Мир

В. В. БИБИХИН

мир

Курс, прочитанный на философском факультете МГУ весной 1989 года

Издательство «ВОДОЛЕЙ» ТОМСК

-1995

ББК

87

В.

Б59

В.

Бибихин.

3

мир

1 Учредитель издательства «Водолей»­

Томская областная научная библиотека

должен сразу извиниться перед пришедшими и,

им. А. С. Пушкина

может быть, расстроить их: я буду говорить не об

В оформлении использованы страницы рукописей Леонардо да Винчи

истории понятия, как сказано в объявлении, которое составлялось без меня. История философских мнений о мире была бы заtватывающей темой, открыла бы много неожиданностей, но у меня просто нет для нее достаточных знаний. А главное,

Б59

Бибихин

в.

В.

Мир.- Томск:

раньше,

«Водолей»,

1995.- 144

с.

чем

Сдано в набор Печ. л.

4.5. Условн, печ. л. 7.56. Уч.-изд. л. 8.29. Заказ

N~

незавидно,

отвечает

Издательство «Водолей"

Томск. пер.

4-я типография

Батенькова,

1.

ВО «Наука"

630077. Новосибирск. 77. ул. Станиславского. 25

Б

030100000о М46(03)-95

Без объявл,

©

Бибихин В. В., 1995 «Водолей», оформление,

уже

и

если

мы

задуматься

о

не том,

могли

без

в

мы

чем

существуем.

нашей

«история цели,

и

понятия все-таки

"мир"» он

не

возник

не

тема

курсов,

заявлена,

да

и

всякому

подумать,

что

видящему,

речь

что

пойдет

о

понятии мира. Неужели о мире самом по себе собираемся говорить? Мир велик; о нем ведут свой дискурс многие науки. Они давно с целым миром не справляются, разбили его на части, части еще на другие части и на части частей. Вдруг опять говорить о целом мире? Старо, странно. Есть ли вообще в философии такая тема мир? Похоже, ее там нет. Во всяком случае, в философской энциклопедии статьи «Мир» не найти. Говорят о вселенной, есть теории вселенной. Но имеется в виду определенный срез: физическое устройство вселенной, галактики, туманности, рас­

ISBN 5-7137-0025-9

©

мы

случайно. Требовалось как-то прояснить тему, и всего естественнее было организаторам этих фа­ такая

634032.

знаний

культативных

392

понятии,

бы

бы

Подзаголовок

формат 70хI(Ю Vз2. Гарнитура Тайме. Печать офсетная.

о

было

движемся

07.08.95. Подписано в печать 10.09.95.

задумаемся

со словом, а с самой мир? Наше положение

специальных Главный редактор Е. Кольчужкин

мы

имеем дело с миром, не вещью. Что это за вещь -

1995

стояния, возрасты небесных тел. Может быть, мир это и есть вселенная? «Мир есть вселенная». Мы невольно

отшатываемся

от

такого

определения,

нам

4

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

делается не по себе, мы ощущаем неуют, если наш мир вселенная: оказываемся без крыши над головой на крошечной планете в недрах бескрайнего пространства, где кроме обитаемого нами небесного тела

еще

таких,

несчетное

что

'.'

сравнении

и

с

световых

множество

солнц,

невообразимо теми

лет

из

больше

расстояниями

маленькие

них

много

нашего. в

В

миллионы

расстояния,

например,

между домами или городами на нашей Земле, начинают казаться совсем ничтожными. Человек, который видит себя крошечным на крошечной планете,

не

может

малозначительности

действий

в

равно,

что

одним

и

подъемом

своих

масштабах

я

делаю,

другим, и

феномена

не

маленьких

маленький; из-за

Заползет

движений

и

уловить.

ли

и

всё

между

лежанием,

мелкости

трудно

о

Выходит

разницу

стоянием

опусканием

речь?

невольно

вселенной.

скажем,

становится

собственно,

думать

самого

О

муравей

чем,

просто

в

щель своего муравейника или будет еще продолжать мужественно

отстаивать,

скажем,

правопорядок

в

муравейнике и вокруг него велика ли разница? С этих гор, с верхних этажей этого здания Москва похожа на большой муравейник. То, что люди, тысячекратно пересекаясь между собой, уверенно находят, кими

идут где

каждый

приютиться,

миллионами

выходят из домов, порядка,

так

что

и

своим с

утра

и

на

снова

вдруг

все

ночь

несколь­

двигаться,

причем мало кто встает поперек

эксцессы

могут

а

начинают

путем

по

до

существу

поры

до

немногочисленны,

времени

почти

не

учитываться,- эксцессы как бы только высвечивают порядок, подчеркивают его победу,- это удиви­ тельная пять

картина.

утра,

Человек,

повинуясь

который

чувству

ежедневно

долга,

в

словно

категорическому императиву, встает, чтобы к шести или

еще

раньше

по

утреннему

холоду

развести

хлеб

по

В.

Бибихин.

булочным,

аккуратно

на

и

делает

протяжении

5

мир

это

совестливо

десятилетий,

с

и

очень

редкими срывами,- это заставляет ВСПО".1нить об удивительном порядке звездного неба. движении

светил.

Но

при

пространства

таком

взгляде,

так

сказать,

из

вселенной на маленькую Землю и

на

маленький город Москву, наполненную миллионами живых существ, разумных и неразумных, большого достижения в том факте, что в целом в городе

побеждает порядок, усмотреть не удается. Похоже, что

порядок

порядок

в

как

бы

природе,

явно не хуже,

в

не

в

человеком

космосе,

целом

в

придуман;

движении

что

светил

совгршеннее и удивительнее,

чем порядок человеческого общежития. Похоже, что человеческий порядок как бы только подражает порядку природы,

и

в соревновании

между порядком

общества и порядком при роды человеческий порядок неизбежно проигрывает. отстает, как бы запутыва­

ется

много

в

самом

сил

себе,

для

начинает

своего

заимствованиях

из

требовать непомерно

поддержания,

порядка

нуждается

природы.

В

в

грандиоз­

ности человеческий порядок тоже, конечно, уступает порядку природы. В самом деле, организовать

теплоснабжение

большого части

и

города

суши

-

или

одно

водоснабжение

дорожную

дело,

пустить в ход с невероятной,

а

даже

сеть

на

на

очень

шестой

миллиарды

лет

неуклонной точностью

целую планетную систему и бесчисленное множе­ ство таких систем другое. Словом, порядок человеческого общества оказывается в рамках и 8

масштабах вселенной только подражанием, да и не

очень

удачным,

со

срывами,

порядку

вселенной.

Мы редко смотрим так на свое общество словно

с

высоты

птичьего

пылинка Земля

среди

и

миллиардов

вование.

Что

это

полета,

редко

как на этой

людей

наше

из-за

думаем,

какая

пылинке затеряно

маленькое

желания

сущест­

уйти,

как

6

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

улитка, в свой домик, чтобы не видеть, не слышать?

Чтобы не думать, зачем в глубине одной из тысяч

галактик.. в

лучах

одной

из

миллионов

звезд

на

ничтожном пятачке маленькой планеты должна быть еще

зачем-то нужна

некую

космическую

недаром

человек

сейчас

Может

умом

быть,

охватывает

галактики, заглядывает в далекие уголки вселенной? Неужели

зря?

Интуиция

вроде

бы

не

должна

обманывать, она редко обманывает, она не обманула

Колумба, разве что он назвал новую землю Индия, а она оказалась Америка,- еще богаче, неожидан­

нее. Так что недаром из человеческого муравейника уже

нацелены

лимые

щупальцы,

пространства?

человек

делает

попытки

прыгнуть

радиотелескопы

И

свои в

опрометчивость, первые

то

довольно

пространство,

в

какой

нелепые

тратя

почем

зря лучшие богатства своей пока еще единственной

пустоту

на

смехотворно

космоса,

так

близкое

сказать,

на

расстояние

несколько

в

шагов

от собственного дома, кусок металла с видящими и чувствующими приборами,- только первый шаг, и

мы

планет,

научимся

потом

перенаправлять

движения

а то и что-нибудь побольше?

Вряд ли только, это уже сейчас можно с полной

уверенностью

сказать,

человек

сделает

лучше,

чем

природа. Скорее всего, будущий устроенный им космических масштабов порядок опять будет про­ игрывать, медленно, но верно, а то и катастрофи­ чески, порядку вселенной, как и теперешний человеческий порядок проигрывает порядку при роды.

Но

уж

тогда,

по

всем,

крайней

конечно,

мере,

натворив

дел

все

куда-то

а

эти

только

потуги

взлететь,

с

человека

что-то

Не со

частью.

что-то

радикально

взорвать,

переналадить

только безумие в самом прямом смысле слова? Только ребяческое временное но все равно страшное заблуждение? Что если видимая им

-

вселенная, скрывает

не

куда свое

законами

он

порывается,

существо;

массы

и

что

на

если

самом

она

расстояния,

деле

пронизана

аневедомым

другим началом? Разве не так, собственно, оно и есть? Физика не нашла зерна вещества. То, чем пронизана

и

неизвестно. начало,

чем

сцеплена

вселенная,

Что ее держит,

где

конец,

по

совести,

что ею правит,

где ее

неизвестно.

Человек воображает себя песчинкой и не потому

немые­

с

Земли и буквально превращая ее в пустырь, чтобы послать

даже может потягаться силами с космосом? ИЛИ

цивилизацию?

уже

7

мир

Бибихин.

в космосе, человек докажет себе, что он не песчинка или не обычная песчинка, что он очень

улитка?

Или, кто знает, человечество мало думает о своей крошечности потому, что оно на самом деле очень сильно и чувствует, что ему суждено разжечь во вселенной пламя разума, распространиться в

В.

ли

размахивается

пространстве,

как

силясь

можно

шире

утвердить

в

свое

космическом величие,

на

деле подтверждая свою малость. Но его представ­ ление о себе как о ничтожной частице вселенной поверхностно,

забыты

вторично,

оно

появляется

там,

где

и исходное царственное чувство человече­

ского младенца в мире, и доводы логики. Логика говорит, что мы не можем быть малой частицей вселенского целого. В самом деле, допустим,

вселенная бесконечна. Всякая часть бесконечности есть бесконечность. Всякая бесконечность равна другой бесконечности, поскольку бесконечность не может быть меньше бесконечности. Мы часть бесконечной вселенной. Следовательно, каждый из нас в качестве части вселенной бесконечность и равен вселенной. Допустим, наоборот, что вселенная

конечна.

Если

она

конечна

и

притом

единственна, иначе была бы не вселенной, а частью какого-то

другого

целого,

то

такая

вселенная

-

8

В.

конечная

и

В.

единственная

уникальным свойством, а несмотря

на

чего бы ей свойством

мир

Бибихин.

свою

В.

обладает

в

себе

именно устроена так,

конечность,

не

имеет

что,

ничего,

недоставало, т. е. обладает уникальным полноты,

и

значит

каждая

ее

часть

такова, что без нее вселенная будет уже не полной, т.

е.

каждая

смысле, таким

что же

часть

равносильна

мельчайшая условием

часть

целому

в

оказывается

полноты

целого,

том

точно

как

самая

большая часть и как совокупность вселенной. Эти силлогизмы обладают математической досто­

верностью. имели

Но они

силу

для

не

имеют для

человека,

нас силы.

всерьез

Они

принимавшего

метафизику. Мы презираем метафизику. Мы переполнены диалектикой, которая валит метафи­ зику с ног. Ну и что, что мы бесконечны. Все относительно, бесконечность есть конечность. Закон единства противоположностей гласит, что конечность

и

бесконечность

относительна,

есть

неким

полнота

полнота.

Мы

образом

есть

же

одно.

неполнота,

ведь

все-таки

Полнота

неполнота

стоим

на

современном уровне философского развития. Мы поэтому с порога отвергаем метафизическую логику. То

ли

Фоне

человек

во

гигантских

вселенной горящих

безразличны,

то

каждый

поступок

целом, -

перехода

его

кто

ли

звезд

человек

разберет,

количества

крошечно

в

его

равен

отзывается

может

качество

на

и

и

на

копошения

вселенной

быть,

то

мал

и

вселенском

по

закону

другое

верно,

поступки безразличны и поступки важны, все течет,

смотря как смотреть, посмотришь так и вроде бы выходит так, посмотришь иначе и вроде бы все выходит

иначе.

Логическим умозаключениям мы не верим. Какие

еще парадоксы Глубокое или

выкладкам

бесконечности, что за изощрения. даже садистское равнодушие к

разума

-

наша

общая

черта

сегодня,

нам

в

кому

В.

высшей

степени

доказывают.

очень

хорошо,

все

Мы

если

равно,

полагаемся

иногда

9

мир

Бибихин.

что

на

они

там

чутье

проверяем

его

и

и

еще

расчетом.

Однажды я решал с пятиклассницей физические задачки. Не то что она упустила усвоить материал, нет, в

но

она

..тупик

как-то

и

дсиствисм.

совершенно

перед

Уже

одинаково

сложным,

решенное

и

не

вставала

перед

простым

укладывалось

у

нее

в голове и не прибавляло ей уверенности, даже наоборот: чем больше операций было выполнено и записано, тем больше были ее сомнения. Вдруг я догадался:

ты

действия

не

дают

веришь,

что

правильный

математические

результат?

Она

не

верила. И в таблицу умножения не веришь? Нет. Но в то, что дважды два четыре? С удивлением она

признала,

задумавшись,

дважды два четыре. неубедительным, у подвоха.

Не

современному

только

этой

человеку

логика,

говорящая,

даже

та

простая

мы

получим

что

что

логика,

девочке:

не

А

презрение

только

верит,

что

дважды

убедительны.

человек что

от

вытоптанную

убеждает.

не

Что-то было тут для нее нее оставалось ощущение

равен

там

вселенной:

вытаптывания землю,

два

Что

земли

никого

не

вдруг нет.

У нас у всех есть хорошая доля презрения к философии, к ее бессильным рассуждениям. Это ным

для

допущением,

приличия

что

смягчено

вдруг

неуверен­

все-таки

в

этой

философии что-нибудь да есть. Правда, подозрения, что в философии что-то еще скрывается, становится все

меньше.

верит

в

средствах

все

так

время

руках

Надо

философию.

еще

поискать

называемой

пытается есть

массовой

сделать

нетронутая

когда на самом деле у нее, руках

уже

никаких

философа,

который

Философская публицистика

карт

вид,

будто

стопка

у

нее

козырных

похоже, нет.

в

коммуникации

Из

на

карт,

и вообще на «философских

10

В.

идей»,

В.

опустошенных до

В.

мир

Бибихин.

последней

пустоты,

выко­

лачивается последний прок, уже едва ощутимый, с тем единственным бесспорным результатом, что

иренебрежения к Мы

не

философии становится больше.

надеемся

на

рассуждения,

мы

надеемся

на интуицию и волю. От воли, похоже, осталась только воля к воле. Мы блюдем Форму волевого поведения тем настойчивее, чем больше мы растеряны. Что мы растеряны, мы всего меньше готовы признать. Кто-то, может быть, растерян, но не я. А если я все-таки растерян, то не должен показыватъ, хотя бы для того, чтобы не ставить себя в глупое положение. Уверенная воля нам нужна именно потому, что мы растеряны. Мы растеряны не временно и отчасти,

двух

не

а

ногах.

удается

по

в

таком

Мы

же

в

каком

растеряны потому,

собраться.

меньшей

смысле,

мере

Стоит

нам

раздваиваемся.

что

ходим

на

нам никак

задуматься, От

этого

мы

мы

стараемся не задумываться, особенно когда «зани­ маемся философией». Мы не хотим признаться себе, что

растеряны,-

и

тут

же

невольно

признаемся,

говоря, что ищем себя. Если бы мы не были растеряны, какая была бы надобность искать себя. А между тем «найди себя» не реабилитационная программа

в

для

стороне от

похоже,

отдельных

общей

первое

индивидов,

колонны,

хромающих

а дело

каждого и,

на

восточноевропейской

нашел

или

космического пространства (на Луне). Человек может с полной определенностью знать свое местоположение

точку

на

во

самой

времени

и

детальной

в

пространстве,

карте

и

в

свою

самом

в

таком-то

ее

себя,

даже

если

нашел

себе

тут

дом

и

Что бы это могло значить? Найти свое место в мире заведомо трудно. Говорят, что в России найти себя особенно трудно. Многие не находят. Мало меняет дело то, что они

потом все же как-то устраиваются. Людям, конечно, ничего

себя,

другого

кроме

например,

не

как

остается,

устроиться

когда

они

не

устроить

-

нашли

себя,

сформироваться в культурную личность,

построить ее из подручных средств. В число подручных средств войдут, конечно, и многие части

самих себя, неузнанных, ненайденных. Но устрой­ ство себя человека не устраивает. Оно устраивает кого-то другого. Как могло быть иначе, ведь устроившийся, устроивший себя, с самого начала устраивал по-настоящему не себя, себя он не нашел,

он

устраивал

Спросим

кого-то

иначе:

другого.

спросим,

не

как

найти

себя,

как найти свое место в мире, а спросим, как найти мир? Может быть, найти себе место в мире и

не

удается,

неизвестного себя, Мы растеряны,

не

земного

равнине

больше, прописку . Надо найти свое место в мире.

чего

координатах

и все равно не найти себя.

городе или селе, мало. Человек еще не обязательно

скажем,

таких-то

11

мир

Найти себя в пространстве мало. Надо найти себя в мире. Человек живет в окружающей среде. Этого мало. Иметь место в окружающей среде, скажем,

Кто-нибудь скажет: что же меня искать? Вот он я, и могу, чтобы удостовериться, похлопать себя по бокам. Но человеку, оказывается, мало просто обнаружить свое тело в пространстве, в

Бибихин.

подробном календаре,

потому

дело.

В.

потому,

что

надо

знаем,

с

нами

стыдиться

где

что

мы

ищем

не

только

но и неведомо где. мы не можем найти случилось

как

искать,

не

что-то

глупости,

знаем,

а

где

потому,

что

нет

того

самого,

Дело не в нас, дело в мире.

в

чем

себя

не

неладное,

потому,

мире. Мир неведомо где. Может быть, нет. Мы не в силах найти себя и

еще

мир.

что

Мы

в

мира уже растеряны

наше

место.

12

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

Нам, возможно, скажут, что мы заблудились в трех соснах. Мир вот он: все, что вокруг, близко, далеко

ли,

все,

существует,-

что

всё

существует

мир.

и

-

Мир

все,

это

ДpeBH~e греки так его называли: все, вся, всяческая. Может

что

просто

не

всё.

to рап, ta panta быть

не

надо

усложнять? Может быть, как раз ни~его проще мира

нет,

все,

ровным

раз

получишь

он

по

определению

-

ничего

исключая,

счетом

мир.

Схватить

расплываюшимися,

не

отдельные

сливаюшимися

всё:

бери

вещи

с

и

их

границами

это, действительно, очень сложно, но мир'? Вот он, смотри, живи. Не потому ли, что «всёя это предельно просто, философы не нам чета, настоящие, занятые делом Философы не включили

тему

«мир»

В

круг

своего

Они переходят непосредственно к

исследования.

важным

задачам,

к трактовке этой всеобъемлющей мировой данности, к мировозэрениям, которые могут быть истинными или

ложными,

между

идеологические

прочим.

схватки,

вот

Вот где

где

кипят

острые

умы

изощряют свою способность схватывать в единой картине необозримое множество явлений и словно бы взором полководца с возвышения, откуда всё видно,

вооружившись

прозорливого разие

видения,

явлений,

отбрасывая

дентальные,

к

тому

же

обозревать

оценивать

их

малосущественные, мешающие

инструментами

пестрое

многооб­

подлинную

суть,

привходящие. акци­

широте

обзора

детали,

чтобы затем направить схваченные в целом мировые

явления

в

по

свете

какому-то

целого,

непраВИ.1ЬНОМУ

На мы

и

это

видим,

мы

руслу

то

-

они

по

правильному

пошли

,

бы

по

все,

что

руслу.

надо

спокойно

когда

никогда

а

не

что-то безусловно

что-то

видим

возразить,

видим,-

мир

невидимое,

в

так

это

что

части

целом.

это

Если

мир.

мира,

есть

Мир велик

то,

В.

нельзя и

Бибихин,

увидеть

включает

что

еще

не

только

13

мир

даже

не

только

может

потому,

то,

что

быть;

и

что

есть,

мир

он

но

и

нельзя

увидеть не потому, что каждый видит мир по-разному; и не потому, что в мире, который я вижу, нет меня, а в мире, как его видит другой, я

есть,

так

что

они

всегда

не

полные

миры,

значит

не миры. Мир прежде всего нельзя увидеть как раз по той причине, по которой кажется, что его всего проще увидеть: потому что он целое. Пытаясь

охватить всё, мы не случайно добавляем: всё в мире, всё в целом. Но всё становится целым не потому,

что

досчитано

до

конца,

как

художествен­

ное произведение приобретает цельность не тогда, когда включило, наконец,' изображения и людей, и

животных,

возникает

и

в

растений,

момент,

составляющих,

а

и

минералов.

Не

налицо

сумма

когда

всегда

наоборот,

мы

целое его

говорим

о

сумме, когда ощущаем целое. Всё в целом мы сосчитываем, целое угадываем. Не целое измеряется суммой, а сумма примеряется к невидимому целому, пока не совпадет с ним. Мы говорим

до

«целая

самых

условные

тарелка»

краев

ее

цельности

тельно целы. Мир

не

тогда,

емкость. и

-

Все

когда

вещи

существуют,

заполнена

в

мире

пока

-

относи­

безусловная цельность, целое

как таковое. Как налитая с «целая», так «целый мир»

верхом тарелка не не нагромождение

-

всего на свете. Избыток зла, хаоса не нужен для целости мира, наоборот. Можно было бы сказать, что мир существует по способу художественного произведения,

полнота

которого

ощущается,

но

не

вычисляется. Но вернее сказать, что, наоборот, художественное произведение существует по способу целого

мира,

достигает

Логика

его

не

осуществляется

постольку,

доказала

поскольку

.

цельности.

нам,

что

мы

как

часть

14

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

В.

15

мир

Бибихин.

бесконечности бесконечны или что от каждого из нас как части целого зависит, будет ли целое целым или не будет. Но логика, пожалуй, косвенно что-то все же доказала. Она заставила думать, что мир целый мир существует не по способу

догадываемся.

суммы составляющих, не по способу расчерченного пространства. Та же правда перед нами мелькнула, когда мы говорили, что найти свое место в мире

смысла

не

Мир существует не по способу множества элементов.

знаем, что во всем мире нет ничего, что избежало бы этого чувства, т. е., стало быть, мы неким образом охватываем этим чувством целый мир.

Поэтому когда нас хотят, что называется, привести

Раньше

мы,

в

светлую

стороны,

значит

определить,

ропейской

равнины

чувство,

в

каком

мы

широким

месте

восточноев­

географически

жестом

находимся.

показывая:

да

вот

же

захватывает чувствуем,

«Целый чувство,

относится

что

ко

беспричинная

под

радость

кажется,

оно

всему.

не

что

радость,

он

когда

нашим

видели

и

в

делился

у

а

быть

здравого

нам

мы

свое

тогда

несомненно

мире

на

мы

Беспричинная

миру,

хорош,

телом,

может

стоит

всему

нас

которым

чувством

которая

мир

скажем,

с

подозрением.

ко

целый

бывает,

очерчено

Таким

большим

относится

мир»

одновременно

и

темную чужое,

и но

он, мир, вокруг! мы слышим в этом приглашении что-то нескладное. Нам показывают на вещи, много вещей, а приглашают увидеть в них то, что в

целый, а если бы не был весь хорош, то и радость была бы не такой. Или наоборот: бывают состояния,

них

когда

видеть

нельзя

и

можно

только

поверх

них

в

захватывающей

весь

мир

угадать, ощутить: полноту. Я ее не ощущаю, мир для меня, возможно, давно распался. За жестом «да вот же он, мир!» стоит нежелание заметить,

подточенным,

что

их.

с

целостью

мира

Мир

нельзя

видеть,

равшись,

определить

не

все

в

нельзя,

его

и

порядке.

даже очень

сказать:

вот

поста­

он,

внутри

неладность,

радости

-

именно

он

один,

весь

-

весь

кажется

хорош,

словно

во всем начинает мерещиться обман,

всё

словно поползлось,

Мы не любим таких состояний,

даже

мы сами.

пытаемся развеять

Но они роднят нас с целым миром. Это, скажут нам, только настроения, психология. Нам вместо хорошей философии, оперирующей

пределов. Он сам предельное целое. Мы не знаем,

содержательными

что

психологию, да еще хуже, какой-то импрессионизм,

такое

целое;

мы

его

узнаём,

когда

оно

есть.

Оно всегда относительно, мы к этому привыкли, но мир безусловное целое, привычки которого у нас нет. Между тем мы на каждом шагу уверенно и легко говорим: то

и

дело

дают

мир,

весь мир,

определения:

целый мир. мир

Миру

широк,

мир

тесен, мир прекрасен, мир тюрьма. «Дух челове­ ческий в плену. Плен этот я называю "миром",

мировой данностью, необходимостью»

-

так начи­

нается книга одного русского философа. Мир дарят. Это значит, что каким-то знанием но не в результате

бывает

пересчета

такая

вещь,

предметов

как

-

мы

полнота.

знаем,

Мы

о

мерцание

в

смысла,

концепциями,

когда

руки и держать его,

надо

хотят

крепко

подсунуть

взять

понятие

не выпуская. А настроения

мало ли у кого могут быть какие настроения. Правда, вспомнят, у Хайдеггера настроение значит что-то важное. А сам Хайдеггер теперь вроде бы

-

уже признанно занял место в современной мысли. Из-за Хайдеггера понятие настроения начинает исподволь проскальзывать в академическую фило­

софию. Во «Настроение»

что

дический

ней

энциклопедии

всяком случае, маленькая статья включена в философский энциклопе­

словарь. уже

В

пятитомной

упоминалось

философской

мельком,

что

в

16

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

философское сознание понемногу внедряются, не во всякое пока, а в сознание философов-пероона­ листов,

т.

е.

не

вполне

еще

«непривычные для философии

щие

«острые

моменты

существования),

Они

как

обыденного

настроение,

объясняют нам

-

ского существования).

наших,-

понятия),

Т.

е.,

такие

выражаю­

человеческого

забота,

«моменты

страх.

человече­

по-видимому,

челове­

ческое существование, как бы неизменная субстан­ ция, имеет свои состояния, как бы акциденции; к последним относится настроение. Объяснение рас­

В.

Бибихин.

17

мир

Мы же видим, что все на свете так: то расплывается

и разбрасывается, так что не уловишь и не соберешь, то снова створоживается в целостную форму. Форма единства, целостная форма это, говорят

нам,

закон

жизни,

закон

всего

действи­

тельного. Организмы. социальные процессы, кораллы - всё неким образом кристаллизуется в целостные формы. Так и поток жизнеощушения. Нечего спрашивать, откуда взялась целостная форма. Ею всё

на

свете

устроено;

в

конце

концов,

даже

хаос

считано на общепонятность. Мы узнаем привычное:

только определенная степень ослабления цело­ стной формы. Всякое познание, учат нас, тоже

есть

«начинается

и

человек,

уходят,

есть

но это

его

настроения,

не беда,

они

приходят

от них остается опыт,

личность обогащается, питается потом зарядом былых настроений, делается более зрелой, анали­ зируя

их

смену.

В уже упомянутой статье «Настроение) читаем прямо-таки дефиницию: «Настроение целостная форма жизнеощущения человека). Как это понять?

Опять

все

вроде

бы

само

собой

разумеется.

Существует жизнеощущение человека; знаем же ведь мы по себе, что живем и одновременно

ощущаем, что живем. Наше жизнеощущение, далее,

похоже на поток,- положим, на ту реку, о которой

как

будто

бы

говорил

Гераклит,

или

на

поток

сознания, о котором говорят в 20-м веке. Словом, жизнеощущение это некий поток жизни. Всё течет

ивсё изменяется, или наоборот, все течет и ничего не

меняется;

наше

дело

не

жизнеощущение

в

-

деталях,

а

в

том,

недооформленный

что

поток,

приобретающий в настроении целостную форму. Откуда спустилась целостная форма? Как она смогла ввести в свои берега поток жизнеощущения?

На этот вопрос мы уже 'не слышим ответа. По-видимому, для автора определения речь идет опять о слишком понятных вещах. Как-то смогла!

-

С

нерасчлененного

представления

о

целом), а если бы не было целого, мы ничего не смогли бы и познавать. Так что, нас пристыдят. не

надо

спрашивать,

откуда

взялась

целостная

форма. Без целостных форм не было бы ни сущего, ни познания. Между прочим, мир тоже целостная форма, а именно верховная форма самой всеобъ­ емлющей

цельности.

Что все же такое цельность? Вопрос способен вызвать теперь уже раздражение философа, занятого

важными

проблемами.

Это

цельность,

само

собой

ясно! Нет, все-таки? Это единство! Но что такое единство? Единство есть свойство единого, одного. Что такое единое'? В самом деле, что такое одно? Число. Что такое число'? Неизвестно. Определения числа

не

сушествует.

количество,

единицу, единица формализовать эту определять

Число

количество

число

определяют

через

счет,

число. Можно как процедуру, например, как

«понятие,

количественной характеристики сылкой к термину «количество),

через

счет

через

угодно можно

служашее

для

предметов), с от­ причем количество

определяется как «отображение общего и единого), единое,

в

свою

«множество»

очередь,-

как

«класс),

как

«начало

«класс)

как

множества),

«совокупность

18

В.

элементов»,

Можно

еще

В.

т.

е.

суть

опять

абстрактнее:

равночисленных

сы»

Бибихин.

классов»,

классы,

между

единство

число

а

В.

мир

единиц,

есть

«класс

число.

«равночисленные

всеми

соблюдается

одно-однозначное

сопоставить

элемент

элементами

всех

клас­

которых

соответствие,

т.

е.

«элемент

как при

класса»

невозможно

класса.

этим

Единство

неведомым

есть

единое,

единое

число,

есть

единицей.

число,

число

ссть счет единиц, количество единств. Стоп. дальше пути

нет.

Но, может быть, пора честь уподобляемся ли мы той школьнице, верила,

что

дважды

два

четыре?

А

знать? Не которая не

мы

встаем

в

тупик перед единицей. Заблудились даже не в трех соснах. Надо же, наконец, соблюдать какие-то правила философского приличия, не придираться к мелочам, заняться делом. Все ведь знают, что такое единое. Единое есть единое. Пора бросить, скажут нам, словесные фокусы; так много насущных задач, их

надо

решать,

а

не

высматривать

сложности

там,

где уже все понятно и просто. Обратитесь к жизни, довольно

игры

ума.

Вся жизнь теперь, между прочим, строится на научных основах. Вся наука математизирована. А вот мы вдруг обнаружили, что неизвестно, что такое число, начало математики. Впрочем, о неопределимости

мешало

числа

математике

знали

всегда,

развиваться.

и

даже

это

не

наоборот.

Избавившись от ненужной метафизики, математика

и

другие

науки

нестесненной

впервые

быстротой,

стали

прогрессировать

достигнув

не

знало

человечество;

и

палки

в

лимости

колеса,

некстати

напоминая

о

неопреде­

числа.

операций и не задумывающейся, по своему существу

ции не выбираемся, достигая только того, что запутываем себя, чтобы уйти от встречи лицом к с

еще

они, математика и науки, будут развиваться дальше,- при условии, что им не будут ставить

иначе,

единицу, единица есть число. Из тавтологии определении числа мы при любой формализа­

лицу

никогда

19

мир

Но, может быть, блестящая слепота науки, заботящейся о точности и правильности своих

Но

определить

Бибихин.

ведь

элементу одного класса можно без двусмысленности другого

которых

В.

с

результатов,

неспособной

задуматься

о

том,

что

вне

этих

операций, о 10М, с чем она имеет дело до научной

обработки, поскольку предметом науки может стать только

то,

что

заранее

«представлению»,-

уже

эта

подвергнуто

блестящая

научному

слепота

которая позволит ей развиваться и тогда,

науки,

когда на

Земле не останется земли, когда придется решать задачи жизнеобеспечения застекленных автономных колоний

в

космосе,

никакого бытия,

и

когда

не

останется

уже

тогда она придет к своим самым

головокружительным

изобретениям,

тогда

только

избавится от всех помех,- может быть, эта слепота науки

к

тому,

оплошности

что

не

деятелей

научно,

науки,

а

число,

не

происходит

оттого,

что

однажды разрешила себе навсегда забыть, не

знает,что

сне,

и

такое

чем она оперирует,

продолжает

и

энает,

знает только,

может

продолжать

видит,

кроме

своих

операций,

по

наука

что она

словно

во

что оперирует

оперировать?

Что бытие науке безразлично по безразлично, потому что она ничего в не

не

существу принципе

и

в

этих

операциях бытие остается аккуратно обойденным, хотя и необходимым, необходимым по необходимо­ сти обойденным,- может быть, это безразличие науки к бытию происходит оттого, что наука не знает,

что

такое

число,

единица,

единое?

Что за странное предположение. Наука скользит мимо бытия, потому что не хочет задуматься о том, что такое единица, число? И вдруг мы

20

В.

вспоминаем:

бытие.

В.

по

древнему

Странно.

мир

Бибихин.

да,

В.

определению,

единое

было такое. Это

есть

в платонов­

ском «Пармениде». И не только. Единое есть бытие, бытие есть единое это, собственно, вся

античность. И все Средневековье. И Новое время, между прочим, долго тоже, пока не забылось это - единое есть бытие. Так что же, бытие упущено наvкой и техникой с самого начала по той простой

причине, что наука и техника упустили спросить,

что такое число, что такое начало числа, единое? Не может быть! Зачем сразу такие крайности, такие парадоксальные выводы. Не задумываться же науке и технике над каждой единицей,

в

ней

Кроме

просто

усматривая

бытие.

того,

древние,

какое-нибудь

зидательность.

Ну

наверное,

иносказание,

конечно

же:

имели

в

хитроумную они,

виду

на­

возможно,

просто хотели сказать вот это самое, что бытие невозможно без единства, без цельности, тяготеет к

целостным

туманность

формам.

постепенно

сволакивается

в

Размытая

первоначальная

свертывается

волокна,

в

нити,

в

клубки,

в

струны,

приобретает числовую структуру. Вот вам и ответ, разъяснят нам: форме,

к

выразили

форме:

Нет.

бытие

числу,

этот

единое

Платон

всегда тяготеет

а

древние,

очевидный

есть бытие, в

факт

к

парадоксалисты,

в

причудливой

бытие есть

«Парменидея

целостной

говорит

единое. не

о

том,

что бытие тяготеет к единству и что все постепенно неким образом сволакивается в волокна и сплетается в цельности, мало-псмалу образуясь. Он и вся классическая

философия

упрямо

повторяют

свое:

единство не свойство и не тенденция бытия, бытие есть единое, единое есть бытие, unum et esse conveгtuntur. Никакое количество диалектики не поможет разгадать эту загадку. Мы можем разве что снова закрыть на нее глаза. Или еще раз

В.

21

мир

Бибихин.

заново переписать историю философии. Но лучше, если

мы

что

в

будем

ней

просто

помнить,

написано:

пусть

не

понимая,

conveгtuntur,

unum et esse

бытие и единство взаимообратимы. Не то что бытие приобретает

развития

со

временем,

черты

постепенно,

единства

"::Iи

с

по

~MOГO

ходу

начала

Обладает

ком,

единством как своеи чертои или призна­ другое: бытие есть единство, нет единства,

а

которое не

не было

было

Ну

бы

бы

бытием,

единством.

вот,

Мы

недоставало

нет бытия,

упираемся

вставать

в

в

которое

тупик.

тупик

перед

старинным парадоксом. Возможно, он уже давно благополучно разъяснен. Существует же для чего­

нибудь дисциплина проще:

хотя

известно,

метафизика физику.

_

бы

что

истории

и

не

Платон

преодолена.

Разве

деструкция

не

так

философии.

разъяснен,

это

-

Хайдеггер у

него

метафизики?

все

Или

еще

равно

ведь

метафизика,

разрушил

поставлена

а

мета­

задача

Какое после этого еще

может быть, серьезно говоря, единое, взаимообра­

тимое с бытием? Может быть, еще «умопостигаемое

единое»?

Что-то

из

успокоились,

что

идей

когда

нет,

и

мир»,

то

тные

сферы.

имеем

мира

никако~ мы

ввиду,

Надо,

идей?

Мы

потустороннего

сеичас

говорим

наверное,

подумают

не

давно ~ир~

«идеиныи

трансценден­

про

нас,

иметь

праздный ум, чтобы на досуге разбирать, что такое

единое, что такое тождество и почему бытие даже не

«тождественно»

единому,

у древних, наверное, был

у

просто

есть

единое.

этот досуг, схоле, их философская «школа». А

нас сколе нет,

нас

а

- они же рабовладельцы

нет

нам недосуг.

настроения

входить

в

В конце эти

концов,

единые,

у

иные,

тождества.

Между

прочим,

«нет

настроения»

вовсе

не

значит, что в нас вообще нет никакого настроения, как раз наоборот. «Нет настроения» т. е. нет

22

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

настроения для этого вот, а именно потому, что мы настроены делать что-то другое. Настроение как раз есть, мы только не знаем точно какое

хотя знаем определенно, что это не на~троени~ разбираться, единое иное ли другому или неиное ему и бытию. Настроению нет дела до единого и

его иного. Правда, н~строению, честно говоря, нет

дела и до

«целостнои

формы».

Настроение

это

-

настроение.

Настроение -

это когда за суетой иненужными

встречами,

за раздергивающими заботами неведомо

не

музыка,

откуда, может быть, из детства просится не музыка, сама

неслышный

тон,

а

он

словно

только

заглушен

один

шумом,

но

ее

будет

яснее слышен, когда мы останемся наконец наедине

с собой и пойдем по людной вечерней улице. Настроение захватит нас, и не только нас, а всё вокруг

склонит

в

свою

сторону,

и

МЫ

словно

в

стихи,

завороженные будем бояться, что его что-то спугнет.

Такое

настроение

может

превратиться

которые не нарушат настроения,

ему

быть

собой

настроением

многих,

остаться

других

может

настроение

и

быть,

людей,

превратится

а наоборот

навсегда

может

настроением в

музыку

-

дадут

и' стать

быть,

времени; оно

очень

или

ведь

и

так с самого начала было неслышным тоном; или

ни ВО что не превратится, а развеется, когда чей-то голос проницательно спросит со стороны: «что ЭТО ты

сегодня

такой

задумчивый?»

и

мы

к

собственному стыду поспешим заверить, что вовсе нет,

что

все

это

так,

ничего.

Почему настроение так заметно? Почему, еще

только

издали

видя

человека,

с

которым

у

нас

деловое общение, мы спешно и старательно стираем

В.

Бибихин.

23

мир

но, и только под защитой чужого участия мы перестаем стыдиться. Настроение мгновенно заде­

вает: «Что С тобой?» Его каким-то неведомым путем замечают раньше, чем особенности костюма, состояние

могут

здоровья.

не

некоторых

Придите

заметить. местах

это

в

странной

Придите

без

разрешается

и

одежде,

одежды.

уже

В

привычно.

Но необычное настроение никогда не будет оставлено без внимания. Настроение чувствуют, даже если отвернешься. Есть общепринятые настро­ ения. <<.Я не в настроении» говорится, когда настроение необщепринятое. «Я не в Форме» значит не в силах придать себе требуемую в обществе Форму, настроение сильнее меня. С настроениями борются. Ни с чем никогда не борются так, как с настроениями. Вторгаясь в

общество со своим особенным настроением, я могу

быть уверен, что иду на конфликт: озадачу, расстрою, настрою и уж во всяком случае обращу на себя внимание. Почему так? Значительность общения детей с взрослыми и друг с что

другом

дети

не

в

немалой

прячут

мере

своего

происходит настроения

оттого, и

при

общении с ребенком имеешь дело не с его взглядами на

мир,

а

с

самим

миром,

каким

его

делает

для

ребенка настроение. У взрослых мы почти никогда с открытым настроением дела не имеем, а обычно только со скрытым, подавленным настроением. Нам

кажется, что, общаясь, мы обмениваемся мнениями и

говорим

любых

своими

о

делах.

условиях

настроениями.

суют не

мнения

Однако

общения

прежде

общаемся

Не случайно

общества,-

если

всего

между

мы

в

собой

власть интере­

интересуют,

то

печали?

не очень серьезно,- а настроения. Настроения могут овладевать миллионами.' Они перскидываются

люди догадываются, расспрашивают, иногда тактич-

мгновенно, и претрадой им может встать только новое настроение. Настроения, охватившего массу,

с лица следы

задумчивости,

расстройства,

Никогда на самом деле стереть до конца не удается,

24

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

достаточн~,

чтобы изменилось сразу всё. «Значение

настроении

в

все

истории

великое

революции,

в

ней

нельзя

достаточно

произведено

искусство

и

ими.

оценить:

Религии

литература,

жизнь

и и

философия одинаково получают свой особый харак­

тер

в

настроении

тех,

кто ).

создает

их»

<В.

В.

Розанов, «О пониманиия Что такое настроение? Почти с тем же успехом MO~HO было бы спросить: что такое человек? Боже мои, что такое человек! Человек это человек. Попробуем сказать не что такое человек,-­ человек

это

очень

много,--

а

что

такое

человек

в своем простом существе. Назовем существо человека присутствием. Вещи существуют. Живот­ ные живут. Человек существует как вещь, живет как

живое

существо,

присутствовать

только

присутствует человек

и

как

все

может

человеческое.

Стол не присутствует в комнате, он просто стоит там. Кошка не присутствует, разве что мы шутливо возведем

спит, и

ее

в

человеческое

наблюдает,

не

его

наличие

вещественное

шкафа,

черепахи

мурлычет.

или

и

не

кота,

а

достоинство;

Человек

телесное

его

живая

прежде

кошка

присутствует, наличие,

природа,

всего

и

как

как

у

В.

в своих памятниках. Он присутствует, когда читают его

стихи,

когда

Присутствие

близко

ко

мне,

собственному присутствует

собственное

безусловнее, поделено

пишут

никогда

присутствию

для

меня

что

не

присутствие;

перегородками.

из

жизни,

умер

присутствует

а

все

сто

среди

еще

полно

пятьдесят нас,

и

его

его

два

присутствием.

года

назад,

присутствие

но

ощути­

мее, чем присутствие многих живых людей. На полке стоит собрание сочинений Пушкина, но книги не

совсем

неживые

предметы,

в

своих

поэт неким образом присутствует. Он

нем

книгу.

где-то

меня

и

как

он

там,

оно

благодаря

через

него.

Другой

проникающий задевает

телесно.

другой

всегда

моему

в

мое

меня

Присутствие

присутствует

тем

не

для

меня вдали иногда интенсивнее, чем рядом. Чтобы уйти

от

ниться

чужого

присутствия,

обычно

мало засло­

стеной.

П рисутствие непосредственно задевает меня потому, что когда я хочу не просто вглядеться в

облик человека (у него приятный вид, У нее скованная походка) и не просто отождествляю его

с должностью и мнениями (она секретарь такой-то

кафедры, он либерал), а допускаю до себя то, что ссть

этот

вернее,

условную

вот

человек

ощущаю,

форму,

в

его

встречаю

скажем,

сути,

то

настроение

любезность,

я

вижу,

а

не

то

настроение, которое всего вернее владеет человеком, когда

он

«не

в

настроении».

главным

Присутствие, существо человека, не приковано пространственно к его телу. Человек ушел из дома

Пушкин

о

не

касается

образом его присутствие касается нас в буквальн~м смысле касается как задевает, касается как задеиствуег, обращено к нам как безусловное требование участия.

или

25

мир

Бuбuхuн.

сочинениях

присутствует

2 Мы должны спросить себя, чем мы здесь заняты,

собираясь уже во второй раз,-- я, который говорю,

вернее, читаю; вы, которые меня слушаете. Мы говорим о мире. Мир это как будто бы самое простое:

всё,

значит нигде. чем. А мы

Но

ubique

nusquam, везде -- значит ни о

Говорим обо всем

не хотим говорить так, для проведения

времени,-- немного о городах, немного о равнинах,

26

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

немного о прошлом, немного об экологической катастрофе. Мы хотим говорить строго. Строго говоря, мы сразу спетыкаемся. Говорить обо всём трудно.

В самом деле,

и наш

разговор,

и то,

что

мы собрались здесь в Московском университете, и

наши мысли о мире это тоже мир. выходит, мы должны говорить и о себе, и

что

мы

начала

говорим

мир

оказывается,

о

себе,

и

ускользает

от

него

так

в

далее.

том

нельзя

Тогда, о том,

С

самого

смысле,

что,

оттолкнуться,

и

посмотреть

со

стороны

на

удалось

уст

замечал, В

одном

сам

жалким

Вдаваться

в

подробности

показывающих,

что

логических

мир

невидим,

верим.

антиномий, у

нас

нет

ное,

не

Подойти

подавленное

ближе

к

Подлинное, не устроен­

настроение

существу

-

это сам человек.

человека,

чем

в

его

настроении, я не могу. За настроением мы увидим

опять настроение, более «сырое», более настоящее. Настроение принадлежит к существу человека. Существо человека мы назвали присутствием. Мы сделали

это

не

только

потому,

что

так

сказал

Хайдеггер. Впасть в хайдеггеровский догматизм, недостаток собственной мысли прятать за его удивительными формулами было бы занятием, не дотягиваюшим

даже

до

подражания

изложить

случаев

понимая,

новичком!»

«Точно

называем

видно

обязаны

я

вдруг

что

На

Хайдеггеру.

Один из его американских учеников вспоминает: «В ответ на мои частые просъбы изложить ту или иную путаную терминологию его работ на более простом немецком он обычно застывал в непод­

же

что

лучшего

отныне

оказыва­

все

иначе.

воскликнул,

говорю:

он

чувствую

человека

названия

человека

«В

ответил

том,

должны

человека,

каждое

вашей

так

же

этому

его

что

такое

помня,

о

мы

из

не

нашего

присутствие.

присутствии

что

не

неизвестному.

исходя

думать

утро»."

присутствием

присутствием,

пони мать о

мы

сушестве

я

существо

представления

о

то

существо

Наоборот,

настроения.

Настроение не прихоть.

бы

часто

нередко с горечью

всё

Мы

Назвав

не

Он сам

было

его

мои

только потому, что Хайдеггер назвал существо человека присутствием, Dasein, но и потому, что не

и

таких

с

вдруг:

что

верим

надо

из

не

сорвется

интерпретации

что

почти

что

сосредоточенности;

философии, герр Хайдеггер, я всегда ощущаю себя

однако,

ей

минут

на ложном пути.

Наше отношение к логике теперь, мы

предугадать,

таких

предположительные

лись

говорит логика. такое,

мне

после

27

мир

Бибихин.

мы

собирались о нем говорить, а получается, говорим о себе. Это сбивает с толку. Оневозможности отодвинуться

не

В.

всякое

имя

как ему

будет условным. Можно было бы назвать сущест­ вование человека бытиём, пользуясь тем, что в русском кроме ученого «бытие» есть поэтическое «бытиё?» существо) а

мы

Определение

-

хотим

человека

не

наделать

ему

это

человека

целых

думать

три

о

суммой

«разумное

определения

том

одном,

функций,

а

живое вместе,

что

делает

целым.

Мы

пытаемся назвать существо человека так, чтобы не все-таки

вреда,

не

определить

сузить,

его

в

не

исказить

том

отношению к чему все другое при нем. говорим

тому

«присутствие»,

неуловимому

назвал

haecceitas,

мы

хотим

единственному,

его

первом,

и

по

Когда мы

найти

путь

что Дунс

к

Скот

«вот-этостъ».

вижности, целиком поглощенный предложенным ему

предметом. делая

Я

сидел

временами

рядом

записи

с

ним

за

его

его разъяснений.

столом,

Ни

разу

,.

Gray J. G. Heidegger.-

Heidegger «Мап апd

оп

world*,

геmеmЬеriпg апd геmеmЬеriпg Х, 1977, п. 1, р. 75-76.

28

В.

В.

Бибихин.

мир

в.

Говоря «настроение», мы тоже хотим иметь в уме не дефиницию настроения в философском словаре и не § 29 «Бытия и времени» Хайдеггера, а

настроение,

как

мы

с

ним

встречаемся

ним еще встретимся, думая о мире. при

этом

целиком

волновать

вопрос,

в· пределах

и

как

с

Нас не будет

останемся

хайдеггеровской

ли

мысли

мы

или

выйдем из нее по сути или в частностях. Единственным интересом должно оставаться само дело.

Настроение словно

есть

настроение. и

есть

это

-

не

человеческое

настроение присутствие

Присутствие,

настроение.

пока

присутствия, и

у

него

есть

оно Остается собой,

Настроением

человек

присутст­

вует.

Die Stimmung... ist ... die Grundweise, wie das Dasein als Dasein ist. * «Настроение есть основная

мелодия

ствия

того,

как

есть»,

присутствие

вот

в

смысле

«главная»,

смысле

ДИЯ,-

когда

так,

но

не

когда

«лежащая

не

мелодии,

в

как

а

так,

есть

у

здесь не

дополнительные,

«основная»

шарманки

остается как

присут­

определение

Grundweise

основе»,

шарманка

играет,

качестве

хайдеггеровское

настроения. Основная мелодия, в

в

есть

мело­ разные

шарманкой

музыка

-

это

а

даже

мелодия

и иначе как мелодией быть не может: мелодия не «акциденция» музыки как «субстанцию>; музыка не бывает иначе как мелодией, хотя одна мелодия еще

не

вся

Ближе

музыка.

к

человеческому

присутствию,

чем

настроение, ничего нет. Мы можем разобрать наше настроение и увидеть бездну, но и бездна будет настроением, скорее

тем,

•

всего,

что

да

еще

умолкнем

испытаем,

~Ieidcgger М.

и

каким,от

таким,

изумления,

что

мы,

захваченные

потеряем способность не то

Gcsamtausgabe, 29/30, S. 101.

что

В.

«опсрировать

29

мир

Бибихин.

концепциями»,

но

и

~epeCTaHeM

узнавать себя в том, кого считали собой. Человек

может изумиться, т. С,. «выйти из ума», но из настроения не выйдет, наоборот, в настроение войдет. Настроение не «выражение» человече­

ского присутствия, не его форма, не способ, не акциденция.

Человек

Присутствис.

присутствует как настроение.

конечно,

мое.

Но

оно

мое

не

в

том смысле, что я им распоряжаюсь, владею им как телом и способностями. Мое присутствие не в

моей власти; хотя оно мое в более полном смысле,

чем тело и способности, оно мое, скорее, в том совсем другом смысле, что я ему принадлежу. Не я создал мое присутствие: я присутствовал

раньше, чем сказал «я». Новорожденный ребенок,

мало владеющий телом, способностями, разумом,­ ЭТО уже полноценное присутствие в мире, ничуть не в меньшей мере присутствие, чем присутствие взрослого.

Я

не могу отменить мое присутствие.

сейчас предприму, скажем, от незнания, что дальше говорить,

скрыться от ваших глаз,

Если я

неловкости и от отчаянные усилия

например,

заберусь под

стол, мое присутствие в этом поме~ении станет не менее, а более кричащим. Пожалуй. единствен­ ный способ как-то скрыть мое присутствие от вас _ это говорить такое, чтобы вы задумались о деле

и забыли обо мне. Но опять же мое забытое вами присутствие

не

прекратится,

оно

только

станет

незамечаемым, каким обычно и чаще всего бывает

человеческое присутствие, вовсе не уменьшаясь от этого. Оно никуда не денется, оно просто станет

еще

более

общим

достоянием.

Если

человек

настолько захочет отделаться от своего присутствия, что покончит С собой, его присутствие не кончится: покончивший с собой будет продолжать присутст­

вовать как уже не живой человек, но как именно

30

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

он, этот вот человек, не кто-то другой. Присутствие длится

дольше,

Человек,

чем

жизнь.

конечно,

сам

может

не

вместить

собственного присутствия. Он может отсутствовать

от

самого

себя.

Он

настроении .. Он

может

может не

быть

в

подавленном

хотеть слышать своего

настроения, своего присутствия, и не давать другим

услышать его,

как

чаще всего и

бывает. Ему это

никогда не удастся так, как он хочет. Люди только

и могут отсутствовать потому, есть присутствие, от которого

которое

они

упускают.

Когда

что они

они

заранее уже отсутствуют,

умолкают,

их

молчание все равно говорит и истолковывается чаще

всего неудобным для них образом. а

Присутствие так,

как

мое, но не так, как пальто мое,

имя

мое.

Это

сравнение

хромает.

присутствие

касается

Присутствие, в отличие от имен, меньше поделено

между меня,

носителями.

Чужое

принадлежит мне немногим меньше,

чем мое

собственное.

Что такое присутствие? Это само мое бытиё. К

присутствию

в

мелодии

Вот это вы нам еще сначала докажите

возразят

настроения; опыте

нам.

нельзя

к

бытию

ближе,

нельзя

быть

чем

ближе,

чем

в

присутствия.

Бытиё,

наверное,

основательное,

с

быть

нами

чем

шутить.

объективная

все-таки

настроение.

Бытие

реальность,

и

что-~о

Не

по

хотите

более

ли

определению

существующая

вне

вы

есть

и

независимо от сознания человека. Бытие скажем, вот эти стены, такие прочные; фундамент, еще прочнее, еще основательнее. сами признают возразившие,

здания

могли

пока

бы

поставить

еще

тут

и

или

не

правда

не

-

не

стоять,

поставить

разобрать,- наверное,

Впрочем, тут же стены и фундамент

бытие.

а

то,

или

не бытие или

Ведь

что

потом

стены

можно снова

по крайней

В.

31

мир

Бибихин.

мере не само по себе первичное бытие. Строители подняли подъемным краном железобетонные плиты, сварили электросваркой арматуру, а могли бы поставить

те

стены

в

другом

месте

или

совсем

что-то другое поставить, не железобетонное и не в этой форме, а может, в какой-то другой форме. Здесь вообще вполне могло бы быть чистое поле. Стены тут, пользуясь старым философским словом, «контингентны»,

случайны;

а

то,

что

случайно,

требует другого, сущностного, неслучайного в качестве своей основы. Здание намеренно создано, потому оно действительно все-таки не бытие, несмотря на фундаментальную основательность своей громады, убедительно символизирующей бы­

тие, но не больше, чем символизирующей. Зато уж верно бытие те общественные силы, которые двигали постройкой здания, которые некогда создали на середине восточноевропейской равнины город

Москву и разными способами сделали этот город одной из мировых столиц. Эти общественные силы

действуют не из воздуха и даже не в первую очередь из географического расположения и при­ родных условий. Эти силы люди, собранные в

общество. Что такое эти «люди»? Люди не в своей биологии, не в своей физической Си.JIе,- звери сильнее людей,- и даже

не в своем

разуму,

на

не

мы

видим,

устраивается,-

ничто

а

люди

самом

в

разуме,- по

деле

том,

в

что

истории

раньше

и

прочнее и убедительнее, чем разум: люди в своем непосредственном

присутствии

своем

люди

существе,

первопроходцев

и

в

на

земле,

люди

настроении

освоителей

удали

просторов,

в у

потом

в

настроении упорства, может быть энтузиазма, может быть, мрачной решимости, может быть, ожесточен­ ного

отчаяния,-

присутствия,

земле

был

так

могуществом

настроенного

создан

этот

человеческого

утверждать

город,

Москва,

себя,

а

не

на

был

32

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

бы создан иначе. В стенах здания главное, выходит, не бетон. Сам по себе выбор строительных

-

материалов производное

уже

довольно

истории

случайное

человеческого

и

его

присутствия

паре,

на

именно

о себе

такое

само

по

прежде

не вещи,

-

себе

всего

есть,

в

присутствии, настроении,

присутствие

человека,

и

вот.

Если бытие

а

знать

нашем

которое даже

которые там и здесь,

то

мы

имеем

собственном

открывается

в

его

Опыт

человеческом

нам

в

нашем

подавленном.

А вдруг более настоящее бытие это природа? Ведь сам человек создание природы. Он вершина биологического развития. Что такое природа? Природа, например, это лес. Лиственный лес летом зеленый, зимой серый. Какой лес

природа

зимний

лес

-

зеленый

одинаково

или

серый?

природа.

Лес

И

летний,

и

природа

-

как лес вообще, как единство своей зимней и летней формы. Следовательно, лес увидеть нельзя: ведь

мы

видим

или

летний

лес,

или

зимний,

а

лес сам по себе, летний-и-зимний, т. е. не летний и

не

зимний,-

никогда видеть,

такой

глазами в

не

лес

мы

увидим.

нигде Тем

смысле. разглядывать

не

видим

более

глазами,

и

природу

нельзя:

мы

наблюдаем то, что переходит в другое, и природа в

этом

постольку, можем:

Что

лес,

Они

переходе.

поскольку

единство

зимний

этого

видим

видим

то,

противоположных

лес

и

перелетные

вообще не

Мы

летний лес

птицы,

саму

чего

природу

видеть

вещей.

-

одно,

например,

не

видят зимнего леса зимой,

не

е.

видят.

видят

только летний. Увидеть, что летний лес и зимний - одно, мог только человек. Человек взял летний лес и зимний лес в их единстве, в том, что оба

-

один

и

тот

же

лес.

в

нет.

вода

единои

огня,

Природа

есть

воды

одна

единство льда

природе

ни

ни

нет

холода,

невидимо,

и

во

пара.

все,

льде

Вся

без

и

в

природа

ни

она

камней,

«единство»

ни

магмы,

всего,

ни

елянство

но без этого неосязаемого единства нет

огня,

ни

одноразовые

холода

как

природы,

есть

только

ощущения.

Охватить

чем

охватить

Мы как будто ходим по кругу. Мир -

единство,

единство, единство,

познаём

МЫ

так

это,

своем

природу

помощью

Единое,

уже

скорее

вещей.

легче,

Или

Мы что

единства.

знаем, что такое такое целое. Мы

говорили древние,

не

говорим.

всего,

существе

человек,

не

скорее наоборот. не больше, чем

с

цельность.

Бытие,

природа.

есть

бытие

говорим

Природа.

единство

есть

есть бытие.

мы,­

однако,

в

ПРОТивоположных

общество,

чтобы стать общественным,

история.

Но

историческим

сушеством, должен найти себя, вернуться к простой цельности своего присутствия, раздвоенный и расстроенный не делает историю.

Тупик? Здравый смысл

говорит

нам,

что

наш

«предмет», мир как целое, надо «конкретизировать»,

иначе

он

вернитесь

знаем, не

т.

33

мир

(<<весь мир») оказывается как единство неуловимой,

восточноевропейской равнине. В том, что эти стены

есть,.дает

Бибихин.

Опять единство? Единство объясняет собой не объяснит никто. Никакой природы

единства

позднее

В.

ускользает. к

что

мешает

Здравый

определенным

такое нам

цельность,

их

смысл

задачам.

что

То,

такое

что

велит: мы

мир,

не

ведь

решать.

Например, Александру Македонскому не мешало

покорять мир то, что в его времена расплывались в неизвестности не то что границы мира вообще

но и края обитаемой

Александра точности

после

2

идти

земли.

вовсе

границы

чего

Зак а з No 392

была

выяснить

и

получить

земли

в

Между тем

не

поход,

чтобы

забот~

сперва

ее

в

карту,

захватить

всю

В.

34

В.

землю.

Логика

узнаем,

вся

захватим

она.

et puis

Бибихин.

Александра

какая

сначала

какая

В.

voit,

тоже

сначала

мы

потом

землю,

Наполеон

оп

другая:

земля,

всю

а

ее

не

захватим,

потом

говорил:

ввяжемся

в

сначала

уж

оп

а

узнаем,

s'engage,

дело,

потом

посмотрим.

В той своей речи, в которой Александр призывал «мужей

македонских

и

союзников»*

двигаться

дальше, а они уже устали и, честно говоря, боялись, Александр,

собственно, говорит о границах земли,

о границах и

«всей Азии,

границами

земли»,

ются у него собственного последнего

которые

Бог сделал также

но

границы

обратным и его

образом армии

усилия:

поскольку

земли

определя­

исходя из его необходимого

вот-вот

уже

совсем

немножечко осталось, чтобы совершить решающий подвиг добродетели (доблести) , постольку пределы всей земли должны быть уже близки. В основе убеждение: не может быть, чтобы предельному человеческому

Предел

усилию

усилий

Как-то

само

мера

и

собой

сил

не

предел

дались

мира

получалось.

эллинов

и

вся

-

пределы

одно

что эти земля

и

всего.

то

две

же.

вещи

«Пределов же усилий благородному мужу Я, что меня,

не

полагаю,

кроме

как

самих

вам,

же

трудов, сколько их надо, чтобы совершить прекрас­ ные деяния».** Прекрасное деяние номер один как раз покорение всего, «всей земли» до ее конца. Александр говорит дальше: «Если же кто желает

по-видимому,

явно примыкает к

море ... Так что ... вся Ливия наша

и

точно так

его

поможет

совсем

очертить

немножко

и

манило

Эллады

Александра:

стал

задавать ему

моря;

а

Alexandri anabasis V 26, 4. 1.

оно,

говорю

сперва

относительное

«все»

Об

этом

мы

заставляя

уже

говорили.

Мы

топчемся

на

месте. Мы хотели' знать, что такое мир. Мир есть целое,

единство всего:

без

исключения.

мы

безошибочно

не знаем,

Что

просто всё, взятое в целом, такое

единство,

единое,

мы с его помощью всё знаем. опознаем.

опознаем

Но опознать

не

Так

живое,

то же,

в

что

же

мы,

отличие

знать.

от

Мы

мы

Единство

например, неживого.

не

знаем,

что такое живое. Над этим бьется биология. Ясно, как мы отнеслись бы к человеку,

который захотел

бы вот непременно сейчас же на месте объяснить

жизнь. Такая же или еще большая загадка, чем жизнь,единство всего, мир. Единство мы опознаем еше легче, чем жизнь. На каждом шагу

1-2.

Паvius Arrianus. Там же, V 26,

восточного

совсем,

сработает

самого себя, что он .понимает - это же просто все!

v

*

**

до

Еще

вдруг

сократические вопросы,

его прояснить для под «всё». Но всё

свете

и

до

и

желчью' для Александра было бы, если бы кто-то

в

Ганга

осталось

океан.

потом безотносительное «всёя земли. Какой

ясность,

реки

и

пределы

волшебная защелка, будет достигнут предел, в руках будет всё. Все', собственно, с самого нача~а

сдинств,

уже

море,

дотянуться,

мы,

нам

и

ее области (apxi1~), которые Бог сделал пределами также и всей земли». * Последний край земли -

опознанием

ведь

[т. е. Африка] будет

же вся Азия наша,

услышать, каков будет конец самой войне, то пусть немного

Гирканскому

морю: ибо всю землю вокруг охватывает то великое

знает,

что

35

мир

Бибихин.

[т. е. Каспийскому или, может быть, Аральскому]

уверенно

целиком

совпадают.

касается

В.

мир

*

собственно,

26,

только

и

заняты

единства для

которой

прежде

-

нас

приходит

всего

та

первая

всякая

другая

36

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

ясность. Единство легче опознать, чем жизнь,- и труднее,

чем,

что

такое

жизнь,

знать,

что

такое

единство. даже не обязательно безусловное. Един­

ства, например,;- слова, которыми мы говорим. Но определения слова не существует, способа выделить слово как единицу из речи не найдено, для этого

не удалось~ыработатьоднозначных критериев, хотя

мы без труда говорим и опознаём слова и не зная, что есть слово. В «Логико-Фил~офском

трактате»,

говорит:

в

позиции

«Человек

4.002

обладает

Людвиг

Витгенштейн

способностью

строить

язык, в котором можно выразить любой смысл, не имея представления о том, как и что означает каждое СЛОВО,- так же как люди г.оворят, не зная,

как образовались отдельные звуки». Человек живет

в мире и говорит, не зная, как это делает. Жизнь, мир, язык вещи неприступные. За что же мы взялись?

Легкая, все опережающая опознаваемость един­

ства,- может быть, это она подвела нас, соблазнила

Спросить,

что

такое

весь

мир

в

его

единстве?

Теперь мы в наказание растерянно ходим по кругу. Ну и что, ЧТО МЫ повторили, что мир как единство

целого невидим, что мы всё в нем видим а его ., Э то люди знали или чувствовали всегда. ' нет.

Нам остается, выходит, действительно «конкре­

Еще

В.

раз присмотримся

37

мир

Бибихин.

к

науке.

Увидим ли

мы

в ее основании только неспособность задуматься о единстве,

которым

неспособность понятий?

она

на

понять

каждом

это

шагу

основание

оперирует,

всех

своих

Математика. Древняя математика, похоже, по­ тому не могла подняться до высшей новоевропей­ ской математики, которая началась с исчисления

бесконечно малых, с операций над бесконечностями как

единицами,

перестать

расставалась

научилась

тут

что

всерьез

с

древняя

математика

задумываться

пониманием

просто

блестящей

о

единицы,

оперировать

с

не

могла

единице

ней,

и

не

никак

не

не

достигала

бездумности.

Ямвлих, неоплатонический философ и математик (ок. 283 ок. 330), определяет единицу (монаду)

как «начало числа». С этим всякий согласится, так

мы и сейчас бы определили. Но Ямвлих продолжает:

«Единица всякого

начало

полагания»,

полагания,

бы

можем,

уже

есть

в

нашего

только

не

что

и

тезиса,

то-то,

но

единица

полагания,

принять,

существующее

только

т.

так

мы

встретить

(мы

хотели

аксиомы,

всегда е.

что

сделать

уже

ее

как

до

человеческого

назначения

качестве

то-то

потому

всякого

е.

установления,

выставить

единица

числа,

т.

есть

можем

нечто

не до

разве

готовое

тизироватъ» свою тему, чтобы прийти к какому-то определенному результату, т. е. ввести ее в круг

до нас, заранее существующее), но, говорит Ямвлих,

принятых

божественное. Т. е. единица даже не богом сотворена, она равновечна с богом, она сам бог и

человека,

тем ,иначе

ГОворящего

мы

себе

остаемся

«Пойди

куда, принеси то, не знаю что».

в

положении

туда,

не

знаю

Или, может быть,

еще раз попробовать пройти по кругу, по которому

единица

существует до

всякого

полагания,

включая

есть.

«В

сторону

уменьшения

она

(единица)

кладет

мы уже раз или два прошли? Попытаться увидеть что-то кроме того, что мы до сих пор видели, пусть даже рискуя вместо этого глупо провалиться и замолчать, наконец, чтобы дать говорить другим,

предел делению непрерывного до бесконечности, а в сторону увеличения подобному же (т. е. бесконечному) приращению непрерывных». Т. е. не

умеющим

меньше

мыслить

«концептуально?»

то

что

есть

какая-то

которой

кем-то

ничего

не

назначенная

может

быть,

единица,

так

что

38

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

на

ней

дробление

надо

прекратить,- дескать,

дальше почему-то уже нельзя,- а в совсем другом

смысле: как бы мы ни дробили число в результате

В.

Бибихин.

39

мир

единица (монада) охватывает своей потенцией вещи,

актуально кажущиеся противоположными по любому

дробления у нас на руках все paBH~ оказывается

способу противоположения, равно как единица в силу особенной своей неизреченной природы вы­

H~ мая~ила там, в конце всякого дробления, мы не можем.:Го же с увеличением числа: не то что

ступает... во всех видах [т. е. во всех идеях, эйдосах , сущностных формах; сейчас, наверное,

некая единица, и сделать так, чтобы малая единица

кем-то назначено крайне большое число

десятка в

скажем

огромной степени, выше KOT~POГO уж~

нел.I>ЗЯ НИ,~его иметь, а как бы мы ни увеличивали чи~ло, все равно окажется, что самое большое :ис~о все равно некое единство, т. е. опять

своего

рода

единица.

И

падай

хоть

вниз

в

бесконечно малые, хоть вверх, в бескон~чно большие, хоть в «элементы», начала хоть в последние бесконечности, все равно упад~шь в одну

и ту ,же единицу, из которой Никогда не выпадешь.

не мы так установили, повторяет Божсственная при рода такова.

И

Ямвлих

«И всякая совокупность множества,

'

но

равно как

и Всякая часть деления, образуется через единицу' десятка это единство, тысяча это тоже некое единство, и тысячная часть опять единство, и

так все части до бесконечности. В каждом из Этих

чисел единица по своему виду (эйдосу, ЕПiEt ) одна и та же, по величине же все новая и новая

Порождая

саму

себя

из

самой

себя

сказали бы, во всех структурах всех вещей] ... Единица порождает сама себя и от самой себя рождается как самосовершенная. безначальная и бесконечная, представляясь причиною постоянства, подобно тому как и бог в своих природных энергиях мыслится сохраняющим и соблюдающим разные природы. Единицу называют не только богом, но и умом, и мужеженским началом.л Единицу именуют демиургом

и

ваятельницей.л

ее...

отожде­

ствляют с Промстеем». Это Ямвлих, математик начала 4 века. Мы из всего этого почти ничего не понимаем. Какая идея

идей, ЕtБо<; Eioo)v, какой божественный логос, какое еще порождение единицей самой же себя? вдруг мужеженское другой

не

стороны,

понимаем,

начало?

сказать,

мы

не

Какая

что

мы

совершенно

можем.

одну

вещь

мы

понимаем

этого

мы

не

должны

очень

знать

Почему

ваятельница?

По

крайней

хорошо:

и

что

ничем

С

этого

мере ничего

этим

не

подобн~

должны заниматься, разве побочно, между прочим, в порядке гуманитарного хобби, если хотим честно

соединяется, единица одна среди Bce~ прочего наилучшим образом способная являть, уподобляясь

что

заниматься современной математикой, а не просто рассуждать о ней и о том, как она, современная математика, отличается от античной. Есть какая-то

ствснныи логос, ним, поскольку

философия некстати подмешивается к математике. Становление современной математики и всех

вселенскому логосу и природе сущего, BC~ сохраняя

и

не

давая

распасться

ничему

из

того

ею

~се~бще~у спасительному промыслу , даже и боже­ и полнее всего отождествляться с она наиболее близка к нем И

она является идеей идей (EtOO<;, ЕiБсi)v), пре6~IВая в

художнике

Мыслящем

как

некое а

к; К

художество

мышление...

(

tEXVТJ)

,

а в

Божественная

измена

строгости

современных

ния

наук

математики

метафизики. ходима

для

науки,

произошло

и

Поэтому всех

нецеломудренностъ,

каждой

в

порядке

отдельной

когда

отмежева­

науки

от

метафизика абсолютно необ­

современных

наук

как

то,

от

чего

40

В.

В.

Бибихин,

мир

они отмежевались и без отмежевания от чего не стали бы сами собой. Наукам непременно была нужна

и

до

сих

пор

прежде

всего

нужна

метафизика, философия, чтобы отдавать ей то, чем

науки

не

чтобы

занимаются

и

иметь возможность

В

результате

грозное

для

Вместо

того,

должны

развития.

произошло

наук,

что-то

поставившее

чтобы

тоже

принципиально другое,

не

заниматься,

неожиданное

их

все

под

осмыслить

и

удар.

себя

как

чем науки, философия стала

глядеть на науку снизу вверх и со времен Спинозы стала

мечтать

тельно

перснять

математические

философия

заметила,

занимается надо

как-то

теологией

отставать от

научные

методы.

что

и

уже

решила,

передовой

жела­

частности,

математика

единицы,

столь

В

и

науки,

не

что

что

не

надо

идти в ногу со временем. Этим философия лишила науку как раз главной поддержки, на которую

философия способна: быть тем, от чего современная наука отталкивалась бы, чтобы определиться. «Число понятие математическое»; постановляя так, философия якобы идет в ногу с совре-э-нной

специализацией наук; не надо-де заходить в чужую

область, каждому свое. Однако число никогда не было и не будет «понятием математики»: матема­ тика

им

число

пользуется,

означает

составная

в

часть,

не

понимая

латинском

соразмерность,

Numerus,

его.

языке

«элемент,

ритмичность,

такт,

тактичность, созвучие, благозвучие, гармония, зыка,

мелодия,

количество,

ние,

напев,

множество,

значение,

глядящая

стихотворный размер, порядок,

достоинство,

на

науку

снизу

философия спешит сдаться ей

-

понятис

Мы

понятия

интервал,

функция, вверх

на

му­

число,

положе­

роль».

Но

в

слепоту.

неспособности Может быть,

в

этом

41

мир

Бибихин.

особенное достоинство'? Наука, научили нас повто­ рять, разгадывает тайны мира. действительно ли наука

разгадывает

тайны

мира,

если

она

принц~­

пиально проходит мимо собственных понятии, прежде всего понятий единицы и числа? Может быть, единое мира, единства всего, целое на самом деле никогда не было занятием строгой науки? Так оно и есть. Наука, не заявляя об этом, «естественным образом» не касается целого, она занята своими

областями.

свои начала, наука и

оставляет

«еще

не

в

Так

же аккуратно,

настоящая наука

-

покое

мир.

разгаданных

Когда

тайнах»,

наука она

как

обходит

-

говорит

говорит

о не

совсем всерьез, да и едва ли она это говорит. Что тайна жизни, например, остается и, пожалуй, останется тайной, об этом наука по-своему хорошо знает. Пафос науки вовсе не страсть к разгады­ ванию тайн. Пафос науки в ее чистоте и строгости.

Настоящая наука на разгадок. Она даже

самом деле не собрание

не собрание познаний и

информации. Все здание европейской науки держит­ ся чудом чудом повторяющейся в каждом новом

поколении каждом вопрос.

исследователей

способности

видеть

в

факте и в каждом открытии не ответ, а Нет никакой гарантии того, что эта

способность вдруг не прервется или не будет прервана. Способность видеть и .ставить вопросы, если

она

системой наука

со

вдруг

окончится,

суеверий, своим

сразу

собранием

прошлым

на

сделает

примет.

самом

деле

науку

Поэтому держится

современная

понять свои

-

милость: «число

науки

В.

на «теперь»: вековая постройка стоит на фундаменте НОВОй готовности по-прежнему видеть природу как открытый вопрос.

математики».

видели

В.

есть

еще

и

Система якобы научных знаний о «мире в целом» дело околонаучного пригорода, научной публи­

цистики. Конечно, печатная продукция научной публицистики намного превышает продукцию науки.

42

В.

В.

Настоящая

наука

измеряется

скорее

картины почти

мира

не

с

занята

концами,

Она

сведением

концов

к

ней

удерживаться

желания

начинается с

В.

способность

решимостью

неудержимого

концами.

мир

Бибихин.

свести

от

концы

с

нежелания принимать

готовые ответы и поддерживается умением взглянуть

на любое достижение снова как на проблему, ничего не

считая окончательно решенным, ни

один

вопрос

не называя навсегда снятым. Каждое решение новый вопрос. Наука занята сохранением остроты

вопросов

от

давящей

потребности

снять

их,

обережением вопроса в его неснятости от напора смысла. Можно сказать: наука это чудом длящееся упрямое противодействие. напрашивающе­ муся смыслу, сбережение непонятной загадочности

того, что есть. науку со всех

«Общий», «цельный» смысл теснит сторон, он как миф неизмеримо

древнее науки, смысла требует всё, он ожидается множеством всякое

социальных

научное открытие

«архитектуры вопросов»

и

-

других

это

заказов.

Но

усовершенствование

,

(Ионеско)

появление, после

отпадения' многих, еще большего их числа большей тонкости, новым

большей

открытием

вопросительности.

здание

вопросов

С

науки

каждым

становится

громаднее, чуднее. Становится еще менее ясен его «общий смысл», еще проблематичнее здание в целом.

Ощущение загадки Целого, делающей возможным развертывание

работающей

новых

науке,

вопросов,

что

так

присутствует

почти

никогда

в

смысла

науки,

но

ней

в

не

высказывается. Научная публицистика в этом свете не

просто

извращение

она

и

выполняет за науку вместо науки социальный заказ

на

смысл

оставить

и

в

тем' отчасти

покое.

Наука

помогает,

чтобы

науку

ставит

свои

вопросы,

вдоль

чего

наука

она

не говорит, в отличие от публицистики, о разгадке

тайн.

Тайна

-

это

то,

всегда

В.

43

мир

Бибихин.

идет и науки

чего она никогда не касается. Вопросы такой разговор с тайной, в котором природе не приписывают речей, а дают только отвечать «да» и «нет» на отдельные вопросы. Похоже, мы увидели что-то новое, хотя по

своему

кругу.

единство, этом

ее

особого наука

Пусть

которым незнании

рода;

тем

не

знает,

постоянно

не

желая

самым

наука

она

просто

знать

слепота,

то,

очерчивает

что

такое

оперирует,

что

а

можно

контуры

но

в

строгость

того,

знать, что

не

поддается знанию. Наука не думает, будто простым развертыванием

первоначала;

своих

она,

структур

если

ее

она

создает

спросить,

не

знание

знание

о

«целом», а знание вот этого и вот этого. Она стоит на «если то»: если изолировать движение, отвлечь

его от случайных

вот такие законы

в

отличие

от

условий,

инерции,

философии,

и т. д.

не

то

мы

получим

Наука никогда,

говорит

безотноси­

тельно.

Мы не обязаны повторять ошибку публицистики и приписывать науке объяснение всего. Наука говорит об условном: в таких-то условиях то-то. Вовсе не так, что, имея дело неведомо с чем с

единством,

наука,

так

сказать,

незаконно

подсовывает знание туда, где его не было. Именно этим, со своей стороны, занята научная публици­ стика. Критика такой публицистики невозможна ввиду ее необозримого объема; следить за ходом ее

мысли

трудно

чаше

всего

потому,

что

она

сама

за ним не следит. Настоящая наука, наоборот, по самому существу есть критика самой себя, потому что заранее обязывает себя выставлять только такие гипотезы

допускали

и

бы

в

таких

проверку

определениях,

и,

следовательно,

которые

опровер­

жение.

Строгую науку что она берет за

не удалось бы уличить в том, свои единицы неведомо ей что

44 -

В.

единства

чем.

-

и

Наука

конца

В.

своему

оставляет

распакованным. единство

мира

с

ними

замыслу

единство,

Василия

как

с

если

неудержимее

манит

к

с

известно

начала

и

до

воспользоваться

Васильевича

Чем

В.

мир

оперирует

по

выражением

Бибихин.

Налимова,

не­

нераспакованное

распаковке,

тем

удивитель­

нее способность науки пока еще не превращаться в то, что из нее давно сделала публицистика,­ в

миф.

Что бы

ни

говорила

нам

публицистика,

наука

распаковкой мира как целого не занята. Настоящая наука

Ее

в

своем

-

существе

утверждения

говорят

в

зто

чистая

форме

«если

техника.

то».

-

В

частности, конечно, и в форме «Если вы хотите распаковать мир, и если "распаковать" для вас значит то-то и то-то, тогда ... ». Наука никогда не

говорит только о том, как пробурить скважину и как достать из-под земли, из-под болота или из-под воды нефть. Наука обязательно одновременно скажет

массу

других

вещей:

нефть,

будет

то-то;

нефть

если

вы

достанете

образовывалась

на

протяжении стольких-то сотен миллионов лет; нефть при данных темпах расходования

кончится

примерно

через столько-то лет; сжигание нефтепродуктов даст

такой-то

глобальный

границу

даст

эффект;

такие-то

продажа

преимущества

их

за

сейчас

и

никогда

не

такие-то убытки тогда-то; альтернативные источни­ ки

энергии

говорит:

такие-то,

из-под

Распаковкой

Поэтому

почему

мы

мира

мы

оперируем

мир,

строим

занята

путешествуем

по

покоряем

чего

именно

с

на

миром

новый,

мир,

т.

целым

д.

Наука

нужно

не

должны

киваем

шагу

и

земли

выкачать

наука.

сначала

науку,

в

изучаем всему

миром,

не

а

себя,

каждом

старый

осваиваем удивляем

делаем

то

на

разрушаем

мир,

миру,

только

спросить

когда

целом,

нефть.

с

мир, мир,

миром,

масштабы

и

нашей

деятельности

В.

нас

не

45

мир

Бибихин. устроят:

наука

должна,

мы

требуем, подняться на мировой уровень, как будто недостаточно, чтобы она была просто самой собой, строгой

наукой:

история,

мы

стремимся,

должна

приобрести всемирный размах, как будто всемирная

история

не

складывается

из

истории

каждого

человека; хороший конгресс всемирный и т. д. «Абсолютная цельность (totalitas, подразумевается - мира), пишет Кант «<О форме и принципах

чувственного и умопостигаемого мира», Соч. в М.: Мысль, 1964, т. 2, стр. 388),- хотя

1'1'.,

представляется

понятием

повседневным

и

6 и

легко

понимаемым... при более глубоком взвешивании представляет '" для философа величайшие трудно­ сти». если

Величайшие приложить

трудности не

предельные

в

том

усилия,

смысле,

эти

что

трудности

как-то разрешатся. «Величайшие» трудности здесь именно неподъемные. В том же сочинении, так называемой диссертации 1770 года, Кант не случайно

заговаривает

о

том,

что

«может

сущест­

вовать интеллект, хотя и не человеческий (!), который одним взором ясно мог бы обозревать множество без последовательного прибавления еди­ ниц измерения» (Соч., т. 2, М.: Соцэкгиз, 1940,

с. 396). Но что для философа и строгого ученого представляет величайшие трудности, для нефилосо­ фа не представляет. Настала пора сказать машине человеческого хозяйствования на планете: остановись. Так уже и

делают:

выходят

на

быстроходных лодках,

чтобы

встать перед гарпунными пушками китобойцев, ложатся на рельсы, чтобы не прошли военные грузы.

Только

какой

из

поездов

теперь

надо

остановить? Может быть, уже поздно? Может быть,

следовало остановить первый поезд в ПроПLЛОМ веке? Может быть, надо, как делает образованная общественность на современном Западе, вообще

В.

46

В.

отречься

от

техники»,

ми

В.

того,

что

называют

«империализмом

структурами»

(но

за

«империализмом

власти»,

«гегемонически­

чем

существу

по

стоит

необходимая цельность бытия), чтобы «децентриро­ вать» свое «~ознание», одергивая самих себя всякий раз

за

всякую

тень

В.

47

мир

Бu6uхuн.

мир

Бибихин.

решимости

и

целенаправлен­

Человечество

пришло

нетерпеливая

распаковка

всеобщее,

далеко

к

нему

очень

-

мира

давно.

не

Ведь

только

не

не только не всегдашнее, но и вообще

не

преобладающее

занятие

человека

в

его

истории. Отношения человека с миром складывались не

так,

вало

что

каждое

загадку

очередное

мира

и

потом

поколение

передавало

разгады­

эстафету

надо

младшему поколению. Мир человека манил, человек

пресекать? Но всякое противостояние остается привязано к тому, чему оно противостоит. Оттал­

хотел обнять всё, но посреди самого порыва менялся и

завещал

киваясь

а

совсем

ности,

поскольку

от

«империализм

единства,

мысль

мысли»

тоже

отталкивается

именно

от него. А разве может мысль не отталкиваться ни от чего? Или надо обязательно от чего-то отталкиваться? Когда мысль отталкивается, она

вроде

бы

движется.

толкало, должна

она

бы

не

двигаться,

А

если

бы

мысль

двигалась?

только

Мысль,

тогда

мы

ее

ничто

не

Примирение

которую

А когда она не движется, ее как бы и нет.

Наша

свои

с миром,

первой

-

в

мира,

примирение.

составлявшее главную науку,

кажется

таблице

шумеро-аккадского

покорении

терпение,

поколение,

только

мизмом.

В

достижения вещи,

старшее

младшему,

похоже,

ощущаем.

не

другие

обучая,

завещало

разочарованием,

истории

песси­

др~~невосточного

Гильгамеша,-

«все

видавшего»,

как значит это имя,- в 7-м стихе говорится:

«В

мысль пока никуда так и не движется. Она делала круги и вернулась к тому же самому. Она начала

дальний

с

что

достижение, хотя и совсем другое, чем хождение в «дальний путь» на открытие мира, но не меньшее.

должно было бы быть ясно с самого начала: что не удастся «объЯСНИТь» единое целое. Если даже

не был бы «всё видавшим», Гильгамешем. Это не

невидимости

единство

занятие таких

мира,

целого,

науки

-

вопросов,

новыми

и

наугад

незнания

теперь

не

ответы то

уж

изрекать

того,

приходит

распаковка

что

вопросами,

возьмемся

с

о

к

мира,

на

том,

о

такое

тому,

а

них

конечно

что

задавание становятся и

чем

мы

не

молчит

наука. Строгость мысли не меньше, а в каком-то отношении больше строгости науки. Что такое мир? Дальше этого вопроса мы не пошли, и ответа на него

у

нас,

похоже,

не

получится.

Наш

вопрос

начинает звучать иначе, не с обещанием, а с отрешенностью. Во всяком случае, вопрос остается вопросом,

-

единственно

собрание

всех

возможный

вопросов

Это отрезвляющее и Хорошо, что мы его

всех

ответ

наук.

на

него

смиряющее .признание. сделали хоть сейчас.

путь

ходил,

усталость Гильгамеша Без

этого

второго,

без

но

устал

и

вернулся».

не позор, не слабость, а

«возврашенияя

Гильгамеш

отчаяние, а особенная полнота, которая, однако, не может показать себя, потому что она не в

завладении

от

миром,

завладения.

а

Это

наоборот,

полнота,

в

трезвом

отказе

но такая,

которая не

не

пересилить

может однозначно продемонстрировать нам себя как именно

наше

полноту,

подозрение,

«устал»,

пожалуй,

осудительном

Пессимизм

Екклесиаста,

«Суета сует, суета!

и

Что

значит,

что,

может

всё-таки в

может

быть,

Гильгамеш

каком-нибудь пред­

смысле.

и

разочарование

сына

сказал пользы

Давидова,

видят

царя

и

в

Екклесиаст,. суета человеку

от

всех

в

исповеди

Иерусалиме. сует,трудов

все его,

48

В.

В.

которыми трудится он

и

род

мир

Бибихин.

приходит,

под солнцем'?

а

земля

В.

Род проходит,

пребывает

во

веки.

Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и

переходит

своем,

и

к

северу,

кружится,

возвращается

реки

текут

в

море,

тому

месту,

откуда

но реки

ветер

на

море

не

текут,

кружится

круги

на

своя.

ходу

Все

переполняется:

они

к

возвращаются».

«Вси потоци идут В море, и море несть насыщаемо: на место, аможе потоцы идут, тамо тйи возвра­ щаются итй». Потоки возвращаются, и поток, который называется человеческой жизнью, тоже возвращается.

«И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом ... Предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость

и

познать безумие

-

томление духа;

много

печали;

и

и

глупость:

потому

кто

что

узнал,

во

УМНОЖает

что

многой

и

это

мудрости

познания,

умножает

скорбь... Ибо что будет иметь человек от всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится он под солнцем? Потому что все дни его скорби, и его труды беспокойство; даже и ночью сердце его не . знает покоя. И это разве не суета? И возненавидел под

я

солнцем,

весь

труд

потому

мой,

что

которым

должен

трудился

оставить

его

человеку, который будет после меня. И кто знает: мудрый ли будет он (тот, который примет от меня мое дело), или глупый? А он будет распоряжаться всем

трудом

показал

себя

моим,

которым

мудрым

под

я

трудился

солнцем.

И

и

которым

разве

это

не

великая суета?» В третьей главе «Екклесиастая вслед за местом, где говорится: «Всему свое время, и время всякой

вещи под небом: время РОЖдаться и время умирать; время

насаждать,

и

время

вырывать

посаженное»,

и так далее, до «время любить, и время ненавидеть;

время

войне

и

В.

время

49

мир

Бибихин. миру»,

подготовленное

этим

псречислснием, стоит: «Но нет для человека времени собирать плоды своих трудов», т. е. никогда не

наступает пора,

когда человек может успокоиться

от выполнения задачи своего пребывания на земле. Спросим, как же так, ведь было сказано: «время насаждать»; разве человек не собирает плоды трудов в поле, разве

на винограднике'? И дальше: «время миру»;

покой

добивается

не

и

итог

не

трудов,

разве

Екклесиаст хочет сказать, человек,

урожая,

конечно,

но

человек

его

не

достигает? что

достигает

уборка

хлеба

время от

многого,

снова

-

времени

дожидается

труд,

всякое

собирание плодов относительно, только шаг к более далекой цели. Посмотреть, что в итоге всего, человек не может. Во всяком деле начало и конец, но в деле человека нет конца,

когда можно сказать:

я все исполнил, что был должен, теперь посмотрю, какие плоды всех моих дел как целого. Такого времени не бывает. Человек имеет дело с чем-то

таким, В

чему

конца

нет.

С бесконечностью.

следующем 1О-м стихе говорится: «Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том», более точный смысл

«чтобы

утишается

они

терзались

отчасти

в

этой

делах,

заботой».

служащих

Забота

частным

целям,- скажем, собрать урожай, чтобы пережить зиму, - но в целом не успокаивается. Это наполняет Екклесиаста горечью и сладостью одновременно, горькой сладостью оттого, что всё ему открылось, и всё таково, что никогда человек,- разве что он глупец, и досадой на глупцов тоже до краев переполнен Екклесиаст,- никогда не охватит «всё».

ll-й стих продолжается так, что Бог создал все вещи

хорошими

в

свое

время,-

выше

уже

говорилось, что всякой вещи своя пора под небом,­ но

кроме

того

Он,

Бог,

«вложил

мир

в

сердце

50

В.

их».

(olam)

Мир

смысле

В.

«всего

предоставил

здесь

мира»,

мир

мир

Бибихин.

-

не

в

смысле

целого,

целый,

В.

т.

весь

е.

-

покоя,

Бог для

а

в

передал, человече­

ского разбирательства, поставил его на середину перед глазами всех, чтобы все его видели и все думали и говорили о нем свое, обсуждая и споря,­

так, читаем дальше в l1-м стихе, что «человек не постигнет дело, которое Бог предначертал от начала и до конца». Целый мир, в отличие от частей, с которыми человек легко справляется, тоже «дело»,- Екклесиаст не говорит, что мИI> иллюзия,

что целого и захватывающего «дела» будте бы нет и

потому

займитесь

трудитесь

необъятно. Всего

и

легче

разуверился

своими

частнымит-аелами,

наслаждайтесь,-

в

сказать:

но

дело

Екклесиаст

человеческих

силах,

мира

отчаялся,

возможностях

познать всё. Но если бы то была просто растерянность, а не особого рода полнота, мы не имели бы Екклесиаста и его книги. Екклесиаст нашел себя и свое место в мире в горькой сладости, в

сладкой

целого.

Мы,

горечи

постижения

возможно,

хотели

непостижимости

бы

себе

другого

настроения. Тогда нам лучше не слушать того, что Екклесиаст сказал о суетливых. Настроение Екклесиаста мы можем назвать его

настроением

отрешенности

-

дало

ему

найти

себя, дало нам эту книгу Библии. Оно не мешало светлой бодрости, трезвому благоразумию: «Сейте ваш хлеб, когда пройдут дожди, и вновь обретете его после многих дней» (11,1); «Утром [в молодости] сей семя твое, и вечером [в старости] не давай отдыха руке твоей, потому что ты не

знаешь, то или другое будет удачнее, или то другое равно хорошо будет» (6). Отрешенность давнее

и

влиятельное

настроение

человечества.

и

Не

будучи приглашением погрузиться в разочарование

В.

51

мир

Бибихин.

и С вялым равнодушием отталкивать o~ себя мир,

отрешенность близка ждать

и

иметь

не

дело

терзаться

с

тем,

с

от

самое

что

чем

положением,

ускользает что

настроению строгои науки:

надеяться,

есть

можно

когда

нашей

разгадка

иметь

целое

хватки.

захватывающее,

не

всего,

дело,

снова

не

и

снова

Отрешенность

учит,

первые

начала

и

последние концы, не в человеческой власти. Согласитесь: это невыносимо. Трезвость, смире­ ние, терпеливое благоразумие невыносимы.

«Я узнал тебя, мир, я вижу тебя насквоз~, у тебя больше не будет власти морочить меня. Я разгадал

твою

одиночки. многих

загадку!»

Настроение

в

начале

это

гнозиса

нашей

не

выкрики

захватило

эры.

Русскую

особенно

идеалисти­

ческую мысль, особенно софиологию, на Западе тоже иногда называют гнозисом. Герои Андрея Платонова, строители нового общества, вооружены знанием-чувством, в

древнем

которое

гнозисе:

надо

по

существу

разодрать

то

же,

ветошь

что

старого

мира, чтобы обнять новый, настоящий. Гнозис знание разгадки мира. Как можно знать разгадку целого? Екклесиаст говорит: «Бог отдал мир человеческим спорам, чтобы они не отыскали дела, которое Бог предустановил от начала и до конца». Философия учит: единое (целое) «никак

стало,

не

настало,

оно

причастно

не

настает

нём

и

не

есть

не будет становиться,

впоследствии...

его,

никакому

времени...

оно

не становилось и не было прежде,

ни

следовательно,

высказаться

мнения,

существующего

ни не

о

нём,

познать может

теперь

не станет нельзя

ни

и,

и

наконец,

не

ни

составить

его,

и

чувственно

не

оно не

будет

назвать

себе

ничто

о из

воспринять

его» (Платон, Парменид 141е 142а). Разве гностик этого не знал? По крайней мере, он чувствовал, что знание обо всем человеку недо-

52

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

ступно, такого знания никогда у людей не было, его

никакой

сошел

века,

сам

силой

Сын

открыто;

не

добыть.

Божий,

после

и

Но

знание,

небывалого

на

-

землю

неведомое

события

от

богояв­

ления отныне навсегда просвечены все тайны. Или абсолютное знание пришло из страны святых чудес, найдено

всезнаюшими

тысячелетних страданий

мудрецами

в

человечества.

увенчание

С

неудержи­

мой настойчивостью снова и снова пробивает себе путь упрямая вера, что не может быть, чтобы мир нельзя было разгадать, чтобы не могло быть какого-то нового, небывалого поворота дела, при котором

мировое

целое

упадет,

наконец,

нам

в

веревка вещь какая? (Впрочем на этот метафизи­ ческий вопрос можно бы и отвечать, да N8) такая,

тсс

мимо

Может ли «предмет»,

Им

мы

пошли,

говоря

о

мире,

путем

темы.

вообще такое быть, -

говорим

историю вопроса, определения,

О

нем,

излагаем,

что

мы имеем

как

положено,

приводим факты, обобщаем, даем

накапливаем

же

хш,

бытии,

с.

с

никаким

хуже,

Вестником

если

они

меня

не

не

стану

я

слушают»

320, Письма, NQ 317). Московские

«ребята Пушкин

мы в панике, крайней мере

исторического обзора, но с чувством тупика. Было как-то с самого начала ясно, что мы обречены скользить

которую

терять.

теплые, думает

упрямые», о

рассуждают

времени.

И есть вешь хуже; чем потеря времени,- забыть и не терзаться оттого, что мы теряем время. Если

3 раз

(т. е.

семь месяцев назад повесили декабристов, и веревка известно, что такое. В. Б. J• А время вещь

о

Прошлый

53

мир

Бибихин.

пеняешь мне за Моск. вестник и за немецкую метафизику. Бог видит, как я ненавижу и презираю ее... Я говорю: Господа, охота вам из пустого в порожнее переливать всё это хорошо для немцев, пресышенных уже положительными познаниями, но мы ... Моск. Вестн. сидит в яме и спрашивает:

философы,

руки.

В.

знания,

словом,

делаем

все, как принято, и не приобретаем, а теряем? Надо набраться смелости и сказать: да обычно так оно и бывает. Мы «накапливаем информацию», богатеем на любой, и на собственный взгляд, и среди всего богатства делаемся нищими. Что мы при этом теряем? Что от нас уходит'? Время'? Похоже, что да. В письме Антону Антоновичу Дельвигу 2 марта 1827 года Пушкин говорит о кружке московских философов при журнале «Московский вестник»: «Ты

значит смысл нашего времени по для нас еще присутствует как

отсутствующий.

Мы начали на предшествуюшей, второй встрече

вспоминать об Александре Македонском, завоевателе

чуть ли

не

всего мира,

потом об

Екклесиасте с

его отрезвлением, с горьким и сладким пониманием

непостижимости мира, потом о гностиках. С нами

случилось то, что мы занялись, что называется, обёуждением проблемы, немножко истории, немнож­

ко . казусов немножкО чтобы не надоело филосоФской школы. А настоящая шко~а - это чтение долгими часами, фраза за фразои , Аристо­ теля ние,

потом

или Платона и бесхитростное комментирова­ сначала филологическое, потом историческое,

философское.

Обзоры,

перебирание

общих

мест обманывают нас видимостью, будто мы что-то узнали,

когда

на

самом

деле

мы

только

на

св
беду научились говорить о том, о чем Витгенштеин в

'конце

«Логико-философского

трактата»

велит

54

В.

молчать.

В.

Бибихин.

Доброе

молчание

многословие.

о

В.

МИР

мы

променяли

на

Мы могли бы, пожалуй, рассуждать еще долго понятии

посланиях

века,

в

мира

в

Евангелии

апостолов,

Новое

время.

у

от

Августина

Между

Иоанна

и

прочим

в

и

в

Средние

об

этом

можно прочесть у Хайдеггера в статье «О существе

основания» (сборник «Wеgmагkеп», «Путевые замет­ ки»), Когда Хайдеггер писал ту статью,- она предназна чалась

в

сборник

к

семидесятилетию

Гус~ерля,- он думал не о том, что надо заполнить

ячеику

~

списке

нсзанятои

теме,

философских

еще

нет

проблем:

исследований.

о

Он

мире,

был

задет другим. Он был поражен тем, что его не ПОняли и о «Бытии и временю> заговорили сразу

все словно для того,

сказано.

«Бытии

Он

и

чтобы заговорить то,

попытался

времени»

разъяснить,

вовсе

что

не

что там

мир

в

собрание

охваченных человеческой заботой, вещей, среди которых человек орудует молотком и другими инструментами, а трансценденция, т. е. то, что,

наоборот, всегда неизбежно располагается за гори­

зонтом всяких человеческих операций. Примерно тогда же или чуть позднее он заметил, что если хочешь мыслить всерьез, то надо считаться с тем

что тебя поймут иначе, чем ты думаешь.

' Он был задет тем, что люди схватывают сложное и безвозвратно далекое легче, чем простое и близкое. Почему так устроено? Потому что простое и близкое тревожно, но есть ничья область _

соз~ание, в котором каждый может спокойно видеть свои

сон

наяву?

Как-то в библиотеке я увидел на столе выдачи сброшенные книги Раджниша с красивым портретом

сознание

В.

ваши

цепи.

55

МИР

Бибихин.

Настоящий

человек

знает

себя, но у него нет сознания. Ненастоящий человек не знает себя, но у него очень сильное сознание».* Я выписал это место и закрыл книгу. Открыл тут же

лежавшую

попавшееся университет, человеком

другую

было:

многие

у

вас

ваша

ситуация

наук,

почти

книгу,

ваши

отняты;

крайне

никакой

«Научное»

его

остерегитесь;

и

шансы если

вы

стать

вы

опасна;

вас

первое

окончили настоящим

кандидат

если

надежды для

многословие

почти

если

вы

наук,

доктор

не осталось.

расплеснулось

по

миру

и напитывает собой «каналы» информации. Удобство многословия достигло небывалой степени; человек сообщает о человеке в Бомбее, завтра он докладывает

о

послезавтра

человеке

его

и

мире

приглашают

в

Москве,

дискутировать

на о

человеке, мире и будущем в Белграде. Если бы не появился Раджниш, чтобы увидеть сознание лишним, об этом, наверное, догадались бы камни. Мы всегда опасно близки к тому, чтобы заскользить по удобной расположенной в сознании плоскости рассуждений, соображений, сравнений, покатитъся

по

ней

и,

например,

начать

перечис­

лени е картин мира, какие они были и каких их не было и какие они еще могут быть и какие будут,- до сытости И до полной уверенности, что ни мы себя не понимаем, ни кто бы то ни было нас

уже не поймет и никогда не захочет понять. Всего легче поместить нашу тему мир в сознании, скажем в историческом сознании. Но очень

похоже

на

то,

что

историческое

сознание

это лучший способ сна наяву, сон особого рода, позволяющий отключиться от нашего же собствен-

на суперобложке. Я попросил разрешения посмот­ реть их

тут же

на месте,

открыл

наугад

первую

и прочел слова, на которые упал взгляд: «Помните,

*

Bhagwan Shree Rajneesh. Dang Damg Doko Dang. Talks zcn. Роопа: Rajneesh Foundation, 1977. Р. 71.

оп

В.

56 ного

В.

явного

полу знать,

Знание оно

В.

Бибихин.

знания,

знать

и

способ не

трезво,

сурово,

сделать

его

не

сознании

мы

не

велит.

Любое

В.

57

мир

Бибихин.

мир

знать

совсем

и

одновременно

окончательно

обязательно,

сознание

способ

-

знать.

оно теснит,

разбавить

ваш мир, о котором вы говорите, писался точкои, так называемое i десятеричное,

через i потому

с

что такое мир

обозначало цифру

i

как

покой,

он

10,-

пишется

и совсем другое

через

широкое

и.

Трудно, конечно, работать, трудно отдаться чистой

Я знаю,

что я должен; это знание приказывает,

деятельности сознания, когда нет покоя. Волнения, настроения отвлекают, спутывают картину. Созна­ тельный человек поэтому естественно хочет мира­

сознание.

Я

мира-универсума,

знание, ведь в

заставляет:

я

слишком знаем,

должен.

сознаю,

Но

у

что я

нас

касающимся,

а знаем,

меня

знаю,

что знаем.

же

высокое

что должен.

Я

покоя;

тогда

сознаю, т. е. уже не очень должен: я сознаю, что должен, значит я такой замечательно нравственный

ничего

человек,

на

что

у

меня

есть

сознание

своего

долга.

А у другого нет. Сознание само по себе так ценно

что, пожалуй, поскольку оно у меня такое сильное:

я должен теперь учить долга, этику, ведь этика

преподавать сознание говорит о долге, а у

что должен... Ну конечно,

знаю, знаю; я же ведь

меня обостренное сознание именно долга. Я знаю,

это и сознаю, что вы еще хотите'? Я теперь вполне пригоден вступить с вами в диалог, субъект-субъ­ ектныи, о долге, и я вполне подходящая

кандидатура для того,

родную конференцию проблемами этики.

В

каком

чтобы поехать на междуна­

философов,

настроении

протекает

занимающихся

сознание'?

В

мирном настроении. Сознание не агрессивно, оно ищет контактов, оно любит покой, Покой В наше время первоочередная задача,- его охранение.

такое

покой?

Это

мир.

Что

такое

мир?

Мы

Что

об

этом спросили с самого начала. Нет, поправляет сознание, маленькая ошибочка у вас вышла: вы говорили о мире как универсуме, это одно дело, а мир покои совсем другое; мы поддались одинаковости слова, омонимии, помните гипотезу лингвистической относительности? Вот так-то. Ну

да ладно, со всеми бывает. Все-таки не сбивайтесь впредь; одно дело мир как универсум,- он раньше,

А

не

что, Не

может

как

говорить

следует

все

о

проблемах

подразделяя

и

перепутывая.

если

самом

сна'?

он

мир-покой отвлеченного сознания

деле

еще

потому

вовсе

ли

не

мир,

пожелания

а

продолжение

мира

ничего

не

стоят, а только плодят подмывающую беспочвен­ ность'? Что, если мир совсем другой? Если настроение это тон чистого присутствия, если мир, неопределимый, имеет место, без чего мы со своей стороны никогда не могли бы найти свое место в мире, то мир должен давать о себе знать прежде всего в человеческом бытии и больше нигде свое

с

такой

место

нашем

бытии

Бывает ли

свое

ясностью,

в

место

оказывается

мире

как

как

так,

что

мелодия

такое'?

в

нем.

мир

присутствия.

Бывает ли,

в

мире,

сам

мир,

так

и

Мы

имеет

что

что

наше

находим место

в

мы

находим

нашим

местом

присутствие

с

его

неслышной мелодией становится миром'? Бывает ли так, что мы находим себя и примиряемся с миром

в настроении мира'? Или не только так бывает, но так только мы и узнаем себя, так только и становимся самими собой'? Если так бывает, то мы узнаем, опознаем способ, каким наше чистое присутствие может быть миром, даже в самом неумелом описание а

потому,

описании. создаст, что

мы

Узнаем

«навеет»

на

настроение

не

потому,

нас

настроение

мира

что

это

мира,

по-настоящему

58

В.

всегда

давно

что всякий

В.

уже

знали,

В.

мир

Бибихин. хотя

не

сознавали,

потому

раз нашим осознанием наше настроение

отменялось.

Настроение

помеха

сознанию.

В

настроении

не

могу

работе сознания приходит конец. «Не могу работать, нет

настроения».

виться

ной

со

своим

работе

Скажите

точнее:

настроением,

сознания,

оно

снов

грозит

сознания

спра­

отвлечен­

уже

с

той

ясностью не вижу, картина мира моя бледнеет. Настроение помеха для работы сознания.

Настроение не помеха для мысли, а ее звездный час, ее праздник, ее событие, начинающееся со спутывания сливаются в

жен. Их пугаются,

карт одно.

пугаются от страха

безрассудное, своим

сознания. Разные настроения Человек ими захвачен, заворо­

«нет

что

как безволия. Оттого, что самих себя делают все то

делают,

настроения»,

и

чтобы

винят

справиться

настроения,

со

вместо

того, чтобы винить свой страх. Безволие подлинного настроения

Оно на

не

-

впервые

-

волю

Только раньше,

выйти

в

настроения

потеря

только

и

на

себя,

улицу,

завороженном

приходит

мысль

имеет

опутавших ее сетей тактики. Опомниться.

наоборот,

позволяет

мир.

выйти

в

мир.

безволии Только

шанс:

находка.

человеку

имеет

собственной

выйти

глубокого

тогда,

шанс

и

не

выйти

из

стратегии

и

Тихое бсзмолвие мира не оставляет человека в покое, наоборот, захватывает. Захваченность под­ нимает миру

да,

человеческое

неслышно

мир

нами,

существо.

снимает

его,

незаметно правит

когда

она

не

Прикосновение

как

всегда;

замечена

нами,

лодку

его

с

к

мели.

власть над

сказывается

в

безумной легкости наших отношений с ним. Но находим мы себя в нем не всегда. Мир приходит

неслышно; чтобы расслышать его, надо услышать тишину. Тогда мы вдруг начинаем слышать голоса

В.

Бибихин.

59

мир

всех вещей как бы издали; они словно приходят в согласие. Мир не кроме вещей, но он и не вещь и не имеет голоса срсди других голосов; он заколдованное

и

завораживающее

со-гласие,

такое,

которого среди голосов мира не бывает. Согласие мира внсзапно и ничего не имеет общего с постспенным

торые

так

улаживанием

никогда

и

не

и

согласовыванием,

удается

довести

до

ко­

конца.

Согласие мира удается сразу, хотя мы в нем как раз

не

пытаемся

ничего

согласовывать

наоборот

оставляем вещи самим им так, что они' в согласи~ мира словно отслаиваются, расслаиваются, избавля­ ются от тесноты, возвращаются к себс. Мир неслышн~

поднимает

человеческое

существо

до

свободнои взвешенности, одновременно такой дале­ кой и так близкой всем вещам, и окутывает всё тишью. Эта тишь покой И не покой, а сама персмена.

Это

не

покой

в

смысле

успокоения:

без-вольная воля мира ПОчти невыносима; все вещи словно

возрастают в своей

ности,

перестают

нам, и

хотели

говорить

-

невиданные

Мы

и

привыкли

думать,

завороженном

взвешенном

ни

в

чистое

от человека, странсн,- на

одном

согласно

голосе

только

с

что,

все

казалось

стали

новые

домашние.

что

властным

Теперь

существо,

остается кажется

то,

Они

одновременно

только

ское

нам

всегда.

подчиняются

необходимости.

неведомой самостоятель­

говорить

все

существа

голосам

открывается согласии

страсти

другое.

мира

присутствие,-

только

в остальном человек самом деле не узнает

страсти

согласием

или мира.

В

человече­ оно

себе себя

необходимости, Только

в

а

мире

завороженной без-вольной воле, оно узнает paBeH~

ство себе не

самому,

раздерганному

не

размененному

вещами,

не

на

функции,

подавленному

миром.

Человек перестает узнавать себя и впервые узнает себя. Так узнает себя ребенок, когда вдруг,

60

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

Только к

к тревоге родителей, задумчиво умолкает; задумчиво

умолкнуть это

умеют

заставляет

задумался,

и

очень

родителей

надо

пока

-

это

еще

влекущие И

пока

еще

просто

его

«да»

не

никакому

даже

всем

говорит

и

и

и

не

своим из

даже

Он

голосов

не

согласие.

существом

не скажет

это

человек

искреннего

внутри

мира.

«да», и уже сказал давно, сам тайной тишине мира и только ей.

Только в мире человек находит себя видит в мире себя так, что узнаёт себя в согласии мира, видит себя в нем, узнавая раньше всякого знания, что

только

мир

ему

место

и

только

мир

равен

ему эта волшебно безвольная воля, загадочная бездонность; только ей равен человек в своем существе,

только в

ней

видит родное и

только ей,

Бибихин.

прозрачной

61

мир

бездне странного согласия

мира человек привязывается безусловно; как самому себе, только мир ему в меру. Человек мера миру потому,

настроение,

Мир

планов.

никогда

голосу

Человек скажет того не заметив,

младенец

манящая пестрота и не раздерганность ощущени­

смыслов

по-настоящему,

никогда

часто

игрушками.

раздражение.

голоса

Как

тревожиться:

развлечь

Но мир вовсе не дразнящие ощущения. И ями

маленькие.

В.

что

с

самого

начала

отмерен

миром.

А

когда опыта мира нет, когда человек забыл и думает, что не бывает согласия мира, согласия с миром и С собой, надеется узнать себя в чем-то меньшем,

чем

на

худой

конец

мир,-

не

будет

узнавать

что,

разве

тогда

довольствоваться

он

своим

начнет

согласием

с голосами страсти и необходимости? Да ничуть. Как раз наоборот, забыв о мире, он тем отчаяннее

себя

в

вещах

мира,

никогда,

ни в одной. Помнит человек опыт согласия мира, его затаенной тишины или не помнит, навсегда

забыл или еще не навсегда,- человек может найти себя только в нем и больше нигде, ни с одним голосом

при роды

и

смысла

человек

по-настоящему

отождествить себя никогда не может и не сможет. Наоборот: только живой опыт отрешенного согласия, возможный в неприступной и тайной тишине мира, исподволь

приучает

человека

к

миру

и

мирит

с

ничему другому и никогда не скажет безусловного «да». И чтобы узнать свое место оно в мире,­ не надо обязательно это сознавать, как родное

человека узнавать себя в чем бы то ни было; оставляет его, если все навязывает ему себя, врагом

узнается

всего.

и

до

всякого

разведывать

всему,

сознания;

себя:

не

человек

неведомому ,

целиком

для-себя-самого-неведомостью

надо

равен

разглядывать

в

мире

себе

с

этой

вместе

находит

в

не зная, что нашел, но зная, что нашел.

нем

себя,

Равенство

человека миру равно равенству себе человека. Человек в своем существе, в основной мелодии своего присутствия не другое, чем мир. Человека называли микрокосмом. Человек микрокосм, малый мир не потому, что в нем как в миниатюрной модели

заложены

все

те

детальки,

из

которых

вещами

-

в

нем;

нищание

не учат породнению с вещами вдвойне постылым делается все,

чему

я

равен,

не

только не

ничему

мире.

мира; наоборот, чем нас хотели

Раз отшатнувшись от невещественной мировой тишины, человек оставляет себя навсегда ненай­ денным, неузнанны:м и неспособным что бы то ни было в мире узнать как свое, близкое. Незнание,

что

целом

отучивает

завлечь.

отождествить себя с чем-то,

в

опыта

Отчуждение от мира как таинственного согласия так родители спешат развлечь ребенка вовсе

выстроен большой мир: человек микрокосм потому, он

этого

вне

согласия

мира,

заставит

меня

поневоле

что мне предложат,­ вне

голоса

его

тишины

62

В.

я

наоборот,

не равен;

В.

мир

Бибихин.

оскудение

В.

мира отнимает

у

меня шанс сблизиться с чем бы то ни было вообще, осуждает

на

неприступность

неисправимого

рода,

которая ближе к отверженности, чем к отрешен­ ности. Отрешенность никогда не отверженность, отрешенность

мирит

отверженности всем

тайно

я

не

узнаю

со

мной

себя

ни

и

всеми;

в

чем

и

в

со

спорю.

Неvзнанный

собственное

собой

сушество

только

найдя

это,

не

а

меня

себе

человек

в

место

просто

сначала

мирной в

страдать

тишине

ней,

от

он

узнаёт

мира,

может

этого:

и

знать

оттого,

что

нигде больше вне мира-согласия, в растерянном мире-скоплении распавшихся вещей и сбивчивых голосов он себя не найдет, и все, что найдет, будет не он. Все делаемые человеком жесты оскорбления

ДЫ,о

это

своей

земли,

жесты

разумной

тоски

потерянности

инеразумной

потерянного

человеческого

и

приро­

забывшего

сушества

отча­

явшегося найти себя и все равно знающего, знающего,

что ровни ему среди вещей нет. Ни даже космические просторы ему не ровня. Ровня ему только неслышное

согласие

присутствие И

мы

раскол

поэтому

мира

непонятен

в

на

могут

вешсй и

со

Не

-

всем

его

и

отрешенное

вещи

на

впредь

волю.

принимать

каждый

из

которые,

которых

расставшись

стали такой тенью самих себя, Мир-универсум,

согласия

разлученные неведомо

TO.lbKOBMeCTC

ВИДС.1И

никакого

осколка,

мир-тишина

отдельности

есть

отказываемся

два

соединиться.

-

когда

отпускает

отдельности

друг с другом, не

мира,

без-вольно

бы

мы

и

универсума,

о

чем,

один

скопление

человека

говорят

нам

с

собой

каждый

по-настоящему

без

никакого никакого

другого

собрания

«ВССГО

что

по они

потерян.

вещей,

мира»,

если

бы не имели раньше, пусть за-бытого, опыта СОГ.13сной тишины; не знали бы себя и ничего,

если

бы

в

В.

своем

63

мир

Бибихин.

чистом присутствии не

могли

в

согласии мира допустить всему быт ь и быть всему, принять

все

допустить Мы

как

себя

навсегда

отдельно. согласия;

Мир и

согласное

как

с

нами

согласных

отказываемся

один,

нет

ненастояший

со

и

вместе

пони мать

«целого тот

-

всем. мир

мира»

покой,

в

и

без

мир

мира

котором

мы

не приподняты согласием с целым. Согласие раньше всего. Без опыта целого у нас нет никакого мира. Мир, в котором мы живем, с его смыслом, хранимый круг нашей истории с началом, серединой

и ИСХОдОМ,- не «объективная данность», он может утонуть, как град Китеж, даже без того, чтобы это кто-то наблюдал, разве что ощутит по тайной расхоложенности миром,-

сердец,

уже

расхоложенности,

социометрии.

Мир

не

не

посещаемых

которую

большой

не

измерить

мешок,

куда

положено все, что есть. «Концепция» мира как множества «всех вещей» не просто мешает увидеть угрозу для мира, она сама и есть опасность. Опасность в том, что нам начинает казаться, что мир

. это

где-то

еше

не

там;

что

мир,

а

вещь,

вот

одна,

много

один

вещей,

человек

много

-

людей

будто бы мир. Весь мир присутствует в присутствии вещи и человека. Сознание силится охватить зараз как можно больше вещей, нарисовать самvю

большую

картину.

Но

задача

мысли

не

в

том,

них.

Нет

чтобы размазать себя как можно шире по пространству. дело мысли найти свое место. Она не имеет места, пока мечется, перебирая множества вещей. Хорошо для начала, если мысль будет не отталкиваться

от

ничего

престижного

чем

менее

увязнуть

увязнуть

место.

в

чем-то.

вещах,

Увязнув

навязывать

в

вещей,

им

в то,

то

них, что

а

увязнет для

Но

в

«научной

если

мысль

теории»,

способна

они,

возможно,

и

она,

возможно,

перестанет

их

связывает.

есть

ее

64

В.

Чем

мы,

положим,

В.

собственно, мы

мир

Бибихин.

сейчас

сделали

В.

занимались?

попытку

Пред­

проснуться

философии лопедии,

уже

во

не

похоже,

всяком

в

всяком

руки

нет;

случае,

нужна.

берущий во

сна,

философской

статья

философскую

случае

такая

Предполагается, не

спит,

и

уж

взялся

за

те важные проблемы, о которых говорит философия.

Работает

и,

значит,

пытствовать

о

уже

всяких

перестал

не

праздно

относящихся

любо­

к

делу

вещах,- о снах, может быть, еще о сновидениях. Серьезный человек занимается серьезными вещами. Правда, Гераклит сказал (фр. В I по Дильсу­ Кранцу) : «от людей скрыто то, что они делают наяву, как они забывают то, что делали в сновидении», существом

он

е.

по-настоящему

самим

что

т.

человека

от

человек

делает,

присутствием,

него

существенное,

не

что-то

только

ему

скрыто. что

наяву

происходит

не

весь,

важное,

Существо

не

для

поэтов

сознания»,

и

всей

неоплатоников

рынке

или

на

греческой означает

улице,

мысли не

а

от

то

народную

образованное

толпу

до на

общество,

где у каждого свой взгляд на вещи, как называет толпой людей рассуждающих:

Пушкин

люди очень

избранник»,

культуры, хорошо

оттого

и

«развитого

понимают,

что

требуют:

Мы малодушны, мы коварны, Бесстыдны, злы, неблагодарны: Мы сердцем хладные скопцы, Клеветники, рабы, глупцы; Гнездятся клубом в нас пороки: Ты можешь, ближнего любя, давать нам смелые уроки, А мы послушаем тебя,-

а

осущест­

Гераклита

народ,-

Нет, если ты небес избранник, Свой дар, божественный посланник, Во благо нам употребляй: Сердца собратьев исправляй.

с

как светлое небо днем с одним солнцем не дает видеть черное ночное небо с многими солнцами. Какое право имеет Гераклит так говорить'? И ешё: «Толпа (1tол.л.оt, буквально «многие», теперь можно было бы сказать, «плюралисты»,­

бессмысленный

всегда которые

поэт «небес

ней и в ней не замечал того, что с ним происходит,

во

отвечает:

он обращается вовсе не к народу на улице и площади, как об этом хорошо говорил Владимир Соловьев, не к деревенскому и торговому люду, а именно к образованному свету; «толпа» И «чернь»

вляется в этом существе, от человека скрыто. Явь сознания так светла для того, чтобы человек за

1tuл.л.оi

им

Молчи,

делает,

человека или

поэт

что

сознанием,

незаметным,-

осуществляется

хоть

человек,

энциклопедию,

проснулся

и

энцик­

показалась

что

65

мир

Бибихин.

Зачем так звучно он поет, Напрасно ухо поражая, К какой он цели нас ведет?

от

гипноза сознания. Ну и что, мы проснулись? Мы не знаем. Иногда во сне снится, что проснулся, но все еще спишь. Среди «проблемя современной

В.

т.

е.

своими

у

толпа,

«многие»,

определенными

1tол.л.оi мнениями,

это и

вот

люди

мы

со

читаем

Гераклита:

на

люди толпы, о!: 1tол.л.оi, не осмысливают того, что они буквально наталкиваются, и если им

'"

покажешь, все равно не знают, составляют мнение» <в 17).

сами

же

для

себя

-

Мнение,

3

Звк а з N" 392

особое

мнение,

составить

себе

мнение

66

В.

для Гераклита ного и

сна

(В

делает

В.

В.

- падучая болезнь, хуже беспамят­ 46). Свое особое мнение у каждого

людей

потерянным

мир

Бибихин.

толпой,

множеством:

человек толпы,

и

т.

«я

е.

разрозненным

имею в

излагает свой

виду»,

и

говорит

«взгляд на

что

мы

имеем

очевидно,

в

то,

виду

что

-

как

есть,-

то,

что

один

и

видно,

тот

же

то,

мир,

и надо сначала уснуть и погрузиться В беспамят­ ство, чтобы там видеть каЖдОМУ свое. «для проснувшихся один и общий мир (К?С МОС ) , ~ уснувшие

каждый

мир» (В 89). Проснуться

умереть,

отворачивается

для

Гераклита

но ведь сон

наяву

в

свои

так

личныи

трудно,

смерть

-

(В

как

и

21),

надо умереть из смертного сна мнимои яви, чтоб~

проснуться К жизни. Между сном и логосом высокии

порог, он не ниже, чем смерть. Один фрагмент Гераклита похож на игру слов (В 48): «луку имя жизнь

а

дело

его

смерть»,

потому

гречес~ой эпической поэзии

что

«лук»

I3t6~, а жизнь -

в

r)i.o~. Гераклит не развлекается игрой слов, а думает о тайне смерти: ее высокий порог для того такой высокий, чтобы вернее охранить то, что он бережет,вход в не-сон сонной смерти. Этот порог выше, не

чем

сознанию бог

существо

кончается

бог

за

кажется

-

из сна, в ~изнь очень высокии, но

человека,

порогом

смертью,

бессмертный

смертного:

смерти

или

человек

-

из не

человек

того,

что

смертный

человек.

для Гераклита проснувшийся еще. не обязательно

уже не спит. Он, может быть, спит наяву. И не «может быть» , а верный сон мнение. В мнении человек говорит себе: вот, стало быть, как обстоит дело.

Он

мнению, что

он

перестает и

значит,

проснулся,

сомневаться, перестал

как

раз

пришел

сомневаться

однажды

сознание,

сознаю,

в

к

том,

решив:

следовательно,

что

оно

67

мир

Бибихин.

существую»,-

проснулось

уже

постано­

окончательно.

Сознание тогда проснулось. Для Гераклита мнение

не просто сон: падучая болезнь. Но ведь Гераклит, Гераклит был давно,

-

вещи»,

а ведь мы на самом деле не имеем в виду каждый свое,

«Я

вило,

В.

две с

половиной тысячи лет. Что мы никак не отлипнем от Гераклита? Теперь все новое. С тех-то пор человечество, наверное, все-таки проснулось? Вопрос о

том,

спит

все-таки

человек

разрешен

наяву

и

снят?

или

не

спит,

Недаром

наверное,

же

вот

и

в

философской современной науке нет такой пробле­ мы,

а

«сон»,

мы

потому

об

этом

что

она,

не

удосужились

верно,

соответствующей

литературе,-

психологии

сказано,

взялись

все

за

Гераклита

и

-

уже

да,

вот

затеяли

разрешена,

справиться возможно,

по

в

и

незнанию

снова

в и

говорить

о

древностях.

Или, может быть, сон не такая «проблема», что

ее

можно раз и навсегда решить? Гегель вел от Гераклита начало философии. Началом русской философии был Чаадаев. Петр Яковлевич Чаадаев пишет в так называ­ емых отрывках и афоризмах (Статьи и письма, М., 1987, с. 153): «Мне кажется, что сон есть настоящая

знает? в

-

том,

смерть,

а

то

что

смертью

называют,

кто

может быть, оно-то и есть жизнь?. дело что

истинная

смерть

находится

в

самой

жизни. Половину жизни бываем мы мертвы, мертвы совсем, не гиперболически, не воображаемо, но действительно, истинно мертвы... Жизнь убегает от нас

повсеминутно,

часто

к

нам

возвращается,

но

никак нельзя сказать, чтобы мы жили не переставая. Жизнь разумная прерывается всякий раз,

как

исчезает

сознание

жизни».

Сознание жизни... Сознание жизни это для Чаадаева истинная жизнь, в отличие от сна. А как же это мы говорили, что сознание сон? Вот

68

В.

так,

В.

поспешишь

мир

Бибихин.

и

скажешь

В.

какую-нибудь

неле­

пость? Чаадаев говорит, наоборот, что сознание жизни только спасает от сна'? Мы должны все-таки

придерживаться

торое

-

принятого

говорит,

это

что

словоупотребления,

истинная,

проснувшаяся

ко­

жизнь

сознание'?

Или, кто знает, Чаадаев сказал «сознание жизни

пробуждает Возможно,

от

сна»,

как

бы

не

вдумываясь'?

Чаадаев говорит «сознание», потому

что

вся европейская публицистика после Лекарта вот уже двести лет и особенно в последние сто лет только и делает, что расширяет сознание'? У Чаадаева благородное пренебрежение к терминоло­ гии, к философской технике, он говорит «сознание»,

потому что все говорят. Но он, Чаадаев! Он вдруг слышит в этом слове что-то ненадежное и берет его обратно. Потому что процитированная выше запись

после

слов

всякий

раз,

как

продолжается

вот

«жизнь

разумная

исчезает

прерывается

сознание

жизни»,

как:

«Чем больше таких минут, тем меньше разумной жизни,

и

а

если

смерть.

нужно

они

совсем

Чтобы

-

прекращать

не

умереть

жизни,

возвращаются,

таким

другой

вот

образом,не

же

смерти

нет.

Смерть в самой жизни, вот все, что называют смертью. Между тем объясним возможные здесь недоразумения. Когда говорю сознание жизни, я НС

подразумеваю

то

идеологическое

сознание,

на

которое опирается новая философия: простое чувство существования (имеется в виду декартовское «со­ знаю, следовательно существую». В. Б.). Я понимаю

жизни, есть

под

но

власть,

и

этим

сознанием

отчетливость

данная

нам

в

не

только

ней.

действовать

Это в

чувство

сознание

настоящую

минуту на минуту будущую, устраивать, обделывать (имеется в виду не работа с веществом

«обделывание жизни, как

делишек», а обделывание

древесины, нашу,

а

Бибихин.

выделывание

не

делают

В.

просто

скоты

вещи.

В.

предаваться

бессловесные

«идсологичсскос

сознание»

бессловесными»,

другое сознание'?

Так

пока

найди

прснсбрегасшь терминологией,

тем

И

же

словом

Чаадаев

находится эта

называть

находит, это

Б.)

жизнь

течению,

так?

еще

нельзя

не

мешает

какое-то

хоть ты

сознание

-

в

и

же одним и

противоположные

вернее,

как

значит

нужно

же слово,

слово по его смыслу.

совесть,

ее

(как

быть

«скотами

69

мир

вещи!

русском

В.

языке

Б.).

Когда

потеряно,

то

нет

воскресения».

Вдруг совесть на месте сознания? Что за переход

от

сознания

Чаадаев, Совесть...

к

совести?

отодвинув проснуться

И

о

чем

хочет

сказать

«идеологическое сознание»? от смерти... власть, данная

нам ...uдейсuтвовать на минуту будущую... Это совсем

другои

пеизаж,

Сознания

чем

еще

плоскость

мало,

чтобы

сознания.

уверенно

говорить,

что мы не спим, хотя бы сознанию казалось и иначе. Мы предположили, что мы, может быть

сделали попытку проснуться. Мы не знаем, что у

Ha~ получилось. Но попытка перенесла нас в другой пеизаж,

его

из

описания

понимать,

настроение,

и

того,

если

в

какая

его

какое

тишины,

отрешенного

отошли,

перестали

вещь

нельзя

настроение:

молчания,

теснить

нас,

мир

и

как

увидеть,-

в

завороженной

когда

но

все

не

вещи

стали

безразличн~ми, а словно доверительно придвинулись в домашнеи

близости,

словно

успокоились ОТТОГО

что мы им допустили быть, как они есть и хотят: <Об

этом

«вещи

хотят»

я

однажды

услышал

странное слово от ребенка неполных четырех лет

мы были с ним в месте, откуда над лесом видн~

поднимающаяся

луна.

Я

спросил

его,

почему

она

по~нимается, может быть, ее тянут на веревоч­ ке. «Нет, не на веревочке». Тогда почему же?

70

В.

В.

«Она хочеть л

что

могли

только

мир

Бибихин.

В.

В этом новом пейзаже мы поняли,

бы спокойно

неслышному

и

свободно

голосу

сказать

тайного

«да»

согласия,

согласившись с согласием мира; что в этом согласии мир только и начинает впервые для нас присут­

ствовать как целое, мы

были

могли

а до того был

растеряны,

найти

свое

хоть

место

не

в

разбросан,

признавались,

мире,

а

теперь

и

и

не

нашли,

не точку на карте, а себя, и наше место оказалось _ мир, молчаливое согласие. И мы решили: мы

не будем больше раскалывать мир, пообещали себе, что

не

забудем,

что

мира,

который

казался

пространством и скоплением вещей, не найти без мира-согласия, мир

есть

говорим

что мира без

только «да»,

в

мире,

потому

мира

в

что

узнаем

голосе отрешенного согласия себя, его

нигде

том,

нет,

что

которому

мы

внеслышном

наше существо,

присутствие.

Мы

сделали

попытку

проснуться

и

оказались

в

странном месте. Или странным было то простран­ ство,

где

мы

искали

без

надежды

на

успех

мир

в сознании и в историческом сознании? Где мир?

упрекнет

вредный на

охват

нас:

целым

мира

«мир».

оно

тот,

где

вопросы

мы

себе место.

оперирует,

науки,

находим

Но мир

в

распаковывает,

научное

себя,

в

сознании,

знание

котором

которым

анализирует,

отра­

жает что это такое? Мир сознания,- сознание же ведь, как говорится, целый мир,- расположено в особом пространстве. Ч то это за пространство сознания? Оно создано самим сознанием, его

деятельностью отражения. Сознание стоит на отражении. Сознание отражает мир, отраженный

целом, в

Оно

оно

вовсе

отражает

этом,

сознанию

претендует то,

что

определенном

работает

ему

не

не

достаточен

ему

смысле

обязательно

с

«региональный

связываться; оно фиксирует то, что поддается фиксации. Оно видит фонарь и говорит: это фонарь, я

его

сознаю,

я

его

отражаю.

И все же на самом деле сознание прежде всего отражает

или

во

всяком

случае

готово

отразить

целый мир. Если бы сознание не могло с самого начала отразить всё и не было бы уверено в том, что способно отразить всё, оно никогда не могло бы сказать, что удовлетворительно отразило какой бы то ни было регион: ведь без уверенности в своем умении отразить всё оно не имело бы права считать,

что

в

неотраженного.

отразило

это

находим

это

приписывать

сознание

монизм», чтобы оно отражало только «регион» мира. Сознание высвечивает области, отражает то, что оно отражает; с целым миром оно не обязано

-

-

нужно

лишь

миром,

отразить всё осознаваемая

науки

в

и

как архитектура вопросов. Мир нашего присутствия

Мир

не

71

мир

Бибихин.

глобализм,

предносится,

отражает

В.

чего

регионе

Априорная

не

первое основа.

им

немногое,

оно

осталось

уверенность в сознании, даже если

заранее

шло

на

в

ничего

умении его не сознание

отражение

угодно.

Крупица

неотразимости

в

мире

сознанию оперировать картиной мира.

помешала

бы

Сознание не

может быть разорванным, оно тогда перестанет быть собой. Гегель говорил, что заштопанный чулок

лучше разорванного, с сознанием же наоборот: для Гегеля настоящее сознание то, которое разорвано, потому

что

в

диалектике

. тольI<:о

Гегеля.

сознание

.тезис-

и

мир это мир сознания. Отраженный, мир не имеет

самосознание

своей победы над ним. Научное и объективное плюралистское сознание

годится у Гегеля лишь на то, чтобы преодолеть себя,

доступа в сознание. Сознание живет в меру этой

моменты,

и

антйтезис

того, что выше сознания и самосознания. Сознание

110

соврсмсннос

сознание

крепнет

нсзавигимо

от

72

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

Гегеля. Сознание не любит быть разорванным. Неразорванное сознание очень сильное. Оно непо­ бедимая вещь, ему всегда удается то, что не удалось Александру Македонскому,- справиться с целым

его,

миром,

не

есть,

шел

правда,

допустить

а

немного

до

себя

только отраженный.

Александр

учетом с

в

оно

Без

Македонский,

силах первого как

отразить

мир,

риска,

какой на

сознание

он

город

и

Упрочившееся расчетливое за

крепостными

стенами.

Расчетливое сознание знает, что справится со всем. Настроение? Подавить настроение похоже, еще

и

не

самая

можно

«с

трудная

разогнать

интересными

дурью,

их

иметь

задача

легким

для

сознания.

чтением,

людьми».

современному

кино,

Настроения

Тоску

встречей

образованному

человеку

неприлично.

не

встретит

ничего,

чего

оно

не

могло

бы отразить, от чего не могло бы оттолкнуться? Мы вроде бы это уже знаем. Мы заметили раньше, что,

не

кроме

может

самого

и

не

мира,

ничему

ДОлжен

сказать

в

всего

отталкиваться. сознание

сознание стает,

осознает

потому

видит себя;

Отразить,

может что

и оно,

и

только в

составив

Оно

себе

не

всё,

кар­

Отразив,

неуклонно

отразить

конечно,

«да».

всё отражать, от

непостижимое.

Бога.

может

одной из вещей мира,

себя

и

человек

последнее

Тут секрет способности сознания тину,

мире

в

возра­ чем

видит себя

ни

не

в

потому что могло бы узнать

согласии

целого

-

а

как

бы

оно

могло это сдел~ть, не перестав быть собой, не отдавшись миру? Оно возникло, когда не увидело

себя

в

мире.

С

тех

пор

оно

безостановочно

и

крепнет,

73

мир

Бибихин.

сцепливается в коллективное

становится

еще

более

непобедимым,

организует себя и весь окружающий мир, потому что в качестве коллективного способно вооружить

себя всем,

чем ему в каждом случае нужно себя

вооружить.

Лучше

поэтому

спросить,

не

почему

сознание

способно всегда всё отразить, а как оно узнало об этой своей способности? Ведь оно не всегда о

ней знало, да и само не всегда было. Как закралось в него это знание? У ребенка его нет, как нет и сознания, которое отличалось бы от знания. Если бы дети знали, что могут всё отразить, они не умели бы плакать так, как они часто плачут, горько, в отчаянии. Кто сказал сознанию? Как оно узнало, что оно сильнее всего?

называются

Спросим: почему сознание не встретит в мире ничего, что было бы способно его, сознание, смутить;

сознание

который

расчетом

контролировать всё. По существу шага уже контролирует всё:

решимость всё отразить. сознание

по-другому:

такой

упрочивается,

В.

Мы

не

можем

разгадать

загадку

сознания.

Сознание что-то сделало и все время делает так, что мы не можем за ним уследить. Оно укоренилось и укрепило себя со всех сторон, и мы не можем мечтать о том, чтобы как-то достать его. Оно само

может легко достать нас.

Мы можем только быть

-

тех

уверены по

будет,

в

одном:

крайней

что

мере

сознание

до

что отражать.

будет

пор,

возрастать

пока

в

мире

Что делает, что сделало сознание с человеческим

сушеством, присутствием? Скорее всего, то, что оно делает всегда: прежде всего отразило. Отра­ женное, конечно, не перестает существовать. Оно, однако, отражено; о том, чтобы, отраженное, оно еще

быть

как-то

могло

речи.

настроению

захватить

Музыке рядом

с

Победа

сознания

сознанием

отнимает

смцестве.

. Сознание

по

сознание,

человеческого сознанием

над у

места

миром,

мира

существу

место

всегда

не

может

присутствия, нет.

отражение в

мира

человеческом

первым

делом

74

В.

В.

Бибихин.

имеет дело с целым миром

-

мир

как с таким, который

оно безусловно готово отразить.

должны

ли

мы

как-то

В.

пытаться

«преодолеть»

сознание? Только чем?

Не физической же силой;

а

сильнее сознания?

какая

духовная

сила

Что

же

делать, чтобы иметь дело с миром, не с отраженным?

Но для человеческого существа в мире, не-мыс­

лимом покое, очарованной тиши согласия, действия невозможны.

у

Алексея

Константиновича

стихотворение, помеченное получающее заглавие по начинается

Толстого

серединой 1875 первой строке.

словами:

есть г.

и

Оно

Земля цвела. В лугу, весной одетом Ручей меж трав катился, молчалив;' Был тихий час меж сумраком и светом.

Описывается

Состояние,

или

настроение,

которое

захватило поэта в «тихий час меж сумраком и светом» и которому поэт доверился, еще не понимая, что оно такое. Разгадка придет в

последней строфе.

рится:

В середине стихотворения гово­

Проникнут весь блаженством был я новым ... И МНИЛОСь мне, что я лечу без крыл ... И дальше:

НО трезв был ум и чужд ему восторг...

Т. е. то был не сон и не возбужденное воспарение. Надежды я не знал, ни опасенья... Кто ж мощно так от них меня отторг'?

Кто отрешил от тягости хотенья'?

Т.

е.

от

скандала

В.

страсти

и

необходимости,

приковывающих

Со

злобой

дня

75

мир

Бибихин.

человека

души

по

к

способу

вещам.

постыдный

торг

Стал для меня без смысла и значенья, для всех тревог бесследно умер я И ожил вновь в сознанье бытия ...

Ожил в сознанье или в самом бытии? Во всяком случае, поэт умер для всего, среди чего было растеряно

его

существование,

но

эта

смерть

ввела

его в жизнь. Всё восстановилось, но в изменившемся смысле и значении. Веши мира, от которых кто-то

«отторг» поэта, не стали ему безразличны, разве что к нему приблизились другие вещи, не те, что

теснили

раньше.

«Царил

покой»,

«В

прозрачный

мрак деревья улетали ... Лесной чабёр и полевой шалфей, Блестя росой, в траве благоухали». Протоиерей Василий Зеньковский во втором томе (е Христианское

учение

о

мире»

своей

книги

«Основы христианской философию) (Париж, 1964) ,здесь, вообще говоря, дается еще раз одно из объяснений мировой данности и нет вопроса о том, что такое мир,- цитирует стихотворение А. К. Толстого, написанное на четверть века раньше вышеприведенного. Оно тоже озаглавливается по первым

строкам:

Меня, во мраке и в пыли досель влачившего оковы,

Любови крылья вознесли

В отчизну пламени и слова. И просветлел МОй темный взор, И стал мне виден мир незримый, И слышит ухо с этих пор, Что для других неуловимо...

76

В.

в что

обоих мы

В.

стихотворениях

пытались

В.

мир

Бибихин.

поэт

назвать

говорит

словами

о

Задачи

том,

В

«согласие»,

«тишина». Ухо поэта слышит то, «что для других неуловимо», т. е. молчание. Это, однако, не глухое молчание,

если

его

можно

слышать

и

если

неуловимый все же присутствует так, что наполняет поэта светом. И заметим еще: именно такой, незримый, неуловимый, он присутствует и в слове

поэта. Стихотворение не отражает мир, оно впускает его в себя, давая ему быть таким, какой он

есть,

покое.

незримый

И менно

стихотворении,

новый

такой

отрешенно

он

продолжает

царящий

продолжает не

только

в

быть

тогда,

в

когда

оно пишется, но и потом, когда оно давно написано,

когда

уже

нет

написавшего

его

поэта.

Мир

все

равно продолжает присутствовать в его слове. Как это может быть? Поэт и связан тишиной мира, и говорит,

и,

говоря,

не

нарушает

мира,-

не

только

не нарушает, а как бы впервые дает ему быть. В слове мир имеет место, поэт дает слово миру так,

словно говорит уже

называемый

наш,

не сам

«поэтический

которому

поэт

дает

мир»

поэт,

а мир.

Так

не

другой,

чем

-

присутствовать.

И

еще

больше того: мир, которому поэт дает слово, только и дает поэту сказать свое слово: «Меня... любви крылья вознесли В отчизну пламени и СЛО6а». Тогда, когда поэту еще не стал «виден мир незримый», слово, конечно, тоже было, но не

нашедшее себя, не вернувшееся в свою «отчизну». Родина слова это «мир незримый». Там, до мира, где слово, конечно, есть, оно не в

своей

себя,

«отчизне»

не

может

неведомый

«Земля

голос

цвела.

В

И

потому

звучать. ему

лугу,

еще

Теперь

говорит

весной

не

может

поэт (в

найти

слышит

-

стихотворении

одетом ... »):

о

поэт

слышит его до сих пор. Мир отрешенный, незримый,

В. то

старинной

таинственном

То

творчества

То

мысли

в

с

ПЫЛ

«соглашеньея

сказано не

ты

разрешенье видишь

покоем в

творчества

,

полусне.

с~глашенье,

душевнои

том смысле,

77

мир

Бu6uхim.

тишине

с

покоем

теперь

же

здесь

что творчество творило

среди «постыдного торга» и «злобы ДНЯ», мирясь,

...

наступил

покой,

и

С ними

творчеству

теперь нужно «согласиться» С ним, чтобы продол­

жать свое дело. «Соглашенье» здесь означает, что только впервые в согласии с покоем сейчас

начинается творчество. НевозможнОСТЬ среди царя­ щего покоя в молчании и «душевн~и тишине» нарушить тот покой, завораживающии так, что

губы до поры скованы у поэта и он «бесследно

умер» в чутком «таинственном полусне», невозмож­ ность для человека говорить прежним ненужным словом в новом бытии для творчества не помеха, а

наоборот, первое условие. Спросим: поэт дает слово миру, потому что в покое мира начинается то «соглашенье», то

со-гласи е , когда поэт может стать самим голосом мира, т. е. одновременно и одним из голосов мира

и

голосом

целого

мира;

а

мысль?

Возможно

ли

такое для мысли,- чтобы мысль была хранением? не

отражением

Поэт

дает

мира,

мысли

не

шанс:

отталкиванием

от

когда

оживает,

человек

него.

умерев, в «сознанье бытия», неотличимом от бытия, v

в небывалой трезвой окрыленности, чуждои дым­ ному восторгу, то это не угасание мысли, «то

мысли пыл в душевной тишине».

Или много лгут

певцы? И для мысли самой по себе, без помощи

поэзии, нет возможности хранить мир, не може~ она не отражать его? Не может дать ему слово.

78

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

4

недостатков

Не

Почсму бы нам тсперь не подвести итоги всему, что

мы

наговорили,

привести

в

систему,

крайности .. Подправить. Придется тогда, учесть,

что,

говоря

о

мире,

мы,

сгладить

наверное,

похоже,

идем

в

колее восточной мысли. Давно замечено, что, например, . когда Августин на Западе говорит об истории, динамике, Дионисий Ареопагит на Востоке

говорит об иерархическом строе творения, о статике, и вообще историческое, западное как-то сникает на Востоке, недаром еще в нашем веке западное

соображение о том, что общество требует какого-то времени

развития,

высокую

«ступень»,

историческую

чтобы и

зрелость

подняться

никакими

раньше

на

более

уловками

времени

не

ту

добыть,

на Востоке как-то не звучало; здесь плохо видели неподатливость даешь высший

И

истории, ничто этап сейчас.

не

мешало

сказать:

нам тоже скажут: бытие в западной мысли

исторично, оно событие; мир, о котором мы говорим, тоже вроде бы событие, но оказывается у

нас

вынутым

из

истории

покое м

согласия.

Нам

надо бы, значит, тут что-то скорректировать, прибавить историчности. В одной из статей серии по

истории

турной

русской

газеты»

говорится,

что

философской

об

очередном

он

исправил

мысли

русском

«Литера­

мыслителе

недостаток

систем

предшествующих русских мыслителей: там преоб­ ладала статистика, статическое описание «мира в

В.

прежних

что

ее

можно

имеющая

права да мы

дело

с

тем,

договорились,-

уже

не

Часто

мы

произошло'!

уже

еще

и

получилась

сделал:

он

принцип

более

добавил

динамики,

совершенная

к

идет

принципу

тогда

у

система,

него

без

есть,

дозированием,

и

а

не

имеющая

конструктами'! мире, до которого

отрешенном вещи,

Вещь

удивления. Вещь изменились? Но

согласии,

где

мы

отпускаем.

захвачены

вещами.

Это

увлечсния вещь, могут

ни

изменилась?

приходят мы

не

длиться

Обычно

нет,

до

та же, увлечения уже нет. Мы когда это мы успели'! Иногда

и

уходят так

успеваем

быстро,

измениться.

несколько

часов

и

что

ни

Увлечения

меньше,

как

несколько лет и всю жизнь. Что изменяется'! Стоит

обратить внимание на эту загадку. Сразу ясно по крайней

к

мере одно: в увлечении мы привязываемся

вещам.

свободно.

Привязаться

Где

мы

может только то,

не

свободны,

там

не

что было

привязаться. Мы не привязываемся к тому к

самому

нием.

хорошему,-

Привязавшись,

что

вот

котором

что

бываем

речь,

статики

о

систем.

нам'!

называется увлеченностью. Мы увлекаемся, потом увлечения проходят. Когда проходят, вещи пере­ стают казаться увлекательными, как раньше. Что

-

мыслитель,

В

схватываем

динамики,

восполнить этот врожденный

и

философская

-

получить

подменять то, что есть, и какие конструкты в

недостаток

чтобы

статических

образом

прибавляя ей принципов, когда каких-то принципов ей недостает'! Или мысль все-таки более простая, более непоправимая, менее обеспеченная вещь,

Боге», «мира идей», не хватало динамики, процес­ и

сходным

Только что же это за вещь такая система,

свободными, пока свобода дает о

суальности,

слишком

поступить ли

79

мир

Бибихин.

Привязанностъ

-

чем

тоже

связаны

не

и

даже

-

принужде-'

перестаем

быть

остаемся привязанными; наша себе знать в привязанности.

говорит

отрешенность

с

мы

можем

о

том,

никуда

не

что

наша

свобода

ушла.

Прошлый раз я ответил на записку «Если сознание не отражает себя, как же оно отражает всё», сказав, что оно, конечно, отражает и себя,

80

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

ведь есть же самосознание. Потом я увидел в словах записки неожиданный смысл, не заметный с первого взгляда. Ее важный смысл такой: как вообще может быть,

что сознание,

принимая, т.

е.

не отражая само себя, не принимает, отражает всё

вовне себя? Ведь обычно то, что в мире с собой, в мире исо всем. То, что по-настоящему привязано к

себе,

способно

наоборот,

привязаться

едва

ли

и

к

возможно

другому;

привязаться

и

к

чему-нибудь, . не привязавшись к себе, отразив себя. В

свете

нее-

себя

-

этого

сознание

остается,

принимает Разве

глубокого смысла

и

что

отражает

себя.

в

однако,

ответ

самосознании

прежним.

Оно

только

записки

отражает

остановившееся

и

и

само

Сознание

себя

на

на

не

тоже.

полдороге

сознание этого не замечает. Оно во всяком случае готово отразить себя, и nоследовательное сознание, отражающее

всё,

начинает

-

отражать

выявлять,

разбирать, организовывать, и организации нет конца себя тоже. В сознании нет упора, который

остановил

бы

отражение

своего

отразив

чится,

его

себя,

как

таковое

отразить

свое

отражения,

запутавшись

в

от

того,

отражение,

пока

себе.

По

оно

не

своей

чтобы,

отразить помра­

установке

сознание отражает абсолютно всё, иначе его победа над миром останется неполной. Отражение настоль­ ко

первично

узнает,

в

что

раньше,

сознании,

именно

чем

оно

узнает:

что

оно

только

отражает.

сначала

вторично

Отражает

отражает,

оно

потом

узнает.

А если не отразить, если допустить? Нельзя, возражает сознание, это будет пассивностью, нас заглотит, захватит поток, мы захлебнемся. Погиб­ нем.

Как

допустить,

можно. держа

То

есть

под

на

время,

неустанным

подпустить, но чтобы потом Метод прицеливания. Допустим:

тактически контролем,

вернее отразить. пусть. То есть -

В.

81

мир

Би6ихин.

на пока. Тем будет прочнее петля захвата ... потом.

Отпустить насовсем, просто так? Такого сознание не потерпит. Отпустить на всё время? Нет: отпустить на время, чтобы потом вернуть. Вернуть. Это, собственно, наше отношение к времени. Что время скандал. Как

. симый

уносит всё, для нас невыно­ время уносит, так оно пусть

и вернет. Что вернет? В конечном итоге

-

золотой

век.

Мы берем учебник, чтобы читать, чтобы выучить науку. Наука некая цельность знания, знания ведь

увлекают

нас

не

потому,

что

их

много,

а

потому, что в конце они обещают полноту, восстановление, собирание воедино. Достижение этой цели нас влечет, а не бесконечный ряд. Целого сейчас, пока я читаю учебник, еще нет. Но я сейчас читаю, чтобы оно было. Цельность, которая у меня была в наивном первом взгляде на

мир

и

которая

и стал читать вернуть

время,

временем.

почему-то

учебник,к

ней-то

кончилась,

вот ее мне и я

и

хочу

оттого

я

призвано

прийти

со

При помощи времени. Время, на которое

мы таким образом близкий смысл: оно

надеемся, имеет простой и мне то целое, которого мне

сейчас не хватает, вернет. Оно вернет мне полноту, покой, согласие, которые сейчас, когда я потерян и растерян, меня покинули. Время залог, что ушедшее не ушло. Но как же так: ведь ушедшее ушло как раз из-за времени, время унесло? И мы говорим, что время вернет? Почему не унесет еще

дальше? Впрочем, время ли унесло, крадет ли вообще что-нибудь время само по. себе? Может

быть, нет? Старикам начинает лучше помниться раннее, чем то, что было недавно. Значит, меньшее время для них

уносит больше,

что

ним,

чем большее? Или

и это не так, а просто раннее затонуло так глубоко,

4

время

Заказ N9 392

над

как

говорится,

не

властно?

82

В.

В.

Где вообще время? или

совсем

вует»,

Аристотель

существует,

~ll\Al(; ~:(Пt <Физика

Прошлое

оно

не

было,

точно

мир

Бибихин.

его

бvдет,

уже

нет.

сейчас

говорил,

или

IV

В.

«едва

10,

217

Будущее,

во

Ь

что оно

от

сущест­

оно

32-33>.

даже

всяком

если

слvчае

не

них, и

было

ушло

Или,

В.

более

от

нас,

наоборот,

только

в

том

существенным.

так

что

время

смысле,

уже

это

что

с

83

мир

Бибихин.

его

Не

никак

случайно

не

вернешь.

возвращение, помощью

и

мы

не

хотим

отпадает в прошлое, и то, что пока не наступило, что само по себе «теперь» похоже на точку, подобно

вернуть потерянную цельность? Вечное возвраще­ ние? Круги: то, что было, то опять будет. Как же все-таки обстоит дело с временем: его не вернуть или, наоборот, прошедшее будет опять,

точке,

и

существмет. не

Настоящее так расколото на' то,

занимает

места

и

опознается

только

что

как

граница между двумя. Границы самой по себе как

таковой И.1И

нет,

вся

граница

принадлежит

или

одному,

другому.

Как разобрать время? Что значит разобрать, какие нагромождения? Самого времени. Разбирая время,

не

разобрать так, что

время

теряем

без

время

ли

мы

время?

Мы

хотим

его

а зачем, его и так быстро разбирают, нас его все меньше. Значит, разберут

v

нас?

Видимо,

разберут без

нас.

хотим смысле разобрать,

так

оно

есть:

наше

не в том смысле,

чтобы

Впрочем,

и

мы

в

другом

же

от него ничего не осталось: чтобы осталась в руках суть

времени.

Но

суть

-

времени

похоже,

уже

не время, а просто суть. Суть, пожалуй, не во времени. Недаром мы хотим со временем дойти до

сути.

Разбирая

время,

мы

хотим

добраться

не до

времени: не до временного. С другой стороны, нам нvжно время, чтобы добраться до сути, как до

сути времени, так и, Время

-

это

то,

с

главное, до самой сути дела.

чем

-

«со

-

временем»

через

что и благодаря чему мы доберемся до настоящего. Постойте: временное

-

только

что

раннее

и

мы

сказали,

простое

-

что

увлекает

не нас,

захватывает; но мы хотим добраться до него со временем. Со временем во всем разберемся. Между прочим, если мы хотим разобраться и со временем,

то

не

можем

Наступили

не

заметить,

что

время

новые времена; древнее время,

разнос

в отличие

повторится

врашаемся

можем

всё

по

как

кругу

встарь?

вместе

остановиться,

голова

со

уже

Похоже, временем

мы и

не

закружилась.

Попробуем разобраться, т. е., стало быть, уже не разобрать время, а разобрать-ся: разобрать себя. Мы уже разбирали себя: на дне мы увидели существо сутствие не

человека

-

мое,

не

как

манипулированное,

вует в одной из Настроение мира согласия,

в

чистое

присутствие.

представленное, а

как

оно

своих сам же

котором

мы

не

П ри­

отраженное,

есть,-

присутст­

мелодий, настроений. мир, затаенный покой

согласны

с

вещами,

что

они есть то, что они есть. Мы допускаем тогда целый мир. Мы не сначала справляемся, что такое

целый мир и где он, какого он объема, и потом соглашаемся: ладно, будь, если такой, но чтобы не другой, а то я не соглашусь. Как раз наоборот: в событии мира нас захватывает согласие мира его волшебная тишина,- и после этого мы знаем, что со мной пусть будет как будет, но я принимаю целый мир; не требую, чтобы мне показали, что в мире, и тогда я осознаю или отражу, а заранее целый мир мною допущен, я заранее

ним со-гласен. ноети

понимал,

что

«когда

появлялась

откуда-нибудь,

приветствие

ни

но

шее

меня

одного

охватывало

прошать

с

Так Данте в безвольной заворожен­

врага

пламя

любому

она

в

<Прекрасная

надежде у

меня

не

милосердия,

обидчику;

и

кто

на

Дама)

дивное

оставалось, заставляв­

бы

тогда

84

В.

ни спросил

только мир,

меня и

меня о

(Новая

не

раньше

а

в

чем-либо,

такой,

со

жизнь.

что

знать,

я

В.

мой ответ был бы

взором,

облеченным

в

11, 1).

откуда-то

согласии

начинаю

мир

Бибихин.

"любовь",

смирение» Я

В.

мира,

что

когда

допускаю

какой

u

знаю,

быть,

Откуда

я

котором

всё

чем

что

в

бы

сперва

то

целом.

ни

раньше

было,

что

следовательно,

только

он

любым

потом

другое,

способом

задевания способно задеть меня в ряду вещей. Как мир

там,

он меня как он

раньше,-

я

не

знаю;

знаю

только,

что

касается способом таким же неуловимым, сам. Способ касания мира и должен

оставаться

непонятным

уже

потому,

что,

поняв

его

способ, мы стали бы способны на него; но мы в принципе не способны сделать так, чтобы мир стал, когда его нет. Способ мира и его касания не имеет ничего общего и со сверхъестественной силой и с операциями богов и ангелов, непостижимо дейст­ вующих:

будучи

мир

ближе

«способом»,

том

числе

и

всё,

что

нем

этой

в

наша

только

нам,

он сам

настолько,

и

способность

делается,

способности.

можно

к

к

нему самому,

Способность,

развить;

что,

есть способность,

получает

возможность

как

устроить

ее

не

в

и от

говорится,

себе

мы

не

можем.

Нам скажут: что же это мы? За что ни возьмемся, то не можем сами, не в нашей воле, заворожены неприступным покоем. Не отказываемся

ли переделывать мир, учим пассивности? Философия имеет

от

дело

которых

знали;

мы,

с

началами,

зависим кажется,

которые

мы.

от

Это

первое,

что

нас

как

услышали

что

я

а

и

Но

знаю,

размещается,

Он

вторично.

прежнее место не возвращаться. Философия, нао­ борот, обязана всегда возвращаться на место бытия.

любое враждебное не выпадет из согласия, которого хватит на всё? По-видимому, мир не вместилище, взвешивается

сознание

мы это и повторили словно для того, чтобы сразу забыть. Отметиться, так сказать, чтобы больше на

для

целыи

он целый? Кто сказал Данте, что любой обидчик, в

первично,

85

мир

Бибихин.

мир

такое

целый

ему

он.

бытие

В.

не

зависят,

будто

давно

услышали,-

что

Бытие

первично

наподобие

вовсе

чем

бы

материала,

мы

не

не

всегда

значит,

занялись,

у

нас

в

что,

бытие,

руках. Так

кажется и так должно казаться сознанию. для него первичность бытия гарантирует, что всегда будет чем отражать, всегда будет чем оперировать, что рассчитывать, устанавливать. для сознания все так

просто и обстоит: бытие первично и

нужно

его

отражению, первично

отражать,

сводятся

-

и

и

все

делается

к

значит, можно

-

этому

счеты ясно:

с

отношению,

бытием.

проделывай

Оно

в

нем

туннели, вступай в «трудовое отношение» к нему. Разве это не верно в конце концов, разве можно с этим как-то спорить? Бытие первично, сознание

вторично, т. е. работает с первым как с сырьем это, казалось бы, такая правда, что и сломав

-

себе голову

мы с ней

Философия

здесь мы

начинается.

не

должны

умирает

ничего не поделаем.

здесь,

однако,

Бытие

сделать

жалкой

его

смертью,

не

кончается;

начало

-

концом,

от

она

философии, в

котором

недостатка

и

она

предмета

первой необходимости: отчетливости мысли. В самом деле, бытие первично, сознание вторично, говорим мы,

и

не

следующим

шагом,

а

в

этом

самом

произнесении почему-то успокаиваемся: стало быть,

осталось

только

отразить

первичное.

Но

как

его

отразить, когда оно первично? Как сделать, чтобы оно каждый раз не опережало и самое отражение?

Если бытие существе отражает.

первично, то и отражение в своем тоже бытие, которое собой себя

Кажущийся

закруживаемся,-

не

круг,

в

путаница,

котором не

мы

темнота:

здесь

нас

86

В.

останавливает

для

В.

начало

манипуляций

как

В.

мир

Бибихин.

таковое,

отражающего

неприступное

сознания,

не

знающего, чем и как оно отражает. Бытие первично -- значит никакими способами осознания сознание

отразить

его

отражении'!

не

может

раньше

так,

чтобы

отражения

и

в

как

самом его

же

собственное, отражения, начало уже не было бытия. Где?

Внутри отражения как та

ясность, тот свет,

в котором человек только и способен что бы то ни было отразить. Бытие раньше сознания. Сознание говорит это, и не следующим шагом, не в

порядке

силлогизма,

а

тут

же

подразумевает:

стало быть, сознание выше бытия; еще бы, оно, сознание, узнало про бытие, что бытие раньше; что бытию теперь некуда деться; что его теперь можно

отразить,

установить его,

распорядиться им.

Что значит способность отразить бытие, как не обладание чем-то, что заранее -- априори -- так устроено, что какой бы новой стороной бытие ни повернулось, для него приготовлено зеркало, которое

его

отразит?

сознание

Сознание

вторично;

и

говорит: имеет

бытие

в

первично,

виду:

сознание

первично, бытие вторично. Как еще иначе прика­ жете

считать,

если

у

сознания

раньше

всякого

бытия уже есть способность так или иначе, пускай даже «определенным» образом, но все-таки его отразить? Подразумевая: «сознание активно, бытие налич­ но», сознание заранее намечает себе, как справиться с бытием. Т. е. сначала, конечно, надо справиться о

нем,

в

смысле

--

осведомиться,

удостовериться,

что наше его отражение будет правильным и безошибочным: а потом, конечно, и справиться еще раз,

справиться с

ним в смысле овладеть им. Это

безотказный метод. Сознание никогда ничем не смутишь. Оно заранее отразило в себе наши доводы.

Оно говорит с нами, уже отраженными. Философия

сознанием

В.

Бибихин.

погребена,

87

мир

оплакана,

зарыта,

на

ней

поставлен крест. Можно заняться, кто хочет, эксгумацией трупа. Но что потом делать с трупом?

Только сознание, похоже, знает, что делать. Эксгумация трупа философии ведется им с размахом. Хоть плачь, хоть смейся. Правда, Спиноза велел: поп lugere, поп ridere, sed intelligere, не

плачь,

не

смейся,

но

понимай.

Трудность, однако, в том, что начала понять привычным образом -- схватить -- невозможно. Они сами захватывают нас. Или, может быть, Спиноза говорит о понимании в другом смысле -в

том

смысле,

в

каком

в

старину

говорили,

что

духовная пища ведет себя наоборот, чем телесная; и

когда

мы

свое тело,

в

себя,

едим

так

что

«человек есть

то,

человек

такое

начала,

то

телесную самих

телесную,

то

превращаем

ее

в

но духовная, наоборот, превращает нас

в

что

существо,

понимает

пищу,

начал,

отношении

он

а

ест» что

их

не

когда

пищи

он

т.

как

упрощением

началами.

В

е.

«понимает»

перевариванием,

собственным

сливается с

духовной

(Парацельс),--

до

некоторых

русских говорах «понимание» значит любовь, и об

обрученных молодых людях говорят: «у них понимание». У Боккаччо во второй новелле четвертого дня венецианская дама сообщает куме: «Мой нежный друг, который любит меня больше, чем себя ... », буквально -- «мое понимание», 10 'ntendimento mio. И Спиноза, когда говорил об о понимании начал (в русском переводе почему-то о «познании» начал, хотя это было бы

intelligere,

по-латински

другое

слово,

cognitio),

говорил

о

любви, о принятии. Понимающее принятие, фило­ софия, возвращает человека к началам и к нему самому,

восстанавливает его,

«возрождает». «Пони­

мающая любовь», amor intellectualis (но не «познавательная любовь», как в русском переводе,

88

В,

В.

мир

Бибихин.

В. который

ему

словно

держит

вольничать)

автора

это,

-

в

по

узде,

не

Спинозе,

первое

и

последнее,

что

есть

в

счастливое

человеке

как

существо человека. Поэтому в конце спинозовской «ЭТИКИ», Ethica ordine geometrico demonstrata et in quinque рапез distinta, в пятой части, Ое potentia

intellectus, seu de libertate humana, «О способности понимания, или О человеческой свободе», теорема 37 гласит: В природе нет ничего, что было бы противно этой понимающей любви, иными словами, что

могло

бы

ее

уничтожить;

«доказывает» Спиноза, есть

«природа

и

причина

в

том,

что понимающая любовь и

ДУШИ».

Понимание это любовь, любовь это понимание'? Нам

может

пределы

показаться,

строгой

что

мысли.

мы

Оно,

здесь

выходим

может

быть,

за

и

красиво, но не лучше ли вернуться к настоящей философии'? Говоря «философия», мы думаем о системах рассуждений. Но это слово состоит из двух, филия, любящее принятие, и софия, умение в смысле понимания. Данте переводит на италь­ янский: философия есть amoroso uso di sapienza,

любящее мудрствование. Привычно повторяя «фи­ лософия», мы давно не о

принимающем

С

началами

задумываемся, что говорим

понимании.

не

просто,

слишком

просты,

бытие незаметно для сознания успело дать ему эту возможность. Сознание думает, что никакой другой

возможности, кроме как отражать, бытие ему не дает и не может дать. Но бытие раньше и этой не

эта

89

мир

отразив,

мы

отразим

уже

не

се,

потому

что

отражаем благодаря ей. Возможности просто можно только отдать себя. Такое отдание себя чистому принятию ности-

философии

-

мира,

Может

в

покое

быть,

происходит в отрешен­

-

его

согласия.

и

время

как

в

состоянии

возвращение

начала

в своей сути возможность просто'? Может быть.

-

Сейчас

догадки. себя

во

время

мы

не

Пока,

времени,

-

как

разбираясь мы

видим

говорит

происхождения,

что

во

пойти

две

само

е.

как

раз

не

вещи.

слово,

-

этой

разбирая

Во-первых,

оно

«вертеть»,-

возвращение. Во-вторых, время т.

дальше

времени,

того

же

вращение

и

это всегда другое,

возвращение,

а

преодоление

возвращения. Две противоположные вещи. Что время возвращение, напоминает этимология. Что времени нет без другого, нового, об этом говорит Аристотель в своем знаменитом разборе времени (Физика IV 10-14): «В самом деле, когда у нас самих

мысли

замечаем,

что

не у

изменяются нас

или

мысли

когда

мы

изменяются,

не нам

не кажется, что прошло время... Если бы "теперь", то Vt'lV, текущий момент, не было каждый раз другим, но одним и тем же, не было бы времени».

они

чтобы с ними можно было просто. Мы хотим их схватить, а захватывают они нас. Сознание на самом деле не раньше бытия: бытие раньше сознания. Раньше, чем сознание отразило бытие,

возможности: оно

Бибихин.

позволяя

осуществление человека в самой природе его души, то

В.

возможность,

оно

возмож­

ность просто. Возможность просто нельзя отразить:

Что такое время возвращение или каждый раз другое'? Или то и другое, возвращение того же самого и всегда новое, только по-разному'?

С прошлым и будущим дело обстоит не одинаковым образом. Прошедшее время (не про­ шлое, которое было великим и безвозвратно ушло, а

прошедшее время,

из-за

которого великое

прошлое

ушло) хуже, чем будущее. Из-за прошедшего времени я, например, забыл, что знал, и вообще всё ухудшилось, обветшало, пришло в упадок. Если что

улучшилось,-

крайней

мере

скажем,

немного

более

я

все-таки

опытным,

стал

по

хотя

бы

90

В.

более

В.

собранным,-

времени:

время

потоком,

но

в

то

мне

это

мешало,

гонке

со

В.

мир

Бибихин.

случилось грозило

временем,

наперекор

унести

в

споре

своим

с

я достиг, узнал, сумел собраться, когда забывалось., уходило, портилось. От времени портилось,

я

сам,

старея,

делался

хуже,

но

ним

всё всё

вопреки

прошедшему времени всё же не целиком потерял время. Прошедшее время, однако, вокруг меня взяло

верх,

разве

что

только

я

один

остался

тающим островком сопротивления,- в общем и целом время сделало так, что былое ушло, сначала просто перестало быть, потом забылось. При всем том прошедшее время тоже каждый раз было и тем

же

самым,

и

другим

-

другим

потому,

былое безвозвратно уходило и забывалось, самым, потому что высота, свежесть раннего,

этого

изначального,

слова

древнего

стиралась,

небывалой первичности монотонное, обыденное, Будущее

время

не

в

и

как

смысле

вместо

втиралось, из-за повторяющееся. такое,

тем же былого,

высоком

терялась

что

его

времени,

прошедшее.

То,

что из-за прошедшего времени я потерял, благодаря будущему времени я восстановлю. Будущее время кажется

намного

лучше

прошедшего.

Оно

тоже

будет и тем же самым, и другим, но уже в противоположном смысле. Оно будет другим, потому что я стану другим, уже не буду гаснуть в безвременьи, а сумею, наконец, восстановиться; с другой

стороны,

в

восстановлении

время

покажет

себя подлинным возвращением, оно возвратит с собой былое, изначальное, потерянное, т. е. будущее время

сделает

так,

что

плохое

дело

прошедшего

времени, дело стирания и опошления, будет преодолено, и подлинное, былое вернется в своей или даже еще более ясной подлинности. Но будущее и прошедшее не только для каждого человека

разные,

а

даже

для

меня

это

вот

время

было

будущим

относился

как

В.

Бu6uхuн.

и

будет

к

прошедшим.

будущему

91

мир

и

ждал

от

Я

к

нему

него,

чего

ждут от будущего, а потом буду смотреть на него

как на прошедшее и как на то, что ДОЛЖНО быть исправлено будущим. Как можно, в конце концов, всегда ждать будущего времени и всегда потом,

когда оно пройдет, убеждаться, что оно прошедшее? Если бы так тянулось вечно, человек был б~ бесчувственным,

беспамятным

клоуном,

которыи

каждый раз заглядывает в очередное окошечко в стене видит там то же самое и терпеливо идет

к

с~едующему.

Время

не

длится

вечно:

оно

кончается. Оно кончается не когда-то, а ограничено

всегда: вневременным, «эоном». 30Н, вечность полнота времен. Вечность это все. 30НОМ кончается

время не в том смысле, что время будет накопляться до какого-то определенного большого года, когда следующего года уже не будет: время кончится

только

так,

что

в

прорыве

к

вечности

прошедшее время перестанет быть плохим прошед­ шим временем в противоположность хорошему будущему. В полноте времен кончится раскол.

Времени не будет потому, что выйдет наружу суть времени и собою отменит время, т. е. можно сказать и так, что время как раз не кончится в вечности, а наоборот, впервые только начнется в своей сути как начало того, что уже не время, а

само начало времени. Так в Апокалипсисе Иоанна Богослова 00, 6-7) говорится, что «времени больше не будет», «у

вот

меня

для

х.р6уос; OUKE'tl E<J'tat.

нет

времени», мы

этого

дела

нет

Когда мы говорим:

всегда

времени,

подразумеваем.

а

для

другого

дела найдется. У Иоанна в безотносительном смысле

никакого времени ни для чего уже не будет. Тем самым перестанет и время как категория. «И ангел, которого я

видел

стоящим на

поднял руку свою к

небу

море

и

на

(небо, земля и

земле,

море в

92

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

Библии это целая сумма сотворенного, как в псалме 145: «Сотворшаго небо и землю, и море, и

вся

веков,

яже

землю и нем, что дни,

в

них»)

и

клялся

Живущим

Который сотворил небо и все,

во

веки

что в нем,

все, что на ней, и море и все, что в времени уже больше не будет; но в те

когда

ВОЗгласит

седьмой

ангел,

вострубит, совершится тайна Божиях

когда

i:'tEАЕcr8Т],

-

т. е. доидет до конца, до ti:л.()~, уже ничего останется неосуществившегося, скрытого.

Не

нужно

v

исключительный, .1 юд И живут на

думать,

что

здесь

он

не

совершенно

«апокалиптический» контекст, а самом деле гораздо спокойнее.

По-настоящему .1ЮДИ никогда не думают, что будни будут тянуться без конца. Если' бы нам просто сказали,

будет, что

что день будет тянуться за днем и завтра

как

именно

поверили

вчера,

бы.

так

в

другое и

новое.

время

а

будет

И

время

никогда

не

тянуться,

повседневная

незаменимом

будущего.

Мы

размытом

верим,

что

мы

бы,

не

апокалиптика

образе

будмшее

обсша­

будет

когда люди убежденно говорят,

что время вечно, что

вечна,

мы безусловно увидели

Наша

прячется

ющего

а

всегда

-

форма

скажем, поскольку материя

существования

прекратится,

то

материи,­

имеется

в

время

полного

которые

потому что

до

что смиритесь и

зима,

лето

и

вечно

ничего не ждите,

будущее

будет

уверяет

всегда планов

и

не

не

возможностей, осуществиться,

подошло.

никогда

что

всех могли

не

всегда

наконец,

Тезис

кончится,

будет

неподлинной

о

том,

утверждает

время истории

для с

ее

обманчивым временем и осуществления подлинной истории с ее новым временем. догмат о вечности времени есть такое обещание, данное нами самим себе. Полнота времен, происхождения, что времени,

когда

возвращением,

век-зон (слово того же наше «юный»), исполнение

время и

станет

другим,-

одновременно

это

старое

и

название

мира. «Мир сей» и «век сей» в Евангелии одно и то же. Апостол Павел в начале 1 Послания к Коринфянам говорит, как ничтожна мудрость земная,

при родная

в

сравнении

с

мудростью,

которую чудесным образом, сверхприродно, от лица к лицу сообщил людям сошедший на землю Богочеловек: «Где мудрец'? где книжник? где совопросник века сего'? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?». И в католическом гимне, в секвенции Dies пае, «день гнева», говорится:

виду

Dies irae, dies Ша Solvet saeclum in favilla, Teste David сит SуЬШа.

вечно будет

преврашаться

том, что время никогда не кончится, скорее как раз ПРОТивоположный: светлое будущее неизбежно осуществится, потому что никогда не будет так, что кто-то нам скажет: «Времени больше не будет»:

у нас наших

никак

еще

и

нас,

прекращения,

в прошедшее. Смысл мировозэренческого догмата о

этого никто никогда не скажет,

время

вечно

вовсе не то, что мы обречены на вечное повторение, так

пор

93

мир

Бибихин.

осуществления

сих

что

время

и

В.

и следовательно:

вечно есть, будет время для их осуществления, а цель наших

планов как раз в том, чтобы началось новое время,

«день

гнева,

день

тот

разрешит

расплетет) век в пламени, с Сивиллой». Век это век,

как

в

поколения, полного

смысле

русском,-

33

века,

«мира

и ста

saeculum,

человеческий

одна

треть

лет,

сего»,

свидетели

и

и

в

в

век,

года, смысле

смысле

(распустит,

тому век и

в

в

Давид мир, смысле

смысле

эпохи,

вселенной,

и

в

всего

94

В.

В.

мир

Бибихин.

мира. Ниже в секвенции в значении мира уже не saeculum, а mundus:

В.

человеческого

так

в

по которой будут судить

мир».

В библейском употреблении мир-век, космос-зон

начал

быть».

Как

в

Прежде всего прекрасное (космос) через Него (Бога)

начале

что

что

безусловно,

Бог

божественно

бросает

своего

хорош,

единственно~

в смысле кос-как еще остался после всех бед уж

«будет вынесена перед всеми написанная книга,

значит разные вещи. творение Бога. «Мир

тем,

хорош,

95

мир

Бибихин.

и любимого Сына,- Сын этот скажет, «Бог мои, Бог мой, почему меня бросил» (Евангелие от Матфея 27, 46) ,- лишь бы мир спасся, спасся не

Liber scriptus proferetur, In quo totum continetur, Unde mundus judicetur, которой содержится всё и

именно

В.

Библии,

в

увечным,

да

живым,

а

ирежней

и

в

большей,

спасенной

красоте. полнее

и

еше

в

прошедшей

Т.

е.

ему

чтобы

смысле

через

весь

исполниться

такие

«век»

уже

восстановился в

потому

что

уже

испытания,

исполнился, как

нельзя.

Вот мир в исконном библейском смысле, чудесное и непостижимо совершенное, не просто совершенное,

первых

а еще и дорогое самому Богу, и не просто дорогое,

хорош»); так же и в Евангелии. Тут ничего не изменилось: Бог сотворил мир, и значит, мир хорош. В Евангелии Бог даже не просто видит и

Сыном,- чтобы только' мир не пошатнулся, был спасен, какой он есть драгоценный и любимый и

говорит

совершенный.

Такой

Бог

Сына

строках книги Бытия «<И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он

себе,

что

мир

хорош,

он

влюбляется

в

созданный им мир <Евангелие от Иоанна 3, 16-17): «Потому что так полюбил Бог мир, 'tOV кооцо«, что отдал своего единственного Сына, чтобы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь веч­ ную. Ведь Бог послал своего Сына в мир, EI:C; 'tOV

кооцо«

,

не

чтобы

судить

мир,

но

чтобы

мир

а кровно дорогое так, что кровь собственного Сына Бог готов отдать

посылает

Такой

мир,

рискнуть

-

собственным

мир, конечно, судить вовсе не судить.

такой

век

только

назван

своим

нельзя.

в

начале

Книги Бытия и Евангелия от Иоанна. О нем только известно что он несомненно есть. Человек с ним

в Библи~ разминулся. Едва мелькнув издали, целый мир раскололся

сей,

злое

на два.

царство

князя

Возник

мира

мир сей,

сего,

или

которое

во

век

зле

спасся через него». Еще бы. Мир создан таким, что Бог говорит о нем, что он хорош, и любит мир, свое создание; о том, чтобы судить такой мир, не может быть речи. Другое дело, что миру

лежит «<весь мир лежит во зле», 1 Послание Иоанна 5, 19). Мудрость мира сего обращена Богом

может грозить беда; у мира есть опасность, что он пошатнется, затмится,

добрый бог, а злой умы» (2 Послание к

грозит беда, как громадному прекрасному созданию

именно

тем,

что

он

есть,-

таким

страшная не будет

прекрасным,

что

и сам Бог его любит,- перестанет быть совершен­ ным; он

а

уже

отпасть весь

ему

станет

от ни

совершенства к

чему,

хоть

ведь

он

чуть,

и

хорош

в безумие

здесь' всё оборотничество, всё наоборот

(евы ~ОЗР~lДаете, а мир возрадуется», Евангелие от Иоанна 16, 20>, потому что «бог века сего» (не

«пустъ

никто

думает

быть

сам

князь мира сего) «ослепил Коринфянам 4, 4), поэтому

себя

мудрым

не

среди

обманывает,

вас

в

веке

станет безумным, чтобы стать мудрым» к Коринфянам 3, 18) «безумным»

если

сем,

кто

пусть

(1 Послание в сглажива-

96

В.

ющем

В.

Бибихин.

синодальном

переводе,

вообразить безумца в трического чудака,

В.

мир

так

что

можно

интересном смысле эксцен­

но

в

греческом стоит

~1&p6~,

закономерно

признаю

казаться

который

занудно-плоским

Раскол абсолютный. О «веке сказано доброго слова. «Не

не

прекрасное

отошло

к

«веку

для

мира.

сем», «мире сем» любите его», всё

иному»,

«будущему

веку», «дружба с миром есть вражда» (Послание Иакова 4, 4). «Мир сей» надо оставить, чтобы иметь вечную жизнь в «будущем веке» (Евангелие

от Марка

Богом

10, 30).

мир;

ради

восстановить в же

а

перед

злой

того, и

само

злом

что

сей,

который

осужден,

тело

человека

самые

к

сразу

уже

мире,

чтобы

спасти,

надо он

не

мир

судить

и

въелся

в

т. и

нему нельзя,

встает

но

глаза

его

пришел Христос,-

шагнуть

человеком

мир

он

него,

полноте,

оказывается,

что

Вот он, прекрасный сотворенный

в

думал

одно,

значении

поведения»,

а

а

потом

«перерешил»,

в

том

смысле,

«изменил

что

весь

вдруг

был

-

не

тот

чем

не

совсем

думал,

хоть

другим,

не

же

я,

был,что

в

этом

vзнаю

не

отдаю

смогу

себе,

чужого,

иметь

ничего

перемена

мысли.

только

могу,

и

С тем собой старым не хочу

обшего.

Старое

Через

отрезано:

порог

отряхнув

такого

прах

мира

покаяние,

покаяния

сего,

я

шагнуть

не в «мир иной», О «мире ином» В отличие от «мира сего» Евангелие никогда не говорит; «мир грядущий». Из века сего в век грядущий. переступив через высокий порог «метанойи», как бы смерти себя прошлого и возрождения нового. Это нам о чем-то напоминает. Аристотель,

как

«передумал»,

и

стать другим,

простираюсь вперед»,

в

злы

без сожалений в

мы

только тактику

прежний

строй мысли вдруг и как бы сам собой распался, и человек не понимает больше: как я мог быть прежним? Перемена мысли но не так, что я

вот

определяя

«Когда

не

время

замечаем

что

как

В

когда

время»

пример они

очень

летаргическим

сном,

новое,

не

будет

-

им

или

мы

казаться,

,

и

летаргическим

не

кажется,

Человек

«мысли

из

«век

говорил:

цитировалось)

спяших

времени. когда

выйти

изменяются

(уже

просыпаются,

много

и

не

нам

людей,

чтобы

выражение

другое

мысли

изменения,

протекло

приводит

оставляется,

евангельское

у нас самих

прошло

не

то

я

узнаю,

узнаю себя настояшего, а прежний был себе чужой

сном:

говорим:

так

стал

отчего

раньше

совсем

тем,

чего

опыте

больше человека

миру, и надо переменить ум.

мысли»,

но

не

что

быть

после

и раскаиваюсь, что отдавал себя чужому, и полностью перехожу уже в новое, «забывая старое,

воначально

свои

мог

переменился;

думать,

«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное: <Евангелие от Матфея 3, 2); «если не покаетесь, все погибнетея <Евангелие от Луки 13, 3 и 5). M€'t<xvo€tV, покаяться, значит буквально и пер­ «переменить

я

мысли,

глубоком

него

сердца

и не дают доступа к Божьему покаяться, по-гречески ~И<х- vo€tv,

прежнего

поневоле,

как

отчета,

одни

более

сей»

погрязло

и

так

в

потому

его

уши

понимаю:

себе

себя

только

понять,

а

Божий,

невозвратимо

и

е. тут

но

сначала

97

мир

Бибихин.

другие,

новыи,

~tmpi<x : элементарная плоская глупость. Лютеров­ ский перевод дает еiп Narr, «стань дураком», в одном из новых французских персводов qu'il devienne fou, глупым, для мира совсем неинтерес­ ным, тягостно ТУПЫМ,- не бойся быть таким или таким

имею

приобретаю стал

В.

не

что

спит

изменяются»

и

«мы замечаем изменения». Это перевод, хороший перевод В. П. Карпова, однако у Аристотеля другое: ~Е'tаВ<ХЛЛ(J)~€V 'тly ()нхуошу «мы изменяемся своей мыслью»

наше

мы

сами

изменение от

нас

изменяемся,

не

причем

это

ускользает, ~тl ла8m~tt:V

98

В.

В.

IlI:t(х'I·kх'ЛЛоvtl:~. как

новое,

Бибихин.

Тогда

для

В.

мир

нас

существует

время

другое.

Времени как смены старого новым нет без нашего

изменения

в

мысли.

Аристотеля

по

Мста!)(хллt:lv

существу

евангельское IlI:t(X,VOHX,. В

таком

свангслизации Аристотеля, Евангелия. Мы и здесь речь об одном простом начале: о

Время

ткется

«теперь»,

из

то

ti]v (')ltXVmav у

же

слово,

сближении

что

нет

ни

ни аристотелизации идет в конце концов времени.

моментов «теперь». Само t() v1iv, «ныне», «этот вот Русское «ныне» этимологи­

аристотелсвское

момент» не время. чески то же, что «новый». Новое, молодое, юное - существо вечности. Вечность и век, aio)v, эон сама юность. Вечность присутствуст как юнос-новос, Юное-новое это настоящее, которое само

не

время,

но

которое

тем,

что

оно

новое,

делает другое прошлым. Юное-новое настоящее настает в нас самих, еще лучше было бы сказать нами

самими,

потому

что

мы

ведь

не

констатируем из неподвижных себя: новое настало, такой констатации, будь она возможна, все равно скоро пришел бы конец, а мы сами изменяется, и опять же, не просто отмечая перемену в себе

-

«вот,

от

нас

наши не

мысли

скрыто,

-

изменились»

что

мы

стали

а

так,

другие,

что

и

не

запланировали себя другими, а, как уже сказано, сами изменились, уже не понимая, отчего были прежними, принимая себя, какими стали, за настоящих, себя прошлых за ненастоящих; так что

возврата

главном том

ко

возврат

мне,

настоящее.

мне есть,

прошлом,

Я

новый

прошлому потому вошло

так,

уже

что

что

в

все мое

не

нет,

хотя

настоящее

другой

Но я узнаю новом. Человек к

другу,

в

котором

всего

как

настоящего.

определенном

полнота

знает,

именно

в

другом

он

узнает

«век

И

смысле

еще

не

«век

се и»

полнота,

полного

тоже

только,

так

настоящего,

в

сказать,

которое

не

что оно в своем существе другое. Выражение

сей»

когда

стало,

мы

правда,

говорим

неупотребительным,

«наше

время»,

мы

но

тоже

подразумеваем современный мир, и тоже заблудший. Зон как полнота времен исчерпает мир, приведет его

весь

и

История имеет

дело

планов,

те

всех

с

в

она

не

существу

к

один в

завершению.

узел.

одном

мировая.

всегда событие мира.

История из

своих

Историческое

Не человеческого

Наука смотрит в далекие части Вселенной, пространства

если

смысл

отношениях

миром

миром,

по

-

только. что

с

а

событие и

во

завязана

не

они

входит

кончиться,

принадлежат

сами,

в

то

историю,

пока далекие

истории,

по и

крайней история

звезды

потому

мере не

остаются

их

может

загадкой.

Если человечеству придется уйти, когда построенные

наукой

вопросы

случится мир

целом

мире.

означает

это

не

так,

Мы

Почему

мир,

будут

конец

вовлечен

быть?

самому

себя настоящего только в другом другой по своему существу. Как

себя. В каком смысле мир это век, aici)v , saeculum? В том смысле, что эон безусловная полнота

в

себе, а узнал в себе новом себя настоящего, хотя и прошлый был я, только не знал, не гадал, что узнаю себя в другом новом.

-

99

мир

Бибихин.

другой он осуществляется во времени и в отношении

в

теперешнее

В.

что

оставаться

вопросами,

а ее

В

она

век,

почему

saeculum, полноту

история

срыв.

завершится

спрашиваем:

одновременно

почему

еще

истории,

это

историю только

так

полнота

мира,

история

в

должно

времен

почему

эон

мира?

Попробуем определить существо времени как возвращение другого. Оно заключается в том, что

другое (новое) каждый раз опять наступает, причем

так,

что

каждый

раз

мы

не

растерянно

встаем

100 перед

его

В.

В.

другим,

а

Бибихин.

узнаем

небывалое,

но

в

мир

нем

то

В.

самое:

безошибочно

новое,

опознаваемое

явление. Новое, другое пространство осуществ­ ления человека, который находит себя в настоящем. Настоящее время это место, где только и может иметь

место- присутствие

присутствии

человека

возвращение

другого,

Поэтому

мир,

присутствия,

т.

который

может

как существо время

е.

мы

иметь

человека. В

присутствует

в

своем

знаем

в

чистом

место только

как

существе. во

опыте

времени.

Согласная тишина мира не выход из времени в стоячую вечность, а наоборот, вхождение в полное

существо

через время

времени.

Полнота

столько-то лет. не

станет

От любого

полнее,

более полное время, не

когда-то,

а

в

времен

два

наступит

не

прибавления лет

миллиарда

лет

не

чем один. Время исполнится

своем

существе,

в

возвращающемся

присутствии другого, небывало нового, не в смысле «еще

одного»,

перемена,

то

но

самое.

перемена,

а

в

смысле

такая,

что

того

самого

то

самое,-

вечность

постоянства,

-

оон:

не

юное

Существо времени не

где-то,

вернувшаяся мени

как

само

не

существо

времени. всегда

не

за

сменившемся

Наступление

времени,

и

Время

возвращающая

длящегося вечность

в

перемены.

а

во

-

Оно

то

прежде

время,

от

него,

от

который сама

а

всегда

время

всегда

и

нови.

смысле ада,

а

не когда-то

-

теперь,

Существом

(существо

время,

которое не

всегда

во

не

начинает

вневременного

преждевременной

смене, существо

существа

как

вре­

времени

так,

оказывается

настоящее,

внезапно,

хотя

в

хуже

настоящем

другого

времени,

узнаем

новь.

вечно юное

откладывается

времени

времени,

как

всяком

наступления

мы

воображенном

небывалость другого.

время)

ко

в рая,

есть

что

раньше

наступает времени

вовремя, времени,

полноте истории времени больше не будет не так, что

при

желании

найдется

чисел,

считать

а

так,

часы

что

для

перемена

этого

к

не

другому,

сбывающееся существо времени, не потребует больше ожидания, другое будет настоящим. Такое «времени больше не будет» как полнота истории противоположность безвременью. Без­ временье это когда идет счет и тысячелетий, но время никак

в

совсем

существе

возвращается

небывало

не

то

часов, дней, лет не осуществится

нового,

самое,

а

со

то

временем

же

самое.

Присутствие как другое тому же самому упускается,

мир не сбывается. Счет времени при безвременьи не только не останавливается наоборот, в него переходит будто бы все существо времени, во времени

его

и

от

счета:

времени

не

остается

кварталами,

ничего,

годами,

кроме

пятилетками,

юбилеями. И как время, утратившее свое существо, нарастает,

так

вещи

мира

с

ускользанием

мира

множатся, тесня нашу свободу и вместе со свободой лишая

нас

возможности

захваченности считаем

две,

три,

считаем

не

рабочей

от

101

мир

Бибихин.

«Времени больше не будет», так сказано в Апокалипсисе, когда уже не сможет наступить другое новое. Оно не сможет наступить, говорим мы, когда будет явлено всё, ничто не будет упущено. Но всё не сумма вещей, а мир, то самое другое. «Времени больше не будет» это относится к новому оону. Только он, возвращаю­ щееся небывало новое, выходит из времени. В

и

разматываться

В.

не

их

ими

числом,

одно,

четыре тысячи дерево

силой.

отпускают

привязаться

оставляя

нас

два,

три

человек,

Потому в

что

вещи

согласную

ним,

чем

вместо

их.

дерева,

или

пиломатериалом,

нас

к

считать

Мы

тысяча,

придется:

человека

без

тишину,

мира

уже

значит

не

могут и привязать нас к себе, а мы не можем отпустить их и не можем допустить им быть тем,

102 что мы

В.

они

есть.

В.

Только

в

вещи,

не

принимаем

Здесь

Бибихин.

нужно

мир

свободном считая

сделать

В.

согласии

их

В.

мира

5

ничем.

замечание

о

языке.

103

мир

Бибихин.

Что

слово говорит то, что оно говорит, и его отпустить так, чтобы оно говорило само -

надо это

Мы

говорим:

«присутствие»,

правду.

ный, и закону,

общество людей складывается по другому чем общество животных: у животных -

потому

что

Что

(есыны «сыны

века мира

Myдpe~OB

из

эон,

сего» сего»)

так,

слова

в не

,

что

то,

заложено.

полнота

мы

что

Слово

в

времени,

Евангелии

значит

то

-

мир

же,

что

учреждено каким-то советом вот

теперь

него

говорит

можем

было

само

без

извлекать

кем-то

когда-то

того,

чтобы

в

него вкладывали механизм. Можно спросить: почему оно говорит так много? Может быть, мы просто приписываем ему, что хотим? Но ведь вот же не приписываем: эон, saeculum действительно означало

также

и

раньше,

мир.

чем

Слово

мы

языка

нашлись его

говорит

и

говорило

расслышать. Поэтому

мысль и находит себя в слове. Вернее, она всегда может найтись в слове. Размах слова всегда оказывает~я достаточен для мысли. Это не потому, что

некии

загрузив циеи,

а

сверхразум

его

спустил

нам

первоначально софией

потому,

что

слова

говорят

язык

или и

сверху,

информа­

до

того,

как

условиться о них. Мы обычно этого почти не замечаем, но если бы слова не говорили сами, они ведь ничего не говорили бы нам. Конечно,

чтобы

допустить

себя· до

отпускания

слов,

надо

заранее дать слову говорить и без нас, т. е. слышать его. Но что родной язык сложился в прямой речи и слова имеют смысл до того, как мы

имеем

особого можем

его

разбора.

только

в

виду

Ее

поход я

-

размах задеть

это

тема,

такой, ее.

что

требующая

мы

здесь

что

нас

числе.

поимут:

морскими

Мы

можем

-

каждый

человека,

в

речь наш долг, если мы хотим, чтобы слово хранило

единстве~ном

существо

похоже, в нашей власти; больше того, TaKa~ пряма~

человек

они

одинаковые,

котиками,

у

рассчитывать,

-

единствен­

морские

-

людей

котики

потому

что

с

они

разные. Общества, основанные на одинаковости, скажем, всех сапожников, будут временными или частичными, прочное и постоянное общество это общество разных людей, разных во всем, когда их объединяет именно это, что каждый непохожий, Когда объединяет интерес,- например, строитель­

ство

Вавилонской

так

тесно,

объединении

прочность

делу

башни,

как

никогда

всегда

есть

объединения

склонна

оно

объединило

раньше,-

то

в

обреченность:

по

интересу,

превращаться

в

людей таком

именно

по

небывалый

общему раскол,

так что в Вавилоне люди стали говорить на разных

языках. Раньше такого тоже земле был один общий язык когда

народы

двинулись

с

не было. «На всей и одно наречие. И

востока,

они

нашли

равнину в земле Сеннаар и поселились там. и сказали друг другу: наделаем кирпичей, и обожжем их огнем

(потому что они

пользовались кирпичами

вместо камней, и земляной смолой вместо известки).

И еще они сказали: давайте построим себе город и башню, чтобы ее конек касался неба; и сделаем свое

имя

славным,

лицу всей земли.

город

и башню,

Он

них

о

прежде

И вот,

чем

нам

которую строили

сказал:

Вот,

рассеяться

по

Господь сошел посмотреть

один

сыны

народ,

и

у

Адама.

и

них один

общий язык; они начали работу, и они не оставят свой замысел, пока не исполнят его. Так спустимся

В.

104

13.

В.

ЧТО же

и

смешаем

их

язык

понимали друг друга.

И

В.

105

мир

Бибихин.

мир

Бибихин.

так,

чтобы

так

они

уже

Господь рассеял

не

их

мы

говорим:

пара,-

тогда,

«земля

когда

безусловно другим

небо

и

небо»,

неразлучная

остается

земле, далеким:

им

когда

самим,

оно такое

с того места, и они перестали строить свой город. Поэтому город был назван Вавилон,- потому что

бесконечно далекое, оно близко в своей дали; когда оно близко так, что конек башни касается его и

там был смешан язык всех людей; и Бог рассеял их оттуда по' всей земле» (Бытие 11, 1-9>. Здесь сказано в стихе 6: «Они не оставят свой

себя, оно уже не небо. Пока земля

замысел, неясно,

что-то

пока что

не

исполнят

может

задумал

его».

остановить

и

твердо

В

самом

человека,

решил

деле,

когда

выполнить

он

свой

план. В данном случае был план построить такую высокую башню, чтобы ее крыша касалась неба и чтобы человек мог, ступенями поднимаясь по ее

этажам,

взойти

на

небеса.

О

том,

какую

роль

в

строительстве Вавилонской башни сыграл Бог, можно долго говорить. Он, по мнению некоторых, позавидовал людям, чтобы они не смогли добраться до Него на небо. По мнению других, ОН хотел

уберечь

людей

от

беды.

В

самом

деле,

небо

на него можно выйти,

земля, земля; что

оно теряет свою даль, теряет

это все-таки

-

у нее есть небо, без которого и земля не когда земля сливается с небом, это значит,

небо

на

самом

деле

становится

вдруг

таким

есть

только

далеким, каким раньше оно никогда не было: таким, что его для человека нет. Нет неба для

-

человека

нет

для

него

и

земли,

земля, смешавшаяся с небом, не земля и не небо. От

такого смешения Бог хотел оградить. Но люди «не оставят свой замысел, пока не исполнят его». Перемена замысла, перемена мысли

-

это навязать человеку нельзя. Бог сделал другое.

Человек

хотел

«смешал

их

небо

Легко

а

смешал

Мы

построить

до

самого

неба

заслонила

все

другие,

жизненные

интересы людей и

не

«как

как

небо

безусловно от

случайно: и

затраты,

башня

повседневные

заставила их посвятить все силы

одному великому делу именно привлекает людей земли больше и цель. Но было упущено, что только небо как таковое, небо в

небо

и

другое

земли»;

что

потому, что небо всего, небо предел целью может быть отличие от земли,

земли,

небо,

небо, до

далекое

которого

поднялась бы земля в образе башни из кирпичей и какого-то особо прочного, прочнее извести, битумного раствора, перестало бы быть другим земле, перестало бы быть небом, стало бы не тем самым, а тем же самым. люди бы отняли у себя небо. Они хотели приблизить себя к небу, небо к себе, но небо всего ближе земле так близко,

на

шумерском,

а

значит

Бог

язык.

Это ведь не может означать, что один стал говорить

трудности

Что

землей,

невзирая

громадные

растерянности.

с

сказать,

необходимо для земли; вавилонскую башню решили, на

в

смешать

язык».

другой

на

смешал

хеттском.

персводчика было бы минутное дело. иностранцы

совсем

не

помеха

язык?

для

Найти

Иноязычные,

сотрудничества,

скорее даже приглашение. Бог смешал языки, скорее всего,

в

том

констатируем, том

же

смысле,

в

каком

разрывая отношения

языке,

что

и

родственником:

мы

с

мы,

с

с

мы

иногда

говорящим

на

соотечественником,

вами

говорим

на

с

разных

языках.

Снова

мываться

слышен

разговорной

над

сердитый

каждым

фразой.

упрек:

местом

Все-таки

не

дело

Библии,

у общества,

заду­

над

даже у

философского общества, есть цели; надо участвовать

в общем труде, решать коллективные задачи. Не слышать таких возражений, даже если бы их никто

106 и

не

все в

В.

В.

произносил

вокруг нас

прямом

человек

и

В

-

вслух,

В.

невозможно,

потому

сплошная строительная

переносном

преврашается

тельства.

мир

Бибихин.

Кругом

в

смысле,

когда

кирпичик

идет

новое

что

площадка, даже

великого

сам

строи­

строительство

вави­

лонской башни. Многие уже добрались до высокого ее этажа, когда недалеко и до конька, лишь бы не помешали. Но мы ведь как раз и говорим здесь

о

том

единственном,

что

может

помешать

человеку, возводящему вавилонскую башню: хотим разобраться, что ему, кого никакая сила на небе и

земле

не

может

остановить,

не

-

человека

ничто

В.

107

мир

Бибихин.

то вовсе не для того, чтобы сделать отсюда вывод:

стало

быть,

надо

перейти

на

общий

язык,

тогда

всё будет хорошо. Мы констатируем, наоборот, что общего языка в принципе нет. Нам вообще уже нечего говорить.

споре

доходят

сбиваются

и

Слова не помогут.

до

едва

крика

и,

Когда люди в

положим,

улавливают

мысль

постоянно

друг

друга,

то это еще не смешение языков. Смешение, когда соотечественник, у которого тот же родной язык, что у меня, не поймет меня, что бы я ни говорил на самом правильном языке.

я

Или еще хуже: когда

не понимаю сам себя. Здесь нужно сделать отступление об

может остановить, способно помешать. Мешает, мы сказали, вовсе не разноязычие,­ оно не помеха дружбе, чаще даже наоборот, а то,

философской

на

называемый факультативный курс с парадокса мира.

что

мы

наталкиваемся,

признаем:

мы

простым

русским

говорим

на

когда

разных

языком

с

горечью

языках.

говорю,

а

«Я

вам

вы

не

понимаете». Или еще: мы берем философскую книгу и

понимаем

главу,

потому

не

всю

каждое слово,

книгу

недоумение,

в нас стало

защищен

от

больше,

этого

но

чем

отказа

впадаем

каждую

в

а

целом,

фразу,

что путаницы после этой книги

меньше,

в

каждую

было.

слова,

от

И

разве

кто-то

невозможности

оглянуться Вот он, невидим

традиции,

в

нашей

на

теме.

которую

Мы

историко­

мы

начали

можем

этот

так

вроде бы, мир, но на самом деле он и неуловим. Об этом можно и нужно

читать прежде всего «Физику» Аристотеля (кн. гл.

4-8).

На

нескольких

страницах

здесь

III,

сказаны

вещи, которых более поздним хватает уже на целые книги.

а

Мы

неприметно входим

именно:

например,

нельзя ту

назвать

данность,

в

самую суть дела,

любую

которую

данность,­

мы

охватываем,

сказать то, что нужно сказать? Ганс Георг Гадамер передает в своей философской автобиографии (Philosophische Lehrjahre, Fгапkfurt а. М.: Кlоstеrmапп, 1977, S. 219): «Вспоминаю, как Хайдеггер однажды

оглядываясь по

в

ной, то мы обязываем вселенную быть телом, тогда

хижине

(имеется

в

виду

одноэтажный

дом

размером 6 на 7 метров в Тодтнауберге, в лесах Шварцвальда, где Хайдеггер часто писал. В. Б.), в годы войны, начал читать одну статью о Ницше, над которой работал. Он вдруг прервал свое чтение, ударил

по

столу

так,

что

зазвенели

чашки,

и

сторонам,- частью бесконечности

мира как таковой, т. е. как бесконечности: любая часть бесконечности

говорить,

что

мы

-

тоже бесконечность. А если

часть

тела,

пространства

как бесконечное тело невозможно.

вселен­

Бесконечное как

всеохватывающее целое от этого вовсе не снимается

у

Аристотеля

с

повестки

дня.

Уже

потому,

что

мы его обсуждаем, оно каким-то образом имеет место, только не таким образом, как мы

крикнул в тревоге и отчаянии: "Это же всё китайщина", "Das ist ja alles chinesisch! "», Когда

далеко

мы констатируем: «Мы говорим на разных языках»,

бесконечность. Бесконечное целое существует в этом

воображаем,то,

не что

в

том

смысле,

видишь

что

вокруг,

продли и

очень

получишь

108 вот

телесном

как

он

Н.

голос,

Н.

и

пространствснном

как

есть,- и

мир

Бибихин,

звук,

тут

видимом

mmt,-

как

нельзя

не

он

(я

знаю

время

так,

веществе

невидим,

но

вспомнить Августина,

его сближение существа времени с песни

В.

как

длительностью

знаю длительность

слогов спстой мною и еще не спетой мною частей песни) и Хайдеггера с его определением настроения,

способа

человеческого

мелодии,

присутствия

в

мире,

как

тона.

Н.

109

мир

Бибихин.

будет воспринимать чувствами. Главная помеха при чтении старых авторов, как Аристотеля,- недоу­

мение от того, почему они, блестящие и глубокие, не

в

центре

они

говорят

нашего

нынешнего

самое

внимания,

существеннос

о

ведь

мире,

о

вселенной. В который раз закрадывается подозрение:

может быть, вопросы эти как-то тем временем уже решены'? Нет, они просто отставлены, и в отношении вселенной, мира мы, на высоте

были

После «Физики», прежде всего ее 111 книги и блестящего конца, где опять развертывается пара­

современной научной философии и философского науковсдения, опять пользуемся обыденными поня­

докс

тиями

мира,

а

непрестанно

есть

именно

то,

движущеrocя

покой.:

надо

в

читать

всего Аристотеля,

что

начало

пространстве

по

то трактат

нашей

и

теме

«О небе».

мира,

времени,

если

не

Впереводе

А. В. Лебедева мы встретимся с непривычно четким, даже

нарочито

отчетливым

Аристотелем,

и

нас,

может быть, шокируют термины «инаковенис», смысле изменения, «габитус», «подобночастноех другие. Эта особенность перевода происходит немалой нием

мере

нсувсренных

нии

оттого,

отвергая

словесностью,

ему

нический» вольности точность

сродни

где

замазаны

плохую

услугу,

в понима­

своего

возможно,

вредит

негодова­

всезаменяющей

делал

хотя,

техничность

с

«плавающих»,

трещины

русской

намеренно

точным,

подчеркнутая зывает

переводчик. условности

переложений,

Аристотеля

предельно

что

туманные

в и в

автора

сама

эта

Аристотелю,

ока­

настраивая

на

«меха­

способ его прочтения, тогда как не ради и вольготности Аристотель говорил, что хороша

на

mikrologia,

строгость мысли

рынке,

а

в

философии

«крохоборству»;

важнее,

чем

в

самом

точность.

В

она

деле,

трактате

«О небе» подробнее. чем в «Физике», доказывается, почему бесконечное тело не может существовать, в

том

числе

бесконечное

и

доводом

тело,

от

противного:

существует;

его

пусть

тогда

оно,

нельзя

бесконечности,

движения,

теми

самыми,

которые Аристотель решил разобрать, уверены, что

они

вполне

пристают:

«работают», «Нет,

но

и

сердимся,

всё-таки,

что

когда

к

же

нам такое

бесконечность?». далее. у Боэция

Дакийского (XIII в.) в небольшой работе «О вечности мира» (De eternitate muпdi) парадоксы мира изложены с исчерпывающей подробностью в свете библейского понимания конечности

творения.

От Боэция Дакийского это будет, конечно, очень выборочное чтение, но, может быть, важнее прочесть,

по

правилу

схоластики,

Школы,

много

раз мало текстов, ЧСМ один раз МНОГО,- к Николаю Кузанскому,

где по указателю в конце двухтомника

1979-1980 гг. (издательство «Мысль») под рубрикой

«Унивсрсум» можно

найти,

что

говорится о

мире

как невидимом щаре, абсолютно ровном и от этой своей

гладкости

покоится

ли

он

таком,

или

что

невозможно

вращается

с

сказать,

бесконечной

скоростью.

Потом, Канта,

конечно,

антиномии

«Критика чистого

чистого

разума

и

разума» система

«космологических идей», из которых высшая, нсвидимая, в свете которой выступают остальные,

соответствует миру в его бесконечной неприступности.

110

В.

Краткий

истории

В.

мир

Бибихин.

очерк

Хайдеггера сборника в существе

В.

понятия

«мир»

есть

у

в работе, подготовленной им для честь семидесятилетия Гуссерля, «О

«
основания»

Gruпdеs»

в

мира,

но

не

с

ее

реже,

5.4711:

первой

позиции:

есть все то, что имеет место». Позиция «Дать сущность предложения значит дать

сущность

всех

сущность

мира».

первого

описаний,

Позиция

тезиса:

существует.

Последняя

говорить,

в

мире

Позиция

фраза

о

пониматься

венно

с

выше:

содержит

5.61

существует

5.63:

«Трактата»:

том в

следовательно,

следует

«Я

то,

«О

того,

что

«Мои

предложения

в

мой

чем

молчать»,

свете

инверсию

что

есть

дать нем

мир».

невозможно

тоже

сказано

должна

непосредст­

поясняются

тем

фактом, что тот, кто меня понял, в конце концов уясняет их бессмысленность, если он поднялся с их

-

помощью

преодолеть

на

эти

них

-

выше

предложения,

их...

Он должен

лишь

тогда

он

правильно увидит мир». Надо только не упускать из виду, что тезисы Витгенштейна есть именно то, что они есть: вопросы. Метод Витгенштейна научный. Когда мы имеем дело с наукой, надо помнить, «если

-

сказать,

что то», что

все

ее

поэтому такое

утверждения наука

мир,

не

не

может

узнав

что мы понимаем под миром:

имеют у

в

принципе

нас

«Если вы

форму

сначала,

понимаете

мир таким-то образом, отсюда следуют такие-то выводы». «Научная картина мира» поэтому contradictio in adiecto; понимание мира, как и понимание любого простого начала, например,

единства, должно быть сначала заложено в науку, чтобы наука смогла его применить. Наука может

хотя

К

единство,

и

с

единицу,

~смысли:ь

сожалению, с настоящеи наукои,

популяризациями,

чем

говорит

«Мир

здесь

осмыслить

мир не может.

радоксы

начинаются

111

мир

Бибихин.

оперировать унаследованным ею миром и картиной

сборнике Wеgmагkеп, «Дорожные знаки», и в 9-м томе Полною собрания сочинений, 1976 г.), В обязательное чтение о мире должен войти «Логико-философский трактат» Витгенштейна. Па­ мира

В.

мы

настоящим

редко,

хороших

пропасть

между

хорошим

отличие

от

актеров,

имеем

дело

гораздо

Мы

видим,

искусством. актеров,

и

актером

замечаем

и

настоящие

плохим.

ученые

В

почти

никогда не выступают перед публикой, от их имени научная

науки

только

которыми

публицистика,

право

она

не

перенявшая

понимать

оперирует,

но

обязанность выверять свои выставлять их для проверки.

тех

не

от

начал,

перенявшая

высказывания или К счастью, ученые

все-таки иногда умеют говорить о себе, и в качестве чтения

по

так

называемой

научной

картине

мира

можно было бы предложить книгу Вернера Гейзенберга «Часть и целое» 0989, издательство «Наука»),- автобиографию, жизненный роман, где мы

из

первых

рук

узнаем,

что

такое

природа,

с

которой имеет дело ученый, и как плавно границы

этой природы переходят в то, что мы назвали бы уже

не

научным,

а

гуманитарным.

Мы отказались от исторического обзора понятия мир в пользу разбора отношения между существом человека,

присутствием

настроении, занимает

и

миром

то

в

как

его

основномv

целым.

исключительное

тоне,

Русскии

язык

положение,

что

вынуждает задуматься об этом отношении благодаря смысловому осмыслить

размаху этот

останавливавший

Сергей

Георгиевич

слова

размах,

на

себе

Бочаров

«мир». до

Мы

сих

внимание

в

пытаемся

пор

статье

редко

пишущих.

«"Мир"

в

"Войне и мире"» (в сборнике «О художественных мирах», 1985, издательство «Советская Россию» замечает, что Толстой в заглавии своего романа имеет

в

виду

ми!'

-

как

это

ни

странно

-

в

112

В.

В.

мир

Бu6uхuн.

В.

обоих значениях слова. «Это соединение значений "еiгёпё" слова -

и "космос" в смысловой емкости одного уникальное свойство русского (шире -

славянского)

"мира",

не

имеющее

аналогий

в

западноевропейских языках. Лучше всего выявляется эта полнота значений слова "мир" в понятии

крестьянского

мира

одновременно

"все

сельской

люди",

общины:

малая

вселенная,

мирное, согласное сообщество людей и

согласие»

(с.

и

сообщество

Бочаров ссылается на

232).

это

статью

Владимира Николаевича Топорова «О семиотическом

аспекте митраической индо-иранского Митры,

-

и

людьми.

i

struktura

В.

Б.)

мифологии (т. е. мифа посредника между богам~

в

связи

некоторых древних представлений»

textu,

Warszawa,

с

реконструкциеи

(в кн.

1973,

Semiotyka S.370), где

Топоров пишет: «Славянская (в частности, русская)

традиция уникальным образом сохраняет трансфор­ мированный образ

индо-иранского Митры

в

виде

представлении о космической целостности, проти­ вопоставленной хаотической дезинтеграции, о еди­ нице социальной организации, возникшей изнутри в силу договора и противопоставленной внешним

и недобровольным объединениям (типа государства), наконец, о том состоянии мира (дружбы), которое ДО.1ЖНО объединять разные коллективы людей в силу

Завета,

верховным

Мы

положенного

ничего не

ческом образе и

не

между

патроном».

хотим

впасть

говорим о

ту

и

их

традиции, мифологи­

подобном, для

в

людьми

этого

ошибку,

если

-

чтобы

мы

считать

В.

Бибихин.

113

мир

подобные понятия из-за их туманности. Мы говорим о

другом:

от

о

того,

что

наше

действует

том,

или

мифологическая

слово

не

традиция,

«мир»,

независимо

действует

заставляет

и

в

нем

помогает

думать о связи, которая имеет место сама по себе: о

связи

между

единым

целым

мира

и

опытом

согласия, настроением мира. Связь в том, что мир как целое не только по Канту в «Критике чистого разума» и Хайдеггеру в «Бытии и времени»

-

есть

опыту

трансценденция

человеческому и

есть

и

трансценденции, опыт

может

открывается

который

существу,

а

названо

тоже

просто

человеческое

трансценденции,

быть

не

если

сушество

верно,

присутствием

только

открыт что

не

оно

чего-то

определенного, а как таковым. Чистое присутствие как согласие со всем не «причастноя мировой целости,

а

само

и

есть

мир

Мы пытались назвать потом услышали поэта, мы

отказались

суммы

в

его

трансценденции.

этот опыт сначала сами, который говорит о нем. И

впредь

от

вещей,

с

нарочного

одной

размежевания

в

мире

стороны,

с и о

другой: мир это согласие, в котором только открывается целое. Всего нужнее из литературы трансцендснции мира, помимо вышеназванной

и

покоя,

работы Хайдеггера, его «Начало произведения искусства», «Время картины мира», «О существе основания», толкования Гельдерлина (они занимают в Полном собрании сочинений 4 тома) и вся вторая центральная часть сборника «Выступления и статьи» «
мышлением»,

«Строить

обитать

мыслить»,

«Вешь»

традицию и мифологический образ самодеятельными существами,- следовало бы сначала прояснить, что

такое традиция и что такое мифологический образ,

и «... Поэтически обитает чсловск», где дело идет о мире как четверице земли и неба, смертных и божеств. В отношении Хайдеггера похоже на то,

с

что

риском

строгости

и

оказаться выпустить

понятие

вынужденными из

рук

мифологического

и

в

понятие

образа,

интересах традиции,

и

многие

лучше

совсем

прочесть немного,

в

него

не

заглядывать,

чем

как, впрочем, и вообще нужно

прочесть не меньше ста или двухсот страниц любого

5

'Заказ N" 392

114

В.

философа,

В.

прежде

чем

В.

мир

Бибихин.

мы

начнем

понимать

его

особенный язык. Прошлый раз мы говорили о времени и вечности, которая

сумма

не

сумма

вещей.

времеНИ,как

мир, эон, язык

себе. мы

Вечность мир

saeculum.

опять

Существо

не

на

времени,

знаем

то

присутствия,

же

же,

как

только

вещам,

но

мир

не

относится

вечность

в

то,

что

есть

перемена,

наступающее

мы

мысли,-

к

так

и

к

есть

Называя век миром, мир веком,

указывает

узнаем

которую

времен

другое

опыте

самое,

открытости,

при

как

не

самое

и

перемены

существо

просто

по

которой

то

мета-нойи,

что

само

нашего

причастной

миру, а дающей миру сбыться. Что век и мир, на обыденный взгляд разные, окажутся не другими друг

другу,

породнены,

этого

они

следовало

одного

ожидать:

«рода».

То

все

начала

самое

другое,

которое светит во времени,- это событие, дающее нам

осуществиться

событии

светит,

в

по

нашем

существе;

загадочному

Михайловича Бахтина,

событие

а

во

слову

всяком

Михаила

мира.

На тему времени не рекомендуемое, а обяза­ тельное чтение,- тем более что оно не займет много времени, хотя зато должно быть очень внимательным,-

это

пять

последних

глав

(главы

10-14) IV книги аристотелевской «Физики» и XI книга «Исповеди» Августина, два совсем разных перевода которой «<Богословские труды», сб. 19, М., 1978; имеется переиздание, и «Творения

блаженного

Августина,

В.

Бибихин.

115

мир

себе целая, тогда развертывается во времени. Что это за песня? Раннехристианский гимн? Или жизнь

человека? Или та хвала Богу, «весь

век»,

Аристотеля,

у

Августина

изменению v души:

вне

не

которои

психологизм.

СТИН,-

ПО

как

мы

есть

знаем

душа

измерения

Песня,

сути

присутствия,

в

время

никакого

какою оказывается

история мира?

totum saeculum,

то

о же,

что

у

по

изменяющаяся,

времени

которой

определяет

Как

время нет.

говорит мелодия

настроение

своей фундаментальной онтологии. Единство века и мира, намеки

Это

Авгу­ (тон)

Хайдеггер

на

которое

встречаются повсюду, редко тематизируются. Первое

чтение

по

этой

теме

-

«Время

И

бытие»

и

уже

названные выше работы Хайдеггера. Она намечена у Витгенштейна, например, в позиции 6.44

«Логико-философского трактата»: «созерцание мира

sub

аеtегпi,

specie

созерцание

как

ниченного?

Об

присланных

в

в

свете

ограниченного

этом

вечного,

говорила

прошлый

раз:

целого».

одна

«Зон

есть

из

Чем

его

огра­

записок,

кончается

до

меня? после меня? Или вместе со мной?» Человек занимает

привилегированное

возможн~сти

смертныи очередь,

понять

постоянно прежде

смертностью,

полноту

и,

всего

которая

не

положение времен,

собственно, имеет

обрыв,

в

дело

а

в

со

предел

всяком случае обещание предела, т. После того, как мы не то что

смысле

потому

что

первую своей

или

во

е. ПОлноты. окончательно

Киев, 1914, часть 1, есть западное фототипическое переиздание 1974 г.) вместе позволяют догадываться

епископа

Иппонийского»,

прояснили отношение между опытом мира как согласия и миром, с которым, нам кажется, мы повседневно имеем дело, когда говорим «целый

о свойствах оригинала, хотя даже его заменить. Августин говорит,

вместе не могут что мы можем

Этом

помочь себе думать о времени, если будем исходить

из

полноты

берусь

спеть

целого,-

от

например,

начала

до

песни,

конца.

которую

Она,

сама

я

по

мир»,

но

по

крайней

отношении,

мере снова стали думать об

отказавшись

отныне подчиняться расколу, расколовшему мир на две половинки, порознь не несущие и половины смысла нашего слова «мир» (похоже, смысл слова вообще не такая

116

В.

вещь,

которую

В.

мир

Бибихин.

можно

делить

В.

«комповенты») ,

на

мы должны пойти навстречу возражению, как будто бы

уже

готовому.

жонглируете,

миром

в

Оно

вот какое:

подменяете

смысле

мир

в

человеческого

вы

элементарно

смысле

мира

универсума

и

наоборот.

Само по себе бы ответа,' в

такое возражение не заслуживало нем нет даже понимания пути,

которым

идем.

мы

Но,

с

другой

стороны,

возражения удобны тем, что дают повод для удовольствия опровержения. Опровергать, конечно, мы

не

это

не

путем,

собираемся наше

дело;

попутно

пройти.

Сейчас

мы

подменяем,

всё,

что

хотя

можно

всегда

опрокидывать

имеем

причем

дело

с

опровергнуть,

хорошо, мнения,

идя

мнением,

систематически,

своим

мешающие

будто

понятия,

мы

назы­

вая миром то вселенную, то человеческое сообще­ ство. И здесь прежде всего напрашивается то, о чем вскользь мы уже говорили: человеческий мир

в

своей

истории

неизбежно

человеческое знание и

имеет

дело

со

всем,

поведение проникают во все'

не для попутного развлечения и не чтобы скоротать долгое время человеческой истории, которая якобы идет где-то сама собой помимо человеческого знания,

а

знание

вовлечено

в

историю,

история

не

может кончиться, она может только оборваться, если вопросы знания будут отставлены в сторону

или смазаны. Всё, что охвачено знанием, а человеческим знанием охвачено всё, тем самым уже втянуто в человеческий мир, который не

отделен,

'скажем,

астрономии

только

от

астрономии,

насильственно

и

вселенная

может

быть

вырвана из человеческого мира. Привязать астро­ номию к хозяйственным надобностям никогда не удастся. История может быть, конечно, окончена

директивным путем, и

будет

не

она

но тогда ее концом как раз

сама,

а

директива.

Это

В.

понимание

·117

мир

Бибихин.

что

мир

как

вселенная

вовлечен в человеческий мир настолько, что «целая вселенная: предмета

оказывается

науки

лишь

входящим

в

эпизодом, историю

на

правах

человеческого

мира,- заслуживает более внимательного разбора. А мы, собственно, уже начали этот разбор, вспомнив о Вавилонской башне. Строители пере­ стали

пони мать

друг

друга,

потому

что

заговорили

на разных языках. «Мы С вами говорим на разных

-

языках» тогда,

такое

когда

другого

мы

по-настоящему

говорим

языка,

на

на одном

котором

пони мать друг друга,

мы

случается языке

снова

и

только

никакого

начали

бы

в принципе уже нет. Бывает

ли такое? Не только бывает, но невозможность договориться с людьми, невоэможность обществен­ ного договора - это наш основной опыт в обществе, камень,

на

знаем,

что

котором

построено

договориться

человека

невозможно.

вызывает

упрямство,

будто

бы

не нам;

Девкалион

и

государство.

человеком,

Похоже, которого

было.

«уступит»

с

само

до

Человек

такой

уговаривание

уговаривания

в

лучшем

уступкой

Мы

уговорить

как

случае

предполагается

будущее или тайное возвращение на свои позиции. Мы говорим, что общество устраивается, постро­ ено. Прочная постройка возводится из камня. Пирра

после

потопа

восстановили

человеческий род тем, что бросали на горе, куда пристал их корабль, камни за спину, и камни превращались в людей. Люди

-

закона

сам

построено общество. и

жесткое

и

в

том

в

том

плотное

Камень

смысле,

что

неуступчивое,

смысле,

что

закон

камни, из которых

древняя аллегория камень,

это

и

пишется

сплошное

есть

закон,

на

камне

сердца, как скрижали Моисея. Поэтому иллюзия законодателей, что люди только сейчас ожесточены,

а благие законы сделают' их пластичными, подрывает сама себя: без камня нет закона, человек

118

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

не может утратить своей каменности. дочь русского поэта символиста Вячеслава Ивановича Иванова, которую

тую

сверстники

религиозность

в

школе

донимали

каверзными

за

нескры­

вопросами,

один

из

них задала отцу: может ли Бог создать такой камень, что сам будет не в силах поднять? Может или не может в обоих случаях оказывается не всесильным. Ответ: Бог уже создал такой камень; этот камень человек. Каменные скрижали закона не что

пластичны, человека

чаще

их

можно

оказывается,

называется

можно

только

уговорить; что

его

отвратительным

на

не

сломать. самом

деле

уговорили,

словом,

Верят, всего

а,

что

уломали.

Неправильно думать, что человек, которого невозможно уговорить, «просто упрямится». Он

«просто упрямился»

каменность каменность

на

в

бы, если бы мог наводить свою

себя

и

человеке

избавляться

-

от

каменность

и

нее.

для

Но

него

самого. В «Опавших листьях», Короб 1, у Розанова есть запись от 7 декабря 1912 Г.: «Иногда чувствую что-то чудовищное в себе. И это чудовищное моя задумчивость. Тогда в КРУГ ее очерченности ничто не входит. Я каменный. А камень чудовище. Ибо нужно любить и пламенеть... В задумчивости стороны, все

я ничего не мог делать. И, с другой МОГ делать (егрех»). Потом грустил:

В.

их пугает. Люди пугаются своей каменности и спешат изменить ей. Поскольку они при этом не изменяют

ее,

ничего

в

к

небу,

так

потому, что «И сказали

продвинулись

обожжем

их

тельства

кирпич

другому

кирпичу;

кирпичами

готовым

было

огнем

(потому

вместо

к

камней)».

так

такой

надеяться

кирпич

укладке.

пичиков

к

потому

изменяют

ей,

что

она

начинании

они

пользовались

что

прилегает

Удобный

самого

Из

для

начала

кирпичей

постройку

до

строи­ к

сделан

можно

неба.

Все ли

на

постройки

договоре'?

соглашение,

словнее другу

чем

люди,

молчание можно

Чем

в

камня,

к

правде

человеческой

истории стоят

торжественнее

коллективное

окончательнее

взаимные

отступать

камня,

существа.

обещания,

сознательно

от

начатого

человеческого

заговорить,

если

никем

они

своем

что

неприступности

человеческого

построена

изменяют,

меняется,

Смешение языков при возведении Вавилонской башни было возвращением от покладистости кир­

создана

не

с

сложить

однако,

или наоборот

в

устроен,

(каменная задумчивость В. В.) съела меня и всё вокруг меня». Каменная неприступность не дает условиться с собой, она безусловна. Люди все-таки уславливаются. Как? Изменяя

-

не

сменили камень на удобный кирпич. друг другу: наделаем кирпичей, и

Заговариванием бездны,

изменяя ей'? Каменность не изменишь. Люди e~

сущности

прочны только каменные постройки. Строители Вавилонской башни сумели совершить такой прорыв

но уже было поздно». Розанов пугается, едва прикоснувшись к своей каменности, одергивает себя: «А надо любить и пламенеть». Потом вглядывается в нее, и запись кончается загадочным: «Она

свою каменность, справляясь с ней

119

мир

Бибихин.

который

план,

чем

которые

решающиеся и

говорить

друг

никогда

предприятия, камня,

много­

дают тем

кажется, достаточно

не

глуше что

его

много.

заговариванием особенного

лежит

на

дне

человеческого

существа, образует это дно, делает его неприступ­ ным, мы занимаемся чаще, чем думаем. На камне, и

сама

другим,

наша

кроме

речь,

как

законы которой неприступны для вмешательства. Поэтому наш язык не

то,

что

мы

рассчитывали

в

него

Не все построено на договоре, согласии. Как и язык, на камне,

которая

не

человеком,

но

человеческого часто говорит вложить.

на условном неустроенной

120

В.

В.

Бибихин.

мир

В.

бездне человеческого существа, стоят самые прочные связи общества, человеческого мира независимо от того,

что

предпринимает

это общество

и

как

оно

себя понимает. Человеческие связи, будь то налаженные, будь то извращенные и оборванные, но своим отсутствием еще больнее задевающие человека, чем своим искажением,- это наша среда,

В.

121

мир

Бибихин.

абстрактных формах проекта. Общение по поводу отсутствующей и ожидаемой в будущем общности осуществляется неподорванно в виде всеобщего интенсивного

возмущения

непорядком,

дефицитом,

расточительством. Нет лишь такого общества, каким его

хотят

видеть

проектировщики,НО

словесное

и

теряет себя без другого, что его вне отношения к

государством и после государства. Человек настолько

бессловесное общение на почве ожиданий, потерян­ ности, разочарования,- главным образом разоча­ рования отсутствием у нас желательного общества,­

другому,

занимает

как

и

язык,

в

существующая

отвлечении

от

до

него

государства,

невозможно

под

увидеть.

Отсюда происходит то, что называют преобладанием общества над одиночкой. Следовала бы, однако, сначала разобрать, создается ли общество накопле­ нием

определенного

множества

одиночка с самого начала заранее его предполагает,

Когда

человек

пустыню цию

или

в

уходит

пустыннику,

отношений чистоты,

от

интеллигент

вольном это

с

как

а

монах

внутреннюю

не

ради

ради

подчеркнутое

или

себе другого, узнает себя.

невольном

делается

другими,

когда

людей,

во

или

индивидов

несет в от него

в

эмигра­

слабо

государством,

у нас

вом»,

таким

за

перестал

в

сравнении

этим

стоит

быть

с

шемся

от

их них,

задавившим

не

то,

что

«общественным

его

человек

сущест­

~ov 7tолtttКоV, а то, что предполагающиеся

столько

существом в

отрешенных

связи

отношениях

образах

веческого авторитета. недоразвитость у нас вариантах,

правового

дают

между

религии,

о

себе

людьми,

знать

идеологии,

Через сами общества -

сколько

не в

надчело­

эти жалобы на или, в других

государства,-

то

договора.

существо,

сохранения

же

самое,

не ослабевшее общественное начало воплощается в

место

в

жизни

каждого,

какое

в

Договориться

могут

только

догова­

ривающиеся, и общественный договор, забота о нем или ожидание его предполагают общественное

прерывания

как кажется, лучше способно сберечь их должный смысл, чем исказившееся общение. Когда говорят, что у нас в России нет общества или что общество

слишком

ного

подражании

воздержание

такое

«обустроенном» обществе имеют конструктивные формы сотрудничества. Отсутствует или ослаблено лишь общество как продукт общественного договора, потому что договориться не удается. Существенное общение, однако, происходит до всякого обществен­

исподволь

или

Человек

связан

предполагает

уже

сложившееся

несостоявшемся

с

другим

зависимость

отношении

до

в

состояв­

к

другому.

договора.

от другого,

хотя

Договор он

может

иметь тайной или явной целью освобождение от такой зависимости, вовсе не обязательно хранит ее, скорее восстает против нее. Общество может отгородиться от других. Хранить общество значит ли это соблюдать превыше всего условия договора, выполнять принятые решения? Безусловно, общество хранится

бы

и

выполнением

принятых

решений,

ради дисциплины самоотчетности.

держится

прочнее

всего

не

хотя

Но общество

принятием

решений

и

не их исполнением. Общество скрепляется не договором, тем более что решения могут оказаться неправильными. Устои общества прочнее, чем меняющаяся

идеология,

привязанности

они

человеческого

коренятся

в

исходной

существа

к

другому.

Общественный договор формулируется и поддержи-

122

В.

В.

Бибихин.

В.

мир в

Чаадаева,

безусловного «да», заранее чувствуя, что ровни ему среди отдельных вещей мира нет. Это значит, что и человеческому объекту он никогда не может сказать по-настоящему «да». Отсюда условность всех договоров, их, так сказать, игрушечность. Только

их

различия,

где

он

от

разбирая

то

место

«идеологического

у

сознания»

возвращается, к сознанию в смысле совести.

Нужно

ли отличать общественное сознание от совести? Есть ли такая вещь, как) общественная совесть? Совестью общества называют людей, способных напомнить договорившемуся обществу, что оно не

имеет права вполне распорядиться собой. Совесть не дает забыть, что мы не принадлежим себе.

Борьба

партий

внешне

движима

и

государств

негодованием

несправедливостей,

нием

YД~HOГO

но

втайне

в

общественного

других,

явных

и

независимость

поводу

движима

договора

непонятнои привязанности к занность, часто тайная, если

шается

за

по

терпимых

предпочте­

неудобной,

другому. Эта привя­ она порвана, возвра­

убедительных

формах.

Во всяком предприятии независимого человеческого

обустройства верх над сознательной волей так или иначе берет со временем закон (новый порядок), не менее неприступныи оттого, что, казалось бы, введен

О

людьми

камень,

для

людей.

который

дает

о

себе

всего в розановской «задумчивости»

знать

раньше

и, не узнанный,

проступает позднее в законе, разбиваются рано или поздно все условности и договоры, как бы сознание ни

подкрепляло

камне

стоит,

их

или,

своим вернее,

отношение человека

связей.

Обшество

усилием. этим

к другому,

в

этой

На

камнем

основа

своей

сти

же

человеческих

основе

переживает свои временные устройства, - свои исторические формы.

Мы

том

является

так как

же язык

уже догадывались о каменной неприступно­

человеческого

сушества,

когда

говорили,

что

можем найти себя только в мире; что человеческое

сушество,

чистое

присутствие,

узнает

себя

только

Целого, не

до

может

условно,

мира

чего

через

123

мир

Бu6uхuн.

вается усилием сознания и сознательной воли. О зависимости от другого говорит совесть. Мы

коснvлись

согласии

В.

ни

иначе,

в

как

только

от

понимающее

какое

условно,

и

до

принятие

соглашение и

ничему

человек

может

вступить не

скажет

дать

свое

согласие чему бы то ни было, кроме согласия мира. Но общество в своей основе и не договор. Общество в конечном счете стоит на узнавании в ближнем не просто родственника, не просто земляка,

говорящего

на

том

же

языке,

не

просто

единомышленника, верующего в тех же богов, а Другого, каким человек тайно знает себя в своем собственном существе. Человек, мы говорили, Другой по определению. Общий язык связывает не всегда, а угрозу, которую только общий язык с собой и несет, заговорить вдруг на разных языках впредь без какой-либо надежды на взаимопонима­ ние,между

несет всегда. Нет вражды отчаяннее, чем родственниками и единоверцами. Самые

жестокие войны гражданские. Ревность к общему отечеству, к общим богам так же раскалывает, как сплочает людей. Вопреки этому многообразному расколу, оттачивая себя на его преодолении, людей связывает более прочная связь узнавания другого в себе, себя в другом. Не обязательно чтобы это

узнавание безусловно другого, вбираю~ее в себя

из-за своего размаха всякое другое узнавание, было осознано, как не обязательно, чтобы человек знал, почему «да»

именно

ничему

Сознание

он

в

не

мире,

осозн~ет

может

сказать

кроме

только

то,

как

что

тогда

как другои определяет меня

моей

неполноте,

заставляющей

полновесного

целому

ему

-

уже

миру.

дано,

в этой самой

искать

себя,-

и

124

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

тогда, когда еще не открылся мне. Больше того, по-настоящему осознать в другом себя и невозмож­

сти,

но. От сознания тогда потребовалось бы слишком многое - отказ от собственной природы, отражения. Отражая в своем сознании другого, я делаю его аспектом самого себя, гранью своей многогранной личности. Себя в другом я могу по-настоящему не

пусть

которая

мира.

В.

только

Догадываясь

в

связь

с

или

несогласии

ним,

согласию

с

я,

мира;

неспособности

я

его

отрешенности

о

себе

нет

за

в

самом

его

такую

связи

вещей

существо,

сказать безусловное

безусловно

самом,

утверждаю

которой

признаю

как

лицо

другого

ним,

прочнее

предметов:

способное,

тайное

через

125

мир

Бибихин.

неприятии

принять

тоже

«да» только меня,

меня

в

угадываю

осознать, а только угадать. Полагаясь на сознание, я, скорее всего, не дам хода своей догадке. Она останется во мне как голос совести. Совесть говорит

себя, свою собственную неприступность, а до того,

неопровержимо

вызывающе одиноким. Угадыванием себя в другом,

мне,

что я никогда не' один. Сознание, доказывает

мне,

напротив,

что

я

один,

единственный, неповторимый, таких больше нет. Другим знанием, догадкой, предчувствием, совестью я

вижу,

что

я

весь

при

другом,

что

я

в

самом

своем существе другой, чем сейчас сознаю себя. Я угадываю в другом себя вовсе не по подобию с таким, каким себя сейчас сознаю,- такого другого я как раз никогда собой не прианаю, такой меня скорее отталкивает,- но догадкой совести угадываю

в

другом

себя

настоящего.

такого,

В

каким

себя

неприступности,

пока

не

знаю,

неподвластности

другого я узнаю себя самого вместе с моей бездной и

с моей неприступной каменностью. Именно потому, что я угадываю

настояшего распознал отшатнулся,

себя, и от я

которого которого

отметаю,

легко

в

в

и

в

нем

самосознании не самонаблюдении уверенно,

ложные

образы, под которыми он, возможно, хочет в моих и не

своих

глазах

соглашаясь

с

скрыться. ним,

Я

оказываю

вызывающе

ему

говоря

с

честь, ним

на

разных языках. Мой соотечественник, земляк, родной, мой самый близкий, он же и самый далекий. Я имею смелость, дерзание заглянуть в

него

того

глубже

самого

собственной

всякой

другого,

условности,

которого

каменности,

я

признать

угадываю

неприступной

его

в

за

моей

отрешенно-

пока приспосабливал его к образам своего сознания, нигде

не

мог себя

любовью

и

узнать

или угадать

ненавистью

сцепляется

и оставался

человеческое

общество, отсюда его нерушимая прочность, которую

не сравнишь с прочностью договоров и условностей. Общество,

прежде

отношениями,

делами

часто

земельных

повинностей,

-

всего

связанная

родством,

наделов,

тесными

регулярными

совместным

пере­

несением

взаимопомощью сельская община,

но

также и всякое общество называется в нашем языке

миром. Это значение

очень

старо,

и

евангельского

ставляемого

община

подробнее.

нас

уже

мир как община

-

его

«мира»

нужно как

«будущему

это

мир,

Конечно,

есть.

отличать

«мира

веку».

нужно

какое-то

Называя

-

похоже,

от

позднего

сего»,

В

было

противопо­

каком

бы

понимание

общину,

смысле

разобрать

общество

этого

у

миром,

наш . язык ставит опыт мира в связь с нашим отношением к другим людям. Связь эта не может быть

прямой.

Наше общение с другими

совсем

не

обязательно и далеко не всегда мирно. Мой опыт мира должен, желательно, каким-то образом стать обшим. Он предполагает, однако, безусловную

свободу, мою и других. Свобода во всяком обществе ограничена. можно.

Полное согласие

между

людьми

невоз­

Но мы видели, что узнавание в другом близкого,

126

В.

В.

по существу готового согласия

с

Бибихин. меня ним,

В.

мир

самого не предполагает наоборот, иногда требует

спора. Несмотря на этот спор с другим, опыт мира невозможен без другого. Почему присутствие

другого,

с

которым

я

не

обязательно

согласен

только и делает возможным опыт согласия? Язык'

называющий общину и общество миром, за~тавляе;

думать о том, что крики улицы и рынка не только не мешают согласию, но наоборот, оказываются условием для него,- если его искать там, где оно по-настоящему только и может быть, в событии мира.

то-то

и

ТО-ТО»,

движение

на

Почему другой держит ключи от меня? Почему могу

УСтроиться

сам

один?

Только

потому,

что он свободен и никакими уговорами я его не могу

по-настоящему

уговорить?

Потому,

что

его

приговор обо мне не могу никакими стараниями изменить? Но даже если бы я мог его и вычислить

и

уговорить,

други~и

меня

и

увлечь.

Никакое

по-настоящему

соглашение

устроить

не

~

может.

Покои только в согласии целого мира. В группе,

в коллективе человек никогда еще не находит всего

себя так, чтобы уже не нужно было искать себя. За кругом своих большой мир, который всё равно

неизвестно,

что

думает.

А если сбиться в очень большую согласившуюся

группу?

Сплоченная

толпа

захватывает

уносит

человека с собой, снимает с души KaM~HЬ. Что

это за тяжесть, которую снимает сплоченная толпа

со своего

Толпа

участника?

идет

ради

Какое она дает

некой

больше ни

терпеть».

эти

дела,

Ни ни

это это

своим

коллективным

оттого,

что

такие-то

толпа

вещи,

движением

постановила

исполнение

происходит

сделать

которых

и

снимает

не

сделает камень

с души, а наоборот: неназванная цель, облегчение, сбивает людей в массу, а названная цель подстраивается

задним

числом

к

той

настоящей.

Для чего вообще люди сбиваются в толпу? По существу чтобы «всем вместе» было легче. Люди

в

массу,

чтобы

облегчить для

себя

тяжесть труда. Какого труда? Человеческое существо состоит с трудом не в случайных отношениях, когда человеку по суровой

6

не

«нельзя площадь,

127

мир

Бибихин.

нетерпение сами собой камень с души не сняли бы. Настоящая соблазненность массы народа, толпы

сплачиваются

я

В.

цели.

Эта

облегчение?

цель обычно

названа словами: «идем на площадь», «будем делать

необходимости приходилось бы трудиться, совершал бы свой труд и тогда мог бы уже, крайней

мере

временно,

не

трудиться

и

на

он по

досуге

принадлежать самому себе. Отношение к труду у нас более сущностное. Человека нет без труда. Еще раз спросим: какого труда? В Библии сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Книга Бытия

3, 19).

Человек

проклят

за

грех,

за

то,

что не слушал, что ему было сказано, и теперь обречен на труд? Если труд ВЫНУЖденное наказание человеку, тогда, может быть, человек имеет право все-таки хоть немного себе его облегчить коллективным условием, применением машин? Или облегчать себе нельзя, как снимать

с себя то, что не мы на себя наложили, чтобы к своеволию не прибавилось новое своеволие? Или в чем-то человек имеет право облегчить себе, а в главном нет, потому что перестанет быть собой, если не станет нести? КаЖдЫЙ посетитель монастыря в Новом Афоне под Сухуми должен был принести от берега моря наверх камень для

128

Н.

Н.

мир

Бибихин.

монастырских

хозяйственных

цитируют

как

народа

это

еще

церковниками.

желание скорее,

всегда несе~ие

нужд.

Экскурсоводы

случай

эксплуатации

Что здесь было

извлечь

монашеское

трудное

один

пользу

из

напоминание

камня

В.

человску

так

вправду

-

человека

или,

каждому,

что

или

иначе

во

всяком случае необходимо'? Что же это за вера такая нельзя, чтобы человеку было легче, нс имеешь права снимать с ссбя тяжесть? Или все-таки христианский

другое, труд'?

и

Или

аскетизм

одно,

здесь человек на

посоветовали

свою

с

беду'!

поставить

а

«настоящая

успехом

над

жизнь»

облегчит свой

Китайскому

колодцем

мудрецу

журавль

с

противовесом, чтобы легче поднимать воду ведром. Я знаю о таком облегчении, ответил он; но за нетрудностью

следует

лсность,

за

леностью

всс

достанется

В.

только

часть

прежнего

под

таким

грузом

человек

становится

Обещание

тяжесть, себе

на

и

я

шею

«придите,

облегчу»,

ярмо»,

все трудящиеся

без

В

грустном

для

труда,

как

смысле,

что

птица

рождена

птица

XXI 9)'! летать,

а

человек, увы, трудиться'! Или наоборот: как птицу полет, так человека поднимает труд'! Труд тогда не нужда, а единственное добро, помимо которого всё или зло, или безразлично. Труд

у

каждого свой,

но

одинаково

трудный

и

одинаково требует всего человека. Если всякий труд облегчен, то под угрозой человек. Н е обязательно говорить по Сартру, что если действительность не навалилась на нас, как тяжелый неподвижный зверь, то мы не живем. Не

обязательно, если у нас снят камень с души, мы должны спешить себе этот камень вернуть. Ясно только одно, что сообщество, малое или большое, никогда не облегчит человеку его обязательного человеческого труда, и если облегчит, то на беду. Разделение труда не значит, что теперь каждому

что

теперь

человек

и

добавления

«поднимите

так

рожден

(Книга о делах повседневных

способен

к

полету.

сказал,

«человек

значит,

Отменю ваш труд и сниму тяжесть'! Но в следующем стихе говорится: «Возьмите иго Мое на себя», т. е. вместо других тяжестей, которые вы несли на себе, оденьте теперь на шею Мое ярмо, «потому что ярмо Мое благо». Крест, ярмо, неотступное несение тяжести, камня в гору. Только

слышится со всех сторон и делается для человека, для

что

усилия;

наоборот, что теперь не свой труд станет меньше отвлекать от своего. «Придите ко Мне, все трудяшисся и несущие тяжесть, и Я успокою вас» (Евангелие от Матфея 11, 28). В каком смысле'!

пороки. И он отказался от нововведсния. В каком смысле ренессансный поэт Петрарка

для- полета»

129

мир

Бибихин.

и

несущие

несите

«оденьте крест»,

постоянно. Все вокруг облегчения его труда,

уже

целые

годы

имеет

возможность проводить без единственного дня настоящего усилия и забыть, что такое ярмо,­ хомут, в который бык впрягается рано утром, и его распрягают, когда дело сделано, не раньше. И

все равно страсть облегчить не кончается, наоборот, разгорается. По-другому не может быть: тревога

больше не тогда, когда делаешь долгое трудное дело, а тогда, когда его отложил; и, с другой стороны, то, что человек не принялся еще за свой

труд,

не

наоборот.

такой, не

мешает ему

что

дело

в

искать

облегчения,

особенности

своего

его можно отложить, даже

как

труда:

навсегда,

раз он

но

отменить.

Когда на призыв «придите, трудящиеся, и я облегчу» люди сплачиваются в единый организм и коллектив становится ширмой, за которой прячутся

от

своего

количество

труда

труда

или

прячут

делается

не

свой

очень

труд

от

себя,

существенным.

130

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

Непосильный объем его становится только заменой ожидаемому

мера

усилию,

человеческого

т.

е.

или

злого.

распада.

замыслы

таким условным трудом, Вавилона

в

Псалтири:

ющий

свирепом

«Горе

в

всесилия,

безразличного Его

идет

тебе,

счет

самого

Коллектив,

по

как

себе

сплоченный

исподволь ищет способов

сокрушаются,

136

дочь

как

псалме

мечты

библейской

Вавилона!

враг схватит твоих детей и

камень» возьмет

только

Торжеству­

разобьет их о

(в Синодальном переводе: «Блажен, кто и разобьет младенцев твоих о камень») .

Как человек не найдет планах, так общество не

себя в собственных обустроит себя по

В.

и либерал с либералом. Мир устроен загадочнее и прочнее партии. Человек по-настоящему узнает себя не

в

похожем,

а

совсем

другие

продолжают

ему,

его.

принадлежит

человека

лежит

своему

начала

лежит

хозяину,-

еще

нет.

относится

что он с самого начала уже был

Тем, к

целым,

что

миру,

без

которого

человек

заранее

с

самого

предполагается

его связь

с другим. Может ли быть такое, что общество-мир всегда уже есть и устраивание общества на самом

деле бывает только возвращением к нему или уходом от него? Нет причин думать, что с человеческим обществом иначе, чем с человеком, который

себя

осуществляется

заново.

пределы

Он

своего

Точно

так

ничем

другим,

причем

ни

согласится, быть

миром

же

в

ни

не

существа,

обществу кроме

частном

в

не

не

так,

может

что

даже чистого

никогда

как

мире

устраивает

заглянуть

присутствия.

не

дано

восстановлением

общество

запредельном

за

стать мира,

никогда

не

«<божественном»)

перестанет.

Возможность и призвание быть не муравейником, а миром обеспечена обществу тем, что человек узнает себя в другом и находит себя, только допустив себя до такого узнавания. Общество еще не

мир,

когда

плотник

солидаризуется

с

плотником

они

потому,

что

принадлежат

Настоящий

человеку,

для

тем

другом

сам

в

другой

как

человеку

так

же

существо

и

мало

человека,

чистое присутствие не принадлежит ему, а наоборот, человек

человека

в

своем собственном существе тайно угадывает другого. Конечно, он узнает себя в живом существе, в растении, в природе, и обществом охватывается всё это. Человек связан со всем и ко всему льнет. Но в животных, в растениях, в природе человек еще не до конца узнает себя потому, что они не

решению, скорее наоборот. Общество, напоминает наш язык, не устройство, а мир. Мир нельзя

устроить, забыв,

131

мир

Бибихин.

принадлежит

признан

вернуться

к

этому

нему

и

в

своему нем

существу,

осуществиться.

В этой особенной принадлежности человек принад­ другому

хотя

не

так,

здесь

как

вещь

заложена

и

принад­

опасность

рабства у другого, и угроза принадлежать ему, как вещь

принадлежит

хозяину.

В этом, но и только в этом смысле принад­ лежности другого к моему собственному существу

я заранее принадлежу обществу как целому миру,­ а вовсе не в том смысле, будто общество коллективной

властью

вправе

привязать

меня

к

возвращении

к

тому, чему я не могу сказать безусловного «да». я найду себя только в мире. В его согласии, в допущении вещам быть тем, что они есть, в отпускании чистому

вещей

Чистое

касается

этом

говорили,

ение

задевает уже

Я

присутствие

Мое

всегда

на

присутствию

тебя,

входит

заметили,

раньше

заразило

в

неделимо

твое

когда

нас

волю,

встречаюсь

нас

и

так,

С

на

в

что

другим.

твое

меня. чужое

глубже что

и

об

настро­

всего.

только

мое.

Мы

Оно

задним

числом мы можем поймать себя на зависимости от чужого «влияния». Общество-мир раньше, чем

132 мы

В.

успеваем

В.

Бибихин.

фиксировать,

настроениями

так,

что

мир

общается

они

В.

«влияющимия

оказываются

непопра­

вимо общими, и с трудным анализом их источников мы

всегда

между так

опоздали.

«твоим»

и

Единственно

«моим»

неОЖИД8ННО

и

важная

обозначается

резко,

что

граница

при

не

этом

затрудняет

влияния, скорее наоборот. Когда я узнаю себя в другом, он не обязательно узнает себя во мне, и никакими

способами

повлиять

на

его

узнавание,

обеспечить себе его, принудить к нему я не могу именно

может

потому,

что

смотреть

ненавидеть узнавание

меня. у

сам

от

прямо

него

на

Превратить

меня

нет

завишу.

меня

средств,

и

Другой

не

его

видеть,

ненависть

такое

дается

в

. Он ненавидит, потому что видит во мне вещь,

которой

не

не

может

может,

открыта

сказать

потому

только

что

«да»,

И

не

наблюдению

вещь;

видеть

в

присутствие

ее

человеке

невидимо

и

недоказуемо. Он не может допустить меня, потому что ненавистное недопустимо. Из-за меня, ненави­

133

мир

Бибихин.

присутствия, особенно через искусство, происходит до сознания и независимо от него. Я не занимаюсь политикой, говорит художник; он далек от

обшественных интересов, говорят о нем, или даже: он антиобщественный элемент. ЭТО значит: худож­ ник с головой ушел в бездну мира и, может быть, один

по-настоящему

этой

его

СУТИ,-

имеет

со

дело

с

стихией

привязанности-отталкивания,

обществом

в

любви-ненависти,

тайно

скрепляющей

общество задолго до того, как оно осмыслит свои скрепы И.1И хотя бы начнет логалываться о них. АПО.1ИТИЧНЫЙ художник был всегда незаметно со всеми.

до

только

чудом.

В.

моего

твоего другой заразил

мое

самосознания, своим

до

различения

присутствием

настроение,

уже

поселился

моего

задел

во

и

меня,

мне,

и

я

принял себя, каким оказался, с самого начала открытым присутствию других. Общество называется в

том

то,

же

к

самом

чему

я

смысле

миром,

должен

в

вернуться,

каком

мир

чтобы

есть

собрать

себя. Ни с чем другим, кроме как с целым миром,

еше безысходнее. Моим настроением другой, ко­ нечно, заражен раньше, чем заметил меня. Но он

я не соглашусь, Что входит в общество, вернувшесся к миру'! Легче спросить: что из него исключено? Исключены ли вещи'! Как они могут быть

ненавидит

исключены,

стного,

-

он

не

и

знает

свою

настолько,

мира

и

оттого

зависимость

.что

ненависть

от

ненавидит

моего

делается

меня

настроения вторым

его

мира'!

если

существом. Прервались ли связи между нами? Скорее наоборот. Когда произносятся слова: «Я разрываю с вами отношения», «вы для меня больше

спокойствием

его

не

человеческой

воле

существуете»,

для

человек

ненавидящего,

продолжает

как

присутствовать.

присутствие

человека не прекрашается для тех,

умершего

кто был с ним

Через

привязанность

или

привязанность особого рода, присутствии,

связаны

тоном

раньше,

которого

чем

через

люди

в

ненависть,

своем

остается

замечают.

эту

чистом

настроение.

Заражение

тоном

допущены

согласием

Событие мира не может быть устроено челове­ ком, тем более подстроено: никаким напускным

его. И.1И

В

согласия только

принадлежности

непринятие,

Меняется

связан.

заведомо

Мир-общество не исключает ничего.

лишь

отпустить,

а

человека

однако,

то,

что,

становится неспособен мира. Отчуждение от потому

не

принять

не

подменить. и

миру

ничего

приняв

нет

меняется.

мира,

возможности

В

принять

принятие

не

принять, как вещей, когда

безысходно задействует человека.

не

человек

есть, вещи нет сил их

и

допустить,

()J.Ю не снимается

134

В.

В.

мир

Бибихин.

никакой

деятельностью.

согласия

мира,

не

Человек,

успокоится

ющей привязанносги

чтобы разоблачить разоблачению.

к

в

вещам.

их,

и

они

В.

не

принявший

своей

Он

неотпуска­

вникает

всегда

в

них,

поддаются

Входит яи в мир человек, не принимающий мира? Бывают ли чужие миру? Изгнание чужих, мы знаем, не только бывает, но и доходит до того,

что

каждый

или

оказывается

под

угрозой,

или начинает изгонять чужого в самом себе. Другое

дело, что такое изгнание невозможно. Но человек занимается не только тем, что возможно. Изгнание из

коллектива

коллектива

чужих

делает

подозрение,

что

содержанием

он

жизни

очистился

не

до

конца. Никогда не удается определить, уничтожены ли

действительно

уничтожения,

тем

все

чужие,

острее

и

тревога,

чем что

шире часть

охват чужих

не до

В.

Бибихин.

135

мир

Это собственное дело каждого в мире основа общества, которая обеспечена ему раньше всяких усилий найти общее дело и на почве дела объединиться. Это не значит, что всякое указание на общее дело для объединения в нем неправомерно. Но раньше всякого дела труд узнавания себя в

мире.

Коллектив не может существовать без объеди­ няющего мировоззрения. Раньше место объединяю­ щего учения о мире занимала религия. Сейчас о мировоззрении

религиозной

тоже

иногда

системы,

говорят

например,

в

смысле

«христианское

мировоззрение». Христианское мировоззрение теперь уже одно из многих. Внутри христианского мировоззрения тоже надо различать, учение какой из церквей имеется в виду. Единое мировоззрение всегда неотвратимо склоняется к расколу. Коллек­

выявлена. Жизнь каждого становится условной окончательного выяснения. В напряженном ожидании каждый хочет, чтобы его поскорее

тив,

уничтожение

он

факт его наличия. Ощущаемый раскол между любой

под­

расшифровкой мира и миром превращается в раскол внутри мировоззрения. Поэтому случается не так,

проверили, и больше того, предпочитает изъятие и окажется

пусть

чужим,

даже

его

условному

самого,

если

существованию

следственного. Когда суд тянется бессрочно, приго­ вор лучше продолжения следствия. Покончить с условностью ющем

существования

чужих,

каждого.

Но

в

коллективе,

может только окончательная

человека

проверить

до

изгоня­ проверка

конца

невоз­

можно. Существо человека чистое присутствие. Проверяется всегда что-то, присутствие же не что, а

есть.

ли

общество

заведомо

согласием

контроль

обществу-миру

-

расположено

допущены

все

проверка?

к

вещи.

целому

Такое

миру.

Проверяющий

постоянная нужда коллектива,

который

устраивает сам себя. Чтобы не забыться в самоустройстве, общество-мир должно узнать себя.

теснее

сплотившийся

мировоззрением,

под

сообща

оказывается

под

самой неминуемой угрозой раскола. Причиной не устройство мировоззрения, хорошее или плохое, а

что

за

различием

в

воззрениях

следует

раскол,

а

скорее наоборот. Раскол между христианским Востоком и Западом произошел не потому, что Запад якобы добавил в Символ веры, в остальных членах повсюду одинаковый, Сначала наметился раскол, и стало

Нужна

Его

всего

исповедуемым

старое

разночтение,

незамеченным. троеперстием в бывает таким

слова «филиокве». тогда его знаменем

проходившее

То же с русском расколе. жестоким, как

до

тех

пор

двоеперстием и Раскол нигде не внутри единого

мировоззрения.

В Европе мировоззрения

обязательное исповедание после религиозных войн

единого вв.

16-17

136

В.

В.

В.

мир

Бибихин.

отходом

от

христианской

правды

или

там

дения

возвращением к ней? Где требование обязательного

мировоззренческого

начинается

чистка

единства

коллектива,

нечная.

Человека

изнести

обязательную

он

ее

не

проверяют,

не

удастся

венную

формулу

предлагая

или

произносит

убивают.

никогда

принципе беско­

всех

(неискренность узнается,

или

в

для

произносит

изгоняют

возрождается,

например,

Но

про­

и

если

неискренно

по глазам),

человеку

произнести

своего

ему

формулу,

отношения

признание

смертное

сомнений

менее

единст­

так,

и

смиренное

чем' их

идеологами

мы

чтобы

сами.

Нельзя

его системы, может

в

такое

исключено

смысле

картины

мира

целого

не только проблематично,-

возникнуть,

увидеть

существа,

но

из

рассмотреть его со стороны.

Мировоззрение

дает

выступить

себя

если

допускающего

понимание Кантом,

целый

иначе

мир

как

из

принятия

который

ввел

мира,

как оно

невидим

и

не

собственного

всех

мировоззрения

так,

вещей,­

было

это

прямо

слово

в

не

заметить,

такое

смысле

тех

мира

увиденном.

составление

если

что

немецких

и

Такое

составле­

разгляды­

представления,

еще

ввел

Weltanschauung,

старых

чувственного

об

и

панически, словно общество не стоит без воззрения на мир. Мир это ближайшее. Может' ли человек не видеть ближайшее? Но как раз ближайшее нельзя видеть: мы ИМ видим, оно ближе к нам, чем

представления и

достойно,

воспринимается

ние

невозможно,

миру

мог

в

разглядывание

Кант,

Из сказанного как будто бы ясно, что общество без обязательного мировоззрения не перестанет быть миром. Странно, наоборот, что отсутствие мировоз­ формулы

«миросозерцание», слов:

вание

отметание.

зренческой

Кант

его

к

существо,

не

явлений.

новое слово, тем более, что применил

совести

чтобы не бегали глаза,- по той причине, по какой он не может сказать безусловного «да» ничему, кроме целого мира. Это знает опыт веры. Для него неверие не порок, а слабость, сопровождающая человеческое

разглядывания мира в смысле теперешнего наблю­

по

единую

137

мир

Бибихин.

философский обиход. до Канта с 17 в. в немецком языке зафиксированы слова Weltbetrachtung, «рас­ смотрение мира», и Weltbeschauung, «созерцание мира», как nomina actionis, имена действия

все больше делалось только формой, малостесни­ тельным правилом приличия. Была ли эта новая терпимость

В.

раньше

того

говорит

мир

не

дан нам каким-то другим способом, не зрительно, за его невидимостью. В «Критике способности суждению> (1790 г., Akademieausgabe 1 5, 255):

«Но для того, чтобы хотя бы просто помыслить без противоречия (т. е. без впадения в антиномии) данное бесконечное (т. е. мир как целое) для этого требуется в человеческой душе (Оешше) способность, которая и сама тоже сверхчувственна. Ибо только благодаря ей и ее идее такого ноумена, который сам по себе не допускает никакого

созерцания

основу как

себя,

однако

мировоззрения

простого

кладется

как

как

простого

представления

о

субстрат

явления

мире,

(т.

в

е.

возникающего

в воспринимающем субъекте) ,- только благодаря идее такого ноумена бесконечное чувственного мира схватывается в

чистое «идея»

целом

под

единым

понятием

интеллектуальное подытожение». Мир в

через

есть

смысле сверхчувственного умопостигаемого

целого, которое нельзя помыслить. Всякая попытка помыслить

мир

антиномии.

В

«идею>,

которая

наталкивается

качестве и

от

такой

на

неразрешимые

сверхчувственной

человеческого

духа

тоже

требует способности к сверхразумному восприятию, мир делает возможным разглядывание всего, таится

невидимым субстратом представлений о вселенной,

138

В.

В.

мир

Бибихин.

В.

В.

дает схватить чувственный мир в едином интел­ лектуальном понятии. Миром как непостижимой

«человек

идеей обеспечено всякое мировоззрение. То, где располагается способность издалека угадать немыс­ лимый мир, Кант называет не Geist, «дух» вообще,

созерцания

частей

мира

«мирового

духа»;

наоборот,

а Gemtit, дух в смысле нрава, сердечного волнения, интеллектуального чувства. Мировоззрение как рассмотрение

мир,

всего

который

оказывается

воззрения.

мира

возможно

бесконечен,

схвачен

т.

целым

Взирать на

е.

раньше

мир

потому,

что

непостижим, всякого

можно только

миро­

потому,

таланта»

отличительная

способен

черта

и

подняться

тел

гения

139

мир

Бибихин.

внутри

первая

--

только мира,

и

до

но

не

последняя

созерцание универ­

сума, т. е. подлинное мировоззрение дело не разума,

а

высшей способности.

Но потом в

19 в. что-то происходит. Сначала

Фихте, смело распространяющий априорные схемы, годные

теперь надо

у

Канта

уже

и

только

на

для

чувственного

духовный,

ограничивать

спрашивает,

мировоззрение,

мира,

почему

миросозерцание

что в нашем чувстве была идея мира, на которую нельзя взирать,. потому что она невидима. Неви­ димый мир делает возможным мировидение. Не так, что отдельные части наблюдаемого мира при наблюдении складываются в целое, а наблюдать и

тем,

мир

бы вписать в его картину, и по Дильтею мировоззрение -- это «совокупный, цельный взгляд

мы

как

целый

можем

мир,

только

и

его

части

потому,

что

как

еще

нам дан проникновенный опыт мира

невидимого. Таким изъята

из

образом,

части

как

он

того

но именно

--

только одна

мировоззрения: мир

мира

раньше

«вещь»

есть

сам

по

себе. Что целое мира не достигается мировоззренче­ ским анализом его частей, ясно у Шеллинга,

который

в

системы

работе

1799

г.

«Введение

натурфилософию>

знаем,

как

и

почему

к

замечает,

мы

видим

наброску

что

мы

целое

не

мира;

мировоззрение поэтому может быть только делом бессознательного интеллектуального продуцирования. В

том

же

смысле

Константин Леонтьев

говорит

о

«полусознательном, в воздухе бродящем миросозер­ цанию>.

У

целое

на

даже

уму,

Канта,

дне

Шеллинга,

человеческого

куда

по

Гегеля мир дан

духа,

своей

воле

как

куда

нет

доступа

так

же

нельзя

попасть, как в сон. Жан Поль Рихтер, философский эссеист,

разыграл

которых

можно

в и

лицах нельзя

различение

уровней,

прикоснуться

к

на

миру:

что

мы

видим

и

слышим:

ведь

это

же

только

внешнее, а надо попытаться созерцать (наблюдать) и внутреннее. Неприступный мир объявлен доступ­ ным .. В

целом мире не

оказывается ничего, о

чем

нельзя было бы говорить, писать, что нельзя было на

мир

ный что

в

и

положение человека в

философской системе».

свести

мир

к

картине

--

нем,

представлен­

Оказывается вдруг, дело

систематизации

или еще проще. Якоб Буркхардт жалуется в письме

Готфриду Кинкелю

26.4.1844

был

страх

в

ослом

покое·

на

свой

теперь

и

наоборот,

г.:

риск

«Раньше каждый и

всякий

оставлял

считает

мир

себя

"образов~нным", 'соштопывает себе "мировоззрение"

и давай вовсю проповедовать его ближнему». Особенно конец 19 века и начало 20 -- время строительства мировозэрений. Евгений Дюринг 0833-

1920

заменяет

метафизику

учением». Теодор Гомперц

«мировоззренческим

0832-1912), философ и

классический филолог, делает то же

и

предлагает

для старой метафизической философии то, что ему кажется еще более удобным научным названием из греческих корней: «космотеория», теория KOCMOC~.

Космотеория, по Гомперцу, призвана быть наукои, «той

наукой,

которая

имеет

задачу

создать

140

В.

В.

Бибихин,

мир

В.

непротиворечивую систему всех тех представлений, которые применяются для отражения фактов как

в отдельных

науках,

так

и в практической жизни»

<Wеltапsсhаuuпgslchге, Bd. 1, Jena,

1905, S.17). Т.

е. если взять сумму научных и практических знаний человечества,_ то достаточно связать их в непроти­ воречивую систему, и мы получим космотеорию.

То место «Критики способности суждения» Канта,

где впервые начинается с

появляется слово «мировоззрение», напоминания о вещах, для Канта

первых и очевидных: чтобы пусть просто помыслить, не увязая в противоречиях,

антиномиях, Кант мир как данную

говорит в бесконечность,

нужна сверхчувственная способность «с ее идеей ноумена», т. е. мира как идеи, «не допускающей никакого наглядного созерцания». Теперь, спустя

115 лет, оказывается, что для создания непроти­

воречивого мировоззрения требуется просто новый инструмент, научная космотеория. Кант, так сказать, преодолен. Но одно дело объявить Канта

кантовского,

знания, что

что

мысль

Но,

мир

в

141

мир

Бибихин.

шеллинговского,

целом

есть

то,

гегелевского

чем,

а

не

то,

мыслит.

возможно,

забывчивы,

что

люди

вовсе

пообещали

себе

не

стали

так

непротиворечивый

взгляд на вещь, на которую, по Канту, нельзя взглянуть, не оказавшись в тупике антиномий? Возможно, слово «мировоззрение» стало теперь значить другое'? Да, так оно и есть. Мировоззрение

-

давно

уже

не

то,

что

слово, не рассмотрение почему мы сразу не интуитивное ство,

а

не

ускользающее

система

рение

гениальное

взглядов

теперь

не

программа

того,

только

в

не

в

как

частном

когда-то

говорило

мира. Оно заметили? и

непостижимое

ощущение

смысле

должен

случае,

скажем,

целого,

Мировозз­

целого

человек

не

сверхчув­

мирового

позиции.

интуиция

это

для нас вовсе

мира,

себя в

а

вести,

семье,

в

непри­

профессии, а вообще, глобально. Мировоззрение говорит: человек вообще в мире вообще должен вот что. Это не было известно, а теперь, когда

Надо было не бояться выглядеть странным, чтобы 20 веке еще напоминать, что мировоззрение

общее мобилизационное предписание: каждый иди таким путем и делай то. Оно не созерцание мира, а как раз наоборот, приглашение и повеление от

преодоленным,

ступному

миру.

а

другое

Как

это

-

приступить

удалось

к

мировоззрениям?

Каждое стало знать, что такое мир.

в

старого,

В.

нево.зможно.

<Юеше

Welt,

Герман

В.,

Гессе

1933,

в

книге

S.364)

«Малый

писал:

мир»

«Мы

не

должны пони мать под мировоззрением нечто вроде един~го воззрения на мир. Для этого нужно, чтобы некии идеал высшей ступени, идеал идеалов

который даже как идеал-то можно уловить лиш~

уже опосредовав его дискурсивной мыслью, подда­ вался разглядыванию... Мировоззрение может озна­ чать всегда только созерцание определенного рода, а именно такого рода созерцание, которое интуи­ тивно

охватывает

отдельные

реалии

как

части

"мира" , цельного космоса». Это у Гессе отголосок

есть

мировоззрение,

известно.

разглядывания перейти к шенности, завороженного мирового

целого;

праздничный

пора

Мировоззрение

действию. молчания

приступить

к

Хватит отре­ перед тайной

нему,

разрезать

пирог.

О расколе, который неизбежно происходит после глобальной мобилизации, мы уже говорили. Отсюда, однако, не следует, что. достаточно просто изба­ виться от всякого мировоззрения в смысле моби­ лизационного предписания. Вызывающая безыдей­ ность, свежий цинизм только кажутся альтернативой

идеологической мобилизации. На самом деле они ее оборотная сторона. Идеологическая целеуст-

-

142

В.

В.

Бибихин.

В.

мир

ремленность, собранность, с одной стороны, и принципиально культивируемая беспринципность, с

нигде.

другой,разновидности того противоречия (той антиномии), в которую нас приводит удивительная неуловимая вещь, целый мир. Вооружает и

возможностью

разоружает

или

других.

нас

Он

вооружает

бросает

в

одних,

разоружает

мобилизацию

демобилизацию, ведет и оставляет. выбрать что-то одно из того, во что размах

мира,

а

не

упускать

из

или

в

Важно не нас вводит

виду

сам

мир,

делающий всё это с нами. да, но ведь, по Канту, мир нельзя видеть? Конечно. Отсюда, однако, не следует, что всё равно,

упускаем

ли

мы

из

виду

невидимое

или

нет. Упустить из виду то, что не видно,- легче легкого, самое простое дело. Как его не упустить?

Может

быть,

здесь

нелегкий

труд

и

собственное

дело каждого человека? Упустив невидимый мир, как, потом найти свое место в нем? Хал.€1tа lCал.а прекрасное-высокое трудно. Но нигде больше, кроме как в тайном согласии мира, человек себя не найдет и нигде больше, кроме как в целом мире.

ta

себя не узнает. Целый

размах

смыслу

надо нашего

понимать,

возвращая

слова,

восстановленный

как

весь

в неповрежденной цельности, спасенный. Наше «целый» то же слово, что немецкое das Неи, спасение. даже если собрать весь оставшийся мир, будет ли он еще целый? Сколько из него ушло безвозвратно? Сколько видов живых существ исчезло, и возродить их нельзя? Сколько людей ушло раньше времени, не сказав своего слова? Откуда теперь целый спасенный мир? Разве он не пошатнулся

окончательно,

разве

мир

как

он

есть

и

не

вправе для

и

наш

последний

Допустить vпvстить

смириться

мир его

с

устроиться

в

поврежденном

мире? Мы можем найти себя в целом

-

и больше

Единственной

не

упускать

его

теперь

как

отсутствием.

себя.

значит

уже

не

v

упущенныи,

Можно

ли,

не

скажут

нам, беречь то, что уже отсутствует, целый мир? Не

лvчше

ли,

если

воспользоваться

хоть

напоследок

части

ими,

его

а

остались,

там будь

что

будет? Только кто будет пользоваться, когда нас самих vже нет и, хотя части мира еще есть, мы

уже

потеряли себя,

переносном

и

растеряны

не

в

в

Человека без мира нет.

Нигде,

существо

может

иметь

присутствие с согласием.

Хранить

через

места

его основной

целый

мир

хранение себя

прямом,

а

иносказательном

не

как

как

в целом

уже

в

мире,

человека,

мелодией,

как

не

смысле?

чистое

молчаливым

отсутствующий

последнего оставшегося

в

мире места, где целый мир еще имеет себе место памяти

это,

об

отсутствии

может

быть,

и

его

спасенного

безумное,

но

целого

-

единственное

дело, оставшееся достойным человека. У же в свои давние времена Дон Кихот был безнадежным чудаком,

место,

но

до

сих

пор

он

занимает

единственное

безоговорочно уместное для человека.

Хранение

упущенный

сутствовать

себя

и

как

места,

невосстановимый,

своим

незабытым

где

целый

продолжает

отсутствием,

нигде vже больше его нет и, похоже, быть,-- совсем не то же самое, что мировоззренческой

то

как-то

нас

виду

его

ли

надо

упускать.

остается

шанс не упустить самих

для

из

мобилизоваться

что

его

нас

отсутствия, не забывать своего упущения. Здесь же

в своем существе не безвозвратно упущен? Значит это,

143

мир

Бибихин.

Мы упустили мир,' не могли его не упустить

но

в

мир

В.

же

самое,

установки,

говорящей,

в

сложившихся

что

плюрализм

Неупускание

упущенного

при­

когда

не может выработка как

условиях; и

мир,

НО

надо

И

не

деидеологизация.

целого

-

это

возвра-

144

В.

В.

Бибихин.

шение

«мировоззрения»

смысле,

заставляющем

свете

того,

каких

на

что

в

на

в

мире

никогда

и

ни

невозможно.

целого.

На

упущенного

в

этой

своей

как

место,

кантовском

всё

Но уже видеть вещи

свете

упускаемого

старом

взглянуть

значит спасать честь всего

в

глядеть

обстоятельствах

мы не видим.

мир

и

в

при

Целого

мира

в свете целого

таком все

видении

равно

упушенности

не

целого

только и могут еще стоять человек и общество-мир. Потому что ведь и общество-мир это целое, которое упущено, и сохранить себя оно теперь может

ТО.1ЬКО

продолйист

существовать

в

где

ушедшее

существе

еще

времени,

возвращении.

Целое уже

этим

говоря

отсутствует

еше,

о

во

упустившем

как

упускаемому.

нам

занять

что-то

вроде

только

в

как

времени,

целое,

ту

конечно,

мире

мы

Не

или

хранения

нашем

и

о

даем

нужно

иную

возвращается. полнота

мире миру

от

как

обществе,

будто

как

Целое того,

Но

которого

присутствовагь

думать,

позицию,

мира.

надрыве

не

эоне,

стоит

произойдет

присутствует

что

его

нет.

Спрашивается, что же такое человек, если он может узнать себя только в целом мире, при том что целый мир невозвратим? Впрочем, незнание

человека, может быть, еще не самая большая бела.э-- во всяком случае не такая, чтобы сразу спешить во что бы то ни стало свести тут концы с

концами.