодный ветер и вообще время как нельзя менее подходило для осмотра школы. По мнению г-жи Уорд снайпинг — это беспощадное избиение человечества с помощью оружия наибольшей точности, — было одной из самых омерзительных вещей на войне. Возражая ей, я указал на спаси­ тельную сторону снайпинга, ибо сотни и тыся­ чи наших офицеров и солдат, в данный момент живых, давно бы были жертвами немцев, если бы у нас не существовал снайпинг. Г-жа Уорд не могла не согласиться с таким выводом и впоследствии написала очень интерес­ ную статью по поводу своего посещения школы. Я видел черновик статьи, но когда она появилась в печати, стало заметно, что цензура вычеркнула добрую ее половину. Почему — неизвестно было никому. В то время у нас в школе имелось изряд­ ное количество раскрашенных красками снай­ перских халатов; германцы имели подобные же халаты, и обе стороны отлично знали, что такие халаты применяются и противником; но наша цензура и слышать не хотела о том, чтобы хоть одним словом проговориться об этих халатах. Можно было сообщить, что-либо более сущес­ твенное — новое ли изобретение, или действие какой-нибудь новой пули, или что-нибудь дру­ гое, что могло оказать действительную помощь германцам, но о халатах — ни слова, этого газет­ ная цензура не допускала. Смотря на это с точки лица, руководившего очень сложной отраслью подготовки войск, могу лишь уподобить цензуру страусу, прячущему голову в песок. 118

Г-жа Гэмфри Уорд подробно осмотрела всю школу и, я должен согласиться, задавала нам воп­ росы, которые были для нас более основательным испытанием, чем мы могли бы ожидать от како­ го-нибудь посетителя-офицера. Кроме посетителей к нам приезжали и командированные. Один из них был полковник Фриментль, теперь лорд Коттеслоу. Он больше знал о телескопических прицелах и стрельбе из винтовок, чем любой из нас в школе, и в свой приезд дал нам массу весьма ценных указаний. С ним приехал подполковник Робинсон, заве­ дующий заводом в Энфильде по изготовлению телескопических прицелов и всегда оказывав­ ший нам во всех отношениях самое любезное содействие. Мне лично не удалось быть в школе, н Англии, которою заведовал лорд Коттеслоу, но я встречался со многими офицерами и солдата­ ми, получившими в ней самую основательную подготовку. Подполковник Ричардсон, известный приювой стрелок в Бизлей, также побывал у нас и числе прочих посетителей. Он интересовался снайпингом с первых же дней войны и был, как я полагаю, одним из первых поборников идеи основания школы для обучения стрельбе из теле­ скопических винтовок. Однажды вечером, — школа уже существоваиа более года, — в собрание, у камина которого я сидел, были введены два офицера. Оба были в накидках, так что я не мог различить чинов, но по виду оба были молодые. Один из них сказал: 119

«Мы желали бы побеседовать с вами относитель­ но вашей школы, так как нам самим предстоит также сформировать подобную же школу. Больше всего нас интересует, каким путем вам удается так чертовски заинтересовывать всех и каждого, побывавшего в вашей школе?» Я указал на то, что, во-первых, предмет сам по себе очень интересен, а затем выразил свою твердую уверенность, что школу желательно уст­ раивать возможно дальше от большого города. Преподавая интересный предмет, и преподавая его толково, можно всегда настолько заинтере­ совать людей, чтобы заставить их всецело сосре­ доточиться на предмете, в особенности, если отвести для любителей, по крайней мере, часа два в день для спорта. Близость города немину­ емо влечет за собой такие соблазны, как обеды, шампанское и пр., а это ; вовсе не способствует меткой стрельбе. Наша школа находилась в 4-х километрах от города Эр, и никому не позволя­ лось бывать там без особого на то разрешения, но я вскоре убедился, что как только они втяги­ вались в дело, очень немногие ходили в город, за исключением воскресных дней. Мои два посетителя просмотрели программу наших занятий, и так как в комнате было жарко, они сняли свои накидки. Тут только я заметил, сколько мне было оказано чести, так как оба были кадровые офицеры в высоких чинах и с большим военным стажем, — как видно было по их орде­ нам. Они скоро ушли, и я их никогда не видел после, и даже не узнал их фамилий, но я думаю, 120

что их посещение было высшим комплиментом, сделанным когда-либо нашей школе. Одно поразило меня. Когда мы впервые при­ ехали в Лингем, меня сначала не мало удивило то, как жители обрадовались размещению посто­ янной школы в их деревне. Оказалось, что наше пребывание было очень выгодно для них. Раньше в деревне тоже стояли один или два баталиона, но за последние 6 месяцев британских частей у них не было. Нас встретили с распростертыми объятиями. Белое вино, расценивавшееся в начале войны в 90 сантимов за бутылку, теперь стоит 1 ф. 50 сантимов; яйца, фрукты и все остальное было дешево, но когда в 1918 г. мы уезжали, вино уже стоило 10 фр. бутылка и очень трудно было найти даже картофель. Мы были обязаны многим секретарю город­ ского мэра М. Юар, который любезно улаживал всякие недоразумения, возникавшие от времени до времени между нами и местным населением. Такие недоразумения, естественно, имели иног­ да место, хотя в общем французы относились к нам весьма дружелюбно. Попадались, правда, тяжелые типы, с которыми трудно было ладить, как, например: весьма решительная владелица местной таверны, которая, обидевшись на порту­ гальских солдат за их отказ употреблять пиво в ее шведении, — так как португальцы вообще не пьют нива, а белое вино по 10 фр. бутылка было им не по карману — не разрешила им пользоваться ее колодцем, кстати сказать, единственным при121

личным в деревне. Я имел пространный разговор с ней по этому поводу, во время которого она выразила сильное неудовольствие на унтер-офи­ цера, доложившего мне об этом и якобы невзлю­ бившего ее с первого момента, но, несмотря на обильные слезы, ей пришлось уступить под угро­ зой более решительных мер, в виде постоянного караула, приставленного к ее колодцу. Меня удивляло, как все же мало трений было между нами и французами. Я ни на минуту не сомневаюсь, что если бы Французские войска были расквартированы где-нибудь в Англии при подобных же обстоятельствах, англичане не выка­ зали бы столько дружелюбия и любезности. После семинедельной очень напряженной работы, Грей и я получили отпуск на неделю. Как только мы вернулись, к нам приехал вновь назна­ ченный Командующий армией генерал Генри Горн, часто навещавший нас впоследствии. Мы не мало гордились, когда при его приездах мы могли показать ему что-либо новое. В одно из своих посещений, лорд 1Ърн осмот­ рел Ловатских разведчиков, обучавшихся у нас для пополнения частей 1-й армии, и вскоре мы получили приказание приготовиться к обучению всех Ловатских разведчиков для всей британской армии вообще. Трудно выразить на словах, какую большую поддержку и помощь вообще оказал нам лорд Горн. Примерно, в это же время, или немного позд­ нее, генерал-майор Гэстингс Андерсон был назна­ чен Начальником Штаба 1-й армии.

ГЛАВАV Кое-какие воспоминания о снайпинге Когда я впервые увидел окопы 1-й армии, мне прежде всего бросилась в глаза разница между ними и окопами 3-й армии. Последние, вырытые французскими войсками, представля­ ли из себя глубокий ров, с низким бруствером. Местами они были устроены в глинистой почве, но большей частью в известковой. Такая почва сильно затрудняла наблюдение, так как отраже­ ние света от белой почвы вызывало некоторое колебание световых лучей. Кроме того, в 3-й армии местность была волнистая, что давало почти всегда возможность найти какое-либо удобное для наблюдателя возвышение за лини­ ей окопов. Для таких наблюдательных постов 123

мною был сконструирован двойной переносный щит в виде большого треугольника; отверстие для бойницы в задней плоскости закрывалось стальной задвижкой. Последняя давала хорошее укрытие от неприятельских выстрелов, ибо даже если пуля попадала в отверстие в переднем щите, она ударялась в стальную задвижку, и только в весьма редких случаях — примерно в одном из 20 — противнику удавалось выстрелить по опти­ ческой линии наблюдения. Таких щитов было много в 3-й армии, но местные условия в 1-й армии делали применение их здесь почти беспо­ лезным. 1-я армия занимала участок непосредственно к югу от Армантьера идо возвышенности Вими и, позднее, почти до Арраса; но в то время, о кото­ ром я пишу, участок не достигал еще последнего пункта. Весь северный сектор участка лежал в совершенно плоской равнине, и окопы здесь были очень неглубокие, вследствие высокого уровня грунтовых вод, так что в этих местах пер­ венствующее значение имела высота бруствера. При таких условиях пространство позади линии окопов не давало никаких наблюдательных пун­ ктов. Так было в северном секторе; южный же пересекал угольный район, с разбросанными кучами пустой породы и остатков разрушенных артиллерией построек. Пользоваться разрушен­ ными постройками в северном секторе было бы безумием, так как те из редких построек, кото­ рые находились в достаточной для наблюдения близости от передовой линии, подвергались час124

тому обстрелу артиллерией и пулеметов. Южнее же, постройки встречались в большем количес­ тве и потому могли быть использованы. Но как общее правило, я придерживался такого мнения, что помещать снайперские посты в строениях или деревьях неправильно. Когда противнику удавалось найти такой пост, то разрушить его было очень легко. Разрушить нетрудно и пост п более открытой местности, но найти такой пост гораздо труднее, и во всяком случае лучше попасть под артиллерийский огонь на открытом месте, чем в здании, так как в последнем случае грозит опасность еще от разрушения стен. Таким образом, организатор снайпинга, в силу местных условий, сталкивался в 1-й армии с особыми задачами, которые менее чем где-ли­ бо благоприятствовали успешному проведению работы. Мои знания, зиждившиеся на опыте, приоб­ ретенном в окопах 3-й армии, пришлось при­ способить к местным условиям. Задачи сущес­ твенно изменились, но годичное пребывание почти во всех частях нашего фронта подска1ывало мне разные планы и выходы из нового положения. Тем не менее, на участке Фокиссар— Кев—Шапель устройство бойниц в бруствере было почти неразрешимой проблемой, до изоб­ ретения упомянутых в одной из предыдущих глав «щитов Грея». Последние оказались полез­ ными сразу же, и с момента начала их примене­ ния, установка бойницы в самом бруствере была •десь даже легче осуществима, чем в каком-либо 125

другом месте наших позиций. Иногда встре­ чались на протяжении фронта так называемые «плохие места», где противник, вследствие мест­ ных топографических условий, имел какое-либо преимущество на своей стороне. В таких местах нашим снайперам приходилось удваивать свои усилия и все же противник оставался тернием в нашем глазу. В других местах, в свою очередь, наши позиции были выгоднее, чем у немцев, и здесь нам скоро удавалось принудить их к пещерному образу жизни. В германской армии даже выходили приказы, чтобы на известных участках фронта свободные люди ни на минуту не оставляли своих блиндажей. Наша работа наиболее затруднялась постоян­ ными перебросками дивизий. Едва только диви­ зии удастся расположиться на данном участке и сорганизовать снайпинг, как она получает приказ перейти в другую армию, а новая дивизия, начи­ ная работу сначала, почти всегда выдает про­ тивнику хотя бы часть старых постов. Это было неизбежное зло, но, помимо того, плохо обу­ ченная в отношении снайпинга дивизия всегда влекла за собой массу разной добавочной рабо­ ты. Вообразите себе партию опытных охотников, охотящихся в каком-нибудь Шотландском лесу на крупную дичь. Партия внезапно заменяется компанией туристов, неопытных и неосторож­ ных. В результате лес подвергается излишнему опустошению, убивается не та дичь, на которую охотятся, и, в конце концов, вся добыча уходит куда-нибудь в соседний лес. То же самое проис126

ходило и у нас, в отношении снайпинга, с той разницей, что наша дичь не только не убегала, а еще и отстреливалась с большим успехом. Выхода из такого положения не было, но зато мы были счастливее в том отношении, что пра­ вый фланг нашей армии занимался канадским корпусом, стоявшим на одном месте в течение 15-ти месяцев и не трогавшим с места своих дивизий. В этом корпусе части, сменявшие одна другую, работали великолепно, и всюду господс­ твовало полное согласие и взаимное понимание между снайперами сменяемых и сменяющихся частей. Снайпингом в корпусе заведовал майор Армстронг, известный охотник по крупным животным в Британской Колумбии и первоклас­ сный снайпер. Повторяю уже сказанное в первой главе, что мои суждения поневоле грешат одностороннос­ тью, так как мне приходилось смотреть на все глазами офицера, для которого разведка, наблю­ дение и снайпинг имеют наибольшее значение. К нам постоянно прибывали новые снайперы взамен выбывших из строя или назначенных на другие должности. Эти новички почти всегда были большие оптимисты, и им часто казалось, что они вредят противнику гораздо больше, чем это на самом деле было. Однажды был подслу­ шан такой разговор: «Здравствуйте, молодцы». «Здравия желаем». «Ну, что у вас хорошего?» «Смит снял утром одного немца». 127

«Отлично! А почему вы это знаете?» «Он вскрикнул, протянул руки вверх и упал назад». Возможно, конечно, что оно так и было, но постоянное наблюдение показало, что лишь в самых редких случаях человек, убитый пулею в окопе, подбрасывает руки вверх и падает назад. Он почти всегда падает навзничь и сползает вниз (как писали древние греки: «И его колени осла­ бели»). Мы скоро убедились, что только очень опыт­ ный наблюдатель был в состоянии при помо­ щи телескопа безошибочно определить, был ли человек, в которого стреляли, убит или он толь­ ко укрылся от выстрела; особенно в таких слу­ чаях, когда виднелась только одна его голова; но такое совершенство в наблюдении достигалось лишь людьми, обладавшими не только боль­ шим опытом, но и известной долей дарования. И здесь опыт охотника на крупных животных давал ключ к наиболее верному наблюдению. Зверь, в которого стреляют, в случае про­ маха, на одно, два мгновения стоит совершен­ но неподвижно, раньше чем броситься бежать; застигнутый же пулей охотника он сразу же пускается в бегство; он или убегает непосредс­ твенно после попадания пули, или же падает замертво. Так, например: олень, когда сердце его прострелено пулей, сразу же начинает бежать, и падает замертво лишь в расстоянии около 25 саженей, тогда как после промаха он поступает, как выше описано. 128

В позиционной войне даже способному наблюдателю требовалось, много времени, чтобы научиться различать попадание от промаха, но было, понятно, много и таких наблюдателей, которые никогда не достигали такого совер­ шенства в наблюдении. Я помню как, в одном случае, молодой снайпер сделал вывод в пользу удачного попадания из того факта, что будто бы немцы после выстрела громко вызывали носил­ ки, но на вопрос — как по-немецки носилки, он замолчал и явно смутился; конечно, талант этого молодого снайпера после такого опыта быстро нашел себе применение в другой сфере деятель­ ности. Но в общей сложности, верность снайпер­ ского наблюдения была поистине поразитель­ ная. Был случай, когда снайперы 33-й дивизии донесли, что они видели цифру 79 на касках противника*. Это известие по команде дошло до Штаба армии, где к нему отнеслись со снисходительной улыбкой, так как по последним сводкам 79-й полк должен был находиться на русском фрон­ те. Через день или два немцы на этом участке, воспользовавшись туманным утром, выслали дозор, который был перехвачен нашими раз­ ведчиками, два немца были убиты, и их каски * На самих германских касках №№ не было, но в военное время каски покрывались защитным чехлом, на котором был крупно отмечен № полка, как раз в том месте, где на каске приходился государственный герб (Прим. ред.). 129

доставлены нам. Оказалось, что наши снайперы были правы. В той же дивизии снайперы однажды донес­ ли, что они видели у немцев фуражки с белы­ ми, желтыми и коричневыми околышами. Донесение вызвало сомнение, но заинтересовало в том отношении, что указывало на возможность смены пехотной части в окопе спешенными ула­ нами. Но опять-таки верность наблюдения была вскоре подтверждена. Взятый пленный подтвер­ дил, что люди его части, по приказанию свыше, закрыли свои кокарды на фуражках полосками материи, навернутыми на околыши. Многие из его товарищей для лучшей маскировки предва­ рительно смочили свои полоски в кофе. Упомяну, по справедливости, что в дивизии заведующий снайпингом был поручик Грей, и хорошая постановка дела снайпинга была его заслугой. Существовал простой способ поверять точ­ ность наблюдения снайпера. Солдаты отдельных германских государств носили на фуражках две кокарды, одна под другой, повыше общеимперс­ кую, а под ней — кокарду своего государства. Так, прусская кокарда — белая и черная, баварская — голубая и белая, саксонская — зеленая и белая. Эти кокарды величиною не более серебряного пол­ тинника, с концентрическими цветными круж­ ками. Целым рядом наблюдений, произведенных сотрудниками школы в 1-й армии и лучшими Ловатскими разведчиками, было установлено, что цвета кокарды можно различить с помощью 130

самого лучшего телескопа Росса на расстоянии не более, как около 200 шагов, исключая, конеч­ но, случаев наличия редких по благоприятности атмосферных и световых условий. Так что когда снайпер (который, понятно, знал, кто его про­ тивник) доносил о цветах кокарды на расстоянии больше, чем 200 шагов, было ясно, что его фан­ тазия слишком пылка, чтобы допустить его даль­ нейшую работу в качестве наблюдателя. Другая обязанность снайперов состояла в том, чтобы, так сказать, ослеплять противника. Когда немцы обстреливали какой-либо участок нашего фронта, их артиллерийские наблюдатели работали почти всегда где-нибудь в стороне, или на передовой линии, или за ней, смотря по мес­ тности, откуда и корректировали свою стрельбу. В таких случаях наши снайперы, располагаясь на обоих флангах обстреливаемого участка, раз­ бивали перископы германских наблюдателей и тем самым ослепляли, одновременно заставляя их подвергаться большому риску. Когда немцы стали платить нам той же моне­ той и разбивать наши перископы, мы стали высовывать из окопов поддельные модели перис­ копов, которые, при расследовании входного и выходного отверстия пули, давали нам направ­ ление германских выстрелов и содействовали нахождению самих снайперов. Всякими такими способами нам удавалось находить, с самых пер­ вых дней, позицию любого снайпера, и раз пост уже был найден, существовало много способов для обезвреживания его. 131

Другое обстоятельство, часто привлекавшее наше внимание, была ружейная стрельба, произ­ водившаяся немцами периодически и, по-види­ мому, совершенно бесцельно, при которой они стреляли по разным предметам на нашем брус­ твере. Если бы такая стрельба происходила бы в сильный ветер, то можно было бы предположить, что немцы определяют величину отклонения пуль вследствие действия ветра; но так как стрельба происходила иногда и в тихую погоду, то мы при­ шли к заключению, что причина ее кроется в дру­ гом. Вскоре, работая совместно с разведкой, нам удалось установить, что подобные оргии ружейной стрельбы обычно совпадали со временем смены частей в окопах. Это был один из признаков, по которым мы узнавали, откуда «ветер дует». Не менее интересно было изучать психологию снайперов разных национальностей. Англичане всегда отличались здравым рассудком, но были несколько беспечны и склонны бесцельно рис­ ковать своею жизнью, высовывая свои голо­ вы совершенно ненужным образом, вследствие присущего им некоторого оптимизма. Даже смерть своих же товарищей не могла побудить их укрывать свои головы, за исключением разве только тех именно мест, где только что был убит кто-нибудь из их предшественников. Отвага, связанная с хладнокровием, считается великим достоинством каждого воина, но в такой тон­ кой игре, как снайпинг, между достигнувши­ ми совершенства противниками, когда нельзя было уступить врагу лишнего очка, можно было 132

желать поменьше такой беззаветной отваги и больше рассудительности. Уэльские снайперы были превосходны, их 38-ая дивизия вела специальный снайперский журнал, и их заведующий, капитан Джонсон, был чрезвычайно способный человек. К началу 1918 года снайперы этой дивизии успели ликвидиро­ вать до 387 немцев в чисто позиционной войне. Канадские, Анзакские и Шотландские полки все без исключения работали великолепно, при­ чем некоторые из них проявляли агрессивность, сильно действовавшую на состояние духа непри­ ятельских войск; Австралийцев, к сожалению, я по личному опыту не знал, но они всюду слыли за отличных снайперов. Американцы также были отличные стрелки и очень любили свою работу, но на практике я сталкивался с ними лишь в школе и не имел слу­ чая наблюдать их работу на деле. Про германцев можно сказать, что за немно­ гими блестящими исключениями они в общей сложности были хотя и хорошие снайперы, но довольно не предприимчивы, притом по народ­ ностям некоторые были лучше других, например: баварцы лучше, пруссаков, однако, и некоторые саксонские части также имели первоклассных снайперов. Я припоминаю одну из моих поездок в тот участок окопов, где против нас стояли саксонцы; наши ребята говорили о них, как о «славных пар­ нях». Тем не менее, не советовалось выставлять хотя бы кусочек головы на ширину лба перед 133

этими «славными парнями», так как они на самом деле были прекрасные стрелки. Мысль о «славных парнях» как-то застряла в моем вооб­ ражении и вызывала в нем картину снайпера «Фрица», полного, солидного и осмотрительно­ го мужчину средних лет, деловито сидящего со своей винтовкой за стальным щитом, не любя­ щего рисковать и делающего свое дело с видом солидного и уважающего себя гражданина. Такое представление о германском снайпере, тучном и бородатом, было, однако, опровергнуто теле­ скопом, в который я увидел самых отчаянных и грязных типов, каких только можно было себе представить. Мне думается, однако, что те снай­ перы, которые в начале войны выползали за свои окопы и обстреливали нас с нейтральной зоны, именно и принадлежали к категории таких, отча­ янных юношей, и когда мы избавились от них, германский снайпинг свелся к более спокойному и осмотрительному ружейному огню из окопов. В некоторых германских полках нас пора­ жало умение снайперов устанавливать телескоп на фокусе и хорошо стрелять перед рассветом и в сумерки. Особенно это замечалось в лучших егерских полках, рекрутировавшихся, как я пола­ гаю, главным образом, из районов Роминтенских или 1Ъбертосских лесов, где находились большие императорские охоты и где большая часть людей состояла из бывших лесничих. Но что касается стрельбы на дальние расстояния и высшего искус­ ства наблюдения, германские снайперы далеко отставали от наших ловатских разведчиков (скау134

тов). Это вполне естественно, если принять во внимание, что немецкие лесничие проводят доб­ рую часть своей жизни в темных лесах, где они следят за малейшим движением красной дичи или дикого кабана. При таком плохом свете дичь заметна лишь на 75—100 шагов, или даже мень­ ше, и в лучшем случае видно лишь подергивание ухом или движение рогов в кустарнике. Сравните полумрак леса со световыми условиями безлесных горных пространств Шотландии. Это соперничес­ тво телескопа с биноклем, в котором победителем каждый раз выходил телескоп. За время пребы­ вания на фронте, за несколькими единичными исключениями, я никогда не видел у немцев теле­ скопа, тогда как наблюдал сотни биноклей. Но, конечно, самый лучший бинокль не выдерживает никакого сравнения с телескопом. Это знает каждый, кто пробовал сосчитать на охоте число разветвлений на рогах замеченного оленя. Мне стоило больших трудов убедить в этом некоторых из наших офицеров, привык­ ших к работе с биноклем. Как-то раз близ того места, где я работал в начале войны, на крыше замка стояла статуя рыцаря в латах с огромней­ шей величины шпорами. Я неоднократно пред­ лагал своим ученикам-офицерам, сторонникам бинокля, сосчитать количество зубцов на шпо­ рах этого рыцаря, что им никак не удавалось сде­ лать при помощи бинокля. Тогда я им передал свой великолепный телескоп Росса, и в течение всего вечера я только и слышал вопросы: «Где бы мне достать такой телескоп?» 135

Телескопический прицел значительно уве­ личивал и меткость стрельбы при плохом свете и давал возможность успешно использовать те ценные минуты после захода солнца, когда дневной свет гаснет и стрельба из обыкновен­ ных винтовок по причине плохой видимости дает малодействительные результаты. Ночью обычные телескопические прицелы, конечно, непригодны. Но при помощи крупного телеско­ пического прицела с 5-кратным увеличением, любезно предоставленного мне леди Грэхэм, некоторые из нас достигли площади рассеивания в 6 дюймов на расстоянии 150 шагов при лунном свете и даже при свете звезд нам удалось, один раз, получить рассеивание диаметром не более 2 1/3 дюймов. Я успешно пытался добиться того, чтобы правительство выпустило винтов­ ки с подобными специальными прицелами для ночной стрельбы, исходя из того соображения, что непрерывное движение, происходившее в течение всей ночи за каждым окопом, должно давать массу хороших целей. Даже выдавае­ мые правительством винтовки давали хорошие результаты при ночной стрельбе, но действи­ тельность могла быть увеличена во много раз, если бы была возможность снабдить их для этой цели большими объективными стеклами* * Возможно, что техника может дать телескопический прицел, позволяющий устанавливать его для стрельбы и днем и ночью; путем ли замены объективных линз или как-либо иначе — дело специалистов (Прим. ред.). 136

На обеих сторонах сотни жизней были спа­ сены, благодаря ветру, так как в окопах трудно судить о его силе, а цель, по которой стреляли, была обыкновенно не более чем полголовы, так что малейшая погрешность в оценке силы ветра влекла за собой промах. Раз пуля пролетала мимо самой головы немца, он лишь очень редко появлялся снова на старом месте. Словом, снайпинг в передовых окопах, по определению полковника Лангфорда Ллойда, сводился к «искусству попадать в очень неболь­ шой предмет, стреляя на вскидку при недос­ таточном для тщательного прицеливания вре­ мени». В одном месте нашей линии окопов неда­ леко от Ошонвиля, какой-то германский снай­ пер нанес нам чувствительный ущерб. Трудно сказать, сколько наших солдат погибло от его руки, но число жертв было не малое. Он скры­ вался где-то за кучами земли, ржавой проволо­ ки и мешков с песком, составлявшими опор­ ный пункт немецкой линии. В этом месте мы разглядели 20 или 30 бойниц, из которых, по нашему соображению, он мог стрелять. Наша задача состояла в том, чтобы определить, кото­ рой именно из них он пользовался. Германцы применяли такой способ, чтобы ввести нас в заблуждение: на самых видных местах брустве­ ра стояли стальные щиты, из-за которых они стреляли от времени до времени, хотя и редко. По-видимому, германцы рассуждали так, что 30 бойниц дают 30 шансов против одного, чтобы та 137

Рис. И. Телескопические прицелы. 1 - е перископической призмой Апьдис. 2 - Винчестера. 3 - германский (ночной).

из бойниц, из которой сейчас стреляют, нахо­ дилась бы в момент выстрела под наблюдением наших снайперов. С нашей стороны здесь не было ни одной бойницы, дававшей возможность обстрела того сектора окопа, в котором засел немец, а поэтому всякая попытка обнаружить место его распо­ ложения поневоле должна была производить­ ся путем выглядывания за бруствер. А так как немец, наблюдая все время, выжидал лишь того момента, когда кто-нибудь с нашей стороны высунется, ясно было, что нам давалась возмож­ ность приподыматься и заглядывать за бруствер лишь на один-два мгновения сряду. В конце концов, одному из наших офицеров удалось заметить этого снайпера вблизи двух огромных стальных щитов, установленных почти на самом гребне бруствера. Я уже сказал, что на нашей стороне не было соответствующей бойницы, а потому было при­ казано установить таковую, в течение ночи, как 138

раз напротив этих двух больших щитов на немец­ ком окопе. На другое утро, как только рассвело, германский снайпер выстрелил в нашу новую, нарочно открытую бойницу, которая тотчас же была закрыта. Ловушка была готова; офицер, которому было поручено ликвидировать снай­ пера, отошел по окопу 150 шагов вправо, в то время как его помощник, оставшийся на месте, высунул за бруствер конец черной палки, захва­ ченной им случайно с собой. Офицер выстрелил по немецким щитам один раз и через короткое время еще раз. Немец, воображая, что против­ ник стреляет из новой бойницы, еще раз выстре­ лил по ней и этим выдал себя, ибо дым из его винтовки сразу же указал место, откуда он стре­ лял. Большие щиты стояли лишь для отвода глаз, сам же снайпер лежал почти на ровном месте, за укрытием, искусно устроенным из куска пере­ путавшейся проволоки. Бойница тем временем была закрыта, и когда офицер перешел на новое место, откуда он мог хорошо видеть немца, вновь была открыта. Снайпер был лысый, видно было, как после выстрела его фуражка слетела с головы. Будучи обнаружен нами, сам того не подозревая, он был быстро обезврежен. Можно было бы рассказать множество таких случаев, но впечатление от них довольно жуткое. Рано или поздно такая же судьба постигала всех вредных немецких снайперов. Но обязанности снайпера менялись по мере продолжения войны. Первоначальная его работа преимущественно состояла в том, чтобы при139

остановить пагубное действие немецкого снайпинга, подчинив его себе, подавить его дух и несколько обеспечить жизнь своих собственных товарищей. Попутно шла и разведывательная работа. Позднее, когда самые способы ведения войны изменялись и работа снайпера приняла характер более открытый, полевой снайпер с избытком доказал свою ценность при наступа­ тельных действиях. Когда какая-либо из наших частей, наступая, занимала новый окоп, снайпер выползал вперед и, укрываясь в каком-нибудь углублении местности (обыкновенно, в воронке от снаряда) своим огнем препятствовал высо­ выванию противника из окопа до тех пор, пока его часть не закреплялась на новой позиции. В случаях, когда наступление задерживалось пулеметным огнем, дело снайпера было по воз­ можности вывести этот пулемет из строя. Список снайперов, награжденных боевыми орденами, а также работа тысяч снайперов, имена которых оставались неизвестными, доказывают, насколь­ ко их деятельность была успешна. Выдающийся снайперский офицер канадского корпуса майор Армстронг однажды рассказывал мне, что один из снайперов Канадской дивизии, выведя из строя постепенно офицеров и прислугу, привел к молчанию целую 5,9-дм. германскую батарею, доблестное дело, достойное великолепного кор­ пуса генерала Кэрри. Но предметом преимущественного внимания снайпера все же был неприятельский пулемет. Когда укрытое расположение пулемета было 140

обнаружено, или же он оказывался расположен­ ным на открытом месте, обычно было достаточ­ но одного снайпера, чтобы быстро вывести его из строя. Снайперу предъявлялись самые раз­ нообразные требования. Ему необходимо было быть действительно первоклассным стрелком, опытным и точным наблюдателем, уметь пра­ вильно определить расстояние, свет и ветер. В полевой войне хороший снайпер убивал с пол­ сотни немцев в один день, либо в роли стрелка, либо разведчика; его работа была в сто раз опас­ нее работы заурядного солдата. Если читатель этой книги знает кого-нибудь, прослужившего год или два в снайперском отделении батальона, да будет ему известно, что человек этот заслужи­ вает чести и уважения. По общепринятому мнению, германцы пре­ имущественно устраивали свои посты в ветвях деревьев. Эти посты на деревьях были даже излюбленной темой наших иллюстрированных журналов, на самом же деле, высокие деревья дают скверные посты, и я редко прибегал к ним. Немецкие снайперы, наоборот, охотно распо­ лагались в подстриженных ивах, которых много было на участке 1-й армии. Я уже сказал, что мы не пользовались ими, но вскоре выяснилось, что немцам было приятно и лестно видеть, или воображать, что они видят, как английские снай­ перы падают с деревьев, и когда наши снайперы были на высоте своего призвания, и противник, следовательно, сделался очень осторожен, мы стали применять чучела, вздергивая их на дере141

вья при помощи веревки, чтобы заставить этим германского снайпера забыть свою обычную осторожность. В период полного развития снайпинга, обе стороны стали прибегать к всевозможным хит­ ростям и уловкам, чтобы заставить противника подставить какие-нибудь цели. Но преувеличе­ ние в этом отношении влекло за собой опасность вмешательства минометов в эту борьбу, которую вели между собой снайперы. Зимою иногда вереницы диких гусей про­ летали над окопами, их появление неизмен­ но сопровождалось бешеной стрельбой из всех наличных винтовок и пулеметов с обеих сторон, но, конечно, случаи попадания были весьма редки; может быть за все время войны всего штук 12 их случайно было убито. Однажды, в бурный зимний вечер, один гусь был подстрелен нашими солдатами и упал за германской линией. На другое утро над окопом противника красовалась вывеска с английской надписью: «Премного благодарны», что дейс­ твительно было досадно. Рассказывали еще один такой случай, про­ исшедший на фронте 1-й армии, где снайпинг достиг высшей точки развития в 11-м корпусе; незадолго до этого германцы заметно преоблада­ ли на этом участке, но с прибытием 33-й диви­ зии, положение дел резко изменилось. Поручик Грей, обходя однажды окопы, заме­ тил 5 куропаток, лежавших перед одним из сол­ дат. 142

«Откуда они у вас взялись?» — спросил Грей. «Я их убил». «Я понимаю, но каким образом вы их доста­ ли?» «Я выполз за окоп и принес, их сюда». «При дневном свете и в виду у неприятеля?» «Так точно, это совсем безопасно; немцы теперь не стреляют». Конечно, дело не обошлось без основатель­ ной нахлобучки, но, тем не менее, случай сам по себе был характерен. Однажды в 1915 году, я находился на вер­ шине возвышенности № 63 за окопами, со своим телескопом, и случайно заметил вбли­ зи себя важно расхаживавшего старого фаза­ на. Вдруг в нескольких шагах от него разо­ рвался снаряд, фазан не был задет осколком, но лишь оглушен; он стоял неподвижно и удивленно смотрел на дым, подымавшийся из воронки; в этот момент я мог бы свобод­ но поймать его руками, но строгие приказы относительно сбережения дичи, с одной сто­ роны, и возможность дальнейших разрывов — с другой стороны, заставили меня отказать­ ся от этой соблазнительной мысли; постояв неподвижно несколько времени, фазан видимо пришел в себя и скрылся в ближайшем кустар­ нике. Я всегда таил в себе боязнь, что, не сму­ щаясь введением на войне удушливых газов, немцы могут начать применять охотничьи ружья с крупной дробью для обстрела нейтральной 143

зоны. Если бы они это сделали, служба дозоров стала бы положительно ужасной, но немцев удержала либо Женевская конвенция, либо же сознание, что Англия обладает таким количес­ твом охотничьих ружей и патронов, что пре­ имущество оставалось бы на их стороне очень не долго. Несомненно, так было и лучше, ибо принимая во внимание огонь из пулеметов и винтовок, продвижение по нейтральной зоне и так уже требовало огромного нервного напря­ жения, не говоря уже о возможности получить заряд дроби в лицо. В начале этой главы я лишь коснулся рабо­ ты наблюдателей. О ней будет говориться более подробно в следующей главе.

ГЛАВА VI Воспоминания наблюдателя Я уже говорил, что быстрыми и решительны­ ми успехами снайперской кампании мы обязаны были, главным образом, одному обстоятельству. В то время, как немецкие снайперы обыкно­ венно действовали поодиночке, мы выставляли против них наших снайперов попарно, из кото­ рых один — А наблюдал в телескоп и подыскивал цели на данном секторе неприятельской линии, в то время, как другой — Б, его товарищ, держал наготове винтовку и стрелял по целям, подыскан­ ным А. В результате на протяжении всего фронта ежедневно можно было слышать разговоры вроде следующего: А — «Черные мешки. Влево — два фута. Полголовы немца. Эх, черт, скрылся!» 145

Б — «Сейчас покажется опять». А — «Вот он». Б — (Выстрел). А — «Мимо. 6 дюймов выше, не везет, стари­ на!» В большинстве случаев, общим результатом такого незначительного происшествия был не только неудачный выстрел с нашей стороны, но и кой-какие наблюдения телескописта А, дававшие иногда весьма ценный материал. Эти наблюдения сразу же заносились в журнал: время — положим 11 часов 18 минут, точное расположение немца, примерно: Сзд 25.85 (по разграфленной на квад­ раты карте). Эти графы были шаблонные, но уже следующая (цель) было гораздо интереснее; она гласила: голова немца или же «рыжебородый немец» или что-нибудь в таком же духе. Ясно, что именно такие записи были малоценны; но уже записи вроде: «немец с прусской кокардой» или же: «немец с № 119 на каске» — давали поло­ жительный материал для разведки. Кроме этих записей, делалась еще отметка о последовавших с нашей стороны действиях; в упомянутом случае следующая графа гласила бы «один выстрел — промах». Ясно, что наблюдатель (кстати сказать, его работа гораздо напряженнее работы стрелка и потому А и Б менялись ролями через каждые 20 минут, что бы давать отдых глазам наблюдателя) видел многое, что не подходило, строго говоря, под рубрику «Цель». Например: подбрасывание земли вверх было признаком того, что произво146

дятся земляные работы. Наблюдение заносилось в журнал с отметкой времени и места по карте и в некоторых случаях это место подвергалось обстрелу из наших траншейных орудий. В других случаях наблюдатель доносил о замеченном им пулеметном гнезде или миномете. Эта работа предоставляла широчайшие воз­ можности, и наблюдатели доносили множество деталей, которые в большинстве случаев под­ тверждались разведывательными поисками и предметами, взятыми с пленных и убитых, так что в конце концов наша разведка постоянно была в курсе всего, что происходило на линии противника. Неоднократно поднимался интересный воп­ рос, должен ли наблюдатель записывать в свой журнал одни лишь голые факты или же наряду с фактами делать и свои личные умозаключения, — этот вопрос частенько задавался и мне. Я отвечал, что следует записывать и выводы, однако с ясной пометкой, что это вывод самого наблюдателя. Самый остроумный вывод, чреватый последс­ твиями, был сделан, на мой взгляд, офицером Уоркширского полка. В одном месте немецко­ го тылового окопа, по нашему предположению необитаемого, была замечена кошка, гревшаяся на солнце. Кошка была замечена снайпером-на­ блюдателем, и запись о ней в журнале повто­ рялась 3 или 4 дня подряд, такого рода: «Серая кошка, в таком-то месте». Офицер, заведующий снайпингом и развед­ кой в баталионе, читая журнал, заключил, что 147

эта кошка, по всей вероятности, живет где-ни­ будь поблизости в окопе. Этот участок нашей линии был наводнен бесчисленным количест­ вом крыс, которых, вероятно, было не меньше и в противоположном германском окопе, и кото­ рые, надо было полагать, досаждали немцам не менее чем нам. Офицер, следовательно, заключил, что кошка в этом месте являлась предметом роскоши, и что, вероятно, она была заведена каким-нибудь офицером или группой офицеров, штаб-квартира которых должна находиться поблизости. Были сделаны воздушные снимки, которые не только доказали существование самого штаба, но и точное расположение его, и этот штаб вскоре был уничтожен гаубичной батареей, специализи­ ровавшейся на подобных обстрелах. Подробности этого происшествия описаны в одной из следующих глав. Вообще позиционная война представляла обширное поле для всякого рода умозаключений. До введения в германской армии в широ­ ком масштабе пулеметов легкого образца (они были введены лишь в более поздний период войны), их тяжелые пулеметы устанавливались в специальных, тщательно замаскированных, гнез­ дах. От времени до времени эти пулеметы по ночам открывали усиленную стрельбу по нашим позициям, и мы изобрели способ, дававший нам возможность находить места их расположения. Мы сконструировали большую продолговатую коробку из цинка с тройными стенками, нахо148

дившимися на расстоянии нескольких дюймов одна от другой. К концам коробки прикреп­ лялись четырехгранные шесты, двигавшиеся по вертикальным желобам в досках, установленных у внутренней крутости бруствера. Коробка таким образом могла двигаться в вертикальном направ­ лении; с наступлением ночи она подымалась на верх бруствера, и в этом положении закреплялась на ночь. При обстреле наших окопов из пулеме­ та, одного попадания в эту коробку было доста­ точно, чтобы определить точное направление выстрелов, для чего коробка спускалась и против отверстия в стенках, сделанных пулей, устанавли­ вался на необходимой высоте перископ, который обыкновенно быстро указывал место укрытия неприятельского пулемета. Такое устройство, громоздкое, и неточное, применялось в самых разнообразных вариантах. В более ранней фазе войны оно могло бы оказать­ ся весьма полезным, но с прибытием пулеметов легкого образца, часто менявших свои позиции, оно потеряло всякий смысл и вскоре вовсе вышло из употребления. Обнаружение неприятельского пулеметного гнезда считалось одной из самых ценных заслуг передового наблюдателя, так как один пулемет в состоянии задержать наступление и нанес­ ти тяжелый ущерб противнику. Поэтому, когда обнаруживалось новое пулеметное гнездо, оно не обязательно уничтожалось сейчас же, но его точное место расположения доносилось в развед­ ку штаба, где и регистрировалось, а дивизионная 149

артиллерия, в свое время, принимала нужные меры, обыкновенно непосредственно перед нача­ лом набега или наступления. На участке 11-го корпуса в 1917 года наши части почти беспрерывно производили набеги, которые вскоре приняли характер спортивных состязаний. Немцам приходилось быть все время на чеку, а вследствие этого — и мало отдыхать. Однажды ночью немцы, видимо, решили отомстить нам и захватить утерянную инициати­ ву; для чего они со своей стороны сделали вылаз­ ку, впрочем неудачную. В критический для немцев момент столкно­ вения — их командир роты сам вышел на ней­ тральную зону, очевидно, с целью руководить операцией. Здесь он был убит, и при нем най­ дена карта с нанесенными на ней пулеметны­ ми гнездами в числе не менее 80. При осмотре карты в нашем штабе сперва предполагали, что эти отметки — фиктивные, сделанные с целью ввести нас в заблуждение, но при дальнейшем сравнении карты с расположением ранее обна­ руженных нашими наблюдателями за последние недели пулеметов, оказалось, что не менее 42 из них были уже зарегистрированы нашим штабом, хотя их пока и не трогали. Такие счастливые случаи составляют редкость на войне, и через несколько дней наша артиллерия разрушила все эти гнезда и одновременно пехота совершила набег на германские окопы. Набег происходил при таком внушительном артилле­ рийском обстреле, что, несмотря на исключи­

ло

тельное количество захваченных нами пленных, наша партия осталась почти невредима. Ужасно было положение офицеров, захвачен­ ных в плен с документами, дающими сведения о своих войсках. Неосторожность ли, темнота, или отчасти собственная небрежность были причиной тако­ го случая, но как бы ни была незавидна судьба попавшегося в плен простого рядового, на много хуже было дело офицера, пленение которого дава­ ло ценные сведения противнику. Тема слишком щекотливая, чтобы много говорить о ней. Многие лица придерживаются того мнения, что в данное время разведка может питаться исключительно наблюдением с аэроплана, но это далеко не так. Воздушная разведка может обнаружить сосредоточение неприятельских сил и дать сотню других весьма ценных све­ дений, но опыт войны, по мере того, как она продолжалась, доказал с избытком, насколь­ ко необходим и сухопутный разведчик-наблю­ датель, так как он наблюдает противника в совершенно другой плоскости, и его донесения неоценимы. Немцы ввели в своей армии перископы ново­ го образца, очень большого размера, и по появ­ лении их на передовой линии мы сначала тща­ тельно подстреливали эти перископы; но вскоре, один из наших лучших наблюдателей нашел, что при помощи своего телескопа он в состоянии распознавать отражавшиеся в верхнем зеркале цифры на погонах немцев, обслуживающих такой 151

перископ, и с этого момента уничтожение их, конечно, прекратилось. Естественно было, что, когда вновь обучен­ ный снайпер впервые приступал к работе на фронте, он проявлял больше охоты к стрель­ бе, чем к наблюдению с телескопом; но тем не менее, на мой взгляд, наблюдатель заслуживал больше уважения. Дело наблюдения было очень трудное, в особенности летом и тем более на мес­ тности с известковой почвой. Самые счастливые, быть может, дни в нашей жизни были проведены с телескопом Росса, в наблюдении германских окопов из какой-нибудь точки на нашей пере­ довой линии, или немного позади, дающей воз­ можность наблюдать широкую полосу местности за неприятельским позициями. Это занятие было настолько увлекательно, что за ним часто забы­ вался холод и голод. Такой наблюдательный пост был вблизи деревни Бомон. Была осень 1915 года, и расти­ тельность начинала оголяться от листьев; самое выгодное время для обнаружения постов про­ тивника. В конце деревни в расположении про­ тивника находилась изба, поврежденная артил­ лерийским огнем, но хорошо видимая. В стене ниже гребня крыши, зияла большая дыра непра­ вильной формы, от снаряда, пробившего стену в этом месте, а в дыру виднелось толстое попереч­ ное бревно, которое и привлекло, первоначально, внимание нашего наблюдателя к этому месту. Ему показалось подозрительным, что снаряд, пробив стену, не разрушил и бревна. Можно было пред152

положить, что бревно было установлено лишь после разрушения стены; но в виду того, что бревно находилось на некотором расстоянии от стены, трудно было сказать определенно, должен ли был снаряд при ударе в стенку неминуемо раз­ рушить и бревно, или нет. Утром, когда солнце было позади избы, и она находилась в тени, нельзя было рассмотреть дета­ лей повреждения, и бревно совершенно не было видно; но в один из следующих дней после обеда, при особенно благоприятном свете, наблюдатель заметил, что на бревне лежат пять кирпичей. Вещь, сама по себе естественная, но на сле­ дующий день она показалась не такой уже естес­ твенной, когда наблюдатель увидел, что положе­ ние кирпичей изменилось. В первый день четыре кирпича лежали вдоль бревна, и пятый торчал концом кверху, на другой же день — уже два кир­ пича были поставлены концами вверх. Позднее, к вечеру того же ясного дня, офицер, интересовавшийся этими кирпичами, увидел, в свой телескоп, с 30-кратным увеличением, чью-то руку, передвигавшую кирпичи, а также отблески солнечных лучей на стеклах бинокля, которому кирпичи, по-видимому, служили упором. Сомнений не оставалось: вскоре заговорила наша артиллерия и, со второго выстрела, разру­ шила навсегда этот пост. Это была одна сторона медали. Другая — когда один из наших постов обнаруживался противни­ ком, что случалось, иногда, обыкновенно по вине телескопа, блестевшего на солнце в неумелых 153

руках молодого наблюдателя, при помощи воз­ душной разведки или благодаря какому-нибудь идиоту, неосторожно приблизившемуся к посту при условиях, обеспечивавших хорошую види­ мость с германской стороны. Первым показате­ лем того, что наш пост обнаружен, обычно слу­ жил артиллерийский снаряд противника. Тогда наблюдателю на посту приходилось туго: нужно было в мгновенье ока решать, оставаться ли на посту или бежать (в последний период войны, обыкновенно, надев предварительно противогаз) в ближайший блиндаж. Мне припоминается случай, когда на участке, где у нас было особенно большое число постов на холме позади окопов, однажды выпал свежий снег, немедленно покрывшийся во всех направ­ лениях тропинками, ведущими к нашим постам, а в то же время над нашими головами появился немецкий аэроплан. Если бы на самолете оказал­ ся фотографический аппарат, а оно вероятно так и было, то, конечно, снимок выдал бы все наши посты не хуже, чем посланная немцам схема нашего расположения. Отправленные незамед­ лительно партии солдат протоптали новые лож­ ные дорожки во всевозможных направлениях, и удивительно как быстро в этот раз наши солдаты шагали. В отношении воздушных снимков снег всегда оказывал как нам, так, к сожалению, и немцам, большую помощь, но даже при таких условиях немецкие летчики, почему-то, не очень часто летали над нашим расположением. 154

Одним из наших постов мы пользовались довольно продолжительное время. Дорога к нему пролегала по старому брошенному окопу, кое-где взрытому глубокими воронками от снарядов. Дно окопа составляло глубокий слой пыли или грязи в зависимости от погоды, и так как нашим наблю­ дателям приходилось проползать всю его длину, то существовало опасение, что следы, оставлен­ ные ими, могут быть сняты с аэроплана. Поэтому в окопе всегда находилась лопата, которою каж­ дый наблюдатель, по возможности, засыпал свой след. Когда жизнь висит на волоске, такие мелкие предосторожности соблюдаются аккуратнейшим образом. Три самых замечательных на фронте поста находились на участках, занимаемых французски­ ми войсками. В одном месте почва на нейтральной зоне образовала бугор, несколько возвышавший­ ся над германскими окопами. Обе линии окопов пересекали в этом месте парижскую дорогу, а на вершине бугра, дававшего великолепный вид на германские позиции, издавна стоял верстовой столб с надписью, показывавший расстояние до Парижа. Французы сфотографировали этот камень, послали снимок на завод для изготовления пред­ метов маскировки, и там была сфабрикована точ­ ная копия его, из стали полая внутри и с отверс­ тием для наблюдателя. Ночью партия разведчиков выползла на нейтральную зону, выкопала настоя­ щий камень и установила на его месте стальную подделку. Затем был прокопан подземный ход из 155

Рис. 15. «Ловат-скауты» в роли боевых наблюдателей (один наблюдает в телескоп, другой записывает наблюдение).

окопа к этому оригинальному наблюдательному посту, из которого французами производилось наблюдение в течение довольно продолжитель­ ного времени. В другом месте для той цели был использован труп исполинского немца, лежавшего на выгод­ ном для наблюдения месте. Он также был снят, заменен стальной копией одетой в немецкую форму, и в нем разместился наблюдатель. То же самое было как-то проделано с трупом лошади. Повествование о подвигах наблюдателей можно было бы продлить до бесконечности; они составляли одно из наиболее жизненных и интересных явлений мировой войны, так как здесь каждое отдельное лицо вступало в борьбу за свое собственное существование, и жизнь 156

каждого наблюдателя всецело зависела от его ловкости и искусства. Наблюдатели часто часа­ ми лежали на глазах у противника и сохраня­ ли свою жизнь только полным спокойстви­ ем, неподвижностью и искусством сливаться с окружающей местностью. Когда в более поздний период войны, в бри­ танской армии были введены специальные хала­ ты для снайперов и наблюдателей, раскрашен­ ные во всевозможные цвета и подходившие под любой фон, в армии существовала тенденция высылать наблюдателей в пространство перед окопами. Мне думается, что, как общее прави­ ло — это ошибка, так как время от восхода солн­ ца до наступления темноты слишком продолжи­ тельно, и наблюдателю приходилось быть наче­ ку слишком долгое время. Малейшее движение могло его выдать, и он редко был в состоянии наблюдать в телескоп на большом пространстве. Наблюдателю необходима свобода движений, а что касается снайпера, то, на мой взгляд, он должен высылаться лишь с каким-либо точно определенным заданием; в окопе он всегда будет в несравненно более выгодном положении, чем на открытом месте, где он лишен возможности спастись. До сих пор я говорил о наблюдении лишь за передовой линией противника, но нам при­ ходится рассмотреть и наблюдение полосы его ближайшего тыла. В круг обязанностей снайпера входит как наблюдение передового окопа, так и путей, ведущих к нему. Бригадные и дивизионные 157

наблюдатели наблюдали в глубь пространства за передовыми линиями противника, насколько позволяли им их телескопы. Некоторым армейским корпусам придавались Ловатские скауты-стрелки. Название «стрелки» было неуместно, потому что они в большинс­ тве случаев оказывались такими превосходны­ ми телескопистами, что им часто, прямо-таки, запрещалось стрелять из винтовки. Многие кор­ пуса имели отряды наблюдателей, сформирован­ ные из их спешенной корпусной конницы. Кроме того, у нас были полевые наблюдатели-офицеры и артиллерийские наблюдатели; работа последних, однако, не подлежит обсуждению в настоящей главе, так как она заключалась в обслуживании лишь одной артиллерии. Чтобы правильно оценить всю работу наб­ людения, необходимо помнить, что где-то в тылу Начальник Дивизии, Командир корпуса, Командующий армией и главнокомандующий сами по себе слепы. Их мозги руководят опера­ циями, но видят они глазами рядового солдата. В течение всей войны рядовой солдат доблестно делал свое дело. От него и от его офицеров гене­ рал узнает о ходе боя, о том, что бригада выпол­ нила свою ближайшую задачу, что такой-то полк задержан проволочными заграждениями, что в таком-то месте, по крайней мере, шесть немец­ ких батальонов стягиваются для контратаки и т. д. Не указали разве поручик Уомонд и унтер-офи­ цер Фрэзер, в боях у Вими, на сосредоточение крупных германских сил, которые были рассеяны 158

огнем нашей артиллерии прежде, чем их контра­ така могла начаться. Обязанность боевого наблюдателя — следить за развитием действий на поле сражения и пре­ провождать полученные сведения своему началь­ ству в тыл. Пост полевого наблюдателя, или вернее цепоч­ ка его постов, начиналась, считая спереди, с обык­ новенного поста на линии наших окопов, проходи­ ла по целому ряду воронок и зачастую кончалась в какой-нибудь разбитой немецкой повозке. Он имел в своем распоряжении телефон; в случае обрыва линии, вступали в действие его ординарцы — иног­ да благополучно пробиравшиеся в тыл, но часто преследуемые разрывами снарядов с удушливыми газами. Наблюдатель не может работать в противо­ газе, а потому удушливый газ — его злейший враг. Зная это, германцы в последнее время буквально затопляли газами все пункты, которые, по их мне­ нию, могли служить нам для наблюдения. Повторяю, что наблюдатель — глаз высшего командования. Где-то далеко в тылу генерал и его Начальник Штаба рассматривают карту. Является вестовой и передает Начальнику Штаба донесе­ ние, тот читает его. Генерал облегченно вздыха­ ет: он знает, что самое опасное место пройдено. Рядовой наблюдатель сделал свое дело, он уви­ дел, он проверил, он доставил свое донесение, его глаза, навостренные в горах Шотландии, несом­ ненно, сыграли свою немалую роль в истории. Наблюдение за полем сражения — это основ­ ная задача наблюдателя. 159

Хотя 1-й баталион Ловат-скаутов и ушел в Галлиполи, а затем в Салоники, возвратившись к своей настоящей работе во Франции лишь в 1918 году, но уже с 1916 года эта славная часть имела своих представителей во Франции — в лице упомянутых Ловатских Стрелков, девять отрядов которых, по 20-ти человек с 1 офицером каждый, были приданы одному из корпусов. Каждый из этих людей был отличный наблюдатель и телескопист, и применялись они, главным образом, для дальних наблюдений. На долю школы 1-й армии выпало обучение для них пополнения. По-моему, лучших и более надежных людей нельзя и вообразить. Помню случай, как дивизионными разведчиками было донесено о падении цеппелина в пяти-шести верстах за передовой линией. Донесение это было скоро опровергнуто Ловатцами, которые, немного возмущенно, заявили, что есть, мол, разница между цеппелином и полужестким аэро­ статом. Ловатцы обучались в Боли чтению карт, при­ менению компаса и др. и вначале посылались на фронт отдельными отрядами. Немного позднее во Францию прибыл подполковник Камерон с целью объединения и упорядочения их рабо­ ты. К тому времени части, к которым прико­ мандировывались Ловатцы, не всегда уясняли себе цель их прибытия; давали им такие работы, как, например, наблюдение за неприятельскими аэропланами, при которых, конечно, их способ­ ности оставались неиспользованными. Всякие 160

гакие недочеты были устранены подполковником Камероном. 1-й полк Ловатских скаутов прибыл во Францию лишь под конец войны; сперва они были в карантине, так как многие из них болели малярией, а по выходе из карантина началось спешное обучение всего полка наблюдению и чтению карт. В конце концов лишь 11-го ноября, в день заключения перемирия, прибыл приказ из Военного Министерства, обеспечивавший и регу­ лировавший законное существование этой части. Ловатцы очень гордились, и справедли­ во, своим полком и его подвигами. Однажды я получил приказание обучить сорок англичан для пополнения их частей. Я вызвал старого ловатца, сообщил ему об этом и приказал сделать необходимые приготов­ ления. — Слушаюсь, — сказал он, приложив руку к козырьку. В это время один из моих офицеров, занимав­ шийся тут же и не замеченный стариком, слышал, как тот, уходя от меня, ворчал себе под нос: — Обучить сорок англичан для нашего попол­ нения... — Позор! Да и невозможно их обучить!» В 1-м корпусе работа ловатцев была постав­ лена превосходно. Корпусу был придан боль­ шой отряд под начальством поручика Уомонда, способнейшего офицера. Общая система рабо­ ты была такова. Отдельные скауты предоставля­ лись на время заведующему корпусной развед­ кой. Когда какой-нибудь из баталионов получал 161

приказание перейти в наступление, командир баталиона вытребовал себе несколько ловатцев, которые производили разведки впереди лежащей местности. Или же когда Начальник Дивизии приходил к выводу, что противник на каком-либо участке что-то замышляет, ему из корпуса при­ сылалось несколько пар отборных ловатцев для наблюдения участка, который, по его мнению, являлся в данный момент угрожающим. Отряд, таким образом, находился по мере надобности в распоряжении каждой из частей корпуса, и в результате, когда бы ни обращались за помощью ловатцев, она всегда высоко цени­ лась, и люди были постоянно заняты. Некоторые из них временно присылались к нам в школу для отдыха, так как постоянная работа с телескопом, во время длительных опера­ ций под Пенсом, очень их утомляла. В I корпусе получил широкое распростране­ ние следующий анекдот, едва ли правдоподоб­ ный. Среди ловатцев был ефрейтор исполинского роста, вышиною без малого в сажень и обладав­ ший физической силой. Рассказывали, что этот ефрейтор вместе со своим товарищем находился на каком-то посту темной осенней ночью (ловатцы так же, как и регулярные снайперы, действова­ ли попарно), они мирно разговаривали на своем гаэльском* наречии, непонятном англичанину. Высланный дозор случайно набрел на них; люди, новички в этой части, слыша непонятную * Шотландском (Прим. ред.). 162

речь, заключили, что это должно быть немцы, а потому предложили им немедленно сдаться. Неизвестно, что происходило дальше, но в заклю­ чение не дозорные привели ловатцев в штаб, как пленных, а сами были туда ими приведены. По окончательному плану, не успевшему войти в силу из-за окончания военных действий, каждой дивизии придавалось по отряду ловатцев. В каждом Штабе армии должен был находиться майор, а в Штабе корпуса — капитан для правиль­ ного распределения их сил. При обучении телескопистов, мы скоро поз­ нали ту истину, что для человека, не приученного к телескопу со дней ранней юности, нет никакой возможности дойти до той степени точности и совершенства наблюдения, какая легко достига­ лась нашими шотландскими охотниками. Любой солдат может научиться держать телескоп, знать в который его конец надо смотреть, как установить его, чтобы наблюдаемый предмет приходился в фокусе, и т. д. он может приобрести даже извес­ тный навык, но, в конечном счете, он никогда не сумеет извлечь из телескопа всех тех возмож­ ностей, которые этот прибор в состоянии давать. Чтобы сделаться идеальным телескопистом, пот­ ребуется, по крайней мере, столько же време­ ни, практики и природного дарования, сколько нужно, чтобы научиться идеально стрелять из винтовки. Я беру на себя смелость заявить, что ловатцы никогда не делали ошибок в наблюдении. Раз они доносили что-либо, можно было положиться на 163

то, что оно так и есть. В этой войне они вновь про­ явили качества, которые, будем надеяться, навсег­ да останутся достоянием британской армии. Когда в английской армии недостаток в огне­ стрельных припасах перестал остро ощущаться, и одновременно наблюдение усовершенствовалось, немцы стали показываться днем в ближайшем тылу все менее и менее. Однажды двое из наших офицеров находились на наблюдательном посту, соединенном телефоном с артиллерией, когда в тылу немцев, в расстоянии нескольких верст за немецкой передовой линией, из лесу показались три человеческие фигуры. Освещение было пре­ восходное, и, так как немцы приближались, один из офицеров заинтересовался ими. Как правило, пост вызывал артиллерию лишь в тех случаях, когда появлялась партия немцев не менее шести человек, но в данном случае офицер вызвал батарею. «Сообщите, что через пять минут три немец­ ких офицера в плащах на подкладке из формен­ ного шелка, в высоких сапогах и с блестящими саблями будут на перекрестке Н 16 С 45.5. — Я предполагаю, что это принц Эйтель-Фридрих и Кронпринц. Скажу, когда стрелять». В теле­ скоп ясно было видно — свет был идеальный для наблюдения, — как эти офицеры, непринужденно глядя перед собой, с вызывающим выражением на лицах, точно приближались к перекрестку. «Теперь», — сказал наблюдатель, и через две-три секунды над головой его прогудел сна­ ряд, напоминая звуком рвущуюся материю; «при164

нцы», с развевающимися плащами, спасаясь от злополучного перекрестка, бросились бежать в противоположную сторону, но наскочили на раз­ рыв второго снаряда. Двое из них упали, третий скрылся. Мы так и не узнали, кто они были. Другой случай был такой. В туманный день два офицера находились на наблюдательном посту вблизи Ланса, также соединенном с батареей. Внезапно туман рассеялся, и они увидели верстах в 6 1/2 за германским окопом группу людей, заня­ тых уборкой урожая. — Позвоните на батарею, — сказал один из офицеров, — и сообщите, что шестьдесят герман­ цев работают в поле в И 22 А 45.70. — Ради Бога, не стреляйте, — крикнул другой, не отрывая глаз от телескопа, — среди них есть женщины. Оказалось, что это была партия французс­ ких крестьянок, работавших под наблюдением нескольких прусских или баварских солдат. Так хороший наблюдатель не только истреблял людей, но иногда и спасал им жизнь. Некоторые из наших постов, как по самой линии окопов, так и за пределами ее, были по своему положению настолько ценны для наблю­ дения, что стрельба из них не разрешалась ни под каким видом, из боязни обнаружения их против­ ником. С одного из них можно было видеть на недалеком расстоянии конного полицейского, регулировавшего движение обозов и людей на перекрестке дорог. Можно было почти разобрать выражение на лицах у немцев. 16S

Другой пост, соединенный телефоном с бата­ реей, давал вид на большое пространство вглубь неприятельского тыла, по которому проходила прямая дорога. По ней даже в дневное время сво­ бодно двигались малыми группами немцы. Однажды на этом посту находились офицер и ефрейтор, последний обратил внимание офице­ ра на одного пешехода, двигавшегося по дороге. Навстречу ему попадались партии людей по три или четыре человека, которых он останавливал. Заключили, что это должен быть офицер. «По-видимому, это какой-то очень странный офицер; он останавливает всех попадающихся ему людей и как будто их осматривает». Офицер улыбнулся. Немец приближался к пункту на дороге, который был заранее пристрелен нашей артил­ лерией. Наблюдатель вызвал батарею, и вскоре последовал первый выстрел. Немец бросился на землю, и когда дым от снаряда рассеялся, не видно было, чтобы он поднялся на ноги, но веро­ ятнее всего, что он отполз в сторону и скрылся. Если нет, то германская армия потеряла одного офицера. Разница между искусным и посредственным наблюдателем особенно ярко обнаруживалась при работе на дальних расстояниях. Последний, не зная телескопа, редко умел установить его так, чтобы получить наилучший результат. Человек, хорошо владеющий телескопом, постоянно меняет его установку, применяя раз­ ные линзы и увеличения. 166

Кроме телескопов, приобретенных на деньги из фонда Ст. Страги, мне прислали их большое количество разной силы увеличения, и после продолжительных опытов мы пришли к заклю­ чению, что утром, когда солнце было впереди нас, лучшие результаты достигались 10-кратным увеличением, тогда как после обеда, когда лучи падали сзади, выгоднее было применять более могущественное увеличение. 30-кратное увели­ чение редко находило применение. Одинаковые телескопы иногда значительно разнятся между собой. Некоторые дают мягкую, приятную, не утомляющую глаз, картину, другие того же типа и изделия, наоборот, — резкую и неудовлетво­ рительную. Большинство ловатцев привезли с собой собственные телескопы Росса на мой взгляд наилучшие из всех. В области тылового наблюдения одной из самых интересных вещей было наблюдение железнодорожных переездов. Пристрелка по каж­ дому из них, конечно, была уже сделана заранее, и на обязанности наблюдателей лежало следить за движением поездов; когда поезд останавли­ вался на одном из таких переездов, и по обеим сторонам полотна на дороге происходило скоп­ ление людей и повозок, — наблюдатель вызывал батарею. В таких случаях нескольких удачных попаданий было достаточно, чтобы нанести про­ тивнику тяжелый урон. В одном из корпусов был введен интересный и весьма целесообразный способ записи наблю­ дений. Предположим, что корпус имел 5 наблю167

дательных постов, каждый с особым названием, например: тигр, лев, леопард, пума, ягуар*. В Штабе корпуса, на громаднейшем столе, была разложена карта данного участка с отме­ ченными на ней этими пятью постами. Журналы наблюдателей ежедневно представлялись в Штаб корпуса, где все более важные наблюдения зано­ сились на этой карте, таким образом, что все наблюдения с поста Тигр — отмечались красными чернилами, с поста Лев — фиолетовыми черни­ лами и т. д., так, что карта давала в любое время исчерпывающую картину наблюдений за послед­ нее время, скажем, за неделю. Нередко случалось, что два смежных поста доносили об одном и том же замеченном каждым из них на общей границе своего участка. Хороший наблюдательный пост считался неоценимым богатством участка, и горе наблю­ дателю, когда он обнаруживался противником. Один такой пост находился в расстоянии не более 300 саженей от линии германских окопов. Наблюдение из него велось уже более 4 меся­ цев, и он все время оставался незамеченным. Однажды в Штабе корпуса произошла какая-то перемена, и вскоре на пост прибыл молодой * Английская армия широко пользовалась, особенно во время позиционной войны, условными названиями для таких постов, а также участков, позиций, батарей, складов штабов, дорог, и т. д. Существовали целые коды таких условных названий, часто менявшихся, для затруднения работы германских теле­ фонных станций подслушивания через землю (Прим. ред.). 168

капитан из Штаба и заявил, что ему приказано принять этот пост. К счастью, на посту в это время находился сам офицер — наблюдатель баталиона, кстати ска­ зать, малый колоссальнейшего роста, который и обратился к капитану со словами: «Милостивый Государь. Есть два способа принять от меня этот пост. Первый — принести мне письменное пред­ писание за подписью Начальника Разведки кор­ пуса. Это правильный и законный способ. Другой более простой будет — вышибить меня отсюда. Который способ вы предпочитаете?». Так как ска­ завший это был почти в сажень ростом при соот­ ветствующей мускулатуре — дальнейших попыток завладеть постом не было. Я поневоле задержива­ юсь на теме о наблюдении, так как она дает такое множество интересного материала. Бесконечная, однообразная позиционная война лишила нас почти полной возможности видеть когда-либо немца, а потому заглянуть с поста при помощи телескопа в его жизнь, в тылу — казалось нам большим наслаждением. Неоднократно офицеры говорили мне, что им страшно хотелось бы побывать на короткое время в немецком тылу и хотя бы вскользь ознакомиться с его жизнью. Я всегда в душе соглашался с ними, а телескоп давал мне возможность составить себе картину значительной части повседневной жизни за германскими окопами. Рано утром, однаж­ ды, когда я работал в школе 1-й армии, нужно было показать вновь прибывшему из Англии унтер-офицеру германские окопы. Мы отправи169

лись на позиции и выползли лесом на бугорок, дававший великолепный вид на позиции. Этот бугор представлял собою идеальный пункт для наблюдения и раньше здесь стояли три поста, но, как случалось частенько, вновь прибывшей дивизии понадобились некоторые материалы для каких-то построек, которые и были взяты оттуда, чем, конечно, эти посты были выданы немцам. Пребывание на этом бугре поэтому было отнюдь не безопасно, ибо никто не мог знать, когда немцам вздумается открыть по нему огонь. В описываемое утро солнце взошло ясно и величественно, озолотив местность своими пер­ выми лучами, и несколько смягчило грустную картину всеобщего опустошения, так как повсе­ местное разрушение на фронте во второй и тре­ тий год войны производило на зрителя жуткое и подавляющее впечатление. Мало было красивых мест, в особенности в этой части фронта, но в это утро воздух был полон особой неги, и душа чело­ века радовалась жизни. В наш телескоп мы вскоре могли разобрать кой-какое движение за германс­ кими окопами. Движение было мирное — резер­ висты носили пищу в больших котлах. Впереди нас не очень далеко было маленькое возвышение, видимо, укрепленное бетоном. К нему подошли два немца, неся через плечи наполненные два больших котла, и вскоре подошло их еще четверо. Вскоре все скрылись в блиндаже. Я сказал офи­ церу, бывшему с нами, что блиндаж следовало бы обстрелять артиллерией, на что он ответил мне с улыбкой: «Мы пробовали несколько раз, 170

но ничего не выходит. Легкие снаряды просто дают рикошеты. Наша артиллерия пристрелена к этому месту, так что при первой надобности мы пустим в ход тяжелые гаубицы». Некоторые из таких укрытий действительно поддавались лишь огню наших тяжелых орудий. Без сомнения полезно иметь такие пункты, где можно укрываться от артиллерийского огня, но и нужно знать, когда выходить из них и не про­ сиживать под землею слишком долго. Много немцев было спасено, благодаря блиндажам, но еще больше, я считаю, погибло таких, которые не вышли вовремя и были в конце концов засы­ паны обломками блиндажа, разбитого нашими снарядами. Но вернемся к тому дню. Пребывание на бугорке осталось навсегда, без особой причины, одним из моих самых живых воспоминаний о войне, вероятно, вследствие окружавшей нас тишины, дававшей возможность наблюдать, как противник спокойно исполнял свою работу. Меня поражало, что вид у немецких солдат был далеко не такой молодцеватый, как у наших людей. Маленькая кругленькая шапочка немец­ кого рядового всегда напоминала мне почему— то поварской колпак, и если французская стальная каска была красива, то про английскую отнюдь нельзя было сказать того же, а немецкая бук­ вально была отвратительна. Зато цвет немецкой формы был чудесный и очень трудно распозна­ вался на местности. 171

Ведя наблюдения из какого-нибудь поста в тылу, можно было сравнивать немцев и англичан, и нет никакого сомнения, что было гораздо легче обнаружитьангличанина, чем немца. Объясняется это не цветом английской формы — наше хакки так же отлично сливается с фоном местности, а чрезмерно большим и плоским верхом фуражки. Эти фуражки, очень распространенные в британ­ ской армии, являлись, если можно так выразить­ ся, вывесками для солдат, и даже мягкие шапки, носившиеся офицерами, были слишком заметны. Какая бы то ни была плоская поверхность неми­ нуемо дает отражение световых лучей; отблеск солнца равносилен движению, а всякое движение притягивает телескоп наблюдателя так же, как магнит притягивает железо. Идеальная армия, если бы ее обмундирова­ ние зависело от меня, носила бы головной убор странной формы и, во всяком случае, с непра­ вильным очертанием. Но мне нечего распространяться на этот счет, достаточно будет просмотреть читателю снимки в этой книге, чтобы убедиться, какой помехой являлась фуражка с резкими очертаниями (см. фотогр.).

ГЛАВА VII Обучение в школе 1-й армии Научить солдата в 17 дней хорошо стрелять — дело не легкое. Школа снайпинга в 1-й армии была учреждена с целью обучения офицеров и унтер-офицеров, которые в свою очередь должны были служить инструкторами в своих частях, а потому на курсы присылались люди, уже умев­ шие хорошо стрелять; исключений было немно­ го и в таком случае оставалось только отсылать плохих стрелков обратно в свои части. Хотя, таким образом, к нам на курсы попадали исклю­ чительно хорошие стрелки, но мы почти всегда увеличивали меткость их стрельбы на 30—40%. Удивительно, сколько может быть сделано в этом 173

отношении, когда обучающие и учащиеся работа­ ют в полном согласии. Каждый курс начинался предварительным осмотром винтовок и лекцией об их чистке и сбе­ режении, в которой неизменно подчеркивалась необходимость доводить при чистке канал ствола непременно до блеска. Вначале встречались трудности при обучении стрельбе с телескопическим прицелом, по край­ нему недостатку таковых. Зачастую офицеры, которые, на мой взгляд, должны были бы лучше понимать суть дела, высказывали мнение, что лучший способ обучения состоит в том, чтобы выпустить возможно большее число выстрелов на дальность 750—900 шагов. Трудно было вну­ шить им, что единственная ценность телескопи­ ческой винтовки заключается в ее выдающейся меткости, и что винтовка теряет значительную долю этого ценнейшего качества, если из нее много стрелять, и даже лучший в мире стрелок не сможет добиться кучности боя от расстрелянной винтовки. Поэтому необходимо было найти такой спо­ соб обучения, при котором телескопические вин­ товки употреблялись бы для боевой стрельбы, как можно меньше. Исходя из этого, мы требовали, чтобы каждый обучающийся привозил с собой две винтовки, одну с телескопическим, другую с открытым прицелом, и до тех пор, пока он не доказывал своего искусства в стрельбе из обыкно­ венной винтовки, ему не разрешалось стрелять из телескопической. 174

В самом деле, человеку, безукоризненно стре­ ляющему из обыкновенной винтовки, не трудно достигнуть максимальной меткости и из телеско­ пической винтовки. Наибольшим затруднением при обучении снайперов, не только в нашей школе, но и во всей Британской армии, являлось то обстоятельство, что телескопический прицел у таких винтовок казенного образца был приклепан к стволу не сверху, а сбоку, с левой стороны ствола. Такая неудачная установка вела ко всякого рода недора­ зумениям. Прежде всего она влияла на меткость стрельбы—приходилось вводить соответствующую поправку; кроме того, стреляющие сваливали вин­ товку на бок, а некоторые жмурили правый глаз, а прицеливались левым. Но хуже всего в позицион­ ной войне было то, что для этого бокового прицела бойницы наших щитов оказались слишком, узки­ ми, и когда ствол винтовки вводился в бойницу, в прицел видна была лишь задняя плоскость щита или в лучшем случае левый край отверстия бой­ ницы. Несмотря на повторные запросы, мы так и не добились удовлетворительного объяснения — почему именно прицел был прикреплен не сверху, а сбоку; нам всегда отвечали, что эта система была принята для ускорения огня*. Вероятно, образец винтовки был выработан в Военном Министерстве и указывал на полное не* То есть, по-видимому, для удобства действия рукояткой затвора. При изготовлении таких специальных винтовок при­ дется, вероятно, ручку затвора изгибать книзу (Прим. ред.).

175

понимание сущности применения телескопичес­ кого прицела соответствующим конструктором. Снять прицел с винтовки, требовало не более двух секунд времени, и предполагать, что снайпер будет вести быстрый огонь, не снявши телеско­ пического прицела, — значило выказать неверо­ ятное и непростительное невежество. Во всяком случае, такой ошибки немцы не сделали, хотя у них и было много других ошибок. Как бы то ни было, на фронт были присланы вин­ товки именно вышеописанного образца, и когда нашим высшим командованием во Франции были сделаны представления по этому поводу в Лондон, то оказалось, что изменение в конструк­ ции винтовки невозможно, так как заводы были уже приспособлены к выработке такого образца. Без сомнения, не один немец уцелел в результате применения такой неудачной конструкции. Привожу конкретный пример. Однажды, находясь в окопах, я был занят наблюдением в телескоп за нейтральной зоной. Рядом со мной был снайпер, вооруженный одним из моих собс­ твенных маузеров с прицелом над стволом, при помощи которого он был в состоянии свободно стрелять через бойницу в щите. Было раннее утро, и ночные тени не успели еще совсем исчезнуть с поверхности земли, когда на немецкой стороне показалась партия солдат, очевидно, работавших в мертвом пространстве. Им оставалось пройти лишь несколько саженей до своего окопа. Мой сосед — снайпер — выстрелил, а два других снай­ пера, подальше, вооруженные казенными вин176

товками и дежурившие у своих бойниц, не оказа­ лись в состоянии выпустить из своих винтовок ни одного выстрела, так как немцы, уходя в сторону, быстро вышли из того узкого поля зрения, кото­ рое им давала казенная винтовка при стрельбе в бойницу щита. Правда, они быстро покинули свои посты, чтобы выстрелить поверх бруствера, но немцы успели уже скрыться. Это лишь один из многочисленных случаев, постоянно у нас повторяющихся. Так как нельзя было изменить конструкцию прицела, то в 1-й армии и во II корпусе были заказаны специаль­ ные щиты для снайперов с расширенной бой­ ницей. Но даже при такой бойнице, поле зрения снайпера с винтовкой с боковым прицелом поне­ воле оставалось весьма ограниченным. Насколько мало наше главное командование понимало ценность телескопической винтовки, показы ваетследующий инцидент. В июле 1916года на фронт прибыл подполковник П.В. Ричардсон с целью прочесть ряд лекций на тему о телеско­ пических винтовках. По окончании лекции он представил пространный доклад в Штаб главного командования, в котором обращалось особенное внимание на обнаруженные им погрешности в конструкции этих прицелов; кстати сказать, под­ полковник Ричардсон был вьщающийся знаток телескопического прицела и один из самых энер­ гичных ревнителей его, и своим докладом хотел обратить внимание только на неудачную конс­ трукцию прицела. Но доклад был понят, нашим командованием совсем иначе, ибо месяц или два 177

спустя из Штаба главного командования после­ довал запрос во все фронтовые части о желатель­ ности полного изъятия телескопического прице­ ла из действующих частей, в особенности «в виду необходимости соблюдения крайней экономии». Ответы, представленные корпусными команди­ рами, были самого недвусмысленного характера, так что телескопические прицелы в армии сохра­ нились. Если бы их тогда изъяли, немцы опять восстановили бы свое прежнее превосходство над нами в отношении снайпинга, и наши потери в общем подсчете оказались бы бесконечно более тяжелыми, чем они в действительности были. Но вернемся к обучению в школе. Наша непос­ редственная задача заключалась в том, чтобы выпускать искусных стрелков, и не только в смыс­ ле меткости, но и быстроты стрельбы. Обнаружив недостатки каждого стрелка путем одиночной стрельбы, мы, избегая общепринятых бумажных мишеней с черным кружком в белом поле, сразу переходили к разного рода предметам в качестве целей. Излюбленной целью была искусственная голова, которую носили вдоль окопа с быстротою движения шагом. Во всяком случае, там, где нет приспособлений, подобных тем, которые были у нас в школе, на мой взгляд, лучше всего застав­ лять снайперов стрелять по жестянкам, прикреп­ ленным к палкам, чем давать им тратить время на стрельбу по мишеням. Быстрота действия всегда составляла сущест­ венную сторону снайпинга и, удивительно, какие быстрые успехи достигались в этом отношении 178

после кратковременных упражнений по появля­ ющимся головам. Соревнование между отдельны­ ми стрелками и группами доводилось до крайних пределов, и в течение каждого курса производи­ лись состязания между отборной командой из солдат и из офицеров. Раздавались призы за хорошую стрельбу, и конкурирующих всегда было более чем достаточно. В этих состязаниях обычно участвовали лишь слушатели, выдававшиеся по своим успехам в стрельбе. Временами такие состязания происходили между канадцами и колониальными солдатами, с одной стороны, и регулярными британскими — с другой, а иногда в них участвовали представите­ ли шотландских полков против англичан. Мы неизменно придерживались практики подводить после выстрела каждого стрелка к его цели и дать ему возможность лично рассмотреть, куда он попал. Стрелку с телескопическим при­ целом несомненно гораздо более интересно воо­ чию убедиться в результатах своей стрельбы, чем узнать о них через сигнальщиков. После восьмидневной стрельбы из обыкно­ венной винтовки наиболее достойные перехо­ дили к стрельбе с телескопическим прицелом. Некоторое затруднение создавалось тем, что теле­ скопических винтовок было сравнительно мало и они всегда требовались на передовой линии; но в некоторых баталионах находились, по-видимо­ му, одна-две лишние винтовки, которые и при­ сылались на курсы. Обычно это были довольно плохенькие винтовки, но до некоторой степени 179

нас выручали снайперы, присылавшиеся к нам со своими винтовками для проверки установ­ ки. Обычно снайперы, хорошо прошедшие курс школы, снова присылались к нам для проверки и индивидуальной установки своих постоянных винтовок. Не находя нужным слишком распространять­ ся на тему о стрельбе, скажу лишь, что в среднем из каждой сотни наших курсантов семьдесят пять человек уходили от нас по окончании курса весь­ ма порядочными стрелками. Очень многие, конечно, заслуживали гораздо высшей отметки, чем «весьма порядочно», так как метод соревнования и желание быть «чемпи­ оном» школы делали прямо чудеса. Принимая во внимание трудные задачи, ста­ вившиеся нашим стрелкам в виде быстро движу­ щихся и очень малых целей, общие успехи обуча­ ющихся надо считать более чем блестящими. Хотя стрельбе и уделялась главная доля вни­ мания, были, однако, и другие предметы, считав­ шиеся необходимыми для снайпера. Одним из таких предметов было наблюдение. Метод обуче­ ния был старый, применявшийся мною с начала 1915 года. Строились два параллельных окопа на расстоянии четырехсот пятидесяти и до шестисот шагов один от другого, причем один из них пред­ ставлял собой точную копию какого-либо учас­ тка германской передовой линии. Обучающиеся со своими телескопами и записными книжками располагались в другом окопе, в то время как в немецком окопе несколько разведчиков, одетых в 180

германскую форму, внезапно появлялись от вре­ мени до времени в разных пунктах и старались, по возможности, воспроизводить все явления, наблюдаемые в настоящем германском окопе. Так, в одном месте, в воздухе вдруг подбрасы­ валось несколько лопат земли, в другом — через несколько минут, над самым гребнем бруствера показывался шлем и кирка, двигавшиеся одну-две секунды вдоль окопа. Местами открывались бой­ ницы и т. д. Группа наблюдателей, следя из друго­ го окопа, заносила в свои книжки все замечания, т.е. время, место и что именно замечено. Все учас­ тники группы по возможности снабжались теле­ скопами одинаковой силы, но с первого же дня обозначалась разница в природном даровании и умении отдельных наблюдателей, так как неко­ торые из них представляли очень верные записи, тогда как другие не в состоянии были заметить и правильно оценить все происходившее в герман­ ском окопе. Эта система давала практику не только в смысле самого процесса наблюдения в телескоп, но также и практику ясного, толкового изло­ жения в сжатом виде всего ими замеченного. Иногда наши школьные офицеры или более лов­ кие ловатские разведчики незаметно выползали из германских окопов, а в одном случае — двум ловатским боевым наблюдателям удалось, таким образом, проползти даже в тыл группы наблю­ давших офицеров-курсантов. На благоприятной местности это не так уж трудно сделать, но наши окопы были устроены таким образом, что между 181

ними оставалось, по крайней мере, три-четыре совершенно открытых места, хорошо видных со стороны наблюдателей, и пробраться через кото­ рые незамеченным можно было лишь при соблю­ дении величайшей осторожности. Ночью те же окопы употреблялись, для обу­ чения разведывательным поискам. Между ними находилась полоса с воронками от снарядов, остат­ ками от проволочных заграждений, разбросанны­ ми предметами обмундирования и снаряжения, с целью придать местности наибольшее сходство с настоящей нейтральной зоной. После моего ухода из школы, майор Ундерхилль дополнил это сходс­ тво еще тем, что размещал на этой полосе неко­ торое количество чучел, представлявших собой трупы германских солдат. В карманах «трупов» находились солдатские книжки, документы и дру­ гие предметы, указывавшие на принадлежность к части и которые разведчики обязаны были доста­ вить в Штаб. Вообще, условия, в которых прихо­ дилось обучаться разведчикам в школе, как нельзя более подходили к условиям действительной рабо­ ты на фронте, интерес к работе усиливался приме­ нением способов соревнования между группами того и другого окопа. Иногда защитники герман­ ского окопа снабжались ракетными пистолета­ ми, применявшимися германцами, которые они пускали в действие точь-в-точь, как это делали немцы. Наступающие забирали с собой колышки с фамилией разведчиков. Колышки вбивались в землю на самых важных или предельных пунктах, достигнутых данным разведчиком. 182

Ночные поиски производились иногда и днем, причем применялись темные очки, изобретенные майором Крэм. В ясный солнечный день, через такие очки видно не более, чем в самую темную ночь, и, без сомнения, наблюдатели не малому научились, обсуждая, при полном дневном свете, движения разведчика в очках, пробирающегося по нейтральной зоне в обстановке ночной тем­ ноты*. Опыт войны показал, что наши разведчики, пробиравшиеся на нейтральную зону, чаще всего обнаруживались противником в момент выхода из наших окопов или при возвращении обратно. Другой опасный для разведчика момент — это момент поворота назад. Удачно пробравшийся на нейтральную зону разведчик часто при пово­ роте приподнимался на колени, и если в этот момент немцы выпускали светящуюся ракету, — они обыкновенно обнаруживали всю разведыва­ тельную партию. * Этот способ несколько напоминает, знаменитый в свое время, способ обучения ночной стрельбе днем. Один начальник дивизии учил свою дивизию такой стрельбе... завя­ зывая солдатам глаза полотенцами («Разведчик» — кажется 1909—1910 гг.). Здесь доморощенное полотенце заменено было культурными очками, но все же нам кажется, что если для глаз и получится, пожалуй, впечатление, близкое к ночным условиям, то не надо забывать, что ночью работает не столько зрение, сколько слух, и отчасти осязание. Ночная тишина значительно отличается от самого тихого дня, и создать днем условия, соответствующие ночи во всех отно­ шениях, — совершенно невозможно (Прим. ред.). 183

Я не стану останавливаться на других предме­ тах, преподававшихся в школе, о них говорится подробно в приложениях в конце книги, скажу только, что большое внимание было обращено на ночное движение по компасу. Удивительно, как немного офицеров понимали обращение с при­ зматическим компасом и имели при себе компас, достойный этого названия. Введение противогаза прибавило новые затруднения в деле обучения, так как приходилось проводить часть учений в условиях газовой тревоги. По меньшей мере, один раз в продолжение каждого курса устраивались тактические задачи для разведчиков. Для этого выделялись небольшие партии унтер-офицеров и солдат, каждая под командой офицера, и им назначалась известная линия, которую они должны были держать под наблю­ дением. На их обязанности лежало доносить обо всем замеченном. Некоторые из наших штатных разведчиков высылались рано утром с приказанием пробрать­ ся через данный участок окопов незамеченными, а школьные инструктора в это время следили со стороны за происходившими действиями. Такого рода тактические задачи давали случай начальни­ кам наблюдательных отрядов проявлять в полной мере свою находчивость и инициативу. Среди наших курсантов ходили рассказы, что будто бы я как-то раз прошел вдоль всей дороги, представлявшей из себя занимаемую линию, пере­ одетый французским крестьянином. На самом 184

деле, я никогда ничего подобного не делал, но забавно было видеть, с каким необыкновенным усердием они выслеживали меня, когда думали, что я нахожусь на участке. Обучение наблюдателей в школе, в отличие от работы телескопистов на фронте, описанное мною ранее, представляло живой интерес. В при­ ложении № 1 читатель найдет подробную про­ грамму обучения наблюдателей, предназначав­ шихся для пополнения Ловатских разведчиков. Нам повезло в том отношении, что к нам посту­ пало большое количество людей, уже достаточно опытных в обращении с телескопом, и обучение гаких людей происходило довольно быстро. Другой отраслью дальнейшего обучения было устройство хорошо укрытых наблюдательных постов; ко времени нашего отъезда из Лингема равнина была покрыта целой сетью наблюдатель­ ных постов, направленных в разные стороны. В самый ранний период существования школы уже был построен образцовый снайпер­ ский пост и вдоль одной из линий окопов была установлена целая серия образцовых бойниц. На фронте, в настоящих окопах, я почти всегда находил бойницы, устроенные из трех железных щитов в виде прямоугольной коробки, кото­ рые дают весьма ограниченный сектор обстрела. Наибольший сектор получается путем прикле­ пывания боковых щитов к основному под углом в 45 градусов. Одним из самых наглядных уроков служила стрельба какого-нибудь одного снайпера пос185

ледовательно из разных бойниц, в то время как другие люди класса наблюдали и, после каж­ дого выстрела, определяли, откуда последовал выстрел. Выстрелить из бойницы так, чтобы не выдать себя, газом из дула винтовки или чем-ли­ бо другим, вещь трудная, требующая большого искусства. Кроме того, такие занятия нагляд­ но показывали, что в сухую погоду необходимо своевременно принимать меры против поднятия пыли от выстрела, чтобы не быть обнаруженным противником, а в холодную погоду, — считаться с медленным рассеиванием дыма. Существенный предмет нашей программы составляло практическое изучение воздушных снимков. Как сама школа, так и прилегающая местность была снята с аэроплана. Каждому офи­ церу и унтер-офицеру выдавался снимок. Он обходил местность в сопровождении капитана Кенделя и изучал местные предметы, сравнивая их тут же с проекционным изображением их на снимках. Таким путем каждый получал понятие о том, как разбираться в аэропланных снимках. Большим успехом среди курсантов пользова­ лись опыты, показывавшие важность правиль­ ного выбора фона на окружающей местности и применения защитного цвета на нем. Случалось, что весь класс находился на расстоянии трид­ цати шагов от замаскированного снайпера, не будучи в состоянии его обнаружить. Однажды, во время такого опыта, один из наших инструкто­ ров лежал на бруствере окопа, замаскированный в виде мешка, и не был замечен целой партией 186

офицеров-посетителей, буквально обступивших его. Когда я указал на него, один иностранный офицер, очевидно, не понявший меня и думая, что я указал на предмет, находившийся несколь­ ко дальше, позади бруствера, фактически взо­ брался на него и стал ногами на самого снайпе­ ра, чтобы лучше разглядеть интересовавшую его маскировку. На деле, преувеличенное применение защит­ ного цвета может легко повести к опасности для снайпера, лежащего на открытом месте, так как его укрытие обусловливается в большой степени направлением световых лучей и тени. Абсолютно надежный защитный фон в 11 часов может через час сделаться совершенно бесполезным. Тем более мы считали необходимым посвящать обу­ чающихся в тайны маскировки, так как в полевой войне наблюдатель и разведчик должны искать спасения от огня скорее путем маскировки, чем укрытием за местными предметами. Глазомерное определение расстояния также входило в программу занятий, но в этом отно­ шении курсанты были, вообще говоря, слабы, хотя некоторая практика вскоре давала осязае­ мые результаты. Основным принципом школы было сделать снайпинг как можно более простым, а для этой цели, для постройки постов или бойниц, упот­ реблялся материал, который можно было достать немедленно же в любом из окопов Британской армии. Существовала целая серия сложных бой­ ниц, которые можно было заказывать на специаль187

ном заводе, но мне думается, что такие бойницы редко приносили много пользы (за исключением разве тех случаев, когда они устанавливались на месте специалистами), так как командиры, зака­ зывавшие их на заводе, обыкновенно упускали из виду необходимость упоминать в заказе характер и цвет почвы на своем участке окопов. Много интереса вызывали опыты над дейс­ твием разного рода пуль на германские и англий­ ские щиты. В 1917 году немцы изобрели сталь­ ную маску для снайперов. Маска была толстая, тяжелая и с виду казалась совершенно непрони­ цаемой для какой бы то ни было пули, так что один из моих офицеров даже вызывался надеть ее и дать кому-нибудь выстрелить в себя. Это я категорически запретил, а позднее оказалось, что любая пуля с легкостью пробивает ее насквозь. Но, так или иначе, даже если бы пуля не пробила эту маску, на мой взгляд, снайпер, которого она защищала, мог бы быть, при прямом попадании, сильно контужен. В самом начале моей инструкторской деятель­ ности, я устраивал учебные стрельбы на дистан­ цию в 750—900 шагов, но по прибытии в школу 1-й армии я отказался от таких больших расстоя­ ний. Шансы попасть в голову немецкого солдата на расстоянии 900 шагов, при помощи телескопи­ ческого прицела и при наличии малейшего ветра— чрезвычайно невелики, и я пришел к заключе­ нию, что выпускание патронов на таком расстоя­ нии влечет за собой лишь бесполезное изнашива­ ние нарезов. В конце концов, винтовка сохраняет 188

полную свою меткость лишь при первых пятистах обоймах*, и каждый лишний выстрел только уко­ рачивает жизнь ствола. Поэтому в период пози­ ционной войны мы никогда не стреляли дальше, чем на шестьсот шагов, и главное затруднение заключалось в том, чтобы научить снайперов пра­ вильно оценивать силу ветра. Способ обучения снайперов определять силу и влияние ветра должен быть одновременно простой и точный, так как самые лучшие снай­ перы, прибывавшие к нам в школу, в этом отно­ шении проявляли большую неопытность. Лучше всего это проделывалось на стрельбище, причем один из наших сотрудников находился во время стрельбы в блиндаже у мишеней и оттуда показы­ вал места попаданий, в то время, как весь класс следил в телескопы. Этот способ заключал еще то преимущество, что, при помощи его, снайперы наглядно видели, что представляет из себя откло­ нение в два фута на расстоянии в шестьсот шагов. Так или иначе, обучать снайперов определять силу ветра можно лишь индивидуально. В школе мы разделили силу ветра на шесть степеней: слабый, умеренный, свежий, сильный, очень сильный и ураганный; ясно, что главное итруднение составляли первые три степени, т.е. слабый, умеренный и свежий. Наш тир имел то преимущество, что на нем почти беспрерывно * Т. е. 2.500выстрелов, так как для винтовокЛи-Энфильд 1914 г. (снайперских) была принята обойма в 5 патронов, а не магазин на 10 патронов (как в образце 1905 г.) (Прим. ред.). 189

дул ветер, так что учащиеся могли в любое время сами упражняться в стрельбе. Ночная стрельба и наблюдение при лунном свете, а также некоторые другие упражнения, подробности которых читатель найдет в прило­ жении в конце книги, дополняли наши занятия в школе; как я уже говорил ранее, каждый учебный день обязательно заканчивался спортом, вначале играли в бэсбол и крикет, а впоследствии, когда штат школы увеличился, у нас была своя отлич­ ная команда футболистов. В июне 1917 года, было назначено совещание заведующих школами снайпинга, наблюдения и разведки; здесь я впервые познакомился с руко­ водителями школ других армий: тут были под­ полковник Склетер (2-й армии), майор Пемберти (3-й армии), майор Мичи (5-й армии) и майор, заведовавший школой 4-й армии. Все они поль­ зовались отличнейшей и вполне заслуженной репутацией во всей британской армии. Мы постоянно подчеркивали в школе необхо­ димость немедленных и решительных действий, как только будет замечено что-нибудь необык­ новенное или подозрительное. Я поясню свою мысль следующим примером. Как-то раз я получил приказание отправиться в один из баталионов на передовой линии для осмотра снайперских постов и поверки прицелов. По недоразумению телескопические винтовки баталиона оказались в передовом окопе, так что мне пришлось продемонстрировать кое-какие приемы на своей собственной винтовке. 190

В то время я стрелял из Маузера 0,35-дюймо­ вого калибра, для которого, разумеется, требуют­ ся специальные патроны. По окончании лекции, пользуясь еще оставшимся дневным светом, я отправился на передовую линию через большой темный лес. По нему проходила просека с желез­ нодорожной линией, пересекаемая нашими и гер­ манскими окопами, из леса я вышел на просеку, где у нас был пост; в этой же просеке, на расстоянии около четырехсот шагов, германцы также имели свой пост. Четыре или пять рядовых — германцев, все без телескопов, были заняты наблюдением, и когда я выглянул в свой телескоп, то заметил и офицера, стоявшего во весь рост и, видимо, руко­ водившего какой-то работой. Я сейчас же взял свою винтовку из рук вестового, но тут оказалось, что он не захватил с собой патронов. Хотя я совершенно ясно видел германского офицера в телескоп своей винтовки, но было уже слишком темно, чтобы рассчитывать на успешный выстрел из обыкновенной винтовки с открытым прицелом, за которую я, было, сна­ чала схватился, но в свой телескоп я различил, с достаточной уверенностью, какая именно работа производилась немцами, — очевидно, устанавли­ вали траншейное орудие как раз напротив нашего поста — я ясно различал движение людей и то и дело взлетавший в воздух песок. Вскоре наступил полный мрак, и я отправился с поста в Штаб баталиона, где и познакомил соот­ ветствующее начальство с положением дел. Но, к сожалению, я должен сказать, что, несмотря на 191

самое определенное заявление с моей стороны, что немцы устанавливают миномет с очевидной целью разрушить наш пост на следующий же день, командир баталиона не принял никаких мер чтобы своевременно ликвидировать эту опас­ ность. В результате, наш пост был разрушен не без потерь с нашей стороны. В этот вечер счастье было, видимо, на сторо­ не немецкого офицера, так как, имей я при себе маузеровские патроны, он бы, я это могу сказать определенно, не кончил своей работы, так как мне было известно точное расстояние по карте, и я знал бой своей винтовки с точностью до дюйма.

ГЛАВА VIII Вилибальд (настоящая и последующие главы заключают в себе описание нескольких случаев из жизни снайперов). «Кто у вас на носилках?» — Мистер 1аррисон, он убит. Приземистый рыжий офицер остановился у носилок, приподнял угол одеяла и быстро опус­ тил его обратно. «Чорт бы побрал эти остроконечные пули», сказал он рассеянно и как бы разговаривая сам с собой. — Голова его уже была занята решением новой задачи. «Где это случилось?» — В таком-то окопе. Это дело снайпера Вилибальда. 193

«Когда?» — Немного позже девяти. «Кто был с ним?» — Унтер-офицер Смолл. Офицер повернулся, а партия с носилками продолжала свой путь. Несколько секунд он стоял, провожая глазами носилки, в то время как мысли его от ужасного действия остроконеч­ ной пули, выпускаемой с начальной скоростью в 3000 футов в секунду, постепенно перешли к снайперу Вилибальду, его таинственной лич­ ности и пагубной для нас работе. Британские солдаты имели обыкновение давать прозвище каждому германскому снайперу, работа кото­ рого производила на них впечатление. Фриц — имя, присвоенное каждому немцу; но как только он выделяется чем либо, он получает собствен­ ное прозвище. Таким образом, наша армия знала своих Адольфов, Вильгельмов, Синих Бород и сотни других. Вначале, благодаря стараниям герцога Ратиборского, собравшего все спор­ тивные телескопические винтовки Германии (немецкая предусмотрительность доказывается тем фактом, что большая доля этих винто­ вок была по калибру тождественна со строевой военной винтовкой) — германский снайпер был настоящей казнью Египетской для наших час­ тей, вооруженных лишь винтовками с откры­ тым прицелом. Позднее, мы справились с этим бедствием; но во время описываемого проис­ шествия исход борьбы между немцем и нами был еще неизвестен. 194

Наконец, офицер повернулся и медленным шагом направился вдоль окопа к ротному коман­ диру. У входа в блиндаж молодой подпоручик разряжал винтовку. «Здравствуй, Билль», — сказал офицер. «Что это за винтовка?» — Моего вестового. «Что ты делал сейчас с нею?» — Вилибальд убил Гаррисона выстрелом в голову, и я... «Не надо, оставь». — Почему? «Ты когда-нибудь стрелял из этой винтовки?» — Нет. Рыжий офицер окинул своего товарища взо­ ром. «Чудак — ты. Вилибальд достаточно уже насо­ лил нам. Он сидит там», — он указал неопреде­ ленным движением руки в сторону немцев, — «В каком-нибудь посту, как у Христа за пазухой, и имеет хорошую телескопическую винтовку, которую он знает до доли дюйма. А ты его только ищешь и хочешь убить его из винтовки, которой ты не знаешь до сажени. Чудак ты!» — Ладно дружище. Мы знаем твоего конька. Избавь нас от этого немца. «От Вилибальда?» — Ну, да. Это — язва. Он ухлопал девять наших, включая одного офицера и одного унтер-офицера. А у Вест-Бланкширцев* он убил больше дюжины. * Название вымышлено (Прим. ред.). 195

„Он будь он трижды проклят! Это опять он!» Раздался выстрел и вслед за ним кто-то вскрик­ нул. Оба офицера поспешили по направлению последнего и вскоре заметили группу солдат, в центре которой рядовой самонадеянно смазывал иодом щеку унтер-офицеру. Трое или четверо дру­ гих рядовых о чем-то взволнованно толковали. «Пуля была выпущена из германского окопа». — Ничего подобного. Она выпущена из дере­ вьев, вон в том кустарнике. «Правильно. Из пятого дерева». — Нет, из шестого. «Ерунда». Рыжий офицер одним словом разогнал кучку и обратился к раненому. «Что случилось, Смолл?» — Я выглянул и Вилибальд задел меня — попал мне в щеку, — ответил он обиженным тоном унтер-офицера, самолюбие которого сильно за­ дето. «Ради бога, не высовывайтесь, Смолл, пока вы не научитесь выглядывать без опасности для себя. Покажите-ка рану. Только царапина. Это удачно. Вы заметили, откуда он стрелял?» — Откуда-то слева, а больше ничего сказать не могу. Я... «Ну хорошо, идите и сделайте себе перевяз­ ку». Когда унтер-офицер ушел, офицер предвари­ тельно приказал наблюдателям зорко смотреть за 196

немецким окопом, снял свою фуражку и, повесив ее на палку, попросил своего товарища припод­ нять ее настолько, чтобы кокарда была видна со стороны немцев. Но ничего не случилось. Офицер улыбнулся. «Вилибальд не дурак», — сказал он. «Он насто­ ящий снайпер и наверное стреляет не раньше, чем увидит пол-головы. «Стрелять, чтобы убить» — вот его девиз. Вилибальд — молодец. Ценит ли его ротный командир?» Предупредив своих людей не высовываться из окопа понапрасну, офицер отправился к наблю­ дателям, дежурившим у бойниц и на постах. «Зорко смотрите за ним, если он возобновит стрельбу. Свет будет хороший, когда солнце будет позади нас». «В каком месте окопа он находится по ваше­ му мнению?» — спросил его один младший унтер-офицер. — Не знаю, может быть он вовсе не в окопе. Наши Н-цы думали, что он в кустарнике, а другие предполагали, что он в одной из тех ив. Во всяком случае, мы должны ликвидировать его». «Так точно», — оптимистически ответил унтер-офицер. Было около четырех часов после обеда, когда наш приятель, которого мы для простоты будем называть Р., пройдя старый, брошенный окоп позади британской линии, осторожно выполз на открытое место. Оно представляло собой пространство, изрытое наполовину наполнен197

ными грязной зеленой водой воронками, пок­ рытое кучами гниющих мешков, ржавой про­ волокой, растущей крапивой и другой сорной травой. Шагах в семидесяти позади передового окопа, на вершине чуть заметного возвышения, нахо­ дилась воронка от тяжелого снаряда, как раз к этой воронке Р. и направился, зная, что оттуда должен быть хороший вид на германские окопы. Пробираться сюда утром было опасно, так как солнце было позади германской линии, и сле­ довательно наша сторона была идеально осве­ щена, но после обеда положение было обратное, и немецкому снайперу приходилось наводить свой цейссовский телескоп чуть ли не в самое солнце. Итак, к этой воронке Р. и направился. Все это происходило задолго до того времени, когда была изобретена специальная снайперская одеж­ да, размалеванная в желтый, зеленый и чер­ ный цвета, которая очень оказалась бы полезной в данном случае, хотя образцы самого раннего выпуска, представлявшие из себя широчайшие халаты, были очень неудобны при ползании по земле. Впоследствии был принят более узкий, короткий образец халата, обеспечивавший неко­ торую свободу движения ног; но повторяю, что в описываемое мною время таких халатов еще не существовало. Р., наконец, достиг воронки и расположился в ней для более удобного обследования германской линии. 198

Последняя представляла из себя довольно пес­ трую полосу, с вкрапленными там и сям белыми пятнами (вследствие известковой почвы) и уста­ новленными на самых видных местах бруствера большущими щитами. На последние Р. мало обра­ щал внимания, зная, что многие из них поставле­ ны лишь для отвода глаз; опасные места должны были находиться ниже, ближе к основанию брус­ твера; часто неутомимый глаз снайпера следил за своей добычей на уровне земли, в какое-нибудь отверстие в куче ржавой проволоки. Р. тщательно осмотрел всю длину германского окопа. Он хоро­ шо знал наружный вид своего участка. Частицу за частицей он зорко обследовал все протяжение. Кругом все было спокойно. Какой-то немецкий часовой выстрелил, и пуля пролетела высоко над его головой. Затем Р. обратился к своей пря­ мой задаче — найти Вилибальда, что было не легко, так как мнения на этот счет расходились. Вилибальд служил предметом общего внимания, и некоторые из наших полагали, что им удалось обнаружить его, один будто бы заметил его в куче черных мешков, которых было много на этом участке; другие утверждали, что он скрывает­ ся в кустарнике на нейтральной зоне. Р. сперва сосредоточил свое внимание на черных мешках: вероятно, они маскировали снайперский пост, но ничто не доказывало, что пост был занят. Далее он осмотрел кустарник с росшими в нем ивами, но ни третье, ни пятое дерево не могли служить убежищем Вилибальду. Затем разрушенную хижину и всю полосу нейтральной зоны. Тут Р. 199

вспомнил изречение командира корпуса: «Для нас не должно существовать нейтральной зоны. Пространство должно быть наше вплоть до око­ пов противника*. Но сколько Р. не смотрел — а он наблюдал напряженно в течение целого часа, — Вилибальда он так и не нашел. Место представляло собой хаос, где концы проволоки, воронки от снарядов, мешки, разбитые кирпичи, бревна и человечес­ кие трупы, с жутко развевающимися при вечер­ нем ветре лохмотьями обмундирования, переме­ шивались в диком беспорядке. Р. оглянулся: солнце заходило красным ядром. Еще один взгляд на нейтральную зону и на непри­ ятельские окопы. Кругом все как бы замерло, лишь где-то вдали, на правом фланге, звучно отчеканил пулемет и затих. Р. пополз обратно. В окопе он был встречен своим товарищем Биллем. «Ну, что, Р.? Повезло тебе». — Нет. Билль рассмеялся. — Вилибальд знает свое дело. Р. кивнул головой. Вечером того же дня Вилибальд в собрании составлял тему общего разговора. Полковник говорил о нем очень серьезно. «Он, должно быть, великолепный стрелок. Из трех пуль он всадил две в бойницу поста № 16. * По-английски нейтральная зона буквально называется «Ничья земля» (Прим. ред.). 200

Вероятно, он пользуется большим цейссовским телескопическим прицелом, с четырехкратным увеличением. Стрельба при помощи такого при­ цела, надо полагать, вещь не особенно трудная». «Так точно», — ответил Р. Оставалось более часа до восхода солнца, когда Р. на другое утро проснулся, пробужден­ ный утренней прохладой. Мысль его сразу же обратилась к Вилибальду. Он убил около двадца­ ти англичан, его необходимо было обезвредить. Но как? Вдруг счастливая мысль осенила Р. Он наско­ ро оделся, захватил свой телескоп и чуть ли не бегом направился к посту № 16. Снаружи у поста стоял ефрейтор Хогг, очень порядочный и рассу­ дительный малый. «Ефрейтор!» — Что прикажете? «Ваш пост занят кем-нибудь?» — Никак нет. Вы приказали вчера не занимать, чтобы не обнаруживать его стрельбой. «Отлично. Теперь слушайте внимательно. Как только рассветет настолько, что можно будет стрелять — положим в 5 часов 15 минут, — вы осторожно откройте бойницу. Открывайте ее в сторону, на тот случай, что Вилибальд будет сле­ дить за ней. Поняли?» — Так точно. «Значит, бойница останется закрытой до 5 час. 15 мин. В 5 часов 15 минут вы осторожно откроете ее со стороны. Я в это время буду в воронке на горке позади». 201

Через полчаса Р. сидел в воронке, перед ним лежали его часы — стрелка показывала 5 часов 11 минут. Минуты проходили, и волнение его росло. Еще один последний мимолетный взгляд на часы: менее чем через полминуты Хогг откро­ ет бойницу. Трррах... Утренняя тишина нарушилась выстрелом. С огорода, или что раньше было огородом теперь разрушенного домика, не более ста шагов от нашего окопа, едва заметное облачко дыма мед­ ленно подымалось к небу. Р. осторожно завернул свой телескоп в лоскуток мешка и навел его на гряду со свеклой. Сначала он ничего подозрительного не уви­ дел. Вскоре он обнаружил чуть заметное движение листьев свекольника, в то время как окружающая ботва оставалась неподвижной. Через секунду в телескопе ясно обрисовалась верхняя половина головы Вилибальда, задрапированная листьями свекольника, и часть его лица. Здесь-то, наконец, была разгадка меткости и губительного действия его огня. Вилибальд находился не более ста шагов от нас. По телу Р. пробежала дрожь. До сих пор немцы представлялись в его воображении чем-то вроде пещерных жителей, почти неосязаемых, почти невидимых, воспринимаемых лишь чувствами слуха. А этот немец засел почти на нашей шее. Р. скрылся в воронке и соображал, как пос­ тупить далее. Необходимо было сейчас же вер202

нуться в свой окоп. Но проделать это значило неминуемо показаться Вилибальду. Р. наметил росший вблизи чертополох. Здесь начинался склон, и начиная от этого места он оставался совершенно без укрытия на расстоянии около пяти саженей. Конечно, добравшись до окопа, не трудно было бы справиться с Вилибальдом, но пока — козыри были у него в руках, солнце было за его спиной и преимущество на его сто­ роне. Р. пополз вперед. Когда он стал прибли­ жаться к чертополоху, сердце его забилось часто и усиленно. Чертополох остался позади него, он полз — еще 2 сажени, еще сажень. Вилибальд не стрелял, и со вздохом облегчения Р. бросился в свой окоп. Позднее, днем командир роты спросил у Р. «Так вы ликвидировали Вилибальда?» — Так точно. «Как вам удалось обнаружить его?» — Я проснулся утром от холода. Раньше я уже замечал, что в холодную погоду дым рас­ сеивается медленно. Вилибальд забыл про это. Он выстрелил в наш пост № 16, а я в то время подкарауливал и, таким образом, обнаружил его. Он лежал в свекольнике в ста шагах от нашего окопа, в яме, вырытой им, и замаскировал свою фуражку зеленью свеклы. Он должно быть зале­ гал там утром перед рассветом и возвращался в свой окоп лишь с наступлением темноты. Он был храбрый солдат». Командир кивнул головой. — Да, вы правы, чертовски храбрый солдат. 203

«Если вы разрешите, я сделаю вылазку и доставлю сюда его труп?» Так Вилибальд был доставлен в окоп. Его фуражка, погоны и письма, найденные при нем, отправлены в Штаб бригады, а винтовка, снаб­ женная роскошным цейссовским телескопом, которая стоила нашей армии более двадцати жизней, с этого времени была обращена дулом на восток и стала уничтожать жизни германцев вместо англичан.

ГЛАВАIX Кошка Оба снайпера Мидланширцев*, стрелок и наблюдатель удобно расположились в своем посту. Стрелку страшно хотелось закурить, но на этом посту, находившемся всего лишь в трехстах шагах от немецкого окопа, курение было строго запрещено, дабы дым не обнаружил его против­ нику. Наблюдатель в это время смотрел в теле­ скоп. Вдруг он заговорил: «На створе водокачки — красный мешок. Влево — на два фута». Стрелок навел свой прицел на водокачку, про­ ектировавшуюся вдали над окопом, нашел крас­ ный мешок и отступил несколько влево. * Вымышленное название полка (Прим. ред.). 205

Действительно, что-то двигалось. Он прице­ лился и стал нажимать на спуск. «Подожди, не стреляй». — Почему? «Ведь это же кошка». — Все равно, немецкая кошка. «Не надо, оставь. Если ты станешь стрелять с этого поста по кошкам, тебе попадет от пору­ чика Ноэля. Кроме того, это довольно красивая кошка. Как раз такая была у нас дома — тигровая. Посмотри, вон она свернулась в комочек и спит спокойно, как будто войны и нет. Записать мне ее в журнал?» — На какого дьявола ее записывать! «Не знаю. Покажет, по крайней мере, что мы не спали. Лучше запишу: время 11.25. Место: К 22 С 35.45, серая кошка. Что предпринято? — Ничего». Непривычной рукой медленно выводил наблю­ датель. Только он успел кончить, как снаружи раз­ дался знакомый голос поручика Ноэля, заведую­ щего разведкой и снайпингом в баталионе: «Кто на посту?» — Такие-то. «Закройте бойницу, я сейчас войду». «Ну, что у вас нового?» — Около поста К 22 Д 85.60 производилась такая-то работа. «А немцев не видали?» — Никак нет, только кошку. Она сейчас гре­ ется на солнце, на створе водокачки, у красного мешка. 206

«Вижу», — сказал поручик, посмотрев в теле­ скоп. — Прикажете выстрелить в нее? «Нет, зачем?» — Она наверное ловит мышей и крыс, кото­ рых тут множество, а немцам от этого лучше живется. «Нет, не стреляйте. Кошка, видимо, чувствует себя прекрасно. Наблюдатель, дайте-ка журнал». Офицер стал перелистывать журнал. «Интересно, видел ли ее кто-нибудь раньше. Вот оно: запись третьего дня: серая кошка на том же месте». Офицер, видимо, заинтересовался. «Записывайте все, что заметите и смотрите в оба». — Слушаюсь. Бойница была вновь закрыта, и поручик Ноэль, приподняв занавеску у входа в пост, вышел наружу. Погруженный в свои мысли, он направился вдоль окопа и на повороте чуть не столкнулся с незнакомым капитаном в красной штабной фуражке. «Виноват», — сказал, он, прикладывая руку к козырьку. — Пожалуйста, моя вина. Скажите, где я могу найти заведующего снаипингом и разведкой этого баталиона? «Разрешите вам представиться: поручик Ноэль. Я — заведующий». — Очень приятно. Я — Комберлэнд, заведую­ щий разведкой корпуса. 207

Ноэль взглянул на него с любопытством. Он слышал про нового заведующего разведкой Комберлэнда, про его незаурядную энергию, бла­ годаря которой он успел поднять на ноги разведку всего корпуса в течение нескольких недель, с тех пор, как он был назначен в корпус. «Нетли у вас каких-либо пожеланий?» — спро­ сил Комберлэнд. «Вы мне доставили кое-какой ценный материал и мне хотелось переговорить с вами лично». Ноэль прошел с ним в свой окоп. Он видел немало горя при предшественнике Комберлэнда, большом педанте и формалисте, при котором высшие разведывательные органы никогда не снисходили к нуждам и интересам баталиона, а теперь для него, видимо, настало новое время. Четверть часа спустя Комберлэнд прощался с ним. «Итак», — сказал он, «если вам понадобится что-либо из корпуса, ради бога не стесняйтесь. Ведь мы для того и существуем. Значит, вам ниче­ го не нужно?» — Собственно говоря, у меня есть просьба, но она кажется, мне настолько неосуществимой, что я даже затрудняюсь изложить ее вам. «А в чем же дело?» — Мне бы очень хотелось получить свежие воздушные снимки с К 22, квадраты С и Д, напротив отсюда. «Отлично», — сказал Комберлэнд. — «штаб корпуса до известной степени даже гордится быс­ трой работой своей авиации. Если видимость 208

будет хорошая, снимки будут сделаны завтра утром, и вы их получите к пяти часам после обеда До свидания». Ноэль с удивлением посмотрел вслед за уходя­ щим Комберлэндом: «Он даже не спросил, зачем мне понадобились снимки», — подумал Ноэль. «Будут сняты утром и доставлены мне после обеда. Такая быстрота на месте убила бы старого Бакстера, предшествен­ ника Комберлэнда. Остается только надеяться, что эта несчастная кошка не осрамит бедного завразведкой баталиона перед начальством». На следующий день после обеда прибыли снимки с запиской от Комберлэнда, в которой он писал: «Посылаю Вам затребованные Вами сним­ ки, произведенные сегодня утром, а также более старые, того же участка, снятые недель шесть тому назад. Сравнив их, Вы увидите, что в этом месте немцами выполнены большие работы. По моему мнению, здесь должен находиться их какой-нибудь штаб. Я вошел в связь с началь­ ником Артиллерии Корпуса, который сообщил мне, что завтра в три часа наша артиллерия его ликвидирует». Без пяти минут три, на следующий день, поручик Ноэль спешил на наблюдательный пост. Погода была ясная, великолепная, солнце нахо­ дилось позади английских позиций. Утром на передовую позицию приехали два артиллерийс­ ких наблюдателя и после, короткого совещания с Ноэлем, уехали обратно на свои наблюдательные 209

посты, на возвышенностях. Ноэль решил наблю­ дать с того же поста, где он был вчера. На посту оказались наши вчерашние друзья. «Подвиньтесь немного»,—говорит поручи к, — «я сяду с вами рядом и буду наблюдать в свой бинокль. Наведите трубу на то место, где вчера была кошка. Нашли. Вот так. Ровно в три часа, т.е. через полторы минуты, две шестидюймовые гаубичные батареи попробуют немного постре­ лять по этой кошке. Прекрасный свет, не прав­ да ли?» При этих словах офицера в неповоротли­ вых мозгах снайпера, надо полагать, зародились мысли, не совсем лестные для офицера, относи­ тельно состояния его умственных способностей, но, к счастью для снайпера, прежде чем они, были формулированы на словах, Ноэль коротко сказал: «Летят». В воздухе над постом послышался звук как бы рвущихся в небе гигантских полос шелка. Через секунду наблюдатели увидели, как в воздух взле­ тели массы земли и пыли, листы цинка, печная труба и другое. Но по мере того, как снаряд за снарядом бил почти в одно и то же место, подбра­ сывались и более грозные предметы, вид которых наводил жуть на наблюдавших. Четверть часа спустя, когда поручика не было уже на посту, снайпер, все еще напряженно глядя в трубу, говорил своему товарищу: «Попадание прямо в цель. Скажу тебе, что в воздухе были и целые немцы, и кусочки их. 210

Здорово стреляют наши ребята. Все разнесли, как есть все, ничего не осталось. Впрочем, нет. Вон она, кошка-то, пробирается к окопу». На следующий день «в комических обрезках» (так называют во всех английских войсках кор­ пусные разведывательные сводки) была помеще­ на следующая заметка: «Наблюдение над кошкой, появлявшей­ ся регулярно в течение нескольких дней вбли­ зи окопа, считавшегося оставленным немцами, привело к выводу, что вблизи этого места должно находиться какое-нибудь убежище германских офицеров, тем более что вся местность в этом районе наводнена крысами. Воздушные снимки обнаружили существование неизвестного доселе неприятельского штаба, который ликвидирован нашей артиллерией».

ГЛАВАХ Обучение португальцев Когда нам впервые довелось увидеть порту­ гальские войска на французских дорогах, никто из нас не думал, что на нашу долю когда-либо выпадет обучать их снайпингу, разведке и наблю­ дению, но вскоре нами было получено приказание обучить целую португальскую команду. Это была первая из трех или четырех групп, прошедших курс в нашей школе и состоявших, обыкновенно, из восьми офицеров и сорока унтер-офицеров и рядовых. Португальские войска, как известно, главным образом снабжались Англией и получили, между прочим, и британские строевые винтовки корот­ кого образца. Португальская армия вообще снаб­ жена маузерами, так что наша винтовка являлась 212

для них новшеством и требовала основательного изучения. Трудность обучения португальцев, разумеется, заключалась во взаимном непонимании языка и вытекавшей отсюда необходимости пользоваться переводчиками. На наше счастье один из наших школьных унтер-офицеров знал по-португаль­ ски, чем оказал нам большую помощь, а от вре­ мени до времени к школе прикомандировывался португальский офицер, говоривший на англий­ ском языке; как общее же правило, ни один из офицеров и людей не знал ни слова по-английски и, в результате, все обучение приходилось вести с помощью переводчиков. В одной из первых групп, окончивших курс школы, был один португальский унтер-офицер, обративший на себя внимание своими необыкно­ венными способностями и усердием к делу снайпинга. В знак поощрения я подарил ему очень хороший телескоп. Недели через три по окончании курса он в один прекрасный день опять явился к нам и заявил, что желает видеть начальника школы. Оказалось, что он пришел поблагодарить меня за подарок, благодаря которому ему удалось обнару­ жить, несколько дней тому назад, позади герман­ ских окопов группу в полсотни немцев, которая была рассеяна огнем артиллерии по его указаниям. Он не поленился пройти пешком около двадцати верст, чтобы сообщить мне о своем успехе. Этот человек в особенности отличался в качес­ тве наблюдателя, будучи знаком с оптическими приборами по своей специальности, — он был 213

капитан небольшого каботажного судна. Бедняга позднее был сильно отравлен удушливыми газа­ ми, и когда я его видел в последний раз, физичес­ кое состояние его было самое плачевное. Принимая во внимание, что португальцы не были знакомы с нашей винтовкой, успехи на поп­ рище стрельбы были весьма порядочные. Во время одного из курсов мы получили извещение, что командир португальского корпуса со штабом и несколькими офицерами британского генераль­ ного штаба будут присутствовать при одном из «показных учений», за два дня до окончания курса. Это учение включало стрельбу по движущимся искусственным головам, выставляемым на четыре секунды; одиночную стрельбу по неподвижной мишени величиной в шесть дюймов на расстоянии трехсот шагов; атаку на позицию и показательные разведывательные поиски. Как только португаль­ цы узнали, что к концу курса они будут проинс­ пектированы своим же начальством, усердие их увеличилось во сто крат, и каждый из них старался попасть в отборную смотровую группу из восьми стрелков; в результате, при стрельбе по движущим­ ся головам из общего числа в сорок выстрелов, были зарегистрированы тридцать четыре попада­ ния, а при стрельбе на триста шагов на 224 выстре­ ла пришлось 208 попаданий. Эти цифры доказы­ вают, как быстро можно научиться стрелять, когда обучающие и учащиеся дружно задаются общей целью — достигнуть максимальных успехов. Труднее всего было обучать их наблюдению, ибо ни один из них не знал телескопа, и было 214

трудно внушить им мысль о тех почти беспре­ дельных возможностях, которые дает хороший телескоп в руках искусного наблюдателя. Это, конечно, относилось к рядовому солдату. Что касается офицеров, то они часто представляли мне прекрасные донесения и проявляли необык­ новенное рвение к работе. Следующий инцидент, не лишенный доли комизма, произошел в результате моих попы­ ток сговориться с солдатами на португальском языке. Занимаясь с отделением, я попытался втолко­ вать людям основное положение, что когда чело­ век наблюдает из-за куста или высокой травы, то ему иногда бывает необходимо прикрепить к своей фуражке веточку или пучок травы, Я отправил своих молодцов в ближайший кустарник, чтобы проделать опыт на деле, оставив при себе лишь несколько у человек, чтобы они сами могли судить о полезности такой меры; вскоре они скрылись за гребнем ближайшего холма. По моим расчетам посланные люди должны были вернуться через минуту, две, но они не возвращались так долго, что, в конце концов, выйдя из терпения, я напра­ вился вслед за ними, чтобы посмотреть, что они там делают, как вдруг из-за холма показался мед­ ленно наступавший на меня густой кустарник. Оказалось, что люди, не поняв меня, срезали сво­ ими тесаками целые ветви и небольшие деревья и, прикрепив их к своим спинам, двигались на меня. Португальцы особенно любили разведыватель­ ные поиски на нейтральной зоне. Эти занятия 215

начинались у нас лишь с наступлением темно­ ты, летом обыкновенно после одиннадцати часов. Два, три часа занятий никогда не удовлетворяли их, и когда они попадали на нашу искусственную нейтральную зону, трудно было извлечь их оттуда. Однажды к нам приехали офицер и унтер-офи­ цер, объезжавшие снайперские и пехотные школы, с тем, чтобы производить в них показа­ тельные разведывательные поиски. Мои порту­ гальцы занимали окоп, в то время как демонс­ траторы отправились показывать, как следует вести разведывательные поиски. Я лежал вблизи португальского окопа и смутно сознавал, что что-то такое происходит. Вдруг ко мне подошел португальский офицер: «Мои люди заявляют, что они слышат, как приближается разведка, и горят желанием изловить ее». Я сказал ему, чтобы они действовали. В эту ночь на севере от школы происходил сильный бой, и наша равнина то и дело осве­ щалась вспышками выстрелов тяжелой артил­ лерии и германскими осветительными ракета­ ми. Долгое время около меня ничего не было слышно. Португальцы, пробывшие уже несколь­ ко дней в школе и хорошо учившиеся, со своей стороны выслали сильный дозор, который весьма искусно окружил «неприятельскую» разведку. Не могу сказать в точности, что произошло далее на нашей нейтральной зоне, но в конце концов унтер-офицер (кстати сказать в довоенное время знаменитый чемпион по части джиу-джитцу, пользовавшийся большой славой в мюзик-хол216

лах*), был взят в плен португальцами и доставлен ко мне. Вероятно, у них дело не обошлось без «боя», так как на другой день унтер-офицер не вышел на занятия по болезни. Португальцы остались чрезвычайно довольны своим успехом, и когда, вскоре по окончании курса в школе, они вернулись в свою часть и здесь уже имели дело с немцами, они с таким успехом применили на деле тактику окружения, что из одной немецкой партии в одиннадцать человек, — трое были взяты в плен, а восемь — убито. Плохо обстояло дело с телескопами, так как в продолжение всей войны спрос на них постоянно превышал доставляемое количество. Насколько мне известно, португальцам впоследствии были выданы телескопы, употреблявшиеся нашими сигнальщиками; эти трубы вполне соответствова­ ли своему назначению. Несколько затруднительно было, когда при­ ходилось обучать смешанные классы из пор­ тугальцев и англичан, так как тогда лекции по чистке и сбережению винтовок, работе снайперов при наступлении и защите, и другое, приходи­ лось повторять на португальском языке, что по необходимости влекло за собой большую потерю времени. Но, в общей сложности, они охотно учились в школе и с хорошими успехами.

* Нечто вроде театров с рестораном и множеством небольших представлений самого разнообразного характера (Прим. ред.).

ГЛАВА XI Современный разведчик Во все прежние войны — разведчики и служ­ ба дозоров имели свое определенное место. В мировую — величайшую из всех войн, — хотя раз­ ведка и играла повсеместно огромную роль, но самый характер разведки настолько изменился, что можно сказать без преувеличения, что для нее наступила новая эра. Прежде, индивидуальная ловкость и храб­ рость разведчика имели первенствующее значе­ ние. В бурскую войну, например, майор Бэрнгам, американец, — офицер британской службы, стя­ жал себе большую известность, точно так же, как Дан Терон — на стороне буров. Мне думается, что Бэрнгам был величайшим разведчиком наших времен. Небольшого роста, 218

но на редкость хорошо сложенный и сильный, он был, безусловно, обязан своими подвигами креп­ кому и неутомимому телу. Он сохранит знамени­ тость, благодаря двум делам: первое — когда он пробрался через всю армию Матабеле и застре­ лил знахаря Млимо, поднявшего матабелевское восстание; второе — когда он пробрался через бурские линии и взорвал железную дорогу, по ту сторону Претории. Символом веры Бэрнгама была наивысшая степень физического развития и его требова­ ния в этом отношении были гораздо строже, чем у большинства профессиональных атлетов и спортсменов. Он не довольствовался тем, чтобы держать на высшей степени работоспособнос­ ти свои мускулы, обеспечивающие быстроту и неутомимость в движениях, но и развил, вдоба­ вок, все свои органы чувств до крайних преде­ лов. Так, помимо удивительно острого зрения и слуха, он обладал таким тонким чутьем, подоб­ ного которому я никогда нигде не встречал у людей, за исключением одного лишь индейца. Он обонял запах небольшого костра на очень далеком расстоянии, и это свойство, как он сам рассказывал мне, нередко оказывало ему ценные услуги. Но Бэрнгам являлся продуктом, так ска­ зать, примитивной, вне европейской войны, тогда как в последней, мировой войне, никто уже, ни на нашей, ни на стороне противника, не имел таких случаев проявлять свои индиви­ дуальные качества, работая в одиночку. Если 219

будет несколько рискованно сказать, что дни Бэрнгама навсегда миновали, то можно с уве­ ренностью утверждать, что общий характер работы разведчика изменился коренным обра­ зом. В полевой или полупозиционной войне, на долю разведчика может выпасть задача опреде­ лить днем или ночью, занята ли противником та или другая деревня или пункт, но как толь­ ко война переходит в позиционную, и боевые линии воюющих сторон распространяются от моря до Швейцарии, задачи разведчика стано­ вятся совершенно другими. Сферой его деятельности является лишь ней­ тральная зона, обнимающая узкое пространство между надвинувшимися друг на друга армиями противника Командир 11-го корпуса, генерал Гэкинг, не признавал слова «нейтральная зона». «Перед моим корпусом не существует «ничьей земли», — обычно говорил он. «Все пространство вплоть до неприятельского бруствера — наше, и контроль над ним должен быть в наших руках». Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что из каждых десяти набегов, совершавшихся частями 1-й армии в 1916 году, не менее семи приходилось на долю 11 -го корпуса и последнему принадлежал рекорд наибольшего количества военнопленных, захватываемых при каждом отдельном набеге. Работа разведчика сводилась к тому, чтобы превосходить противника в пределах нейтральной зоны, и с этой целью каждую ночь производились 220

поиски, под прикрытием темноты, хотя были и случаи выхода разведчиков в дневное время — так Гейторн-Гарди, заведующий разведкой 4-го баталиона Беркширского полка, которого я уже упоминал выше, выполз, предварительно изу­ чив местность в телескоп, днем на нейтральную зону, чтобы исследовать немецкое проволочное заграждение. Дело было летом, и пространство, по которому он полз, заросло высокой травой. Зимой же, при отсутствии укрытия, работа днем между линиями была почти невозможна. Упомянутый мною офицер, в сопровождении ефрейтора, пробрался вплотную к неприятель­ скому проволочному заграждению и добыл все необходимые сведения, сняв на месте кроки учас­ тка и заграждений. Это был подвиг, на успешный исход которого мог рассчитывать лишь профес­ сиональный охотник на крупного зверя, каковым является мой приятель. Чтобы проползти рассто­ яние в сто пятьдесят шагов на совершенно откры­ том месте на глазах нескольких сот немцев, зорко следящих за каждым малейшим движением и готовых в любой момент засыпать, показавшееся подозрительным, место градом пуль из пулемета, для этого необходимо обладать большой храброс­ тью и стальными нервами. Он говорил потом, что проделать это было не труднее, чем подобраться к дикой козе. Он был награжден военным крестом, а ефрейтор был произведен в унтер-офицеры и также получил награду. Но, в общем, немного делалось на нейтраль­ ной зоне в течение дня. Там были снайперы, еще 221

до рассвета пробравшиеся на нее, которые, так же, как и часовые со своих постов, обменивались несколькими выстрелами — и обыкновенно этим дело и кончалось. Но лишь наступала ночь, как нейтральная зона оживлялась дозорами и раз­ ведчиками, выползавшими туда со всех сторон и часто так и не возвращавшимися обратно, общей задачей этих партий было добиться там полного превосходства над противником. Чтобы обеспе­ чить за собой это превосходство, беспрестанно работали человеческие мозги, додумывавшиеся иногда до самых странных вещей. Так, например, канадцы изобрели способ, названный ими «тихая смерть», который состоял в том, что они ночью выбирались на нейтраль­ ную зону и поджидали там прихода немецких разведчиков, на которых нападали и закалывали их своими траншейными кинжалами*. Когда немцы стали замечать, что многие из их раз­ ведчиков не возвращаются обратно, они значи­ тельно сократили число высылаемых партий и, в конце концов, почти вовсе прекратили разве­ дывательные поиски на участке, против канадс­ кой дивизии. Один из моих офицеров, неоднократно выхо­ дивший с партиями «тихой смерти», часто рас­ сказывал мне, как тоскливо было поджидать под дождем и на холоде немцев, которые почти никог­ да не являлись. * По-видимому, специальное короткое холодное оружие для окопных боев (Прим. ред.). 222

В позиционной войне, нейтральная зона пред­ ставляла из себя главную арену деятельности. Были, разумеется, хорошие, были плохие учас­ тки, но каждую ночь без исключения британс­ кие партии отправлялись на нее, в большем или меньшем числе. Человеку, выходившему впервые, казалось, что он неминуемо должен погибнуть (особое уныние на новичка наводил периодичес­ кий треск пулеметов), но на самом деле движение на нейтральной зоне ночью далеко не так опасно, каким оно кажется на первый взгляд. Вначале, как это ни кажется странным, отправка разведывательных партий на нейтраль­ ную зону носила случайный характер, и наши части пренебрегали самыми основными мера­ ми предосторожности: бывали часто случаи, что какой-нибудь рядовой сообщал своим товари­ щам, что называется, во всю глотку, что партия отправилась и вернется в таком-то часу туда-то. Гак как среди немцев было много знающих анг­ лийский язык, то это было, равносильно тому, чтобы поставить немецкое командование в извес­ тность о выходе нашей разведки, к сожалению, гго были не единичные случаи. Мне неизвестны случаи проникновения наших разведчиков далеко в тыл германских позиций, во исяком случае, при позиционной войне. Тут разнедчика заменял тайный агент. Вернемся к нейтральной зоне. У нас был унтер-офицер, получавший награду за своевре­ менное удаление окопного мостика. Дело в том, что с нашей стороны проектировался набег на 223

известный участок германских позиций, длиною около ста саженей, с целью захвата контроль­ ных пленных. План состоял в следующем: две партии должны были захватить оба фланга учас­ тка, чтобы воспрепятствовать прибытию бли­ жайших поддержек противника, в то время как третья партия должна была совершить самый набег. Обе фланговые партии отправились свое­ временно: северная благополучно добралась до цели, а южная попала под пулеметный огонь и настолько пострадала, что к германскому окопу подошли всего лишь двое: унтер-офицер и рядо­ вой; противник, при наступлении нашей глав­ ной партии, на время замялся и оставил окопы, успев, однако, предварительно убить и рядового, так что унтер-офицер остался совершенно один, с задачей сдержать немецкую поддержку, кото­ рая должна была прибыть с минуты на минуту. Но унтер-офицер был находчивый малый и, не долго думая, он стащил дощатый мостик с ямы, предназначавшейся для стока воды, и перело­ жил его в нескольких шагах в сторону от ямы. Такие ямы вырывались в окопах обычно в местах ответвления траверзов, и так как в них накапли­ валась жидкая грязь, то для возможности движе­ ния по окопу, они застилались дощатыми мости­ ками. Сделав свое дело, унтер-офицер отошел в сторону за ближайший траверз и ждал, что будет дальше. Тем временем главная партия работала во всю, и вскоре с южной стороны окопа послы­ шался шум прибывающего бегом германского 224

подкрепления. Что произошло далее, не трудно вообразить. Люди подкрепления, не заметив, что мостик передвинут в другое место окопа, повалились один за другим в яму, и вскоре вся она наполнилась немцами; тогда унтер-офи­ цер открыл огонь из винтовки по этой, барах­ тавшейся в грязи, массе людей. В результа­ те, набег увенчался самым блестящим успехом: были захвачены пленные, взорваны блиндажи и т. д., благодаря хладнокровию и находчивости унтер-офицера, сумевшего таким способом вов­ ремя задержать подкрепление противника, при­ бытие которого могло придать делу совершенно другой оборот. В 1-й армии существовало повествование и о другом набеге, за достоверность которого, одна­ ко, я лично не ручаюсь, но которое в армии счи­ талось вполне правдивым. Нашей воздушной разведкой велось самое тщательное наблюдение за всеми движениями противника. Техника воздушной фотографии была чрезвычайно усовершенствована в течение войны, так что, в конце концов, ни одно малей­ шее изменение, ни одна работа германцев не ускользала от нашего внимания. Перед каждым набегом мы были в состоянии ознакомить всех участников его — до рядового солдата включи­ тельно — с подробным планом данного участка, сделанного по воздушным снимкам. Конечно, немцы делали то же самое, хотя и не в таком размере, так как их летчики не осмели­ вались облетать наши позиции в такой степени, 225

какая практиковалась нашими авиаторами по отношению к их расположению. Однажды немцы, готовясь к набегу на один из наших участков, сделали воздушные снимки с этого участка и выстроили в ближайшем тылу у себя точную копию того участка, на кото­ рый предполагался набег; построив этот учебный окоп, они стали готовиться к набегу, репетируя эту операцию, как театральную пьесу, что, впро­ чем, практиковалось и с нашей стороны. Один из наших летчиков случайно набрел на одну из этих репетиций и, видя сосредоточение войск и новые земляные работы, снял это место. Снимок был препровожден в штаб армии. Здесь в то время находился выдающийся спе­ циалист по части воздушных снимков, который, имея под рукой снимки всей системы наших полевых укреплений на протяжении всей армии, распознал воспроизведенный немцами участок и сделал соответствующий вывод. Упражняться в набеге на небольшой срав­ нительно участок, немцы могли лишь с одной определенной целью — а именно: с целью набега. О намерениях немцев было сообщено в оператив­ ную часть, которая в свою очередь уведомила об этом соответствующее строевое начальство. Когда немцы, через некоторое время, действительно предприняли набег, с нашей стороны были при­ няты все меры к должной встрече их, и нападение было блестяще отражено. Повторяю, я не могу утверждать, что эта исто­ рия вполне правдива, но она и подобные ей рас226

сказывались, как пример блестящей работы нашей авиации*. С психологической точки зрения, выход ночью на нейтральную зону, в особенности для одиночного человека, — дело безусловно жуткое. Лично я считаю себя не вправе особенно распро­ страняться об этом, так как я бывал на нейтраль­ ной зоне при упомянутых обстоятельствах всего лишь несколько раз. В один из таких случаев я пережил страх, какой мне не хотелось бы испы­ тать в жизни еще раз. Так как дело идет о моем личном переживании, я не премину рассказать этот случай тем более, что описывая его я никого не задеваю. Я пробрался на нейтральную зону и подполз к полуразрушенной постройке; была темная, нена­ стная ночь и было возможно, что постройка при­ ютила кого-нибудь из противников. Послушав несколько времени и не слыша ничего подозрительного, я вошел в постройку, пол нижнего этажа был завален обычным в таких случаях мусором и кирпичами. По стоявшей тут же лестнице я взобрался на верхний этаж и, дви­ гаясь на цыпочках, начал обследовать его. От вре* Это бывало и на русском фронте. Так, в начале 1917 года, в районе Фокшаны—Мерешешты (Румыния), ФранкоРумынский авиаотряд, приданный 71 п. д., предупредил о готовящемся набеге на определенный участок нашей пози­ ции германского штурмового баталиона, занимавшегося у себя в тылу на учебном городке, скопированном с этого учас­ тка наших позиций (Прим. ред.). 227

мени до времени окрестность освещалась герман­ скими осветительными снарядами, промежутки между которыми казались особенно темными. В один из таких темных моментов, моя левая нога вдруг потеряла опору под собой. В такие моменты мозги работают особенно быстро, хотя и не ясно — первая мысль, бросившаяся мне в голову, была — что либо какой-нибудь незамеченный мною немец схватил меня за ногу, либо что она подбита попавшим в нее осколком снаряда. Но так как ни того, ни другого не случилось, я несколько пришел в себя и, обследовав пол, нашел, что я просто провалился ногой в отверстие в нем, и следовательно отделался лишь испугом и глубо­ кой царапиной на ноге. Но сознаюсь откровенно, что момент был весьма и весьма неприятный. Это лишь один из тех незначительных, еже­ дневных инцидентов, с которыми должен счи­ таться каждый выходящий на нейтральную зону, но, тем не менее, они очень неприятны, при­ нимая во внимание напряженное состояние нервов, в котором неизбежно находится каждый разведчик. Выползание на нейтральную зону днем при наличии удобного укрытия — дело совсем иного рода: здесь все зависит от вашей ловкости и уме­ ния пробираться вполне скрытно, лично я во всяком случае предпочитаю выползать в дневное время, полагаясь на свои собственные силы, чем лазить по разлагающимся человеческим трупам ночью, с ясным сознанием, что здесь все зависит лишь от случайности. 228

Когда высылается разведывательный поиск, донесение о результатах его должно делаться в установленной и вполне определенной форме, с упоминанием состава партии. По этому поводу я прошу читателей обратить внимание на приложе­ ние в конце книги, касающееся поисков. Я хотел бы еще обратить внимание на правиль­ ную передачу устных донесений ординарцами. Человек взволнованный проявляет склонность к излишней многоречивости, а потому важно обу­ чать ординарцев передавать донесения ясно и как можно короче. В течение войны подымался вопрос о точном разграничении обязанностей снайпера и развед­ чика. В некоторых кругах высказывали мнение, что функции снайпера и разведчика совершенно различны между собой. Такие люди говорили, что дело снайпера заключается, главным образом, в истреблении противника, дело разведчика в раздобывании сведений о нем. Наша школа не соглашалась с таким взглядом, ибо на практике должны представляться случаи, когда и разведчик будет принужден драться, либо для того, чтобы доставить начальству собранные сведения, либо — чтобы раздобыть их. И странно было бы, если бы солдат, просыпаясь утром, зада­ вал себе вопрос: «Кто я такой сегодня — снайпер или разведчик?» Я считал нужным упомянуть о таких взглядах, потому что, они широко и упорно защищались. Современный разведчик должен быть чело­ веком с всесторонними сведениями, он должен 229

знать больше, чем я мог бы перечислить здесь, и по этой причине характер работы разведчика меняется в зависимости от тех условий, при кото­ рых ему приходится действовать. Я думаю, что современная наука была привле­ чена слишком поздно к делу правильного снабже­ ния разведчика. Разведчик в течение нескольких, немногих часов, может быть вынужден действо­ вать и как снайпер, и как наблюдатель, и как раз­ ведчик прошлых времен, когда является необходи­ мость пробраться в непосредственную близость к противнику. Он должен быть человеком развитым к находчивым, способным быстро и правильно разобраться в обстановке, решительным, понима­ ющим ценность укрытия и фона и, ко всему этому, обладающим инстинктом ориентировки. Поэтому обучение разведчиков на войне было делом не легким, а в случае, когда солдат не обла­ дал известным природным дарованием — почти безнадежным. Представьте себе, в каком выгод­ ном положении находится командир баталиона, имеющий среди своих людей, хотя бы несколь­ ко, вполне надежных разведчиков, к донесени­ ям которых он может относиться с абсолют­ ным доверием — и действовать на основании донесения, не опасаясь ошибок или даже только неточностей. Такие люди насчитывались сотнями среди шотландских ловатских разведчиков; прав­ да, жизнь последних протекает в обстановке, где безошибочная точность наблюдений, сознатель­ ная ловкость и неуловимость движений играют первостепенную роль. 230

Человек, проведший двадцать лет своей жизни в горах, сосчитавший разветвления на рогах тыся­ чи оленей, распознающий след любого зверя, никогда не расстающийся со своим телескопом, будучи перемещен на театр военных действий, переносит свою обычную деятельность лишь на новое поприще. Идеальный разведчик, или вернее, идеальная команда разведчиков в части, заслуживает полно­ го уважения. Их высокое значение должно быть правильно оценено, и искусство их должно воз­ награждаться почетом. Баталионные разведчи­ ки должны рекрутироваться из отборных людей баталиона и самый факт назначения в разведчики должен отмечаться особым вознаграждением и повышением оклада жалованья. Покуда будут вестись войны, будет необхо­ димо раскрывать тайные замыслы противника: это так важно, что те люди, которые окажутся в состоянии своевременно разузнавать и сообщать о готовящихся событиях, будут достойны почета и уважения со стороны своих товарищей. В заключение я скажу несколько слов о пред­ мете, также заслуживающем внимания — это опрос пленных. С каждым может случиться несчастие быть захваченным в плен неприятелем, либо вследс­ твие ранения, либо по другой причине, но важно, чтобы пленный не выдавал никаких тайн о своей армии. По этой причине я всегда восставал про­ тив каких-либо наружных отличительных знаков для разведчиков, зная, что разведчики подверга231

ются более строгому и основательному опросу, чем рядовой солдат. Рядовой солдат попадая в плен, если он не узнал случайно о предстоящих операциях, не может показать много, по той простой причине, что он сам немного знает. Совсем другое дело, когда в плен попадается разведчик. Он знаком со всеми постами своего участка, он знает кое-что в области всех отраслей разведки и как она ведется; привычный к детальному наблюдению и умозаключениям, он будет в состоянии сооб­ щить противнику массу ценных сведений, при условии, если последний сумеет заставить его говорить. Попавший в плен должен отвечать лишь на два вопроса: свою фамилию и название части — но, к сожалению, существует целый ряд хитроум­ ных выдумок, чтобы добиться от пленного более подробных сведений. Положим, британский офицер захвачен в плен германцами. Он ранен и его препровождают в ближайший штаб дивизии. Его опрашивают, но он отказывается давать показания. Через некоторое время к нему прихо­ дит германский офицер и говорит ему что-нибудь в таком духе: «Господин капитан, к великому нашему сожа­ лению, сейчас не имеется ни одного свободного места в палате для офицеров в лазарете. Мы наде­ емся, что вы ничего не будете иметь против, если мы поместим вас в комнате вместе с английским унтер-офицером». 232

Офицер, конечно, соглашается, и его уводят в комнату, где на другой койке лежит английс­ кий унтер-офицер, весь в перевязках и стонущий от ран. Они остаются вместе два-три дня и, в конце концов, между ними завязывается разго­ вор. Но, унтер-офицер — лишь ловушка, он вовсе не ранен, и задача его состоит в том, чтобы выпы­ тать сведения, которые, как полагают германцы, должен иметь офицер. В других случаях, в помещение, где содержа­ лись пленные английские солдаты, вводился анг­ лийский солдат, в крови и перевязанный, кото­ рый громким голосом жаловался на свою судьбу и бранил негуманность германских властей. Это был не кто иной, как шпион, хорошо изучивший свою роль, и подосланный к пленным, чтобы собрать у них кое-какие сведения. Такие случаи были не единичные, а прак­ тиковались в германской армии в самом широ­ ком масштабе. Оно и понятно, если принять во внимание, что иногда неважные сами по себе сведения в сопоставлении с другими могут иметь решающее значение. Вообще, немцы действова­ ли по принципу, что цель оправдывает средства. Но когда эти трюки стали известны, немцам приходилось придумывать более тонкие при­ емы, чтобы выпытывать наших военнопленных. К сожалению, нужно сознаться, что пока будет существовать человечество, будут находиться и люди, готовые за деньги или по другим мотивам исполнять такую роль. Побуждение может быть хорошее, может быть своего рода патриотизм, но 233

в преобладающем большинстве случаев это люди с предательской жилкой, люди нравственно раз­ вращенные. Работа провокатора в тылу, в штабе дивизии была безопасна и надо полагать, доходна, но в конечном счете она должна оставлять неприят­ ный осадок в душах тех, кто соглашался на такую гнусную роль. Это о приемах германской разведки. Когда к нам попадали немецкие пленные, они часто находились в состоянии самого непритвор­ ного страха, так как начальство буквально пичка­ ло их самыми неправдоподобными историями о жестокости англичан в отношении военноплен­ ных; и все-таки приятно было видеть, как мно­ гие из них, еле превозмогая свой страх, все-таки решительно отказывались от дачи каких-либо показаний. Являлось непреодолимое желание подойти к такому человеку и пожать ему руку. Мужество одиночного человека без сомнения такое славное свойство, что душа радуется при виде его, безразлично, встречаем ли мы его у одного из своих, или у врага.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1 Намеченная в этом приложении программа занятий дала отличные результаты при обучении бригадных, дивизионных и корпусных наблюда­ телей, а также Ловатских разведчиков — наблю­ дателей. 1-й Занятия в классе: день: Практические занятия:

2-й Занятия день: в классе: Практические занятия:

Ознакомление с картами и условными знаками Сравнение карты с мест­ ностью. Ориентировка карт. Определение точек местнос­ ти, при помощи засечек. Охотничий телескоп. Наблюдение передовых око­ пов с донесениями. 235

3-й Занятия день: в классе: Практические занятия:

4-й Занятия день: в классе: Практические занятия:

5-й Занятия день: в классе: Практические занятия:

Обучение чтению топогра­ фических карт. Обозначение пунктов по разграфлен­ ной на квадраты карте. Глазомерн. определение рас­ стояния. Очертание неровностей, подъемы, скаты и т. д. (эле­ менты рельефа). Отмечание элементов релье­ фа на местности с помощью колышков. Наблюдение на дальнее расстояние, донесе­ ния. Глазомерное определе­ ние расстояния. Призматический компас. Ориентировка по местным предметам. Решение задач по определению точек мес­ тности способом угловых координат (угол и дистан­ ция). Вогнутые и выпуклые скаты, черчение условных знаков для изображения рельефа. Применение транспортира. Применение и нахождение ориентировочных пунктов. Упражнения в определении на местности пунктов ука­ занных путем обозначения соответствующего квадрата. Наблюдение на дальнее рас­ стояние, донесения. 236

6-й Занятия день: в классе:

Практические занятия:

7-й Занятия день: в классе: Практические занятия

Применение и нахождение ориентировочных пунктов. Упражнения в определении на местности пунктов ука­ занных путем обозначения соответствующего квадрата. Наблюдение на дальнее рас­ стояние, донесения. Устройство скрытого сообщения через дороги. Черчение условных знаков и контуров. Наблюдение на дальнее расстояние, донесения. Работа разведчиков и наблюдателей при наступле­ нии и обороне. Продвижение на местности по карте. Выбор места для наблюдательных постов. Наблюдение передовых око­ пов противника, донесения.

8-й Практические день: занятия

Работа наблюдателей в полевой войне. Постройка и укрытие наблюдательных постов. Ориентировка на местности с помощью ком­ пасов.

Занятия 9-й день: в классе: Практические занятия

Наблюдение передовой линии. Нахождение пунктов с помощью засечек. Дневное продвижение с помощью компаса. 237

10-й Занятия день: в классе:

Ознакомление с воздушны­ ми снимками.

Практические занятия 11-й Практические день: занятия

Сравнение снимка с мест­ ностью. Сдача и смена наблюдатель­ ных постов. Работа с теле­ скопом, как с указателем. Наблюдение на дальнее рас­ стояние, донесения, приме­ нение планшетки (панорама и целлулоидный круг).

12-й Практические день: занятия

Планировка и построй­ ка перехода через дорогу. Разведка дорог. Движение по компасу ночью.

13-й Практические день: занятия

Увеличение карт до разных масштабов. Работа с ори­ ентировочным планшетом. Повторение пройденного и поверка знаний.

14-й день

Повторение пройденного и окончательное испытание

—

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2 Программа занятий в школе разведки, наблюдения и снайпинга в 1-й армии. Из этой программы заведующего разведкой в баталионах могут извлечь все необходимое для занятий в баталионе во время его нахождения в резерве в зависимости от продолжительности последнего. Следующие классные занятия производятся со всеми обучающимися за исключением № 1 1 , предназначенного только для офицеров. 1. Уход за оружием и стрельба. 2. Винтовка Ли-Энфильда образца 1914 года. 3. Охотничий телескоп. 4. Чтение карт. 5. Разведывательные поиски. 239

6. Высота прицела и влияние ветра при стрель­ бе. 7. Постройка снайперских и передовых наблю­ дательных постов. 8. Винтовка с телескопическим прицелом. 9. Обязанности разведчиков, наблюдателей и снайперов при наступлении и обороне. 10. Наблюдение передовой линии с донесени­ ями. 11. Обязанности офицера, заведующего раз­ ведкой баталиона. 12. Сравнение снимков с аэроплана с перс­ пективным видом местности. 13. Стрелковое дело (общие понятия). 14. Обучение штыковому бою. (Занятия № 13 и 14 производятся в два вечера к концу курса). В дополнение к предыдущему офицеры, кроме того, основательно изучают еще следующие предметы: 1. Чтение карт и полевые съемки (кроки). 2. Применение призматического компаса. 3. Увеличение карт и зарисовывание контуров. 4. Перспективные съемки (панорамы). 5. Уход за телескопическими прицелами и установка их. 6. Способы и принципы обучения (методика). 7. Организация и практические упражнения. 8. Изучение местности на практике. Кроме того производятся ночные практичес­ кие занятия со всеми обучающимися: 1. Разведывательные поиски. 2. Движение по компасу. 240

3. Быстрое движение с надетыми противогаза­ ми и без них. 4. Выбор и постройка постов. 5. Ночная стрельба с применением, при соот­ ветствующей погоде, полевых биноклей и телескопов. Как видно, по воскресным дням занятий не производилось; в эти дни тир предоставлялся любителям стрельбы для упражнений под руко­ водством опытного инструктора. Обучение в применении бронебойных пат­ ронов, маскировке, методам инструктирования, упражнения в чтении карт, ориентировке на мес­ тности и т. п. производилось беспрерывно, пока обучающиеся находились в ожидании своей оче­ реди для стрельбы. 1-й день. Утром:

Ознакомление в общих чертах с про­ граммой занятий в школе. Разбор обыкновенной строевой винтовки с целью нахождения недостатков ее. Практическая прикладка и одиночная стрельба на 150 шагов, с последующим разбором ошибок и корректированием винтовок в случае необходимости.

После обеда. Занятия в классе:

Уход за оружием, прикладка и при­ целивание. Наблюдение германского окопа, донесения, разбор донесений.

2-й день. Утром. Занятия в классе:

Охотничий телескоп (практически).

241

Прак­ тические занятия:

Повторение определения ошибок при одиночной стрельбе. Стрельба на 300— 450 шагов. Наблюдение действия пули при одиночных выстрелах.

После обеда:

Наблюдение: а), германского окопа; б), открытой местности. Винтовка Ли-Энфильда образца 1914 года (практически).

3-й день. Утром. Занятия в классе: Прак­ тические занятия:

Определение расстояния в пределах 900 шагов. Стрельба навскидку на расстояние 150—300 шагов, по целям, показываемым на 4 секунды. Стрельба на 300 шагов.

После обеда:

Практика чтения карт на местности и наблюдение на дальнее расстояние, донесения. Теория чтения карт.

4-й день. Утром: Прак­ тические занятия: После обеда. Прак­ тические занятия: 5-й день. Утром. Занятия в классе:

Стрельба на 600—750 шагов. Стрельба на неизвестное расстояние (не свыше 600 шагов). Применение к местности и использо­ вание укрытий. Упражнение в быстром выборе и постройке наблюдательных постов в полевой войне. Наглядное проведение принципа укрытия от неприятельских взоров, как более важ­ ного, чем укрытие от огня. Служба разведчиков и разведыватель­ ные поиски.

242

Прак­ тические занятия:

Стрельба на 450 шагов. Стрельба навскидку на 150—300 шагов, по целям, появляющимся на 3 секунды.

После обеда. Прак­ тические занятия:

Показательная маскировка. Задача: Несколько снайперов на данном учас­ тке строят посты, исключительно пользуясь материалами, найденными на участке. Наблюдатели выбирают на местности посты, дающие возможность вести наблюдение за дальним участком. Снайперы стреляют холостыми патро­ нами по обнаруженным ими наблю­ дателями; одновременно обозначают места укрытия последних по карте. Наблюдатели пытаются обнаружить снайперов и отметить их посты на карте.

6-й день. Утром. Занятия в классе:

Угол возвышения и влияние ветра.

Прак­ тические занятия:

Постройка укрытий для снайперов и обнаружение их, каждый из участников должен обнаружить, по крайней мере, два поста. Стрельба на вскидку во время движения вперед; учащиеся пытаются продвигаться на местности незамеченными на 70—150 шагов. На разных местах и в разное время в конце тира показываются головы, изображающие противника.

После обеда:

Показ: постройка и применение пос­ тов для стрельбы ночью. Практическая ночная стрельба. Наблюдение с доне­ сениями германского окопа, вид кото­ рого меняется путем перемещения мешков, бойниц и т. п. 243

8-й день. Утром. Занятия в классе: Прак­ тические занятия: После обеда: 9-й день. Утром. Занятия в классе: Прак­ тические занятия: После обеда: 10-й день. Утром. Занятия в классе: Прак­ тические занятия: После обеда: 11-й день. Утром. Занятия в классе:

Устройство передовых наблюдательных и снайперских постов. Поиски с надетыми ночными очками. Практические упражнения в правильном выборе укрытия и держании боковой связи. Стрельба на неизвестное расстояние. Движение на местности по компасу с надетыми противогазами и без таковых. Общие понятия о винтовке с телеско­ пическим прицелом. Прицеливание с телескопическим при­ целом. Продолжение предыдущего. Наблюдение на дальнее расстояние. Обязанности разведчика, наблюдателя и снайпера при наступлении и обороне. Стрельба на 150 шагов с телескопичес­ ким прицелом. Практическая разведка открытой местности, с донесениями. Задача: Занятие участка леса и открытой местности разведчиками и снайперами. Наблюдение передовой линии и донесения.

244

Прак­ тические занятия: После обеда:

12-й день. Утром. Занятия в классе: Прак­ тические занятия: После обеда: 13-й день. Утром. Занятия в классе: После обеда: 14-й день.

Стрельба на 300 шагов из телескопи­ ческих винтовок. Стрельба навскидку на 150—300 шагов по целям, видимым 3 секунды. Концентрационное движение. Все учащиеся разбиты на четыре группы, с задачей сосредоточиться в указанное время в указанном по карте пункте. По данному сигналу газовой тревоги все участники надевают противогазы и продолжают в них движение. Обязанности офицера, заведующего разведкой в баталионе. Стрельба на 450—600 шагов. Наблюдение германского окопа. Задача. Показательное применение разведчиков и снайперов в качестве сторожевого охранения для пехоты в полевой и полупозиционной войне. Снимки с аэроплана. Практическое изучение на местности снимков данно­ го участка. Испытание в наблюдении передовой линии и на дальнее расстояние (тыло­ вой полосы). Устное испытание. Взаимная повер­ ка знаний. Письменное испытание. Просмотр и разбор записных книжек. Состязание в стрельбе.

Примечание: Изложенная программа дается лишь для обще­ го руководства, на практике в случае ненастной погоды, приведенный выше порядок занятий может меняться.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3 Краткое содержание лекций, читавшихся на классных занятиях в школе 1-й армии. ЧАСТЬ I Сбережение оружия и стрельба по мишеням Для достижения снайпером наивысшей мет­ кости при стрельбе, необходимо, чтобы его вин­ товка была безукоризненно чиста. Под безуко­ ризненной чистотой винтовки я разумею такую, при которой канал ствола не только вычищен обычным путем, но и отполирован до степе246

ни блеска. Блеск необходим для очень меткой стрельбы, а потому снайпер должен обращать гораздо более серьезное внимание на чистку и сбережение своей винтовки, чем рядовой стре­ лок. Отсюда вытекает необходимость обратить серьезнейшее внимание на этот предмет. Устранимые причины уменьшения меткости Сальный канал ствола: является одной из глав­ ных причин неточности, так как пуля во время движения по каналу встречает разное сопротив­ ление, вследствие чего стрельба делается неров­ ной. Сальный затвор: препятствует плотному запи­ ранию ствола, вследствие чего при выстреле полу­ чается прорыв газа в сторону затвора и начальная скорость пули уменьшается, что также служит причиной не меткой стрельбы. Примкнутый штык: согласно стрелкового устава примкнутый штык дает отклонение тра­ ектории вверх на 18 дюймов на расстоянии 300 шагов, вследствие перемещения центра тяжести винтовки. Поэтому снайпер должен стрелять, не примыкая штыка*. Примечание: ряд опытов, произведенных в школе 1-й армии, показал, что устав сильно * Приведенные данные, конечно, касаются английской винтовки, но и для нашей есть соответствующие цифры, по-видимому наша снайперская винтовка будет пристреляна без штыка (как демаскирующего) (Прим. ред.).

247

преувеличивает влияние примкнутого штыка на полет пули. Прикладка: если снайпер будет менять при­ кладку, хотя бы самым незначительным образом, стрельба его будет неровная, и максимальной меткости он не достигнет. Боевые припасы: порох разного производс­ тва сгорает с непостоянной скоростью, от чего и толчок, получаемый пулей, будет неодинаковой силы*. Покривившаяся ложа: цевье ложи устроено таким образом, чтобы оно не влияло на ствол в момент выстрела. В этот момент ствол должен лежать совершенно плоско. При кривом цевье (что бывает довольно часто), положение ствола неправильное, в результате чего страдает мет­ кость. Причины этого явления: 1. Влага, накопившаяся в желоб для помеще­ ний ствола и ствольной коробки. 2. Неравномерное высыхание ложи, когда винтовка сохнет на солнце или вблизи печки. 3. Слишком сухая ложа. 4. Дерево недостаточно высушенное перед изготовлением из него ложи. Для предотвращения коробления необходимо слегка смазывать жировыми веществами ложу и ствольную накладку, так, чтобы смазка попала в * Существенно необходимо иметь для снайперов (стрел­ ков-истребителей) патроны особо тщательной выделки и по возможности одного года и партии (Прим. ред.). 248

желоб на цевье и в промежуток между стволом и накладкой. Покоробившуюся ложу надо отдать в оружей­ ную мастерскую. Неустранимые причины утраты меткости Никелирование канала ствола: служит боль­ шой помехой для меткой стрельбы и происходит от того, что верхний слой никелевой оболочки при прохождении пули по каналу ствола стирает­ ся и пристает к поверхности канала. Это доволь­ но обычное явление должно быть немедленно устранено в мастерской. Изнашивание канала: есть постепенное рас­ ширение канала вследствие того, что горящий газ, проходящий по каналу, постепенно уносит с собой частицы поверхности ствола. Этим явле­ нием собственно и обусловливается «недолго­ вечность» каждой винтовки в смысле меткости стрельбы. Деривация пули вследствие вращательного движения: она равняется примерно 1 дюйму на расстоянии 150 шагов, с чем снайпер должен счи­ таться на более далеких расстояниях. Другие причины Поверхностный нагар: появляющийся сей­ час же после стрельбы в канале ствола. В это время он мягкий и легко снимается протира­ нием ствола; будучи же оставлен в канале, он твердеет и, впитывая влагу из воздуха, вызывает ржавчину. 249

Внутренний нагар: образующийся внутри металлических частей винтовки и постепенно появляющийся на поверхности в виде пота. Он должен быть немедленно удален. Примечание: когда винтовка промывается крутым кипятком, поры металла открывают­ ся, чем устраняется потение от внутреннего нагара. После употребления кипятка, ствол должен быть немедленно протерт насухо, иначе кипяток принесет винтовке больший вред, чем нагар. Следами ржавчины или раковинами называ­ ются черные следы, оставшиеся после удаления ржавчины. Ружейная протирка: наконец, установлено, что правильно употребляемая ружейная протир­ ка приносит больше пользы, чем обыкновенный шомпол. Каждому баталиону разрешается иметь 32 таких протирки. Одиночная стрельба и упражнения в тире Необходимо отметить, что одиночная стрель­ ба является испытанием как винтовки, так и самого стрелка. Определение лучшей группы попаданий* при одиночной стрельбе по мишеням представляет собой практический способ обнаружения ошибок * Англичане определяют не среднюю точку попадания, а изучают место и характер расположения нескольких лучших пуль (лучшей группы). (Прим. ред.).

250

и недостатков стрелка или винтовки, которые, как только они найдены, должны быть сейчас же исправлены. Надо также иметь в виду, что лучшая группа пуль или площадь рассеивания, которую даст стрелок при стрельбе на данное расстояние, положим на 150 шагов, будет мерилом меткос­ ти его стрельбы на любое другое расстояние. Например: если на расстояние 150 шагов стрелок достигнет средней группы или площади рассеи­ вания диаметром в 3 дюйма, то на расстояние 300 шагов он даст минимальную группу в 6 дюймов, на 450 шагов — в 9 дюймов, на 600 шагов — в 12 дюймов и т. д. Это нужно твердо помнить, иначе мы будем корректировать стрельбу в случаях, когда кор­ ректировать нечего, и лишь сбивать стрелка, и в результате будет получаться неровная стрель­ ба. На что указывает характер площади рассеива­ ния? 1. Когда получается вертикальная группа, можно почти достоверно сказать, что стрелок делает одну из следующих ошибок: а), либо он берет неодинаковую по высоте мушку; б), либо он меняет по вертикали точку прице­ ливания в пределах цели; в), либо он не удерживает дыхание при выстре­ ле. 2. Горизонтальная группа указывает на одну из следующих ошибок стрелка: 251

а), либо мушка берется не в центре прорези прицела; б), либо он меняет в горизонтальном направ­ лении точку прицеливания; в), либо он не плавно нажимает на спуск. 3. Когда получается хорошая группа, но не в центре цели, а где-нибудь в стороне, надо пола­ гать, что это вина не стрелка, а винтовки, и пер­ вым делом надо проверить мушку. Для этой цели рекомендуется иметь при стрельбе оружейного мастера или другое сведущее лицо. 4. В случае если получается очень большая площадь рассеивания, необходимо произвести полное исследование ошибок, а именно: а), проверить действие винтовки; б), проверить цель; в), проверить процесс производства выстре­ ла; г), проверить прицеливание стрелка. Эта процедура должна обнаружить ошибку, которую нужно сейчас же исправить, раньше, чем продолжать стрельбу. 5. Если винтовка в исправности, средняя точка попадания должна находиться на 5 дюймов выше точки прицеливания. Если это не так — необходи­ мо исправить мушку. Упражнения в тире Трудно сказать что-либо определенное на этот счет, по причине отсутствия однообразных мише­ ней, тиров и т. п., но следующие указания могут быть полезны: 252

1. При взаимной связи между снайперски­ ми офицерами бригады, всегда возможно будет устроить тир для баталиона, находящегося в резерве. 2. В дивизионном резерве почти всегда най­ дется тир для пользования частей. 3. Хороший инструктор может достигнуть отличных результатов по прицеливанию и даже стрельбе в тире, длиною не более 50 шагов. 4. Упражнения в стрельбе должны обязатель­ но производиться из винтовки с открытым, а не с телескопическим прицелом, последний должен сберегаться для: а), снайперских упражнений; б), пристрелки винтовки; в), действий против неприятеля. Весьма существенно не подвергать каналы телескопических винтовок излишнему изнаши­ ванию производством учебной стрельбы. 5. Каждое обучение должно проводиться пос­ тепенно и на принципе соревнования. 6. Прежде всего, обращать внимание на край­ нюю меткость стрельбы, а затем приступать к обучению стрельбе навскидку, стремясь к тому, чтобы обучающийся в конце концов научился выпустить меткий выстрел менее, чем в две се­ кунды. 7. Всегда начинать с одиночной стрельбы и устранять все недочеты, обнаруживаемые получа­ ющимися группами пуль. 8. Относительно установки телескопических прицелов, как можно чаще проверять установку 253

и выдавать эти винтовки на руки лишь лучшим стрелкам. 9. Обставить упражнения снайперов условия­ ми, наиболее приближающимися к действитель­ ной службе против неприятеля. 10. Хотя обыкновенно снайперу не прихо­ дится стрелять навскидку, все же необходимо, чтобы снайперы практиковались и в этой отрасли стрельбы. 11. Так как инструктор из офицеров может быть в любой момент выведен из строя, он должен подготовить хорошего унтер-офицера в качестве своего заместителя.

ЧАСТЬ II Сторожевое охранение и разведка Важность сторожевого охранения и разведки должна быть особенно настойчиво подчеркнута. Они служат средством поддержания соприкос­ новения с противником и добывания о нем све­ дений. В полевой войне охранение и разведка долж­ ны вестись беспрерывно днем и ночью. В пози­ ционной войне наблюдение из окопов в дневное время в большой степени заменяет и то и другое. 254

Нейтральную зону мы должны рассматривать, как принадлежащую нам, средством для такого преобладания служат разведывательные поиски и дозоры Такое преобладание дает людям чувс­ тво большой обеспеченности (безопасности) и подрывает дух в частях противника. Поиски считаются многими весьма опасным предпри­ ятием, но на самом деле, если они производятся хорошо обученными людьми, опасность не так уже велика. Предварительное обучение необходимо, высылка необученных людей более чем беспо­ лезна. Каждый поиск, отправляющийся на нейтраль­ ную зону, должен иметь ясную и вполне опреде­ ленную задачу. Типы разного охранения и разведки в позиционной войне Разведывательные партии для поисков — состоят из нескольких разведчиков, высылае­ мых с каким-нибудь определенным заданием разведывательного характера. Численность пар­ тии должна быть возможно меньшая; наилучшие результаты будут достигнуты партией в два — три человека. Боевой дозор должен состоять из одного пуле­ мета Люиса с прислугой, гренадеров и развед­ чиков, общей силой в 10—15 человек. Целью его является рассеивание рабочих партий против­ ника, задерживание неприятельских патрулей и добыча сведений. 255

Примечание. На практике может оказаться полезным комбинировать эти два рода деятель­ ности в один: в таком случае разведывательная партия продвигается вперед для выполнения своей непосредственной задачи, тогда как бое­ вой дозор, оставаясь несколько позади пар­ тии, обеспечивает ее тыл. Такой способ придает людям поиска больше уверенности, так как он обеспечивает связь поиска с главными силами и дает ему некоторого рода операционную базу, откуда производить разведку. Этот способ осо­ бенно рекомендуется, и даже необходим, когда силы противников разделены большим рассто­ янием. Заградительные партии обеспечения должны состоять главным образом из гренадеров (с руч­ ными гранатами) и служить для защиты прово­ лочных заграждений или для связи с уединенными постами. Сила зависит от обстоятельств. Главная их цель: защита наших позиций от внезапных нападений. Полевая война Строгое подразделение разведки и охране­ ния (боевых дозоров) в этом случае неосущес­ твимо. Разведывательный поиск должен быть готов вступить в бой с противником в любой момент. Каждая партия должна представлять из себя в некотором роде самостоятельную боевую единицу. Состав ее будет зависеть от обстановки, но в нее войдут преимущественно разведчики. 256

Обучение В основу обучения, как при полевой, так и при позиционной войне, должны быть положены следующие предметы: 1. Чтение карт. 2. Обращение с компасом. 3. Донесения. 4. Применение к местности и укрытиям. 5. Разведка при помощи перископов, воз­ душных снимков и карт, днем, того участка, на который в последующую ночь предполагается выслать поиск, с предварительным определени­ ем способа движения и мест наилучших подсту­ пов. 6. Разведывательные поиски днем и ночью. 7. Обеспечение связи. Состав Трудно сказать что-либо определенное отно­ сительно состава, так как он будет зависеть в каждом отдельном случае от обстановки. Как общее правило, состав таких партий должен быть не слишком громоздкий и вполне обеспечиваю­ щий связь между собой в самую темную ночь и на самой пересеченной местности. Ружье-пулемет Льюиса, когда оно входит в состав партии, долж­ но быть хорошо защищено и находиться в таких условиях, в которых будет удобно использовать его в подходящий момент. Начальник поиска должен находиться впе­ реди; кроме него должен быть помощник его. место которого в центре и позади поиска. На обя257

занности помощника лежит наблюдение за тем, чтобы люди были на своих местах и поддержива­ ли связь между собой. Снаряжение Винтовка является помехой, в особенности при движении ползком, тем не менее, в полевой войне люди должны быть при винтовке и в пол­ ном боевом снаряжении. В позиционной войне достаточно будет иметь винтовку, один плече­ вой патронташ с бронебойными патронами, пояс со штыком и ножнами, гранату в кармане и компас. Стальные каски рекомендуется заме­ нять фуражкой. Штык примыкается непосредс­ твенно перед действием, как, например, атака на пост. Наставление составу поиска. Весь состав перед выходом должен: 1. Получить все имеющиеся сведения о про­ тивнике. 2. Иметь возможность хорошо ознакомиться, еще до выхода, с местностью при помощи перис­ копа, карты и воздушных снимков. 3. Хорошо уяснить себе задачи, возложенные на поиск или дозор. 4. Знать пропуск. Форма донесения: Донесение полк (год, месяц, число)ночь 12—13/6/17 года, место по карте 54 5.Ei 258

Состав

Время и место выхода

Задание

Представленные сведения и предпринятые действия

1 офицер, 1 рядовой, поручик X, рядовой У

23 часа, окоп Березовая аллея, А6. а92.85

Произвести разведку проволочных заграждений от. до

Обнаруженные проходы: № 1-А5а65:75 №2-А5а20:35 № 3 - А5д85:87 Ширина проходов: № 1 - 6 шагов № 2 - 3 шага № 3 - 4 ]/2 шага Средняя глубина заграж­ дений 15—20 шагов Общее состояние: Высокие, довольно крепкие заграждения из колючей проволоки

Примечание. Графы даются лишь для общего руководства. Форма может менят задачами поиска и обстановкой его.

Вручено: в 3 часа Число: 13/6/17 года Подпись: поручик X

полка

Все, что способно дать нужные сведения, должно быть тщательно подобрано и обработано, перед выходом партии. Все люди баталиона, а также частей, с которы­ ми он держит связь вправо и влево, должны быть осведомлены о выходе поиска и пропуске. Сам начальник поиска обо всем этом должен позаботиться заранее. Ему неизвестно, где и когда он вернется в свои окопы, а потому важно, чтобы поиск мог беспрепятственно вернуться в любом месте и в любое время. Общие замечания: Люди поиска часто обнаруживают себя про­ тивнику небрежным выползанием из окопа на нейтральную зону. Ружейная стрельба и освещение не должны прекращаться после выхода поиска, но должны вестись так, чтобы не препятствовать работе его. Не рекомендуется высылать одновременно две партии на один участок, так как это ведет к тому, что они будут принимать друг друга за неприятеля. Часто лучшим временем для высылки разведывательных партий является самая ненастная погода. В дополнение к мерам, принимаемым против осветительных средств противника, разведчики должны не упускать случая использовать это освещение в своих интересах. 260

ЧАСТЬ III Охотничий телескоп Помимо телескопов казенного образца в Британской армии сейчас имеется около 40— 50.000 первоклассных телескопов. Они получены из раз­ ных источников (от охотников, спортсменов и т.д.). Правильное употребление их и уход за ними составляет предмет первостепенной важности. Чистка и уход Прежде всего, необходимо иметь в виду, что чечевицы (линзы) всех телескопов изготовле­ ны из очень мягкого стекла получившего при выделке самую тщательную полировку; а пото­ му, самые незначительные царапины на наруж­ ной поверхности объективного стекла сильно уменьшают ясность видимой в телескоп картины. Когда телескоп вынимается из футляра, на объ­ ективном стекле окажется обыкновенно тонкий слой пыли, который надлежит смахнуть чистым платком: если же потребуется протереть стекло, то это следует делать не иначе, как куском замши или чистой полотняной тряпочкой; и то и другое нужно носить в плотно закрывающемся кармане или в записной книжке, чтобы на тряпочку или на замшу не попадали песчинки, дающие при протирании стекла царапины. Более половины всех телескопов на фронте исцарапаны по при­ чине несоблюдения этих простейших мер предо­ сторожности. 261

Особенное внимание следует обратить на чистку объективного стекла, так как оно в силу своего положения в телескопе, а также вследс­ твие вытягивания труб, часто загрязняется пылью. Никогда не следует трогать стекла пальцами. В случае если телескоп хранится в сыром месте, на поверхности его может появиться влажный налет, для удаления которого нужно вывинтить окуляр и объектив и дать трубе просохнуть в теплом месте или на солнце. Не следует держать телескоп в температуре высшей, чем температу­ ра рук, так как тогда может растаять канадский бальзам, которым склеены выпуклая и вогну­ тая чечевицы объектива. Если труба окажется сырой, ее нужно хорошо протереть и слегка смазать. Офицер, осматривающий телескоп, должен осмотреть и футляр. При вывинчивании и ввинчивании винтов следует поступать осторожно, чтобы не испор­ тить нарезов. Иногда при ввинчивании реко­ мендуется сперва повернуть винт с легким нажатием в противоположную сторону, пока послышится легкий стук, который укажет на то, что нарезы винта попали в соответствующие нарезы гнезда. Телескоп казенного образца Здесь чечевицы объектива не склеены канадс­ ким бальзамом. Единственным затруднением при сборе этого телескопа является объектив; чтобы 262

правильно поставить его на место, нужно пом­ нить два правила: 1. Выпуклое стекло находится ближе всего к рассматриваемому предмету, а потому его следует вставлять вперед. 2. На гранях обоих стекол, составляющих объ­ ектив, выгравированы стрелки, которые нужно поставить одну против другой и вставить стекло в трубу так, чтобы стрелки пришлись против грани, идущей вдоль трубы. Правила обращения с телескопом 1. Обязательно выдвинуть козырек (упуще­ ние в этом отношении повело к обнаружению противником большего числа наблюдательных постов, чем какая-либо другая причина, так как солнечные лучи, отражаясь на поверхности объ­ ектива, дают заметный издали блеск). 2. Отметить фокусную точку царапиной на наружной стороне трубы (это позволяет устано­ вить телескоп на фокус быстро и не заглядывая в него). 3. Вытягивать и складывать телескоп слегка вращательным движением, причем соприкаса­ ющиеся поверхности труб должны быть слегка смазаны. 4. Всегда носить телескоп с собой, лучше всего, на ремне через плечо. Тряска в движении на авто­ мобиле и подводе неминуемо испортит его. 5. Всегда наблюдать в телескоп с упора. 6. Когда приходится смотреть в направлении солнца, приделать к телескопу козырек длиною 263

до одного фута. Это — уловка, заимствованная от пиренейских охотников на диких коз. 7. В случае наличия почвенных испарений, дающих впечатление колебания воздуха (мираж), лучшие результаты достигаются стеклом не само­ го сильного увеличения. Во Франции атмосфер­ ные условия таковы, что выгоднее всего приме­ нять стекла не более 25 кратного увеличения и слабее. Прекрасные результаты дает стекло с 10 кратным увеличением. Когда был ввинчен самый сильный окуляр для какой-нибудь специальной надобности, следует заменить его менее сильным по миновании этой надобности. 8. Исследуя данный сектор местности или окопов, следует разделить его на «поля зрения», которые исследовать постепенно одно за другим, так, чтобы края «полей» захватывали друг друга. При обнаружении какого-либо подозрительного на вид предмета, обязательно хорошо рассмот­ реть предмет и узнать, что он из себя представля­ ет и зачем он на данном месте. 9. Самое незначительное движение бросается в глаза лучше, если смотреть не прямо на данный пункт. Надо смотреть чуть в сторону, или вверх или вниз, так как самое острое зрение находится несколько в сторону от центра глаза. Это при­ менимо в особенности при неполном дневном свете, т.е. в сумерки или на рассвете. 10. Когда искомый предмет найден, опреде­ лить: а), расстояние; б), наружный вид или контуры; 264

в), цвет; г), величину; д). положение. При помощи каждой из этих данных старать­ ся проверить остальные: например, если можно различить государственную кокарду германского солдата, то он может быть не далее 300 шагов. 11. Не забывать, что хорошие результаты могут быть достигнуты в ясную ночь при свете луны или звезд, при применении ночных стекол, особенно при совместной работе с пулеметами. Вообще говоря, наибольшую видимость ночью дает теле­ скоп с наибольшим объективом и малым увели­ чением. 12. Хороший телескопист, наблюдая днем с линии окопов, может произвести весьма ценную разведку проволочных заграждений противника. 13. Помнить, что условия видимости подверг­ нуты частым переменам; предмет, еле видимый в 11 часов, может через пять минут сделаться пре­ красно видимым. 14. Быть всегда готовым воспользоваться пере­ меной атмосферных и природных условий. После дождя видимость почти всегда отличная: можно различить проволоку, проходы в ней, тропинки и т. д. Лучшее время для обнаруживания наблю­ дательных постов — осень, когда листья падают и трава вянет. 15. Полезно замаскировать весь телескоп с помощью мешка с песком или другого материала, найденного на месте. Но это следует делать так, чтобы не загрязнить телескопа. 265

ЧАСТЫУ Наблюдения передовой линии и донесения Помни, что соломинка может показать, отку­ да ветер дует, и что иногда на первый взгляд сов­ сем незначительные наблюдения могут повести к важным заключениям, если их только правильно оценивать. Например: три небольшие партии германцев, замеченные баталионным наблюда­ телем — вещь сама по себе не особенно интерес­ ная, но когда то же самое доносят все наблю­ датели целой дивизии, картина уже меняется, так как совокупность наблюдений указывает на сосредоточение здесь противником своих уси­ лий. Потому наблюдатель должен доносить все им замеченное. Донесения через заведующего разведкой баталиона попадают в Штаб бригады, дивизии и далее. Во время всей этой процедуры сведения взвешиваются, сравниваются, неоднократно разбираются, ненужное отбрасывается, а сущес­ твенное доходит до тех, кому это необходимо знать. Наблюдатель должен помнить, что он нахо­ дится в соприкосновении с противником, и что он, единственно только он, отвечает за наблюдение передовой полосы. Он не должен полагаться на то, что дивизионные или корпус­ ные наблюдатели станут делать работу за него. Принимая свой пост, наблюдатель должен тща266

тельно изучать свой участок и расположение всех выдающихся предметов на нем; тогда через несколько дней ему не трудно будет дать услов­ ное расположение по карте любой появившейся цели, без особой ориентировки. Мало или почти бесполезно следить за движением противника, пока наблюдатель не будет знать своего участка на память; хоро­ ший наблюдатель должен мысленно видеть, где условные линии карты пролегают на мест­ ности. Так некоторые из Ловатцев в состоянии дать условное расположение по карте любо­ го движущегося предмета, не глядя на самую карту. Лучшее время дня для передового наблю­ дателя рассвет и сумерки. Партии с продо­ вольствием, рабочие партии, смены и др. ждут наступления сумерек, чтобы двинуться вперед, а потому это лучшее время для приискания целей и сообщения о них артиллерии. Точно так же такие партии можно видеть перед рассветом, возвращающимися по своим местам, особенно после ночи с сильным обстрелом с нашей сто­ роны. Слегка туманная погода иногда также может дать хорошие наблюдения, так как, хотя види­ мость не так хороша, но противник при такой погоде бывает менее осторожен, чем в ясное время. Наблюдатель не должен забывать записывать время и условное место по карте всего замечен­ ного. 267

Если замечено что-нибудь важное, вроде какого-нибудь ненормального движения, воз­ можной смены частей и т. п., следует доносить об этом немедленно, не дожидаясь смены с поста. Все вновь открытые цели должны сообщаться как можно скорее артиллерии. Если вблизи находятся артиллерийские наблюдательные посты, следует навещать их от времени до времени, так как артиллерийские наблюдательные посты могут быть в состоянии дать указания относительно месторасположения замеченного, если последнее вызывает сомне­ ние. Необходимо зорко следить за каждой работой, производящейся противником, стараясь уяснить цель и характер работы. Наблюдатель должен гордиться точностью и правильностью своих донесений, приводя в них непреложные факты в виде точных показа­ ний. Но он не должен останавливаться и перед включением в донесение таких вещей, в кото­ рых он не совсем уверен, указывая, однако, в последних случаях каждый раз степень своего сомнения. Словами, характеризующими сомнительные показания, могут служить: Возможно; Примерно; Вероятно; Приблизительно, и другие. Ему следует помнить, что роль наблюда­ теля скорее замечать и доносить замеченное, 268

чем давать свое личное толкование. Но вместе с тем он должен приводить и свои впечатле­ ния. Впечатления могут вызвать новые мысли в умах читающих его донесения; если два или три наблюдателя, работая на разных постах, предполагают, что они заметили что-нибудь однородное, существует большая доля веро­ ятности, что их предположения основаны на истине. Для записывания наблюдений, на каждом посту, снайперском или наблюдательском, нахо­ дится черновой журнал, куда заносятся все заме­ ченные факты и происшествия, не вызывающие сомнения. Каждый вечер на основании записей в журнале составляется сводка заведующему раз­ ведкой баталиона, в которой сведения класси­ фицируются по известным заголовкам для боль­ шей наглядности. Боевые действия противника: 1. Артиллериячисло и калибр снарядов и цели, и цели, по которым стреляли. 2. Траншейные орудия число и калибр снарядов и цели, и цели, по которым стреля­ ли. 3. Гранаты число и калибр снарядов и цели, и цели, по которым стреляли. 4. Противосамолетные орудия, активность. 5. Пулеметный огонь, род огня и цели, по которым стреляли. 6. Ружейный огонь, род огня и цели, по кото­ рым стреляли. 269

Движение противника: 1. Авиация. 2. Железнодорожные поезда. 3. Транспорт. 4. Замеченные люди. 5. Признаки движения (перископы, бойницы и пр.). 6. Разведка (видимая, слышимая, встречен­ ная). Примечание: везде следует упоминать время и место замеченного. Донесения баталиона в бригаду производятся по следующим пунктам: 1. Действия противника. 2. Движения противника. 3. Работы противника. 4. Сигналы противника. 5. Разные сведения по разведке. 6. Погода. Которые в свою очередь разбиваются на под­ разделения, например: Работы противника: а), замеченные изменения в передовой ли­ нии; б), замеченные или отогнанные рабочие пар­ тии; в), замеченные новые проволочные загражде­ ния. Сигналы противника: 270

а), вспышки, дается полное описание заме­ ченного и результатов. б), осветительные гранаты Верея, дается пол­ ное описание замеченного и результатов. в), ракеты, дается полное описание замечен­ ного и результатов. Разные сведения по разведке: Известия сомнительного или неточного про­ исхождения, общие впечатления. Погода: а), общее состояние; б), свет и видимость в течение дня; в), направление и сила ветра. В некоторых бригадах требуют, чтобы в раз­ ведывательную сводку баталиона записывались действия и наших частей, в особенности нашей артиллерии и траншейных орудий, но это безу­ словно неправильно. Форма донесения наблюдателя: ДОНЕСЕНИЕ НАБЛЮДАТЕЛЯ: Пост № (условное название поста и располо­ жение его по карте). Время пребывания на посту: 7 час. — 10 час. Число: 20. 6. 18 года. Наблюдатели (звание, фамилия, полк): X — рядовой. 3 — ефрейтор. Ветер: слабый юго-восточный. Видимость: средняя. 271

Время

Расположение

Что замечено

Приме

Солдаты несут ле и мешки с песком краен, околышем кокарды не видны строят вход в бли

7.30

М.39д45.35

1 герм. унт. оф. и 14 рядовых

8.45

Над окопом примерно в М28с36.03

Германский само­ Обстреливая окоп лет с наблюдате­ высоте ок. 700 фу лями направл. на юго-в обстреливался. П ятно, подозревае ние на нашей сто

9.15

С 30а40.92

Обоз

15 подвод, 4-конн женых, двигаются дороге Витри - Д с огнестрельными Насилу поднялис

Смена: 10 час. Донесение: вручено 10 час. 15 мин. Наблюдал — 3. Писал — X. Подписи.

ЧАСТЬ V Некоторые случаи применения разведчиков, наблюдателей и снайперов при наступлении, обороне и в полевой войне Трудно дать определенные правила по этому вопросу, так как здесь все зависит от обстановки. Поэтому, следующие указания должны рассмат­ риваться скорее как советы или наводящие ука­ зания. Прежде всего необходимо помнить, что упо­ мянутые в заглавии настоящей главы люди, кроме общего военного обучения, получили специаль­ ную подготовку в таких отраслях военных зна­ ний, как чтение карт, сбор и донесение разного рода сведения о противнике, разведка, меткая стрельба и др., а потому для командира роты они особенно ценны, будь то в наступлении или обо­ роне, в позиционной или полевой войне; отдавая 273

свои распоряжения, он должен иметь это обстоя­ тельство в виду. Предварительно наступления на какой-ни­ будь участок или место, разведчики и наблюда­ тели могут раздобыть много ценных сведений, самый план местной операции будет часто зави­ сеть от этих сведений. Привожу некоторые из вопросов, которые долж­ ны быть выяснены либо путем прямого наблюде­ ния, либо путем разведывательных поисков: 1. Расположение неприятельских пулеметов и укрепленных пунктов (узлы обороны). 2. Занимает ли противник непрерывную линию или лишь ряд одиночных пунктов, в последнем случае необходимо выяснить, по мере возможности, расположение каждого из них. 3. Насколько успешна была работа наших людей по резанью неприятельской проволоки, где и какой ширины проходы. За несколько времени до начала наступле­ ния должна производиться усиленная разведка с целью заставить противника уйти с нейтральной зоны, чтобы дать возможность нашим частям начать наступление из пунктов расположения как можно ближе к окопу противника. Взяв под обстрел все перископы и бойницы противника, снайперы могут в значительной сте­ пени ослепить его в смысле наблюдения нашей передовой линии. Перед самым началом наступ­ ления снайперы же могут, засев за удобными укрытиями на нейтральной зоне, подвергнуть 274

обстрелу все известные нам пулеметы противни­ ка. Они должны всегда иметь при себе несколько обойм с бронебойными патронами и должны обратить особенное внимание на замок пулемета преимущественно перед его прислугой (хороший снайпер знает, что пулемет может быть выведен из строя одним удачным попаданием бронебой­ ной пули в замок). Когда новая линия занята нашей частью, снайперы должны продвинуться за ней и, стреляя из воронок от снарядов или из за других закры­ тий и действуя совместно с ружья ми-пуле метам и Люиса, должны прижать к земле противника до тех пор, пока новая позиция не будет прочно занята нами. Разведчики в это время поддерживают связь с фланговыми частями и, оставаясь в соприкос­ новении с противником, стараются выяснить его новые позиции и моральное состояние, т.е. демо­ рализован ли противник, отступает ли он в беспо­ рядке, или же он находится в руках своего коман­ дования и в состоянии предпринять контратаку. Наблюдатели должны находиться на таких местах, откуда они могут следить за развитием операции, и должны быть снабжены средства­ ми связи со своим тылом, чтобы немедленно доносить о положении дел по начальству. Когда ближайшая задача части выполнена, они про­ двигаются вперед и стараются обнаружить артил­ лерийские и пулеметные позиции противника, что не будет особенно трудно, когда неприятель отступает с боем. 275

Одновременно за операцией, следят бригад­ ные и дивизионные наблюдатели, также донося о ходе событий. На их обязанности лежит особенно следить за возможным сосредоточением сил про­ тивника в ближайшем тылу с целью произвести контратаку*. При обороне Работа снайперов не менее важна и при обо­ роне. Когда противник наступает днем, снай­ перам дается специальная задача истреблять начальников, ведущих наступление, прислу­ гу пулеметов и огнеметов. На случай занятия наших окопов противником снайперы долж­ ны иметь подготовленные посты, командую­ щие над нашими окопами, откуда они будут иметь возможность причинять тяжелые потери неприятелю. Этим путем, а также и совмес­ тной работой с гренадерами, они могут мно­ гое сделать для препятствования закреплению противника на новой позиции. При обороне наблюдатели могут доставить много ценных сведений. Хороший наблюдатель обыкновенно может предсказать наступление противника по приготовлениям, заметным по следующим при­ знакам: * Интересно, что англичане не довольствуются требова­ нием донесений о положении дел от дерущихся частей, а сами старшие начальники выдвигают на поле боя свои «глаза» — бригадных и дивизионных наблюдателей, цель которых только информация своего начальника (Прим. ред.). 276

1. Постройка новых позиций для траншейных орудий. 2. Установка траншейных орудий. 3. Усиленная деятельность артиллерии. 4. Постройка мостов через окопы. 5. Резка проволочных заграждений. 6. Устройство новых перевязочных пунктов. 7. Установка вывесок (указателей пути). 8. Необычайное по объему движение в бли­ жайшем тылу противника. 9. Усиленная деятельность авиации. 10. Наблюдение офицерами противника нашей передовой позиции. В полевой войне В полевой и полупозиционной войне наблю­ датели должны подвигаться вперед с поста на пост. Они должны поддерживать связь со своей частью, фланговыми частями и ближайшим шта­ бом в тылу. Важнейшей задачей разведчиков и снайперов будет разведка. Продвигаясь впереди своей части в качестве боевого охранения, они будут в состо­ янии собирать много ценных сведений и, при правильной организации, могут быстро препро­ вождать их в свою часть. Предметом их особого внимания должно быть следующее: 1. 1де находится противник и занимает ли он непрерывную линию или ряд одиночных постои. 2. Состояние дорог. 3. Лучшие подступы для пехоты, пулеметов, артиллерии и т. д. 277

4. Естественные преграды, как, например, реки и др., лучшие способы преодоления их. 5. Места, открытые обстрелу. 6. Топографические пункты, господствующие над расположением противника. Нет возможности перечислить все полезные сведения, которые могут быть раздобыты развед­ чиками и снайперами.

ЧАСТЬ VI Снайперская винтовка «Энфильд» образца 1914 года Так как в каждом баталионе находятся в дан­ ное время по три таких винтовки для снайперских целей, необходимо, чтобы каждый снайпер пони­ мал хорошо разницу между такой винтовкой и вин­ товкой пехотного образца (Ли-Энфильд 1903 года). Винтовкой Энфильда 1914 года достигается гораздо большая меткость, чем обыкновенной, что и послужило причиной предназначения первой для снайперской службы. Высшая степень меткос­ ти, ее объясняется двумя обстоятельствами: 1) Винтовки, присланные в части, были выбра­ ны из тысячи других того же образца, по причине 278

высокой меткости после строгих и основательных испытаний. 2) Винтовка Энфильд 1914 года имеет при­ цельную рамку с отверстием, что представляет большое преимущество перед рамкой формы U и или V, так как она дает возможность более точно­ го прицеливания. Главные отличия новой винтовки заключают­ ся в следующем. Прицел Прицельная колодка помещается не за затво­ ром, а впереди его, ближе к глазу, и имеет желоб для помещения прицельной рамки в то время, когда она не употребляется. При таком положе­ нии прицела можно пользоваться боевым прице­ лом с обыкновенной прорезью*, но этот послед­ ний рассчитанный на дальность в 600 шагов (т. е. «постоянный»), редко будет применяться снайпе­ ром для стрельбы. Прицельная рамка прикреплена к колод­ ке при помощи шарнира и устанавливается при стрельбе под углом в 90 градусов. Она может принимать четыре положения (см. чер­ теж № 1). 1. Под углом около 45 градусов к колодке — это наиболее удобное положение для установки хомутика на нужную дальность. * Т.е. применяя прицеливание через диоптр на головке рамки прицела, как в нашей трехлинейке (когда рамка не под­ нята) (Прим. ред.). 279

Чертеж № 1 .

2. Под углом в 90 градусов — это положение при стрельбе. 3. Под углом около 135 градусов. 4. Под углом около 180 градусов. Последние два положения служат для того, чтобы не повредить случайно прицела ударом обо что-нибудь при движении, в рукопашном бою и т. д. Угол возвышения Необходимый угол возвышения достигается путем передвижения хомутика по прицельной рамке. На хомутике находится круглое прицельное отверстие; хомутик, когда он установлен, удержи­ вается в нужном положении заскакивающей пру­ жинкой на правой стороне рамки. На рамке нане280

Чертеж № 2.

I(u-b^7»v.

HvtToJ^*,

рЫЧСл±

п

сены деления от 200 до 1100 ярдов в сотнях ярдов и от 1100 до 1650 ярдов в пятьдесят ярдов*. Указателем установки служит центр хомутика: на это должно быть обращено специальное вни­ мание обучающихся, иначе они будут склонны принимать верхний или нижний край хомутика за показатель, и таким образом неправильно уста­ навливать высоту прицела (см. чертеж № 2). Приспособление для установки высоты прицела Механизм для точной установки прицела представляет из себя винтовой червячок с плос­ кой головкой, имеющей зубчатые края, разде* / ярд — 1,3 арш. (шага), следовательно 200 ярдов = 260 шагов (Прим. ред.). 281

Чертеж №3.

ленной линиями на три сектора, каждый из кото­ рых соответствует углу возвышения в 1 минуту, отвечающему подъему траектории на один дюйм на расстоянии 100 ярдов (130 шагов). При пово­ рачивании головки червяка на один сектор впра­ во по направлению движения часовой стрелки — возвышение увеличивается на один дюйм на 100 ярд. (130 шагов), на 2 дюйма — на 200 ярдов (260 шагов) и т. д. При вращении в обратную сторону возвы­ шение настолько же уменьшается. На верхней плоскости рамки сделана засечка, служащая ука­ зателем для головки червяка (см. чертеж № 3). Преимущество такого точного приспособле­ ния заключается в том, что винтовка может быть пристрелена точно, не изменяя высоты мушки, в вертикальном направлении так, чтобы впол­ не соответствовать индивидуальной прикладке любого стрелка, например, если стрелок пристре­ ливая свою винтовку на расстоянии 100 ярдов (130 шагов), найдет, что она бьет на три дюйма выше или ниже точки прицеливания, ему остает­ ся лишь по установке прицела на 100 ярдов (130 шагов) — повернуть головку червяка на один пол282

ный оборот: вправо, чтобы поднять точку попада­ ния, влево, чтобы опустить ее. Примечание: для установки прицела на даль­ ность 100 ярдов, которая по рамке не обозначена, следует установить прицел на 200 ярдов и опустить его с помощью червячка на три минуты, что рав­ носильно установке прицела на 100 ярдов. При такой установке точка попадания будет на 1 1/2 — 2 дюйма выше точки прицеливания. Кроме того микрометрическое приспособле­ ние дает возможность более точной установки прицела на расстояние до 1100 ярдов; как мы видели на прицельной рамке деления на 50 ярдов до расстояния в 1100 ярдов отсутствуют. Снайперу может понадобиться установка прицела на 250, 350, 450 ярдов и т. д. Чтобы осуществить это, ему необходимо будет запомнить следующую таблицу: От 200 ярдов 300 400 500 600

ярдов ярдов ярдов ярдов

Для увеличения дальности Прибавить к установке До 1-й графы 1 минуту (т.е. поворот 250 ярдов на 1 сектор) 350 ярдов 11/2 минуты 450 ярдов 2 минуты 550 ярдов 2 1/3 минуты 650 ярдов 3 минуты

Таблица не продолжена, так как 600 ярдов (800 шагов) является пределом для действительной меткости стрельбы. 283

Для горизонтальной пристрелки винтовки необходимо, так же, как и при винтовке образца 1903 года, передвигать мушку, разница лишь в том, что благодаря более простой конструкции мушки винтовки Энфильда 1914 года эта опера­ ция здесь проще. Способ прицеливания Чертеж № 4 покажет лучше всяких слов, как нужно прицеливаться. Главное условие при этом, чтобы глаз смотрел через отверстие, а отнюдь не мимо него. Мушка должна прийтись в центре отверстия, основание ее у нижнего края отверстия. Примечание: после некоторой практики, глаз будет инстинктивно помещать мушку в центр кружка отверстия. Магазинная коробка: содержит лишь пять пат­ ронов и сконструирована таким образом, чтобы позволить подающей патроны пружине подни­ маться и заскакивать за головку затвора, при опорожнении магазина. Это показывает стрелку, что необходимо вновь зарядить винтовку. В то же самое время это предохраняет от слишком быст­ рого обращения с затвором, если не употребля­ ется пружина, задерживающая подаватель, или монета вроде франка, чтобы удерживать внизу пружину подавателя, позволяя таким образом затвору свободно проходить взад и вперед, даже при пустом магазине. Она простой конструкции, так как состоит всего из 3-х частей: платформы, пружины и дон284

TotKa пгмцллк^лмь^

ЛрицЛл

Чертеж № 4.

ной пластинки. Чтобы снять: вложить острие пули в дыру, которая находится на донной пластинке, затем нажать вниз и вперед. Это сдвигает пружи­ ну и позволяет вынуть магазин для чистки и пр. При заряжении необходимо соблюдать осторож­ ность, чтобы обойма была совсем вертикальна, при наклонении вперед первый же патрон повре­ дит стенку магазина и заряжение станет трудным. Мало возможности в отказе, если затвор, казенная часть и магазин содержатся в чистоте. Отверстия для выхода газов Таких имеется три: одно направо от боевой личинки, два на нижней части затвора, одно впе­ реди, и другое сзади экстракторного кольца. Они исполняют те же обязанности, что и в винтовке образца 1903 года, кроме только того, что отвер­ стие перед экстракторным кольцом предохраняет от образования воздушных карманов. Спусковой механизм: несколько отличается от винтовки образца 1903 года, так как при пер285

вом нажатии преодолевается давление примерно в 2 — англ. фунта, а при втором — от 5 до 6 англ. фунтов. Первое нажатие сравнительно продол­ жительное, а потому обучающиеся должны прак­ тиковаться в правильном спуске курка еще до стрельбы боевыми патронами. Чистка и сбережение Для полного использования всех преиму­ ществ этой винтовки, необходимо содержать ее в безукоризненно чистом виде; особое внимание следует обратить на: 1) Канал ствола: он должен быть всегда вычи­ щен и отполирован до состояния блеска. 2) Прицел: не должен быть сальный, отверс­ тие в хомутике не должно быть засорено. 3) Боевая личинка: должна быть безукориз­ ненно чиста. 4) Затвор: должен быть чистый и не сальный. 5) Курок: не должен быть сальный и должен иметь одинаковый номер с крышкой магазинной коробки и прицельной рамки. 6) Отверстия для выхода газов: должны быть чисты от мусора и сала. Общее примечание: винтовка предназначена специально для снайперской службы, и хотя она снабжена штыком, но не должна служить для штыковых упражнений. Так как винтовки при­ стрелены для каждого стрелка индивидуально, их ни в коем случае не следует передавать в новые руки без предварительной индивидуальной же пристрелки.

APPENDIX B—MEDALS AND DECORATIONS

54

APPENDIX C—THE JÄGER AND SCHÜTZEN (Peacetime 1914)

56

Bibliography

58

1. Officer's Shako (Line Jäger, Prussia) 2. Jäger Shako (Saxony) 3. Shako and Cover 4. 1856 Pattern Shako 5. Shako Plate (Mecklenberg) 6. Shako Plate (Saxony) [Notice the great reduction in height of the later Shako.] IV

Preface REPRESENTING only a small proportion of the Imperial German Army, the Jäger (hunters) and Schützen (sharpshooters) nevertheless carried a prestige far transcending their actual number. Basically of light infantry character and of an independent and largely volunteer nature, they presented an elite image such as the modem paratrooper bears in relation to the orthodox infantry. Specialising in difficult terrain, often well in advance of the main body, the Jäger excelled in a skirmishing capacity, operating on a more roving and independent basis than the conventional infantryman, and combining all the attributes of the hunter with that close affinity with nature that only the professional forester acquires. The Schützen, on the other hand, originally formed the sharpshooter element of the third or fusilier battalions of the various infantry regiments, frequently utilised in a 'detached' manner but remaining under the wing of their parent formation. In other respects they shared the light infantry character of the Jäger and the qualities of superb marksmanship and expert fieldcraft. This common bond in the course of time was to lead to the title of Jäger identifying both rifleman (hunter) and sharpshooter. Unique in many ways, the Jäger called his rifle a 'Büchse' (carbine) rather than a 'Gewehr' (rifle); his bayonet he termed 'Hirschfänger' (hunting knife) and he carried instead of the conventional infantry pack a 'Dachs' or badger. (See page 21.) The Jäger also developed a method of communication and manner of terminology peculiar, and often only understandable, to themselves, and alone in the entire army the NCO was entitled 'Oberjäger', the Musician 'Waldhornist', all signals were transmitted by the 'hunting horn', and the final charge often accompanied by the traditional hunting-cry 'Horrido!' The green-coated Hessians appeared on the military scene as early as 1631, fighting three companies strong on the side of Gustav Adolphus during the Thirty Years' War. Since then most of the German princes raised Jäger formations from their estates, most of a temporary nature but some, particularly those of Hesse, Hanover, Ansbach-Bayreuth and Brunswick, on a more permanent if often mercenary basis, finding their way to the New World there to encounter, perhaps the greatest Jäger of them all, the North American Indian. Hanover particularly played a great role in the history of both Jäger and Schützen, fighting side by side with, and as part of, the British Army for many years; participating in the Gibraltar Siege; and within the 'King's German Legion' in their 'Schützen' black and green in most of the Napoleonic campaigns including the Peninsular and Waterloo - culminating in their magnificent defence at La Haye Sainte. Ties remained strong between England and Hanover for many years after this and many Hanoverians remained in the British rifle regiments. Frederick the Great first placed the Prussian Jäger on a sound military basis with the establishment, about 1744, of the combined Feldjägerkorps, composed of both mounted 'Jäger zu Ross', and dismounted, 'Jäger zu Fuss', regiments, all exclusively drawn from a forestry background. The foot Jäger, together with the Schützen or Sharpshooter units, generally formed a part or the whole of the light battalions of the infantry regiments, and in their 'Zeisig' or finch-green

coats with poppy red facings (black in the case of the Schützen), won a renown the length and breadth of Europe. After the twin disasters of Jena and Auerstedt and the general collapse of the Prussian Army, the remnants of the Jäger Corps and Schützen formations were reformed in 1808; the Jäger as the basis of the Guard and East Prussian Jäger battalions, with Silesia adding an élite Schützen battalion composed solely of picked marksmen. In 1814 Prussia added the exclusive Guard Schützen, raised from the former principality of Neuchatel in Switzerland, and a year later the Magdeburg Line Jäger and Rhenish Line Schützen battalions, the former in part derived from the Russo-German Legion and the Saxon Banners ceded to Prussia, the latter from the dissolved Volunteer Jäger detachments and Schützen units from Berg, Nassau and the Saxon light infantry. From 1821 the Line Jäger and Schützen battalions were each divided into two Abteilungen or Sections, to form four of Jäger and four of Schützen, each two companies strong, with the Jäger Sections integrated within the I-FV Army Corps and the Schützen the V-VIII. Later, in 1845, for tactical reasons, the Schützen, up to this time employed in their traditional Sharpshooter role, were re-entitled Jäger, and from 1848 all sections were increased to three companies and were designated Jäger, battalions 1-8. In 1852 they further adopted a fourth company. The Sharpshooter traditions continued to be upheld by the Guard Schützen and in many subtle ways among the Line Jäger Battalions that had a Schützen origin. In 1866 Jäger Battalion 9 was formed and after the conclusion of the 'Seven Weeks' War' the former Guard and Line Rifles of Hanover became JB10 and the Hessian formations JB11. Throughout the 1870 Campaign the combined Jäger of Prussia, Mecklenburg, Bavaria, Saxony and Württemberg fought with great distinction; Bavaria contributing eight battalions, Saxony and Württemberg each three—the latter dissolved after the cessation of hostilities not to re-appear again until 1914. The 1870 campaign was the last war in which the Jäger and Schützen appeared in their traditional coloured uniform, and in the case of the Bavarians a somewhat closer affinity with the infantry was maintained by their identical sky-blue uniform only differing in its light green facings. The Württembergers also retained this feature, wearing the double-breasted dark blue infantry Waffenrock of the period, but combined with the green facings and shoulder 'wings' of the Jäger rifleman and displaying their individual green 'Schützenschnur' upon the breast. In peacetime 1914 the Jäger comprised eighteen active battalions; Prussia possessing both the Guard Jäger and Guard Schützen together with the Line Jäger battalions HI, Saxony adding 12 and 13, Mecklenburg its former light infantry as 14, and independent Bavaria its own 1st and 2nd Jäger battalions. From 1913 each Jäger battalion adopted an additional Cyclist and MG Company. Saxony also provided the remarkable Regiment No. 108, additionally entitled both Schützen and Fusilier, numbering among the active infantry regiments yet considered of Jäger character while retaining its Schützen identity. All Saxon formations upheld this principle by the retention of black facings as opposed to the red of the Jäger. In the early stages of the war the Jäger maintained their traditional advanced scouting tactics, often in close co-operation with the cavalry, inflicting 'beestings' rather than engaging in heavy pitched battle, but with the stagnation of trench warfare became increasingly committed as normal infantry with most of the more mobile Cyclist units transferred to the Balkan or Eastern areas. During vi

the winter of 1914-15 more specialised units, such as the Württemberg and Bavarian Ski-Jäger, had appeared, closely followed, in May 1915, by the establishment of the German Alpine Corps with its Gebirgs or Mountain Jäger. As the war proceeded the original battalions, reinforced by the Reserve, were reformed into brigades, then regiments, and finally integrated within various infantry divisions. By 1917 specialist Jäger Storm Companies had even appeared, principally with JB3, acting as trench raiding parties, equipped not only with grenades and light machine-guns but also portable trench mortars and flame-throwers, weapons previously the preserve of the Pioneer. By 1918 the Jäger and Schützen were scarcely discernible in tactical employment from the ordinary infantry and only a handful of battalions could still be termed independent. This book, however, is devoted to describing military uniform rather than organisation, therefore it would be pertinent to mention here why the title dates 1910-14 are given. The last major dress reforms of the peacetime German uniform took place in 1895/96 and, with only very minor subsequent alterations, remained unchanged until 1914. On the other hand the field grey or grey-green manoeuvre dress was not officially adopted until 1910, and represented a completely new uniform devised for the event of war. From this date until the outbreak of war both the peacetime dark green and the field grey or grey-green service dress were worn side by side. Only after mobilisation can the entire army be said to have transformed into field grey. Therefore when speaking of the initial field grey dress, as in Section III, the dates 1910-14 seem apposite (the old-style coloured uniforms being also still in use during this period). The drawings on the back cover, although based on 1900 originals, in fact depict the peacetime uniform as it appeared between 1895-1914. Finally, though dress, tactics and equipment altered almost beyond recognition, the Jäger spirit of 'first in the field and last to leave' - equally applicable to the Schützen - remained unchanged, and the title Jäger, no matter how prefixed, still remains today a permanent tribute to the memory of the original 'Grasshoppers'. So Riflemen all raise the old cheer 'Vive le Roy et ses Chasseurs!'.

[The illustration on the title page shows a Feldwebel in Litewka JB10 and a Waldhornist JB7-1913] VU

SHAKO PLATES

Line Eagle (Prussia)

Line Eagle (JB11-Prussia) Guard Star (Prussia) Coat of Arms (Bavaria)

'Old Genadier 'Eagle (Prussia)

MEN'S BELT BUCKLES

Prussia

Mecklenburg

Saxony

viii

Bavaria

SECTION

NCOs and Men 1. THE TUNIC (Waffenrock) Prussia (Guard Jäger, Guard & Jäger Battalions 1-11) Entitled the Waffenrock-or, literally, 'coat of arms', the runic of the Jäger and Schützen closely paralleled that of the infantry. Traditionally of dark green cloth and fastened by a row of eight buttons, the tunic adopted two vertical arched pocket flaps, one each side of the rear skirt. Each pocket flap displayed three buttons, arranged top, bottom and centre, forming horizontal pairs, the uppermost pair designed as button-hooks to support the belt at the rear. Piping, 0.2cm wide and of ponceau, or poppy red, cloth, extended the full length of the tunic front, with a similar piping outlining each of the arched tail pocket flaps. The skirt, divided at the rear into individual tails, was provided with inner pockets, the front left-hand serving to contain the field dressings. The collar, of a semi-stiff stand-up pattern, secured by two pairs of hooks and eyes, was of poppy red cloth for the Guard and Line Jäger and black for the Guard Schützen, piped respectively in light green or red around the front and upper edge. The Guard retained the old square-cut collar, whereas the Line assumed a half-rounded front with, in both cases, a protective black serge neckcloth appearing just visible above the collar. Sleeve cuffs of the Jäger were of the Swedish pattern, a simple turn-back poppy red cuff displaying two buttons placed horizontally in line, and for the Guard Schützen of the so-called French pattern, in effect a dark green arched Brandenburg patch, displaying a vertical row of three buttons, mounted at right angles upon the black turn-back cuff. The three outer edges of the patch and the upper cuff were also piped in poppy red. Both cuff patterns possessed a 13cm long seam slit adjustably fastened at the rear by a cloth tab and button. Shoulder straps were of poppy red cloth and of the Old Prussian pointed pattern displaying, for Line Battalions 1-10, the appropriate number in yellow embroidery, and for JB11 the yellow crowned cipher M (Queen Marguerita of Italy), while the Guard remained without any insignia. Each shoulder strap was secured at the upper end by a small shoulder button embossed with the Arabic number 1-4 for the Rifle, 5 for the MG, or 6 for the 1913-established Cyclist companies. All tunic buttons were of domed yellow metal, in practice an alloy of copper and zinc termed tombac, producing an antique or dark-reddish brass quite distinct from yellow brass. JB10, upholding the traditions of Hanover, displayed a narrow light blue band around the lower right tunic sleeve, 8cm above the cuff, bearing in yellow silk the block-lettered inscription 'GIBRALTAR'. The Guard was distinguished by a yellow decorative lace of 'Kapellen' pattern upon the collar, assuming a double and elongated form, comprising two rectangular linen bands each terminating at the outer ends in a distinctive chaplet.

Each lace was intersected by a narrow inner light or 'spiegel', with a wider centre dart termed the 'Füllung' formed between the parallel bands. The cuff lace adopted a single and more abbreviated form, upon the Swedish arranged as two vertical laces, and on the French as three horizontal laces, with a single inner light in each case. The display of lace upon the cuff necessitated different button spacing from the customary. Mecklenburg (Jäger Battalion 14) The dark green tunic corresponded to the Prussian but retained a square-fronted light green collar piped around the front, upper, and also base edge in poppy red, and light green Swedish cuffs similarly piped red around the upper and rear edge. All tunic buttons were of domed white metal, in practice nickel, and collar and cuff lace was white with light green inner lights. Senior NCOs displayed a woven silver lace. Light green pointed shoulder straps piped around the outer edges in poppy red displayed the red number 14, and poppy red piping extended down the tunic front and around each arched tail pocket flap. Saxony (Jäger Battalion 12,13 and Schützen Regiment 108) Though following the Prussian style the tunic retained certain Saxon characteristics and was of a much darker green, tending to rifle green in shade. The black, half-rounded, collar was piped along the front and upper edge in green and contrasted around the base in red, while the black cuffs piped red around the upper and rear edge were of the so-called 'German' pattern, in effect the Swedish, with a different button arrangement, one button placed on the upper rear cuff, the other vertically in line above, upon the sleeve cloth. In keeping with Saxon custom, the rear pocket flaps were straight, not arched, and each displayed only two domed metal buttons placed top and bottom, the uppermost pair designed in the form of belt support hooks. The shoulder straps were similarly peculiar to Saxony, displaying a square-cut upper end with rounded corners and basically of dark green, piped red around all sides, including an even narrower, about O.lcm, piping along the base. Upon the shoulder strap was displayed a red battalion number with, placed above, a traditional red hunting horn in cloth not braid. All tunic buttons were of domed pattern and of white metal for the Jäger and yellow metal for the Schützen. The red tunic piping extended down the front and around each tail pocket flap and entirely around the base skirt to terminate at the top of the vertical vent. Unlike the Prussian tunic, which by regulation completely covered the seat, the Saxon skirt was about 8cm shorter and, like that of the cavalry, only half covered the seat. Bavaria (Jäger Battalion 1,2) Conforming to the Prussian pattern the tunic remained traditionally of light blue cloth with a half-rounded light green collar, piped around the front and upper edge in light blue, and light green Swedish cuffs. Light green piping also extended down the tunic front and around each arched tail pocket flap. The pointed shoulder straps were light green with yellow battalion number with all tunic buttons of domed yellow metal. COLLAR PATCHES [See pages 6 and 7.]

Guard Schützen

Oberjäger (Guard)

Feldwebel (Guard)

Oberjager (Line)

Feldwebel (Line)

2.

RANK INSIGNIA (Dienstgradabzeichen)

Prussia The Jäger NCO, entitled 'Oberjäger' not Unteroffizier, was primarily distinguished by a golden metallic braid around the front and upper edge of the tunic collar and upon each sleeve cuff. For the Guard the braid was distinctively patterned, whereas that of the Line was completely plain and composed of narrow flat metallic strands. The collar braid, applied in a square-cut manner for the Guard, in the case of the Line smoothly followed the half-rounded contour without any trace of pleat. In both cases a narrow strip of the collar material remained visible between the braid and the outer piping. Both patterns of cuff braid assumed a square-cut form, outlining the upper and rear edge of the Swedish or, on the French, the upper cuff and front edge of the patch. In both cases a slightly wider strip of the cuff material, about 0.2cm, remained visible above, and in the case of the Swedish to the rear of, the braid. The Feldwebel adopted a second, slightly narrower golden braid ring around each lower tunic sleeve, spaced 0.7cm above the cuff braid. A more precise indication of rank was the display, on each side of the collar, of either a small, 2.5cm diameter, or a large, 2.9cm diameter, tombac button. The button, not domed, but with a distinctly raised outer rim and embossed with the heraldic Prussian eagle, was positioned directly above and vertically in line with the centre of the shoulder button and tight up to the braid. The Gefreiter, as an advanced soldier or aspirant NCO, adopted the small eagle button upon the collar, the Guard Gefreiter in the same position upon the double lace of the men. Guard NCOs adopted a single yellow collar lace adjoining the rank braid at the front, and upon the Swedish cuff the upper chaplet of each lace was obscured by the rank braid. In 1914 the individual NCO rank insignia were as follows: (a) Gefreiter (Senior Soldier): On each side of the tunic collar a small eagle button. No collar or cuff braid. (b) Oberjager (Corporal): A golden metallic braid, plain for the Line, patterned for the Guard, upon the tunic collar and both sleeve cuffs. No eagle button. NCO without swordknot. (c) Sergeant (Sergeant): Insignia as Oberjäger, with addition of large eagle button on each side of tunic collar. NCO without swordknot. (d) Fähnrich (Ensign): Insignia as Oberjäger, but additionally permitted officers' swordknot, officers' topcoat with other ranks' shoulder straps, and officers' head-dress cockade. After satisfactory completion of officers' examination, allowed to carry officers' sword on other ranks' belt. NCO with swordknot. (e) Vizefeldwebel (Warrant Officer, 2nd Class CSM): Insignia as Sergeant, but additionally carried officers' sword, swordknot and head-dress cockade. Shoulder strap number or monogram of gilt metal as company officer. NCO with swordknot. (f) Feldwebel (Warrant Officer, 1st Class RSM): Insignia as Vizefeldwebel, with an additional golden braid ring around each lower sleeve. Carried officers' swordknot, sword and head-dress cockade. Shoulder strap number or monogram of gilt metal as company officer. Termed NCO with swordknot. Almost as much an indication of the Feldwebel's status was the brown leather company wallet carried between the unfastened second and third buttons of the tunic, Litewka or greatcoat.

Mecklenburg Silver patterned collar and cuff braid. Silver heraldic collar button bearing crowned state coat of arms. NCOs from Fähnrich upwards, lace of silver metallic weave, not white linen. Saxony

(a) Jäger Battalion 12 and 13: Silver collar and cuff braid, plain not patterned. Silver heraldic collar button bearing crowned state coat of arms with lion supporters. (b) Schützen Regiment 108; NCO termed Unteroffizier: Plain golden collar and cuff braid. Golden heraldic collar button bearing crowned coat of arms with lion supporters. Bavaria Golden collar and cuff braid, plain not patterned. Golden heraldic collar button bearing crowned lion rampant, familiarly entitled the 'lion' button.

3.

SERVICE GRADE INSIGNIA (Dienststellungsabzeichen)

Prussia (a) One-year Volunteer: Twisted white/black woollen cord around outer edges of pointed shoulder strap. (b) Re-enlisted Man: 0.7cm wide white linen band with 0.2cm wide black centre stripe displayed horizontally immediately above the base of the shoulder strap. (c) Signaller's Badge: Worn on the right upper tunic arm, this displayed two crossed semaphore flags, the one inclined to the left white, the other poppy red, with flagstaffs of lemon yellow, mounted on a circular patch of dark green cloth. Should any other insignia be displayed in this position the badge was transferred to the left upper arm. (d) Marksmanship School: Those who had satisfactorily completed the course displayed upon the Swedish cuff or French sleeve patch, domed buttons embossed with the heraldic Prussian eagle but without the raised outer rim of the NCOs collar button. The school also awarded its individual silver acorn which, once possessed, superseded the general black/white/red acorns. (e) Medical Personnel: Displayed on the right upper tunic arm the traditional Aesculapius symbol, in effect a yellow serpent with red eyes and forked tongue entwined around a yellow staff and mounted on an oval patch of dark green cloth. In the field white Red Cross brassard displayed on left upper arm, assistant stretcher-bearers as entirely red brassard. Mecklenburg (a) One-year Volunteer: Twisted blue/yellow/carmine woollen cord around outer edges of piped shoulder strap. (b) Re-enlisted Man: White linen band displaying blue/yellow/carmine centre stripe displayed horizontally across the base of the shoulder strap.

(c) Signaller's Badge: As Prussia. (d) Marksmanship School: As Prussia. (e) Medical Personnel: As Prussia. Saxony (a) One-year Volunteer: Twisted white/green woollen cord around outer edges of the piped square-ended shoulder strap. (b) Re-enlisted Man: White linen band with green centre stripe displayed horizontally at the base of the shoulder strap. (c) Signaller's Badge: As Prussia. (d) Marksmanship School: Displayed upon the German cuff, buttons embossed with the state coat of arms. These were placed beneath the upper edge of the sleeve cuff in the manner of the Swedish and were additional to the normal two rear buttons. (e) Medical Personnel: As Prussia. Bavaria (a) One-year Volunteer: Twisted white/light blue woollen cord around outer edges of shoulder strap. (b) Re-enlisted Man: White linen band with light blue centre stripe displayed horizontally at the base of the shoulder strap. (c) Signaller's Badge: As Prussia but on light blue circular cloth underlay. (d) Marksmanship School: Cuff buttons embossed with crowned lion rampant. (e) Medical Personnel: As Prussia except on light blue oval cloth underlay.

4.

TROUSERS AND FOOTWEAR (Hosen und Fussbekleidung) Trousers (Hosen)

Prussia The cloth service trousers fully corresponded to the infantry pattern and were, since 1870, of an extremely dark blue/black shade, virtually black, displaying on each outer seam a 0.2cm wide poppy red piping. During the winter months, that is from the 1st October to the 30th April, long blue/black trousers were worn with the black laced ankle boots, but with certain orders of dress, cut in the manner of breeches with tapered bottoms and termed 'Stiefelhosen', inside the black leather marching boot. The wearing of the trousers inside the boot, though partly adopted during the 1866 campaign, was not officially sanctioned until 1869. White linen trousers without piping were worn during the summer months, that is from the 1st May to the 30th September, on such occasions as parade, guard duty, church parade or walking out, always with the black leather ankle boots and not the marching boot. The bottoms of both the cloth and linen trousers were cut to rest in a distinctive inverted 'Vee' manner upon the instep, falling to the rear level with the upper edge of the heel, without the grey leather or white linen retaining strap attached to the base of each trouser leg.

Mecklenburg, Saxony As Prussia. Bavaria Retained traditional light blue cloth trousers with light green outer seam piping.

Footwear (Fussbekleidung) Prussia As the infantry, the Jäger utilised two forms of footwear: the high black leather marching boot, the popularly misnamed 'jackboot', with shafts up to 31.5cm high and with studded soles and metal heel protectors, or the black leather ankle boot with plain leather soles and heels. Two forms of ankle boot were worn, one laced at the side adopted 1893, the other at the front introduced 1901, the former termed the 'old', the latter the 'new' pattern. These were carried in the pack when on the march. Mecklenburg, Saxony and Bavaria As Prussia

5.

GREATCOAT, UNDRESS TUNIC & FATIGUE DRESS (Mantel, Litewka und Drillichanzug) Greatcoat (Mantel)

Prussia Conforming to the infantry pattern, the single-breasted greatcoat, officially described as light grey but in reality a much darker medium-grey, fastened at the front by a vertical row of six domed tombac buttons. Sleeve cuffs were of a deep turn-back pattern of the same material as the coat, and a sloping pocket flap without button was situated on each front skirt, the highest points in line with the lowest front button. The back of the greatcoat was plain without pleats, with an attached half-belt at the rear waist secured at the centre by a single domed tombac button, and the divided rear skirt remained plain without ornamental pocket flaps. The deep collapsible collar was faced each side with rectangular poppy red patches, the Guard Jäger displaying an abbreviated yellow double lace with red inner lights, the Guard Schützen a similar yellow lace upon black patches with black inner lights. For the Line NCOs a 0.7cm wide white linen band with 0.2cm black centre stripe was placed upon the rear of each patch, with a second similar band added for the established Feldwebel. When lace was displayed upon the collar patch, the white linen band was repositioned parallel to and above the upper lace, with the second band of the Feldwebel parallel to and beneath the lower lace. With the collar raised, retained by a grey cloth tab and button, the Oberjäger was distinguished by a small domed yellow metal coat button placed one each side of the collar band, replaced in the case of the Sergeant, Vizefeldwebel and Feldwebel, by the large eagle button. The Gefreiter, as the men, remained without distinction. The collar when folded, obscured both the upper tip of the

shoulder strap and the shoulder button. The shoulder straps, as on the tunic, were of poppy red cloth with yellow number or monogram, or plain for the Guard. The old dark grey, virtually black, greatcoat of 1867 resembling the cavalry pattern continued to be worn on undress or walking out occasions until stocks were exhausted and was still in evidence in peacetime 1914. This retained the poppy red collar patches and old dark green pointed shoulder straps with red piping and yellow battalion number, for JB11 the yellow crowned monogram M. The Guard retained the red shoulder straps without insignia. Upon the greatcoat service grade insignia, such as that of the One-year Volunteer or Re-enlisted Man, etc, was retained but sleeve badge insignia and swallows' nests were not adopted. In the field the greatcoat was carried 'en bandoulière' from the right shoulder to the left hip, and on the march strapped around the outer sides of the pack in an inverted 'U' manner. The Fähnrich or Ensign was extended the privilege of wearing the officers' Paletot, but with the pointed shoulder straps of the men. Mecklenburg As Prussia. Light green collar patches with white double Kapellen lace of reduced form and light green inner lights. Shoulder straps as on the tunic. NCO distinctions: White linen band with blue/yellow/carmine centrestripe. Buttons white. Saxony As Prussia. Black collar patches. NCO distinctions: White linen band with narrow green centrestripe. Shoulder straps as on tunic. Buttons white for Jäger, yellow for Schützen Regiment 108. Bavaria As Prussia. Light green collar patches. NCO distinctions: White linen band with narrow light blue centre stripe. Shoulder straps as on tunic. Buttons yellow.

Undress Tunic (Litewka) Prussia Derived from the word 'Litauen' and implying a loose fitting shapeless smock, the single-breasted Litewka was entirely of grey melton corresponding in colour to the greatcoat. Worn very much in the sense of a 'second-best' tunic, the coat was fastened by a concealed row of seven grey buttons, with plain sleeves without cuffs each provided at the rear with an adjustable grey cloth tab and button. The divided rear skirt without pocket flaps revealed two domed tombac buttons upon the waist seam with additional brass suspender hooks provided at each hip. A horizontal pocket flap without button was placed on each front skirt, and inner skirt pockets were also provided, the front left-hand containing the field dressings. Dark green rectangular patches were displayed one each side of the standand-fall collar by the Guard and Line Jäger, black for the Guard Schützen outlined in red piping. The Guard adopted abbreviated double yellow lace upon the patch with red or black inner lights respectively. The Guard NCO adopted a single abbreviated lace. Golden Oberjäger braid, 1.6cm wide, was applied to the front and base edge of the collar, patterned for the Guard, plain for the Line, square-cut in all cases. The Gefreiter displayed the small eagle button, the senior NCOs the large,

positioned to the rear of the collar directly above and vertically in line with the shoulder button. The Feldwebel adopted on the left upper arm a triple chevron of golden braid, patterned or plain. Shoulder straps were red as on the tunic, for the Line with a yellow number or monogram, and for the Guard plain. All the customary insignia were displayed upon the Litewka shoulder straps, such as that of the One-year Volunteer, Re-enlisted Man, etc, and swallows' nests were basically grey with golden metallic trim. A black serge neck cloth was also worn beneath the collar. Mecklenburg As Prussia. Light green collar patches with abbreviated white double lace with light green inner lights. NCO collar buttons: Silver. Braid: Silver and patterned. Shoulder straps as on tunic. Saxony As Prussia. Dark green collar patches piped red. JB12, 13, NCO collar buttons and braid: Silver. Schützen Regiment 108, collar buttons and braid: Goldej\. Shoulder straps as on tunic. Bavaria Litewka as Prussia, but resembled the earlier 1900 pattern with additional breast pocket flaps and of light blue colour. Light green collar patches, NCO collar buttons and braid: Golden. Shoulder straps as on tunic.

Fatigue Dress (Drillichanzug) Prussia Officially described as light grey, but to all appearances white, the short singlebreasted drill jacket was without a waist seam and fastened at the front by six zinc buttons. The sleeves were plain without cuffs, and shoulder straps were not displayed. Beneath the rounded 4cm high stand-up pattern collar a black neck cloth was well revealed. The jacket was without insignia except that the Oneyear Volunteer wore upon each shoulder a black and white twisted woollen cord extending from the shoulder button to the upper armhole seam. The Gefreiter also adopted around the base of the collar a narrow black twisted woollen cord. A smarter single-breasted drill tunic was worn by the NCOs, fashioned on the lines of the tunic with fitted waist seam and divided rear skirt, but without tail pocket flaps and displaying only two belt supporter buttons on the rear waist seam. The drill tunic fastened by six domed yellow metal buttons, with the somewhat rounded front collar secured by two pairs of hooks and eyes. NCOs were further distinguished by a 0.7cm wide white linen border with 0.2cm wide black centre stripe placed around the front and upper edge of the collar and spaced 0.2cm from the outer edge. The established Feldwebel further displayed a 0.7cm wide white linen cuff ring with black centre stripe around each lower sleeve about 10cm from the base of the cuff. The trousers were of plain grey drill without piping and generally worn with black laced ankle boots but also, when occasion demanded, inside the marching boot. The soft visorless service cap was worn by the men with fatigue dress, but NCOs were permitted the peaked service cap. Mecklenburg As Prussia. NCO distinctions: White linen band with blue/yellow/carmine centre stripe. Gefreiter: Carmine twisted woollen cord around base of collar. 8

Saxony As Prussia. NCO distinctions: White linen band with green centre stripe. Gefreiter: Green twisted woollen cord around base of collar. Bavaria As Prussia. NCO distinctions: White linen band with light blue centre stripe. Gefreiter: Light blue twisted woollen cord around base of collar.

6.

MARKSMANSHIP AWARDS (Schützen Abzeichen)

General Marksmanship Cord (Allgemeine Schützenschnur) Prussia Introduced in 1894 the marksmanship cord represented the first time insignia in the imperial colours had been displayed upon the uniform. The award took the form of a black/white/red plaited woollen cord suspended from beneath the right-hand shoulder strap to the second front tunic, Litewka, or greatcoat button. At the upper or shoulder end of the cord was displayed a large oval woollen rosette, similarly interwoven in black/white/red, with attached to the lower end the initial grades of the award in the form of from 1 to 3 black/white/red woollen acorns. For the 4th grade a silver cord and rosette interwoven with black and red silk was substituted, but without any acorn award. The 5th grade additionally adopted a decorative brass shield or plaque mounted upon the rosette, which displayed the imperial crowned monogram WII enclosed within an oak leaf wreath, but still without any acorn award. For the 6th and 8th grades silver acorns appeared, interlaced with red and black silk. For the 9th and 10th grades, instituted in 1912, golden acorns were introduced. The individual grades of the award were as follows: 1. Black/white/red woollen cord, slides and rosette, with one woollen acorn. 2. As 1, with two woollen acorns. 3. As 1, with three woollen acorns. 4. Black/silver/red cord, slides and rosette, without acorn. 5. As 4, with addition of brass medallion. 6. As 5, with one silver acorn. 7. As 5, with two silver acorns. "• 8. As 5, with three silver acorns. 9. As 8, with the substitution of golden slides and one golden acorn. 10. As 9, with two golden acorns. Mecklenburg As Prussia. Saxony As Prussia but from 5th grade yellow metal plaque bearing royal crowned monogram FA within oak leaf wreath. Bavaria As Prussia but woollen cord, rosette, and acorns interwoven light blue/white for first three grades, with a silver cord interlaced with light blue silk for higher

grades. From 5th grade silver oval plaque bearing light blue/silver, diamondpatterned field. For 10th grade, golden oval plaque substituted around diamond field.

Emperor or King's Award (Kaiser/Königs Abzeichen) Instituted in 1895 and awarded to the company within an army corps which, during a series of elimination contests, emerged with the highest standard of marksmanship, this was retained by the men for a year, but by the NCOs for the duration of their service with the company. Should the same company win the award three times then it became permanent insignia both for NCOs and men. Prussia Worn on the right upper tunic arm upon a dark green oval stiffened underlay, the badge entirely of brass displayed the skull of a royal stag bearing the antlers of a 'twelve-pointer' surmounted by a convex imperial crown. Upon the skull rested the cross of St Hubert with the date of the first award, placed on the brow of the skull, accentuated in a darker brass. Further dates were displayed to the left and the right of the skull. Due to the outbreak of war the badge was awarded for the last time in 1913 to the Third Company of Jäger Battalion 3. Mecklenburg As Prussia. Saxony As Prussia with substitution of king's crown. Bavaria As Prussia with substitution of king's crown and on a light blue oval cloth underlay.

7.

COLOUR-BEARERS AND JÄGER FLAGS (Fahnenträger und Jägerfahnen Sleeve Badge (Ärmel Abzeichen)

Prussia , Worn upon the right upper tunic sleeve, the badge depicted two crossed light yellow infantry flags embroidered on a dark green cloth underlay in the form of an heraldic shield. The flags, with upper tips slightly furled, each displayed a white field enclosed by a golden crowned laurel leaf wreath bearing the black Old Prussian flying eagle. A large yellow Prussian crown was placed between the upper intersection of the flag staffs with, between the lower, the large yellow initial W and small Roman numeral II. To the base of each spear point was attached an outwardly flowing tasselled riband in the appropriate black and white colours of Prussia. All detail upon the flags, the crowns, scrolls, grenades, corner monograms, wreaths and, in addition, the spear points and flag studs, was faithfully indicated and, to suggest gold, accentuated in a darker yellow ochre. The pearls around the crown arches and precious stones upon the crownband were simulated in white embroidery, the inner crown lining and

10

cushion displayed in red. In the event of the Emperor's Badge being awarded, normally displayed in the same position, this was mounted beneath the Colour-bearer's insignia. Mecklenburg Badge entirely of silver metal displaying crowned monogram FF enclosed within an oak leaf wreath and mounted on an oval dark green underlay. Saxony The Saxon Jäger, and Schützen Regiment 108, did not display flags. Bavaria The Bavarian Jäger did not display flags.

Gorget Plate (Ringkragen) Prussia The Colour-bearers were further distinguished by a crescent-shaped metal shield or gorget plate suspended upon the breast by an adjustable linked neck chain. A domed circular boss positioned in each upper rounded corner served to anchor the neck chain to the rear of the plate. The gorget rested between the first and third front tunic buttons with the top button remaining visible above the arched chamfer. At the rear the plate was stabilised by an elongated brass hook passed through the second buttonhole. The tombac shield basically displayed the same devices as the sleeve badge, namely crossed flags with the Prussian crown above and royal monogram below. In effect there were certain differences, for example, the flags were crossed at a much lower angle while the ribands, in the case of the Line, flowed towards the centre and, for the Guard, hung vertically from the spear points, with all emblems upon the plates depicted in bold relief. The neck chain was composed alternately of round and oval flat metal discs, each decorated respectively with a four- or six-sided arabesque design. The discs were each pierced top and bottom and interlinked with small metal rings, the entire chain corresponding in colour to the plate. Upon the greatcoat the gorget was adjusted to a higher position with the chain passing beneath the deep folded collar. The gorget plates of the Guard and Line were as follows: (a) The Guard: Two crossed flags with, superimposed upon the intersection of the flag staffs, the eight-pointed Guard star surmounted by a small Prussian crown. Each domed anchor boss transformed into a bursting grenade by the addition, to the left, of an inverted cluster of laurel leaves and, to the right, of oak leaves. Plate of yellow metal for both the Guard Jäger and Guard Schützen. (b) The Line: Two crossed flags with, superimposed upon the intersection of the flag staffs, the royal monogram WR without numeral, surmounted by a large Prussian crown. Each domed anchor boss transformed into a bursting grenade by the addition of an inverted cluster of combined oak and laurel leaves, the base flames of laurel, the rising flames of oak leaves. Plate of yellow metal for all Jäger battalions. Mecklenburg Two crossed Mecklenburg flags with, superimposed upon the intersection of the flag staffs, a crowned eight-pointed star bearing the circular inscription 'PER ASPERA AD ASTRA'. Plate of silver metal.

11

Bandolier (Fahnenbandolier) Prussia Emulating a pattern once carried by the flag officers of Frederick the Great, the bandolier was worn from the left shoulder to the right hip, passing beneath the gorget plate and over the leather waist belt. Basically of dark brown Morocco leather, the llcm wide bandolier was faced with poppy red cloth for the Guard and Line Jäger, black velvet for the Guard Schützen, and bordered with a 4cm wide diagonally patterned golden braid. The facing cloth was revealed as a 2.5cm wide centre stripe between the braids and as a narrow trim beyond the braids. From the rounded base-join of the bandolier was suspended a roughly pear-shaped extension piece, similarly of dark brown Morocco leather, to which was attached a red Russia leather bucket shoe to support the flag staff. Protective black waxed covers were also carried by the Colour-bearers, when not around the flag, from beneath the right shoulder to the left hip, crossing under the bandolier and leather waist belt. The tombac conical cap attached to the top of the flag cover and designed to enclose the decorative spear point rested in an inverted position on the left front tunic skirt. The cone was trimmed around the base with a decorative silver braid laced top and bottom with a 0.2cm black silk stripe and embossed on the front with a replica of the silver/black 1870 Iron Cross. The bandolier itself was further provided with a black protective buttoned cover which, when not in use, was carried from the left shoulder to right hip beneath the bandolier. Colour-bearers were also permitted a special elongated side-arm, straightbladed and 78.7cm long, bearing the gilt basket hilt of the officers' '89 sword and carried in a black leather sheath with brass fittings. The Oberjäger side-arm tassel was tied to the hilt and not the frog but, in the event the Colour-bearer held the rank of Vizefeldwebel or above, the officers' sword and swordknot were carried. Mecklenburg Bandolier as Prussia except faced with light green velvet, bordered with silver patterned braid. Side-arm as Prussia except Mecklenburg coat of arms displayed in gilt basket hilt.

The Jäger Flags (Die Jagerfahnen) Prussia In 1914 the Jäger carried the 1890 flag pattern, each of equal dimension and 126cm square. Flagstaffs were yellow for the Guard and black for the Line, with a total length, including the spearhead, of about 300cm. The ornamental spearpoint was entirely of gilt metal, bearing, in the centre, the black and silver Iron Cross of 1870/71, framed within a golden laurel leaf wreath. All flags adopted the so-called 'battalion ring' a highly polished brass cylindrical collar attached to the staff about 3.5cm beneath the flag cloth, inscribed with the initials of the battalion bearing the Colour. Line and Guard flags were as follows: (a) The Line: The Line displayed a basically dark green flag carrying a circular white field from which emanated, to each corner, an expanding white chaplet, each outlined by a narrower black border defining the flag cloth as an equally proportioned Maltese Cross.

12

The field, enclosed within'a golden crowned laurel leaf wreath bearing reddish-brown berries, displayed the black Old Prussian flying eagle with stylised red tongue, and crown, beak and talons of gold. In its right talon the eagle grasped an upright sword with silver blade and golden hilt, in its left a sheaf of golden forked lightning bolts. Placed above the eagle was a dark green scroll, outlined with a narrow golden/green twisted cord and inscribed with the golden motto 'PRO GLORIA ET PATRIA'. In each corner of the flag, upon a dark green background was the crowned monogram WR encircled by a laurel leaf wreath in gold, while centrally between the monograms was depicted a golden flaming grenade. The orbs upon the crowns were light blue with golden cross and circlet, the pearls and precious stones around the crowns in silver, with inner linings of red. The eagle, though described as and appearing black, was in fact embroidered in its near-natural colours, that is shades of extremely dark brown. (b) The Guard: The Guard Jäger carried by tradition a white flag additionally interwoven with long vertical golden threads with a dark green field enclosed within a golden crowned laurel leaf wreath bearing additional Rococco-style elaboration. The field displayed the customary crowned black Old Prussian flying eagle with upright sword and lightning bolts, except, to contrast against its dark background, the eagle's plumage was accentuated in golden embroidery. Above the eagle was the universal dark green scroll, outlined in gold, carrying the golden inscription 'PRO GLORIA ET PATRIA'. The corner monograms, also upon a dark green background, each displayed the golden monogram WR enclosed within a crowned golden wreath composed on one side of laurel and on the other of palm. In other respects, the flag conformed to the Line, except all ornament was heavily embroidered and of a more ornate form. The Guard Schützen battalion displayed a similar flag, basically white with dark green field, but without the vertical golden threads and with the background of the corner monograms depicted in black, in'other respects complying to the Guard Jäger. Flag Ribbons (Fahnenbänder)

A decorative practice was the display of commemorative streamers or ribands tied in cravat fashion and suspended from the base of the spear point. These, in many cases, corresponded exactly to the actual ribbon of an order or decoration and fell into the following classifications: 1. Banner-ribbon (Banderole) A 3.7cm wide ribbon vertically striped in the appropriate state colours, in the case of Prussia, black/silver/black/silver/black with additional narrow silver edging and terminating at each end in a black/silver tassel. Commemorative gilt clasps were attached to the ends of the ribbon, inscribed on the obverse with the crowned imperial monogram WRII and on the reverse with the foundation date of the battalion and the date '1. Januar 1900'. 2. Campaign Ribbons (Kriegsbänder) (a) Ribbon of the Commemorative Campaign Medal (Kriegsgedenkmünze) 1813/14 or 1813/15: Orange ribbon with narrow white/black edging stripes. Carried by the Guard Jäger and JB1, 2, 5 and 6. (b) Ribbon of the Military Decoration of Honour (Militärehrenzeichen) 1848/49: Black with narrow white/black edging stripes awarded with and without golden crossed swords. With swords carried by Guard Schützen Battalion and 13

JB5, without swords JB3, 7 and 8. (c) Ribbon of the Commemorative Campaign Medal (Kriegsgedenkmünze) 1864: Black with a narrow white and a narrow orange stripe. Awarded with or without golden crossed swords. With swords carried by JB3 and 7. (d) Ribbon of the Cross of Alsace (Alsenkreuzes) 1864: Dark blue with narrow black/white/orange edging stripes. Carried by JB3. (e) Ribbon of the Commemorative Cross (Erinnerungskreuzes) 1866: Black with narrow orange/white edging stripes. Awarded with and without golden crossed swords. Carried by the Guard Jäger, Guard Schützen and JB1-8. The ribbon of the War Commemorative Medal of 1870171 was not adopted as the Jäger flags had not been carried under fire during the campaign. 3. Centennial Ribbons (Säkular Auszeichnungsbänder) Awarded to the formations which had existed for a century, this was an approximately 10cm wide black ribbon with silver edging and silver fringes. Upon the ribbons embroidered in silver was displayed the foundation year of the battalion together with the initials of the founder and also the bestower of the ribbon. Carried by the Guard Jäger and JB1 displaying 'ERRICHTET 1744' and from 1908 by JB5 and 6 with '1808' and finally in 1914 by the Guard Schützen with '1814'. JB3, 4, 7 and 8 became eligible in 1915, but, due to the war, did not adopt the ribbon.

4. Ceremonial Ribbons (Paradebänder) Of a special and individual pattern, presented by royal Colonels-in-Chief. JB6 awarded by Duke Ernst of Saxe-Altenburg the ribbon of the Order of the House of Ernestine with crossed silver swords. JB7 presented by Prince Adolf of Schaumburg-Lippe with the ribbon of the Military Distinguished Service Medal (Militärverdienst Medaille) and Queen Marguerita of Italy bestowed a ribbon upon JB11. Mecklenburg In keeping with its Guard status JB14 displayed a basically white flag bearing in the centre the grand ducal coat of arms surmounted by an ornamented helm and draped with the Collar of the Order of the Wendish Crown. In each corner of the flag was placed the golden crowned monogram FF enclosed within an intermixed golden/green wreath. The flag staff was white with gilt spear-point revealing the black/silver Iron Cross of 1870/71. Flag Ribbons (Fahnenbänder) 1. Banner-ribbon (Banderole) 3.7cm wide and in the appropriate state colours red/yellow/blue/yellow/red ending in golden tassels. Commemorative gilt metal clasps inscribed on the obverse with crowned Grand Ducal monogram and on the reverse the foundation date of the battalion and the date 'l Januar 1900'. 2. Campaign Ribbons (Kriegsbänder) (a) Ribbon of Prussian Commemorative Cross 1866 with golden swords: Black with narrow orange/white edging stripes. (b) Mecklenburg Campaign Decoration (Kriegsauszeichnung) 1870/71: Ribbon blue/yellow/red/yellow/blue, with golden cross. 3. Ceremonial Ribbons (Paradebänder) Two ribbons were presented to the battalion, one by the Mother Grand Duchess Alexandrine, the other by Grand Duchess Marie in 1881.

14

8. MUSICIANS & MUSIC MASTERS (Musiker und Musikmeister) The Jäger music, of a totally different character to that of the infantry, was produced entirely by horn instruments, and there were no bandsmen or 'Spielleute' in the sense of drummers and fifers. Instead, each company had only buglers, employed in the field as signallers and traditionally entitled 'Flügelhornisten'. As a rule, the signal-buglers of the Line did not display swallows' nests and were mainly distinguishable by the short infantry-pattern bugle, wrapped with dark green cloth. An exception was formed by the buglers of the Guard who, when on ceremonial duties displayed red or black swallows' nests respectively, in both cases decorated with eight vertical yellow woollen bands horizontally trimmed by a single yellow band and with the addition of 3cm long yellow woollen fringes. On the march the bugle was carried as by the infantry, by means of an adjustable red Russia leather strap passed under the left shoulder strap and clipped by snap hooks to the brass rings at each end of the bugle. The instrument was further supported by a shaped leather pad attached to the left side of the belt and additionally secured by a buckled leather strap. In the field, the bugle was carried slung around the neck. In practice all 'gelernt' Jäger, that is those who had followed a forestry vocation before enlistment, were equally trained in the Jäger hunting calls. Twelve straight dark brown Antelope-horns presented by Emperor Wilhelm II in 1896, were carried by the buglers of the Guard Jäger on parade or festive occasions. They were carried over the left shoulder by a twisted dark green woollen cord, the same cord also binding the horn with the exception of the brass mouthpiece and upper sound-piece and ending in a single dark green acorn. The horn, about 100cm long, was retained in a vertical position, mouthpiece uppermost, by a black leather brass-buttoned strap attached to the badger flap.

Musicians (Musiker) Prussia , The musicians were of NCO rank and entitled 'Waldhornisten' after the traditional forest or french horn. Their swallows' nests were basically red, or black for the Guard Schützen, trimmed with eight golden vertical braids horizontally edged with a single golden braid. The braid was plain for the Line, and the nests without fringes, but, for the Guard, patterned with 3cm long golden metallic fringes. When no fringe was displayed, a narrow, 0.2cm strip of poppy red remained visible beneath the horizontal braid. A Jäger band averaged between 18-20 musicians, and woodwind instruments in the form of clarinet, flute, oboe and piccolo, or percussion, such as drums and cymbals, were not used. The principal instruments were the french horn, tuba, trombone, cornet, trumpet baritone (sousaphone) and Flügelhorn. A rare exception was formed by JB3 for some years unofficially carrying a base drum captured from the French in 1870/71 until finally approved as a battle honour by Emperor Wilhelm I. From 1908 all Bugle-Majors were re-entitled Music Master.

15

Mecklenburg As Prussia. Light green swallows' nests. Waldhornist: Silver patterned Oberjäger braid with 3cm long silver fringes. Saxony As Prussia. Swallows' nests black. Buglers: White or yellow bands according to button colour. Waldhornist with gold or silver Oberjäger braid according to button colour. Schützen Regiment 108 possessed 48 buglers, four to each company carrying the infantry pattern bugle. On parade these marched in mass assembly under the leadership of the Music Master at the head of the regiment. The Music Master carried a silver bugle wrapped with dark green cords and tassels interwoven with gold. Bavaria As Prussia. Light green swallows' nests. Buglers: Yellow bands. Waldhornist: Golden Oberjäger braid. Bugle cords light green. There is evidence to suggest that even after 1908, when the title Music Master was officially adopted, that the older pattern swallows' nests continued to be worn for some time. For this reason details of the old Bugle-Major swallows' nests are given below: Prussia Battalion Bugle-Majors of both Guard and Line were distinguished by 7cm long metallic fringes. Mecklenburg 7cm long silver fringes. Saxony 7cm long silver or gold fringes. Bavaria 7cm long gold fringes.

Music Masters (Musik Meister) Prussia The dress of the Music Master was almost identical to that of the officer, but retained a number of peculiarities. The tunic adopted the better cut and finer material, but the collar, while higher than the NCOs', was significantly not quite so high as the officer's. The Music Masters of the Guard did not display the officers' golden collar and cuff embroidery, but instead the lace pattern of the men, with red or black inner lights, though of somewhat larger form and woven of golden silk. The so-called Music Masters' girdle, was also adopted, based on the officers' Feldbinde, but wider, and entirely of poppy red cloth bordered top and bottom with silver Music Master braid, each laced with two 0.2cm wide black silk stripes. This in reality corresponded to the epaulette braid of the officer. The narrow vertical slides each side of the buckle were similarly faced with the same silver braid. The gilt circular buckle also resembled the officers', but displayed the traditional Greek lyre superimposed upon crossed swords enclosed within a raised laurel leaf wreath. The woollen triple plaited shoulder cord on a stiffened underlay superficially suggested the staff officers' but was of a completely different weave entirely of poppy red, and conformed in size to the company officers'. A gilt battalion

16

number, or crowned monogram for JB11, of the small 1.8cm size, was displayed upon the centre of the cords with, beneath, a gilt metal lyre, without swords. After five years' service, the Music Master was eligible for promotion to Obermusikmeister or Senior Music Master and in this event the centre cord of the triple weave was replaced by one of metallic gold. Swallows' nests were also of a universal Music Master pattern, basically of poppy red cloth for the Guard and Line Jäger, black for the Guard Schützen, trimmed with eight vertical bands, each terminating at the base in the pointed Old Prussian manner. Each vertical band displayed the silver Music Master braid and was horizontally bordered by a narrow 0.4cm twisted silver cord from which were suspended 7cm long thin metallic fringes, universally of silver regardless of button colour. The officers' light grey paletot was adopted, conforming in all respects except that the dark green collar, when in the raised position, revealed the grey material of the coat and not the poppy red lining of the officer. Swallows' nests were not adopted upon the paletot. Similarly the dark green Überrock fully conformed to the officers' pattern though always with a cloth, not velvet, collar and differed in the display of poppy red shoulder cords. The Überrock served admirably as a frock coat when conducting at concerts, etc. Also adopted was the officers' high stiff-shafted black leather boot but without spurs. The body sash and cape were not adopted, but gloves corresponded, of white leather for parade and reddish-brown for service occasions and the officers' shako was worn with red buffalo hair plumes. The universal pattern '89 sword was carried, suspended in the underslung manner of the officer from a leather or webbing belt beneath the tunic, with sling of plain black patent leather, without the officers' gold or silver braid. Mecklenburg Swallows' nests: Light green. Music Master braid: Silver laced with two carmine silk stripes. Waist girdle: Light green with Music Master braid. Red shako plume. Saxony Swallows' nests: Black. Music Master braid: Silver laced with two green silk stripes. Waist girdle: Black with Music Master braid. Black shako plume. Bavaria

Swallows' nests: Light green. Music Master braid: Silver laced with two light blue silk stripes. Waist girdle: Light green with Music Master braid. No shako plume.

9. SIDE-ARM KNOTS (Hirschfänger-Troddeln) Prussia For the Jägerman, all parts of the side-arm knot, that is the linen strap with attached woollen slide, stem, crown and loose-fringed tassel, were entirely dark green. The Oberjäger displayed a dark green strap edged each side with two silk silver stripes, the slide, stem and crown remaining basically of dark green, but interwoven with silver silk, with the loose tassel composed of intermixed green 17

and silver fringes. Re-enlisted men displayed a dark green strap and slide, but with the stem and crown interwoven in the white/black colours of Prussia with white loose woollen tassel inner filled black. In all cases the strap was tied to the black leather bayonet frog, free of the side-arm and suspended to the front of the bayonet with its upper slide 6cm beneath the crossguard. The Fähnrich, Vizefeldwebel and Feldwebel carried the officers' swordknot tied to the sword hilt. Mecklenburg (a) Men: Dark green as Prussia. (b) Oberjäger: Dark green strap edged each side with two golden silk stripes. The slide, stem and crown basically of dark green interwoven with golden silk. Acorn gilt, inner filled green/gold. (c) Re-enlisted Man: Dark green strap and slide, stem and crown interwoven blue/yellow/carmine. Mixed blue/yellow/carmine tassel. Saxony (a) Men: Dark green as Prussia. (b) Oberjäger: As Prussia. (c) Re-enlisted Man: Dark green strap and slide. Stem and crown interwoven white/green. White tassel, inner filled green. Schützen Regiment 108 (a) Men: As infantry. Stem in battalion colour (white, red or yellow), slide and crown in company colours (white, red, yellow or light blue). The slide and crown in combination with the stem effected a different colour sequence each time. Linen strap and woollen tassel universally white. (b) Unteroffizier: White linen strap edged each side with two green silk stripes. Woollen slide, stem and crown interwoven in white/green. Loose white woollen tassel inner filled green. (c) Re-enlisted Man: White strap. Slide in battalion colour with undulating centre stripe in company colour. Stem and crown interwoven white/green. Tassel white, inner filled green. Bavaria (a) Men: As infantry. Stem in battalion colour, slide and crown in company colours. Strap and loose tassel white. (b) Oberjäger: White linen strap edged each side with two light blue stripes. Slide and stem interwoven white/light blue. Crown light blue with undulating white centre stripe. Tassel white, inner filled light blue. (c) Re-enlisted Man: White strap. Slide in battalion colour with undulating centre stripe in company colour. Stem interwoven white/light blue, crown light blue with undulating white centre stripe. Tassel white, inner filled light blue.

10. EQUIPMENT (Ausrüstung) Service Belt (Koppel) Prussia Of universal pattern throughout the army the black leather waist belt was secured by a highly polished brass rectangular buckle embossed in the centre with

18

a domed circular shield of German silver. The centre of the shield displayed the royal Prussian crown enclosed within a raised circular scroll defined by two spirally twisted rings, bearing in the upper half the block-lettered inscription 'GOTT MIT UNS', and in the lower half two individual laurel leaf palms with stems entwined at the base. Worn correctly the belt buckle fully obscured the lowest front tunic button and the belt, at the rear, rested upon the two buttonhooks provided. For walking out purposes a so-called 'garrison' belt of black patent leather could be privately purchased, but it was not permitted for normal service wear. The belt was worn by all ranks up to Feldwebel. Senior NCOs carried the officers' sword externally suspended from the left side of the belt by a single black leather sling with, to the front of this a brass suspender hook, the so-called 'ducks-beak', supported on a short brass chain enabling the sword to be clipped in a vertical position. Mecklenburg As Prussia. Brass rectangular buckle displaying white metal eight-pointed star bearing the grand ducal state coat of arms. No inscription carried. Saxony As Prussia. By Jäger battalions, white metal rectangular buckle embossed with a domed circular brass shield displaying the royal Saxon crown and block-lettered inscription 'PROVIDENTIAE MEMOR'. By the Schützen Regiment 108 brass rectangular buckle with white metal domed plate bearing crowned monogram G, enclosed by only a single spirally twisted ring and with somewhat abbreviated laurel leaf pelms. Bavaria As Prussia. Brass rectangular buckle with circular domed plate of German silver displaying the royal Bavarian crown and block-lettered inscription 'IN TREUE FEST', with laurel leaf palms below.

Side-arm (Hirschfänger) The infantry pattern '98 sword bayonet was carried designated either the S98 nA (new pattern) or S98 aA (old pattern), in practice differing from each other only in the grip construction. The grip of the new pattern comprised two separate dark brown wooden plates inset into the steel handle and bolted together, whereas that of the old was made entirely of one piece. Both patterns of bayonet possessed the distinctive 'eagles beak' pommel with an abbreviated steel crossguard upswept to the front, and a total length of 69cm of which the single-edged steel blade comprised 52.5cm. The black leather sheath, with fittings of natural steel, was supported in a black leather frog looped from the left side of the belt. The MG companies carried the older modified pattern 71/84 bayonet.

Ammunition Pouches (Patronentaschen 1895) Universally of black leather and of a low rectangular pattern, two pouches were carried, looped to the belt one each side of the buckle and each containing 45 rounds. They differed from previous patterns in that the side straps were no longer stitched to the shallow hinged lid, but instead to the deep side walls of the pouch. In cases where pouches were not worn, black leather belt loops were substituted, each provided with a rectangular brass buckle enabling the pack straps to be attached.

19

Haversack (Brotbeutel Pattern 1893) Universally of plain reddish-brown canvas, the haversack normally rested upon the right rear hip suspended from the waist belt by means of two buttoned loops and stabilised in the centre by a brass hook. The outer flap extended to the base of the haversack and when fastened only the tips of the inner-stitched brown leather straps remained visible. A permanently attached metal ring and brown leather loop provided on the left side of the flap served to attach the water bottle. All buttons, buckles, etc., were of brass. An adjustable brown leather shoulder strap was also provided to carry the haversack when the belt was not worn, a method generally only adopted within camp confines or on fatigue duties. An aluminium drinking cup with foldable wire frame handles was also carried in the haversack.

Water-Bottle (Feldflasche Pattern 1893) Entirely of aluminium, oval in shape, with a convex front and flat back, the flask was contained within a greyish-brown felt cover fastened by four small buttons covered in the same material. Supported within a black leather strap and carried attached to the left-hand side of the haversack, the bottle was provided with a metal screw cap with cork inlay. Capacity: 1 litre. Medical personnel carried in addition the so-called 'Labeflasche' or literally 'reviving flask'. An enlarged version of the normal water bottle carried by an adjustable leather strap from the left shoulder and clipped by a brass hook at the rear to the right-hand side of the belt. The bottle possessed a more convenient oval drinking beaker strapped in an inverted manner on top of the bottle.

Mess Tin (Kochgeschirr Pattern 1910) Of blackened aluminium and oval in shape, the 'Kochgeschirr' was strapped horizontally on the upper pack flap with the lid to the right. Composed of two parts, a deep base forming a soup or stew container, with an attached wire frame handle, and a shallow press-fit lid which transformed into a small frying pan by means of an attached spring-loaded handle which, when collapsed, also served to clamp the utensils together. The combined spoon and fork was generally carried in the neck of the mess tin.

Entrenching Tool (Schanzzeug) Short-handled spade supported blade uppermost in a black leather frame holdall from the left-hand side of the belt by two black leather loops. The handle was of natural-coloured wood ending in a ball grip and cross-strapped to the bayonet sheath.

Bivouac Sheet (Zeltbahn) Introduced in 1892, and of reddish-brown canvas the bivouac sheet was carried strapped around the outer edges of the pack on top of the greatcoat. Accessories such as tent pegs, guy ropes, poles etc, were carried separately in a special canvas wallet within the pack. From 1911 the reddish-brown tent sheet commenced to be replaced by one of field grey.

20

Pack (Tornister or Dachs Pattern 1895/97) Prussia Conformed to infantry pattern, but basically of black leather with the rear and side walls covered in black calfhide and the outer flap in black, or blackishbrown, badger-skin with, in addition, upon the flap, a black/silvery-grey badger head with imitation red leather eyes and for this reason entitled the 'Dachs' or 'badger7. The pack was supported by black leather adjustable straps based on the 'Y' system of suspension and the attached greatcoat and mess tin straps were similarly of black leather. Fähnrich and Senior NCOs were excused the pack. The Cyclist companies carried a rucksack of plain reddish-brown canvas material supported by black leather straps. Mecklenburg As Prussia. Saxony Of infantry pattern, covered in black calfhide, black leather support straps. Bavaria

Of infantry pattern, covered in reddish-brown calfhide. Black leather support straps.

Rifle (Gewehr or 'Büchse' '98) The standard infantry rifle of 7.92mm calibre and Mauser design with an internal not external magazine holding a clip of five rounds. The barrel, with its attached metal fittings, was of blued steel, the breech mechanism together with the straight, not inclined, bolt handle of natural steel, with wooden stock and handguard left in its light brown condition. Without side-arm the rifle was 125cm long, with side-arm 177cm, weighed 4.1kg and sights were graduated from 200-2,000 metres. The rifle sling of red Russia leather with use became dark brown in shade. The Cyclist battalions were equipped with the 110cm long carbine M/98 with a weight of 3.8kg.

Machine-Gun (Maxim pattern 1908) Designated the MG 08 and of 7.92mm calibre, this was a water-cooled belt-fed weapon, each belt holding 250 rounds, with a rate of fire between 400-500 rounds per minute and maximum range of 4000 metres. A machine-gun company comprised six guns, each normally manned by a crew of five and with a total weight of 53kg capable of being drawn over reasonable terrain, by means of its sledge carriage, by only two men. The Jäger machine-gun companies wore the uniform of their parent battalion distinguished by the Arabic company number 5 upon the shoulder strap buttons, and in the field by a dark brown leather Tragegurf or gunsling worn, bandolier fashion, from the left shoulder to the right hip. The machine-gunners were principally armed with the pistole 08 Parabellum (Mauser) for self protection, but to a certain extent rifles were also carried.

Mauser Rifle, Model 1898

21

11.

HEAD-DRESS (Kopfbedeckung) Service Caps (Mütze)

Prussia For the men the caps were of a low visorless pattern, with the diameter of the crown only slightly exceeding that of the headband. The cap cloth corresponded to the colour of the tunic and the capband to the colour of the tunic collar while a thin strip, about 0.2cm, of the basic cap material remained visible beneath the narrow band. In the centre of the front crown cloth was-displayed the imperial black/white/red cockade with, directly beneath, in the centre of the capband, the individual state cockade in its appropriate colours. The cockades of the men, each 2cm in diameter, were simply of enamelled metal with yellow generally simulated by brass. NCOs were permitted the so-called 'extra cap' of finer material and slightly stiffer construction with better quality cockades and the addition of a black leather peak. For walking out purposes this cap was also privately purchased by the men. The Fähnrich, Vizefeldwebel and Feldwebel always wore the peaked cap with the cockades of the officer. The caps were as follows: (a) Guard Jäger and Line Battalions 1-11: Dark green crown cloth, poppy red capband with poppy red piping around the crown seam. Upper cockade: Black/white/red. Lower cockade: Black/white/black. (b) Guard Schützen: Dark green crown cloth, black capband, piped red top and bottom and around the crown seam. Upper cockade: Black/white/red. Lower cockade: Black/white/black. (c) Jäger Battalion 7; (Schaumburg-Lippe): As Line Jäger but lower cockade white/red/white. Mecklenburg Dark green crown cloth, light green capband, piped red top and bottom and around crown seam. Upper cockade: Black/white/red. Lower cockade: Blue/ yellow/carmine. Saxony Dark green (extremely dark) crown coth, black capband, piped red top and bottom and around the crown seam. Upper cockade: Black/white/red. Lower cockade: White/green/white. Bavaria Light blue crown cloth, light green capband with light green piping around crown seam. Upper cockade: Black/white/red. Lower cockade: White/blue/white.

Shako (Tschako)

Prussia Based on the 1860 pattern, but since 1888 reduced in height, the shako was entirely of highly polished black leather with rounded front and rear peaks, without metallic trim and, from 1895, without the leather baseband of the officer. A black lacquered metal ventilation grille was provided at each upper side of the shako. The chinstrap of plain black leather, with two adjustable brass sliding buckles, secured each side by plain brass chinstrap bosses with, beneath the right-hand boss, the imperial black/white/red cockade. Upon the front of the shako the Guard displayed in German silver the eight-pointed Guard star with,

22

around the outer points of the star, a silver circular scroll inscribed with the words 'MIT GOTT FUR KOENIG UND VATERLAND' [spelling as on scroll inscription] and at the base the date '1860'. For the Line, the shako plates were of dark bronzed metal, the Battalions 1, 2, 5 and 6 displaying the old 'Grenadier' eagle bearing the monogram FWR upon an oval breast shield, and the Battalions 3, 4, 7, 8, 9, 10 and 11 the 'Line' eagle displaying the initials FR, accentuated in darker bronze, upon its breast. In both cases the heraldic eagle grasped an orb in its left talon, and a sceptre in its right, and displayed, since 1860, a stylised scroll flowing across the breast and wings bearing the inscription 'MIT GOTT FÜR KOENIG UND VATERLAND', often entitled the 'Fatherland Scroll'. JB10 additionally displayed around the eagle a circular scroll, awarded in 1899, bearing in blackened lettering the battle honours 'Waterloo/Peninsula/Venta del Pozo'. At the top of the shako, positioned in the centre and half projecting above the brim, was the oval fieldbadge, entirely of coloured cloth with inner field of black and outer border of white. JB7 displayed the colours of Schaumburg-Lippe in the triple combination white/red/blue. In all cases the rear of the fieldbadge was generally simply of black cloth. On parade all battalions displayed black horsehair plumes, red for the musicians, or red buffalo-hair for the Music Master, supported on a plain brass plume holder secured behind the fieldbadge and somewhat curved to the front, the base of the plume hanging level with the upper seam of the front peak. The Signal-Buglers, as the men, displayed black plumes similarly retained by brass plume buttons, whereas those of the NCOs and musicians were enamelled white. In the field a grey-green linen cover officially described as 'Schilf' or rush green without battalion numbers was worn over the shako and clipped to the front and rear peaks with only the fieldbadge displayed. On manoeuvres the aggressive or 'red party' was distinguished by a wide red band around the base of the cover. Music Masters were permitted the gilt chinscales and silver/black fieldbadge of the officer. Mecklenburg As Prussia. Shako plate: Twelve-rayed tombac heraldic sun with abbreviated base bearing crowned state coat of arms within a laurel leaf wreath in German silver. All metal fittings of tombac. Plume retainer button: Enamelled white. Fieldbadge: Outer border white, inner field quartered carmine/dark blue, superimposed with yellow cross enclosed within a yellow woollen oval. Saxony Shako of low Keppi pattern with black leather straight-fronted peak but without rear peak. Chinstrap of black leather with metal buckles and chinstrap bosses in button colour. Beneath the right-hand boss, the imperial black/white/red cockade; beneath the left, the Saxon white/green/white; both cockades with smooth, not serrated outer rim. Fieldbadge not displayed. Shako covered in black cloth displaying, for JB12 and 13, an eight-pointed star of German silver bearing the crowned state coat of arms enclosed within a laurel leaf wreath with hunting horn upon the base in tombac. Colours reversed for Schützen Regiment 108 with tombac star and German silver coat of arms and hunting horn. For all battalions black shako plume bound in a bow at left-hand side and retained by a small black leather buckled strap. For JB12 a rising plume, JB13 a drooping plume and Schützen Regiment 108 a horizontal plume. Around the top of the shako the

23

Illustrations on facing and following pages: Plate A 1. Swallows' Nest (Waldhornist—Guard Schützen, Prussia) 2. Shoulder Cord (Music Master—Guard Jäger or Guard Schützen, Prussia) 3. Swallows' Nest (Waldhornist—Mecklenburg) 4. Waist Girdle (Music Master—Prussia) 5. Swallows' Nest (Music Master—Prussia) 6. 7, 8. Music Master Braid (Bavaria, Saxony, Mecklenburg) 9. Centre Field of Belt Buckle (Music Master—Prussia) 10. Gorget (Colour-bearer—Guard Jäger, Prussia) 11. Waist Girdle (Music Master—Saxony) 12,13,14,15. Fieldbadges (Prussia, Schaumberg, Mecklenburg, Bavaria) 16. Marksmanship Cord, 2nd Class (Prussia) 17. Sleeve Badge (Colour-bearer—Prussia) 18. Marksmanship Cord, 2nd Class (Bavaria) 19. Emperor's Badge (Prussia) 20. King's Badge (Bavaria) Plate B—Flags top: Guard Schützen (Prussia) bottom: Line Jäger (Westphalia JB7) Plate C—Colour-bearers left: Manoeuvre Dress (Mecklenburg) right: Field Marching Order (Prussia) Plate D—Officers' Dress

Plate E

from left to right: Parade Dress (Waldhornist—Prussia) Walking Out Dress (One-year Volunteer—Prussia) Walking Out Greatcoat (Jäger—Prussia)

Plate F

from left to right: Manoeuvre Dress (Signal-bugler—Mecklenburg) Field Marching Order (Jäger—Saxony) Field Marching Order (Jäger—Prussia) Plate G—Grey-green Field Dress 1914 from left to rignt: Major (Guard Jäger—Prussia) Gefreiter (MG Company JB10—Prussia) Oberjäger (Medical Section JB11, Reserve—Prussia) SADDLE CLOTHS

24

19

20

Plate A

Plate D

Parade Dress (Major,

Undress Topcoat (Mauptmann—Prussia) Walking Out Dress (Hauptmann—Bavaria) Parade Dress (Oberleutnant—Guard Schützen, Prussia)

Plate B

Service Dress, Paletot (Major—Prussia)

adjutant—Prussia) Service Dress (Oberleutnant—Saxony)

Undress (Hauptmann—Mecklenburg)

Undress Paletot (Ensign—Prussia) Undress, Litewka (Hauptmann—Saxony)

Plate E

Plate F

Plate G

Oberjager displayed one silver braid ring, the Vizefeldwebel and Feldwebel two silver braid rings. Schützen Regiment 108 substituted golden braid rings. With exception of parade and orderly dress the basically felt shako always protected within a black waxed cloth cover with provision to display the plume. In the field, grey/green linen cover substituted without number. An exception was formed by Schützen Regiment 108 which, as the infantry, displayed their red number upon the cover. Bavaria As Prussia. Shako adopted in 1896. Shako plate: Tombac state coat of arms with crowned lion supporters mounted upon a scroll bearing the inscription 'IN TREUE FEST'. All metal fittings of tombac with, since February, 1914, black leather chinstraps. Beneath the right-hand chinstrap boss, the imperial black/white/red cockade. Fieldbadge: Outer border white, inner field light blue. Shako plume not displayed. In the field, grey/green linen cover worn.

Top centre: Rear view of full service marching order being worn. Top right: Front view of full service marching order. Bottom right: Four views of pattern '09 ammunition pouches. Bottom centre: Two views of haversack and side view of water-bottle. Bottom left: Bayonet frog. Centre left: Bayonet and entrenching spade. Top left: Mess tins.

25

SECTION II

Officers 1. THE TUNIC (Waffenrock) Prussia Of universal pattern both for officers and men, in practice the officers' tunic, in addition to its superior cut and appreciably lighter shade of green, retained a number of individual features. The stand-up poppy red collar, secured by three pairs of hooks and eyes, and of black velvet for the Guard Schützen, was of a distinctly higher and suffer pattern than the men's, though not exceeding a height of 6cm, and similarly square-fronted for the Guard and half-rounded for the Line. As for the men, the front and upper edge of the collar was additionally piped in dark green, poppy red for the Schützen, with a protective black silk neckband just visible above the upper collar line. The domed tunic buttons followed the sequence of the men's, that is eight down the front and six on the tail pocket flaps, but in all cases of gilt metal, the small 1.9cm diameter shoulder buttons remaining plain without company numbers. Upon each shoulder was a permanently attached epaulette bridle each representing a loop of poppy red cloth faced with 1.6cm silver epaulette braid laced each side with a 0.2cm black silk stripe. When shoulder cords were worn the epaulette bridles remained visible beneath, extending about 0.5cm each side of the cords. A cloth loop in the dark green colour of the tunic was provided at each upper armhole seam through which the base tongue of the detachable shoulder cords was passed. Sleeve cuffs corresponded to the men's, either of the Swedish pattern, with two horizontal buttons or, for the Guard Schützen, the French or arched Brandenburg with three vertical buttons. In both cases of larger dimension than the men's, with an 8cm cuff and a 14cm high and 7cm wide rectangular sleeve patch, including piping. The officers of the Guard were distinguished by a golden Kapellen embroidery; upon the collar of elongated double form revealing respectively a red or black centre-dart with the upper and lower inner lights replaced by a golden double twisted cord. Each cuff embroidery was of more abbreviated form, displayed upon the Swedish as two single vertical laces, and upon the arched sleeve patch as three single horizontal laces with inner light in each case replaced by a golden twisted cord. In all cases the base of the chaplets was further defined by a golden twisted cord and the lace was of an appropriately larger dimension than the men's. All tunic pipings were 0.2cm wide and of poppy red cloth extending the full length of the tunic front on the buttonhole side and outlining each of the arched tail pocket flaps. The uppermost waist buttons remained of normal button pattern and the divided rear skirt was lined with black silk. Unlike the men, the

26

back section of the tunic was cut from two pieces with a vertical centre seam. The officers of JB10 similarly adopted the narrow light blue band around the lower right sleeve bearing in golden embroidery the block-lettered inscription 'GIBRALTAR', and the officers of JB11 a gilt crowned monogram M upon the shoulder cords. Mecklenburg As Prussia. Light green square-fronted collar, piped red around front, upper and base edge, and light green Swedish cuffs piped red around upper and rear edge. Silver buttons. Silver collar and cuff embroidery, inner lights of silver twisted cord, light green centre dart. Collar and cuff facings of a particularly light shade of grass green. Saxony As Prussia. Black velvet rounded-front collar piped red around all edges, black velvet German cuffs piped red. JB12, 13: Silver buttons. Schützen Regiment 108: Gilt buttons. Battalion numbers silver or gilt. Bavaria As Prussia, but traditionally, since 1815, of infantry light blue. Light green rounded-front collar piped light blue around front and upper edge. Light green Swedish cuffs. Light green piping down tunic front and around arched tail pocket flaps. Buttons and battalion numbers gilt.

2.

RANK INSIGNIA (Dienstgradabzeichen) Epaulettes (Epauletten)

Prussia The epaulette, purely an article of parade or ceremonial wear, comprised a square-ended shoulder strap with diagonally cut upper corners, enlarging at the base into a large elliptical field enclosed within a smooth and highly polished gilt half-moon or crescent. The strap, bordered with silver epaulette braid, 1.6cm wide and laced each side with a 0.2cm black silk stripe, was retained at the base by the bridle and secured at the upper end by the domed shoulder button. The field of the epaulette corresponded in colour to the men's shoulder straps, that is poppy red, and the whole piece was mounted on a poppy red foundation cloth which extended beyond the outer edges of the epaulette as a narrow trim. Battalion numbers and monograms were of gilt metal and displayed vertically in the centre of the field with the crown of the monogram positioned between the points of the crescent with its tip resting on the epaulette bridle. The numerals, of large 3.5cm size, displayed patterned upper surfaces enclosed within a smoothly polished outer border, whereas the monogram of JB11 was cast in the distinctive block-lettered form with the additional elaboration reserved for foreign Colonels-in-chief. Rank stars were universally of gilt metal and positioned with one point towards the shoulder button, normally measuring 1.8cm across opposite points. The company officers, that is up to Captain, displayed epaulettes without fringes, but staff officers, that is from Major upwards, adopted thin silver 27

Normally the Litewka was worn fully buttoned to the neck with a discreet amount of white shirt cuff revealed beneath the sleeves. The Litewka was strictly a casual garment worn only within defined military boundaries, such as the officers' mess, at the rifle range or at fencing, swimming or general sporting assemblies. It might also be called an interim tunic. Mecklenburg As Prussia. Light green collar patches, silver buttons. Saxony As Prussia. Dark green collar patches piped red around all outer edges. JB12 and 13: Silver buttons. Schützen Regiment 108: Gilt buttons. Bavaria Of individual pattern. Light green collar patches, gilt buttons.

4.

TROUSERS AND FOÇTWEAR (Hosen und Fussbekleidung) Trousers (Hosen)

Prussia The service trousers were basically of the men's pattern, but generally of a somewhat tighter cut and better material, such as tricot or satin. Long blue/black trousers were worn during the winter months, displaying down each outer seam a slightly narrower, 0.15cm, poppy red seam piping. The officer also retained a black leather stirrup strap attached to the base of each trouser leg passing beneath the arch of the shoe. The white linen summer trousers, without piping, also corresponded, with the stirrup strap of white cloth. Breeches, worn with the high stiff-shafted leather boot, were of blue/black tricot with 0.15cm poppy red seam piping, and for the mounted officer reinforced at the seat and each inner leg with black leather. For social occasions, gala trousers were worn, these as the long blue/black trousers, but of a much finer material, generally satin or cashmere, and displayed down each outer leg in addition to the narrow seam piping, two 3cm wide stripes of poppy red cloth, each spaced 0.5cm from the seam piping. The Guard Schützen substituted two 3cm stripes of black velvet, each additionally outlined on both sides with 0.2cm wide poppy red piping. Mecklenburg As Prussia. Gala trousers light green stripes, piped red each side. Saxony As Prussia. Bavaria As Prussia except light blue with light green piping for long cloth trousers and breeches. White trousers worn on parade.

30

Footwear (Fussbekleidung) Prussia The officers wore with the long blue/black or white trousers plain-fronted black leather shoes. The high stiff-shafted black leather boot, introduced in 1870 for the mounted and 1888 for the dismounted officers, extended to the base of the kneecap at the front arching to 4cm lower at the rear. Spurs were nickel plated or of polished steel and when worn with the high boot possessed an arched or upswept stem terminating in a smooth 2.2cm rowel. The spurs were attached to a broad black leather strap passing across the instep and in turn buckled to a narrower leather strap passing beneath the arch of the boot. With the long trousers the buckled spurs were replaced by box spurs, or the so-called 'dancing spurs' secured by a screwed fastening with a short straight neck terminating in a small, about 1cm diameter smooth button. In the field, high brown leather spirally strapped gaiters were adopted, extending to 5cm beneath the kneecap, and worn with brown leather laced ankle boots. Mounted officers with buckled spurs with brown leather straps. Later dark brown leather gaiters of a more elegant form were adopted, shaped to the leg and secured at the top by an adjustable buckled strap. Staff officers, adjutants and Captains customarily wore spurs with all orders of dress. Mecklenburg, Saxony and Bavaria In general corresponded to Prussia.

5.

UNDRESS TOPCOAT, PARADE AND SERVICE TOPCOAT, GREATCOAT AND CAPE (Überrock, Paletot, Mantel mit Umhang) Undress Topcoat (Überrock)

Prussia A double-breasted frock cpat of looser fit than the tunic and of dark green cloth, doeskin, or duffel, the Überrock was extremely popular with the officers. Revealing identical front sections, cut together with the breast flaps of one piece, the coat displayed two parallel rows each of six gilt metal buttons. The buttons were flat and 2.5cm in diameter, the lowest pair centred upon the waist seam, the remainder spaced equally above and vertically in line with the shoulder buttons. The stiff stand-up poppy red collar displayed a half-rounded front in all cases and the Jäger retained the narrow dark green piping around the front and upper edge. The Guard Schützen assumed a black velvet collar with red upper piping. The collar was without lace or embroidery with the fronts secured by two or three hooks and eyes, and a black silk neckband was just visible above. The deep turn-back cuffs, the so-called 'cuff pockets', were of the same material as the coat and piped around the upper edge in poppy red. The back of the coat was made in two pieces revealing a vertical centre seam with the rear skirt divided into individual tails by a long vertical vent. The tail pocket flaps were straight, or rather tapered, that is wider at the base than at the top, each displaying two gilt buttons placed top and bottom, the uppermost pair centred on 31

the rear waist seam, the lowest spaced 1.5cm above the base piping, the flaps further piped in poppy red. The coat was considerably shorter than the Paletot, reaching only to the centre of the kneecaps. Shoulder cords were as on the tunic mounted on a poppy red underlay and epaulettes and epaulette bridles were no longer displayed upon the Überrock. The breast flaps were generally lined in the same material as the tunic collar, that is of poppy red cloth, but dark green velvet for the Guard Schützen, though normally the coat was worn fully buttoned to the neck and this was not revealed. The Überrock was frequently worn on manoeuvres, Adjutants with the sash 'en bandoulière', military umpires and other judiciaries wore a white brassard around the left upper arm. Hooks and eyes were sewn into each front and rear skirt enabling them to be attached together giving greater leg freedom when mounted, etc., and also revealing the black linings. For informal occasions the Überrock was worn with either the long blue/black trousers or, in summer, white linen, with black leather shoes. In the field the high-shafted black leather boot was worn with spurs where permitted. Ensigns were permitted to wear the Überrock with the shoulder straps of the men. Mecklenburg As Prussia with light green collar piped red around all outer edges. Breast flap linings light green, buttons silver. Saxony As Prussia with black velvet collar piped red around all outer edges. Breast flap linings black velvet, buttons silver for Jäger, gilt for Schützen Regiment 108. Bavaria As Prussia except of light blue material with two rows, each of seven buttons down the front. Collar light green piped light blue around front and upper edge. Light green piping down the front and around each sleeve cuff. Breast flap linings light green, buttons gilt. Tail pocket flaps piped light green.

Parade and Service Topcoat (Paletot) Prussia A most stylish, yet practical, double-breasted topcoat and made of a variety of materials, the Paletot adopted an extremely light shade of grey, ranging almost to the point of white. The coat displayed down the front two parallel rows, each of six domed gilt buttons, the lowest pair centred 5cm beneath the hips, 20-24cm apart, the rest spaced equally above in line with the shoulder buttons. The deep square-fronted collar provided with three pairs of hooks and eyes and of a stand-and-fall pattern, displayed, when reclined or 'nach innen', the dark green colour of the tunic and, when raised or 'nach aussen', the colour of the tunic collar, in the case of the Guard and Line Jäger of poppy red cloth, but for the Guard Schützen of black velvet with poppy red piping. An appropriately coloured cloth or velvet tab with button was also provided to retain the collar in its raised position. Sleeve cuffs were of a deep turn-back pattern and of the same material as the coat and, upon each front skirt, a sloping pocket flap without button was placed, its highest point in line with the lowest front button. The back of the coat revealed a long vertical pleat, stitched in a quilted triangle at the top, extending down to the base of the half-belt formed of two short straps

32

of equal length secured at the centre by a single domed gilt metal button. At each end of the half-belt was a vertical arched pocket flap displaying a row of three domed gilt metal buttons, and further outlined with 0.2cm poppy red piping. The divided rear skirt could be closed by four small grey cloth-covered buttons provided on the inner left-hand side. Always worn fastened when dismounted. The small domed gilt shoulder buttons securing the upper ends of the shoulder cords remained unobscured when the collar was folded and were in all respects as on the tunic. Epaulettes were not worn. Considerable discretion was permitted in the length of the coat and while the regulations stipulated 24cm above the instep, it was also worn well above or well below the kneecaps, but always remained shorter than the Mantel. In the field the Paletot was carried rolled in horseshoe fashion around the three outer edges of the pack. If the pack was not carried, then 'en bandoulière' from the left shoulder or, by the mounted officer, rolled within a light grey valise strapped behind the saddle. The Paletot on all parade and service occasions was worn fully buttoned to the neck, only officers of General status were permitted to leave the top two buttons unfastened with the breast flaps turned back to reveal the linings. Mecklenburg As Prussia. Collar reclined dark green, collar raised poppy red. Silver domed buttons. Saxony As Prussia. Collar reclined dark green, collar raised black velvet piped red. Jäger: Silver domed buttons. Schützen Regiment 108: Gilt. Bavaria As Prussia. Collar reclined light blue, collar raised light green. Rear waist belt of one piece, attached to upper pocket flap buttons only., Divided rear skirt fastened by small gilt metal buttons.

Officers' Greatcoat with Cape (Mantel mit Umhang) Prussia The Mantel was worn only on undress or off-duty occasions, or in the field by the mounted officer. A single-breasted garment of light grey cloth, in reality much darker than the Paletot, the coat fastened at the front by six gilt domed metal buttons, the lowest button 1cm above the waist. The back section of the coat revealed a double pleat stitched together at the collar seam, and the rear skirt was divided by a long vertical vent which could be fastened by four small cloth buttons provided on the left-hand side. The square-cut, stand-and-fall collar, as for the Paletot, in its folded position was dark green and, when raised, poppy red or, for the Guard Schützen, of black velvet with red piping. When raised the collar covered the ears, not merely the neck as the Paletot. The Mantel at its minimum length conformed to the longest Paletot, but generally extended to 5cm above the ankles. In all other respects, that is sleeves, tail pocket flaps, rear waist belt, etc, conformed to the Paletot. Shoulder cords were not displayed. A Pelerine or shoulder-cape, without sleeves or armholes, of the same light grey material, was permanently attached beneath the coat collar. The cape was made in two pieces with a vertical back seam and, with the arms vertically at the sides, the base of the cape hung level with the extended finger tips. 33

Mecklenburg and Saxony As Prussia. Bavaria As Prussia except Pelerine attached by small gilt buttons.

Officers' Cape and Hood (Umhang und Kapuze) Prussia Introduced in 1899, of light grey waterproofed cloth or rubberised fabric lined with grey silk, the officers' cape was much longer than the Pelerine, extending to well below the knee. The cape was fastened at the front by five concealed bone buttons covered in the same material, and possessed a deep square-cut collar conforming in all respects to that of the Mantel. On the inside of the cape, at waist height, a buttonhole flap was provided enabling the cape to be secured to the rear waist buttons of the tunic or Paletot in high wind. The circular cape, made of two parts with a vertical back seam, hung in loose deep folds, but was without any external pockets and displayed no rank insignia upon the shoulders. The provision of a neck halter stitched to the inner collar band, as with the Paletot, was optional. The cape was worn either alone or above the Paletot, but in the field was strapped around the outer edges of the pack above the Paletot, or, if pack not carried, 'en bandoulière' from the left shoulder. A row of small grey cloth-covered buttons was provided above the base of the collar seam, both on the inside and outside, to which, in the field, was attached a light grey hood with poppy red lining. Normally the hood was attached to the inside buttons but in heavy rain was re-buttoned to the outside to cover the raised cape collar. When not raised the hood was suspended in a flat manner, revealing its poppy red lining, from beneath the cape collar. The hood, of the same material as the cape, possessed a circular crown-piece of lighter grey silk or calico, not visible when the shako was worn. Mecklenburg, Saxony and Bavaria As Prussia

6.

BODY SASH, ADJUTANTS' SASH, UNDRESS SERVICE BELT (Leib-Schärpe, Adjutantenschärpe, Feldbinde) Body Sash (Leib-Schärpe)

Prussia Displayed in the heraldic colours of the Hohenzollerns, the waist, or body sash was composed of silver cords laced with two 0.5cm wide black silk stripes, each spaced 1cm from the outer edges. At the front the sash rested upon the lowest front tunic button and, at the rear, upon the uppermost button pair of the tail pocket flaps. The sash was retained in a bow at the left hip by two adjustable silver plated buckles, the suspended ends each terminating in silver bell-rope tassels. The bright silver tassel crowns were contrasted with an outer net of dull 34

silver, while the 25-30cm long tassels were composed of two outer rows of silver fringes with an inner filling of mixed black and silver fringes. For the dismounted officer the base of the rear tassel was adjusted level with the left knee joint, with the front tassel higher by the depth of its crown. When mounted the tassels remained in this position, but for convenience were adjusted some 10cm higher. The sash was worn only on parade or ceremonial occasions. Mecklenburg Golden sash pierced with two silk stripes, the upper blue, the lower carmine. Golden tassels composed of two outer rows of golden fringes with an inner filling of mixed dark blue and carmine fringes. Gilt adjustable buckles and lined with yellow silk. Saxony Silver sash laced with two green stripes. Crown as Prussia. Silver tassels composed of two outer rows of silver fringes with an inner filling of mixed silver and green fringes. Bavaria Silver sash pierced with two light blue stripes. Silver tassels with spherical crowns and bulbous stems resembling in shape those of the men's sabre knot. Tassels composed of two outer rows of silver fringes with an inner filling of mixed light blue and silver fringes.

Adjutants' Sash (Adjutantenschärpe) Prussia The silver adjutants' sash, introduced in 1848, and an article of normal service dress, was worn 'en bandoulière' from the right shoulder to the left hip, passing beneath the epaulette or shoulder cord, and terminating in silver bullion tassels of the same dimensions and displayed in the same position as on the waist sash. The sash band, 6-7cm wide, was laced with two parallel black silk stripes, each about 0.9cm wide, spaced 1.5cm from the outer edges. The sash was formed into a wrapped tie at the left.hip and retained in position by two small loops of silver cord, the upper loop attached to the right shoulder button, the lower to the left rear waist button. The sash was generally lined with white silk. Mecklenburg As body sash, golden with an upper blue and lower carmine stripe. The retaining loops of golden cord. Saxony As body sash, silver with two green stripes. Bavaria As body sash, silver pierced with two light blue stripes.

Undress Service Belt or Waist Belt (Feldbinde) Prussia Composed of silver cords, as the sash band, but stiffened with a cloth or velvet backing, the service belt displayed two 0.5cm wide black silk stripes, each spaced 1cm from the outer edges. The gilt circular buckle was embossed in the centre with the crowned monogram WII enclosed within a laurel leaf wreath. 35

brass buckle provided upon the case enabling the pack strap to be attached, if necessary. German binoculars, as all optical equipment, were of a very high standard and generally of Zeiss manufacture.

Gloves (Handschuhe) For service wear and general duties of reddish-brown leather, but for parade, church going and social occasions white leather was substituted. The gloves were normally fastened by one or two buttons or press studs covered in the same material, and possessed distinctly ribbed backs.

Whistle Lanyard (Signalpfeife-schnur) Adopted only in the field, the signal whistle was carried on a dark green plaited cord looped between the second and third front tunic or topcoat buttons. Carried by all company officers, but in particular the Lieutenants.

Pistol Holster (Pistolentasche) Looped to the left-hand side of the Feldbinde with the pistol butt presented to the right, the holster was of dark brown leather secured by an adjustable buckled flap. Adjutants carried the holster on the narrow black leather waist strap. Various patterns of automatic pistol were carried, the most common the Mauser 7.92mm calibre and the Parabellum '08 9mm calibre, the latter containing the ammunition clip within the butt. In addition to the officers, those NCOs not armed with the rifle, for example the Feldwebel, Vizefeldwebel, Colour-bearer and Music Master, also carried the pistol.

10. HEAD-DRESS (Kopfbedeckung) Shako (Tschako) Prussia Basically of black lacquered leather with both front and rear peaks, the body of the shako, between the raised leather brii im and the 2.5cm wide leather baseband, was entirely covered with black cloth with a silvered ventilation grille provided on each upper side. The flat gilt metal chinscales were secured each side by circular gilt rosettes with, beneath the right-hand rosette, the 'Deutsche' or imperial black/silver/red cockade, about 5.5cm in diameter, with its inner red field distinctly revealed. The shako plate for the Guard was the silver-plated Guard star with enamelled centre field, displaying around the outer points of the star a silver circular scroll bearing the inscription 'MIT GOTT FUR KOENIG UND VATERLAND' and at the base the commemorative date '1860'. Officers of the Line Battalions 1, 2, 5 and 6 adopted the old gilt 'Grenadier' eagle bearing upon its oval breastshield the entwined monogram FWR. The remaining battalions displayed the customary gilt Line eagle with the breast initials FR and both patterns of eagle displayed the Fatherland scroll across the breast and wings. JB10 was singularly distinguished by the addition to the eagle 40

of a gilt circular scroll bearing the battle honours 'Waterloo/Peninsula/Venta del Pozo'. The elliptical fieldbadge, half extending above the shako and secured by a silver-plated wire stem, displayed an outer border of brilliant silver metallic cords, and an inner field of black velvet additionally enclosed within an oval silver metallic cord. The officers of JB7 retained the silver/blue/red fieldbadge of Schaumburg-Lippe, the outer border of silver cords, the inner field of dark blue velvet, enclosed within an oval red enamelled cord. On parade the officers displayed black buffalo-hair plumes, the base of the plume level with the upper seam of the front peak. The plume, supported on a gilt fluted funnel slightly inclined to the front, was secured at the top by a gilt retainer button. In the field a grey-green linen shako cover without number was worn, clipped to the front and rear peaks, with only the fieldbadge displayed. On manoeuvres umpires wore a white shako cover, the officers of the 'red party' a red band around the base of the grey-green linen cover. Officers of the Reserve were distinguished by the Landwehr Cross upon the plate, resembling a Maltese Cross in form and generally displayed in silver, only reversing to gilt upon the silver plates. As the Cross itself carried the inscription 'MIT GOTT FUR KOENIG UND VATERLAND 1813', the customary Fatherland scroll was rendered superfluous and not adopted. Guard Reserve officers displayed the gilt Cross superimposed on the top ray of the Guard star, its base resting upon the circular scroll bearing the inscription 'SUUM CUIQUE'. Line Reserve officers displayed the silver cross immediately beneath the monogram FWR or initials FR upon the breast of the eagle. Reserve officers of JB10 retained the Battle Honour Scroll. Generals à la suite displayed the cock-feather plume of the infantry General, for Prussia the outer feathers in white, the inner of black. Mecklenburg As Prussia. Shako plate displaying twelve-rayed gilt heraldic sun with abbreviated base, bearing the silver crowned coat of arms enclosed within a laurel leaf wreath. Fieldbadge: Outer border of silver cords, inner velvet field quartered dark blue and carmine by a golden cross and further outlined with golden cord. Gilt chinscales with black buffalo-hair plumes. Reserve Officers: Silver Landwehr Cross bearing inscription 'MIT GOTT FÜR FUERST UND VATERLAND'. Saxony Shako in the form of a Keppi without rear peak. Black leather chinstrap with rosettes in button colour. Beneath the right-hand rosette the imperial black/ silver/red cockade, beneath the left the Saxon white/green/white. The outer rim of the Saxon cockades was smooth not 'cockscombed' as the Prussian, and a fieldbadge was not displayed. Officers of Battalions 12 and 13 displayed a silver eight-pointed star bearing the gilt crowned coat of arms with hunting horn at the base. By Schützen Regiment 108 the colours were reversed. Black buffalo-hair plumes bound in the form of a bow and retained by a small black leather buckled strap were displayed on all service occasions on the left-hand side of the shako. The shako was covered with black velveteen with, around the crown, a black velvet band upon which the staff officers displayed three, the company officers two rings of silver embroidery. Schützen Regiment 108 substituted golden embroidery.

41

Reserve Officers: Landwehr Cross superimposed on base of star, its upper arm immediately beneath the centre field. Gilt cross for JB12 and 13. Silver for Schützen Regiment 108. Generals à la suite: Customary black shako plume retained. Bavaria As Prussia. Shako plate: Gilt crowned coat of arms with crowned lion supporters mounted upon a scroll bearing the inscription 'IN TREUE FEST'. Gilt metal fittings and flat chinscales with, beneath the right chinscale rosette, the imperial black/silver/red cockade. Fieldbadge with outer border of silver cords, inner field of light blue velvet enclosed within a twisted silver metallic cord. Shako plumes not displayed. Reserve Officers: Silver Landwehr cross bearing light blue/silver diamond patterned shield superimposed on state coat of arms. Generals a la suite: Cockfeather shako plume, outer white, inner light blue.

Service Cap (Mütze)

Prussia The service cap of the officer was of a higher and suffer construction than the men's, of finer material such as duffel or felt, and additionally possessed a rounded black patent leather peak with bound edge angled between 30-35 degrees. The front and side walls of the cap were retained at an equal height by flexible stiffeners, outwardly slanting up to the crown. A chinstrap was not adopted. The cockades, each 2cm in diameter, were also of much better quality, the outer cockscombed base of lacquered leather bearing in the centre a distinctively raised gilt or silver metal ring with recessed inner field of cloth or velvet. The capband, deeper than the men's, 3.9cm including pipings, corresponded in colour, with all cap pipings similarly 0.2cm wide. A narrow strip of the basic cap material always remained visible beneath the base of the capband. Measured vertically across the cockades from the base of the capband to the upper crown piping, the cap officially had a height of 8.5cm, with the crown about 5.2cm wider than the diameter of the headband. Additional distinctions: (a) Reserve Officers: Distinguished by a miniature silver Landwehr Cross displayed within the centre of the state cockade. (b) Guard Jäger and Line Battalions 1-11: Dark green crown cloth, poppy red capband with red crown piping. Upper cockade: Black/silver/red. Lower cockade: Black/silver/black. (c) Guard Schützen: Dark green crown cloth, black velvet capband piped poppy red top and bottom, with red crown piping. Upper cockade: Black/ silver/red. Lower cockade: Black/silver/black. (d) Officers of Jäger Battalion 7: Lower cockade: Silver/red/silver. Mecklenburg Dark green crown cloth, light green capband piped red top and bottom, red crown piping. Upper cockade: Black/silver/red. Lower cockade: Blue/ gold/carmine. Reserve officers: Gilt Landwehr cross within state cockade. Saxony Dark green crown cloth, black velvet capband piped red top and bottom with red crown piping. Upper cockade: Black/silver/red. Lower cockade: Silver/ green/silver.

42

Reserve officers JB12 and 13: Gilt Landwehr cross. Schützen Regiment 108: Silver Landwehr cross within state cockade. Bavaria Light blue crown cloth, light green capband with light green crown piping. Upper cockade: Black/silver/red. Lower cockade: Silver/light blue/silver. Reserve officers: Silver Landwehr cross bearing light blue/silver diamond patterned shield within state cockade. COLLAR BUTTONS

Prussia

Mecklenburg

Saxony

Bavaria

EPAULETTES

Oberleutnant Major

Hauptmann Oberstleutnant

43

Leutnant

the Guard Jäger was of light green cloth, that of the Guard Schützen of dark green velvet, both additionally piped red around all outer edges. The upper and lower inner lights of the lace each revealed a narrow 0.3cm silver twisted cord with only the centre dart displaying the base colour of the patch with the lace spaced an equal 0.2cm from the front and rear edge of the patch. Beneath the collar a grey silk neck cloth was worn rather more revealed than in peacetime. Sleeve cuffs remained of the Swedish or French pattern, no longer with coloured facings, but adopting the grey-green colour of the tunic and outlined with light green piping, or black velvet for the Guard Schützen, Guard officers with the additional piping around the base of the cuff. The Guard adopted a cuff lace of a dull silver-grey weave, the inner light replaced by silver twisted cord, arranged as two vertical laces upon the Swedish or three horizontal laces upon the French patch. The matt gilt tunic buttons were each, including the small shoulder buttons, embossed with the royal Prussian crown. A sloping pocket flap, with rounded front corners but without button, was placed on each front skirt, positioned somewhat more diagonally and further forward than the men's, and concealed an arched pocket entry. Shoulder cords remained as in peacetime upon a poppy red underlay, later assuming a matt, not bright, finish with the shoulder button reduced to 1.8cm diameter and epaulette bridles were dispensed with. Rank insignia was unaltered but the newly-established rank of Feldwebel-Leutnant or Sergeant-Major Lieutenant wore the uniform of the officer with the shoulder cords of a Leutnant and the collar and cuff braid and large eagle button of the Feldwebel. All other dress effects were as the officer and the rank was included within the officer corps. Mecklenburg (JB14) As Prussia. White collar and cuff lace with light green inner lights. All tunic pipings light green. Red number 14 on pointed shoulder straps. Dull nickel crown buttons and silver NCO braid and collar buttons. Swallows' nests with 3cm silver fringes. Music Master braid: Silver-grey with two carmine stripes. Officers light green collar patches piped poppy red with abbreviated dull silver lace. Shoulder cords as peacetime. Matt silver crown buttons. Saxony (JB12,13 & Schützen Regiment 108) As Prussia, but retained the Saxon peculiarities of the German cuff, straight tail pocket flaps, and base skirt piping, but adopted the pointed Prussian shoulder straps. All tunic pipings light green. Battalion numbers and hunting horn upon the shoulder straps red. Jäger Battalion 12 and 13 dull nickel crown buttons. Silver NCO braid and collar buttons. Schützen Regiment 108 collar and cuffs piped black. Matt tombac crown buttons. Remaining pipings light green. Golden NCO braid and collar buttons. Music Master braid: Silver-grey with two green stripes. Officers' shoulder cords as in peacetime. Bavaria (JB1 & 2) As Prussia, but of field grey cloth. Light green battalion numbers upon the field grey shoulder straps. All tunic pipings light green. Matt tombac buttons embossed with crowned Bavarian lion. Golden NCO braid and collar buttons. All badge insignia on field grey underlay. Music Master braid: Silver-grey with two light blue stripes. Waist girdle field grey. Officers' shoulder cords as in peacetime. 46

2. NCO RANK INSIGNIA (Unteroffizierdienstgradabzeichen) The system of indicating NCO rank remained fundamentally unchanged but, due to the refashioned collar, the golden metallic braid, reduced to 1.6cm wide, was re-positioned around the front and base edge, applied in a square-cut manner for both Guard and Line. The Guard retained patterned braid, the Line plain, and the eagle collar buttons remained unchanged except now of dull tombac or nickel. The Guard Oberjäger retained the single yellow collar lace with the front chaplet slightly overlapped by the braid. Upon both patterns of cuff the rank braid remained basically unaltered, spaced 0.2cm from the outer piping but terminating about 0.3cm from the base of the cuff. The rank of Offizierstellvetreter or acting officer introduced upon mobilisation, adopted the collar and cuff braid of the Vizefeldwebel with, in addition, a golden 1.6cm wide metallic braid around the outer edges of the pointed shoulder straps spaced O.lcm from the piping, patterned for the Guard, and plain for the Line. A gilt metal battalion number or monogram of company officer size was displayed upon the centre of the strap and the officers' sword and swordknot was carried. Ranked as a Senior NCO, not an officer.

3.

SERVICE GRADE INSIGNIA (Dienststellungsabzeichen)

All peacetime service grade insignia, such as that of the One-Year Volunteer and Re-enlisted man, was retained upon the field tunic except that the Colourbearers', signallers' and medical badge were placed on a grey-green cloth underlay and the eagle marksmanship buttons assumed a dull tombac. The Emperor's badge continued to be displayed on a grey-green backing and marksmanship cords were worn. Medical personnel retained the Red Cross brassard on the left upper arm, assistant stretcher-bearers an entirely red arm band.

4.

FIELD TROUSERS (Feldhosen)

Prussia As the tunic, of grey-green cloth with 0.2cm light green seam piping and cut in the fashion of breeches or 'Stiefelhosen'. Worn with the leather marching boots which were left in their natural tan brown condition. Officers adopted Stiefelhosen of grey-green tricot with light green seam piping worn with dark brown leggings and brown leather ankle boots laced at the front. Mounted officers with brown leather buckled spurs of peacetime pattern. Long grey-green trousers 47

with light green seam piping were also worn with black shoes. Mecklenburg and Saxony corresponded to Prussia, but Bavaria adopted field grey trousers with light green piping. Mecklenburg As Prussia Saxony As Prussia Bavaria Field grey trousers with light green piping.

5.

GREATCOAT (Mantel)

Remained as peacetime with poppy red patches, but with the substitution of grey-green shoulder straps piped light green with red number or monogram as on the tunic. Later, grey-green collar patches were adopted by Schützen Regiment 108 with black piping. Officers topcoats such as the Paletot, Überrock, and Mantel remained basically unchanged, the service Paletot with side suspender hooks and cloth tab and button adjustment at the rear cuff.

6.

EQUIPMENT (Ausrüstung)

With field dress, pattern '09 ammunition pouches were carried, of natural tan brown leather and worn as three small pouches each side of the belt buckle. All three pouches were stitched to a leather backing which looped over the belt and the centre pouch in each case was provided with a brass buckle to attach to the pack straps. Each pouch contained 20 rounds. Initially the pack, haversack, bivouac sheet and water-bottle remained as in peacetime, but later packs, haversacks and bivouac sheets of field grey canvas material were issued. All leatherware, including belt and pack straps, was left in a natural tan brown condition. The machine-gunners retained their brown leather slings. Entrenching tools were later extended to include picks, hatchets and small wire-cutters, as well as the short-handled spade. Portable saws were also adopted.

7.

FIELD CAP (Feldmütze)

Prussia The field cap of the men remained of the flat visorless pattern, but of grey-green cloth with light green capband and upper crown piping, the Guard Schützen 48

with a black capband piped light green each side. All cockades were as in peacetime, the imperial above, the state cockade below. The officer's field cap of grey-green doth or doeskin, with capbands and pipings corresponding in colour to the men's, was of a much softer construction than in peacetime, without side stiffeners and only supported at the centre of the front crown. In addition, the cap possessed a flexible black leather peak and a black leather chinstrap secured each side by a small 1.2cm diameter button and optionally provided with sliding or spiked buckles. All buttons and buckles of blackened brass. The width of the capband did not exceed 4cm, but the diameter of the crown was about 6cm more than the headband and measured vertically across the cockades the cap was officially 10cm high. NCOs with swordknot were permitted the 'extra' officer pattern cap. Mecklenburg As Prussia. Saxony As Prussia, but with black capband piped light green each side, with black velvet for officers. Bavaria As Prussia, but with all cap material of field grey. COLLAR INSIGNIA Left hand column: Grey-green dress— Gefreiter (Guard); Sergeant, Vizefeldwebel (Line); Gefreiter (Line); Oberjager (Line); Sergeant, Vizefeldwebel Feldwebel (Guard) Bottom left: Grey-green dress— Guard Officer Right hand column: Dark green dress— Gefreiter (Guard Schützen); Sergeant, Vizefeldwebel, Feldwebel (Line); Oberjäger (Guard); Gefreiter (Line); Oberjäger (Line); Sergeant, Vizefeldwebel, Feldwebel (Guard) [See Rank List page 3]

49

CONCLUSION

As the war continued the uniform became increasingly functional with the emphasis placed upon practicability and concealment in the field. By early 1915 modified versions of the field tunic had already appeared and in September 1915 a universal pattern field dress was officially introduced which, to a large extent, though never entirely, replaced the 1910 dress. The field blouse superseded the field tunic and all the more colourful features of the uniform were discarded; the Feldbinde, adjutants', sash, gorget plates, swallows' nests, marksmanship awards and Gibraltar sleeve band were no longer worn in the field, and the whole aspect of the Jäger began to change. In general service by 1916, the Feldbluse was of a more pronounced shade of grey-green and much looser cut than the earlier field tunic. Fastened, as the Litewka, by a concealed row of grey buttons, the sleeve cuffs were of a deep turn-back pattern without piping or ornament, and on each front skirt a sloping pocket flap, secured by a small tombac crown button, was retained. At the rear the divided skirt was without pocket flaps and only the tombac button-hooks upon the waist seam, together with the side suspender hooks, remained. The collapsible collar was in a contrasting deeper grey-green 'abzeichen' or badge cloth, and the former golden Oberjäger braid replaced by a dull silvergrey linen band, interwoven on each side with a narrow light green stripe. Later this was abbreviated to only a corner angle on each collar front. The Guard adopted an abbreviated double Kapellen lace, single for the Oberjäger, of silver-grey linen with yellow inner lights, the Guard Jäger with light green centre dart, the Guard Schützen with black. JB14 assumed white inner lights with light green centre stripe. The pointed shoulder straps remained grey-green with red number or monogram, piped light green for the Jäger, and black for the Guard Schützen and Saxon formations. Guard officers retained their abbreviated matt silver double lace each side of the collar, but no longer upon coloured patches, and now with a dull golden (Mecklenburg silver) upper and lower twisted cord and light green centre light. Shoulder cords remained unaltered, of dull silver flecked with coloured silk and secured by a domed crown button. For both officers and men the universal pattern field trousers now adopted a slate grey tone termed 'Steingrau' with light green seam piping. With these both the black leather marching boots or grey-green puttees with black leather laced ankle boots were worn. Later the so-called 'Stürmhosen' were introduced, with the addition of grey leather knee and seat reinforcement, originally intended only for the specialist Gebirgs and Stürmjäger formations, but becoming generally adopted in the trenches. An attempt was made, in 1915, to recapture some of the old pre-war colour with the introduction of the grey-green 'peacetime' dress, with coloured pipings and facings, intended for wear in base or home areas, but which never became general issue. Inevitably the grey-green battle-dress became the only uniform, the steel helmet replaced the shako, the wrapped puttees the marching boots, and the old imperial dress was never to return. Yet whether devised for peace or war the German uniform always retained its peculiarly martial character, the professional touch that revealed not only a pride in but also respect for soldiering. Few uniforms of the time combined so much of 50

their colourful history with the more sombre, demands of modern times, and there can be little doubt that all the thoroughness and attention to detail generally attributed to the imperial German Army was equally reflected in its military dress. SHOULDER STRAP INSIGNIA from left to right:

Re-enlisted Man (Saxony) One Year Volunteer (Prussia) with detail of shoulder strap cord

Offizierstellvetreter (Guard) Offizierstellvetreter (Line)

SHOULDER CORDS from left to right:

Hauptmann Leutnant (JB11) Oberleutnant

Oberst Oberstleutnant Major

51

APPENDIX B

Medals and Decorations On parade or ceremonial the 'Grosse Ordensschnalle' or full orders and decorations, together with ribbons, was worn. The sash of an order, unless otherwise stipulated, was worn from the left shoulder to the right hip, passing under the epaulette and beneath the waist sash, normally displaying at its lower end both the star and grand cross of the order. Only a single sash was displayed at any one time, with membership of further orders indicated by additional neck crosses or breast stars. The grand cross was suspended at the neck from a broad ribbon, the star of an order pinned to the centre of the left breast and any additional crosses or stars were placed beneath in a correspondingly lower position. The grand cross, and in some cases the first class of an order, conferred the status of Grand Commander and was generally confined to royal Cols-in-Chief and Generals of noble or very high rank. Neck orders, in a slightly reduced form of the grand cross, generally corresponding to a second or third class of the order, carried the status of Knight Commander and were generally awarded to the lower ranking Generals and staff officers, but in wartime for exceptional bravery in the field were often extended to the subalterns, as for example the Order Pour le Mérite. As the grand cross, the commander cross was suspended from a ribbon, though somewhat narrower, the highest state award assuming the uppermost position, with additional orders placed beneath in order of precedence. A Saxon officer for example would display the Military Order of St Henry above the Prussian Pour le Mérite and vice versa. The knight's cross or lower grades of an order, together with all further decorations and medals, were displayed on the left upper tunic breast in strict order of seniority from the wearer's right to left. The ribbons were displayed in the draped or trapezoid manner favoured by many central European countries, with the base of the ribbons roughly in line with the second front tunic-buttonhole. In broad terms the ribbon row commenced with the highest orders of the particular state, followed by those of the allied German states, then the non-German European states, and finally those of the non-European or foreign states. In practice there were exceptions to this, certain orders being given preferential display, and for all states the Iron Cross, if awarded, normally assumed precedence. Furthermore, in the case of Prussia, if awarded for military services, the Order of the Red Eagle, the Order of the Crown, and the House Order of Hohenzollern were carried on a campaign ribbon, in effect black with white edging stripes as for the Iron Cross, instead of the statutory ribbon. Pin-back decorations without ribbons were also displayed on the left lower breast with, under certain circumstances, the ribbon only of a knight's cross or campaign decoration passed diagonally through the second front buttonhole. Jubilee or commemorative clasps were also permitted on the left upper breast beneath the ribbon row. On undress or walking out occasions the 'Kleine Ordensschnalle' or ribbons 54

only was displayed on the left upper breast, and decorations were confined to a minimum upon the tunic, Litewka or Überrock, generally restricted to a neck order, a pin-back breast decoration, a ribbon passed through the second front button hole, and a commemorative clasp. The Order Pour le Mérite, The Iron Cross 1st Class, or Jerusalem Cross, if possessed, were always displayed. If a crown or crossed swords was associated with the decoration this was mounted in miniature form upon the ribbon. As a rule, decorations were not worn upon the Paletot, but officers so distinguished were permitted on parade or ceremonial to wear an order sash from the left shoulder to the right hip, and to display a neck order, in reality suspended from the tunic collar, but otherwise nothing. Normally only the suspension ring of a neck order was revealed at the collar. CUFFS

Top row left to right: Oberjäger (Guard Schützen)—Grey-green dress, Dark green dress; Oberjäger (Line)—Dark-green dress. Grey-green dress; Marksmanship School (Saxony)—Dark green dress. Bottom row left to right: Feldwebel—Drill tunic; Feldwebel (Guard Jäger)—Grey-green dress, Dark green dress; Feldwebel (Saxony)— Grey-green dress. Dark green dress. [See Rank List page 3.)

55

APPENDIX C

The Jäger & Schützen (Peacetime 1914)

Royal Prussian Guard Jäger Btn

Raised 15.6.1744. Garrisoned Potsdam. Guard Corps. Raised 19.5.1814. Garrisoned Berlin/ Lichterfelde. Guard Corps. Raised 15.6.1744. Garrisoned Ortelsburg. Army Corps XX.

Royal Prussian Guard Schützen Btn Royal Prussian Jäger Btn Count York v Wartenburg (East Prussian) No 1 Royal Prussian Jäger Btn Prince Bismarck (Pomeranian) No 2 Royal Prussian Brandenburg Jäger Btn No 3 Royal Prussian Magdeburg Jäger Btn No 4 Royal Prussian Jäger Btn v Neumann (1st Silesian) No 5 Royal Prussian 2nd Silesian Jäger Btn No 6 Royal Prussian Westphalian Jäger Btn No 7 Royal Prussian Rhenish Jäger Btn No 8 Royal Prussian Lauenburg Jäger Btn No 9 Royal Prussian Hanoverian Jäger Btn No 10 Royal Prussian Electorate of Hesse Jäger Btn No 11 Royal Saxon 1st Jäger Btn No 12

Raised 15.6.1744. Garrisoned Kulm. Army Corps XVII. Raised 21.6.1815. Garrisoned Lübben. Army Corps III. Raised 21.6.1815. Garrisoned Naumburg/ Saale. Army Corps IV. Raised 21.11.1808. Garrisoned Hirschberg. Army Corps V. Raised 21.11.1808. Garrisoned Oels Army Corps VI. Raised 3.10.1815. Garrisoned Bückeburg. Army Corps VII. Raised 3.10.1815. Garrisoned Schlettstadt. Army Corps XV. Raised 21.6.1866. Garrisoned Ratzeburg. Army Corps IX. Raised 19.12.1803. Garrisoned Goslar/ Harz. Army Corps X. First raised 1631, re-raised 5.12.1813 Garrisoned Marburg. Army Corps XI. Raised 1.11.1809. Garrisoned Freiberg XII. (1st Royal Saxon) Army Corps. Raised 31.8.1809. Garrisoned Dresden XII. (1st Royal Saxon) Army Corps. Raised 1.6.1821. Garrisoned Colmar XV. Army Corps. ; Raised 1.10.1809. Garrisoned Dresden XII. (1st Royal Saxon) Army Corps. Raised 27.11.1815. Garrisoned Freising. 1st Royal Bav Army Corps. Raised 1.12.1825. Garrisoned Aschaffenburg. 2nd Royal Bav Army Corps.

Royal Saxon 2nd Jäger Btn No 13 Grand-ducal Mecklenburg Jäger Btn No 14 Royal Saxon Schützen (Fusilier) Regt 'Prince George' No 108 Royal Bavarian 1st Jäger Btn Royal Bavarian 2nd Jäger Btn

56

Padded Dress for Bayonet Training and Fatigue Dress 1913 (Jäger—Prussia)

Medical Personnel Sleeve Badge

Signaller's Sleeve Badge

Feldwebel Litewka Chevron (Guard)

57