№ 5–6 (34) 2006
Том 10 ЖУРНАЛ РОССИЙСКОЙ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ Выходит шесть раз в год
Главный редактор Мария Липман Заместитель главного редактора Александр Стариков Редактор Наталия Иванова Ответственный секретарь Татьяна Барабанова
Дизайн Лидия Левина Верстка Дмитрий Басистый Проверка и корректура Арнольд Кун
Консультационный совет Владимир Барановский Борис Дубин Фарид Закария Томас Карозерс Эндрю Качинс Анатоль Ливен Мари Мендрас Вадим Радаев Кирилл Рогов Валерий Тишков Дмитрий Тренин Лилия Шевцова Константин Эггерт Евгений Ясин Учредитель Фонд Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace) Издание осуществляется при материальной поддержке Фонда Макартуров
Издание зарегистрировано в Комитете по печати РФ. Свидетельство о регистрации № 015220 от 26 августа 1996 года Адрес редакции: 125009, Москва, ул. Тверская, 16/2, Московский центр Карнеги Телефон: (495) 935-8904. Факс: (495) 935-8906 E-mail:
[email protected]. Электронные версии: http://www.carnegie.ru/ru/pubs/procontra/ ISSN 1560-8913 Распространяется бесплатно. Подписано в печать 01 декабря 2006 года. Формат 60х901/8. Тираж 4 000 экз. Издательство «Гендальф» © Carnegie Endowment for International Peace, 2006
Vol10-num5-6.indd 1
03.12.2006 23:37:30
ОТ РЕДАКТОРА
Т
ермин «замороженные конфликты» довольно долго употреблялся примени-
Отдельную роль в «размораживании» сыграло и желание Запада решить, наконец, пробле-
тельно к Приднестровью, Абхазии, Южной
му Косово, которое вот уже несколько лет фак-
Осетии и Нагорному Карабаху. Военная стадия
тически находится под международным протек-
была кровопролитной, но продолжалась сравни-
торатом, формально оставаясь законной терри-
тельно недолго; когда она осталась в прошлом,
торией Сербии. Россия, чья внешняя политика
непризнанные государства оказались на пери-
становится все более жесткой, твердо заявляет,
ферии общественного внимания. Запад не про-
что будет рассматривать Косово как прецедент:
являл интереса ни к стату-
в ответ на попытку Запада предоставить сувере-
су этих территорий, ни к
нитет Косово Кремль готов поддержать претен-
их внутренним процессам.
зию на независимость непризнанных постсовет-
Россию это вполне устра-
ских республик. Хотя западные эксперты и поли-
ивало, но сама она, при-
тики утверждают, что между Косово и этими тер-
ложив значительные уси-
риториями нет и не может быть никаких анало-
лия к «замораживанию кон-
гий, российские власти придерживаются иного
фликтов», в дальнейшем
мнения. Более того, оказывается, что анало-
лишь поддерживала там
гию при желании можно «достроить». Так, на
статус-кво, не задумываясь о будущем сепара-
фоне ноябрьского референдума о независимо-
тистских регионов и о том, что рано или поздно
сти Южной Осетии югоосетинские власти актив-
застарелые конфликты потребуют разрешения.
но заговорили о геноциде осетинского народа
Проявлять такого рода инициативу России тогда
со стороны Грузии — очевидный ответ на аргу-
было не под силу и недосуг.
мент западных представителей, которые ссыла-
Ситуация вокруг непризнанных государств
ются на геноцид албанцев в период правления
стала меняться в последние годы в связи со значи-
Милошевича как на свидетельство уникальности
тельными сдвигами, которые произошли в ряде
косовской ситуации.
государств бывшего СССР и во внешней политике
За более чем десять лет мирного развития
России, и сегодня конфликты, связанные с этими
во всех этих образованиях в той или иной сте-
«продуктами распада» Советского Союза, уже
пени сформировалась собственная государ-
никак не назовешь «замороженными».
ственность, функционируют структуры власти и
Нынешний номер Pro et Contra посвящен
понемногу развивается экономика, но их даль-
«размораживанию» этих конфликтных процес-
нейшая судьба остается неясной. Руководство
сов. Мы ограничились тремя из них, исключив
непризнанных государств настроено решитель-
из рассмотрения Нагорный Карабах, где участие
но: независимость от «метрополий» обсужде-
России существенно меньше, чем в трех осталь-
нию не подлежит. Дополнительным свидетель-
ных. Нарушение статус-кво на этих территориях
ством тому стали референдумы о независимости,
связано с «цветными революциями» и с дрейфом
прошедшие в нынешнем году в Приднестровье и
Молдавии, Грузии и Украины в сторону Запада,
Южной Осетии. Югоосетинские власти при этом
что неизбежно осложнило отношения России
не прочь присоединиться к России. Молдавия и
и с бывшими «собратьями по СССР», и с самим
Грузия столь же непримиримы, сколь и сами сепа-
Западом. Укрепление позиций России в мире
ратисты; обе страны категорически отказывают-
также способствовало активизации конфлик-
ся идти на какие бы то ни было территориальные
тов вокруг Приднестровья, Абхазии и Южной
уступки. Россия поддерживает руководство сепа-
Осетии. К тому же из постсоветских они превра-
ратистских регионов и подыгрывает их стрем-
тились в международные.
лению к независимости. Запад, со своей сторо-
2 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 2
03.12.2006 23:39:20
От редактора
ны, поддерживает Грузию и Молдавию, а резуль-
только на постсоветском пространстве, но и по
таты референдумов не признаёт. Российская сто-
всему миру». Материал Андрея Рябова посвя-
рона предлагает «учитывать» результаты рефе-
щен проблеме Абхазии, которую эксперт считает
рендумов и с ними «считаться». Смысл этих пред-
неразрешимой. Власти Грузии и Абхазии не спо-
ложений, впрочем, неясен, поскольку на самом
собны вести диалог друг с другом; у России — как,
высоком официальном уровне, устами своего
впрочем, и у Запада — ограничено простран-
президента, Россия заявляет о приверженности
ство для маневра. Абхазия и Южная Осетия явля-
принципу территориальной целостности и госу-
ются темой статьи Нику Попеску; исследователь
дарственного суверенитета. По всей видимости,
уделяет главное внимание ситуации внутри этих
Россия, как и остальные заинтересованные сто-
непризнанных государств, в частности, демогра-
роны, не знает, как разрешить проблему непри-
фическому фактору, который, по словам Попеску,
знанных государств.
«фактически ставит под вопрос само существо-
Авторы Pro et Contra анализируют положение
вание абхазов и осетин как этнических групп в
дел внутри и вокруг Абхазии, Южной Осетии и
южной части Кавказа». Анна Толкачёва излагает
Приднестровья. Дмитрий Тренин рассматрива-
свой взгляд на ситуацию вокруг Приднестровья
ет территориальные конфликты на пространстве
где, по мнению автора, баланс сил может изме-
бывшего СССР через призму «казуса Косово».
ниться: ввиду слабости Молдавии и нежела-
Если отделившийся край будет признан в каче-
ния Запада создавать очередные проблемы с
стве суверенного государства, пишет автор, это
Москвой «только Россия обладает реальными
«не может остаться без последствий для замо-
рычагами воздействия на конфликтующие сто-
роженных конфликтов на пространстве, кото-
роны, и она намерена воспользоваться этим для
рое все еще принято именовать постсоветским».
укрепления собственных позиций». Александр
Тренин призывает все стороны скорректировать
Гольц рассуждает об особенностях российского
свою политику и выработать дифференцирован-
миротворчества на территориях непризнанных
ный подход к каждому из непризнанных госу-
государств.
дарств, поскольку они «очень разные и по исто-
За рамками главной темы журнал публи-
рии возникновения, и по военному, экономи-
кует статью Алексея Малашенко об исламе в
ческому и пр. потенциалу, и по перспективам».
России. Материал видного польского полито-
Игорь Федюкин разбирает косовский конфликт
лога Александра Смоляра посвящен политиче-
как таковой, указывая, что «юридические пози-
ской ситуации, сложившейся в Польше в связи с
ции сторонников независимости Косово выгля-
приходом власти тех, кого автор называет ради-
дят слабо». Он напоминает, что принцип неру-
калами, — партии братьев Качиньских. Смоляр
шимости границ все чаще приходит в противоре-
отвечает на вопрос, почему радикалы одержа-
чие со стремлением различных этнических групп
ли победу на выборах 2005 года, несмотря на
к самоопределению: «несоответствие межгосу-
успешное развитие Польши, которая по праву
дарственных границ этническим остается основ-
считалась образцом перехода к демократии и
ной причиной политической нестабильности не
рыночной экономике.
Мария Липман, главный редактор
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 3
Vol10-num5-6.indd 3
03.12.2006 23:39:21
СОДЕРЖАНИЕ ТЕМА НОМЕРА ПОСТСОВЕТСКИЕ КОНФЛИКТЫ
грузинских отношениях. Представляется, что
6 Казус Косово
что курс Грузии на укрепление сотрудничества с
ДМИТРИЙ ТРЕНИН
«В то время как представители Запада
лишь после этого Москва окончательно осознала, Западом является устойчивым стратегическим выбором».
подчеркивают уникальный характер косовского урегулирования, их российские коллеги, напротив, давно говорят о его модельном значении. “Косовская модель”, то есть решение
40 Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание? НИКУ ПОПЕСКУ
проблемы сепаратизма путем окончательного
«Для многих людей в этом регионе война не
территориального размежевания и признания
закончилась, она просто отложена. Это ощущение
отделившегося анклава в качестве суверенного
разделяют жители Абхазии, Южной Осетии
государства, не может остаться без последствий
и многие грузины, которым пришлось бежать
для “замороженных” конфликтов на пространстве,
из Абхазии. События недавнего прошлого
которое все еще принято именовать
постоянно воспроизводятся по телевидению
постсоветским».
и в печати. Война стала одним из важнейших факторов, определяющих сегодняшнюю
22 Бесполезный прецедент ИГОРЬ ФЕДЮКИН
политику сепаратистов. На Грузию, медленно возрождающуюся из хаоса 1990-х, здесь смотрят
«Уникальность косовского случая состоит,
как на нарастающую угрозу. Даже происходящие
в частности, еще и в том, что Сербия —
там позитивные события воспринимаются в
фактически побежденная страна. И в
непризнанных республиках с тревогой».
Приднестровье, и в Закавказье существующие сегодня разграничительные линии отражают результаты вооруженного противостояния
53 Европейский выбор Молдавии АННА ТОЛКАЧЁВА
между сепаратистами и правительственными
«В условиях, когда Запад не склонен проявлять
войсками. Россия, безусловно, поддерживала
активность и создавать очередные проблемы
сепаратистов, но формально российские войска
с Россией, не исключено, что громкий
были нейтральными миротворцами. В Сербии,
внешнеполитический демарш Молдавии 2003
однако, имело место прямое вооруженное
года может завершиться ее тихим возвращением в
вмешательство международных сил, направленное
орбиту РФ. У Кишинёва нет достаточных ресурсов,
не на разъединение сторон, а прямо против одной
чтобы повлиять на переговорный процесс и
из них, причем вторжение завершилось военным
самостоятельно улучшить свое экономическое
поражением Сербии».
положение. В сложившихся обстоятельствах только Россия обладает реальными рычагами
29 Грузино-абхазский тупик АНДРЕЙ РЯБОВ
«Поддерживая Абхазию, Россия тем самым
воздействия на конфликтующие стороны, и она намерена воспользоваться этой ситуацией для укрепления собственных позиций».
способствовала усилению прозападной ориентации грузинских элит. В сентябре 2006 года Саакашвили разгромил пророссийскую оппозицию. Последующий арест российских
65 Военное миротворчество России АЛЕКСАНДР ГОЛЬЦ
офицеров в Грузии по обвинению в шпионаже
«У России не было ясного представления о
привел к глубокому кризису в российско-
нормах проведения миротворческих операций,
4 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 4
03.12.2006 23:39:22
Содержание
выработанных мировым сообществом.
Ян Ольшевский. В общественном сознании
Советские войска никогда в них не участвовали.
сохранилась память о грубых попытках
Мандат операций, за исключением абхазской,
люстрации — многих лидеров Польши, включая
формировался по наитию. Поэтому
Леха Валенсу, публично обвинили в том, что
миротворческие операции России трудно
они были агентами тайной полиции; в печати
отнести к какому-то одному типу: они несли в себе
были опубликованы десятки имен из числа
элементы и “классического” миротворчества, и
руководителей страны. В результате парламент
принуждения к миру и лишь постфактум получали
проголосовал за отставку правительства
легитимизацию со стороны ОБСЕ и ООН.
Ольшевского. С победой братьев Качиньских
Наконец, миротворцы не были ни нейтральными,
радикалы пришли к власти всерьез. Что же
ни непредвзятыми, поскольку миротворческие
произошло, если после серии неудач и поражений
функции взяла на себя страна, чьи войска (как
они все-таки смогли одержать победу? Какой
это было в Абхазии и Приднестровье) активно
проект политического, экономического,
участвовали в самом конфликте до подписания
общественного устройства, какое место Польши в
соглашений о перемирии».
мире они обещают?».
СТАТЬИ
РЕЦЕНЗИИ 110 M. Steven Fish. Democracy Derailed in Russia:
76 Ислам и политика в России АЛЕКСЕЙ МАЛАШЕНКО
«В России не существует единой мусульманской
The Failure of Open Politics КОНСТАНТИН СОНИН
общины, а есть два слабо взаимосвязанных сообщества. Потому слаба и межобщинная
114 Thomas Carothers. Confronting the Weakest
религиозная солидарность, что отчетливо
Link: Aiding Political Parties in New Democracies
проявилось во время обеих (и особенно второй)
ВЛАДИМИР ГЕЛЬМАН
чеченских войн. Трудно себе представить татарского муллу, проповедующего на Северном
118 Западные окраины Российской империи
Кавказе, или кавказского имама в татарской
/ Под ред. М. Долбилова, А. Миллера
мечети. Притом такое положение дел вполне
АЛЕКСАНДР КУСТАРЁВ
устраивает лидеров обоих сообществ».
126 Алексей Салмин. Шанский слон
95 Польские радикалы у власти
ГЕОРГИЙ САТАРОВ
АЛЕКСАНДР СМОЛЯР
«До нынешнего прихода к власти радикалы управляли страной менее полугода — в 1992 году, когда премьер-министром Польши был
130 131
Наши авторы Contents and Summaries
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 5
Vol10-num5-6.indd 5
03.12.2006 23:39:23
ТЕМА НОМЕРА
Казус Косово Политические перспективы непризнанных государств на территории бывшего СССР и альтернативные стратегии «размораживания» постсоветских конфликтов | ДМИТРИЙ ТРЕНИН
ешение косовского вопроса выглядит логическим завершением 15-летнего процесса послевоенного территориального размежевания на Балканах. Югославская федерация (непрочный результат двух войн — Второй мировой и холодной) стала расползаться по швам сразу же после смерти маршала Тито и рухнула вскоре после падения Берлинской стены и исчезновения угрозы советского вторжения. Бывшие югославские народы не пожелали жить вместе. Словения и Хорватия отделились первыми и утвердили свою независимость вооруженным путем. Македония ушла тихо, но затем едва не стала жертвой этнического конфликта. В 1995 году дейтонско-парижские соглашения определили судьбу растерзанной и разрушенной Боснии и Герцеговины. В 2006-м мирный «развод» Сербии и Черногории завершился референдумом, с которым Белград не был согласен, но вердикт которого он, тем не менее, принял. Осталось решить лишь проблему Косово. После конфликта между сербами и местными албанцами, приведшего к широкомасштабной военной операции НАТО, край, который официально называется Косово и Метохия, уже семь лет де-факто находится вне юрисдикции Белграда и управляется специальным международным органом под эгидой ООН. По мнению США и стран Европейского союза, то есть тех, кто с 1999 года несет политическую и административную ответственность за данную территорию и связанные с этим расходы, настало время
Р
определиться со статусом края. Поскольку очевидно, что 7 млн сербов и 2 млн албанцев не уживутся в рамках единого государства, речь может идти только о предоставлении Косово независимости от Сербии — не исключено, что поэтапном. Принятие решения ожидается уже в конце 2006-го. Понятно, что урегулирование косовской проблемы имеет большое значение не только для тех, кого оно непосредственно затронет. Если Белград не изменит свою позицию и откажется признать независимость Косово, то западным странам придется вновь действовать в одностороннем порядке, только на сей раз в дипломатической области. В этом случае следует ожидать, что Россия и, возможно, как минимум, Китай не поддержат такое решение и даже воспользуются правом вето в Совете Безопасности ООН. Для стран с обостренным отношением к собственному суверенитету и территориальной целостности принудительное отчуждение территории и его последующая легализация представляют собой недопустимый прецедент. Если же страны Запада сумеют заставить сербское правительство отказаться от суверенитета над частью территории, которая формально все еще остается сербской, то исключительно с правовой точки зрения это будет первый случай такого рода после Мюнхенского соглашения 1938 года, по которому Англия и Франция, стремясь умиротворить Гитлера, согласились с расчленением Чехословакии вопреки воле чехословацкого правительства и народа. Подобная уступ-
6 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 6
03.12.2006 23:39:23
Казус Косово
ка неизбежно вызовет широкое возмущение, перед которым слабое сербское правительство едва ли сможет устоять, даже если утрата части территории страны будет смягчена разделом Косово и передачей под контроль Белграда района компактного проживания сербов 1. Ультранационалисты, которые в Сербии и так сильны, могут прийти к власти; процесс интеграции Сербии в ЕС, и без того идущий с огромными трудностями, обратится вспять. Но еще больший резонанс это получит за пределами Балкан. В то время как представители Запада подчеркивают уникальный характер косовского урегулирования 2, их российские коллеги, напротив, давно говорят о его модельном значении 3. «Косовская модель», то есть решение проблемы сепаратизма путем окончательного территориального размежевания и признания отделившегося анклава в качестве суверенного государства, не может остаться без последствий для «замороженных» конфликтов на пространстве, которое все еще принято именовать постсоветским. В худшем, но, к счастью, наименее вероятном варианте Россия могла бы «симметрично ответить» на суверенизацию — под западным патронажем — Косово дипломатической поддержкой независимости так называемых непризнанных государств, возникших в результате распада СССР. За то, чтобы начать процесс признания, выступает группа депутатов Государственной думы 4. Такой шаг, однако, привел бы к острому международному противостоянию, даже конфликтам. Фактически тем самым Россия отказывалась бы от принципа, позволившего Советскому Союзу избежать судьбы Югославии, — нерушимости границ на постсоветском пространстве 5. Пример Турции, которая в течение двадцати с лишним лет признает Турецкую республику Северного Кипра без серьезных последствий для себя, не представляется убедительным. Раскол Кипра произо-
шел в период холодной войны; Турция являтся членом НАТО; кипрский вопрос практически рассматривается в контексте расширения Евросоюза и отношений Турция — ЕС. Кипр (то есть его южная, греческая, часть) с 2004-го является членом ЕС; Турция, несмотря на все трудности, проводит курс на евроинтеграцию. Россия и постсоветские государства совсем другая история. Если же пойти дальше и допустить возможность последующего вхождения Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии в состав России, то история, вероятно, повернется вспять, к временам российско-западного противостояния. Политика Запада в очередной раз будет формулироваться в терминах сдерживания, объектом которого станут «реваншистские поползновения Москвы». Помимо серьезных международных осложнений Россия может столкнуться с проблемами на собственной территории. Корни сепаратизма в РФ отнюдь не выкорчеваны в результате двух чеченских кампаний. Более того, Чечня постепенно приобретает черты ханства, лишь формально аффилированного с Российской Федерацией. При определенных условиях не исключена новая вспышка активизации сепаратизма, и не только на Северном Кавказе. Тогда политика двойных стандартов может обернуться против интересов самой России. Эта статья написана с целью выяснить, каковы политические перспективы четырех непризнанных государств, возникших на территории бывшего СССР; как далеко готова пойти Россия в развитии отношений с ними; каковы возможные последствия признания Москвой независимости этих образований; наконец, каковы альтернативные стратегии «размораживания» застарелых конфликтов. Перспективы «непризнанных» Отправной точкой дальнейших рассуждений является констатация очевидного факта: на Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 7
Vol10-num5-6.indd 7
03.12.2006 23:39:24
Дмитрий Тренин
территории бывшего СССР наряду с 15 универсально признанными государствами существуют четыре образования — НагорноКарабахская Республика (НКР), Республика Абхазия, Республика Южная Осетия, Приднестровская Молдавская Республика (ПМР), — обладающие практически всеми атрибутами государственности и уже более 10 лет функционирующие как самостоятельные государства. Территории «непризнанных» не контролируются государствами, в чей состав они входят, но сами «сепаратистские режимы» при этом демонстрируют завидную устойчивость. Одновременно невозможно игнорировать тот факт, что территориальная целостность Азербайджана, Грузии и Молдавии признана всем международным сообществом, в том числе Российской Федерацией, и закреплена в огромном количестве международноправовых документов. Предпочтительный для Запада вариант решения косовской проблемы предполагает согласие Сербии — пусть вынужденное, но формально выраженное — на окончательное отделение Косово. Ни в одном из постсоветских случаев о такого рода согласии ни сейчас, ни в ближайшем будущем речи быть не может. Это — важное различие. Следующее соображение заключается в необходимости дифференцированного подхода. Четыре государства — очень разные и по истории возникновения, и по военному, экономическому и пр. потенциалу, и по перспективам. Все они возникли в ходе вооруженных конфликтов или, во всяком случае, прошли через войны. Но если войны в Нагорном Карабахе (1990—1994) и Абхазии (1992—1994) отличались многочисленными жертвами, этническими чистками, изгнанием всего населения «враждебной национальности», то столкновения в Приднестровье (1992) и Южной Осетии — по крайней мере, первоначально, в 1992 году, — представля-
ли собой кратковременные вспышки, которые не привели к массовому взаимному ожесточению и полному разрыву контактов. Президент Грузии Михаил Саакашвили мог еще в начале 2004-го беспрепятственно появиться в Цхинвали, а сотни жителей с обоих берегов Днестра до сих пор свободно и без особых проблем ежедневно ездят друг к другу в гости. Во всех непризнанных государствах приняты собственные конституции, проводятся выборы и референдумы, существуют свои органы власти: парламенты, правительства, суды. В некоторых из них политические системы сравнительно развиты, как, например, в Нагорном Карабахе, руководители которого не только влияют на политическую ситуацию в Армении, но и «выходят в президенты» 6 этой страны. В Абхазии еще в период долгого правления Владислава Ардзинбы подспудно формировалась оппозиция, которая в полный голос заявила о себе после ухода исторического лидера Абхазии с политической сцены. В Приднестровье оппозиция 7 находится в странном положении: ей принадлежит большинство мест в Верховном Совете, но она откровенно «пасует» перед кланом Игоря Смирнова и лояльным ему Министерством госбезопасности, которым по-прежнему безраздельно принадлежит политическая власть. В небольшой Южной Осетии политическая система рудиментарна, органы власти и государство в целом скорее «обозначены», чем существуют в действительности. Степень сформированности национальной идентичности в каждом из четырех случаев также различна. Нагорный Карабах временами выступал в роли своего рода авангарда армянской нации. Для НагорноКарабахской Республики естественна тяга к слиянию с Арменией, так же как для карабахских лидеров — стремление играть первые роли в общеармянской политике.
8 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 8
03.12.2006 23:39:25
Казус Косово
Абхазия, напротив, единственное место в мире, где абхазы живут компактно. Другой территории у них нет. Республика стремится к независимости не только от Грузии, но и от России, но при этом перед ней в перспективе стоит вопрос о том, как обеспечить численное преимущество титульного этнического населения, проживающего сегодня на ее территории, где до распада СССР оно составляло явное меньшинство. Приднестровцы — это этнические молдаване, украинцы и русские, причем примерно в равных долях. Если у карабахцев есть, помимо собственных, «непризнаваемых», армянские паспорта, а у абхазов — россий-
Тезис о том, что «сепаратистские образования» являют собой «черные дыры», «территорию, где безраздельно властвует криминал», «потенциальные убежища для террористов», мягко говоря, нуждается в уточнении. Начать с того, что «власть криминала» была характерна на определенном этапе и для некоторых признанных наследников бывшего СССР. Тайная передача оружия и техники, в том числе в зоны конфликтов, осуществлялась не из одних лишь «никем не контролируемых» анклавов. Террористы, как известно, не только передвигались по территориям «официально существующих» государств, но и создавали там свои базы,
“Предпочтительный для Запада вариант решения косовской проблемы предполагает согласие Сербии на окончательное отделение Косово”. ские, то многие приднестровцы независимо от национальности имеют молдавское, украинское и российское гражданство (зачастую все одновременно). В Приднестровье преобладает скорее советская идентичность, выступающая ныне под российским триколором. Южная Осетия характеризуется этнической чересполосицей: осетинские села чередуются с грузинскими, четких границ здесь нет. В принципе вследствие распада СССР осетины (как и армяне) оказались разделенным народом, но связи между севером и югом территории традиционно не были особенно тесными, и стремление к воссоединению в реальности не приняло форму национальной идеи. Вплоть до обострения ситуации летом 2004-го в результате силовых действий Тбилиси осетины и грузины сосуществовали подобно двум берегам Днестра, и лишь новый конфликт заставил первых заговорить о присоединении к Северной Осетии (к чему во Владикавказе относятся скорее с осторожностью, чем с энтузиазмом).
штабы, резиденции. Действительно, Абхазия при Ардзинбе представляла собой территорию, где хозяйничали вооруженные бандитские группировки, а окружение президента было едва ли не полностью коррумпировано. В Приднестровье правящая верхушка вовсю занималась контрабандой, в которую, однако, были вовлечены не только украинские партнеры (и не только в Одесском порту), но и компаньоны с правого берега Днестра, пользовавшиеся не менее высокой «крышей». Южная Осетия также выживала за счет контрабанды, а местные «авторитеты» наживались на ней, но опять-таки водочнотабачный «трафик» шел из Грузии в Россию и наоборот, и югоосетинская территория была лишь сравнительно коротким транзитным участком на этом тракте. Хотя вышеназванные государства не получили международное признание, ни одно из них не находится в глухой изоляции. Прежде всего, каждое из этих образований признано в качестве стороны конфликта и равноправного участника переговоров с «приPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 9
Vol10-num5-6.indd 9
03.12.2006 23:39:26
Дмитрий Тренин
знанными» государствами. Не существует и физической изоляции. Благодаря оккупации соседних районов Азербайджана Нагорный Карабах территориально связан с Арменией. После того как Москва фактически отказалась от принятого в рамках СНГ обязательства подвергнуть Абхазию блокаде 8, эта республика в экономическом отношении фактически превратилась в продолжение Краснодарского края. Наряду с российскими паспортами жители Абхазии получили российские пенсии и российский рубль как основную валюту. То же самое произошло и в Южной Осетии. В Приднестровье российские паспорта пока еще сочетаются с местной валютой, но «Газпром» снабжа-
с эмиссарами ОБСЕ и ЕС. Некоторые официальные и неофициальные контакты сторон происходят далеко от районов конфликтов — в Швейцарии, Франции, США, Турции. Наконец, непризнанные международным сообществом государства взаимно признали друг друга, их руководители проводят встречи и заключают соглашения. Летом 2006 года Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия объявили о создании военно-политического союза. Если экономические связи Нагорного Карабаха ограничены в основном Арменией, то Приднестровье экспортирует металл в страны Европейского союза и служит транзитной территорией на пути российского
“В Приднестровье российские паспорта сочетаются с местной валютой, но «Газпром» снабжает Тирасполь газом, счет за который выставляется Кишинёву”. ет Тирасполь газом, счет за который выставляется Кишинёву. Все непризнанные республики имеют представительства в Москве, а их лидеров в последнее время охотно принимают российские официальные лица. Руководители Правительства РФ не совершают визитов в не признаваемые Москвой государства, но зато там часто бывают известные депутаты Государственной думы, региональные лидеры, дипломаты, сотрудники подразделений президентской администрации, занимающиеся проблемами СНГ. Наряду с Арменией, прямо вовлеченной в карабахский конфликт, руководство Украины и отдельно власти Одессы поддерживают тесные контакты с приднестровской верхушкой. В рамках международных усилий по урегулированию конфликтов руководство НКР непосредственно общается с сопредседателями Минской группы ОБСЕ (Россия, США, Франция); абхазские лидеры встречаются с представителями ООН и США; правительства Приднестровья и Южной Осетии —
газа не только в правобережную Молдавию, но и дальше — в Румынию и на Балканы. Абхазия поддерживает экономические связи с Турцией по морю, и все попытки Грузии блокировать абхазское побережье успеха не имели. Наконец, Россия оказывает материальную поддержку и финансовую помощь непризнанным государствам, многие жители которых в последнее время стали гражданами Российской Федерации 9. В военном отношении НКР обладает сравнительно небольшими, но, по-видимому, наиболее боеготовыми и боеспособными вооруженными силами на всем пространстве СНГ. Здесь не зря гордятся тем, что в свое время из Карабаха вышло несколько маршалов Советского Союза и даже один адмирал флота. Вооруженные силы Абхазии также доказали свою эффективность. Согласно многочисленным свидетельствам, абхазская армия и югоосетинские военные формирования получают технику и вооружение из России. Командуют ими российские воен-
10 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 10
03.12.2006 23:39:27
Казус Косово
ные, формально находящиеся в запасе или отпуске. Кроме того, абхазы, как и осетины, могут рассчитывать на помощь добровольцев из числа родственных народов Северного Кавказа. Таким образом, непризнанные государства являются реальным и в значительной, хотя и неодинаковой степени автономным фактором международных отношений на постсоветском пространстве. Представлять их как простых марионеток, «пешек в геополитической игре, которую ведет Москва», некорректно. Кишинёв и Тбилиси вовлечены в конфликт непосредственно с Тирасполем, Сухуми и Цхинвали, а не с Российской Федерацией, которая поддерживает «сепаратистов». Соответственно разрешение «замороженных» конфликтов лежит прежде всего в плоскости отношений между самими конфликтующими сторонами, и Кремль, несмотря на всю свою очевидную заинтересованность и вовлеченность, не обладает «золотым ключиком» мира. Тем не менее роль России велика и неоднозначна. В этой связи возникает необходимость вкратце проанализировать ее политику по отношению к конфликтам на постсоветском пространстве. Российский фактор Россия как государство не была инициатором ни одного из рассматриваемых конфликтов 10, но оказывалась вовлеченной в каждый из них практически с самого начала. При этом симпатии Москвы и ее поддержка были отданы не центральным властям новых суверенных государств, а объявившим о своей независимости автономиям. Тому были существенные причины. В 1992 году, когда начались вооруженные столкновения в Приднестровье, отношения Кишинёва с Москвой были крайне натянуты вследствие политики этнического национализма, которую проводило тогдашнее молдавское руководство во главе с
президентом Мирчей Снегуром. Помимо этого, в Москве всерьез опасались поглощения Молдавии Румынией. В Грузии к тому времени крайний националист Звиад Гамсахурдиа уже был свергнут, но антироссийские настроения оставались не менее сильными. В Азербайджане прокремлевского президента Аяза Муталибова сменил демократ и откровенный пантюркист Абульфаз Эльчибей. Стремление сохранить хотя бы какие-то позиции на пространстве только что распавшегося Советского Союза подталкивало новых российских руководителей взять сторону восставших автономий. Считалось, что тем самым Россия получала рычаги давления на потенциально недружественные режимы в соседних новых государствах. Следует добавить, что в том же 1992-м 201-й российской дивизии, дислоцированной в Таджикистане, был отдан приказ поддержать «коммунистический» клан в борьбе против объединившихся «демократов» и «исламистов». Так новая Россия в первые месяцы своего существования усваивала уроки «реальной геополитики». Важным обстоятельством было то, что в отсутствие российской дипломатии и дипломатов на только что появившемся направлении СНГ реальными деятелями, причем часто в спешном порядке, становились генералы и офицеры бывшей Советской армии. В случае с Грузией это сыграло роковую роль. Военные не забыли то, как они были брошены на подавление мирной демонстрации в Тбилиси в апреле 1989 года, а затем оставлены без прикрытия руководством КПСС и ее грузинского «филиала», которые отказались взять на себя ответственность за кровопролитие во время разгона манифестантов. Они помнили и то, как целые воинские части, выведенные из Центральной и Восточной Европы, были выброшены буквально в чистое поле; как никто из советских руководителей, принявших решение Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 11
Vol10-num5-6.indd 11
03.12.2006 23:39:28
Дмитрий Тренин
о выводе крупного воинского контингента, не дал себе труда подумать о том, где и как эти войска будут размещены на родине. Подавляющее большинство генералитета и офицерства возлагало ответственность за это в первую очередь на двух лиц — генерального секретаря ЦК КПСС, президента СССР и Верховного главнокомандующего ВС страны Михаила Горбачёва и министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе. Горбачёв в 1992-м был уже не у дел, а Шеварднадзе в тот же год стал главой независимой Грузии. Разумеется, не все офицеры руководствовались эмоциональными или бескорыстно-патриотическими соображениями. Разложение, стремительно разрушавшее Советскую армию, затронуло и ее российскую преемницу. Появились «солдаты удачи», торговцы оружием, шпионы со связями «наверху» и более респектабельные «военспецы», предлагавшие профессиональные услуги. Этими услугами, по понятным причинам, воспользовались преимущественно те, кто не мог рассчитывать на получение военной и технической помощи легальным путем. Официальная Москва тем временем всерьез занялась миротворчеством. Благодаря решительному применению силы ей удалось установить дружественный режим в Таджикистане, который устоял в затяжной гражданской войне. Угрозы использования военной силы оказалось достаточно генералу Александру Лебедю, чтобы остановить кровопролитие на Днестре. Российские миротворцы в Абхазии позволили абхазским отрядам и северокавказским добровольцам, беспрепятственно «просочившимся» через российскую границу, нанести окончательное поражение грузинским войскам. В Южной Осетии российские миротворцы обеспечили прекращение огня. В Нагорном Карабахе вмешательства российских войск не потребовалось, но Ереван уже в 1992 году взял
назад требование об их выводе из Армении, и Москва тайно поставила армянам вооружение и технику 11. В результате в мае 1994-го по инициативе российского министра обороны Павла Грачёва и в его присутствии в Москве было торжественно заключено армяно-азербайджанское перемирие. От Днестра до Кавказских гор и дальше до Памира протянулась цепочка постов российских миротворцев. В то время Москва не упускала случая продемонстрировать западным партнерам эффективность «миротворчества по-российски» — без участия ООН, зато с привлечением воинских частей только что воевавших сторон при ведущей роли РФ. Это смотрелось особенно эффектно на фоне крайне беззубой миротворческой операции ООН в Хорватии, а также Боснии и Герцеговине, провала гуманитарной операции США в Сомали и геноцида в Руанде, полностью проигнорированного международным сообществом. Президент Борис Ельцин и министр иностранных дел Андрей Козырев пытались даже добиться от Запада признания «особой роли и ответственности» России в деле поддержания мира и безопасности на территории бывшего СССР, но этот демарш не имел успеха. Более того, на Западе стало складываться впечатление, что Москва под предлогом проведения миротворческих операций, сохранения границы СССР как «общей границы» СНГ и предоставления двойного гражданства на деле готовит восстановление Советского Союза. В действительности заявленный Москвой приоритет отношений со странами СНГ не подкреплялся конкретными действиями РФ. Позиции России в новых независимых государствах продолжали слабеть. Хотя миротворчество и притушило конфликты, но состояние российской экономики уже не позволяло ей быть донором для бывших республик, однако и привлекатель-
12 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 12
03.12.2006 23:39:29
Казус Косово
ным бизнес-партнером для них она тоже не стала. Начавшаяся в конце 1994 года первая чеченская кампания обрушила престиж российской армии. Более того, на постсоветском пространстве появились новые крупные игроки: Соединенные Штаты, страны ЕС, Китай. Конфликт вокруг Нагорного Карабаха стал предметом забот Минской группы ОБСЕ, в которой Россия была лишь одним из трех сопредседателей наряду с США и Францией. Если Армения довольно успешно балансировала между Россией и Америкой, то заключение Азербайджаном в 1994-м «контракта века» с западными нефтяными компаниями и появление планов по строительству нефтепровода от
и Молдавию, чтобы их новые правители «одумались» и сменили курс), превратилось в стратегию закрепления статус-кво. Переговорный процесс продолжался, но Россия не предпринимала серьезных усилий по достижению урегулирования даже там, где это было возможно (Приднестровье, Южная Осетия). И дело не только в объективных трудностях на этом пути и столь же объективной слабости тогдашней России. В принципе Москву устраивала ситуация, при которой она, формально признавая принцип территориальной целостности Грузии и Молдавии, фактически поддерживала зависимые от нее сепаратистские образования и при этом пользовалась привилегиями единственного
“Стремление сохранить позиции на пространстве только что распавшегося СССР подталкивало новое руководство РФ взять сторону восставших автономий”. Каспия до средиземноморского побережья Турции означали конец монопольного положения России как обладателя единственной «трубы» для каспийской нефти. Долговременное ухудшение отношений с Грузией после изгнания грузин из Абхазии в 1994 году привело к тому, что в своей внешней политике Тбилиси стал ориентироваться на Вашингтон. Поддержка Москвой Тирасполя способствовала смещению вектора молдавской политики в том же направлении. В 1998-м Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия при поддержке США создали объединение ГУАМ, фактически бросившее вызов СНГ 12. Наконец, вмешательство США в ситуацию в Боснии и подписание в 1995 году Дейтонского соглашения создавали в глазах Грузии и Молдавии реальную альтернативу российскому миротворчеству. Все эти обстоятельства заставляли Москву корректировать подход к миротворчеству. То, что вначале казалось краткосрочной тактикой (оказание давления на Грузию
миротворца. Даже собственный опыт войны в Чечне не заставил Москву изменить отношение к проблеме постсоветского сепаратизма. Свои интересы оказывались выше абстрактных принципов. Правда, не все эти интересы можно было отнести к категории национальных. Поскольку Россия не могла официально вести дела с Приднестровьем, Абхазией и Южной Осетией, ее отношения с ними оказались в руках «силовиков», политиков националистической ориентации и связанных с этими группами бизнес-структур. Российское правительство обеспечивало благоприятный климат для таких контактов и, кроме того, выдавало непризнанным республикам денежные кредиты, безвозмездно снабжало их энергией и топливом. Без такой поддержки непризнанные государства, несомненно, не выжили бы. В первой половине 2000-х годов Россия попыталась изменить стратегию. Улучшение отношений с США в рамках борьбы с междуPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 13
Vol10-num5-6.indd 13
03.12.2006 23:39:31
Дмитрий Тренин
народным терроризмом позволяло надеяться, что Вашингтон не будет мешать Москве создавать «центр силы» на постсоветском пространстве. В 2003-м, стремясь воспользоваться приходом к власти в Кишинёве тогда еще очень пророссийского президента Владимира Воронина, РФ предложила план урегулирования приднестровского конфликта — так называемый план Козака. На рубеже 2003—2004 годов Кремль решил «дать шанс» новому грузинскому лидеру Михаилу Саакашвили. Результаты на обоих направлениях оказались удручающими. Воронин в последний момент перед подписанием подготовленного Дмитрием Козаком документа об урегулировании отыграл назад, отказавшись при-
В этих условиях Москва резко ужесточила политику в отношении Тбилиси и Кишинёва и, наоборот, стала еще более благосклонной по отношению к Абхазии, Южной Осетии и Приднестровью. Россия расширила возможности получения российского гражданства жителями грузинских автономий. Этим воспользовались абсолютное большинство абхазов и осетин, нуждавшихся в документах для поездок и в пенсиях для минимально сносной жизни. После проведения кампании паспортизации правовое содержание конфликта изменилось: Грузии стала противостоять не масса потенциальных грузинских граждан, которые отказывались признавать суверенитет Грузии на своих территориях, а корпус граждан Российской Федерации.
“Стремление Запада решить конфликт путем отделения Косово от Сербии дало Москве возможность использовать западную политику в своих интересах”. нять пункт о размещении в Молдавии на долгосрочной основе российской военной базы, против чего категорически выступили западные государства. Саакашвили тоже ответил неблагодарностью на знаки расположения со стороны Москвы. Воспользовавшись содействием России, он вернул под грузинский контроль Аджарию, которая в течение 13 лет оставалась фактически неподконтрольной Тбилиси благодаря наличию таможни на границе с Турцией и прикрытию, которое обеспечивали феодальному режиму Аслана Абашидзе российские военные. Однако вместо того чтобы в дальнейшем принять московские правила игры, грузинский президент провел силовую операцию против контрабандистов Южной Осетии и пообещал вернуть в лоно Грузии еще и мятежную Абхазию. В результате Воронин в ноябре 2003-го, а Саакашвили в августе 2004 года были признаны Кремлем «недоговороспособными».
Российские политики могли теперь утверждать, что защита интересов соотечественников в Абхазии — их долг. В свою очередь, политики Грузии получили аргумент для утверждений, что на смену грузино-абхазскому и грузино-осетинскому конфликтам пришел российско-грузинский. Затем в течение короткого времени последовали фактическое эмбарго на импорт вина, минеральной воды, овощей и фруктов из Грузии и Молдавии и ответный отзыв Тбилиси своего согласия на вступление России в ВТО; Грузия демонстрировала настойчивое стремление присоединиться к НАТО; происходило существенное политическое сближение Молдавии и Грузии с США и ЕС. В условиях все более резких взаимных обвинений и недружественных действий стремление Запада окончательно решить косовскую проблему путем отделения Косово от Сербии и предоставления краю независимости дало Москве редкую возможность
14 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 14
03.12.2006 23:39:34
Казус Косово
использовать западную политику в своих интересах. После косовского кризиса, завершившегося воздушной войной НАТО против Югославии, российская политика на Балканах претерпела фундаментальные изменения. Четыре года спустя после знаменитого броска российских десантников из Боснии в Косово, который едва не привел к вооруженному столкновению между военными формированиями РФ и НАТО, российское руководство приняло решение о полном выводе российских миротворцев с Балкан. Фактически это означало, что Москва стала рассматривать Балканский полуостров как сферу политической ответственности Запада — НАТО и во все возрастающей степени Европейского союза. Российские интересы в регионе, если не считать туристов, осваивающих пляжи Адриатики, и владельцев курортной собственности, свелись к поставкам газа расположенным здесь государствам. Убедившись в том, что после смены власти в Белграде политика Сербии приобрела в целом прозападную ориентацию, Москва, по существу, перестала интересоваться проблемой Косово. Другое дело — возможность инструментализации этой проблемы для продвижения действительно значимых российских интересов. Что даст России признание независимости Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья? Прежде всего необходимо сделать важную оговорку. Говоря об универсальности косовской модели, российские деятели имеют в виду возможность ее применения в отношении бывших автономий Грузии и Молдавии. Нагорный Карабах стоит особняком. Что же касается армяно-азербайджанского конфликта, то здесь РФ занимает принципиально иную позицию: разрешение этого конфликта — дело самих конфликтующих сторон,
Россия будет участвовать в выработке формулы договоренности, действуя в составе Минской группы ОБСЕ. Признание Москвой независимости трех бывших автономий в принципе возможно, однако сопряжено с серьезными рисками для интересов Российской Федерации. Сделав такой шаг, Россия откажется от одного из важнейших принципов своей политики — признания нерушимости (то есть неизменения силой) постсоветских границ. В результате все границы между бывшими республиками СССР окажутся «подвешенными». Вероятной реакцией Грузии и Молдавии на официальное признание Кремлем сепаратистских правительств станет выход из СНГ и разрыв дипломатических отношений с Россией. Скорее всего, этим Россию будет трудно запугать, но она может оказаться перед угрозой серьезной политической изоляции. США и страны ЕС, а также такие институты, как НАТО, ОБСЕ и Совет Европы, осудят подобный шаг; Киев и Баку тоже отнесутся к этому неодобрительно. В то же время поддержка российского демарша будет исключительно слабой, даже со стороны стран СНГ: у многих из них есть реальные или потенциальные проблемы с сепаратизмом, и, кроме того, они не захотят вступать в конфронтацию с Западом во имя интересов России. Возможно, Москву поддержит Минск, но выставит за это крупный счет. Пекин же останется в стороне, заинтересованно наблюдая за дальнейшим развитием российско-западных отношений. Можно предположить, что Тбилиси и Кишинёв поставят вопрос о военной оккупации и агрессии России против их стран. Москва воспользуется своим правом вето и заблокирует принятие невыгодных для РФ решений в Совете Безопасности ООН, но «российский вопрос» прочно войдет в повестку дня других международных оргаPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 15
Vol10-num5-6.indd 15
03.12.2006 23:39:35
Дмитрий Тренин
низаций и объединений, в том числе НАТО, ОБСЕ и Совета Европы. Еще более серьезных последствий нужно ждать в случае, если Кремль решится на такой шаг, как дать согласие на добровольное вхождение Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья в состав Российской Федерации. Тем самым Россия пересечет символическую «красную линию» и станет рассматриваться как страна, ставшая на путь реванша и восстановления империи. От России будут с тревогой ждать следующих шагов — в первую очередь в отношении Крыма, возвращение которого является заветной мечтой российских националистов. Другими «кандидатами на присоединение» могут стать Восточная Украина и Новороссия с Одессой, которая, между прочим, открывает коридор в Приднестровье. В такой игре у России просто не может быть союзников. Более того, у Казахстана, одного из наиболее близких сегодня к РФ государств, могут возникнуть опасения, что следующий вероятный объект российских претензий — его северные области. В этой обстановке логично предположить, что соседи, особенно Украина, а также Азербайджан и Казахстан, не говоря уже о Молдавии и Грузии, обратятся за поддержкой и срочной помощью к США. Новая холодная война станет реальностью, и Россия превратится в объект западной политики сдерживания, что в свою очередь заставит Москву принять условия Пекина о новом формате «стратегического партнерства». Что делать? Всем основным игрокам необходимо существенно скорректировать свою политику. Во избежание будущих осложнений западным странам не стоит «ломать Сербию через колено» и ставить ей ультиматумы. То, что сербы и албанцы не смогут и не будут жить в одном государстве, очевидно. Необходимо,
однако, предложить сербам такую формулу разъединения в Косово и такой пакет интеграции с ЕС, которые не воспринимались бы в Белграде как диктат. Евросоюзу, США и НАТО давно пора активизировать работу не только с правительством Сербии, но и с оппозицией, элитами, включая силовые структуры, для того, чтобы помочь сербскому обществу как можно скорее изжить травму, полученную в результате распада государства, войн и потрясений. Без западно-ориентированной Сербии Балканы будут оставаться нестабильным «подбрюшьем» Европы. Западным государствам целесообразно также отказаться от одностороннего подхода к постсоветким конфликтам. С исторической точки зрения Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье и Нагорный Карабах — это такие же продукты распада СССР, как Грузия, Молдавия и Азербайджан. Надо учитывать, что, например, Приднестровье отделилось от Молдавии еще до того, как последняя провозгласила свой суверенитет. Иными словами, приднестровцы жили в СССР (и МССР как его административной единице), но их территория никогда не была частью Республики Молдова. Вместо того чтобы изолировать сепаратистов и оказывать на них давление, Соединенным Штатам и Евросоюзу имело бы смысл расширить политические, экономические, общественные контакты с ними, способствуя тем самым нормализации внутренней обстановки в анклавах, развитию в них гражданского общества и элементов демократии и в конечном счете урегулированию конфликтов. Вряд ли в современных условиях такая коррекция курса США и ЕС привела бы к отказу Тбилиси и Кишинёва от общей ориентации на Запад, зато она могла бы в существенной мере способствовать мирному и стабильному постконфликтному развитию. Европейский союз и особенно Соединенные Штаты могли бы, кроме того, более
16 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 16
03.12.2006 23:39:36
Казус Косово
решительно сдерживать активность правительств признанных государств (на сегодняшний день — руководства Грузии 13), когда предпринимаемые ими шаги угрожают возобновлением военных действий. Стремление Тбилиси во что бы то ни стало вернуть мятежные территории под свой контроль неизбежно провоцирует ответные меры со стороны России, что ставит западные страны в сложное положение. Поэтому необходимо не только избежать втягивания в конфликт, но и предотвратить развя-
Ключевым направлением российской стратегии могли бы стать последовательная демократизация Приднестровья 14, поддержка сил, способных принести реальное обновление в ПМР; смена коррумпированного полицейского режима Смирнова на более представительную конструкцию власти; разноуровневый диалог Приднестровья с Кишинёвом — при активном посредничестве Москвы — о параметрах создания единого государства; выдвижение нового плана урегулирования в тесном взаимодействии
“ЕС, США и НАТО пора активизировать работу и с сербским правительством, и с оппозицией, чтобы помочь Сербии преодолеть травму распада государства”. зывание самого конфликта, тем более его расширение. Развитие рабочих контактов Запада с другой стороной — в данном случае с Сухуми и Цхинвали — могло бы этому содействовать. России в свою очередь стоило бы фундаментально пересмотреть подход к Молдавии и Грузии. На обоих направлениях российская политика силового давления зашла в тупик, из которого нужно выбираться. Российским национальным интересам соответствует Молдавия как единое государство, включающее Приднестровье. Имея Приднестровье в своем составе, Молдавия сможет, наконец, обрести собственную идентичность — не как «второе румынское государство», а как наследница полиэтнической и мультикультурной Бессарабии. В результате вес русского культурного и языкового компонентов существенно увеличится, отношения с Россией укрепятся. Вопрос о вхождении Молдавии в состав Румынии будет снят с повестки дня. Решатся и вопросы, связанные с легализацией российских экономических интересов в Приднестровье; сформируется благоприятная среда для российских инвестиций.
с Украиной, ЕС и США. Этот план делал бы упор не на федерализацию, а на демократизацию как гарантию прав всех граждан вне зависимости от национальности. Российский план предусматривал бы демилитаризацию Молдавии — вывоз из Приднестровья остающихся боеприпасов и вывод в разумные сроки остающихся для их охраны российских войск. Вместо бессмысленной идеи создания в Молдавии российской военной базы Москва могла бы выдвинуть идею совместного миротворчества РФ и ЕС в Молдавии и — в этой связи — участия России в Единой политике ЕС в области обороны и безопасности. Весьма вероятно, что, подобно Косово и Нагорному Карабаху, Абхазия не может быть интегрирована в одно государство с Грузией. Этот вывод, однако, должны сделать для себя сами грузины. Если бы в Тбилиси возобладала такая точка зрения, Грузии, скорее всего, удалось бы достичь максимума возможного: возвращения Гальского района под контроль Тбилиси, установления границы в Кодорском ущелье, реализации международной программы помощи беженцам из Абхазии, восстановления экономических, Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 17
Vol10-num5-6.indd 17
03.12.2006 23:39:37
Дмитрий Тренин
транспортных и иных связей между Грузией и Абхазией. Сейчас грузинское общество подобную идею не воспринимает категорически, и в таких условиях возможной промежуточной формой, позволяющей на время отложить — но не «заморозить» опять! — окончательное решение, мог бы стать союз Грузии и Абхазии как двух равноправных субъектов. Если со временем стороны увидят перспективу сближения, союз мог бы трансформироваться в федерацию, если нет, то была бы подготовлена формула окончательного «развода». Независимость Абхазии получила бы международное признание, новое государство установило бы отношения с Грузией, Россией, Турцией, США, странами Евросоюза. Как и в случае с Молдавией, Россия совместно с ЕС обеспечивала бы безопасность в регионе вплоть до окончательного урегулирования проблемы. В отличие от Абхазии интеграция Южной Осетии в состав Грузии — дело не безнадежное. Вариантом разрешения конфликта могла бы стать широкая автономия региона, с тем чтобы выполнение условий мирного соглашения гарантировали международные организации. Здесь могла бы развернуться еще одна совместная международная полицейская операция РФ — ЕС. Уже сейчас европейские доноры прорабатывают вопросы финансирования мер по восстановлению региона. Со своей стороны Россия уже давно материально поддерживает Южную Осетию. Именно с урегулирования грузино-осетинского конфликта было бы целесообразно приступить к разблокированию конфликтов и нормализации отношений между РФ и Грузией. В ходе совместной деятельности обе страны могли бы постепенно восстанавливать взаимное доверие. В дальнейшем Москва согласилась бы пойти на восстановление безвизового режима при пересечении российско-грузинской границы и снятие соответствующих торговых ограниче-
ний. Грузия, по-видимому, продолжила бы курс на сближение с ЕС и НАТО (это — желание большинства элиты, а не только нынешнего руководства), но новый климат двусторонних контактов с Россией и особенно развитие экономических связей, а также рост объема российских инвестиций в Грузию нивелировали бы негативное влияние этих факторов на отношения между Москвой и Тбилиси. Так, Грузия могла бы в качестве жеста доброй воли принять на себя обязательство не размещать на территории страны иностранные войска. В отношении Нагорного Карабаха России разумно придерживаться нынешней линии: активное участие в работе Минской группы ОБСЕ, стимулирование конструктивного подхода в Баку и Ереване к ситуации вокруг конфликта, предотвращение новой войны. Если возобновления конфликта удастся избежать, а в результате налаживания экономических связей появятся ростки взаимного доверия в армяно-азербайджанских отношениях, то в очень отдаленной перспективе карабахский вопрос может быть решен на основе обмена территориями и установления новой линии государственной границы между обеими странами. Но это должно быть свободным решением самих конфликтующих сторон, без давления на них извне. Подчеркнем: это может стать возможным отнюдь не скоро. Заключение Пример Косово — не исключительный случай, но и не универсальная модель решения конфликтов. Скорее это стимул к переосмыслению ситуации в зонах конфликтов, возникших в результате распада Югославии и СССР, и к поиску новых политических решений, направленных не на достижение призрачных геополитических преимуществ, а на укрепление региональной стабильности и безопасности, на создание условий для эко-
18 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 18
03.12.2006 23:39:38
Казус Косово
номического и социального развития новых независимых государств. Реально ли ожидать такого переосмысления? Если исходить из посылки, что правительства принимают решения исключительно под давлением обстоятельств, то, наверное, нет. Если же допустить, что они способны действовать исходя из неких позитивных целей, то ответ, возможно, будет утвердительным. Российские руководители говорят о стремлении создать по периметру границ РФ пояс мира, стабильности, экономических возможностей, политического влияния и гуманитарного взаимодействия, где сама Россия выступала бы в роли центра притяжения. Этой цели нельзя достигнуть без урегулирования конфликтов, особенно в Молдавии и Грузии. Пока что Москва, оче-
нии позволить себе то, что ей было недоступно в 1990-е годы, но ощущение собственной силы, которое в последнее время наблюдается у российских руководителей, не должно оборачиваться грубым давлением и другими приемами силовой политики. Наоборот, оно должно вести к активному и инициативному поиску приемлемых вариантов решения проблем. Малые страны — Грузия и Молдавия — это оценят, и Россия окажется в общем выигрыше. Концепции России-империи, России-гегемона отжили свой век и должны смениться концепцией России — ответственного регионального лидера, что предполагает совсем иную политику. Возглавить российское миротворчество (в широком смысле слова) и руководить им может и должен не МИД и не Министерство
“Пример Косово – не исключительный случай и не универсальная модель разрешения конфликтов, а стимул к переосмыслению ситуации в зонах конфликтов”. видно, делает ставку на силу. Такой метод явно не работает: изначально пророссийский президент Воронин превратился в «прозападного коммуниста», а надежда, что на смену президенту Саакашвили придет деятель, для которого солнце опять начнет восходить на Севере, оказалась тщетной. У Москвы, таким образом, есть и сила, и готовность эту силу применить, но нет эффективной стратегии. Между тем конфликты 1990-х давно созрели для принятия решений. Поддержание статус-кво — ущербная позиция, которую невозможно сохранять бесконечно. В свое время Россия, поставив на «замораживание» конфликтов, утратила инициативу в их разрешении. Дальнейшее упорство Кремля может нанести еще больший ущерб российским интересам. Сегодня Москва в состоя-
обороны, а непосредственно Кремль. Это сфера не правительственной бюрократии, а самой что ни на есть высокой политики. Если президент России всерьез возьмет на себя роль главного миротворца, то сразу стихнут провокационные заявления о возможности, например, присоединения к РФ тех или иных территорий, о том, что общественные организации и этнические объединения готовы отправить через государственную границу России тысячи добровольцев, и т. д. Угроза возникновения войн по периметру российской территории будет снижаться, а авторитет России, наоборот, расти. От летней резиденции главы государства, где он проводит значительную часть времени, до зон «замороженных» конфликтов едва ли не рукой подать. Может быть, стоит обратить на это внимание, пока опять не задымило?
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 19
Vol10-num5-6.indd 19
03.12.2006 23:39:39
Дмитрий Тренин
ПРИМЕЧАНИЯ 1 См.: Kupchan Ch. Independence for Kosovo // Foreign Affairs. 2005. Vol. 84. No. 6. 2 В интервью газете «Коммерсантъ» Дэниел Фрид, заместитель госсекретаря США по вопросам Европы, сказал: «…Для любого разбирающегося в ситуации наблюдателя очевидно, что ситуация в Косово не прецедент ни для кого, кроме как для Косово. Ни для Абхазии, ни для Южной Осетии, ни для Приднестровья, ни для Чечни… ни для Страны Басков, ни для Тироля, ни для любой другой территории. Это не прецедент. Точка» (см.: интервью заместителей госсекретаря США Дэниела Фрида и Бэрри Лоуэнкрона: «Я не вижу связи между двойными стандартами и демократией» // Коммерсантъ. 2006. 12 июля). 3 См.: пресс-конференция президента В. Путина 31 января 2006 г. (http://kremlin.ru/appears/ 2006/01/31/1310_type63380type63381type82634_ 100848.shtml). 4 К числу сторонников признания принадлежат, в частности, депутаты Сергей Бабурин и Виктор Алкснис. Мнение некоторых российских политиков по этому вопросу см.: Дипломатический вопрос на засыпку: Должна ли Россия присоединять Приднестровье // Время новостей. 2006. 19 сент. 5 В процессе распада СССР согласие российского руководства с тем, что Крым войдет в состав независимой Украины, а населенные преимущественно славянами целинные земли останутся за Казахстаном, в значительной степени было мотивировано тем, что на территории этих республик находилось стратегическое ядерное оружие бывшего СССР. В итоге Москва отказалась от претензий на территории в обмен на сосредоточение в ее руках всего ядерного наследия Советского Союза (см. свидетельство Егора Гайдара в его последней книге: Гайдар Е. Гибель империи: Уроки для современной России. М.: Российская политическая энциклопедия, 2006). Были и другие факторы: общая усталость от имперского бремени, стремление поскорее освободиться от него и стать таким образом частью цивилизованного Запада; надежда на то, что бывшие союзные республики, даже став независимыми, «никуда не денутся», иллюзии в отношении СНГ как мягкой реинкарнации СССР; отсутствие застарелой вражды между русскими и украинцами, русскими и казахами, «деэтнизация» русских, отказавшихся от национализма в пользу «имперскости», и др. Какую-то роль сыграл и
демонстрационный эффект югославской трагедии. «Ядерной Югославии» не желал никто. 6 Роберт Кочарян, нынешний президент Республики Армения, до своего избрания на этот пост в 1998 году был главой Нагорно-Карабахской Республики. 7 Речь идет о партии «Обновление», получившей большинство мест в Верховном совете ПМР на выборах 2005 года. Лидер этой партии Евгений Шевчук является председателем парламента. В начале 2006-го «обновленцы» предприняли неудачную попытку ограничить полномочия президента в пользу Верховного совета. Референдум о статусе ПМР в сентябре 2006 года проходил на фоне обострения борьбы за власть между «старой гвардией» Игоря Смирнова и МГБ, с одной стороны, и бизнес-группой «Шериф», интересы которой представляет партия «Обновление», — с другой. См.: «Шериф» на час // Коммерсантъ. 2006. 19 сент. 8 Отказ от решений СНГ по Абхазии фактически начался при Борисе Ельцине, но символом этого стало открытие железнодорожного сообщения Сухуми — Москва в 2004 году. 9 Начиная с 2004 года российские власти упростили процедуру предоставления гражданства РФ постоянным жителям Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, в результате чего практически все желающие (иногда до 90 проц. населения) смогли приобрести российские паспорта. Попытка распространить эту практику на Крым столкнулась, однако, с резким отпором со стороны украинских властей и закончилась неудачей. 10 Руководство СССР, напротив, путем поддержки автономий в составе союзных республик безуспешно пыталось в 1990—1991 годах нейтрализовать центробежные тенденции в Советском Союзе. 11 Факт таких поставок на сумму 1 млрд дол. был обнародован в 1997 году тогдашним председателем Комитета Государственной думы по обороне Львом Рохлиным. 12 В 1999—2004 годах членом этой организации был также Узбекистан, вследствие чего аббревиатура была расширена на одну букву — ГУУАМ. 13 Вопреки распространенному мнению, нынешнее руководство Грузии не является марионеткой США. Американские официальные лица неоднократно пытались сдерживать пыл прези-
20 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 20
03.12.2006 23:39:40
Казус Косово
дента Саакашвили, но не всегда преуспевали в этом. Бывший посол США в Грузии Ричард Майлс не был особенно популярен в правительственных кругах Тбилиси. В то же время США выступают за неподконтрольность Грузии Москве. Это связано с интересами США в Каспийском регионе и с доктриной продвижения демократии в мире, рассматривающей Грузию как «маяк свободы» на постсоветском пространстве. 14 Может показаться странным призывать Москву к проведению политики демократизации, тем более последовательной, поскольку сама Россия не является, мягко говоря, эталоном демократии. Под демократизацией в данном случае понимается демонтаж системы несменяемой власти клана Смирнова и поддерживающей его вер-
хушки спецслужб. Эти люди давно научились манипулировать Россией, эксплуатируя пророссийские настроения жителей Приднестровья в своих узких интересах. Москве же имеет смысл положить конец этой односторонней зависимости и опираться не на клику, а на более широкий спектр политических и экономических сил. Что же касается внутреннего потенциала демократизации, то он в Приднестровье существует. Москва могла бы вспомнить неприятный для нее казус президентских выборов 2004 года в Абхазии, когда ставка, сделанная российскими представителями на сохранение у власти группировки Хаджимба — Ардзинба, едва не привела к гражданской войне между вполне пророссийскими политическими силами.
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 21
Vol10-num5-6.indd 21
03.12.2006 23:39:41
ТЕМА НОМЕРА
Бесполезный прецедент Юридические позиции сторонников независимости недостаточно сильны, чтобы убедить весь мир, и в частности жителей Абхазии или Приднестровья, в том, что косоварам можно быть независимыми, а им — нет | ИГОРЬ ФЕДЮКИН
епризнанные государства, образовавшиеся на развалинах Советского Союза и бывшей Югославии — Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Косово, — становятся ареной все более активного геополитического противостояния между Россией и Западом. В то же время будущее и статус Косово либо Приднестровья представляют собой серьезную международную проблему вне зависимости от конкретных целей и интересов России, Евросоюза или США в данный момент. Сегодня предоставление Косово независимости, похоже, можно считать делом решенным 1. Вопрос в том, как именно и на каких основаниях край обретет суверенитет. Очевидно, что получение краем суверенного статуса повлияет и на ситуацию с непризнанными государствами в других частях мира, и на перспективы международного вмешательства в аналогичные конфликты. Российское руководство уже заявило, что будет считать решение по Косово прецедентом для определения будущего статуса Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья; западные державы отвергают подобные аналогии. И хотя позиция России в этом вопросе глубоко конъюнктурна, поставленный Москвой вопрос не становится от этого менее актуальным. Косово станет прецедентом в любом случае — независимо от того,
Н
будет ли в результате выработано принципиальное решение проблемы всех непризнанных государств, или мир согласится с тем, что универсального решения не существует. Важно не только получение косоварами независимости, но и то, насколько убедительно западные державы оформят свой вердикт. Юридические позиции сторонников независимости Косово выглядят слабо (см. подверстку на с. 24—25), по крайней мере, они недостаточно сильны, чтобы убедить весь мир, и в частности жителей Абхазии или Приднестровья, в том, что косоварам можно быть независимыми, а им — нет. Они тем более слабы, что даже при самом благоприятном для косовских албанцев истолковании резолюции № 1244 последняя не предписывает предоставить краю суверенитет, а лишь допускает такую возможность. Использовать эту возможность или нет, должны решать великие державы, формально играющие роль независимых арбитров. Однако пристрастность западных держав в вопросе о Косово не менее очевидна, чем пристрастность России. Сегодняшняя решимость западного сообщества предоставить краю независимость возникла не на пустом месте: о том, что именно суверенитет является единственно возможным и правильным «окончательным статусом» края, западные комментаторы говорили все последние годы,
22 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 22
03.12.2006 23:39:42
Бесполезный прецедент
так что теперь ссылки на резолюцию № 1244 выглядят попытками обосновать давно принятое решение. Разговоры о практической целесообразности, даже неизбежности предоставления Косово независимости идут уже давно. Первоначально предполагалось, что в вопросе об окончательном статусе края международное сообщество будет следовать принципу «сначала стандарты, потом статус». Иными словами, обсуждение окончательного статуса должно было последовать только после того, как жители Косово (то есть временная косоварская администрация) докажут свою способность управлять территорией, соблюдая при этом демократические принципы и права сербского меньшинства. Предполагаемые успехи Косово в деле построения демократического общества были одним из основных доводов в пользу будущего предоставления независимости и существенным фактором, отличавшим край от непризнанных государств на постсоветском пространстве. Пару лет назад от западных комментаторов можно было услышать, что «в Косово наконец-то начинает складываться гражданское общество. Здесь функционирует правоохранительная и судебная система, были проведены международно признанные выборы». В Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье все, разумеется, обстояло — и обстоит — иначе, и потому говорить о Косово как о прецеденте, с точки зрения таких комментаторов, было просто неуместно: постсоветские претенденты на независимость просто «не заслужили» такого статуса 2. При таком оптимистическом взгляде на будущее края скорейшее предоставление Косово независимости становилось вопросом практической целесообразности. Например, Джеймс Доббинс, директор Центра международной безопасности и оборонной политики RAND Corporation в
своем выступлении перед сенатским комитетом по международным делам в 2004-м уверял, что именно отсутствие определенности по поводу будущего статуса Косово мешало примирению этнических сербов и албанцев в крае и что дальнейшая отсрочка окончательного решения только угрожала ростом напряженности в регионе. По поводу того, каким именно должно было быть это окончательное решение, никаких сомнений не было: речь могла идти только о независимости. Предполагалось, что после принятия окончательного решения сербы в крае быстрее «смирятся со своим новым положением меньшинства». Лидеры же косоварского большинства, получив независимость, «будут иметь гораздо больше стимулов к тому, чтобы соответствовать [установленным ООН] стандартам [в области защиты прав сербского меньшинства]» 3. Подобные аргументы стали куда менее убедительны после череды вспышек насилия со стороны албанцев по отношению к этническим сербам, особенно после погромов в Косово 17 марта 2004 года. К настоящему времени как среди западных политиков, так и в западном экспертном сообществе никаких иллюзий по поводу происходящего в Косово нет: и в официальных документах, и в газетных публикациях прямо говорится о политике этнических чисток со стороны албанцев; подобная оценка ситуации зафиксирована и в международных документах 4. Однако теперь о принципе «сначала стандарты, потом статус» не вспоминают: наоборот, очевидный крах «мечты о мультиэтничном Косово» стал новым доводом в пользу предоставления краю независимости — только теперь речь идет не о вознаграждении албанцев за успехи в строительстве гражданского общества, а о стремлении не допустить дальнейшего обострения ситуации. Необходимость принятия окончательного решения стала в такой ситуации еще Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 23
Vol10-num5-6.indd 23
03.12.2006 23:39:42
Игорь Федюкин
более неотложной. «Следует признать, что временная администрация ООН, которой идет уже шестой год, становится неэффективной», — пишет, например, Кристофер Паттен. По его мнению, сохранение промежуточного статуса не только ничего не дает с точки зрения примирения этнических общин, но и способствует напряженности, поскольку неопределенность не позволяет развивать экономику, привлекать инвестиции и бороться с безработицей. Косово необходимо предоставить независимость, но с рядом условий, гарантирующих права сербского меньшинства. Лидеры косоваров должны изъявить готовность включить международных судей в состав Верховного и Конституционного судов будущего независимого государства, дать согласие на присутствие международных наблюдателей, отказаться от любой возможности вхождения в будущем в состав Албании и т. д. 5
«Пришло время позволить прагматизму возобладать над принципами и сделать решительный шаг к независимости Косово… жесткая реальность делает предоставление Косово независимости единственно возможным вариантом», — пишет профессор Чарльз Капчан 6. «Предоставлению независимости нет никакой приемлемой альтернативы. Существующий сегодня протекторат не может продолжаться бесконечно: даже если бы косовские албанцы и пошли на это (а они не пойдут), международное сообщество не готово к тому, чтобы финансировать это мероприятие. Опека не обеспечивает решение проблемы, а Совет ООН по опеке является реликтовым образованием. Сам ЕС резонно отказался бы принять на себя любую роль по опеке, и ни один из европейских институтов не предлагает этого» — так говорится в докладе International Crisis Group 7.
Косовский аргумент настоящее время сторонники предоставления Косово независимости упирают прежде всего на доводы международноправового порядка, и с этой точки зрения, по их мнению, положение Косово совсем не похоже на положение постсоветских непризнанных государств. В случае самопровозглашенных республик в Приднестровье и на Кавказе не существует никаких юридических оснований, которые позволили бы отойти от принципа неприкосновенности суверенных границ и говорить о возможном предоставлении им независимости. Так, относительно недавняя резолюция Совета Безопасности ООН по Грузии № 1554 (2004) «вновь подтверждает обязательство всех государств — членов ООН соблю-
В
дать суверенитет, независимость и территориальную целостность Грузии в пределах ее границ, признанных международным сообществом, и необходимость определения статуса Абхазии в составе грузинского государства в строгом соответствии с этими принципами». В резолюции № 884 (1993) по Азербайджану Совета Безопасности отмечалось, что «Нагорный Карабах является регионом Азербайджанской Республики», и подчеркивались «суверенитет и территориальная целостность Азербайджанской Республики». В отношении же Приднестровья Совет Безопасности вообще не принимал никаких резолюций, а значит, нет и юридических формулировок, которые можно было бы рас-
ценить как указание на будущее изменение статуса этого региона. Ситуация в Косово представляет собой исключение: резолюция № 1244 (1999) Совета Безопасности ООН предписывает осуществлять «политический процесс, направленный на определение будущего статуса Косово». По мнению сторонников независимости края, это однозначно говорит о том, что в момент принятия резолюции члены Совета Безопасности считали необязательным сохранение суверенитета Сербии и Черногории над Косово. Кроме того, в резолюции отмечается, что при определении «будущего статуса Косово» должно учитываться и Соглашение в Рамбуйе (1999), которое допускает, среди прочего, возможность «окончательного урегулирования в
24 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 24
03.12.2006 23:39:43
Бесполезный прецедент
С подобными доводами трудно не согласиться, однако они совершенно очевидно применимы к ситуации и на постсоветском пространстве, и в других регионах мира. Тем не менее с некоторой точки зрения Косово действительно представляет собой исключительный случай, непохожий на ситуацию в Приднестровье или на Кавказе. Положение в крае западная общественность рассматривает прежде всего как одно из последствий политики Слободана Милошевича, отношение к которому остается очень жестким: бывший сербский лидер считается основным виновником войн на Балканах, его имя ассоциируется с первой серьезной волной преступлений против человечности в Европе со времен Второй мировой войны (разумеется, ни Кишинёв, ни Тбилиси, ни Баку подобных эмоций не вызывают).
Косово на основе волеизъявления народа». Подобная аргументация, однако, далеко не безусловна. Действительно ли на возможный референдум, о котором говорилось в Рамбуйе, предполагалось выносить в том числе и вопрос о независимости — или лишь вопрос о форме конституционного сосуществования Сербии и Косово? Действительно ли использованная Советом Безопасности формулировка «политический процесс, направленный на определение будущего статуса Косово» допускает возможность независимости края — или только различных форм и степеней автономии? Ведь в преамбуле той же самой резолюции № 1244 прямо подтверждается «уважение всеми государства-
В результате любые претензии Сербии на сохранение ее суверенитета над Косово расцениваются как продолжение политики Милошевича. Например, в мае 2004 года британский министр по делам Европы Дэннис Макшейн, выступая в парламенте своей страны, сравнил призывы Белграда к созданию сербской территориальной автономии в Косово с территориальными притязаниями гитлеровской Германии; по его словам, такой призыв был «в духе Германии, требующей для себя части Чехии, Силезии или Померании» 8. Несмотря на массу сообщений в западной печати о насилии, даже этнических чистках, проводимых косовскими албанцами в последние годы против сербских соседей, в целом косовары воспринимаются как историческая жертва сербского государства. Например, эксперты ООН пришли к выводу, что враждебность косовских албанцев к сербам связана с последстви-
ми — членами [ООН] суверенитета и территориальной целостности» Югославии и других государств региона «в соответствии с Заключительным актом совещания в Хельсинки». Указание на «уважение территориальной целостности» Югославии встречается в тексте резолюции несколько раз, содержится оно и в тексте Соглашения в Рамбуйе. В обоих этих документах неоднократно говорится о необходимости именно «значительной автономии» и «самоуправления» в Косово, а вовсе не о «самоопределении». Соглашение в Рамбуйе прямо указывает, что «национальные меньшинства не должны использовать полученные ими дополнительные права для того, чтобы подрывать… суверенитет и территориальную целостность Союзной Республики
Югославия», а проведение референдума с целью «окончательного урегулирования» лишь разрешается, но не предписывается. В общем тексты обоих документов допускают, как минимум, разные интерпретации намерений международного сообщества в отношении края. Как представляется, если члены Совета Безопасности ООН действительно считали возможным отделение Косово, они могли бы выразиться четче и недвусмысленнее. Вероятно, в текст резолюции была сознательно заложена неопределенность, которую каждая из принимавших документ сторон надеялась истолковать в собственных интересах (тексты резолюций и Соглашения см.: http://daccessdds.un.org/doc/ UNDOC; www.commondreams. org/kosovo/rambouillet.htm).
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 25
Vol10-num5-6.indd 25
03.12.2006 23:39:45
Игорь Федюкин
ями «посттравматического синдрома», от которого они так и не оправились: по подсчетам ооновских специалистов, этому синдрому до сих пор подвержены 25 проц. населения края. Здесь же признается, что жертвами такого синдрома стали и косовские сербы, но на общий вывод это не влияет 9. Уникальность косовского случая состоит еще и в том, что Сербия — это фактически побежденная страна. И в Приднестровье, и в Закавказье существующие сегодня разграничительные линии отражают результаты вооруженного противостояния между сепаратистами и правительственными войсками. Россия, безусловно, поддерживала сепара-
Существование такого механизма могло бы стать сдерживающим фактором, ограничивающим насилие в целом ряде «искусственных» многоэтнических государств. Дебаты вокруг будущего Косово представляют собой удобный повод для международно-правового оформления подобного механизма — по крайней мере, для движения в этом направлении. Однако, настаивая на том, что Косово не является прецедентом, западные державы отказываются от поиска универсального механизма разрешения конфликтов, аналогичных косовскому или карабахскому. Россия же, объявляя о готовности признать Абхазию и Приднестровье «в отместку» за
“На Западе нет иллюзий по поводу происходящего в Косово: в официальных документах прямо говорится о политике этнических чисток со стороны албанцев”. тистов, но поддержка эта была неофициальной — формально российские войска были нейтральными миротворцами. В Сербии, однако, имело место прямое вооруженное вмешательство международных сил, направленное не на разъединение сторон, а прямо против одной из них, причем вторжение завершилось военным поражением Сербии. Эту позицию сформулировал, в частности, замгоссекретаря США Николас Бёрнс: «Здесь имели место тяжелейшие нарушения прав человека… Это стало причиной войны. По сути, ООН приостановила суверенитет Сербии» 10. Подобный взгляд имеет право на существование: международное сообщество могло бы допустить возможность отделения районов компактного проживания этнических меньшинств в случае, если, например, Международный трибунал по бывшей Югославии в Гааге признает, что они стали жертвами геноцида или массовых преступлений против человечности со стороны правительства либо «коренного населения».
признание Западом Косово, только усугубляет ситуацию, создавая прецедент одностороннего признания самопровозглашенных государств. Между тем проблема назрела: в настоящее время в арсенале международного сообщества есть лишь механизмы «замораживания» конфликтов между сепаратистами и их бывшими правителями. Собственно, подобное положение вещей неизбежно, поскольку мир сегодня в принципе отказывается допускать легитимность перекройки международно признанных границ суверенных государств. Опасения тех, кто настаивает на нерушимости этого принципа, понятны: раз признав, что мятежные территории могут насильственным путем добиваться независимости, мы только подтолкнем радикалов, полевых командиров, вождей и повстанцев к попыткам выкраивать себе на контролируемой территории суверенные «княжества». Но не менее очевидны и отрицательные последствия неукоснительного соблюдения этого статус-кво: в мире сформировал-
26 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 26
03.12.2006 23:39:46
Бесполезный прецедент
ся целый ряд территорий, живущих по принципу «ни войны, ни мира». Изначально международное сообщество могло надеяться, что если региональные конфликты «заморозить», то со временем горячие головы остынут и конфликты рассосутся. Но этого явно не происходит. Абхазия или Нагорный Карабах являются фактически независимыми государствами по десять лет и более; в них сложились и собственная элита, и политические институты, там подрастает поколение граждан, никогда не живших под властью Тбилиси или Баку. Не будучи признанными, такие государства живут в условиях фактической международной изоляции, которая мешает им развиваться политически и экономически, создает на их территориях раздолье для контрабандистов и преступников всех мастей, цементирует сложившиеся там полуавторитарные-полукриминальные режимы. Одновременно неопределенный статус данных территорий становится постоянным источником региональных конфликтов и крайне негативно влияет на экономическую и внутриполитическую ситуацию в самих Грузии и Азербайджане. Сегодня несоответствие межгосударственных границ этническим остается основной причиной политической нестабильности не только на постсоветском пространстве, но и по всему миру: «искусственные» границы достались в наследство от бывших империй большинству стран Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки. Многоэтничность и нестабиль-
ность современного Ливана — прямое следствие решения Франции, под чьим протекторатом эта часть Ближнего Востока находилась после Первой мировой войны, объединить в одно государство мусульманские Триполи, Бейрут и Сидон (современная Сайда) с районами, где проживали христиане-марониты. К тому же времени относится и французско-британское соглашение Сайкса — Пико (1916), в соответствии с которым курдские, шиитские и суннитские районы Месопотамии оказались в составе одного государства — Ирака. В недавнем исследовании Альберто Алесино, Уильяма Истерли и Янины Матушески 11 был даже выведен индекс «искусственности границ». Учитывалось, с одной стороны, как часто границы рассекают те или иные этнические группы, а с другой — уровень искривленности границ (исторически сложившиеся границы обычно проходят по рекам либо горным хребтам, за абсолютно прямыми — угадывается рука колониальных администраторов). Оказалось, что индекс «искусственности» прямо коррелирует с показателями экономического развития и политической стабильности, а среди «самых искусственных» — Чад, Эритрея, Мали, Намибия, Пакистан, Судан, Зимбабве. Тем не менее международное сообщество продолжает настаивать, что границы этих государств нерушимы, а населяющие их народы должны и дальше жить вместе, зачастую несмотря на многолетнюю историю гражданских войн и этнических чисток.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Еще летом предполагалось, что решение об окончательном статусе Косово должно быть принято до конца года, однако в октябре процесс затормозился. В начале октября России удалось добиться, чтобы специальная резолюция, подготовленная Советом Европы и фактически запускающая процесс признания Косово, была
снята с повестки дня. Кроме того, в связи с принятием в Сербии новой Конституции и предстоящими досрочными выборами было отложено представление доклада по статусу Косово спецпредставителя ООН Мартти Ахтисаари. 2 Baran Z. Kosovo Precedent No Solution for Caucasus Region // Financial Times. 2004. Jul. 12. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 27
Vol10-num5-6.indd 27
03.12.2006 23:39:47
Игорь Федюкин
3
Dobbins J. U.S. Policy toward Southeast Europe: Unfinished Business in the Balkans: Testimony Presented to the Senate Committee on Foreign Relations on July 14, 2004 (http://www.rand.org/ pubs/testimonies/2005/RAND_CT230-1.pdf). 4 См., например: Резолюция ПАСЕ 1375 (2004). 5 Patten C. Action is Needed to Keep Kosovo on Track // Financial Times. 2005. Feb. 23. 6 Kupchan Ch. Independence for Kosovo // Foreign Affairs. 2005. Vol. 84. No. 6. 7 Косово: на пути к окончательному статусу. Доклад № 161 Европа, 24 янв. 2005. International Crisis Group, 2005. С. 39−40.
8
Там же. С. 31. Human Development Report — Kosovo 2004 HDR. The Rise of the Citizen: Challenges and Choices. UNDP, 2004. P. 83−84 (http://hdr.undp. org/docs/reports/national/KOS_Kosovo/Kosovo_ 2004_en.pdf). 10 Press Roundtable at U.S. Mission to NATO. Brussels, 2006. Jun. 30 (http://www.state.gov/p/us/ rm/2006/68548.htm). 11 Alesina A., Easterly W., Matuszeski J. Artificial States. Harvard Inst. of Economic Research Discussion Paper No. 2115, March 2006 (http://ssrn.com/ abstract=890593). 9
28 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 28
03.12.2006 23:39:48
ТЕМА НОМЕРА
Грузино-абхазский тупик Тбилиси и Сухуми раздирают непримиримые противоречия, а международная обстановка лишь усугубляет конфликт | АНДРЕЙ РЯБОВ рузино-абхазский конфликт по своей природе во многом похож на другие межэтнические конфликты, возникшие в результате распада Советского Союза и Югославии — двух социалистических государств, называвших себя федерациями, важнейшей чертой которых была сложная иерархия отношений между крупными и малыми этносами. Политически в основе конфликта между Грузией и Абхазией, так же как в Нагорном Карабахе и на Балканах, лежит вопрос об этнической собственности на землю. Обе конфликтующие стороны, провозглашая себя автохтонным населением территории современной Абхазии, выводят из этого свое суверенное право определять ее международно-правовой статус, внутренние порядки и взаимоотношения с другими народами. Вторая важная составляющая конфликтов, подобных грузино-абхазскому, — уходящая корнями в историю обида малого этноса, в данном случае абхазов, на свою бывшую метрополию — Грузию. Тут и незаконное, с точки зрения Абхазии, включение в ее состав грузинского государства в 1931 году, и заселение Абхазии в 1930-е переселенцами из внутренних районов Грузии, и угнетение национальной культуры и языка. В государствах имперского типа, как СССР и Югославия, со сложной структурой государственности эти обиды отчасти смягчались тем, что малые этносы имели возможность
Г
сохранить свою идентичность. Но с образованием на обломках бывших империй национальных государств, многие из которых на ранних стадиях становления оказались под сильным влиянием этнонационалистических настроений, над идентичностью малых этносов нависла серьезная угроза. В случае с Абхазией политика, направленная на постепенную ликвидацию самобытности этой территории, стала осуществляться еще с 1989 года, когда на волне горбачёвской перестройки в тогдашних союзных республиках начался бурный подъем национальнодемократических движений. В этих условиях старое недоверие и обиды быстро переросли в острый конфликт, закончившийся грузино-абхазской войной и созданием непризнанной Республики Абхазия. То, как завершилась эта короткая, но кровопролитная война, также во многом типично для конфликтов, о которых идет речь. Бóльшая часть бывшего «имперского» этноса была изгнана; на территории, ставшей de facto независимой, началось национально-государственное строительство, а в грузинской метрополии возникла проблема беженцев, которая для Грузии не только превратилась в источник внутренней напряженности, но и придала особую остроту вопросу об утраченном контроле над Абхазией. Вопрос о необходимости вернуть Абхазию в Грузию остается главнейшим для политической элиты, кто бы ни находился у власти в Тбилиси. Особенность грузиноPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 29
Vol10-num5-6.indd 29
03.12.2006 23:39:49
Андрей Рябов
абхазского конфликта в сравнении с типологически очень близким карабахским состоит в том, что на территории самопровозглашенной Абхазии остались эксклавы, где проживает грузинское население, причем его субэтнические группы — мингрелы в Гальском районе и сваны в верхней части Кодорского ущелья. Цель Абхазии — международное признание ее независимости Сегодня грузино-абхазский конфликт выглядит столь же неразрешимым, как и 12 лет назад, в момент подписания Московского соглашения, в котором были зафиксированы итоги войны 1992—1993 годов. До сих пор не видно никакого решения, которое хотя бы гипотетически могло устроить обе стороны. Абхазы ни при каких условиях не согласны на возвращение в состав Грузии, даже если Россия откажет Абхазии в экономической и политической поддержке, а российские миротворцы покинут район конфликта. Представление, возникшее еще в начале 1990-х, будто в основе конфликта — интересы этнократической верхушки Абхазии, которая в тот период захотела монополизировать контроль над привлекательными ресурсами, курортами и плантациями цитрусовых культур, решительно не соответствует действительности. На самом деле изначально конфликт был спровоцирован намерением Грузии лишить Абхазию значительной части ее автономии: в ответ абхазы тотчас предприняли попытку освободиться от грузинской опеки. Сегодня, после 12 лет самостоятельного существования и создания национального государства de facto 1, после того как удалось пережить политическую, экономическую и информационную блокаду, абхазское общество полностью консолидировано вокруг главной цели — международного признания своей независимости. Более того, теперь, когда
баланс сил на международной арене стал меняться, а «замороженные» этнотерриториальные конфликты начали «размораживаться», заветная цель — признание независимости Абхазии Россией и ее ближайшими союзниками — кажется абхазам вполне достижимой, причем в обозримом будущем. Примечательно, что абхазское руководство, выражая готовность к продолжению переговоров с Грузией о мирном урегулировании конфликта, неизменно подчеркивает, что статус Абхазии как независимого государства не подлежит обсуждению 2. В Абхазии отдают себе отчет в том, что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств широкое международное признание независимости может состояться еще очень не скоро. Тем не менее политические круги Абхазии намерены неуклонно продвигаться в этом направлении, как бы призрачны ни были перспективы. Ради того чтобы когда-нибудь добиться независимости, абхазское руководство старается придерживаться демократических стандартов в построении государственности и во внутренней политике. Некоторые сдвиги уже видны: в республике существует определенный политический и идеологический плюрализм. В значительной степени он поддерживается традиционной клановой структурой абхазского общества, при которой ведущие кланы примерно равны по влиянию и потому уравновешивают друг друга. Однако помимо традиционной клановой развивается и гражданская основа плюрализма в виде сети многочисленных неправительственных организаций, часть из которых весьма активна и способна оказывать влияние на политические процессы в республике. Хотя партийная система и не развита, конкуренция в политике обеспечивается наличием разных общественно-политических движений. Серьезной проверкой на устойчивость демократических начал в политической
30 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 30
03.12.2006 23:39:50
Грузино-абхазский тупик
системе Абхазии стали президентские выборы 2004 года. Вопреки мощному давлению из Москвы, которая навязывала удобного для себя кандидата Рауля Хаджимбу, абхазский народ добился избрания главой республики Сергея Багапша, поддержанного большинством избирателей. Это событие было по достоинству оценено и на Западе как свидетельство того, что Абхазию не следует рассматривать как российскую марионетку, не способную самостоятельно решать внутри-
заметной поддержки и не рассматривались как реальный инструмент, который мог бы способствовать урегулированию конфликта. Более того, нынешняя правящая группировка во главе с президентом Михаилом Саакашвили пришла к власти под лозунгами восстановления территориальной целостности Грузии и в этом смысле является заложницей собственных обещаний. Развитию мирного диалога между конфликтующими сторонами мешает целый
“После 12 лет самостоятельного существования абхазское общество консолидировано вокруг главной цели – международного признания своей независимости”. политические вопросы. Хотя выборы-2004 и не изменили отношение Запада к вопросу о независимости Абхазии (западные страны неизменно подтверждают приоритет территориальной целостности Грузии), они произвели определенное впечатление на политические круги США и Европы. Не исключено, что это впечатление может сыграть свою роль, если в будущем Запад все же изменит подход к грузино-абхазскому урегулированию. Впрочем, в настоящее время ни одна из сторон, так или иначе вовлеченных в конфликт, не готова к изменению своих позиций. Неразрешимые противоречия И властная элита Грузии, и рядовые граждане категорически против того, чтобы бывшая автономия стала независимой. Тбилиси отказывается рассматривать этот вариант даже в качестве одного из возможных решений конфликта. И хотя возможность признания независимости Абхазии «в обмен» на присоединение к Грузии Гальского района обсуждалась в грузинском обществе (по крайней мере, до последнего кризиса в российско-грузинских отношениях), эти предложения никогда не получали сколько-нибудь
ряд трудноразрешимых проблем, важнейшая из которых — возвращение грузинских беженцев. В конце советской эпохи, согласно Всесоюзной переписи населения (1989), абхазы составляли всего лишь 17,8 проц. населения Абхазской АССР, в то время как грузины — 45,7. Этот этнический дисбаланс возник в результате колониалистской политики Российской империи в ХIХ веке, направленной на вытеснение абхазо-адыгских народов с территорий их исторического проживания, при этом бóльшая часть абхазов (так называемые мухаджиры) эмигрировали в османскую Турцию. В дальнейшем, в 30-е годы ХХ века руководство Советской Грузии, в состав которой Абхазия на правах автономной республики была включена в 1931-м, активно проводило политику переселения в автономию этнических грузин из внутренних районов Грузинской ССР. Именно потому эту часть грузинского населения и потомков переселенцев в Абхазии воспринимали как оккупантов, подобно тому, как коренное население прибалтийских республик относилось к русским, приехавшим в Прибалтику после насильственного включения Литвы, Латвии и Эстонии в состав Советского Союза в 1940 году. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 31
Vol10-num5-6.indd 31
03.12.2006 23:39:51
Андрей Рябов
Точные данные о численности грузинского населения, покинувшего Абхазию после войны 1992–1993 годов, к сожалению, отсутствуют. По разным оценкам, общее число беженцев составляет от 180 до 200 тыс. человек. В настоящее время грузинское население Абхазии, по подсчетам европейской неправительственной организации International Crisis Group, насчитывает примерно 40 тыс. жителей, причем в большинстве своем они сосредоточены в Гальском районе 3. Очевидно, что гипотетическое возвращение беженцев коренным образом изменило бы не только этнический баланс, но и внутриполитическую ситуацию в Абхазии в целом. С учетом того что бόльшая часть домов и квартир, ранее принадлежавших этническим грузинам, сейчас заняты абхазами, возвращение беженцев неизбежно привело бы к новым межэтническим столкновениям. Тем временем в Грузии составляются спи-
согласно ныне существующей практике, для оформления независимого статуса той или иной территории, отколовшейся от бывшей метрополии, непременным предварительным требованием является создание условий для возвращения беженцев и предоставление им всех тех прав, которыми пользуется остальное население. Осознавая уязвимость своих позиций в вопросе о беженцах с международно-правовой точки зрения, политическая элита Абхазии пытается найти решения, которые помогли бы нейтрализовать острую постановку этого вопроса грузинской стороной. Поначалу ставка делалась на привлечение в Абхазию на постоянное местожительство потомков мухаджиров преимущественно из Турции. Однако, по некоторым оценкам, в Абхазию вернулись не более одной тысячи репатриантов, что, конечно же, не могло существенно увеличить общую численность абхазского этноса, проживающего на терри-
“Грузия отказывается рассматривать вопрос о независимости Абхазии даже в качестве одного из возможных решений конфликта”. ски покинутых грузинами домов с подробными данными о владельцах 4. Эта «инвентаризация» еще одно свидетельство непримиримости позиций обеих сторон в грузино-абхазском конфликте. Власти Абхазии, опираясь на поддержку общественного мнения, выступают против возвращения беженцев: всякий раз, когда эта тема поднимается на международных переговорах разного уровня, абхазские лидеры предупреждают, что, если вопрос о возвращении грузинских беженцев будет переведен в практическую плоскость, резкая реакция абхазского населения неизбежна. Но подобные категорические заявления исключают возможность даже теоретического обсуждения вопроса о международном признании Абхазии. Дело в том, что,
тории республики. В настоящее время обсуждаются и иные идеи, например, о том, чтобы объявить беженцами всех потомков мухаджиров, число которых в странах, находящихся на территории бывшей Османской империи (Турция, Сирия, Иордания, Израиль), составляет от 700 тыс. до 1,5 млн человек, а с учетом всей адыгской диаспоры — до 8 млн. Однако едва ли абхазским властям удастся убедить мировое сообщество, что потомки мухаджиров имеют такие же основания претендовать на возвращение в Абхазию, что и грузинские беженцы. В 2005–2006 годах более 100 семей абазинов, наиболее этнически близкого абхазам народа 5, проживающего компактно в российской КарачаевоЧеркесии, переселились в Абхазию. По мне-
32 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 32
03.12.2006 23:39:53
Грузино-абхазский тупик
нию абхазских властей, если подобный исход продолжится, то это позволит не только увеличить численность абхазо-адыгского населения в республике, но и ослабить этническую напряженность в одном из сложных регионов Юга России, каким является Карачаево-Черкесия, что, как считают в Сухуми, будет по достоинству воспринято в Москве. Впрочем, в обозримой перспективе и такие меры едва ли смогут увеличить абхазо-адыгскую часть населения настолько, чтобы вопрос о возвращении грузинских беженцев воспринимался абхазским населением менее болезненно. Налаживанию экономических контактов между Грузией и Абхазией могло бы способствовать возобновление эксплуатации абхазского участка железной дороги, связывающей Россию со странами Южного Кавказа. Несмотря на то что соответствующие договоренности с участием государственных ведомств России, Грузии и Армении были достигнуты в 2006-м, они не удовлетворили абхазскую сторону, поскольку по условиям соглашения ее участие в восстановлении и эксплуатации магистрали должно ограничиваться получением рентных платежей. Решение же российского правительства о прекращении транспортного сообщения с Грузией, последовавшее в результате кризиса в российско-грузинских отношениях в сентябре 2006 года, и вовсе сделало эту проблему не актуальной 6. Новые источники напряженности Одним из серьезных препятствий для эффективного переговорного процесса является глубокое взаимное недоверие сторон. Основная ответственность за это, пожалуй, лежит на грузинских официальных кругах. Намеки на возможность возвратить Абхазию в Грузию путем применения военной силы, нередко звучащие из уст высокопоставленных грузинских политиков, край-
не болезненно воспринимаются в Абхазии и в конечном итоге подрывают основу переговоров. Наиболее чувствительным ударом по доверию стали события в верхней части Кодорского ущелья после того, как в июле 2006-го грузинские военно-полицейские силы нанесли поражение мятежным отрядам бывшего полпреда президента Грузии в этом районе Эмзара Квициани и восстановили суверенитет Тбилиси над данной территорией. Вопреки Московскому соглашению (1994), согласно которому верхняя часть Кодорского ущелья, населенная сванами, должна была оставаться демилитаризованной зоной, свободной как от абхазского, так и грузинского военного присутствия, там после изгнания отрядов Квициани был дислоцирован контингент вооруженных сил Грузии. Более того, было принято решение о перемещении туда так называемого «правительства Абхазии в изгнании» и его переименовании в правительство «Верхней Абхазии» (именно так в грузинских официальных документах стала именоваться верхняя часть Кодорского ущелья). Очевидно, что этими действиями президент Саакашвили и его команда хотели продемонстрировать, что они больше не намерены мириться ни с сохранением status quo в грузино-абхазском конфликте, ни с тем, что правительство в Сухуми является единственным суверенным актором на территории Абхазии. По всей видимости, Тбилиси таким образом приступил к процессу интернационализации конфликта, введя в него еще одного игрока. И хотя изменение ситуации в верхней части Кодорского ущелья не создало дополнительную угрозу для абхазской армии (поскольку данный регион труднодоступен и значительную часть года изолирован от внешнего мира), шаги, предпринятые Грузией, имели крайне негативные последствия для переговорного процесса. Для Абхазии это стало еще одним свидеPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 33
Vol10-num5-6.indd 33
03.12.2006 23:39:53
Андрей Рябов
тельством того, что Тбилиси намерен применить военную силу для возвращения самопровозглашенной республики под свой контроль. В ответ на действия грузинских властей правительство Багапша жестко заявило о прекращении Абхазией всех переговоров с Грузией до тех пор, пока та не вернется к выполнению Московского соглашения и не выведет войска из верхней части Кодорского ущелья. Грузинское правительство формально согласилось на проведение мониторинга этого района военной миссией ООН с участием российских военных наблюдателей, однако на деле не стало торопиться с отводом войск, явно давая понять, что не намерено возвращаться к исходным позициям. Другим постоянным источником напряженности между Грузией и Абхазией является ситуация в Гальском районе, где до войны 1992–1993 годов грузинское население составляло свыше 95 процентов. Возвращение сюда грузинских беженцев сопряжено с огромными трудностями. Абхазские власти слабо контролируют этот район, в котором свободно перемещаются и пересекают границу, проходящую по реке Ингури, представители криминального мира из разных стран, действуют грузинские партизанские отряды, совершающие рейды в район с территории Грузии. В этой связи правительство Абхазии опасается, что Тбилиси может организовать провокацию в нижней части Гальского района и, воспользовавшись тем, что данная территория практически не контролируется, вторгнуться туда подобно тому, как это было сделано в Кодорском ущелье. В то же время международные организации и официальные представители ведущих стран Запада все чаще говорят о том, что для поддержания порядка на нижнем участке Гальского района было бы целесообразно ввести туда — в дополнение к российскому миротворческому контингенту — международные полицейские силы.
Серьезным шагом в этом направлении может стать открытие в Гали специального офиса ООН по правам человека (одно такое представительство уже существует в Сухуми), на чем давно настаивают официальные представители ООН. Однако в правительстве Абхазии к таким маневрам, так же как и к идее ввода в Гальский район международных полицейских сил, относятся с большим подозрением, усматривая в этом попытку подчеркнуть особый статус данной территории, с тем чтобы в конечном итоге вывести ее изпод юрисдикции абхазских властей. Таким образом, на нынешнем этапе урегулировать конфликт на взаимоприемлемых условиях, очевидно, не удастся. Но и применение военной силы также кажется маловероятным. По мнению военных аналитиков, сегодня, в отличие от 1990-х, Грузия обладает несколькими хорошо подготовленными профессиональными соединениями, способными провести успешную боевую операцию в форме блицкрига. Однако установить контроль над Абхазией в течение трех-четырех дней явно невозможно, а длительное военное противостояние Грузия выдержать не способна — из-за слабости экономики, напряженных отношений с другими этносами, проживающими на ее территории (армянами в Джавахети, азербайджанцами в Марнеули), не говоря уже о грузино-осетинском конфликте. Немаловажно и то, что глобальные и региональные акторы, так или иначе втянутые в данный конфликт, вовсе не желают возобновления военного противостояния между Грузией и Абхазией. Международный контекст конфликта В эпоху биполярного мира Черноморский регион, на территории которого и расположены Грузия и Абхазия, с точки зрения мировой политики считался полупериферийным. Однако после распада СССР и
34 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 34
03.12.2006 23:39:55
Грузино-абхазский тупик
ялтинско-потсдамской системы он оказался на пересечении сразу нескольких геополитических проектов — «Большой Европы», «Большого Ближнего Востока», «Большой Азии». За последние годы Черноморский регион превратился в зону острого соперничества между Россией, которая стремится восстановить былое влияние на пространстве бывшего Советского Союза, с одной стороны, и США с Евросоюзом, пытающимися включить этот регион в сферу более активного взаимодействия с Западом по целому ряду военно-политических и экономических
ны, Абхазия — это часть адыгского мира. Близкие абхазам кабардинцы, черкесы, адыгейцы, абазины и шапсуги населяют западную часть российского Северного Кавказа. При этом кабардинцы, черкесы и адыгейцы имеют свою государственность в форме республик в составе РФ. Во время войны 1992–1993 годов фактор этнической солидарности этих народов с Абхазией сыграл огромную роль. Россия оказала поддержку Абхазии, в частности, потому, что в противном случае она столкнулась бы с негативной реакцией адыгских народов, а это привело
“Выжидательная позиция России вызвала определенное недоверие к ней со стороны абхазских политических кругов”. направлений, — с другой. Соперничество усугубляется тем, что через страны, прилегающие к Черному морю, осуществляется международный энергетический транзит, а значит, эта территория приобретает особую важность с точки зрения безопасности. Новые балансы сил в Черноморском регионе еще не сложились, и процесс их формирования носит весьма динамичный характер. Для России главным приоритетом в регионе остается обеспечение собственной безопасности, прежде всего в связи с тем, что международные террористические сети, базирующиеся к югу от черноморских территорий, создают угрозу масштабной дестабилизации в республиках Северного Кавказа и ее последующего распространения в глубь территории Российской Федерации. Для обеспечения безопасности по «двум линиям» нужно не только жестко пресекать экстремистскую активность на Северном Кавказе, но и поддерживать ровные, партнерские и по возможности союзнические отношения с государствами Южного Кавказа. В случае с Абхазией и Грузией Россия оказалась в сложной ситуации. С одной сторо-
бы к существенному ослаблению российских позиций на Северном Кавказе. С другой стороны, и Грузия на протяжении веков являлась традиционным партнером и союзником России в этом регионе. В Москве в течение долгого времени полагали, что крен грузинской внешней политики в сторону Запада — не более чем случайность, результат неблагоприятного стечения обстоятельств и авантюристической политики правящих кругов Грузии, которые с самого начала взяли курс на национализм и постепенное дистанцирование от России. Более того, раздражение грузинской политикой усиливалось по мере того, как на территории Грузии находили приют чеченские боевики и представители экстремистских и террористических организаций из других северокавказских республик. Именно поэтому со времени окончания войны Кремль взял курс на «замораживание» грузино-абхазского конфликта. Это диктовалось необходимостью поддержки Абхазии, о чем уже говорилось выше, но одновременно Россия не оставляла надежду на то, что режим в Тбилиси сменится на промоPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 35
Vol10-num5-6.indd 35
03.12.2006 23:39:56
Андрей Рябов
сковский. И тогда можно будет помочь противоборствующим сторонам договориться об урегулировании конфликта на взаимоприемлемых условиях. Выжидательная позиция Москвы, связанная с надеждой на «смену вех» в грузинской внешней политике, вызвала определенное недоверие к России в абхазских политических кругах, которые стали опасаться, что российское руководство может отказаться от поддержки Абхазии, если ей удастся возобновить дружбу с Грузией. Иными словами, Москва стремилась не допускать распространения грузино-абхазского конфликта на территорию России, но при этом пыталась использовать его в каче-
ет из всей логики предшествующей стратегии Москвы. Однако, с точки зрения российской властной элиты, такое решение связано с многочисленными рисками. Во-первых, оно, по всей видимости, сопряжено со значительными издержками в отношениях России с США и Европейским союзом. Во-вторых, подобный шаг может иметь негативные последствия для отношений России с другими государствами СНГ. Между тем Кремль неоднократно подчеркивал, что это направление является приоритетным для российской внешней политики, которая ставит своей задачей стимулировать интеграционные процессы на постсоветском пространстве 7. Однако полностью исключить поста-
“В случае перехода конфликта в стадию военного противостояния ни Москва, ни Вашингтон, ни Брюссель не смогут остановить эскалацию военных действий”. стве инструмента давления на грузинские власти. Между тем, поддерживая Абхазию, Россия тем самым способствовала усилению прозападной ориентации грузинских элит. В сентябре 2006-го Саакашвили разгромил пророссийскую оппозицию, арестовав лидеров и многих функционеров небольших политических партий и общественных объединений, считавшихся в Грузии пророссийскими. Их обвинили в подготовке государственного переворота в тесном сотрудничестве со спецслужбами России. А затем арест российских офицеров в Грузии по обвинению в шпионаже привел к глубокому кризису в российско-грузинских отношениях. Представляется, что лишь после этого Москва окончательно осознала, что курс Грузии на укрепление сотрудничества с Западом является устойчивым стратегическим выбором. Казалось бы, в данной ситуации у Кремля не остается иного выхода, кроме признания независимости Абхазии, — это вытека-
новку вопроса о признании независимости Абхазии, прежде всего в своих контактах с этой непризнанной республикой, Москва тоже не может. Поэтому Кремль пытается найти какую-нибудь причину для того, чтобы отложить решение неприятного вопроса на как можно более длительный срок. При этом в Москве полностью отказались от каких-либо планов интеграции Абхазии в состав России — опять-таки из опасений, что это грозит слишком большими международными издержками. Да и в самой Абхазии число сторонников вхождения в Россию стало резко сокращаться после неуклюжей попытки российских властей вмешаться в ход президентской избирательной кампании 2004 года. Более того, возникли подозрения, что Россия едва ли станет считаться с интересами маленькой республики, которая при этом располагает прекрасными возможностями для развития туризма. Можно предположить, что в рамках набирающей ныне силу кампании по
36 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 36
03.12.2006 23:39:57
Грузино-абхазский тупик
укрупнению субъектов Федерации кто-то в московских верхах размышляет о перспективах включения Абхазии, например, в состав Краснодарского края, подобно тому, как это происходит в отношении Адыгеи. Поэтому в абхазском обществе большую популярность приобрел иной проект взаимоотношений с Россией, предполагающий заключение межгосударственного договора, с тем чтобы РФ предоставила Абхазии гарантии безопасности, а российский рубль был бы официально узаконен в качестве валюты нового государства. При этом проект предусматривает сохранение суверенитета Абхазии в области формирования внутреннего политического порядка. Примерно по такому образцу сегодня строятся отношения между США и Маршалловыми островами, Швейцарией и Лихтенштейном, Италией и Сан-Марино, Испанией и Андоррой. В этих случаях малые страны делегируют «старшим партнерам» существенную часть национального суверенитета в сфере безопасности и соглашаются на использование «чужой» валюты. Несмотря на явное нежелание российского руководства делать резкие движения, меняющие политическую карту постсоветского пространства, все же можно определить четыре гипотетических условия, возникновение которых поставит Россию перед жестким выбором: либо признать независимость Абхазии, либо согласиться с тем, что вся прежняя политика в отношении грузиноабхазского конфликта окончилась неудачей. Указанные условия включают в себя признание международным сообществом независимости бывшего югославского автономного края Косово (см. статьи Дмитрия Тренина и Игоря Федюкина на c. 6—28 в этом номере Pro et Contra), решение Грузии о выходе из СНГ, начало ее интеграции в НАТО и, наконец, прекращение мандата российских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта (см. статью Александра Гольца на c. 65—
75 в этом номере Pro et Contra). При наличии всех четырех условий одновременно Россия действительно будет вынуждена сделать выбор. Именно поэтому, воспользовавшись обострением российско-грузинских отношений в сентябре 2006 года, Москва стала добиваться, чтобы мандат российских миротворцев был подтвержден Советом Безопасности ООН. Эта цель в результате сложных маневров, предпринятых российской дипломатией (Россия «обменяла» свою поддержку американской резолюции по ядерным испытаниям в Северной Корее на поддержку США в СБ ООН российской резолюции по Грузии), была достигнута, и мандат продлили еще на полгода — до апреля 2007-го. В то же время в Москве отдают себе отчет в том, что пространство для маневра в вопросе о независимости Абхазии может резко сократиться. В связи с этим Кремль намеренно поддерживает состояние неясности в отношении к политическим документам, поступающим из непризнанных государств, таким, к примеру, как результаты референдума в Приднестровье о независимости этого государственного образования или обращение парламента Абхазии к Федеральному собранию РФ с просьбой признать ее независимость. Между тем у Соединенных Штатов и Европейского союза пространство для маневра в отношении грузино-абхазского кризиса тоже невелико. ЕС хотел бы усилить свое влияние в регионе преимущественно за счет экономического фактора — путем оказания финансово-экономической помощи расположенным здесь странам в обмен на их более внимательное отношение к исходящим от Евросоюза предложениям и рекомендациям, затрагивающим в том числе и вопросы, касающиеся непризнанных государств. Но в последние два-три года по мере нарастания трудностей и конфликтов внутри самоPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 37
Vol10-num5-6.indd 37
03.12.2006 23:39:57
Андрей Рябов
го Евросоюза его возможности проводить здесь активную политику явно ослабевают. Положительный опыт преодоления межэтнических противоречий в Европе, будь то в Каталонии, на Корсике либо в странах бывшей Югославии, никого на Кавказе не вдохновляет: для местных условий его считают непригодным. Соединенные Штаты, которые заинтересованы главным образом в обеспечении безопасности в районе, непосредственно примыкающем к зоне военных действий на Ближнем Востоке, а также безопасности энерготранзита, хотели бы поддержать более активное сближение Грузии с Западом. В этом контексте Грузия могла бы рассматриваться в качестве одного из новых партнеров в американской политике в Черноморском регионе наряду с Румынией и Болгарией. В этой связи для США было бы важно понимать, как отреагирует Россия на попытки Грузии изменить баланс сил в регионе, поставить вопрос о замене российских миротворцев на миротворческие силы ООН в зоне грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов и начать процесс интеграции в НАТО. Для России подобные сценарии являются абсолютно неприемлемыми, и даже не из-за того, что Североатлантический альянс по-прежнему рассматривается как угроза безопас-
ности РФ. По мнению официальных кругов в Москве, НАТО не сможет обеспечить ни урегулирование грузино-абхазского конфликта, ни поддержание долговременной стабильности в регионе, ни установление прочного мира на Кавказе в целом. В случае же перехода конфликта в стадию военного противостояния ни Москва, ни Вашингтон, ни Брюссель не смогут остановить эскалацию военных действий и помешать вовлечению в него новых участников. В Абхазии, как и в начале 1990-х, неизбежно вновь окажутся отряды добровольцев из адыгских республик Северного Кавказа. Да и адыгская диаспора за рубежом едва ли останется безучастной. Более того, с учетом некоторого напряжения американо-турецких отношений, возникшего в связи с войной в Ираке и курдской проблемой, участие Турции в новой войне может быть куда более активным, чем в начале 1990-х годов. Таким образом, в отличие от Балкан, где США и ЕС обладали военно-политической и экономической монополией на проведение в жизнь своего варианта урегулирования, в отношении грузино-абхазского конфликта наблюдается примерный паритет влияния глобальных акторов. А это означает, что и с точки зрения международной политики у конфликта на сегодняшний день нет решения.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Термин применительно к тем самопровозглашенным образованиям, которым на практике удалось создать самостоятельную национальную государственность, предложен Сергеем Маркедоновым. См.: Маркедонов С. Нагорный Карабах — пример для Путина (http://www. prognosis.ru/news/rdemo.2006/10/31/nagorni_ karabah_gukasian.html). 2 http://www.apsnypress.info/archiv.htm 3 Abkhazia Today: Report of International Crisis Group. Tbilisi/Brussels. 2006. P. 9. 4 Алленова О. Выслали? Добро пожаловать домой // Коммерсантъ Власть. 2006. № 42 (696).
5 Среди абхазских этнологов широко распространено мнение, что абазины — это обособленная ветвь абхазов, волею разных исторических обстоятельств оказавшаяся в северной части Главного Кавказского хребта. 6 Редкий пример позитивного сдвига во взаимоотношениях связан с реализацией достигнутых в Сочи в марте 2003 года российско-грузинских договоренностей о ремонте и реконструкции Ингурской ГЭС, которая играет ключевую роль в обеспечении электроэнергией как западных районов Грузии, так и Абхазии.
38 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 38
03.12.2006 23:39:59
Грузино-абхазский тупик
7
Именно в силу этих соображений президент Путин уже после осеннего кризиса в российскогрузинских отношениях вынужден был публично заявить на встрече с представителями стран ЕС в Финляндии 20 октября 2006 г. (http://www. kremlin.ru/appears/2006/10/20/1224_type 63377type63380_112784.shtml), а затем, отвечая на
вопросы граждан России во время «Прямой линии с Президентом» 25 октября 2006 г. (http://www. kremlin.ru/appears/2006/10/25/1303_ type63376type63380type82634_112959.shtm), что Москва не ставит под сомнение территориальную целостность Грузии.
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 39
Vol10-num5-6.indd 39
03.12.2006 23:40:00
ТЕМА НОМЕРА
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание? Динамика югоосетинского и грузино-абхазского конфликтов и внутренняя политика сепаратистских образований | НИКУ ПОПЕСКУ итуация в южной части Кавказского региона ухудшается. Вполне возможно, что еще немного — и будет достигнута критическая точка. В этом районе бывшего СССР «заморожены» отнюдь не конфликты, а процессы их урегулирования 1. Картина происходящего здесь скорее напоминает замерзшую реку: «на поверхности — толстый лед, который выглядит неподвижным, но под ним по-прежнему — стремительное течение» 2. Но что это за течение, пока не вполне ясно. Большинство исследований, посвященных сепаратистским регионам на территории бывшего Советского Союза, основное внимание при анализе постсоветских конфликтов уделяют макрополитическим вопросам и рассматривают эти конфликты как часть более масштабных геополитических сражений. При этом динамика самих конфликтов и внутренняя политика сепаратистских образований чаще всего остаются вне поля зрения или, по крайней мере, недооцениваются. Грузия и Молдавия часто называют самопровозглашенные республики «российскими марионетками», у которых нет самостоятельного политического
С
пространства для маневра. В свою очередь Россия зачастую относится к этим районам так, будто они де-факто являются российскими территориями. Такая позиция отчасти обоснованна: Абхазия и Южная Осетия уже близки к тому, чтобы стать частью России. Однако картина постсоветских конфликтов будет неполной, если не принимать в расчет происходящее внутри этих регионов, что, как минимум, не менее важно, чем факторы, влияющие на конфликты извне. Данная статья именно о том, что происходит под толщей льда «замерзших рек», расположенных на территории Грузии. Мы проанализируем то, как менялась ситуация в Абхазии и Южной Осетии, и попытаемся ответить на следующие вопросы: что определяет развитие этих сепаратистских образований? каковы политические и экономические факторы, а также факторы безопасности, которые помогают им выживать? что препятствует разрешению имеющихся конфликтов? Действительность независимого существования Абхазия и Южная Осетия фактически живут в условиях независимости уже более десяти
40 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 40
03.12.2006 23:40:00
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
лет. Несмотря на небольшую территорию, демографические проблемы, хрупкость существующих институтов, слабую власть, а также вопреки политической, экономической и географической изоляции, они выжили и укрепились в своем желании отделиться от Грузии. Этому способствовал ряд факторов, определивших их развитие. МИРОТВОРЧЕСКИЕ СИЛЫ И ФОРМАТЫ ПЕРЕГОВОРОВ
Операции по поддержанию мира в Абхазии осуществляются миротворческими силами, которые действуют на основании мандата СНГ, но состоят исключительно из российских военнослужащих. В Южной Осетии дислоцированы трехсторонние миротворческие силы, состоящие из российских, грузинских и югоосетинских военных формирований (см. статью Александра Гольца на c. 65— 75 в этом номере Pro et Contra). Вряд ли можно утверждать, что ныне существующие форматы переговоров и действующие миротворческие силы способствуют урегулированию грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов. В начале 1990-х годов эти механизмы были эффективно использованы для прекращения кровопролития, но оказались совершенно бессильными в деле окончательного разрешения конфликтов. Сейчас миротворческие силы фактически выполняют роль пограничников в сепаратистских образованиях 3, однако они не способны ни предотвратить милитаризацию Южной Осетии, ни улучшить ситуацию с безопасностью в Гальском районе на юге Абхазии. Переговоры о политическом урегулировании также не привели к сколько-нибудь ощутимым результатам. В Абхазии миротворческий процесс идет в двух разных форматах. Один из них — «женевский процесс», в котором участвуют Грузия и Абхазия, а также Группа друзей Генерального секретаря ООН по Грузии, состоящая из представи-
телей Германии, России, Великобритании, Франции и Соединенных Штатов. В рамках «женевского процесса» в урегулировании грузино-абхазского конфликта принимает участие Миссия наблюдателей ООН в Грузии — МООНГ (UNOMIG). Задача миссии состоит в том, чтобы отслеживать, как функционируют миротворческие силы и какова ситуация в демилитаризованной зоне между конфликтующими сторонами — грузинской и абхазской 4. Участвующие в процессе стороны обсуждают такие проблемы, как политическое урегулирование, безопасность, возвращение беженцев, постконфликтное восстановление и экономическое сотрудничество. Другой формат переговоров по Абхазии — так называемый «сочинский процесс» — был начат в 2003-м. В нем участвуют Россия, Грузия и Абхазия. В рамках «сочинского процесса» основное внимание уделяется трем ключевым проблемам: это меры по укреплению доверия, возвращение в Абхазию вынужденных переселенцев-грузин и экономическое сотрудничество (или, если говорить точнее, восстановление проходящей через территорию Абхазии железной дороги, связывающей Россию и Грузию, которая бездействует со времен войны 1992— 1993 годов). Кроме того, здесь обсуждается более широкий круг проблем, связанных с миротворческими силами. В самом начале «сочинского процесса» президент России Владимир Путин и президент Грузии Эдуард Шеварднадзе подписали совместный документ о том, что миротворцы СНГ «должны находиться в зоне конфликта до тех пор, пока одна из конфликтующих сторон не выразит желание прекратить операцию» 5, подтвердив тем самым право как Грузии, так и Абхазии налагать вето на продолжение миротворческой операции. Урегулирование конфликта в Южной Осетии обсуждается в Смешанной контрольPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 41
Vol10-num5-6.indd 41
03.12.2006 23:40:01
Нику Попеску
ной комиссии (СКК), состоящей из представителей Грузии, Южной Осетии, Северной Осетии и Правительства Российской Федерации. Таким образом, Россия в этом формате представлена дважды: как центральное правительство в Москве и как один из регионов РФ — Северная Осетия. Но СКК нельзя рассматривать в качестве политической структуры для урегулирования конфликта. Специальный представитель ЕС на Южном Кавказе Питер Семнеби отмечает: «Существуют различные форматы урегулирования всех трех [южнокавказских] “замороженных” конфликтов. Некоторые из них функционируют — в том смысле, что они помогают поддерживать диалог между сторонами; другие не приносят особой пользы для разрешения конфликта, а скорее позволяют конфликту оставаться в “замороженном” состоянии; особенно это относится к Смешанной контрольной комиссии по Южной Осетии» 6. СКК лишь способствует сохранению перемирия между Грузией и Южной Осетией, но вряд ли может содействовать разрешению конфликта. Конечно, переговоры по урегулированию конфликтов в Абхазии и Южной Осетии остановились не только из-за неэффективности международных механизмов, но главным образом и потому, что позиция Грузии, с одной стороны, и позиции Абхазии и Южной Осетии — с другой, настолько различны, что достигнуть какого-либо прогресса очень трудно. Именно отсутствие прогресса в урегулировании конфликта усиливает напряженность в этом регионе. И в Южной Осетии (2001), и в Абхазии (2004—2005) сменилось руководство *, причем в результате состязательных выборов с участием нескольких кандидатов. Этого недостаточно, чтобы создать основу для демократического государства, но такая ситуация, безуслов-
ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА
но, отличается от положения дел, например, в Приднестровье 7 (см. статью Анны Толкачёвой на с. 53—64 в этом номере Pro et Contra). В Абхазии и Южной Осетии идут политические дебаты, существуют критически настроенные СМИ и формируется гражданское общество, которое в Абхазии достаточно активно. Абхазы даже утверждают, что, если исходить из региональных стандартов, они относятся к самым демократичным сообществам в южной части Кавказа, поскольку «в Грузии сменилось три президента, и ни один из них не был избран демократическим путем, в то время как в Абхазии в 2004-м состоялись демократические, конкурентные выборы», которые привели к смене администрации, несмотря на давление со стороны России 8. Конечно, политический плюрализм в Абхазии ограничен (см. ниже раздел «Этнократический плюрализм»), но состязательные выборы 2004 года, завершившиеся победой оппозиции, несмотря на внутреннее и внешнее давление, — факт примечательный. Как это ни парадоксально, группы гражданского общества в Абхазии и Южной Осетии сформировались отчасти в результате разрушительных войн начала 1990-х. После войны международное сообщество, и в первую очередь международные неправительственные организации (НПО), проявили большую заинтересованность в судьбе конфликтных регионов и помогали местному населению справиться хотя бы с некоторыми послевоенными трудностями 9. В тот период существовала объективная гуманитарная и социальная потребность в подобного рода структурах, поскольку они зани*
Здесь и далее речь идет о де-факто руководстве непризнанных республик, равно как и о де-факто независимости сепаратистских образований. — Прим. ред.
42 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 42
03.12.2006 23:40:02
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
мались такими насущными проблемами, как гуманитарная помощь, окружающая среда, помощь перемещенным лицам, операции по разминированию, социальная защита ветеранов войны, образование, преодоление психологических травм (особенно у детей), контроль за соблюдением прав человека, анализ конфликтов, поддержка СМИ, развитие гражданского общества и демократизация 10. Однако уровень недоверия к неправительственным организациям и их международным донорам в сепаратистских образованиях достаточно высок, особенно со стороны некоторых властных структур 11. Следует
ет. Определенные возможности для экономического выживания Абхазии обеспечивает туризм. Абхазскую экономику легко охарактеризовать, воспользовавшись краткой формулировкой одного из местных бизнесменов: «Абхазия может выжить и в полной блокаде. Мы не голодали даже во время войны. У нас здесь есть все: зерновые, фрукты, овощи, мясо, вино и мед» 15. В Южной Осетии сколько-нибудь прибыльная экономика практически отсутствует. Непризнанная республика выживает за счет неформального контроля за Рокским туннелем и Транскавказской автомагистра-
“Абхазия и Южная Осетия создали у себя экономику «прожиточного минимума», которая позволяет им выживать, но не дает возможности развиваться”. отметить, что в Абхазии после 2005 года ситуация стала постепенно меняться в лучшую сторону и позиция властей по отношению к НПО и средствам массовой информации несколько смягчилась 12. Ситуация в Южной Осетии более сложная. По словам одного из активистов гражданского общества, «независимые НПО входят в группу риска, которая в любой момент может прекратить свое существование. Недальновидность государства и неуемное стремление подчинить себе всё могут перейти в форму тотального управления» 13. Сепаратистские образования сталкиваются с огромными проблемами в экономике. Абхазия и Южная Осетия чрезвычайно бедны. Они создали у себя экономику «прожиточного минимума» 14, которая позволяет им выживать, но не дает возможность развиваться. Абхазия подвергается блокаде со стороны Грузии; формально экономическая блокада введена и со стороны СНГ, однако в действительности с 2001-го эта блокада не действуЭКОНОМИКА
лью (ТрансКАМ) — главной дорогой, связывающей Россию с Грузией и Арменией. Экономика обоих сепаратистских образований в значительной мере держится на незаконных экономических операциях. Существующее положение дел на руку влиятельным группам не только из Абхазии и Южной Осетии, но и также из Грузии и России. А в таком случае «сохранение конфликтной ситуации в большей мере способствует достижению их целей, нежели мир… Следовательно, продолжение конфликта может оказаться гораздо важнее, чем его позитивное разрешение» 16. Сама нелегитимность этих непризнанных, но самостоятельных республик порождает разнообразные формы незаконной деятельности 17, поскольку ситуация конфликта при минимальных правительственном контроле и налогообложении создает прекрасные условия для нелегальной торговли 18. Южная Осетия на протяжении многих лет играла роль своего рода ворот для бесконтрольного ввоза товаров в Грузию. В случае с Абхазией «многим спекулянтам, местным монополиPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 43
Vol10-num5-6.indd 43
03.12.2006 23:40:03
Нику Попеску
стам, пограничникам, военным и сотрудникам милиции выгодна нерегулируемая экономика, и они вряд ли будут способствовать окончательному разрешению конфликта» 19. Надежды на то, что экономические связи с Южной Осетией помогут уладить конфликт (грузинское руководство рассчитывало на это до 2004 года), не оправдались. И вряд ли экономические соглашения сблизят Грузию с Абхазией. Безусловно, на действенность
По данным еще советской переписи-1989, численность населения Абхазии составляла примерно 500 тыс. человек. После войны 1992—1993 годов она сократилась более чем вдвое. Бóльшая часть грузин, то есть почти 250 тыс. человек, в 1993-м были изгнаны из этого региона (некоторые из них потом вернулись). Однако многие этнические абхазы, а также греки, армяне и русские уехали из-за плохих условий жизни. Сегодня в Абхазии
“Демографические тенденции последнего времени ставят под вопрос само существование абхазов и осетин как этнических групп в южной части Кавказа”. стратегии экономических стимулов негативно влияет тот факт, что Россия предлагает непризнанным республикам гораздо более жизнеспособную экономическую альтернативу, нежели Грузия. Экономическое давление на Южную Осетию после 2004-го также не дало положительных результатов. Экономическая блокада Абхазии только укрепила психологию «осажденной крепости» и этнонационализм, обострила ощущение опасности и ненадежности, усилила самоизоляцию и увеличила экономическую и политическую зависимость Абхазии от России 20. И в том, и в другом случае примененная Грузией тактика лишь подтолкнула сепаратистов к России. Однако самой серьезной как для Абхазии, так и для Южной Осетии является демографическая проблема. Надежных демографических данных по обеим непризнанным республикам не существует, или, по крайней мере, они не оглашаются публично, поскольку эти сведения засекречены и политизированы. Тем не менее некоторые тенденции, а также отрывочные и по определению гипотетические данные позволяют хотя бы приблизительно оценить демографическую ситуацию в этих регионах 21.
ДЕМОГРАФИЯ
насчитывается, по некоторым оценкам, лишь немногим больше 200 тыс. человек, треть из которых составляют этнические абхазы, еще одну треть — армяне, примерно 25—30 проц. — грузины (живущие главным образом в Гальском районе) плюс несколько процентов русских и некоторые другие этнические группы. Имеются предположения, что на самом деле грузин в Абхазии столько же, сколько и абхазов 22. Многие надеются, что отрицательную демографическую тенденцию удастся преодолеть путем возвращения в Абхазию этнических черкесов и абхазов (так называемых мухаджиров), которых Российская империя во второй половине XIX столетия активно переселяла в Турцию. Однако такого рода ожидания слишком преувеличены. Случаи возвращения мухаджиров действительно имели место, но их нельзя назвать успешными 23 (см. также статью Андрея Рябова на с. 29—39 в этом номере Pro et Contra). Демографическая ситуация в Южной Осетии еще сложнее. Перед войной население этой автономии насчитывало приблизительно 100 тыс. человек, из которых две трети составляли осетины и одну треть — грузины. Сегодня здесь прожива-
44 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 44
03.12.2006 23:40:04
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
ют примерно 35—40 тыс. осетин и около 20— 22 тыс. грузин 24. Уровень эмиграции также очень высок. Многие осетины эмигрируют в Северную Осетию и другие регионы России. По словам Вахтанга Джикаева, советника президента Южной Осетии, «по окончании школы выпускник может выбрать одно из двух: пойти в администрацию либо отправиться в Северную Осетию… Самая большая наша проблема — демографическая: тот, кто хочет работать, должен покинуть республику» 25. Кроме того, экономическое будущее у Южной Осетии печальнее, чем у Абхазии, и это только усиливает эмиграцию. Большинство жителей Абхазии и Южной Осетии уже имеют российские паспорта, а Россия в 2006 году приступила к реализации новой политики поддержки иммигрантов из республик бывшего Советского Союза с целью решения собственных демографических проблем. С учетом этого можно предположить, что демографическая ситуация в обеих непризнанных республиках будет только ухудшаться. Демографические кризисы в сепаратистских образованиях характеризуются двумя параметрами. Во-первых, население данных районов резко сократилось, что ограничивает возможности их развития. Для того чтобы Абхазия стала туристическим центром или транспортным коридором, по которому Россия осуществляла бы торговлю с югом Кавказа (а также, возможно, с Ираном и Турцией), требуются люди, которые обеспечивали бы необходимое обслуживание. Все это применимо и к Южной Осетии. Но абхазы в Абхазии уже составляют меньшинство, и любые меры по восстановлению численности населения, по всей вероятности, приведут лишь к сокращению доли этнических абхазов. Во-вторых, демографические тенденции последнего времени фактически ставят под вопрос само существование абхазов и осе-
тин как этнических групп в южной части Кавказа. Речь идет уже не просто об утрате возможностей для развития, а о физическом выживании. В сущности, именно демографические тенденции представляют для абхазов и осетин бóльшую опасность по сравнению с любой другой реальной либо воображаемой угрозой со стороны Грузии или кого-то еще. Опасность подобных демографических тенденций состоит в том, что недалекое (через какие-нибудь 20—30 лет) будущее этих двух этнических групп на Южном Кавказе выглядит крайне неопределенным. В долгосрочном плане им придется выбирать между исчезновением и ассимиляцией с другими народами РФ, с одной стороны, либо созданием децентрализованного государства совместно с Грузией — с другой. Ключевые идеи сепаратизма Именно ощущение, что сами этносы находятся под угрозой, формирует тот идейный контекст, в котором существуют сепаратистские образования. Для развития Абхазии и Южной Осетии эти идеи не менее важны, чем материальные возможности и поддержка извне. Политика самоопределения Абхазии и Южной Осетии основана на не подлежащем обсуждению требовании о независимости от Грузии 26. Стремление к суверенитету включает в себя множество разных аспектов. Главное желание сепаратистских образований состоит в том, чтобы добиться международного признания своей независимости. Без этого они не хотят обсуждать какиелибо другие варианты разрешения конфликта. По словам президента Абхазии Сергея Багапша, республику «не интересуют никакие переговоры о конфедерации: уже слишком поздно» 27. СТРЕМЛЕНИЕ К СУВЕРЕНИТЕТУ
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 45
Vol10-num5-6.indd 45
03.12.2006 23:40:05
Нику Попеску
В своем стремлении к суверенитету Абхазия и Южная Осетия исходят из твердой убежденности в том, что фактически они уже независимы. Беслан Куправа, заместитель премьер-министра Абхазии, заявил, что Абхазия «боролась за независимость, в то время как некоторые постсоветские государства получили ее, сами того не желая. Мы ощущаем свою независимость сильнее, чем многие другие государства» 28. Непризнанные республики, по мнению их руководства, соответствуют критериям государственности 29, указанным в Конвенции Монтевидео 1933 года. В этом документе государство определяется как «субъект международного права, обладающий следующими характеристиками: а) постоянным населением; б) определенной территорией; в) правительством и г) способностью вступать в отношения с другими государствами» 30. По словам министра иностранных
ведет уже не к укреплению собственной независимости, а к ее потере. Еще один фактор, определяющий развитие сепаратистских образований, — это ощущение, что нынешнее положение ненадежно и недолговечно 33. Непризнанные республики находятся в постоянном ожидании войны. Заместитель премьер-министра Абхазии Беслан Куправа говорит, что для жителей Южного Кавказа «война — не что-то воображаемое, а вполне ожидаемая реальность» 34. Для многих людей в этом регионе война не закончилась, она просто отложена. Это ощущение разделяют жители Абхазии, Южной Осетии и многие грузины, которым пришлось бежать из Абхазии. События недавнего прошлого постоянно воспроизводятся по телевидению и в печати. Война стала одним из важнейших факторов, «ОСАЖДЕННЫЕ КРЕПОСТИ»
“С некоторого момента желание сепаратистских регионов дистанцироваться от Грузии ведет уже не к укреплению их независимости, а к ее потере”. дел Абхазии Сергея Шамбы, «признание даст нам только место в ООН и посольства… Все остальное у нас уже есть» 31. В меньшей степени это верно для Южной Осетии, где правительство контролирует отнюдь не всю территорию, напоминающую скорее шахматную доску, на которой чередуются грузинские и югоосетинские селения. И все же обретение суверенитета не абсолютный императив. Оба сепаратистских региона (но особенно Южная Осетия) на самом деле стремительно теряют свою фактическую независимость, поскольку практикуют своеобразный «аутсорсинг», уступая важнейшие «государственные» институты России 32. Таким образом, с некоторого времени желание дистанцироваться от Грузии
определяющих сегодняшнюю политику сепаратистов. На Грузию, медленно возрождающуюся из хаоса 1990-х, здесь смотрят как на нарастающую угрозу. Даже происходящие там позитивные события воспринимаются в непризнанных республиках с тревогой. Примеры Абхазии и Южной Осетии наглядно показывают, что «длительная дискуссия, которая ведется внутри одной группы, имеет тенденцию принимать крайние формы, все более удаляясь от первоначальных умеренных взглядов… Чем дольше длится такая дискуссия, тем негативнее начинают восприниматься все, кто находится вне этой группы» 35. Таким образом, общественный диалог в обоих сепаратистских образованиях в течение долгого времени шел по
46 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 46
03.12.2006 23:40:06
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
пути нарастающей радикализации по отношению к Грузии. Это отнюдь не способствовало их развитию. Элиты настойчиво стремились отвлечь внимание населения от множества насущных проблем, которые они не могли решить (например, высокий уровень преступности или экономические трудности). И кроме того, психология «осажденной крепости» помогает найти оправдание для централизации власти, для обвинения политических противников в измене и в целом для неподотчетности населению. ЭТНОКРАТИЧЕСКИЙ ПЛЮРАЛИЗМ До сих пор в основе сепаратизма как Абхазии, так и Южной Осетии лежал исключительно этнический принцип, и свои действия они определяли преимущественно как борьбу с грузинами. Майкл Манн утверждает, что «современная этническая чистка — это темная сторона демократии, когда этнонационалистические движения требуют создания государственности для собственного народа (причем первоначально речь идет о построении демократии), но затем стремятся исключить и “вычистить” других» 36. Абхазия стала самоуправляющейся только после изгнания более чем 200 тыс. грузин, что в интерпретации Грузии ничем не отличается от этнической чистки. Отделение Южной Осетии также подразумевает исключение грузинского населения. В результате в обеих непризнанных республиках возникли этнократические режимы. Господство одной этнической группы особенно ощутимо в Абхазии, где практически все правительственные должности занимают абхазы. Даже армяне и русские, живущие там и поддерживающие движение за независимость Абхазии, почти не представлены в ныне действующих административных структурах. Фактически абхазы представляют собой «доминирующее меньшинство» в этом сепаратистском образовании 37.
Конечно, нынешняя ситуация сложилась прежде всего в результате того, что большинство грузин после победы сепаратистов в 1993-м бежали из этого региона. Совет Безопасности ООН осудил «этнические убийства и… нарушения прав человека в Абхазии» 38. По мнению Георгия Дерлугьяна, стратегия этнических чисток, примененная абхазами, была «оружием организационно слабой стороны», потому что цель этнической чистки — «максимизировать эффективность вооруженных сил, располагающих ограниченными возможностями. Немногочисленные нерегулярные войска, которые не могли контролировать побежденное грузинское гражданское население, стремились вытеснить его как потенциально враждебное (и тем самым в конечном счете изменить демографический баланс), совершая при этом акты откровенного зверства» 39. Несмотря на относительно высокий уровень политического плюрализма в Абхазии и присутствие элементов демократии, этнократический характер абхазского государства подрывает потенциал самоопределения. В самой Абхазии это признают немногие. Абхазский политолог Ираклий Хинтба считает, что «фактическое утверждение в Абхазии своего рода этнократии, когда практически все, не только ключевые, но и среднего уровня, должности в политике и экономике контролируют абхазы», создает множество проблем 40. Абхазский журналист Беслан Кмазов отмечал, что в республике «больше армян, чем абхазов. Даже грузин значительно больше, однако их не допускают ни на какие должности. Абхазы — единственная часть населения, которая живет в условиях свободы» 41. В Южной Осетии большинство этнических грузин, проживающих на территории бывшей Юго-Осетинской автономной области, не подчиняются сепаратистам. Таким образом, правительство непризнанной Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 47
Vol10-num5-6.indd 47
03.12.2006 23:40:07
Нику Попеску
республики в этническом плане по определению осетинское. В основе подобного «этнократического синдрома» лежит идея об «этнической принадлежности земли» 42. Споры о том, кому принадлежит сегодня Абхазия или Южная Осетия, на практике сводятся к выяснению, кто же первым обосновался и жил на этих землях. Центральным элементом новой этнической идентичности стала идея «своей земли», согласно которой только этнос «наделяется правами верховного собственника и распорядителя» 43, а не живущие на оспариваемых землях люди. Дерлугьян также прослеживает связь между началом каждого конфликта и тем фактом, что «после 1989 года перспектива конкурентных выборов и рыночных реформ представлялась прямой угрозой для абхазов… Сравнительно малочисленные абхазы не имели никаких шансов победить грузин на грядущих конкурентных
Абхазии и Южной Осетии «принадлежат» именно их этносу. Расхождения между Абхазией и Россией Желание абхазов обрести независимость не только настраивает их против Грузии, но и накладывает определенный отпечаток на абхазо-российские отношения. При этом интересы России и Абхазии существенно различаются: если главная цель Абхазии — независимость, то Россия стремится к сохранению своего влияния на Южном Кавказе. Столь разные интересы могут дополнять друг друга, но могут и впасть в противоречие. Абхазы любят подчеркивать, что они не хотят становиться частью Российской Федерации. В июне этого года президент Абхазии Сергей Багапш заявил: «Мы строим независимое государство и будем идти по
“Все стороны конфликта – абхазы, южные осетины и грузины – уверены в том, что спорные земли Абхазии и Южной Осетии «принадлежат» именно их этносу”. выборах, поэтому следовало ожидать, что в результате они потеряют контроль над распределением государственных должностей в Абхазии» 44. Этническая принадлежность земли — это неизменный принцип и неотъемлемое требование 45. По словам министра иностранных дел Абхазии Сергея Шамбы, «Грузия хочет вернуть себе землю Абхазии, а не людей» 46. Точно такой же аргумент выдвинула и Южная Осетия, заместитель премьер-министра которой заявил, что «для грузин самое важное — это территория, а не люди, живущие на этой территории, и не их отношение к Грузии» 47. Однако это верно не только в отношении грузин: все стороны конфликта — абхазы, южные осетины и грузины — совершенно уверены в том, что спорные земли
этому пути до конца», а также отметил, что Сухуми «не считает возможным присоединение Абхазии к России», поскольку «референдум 1999 года показал, что народ выступил за независимое государство, и мы его будем строить, нравится это кому-либо или нет» 48. В Абхазии ощущается неуверенность в отношении геополитических мотивов России. Международные обозреватели, а также грузинская сторона часто обращают внимание на то, что Россия заинтересована в сохранении статус-кво в конфликтных зонах, поскольку тем самым она получает рычаги давления на Грузию. Однако это означает, что Россия заинтересована в Абхазии прежде всего именно как инструменте воздействия на Грузию и на весь Южный Кавказ. А такая логика приводит к мысли, что Грузия
48 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 48
03.12.2006 23:40:08
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
для России важнее, чем Абхазия. Как отметил один из активистов абхазского гражданского общества, «главная цель России состоит в том, чтобы сохранить свое влияние. Как это сделать — вопрос уже вторичный. Сегодня Россия хочет поддерживать статускво в этом регионе. А что будет завтра, никто не знает. Ясно одно, что Россия — эгоистичный игрок» 49. Такое же чувство неуверенности разделяют и в Южной Осетии. В обеих самопровозглашенных республиках склонны думать, что основная цель России в Южнокавказском регионе — предотвратить вступление Грузии в НАТО, и, чтобы получить гарантии того, что Грузия не сделает этого, Россия готова поддержать требование ее территориальной целостности. Кроме того, настороженное отношение к России усугубляется опасениями, связанными с проблемой сохранения абхазской нации. Нетрудно спрогнозировать, что в Российской Федерации несколько десятков тысяч абхазов могут просто раствориться. В Абхазии полагают, что для сохранения абхазов как этнической группы республике «нужна независимость (под протекторатом России либо в рамках интеграции с этническими родственниками на Северном Кавказе), но не интеграция в Российскую Федерацию» 50. В отличие от Абхазии опасения относительно выживания нации, напротив, подталкивают Южную Осетию к большему слиянию с Россией. Для южных осетин объединение с РФ означало бы объединение с Северной Осетией, что могло бы стать единственной гарантией сохранения малочисленных (примерно 35—40 тыс.) осетин, живущих к югу от Большого Кавказа. Основные выводы Уже более десяти лет сепаратистским образованиям Абхазия и Южная Осетия удает-
ся сохранять свою фактическую независимость от Грузии. Переговоры по вопросу урегулирования продолжающихся конфликтов не привели к сколько-нибудь заметному прогрессу; экономические проблемы не подвигли отделившиеся республики ни на какие политические уступки Грузии, а различие в представлениях о реальном положении дел у грузинской стороны и в сепаратистских образованиях лишь усугубилось. Такое развитие событий обусловлено множеством факторов, а также рядом идей, составляющих основу движения за независимость. • Развитию сепаратистских образований во многом способствовала неэффективность (а иногда и отсутствие) механизмов урегулирования конфликтов. Миротворческие силы в Абхазии и в Южной Осетии сыграли важную роль в прекращении кровопролития в ходе столкновений в начале 1990-х годов, но оказались неэффективными в плане создания условий для разрешения конфликтов. • В сепаратистских образованиях созданы более или менее успешно функционирующие политические системы. Конфликтные ситуации не благоприятствуют развитию демократии и плюрализма. Однако некоторые элементы политического плюрализма и активного гражданского общества здесь вполне очевидны, по крайней мере в Абхазии. • Демографический фактор представляет собой, пожалуй, самую серьезную из всех проблем, с которыми приходится сталкиваться Абхазии и Южной Осетии. Численность населения этих регионов значительно уменьшилась, что действительно может стать угрозой самому существованию абхазов и осетин на Южном Кавказе. • Экономика сепаратистских образований находится в бедственном положении. Абхазии и Южной Осетии удалось созPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 49
Vol10-num5-6.indd 49
03.12.2006 23:40:09
Нику Попеску
•
•
дать экономические системы, обеспечивающие некий «прожиточный минимум», но перспективы дальнейшего развития, особенно Южной Осетии, весьма сомнительны. Элиты в самих сепаратистских образованиях и вокруг них извлекают выгоду из прибыльной незаконной деятельности, именно поэтому они заинтересованы в том, чтобы поддерживать состояние конфликта. Тем не менее экономические факторы для сепаратистов менее значимы, чем политические. Политика сепаратистских образований определяется их стремлением к суверенитету. Они не хотят делить полномочия с Грузией. Для них важнее всего даже не отделение от Грузии, а международное признание их независимости. Большую роль играет и тот факт, что жители непризнанных республик ощущают ненадежность нынешней ситуации. Такое ощущение заставляет их рассматривать многие происходящие в мире
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Lynch D. Engaging Eurasia’s Separatist States. US Institute of Peace, 2004. 2 Для сравнения см.: Fall B. Conflict in the South Caucasus // Asian Affairs. 2006. No. 37 (2). P. 198– 209 (Брайан Фолл — специальный представитель Великобритании на Южном Кавказе). 3 Хотя миротворческие силы ООН отличаются от российских миротворцев по своей природе и характеру, тем не менее некоторые их действия также подвергаются критике. Например, Скотт Пегг утверждает, что «специфический статус-кво, “замораживанию” которого способствовали миротворческие силы ООН на Кипре, вполне благоприятен для руководства турок-киприотов. Поэтому независимо от того, какие цели поставлены перед миротворцами ООН на Кипре, их можно уподобить акушерке, присутствовавшей при рождении турецко-кипрского государства, а также стражу и опекуну, который делает возможным его дальнейшее существование». См.: Pegg S. International Society and the De Facto State // Ashgate, Brookfield, 1998. P. 165.
•
события через призму возможной войны и порождает ментальность «осажденной крепости», что отнюдь не способствует урегулированию конфликтов, экономическому и политическому развитию, а, напротив, углубляет противоречия в позициях конфликтующих сторон и усиливает их радикализацию. В сепаратистских образованиях формируются этнократические режимы. Это — следствие демографических проблем, с которыми сталкиваются абхазы и южные осетины. Усиление этнического доминирования одной группы служит своеобразным «ремнем безопасности» для будущего нации. Однако при этом существующие (особенно в Абхазии) элементы демократии и плюрализма приносят пользу не всему населению, а лишь некоторым этническим группам. Развитие такого этнократического плюрализма негативно сказывается на международном имидже сепаратистских образований. 4
Краткое описание операций МООНГ см. на сайте: http://www.unomig.org/glance/ 5 Cм.: Final Statement on Meeting of the President of the Russian Federation Mr. V. Putin and the President of Georgia Mr. E. Shevardnadze // http:// www.georgiaemb.org/DisplayDoc.asp?id=137 6 Semneby P. A More Active Interest of the EU in Resolving the Conflicts // http://www.caucaz.com/ home_eng/breve_contenu.php?id=236 7 То, что происходит в Абхазии и Южной Осетии, можно сопоставить также с ситуацией в сепаратистской Турецкой республике Северного Кипра, главой которой президент Рауф Денкташ оставался с 1974 по 2005 год. 8 Интервью с абхазским министром (Сухуми, март 2006 г.). 9 Из переписки с абхазом, занимающим официальную должность в республике. Сент. 2006 г. 10 Allen Nan S. Civil Initiatives // Accord. 1999. Iss. 7. Sept. (www.c-r.org). 11 Гогорян А., Адлейба А. Становление НПО Абхазии: Достижения, проблемы, перспективы //
50 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 50
03.12.2006 23:40:10
Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание?
Southcaucasus.com. 7 июля 2006 г. (http://south caucasus.com/index.php?page=current&id=581). 12 См. ежегодное Обращение президента Республики Абхазия к Народному собранию. 25 февр. 2006 г. 13 Тадеев С. Становление НПО Южной Осетии: Достижения, проблемы, перспективы // Southcaucasus.com. 7 июля 2006 г. (http://south caucasus.com/index.php?page=current&id=577). 14 Lynch D. Op. cit. 15 Волхонский Б. Абхазские связи // Коммерсантъ Власть. 2006. № 34. 28 авг. (http:// www.kommersant.ru/k-vlast/get_page.asp?DocID= 700477). 16 Keen D. War and Peace: What’s the Difference // Managing Armed Conflicts in the 21st Century / A. Adebajo, C. L. Sriram (eds). L.: Frank Cass, 2001. P. 2. 17 Pegg S. Op. cit. P. 3. 18 Keen D. Op. cit. P. 7. 19 Cohen J. Economic Dimensions: Incentive or Obstacle // Accord. 1999. Iss. 7. Sept. (www.c-r.org). 20 Cohen J. Op. cit. 21 Негативные демографические тенденции в Абхазии появились еще в первой половине XIX столетия, когда Абхазия была включена в состав Российской империи, и продолжались на протяжении последующих 200 лет. См.: Цвижба Л. Этнодемографические процессы в Абхазии в 19 веке. Сухум, 2001. 22 Интервью автора с одним из абхазских чиновников. Сухуми, март 2006 г. 23 Лабахуа М. Перспективы сохранения и развития абхазской нации. Сухум, 2005. С. 20. 24 По данным спецпредставителя министра иностранных дел Грузии по урегулированию конфликта в зоне Цхинвали (Тбилиси, 2 марта 2006 г.), а также согласно официальным данным канцелярии государственного министра по урегулированию конфликта (Тбилиси, 27 февр. 2006 г.), здесь проживают 35 тыс. осетин и 22 тыс. грузин. Активист гражданского общества из Южной Осетии в письме по электронной почте от 5 октября 2006 г. приводит другую цифру — 45 тыс. осетин. 25 South Ossetia Looks North // Russia Profile. 2006. Jul. 26 (http://www.russiaprofile.org/ international/2006/7/26/4123.wbp). 26 Toft M. The Geography of Ethnic Violence: Identity, Interests and the Indivisibility of Territory. Princeton Univ. Press, 2003.
27
Интервью автора с Сергеем Багапшем. Сухуми, 21 марта 2006 г. 28 Интервью с Бесланом Куправой, заместителем премьер-министра и министром финансов Абхазии. Сухуми, 17 марта 2006 г. 29 При этом они придерживаются эмпирического определения государственности. См.: Lynch D. Op. cit. P. 43. 30 См. Конвенцию Монтевидео о правах и обязанностях государств (26 декабря 1933 г.). 31 Интервью с Сергеем Шамбой, министром иностранных дел Абхазии. Сухуми, март 2006 г. 32 О политике России в отношении сепаратистских образований см.: Popescu N. «Outsourcing» de facto Statehood: Russia and the Secessionist Entities in Georgia and Moldova // CEPS Policy Brief. 2006. No. 109. July. Brussels, Centre for European Policy Studies. 33 Lynch D. Op. cit. P. 54. 34 Интервью с абхазским министром. Сухуми, 17 марта 2006 г. 35 Mann M. The Dark Side of Democracy: Explaining Ethnic Cleansing. Cambridge Univ. Press, 2004. P. 22. 36 Mann M. Op. cit. P. 503. 37 Для сравнения: до конфликта 1992—1993 годов этнические абхазы составляли приблизительно 17 проц. всего населения Абхазии, и даже теперь они, по всей видимости, составляют чуть более одной трети населения. В Сухуми до войны этнические абхазы составляли только 7 проц. населения (Derluguian G. Bourdieu’s Secret Admirer in the Caucasus: a World System Biography. Univ. of Chicago Press, 2005. P. 236). 38 UN Security Council Resolution 1036. 1996. Jan. 12. 39 Derluguian G. Op. cit. P. 273. 40 См.: Хинтба И. Пути к признанию независимости Абхазии // Гражданское общество. № 59 (http://www.abhazia.org/mag/mag2005_59/ mag2005_59_04.htm). Ираклий Хинтба также обсуждает проблему влияния этнократического аспекта политики на перспективы официального признания независимости Абхазии. 41 Prime News, “There Is No Opposition Loyal To Georgia In Abkhazia, Abkhazian Journalist Says”. Tbilisi. April 17. 42 Маркедонов С. Земля и воля // Россия в глобальной политике. 2006. Т. 4. № 1. Янв. — февр. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 51
Vol10-num5-6.indd 51
03.12.2006 23:40:11
Нику Попеску
(http://www.globalaffairs.ru/numbers/18/5305. html). 43 Маркедонов С. Там же. 44 Derluguian G. Op. cit. P. 236. 45 Toft M. Op. cit. 46 Интервью с министром иностранных дел Абхазии Сергеем Шамбой. Сухуми, март 2006 г. 47 South Ossetia Looks North. 48 Abkhazia Leader Sergey Bagapsh: Abkhazia Building an Independent State // Itar-Tass. 2006. June 26. Ту же мысль Багапш подчеркнул в интер-
вью, которое дал автору статьи 21 марта 2006 г. Один из высокопоставленных абхазских чиновников в интервью со мной также подчеркнул, что «Абхазия не есть часть России. Мы не марионетки, и президентские выборы 2004 года очень хорошо это продемонстрировали» (16 марта 2006 г.). 49
Интервью с активистом гражданского обще-
ства. Сухуми, март 2006 г. 50
См.: Лабахуа М. Перспективы сохранения и
развития абхазской нации. Сухум, 2005. С. 22.
52 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 52
03.12.2006 23:40:12
ТЕМА НОМЕРА
Европейский выбор Молдавии Пытаясь вернуть Приднестровье, молдавское руководство начиная с 2003 года сделало много громких заявлений и решительных шагов. Насколько эффективны резкие повороты во внешней политике Кишинёва? | АННА ТОЛКАЧЁВА ля Молдавии 16-летнее существование Приднестровья как государства de facto представляет собой серьезное испытание. При этом из всех постсоветских неурегулированных конфликтов именно приднестровский кажется наиболее вероятно разрешимым, поскольку в его основе лежат интересы политических и экономических элит, а этнические антипатии и конфессиональные разногласия не играют существенной роли в отношениях между сторонами конфликта 1. К числу обстоятельств, способных повлиять на его скорейшее разрешение, относят и территориальную близость Европейского союза. Тем не менее сам процесс урегулирования идет крайне медленно и противоречиво. Открытое противостояние 1990—1992 годов сменилось периодом поиска решений, завершившимся в 1997-м подписанием «меморандума Примакова», который обозначил контуры будущего соглашения и закрепил пятисторонний формат переговоров, где Россия, Украина и ОБСЕ выступали в роли посредников 2. Однако дальнейший процесс урегулирования конфликта был затруднен из-за того, что стороны по-разному понимали концепт «общее государство», зафиксированный в документе. Значительного продвижения в этом вопросе удалось достигнуть лишь в 2002—2003 годах, после того как на встре-
Д
че в Киеве (1—2 июля 2002 г.) обе стороны впервые согласились строить федеративное государство 3. Но в ноябре 2003-го неожиданно для западных партнеров появился проект, подготовленный Россией, который получил название «меморандум Козака». В его основе лежала идея создания асимметричной федерации. Документ был согласован и с Кишинёвом, и с Тирасполем, завизирован обеими сторонами, и его подписание планировалось на 26 ноября 2003 года 4. Однако за день до официальной церемонии президент Молдавии Владимир Воронин отверг инициативу Москвы 5. Неподписание «меморандума Козака» знаменовало собой начало нового этапа в развитии конфликта: возросла напряженность в отношениях между конфликтующими сторонами и изменилась внешнеполитическая стратегия самой Молдавии, которая отказалась от поддержки России, игравшей до этого роль основного посредника в процессе урегулирования, и обратилась за помощью к другим партнерам, что вызвало необходимость расширить формат переговоров. Пытаясь вернуть Приднестровье в свое политико-правовое и экономическое пространство, Молдавия начиная с 2003-го сделала много громких заявлений и решительных шагов — от принятия ряда правовых документов и введения новых таможенных праPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 53
Vol10-num5-6.indd 53
03.12.2006 23:40:12
Анна Толкачёва
вил до изменения приоритетов в отношении внешних партнеров по урегулированию конфликта. В данной статье мы попытаемся проанализировать, насколько эти политические ходы приблизили разрешение конфликта и какова эффективность крутых внешнеполитических поворотов Кишинёва. Изменение внешнеполитического курса Молдавии Со времени своего прихода к власти в 2001 году Воронин достаточно тесно контактировал с Москвой, рассчитывая с помощью Кремля решить приднестровскую проблему. Однако в 2003-м, отказавшись от подписания предложенного Кремлем «меморандума Козака», Кишинёв тем самым продемонстрировал, что отныне взял курс на европейскую интеграцию. Столь резкое изменение внеш-
категорически неприемлемо в силу ориентации внешней политики Кишинёва на СНГ. В октябре 2004-го Воронин заявил, что Молдавия отказывается от идеи федерации (впервые прозвучавшей на киевской встрече в 2002-м), и предложил заменить российских миротворцев на международных 7. Это привело к заметному ухудшению отношений между Россией и Молдавией, а также к углублению кризиса в переговорном процессе, уже и без того очевидного из-за серьезных разногласий по поводу таможенных печатей, запрета использовать латиницу в молдавских школах Приднестровья под угрозой их закрытия и так называемой «рельсовой войны» в июле — сентябре 2004 года 8. События конца 2004-го на Украине, изменившие внешнеполитическую ситуацию, придали уверенности руководству Молдавии.
“Выдвигая «план Ющенко» и одновременно намереваясь реанимировать ГУАМ, Украина пыталась обосновать свои претензии на статус регионального лидера”. неполитических приоритетов повлекло за собой ужесточение позиции России в отношении Молдавии, прежде всего в сфере экономики. Одним из первых политических шагов по дальнейшему дистанцированию от России, предпринятых Ворониным, можно назвать предложенный им в июне 2004 года Пакт стабильности и безопасности для Республики Молдова, в котором предлагалось изменить формат переговоров по приднестровскому урегулированию: исключить из переговорного процесса само Приднестровье и привлечь в качестве дополнительных медиаторов Европейский союз, США и Румынию. Россия отреагировала на это негативно 6. Молдавские власти все чаще стали прибегать к проевропейской и прозападной риторике, чтобы интернационализировать проблему и решить ее при помощи ЕС и США, что ранее было
В Кишинёве рассчитывали на более активную поддержку в решении приднестровского вопроса со стороны Украины, новые власти которой также заявили о евроинтеграции как основном приоритете внешней политики. Такая поддержка была особенно важна, поскольку Киев обладает реальными механизмами контроля границы с Приднестровьем. После прихода к власти «оранжевых» сил был обнародован новый, украинский, план урегулирования, так называемый «план Ющенко», рассчитанный на 18 месяцев и предполагавший выполнение семи пунктов, смысл которых сводился к демократизации сепаратистской территории 9. Этот план напоминал «крымскую модель», и в соответствии с ним Приднестровье получало статус особого региона. Выдвигая данный проект и одновременно намереваясь реанимировать
54 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 54
03.12.2006 23:40:13
Европейский выбор Молдавии
ГУАМ, Украина пыталась обосновать свои претензии на статус регионального лидера. В то же время эксперты во многом критиковали украинский план, и прежде всего за то, что в своем стремлении к разрешению конфликта он совершенно «не принимает в расчет те структуры, которые на самом деле “гарантируют” существование сепаратистского режима» 10. Одним из первых и, по сути, единственным реализованным пунктом, содержавшимся в «плане Ющенко», было принятие в июле 2005 года закона об особом автономном статусе Приднестровья в составе унитарного молдавского государства 11. Этот политический ход даже западные политики и аналитики расценили как некорректный и контрпродуктивный 12. Закон вызвал негативную реакцию на левом берегу Днестра и соответственно очередную блокировку переговорного процесса. Пожалуй, наиболее значимым шагом по изменению ситуации в Молдавии при активном участии Украины стало введение нового таможенного режима между этими странами в марте 2006-го, что в Приднестровье восприняли как «экономическую блокаду». Таможенная декларация была подписана еще в декабре 2005 года, как раз в разгар украинско-российской «газовой войны». Однако Украина откладывала выполнение договоренностей. Одной из основных причин, по которым новые правила все же были введены в марте, называют давление на Украину со стороны Европейского союза 13, но, вполне возможно, таким способом киевское руководство стремилось показать Москве, что судьба Приднестровского региона напрямую зависит от Украины. Как свидетельствует дальнейшее развитие событий, успех «плана Ющенко» далеко не очевиден (тем более что остается не столь много времени на его реализацию), так же как совсем не очевидна и эффективность
приграничного сотрудничества из-за раскола внутри «оранжевой» коалиции и последующего избрания на пост премьер-министра оппонента «оранжевых» — Виктора Януковича. Таким образом, для Украины, претендующей на роль «европейского локомотива СНГ», Приднестровье было и попрежнему остается одной из серьезных внешнеполитических дилемм. Роль ЕС и новый формат переговоров Изменение внешнеполитических приоритетов Молдавии и приход к власти на Украине сил «оранжевой» коалиции побудили Европейский союз к более активному участию в урегулировании приднестровского конфликта. Заинтересованность Евросоюза в политическом решении конфликта продиктована в первую очередь расширением границ ЕС. К тому же из-за снижения роли ОБСЕ в качестве медиатора и вследствие кризиса внутри самой организации 14 участие в урегулировании приднестровской проблемы может укрепить статус Европейского союза как миротворца и усилить его влияние на международном уровне. Евросоюз представляется чуть ли не единственным актором, способным сдвинуть ситуацию с мертвой точки. «В условиях, когда предшествующие механизмы разрешения конфликта дискредитированы и неэффективны, приднестровская независимость de facto укрепляется, ОБСЕ находится в глубоком кризисе, а Украина стремится сблизиться с Европейским союзом (в то время как Россия рассчитывает на тесное сотрудничество с ЕС в вопросах безопасности), Евросоюз оказывается в центре международных усилий по урегулированию приднестровского конфликта» 15. Европейский союз присоединился к процессу урегулирования еще в 2002—2003 годах, когда принял участие в переговорах по созданию проекта Конституции будущего объPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 55
Vol10-num5-6.indd 55
03.12.2006 23:40:14
Анна Толкачёва
единенного молдавского государства. В начале 2003-го, пытаясь оказать давление на приднестровскую сторону, ЕС и США запретили выдачу виз руководству Приднестровской Молдавской Республики (в 2004 году запретные меры были усилены) 16. В феврале 2005-го Евросоюз конкретизировал перспективы своего сотрудничества с Молдавией, приняв План действий ЕС — Республика Молдова в рамках программы Европейской политики соседства (ЕПС) 17. План ставил целью поддержать усилия Молдавии по «дальнейшей интеграции в экономические и социальные структуры Европы» 18. В марте 2005 года был назначен специальный представитель Евросоюза в Молдавии, а осенью того же года открылось официальное пред-
Все вышеперечисленные действия ЕС воспринимаются в Кишинёве как неоспоримая поддержка молдавской стороны, направленная на воссоединение государства. Однако, как показывает практика, результативность этих мер крайне мала, более того, ситуацию усугубляет амбивалентность подхода Евросоюза к Молдавии и к вопросу о разрешении конфликта. С одной стороны, Европейский союз отчетливо осознаёт те риски, которые возникают из-за неурегулированности конфликта на границах Евросоюза, и заинтересован в его скорейшем разрешении. С другой стороны, для ЕС было бы нежелательно, чтобы приднестровский конфликт негативно отразился на его отношениях с Россией, поскольку страте-
“Именно тогда, когда Молдавии крайне необходимо переориентироваться с российского на другие рынки сбыта,
ЕС не спешит предлагать свои возможности”. ставительство ЕС в Кишинёве. Следующим шагом стало создание Миссии Европейского союза по предоставлению приграничной помощи Молдавии и Украине с мандатом на два года. Официальная цель этой миссии — содействовать молдавским и украинским пограничникам и таможенникам в борьбе с «криминальной активностью, такой, как торговля людьми, контрабанда, распространение оружия и нарушение таможенных правил», а также создавать «условия для поиска путей мирного решения приднестровского конфликта» 19. За время своей работы комиссия обнаружила значительные объемы контрабанды так называемых товаров народного потребления и питания, прежде всего куриного мяса, но не нашла каких-либо серьезных подтверждений того, что через территорию Приднестровья осуществляются наркотрафик, торговля оружием и людьми, в чем часто обвиняют режим Игоря Смирнова 20.
гическое партнерство Европейского союза и России требует взаимного соблюдения интересов 21. Наиболее реальный путь для укрепления взаимодействия между Приднестровьем и Молдавией европейские структуры мониторинга видят в экономике. По их мнению, Евросоюз должен более активно разъяснять приднестровским бизнесменам, какие выгоды те получат от их сотрудничества с ЕС через Молдавию. Однако именно тогда, когда Молдавии крайне необходимо переориентироваться с российского на другие рынки сбыта, в первую очередь в сфере виноделия *, Европейский союз не спешит предлагать свои возможности 22. * Напомним, что Россия запретила ввоз вина из Молдавии в марте 2006 года, а еще в 2005-м был введен запрет на ввоз ряда сельскохозяйственных товаров.
56 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 56
03.12.2006 23:40:15
Европейский выбор Молдавии
В октябре 2005 года переговоры по вопросу урегулирования приднестровского конфликта возобновились, но в новом формате — «5 + 2»: к прежнему пятистороннему формату подключились в качестве наблюдателей США и ЕС. Встречи проходили почти каждый месяц, однако на сложившееся положение дел они существенно не повлияли. В центре внимания в основном оказывались мелкие споры, такие, как проблемы молдавского села Дороцкое, расположенного на приднестровском берегу, или ситуация вокруг Варницкого причала 23. Несмотря на весомый международный состав участников, реальный переговорный процесс из-за взаимных обвинений и разбора обоюдных провокационных действий был подменен форматом «спора между деревнями». В результате стороны так и не приступили ни к обсуждению уже имевшихся вариантов урегулирования конфликта («меморандум Козака» или «план Ющенко»), ни к подготовке будущего документа. К тому же в связи с введением новых таможенных правил приднестровская сторона отказалась участвовать в переговорах, заявив, что нынешний формат очень точно отражает сущность «экономической блокады», где пять участников, поощряющих введение этих правил, выступают против двух остальных — Приднестровья и России 24. Таким образом, общую оценку политики Евросоюза да и Запада в целом в отношении Молдавии можно резюмировать следующей фразой: «Очень мало, слишком поздно и всегда на шаг позади России» 25. Стратегия «три Д» и ситуация в регионе В последнее время молдавские власти заявляют, что, прежде чем продолжить переговоры о конституционном статусе Приднестровья, необходимо, чтобы его руководство выполнило три условия в соответствии с так называемой стратегией «три Д», которую широ-
ко поддерживают западные партнеры 26. Эта стратегия легла в основу вышеупомянутых «плана Ющенко» и закона о правовом статусе Приднестровья. Стратегия «три Д» подразумевает демократизацию, декриминализацию и демилитаризацию Приднестровского региона. При этом под демилитаризацией имеется в виду в первую очередь вывод российских войск из Приднестровья. Более того, Запад, в том числе и ЕС, нередко высказывает мнение, что основным препятствием в разрешении конфликта служит не столько отсутствие демократии, сколько присутствие в регионе российских войск 27, которые зачастую рассматриваются как основа режима Смирнова. Высокопоставленные лица в Правительстве РФ не раз заявляли, что Россия выполняет все Стамбульские соглашения о выводе войск, а перед оставшимся на территории Приднестровья немногочисленным контингентом (500—1000 человек) стоит задача охранять российские склады 28. Все остальные вооруженные формирования, дислоцированные на молдавской территории, — это миротворцы. В то же время подчеркивается, что жители Приднестровского региона рассматривают наличие российских войск как гарантию того, что их мнение примут во внимание и соответственно российское присутствие в регионе продлится до тех пор, пока не будет достигнуто политическое урегулирование между Молдавией и Приднестровьем 29. Вместе с тем не стоит забывать, что в Приднестровье прошел процесс приватизации, а одна из особенностей нынешней ситуации — увеличение числа иностранных собственников (преимущественно российских) приднестровских предприятий. Это обстоятельство, безусловно, скажется на позиции РФ и послужит более действенным рычагом давления на Приднестровье, чем присутствие там нескольких сотен военPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 57
Vol10-num5-6.indd 57
03.12.2006 23:40:16
Анна Толкачёва
ных, тем более что численность республиканской гвардии Приднестровья во много раз превосходит количество оставшихся российских военных и миротворцев, вместе взятых. Более того, приватизационные предпочтения администрации Смирнова, отданные российским компаниям, а не представителям региона, стали одной из причин инициативы по ограничению полномочий президента. Предложенная весной 2005 года кон-
держку «Обновлению» оказывает корпорация «Шериф», одним из руководителей которой является сын действующего президента Смирнова. Кроме того, как старые, так и новые приднестровские лидеры стремятся показать международному сообществу, что в Приднестровье такой же демократический режим, как и в Молдавии. Появление на политической сцене «Обновления» и создание другого движения — «Прорыв»
“От введения нового таможенного режима приднестровская сторона приобрела гораздо больше, чем потеряла”. ституционная реформа так и не получила развитие. Инициатором реформы выступило движение «Обновление», которое в декабре 2005-го неожиданно одержало победу на парламентских выборах над президентской Республиканской партией, а лидер движения Евгений Шевчук был избран председателем Верховного совета. Казалось, что с приходом Шевчука к власти появились некоторые внутренние предпосылки для модернизации и демократизации региона. Несмотря на то что о Шевчуке говорят как о «социал-демократическом технократе с европейским мировоззрением» и защитнике интересов местного бизнеса 30, он, не разделяя взглядов Смирнова относительно решения экономических задач, согласен с ним в вопросе приднестровской независимости. Старые и новые силы объединяет борьба за международное признание Приднестровья и укрепление его государственности. Подход Шевчука к этим вопросам представляется более мягким, поскольку он оставляет пространство для маневра и взаимодействия определенным молдавским политическим силам. Однако его позиция, скорее всего, обусловлена влиянием сегодняшней ситуации в регионе, тем более что основную под-
(не без помощи России 31) как нельзя лучше соответствовали сценарию построения в Приднестровье гражданского общества, а последующая трансформация обоих движений в политические партии после выборов2005 имеет целью продемонстрировать эволюцию демократии и многопартийности в регионе. В то же время европейские структуры мониторинга и западные аналитики сходятся во мнении, что перспективы демократизации в Приднестровье во многом зависят от того, насколько успешно этот процесс будет осуществляться в самой Молдавии 32. Из-за ухудшения отношений с Кремлем и значительной зависимости страны от России большинство молдавских политиков ошибочно рассматривали евроинтеграцию «как геополитический выбор, а не как выбор направления в сторону общества с заметно отличными политическими ценностями» 33. Многие обвинения, выдвигаемые в адрес приднестровской стороны, находят свое подтверждение и на территории Молдавии (например, коррупция, ограничение свободы слова и т. п.), и потому ей следует действовать более аккуратно, чтобы стать привлекательной для левобережья Днестра.
58 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 58
03.12.2006 23:40:17
Европейский выбор Молдавии
Новые таможенные правила — победа или поражение? Одним из способов предотвращения нелегальной активности в Приднестровье должны были стать новые таможенные правила между Украиной и Молдавией. Как и следовало ожидать, действия, нацеленные на объединение таможенной системы страны, вызвали новый виток напряженности между Кишинёвом и Тирасполем. Как уже отмечалось выше, в Приднестровье этот шаг был воспринят как «экономическая блокада». Лидер непризнанной республики даже заявил о выходе из переговорного процесса. Суть новых правил сводилась к следующему: чтобы иметь возможность экспортировать любые товары, произведенные в Приднестровье, предприятия региона должны зарегистрироваться (на временной или постоянной основе) в Регистрационной палате Республики Молдова и получить молдавские таможенные печати и соответственно сертификаты происхождения товаров. Особой новизны в измененном таможенном режиме не было. Подобные меры Молдавия уже неоднократно принимала, но каждый раз они приводили только к ухудшению взаимоотношений между конфликтующими сторонами и срыву переговорного процесса, при этом слабо препятствуя внешнеэкономической деятельности самого Приднестровья. Так, в 2001 году в связи со вступлением Молдавии в ВТО Приднестровье лишилось права применять старые молдавские таможенные печати, хотя украинская сторона продолжала придерживаться прежней торговой схемы, не в последнюю очередь изза того, что многие украинские бизнесмены использовали территорию Приднестровья для реэкспорта. Официально Украина согласилась на выполнение таможенных операций в соответствии с измененным молдавским законодательством лишь в мае 2003
года. В июле 2004-го Кишинёв в очередной раз ужесточил таможенные требования, пытаясь заблокировать внешнеэкономическую деятельность приднестровских экономических субъектов. Это спровоцировало упомянутый кризис с молдавскими школами на территории Приднестровья и «рельсовую войну». Украина же разрешила вывоз товаров из Приднестровья со старыми печатями до нормализации обстановки и несколько раз откладывала выполнение соглашений 2003 года. Впрочем, в отличие от предыдущих попыток, теперь Кишинёв надеялся на то, что изменение таможенных процедур окажется действенным, полагаясь в этом прежде всего на новое украинское руководство. Кроме того, для многих приднестровских предприятий, заинтересованных в получении молдавских экспортных печатей как права официального доступа на внешний рынок, новая процедура оказалась достаточно выгодной, поскольку налоги, выплаченные ими за регистрацию на основной части Молдавии, фактически возвращались в Приднестровье. Тем не менее власти Приднестровья запретили своим предприятиям осуществлять регистрацию и не пропускали никакой транспорт через собственную территорию, организовав таким образом настоящую экономическую блокаду. Под давлением бизнес-кругов этот запрет был снят, и около 200 предприятий региона получили временную либо постоянную регистрацию. Несмотря на то что аналитики рассматривают регистрацию как инструмент, способствующий улучшению контекста переговоров, не стоит обольщаться сиюминутными результатами. По сути, от введения нового таможенного режима приднестровская сторона приобрела гораздо больше, чем потеряла. Во-первых, даже временная регистрация приднестровских предприятий, котоPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 59
Vol10-num5-6.indd 59
03.12.2006 23:40:18
Анна Толкачёва
рую молдавские политики оценивают как успех в продвижении к объединению страны, в очередной раз de facto предоставила Приднестровью еще один атрибут государственности — легитимное «право вести международную торговлю на основе международных стандартов и международно-правовых механизмов» 34. Во-вторых, Молдавия не смогла прорвать информационную блокаду Приднестровья. Большинство приднестровцев уверены, что сведения о быстрой процедуре регистрации (она занимает 30 минут), а также о том, что приднестровские экспортеры практически ничего не платят в бюджет Молдавии, — это лишь очередное пропагандистское, не соответствующее действительности заявление со стороны Кишинёва. Смирнову удалось убедить жителей региона в том, что на новые таможенные правила Приднестровье согласилось исключительно потому, что у приднестровских предприятий существуют обязательства перед украинскими, российскими и западными бизнес-партнерами и руководство не хочет выглядеть несерьезно в их глазах. Более того, как Молдавия, так и Украина не спешили разъяснить особенности нововведений и ситуацию на таможне, ввиду чего средства массовой информации, причем не только российские, успешно развивали линию гуманитарной катастрофы в Приднестровском регионе 35. В-третьих, новые таможенные соглашения укрепили позиции режима Смирнова внутри региона. Риторика «осажденной крепости», направленная против многочисленных «внешних врагов», способствует консолидации сил, что крайне важно в свете предстоящих в декабре 2006-го президентских выборов в Приднестровье. Таким образом, Тирасполь активно использовал сложившуюся ситуацию для упрочения собственных позиций. Во избежание негативных результатов Кишинёву сто-
ило бы дополнить этот шаг, направленный на восстановление единого хозяйственного и экономического пространства Молдавии, другими мерами и акциями, иначе же таможенные достижения превращаются в пиррову победу 36. Однако Кишинёв не предпринимает никаких дополнительных действий, что, скорее всего, говорит об отсутствии у молдавской стороны какой-либо четкой, последовательной программы по объединению государства и о том, что Молдавия во многом полагается на внешних участников процесса и их рекомендации. Роль референдума и его цели Новые таможенные правила преподнесли подарок руководству Приднестровья, предоставив ему возможность внешнеэкономической деятельности, а выигранная у Молдавии информационная война дала мощный внутренний импульс к новому этапу борьбы за независимость, который усилился в связи с событиями на Балканах и который принял форму референдума, прошедшего 17 сентября текущего года. Референдум стал еще одной попыткой заявить о самоопределении жителей региона, хотя формулировка вопросов свидетельствовала о том, что речь идет скорее не о независимости (поскольку «независимости с Россией» противопоставлялся «отказ от независимости с Молдавией»), а о геополитическом выборе региона 37. Результаты референдума и реакция на его проведение не были неожиданными: подавляющее большинство проголосовало за «свободу с Россией» (97,1 проц.), но в очередной, седьмой раз результаты не были признаны ни ОБСЕ, ни ЕС, ни США, ни Украиной, ни тем более Молдавией. Россия официально не сообщала о признании результатов, но заявила о моральной поддержке Приднестровья, подчеркнув, что волеизъявление народа нельзя оставлять без внимания 38.
60 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 60
03.12.2006 23:40:19
Европейский выбор Молдавии
Референдум вряд ли будет иметь правовые последствия, во всяком случае на данном этапе, но его политическая и идеологическая составляющие вполне очевидны. Во-первых, это еще одно свидетельство того, что население поддерживает курс руководства региона. Во-вторых, Приднестровье (не без активного участия Москвы) подает сигнал Западу о возможных последствиях референдума в Косово. В-третьих, это также возможный сигнал Молдавии, что пришло время сесть за стол переговоров, взяв за основу как вариант «меморандум Козака» 39. Заключение Отказавшись от подписания «меморандума Козака» (тем самым были отвергнуты посреднические услуги Москвы) и сделав выбор в пользу западных партнеров, Кишинёв надеялся сдвинуть процесс приднестровского урегулирования с мертвой точки в выгодном для себя направлении. Однако, как показывает развитие событий, расширение формата участников переговоров и интернационализация механизмов урегулирования конфликта оказались малоэффективными: под-
проблемы путем экономического давления и введения новых таможенных правил, показали, что последовательная программа разрешения конфликта отсутствует. Более того, действия молдавской стороны во многом способствовали укреплению позиций мятежного региона. Надежды Кишинёва и западных посредников на дальнейший процесс политической диверсификации после победы «Обновления» и на углубление противоречий внутри ранее монолитного руководства ПМР 41, возможно, и имеют под собой основание, но из-за блокады Приднестровья и сближения позиций Смирнова и Шевчука их осуществление в ближайшей перспективе представляется маловероятным 42. К тому же не стоит забывать: кто бы ни пришел к власти в декабре 2006-го, регион все равно останется под российским влиянием, в первую очередь экономическим. Военное же присутствие для России имеет скорее символическое, чем реальное значение. Возможно, именно неоправдавшиеся надежды на ЕС и Украину, а главное, серьезная экономическая зависимость от
“Выигранная у Молдавии информационная война дала мощный импульс к новому этапу борьбы за независимость”. держка Европейского союза носит преимущественно символический и риторический характер, в рамках нового формата переговоров не решено ни одного существенного вопроса, а председатель ОБСЕ Карел де Гухт в своих последних заявлениях вообще намекает Кишинёву на возврат к идее федеративного устройства 40. Попытки Молдавии использовать изменившиеся внешнеполитические обстоятельства (приход к власти в Украине «оранжевой» коалиции и усиление роли ЕС), чтобы заставить Приднестровье принять молдавский вариант урегулирования
России побудили Владимира Воронина пересмотреть внешнеполитическую линию: он посетил (в отличие от своих основных партнеров по ГУАМ — Михаила Саакашвили и Виктора Ющенко) неформальный саммит СНГ и договорился о последующей встрече с Владимиром Путиным. Состоявшуюся 8 августа 2006 года встречу оценили в Кишинёве как глубокий прорыв в отношениях с Москвой. (Отметим, что она стала первой встречей лидеров двух стран после провала «меморандума Козака».) Реакция России была гораздо более сдержанной. Причины Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 61
Vol10-num5-6.indd 61
03.12.2006 23:40:19
Анна Толкачёва
этого очевидны: не забыта старая обида, да и Воронин, скорее всего, еще не был готов предложить то, что хотел услышать Кремль, а именно гарантировать защиту российских экономических и геополитических интересов как в Приднестровье, так и в Молдавии. И все же, по мнению аналитиков, «главным результатом встречи стала сама встреча» 43. Тот факт, что в начале октября на фоне обострения грузино-российских отношений главы внешнеполитических ведомств России и Молдавии вступили в диалог 44, а также то, что возобновила свою работу российско-молдавская межправительственная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, свидетельствуют о том, что определенные положительные сдвиги во взаимоотноше-
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Перепелица Г.Н. Конфликт в Приднестровье: Причины, проблемы и прогноз развития. Киев: Стилос, 2001; Roper S. D. Regionalism in Moldova: The Case of Transnistria and Gagauzia // Ethnicity and Territory in the Former Soviet Union: Regions in Conflict / J. Hughes, G. Sasse (eds). L.: Frank Cass, 2001. P. 101—122. 2 См.: Меморандум об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровской Молдавской Республикой (http://www.olvia.idknet.com/memorandum.htm). 3 Coppieters B., Emerson M. Conflict Resolution for Moldova and Transdniestria through Federalisation? Brussels: CEPS Policy Brief. 2002. No. 25. Aug. (http://www.ceps.be). 4 http://www.peacebuilding.md/library/13/ ru/7_Memorandum_nov_2003_ru.doc 5 Об особенностях и причинах провала этого документа см.: Emerson M. Should the Transnistrian Tail Wag the Bessarabian Dog? // http://www.ceps.be/Article.php?article_ id=133; Толкачёва А. Приднестровское урегулирование: Внешнеполитические коллизии России // Политическая наука. 2006. № 2. С. 70—94. 6 Stability and Security Pact for Moldova — А New Initiative of President Vladimir Voronin // Moldova Suverana. 2004. No. 89. June 2.
ниях Кишинёва и Москвы все же наметились 45. В условиях, когда Запад не склонен проявлять активность и создавать очередные проблемы с Россией, не исключено, что громкий внешнеполитический демарш Молдавии 2003 года может завершиться ее тихим возвращением в орбиту РФ. У Кишинёва нет достаточных ресурсов, чтобы повлиять на переговорный процесс и самостоятельно улучшить свое экономическое положение. В сложившихся обстоятельствах только Россия обладает реальными рычагами воздействия на конфликтующие стороны, и она намерена воспользоваться этой ситуацией для укрепления собственных позиций на нескольких направлениях — внутреннем, постсоветском и западном.
7
http://www.azi.md/news?ID=31079 http://www.azi.md/news?ID=31079 9 http://www.ipp.md/files/Comentarii/ Yushchenko_plan_eng14.doc 10 Боцан И. Украинский план // http:// www.e-democracy.md/en/comments/political/ 200505271/; см. также: Сушко А. Безопасность через демократию: Приднестровская версия // Украинский Монитор. № 10. 2005. 24 апр. 11 Закон Республики Молдова об основных положениях особого правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья), № 173-XVI. 22 июля 2005 г. (http://www.moldpres.md/HTMfiles/lege_ru.htm). 12 Moldоva’s Uncertain Future // Europe Report. 2006. No. 175. Aug. 17. P. 11. 13 Vrabie R. New Customs Regime and Ukrainian Factor: Main Piece of Resistance or Weak Link? // http://www.e-democracy.md/en/comments/ political/20060517 14 В этой связи интересна дискуссия, развернувшаяся между В. Сокором и У. Хиллом, экс-представителем ОБСЕ в Молдавии, которая затронула не только роль ОБСЕ в приднестровском урегулировании, но и ситуацию в ОБСЕ в целом: Socor V. Kozak Plan Resurfaces Under OSCE Colors / Eurasia Daily Monitor. 2005. July 14; Ambassador William Hill’s 8
62 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 62
03.12.2006 23:40:20
Европейский выбор Молдавии
response to Vladimir Socor / Eurasia Daily Monitor. 2005. Aug. 01; Socor V. End-Game Negotiations at OSCE Presage Year-End Abdication / Eurasia Daily Monitor. 2005. Dec. 1. 15 Popescu N. The EU and Transnistria: From Deadlock to Sustainable Settlement // http://www. policy.hu/npopescu/publications/transnistria.pdf. P. 11. 16 Moldova : Council Adopts Restrictive Measures Against the Transnistrian Leadership. Brussels, 2003. Feb. 27. 6679/03 (Presse 56). Annex 1 «Joint Statement of the European Union and the United States on Sanctions against the Transnistrian Leadership». 17 Стоит отметить, что ЕПС распространяется на соседей, но никак не подразумевает перспективы членства в ЕС в ближайшей или долгосрочной перспективе. 18 http://www.mfa.md/En/Action_ Plan_EUMoldova.pdf 19 European Commission Press Release. 2005. Nov. 29. 20 Интервью с представителями Миссии см.: Moldоva’s Uncertain Future. P. 6, а также см. сайт Миссии: http://www.eubam.org. 21 В этом смысле очень показательно, что на встрече Россия — ЕС, прошедшей в мае нынешнего года в Сочи, со стороны Европейского союза не прозвучало никакой оценки нового таможенного режима. Хотя в контексте общего пространства безопасности урегулирование региональных конфликтов Евросоюзом и Россией обозначено как один из основных приоритетов, вопрос об изменении таможенной процедуры в Приднестровье (к чему по-разному отнеслись участники переговоров и что существенно повлияло на ситуацию в регионе) не был затронут вообще. 22 Moldоva’s Uncertain Future. P. 15—16. 23 Moldova Demands from Mediators to Clearly Express Their Attitude to Transnistria’s Actors // http://www.conflict.md/stiri.php?ID=349; Moldovan Delegation Leaves Negotiations, Proposes to Convene Again in a Week // http://www.conflict.md/stiri. php?ID=462 24 Зайченко С. «5+2» или «2+5»? // http://www. olvia.idknet.com/ol13-05-06.htm. 05.04.2006. 25 Socor V. European Union Puts a Toe in Moldova // Eurasia Daily Monitor. 2005. Vol. 2. Iss. 28. Feb. 9.
26
Nantoi O. “3D” Strategy — From “Extremism” to Consensus? // http://www.e-democracy.md/en/ comments/political/200411031 27 Boonstra J. From a Weak State to a Reunified Moldova: New Opportunities to Resolve the Transdniestria Conflict // Research paper. Academic Research Branch. NATO Defense College, Rome. 2005. No. 23. Oct. 28 Сергей Лавров: Приднестровский конфликт не решить в рамках унитарной Молдавии (http:// tiraspol.info/news/article_6185.html). 29 Сергей Иванов: Военные России пока останутся в Приднестровье (http://news.bbc.co.uk/hi/ russian/russia/newsid_5032000/5032698.stm). 30 http://pridnestrovie.net/evgeny_shevchuk_ bioprofile.html 31 Международная молодежная корпорация «Прорыв!» была учреждена 1 июня 2005 года в Тирасполе по инициативе 13 общественных организаций, фондов и институтов Приднестровья. За минувший год она провела более ста громких акций (см. сайт организации: http://www.proriv. org/index.php). Одним из вдохновителей этой корпорации считается Модест Колеров — глава Управления Президента РФ по межрегиональным и культурным связям с зарубежными странами. Колеров был символически принят в члены молодежной корпорации сразу же после ее основания и предложил «Прорыву» сотрудничать с движением «НАШИ», идеологом которого он является. Все это может свидетельствовать о весомой роли Кремля в создании «Прорыва». Подобные организации были созданы также и в ряде других регионов: в Крыму, Абхазии, Южной Осетии. А 30 сентября 2006-го в Сухуми состоялось подписание Соглашения о сотрудничестве и взаимопомощи молодежных организаций Крыма, Южной Осетии, Приднестровья и Абхазии, входящих в Международный молодежный фронт «Прорыв!» (http://www.regnum.ru/news/713906.html). 32 Moldova: No Quick Fix // Europe Report. 2003. No. 147. 12 Aug.; Boonstra J. Op. cit.; Moldоva’s Uncertain Future. 33 Boonstra J. Op. cit. P. 5. 34 Popov А. Tiraspol Softens its Stance on New Customs Regulations: A First or a Pyrrhic Victory? // http://eurojournal.org/files/popov.pdf. P. 3—4. 35 Первые публичные сообщения молдавских и украинских официальных лиц последовали лишь 6 Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 63
Vol10-num5-6.indd 63
03.12.2006 23:40:21
Анна Толкачёва
и 7 марта, при том что процедура вступила в силу 3 марта. 36 Popov A. Op. сit. 37 На референдум было вынесено два вопроса: 1. Поддерживаете ли Вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение Приднестровья к РФ?; 2. Считаете ли Вы возможным отказ от независимости Приднестровской Молдавской Республики с последующим вхождением в состав Молдавии? Подобные формулировки подверглись критике как со стороны участников переговорного процесса, так и со стороны аналитиков. Так, председателю ОБСЕ не понравился «сам характер вопросов», вынесенных на референдум в Приднестровье (http://www.regnum.ru/ news/677616.html). См. также: Botan I. Referendum on Background of Explosions // E-journal. 2006. Iss. 79. Aug. 1—31 (http://www.e-democracy.md/en/ comments/political/200608311/). 38 http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/ 29DBC7152E23A322C32571ED0055D402
39
См.: Молдавский лидер вернулся к «плану Козака» // http://www.izvestia.ru/news/ news117616/ 40 Новый председатель ОБСЕ возвращается к концепции федерализации Молдовы // BASA-Press 12.01.2006 (www.allmoldova.com/index.php?action= newsblock&rid=1070524729&id=1137068480&lng=). 41 Moldоva’s Uncertain Future... 42 Как стало недавно известно, Е. Шевчук отказался от участия в предвыборной борьбе за пост президента ПМР, и тем самым грядущие выборы лишились возможной интриги (см.: Коммерсантъ. 2006. 1 нояб.). 43 Молдавский эксперт: Говоря о размораживании отношений с Россией, Воронин предлагает верить ему на слово // http://www.regnum.ru/ news/689813.html 44 Фильченко Н. Россия раскалывает ГУАМ // Коммерсантъ. 2006. 11 окт. (http://www. kommersant.ru/doc.html?DocID=711995&IssueId= 30222). 45 Молдавия — Россия: осеннее потепление? // http://www.regnum.ru/news/723204.html
64 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 64
03.12.2006 23:40:23
ТЕМА НОМЕРА
Военное миротворчество России Выполнив поставленные задачи и ценой собственных потерь установив мир, российские миротворцы оказались в центре нарастающего политического противостояния | АЛЕКСАНДР ГОЛЬЦ начале 1990-х появление российских «голубых касок» в зонах конфликтов на территории бывшего Советского Союза — в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье — было несомненным благом: именно действия российских миротворцев позволили «заморозить» конфликты, унесшие жизни тысяч людей и причинившие серьезный ущерб экономике этих трех регионов. Однако конфликты остаются неурегулированными до сих пор, что неизбежно ставит под вопрос успешность миссии российских миротворцев и, в частности, дает возможность Тбилиси и Кишинёву требовать вывода миротворческих контингентов или их замены на военные формирования других государств. Сегодня лидеры Грузии и Молдавии смотрят на российских военнослужащих, выполняющих миротворческую миссию, лишь как на инструмент политики Москвы, которая, по их мнению, не заинтересована в окончательном урегулировании «замороженных» конфликтов. В ответ отечественные политики и военные обвиняют Тбилиси и Кишинёв в неблагодарности, подозревая, что требование вывода военных подразделений миротворцев является прелюдией, за которой последуют попытки установить контроль над «мятежными территориями» военным путем.
В
Чтобы понять роль, которую сыграли российские миротворцы в урегулировании конфликтов в Грузии и Молдавии, а также то, насколько справедливы претензии к ним, следует обратиться к мировому опыту подобных мероприятий. Развитие миротворчества как последствие Второй мировой войны Общепризнанного определения понятия «миротворчество» не существует. Как правило, оно трактуется как деятельность (преимущественно военная) в районе конфликта по установлению и поддержанию мира от имени либо ООН (см. подверстку на с. 67), либо региональной или субрегиональной организации. Миротворчество как область международной военной деятельности возникло и развивалось во второй половине прошлого века. Идея вмешательства в межгосударственный, а позже и во внутренний конфликт от лица мирового сообщества могла появиться только после создания Организации Объединенных Наций — наднациональной организации, которая изначально брала на себя ответственность за сохранение и поддержание мира во всем мире. Примечательно, что в самом Уставе ООН термин «миротворчество» отсутствует. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 65
Vol10-num5-6.indd 65
03.12.2006 23:40:24
Александр Гольц
Однако возможность проведения военных операций для установления и поддержания мира вытекает из глав VI и VII Устава. Глава VI возлагает на ООН задачи по разрешению конфликтов мирными средствами 1. А статья 43 в главе VII указывает, что «все члены организации… обязуются предоставлять в распоряжение Совета Безопасности по его требованию… необходимые для поддержания международного мира и безопасности вооруженные силы, помощь и соответствующие средства обслуживания, включая право прохода» 2. Планирование подобных операций и непосредственное руководство ими призван осуществлять специальный орган — Военноштабной комитет ООН. С началом и усилением холодной войны миротворческие возможности Объединенных Наций оказались серьезно ограничены, если не сведены к нулю. Само противостояние между СССР и США либо становилось источником военных конфликтов, либо оказывало определяющее влияние на их развитие. Между тем для проведения миротворческой операции требовалось единогласное решение постоянных членов Совета Безопасности ООН, и потому миротворчество неизбежно носило весьма ограниченный характер. Лишь однажды западным странам удалось обойти советское вето в Совете Безопасности. 7 июля 1950 года СБ ООН осудил вторжение Северной Кореи в Южную и разрешил сформировать вооруженные силы для его отражения (ими стали американские войска, участие 14 других государств было чисто символическим). А сама резолюция Совета Безопасности была принята в отсутствие советских представителей: СССР в это время не принимал участия в работе ООН в знак протеста против отказа других членов Совета Безопасности исключить из ООН Тайвань и принять в ее состав КНР, и потому советская делегация не смогла при голосовании в СБ ООН вопроса о
Корее воспользоваться своим правом вето. Позже таких оплошностей советская дипломатия не допускала. Первая же «классическая» операция по поддержанию мира под флагом Организации Объединенных Наций (орган ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия — ОНВУП) была осуществлена в 1948-м во время конфликта между Израилем и Палестиной. Она продолжается до сих пор и является самой длительной в истории миротворчества. За ней последовали операции по урегулированию конфликтов между Индией и Пакистаном, в Ливане, Йемене, Западной Новой Гвинее, Конго, Доминиканской Республике, на Кипре, в Анголе, на Гаити и в других странах. С 1948 по 1989 год было проведено 16 операций по поддержанию мира. Эти операции принято называть классическими, или миротворческими операциями первого поколения. Они предполагают предварительную дипломатическую активность в рамках главы VI Устава ООН, дабы склонить противоборствующие стороны к прекращению боевых действий. Затем стороны конфликта должны заключить соглашение о перемирии или, как минимум, о прекращении огня и подтвердить свое согласие на присутствие сил ООН; после этого происходит развертывание контингента «голубых касок», и миротворцы приступают к разъединению противостоящих военных формирований. В рамках традиционных операций силы ООН (это могут быть либо военные наблюдатели, либо легковооруженные подразделения, которым разрешено применять оружие только в целях самообороны) предназначены исключительно для контроля за соблюдением соглашения. В случае нарушения соглашения единственное, что может предпринять командование «голубых касок», — это доложить о происходящем Совету Безопасности ООН. Так
66 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 66
03.12.2006 23:40:24
Военное миротворчество России
было, например, в ходе осады Сараево войсками боснийских сербов в 1994—1995 годах. Так случилось и во время массовой резни в Руанде в 1994-м. Подобная ограниченность мандата неизбежно вызывала острую критику в адрес миротворцев, которых в лучшем случае упрекали в преступном равнодушии, а в худшем — в намеренном потворстве нарушителю соглашения. Поэтому с начала 1990-х годов как ООН, так и региональные международные организации перешли к так называемым комплексным миротворческим операциям. В случае нарушения одной из сторон условий перемирия либо прекращения огня их участники имеют право применять оружие не только для самообороны или обеспечения безопасности представителей международных организаций, но также и для защиты мирных жителей. Показательно, что мандат всех комплексных операций ООН, начатых в 2003—2005 годах (в Либерии, Кот-д’Ивуаре, Бурунди, на Гаити, в Демократической Республике Конго и Судане), основывался на главе VII Устава ООН и предусматривал принудительные действия. Наконец, существует и возможность проведения операций по принуждению к миру. В этом случае международные силы уже не занимаются обороной, а ведут боевые действия против страны-агрессора, нанося удары по его военным группировкам и объектам, используя авиацию и артиллерию. Однако, если не считать войну в Корее, ООН никогда не наделяла «голубые каски» такого рода полномочиями. Право на проведение подобной операции было практически присвоено себе странами НАТО, которые в 1999-м осуществили широкомасштабную воздушную операцию против Югославии, дабы вынудить Белград вывести войска из Косово и прекратить этнические чистки. Лишь после того как Югославия согласилась не только на вывод своих войск, но
Миссия миротворцев перация по поддержанию мира (ОПМ) — это действия с участием военнослужащих, не имеющих права прибегать к использованию принудительных мер, предпринимаемые Объединенными Нациями с целью поддержания или восстановления международного мира и безопасности в районе конфликта, — отмечается в подготовленном ООН в 1990 году обзоре миротворческих операций. — Для проведения ОПМ требуется добровольное согласие и сотрудничество всех заинтересованных сторон. Задействованный в операции военный персонал выполняет поставленные задачи, не прибегая к силе оружия (кроме как в целях самообороны; в случае попыток со стороны отдельных лиц/групп помешать миротворцам осуществлять задачи, оговоренные в мандате операции; для защиты гражданского персонала миротворческой миссии или других международных, региональных, общественных и т. п. организаций, действующих в районе конфликта)» (The Blue Helmets. A Review of United Nations Peace-keeping. UN DPI. N.Y., 1990. P. 4–5).
«О
и на развертывание в Косово контингентов НАТО, ООН постфактум выдала НАТО мандат на проведение миротворческой операции в крае. Надо сказать, что и до этого Совет Безопасности предоставлял международным региональным организациям мандаты на проведение миротворческих операций. В частности, ООН дала согласие на то, что Содружество Независимых Государств будет проводить миротворческую операцию в Абхазии. Однако никогда мандат не выдавали одной из сторон военного конфликта. Очевидно, что участие в миротворческих операциях вызвано отнюдь не только стремлением отдельных государств к миру. Немаловажную роль играют и национальные интересы, которые, разумеется, у каждой страны свои. Здесь уместно вспомнить маршбросок российских военнослужащих к приштинскому аэропорту с целью обеспечить Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 67
Vol10-num5-6.indd 67
03.12.2006 23:40:25
Александр Гольц
Москве более значительную роль в миротворческой операции в Югославии, чем та, которую ей собирались отвести государства НАТО. Распад СССР и начало российского миротворчества В этом общемировом контексте и следует рассматривать проблемы российского миротворчества в зонах «замороженных» конфликтов. По мере того как шел процесс самоидентификации новой России как государства и субъекта международного права, руководство страны осознавало и необходимость проведения подобных операций. Дискуссия о российском миротворчестве, не прекращавшаяся с момента образования РФ, постоянно переплеталась с другой, более широкой — о национальных интересах России и средствах их реализации. Одновременно российское миротворчество оставалось предметом напряженного обсуждения в международном сообществе, в котором Москву нередко обвиняют в неоимперских амбициях. В первые месяцы своего существования Россия тяготела к самоизоляции. Российские лидеры не стремились вмешиваться ни в уже возникшие конфликты (в Нагорном Карабахе борьба армян за самоопределение велась с 1988 года), ни в те, что еще только назревали (в Приднестровье и Южной Осетии). Между тем развал СССР создал не только идеологическую, но и материальную базу для возникновения вооруженных конфликтов на постсоветском пространстве. Новые государства получили в свое распоряжение немалое количество военной техники и вооружений, которые они не замедлили использовать во внутренних конфликтах или в конфликтах с соседями. Это привело к вооруженному противостоянию в Нагорном Карабахе, к гражданским войнам в Грузии, Молдавии и Таджикистане. Более
того, в результате распада СССР и начавшихся экономических реформ военнослужащие Советской армии ощутили неуверенность в будущем, вследствие чего часть квалифицированных военных кадров перешли на службу к политикам националистического толка в бывших советских республиках. Именно в этот период российская дипломатия оказалась во власти иллюзий относительно «пояса добрососедства»: по мнению МИДа, он неизбежно должен был возникнуть вокруг России, коль скоро она решительно и демонстративно покончила с имперским прошлым. Здесь сказался и своеобразный советский «синдром неудачи»: поскольку вмешательство советских войск в конфликты в Баку и Карабахе не помогло остановить кровопролитие, возникло стойкое ощущение, что подобные попытки вообще бесперспективны. Следует отметить, что руководство СССР далеко не всегда стремилось урегулировать конфликты. Скорее советские лидеры пытались через миротворчество укрепить роль Москвы в торге с новыми республиками относительно степени их независимости. При таком подходе армию направляли в «горячие точки» с неопределенными функциями и неясными полномочиями — нередко для того, чтобы лишь обозначить волю к урегулированию, которой в действительности не было. На основании этого неудачного опыта российское правительство (прежде всего МИД) предпочитало ограничиваться дипломатическими усилиями по разрешению конфликтов и проведением гуманитарных операций там, где это было остро необходимо. Кроме того, Россия еще до распада СССР успела предпринять собственную попытку миротворчества, но ее результат тоже оказался не слишком вдохновляющим. В марте 1991-го, когда активные боевые действия в Южной Осетии практически прекратились,
68 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 68
03.12.2006 23:40:26
Военное миротворчество России
председатели Верховных Советов России и Грузии Борис Ельцин и Звиад Гамсахурдиа подписали протокол об урегулировании ситуации в Южной Осетии. Предполагалось ввести в зону конфликта контингент общей численностью 400 российских и грузинских добровольцев. Совершенно очевидно, что это соглашение в действительности не имело целью урегулирование в Южной Осетии — ведь на четыре сотни миротворцев возлагались невыполнимые для такого количества людей задачи, например разоружение тысяч боевиков с обеих сторон.
рашние боевики, что не могло не отразиться на эффективности миротворческой операции. Только через два года, когда и в Грузии, и в Южной Осетии укрепилась гражданская власть, появилась возможность установить контроль над силовыми структурами. 6 декабря 1994 года на заседании Смешанной контрольной комиссии миротворческие силы были объединены под российским командованием. Позже североосетинский батальон, формально подчинявшийся МЧС Северной Осетии, стал формироваться из военнослужащих Министерства обороны. С тех
“В первые месяцы существования России ее лидеры не стремились вмешиваться ни в уже возникшие конфликты, ни в те, что еще только назревали”. Единственный смысл подписания данного документа заключался в демонстрации самостоятельности республиканских руководителей и их независимости от союзного руководства. Верховный Совет РСФСР это соглашение заблокировал. Впрочем, годом позже, 24 июня 1992 года Борис Ельцин и новый руководитель Грузии Эдуард Шеварднадзе подписали Дагомысские соглашения об условиях поддержания мира в Южной Осетии. Они предусматривали создание трехсторонних Смешанных сил мира и правопорядка, а для решения административно-хозяйственных вопросов — Смешанной контрольной комиссии. Миротворческие силы должны были состоять уже из трех батальонов (около 1 500 человек). Один — из грузинских военнослужащих, второй — из состава Вооруженных сил РФ и, наконец, третий — из подразделений, подчинявшихся властям Северной Осетии (последнее наглядно свидетельствует о том, что российская государственность на тот момент еще не вполне сложилась). Личный состав североосетинского и грузинского контингентов составили вче-
пор миротворцы начали более или менее эффективно контролировать ситуацию. Кроме того, под российским руководством Смешанная контрольная комиссия занялась и хозяйственными вопросами: организацией сельскохозяйственных работ в зоне конфликта, работой школ и т. д. Именно эти действия, не свойственные традиционным миротворческим операциям, и привели в конечном итоге к устойчивому «замораживанию» конфликта. В течение почти десятилетия обстановка в Южной Осетии была довольно стабильной. Ситуация изменилась в 2004-м, когда правительство Михаила Саакашвили безуспешно попыталось предложить властям Южной Осетии проект реинтеграции с предоставлением широких прав автономии. Тогда Тбилиси перешел к силовому давлению: под предлогом борьбы с контрабандой в Южную Осетию были отправлены дополнительные контингенты войск МВД Грузии. В Цхинвали ответили мобилизацией ополченцев. Произошли многочисленные вооруженные инциденты, включая неоднократные обстрелы населенных пунктов. Грузинская сторона Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 69
Vol10-num5-6.indd 69
03.12.2006 23:40:27
Александр Гольц
упрекала российских миротворцев в том, что они закрывают глаза на интенсивную переброску военной техники в Южную Осетию и массовое вооружение жителей страны. Последовали инциденты с участием миротворцев: попадая под обстрел, они неоднократно отвечали огнем. Впрочем, следует отметить, что миротворческая операция в Южной Осетии не слишком характерна для российских операций такого рода. Прежде всего тем, что российские войска там практически не участвовали в боевых действиях, предшествовавших перемирию. Совершенно иначе развивались события в Приднестровье и Абхазии. Особенности российского миротворчества Миротворческие операции, которые осуществляла Россия после кровопролитных внутренних конфликтов в Приднестровье и в Абхазии, конечно, трудно отнести к традиционным. В первую очередь потому, что миротворческие задачи были возложены на войска, которые находились в зонах конфликтов все то время, пока они продолжались. Так или иначе эти части Советской армии, которые переходили под российскую юрисдикцию уже в ходе конфликтов (до мая 1992 года формально существовали Объединенные вооруженные силы СНГ), были вовлечены в гражданские войны. Из их арсеналов противоборствующие стороны получали оружие, военнослужащие периодически то принимали участие в боевых действиях, то по собственной инициативе пытались их остановить. Еще одна характерная черта этих операций — непосредственная вовлеченность недавних противников в миротворческие силы. Так происходило и в Южной Осетии, и в Абхазии, и в Приднестровье. В условиях, когда международное сообщество отнюдь не выражало готовности участвовать в миро-
творческих операциях на территории СНГ, у тех, кто планировал и организовывал эти операции, просто не было иного выхода, кроме как использовать те военные формирования, которые были, что называется, под рукой. С идеей о невмешательстве Москва была вынуждена окончательно расстаться в середине 1992 года, когда находившиеся под российской юрисдикцией войска оказались вовлечены в конфликты в Абхазии, Таджикистане и Приднестровье. Так, в июне 1992-го руководство Молдавии, нарушив обязательства об исключительно мирном разрешении приднестровского конфликта, данные в ходе четырехсторонней встречи под председательством министра иностранных дел РФ Андрея Козырева 3, инициировало широкомасштабную операцию по военной оккупации Приднестровья. В конфликт оказалась втянута находившаяся там 14-я российская армия. Только что назначенный командующий этой армией генерал Александр Лебедь отдал приказ о массированных артобстрелах молдавских сил, а затем пообещал поход на Кишинёв. Угроза прямого военного поражения заставила молдавское руководство заключить соглашение с Россией 4. Документ предусматривал формирование миротворческого контингента, в состав которого вместе с подразделениями из Молдавии и Приднестровья (по три батальона) вошли и шесть российских батальонов. Была создана зона безопасности длиной 220 и шириной 10—20 км по обе стороны Днестра. Руководство миротворческими силами было возложено на Объединенную контрольную комиссию по урегулированию вооруженного конфликта в Приднестровском регионе, в которую вошли по шесть представителей конфликтующих сторон и России. Деятельность российских миротворцев включала в себя минимальный стандартный набор мер по разграничению:
70 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 70
03.12.2006 23:40:28
Военное миротворчество России
разведение конфликтующих сторон в случаях возникновения напряженности, осуществление контроля за складированием оружия, организация постов и застав. С самого начала российские миротворцы не раз прибегали к действиям, которые выходили за рамки мандата операции. В частности, в ответ на многократные попытки взорвать плотину гидроэлектростанции на Днестре они открывали огонь по диверсантам из специально оборудованных засад, а при отказе разоружиться вели огонь на поражение. Дополнительную проблему создавали и присутствие 14-й армии, и
в Абхазии. Летом 1992-го грузинские правительственные войска и полувоенные формирования были введены в Абхазию для подавления местного сепаратизма. В течение длительного времени российские части, находившиеся в зоне боевых действий, были, по сути, предоставлены самим себе. По официальной версии Минобороны РФ, российские военные охраняли самих себя и постоянно являлись объектом провокаций, однако, по многочисленным свидетельствам, они оказывали всевозможную поддержку абхазской стороне. Российские боевые самолеты бомбили грузинские позиции, корабли
“Российская военная комендатура в Тирасполе взяла на себя как функции правоохранительных сил, так и функции миротворцев”. взаимоотношения ее командования с властями Приднестровья. В какой-то момент российская военная комендатура в Тирасполе взяла на себя как функции правоохранительных сил, так и функции миротворцев. Российские власти предпринимали неоднократные попытки придать всей группировке российских войск статус миротворческих, однако эти попытки не были поддержаны Кишинёвом. Тем не менее «голубым каскам» все-таки удалось постепенно перевести конфликт из военной фазы в исключительно политическую. Это позволило уже в конце 1994-го приступить к постепенному сокращению миротворческого контингента. Согласно Одесским договоренностям 1998 года, численность миротворческих сил Молдавии и Приднестровья ограничена 500 военнослужащими с каждой стороны, тогда как количество российских миротворцев в одностороннем порядке сокращено до одного мотострелкового батальона и в настоящее время не превышает 350 солдат и офицepoв. Пожалуй, самой противоречивой и кровопролитной стала миротворческая операция
ВМФ России высаживали абхазские десанты. Вооруженные формирования Абхазии снабжались российским оружием. Активная поддержка Абхазии отчасти объясняется тем, что российские военные испытывали ненависть к Эдуарду Шеварднадзе, которого они обвиняли в предательстве и развале СССР, но помимо идейных соображений те, кто обеспечивал оружием одну из воюющих сторон, руководствовались элементарной жаждой наживы. Разложение российской армии достигло уровня, когда незаконная торговля оружием не cоставляла моральной проблемы. Сочинские соглашения о перемирии, заключенные Грузией и Абхазией при посредничестве России 27 мая 1993 года, фактически придавали российским войскам, оказавшимся в зоне конфликта, статус миротворческих сил. Москва взяла на себя роль гаранта по выполнению достигнутых соглашений, но, когда в сентябре 1993-го Абхазия их нарушила, российский воинский контингент, не располагавший ни ясным мандатом, ни даже четкими инструкциями, оказался не в состоянии обеспечить соблюдение переPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 71
Vol10-num5-6.indd 71
03.12.2006 23:40:29
Александр Гольц
мирия. Одновременно, уже в ходе конфликта, выяснилось, что и Грузия не желала присутствия российских миротворческих сил на территории, которую считала своей. Ситуация кардинально изменилась в октябре 1993 года, после того как в Грузии вспыхнула вооруженная борьба между сторонниками смещенного президента Звиада Гамсахурдиа и Эдуарда Шеварднадзе. Российские войска высадились на побережье Грузии и взяли под свой контроль важнейшие транспортные коммуникации, воспрепятствовав таким образом продвижению отрядов Гамсахурдиа к Тбилиси. В то же
литаризацию Кодорского ущелья и разминирование зоны конфликта. В ходе операции российские войска понесли самые значительные потери — более 100 человек убитыми. Но едва ситуация стабилизировалась, Тбилиси потребовал, чтобы российские «голубые каски» силой обеспечили возвращение беженцев в Гальский район. Однажды российские миротворцы попытались это сделать. В начале сентября 1994-го заместитель министра обороны РФ Георгий Кондратьев, взбешенный известием о гибели российских офицеров в районе, который контролировали абхазские формирования, заявил о наме-
“СБСЕ была сконцентрирована на урегулировании ситуации в Югославии. Москве ничего не оставалось, кроме как осуществлять миротворчество своими силами”. самое время Шеварднадзе, рассчитывая на свой международный авторитет, попытался осуществить в районе абхазо-грузинского конфликта миротворческую операцию силами ООН. Однако тогдашний Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали в своем отчете Совету Безопасности констатировал, что условия, необходимые для проведения этой операции, отсутствуют. Грузинскому лидеру ничего не оставалось, кроме как согласиться на ввод российских миротворцев. Впервые Москва получила мандат СНГ 5 на проведение миротворческой операции, которая также была формально одобрена ООН. Около 50 ооновских наблюдателей вошли в зону конфликта одновременно с российскими «голубыми касками». Зона проведения операции была ограничена Гальским районом, где действовали четыре российских батальона — три на территории Абхазии и один в Мингрелии. Российским миротворцам удалось провести разведение сторон, взять под контроль основные коммуникации, развернуть там контрольно-пропускные пункты, а также осуществить деми-
рении начать операцию по массовому возвращению беженцев, пообещав «давать отпор всем, кто попытается этому помешать» 6. Операция была остановлена главой военного ведомства Павлом Грачёвым. В дальнейшем российские «голубые каски» отметали подобные требования грузинской стороны, резонно указывая на то, что их мандат не предусматривает исполнения полицейских функций. Таким образом, в первой половине 1990-х годов Москва убедилась в том, что она не может уклониться от проведения активной миротворческой политики на пространстве СНГ. Во-первых, наличие большого числа национальных и иных проблем в странах СНГ обрекало Россию на то, чтобы довольно длительное время сосуществовать рядом с «конфликтными» регионами, причем наличие или отсутствие общих границ с «воюющими республиками» не играло большой роли. Оттого, что внутри СНГ границы оставались открытыми 7, возникала опасность, что в случае обострения кризисов в Россию хлынут потоки беженцев.
72 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 72
03.12.2006 23:40:30
Военное миротворчество России
Кроме того, воюющие силы практически не имели ресурсов для ведения длительных боевых действий — топлива, оружия, финансов. Их источниками были «мирные государства» СНГ, и прежде всего Россия. Она была обречена принять на себя удар в виде незаконной контрабанды оружия и наркотиков, политического и уголовного бандитизма. Наконец, в ряде случаев российские войска просто оказывались в зонах конфликтов, потому что Россия, занятая выводом войск из Европы, не успевала возвратить советские войска, превратившиеся в российские, с территорий стран СНГ. Какими бы жесткими приказами ни пытались обеспечить их нейтралитет, они неизбежно становились участниками конфликтов. Замечу, что в тот период Москва отнюдь не настаивала на исключительном праве проведения миротворческих операций на пространстве СНГ. Например, в декабре 1992-го тогдашний министр иностранных дел РФ Андрей Козырев, выступая на Совете СБСЕ, предлагал мировому сообществу и СБСЕ разделить с Россией ответственность по предупреждению и прекращению региональных конфликтов и даже «принуждению к миру» путем прямых военных операций. Но призыв остался без ответа: организация была сконцентрирована на урегулировании ситуации в Югославии. Москве ничего не оставалось, кроме как осуществлять миротворчество собственными силами. Поддержание мира или сохранение статус-кво? Между тем в тот момент у России не было ясного представления о нормах проведения таких операций, выработанных мировым сообществом. Советские войска никогда в них не участвовали. Мандат операций, за исключением абхазской, формировался по наитию. Поэтому миротворческие акции
России трудно отнести к какому-то одному типу: они несли в себе элементы и классического миротворчества, и принуждения к миру и лишь постфактум получали легитимизацию со стороны ОБСЕ и ООН. Наконец, миротворцы не были ни нейтральными, ни непредвзятыми, поскольку миротворческие функции взяла на себя страна, чьи войска (как это было в Абхазии и Приднестровье) активно участвовали в самом конфликте до подписания соглашений о перемирии. Все отступления от общепринятых норм миротворчества проистекали не из имперских амбиций; главной причиной было отсутствие навыков: опыт российских генералов исчерпывался квазимиротворческими операциями в Нагорном Карабахе и Баку, а мировое сообщество, как уже говорилось, не желало заниматься миротворческой деятельностью на пространстве СНГ. При этом, несмотря на все вышеперечисленные проблемы, миротворческие операции были в целом успешны: в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье боевые действия удалось надежно прекратить. Российские миротворцы в целом придерживались своего мандата, и в конце 1990-х — начале 2000-х никаких особых претензий к ним не предъявлялось. Ситуация кардинально изменилась после того, как миротворцам удалось надежно погасить конфликты и гарантии мира перестали быть важнейшим приоритетом при проведении миротворческой операции (и в Москве, и в Кишинёве, и в Тбилиси). Тем временем Молдавия и Грузия провозгласили интеграцию в североатлантические структуры, прежде всего в НАТО, своей главной внешнеполитической задачей. Перспективы интеграции и без того весьма призрачны, а наличие «замороженных» конфликтов делает ее и вовсе недостижимой. Между тем Кремль не был заинтересован в окончательном разрешении конфликтов. Российские власти предPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 73
Vol10-num5-6.indd 73
03.12.2006 23:40:30
Александр Гольц
почитали удерживать их в «законсервированном» состоянии. Положение «ни мира, ни войны» призвано было обеспечить ведущую роль России в этом районе и бόльшую уступчивость постсоветских государств, тяготеющих к Западу. В данном случае миротворчество превращалось в демонстрацию российского военного присутствия. Выдача российских паспортов значительной части населения Абхазии и Южной Осетии и экономическая помощь непризнанным республикам должны были затормозить «размораживание» конфликтов. В этой ситуации российские «голубые каски», не изменяя мандата, чем дальше, тем больше способствовали не поддержанию мира, а сохранению статус-кво, выгодного лишь одной из сторон конфликта. В результате раздражение Кишинёва и Тбилиси обернулось, в частности, против миротворцев. 18 июля 2006 года парламент Грузии единогласно принял постановление «О миротворческих силах в конфликтных зонах», согласно которому российские миротворческие силы должны быть выведены из зон абхазского и югоосетинского конфликтов — из Абхазии и Цхинвальского региона. А день спустя председатель парламента Молдавии
Мариан Лупу заявил, что «вывод российских войск является обязательным условием для урегулирования конфликта» 8. Кишинёв неоднократно заявлял, что считает «существующий миротворческий механизм неэффективным», предлагая заменить его международными наблюдателями. В ответ лидер Приднестровья Игорь Смирнов сообщил, что в связи с попытками вытеснить российских миротворцев из Кавказского региона и с берегов Днестра главы непризнанных республик — Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья создадут совместные миротворческие силы 9. Что до подхода самой России, то он был сформулирован президентом РФ в его выступлении перед российскими послами в июне 2006-го: «На пространстве СНГ наша страна непосредственно участвует в урегулировании ряда конфликтов. И хотел бы подчеркнуть, что мы и впредь будем выполнять свою миротворческую миссию — несмотря на откровенные провокации, с которыми мы подчас сталкиваемся» 10. Таким образом, выполнив поставленные задачи и ценой собственных потерь установив мир, российские миротворцы оказались в центре нарастающего политического противостояния.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 http://www.un.org/russian/ documen/basicdoc/charter.htm#chapt6 2 http://www.un.org/russian/documen/ basicdoc/charter.htm#chapt7 3 Незадолго до резни в Бендерах глава российского МИДа Андрей Козырев провел вполне конструктивную четырехстороннюю встречу, в которой участвовали представители Москвы, Киева, Кишинёва и Тирасполя. Как показало развитие событий, МИД России явно переоценил позитивный потенциал своих партнеров по переговорам. 4 «О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровье» (июль 1992 года).
5 Операция в Абхазии получила формальное одобрение в ходе состоявшегося в конце 1993 года заседания глав государств СНГ. 6 Соколов А. Миротворческая активность и миротворческие силы России в СНГ (http://www. memo.ru/hr/hotpoints/peace/). 7 Что касается «реальных границ», то их обустройство выглядело в начале 1990-х совершенно невероятным. Один километр их обустройства в ценах 1993 года составлял миллиард рублей, в то время как на содержание всей пограничной службы в 1995-м выделено 2 трлн рублей (Гольц А. Мир стоит недешево // «Красная звезда». 1996. Март 26).
74 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 74
03.12.2006 23:40:31
Военное миротворчество России
8
Выступление председателя парламента Молдавии в Кишинёве на международной конференции «Разрешение замороженного конфликта: правовые аспекты сепаратистского кризиса в Молдавии» (http://palm.newsru.com/world/ 18jul2006/pridn.html). 9 На саммите, проходившем в Сухуми 13—14 июня 2006 года, лидер Приднестровья
Игорь Смирнов объявил: «Эти войска создаются на постоянной основе, но вводиться в действие будут только в том случае, если российские войска будут вынуждены уйти из непризнанных республик» (http://palm.newsru.com/world/ 25jun2006/mitr.html). 10
http://www.georgia.mid.ru/inf/46.html
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 75
Vol10-num5-6.indd 75
03.12.2006 23:40:32
СТАТЬИ Ислам и политика в России Возрождение ислама, происходящее в России в течение двух последних десятилетий, противоречиво по своим последствиям АЛЕКСЕЙ МАЛАШЕНКО каким исламом мы реально имеем дело в России? Что можно сказать о его теологических и культурных особенностях, территориальной и организационной структуре, его взаимоотношениях с властью и государством, его политических притязаниях? Можно ли считать его некой целостностью, или же это довольно сложный и противоречивый конгломерат? Каковы краткосрочные и долгосрочные цели (если таковые имеются) российского мусульманского сообщества? Наконец, есть ли возможность оценить потенциал политической конфликтогенности, заложенный в бытующем в России исламе? Но прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, проясним некоторые количественные параметры явления. Мусульманское население в нашей стране составляло по переписи 2002 года 14,5 млн человек. Исходя из темпов его прироста к 2006-му оно должно было превысить 15 миллионов. Но это без учета легальной и нелегальной миграции. Добавив к гражданам РФ 1,5—2,0 млн проживающих в России азербайджанцев и более 2 млн выходцев из Центральной Азии, мы получим около 20 млн — именно на этой цифре настаивают мусульманские духовные лидеры России 1 (на эту же оценку не раз ссылался и Владимир Путин, в частности во время своего визита в Малайзию в августе 2003 года). Сразу же возникает вопрос: кого считать мусульманином? Почему, рассуждая об исла-
С
ме, мы, не колеблясь, относим к его последователям целые народы и этносы? Ведь любой из «мусульманских народов» представлен отнюдь не только правоверными мусульманами. Здесь очень широкий спектр причастности к исламу — от религиозных фанатиков и обычных практикующих мусульман до «пассивных» верующих, просто неверующих и даже атеистов, не говоря уже об иноверцах (каковыми, например, когда речь идет о татарах, являются крещеные татары — кряшены). Это все равно что записать всех русских в православные только на том основании, что православие — их историческая религия. Если согласиться с тем, что мусульманин — это тот, кто регулярно соблюдает предписанные исламом обряды и запреты, то таковых окажется существенно меньше, чем номинальная численность «мусульманских» народов. Ведь, по данным мусульманской прессы, 90 проц. считающих себя мусульманами не посещают мечети 2. Соответственно и число действительно верующих мусульман в стране колеблется, по разным оценкам, в широком диапазоне от 2—3 до 8—9 млн человек 3. Но если взять за критерий не строгое следование религиозным нормам, а самоидентификацию человека (мусульманин — тот, кто себя таковым считает), то искомая цифра как раз и составит те самые 20 миллионов. ДАННАЯ ПУБЛИКАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПЕРЕРАБОТАННУЮ В СТАТЕЙНЫЙ ФОРМАТ ГЛАВУ ИЗ КНИГИ АЛЕКСЕЯ МАЛАШЕНКО «ИСЛАМ В РОССИИ: ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО», КОТОРАЯ ВЫЙДЕТ В СВЕТ В 2007 ГОДУ В РАМКАХ ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММЫ МОСКОВСКОГО ЦЕНТРА КАРНЕГИ
76 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 76
03.12.2006 23:40:32
Ислам и политика в России
Таким образом, следует признать, что «быть мусульманином» (или, точнее, быть «урожденным мусульманином») не столько религиозная, сколько культурная либо этнокультурная характеристика. Это отнюдь не только вероисповедное, но и цивилизационное качество. Вот почему ярлыки «мусульманин», «мусульманский народ/этнос» довольно условны и подходить к ним надо cum grano salis. Недаром в некоторых контекстах определение «мусульманский» так и тянет поставить в кавычки. Исходное многообразие Российское мусульманство представлено двумя основными ареалами — татаро-башкирским и северокавказским. Татары, крупнейший мусульманский этнос (5,5 млн), компактно проживают в Татарстане и Башкирии, а также в некоторых областях Поволжья, Южного Урала, Сибири, в Москве и Московском регионе. Но татарская диаспора фактически охватывает всю страну. Вторые по численности — башкиры, насчитывающие 1,6 млн человек. Самый многочисленный мусульманский народ Северного Кавказа — чеченцы. Их 1,3 млн, из которых, по данным Госкомстата РФ на 2001 год, 603,4 тыс. человек 4, а по неофициальным оценкам, свыше 800 тысяч проживают в самой Чечне. Общее же число мусульман в Северокавказском регионе — более 6 миллионов (см. также подверстку на этой странице). Несмотря на то что на мусульманские народы приходится примерно 12—15 проц. населения России, исламская тема в последние годы стала одним из излюбленных объектов алармистского мифотворчества. Так, широко муссируются панические высказывания о демографической «угрозе» со стороны мусульман и даже о грядущей «исламизации России». На самом же деле прирост мусульманского населения составил за последние четыре года около 3 проц. и в абсолют-
ных цифрах не так велик, чтобы серьезно нарушить демографический баланс в пользу мусульман. Другое дело, что здесь срабатывает психологический эффект, поскольку этот прирост происходил на фоне сокращения общей численности российского населения приблизительно на 900 тыс. человек в год 5. И все же очевидно, что в количественном соотношении мусульман и немусульман в России в обозримом будущем сохранится огромный перевес в пользу последних, даже если не удастся переломить тренд «вымирания русского населения». Так что страхи, связанные с мусульманским доминированием, явно преувеличены. Тревожнее другое: миграционные потоки с Северного Кавказа приносят в российские города десятки тысяч молодых мусульман,
Мусульмане в регионах России торым по численности мусульманским народом России могут де-факто оказаться азербайджанцы. В некоторых местностях Севера, Северо-Запада, Дальнего Востока на их долю приходится 25—40 проц. от общего числа мусульман. В семи субъектах РФ мусульмане составляют большинство населения: в Ингушетии — 98 проц., Чечне — 96, Дагестане — 94, КабардиноБалкарии — 70, Карачаево-Черкесии — 63, Башкирии — 54,5, Татарстане — 54 процента. Значительное их число проживает в Астраханской области (26 проц.), Адыгее и Северной Осетии (по 21), Оренбургской области (16,7), Ханты-Мансийском АО (15), Ульяновской (13), Челябинской (12), Тюменской (10,5) областях, Калмыкии (10 проц.). (См.: Силантьев Р. Новейшая история исламского сообщества в России. М.: ИИПК «Ихтиос», 2005. С. 149.) В Москве мусульман примерно 1,5 млн, но есть и более высокие оценки. Так, по словам Юрия Лужкова и председателя Совета муфтиев России шейха Равиля Гайнутдина, число мусульман в столице уже достигло двух миллионов.
В
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 77
Vol10-num5-6.indd 77
03.12.2006 23:40:33
Алексей Малашенко
отношения которых с коренным населением зачастую, мягко говоря, не складываются, — достаточно вспомнить известные события в Кондопоге. В таких регионах, как Большая Москва, Астраханская и Волгоградская области, Ставропольский и Краснодарский края, где удельный вес мусульман растет доволь-
ской власти пришелся на более отдаленную историческую эпоху — XVI—XVIII века, тогда как у кавказских народов еще свежи воспоминания о вооруженных конфликтах с Россией XIX столетия и сталинских депортациях, не говоря уже о первой и второй чеченских войнах, раны которых до сих пор кровоточат.
“В последние годы исламская тема стала одним из излюбленных объектов алармистского мифотворчества“. но быстро, коренные жители начинают воспринимать усиливающийся приток мигрантов как экспансию, как угрозу существующему статус-кво. Так, ростовский политолог Лариса Хоперская утверждает, что за последние 10 лет на Кубань прибыли около одного миллиона мигрантов, в основном выходцы с Кавказа и из Центральной Азии 6. И это приводит к нарастанию социальной напряженности. Правда, эти пришельцы воспринимаются местным населением по большей части в этнических (грузины, армяне, чеченцы), а не в конфессиональных терминах. Как уже ясно из вышеизложенного, было бы неправильно видеть в российских мусульманах некий монолит: они полиэтничны (ислам исповедуют 38 коренных народов России) и мультикультурны. Татаро-башкирский ареал имеет мало общего с северокавказским, да и внутри каждого из них, особенно на Северном Кавказе, наблюдается большая пестрота конфессиональных и культурных традиций. Татары и башкиры значительно более модернизированы и секуляризованы, чем северокавказские этносы, у которых еще весьма сильны родовые, клановые, тейповые структуры и институты. Кроме того, народы обоих ареалов имеют разную историю отношений с Москвой. Татары намного глубже и органичнее интегрированы в российское общество, нежели кавказцы. Пик силового противостояния татар и москов-
Короче говоря, в России не существует единой мусульманской общины, а есть два слабо взаимосвязанных сообщества. Потому слаба и межобщинная религиозная солидарность, что отчетливо проявилось во время обеих (и особенно второй) чеченских войн. Трудно себе представить татарского муллу, проповедующего на Северном Кавказе, или кавказского имама в татарской мечети. Притом такое положение дел вполне устраивает лидеров обоих сообществ. Координация деятельности духовных лидеров Приволжского и Северокавказского регионов имеет место, как правило, по инициативе светских властей, когда те ставят перед ними общую задачу — например, выступить против исламского экстремизма либо принять участие в межконфессиональном диалоге. Для татарских и башкирских мусульманских общин характерны организационный раскол и соперничество. Распад существовавшего при советской власти Духовного управления мусульман европейской части России и Сибири (ДУМЕС) привел к образованию более 40 муфтиятов (теперь практически в каждом субъекте Федерации с более или менее заметной мусульманской общиной есть свой муфтият), а также к противостоянию между претендующим быть правопреемником ДУМЕС Центральным духовным управлением мусульман (ЦДУМ) России
78 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 78
03.12.2006 23:40:34
Ислам и политика в России
и Советом муфтиев России. Борьба между ними ведется, во-первых, за паству, а вовторых, за право представлять мусульман перед центральной властью и за рубежом. И хотя в последние два-три года большинству татарских муфтиев удавалось договариваться между собой и выступать с согласованным мнением по ключевым вопросам, вряд ли следует ожидать в ближайшие годы возникновения единой структуры. Да и центральная власть, по всей видимости, отказалась от подобного замысла, считая, что религиозными общинами и муфтиятами сподручнее управлять, не собирая их под одну крышу. Что касается Северокавказского региона, то там, несмотря на появление в 1998-м Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦ МСК), духовен-
ство больше ориентируется на местную светскую власть, чем на этот недавно созданный центр. Нигде, за исключением Дагестана, национальные муфтияты не готовы оппонировать власти и принимать самостоятельные решения. Они формируются по административно-этническому принципу, а это препятствует появлению дееспособной централизованной структуры. Динамика исламского возрождения Процессы, зародившиеся в мусульманской среде в канун распада СССР и в первое десятилетие существования новой России, многие специалисты, включая и автора, называют «возрождением ислама» 7. Некоторые предпочитают говорить о «восстановлении роли ислама в обществе», о «легализации ислама» 8 либо о «восстановлении его полно-
Самоидентификация мусульман России началу 1990-х годов мусульманами считали себя 67 проц. проживавших в разных частях России татар. Несколько выше эта цифра для молодых татар, среди которых в 1999-м более 70 проц. назвали себя верующими (Мусина Р.Н., Шумилова Е.А. Этноконфессиональное взаимодействие и проблемы толерантности // Государственноконфессиональные отношения в современном Татарстане. Казань, 2003. С. 144). На Северном Кавказе показатели еще внушительнее, а в Дагестане, Ингушетии и Чечне приближаются к 100 процентам. По данным Северокавказского центра Института социально-политических исследований (ИСПИ) РАН, на вопрос
К
«Какую роль должна играть религия в жизни общества?» ответили, что она должна «определять все сферы общественной жизни» либо «оказывать существенное влияние на жизнь общества», соответственно 60 и 21 проц. чеченцев, 41 и 31 — ингушей, 30 и 13 — даргинцев, 27 и 33 — аварцев, 20 и 43 — кумыков, 30 и 34 — карачаевцев, 17 и 48 проц. балкарцев. Вместе с тем опросы, проведенные на востоке Северного Кавказа, выявили, что «просто мусульманами» считают себя 56 проц. аварцев, 50 — даргинцев, 43 — чеченцев, 41 — ингушей, 48 проц. лезгин. Для остальных важнее принадлежность не просто к исламу, а к традиционному «кавказскому исламу», то есть к шафиитскому или же ханафитскому мазхабу либо
к одному из тарикатов. На западе региона «просто мусульманами» назвали себя 88 проц. адыгов, 94 — черкесов, 86 — кабардинцев, 80 проц. карачаевцев (Кривицкий К. В. Религиозный фактор в этнополитической ситуации на Северном Кавказе // Религия и политика в современной России. М., 1997. С. 45, 42). Что касается Татарстана, то там, по данным середины 1990-х, 44,6 проц. татарского сельского и 33,5 проц. татарского городского населения считают, что «религия роднит со своим народом», а 41 проц. татар-горожан относятся к общеисламским праздникам как к национальным (Мусина Р. Мусульманская идентичность как форма «религиозного национализма» татар в контексте этнонациональных процессов в этнополитической ситуации в Татарстане // Ислам в Евразии. М.: Прогресс — Традиция, 2001. С. 301).
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 79
Vol10-num5-6.indd 79
03.12.2006 23:40:35
Алексей Малашенко
ценности». Но это, в сущности, спор о словах, смысл которых примерно один и тот же. Характерная особенность исламского возрождения в России заключается в том, что в значительной мере оно было инициировано советской (и постсоветской) интеллигенцией, как мы знаем, отнюдь не набожной, а также политиками, стремившимися использовать ислам в собственных политических интересах. Один из крупных специалистов по исламу Рафик Мухаметшин отмечает, что для «подавляющего большинства людей источники религиозных взглядов и верований — средства массовой информации и художественная литература и только для 9 проц. респондентов — непосредственно религиозные источники» 9. Тем самым современное исламское возрождение несет на себе среди прочего отпечаток как светской моды, так и политического расчета. Как бы то ни было, процесс возрождениялегализации ислама приводит к тому, что религиозная составляющая в мировоззрении мусульманских народов становится все более значимой. При этом воспроизводится и даже нарастает расщепленность исламского самосознания, проявляющаяся в том, что религиозная самоидентификация российских мусульман колеблется между универсальной и своей собственной традиционной (региональной или этнической) версиями ислама (см. подверстку на с. 79). Но в данном явлении не следует видеть кризис религиозного сознания. Оно всего лишь отражает плюралистическую природу религиозного мышления, присущую всему мусульманскому миру. Нарастанию религиозной компоненты в общественном сознании соответствует увеличение числа мусульманских общин и мечетей. На 2004 год в России насчитывалось 3 537 зарегистрированных мусульманских общин, или 16,3 проц. от общего числа (21 664) религиозных приходов. Правда, эта цифра все еще далека от тех 12 тыс. мусуль-
манских общин, существовавших на территории нынешней Российской Федерации до 1917-го. Подсчитать точное количество мечетей в России не представляется возможным. Различия в оценках можно объяснить тем, что в одних случаях речь идет о зарегистрированных, а в других — о реально существующих, в том числе и незарегистрированных, мечетях плюс о молельных домах, то есть помещениях, где собираются мусульмане, чтобы совершить пятничную молитву и послушать проповедь имама. Вот несколько примеров для иллюстрации подобной разноголосицы. В 2000 году министр по делам национальностей РФ Владимир Зорин заявил, что в стране открыто 7 тыс. мечетей 10. В том же году тогдашний заместитель председателя Правительства РФ Рамазан Абдулатипов утверждал, что в одном только Дагестане имелось 5 тыс. мечетей 11, в то время как, согласно справке «Общие сведения о количестве религиозных организаций в Республике Дагестан», там было зарегистрировано лишь 1 585 мечетей 12. За последние 15 лет мечети стали неотъемлемым элементом социокультурного пейзажа России. Достаточно проехать по Волге, чтобы увидеть, как мечети в разном архитектурном исполнении, порой в ближневосточном либо североафриканском стиле, соседствуют с православными церквями. Внушительного размера мечети воздвигнуты во многих российских городах, где они превратились в характерную примету городской архитектуры. Параллельно с умножением культовых сооружений прилагаются усилия «исламизировать» жизненную среду и быт мусульман: открываются магазины халяльных продуктов, «бутики» с религиозной атрибутикой и литературой, оборудуются помещения для молитвы на бензоколонках, устраиваются показы моделей исламской одежды. Все это уже становится реальностью
80 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 80
03.12.2006 23:40:36
Ислам и политика в России
в местах компактного проживания мусульман — на Северном Кавказе и в меньшей степени в Поволжье. К тому же мечеть в России, как и повсюду в мусульманском мире, не только религиозный храм, но и социальный (или даже социально-политический) центр, играющий заметную роль в общественной жизни района, города, квартала, в котором она расположена. На пятничной молитве в мечети, будь то в Махачкале, Москве или Казани, обращает на себя внимание множество внимающих слову имама молодых людей. Общие молитвы посещают также бизнесмены и политики, желающие публично засвидетельствовать
мер, даже в 1997-м самостоятельно (то есть вне стен учебных заведений) религии обучались 59 проц. священнослужителей, а еще 18 проц. — на курсах при мечетях. Только три имама имели законченное высшее образование 13. В 1999 году в Татарстане «обеспеченность действующих мечетей профессионально подготовленными священнослужителями составляла 8 процентов» 14. На Северном Кавказе дела обстоят еще хуже. Не имея возможности получить мусульманское образование дома, тысячи молодых людей в 1990-е устремились за религиозными знаниями на Арабский Восток, в Турцию, Пакистан. Некоторых на учебу направляли
“Деятельность миссионеров, способствуя религиозному просвещению, одновременно вносит вероисповедный раскол в мусульманское сообщество“. свою приверженность исламу. В мечетях российские мусульмане могут услышать благожелательную по отношению к исламу или даже происламистскую интерпретацию событий на Ближнем Востоке, вокруг Ирака, Ирана, Ливана, а также отношений России с исламским миром. Еще одна важная составляющая исламского ренессанса — становление системы религиозного образования и — шире — просвещения. До 1991-го такая система в России отсутствовала, а потребность в преподавателях и имамах удовлетворялась за счет медресе «Мир-Араб» в Бухаре. В первой половине 1990-х годов начали массово возникать самодеятельные кружки, центры, воскресные школы, которых насчитывалось сотни и даже тысячи. Роль наставников и воспитателей в них часто играли случайные люди, самоучки. Порой просветительством занимались и обучавшиеся в технических вузах СССР/РФ арабские студенты. Преподавательская квалификация духовенства была низка. В Башкирии, напри-
муфтияты, другие ехали по собственной инициативе, но всякий раз такие поездки финансировались из зарубежных источников 15. Возвратившись на родину, выпускники арабских и турецких университетов вполне естественно становились миссионерами «иного ислама» (салафизма), которому их там обучали. Под патронажем арабских и турецких организаций в самой России были открыты десятки учебных заведений, в программах которых акцент делается на непривычное для кавказцев и татар, чаще всего радикальное, понимание ислама. Одна только турецкая религиозная организация «Нурджулар» создала на территории России свыше 50 лицеев. Тем самым деятельность миссионеров, своих и зарубежных, способствуя религиозному просвещению, одновременно вносит вероисповедный раскол в мусульманское сообщество. В начале нового тысячелетия духовенству все-таки удалось заложить основу образовательной системы, которая, по его собственному признанию, нуждается в постоянном Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 81
Vol10-num5-6.indd 81
03.12.2006 23:40:37
Алексей Малашенко
совершенствовании. На 1998 год в России было зарегистрировано 108 духовных исламских учебных заведений, бóльшая часть которых являются средними, хотя именуются высшими 16. В 2006-м был создан Совет по исламскому образованию и разработан единый стандарт по специальности «исламское религиозное образование», а также подготовлен ряд учебных программ. Однако уровень преподавания все еще далек от желаемого. Дополнительной трудностью является то, что Министерство образования и науки РФ не выдает исламским вузам лицензии о высшем профессиональном образовании по государственным стандартам, причем это касается не только религиозных, но также и светских специальностей 17. Создавая систему религиозного образования, духовная и политическая элита мусульманского сообщества не до конца осознавала, как много подводных камней встретятся на этом пути. Прежде всего оказалась недостигнутой главная цель — сделать систему образования щитом, который защищал бы от проникновения нетрадиционного ислама, привлекательного для мусульманской молодежи. Носители «иного ислама» не просто укоренились в мусульманском сообществе, а заняли места на вузовских кафедрах. И даже если они, уступая нажиму официального духовенства и светской власти, не ведут пропаганду приобретенных за рубежом знаний ex cathedra, то такое нельзя сказать об их неформальной деятельности. Среди мусульманского духовенства есть немало тех, кто полагает, что самый разумный выход — это воспользоваться предложением государства о преподавании теологии в светских вузах. В таком случае мусульманскому сообществу представится уникальный шанс направлять выпускников медресе в престижные государственные вузы за счет государства. Другим вариантом защиты от «иного ислама» могло бы стать преобразова-
ние религиозных вузов в светские, как это произошло в 2006 году с Российским исламским университетом (РИУ) в Казани, в котором преподавание религиозных дисциплин было поставлено на профессиональную основу. Однако такое решение вызывает неприятие у тех представителей духовенства, которые считают, что это приведет к деградации религиозного образования. Так, сопредседатель Совета муфтиев России Мукаддас Бибарсов не сомневается в том, что «переориентация РИУ является не чем иным, как его уничтожением» 18. Фальстарт исламского политического лоялизма В постсоветский период российские мусульмане стали проявлять интерес к участию в политике, при этом не «теряя своего мусульманского лица» 19. Стали возникать партии, движения, организации, апеллировавшие (часто всуе — ради целей, далеких от интересов ислама и его приверженцев) к религиозным идеям и лозунгам. Часть из них выступали в поддержку действующей власти, другие играли в оппозиционность. Отсчет такой активности можно начать с июня 1990-го, когда на учредительном съезде в Астрахани была создана всесоюзная Исламская партия возрождения (ИПВ), по своей структуре и характеру деятельности напоминавшая клуб. Такой она оставалась вплоть до своего распада и исчезновения после 1993 года. В качестве общероссийской политической организации ИПВ потерпела неудачу, но на региональном уровне сыграла заметную роль в Дагестане и поспособствовала активизации исламского политического движения в республиках Центральной Азии, где ее местные отделения трансформировались в одноименные партии соответственно Таджикистана и Узбекистана. В середине 1995-го возникли Общероссийское мусульманское общественное движе-
82 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 82
03.12.2006 23:40:38
Ислам и политика в России
ние «Нур» («Свет»), Союз мусульман России и Исламский комитет России, в 1996-м — «Мусульмане России», а в ноябре 1998-го — движение «Рефах» («Возрождение»). Взывавшие к исламу, эти, по существу, квазирелигиозные политические организации появлялись, как правило, накануне выборов в Государственную думу или перед началом президентской выборной кампании. Они чаще всего преследовали вполне прагматичные политические цели, не связанные с исламом, который служил только целям мобилизации электората в поддержку их лидеров. В проведенное в 2003 году по заказу Совета муфтиев России социологическое исследование «Электоральные предпочтения россий-
больше полпроцента набрал на выборах-1999 в Государственную думу РФ выступавший самостоятельно Исламский комитет России. Пик лоялизма был достигнут в 1995—1996 годах, когда шла ожесточенная борьба за избирателя и каждый политик старался привлечь на свою сторону голоса мусульман. В то время Борис Ельцин, обращаясь к мусульманам в Ярославле, изрек свое знаменитое «Поддержите меня на выборах, а я вас коммунистам не отдам» 22. На что одна из провинциальных газет откликнулась статьей «Борис Акбар!» 23. На президентских выборах-1996 мусульманские объединения поддерживали кандидата власти. Правда, в Дагестане в первом туре за Ельцина проголосовало лишь
“Взывавшие к исламу квазирелигиозные политические организации появлялись, как правило, накануне выборов“. ских мусульман» была заложена идея, согласно которой изучение этой проблемы позволит со временем контролировать электоральные предпочтения мусульман и снабдит духовные управления мусульман и властные структуры механизмами такого контроля 20. В целом новые мусульманские политики демонстрировали лояльность к власти. Если они и позволяли себе умеренную критику, например, в чеченском вопросе, то затем с лихвой компенсировали это, демонстрируя свою лояльность власти, порой перераставшую в откровенную сервильность. Лоялистские мусульманские политические движения, так и не сумевшие обрести индивидуальное лицо и обеспечить себе массовую электоральную поддержку, не могли рассчитывать на серьезный успех. На парламентских выборах-1995 движение «Нур» получило 0,58 проц. голосов (в Чечне и Ингушетии — 23 проц.) 21, вряд ли смог бы добиться лучшего результата и не успевший оформить подписные листы Союз мусульман России. Чуть
28,52 проц. избирателей, но во втором все стало на свои места: благодаря политтехнологическим ухищрениям число поданных за него голосов выросло до 53,7 процента. В 1997 году один из самых активных политиков, глава Исламского культурного центра Абдул-Вахед Ниязов предпринял попытку создать еще одну федеральную партию — Мусульманский союз, к участию в деятельности которой пригласил нескольких известных политиков мусульманского происхождения. Судя по программе, партия задумывалась как правоцентристская. Однако дальше написания устава и других документов дело не пошло. К тому же против идеи создания Мусульманского союза решительно выступил глава Союза мусульман России Надиршах Хачилаев. В избирательных кампаниях — думских 1999 и 2003 годов, а также президентских 2000 и 2004 годов — апелляция власти к исламу была и вовсе вялой. Исламские партии при поддержке тех или иных духовных Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 83
Vol10-num5-6.indd 83
03.12.2006 23:40:39
Алексей Малашенко
управлений выглядели довесками к главным участникам электоральной схватки. В 1999-м возглавлявшие ЗАО «Нефтегаз-компани» Леонард Рафиков и Марат Хайруллин создали избирательный блок «Меджлис», куда вошли «Рефах», «Мусульмане России», Всероссийский исламский конгресс и «Нур». Задачей «Меджлиса» было поддержать черномырдинский «Наш дом — Россия» (НДР). Однако было очевидно, что отведенные мусульманам в списке НДР места реально не позволяли им пройти в Думу. Поняв это, лидер «Рефаха» А.-В. Ниязов перебрался в кремлевский межрегиональный блок «Единство», имевший больше шансов на
Однако в том же году ИПР, следуя политической конъюнктуре, переименовалась в «Истинные патриоты России», но, собрав на выборах лишь 0,25 проц. голосов, столь же стремительно исчезла с политической сцены, как и появилась. С приходом к власти Владимира Путина политическая интрига совсем ушла в небытие и политический ислам оказался невостребованным. На региональном уровне участие мусульманских партий и объединений в политической жизни более заметно, чем на федеральном. Муфтии областей оказывают поддержку губернаторам, с которыми у них сложились доверительные отношения, осо-
“С приходом к власти Владимира Путина политическая интрига совсем ушла в небытие и политический ислам оказался невостребованным“. победу и обещавший провести рефаховцев в Думу. «Меджлис» же тем временем распался. В том же 1999 году в борьбе между «Единством» и блоком «Отечество — Вся Россия», одним из лидеров которого был Юрий Лужков, Совет муфтиев России поддержал последний. После поражения лужковского блока отношения между центральной властью и Советом муфтиев России на некоторое время охладились, зато к Кремлю были приближены мусульманские политики и духовные лица, включая главного оппонента Совета муфтиев России — председателя ЦДУМ Талгата Таджутдина, проявившие более тонкое политическое чутье. Последней по времени попыткой участия ислама в политической жизни было создание в 2003-м Исламской партии России (ИПР), получившей некоторую известность благодаря экстравагантным заявлениям своего лидера — дагестанского предпринимателя Магомеда Раджабова (он, например, утверждал, что в одном только Дагестане насчитывалось 700 тыс. членов его партии 24).
бенно в тех случаях, когда местная администрация с пониманием относится к проблемам мусульман. Отмечу, в частности, взаимодействие Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России (ДУМЦЕР) с мэром Москвы Лужковым, а также сотрудничество возглавляемого Мукаддасом Бибарсовым Поволжского муфтията с прежним губернатором Саратовской области Дмитрием Аяцковым и нынешним — Павлом Ипатовым. Известно немало примеров, когда в своей междоусобной борьбе лидеры муфтиятов обращались за поддержкой к областной либо республиканской администрации. Если участие лояльных мусульманских религиозных и религиозно-политических структур в политике будет по-прежнему происходить в русле государственного патернализма, то они вряд ли смогут сыграть самостоятельную роль или выступить полноценными союзниками действующих политических сил. Но еще маловероятнее, что они, выйдя из-под опеки властей, станут активно
84 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 84
03.12.2006 23:40:40
Ислам и политика в России
разыгрывать карту собственно «мусульманских интересов»: ведь любая, даже контролируемая сверху радикализация официального ислама чревата активизацией и усилением позиций «иного ислама» — «ваххабитско»салафитского, что для официального ислама смерти подобно. Скорее всего, присутствие ислама в политике будет оставаться чисто символическим как демонстрация политической лояльности по отношению к власти и как выторговывание более благоприятных групповых и личных позиций в противоборстве с конкурирующими лоялистскими мусульманскими структурами. Вызовы внесистемного ислама Исламский фактор в России не исчерпывается лояльным мусульманским духовенством и окормляемой им паствой. В последнее десятилетие все более заметным становится внесистемный радикальный исламизм, настроенный крайне враждебно как к властям, так и к лояльному духовенству. Он все активнее используется крайними оппозиционными силами, готовыми бороться (и борющимися) против существующего режима с оружием в руках. Противники этого радикального ислама (исламизма, исламского фундаментализма) называют его «ваххабизмом», а его адепты, отвергая такой ярлык, именуют себя «муаххидинами», то есть сторонниками единобожия. Корректнее было бы называть религиозных радикалов «салафитами», поскольку корни их идеологии восходят к VIII—X векам, когда к салафитам относили тех, кто призывал следовать нормам религиозного и бытового поведения «праведных предков» — ас-салаф ас-салихун» 25. Нынешние радикалы во многом следуют этой традиции, поэтому было бы правильнее считать их неосалафитами. Когда мы пытаемся оценить численность салафитов и салафитских ячеек либо охарактеризовать их организационную и тер-
риториальную структуру (например, есть ли у них единый руководящий центр), то мы сталкиваемся с парадоксальным фактом: если верить сообщениям СМИ, «ваххабитская сеть» покрывает буквально всю территорию страны. Печать переполнена сообщениями об активной деятельности «ваххабитов», однако эта информация столь хаотична и неконкретна, а разброс оценок так велик, что невольно испытываешь к такого рода фактуре недоверие. Например, на вопрос, сколько на Северном Кавказе «ваххабитов», ответы даются настолько разные, что сделать хоть сколько-нибудь надежный вывод об их количестве на основе циркулирующих в СМИ данных просто невозможно. Так, в Дагестане одни насчитывают от 20 до 100 тыс. (хорош диапазон!) активных членов 12 джамаатов, другие говорят о 2 тысячах, тогда как МВД этой республики сообщает, что на учете состоит 939 «ваххабитов» (по состоянию на декабрь 2004 года). Относительно джамаата «Ингушетия» одни утверждают, что «в него входят все взрослые мужчины республики», другие называют цифру всего в несколько сотен. Накануне событий в Нальчике джамааты КБР насчитывали, по имеющимся оценкам, до 20 тыс. человек (только в крупнейшем джамаате «Кабардино-Балкария» якобы состояло 6—7 тыс. членов), но когда местному муфтию Шафигу Пшихачёву поручили составить список «ваххабитов», то он внес в него лишь 50 человек. Применительно к Чечне называют цифру около одной тысячи, однако заместитель начальника Управления ФСБ по Чечне Александр Потапов говорит о 13,5 тыс. «джамаатчиков» плюс к 1,5 тыс. боевиков и террористов. Если же верить Георгию Энгельгардту, то экстремистская сеть в России располагает более чем 10 тыс. бойцов, включая 4 тыс. в Поволжье и Центральном регионе страны 26. Понятно, что при такой «статистической» базе любые Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 85
Vol10-num5-6.indd 85
03.12.2006 23:40:41
Алексей Малашенко
выводы требуют крайней осторожности и толики здравого смысла. Подобная разноречивость и амплитуда оценок свидетельствуют об активной пиар-деятельности противостоящих сил, одни из которых (исламисты и те, кто их поддерживает или делает на них ставку) предпочитают безмерно раздувать масштабы «ваххабизма», другие (традиционный ислам и его организации) — по возможности их умалять, а третьи (силовые структуры, призванные бороться с терроризмом) склонны, исходя из собственных конъюнктурных соображений, то преувеличивать их, то преуменьшать. Как бы то ни было, от представителей силовых структур мы постоянно слышим о разгромленных ячейках «ваххаби-
зом облекается в религиозные одежды. Направлено такое недовольство не только против светского государства, но и против официозного ислама, который его поддерживает. Религиозный радикализм особенно импонирует молодежи, которая разочарована в традиционном исламе, олицетворяемом зачастую невежественными, конформистски настроенными и сервильными к властям муллами и имамами. Важным фактором является и влияние извне. Распространение в российских регионах новых идей «чистого ислама» стало следствием интенсивного проникновения зарубежных исламских правительственных, неправительственных, а также международных организаций, преследовавших как гума-
“В мусульманском мире ислам тесно сращен с социумом, а потому любое социальное недовольство облекается в религиозные одежды“. тов», о захваченных и уничтоженных полевых командирах. Тем не менее «ваххабизм» в результате этого не исчезает, а вновь и вновь дает себя знать. Более того, кое-где он явно сумел глубоко укорениться. Во всяком случае, это можно сказать о Дагестане, в котором «ислам стал официальным элементом политической жизни» 27. Что касается предпосылок зарождения и распространения радикального ислама на российских просторах, то среди них есть как внутренние, так и внешние, как общие, так и отдельные для каждого ареала. Прежде всего следует отметить, что исламизм («ваххабизм», или салафизм) располагает хорошо отработанным идеологическим инструментарием социальной критики существующих режимов и манифестации социального недовольства. Этому способствует то обстоятельство, что в мусульманском мире ислам тесно сращен с социумом, а потому любое социальное недовольство естественным обра-
нитарные, так и политико-идеологические цели. Еще значимее в этом смысле был массированный отъезд молодых людей на обучение в мусульманские центры Ближнего и Среднего Востока. Именно данный слой и стал главным проводником идей ранее неведомого «иного ислама» на территории России. Нельзя пройти мимо и такого мощного детонатора исламизма, как чеченский конфликт, который серьезно дестабилизировал ситуацию не только на Северном Кавказе, но и на всей территории страны. Чеченское сопротивление сделало своим знаменем «ваххабизм», и это отдалось эхом по всей мусульманской России. Но было бы неосмотрительно ставить знак равенства между ситуациями в Чечне и — шире — на Северном Кавказе, с одной стороны, и в Поволжье — с другой. Для Северного Кавказа исламизм как идейнополитическое течение значительно более
86 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 86
03.12.2006 23:40:42
Ислам и политика в России
органичен и востребован. Это связано, как уже говорилось, с меньшими модерностью и секулярностью здешнего общества. Кроме того, постоянная «герилья» и борьба с ней со всеми сопутствующими этому ужасами и жестокостями создают благоприятную почву для проявлений религиозного фанатизма. К тому же Кавказ географически ближе к зарубежным исламистским центрам (и более открыт для них), чем Поволжье и Урал, поэтому и «арабскому исламу» проникнуть сюда проще, чем в другие регионы России. Если в начале чеченского конфликта вектор исламистского влияния был направлен из Чечни в другие северокавказские республики, то начиная с 2004-го — с ослаблением салафитских структур в этой республике — уже «ваххабиты» Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии поддерживают и подпитывают чеченский радикальный исламизм. Исламистские настроения распространяются по Северному Кавказу, и их влияние нельзя недооценивать. Есть много оснований полагать, что северокавказские исламисты прочно встроились в систему местных политических связей, получая негласную поддержку от некоторых местных политиков и пользуясь довольно широкой популярностью среди населения. В Поволжье, на Урале и в Сибири исламисты не столь заметны. Поле их деятельности ограниченно, а популярность намного ниже, чем на Северном Кавказе. В российских городах, в отличие от Европы, нет «мусульманских кварталов», и это затрудняет экспансию исламского радикализма. В конце 1990-х годов казалось, что у исламистов нет никаких шансов на успех в Татарстане и Башкирии. Однако в начале 2000-х стало ясно, что это не совсем так. Возвратившиеся на родину выпускники арабских и турецких университетов сумели закрепиться в нескольких десятках мечетей, вокруг которых стали складываться группы радикально настроен-
ной молодежи. Им удалось наладить связи с кавказскими единомышленниками, а также установить контакты с радикальными группировками из Центральной Азии. Наиболее заметным очагом исламизма в 1999—2002 годах стала мечеть Йолдуз в Набережных Челнах, при которой действовало небольшое медресе. В 1999-м образовались общины исламистов в Кумкоре (200 человек), Вятских Полянах (100—150), Нефтекамске (до 50 человек). В Татарстане в заброшенной мечети, находящейся в Агрызском районе, исламисты (30 человек) попытались воспроизвести опыт дагестанского села Карамахи и образовали «исламскую территорию». Однако все эти общины были довольно оперативно разогнаны правоохранительными органами. Власти пытаются бороться с исламским радикализмом путем его законодательного запрета. Так, 16 сентября 1999 года Народное собрание Республики Дагестан запретило «ваххабизм» (правда, так и не сформулировав точно, что же это такое). Позже аналогичные законы были приняты в Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и, наконец, в Чечне. Формально инициатива исходила от местных духовных структур. Однако отлучение «ваххабитов» от правоверного ислама в такой форме, их делегализация не усилили влияние официального духовенства, не добавили авторитета властям, а главное, не отменили «ваххабизм», который просто ушел в «тень», в подполье. А на федеральном уровне попытка поставить его вне закона и вовсе провалилась благодаря усилиям независимых экспертов, которые сумели доказать властям бессмысленность запрета идеологии. В результате законодательных и разного рода других гонений «ваххабизм» обрел еще одну функцию: он стал своего рода черной меткой, используемой в политической и внутриконфессиональной борьбе. За взаимныPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 87
Vol10-num5-6.indd 87
03.12.2006 23:40:42
Алексей Малашенко
ЕВРОИСЛАМ — это понятие возникло в Европе, где ему придают разный смысл. Для одних это форма приспособления и выживания мусульман в обществе с иными традициями (в данном случае — в Западной Европе), для других, в частности такого авторитетного исследователя-исламоведа, как Оливье Руа, «евроислам близок к “универсальному исламу”, несущему в себе радикальный импульс» (см.: Roy O. EuroIslam: The Jihad Within? // The National Interest. Spring 2003. P. 63).
ми обвинениями мусульманских политиков и священнослужителей в «ваххабизме» нередко скрывается желание скомпрометировать своего оппонента или соперника. Подобного рода наклеивание ярлыков можно наблюдать в Башкирии, Удмуртии, Чувашии, во многих областях РФ, не говоря уже о Северном Кавказе. В число «обвиняемых» попадали едва ли не все наиболее заметные мусульманские лидеры, а также духовные управления. В приверженности «ваххабизму» был заподозрен даже сам председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин. Таким образом, оценить истинный потенциал оппозиционности и конфликтогенности радикального «иного ислама» в России пока не представляется возможным. Оценки и информация, распространяемые усилиями как спецслужб, так и самих исламистов, больше смахивают на мифологию, хотя СМИ охотно их раздувают и транслируют. Единственное, что можно наверняка утверждать, так это то, что указанный потенциал весьма различен в каждом из двух основных мусульманских ареалов России. Эволюционные потенции традиционного ислама Острое противоборство с «ваххабизмом» заслонило процессы, происходящие в самóм коренном для российских мусульман исламе. Главное содержание этих процессов —
борьба между консерваторами-охранителями, то есть теми, кто желает законсервировать ислам в его традиционной для того или иного этноса либо региона версии, и «обновленцами», то есть теми, кто выступает за более гибкую трактовку ислама и кого в определенном смысле можно считать реформаторами. В России консерваторы представлены во всех духовных управлениях, а во многих они доминируют. Консерваторы объявляют себя проводниками официальной линии ислама, которая «направлена не на адаптацию к новым жизненным условиям, не на признание общепризнанных светских ценностей, свободы совести, свободы выбора мировоззрения, а на реализацию в общественной жизни коранических и суннитских установок (в их фундаменталистском толковании)» 28. Такая жесткая оценка позиции ДУМ Дагестана, высказанная исследователем Заидом Абдулагатовым, применима и к деятельности других северокавказских муфтиятов. Аналогичные взгляды можно обнаружить и у некоторых представителей ДУМ Татарстана, а также ряда других духовных управлений мусульман России. Традиционалисты-консерваторы выступают за реисламизацию норм бытового поведения, за установление шариатских норм в мусульманском социуме, включая восстановление полигамии и соблюдение религиозных запретов. Они одобряют политизацию ислама, если таковая не идет вразрез с их собственными интересами. Например, Исламская партия России была создана при активной поддержке ДУМ Дагестана. По мнению некоторых исламоведов, например Энвера Кисриева, число мусульман «модернистского» и традиционного типа «может быть приблизительно оценено как равновесное» 29, причем в городах преобладают «модернисты», а в сельской местности — консерваторы. Представляется,
88 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 88
03.12.2006 23:40:44
Ислам и политика в России
что это необоснованно оптимистический взгляд на проблему. На самом деле последователи исламского модернизма в России немногочисленны (впрочем, как и в остальном мусульманском мире) и скорее их можно встретить в кругу светской интеллигенции Поволжья. На Северном же Кавказе число сторонников модернизации минимально. Приверженцы обновления рассматривают ислам как достаточно гибкую религию, способную адаптироваться к современному, светскому образу жизни благодаря более рациональной интерпретации общественного развития. Самым ярым пропагандистом исламского модернизма выступает политический советник президента Татарстана Рафаэль ДЖАДИДИЗМ — реформаторское движение в области школьного образования, возникшее во второй половине XIX столетия среди тюркских народов России. В начале XX века джадиды-обновленцы, главным идеологом которых был крымский татарин Исмаилбей Гаспринский (1851—1914), выступали за модернизацию мусульманского общества. Они критиковали религиозный фанатизм, требовали замены устаревших религиозных школ светскими, ратовали за развитие науки и культуры, выступали за издание газет на родном языке и т. д. Джадидисты делали ставку на перелом в общественном сознании, а главным инструментом такого ментального сдвига должно было стать осовремененное, «новометодное» (введение звукового метода обучения грамоте взамен буквослагательного) образование. В те времена данная просветительская стратегия сыграла позитивную роль и способствовала приобщению российских татар, а также мусульманской элиты Средней Азии к европейской культуре. Джадидизм, несмотря на временные успехи, не стал влиятельным направлением в татарском исламе. А уж тем более ему не удалось закрепиться на Северном Кавказе (см.: Ярлыкапов А. Исламское образование на Северном Кавказе в прошлом и настоящем // Вестник Евразии. 2003. № 2. С. 17). Однако сам факт его появления и распространения свидетельствовал о наличии в российском исламе реформаторского потенциала.
Хакимов. Он верит в возрождение реформаторских идей джадидизма, которые примут форму «евроислама». «Под термином “евроислам”, — пишет Р. Хакимов, — следует понимать современную форму джадидизма (неоджадидизма), который в большей степени отражает культурологический аспект ислама, нежели его ритуальную часть» 30. Предтечей «евроислама» считает джадидизм и татарский публицист Гамэр Баутдинов 31. Однако идеи Хакимова остаются достоянием узкого круга татарской, точнее, казанской интеллигенции. Среди священнослужителей сторонников Хакимова не замечено, и он подвергается жесткой критике со стороны главы ДУМ Республики Татарстан Гусмана Исхакова, его заместителя Валиуллы Ягкупова и других татарских священнослужителей и богословов. Вообще, к осовремениванию ислама часть мусульман относятся скептически, считая это «слепым возвратом к джадидизму, который не может решить все современные проблемы ислама» 32. (О джадидизме и «евроисламе» см. подверстки на с. 88 и 89.) Если иметь в виду большинство российских имамов и муфтиев, особенно поволжских, то они занимают осторожную, промежуточную позицию между ортодоксальным традиционализмом и продвинутым модернизмом, избегают полемических крайностей, опасаясь раскола среди духовенства и не желая навлечь на себя обвинения в религиозном радикализме или, наоборот, в чрезмерном либерализме. Именно это большинство формирует религиозное сознание основной массы российских мусульман. Однако и среди данной части духовенства преобладает, судя по высказываниям его отдельных представителей, умеренный обновленческий уклон — понимание того, что пути назад нет, а переосмысление религиозных догм неизбежно. Показательно в этом отношении мнение Равиля Гайнутдина, высказанное в одном из его выступлений: «Разве у нас мало Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 89
Vol10-num5-6.indd 89
03.12.2006 23:40:44
Алексей Малашенко
людей, которые хотели бы свести современную религиозность к буквальному возврату форм жизни далекого прошлого, включая чадру, изоляцию от достижений современной цивилизации, науки и техники, представителей других религий и культур?.. Скажем больше: если сохранится нынешняя религиозная обстановка в России, то такого рода явления имеют перспективу к расширению. А это уже не в интересах как самого ислама и мусульман, так и всего общества» 33. Эти слова главы Совета муфтиев России созвучны высказыванию его оппонента Рафаэля Хакимова, который утверждает, что «обряды даны, чтобы облегчить жизнь человека, а не усложнять ее. Ислам — это не ботинки, которые жмут. Это метод раскрепощения человеческих способностей» 34. Говоря о дискурсе обновления ислама, Рафик Мухаметшин напоминает, что «татарское общество уже в середине XIX века выбрало стратегически правильный путь и к началу XX века сумело создать ту минимодель гражданского общества, необходимость и перспектива которого до сих пор не осознаны в мусульманских странах» 35. Даже делая скидку на некоторое преувеличение, нельзя не согласиться с тем, что татарское общество действительно накопило полезный опыт взаимодействия с религией на пути создания гражданского общества. В известном смысле история повторяется: сегодня гражданское общество в России, включая и мусульманские регионы, не может быть построено без переосмысления роли религиозной традиции и религиозной мысли. Российское мусульманство vis-a-vis государство Конституционно зафиксированное отделение религии от государства не препятствует активному взаимодействию между религиозными и светскими институтами. Известный ученый Фарид Асадуллин напо-
минает, что «в России со времен екатерининского правления сложилось, что интересы мусульман перед государством отстаивали особые исламские управленческие структуры, созданные по прототипу Священного Синода, — духовные управления мусульман (муфтияты)» 36. В XXI столетии муфтияты продолжают сохранять свое значение и модель их отношений с государственной властью особо не изменилась: государство по-прежнему готово сотрудничать с этими структурами, одновременно контролируя их. Мусульманская духовная элита стремится к взаимодействию с государством на разных уровнях, апеллируя к нему при решении своих проблем. «Несмотря на принцип отделения государства от религии, государство не должно игнорировать духовные потребности общества», — считает Равиль Гайнутдин, и под его словами подписались бы, пожалуй, все пастыри официально признанного ислама 37. О том же говорит муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаев, выступающий за «сотрудничество и совместные с государством усилия по духовному оздоровлению общества» 38. Вот и имам ингушского села Галашки Умар Арапханов убежден, что «необходима государственная поддержка исламской жизни в республике, исламской мысли в России» 39. Как видим, официальное мусульманское духовенство действует в полном согласии с российской традицией патерналистского отношения государства к церкви. Представляется, что такое умонастроение духовенства выросло не на пустом месте: сегодня ислам и мусульмане в России объективно нуждаются в государственной поддержке. Во-первых, по той причине, что в условиях нарастающей исламофобии в стране и за ее пределами только государство способно обеспечивать конфессиональные права мусульманского меньшинства и безопасность отправления культа.
90 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 90
03.12.2006 23:40:45
Ислам и политика в России
Во-вторых, государство содействует диалогу ислама с православием, время от времени смягчая и осторожно сдерживая политические амбиции последнего. Еще свежа память о таком советском институте, как Комитет по делам религий, через который государство общалось с главами разных конфессий, тем самым формально уравнивая их в правах. Немало тех, кто считает, что и в наши дни подобное учреждение было
тельство культовых зданий, а также учебных центров, выплачивает (частично либо полностью) жалованье священнослужителям. Такая финансовая поддержка имеет место в Татарстане, Башкирии, Москве, Мордовии, Дагестане, Чечне и других субъектах РФ. Муфтии Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии обращались к своим президентам с просьбой, чтобы государство взяло на себя выплату жалованья има-
“Сотрудничество мусульманского духовенства с государством и зависимость от него не обязательно означают абсолютную лояльность к власти“. бы полезно. В Башкирии, Дагестане и ряде областей такие комитеты сохранились или были воссозданы. Глава расположенного в Уфе ЦДУМ России Талгат Таджутдин заявляет, что «именно сюда [в комитет] мы идем с нашими проблемами и находим здесь понимание и поддержку» 40. В законе Республики Дагестан «О свободе совести, свободе вероисповедания и религиозных организациях» есть статья 6, учреждающая специальный орган — Комитет правительства РД по делам религии. Однако воссоздание комитета по вопросам религий на федеральном уровне вряд ли возможно. Против этого возражает РПЦ, которая опасается, что орган, осуществляющий посредничество между властью и церковью, способен ущемить интересы последней. Мусульмане же со своей стороны склонны воспринимать РПЦ как часть государственного механизма, тем более что при возникновении конфликтных ситуаций власть, как правило, становится на сторону православной церкви. Так, известны случаи, когда разрешения на строительство мечетей выдавались только после согласования с местными православными иерархами. В-третьих, государство через местные администрации нередко субсидирует строи-
мам. Кроме того, в КЧР оформляются пенсии ныне работающим имамам. Такое вошло в практику со времен президентства Руслана Аушева и в Ингушетии, а также в Дагестане и Чечне. В-четвертых, только опираясь на государство, имамы и муфтии могут противостоять натиску «неформального» ислама. В-пятых, государство способно (и часто выступает) посредником в спорах между священнослужителями. Сотрудничество мусульманского духовенства с государством и зависимость от него не обязательно означают абсолютную лояльность к власти. Так, не все российские муфтии поддерживают гонения на «ваххабизм». Или возьмем другую сферу: во время балканского конфликта мусульмане открыто солидаризировались с боснийцами и албанцами, а не с сербами, что вызывало раздражение российского МИДа. Не поддержал официальную позицию Москвы на Балканах и президент Татарстана Минтимер Шаймиев, а основатель Исламской демократической партии либерал Абдурашид Саидов утверждает, что «поддержка должна быть гуманитарной, а не по признакам национальности или вероисповедания» и что «у нас [есть] свои косовары в лице чеченцев» 41. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 91
Vol10-num5-6.indd 91
03.12.2006 23:40:47
Алексей Малашенко
В 1999 году, в начале второй чеченской войны, Государственный совет Республики Татарстан принял постановление приостановить на ее территории призыв граждан на военную службу». Постановление имело целью вернуть солдат-татар из Дагестана, где они сражались против своих кавказских единоверцев. Также было принято постановление, запрещающее вербовать в Республике Татарстан добровольцев из военнослужащих запаса для участия в боевых действиях на Северном Кавказе 42. Мусульмане выступают также против ряда инициатив РПЦ, поддерживаемых государственными чиновниками, в частности против обязательного преподавания православия в школах. Порой критика направлена на конкретные проблемы, особенно чувствительные для мусульман. Так, в 2004-м в Дагестане (и не только там) местные духовные авторитеты выразили недовольство в связи с отклонением в Государственной думе поправок к Закону «О рекламе», запрещающих чересчур фривольные изображения женщин 43. В Дагестане на этой волне был введен запрет на деятельность игорных домов и саун. Вместе с тем мусульманские духовные лидеры предлагают государству свою помощь при решении политических вопросов, связанных с межконфессиональными и межэтническими конфликтами. Они, в частности, пытались предотвратить, а когда он все-таки разгорелся, остановить чеченский конфликт, не один раз предлагая свои услуги в качестве посредников. Впервые третейским судьей попытался выступить (еще в декабре 1994 года) Талгат Таджутдин. В дальнейшем усилия наладить контакты между властью и сепаратистами были продолжены, однако все они оказались бесплодными. Складывается впечатление, что само государство не проявляло большой заинтересованности в такого рода посреднической миссии, ибо, с одной
стороны, не верило в ее успех, а с другой — не желало, чтобы появилась некая автономная «третья сила», способная стать арбитром между федеральной властью и сепаратизмом. Но есть еще один весьма деликатный момент, который вносит существенную ноту неопределенности в будущие отношения лоялистского ислама с государством. Дело в том, что в местах компактного проживания мусульман, например в Татарстане, сотрудничество с властями не препятствует духовенству «придерживаться идеи целесообразности постепенной исламизации татарского общества» и «совмещения шариата со светским законодательством» 44. Похоже, что часть духовных деятелей делают ставку на то, что со временем влияние ислама на общество заметно возрастет. Соответственно уступки государству представляются временной вынужденной мерой, ибо, как полагает Валиулла Ягкуб, «на религиозной идее пока (курсив мой. — А.М.) нельзя прийти к власти» 45. Подобного представления придерживается и популярный дагестанский политик Суракат Асиятилов — бывший председатель Исламской партии Дагестана, который, мечтая «о том дне, когда в его стране будет установлен исламский порядок и его будет судить не двуглавый орел, а шариатский суд», все же признаёт, что «не следует сегодня муссировать вопрос об установлении исламской республики в Дагестане» 46. Подобные воззрения напоминают логику тех мусульман в Западной Европе, которые, рассуждая о проблемах «шариата для меньшинства», выражают одновременно уверенность в том, что рано или поздно шариат станет правовой системой большинства. * * * Происходящее в последние два десятилетия возрождение ислама в России противоречиво по своим последствиям. Главное в том, что в результате мы имеем теперь дело с новой
92 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 92
03.12.2006 23:40:48
Ислам и политика в России
реальностью — «новым» исламом и новыми мусульманами. Притом, как считает Равиль Гайнутдин, «положение ислама и мусульманских организаций в современном российском обществе не имеет ничего общего ни с советским, ни с дореволюционным прошлым» 47. «В России… сформировался новый тип мусульманина» 48. Ислам, несмотря на его лояльность к государству, никогда впредь не будет полностью под контролем государства. Богословски и идеологически он плюралистичен. В нем сформировались оппозиционные по отношению к власти тенденции. Он тесно связан с мировой уммой. «В настоящее время, — пишет Фарид Асадуллин, — функции муфтиятов возросли и… пересекаются с интересами государства в сфере обеспечения гражданского мира и межнационального согласия…» 49. К лояльности и сотрудничеству с властями подталкивает мусульман не только устойчивая традиция патернализма в отношениях между государством и конфес-
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Бычков С. Центровой муфтий // Московский комсомолец. 2006. Февр. 27. 2 Современная мысль. 2005. № 12 (81). С. 5. 3 Модестов С.А. Геополитика ислама. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 130. 4 Баснукаев М.Ш. Политико-экономические аспекты российско-чеченского конфликта // Академическая и вузовская наука — народному хозяйству Чеченской Республики: Проблемы восстановления и развития. М., 2004. С. 92. 5 Переведенцев В. Страна стариков? // Отечественные записки. 2004. № 4. С. 35. 6 Хоперская Л. Миграционные процессы и политическая ситуация на Северном Кавказе // Миграции на Кавказе: Материалы конференции. Ереван, 2003. С. 56. 7 См.: Малашенко А. Исламское возрождение в современной России. М.: Московский центр Карнеги, 1998. 8 Гайнутдин Р., муфтий. Ислам в современной России. М., 2004. С. 71—129.
сиями. Играют свою роль и другие факторы. Это, во-первых, заинтересованность приверженцев ислама в межнациональном и межконфессиональном согласии и, во-вторых, потребность опереться на поддержку государства, чтобы эффективно противостоять дальнейшей радикализации исламской оппозиции. К сожалению, недальновидные действия некоторых федеральных и особенно местных политиков, в том числе на Северном Кавказе, вместо того чтобы способствовать умиротворению, порой подливают масла в огонь именно радикального ислама и экстремизма. Наиболее важное неизвестное в дальнейшем развитии событий — удастся или нет избежать дестабилизации общества. Если нет, то она с большой долей вероятности спровоцирует общую радикализацию ислама, резкое усиление политической активности под религиозными знаменами и консолидацию исламистов в общероссийском, а затем и в евразийском масштабе.
9
Мухаметшин Р. Ислам в общественно-политической жизни татар и Татарстана в XX веке. Казань, 2005. С. 44. 10 Интервью с Владимиром Зориным // Отечественные записки. 2003. № 5. С. 75. 11 Абдулатипов Р. Стремиться к личностному совершенству // Ислам в России: Традиции и перспективы: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 4—5 декабря 1997. М., 1997. С. 96. 12 Справка «Общие сведения о количестве религиозных организаций в РД: По уточненным сведениям горрайадминистрации на октябрь 2000 г.». 13 Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999. С. 299. 14 Цит. по: Мухаметшин Р. Указ. соч. С. 151. 15 Только от муфтията КБР было принято решение направить в 1994 году около 100 молодых людей в арабские страны и Турцию (см.: Силантьев Р. Новейшая история исламского сообщества в России. М.: ИИПК «Ихтиос», 2005). Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 93
Vol10-num5-6.indd 93
03.12.2006 23:40:49
Алексей Малашенко
16
Муртазин М., ректор Московского исламского университета. Исламское образование в современной России (Муслим.Ru). 17 Выступление муфтия Равиля Гайнутдина на конференции «Взаимодействие государства и религиозных объединений». М., 2002 (Муслим.Ru). 18 http://www.islam.ru/pressclub/islamofobia/ isobro/ 19 Архив автора. 20 Гайнутдин Р. Выборы в России и выбор мусульман. М., 2004. 21 Малашенко. А. Указ. соч. С. 141. 22 Цит. по: Российские вести. 1996. Май 22. (Во имя интересов народа: Интервью председателя ИПР Магомеда Раджабова. 23 Морозов П. Борис Акбар! // Известия Мордовии. Саранск. 1996. Май 30. С. 1. 24 Во имя интересов народа… С. 4. 25 См.: Малашенко А. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001. С. 67—72. 26 Узденов А. Убитый боевик был заместителем выпускника школы КГБ // Новая газета. 2005. Окт. 17; Ханбабаев К.М. Возрождение мусульманского права в Дагестане: Теория и практика // Ислам и право в России. Вып. 2. М., 2004. С. 130; Речкалов В. Почему не могут поймать Шамиля Басаева // Известия. 2004. 6 дек.; Engelhardt G. N. Militant Islam in Russia — Potential for Conflict. Moscow Defense Brief. 2005. No 2. 27 Longuet-Marx F. Le retour de l’imam // Nouveaux mondes. № 8. Été 1998. 28 Абдулагатов З. Дагестан и Татарстан: Две тенденции в государственно-конфессиональных отношениях, определяемых российским исламом // Центральная Азия и Кавказ. 2005. № 1 (37). С. 60. 29 Кисриев Э.Ф. Ислам и власть в Дагестане. М., 2004. С. 77. 30 Хакимов Р. Двести лет исламской реформации // Вестник Института Кеннана в России. М. 2004. Вып. 6. С. 44. 31 Баутдинов Г. Татарстан: Европейские предтечи ислама // Россия и мусульманский мир. 2004. № 4 (142). С. 56.
32
См. интервью Равиля Гайнутдина («НГ-религии». 2004. 4 февр.). 33 Гайнутдин Р., муфтий. Обращение к прошлому — не самоцель, а проявление заботы о настоящем и будущем ислама и мусульман России: Доклад на Международной научно-богословской конференции, посвященной 1400-летию начала распространения ислама на территории России. Москва, 27 мая 2000 года. С. 23. 34 Хакимов Р. Где наша Мекка? Казань, 2005. С. 27. 35 Мухаметшин Р. Указ. соч. С. 233. 36 Ислам и общество: Быть мусульманином (http://www.muslim.ru/razde.cgi?id=386&rid0=156 &rid1=386&rid2=). 37 Гайнутдин Р. Экономическое и финансовое управление религиозными и благотворительными организациями — реалии и перспективы: Доклад на Четвертом Всероссийском семинаре руководителей Духовных управлений мусульман, 2005. 38 Магомедов А.М. Основы религиозной политики в Республике Дагестан // Ислам и право в России. М. 2004. Вып. 1. С. 137. 39 Арапханов У.А. Право и ислам в Ингушетии // Ислам и право в России. М. 2004. Вып. 1. С. 79. 40 Габдрафиков И. Башкирия: Конфессиональная жизнь республики // Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 2004. Май—июнь. С. 12. 41 Саидов А. Опять мы против Европы // Новое дело. Махачкала. 1999. Апр. 16. С. 4. 42 Московские новости. 1999. Сент. 19. С. 1. 43 Депутаты за обнаженку // Нур-ул-Ислам. Махачкала. Февр. 2004. № 2. 44 Мухаметшин Р.М. Богословско-правовой аспект исламского возрождения в постсоветском Татарстане // Ислам и право в России. 2004. Вып. 2. С. 93. 45 Иман. Март 1998. № 5. 46 Асиятилов С.Х. Ислам спасет будущее Дагестана. Махачкала, 1999. С. 77, 27. 47 Гайнутдин Р. Выборы в России и выбор мусульман. С. 54. 48 Там же. С. 87. 49 Асадуллин Ф. Москва мусульманская. М., 2003.
94 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 94
03.12.2006 23:40:50
СТАТЬИ
Польские радикалы у власти Победа братьев Качиньских — это счет, выставленный польской «перестройке» той частью общества, которая понесла наиболее серьезный ущерб и которая менее других была готова к свободе АЛЕКСАНДР СМОЛЯР
отя мало кто предсказывал, что выборы 2005 года приведут к доминированию радикальных сил (см. подверстку на с. 96—97) в польской политике, едва ли можно назвать подобное развитие событий случайным. Этому способствовал ряд факторов. Но для понимания современной ситуации следует прежде всего обратиться к периоду до 1989 года, к конфликтам того времени и дебатам о стратегии перемен. И ко времени самих перемен. Начнем с вопроса, который позволит выявить смысл и значимость прошлогодней победы партии братьев Качиньских: почему в 1990-е польские радикалы проиграли сражение за модель трансформации страны? Фактически они пришли к власти после ее завершения. В Польше уже давно свобода, демократия, гарантии прав человека, рыночная экономика, политический и информационный плюрализм. Страна явно тяготеет к Западу. Многое можно критиковать, но одно остается незыблемым: фундамент для Новой Польши, и причем солидный, был заложен уже давно! И сделали это умеренные противники радикалов. До нынешнего прихода к власти радикалы управляли страной менее полугода — в 1992 году, когда премьер-министром Польши был Ян Ольшевский. В общественном сознании сохранилась память о грубых попытках люстрации: многих лидеров
Х
Польши, включая Леха Валенсу, публично обвинили в том, что они являлись агентами тайной полиции; в печати были опубликованы десятки имен из числа руководителей страны. В результате парламент проголосовал за отставку правительства Ольшевского. С победой братьев Качиньских радикалы пришли к власти всерьез. Напрашивается еще один вопрос: что же произошло, если после серии неудач и поражений они все-таки смогли одержать победу? И последний вопрос, на который мы постараемся дать ответ: какой проект политического, экономического, общественного устройства, какое место Польши в мире они обещают? Соглашение «круглого стола» и польская трансформация Переход от однопартийной системы к демократической произошел в Польше мирным путем. Ключевым событием, которое сделало возможным подобный мирный переход, стал «круглый стол» — переговоры между властью и представителями движения «Солидарность», начавшиеся в февДАННАЯ ПУБЛИКАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПЕРЕРАБОТАННЫЙ ВАРИАНТ СТАТЬИ АЛЕКСАНДРА СМОЛЯРА (ALEKSANDER SMOLAR) «RADYKAŁOWIE U WŁADZY» ИЗ СБОРНИКА «КАКАЯ ПОЛЬША? ЧЬЯ ПОЛЬША?» (JAKA POLSKA? CZYJA POLSKA? DIAGNOZY I DYSKUSJE / POD RED. PIOTRA KOSIEWSKIEGO. WARSZAWA: FUNDACJA IM. STEFANA BATOREGO, 2006). ПУБЛИКУЕТСЯ С ЛЮБЕЗНОГО РАЗРЕШЕНИЯ ФОНДА СТЕФАНА БАТОРИЯ
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 95
Vol10-num5-6.indd 95
03.12.2006 23:40:52
Александр Смоляр
рале 1989-го. Польша была первой страной социалистического блока, приступившей к осуществлению мирного «демонтажа» советской системы. В результате не вполне демократических выборов 1, состоявшихся в июне 1989 года, было сформировано правительство; его возглавило движение «Солидарность», незадолго до того получившее законный статус. Следствием этого стала радикальная трансформация политических институтов и органов местного самоуправления. На смену погрязшей в хаосе и гиперинфляции централизованной плановой экономике приходила рыночная. Новая система возникала в условиях усиливавшегося экономического кризиса, политического разброда, дезинтеграции центральных и региональных институтов. Параллельно наблюдались резкое падение реальных доходов, стремительный рост безработицы, возникновение нового общественного неравенства и растущее чувство угрозы и опасности. Следствием
нараставшего напряжения стало разрушение политического консенсуса, который поначалу объединил — в вопросе о реформах — победившую «Солидарность» с силами коммунистического режима, вынужденными занять оборону. Сложившаяся ситуация радикальным образом поделила лагерь «Солидарности». Формировавшееся правое крыло «Солидарности», члены которого вскоре начали выступать против выбранного курса перемен, выдвигало обвинения в адрес «круглого стола» (термин «правый» употреблен здесь в смысле непримиримости к какому бы то ни было «сожительству» с бывшими коммунистами; польские правые представлены главным образом консервативными католическими и националистическими силами). Одни видели в нем заговор элит, другие — близость и крепнувшую общность интересов членов ПОРП и леволиберальной части «Солидарности». Отвергая подобную интерпретацию «круглого стола», я готов согла-
Основные политические течения в Польше осле краха коммунистического режима в Польше удалось провести ряд серьезных преобразований в политической, экономической и социальной сферах. Для многих постсоветских стран польский опыт послужил примером мирного перехода. Единственным слабым звеном оказалось формирование системы политических партий, которая и по сей день оставляет желать лучшего. В самом начале преобразований, после 1989 года, на политическом поле доминировал один
П
блок (созданный вокруг движения «Солидарность» в значительной степени при участии профсоюзных активистов этого движения), который включал в себя множество разнообразных политических течений: от левых социалистов до консервативных, католических, националистически настроенных групп. Это мощное политическое объединение, одержавшее победу на выборах 4 июня 1989-го, самим фактом своего существования вызвало стагнацию в коммунистическом блоке, состояв-
шем из членов бывшей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), преемницей которой стала Социал-демократия Республики Польша (СДРП). Движение «Солидарность» достаточно быстро распалось вследствие внутренних конфликтов и противоречий, возникших из-за трудностей переходного периода. В результате образовалось большое число партий, которые впоследствии меняли свой характер, состав и название. Во время последних выборов осенью 2005 года на политической сцене самыми влиятельными оказались две партии, которые ведут свое происхож-
96 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 96
03.12.2006 23:40:52
Польские радикалы у власти
ситься с тем, что взаимное признание сторон — участников переговоров сыграло важную роль в выборе модели трансформации. Оно позволило достичь значительных успехов, но в то же время стало причиной многих существенных слабостей польских реформ. Во всех случаях перехода от диктатуры к демократии путем мирных переговоров договор заключают умеренные правящие силы и демократическая оппозиция, те, кто — по обе стороны баррикад — в состоянии отказаться от стратегии конфронтации, от принципа «чем хуже, тем лучше». Элементом соглашения всегда является маргинализация наиболее радикальных группировок в собственном лагере. Так было и в Польше. Радикалы с обеих сторон стали политическими маргиналами. Важным аспектом взаимного признания (опять-таки как обычно бывает при передаче власти путем переговоров) была гарантия безопасности бывшим сотрудникам тотали-
тарного режима, отказавшимся от прежних взглядов. Подобная гарантия предусматривала, что их не будут преследовать за грехи «партийного прошлого» и лишать имущества, хотя это в значительной мере дискриминировало демократические партии. Еще одним следствием стало негативное отношение к чисткам и люстрациям, то есть к систематическому и узаконенному отстранению первых лиц бывшего режима и их агентов от должностей во властных структурах, — в отличие от того, как это произошло, например, в бывшей ГДР или Чехии. Многие влиятельные польские политики считали, что те, кто добровольно сдал полномочия, не должны подвергаться преследованиям. На выбор, сделанный элитой «Солидарности», в чьи руки переходили бразды правления, повлияло и твердое представление о том, какие именно из стоявших перед Польшей проблем следует решать в первую очередь. Члены умеренного крыла говорили о будущем, о необходимости реформ, о
дение от антикоммунистической
ской «Лигой польских семей» —
личие между двумя основными
оппозиции и «Солидарности»:
составляет правящую коали-
политическими и интеллектуаль-
«Право и справедливость» (ПиС)
цию Польши. Левое крыло пред-
ными течениями в Польше. Одно
братьев Качиньских (в настоящее
ставляет Союз левых демокра-
из течений включает в себя ради-
время Лех Качиньский — прези-
тов (СЛД), который вырос из
кальные, псевдореволюционные
дент Польши, а Ярослав — пре-
ПОРП. По сравнению с прошлы-
партии, в современной поли-
мьер-министр) и «Гражданская
ми выборами, на которых СЛД
тической жизни представлен-
платформа» (ГП), лидеры кото-
получил 40 проц. голосов, на этот
ные партией братьев Качиньских.
рой Дональд Туск и Ян Рокита.
раз за него проголосовали лишь
Эти партии стремятся нарушить
ПиС — консервативная партия
10 проц. избирателей. Таким
непрерывность политическо-
власти, в которой очень сильны
образом, расстановка политиче-
го процесса и как можно ско-
элементы популизма и национа-
ских сил в Польше характеризу-
рее избавиться от всего, что уна-
лизма. ГП — партия либерально-
ется нестабильностью и своего
следовано от коммунистического
консервативной направленно-
рода асимметрией.
прошлого. Другое течение — уме-
сти. Партия братьев Качиньских
Поскольку за последние
вместе с двумя другими неболь-
17 лет названия политических
ствен прагматизм и которые ста-
шими партиями — популист-
партий довольно часто менялись,
вят себе целью мирное преобра-
ской «Самообороной» и пра-
в статье они почти не упомина-
зование Польши путем достиже-
вой националистской, католиче-
ются. Гораздо важнее понять раз-
ния консенсуса.
ренные партии, которым свой-
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 97
Vol10-num5-6.indd 97
03.12.2006 23:40:53
Александр Смоляр
проблемах управления государством, о борьбе за место Польши в Европе и мире, об обеспечении ее безопасности, — а не о прошлом. Проблемы, унаследованные от прошлого, должны были утратить актуальность в результате проведения реформ в области экономики, политики, управления и общественной жизни. Самым значительным следствием договоренности, достигнутой в ходе «круглого стола», можно считать соглашение о смене государственного строя. Посткоммунистические левые силы, возникшие на обломках ПОРП, нередко позволяли себе чрезвычайно грубые критические высказывания в адрес своих противников, но никогда не подвергали сомнению
ного крыла, и иное видение перемен, необходимых для успеха польской революции. Условием развития по-настоящему демократического государства, рыночной экономики и налаживания отношений с Западом для них было уничтожение следов коммунистического господства и сведение счетов с прошлым. Одни осуждали «круглый стол» (например, бывший премьер Ян Ольшевский), другие (сегодняшние премьер и президент Ярослав и Лех Качиньские) признавали, что он открыл перед страной новые перспективы, но считали, что договоренности следовало расторгнуть, когда рушилось советское господство в регионе; по их мнению, не следовало соблюдать условия соглашений, подписанных неравными сторона-
“Польша стала первой страной социалистического блока, приступившей к осуществлению мирного «демонтажа» советской системы“. основные — демократические и либеральные — положения взятого курса на перемены. С другой стороны, умеренные силы неизменно подтверждали, что деятели предшествовавшего режима могут на равных участвовать в политической, экономической и общественной жизни. На деле это зачастую обеспечивало им привилегированное положение, поскольку по сравнению со своими соперниками, в чьих руках оказалась власть, они обладали известными преимуществами — с точки зрения профессиональной биографии, социальных контактов, квалификации и положения в обществе. Прежние знакомства и связи облегчали им продвижение по карьерной лестнице или, по меньшей мере, сохранение привилегированных позиций. Трансформация глазами радикалов У радикалов с самого начала были иные приоритеты, нежели у представителей умерен-
ми. Отстранение от власти представителей прежнего руководства и лиц, подозреваемых в пособничестве режиму, должно было стать непременным условием радикального переустройства страны. Через пару лет Ярослав Качиньский рассуждал о том, чтó нужно было сделать осенью 1989 года: «Следовало перейти в наступление и добить коммунизм в Польше. Это неизбежно привело бы к необходимости скорейшей и окончательной отмены договоренностей “круглого стола”. Надо было прибегнуть к решительным мерам, запретить деятельность ПОРП и взять власть над аппаратом принуждения в свои руки, арестовать руководителей органов безопасности и партийных деятелей, опечатать архив Центрального комитета, МВД и Министерства национальной безопасности. Необходимо было без промедления остановить процесс адаптации номенклатуры и приступить к возвращению награбленного имущества» 2.
98 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 98
03.12.2006 23:40:55
Польские радикалы у власти
Для радикалов остатки коммунизма были источником как внешней, так и внутренней угрозы: несмотря на распад СССР, создававшиеся десятилетиями связи не были разорваны. Они приобрели, по мнению радикально настроенной части «Солидарности», скрытые, зачастую криминальные формы и представляли прямую угрозу демократическим переменам и государственному суверенитету. Радикалы раньше, чем представители умеренного течения, заговорили о необходимости вступления в НАТО, видя в этом защиту от Востока. В ситуации, возникшей после подписания соглашения «круглого стола», стали слышны мнения тех, кто, подобно Ольшевскому, считал, что, «может статься, мы являемся свидетелями не окончательного поражения коммунизма, а лишь его очередного кризиса» 3. Полугодом раньше Ольшевский высказывался в том же духе, выступая в Сейме: «Сегодня народ ждет от нас ответа, решительного ответа на вопрос: когда же наконец Польша избавится от коммунизма? Мне бы очень хотелось, чтобы утверждение Высоким Сеймом предложенного мною состава правительства означало начало конца коммунизма в нашей стране» 4. Эти слова прозвучали спустя два с половиной года после выборов 4 июня 1989-го, после крушения мира диктатуры, после проведения радикальных рыночных реформ. Это было, разумеется, после падения Берлинской стены, развала Советского Союза и окончания холодной войны! Оценка радикалов остается неизменно жесткой. В июне 2006 года Ярослав Качиньский заявил на съезде своей партии: «В Польше было построено посткоммунистическое государство классического образца, можно сказать, что был создан посткоммунистический монстр. Монстр, в котором общественными привилегиями обладает номенклатура, которая быстро преобразовала их
в преимущества политического характера, в средство возвращения отобранной власти…» 5 Сведение счетов с прошлым, по замыслу радикалов, должно было предотвратить возникновение опасного симбиоза коммунизма и капитализма, демократии и посткоммунистической мафии. В последние годы такие понятия, как «сговор» и «мафиозные структуры», доминируют в высказываниях представителей партии братьев Качиньских. В этих выражениях они описывают политическую жизнь Польши, в которой, по их мнению, главные роли достались бывшим сотрудникам госаппарата, агентам спецслужб, обычным гангстерам и «паре сотен» представителей интеллектуальной и артистической «лжеэлиты», отстаивающей враждебные, антипольские интересы. Радикалы всё меньше говорят о наследии ПНР и всё больше об ответственности тех, кто правил Польшей после 1989-го. С целью обнародовать правду о последних 16 годах постоянно формируются всевозможные специальные парламентские комиссии. Недавно была также создана специальная антикоррупционная полиция. Для радикалов важным аргументом в пользу решительной декоммунизации и люстраций были соображения морали и стремление к справедливости. Чтобы провести черту между прошлым и настоящим, нужно было восстановить традиционную систему ценностей, отделить правду от лжи, разобраться, где добро, а где зло. Необходимость проведения нравственного и правового суда над прошлым, по мнению радикалов, объясняется еще и политическими причинами. И этот аргумент для наших рассуждений является ключевым. Радикалы считали, что общество может смириться с высокой ценой реформ — безработицей, ростом нищеты и социального неравенства, общим ощущением нестабильности и утратой ориентиров в Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 99
Vol10-num5-6.indd 99
03.12.2006 23:40:55
Александр Смоляр
мире новых правил и институтов — только в том случае, если реформы будут встроены в более широкий контекст восстановления справедливости. Недавно Ярослав Качиньский вспоминал, что в начале 1990-х в либеральной среде многие испытывали искушение прибегнуть к жестким методам для осуществления модернизации экономики. Это действительно так. Достаточно вспомнить Стефана Киселевского, писателя и журналиста, одного из ведущих либералов того времени, который был уверен, что невозможно обойтись без антисоциалистической диктатуры, которая «за уши затащит народ» в капитализм. Подобные суждения, в более мягкой форме, можно найти в многочисленных высказываниях либеральных политиков времен оппозиции в 1980-х годах и начале 1990-х. Концепция Ярослава Качиньского была в корне иной: «Создавая “Соглашение Центр” (предыдущая партия братьев Качиньских, основанная ими в 1990 году и имевшая значительное влияние в начале 1990-х), мы исходили из следующего представления о состоянии общества: людей не нужно успокаивать, поскольку это приводит к апатии, но им необходимо что-то дать, потому что они испытывают чувство огромного экономического и нравственного дискомфорта. Таким образом, с одной стороны... следует организовать широкое движение за реформы в области приватизации… А с другой стороны, сегодня нужно как можно быстрее предложить обществу что-либо из области морали, поскольку существует ряд неэкономических причин общественного разочарования и неудовлетворенности» 6. Радикалы понимали, что в критический переходный период едва ли возможно улучшить условия жизни людей. Поэтому они обратились к истории, нравственности и справедливости, но прежде всего — к полити-
ке. Они верили, что именно здесь найдут способы компенсировать те крупные издержки, которые пришлось понести обществу. Почему радикалы проиграли? Радикалы проиграли битву за модель польской трансформации и оставались на политической обочине более 10 лет. Партия братьев Качиньских «Соглашение Центр» практически прекратила свое существование. Лех Качиньский ушел из политики. Его брат, идейный лидер лагеря радикалов, был к этому близок. Исчезли с политической сцены и другие представители радикального крыла начала 1990-х годов. Почему они так долго оставались в тени? От ответа на этот вопрос зависит, по меньшей мере, частичное понимание механизмов возвращения на большую сцену партии братьев Качиньских в 2005-м. Причиной их маргинализации было прежде всего несоответствие их идей и стратегии, даже языка настроениям в обществе того времени. Ярослав Качиньский сам говорил об этом в недавнем интервью: «В 1993 году мы провели социологическое исследование восприятия нашей программы обществом. Число тех, кто адекватно воспринимал наши взгляды, было ничтожно» 7. Радикалы начинали понимать, что в политике им уже нет места. И не из-за преследований, о которых они столь охотно рассказывают сегодня, и не из-за дискриминации в СМИ. Основной причиной стало отсутствие общественной поддержки. Общество хотело покоя, боялось конфликтов, сведения счетов, столкновений. У людей и так хватало проблем. В 1996-м Ярослав Качиньский выступил в прессе с публичной «исповедью». Он признал, что его объединение совершило несколько больших ошибок, а движение, одним из создателей которого он являлся, вышло из-под контроля своих лиде-
100 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 100
03.12.2006 23:40:56
Польские радикалы у власти
ров: «Антиваршавские настроения выродились в провинциализм, враждебное отношение к элите и интеллигенции». Он выразил сожаление, что динамика событий подталкивала его единомышленников к антиевропейским идеям и настраивала против либеральных экономических реформ Лешека Бальцеровича 8. Радикалы проиграли, поскольку, по существу, у них не было ни одного предложения, как решить экономические проблемы стра-
ществлением многовековой мечты о присоединении Польши к европейскому цивилизационному центру. Успехи в области переустройства общества и наступательная внешняя политика сделали из Польши не столько лидера в регионе (к чему необдуманно стремится часть ее политической элиты), сколько пример для подражания для многих стран бывшего соцлагеря. Роль польских политиков во время украинской «оранжевой революции» подтвердила разумность курса, про-
“Радикалы проиграли, поскольку у них не было ни одного предложения, как решить экономические проблемы страны“. ны. Их стратегия неуклонно приводила к конфликтам, к срыву трансформации или, по крайней мере, к ее затягиванию. А тем временем то, что правым радикалам казалось невозможным без революционных политических изменений, «умеренные» смогли воплотить в жизнь. Они сумели обеспечить в стране ощущение безопасности по отношению к внешнему миру и осуществить внутреннюю трансформацию системы, в первую очередь экономическую, при сохранении общественного спокойствия. Избрав путь мирных перемен и приложив значительные усилия для достижения внутреннего согласия, Польша обеспечила себе внешнюю безопасность и в корне изменила свое геополитическое положение благодаря сотрудничеству с НАТО, США и Европейским союзом. Если говорить о международном положении Польши и ее влиянии, то в начале текущего десятилетия она достигла максимума своих возможностей и приобрела вес в мировых делах. Война в Ираке (противником которой я был и остаюсь) послужила, тем не менее, укреплению связей Польши с США и косвенным образом упрочила ее положение как в регионе, так и в Европе. Вступление в Евросоюз было осу-
водимого с 1989 года, его дипломатическую гибкость, а также способность польского государства оказывать влияние на политику Евросоюза. Кроме того, не оправдались опасения, что Польше не удастся, как говорил Ральф Дарендорф 9, пройти через «долину слез» трансформации, избежав политической радикализации. Считалось, что в противном случае Польше неминуемо грозил народный бунт. Почему эти предсказания оказались безосновательными? Ведь и в посткоммунистических странах, и на Западе многие обозреватели считали, что невозможно одновременно проводить рыночную реформу экономики и политическую демократизацию. Ход рассуждений скептиков можно кратко изложить следующим образом: экономические преобразования несут с собой существенные издержки для больших социальных групп: безработицу, нищету и страх перед завтрашним днем. Ощутимых положительных изменений можно достичь лишь спустя длительный срок. В то же время демократия с самого начала предоставляет возможность самоорганизации тем, кому угрожает экономическая и социальная деградация. Эти слои могут препятствовать переPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 101
Vol10-num5-6.indd 101
03.12.2006 23:40:57
Александр Смоляр
менам политическими методами, не говоря уже об угрозе стихийного народного сопротивления. В такой ситуации, казалось бы, должно произойти столкновение демократического принципа равенства гражданских прав с силами рынка, способствующими сохранению неравенства и нарастанию чув-
ход может произойти в рамках либеральнодемократических институтов» 12. Грей признавал безусловный приоритет трансформации государства, установления порядка, воспитания уважения к праву и договору. В этом он не отличался от либералов того времени в самой Польше, которые с разной степенью откровенности заявляли о том, что не
“Люди воспринимали перемены с неохотой, злобой или надеждой, но чудес от власти не ждал никто“. ства несправедливости. Причем социального взрыва можно было ожидать именно в Польше, где работники крупных предприятий, заплатившие самую высокую цену за модернизацию, — это те же, кто стоял у истоков «Солидарности» и непосредственно содействовал падению прежнего режима. Ощущение силы сочеталось у них с ощущением несправедливости — смесь на первый взгляд гремучая. Приведем два пессимистических прогноза, сделанные в тот период. Известный американский социолог Адам Пшеворский писал в 1992 году: «Представляется вероятным циклический процесс, в котором периоды авторитарного правления будут сменяться непродолжительными периодами народовластия, экономическая неэффективность которого будет приводить к поражению демократического режима» 10. Он также предсказывал, и был в этом не одинок, что Польша и другие страны региона присоединятся к отстающему с экономической точки зрения Третьему миру, а вовсе не к развитым странам со стабильной демократией 11. Пшеворскому вторил британский философ Джон Грей, примерно в то же время написавший, что «человеческая и общественная цена перехода к рыночной экономике для большинства посткоммунистических стран настолько велика, что безумием было бы предполагать, будто такой пере-
верят в возможность осуществления принципиальных изменений в рамках демократии. Либералы видели решение в технократической — с помощью рынка — или же силовой переориентации политики. Радикалы стояли примерно на тех же позициях. Как недавно признался Ярослав Качиньский, одним из «оснований проводимой нами политики» было убеждение в «грядущей всеобщей забастовке» 13. Однако от либералов их отличала уверенность в том, что противоречия между экономической и политической трансформацией можно преодолеть, если предложить обществу объединительную идею в виде радикальных политических мер, направленных против представителей прежнего режима. Почему же вопреки прогнозам радикалов, многих либералов и многочисленных западных специалистов сторонники умеренного курса все-таки смогли осуществить задуманные реформы и довести польскую трансформацию до конца, причем мирным путем? Почему не произошло фатального столкновения логики рыночных изменений с логикой демократии? Назовем вкратце несколько разных по значению факторов. • Начальный капитал реформаторам обеспечило падение прежнего режима. Обретение полной независимости от Советского Союза и быстрое формирование демократических институтов рождали
102 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 102
03.12.2006 23:40:58
Польские радикалы у власти
•
•
•
чувство коллективного успеха у значительной части поляков, готовых дорого заплатить за перемены. Успеху реформаторов во многом способствовал и упадок веры в социализм, которая, согласно результатам исследований, в середине 1980-х была еще достаточно сильна. То, что «реальный социализм» себя скомпрометировал — применением насилия, бедностью, пустыми полками в магазинах, гиперинфляцией, — было на руку реформаторам. По существу, на протяжении всего десятилетия либерализм удерживал монополию на рынке идей. За пределами элиты он не вызывал энтузиазма, однако политические противники либералов не могли предложить ни одной достойной альтернативы. Важным первоначальным капиталом, пусть и быстро растраченным из-за высокой цены трансформации и конфликтов в лагере «Солидарности», был авторитет самогó движения и его лидеров: Леха Валенсы, Тадеуша Мазовецкого, Яцека Куроня, Бронислава Геремека, Адама Михника. Существенную стабилизирующую роль сыграл посткоммунистический Союз левых демократов, который отказался от господствовавшей в Польше коммунистической идеологии и поддержал политику коренных реформ. Выбрав демократию и свободный рынок, СЛД ограничил мобилизационные возможности противников реформ и сумел смягчить сопротивление тех групп, которые испытывали ностальгию по ПНР. За это, однако, пришлось дорого заплатить: данные группы поддержали курс реформ во многом по той причине, что польская коммунистическая номенклатура, присоединившись к демократическому лагерю, не только не потеряла в статусе, но и упрочила свое благосостояние.
•
•
•
•
Значительную роль в ослаблении сопротивления и недовольства сыграл относительно низкий уровень общественных ожиданий. После краха «реального социализма» места утопическим мечтаниям уже не было. Люди воспринимали перемены с неохотой, злобой или надеждой, но чудес от власти не ждал никто. Немаловажным фактором сохранения социальной и политической стабильности был страх перед насилием. Во всех странах бывшего соцлагеря, даже там, где цена, заплаченная за перемены, была выше, чем в Польше, все серьезные столкновения, восстания и гражданские войны возникли на почве национальных, этнических и религиозных конфликтов, а отнюдь не общественных или политических. Важнейшим фактором, обеспечивавшим стабильность перемен в Польше, было институциональное «врастание» Польши в евро-атлантический мир. Надежда на «возвращение в Европу» влияла на общественное настроение и даже на мышление радикальных элит. Польские политики отдавали себе отчет в том, что, кроме собственного народа, у них есть еще и другие экзаменаторы: ЕС и правительство США, Всемирный банк и Международный валютный фонд, Европейский банк реконструкции и развития и Совет Европы. Для того чтобы Польшу приняли в элитарные клубы, нужно было стабилизировать деятельность рыночных и демократических институтов, соблюдать гражданские свободы и демонстрировать уважение к правилам тех международных организаций, в которые Польша стремилась вступить. В 1989 году большинство поляков соглашались с Тадеушем Мазовецким, который заявил, что следует отказаться от любых «экспериментов» в пользу «испытанных на Западе рыночных институтов». Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 103
Vol10-num5-6.indd 103
03.12.2006 23:40:59
Александр Смоляр
Подражание Западу давало ощущение безопасности и склоняло людей к поддержке предлагаемых решений. Поляки хотели переориентировать свою страну с Востока на Запад и желали, чтобы она сама как можно быстрее стала Западом. Это во многом оправдывало перемены и способствовало стабилизации ситуации. Реформы в политическом вакууме Мы подошли к наиболее неоднозначным причинам успеха польской трансформации. Парадоксальным образом успеху реформ способствовали атомизация общества, отчуждение от государства и — шире — от публичной сферы. Это было наследие в первую очередь ПНР, но также и более давних времен, когда шли войны и велась борьба за разделы Польши. Низкий уровень доверия среди поляков, их слабая организованность по сравнению с другими европейскими государствами (что доказывают европейские сравнительные исследования 2002 года 14) во многом стали причиной неспособности принимать коллективные решения, направленные против перемен. В сочетании с чувством страха, которое испытывали люди, пребывавшие в постоянном поиске хлеба и работы, а также с ощущением, что нет никакой альтернативы новой демократии и рыночной экономике, это приводило к диффузии конфликтов и их частичной нейтрализации. Парадоксально, но демократические институты устояли именно потому, что наша демократия не справилась со своей важнейшей функцией — представлять общественные интересы. Еще одним фактором, способствовавшим процессу коренных изменений, была деполитизация процедуры принятия решений, неразвитость политической сферы. Проект реформ явился результатом не широкого общественного обсуждения, согласования интересов различных социальных групп и
конфронтации политических сил, а волюнтаристской политики отвечавших за модернизацию элит, которых консультировали западные специалисты. Несмотря на то что формально правительственные институты носили демократический характер, в реальности решения, исходившие от них, нередко принимались без учета общественного мнения и контроля со стороны политических сил. Деполитизация основополагающих политических решений проявлялась и в том, что любые принятые меры всегда объяснялись либо экономической необходимостью и железной «логикой развития», либо требованиями наших западных партнеров. Таким образом, польская трансформация оказалась успешной не только из-за общего чувства радости от восстановления как индивидуальных, так и коллективных прав человека после краха советской системы, не только благодаря авторитету новых элит или преклонению перед Западом и зависимости от него, но также и в результате нейтрализации политического поля, атомизации, демобилизации и отчуждения общества. Констатировать этот факт малоприятно, но политика — не та область, где творят добро, а та, где пытаются нащупать путь наименьшего зла. Это прежде всего область выбора: какую цену для достижения поставленной цели вы готовы заплатить? И, как правило, чем значимее цель, тем выше цена. После 1989 года цель была грандиозна, а цена неизбежно высока. Сегодня среди многочисленных критиков III Речи Посполитой трудно найти тех, кто может адекватно соотнести цену, которую пришлось заплатить, с целями и результатами политики того времени. Успех и цена Польская трансформация была большим успехом со всех точек зрения: экономической, социальной, внутри- и внешнеполитической. Но в любом случае лишь сегод-
104 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 104
03.12.2006 23:41:00
Польские радикалы у власти
ня, по прошествии 15 лет, можно по-настоящему оценить, чего стоили эти перемены и каковы их слабые стороны. Конечно, имели место и серьезные ошибки, и случаи злоупотребления властью. По сравнению с западными демократиями наше государство слабое и незрелое, а гражданское общество находится в зачаточном состоянии. О политическом классе лучше и не говорить. Коррупция, как и в большинстве слабых государств, принимает угрожающие масштабы. Мы долж-
ше оказались главным образом рабочие и крестьяне. Реализованная индивидуалистская модель перемен — а была ли альтернатива? — способствовала разобщению народа, давала преимущество индивидуальной стратегии преодоления трудностей. Не было ни одного предложения — а могло ли быть? — по коллективному проекту модернизации и всенародного выхода из «реального социализма». В подобной ситуации неизменно должны
“Парадоксальным образом успеху реформ способствовали атомизация общества, отчуждение от государства и – шире – от публичной сферы“. ны пройти долгий путь, прежде чем станем похожими на страны с более благополучной историей и более эффективным общественным устройством. Несмотря на то что предложения радикалов относительно реструктуризации государства, экономики и общества несли в себе опасность, вопросы, которые они ставили, не были лишены оснований. Трансформация стала, по существу, как отмечал польский социолог Ежи Шацкий, «революцией формирующегося имущего класса» 15, практической реализацией известного призыва Франсуа Гизо: «Обогащайтесь!» («Enrichissezvous!»). Весьма любопытной иллюстрацией можно считать девиз первой приватизации: «Узнай силу своих денег!» или же лозунг предвыборной кампании умеренной партии «Демократический союз» (в которую входили все видные политики 1990-х): «Экономика прежде всего!». Они отчетливо показывали уязвимость и мыслительные горизонты элит периода трансформации. Опросы того времени доказывали, что, согласно общественному мнению, перемены были на руку предпринимателям, верхушке «Солидарности», коммунистической номенклатуре и священнослужителям. В проигры-
были победить риторика ностальгии, обращения к безопасному прошлому с его относительным равенством (когда за все несло ответственность государство), а также, говоря словами Стивена Холмса, популистский «параноидальный нарратив»: «они» (власть имущие) «нас» предали, обокрали, лишили всего. Риторика ностальгии способствовала двукратному возвращению во власть (в 1993 и в 2001 годах) посткоммунистических левых сил из СЛД. Риторика обвинений упрочила влияние таких популистских деятелей, как Стан Тыминьский (который до выдвижения своей кандидатуры на пост президента в 1990-м был совершенно неизвестен широкой публике) и Анджей Леппер (лидер партии «Самооборона Республики Польша» и вицепремьер нынешнего правительства), а также сделала возможным приход к власти братьев Качиньских. В значительной степени этому помогло и то обстоятельство, что левые себя морально скомпрометировали, а партия братьев Качиньских прибегла к традиционной для левых критике либерализма. Возвращение радикалов Возрождение радикализма в последние годы можно связать в первую очередь с тем, Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 105
Vol10-num5-6.indd 105
03.12.2006 23:41:00
Александр Смоляр
что часть общества разочаровалась в переменах и демократии. Очередные (действительные либо сфабрикованные) разоблачения вызвали настоящую нравственную революцию среди значительной части граждан, окончательно разрушив тем самым имидж правящих левых. В глазах многих это послужило доказательством правоты радикалов, которые предложили полякам риторику борьбы за «право и справедливость» против «красных», погрязших в коррупции элит. Маргинальность прежних объединений Качиньских была воспринята как свидетельство их честности, несгибаемости, принципиальности. Такого рода изменения происходили, как это ни парадоксально, параллельно с ростом положительной самооценки поляков. В 2005 году количество удовлетворенных своей жизнью достигло максимального показателя за
Эти сомнения нашли выражение в том, что к власти пришли радикалы с их черным, катастрофическим видением Польши как «коммунистического монстра». Вероятно, положительные изменения в частной сфере сделали более острым восприятие того, что считалось злом в сфере публичной. Уровень доверия по отношению к политикам, политическим партиям, правительству, парламенту и демократическим институтам стал снижаться уже в 1997 году. Ранее наша демократия пользовалась более широкой поддержкой: в 1992-м за нее высказывались 24 проц. граждан, а пять лет спустя — целых 60 процентов 17. Однако атмосфера хаоса, сопровождавшая период с 1997 по 2001 год, когда правительство возглавлял премьер-министр Ежи Бузек, плохо продуманные и плохо распланированные во времени реформы, анархия в правящем лагере
“Маргинальность прежних объединений Качиньских была воспринята как свидетельство их честности, несгибаемости, принципиальности“. последние десять с лишним лет 16. Условия и качество жизни улучшились практически во всех социальных группах. Вопреки распространенному мнению, расслоение общества не усиливается. Слабеют опасения, связанные с возможной потерей работы. Идея европейской интеграции становится все более популярной. Польша перешагнула отметку в 50 проц. населения со средним достатком по стандартам ЕС. Но если все так хорошо, то почему же все так плохо? Именно в то время, когда у Польши после ее вступления в Евросоюз появились все основания, чтобы праздновать столь значительное по своей важности событие (которое стало возможным благодаря усилиям и жертвам предыдущих 15 лет), начался период неуверенности и сомнений в правильности пути, избранного в 1989-м.
и постоянные скандалы — все это привело к тому, что число удовлетворенных демократическими переменами стало стремительно уменьшаться. Наряду с недоверием к конкретным институтам и политическому классу до недавнего времени существовало убеждение, что демократия сама по себе представляет ценность. Но к концу 2005-го лишь 45 проц. опрошенных 18 видели в демократии оптимальный способ правления, в то время как 40 проц. считали, что власть в руках сильной личности предпочтительнее демократии 19. Половина польских граждан разделяла мнение, что демократическое устройство не имеет никакого отношения к их собственной судьбе и устремлениям. Эти данные позволяют понять, почему на выборах победили «Право и справедли-
106 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 106
03.12.2006 23:41:01
Польские радикалы у власти
вость» братьев Качиньских и оппозиционная либерально-консервативная «Гражданская платформа» — партии, которые по-разному относились к экономическому либерализму, но одинаково радикально осуждали «прошедший период» польской демократии и заверяли в том, что улучшат государство, будут бороться с коррупцией и обеспечат торжество честности в общественной жизни. Польша все еще бедная страна, но уже нет той пропасти, которая отделяла ее от высокоразвитых держав. Она идет тем же путем, что и они, и только от самих поляков зависит, куда и как быстро мы придем. Сегодня достижения последних 16 лет воспринимаются как очевидное прошлое, которое приняли и с которым смирились. Однако на первый план вышло разочарование, что «на этом все закончилось». Ведь демократия, Европа, рынок и НАТО, вместе взятые, не решают проблем безработицы и нищеты, слабого коррумпированного государства, различных проявлений несправедливости и социальных болезней — всего того, что сопутствует трансформации. Нечувствительность к проблемам времен коммунизма (о чем так долго говорили) привела — на фоне неудач польского правительства под руководством премьер-министра Лешека Миллера — к популярности радикалов. Ведь нравственная революция не вырастает из сопоставления выгод и затрат, из предварительной оценки того, окажется ли баланс положительным. Ее питают чувства несправедливости и обиды. Риторика радикалов не содержала ответов на вопросы, которые могут возникнуть в будущем, она была лишь созвучна боли и обидам минувших лет. Радикализации способствовало бездушие технократического языка, безнаказанное обкрадывание государства как правыми, так и в первую очередь левыми. Ультраправые отвечали на это популистской демагогией и риторикой о необхо-
димости возрождения национального единства, укрепления государства и выполнения обязательств по отношению к гражданам. Они говорили, что нужно реабилитировать политику и уделять внимание патриотическому воспитанию, которое вернет людям чувство собственного достоинства и гордости за свою страну. Заключение Смена власти в результате выборов осенью 2005 года завершает важный этап в развитии польского государства. Закончилось переустройство системы. Происходящие в Польше политические изменения привели к совершенно иному восприятию ее за границей. Раньше Польшу считали лидером перемен и ставили в пример другим странам. Теперь она служит примером скорее негативным. Анализируя высказывания политиков из правящего лагеря, которые оправдывают смертную казнь, демонстрируют полное неуважение к сексуальным меньшинствам, а также на основании других проявлений нетерпимости можно заключить, что демократия под угрозой. Сейчас больше говорится, чем делается. Несомненно, идеал порядка, которым руководствуются представители нынешней власти, очень далек от либерально-демократического устройства. Они выступают за демократию, в которой правящее большинство значительно меньше ограничено в своих действиях либеральными институтами, отстаивающими права человека и меньшинств, чем это должно быть в соответствии с западными стандартами. Правящие партии неоднократно вступали в конфликт с такими институтами, как Конституционный суд, независимый Центральный банк, ставили под угрозу независимость и авторитет наиболее видных правозащитников, ученых, журналистов, интеллектуалов, врачей. Вместе с тем до настоящего времени радикалы всегPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 107
Vol10-num5-6.indd 107
03.12.2006 23:41:02
Александр Смоляр
да уступали, как только встречали сопротивление извне или сталкивались с резким осуждением со стороны общественности. Часто можно слышать рассуждения, в которых преувеличивается угроза, нависшая над демократией, главенством права и рыночной экономикой, и при этом используется рито-
Что общего между процессами в Польше и Словакии? 1. И в той, и в другой стране происходящие политические изменения вызваны усталостью, разочарованием, страхами, возникшими в результате долгого процесса перемен, который потребовал от нации больших затрат. Очевидных успехов трансформации оказалось недостаточно. 2. В обеих странах партии, которые непосредственно осуществляли проект национального переустройства, изжили себя. Потеря ими влияния, а также слабость государства и общественных механизмов контроля привели к расцвету коррупции. Следствием этого стала своего рода нравственная революция в определенной части общества: разочарованные и потерявшие интерес к переменам люди полностью разделяли радикальную риторику популистских демагогов, направленную против элит. Харизматические лидеры пробуждали в этой аудитории чувство причастности к немногочисленной группе граждан, обеспокоенных сложившимся положением дел. 3. Процессы горизонтальной интеграции общества при помощи развитой системы демократических партий, объединений и неправительственных организаций, которые свойственны странам с сильной демократией, в Польше и Словакии были слабы. Это породило соблазн вертикальной интеграции, присущей популизму, и одновременно включило ее механизмы, а именно выстраивание непосредственных связей между харизматическими лидерами и массами. В условиях нестабильности демократических процедур и институтов такая вертикаль — ненадежный и, как правило, недолговечный, но вместе с тем мощный механизм вовлечения пассивных масс в политический процесс. 4. Фактором, который парадоксальным образом способствовал возникновению сегодняшней попу-
рика, свойственная тем, кто ныне правит Польшей. Приход радикалов к власти во многом был делом случая. Этому способствовали окончательная компрометация партии левых, распад и исчезновение с политической сцены партии умеренных, а также оппортунизм и
листской угрозы, стал Европейский союз. В подготовительный период Брюссель осуществлял жесткий контроль за странами, стремившимися вступить в ЕС. Возможность их вхождения в Евросоюз определялась четкими политическими и экономическими условиями (Копенгагенские критерии). Именно по этой причине в 1990-е годы Словакии пришлось ждать несколько лет, прежде чем она смогла встать в один ряд с другими странами-кандидатами. Это касалось и членства в НАТО. Ведь управляемая в те годы авторитарным политиком Владимиром Мечьяром, Словакия не отвечала требованиям, выдвигаемым как ЕС, так и НАТО. Однако ситуация изменилась, как только бывшие соцстраны, в том числе Польша и Словакия, вступили в Европейский союз: у ЕС не оказалось инструментов, с помощью которых он мог бы контролировать страны, получившие статус его полноправных членов. Это стало очевидным уже в начале нынешнего десятилетия, когда в австрийский парламент прошла ультраправая, популистская партия Йорга Хайдера. Новые радикальные элиты осознают данную реальность в полной мере. Они также понимают, — и в этом главный парадокс, — что Евросоюз фактически придает их власти стабильность. Например, Польша будет получать от ЕС более 60 млрд евро в течение ближайших шести лет. Этими средствами станут распоряжаться новые элиты, а следовательно, можно предположить, что если они проявят умеренность и умение разумно расходовать полученные средства, то смогут рассчитывать на дальнейшую поддержку общества. С другой стороны, вполне вероятно, что они будут добиваться нейтрализации общественного сопротивления не всегда адекватным, но до сих пор достаточно действенным методом, встраивая современные представления в традиционную систему ценностей, опирающуюся на понятия национализма, католицизма, общественной солидарности. Безусловно, это не единственная альтернатива, но на данном этапе даже решительные противники действующей власти не могут исключить такое развитие событий.
108 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 108
03.12.2006 23:41:03
Польские радикалы у власти
радикализация либералов из «Гражданской платформы». Однако важно не упустить из виду и то, что это было отдаленное следствие трансформации. Это был счет, выставленный польской «перестройке» той частью общества (к ней относятся старшее поколение, малообразованная часть населения, жители сел и небольших провинциальных городков), которая понесла наиболее серьезный урон и которая менее других была готова к свободе. Принимая во внимание последнее, можно говорить об угрозе подобных процессов и для других посткоммунистических стран. И это не только гипотеза. По сути, схожие процессы идут сейчас в Словакии (см. подверстку на с. 108), хотя там победили популисты левого толка. За последние восемь лет пребывания у власти действительно демокра-
тических сил страна добилась прекрасных, заслуживших всеобщее одобрение результатов. Словакия стала одной из первых стран Центральной и Восточной Европы, где произошли серьезные изменения. Однако сегодня ею правит не менее непредсказуемая коалиция, чем в Польше: премьером является Роберт Фико —лидер левопопулистской партии «Смер», в коалицию входят националистическая Словацкая национальная партия (SNS) во главе с Яном Слоте, который стал известен благодаря своим чрезвычайно резким антивенгерским и антицыганским высказываниям, а также партия Владимира Мечьяра — премьера в 1994— 1998 годах, при котором Словакия подвергалась жесткой критике и изоляции со стороны Европейского союза и НАТО за несоблюдение стандартов демократии.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Выборы в Сенат Польши проходили демократическим путем, а в Сейм — нижнюю палату польского парламента — лишь 35 проц. депутатов были избраны в ходе подлинно демократических, конкурентных выборов; остальные 65 проц. мандатов были зарезервированы заранее за кандидатами от ПОРП и двух небольших партий-сателлитов. 2 Czas na zmiany: Z Jarosławem Kaczyńskim rozmawiają M. Bichniewicz i P. M. Rudnicki. Warszawa, 1993. S. 26. 3 ŁAW: Zwalczać aż do zwalczania całkowitego // Gazeta Wyborcza. 1991. Апр. 8. 4 Exposé premiera Jana Olszewskiego // Rzeczpospolita. 1991. Дек. 23. 5 Kaczyński J. Musimy przyspieszyć w Polsce // Gazeta Wyborcza. 2006. Июнь 5. 6 Nowa Polska czy jeszcze stara [Тереза Тораньска беседует с Ярославом Качиньским ] // T. Torańska. My. Warszawa, 1994. S. 110. 7 O dwóch takich... Alfabet braci Kaczyńskich: Rozmawiali M. Karnowski i P. Zaremba. Kraków, 2006. S. 219. 8 Rzeczpospolita. 1996. Февр. 26.
9 Dahrendorf R. Reflections on the Revolution in Europe. L.: Chatto & Windus, 1990. 10 Przeworski A. Democracy and the Market: Political and Economic Reforms in Eastern Europe and Latin America. N. Y.: Cambridge Univ. Press, 1991. 11 Ibid. 12 Gray J. From Post-Communism to Civil Society: The Reemergence of History and the Decline of the Western Model // Social Philosophy and Policy. 1993. Vol. 10. No. 2. Summer. 13 O dwóch takich... S. 170. 14 Europejski Sondaz Spoleczny. 2002. Wyniki Badan. Warszawa: IfiS PAN. Исследования проводились в 20 европейских странах. 15 Szacki J. Polish Democracy: Dreams and Reality // Social Research. 1991. Vol. 58. No. 4. P. 712. 16 См., в частности: Diagnoza społeczna 2005: Warunki i jakosc zycia Polakow / J. Czapinski, T. Panek (eds). Warszawa, 2006. 17 Kolarska-Bobińska L. Czy Polacy polubią demokrację? // Gazeta Wyborcza. 2006. 7 апр. 18 Ibid. 19 Данные опросов польского Центра изучения общественного мнения CBOS (http://www.cbos.pl).
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 109
Vol10-num5-6.indd 109
03.12.2006 23:41:04
РЕЦЕНЗИИ M. Steven Fish. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. Cambridge Univ. Press, 2005. xviii + 313 p. (Cambridge Studies in Comparative Politics)
нигу Стивена Фиша о природе российской демократии, ее рождении и ее преждевременной — из-за слишком больших запасов нефти, слишком сильного вмешательства государства в экономику и слишком активного института президентства — смерти трудно комментировать порусски. В России для нее нет не только читательской аудитории (необходимо знать основы регрессионного анализа и современные работы по политологии), но и подходящего языка. Отставание российской гуманитарной науки проявляется в политологии даже больше, чем в экономике, антропологии и истории. Что такое современная российская политология? У нас нет ни одного peer review — научного журнала с предварительным анонимным рецензированием статей (впрочем, их нет и в других областях знания), ни национальной, ни крупных региональных конференций по политологии, соответствующих современному научному уровню, а регулярные семинары если и проводятся, сосредоточены на чрезвычайно узкой тематике (например, семинар Фуада Алескерова по формальному моделированию выборов в ГУ — ВШЭ). В этой ситуации единственно возможной формой общения на русском языке являются статьи и книги, обращенные не к академическому сообществу, а к широкому читателю (да и эта «широта» измеряется тиражами в пару тысяч экземпляров). Единственным российским автором такого жанра, работающим в области российской демократии, чьи работы «конвертируемы», то есть вовлечены в международную научную дискуссию, является полито-
К
лог Лилия Шевцова из Московского центра Карнеги. При этом книгу Фиша трудно рассматривать вне контекста работ, изучающих демократию в России. В советское время наши читатели были лишены возможности читать (а писатели — писать и публиковать на родине) книги о российской политике. Казалось бы, сейчас разрыв должен был стать меньше. Однако в силу российской традиции, в которой научная дискуссия о политике отсутствует, даже самые важные работы — та же монография Майкла Макфола и Тимоти Колтона 1 — лежат вне общественного дискурса. Что уж говорить про важнейшую книгу Даниэла Трейсмана и Андрея Шлейфера «Без карты» 2 (их же популярная статья «Обычная страна» 3 обсуждалась куда шире), монографии Колтона 4 о динамике предпочтений российских избирателей, работы Макфола 5 о демократии от Горбачёва до Путина, Йошико Херреры 6 о визуальном конструировании политического пространства (на примере Самары и Екатеринбурга), Питера Ордешука, Михаила Филиппова и Ольги Швецовой 7 о политических последствиях российского федерализма, Скотта Гельбаха 8 о зависимости политики от природы налогооблагаемой базы. Книга Григория Голосова 9 о региональных выборах обсуждается в основном по-английски, статьи Дмитрия Шакина из АНХ известны за рубежом гораздо лучше, чем в России, колонки Николая Петрова из Московского центра Карнеги, базирующиеся на научных исследованиях автора, выходят только поанглийски в газете The Moscow Times, а статьи Екатерины Журавской из Российской эко-
110 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 110
03.12.2006 23:41:05
Рецензии
номической школы и соавторов по экономике российского федерализма публикуются в ведущих мировых журналах, но так пока и не изданы по-русски *. Фиш пытается ставить свою книгу в контекст широкой академической дискуссии о российском политическом развитии. К сожалению, ему это плохо удается **. Попытки ссылаться сразу на все книги, вышедшие в свет в последние годы, приводят к тому, что список выглядит механической вставкой, а не частью цельного текста. Желание спорить со всеми сразу (а в ответе на вопрос «Есть ли в России демократия?» Фиш расходится во взглядах с наиболее уважаемыми экспертами) ведет к тому, что он вынужден упрощать взгляды оппонентов до карикатуры. В отличие, скажем, от Трейсмана и Шлейфера, для которых интеллектуальная дискуссия — подобие рыцарского турнира, в котором важна даже не победа, а участие (Трейсман и Шлейфер, подобно Айвенго, испытывают радость от самого боя), Фиш скорее де Буагильбер, вооруженный до зубов рейнджер, враги которого — джунгли, холод, разбойники, но не такие же рейнджеры, как он сам. Бόльшая часть тех, с кем спорит Фиш, не применяют регрессионный анализ и тем более не делает это с использованием панельных данных. Его ключевые доказательства настолько же сложны, насколько просто основное утверждение. Структура книги выглядит так. Сначала Фиш формулирует свою теорему: «В России нет демократии». Соответственно всё остальное подчинено двум задачам: во-первых, доказательству теоремы, во-вторых, выяснению причин. Прежде чем изучать вопрос о том, чем вызвано поражение демократии в России, Фиш (и этим его работа выгодно отличается от многих более популярных исследований) подробно объясняет суть своего утверждения. Чтобы доказать отсутствие демократии
в стране, нужно: а) дать рабочее определение демократии и б) применить это определение к конкретной стране. Чтобы показать, что в нашей стране нет демократии, Фиш, следуя по стопам Эмиля Дюркгейма, Роберта Даля и Самьюэла Хантингтона, берет ее стандартное определение, то есть наличие свободных, конкурентных и определяющих политический курс выборов, и проверяет Россию на присутствие всех трех характеристик. Свобода выборов — это ответ на вопрос, могут ли все граждане полноценно участвовать в выборном процессе, другими словами, избирать и быть избранными. Конкурентность — часто ли проигрывают очередные выборы те, кто уже находится у власти. Поскольку существуют режимы, где, несмотря на наличие свободных и конкурентных выборов, политическая линия определяется не их результатами, дефиниция демократии требует также, чтобы победа на выборах предоставляла победителю возможность существенно менять проводимую политику. Для межстранового сравнения используются обычные индексы и рейтинги — Voice & Accountability 10 и индекс свободы Freedom House 11. Стандарты, на основании которых предлагается оценивать Россию, довольно низки. Речь не идет о сравнении с развитыми избирательными демократиями, даже теми, для которых устойчивое демократическое развитие началось сравнительно недавно, — Германией и Италией (60 лет назад) либо Испанией и Грецией (всего 25 лет * Для полноты картины надо заметить, что интересные работы российских авторов, выполненные на современном, профессиональном уровне, иной раз выпадают из дискуссии, ведущейся в основном на английском языке. ** При этом количество ссылок на индивидуальные исследования, покрывающих те или иные вопросы, очень велико. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 111
Vol10-num5-6.indd 111
03.12.2006 23:41:06
Константин Сонин
назад). Еще недавно Россию можно было сравнивать с латиноамериканскими демократиями — Венесуэлой, Перу или, например, Колумбией, в которой выборы проводятся уже в течение почти 150 лет, но при этом коррумпированы, зависимы от силового воздействия и не всегда конкурентны. С этими странами Россию сравнили в своей работе «Обычная страна» Трейсман и Шлейфер и нашли уровень демократии там соответствующим величине валового продукта на душу населения. Фиш смотрит гораздо глубже: там, где другие пользуются страновыми индексами и опросами экспертов, он берет на себя труд свести воедино все имеющиеся данные о несовершенстве российских выборов. Для российского читателя, а тем более для исследователей и студентов, которые являются целевой аудиторией книги, в главах, где доказывается отсутствие демократии в России, нет на первый взгляд никаких новых сведений. Изложение базируется на журналистских расследованиях, которые были опубликованы в периодических изданиях. (Самым полным Фиш называет исследование The Moscow Times после первого тура президентских выборов 2000 года 12.) Собранные вместе, они производят тяжелое впечатление. В реальном времени на каждое сообщение, пусть и детально документированное, находился успокаивающий ответ. Да, данные о числе проголосовавших на тех выборах были, видимо, подтасованы, а реальная явка не превысила 50 процентов, то есть по закону требовалось проведение второго тура. Это не вызвало и до сих пор не вызывает особенно острой реакции, потому что никто не сомневался в том, что Путин намного популярнее Зюганова. Повсеместное вмешательство судей в списки кандидатов оправдывали тем, что таким образом, возможно, устранялась опасность победы экстремистов. Кремль заставил Сергея Веремеенко снять свою кандидатуру на выборах президента
Башкирии? — так за это башкирские «ханы» согласились вернуть Москве акции нефтеперерабатывающих заводов. На каждую претензию гибкое сознание российского обозревателя услужливо подсказывает объяснение, позволяющее считать это нарушение несущественным и не отражающим ситуацию в стране в целом. Ни сознательно, ни подсознательно никто не хочет ставить свою страну рядом с Марокко, Замбией, Того, Габоном *, как она того заслуживает, если судить по уровню развития демократических институтов. Стивен Фиш выделяет три основные причины, по которым демократия в России не прижилась. Первая (автор называет ее «структурной») — это «ресурсное проклятие», то есть слишком большие запасы природных ресурсов. Вторая, связанная с проведением экономической политики, — доминирование государства в экономической жизни. Третья, институциональная, — устройство государственной власти, при котором основная роль принадлежит президенту, а не парламенту. Выстраивая свою аргументацию, Фиш на первый взгляд не упускает ничего. Сначала он проверяет более глубокое утверждение: все три компоненты — нефть, чрезмерное государственное участие в экономике, сильная президентская власть — препятствуют развитию демократии в выборке стран с короткой демократической историей. Эти переменные включены в регрессию вместе с целым рядом контролирующих переменных, что позволяет устранить посторонние эффекты: например, страны, вошедшие в выборку, существенно различаются по уровню доходов на душу населения, промышленной структуре, уровню образования и т. п. * Среди стран, входивших в соцлагерь, Россия занимает 20-е место — выше четырех среднеазиатских республик бывшего СССР, Азербайджана, Казахстана, Украины и Белоруссии.
112 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 112
03.12.2006 23:41:07
Рецензии
После того как вычислены коэффициенты регрессии, предсказывающие индекс демократии, российские данные подставляются в уравнения, чтобы выяснить значения отдельных переменных. Приятно узнать, что проблемы с демократией в России вызваны не распространением ислама и британским колониальным наследием, — это при том, что доля мусульман в России сравнительно велика, а влияние ислама на демократию в данной выборке существенное и отрицательное. В итоге остаются три переменные, влияние которых значимо в межстрановых регрессиях и одновременно дает осмысленные предсказания для России: запасы полезных ископаемых, уровень либерализации экономики и сила президентской власти. Механизм отрицательного влияния, по Фишу, состоит в следующем. Обильные запасы полезных ископаемых ведут к коррупции, а кроме того, разрушают стимулы к либерализации экономики. Фиш не ссылается на огромную экономическую литературу, посвященную борьбе за ренту, а также современную политэкономию природных ресурсов, но цитирует все хоть сколько-нибудь значимые политологические работы в этой области. Кроме того, не заостряя внимания на проблеме налогообложения и избегая языка институциональной экономики, он не может использовать простую схему: «Чем больше ресурсов, тем меньше зависимость благосостояния избирателей от их собственных усилий и, значит, меньше спрос на институты избирательной демократии». А эта схема могла бы послужить ему не только в главе о природных ресурсах, но и в следующей, которая объясняет, почему излишнее вмешательство государственных органов в экономику вредит демократии. Наконец, механизм отрицательного воздействия сильной президентской власти очевиден. К сожалению, и эконометрические регрессии Фиша, и, что куда более важно, основ-
ная теория страдают от проблемы эндогенности в отношении, как минимум, двух объясняющих переменных: и степени государственного вмешательства, и силы президентской власти. Со статистической точки зрения, для того чтобы регрессия имела объясняющую силу, необходимо предположить, что те переменные, которые мы используем в правой части регрессии, были независимы — в частности, что они не были связаны причинноследственной связью с другими переменными в той же правой, объясняющей части или с какой-то переменной, вообще не входящей в регрессию. Однако едва ли можно утверждать, что уровень государственного вмешательства и сила президентской власти — это по-настоящему независимые переменные. И то и другое в значительной степени определяются и историей (политической, социальной, экономической), и обстоятельствами. Не исключено, например, что низкий уровень либерализации экономики — следствие больших запасов природных ресурсов (скажем, по той же простой схеме, описывающей колебания спроса на институты). И сила президентской власти в России, возможно, отчасти объясняется теми же причинами. Проблема с эндогенностью переменных — не статистическая, а структурная. Нельзя сказать, что Фиш описывает симптомы вместо механизма развития недуга; он идет значительно глубже и все же недостаточно глубоко, чтобы считать его анализ полноценным. Если уровень демократии — это температура больного, то можно сказать, что автор находит в организме тот орган (структура государственной власти), который воспален. Фиш его вскрывает и описывает нарыв, но чем он вызван — генетической ли природой (как предположил бы Ричард Пайпс) или неправильным образом жизни, — остается невыясненным и недосказанным. Было бы интеллектуально честнее сказать, что анализ Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 113
Vol10-num5-6.indd 113
03.12.2006 23:41:08
Владимир Гельман
останавливается на полпути, тем более что никто из исследователей нашей демократии не прошел так глубоко или, точнее, не протащил за собой такое количество научной техники, но требовать подобного признания от самого автора было бы жестоко. И всё же Фиш мог бы быть менее настойчив, утверждая, что объясняет причины бедственного состояния российской демократии. Среди параметров, которые он анализирует, лишь запас природных ресурсов может рассматриваться как «фундаментальная», определяющая переменная, а остальные две — скорее результат влияния других, более важных, но пока менее понятных переменных.
Подведем итог: чтение работы Фиша требует дополнительной подготовки: как минимум, необходимо знать основные методы статистического анализа и способы их приложения к систематическим политическим данным. Без такого знания слишком многое придется принимать на веру, тогда как понимание использованных методов позволит увидеть границы их применимости. Стоит ли читать книгу Стивена Фиша? Безусловно. Является ли она последним словом в изучении современной российской демократии? Ни в коем случае!
ПРИМЕЧАНИЯ 1 McFaul M., Colton T. Popular Choice and Managed Democracy. Brookings Institution Press, 2003. 2 Shleifer A., Treisman D. Without a Map: Political Tactics and Economic Reform in Russia. MIT Press, 2000. 3 Шлейфер А., Трейсман Д. Обычная страна // Рабочие материалы. № 7. М.: Московский центр Карнеги, 2004. 4 Colton T. Transitional Citizens: Voters and What Influences Them in Russia. Cambridge, MA, 2000. 5 McFaul M. Russia’s Unfinished Revolution: Political Change from Gorbachev to Putin. Ithaca, N. Y.: Cornell Univ. Press, 2001. 6 Herrera Y. M. Imagined Economies: The Sources of Russian Regionalism. N. Y.: Camb. Univ. Press, 2005.
7 Filippov M., Ordeshook P., Shvetsova O. Designing Federalism: A Theory of Self-Sustainable Federal Institutions. Cambridge Univ. Press, 2004. 8 Gehlbach S. Representation through Taxation: Taxability and the Political Economy of Postcommunism (preprint). 9 Golosov G. Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder: Lynne Rienner, 2003. 10 Kaufmann D., Kraay A., Mastruzzi M. Governance Matters III: Government Indicators for 1996—2002 (worldbank.org/wbi/governance). 11 www.freedomhouse.org 12 Borisova E., Peach G., Chernyakova N., Nunaev M. Special Report on the Presidential Election: And the Winner is? // The Moscow Times. 2000. Sept. 9.
КОНСТАНТИН СОНИН
Thomas Carothers. Confronting the Weakest Link: Aiding Political Parties in New Democracies. Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace, 2006. xii + 254 p.
ожалуй, ни один политический институт в поставторитарных странах, вступивших на путь демократизации, не пользуется столь сомнительной репутацией, как политические партии. Многочисленные опросы от Восточной Европы до Латинской
П
Америки повсеместно фиксируют высокий уровень недоверия граждан этих стран как к отдельным партиям, так и к партийным системам в целом. Эксперты, характеризуя здешние партии, называют их насквозь коррумпированными, руководимыми амбициоз-
114 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 114
03.12.2006 23:41:09
Рецензии
ными и корыстными лидерами, не способными ни к конструктивному взаимодействию друг с другом, ни к эффективному государственному управлению, не имеющими четких идейных платформ и активизирующимися только в периоды избирательных кампаний. Но, несмотря на обоснованность такой критики и ее справедливость по отношению к разным странам и эпохам (о «кризисе партий» начали говорить с момента их возникновения), человечеству не удалось найти достойную замену политическим партиям: без них демократия оказывается крайне неустойчивой, если вообще возможной. Политические системы устойчивых демократий, как правило, вырабатывают защитные механизмы, снижающие негативное влияние присущих партиям дефектов на процесс развития. Иначе обстоит дело там, где партии и партийные системы, возникающие после длительного авторитарного правления, становятся слабым звеном всего политического процесса, угрожая подорвать демократизацию, как таковую. Причины подобного положения разнообразны: тут и хроническая слабость государства во многих «новых демократиях», и неблагоприятное для развития партий устройство политических институтов, и чрезвычайно высокий уровень бедности и социального неравенства, а в ряде случаев и острые этнорелигиозные конфликты. Насколько же велики шансы на увеличение позитивного потенциала политических партий, в том числе и благодаря международной помощи? Почему такая помощь либо не достигает своих целей, либо ее КПД оказывается низким? И что необходимо предпринять, чтобы развитые демократии не на словах, а на деле смогли помочь становлению устойчивых, эффективных партий и конкурентных партийных систем в поставторитарных государствах? Эти вопросы находятся в центре внимания в
новой книге Томаса Карозерса — руководителя проекта «Демократия и верховенство закона» Фонда Карнеги за международный мир. Крупный специалист в области анализа демократизации и содействия демократии, он известен своим критическим взглядом на политические процессы в различных регионах мира, равно как и нестандартными рекомендациями. В частности, его статья в Journal of Democracy (Carothers T. The End of the Transition Paradigm // J. of Democracy. 2002. Vol. 13. No 1. P. 5—21; русский перевод см.: Карозерс Т. Конец парадигмы транзита // Политическая наука. 2003. № 2. С. 42—65) положила конец дискуссиям телеологического свойства о «всемирной волне демократизации» и заставила многих специалистов всерьез обратиться к анализу многочисленных «гибридных» режимов, которые сочетают в себе черты демократии и авторитаризма. Как отмечает автор, международная поддержка политических партий служит во многих странах-реципиентах предметом политических спекуляций: организации, предоставляющие помощь, третируются как шпионские, а получатели этой помощи — как агенты влияния зарубежных государств (примером может служить недавняя шумная кампания в России и последовавшие за ней изменения в законодательстве). Но в действительности речь идет вовсе не о заговорах и даже не о зарубежном финансировании предвыборных кампаний, а скорее о техническом и организационном содействии, предоставляемом политическим партиям организациями-провайдерами, которые, в свою очередь, прямо или косвенно финансируются правительствами ряда стран Запада, а также международными и национальными неправительственными организациями. Наиболее крупными провайдерами, по оценкам Карозерса, выступают немецкие политические фонды (им. Фридриха Эберта, им. Конрада Аденауэра и др.) и амеPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 115
Vol10-num5-6.indd 115
03.12.2006 23:41:10
Владимир Гельман
риканские Национальный демократический институт международных отношений и Международный республиканский институт. Масштаб предоставляемой помощи не так уж и велик: общий объем средств, которые провайдеры ежегодно тратят на содействие развитию партий во всем мире, не превышает 200 млн долларов. Для сравнения: если бы вся эта сумма предназначалась России, то на каждого ее избирателя пришлось бы меньше двух долларов, в то время как расходы российских партий только на кампанию думских выборов 2003 года оцениваются на порядок выше (впрочем, как пишет автор, в Мозамбике объем помощи был равен половине бюджета этой страны). Что касается «стандартного пакета» услуг, предоставляемых партиям зарубежными провайдерами, то это главным образом консультации и тренинги для партийных лидеров, а также активистов, предназначенные повысить эффективность избирательных кампаний, стимулировать организационное развитие партий и усовершенствовать законодательную деятельность партийных фракций в легислатурах. Однако отдача от такой помощи, как показывает Карозерс, мизерна. Проведенный им подробный анализ международных программ содействия партиям в шести странах разных регионов мира (Румыния, Россия, Гватемала, Марокко, Мозамбик и Индонезия) свидетельствует о том, что в лучшем случае партии — получатели этой помощи игнорировали на практике рекомендации доноров, а в худшем — терпели крах (подобно Крестьянской партии в Румынии или СПС и «Яблоку» в России) независимо от того, насколько тщательно они следовали советам Запада. Но почему международное содействие партиям оборачивается систематическими неудачами? Автор полагает, что отчасти причина кроется в природе самих партий. Эти организации в своей повседневной деятельности отнюдь
не склонны следовать рекомендациям консультантов, особенно если речь идет о демократизации процесса принятия партийных решений, большей открытости и прозрачности партий, повышении профессионального уровня их менеджмента и т. д., — в таких сдвигах не заинтересованы ни лидеры партий, ни их клиентелы. И все же главную ответственность за неэффективность программ международного содействия Карозерс возлагает на самих провайдеров, которые «прописывают» политическим партиям неадекватные средства лечения их многочисленных недугов. Прежде всего провайдеры предлагают своим клиентам в качестве нормативного идеала некую мифическую модель партии, не существующую в действительности ни в одной стране. Это должна быть, по их мысли, разветвленная массовая организация, проводящая кампании на низовом уровне «от двери к двери» и продвигающая на ведущие позиции женщин и молодежь, обладающая разработанной идеологической программой по всем без исключения вопросам и готовая к коалициям и компромиссам с другими партиями, а также располагающая децентрализованным демократическим механизмом принятия решений и одновременно эффективным партийным аппаратом. Однако реальная картина партийной деятельности, в том числе и в странах, предоставляющих международную помощь, далека от подобной идеальной модели. Кроме того, попытки навязать такую модель партиям-реципиентам предпринимаются порой без всякого учета национального политического контекста, в котором они функционируют. Приглашенные провайдерами консультанты выступают с одними и теми же рекомендациями в разных странах, не принимая во внимание специфику их проблем, а возможно, даже и не ведая о ней. Сам «стандартный пакет» мероприятий по содей-
116 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 116
03.12.2006 23:41:10
Рецензии
ствию партийному строительству не всегда эффективен: провайдеры предлагают краткосрочные семинары и тренинги с ограниченной тематикой, зачастую оторванной от проблем, которые стоят перед партиями; участники таких семинаров произвольно отбираются партийными лидерами и, бывает, попросту не имеют возможности или полномочий воспользоваться советами зарубежных консультантов. Еще меньше пользы приносят ознакомительные стажировки и поездки, организуемые для партийных лидеров и активистов. Наконец, на выбор провайдеров нередко влияют такие соображения, как желание оказать «братскую помощь» идеологически близким партиям, что уместно в одних случаях, но неуместно в других. Например, тот факт, что фонд им. Конрада Аденауэра с конца 1970-х успешно помогал христианским партиям в Латинской Америке, вовсе не означает, что этот опыт подойдет Африке: линии размежевания между партиями на Чёрном континенте носят совершенно иной характер (в основном этнорегиональный). Более того, подобная политика подчас вредит самим партиям-реципиентам. Автор ссылается на свои интервью с представителями немецких политических фондов в Румынии, каждый из которых поддерживал одну из мелких правоцентристских партий, враждовавших между собой. В ответ на его вопрос, почему фонды не хотят объединить усилия и помочь реципиентам в выработке коалиционной политики, последовал ответ: цель фонда — не в том, чтобы содействовать развитию демократии в Румынии, а в том, чтобы после вступления этой страны в Евросоюз увеличить представительство в Европарламенте депутатов, принадлежащих к соответствующей «партийной семье». Впрочем, одновременное содействие нескольким партиям в одной стране, практикуемое американскими провайдерами, также далеко от совершенства: в этих слу-
чаях решение о включении либо невключении партий в список получателей помощи порой происходит без должной объективности. Так, в Восточной Европе поддержка оказывалась лишь правоцентристским партиям, некоторые из которых выступали с националистических позиций, в то время как социалдемократические партии, по большей части преемницы бывших компартий, были лишены помощи по надуманным идеологическим мотивам. Несомненно, «стандартный пакет» международного содействия партиям нуждается в обновлении. Среди возможных шагов Карозерс предлагает отказ провайдеров от не оговоренной условиями поддержки реципиентов (предоставление помощи лишь в обмен на проведение внутрипартийных реформ), повышение качества тренингов (включая поощрение сотрудничества представителей партий-реципиентов различных стран), стимулирование взаимодействия партий с представителями гражданского общества (в первую очередь с некоммерческими организациями). Однако более перспективным автор считает реформирование программ международной помощи: переход от поддержки отдельных политических партий к поддержке развития партийных систем. Трудно не согласиться с его тезисом, что такой подход гораздо в большей мере способствует демократизации, успех которой зависит от развития не столько конкретных партий, сколько партийных систем в целом. Анализируя опыт России, Карозерс подчеркивает, что негативное влияние на политический режим в стране оказали не провалы на выборах реципиентов западной помощи — СПС и «Яблока», а систематические усилия Кремля по ограничению политической конкуренции, делающие невозможным проведение свободных и справедливых выборов. В этой связи автор намечает основные направления международной помощи разPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 117
Vol10-num5-6.indd 117
03.12.2006 23:41:11
Александр Кустарёв
витию партийных систем, связанные с изменением институциональной среды, в которой оперируют политические партии. Это и содействие реформе национального законодательства в части законов о выборах и о политических партиях, способствующих равноправной конкуренции, и повышение прозрачности финансирования партий и выборов, и расширение политического представительства женщин, и ряд других мер. Но главное — международная помощь развитию партийных систем может быть успешной, только если она станет составной частью более широкого комплекса мер, направленных на снижение уровня социального неравенства, на борьбу с бедностью и коррупцией.
Разумеется, не следует строить иллюзий: международная помощь не способна заменить внутриполитические предпосылки процессов демократизации политических режимов и партийных систем, но она может послужить эффективным средством содействия этим процессам. Именно потому суждения и советы Томаса Карозерса заслуживают серьезного внимания международных провайдеров. Будущее покажет, удастся ли — в том числе и их усилиями — преодолеть дефекты и слабости многих поставторитарных партийных систем, или же политическим партиям этих стран суждено еще долго оставаться слабым звеном современной политики. ВЛАДИМИР ГЕЛЬМАН
Западные окраины Российской империи / Под ред. М. Долбилова, А. Миллера. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 606 с. Прил. 1—6. С. 427—584. Имен. ук. С. 593—603. (HISTORIA ROSSICA. Окраины Российской империи) *
нтерес к «империализму» как явлению возник на рубеже XIX и ХХ веков, но структура геополитических конгломератов имперского типа до недавнего времени редко оказывалась предметом размышлений. Эту тематику начали разрабатывать, пожалуй, лишь тогда, когда империй уже не стало. И позже всего приступили к изучению структуры Российской империи, хотя Россия официально так себя именовала, настойчиво культивируя имперский (и даже империалистический) нарратив и для внутреннего, и для внешнего пользования. Какое-то время данная тематика была почти что монополией западных исследователей. Это ненормальное положение начинает теперь выправляться. Особенно заметны усилия методологически очень актуального журнала Ab Imperio. Вот и рецензиру-
И
емая здесь книга под редакцией Михаила Долбилова и Алексея Миллера, несомненно, станет влиятельной в этой сфере исследований. Советская историография концентрировала свои усилия на чужом империализме. По-видимому, из подсознательного (по меньшей мере) опасения, что при изучении России как империи неизбежно оживится интерес к преемственности СССР по отношению к старому имперскому режиму, а это * Авторский коллектив: Лилия Бережная, Олег Будницкий, Михаил Долбилов, Александр Макушин, Алексей Миллер, Екатерина Правилова, Рустем Циунчук, Татьяна Яковлева. Авторы обзоров польской, украинской, белорусской, литовской историографии соответсвенно: Анджей Новак, Владимир Кравченко, Сергей Токть, Дариус Сталюнас.
118 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 118
03.12.2006 23:41:12
Рецензии
было табуировано даже как тема независимо от суждений, которые могли быть на этот счет высказаны. С точки же зрения структурной динамики Cоветский Союз трактовался как зона продолжающегося этногенеза (формирование «советской» нации), и такая интерпретация, во всяком случае подспудно, переносилась на его предшественницу — Российскую империю, даже если ее и продолжали именовать «тюрьмой народов». Подобный подход легко клеймить как ненаучный, пропагандистский, более того, лицемерно-лживый, но на самом деле в нем просто силен проектный элемент (утопический, если угодно) и имелась-таки проблемная фактура, дававшая для этого основания. Славянский территориальный блок Российской империи вполне позволительно было рассматривать как пригодный для консолидации по принципу единого народанации. Таким, вероятно, и был расчет петербургской бюрократии, и в особенности той ее части, которая в рецензируемой книге определяется как «националистическая» и даже «народническая». Но консолидация не удалась. История этой несостоявшейся консолидации нуждается в непредвзятой реконструкции. В том числе и для корректировки российского, украинского и российскоукраинского нарративов, которые, что вполне очевидно, плохо служат общественному благу обеих стран, но особенно, пожалуй, Украины. Наверное, меньше в корректировке нуждаются белорусский, литовский и польский нарративы, хотя и по совершенно разным причинам. Так, во всяком случае, кажется по прочтении очерков соответствующих историографий, очень уместно помещенных в книге в виде приложений. Судьба неосуществившейся консолидации проливает свет и на своеобразие российской монархии, а также обогащает наши представления о динамике составных гео-
политических образований, что актуально в свете нынешних процессов межгосударственной интеграции. Империи, представляя собой, как бы то ни было, какую-никакую форму такой интеграции, содержат в себе уроки (и не только негативные) для будущих федераций и любых конгломератов вообще. От исследования структурной динамики западной части Российской империи ожидаешь новые материалы и стимулирующие идеи по теме. И книга в полной мере оправдывает такие ожидания. Обозначив как «западные окраины» 1 империи территорию в составе Левобережной Украины, Западного края и Царства Польского, авторы с самого начала отваживаются заявить, что «взаимодействие национальных движений и соперничество их проектов не имели заранее предопределенного исхода» (с. 8). Это смелое и содержательное суждение вызывает два вопроса. Во-первых, каковы были альтернативы? Во-вторых, можно ли считать нынешнюю диспозицию окончательной? Если рассматривать этнокультурную, конфессиональную, экономгеографическую и геогосударственную динамику по отдельности, то ответы на эти вопросы будут разные. Конфессиональная география не изменилась вообще. Этого и следовало ожидать: конфессия — самый инертный элемент самоидентификации, что и подтвердилось. И если «власть исходила из того, что промежуточные этносы сами еще не осознали толком свою конфессиональную принадлежность» (с. 230), то она ошибалась. Об экономгеографической динамике в книге говорится немного. До 1830 года экономические и финансовые взаимоотношения между Царством Польским и Россией «строились по модели межгосударственных» (с. 89). Позднее финансово-экономическая автономия Польши была ликвидирована. В связи с этим сделан вывод, что «централиPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 119
Vol10-num5-6.indd 119
03.12.2006 23:41:13
Александр Кустарёв
заторские стремления правительства взяли верх над мотивами экономической целесообразности» (с. 201). Может быть, это и так, но принимать на веру подобное наблюдение рискованно. Тут же отмечено, что «в промышленном развитии Царство Польское несомненно выиграло от объединения» (с. 202). Эта непростая тема заслуживала более детального анализа. В конце концов, найдутся те, кто станет утверждать, что если что-то и имело существенное значение для национал-государственной консолидации запада Российской империи, так это именно экономическая интеграция. Поэтому важно иметь ясное представление о том, что же всетаки происходило. Этнокультурная (языковая) конвергенция и дивергенция шли в европейской части Российской империи параллельно, в особенности в зоне между собственно Россией и Польшей. И здесь авторы, пожалуй, правы: результат не был предрешен; трудно сказать, какая тенденция возобладала бы, будь школьно-языковая политика Петербурга столь же настойчива и эффективна, как в больших странах Европы. Миллер уже и раньше обращал внимание на эту особенность 2, предлагая нам считать, что дивергенция победила не столько благодаря воле некоторых этносов к собственному языку, сколько из-за слабости унификаторской языковой политики Центра. Скорее всего, так и было. В крупных европейских странах оказались преодоленными отнюдь не меньшие языковые различия. Правда, в ходе быстрого экономического развития и вкупе с такой же быстрой концентрацией капитала и производства, о чем тоже не следует забывать. Вместе с тем, если бы русификации не было вообще, совсем не обязательно возобладала бы дивергенция, потому что для языковой конвергенции решающим оказывается другое, а именно: какой язык нужнее для успешной реализации «проекта биографии»
индивида и, стало быть, какой язык выбирают элита и те, кто хочет в нее попасть. Но если бы дело ограничивалось только проблемами культурно-языковой и конфессиональной конкуренции! Авторы напоминают о трех очень разных режимах правления (организационной структуры, политии) в этой зоне. В Киевско-ПереяславскоЧерниговских землях установился порядок, восходящий к «державе Чингисхана» (с. 16), то есть как в Московии. В Польше сложилась особая система «общественных связей», которая в книге называется «политическим регионализмом» (с. 19) и которую, вероятно, можно считать своеобразным и крайним вариантом европейского феодализма в широком — политико-структурном — смысле слова. В одном «правовом и административном пространстве с Польшей» оказались русинские земли Великого княжества Литовского, в особенности Волынь (там же). Авторы, правда, оговариваются, что так дело обстояло «по мнению некоторых украинских историков», но сами они это мнение не оспаривают. Наконец, была еще и гетманщина. Эта оригинальная «фронтирная» политическая культура ближе к анархической республике. Магистральная историография с ее критериями начала XX века не склонна считать гетманщину (как политию) «государством», то есть «зрелым» образованием. Но, так или иначе, гетманщина, как отмечается в книге, «по своим социальным принципам была чужда царскому правительству» (с. 37). Что уж говорить о шляхетско-парламентарной полумонархии Речи Посполитой! Обе чуждые царизму политии были формально ликвидированы, но как социально-политические культуры не изжиты. Их сильные реликты сохранились в структурах общественной практики и в нарративной памяти как местных элит, так и плебса 3. Все это авторы обобщают, и очень даже недвусмысленно. Западная окраина была
120 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 120
03.12.2006 23:41:14
Рецензии
«ареной борьбы польского движения и империи и, что не одно и то же (!), русских и польских, непримиримых между собой, проектов строительства нации» (с. 14). Более того, другие националистические движения набирали здесь силу в «магнитном поле» «соперничества русского и польского национализмов» (там же). Соперничество польского и русского национализмов проиллюстрировано в книге ярко и убедительно. Для любознательного читателя, не очень знакомого со всей этой фактурой, «Западные окраины Российской империи» — захватывающее чтение. Судя по представленным авторами материалам, вполне вероятной выглядит полонизация Украины, фактически усилившаяся после 1815-го в русинских землях (с. 96 ), и даже — о ужас! — чуть ли не самóй Великороссии. Задним числом Россия, говорящая по-польски и пишущая латиницей, кажется «ретрофэнтези», но некоторые детали наводят на мысль о том, что это вовсе не абсурдное предположение. Можно думать, что антипольские настроения в Петербурге (в книге убедительно показано, как они были сильны и важны для общеполитических настроений в столице) отчасти объяснялись страхом перед возобладанием польской культуры во всей империи. Нелишне напомнить в данной связи, что от полонизации русская элита долго защищалась не столько собственной, сколько общеевропейской (латинской, французской, немецкой) культурой. К середине XIX столетия этого уже не было, но атавистический страх перед «ополячиванием», скорее всего, сохранялся. Православная русская общественность к тому же какое-то время страшилась влияния «латинства» и опасалась «иезуитского заговора» в столицах. Жаль, что эта деталь ускользнула от внимания авторов книги. Что же касается полонизации западных губерний, то она вообще кажется неизбежной. Во вся-
ком случае, после 1863 года в западных губерниях, «по мнению русификаторов, крестьянская среда, сама о том не ведая, несла в себе семена “полонизма”… ибо поведенческие модели социального преуспеяния можно было до той поры заимствовать только у польской элиты» (с. 215). Или: «дети великорусов, служивших долгое время в этом крае, делаются поляками» (с. 166). Считается очевидным, что Москва и Петербург с коротким перерывом на либеральную «судорогу» Александра I (ее самые яркие продукты — польская и финляндская конституции) все более настойчиво брали курс на централизацию, административную унификацию и языковую русификацию на западе империи. Не отвергая этого представления, авторы, однако, вносят в него важные коррективы и углубляют его, демонстрируя главным образом влияние разных проективных идей и непоследовательность реальной стратегии. Например, «в отношении польского и литовского крестьянина, как и в отношении массы еврейского населения Черты оседлости, власти были озабочены не столько их обрусением, сколько утверждением такой идентичности, которая делала бы их лояльными подданными империи....» (с. 172). Но при этом «к середине 1850-х годов в националистически чувствительной части российского общества уже сложилось достаточно определенное представление о западных губерниях не просто как древнем достоянии России... но и как земле, населенной преимущественно соотечественниками…» (с. 131). Авторы пишут: «...Цель уничтожения польскости как таковой, польской национальности вообще не провозглашалась — по крайней мере официально». Но «в практической деятельности и замыслах милютинского крыла Учредительного комитета было… немало того, что дает основание смотреть на них как на серьезную попытку деполонизаPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 121
Vol10-num5-6.indd 121
03.12.2006 23:41:15
Александр Кустарёв
ции» (с. 194). И чуть дальше: «В своей позитивной части программа Милютина была родственна не столько славянофильскому идеалу духовно-религиозного единства нации, сколько концепции политической нации и унитарного государства, где, наряду с полным господством русского языка как государственного, этноконфессиональным меньшинствам предоставлены некоторые культурные, в том числе языковые, права» (с. 196). Или еще: «В основе назимовского проекта [Владимир Назимов — генерал-губернатор Северо-Западного края] лежала идея, уже прошедшая испытание в имперской политике Габсбургов: укрепление этничности недоминирующих общностей, лишенных собственной социальной элиты и (потенциально) лояльных власти, может послужить противовесом влиянию нелояльных групп с мощным ассимиляторским потенциалом» (с. 168). Наконец, Пётр Столыпин: «Вот сплотитесь общенациональным цементом и тогда, господа, требуйте от нас децентрализации» (с. 371). Разные оттенки стратегии консолидации ассоциировались с разными агентурами. Как с самого начала предупреждают авторы, «число акторов, взаимодействовавших в том или ином регионе, по тому или иному вопросу, неизменно было больше двух» (с. 7). Центр сам не был един и менял партнеров на местах. В целом строители империи постепенно отворачивались от местной элиты и поворачивались в сторону крестьянского плебса. Это ярко выразил Николай Милютин: «Надо поднять народ, искать опоры в нем… Между мной и польской аристократией все кончено» (с. 182). В книге это названо «популистскими обертонами русского национализма» (с. 138). Задним числом видно, что назревал конфликт самодержавия с российским дворянством. К началу ХХ века он был уже хорошо заметен и стал одной из главных состав-
ляющих политической жизни в России. Конфликт же с польским дворянством можно рассматривать как его предтечу. В попытках консолидировать собственно Россию и западные окраины обнаружилось, как подчеркивают авторы, «крайне негативное отношение Александра II и партии Милютина к корпоративным формам общественной самодеятельности дворянства как таковым. Еще в годы подготовки крестьянской реформы император проникся сугубым недоверием к любым “непрошеным” дворянским адресам, за которыми ему неизменно мерещились конституционные притязания. В данном случае общеимперская забота верховной власти накладывалась на специфическую проблему управления окраиной» (с. 164). Это означало отказ от имперского протекционизма типа вассалитета с его склонностью к «косвенному управлению» через местную элиту, что и предполагала отвергнутая программа Александра Велепольского. И тут возникает надобность в новом модусе целостности России как геополитического конгломерата. Ответом на эту потребность становится национальный проект. После восстания 1831-го в борьбе за «умы и сердца» крестьян в Западном крае власть стала подчеркивать их «непольскость», и авторы в этой связи говорят о «николаевском национализме» (с. 106). Уже в 50-х годах XIX столетия они обнаруживают заметный «националистический дискурс» (с. 139) и считают, что после 1963-го его усваивает «националистически настроенная бюрократия» (с. 140). Однако дело не сводится просто к появлению «националистического дискурса». Важно, как определялся состав проектируемой нации. Западные губернии уже официально воспринимались как «составная часть территории нации» (с. 131). «В отношении восточнославянского населения западных окраин в центре внимания властей оказы-
122 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 122
03.12.2006 23:41:16
Рецензии
вался вопрос об утверждении общерусской идентичности» (с. 172). Отчасти это спровоцировали два польских восстания, но авторы склоняют нас к мысли о том, что, скорее всего, так произошло бы в любом случае, особенно в связи с крестьянской реформой. Приведу центральный, на мой взгляд, пассаж книги: «То, что именно подготовка крестьянской реформы явилась катализатором усиления национализма во взглядах правящей и пишущей элиты на Западный край, далеко не было случайностью или только лишь ответом на “происки” польской шляхты. Программа реформы 19 февраля 1961 года изначально несла в себе мощный националистический заряд и подразумевала постановку новых русификаторских целей» (с. 139). А вот наиболее сильное наблюдение: «Реформа открыто признавалась чем-то вроде перспективной инвестиции в лояльность народной массы, противопоставленной неблагонадежности шляхты» (с. 137). Итак, хотя генеральная линия как будто бы вырисовывается, поведение Центра было скорее хаотическим, а разные компоненты и инструменты стратегии плохо согласовывались друг с другом. Либо имели непредусмотренные последствия (не только в результате реактивного сопротивления, что само собой разумеется), фактически подрывая первоначальный замысел. Поразительный пример: авторитарно-централизаторский режим Паскевича парадоксальным образом привел к засилью поляков в среднем и нижнем звеньях чиновничества (с. 103). Другой интересный казус — попытка русифицировать костелы (с. 277—278), чреватая экспансией католицизма, чего никто, кажется, не заметил. А усилия внедрить русский элемент (чиновники, помещики) в западные губернии обнаружили, что внедренные русские сами становились агентами местной идентификации (с. 217). В еврейской политике власти сочувственно отнеслись к стремлению разрушить
авторитет кагала, но это вело к эмансипации и ассимиляции евреев, и, как говорится в подобных случаях, за что боролись, на то и напоролись: в начале ХХ столетия «именно способность еврея к ассимиляции, к тому, чтобы стать “как мы”, виделась главной угрозой» (с. 327). Основным же парадоксом всего предприятия была попытка сочетать популизм (если не демократизм) крестьянской реформы с намерением русифицировать западные области. Эти парадоксы были симптомами неуправляемости ситуации и позволяли уже тогда думать, что все усилия имперского Центра только подготавливают новую диспозицию, когда историческая инициатива перейдет от администрации к обществу. В частности, к той его части, которую бюрократы до тех пор упорно считали объектом своей активности, способным только к саботажу. Так и произошло. Как пишут авторы, «возникал новый баланс общеимперских и этнорегиональных компонентов, унитарных и федеративных тенденций в российской системе “центр — окраины”» (с. 347). Казалось бы, проектная активность должна возрасти и обогатиться новыми идеями. Но вместо этого — полный паралич. По наблюдениям авторов, после 1860-х «никаких принципиально новых концепций интеграции Западного края с центром… не возникло» (с. 261). В украинском вопросе ничего, кроме репрессий, так и не было предложено (с. 284). Добавлю, что в это время репрессивная унификация (начиная с Николая Бобрикова) усиливается даже в таком политическом заповеднике, как Финляндия с ее принципиально иным языком. Доктрина «национализации» империи была, таким образом, доведена до абсурдной крайности и превратилась в провокацию, пожалуй, против всей Европы. Но, ничего уже не проектируя сама, власть мешает и общественности. В первых двух Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 123
Vol10-num5-6.indd 123
03.12.2006 23:41:17
Александр Кустарёв
думах национальный вопрос всячески блокировался, а в третьеиюньской Думе и вовсе заглох. «Резкое сокращение представительства национальных движений в общеимперском парламенте означало отказ от попыток их инкорпорации в политическую систему империи (курсив мой. — А.К.)» (с. 367). Попытка осуществить национальный проект на основе российско-имперской государственности не удалась. Почему это произошло, кажется вполне очевидным. Центр, пытаясь включить в национальный проект всех славян в границах империи, управлял западными территориями, как колониями. Национальный проект требовал демократизации — по французскому или иному (скажем, английскому) образцу либо федерализации — по германской модели. Центральная бюрократия весь XIX век (а он фактически длился до Первой мировой войны) упорно избегала и того и другого — отчасти вдохновеннодоктринально, а отчасти просто по инерции. Задним числом понятно, сколь нереалистична была такая стратегия. Интересно, что Великобритания тоже потерпела поражение, пытаясь инкорпорировать Ирландию. Опыт англо-ирландских отношений особенно показателен, поскольку Ирландия в одних отношениях аналогична Польше, а в других — скажем, будущей Украине. Ирландия, как и Польша, — католическая страна, и это находилось в центре ее самоопределительного нарратива. В отличие от Польши Ирландия не имела собственной элиты — ни дворянской, ни городской, и она перешла на английский язык. Отсутствие этнической элиты роднило ее с украинскорусинскими землями. Похожей была и языковая ситуация. Возрождение гэльского языка культивировалось сепаратистами 4. Ирландская политика Лондона вошла во все учебники как образец «внутреннего колониализма». Такой же была и политика царизма на западе империи. Как можно было наде-
яться, что этносы западных земель удастся вовлечь в единый национальный проект?! Сегодня это выглядит почти что загадочно. Такая, казалось бы, самоубийственная политика обнаруживает, впрочем, некоторые черты имманентной рациональности, если принять во внимание то, что ее альтернативой была трансформация империи в федерацию. Однако подобное развитие событий представлялось абсолютно невозможным. И не только из-за того, что федеративный принцип был неприемлем для самодержавия. Но еще и потому, что не было полноценных участников федерации, как, например, в Германии. Традиции местной государственности на западе Российской империи были либо мертвы, либо незрелы, либо несовместимы с царизмом, либо все это, вместе взятое. Вот интересный пассаж из книги: «Представление о “шляхетско-клерикальной” Польше как заповеднике средневековья могло быть натянутым и пропагандистским… но нельзя отрицать подпитывавшейся им веры администраторов западной окраины в модернизаторский потенциал Российского государства» (с. 196). Именно так. И их можно понять. Модернизаторский потенциал Российского государства был, конечно, намного слабее, чем казалось его энтузиастам, но «польские структуры» впечатляли еще меньше. Время федерализма в то время еще не пришло. Кстати, не только в России. Франция с самого начала была безоговорочно унитарна. Великобритания, несмотря на договорный характер ее отношений с Шотландией, тоже. Идея федерализации ядра империи (imperial federation) 5, составленного из метрополии и переселенческих колоний (доминионов), несмотря на всю свою элегантность, не получила развитие. Федеративность Германского рейха тоже оказалась сильно усеченной из-за доминирования Пруссии. Так что унитарная модель в этих условиях казалась безальтерна-
124 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 124
03.12.2006 23:41:18
Рецензии
тивной. Ей соответствовал и национальный проект. Но его осуществление предполагало демократизацию, а для нее тоже не было полноценной, как во Франции или (в ином стиле) в Англии, агентуры. Имперскому государству пришлось взять осуществление национального проекта, как и всю модернизацию вообще, на себя. Культурную автономию бюрократия не отвергала безоговорочно, но опасалась ее, как троянского коня сепаратизма (Пётр Валуев называл ее «этнической демагогией»). И не напрасно. У Михаила Драгоманова идея культурной автономии намного глубже простой попытки политического компромисса. Она была в некотором смысле радикальнее политического сепаратизма, поскольку в ней присутствовал сильный оттенок анархизма, — надо думать, не случайный у украинского народника. Драгоманов в свое время, вероятно, не угодил ни одной влиятельной агентуре, но именно это теперь интереснее всего. Жаль, что он упоминается в книге только мельком и по второстепенным поводам. И вообще, проблема культурной автономии заслуживала гораздо большего внимания, чем ей уделено авторами. Уж если так важно, что «число акторов всегда и везде было больше двух», то куда подевались акторы, разрабатывавшие проект культурной автономии? Имелось ли будущее у имперско-национального проекта? Как сказано в книге, его «исход не был предрешен». Так можно думать, поскольку трансформация имперской легитимности в национальную в России оказалась прерванной войной и революцией. Но с таким же успехом можно считать, что попытка осуществить этот проект яви-
лась одной из причин войны и революции. Ведь конфликты между империалистическими странами (империями) возбуждались не только их соперничеством за мировое господство, но и проблемами их собственного дальнейшего существования, которое не было гарантировано. Даже консолидация метрополий выглядела ненадежной. Вспомним еще раз Ирландию, имевшую подобающее число мест в Вестминстере с самого начала XIX столетия, — и что же? Проблема консолидации имперского ядра не специфически российская. Консолидация национал-государств — это другая ипостась революции 6, она повсюду шла зигзагами, была отнюдь не гладкой и вовсе не такой уж безусловной, как это изображают соответствующие национал-государственные нарративы. Так что тезис авторов о непредрешенности исхода процесса структурной динамики Российской империи не кажется безупречным. Инерция тенденций, инициированных царизмом в середине XIX века, не обещала никакого будущего для единого национал-государства на западе Российской империи. Даже последующий советский проект не остановил данный инерционный процесс. Политическая география могла иметь вариации, но это детали. Другое дело, что инерция XIX столетия привела в конце концов к диспозиции, которая к середине ХХ века оказалась временной, а потом к диспозиции, которая к началу XXI столетия оказалась уже анахронизмом. А это значит, что нынешняя ситуация отнюдь не окончательна и продолжает меняться.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Я понимаю, что очень трудно подобрать простое общее название для такого мозаичного территориального блока, но слово «окраина» мне кажется малоподходящим для этого. В нем содержится намек на периферий-
ную незначительность, пограничность, «фронтирность». Тогда как на самом деле речь идет о массивном компоненте ядра Российской империи, что и ощущается постоянно при чтении «Западных окраин Российской империи».
АЛЕКСАНДР КУСТАРЁВ
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 125
Vol10-num5-6.indd 125
03.12.2006 23:41:19
Георгий Сатаров
2
Миллер А. Осваивая логику национализма: Власти империи и общественное мнение столиц в их отношении к украинскому национальному движению в первые годы царствования Александра II // Русский исторический журнал. 1998. № 2. 3 Их место в нарративе теперь становится все более заметным. В атмосфере постмодернизма обе эти формы могут еще оказаться реабилитированы. 4 Поучительно, что, после того как независимость была получена, гэльский язык окончательно уступил место английскому. Ныне в центре ирландского национального нарратива находится высокая литература ХХ века, а она вся англоязычная.
5
Или Federation of Free British States. Критическое обсуждение слева этого проекта занимает добрых два десятка страниц в книге Джона Аткинсона Гобсона (Hobson J. A. Imperialism. L., 1902), известного в России благодаря частым отсылкам на его труд Ленина, который обильно использовал материалы английского экономиста в работе «Империализм как высшая стадия капитализма». 6 Она была оркестрована войнами, в том числе неслыханных до того масштабов, а это, глядя из сегодняшнего дня, позволяет сомневаться в том, что игра вообще стоила свеч — и в чисто утилитарном, и в моральном смысле. Здесь есть пища для историософских размышлений, но это к слову.
Алексей Салмин. Шанский слон. М.: ФОРУМ, 2006. 272 с.
перевалив за треть текса, я поймал себя на уникальном ощущении — предвкушении предстоящего перечитывания книги. Не знаю, как с другими, но со мной это бывало невспоминаемо редко. Когда в молодости читал «Трех мушкетеров», было не до подобного рода предвкушений — захватывал сюжет. Когда в зрелости читал Лумана в омерзительном переводе, позабыв школьные крохи немецкого, обреченно думал, что придется перечитывать еще раза два, как минимум. А тут — читаешь и мечтаешь о том, как будешь читать еще раз.
П
*** Рецензии писать легко. Надо действовать по принципу контраста, находя сегмент словесности, в котором автор не успел продемонстрировать свое мастерство. Например, когда пишешь рецензию на философский трактат, полезно похохмить. Если на сборник пародий — пофилософствовать. В случае с «Шанским слоном» фокус не проходит. Книга наполнена как удивительным юмором, так и философской глубиной. Рецензенту
деваться некуда. Поэтому я решил просто имитировать Алексея Михайловича (Лёша, прости!). *** Заранее предупреждаю: пишу рецензию, находясь в ситуации конфликта интересов. Во-первых, в записках Салмина я фигурирую в качестве одного из персонажей. Во-вторых, я очень люблю (не любил, а люблю!) автора — и как человека, и как ученого-мудреца-книгочея, поэтому равнодушным быть не могу. Вам решать, принимать к сведению мою точку зрения или нет. *** Конечно, у жанра «Шанского слона» есть предшественники. Я вспоминаю «Опыты» Монтеня, «Ни дня без строчки» Юрия Олеши, «Алмазный мой венец» Валентина Катаева. Но я не знаю прецедентов, в которых подобный жанр применялся к сфере актуальной политики либо сверхновой истории. Кроме того, Салмин абсолютно самостоятелен в том непринужденном сочета-
126 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 126
03.12.2006 23:41:20
Рецензии
нии юмора и мудрости, которое может возникнуть только в разговоре с самим собой, когда подтруниваешь над собственными мыслями и воспоминаниями. Этим и занимается Алексей Михайлович, сидя периодически за компьютером и выплескивая вечерами текущие впечатления. Дальше просто везение — наше с вами. Теперь это можно прочитать. *** В начале книги автор мимоходом объясняет случайное появление названия книги. Я позволю себе дать свою интерпретацию. Вы помните, конечно, байку о слепых мудрецах, которые держатся каждый за свою часть слона (кому что досталось) и спорят, на что этот слон похож. Эпоха (Россия, история, народ, политика) — это всегда слон, а каждый из нас — слепец, который держится за свой кусок, не будучи к тому же мудрецом. Алексей Михайлович предлагает вместе с ним пощупать этого слона с разных сторон. Мы вместе с ним становимся первооткрывателями нового способа познания: случайное, хаотическое, философско-ироническое микрозондирование. Из него складывается образ, главным свойством которого является неопределенная индивидуальность, зависимая от индивидуальности читающего. Но кто бы ни читал «Шанского слона» и какой бы собственный образ у него ни складывался, он будет обладать со всеми другими одним общим свойством, которое можно назвать «со-знание». Это общее «сознание» создается Алексеем Михайловичем Салминым. *** Не удержусь от цитирования: «Власть женственна. Не шутите с ней: шутки ваши, как говорил по сходному поводу несравненный Козьма Прутков, глупы и неприличны» (с. 97).
*** Я мечтаю иметь дома большой ящик книжек «Шанский слон», чтобы дарить друзьям. «Ты умный, порядочный, с чувством юмора. На тебе эту книжку. Как орден». Да! Надо учредить орден Шанского слона. Напоминаю, что по первоначальному смыслу этого слова «орден» — не красивая железяка на груди, а группа людей (орден тамплиеров, к примеру), объединенных важной и благородной (по их мнению) целью. В данном случае обладание книгой и знание ее наизусть будут признаком принадлежности к ордену. Ладно, наизусть не обязательно. *** Еще одна цитата: «Министр внутренних дел Степашин: — Вчера я наградил главу администрации президента генерала Бордюжу почетным оружием. N.: — Резиновой дубинкой с инкрустацией?» (с. 164). *** Этот персонаж регулярно возникает то под именем N, то под именем Н. Я, конечно, понимаю, что псевдонимы раскрывать неприлично, но в данном случае не вижу оснований скрывать «инсайдерскую информацию». В книге есть один эпизод, комментатором которого является тот же N. По счастливому стечению обстоятельств я был свидетелем этого эпизода и отчетливо помню, как Алексей Михайлович произносил фразу, которую в книге он приписал анониму. Отсюда не следует, что всякий раз, когда в тексте возникает N, за ним стоит автор. Но я подозреваю, что это, как правило, так. *** Алексей Михайлович обладал фантастическим чувством слова. Наряду с этим он приPro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 127
Vol10-num5-6.indd 127
03.12.2006 23:41:21
Георгий Сатаров
менял умение распознавать признаки этого чувства в других. И тогда высекалась искра, и он с каким-то иронично-восторженным выражением рождал в вашем присутствии очередной перл игры в Слово. Его улыбка, сопровождавшая происходившее, относилась одновременно к себе, собеседнику, процессу рождения текста и его результату.
ту. Разыскивали полвека, не нашли и — сделали новую» (с. 254). Каково?!
*** Через пятьдесят страниц после этого фрагмента, в связи с рассуждениями об истории, появлялся такой текст: «Самые радикальные перевороты совершаются не там, где живется невыносимо плохо. Они происходят, когда почему-либо невыносима мысль о несовершенстве принципов, управляющих повседневной жизнью» (с. 254). Интересно, сопрягал ли сам Алексей Михайлович этот общий тезис, с которым я полностью солидаризуюсь, со своими соображениями о природе питерской политики и наблюдениями за современной политикой, которые очень пунктирно отражены в книге?
*** Но в книге есть не только хохмы. Вам везет сталкиваться с глубокими рассуждениями о природе истории, о политическом прогнозировании, о взаимооплодотворении гуманитарного и естественно-научного знания. В связи с последним вот пример небезобидности результатов этого круговорота идей, которым я не успел поделиться с Алексеем Михайловичем. Тезис «Все сущее разумно» уходит корнями в религиозное мировоззрение. Поскольку все сущее создано божьим промыслом, постольку оно разумно. Когда на восходе эпохи модерна, сопровождавшемся мощным прорывом в естественно-научном знании, происходило развенчание религии, этот тезис был заимствован и нашел применение. Он стал трактоваться следующим образом: все в природе имеет свою рациональную причину, свое объяснение. А коль скоро это так, то и причины имеют свои неизбежные следствия. Вскрывая с помощью науки связь причин и следствий, мы научимся управлять ими и применять их на благо людей. В процессе этих скромных рассуждений роль Творца переходила к человеку. Вся эта мания величия вызревала в течение XVIII века в рамках физики и питаемой ею инженерии. Но к концу его она вернулась в гуманитарное знание через утопизм Сен-Симона, социологию Огюста Конта и т. д. В результате вся эпоха модерна разворачивалась как череда социальных экспериментов, столь же глобальных, сколь и катастрофически бездарных.
*** А вот еще: «Искать коренную историческую ошибку — то же, что разыскивать Янтарную комна-
*** Любящие поэзию Бродского знают его известное стихотворение «Письма римскому другу». Меня в нем поражает удивительный
*** Описывая в значительной части книги политическую жизнь, автор весьма скуп на оценки и ярлыки. Водя нас по складкам слоновьей кожи, он оставляет нам возможность самим формировать собственную позицию. Но один раз он не сдерживается: «Санкт-Петербург — Петроград — Ленинград — Санкт-Петербург. Из этой распутинской проруби вечно чемто тянет. То масонством, то нигилизмом, то большевизмом. И всегда — ярым возбешением власти» (с. 207).
128 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 128
03.12.2006 23:41:22
Рецензии
контраст между текстами восьми писем и последними восемью строчками. В них автор совершенно в иной стилистике рисует картину после смерти автора писем. Щемящее ощущение солнечной пустоты, покинутой автором писем, потрясает. Похожее ощущение возникало у меня при чтении «Шанского слона». С одной стороны, удивительный контраст между зарисовками в духе «Записных книжек» Ильфа, а с другой — глубокие и выстраданные мысли о стране, о религии, о будущем. И наконец, ощущение огромного гулкого зала с уникальными экспонатами, а экскурсовод ушел.
Но иногда возникал эффект присутствия. Как будто я вхожу в его кабинет. Сначала вальяжно и абсолютно риторически: «Коньячку?» А потом начинается скачущий разговор, пересыпаемый жемчужинами Алексея Михайловича, некоторые из которых закатились на страницы «Шанского слона». *** В середине книги автор вскользь роняет термин: «восхождение на глубину». Это — точная метафора чтения книги «Шанский слон». Желаю читателям успешного восхождения. ГЕОРГИЙ САТАРОВ
Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 129
Vol10-num5-6.indd 129
03.12.2006 23:41:22
НАШИ АВТОРЫ
ГЕЛЬМАН ВЛАДИМИР ЯКОВЛЕВИЧ — профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, кандидат политических наук. ГОЛЬЦ АЛЕКСАНДР МАТВЕЕВИЧ — заместитель главного редактора интернет-издания «Ежедневный журнал». КУСТАРЁВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ — ведущий научный сотрудник Института русской истории Российского государственного гуманитарного университета, кандидат географических наук. МАЛАШЕНКО АЛЕКСЕЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ — член научного совета Московского центра Карнеги, руководитель программы «Религия, общество и безопасность», профессор Московского государственного института международных отношений, доктор исторических наук. ПОПЕСКУ НИКУ — научный сотрудник Центра европейских политических исследований в Брюсселе (Бельгия), аспирант Цетральноевропейского университета в Будапеште (Венгрия). РЯБОВ АНДРЕЙ ВИЛЕНОВИЧ — эксперт Горбачёв-фонда, главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения», кандидат исторических наук. САТАРОВ ГЕОРГИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ — президент Регионального общественного фонда «Информатика для демократии» (Фонд ИНДЕМ). СМОЛЯР АЛЕКСАНДР — президент фонда им. Стефана Батория (Польша), старший научный сотрудник Национального центра научных исследований (Centre National de la Recherche Scientifique) в Париже. СОНИН КОНСТАНТИН ИСААКОВИЧ — профессор Российской экономической школы, обозреватель газет «Ведомости» и The Moscow Times. ТОЛКАЧЁВА АННА НИКОЛАЕВНА — ассоциированный сотрудник Европейского университета в Санкт-Петербурге, кандидат политических наук. ТРЕНИН ДМИТРИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ — заместитель директора Московского центра Карнеги, ведущий научный сотрудник, кандидат исторических наук. ФЕДЮКИН ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ — заместитель заведующего отделом «Мнения и комментарии» газеты «Коммерсантъ».
130 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 130
03.12.2006 23:41:23
CONTENTS AND SUMMARIES Vol. 10, No 5–6 (34)
COVER STORY POST-SOVIET CONFLICTS
that could even hypothetically appease both sides.
The Case of Kosovo
and the E.U. had a military, political and economic
BY DMITRY TRENIN
Moreover, unlike in the Balkans, where the U.S. monopoly and could push through their own plan for
The case of Kosovo is neither wholly unique nor
resolution, the global forces at play in the Georgian-
universal as a model of conflict resolution. Rather,
Abkhazian conflict are more or less evenly matched.
it should push us to reevaluate the situations that
As a result, from the international policy perspective
have developed in the conflict zones that arose after
there is no resolution to the conflict in sight.
the breakup of Yugoslavia and the USSR. It should also lead us to seek new political solutions to these conflicts, designed not to gain fleeting geopolitical advantages, but to strengthen regional stability and
Abkhazia and South Ossetia: Independence or Survival? BY NICU POPESCU
security. Is such a shift in thinking likely? If we assume
Most researchers analyzing post-Soviet conflicts
that governments make decisions only when forced to
approach them as parts of broader geopolitical
do so by the pressures of current events, it probably
struggles. The dynamics of the conflicts themselves
is not. However, if we allow that governments are
and the internal politics of separatist entities often
capable of acting to achieve positive goals, then the
remain out of view. Meanwhile, the separatist entities
answer just might be affirmative.
of Abkhazia and South Ossetia have been able to maintain their de facto independence from Georgia
A Useless Precedent BY IGOR FEDIUKIN
for more than 10 years. Despite their small size, their demographic problems, the fragility of existing
Today’s international community has at its command
institutions, weak power, and political, economic
only the tools of ‘freezing’ conflicts between
and geographic isolation, they have survived and
separatists and their former rulers. Indeed, this is
strengthened their resolve to separate from Georgia.
inevitable, given that the world refuses to accept
These developments are underpinned by a number
the legitimacy of changes to the internationally
of factors, including a set of ideas that form the
recognized borders of sovereign states. The fears
foundation of movements for independence.
of those who insist on the sanctity of that principle are understandable: once we recognize that restive provinces can achieve independence through
Moldova’s European Choice BY ANNA TOLKACHEVA
violence, we only encourage radicals to carve out
In refusing to sign the Kozak Memorandum and
sovereign ‘principalities’ on the territories under
choosing instead to align itself with Western partners,
their control. But the negative consequences of such
Chisinau hoped to kick-start the Trans-Dnistrian
unwavering adherence to the status quo are no less
conflict resolution process onto a favorable (from its
evident: the globe is dotted with a strong of territories
point of view) direction. However, as developments
in a constant state of neither war, nor peace.
have shown, widening the participation of the negotiations and internationalizing the conflict
A Dead End for Georgia and Abkhazia BY ANDREI RYABOV
resolution mechanisms were not terribly effective. The European Union’s support is primarily symbolic, and not one significant issue has been resolved under
The Georgian-Abkhazian conflict seems as intractable
the new format of negotiations. It was these deflated
today as it did 12 years ago, when the signing of the
hopes in the E.U. and Ukraine and, most importantly,
Moscow agreement froze the results of the 1992—
serious economic dependence on Russia that forced
1993 war in place. There are no evident compromises
Vladimir Voronin to revise his foreign policy. Pro et Contra 2006 сентябрь — декабрь 131
Vol10-num5-6.indd 131
03.12.2006 23:41:23
Contents and summaries
Russia’s Military Peacekeeping BY ALEXANDER GOLTS
into the global Ummah. Looking forward, the greatest unknown is whether or not it will be possible to
The peacekeeping missions that Russia undertook
avoid social instability. If the answer is no, instability
after the bloody internal conflicts in Trans-Dnistria
is highly likely to provoke a general radicalization
and Abkhazia are, of course, not exactly traditional.
of Islam, a steep rise in religiously labeled political
First and foremost, this is because the peacekeeping
activism, and the consolidation of Islamists
mission was handed down to troops who had been in
throughout Russia and, eventually, Eurasia.
the conflict zone while the conflict was actually under way. In one way or another, these units of the Soviet Army, which came under Russian jurisdiction already
The Power of Poland’s Radicals BY ALEKSANDER SMOLAR
in the midst of the conflicts, were involved in the
The rise to power of radicals was, to a large extent,
civil wars. Combatants received weapons from their
circumstantial. It was helped along by the absolute
arsenals, and soldiers periodically either took part in
bankruptcy of the left wing due to corruption
battle, or attempted to stop the fighting of their own
scandals, the fall-out among the moderate party and
volition.
their disappearance from the political scene, and the opportunism and radicalization of the liberals from the Civic Platform. But it is important to note that this
ARTICLES
was also an echo of the transformation. This was the
Islam and Politics in Russia
payback delivered to Poland’s ‘Perestroika’ by those
BY ALEXEY MALASHENKO
segments of society who suffered the greatest losses
The rebirth of Islam in Russia over the past two
and who were less prepared for freedom than others.
decades has had contradictory effects. Most
This includes the elderly, the poorly educated, and
importantly, we are faced today with a new reality:
the residents of villages and small provincial towns.
a ‘new’ Islam and new Muslims. Despite its loyalty
From this point of view, these sorts of processes pose a
to the state, Islam will never again be fully under
threat to other post-communist countries as well.
state control. It is theologically and ideologically pluralistic, and elements have grown up within it that
Book Reviews
are in opposition to the authorities. It is closely tied
Our Authors
132 Сентябрь — декабрь 2006 Pro et Contra
Vol10-num5-6.indd 132
03.12.2006 23:41:24
