Потери флотов противника на морских ТВД Великой Отечественной войны Цена нашей победы

ЦЕНА НАШЕЙ ПОБЕДЫ Анализ потерь Советского ВМФ в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Вице-адмирал в отставке К. СТАЛБО, доктор военно-морских наук, профессор

ИСТОРИЯ войн хранит в своей памяти немало блистательных побед в морских сражениях прошлого. Так, например, эскадра Г. Спиридова значительно меньшего относительно сил противника состава в Чесменском сражении уничтожила 60 турецких кораблей (из них 14 — линейных) и свыше 11000 человек их экипажей, не потеряв ни одного своего корабля и лишь 11 моряков. Внушительные победы без потерь в собственных силах были одержаны Г. Нельсоном при Абукире и П.С. Нахимовым при Синопе. И наконец, Советский ВМФ с меньшими потерями в сравнении с понесенным ущербом противостоящего на морских ТВД противника внес достойный и посильный вклад в победу над фашизмом. Наш флот при внезапном нападении врага не потерял ни одного корабля. С первых же дней войны он приступил к решительным наступательным действиям: высадка десанта на Дунае 24—26 июня с захватом плацдарма на румынской территории; артналет на Констанцу кораблей эскадры Черноморского флота; удары морской авиации по наземным объектам и военно-промышленным центрам коалиционного противника в Пруссии, Румынии, Финляндии, Норвегии и по самой столице рейха Берлину; действия подводных лодок, торпедных катеров и флотской авиации на коммуникациях противника в Баренцевом, Балтийском и Черном морях. Активный, наступательный характер боевой деятельности был присущ нашему флоту на протяжении всей войны. Он действовал в невероятно тяжелых условиях, сложившихся в связи с утратой нами значительной части системы базирования. В середине 50-х годов специально созданная группа ученых-историков флота под руководством капитана 1 ранга В. Ачкасова на основе наших и немецких архивных данных провела исследования с целью количественной оценки боевых и небоевых потерь обеих сторон. Рассматривалась каждая боевая единица — надводный корабль, подводная лодка, самолет, катер, транспорт. Где, когда, при каких обстоятельствах и каким оружием был поврежден, сбит или потоплен. Материалы исследований, составившие несколько томов, долго имевшие гриф «секретно», для сегодняшнего времени обладают максимальной степенью достоверности. Данные о боевых потерях сторон приведены в табл. 1. Значительное превышение потерь противника в транспортном тоннаже в нашу пользу связано с более высокой его зависимостью от морских перевозок для обеспечения своих войск, крупнотоннажностью его судов и постоянными активными действиями сил наших флотов на его коммуникациях. В таблице указан тоннаж потерь, достоверность которых подтверждена обеими сторонами. По нашим же данным, - не подтвержденным немецкими архивами - тоннаж потопленных транспортов на 1 569 тыс. т больше. Ощутимо превышение потерь противника в авиации при ее боевых действиях в море (помимо этого, при решении задач в интересах сухопутных войск нами потеряно еще 1375 самолетов

морской авиации). Имеет место оно и по некоторым классам боевых кораблей. Несколько слов о так называемых небоевых потерях. Их у нас, как свидетельствуют результаты вышеназванных исследований, намного больше, чем у противника. Это объясняется внезапностью нападения и захватом Германией стратегической инициативы с началом войны. В первые же дни свыше 30 наших судов были захвачены гитлеровцами в своих портах. Большое количество транспортов, буксиров, барж и мотоботов, а также временно небоеспособных кораблей уничтожалось при отступлении. Например, пять подводных лодок, один эсминец и пять вспомогательных судов были взорваны только при оставлении Лиепаи. В то же время не поддаются учету потери противника в малых кораблях, катерах и плавучих средствах, понесенные им в период нашего стратегического наступления в 1944—1945 гг. Помимо этого, как зачастую бывает на войне, корабли и транспорты гибли на своих же минах и от нелепых, ошибочных атак собственных сил. Вот почему по ряду подобных и иных косвенных причин более приемлема методика подсчета соотношения потерь в относительных величинах, которой и отдано предпочтение в настоящей статье. В таблицу не включены небоевые потери корабельного состава и морской авиации ВМФ, которые, как установлено в ходе исследований, составили: 3 эсминца, 12 подводных лодок, 5 сторожевых кораблей, 1 минный заградитель, 325 мотоботов и шхун, 421 буксир и барж, 129 транспортов, 114 малых охотников за ПЛ и сторожевых катеров, 53 морских и катерных тральщика, 30 торпедных и 14 бронекатеров и 7 канонерских лодок. Всего 1114 единиц. Аналогичные потери противника— 209 единиц. Представляет интерес анализ соотношения боевых потерь по годам войны. Он показывает взаимосвязь и зависимость успешности действий нашего флота от хода событий на сухопутных фронтах войны. Если в 1941—1942 гг. оно составляло соответственно 1:0,6 и 1:0,3, а в 1943 г.— 1:0,9, то в 1944—1945 гг. оно достигло значений 1:3 и 1:14 в нашу пользу. Самым неблагоприятным для нас был 1942 г., когда мы потеряли в три раза больше кораблей, чем противник. Объясняется это необходимостью прорыва подводными лодками БФ блокады Финского залива (в результате чего погибло семь подводных лодок), необходимостью прорыва наших кораблей в блокированный Севастополь (98 походов надводных кораблей, 84 — подводных лодок и 174 — транспортов). При этом ЧФ потерял крейсер «Червона Украина», четыре эсминца, две подводные лодки и четыре крупных транспорта. В этом же году много малых кораблей потеряла Азовская флотилия — 25 катеров при эвакуации на Таманский п-ов частей Крымского фронта, 107 катеров и вооруженных сейнеров при прорыве из Азовского моря и при оставлении портов Таманского п-ова. Причиной больших потерь в 1942 г. было господство в воздухе немецкой авиации, особенно на Черном море. Изменения в соотношениях потерь наших кораблей по годам войны были, конечно, во многом обусловлены неудачами и успехами наших сухопутных войск, действовавших на приморских направлениях. Анализ показывает, что наибольшие потери наши флоты несли в операциях по содействию приморским флангам сухопутных войск. Это вызвано большим размахом и напряженностью совместных действий армии и флота. Так, в первый период войны борьба войск на изолированных участках и плацдармах требовала

их бесперебойного снабжения, а затем, как правило, эвакуации в очень неблагоприятных оперативных условиях. Значительная часть транспортов и плавучих средств уничтожалась при эвакуации наших гарнизонов или гибла в оставляемых портах (исключение составили Ханко и Одесса). После Сталинграда, когда стратегическая инициатива перешла к Красной Армии, наши потери в транспортных и вспомогательных судах резко сократились. Потери же в боевых кораблях снижались не столь значительно и в 1943 г. были почти равны потерям противника. Объясняется это активным участием флота в наступательных операциях, прежде всего в десантах; в результате чего наши потери в боевых кораблях только за год составили одну треть всех потерь за войну в целом. Если принять суммарные потери советского флота в кораблях и судах за единицу, то соотношения по ТВД относительно потерь противника за весь период войны выглядят таким образом: Черноморский — 1:0,6; Балтийский—1:0,9; Северный — 1:1,4. Большие абсолютные потери мы имели на Черном море и Балтике, где боевые действия велись в ходе крупнейших оборонительных и наступательных стратегических операций. Они были связаны с обороной Одессы, Севастополя, Крыма, Новороссийска, Туапсе, Ленинграда, Таллинна, Ханко, Лиепаи, а также с освобождением Таманского п-ова, северного побережья Азовского моря (три десанта), Крыма, Николаева, Таллинна, Моонзундских о-вов, взятием Констанцы, Варны, Бургаса, Кенигсберга, Пиллау, Гдыни, Штеттина, Ростока. Это определяло напряженность боевых действий флотов и их «боевую загрузку» во все периоды войны. Наибольшие относительные потери на Черном море связаны также и с тем, что на этом театре противник смог захватить морское побережье протяженностью в два раза больше, чем на Балтике. Мы теряли не только берег и базы. Рушились оборона фарватеров, системы наблюдения и связи. Следует учитывать и такой немаловажный фактор, каким являлся количественный и качественный состав сил флотов, с которым они вступили в войну (см. табл. 2). Не вызывает сомнения, что это обстоятельство, помимо всех прочих факторов, в условиях безраздельного господства авиации противника в первые годы войны на всех морских театрах не могло не оказать прямого или косвенного влияния на соотношение потерь. Из таблицы видно, что на каждом из двух самых «горячих» флотов — Черноморском и Балтийском — количество кораблей и самолетов к началу войны намного превосходило состав сил Северного флота. В то же время значительная их часть приходилась на малые корабли и катера, которые использовались, во-первых, более разносторонне и, во-вторых, с меньшей осмотрительностью, чем крупные корабли. На этих двух театрах боевые действия на море в большей степени, чем на Севере, были связаны с обороной военноморских баз и побережья, поэтому велись в прибрежных районах, где корабли подвергались более интенсивному воздействию авиации и береговой артиллерии противника. Многократно выше была здесь и минная опасность. По мере изменения стратегической обстановки в нашу пользу сокращались и относительные потери нашей морской авиации. Среднее количество ежемесячных потерь самолетов, включая участие морской авиации в боевых действиях на сухопутных фронтах, по годам войны составило: 1941 г.— 191, 1942 г. —76, 1943 г.— 105, 1944 г.— 100 и в победном 45-м —61. Общее количество потерь

авиации флотов в боевых действиях на море — 3935 самолетов. И кроме этого, на сухопутных фронтах — 1375 самолетов. Сокращение потерь самолетов в 1942 г. объясняется уменьшением численного состава авиации Балтийского и Черноморского флотов, а также снижением интенсивности ее боевого использования, вызванной общей оперативной обстановкой на этих театрах. Например, практически вся авиация Балтийского флота была вынуждена базироваться в районе Ленинграда и поэтому не имела в пределах своей досягаемости достаточного числа морских целей для боевого воздействия. Аналогичное положение было и на Черноморском флоте, авиация кото рого не могла наносить удары с аэродромов Кавказа по кораблям, судам и базам противника в западной и северо-западной части моря. Также как и в корабельном составе, наибольшие абсолютные потери в авиации стороны понесли на Черноморском и Балтийском морских театрах. Соотношение этих потерь составило: Черноморский — 1:1,36; Балтийский — 1:1,44; Северный — 1:1,25. Становится очевидным: в среднем на каждые 10 наших погибших самолетов противник терял более 13. Тем не менее боевые потери морской авиации превзошли численность самолетного парка ВМФ начала войны (без ТОФ) в 2,5 раза. Это свидетельствует об очень большой напряженности, с которой она использовалась все четыре года военного лихолетья. Являясь наряду с подводными лодками основной ударной силой флота, морская авиация относительно других родов сил ВМФ использовалась для содействия сухопутным войскам наиболее широко и активно. Свыше четверти всех самолетовылетов за всю войну было совершено для ударов по наземным объектам. Следует отметить, что Северному флоту для участия в операциях по обеспечению внешних конвоев с начала 1942 г. частично придавалась авиация Карельского фронта, Архангельского района ПВО и резерва Верховпого Главнокомандования. К небезынтересным выводам приводит сопоставление данных о потерях кораблей и транспортов противоборствующих сторон от воздействия различных родов сил и оружия (табл. 3). В процентном соотношении наши потери выглядят так: от авиации —38%, от подводных лодок — 5%, от надводных кораблей — 6%, на минах — 24%, от береговой артиллерии — 27 %. Очевидно, что основные потери наш флот понес от ударов авиации, береговой артиллерии и минного оружия. Это объясняется действиями сил флотов преимущественно в прибрежных районах, против наземных объектов, в силу чего они оказывались под воздействием всех родов авиации противника и его береговой артиллерии. Значительный процент потерь кораблей и судов от авиации противника обусловлен еще и тем, что гитлеровцы в течение всей войны использовали се в качестве главной ударной силы против нашего флота, а также слабостью ПВО наших кораблей, особенно в пачальный период. Сказалось и отсутствие у нас авианосцев. Значительные потери кораблей (35 %) и судов (15 %) на минах связаны прежде всего с недостаточным количеством тральщиков, отсутствием средств. борьбы с неконтактными минами, а также необходимостью действий кораблей на мелководье. Примечательно, что в первой мировой войне русский флот от минного оружия понес примерно такие же потери. Следует признать, что ущерб от воздействия подводных лодок и надводных

кораблей противника был незначительным. Это объясняется фактическим превосходством наших сил на театрах, а также тем, что немецко-фашистское командование предполагало достигнуть основные цели войны главным образом успешными действиями своих сухопутных войск и авиации. Морские бои и столкновения крупных боевых кораблей носили весьма редкий, эпизодический характер. Ни одного морского сражения сторонами не замышлялось, а потому и не состоялось. Военно-морскими стратегиями сторон они не предусматривались. Лишь дальнейшее развитие событий заставило немецкое командование пересмотреть свое отношение в боевым действиям на море. Ему удалось создать довольно сильные, но так и не оправдавшие возлагавшихся надежд группировки надводных кораблей и подводных лодок только на Севере. В связи с этим потери наших кораблей и судов здесь возросли и составили от ударов подводных лодок 25%, а надводных кораблей—12%, в то время как на Черном море и на Балтике они колебались от 2 до 6%. Однако, несмотря на усиление корабельных группировок на Севере, основной ударной силой в борьбе с нашим флотом повсеместно оставалась авиация, на долю которой приходится 48% от общего числа потерянных североморцами кораблей и судов. Если же подвергнуть анализу результативность боевого воздействия сил нашего флота на морского противника, то данные табл. 3 свидетельствуют о том, что наша авиация также эффективно действовала как против транспортов (около 50%), так и против боевых кораблей противника (66 %). При рассмотрении причин потерь противником транспортов можно констатировать весомый вклад наших подводных лодок (31 %). В то же время нельзя не обратить внимания и на то, что потери наших транспортов от его подводных лодок составили всего 5%. Даже на минах и от береговой артиллерии наши конвои понесли более значительный урон (15 % и 32 % соответственно). Это говорит о том, что в ходе войны подводные лодки использовались противником на наших театрах менее интенсивно и менее успешно, чем советские подводные лодки и другие силы. Некоторое исключение составляет лишь Северный флот, где общие потери от подводных лодок составили 25%. Здесь в полной мере сказались открытый характер театра и жесткая необходимость обеспечения устойчивости коммуникаций. Почти в два раза меньше потери кораблей и судов от авиации на Балтике в сравнении с другими театрами. Это можно объяснить тем, что в течение трех лет (осень 1941 г. — осень 1944 г.) крупные надводные корабли и транспорты не использовались и находились на приколе в Ленинграде и Кронштадте под прикрытием мощной ПВО Ленинградского фронта. Определенный интерес представляет анализ наших потерь в боевых кораблях в зависимости от характера их боевой деятельности и решаемых задач (табл. 4). Исследования по установлению общих потерь ВМФ в корабельном составе по этим критериям дали такие результаты: при обороне пунктов базирования — 36%, при действиях на коммуникациях противника — 8%, при высадке десантов и действиях против берега— 15%, при защите своих коммуникаций и на переходах морем — 32°/<ь при поддержании оперативного режима (разведка, траление, дозоры, и проч.) — 9%. Количественно-долевые величины, приведенные в табл. 4, показывают, что основной урон в корабельном составе наш флот понес в оборонительных операциях: оборона баз и защита своих коммуникаций, снабжение сухопутных войск на приморских плацдармах и перевозка войск,

поддержание оперативного режима и прикрытие приморских флангов действующей армии. Большая доля потерь боевых кораблей в незащищенных портах и пунктах временного базирования свидетельствует о том, что в условиях войны порты (в отлячие от военно-морских баз) были для них малонадежными укрытиями. 5060% всех потерь в корабельном составе флоты понесли при выполнении оборонительных задач и лишь 30-40% в наступательных действиях. Однако из этого не следует, что оборонительные действия флотов по масштабу и значимости занимали главенствующее место. Такое распределение ущерба объясняется тем, что флоту пришлось решать оборонительные задачи в исключительно неблагоприятных условиях. Чего стоили, например, эвакуация Таллинна, прорывы в блокированные с моря и воздуха Одессу, Севастополь, оборона Ленинграда и Кавказа. В ходе оборонительных действий потери флота были несравненно выше, чем при решении наступательных задач. В итоге по критерию потерь наступательные действия нам обошлись «дешевле», чем оборонительные. Немалые потери наших флотов при решении оборонительных задач отражают степень влияния на этот фактор стратегической обстановки и характера деятельности сухопутных войск на приморских направлениях. Весьма поучительны результаты исследований потерь, дифференцированные по родам сил и классам кораблей ВМФ в зависимости от характера их боевой деятельности и противодействия противника. Установлено, что суммарный ущерб нашей морской авиации в типовых ситуациях войны распределился следующим образом: сбито в воздушных боях — 37,2%, зенитной артиллерией — 17,5%, уничтожено на аэродромах— 8,5%, разбились при посадке в результате боевых повреждений — 14,9%, не вернулись с боевого задания по неустановленным причинам — 21,9%. Потери самолетов от противодействия истребительной авиации более чем в два раза превышают таковые от огня зенитной артиллерии и в четыре раза — от ударов по нашим аэродромам. Можно утверждать, что в течение всей войны основным средством противника в борьбе с нашей флотской авиацией была его истребительная авиация. Распределение же ее потерь в зависимости от характера боевой деятельности и решаемых типовых задач отображено в табл. 5. В ее последней графе выведено значение величины условного коэффициента опасности, как результат деления процента потерь на процент самолето-вылетов. Почти четвертую часть (23,3 %) самолето-вылетов авиация ВМФ совершила против сухопутных войск и наземных объектов противника, выполняя функции фронтовой авиации. При решении этих задач потери составили почти четвертую часть общих боевых потерь самолетов. Почти столько же было потеряно (22,6 %) при нанесении ударов по кораблям и судам противника в море, хотя число самолето-вылетов на решение этой задачи почти в четыре раза меньше. Это обстоятельство cвидетельствует о том, насколько сложнее и опаснее в условиях минувшей войны было наносить удары по кораблям, чем по войскам и объектам противника на суше. Условный коэффициент опасности здесь равен 3,8! Почти в такой же степени были сложны и опасны удары авиации по кораблям и судам в портах и базах. На выполнение этой задачи было совершено всего 3,9% общего числа самолето-вылетов, а потери составили 11,9%. В обоих случаях приходилось преодолевать сильную, хорошо организованную ПВО противника — комплексное

противодействие как истребительной авиации, так и зенитной артиллерии. Наименьший относительный ущерб авиация флота понесла при решении задач прикрытия кораблей в море и ПВО баз и портов. Потери подводных лодок от воздействия различных родов сил и оружия противника составили: от надводных кораблей—31%, от подводных лодок — 9%, от авиации—4%, на минах—64%, от береговой артиллерии—2%. Наибольшие потери они понесли от минного оружия. При этом на Севере и Черном море они подрывались только в районах боевых действий, а на Балтике чаще всего на переходе морем и при форсировании рубежей НЛО в Финском заливе. Каждая третья наша подводная лодка была потоплена противолодочными караблями противника. 85% погибших на минах и от атак надводных кораблей подводных лодок — итог недостаточного боевого обеспечения их развертывания и самих действий в районах боевого предназначения. Довольно высок и процент потерь подводных лодок от подводных лодок противника. Безусловно, что этот факт оказал существенное влияние на послевоенное развитие противолодочных сил. Низкие же потери подводных лодок от ударов авиации обусловлены недостаточным оснащением немецких самолетов средствами поиска и уничтожения этих кораблей. Потери наших подводных лодок при выполнении типовых задач характеризуются следующими данными: при действиях на коммуникациях противника —81%, на переходе морем—14%, в базах —4%, при ведении разведки — 1 %. Из каждых пяти подводных лодок четыре были потеряны на коммуникациях. Это также один из негативных результатов их самостоятельных действий при отсутствии боевого обеспечения. Потери эскадренных миноносцев и лидеров составили более 60% их довоенного состава действующих флотов. От противодействия различных родов сил и оружия противника ущерб распределился таким образом: на минах — 52%, от авиации 45% и подводных лодок—3%. По критерию решаемых задач: при действиях на коммуникациях противника — 20 %, при решении оборонительных задач в море 55%, в портах и базах — 22%, при действиях против берега — 3%. Столь высокая утрата эсминцев на минах связана с их деятельностью преимущественно в прибрежных и мелководных районах, а также суровой необходимостью их активного использования в решении оборонительных задач. Не меньшую угрозу представляла для них и авиация. Обстановка довольно часто вынуждала использовать эти корабли без воздушного прикрытия от ударов авиации противника по причине незначительного тактического радиуса действия наших истребителей. Авианосцев же, к сожалению, мы не имели. Их наличие позволило бы резко расширить возможности боевого использования сил флота, особенно крупных надводных кораблей. Нельзя не отдать должного торпедным катерам. Из надводных кораблей они, пожалуй, использовались наиболее активно и результативно. Несмотря на господство авиации противника в воздухе, необходимость действовать без авиационного прикрытия и слабое зенитное вооружение, катерники в течение всей войны на всех театрах вели дерзкие и результативные боевые действия, выполняя порой несвойственные им задачи (высадка десантов, эвакуация, доставка грузов и др.). От воздействия сил и средств противника потери в торпедных катерах составили: от авиации — 28%, от надводных кораблей — 26%,

на минах —24% и от береговой артиллерии — 22 %. По критерию типовых задач: защита своих коммуникаций — 32%, действия на коммуникациях противника — 28 %, погибло в базах — 11%, при высадке десантов —17%, при решении задач разведки — 12%. Их общие потери составили более 40% первоначального состава, причем 49% из них — при выполнении несвойственных им задач. Вынужденное использование катеров при высадке морских десантов — результат отсутствия в то время в составе наших флотов специальных десантно-высадочных средств. Столь же высокой похвалы заслуживают и охотники яа подводными лодками. Несмотря на весьма примитивное вооружение средствами поиска и обнаружения, слабость зенитно-артиллерийских средств обороны, зачастую наспех переоборудованные из рыболовецких сейнеров и шхун, они в столь же тяжелой оперативной обстановке мужественно шли в море выполнять любые поставленные им задачи. Свойственные и не совсем. И даже непосильные. Потери г.тих кораблей по тем же показателям выглядят так: от противодействия авиации противника — 36%, от подводных лодок — 6%, от надводных кораблей — 5%, от береговой аргиллерии — 27% и на минах — 26%. В зависимости от характера боевой деятельности: по нарушению коммуникаций противника — 1%, при защите своих коммуникаций — 23%, при высадке десантов — 30%, при поддержании оперативного режима — 25%, в портах и базах — 21%. Эти данные показывают, что охотники за подводными лодками несли тяжелые и практически равнозначные потери от основных сил и средств противника при выполнении тех задач и от того противника, против которого они использовались. Основной урон в охотниках приходится на противодействие авиации противника и при высадке морских десантов. Значителен ущерб и от береговой артиллерии, а также при несении дозорной службы, когда маленький одиночный корабль вступал в бой с самолетами или надводными кораблями, многократно уступая им в своих боевых возможностях. О тральщиках и их потерях. Об этих кораблях нельзя не сказать особо — тепло и благодарственно. Всю войну «пахари моря» выполняли не столь броские и на первый взгляд не столь героические задачи. Однако их вклад в общую копилку нашей победы трудно переоценить. Недостаточное внимание в предвоенные годы к степени и масштабам возможной минной опасности привело к тому, что боевой состав действующих флотов по этому классу кораблей с началом войны составлял всего-навсего 50 единиц, что было явно недостаточно. Уже в начальный период войны ситуация осложнилась тем, что враг применил магнитные и акустические неконтактные мины. Тральщики не имели и достаточных средств борьбы с воздушным и подводным противником, отчего эффективно решать задачи конвоирования и несения дозорной службы не могли. Но суровые обстоятельства войны, особенно первых лет, требовали за неимением лучшего интенсивно привлекать их и к решению несвойственных им задач. В боевых столкновениях с противником они обычно становились первыми объектами ударов самолетов и кораблей противника. Вот почему они понесли столь большие потери—76 единиц, что значительно превышает их изначальный состав. По критерию противодействия сил и средств противника они составили: на минах — 52%, от противодействия авиации — 19%, от подводных лодок — 19%, от надводных кораблей — 4% и береговой артиллерии — 6%. В зависимости от характера решаемых задач: защита своих коммуникаций —

60%, поддержание оперативного режима — 21%, высадка десантов — 9%, в базах — 9%, на коммуникациях противника — 1%. Анализ потерь в противоминных кораблях свидетельствует не только о высокой напряженности их боевого использования и огромном объеме выполненной ими боевой работы, но и о скромном мужестве и жертвенном героизме тех, кому довелось воевать на них. Статистические данные, на основе которых выполнен анализ наших потерь в кораблях и самолетах в годы Великой Отечественной войны, позволили рассчитать эффективность боевых действий сил флота по критериям расхода ресурса, боеприпасов и потерь в корабельном составе, которые приходятся на потопленную единицу. Авиация флота для уничтожения одного боевого корабля или транспорта совершала в среднем за войну 80 самолето-вылетов, расходовала 10,7 т авиационных бомб, 2,7 торпеды и теряла 2,1 самолета. Наши подводные лодки на потопление одной боевой или транспортной единицы совершали пять боевых походов и расходовали восемь торпед, теряя при этом 0,39 подводных лодок. В то время как этот показатель в целом (с учетом всех участников) в Первую мировую войну составил 0,33, а во Вторую — 0,65, что в определенной мере, хотя и с некоторыми оговорками, говорит само за себя. При этом фактическая эффективность боевых действий нашей морской авиации, и особенно подводных лодок, была еще выше, так как при анализе не учитывались потери противника на минах, выставленных этими силами. Расчеты показывают, что средний расход минного оруяшя на один потопленный корабль и транспорт противника без учета поврежденных составил 144 мины. Приведенные данные не просто иллюстрируют эффективность минного оружия, но и призывают помнить о его возрастающей опасности сегодня и в грядущем будущем, делать отсюда соответствующие выводы и заблаговременные практические шаги. В то же время в оценке действий родов сил флота нельзя подходить только простым сопоставлением ватраченных на уничтожение боевой или транспортной единицы противника ресурсов. Например, подводные лодки действовали в таких районах, где авиация вообще действовать не могла. Кроме того, они обладали лучшей избирательностью и топили, как правило, крупные транспорты. Порой потопление одного-двух транспортов с войсками и техникой по уровню нанесенного противнику ущерба было равнозначно проведению армейской или даже фронтовой операции. И что весьма важно, подводные лодки на протяжении всей войны непосредственно воздействовали на военно-экономический потенциал противника, так как, нарушая его морские коммуникации, препятствовали поставкам стратегического сырья (нефти, руды и проч.). Были периоды, когда они являлись единственным родом сил флота, способным решать такую задачу. Нельзя не признать, что анализ потерь позволяет сделать лишь приближенные выводы о роли того или иного рода сил в вооруженной борьбе на море. Окончательный же вердикт может быть вынесен лишь на основе разработки и применения новых общих критериев, объективно отражающих возможности сил и их эффективность при выполнении тех или иных задач. Одним из таких критериев может стать военно-экономический показатель, характеризующий соотношение «стоимость — эффективность» решения одной и той же задачи

различными силами и средствами на каждом конкретном театре военных действий. Сравнительный анализ потерь кораблей, транспортов и самолетов противоборствовавших сторон в Великой Отечественной войне позволяет сделать основной вывод: Советский Военно-Морской Флот понес м е н ь ш и е потери, чем флот фашистской Германии. А отсюда очевиден само собой разумеющийся ответ на сакраментальный вопрос: кто воевал лучше? Несмотря на значительные потери и ограниченные возможности пополнения боевого состава нашего флота в ходе войны, к ее завершению суммарное водоизмещение кораблей ВМФ возросло более чем на 164 тыс. т: Северного флота — на 88 365 т, Балтийского— на 7107 т, ТОФ — на 88 833 т, тоннаж же Черноморского флота сократился на 20 296 т. Самолетный парк морской авиации увеличился на 3691 единицу. Если в 1941 г. общее водоизмещение кораблей нашего ВМФ составляло 410 118 т, то в 1945 г. оно возросло до 574 747 т. Для сравнения заметим, что к этому периоду тоннаж кораблей ВМС США составлял 7 065 341 т, а английских— 354 550 т. Количественный состав ВМФ по состоянию на 1 июля 1945 г. был таким: линейные корабли — 4, крейсера — 9, лидеры — 5, эсминцы — 48, подводные лодки — 176, сторожевые корабли —21, большие охотники — 62, малые охотники — 250, торпедные катера—391, канонерские лодки — 39, бронекатера — 192, минзаги — 17, сетевые заградители — 8, тральщики—183, катерные тральщики — 713, сторожевые катера — 293, плавбазы — 2, другие катера — 45 (Доклад Наркома ВМФ Председателю ГКО, 1945г., ЦВМА, д. 17, ч. 1, лд. 1—27). Таким образом, к исходу войны наш флот стал более сильным, разнородным и полнокровным по составу. Ударная мощь морской авиации возросла в три раза, количество противолодочных кораблей — в 1,3 раза, торпедных катеров — в 2,5 раза. Были созданы и получили развитие в ходе войны два новых рода сил ВМФ — ПВО и морская пехота. Произошли существенные качественные изменения в боевых возможностях кораблей и их вооружении — количество корабельных ГАС увеличилось в 10 раз, радиолокация превратилась в неотъемлемый вид вооружения кораблей всех классов и типов, появилось принципиально новое оружие — неконтактные мины и неконтактные тралы. Небывалое развитие получило военно-морское искусство и тактика всех родов сил ВМФ. Все категории личного состава (от самых высших до низших) приобрели и стали носителями богатейшего боевого опыта, что сыграло немаловажную роль в поддержании боевой готовности и значительном повышении качества боевой подготовки разнородных сил флотов в послевоенный период. Он бесценен и современен не только как память истории, как свидетельство невиданной доблести и мужества советских моряков, но и как научный фундамент дальнейшего совершенствования и развития отечественного флота как гаранта безопасности страны от возможной угрозы с морских и океанских направлений.

Таблица 1 Общий тоннаж потерь, тыс. тн боевые корабли

транспорты

СССР

200

500

Линейные корабли и броненосцы береговой обороны —

Германия

230

1838

3*

3

18

Соотношение потерь

1 : 1,15

1 : 3,6

—

1 :3

1 : 0,6

Стороны

Спасательные и гидрографические суда 197

Крейсера

Эсминцы

Подводные лодки

Канонерские лодки

1

31

86

15

22

114

177

34

76

5

48

—

42

22

116

2

97

16

117

5509

1:0,6

—

1:1,9

1 : 0,2

1 : 0,6

1 : 0,1

1 : 1,3

1 : 3,2

1 : 0,6

1 : 1,4

Сторожевые корабли

Торпедные катера

Малые охотники за ПЛ

Бронекатера

Тральщики

* "Ниобе", "Шлезиен", "Шлезвиг Гольштейн" Таблица 2 Флоты

Силы

Всего

Черноморский

Балтийский

Северный

Тихоокеанский

Линейные корабли

1

2

—

—

3

Крейсера

5

2

—

—

7

Лидеры и эсминцы

16

28

8

14

66

Сторожевые корабли

2

7

7

16

22

Подводные лодки

47

65

15

91

218

Торпедные катера

84

48

2

135

269

Тральщики

15

23

2

30

80

Самолеты

802

861

116

750

2529

Минные заградители

Самолеты

3935

Таблица 3 Потери сторон в корабельном составе и транспортах за весь период войны, % Род сил, вид оружия

Суммарные потери противника в боевых кораблях и транспортах по ТВД

Корабельный состав

Транспорта

Черноморский

Балтийский

Северный

ВМФ

Противник

ВМФ

Противник

Авиация

47

26

48

27

66

46

48

Подводные лодки

2

3

25

7

6

5

31

Надводные корабли

5

6

12

12

8

2

3

Мины

19

32

13

35

17

15

16

Береговая артиллерия

27

33

2

19

3

32

2 Таблица 4

ТВД

Оборона пунктов базирования

Потери в корабельном составе ВМФ при решении боевых задач Защита своих Действия на Высадка десантов и Поддержание коммуникаций коммуникациях действия против оперативного режима в противника берега базовых районах 30 11 29 6

Черноморский

24

Балтийский

9

31

19

11

30

Северный

18

20

36

5

21 Таблица 5

Характер боевой деятельности морской авиации

Самолетовылеты, % 5,9

Потери, %

Условный коэффициент опасности

22,6

3,8

Удары по пунктам базирования

3,9

11,9

3,0

Удары по аэродромам

1,9

5,2

2,7

Удары по наземным объектам

23,3

23,3

1,0

Авиационное прикрытие кораблей в море

10,5

3,6

0,34

Авиационное прикрытие пунктов базирования и аэродромов

31,3

11,3

0,36

Воздушная разведка

14,2

9,3

0,65

Другие задачи

9,0

12,8

1,4

Удары по кораблям в море