Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования Ту...
455 downloads
595 Views
2MB Size
Report
This content was uploaded by our users and we assume good faith they have the permission to share this book. If you own the copyright to this book and it is wrongfully on our website, we offer a simple DMCA procedure to remove your content from our site. Start by pressing the button below!
Report copyright / DMCA form
Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования Тульский государственный университет
КУРС ЛЕКЦИЙ «ВВЕДЕНИЕ В ЯЗЫКОЗНАНИЕ»
составитель канд. пед. наук, доцент М.А. Бондаренко
Тула 2007
2
СОДЕРЖАНИЕ Лекция 1.
Лекция 2.
Лекция 3.
Лекция 4.
Лекция 5.
Лекция 6.
НАУКА О ЯЗЫКЕ Предмет и объект языкознания. Задачи языкознания. Разделы и аспекты языкознания. Языкознание в системе наук. История языкознания как науки. Язык и общество. Язык и мышление. Язык и речь. ЯЗЫК КАК СИСТЕМА ЗНАКОВ Язык как система знаков. Семиотика – наука о знаках и знаковых системах. Знак, его природа, свойства, значение, функции. Типология знаков. Система и ее признаки. Языковая система. Парадигматические и синтагматические отношения между единицами системы. Язык и искусственные знаковые системы. Сходства и различия. ФОНЕТИКА И ФОНОЛОГИЯ Фонетика и фонология: определение, предмет, объект. Акустический аспект фонетики. Строение речевого аппарата, артикуляция. Классификация звуков речи. Видоизменения звуков в потоке речи. Понятие фонемы, ее функции, варианты; классификация фонем. Слог и слогоделение. Просодические средства языка. ЛЕКСИКОЛОГИЯ И ЛЕКСИКОГРАФИЯ Лексикология как самостоятельный раздел языкознания, его связь с другими лингвистическими дисциплинами и другими науками. Слово как основная номинативная единица языка, его дифференциальные признаки. Понятие лексемы. Лексическое значение слова. Лексикофразеологическая система языка. Полисемия слова. Омонимия. Мотивировка слова. Лексикография. ГРАММАТИКА (МОРФОЛОГИЯ) Место грамматики в языкознании. Теоретическая и практическая грамматика. Разделы грамматики. Грамматическое значение слова. Грамматическая форма и грамматические категории. Морфология. Разделы морфологии. Понятия морфемы, морфа. Классификация морфем. Словоизменение и словообразование. Части речи ГРАММАТИКА (СИНТАКСИС) Синтаксис как раздел грамматики. Предмет синтаксиса. Синтаксические единицы и их функции. Словосочетание, предложение. Классификация словосочетаний. Предложение. Синтаксические связи, отношения, функции и средства их выражения. Актуальное членение предложе-
Стр. 4
64
100
145
209
270
3
ния. СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ И 326 Лекция 7. КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ Предпосылки возникновения сравнительноисторического языкознания. Основоположники сравнительно-исторического языкознания. Основные подходы к классификации языков. Генеалогическая классификация языков и ее методы. Индоевропейская группа языков. Морфологическая классификация языков. 380 Тест для самоконтроля
4
Лекция 1. НАУКА О ЯЗЫКЕ План: 1. Предмет и объект языкознания. Задачи языкознания. Разделы и аспекты языкознания. 2. Языкознание в системе наук. 3. История языкознания как науки. 4. Язык и общество. 5. Язык и мышление. 6. Язык и речь. Обычно люди не задумываются о том, на каком языке они говорят. Ребёнок учится языку совершенно бессознательно. Потом человек говорит, столь же бессознательно подбирая нужные слова и составляя из них предложения. Лишь изредка приходится обращать внимание на язык. Во-первых, при обучении грамоте письменный язык в отличие от устного можно освоить только осознанно. Во-вторых, при тех или иных трудностях в использовании языка, когда человек не может найти подходящих слов для выражения мысли или не знает слова, которое слышит. И самое главное — он может оказаться среди людей, с которыми у него в буквальном смысле не окажется общего языка. В таких случаях приходится задумываться над тем, каким языком владеешь. Язык или языки? Каждый народ на определённом этапе развития считает свой язык единственным «настоящим», а чужие языки — как бы и не языками. Отсюда происхождение слов немцы («немые») и варвары («бормочущие»). Если же этот народ культурно превосходил соседей, то такое представление могло только усилиться. Для древних греков и в течение многих веков для китайцев вообще существовал один язык, а «бормотание» варваров приравнивалось к лаю или мычанию. Однако этот взгляд никогда не распространялся на языковые различия между «своими». Греки игно-
5
рировали языки других народов, но обращали внимание на то, что греки разных провинций говорили по-разному. Такие разновидности внутри одного языка получили название диалектов, этот греческий термин дожил до наших дней. И в Индии, и в Китае, и в Древней Греции считалось, что есть один язык, дарованный людям высшими силами. Он может иметь высокий и низкий варианты, а также территориальные (т. е. диалекты), но никаких других языков быть не должно. Не случайно самые разные народы считали, что каждый предмет и каждый человек имеют «настоящее» имя, тем или иным образом отражающее его свойства. У древнегреческого философа Платона есть диалог, где ведётся спор «за» или «против» такого мнения, а у китайцев была целая система «исправления имён»: например, если правление какого-то императора оказывалось несчастливым — значит, неправильным был девиз его правления, и тогда девиз менялся. Все эти идеи были бы невозможны, если бы люди представляли, что языков много. Автоматическое пользование языком приводит к тому, что он не воспринимается как предмет изучения. Многие великие цивилизации древности обходились без изучения языков, хотя у них существовала письменность. Самые первые свидетельства изучения языка — вавилонские клинописные таблички II тысячелетия до н.э. Среди них есть прописи людей, учившихся писать. Наиболее интересны таблички, в которых то или иное слово записано в разных грамматических формах (вроде наших таблиц склонения и спряжения). Значит, уже тогда у жителей Вавилона было чёткое представление о слове, формах слова и его изменении. С этих глиняных табличек начинается наука о языке. 1. Языкознание, или лингвистика, - это наука о языке, его общественной природе и функциях, его внутренней структуре, о закономерностях его функционирования и исторического развития и классификации конкретных языков.
6
В первую очередь, языкознание изучает язык. ЯЗЫК - это: 1. Система фонетических, лексических и грамматических средств, являющаяся орудием выражения мыслей, чувств, волеизъявлений и служащая важнейшим средством общения людей. Будучи неразрывно связан в своем возникновении и развитии с данным человеческим коллективом, язык представляет собой явление социальное. Язык образует органическое единство с мышлением, так как одно без другого не существует. 2. Разновидность речи, характеризующаяся теми или иными стилистическими признаками (книжный язык, разговорный язык, поэтический язык, газетный язык). Язык и речь тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понята и производила свое действие; речь же в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку". Языкознание есть систематическое, научное исследование явлений языка в их причинной связи. В более обширном смысле под языкознанием следует понимать всякое исследование языка, всякое мышление об языковых фактах, хотя бы даже не научное и не систематическое. Человека, занимающегося языкознанием, зовут по-русски языковедом, лингвистом, глоттологом, даже язычником. Языкознание, как наука, обнимает собой ознакомление с языком или речью человеческой во всем ее разнообразии и ее научное исследование. Как и все другие ряды явлений, точно так же и явления языка представляют с первого взгляда хаос, беспорядок, путаницу. Человеческому уму врождена способность освещать этот мнимый хаос и открывать в нем стройность, порядок, систематичность, причинную связь. Проявление упорядочивающей, систематизирующей деятельности человеческого ума в применении к явлениям языка и составляет языковедение.. Подготовительные работы совершаются здесь бессознательно, а отчасти и сознательно, каждым человеческим умом, даже вовсе научно неподготовленным. Каждый человеческий ум систематизирует, обобщает, ищет причи-
7
ны. В применении к языку, каждый отличает, прежде всего, самого себя от других, свою собственную речь от речи других людей; каждый отличает собственный, отечественный язык от других языков, если только имел возможность их слышать; каждый отличает предложения и фразы со смыслом оттого, что не составляет предложения и осмысленной фразы; каждый выделяет отдельные слова со свойственным им значением, в отличие от того, чего нельзя считать словом; никому не чужда разница значения так называемого внутреннего содержания и звуковых сочетаний, служащих для передачи этого значения. Быть может, не каждый даст себе отчет в этом своем понимании, не каждый в состоянии высказать его и формулировать, но что каждому нормальному человеку свойственно подобное понимание, хотя бы только в виде бессознательного чаяния — в этом не может быть ни малейшего сомнения. С древности и до наших дней лингвистика пытается ответить на вечные вопросы: Что такое язык? Как он устроен? Как функционирует? Как изменяется и развивается? Несмотря па многовековое развитие лингвистики, их нельзя считать решёнными. Сегодня эти вопросы представляются ещё более неизученными, чем это казалось, например, в начале XX столетия. Круг задач, решаемых языкознанием, можно примерно представить в следующем виде: 1. Установить природу и сущность языка. 2. Рассмотреть структуру языка. 3. Понимать язык как систему, то есть язык представляет собой не разрозненные факты, не набор слов, это есть целостная система, все члены которой взаимосвязаны и взаимообусловлены. 4. Изучать вопросы развития языка в связи с развитием общества: Как и когда возникли и то и другое. 5. Изучить вопрос возникновения и развития письма. 6. Классифицировать языки, то есть объединить их по принципу их сходства.
8
7. Выработать методы исследования. 8. Языкознание стремиться быть ближе к жизни, отсюда его прикладной характер. 9. Изучение вопросов, связанных с языковой интерференцией. Под языковой интерференцией понимается проникновение знаний родного языка или одного из изученных иностранных языков на знания, получаемые при изучении нового иностранного языка. 10. Рассмотреть связь лингвистики с другими науками (историей, психологией, логикой, литературоведением, математикой и т.д.). В зависимости от поставленных задач различаются наиболее общие и частные разделы языкознания. Общее языкознание и частные науки о языке. Раздел языкознания – теория, называющийся общим языкознанием – занимается свойствами, присущими любому языку, и отличается от используемых им частных языковедческих дисциплин, которые выделяются в языкознании по всему предмету – либо по отдельному языку (например, русский язык – русистика, японский язык – японистика, и тому подобное), либо по группе родственных языков (например, романистика, изучающая романские языки, тюркология, изучающая тюркские языки, и тому подобное), либо по географической области, внутри которой группируются ареально или типологически близкие языки (например, балканистика, кавказоведение и т.п.). Общее Языкознание устанавливает общие (или статически преобладающие) черты всех языков как эмпирически – индуктивно, с помощью типологии, так и дедуктивно, исследуя общие (значимые для всех коллективов людей) закономерности функционирования языка, особенности любого речевого акта и текста и тому подобное. С 50-х годов ХХ века развивается область общего языкознания, которая занимается выделением структуры и языка самой лингвистической теории, называемой в широком смысле слова метатеорией языкознания (в более
9
узком смысле под метатеорией понимается часть общего языкознания, занятая сравнительно оценкой разных типов лингвистических теорий). Общее Языкознание различает также разделы языкознания в зависимости отчленения самого языка на уровне и от ориентации данного раздела на ту или иную сторону языкового знака (слова) и текста (высказывания). Те разделы языкознания, которые преимущественно занимаются структурой означающих и означаемых и в меньшей степени теми неязыковыми явлениями, с которыми соотнесены знаки языка, называют иногда термином «внутреннее языкознание», или «внутренняя лингвистика», в отличие от теоретического названия «внешнего языкознания», или «внешней лингвистики». Но поскольку язык как социальное явление описывает некоторые внеязыковые события, деления на «внутреннее языкознание и «внешнее языкознание» всегда условно и носит скорее количественный характер (одни разделы носят более внутренний характер, другие – более внешний). Разграничиваются области языкознания, связанные, прежде всего, с означающей стороной единиц языкознания, необходимой для того, чтобы говорящий воспринимал при речевом общении передаваемый ему текст: 1) Фонетика ориентирована на звуковой уровень – непосредственно доступную для человеческого восприятия звуковую сторону. Её предметом являются звуки речи во всем их многообразии. Они исследуются с помощью приборов, фиксирующих артикуляционные (физиологические) и акустические характеристики звуков. Фонетисты опираются и на возможности слухового аппарата человека, предназначенного, в частности, и для восприятия речи, - человеческого уха. Фонетика зафиксировала и разработала общий инвентарь звуков, используемых в разных языках мира, и создала универсальную систему для их записи – международную фонетическую транскрипцию. Звуки языка изучает также фонология, но с функциональной и системной точек зрения, как дискретные элементы, различающиеся между собой знаки и тексты языка.
10
Многие фонологические школы и направления при решении вопросов о выделении фонем и их вариантов обращаются к грамматической (морфологической) роли соответствующих звуковых единиц. Вводится особый морфонологический уровень и исследующая его лингвистическая дисциплина – морфонология, предметом которой является изучение фонологического состава морфологических единиц языка – морф (частей словоформ) – и разного рода грамматически обусловленных чередований фонем. 2) Грамматика - раздел языкознания, исследующий слова, морфемы, морфы. В грамматике выделяются морфология и синтаксис. В морфологии в качестве особых разделов языкознания выделяются словообразование, имеющее дело с деривационными значениями, и словоизменение. Синтаксис - изучает совокупность грамматических правил языка, сочетаемость и порядок следования слов внутри предложения (предложения и словосочетания). 3) Словарем языка занимаются несколько разделов языкознания: семантика и примыкающие к ней разделы языкознания (фразеология, семантический синтаксис). Лексическая семантика - занимается исследованием таких значений слов, которые не являются грамматическими. Семантика - наука, изучающая значение слов. Фразеология - исследует несвободные лексические сочетания. Лексикология - исследует словарь (лексику) языка. Лексикография - написание слова и описание слова. Наука о составлении словарей. Ономатология - исследование терминов в различных областях практической и научной жизни. Семасиология раздел языкознания, занимающийся лексической семантикой т. е. значениями тех языковых единиц, которые используются для называния отдельных предметов и явлений действительности. Изучает значение слова от слова. Ономасиология - изучает развитие слова от предмета.
11
Ономастика - наука об именах собственных. Антропонимика раздел ономастики, изучающий собственные имена людей, происхождение, изменение этих имён, географическое распространение и социальное функционирование, структуру и развитие антропонимических систем. Топонимика составная часть ономастики, изучающая географические названия (топонимы), их значение, структуру, происхождение и ареал распространения. 4) Социолингвистика - состояние языка и общества. Прагмалингвистика - функционирования языка в различных ситуациях общения. Психолингвистика - психологические механизмы порождения речи. Паралингвистика околоязыковые средства - жесты и мимика. Этнолингвистика - язык в связи с историей, культурой народа. Аспекты языкознания. Языкознание является многоаспектной наукой, так как язык представляет собой весьма разнообразное и сложное явление. Частное языкознание может изучаться в синхронном плане и в диахроническом. Синхронный план исследования предполагает изучение фактов языка, относящихся к одному и тому же времени. Диахронический план изучения предполагает изучение фактов языка в их развитии. Противопоставление синхронии и диахронии принадлежит Фердинанду де Соссюру. С самых древ них времён и до XVIII в. язык в европейской науке считался неизменным и не подверженным времени. В XIX столетии господствующей стала другая крайность: научным языкознанием стали считать только историческое и в первую очередь сравнительно-историческое. Изучали древние языки, а описание современных языков казалось задачей, недостойной настоящего учёного. К живым диалектам обращались лишь для того, чтобы найти там следы языка древних эпох. Современными языками занимались люди, далёкие от науки: языками культурных народов — педагоги, авторы учебников, а языками «экзотических» народов — миссионеры, военные и чиновники колониальной администрации. Представители этих подходов рассматривали язык каждый в своей плоскости. Фердинанда де Соссюр же сумел совместить их в единой объём-
12
ной картине. Он предложил различать две оси координат: ось одновременности и ось последовательности. С осью одновременности связана синхроническая (от греч. «syn» — «вместе» и «chronos» — «время») лингвистика - описание языка в какой-то момент. Можно исследовать русский язык 90-х гг. XX в. вне какой-либо связи с его историей; это будет синхроническое описание. Возможно и синхроническое описание, скажем, древнерусского языка 80-х г: XII в. на основе «Слова о полку Игореве» и других памятников того времени. При этом запёчатлённый в них язык никак не сопоставляется с языком XI или XVI в., современным русским языком. Если же провести исследование другого типа (например, выяснить, как изменилась система падежей в русском языке или какие звуки праславянского языка не со хранились в древнерусском), это будет работа по диахронической (от греч. «dia» -«через», «сквозь» и «chronos» — «время») лингвистике, включающей историческую и сравнительно-историческую. До Соссюра существовало немало и синхронических, и диахронических исследований. Но эти два способа описания часто смешивались. Приведём лишь один пример - описание заимствований. В грамматиках и словарях современного русского языка можно прочесть, что слово кровать пришло из греческого языка, хлеб— из германских языков, а товар - из тюркских. Однако для носителя современного русского языка это никакого значения не имеет: данные слова ничем не отличаются от исконно русских. А вот в словах типа мэр, сэр, боа, какаду и сейчас ощущается иноязычность, поскольку они имеют особые свойства, например не склоняемость, произношение твёрдых согласных перед звуком [е] (в орфографии буква э) и т. д.
Многие современники Ф. де Соссюра не хотели отказываться от представления о том, что солидное научное исследование языка обязательно должно включать исторический анализ. Из всех идей Соссюра идея о разграничении синхронии и диахронии вызвала наибольшие споры. Однако учёные более молодого поколения подхватили и это разграничение. Пришло время разрабатывать новые, более точные методы изучения языка, а лучший
13
«полигон» для таких методов — современные языки, которые можно изучать максимально полно, используя экспериментальные методы. После Соссюра, конечно, исторические и сравнительно-исторические исследования не прекратились, но центр внимания переместился на синхроническую лингвистику, прежде всего на работу с современными языками. Именно в этой области в XX в. были достигнуты наиболее значительные результаты.«Курс общей лингвистики» заканчивается знаменитыми словами, которые не записаны ни в одном из студенческих конспектов и, видимо, были добавлены составителями книги Ш. Балли и А. Сеше: «...единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя». Согласно Соссюру, язык должен изучаться независимо от человека, как бы с позиции стороннего наблюдателя, примерно тем же образом, каким изучает свои объекты физика или зоология. За бортом оставались многие очень важные для лингвистики вопросы: язык и человек, язык и общество, звуковой характер речи. Разграничение синхронии и диахронии давало возможность отвлечься также от истории языка и причин языковых изменений. Всё это, конечно, сужало предмет языкознания, который Вильгельм фон Гумбольдт понимал гораздо шире и глубже. Время показало, что наука о языке будет очень неполной, если не станет изучать все эти вопросы. Но установленные Соссюром жёсткие рамки «внутренней» синхронической лингвистики для своего времени оказались очень полезны. На смену эпохе гипотез пришло время разработки строгих методов. Лингвисты сосредоточили внимание на более или менее ясном и понятном объекте, что дало возможность науке о языке сделать рывок вперёд. Лингвистика, развивавшаяся на основе идей Фердинанда де Соссюра, стала по-настоящему точной наукой. Её ста ли называть структурной лингвистикой, поскольку она стала изучать структуру языка.
14
2. Языкознание в системе наук. В науках естественных, отвлекаясь от временной последовательности, мы имеем всемирные физические, химические и т. п. явления, равно как и физиологические явления органического мира; применяя же понятие или категорию последовательности изменений во времени, получаем временной ряд морфологических преобразований в устройстве животных и растений, последовательность геологических наслоений, историю всего физического мира. Эти две научные точки зрения применимы и к языкознанию: определяя всеобщие, общечеловеческие психические и физиологические условия существования и воспроизведения речи человеческой. Языкознание входит (в качестве одной из центральных наук) в круг гуманитарных (социальных) научных дисциплин, исследующих человека и человеческое общество. Наиболее тесные связи у языка с наукой об общей теории знаков, с семиотикой. Семиотика как общая дисциплина не связана со специфическими средствами и возможностями языка, обозначения системы: как простейшие типа кодов (телеграфный код, приёмы морской и воздушной сигнализации, знаки регулировки для такси), так и более сложные (сигнализация животных, различные приёмы письменности и шифров, знаковую природу географических карт, чертежей, а также пальцевую технику глухонемых) и, наконец, знаковую систему языка. Для языковедения важны общие положения семиотики о знаках, об их различительных признаках, о группировке и классификации знаков, о возможностях комбинаций знаков и образования «знаковых цепей» и их членимости на звенья, об опознавании и распознавании знаков, о принципах дешифровки зашифрованных текстов или дешифровки текстов на неизвестных языках. Разработка общих положений семиотики во многом может облегчить работу языковедов по установлению знаковых закономерностей языка.
15
Из семиотических дисциплин сближается с грамматологией – наукой о письме (поскольку есть виды письма, лишь косвенно связанные с языком), граммотология в целом не входит в языкознание. Как уже отмечалось, наука о языке связана с рядом общественных наук, из них с языкознанием теснее всего связана с этнография и её различные области, разрабатывающие, в частности, общие принципы функционирования языка в обществах разных типов, в архаичных, или «первобытных», коллективах (например, проблемы табу, эвфемизмов, в теории номинации - наименований, связанных с характеристиками архаичного сознания, и так далее.). Языкознание как наука о языковом общении всё ближе связывается с современной социологией. Учение о строении общества, его функционировании и его эволюции и развитии может дать лингвистике многое в связи с тем, как тот или иной язык используется различными социальными объединениями (классами, представителями различных социальных прослоек, профессиональных групп), как отражается на языке разделение и объединение социальных общностей, переселения племён и народов (миграция), образование территориально-социальных групп в пределах одного языка (диалекты) или между разными языками (языковые союзы). Чрезвычайно важным для языковедения является понимание соотношения языка и основных общественных категорий: базисов, надстроек, классов, орудий труда. Только после сопоставления с общественными категориями можно понять своеобразие функционирования и эволюции языка. Разные виды коммуникации в обществе исследуются языкознанием, теорией коммуникации, культурной антропологией (изучающей коммуникацию посредством любых сообщений, не только и не столько языковых и знаковых) и семиотикой. История языкознания по своим методам сближается с историей и другими науками, исследующими изменение во времени социальных структур, развитие которых в ряде случаев определяет и пути языковой эволюции, и
16
развитие культуры, литературы, искусства и другие. Одной из важнейших проблем является выяснение того, в какой мере развитие одного из этих рядов эволюционирующих явлений причинно влияет на эволюцию другого ряда. Изучение вымерших древних языков и определение их носителей, их ареала, то есть области их распространения, их миграций (переселений) и тому подобное связывает лингвистику с археологией, наукой, изучающей историческое прошлое человеческого общества по обнаруженным при раскопках памятникам материальной культуры. Языкознание тесно связано с литературоведением. Союз языкознания и литературоведения породил филологию. Многообразие функций языка в обществе и тесный характер его связи с мышлением и с психической деятельностью человека делает весьма гибким взаимодействие языкознание соответствующими социальными и психологическими науками. Особенно тесны связи языкознания с психологией, уже в XIX веке вызвавшие вторжение психологических методов и идей в языкознание. Речь связана с высшей нервной деятельностью, её нормальной физиологией и патологией, то есть нарушением речи, афазиями, то речью занимаются представители медицины: психиатры, дефектологи, логопеды. В частности, изучение речи глухонемых и глухослепонемых, а также всевозможных афазий (расстройств речи) очень много даёт лингвистам не только для понимания нормальной речи, но и для изучения структуры языка и его функционирования. На границе языкознания и психиатрии находится исследование особенностей речи при разных видах психических расстройств. При психоанализе сосредотачивается внимание на бессознательных речевых ошибках и на не осознаваемом содержании монолога пациента, произносимого в присутствии врача. И.А.Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир, М.М. Бахтин, Р.О. Якобсон, Э. Бенвенист, исследуя связь науки о бессознательном с языкознанием, отметили, что разные уровни языка в разной мере «автоматизированы» и не осознаются говорящими. По мере развития нейролингвистики ставится вопрос о
17
соотношении разных частей теории языка с характеристиками работы соответствующих зон центральной нервной системы человека. В пятидесятых годах ХХ века образовалась новая пограничная с языкознанием наука – психолингвистика. Развитие идей пораждающей грамматики привело к её органическому слиянию с когнитивной психологией и к постепенному включению языкознания в круг фундаментальных когнитивных наук и их приложений, объединяемых общим термином “искусственный интеллект”. Считавшиеся общими для языкознания и психологии вопросы соотнесения языка и мышления интенсивно изучаются современной логикой, философией языка и одновременно составляют содержание лингвистической семантики. Философские аспекты языка изучались еще в древней Индии (Яска, Панини, Бхартхари), Китае (Сюй Шень), античной Греции и Риме (Демокрит, Платон, Аристотель, Донат и др.). В рамках новейшей европейской традиции основателем философского подхода к языку считается В.Гумбольдт. К числу наиболее важных философских проблем современной лингвистики относятся, в частности: 1) проблема формирования (становления) языка - как в плане филогенеза (возникновения человеческого средства общения, в связи с глобальной проблемой происхождения человечества, определения его прародины, особенностей древнейшего этапа развития, общих законов эволюции и т.п.), так и в плане онтогенеза (языкового развития личности, особенностей языка ребенка, социальной значимости обучения языку и т.п.); 2) гносеологические и когнитивные аспекты использования языка, а именно: свойства языка как знаковой системы, соотношение языкового знака с денотатом (обозначаемым), тождество знака самому себе (что приобретает особую актуальность в связи с явлениями полисемии и омонимии в языке), функция знака как инструмента познания (на фоне общей философской про-
18
блемы познаваемости/непознаваемости мира), определение истинностного значения высказывания и т.п.; 3) комплекс проблем "язык и общество": социальные функции языка (в том числе коммуникативная, регулятивная, этническая и др.), соотношение категорий языка и национально-культурного менталитета, классификация речевых актов, жанров и стилей речи (в связи с коммуникативными интенциями и ролевой структурой общения), структура и место текстов в рамках различных цивилизаций и т.п. Многие современные концепции лингвистики послужили фактическим основанием для оригинальных философских теорий, либо восходят своими корнями к конкретным философским учениям. Так, теория лингвистической относительности, разработанная американскими лингвистами Э.Сепиром и Б.Л.Уорфом, трактует язык как своеобразную рамку, через которую человек воспринимает действительность. Основой для такого сравнения послужили, прежде всего, наблюдения над структурой языков американских индейцев, коренным образом отличающихся от языков европейского стандарта. Окончательный вывод из данных посылок имеет глобальный характер: язык оказывает непосредственное влияние на деятельность человека. Гипотеза Сепира - Уорфа и сегодня продолжает вызывать активные дискуссии среди языковедов. В то же время гиперболизация или абсолютизация роли языка в процессе познания свойственна различным ответвлениям логического позитивизма и аналитической философии. Широкую известность получил постулат Витгенштейна: "Границы моего языка означают границы моего мира". В этом пункте с позитивистами смыкаются представители экзистенциализма и иррационализма (см. Хайдеггер). Многие философы видят в тексте и отношениях между его единицами своего рода образец, модель для систематизации мира культуры в его развитии: "Язык заставляет выстроиться в линейный порядок представленные вразброс элементы" (Фуко). Сходные предпосылки определяют теоретические положения еще одного "лингвистического" ответвления
19
в современной философии - общей семантики (получившей наибольшую распространенность в США). Здесь обращается особое внимание на конвенциональный характер языкового знака. С. Хаякава, один из наиболее ярких представителей данного направления, утверждает: общественная жизнь - это сеть взаимных соглашений, и ее протекание зависит от успешности кооперации посредством языка. При этом определяющим критерием в классификации реалий является не объективная истина, а общественная целесообразность и языковой опыт: "Мы бессознательно вкладываем в мир структуру нашего собственного языка" (А. Кожибский). Языкознание и естественные науки. Связи языкознания с социальными науками и науками о человеке, но и естественными науками наметились ещё в XIX веке. Некоторые предложенные ещё А. Шлейхером аналогии между сравнительно – историческим языкознанием и дарвиновской теорией эволюции нашли поддержку в современной науке. Дешифровка генетического кода во многом основывалась на усвоении биологами опыта языкознания и на типологических аналогиях со структурой естественного языка, которые продолжают изучаться и генетиками, и лингвистами. Методы сравнительной исторической реконструкции праформ и определения времени расхождения между потомками одного праязыка в языкознании оказались аналогичны сходным процедурам в молекулярной теории эволюции (определения белка – исходного источника для сопоставимых белков в разных организмах, установление времени разделение организмов в ходе эволюции). Контакт языкознания с биологией осуществляется также при исследовании возможного наследственного характера основы языковых способностей человека, что связано и с проблематикой глоттогенеза, и с разработкой идеи моногенеза языка. Более четко определился статус нейролингвистики, изучающей на основании лингвистических данных функции и зоны центральной нервной системы, связанные в норме и патологии с языком. Современные инструментальные методы экспериментальной фонетики связаны с применением различных приборов, главным образом электроаку-
20
стических (спектрографы, интонографы и т.п.), а также регистрирующие движения органов речи (артикуляцию). Фонетика поэтому особенно тесно связана с физикой и физиологией. Из естественных наук языкознание теснее всего соприкасается с физиологией. Особенно важнымой для языкознания является теория Павлова о первой и второй сигнальной системах. Впечатления, ощущения, и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, - это "первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными". Вторая сигнальная система связана с абстрактным мышлением, образованием общих понятий. "Слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов". Языкознание связано также с такой естественной наукой, как антропология. Антропология- наука о происхождении человека и человеческих рас, об изменчивости строения человека во времени и пространстве. Интересы языковедов и антропологов совпадают в двух случаях: во-первых, при классификации рас, во-вторых при изучении вопроса о происхождении речи. Звуковые явления речи изучает раздел физики – акустика. Для правильного понимания того, что из звукового континуума (беспрерывного множества) язык отбирается для организации своей знаковой системы, лингвисту нужны сведения об акустических характеристиках, связанных с высотой, силой, длительностью звука, с соотношением явлений тона и шума, с пониманием звукового спектра и явлений резонанса. Технические задачи, связанные с увеличением эффективного использования каналов передачи речевой информации и с устным общением с компьютером и работами, представляют собой практически наиболее важные области прикладного языкознания, где проводится исследования речи и вычисление её статических характеристик методами математической теории информации, разработанной академиком А.Н. Колмогоровым и американским математиком К. Шенноном.
21
Связь языкознания с теорией информации, стимул для изучения которой дали технические приложения языкознания, вместе с тем приводит к четкой формулировке существенных проблем, связанных с характером акта общения и с социальными функциями языка. За свойственным некоторым направлениям языкознания 1-й пол. ХХ в. сосредоточением только на изучение языка как «предмета в самом себе» с середины ХХ века следует сближение языкознания с физико-математическими науками, в частности с математикой; возникает особая область математики – математическая лингвистика, включающая математическую формальную (алгебраическую) теорию грамматик и статистическую теорию языка (использующую методы математической статистики, теории вероятностей и теории информации). Методы математической логики применяются для формального описания категорий естественных языков. Языкознание оказалось той гуманитарной наукой, которая, не порывая связей с другими науками о человеке и его культуре, первой решительно стала использовать не только инструментальные методы наблюдения (в фонетике) и экспериментальные приёмы (в психолингвистике), но и систематически применять математические способы для получения и записи своих выводов. Быстро развивается вычислительная лингвистика, цель которой – создание сложных систем обслуживания компьютеров посредством языка, делающих возможным прямой разговор человека с компьютером, автоматическую переработку, запоминание, поиск и вывод информации в речевой форме и тому подобное (иногда часть этих задач объединяют термином «инженерная лингвистика»). И наконец – кибернетика, «наука об управлении», новая научная дисциплина, подлинное детище ХХ в. Кибернетику нельзя мыслить себе как отдельную замкнутую науку. Это особое действенное устремление многих наук, призванных не только объяснить мир, но и изменить его. Для того чтобы переделать и преобразовать, необходимо, прежде всего, описать и опознать. Однако познание и описание отдельного, изолированного не даёт ещё ключа
22
к кибернетическому преобразованию. Для этого необходимо сознание целого в его структуре и системе. Поэтому развитие кибернетики неизбежно вовлекает и объединяет в одно целое различные отрасли знания. Конечно, технический прогресс и, в частности, успехи электронной техники оказались рычагом для успехов кибернетики. Но дело не в одной технике, а в широком понимании синтеза наук и их взаимообогащении при осуществлении этого синтеза. Многие традиционные области языкознания существенно изменяют методику исследования благодаря возможности использовать в них компьютеров: становится возможным построение программ, реконструирующих разные альтернативные варианты фонологических и грамматических уровней праязыков, машинное определение времени, разделение родственных языков методом лексикостатистики, составление машинных словарей для обширных корпусов древних письменных текстов и проведение на компьютерах вспомогательных работ для дешифровки древних письменностей, запись в памяти машины полного грамматического словаря конкретного языка и тому подобное. 3. История языкознания как науки. Почему изучали язык? Ни одна лингвистическая традиция не выросла лишь из человеческой любознательности. Вплоть до Возрождения и философских грамматик исследования языка диктовались практическими соображениями. Прежде всего, необходимо было учить язык культуры, а этот язык часто отличался от разговорного. Иногда это более древний вариант того же языка: санскрит в Индии, бунго в Японии, классический китайский (вэньянь) в Китае, латынь для средневековых итальянцев. Иногда язык родственного народа, как старославянский на Руси. Иногда просто другой язык греческий для жителей Александрии, арабский для персов и тюрков, латынь для средневековых немцев или англичан. Но никогда этот язык не воспринимался как чужой. Наоборот, он казался самым «высоким» и престижным вариантом своего языка, хотя между бытовым и возвышенным языком было мало общего.
23
Этому языку надо было специально учиться, а следовательно, требовалось знать, как он устроен. Обучение имело разные цели. В Индии, например, очень ценилось умение правильно создавать ритуальные тексты, отсюда особенности грамматики Панини. У других народов главным было понимать и толковать те или иные существующие тексты: Коран, Библию. классическую поэзию и прозу. Поэтому составлялись грамматики и словари, основанные на анализе этих текстов. Ещё одна проблема, важная для многих народов — «как делать стихи». Уже упоминались китайские словари рифм. А в Японии существовал такой поэтический жанр: первую половину стихотворения сочинял один автор, другой ему отвечал во второй половине. А чтобы вторая половина стихотворения соответствовала первой, поэт должен был изучить особые правила глагольного согласования. Античное стихосложение основывалось на чередовании слогов с краткими и долгими гласными. Для этого необходимо было изучать долготу гласных, а попутно и ударение. Развитая наука о языке появилась примерно В середине I тысячелетия до н.э. в Древней Индии. К тому времени там уже существовала богатая культура, были созданы и записаны великие поэтические произведения, прежде всего веды. и. что самое важное, сформировался особый язык культуры санскрит. На санскрите говорили только в торжественных случаях: во время религиозных обрядов и официальных церемоний. Язык этот был в основном устным. Письменность не играла в индийской культуре большой роли: считалось, что истинное знание передаётся только изустно — от учителя к ученику. Очень важно было правильно говорить на санскрите, а чтобы научиться этому, требовалось знать, как он устроен. Вскоре после возникновения индийской науки о языке появился труд, ставший её вершиной. Это знаменитая грамматика санскрита — «Аштадхьяи» («Восьмикнижие»), - составленная Панини. Об этом человеке мы не знаем ничего, кроме имени. Точно даже не известно, когда он жил: дати-
24
ровки учёных расходятся на несколько веков. Скорее всего, Панини создал свой труд примерно в V или IV в. до н. э. Ничего не известно и о его жизни. Единственное, о чём учёные предполагают с достаточно большой достоверностью, - это то, что великий языковед не знал грамоты. Панини сочинил свою грамматику в устной форме, и она передавалась из поколения в поколение, заучиваемая наизусть. Правда, через несколько веков, грамматику записали, но и теперь в Индии можно встретить знатоков, хранящих в памяти весь её текст. Устный характер грамматики обусловил ее строение. Стихи запоминаются легче, чем проза. Поэтому грамматика Панини состоит из коротких стихотворных кусочков — сутр, в которых спрессован гигантский объём информации. В сутре содержится одно или несколько правил типа «возьми тото, сделай над ним такую-то операцию и получишь то-то». Такой подход белее привычен в математике, чем в грамматике. «На входе» имеется набор исходных единиц - корней; если в определённого, жёстко заданном порядке применить те или иные правила, из корней получаются слова, из слов — словосочетания и предложения. «На выходе» оказывается правильно построенный текст. Приложением к основной части грамматики служат слтры с описанием санскритской фонетики. Панини создал почти исчерпывающее описание грамматики и фонетики санскрита. По точности и математической строгости его труд не имел себе равных не только в Индии, но и во всём мире, по крайней мере, до XX столетия, а в некоторых отношениях не превзойдён и до сих пор. Сам способ описания языка через правила построения (или, как говорят в современной науке, порождения) текстов не применялся в науке о языке до самого последнего времени. Панини описывал язык как бы с точки зрения говорящего; в европейской традиции действовали совсем иначе. И лишь в середине XX в. этот способ снова открыли независимо от Панини. Античная языковедческая традиция. Следующей по времени появления стала античная, или греко-римская, традиция, на основе которой сложи-
25
лась современная мировая наука о языке. Великие греческие философы классического периода — Гераклит, Демокрит, Платон Аристотель и другие — оставили после себя высказывания и даже целые тексты, посвящённые проблемам языка. Однако систематической науки о языке тогда ещё не было. Лишь у Аристотеля (IV в. до н. э.) - последнего из классических философов, мы встречаем отдельные фрагменты сочинения, посвящены грамматическому описанию, например определению имени и глагола. Значение Платона для языкознания, однако, заключается не столько в его специальных рассуждениях, сколько в конструктивном способе построения его философской системы, связанном с лингвистическим моделированием (диалоги «Софист» и «Парменид»). Аристотель (4 в. до н.э.), как и Платон, считал исследование языка лишь вспомогательной частью логики, однако придавал ему большее значение. В работах «Категории», «Об истолковании», «Топика» изложена цельная логико-языковая концепция. Исходной точкой этой концепции является система понятий – слов, «логосов», разбитых на категории, а конечной - анализ разнообразных типов высказываний – суждений и их связей. В филосовскую систему Аристотель ввёл 10 категорий (сущность, количество, качество, отношение и другое), представляющих собой, по его мнению, высшие роды объективного бытия. Эти категории – построенный в строгой иерархии список всех форм сказуемого (от именных форм к глагольным и от более независимых к более зависимым), которые могут встретиться в простом предложении древне – греческого языка. Аристотель первый из античных мыслителей подошёл к проблеме грамматической формы, развивал учение о частях речи как грамматически различающихся классах слов. Основным типом суждения он считал высказывание: «Существительное – субъект – существительное – предикат» (например, Лошадь – животное»); другие типы суждений – высказываний он рассматривал как преобразование (трансформации)основного типа. Концепция Аристотеля развивалась в европейской логике и грамматике средневековья. Его логическая грамматика не потеряла значения до ХХ века,
26
особенно в школьной практике. Некоторые грамматические термины в русской грамматике – кальки введённых Аристотелем терминов. Окончательно сформировалось античное языкознание уже после распада империи Александра Македонского, когда греческая культура и греческий язык распространились по всему Восточному Средиземноморью. Первым крупным центром античной науки о языке стала Александрия в Египте. В Александрии звучало много разных языков, но господствовал греческий — язык двора, религии и культуры. Уже к III—И вв. до н.э античная традиция языкознания вполне сложилась, хотя её ранние сочинения до нас не дошли. Сохранились две важные работы: «О синтаксисе» Аполлония Дискола (И в. н. э.) и «Грамматика» Дионисия Фракийца, датировка которой, как и грамматики Панини, вызывает большие споры: со II в. до н.э. по III-IV вв. н.э. Александрийская школа языковедов существовала до арабского завоевания Египта в VII в. В Александрии язык изучали не так, как в Индии. В отличие от Индии у греков язык священнослужения очень мало отличался от разговорного. Однако жителям Александрии и других египетских городов греческий язык надо был: учить, поэтому греческая наука о языке создавалась в основном в учебных целях. Задача построения правильных текстов стала вторичной по отношению к задаче изучения языка. Языком занималась грамматика, а построением текста того или иного предназначения - особая наука риторика; риторические правила были менее жёсткими, чем грамматические. А грамматика исходила из позиции не говорящего, а слушающего: чтобы правильно понимать тексты, надо было уметь делить их на единицы, классифицировать эти единицы и т. д. Говоря научным языком, индийцы занимались синтезом текстов (созданием целого из элементов), а греки — их анализом (членением целого на элементы). Сначала выделяли и классифицировали звуки и слова, затем описывали, как слова изменяются (для этого строили таблицы склонения и спряжения, выявляли грамматические категории падеж, наклонение, время и др.), и, наконец, описывали предложения (синтаксис). Такой подход хорошо знаком по школь-
27
ным учебникам русского языка, сохраняется он и в большинстве научных грамматик. Аналитический подход господствовал в мировой науке о языке до 60-х гг. XX в., широко распространён он и сейчас. Вскоре научные идеи и методы Восточного Средиземноморья стали известны и в Древнем Риме. Римляне активно осваивали греческую культуру, особенно после завоевания Римом Греции и всего Средиземноморья во II-I вв. до н.э. Римляне говорили на латинском языке, родственном греческому (оба относятся к индоевропейской семье) и, главное, очень похожем на греческий по своему строю. Можно было просто перевести греческую грамматику на латинский язык, заменив примеры (требовались небольшие изменения — например, в латыни на один падеж больше). Уже в I в. до н.э. вполне сложилась римская наука о языке. Тогда жил её первый крупный представитель Марк Теренций Варрон — учёный, писавший многотомные труды чуть ли не по всем существовавшим областям знания (до нас дошли его работы по сельскому хозяйству и грамматике). Сочинения Варрона даже древнее тех александрийских грамматик, которые сохранились до наших дней. Итогом развития латинской грамматики стал гигантский труд Присциана «Грамматические наставления в 18 книгах», появившийся уже в Раннем Средневековье в начале VI в. В течение многих веков она считалась образцовой. Греческие и латинские грамматики по уровню уступали грамматике Панини: явления языка описаны в них гораздо менее подробно и чётко. Однако именно из них выросла современная лингвистика. Большинство знакомых нам терминов — гласный и согласный звуки, имя, глагол, наречие, падеж, наклонение, залог, предложение, синоним, омоним и т. д. — восходят к античным грамматикам. Как правило, они были получены путём перевода (в том числе по частям) греческих и латинских терминов. В Средние века европейская традиция окончательно разделилась на греческую, господствовавшую в Византии, и латинскую, охватывавшую страны Западной Европы, где латынь долго оставалась основным языком культуры. Учёные Запада несколько веков ограничивались тем, что комментировали
28
грамматику Присциана, но в XIII—XIV вв. наука о языке вновь начала активно развиваться. Языковеды продолжали изучать синтаксис и, самое главное, создали новый тип грамматики — философскую грамматику. Автор самой знаменитой грамматики — немецкий учёный Томас Эрфуртский (начало XIV в.). Авторы таких сочинений, в основном исходя из латинского языка в том виде, в каком он зафиксирован у Присциана, старались не просто описать язык, а объяснить сущность всего, что в нём содержится. Вначале толкования были довольно наивными — например, род неодушевлённых существительных объясняли, исходя из природы предметов, которые этим существительным обозначаются. Но сама попытка создать объяснительную грамматику имела огромное значение для развития науки. Если индийская наука о языке очень рано остановилась в своём развитии, то европейское языкознание, сначала значительно уступавшее индийскому, продолжало двигаться вперёд. Иероглифическая наука. Следующей по времени становления оказалась китайская традиция. Древнейшие иероглифические словари, не дошедшие до наших дней появились почти одновременно с первыми александрийскими грамматиками в III—II Е; до н. э. Первый полный словарь «Шо вэнь цзе цзы» («Об элементах и сложных знаках»), содержавший также и классификацию иероглифов, создал китайский языковед Сюй Шэнь ; начале II в. н. э. Это был первый в мире большой толковый словарь. Китайская культура была (и во многом остаётся до сих пор) прежде всего письменной. Именно иероглифика объединяла китайцев, говорящих на разных диалектах, в один народ. Сложная иероглифическая письменность, требовавши длительного обучения, вызывала к себе глубокое почтение. Истинным считалось лишь то, что записано. Напротив, индийцы презирали письменные знаки, а греки и римляне писали свои сочинения, почти не обращая внимания на сами письменные знаки (в европейской традиции буква рассматривалась, по выражению русского языковеда и поэта XVIII в. Василия Кирилловича Тредиаковского, как «тень звука»).
29
Только для постороннего наблюдателя каждый иероглиф представляется цельной «картинкой»; на самом деле иероглифы (кроме самых простых) состоят из отдельных «блоков» и имеют свою структуру, а «блоки» — из множества повторяющихся элементов-черт, которых всего семь. Как выделяются черты, можно видеть из задачи. Все эти «блоки» и черты были выделены Сюй Шэнем. Такой анализ дал возможность разработать порядок расположения иероглифов в словаре. Если в европейских словарях принят алфавитный порядок, то в китайских иероглифы со времён Сюй Шэня помещаются в зависимости от выделяемых в их составе компонентов. Многие иероглифы делятся на две части, одна из которых указывает на значение. Таких общих для группы иероглифов элементов — ключей — выделено 213. Большинство из них имеет некоторое значение и все имеют номер (например, элемент 'вода' имеет номер 85). Запомнив все 213 ключей и их номера, можно найти в словаре любой иероглиф. Китайский язык значительно отличается по своему строю от санскрита, греческого или латыни. В нём нет склонения, спряжения — а значит, нет нужды формулировать сложные грамматические правила. Поэтом}жанр грамматики в Китае так и не сложился (первая грамматика китайского языка появилась лишь в конце XIX столетия под европейским влиянием). Зато в Китае очень важным государственным делом стало составление словарей. В Индии словари играли вспомогательную роль по сравнению с грамматиками, а в Европе вплоть до XVI—XVII вв. были только толковые словари непонятных слов из старинных текстов. В Китае же требовались словари, включавшие в себя многие десятки тысяч иероглифов. Грамматические элементы китайского языка (сходные с нашими предлогами или частицами) именовали «пустыми словами» и также описывали в словарях. Существовали даже специальные словари «пустых слов». Новый этап развития китайской традиции начался во II—III вв. Чтобы слагать стихи, нужно было знать, как рифмовать. Иероглиф соответствует слогу, рифмовались слоги, содержавшие одинаковый гласный и одина-
30
ковую конечную часть после гласного (если она имелась): гэ — цзэ, кан — ман, гуань — юань и т. д. Чтобы составить словарь рифм, слог надо было разделить на две части. Позже, в VIII—X вв. появились таблицы, где иероглиф как бы разрезался: по горизонтали группировались иероглифы с одинаковой начальной частью, а по вертикали — с одинаковой конечной. Именно благодаря этим таблицам позже удалось восстановить фонетику древнего китайского языка. Китайская традиция была не столь консервативна, как индийская, но развивалась гораздо медленнее европейской. Составлялись всё новые и новые словари и таблицы, но ничего принципиально нового в Китае после X а не было создано вплоть до знакомства с европейским языкознанием в XIX столетии. Арабские грамматики и словари. В VII в. на карте мира появилось новое государство — Арабский халифат. К концу века почти весь Ближний и Средний Восток оказался под арабским владычеством. Вместе с исламом на территории халифата распространялся и арабский язык — язык священной книги мусульман, Корана. Ислам с самого начала действовал в смысле арабской исключительности и не признавал вовсе равноправности других языков; Коран должен был быть изучаем в подлиннике. Арабский язык распространялся, но вместе с тем портился. Поэтому оказались нужными правила настоящего, образцового языка, и этой нужде обязано своим возникновением арабское языковедение, развившееся на основании грамматических категорий Аристотеля. Грамматические школы процветали у арабов с VII по XII столетие. Исследования арабских грамматиков имели влияние на евреев, язык которых, вследствие их рассеивания, распался на множество разновидностей, значительно между собой различавшихся; в особенности получилось большое разнообразие в произношении гласных, в еврейском письме не обозначаемых. Отсюда толчок к филологическому изучению еврейского языка, с целью упрочить однообразное произношение; а так как это изучение проис-
31
ходило под арабским влиянием и так как, с другой стороны, христианские богословы также изучали еврейский язык, то арабские грамматики посредственно воздействовали на христианских богословов. Как и в Египте времён Птолемеев, язык религии и культуры в халифате почти не отличался от разговорного языка завоевателей, но покорённые народы говорили на совершенно других языках и арабскому должны были учиться. Важно было уметь читать Коран и правильно произносить священные тексты. Если индийская традиция была устной, а китайская — письменной, то арабская традиция с самого начала ставила задачу обучить и письменному, и устному языку. Для решения этой задачи очень быстро сложилась арабская наука о языке. Уже в VII в. появились первые сочинения, а столетие спустя, во второй половине VIII в., была написана самая замечательная арабская грамматика, автором которой был Сибавейхи (настоящее имя Абу Бишр Амр ибн Усманибн Канбар; около 753 — около 796). Он был не арабом, а персом, и жил в Басре (ныне Ирак), на границе арабского и персидского мира. Сибавейхи создал классическую грамматику арабского языка под названием «Книга», которая охватывала и фонетику, и морфологию, и синтаксис. По своему типу она была сходна с античными грамматиками. В ней также содержался анализ текстов, прежде всего текста Корана. Однако уровень грамматики Сибавейхи и других похожих на неё арабских грамматик превосходил античные: явления классического языка были описаны в них точнее и детальнее. Арабская традиция активно развивалась в течение семи—восьми веков в разных частях мусульманского мира: от Басры и Багдада до Испании, принадлежавшей тогда арабам. Кроме грамматик учёные составляли и словари. Последние значительные труды арабских языковедов были написаны в XIII—XV вв., затем арабская традиция, как за полтора тысячелетия до неё индийская, перестала развиваться. Однако и сейчас в мусульманских школах и университетах арабский язык продолжают учить по старым канонам.
32
Японские грамматисты. Японская традиция возникла очень поздно и достигла расцвета совсем недавно, в XVIII — середине XIX в. Японская культура в течение долгого времени находилась под большим влиянием китайской. Долгое время это относилось и к изучению языка. Японцы к VII— VIII вв. завершили освоение китайской письменности и применили её к своему языку; вскоре были составлены первые иероглифические словари. Однако национальная наука о языке появилась в Японии почти на тысячелетие позже. В первой половине XVII в. Япония стала закрытой страной: иностранцев, за редким исключением, не допускали в страну, а японцы не имели права её покидать. Ограничения распространились и на Китай. Именно тогда в противовес традиционной науке китайского типа появилась школа «национальных учёных», по-японски «коку-гакуся». Они изучали исконные, не связанные с Китаем стороны японской культуры. А помимо древней религии — синтоизма — это был только японский язык (китайский и японский языки относятся к разным семьям и по строю не похожи друг на друга). Кокугакуся уже с XVII столетия стали изучать древние тексты VIII—X вв., написанные на классическом японском языке — бунго. В отличие от китайского языка японский обладает достаточно сложной морфологией, и описывать его только с помощью словарей неудобно. Поэтому кокугакуся независимо от каких-либо образцов сами создали грамматику. Первые сочинения по грамматике бунго появились во второй половине XVIII в., а наиболее подробные и разработанные сочинения — в первой половине XIX в. К середине XIX в. японская традиция не успела исследовать весь язык; например, ещё не был изучен синтаксис. В 50-х гг. XIX в. Япония перестала быть закрытой страной и стала быстро европеизироваться. Если индийская и арабская традиции, уже достигшие совершенства, не могли перенять идеи и методы, идущие с Запада, то японская традиция вобрала европейские и американские лингвистические концепции, не утеряв национальных особенностей. До сих пор япон-
33
ские языковеды сохраняют непривычные для нас представления о звуках и словах. Европейская традиция. В средневековой Европе века мы видим падение научного мышления вообще и мышления грамматического в частности. Несмотря на это, именно на рассвете средних веков зарождается переворот во взглядах на языки земного шара, благодаря первобытному христианству. Под лозунгом "всяк язык да исповедует Бога" стали переводить Библию на различные языки, а проповедники старались усваивать себе языки обращаемых в христианство народов. Позже, под влиянием централистических стремлений, это движение ослабело. В западной Европе с XII столетия воцарилось исключительно схоластическое образование, основанное на латинском языке. Язык рассматривали в то время a priori, т.е. подгоняя насильно языковые факты под известные предвзятые формулы. Выработался известный идеальный тип предложения и слова, и этим образцом измеряли все проявления живого языка. Материалом служили языки "мертвые", исключительно книжные — прежде всего поздняя латынь. Ученость средних веков сосредоточил в себе в XVI столетии Санчес (Sanchez, Sanctius). Его "Minerva" (1587) может быть признана высшим выражением деятельности схоластиков на лингвистическом поприще. В восточной Европе позднейшая греческая ученость также работала в области исследований языка; ее взгляды, вместе с Восточной церковью, перешли к славянам, до русских славян включительно. С другой стороны, благодаря соседству с Польшей Русь подвергалась также влиянию западной, латинской Европы, т. е. Рима. В новые века, с конца XV столетия, лингвистический материал обогатился и углубился в трех направлениях: 1) реформация вывела на историческое поприще народные языки (linguae vulgares) против церковной латыни. 2) Географические открытия обратили внимание на новые народы и новые языки. 3) Так называемый "гуманизм" в области литературы и искусств представил в новом свете народы греческий и римский, вместе с их языками и лите-
34
ратурами. Несмотря на все это, направление языковых исследований изменялось весьма медленно; стилистика все еще продолжала казаться более важной, чем грамматика. Новая эпоха в философских взглядах на язык начинается с Локка (исследование о возникновении понятий, обозначаемых именами и глаголами, и локалистическая теория падежей). Во Франции еще в середине XVII века появилась "философская грамматика", иначе — "грамматика всеобщая или рациональная" (grammaire générale on raisonnée), результаты которой помещены в сочинении "Grammaire générale de Port-Royale", составленном учеными отшельниками из Пор-Рояля, в особенности Арно и Ланселотом, и изданном в 1660 г. Эта "Méthode de Port-Royal" имела во Франции целый ряд подражателей, чуть ли не до нашего времени включительно. В Германии также составлялись общие или "философские" грамматики, основанные на классификации языковых явлений по предвзятым формулам и логическим категориям и вообще на смешении грамматики с логикой. Самым выдающимся представителем этого узкого взгляда на природу языка и на задачи грамматики был в первой половине XIX столетия К. Беккер, автор сочинения "Organis mus der Sprache", потерявшего весь свой кредит вследствие обстоятельной критики Штейнталя. Умственное движение, вызванное Локком, охватило разные европейские страны. Христиан Вольф (умер в 1754 г.) привел в порядок научную терминологию для логики и грамматики. Все, что было сделано в этом направлении, сгруппировал Г. Германн, в сочинении "De emendanda ratione graecae grammaticae" (1801). Все еще продолжали относиться к языку a priori, и вместо объяснения и разбора действительных форм ставили на первом плане логику и философию. Теми же взглядами на язык руководствовались тогдашние академии наук. Берлинская академия объявила тему на соискание награды, которую получил Иениш за сочинение "Das Ideal einer vollkommenen Sprache". В том же духе высказывались догадки о начале языка, причем старались открыть, который из существующих языков следует считать праязы-
35
ком, и затем объяснить, почему он испортился. Только Гердер в 1776 г. имел храбрость высказать, что происхождение речи следует объяснять из самого существа человека, но и он впоследствии отказался от этого взгляда. Другое направление возникло по почину Лейбница, которого мы и должны считать настоящим прародителем новейшего языковедения. Он первый порвал с предположением, что еврейский язык был первоначальным языком всего человечества, и по отношению к исследованию языков стал на действительно научную точку зрения. Он высказал мнение, что "исследование языков должно основываться на началах точных наук". Он считал превратным начинать исследование с того, что неизвестно и недоступно, т. е. с древних языков, вместо того чтобы приступить прежде всего к новым языкам, доступным непосредственному наблюдению. Этим своим требованием Лейбниц опередил не только всех современных ему ученых, но также многих из числа нынешних. Он особенно напирал на сравнение всех языков, хотел группировать европейские языки по их родству, признавал родство языков мадьярского, финского, турецкого и монгольского. В этих попытках и стремлениях Лейбница кроется зародыш так называемой "сравнительной грамматики", расцветшей столь пышно в XIX столетии. Следуя духу своего времени, он занимался и общими вопросами языковедения (начало языка и т. п.), но требовал при этом метода сравнительного. Лейбниц не только давал советы филологам, но обращался с просьбами о сотрудничестве и содействии к миссионерам, путешественникам, монархам. В 1713 г. он писал Петру Великому, развивая свои мысли о лингвистических вопросах. Он приготовлял программы исследований и сопоставлял слова, перевод которых на разные языки считал желательным. Екатерина II, будучи еще великой княгиней, воодушевилась мыслью Лейбница, пожелала создать "всеобщий словарь" и убедила Дюмареска, капеллана английской фактории в Петербурге, взяться за это дело. Следствием этого явился "Сравнительный словарь восточных языков" ("Vocabulaire comparatif des langues orientales"), a в 1786 г. вышел I том "Императорского
36
словаря" ("Dictionnaire imp é rial"), обнимающий собой 285 слов в переводе на 51 язык Европы и 149 языков Азии. В том же направлении еще раньше работали Реляндус (Relandus, "Dissertationes misc.", 1706—1708), доказавший взаимное родство малайских языков и установивший "закон звуковых изменений", и Людольф (Ludolf), указавший на то, что надо основываться на сравнении грамматических форм, а не на случайных этимологиях. Лоренцо Гервас (Hervas), знаменитый знаток американских языков, в "Catalogo de las lenguas" (1800—1802) указал на взаимное родство семитических языков, равно как и на родство санскрита и греческого языка, превосходно сгруппировал американские языки и вообще положил основания для научной классификации языков. Некоторые исследователи этого направления еще раньше указывали на родство санскрита с европейскими языками. Первым обратил на это внимание Сассетта, еще в XVI столетии; затем высказывали такое же предположение Керду (Coeurdoux, 1767) и Джонс (Jones, 1786). Предтечами решительного поворота в развитии языковедения по направлению к "сравнительной грамматике" можно считать двух ученых, описывавших и сопоставлявших многие языки еще в начале XVI I столетия: это были Этьен Гишар (Guichard, "Harmonie étymologique des langues", 1606) и Клод Дюре Бурбоннэ (Bourbonnais, "Trésor de l'histoire des langues de cet univers", 1619). В сочинении Герваса "Catalogo de las lenguas" и в капитальном труде Аделунга и Фатера "Mithridates" как бы сложены результаты исследований, вызванных Лейбницем. Гервас же первый высказал мнение, что определение родства языков должно основываться на грамматических фактах, а не на сходстве слов. Требование Герваса было осуществлено Францем Боппом в первую четверть XIX столетия. На расцвет новой эпохи в истории языковедения повлияло также основательное ознакомление европейских филологов и лингвистов с санскритским языком и индийскими грамматиками. Как для греческих ученых в Александрии и в Пергаме Гомер, так для индийских ученых священные кни-
37
ги Вед явились стимулом к комментированию текстов и грамматическим разысканиям. Комментарии индийских грамматиков к Ведам не имеют ничего себе равного; появившиеся затем грамматические сочинения, посвященные санскриту, остаются до сих пор недостижимым идеалом и по основательности, и по всестороннему принятию в соображение всех оттенков произношения и формальной стороны языка. История санскритской или восточно-индийской филологии в Европе начинается с основания англичанами в 1784 г. Азиатского общества в Калькутте. Инициаторами явились здесь знаменитые индологи В. Джонс, Кольбрук, Кэри, Вилькинс, Форстер. Две первые санскритские грамматики были составлены Ганкследеном и Весдином (1790). Первым на материке Европы обратившим внимание на важность санскрита был Фридрих Шлегель, в своем сочинении "Ueber die Sprache und Weisheit der Inder" положивший основание индийской филологии по методу филологии классической и прославившийся своей классификацией языков. Он же первый употребил выражение "индогерманские языки" (indogermanische Sprachen). Сочинением Шлегеля были вызваны первые труды Боппа и таким образом дано начало "сравнительной грамматике" "индогерманских" (индоевропейских, арийских, ариоевропейских) языков. Начало новейшего философского или общего языковедения с широким размахом восходит к Вильгельму Гумбольдту. Первоначальный метафизический характер этой отрасли языковедения перерождался мало-помалу в чисто психологическое отношение к языку (Штейнталь, Лацарус и др.), приобретающее теперь все больше и больше приверженцев. Вообще в новейшем фазисе истории языкознания можно отметить возврат к естественным связям языковых явлений. Языкознание удаляется от филологии и книговедения и приближается к другим наукам, более ему родственным. Лингвистика сегодня и завтра. Развитие лингвистики никогда не было плавным и постепенным. Революции сменялись периодами затишья, когда учёные лишь накапливали материал и совершенствовали научные мето-
38
ды. Менялись и приоритетные проблемы. Нередко вопросы, которые в одну эпоху считались «ненаучными» или «нелингвистическими», в другую оказывались в центре внимания. Но ни одна существенная проблема не уходит из науки насовсем, даже если она надолго выпадает из поля зрения лингвистов. Европейская наука занималась синхронным анализом языка начиная с античности и кончая трудами типа «Грамматики Пор-Рояля», но в XIX в. такой анализ перестали считать научной проблемой, и исследователи переключились на вопросы истории языков. Однако с начала XX в. учёные вновь стали отдавать предпочтение исследованию современных языков. Проблема «язык и мышление» активно обсуждалась с античных времён до конца ХЖ в., но структурная лингвистика XX в. сняла её с повестки дня, а затем Ноам Хомский снова к ней обратился. Вопрос о том, в какой степени язык определяет картину мира, впервые поставленный Вильгельмом фон Гумбольдтом, затем оказался на обочине лингвистики, а сейчас он, как и прежде, занимает учёных. При этом лингвистика, безусловно, продолжает идти вперёд. Обращаясь к оставленным на время вопросам, она изучает их на новом, более высоком уровне. Так что развитие лингвистики, как и других наук, — это не колебания маятника, а движение вперёд, хотя и не по прямой, а как бы по спирали. В XIX—XX вв. лингвисты достигли значительных успехов, но лишь в отдельных областях. В XIX в. был разработан сравнительно-исторический метод, позволивший реконструировать праязыки, от которых не осталось никаких текстов. Открытия, подтверждающие достоверность построений лингвистов, совершаются до сих пор. В XX в. лингвисты сосредоточились на совсем иной проблеме: они разрабатывали строгие процедуры формального изучения фонологии и грамматики, вернувшись на более высоком уровне к вопросам, которыми занимались ещё в древней Александрии. Правильность метода получила убедительное подтверждение: были созданы системы автоматического перевода — например, с французского или японского языка на
39
русский (правда, удаётся переводить лишь узкоспециальные тексты, да и перевод нуждается в дополнительном редактировании). Если бы не существовало строгого описания языка, это было бы невозможно — ведь человек, работая с текстом, опирается на свою интуицию, а машине доступен лишь формальный анализ. Однако и реконструкция праязыков, и описание фонологии и грамматики — лишь небольшая часть проблем, связанных с человеческим языком. Очень многого наука о языке ещё не знает и не умеет. На каждый из четырёх «вечных вопросов лингвистики» у науки есть ответы, но все они неполны. Фердинанд де Соссюр дал первый строгий ответ на вопрос, что такое язык. В голове каждого говорящего существует некоторый механизм, позволяющий людям говорить, слушать, писать, читать. Этот механизм можно описать с помощью некоторого количества правил, и структурная лингвистика сосредоточилась на том, чтобы выяснить их. Но теперь ясно, что подобного представления о языке недостаточно. Гораздо более глубокое (и одновременно менее строгое) понимание языка как человеческой деятельности ещё раньше предложил Вильгельм фон Гумбольдт. Оно требовало учитывать многое из того, чего лингвистика никогда всерьёз не изучала или только начинает изучать. Казалось бы, дальше всего наука продвинулась в изучении вопроса, как устроен язык. Если сравнить изучение языка и изучение человеческого организма, то эта часть лингвистики соответствует анатомии. «Анатомия» языка распадается на две части: фонологические, грамматические и семантические правила (это язык в смысле Соссюра) и механизмы производства и восприятия речи у человека. Что касается правил, то довольно хорошо известно, как устроены фонологические системы языков. Уже про морфологию можно сказать далеко не всё, серьёзных успехов в теоретическом синтаксисе удалось добиться лишь в 60-е гг. XX в., а теоретическая семантика (наука о значениях) во второй половине XX в. сделала только первые шаги. Если говорить о
40
механизмах, то устройство голосовых органов человека вполне въгаснено, но о механизмах мозга учёные знают пока очень мало. Весь XIX в. европейская наука изучала вопрос, как развивается язык. В XX в. он отошёл на второй план, но многие учёные продолжали и продолжают им заниматься. В этой области сделано уже немало. Накоплено очень много фактов (либо реально засвидетельствованных, либо реконструированных), выдвинуты гипотезы о причинах изменений в языке. Но не существует теории, которая могла бы обосновать, почему те или иные языки развивались именно так, а не иначе. Самый сложный вопрос, к решению которого наука только приступает, — как функционирует язык? Это как бы физиология науки о языке. Как человек пользуется заложенным в нём механизмом? Как говорит и как воспринимает речь других людей? И наконец, всё ещё неясен, строго говоря, и сам предмет языкознания. Лингвистика изучает единый человеческий язык, предстающий в виде множества конкретных языков. Каждый из них имеет свои особенности, но у всех языков есть и нечто общее. Большинство лингвистов, и это естественно, всегда занимались и занимаются изучением конкретных языков, а не языка. Лишь немногие учёные — В. фон Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Н. Хомский и некоторые другие — осознанно ставили перед собой задачу выделить свойства «языка вообще». Если о языках известно уже достаточно много, то о языке и его свойствах — намного меньше. Итак, нерешённых задач в лингвистике гораздо больше, чем решённых. 4. Язык и общество. Предпосылки появления и функционирования языка могут возникать только у людей, объединенных общей деятельностью. Это общепризнанно. Несмотря на расхождение позиций ученых о путях происхождения языка, его социальный характер никогда не оспаривался.
41
В. Гумбольдт одним из первых обосновал социальные категории языка. Ученый указывал, что язык развивается только в обществе: человек понимает себя только при условии, что его слова понятны и другим. Человеческий язык возник вместе с человеческим обществом как необходимое средство общения людей в процессе их совместной деятельности, в процессе труда люди пришли к тому, что у них появилась потребность чтото сказать друг другу. Язык — прежде всего средство общения. Общение наше, однако, происходит в разных местах, в разное время и с разными собеседниками. Легко заметить, что в зависимости от ситуации мы используем по-разному возможности языка. Одна из важнейших задач лингвистики — выяснить, как люди применяют язык в процессе общения, или, по выражению учёных, в процессе коммуникации. Языковед Григорий Осипович Винокур замечал, что кроме «анатомии» языка существует его «физиология», и изучать надо не только устройство языка, но и его употребление. Использование языка зависит главным образом от ситуации общения, от его конкретных условий. Даже речь про себя – тоже общение. Человек как бы одновременно исполняет две роли: партнёра, который говорит, и партнёра, который отвечает. Особенно важна цель коммуникации, т.е. то, для чего мы собираемся общаться: чтобы сообщить что-то, попросить о чём-нибудь или просто провести время. За некоторыми целями общения в языке закреплены особые формы выражения. Например, приказы, распоряжения, просьбы обычно выражают с помощью повелительного наклонения: Закрой дверь; Дайте, пожалуйста, килограмм муки. Если цель - узнать у собеседника что-либо, то скорее всего используют вопрос: Как пройти к кинотеатру? Ты не знаешь, где Серёжа? Цель коммуникации определяет и подбор слов, и интонацию. Чтобы утешить маленького ребёнка, мы постараемся говорить тихим, мягким голосом, используя уменьшительно-ласкательные обращения: «Тише, Танечка, не плачь/ Не утонет в речке мяч».
42
Мы можем разговаривать друг с другом, а можем писать друг другу письма. Это две формы коммуникации (общения) — письменная и устная. Учёные заметили, что устная речь очень отличается от письменной. В разговоре многие слова мы можем опустить, заменить их жестами, выразить свои мысли и чувства с помощью интонации. В ситуации непосредственного устного общения можно сказать собеседнику: Буду там и указать кивком головы, где именно (например, во дворе). Но в записке придётся написать полностью: Я буду во дворе. И наоборот, речь человека, который вместо Завтра в семь на Таганке скажет в разговоре: Я напоминаю тебе, что завтра в семь часов вечера я буду ждать тебя на станции .метро «Таганская», покажется нам очень странной. Многие учёные даже считают, что существуют письменный и устный языки и что их системы очень сильно раатичаются. Язык предоставляет нам все возможности, чтобы в любой ситуации полно и точно выразить свои мысли. Нужно только уметь этими возможностями пользоваться. Но общение шире, чем просто обмен информацией. Вы помахали приятелю рукой — и он ответил тем же; погладили котёнка — и он трёт ся о ваши ноги. В обоих случаях состоялось общение, но что вы сообщили друг другу? Буквально ничего, разве что действиями дали понять о своём дружелюбном расположении. По мнению американского психолога Эрика Берна, взаимные «поглаживания» — необходимый элемент общения, равно как само общение необходимый элемент человеческого (и не только человеческого) существования: неспроста говорят, что «доброе слово и кошке приятно».
Общение — это обмен действиями: поступками (преподнесение подарка, угощение, подзатыльник или шлепок), жестами, словами. Слово значительно расширяет возможности общения. Оно позволяет не только удовлетворять любопытство, но и выражать отношение к собеседнику и к происходящему, высказывать свою волю, добиваясь её исполнения другим, т. е. осуществлять речевое воздействие. Язык даёт возможность выразить намерение или мысль более чётко, ясно и определённо, чем мимика или жест. Речевое общение — это типично человеческая деятельность.
43
В самом слове общение видна связь со словом общий. Действительно, в общении человек делится знаниями, мнениями, чувствами, желаниями — то, что было моим, делается общим для нас. Как говорил Альберт Эйнштейн, если у нас есть по яблоку и мы обменяемся ими, то у каждого останется по яблоку; если же мы обменяемся идеями, то у каждого станет по две идеи. В общении достигается определённая цель, некоторый общий результат. Общение не просто взаимодействие, но совместная деятельность — кооперация (отлат. cooperatio -«сотрудничество») для получения результата, которого трудно, а иногда и невозможно добиться в одиночку. В этом его смысл. Усилиями собеседников всегда создаётся нечто новое: изменяется ситуация (допустим, вы попросили купить мороженое — и получили его), изменяются объём знаний или точка зрения (если общение было направлено на получение информации), делается новый шаг в развитии отношений (создаётся или укрепляется атмосфера доверия и взаимопонимания или же, напротив, отношения проясняются не в лучшую сторону). В первых двух случаях общение является лишь средством для другой деятельности, без него можно обойтись: мороженое нетрудно купить самому, получить необходимую информацию можно из книг. Только в последнем случае результат не может быть достигнут вне самого общения; такое общение ценно само по себе как самостоятельная деятельность. Общение отнюдь не всегда обмен любезностями, взаимными «поглаживаниями», эмоциональная поддержка. Это могут быть и сухие «передачи»: вопрос — ответ, и пикировка — обмен уколами», и словесное давление, агрессия. Всё зависит от целей собеседников, их взаимоотношений, ситуации общения. Общение успешно, когда усилия собеседников направлены к одной цели. Обычно её задаёт тот, кто начинает разговор. Его собеседник может действовать в соответствии с целью инициатора, подчиняясь его воздействию,
44
что хорошо видно в примерах из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес»: Королева «обернулась к Алисе и спросила: —Как тебя зовут, дитя? —Меня зовут Алисой, с позволения ВашегоВысочества, — ответила Алиса учтиво».
Но собеседник может использовать и стратегию противодействия: «— А это кто такие? — спросила Королева, указывая на повалившихся вокруг куста садовников... - Откуда мне знать, — ответила Алиса, удивляясь своей смелости. — Меня это не касается. Королева побагровела от ярости...».
Стратегия противодействия — отказ подчиниться воздействию, срыв навязанного плана. В результате общение оказывается неуспешным для инициатора. Принцип кооперации — содействие общению — не следует смешивать с вежливостью или благожелательностью. Если стратегическая цель начинающего разговор — добиться ссоры, выказывая агрессию, то успешным общение будет, если и другой собеседник настроен агрессивно: такая позиция содействует общению (хотя в итоге может привести к разрыву отношений). Отказ реагировать на провокацию — в данном случае лучшая стратегия противодействия. Вежливость здесь — средство, нарушающее нежелательную кооперацию, а не поддерживающее её. Основная цель общения — речевое воздействие на собеседника. Это воздействие может быть явным и весомым (когда отдаётся приказ или задаётся вопрос), но оно происходит и в случае, когда реплика содержит просто сообщение: без ответной реакции она как бы повисает в воздухе, создавая напряжённость, разрядить которую может слово. За речевым действием, акцией, всегда следует реакция Последовательность акции и реакции образует акт речевого взаимодействия, элементарный диалог. Если цель инициатора общения не достигается в этом акте, продолжается обмен речевыми действиями. При этом инициатива может переходить от одного собеседника к другом)', так что реакция в од-
45
ном акте общения может оказаться акцией в следующем — так создаётся цепочка согласованных действий собеседников, диалог, текст. Диалог завершается, когда, по мнению обоих собеседников, его цель достигнута. Развитие диалога иллюстрирует пример из сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес». Алиса должна найти дорогу в Стране Чудес. Она спрашивает у Чеширского Кота: — Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? —А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот. —Мне всё равно... — сказала Алиса. —Тогда всё равно, куда и идти, — заметил Кот. —...Только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Атса. —Куда-нибудь ты обязательно попадёшь, — сказал Кот. —Нужно только достаточно дол го идти».
Алиса, рассчитывавшая на более конкретный совет, вынуждена сменить тактику: — А что за люди здесь живут? — спросила она».
Получив информацию, она на её основе принимает решение. При этом Коту удаётся на время завладеть разговором. Общение завершается, когда оба — и Алиса, и Кот — удовлетворяются достигнутым результатом. В общении собеседники обмениваются действиями. Может показаться странным отнесение высказываний к действиям. В самом деле, высказывание вроде бы пустой звук, сотрясение воздуха. Неспроста слово противопоставляется делу, как безделье — труду: «Много говорит, да мало делает»; «Языком и лаптя не сплетёшь»; «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Однако есть и другие истины: «Язык царствами ворочает»; «Язык — стяг, дружину водит»; «Мал язык — горами качает», В них отмечена действенная сила, заключённая в слове. На самом деле, как реально осуществляется любое управление, любая власть? Сила — скорее условие, обеспечивающее власть, чем каждодневный способ её осуществления. А обычный способ — это речь, слово, царский (президентский) указ, командирский приказ, отцовский наказ...
46
Не только в императивах проявляется действенная сила слова. Даже простое приветствие — социально значимое действие: не поздороваться со знакомым — значит нанести ему обиду. Напротив, приветствие создаёт благожелательную атмосферу. Существует целый класс подобных высказываний, «творящих ситуацию», в отличие от других, «описывающих ситуацию». Исследованием высказываний в этом аспекте занималась теория речевых актов, разработанная в английской лингвистической философии в 60-е гг. XX в. В отечественной науке разработка теории высказывания связана с именем выдающегося мыслителя Михаила Михайловича Бахтина. Его положения были развиты в современной лингвистике текста, исследующей те свойства высказывания, которые делают его текстом определённого жанра, — смысловую цельность, воплощающую его замысел, структурную связность и завершённость. Язык возникает, развивается и существует как социальный феномен. Его основное назначение заключается в том, чтобы обслуживать нужды человеческого общества и, прежде всего, обеспечить общение между членами большого или малого социального коллектива, а также функционирование коллективной памяти этого коллектива. Понятие общества относится к одному из трудно определимых. Общество - это не просто множество человеческих индивидов, а система разнообразных отношений между людьми, принадлежащими к тем или иным социальным, профессиональным, половым и возрастным, этническим, этнографическим, конфессиональным группам, где каждый индивид занимает своё определённое место и в силу этого выступает носителем определённого общественного статуса, социальных функций и ролей. Индивид как член общества может быть идентифицирован на основе большого количества отношений, которые его связывают с другими индивидами. Особенности языкового поведения индивида и его поведения вообще оказываются в значительной мере обусловлены социальными факторами.
47
Язык выполняет в обществе следующие социальные функции: 1) коммуникативная / информативная (осуществляемые в актах межличностной и массовой коммуникации передача и получение сообщений в форме языковых / вербальных высказываний, обмен информацией между людьми как участниками актов языковой коммуникации, коммуникантами), 2) познавательная / когнитивная (обработка и хранение знаний в памяти индивида и общества, формирование картины мира), 3) интерпретативная / толковательная (раскрытие глубинного смысла воспринятых языковых высказываний / текстов), 4) регулятивная / социативная / интерактивная (языковое взаимодействие коммуникантов, имеющее целью обмен коммуникативными ролями, утверждение своего коммуникативного лидерства, воздействие друг на друга, организация успешного обмена информацией благодаря соблюдению коммуникативных постулатов и принципов), 5) контактоустанавливающая / фактическая (установление и поддержание коммуникативного взаимодействия), 6) эмоционально-экспрессивная (выражение своих эмоций, чувств, настроений, психологических установок, отношения к партнёрам по коммуникации и предмету общения), 7) эстетическая (создание художественных произведений), 8) магическая / "заклинательная" (использование в религиозном ритуале, в практике заклинателей, экстрасенсов и т.п.), 9) этнокультурная (объединение в единое целое представителей данного этноса как носителей одного и того же языка в качестве родного), 10) метаязыковая / метаречевая (передача сообщений о фактах самого языка и речевых актах на нём). Один пятилетний мальчик, сын продавщицы из магазина "Одежда", как-то сказал: «Я всех люблю одинаково, а мамочку на один номер больше" А другой, у которого отец был писателем и постоянно обсуждал в семье издательские дела, попросил: «Папа, скажи редактору этой карусели- нельзя ли мне, наконец, покататься!» Это примеры из книги Корнея Ивановича Чуковского "От двух до пяти» показыва-
48 ют, что профессия родителей и связанная с этой профессией терминология влияет на речь детей. Среда, в которой живет человек, всегда воздействует на его речевые навыки. Особенно податливы к такому влиянию дети. Однако взрослые тоже усваивают, часто неосознанно, языковые особенности окружающих-членов семьи, друзей, сослуживцев.
Воздействие социальной среды на язык и речевое поведение людей изучает социолингвистика - особое направление в языкознании, которое возникло и сформировалось в самостоятельную научную дисциплину в XX столетии. «Чистая" лингвистика изучает языковой знак сам по себе: его звуковую и письменную форму, значение, сочетаемость с другими знаками. Социолингвистику интересует то, как используют языковой знак люди, как влияют на это их возраст, пол, социальное положение, образование и общий культурный уровень. Вот слово добыча. Описывая его с точки зрения "чистой» лингвистики, надо указать следующее: существительное женского рода, 1 -го склонения, множественного числа не употребляется, трехсложное, с ударением на втором слоге, обозначает действие по глаголу добывать (добыча угля) или результат действия (Охотник вернулся с богатой добычей). Социолингвист отметит еще одно свойство этого слова: в языке горняков оно имеет ударение на первом слоге— добыча; возможно здесь и употребление слова во множественном числе (несколько добыч) Такие профессионально обусловленные отклонения от привычных форм слова- предмет изучения сициолингвистики.
Люди одной профессии или одного круга общения нередко вырабатывают свой жаргон. В старину, например, был известен жаргон офеней (бродячих торговцев). В наше время в своеобразный жаргон превратился язык программистов. Социолингвистика изучает групповые языки, речевое поведение человека как члена определенной группы. Социолингвистика изучает также социальные условия, влияющие на выбор формы личного обращения. В каждом языке есть различные формы обращения к собеседнику. В русском языке две основные формы - на "ты" и на "вы". К незнакомому взрослому или старшему по возрасту надо обра-
49
щаться на "вы", а обращение на "ты"- знак более близких, сердечных отношений. Русский речевой этикет - лишь один простой пример из этой области. В других языках, например в японском и корейском правила вежливого обращения к собеседнику гораздо более сложные. Наша речь во многом зависит от того, с кем мы общаемся, каковы отношения между собеседниками: дружеские, родственные, нейтральные, официальные. Это хорошо понимали задолго до возникновения социолингвистики. Например, Пушкин писал: "В [светском] обществе вы локтем задели соседа вашего, вы извиняетесь— очень хорошо. Но гуляя в толпе под качелями, толкнули лавочника - вы не скажете ему: mille pardons! Вы зовете извозчика - и говорите ему: пошел в Коломну, а не сделайте одолжение, потрудитесь свезти в Коломну» Этот пример показывает, как меняется речь человека в разных ситуациях общения. Собеседники могут общаться либо на равных, либо один из них чувствует свое превосходство (или зависимость). Общаясь друг с другом, человек как бы исполняет разные роли: отца, мужа, сына, начальника, подчиненного, сослуживца, пассажира и кондуктора, продавца и покупателя и т.д. Роль влияет на характер речи: с отцом вы говорите не так, как со сверстником, а с продавцом магазина - не так, как с учителем. Представление о том, в каких ситуациях, при исполнении каких ролей каким языком надо говорить, формируется по мере того, как человек из ребенка превращается во взрослого. Этот процесс называется языковой социализацией, т.е. языковым «вхождением» в данное общество, его тоже изучает социолингвистика. В некоторых обществах (государствах, странах, отдельных территориях) используется не один язык, а два или несколько. Обычно один из них - государственный и в этом смысле общеобязательный. Чтобы нормально жить в обществе, разговаривать с другими людьми, продвигаться по социальной лестнице, необходимо знать государственный язык, даже если он не родной. Процесс языковой социализации в этом случае усложняется: ребенок должен
50
усвоить не один, а два или несколько языков и понять когда и какой использовать. Вопросы сосуществования разных языков в одном обществе – тоже компетенция социолингвистики. Имеют значения также время и место коммуникации. Жизнь человека распадается на будни и праздники, на работу и отдых: «Делу — время, потехе — час». Каждый из этих временных отрезков тесно связан с определёнными событиями и возможными типами бесед. О чём, например, будут говорить школьные приятели за праздничным столом в день рождения одного из них? О разном, конечно. Но вряд ли разговор зайдёт об уроках, которые заданы на завтра, в подобной обстановке он неуместен. Пр: человека, который всё-таки заведёт о них речь, скажут: «Зануда». Однако эта же тема вполне естественна на занятиях в школе. Вспомните известное выражение: «Не время и не место говорить об этом». Значит, каждый из носителей языка интуитивно ощущает, как зависят тема и характер общения от времени и места, в которых оно происходит. Конечно, речь во многом зависит от темы общения. Серьёзный разговор на важную для собеседников тему вряд ли будет вестись с шутливыми интонациями. И наоборот, во время непринуждённой беседы на легкомысленные темы вполне уместны раскованное речевое поведение, шутка и игра. Таким образом, ситуация общения влияет на то, как мы говорим. Если даже один из параметров ситуации (партнёры, цель, форма общения — письменная или устная, время и место общения) изменится, речевые средства будут использоваться по-другому. Знаменитый гоголевский герой Павел Иванович Чичиков, отличаясь удивительным умением подстраиваться под собеседника, буквально очаровал всех губернских чиновников и их жён. Даже угрюмый Собакевич сказал о нём: «Преприятный человек». Эта способность Чичикова очень ярко проявляется в его речевом поведении. С сентиментальным Маниловым и его женой он чрезвычайно обходителен и велеречив. «Сударыня! здесь, — сказал Чичиков, - здесь, вот где, — тут он положил руку на сердце, — да, здесь пребудет приятность времени, проведённого с вами!» С «дубинноголовой» Коробочкой он не церемонится: «Да не найдёшь
51 слов с вами! Право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест, и другим не даёт». Торгуясь с Собакевичем, Чичиков расчётлив и осторожен: «Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чём состоит предмет. Я полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!». В этих случаях решающее влияние на речь Чичикова оказывает партнёр по коммуникации, тот, с кем он в данный момент разговаривает.
Совершенно особый тип коммуникации - публичная коммуникация. Публичная речь имеет свои особенности: она более строгая, официальная. Во время выступления человек более аккуратен в выражениях, произношение его более отчётливо. В непринуждённой обстановке, общаясь со знакомыми людьми, мы вполне можем обратиться к ним: Марь Васильна! Сан Саныч! объявляя имена выступающих на собрании (т.е. в более официальной, публичной обстановке), мы произнесём их иначе: А сейчас перед вами выступит Мария Васильевна Иванова или Слово предоставляется Александру - Александровичу Петрову. Итак, речь человека меняется в зависимости от условий общения. Значит, наш язык как средство общения неоднороден, он функционально ориентирован. Лингвисты выделяют три основные функционально-речевые разновидности современного русского языка: книжно-письменный язык, разговорный язык (или разговорная речь) и язык художественной литературы. Книжно-письменная речь — название условное. Она может существовать не только в письменной, но и в устной форме. Именно на нормы книжно-письменного языка ориентировано любое устное официальное публичное выступление. Даже если разговаривают только двое, но в официальной обстановке, разговор скорее всего будет происходить на книжно-письменном языке. В непринуждённой (дружеской, домашней) обстановке обычно переходят на разговорную речь. Представьте, что вы слушаете по радио прогноз погоды. Диктор сообщает: В последующие сутки ожидается переменная об-
52
лачность. Возможны кратковременные осадки, температура от пяти до десяти градусов выше нуля. Потом кто-то из друзей или домашних просит вас пересказать этот прогноз. Диалог будет примерно следующим: - Ты погоду не слышал на завтра? - Слышал. Ну, сказали, погода не очень. Пасмурно. Дождик обещали. Правда, не на целый день. Письменный язык изучили гораздо лучше, чем разговорный. Разговорную речь лингвисты начали изучать сравнительно недавно. Живая речь оказалась и богаче, чем предполагали, и дальше от речи письменной. Многие её черты были совершенно неожиданными для учёных и породили новые вопросы. Речевой этикет. Есть грустная шутка о том, что вежливость люди придумали вместо доброты. На самом деле это не так. В основе вежливости, этикета лежат уважение к старшим, признание человеческого достоинства, наконец, доброжелательное отношение к окружающим. Формулы вежливости помогают людям жить вместе. Этикетные правила распространяются на все социальные слои: существует этикет придворный и крестьянский. В традиционных обществах этикетные предписания нередко строже, чем в современных демократических странах. Особо известны приверженностью к строгому этикету кавказские народы. Абхазы, для которых правила поведения — аламыс — не только этикет, но и кодекс чести, говорят: «Смысл жизни — в аламысе». Нормы речевого этикета различаются у разных народов, но везде общеприняты нормы приветствия и прощания, благодарности и извинения, поздравления и пожелания. При этом каждый народ выбирает свои формулы речевого этикета. Русское приветствие С добрым утром! — по форме поздравление; но эту форму нельзя применить в другое время суток: когда мы говорим Добрый лень!, Добрый вечер!, Спокойной ночи!, мы высказываем пожелание. Пожеланием здоровья является и обычное Здравствуйте.
53 Формула приветствия в английском How do you do? — «законсервированный» вопрос, который не требует ответа по существу. Ответом должен быть повтор этого вопроса. На следующую после него фразу (тоже вопрос) How are you? («Как дела?») тоже не следует отвечать по существу (есть даже английский анекдот: зануда — это человек, который на вопрос How are you? отвечает со всей обстоятельностью).
«Законсервированные» формулы этикета подолгу живут в языке, но от частого употребления их фонетический облик стирается, упрощается, иногда первоначальный смысл приходится восстанавливать с трудом: Спасибо! = Спаси Бог!, Прощай! связано с Прости, английское Good bye («До свидания») — сокращённое Cod be with you! («Дa будет с вами Бог!»).
Затемнённый смысл формул вежливости определяется ситуацией. Так, русское пожалуйста может иметь разные смыслы в контекстах приглашения, просьбы, благодарности, разрешения. Формулы вежливости — традиционно «охраняемая» сфера лексики, но на некоторые из них мода меняется. Особенно этому подвержены приветствия и прошания в среде молодёжи. Широко распространённое сейчас пока! совсем недавно шокировало, например, К.И. Чуковского. В конце концов Чуковский решил принять это слово: «Ведь точно такая же форма прощания с друзьями есть и в других языках, и там она никого не шокирует. Великий поэт Уолт Уитмен незадолго до смерти простился с читателями трогательным стихотворением „So long]", что и значит по-английски — „Пока!". Французское a bientot имеет то же самое значение. Грубости здесь нет никакой. Напротив, эта форма исполнена самой любезной учтивости, потому что здесь спрессовался такой (приблизительно) смысл: будь благополучен и счастлив, пока мы не увидимся вновь» («Живой как жизнь»). До сих пор мало кому понятно пожелание всяких кактусов — его используют компьютерщики (считается, что кактусы уменьшают вредное влияние излучения от компьютера). Не любую из ряда синонимических этикетных форм можно употребить в конкретной ситуации. Например, речевые обороты До свидания!, Всего доброго!, Счастливо!, Пока!, Чао!, Всяких кактусов! могут иметь значение 'до свидания', но
54
вряд ли вы употребите один из трёх последних, прощаясь с учителем. Выбор формы определяется отношениями между собеседниками, оцениваемыми по шкалам: «выше — ниже» и «свой — чужой». Более строгие формы чаше используются по отношению к вышестоящим и «чужим», чем к равным и «своим». Обращаясь к нижестоящим, тоже необходимо следовать правилам этикета: учитель, прошаясь с учеником, вряд ли скажет Пока! или Чао!, даже если он и молод. Это формы общения среди «своих» и «равных», а между ними позволено гораздо больше, чем по отношению к другим. Зато формы До свидания! Всего доброго! нейтральны, они применимы практически к любому лицу. Впрочем, Всего доброго! вряд ли уместно в устах ребёнка по отношению к взрослому: социальная позиция лица, выражающего пожелание, по-видимому, не должна быть существенно ниже того, кому оно адресовано. Возможно, это связано с древними представлениями о магической природе языка: пожелание должно иметь особую силу и исходить от лица, обладающего СИЛОЙ. Значимым может оказаться и отсутствие формул вежливости - забыли попрощаться, не сказали «спасибо» — о вас скажут, что вы не вежливы или решат, что вы обиделись. Таким образом, этикет — это осознание человеком своей социальной позиции среди других членов коллектива, умение соответствовать своему месту и признание за другим его законного места в социальной иерархии. 5. Язык и мышление. Если представления Вильгельма фон Гумбольдта о путях развития языков уже в основном принадлежат истории, то другая его идея — о связи между языком и духовной природой человека — намного опередила своё время. Современная наука только пытается подступиться к её раз работке. Конечно, Гумбольдт писал свои труды более полутора столетий назад, когда ещё не предъявляли строгих требований к научной точности. Многие его мысли изложены очень нестрого и имеют характер скорее гениальных догадок, чем последовательной научной теории. И всё-таки его
55
идеи до сих пор остаются актуальными и привлекают внимание специалистов. До Гумбольдта, а часто и после него, считалось, что язык представляет собой лишь внешнюю оболочку для мысли. Например, по мнению авторов «Грамматики Пор-Рояля», единая мыслительная основа существует для всех языков, которые имеют лишь частные различия. Гумбольдт же высказал иную идею: Мышление не просто зависит от языка вообще... до известной степени оно определяется каждым отдельным языком». Он не отрицал универсальность человеческого мышления, но считал, что представления человека о мире зависят от того, на каком языке он мыслит. Гумбольдт первым увидел, что язык не сводится ни к логическому мышлению, ни к копированию мира, и выдвинул множество аргументов в пользу новой точки зрения. Мир, как отмечал Гумбольдт, по-разному членится в различных языках. Даже при сравнении, например, русского языка с английским видны различия такого рода. Русскому слову рука в английском соответствуют два слова: hand («кисть руки») и arm («рука от кисти до предплечья»). Конечно, можно считать, что слову hand соответствует кисть, но это слово явно более специальное, a hand часто можно перевести только как рука. Слову arm в русском языке вообще нет однословного соответствия. Напротив, английскому глаголу wash соответствуют и мыть, и стирать. Ещё больше различий в членении мира выявляется, например, если сравнить русский язык с японским или арабским.
Гумбольдт утверждал, что язык помогает человеку познавать мир, но и само познание зависимо от языка: «Как отдельный звук встаёт между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей... Человек … живёт с предметами так, как их преподносит ему язык..». Поскольку же языки несходны, разным будет и восприятие мира людьми разных культур: «Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку. поскольку он тут же
56
вступает в круг другого языка». Если человек хорошо освоил чужой язык то такое освоение «можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира». Однако чаще всего «мы в большей или меньшей степени переносим на иностранный язык своё собственное миропонимание и, больше того, своё собственное представление о языке». Можно добавить, что такой перенос будет менее заметен, если изучать язык со сходной картиной мира, например, когда англичанин учит французский. А вот в языке далёкой культуры всегда гораздо легче освоить фонетику и грамматик}', чем чужую картину мира, необходимую для подлинного владения языком. Проблема, связанная с языковыми картинами мира, с влиянием языка на мышление и поведение человека, в течение полутора веков оказывалась за пределами внимания большинства учёных, хотя бывали и исключения — замечательные американские лингвисты первой половины XX в. Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф. Сейчас лингвистика имеет множество фактов такого рода, но при этом не было и до сих пор нет сколько-нибудь разработанных методов для изучения этих проблем. По крайней мере, нет ничего, что можно было бы поставить в один ряд с достаточно строгими методами описания фонетики и грамматики языков или сравнение родственных языков. Только в последнее время лингвисты начали нащупывать подходы к данным вопросам. 6. Язык и речь. Прежде всего, в чем разница между тем и другим? Язык представляет собой коммуникационное средство и потому отвечает строгим законам и правилам грамматики, интонационным нормам и нормам произношения. Пользуясь языком, мы находимся в непрерывной нормирующей рефлексии, фиксирующей отклонения от правил. В обыденной жизни мы редко пользуемся родным языком и не обращаем особого внимания на то, насколько правильно мы говорим или пишем. Дети также не владеют языком - они пользуются речью, на первых порах даже нечленораздельной. Речь (от слова "река") есть поток говорения, писания, чтения, слушания, понимания, в котором коммуникация и мышление склеены,
57
нерасчленены, неразрывны: мы думаем как говорим и говорим, как думаем. Прихотливость и обрывочность мыслей полностью отражается в речевом потоке. В языке присутствуют только эксплицитные лингвистические средства, речь полна недоговоренностей, недомолвок, межстрочного содержания, имплицитных средств, намеков и скрытых цитат. Язык существует достаточно самостоятельно от своих носителей. Язык с неочевидностью для нас формирует свои законы и тренды и в этом смысле все они для нас сомнительны, хотя, с другой стороны, мы сами сомнительны относительно языка, постольку, поскольку не владеем им (мы владеем речью), не в полной мере владеем им и, конечно же, не управляем им. Тот, кто крепко на руку речист, вовсе необязательно знает в совершенстве язык. Знание родного языка для большинства людей более, чем поверхностно: даже в школе вспашка идет не более, чем в пол-лопаты, после же школы язык многими забывается, по сути, напрочь: нормальная жизнь не требует этих знаний, а подавляющему большинству людей рефлексия и мышление претят, поэтому так редки, даже среди филологов и лингвистов, знания языка - вместо знаний мы стараемся обходиться нормами, а нормы не требуют ни рефлексии, ни размышления, их просто надо соблюдать, по возможности. Это - в лучшем случае. В худшем же мы заменяем знание языка догмами: "жи, ши пиши через и" не знание, а догма, если за этим не стоит ничего, например, не стоят фонетические знания. Философию можно понимать и интерпретировать как рефлексию языка, рефлексию того, что говорится и мыслится. Народы, язык которых не претерпевал серьезного влияния на протяжении значимого исторического промежутка времени, успевали впасть в рефлексию собственного языка и породить тем самым собственную, национальную, философию: китайцы, индийцы, египтяне, греки, римляне, англичане, германцы. Те же, кому история не дала такой передышки и кто живет в суете изменений и влияний, существуют без рефлексии своего языка, не успевая выработать собственную филосо-
58
фию: русские, американцы. И, стало быть, все эти ригористы и блюстители "чистоты языка", хотят они того или не хотят, понимают они это или не понимают, но ратуют и борются за то, чтобы настало, наконец, затишье перемен и пришло время рефлексии, время размышлений над собственным языком, время формирования и создания философии. Речь, лишенная рефлексии, имеет зато нечто уникальное в нашем сознании - внутренний голос, находящийся с нами в непрерывном диалоге и - вот уж где полная свобода от грамматического и любого иного строя! Этот внутренний голос - поток сознания, некоторым образом, шизофрения - постольку, поскольку это не монолог, а именно диалог в рамках и пределах одной личности. Мы создаем себе и внутри себя партнера, с которым и общаемся, называя его то внутренним "я", то голосом души, то голосом совести, то Богом. Речь действует на сознание и побуждает к действию, язык склонен к пониманию и мышлению. Знаменитая фраза И. Тургенева о богатстве русского языка большинством понимается буквально, дословно и на самом примитивном, морфологическом уровне. В языкознании принимается положение, согласно которому язык развивается по своим внутренним законам. Но если признать, что язык и речь являются разными объектами, что единицы языка и речи изучаются в разных науках, то необходимо вывести умозаключение, что у речи должны быть свои особые внутренние законы развития. Если же такое умозаключение не может быть подкреплено наблюдаемыми фактами, то оно должно рассматриваться как свидетельство ложности исходной предпосылки. Так как нет никакой эмпирической базы для признания особых законов развития в языке и в речи, то мы вынуждены рассматривать язык и речь не как разные явления, представляющие собой объекты разных наук, а как разные стороны одного явления, представляющие собой один предмет одной науки. Преодоление взгляда на язык и речь как на разные явления достигается с помощью выдвижения категории сущности и ее проявления в качестве основания противопоставления языка и речи. Такое понимание основания разли-
59
чения языка и речи исключает возможность отнесения одних фактов к языку, а других - к речи. С этой точки зрения в речи не может быть таких единиц, которые не имели бы места в языке, а в языке нет таких единиц, которые не имели бы места в речи. Язык и речь различаются не по различию явлений, а по различию сущности и ее проявления. С этой точки зрения единицами языка являются не только слова и их формы, но и свободные словосочетания, а также предложения. В словосочетаниях и предложениях имеется не только то, что всякий раз производится заново, но и то, что во всяком акте общения воспроизводится, - это модели предложений. Язык представляет собой такую сущность, способом существования и проявления которой является речь. Язык как сущность находит свое проявление в речи. Язык познается путем анализа, речь - путем восприятия и понимания. В выражении "он читает книги" факт употребления слова книги относится к проявлению того, что может найти свое проявление в другом слове, например, "он читает журналы". Есть некое тождество, которое сохраняется и в первом, и во втором предложениях и которое по-разному в них проявляется. Эти предложения со стороны своего различия относятся к речи, а со стороны своего тождества - к языку. Рассмотрим основания противопоставления языка и речи как разных сторон одного явления: 1. И язык, и речь имеют общественную, социальную природу. Но в акте общения социальная природа языка принимает форму индивидуальной речи. Язык в акте общения не существует иначе, как в форме индивидуального говорения. Для Соссюра язык и речь - разные явления. Язык как социальное явление противопоставляется речи как индивидуальному явлению. По его мнению, в речи нет ничего коллективного, а в языке нет ничего индивидуального. Такое понимание отношения между языком и речью оказывается возможным только в том случае, если предположить, что язык и речь - разные явления, представляющие предметы разных наук. И это понимание со-
60
вершенно исключается, если отношение языка в речи рассматривается как отношение сущности к ее проявлению. Язык социален по своей природе; индивидуальная форма проявления социальной природы языка свидетельствует, что и индивидуальная форма по своей сущности также социальна. Индивидуальное не противоположно социальному, оно является только формой бытия социального. Некоторые комментаторы де Соссюра истолковывают соотношение социального и индивидуального как соотношение объективного и субъективного: но их мнению, язык объективен, а речь субъективна. Возможность такого истолкования социального и индивидуального вытекает из предпосылки, согласно которой индивидуальное и социальное противоположны по своей сущности и представляют собой разные явления. Но если индивидуальное рассматривать как форму существования социального, то необходимо сделать вывод, что первое не является противоположностью второго, что если языку приписывается объективный характер, то он должен быть приписан и речи. Противопоставление языка и речи по данному основанию предполагает необходимость рассматривать одни и те же единицы и как единицы языка, и как единицы речи. Не может быть единиц, которые, относясь к языку, не относились бы к речи, и наоборот. 2. Язык и речь противопоставляются по основанию общего и единичного, постоянного и переменного. Но опять-таки общее и единичное, постоянное и переменное нельзя рассматривать как отдельные явления, существующие порознь. Общее и постоянное существует в форме единичного и переменного, а во всяком единичном и переменном есть общее и постоянное. Поясним это на примерах. В предложении "Он смотрел картину" мы можем заменить слово картина словом фотография. В результате этой операции мы получим новое предложение: "Он смотрел фотографию". Но в том, что находится в отношениях взаимной заменяемости, содержится общее, постоянное. Это общее, постоянное проявляется в отдельных словах, имеющих форму винительного падежа.
61
Язык есть речь, взятая со стороны общего и постоянного. Речь есть язык, взятый со стороны единичного и переменного. Всякая лингвистическая единица одной стороной обращена к языку, а другой - к речи. Каждая лингвистическая единица должна рассматриваться и со стороны языка, и со стороны речи. Противопоставление языка и речи по рассматриваемому основанию исключает возможность относить одни единицы к языку, а другие - к речи. 3. Язык и речь различаются по основанию некоего установления и и процесса. Есть язык как средство общения и есть речь как процесс общения с помощью языка. Речь обладает свойством быть громкой или тихой, быстрой или медленной, длинной или краткой; к языку эта характеристика не приложима. Речь может быть монологической, если собеседник только слушает, и диалогической, если в общении принимает участие и собеседник. Язык не может быть ни монологическим, ни диалогическим. Чтобы в речи были свои единицы, отличные от единиц языка, они должны быть выделены по тем свойствам, которыми обладает процесс и которыми не обладает орудие, с помощью которого он совершается. В отличие от языка как орудия общения в речи мы можем выделить моменты, характеризующие процесс общения. В речи различаются частота повторения тех или других элементов языка в тех или других условиях процесса общения. Математическая статистика изучает частоты в форме исчисления разного рода средних величин. Частотность характеризует не единицу структуры, а ее повторяемость в процессе общения. Сила характеризует не фонему как единицу языка, а произношение звука в процессе общения. Можно пользоваться единицами для измерения силы звука. Помехи характеризуют не единицы языка, а осуществление процесса общения. Можно пользоваться единицами для измерения степени помех. Такими единицами не могут быть не только слова или их формы, словосочетания или предложения, но даже и абзацы.
62
Мы не будем здесь обсуждать, являются ли сложные целые, а также и абзацы единицами языковой или неязыковой структуры. Однако ясно, что они не являются единицами действий, процессов; они представляют собой единицы каких-то структур, скорее неязыковых, чем языковых. Выделение сложных целых или абзацев в качестве единиц речи, а не языка также не опирается на основание противопоставления языка и речи, как и выделение в качестве единиц речи свободных словосочетаний или предложений. Нам представляется, что не правы те лингвисты, которые, признавая единицами языка не только слова и формы слов, но и словосочетания и предложения, считают все же, что речь должна обладать своими особыми единицами, каковыми они считают абзац, сложное целое, фразу и т. д. Итак, язык и речь - не разные явления, а разные стороны одного явления. Все лингвистические единицы являются единицами языка и речи: одной стороной они обращены к языку, другой - к речи. ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 1. Синхрония и диахрония 2. Связь языкознания с другими науками 3. Персоналии в языкознании (Ф. де Соссюр, Л.В. Щерба, В. фон Гумбольдт. А. Шлейхер, И.А. Бодуэн де Куртене, Е.Д. Поливанов, Н.С. Трубецкой) Литература 1. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М., 1975. 2. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М., 1967. 3. Широков О.С. Введение в языкознание. М., 1985. 4. Звегинцев В.А. История языкознания 19-20 веков в очерках и извлечениях. М., 1964. Т. 1-2.
63
5. Хрестоматия по курсу «Введение в языкознание». М., 1997. 6. С е м е н о в Ю.И. Как возникло человечество. М., 1999. 7. Плеханов Г.В. Письма без адреса. – Избр. философ. Произв., т. V. М. 8. Марр Н.Я. Избр. работы, т. IV. М.
64
Лекция 2. ЯЗЫК КАК СИСТЕМА ЗНАКОВ План: 1. Язык как система знаков. 2. Семиотика – наука о знаках и знаковых системах. 3. Знак, его природа, свойства, значение, функции. Типология знаков. 4. Система и ее признаки. 5. Языковая система. Парадигматические и синтагматические отношения между единицами системы. 6. Язык и искусственные знаковые системы. Сходства и различия. 1. Язык как система знаков. Словарь С.И. Ожегова о «языке» говорит нам следующее: Язык - это исторически сложившаяся система звуковых, словарных и грамматических средств, объективирующая работу мышления и являющаяся орудием общения, обмена мыслями и взаимного понимания людей в обществе. Язык - это также любая знаковая система (звуков, сигналов), передающих информацию. К этому понятию Ожегов относит язык животных, язык пчел, язык жестов, язык дорожных знаков, язык программирования, математический язык, язык кино и др. Язык является одной из большого множества разнообразных знаковых систем, которыми люди пользуются в целях коммуникации, передавая сообщения о каких-то ситуациях в мире, о своих мыслях, чувствах, переживаниях, оценках, планах, целях, намерениях, делясь со своими собеседниками информацией о результатах познавательной деятельности. Знаки как бы замещают предметы, на которые они указывают и которые они называют. Такое замещение в жизни людей имеет место довольно часто, так что поневоле может сложиться впечатление, что люди живут не только и не столько в мире вещей, сколько в мире знаков. И действительно, мы живем в мире знаков.
65 Звонит будильник - и мы вскакиваем с постели, одеваемся. Если бы где-то застучал молоток или что-нибудь с грохотом упало, мы бы проснулись, но потом снова заснули, ворча. А звук будильника - особый, у него есть значение: пора вставать. Мы завтракаем. На банках, коробках цветные наклейки: знаки, какой это продукт. Звонит телефон: знак, что надо взять трубку. Нам напоминают, что сегодня будут спортивные соревнования, чтобы мы не забыли майку в синюю полоску — знак университетского клуба. На улице мы ждём своего автобуса, смотрим на номера — знаки маршрутов. Едет; вдруг - стоп! Автобус останавливается. Авария? Нет, просто светофор красным огнём (знак!) велит стоять. На остановке входит военный, это видно по его форме - по знаку. Погоны (опять знак!) сообщают: он — лейтенант. Из окна автобуса мы видим: стоит молодой человек с букетом, ждёт кого-то. Букет — знак. Печальный прохожий несёт венок с чёрными лентами — это, увы, тоже знак. В автобус входит девочка, машет одному из пассажиров рукой. Это знак: она узнала его. Тот подмигивает ей и кивает головой на окно, чтобы она посмотрела-, листочки уже на деревьях! Весна! Май! У входа в учебный корпус к нам подходит знакомый: « Привет! Вот я тебе скажу...». И говорит, говорит, говорит... Сыплет словами. Знаками. Знаки повсюду. А листочки на деревьях — знаки? Говорят, что весна? Нужно разобраться.
Все ли, что мы видим вокруг нас является знаком? На улице около перекрёстка живёт очень злобная лохматая собака. Опасная. Вижу: из-за угла дома на перекрёстке торчит лохматый хвост. Её! Замедлил шаг и стал обдумывать окольный путь. Можно считать, что хвост собаки — её знак? Нет, ни в коем случае. Никто не уславливался о том, чтобы хвост у собаки был знаком опасности. А вот помидор покраснел. Посылает знак, что спелый? Горло красное, лоб горячий, температура поднялась... Знак простуды? Нет, это природные проявления, естественные признаки. Не знаки. Это признаки.
Признаки – только предзнаки. Признак – это явление, которое имеет естественную связь с образом другого явления. Отличительной чертой признака является его естественная связь с объектом, на который он указывает. Туча - признак надвигающегося дождя; дым - признак огня и т.д., все
66
вокруг является для нас признаками. В частности, особые признаки - приметы служат базой узнавания (идентификации) объектов при их восприятии. Но туча содержит частицы воды, из которых будет состоять дождь (другое явление), дым – частицы сажи – продукта горения (огня – другого явления). В отличие от признака знак есть искусственное материальное явление или вещь (экспонент знака), которые произвольно производятся в незакономерной для них ситуации с целью вызвать в сознании образы других, отличных от них явлений и вещей. Знаки и образуемые ими знаковые системы изучает семиотика. 2. Семиотика, наука о знаках, появилась в начале ХХ в. и с самого начала представляла собой метанауку, особого рода надстройку над целым рядом наук, оперирующих понятием знака. Интересы семиотики распространяются на человеческую коммуникацию (в том числе при помощи естественного языка), общение животных, информационные и социальные процессы, функционирование и развитие культуры, все виды искусства (включая художественную литературу), метаболизм и многое другое. Идея создания науки о знаках возникла почти одновременно и независимо у нескольких ученых. Основателем семиотики считается американский логик, философ и естествоиспытатель Ч.Пирс (1839–1914), который и предложил ее название. Пирс дал определение знака, первоначальную классификацию знаков (индексы, иконы, символы), установил задачи и рамки новой науки. Несколько позднее швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (1857–1913) сформулировал основы семиологии, или науки о знаках. Знаменитый Курс общей лингвистики (курс лекций) был издан его учениками уже после смерти ученого в 1916. Термин «семиология» и сейчас используется в некоторых традициях (прежде всего французской) как синоним семиотики.
67
В 1923 немецкий философ Э. Кассирер опубликовал трехтомный труд, посвященный философии символических форм. Несмотря на общую идею необходимости создания науки о знаках, представления о ее сущности (в частности у Пирса и Соссюра) значительно различались. Пирс представлял ее как «универсальную алгебру отношений», т.е. скорее как раздел математики. Соссюр же говорил о семиологии как науке психологической, некоторой надстройке прежде всего над гуманитарными науками. В ХХ в. семиотика развивалась в очень разных направлениях. В американской семиотике объектом изучения стали различные невербальные символьные системы, например жесты или языки животных. На стыке семиотики и других наук возникли самостоятельные области исследования. Например, такие, как биосемиотика, изучающая сигнализацию в животном мире с позиций теории знаков; этносемиотика, исследующая знаковые системы человеческого общества, «смысл и роль которых самими членами общества не сознается»; абстрактная семиотика, родившаяся на стыке математики, логики и теории знаков; кибернетическая семиотика, рассматривающая человеческий мозг как «черный ящик», производящий операции со знаками. В Европе, напротив, первоначально главенствовала традиция, восходящая к Соссюру. Семиотику развивали прежде всего лингвисты – Л.Ельмслев, С.О.Карцевский, Н.С.Трубецкой, Р.О.Якобсон и др. В нашей стране за последнее десятилетие вышли замечательные работы, посвященные семиотическому анализу искусства, будь то пословицы или живописные произведения, поэтическое творчество или «язык кино». Вопросы лингвистической семиотики освещались в монографиях профессоров Ю. С. Степанова, В. М. Солнцева, Ю. В. Рождественского, А. Г. Волкова, И. И. Ревзина и др. В основе семиотики лежит понятие знака, понимаемого по-разному в различных традициях. В логико-философской традиции, восходящей к Ч.Моррису и Р.Карнапу, знак понимается как некий материальный носитель,
68
представляющий другую сущность (в частном, но наиболее важном случае – информацию). В лингвистической традиции, восходящей к Ф. де Соссюру и позднейшим работам Л. Ельмслева, знаком называется двусторонняя сущность. В этом случае вслед за Соссюром материальный носитель называется означающим, а то, что он представляет, – означаемым знака. Синонимом «означающего» являются термины «форма» и «план выражения», а в качестве синонимов «означаемого» используются также термины «содержание», «план содержания», «значение» и иногда «смысл». Ч.У. Моррис предложил различать в семиотике три аспекта: 1) семантику, 2) синтактику, 3) прагматику. Смысловые содержания являются предметом семантики, отношения между знаками подлежат ведению синтактики (синтаксиса), а отношения между знаками и их пользователями исследует прагматика. Знак, как правило, несёт определённую целевую нагрузку, сообщая об отношениях его отправителя к своему адресату, к ситуации общения, к денотату и к самому сообщению. Каждый знак соотнесён в рамках конкретной знаковой ситуации (семиозиса) с тем или иным предметом, явлением, фактом, событием, положением дел как своим денотатом (или референтом). Эта соотнесённость опосредствуется сознанием человека, использующего знаки. Иначе говоря, не сам знак указывает на тот или иной предмет или называет предмет, этот акт указания на предмет (акт референции) осуществляет человек посредством выбора и употребления соответствующего знака. Знак осуществляет свою функцию только в процессе семиозиса. Семиозис определяется как некая ситуация, включающая определенный набор компонентов. В основе семиозиса лежит намерение лица А передать лицу Б сообщение В. Лицо А называется отправителем сообщения, лицо Б – его получателем, или адресатом. Отправитель выбирает среду Г (или канал связи), по которой будет передаваться сообщение, и код Д. Код Д, в частности, задает соответствие означаемых и означающих, т.е. задает набор знаков. Код должен быть выбран таким образом, чтобы с помощью соответствующих
69
означающих можно было составить требуемое сообщение. Должны также подходить друг к другу среда и означающие кода. Код должен быть известен получателю, а среда и означающие должны быть доступны его восприятию. Таким образом, воспринимая означающие, посланные отправителем, получатель с помощью кода переводит их в означаемые и тем самым принимает сообщение. Частным случаем семиозиса является речевое общение (или речевой акт), а частным случаем кода – естественный язык. Тогда отправитель называется говорящим, получатель – слушающим, или также адресатом, а знаки – языковыми знаками. Код (и язык в том числе) представляет собой систему, которая включает структуру знаков и правила ее функционирования. Структура, в свою очередь, состоит из самих знаков и отношений между ними (иногда говорят также о правилах комбинирования). 3. Знак. Итак, условимся, не претендуя на окончательность решения, считать знаком любой материальный предмет (явление, событие), выступающий в качестве представителя некоторого др. предмета, свойства или отношения и используемый для приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений (информации, знаний). Знак – это материальный носитель социально значимой информации. А информацией будем называть след, оставляемый в объекте (системе) Б воздействием объекта (системы) А. Различают языковые (входящие в некоторую знаковую систему) и неязыковые знаки. Среди неязыковых знаков можно выделить знаки-копии, знаки-признаки, знаки-символы, знаки-сигналы: 1) знаки-копии — это воспроизведения, репродукции, более или менее сходные с обозначаемым (таковы фотографии, отпечатки пальцев, в известной мере знаки т. н. пиктографической письменности); 2) знаки-признаки — это знаки, связанные с обозначаемыми предметами как действия со своими причинами (то, что иначе называется симптомами,
70
приметами и т.п.); знаки – признаки несут некоторую информацию о предмете (явлении) вследствие естественной связи с ними: дым в лесу может информировать о разведенном костре, всплеск на реке – об играющей в ней рыбе, морозный узор на стекле окна – о температуре на улице. 3) знаки-символы — знаки, которые в силу заключённого в них наглядного образа используются для выражения некоторого, часто весьма значительного и отвлечённого, содержания (например, изображение древнегреческой театральной маски как символ современного театра и театрального искусства; термин «символ» употребляется и просто в смысле знака). Знаки – символы несут информацию о предмете (явлении) на основе отвлечения от него каких-то свойств и признаков, осознаваемых в роли представителей всего явления, его сущности; эти свойства и признаки и можно узнать в знаках – символах (рисунок соединенных во взаимном пожатии рук – символ дружбы, изображение серпа и молота – символ союза рабочих и крестьян, голубь – символ кротости, а в наше время – символ мира, знаки в топографии; обручальное кольцо – символ союза, объединения людей в единое целое – семью, кроме того, круг символизирует бес конечность отношений); 4) знаки – сигналы несут информацию по условию, по договоренности и не имеют никакой естественной связи с предметами (явлениями), о которых они информируют: зеленая ракета может означать начало атаки или какоголибо празднества, два камня на берегу показывают место брода, удар в гонг означает окончание работы. Световой сигнал светофора не имеет никакого отношения ни к транспортному средству, ни к водителю. Но по договоренности (в соответствии с правилами дорожного движения), зеленый свет разрешает движение, желтый призывает к вниманию, красный – запрет движения. Языковые знаки не функционируют независимо друг от друга, а образуют систему, правила которой определяют закономерности их построения (правила грамматики, или синтаксиса, в широком смысле), осмысления (пра-
71
вила смысла, или значения знака) и употребления. Знаки, входящие в состав языков как средств коммуникации в обществе, называются знаками общения. Знаки общения делятся на знаки естественных языков и знаки искусственных знаковых систем — искусственных языков; знаки естественных языков (отдельные слова, грамматически правильно построенные выражения, предложения и др.) состоят как из звуковых знаков, так и из соответствующих этим знаков рукописных, типографских и иных знаков. Неязыковые знаки играют в коммуникации (общении) вспомогательную роль. В естественных языках общения — национальных языках — более или менее в явной форме существуют лишь правила грамматики, а правила смысла и употребления — в неявной форме. Развитие науки привело к введению в естественные языки специальных графических знаков, используемых для сокращения выражения научных понятий и суждений и способов оперирования с рассматриваемыми в науке объектами (таковы, например, знаки математической, химической и др. символики). Из знаков такого рода строятся искусственные языки, правила которых (во всяком случае, правила синтаксиса и смысла) задаются в явной форме. Искусственные языки находят преимущественное применение в науке, где они служат не только средством общения (между учёными, научными коллективами и т.п.), но и получения новой информации об исследуемых явлениях. Среди знаков искусственных знаковых систем можно выделить: - знаки кодовых систем, предназначенных для кодирования обычной речи или для перекодирования уже закодированных сообщений (например, азбука Морзе; коды, применяемые при составлении программ для электронных вычислительных машин); - знаки для моделирования непрерывных процессов (например, кривые, отображающие непрерывные изменения в ходе каких-либо процессов); - знаки, из которых строятся формулы, используемые в научных языках, - наиболее важный вид знаков, применяемых в науке; среди них обычно раз-
72
личают знаки, осмысленность (значение) которых не зависит от др. знаков (т.н. собственные знаки), и знаки несобственные, не имеющие сами по себе значащего характера, а лишь служащие для построения сложных знаков из более простых (например, скобки). Значение знака. Различают предметное, смысловое и экспрессивное значение знака: 1) знак обозначает данный предмет (или предметы) — предмет, обозначаемый знаком, называется его предметным значением; 2) смысловое значение (смысл) знака служит для выделения его предметного значения — для задания предмета, обозначаемого знаком (хотя могут быть знаки, имеющие только смысл, но не обозначающие никакого предмета, например выражение «русалка»). С другой стороны, могут быть знаки, в которых смысловое значение сведено к минимуму; таковы собственные имена естественных языков. Смысловое значение знака - это его свойство представлять, фиксировать определённые стороны, черты, характеристики обозначаемого объекта, определяющие область приложения знака; это то, что понимает человек, воспринимающий или воспроизводящий данный знак. В науке смысловое значение знака принимает форму понятия; при этом в ряде областей (прежде всего в математике) предметы, обозначаемые знаком. (выражениями соответствующего научного языка), представляют собой идеализированные, абстрактные объекты. 3) под экспрессивным значением знака понимаются выражаемые с помощью данного знака (при использовании его в данном контексте и в данной ситуации) чувства и желания человека, употребляющего знак. Естественный устный язык весьма экспрессивен, по в письменном научном языке большинство) выражений (а в формализованных языках — все) лишено экспрессивного значения. С другой стороны, существуют языковые знаки, строго гово-
73
ря, не имеющие никакого другого значения, кроме экспрессивного; таковы, в частности, междометия. Общие свойства знака. 1. Во-первых, непременно должно быть обозначающее. Что-нибудь доступное зрению или слуху и т.д.: звонок... красный свет... погоны... флаг... звуки... слова... Т.е. Все знаки обладают материальной, чувственно воспринимаемой «формой», которую иногда называют «означающим», а мы будем называть «экспонентом знака» (от лат. ехроnо 'выставляют напоказ'). Это = план выражения. Нет обозначающего — нет и знака. У разных народов есть сказки с похожим сюжетом. Злодеи похитили мальчика. А он подобрал около дома цветные камешки и бросал их по пути. Остался знак: здесь его вели похитители. По этим камешкам их и нагнали. А если бы он стал бросать... например, горошины? Птицы бы налетели и склевали горох. Исчезло обозначающее, исчез и знак.
Субстанциональная характеристика плана выражения имеет в виду физическую природу передаваемых сигналов, т. е. сам канал информации. Если отвлечься от возможности существования таких особых способов человеческого общения, которые не связаны с пятью органами чувств (ср. возникший в последнее время интерес к проблеме телепатического общения), можно констатировать, что принципиально возможно разделение знаков на пять типов в зависимости от способа их восприятие при помощи слуха, зрения, осязания (ср. Брайлевский алфавит для слепых), обоняния (типичным знаком этого рода, используемым в человеческом обществе, является запах этилмеркаптана, который употребляется в шахтах в качестве предостерегающего сигнала для шахтеров; ср. семиотическую интерпретацию некоторых других примеров использования запахов), вкуса (возможность использования в человеческом обществе вкусовых сигналов является скорее теоретической, чем практической.
74
Знаки двух наиболее важных для человека типов, слуховые и зрительные, могут быть подвергнуты дальнейшей классификации в зависимости от способа производства знаков. Так, среди слуховых некоторые исследователи выделяют вокальнослуховые и инструментально-слуховые знаки. Важнейшее средство человеческого общения — звуковой язык, а также некоторые коммуникативные системы животных (например, система криков у гиббонов или достигающие довольно высокой ступени развития системы звуковых сигналов, связанных с инстинктом продолжения рода у некоторых пород птиц), использующие знаки, производимые при помощи голосового аппарата существа, посылающего сигналы, относятся к системам вокальнослуховых знаков. Инструментально-слуховые знаки используются, естественно, только в человеческом обществе. Сюда относятся, например, военные сигналы разных народов и эпох производимые при помощи бубнов и труб. Возможность передачи сигналов этого рода на большие расстояния используется в так называемом «языке барабанов» некоторыми племенами Центральной и Западной Африки, Центральной и Южной Америки, Полинезии и Ассама. Чрезвычайно сложным и развитым кодом инструментально-слуховых знаков является музыка. Среди зрительных, а иногда и среди слуховых знаков выделяют знаки преходящие, т. е. исчезающие сразу же после возникновения, и продолжительные знаки, которые, возникнув, сохраняются определенное время (см., откуда мы заимствуем некоторые примеры). К преходящим зрительным знакам относятся разного рода жесты и мимика у людей и животных (например, экспрессивное использование движения в танце или жесты, ориентирующие в пространстве, как указание пальцем у человека). Жесты могут образовать систему мимической речи (ср. определенные виды общения глухонемых, с одной стороны, и развитую семиотическую систему танца у пчел — с другой).
75
Продолжительными зрительными знаками являются, например, следы на земле, дорожные указатели, стрелки, а также различные знаки, указывающие на принадлежность к определенной социальной группе (гербы, военные знаки отличия и т. п.). К этой же категории относятся и произведения изобразительного искусства — скульптуры, живописи и графики. Систему продолжительных оптических знаков образует и письмо, первоначально основанное на изображении обозначаемых предметов, а затем прошедшее длинный путь развития в сторону все большего сближения со звуковым языком. Многие авторы, однако, склонны считать лишь одну субстанцию выражения (для языка — звуковую) основной, первичной, в то время как другие субстанции (для языка, в частности, графическую) — вторичными, производными, «паразитарными». Иногда говорят о различных разновидностях одного и того же кода, реализованных при помощи различных каналов информации, как о его субкодах, среди которых один, наиболее часто употребляемый, является главным субкодом. Так, различаются пять различных субкодов языка: 1) главный, вокально-слуховой субкод — устный язык; 2) зрительный продолжительный субкод — письмо; 3) зрительный преходящий субкод — мимическая речь глухонемых; 4) тактильный субкод — алфавит Брайля для слепых; 5) инструментально-слуховой субкод — язык бубнов. 2. Во-вторых, знак должен что-то обозначать, т.е. необходимо обозначаемое. Это либо понятие (окружность, холод, совесть, преобладать), либо представление-образ (Снегурочка, растяпа, взъерошиться, пожухлый).. Нет обозначаемого — нет и знака. На электрической трансформаторной будке рисунок: череп, перекрещённые кости и молнии по бокам. Это означает: «Смертельно опасно! Не подходить!». И бабушки стороной водили своих питомцев, стараясь не подходить близко к будке. Потом трансформатор перенесли в другое место. Будка стала «безработной» и постепенно разрушилась. В конце концов сохранился только поломок стены со страшным рисунком. Но всем понятно, что опасности
76 больше нет; обозначаемое исчезло. И дети играют около этого обломка, некоторые даже взбираются на него - картинка их уже не пугает.
3. Необходима (в-третьих) условная связь между обозначающим и обозначаемым. Не природная, не естественная и неизбежная, как в случае с признаками (туча – предвестник дождя), а та, о которой условились люди. Материальный, чувственно воспринимаемый объект (или материальное «событие» например, звонок будильника) только в том случае является экспонентом какого-то знака, если с этим объектом (или событием) связывается в сознании общающихся та или иная идея, то или иное «означаемое», или, как мы будем говорить, содержание знака. Нет условной и при этом устойчивой связи между обозначающим и обозначением – нет знака. Катя написала записку Николаю: «Я тоже по тебе соскучилась. Завтра буду тебя ждать на опушке нашей рощи. Там около дорожки одна береза пожелтела... Вот около неё и встретимся». А уже сентябрь... Проснулся утром Николай, видит — за сутки жёлтых берёзок стало много, здесь и там. Всё-таки встретил он Катю, но пришлось побегать и поискать: знак оказался неудачным. Желтизна листьев — природное, естественное свойство берёзы осенью. Не по воле людей оно устанавливается, не по воле людей меняется. Итак, нет условной связи между обозначаемым и обозначающим — знак не работает.
Тип отношения между материальной формой знака и обозначаемым им объектом послужил основанием для классификации знаков, предложенной одним из пионеров семиотики американским философом и психологом Ч. С. Пирсом. Пирс выделял три основных типа знаков в зависимости от характера связи с обозначаемыми объектами: 1) знаки-индикаторы, или «индексы», 2) «иконы» и 3) «символы». «Индекс» связан с объектом, на который он «указывает», отношением фактической, естественной смежности, «иконический знак» связан с «изображаемым» объектом отношением естественного сходства и, наконец, «символ» характеризуется отсутствием необходимой естественной связи с обозначаемым объектом. Связь между означающим и означаемым символа основана на произвольной, конвенциональной смежности.
77
Таким образом, структура символов и индексов подразумевает отношение смежности (искусственного характера — в первом случае, естественного — во втором), в то время как сущность иконических знаков составляет сходство с изображаемым объектом. С другой стороны, индексы представляют собой единственный тип знаков, употребление которых с необходимостью предполагает актуальное соприсутствие соответствующего объекта, и по этому признаку они противопоставлены как символическим, так и иконическим знакам, связь которых с обозначаемым объектом имеет замещающий характер. Следует иметь в виду, что различие между названными тремя типами знаков не имеет абсолютного характера: в основе деления множества знаков на иконические знаки, индикаторы и символы лежит не наличие или абсолютное отсутствие сходства либо смежности между означающим и означаемым и не чисто естественный, либо чисто конвенциональный характер связи между этими двумя составляющими знака, но лишь преобладание одного из этих факторов над другими. Так, Пирс говорит об «иконических знаках, в которых принцип сходства комбинируется с конвенциональными правилами», отмечает, что «трудно, если не невозможно, привести пример знака, имеющего характер чистого индикатора, равно как найти знак, абсолютно лишенный индикативного качества». 4. Знак всегда соотнесен с другими знаками, т.е. противопоставлен другому или другим знакам в рамках данной системы. Знаки одной системы могут соотноситься по принципу «и»: каждый может употребляться вместо другого. Обозначения а/б и а: б имеют один и тот же смысл: а разделить на б. Однако все знаки системы не могут соотноситься по принципу «и». Ведь если у всех знаков одно и то же обозначаемое (тогда они выступают по принципу «и»), то это всё равно что в данной системе один знак. Но, как мы уже знаем, это невозможно, поэтому в любой системе должны быть знаки, соотносящиеся по принципу «или». Может
78
использоваться лишь один из знаков с разным смыслом. Это проявление основной функции знаков - различение, противопоставление смыслов. Нет противопоставления другому знаку - нет знака. Немецкие фашисты во время оккупации Дании заставили всех евреев носить на рукаве повязку с шестиугольной звездой. Стало ясно, что, как и в других странах, они готовят уничтожение евреев. Тогда король Дании и вся королевская семья надели такие нарукавные повязки. А завтра — их надел весь народ. Повязка перестала быть знаком: исчезло отличие, противопоставление другому знаку — отсутствию повязки. По этой повязке фашисты уже не могли отличать свои жертвы, она различала теперь только гитлеровцев и граждан Дании.
Противопоставленность ярко проявляется в случае так называемого «нулевого» экспонента, когда материальное, чувственно воспринимаемое отсутствие чего-либо служит экспонентом знака. Знак в одиночку не существует. Верно ли это? На кнопке лифта горит огонёк, значит, он занят. А противоположное (лифт не занят, его можно вызвать) вроде бы никак не обозначается. Не горит огонёк, и всё. Получается, что нет знака? Но ведь отсутствие огонька значимо, оно само по себе уже знак. Следовательно, может быть такая система знаков: у одного обозначающее - какой-нибудь зрительный или звуковой сигнал, а у другого, противоположного, обозначающее - отсутствие такого сигнала. Называется это нулевым знаком. Значимое отсутствие знака тоже знак. И таких нулевых знаков множество. На маяке перед штормом вывешивают флаг или воздушные шары. А если шторма не ожидается? Нет штормового сигнала. Это значит: «Пока всё спокойно. Плывите без страха». Отсутствие знака - знак На дверях магазина плакатик: «Обед». А потом его сняли. И покупатели повалили в магазин: отсутствие этого плакатика означает, что обеденный перерыв кончился. Нулевой знак. Нет светофора у поворота - тоже нулевой знак опасностей здесь немного. Получается, что у нулевых знаков нет обозначающих? Нет, это не так Подошёл к лифту, вижу - огонёк не горит. Значит, свободен... Задумали покататься на катере по морю, взглянули на маяк - штормовых сигналов нет. Значит, можно отправляться в плавание... Сижу в кресле, читаю, к двери (открывать её) не бегу. Я же слышу: никто не звонит...
79 Вижу, взглянули, слышу... Значит, есть обозначающее у нулевых знаков: то, что можно увидеть и услышать; противоположное другому знаку. И в языке много нулевых показателей. Иди! Пиши! Перепрыгни! Проглоти! Повелительное наклонение; оно обозначено окончанием -и. Отрежь! Поставь! Не плачь! Ляг! Встань! Окончания никакого нет. Верно ли? Неверно: повелительное наклонение обозначено нулевым окончанием. Он был мастер рассказывать. Он станет мастером живописи. Он настоящий мастер. Три предложения отличаются временем сказуемого. Прошедшее и будущее обозначены глаголами-связками был, станет. Настоящее время распознаётся по отсутствию глагола, т. е. по нулевой связке. Бывают и нулевые суффиксы, например у существительных со значением отвлечённого действия (отлёт, пробег, разрез) или отвлечённого признака (муть, синь, гладь). Не всякое отсутствие — знак. Зимой люди выходят на улицу в шубе. А летом из дома выскакивают в комнатной одежде. Нужно ли считать, что летом у них «нулевая шуба»? Ни в коем случае. Просто они без зимней одежды и ничего не хотят этим обозначить. Это естественная связь между погодой и общепринятой одеждой. Милиционер, чтобы выследить преступника, переоделся в штатское платье. Военная форма, милицейская, спортивная - всё это знаки; а этот сыщик как раз такого знака, такой узнаваемости хотел избежать. Можно сказать, что он избрал нулевой знак? Нет, нельзя. Он захотел слиться с людьми, чья одежда не имеет явного знакового характера, чтобы его не отличили от тех, кто не служит в милиции. Знак не может преследовать цель: «Пусть меня не замечают». Он ведь для того и существует, чтобы его заметили, даже если он нулевой.
5 По отношению к реальным вещам знак не мотивирован свойствами этих вещей, но мотивирован создавшей его системой. Так световые знаки светофора не мотивированы устройством автомобиля, но мотивированы системой цветовой гаммы. Так в сознании людей зеленый цвет ассоциируется с жизнью, красный – цвет крови – со смертью, желтый цвет – привлекает внимание как любые объекты светлого цвета (лицо на портрете, светлый шарфик на шее…); 6 Звуковая сторона знака по отношению к смысловой не мотивирована ее смысловой стороны, свойствами, но мотивирована звуковой системой.
80
Неслучайно во многих языках слово «мама» (лат. mater, фр. mere, нем. muter, англ. mother), ведь наиболее привычной артикуляцией ребенка являются сомкнутые губы, как при сосании материнской груди. Свойства знаков языка. Ф. Де Соссюра в работе «Курс общей лингвистики» пишет1: «Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств...». По убеждению Соссюра, языковой знак – сущность психическая и в целом, и в составляющих его сторонах: обозначаемое – это понятие, обозначающее – акустический образ. Ф. Де Соссюра в работе «Курс общей лингвистики» пишет2: «Языковой знак есть двусторонняя психическая сущность...». Обратим и мы внимание на природу знака и его двусторонности: обе его стороны, и понятие, и акустический образ, в понимании Соссюра, равно психичны. Рассмотрим эти позиции с материалистического понимания языка – практического, действительного сознания. Языковой знак – реален и объективен (как, впрочем, и любой иной знак); он представляет собою феномен материально-идеальный, а не психический: его значение – идеально, его объективная, доступная восприятию посредством органов чувств форма – материальна Вслед за Соссюром современное языкознание нередко видит в языковом знаке два «первостепенного значение свойства».2 1. Связь, соединяющая означающее с означаемым произвольна.
1
Соссюр ф. Курс общей лингвистики -Труды по языкознанию. М.:1977.С.99. Соссюр ф. Курс общей лингвистики -Труды по языкознанию. М.:1977.С.99. 2 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.100-103 2
81
Рассмотрим что в «Курсе общей лингвистики» понимается под произвольностью знака: «поскольку под знаком мы понимаем целое, возникающее в результате ассоциации некоторого означающего с некоторым означаемым, то эту же мысль мы можем выразить проще: Языковый знак произволен». Так, понятие «сестра» не связано никаким внутренним отношением с последовательностью s-oe : -r, служащей во французском языке ее означающим; оно могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков; это может быть доказано различиями между языками и самим фактом существования различных языков: означаемое «бык» b-oe-f (фр. Boeuf ) по одну сторону языковой границы и означающим o-k-s (нем. Ochs ) по другую сторону ее»3.И далее ученый объясняет слово «произвольный»: «Слово «произвольный» также требует пояснения. Оно не должно пониматься в том смысле, что означающее может свободно выбираться говорящим (как мы увидим ниже, человек не властен внести даже малейшее изменение в знак, уже принятый определенным языковым коллективом); мы хотим лишь сказать, что означающее немотивированно, т.е. произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи»4. Тезис о немотивированности знака заслуживает внимания, но не может быть безоговорочно принят, даже если разделить предложенное Соссюром понимание знака как двусторонней психической сущности. Во-первых, если и означающее и означаемое одинаково психичны и образуют психическое же целое, так сказать, сливаются в этом целом, то невозможно представить независимость одной стороны этой двуединой психической сущности (означающего) от другой (означаемого). Во-вторых, просто неверно (и это хорошо показывают факты различных языков), будто звукоморфемная структура слова (означающее) не зависит от его семантики (означаемое). В словах производных (а таких слов в развитых литературных языках большинство) мотивиро-
3 4
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.100-101 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.101
82
ванность их материальной структуры выражаемым значением выявлена достаточно хорошо для того, чтобы ее увидеть: любое сложное слово немецкого языка (таких слов в этом языке множество) говорит и даже кричит о своей большей или меньшей мотивированности: bergbauingehieur –schule ‘школа горных инженеров’; Blumengarten ‘цветник’ и т.д. В русских производных, простых и сложных, словарях также отчетливо просматривается их мотивированность там значением, для выражения которого они были созданы языком: вбежать и выбежать, приклеить и отклеить, ученик и учитель, цветочница и цветовод, воздухоплаватель и космонавтика. Именно потребности выражаемой информации и сложившиеся в языке словообразовательные закономерности предопределяют ту звукоморфемную оболочку, которую получит вновь рождаемое языком слово. Ни какого произвола в смысле независимости одной стороны слова от другой (материальной от семантической) в языке нет. Между прочим, видный современный лингвист Э.Бенвенист подвергает сомнению идею произвольности языкового знака: «Одна из составляющих знака, акустический образ, представляет в нем означающее; другая, т.е. понятие, - означаемое. Связь между означаемым и означающим не произвольна; напротив, она необходима. Понятие («означаемое») «бык» в моем сознании неизбежно отождествляется со звуковые комплексом («означающим»). И может ли быть иначе! Вместе запечатлены они в моем сознании, вмести возникают они в представлении при любых обстоятельствах. Симбиоз между ними столь тесен, что понятия «бык» является как бы душой акустического образа. В сознании нет пустых форм, как нет и не получивших названия понятий»1. И далее: «Теперь мы видим сферу «произвольного» и можем очертить ее границы. Произвольность заключается в том, что какой-то один знак, а не какой-то другой прилагается к данному, а не другому элементу реального мира. В этом и только в этом смысле допустимо говорить о случайности, и 1
Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Русск. Пер.) М., 1974. С.92.
83
то, скорее, пожалуй, не для того, чтобы решить проблему, а для того, чтобы наметить ее и временно обойти».2 Особенно интересна мысль, выраженная во второй из приведенных цитат из работы Э. Бенвениста: знак соотнесен с элементом реального мира, и эта его соотнесенность, по-видимому, случайна в том только смысле, что материальная форма знака выбирается языком не по предписанию «элемента реального мира». Э. Бенвенист уловил слабое место знаковой теории Соссюра и его последователей, которого знаки языка оторвала от обозначаемого ими мира вещей, а заодно и от обслуживаемого ими мира людей. Мы знаем между тем слова Карла Маркса о том, что ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства: они суть проявления действительной жизни. Эту истину несмотря на ее солидный философский возраст надлежало бы помнить и лингвистам нашего времени. 2. Означающее языкового знака имеет линейный характер. Вторым свойством знака в «Курсе общей лингвистики» признается линейный характер означающего: «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение – это линия»5. Принцип линейности, видимо, отражает одну из существенных реальностей языка. Действительно, любые знаки языка, примененные в составе других, более сложных, знаков, образуют линейную последовательность. Это очевидно, если под означающим понимать реальные материальные единицы, из которых построено слово или предложение. Но у Соссюра означающее – это акустический образ, слитый с понятием. Остаются неясными, по крайней мере, две вещи: а) имеются ли в виду акустический образ отдельного элемента языка или речевой цепи, состоящей из многих таких элементов; в) если
2 5
Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Русск. Пер.) М., 1974. С.93. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.103
84
имеется в виду и второе и если означающее имеет линейный характер, почему не допустить, что и означаемое имеет линейный характер, а значит, и знак в целом! Ведь сущность означающего, означаемого, а также знака в целом одна и та же - психическая? По мнению Соссюра, немотивированность знака и протяженность обозначающего
определяют
собою
два
фундаментальных
(говоря
по-
современному) принципа исследования языка, и последствия этих принципов неисчислимы, они подчиняют себе всю лингвистику языка. На их основе можно выделить более частные свойства языкового знака, а именно: 3. Знак языка способен вступать в линейные отношения в составе более сложного знака. Морфема – часть слова, слово – часть предложения и т.д. 4. Язык знака способен вступать в линейные, пространственные и временные отношения в составе речевой цепи. 5. Знак языка связан с другими знаками отношениями одновременности в сознании носителя языка. Вспомним, как лис просил Маленького принца приручить его. Тот должен был приходить и звать его в одно и то же время. 6. Знак языка обладает устойчивостью в силу традиции, необходимой обществу. В противном случае, он потерял бы смысл, так как был бы неузнаваем. Язык неизменчив, по мнению Ф. де Соссюра, потому, что его изменению мешает, во-первых, произвольность знака, во-вторых- множественность знаков, не обходимых для образования любого языка, в-третьих - слишком сложный характер языковой системы, в-четвертых – сопротивления инертности говорящего коллектива всякому лингвистическому новшеству. В последнем случае имеется в виду инертность языковых навыков. «Именно потому, что знак произволен, - говорит Соссюр, - он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произвольным только потому, что опирается на традицию»1. 1
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.107.
85
7. Знак языка изменчив во времени в силу изменения условий его применения. Выясним, что же понимает Соссюр под изменяемостью знака. По мысли ученого, это сдвиг отношения между означающим и означаемым. «Прочие общественные установления – обычаи, законы и тому подобное – основаны, в различной степени, на естественных отношениях вещей; в них есть необходимое соответствие между использованными средствами и поставленными целями. Даже мода, определяющая наш костюм, не вполне произвольна: нельзя отклониться далее определенной меры от условий, диктуемых свойствами человеческого тела. Язык же, напротив, ничем не ограничен в выборе своих средств, ибо нельзя себе представить, что могло бы воспрепятствовать ассоциации какого угодно понятия с какой угодно последовательностью звуков».1 8. Один знак языка обязательно связан или соотнесен с другими знаками. 9. Знаковая система языка сращена системой сознания и через него связана и соотнесена с системой социальной жизни людей. 10. Знак языка функционирует и развивается в пределах свойств своей системы и под давление связей с системами сознания и социальной жизни людей. Типологическое членение знаков. Знаки языка допускают функциональную и структурную типологии. Типологические свойства языковых знаков так или иначе проанализированы наукой и приняты во внимание в описаниях фонемного, морфемного, лексического, грамматического строя. Но это не значит, что наука уже построила вполне удовлетворительную функциональную и структурную типологию знаков.
1
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977. С.108
86
Структурные типы языковых знаков. Можно предложить следующее типологическое членение знаков, вытекающее из соотнесенности их двух сторон (формальной и семантической) и степени их сложности. а)
Знаки
формальные
противопоставлены
знакам
формально-
семантическим; фонемы, слоги (знаки односторонние, обладающие только формой, но не имеющие означаемого, служащие для строительства единиц более высокого порядка) – с одной стороны, и морфемы, слова, предложения (двусторонние единицы, имеющие и форму, и содержание)– с другой. б) Знаки формально – нерасчлененные противопоставлены знакам формально-расчлененным. Это противопоставление оказывается различным на разных структурных уровнях языка. На уровне фонем отдельная фонема (формально не членится на другие фонемы) противопоставлена морфеме или слову (способные к членению на фонемы). На уровне морфем отдельная морфема (формально не членится на другие морфемы) противопоставлена слову (способно к членению на морфемы). На уровне слов отдельное слово противопоставлено словосочетанию и предложению. На уровне предложений простое предложение противопоставлено сложному или сцеплению предложений в составе сложного синтаксического целого. в) Знаки семантически-нерасчлененные противопоставлены знакам семантически-расчлененным: морфема (напр., суффикс –н- под- имеющий одно значение – «отношение, принадлежность») – слову (напр., без-дом-н-ый, где можно выделить части смысла), член предложения – предложению, слово или словоформа – их объединению в словосочетании. г) Знаки непрерывные (целое, состоящее из частей) противостоят знакам дискретным (часть целого): предложение по отношению к образующим его словам, слово по отношению к составляющим его морфемам, морфема по отношению к образующим ее фонемам. д) Знаки монофункциональные в самой структуре языка противостоят знакам полифункциональным: фонема различает звуковые оболочки слов; морфема участвует в построении слова, словообразовательной модели и
87
грамматической формы; слово участвует в построении словосочетания и предложения; предложения – в построении целого текста. е) Противостоят и соотнесены в структуре языка знаки неполные (частичные) – частично-полные – полные и комплексные. Частичными являются фонемы и слоги как знаки односторонние не имеющие стороны «обозначаемой»; морфемы – знаки частично-полные, потому что они не имеют дискретного обозначаемого; слова – знаки полные; словосочетания и предложения – знаки комплексные, объединяющие, интегрирующие в своей структуре два или несколько полных и неполных знака. Чем «проще» знак на этой иерархической лестнице, тем слабее его обозначаемое, тем меньше зависимость обнаруживает он от работы человеческого сознания, те автономнее и независимее его функционирование и развитие, тем менее он подвержен индивидуальному воздействию речи отдельных людей. Функции языкового знака. По отношению к друг другу знаки языка выполняют три основные функции- различительную, конструктивную и классифицирующую. Так, фонема различает морфемы и слова. А так же участвует в построении их материальных оболочек. Морфема классифицирует слова и участвует в построении их основ и грамматических вариантов (форм). Слово участвует в построении словосочетания и высказывания; словосочетание- в построении высказываний. По отношению к объектам и элементам сознания функции знаков языка иные, главные среди них - номинативная, дейктивная, экспрессивная, сигнификативная, моделирующая, прагматическая. Номинативная функция знака позволяет ему называть объект, дейктивная – указывать на него, экспрессивная – выражать состояние сознания, сигнификативная – обозначать понятия, моделирующая – создавать знаковый аналог ситуации, прагматическая – воздействовать на человека.
88
По-видимому, есть связь между структурными типами знаков и их структурными функциями. Так, неполные (частичные) знаки имеют функции различительную и конструктивную. Частично-полные знаки - функции классифицирующую и конструктивную. Полные знаки имеют функции конструктивную, номинативную, дейктивную, экспрессивную, сигнификативную. И только комплексные знаки получают функции коммуникативную, моделирующую и прагматическую. 4. Система. Мысль о языке как о системе знаков родилась не на пустом месте. В конце XIX в. Идея системного подхода была взята на вооружение практически всеми науками. В живой природе о системе живых организмов писал Дарвин, в области общественно-социальной жизни на системность общества указывал К. Маркс. В психологии заговорили о системе, структуре личности. Впервые в лингвистике заговори о системной природе языка Бодуэн де Куртене. Что же такое система? Система (от греч. systemi – соединять) - фундаментальное понятие современной науки. Это одно из трудноопределяемых понятий, не имеющее до сих пор единственного и общепризнанного определения. Семантическое толкование и применение этого термина столь разнообразно, что в каждом отдельном случае требуется приводить конкретизацию системы, например, биологическая система, социальная система, техническая система, в нашей лекции – языковая система и т. д. Проведенный анализ показал, что большинство ученых определяют систему как физическую или концептуальную сущность, состоящую из взаимосвязанных и взаимозависимых частей. В определении системы мы хотели бы остановиться на формулировке, которую приводит Т.А. Ильина: «система – это выделенное на основе определенных признаков множество взаимосвязанных элементов, объединенных общей целью функционирования и
89
единства управления и выступающих во взаимодействии со средой как целостное явление». Определение системы можно выразить в виде форомулы : С. = Эn + Отн. Языковая система, в силу постоянного обмена со средой, будет открытой, соответственно, в ней будет расти энтропия, что означает ее сложность и вероятность возникновения самоорганизации и позволяет обратиться к методологическому потенциалу синергетики. Синергетика (от греч. «совместный, согласованно действующий») – это концепция, возникшая на западе в химии и биологии в 70-х годах; в 80-90-е гг. она уже утверждается как новая философия и охватывает самые разные области гуманитарного знания: политологию и правоведение, мораль, историю, педагогику. «Синергетика занимается изучением систем, состоящих из многих подсистем самой различной природы, таких как электроны, атомы, молекулы, клетки, нейроны, механические элементы, фотоны, органы, животные и даже люди». Важной особенностью синергетических процессов является то, что они всегда характеризуются возникновением нового качества в системе, состоящей из взаимодействующих элементов любой природы. Т.е. значение системы не тожественно сумме элементов и отношений этих элементов. Это всегда качественно новое образование – величина более высокого уровня: Например, сочетание звуков дает морфему, сочетание морфем образует слово, сочетание слов образует предложение и т.д. Системы могут быть материальными и идеальными. В нашем случае, языковая система является идеально-материальной, т.е. ее элементы с одной стороны обладают идеальными свойствами, указывая на означаемое, с другой стороны означающее является материальной оболочкой означаемого. Поскольку язык является системой знаков, необходимо представить себе природу, сущность, функции этого явления.
90
5. Языковая система. Итак, язык - это открытая синергетическая универсальная система знаков. Универсальность ее заключается в том, что языка как система может быть введен в любую знаковую систему, он служит основанием для понимания любых других знаков. Языковая система состоит из знаков языка. Что можно считать знаком языка? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны сперва выяснить, каковы вообще единицы языка и каковы взаимоотношения между этими единицами. Выделение единиц языка связано с членением речевого высказывания, с членением текста и самого потока речи. Как же протекает такое членение? Проанализируем, какие же уровни (автономные механизмы) свойственны языкам на современной ступени их развития. Выясним, какие единицы (знаки) образуют каждый из уровней. 1. Автономный механизм фонем. Фонема входит в состав звуковой оболочки морфем и слов, вариативно воспроизводится в морфемах и словах, обладает внутренней целостностью (набором дифференциальных признаков), представляет собою элементарный знак, означаемым которого оказываются его различительная функция. Не имея иного обозначаемого, кроме функций, фонема не всеми лингвистами квалифицируется как знак. 2. Автономный механизм морфем. Морфема входит в состав слов и его грамматических форм, интегрирует в своем звучании фонемы, вариативно воспроизводится в составе слова или его грамматической формы, обладает внутренней целостностью (собственным, инвариативным звучанием и значением), представляет собою знак, означаемым которого является его несамостоятельное значение. 3. Автономный механизм слов. Слово входит в состав словосочетаний, участвует в построении словообразовательных типов и морфологических категорий, интегрирует морфемы и фонемы, вариативно воспроизводится в составе словосочетаний и предложений (высказываний), представляет собою
91
знак, означаемым которого является самостоятельное значение или микросистема значений. 4. Автономный механизм словообразовательных типов (словообразование языка). Словообразовательный тип участвует в построении морфологических классов (частей речи), интегрирует отношения между словами, воспроизводится (пополняется) в составе речи, обладает внутренней целостностью (единство словообразовательного значения и средств и способов его выражения), представляет собою интеграцию знаков. 5. Автономный механизм морфологических категорий (морфология языка). Морфологические категории участвуют в построении категорий синтаксиса (предложения, их типы, члены предложения и т.д.), интегрируют отношения между словами и их грамматическими формами, воспроизводится вариативно в составе предложения, обладают внутренней целостностью (единство морфологического значения и средств, а также способов их выражения), представляют собою интеграцию знаков. 6. Автономный механизм синтаксических категорий (синтаксис языка). Синтаксические категории участвуют в построении текста, интегрируют ситнагматические отношениия между морфологическими категориями, видоименяемые лексикой; вариативно воспроизводится в структуре текста, обладают внутренней целостностью (единство синтаксического значения и средств, а также способов их выражения), представляют собою интеграцию знаков. И в речи, и в языке кроме двусторонних единиц существуют единицы односторонние. Таковы звуковые единицы, выделяемые в плане выражения и связанные с содержанием лишь косвенно. В русском и в большинстве других языков отрезок речевого потока, соответствующий одному морфу, может члениться дальше на отдельные звуки, или фоны (от др.-греч. phone 'звук, голос'). Например, отрезок рук-, соответствующий корню слова рука, членится на три фона —р, у и к. Однако значение корня рук- не разла-
92
гается, конечно, на какие-либо элементы, которые можно было бы соотнести с каждым из этих трех фонов. Иными словами, нельзя ответить на вопрос: «Что значит р (или что значит у или к) в слове рука (или в корне рук-)?» По отдельности ни р, ни у, ни к здесь ничего не «значат», значение имеет только все сочетание р+ у+ к в целом. Фонам, выделяемым в потоке речи, в системе языка соответствуют фонемы. Фоны — конкретные экземпляры фонем. Так, в произнесенном кем-либо слове мама. — четыре фона, но только две фонемы (м и а), представленные каждая в двух экземплярах. Ниже мы увидим, что есть языки, в которых выделяются не фонемы, а так называемые силлабемы, или слогофонемы. Наблюдаются в языках и нелинейные единицы— явления, не вычленяемые в виде отрезков речевой цепи (например, ударение, см. § 76 и след.). Языковыми знаками можно считать, конечно, только значащие, двусторонние единицы, и, прежде всего слово, (лексему) и морфему. Значение, выражаемое словом или морфемой, есть содержание соответствующего знака. Материальным экспонентом знака является звучание (вообще, план выражения) слова или морфемы. В частном случае экспонент может быть нулевым: например, отсутствие окончания в форме ворон есть показатель значения именительного падежа единственного числа (ср. другие формы того же слова—ворона, ворону, вороном, вороны, снабженные положительными, т. е. ненулевыми, окончаниями). Высшая языковая единица — предложение — чаще всего есть некая комбинация языковых знаков, создаваемая по определенной модели в процессе порождения высказывания. Фонемы, будучи единицами односторонними, не являются знаками, но служат «строительным материалом» для знаков, точнее — для экспонентов знаков. Известный языковед Луи Ельмслев (1899—1965) называл фонемы «фигурами плана выражения», «фигурами, из которых строятся знаки». В определенных случаях экспонент морфемы и даже слова состоит всего из одной фонемы. Таковы окончания -а, -у, -ы в разных формах слова ворон или предлоги к, у, с, союзы и, а и т. д. Но эти случаи, конечно, не стирают
93
принципиального различия между фонемой и знаковыми (двусторонними) единицами языка, так же как случаи однословных (и одноморфемных) предложений не стирают принципиального различия между предложением и словом (или морфемой). Многоярусность языковой структуры обеспечивает существенную экономию языковых средств при выражении разнообразного мыслительного содержания. Всего из нескольких десятков фонем, с помощью их различных комбинаций, язык создает экспоненты для тысяч морфем (для многих сотен корней, для десятков префиксов, суффиксов и окончаний). Сочетаясь различным образом, морфемы составляют уже сотни тысяч слов со всеми их грамматическими формами. Поистине, как говорил Ёльмслев, «язык организован так, что с помощью горстки фигур и благодаря их все новым и новым расположениям может быть построен легион знаков» Но экономия языковых средств особенно наглядно выступает при построении высказывания. Комбинируясь по-разному в зависимости от содержания нашей речи, слова образуют уже миллионы и миллиарды предложений. Так многоярусность языковой структуры делает языка очень экономичным и гибким орудием, обеспечивающим удовлетворение выразительны потребностей общества. Между языковыми единицами одного уровня (словом и словом, морфемой и морфемой, фонемой и фонемой) существуют отношения двух видов — парадигматические и синтагматические. 1. Парадигматические отношения — это отношения взаимной противопоставленности в системе языка между единицами одного уровня, так или иначе связанными по смыслу. На этих отношениях основываются парадигматические ряды (парадигмы) типа ворон—ворона—ворону и т.д. (грамматическая падежная парадигма, в которой противопоставлены друг другу морфемы — окончания разных падежей); кричу—кричишь—кричит (грамматическая личная парадигма, друг другу противопоставляются личные окончания); ворон — сокол — ястреб — коршун и т. д. (лексическая парадигма, друг другу
94
противопоставлены слова, обозначающие хищных птиц)'. В нашей речевой деятельности мы в зависимости от смысла, который хотим выразить, все время выбираем тот или иной член из парадигматического ряда. 2. Синтагматические отношения — это отношения, в которые вступают единицы одного уровня, соединяясь друг с другом в процессе речи или в составе единиц более высокого уровня. Имеется в виду, во-первых, самый факт сочетаемости (ворон соединяется с формой кричит, но не с формами кричу и кричишь, с прилагательным старый, но не с наречием старо; сочетаясь с летит, кричит и многими другими глаголами, нормально не сочетается с поет или кудахчет; мягкие согласные в русском языке соединяются с последующим и, но не с последующими). Во-вторых, имеются в виду смысловые отношения между единицами, совместно присутствующими в речевой цепи (например, в старый ворон слово старый служит определением к ворон)., воздействие единиц друг на друга (звук «ч» в кричу выступает в огубленном варианте. Итак, мы признали знаками такие значащие единицы языка, как слова и морфемы. Посмотрим подробнее, что же у них общего со знаками искусственных знаковых систем. Экспоненты морфем и слов, как и экспоненты дорожных и иных знаков, материальны: в процессе речи морфемы и слова воплощаются в звуковой материи, в звучании (а при письменной фиксации — в материальном начертании). Все морфемы и слова обладают, как и неязыковые знаки, тем или иным содержанием: в сознании людей, знающих язык, они связываются с соответствующими предметами и явлениями, вызывают мысль об этих предметах и явлениях и, таким образом, несут определенную информацию (обычно частицу общей информации, заключенной в высказывании). Подобно неязыковым знакам, морфемы языка и его слова участвуют в разнообразных противопоставлениях. Именно в силу противопоставления, как и в искусственных знаковых системах, возможны случаи нулевого экспо-
95
нента, а у положительных экспонентов не все материальные свойства являются существенными: будет ли слово ворон произнесено басом или дискантом, с «обычным» или с картавым р, это не отразится на его понимании. Как и в искусственных системах, связь между экспонентом и содержанием языкового знака может быть либо чисто условной, либо в какой-то степени мотивированной. Но в языковых знаках изобразительная мотивированность экспонента встречается относительно редко, главным образом в звукоподражательных словах (кукушка, мяукать и т. п.), точнее - в их корневых морфемах (куку-, мяу-). Большинство же знаков языка характеризуется чисто традиционной связью между экспонентом и содержанием (то, что называют «описательной мотивированностью»,— явление другого порядка). Мы видели, что содержание знаков искусственных систем есть отражение в сознании человека предметов, явлений, ситуаций действительности и что знаки эти служат средством обобщения и абстракции. Это в еще большей мере относится к знакам языка, фиксирующим результаты абстрагирующей работы человеческого мышления. Только так называемые имена собственные (Нева, Эльбрус, Саратов, Софокл) обозначают (и, следовательно, отражают в своем содержании) индивидуальные предметы (определенную реку, определенную гору и т. д.). Все остальные языковые знаки обозначают классы предметов и явлений, и содержание этих знаков представляет собой обобщенное отражение действительности. 6. Язык и искусственные знаковые системы. Сходства и различия. Итак, знаки языка во многом сходны со знаками других знаковых систем, искусственно созданных людьми. Сходство это таково, что язык, без сомнения, нужно считать системой знаков и правил их функционирования. Вместе с тем язык - знаковая система особого рода, заметно отличающаяся от искусственных систем. Прежде всего, язык — универсальная знаковая система. Он обслуживает человека во всех сферах его жизни и деятельности и потому должен
96
быть способен выразить любое новое содержание, которое понадобится выразить. Искусственные системы, рассмотренные нами выше, не таковы. Все они — специальные системы с узкими задачами, обслуживающие человека лишь в определенных сферах, в определенных типах ситуаций. Все типы ситуаций, для которых созданы эти искусственные системы, в принципе предусмотрены заранее при создании системы. Следовательно, количество содержаний, передаваемых знаками такой системы, точно ограничено, конечно. Если возникает потребность выразить какое-то новое содержание, требуется специальное соглашение, вводящее в систему новый знак, т. е. изменяющее саму систему. Знаки в искусственных системах либо вовсе не комбинируются между собой в составе одного «сообщения» (например, не сочетаются поднятое и опущенное плечо семафора), либо же комбинируются в строго ограниченных рамках, и эти комбинации обычно точно фиксируются в виде стандартных сложных знаков (ср. запрещающие дорожные знаки, в которых круглая форма и красная кайма обозначают запрет, а изображение внутри круга указывает, что именно запрещается). Напротив, количество содержаний, передаваемых средствами языка, в принципе безгранично. Эта безграничность создается, во-первых, очень широкой способностью к взаимному комбинированию и, во-вторых, безграничной способностью языковых знаков получать по мере надобности новые значения, не обязательно утрачивая при этом старые. Отсюда — широко распространенная многозначность языковых знаков: петух— птица и петух — 'запальчивый человек, забияка'. Далее, язык — система, по своей внутренней структуре значительно более сложная, чем рассмотренные искусственные системы. Сложность проявляется здесь уже в том, что целостное сообщение лишь в редких случаях передается одним целостным языковым знаком вроде приведенного выше Стоп! Такая передача одним знаком возможна лишь для некоторых сообщений. Обычно же сообщение, высказывание есть некая комбинация большего или меньшего числа знаков. Это комбинация свободная, создаваемая говорящим в момент речи, комбинация, не существующая заранее, не стандарт-
97
ная (хотя и строящаяся по определенным «образцам» — моделям предложений). Языковой знак, как правило, есть, следовательно, не целое высказывание, а лишь компонент высказывания; как правило, он дает не целостную информацию, соответствующую определенной ситуации, а лишь частичную информацию, соответствующую отдельным элементам ситуации, на которые этот знак указывает, которые он выделяет, называет и т. д. При этом знак, в свою очередь, может быть простым, элементарным (т. е. морфемой) или сложным (многоморфемным словом, так называемым устойчивым сочетанием слов вроде белый гриб). Некоторые языковые знаки являются «пустыми», т. е. не обозначают никаких «внеязыковых реальностей». Эти знаки выполняют чисто служебные функции. Так, окончания прилагательных в русском языке обычно функционируют лишь как показатели синтаксической связи (согласования) данного прилагательного с определяемым существительным (новый журнал - новая газета - новое письмо); немецкая приинфинитивная частица zu есть, собственно, лишь показатель зависимости инфинитива от другого слова в предложении и т. д. Сложность структуры языка проявляется, далее, в том, что в языке есть не только ярус, лежащий «выше» знакового — ярус предложений и свободных (переменных) словосочетаний вроде белая простыня, но также и ярус» лежащий «ниже» знакового, ярус «незнаков», или «фигур», из которых строятся (и с помощью которых различаются) экспоненты знаков. Мы здесь не говорим о письме. Развитое письмо представляет собой знаковую систему, непосредственно связанную с языком и во многом воспроизводящую его специфические черты. Кроме того, каждый язык складывался и изменялся стихийно, на протяжении тысячелетий. Поэтому в каждом языке немало «нелогичного», «нерационального» или, как говорят, между планом содержания и планом выражения нет симметрии. Во всех языках немало знаков с полностью совпадающими экспонентами, так называемых омонимов, например лук (растение) и лук (оружие), что следует отличать от многозначности, когда один знак (например, петух), помимо своего «прямо-
98
го» значения обладает еще другим, логически выводимым из первого ('забияка'). Иногда язык допускает разное осмысление одного и того же сочетания знаков. Так, Я знал его еще ребенком может означать 'когда он был ребенком* и 'когда я был ребенком'; приглашение писателя может означать, что писатель кого-то пригласил либо же что кто-то пригласил писателя; английская фраза Flying planes may be dangerous может означать 'Вождение самолетов может быть опасно' и 'Летающие самолеты могут быть опасными'. Встречаются в языках и знаки, полностью совпадающие по содержанию, так называемые абсолютные синонимы, например огромный и громадный. При всей принципиальной экономичности своей структуры язык оказывается иногда очень расточительным и в пределах одного сообщения выражает одно и то же значение несколько раз. Так, в предложении «Вчера мы водили нашу маленькую внучку в цирк» значение множественного числа выражено дважды: словом мы и окончанием -и в глаголе; значение женского рода (здесь можно сказать — женского пола) четыре раза: суффиксом в слове внучка (ср. внук) и тремя окончаниями (-у, -ую, -у); значение прошедшего времени — дважды, один раз в более общем виде (суффиксом -л в глаголе), а другой раз— более точно (словом вчера). Подобная избыточность не является, однако, недостатком: она создает необходимый «запас прочности» и позволяет принять и правильно понять речевое сообщение даже при наличии помех. Наконец, в отличие от знаков искусственных систем в значение языковых знаков нередко входит эмоциональный момент (ср. ласковые слова, и, напротив, ругательства, так называемые суффиксы эмоциональной оценки, наконец, интонационные средства выражения эмоций). ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 1. Теория происхождения языка 2. Основные закономерности в развитии языков 3. Свойства языкового знака
99
Литература: 1. Ахунзянов Э. М. Общее языкознание. - Казань, 1981. 2. Выготский Л. С. Мышление и речь. - М., 1996. 3. Касевич В. Б. Элементы общей лингвистики. - М., 1997. 4. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М., 1975. 5. Реформатский А.А. Введение в языковедение. - М., 1967. 6. Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику. - Л., 1984. 7. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики /Труды по языкознанию. - М., 1977 8. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Пер. с фран. - М., 1974 9. Солнцев В.М. Языковой знак и его свойства // Вопросы зыкознания. - 1977. - №2 10. Шанский М.Н. В мире слов. – М.: Просвещение, 1978 11. Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Языковая система и речевая деятельность. - Л., 1974.
100
Лекция 3. ФОНЕТИКА И ФОНОЛОГИЯ План: 1. Фонетика и фонология: определение, предмет, объект 2. Акустический аспект фонетики 3. Строение речевого аппарата, артикуляция 4. Классификация звуков речи 5. Видоизменения звуков в потоке речи 6. Понятие фонемы, ее функции, варианты; классификация фонем 7. Слог и слогоделение 8. Просодические средства языка 1. Фонетика - это раздел языкознания, изучающий звуковую сторону языка. К ней относятся все звуковые средства языка, то есть не только звуки и их комбинации, но и ударение и интонация. В зависимости от того объема материала, который является предметом непосредственного исследования фонетистов, различаются общая фонетика, сопоставительная фонетика и частная фонетика отдельных языков. Общая фонетика исследует закономерности, характерные для звуковой стороны любого языка. Сопоставительная фонетика занимается выявлением общего и особенного в звуковой стороне двух или нескольких сопоставляемых или сравниваемых языков. Фонетика отдельных языков изучает особенности звуковой стороны отдельного языка в возможно более полном объеме. В свою очередь в фонетике отдельных языков различаются историческая фонетика и описательная фонетика. Историческая фонетика конкретного языка изучает историю звуковых средств данного языка в той мере, в какой она отражена в памятниках письменности на этом языке, диалектной речи и т.д. Описательная фонетика исследует звуковые средства отдельного языка в определенный период его истории или в современном состоянии.
101
В фонетике выделяются такие частные дисциплины, как акустическая фонетика; артикуляционная фонетика; перцептивная фонетика; функциональная фонетика, или фонология; акцентология, или учение о словесном ударении; интонология, или учение об интонации: - акустическая фонетика исследует чисто физические особенности (характеристики, параметры) звуков речи отдельных языков; - артикуляционная фонетика исследует деятельность человеческого речевого аппарата, физиологию речи, в результате которой производятся звуки; - перцептивная фонетика рассматривает особенности восприятия звуков речи человеческим органом слуха; - функциональная фонетика, или фонология, изучает функции, которые звуки речи выполняют в составе звучаний, образующих материальную, воспринимаемую сторону значащих единиц языка: морфем, слов и их форм. Таким образом, между терминами фонетика и фонология нельзя ставить знак равенства: фонология - это лишь часть фонетики, частная дисциплина, которая изучает звуки речи как средство общения, функции звуков речи, фонемы. Согласно одной точке зрения, фонологию нередко выделяют как отдельную от фонетики дисциплину. В таких случаях два первых раздела фонетики (в широком смысле) - акустика речи и физиология речи объединяются в фонетику (в узком смысле), которая противопоставляется фонологии. Согласно другой точке зрения, противопоставления фонетики и фонологии делать не следует. Просто фонология - это более: высокая, совершенная ступень развития фонетики. Фонология не исчерпывается только установлением числа и соотношения фонем в системе языка, а исследует все реальное распределение этих фонем и их групп по речевым позициям, с учетом всех возникающих вариаций и: вариантов, нейтрализации и т. д. При этом фонология, как и любая иная наука, может пользоваться данными любых других наук, хотя бы и неродст-
102
венных, например акустики, анатомии, физиологии, отнюдь не претендуя включать эти почтенные науки в языкознание. В кругу остальных языковедческих единиц - грамматики, лексикологии фонетика занимает равноправное с ними положение как самостоятельная наука. Она взаимодействует, прежде всего, с грамматикой. Это взаимодействие обусловлено тем, что одни и те же звуковые особенности звуковой формы языковых явлений оказываются существенными не только для звуковой стороны языка, но и для некоторых участков его грамматического строя. Например, определенные виды чередований оказываются морфологизованными, то есть используются при образовании разных форм одних и тех же слов или разных слов от одних и тех же корневых морфем (ср. в русском языке: будить - бужу, водить - вожу, друг- дружок или в немецком языке: sprechensprach, stechen-stach). 2. Акустический аспект фонетики. Раздел фонетика «акустика речи» изучает физические признаки речи. Звуки речи - это колебания воздушной среды, вызванные органами речи. Звуки делятся на тоны (музыкальные звуки) и шумы (немузыкальные звуки). Тон - это периодические (ритмичные) колебания голосовых связок. Шум - это непериодические (неритмичные) колебания звучащего тела, например, губ. Гласные состоят из тона, т.е. голоса при отсутствии преграды, а согласные из шума (или шума и тона), т.е. с участием преграды. Звуки речи различаются по высоте, силе и длительности. Высота звука - это число колебаний в секунду (герц). Она зависит от длины и натянутости голосовых связок. Более высокие звуки имеют более короткую волну. Человек может воспринимать частоту колебаний, т.е. высоту звука в диапазоне от 16 до 20 000 герц. Один герц - одно колебание в секунду. Звуки ниже этого диапазона (инфразвуки) и выше этого диапазона
103
(ультразвуки) человек не воспринимает в отличие от многих животных (кошки и собаки воспринимают до 40 000 Гц и выше, а летучие мыши даже до 90 000 Гц). Основные частоты общения людей находятся в пределах обычно 500 4000 Гц. Голосовые связки производят звуки от 40 до 1700 Гц. Например, бас начинается обычно с 80 Гц, а сопрано определяется в 1300 Гц. Собственная частота колебаний барабанной перепонки - 1000 Гц. Поэтому самые приятные для человека звуки - шум моря, леса - имеют частоту около 1000 Гц. Диапазон колебаний звуков речи мужчины составляет 100 - 200 Гц в отличие от женщин, говорящих с частотой в 150 - 300 Гц (поскольку у мужчин голосовые связки в среднем 23 мм, а у женщин - 18 мм, а чем длиннее связки, тем ниже тон). Сила звука (громкость) зависит от длины волны, т.е. от амплитуды колебаний (величины отклонения от первоначального положения). Амплитуду колебаний создают напор воздушной струи и поверхность звучащего тела. Сила звука измеряется в децибелах. Шепот определяется в 20 - 30 дБ, обычная речь от 40 до 60 дБ, громкость крика доходит до 80 - 90 дБ. Певцы могут петь с силой до 110 - 130 дБ. В книге рекордов Гиннеса зафиксирован рекорд четырнадцатилетней девочки, перекрывшей криком взлетающий авиалайнер с громкостью двигателей в 125 дБ. При силе звука свыше 130 дБ начинается боль в ушах. Разным звукам речи свойственна разная сила. Мощность звука зависит от резонатора (резонаторной полости). Чем меньше ее объем, тем больше мощность. Но, напр., в слове «пила» гласная [и], будучи безударной и имея вообще меньшую мощность, звучит сильнее на несколько децибел, чем ударная [а]. Дело в том, что более высокие звуки кажутся более громкими, а звук [и] выше, чем [а]. Таким образом, звуки одинаковой силы, но различной высоты воспринимаются как звуки различной громкости. Следует отметить, что сила звука и громкость не равнозначны, поскольку громкость - это воспри-
104
ятие интенсивности звука слуховым аппаратом человека. Ее единица измерения - фон, равный децибелу. Длительность звука (время колебания) измеряется в миллисекундах. Звук имеет сложный состав. Он состоит из основного тона и обертонов (резонаторных тонов). Основной тон - это тон, порожденный колебаниями всего физического тела. Обертон - частичный тон, порожденный колебаниями частей (половины, четверти, восьмой и т.д.) этого тела. Обертон («верхний тон») всегда выше основного тона в кратное число раз, отсюда и его название. Напр., если основной тон - 30 Гц, то первый обертон будет составлять 60, второй 90, третий - 120 Гц и т.д. Он вызывается резонансом, т.е. звучанием тела при восприятии звуковой волны, имеющей частоту одинаковую с частотой колебаний этого тела. Обертоны обычно слабы, но усиливаются резонаторами. Интонация речи создается изменением частоты основного тона, а тембр - изменением частоты обертонов. Тембр - это своеобразная окраска звука, создаваемая обертонами. Он зависит от соотношения основного тона и обертонов. Тембр позволяет отличать один звук от другого, различать звуки различных лиц, мужскую или женскую речь. Тембр у каждого человека строго индивидуален и уникален как отпечаток пальцев. Иногда этот факт используется в криминалистике. Форманта - это обертоны, усиленные резонаторами, которые характеризуют данный звук. В отличие от голосового тона форманта образуется не в гортани, а в резонирующей полости. Поэтому она сохраняется и при шепоте. Другими словами, это полоса концентрации частот звука, получающая наибольшее усиление благодаря влиянию резонаторов. При помощи формант мы можем количественно отличать один звук от другого. Эту роль выполняют речевые форманты - самые важные в спектре гласного звука первые две форманты, наиболее близкие по частоте к основному тону. Причем для голоса
105
каждого человека характерны свои голосовые форманты. Они всегда выше первых двух формант. Формантная характеристика согласных очень сложна и трудноопределима, но гласные с достаточно надежностью могут характеризоваться при помощи двух первых формант, которые соответствуют приблизительно артикуляционным признакам (первая форманта - степени подъема языка, а вторая - степени продвинутости языка). Следует только иметь в виду, что приводимые количественные данные приблизительны, даже условны, так как исследователи дают различные данные, но соотношения гласных при расхождении в цифрах остаются у всех примерно одинаковыми, т.е. первая форманта, например, у гласной [и] всегда будет меньше, чем у [а], а вторая больше. Частотные характеристики звуков подвижны, так как форманты соотносятся с основным самым низким тоном, а он тоже изменчив. Кроме того, в живой речи у каждого звука может быть несколько формантных характеристик, так как начало звука может отличаться от середины и окончания по формантам. Слушателю очень трудно определять звуки, выделенные из потока речи. 3. Строение речевого аппарата. Раздел фонетики, изучающий устройство речевого аппарата называется антропофоника или физиология речи. Она изучает биологические признаки речи, т.е. работу, производимую человеком при произнесении (артикуляции) или восприятии звуков речи. Устройство речевого аппарата человека. Общаясь при помощи языка, человек произносит звуки и воспринимает их. Для этих целей он пользуется речевым аппаратом - совокупностью органов человеческого организма, приспособленная для производства и восприятия речи. Речевой аппарат в широком смысле охватывает: 1)
центральную нервную систему,
2)
органы слуха и зрения,
3)
органы речи.
106
Центральная нервная система представлена головным мозгом, который через моторный центр речи (зона Брока) посылает определенные импульсы через нервную систему к органам произнесения (артикуляции) речи; К органам речи, или речевому аппарату в узком смысле, относят: •
дыхательный аппарат (легкие, бронхи, трахея, диафрагма и грудная
клетка), который создает воздушную струю, обеспечивающую образование звуковых колебаний, необходимых для артикуляции; •
органы произ-
несения
(артикуля-
ции) речи, которые обычно
называют
также органами речи (в узком смысле). По роли в произнесении звуков органы речи разделяются на активные и пассивные; - активные
органы
речи
производят те или иные движения, необходимые для образования звуков, и имеют тем самым особо важное значение для их формирования. К активным органам речи относятся: голосовые связки, язык, губы, мягкое небо, язычок, задняя спинка зева (фаринкс) и вся нижняя челюсть; - пассивные органы не производят самостоятельной работы при звукообразовании и выполняют лишь вспомогательную роль. К пассивным органам речи относятся зубы, альвеолы, твердое небо и вся верхняя челюсть. Основные положения гоГортань и голосовые связки (поперечный лосовых связок разрез)
107
Голосовые связки находятся в гортани. Гортань представляет собой верхнюю часть трахеи, и состоит из следующих хрящей трех видов, соединенных друг с другом: •
перстневидный хрящ, расположенный ниже других хрящей. Спереди
он уже, а сзади шире; •
щитовидный хрящ, расположенный наверху спереди (у мужчин он
выступает как кадык, или адамово яблоко, потому что две образующие его пластины составляют угол 90 градусов, а у женщин - 110), закрывает спереди и по бокам перстневидный хрящ; •
парный черпаловидный хрящ в виде двух треугольников, располо-
женных сзади сверху. Они могут раздвигаться и сдвигаться. Между черпаловидным и щитовидным хрящом находятся слизистые складки, которые и называются голосовыми связками. Они сходятся и расходятся при помощи черпаловидных хрящей, образуя голосовую щель различной формы. При неречевом дыхании и при произнесении глухих звуков они раздвинуты и расслаблены. Щель при этом имеет вид треугольника. •
При произнесении гласных, сонорных, звонких согласных они снача-
ла напрягаются и сближаются, а затем раздвигаются и сдвигаются, пропуская толчок воздуха. При этом они вибрируют. •
При произнесении английского или немецкого [h] и некоторых гор-
танных звуков (например, в арабском языке), а также при шепоте они сближены, но расслаблены, и воздух проходит через них с трудом. Голосовые связки при этом не колеблются. У мужчин, как говорилось выше, голосовые связки длиннее (23 мм в среднем) и толще, чем у женщин (18 мм).
108
Человек говорит на выдохе, на вдохе только кричат ослы: «иа». Вдох используется также при зевании. Люди с ампутированной гортанью тоже способны говорить так называемым пищеводным голосом, используя в качестве гортани мышечные складки в пищеводе. Для образования звука большое значение имеет ротовая (надгортанная) полость, в которой образуются шумы и резонаторные тоны, важные для создания тембра. При этом большую роль играют размер и форма рта и носа. Язык представляет собой подвижный орган, выполняющий две речевые функции: 1) в зависимости от своего положения он меняет форму и объем резонатора; 2) создает преграды при произнесении согласных. Губы и язычок также выполняют функцию создания преграды. Мягкое небо в поднятом положении запирает вход в носовую полость, при этом звуки не будут иметь носовой призвук. Если же мягкое небо опущено, то воздушная струя свободно проходит через нос, и в результате возникает носовой резонанс, характерный для носовых гласных, сонантов Русские и латинские названия органов речи и их производные Язык
lingua
лингвистический
Губы
labia
лабиальный, лабиализованный
Зубы
dentes
дентальный
Альвеолы
alveoli (желобки)
альвеолярный
Твердое нёбо
palatum
палатальный
Мягкое нёбо
velum (парус)
велярный
Язычок
uvula (виноградинка)
увулярный
Нос
nasus
назальный
Зев (глотка)
pharynx
фарингальный
Гортань
larynx
ларингальный
Артикуляция звука речи. Артикуляция звуков речи - это работа органов речи, необходимая для произнесения звука. Для образования каждого звука речи необходим комплекс работ органов речи в определенной последовательности, то есть нужна вполне определенная артикуляция. Артикуляция звука речи складывается из набора движений и состояний органов речи - артикуляционного комплекса; поэтому артикуляционная ха-
109
рактеристика звука речи оказывается многомерной, охватывая от 3 до 12 различных признаков. Сложность артикуляции звука состоит также в том, что она является процессом, в котором различают три фазы артикуляции звука: 1) приступ (экскурсия) состоит в том, что органы речи переходят из спокойного состояния в положение, необходимое для произнесения данного звука; 2) выдержка - это сохранение положения, необходимого для произнесения звука. 3) отступ (рекурсия) –артикуляция состоит в переводе органов речи в спокойное состояние. Классификация звуков речи основывается на акустической и анатомофизиологической характеристике звуков. В каждом языке обычно содержится около 50 звуков речи. 1). С акустической точки зрения, они делятся на гласные, состоящие из тона, и согласные, образованные шумом (или шум + тон). При произнесении гласных воздух проходит свободно без препятствий, а при артикуляции согласных обязательно имеется какая-то преграда и определенное место образования - фокус. При образовании гласных голос преобладает над шумом, тогда как при образовании большинства согласных (за исключением сонорных) соотношение оказывается противоположным: шум доминирует над голосом. Наличие двух типов звуков речи (гласных и согласных), различающихся по артикуляции, заставляет составлять классификацию гласных отдельно от классификации согласных. Как видно из их названия, гласные образуются с помощью голоса, т.е. они всегда сонорные (от лат. sonus - звук).
110
2). Артикуляционное различие гласных и согласных состоит в различной напряженности произносительного аппарата и отсутствии или наличии фокуса образования. 3). Но основное различие гласных и согласных состоит в их роли в слогообразовании. Гласный звук всегда образует вершину слога, является сонантом, согласный сопутствует сонанту, является консонантом. Совокупность гласных в языке носит название вокализм, а совокупность согласных - консонантизм. Классификация гласных Гласные классифицируются по следующим основным артикуляционным признакам: 1). Ряд, т.е. в зависимости от того, какая часть языка приподнимается при произношении. При подъеме передней части языка образуются передние гласные (и, э), средней - средние (ы), задней - задние гласные (о, у). 2). Подъем, т.е. в зависимости от того, как высоко приподнята спинка языка, образуя резонаторные полости различного объема. Различаются гласные открытые, или, иначе говоря, широкие (а) и закрытые, то есть узкие (и, у). В некоторых языках, напр., в нем. и фр.яз., близкие по артикуляции звуки различаются только по небольшой разнице в подъеме языка. Ср. открытое [ε] в словах denn (нем.); fait, pret (фр.); и закрытое [е] в словах Meer (нем.); fée, pré (фр.). 3). Лабиализация – участие губ в артикуляции звука. В зависимости от того, сопровождается ли артикуляция звуков округлением вытянутых вперед губ или нет, различаются огубленные (губные, лабиализованные), напр., [o], [u] и неогубленные гласные, напр., [i], [ε]. 4). Назализация – наличие особого «носового» тембра, возникающего в зависимости от того, опущена небная занавеска, позволяя струе воздуха проходить одновременно через рот и нос, или нет. Носовые (назализованные)
111
гласные, напр., [õ], [ã], произносятся с особым «носовым» тембром. Гласные в большинстве языков - неносовые (образуются при поднятой небной занавеске, закрывающей путь струе воздуха через нос), но в некоторых языках (фр., польский, португальский, старославянский) наряду с неносовыми широко используются носовые гласные. 5). Долгота. В ряде языков (анг., нем., лат., древнегреческий, чешский, венгерский, финский) при одинаковой или близкой артикуляции гласные образуют пары, члены которых противопоставляются по длительности произнесения, т.е. различаются, напр., краткие гласные: [а], [i], [o], [u] и долгие гласные: [а:], [ i:], [o:], [u:]. В латинском и древнегреческом языках это явление используется в стихосложении: на соотношении долгих и кратких слогов основаны различные стихотворные размеры (гекзаметр, дактиль), которым соответствуют современные стихотворные размеры, в основе которых - динамическое ударение. Это хорошо видно по первым словам поэмы «Энеида» Вергилия, написанной дактилем (шестистопным гекзаметром): Arma virumque cano (выделены долгие слоги) Arma virumque cano (выделены динамические ударения) 6). Дифтонгизация Во многих языках гласные делятся на монофтонги и дифтонги. Монофтонг - это артикуляционно и акустически однородный гласный. Дифтонг - сложный гласный звук, состоящий из двух звуков, произносимых в один слог. Это особый звук речи, у которого артикуляция начинается иначе, чем заканчивается. Один элемент дифтонга всегда сильнее другого элемента. Дифтонги бывают двух видов - нисходящие и восходящие. У нисходящего дифтонга первый элемент сильный, а второй слабее. Такие дифтонги характерны для анг. и нем. яз.: time [ai], Zeit [ai]. У восходящего дифтонга первый элемент слабее второго. Такие дифтонги типичны для французского, испанского и итальянского языков: pied [je], bueno [we], chiaro [ja].
112
Напр., в таких именах собственных, как Пьер, Пуэрто-Рико, Бьянка. В рус. яз. дифтонгов нет. Нельзя считать дифтонгами сочетание «гласный + й» в словах «рай», «трамвай», так как при склонении этот квазидифтонг разрывается на два слога, что невозможно для дифтонга: «трамва-ем, раю». Но в рус. яз. встречаются дифтонгоиды. Дифтонгоид - это ударный неоднородный гласный, имеющий в начале или конце призвук другого гласного, артикуляционно-близкого к основному, ударному. Дифтонгоиды имеются в русском языке: дом произносится «ДуоОоМ». Классификация согласных Имеются 4 основных артикуляционных признака согласных. 1). Соотношение шума и голоса По соотношению шума и голоса при их образовании согласные делятся на три группы: •
Сонанты, у которых голос преобладает над шумом (м, н, л, p).
•
Шумные звонкие. Шум преобладает над голосом (б, в, д, з, ж).
•
Шумные глухие, которые произносятся без голоса (п, ф, т, с, ш ).
2). Способ артикуляции Суть этого способа - в характере преодоления преграды. •
Смычные согласные образуются путем смычки, образующей прегра-
ду воздушной струе. Они подразделяются на три группы: a. взрывные. У них смычка завершается взрывом (п, б, т, д, к, г); b. аффрикаты. У них смычка без взрыва переходит в щель (ц, ч); c. смычные носовые, у которых смычка без взрыва (м, н). •
Щелевые согласные образуются трением струи воздуха, проходящей
через проход, суженный преградой. Их также называют фрикативными (латинское «frico» - тру) или спирантами (латинское «spiro» - дую) : (в, ф, с, ш, х); •
Смычно-щелевые, к которым относятся следующие сонанты:
113
a. боковые (л), у которых сохраняются смычка и щель (бок языка опущен); b. дрожащие (р), с попеременным наличием смычки и щели. 3). Активный орган По активному органу согласные делятся на три группы: •
Губные двух видов:
a. губно-губные (билабиальные) (п, б, м) b. губно-зубные (в, ф) •
Язычные согласные, которые делятся на переднеязычные, среднеязыч-
ные и заднеязычные; a. переднеязычные делятся на (по положению кончика языка):
дорсальные (латинское dorsum - спинка): передняя часть спинки язы-
ка сближается с верхними зубами и передним небом (с, д, ц, н);
апикальные (лат. арех - вершина, кончик), альвеолярные: кончик язы-
ка сближается с верхними зубами и альвеолами (л, анг. [d]);
какуминальные (лат. cacumen - верхушка), или двухфокусные, при ар-
тикуляции которых кончик языка загнут кверху (ш, ж, ч) к переднему небу, а задняя спинка поднята к мягкому небу, т.е. имеется два фокуса образования шума. b. хотя у среднеязычных согласных средняя часть языка сближается с твердым небом, они воспринимаются как мягкие (й); это явление называется также палатализацией; c. к заднеязычным согласным относятся (к, ч). Заязычные делятся на три группы:
язычковые (увулярные), например, французское [r];
глоточные (фарингальные) - украинское (г), немецкое [h];
гортанные: как отдельные звуки они имеются в арабском языке.
4). Пассивный орган По пассивному органу, т.е. месту артикуляции, различаются зубные (дентальные), альвеолярные, палатальные и велярные. При сближении спин-
114
ки языка с твердым небом, образуются мягкие звуки (й, ль, ть, сь и т.д., т.е. палатальные). Велярные звуки (к, г) образуются сближением языка с мягким небом, что придает согласному твердость. 6. Видоизменения звуков в потоке речи: 1. Комбинаторные. В зависимости от соседства других звуков. 2. Позиционные изменения. Связанные с положением в неударенном слоге, в конце слова и т.д. Комбинаторное звуковое варьирование Аккомодация. Аккомодация - это приспособление артикуляции согласных под влиянием гласных и гласных под влиянием согласных. Существует два вида аккомодации - прогрессивная и регрессивная. Экскурсия - начало артикуляции. Рекурсия - конец артикуляции. Прогрессивная аккомодация - рекурсия предыдущего звука влияет на экскурсию последующего. Напр., в русском языке гласные «а», «о», «у» после мягких согласных более продвинутые (мат - мят, мол - мел, лук - люк). Регрессивная аккомодация - на рекурсию предыдущего звука влияет экскурсия последующего. Напр., в русском языке гласный в соседстве с «м» или «н» назализируется (в слове «дом» артикуляция «м» предвосхищается назализацией гласного «о», а в слове «брату» «т» произносится с огублением перед «у»). Ассимиляция и её виды. 1) Консонантная и вокалическая ассимиляция Консонантная ассимиляция - уподобление согласного согласному, напр. в слове «лодка» звонкий согласный «д» заменяется глухим «т» - («лотка»). Вокалическая ассимиляция - уподобление гласного гласному, напр., вместо «бывает» в просторечии часто говорится «быват». 2) Прогрессивная и регрессивная ассимиляция
115
Прогрессивная ассимиляция - предшествующий звук влияет на последующий. В рус. яз. прогрессивная ассимиляция очень редка, напр., диалектное произношение слова «Ванька» как «Ванькя». Прогрессивная ассимиляция часто встречается в англ. (cats, balls), фр.- subsister, нем., баш. (ат + лар = аттар) и других языках. Регрессивная ассимиляция - последующий звук влияет на предшествующий. Она наиболее характерна для русского языка «лодка [лотка]», водка [вотка], «встал в три [фстал ф три]» В анг. «newspaper» [z] под влиянием [р] переходит в [s], во фр. absolu [b] - в [p], нем. Staub завершается [p]. В баш. «китеп бара» (уходит) переходит в «китеббара».
3) Полная и неполная ассимиляция Примером полной ассимиляции может служить само слово «ассимиляция» [ad (к) + simil (похожий, одинаковый) + atio (суффикс) = assimilatio)]. Аналогичный пример ассимиляции - «агглютинация» [ad + glutin (клей) + atio = agglutinatio]. Рус. сшить [шшыть], высший (вышший), анг. cupboard «шкаф», «буфет» произносится [´k bэd]. Нем. Zimber перешло в Zimmer «комната», selbst «сам» произносится [zelpst].
При неполной ассимиляции звук теряет только часть своих признаков, напр., «кде - где», «седесь - здесь», где согласные теряют признак звонкости. 4) Дистактная и контактная ассимиляция Дистактная ассимиляции. Один звук влияет на другой на расстоянии, хотя они отделены друг от друга другими звуками. Рус. хулиган - хулюган (просторечие), англ. foot «нога» - feet «ноги», goose «гусь» - geese «гуси». В древнеанг. яз. fori (мн. число от fot «нога»), «i» изменил гласный корня, а затем отпал. То же в нем. яз.: Fuss «нога»- Fusse «ноги», Gans «гусь»- Gänse «гуси».
При контактной ассимиляции взаимодействующие звуки находятся в непосредственном контакте. 5) Сингармонизм
116
Сингармонизм (гармония гласных) - дистактная прогрессивная ассимиляция по ряду и лабиализации. Гласные суффиксов и обычно непервых слогов слова уподобляются по ряду или по огубленности (гласные переднего ряда - гласным переднего, гласные заднего ряда - гласным заднего ряда), т.е. напр., в простом слове могут быть только гласные «и», «э» или только «у», «о». Это явление свойственно, напр., языкам тюркской семьи языков (турецкий, башкирский, татарский, узбекский и другие), угро-финским языкам (венгерский, финский и другие), а также одному из древнейших языков - шумерскому. Напр., бала (ребенок) + лар (окончание мн. ч.) = балалар. Здесь все гласные заднего ряда: гласный [а] в баш. яз. ближе к заднему ряду. Но для слова «кеше» (человек) окончание будет не «лар», а «лэр» - кешелэр. Буква э обозначает гласный переднего ряда [ае]. Еще примеры: венг. levelemben «в моем письме», Magyarorszagon «в Венгрии», köszönöm «спасибо» (сингармонизм по лабиализации), фин. talossa - «в доме», тур. evlerinde «в их доме». Следы сингармонизма отчетливо видны в заимствованных из тюркских языков рус. словах барабан, бурундук, карандаш, таракан и др.
Сингармонизм подчеркивает единство слова, но приводит к некоторому фонетическому однообразию слов. 6) Диссимиляция Это явление обратное ассимиляции. Представляет собой расподобление артикуляции двух одинаковых или подобных звуков. Феврарь перешло в февраль (ср. англ. February, нем. Februar, фр. fevrier), коридор - колидор (в просторечии), фр. couroir - couloir (рус. кулуар), велблюд - верблюд примеры дистактной диссимиляции. Контактная диссимиляция наблюдается в словах легко [лехко], скучно [скушно].
7) Метатеза (гр. перестановка) - взаимная перестановка звуков или слогов в пределах слова. Слово мармор (гр. µαρµαρος) перешло в рус. мрамор, талерка (нем. Teller или шведское talrik) - тарелка, долонь стала ладонь, творушка - ватрушка, каталажка -
117 такелаж, невро(-патолог) - нерв. Англ. thridda - third (третий), герм. brennen перешло в анг. burn (гореть), bridd - в bird (птица). Нем. Brennstein - Bernstein, фр. formaticu - fromage. Например, президент СССР Горбачев всегда произносил Арзебажан вместо Азербайджан - так ему было удобнее.
8) Гаплология (греч. ´απλοος [haplos] - простой) - упрощение слова вследствие диссимиляции, при которой происходит выпадение одинаковых или сходных слогов. Напр., минералология - минералогия, корненосый - курносый, близозоркий - близорукий, трагикокомедия - трагикомедия, стипепендия - стипендия. Но в самом слове гаплология - гаплологии (*гаплогия) нет. Анг. miners' rights вместо miners's rights (при совпадении одинаково звучащих формантов мн. числа и притяжательного падежа последний формант отпадает).
Позиционные изменения 1) Редукция. Изменение (ослабление) согласных и гласных звуков по качеству и количеству (долготе) в зависимости от места в слове, нахождения в безударных слогах и т.д. Рус. дом - дома - домоводство. В безударных слогах «о» подвергается редукции. Редукция может быть полной: Ваня - Вань, Иванович - Иваныч, Ивановна - Иванна. Анг. nama - name (второй гласный сначала редуцировался частично, а затем полностью, сохранившись в правописании). Good morning - g'morning morning. 2) Апокопа - отпадение звука в конце слова: чтобы - чтоб. 3) Синкопа - отпадение звука не на конце слова: Иванович - Иваныч. 4) Оглушение - потеря звонкости имеет место во многих языках. Обычно это объясняется преждевременным возвращением голосовых связок в состояние покоя, напр., рус. луга - луг [лук], труба - труб [труп]. Паразитические звуки 1) Протеза - появление звука в начале слова
118 Например, рус. осемь - восемь, ус(-еница) - гусеница, отчина - вотчина, исп. estudiante от лат. studens, estrella от Stella (звезда), баш. ыстакан, ыштан (стакан, штаны).
2) Эпентеза - появление звука в середине слова. Например, рус. Италия [Италийа] от Italia, Иоанн - Иван, в просторечии - какава, рубель, шпиён, баш. и тат. произношение «икс», «акт» как [икыс], [акыт].
3) Эпитеза - появление звука в конце слова: рус. песнь - песня. 4) Субституция. Замена звука чуждого данному языку звуком родного языка. Например, нем. Herzog - герцог, Hitler - Гитлер (звука, соответствующего нем. «h» нет в русском языке), анг. meeting - митинг (звук «ng» [η] отсутствует в русском языке), вместо фр. звука, обозначаемого буквой u (tu, pure) и нем. ü в рус. яз. пишется и произносится [ю].
Диэреза (греч. выкидка). Опущение звука: рус. солнце, сердце, честный, счастливый; баш. ултыр (садись) - утыр. Элизия. Выпадение конечного гласного перед предшествующим гласным. Это явление особенно свойственно романским языкам, напр., фр. l'arbre (артикль le + arbre), D'Artagnan - de Artagnan, D'Arc - de Arc), баш. ни эшлэй нишлэй. 5. Понятие фонемы, ее функции, варианты Фонология изучает общественную, функциональную сторону звуков речи, это дисциплина сугубо лингвистическая, поскольку исследует звуки как представления человеческой психики, которые служат в языке для выражения смысла. Звуки рассматриваются не как физическое (акустика), не как биологическое (артикуляция) явление, а как средство общения и как элемент системы языка. Великий русско-польский лингвист, потомок французских дворян Иван (Ян) Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845 - 1929), основоположник Казанской школы впервые выделил главную единицу фонологии - фонему (от
119
греч. «phonema» — «звук»). Этот термин существовал и раньше, но Бодуэн де Куртенэ придал ему новый смысл. Он так определял фонемы: «Это единые, непреходящие представления звуков языка». В отличие от звуков с их зависимостью от индивидуальности говорящего, от обстановки речи фонема существует вполне объективно, одинаковым образом для всех. Как минимальная звуковая единица системы языка, она принадлежит сознанию человека, а не потоку звуковой речи. В фонему объединяются звуки, которые для носителя языка не различаются между собой. Например, в русском языке [э] в слове этот (перед твёрдым согласным звуком) и в слове эти (перед мягким согласным) произносится по-разному: во втором случае язык поднимается выше, чем в первом; на слух эти звуки тоже различаются. Однако носитель русского языка не ощущает этого различия, для него это один звук. А во французском языке два примерно таких же звука воспринимаются как разные и обычно различаются на письме (сравните maitre 'xoзяин", 'господин' с более низким е и mettre 'класть' с более высоким).
Итак, фонема реализуется в виде одного из возможных вариантов. Эти фонетические варианты фонемы называются аллофонами. Иногда используются также термины «оттенок» (русский языковед Лев Владимирович Щерба) или «дивергент» (Бодуэн де Куртенэ). Но, как писал И.А. Бодуэн де Куртенэ, «фонемы неделимы психически». Таким образом, учёный при выделении фонемы прямо опирался на «языковое чутьё» носителей языка. Таким образом, понятия «фонема» и «звук речи» не совпадают. Фонема - это звукотип, обобщенное, идеальное представление о звуке. Фонему нельзя произнести, произносятся только оттенки фонем. Т.е. можно считать фонему единицей системы языка, а звук – единицей системы речи. Они соотносятся как абстрактное и конкретное, виртуальное и реальное, потенциальное и актуальное, общее и частное, психическое и физиологическое и т.д. Безусловно, психологическое восприятие фонемы отражается в буквенных письменностях. Разумеется, фонемы и буквы алфавита часто не совпа-
120
дают, но между ними можно провести параллель. Число тех и других строго ограничено, а в некоторых языках почти совпадает. Фонему можно приблизительно описать как букву звуковой азбуки. Создатели алфавитов были «стихийными фонологами». И не случайно именно фонологи, в том числе ученики И.А. Бодуэна де Куртенэ, активно участвовали в разработке новых алфавитов для языков народов бывшего СССР. Позднее психологическое понимание фонемы подверглось критике. Оно совершенно правильно по существу, но, обращаясь к психологии и «языковому чутью», нельзя проверить те или иные фонологические описания. Учёные следующего поколения (прежде всего Николай Феофанович Яковлев и Николай Сергеевич Трубецкой) предложили более строгие критерии выделения фонем. Н.С. Трубецкой (1890-1938), один из теоретиков Пражского лингвистического кружка (научной школы), отказался от понимания фонемы как явления психологического. Он развил и уточнил идеи, высказанные в 1923 г. его студенческим другом выдающимся фонологом Николаем Феофановичем Яковлевым (1892—1974). Яковлев и Трубецкой отмечали, что фонема может выделяться объективно, без обращения к человеческой психологии, на основе её смыслоразличительной роли. Возьмём ряд русских слов дом — том — ком — лом — ром — сом. Все они отличаются только первыми звуками (в остальной части если и есть различия, то их заметит только прибор, но не человек). Следовательно, звуки [д], [т] [к], [л], [р], [с] играют смыслоразличительную роль (все соответствующие слова различаются по смыслу) и представляют разные фонемы. Для того чтобы выделить фонемные различия, достаточно одной пары такого рода слов (баран — барак). Звуки, входящие в одну фонему, какими разными они ни были, не играют смыслоразличительной роли. В речи звуки подвергаются различным изменениям. Физических звуков, из которых складывается речь, - огромное количество. Сколько людей, столько и звуков, напр., [а] может быть произнесе-
121
но различно по высоте, силе, длительности, тембру, но все различные миллионы звуков [а] обозначаются одной буквой, отражая один звуковой тип, одну фонему. Как уже упоминалось, что звук [э] в словах этот и эти произносится по-разному. В каком-то случае произносят один звук вместо другого: например, так может сделать иностранец, не вполне владеющий русским языком. Подобная речь может показаться странной. Акцент проявляется как раз в том, что вместо одного варианта иностранец использует другой, более привычный для него. Однако на смыслоразличительную функцию это не влияет, и такую речь поймут. Важное значение для лингвистики имело понятие оппозиции, введённое Н.С. Трубецким в его классической работе «Основы фонологии». Различные пары (иногда тройки, четвёрки и т.д.) фонем противопоставлены друг другу по тем или иным признакам: например, <б> и <п>, <г> и <к>, <д> и <т> — по звонкости/глухости. Фонемы могут быть противопоставлены и более чем по одному признаку: например, <д> и <т'> по двум — твёрдости/мягкости и звонкости/глухости. Такого рода противопоставления Н.С. Трубецкой назвал оппозициями и разработал их классификацию с целью выявления сходств и различий: 1). Привативные оппозиции. Привативные (лат. privo - лишаю) оппозиции выделяются по наличию или отсутствию какого-либо признака у пары фонем, напр., у одного из членов пары б/п нет звонкости, а у другого имеется. 2). Градуальные оппозиции. Градуальные (лат. gradus - степень) оппозиции выделяются по разной степени признака, имеющегося у членов оппозиции. Например, /е/ и /и/ в рус. яз. в частности отличаются по разной степени подъема языка при артикуляции. В англ. яз. в оппозиции участвуют три гласных с разной степенью открытости: /i/, /e/, /ае/.
122
3). Эквиполентные оппозиции. Все члены оппозиции равноправны; их признаки настолько разнородны, что нет основы для противопоставления признаков. Например, согласные /b/, /d/, /g/ артикулируются совершенно по-разному: один - губной, другой - переднеязычный, третий - заднеязычный, и их объединяет только то, что они согласные.
4). Равноправные оппозиции. Оба члена оппозиции могут быть противопоставлены во всех ситуациях: например, в русском языке лук-рук, калкар, пола-пора, т.е. <л> никогда не смешивается с <р>. 5). Неравноправные оппозиции. В некоторых позициях может выступать только один из членов. Так, в русском языке парные звонкие и глухие не противопоставлены на конце слова, здесь могут быть только глухие. Слово «луг» произносится только как «лук». В таких случаях Н.С. Трубецкой говорит о нейтрализации противопоставления: два знака сливаются в одном. Член, появляющийся лишь в позиции противопоставления, назван маркированным, т.е. отмеченным (в данном случае звонкий). Другой член оппозиции, выступающий и в позиции противопоставления, и в позиции нейтрализации, назван немаркированным, т. е. неотмеченным (в данном случае глухой). Нейтрализация фонем - это совпадение различных фонем в одном аллофоне. Одна и та же фонема может менять свое звучание, но лишь в пределах, не затрагивающих ее различительных признаков. Как бы сильно не отличались друг от друга березы, их не спутать с дубом. Фонетические варианты фонем носят обязательный характер для всех носителей языка. Если мужчина произносит звук низким голосом и при этом шепелявит, а девочка высоким голосом и при этом картавит, то эти звуки не будут фонетическими, обязательными вариантами фонем. Это случайное, индивидуальное, речевое, а не языковое варьирование.
123
В вопросе о нейтрализации фонем в словах типа «луг» существуют различные точки зрения относительно фонемы, обозначаемой буквой «г», но отражающей глухой звук [к]. Лингвисты, относящиеся к ленинградской лингвистической школе (Лев Владимирович Щерба и др.) считают, что в паре «луг - луга» звуки [к] и [г] относятся к двум разным фонемам /к/ и /г/. Однако языковеды московской лингвистической школы (Аванесов, Реформатский и др.), исходя из морфологического принципа полагают, что в слове «луг» звук [к] - имеет место вариант фонемы /г/. Они считают также, что для вариантов [к] и [г] в словах «луг -луга» существует общая фонема /к/г/, которую они назвали гиперфонемой. Гиперфонема объединяет в себе все признаки звуков [к] и [г] - велярность, взрывность, глухость, звонкость и т.д. Такая же гиперфонема /а/о/ имеется в безударных первых гласных в словах «баран», «молоко». Николай Сергеевич Трубецкой, считал, что в этом случае имеет место особая фонема, которую он назвал архифонемой. Архифонема - это совокупность общих признаков нейтрализующихся фонем. Например, архифонема /к/г/ объединяет в себе общие признаки нейтрализующихся фонем /к/ и /г/ без разделяющей их звонкости. Если архифонема - это единица с неполным комплектом признаков, то гиперфонсма - это двойной или даже тройной набор признаков. Понятия оппозиции, маркированного и немаркированного членов и нейтрализации нашли широкое применение не только в фонологии, но в грамматике и семантике. Уже после смерти Н.С. Трубецкого его близкий друг, также эмигрант из России, Роман Осипович Якобсон (1896—1982) развил дальше данную фонологическую концепцию, предложив теорию дифференциальных (разли-
124
чительных) признаков фонем. Согласно этой теории, каждая фонема может быть представлена как пучок (набор) дифференциальных признаков, характеризующих её произношение. Все эти признаки объединены в пары типа гласный - негласный, твёрдый — мягкий, звонкий - глухой. Около полутора десятков признаков позволяют описать любую фонему любого языка мира. Каждая фонема - совокупность существенных признаков, которыми она отличается от других фонем. Напр., /т/ глухой в отличие от звонкого /д/, переднеязычный в отличие от /п/, взрывной в отличие от /с/ и т. д. Признаки, по которым фонема отличается от других, называются дифференциальными (различительными) признаками. Например, в рус. яз. слово «там» можно произнести с кратким [а] и долгим [а:], но значение слова от этого не изменится. Следовательно, в русском языке это не две фонемы, а два варианта одной фонемы. Но в анг. и нем. яз. фонемы различаются и по долготе (англ. bit и bee, нем. Bann и Bahn). В рус. яз. признак назализации не может быть дифференциальным признаком, так как все русские гласные фонемы неносовые.
Общие признаки, которые не могут быть использованы для разграничения фонем называются интегральными признаками. Напр., признак звонкости у [б] не различительный (дифференциальный), а интегральный признак по отношению к [х]. Благодаря Яковлеву и Трубецкому фонемы стали понимать как единицы, которые позволяют различать слова в языке. Однако само понятие «фонема» и разграничение фонетики и психофонетики (фонологии) сохранились. Дистрибуция. Для выявления фонем того или иного языка необходимо знать, в каких позициях они встречаются. Дистрибуция - распределение фонем по произносительным позициям. Сильная позиция фонемы - это положения, где фонемы отчетливо выявляют свои смыслоразличительные свойства: сом, сам. Слабая позиция - это позиция нейтрализации фонем, где фонемы не выполняют различительных функций: сома, сама; нога, нага; рок, рог; рот, род.
125
В зависимости от выполнения смыслоразличительной функции выделяют контрастную, дополнительную дистрибуцию и свободное варьирование. 1). Контрастная дистрибуция. Два звука встречаются в одном и том же окружении и при этом различают слова. В этом случае они представители разных фонем. Напр., из ряда слов «том, дом, ком, лом, ром, сом» видно, что в рус. яз. существуют фонемы /т/, /д /, /к/, /л/, /м/, /с/, так как в одном и том же окружении [ом] они позволяют различать разные слова.
2). Дополнительная дистрибуция. Два звука никогда не встречаются в одинаковом окружении и при этом смысла слов не различают. Они - варианты, аллофоны одной и той же фонемы. Например, гласная фонема /е/ в русском языке может иметь разные аллофоны в зависимости от различного окружения. В слове «семь» [е] выступает в виде наиболее закрытого аллофона (после мягкой и перед мягкой согласной)ю В слове «сел» [е] выступает в виде менее закрытого аллофона (после мягкой и перед твердой согласной). В слове «шесть» [е] выступает в виде более открытого аллофона (после твердой и перед мягкой согласной). В слове «шест» [е] выступает в виде наиболее открытого аллофона (после твердой и перед твердой согласной). В русском языке [ы] считается вариантом фонемы /и/ в положении после твердых согласных. Напр., быть - бить. Поэтому несмотря на визуально одинаковое окружение, здесь мы имеем разные окружения [бит´] - [б´ит´] В японском языке фонема /r/ произносится как среднее между [р] и [л] и эти звуки аллофоны одной и той же фонемы.
3). Свободное варьирование (чередование) Звуки встречаются в одних и тех же окружениях и не различают слов и значений. Это варианты одной и той же языковой единицы. Напр., во фр. яз. существует два варианта /r/ - переднеязычный (вибрирующий) как в русском языке и увулярный (грассирующий). Последний вариант - нормативный, но первый вполне допустим. В русском языке равноправны оба варианта - «землей» и «землею».
126
ТАКИМ ОБРАЗОМ, ИМЕЕТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ОБОБЩИТЬ ФУНКЦИИ ФОНЕМЫ:
1. Конститутивная - участвует в образовании звуковых оболочек морфем и слов, из фонем складывается поток речи). 2. Условно дистинктивная (условно распознавательная, смыслоразличительная). 3. Разграничительная (для фонем, употребляющихся только в определенной позиции, например, в качестве маркера конца слова). Фонема может сигнализировать, например, о начале или конце слова или морфемы. Например, в английском языке встречается только в начале слова, а в японском языке есть фонема, которая употребляется только в начале морфем (кроме недавних заимствований). Итак, фонема - это минимальная звуковая единица языка, линейно нечленимая; являющаяся абстракцией, типом, моделью звука; служащая для образования, разграничения и распознавания звуковых оболочек значащих единиц языковой системы и условно связанная со смыслом. Системы фонем. Фонемы, как известно, образуют систему, состоящую из нескольких систем. Системные связи фонем держатся на их различительных признаках. Гласные фонемы образуют подсистему, противопоставленную фонемам согласным по признакам "тоновость - шумность". Звонкие согласные образуют подсистему, противопоставленную глухим по признакам "тон и шум" "только шум". Носовые гласные образуют подсистему, противопоставленную неносовым по признаку "назальность - неназальность". Каждый различный признак объединяет несколько фонем в малую подсистему. Так одна и та же фонема может иметь несколько различных признаков, то она оказывается в составе нескольких малых подсистем. Так, фонема совместного русского языка [ж] - согласная, звонкая, твердая, шумная, ши-
127
пящая входит в соответствующие подсистемы. По признаку "согласности" она объединяется со всеми другими согласными и противопоставляется в любой гласной форме. По признаку звонкости она входит в малую систему звонких, противопоставленных глухим. По признаку твердости оказывается среди звонких и глухих, не имеющих признака мягкости и противопоставленных всем мягким. По признаку шумности объединяется со всеми согласными, кроме сонорных, и противопоставляется любой сонорной. По признаку "шипящности" объединяется только с фонемами [ш], [щ] и противопоставляется всем остальным согласным. Наборы различительных признаков неодинаковы в разных языках, не совпадают и круги фонем, объединенных каждым признаком. Поэтому системы фонем оказываются многоликими и очень разными в этой своей многоликости. И все же, несмотря на эту многоликость, все системы фонем всех языков используют ограниченный набор различных признаков. Фонологические системы отличаются друг от друга: 1. Количеством фонем. 2. Соотношением гласных и согласных фонем. 3. Фонологическими оппозициями. В разных языках существуют свойственные их системам организации фонемных групп (фонологических оппозиций). Например, в русском языке фонематично противопоставление твердых и мягких согласных., во французском - носовых и неносовых согласных, в английском и немецком языках - долгих и кратких гласных. Если учитывать реализацию фонем в речи (все фонетические варианты ), то соотношение гласных и согласных в каждом языке будет иным, чем в таблице, напр., в анг.яз. 38% - 62%, в нем. яз. 36% - 64%, во фр.яз. 44% - 56%. В некоторых работах можно встретить числа, отличающиеся от приведенных, так как исследователи исходят из различных критериев определения и подсчета фонем (напр., включают заимствованные фонемы или исключают дифтонги и т.д.).
128
6. Слог и слогоделение. Слог – единица звукового внутритактного членения речи, минимальная единица членения речевого потока между паузами. Слово в речи делится не на звуки, а на слоги. В речи осознаются и произносятся именно слоги. Поэтому при развитии письма у всех народов в алфавитах сначала возникали слоговые знаки, и только потом буквы, отражающие отдельные звуки. Деление на слоги объясняются разными теориями, которые взаимно дополняют друг друга. Сонорная теория. В основе деления на слоги - различие звуков по звучности. Более звучный, чем соседние звуки звук называется слогообразующим и образует слог. Слог обычно имеет вершину (ядро) и периферию. В качестве ядра, т.е. слогообразующего звука, как правило, выступает гласный, и периферия состоит из неслогового (неслогообразующего) звука или нескольких таких звуков, которые обычно представлены согласными. Но слог может состоять только из одного гласного без периферии, напр. дифтонг [ai] в англ. местоимении I «я» или двух и более гласных (итал. vuoi). Периферийные гласные неслоговые. Но слоги могут и не иметь гласного, напр., в отчестве Ивановна [i-va-nna] или в междометиях «кс-кс», «тссс». Согласные могут быть слогообразующими, если они сонанты или находятся между двумя согласными. Такие слоги очень часто встречаются в чешском языке: prst «палец» (ср. древнерус. перст), trh «рынок» (ср. рус. торг), vlk «волк», srdce, srbsky, Trnka (известный чешский лингвист). В предложении Vlk prchl skrz tvrz (волк пробежал через крепость) нет ни одного гласного. Но в примерах из чешского языка видно, что слогообразующий согласный всегда сонорный.
В слоге наиболее звучный звук - слоговой. Поэтому в порядке уменьшения звучности слоговыми звуками чаще всего бывают гласные, сонорные звонкие согласные, шумные звонкие согласные и иногда глухие согласные (тсс).
129
Динамическая теория: слоговой звук - самый сильный, интенсивный. Экспираторная теория: слог создается одним моментом выдоха, толчком выдыхаемого воздуха. Сколько слогов в слове, столько раз дрогнет пламя свечи при произнесении слова. Но нередко пламя ведет себя вопреки законам этой теории (напр., при двусложном «ау» дрогнет один раз). Виды слогов: Открытый слог - это слог, оканчивающийся гласным звуком, напр., дa, ау. Закрытый слог - это слог, оканчивающийся согласным звуком, напр., ад, ум, кот. Прикрытый слог начинается с согласного звука, напр., рад, поп. Неприкрытый слог начинается с гласного звука: а, он, ах, уж. В русском языке, в основном, открытые слоги, а в японском - почти все открытые (Фу-дзи-я-ма, и-ке-ба-на, са-му-рай, ха-ра-ки-ри). Встречаются и случаи крайне закрытых и прикрытых слогов, напр., всплеск, анг. и фр. strict (строгий), нем. sprichst (говоришь), грузинский msxverpl (жертва). Есть языки, где корни и слоги совпадают. Такие языки называются моносиллабическими, напр. китайский язык - типичный моносиллабический. Зачастую в речи бывает очень трудно определить границу слога. Рус.: Под руку вели - подруг увели. Гадюку били - гадюк убили. Палитра - поллитра. Англ.: an ocean - a notion; an aim - a name.
7. Просодические средства языка. Звуковые единицы языка могут быть сегментными (линейными) и суперсегментными. Сегментные единицы - это звуки (фонемы), слоги, слова и т.д. Более длинные языковые единицы делятся на более короткие сегменты. Суперсегментные единицы, или иначе просодические (от греч. prosodia - припев, ударение) наслаиваются на цепочку сегментов - слогов,
130
слов, фраз, предложений. Типичные суперсегментные единицы - ударение и интонация. Ударение (акцент) - это выделение звука, слога, слова, группы слов., что позволяет определить 3 типа ударения: слоговое, словесное, фразовое. Такт - группа слов, объединенных одним ударением и отделенных друг от друга паузой. Примером такта может служить ритмическая группа во французском языке. Для такта характерны явления, называемые проклитика и энклитика. Если безударный слог стоит перед ударным, например, «я думал», «je parle», - это явление называется проклитикой. В качестве проклитиков часто выступают и безударные слова - артикли, предлоги, частицы. Если безударный слог стоит после ударного, например, «знаю я», это случай энклитики. Иногда они перетягивают на себя ударение: «под руку». Таким образом, границы слова и такта могут не совпадать. Слоговое ударение имеет место тогда, когда слог совпадает со словом, например, в восточных языках (китайский, тибетский, тайский, малайский, вьетнамский). Словесное ударение - это выделение одного из слогов слова. Это выделение может происходить при помощи различных фонетических средств. Фразовое ударение подчеркивает значимость той или иной части предложения или придает дополнительное значение к основному содержанию фразы. Выделяют три основных вида ударения - это силовое, количественное и музыкальное. 1. Если ударный слог отличается от безударных большей силой, возникающей вследствие большей напряжённости мышц речевого аппарата, то ударение называется силовым или динамичным. Силовое (динамическое)
131
ударение связано с амплитудой колебаний звуковой волны, чем больше амплитуда, тем сильнее произносится звук. 2. Ударный слог может характеризоваться также увеличением длительности, такое ударение называют квантитативным. Количественное (квантитативное) ударение связано с длительностью, долготой звука, ударный слог имеет большую длительность, чем безударные слоги. 3. Если ударный слог отличается от безударных изменением высоты основного тона голоса, то это ударение называют музыкальным. Музыкальное (политоническое) ударение связано с относительной высотой тона, с изменением этой высоты. В различных языках эти виды ударения, как правило, комбинируются. Обычно в языках, имеющих ударение, все три ударения переплетаются, но одно из них преобладает, и по нему определяется основной вид ударения в том или ином языке. В русском языке ударный слог отличается от безударного большей силой, большей длительностью и чёткостью. Безударные слоги ослаблены, звуки в них более краткие и имеют нечёткую артикуляцию, гласные подвергаются количественной и качественной редукции. Поэтому русское ударение является квантитативно-динамичным. В шведском языке музыкальному ударению сопутствует силовое. Есть языки, в которых вообще отсутствует ударение, например, в палеоазиатских языках (чукотском и др.). К языкам с силовым ударением как основным относятся русский, английский, французский, немецкий, башкирский, татарский и многие другие. Количественное ударение как основное не используется и только употребляется как компонент в сочетании с другими видами ударения. В некоторых языках, например, латинском, стихосложение основано на чередовании долгих и кратких слогов (что соответствует ударным и безударным слогам в русском стихосложении). Поэтому на слух итальянца, привыкшего к стихам, основанным на динамическом ударении, латинские стихи неритмичны.
132
К языкам, в которых музыкальное ударение используется широко или играет роль основного ударения, прежде всего, относятся такие восточные языки как китайский (4 тона в литературном, 6 тонов в гонконгском диалекте), тайский (5 тонов), вьетнамский (6 тонов) и др. В этих языках каждый слог имеет свой тон, а так как в этих языках, как правило, слог совпадает со словом, то у каждого простого слова свой постоянный тон, который меняется лишь изредка при словосложении. В китайском языке ma (1) с ровным тоном имеет значение «мать», ma (2) с восходящим тоном означает «конопля», ma (3) с нисходяще-восходящим тоном - «лошадь» и «цифра,» ma (4) с нисходящим тоном значит «ругаться.» Еще пример из китаского языка: глагол mai с нисходящим тоном означает «продавать», a mai с нисходяще-восходящим тоном - «покупать».
Еще более удивительный пример распределения тонов в слогах можно найти на юге Китая в кантонском (гонконгском) диалекте, где имеются 6 тонов (тоны обозначены цифрами ): Fu 55 (верхний регистр) - мужчина, муж; Fu 35 (восходящий верхний регистр) - мучиться, страдать; Fu 33 (уходящий верхний регистр) - богатство, богатый; Fu 21 (ровный нижний регистр) поддерживать, опираться; Fu 13 (восходящий нижний регистр) - женщина; Fu 22 (уходящий нижний регистр) - отец, старший родственник. В японском языке три типа музыкального ударения, но они падают только на ударные слоги, аналогично динамическому ударению в русском языке. hana (0) произносимое низким тоном на первом слоге и средним на втором означает «нос, сопли»; hana (1) произносимое высоким тоном на первом слоге и низким на втором означает «начало, конец»; hana (2) произносимое низким тоном на первом слоге и высоким на втором означает «цветок».
В древнегреческом языке тоже было музыкальное ударение трех видов. Ударный слог произносился не сильнее безударного, а с более высоким тоном. Острое (лат. acutus) ударение с более высокой нотой, напр., πατηρ [pater] - отец; тяжелое ударение (лат. gravis) с более низкой нотой, напр. αρχη
133
[arche] - начало; облегченное ударение (лат. circumflex) с комбинацией острого и тяжелого ударений, напр., σωµα [soma] - тело. Из современных европейских языков музыкальное ударение (2-3 вида) встречается в сербском, хорватском, латышском, шведском языках, но всегда в сочетании с основным силовым ударением. Музыкальное ударение может быть на слоге или слове. Слогоударение: китайский тибетский, бирманский, сиамский (тайский), вьетнамский, латышский, сербский. Словоударение: японский, айнский, тагальский, малайский, шведский, норвежский. Ударение в слове бывает основным (´) или второстепенным (\), напр., железобетон. Ударение в языках может быть постоянным (фиксированным), т.е. ударные слоги имеют постоянное место в слове, или свободным, т.е. не связанным с определенным местом в слове (творог, творог). Один из подсчетов показал, что в 444 исследованных языках ударение на начальном слоге имеют 25% языков, на предпоследнем - 18%, на конечном 20%, а свободное ударение - у 33% языков. Постоянное
ударение
на
первом
слоге
свойственно
чешскому,
венгерскому, латышскому языкам. Ср. чеш. sobota «суббота», vojak «солдат»; венг. alma «яблоко», balta «топор». Постоянное ударение на предпоследнем слоге (втором слоге от конца) присуще польскому языку, напр. matematyka, koziol «козел». Большинство слов испанского языка тоже имеют ударение на предпоследнем слоге, особенно с гласным звуком в конце (siesta). Постоянное ударение на последнем слоге характерно для французского языка, тюркских языков (башкирский, татарский и др.), персидского языка (фарси): фр. revolution, баш., тат. алма (яблоко), балта (топор), Тегеран. Самый типичный язык со свободным ударением - это русский язык.
134
Иногда ударение помогает различать значения омографов - слов с одинаковым написанием, напр., кружки - кружки, полки - полки. Кроме традиционного ударения в речи может делаться логическое ударение, с тем, чтобы подчеркнуть значимость той или иной части предложения или же выразить дополнительное значение к основному значению фразы. Например, в книге A.M. Барто «Звучит слово» приводится следующий пример логического ударения: «Возьмем стандартную фразу «Дайте мне стакан чаю» и разложим ее на составные смыслы. Если мы делаем упор на первое слово, открываем следующее: «Довольно пустой болтовни! Я пришел усталый, измучен жаждой, дайте мне стакан чаю, а потом я вам расскажу все новости». Упор на втором слове: «Соседу справа дали, соседу слева дали, всем налили, всех спросили, про меня забыли - почему так? Дайте и мне, если всем даете…». На третьем слове: «Вы знаете прекрасно, что я не пью из чашки, дайте мне стакан. Можете хоть немного считаться с моими привычками!» И, наконец, на четвертом: «Чаю! Понимаете - ни вина, ни кофе! Ничто так не утоляет жажду, как добрый, душистый чай!»
Таким образом, подводя итог сказанному, имеется возможность выделить функции ударения: 1. Объединительная - организует слово в единое целое 2. Разграничительная – способствует разграничению слов в речевом потоке или морфем в составе слова 3. Логическая - подчеркивает значимость или указывает на дополнительное значение той или иной части предложения. Интонация. Интонацией называются вх-се просодические явления в синтаксических единицах - словосочетаниях и словах. Это изменение динамики тона, окрашивающего высказывание. Интонация состоит из следующих 5 элементов, два первых из которых основные компоненты интонации: 1. мелодика речи (движение голоса по высоте тона); 2. ударение; 3. пауза;
135
4. темп речи; 5. тембр голоса. Широко распространено мнение (даже в лингвистических кругах), что интонация - вещь субъективная, что у каждого человека своя интонация. При этом нередко ссылаются на то, что один и тот же текст разные артисты читают по-разному, и что разница в чтении может быть очень существенной. Факт несомненный, наблюдаемый очень часто. Однако различное чтение оказывается отнюдь не безразличным для осмысления текста. Различное интонирование одного и того же текста есть следствие различного понимания его разными чтецами. Одно и то же предложение можно произнести с различной интонацией. Но действительно ли оно будет оставаться при этом все тем же предложением, то есть с одним и тем же интеллектуальным и эмоциональным содержанием? Разумеется, нет. Оно каждый раз будет несколько иным. Признание того, что интонация субъективна, было бы равносильно отрицанию ее языковой функции, ибо субъективное, социально не обусловленное не может иметь лингвистического значения. Совершенно очевидно, что отрицать языковое значение интонации невозможно, так как это противоречит объективному положению вещей. В интонации следует различать два аспекта: 1. Коммуникативный, поскольку интонация сообщает, является ли высказывание законченным или незаконченным, содержит ли оно вопрос, ответ и т.п. В своем коммуникативном аспекте интонация имеет следующие значения: 1). Интонация является средством членения речи на предложения. Это особенно важно в чтении, которое в наше время благодаря развитию радио и телевидения играет огромную роль. Отсюда вытекает, в частности, важность связи между знаками препинания на письме и интонацией.
136
2). Интонация участвует в различении коммуникативных типов предложения, являясь иногда единственным средством так называемого общего вопроса (ср.: Петр идет домой. Петр идет домой? ). 3). То же можно сказать и об актуальном членении предложения. Так, в зависимости от выделенности логическим ударением слова Петр или слова домой, соответственно то или иное из них будет обозначать новое (рему),что сообщается о данном (теме).Следовательно, в первом случае предложение будет означать, что именно Петр, а не кто-либо иной идет домой, а во втором - что он идет домой, а не куда-нибудь в другое место. 4). Только интонацией осуществляется деление на синтагмы, что определяется смыслом и связано с выражением того или иного члена предложения. Если, например, в предложении: Я развлекал его стихами моего брата поставить границу первой синтагмы после слова -его- , то оно будет прямым дополнением ;если же поставить ее после слова -стихами- , то прямым дополнением будет -моего брата- . 5). Интонация отмечает, является ли данный отрезок речи конечной или неконечной синтагмой (ср. : Он возвращается домой и Он возвращается домой,когда наступает вечер). 2. Эмоциональный, состоит в том, что в интонации заключена определенная эмоция, которая всегда отражает эмоциональное состояние говорящего, а иногда и намерение его (впрочем, не всегда осознаваемое им) определенным образом воздействовать на слушающего. Последнее имеют в виду, когда говорят об "эмфазе". Эмоциональный аспект интонации не обязательно связан со смысловым содержанием высказывания. Будет ли сказано предложение «Петров вернулся» с радостью или с сожалением, оно останется сообщением об одном и том же факте объективной действительности, иными словами - будет иметь одно и то же денотативное значение. Не отразится это и на синтаксической структуре предложения. Поэтому эмоциональный аспект до недавнего времени практически исключался из языковедения, а вопрос о его значении, с лин-
137
гвистической точки зрения, о его языковой функции теоретически остается неисследованным и в наши дни. Вместе с тем эмоция высказывания, несомненно, связана с его модальностью, категорией, которой в современной лингвистике придается большое значение. И действительно, в каждом акте коммуникации отражено не только то, о чем идет речь (денотативный аспект), но и отношение к сообщению со стороны говорящего (коннотативный аспект). Интонация складывается из нескольких компонентов: 1) частоты основного тона голоса (высотный или мелодический компонент); 2) интенсивности (динамический компонент); 3) длительности или темпа (временной, темпоральный компонент); 4) паузы; 5) тембра. Все компоненты интонации, кроме паузы, обязательно присутствуют в высказывании, потому что никакой его элемент не может быть произнесен без какой-либо высоты голоса, и т.д. Поэтому все компоненты интонации тесно взаимодействуют между собой. Однако можно, во-первых, установить некую иерархию их, во-вторых, имеются данные, свидетельствующие о некотором разделении функций между ними. Мелодика. В комплексе просодических средств мелодика играет ведущую роль. Универсальность высотного компонента интонации проявляется и в том, что мелодика используется как важнейшее интонационное средство в самых разных языках, и в том, что в пределах одного языка мелодика обслуживает разные функции интонации. Характерная для речи картина изменения основного тона, освобожденная от сегментных и позиционных влияний, которую будем называть мелодическим контуром, имеет сложную структуру. Согласно последним исследованиям, в ней могут быть выделены основная, или базисная составляющая, характеризующая речевую единицу (синтагму или высказывание) в целом, и мелодические конфигурации, соответствующие составляющим речевую единицу элементам - словам. Особо выделяется конфигурация, совпадающая с последним знаменательным словом (терминальный тон) и с наибо-
138
лее важным по смыслу и наиболее выделенным фонетически словом (интонационный центр). Для характеристики мелодического контура используется несколько измерений, или параметров, контура и отдельных его участков. Важнейшие из них - направление, форма, интервал, диапазон, регистр (или тональный уровень), скорость и изменчивость мелодии. С каждой из этих характеристик мелодического контура могут быть сопоставлены определенные интонационные значения. Таким образом, можно говорить о функциональной нагрузке признаков мелодического контура. Направление – это использование восходящего, нисходящего, восходяще-нисходящего и других тонов для оформления отдельных коммуникативных тонов высказываний. Наряду с общим направлением мелодики в качестве различительного средства выступает и форма тонального движения (например, подъем может реализоваться как выпуклая и как вогнутая кривая), и, что особенно важно, распределение общего мелодического рисунка по слогам сегментной основы высказывания. При сходстве общего направления и формы различие может состоять в интервале, или величине подъема или падения тона. Так, некоторые разновидности интонации незавершенности в русском языке отличаются от интонации вопроса только меньшим интервалом подъема тона в ударном слоге. Для характеристики величины изменения тона на большом отрезке, например в пределах синтагмы, используют понятие диапазона частотных изменений. Различие диапазонов является одним из признаков разной степени важности синтагмы (например, для вводных конструкций характерен относительно узкий частотный диапазон), а также разной степени их эмоциональной насыщенности (увеличением мелодического диапазона отличаются восклицательные предложения).
139
Уровень или регистр, в котором реализуется мелодический рисунок, также может выступать в качестве различительного признака. Так, например, при описании французской интонации выделяют низкую и высокую вставки. Та или иная скорость изменения тона обусловливает крутизну или пологость конфигурации, создавая дополнительные различия форм. Например, отличительной чертой русского общего вопроса является резкое и быстрое повышение тона, реализующееся в пределах ударного слога предиката вопроса: в других типах восходящей мелодики повышение бывает более плавным и растягивается на последовательность заударных слогов. Наконец, различная степень изменчивости, или вариативности, мелодики особенно ярко проявляется при обращении и эмоциональному аспекту интонации. При выражении некоторых эмоций мелодический контур отличается сложностью и изменчивостью, изрезанностью (ср., например, ласковый тон просьбы и сухой тон приказа). Пауза. Пауза занимает среди компонентов интонации особое место. Будучи функционально суперсегментным явлением, физически она представляет собой особый, "пустой" сегмент. Чаще всего пауза определяется как перерыв в звучании или прекращение фонации на определенное (обычно довольно длительное) время. Тогда аккустическим коррелятом паузы является падение интенсивности до нуля, а физиологическим - остановка в произносительной работе органов, приведение их в состояние покоя. Смысловая нагрузка интонационных пауз весьма значительна. Они являются универсальным средством членения речи на интонационносмысловые единицы (фразы и синтагмы). Само наличие перерывов в определенных местах речевого потока и отсутствие их в других свидетельствуют о разной смысловой связи рядом стоящих слов. Недаром говорят: «Чем больше актер, тем больше пауза» Пауза между словами разрывает или существенно ослабляет связь между ними. Внутри смыслового единства пауза нежелательна, а если таковая появляется, то она воспринимается не как запланированная интонационная пауза,
140
а как пауза хезитации, отражающая процесс поиска и перестроек в ходе порождения речи. Именно в местах слабой смысловой связи в хорошо организованной речи может производиться вдох (хотя далеко не каждая пауза используется для вдоха). Благодаря существованию разных типов пауз (в зависимости от их длины и сочетания с другими интонационными средствами) появляется возможность выражения различного характера связи между интонационносмысловыми единицами. При этом интонационные средства используются преимущественно для выражения степени связи (слабая, средняя, тесная ), но в сочетании с лексико-грамматической структурой высказывания конкретизируется и качественный характер связи, так что оказывается возможным говорить о выражении интонационными средствами, а среди них не в последнюю очередь и паузой, значений противопоставления, сопоставления, важного и несущественого появления. Очевидна семантическая нагрузка и так называемых "психологических" пауз, характерных для особо выразительной и эмоциональной речи, например, при особом выделении слова путем постановки паузы перед ним или после него. Длительность и темп. Протяженность речевых единиц (и их составляющих) во времени - необходимое условие их существования. Для того, чтобы та или иная речевая единица могла быть реализована говорящим и воспринята слушающим, требуется определенное время, естественно, различное для разных элементов. Длительность крупных, сложных по структуре единиц (высказывания чаще всего членимы на слова, слоги, звуки) определяется числом составляющих их элементов: фраза, содержащая большее количество звуков, имеет, как правило, большую длительность, чем фраза, имеющая меньшее количество звуков, хотя наблюдается и тенденция к выравниванию длительностей речевых единиц одного ранга (ритмических групп, синтагм, высказываний). Вместе с тем вариативность длительности составляющих речевой цепи дос-
141
таточно велика и доступный в данном языке диапазон значений длительности звуков может использоваться для передачи особой - просодической - информации. Лингвистическая нагрузка темпа и длительности состоит в выражении различной важности речевого отрезка для говорящего. Слово или синтагма, имеющие в высказывании больший смысловой вес, характеризуются большей длительностью, которая проявляется в большей длительности всех или некоторых их элементов, в числе которых, безусловно, - ударный гласный. Это соответствует универсальной тенденции затрачивать больше времени на то, что важно, ново, ценно, и меньше - на то, что менее важно, менее ценно, уже известно. Хорошо известен факт убыстрения темпа при реализации вводных и вставных конструкций. Существует определенная связь между темпом произнесения и коммуникативным типом предложения: относительно быстрый темп характерен для вопроса, относительно медленный - для восклицательно-оценочного предложения. Наряду со средним темпом интонационных единиц, можно говорить и о динамике темпа. Наиболее общей тенденцией является некоторое замедление темпа к концу единицы, нередко сочетающееся с расположением ближе к концу наиболее важных элементов высказывания. Однако такое сочетание не является обязательным, возможны иные структуры темпа, с двумя и более сильными временными точками. Интенсивность. Интенсивность – это произносительное усилие Различия в интенсивности речевых звуков воспринимаются человеком как различия в громкости. Основная функция интенсивности - выделение отдельных элементов речевой цепи. Обычно это выделение осуществляется усилением интенсивности, но, поскольку просодические характеристики всегда относительны, не исключено и уменьшение силы звучания (так, шепот на фоне обычной речи может быть столь же ярким и выразительным средством, как и крик). Выделение, или подчеркивание, одного из слогов слова принято назы-
142
вать ударением. Этим термином обозначают и выделение элементов в составе фразы. Ударность или безударность гласных, как правило, существенно влияют на их интенсивность, хотя последняя редко бывает единственным компонентом ударения. Поскольку на абсолютную интенсивность гласного воздействуют и иные факторы, и поскольку ударность может обеспечиваться и другими фонетическими средствами (длительностью, высотой, особенностями тембра), ударный гласный не обязательно бывает интенсивнее безударного, однако учет непросодических факторов позволяет увидеть роль интенсивности в выражении различной степени выделенности элементов высказывания. При учете непросодических факторов оказывается, что интенсивность данного элемента тем больше, чем больше он выделяется на фоне других. Существуют данные о значительном увеличении интенсивности при выделительном, контрастном и эмфатическом ударении в различных языках. Сведения об изменении интенсивности в эмоциональной речи довольно скудны, однако основные тенденции его вполне очевидны и легко предсказуемы. Интенсивность возрастает с увеличением общего эмоционального напряжения. Положительные и активные эмоции обычно характеризуются повышением, а отрицательные и пассивные - понижением общего уровня интенсивности. Высокий уровень громкости отличает восклицательные и побудительные предложения (среди последних - особенно приказы, команды). Для эмфатического выделения используется резкое повышение, а изредка и контрастирующее с фоном резкое понижение интенсивности. Тембр. Отнесение тембра, т.е. качества звука, определяемого соотношением его спектральных составляющих, к числу компонентов интонации нередко вызывает возражения. Тем не менее, существует область изучения звучащей речи, в которой тембральной окраске придается исключительно большое значение. Это исследования по сценической и публичной речи в основном второй половины XIX - начала XX в., которые, как правило, не учитываются в современном языковедении. Это можно объяснить тем, что для речи
143
нейтральной в эмоциональном отношении, которая до сих пор являлась предметом экспериментального исследования, тембральная окраска не является решающей. Различия по тембру не участвуют в передаче основных коммуникативных функций интонации и проявляются лишь при выражении отдельных конкретных эмоций (презрения, гнева, насмешки и т.д.) и, особенно, в общей эмоциональной окраске речи, отнесение которой к лингвистическим функциям интонации далеко не бесспорно. Существует перечень тембров, описываемых через указание на активизирующиеся части речевого аппарата (временные доминанты тембра): - гиперлабиализованный, характерный для выражения нежности; - делабиализованный (злость, гнев); - переднеоральный (ирония, шутка); - ларингальный (боль, страдания) и другие. Некоторые исследователи анализируют наряду с тональными (мелодическими) характеристиками и характеристики фонационные, определяющие тип и качество голоса. Последние являются, по их мнению, типичными средствами выражения эмоций во всех языках. На основе небольшого эксперимента-наблюдения над произнесением качественных прилагательных со значением эмоциональной оценки человека можно дать характеристику некоторых экспрессивных просодем, отмечая, в частности, что положительные эмоции связаны обычно с повышением регистра, отрицательные - с понижением; высокая степень положительной эмоции (любовь) реализуется высоким придыхательным голосом, высокая степень отрицательной эмоции (ненависть) - низким, зашумленным, дрожащим; для "торжественного" чувства характерен низкий восходящий дрожащий голос, горе символизируется нисходящим мягким голосом .
144
ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 1. Принципы классификации гласных и согласных 2. Фонетические процессы: редукция, аккомодация, ассимиляция, диссимиляция 3. Система фонем и фонетическая система языка 4. Орфоэпия Литература 1. Апресян Ю. Д., Идеи и методы современной структурной лингвистики, М., 1966. 2. Булыгина Т. В. Пражская лингвистическая школа / В сб. Основные направления структурализма. - М., 1964. 3. Кантино Ж. Сигнификативные оппозиции / В сб.: Принципы типологического анализа языков различного строя. - М., 1972. 4. Касевич В.Б. Морфонология. - Л., 1986 5. Кодзасов С. В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика. - М.: РГГУ, 2001 6. Кубрякова Е. С., Панкрац Ю. Г. Морфонология в описании языков. М., 1983 7. Мартине А., Основы общей лингвистики / Новое в лингвистике. - М., 1963. 8. Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970 9. Реформатский А.А. К проблеме фонемы и фонологии // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. - Т. XI. Вып. 5. - М., 1952 10. Трубецкой Н. С., Основы фонологии - М., 1960
145
Лекция 4. ЛЕКСИКОЛОГИЯ И ЛЕКСИКОГРАФИЯ План: 1.
Лексикология как самостоятельный раздел языкознания, его связь с
другими лингвистическими дисциплинами и другими науками. 2.
Слово как основная номинативная единица языка, его дифференци-
альные признаки. 3.
Понятие лексемы
4.
Лексическое значение слова
5.
Лексико-фразеологическая система языка.
6.
Полисемия слова
7.
Омонимия
8.
Мотивировка слова
9.
Лексикография
1. Лексикологией (гр. lexis - слово + logos - учение) называется раздел языкознания, изучающий слово как единицу словарного состава языка (лексики) и всю лексическую систему (лексику) языка. Термин лексика (гр. lexikos - словесный, словарный) служит для обозначения словарного состава языка. Этот термин используется также и в более узких значениях: для определения совокупности слов, употребляемых в той или иной функциональной разновидности языка (книжная лексика), в отдельном произведении (лексика "Слова о полку Игореве"); можно говорить о лексике писателя (лексика Пушкина) и даже одного человека (У докладчика богатая лексика). Лексика – центральный уровень организации системы языка, наиболее детально и массово отображающий изменения в смысловых областях общества, а также общесистемные перестройки в языке. Особую значимость име-
146
ют лексические данные для построения системной картины функционирования и развития языков, в т.ч. выявления процессов формирования их систем. Исследуя лексику как систему, лексикология имеет в виду взаимодействие между значениями слов и понятиями. В лексикологии слово рассматривается, прежде всего, с точки зрения значения, смысла и связей этого слова с другими словами. Понятия чаще всего интернациональны, тогда как значения слов национальны. Лексикология изучает закономерности функционирования и развития словарного состава языка, разрабатывает принципы стилистической классификации слов, нормы литературного словоупотребления в его соотношении с просторечием, вопросы профессионализмов, диалектизмов, архаизмов, неологизмов, нормализации лексикализованных словосочетаний Лексикология может быть описательной, или синхронической (гр. syn вместе + chronos - время), тогда она исследует словарный состав языка в его современном состоянии, и исторической, или диахронической (гр. dia - через + chronos - время), тогда ее предметом является развитие лексики данного языка. Различают также общую лексикологию, которая рассматривает словарный состав разных языков, выявляет общие закономерности и функционирование их лексических систем, и частную лексикологию, исследующую словарный состав одного языка. Предметом сопоставительной лексикологии является словарный состав одного языка в сопоставлении с другими языками с целью обнаружения сходства и различий. Все разделы лексикологии взаимосвязаны: данные общей лексикологии необходимо при изучении лексики конкретного языка для понимания глубинной сущности лексических единиц, их связи с когнитивными структурами сознания; многие лексические явления нуждаются в историческом комментарии, проясняющем особенности их семантики и употребления; сведения из сопоставительной лексикологии помогают понять многие признаки и
147
закономерности функционирования лексики того или иного языка, такие, например, как общность лексического состава, заимствование, интерференция и другие. Лексикология тесно связана с другими лингвистическими дисциплинами и другими науками. Выбор слова для передачи информации являются результатом сложных когнитивных процессов - все это связывает лексикологию с историей, философией, логикой, культурологией, психологией. Лексикология опирается на данные исторических дисциплин - изучение памятников письменности помогает понять пути развития лексического состава языка, связь языка с развитием общества; связана со стилистикой, в которой более подробно изучаются стилистические ресурсы языка, в том числе лексические; с лингвистическим анализом текста, так как, прежде всего, лексемы являются непосредственно коннотативно маркированными единицами, выступают в качестве основных текстообразующих средств Лексикология занимает равноправное место среди других языковедческих дисциплин и неразрывно связана с ними, например, с фонетикой: единицы лексикологии являются знаками связи, устанавливаемой нашим мышлением между комплексами звуков человеческой речи и тем, что этими комплексами названо в окружающем мире, номинация объектов действительности. Среди языковедческих дисциплин лексикологии теснее всего связана с грамматикой. Для того чтобы точно определить значение слова, его парадигматические и синтагматические связи с другими словами, роль в тексте, необходимо знать грамматический статус этого слова (часть речи, общекатегориальное значение, основные морфологические признаки и синтаксическую функцию), в свою очередь общекатегориальное значение той или другой части речи реализуется в частных лексических значениях конкретных слов как единиц лексики; образование многих грамматических форм слова прямо зависят от особенностей его лексического значения, например, крат-
148
ких форм и форм степеней сравнения имен прилагательных; сочетаемость слов в словосочетании и предложении также зависит от особенностей этих слов как лексем. Связь лексикологии с грамматикой настолько тесна и очевидна, что в начале ХХ в. в языкознании четко обозначился вопрос о включении лексикологии в грамматику. За положительное его решение в это время выступили два светоча лингвистической мысли - Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ и Фердинанд де Соссюр. Первый из них, в частности, писал в 1904 г.: "Лексикология, или наука о словах, как отдельная ветвь грамматики будет творением ХХ в.". В свою очередь Ф. де Соссюр в седьмой главе своего «Курса общей лингвистики» (1916), названной «Грамматика и её разделы» писал: "Наше определение не согласуется с тем более узким определением, которое обычно даётся грамматике. В самом деле, под этим названием принято определять морфологию и синтаксис, а лексикология - иначе, наука о словах - из грамматики исключается вовсе" (С. 167). А на следующей странице мы читаем "…логично ли исключать лексикологию из грамматики? На первый взгляд может показаться, что слова, как они даны в словаре, как будто бы не поддаются грамматическому изучению, объектом которого обычно бывают отношения между отдельными единицами. Но сразу же мы замечаем, что многие из этих отношений могут быть выражены с равным успехом как грамматическими средствами, так и словами" (там же. - С.168). Для подтверждения своей мысли Ф. де Соссюр приводит, между прочим, пример, из русского языка, где грамматическая категория вида может выражаться не только собственно грамматическими, но и лексическими (супплетивными) средствами (сказать - говорить). И.А. Бодуэн де Куртенэ и Ф. де Соссюр сделали лишь первый шаг к положительному решению вопроса о грамматическом статусе лексикологии. Первый из них лишь теоретически провозгласил лексикологию "отдельной ветвью грамматики", а другой попытался обосновать необходимость её
149
включения в состав грамматики на примере супплетивных способов выражения грамматических категорий в разных языках. Кроме того, Ф. де Соссюр полагал, что лексикология естественных образом вольётся в грамматику, если последняя будет члениться на два раздела - теорию ассоциаций и теорию синтагм. Если И.А. Бодуэн де Куртенэ и Ф. де Соссюр лишь теоретически поставили вопрос о необходимости включения лексикологии в грамматику, то Вилем Матезиус и Лео Вайсгербер на практике ввели лексикологию в свои грамматики. При этом они исходили из разных оснований: первый исходил из периодизации речевой деятельности говорящего, а другой - из полевого подхода к организации языковой системы. 2. Слово как основная номинативная единица языка, его дифференциальные признаки. Одной из центральных проблем лексикологии является проблема отдельности слова как самостоятельной единицы словарного состава языка. Что такое слово? Во всех традициях каким-либо образом выделялась первичная единица грамматики, одновременно выступавшая и как первичная единица словарного состава языка (в Китае, где грамматика не выделялась, такая единица выступала только как словарная). Если грамматика строилась аналитическим путём, то эти единицы задавались заранее, и грамматика сводилась к описанию этих единиц, их классификации и правил сочетания. Словари представляли собой списки этих единиц с толкованиями и прочими пояснениями. В синтетических индийских грамматиках эти единицы получались по определённым правилам. Нетрудно догадаться, что речь идёт о словах. Наука о языке привыкла оперировать понятием «слово». Однако швейцарский языковед первой половины XX в. Шарль Балли (1865-1947) справедливо писал: «Понятие слова обычно считается ясным; на деле же это одно из наиболее двусмысленных понятий, которые встречаются в язы-
150
кознании». Попытки дать строгое определение слова в науке последнего столетия наталкивались на очень большие препятствия. Любое более или менее чёткое определение слова в чём-то расходилось с традицией или языковой интуицией носителей языка. Некоторые лингвисты, особенно в США, пытались обойтись вообще без понятия «слово», но этот подход ещё больше противоречит нашей интуиции. Любой носитель языка, даже неграмотный, имеет некоторое осознанное или неосознанное представление о слове. Такие представления отразились и в лингвистических традициях. При этом в разных традициях представление о слове не вполне одинаково. В европейской традиции отражено представление о слове как о достаточно сложной структуре. Наука последних трёх-четырёх веков выработала представление о том, что слово членится на значимые части: корни, приставки, суффиксы, окончания. Однако античная традиция эти части не выделяла, слово (кроме составного вроде благоговение) считалось нечленимой единицей (за исключением членения на звуки, моры и слоги). Например, склонение слова по падежам воспринималось не как смена окончаний, а как видоизменение слова в целом. У арабов и индийцев слово также выступало как сложная единица. Однако жёсткая структура арабского корня требовала выделить корень как особую единицу, отличную от слова: слово состоит из корня, его огласовки (подобной словоизменению у греков) и «добавок» - прежде всего, суффиксов. Поэтому в арабской традиции выделялись две главные единицы: слово и корень. Особо выделялся корень и у индийцев. Иногда даже считают, что понятия «корень», «суффикс» и т. д. пришли в европейскую науку в XVI— XVII вв. с Востока. Иначе представляли себе слово в дальневосточных традициях. Несколько упрощая, можно считать, что в японском языке окончания (суффиксы словоизменения) не отграничиваются от служебных слов. В качестве знаменательного слова понимается то, что в русском языке называется
151
основой слова (корень или корень вместе с суффиксами). Если бы пояпонски описывался русский язык, то считалось бы, что в последовательности на столиках слов не два, а три: на, столик, ах. Но член предложения здесь всего один. С точки зрения японцев, предложение состоит не из слов, а из более сложных единиц. Наконец, в Китае «цзы» — это не только иероглиф и слог, но и слово. Именно «цзы» заносилось в словари. Конечно, «цзы» как словарная единица обладала значением. В вэньяне слог, корень и слово почти всегда совпадали. В современном языке помимо значительно большего количества многосложных заимствований есть и сложные слова, состоящие из нескольких корней. Однако, как показывают психологические опыты, для языкового сознания даже современного китайца эти сложные слова скорее воспринимаются как нечто вроде русских фразеологизмов (железная дорога, детский сад). Чисто грамматические элементы трактуются как служебные («пустые») слова, поэтому в китайской традиции не было необходимости различать слово и корень. Итак, во всех традициях было понятие «слово», но свойства этой единицы могли не совпадать. Вероятно, и сходства, и различия традиций здесь отражают некоторую объективную реальность, которую невозможно прямо наблюдать. Понятие «слово» по своей природе психологично. В мозгу человека хранятся готовые «блоки», из которых по определённым правилам строится речь. Эти «блоки» не должны быть ни слишком краткими (тогда бы усложнились правила построения речи), ни слишком длинными (иначе перегружалась бы память). Можно предположить, что оптимальная «средняя» единица хранения - слово. Помимо нашей интуиции и анализа традиций на это заключение наталкивает и анализ речевых расстройств, в частности вызванных травмами, связанными с повреждениями отдельных участков мозга. Во время Великой Отечественной войны такие травмы изучал выдающийся психолог Александр Романович Лурия (1902-1977).
152 Вот попытка одного из раненых передать содержание фильма: «Одесса! Жулик! Туда... учиться... море... во... во-до-лаз! Арме-на... па-роход... пошло... ох! Батуми! Барышня... Эх! Ми-ли-ци-о-нер... Эх!.. Знаю!.. Кас-са! Денег. Эх!.. Папиросы». Очевидно, у этого человека не повреждён участок мозга, где хранятся слова, но нарушен механизм построения предложения.
Лурия описал и другое расстройство речи, при котором, наоборот, предложения строятся правильно, но повреждён участок мозга, связанный с хранением слов, из-за чего словарь очень обеднён, слова заменяются междометиями или словами с самым общим значением. Таким образом, разные элементы языка существуют в мозгу раздельно. Поэтому реальная речь неизмеримо сложнее, чем просто комбинация слов. Итак, слово - это прежде всего единица, хранящаяся в памяти человека. Собственно лингвистические свойства слова могут быть и не во всём одинаковыми, что отражается в разных традициях. Любая традиция так или иначе опиралась на интуицию говорящих и слушающих, а значит, на свойства того языка, для которого традиция создавалась. Сущность слова как лексической единицы. Слово рассматривается и называется словесным знаком на том основании, на главном его свойстве, подмеченном
еще
в
древности,
которое
нашло
свое
отражение
в классическом определении слова традиционным языкознанием: слово представляет собой единство значения и формы его выражения. Словесный знак как двусторонняя единица образуется в результате первичного знакообразования, при котором устанавливается прочная психическая связь (опосредованная сознанием и памятью пользующихся языком) определенной семантической значимости (понятия, представления) и столь же определенной языковой формы ее выражения. Согласно Л. С. Выготскому и его последователям, слово как знак, обозначающий предмет, возникло из труда, из предметного действия. На первых этапах истории слово было вплетено в практику и носило симпраксический характер (то есть получало свое значение только из ситуации конкретной практической деятельности). "Дальнейшая история языка является историей
153
эмансипации слова от практики, выделения речи как самостоятельной системы кодов, иначе говоря, – историей формирования языка в таком виде, когда он стал заключать в себе все необходимые средства для обозначения предмета и выражения мысли". Слово является важнейшей номинативной единицей языка. Представление о слове как основной единице наименования явлений действительности складывается непосредственно в речевой практике людей. Однако дать научное определение слову значительно сложнее, так как слова многообразны по структурно-грамматическим и семантическим признакам. Поэтому найти единый критерий для определения всех слов сразу не удается: признаки, по которым выделяется основная масса слов, не в одинаковой степени характерны для всех языковых единиц, которые мы привыкли считать словами. Можно лишь сказать, что слово - это минимальная значимая единица языка, обладающая позиционной самостоятельностью (морфемы внутри слова такой самостоятельностью не обладают), свободно воспроизводимая в речи для построения высказывания. Рассмотрим дифференциальные признаки, свойственные большинству лексических единиц. 1. Всякое слово имеет внешнюю, материальную сторону (экспонент): звуковую (фонетическую) оформленность (она состоит из ряда фонем, реже - из одной фонемы), а для письменной речи - графическую оформленность, представляющую собой форму слова. 2. Слову присуще определенное значение (внутренняя ипостась, означающая его содержание). Форма и содержание слова неразрывно связаны: слово не может быть воспринято, если мы его не произнесем (или не напишем), и не может быть понято, если произносимые сочетания звуков лишены значения. 3. Слово характеризует постоянство звучания и значения. Никто не вправе изменить фонетическую оболочку слова или придать ему несвойственное значение, потому что форма и содержание слова закреплены в языке.
154
4. Слово (в отличие от словосочетаний) непроницаемо: любое слово выступает в виде целостной единицы, внутрь которой нельзя вставить другое слово, тем более несколько слов. Исключения представляют отрицательные местоимения, которые могут быть разделены предлогами (никто - ни у кого, ни с кем). 5. Слово имеет лишь одно основное ударение, а некоторые слова могут быть и безударными (предлоги, союзы, частицы и др.). Однако нет таких слов, которые имели бы два основных ударения. Недвуударность слова отличает его от устойчивого (фразеологического) сочетания, обладающего целостным значением (кот наплакал, без царя в голове). 6. Важным признаком слова является его лексико-грамматическая отнесенность: все слова принадлежат к тем или иным частям речи и имеют определенную грамматическую оформленность. Так, существительным, прилагательным и другим именам свойственны формы рода, числа, падежа; глаголам - формы наклонения, вида, времени, лица и пр. Эти слова выполняют различные синтаксические функции в предложении, что создает их синтаксическую самостоятельность. 7. Цельность и единооформленность (касается,прежде всего, сложных слов) отличает слово от словосочетания. У сложных слов типа свежемороженый, радиопостановка, вертихвостка и т. п. грамматические признаки выражает лишь одно окончание. Правда, есть слова-исключения, обладающие двуоформленностью: белый-белый, пятьсот; ср.: белого-белого, пятистам. 8. Все слова характеризует воспроизводимость: мы их не конструируем каждый раз заново из имеющихся в языке морфем, а воспроизводим в речи в том виде, в каком они известны всем носителям языка. Это отличает слова от словосочетаний, которые мы строим в момент высказывания. 9. Слово отличает преимущественное употребление в соединении с другими словами: в процессе общения из слов мы строим словосочетания, а из последних - предложения.
155
10. Одним из признаков слова является изолируемость. Слова, в отличие от фонем и морфем, могут восприниматься и вне речевого потока, изолированно, сохраняя при этом присущее им значение. 11. Важнейшим признаком многих слов является номинативность, т.е. способность называть предметы, качества, действия и т. д. Правда, служебные части речи, междометия, модальные слова, а также местоимения не обладают этим признаком, так как у них иная специфика. Местоимения, например, лишь указывают на предметы, качества, количества, а междометия выражают чувства и переживания говорящего, не называя их. 12. Фразеологичность, или идиоматичность, как отличительный признак слова означает, с одной стороны, немотивированность его лексического значения (никто не знает, почему, например, слова дом, дым, быть, пить получили присущее им лексическое значение), с другой стороны - несвободную связь между морфемами, составляющими слово (те или иные словообразовательные модели допускают употребление лишь определенных морфем, исключая свободную замену их другими). Однако этот признак присущ не только словам, но и фразеологизмам, значение которых также не выводится из простой суммы составляющих их компонентов и которые не допускают изменений в своем составе. Например, значения фразеологизма собаку съесть (в каком-то деле) - "быть хорошо осведомленным в чем-то", "достигнуть мастерства в каком-либо ремесле". Эти значения никак не связаны ни со словом собака, ни со словом съесть. К тому же нельзя сказать "щенка съел" или "съел пуделя". Замена компонентов также приводит к абсурду. В то же время есть немало слов с мотивированным значением: перестройка, антиперестроечный, ускорение, мастерски, бюллетенить и т. п. Немало слов и с непроизводной основой, для которых критерий несвободной связи между морфемами не подходит: мать, дочь, сын и т. п.
Если же мы рассматриваем слово абстрактную единицу языка, как единицу обобщающего характера, мы имеем дело уже с лексемой.
156
3. Понятие лексемы. Аналогично фонеме, лексема – абстрактная единица системы языка, в отличие от слова – конкретной единицы системы речи. Лексема (от греч. lexis – слово, выражение), слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности всех его конкретных грамматических форм и выражающих их флексий, а также всех возможных значений (смысловых вариантов); абстрактная двусторонняя единица словаря. Представляя собой совокупность форм и значений, свойственных одному и тому же слову во всех его употреблениях и реализациях. Термин «лексема», предложенный в 1918 А.М. Пешковским, в дальнейшем получил содержательное наполнение в трудах В.В.Виноградова (1938, 1944, 1947), А.И.Смирницкого (1954, 1955) и А.А.Зализняка (1967), разрабатывавших критерии парадигматического разграничения и отождествления реально встречающихся в речи «эмпирических» слов, т.е. отнесения их к одной или к разным лексемам. При сохранении единства понятия «слово» термин «лексема» дает возможность разграничить его парадигматические свойства (и тогда употребляется термин «лексема») и его синтагматические свойства (в этом случае употребляется термин «словоформа»). Термин «лексема» в этом смысле употребляется большинством отечественных авторов (Т.В.Булыгиной, И.Г.Милославским, А.К.Поливановой и др.). Лексема как абстрактная единица языка реализуется в тексте своими конкретными вхождениями (экземплярами); текстовый экземпляр лексемы иногда называют «лексом» (Ю.С.Маслов); количество лексов (т.е. словоупотреблений) одной лексемы в данном тексте (или в корпусе текстов, или в речевом фрагменте) называется ее частотностью, измеряется в лексической статистике и описывается в частотных словарях. Словоформы, различающиеся только грамматических значением, например «стола – столу» и т.п., не считаются отдельными лексемами, но образуют
парадигму,
т.е.
систему
грамматических
(Ю.С.Маслов) (т.е. словоформ одной лексемы).
«аллолексем»
157
С парадигматической точки зрения, лексема во флективных языках представляет собой результат абстракции отождествления словоформ, реально встречающихся в речи. «Исходная» (словарная) грамматическая форма лексемы, помещаемой в словаре в качестве заголовка словарной статьи, в действительности есть лишь одна из форм, условно представляющая лексему (С.Е. Яхонтов). Отвлечение от отдельных лексических значений проявляется в том, что лексико-семантические варианты, различающиеся только по смыслу и лишь частично, не считаются отдельными лексемами (А.А. Потебня считал, что «малейшее изменение в значении слова делает его уже другим словом»), а образуют единую систему «слово-значений» («лексико-семантических вариантов», по Смирницкому, или «семантических аллолексем», по Маслову) данной лексемы. Лексема характеризуется как формальным, так и смысловым единством. Формальное единство лексемы обеспечивается единством словоизменительной основы ее словоформ, принадлежностью к определенной части речи (единством так называемого категориального значения), принадлежностью к определенному словоизменительному типу, а смысловое единство – семантической связью между отдельными лексико-семантическими вариантами одной лексемы. Единство словоизменительной основы в рамках одной лексемы может нарушаться лишь в исключительных случаях – при словоизменительном супплетивизме и гетероклизии, а также у так называемых морфологических и фонетических «дублетов» типа калоша – галоша, кóмпас – компáс, прочесть – прочитать, которые традиционно считаются вариантами одной лексемы. Принадлежность к различным частям речи определяет образования как различные лексемы: ср. рус. вокруг1 (предлог) – вокруг2 (наречие), англ. early1 (наречие) – early2 (прилагательное); однако в некоторых концепциях допускается принадлежность словоформ одной лексемы к разным частям речи.
158
В большинстве случаев слова, представляющие одну лексему, не различаются также значениями других классифицирующих синтаксических признаков (например, рода, одушевленности, переходности и прочих). Однако члены соответствующих минимальных различительных пар, например, сирота1 (муж. р.) – сирота2 (жен. р.), он1 (одуш.) – он2 (неодуш.), клевать1 (перех.) – клевать2 (неперех.), принято объединять в одну лексему «скрещенного» (двойственного, гибридного) типа; особенно часто таким образом (как внутрилексемные) принято трактовать различия между косвенными (несловарными, неисходными) формами парадигмы. Требование лексико-семантической близости «лексико-семантических вариантов» одной лексемы обычно запрещает объединять в одну лексему лексические омонимы. В концепции Ю.С.Маслова лексема (как минимальная синтагма, или потенциальнымй минимум высказывания) отличается от глоссемы (как минимальной подвижной единицы). В отличие от глоссем (которые бывают самостоятельными и служебными), лексемы бывают не только простые, но и составные, или аналитические; последние состоят из нескольких подвижных элементов (глоссем): ср. англ. to pride oneself «гордиться», рус. железная дорога, как пить дать (а их экземпляры считаются составными лексами). Но и простая лексема нередко может реализоваться аналитическими (составными) аллолексемами: ср. аналитические аллолексемы существительных (предложно-падежные формы типа на столе, артиклевые формы типа the table), глаголов (сочетания со вспомогательными глаголами), прилагательных и наречий (аналитические формы степеней сравнения). Термин «лексема» в значении, близком к тому, в котором он используется большинством отечественных языковедов, употребляется английскими учеными Дж.Лайонзом (с 1963) и П.Мэтьюзом (с 1965). В американской лингвистике термин «лексема» используется, начиная с Б.Уорфа (с 1938), причем в нескольких не всегда четко определенных значениях. Например, У.Вайнрайх (1966) понимает под лексемой любую
159
идиоматическую (словарную) единицу, которая может состоять как из одного, так и из нескольких слов (ср., например, седьмая вода на киселе). Во французской лингвистике распространено еще одно понимание термина «лексема», предложенное А. Мартине (1963): лексема противопоставляется морфеме как знаменательный элемент служебному. Синтагматические границы такой «лексемы» ýже обычного (как правило, она соотносится с корнем, а не с основой слова), а парадигматические границы – шире (так как одна лексема представлена целым словообразовательным гнездом). В некоторых французских лингвистических работах термин «лексема» используется для обозначения абстрактной единицы словаря, в отличие от слова (mot), т.е. актуализованной единицы. Начиная примерно с середины 1970-х годов возникает словоупотребление, согласно которому термин «лексема» понимается как «слово в одном из его лексических значений» (т.е. как лексико-семантический вариант), в отличие от «вокабулы», понимаемой как множество лексических единиц, описываемых одной словарной статьей толкового словаря (= «лексема» в более традиционном понимании). 3. Лексическое значение слова и понятие. Все предметы и явления действительности имеют в языке свои наименования. Слова указывают на реальные предметы, на наше отношение к ним, возникшее в процессе познания окружающего нас мира, на понятия об этих предметах, возникающие у нас в сознании. Эта связь (соотнесенность) слова с явлениями реальной действительности (денотатами), имеющая нелингвистический характер, и, тем не менее, являющаяся важнейшим фактором в определении природы слова как знаковой единицы, понимается как значение слова. Значение - это одна из самых неоднозначных и спорных проблем в теории языка. Вопрос определения лексического значения слова широко
160
освещен в трудах отечественных и зарубежных лингвистов. Однако, несмотря на многовековую историю, он до сих пор не получил не только общепризнанного, но даже хотя бы достаточно ясного ответа. В качестве рабочего воспользуемся следующим определением: Лексическим значением слова называется закрепленная в сознании говорящих соотнесенность звукового комплекса языковой единицы с тем или иным явлением действительности. Это обобщенное отражение предмета, его наиболее общих свойств в сознании человека и непосредственно соотнесенное с определенным фонетическим обликом. Значение – категория психологическая, отражательная. Оно определяется характером, сущностью отражаемых предметов. Лексическое значение принадлежит не только конкретной словоформе, а лексеме в целом. В современной лингвистике можно выделить два подхода к проблеме определения значения: референциальный (референция - соотнесенность) и функциональный. Ученые, придерживающиеся референциального подхода, стремятся описать значение как компонент слова, с помощью которого передается какое-либо понятие, и который таким образом наделяет слово возможностью объективно отражать существующую действительность, обозначать предметы, качества, действия и абстрактные понятия. Сторонники же функционального подхода изучают функции слова в речи и уделяют меньше внимания вопросу “что есть значение?”, нежели тому, “какие функции имеет значение?” Центральной идеей референциального этого подхода является выделение трех факторов, характеризующих значение слова: звуковая форма слова, понятие и референт - тот предмет (действие, качество), который обозначает слово). В соответствии с этим подходом значение понимается как сложное целое, состоящее из обозначаемого предмета и понятия об этом предмете. Эта взаимосвязь представляется учеными в виде схематического изображения, а именно треугольников, незначительно различающихся между собой. Наибольшую известность получил треугольник Огдена-
161
Ричардса, приведенный в книге немецкого лингвиста Густава Стерна “Meaning and change of meaning with special reference to the English language”.
Знак – слово (наименование) символ
Имеет смысл Десигнат (сигнификат) Содержание понятия
Называет предмет Денотат (референт) Объем понятия
Семантический треугольник Огдена-Ричардса
По мнению Огдена и Ричардса, всякий раз, когда высказывается или понимается какое-нибудь утверждение, налицо три фактора: символ (слово), мысль и референт (предмет, о котором мы мыслим или который мы имеем в виду). Назначение треугольника как раз и заключается в том, чтобы в наглядной форме воспроизвести отношения, существующие между этими факторами. Следует различать: 1) значение слова и его смысл. В логической семантике, в идущей от Фреге традиции, значением слова называют его денотат, т.е. тот предмет (или класс предметов), который обозначается этим выражением. Смыслом же называют то мысленное содержание, которое выражается и усваивается при понимании слова. В концепции Огдена-Ричардса значение конкретизируется как лексическое значение слова (языковое употребление), а смысл – как субъективный образ, возникающий при понимании текста (речевое употребление) 2) смысл слова и обозначаемое им понятие. Понятие - это отражение в сознании людей общих и существенных признаков явлений действительности, представлений об их свойствах. Такими признаками могут быть форма
162
предмета, его функция, цвет, размер, сходство или различие с другим предметом и т. д. Понятие является результатом обобщения массы единичных явлений, в процессе которого человек отвлекается от несущественных признаков, сосредоточиваясь на главных, основных. Без такого абстрагирования, т.е. без абстрактных представлений, невозможно человеческое мышление. Понятия формируются и закрепляются в нашем сознании с помощью слов. Связь слов с понятием (сигнификативный фактор) делает слово орудием человеческого мышления. Без способности слова называть понятие не было бы и самого языка. Обозначение словами понятий позволяет нам обходиться сравнительно небольшим количеством языковых знаков. Так, чтобы выделить из множества людей одного и назвать любого, мы пользуемся словом человек. Для обозначения всего богатства и разнообразия красок живой природы есть слова красный, желтый, синий, зеленый и т. д. Перемещение в пространстве различных предметов выражается словом идет (человек, поезд, автобус, ледокол и даже - лед, дождь, снег и т.п.). Слово остров не указывает на географическое положение, величину, название, форму, фауну, флору какого-либо конкретного острова, поэтому, отвлекаясь от этих частных признаков, мы называем этим словом любую часть суши, со всех сторон окруженную водой (в океане, море, на озере, реке).
Таким образом, в словах закрепляются те существенные особенности и свойства предметов, которые позволяют отличать целый класс предметов от других классов. Однако не все слова называют какое-либо понятие. Их не способны выражать союзы, частицы, предлоги, междометия, местоимения, собственные имена. О последних следует сказать особо. Есть имена собственные, называющие единичные понятия. Это имена выдающихся людей (Шекспир, Данте, Лев Толстой, Шаляпин, Рахманинов), географические названия (Волга, Байкал, Альпы, Америка). По своей природе они не могут быть обобщением и вызывают мысль о предмете, единственном в своем роде.
163
Личные имена людей (Александр, Дмитрий), фамилии (Голубев, Давыдов), напротив, не рождают в нашем сознании определенного представления о человеке. Нарицательные же существительные (историк, инженер, зять) по различительным признакам профессий, степени родства позволяют составить какое-то представление о людях, названных этими словами. Клички животных могут приближаться к обобщенным наименованиям. Так, если коня зовут Буланый, это указывает на его пол и масть, Белкой обычно называют животных, имеющих белую шерсть (хотя так можно назвать и кошку, и собаку, и козу). Так что разные клички по-разному соотносятся с обобщенными наименованиями. 3) значения слова и его употребление. Употребление — это или след былых применений слова, не создавших особого значения, или новое применение одного из значений слова в индивидуальном, не вполне обычном фразеологическом окружении, в своеобразной ситуации, с новой образной направленностью. При переносном или композиционно осложненном применении слова в каком-нибудь из его основных значений возникают новые, своеобразные смысловые оттенки. Однако эти семантические нюансы не образуют самостоятельного значения. Они летучи, изменчивы, иногда даже трудноуловимы. Они не свойственны общему языку, хотя и общепонятны. Например, академическим словарем русского языка зарегистрировано употребление причастия от глагола лаять в фразеологическом сочетании: лающий голос (не о собаке)
[32]
. Ср. у Салтыкова-Щедрина в «Благонамеренных речах»: «Из внутренно-
стей его, словно из пустого пространства… вылетал громкий, словно лающий голос»; у Куприна в рассказе «Мелюзга»: «Он угрюм, груб, у него лающий голос». Академический словарь приводит также выдержку из журнала «Солнце России» (1913, №52): «…Врешь!» — лающим голосом опять крикнул кто-то из окружающих нас».
4. Лексические значения слова, их типы, развитие и изменения изучает лексическая семантика (семасиология) (гр. sЇemasia - обозначение + logos
164
- учение). Грамматические значения слова рассматриваются в грамматике языка. Единицей плана содержания (элементарным лексическим или грамматическим значением) является семема (от греч. semáino - обозначаю). Некоторые учёные определяют семему как семантический признак, по которому противопоставляются более крупные единицы плана содержания. Например лексическое содержание слова "отец" описывается как совокупность семем: "прямой родственник", "мужского пола", "первого восходящего поколения" и т.п.).
Иногда обобщённое понятие семемы расчленяется на два в зависимости от характера выражаемого в значения: лексема и граммема (совокупность лексических или грамматических значений Сема (от греч. sema - знак), термин, обозначающий текстовую реализацию минимальной единицыю Например, в словоформе "книгу" морфема "-у" содержит три С.: "единственное число", "женский род" и "винительный падеж".
Иногда понятие семы трактуется как синтагматическое, в отличие от парадигматического понятия семемы. Лексическое значение слова служит для: 1) указания на обозначаемый предмет, явление, процесс или признак; 2) указания на отношение к обозначаемому со стороны говорящего; 3) указания на общий тип коммуникативных ситуаций, в которых может использоваться данное наименование. В соответствии с этим, выделяют следующие аспекты лексического значения: 1) вещественное содержание; 2) денотативный и сигнификативный аспекты; 3) коннотативно-прагматический аспект. 1). Основу лексического значения составляет его предметная соотнесенность - способность слова использовать для обозначения предметов и явлений объективной действительности, а также предметов или явлений,
165
являющихся предметом мысли и мыслимых как существующие. Предметная соотнесенность имени формирует его вещественное содержание. 2). Денотативный и сигнификативный аспекты значения. В вещественном содержании выделяются денотативный и сигнификативный аспекты. Денотативный аспект лексического значения формируется признаками, составляющими денотат - языковое отображение обозначаемого предмета или явления («Я посадил дерево»). Помимо денотативного аспекта, по мнению большинства исследователей, вещественное содержание слова включает также сигнификативный аспект - понятийную соотнесенность имени, его способность отражать соответствующее понятие («Дерево – это …»). Сигнификат – это концепт понятия, объединяющий его дифференциальные признаки, позволяющие выделить конкретный предмет или целый класс подобных предметов из других предметов. 3). Коннотативный и прагматический аспекты значения. Коннотативный аспект значения определяется как передаваемая словом, дополнительная по отношению к вещественному содержанию слова, информация об отношении говорящего к обозначаемому предмету или явлению. Коннотация может быть кратко определена как эмоционально-оценочный компонент лексического значения. Сопоставление семантики английских слов well-known, famous, notorious показывает, что все эти слова совпадают в своем вещественном содержании: все они означают “известный, хорошо всем знакомый” (“widely known”). Однако значение слова famous подразумевает известность в положительном смысле (прославленный), а значение слова notorious можно было бы определить как “печально известный” (пресловутый). Таким образом, совпадая по своему вещественному содержанию, слова well-known, famous и notorious различаются в эмоциональной окраске и оценочности.
Коннотативный аспект лексического значения включает в себя несколько составляющих, к числу которых можно отнести эмотивность, оценочность и интенсивность. Эмотивность, как компонент коннотации, представляет собой закрепленную в значении информацию об эмоциональном
166
отношении к обозначаемому предмету или явлению. Эмотивный элемент присутствует, например, в значении слова garish. Вещественное содержание слова garish - “bright” (“яркий”), однако, обозначаемая словом яркость неприятна для глаза, что отражается в словарной дефиниции как “unpleasantly bright” и подтверждается примерами garish light “режущий глаза, ослепительный свет”, garish colors “кричащие цвета”.
Эмотивность, как компонент коннотации, тесно связана с оценочностью и интенсивностью. Под оценочностью понимается компонент коннотации, закрепляющий в значении слова информацию об одобрительном или неодобрительном (положительном или отрицательном) отношении к обозначаемому предмету или явлению. Принято различать два типа оценочности: интеллектуальную (или логическую) и эмоциональную. Интеллектуальная оценка является частью денотации, она входит в предмет обозначения и, таким образом, считается частью денотативного аспекта лексического значения. Интеллектуальная оценка содержится в таких словах, как thief, liar, hero, to sacrifice, to nag, to deceive и др., где указание на характер обозначаемого предмета или действия сопровождается соотнесением обозначаемого объекта со шкалой “хорошо - плохо”.
Эмоциональная оценка также выражает отношение говорящего к предмету, однако здесь отнесение к шкале “хорошо - плохо” основывается не на общелогических критериях, а на тех эмоциях, которые называет обозначаемый предмет, процесс или явление. Эмоциональная оценка содержится, например, в словах to whine “to make a high sad sound”; to gloat over “to look at something or think about it with satisfaction, often in an unpleasant way”; a smirk “silly proud smile” и т.д.
Оценочность, как компонент коннотации, настолько тесно связана с эмотивностью, что во многих случаях их трудно разграничить и следует говорить об эмоционально- (или эмотивно-)оценочных характеристиках слова. Аналогичным образом с эмотивностью и оценочностью тесно переплетается интенсивность, которая может быть определена как компонент
167
коннотации, указывающий на усиление признаков, составляющих основу вещественного содержания слова. Например, значение слова minute (adj.) можно представить как (small + интенсивность), rage как (anger + интенсивность), adore как (love + интенсивность).
Типы лексических значений слов. Сопоставление различных слов и их значений позволяет выделить несколько типов лексических значений слов в русском языке. 1. По способу номинации выделяются прямые и переносные значения слов. Прямое (или основное, главное) значение слова - это такое значение, которое непосредственно соотносится с явлениями объективной действительности. Например, слова стол, черный, кипеть имеют следующие основные значения 1. 'Предмет мебели в виде широкой горизонтальной доски на высоких опорах, ножках'. 2. 'Цвета сажи, угля'. 3. 'Бурлить, клокотать, испаряясь от сильного нагрева' (о жидкостях). Эти значения носят устойчивый характер, хотя исторически могут изменяться. Например, слово стол в древнерусском языке означало 'престол', 'княжение', 'столица'.
Прямые значения слов менее всех других зависят от контекста, от характера связей с другими словами. Поэтому говорят, что прямые значения имеют наибольшую парадигматическую обусловленность и наименьшую синтагматическую связанность. Переносные (непрямые) значения слов возникают в результате переноса названия с одного явления действительности на другое на основании сходства, общности их признаков, функций и т.д. Так, слово стол имеет несколько переносных значений: 1. 'Предмет специального оборудования или часть станка сходной формы': операционный стол, поднять стол станка. 2. 'Питание, пища': снять комнату со столом. 3. 'Отделение в учреждении, ведающее каким-нибудь специальным кругом дел': справочный стол. У слова черный такие переносные значения: 1. 'Темный, в противоположность чему-нибудь более светлому, именуемому белым': черный хлеб. 2. 'Принявший темную окраску, потемневший': черный от загара. 3. 'Курной' (только полная форма,
168 устаревшее): черная изба. 4. 'Мрачный, безотрадный, тяжелый': черные мысли. 5. 'Преступный, злостный': черная измена. 6. 'Не главный, подсобный' (только полная форма): черный ход в доме. 7. 'Физически тяжелый и неквалифицированный' (только полная форма): черная работа и т. д. Слово кипеть имеет такие переносные значения: 1. 'Проявляться в сильной степени': работа кипит. 2. 'Проявлять что-нибудь с силой, в сильной степени': кипеть негодованием.
Как видим, непрямые значения появляются у слов, которые не соотнесены непосредственно с понятием, а сближаются с ним по различным ассоциациям, очевидным для говорящих. Переносные значения могут сохранять образность: черные мысли, черная измена; кипеть негодованием. Такие образные значения закреплены в языке: они приводятся в словарях при толковании лексической единицы. Воспроизводимостью и устойчивостью переносно-образные значения отличаются от метафор, которые создаются писателями, поэтами, публицистами и носят индивидуальный характер. Однако в большинстве случаев при переносе значений образность утрачивается. Например, мы не воспринимаем как образные такие наименования, как колено трубы, носик чайника, ход часов и т.п.. В таких случаях говорят о потухшей образности в лексическом значении слова, о сухих метафорах. Прямые и переносные значения выделяются в пределах одного слова. 2. По степени семантической мотивированности выделяются значения немотивированные (непроизводные, первичные), которые не определяются значением морфем в составе слова; мотивированные (производные, вторичные), которые выводятся из значений производящей основы и словообразовательных аффиксов. Например, слова стол, строить, белый имеют немотивированные значения. Словам столовый, настольный, столоваться, постройка, перестройка, антиперестроечный, белеть, белить, белизна присущи мотивированные значения, они как бы "произведены" из мотивирующей части, словообразовательных формантов и семантических компонентов, помогающих осмыслить значение слова с производной основой.
169
У некоторых слов мотивированность значения несколько затушевана, поскольку не всегда удается выделить их исторический корень. Однако этимологический анализ устанавливает древние родственные связи слова с другими словами, дает возможность объяснить происхождение его значения. Например, этимологический анализ позволяет выделить исторические корни в словах жир, пир, окно, сукно, подушка, облако и установить их связь со словами жить, пить, око, сучить, ухо, волочить (обволакивать)
Таким образом, степень мотивированности того или иного значения слова может быть неодинаковой. К тому же значение может казаться мотивированным человеку с филологической подготовкой, в то время как неспециалисту смысловые связи этого слова представляются утраченными. 3. По возможности лексической сочетаемости значения слов делятся на свободные и несвободные. Свободные имеют в своей основе лишь предметно-логические связи слов. Например, слово пить сочетается со словами, обозначающими жидкости (вода, молоко, чай, лимонад и т. п.), но не может сочетаться с такими словами, как камень, красота, бег, ночь. Сочетаемость слов регулируется предметной совместимостью (или несовместимостью) обозначаемых ими понятий. Таким образом, "свобода" сочетаемости слов, обладающих несвязанными значениями, относительна.
Несвободные значения слов характеризуются ограниченными возможностями лексической сочетаемости, которая в этом случае определяется и предметно-логическими, и собственно языковыми факторами. Например, слово одержать сочетается со словами победа, верх, но не сочетается со словом поражение. Можно сказать потупить голову (взгляд, глаза, очи), но нельзя - "потупить руку" (ногу, портфель).
Несвободные значения, в свою очередь, делятся на фразеологически связанные и синтаксически обусловленные. Первые реализуются только в устойчивых (фразеологических) сочетаниях: заклятый враг, закадычный друг (нельзя поменять местами элементы этих словосочетаний). Синтаксически обусловленные значения слова реализуются только в том случае, если оно выполняет в предложении необычную для себя синтаксическую функцию.
170 Так, слова бревно, дуб, шляпа, выступая в роли именной части составного сказуемого, получают значения 'тупой человек'; 'тупой, нечуткий человек'; 'вялый, безынициативный человек, растяпа'.
В.В. Виноградов, впервые выделивший такой тип значений, назвал их функционально-синтаксически обусловленными. Эти значения всегда образны и по способу номинации относятся к числу переносных значений. В составе синтаксически обусловленных значений слова выделяют и значения конструктивно ограниченные, которые реализуются лишь в условиях определенной синтаксической конструкции. Например, слово вихрь с прямым значением 'порывистое круговое движение ветра' в конструкции с существительным в форме родительного падежа получает образное значение: вихрь событий - 'стремительное развитие событий'.
4. По характеру выполняемых функций лексические значения делятся на два вида: номинативные, назначение которых - номинация, называние явлений, предметов, их качеств, и экспрессивно-синонимические, у которых преобладающим является эмоционально-оценочный (коннотативный) признак. Например, в словосочетании высокий человек слово высокий указывает на большой рост; это его номинативное значение. А слова долговязый, длинный в сочетании со словом человек не только указывают на большой рост, но и содержат негативную, неодобрительную оценку такого роста. Эти слова обладают экспрессивносинонимическим значением и стоят в ряду экспрессивных синонимов к нейтральному слову высокий.
5. По характеру связей одних значений с другими в лексической системе языка могут быть выделены: 1) автономные значения, которыми обладают слова, относительно независимые в языковой системе и обозначающие преимущественно конкретные предметы: стол, театр, цветок; 2) соотносительные значения, которые присущи словам, противопоставленным друг другу по каким-либо признакам: близко - далеко, хороший плохой, молодость - старость;
171
3) детерминированные значения, т. е. такие, "которые как бы обусловлены значениями других слов, поскольку они представляют их стилистические или экспрессивные варианты..." Например: кляча (ср. стилистически нейтральные синонимы: лошадь, конь); прекрасный, замечательный, великолепный (ср. хороший).
Таким образом, современная типология лексических значений в своей основе имеет, во-первых, понятийно-предметные связи слов (т. е. парадигматические отношения), во-вторых, словообразовательные (или деривационные) связи слов, в-третьих, отношения слов друг к другу (синтагматические отношения). Изучение типологии лексических значений помогает понять семантическую структуру слова, глубже проникнуть в системные связи, сложившиеся в лексике современного русского языка. Функции слова. Главными назначениями слова являются: 1) функция номинативная. Большинство слов называют предметы, их признаки, количество, действия, процессы и выступают как полнозначные, самостоятельные слова, выполняя в языке номинативную функцию (лат. nominatio - называние, наименование). Человек без слова имел дело только с теми вещами, которые он видел, с которыми он мог манипулировать. С помощью языка он может иметь дело с предметами, которые непосредственно не воспринимались и которые не входили в состав его собственного опыта. Обладая едиными грамматическими и синтаксическими значениями и функциями, эти слова объединяются в разряды существительных, прилагательных, числительных, глаголов, наречий, слов категории состояния. Лексическое значение у них дополняется грамматическими. Например, слово газета обозначает определенный предмет; лексическое значение указывает, что это - 'периодическое издание в виде больших листов, обычно ежедневное, посвященное событиям текущей политической и общественной жизни'. Существительное газета имеет грамматические значения рода (женский), числа (этот предмет мыслится как один, а не множество) и падежа. Слово читаю называет
172 действие - 'воспринимать написанное, произнося вслух или воспроизводя про себя' и характеризует его как реальное, происходящее в момент речи, совершаемое говорящим (а не другими лицами).
Из знаменательных частей речи лишены номинативной функции местоимения и модальные слова. Первые лишь указывают на предметы или их признаки: я, ты, такой, столько; они получают конкретное значение в речи, но не могут служить обобщенным наименованием ряда однотипных предметов, признаков или количества. Вторые выражают отношение говорящего к высказываемой мысли: Наверное, уже пришла почта. Служебные части речи (предлоги, союзы, частицы) также не выполняют номинативной функции, т. е. не называют предметы, признаки, действия, а используются как формально-грамматические языковые средства. 2) функция коммуникативная. Удваивая мир, слово дает возможность передавать опыт от индивида к индивиду и обеспечивает возможность усвоения опыта поколений. 3) экспрессивно-эмоциональная. Слово не только называет явление действительности, но и указывает на отношение к нему говорящего, его эмоциональную оценку. 4) функция мыслеформирующая. Значение слова включает не только предметную отнесенность и ассоциативное окружение, но и анализ предметов, абстрагирование и обобщение их признаков. Это означает, что слово является не только средством замещения вещи, представления, но и клеточкой мышления. В целом язык переводит познание человека в рациональный план (Л.С. Выготский). 5. Лексико-фразеологическая система языка. В голове у носителя языка словарный состав определенным образом упорядочен, приведен в систему. Это вытекает не только из общего устройства языка как системы (а лексика – составная часть языка, один из его «уровней»), но и из практики общения. Говорящий человек затрачивает на
173
поиски нужного слова какие-то доли секунды. А ведь в его памяти содержатся тысячи, возможно, даже десятки тысяч слов. Смог ли бы он так быстро (и практически безошибочно) управляться с этим множеством, если бы оно не было определенным образом организовано, если бы слова были навалены «кучей»? Ответ очевиден: нет. Следовательно, остается выяснить, как же именно устроена лексическая система. Ясно, например, что слова в памяти человека не расположены по алфавиту; это довольно искусственный и случайный способ организации лексики. А как? Отличительная особенность лексической системы – ее многомерность. Это значит, что слово в одно и то же время связано разными, разнородными и разнонаправленными (парадигматическими, синтагматическими, деривационными), отношениями с множеством других лексем. В.Г. Гак общую модель соотношений лексических группировок представляет следующим образом: семантическая структура языка включает совокупность
структур
четырех
уровней:
словаря
в
целом,
лексико-
семантической группы, отдельного слова и отдельно взятого значения слова. Ю.Н. Караулов в лексической системе различает: 1) тематические группы («наименования птиц»), 2) семантические поля (поле «радость»), 3) синонимические
и
антонимические
ряды
(«храбрый-смелый»,
«храбрый-
трусливый»), 4) ономасиологические группы (обозначения понятия «время»). 1) Лексико-семантическая группа. Группа слов, объединенных по парадигматическому принципу, единицами которой являются лексемы, принадлежащие к одной части речи и объединенные общей категориальной семой (сема – единица значения) в значении, называются лексикосемантической группой. В лексико-семантических (тематических) группах слова могут находиться в связях по роду и виду (дерево — дуб, ель, осина… ), функциональных (жилища — изба, юрта, хата, сакля и т. п.), целого и части (платье —
174
рукав, воротник, пуговица… ), ситуативных (магазин — продавец, товар, прилавок… ), ассоциативных (корова — молоко, трава, доярка, ферма… ). Наример, лексема мороз входит в определенную тематическую группу – названий климатических и, шире, природных явлений: она образует единый ряд со словами холод, снег, лед, ветер, метель, зима, декабрь, январь, февраль, Рождество, Крещение, Новый год, температура, климат, время года, север, полюс... Кроме существительных, в ту же группу входят, очевидно, прилагательные, глаголы, наречия: снежный, февральский, морозный, мерзнуть, зябнуть, холодать, холодно и т.д. Когда человек выбирает нужное ему в процессе речи слово, то он уже знает, о какой теме, то есть сфере жизни, пойдет речь. И весь словарный состав в его голове распадается примерно на такие объединения: «человек», «жилище», «одежда», «искусство», «спорт», «животный и растительный мир» (разумеется, с дальнейшим подразделением) и т.д.
2) Семантическое поле - термин, применяемый в лингвистике чаще всего для обозначения совокупности языковых единиц, объединенных каким-то общим (интегральным) семантическим признаком; иными словами – имеющих некоторый общий нетривиальный компонент значения. Первоначально в роли таких лексических единиц рассматривали единицы лексического уровня – слова; позже в лингвистических трудах появились описания семантических полей, включающих также словосочетания и предложения. Связи между единицами отдельного семантического поля могут различаться по «широте» и специфичности. Наиболее общие типы связей – это связи парадигматического типа (родо-видовые, синонимические, антонимические, и др.). Одним из классических примеров семантического поля может служить поле цветообозначений, состоящее из нескольких цветовых рядов (красный – розовый – розоватый – малиновый; синий – голубой – голубоватый – бирюзовый и т.д.): общим семантическим компонентом здесь является 'цвет'. Группа слов дерево, ветка, ствол, лист и т.д. может формировать как самостоятельное семантическое поле, объединенное отношением «часть – целое», так и входить в состав семантического поля растений. В этом случае лексема дерево будет
175 служить гиперонимом (родовым понятием) для таких лексем, как, например, береза, дуб, пальма и т.д. Семантическое поле глаголов речи может быть представлено в виде объединения синонимических рядов (разговаривать – беседовать – общаться –...; ругать – бранить – критиковать...; дразнить – высмеивать – вышучивать –...) и т.д.
Возможность подобного представления лексики в виде объединения многих частных систем слов обсуждалась уже в лингвистических трудах XIX в., например, в работах М.М. Покровского (1868/69–1942). Первые попытки выделения семантических полей были предприняты при создании идеографических словарей, или тезурусов – например, у П. Роже. Сам термин «семантическое поле» начал активно употребляться после выхода в свет работ Й. Трира и Г. Ипсена. Такое представление лексической системы является в первую очередь лингвистической гипотезой, а не аксиомой, поэтому часто используется как метод проведения языкового исследования, а не как его цель. Одной из наиболее наглядных и разработанных моделей лексикосемантического поля является модель Ю.Н. Караулова. Автор разграничивает четыре основных типа оппозиций между словами по одной из семем. 1. Нулевая оппозиция (лоб — чело, покой — спокойствие). 2. Привативная оппозиция, когда семема одного слова полностью включается в семему другого слова (птица — ворона). 3. Эквиполентная оппозиция, когда в каждой семеме имеются одинаковые семы, но может быть сколько угодно разных (мысль — думать). 4. Дизъюнктивная оппозиция, при которой сопоставляемые семемы не имеют общих сем (слон — гвоздь). Поле формируется словами, находящимися в оппозициях первых трех типов. Общий семантический признак, объединяющий элементы конкретного семантического поля, в других семантических полях того же языка может выступать как дифференциальный.
176 Например, семантическое поле 'глаголов коммуникации' включит в себя поле глаголов речи наряду с такими лексемами, как телеграфировать, написать и др.
Интегральным семантическим признаком для этого поля будет признак 'передачи информации', а 'канал передачи информации' – устный, письменный и др. – выступит в роли дифференциального признака. Лексико-семантическое поле имеет ядро, в котором находится имя поля, тесно связанное с ним видовое имя, синонимы и родовое имя, а также антонимы. На периферии поля находятся слова, семемы которых пересекаются с ядерными словами по отдельным семам. Как выбрать лексему или группу лексем для роли имени поля? Можно в качестве ядерной брать любую лексему, которая интересует исследователя, но результаты анализа могут быть бедными, если лексема выбрана неудачно, если она не обладает свойствами притяжения большого числа лексем. Какие же лексемы обладают такими свойствами, способностью притягивать большое число других лексем? А.М. Кузнецов указывает основные приемы отыскания лексем, перспективных для выявления большого лексико-семантического поля. Эти лексемы характеризуются следующими признаками: 1. В центре поля они достаточно просты по морфологическому составу. 2. Обладают достаточно широкой сочетаемостью. 3. Обладают психологической важностью. 4. Не являются недавними заимствованиями. 5. Семема такой лексемы обладает большим числом признаков, она не уже любого другого слова в поле, кроме имени темы поля. Разные лексико-семантические поля отличаются и по числу своих компонентов и по степени их связанности. Как объясняет Ю.Н. Караулов, это вытекает из процесса формирования словарного состава. За многие тысячи
177
лет семантика слов запечатлела суеверия и заблуждения, отразила дологический этап мышления. Все эти семантические компоненты существуют наряду с современными логическими научными понятиями и образуют с ними причудливое сплетение. Пытаться расчленять лексический состав языка соответственно логической структуре знания бесполезно, так как семантика языка такого расчленения не знает. Если посмотреть, как заполнены лексикой те или иные смысловые области и как лексика в этих областях структурирована, то оказывается, что один ряд областей широк и основательно заполнен, а другой почти пуст. Семантическое поле обладает следующими основными свойствами: 1. Семантическое поле интуитивно понятно носителю языка и обладает для него психологической реальностью. 2. Семантическое поле автономно и может быть выделено как самостоятельная подсистема языка. 3. Единицы семантического поля связаны теми или иными системными семантическими отношениями. 4. Каждое семантическое поле связано с другими семантическими полями языка и в совокупности с ними образует языковую систему. В основе теории семантических полей лежит представление о существовании в языке некоторых семантических групп и о возможности вхождения языковых единиц в одну или несколько таких групп. В частности, словарный состав языка (лексика) может быть представлен как набор отдельных групп слов, объединенных различными отношениями: синонимическими (хвастать – похваляться), антонимическими (говорить – молчать) и т.п. Элементы отдельного семантического поля связаны регулярными и системными отношениями, и, следовательно, все слова поля взаимно противопоставлены друг другу. Семантические поля могут пересекаться или полностью входить одно в другое. Значение каждого слова наиболее полно определяется только в том случае, если известны значения других слов из того же поля.
178 Сравним два цветовых ряда красный – розовый и красный<> – розовый – розоватый. Если ориентироваться только на первый цветовой ряд, то несколько разных цветовых оттенков могут быть обозначены одной той лексемой розовый. Второй цветовой ряд дает нам более детальное членение оттенков цвета, т.е. те же цветовые оттенки будут соотнесены уже с двумя лексемами – розовый и розоватый.
Отдельная языковая единица может иметь несколько значений и, следовательно, может быть отнесена к разным семантическим полям. Например, прилагательное красный может входить в семантическое поле цветообозначений и одновременно в поле, единицы которого объединены обобщенным значением 'революционный'. Семантический признак, лежащий в основе семантического поля, может также рассматриваться как некоторая понятийная категория, так или иначе соотносящаяся с окружающей человека действительностью и с его опытом. Об отсутствии резкого противопоставления семантических и понятийных понятий говорится в работах Й. Трира, А.В. Бондарко, И.И. Мещанинова, Л.М. Васильева, И.М. Кобозевой. Не противоречит подобному рассмотрению интегрального семантического признака и тот факт, что семантическое поле воспринимается носителями языка как некоторое самостоятельное объединение, соотносимое с той или иной областью человеческого опыта, т.е. психологически реальное. 3) Синонимические и антонимические ряды – идеоматические группы, объединяющие слова, относящиеся к одной предметной области. Синонимия – явление полного или частичного совпадения значения языковых единиц при различном их звучании и написании, Лексические синонимы – это слова, по-разному звучащие, но имеющие близкие или совпадающие денотативноые значения, различающиеся коннотацией или сферой употребления. В большинстве случаев синонимы, обозначая одно и то же, характеризуют его с разных точек зрения.
179
Не являются синонимами слова, обозначающие родо-видовые отношения: цветок – ромашка. Не являются синонимами и слова, обозначающие смежные понятия: дом – квартира. Синонимы могут различаться: 1) компонентами лексического значения (например, жадный – скупой: общий компонент смысла – ‘одержимый страстью к деньгам’, но жадный имеет еще компонент ‘стремящийся захватить чужое’, а скупой – ‘неохотно отдающий свое’); ср. также слова идти – брести, открыть – распахнуть; 2) стилем употребления: у стилистически нейтрального слова могут быть книжные, высокие или, наоборот, сниженные синонимы, например: спать – почивать – дрыхнуть, есть – вкушать – жрать, здравствуй – привет – здорово; 3) и тем и другим одновременно (например, разговор и болтовня: слово болтовня имеет оценочный компонент значения ‘пустой, несерьезный’, не содержащийся в слове разговор, при этом слово болтовня имеет сниженную по сравнению со словом разговор окраску); ср. также идти – тащиться – шествовать – переться; 4) сочетаемостью с разными словами: сочетаемость может не совпадать частично (открыть глаза, рот, книгу и т. д. – разинуть рот) или полностью (позиционные синонимы – слова с одинаковым понятийным содержанием, но с полным несовпадением лексической сочетаемости): совокупность животных в языке называется по-разному в зависимости от того, о каких животных идет речь: стадо коров; отара овец; стая птиц, волков; косяк рыб; свора собак; табун лошадей; 5) степенью современности: шея – выя, рыбак – рыбарь, вертолет – геликоптер; 6) сферой употребления: повар – кок (проф.), петух – кочет (диал.), родители – предки, шнурки (жарг.). Некоторые исследователи не считают сло-
180
ва, различающиеся степенью современности и сферой употребления, синонимичными; 7) управлением: характерный для кого / чего – свойственный кому / чему. Синонимы, между которыми нет указанных различий, называются полными (абсолютными) синонимами, или дублетами (языкознание – лингвистика, бросать – кидать, тушить – гасить, в течение – в продолжение, бегемот – гиппопотам). Полных синонимов в языке не очень много. Синонимы объединяются в синонимические ряды, например: врач – доктор – лекарь – эскулап. В составе синонимического ряда выделяется доминанта – слово, по сравнению с другими членами ряда обладающее самым общим значением, стилистически нейтральное, обладающее наиболее свободной сочетаемостью (в данном синонимическом ряду это слово врач). Синонимические ряды могут быть различны по количеству слов: от двух-трех до десятка и более. Слова могут иметь синонимичные им устойчивые сочетания – фразеологизмы: умереть – отдать богу душу. Фразеологизмы могут вступать в синонимические отношения не только со словами, но и между собой: отдать богу душу – отправиться на тот свет – сыграть в ящик – отбросить коньки. Кроме языковых синонимов, о которых и говорилось выше, выделяются также контекстуальные синонимы – слова, которые вступают в синонимические отношения только в определенном контексте (например, сказать – прошепелявить – брякнуть – рявкнуть – заикнуться). Основными функциями синонимов являются уточнение, замещение, эвфемизация и противопоставление. Уточнение основано на неполном совпадении значений синонимичных слов: синонимы позволяют «добавить» недостающие смыслы, вскрыть в обозначаемом новые стороны (Он бежал, вернее несся.).
181
Замещение основано на том, что в ряде контекстов различия между синонимами стираются, и это позволяет избегать повторов одних и тех же слов (Он совершил ошибку, но его промах не был замечен). Эвфемизацией называется намеренно неточное обозначение реалии (начальник задерживается (= опаздывает), он недалек (= глуп). Противопоставление синонимов подчеркивает различия между синонимами (Она не шла, а шествовала). Синонимы фиксируются в специальных словарях – словарях синонимов. Примером минимального семантического поля парадигматического типа может служить синонимическая группа, например некоторая группа тех же глаголов речи. Это поле образуют глаголы говорить, рассказывать, болтать, трепаться и др. Элементы семантического поля глаголов речи объединены интегральным семантическим признаком 'говорения', но их значение не тождественно. Единицы этого семантического поля различаются дифференциальными признаками, например 'взаимное сообщение' (разговаривать), 'одностороннее сообщение' (сообщать, докладывать). Кроме того, они различаются стилистическими, узуальными, деривационными и коннотативными компонентами значения. Например, глагол ругать, кроме семы 'говорения', обладает также дополнительным коннотативным значением – отрицательной экспрессивностью.
Антонимы – объединения слов, противопоставленных по денотативному значению. Например: молодой – старый, дружба – вражда, хорошо – плохо, уезжать – приезжать, от – к.
В этом определении важно обратить внимание на следующее: 1) антонимами называются слова одной и той же части речи, поэтому не будут антонимами такие выражающие противоположные понятия слова, как уродливый – красавец;
182
2) антонимы должны иметь значения, соотносительные друг с другом; это означает, что антонимами являются слова, обозначающие логически совместимые понятия, имеющие в своих значениях общую часть, относительно которой противопоставлен ряд признаков. Так, например, антонимы подниматься и спускаться имеют общий элемент значения ‘двигаться по наклонной или вертикальной плоскости’. Противопоставляются же эти слова элементами значения ‘вверх’ и ‘вниз’.
Среди антонимов выделяют несколько типов: 1) градуальные антонимы – указывающие на различие степени выраженности признака: отрицание одного из антонима не означает утверждение другого, например, ‘нелюбовь’ не значит ‘ненависть’; 2) конградикторные антонимы – дополнающие противоположности: отрицание одного из антонимов предполагает утверждение другого, например, ‘мир’ – ‘война’; 3) конверсивные (обращаемые) антонимы – обозначающие одно явление, но рассматривающие его с различных сторон, например, ‘покупать’ – ‘продавать’. Слова, не имеющие общего компонента значения, в языке не противопоставляются. Так, например, нелепо противопоставлять слова книга и ложка, сапог и таблица и т.д. Таким образом, далеко не все слова имеют антонимы, а лишь те, которые имеют в своем значении качественный или количественный признак (как правило, слова с качественным, количественным, пространственным, временны́м значением). Наиболее распространены антонимические отношения среди качественных прилагательных и качественных наречий, меньше – среди глаголов и существительных. Нет антонимов среди существительных с конкретным значением (дверь, телевизор), числительных, большинства местоимений. Не имеют антонимов имена собственные.
183
Значения антонимов противоположны. Из этого следует, что антонимы взаимоисключают друг друга при характеристике одного и того же объекта: предмет не может одновременно быть, например, горячим и холодным, большим и маленьким, истинным и ложным. По структуре антонимы могут быть однокорневыми (приезжать – уезжать) и разнокорневыми (добрый – злой). Некоторые слова могут вступать в антонимические отношения только в определенном контексте, не являясь языковыми антонимами, не осознаваясь как слова с противоположным значением вне этого контекста. Такие антонимы называются контекстуальными, например: И ненавидим мы и любим мы случайно, / Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви. / И царствует в душе какой-то холод тайный, / Когда огонь кипит в крови (Лерм.); подчеркнутые слова вне данного контекста антонимами не являются: у слова любовь антоним ненависть, у слова жара – холод; слова же ненавидеть и любить из первой приведенной строки – языковые антонимы. Функции использования антонимов и антонимии в тексте таковы: 1) антитеза – противопоставление-контраст (Я глупая, а ты умен. Живой, а я остолбенелая у М. И. Цветаевой) или в названии («Толстый и тонкий» А. П. Чехова, «Живые и мертвые» К. М. Симонова). 2) оксюморон – соединение в целое противоположных по смыслу единиц разных частей речи (мертвые души, живой труп, взрослые дети). Антонимы фиксируются в специальных словарях – словарях антонимов.
Для выявления и описания семантических полей нередко используются методы компонентного анализа и ассоциативного эксперимента. Группы слов, полученные в результате ассоциативного эксперимента, носят название ассоциативных полей.
184
Сам термин 'семантическое поле' в настоящее время все чаще заменяется более узкими лингвистическими терминами: лексическое поле, синонимический ряд, лексико-семантическое поле и т.п. Каждый из этих терминов более четко задает тип языковых единиц, входящих в поле и/или тип связи между ними. Тем не менее, во многих работах выражение 'семантическое поле' и более специализированные обозначения употребляются как терминологические синонимы. 6. Полисемия слова. Слова бывают однозначные (имеющие одно лексическое значение) и многозначные (имеющие несколько значений). Однозначными словами является большинство терминов, некоторые названия инструментов, профессий, разновидностей деревьев и пр. Однозначны, например, слова табурет, сахарница, огромный, суффикс. Большое количество слов имеет несколько (два и более) значений. Так, например, для слова голова в Толковом словаре С. И. Ожегова приводится 6 значений: 1) часть тела человека или животного, 2) ум, рассудок (Он человек с головой), 3) человек как носитель идей (Он голова!), 4) передняя часть чего-либо (голова колонны, поезда), 5) единица счета скота (стадо в 100 голов), 6) пищевой продукт в форме шара, конуса (голова сыра, сахара).
Все значения многозначного слова связаны между собой (хоть иногда и не все сразу). В многозначном слове выделяются главное (исходное, первичное) значение слова и производные от него значения. Новые значения возникают у слова в результате переноса наименования (внешней оболочки слова – звуковой и буквенной последовательности) с одного объекта действительности на другие объекты. Существуют два типа переноса наименования: 1) по сходству (метафора), 2) по смежности – реальной связи объектов (метонимия).
185
Перенос по сходству (метафора). Чем-то похожие друг на друга объекты начинают называться одним словом. Сходство между предметами может быть:1) внешнее: а) форма: лента дороги, пузатый чайник; б) цвет: медные волосы, собирать лисички,; в) расположение: горло залива, цепь гор; г) размер, количество: море слез, гора вещей; д) степень плотности: стена дождя, кисель дорог; е) степень подвижности: быстрый ум, машина ползет; ж) характер звучания: дождь барабанит, скрипучий голос; 2)
функциональное: дворники машины, брачные оковы;
3)
в восприятии человеком: холодный взгляд, кислое выражение лица,
Перенос по смежности (метонимия). Два явления, реально связанных друг с другом (пространственно, ситуативно, логически и т.д.), получают одно наименование, называются одним словом. Связь явлений бывает: 1) пространственная – помещение и люди, находящиеся в нем: класс опоздал, зал аплодировал; 2) временна́я – действие и предмет – результат этого действия: подарочное издание, набор инструментов; 3) логическая: а) действие и место этого действия: вход, остановка; б) действие и люди, его производящие: защита, нападение (защитники, нападающие); в) материал и изделие из этого материала: носить золото, меха, выиграть золото, серебро, бронзу; г) автор и его произведения: ставить Чехова, пользоваться Ожеговым. Разновидностью этого типа переноса является перенос наименования с части на целое и с целого на часть (синекдоха): 1) с части на целое: в семье прибавился лишний рот (= человек), стадо в сто голов скота (= животных), номер в гостинице (= комната), первая скрипка, первая ракетка; 2) с целого на часть: соседи купили машину (= автомобиль); но машиной называется и целый класс механизмов: стиральные, швейные и др. машины.
186
Метонимия способна расширить или сузить значение слова. Например, расширение значение наблюдается в случае таких слов, как ‘опешить’ (изначально, лишить всадника коня), ‘ошеломить’ (снять с воина шлем); сужение значения – ‘бумага’ в значении ‘документ’.
Степень образности и распространенности в языке у разных переносных по происхождению значений различна. Часть переносных употреблений не используется нами в речи, и существуют лишь в тексте определенного автора. Это индивидуальные (авторские) метафоры и метонимии: медные кишочки автомобиля (И. Ильф и Е. Петров), скула яблока (Ю. Олеша). Образность их максимальна, употребление связано лишь с авторским текстом; в словарях эти переносные значения не отражаются. Другие метафоры и метонимии являются общеупотребительными, они не «привязаны» к определенному тексту и употребляются носителями языка в разных ситуациях (обычно в разговорной речи): стена леса, море слез, звезда экрана, пилить (ругать). Их образность меньше, чем у авторских, но отчетливо ощущается носителями языка; они отражаются в словаре и имеют помету переносное. Третий тип переносных по происхождению значений характеризуется тем, что их образность не ощущается (в лингвистике их называют «сухими»): ножка стула, шляпка гриба, гусеницы трактора, солнце зашло, часы идут. Эти значения являются основными, словарными наименованиями определенного предмета, признака или действия: переносные по происхождению, они являются прямыми с точки зрения функционирования в современном языке и не имеют в словаре пометы переносное. Таким образом, в слове может быть несколько прямых значений – исходное и не имеющие образности переносные по происхождению («сухие»). Рассмотрим в качестве примера структуру значений слова голова: 1) часть тела человека или животного, 2) ум, рассудок (Он человек с головой), 3) человек как носи-
187 тель идей (Он голова!), 4) передняя часть чего-либо (голова колонны, поезда), 5) единица счета скота (стадо в 100 голов), 6) пищевой продукт в форме шара, конуса (голова сыра, сахара). Исходным и прямым у этого слова является значение ‘часть тела человека или животного’ (в лингвистике знаком ‘’ обозначается значение языковой единицы). На основании сходства (метафорический перенос) образованы значения 4 и 6: ‘передняя часть чего-либо’ (сходство по расположению) и ‘пищевой продукт в форме шара, конуса’ (сходство по форме). Причем оба эти значения также являются прямыми и используются в нейтральном стиле речи. На основании смежности (метонимический перенос) на базе исходного значения образовано образное значение 2 ‘ум, рассудок’. На базе значения 2 образовано переносное значение 3 ‘человек как носитель идей’ – название целого по части (синекдоха). На базе 1 исходного значения образовано прямое значение 5 ‘единица счета скота’ – также перенос с части на целое (синекдоха). Таким образом, у слова голова 4 прямых значения, не имеющих образности, – значения 1, 4, 5, 6, и 2 образных – значения 2 и 3.
Как мы видим, понятие метафорического переноса в языкознании шире, чем в литературоведении, где такие языковые («сухие») метафоры, выполняющие только функцию называния и не обладающие образностью, не рассматриваются в качестве метафор. Разные значения одного слова помещаются в одну словарную статью толкового словаря.
7. Омонимия. От полисемии следует отличать омонимию слова. Омонимия – это совпадение в звучании и написании языковых единиц, значения которых не связаны друг с другом. Основным видом омонимов являются лексические омонимы – слова одной и той же части речи, имеющие одинаковое звучание, написание и грамматическое оформление, но разное значение. Если между значениями многозначного слова прослеживаются смысловые связи, основанные на разных типах переноса наименования, то у омонимов значения не связаны
188
между собой, у них нет общих смысловых компонентов (в отличие от разных значений многозначного слова). Омонимы являются разными словами. Лексические омонимы могут иметь одинаковое или разное количество грамматических форм; первые называются полными, вторые – неполными. Полными омонимами будем считать слова, совпадающие по звучанию по всех формах. Так, например, полными омонимами являются слова гриф (‘птица’), гриф (‘печать’) и гриф (‘часть струнного инструмента’); мешать (‘перемешивать’) и мешать (‘быть помехой’).
Неполными омонимами являются слова, совпадающие по звучанию только в нескольких формах. Например, слова лук ‘оружие’ (I) и лук ‘растение’ (II): у лук I есть формы и единственного, и множественного числа, у лук II формы множественного числа отсутствуют, но в единственном числе их формы полностью совпадают.
Возникновение омонимов может быть связано со случайным совпадением в языке исконно и заимствованного слова (клуб дыма – рус. и клуб ‘общество’ – англ.) или нескольких заимствований из разных языков (фокус ‘трюк’ – нем. и фокус оптический – лат.), а также с особенностями словообразования (критический от кризис и критический от критика) и с распадением многозначности (слог ‘часть слова’ и слог ‘стиль’). В отличие от значений многозначного слова, которые помещаются в толковых словарях в одной словарной статье, омонимы, будучи разными словами, выделяются в разные словарные статьи. От лексической омонимии следует отличать смежные с нею явления – фонетическую, грамматическую и графическую омонимию. Фонетические омонимы (омофо́ны) – это слова, различно пишущиеся, но одинаково произносящиеся (за счет редукции и оглушения/озвончения).
189 Например, код – кот, пруд – прут, обессилеть – обессилить, пребывать – прибывать. Во французском языке: mere (мать), mer (море), mair (мэр); vert (зеленый), verre (стекло, стакан), vers (к), ver (червяк).
Грамматические омонимы (омофо́рмы) – это разные слова, совпадающие в отдельных грамматических формах. Так, например, глаголы лететь и лечить совпадают в форме 1 лица единственного числа настоящего времени – лечу; мой – форма повелительного наклонения глагола мыть и притяжательное местоимение; печь – глагол и существительное.
Графические омонимы (омо́графы) – слова, одинаково пишущиеся, но различно произносящиеся за счет различия в ударении: за́мок – замо́к, му́ка – мука́, па́рить – парио́ть. В художественных произведениях (особенно в поэзии), а также в газетном заголовке, рекламе омонимия и смежные с ней явления зачастую используются как средство языковой игры для создания особой выразительности текста (напр.: Ноги давит узкий хром – В день обмозолишься и станешь хром. В. Маяковский; реклама ресторана: Время есть!).
8.
Внутренняя форма, или мотивировка слова. ЕЩЕ
ОБ ОДНОМ
КОМПОНЕНТЕ СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ СЛОВА ДО СИХ ПОР УМАЛЧИВАЛОСЬ.
ДЕЛО В ТОМ, ЧТО ЭТОТ КОМПОНЕНТ ЛЕЖИТ КАК БЫ В ИНОЙ – ДИАХРОНИ-
ЧЕСКОЙ, ИЛИ ИСТОРИЧЕСКОЙ,
– ПЛОСКОСТИ И САМА ЕГО РОЛЬ В ЗНАЧЕНИИ НЕ-
СКОЛЬКО СОМНИТЕЛЬНА.
Речь идет о внутренней форме слова. Внутренняя форма, или мотивировка, – это тот признак предмета, который положен в основу его названия. К примеру, холодильник – это то, что холодит, чернильница – то, куда наливают чернила, грузовик – то, что перевозит грузы, кроссовки (первоначально) – то, в чем бегают кросс, и т.д.
190
Разумеется, у предмета могут быть разные признаки и каждый из них может быть положен в основу названия. В таком случае возникают равнозначные, но разные, по-разному мотивированные наименования. Скажем, один и тот же предмет одежды может быть назван ватником – потому что он подбит ватой, стеганкой – потому что он простеган, прошит продольными швами, телогрейкой – потому что его назначение в том, чтобы согревать тело, и т.д. (Сравним еще такие синонимические ряды, как жалованье – получка – зарплата; изгородь – ограда – частокол – плетень и т.п.).
Все это – примеры внутренней формы, которая, так сказать, лежит на поверхности, очевидна для каждого носителя языка. Вместе с тем вокруг нас немало случаев, когда лексема не имеет явной внутренней формы: человеку неясно, как слово возникло, на какой признак предмета опиралось название. Почему, положим, тетрадь названа тетрадью, окно – окном, галстук – галстуком, карандаш – карандашом?.. Правда, достаточно провести некоторые филологические (собственно, этимологические) изыскания, чтобы установить: данные слова тоже первоначально имели свою внутреннюю форму, только со временем она у них стерлась, затемнилась. Лексема тетрадь восходит к древнегреческому корню tetra – ‘четыре’ (первоначально тетрадь состояла из четырех листов), окно обязано своим происхождением слову око (в самом деле, окна – это как бы глаза дома, через них дом «смотрит на мир»). Существительное галстук пришло к нам из немецкого языка, а там это слово означает буквально ‘шейный платок’. Карандаш – из тюркских языков5 (кара означает ‘черный’ и таш – ‘камень’)...
Но в целом получается, что места для внутренней формы в плане содержания слова не остается. Судя по тому, что мотивировка легко утрачивается, забывается (в частности, как мы видели, она теряется при переходе слова из одного языка в другой, то есть при заимствовании), можно сказать, что она слову вообще-то и не нужна. Точнее, нужна, но только на момент его возникновения. Это как бы метрика, свидетельство о рождении. А когда слово уже приживется в языке, получит свой «паспорт», войдет в словарь, внутренняя форма может легко отмереть, забыться.
191 Поэтому мы употребляем в обыденной речи на равных правах такие названия, как, скажем, рукавица, перчатка и варежка, хотя у первого из них внутренняя форма прозрачна (рукавица – от рука), у второго – слегка затемнена (перчатка образовано от перст: первоначально – перстчатка, ср. белор. пальчатка), а третье слово, варежка, вообще не имеет надежной мотивировки: может быть, оно возникло от названия древних варягов, но, возможно, и каким-то иным путем. Да какая, собственно, разница – для нас ведь важно значение слова! А значение у варежки такое же ясное, как у рукавицы (это ее синоним) или перчатки...
По тем же причинам значение слова может со временем далеко отходить от соответствующей мотивировки, даже противоречить ей. Мы говорим, например, перочинный нож, хотя уже давно не чиним им никаких перьев. Говорим о ком-то: Он опростоволосился, хотя нам совершенно непонятно, при чем тут волосы (да еще «простые»). Говорим сегодня: красные чернила и цветное белье, как бы не замечая того, что по самой своей языковой природе чернилам положено быть черными, а белью – белым... Внутренняя форма, сослужив свою функцию, дальше действительно утрачивается: «мавр сделал свое дело, мавр может уходить». И если обычный человек, не филолог, раскроет этимологический словарь (который как раз и объясняет происхождение слов), то его там ждет немало открытий. Он не без удивления узнает, что слово тварь, оказывается, связано с творить, рубль – с рубить, поршень – с порхать, а название обычной поганки восходит к процессу распространения христианства в Древнем Риме (паганус – так называли в Риме крестьян-язычников)...
И все же считать, что внутренняя форма нужна слову только на момент его возникновения, было бы упрощением. На самом деле отношения между мотивировкой и лексическим значением, как и все в языке, довольно сложны. Носитель языка ежедневно, можно сказать – ежечасно, сталкивается с массой «свежих», только что образованных слов. Вот, например, он читает в газете: Депутатство – это не привилегия. Или там же: Продаются гвоздимые стеновые блоки. Или он сам говорит: Ты не видела моей ветровки? Сколько иномарок у нас в доме развелось! Иногда он, сам того не замечая, может стать даже автором подобных – окказиональных – новообразований: Не верю я этим разоруженцам! Где-то тут была такая ковырялка... Что это за ни-
192 чегонеделание? На фоне таких слов с совершенно прозрачной, очевидной мотивировкой обычные слова вроде кастрюля, пиджак, хороший, семенить выглядят слегка ущербными, неполноценными: им не хватает тех дополнительных связей (опоры на другие слова), которые есть у новообразований.
И потому бывает, что носитель языка пытается «помочь» словам с утраченной мотивировкой. Он пробует найти им какое-то обоснование, увязать их с другими лексемами и тем самым «укрепить» лексическую систему в целом. Говоря иначе, человек искусственно сближает слова, лишенные мотивировки, с другими, формально схожими словами. Вот, к примеру, самолет. Понятное дело, он назван так потому, что сам летает. А вертолет? Видимо, потому, что летает, «вертя» винтом? На самом же деле название вертолет основано на соединении двух понятий: «вертикальный» + «взлет». Но в массовом сознании вертолет связывается скорее с вертеть... Другой пример: слово столпотворение. Каждому из нас так и слышится в нем основа «толпа» (ср. еще: столпиться). На самом деле – нет; столпотворение – это буквально ‘творение столпа, постройка Вавилонской башни’. Но, забыв про библейскую легенду, люди придали слову новую «историю», приписали ему чужую, ненастоящую мотивировку. Третий пример. Слово свидетель когда-то писалось через букву h (ять)6: свhдетель, и его настоящая внутренняя форма восходит к понятию «ведать, знать»: свhдетель – это первоначально ‘тот, кто знает что-то’. Но потом слово как бы переосмыслилось на основе связи с глаголом видеть. Получилось: свидетель – ‘тот, кто видел чтото’...
Подобные примеры филологи называют ложной, или народной, этимологией. Конечно, для науки они представляют большой интерес. Но в то же время в определении «ложная» несомненно присутствует и отрицательная оценка. Действительно, такие случаи свидетельствуют о невнимании человека к истинной истории слова, а нередко оборачиваются искажением его формальной стороны (известны примеры вроде спинжак вместо пиджак, полуклиника вместо поликлиника, гульвар вместо бульвар...). И все же ложная этимология живуча. Основания ее мы уже выяснили: это поиск дополнительных связей слова (особенно не очень хорошо знакомо-
193
го) с другими словами. Но дело ведь не только в том, что происходит какаято «подгонка» слова под другие лексемы. И даже не в том, что человек сплошь и рядом не может с уверенностью сказать, как слово возникло. Важнее, пожалуй, то, что носитель языка не может с уверенностью определить, связаны ли между собой по смыслу два слова или не связаны. И тем самым вся проблема переходит из плоскости происхождения, или истории, слова в плоскость его функционирования! Вот, скажем, раз в четыре года год бывает високосный. А связано ли прилагательное високосный с другими русскими словами – скажем, с висеть? или висок? или коса, косить? Или же оно так и стоит особняком? Вроде бы напоминает по своему виду сложное слово (ср. какое-нибудь смехотворный или близорукий), но, с другой стороны, а при чем тут висок или коса?.. Или слово строптивый – связано ли оно по своему значению со словом стропа? А белка и белый? Рубанок и рубить? Мохер и махровый? Лосины и лоск? Что-то общее есть в их значениях, но достаточно ли этого общего для того, чтобы возвести одно слово к другому, связать их в истории? Во всех подобных случаях (а их масса) сознание носителя языка допускает наличие между словами смысловой связи, но связь эта как бы неявна, необязательна. То ли она есть, то ли ее нет. Уж такова парадоксальная природа языка: там, где полагалось бы однозначно ответить: да или нет, – язык позволяет себе дать уклончивый ответ: и да, и нет. Или так: вроде бы да, но, может быть, и нет...
Подытоживая, скажем так: внутренняя форма выступает как вероятностный (то есть возможный) компонент лексического значения слова – если иметь в виду сугубо синхронический7 подход к языковому сознанию обычного человека.
9. Лексикография. Лексикология тесно связана с лексикографией (от греч. lexis — слово и grapho — пишу). Лексикография — одна из прикладных (т. е. имеющих практическое назначение и применение) наук, входящих в современную лингвистику. Это теория и практика составления различных языковых словарей, значит, это
194
наука о словарях, о том, как их наиболее разумно делать, вместе с тем это и сама практика составления словарей. Понятно, что нельзя составлять словари, не понимая, что такое слово, как оно живет и как оно «работает» в нашей речи. Но мы уже знаем, что слова изучаются лексикологией. Вот почему лексикография очень тесно связана с лексикологией и зависит от нее. В то же время составители словарей, вдумываясь в слова, их значения, их «поведение» в речи, обогащают науку о слове новыми наблюдениями и обобщениями. А это значит, что не только лексикография зависит от лексикологии, но и лексикология зависит от лексикографии. Эти две науки предполагают друг друга. Для того чтобы полнее и правильнее понять, чем занимаются лексикографы (составители словарей), нужно познакомиться с результатами их труда, т.е. словарями. Таким образом, лексикография – это научная методика и искусство составления словарей, практическое применение лексикологической науки, чрезвычайно важное как для практики чтения иноязычной литературы и изучения чужого языка, так и для осознания своего языка в его настоящем и прошлом. Типы словарей весьма разнообразны. Прежде всего, приходится различать словари лингвистические и нелингвистические. Первые собирают и описывают под тем или иным углом зрения лексические единицы языка (слова и фразеологизмы). Особый подтип лингвистических словарей составляют так называемые идеографические словари, идущие от понятия (идеи) к выражению этого понятия в слове или словосочетании. В нелингвистических словарях лексические единицы (в частности — термины, однословные и составные, и собственные имена) служат лишь отправной точкой для сообщения тех или иных сведений о предметах и явлениях внеязыковой действительности. Встречаются и промежуточные разновидности словарей. Кроме того, всякий словарь может быть отнесен либо к «общим», либо к «специальным». Примерами общих лингвистических словарей могут служить обычные
195
толковые и переводные словари, охватывающие с той или иной степенью полноты всю лексику, бытующую в общенародном употреблении. Специальный лингвистический словарь разрабатывает какую-то одну область лексики, иногда достаточно широкую (например, фразеологический словарь, словарь иностранных слов), иногда же довольно узкую (например, словарь личных имен, даваемых новорожденным). Общий нелингвистический словарь — это общая энциклопедия (например, БСЭ—Большая Советская Энциклопедия). Специальный нелингвистический словарь — это специальная (отраслевая) энциклопедия (медицинская, юридическая и т. д.) или же краткий словарь той или иной (обычно — более узкой) области знания, или биографический словарь деятелей той или иной отрасли (писателей, художников и т.д.), или же той или иной страны (словарь-справочник типа «Who is who»). Толковым словарем называют такой, главной задачей которого является толкование значений слов (и фразеологизмов) какого-либо языка средствами самого этого языка. Толкование дается с помощью логического определения концептуального значения (например, накалиться — нагреться до очень высокой температуры; рекордсмен — спортсмен, установивший рекорд), посредством подбора синонимов (назойливый — надоедливый, навязчивый) или в форме указания на грамматическое отношение к другому слову (прикрывание—действие по значению глаголов прикрывать и прикрываться). В некоторых толковых словарях значения слов раскрываются в нужных случаях с помощью рисунков. Эмоциональные, экспрессивные и стилистические коннотации указываются посредством специальных помет («неодобр.», «презр.», «шутл.», «ирон.», «книжн.», «разг.» и т. п.). Отдельные значения по мере надобности и возможности (в зависимости от объема словаря) иллюстрируются примерами — типичными сочетаниями, в которых участвует данное слово (например, утюг накалился, атмосфера накалилась — где глагол выступает уже в переносном значении: “стала напряженной”), или же (особенно в словарях большего объема) цитатами из авторитетных писателей.
Как правило, толковые словари дают также грамматическую характеристику слова, указывая с помощью специальных помет на часть речи, грамма-
196
тический род имени существительного, вид глагола и т. д. и приводя в нужных случаях кроме «представительной», или «словарной», и некоторые другие грамматические формы данного слова. В той или иной мере указывается и произношение слова (например, в русских толковых словарях — ударение), иногда сообщаются и разные другие, добавочные сведения. Обычно толковые словари являются словарями современного литературного языка. Некоторые из них носят строго нормативный характер, т. е. отбирают только факты, полностью соответствующие литературной норме, рекомендуют эти факты как единственно «правильные» и отсекают все, что хотя бы немного отклоняется в сторону просторечья. Типичным примером может служить академический словарь французского языка (Dictionnaire de I'Academie Française). Главная задача толкового словаря – истолковать значение слов и их применение в речи, отграничить правильное от неправильного, показать связь слов со стилями языка, дать читателю сведения об особенностях падежных, родовых, залоговых, видовых и иных грамматических форм слова; попутно указывается, как слова пишутся и произносятся. Толковые словари, как правило (но не всегда), оказываются и нормативными, т.е. объясняющими слова в соответствии с требованиями литературно-языковых норм (норма применительно к языку – это выработанное при участии литературы и принятое обществом в качестве обязательного правило, регулирующее применение слова в речи, его написание, произношение и ударение). Так, все перечисленные толковые словари русского языка – нормативные, за исключением «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля. Толковым словарям противостоят переводные, чаще всего двуязычные (скажем, русско-английский и англо-русский), а иногда многоязычные. В переводных словарях вместо толкования значений на том же языке даются переводы этих значений на другой язык, например, накалиться - become heated, назойливый – importunate, troublesom.
197
Хороший переводный словарь должен содержать также стилистические пометы и особо отмечать случаи, когда переводящий эквивалент является неточным в стилистическом отношении. Перевод слов всегда представляет большую трудность, т.к. объем значения слова в разных языках часто не совпадает, переносные значения в каждом языке развивается по-своему. Так, в русском сон означает и «сон» (состояние сна) и «сновидение», а в чешском первому соответствует spanek, а второму – sen, аналогично в английском различают sleep и dream, slumber; в немецком Schlaf и Traum. Наоборот, важное для русского языка различие глаголов идти и ехать не получит отражения в переводе на болгарский язык, где будет общий глагол ида, идвам, и французский, где arriver – и идти, и ехать и т.п.
Переводные словари могут быть двуязычными (русско-французский, англо- русский и т.п.) и многоязычными. К последним относится составленный А. и В. Поповыми «Словарь на семи языках (французско-немецкоанглийско-итальянско-испанско-португальско-голладско-русский)», вышедший в свет в 1902 г. К общим словарям мы отнесем также словари, рассматривающие (в принципе) всю лексику, но под каким-либо специфическим углом зрения. Таковы, в частности, словообразовательные (деривационные) словари, указывающие членение слов на составляющие их элементы, т.е. дают справки о морфологическом составе слова. Примером может служить «Школьный словообразовательный словарь» З.А. Потихи (1964г.). А далее этимологические словари (одного языка или группы родственных языков), содержащие сведения о происхождении и первоначальной мотивировке слов.
В этимологические словари принято включать и слова, этимология которых остается неясной (в этих случаях так и указывают: «неясно»). Производные и сложные слова, мотивировка которых очевидна, либо вовсе не включаются в этимологический словарь, либо основные из них перечисляются для иллюстрации словообразовательной активности производящего слова, или в
198
тех случаях, когда в производных отражены связи с какими-то более старыми значениями, утраченными производящим словом. Примером этимологических словарей могут служить «Этимологический словарь русского языка» А. Преображенского, «Russisches etymologisches Wцrterbuch» М. Фасмера, который с 1966 г. начал выходить в русском переводе. Для практических целей может быть полезен вышедший в 1961 г. «Краткий этимологический словарь русского языка» Н.М. Шанского, В.В. Иванова и Т.В. Шанской.
От этимологических словарей следует отличать исторические словари, которые, в свою очередь, представлены двумя разновидностями. В некоторых из них ставится цель — проследить эволюцию каждого слова и его отдельных значений на протяжении письменно засвидетельствованной истории соответствующего языка, обычно вплоть до современности (или какого-то отрезка этой истории, тоже вплоть до современности). Примерами словарей этого типа могут служить «большой Оксфордский словарь» английского языка, немецкие словари — начатый братьями Гримм и словарь Г. Пауля, большой словарь Шведской академии и некоторые другие. Ко второй разновидности исторических словарей следует отнести словари древних периодов истории соответствующего языка, например «Материалы для словаря древнерусского языка» (в трех томах) филолога и этнографа Изм. Ив. Срезневского, изданный в 18931903гг., а дополнения к нему в 1912 г., а также словари отдельных писателей прошлого (в том числе и недавнего прошлого) или даже отдельных памятников.
Предшественниками исторических словарей были азбуковники, лексиконы и так называемые притекстовые словари: они помещались прямо при текстах и в них объяснялись слова только конкретного данного текста. Сущность исторического словаря Л. В. Щерба в свое время охарактеризовал следующим образом: «Историческим в полном смысле этого термина был бы такой словарь, который давал бы историю всех слов на протяжении определенного времени, причем указывалось бы не только возникновение новых слов и новых значений, но и их отмирание, а также их видоизменение». Другая разновидность исторического словаря – это словарь писателя. Словарь писателя или отдельного памятника должен быть исчерпывающим, т. е. должен а) включать абсолютно все слова, употребленные в сочинениях
199
(также в сохранившихся письмах и т. д.) данного писателя и б) указывать все встретившиеся формы этих слов. Обычно такой словарь не только иллюстрирует цитатами из текста все выделенные значения и оттенки значений, но и дает «адреса» всех случаев употребления слова (например, том, страницу, строку для каждого случая употребления). Если подобным образом строится словарь не одного писателя, а целого периода в истории языка, такой словарь оказывается исчерпывающим для этого периода, или так называемым «тезаурусом». Хорошим примером словаря писателя может служить «Словарь языка Пушкина» (т.1-4, АН СССР, М, 1956-1961), за рубежом созданы словари Шекспира, Гете и других больших литераторов.
Особое место занимают диалектологические, или диалектные словари. Диалектный словарь может быть дифференциальным, т.е. содержащим только диалектную лексику, отличающуюся от общенародной, либо полным, охватывающим в принципе всю лексику, бытующую в диалектной речи — как специфическую для данного диалекта, так и совпадающую с лексикой общенародного языка. Кроме того, он может быть либо словарем одного говора (даже говора одной деревни), либо словарем целой группы близких говоров, рассматриваемых как один диалект, либо, наконец, сравнительным словарем многих или даже всех территориальных диалектов какого-либо языка. К диалектологическим (в широком смысле) относятся словари слэнга и арго. Примерами словарей, включающих лексику одного диалекта, могут быть некоторые старые диалектные словари, такие, как «Материалы для объяснительного областного словаря вятского говора» Н. Васнецова (1908 г.), «Смоленский областной словарь» В. Добровольского (1914 г.), и новые: «Словарь современного русского народного говора» под ред. И.А. Оссовецкого, в котором дана лексическая система одного из говоров (дер. Деулино) Рязанской области, «Псковский областной словарь с историческими данными», который начал выходить с 1967 г.; «Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби» и подобные.
200
Чисто практические цели преследуют орфографические и орфоэпические словари, указывающие «правильное» (т. е. отвечающее принятой норме) написание слов и их форм или, соответственно, их «правильное» произношение. Наибольшее распространение получили орфографические словари, дающие сведения о правильном написании слов. Орфоэпические словари указывают правильное произношение слов. Например, словарь-справочник «Русское литературное произношение и ударение» Р.И. Аванесова и С.И. Ожегова.
Среди специальных лингвистических словарей большой интерес представляют различные фразеологические словари. Они бывают переводными (например, англо- русский фразеологический словарь А. В. Кунина) и одноязычными, дающими толкование значений фразеологизмов средствами того же самого языка. К этому последнему типу принадлежит, в частности, «Фразеологический словарь русского языка» под ред. А. И. Молоткова (М., 1967), включающий 4000 словарных статей, а также более старый, но не потерявший своей ценности ловарь М. И. Михельсона, широко дающий и иноязычные параллели к русским фразеологизмам, а также справки о происхождении фразеологизмов, об их первоначальной мотивировке и т. д.. Материалом фразеологических словарей являются не слова, а фразеологические обороты. Такие словари есть во всех языках. В русском наиболее распространены: «Крылатые слова» С.В. Максимова (ряд изданий) и Н.С. и М.Г. Ашукиных (М., 1960) и ранее упоминавшийся «Фразеологический словарь русского языка».
Разновидностью фразеологических словарей являются словари «крылатых слов», т.е. ходовых цитат из литературных произведений, афоризмов знаменитых людей и др. фразеологизмов, главным образом книжного употребления, имеющих литературный источник. Обычно в словарях такого рода большое место занимают «крылатые фразы», вошедшие в культурный обиход многих народов, в том числе и такие, которые нередко цитируются в иноязычной форме, на том языке, на котором они были впервые сформулированы. Наиболее известным словарем «крылатых слов», послужившим в значительной мере образцом для всех прочих, был вышедший еще в 1864 г. словарь Г. Бюхмана
201 «Geflugelte Worte» (с тех пор десятки раз переиздававшийся). Наиболее удачным из русских словарей этого типа можно считать словарь Н. С. и М. Г. Ашукиных
Из других специальных лингвистических словарей упомянем словари синонимов, антонимов, омонимов, иностранных слов, словари сокращений, различные словари имен собственных, словари рифм. Среди двуязычных специальных словарей отметим словари так называемых «ложных друзей переводчика», т. е. слов, близких в каких-либо двух языках по звучанию и написанию, но расходящихся по значению (например, в болгарском гора значит ‘лес’, а вовсе не ‘гора’, в английском magazine — ‘журнал’, а не ‘магазин’, в украинском уродливый — ‘красивый’, а не ‘уродливый’, или в немецком kalt— ‘холодный’, а похожее итальянское caldo значит ‘горячий, теплый’). Особую группу составляют лингвистические справочные словари, в которых дается не объяснение значения слова или особенностей его употребления и происхождения, а приводятся различного рода справки о слове как языковой единице. Собственно говоря, справочный характер имеют и другие словари, в первую очередь толковые, но в данном случае выделяются те словари, у которых справочная функция является основной, для них важно не объяснить слово, а дать о нем ту или иную справку лингвистического характера. Такие словари следует отличать от нелингвистических специальных справочных словарей типа Большой Советской энциклопедии, «Словаря литературных терминов» и т. п., и которых объясняются не слова, а понятия, предметы, явления, называемые этими словами, справки даются не о словах (происхождении, составе и т. п.), а о самих предметах, понятиях, явлениях. Лингвистические справочные словари могут быть различного типа в зависимости от характера справок. Интересный материал о морфологическом составе слова дают и так называемые обратный словари, где слова расположены не в порядке начальных букв, а в порядке конечных. Так, например, в «Обратном словаре современного русского языка» (1958 г.) X. X. Бильфельдта слова располагаются так: а, ба, баба, жаба, лаба и т. д. — по «обрат-
202 ному алфавиту», т. е. считая с конца слова, а не с его начала. Подобные словари очень полезны для подсчета словарного заполнения грамматических моделей (например, слов с суффиксами -ик-, -чик-, -щик-, -арь-, -ня-, -ба- и т. д.), для фонетической статистики финалей, т. е. концов слов, а также и для поисков нужной рифмы, в чем эти обратные словари перекрещиваются со словарями рифм. Однако ограничение подачи слова только в основной форме (существительные в именительном падеже единственного числа, глаголы в инфинитиве и т. п.) сужает поиски рифмы, которая может быть связана с другими словоформами.
Словарь иностранных слов дает краткое объяснение значений и происхождения иноязычных слов, указывает язык-источник (последнее обстоятельство сближает словари иностранных слов с этимологическими). Начало созданию таких словарей было положено при Петре I, по указанию которого был составлен рукописный "Лексикон вокабулам новым по алфавиту". Этот словарик содержал 503 слова. В словнике слова из сферы военного искусства, мореплавания, дипломатии, администрации. При словах на буквы А, Б, В, Г сделаны собственноручные поправки Петра (1725 г.). Известные словари XIX в.: "30 000 иностранных слов" А. Д. Михельсона (М., 1866); "Толковый словарь иностранных слов" Н. Дубровского (М., 1866). Интересно, что в первом издании словаря А. Д. Михельсона - 30 000 слов, а через 20 лет (в издании 1885 г.) - уже 115000: сказалось слишком широкое введение в словарь специальной терминологии.
Словари неологизмов описывают слова, значения слов или сочетания слов, появившиеся в определенный период времени или употребленные только один раз (окказионализмы). В развитых языках количество неологизмов, зафиксированных в газетах и журналах в течение одного года, составляет десятки тысяч. Еще в стародавние времена неологизмы привлекали к себе внимание ученых. Словари неологизмов создавались эпизодически. Только с начала 70-х гг. XX в., когда почти одновременно вышли в свет близкие по характеру и объему словари новых слов (неологические) русского, английского и французского языков, стало возможным говорить о появлении новой лексикографической специализации со своей теоретической базой.
203
Неологизм (от греч. neos - новый и logos - слово) - буквально "новое слово". К неологизмам относятся единичные слова, сложные слова (звездоплаватель, ракета-носитель); устойчивые словосочетания с признаками терминологичности (торговая сеть, служба быта, космический корабль, вывести на орбиту); речевые обороты (новое мышление, человеческий фактор). Неологизмы, воспринятые общелитературным языком, в своем большинстве не являются стилистически окрашенными словами, они прямо и непосредственно обозначают новые предметы, явления, понятия. Непременные признаки неологизмов - их свежесть и новизна. Однако это признаки временные, поскольку обычно неологизмы быстро усваиваются языком, становятся привычными для его носителей и теряют эти первоначальные признаки (ср., например, быстрое вхождение в речевой обиход таких поначалу новых слов, как космонавт, космовидение, лазер, ротапринт, транзистор). Иногда различают еще нормативные и ненормативные словари. К первым относят такие, которые устанавливают определенные правила употребления слов, ко вторым — такие, где подобной задачи не ставится. Нормативным является большинство справочных словарей (орфоэпические, орфографические), основная масса толковых словарей. К ненормативным относятся исторические, этимологические и т. п. словари. В последнее время в связи с усилением борьбы за культуру речи стали выпускать специальные словари, показывающие нормы словоупотребления в особенно трудных случаях. Таков, например, изданный под редакцией С. И. Ожегова словарь-справочник «Правильность русской речи» (М., 1962).
В заключение нашего обзора важнейших типов словарей отметим существование многочисленных промежуточных, переходных и смешанных типов. Так, переходными от лингвистических к нелингвистическим словарям являются словари терминов различных наук и отраслей техники. Эти словари бывают одноязычными, двуязычными и многоязычными. Широкое распространение имеют терминологические словари, включающие
204
специальные термины, употребляемые в какой-либо научной области: химии, биологии, медицине, гидротехнике и т. п. Такие словари есть и для языкознания. Наиболее известны «Словарь лингвистических терминов» Ж. Марузо, изданный в русском переводе 1960 г., но во многом уже устаревший, и «Словарь лингвистических терминов» О. С. Ахмановой (М., «Советская энциклопедия», 1966), отражающий современную лингвистическую терминологию.
Словарь раскрывает содержание терминов и дает их иноязычные соответствия, что очень важно для чтения специальной литературы на английском, немецком и других языках. Например, АНТРОПОНИМИКА англ. study of personal names, фр. anthroponymie, нем. Anthroponymie, исп. antro-ponimia. Раздел лексикологии, изучающий собственные имена людей (стр. 50). Терминологические словари могут содержать термины, употребительные в отдельных направлениях науки, научных школах. Таковы «Словарь американской лингвистической терминологии» Э. Хэмпа (М., «Прогресс», 1964) или «Лингвистический словарь пражской школы» Й. Вахека (М., «Прогресс», 1964).
Существует, наконец, тип универсальных словарей, одновременно толковых и энциклопедических, включающих также этимологические и исторические справки, иногда важнейший материал иноязычных цитат, и снабженных в нужных случаях рисунками. Это различные «словари Лярусса» (по имени французского издателя, организовавшего выпуск таких словарей), в частности «Большой Лярусс», «Малый Лярусс» и т.д.; английские «словари Вебстера» (по имени первого составителя этих словарей), например, Webster’s Third New International Dictionary (Springfield. Mass., 1961), и другие издания и переработки, в том числе даже карманные; к этому типу примыкает в известном смысле и толковый словарь Хорнби.
Составление словарей. Важным вопросом при составлении словаря является вопрос о порядке расположения материала. Чаще всего используется алфавитный порядок, иногд а- в том или ином сочетании с иными принципами расположения. Например, во многих случаях применяется гнездование, т. е. объединение в одно «гнездо» (в рамках одной словарной статьи) слов,
205
связанных общностью корня, хотя бы это нарушало алфавитную последовательность. Фактически в этих случаях происходит отступление от алфавитного порядка слов в сторону алфавитного порядка корней. Это оказывается очень удобным для некоторых типов словарей, например, для словообразовательных и этимологических. Последовательное проведение гнездового принципа соответствует лексикографической традиции многих языков. Так, например, арабские словари принято строить именно по алфавиту корней, помещая под каждым корнем все производные (в том числе и производные с приставками). Иногда и в словарях славянских языков глаголы с приставками включают в статью соответствующего бесприставочного глагола. Из русских толковых словарей гнездовой принцип наиболее широко применяют первые издания словаря Даля (до переработки словаря Бодуэном де Куртенэ), однако для приставочных глаголов сделано исключение — они идут на своем алфавитном месте. Особое использование алфавитного принципа имеем в обратных словарях. Слова в этих словарях располагаются по алфавиту не начальных, а конечных букв слова: а, ба, баба, жаба, ...амёба, ...служба, ...изба, ...шайба, ...колба, ...дамба и т. д. до последних слов, оканчивающихся на -яя: передняя, ...безмужняя. Среди неалфавитных принципов расположения материала важнейшим является принцип систематики (логической классификации) понятий, выражаемых лексическими единицами. Именно по этому принципу строятся упомянутые выше идеографические словари (называемые также «идеологическими» или «тематическими»). Вырабатывается та или иная логическая классификация понятий, и все, что подлежит включению в словарь, располагается по рубрикам этой классификации. Идеографические словари могут быть также двуязычными и многоязычными. Особую разновидность идеографических «оставляют «картинные словари» (по-французски «vocabulaires par l'image», по-немецки «Bildwцrterbьcher»), обычно двуязычные или многоязычные. Они содержат рисунки, изображающие тот или иной «кусок действительности» (например, комнату с обстановкой, цех завода, угольную шах-
206
ту, птицеводческую ферму, улицу и т. д.) и обильно снабженные номерами, под которыми на той же или соседней странице приводятся названия соответствующих предметов на одном, двух или нескольких языках. Из упомянутых выше словарей систематический принцип расположения применен в словарях пословиц Даля и Челаковского (ср. например, рубрики Челаковского: I. Бог. Религия. Черт. Грех... II. Добро - зло... III. Правда - ложь... и т.д.).
Составление словарей — очень сложная работа. Кроме общелингвистических положений о слове, его значениях и употреблении, грамматических и фонетических характеристик, надо знать технику составления словарей и понимать состав словаря. Понятия лексикографии: 1) словарная статья – абзац или несколько абзацев, дающих информацию, относящуюся к одной лексической единице; 2) словник - подбор вокабул (заглавных слов, в немецкой лексикологии это называется Stichwцrter) со взаимными ссылками и отсылками, 2) филиация - расчлененной подачи значений той или иной вокабулы, 3) стилистические, грамматические и фонетические ремарки или пометы к словам и их значениям, 4) иллюстративные примеры, 5) идиоматические и фразеологические сочетания к данному слову и 6) перевод (в разноязычных словарях) или толкования (объяснения — в одноязычных словарях). Особо следует оговорить, что взаимно противоположные словари (допустим, русско-казахский и казахско-русский) никак нельзя мыслить просто как перестановку «правой колонки» (переводы) в «левую» (подлинники), и наоборот. Такие словари по словнику перекрывают друг друга лишь частично, так как каждый словарь «в подлинниках», т. е. в вокабулах, исходит из лексического состава своего языка, а, как известно, лексический состав разных языков (даже близкородственных) не совпадает. Поэтому любой переводный словарь (есть ли уже «обратный словарь» или его нет) должен иметь свой идиоматичный данному языку словник, для чего лучше всего опираться на одноязычный толковый словарь данного языка.
207
ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 1. Типы слов в языке 2. Этимология 3. Терминология Литература 1. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. — М., 1995 2. Беляевская Е.Г. Семантика слова. - М., 1987. 3. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. — М.,1990 4. Виноградов
В.В.
Избранные
труды.
Лексикология
и лексикография. — М.,1977 5. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. — М.,1974 6. Виноградов В. В. Лексикология и лексикография. Избр. труды. М.,1977. С. 169-189. 7. Гак В.Г. К проблеме общих семантических законов // Общее и романское языкознание. М., 1972. 8. Гинзбург Р.З., Хидекель С.С., Кязева Г.Ю. Лексикология английского языка. - М., 1979 9. Медникова Э.М. Значение слова и методы его описания. — М.,1974 10. Никитин М.В. Лексическое значение слова. — М.,1983 11. Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка. Воронеж, 1984. С. 86-102. 12. Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А.. Современный Русский Язык. - М.: Международные отношения, 1995. 13. Ступин Л.П. Теория и практика английской лексикографии. — Л.,1982
208
14. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. - М., 1977 15. Уфимцева А.А. Лексическое значение (принцип семиологического описания лексики). — М.,1986 16. Шмелев Д.Н Значение слова // Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.
209
Лекция 5. ГРАММАТИКА (МОРФОЛОГИЯ) План: 1. Место грамматики в языкознании. Теоретическая и практическая грамматика. Разделы грамматики. 2. Грамматическое значение слова. 3. Грамматическая форма и грамматические категории 4. Морфология. Разделы морфологии. Понятия морфемы, морфа. Классификация морфем. 5. Словоизменение и словообразование. 6. Части речи 1. Место грамматики в языкознании. Теоретическая и практическая грамматика. Для того чтобы построить высказывание, выражающее некоторую мысль, недостаточно выбрать соответствующие слова и произнести их одно за другим. Выбранный слова, а точнее, слова, подбираемые говорящим по мере разворачивания речи, должны быть соединены друг с другом в определённом порядке и оформлены в виде единого комплекса, целенаправленно включённого в ситуацию общения. Совокупность закономерностей построения таких комплексов из отдельных слов посредством их категориального изменения и упорядоченного сочетания друг с другом и составляет грамматический строй языка, изучаемый наукой грамматикой. Грамматика (греч. Grammatike, от gramma – буква, написание): 1) строй языка, т.е. система морфологических категорий и форм, синтаксических категорий и конструкций, способов словопроизводства. В триаде, организующей язык в целом – в его звуковой, лексикофразеологической и собственно формальной системах - грамматикой называется вся несобственно-звуковая и нелексическая организация языка, представленная в его грамматических категориях, грамматических единицах и
210
грамматических формах. Грамматика в этом значении представляет собой строевую основу языка, без которой не могут быть созданы слова (со всеми их формами) и их сочленения, предложения (шире – высказывания) и их сочленения; 2) раздел языкознания, изучающий такой строй, его разноуровневую организацию, его категории и их отношения друг к другу; 3) термин «грамматика» иногда также употребляют для обозначения функций
отдельных
грамматических
категорий
или
лексико-
грамматических множеств. Так, например, говорят о грамматике той или иной части речи или о грамматике того или иного падежа, инфинитива, отдельных предлогов. Грамматика имеет дело с абстракциями, обобщениями. Характер этих обобщений различен. Это может быть, например, обобщение способов словесного называния (в словообразовании), разнообразных отношений (в падежных значениях, в соединениях слов и форм слов, в строении предложения), обобщённо выраженных в языке ситуаций (таких, например, как отношение субъектом и его действием или состоянием, между действием и его объектом). Грамматический строй языка как система абстрактных категорий, представляющих собой единства отвлечённых грамматических значений и их формальных выражений, является той основой, без которой язык не существует и не функционирует. Грамматический строй языка является исторической категорией, он находится в состоянии постоянного движения и развития и подчинён общим законам развития языка. На каждом этапе своей истории грамматический строй языка достаточно совершенен и служит формированию и выражению мыслей носителей языка, отвечая своему историческому назначению. В определённый момент своего развития грамматический строй языка представляет собой, с одной стороны, относительно стабильную систему, организованную по строгим и твёрдым законам; с другой стороны, эта система находится в состоянии постоянного и активного функционирования, пред-
211
ставляя свои средства для организации бесконечного количества отдельных, конкретных слов и высказываний. Двойственность самой природы грамматического строя языка – его относительная стабильность, сложная внутренняя организация и многообразные явления функционирования этой организации свидетельствуют о том, что в грамматическом строе языка сочленены свойства стабильной системы и заложенных в ней возможностей. В лингвистике выделяют теоретическую и практическую грамматику. Предмет исследования теоретической грамматики. Грамматика как наука исследует грамматический строй языка. Цели теоретической грамматики – выявить, что действительно, реально используется в процессе коммуникации: какие языковые единицы, какова форма этих единиц и какие значения данными формами выражаются. Теоретическая грамматика занимается вопросами грамматического значения, грамматической формы и грамматической категории. Грамматика практическая. Традиционно грамматика определяется как система правил изменения слов и правил соединения слов в предложении. Отсюда и деление грамматики на две части: морфологию (правила изменения слов) и синтаксис (правила соединения слов в предложении). Это справедливо в отношении практической грамматики. Её задача – научить правильно пользоваться языком, избегать ошибок в устной и письменной речи. Иными словами, разговор идёт о том, что античные учёные называли грамматическим искусством. Очевидно, что практическая грамматика имеет предписывающий характер. История методов грамматики. Современные методы грамматики берут своё начало в древнеиндийской филологической науке. Наиболее известным представителем её является Панини (IV—III вв. до н. э.). Система понятий и категорий современной «школьной» грамматики, вплоть до терминологии (название частей речи, падежей и т. д.), восходит к грамматическому учению древних греков (Аристотель, стоики, александрийская школа). Из римских грамматиков виднейшим является Варрон
212
(116—27 до н. э.). Греко-римская грамматическая теория через позднелатинской грамматики была усвоена европейскими филологами Возрождения и эпохи Просвещения (первая Грамматика русского языка — М. В. Ломоносова, 1755; первые церковно-славянские грамматики — 1591, 1596); при этом в грамматику новых языков были перенесены и понятия и категории латинской грамматики. В
XVII—XVIII
вв.
значительно
возрастает
интерес
к
логико-
философским основам теории грамматики (проблема «универсальной» или «всеобщей» грамматики). Развитие типологических исследований и создание первых морфологических классификаций языков мира (начало XIX в.) дали толчок к созданию дифференцированных понятийных систем для описания языков разного строя; однако систематическая работа в этом направлении была начата лишь Х. Штейнмалем и продолжена младограмматиками. В описательные грамматики конкретных языков идея «эмансипации» грамматики новых языков от латинско-греческой грамматической системы проникла по существу только в начале XX в. В частности, в русской грамматике была использована грамматическая система, разработанная Ф.Ф. Фортунатовым. Основные линии развития грамматики в XX в. касались не столько методики описания конкретных языков (хотя и этой стороне уделялось достаточное внимание, например, в рамках дескриптивной лингвистики), сколько проблеме теории грамматики. Разделы грамматики. Каждая полная научная грамматика представляет следующие отделы: 1) фонетику или учение о звуковой системе данного языка, заключающее в себе точное описание звуков и представление их взаимных отношений (переход одних звуков в другие, чередование их друг с другом, исчезновение одних звуков и развитие новых, слияние двух или нескольких звуков в один, перестановка и т. д.);
213
2) морфологию - учение о внешней форме языка, распадающееся на две части: а) словообразование (из корней, суффиксов и префиксов) и б) словоизменение, или флексия (склонение, спряжение); учение о морфеме как минимальной двухсторонней языковой единице; 3) синтаксис, или учение о сочетании слов в предложении и о сочетании предложений между собою. Традиционное членение грамматики на морфологию (грамматику слова) и синтаксис (грамматику словосочетания и предложения) важнее всего для языков с четкой структурной противопоставленностью слова и морфемы (в языках синтетического типа). По мере нарастания аналитизма (языки аналитического строя) это членение теряет свою ценность. В описаниях языков с бедной морфологией (английский, китайский, индонезийский, тибетобирманские языки и др.) морфология как раздел грамматики отходит на задний план; для аморфных («корневых») языков (др.-кит., тайские, вьетнамский, йоруба и др.) значимость морфологии практически сводится к нулю. Границу между морфологией и синтаксисом (правилами образования связной речи) провести трудно. Построение высказывания предполагает одновременно использование морфологии и синтаксиса. Правила, регулирующие этот процесс, называются синто-морфологическими. В конечном счете, все языковые средства служат одной цели – осуществлению осмысленной коммуникации. Правила морфологии и синтаксиса органически переплетаются при функционировании языковой системы. Важно понять динамику их взаимодействия. 2. Грамматическое значение слова. Слово – одна из основных единиц грамматики. В слове сочленены его звуковая материя и его значения – лексическое и грамматическое. Слово связано со всей системой языка несколькими линиями отношений. Во-первых, это лексико-парадигматические отношения, т.е. вхождение в лексико-семантические классы и подклассы; вовторых, это собственно грамматические отношения, т.е. связи грамматиче-
214
ских категорий и грамматической парадигмы; в-третьих, это все семантические отношения слова, характерные для его функционирования в сообщении, объективируемые в системе языка как внутреннее свойство слова и являющиеся основой для построения словосочетаний. Словарь и грамматика - два тесно связанных и согласованных компонента структуры языка. Их согласованность определяется общностью их основных функций. Различие между лексикой и грамматикой не всегда очевидно. Например, имеет место несовпадение систем грамматических категорий в разных языках. То, что в одних языках выражается грамматически, в других может быть выражено лексически, и наоборот. Так, в корейском языке существуют особые очные и заочные наклонения глагола, передающие соответственно значение присутствия или отсутствия говорящего при совершении описываемого события. В большинстве других языков это значение выражается лексическими средствами. Например, в русский перевод корейского предложения Аму до опсыптеда приходится вводить дополнительные лексические элементы « Я сам видел, что там никого нет», хотя в корейском оригинале выделенные слова отсутствуют. Значение очности по-корейски выражено глагольной формой.
Грамматическое и лексическое значения представляют собой два основных вида языковых значений. Это своего рода полюсы в семантическом пространстве языка. Грамматическое значение - обобщенное, отвлеченное языковое значение, присущее ряду слов, словоформ и синтаксических конструкций, находящее в языке свое регулярное (стандартное) выражение, например, значение падежа имен существительных, времени глагола и т.п. Грамматическое значение противопоставлено лексическому значению, которое лишено регулярного (стандартного) выражения и не обязательно имеет абстрагированный характер. Грамматическое значение сопровождает лексическое значение, накладывается на него, иногда грамматическое значение ограничено в своем проявлении определенными лексическими группами слов.
215
Виды грамматических значений: 1) различаются, с одной стороны, референциальные (несинтаксические) грамматические значения, отражающие свойства предметов и явлений внеязыковой действительности (например, значения количественные, пространственные, временные); 2) с другой стороны, - реляционные (синтаксические), указывающие на связь словоформ в составе словосочетаний и предложений (например, соединительные, противительные значения союзных конструкций) или на связь основ в составе сложных слов; 3) особый характер имеют модальные грамматические значения, отражающие отношения говорящего к тому, о чём идёт речь, или к собеседнику: субъективная модальность, субъективная оценка, вежливость, непринуждённость и т.п. Критерии разграничения лексической и грамматической сферы: 1. Критерий, относящийся к характеристике выражаемых соответствующими единицами значений. Так, лексическим значениям приписывают вещественный, конкретный характер, а грамматическим значениям формальный, абстрактный характер. Во многих случаях, однако, трудно интерпретировать различие между этими двумя типами значений в терминах «конкретности/абстрактности». Так, сомнительной является большая абстрактность обозначения количества по сравнению с обозначением качества или величины. Однако различие между значениями форм «дом» и «дома» считается грамматическим, а различие между значениями слов «хороший» — «плохой» или «домик» — «домище» признаётся лексическим.
2. Многие лингвисты предпочитают говорить о различии между лексическим (или номинативным) и синтаксическим (или реляционным) значениями и о независимом от этого различия противопоставлении грамматического значения неграмматическому. Различие между номинативным и синтаксическим значением сводится к тому, что первое непосредственно отражает («называет») внеязыковую действительность (предметы, события,
216
признаки, отношения и т.д.), тогда как второе отражает лишь способность данной словоформы вступать при построении фразы в определённые типы синтаксические связи с определёнными классами словоформ. С этой точки зрения словоформы, «стол», «столик» обладают различным номинативным значением, а словоформы «столу» и «столом» (или «бегущий» и «бежит») — различным синтаксическим значением.
3. Различие лексического и грамматического значений связано с различием хранения этих смысловых компонентов в языковой памяти: словарные единицы хранятся как готовые к употреблению, автоматически воспроизводимые двусторонние сущности. Грамматические формы в готовом виде в памяти отсутствуют. Они специально строятся в соответствии с некоторым коммуникативным заданием. 4. Многие современные грамматические концепции считают важнейшим признаком грамматических значений свойство “вынужденности”. Этот критерий “обязательности”, имеет в виду принудительное выражение, невозможность оставить невыраженным то или другое из противопоставленных значений категории. Например, нельзя употребить существительное в русском языке, не выразив в употребляемой форме значения либо единственного, либо множественного числа ( или оба значения). Под обязательностью (облигаторностью) грамматического значения понимается независимое от целей и потребностей сообщения появление одного из ряда однородных значений в любом высказывании. Например, в предложении ‘Вчера приехала моя сестра’ грамматическое значение прошедшего времени глагола ‘приехала’ избыточно, так как указание на время содержится в наречии ‘вчера’, но глагол ‘приехать’ нельзя использовать без указания на время. Значение женского рода в глаголе приехала также избыточно, но согласно правилам русского языка мы должны выразить значение рода в прошедшем времени у глагола. Значение интенсивности действия в русском языке не является обязательным. Употребляя глагол, например, ‘бежать’ мы не должны использовать какоелибо языковое средство, уточняющее интенсивность, например, скорость бега. А
217 временная отнесенность должна быть обязательно выражена при употреблении русского глагола в личной форме.
В языках Юго-Восточной Азии наблюдаются отступления от принципа обязательности выражения грамматического значения. 5.
Характерным признаком грамматического значения признается
также стандартность, регулярность способа выражения. В большинстве случаев значения, традиционно относимые к грамматическим, действительно бывают непосредственно выражены при помощи достаточно регулярных и стандартных средств выражения. 6. Проведение границы между лексикой и грамматикой связано с решением вопроса о том, какую информацию следует фиксировать в словаре, а какую – в правилах функционирования единиц. 7. Лексические значения выражаются знаменательными словами, фор-
мообразующими основами, корневыми морфемами. Грамматические значения выражаются аффиксальными морфемами, служебными словами, значащими чередованиями и другими средствами. 3. Грамматическая формы и грамматические категории Грамматическая форма – это такая форма слова, в котором грамматическое значение находит своё регулярное (стандартное) выражение. В пределах грамматической формы средствами выражения грамматических значений являются специальные грамматические показатели (формальные показатели). Грамматические показатели можно объединить в типы, которые условно можно назвать грамматическими способами, способами выражения грамматического значения. 1. Грамматический способ аффиксации состоит в использовании аффиксов для выражения грамматического значения: книг-и; чита-л-и. Аффиксы – это служебные морфемы.
218
2. Грамматический способ служебных слов заключается в использовании служебных слов для выражения грамматического значения: ‘буду читать, прочитал бы’. Использование служебных слов для выражения грамматического значения приводит в возникновению аналитических словоформ, в которых лексическое и грамматическое значение выражаются раздельно, в отличие от синтетических словоформ, где лексическое и грамматическое значение выражаются в одной словоформе прочитал. Аналитическая словоформа включается в соответствующую грамматическую парадигму форм знаменательного слова. ‘Буду читать’ – компонент временной парадигмы глагола читать. 3. Грамматический способ – супплетивизм. Под супплетивизмом понимается выражение грамматического значения словом с другой основой: ‘иду – шел’, ‘человек – люди’,’homme-gens’. В одну грамматическую пару объединяются разнокорневые слова. Лексическое значение у них одно и то же, а различие служит для выражения грамматического значения. 4. Грамматический способ редупликации (повтора) заключается в полном или частичном повторении частей слова для выражения грамматического значения. так, в малайском языке ‘orang’ – ‘человек’, ‘orang-orang’ – ‘люди’; ‘торт сладкий-сладкий’(грам. значение интенсивности). 5. Грамматический способ – чередование (внутреняя флексия) представляет собой использование изменения звукового состава корня для выражения грамматического значения: ‘избегать – избежать’; ‘собирать – собрать’; ‘sing – sang’. 6. Просодический способ. Материальное средство выражения грамматического значения не всегда является сегментным, т.е. состоящим из цепочки (линейной последовательности) фонем. Оно может быть супрасегментным, т.е. может накладываться на сегментную цепочку. К числу супрасег-
219
ментных грамматических способов относятся ударение и интонация: ‘рукúрýки’; ‘Ты пойдешь!’ ‘ты пойдешь?’ Под морфологическими формами понимаются регулярные видоизменения слов определённых частей речи, несущие комплекс морфологических значений или одно такое значение (например, форма 1-го лица единственного числа настоящего времени глагола). Все формы изменяемого слова составляют его парадигму. Различают синтетические (‘cделаю’) и аналитические (‘буду делать’) морфологические формы, которые представляют собой сочетание знаменательного и служебного слов, функционирующие как одно слово. Конкретное слово в определённой морфологической форме называется словоформой. Деление всех грамматических форм слов на формы словообразования и словоизменения восходит к работам Ф.Ф. Фортунатова. Иногда также выделяют сферу «формообразования», очертания которой неясны и понимаются по-разному, чаще всего – как область образования всех форм, выражающих как словоизменительные, так и несловоизменительные морфологические значения. Грамматическая категория – система противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями. В этой системе определяющим является категоризирующий признак. В широко распространённых дефинициях грамматической категории на первый план выдвигается её значение. Однако необходимым признаком грамматической категории является единство значения и его выражения в системе грамматических форм как двусторонних (билатеральных) языковых единиц. Понятие грамматической категории тесно связано с понятием грамматического значения. В этом плане любая грамматическая категория представляет собой объединение двух или более грамматических значений. С другой стороны, известно, что каждое грамматическое значение имеет свой способ выражения или грамматическую форму ( или же ряд форм).
220 Так, в современном английском языке многие существительные могут иметь грамматические значения единственного либо множественного числа: ‘book-books’, ‘man-men’, ‘ox-oxen’, ‘datum-data’.
Каждая пара образует противопоставление двух грамматических форм, что связано с противопоставлением двух грамматических значений. Такое противопоставление двух или более рядов грамматических форм, связанное с различием двух или более грамматических значений, и представляет собой грамматическую категорию. Так, в прилагательных русского языка мы различаем три формы: ‘большойбольшая-большое’. Они выражают значения мужского, женского и среднего рода. Это даёт нам основание утверждать, что прилагательным русского языка свойственна грамматическая категория рода.
Грамматическая категория характеризуется категориальным признаком, например, обобщенное значение времени (напр. настоящее, пошедшее, будущее время), значение лица (1,2,3) и т.п.; такое обощенное значение объединяет значения отдельных грамматических форм, входящих в данную категорию. Необходимым признаком грамматической категории является регулярная выраженность теми или иными экспонентами. Грамматические значения, противопоставленные в рамках грамматической категории получают регулярные, стандартные способы выражения, формальные показатели, формативы, форматоры. Если в данном языке нет стандартных, регулярных показателей какого-либо обобщенного значения, то нет и грамматической категории. Грамматическое значение (план содержания) и формальный показатель этого значения (план выражения) образуют грамматический знак – грамматическую форму, граммему. Граммема – компонент грамматической категории, представляющий собой по своему значению видовое понятие по отношению к грамматической категории как родовому понятию. Грамматическая категория - это система противопоставленных друг другу граммем. Граммема, как и грамматическая категория, представляет
221
собой единство значения и способов его выражения. В структуре грамматической категории граммема представляет собой один из противопоставленных друг другу рядов грамматических форм, конституирующих грамматическую категорию. Так, грамматическая категория падежа в русском языке включает 6 граммем, в немецком – 4. Граммема может обладать многозначностью. Так, граммема множественного числа имен существительных в русском языке имеет значения: множество ‘столы’, ‘деревья’; сорта ‘масла’, ‘вина’; большое количество ‘снега’, ‘пески’; не выражает значения множественности Афины. Граммема родительного падежа имени существительного в русском языке совмещает значения: принадлежности дом отца; части целого ‘ножка стула’; объекта ‘чтение книги’ ; субъекта ‘выступление автора’; содержимого ‘стакан молока’; количества ‘забот хватает’; определительное значение ‘человек дела’.
Выявление значения граммемы осуществляется методом трансформации: ‘дом отца’ (принадлежность) – дом принадлежит отцу; ‘выступление автора’ (субъект)– автор выступает и т.п. Грамматические категории подразделяются на формообразовательные и классификационные: а) формообразовательные категории проявляются в процессе образовании форм данного слова (напр. падеж и число русских существительных, род и число французских прилагательных, наклонение и время глагола); б) классификационные категории присущи данному слову во всех его формах и относят его к классу подобных слов. Члены классификационных категорий представлены разными словами, например, категория рода имен существительных в русском языке ‘стол’ – муж.род, ‘парта’ женск.род., ‘окно’ - средн. род.
Наряду с «явными» лингвисты выделяют также скрытые грамматические категории. Введение в лингвистический обиход термина (и понятия) “скрытая грамматическая категория” (криптотип), противопоставляемого “явной, или открытой, категории” (фенотипу), связывается с именем Б.Уорфа.
222
Под скрытыми категориями понимаются семантические и синтаксические признаки слов или словосочетаний, не находящие явного (эксплицитного) выражения, но существенные для построения и понимания высказывания, например, они могут оказывать влияние на сочетаемость данного слова с другими словами в предложении. К числу скрытых категорий в русском языке относятся, например, такие категории, как определенность/неопределенность, контролируемость / неконтролируемость, статичность / динамичность, личность / неличность и др. Так, категория контролируемости / неконтролируемости является скрытой категорией. Противопоставление по этому признаку не получает у предикатов в русском языке эксплицитного выражения, но предикаты проявляют этот признак в соответствующих контекстах: Предикаты со значением контролируемости [+контрол.]: защищать, плевать и др. не используются в конструкциях типа *Не защити диплом, *Не плюнь в колодец (отрицательные конструкции с императивом совершенного вида). Предикаты со значением неконтролируемости [-контрол.]: лететь, падать и др. а) не сочетаются с обстоятельством цели: *Стрела летит попасть в яблоко; б) в конструкциях с дательным типа * Стреле не летелось. Рассмотрим еще один вид скрытой категории: Она сшила себе юбку; Они отремонтировали квартиру; Он бреется каждый день
Приведенные предложения допускают две различные интерпретации (одну, при которой подлинным агенсом (производителем действия) является лицо, обозначенное подлежащим, и другую, при которой оно является лишь каузатором действия, производящегося над ним или в его пользу). На основании подобных примеров можно постулировать наличие в русском языке скрытой категории “прямой агентивности / косвенной агентивности” или “собственно агентивности / квазиагентивности”. Вопрос о наличии скрытой категории не всегда решается однозначно.
223
Грамматическая категория – закрытая система. Число элементов грамматической категории предопределяет число орфологических оппозиций и набор дифференциальных семантических признаков. Языки мира различаются по количеству и составу грамматических категорий. Каждый язык характеризуется своим набором грамматических категорий, граммем и грамматических способов выражения грамматического значения. При сопоставлении грамматического строя языков следует учитывать следующие критерии: - наличие/отсутствие соответствующей грамматической категории; - число граммем грамматической категории; - способы выражения грамматических значений данной грамматической категории; - разряды слов, с которыми связана данная грамматическая категория. От
грамматической
категории
следует
отличать
лексико-
грамматические разряды слов – подклассы слов внутри определенной части речи. Лексико-грамматические разряды слов, например, собирательные существительные, относительные прилагательные и т.п., обладают общим семантическим признаком, который оказывает влияние на способность слов выражать те или иные морфологические значения. 4. Морфология. Понятия морфемы, морфа. Разделы морфологии. Изучением любых форм слов и соответствующих грамматических категорий занимается раздел грамматики – морфология. Морфология – грамматика слова, система механизмов языка, обеспечивающая построение и понимание словоформ. Различные концепции формальной морфологии (часто с включением и незначительных элементов грамматической семантики) были выработаны и в древнеиндийской, и в античной, и в арабской грамматических традициях. (Характерно, конечно, что все эти традиции опирались на языки с богатым
224
морфологическим репертуаром). Так, к античной традиции восходят такие понятия, как «часть речи», «парадигма», «склонение», «спряжение», «категория»; к арабской традиции — понятие корня, к древнеиндийской традиции — многие элементы теории звуковых чередований и морфологического варьирования. Однако сами термины «морфология» и «морфема» (как основная единица морфологического уровня) возникают только во второй половине XIX в.: термин «морфология», первоначально изобретенный великим немецким поэтом и философом Гёте для описания «форм» живой и неживой природы (и с тех пор успешно используемый во многих естественных науках), был заимствован лингвистами в период господства так называемого «натуралистического» направления в языкознании, сторонники которого (Август Шлейхер и др.) считали, что язык следует описывать по аналогии с живыми организмами. До этого соответствующие разделы описательных грамматик обычно носили название «этимология». Морфология основывается на учении о морфеме (монеме) - основной единице морфологического уровня языка. Термин «морфема» (в значении, близком к современному) был предложен известным русским и польским лингвистом И.А. Бодуэном де Куртенэ. Морфема - минимальная значащая часть высказывания и одна из основных единиц языковой системы, мельчайшая значащая часть слова, обладающая свойствами: а) значимости (выступает как носитель лексических или грамматических значений), б) повторяемости в других высказываниях с тем же (или сходным) значением и в той же (или сходной) форме, в) предельности, неразложимости (не делится более на части, характеризуемые теми же свойствами).
225
Большинством лингвистов морфема рассматривается как единица, соотносящая план выражения с планом содержания, т.е. понимается как двусторонняя знаковая единица; реже встречается трактовка морфемы как мельчайшей единицы плана выражения. Вариант одной морфемы называется алломорфом. Взаимозамена вариантов невозможна. Один вариант встречается в том окружении, в котором другие невозможны. Они находятся в отношении непересекающейся дистрибуции (из-влечь / ис-чезнуть). Алломорфы одной и той же морфемы неравноправны. Один из всех вариантов является основным. В качестве основного варианта выступает такой вариант, из которого можно по определенным правилам, путем указания на контекст, вывести остальные варианты. Так, для морфемы рук- основным вариантом является морф рук- , так как остальные морфы (руч-, руш-) являются результатом влияния контекста (ручной, рушник).
Представителем морфемы в речи, в тексте является морф, морфа (от греч. morphe – форма) – минимальная значимая единица текста. Термин морфа был предложен Ч. Хоккетом в 1947 г. Класс морфов, обладающих определёнными свойствами может быть назван морфемой Разделы морфологии. I. Различают общую (теоретическую) морфологию и частные морфологии отдельных языков. Важное место в теоретической морфологии занимают поиски морфологических универсалий и фреквенталий (явлений, свойственных не всем, но многим языкам). Задача общей морфологии состоит в решении 4-х основных проблем: 1) инвентаризация и исследование некорневых значений, выражаемых в разных языках в пределах словоформ; разработка теории таких значений, называемых морфологическими. Морфологические значения (и соответствующие категории) делятся, с одной стороны, на семантические и синтаксиче-
226
ские (обусловливаемые синтаксическими связями в предложении), с другой стороны - на словообразовательные и словоизменительные. Например, словообразовательные семантические - уменьшительность ("нос носик"); место, где... ("читать - читальня"); словообразовательные синтаксические отглагольные существительные ("перестраивать - перестройка"), отыменные прилагательные ("нос - носовой"); словоизменительные семантические - число у существительных ("нос - носы"), время и вид у глагола ("читает - читал", "одевался - оделся"); словоизменительные синтаксические - род, число и падеж у прилагательных.
2) инвентаризация и исследование способов, применяемых в разных языках для выражения тех или иных значений в пределах словоформ; разработка теории таких способов, называемых морфологическими. Известны 5 основных классов морфологических способов, которые распадаются на сегментные, т.е. связанные с морфами (а-г), и супрасегментные, т. е. связанные только с просодическими морфологическими единицами (д): а) сложение, в том числе корне-, осново- и словосложение (рус. "блоксхема", "жёлто-бурый", франц. un rendez-vous - "свидание", буквально "явите вас"); б) аффиксация: префиксация (рус. "нарост"); в) модификация (изменение означающего морфа): чередование (англ. tooth - "зуб" при teeth - "зубы") и повтор (индонез. karangan - "статья" при karangan-karangan - "статьи"); г) конверсия (изменение синтактики морфы, т. е. её сочетаемости, переход из одной части речи в другую): англ. (to) cook - "варить" при (the) cook - "повар"; д) супрафиксация (выражение значения определённым просодическим явлением - тоном, ударением и т. п.). 3) инвентаризация и исследование возможных формально-смысловых отношений между словоформами или частями словоформ.
227 Например синонимии (губно-губной - билабиальный), омонимии (брак "женитьба" - брак "дефект") и словообразовательной производности ["нос - носик", "спа(ть) - спа-льня"].
4) разработка общей теории морфологических моделей, в том числе построение системы понятий, установление критериев морфологической членимости словоформ, определение типов морфологических правил и т. п. Задача частной морфологии состоит в создании на базе принципов, выдвигаемых общей морфологии, морфологической модели данного языка, отражающей объективно существующие в мозгу носителей языка закономерности и представляющей собой систему правил, задающих соответствие между означающим любой словоформы и специальным абстрактным её описанием (глубинно-морфологическим представлением). II. Историческая морфология изучает изменения форм и значения отдельных морфем, исторические изменения структуры слова, возникновение новых грамматических категорий и исчезновение старых, изменение количества граммем. Исторические изменения в морфологическом строе языка связаны с: - изменениями в инвентаре грамматических категорий; - перестройкой грамматических категорий; - изменением морфологического типа языка; - перестройкой морфологической структуры слова. Так, в английском языке отмерла грамматическая категория рода у имени существительного. Сохранились лишь местоимения she, he, it. В английском языке можно говорить о скрытой грамматической категории рода, так как она проявляется только при замене имени существительного на местоимение. Французский язык утратил категорию падежа. В некоторых языках появляются новые граммемы. Так, в индоевропейских языках появилась граммема будущего времени. Французский и английский языки из синтетических превратились в аналитические.
III. Морфонология. Установление соотношений морфов в морфеме осуществляется в рамках морфонологии. Морфонологией называется раздел
228
морфологии, изучающий структуру формативов, формальные закономерности их сочетаемости («тактики») и контекстно-обусловленное варьирование фонемной структуры. Морфонология изучает фонологическую структуру морфем разного типа и использование фонологических различий в морфологических целях. В узком смысле морфонология изучает варьирование фонем в составе морфов одной морфемы, т.е. их альтернации, чередования. Чередующиеся морфемы называются морфонемами. Исходный вариант морфемы может не совпадать ни с одним из ее действительных контекстных представителей. Например, русск. морфема сон-/сн- получает единую морфонемную запись сън (или с*н) с морфонемой ъ (или *) в середине, так как ни один из членов чередования нельзя представить как исходный.
Морфонологические явления не могут быть объяснены или предсказаны на основе чисто фонологических данных. Автоматические чередования (обусловленные фонологическим окружением морфемы) исключаются из сферы морфонологии. Морфонологические характеристики существуют как морфологически обусловленные и диктуемые правилами грамматики, а не фонологии. Морфемы образуют множество принципиально исчислимых величин. Их можно инвентаризировать. Единицы морфологического уровня аналогичны в этом отношении единицам фонологического уровня. Но морфемы являются знаками, у них есть две стороны – означающее и означаемое, поэтому морфологический анализ более сложен, чем фонологический. Он предполагает обращение к дополнительным критериям. IV. Морфемикой называют раздел морфологии, изучающий формальные закономерности построения словоформ. Морфемика рассматривает типы и структуру морфем, их отношения друг к другу и к слову в целом. Основными объектами исследования в морфемике являются морфемы, морфы и их линейные сочетания (последовательность морфов, словоформа и др.).
229
В морфемике изучаются виды морфем по их месту в слове, по функции, устанавливаются типы аффиксов, рассматриваются линейные и нелинейные единицы морфологического уровня. Важной задачей морфемики является установление принципов вычленения в словоформах минимальных значимых линейных единиц – морфов и правил объединения морфов в парадигматические единицы – морфемы. Морфемный анализ слова предполагает вычленение в слове (словоформе) всех составляющих его морфов и установление их значений. V. Иногда в качестве самостоятельной дисциплины выделяют грамматическую семантику или функциональную морфологию. Здесь изучаются грамматические значения, их оппозиции с использованием метода компонентного анализа. VI. Учение о частях речи. VII. Морфологическая типология – сравнительное изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними. Типологическое исследование языков имеет целью установить сходства и различия языков (языкового строя), которые коренятся в наиболее общих и наиболее важных свойствах языка (например, в способе соединения морфем) и не зависят от их генетического родства. Морфологический анализ. Суть морфологического анализа заключается в том, что словоформы членятся на морфемы, значимые части, т.е. выделяются элементы морфологической структуры слова. Слово – минимальная свободная форма (знак), морфема – минимальная связная форма. Морфема – конечная составляющая, предельный знак. Морфология языка была бы несложной, если бы означающее каждой из фонем не изменяло свою форму и имело постоянную реализацию, занимая одну и ту же позицию на определенном участке речевой цепи, не вторгаясь на территорию соседних означающих.
230
Психологически носитель языка выделяет слово, а не морфему. Для него слово конкретнее. Выделение морфем требует определенного анализа (аналитических действий). Для лингвиста морфема представляет более определенный в своих границах объект. Понятием морфемы удобнее оперировать при описании мало изученных языков. Процедура сегментации текста. Морфемный анализ предполагает: - сегментацию высказывания на кратчайшие значимые сегменты (морфы); - идентификацию морфов как представителей морфем или алломорфем; - инвентаризацию морфем. В языкознании разработан ряд формальных исследовательских приемов, служащих морфемной сегментации. А.М. Пешковский предложил следующую процедуру вычленения значимых частей. Слова располагаются по двум рядам – вертикальному и горизонтальному. Так, членение слова стекло на две значимые части поддерживается возможностью заполнить такие ряды: стекл-о
окн –о
весл-о
сукн-о
стекл- а стекл- янный стекл- яшка стекл- ышко
Вертикальный ряд иллюстрирует возможность выделения компонента стекл- , а горизонтальный – компонента -о. Каждый из этих компонентов имеет значение. Членение текста на морфемы осуществляется так, чтобы в результате получались единицы, где отдельному означающему соответствовало бы свое означаемое, и дальнейшая сегментация с тем же результатом была бы невозможна.
231 Например, такая единица, как груша не является минимальной, её можно расчленить на две: груш- и –а. Каждой из двух выделенных частей соответствуют свои означаемые. Означаемое морфемы – а поддается дальнейшему анализу (хотя и не линейной сегментации). В составе комплексного значения, выражаемого экспонентом – а вычленяются значения единственного числа, именительного падежа. Однако каждому из этих значений не соответствует отдельное означающее. Поэтому –а можно считать минимальным знаком. Компонент груш- можно бы разложить еще на гру и ш, но они не имеют означаемого, т.е. им ничего не соответствует в плане содержания, поэтому здесь груш – минимальный знак.
Планом содержания морфемы может быть определенная функция, например интерфикс –о- в слове пароход является морфемой, значением которой является соединительная грамматическая функция. Существует специальная процедура членения на морфемы с использованием так называемого «квадрата Гринберга». Суть этого метода состоит в том, что, когда возникает вопрос о членимости некоторой единицы, подбираются три другие единицы, которые вместе с данной составляют пропорцию, или «квадрат», демонстрирующий неуникальность, повторяемость каждой из двух составляющих этой единицы. Например, из существования пропорции («квадрата») типа: учить
учил
читать
читал
следует членение соответствующих слов на учи-, чита-, -л, -ть. Чтобы далее разделить чита- составляем пропорцию: читать
читка
качать
качка
Эта пропорция доказывает отдельность чит- и соответственно -а.
Членение многоморфемных слов осуществляется многоступенчато. В США в рамках дескриптивной лингвистики процедура сегментации была формализована в так называемом НС-анализе (анализе по непосредственно составляющим). Эту процедуру можно схематически представить в виде следующего “дерева” НС:
232
разговорчив]ый разговор]чив раз]говор раз
раз -
ый
чив
говор
говор –
чив-
ый
Членение можно записать с помощью скобок (скобочная запись): (((раз) (говор)) (чив)) (ый) Процедура идентификации морфем. После сегментации текста на морфы возникает проблема отождествления выделенных минимальных значимых элементов как вариантов (алломорфов) одной морфемы. Способы идентификации морфем аналогичны способам идентификации фонем. В качестве критериев отождествления принимаются отношения дополнительной дистрибуции и свободного варьирования. Вводится важное дополнение, связанное с тем, что морфемы – знаковые единицы. Отождествляются только сегменты с общим планом содержания. Например, единицы рук- (рука), руч- (ручка); друг-друж (дружба)-друз (друзья) являются алломорфами одной морфемы, так как они обладают общим планом содержания и находятся в отношении дополнительной дистрибуции:
Эта ступень анализа, устанавливающая алломорфы одной морфемы, называют её отождествлением, или идентификацией. Классификация морфем. Вслед за отождествлением происходит классификация морфем: 1)
по положению в системе языка морфемы делятся на свободные,
способные выступать в виде самостоятельного слова (ср. английский day, немецкий Tag, русский "тих"), связанные, встречающиеся только как часть слова (ср. множественное число в английском day-s, русском "-ий" в "тих-
233
ий") и относительно связанные, проявляющие в одной серии случаев первое качество и в другой - второе (ср. русский "до" в "долететь до реки"); 2)
по функции морфемы делятся на служебные (аффиксальные) и
неслужебные (корневые); первые обычно связаны, вторые - свободны. Число первых ограничено, как правило, несколькими десятками, число вторых неограниченно; 3) по позиционной характеристике аффиксальные морфемы делятся на: - префиксы (рус. "по-сильнее"), - постфиксы (рус."чита-тель", "нос-ы"), - инфикс ы [лат. vi-n-c(o) - "побеждаю" при vic(ī) - "я победил"], - интерфиксы (рус. "бетон-о-мешалка"), - циркумфиксы [нем. gesag-t - "сказанный" при sag(en) - "говорить"], - трансфиксы (араб. r-a-sm - "рисунок" при r-u-s-ū-m - "рисунки"); 4)
по типам передаваемых значений аффиксальные морфемы де-
лятся на деривационные (словообразовательные), реляционные (словоизменительные) и реляционно-деривационные (формообразующие). Последние две категории часто объединяются под названием словоизменительных. Морфемы могут быть материально выраженными или же нулевыми, когда они вычленяются у словоформы по её противопоставлению форме с материально выраженной морфемы (ср. русский "стол - стол-ы"). 5)
по способу присоединения аффиксов различаются флективные и
агглютинативные аффиксы. Агглютинативные аффиксы характеризуются автоматичностью и простотой фонемных изменений. Эти изменения не приводят к стиранию морфемных границ. Аффиксы однозначны. Процесс присоединения аффиксов таким способом называется агглютинативнативным. Флективные аффиксы: присоединение к корням сопровождается разнообразными взаимными изменениями, могут стираться морфемные границы. Такое явление называется фузией. Аффиксы имеют несколько значений одновременно. Типична синонимия. Например, ‘голоса’, ‘волосы’, ‘колосья’
234
(аффиксы множественного числа). Процесс присоединения аффиксов таким способом называется фузионным. 6. Словообразование и словоизменение. Интересы морфологии распространяются на две основные области – словообразование (лексическая морфология) и словоизменение (грамматическая морфология, парадигматика). Иногда под собственно морфологией понимается только словоизменение (образование форм слова), т.е. способность лексемы выступать в различных грамматических формах, составляющих ее парадигму. Основные понятия словообразования. Словообразование – образование слов, называемых производными и сложными, обычно на базе однокорневых слов по существующим в языке образцам и моделям с помощью аффиксации, словосложения, конверсии и других формальных средств. Образование новых слов с помощью формальных средств именуется также деривацией. Деривация (от лат. derivatio – отведение, образование) – процесс создания одних языковых единиц (дериватов) на базе других, принимаемых за исходные. Понятие «деривация» введено Е. Куриловичем в 1930-х гг. для характеристики словообразовательных процессов. Курилович разграничивал лексическую (‘камень – каменщик’) и синтаксическую (‘камень – каменный’) деривацию. В настоящее время под деривацией понимается образование в языке любых вторичных знаков, которые могут быть объяснены с помощью единиц, принятых за исходные, или выведены из них путем применения определенных правил, операций. Синтаксическая деривация понимается как процесс образования разных синтаксических конструкций путем трансформации определенной ядерной конструкции (‘Строят дом – строительство дома’). Понятие деривации стало использоваться
при описании отношений между единицами
разных уровней для выяснения механизмов образования более сложных
235
единиц из менее сложных, а также при описании динамических процессов порождения речи. В процессах деривации происходит изменение формы (структуры) и семантики единиц, принимаемых за исходные. В содержательном отношении это изменение может быть направлено на использование знака в новом значении (семантическая деривация). Процесс деривации можно представить в виде последовательности применения к исходной единице серии формальных операций. Вводятся понятия: ступени деривации, шаг деривации, деривационное «дерево». Деривационная морфология описывает средства и способы организации морфологических структур слова в языках разного типа. Данные о различии деривационных процессов в словоизменении и словообразовании используются для типологической характеристики языков. Понятие деривации применимо к тем единицам языка, возникновение которых может быть описано путем реконструкции породившего их процесса, т.е. восстановления их деривационной истории.. Словообразовательная мотивация – это отношение между двумя однокоренными словами, значение одного из которых определяется через значение другого (дом – домик). В акте словообразования одни единицы выступают в качестве источника мотивации (мотивирующее слово), а другие – как результирующие (мотивированное). Мотивированным признается слово, основа которого характеризуется большей формальной сложностью (‘читать – перечитать’), или большей семантической сложностью (‘математика – математик’ = «тот, кто занимается математикой»). В паре ‘косить – косьба’ ‘косьба ‘ считается производным. Словообразовательная цепочка – это ряд однокоренных слов, находящихся в отношении последовательной мотивированности: ‘старый – стареть - устареть – устарелый – устарелость’.
236
Словообразовательное гнездо – это совокупность слов с тождественным корнем, упорядоченная в соответствии с отношениями словообразовательной мотивации: смелость смело смелый
смельчак смелеть
осмелеть
осмелиться
посмелеть
Целью словообразовательного анализа можно считать установление отношений словообразовательной производности между производным словом и исходной для него единицей. Мотивированное слово включает мотивирующую основу (например, ‘смел-‘ в слове ‘смелость’ ) и словообразовательный формант (‘-ость’ в слове ‘смелость)’. Словообразовательный тип – это схема построения слов определенной части речи, абстрагированная от конкретных лексических единиц, например смелый - смелость, жестокий – жестокость, выносливый – выносливость и др. Общее значение, которое отличает все мотивированные слова данного типа от их мотивирующих, является словообразовательным значением слов этого типа. Носителем словообразовательного значения является словообразовательный формант, например ‘–ость’ (значение абстрактности, отпризнаковости). Словообразовательное значение – это новое значение, возникающее в производном слове. Среди словообразовательных значений выделяются транспозиционные значения, связанные с приобретением производным словом значения той части речи, в которую оно транспонировано. Например, ‘играть – игра’, ‘ходить – ходьба’. Производные слова ‘игра, ходьба’ приобрели значение «предметности», «субстантивности» при транспонировании в класс имен существительных. ‘Старый – стареть’, ‘молодой – молодеть’ - признак «процессуальности» появляется у транспонированных слов стареть, молодеть.
237
Иногда у производного слова появляются более конкретные, модификационные значения, например, уменьшительности ‘домик’, увеличительности – ‘домище’, усилительности ‘раскричаться ‘и др. К словообразовательным относятся также классифицирующие значения, например, значения производителя действия, вместилища, носителя признака и др. Производные и сложные слова как результаты процесса деривации называются дериватемы (дериваты). Дериватемы – словообразовательно мотивированные слова, т.е. слова значение и форма которых обусловлены другими однокоренными словами. Дериватемы иногда рассматриваются как состоящие из деривационной базы и дериватора. Дериватема представляет собой сложный знак, имеющий две стороны: словообразовательное значение (=ПС) и его формальный показатель, дериватор (= ПВ). Как деривационная база, так и дериватор могут быть комплексными. Например, ‘машин-о-пис-н-ый’; ‘письм-о-нос-ец’. Дериватемы не объединяются в закрытые и жестко структурированные множества, подобные морфологическим категориям. Словообразовательные значения (в отличие от формообразовательных) выражаются менее стандартизованными, менее регулярными способами. Попробуем представить словообразовательную парадигму, например, наименования со значением «производитель действия», образованные от глаголов в виде таблицы: Глагол
учить
строить
основывать ехать
Существ
учитель
строитель
основатель
-
лечить
копать
-
-
В таблице мы обнаруживаем много пустых клеток. В понятие деривационной базы вкладывают разный смысл. Например, в слове ‘школьник’ в качестве деривационной базы иногда рассматривают аффикс ‘–ник’ со значением «тот, кто», а признак «школа» якобы приписан
238
базису посредством подразумеваемого предиката «учиться». В слове ‘учитель’ базисом является ‘–тель’, который уточняется за счет предиката ‘учить.’ Значение производного слова сводится к выражению отношения между тем, кто совершает нечто и тем, что именно он совершает. К способам деривации относятся: - аффиксация (деривационные аффиксы): фр. ‘prendre – reprendre’ - усечение (аббревиация): ‘doctor – doc’ - значащее чередование фонем: ‘sing – song’; - значащее изменение ударения: ‘export – export’ - конверсия (транспозиция, переход слова из одной части речи в другую): ‘столовая’ (А) – ‘cтоловая’(N); и др. Словоизменение – образование для каждого слова (кроме неизменяемых слов) его парадигмы, т.е. всех его словоформ и всех его аналитических форм. Словоформы – это грамматические формы слова: ученик – ученика – ученики и т.п. Словоизменение иногда называют формообразованием. При словоизменении тождество слова (лексемы) не нарушается. Граница между словообразованием и словоизменением не абсолютна: возможны промежуточные явления (например, вид глагола в русском языке). Формообразовательной структурой обладают только многоформенные (изменяемые) слова (сады, делал и т.п.). Одноформенные (неизменяемые) слова (здесь, теперь и т.п.) не рассматриваются с этой точки зрения. Многоформенное слово представляет собой класс словоформ, парадигму. Парадигма может быть большой и малой. Большая парадигма (макропарадигма) охватывает, например, все категориальные изменения русских существительных (12 форм). Малая парадигма (микропарадигма) включает, например, парадигму падежа имен существительных. Сравнение словоформ, входящих в одну парадигму, позволяет расчленить их на две структурные составляющие:
239
– основу, которая остается в принципе инвариантной при образовании грамматических форм одной лексемы, – форматор (форматив, формальный показатель), который является экспонентом соответствующего грамматического значения (граммемы или совокупности граммем). Так, в словоформе сады выделяем основу сад- и форматор –ы, показатель граммемы множественного числа и одновременно граммемы именительного падежа.
Можно говорить о парадигме отдельного конкретного слова и о парадигме класса слов. Парадигму отдельного слова представляют в виде записи всех словоформ данного слова: Им.пад. стол-; Род. пад. стол-а; и т.д. В таблице парадигмы класса слов фиксируют лишь форматоры: Им. пад. =; Род. пад. –а и.т.д. Одна из словоформ парадигмы рассматривается как исходная (основная). Формообразование слова представляет собой процесс построения по определенным правилам морфологических преобразований (трансформаций) из исходной словоформы косвенных словоформ. Существенно усложняют картину формообразования значащие чередования фонем. 6. Грамматическая классификация слов. Части речи Части речи – классы слов языка, выделяемые на основании общности их синтаксических, морфологических и семантических свойств. Части речи – это классы (множества) слов, обладающих какими-то общими признаками. Универсальной классификации слов по частям речи не существует. Выделяют от 2 до 15 частей речи. Различаются знаменательные и служебные части речи. В русском языке принято выделять 10 частей речи, объединяемых в три группы: 1. Самостоятельные части речи:
существительное,
числительное, местоимение, глагол, наречие.
прилагательное,
240
2. Служебные части речи: предлог, союз, частица. 3. Междометие. Основными знаменательными частями речи, выделяемыми практически во всех языках являются: имя существительное - N; глагол – V; прилагательное – A; наречие – Adv. Распределение лексических единиц по грамматическим классам осуществляется на основе комплекса грамматических признаков. Используются: 1) семантические критерии. Учитывается категориальное грамматическое значение слов (категориальная сема): - категориальным значением N является значение (сема) предметности; - категориальным значением V является значение (сема) процессуальности; - категориальным значением A является значение (сема) признака; - категориальным значением Adv является значение (сема) признака 2) cинтаксический критерий – способность слова выступать в определенной функции в предложении. Так, первичной синтаксической функцией N является подлежащее или прямое дополнение, глагола (V) – сказуемое. 3) морфологический критерий (особенности формообразования, состав грамматических категорий, присущих словам данного класса); 4) деривационные критерии; 5) фонетические критерии. Однако значимость оснований при определении состава той или иной части речи различна. Если существительное, прилагательное, глагол определяются по большей части по своим морфологическим признакам (говорится, что существительное обозначает предмет, но специально оговаривается, что это такой «обобщенный» предмет), то есть две части речи, выделенных на основании семантических критериев, — местоимение и числительное.
Материалы типологического языкознания свидетельствуют, что опору следует искать в семантических и синтаксических критериях.
241
Разбиение всех слов на два больших класса – класс знаменательных и класс служебных слов основывается на семантических и синтаксических критериях. Знаменательные слова могут функционировать как члены предложения. Приведем общие сведения о признаках основных частей речи в виде таблицы. Части речи
Категориальное
Первичная
Основные
значение
синтаксическая
морфологические
функция
категории
Nomen
предметность
подлежащее
падеж, число, род
Verbum
процессуальность
сказуемое,
залог, время, накло-
дополнение
нение, число, лицо
Adjectivum Adverbium
признак, отношение определение
падеж, число, род
или принадлежность
степень сравнения
признак признака
обстоятельство
степень сравнения
Междометия не вступают синтаксические связи с другими словами в данном речевом образовании. Они сами по себе достаточны, чтобы оформить высказывание. Имя существительное. Имя существительное — это самостоятельная знаменательная часть речи, объединяющая слова, которые 1) имеют обобщенное значение предметности и отвечают на вопросы кто? или что?; 2) бывают собственными или нарицательными, одушевленными или неодушевленными, имеют постоянный признак рода и непостоянные (для большинства существительных) признаки числа и падежа; 3) в предложении чаще всего выступают как подлежащие или дополнения, но могут быть любыми другими членами предложения. Существительное — это часть речи, при выделении которой на первый план выходят грамматические признаки слов. Что же касается значения существительных, то это единственная часть речи, которая может обозначать
242
все, что угодно: предмет (стол), лицо (мальчик), животное (корова), признак (глубина), отвлеченное понятие (совесть), действие (пение), отношение (равенство). Объединены с точки зрения значения эти слова тем, что к ним можно задать вопрос кто? или что?; в этом, собственно, и заключается их предметность. Разряды существительных по значению. В пределах слов разных частей речи принято выделять разряды по значению — группы слов, объединенных их лексическим значением, влияющим на их морфологические признаки. Принадлежность слова к определенному разряду по значению (лексико-грамматическому разряду) определяется на основе его лексического значения, выраженного основой этого слова. У существительных выделяют две группы разрядов по значению: 1) собственность / нарицательность; 2) конкретность / абстрактность / вещественность / собирательность. Нарицательные имена существительные обозначают предметы, не выделяя их из класса однотипных (город, река, девочка, газета). Собственные имена существительные обозначают предметы, выделяя их из класса однородных предметов, индивидуализируя их (Москва, Волга, Маша, «Известия»). От собственных имен надо отличать собственные наименования — неоднословные названия индивидуализированных объектов («Вечерняя Москва»). В состав собственных наименований не обязательно входит собственное имя (Московский Государственный университет). Конкретные существительные называют чувственно воспринимаемые предметы — вещи (стол), лица (Марина), которые можно воспринять зрением и осязанием. Абстрактные существительные обозначают отвлеченные понятия (радость), признаки (белизна), действия (рисование). Вещественные существительные обозначают вещества (молоко, сливки, песок).
243
Собирательные существительные обозначают совокупности однородных предметов (листва) или лиц (детвора). Одушевленные и неодушевленные имена существительные Существительные имеют постоянный морфологический признак одушевленности. Признак одушевленности существительных тесно связан с понятием живое / неживое. Разряды существительных обладают морфологическим и признаками. Все морфологические признаки характеризуются тем, что они имеют типизированное формальное выражение — выражаются формообразующими морфемами (окончаниями или формообразующими суффиксами — см. морфемику). Морфологические признаки слов могут выражаться 1) внутрисловно — формообразующими морфемами самого слова (стол— стол-ы), 2) внесловно — формообразующими морфемами согласуемых слов (новое пальто — нов-ые пальто), Род как морфологический признак существительного Существительные имеют постоянный морфологический признак рода и относятся к мужскому, женскому или среднему роду. Основное выражение морфологического рода внесловное — окончания согласуемых с существительным прилагательных, причастий в позиции определения и слов с непостоянным признаком рода в позиции сказуемого, в первую очередь глагола в прошедшем времени или условном наклонении, а также краткого прилагательного или причастия. К мужскому, женскому и среднему роду относятся слова со следующей сочетаемостью: мужской
нов-ый ученик приехал-
женский
нов-ая ученица приехал-а
средний
больш-ое окно раскрыт-о
Для всех неодушевленных существительных (а таких существительных в языке около 80%) род условен, никак не связан с внеязыковой реальностью.
244
Среди одушевленных существительных — названий лиц или животных род часто связан с полом обозначаемого существа, ср.: мама — папа, сын — дочь, корова — бык. Однако необходимо понимать различие между грамматическим признаком рода и неграмматическим признаком пола. Так, в русском языке есть одушевленные существительные среднего рода (дитя, животное), у существительных — названий животных особи мужского и женского пола часто называются одинаково (стрекоза, крокодил), среди слов — названий лиц также не всегда имеется соответствие рода и пола. Так, слово особа женского рода, хотя может обозначать как женщину, так и мужчину (см., например, у А. С. Пушкина: Кто-то писал ему из Москвы, что известная особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и прекрасной девушкой).
Число как морфологический признак существительного Большинство существительных имеет формы единственного и множественного числа, т. е. изменяется по числам. Некоторые существительные имеют формы только единственного или только множественного числа, т. е. число для них — постоянный признак. Число — морфологический признак, связанный с указанием на количество объектов. С точки зрения обозначения количества объектов выделяют существительные счетные (обозначаемые ими реалии можно посчитать штуками) и несчетные. Счетные существительные, как правило, имеют формы обеих чисел: форма единственного числа у них обозначает один предмет (стол), а форма множественного — множество предметов, каждый из которых называется формой единственного числа (столы — множество предметов, каждый из которых стол). Среди счетных существительных представлены: 1) конкретные существительные, обозначающие дискретные предметы: а) «нормальные» существительные с формами обоих чисел (стол),
245
б) существительные типа сани, у которых как по отношению к одному предмету, так и по отношению к множеству предметов употребляется форма множественного числа (одни сани — множество саней); 2) абстрактные существительные (в меньшей своей части): мысль — мысли, звук — звуки; 3) собирательные существительные типа армия: у них форма множественного числа обозначает противопоставленные единицы (ср.: реформа армии — на операцию брошено пять армий). Счетным противопоставлены несчетные существительные, обозначающие реалии, лишенные идеи счета. Несчетные существительные не сочетаются с количественными числительными. Это вещественные существительные, большинство абстрактных и большинство собирательных существительных. Эти слова имеют формы только единственного или только множественного числа, однако ни то, ни другое числовое оформление не несет смысловой нагрузки, связанной с идеей количества: только единственное
только множественное
абстрактное
смелость
хлопоты
вещественное
молоко
сливки
собирательное
молодежь
финансы
Морфологический признак числа имеет следующее выражение: 1) внутрисловное — окончания самого существительного; эти окончания указывают на форму числа и у существительных, имеющих формы единственного и множественного числа (мам-а — мам-ы), и у существительных, имеющих формы только единственного (листв-а) или только множественного числа (ножниц-ы). 2) внесловное — окончания согласованного определения и сказуемого; внесловное выражение числа имеют все существительные, в том числе неизменяемые (нов-ое / нов-ые пальто),
246
Падеж как морфологический признак существительных. Существительные изменяются по падежам, т.е. имеют непостоянный морфологический признак числа. В русском языке 6 падежей: именительный (И. п.), родительный (Р. п.), дательный (Д. п.), винительный (В. п.), творительный (Т. п.), предложный (П. п.). Эти падежные формы диагностируются в следующих контекстах: И. п. это кто? что? Р. п. нет кого? чего? Д. п. рад кому? чему? В. п. вижу кого? что? Т. п. горжусь кем? чем? П. п. думаю о ком? чём?
Падеж существительного выражается как внутрисловно — окончаниями самого существительного, так и внесловно — окончаниями согласованного определения. Для неизменяемых существительных внесловный показатель — единственный формальный показатель падежа, ср.: нов-ое пальто, нов-ого пальто, нов-ому пальто и т. д. Окончания разных падежей различны с зависимости от того, к какому склонения принадлежит существительное. Склонение существительных. Термин «склонение» используется в лингвистике в двух значения. Во-первых, это процесс именного словоизменения. Во-вторых, это класс имен с одинаковыми или сходными падежными окончаниями. Для существительных склонение — это изменение существительных по падежам. Существительные могут иметь такие наборы окончаний, которые присущи в основном этой части речи и только иногда встречаются в других. Так в рус.яз. к I склонению относятся существительные муж. и жен. рода с окончанием И. п. ед. числа -а(-я), в том числе и слова, оканчивающиеся на -ия: мама, пап-а, земл-я, лекци-я (лекциj-а). Слова с основой, заканчивающейся твердым согласным (твердый вариант), мягким согласным (мягкий вариант) и с основой на -иj имеют некоторые различия в окончаниях, например:
247 Ко II склонению относятся существительные муж. рода с нулевым окончанием И. п., в том числе и слова на -ий, и существительные м. и ср. рода с окончанием -о(е), в том числе и слова на -ие: стол- , гений- , городишк-о, окн-о, пол-е, пени-е (пениj-е). К III склонению относятся существительные жен. рода с нулевым окончанием в И. п.: пыль- , ночь Такие типы склонения называют субстантивными (то есть особыми склонениями существительных).
Морфологический разбор существительного. Существительное разбирается по следующей схеме: 1. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: собственное / нарицательное; конкретное / абстрактное / вещественное / собирательное; род; число (для тех существительных, для которых этот признак постоянный); одушевленность; склонение; б) непостоянные: число (для изменяющихся по числам); падеж. 3. Синтаксическая роль в предложении. Приведем пример морфологического разбора существительных Дамы пришли в дом: дамы — существительное; начальная форма — дама; постоянные признаки: нариц., конкр., жен. род, одуш., I скл.; непостоянные признаки: ед. число, Им. п. синтаксическая роль: подлежащее
Имя прилагательное. Имя прилагательное — это самостоятельная знаменательная часть речи, объединяющая слова, которые 1) обозначают непроцессуальный признак предмета и отвечают на вопросы какой?, чей?; 2) изменяются по родам, числам и падежам, а некоторые — по полноте / краткости и степеням сравнения; 3) в предложении бывают определениями или именной частью составного именного сказуемого.
248
Разряды прилагательных по значению. Выделяются три разряда прилагательных по значению: качественные, относительные, притяжательные. Качественные прилагательные обозначают качество, свойство предмета: его размер (большой), форму (круглый), цвет (синий), физические характеристики (холодный), а также склонность предмета к совершению действия (болтливый). Относительные прилагательные обозначают признак предмета через отношение этого предмета к другому предмету (книжный), действию (читальный) или другому признаку (вчерашний). Относительные прилагательные образуются от существительных, глаголов и наречий. Например л ес-н-ой, еж-ов-ый, топол-ин-ый, склад-ск-ой, бег-л-ый.
Притяжательные прилагательные обозначают принадлежность предмета лицу или животному и образуются от существительных чаще всего с помощью суффиксами (мам-ин, Thomson’s). Качественные прилагательные отличаются от относительных и притяжательных на всех языковых уровнях: 1) только качественные прилагательные обозначают признак, который может проявляться в большей или меньшей степени; 2) качественные прилагательные могут иметь антонимы (глубокий — мелкий); 3) только качественные прилагательные могут быть непроизводны, относительные и притяжательные всегда производны от существительных, прилагательных, глаголов; 4) от качественных прилагательных образуются существительные со значением абстрактного признака (строг-ость) и наречия на -о (строг-о), а также прилагательные с суффиксом субъективной оценки (син-еньк-ий, злющ-ий); 5) только качественные прилагательные имеют полную / краткую форму и степени сравнения;
249
6) качественные прилагательные сочетаются с наречиями меры и степени (очень большой, но не *очень читальный). Склонение прилагательных. Прилагательные всех разрядов имеют непостоянные признаки рода (в единственном числе), числа и падежа, в которых они согласуются с существительным. Изменение прилагательного по родам, числам и падежам называется склонением прилагательных. Степени сравнения прилагательных. Качественные прилагательные имеют непостоянный морфологический признак степеней сравнения. Выделяют три степени сравнения — положительной, сравнительной и превосходной. Положительной степенью сравнения является исходная форма прилагательного, по отношению к которой мы осознаем другие формы как выражающие бoльшую / меньшую или наибольшую / наименьшую степени признака. Сравнительная степень прилагательного указывает, что признак проявляется в большей / меньшей степени у данного предмета по сравнению с другим предметом . Петя выше Васи; Эта река глубже, чем другая) или этим же предметом в других обстоятельствах (Петя выше, чем был в прошлом году; В этом месте река глубже, чем в том.
Превосходная степень сравнения указывает на самую большую / малую степень проявления признака (высочайшая гора) или на очень большую / малую степень проявления признака (добрейший человек). Превосходная степень сравнения, как и сравнительная, бывает простой и составной. Морфологический разбор прилагательного. Морфологический разбор прилагательного производится по следующей схеме: 1. Прилагательное. Начальная форма. 2. Морфологические признаки:
250
а) постоянные: разряд по значению; степень сравнения (для качественных, у которых этот признак постоянный); полная / краткая форма (для качественных, у которых этот признак постоянный); б) непостоянные: степень сравнения (для качественных, у которых этот признак непостоянный); полная / краткая форма (для качественных, у которых этот признак непостоянный), род (в ед. числе), число, падеж (для полных). 3. Синтаксическая роль в предложении. Приведем образец морфологического разбора прилагательного Она - высокая. высокая — прилагательное, начальная форма — высокий; постоянные признаки: качественное; непостоянные признаки: полное, положительная степень сравнения, ед. число, жен. род, И. п.; синтаксическая роль: часть сказуемого.
Имя числительное — это самостоятельная знаменательная часть речи, объединяющая слова, которые обозначают числа, количество предметов или порядок предметов при счете и отвечают на вопрос сколько? или какой? Числительное является частью речи, в которую объединены слова на основании общности их значения — отношение к числу. Грамматические признаки числительных неоднородны и зависят от того, к какому разряду по значению принадлежит числительное. Разряды числительных по значению. Выделяют количественные и порядковые числительные. Количественные числительные обозначают отвлеченные числа (пять) и количество предметов (пять столов) и отвечают на вопрос сколько?. Количественные числительные бывают целые (пять), дробные (пять седьмых) и собирательные (пятеро). Целые количественные числительные обозначают целые числа или количества. Целые количественные числительные сочетаются со счетными су-
251
ществительными, т. е. с такими существительными, которые обозначают предметы, которые можно посчитать штуками. Дробные количественные числительные обозначают дробные числа или количества и сочетаются как со счетными существительными (две третьих конфет), так и с несчетными существительными (две третьих воды), но не могут сочетаться с одушевленными существительными. Собирательные числительные обозначают количество предметов как целое. К собирательным числительным относятся слова оба, двое, трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро, восьмеро, девятеро, десятеро. Порядковые числительные обозначают порядок предметов при счете (первый, второй, пятый, сто двадцать пятый) и отвечают на вопрос какой?. Разряды числительных по структуре. По структуре выделяют числительные простые и составные. Простые числительные однокомпонентны (два, двое, второй). Составные числительные неоднокомпонентны, т. е. пишутся с пробелами (пятьдесят пять, пять десятых, пять тысяч пятьдесят пятый). Выделяют также сложные числительные, которые могут быть однокомпонентны, но имеют два или несколько корней (пять-сот, пят-и-сот тысячн-ый) и неоднокомпонентные (quatre-vingt-treize). Грамматические признаки количественных числительных. Единственным «полноценным» морфологическим признаком количественных числительных является признак падежа. Числительные не имеют морфологического признака числа (о словах один, тысяча, миллион, миллиард см. далее). Морфологический признак рода представлен только у некоторых числительных два, две; duo, duae. Изменение числительных по падежам называется склонением. У числительных представлены особые типы склонения (называемые в лингвистике нумеративными) и субстантивные типы склонения.
252
Грамматические признаки порядковых числительных. Грамматически порядковые числительные сходны с относительными прилагательными. Порядковые числительные изменяются по родам, числам и падежам и во всех формах согласуются с существительными, к которым относятся. Морфологический разбор числительного. Поскольку морфологические признаки числительных различны, при разборе приходится использовать несколько схем. Для всех числительных указывается начальная форма, разряд по значению (количественное целое, дробное или собирательное / порядковое) и по структуре (простое / составное). Далее схемы различаются в зависимости от разряда (количественные или порядковые) и от морфологических признаков числительных. Схема морфологического разбора количественных числительных, кроме один, два, оба, полтора, тысяча, миллион, миллиард: 1. Числительное. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: количественное,
целое
/
дробное
/
собиратель-
ное; простое / составное; б) непостоянные: падеж. 3. Синтаксическая роль в предложении. Приведем образец морфологического разбора числительного У царя было три сына: три — числительное, начальная форма — три, постоянные признаки: количественное, целое, простое, непостоянные признаки: И. п., синтаксическая роль: часть подлежащего.
Местоимение как часть речи. Местоимение — это самостоятельная незнаменательная часть речи, которая указывает на предметы, признаки или количества, но не называет их. Грамматические признаки местоимений различны и зависят от того, заместителем какой части речи выступает местоимение в тексте.
253
Местоимения классифицируют по значению и по грамматическим признакам. Разряды местоимений по значению. Выделяют 9 разрядов местоимений по значению: 1. Личные: я, ты, он, она, оно, мы, вы, они. Личные местоимения указывают на участников диалога (я, ты, мы, вы), лиц, не участвующих в беседе, и предметы (он, она, оно, они). 2. Возвратное: себя. Это местоимение указывает на тождественность лица или предмета, названного подлежащим, лицу или предмету, названному словом себя (Он себя не обидит. Надежды себя не оправдали). 3. Притяжательные: мой, твой, ваш, наш, свой, его, ее, их. Притяжательные местоимения указывают на принадлежность предмета лицу или другому предмету (Это мой портфель. Его размер очень удобен). 4. Указательные: этот, тот, такой, таков, столько, сей (устар.), оный (устар.). Эти местоимения указывают на признак или количество предметов. 5. Определительные: сам, самый, весь, всякий, каждый, любой, другой, иной, всяк (устар.), всяческий (устар.). Определительные местоимения указывают на признак предмета. 6. Вопросительные: кто, что, какой, который, чей, сколько. Вопросительные местоимения служат специальными вопросительными словами и указывают на лиц, предметы, признаки и количество. 7. Относительные: те же, что и вопросительные, в функции связи частей сложноподчиненного предложения (союзные слова). 8. Отрицательные: никто, ничто, некого, нечего, никакой, ничей. Отрицательные местоимения выражают отсутствие предмета или признака. 9. Неопределенные: некто, нечто, некоторый, некий, несколько, а также все местоимения, образованные от вопросительных местоимений приставкой кое- или суффиксами -то, -либо, -нибудь. Разряды местоимений по грамматическим признакам. По своим грамматическим признакам местоимения соотносятся с существительными,
254
прилагательными и числительными. Местоименные существительные указывают на лицо или предмет, местоименные прилагательные — на признак предмета, местоименные числительные — на количество. К местоимениям-существительным относятся: все личные местоимения, возвратное себя, вопросительно-относительные кто и что и образованные от них отрицательные и неопределенные (никто, ничто, некого, нечего, некто, нечто, кто-то и др.). К местоимениям-прилагательным относятся все притяжательные, все определительные, указательные этот, тот, такой, таков, сей, оный, вопросительно-относительные какой, который, чей и образованные от них отрицательные и неопределенные (никакой, ничей, некоторый, некий, какой-то и др.). К местоимениям-числительным относятся местоимения столько, сколько и образованные от них (несколько, сколько-нибудь и др.). К местоимениям относятся также местоимения-наречия, т. е. слова, которые указывают на признак действий (где, когда, там, почему-то и др.). Эти местоимения дополняют разряды определительных (везде, всегда), указательных (так, туда), вопросительных, относительных (где, зачем), неопределенных (где-то, когда-либо) и отрицательных (нигде, никогда) местоимений. Грамматические признаки местоимений-существительных. К местоименным существительным относятся следующие местоимения: личные я, ты, он, она, оно, мы, вы, они, возвратное себя, вопросительно-относительные кто и что и образованные от них отрицательные и неопределенные (никто, ничто, некого, нечего, некто, нечто, кто-то, кое-что, что-либо и др.). Эти местоимения обладают грамматическими признаками, сходными с грамматическими признаками существительных, однако имеют и определенные отличия от знаменательных существительных. К ним можно задать вопросы кто? или что?, в предложении эти слова выступают преимущественно как подлежащие или дополнения.
255
Рассмотрим морфологические признаки местоимений-существительных. Личные местоимения имеют морфологический признак лица: 1 лицо: я, мы; 2 лицо: ты, вы; 3 лицо: он, она, оно, они. Морфологический признак лица местоимений выражается внесловно — личными окончаниями глагола в настоящем или будущем времени изъявительного наклонения и формами повелительного наклонения глагола, т. е. теми глагольными формами, которые имеют морфологический признак лица: 1 лицо: я ид-у, мы ид-ем; 2 лицо: ты ид-ешь, ид-и- , вы ид-ете, ид-и-те; 3 лицо: он, она, оно ид-ет, пусть идет, они ид-ут, пусть идут. У остальных местоимений-существительных, а также у всех знаменательных существительных лицо определять не принято. У личных местоимений есть морфологический признак числа. Личные местоимения бывают единственного (я, ты, он, она, оно) и множественного (мы, вы, они) числа. При перечислении личных местоимений все три комплекса приводят эти восемь слов, из чего можно сделать вывод, что каждое из восьми личных местоимений — самостоятельное слово. В лингвистике обычно считается, что число — постоянный признак местоимений-существительных, т. е. местоимения я и мы, ты и вы, он, она, оно и они — разные слова. Это связано с тем, что между словами я и мы, ты и вы нет нормального для изменения по числу соотношения «один предмет — множество предметов, каждый из которых называется формой единственного числа», т. е. нельзя сказать, что мы — это много я, поскольку мы — это я (говорящий) и еще кто-то. Таким образом, мы будем описывать личные местоимения как слова с постоянным признаком единственного или множественного числа. Местоимения-существительные имеют постоянный признак рода, который, как и у знаменательных существительных, выражается внесловно.
256
Местоимения я и ты общего рода: я, ты пришел-
— я, ты пришл-а.
Местоимение он мужского рода: он пришел- . Местоимение она женского рода: она пришл-а. Местоимение оно среднего рода: оно пришл-о. Местоимения множественного числа мы, вы, они не охарактеризованы по роду. Можно говорить об одушевленности личных местоимений, поскольку В. п. у них совпадает с Р. п. (нет тебя — вижу тебя). Все личные местоимения изменяются по падежам, т. е. склоняются. Склоняются личные местоимения особым образом, причем формы их косвенных падежей образованы от другой основы (так называемый супплетивизм): Грамматические признаки местоимений-прилагательных. К местоимениям-прилагательным относятся все притяжательные (мой, твой, ваш, наш, свой, его, ее, их), все определительные (сам, самый, весь, всякий, каждый, любой, другой, иной, всяк, всяческий), указательные этот, тот, такой, таков, сей, оный, вопросительно-относительные какой, который, чей и образованные от них отрицательные и неопределенные (никакой, ничей, некоторый, некий, какой-то и др.). Местоимения-прилагательные обладают грамматическими признаками, сходными с признаками знаменательных прилагательных: они имеют непостоянные признаки рода, числа и падежа, в которых согласуются с существительным,
к
которому
они
относятся,
склоняются
местоимения-
прилагательные по адъективному и смешанному склонению, в предложении бывают определением или (редко) именной частью сказуемого. Грамматические признаки местоимений-числительных. Местоимения-числительные немногочисленны. Это слова сколько, столько и образованные от них местоимения несколько, сколько-то, сколько-нибудь.
257
Как и знаменательные числительные, эти слова не имеют морфологических признаков рода и числа, изменяются по падежам и особым образом сочетаются с существительными. Морфологический разбор местоимения. При разборе местоимения указывают его начальную форму и разряд по значению. Начальной формой местоимений себя, некого и нечего является форма Р. п. Дальнейшая схема разбора зависит от того, с какой частью речи соотнесено местоимение. Разбор местоимений-существительных. Схема разбора личных местоимений: 1. Местоимение. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: личное; лицо; род; число; б) непостоянные: падеж. 3. Синтаксическая роль в предложении. Наречие Наречие — это самостоятельная часть речи, обозначающая признак действия, признака, состояния, редко — предмета. Наречия неизменяемы и примыкают к глаголу, прилагательному, другому наречию (быстро бежать, очень быстрый, очень быстро). В предложении наречие обычно бывает обстоятельством. В редких случаях наречие может примыкать к существительному: бег наперегонки (существительное имеет значение действия), яйцо всмятку, кофе по-варшавски. В этих случаях наречие выступает как несогласованное определение. Классификация наречий осуществляется по двум основаниям — по функции и по значению. Классификация наречий по функции: По функции выделяют два разряда местоимений — знаменательные и местоименные
258
Знаменательные наречия называют признаки действий или других признаков, местоименные — указывают на них, ср.: справа — где, налево — куда, сдуру — почему, назло — затем, вчера — тогда. Местоименные наречия могут быть подразделены на классы в соответствии с классификацией местоимений, например: там, туда, тогда — указательные где, куда, зачем — вопросительно-относительные, везде, всюду — определительные и т. д. Классификация наречий по значению: Выделяют два разряда наречий по значению — определительные и обстоятельственные. Определительные наречия характеризуют само действие, сам признак — его качество, количество, способ совершения (очень, красиво, весело, по-моему, пешком) и подразделяются на следующие разряды: — качественные, или образа действия (как? каким образом?): быстро, так, вдвоем; — количественные, или меры и степени (в какой мере? насколько?): очень, нисколько, втрое. Обстоятельственные наречия называют внешние по отношению к действию обстоятельства и подразделяются на следующие разряды: — места (где? куда? откуда?): справа, там, наверху; — времени (когда? как долго?): вчера, тогда, весной, когда; — причины (почему?): сгоряча, почему, потому; — цели (зачем? для чего?): назло, зачем, затем. Грамматические признаки наречий. Главным морфологическим свойством наречий является их неизменяемость — это их постоянный морфологический признак. В силу своей неизменяемости наречие связывается с другими словами в предложении примыканием. В предложении обычно бывает обстоятельством. Некоторые наречия могут выступать как именная часть сказуемых.
259 Чаще всего это сказуемые безличных предложений (На море тихо), однако некоторые наречия могут служить и сказуемыми двусоставных предложений (Разговор будет начистоту. Она замужем).
Степени сравнения качественных наречий. Степени сравнения наречий, как и степени сравнения прилагательных, обозначают большую / меньшую или наибольшую / наименьшую степени проявления признака. Устройство степеней сравнения наречия и прилагательного схоже. Сравнительная степень. Сравнительная степень наречия обозначает большую или меньшую степень проявления признака: — у одного действия субъекта по сравнению с другим действием этого же субъекта: Петя бегает лучше, чем прыгает. — у действия одного субъекта по сравнению с этим же действием другого субъекта: Петя бегает быстрее, чем Вася. — у действия субъекта по сравнению с этим же действием этого субъекта в другое время: Петя бегает быстрее, чем раньше. — у действия одного субъекта по сравнению с другим действием другого субъекта: Ребенок бежит медленнее, чем взрослый идет. Превосходная степень обозначает наибольшую / наименьшую степень проявления признака. Морфологический разбор наречия. Морфологический разбор наречия осуществляется по следующей схеме: 1. Наречие. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: знаменательное/местоименное; разряд по значению: определительное (образа действия, меры и степени) / обстоятельственное (мес-
260
та, времени, цели, причины); степень сравнения; неизменяемое (для не имеющих степеней сравнения), б) непостоянные: степень сравнения. 3. Синтаксическая роль в предложении. Образец разбора наречия: Николай Иванович отчаянно завыл/ отчаянно — наречие, начальная форма отчаянно; пост. признаки: знаменательное, определительное, качественное; непост. признаки: в положительной степени сравнения; синт. роль: обстоятельство.
Глагол Глагол — это самостоятельная знаменательная часть речи, обозначающая действие (читать), состояние (болеть), свойство (хромать), отношение (равняться), признак (белеться). Грамматические признаки глагола неоднородны у разных групп глагольных форм. Глагольное слово объединяет — неопределенную форму (инфинитив), — спрягаемые (личные и безличные) формы, — неспрягаемые формы — причастные и деепричастные. Их грамматические признаки различны: — инфинитив, деепричастие неизменяемы, — у причастия есть непостоянные морфологические признаки рода, числа, падежа, одушевленности, как у прилагательных, — спрягаемые формы в прошедшем времени и условном наклонении имеют морфологический признак рода, в настоящем / будущем времени и повелительном наклонении — морфологический признак лица, в условном и повелительном наклонении у них нет морфологического признака времени. Однако у всех глагольных форм есть объединяющие их грамматические признаки:
261
1) у всех форм есть постоянные признаки вида, переходности и возвратности, 2) все формы обладают единым управлением — требуют постановки существительного в форме одного и того же падежа: читать / читал / читая / читающий книгу, но чтение книги. Неопределенная форма глагола (инфинитив). Начальной формой глагола является его неопределенная форма, или инфинитив. Глагол в инфинитиве отвечает на вопросы что делать? или что сделать? и имеет только постоянные признаки переходности/ Например, читать — перех., спать — неперех.), возвратности (мыть — мыться) и вида (решать — несов. вид, решить — сов. вид).
Инфинитив может быть любым членом предложения. Подлежащим (Учиться всегда пригодится), сказуемым (Быть грозе великой!), дополнением (Все просили ее спеть), определением (У меня возникло непреодолимое желание поспать), обстоятельством (Я пошел пройтись).
Переходность / непереходность глагола. Переходность — способность глагола управлять существительным со значением объекта в В. п. без предлога (читать книги). При отрицании форма В. п. меняется на Р. п. (не читать книг); к переходным также относятся глаголы, присоединяющие Р. п., совмещающий значение объекта и количества (выпить воды). Глаголы, которые могут управлять существительными в указанных формах, называются переходными. К непереходным относятся остальные глаголы (лежать), в том числе глаголы, которые иногда называют косвенно-переходными, — присоединяющие существительное со значением объекта. Грамматическая особенность переходных глаголов — наличие форм страдательного залога — как не изучаемых в школьной грамматике личных форм (Книга читается мною), так и изучаемых причастных (читаемая мною книга).
262
Возвратность / невозвратность. Возвратными называются глаголы со словообразующим суффиксом -ся: учиться, смеяться или возвратным местоимением (se lever). Возвратные глаголы могут передавать следующие значения: 1) действие субъекта направлено на себя: мыться, причесываться, настраиваться, унижаться; у этих глаголов обычно возможно перестроение в конструкцию с себя; 2) направленные друг на друга действия нескольких субъектов, каждый из которых является и субъектом, и объектом аналогичного действия: мириться, встречаться, целоваться; 3) действие совершается субъектом в своих интересах: строиться (строить для себя дом), укладываться (укладывать свои вещи); возможно перестроение в конструкции с для себя, себе; 4) действие субъекта, замкнутое в сфере его состояния: беспокоиться, радоваться, сердиться, веселиться; беспокоиться; 5) потенциальный активный признак субъекта: собака кусается (может укусить); 6) потенциальный пассивный признак предмета: стекло бьется (может разбиться); 7) безличность — нравиться, нездоровиться, смеркаться. Обычно возвратные глаголы являются непереходными — за редким исключением: бояться, стесняться маму. Все возвратные глаголы не имеют форм страдательного залога. Вид как морфологический признак глагола. Вид — постоянный морфологический признак глагола, обобщенно указывающий на характер протекания действия или распределение действия во времени. Все глаголы имеют видовую характеристику — относятся к совершенному виду (СВ) или несовершенному виду (НСВ).
263
Глаголы СВ отвечают в инфинитиве на вопрос что сделать? и обозначают законченное действие (прочитать) или действие, достигшее определенного предела (похудеть). Эти глаголы описывают действие как факт. Наступила осень, листья пожелтели и опали.). Очень редко, преимущественно в разговорной речи, глаголы СВ могут обозначать факт как пример повторяющегося действия (С ним так бывает: остановится и задумается.
Глаголы НСВ отвечают в инфинитиве на вопрос что делать? и не обозначают законченного действия (читать) действия, достигшего определенного предела (худеть). Сфера употребления глаголов НСВ шире, чем глаголов СВ: глаголы НСВ обозначают действие как процесс Приближалась поздняя осень, листья быстро желтели и опадали), повторяющееся действие (Он иногда останавливается и задумывается), постоянное отношение (Параллельные прямые не пересекаются). В ситуации, когда обозначается факт совершения действия, а не характер его протекания, глагол НСВ может быть употреблен синонимично глаголу СВ; ср.: Я уже читал эту книгу = Я уже прочитал эту книгу.
Два глагола, различающиеся только видовым значением (завершенность действия, достижение действием предела), составляют видовую пару: делать — сделать, читать — прочитать. Наклонение как морфологический признак глагола. Наклонение — непостоянный морфологический признак глагола, представленный у спрягаемых форм глагола и выражающий противопоставлением форм изъявительного, повелительного и сослагательного наклонения отношение действия к реальности. Изъявительное наклонение выражает реальное действие в прошлом, настоящем или будущем. Глагол в изъявительном наклонении изменяется по временам. Повелительное наклонение (императив) выражает побуждение к действию в форме просьбы или приказа. Глагол в повелительном наклонении не изменяется по временам (кроме лат. – имеется Imperativus Futuri activi).
264
Условное (сослагательное) наклонение обозначает действие, возможное при определенных условиях, а также само это условие. Условное наклонение образуется присоединением к совпадающей с прошедшим временем форме частицы бы: Если бы он пришел, мы пошли бы в кино. Время как морфологический признак глагола Время — непостоянный признак глагола, обозначающий время совершения действия по отношению к моменту речи о нем. Прошедшее время обозначает предшествование действия моменту речи о нем. При этом сам момент речи (речемыслительной деятельности) может находиться не только в настоящем (Я опоздал.), но и в прошлом (Я понял, что опоздал.) или будущем (Он опять придет раньше назначенного срока и будет говорить, что я опоздал.). Форма прошедшего времени выражается формообразующими суффиксами или окончаниями. Настоящее время есть только у НСВ. Оно формально выражается личными окончаниями глагола (нес-у, нес-ешь, нес-ет, нес-ем, нес-ете, нес-ут). Настоящее время может обозначать действие, протекающее в момент речи. При этом сам момент речи может находиться не только в настоящем (Он идет впереди меня.), но и в прошлом (Он думал, что идет впереди меня) или будущем (Он опять убежит вперед, но будет думать, что идет лишь немного впереди меня). Кроме того, настоящее время может обозначать 1) постоянное отношение: Волга впадает в Каспийское море. 2) повторяющееся действие: Он всегда занимается в библиотеке. 3) потенциальный признак: Некоторые собаки кусаются. Будущее время обозначает действие, которое будет иметь место после момента речи о нем (Я вечером пойду в кино / Вчера утром я думал, что вечером пойду в кино, но не смог). Будущее время есть и у глаголов НСВ, и у глаголов СВ, но выражается оно различно. У глаголов НСВ представлена составная форма будущего вре-
265
мени: спрягаемая форма глагола быть + инфинитив (буду читать), у глаголов СВ будущее время выражается личными окончаниями (прочита-ю). Лицо как морфологический признак глагола. Безличные глаголы. Глаголы в настоящем и будущем времени изъявительного наклонения и в повелительном наклонении имеют непостоянный морфологический признак лица. Лицо указывает на производителя действия. Форма 1 лица указывает, что производителем действия является говорящий (один или с группой лиц): иду, идем. Форма 2 лица указывает, что производителем действия является слушающий / слушающие: идешь, идете, иди, идите. Форма 3 лица указывает, что действие осуществляется лицами, не участвующими в диалоге, или предметами: идет, идут, пусть идет / идут. С точки зрения отношения к морфологической категории лица глаголы можно разделить на личные и безличные. Личные глаголы обозначают действия, у которых есть производитель, и могут выступать как сказуемые двусоставных предложений (Я болею). Безличные глаголы обозначают действие, у которых нет производителя. (
Смеркается), или действие, которое мыслится как происходящее помимо воли
субъекта (Мне нездоровится). Это состояния природы (Вечереет), человека (Меня знобит) или субъективная оценка ситуации (Хочется этому верить).
Безличные глаголы не могут быть сказуемыми двусоставных предложений и выступают как главный член односоставного безличного предложения. Большинство безличных глаголов имеет также форму инфинитива, но отдельные безличные глаголы не имеют даже ее, например: Следует сделать задание заранее (глагол следовать в инфинитиве не имеет значения долженствования). Спряжение — это изменение глагола по лицам и числам. Окончания настоящего/простого будущего времени называются личными окончаниями глагола (так как передают в том числе и значение лица).
266
Личные окончания зависят от спряжения глагола: Так в рус. яз. если окончания безударные, то спряжение определяется по тому, какой вид имеет инфинитив глагола: к II спряжению относятся все глаголы на -ить, кроме брить, стелить, зиждиться, а также 11 исключений: 7 глаголов на -еть (смотреть, видеть, терпеть, вертеть, зависеть, ненавидеть, обидеть) и 4 глагола на -ать (слышать, дышать, гнать, держать). Остальные глаголы относятся к I спряжению.
Род. Число. Взаимосвязь глагольных категорий. Род глагола является словоизменительной морфологической характеристикой таких глагольных форм, как формы единственного числа прошедшего времени изъявительного наклонения, формы единственного числа условного наклонения, причастные формы. Родовая характеристика глагола служит для согласования глагола с существительными и местоименными существительными и является внесловным показателем их родовой характеристики (Мальчик пришел-
— Де-
вочка пришл-а). Средний род может также указывать на безличность глагола (Вечерел-о). Число — морфологическая характеристика, присущая всем глагольным формам, кроме инфинитива и деепричастия. Число глагола служит для согласования глагольных форм с существительным или местоименным существительным (Пришел-
человек — Пришл-и люди).
Морфологический разбор спрягаемых форм глагола и инфинитива Разбор формы инфинитива производится по следующей схеме: 1. Глагол. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: переходность; возвратность; вид; спряжение; б) непостоянные: в форме инфинитива. 3. Синтаксическая роль в предложении. Разбор спрягаемых форм глагола производится по такой схеме: 1. Глагол. Начальная форма. 2. Морфологические признаки: а) постоянные: переходность; возвратность; вид; спряжение;
267
б) непостоянные: наклонение (изъявительное, условное, повелительное); время; лицо; род (если имеется); число. 3. Синтаксическая роль в предложении. Приведем образец морфологического разбора глагола. Его нужно предостеречь. предостеречь — глаг., начальн. форма предостеречь; постоянные признаки: перех., невозврат., СВ, I спр.; непостоянные признаки: в форме инфинитива; синтаксическая роль: часть сказуемого. Он вошел! (И. Ильф и Е. Петров) вошел — глаг., начальн. форма войти; постоянные признаки: неперех., невозврат., СВ, I спр.; непостоянные признаки: в изъяв. накл., пр. вр., муж. роде, ед. числе, 3 лице; синтаксическая роль: сказуемое.
Транспозиция. Транспозиция, а именно функциональная транспозиция это перевод слова (или основы слова) из одной части речи в другую или его употребление в функции другой части речи. Различаются два этапа транспозиции: 1) неполная, или синтаксическая, транспозиция, при которой изменяется лишь синтаксическая функция исходной единицы без изменения ее принадлежности к части речи. Средством такой транспозиции является словоформа отец – дом отца; десемантизированное слово в служебной функции идти быстрым шагом – быстро; окружение Я живу на втором (этаже). 2) полная, или морфологическая, транспозиция, при которой образуется слово новой части речи. Средством ее является аффиксация или конверсия. Конверсия – разновидность транспозиции при которой переход слова из одной части речи в другую происходит так, что форма одной части речи используется без всякого материального изменения в качестве представителя другой части речи.
268 Например, в немецком языке leben глагол “жить” – das Leben (существительное “жизнь”); в английском языке salt (существительное “соль” ) - to salt (глагол “солить”).
Употребление слова в новой синтаксической функции сопровождается не только его использованием в соответствующей синтаксической позиции, но и приобретением им нового морфологического показателя, свойственного классу слов, функции которого оно перенимает. В зависимости от категории, в которую или в функцию которой переходит слово различают: 1) субстантивацию (переход слов в класс существительных); 2) адъективацию (переход в класс прилагательных); 3) вербализацию (оглаголивание); 4) адвербиализацию (переход в класс наречий); 5) прономинализацию (переход в местоимения). Возможны переходы в служебные части речи (предлоги, союзы, частицы), в междометия. ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 4. Части речи 5. Грамматические категории и морфологические признаки существительного, прилагательного, глагола в русском и английском языках Литература 1. Виноградов В. В. Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М., 1972. 2. Гинзбург Е.Л. Словообразование и синтаксис. - М., 1979. 3. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. - М., 1973.
269
4. Кузнецов П. С., О принципах изучения грамматики, М., 1961; Мельчук И. А., О некоторых типах языковых значений, в кн.: О точных методах исследования языка. - М., 1961. 5. Кубрякова Е. С. Основы морфологического анализа. - М., 1974. 6. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. - М., 1981. 7. Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принципы описания. - М., 1977. 8. Матезиус В., О системном грамматическом анализе, в сборнике: Пражский лингвистический кружок. - М., 196.7 9. Милославский И.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. - М., 1980.
270
Лекция 6. ГРАММАТИКА (СИНТАКСИС) План: 1. Синтаксис как раздел грамматики. Предмет синтаксиса. 2. Синтаксические единицы и их функции. Словосочетание, предложение. Классификация словосочетаний. Предложение. 3. Синтаксические связи, отношения, функции и средства их выражения 4. Актуальное членение предложения. 1. Синтаксис (от греч. syntaxis 'строй, порядок'), в традиционном понимании, - совокупность грамматических правил языка, относящихся к построению единиц, более протяженных, чем слово: словосочетанию и предложению. Слово «синтаксис» стало впервые употребляться философами-стоиками в 3 в. до н.э. для обозначения логической структуры высказываний. У Аполлония Дискола (3 в.) предметом синтаксиса являются уже собственно языковые явления – связи слов и форм слов в предложении. История изучения русского синтаксиса берет свое начало с «Российской грамматики» М.В.Ломоносова (1755). Расцвет русской синтаксической науки наступает в XIX - нач. XX в., когда получают развитие основные направления отечественного языкознания: логико-грамматическое (Ф.И. Буслаев, Н.И. Греч, К.С. Аксаков), психологическое (А.А. Потебня, Д.Н. ОвсяникоКуликовский), формально-грамматическое (Ф.Ф. Фортунатов, А.М. Пешковский). Предмет синтаксиса. В ранней лингвистической традиции под синтаксисом подразумевалось учение о предложении и его частях. Анализ предложения осуществлялся во всеобщих понятиях логики (учение о членах предложения). Категории синтаксиса, в отличие от морфологических форм, счи-
271
тались универсальными. Неразграничение синтаксических, логических и психологических понятий продолжалось до начала ХХ в. Таким образом, синтаксис изучал содержащиеся в предложении мысли, т.е. смысловую сторону речи, и противопоставлялся фонетике и морфологии, изучающим сторону выражения. Позднее эта линия развития привела к пониманию синтаксиса как раздела грамматики, в котором явления языка рассматриваются в направлении от значения (функции) к форме (И.О. Есперсен). В конце XIX в. Ф.Ф. Фортунатов предложил формальный подход к исследованию синтаксиса (впоследствии развитый А.М. Пешковским), в котором свойства словосочетания и предложения выводятся из признаков частей речи входящих в них слов. Представители различных структуралистских школ (первая половина ХХ в.) пытались перенести на грамматику, в том числе на синтаксис, понятия и исследовательские процедуры, которые до этого зарекомендовали себя в фонологии. Революционное значение для развития синтаксических исследований имела публикация в 1957 первого наброска теории грамматики, предложенной Н. Хомским. С именем Хомского связана не только одна определенная лингвистическая теория – так называемая «порождающая грамматика», но и целый переворот во взглядах на изучение языка – переход от описательных задач к попыткам объяснить языковые и в первую очередь синтаксические факты с помощью теории, опирающейся на математический формальный аппарат, подобно тому, как физические теории объясняют явления природы. В основе порождающей грамматики лежит идея о том, что важнейшие черты грамматики, и в первую очередь синтаксиса, естественного языка порождает врожденное, генетически наследуемое знание. Наблюдаемые различия между языками строго ограничены рамками врожденного знания языка, одинакового у всех людей. Фундаментальные свойства единиц и правил синтаксиса – структура составляющих, виды фразовых категорий, правила,
272
связывающие единицы разных составляющих, образуют важнейший компонент врожденного знания языка – универсальную грамматику. Немецкий учёный И. Рис определял синтаксис как учение о сочетаниях слов, описываемых со стороны формы и содержания. Рис противопоставлял синтаксис учению о слове. Направление, начатое Рисом, было продолжено Вилемом Матезиусом, определившим синтаксис как учение о средствах и способах комбинации номинативных единиц. В этом же духе представляли себе предмет синтаксис и многие другие лингвистические школы 1-й половины ХХ в.: - сторонники формальной и структурной грамматики понимают синтаксис как учение о сочетательных (комбинаторных, валентностных, реляционных) способностях слова - синтагматический синтаксис. Л. Теньер предложил взгляд на предложение как на реализацию синтаксических валентностей слов и установил центральное положение глагола-сказуемого в его структуре; - дескриптивисты видели задачу синтаксиса в изучении аранжировки слов (или морфем) в высказывании - дистрибутивный синтаксис. В американской дескриптивной лингвистике проводилась разработка дистрибутивных методов синтаксического анализа и понятие трансформации; - представители логических и психологических направлений в грамматике (шире - сторонники содержательного подхода к языку) разрабатывают синтаксис как учение о предложении (высказывании). И.И. Мещанинов трактует синтаксис как «учение о слове в предложении и о предложении в целом»; - существуют и более расширительные понимания синтаксиса, восходящие к терминологической традиции семиотики, в соответствии с которыми в понятие синтаксиса включают правила построения любых более сложных языковых единиц из более простых; при этом появляется возможность говорить о внутрисловном синтаксисе или о синтаксисе текста;
273
- в еще более расширительном понимании под синтаксисом понимаются правила построения выражений любых знаковых систем, а не только вербального (словесного) языка. В современном понимании, синтаксис - один из уровней языковой системы, единицы которого состоят из единиц более низких уровней: слов и словоформ. Это один из разделов языкознания, изучающий синтаксический строй языка, совокупность действующих в языке закономерностей, регулирующих построение синтаксических единиц. Синтаксис языка – это его синтаксический строй, совокупность действующих в языке закономерностей, регулирующих построение синтаксических единиц. Синтаксис как наука – это раздел грамматики, освещающий синтаксический строй языка, строение и значение синтаксических единиц. Синтаксис как наука о синтаксическом строе языка позволяет построить и показать систему синтаксических единиц, связи и отношения между ними, из чего и как они составляются, какими средствами соединяются компоненты (элементы) в синтаксические единицы. Несмотря на широкое развитие синтаксических исследований, синтаксис остается одним из наименее изученных уровней, что связано с объективными трудностями его изучения: 1) необъятное множество конкретных предложений
затрудняет
их
классификацию,
2)
связь
синтаксиса
не только
с морфологией, но и с лексикой усложняет исследование любого синтаксического явления. Границы синтаксиса и морфологии не всегда можно очертить с достаточной уверенностью. Морфология изучает значения и формы слов как элементы внутрисловного противопоставления; значения же словесных форм, возникающие в сочетании с другими словесными формами, значения, определяемые законами сочетаемости слов и построения предложения предложений, являются предметом синтаксиса.
274
Слово (предмет морфологии), как и предложение, обладает определенной иерархической структурой, и морфологические категории, как и синтаксические, связаны с выражением некоторых наиболее частотных значений. Этим объясняется появление обобщающего термина «морфосинтаксис». Однако структура слова значительно проще, чем структура синтаксических единиц в собственном смысле. Кроме того, предложение способно к теоретически бесконечному усложнению: как правило, в его состав можно включить еще некоторое число единиц, и при этом предложение не утратит грамматической правильности, в то время как слова, способные к потенциально бесконечному усложнению, встречаются редко и далеко не во всех языках (таковы, например, сложные существительные в немецком языке). Особенность синтаксиса заключается также в том, что в процессе речи говорящий постоянно создает новые предложения, но крайне редко – новые слова. Таким образом, в синтаксисе наглядно проявляется творческий аспект языка, и поэтому синтаксис часто определяют как раздел грамматики, изучающий порождение речи – образование из ограниченного множества слов теоретически неограниченного множества предложений и текстов. В синтаксисе изучаются единицы синтаксического уровня языка, иерархическая организация этих единиц в разных уровнях синтаксической системы (слово или словосочетание - предложение - сложное предложение текст) и в разных аспектах рассмотрения (аспект формальной организации единиц, семантический, коммуникативный), а также закономерности соединения
синтаксических
единиц,
способы
их
соединения
(связи)
и возникающие при этом синтаксические отношения. Изучение синтаксиса включает две большие группы проблем: описательные и теоретические. Цель синтаксического описания – с наибольшей полнотой и точностью сформулировать правила, которые отличают правильно построенные предложения некоторого языка от неправильных.
275
Описательный синтаксис включает приемы и методы синтаксического анализа, который ставит в соответствие предложению его грамматическую структуру, а также правила, с помощью которых грамматически правильные предложения некоторого языка могут быть отличены от неправильных. Эти правила могут быть: - распознающими, т.е. позволяющими ответить на вопрос о том, является ли некоторое произвольное выражение правильным или неправильным выражением данного языка; - порождающими, т.е. осуществляющими синтез правильных предложений данного языка на основе элементарных единиц и правил их соединения; - интерпретирующими, т.е. устанавливающими соответствие между синтаксической единицей и ее значением; эти правила, собственно говоря, являются в той же степени синтаксическими, в какой и семантическими. Теоретический синтаксис является частью общей теории грамматики; его задача – выделить универсальный, т.е. свойственный всем языкам компонент синтаксических правил и установить пределы того разнообразия, которое проявляют языки в области синтаксиса. В теоретическом синтаксисе распознающие правила практически не используются, а соотношение порождающих и интерпретирующих правил можно охарактеризовать следующим образом: порождающие правила отвечают за формальную (грамматическую) правильность предложения, а интерпретирующие – за его правильность относительно некоторого смысла (иначе говоря, за осмысленность предложения). Эти два свойства вовсе не обязательно совпадают. Предложение *Моя твоя не понимай не является правильным предложением русского языка, хотя прекрасно осмысляется, а знаменитый пример Н.Хомского Бесцветные зеленые идеи яростно спят грамматически правилен, однако выраженный в нем смысл аномален.
Как и грамматика в целом, синтаксис имеет дело с выражением в языке некоторых наиболее часто встречающихся значений, таких, как «субъект»,
276
«признак», «вопрос», «отрицание» и т.п., причем способом выражения этих значений в синтаксисе являются иерархически организованные конструкции. 2. Синтаксические единицы. Фундаментальные понятия синтаксиса - понятие о синтаксических единицах, синтаксических отношениях, синтаксических связях (и средствах связи) и о грамматической (синтаксической) семантике. Синтаксические единицы - это конструкции, в которых их элементы (компоненты) объединены синтаксическими связями и отношениями. Конструкция - это синтаксически значимое объединение слов, обладающих непосредственной связью. Например, в предложении ‘Мои друзья поздравили меня с новой победой’ сочетания: мои друзья, друзья поздравили, поздравили меня, новой победой, поздравили с победой являются конструкциями. Конструкцией является и все предложение. А такие сочетания словоформ, как: меня с победой, меня с новой, друзья с победой и т.д. не являются конструкциями, т.к. связь между словами здесь не непосредственная, а опосредованная, например: поздравили меня с победой (связь словоформ меня с победой осуществляется через слово поздравили).
Иногда конструкциями называются модели (структурные схемы), по которым строятся предложения и словосочетания. Например, два совершенно различных по содержанию предложения: ‘Бабушка спит’. ‘Солнце светит’ с точки зрения синтаксического моделирования считаются идентичными. Они построены по одной и той же модели: N1 - Vf (существительное в именительном падеже + глагол в личной форме, между которыми устанавливается предикативная связь).
Американский ученый Ч. Филлмор предложил новое понимание конструкций (constructions). Это такие языковые выражения, у которых есть аспект плана выражения или плана содержания, не выводимый из значения или формы их составных частей. Примерами конструкций, согласно Филлмору, могут служить такие языковые выражения, как обороты не говоря уже (англ. let alone) Он не дал бы мне и десяти
277 центов, не говоря уже о десяти долларах; He would not give me ten cents, let alone ten dollars.
К конструкциям относятся сравнительные, условные конструкции и др. Филлморовская идея конструкций отрицает принцип композиционности, согласно которому значение всякого языкового выражения сводится к сумме значений составляющих его лексических единиц и синтаксических правил, их соединяющих. Конструкции, по мысли Филлмора, не сводятся к составляющим (словоформам) и отношениям между ними. В них есть еще значение самой конструкции, которое может накладывать те или иные ограничения на состав конструкции. Например, конструкция Вот – Vf – N1 возможна с предикатом идет: Вот идет Иван, но вряд ли уместна с предикатом, например, читать: Вот читает Иван. В английском языке в конструкции Here is John в качестве предикатов возможны не любые глаголы, а лишь некоторые, например: be “быть”, sit “сидеть”, stand “стоять”, lie “лежать” и некоторые другие.
Отметим, что синтаксические модели принадлежат языку только как абстрактные модели, а их конкретное наполнение тем или иным лексическим материалом зависит от речевых условий, является фактом речи, определяется содержанием высказывания, намерением говорящего. Однако следует отметить, что есть определенные правила заполнения структурных моделей предложения словами определенных семантических разрядов, иными словами, языку принадлежат не только сами схемы, но и правила их лексического заполнения. В речи осуществляется заполнение данной модели конкретными словами в соответствии с потребностями коммуникации. Синтаксическая функция. Синтаксическая функция - это роль слова или формы слова в синтаксической конструкции. Функция синтаксических единиц определяется как их роль в построении коммуникативной единицы - предложения. Функция выражает отношение синтаксической единицы к коммуникативной единице.
278 Примерами синтаксических функций являются: функции членов предложения (подлежащее, дополнение, обстоятельство и др.), функции вводных слов, функции определяемого и определяющего в словосочетании и др.
В составе синтаксических единиц изменяемые слова используются в одной из своих форм (словоформ), которые в совокупности образуют морфологическую парадигму слова. Однако словоформы изучаются и в морфологии, и в синтаксисе, но выглядят по-разному. Ср.: К утру иней налипнет на сосновых ветвях (Кедрин). В предложении - 7 слов, 5 словоформ, 5 членов предложения. Сильная вечерняя роса должна была лечь на траву (А. Толстой). В предложении - 8 слов, 7 словоформ, 5 членов предложения.
Таким образом, словоформы являются строевыми элементами синтаксических единиц (конструкций): словосочетания, простого предложения, сложного предложения, сложного синтаксического целого, которые являются основными синтаксическими единицами. Вопрос о составе синтаксических единиц (сколько их и какие они) до сих пор однозначно не решен в лингвистике, однако большинством ученых рассматриваются все названные выше синтаксические единицы. Словосочетание и предложение. Учение о словосочетании развивалось противоречиво и сложно. А.А. Шахматов определяет словосочетание как: "…такое соединение слов, которое образует грамматическое единство, обнаруживаемое зависимостью одних из этих слов от других» Есть и другие многочисленны трактовки понятия «словосочетание»: 1. Для одних языковедов характерно было понимание словосочетания, опирающееся на этимологическое значение термина. Так Ф.Ф. Фортунатов под словосочетанием понимает любое сочетание полнозначных слов, оформленное грамматическими и смысловыми показателями, независимо от их формы и назначения в речи. "Словосочетанием в речи я называю то целое по значению, которое образуется сочетанием одного полного слова (не частицы) с другим полным словом, будет ли это выражение целого
279
психологического суждения, или выражение его части". Значит, предложение причисляется к одному из разрядов словосочетаний. 2. А.М. Пешковский еще шире понимает словосочетание: "Словосочетание есть два слова или ряд слов, объединенных в речи и в мысли". При таком подходе считается возможным рассматривать как одно словосочетание объединение двух или нескольких предложений. 3. М.Н. Петерсон рассматривает словосочетание как "соединение слов, равное простому предложению", исключив, таким образом, из синтаксиса учение о предложении. В этом случае рассматриваются отношения второстепенных членов друг к другу и их отношения к главным членам, то есть словосочетания выделяются из предложения. При этом само предложение также причисляется к разряду словосочетаний, но в отличие от других такие словосочетания объявляются законченными. 4. Сложившаяся грамматическая традиция нашла отражение и во взглядах В.П. Сухотина на проблему словосочетания. Под словосочетанием ученый понимает "минимальное грамматическое и смысловое единство в составе предложения, отражающее связи реальной действительности". Такое определение приводит к следующим выводам: 1) словосочетание вычленяется из предложения; 2) сочетание подлежащего и сказуемого тоже является словосочетанием, которое выполняет функцию сообщения или высказывания о действительности, остальные словосочетания непредикативные; 3) в некоторых случаях словосочетания могут быть равны простому предложению; 4) словосочетания делятся на однородные (с сочинительной связью: учитель и инженер) и неоднородные (с подчинительной связью: учитель инженера)"). Из сказанного выше следует, что словосочетание понимается как такое синтаксическое единство, которое вычленяется из предложения и существует только в предложении. 5. Систематизируя исследования в области словосочетания, В.В. Виноградов предлагает иной взгляд на эту единицу и разграничивает понятие сло-
280
восочетания и понятие предложения, опираясь на функциональный подход к обеим. В результате оказывается, что предложение является единицей коммуникативной, а словосочетание - единицей номинативной. В.В. Виноградов пишет: "Словосочетание и предложение - понятия разных семантических рядов и разных стилистических плоскостей. Они соответствуют разным формам мышления. Предложение - вовсе не разновидность словосочетания, так как существуют слова-предложения. Словосочетание не имеет грамматических признаков, которые бы указывали на законченность сообщения. Словосочетание только в составе предложения и через предложение входит в систему средств сообщения, но оно так же, как слово, относится к средствам обозначения и является строительным материалом в процессе языкового общения". Из такого понимания словосочетания следует, что не всякое объединение полнозначных слов является словосочетанием, а лишь такое, которое представляет собой "продукт семантического распространения слова", т.е. построено по правилам распространения слова. Следовательно, в теорию словосочетания включаются вопросы, связанные с выяснением грамматических отношений между компонентами сложного наименования, каким является словосочетание, и определением значения, которое выражается данным наименованием. Отсюда следует, что взаимоотношения подлежащего и сказуемого, взаимоотношения рядов слов, объединенных сочинительной связью (однородных членов), а также полупредикативные словосочетания, выражающие добавочное сообщение, целиком относятся к теории предложения и к проблемам словосочетания никакого отношения не имеют. Нельзя не сказать, что существует и другая, полярная точка зрения, которая отражена в суждении о полном отрицании словосочетания как синтаксической единицы, однако дальнейшего развития эта точка зрения не получила. Из сказанного следует, что проблемы, связанные со словосочетанием (их объем, границы, возможности сочетаемости лексических единиц и т.д.), не
281
решены до конца и продолжают развиваться в современной лингвистике, однако в настоящее время господствующей точкой зрения на словосочетание остается точка зрения В.В. Виноградова. Итак, мы опираемся на следующее основное определение словосочетания В.В. Виноградова: "…исторически сложившиеся в языке формы грамматического объединения двух или более знаменательных слов, лишенные основных признаков предложения, но создающие расчлененное обозначение единого понятия". Поскольку синтаксические единицы иерархизированы, следует учитывать сходства и различия между ними: 1. Слово и словосочетание. Признаками, которые объединяют понятия слова и словосочетания, являются: 1) не являются коммуникативными единицами языка, входят в речь только в составе предложения; 2) не имеют предикативных значений, интонации сообщения; 3) выступают как номинативные средства языка, называя предметы, их признаки, действия; 4) имеют парадигму изменения. Признаки различия проявляются в структуре и в значении: слово - лексическая единица, состоящая из морфем, словосочетание - синтаксическая единица, состоящая из 2-х и более знаменательных слов, объединенных подчинительной связью. Слово называет предметы и явления действительности в нерасчлененном виде. Оно может иметь большой набор потенциальных сем, который определяет количество возможных словосочетаний, где потенциальные семы уточняются и раскрываются Например: писать письмо, писать красиво, писать ручкой, писать на доске, писать другу; спать на диване, спать крепко, спать два часа и т.п.)
282
Словосочетания называют предметы и явления действительности в расчлененном виде, то есть имеют конкретное, развернутое наименование, не требующее дальнейшего уточнения. Эта особенность лишает данную единицу возможности иметь потенциальные семы Например: обеденный стол, письменный стол, диетический стол, паспортный стол и т.п.
2. Словосочетание и предложение. В соотношении понятий словосочетание и предложение основным признаком, различающим их, является наличие предикативности, модальности, синтаксического времени и интонационной завершенности у предложения и отсутствие названных признаков у словосочетания. Предикативностью называется то, что «делает предложение предложением». Если сочетание словоформ является законченной, отдельной и независимой грамматически и интонационно частью текста, то это словосочетание обозначается как «предикативное». Для словосочетания как единицы низшего уровня синтаксической системы целесообразно выделить следующие различительные (дифференциальные) признаки словосочетаний и предложений и учитывать их при анализе словосочетания: 1) грамматический - непредикативная единица; 2) функциональный - единица номинативного плана, выражающая единое, но расчлененное понятие о предметах, признаках, действиях; 3) структурный - конструкция, состоящая не менее чем из двух знаменательных слов, связанных подчинительной связью согласования, управления, примыкания; 4) семантический - конструкция, в которой выражаются определенные синтаксические отношения между словами; 5) парадигматический - единица, представленная системой форм, опирающихся на формы главного, стержневого слова. Классификация словосочетаний:
283
1. В зависимости от количества составляющих компонентов словосочетания делятся на простые и сложные. Простые словосочетания состоят из двух полнозначных слов: загородная прогулка, синее небо, любить музыку. К простым словосочетаниям относятся также те, которые включают аналитические формы слова: буду говорить откровенно, самое синее море; и те, в которых зависимый компонент есть синтаксическое или фразеологическое единство: человек низкого роста (= низкорослый), офицер с загорелым лицом (= загорелый), девушка шестнадцати лет (= шестнадцатилетняя), бежать сломя голову. К типу простых словосочетаний близки сочетания с фразеологизированными глагольными элементами канцелярского или книжного характера: проявлять интерес к делу, вести борьбу с разгильдяйством. Их можно рассматривать как переходный тип между простыми и сложными сочетаниями.
Сложные словосочетания состоят из трех и более полнозначных слов и представляют собой различные комбинации простых словосочетаний или слова и словосочетания. Возможны некоторые обобщения таких комбинаций. а). Простое словосочетание и зависимая от него отдельная словоформа: Например: часто применяемый в клинике, кирпичный дом на окраине, красивое платье в горошек.
Особенность этих СС состоит в том, что зависимые словоформы не связаны в них грамматически, поэтому деление сложного СС на простые является вариативным. б) Стержневое слово и зависимое от него простое словосочетание. Например: здание с белыми колоннами, старик с седой бородой, скупая на цвета природа, вкусное на вид яблоко, иметь большое желание, близкая к окончанию работа, дерзкая на язык девочка.
Особенность строения этих словосочетаний состоит в том, что зависимая словоформа в зависимом простом словосочетании связана только с главным словом этого словосочетания и никакого отношения не имеет к стержневому слову всего словосочетания, поэтому допустим только один вариант членения: здание - с белыми колоннами, старик - с седой бородой и т.п.
284
в). Стержневое слово и две (и больше) зависимые словоформы, не образующие словосочетания (то есть не связанные друг с другом). Это некоторые глагольные словосочетания, в которых глагол способен распространяться двумя существительными. Например: положить доски в ряд, вовлечь друзей в работу, превратить воду в пар, вбить гвоздь в стену, сшить пальто ребенку.
Подобные словосочетания, в отличие от первых двух групп, не являются продуктом соединения целых словосочетаний. Их образование объясняется лексико-грамматическими свойствами переходных глаголов: они способны распространяться несколькими предложно-падежными формами, то есть обнаруживают двойную синтаксическую связь. Например: превратить воду и превратить в пар, вбить гвоздь и вбить в стену. Такие словосочетание возможны и среди некоторых субстантивных: превращение воды в пар, вовлечение друзей в работу.
Наряду с трехсловными словосочетаниями могут образовываться четырех-, пятисловные и т.д. Важно, что они строятся всегда по одному принципу: распространения уже имеющихся слов в словосочетании простом или сложном трехсловном. Например: готовый бороться - готовый бороться в одиночку; скупая на цвета природа - скупая на цвета северная природа, очень скупая на цвета северная природа.
Несмотря на большой объем таких словосочетаний, они не теряют своего семантико-грамматического единства, так принципы соединения составляющих их компонентов сохраняются: они опираются на принцип построения простых словосочетаний. Такие словосочетания иногда называются комбинированными. Возможность построения сложных многословных словосочетаний отнюдь не свидетельствует о безграничности их объема. Усложнение простых словосочетаний ограничено рамками некоммуникативных объединений слов.
285
Следовательно, объем словосочетаний ограничен его грамматической природой, его качественным отличием от предложения. 2. В соответствии с морфолого-синтаксическими особенностями выделяют следующие лексико-грамматические типы словосочетаний: глагольные, именные, наречные. а). Глагольные словосочетания имеют следующие модели: • глагол + существительное или местоимение (с предлогом или без предлога): купить хлеба, обратиться к нему; • глагол + инфинитив или деепричастие: просить приехать, сидеть задумавшись; • глагол + наречие: поступать правильно, повторять дважды. б). Именные словосочетания делятся на субстантивные, адъективные, с главным словом числительным и с главным словом местоимением. Основные модели субстантивных словосочетаний: • существительное +согласуемое слово: ясный день, мой мир; • существительное + существительное: город в огнях, отрывок из поэмы; • существительное + наречие: шаг вперед, лов зимой; • существительное + инфинитив: готовность помочь, повод поговорить. в) Основные модели адъективных словосочетаний: • прилагательное + наречие: по-праздничному нарядный, едва слышный; • прилагательное + существительное (местоимение): широкий в плечах, равнодушный ко всему; • прилагательное + инфинитив: способный организовать, готовый сопротивляться. • последние типы словосочетаний с главным словом числительным и с главным словом местоимением являются синтаксически несвободными и разнообразием моделей не отличаются: двое друзей, два товарища, некто в белом, что-нибудь особенное. в). Словосочетания наречного типа (с предикативными и непредикативными наречиями) имеют 2 модели:
286
• наречие + наречие: по-летнему жарко, весьма вкусно; • наречие + существительное: больно руку, высоко в горы, задолго до праздника. 3. В зависимости от степени спаянности компонентов, которая обусловлена полнотой выражения лексического значения, словосочетания могут быть свободными и несвободными. Свободные словосочетания состоят из слов, сохраняющих свою самостоятельность в силу достаточной информативности. В предложении каждый компонент свободного словосочетания выполняет самостоятельную роль. Компоненты свободных словосочетаний могут заменяться, поскольку синтаксические связи в них являются живыми и продуктивными: Например: поздняя осень, ранняя…, холодная…, дождливая…; поздняя осень, … весна, …любовь.
В то же время свободные словосочетания могут включать компоненты, имеющие ограниченную лексическую сочетаемость: Например: слушать… и подслушать…, что отражается на количестве вариантов словосочетаний с одним и тем же словом.
Известно, что сочетаемость - одно из фундаментальных понятий языковой системы, поскольку отражает синтагматические свойства языковых единиц. Сочетаемость всегда связана с согласованием сем двух слов, которое позволяет раскрыть (актуализировать), с одной стороны, лексическую сущность данного словоупотребления, а с другой стороны, - синтаксические отношения в словосочетании. Категориальное значение слов предопределяет их синтаксическую сочетаемость вообще, например, существительные сочетаются с прилагательными, прилагательные - с наречием, глаголы - с существительным и т.д., а лексическое значение предопределяет количество возможных синтаксических сочетаний одной конкретной лексемы или группы лексем с одной ведущей семой.
287
Анализ словосочетаний с точки зрения особенностей сочетаемости в них лексем приводит к интересным выводам и результатам, которые позволяют выделять новые семантические разновидности словосочетаний в рамках известных синтаксических отношений, обнаруживать новые, не выделенные ранее, типы лексических единиц и т.д. Проблема семантической и синтаксической сочетаемости в языковой системе остается весьма интересной и актуальной. Синтаксически несвободные словосочетания либо включают информативно недостаточные компоненты с лексически ослабленным значением, следствием чего является употребление всего словосочетания как единой лексико-синтаксической единицы, либо являются структурно нечленимыми в данном контексте: Например: считаться союзником, оказать помощь, много песен, мать с сыном, девушка высокого роста и т.п.
В любом случае все словосочетание выполняет функцию одного члена предложения. В учебной литературе выделяются синтаксически несвободные словосочетания, которые не членятся в контексте на отдельные компоненты: Сравните: ‘Два мальчика играли’и ‘Я наблюдал за игрой двух мальчиков’. ‘Мать с сыном отправились в лес’ и ‘Мать отправилась с сыном в магазин’;
и фразеологически несвободные словосочетания, которые содержат информативно недостаточные компоненты и по значению равны одному слову: Например: пуститься в рассуждения, иметь возможность, дать слово, спустя рукава и т.п.
Семантика словосочетаний. Словоформы, составляющие словосочетание, находятся в определенных синтаксических отношениях, которые строятся на основе взаимодействия лексических значений этих слов и их форм. Все многообразие этих отношений обобщенно сводится к следующим:
288
- атрибутивные синтаксические отношения существуют между предметом и признаком в широком смысле, отвечают на вопросы какой, чей, который, имеют место в именных словосочетаниях. - объектные синтаксические отношения обозначают отношения между действием и предметом, отвечают на вопросы косвенных падежей, возможны в глагольных словосочетаниях и именных с отглагольными существительными или прилагательными. - обстоятельственные синтаксические отношения обозначают отношения между действием и признаком, действием и состоянием, признаком и признаком, отвечают на вопросы собственно обстоятельственных наречий, возможны в глагольных и именных (с прилагательным) словосочетаниях. Семантические разновидности обстоятельственных синтаксических отношений аналогичны разрядам собственно обстоятельственных наречий. - субъектные синтаксические отношения обнаруживаются в конструкциях со страдательным оборотом, в которых творительный падеж имени имеет значение субъекта, например: посаженный отцом, воспитанный няней, опрокинутый ветром и т.п. - комплетивные синтаксические отношения возникают вследствие потребности некоторых слов иметь дополнительное (обязательное) смысловое уточнение, при этом зависимая словоформа восполняет информативно недостаточный стержневой компонент, например: слыть чудаком, назваться груздем, отличаться выносливостью, сделаться заметным и т.п. - синтаксические отношения меры раскрывают внутренний количественный признак предметов, действий, состояний в стержневом компоненте, выраженном существительным или глаголом, в семном составе которых обязательна сема величины (количественная сема) измеряемого пространства, времени, веса, объема, стоимости (качественные семы) и т.д. Для синтаксических отношений меры обязательным является семантическое согласование качественно-количественных сем стержневого и зависимого компонентов.
289 Например: интервал в десять секунд, двухминутный интервал, небольшой интервал, два метра, десять часов, несколько тысяч рублей и т.п.
На уровне предложения синтаксические отношения меры проявляются в определении, сказуемом и обстоятельствах меры. - синтаксические отношения степени являются субъективными и возникают между предметом и признаком в динамичном состоянии, между действием и признаком в динамичном состоянии, являются разновидностью атрибутивных (в широком смысле) и обстоятельственных синтаксических отношений Сравните: невыносимые разочарования, обморочный восторг, огромный кот, широченный мост, стремительно мчаться, невероятно разволноваться и т.п.
Итак, синтаксические отношения в словосочетании зависят от 1) общих лексико-грамматических свойств сочетающихся частей речи и их категориальных значений, 2) от лексического значения сочетающихся слов, 3) от контекста, более широкого, чем словосочетание. При анализе словосочетания следует помнить, что словосочетание как синтаксическая единица существует в предложении и, характеризуя ее, нельзя не учитывать окружающего контекста, поскольку семантика словосочетания так же, как и слова, обусловлена не только внутренними семантическими отношениями между компонентами (для слова это есть словарное значение), но и внешними отношениями с другими словами в предложении, поэтому значение словосочетания должно специально уточняться. Схема анализа словосочетания является традиционной: 1. Начальная форма (определяется по начальной форме стержневого компонента). 2. Структурный тип (простое, сложное, комбинированное). 3. Лексико-грамматический тип словосочетания, структурная схема (способ выражения главного и зависимого компонентов). 4. Тип по степени спаянности компонентов (свободное, несвободное; установить причину, по которой словосочетание является несвободным: ин-
290
формативная недостаточность стержневого компонента или структурная обусловленность). 5. Семантика словосочетания (определить синтаксические отношения между компонентами, используя метод вопросов; если вопрос невозможен, проанализировать набор основных сем в обоих компонентах и установить сему согласования; указать внутреннее и контекстное значение словосочетания). 6. Форма словосочетания (определить вид синтаксической связи, степень связи, способы выражения синтаксических отношений: форма компонентов в составе словосочетания, предлоги, порядок слов). Предложение. В науке нет единого определения предложения, тем не менее, делаются попытки определить предложение в плане: 1) логическом - Ф.И. Буслаев указывал, что «суждение, выраженное словами, есть предложение»; 2) психологическом:- Д. Н. Овсянико-Куликовский давал следующее определение: «Предложение есть такое слово или такое упорядоченное сочетание слов, которое сопряжено с особым движением мысли, известным под именем «предицирования» («сказуемости»); 3) формально–грамматическом - Ф.Ф. Фортунатов рассматривал предложение как один из видов словосочетания. Он писал: «Среди грамматических словосочетаний, употребляющихся в полных предложениях в речи, господствующими являются в русском языке те именно словосочетания, которые мы в праве назвать грамматическими предложениями, так как они заключают в себе, как части, грамматическое подлежащее и грамматическое сказуемое». В качестве рабочего примем следующее определение: предложение – это минимальная единица человеческой речи, представляющая собой грамматически организованное соединение слов (или слово), обладающее известной смысловой и интонационной законченностью, называющая не единич-
291
ный предмет действительности, а некую ситуацию как связь предмета с действительностью. По выражению французского синтаксиста Л. Теньера, предложение представляет собой «маленькую драму», которая включает в себя действие (обозначаемую сказуемым ситуацию), действующих лиц (актанты) и обстоятельства (сирконстанты). Помимо того, что каждый актант в каждой ситуации обладает некоторой присущей ему ролью, имеются также и «амплуа» – некие стандартные семантические роли, которые выступают в разных ситуациях. В число таких ролей входят: - агенс – одушевленный инициатор действия, контролирующий его (мальчик бежит; мальчик ломает стол); - пациенс – участник, сильнее остальных вовлеченный в ситуацию и претерпевающий в ней наиболее существенные изменения (мальчик падает; отец бьет мальчика); - бенефактив – участник ситуации, чьи интересы в ней затронуты (даю книгу мальчику; хвалю мальчика); - экспериенцер – носитель непроизвольного чувства или получатель информации при глаголах восприятия (мальчик видит; мальчику нравится); - инструмент – неодушевленный объект, при помощи которого осуществляется действие (писать карандашом) и некоторые другие. Синтаксическая организация предложения характеризуется двумя различными уровнями и предполагает два различных объекта исследования: структурная организация предложения, и его актуальное членение. Синтаксическая структура предложения - это множество синтаксических связей данного предложения. Структурные схемы, синтаксические модели - это узаконенные в данном языке модели, по которым строятся предложения. Структурная схема - это образец, шаблон. Центральной грамматической единицей синтаксиса является простое предложение. Это определяется тем, что простое предложение представляет
292
собой элементарную единицу, предназначенную для передачи относительно законченной информации, обладающую такими свойствами, которые делают возможным отнесение сообщаемого в тот или иной временной план. Кроме того, простое предложение - основная единица, участвующая в формировании сложного предложения и текста. Простое предложение состоит из словосочетаний и словоформ, имеет собственные грамматические характеристики: 1) оно образуется по специальному грамматическому образцу; 2) обладает языковыми значениями, формальными характеристиками, интонационной оформленностью и способностью к изменению. Простое предложение так же, как и ранее изучаемые единицы языковой системы, входит в парадигматические отношения. Парадигматические отношения - формальные изменения самой конструкции (частные проявления общего категориального значения), выраженные специальными средствами. Частные грамматические значения простого предложения выражаются знаменательными или служебными словами, синтаксическими частицами, порядком слов и интонацией. Простое предложение входит в синтагматические отношения - члены простого предложения сочетаются друг с другом по определенным правилам. Особенно сложна формальная и смысловая организация простого предложения. Каждое простое предложение построено по определенному формальному образцу, который называется предикативной основой или структурной схемой. Такие схемы являются абстракциями, отвлекаемыми от неограниченного множества конкретных предложений. Сравните примеры: Ребенок веселится. Поезд идет. Мальчик читает. Предложения построены по образцу: имя существительное + спрягаемый глагол, выражающему отношения процессуального признака и его носителя в том или ином временном плане. Работы прибавляется. Воды убывает. - Род.п. сущ. + гл. в ф. 3-го л. ед.ч. Схема выражает отношения процессуального состояния и его носителя. Зима. Ночь. - Им.п. сущ. - констатирует факт наличия.
293
Формы слов, организующие предикативную основу, называются компонентами структурной схемы, главными членами, предикативным центром. Основными категориями предложения являются: - коммуникативность – намерение автора сообщить о чем-нибудь, побудить к чему-нибудь, попросить поделиться информацией. Соответственно выделяются коммуникативные типы предложения: повествовательное, побудительное, повелительное. Категория коммуникативности реализуетсмя через две другие категории – предикативность и модельность; - предикативность – отношение содержания предложения к действительности, т.е. является ли отражаемая действительность реальным фактом, находится ли действие в процессе или оно уже завершилось, кто является действующими лицами в предложении. Так, структурная схема предложения обладает грамматическими свойствами, которые позволяют обозначить, что то, о чем сообщается, либо реально осуществляется во времени (настоящем, прошедшем, будущем), то есть имеет реальный временной план, либо мыслится как возможное, должное, желаемое, то есть имеет ирреальный план, или временную неопределенность.
Таким образом, понятие предикативности как абстрактной синтаксической категории складывается из понятий: структурная схема, временной план сообщаемого и реальность/ирреальность сообщаемого, глагольные грамматические категории времени, лица, наклонения, залога, вида и т.д.. Главным средством формирования предикативности является категория наклонения, с помощью которой сообщение предстает в аспекте реальность/ирреальность. Представление о сущности предикативности (как и сам термин) не является однозначным. Наряду с концепцией В.В. Виноградова и его школы термином "предикативность" обозначают также свойство сказуемого как синтаксического члена двусоставного предложения. Понятие предикативности входит в состав понятий "предикативная связь", "предикативные отношения", которыми обозначают отношения, связывающие подлежащее и сказуе-
294
мое, а также логического субъекта и предиката; в таком употреблении предикативность осмысляется уже не как категория наивысшей ступени абстракции (присущая модели предложения как таковой, предложению вообще, независимо от его состава), а как понятие, связанное с уровнем членения предложения, то есть с такими предложениями, в которых может быть выделено подлежащее и сказуемое. Таким образом, важно различать эти понятия предикативности. При квалификации грамматического значения простого предложения термин "предикативность" понимается как синтаксическая категория. - модальность – отношения автора к содержанию предложения, желательна или нет описываемая ситуация и т.п. Выражается, в основном, модальными словами. Семантическая структура. Предложение совмещает в одной своей грамматической форме несколько значений разных ступеней абстракции. Вопервых, сам структурный образец простого предложения имеет отвлеченное значение, общее для всех предложений, так называемая предикативность. Значение предикативности, заложенное в образце, переносится в конкретное предложение и модифицируется в парадигме предложения, то есть в разных его синтаксических формах, выражающих значения реальности и ирреальности. Но в конкретных предложениях есть еще одно значение, идущее от компонентов предикативной основы и от их отношений + лексическое значение слов. Например: Ученик пишет - субъект и его активное действие; Гром гремит субъект и его наличие, существование; Светает - наличие бессубъектного действия; Много дел, мало радости - субъект и его количественный признак и т.д.
Все сказанное имеет отношение к семантике структурной схемы или к семантической структуре предложения. Таким образом, семантическая структура - это то его языковое значение, которое создается взаимодействием семантики структурной схемы и лексического значения слов.
295
Категориями семантической структуры является предикативный признак, субъект - носитель предикативного признака и объект; на уровне предложения эти значения уточняются и дифференцируются. Предложения, имеющие разную грамматическую организацию, но близкую семантическую структуру, в некоторых исследованиях рассматриваются как трансформы, то преобразования одного в другое, например: Наступает вечер - Вечереет; Сын учится - Сын - учащийся.
Кроме значения предикативности и семантической структуры в предложении присутствует его функциональное значение, связанное с распределением коммуникативной нагрузки между его членами; это значение выражается актуальным членением, то есть членением на тему и рему, порядком слов и интонацией. Предыдущие характеристики (аспекты) предложения: структурная схема, семантическая структура являются статистическими, а коммуникативный аспект является динамическим. Рассмотренное в статистическом аспекте предложение автономно и самодостаточно, все его свойства объясняются изнутри, его собственным формальным устройством. Рассмотренное в динамическом аспекте предложение выступает не само по себе, а как часть текста, то есть в том лингвистическом и экстралингвистическом контексте, в котором оно существует. Выделение статического и динамического аспектов предложения началось в 20-40-е годы XX в. почти одновременно в трудах ученых из разных славянских стран. Наибольшее развитие коммуникативный аспект получил в Пражской лингвистической школе (В. Матезиус - основоположник актуального членения), позднее других, лишь во 2-й половине ХХ века как особый научный объект была выделена семантическая структура (одной из первых работ стала статья Ф. Данеша "О трех аспектах синтаксиса", Прага, 1964). В настоящее время достаточно большое внимание уделяется прагматическому аспекту предложения, которое обладает большим потенциалом. Язык предоставляет говорящему (пишущему) разнообразные возможности
296
выразить в предложении свое отношение к предмету речи, к ситуации, о которой сообщается, к адресату. Эта прагматическая триада, реализующаяся в разных предложениях или полностью, или в какой-то своей части и взаимодействующая с его семантической структурой, делает предложение языковой единицей, обладающей глубоким и неодноступенчатым смысловым строением. Таким образом, предложение в понимании современной синтаксической науки - сложное, многоаспектное явление, которое вряд ли может быть до конца когда-нибудь изучено. 2. Предложения имеют различное грамматическое значение, различное коммуникативное назначение, семантику и т.д., в зависимости от признака, положенного в основу классификации, предложения группируются в типы: 1. Повествовательные, вопросительные, побудительные. 2. Восклицательные и невосклицательные. 3. Утвердительные, отрицательные. 4. Членимые и нечленимые. 5. Односоставные и двусоставные. 6. Распространенные и нераспространенные. 7. Осложненные и неосложненные. 8. Полные и неполные. Каждый тип простого предложения обладает либо коммуникативными, либо интонационными, либо структурными особенностями, при анализе предложения необходимо учитывать также способ выражения грамматического значения и семантическую структуру предложения. Предложение, которое содержит в себе хотя бы одно другое предложение, называется сложным. Включение предложений друг в друга может быть осуществлено двумя способами – сочинением и подчинением. Предложение, входящее в состав другого предложения, называется несамостоятельным
предложением.
Несамостоятельное
предложение,
297
имеющее сказуемое в личной форме, называется придаточным предложением. Придаточные предложения могут быть бессоюзными либо, чаще, вводиться с помощью подчинительных союзов. Одни подчинительные союзы (что, будто, как, чтобы) употребляются в основном с сентенциальными актантами (выраженными изъяснительными придаточными предложениями). Например Думаю, что уже поздно; Прошли слухи, будто он продает квартиру; такие предложения в отечественной синтаксической науке называются придаточными изъяснительными. Другие союзы (как, когда, пока, если) употребляются с сентенциальными сирконстантами.
Придаточное предложение, выступающее в качестве определения к существительному, называется относительным. В нем употребляются союзные слова, выполняющие функции одновременно союза и члена предложения: Вот дом, в котором я живу; Сей шкипер был тот шкипер славный, Кем наша двигнулась земля (А.С.Пушкин).
Несамостоятельное предложение, возглавленное неличной формой глагола, называется зависимым оборотом. Такими неличными формами могут быть инфинитивы, деепричастия, причастия, отглагольные существительные и т.п. Разные морфологические формы слов могут обладать различными синтаксическими валентностями. Залоговые конструкции представляют собой наборы (в частности, пары, если залогов в языке только два) предложений, имеющих одно и то же основное значение, но различающихся тем, какой участник ситуации какому члену предложения соответствует. Так, в активном залоге агенс соответствует подлежащему, а в пассивном (= страдательном) – дополнению, а подлежащим становится пациенс: Рабочие строят дом – Дом строится рабочими. Основные виды сложных предложений: В зависимости от способа соединения частей (интонация, союзы или союзные слова) сложные предложения делятся на союзные (сложносочинённые и сложноподчинённые) и бессоюзные:
298
- Сложное предложение. - Союзное. Бессоюзные. - Сложносочинённые Сложноподчинённые. В сложносочинённых предложениях части соединяются при помощи союзов: и, а, но, да, или, либо, то - то, не только - то, то ли - то ли, как...так и, и др., а в сложноподчинённых - при помощи союзов и союзных слов: что, где, кто, который, чтобы, когда и др. Части сложносочинённого предложения равноправны, т.е. ни одна часть не зависит от другой: Наступил октябрь, и заметно похолодало. [ == ], и [ == ].
Части сложноподчинённого предложения неравноправны - одна часть (придаточная) зависит от другой (главной): Заметно похолодало, так как наступил октябрь. [ == ], так как [ == ].
В одном сложном предложении могут быть разные виды связи: Грохот и треск несся с окружных гор; задымились лесные опушки, и нельзя было понять, как это ещё жив здесь хоть один человек. Что? (А. Толстой.) [ и == ]; [ == ], и [ == ], (как == ).
Сложносочинённое предложение - это такие сложные предложения, части которых связаны между собой интонацией и сочинительными союзами. По характеру союза или значению сложносочинённые предложения делятся на три группы. 1) Сложносочинённые предложения с соединительными союзами. В предложениях с этими союзами перечисляются явления, которые происходят одновременно или последовательно. Потом все сидели в гостиной с очень серьёзными лицами, и Вера Иосифовна читала свой роман. [ == ], и [ == ].
2) Сложносочинённые предложения с разделительными союзами. В них указывается на чередовании явлений (событий ), на возможность одного явления из двух или нескольких: Иль чума меня подцепит, иль мороз окостенит, иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид. Иль[ == ], иль[ == ], иль[ == ].
299
3) Сложносочинённые предложения с противительными союзами. В предложениях данной группы одно явление( событие ) противопоставляется другому: Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье, а я , облизываясь, смотрел на кипучие пенки. [ == ], а [ == ].
Сочинительные союзы делятся на следующие разряды. Соединительные: и, да ( = и ), да и, ни-ни, также ( = и ), то же ( = и ), не только - но и, как - так и ; Противительные: а, но, да ( = но ), однако, зато, же, только ( = но ); Разделительные: или ( иль ), либо, то - то, то ли - то ли, не то - не то. Сложноподчинённое предложение может быть с одной придаточной частью или с несколькими придаточными частями. Сложноподчинённым называется предложение, в котором одна часть зависит от другой, т.е. от одной части (главной) задаётся вопрос к другой - зависимой (придаточной). Главная часть - независимая, от неё задаётся вопрос к придаточной части. В главном предложении часто используются указательные слова (тот, такой, там, туда, оттуда, тогда, потому, оттого, сколько и др.), которые указывают, что при нём имеется придаточные предложение. Подчинительные союзы и союзные слова находятся в придаточной части и связывают её с главной: Запела птица голосом блаженным о том, как мы друг друга берегли. О чём? [ == о том ], ( как == ).
Основные группы сложноподчинённых предложений. а) с придаточным определительным. Придаточные определительные относятся к имени существительному ( или местоимению главной части ) и отвечают на вопросы определений какой? который? чей? В главной части придаточные определительные присоединяются только при помощи союзных слов который, какой, чей, что, где, куда, откуда, когда: И Таня видит дом пустой, где жил недавно наш герой. какой? [ == --- ], ( где == ).
300
Придаточные определительные стоят всегда после определяемого слова. б) с придаточным изъяснительным. Эти придаточные предложения отвечают на падежные вопросы и поясняют слова в главной части сложноподчинённого предложения: И, конечно, брат мой ни одной минуты не думал, что он виноват в её смерти. О чём? [ И, == ], ( что == ).
Придаточная часть может стоять после поясняемого слова, реже - перед поясняемым словом. Что волки жадны , всякий знает. Что? ( Что == ), [ == ].
Придаточные изъяснительные могут служить для передачи косвенной речи. Печорин говорит Максим Максимычу о том, что ’’если отдадим дочь этому дикарю, он её зарежет или продаст’’.( М. Ю. Лермонтов.).
в) с придаточными обстоятельственными. 1. С придаточными места. Где? куда? откуда? [ там, туда, оттуда ], ( союзные слова: где, куда, откуда ). Он выехал оттуда, откуда одна за другой съезжали во двор лошади. Откуда? [ == оттуда ], ( откуда == ).
2. С придаточными времени. Когда? С каких пор? На сколько времени? [ тогда, до тех пор ], ( союзы: когда, пока, лишь только, как только, едва, в то время как). Покуда ночка длится, покуда бричка катит, дороги этой дальней на нас обоих хватит. Как долго? ( Покуда == ), (покуда == ), [ == ].
3. С придаточными сравнительными. Относятся ко всей главной части и поясняют то, о чём в ней говорится, при помощи сравнения. Отвечают на вопрос: как? Присоединяются к главному предложению с помощью союзов: как, точно, словно, будто, как будто, подобно тому как, чем ... тем и др. Стало мне вдруг хорошо на душе, как будто детство моё вернулось. Как? [ == ], ( как будто == ).
301
4. С придаточными образа действия и степени. Они раскрывают образ, способ действия, а так же степень признака, названного в главной части сложноподчинённого предложения. В русской земле столько прелестей, что всем художникам хватит на тысячи лет. Сколько? До кокой степени? [ ], ( что == ). Она знала жизнь настолько плохо, насколько это возможно в двадцать лет. В какой степени? [ == настолько плохо ], ( насколько == ).
5. С придаточными цели. Отвечают на вопросы: зачем? с какой целью? для чего? Присоединяются к главному предложению с помощью союзов: чтобы ( чтоб ), для того чтобы, с тем чтобы, затем чтобы и др. Чтоб чем - нибудь играть от скуки, копьё стальное взял он в руки. Зачем? ( чтоб == ), [ == ].
6. С придаточными условия. Указывают на условия при котором протекает действие, о котором говорится в главной части. Присоединяются к главному предложению с помощью союзов: если, когда ( = если ), раз, коли, ежели, как скоро, кабы и др. Коли парень ты румяный, братец будешь нам названный.. При каком условии? ( коли == ), [ == ].
7. С придаточными причины и следствия. Придаточные причины отвечают на вопросы: почему? по какой причине? отчего? Присоединяются к главному предложению с помощью союзов: потому что, оттого что, так как, ибо, благодаря тому что и др. Так как встала полная луна, то многие пошли гулять. Почему? ( так как == ), [ то == ].
К придаточным следствия от главного предложения можно задать вопрос - что из этого следует? Придаточные следствия присоединяются к главной части предложения с помощью союзов: так что. 3. Синтаксические отношения, связи, функции. Между синтаксическими единицами и их компонентами устанавливаются синтаксические отношения. Они носят бинарный (парный) характер, например: определяемое –
302
определяющее ‘зеленая трава’; главное и придаточное предложение ‘Знаю, что он сказал’ и др. Синтаксические отношения - это те смысловые отношения, которые в школьном синтаксисе квалифицируются как грамматические значения словосочетания, это те отношения, которые определяют специфику синтаксической структуры предложения, составляют значение членов предложения, значение придаточных предложений, значение сложносочиненных и бессоюзных предложений и т.д. Отношения между предметами и явлениями реального мира конкретизируются и предстают в языке как отношения между предметом и предметом, между признаком и предметом, между признаком и признаком, между действием и предметом, между действием и признаком, между действием и действием». Структурные, собственно языковые, отношения призваны определенным образом оформлять, представлять в языке объективные отношения. Основным следует признать деление синтаксических отношений на предикативные и непредикативные. Предикативные синтаксические отношения характерны для грамматической основы предложения: подлежащего и сказуемого. Непредикативные синтаксические отношения делятся на сочинительные и подчинительные (атрибутивные, объектные, обстоятельственные). Они могут возникать между компонентами всех синтаксических единиц. Синтаксические отношения могут быть равноправными или неравноправными. Этим типам отношений соответствуют сочинительная и подчинительная связи. Сочинение и подчинение - это два главных типа отношений между словами и предложениями в синтаксической структуре языка. Сочинение и подчинение известно во многих языках разных семей и морфологических типов.
303
Формальным средством выражения синтаксических отношений является синтаксическая связь - формально выраженная смысловая связь между синтаксическими единицами. Например: отец друга, друг отца, видеть землю, много земли, быстро лететь, быстрый полет, дружная семья, дружить семьями и др.
Рассматриваемые типы синтаксической связи различаются равноправностью/неравноправностью грамматической зависимости связываемых членов. Дело не в том, что при сочинении слова (или предложения) грамматически независимы, а при подчинении - зависимы. И при сочинении, и при подчинении они зависимы, но в одних случаях зависимость равноправная (снег и ветер), а в других – неравноправная: одно слово (или предложение) грамматически "господствует" над другим (бежать быстро). 1. Сочинительная связь. Элементы, связываемые при помощи сочинительной связи, равноправны: ‘мать и отец’, ‘тетрадь и книга’ и др. Соединяемые элементы можно поменять местами: ‘мать и отец’, ‘отец и мать’. Смысл словосочетания существенно не меняется. Однако отмечается, что первое место в сочетании обычно обладает большим "весом", чем второе, т.е. порядком расположения сочиняемых компонентов можно выразить степень значимости для говорящего именуемых лиц, предметов, явлений и т.д. Связанные при помощи сочинительной связи элементы однородны. Грамматическая равноправность сочиняемых элементов сказывается в том, что одно слово (предложение) не может осмысливаться как признак другого и поэтому не допускает «грамматического» вопроса к этому другому. Ряд сочиненных членов может быть продолжен, он грамматически открыт. Новые члены как бы "нанизываются" на одну и ту же "сочинительную нить". Разновидностью сочинительной связи является пояснительная связь, характерная только для словоформ в составе предложения. И.П. Распопов называет эту связь аппликацией. Пояснительная связь – это связь словоформ, при которой второй компонент как бы «накладывается» на первый и благодаря этому уподобля-
304
ется ему в синтаксических отношениях с другими компонентами предложения. Пояснительная связь раскрывает собственно пояснительные синтаксические отношения, выражающие разные названия одного и того же явления. Пояснительную связь можно усмотреть в случаях, которые обычно трактуются как обособление приложений (в широком смысле с включением не только приименных, но и приадъективных, принаречных компонентов), она характерна для предложения. Например: Она выходила на улицу в стареньком, очень потрепанном, платье. Налево, у дороги, стояло одинокое дерево.
2. Подчинительная связь. В случае подчинительной связи отношения между соединяемыми элементами неравноправны. Один элемент выступает как главенствующий, а второй подчинен ему, выступает как зависимый компонент: высокая гора, любить мать, куча камней и др. Подчиненное слово определяет, уточняет значение главного слова. Грамматическое подчинение сказывается в том, что подчиненное слово (предложение) осмысливается как признак другого и потому допускается «грамматический» вопрос от главного к подчиненному: строить (что?) дом; идти (куда?) домой. Выбор рамматической формы подчиненного слова в русском языке и во многих других языках обычно диктуется главным словом. Элементы здесь нельзя поменять местами без изменения смысла: родители друзей и друзья родителей. Некоторые лингвисты называют словосочетания с подчинительной связью синтагмами. Подчинение имеет две основные разновидности: - атрибутивные отношения, часто выражаемые формами согласования (ср. "большое окно"); - комплетивные отношения, обычно реализуемые в формах управления (ср. "открыть окно"). Показателями синтаксических отношений могут быть аффиксы, предлоги, послелоги, флексия, предложно-падежные формы, союзы, порядок слов, примыкание и пр.
305
В сочетании на основе подчинительной связи имеет место распространение одного слова (предложения) другими. Ряд членов, связанных подчинительным отношением, не может быть продолжен, он грамматически замкнут. К двум словам, объединенным подчинением, например, строительство дома, нельзя присоединить еще одно слово так, чтобы "нанизать" его на ту же самую "подчинительную нить": вместе с новыми словами будут появляться и новые "подчинительные нити": строительство нового дома. 3. Предикативная связь. Для конструирования коммуникативной единицы - предложения необходимым видом связи является предикативная связь. Существо предикативной связи заключается в организации синтаксических компонентов в сообщение, в высказывание как коммуникативную единицу, отнесенную к действительности. Например: Наступила --- зима. Выпал --- снег.
Суть предикативной связи заключается в том, что связываемые компоненты равноправны, «ни одна сторона не является ни главенствующей, ни зависимой». Такую связь называют координацией, взаимозависимостью (интердепенденцией). Предикативная связь обнаруживается не только между традиционными подлежащими и сказуемыми, но и между другими синтаксическими формами, которые взаимообусловленно сочетаются предикативной связью для выражения типового значения предложения. Связь между предикативно сочетающимися центральными компонентами предложения сопряжением. Сопряжение - это связь между компонентами предикативного минимума предложения, при которой определенные синтаксические формы слов сочетаются для выражения того или иного типового значения в одной из форм лица, времени, модальности, сохраняя способность к реализации других значений этих категорий: Например: Мне весело; На улице морозно и др.
306
4. Детерминантная связь - связь свободного присоединения словоформы к предложению в целом, выражает объектные и обстоятельственные синтаксические отношения. Примеры: В писателе должны действовать одновременно мыслитель, художник и критик. Для большого писателя мало знать родной язык. Выделенные единицы являются объектным детерминантом. С балкона в комнату пахнуло свежестью. В распахнутые окна дул теплый ветер – пример обстоятельственного детерминанта.
Валентность. Сочетания, построенные на основе подчинительной связи, можно рассматривать как реализацию валентностных свойств языковых элементов. Под валентностью (в общем смысле) понимается способность языкового элемента или группы элементов сочетаться (вступать в определенные комбинации) с элементами того же уровня. Валентность обусловливается внутренними формально-семантическими свойствами данного элемента. Семантическая валентность слова – незаполненная часть (переменная) его семантического описания; например, глагол рубить имеет три валентности – КТО (деятель), ЧТО (объект приложения действия) и ЧЕМ (инструмент) рубит, семантические валентности глагола догонять – КТО (догоняющий) и КОГО (догоняемый). Так, валентность глагола ‘давать’ предполагает наличие следующих компонентов в окружении этого глагола: Кто? (мать) ДАВАТЬ Что? (книгу) Кому? (сыну)
Л. Теньер, который ввел термин «валентность» в западноевропейское языкознание, связывал понятие валентности только с глаголом. Синтаксические валентности слова образуют те языковые единицы, которые могут вступать с ним в отношение непосредственной синтаксической зависимости. Слова, которые заполняют валентности глагола, Теньер называл актантами. Актанты Теньера соответствуют подлежащему и дополнениям в традиционном синтаксисе. Зависимые от глагола слова, не заполняющие валентно-
307
сти глагола, получили название сирконстанты. Сирконстанты соответствуют обстоятельствам. В отечественном языкознании валентность понимается шире: это общая сочетаемостная способность слов, на основе которой строятся словосочетания и предложения. Валентность может быть синтаксической и лексической. Ю.Д. Апресян показывает различие синтаксической и лексической валентности на следующих примерах: транжирить деньги (не деньгами) - проявление синтаксической валентности, а впадать в хандру (не приходить в хандру) - проявление лексической валентности.
Синтаксическая валентность может быть определена как потенция слова (словоформы) в плане сочетаемости с другими словоформами, иначе – способность иметь при себе некоторое количество определенных словоформ, которые поясняют данную словоформу, раскрывают, уточняют ее грамматическую и лексическую семантику. Например, форма ‘грустно’ требует формы ‘мне’, а ‘грущу’ сочетается с ‘я’, если указывается каузатор грусти (то, что вызывает чувство грусти), то он вводится формой с предлогами по, о: Я грущу по дому.
В свете теории Л. Теньера синтаксические валентности, которые соответствуют некоторой семантической валентности слова станут его актантами; синтаксические валентности, которые не соответствуют никакой семантической валентности могут быть названы его сирконстантами. Например, в предложении Сейчас я хочу, чтобы ты ушел, потому что уже поздно подлежащее я и придаточное дополнительное чтобы ты ушел – это актанты глагола хотеть, так как они заполняют части его семантического описания (КТО хочет ЧТО), а обстоятельство сейчас и придаточное причины потому что уже поздно – это сирконстанты, так как они не связаны с лексическим значением глагола хотеть. Следует, впрочем, иметь в виду, что граница между актантами и сирконстантами не всегда прослеживается четко.
Различаются обязательная и факультативная валентность. Например, такие категориальные существительные, как тип, пример, результат и
308
др. требуют обязательного распространения именем в родительном падеже: тип предложения, результат проверки и др. Переходные глаголы имеют обязательную валентность на объект: взять книгу, дать книгу, прочитать книгу и др. Появление других компонентов при переходном глаголе является реализацией факультативной валентности: взять книгу в библиотеке. Количество валентностей может быть различным. Различаются слова авалентные (светает, смеркается), унивалентные, или одновалентные (спать, лежать) и много-валентные, т.е. двух-, трех- и более валентные (давать, покупать арендовать, резать и др.). Средства выражения синтаксических связей и функций. В.П. Сухотин писал: "Под грамматической формой
синтаксической
единицы мы понимаем совокупность специфических языковых показателей или грамматических средств (аффиксы, служебные слова, порядок слов), с помощью которых внешним путем выявляются отношения, устанавливаемые между самостоятельными словами". Таким образом, понятие формы синтаксической единицы исчерпывается специфическими способами выражения синтаксических отношений или "синтаксическими приемами". В словосочетаниях, предложениях и текстах в качестве строительного материала используются слова (точнее, словоформы) с присущими им означаемыми и означающими. Выполнение таких задач, как соединение слов в речи, оформление предложений и текстов (развёрнутых высказываний) как целостных образований, членение текста на предложения, а предложений на их составляющие (конституенты), различение предложений разных коммуникативных типов, выражение синтаксических функций выделяемых в предложении конституентов и их синтаксически господствующего или подчинённого статуса, приходится на долю формальных синтаксических средств. I. Морфолого-синтаксические средства. Синтаксические связи могут выражаться различными способами (средствами): морфологически, с помо-
309
щью аранжировки слов (порядка слов), интонационно, с помощью служебных слов (союзов, союзных слов, предлогов, послелогов, частиц, относительных местоимений), способом синтаксического основосложения. 1). Морфологический способ формального выражения синтаксических связей (морфосинтаксический способ) заключается в особом использовании морфологических форм слова для выражения синтаксических связей: в виде согласования, управления, сочетания согласования и управления. - Согласование - это морфологическое уподобление одного слова другому. Это вид подчинительной связи, при котором формы рода, числа, падежа зависимого слова предопределяются соответственными формами стержневого слова. Согласование может быть полным (зеленая трава, грамотный человек, жаркое лето) и неполным (наша врач, на озере Байкал, на семи ветрах). Оно состоит в повторении одной, нескольких или всех граммем одного слова (главенствующего слова, ядра) в другом (зависимом слове, адъюнкте), связанном с ним, т.е. зависимое слово повторяет грамматические формы главного слова: Девочка увидела новую куклу. Девочка увидела (в форме глагола повторяется граммема женского рода); куклу новую (в форме прилагательного повторяется граммема винительного падежа). Согласование широко используется как средство выражения определительных связей.
Особое использование согласования наблюдается при замене слованазвания словом-заместителем: Например: Построили дом. Он скоро будет заселен.
- Управление - вид подчинительной связи, при котором зависимое слово принимает форму того или иного падежа в зависимости от грамматической возможности главного слова и выражаемого им значения. Подчинительная связь на уровне словосочетания всегда носит "субординативный" характер. Субординация - связь прямая и односторонне направленная от подчиняющего к подчиняемому. Зависимая словоформа остается
310
неизменной при изменении грамматической формы главного слова, в отличие от согласования, где изменяются обе словоформы одновременно. Управление может быть сильным и слабым. При сильном управлении главное слово своими лексико-грамматическими свойствами предопределяет обязательное появление при нем управляемой падежной формы, то есть связь является необходимой. Сильное управление обнаруживается регулярно при переходных глаголах, может встречаться при существительных и прилагательных определенной лексической семантики. Например: послать письмо, слушать радио, уйма времени, тьма дел, верен долгу, предан другу и т.п.
При слабом управлении распространение господствующего слова является факультативным. Управление состоит в том, что одно слово вызывает в связанном с ним другом слове появление определенных граммем, не повторяющих граммем главенствующего слова, т.е. главенствующий компонент требует постановки зависимого компонента в определенной грамматической форме: Например: желать другу счастья; встретить друга детства; Он любит свою родину; англ. He loves his country; нем. Er liebt seine Heimat; лат. Amat patriam.
Сочетание согласования и управления имеет место в сочетании числительного с существительным: два шага, две двери, двух шагов, двух дверей. В некоторых языках показатель связи находится не в зависимом слове, а в главенствующем. Главное слово тем самым указывает на то, что от него зависит другое слово. В арабистике (а под её влиянием в описаниях тюркских и иранских языков) отмечают наличие так называемого изафета: перс. ketabe xub 'хорошая книга', букв. ketab 'книга' + -e 'показатель атрабутивной связи' + xub 'хороший (без каких бы то ни было морфологических показателей'; аналогично азерб. ат баши 'лошадь + голова + показатель связи'. В отличие от изафета, идафа представляет собой связь двух существительных - господствующего и зависимого, при которой ведущий компонент своей так называемой сопряжённой формой, не имеющей ни необходимых окончаний, ни определённого артикля, уже тем самым сигнализирует наличие зависимого от него компонента: араб. джаамуусату-л-фаллаахи 'буйволица крестьянина'.
В аффиксальных языках широко используются морфологические показатели. Они сигнализируют наличие управления, при котором синтаксически господствующее слово предопределяет наличие в структуре словоформ зависимого слова той или иной граммемы (например, граммемы одного из
311
косвенных падежей) и согласования, при котором в структуре словоформы зависимого слова повторяются одна или несколько граммем словоформы господствующего слова, т.е. наблюдается своего рода уподобления одного граммемного комплекса другому Например, в рус. прилагательном при его атрибутивном употреблении в его словоформе присутствуют граммемы падежа, числа, а также - в случае ед. ч. - и рода: трудного экзамена.
В языках, имеющих согласовательную грамматическую категорию именных классов существительного, показатели определённого класса появляются в синтаксически связанных словах: Например, яз. лингала Lo-lenge lo-ye l-a lo-beki lo-nalo-ko lo-zali lo-lamu 'Форма эта горшка того одного есть хорошая'.
Возможно одновременное использование показателей управления и показателей согласования: пяти столам (здесь связи разнонаправлены: числительное управляет существительным и само в то же время согласуется с ним). Груз. Deda shvils zrdis 'Мать (абс. п.) сына (дат. п.) растит (наст. вр.)' (здесь глагол согласуется с подлежащим (постфикс -s) и одновременно управляет существительным, требуя его употребления в дат. п.).
Показатель синтаксической связи обычно появляется в словоформе зависимого слова. Но он может, однако, характеризовать словоформу господствующего слова. Морфологические показатели могут маркировать синтаксические функции существительных (подлежащее, дополнения, предикатив, определение, обстоятельства), прилагательных (определение, предикатив), глагола (сказуемое) и т.д. 2). Порядок слов. Другим наиболее универсальным синтаксическим средством является порядок слов (их аранжировка), а в более сложных конструкциях и порядок предложений. Выражение синтаксических связей с помощью порядка слов проявляется: 1) как соположение и 2) как закрепление определенных мест за определенными членами предложения. Порядок слов в предложениях характеризуется тенденцией к непосредственному соположению связанных друг с другом конституентов, т.е. их позиционному соседству, примыканию друг к другу.
312
Примыкание - вид подчинительной связи, при котором зависимое слово является неизменяемым, изолированным от системы падежей в силу своей частеречной принадлежности, зависимость от главного слова выражена семантически. Примыкать могут деепричастия, наречия и инфинитив. Обычно говорят о примыкании синтаксически зависимого слова к синтаксически господствующему (например, о примыкании определения к определяемому существительному: англ. blue eyes 'голубые глаза'; калм. хурех махла 'мерлушковая шапка'; чукот. эргатык трэегъэ 'завтра приду'.
а) Соположение – это постановка рядом того, что связано по смыслу: очень красиво, быстро бежать и др. В приведенных примерах имеет место позиционное примыкание. Аналогичны этому случаи соположения слов: (англ.) a wise man, said at last и др. Такой способ выражения подчинительной связи широко распространен в аналитических языках.
В рамках соположения различают препозицию и постпозицию. Если подчинённое слово находится перед господствующим, то говорят о препозиции (регрессивный порядок слов: интересная лекция). Если же подчинённое слово следует за господствующим, то мы имеем дело с постпозицией (прогрессивный порядок слов: читать текст). Преимущественное использование препозиции или постпозиции определения является одной из важных типологических характеристик синтаксического строя разных языков. Так, препозиция определения доминирует в славянских и германских языках, постпозиция определения является характерной чертой романских языков. Например, двести человек (препозиция числительного) и человек двести (постпозиция числительного). В английском языке в сочетаниях типа N-N: a round table 'круглый стол' и a table round 'застольный круг' cуществительное, стоящее в препозиции к другому существительному, выполняет функцию определения (cр. также: cold winter ‘холодная зима’ - winter cold ‘зимний холод’)
б) Закрепление определенных мест в предложении за определенными членами предложения – это позиционный способ выражения синтаксических связей, или аранжировка. Порядок слов в предложении может быть:
313
-
фиксированным. Есть языки типа английского, где отклонение от
определенного порядка слов в предложении признается носителями языка аномальным. Такой порядок слов можно назвать фиксированным. В случае фиксированного порядка слов определенный порядок следования членов предложения является обязательным правилом. Так, в немецком языке в главном предложении спрягаемый глагол-сказуемое стоит на втором месте, а в придаточном предложении (кроме бессоюзных условных) - на последнем. Например: нем. Er hat mir das gesagt; 'Он мне это сказал'; Ich weiss, dass er schon gekommen ist; 'Я знаю, что он уже пришел'.
-
свободным, если имеется возможность иметь более чем одного
грамматически правильного порядка слов для одного и того же предложения. В языках этого типа фиксируется порядок следования некоторых категорий (например, конечная позиция глагола в предложении в японском языке, препозиция предлогов в русском языке и т.д.), при этом все остальные категории в предложении могут располагаться свободно относительно друг друга. К таким языкам относится и русский язык, порядок слов в котором, можно с известной долей условности, назвать свободным. В языках, где у членов предложения есть морфологические показатели, порядок слов в предложении не строго фиксирован: ‘Отец любит сына’; ‘Сына любит отец’. В русском языке лишь в некоторых случаях порядок слов оказывается разграничителем подлежащего и дополнения (когда именительный и винительный падежи совпадают): ‘Мать любит дочь’. Бытие определяет сознание и др. В таких случаях инверсия (перестановка) подлежащего и дополнения не желательна и допускается лишь в конкретном речевом контексте: ‘Дочь любит мать, а не отца’ В типологических исследованиях языков за основу берут взаимное расположение относительно друг друга подлежащего (S), глагола (V) и дополнения (O). Возможны 6 вариантов: SVO, SOV, VSO, VOS, OSV, OVS. Одни языки характеризует тенденция к свободному порядку слов. Таковы, например, русский и латинский языки, обладающие богатыми возмож-
314
ностями морфологического маркирования синтаксических функций (членов предложения). Ср.: Студенты сдают экзамен. - Студенты экзамен сдают. - Сдают студенты экзамен. - Сдают экзамен студенты. - Экзамен студенты сдают. - Экзамен сдают студенты.
Другие языки, особенно те, где синтаксические функции морфологически не маркируются, тяготеют к фиксированному порядку слов. Так, в исп. языке из 6 возможных вариантов реализуются 4, а во фр. только два. Порядок слов нем. предложения более строг, чем в рус. языке. В англ. предложении он строже, чем в нем., но свободнее, чем во фр. В принципе расстановка слов должна соответствовать движению мысли. В этом случае говорят об объективном порядке слов, который выполняет своего рода иконическую функцию (сперва называется то, что является исходным в описании данного положения дел). Но отступления от стандартного для данного языка порядка слов допускаются: а) при инверсии, обусловленной необходимостью различения коммуникативных типов предложения. Так, в нем. повествовательном предложении обычен прямой порядок слов, с подлежащим в начальной позиции (Er kommt morgen 'Он придёт завтра'), а в вопросительном предложении (общий вопрос) глагольное сказуемое предшествует подлежащему (Kommt er morgen? 'Он придёт завтра?'); б) при выдвижении в начальную позицию слова, служащего связи предложения с предтекстом Например: Сейчас мы изучаем введение в теоретическое языкознание. Лекции по этому курсу читает профессор N;
в) при вынесении в начальную позицию тематизируемого, т.е. употребляемого в качестве темы, компонента высказывания (так, темой высказывания может быть указание на деятеля: Мой брат поедет завтра в Москву, указание на пункт назначения: В Москву мой брат поедет завтра, и т.д.); г) при выражении говорящим своих эмоций (в данном случае необычная, эмфатическая расстановка слов подкрепляется эмфатическим ударением: Этому преподавателю я не хочу сдавать экзамен);
315
д) при необходимости выразить дополнительное значение (например, значение приблизительности: два часа - часа два). Для многих языков, в том числе и для русского, привычным порядком расположения элементов в предложении является порядок S-V-O (подлежащее, сказуемое, дополнение): ‘Студенты изучают литературу’. Строгое закрепление мест за членами предложения наблюдается в языках, где члены предложения не разграничиваются морфологически: англ. ‘The father loves the son; 'Отец любит сына'. 1-e место – место подлежащего, 3-е место – место дополнения. Примыканию как контактному способу синтаксической связи может противостоять дистантное расположение синтаксически связанных слов. Так, в нем. предложении при наличии нескольких дополнений то, которое по смыслу более тесно связано с глаголом (обычно дополнение адресата), может быть отделено от него другими дополнениями: Er schenkte der Schwester eine Vase 'Он подарил сестре вазу'. Дистанцируется и располагается в конце предложения наречный компонент сложного глагола (Er ruft seinen Bruder nach 'Он позвонил своему брату'). Иногда такое дистанцирование пытаются объяснить тем, что в праиндоевропейском могла господствовать тенденция к конечной позиции глагола, к которому соответственно примыкало более тесно связанное с ним слово. При наличии у данного господствующего слова нескольких подчинённых одно из зависимых слов может вместе с господствующим словом образовать рамочную конструкцию, замыкая другие зависимые слова. Такую рамку образуют, например, в нем. и англ. языках артикль и существительное: ein neues Buch, a new book 'новая книга (в обоих случаях)'. II. Просодические средства. Наиболее универсальным синтаксическим средством является интонация. Составными элементами интонации является мелодика речи, ритм, темп, логическое ударение, которое выделяет в
316
предложении информативный центр. Кроме того, интонация - существенный признак предложения, так как она является одним из показателей завершенности, целостности предложений в устной речи; интонация оформляет типы простых предложений, выделяемых по цели высказывания, придает им эмоциональную окраску, выражает синтаксические связи и отношения между членами предложения, между частями сложного предложения и т.д. В формальном отношении именно наличие интонации отличает предложение и текст как коммуникативные единицы от словосочетания. Она всеми своими компонентами (и, прежде всего, мелодической и динамической составляющими) обеспечивает единство коммуникативных образований. Фразовая интонация может выделять предложения в тексте и синтагмы в предложении, обеспечивать интеграцию фразы и синтагмы вокруг ударных слов, выделять наиболее важные в смысловом плане звенья предложения и синтагмы, разграничивать тему и рему высказывания. Интонационные средства могут способствовать различению вопросительных и повествовательных, восклицательных и невосклицательных предложений, сигнализировать наличие перечислительных конструкций и т.д. 4. Актуальное членение предложения, понятие, разработанное в трудах Пражского лингвистического кружка в 1930-е годы для описания функциональных компонентов повествовательного предложения – ремы, или сообщаемой части, и темы, отправной точки сообщения. Согласно теории актуального членения, в предложении Студенты на первом курсе хорошие выделяется тема студенты на первом курсе и рема хорошие, т.е. о студентах первого курса сообщается, что они хорошие.
В некоторых теориях функционального членения предложения тема и рема называются, соответственно, топиком (topic) и фокусом (focus), или топиком и комментарием (comment). Проблематика актуального членения активно разрабатывается в настоящее время в рамках различных теорий лингвистической прагматики. В
317
одной из теорий актуального членения – теории коммуникативного динамизма – предполагается не бинарное деление на тему и рему, а шкалярное: степень коммуникативного динамизма у начальной темы минимальна, и коммуникативный динамизм нарастает с продвижением к концу предложения. Глаголу приписывается средняя степень коммуникативного динамизма, т.е. он понимается как переход между темой и ремой. Такое описание применимо только к тем предложениям, в которых за темой следует рема, а глагол располагается в центре. Коммуникативная цель говорящего, облекающего свою мысль в форму повествовательного предложения, состоит в том, чтобы сообщить нечто слушающему; поэтому рема может рассматриваться как конституирующий коммуникативный компонент сообщения (т.е. повествовательного предложения). Присутствие ремы в повествовательном предложении отличает его, например, от вопроса, в котором ничего не сообщается, ср.: Который час? В вопросе тоже есть конституирующий – собственно вопросительный – и может быть не-конституирующий (не-вопросительный) коммуникативный компонент. Так, в вопросе Где Вадик познакомился с Марусей? вычленяются вопросительный компонент где и не-вопросительный – Вадик познакомился с Марусей. Говорящий знает, что Вадик познакомился с Марусей, но не знает, где это было, и про это задает вопрос.
Вопросительный компонент имеет много общего с ремой. Однако повествовательное предложение и вопрос представляют собой разные типы речевых актов с разными коммуникативными функциями: рема, или сообщаемое, является конституирующим коммуникативным компонентом сообщения, т.е. повествовательного предложения, а вопросительный компонент – вопросительного. Теория актуального членения отрабатывает свой понятийный аппарат по преимуществу на материале повествовательных предложений. У других типов речевых актов, кроме сообщения и вопроса, тоже есть конституирующие и могут быть не-конституирующие компоненты.
318 Так, в повелительном предложении Завтрак съешь сам конституирующий компонент – съешь сам и не-конституирующий – завтрак: про завтрак говорится, что его следует съесть. В этом предложении ничего не сообщается и не спрашивается: говорящий велит слушающему съесть завтрак в одиночку. А в таком типе речевого акта, как обращение (Вась!), есть только конституирующий компонент и неконституирующего компонента в нем нет.
Конституирующий компонент в каждом определенном типе речевого акта есть всегда, а не-конституирующего компонента может не быть. Так, в предложении Стоял мороз есть только рема, а темы нет. Предложения без темы называются коммуникативно нерасчлененными. В предложении может быть одна тема, может не быть ни одной темы и может быть более одной темы. Так, в предложении До 1962 года на месте нынешнего Нового Арбата пролегало множество арбатских переулков две темы: до 1962 года и на месте нынешнего Нового Арбата. На каждой теме есть или может быть характерная для темы интонация, а между темами – пауза.
Рема в русском, английском и многих других языках выражается интонацией определенного типа. Это нисходящий акцент, или падение тона. В предложении Стоял мороз падение фиксируется на ударном слоге словоформы мороз, т.е. словоформа мороз является акцентоносителем ремы. Акцентоноситель ремы также называют собственно ремой. (В примерах ниже акцентоноситель обозначается заглавными буквами.)
Одним из средств выражения темы служит восходящая интонация, и у темы тоже есть акцентоноситель. Так, в предложении В Киеве жила Маруся (например, при ответе на вопрос Кто из твоих друзей жил в это время в Киеве?) словоформа Киеве несет или может нести на себе один из типов восходящей интонации. В беглой речи подъем тона на теме может отсутствовать.
Таким образом, тема, в отличие от ремы, не имеет единого средства выражения. А рема всегда выражается единообразно – падением. Падение же служит средством выражения не только для ремы. Так, если в пределах предложения за падением следует подъем, то такая комбинация
319
акцентов является средством выражения для вопроса с вынесенным в начало не-вопросительным компонентом. В вопросе А Вася пришел? на не-вопросительном компоненте Вася фиксируется падение, а на вопросительном компоненте пришел – характерный для русского вопроса без вопросительного слова подъем тона. Падение используется и в повелительном предложении: Заходи!
Таким образом, повествовательное предложение от повелительного отличается не интонацией, а лишь грамматической формой глагола (наклонением). Итак, комбинация акцентов «подъем – падение» и одиночное падение однозначно указывают на речевой акт (иллокутивное значение, иллокутивную функцию) сообщения – при условии отсутствия в предложении лексических (вопросительных слов) или морфологических (повелительное наклонение) показателей других типов иллокутивных значений. А комбинация акцентов «падение – подъем» и одиночный подъем в русском языке однозначно указывают на вопрос без вопросительного слова. Тем самым падение, если за ним не следует подъема и отсутствуют лексические и морфологические показатели других иллокутивных значений, служит надежным средством выделения ремы. Возникает вопрос. Пусть известно, что некоторое предложение содержит словоформу, отмеченную падением тона, и показатели иных, чем сообщение, иллокутивных значений отсутствуют. Это значит, что в предложении есть рема и что перед нами сообщение. Где тогда проходят границы ремы (ибо рема может состоять не только из акцентосителя)? Или, иначе, есть ли в этом предложении также и тема, и если есть, то где проходит граница между темой и ремой? Ответ на этот вопрос служит краеугольным камнем теории актуального членения, и затруднения, связанные с получением этого ответа, часто приводят критиков теории к сомнениям в существовании языковых феноменов, называемых темами и ремами. Чтобы выяснить, где в предложении проходит граница между темой и ремой, следует определить объем каждого из этих коммуникативных ком-
320
понентов. Рассмотрим этот вопрос с точки зрения плана выражения. Покажем, что объем коммуникативного компонента – темы, ремы, невопросительного компонента и др. – выражается выбором его акцентоносителя, т.е. что у коммуникативных компонентов разного объема акцентоносители могут различаться. Рассмотрим два предложения с одинаковой лексико-синтаксической структурой, но различным членением на тему и рему: Входят в моду короткие ЮБКИ (это может быть сообщение комментатора показа мод) и Короткие юбки входят в МОДУ. В предложении Входят в моду короткие ЮБКИ падение фиксируется на словоформе юбки, а в предложении с тем же лексико-синтаксическим составом Короткие юбки входят в МОДУ – на словоформе моду. В первом примере предметом сообщения служит все высказывание в целом, т.е. перед нами нерасчлененное предложение, состоящее из одной ремы. Во втором предложении, во всяком случае при одной из его возможных коммуникативных интерпретаций, о коротких юбках сообщается, что они входят в моду. Рема в нем – фрагмент входят в моду, а тема – короткие юбки.
Однако выбор акцентоносителя не решает проблемы проведения границ между темой и ремой. Во-первых, тема не имеет единообразного выражения, в частности, в беглой речи на теме может не фиксироваться никакого движения тона. Во-вторых, даже при том, что рема всегда выражается падением, при различном объеме акцентоносители рем могут совпадать. Так, у компонентов с разным объемом – пишет стихи и стихи – акцентоноситель один: это словоформа стихи.
Приведем аналогию из другой области. Известно, что средство выражения падежных отношений – окончание имени. Однако у многих слов некоторые падежные окончания (дательного и предложного падежа, именительного и винительного) совпадают. В выборе акцентоносителей тоже есть совпадения, и совпадений больше, чем различий: омонимия в этой сфере языка распространена весьма широко. Про многие предложения с достоверностью можно утверждать только то, что рема в них есть.
321
Итак, рема и ее акцентоноситель играют в повествовательном предложении формирующую роль: акцентоноситель фонетически оформляет рему, а рема делает сообщение сообщением. Обратимся теперь к плану содержания. На выделение темы и ремы при анализе предложений оказывает существенное влияние характер соотнесенности компонентов актуального членения с компонентами информационной структуры дискурса. Сообщаемое (рема) обычно соотносится с той информацией, о которой еще не было речи в текущем дискурсе. Естественно сообщать то, что для слушающего ново. А тема обычно включает то, о чем только что шла речь. То, о чем уже шла речь, в теории дискурса называют активированным (данным, старым), а то, о чем говорится впервые, – неактивированным (новым). Активация относительна: она угасает по мере удаления текущей точки дискурса от активированных сущностей, если они не реактивируются. Естественная соотнесенность ремы с неактивированным, а темы – с активированным или известным часто приводит в работах по теории актуального членения и коммуникативной структуры к подмене иллокутивного значения, выражаемого ремой (сообщение), его информационными коррелятами: неактивированным и неизвестным. Это еще один дискуссионный момент теории актуального членения. Между тем рема не равна неактивированному, а тема – активированному, хотя часто они соответствуют одним и тем же фрагментам предложения. Рема – это носитель иллокутивного значения, а категория неактивированного описывает состояние сознания слушающего в определенной точке дискурса. Примером несовпадения темы с активированным может служить первое предложение рецепта приготовления песочного теста: В глубокую посуду следует влить один стакан кислого молока. В данном предложении информация, соответствующая фрагменту в глубокую посуду, оформляется как исходная точка – тема. Таким образом, говорящий – в данном случае это составитель поваренной книги – делает вид,
322 что глубокая посуда у слушающего всегда под рукой, хотя о ней говорится в первый раз. Можно привести и такие примеры, в которых, наоборот, ремой служит активированное: Мне предложили пальто и шубу. Я купила ШУБУ. Во втором предложении примера словоформа шубу входит в рему и даже служит ее акцентоносителем, между тем о шубе говорилось в предыдущем предложении. Другой пример: Помпей не имеет равных в любви к САМОМУ СЕБЕ. Здесь фрагмент самому себе тоже входит в рему – при том, что обозначает Помпея, имя которого служит темой.
Итак, тема может не совпадать с активированным, а рема – с неактивированным. Поэтому подмена категорий актуального членения – темы и ремы – категориями информационного членения текста или категориями описания состояний сознания собеседников неправомерна. Единственная функция ремы состоит в том, что она служит носителем иллокутивного значения. Несмотря на содержательное различие между актуальным членением предложения и информационным, нельзя не признать, что активация и известность настолько естественно сопутствуют компонентам актуального членения, что не могут не оказывать влияния на распределение квантов информации по темам и ремам при порождении предложений. Активированная информация имеет мало шансов воплотиться в сообщаемый компонент, т.е. в рему. Поэтому при анализе актуального членения предложения нельзя не принимать во внимание информационную структуру дискурса. Данных об известности и активации может, однако, оказаться недостаточно для расчленения предложений на коммуникативные компоненты, ибо окончательное решение о том, какой фрагмент информации будет облечен в рему, а какой – в тему, принимает говорящий. И несмотря на то, что контекст дискурса может навязывать говорящему тот или иной выбор, говорящий все же имеет известную свободу в распределении квантов информации между темой и ремой и в определении порядка их следования – точно так же, как он волен в выборе слов и синтаксических конструкций для выражения своих смыслов и коммуникативных целей. Так, один и тот же смысл в
323
зависимости от воли говорящего может быть оформлен и как тема, и как рема. Сравним предложение В глубокую посуду следует влить один стакан кислого молока, у которого тема – в глубокую посуду, и пару предложений Для приготовления теста следует взять глубокую посуду. Затем влить туда стакан кислого молока, у которой в первом предложении в глубокую посуду – это рема.
Соответственно, при анализе предложения на основе данных об активации полная реконструкция актуального членения с проведением границы между конституирующим и не-конституирующим компонентом, а также однозначный ответ на вопрос, почему некоторые кванты информации воплотились в тему или рему, а не наоборот, может оказаться невозможной. Итак, ни выражение объема коммуникативного компонента через выбор акцентоносителя, ни фактор активации не решают в большинстве языков, в частности в русском, задачи проведения границы между темой и ремой. Одним из языков, где этой проблемы не возникает, является японский: на границе темы и ремы в нем стоит частица wa, а если предложение нерасчлененное, частица wa отсутствует. В теории актуального членения и коммуникативной структуры обычно рассматриваются не только коммуникативные значения, которые формируют предложения как речевые акты, но и те значения, которые модифицируют компоненты речевых актов. Основные модифицирующие значения – контраст и эмфаза. Они накладываются на значения темы, ремы, компонентов вопроса и повелительного предложения, т.е. бывают контрастные и эмфатические темы, ремы и т.д. Контраст предполагает рассмотрение некоторой выделенной сущности на фоне других, подобных ей. Контраст выражается повышенной интенсивностью (громкостью) – интенсивным падением или интенсивным подъемом (в примерах ниже носители контрастных акцентов помечены жирным шрифтом). В примере МАША пришла с контрастной ремой Маша предполагается, что другие тоже могли прийти, но они не пришли. Для контраста характерен контекст
324 союза а не : МАША пришла, а не Вася. Пример контрастной темы: Воскресную прогулку пришлось отложить, а прогулка, намеченная на понедельник, оказалась очень неудачной. Контрастный императив: Ты ЕШЬ, а не разговаривай. Контрастный невопросительный компонент: А суп есть БУДЕШЬ ?
Многие авторы не делают различия между контрастом и ремой, полагая, что идея выбора элемента из множества альтернатив составляет сущность ремы. Вопрос «рема или контраст?» также принадлежит к числу дискуссионных. Приведенные выше примеры демонстрируют независимость ремы и контраста, а также совместимость контраста с темой и другими конституирующими и не-конституирующими значениями. Эмфаза предполагает выражение говорящим сильных чувств по поводу ненормативных явлений жизни. Пример эмфазы на реме: СОТНЮ я за нее отдала ! Эмфаза на теме: Такую огромную котлету мне ни за ЧТО не съесть ! Эмфаза в вопросе: У тебя уже есть СЫН ?! Термин «эмфаза» используется некоторыми авторами в качества родового для эмфазы как выражения сильных чувств и контраста как выделения одного элемента из ряда подобных
ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 6. Коммуникативная и грамматическая типология предложения 7. Члены предложения 8. Актуальное членение предложения
Литература 1. Валгина Н.С. Синтаксис современного русского языка. - М., 1978.
325
2. Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса. - М., 1958. 3. Есперсен О., Философия грамматики / Пер. с англ. - М., 1958. 4. Кротевич Е.В. О связях слов. - Львов, 1959. 5. Ковтунова И.И. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 1976. 6. Лекант П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. - М., 1974. 7. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. - М., 1967; 8. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. - М., 1974. 9. Панфилов В.3. Взаимоотношение языка и мышления. - М., 1971. 10. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М., 1956. 11. Потебня А. А., Из записок по русской грамматике, т. 1-2, М., 1958. 12. Распопов И. П. Строение простого предложения в современном русском языке. - М., 1970 13. Селиверстова О. Н., Прозорова Л. А. Коммуникативная перспектива высказывания // Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность / неопределенность. - СПб., 1992. 14. Современный русский язык. Анализ языковых единиц в 3-х частях / Под ред. Е.И. Дибровой. -. М., 1995. - Ч. 3. - с. 9. 15. Фортунатов Ф.Ф.. О преподавании грамматики русского языка в средней школе. - Избранные труды. - М., 1957. - Т. 2.- 451 с. 16. Хомский Н. Синтаксические структуры / Пер. с англ./ В кн.: Новое в лингвистике. - М., 1962.
326
Лекция 7. СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ И КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ План: 1. Предпосылки возникновения сравнительно-исторического языкознания. 2. Основоположники сравнительно-исторического языкознания 3. Основные подходы к классификации языков. 4. Генеалогическая классификация языков и ее методы. Индоевропейская группа языков. 5. Морфологическая классификация языков. 1. Предпосылки возникновения сравнительно-исторического языкознания. Вопрос о многообразии языков стал очевидным еще в древности, однако античных мыслителей он не интересовал, так как греки и римляне признавали достойным изучения только свой язык, остальные же языки они считали «варварскими», приравнивая чужую речь к нечленораздельному «бормотанию». В средние века вопрос о многообразии языков решался в соответствии с Библией: многообразие языков объяснялось легендой о Вавилонской башне, согласно которой Бог «смешал» языки людей, строивших эту башню, чтобы помешать им приблизиться к небу. Лишь в эпоху Возрождения, когда возникла необходимость теоретически осмыслить вопрос о составе и типе национального языка, выразителя новой культуры, и его соотношениях с латынью и древнегреческим, ученые задумались над решением этого вопроса в научном плане. Предпосылки возникновения сравнительно-исторического языкознания делятся на 1) экстралингвистические (внеязыковые) и 2) лингвистические.
327
1) экстралингвистические предпосылки: в первую очередь, это географические открытия, которые ввели в круг исследования многочисленные, неизвестные до этого науке языки: азиатские, африканские, американские, а затем австралийские и полинезийские. Обнаружение новых земель и народов вскоре приводит к их покорению технически развитыми европейскими государствами и к началу колониальной экспансии. Возникшая в связи с этим необходимость общаться с туземцами, влиять на них через религию приводит к распространению среди них христианства. Именно миссионерам-монахам принадлежат самые ранние словари (глоссарии) и грамматические описания различных языков мира (так называемые миссионерские грамматики). 2) лингвистические предпосылки: факт создания многоязычных словарей и сопоставительных грамматик. Это явление вскоре получает широкий размах, а подчас и государственные масштабы. Так, в конце XVIII в. в России при содействии Екатерины II были подготовлены списки слов и инструкции, которые были разосланы в административные центры Сибири работавшим там членам Академии, а также в различные страны, где Россия имела свои представительства, для сбора по данным спискам слов соответствующих эквивалентов из местных языков и наречий. Материалы этого исследования были обработаны акад. П.С. Палласом и подытожены им в большом переводно-сопоставительном словаре, выпущенном в 1786-1787 гг. (первое двухтомное издание). Это был первый словарь такого типа, вышедший под названием «Сравнительные словари всех языков и наречий», где был собран «Каталог языков» почти на 200 языков Европы и Азии. В 1790-1791 гг. было выпущено второе (дополненное и исправленное) четырехтомное издание этого словаря с добавлением данных по 30 языкам Африки и 23 языкам Америки (всего 272 языка). Второй аналогичный словарь был осуществлен испанским монахом по имени Лоренсо Эрвас-и-Пандуро, который сначала по-итальянски (1784 г.), а затем по-испански (1800-1805 гг.) опубликовал словарь под названием «Ка-
328
талог языков известных народов, их исчисление, разделение и классификация по различиям их наречий и диалектов», в котором дал сведения приблизительно о 300 языках, не ограничиваясь лишь словарным материалом, но приводя также краткую их грамматическую характеристику (по 40 языкам). Наиболее известным словарем подобного типа является «Митридат, или Общее языкознание» прибалтийских немцев И.Х. Аделунга и И.С. Фатера (1806-1817 гг., четыре тома), в котором приводится молитва «Отче наш» на 500 языках мира, причем для большинства языков – это фантастический искусственный перевод. Правда, в этом издании представляют интерес комментарии к переводу и некоторые грамматические и иные сведения, в частности заметка В. Гумбольдта о баскском языке. Все эти попытки «каталогизации языков», как бы они ни были наивны, тем не менее, принесли большую пользу: они ознакомили с реальными фактами многообразия языков и возможностей сходства и различия языков в пределах одних и тех же слов, что обогащало фактическую осведомленность в языках и содействовало интересу к сравнительному сопоставлению языков. И все же, хотя почва для возникновения сравнительно-исторического языкознания была готова, нужен был еще один, последний толчок, который бы подсказал правильные пути сравнения языков и указал бы нужные цели подобных исследований. И таким «толчком» стало открытие санскрита3 – литературного языка древней Индии – по-видимому, наиболее важный лингвистический фактор, непосредственно повлиявший на зарождение сравнительно-исторического языкознания. Первым, кто заметил сходство между санскритом и европейскими языками, был флорентийский купец и путешественник Филиппо Сассетти (1540–1588). Сравнивая такие итальянские слова, как sette (семь), nove (девять), Dio (Бог) c санскритскими sapta, nava, devas, он понял, что их сходство не случайно, а обусловлено языковым родством. Об этом он сообщил в
3
Санскрит – по-древнеиндийски «обработанный», о языке – в противоположность пракриту – «простому».
329
своих «Письмах из Индии», однако научных выводов из этих публикаций сделано не было. Вопрос получил правильную постановку лишь во второй половине XVIII в., когда в Калькутте был учрежден институт восточных культур. В 1786 г. английский востоковед и юрист Уильям Джоунз в докладе, прочитанном Азиатскому обществу в Калькутте, указал на связь санскрита с греческим, латинским, кельтским, готским и древнеперсидским языками и на регулярные совпадения между различными формами этих языков. Вывод, к которому пришел Джоунз, сводится к следующим пунктам: 1) сходство не только в корнях, но и в грамматических формах не может явиться результатом случайности; 2) налицо родство языков, восходящих к одному общему и, возможно, уже более не существующему источнику, к которому, кроме санскрита, греческого и латинского языков, восходят также германские, кельтские и иранские языки. Конечно, у Джоунза мы еще не находим сколько-нибудь строго сформулированного метода лингвистического анализа и доказательства, и, кроме того, санскрит для него не выступает в качестве праязыка, как это было свойственно более поздним теориям. Вместе с тем, он заявил, что санскрит обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из них. Однако список факторов, приведших к возникновению сравнительноисторического языкознания, будет неполным, если мы не укажем еще на два – а) развитие романтического направления и – главное – б) проникновение в науку и всеобщее признание принципа историзма. Эти факторы (тоже экстралингвистического
характера)
можно
назвать
философско-
методологическими предпосылками сравнительно-исторического языкознания. Если романтизм обусловил интерес к национальному прошлому и способствовал изучению древних периодов развития живых языков, то принцип историзма, проникший в языкознание, воплощался в нем в методе сравнения языков под историческим углом зрения и классификации языков с учетом их происхождения и развития.
330
2. Основоположники сравнительно-исторического языкознания. В XIX в. ученые-лингвисты пришли к выводу, что одного лишь сходства корней для установления родства языков явно недостаточно. Именно с этого положения и берет свое начало сравнительно-исторический метод (СИМ) в языкознании – метод, направленный на сравнительное изучение родственных языков, т.е. ориентированный на выявление историко-генетических связей между ними. Основоположниками сравнительно-исторического языкознании являются немецкие ученые Франц Бопп и Якоб Гримм, датский ученый РасмусКристиан Раск и русский ученый Александр Христофорович Востоков. Придя независимо друг от друга к аналогичным, взаимно дополняющим один другого выводам, они фактически одновременно в разных странах «открыли» сравнительно-исторический метод исследования языков. Причем каждый из них внес свой вклад в разработку этого метода. Франц Бопп (1791-1867) пошел от высказывания У. Джоунза и исследовал сравнительным методом спряжение основных глаголов в санскрите, греческом, латинском, персидском и готском (1816 г.), позднее включив данные старославянского, литовского, армянского и немецкого языков. Бопп сопоставлял как корни, так и флексии (глагольные и падежные окончания), так как он справедливо считал, что для установления родства языков соответствия лишь корней недостаточно, нужно также сходство грамматических форм (завет Боппа), поскольку корни могут заимствоваться, а система грамматических окончаний, как правило, не может быть заимствована. Таким образом, согласно Боппу, сходство глагольных окончаний, наряду со сходством корней, может служить надежной гарантией для установления родства языков. Изучив вышеназванные языки, Бопп доказал их родство и выделил их в особую языковую семью, которую назвал индогерманской (т.е. индоевропейской) семьей языков. Что касается армянского языка, то Бопп считал его одним из иранских языков. И лишь позднее, в 1875 г., немецкий
331
ученый Хюбшман вывел его из состава иранских языков и заявил о нем как об особом самостоятельном языке в составе индоевропейской семьи языков. Главный же труд Ф.Боппа называется «Сравнительная грамматика индогерманских [индоевропейских] языков» (1833 г.). Якоб Гримм (1785-1863) внес в науку историческую точку зрения на язык. Он отмечал, что каждый язык развивается на протяжении длительного времени, т.е. имеет свою историю. В истории развития человеческого языка он выделял три периода: 1) древний, 2) средний и 3) новый: - древний период – создание, рост и становление корней и слов; - средний период – расцвет достигшей совершенства флексии; - новый период – стадия стремления к ясности мысли, что ведет к аналитичности и, следовательно, к отказу от флексии. Завет Гримма состоит в том, что, для того чтобы установить родство языков, необходимо изучать их историю. Он был автором первой исторической грамматики. И хотя она называется «Немецкая грамматика» (1819 – 1837), Гримм исследует в ней историю развития не только немецкого, но и всех германских языков, начиная с древнейших письменных памятников и вплоть до XIX в. Это был первый опыт исторической грамматики, под влиянием которой русский ученый Ф.И. Буслаев написал историческую грамматику русского языка. Фактически, Гримм считается одним из основоположников исторического метода в языкознании, в то время как Бопп – сравнительного метода. Расмус Раск (1787-1832), датский ученый, изучал так называемые скандинавские языки – исландский, шведский, норвежский, датский4 – и стремился доказать их родство. При этом он, прежде всего, исходил из общих глагольных и падежных форм, так как полагал, что лексические соответствия между языками не являются надежными, гораздо важнее грамматические соответствия, ибо заимствования форм склонения и спряжения «никогда не бывает». Начав свое исследование с исландского языка, Раск сопоставил его 4
Северногерманская подгруппа германской ветви индоевропейской языковой семьи.
332
сначала с другими «атлантическими» языками: гренландским, баскским, кельтскими, финским – и пришел к заключению, что они не родственны. Таким образом Раск получил 1-ый круг сравнения. Далее он сопоставил исландский язык (1-ый круг) с самым близким родственным норвежским языком, получив 2-ой круг. Этот второй круг он сопоставил с другими скандинавскими языками (шведским и датским), получив таким образом 3-ий круг. Далее данные третьего круга он сравнил с другими германскими языками и получил тем самым 4-ый круг. Наконец, четвертый – германский – круг он сопоставил с другими аналогичными «кругами» в поисках общего индоевропейского круга, сравнивая германские данные с показаниями греческого и латинского языков. Так в работе «Исследование в области древнесеверного языка, или происхождение исландского языка» (1818 г.) им была выдвинута теория «расширяющихся кругов». Итак, завет Р. Раска заключается в том, что для установления родства языков их нужно сравнивать по методу «расширяющихся кругов»: идти от сопоставления ближайше родственных языков к родству групп и семей. К сожалению, Раск не привлекал санскрита, и это несколько обеднило его выводы, однако привлечение славянских и балтийских языков значительно восполнило указанные недочеты. Кроме того, Раск выделяет несколько групп слов, сравнивая которые можно установить родство языков: 1) термины родства: мать – mother – Mutter – madre (ит., исп.) – māter (лат.); 2) названия домашних животных: корова – krava (чеш.) – krowa (поль.) – – cоw – Kuh – cervus («олень») (лат.); 3) названия частей тела: нос – nos (чеш., поль.) – nose (англ.) – Nase (нем.) – nez (фр.) – naso (ит.) – nariz (исп.) – nasust (лат.) – nosis (лит.); 4) числительные (от 1 до 10): десять – deset (чеш.) – ten (англ.) – zehn (нем.) – dix (фр.) – dieci (италь.) – diez (исп.) – δέκα (греч.) – decem (лат.).
Александр Востоков занимался славянскими языками и доказал их родство. Он считал, что все славянские языки произошли из древнего общесла-
333
вянского языка-основы, на котором говорило некое праславянское племя. Затем в связи с изменением социально-экономических условий (отсутствием достаточного количества пищи, нехваткой земли) это племя распалось и в поисках новых земель рассеялось по трем направлениям: на восток, на запад и на юг. Соответственно раздробился и общеславянский язык на восточные, западные и южные диалекты. Этот процесс дробления языков называется дифференциацией языков. Впоследствии раздробившиеся племена стали объединяться, что также диктовалось жизненными условиями: вместе легче было отражать нападение врагов, обрабатывать землю или охотиться. Вместе с тем начинают объединяться и диалекты, и возникают восточно-, южно- и западнославянские языки. Этот процесс объединения языков называется интеграцией языков. В своем главном труде – «Рассуждение о славянском языке» (1820 г.). – Востоков, сопоставляя корни и грамматические формы живых славянских языков с данными мертвого старославянского языка, сумел разгадать многие до него непонятные факты старославянских письменных памятников. Так, ему удалось разгадать «тайну юсов», т.е. букв “юса большого” и “юса малого”, которые он определил как обозначения носовых гласных: носового о – [он] и носового е – [ен]. Эти звуки он выявил, сопоставляя старославянские, русские и польские слова, в которых сохранились носовые гласные. Завет Востокова заключался в следующем: для установления родства языков необходимо сопоставлять данные письменных памятников мертвых языков с данными живых языков и диалектов. 3. Основные подходы к классификации языков. Проблема классификации языков - очень важная проблема, и потребовалась бы целая книга, чтобы изложить ее достаточно хорошо. В одной лекции невозможно ни полностью охватить эту тему, ни обосновать новый метод. Ниже предполагается лишь дать обзор господствующих в настоящее время теорий и показать, на каких принципах они основаны и каких результатов можно достичь с их помощью.
334
Общая проблема классификации языков распадается на ряд частных вопросов, которые могут быть весьма различными в зависимости от рассматриваемого типа классификации. Однако для всех этих частных вопросов характерно то, что каждый из них, будучи строго сформулирован, целиком охватывает как проблему классификации языков, так и проблемы, связанные с изучением того языка, который подлежит классификации. Этого вполне достаточно для того, чтобы оценить значение соответствующих исследований, присущие им трудности, а также тот разрыв, который имеется между намеченной целью и средствами ее осуществления. Первой классификацией, которой занялись лингвисты, была так называемая генеалогическая классификация, то есть классификация, распределяющая языки по семьям в зависимости от предполагаемой общности их происхождения. Генеалогическое или историческое родство языков и основанные на нем сходства могут существовать только между языками, представляющими разные видоизменения одного и того же прежнего языкового материала. Так, например, славянские языки родственны между собой и похожи друг на друга, ибо все они являются различными видоизменениями или перерождениями одного и того же некогда первобытного славянского или праславянского языкового состояния. На такой же точно основе покоится более отдаленное родство и меньшее сходство всех славянских языков, вместе взятых, с другими языками, ариоевропейского (индоевропейского, индогерманского) семейства, т. е. с санскритом (вместе со всей индийской группой), с языками иранскими (персидско-бактрийскими), армянским, албанским, греческими, латино-романскими, кельтскими, германскими, аистскими (балтийскими: литовским и латышским).
Сопоставление и параллельное исследование особенностей родственных языков составляет предмет так называемой сравнительной грамматики. Самые ранние попытки такой классификации восходят к эпохе Возрождения, когда появление книгопечатания дало возможность познакомиться с языками ближних и дальних народов. Уже сам факт сходства между языками очень скоро привел к объединению их в семьи.
335
Таких семей вначале было гораздо меньше, чем в настоящее время. Объяснения же различий между языками искали тогда в библейских мифах. С открытием санскрита и возникновением сравнительной грамматики метод классификации становится более научным. И хотя мысль о едином происхождении языков в это время еще полностью не отбрасывается, но все более и более точно определяются условия, при которых возможно установление генетической близости языков. Семья языков – это совокупность языков - поздних форм одного языка (происходящих из одного языка, например индоевропейская семья, уральская и т. д. Существует традиция употребления термина "семья языков" только в отношении изолированных групп родственных языков (а не ветвей других семей языков), например славянские языки не называются семьей, ибо они ветвь индоевропейской семьи. Такое употребление термина неудобно: представления об изолированности многих семей языков иногда ставятся под сомнение; сущность родства языков, объединяющихся в семьи (например, индоевропейской), не зависит от того, известен ли праязык. Поэтому многие лингвисты чаще употребляют термин "семья языков" в более широком смысле: говорят, например, семья языков банту, которая сама принадлежит к нигеро-кордо-фанской семье. Некоторые специалисты по языкам Америки, Океании и др. вводят систему терминов для семей языков разной временной глубины: family, stock, phylum, macrophylum и т. д., чему в русском языке могут соответствовать термины "микросемья" (или "группа"), "семья", "макросемья", например "славянская микросемья", "индоевропейская семья"; "ностратическая макросемья". Методы, опробированные на материале индоевропейских языков, были распространены впоследствии на многие другие языки, так что в настоящее время большинство языков сгруппировано в генетические семьи. Труд по описанию языков мира вряд ли может быть сейчас выполнен иным способом. Для любой классификации, какова бы она ни была, прежде всего, нужно указать, признаки, на которых она основана. Для генеалогической классифи-
336
кации такими признаками являются признаки исторического характера. Сторонники генеалогической классификации стремятся объяснить как совершенно явные, так и менее очевидные сходства и различия между языками определенного ареала их общим происхождением. Здесь начинается применение сравнительного и индуктивного метода. Если лингвист располагает древними свидетельствами, достаточно убедительными и обширными, то он может восстановить непрерывную связь между последовательными состояниями одного языка или совокупности языков. Наличие такой непрерывной связи нередко позволяет сделать заключение, что различающиеся ныне языки развились из единого источника. Доказательством их родства является наличие регулярных черт сходства, то есть соответствий между полными формами, морфемами и фонемами отдельных языков. Соответствия в свою очередь группируются в ряды, число которых тем больше, чем более родственны сопоставляемые языки. Соответствия являются убедительными лишь в том случае, если удается полностью исключить такие факторы, как случайное совпадение, заимствование из одного языка в другой или обоих из одного общего источника, результат конвергенции языков. Доказательства оказываются решающими, если соответствия удается сгруппировать в пучки. Так, соответствие между лат. est:sunt, нем. ist:sind, франц. est:sont, рус. есть:суть и т. д. предполагает определенные фонетические соответствия, а также тождество морфологической структуры, типа чередования, глагольных классов и значения. Каждое из этих тождеств можно подразделить на ряд признаков, также находящихся в соответствии; для каждого из этих признаков в свою очередь можно найти аналогии в других формах этих языков. Здесь сочетаются условия столь специфические, что предположение о родстве рассматриваемых языков можно считать доказанным.
Этот метод хорошо известен: он был проверен при установлении нескольких семей языков. Доказано, что он с успехом может быть использован при изучении языков, не имеющих письменной истории, родство которых устанавливается только на основании их современной структуры.
337
Доказательство первоначального родства требует нередко очень длительных и обременительных изысканий по отождествлению единиц на всех уровнях анализа: по отношению к отдельным фонемам, сочетаниям фонем, морфемам, сочетаниям морфем и по отношению к целым конструкциям. Эта работа связана с рассмотрением конкретной субстанции сравниваемых элементов. Так, например, прежде чем говорить о соответствии лат. fere «почти, около, обычно» и скр. bhara-, необходимо доказать, что латынь закономерно имеет f там, где санскрит имеет bh. Никакое исследование родства языков не может избежать этого, и определение места каждого языка в классификации является итогом большой работы по отождествлению конкретных единиц сравниваемых языков. При этом необходимо учитывать условия, при которых это отождествление происходит, так как без их учета доказательство невозможно.
Всякая генеалогическая классификация, когда она констатирует родство между какими-либо языками и устанавливает степень этого родства, определяет некоторый общий для них тип. Материальное совпадение между формами и элементами форм ведет к выявлению формальной и грамматической структуры, присущей языкам определенной семьи. Отсюда следует, что генеалогическая классификация является в то же время и типологической. Лингвистическая типология - это раздел общего языкознания, направление исследований, имеющее целью установить такие сходства и различия между языками, которые не зависят от генетического родства или влияния одних
языков
на другие.
Типология
обычно
стремится
выделять
и рассматривать наиболее важные языковые характеристики, которые предположительно определяют другие аспекты строя языка (такие, например, как способ соединения значащих частей слова или так называемый строй предложения). Исследования в области лингвистической типологии опираются на материал представительных выборок из множества языков мира; выводы, сделанные на основе изучения выборки, с определенными оговорками могут быть распространены на все множество языков Земли. Типология проявляет особый интерес к «экзотическим» или малоизученным языкам, например
338
распространенным в Юго-Восточной Азии, Африке, Океании или у индейцев Америки, однако и материал наиболее широко распространенных, престижных и хорошо изученных языков в равной степени может быть предметом типологического исследования. Лингвистическая типология стремится не только отмечать и классифицировать факты различия и сходства языков, но и объяснять их, и это сближает ее задачи с задачами теоретической лингвистики. Большинство авторитетных лингвистических теорий располагают собственной типологической программой, которая призвана вовлечь в теоретическое рассмотрение материал языков разной структуры, места распространения и генетической принадлежности. Как и лингвистическая теория, типология занимается поисками универсалий, т. е. утверждений, предположительно верных относительно всех или большинства языков. Классификация языков по типологическим признакам основана на признаках общности морфологической структуры. Теории подобного рода создавались преимущественно в Германии. Именно здесь, начиная с Гумбольдта, множатся попытки уложить все многообразие языков в несколько основных типов. Морфологическая или структурная классификация языков основывается на сходстве языковых состояний или направлений в изменениях различных языков, вследствие условий, общих всем без исключения людям, каково бы ни было их происхождение. Языки представляют собой такое сложное явление, что классифицировать их можно, используя только несколько самых разных принципов. Полная и всеобъемлющая типология должна учитывать различные принципы и строить иерархию соответствующих морфологических признаков. 4. Понятие генеалогической классификации. Генеалогическая классификация основана на определении родственных отношений между языками. При этом доказывается общность происхождения родственных языков и
339
демонстрируется их развитие из единого, часто реконструируемого специальными способами, языка, который получает название праязык. При генеалогической классификации языков, прежде всего, выясняется степень их родственных отношений и связей. Такой подход возможен только при использовании так называемого генетического метода, который, помимо языкознания, применяется также в и ряде естественных наук: зоологии, ботанике, антропологии. Генеалогическая или исторической классификация имеет дело, прежде всего, с языковым семейством, как с замкнутым целым, т.е. с совокупностью всех языковых разновидностей, считаемых исторически родственными. Такими являются, например, языковые семейства ариоевропейское, уралоалтайское, угро-финское, семитическое и т. д. В свою очередь языковое семейство обнимает собой известную языковую область, распадающуюся обыкновенно на значительно различающиеся между собой ветви или более мелкие группы языковых разновидностей; например, ариоевропейское семейство делится на названные выше ветви. В каждой из ветвей могут быть еще более мелкие разветвления или еще более мелкие группы разновидностей, например в ветви романской подразделения италийское, галло-италийское, ладинское, провансальское, французское, испанское, португальское, румынское и т. д.; в ветви славянской подразделения русское, дако-славянское или болгаро-македонское, иллиро-славянское или сербохорватское, крайно-словенское или словинское, чешско-словацкое, лужицкое, кашубско-польское и т. д. Наконец, языковая территория или языковая область каждой подветви делится на большее или меньшее число говоров или диалектов, или группирующихся в большие целые, или же стоящих каждый отдельно. Крайними, далее неделимыми единицами племенного языкового мира являются языки индивидуальные, как составные части диалектических языков. На совокупность всех племен человеческих можно смотреть как на одну большую языковую территорию или область. Языковые территории отрас-
340
лей или семейств, сплошные или же прерываемые вследствие скрещения с территориями других семейств, бывают либо более или менее постоянные — при народах и племенах оседлых, либо подвижные и постоянно изменяющиеся — при народах и племенах кочующих и странствующих. Области отдельных семейств, ветвей и всяких подразделений на разных ступенях могут либо быть резко, определенно разграничены, либо представлять постепенные переходы от одного языкового состояния к другому. Так, например, нет никаких переходных говоров между языковыми областями романской и германской, германской и славянской и т. п.; но в отдельно взятом романском мире, или германском, или же славянском языковом между некоторыми разветвлениями нельзя установить определенных, несомненных границ, а надо принять переходные территории или полосы.
Еще очевиднее переходность во времени, переходность хронологическая. Так как не только при непосредственном соприкосновении, но и на известном расстоянии (путем колонизации, письменности, торговли, культуры вообще и т. п.) племена и народы действуют взаимно друг на друга по отношению к языку, то: 1) невозможно с полной точностью показать пределы, где кончаются языковые проявления и особенности, принадлежащие к известной языковой отрасли или же к известному языковому семейству; 2) известная языковая группа может, вследствие смешения разнородных элементов, принадлежать с равным правом к двум языковым отраслям или к двум языковым семействам. Так, например, благодаря разным словам и формам, перешедшим из латинороманских языков (латинского, итальянского, французского и т. д.) в языки других семейств, романское семейство этими своими отпрысками распространяется далеко за свои географические пределы в строгом смысле слова.
Точно так же влияние угро-финских языков на языки славянские, литовско-латышские, германские и т. п. распространяет объем угро-финской языковой семьи за пределы строго территориальной области угро-финских племен. С другой стороны, почти равносильное скрещение и слитие в одно целое двух языковых элементов — ариоевропейского и какого-то другого — на
341
почве армянской языковой области, заставляют нас причислять эту область в одинаковой мере к двум семействам: к ариоевропейскому и к какому-то другому. Английский язык принадлежит к двум языковым семьям — германской и, в несколько меньшей степени, романской. Сюда следует отнести прежде всего так называемые "искусственные" или "условные" (конвенциональные) языки, произошедшие от смешения строя и словарного материала (состава) двух языков, вроде, например, языка русско-китайского или китайскорусского (Кяхта, Маймачин и т. д.). Неоспоримо также влияние общих географических условий на языки разных семейств или разных отраслей, хотя, впрочем, эти общие географические условия сводятся обыкновенно к одинаковому этнологическому влиянию, т. е. к одинаковому влиянию какого-то, обыкновенно исчезнувшего, иноплеменного языка на существующие языки. В виде примера можно указать на общие свойства языков Балканского полуострова, языков Кавказа и т. д., при полной независимости от наличности или отсутствия их древнего генетического родства. Ввиду всего этого, рядом с родством языков мы должны принять тоже их свойство ("породнение"), как результат взаимного влияния, равно как и общих условий существования и хронологической последовательности сменяющих друг друга поколений.
Не надо также забывать, что наши нынешние воззрения на генетическое или историческое родство языков далеки еще от точности и окончательного упрочения. Причины этого: 1) недостаточное знание частных фактов; 2) неточный метод исследования; 3) сама природа исследуемых предметов, которые, быв некогда почти одинаковыми или по крайней мере близкими и сходными, со временем до такой степени изменяются, что исчезает всякий след их исторической общности. Так, например, если бы от всего ариоевропейского семейства существовали теперь только языковые области новоиндийская (бенгали, хиндустани и т. д.), армянская, болгарская и английская, трудно было бы догадаться об их общем историческом происхождении или принадлежности к той же языковой отрасли или семье.
342
Поэтому нет ничего удивительного в том, что мнения о родстве известных языковых семейств и их разветвлений являются шаткими и неустановившимися или изменяются с течением времени. Так, например, одни к общему урало-алтайскому семейству причисляют угрофинские языки, другие из языков угро-финских образуют особую семью, имеющую общее с урало-алтайской строение слов и предложений, т. е. общность морфологическую, но исторически от нее не зависящую.
Некоторые считают более поздними видоизменениями одного некогда общего языкового состояния то семейства семитическое и ариоевропейское, то семейства ариоевропейское и угро-финское, хотя, по господствующему мнению, основанному на принятии в соображение как морфологического строя, так и запаса корней, свойственных этим языковым семействам, их общее историческое начало едва ли допустимо. Луи Люсьен Бонапарт ("Langue basque et langues finnoises", Лондон, 1862) усматривает историческое родство между языками басков и языками угро-финскими. Н. Марр, профессор петербургского университета, открыл историческое родство между грузинскомингрельско-сванетской группой кавказских языков и языками семитическими. С понятием генетической или исторической классификации соединяется понятие так называемых праязыков (Ursprachen) и первобытных, основных языков (Grundsprachen) каждого языкового семейства и каждой языковой ветви. Эти предполагаемые или гипотетические языки следует понимать не в смысле конкретных исторических фактов, но только как научные абстракции, как сборники или комплексы языковых частностей, может быть, и не синхронистических (т. е. друг другу не современных), но таких, что раньше или позже они должны были быть свойственны языкам лингвистических предков всех племен с генеалогически родственными языками. Так, например, говоря об ариоевропейском праязыке, мы приписываем ему состояние флексийное, централизованное, которое могло быть только продолжением весьма длинного ряда эволюционных изменений в историческом прошлом того же языкового материала.
343
Родство языков. Чтобы конкретно представить, как формировалось понятие родства языков, схематично изобразим путь, по которому двигалось языкознание от собирания разнообразных языковых фактов к построению объясняющей их теории. Исследователи давно замечали, что в структурах многих языков Европы и Азии есть общие черты: Например, польское woda, русское вода, английское water, немецкое Wasser, но японское мидзу, китайское shui, или древнерусское око, польское oko, немецкое Auge, литовское akis, но японское мэ, китайское yangjing.
Из сотен таких фактов постепенно начала складываться общая картина. При этом выяснилось, что важно сравнивать именно древние слова и морфемы. Это связано с тем, что слова из так называемого интернационального словаря совпадают в очень далеких языках: Например, русское радио - японское радзио (5 одинаковых звуков из 6), русское радио - белорусское радыё (3 звука из 6 не совпадают).
Такие слова распространились в связи с недавними достижениями науки и культуры, поэтому их не нужно принимать во внимание при определении древнейших отношений между языками. Достоверным будет лишь сравнение исконных (изначальных) слов, корней, служебных аффиксов. Решить, восходят ли два сходно звучащих слова разных языков к одному древнему слову или нет, не так просто, как в случаях, продемонстрированных выше. Полных параллелей типа русского вода [вадa] - белорусское вада не слишком много. Обычно же расхождения между словами родственных языков касаются как плана содержания - семантики, например, русское час польское czas [час] 'время', так и плана выражения - звукового облика слова. Различия первого рода пока слабо поддаются обобщениям. Различия второго рода (фонетические) изучены гораздо лучше. Группируя слова родственных языков по одинаковым фонетическим различиям, можно установить более или менее регулярные фонетические соответствия. Наиболее регулярные фонетические соответствия называются звуковыми законами, однако более точно их следует называть закономерностями, так как с ними очень часто сосуществуют и случаи их нарушения - во всяком случае, об универсальности таких закономерностей можно говорить лишь в отношении к некоторому языку в довольно недолгий период его развития.
344 Примером регулярного фонетического соответствия может служить соотношение между твердым и мягким согласным перед и в русском и украинском языках: русское била [б'илъ], кит [к'ит], зима [з'има] - украинское била, кит, зима в примерной записи средствами русской транскрипции [была], [кыт], [зыма]. Это простое фонетическое соответствие почти не знает исключений.
Другие фонетические соответствия могут ограничиваться всего несколькими примерами: украинское ведмiдь - русское медведь украинское суворий - русское суровый украинское капость - русское пакость литовское rukyti - древнерусское курити.
Во всех приведенных словах происходит перестановка согласных основы. Некоторые регулярные фонетические соответствия распространяются на десятки языков, например, заднеязычный г перед гласными переднего ряда в большинстве романских языков перешел в палатализованный звук ж'/д'ж': французское general = [ж'энэрал] "родовой, общий, генеральный". Однако тот же корень в слове генеалогия "родословная" звучит как ген-, так как в греческом языке такого перехода не было. Аналогичные процессы происходили в в других индоевропейских языках, Например, в славянских: русское жена также имеет древний корень *ген-; в индоарийских: слово "живой" в древнеиндийском языке приблизительно звучало [д'ж'ивас], но такого перехода нет в балтийских языках: литовское gyvas [гивас] "живой".
Следовательно, действие регулярного фонетического закона ограничено в пространстве. Относительная хронология. Действие регулярного фонетического соответствия небезгранично и во времени. Вот почему в общих для славян древних словах ге- перешло в же-, но рядом с ними существуют и слова, пришедшие в русский язык позже, в которых ге- не изменяется (генерал, гегемония и др.). Звуковые изменения, следуя одно за другим, по-разному от-
345
ражаются на фонетическом облике слова, это позволяет порой уточнить последовательность этих изменений, их очередность. Сравним существительные на-гар и по-жар. Нетрудно заметить, что в их значении есть общие компоненты: и то, и другое связано с огнем, горением. Учитывая то, что мы ранее узнали о соотношении г и ж, можно предположить, что перед нами родственные слова. У них один корень. Правда, звук а не должен вызывать изменения г в ж. Раньше в корне -жар- был другой гласный звук. Обозначим его условно через е долгое. Чередование а/е известно в ряде исторически родственных корней: раз-ить - рез-ать, по-сад-ить - при-сед-ать, по-лаг-ать - при-лег-ать. В результате устанавливается следующая последовательность звуковых изменений: 1. Исходное чередование: гар/*гер. 2. Переход г > а: гар/*ж'ер. 3. Переход е > а: гар/*ж'ар. 4. Отвердение ж: гар/жар. Некоторые детали звучания древних форм опускаются нами сознательно. Звездочка * перед формой обозначает, что форма не отмечается в древних источниках, а реконструируется на основе знания закономерностей звуковых переходов.
Реконструкция. Реконструкция (восстановление) древнего вида слова или морфемы - это процесс, который удаляет следы исторических "разрушений", нанесенных слову действием различных звуковых закономерностей за время его существования. Для примера рассмотрим, как менялся облик глагола гнуть. 1. Более 6 тысяч лет назад: индоевропейское *gub-non-t-ei (9 звуков). 2. Около 2 тысяч лет назад: общеславянское *gъb-no-ti (7 звуков). 3. Около 1 тысячи лет назад: древнерусское гънути [гънут'и] (6 звуков). 4. Современное: русское гнуть [гнут'] (4 звука). Первые две формы не были записаны в эпоху их существования, они построены теоретически, т.е. реконструированы, и поэтому отмечены звездочкой. На примере этого слова хорошо видно, как в результате действия фонетических законов происходило последовательное изменение звукового облика слова.
Понятие о праязыке. Уже на первых порах развития сравнительноисторического языкознания возникла гипотеза о том, что сходство структур родственных языков, совпадения в словаре и грамматике можно было бы
346
объяснить, приняв мысль о том, что все эти структуры восходят к одному общему языку-предку. Французский ученый А. Мейе писал: «Два языка называются родственными, когда они оба являются результатами двух различных эволюций одного и того же языка, бывшего в употреблении раньше». Возникает вопрос: если можно восстановить отдельные слова и формы этого языка, то нельзя ли попытаться восстановить язык целиком, несмотря на то, что он не был зафиксирован в свое время? Да, этот путь возможен. История языкознания знает немало попыток восстановить не только лексический состав, грамматику и фонетику отдельных праязыков, но и создать связные (даже художественные) тексты на таких праязыках. Уровни классификации. Одна из главных трудностей, возникающая при классификации языков, связана с наименованием различных степеней классификации. Обычно языки распределяются по семьям и группам. Возможны также и промежуточные объединения: между семьей и группой - ветвь, или подсемья, между группой и отдельными языками - подгруппа. Несколько семей, связанных генетическим родством, могут объединяться в лингвистическую совокупность более высокого уровня - надсемью (иначе макросемью, или филу). Наконец, в пределах языка выделяются различные диалекты, а в пределах диалекта - говоры. Соотношение всех этих терминов можно представить в виде таблицы и сопоставить их со знакомой из школы биологической (зоологической) классификацией (конечно же, такое сопоставление не может не быть достаточно условным). В зоологии
В лингвистике Термин для уровня
Пример объединения
Термин для уровня
классификации
языков
классификации
надсемья (макросемья,
ностратические
фила)
языки
семья
подсемья (ветвь)
индоевропейские языки балтославянские языки
Пример группы
класс
млекопитающие
отряд
приматы
-
-
347 группа
подгруппа
язык
диалект (говор)
славянские языки восточнославянские языки русский язык южнорусские говоры
семейство
род
вид
подвид
человекообразные обезьяны гиббоны белорукий гиббон -
Современный уровень развития языкознания не позволяет дать четкого определения понятий, используемых при генеалогической классификации языков. "Приписывание соответствующих определений какой-либо совокупности родственных языков в значительной мере условно и может отражать взгляды автора на статус этой языковой общности в рамках общей схемы, теоретические представления о цели и методах классификации, традиции определенной школы, наконец, просто удобства изложения". При работе с малоизученными языками в некоторых случаях может возникнуть вопрос: единицами какого уровня являются те или иные объединения родственных языков. Так, очень часто остается неясным, что перед нами: отдельный язык или диалект (говор) какого-либо известного языка. Для таких случаев лингвист и востоковед А. Хадсон предложил термин изолект. В таком же значении используется и термин идиом, который определяется как "общий термин для обозначения различных языковых образований - языка, диалекта, говора, литературного языка, его вариантов и других форм существования языка". Введение этого понятия особенно важно при описании языков и диалектов, не имеющих своей письменности и какой-либо литературно обработанной формы. Именно при изучении бесписьменных языков несовершенство терминологии сказывается особенно сильно. Например, до сих пор еще в популярной и справочной литературе диалектами называются отдельные эскимосские идиомы, распространенные на территории северо-восточной России, на севере Америки и в Гренландии, хотя исследователи отмечают, что разли-
348
чие между ними настолько велико, что "неправомерно говорить об одном эскимосском языке для азиатских и гренландских эскимосов". Внимательное исследование малоизученных бесписьменных языков часто приводит к "открытию" нового языка, который прежде рассматривался как один из диалектов известного языка. Так, уже во второй половине XX века в связи с углубленными исследованиями языков Сибири из числа диалектов чукотского языка был выделен керекский язык, из корякского - алюторский, из кетского - югский, из нанайского - ульчский, которые ныне считаются полноправными языками. Так же обстоит дело и с юкагирским языком: в действительности в его состав входят два языка: тундренных юкагиров и колымских юкагиров, которые довольно сильно отличаются друг от друга. Кроме того, им родственны два исчезнувших языка - чуванский и омокский, которые сохранились в фрагментарных записях XVIII-XIX вв. Таким образом, вместо одного языка получилась целая небольшая языковая семья - юкагиро-чуванская. Вообще, если даже просто внимательнее проанализировать сохранившиеся записи по языкам Сибири XVI-XX вв., можно обнаружить немало "неизвестных" языков и диалектов, большая часть которых, к сожалению, уже вымерла. Существование этих языков в советскую эпоху не признавалось по политическим соображениям (ведь нельзя было допускать, что, покоряя Сибирь, русские уничтожали целые языки и народы!). Но именно так в последнее время были "обнаружены" ныне исчезнувшие ассанский, пумпокольский, камасинский, маторско-карагасский и другие языки. До сих пор не исключены случаи открытия новых, не известных науке, языков, причем даже в густонаселенных и хорошо изученных районах. Так, в 1954 г. советский лингвист И.М. Оранский обнаружил в Таджикистане не описанный ранее язык парья, принадлежащий к индоарийской языковой группе, но достаточно сильно отличающийся от других входящих в нее языков.
349
Попытки разграничения уровней классификации.
Из собственно
лингвистических признаков наиболее существенным при определении того, являются ли данные идиомы отдельными языками или диалектами одного языка, может служить время их расхождения. Условная временная граница может быть установлена и для других уровней генеалогической классификации. Американский ученый М. Сводеш предлагает считать разными языками такие идиомы, которые разошлись в своем развитии 500 лет назад или ранее. Возраст семьи в его трактовке должен быть не менее 2500 (или 3000 лет), надсемьи - 5000 лет. Другую шкалу разработал русский исследователь С.Е. Яхонтов. Эта шкала учитывает трудности взаимопонимания носителей двух языков, а также время расхождения языковых единиц. Выделяется шесть уровней классификации, которым условно присвоены индексы от 1 до 6.
номер
Уровень взаимопонимания
Примерное время расхождения
Примеры языков и диалектов диалекты русского языка
1
свободное общение
200 лет
в Сибири, английского языка в США
2
3
отдельные случаи взаимонепонимания отдельные знакомые слова и фразы
500 лет
1000-1500 лет
общение невозможно, но при 4
изучении обнаруживаются общие сло-
2000 лет
ва и правила 5
родство языков может обнаружить только специалист
3000 - 4000 лет
родство языков доказывается 6
лишь путем сравнения реконструируемых праязыков
6000 лет
русский - украинский, татарский - казахский русский - польский, испанский - итальянский русский - литовский, английский - шведский русский - английский, тибетский - китайский русский - татарский, тибетский - кетский
350
Как видим, в обеих системах классификации важную роль играет время расхождения двух языков. Действительно, языки тем больше различаются по своему внутреннему устройству, чем раньше они отделились друг от друга. Методы генеалогической классификации языков. Метод глоттохронологии. Каким же путем можно установить родство языков и создать на этой основе их точную генеалогическую классификацию? В случаях 1-3 по шкале С.Е. Яхонтова факт родства сравниваемых языков лежит на поверхности. Близость таких языков, как, например, славянские, очевидна и не может подвергаться никаким сомнениям. Сложнее обстоит дело в случаях 4, 5 и особенно 6. Для определения того, родственны ли данные языки или нет, требуется детальное сравнение их систем на различных ярусах, прежде всего лексики. Остальные ярусы языка дают нам меньше необходимых фактов. Особенно сильное их изменение происходит в том случае, когда первоначальное население какой-либо территории переходит на другой язык. При этом, как правило, сохраняется фонетическая и грамматическая система языка, раньше занимавшего данную область, а все слова и морфемы принадлежат языку пришельцев (языку-победителю). Однако необходимо учитывать, что отнюдь не вся лексика устойчива и не подвержена заменам, это утверждение справедливо лишь для основного словарного состава языка, в который входят лексемы, обозначающие наиболее конкретные и важные в повседневном общении понятии (идти, говорить, есть, человек, рука, вода, камень, огонь, один, два, я, ты и т.п.). В речи ограниченных слоев говорящих (в социальном, возрастном, профессиональном диалекте) подобные слова часто имеют серию экспрессивных замен, которые, однако, не приводят к утрате основного слова, более того, именно его устойчивость и употребительность является той почвой, на которой развиваются всякого рода замены.
351 Например, русское голова, являясь древним и общенародным словом, в экспрессивной речи может быть заменена следующими словами: крыша, шар, башка, калган, чердак и, вероятно, многими другими.
Все эти замены носят временный характер и не закрепляются узусом. Вполне можно найти человека, который не знал бы и половины этих слов, но невозможно представить человека, не знающего самого слова голова. Если исключить слова основного словарного состава, то оставшаяся лексика может достаточно легко образовываться на основе словообразовательных ресурсов данного языка или заимствоваться из других языков в связи с изменениями в реальной действительности и так же быстро исчезать из языка после того, как соответствующая реалия перестала быть актуальной. К подобной лексике относятся, например, такие слова, как самолет, квартира, дружина, шницель, бастовать, дезориентировать и т.п.
Наиболее устойчивые слова языка были выделены М. Сводешом, который составил так называемый "лексикостатистический список" (он существует в двух вариантах, включающих 200 и 100 слов; второй вариант более распространен). Список М. Сводеша может использоваться с целью: 1) установления последовательности расхождения языков (относительной хронологии). При этом сравниваются списки, составленные для двух родственных или предположительно родственных языков, и подсчитывается число слов, имеющих общий источник. Чем меньше число подобных слов, тем раньше произошло разделение рассматриваемых языков. На основе таких подсчетов для нескольких языков можно определить порядок их выделения из общего праязыка. Например, использование метода М. Сводеша при сравнении русского языка с другими славянскими языками дает следующую картину: Сопоставляемые языки
Процент общей лексики
Русский - белорусский
92%
Русский - украинский
86%
Русский - польский
77%
Русский - чешский / словацкий
74%
352 Русский - болгарский
74%
Русский - словенский
74%
Русский - сербский
71%
Русский - македонский
70%
Таким образом, оказывается, что наиболее близок к русскому языку белорусский, затем следует украинский, далее - польский, чешский, словацкий и болгарский, наиболее удалены от русского языка сербский и македонский языки. Полученные данные практически полностью совпадают с известной историей развития славянских языков. 2) установления времени расхождения языков (абсолютной хронологии). Считается, что за 1000 лет меняется 14% слов из списка М. Сводеша. Зная процент общей лексики в списках, составленных для сравниваемых языков, можно рассчитать время расхождения этих языков по формуле: t = log C / 2 log r, где r = 0,86 (86%), C - процент сохранившихся слов. В 1980-е годы существенные дополнения к традиционной методике М.Сводеша сделал московский лингвист С.А. Старостин. Главное изменение, внесенное С.А. Старостиным, сводилось к тому, что при анализе лексикостатистических списков не должны учитываться заимствования из других языков. Дело в том, что процесс заимствования протекает по-разному в разных языках и его интенсивность во многом зависит от социолингвистической, политической и культурной ситуации в регионе. Несмотря на то, что, как правило, в списки Сводеша входит лишь небольшое количество заимствованных слов, тем не менее, при важности учета каждого слова они способны существенно исказить действительную картину. Если исключить заимствования, то коэффициент r следует принять равным 0,91 (91%). Формула для расчета времени расхождения остается прежней. Подсчеты, проводимые по методике С.А. Старостина, дают более точные результаты, чем подсчеты по традиционной методике М. Сводеша.
353
Несомненно, что метод глоттохронологии может применяться лишь в определенных границах. Так, не имеет особого смысла его использование при анализе времени расхождения близкородственных языков (количество общей лексики более 90%), например, монгольских. Однако в этом случае факт их близкого родства и так лежит на поверхности. Нижним порогом применения метода глоттохронологии, видимо, является количество общей лексики 15-20%. По этой причине, например, невозможно доказать родство эскимосских и алеутского языков (совпадение основной лексики - около 10%). Однако родство японского или корейского языков с другими алтайскими (тюркскими, монгольскими, тунгусо-маньчжурскими) доказывается достаточно надежно (совпадение основной лексики - более 20%). Метод лингвистического датирования можно сравнить с известным в археологии методом радиоуглеродного анализа, который позволяет определить возраст органического вещества по его изменениям, которые тем сильнее, чем древнее объект исследования. Как любое важное открытие, метод глоттохронологии был первоначально принят в штыки многими сторонниками традиционного языкознания, особенно специалистами в области традиционной описательной лингвистики. Тем не менее, с тех пор он весьма успешно применялся на материале различных языков мира. Сейчас можно с полной уверенностью сказать, что метод глоттохронологии остается единственным научным методом, позволяющим с большой долей вероятности датировать время расхождения языков. Генеалогическое древо. Итогом исследовательских работ по восстановлению истории языков может стать генеалогическое древо, которое в схематическом виде отражает основные этапы языкового развития. Иначе генеалогическое древо называется дендрограмма (от греч. dendron 'дерево'). Так, генеалогическое древо для девяти славянских языков будет выглядеть следующим образом: I I
I
354 I
I I
I
I
I
I I
I
I
I
I I
I
I
русский белорус. украин. чешский словац. польский болгар. македон. сербский
Понятие генеалогического древа нередко отвергалось как лингвистическая реальность. Особенно активные нападали на него в начале XX в. Р.Якобсон писал: «Даже у тех, кто не принимает всерьез упрощенную генеалогию языков, образ родословного древа все еще остается в силе; проблема общего наследия, обязанного единому предку, продолжает выдвигаться в качестве важнейшей предпосылки при сравнительном изучении языков. Однако это тенденция находится в вопиющем противоречии с социологической направленностью современной лингвистики». Впрочем, время показало, что Р. Якобсон в пылу борьбы за новые (достаточно спорные) идеи оказался всетаки неправ. Современный подход к пониманию языковой эволюции требует признания таких фактов, как последовательное расхождение языков и существование в определенное время (пусть даже достаточно отдаленное) единого праязыка, не членимого на диалекты. Основную линию развития языков можно в таком случае условно рассматривать как последовательное отделение одного языка от другого. Неслучайно, что все современные издания, посвященные истории языковых семей, обязательно снабжаются схемой генеалогического древа. Индоевропейские языки. Первой языковой семьей, установленной посредством сравнительно-исторического метода, была так называемая «индоевропейская». После открытия санскрита многие европейские ученые — датские, немецкие, итальянские, французские, русские — занялись изучением подробностей родства различных внешне сходных друг с другом языков Европы и Азии тем методом, который был предложен Уильямом Джоунзом. Немецкие специалисты назвали эту большую группировку языков «индогерманской» и нередко продолжают называть ее так и по сей день (в других странах этот термин не используется).
355
Отдельные языковые группы, или ветви, включавшиеся в индоевропейскую семью с самого начала, — это индийская, или индоарийская; иранская; греческая, представленная диалектами одного лишь греческого языка (в истории которого различаются древнегреческий и новогреческий периоды); италийская, в состав которой входил латинский язык, многочисленные потомки которого образуют современную романскую группу; кельтская; германская; балтийская; славянская; а также изолированные индоевропейские языки — армянский и албанский. Между этими группами имеются общепризнанные сближения, позволяющие говорить о таких группировках, как балто-славянские и индо-иранские языки. В конце XIX — начале XX в. были открыты и дешифрованы надписи на языках
хетто-лувийской, или
анатолийской
группы, в том числе
на хеттском языке, пролившие свет на наиболее ранний этап истории индоевропейских языков (памятники XII - XIII в. до н.э.). Привлечение материалов хеттского и других хетто-лувийских языков стимулировало существенный пересмотр систематизирующих утверждений о структуре индоевропейского праязыка, и некоторые ученые даже стали использовать термин «индохеттский» для обозначения стадии, предшествовавшей отделению хеттолувийской ветви, а термин «индоевропейский» предлагают сохранить за одним или несколькими более поздними этапами. К числу индоевропейских относят также тохарскую группу, включающую два мертвых языка, на которых говорили в Синьцзяне в V-VIII вв. н.э. (тексты на этих языках были найдены в конце 19 в.); иллирийскую группу (два мертвых языка, собственно иллирийский и мессапский); ряд других изолированных мертвых языков, распространенных в I тыс. до н.э. на Балканах, фригийский, фракийский, венетский и древнемакедонский (последний находился под сильным греческим влиянием); пеласгский язык догреческого населения Древней Греции. Вне всякого сомнения, существовали и другие индоевропейские языки, а возможно, и группы языков, исчезнувшие без следа.
356
По общему числу входящих в нее языков индоевропейская семья уступает многим другим языковым семьям, однако по географической распространенности и числу говорящих не имеет себе равных (даже без учета тех сотен миллионов человек практически по всему свету, которые пользуются английским, французским, испанским, португальским, русским, хинди, в меньшей степени немецким и новоперсидским как вторыми). С определения родства индоевропейских языков началось развитие современного сравнительно-исторического языкознания и научной классификации языков. Не случайно, поэтому, что уровень индоевропеистики (отрасли сравнительноисторического языкознания, изучающей индоевропейские языки) в настоящее время настолько высок, что какие-либо новые, революционные открытия в этой области представляются практически невозможными. Прогресс в сравнительно-историческом изучении индоевропейских языков на современном этапе связан, прежде всего, с пересмотром накопленных научных данных и их анализом на основе новых теоретических представлений о развитии и эволюции языковых систем. Вопрос о прародине индоевропейцев. Как считают ученые, единая праиндоевропейская языковая общность могла существовать в IV-III тысячелетии до н.э. Относительно места первоначального расселения индоевропейцев единого мнения не существует. По этому вопросу имеется три точки зрения. 1. Первоначальным местом обитания индоевропейцев является Малая Азия и соседние территории. Отсюда в результате миграций индоевропейские племена расселились в различные районы Азии и Европы. На прежнем месте остались лишь народы анатолийской группы (хетты, лувийцы и др.). Эту гипотезу в последнее время активно разрабатывают языковеды Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов. 2. Индоевропейцы населяли большую степную территорию Заволжья и Северного Казахстана и вторглись в Европу в V-IV тысячелетии до н. э., где встретились с местными неиндоевропейскими народами. Эта гипотеза была
357
выдвинута американским археологом М. Гимбутас и получила в последнее время некоторое распространение. 3. Территория расселения ранних индоевропейцев охватывала районы центральной и частично восточной Европы (особенно в бассейне Дуная). Эта гипотеза, опирающаяся на давнюю филологическую традицию, имеет солидные археологические и собственно лингвистические подкрепления и до сих пор продолжает рассматриваться многими учеными в качестве основной. Классификация индоевропейских языков. Историческое развитие индоевропейских языков привело к формированию отдельных языковых групп. Ниже приводится список основных языковых группировок — традиционно выделяемых языковых семей и условных чисто географических объединений с указанием (для наиболее изученных из их числа) всех или основных из числа входящих в них ветвей и групп, а также наиболее известных языков, принадлежащих этим семьям. 1. Индоарийская группа. Включает более 30 языков. Внутренняя классификация разработана недостаточно. Видимо, можно выделить четыре подгруппы: а) североиндийская: все современные индийские языки Индии, Пакистана, Бангладеш и Непала: хиндустани, бихари, раджастхани, пенджабский, бенгальский, маратхи, гуджарати, ория, ассамский, непальский, и др. Сюда же относится и открытый в 1954 г. на территории Таджикистана язык парья; б) цейлонская, представленной сингальским языком (Шри Ланка), оторвавшимся от северных индийских языков около 2500 лет тому назад, и мальдивским языком; в) цыганская, в которую входят диалекты цыганского языка Европы, а также, судя по всему, плохо изученные индоарийские языки Западной Азии (боша, навар, индийские языки Ирана и др.). Исход предков цыган из Индии относится к концу I тысячелетия до н. э.;
358
г) дардская: языки, на которых говорит население северных горных районов Пакистана и Индии: пашаи, шумашти, глангали, калаша, кховар, торвали, шина, пхалура, кашмирский и др. Из мертвых индийских языков следует назвать санскрит, первые памятники которого восходят к IV в. до н. э. 2. Иранская группа. В нее входит около 40 языков, традиционно объединяемых в пять подгрупп: а) северо-западную, включающую мидийский, парфянский (мертвые), курдский, талышский, гилянский, мазандаранский и белуджский языки; б) юго-западную, к которой относятся мертвый древнеперсидский и современные персидский, таджикский, дари, татский и другие языки; в) северо-восточную, состоящую из скифского, хорезмийского и согдийского (мертвые), осетинского и ягнобского языков; г) юго-восточную, включающую бактрийский (мертвый), афганский, мунджанский, а также памирские языки; д) отдельную подгруппу, согласно последним исследованиям, образует ваханский язык (Памир). 3. Нуристанская (кафирская) группа. Включает пять языков, распространенных в горных северо-восточных районах Афганистана (Нуристан): кати, вайгали, ашкун, прасун, дамели. 4. Балтийская группа. Включает два современных (литовский и латышский) и несколько мертвых языков (прусский, галиндский и др.). 5. Славянская группа. В ее состав входит 13 крупных современных языков и ряд мелких языков и диалектов. Славянские языки распределяются по трем подгруппам: а) восточнославянская: русский, украинский, белорусский языки; б) южнославянская, включающая старославянский (мертвый), болгарский, сербский, македонский и словенский языки; в) западнославянская: польский, кашубский, чешский, словацкий, верхнелужицкий, нижнелужицкий языки.
359
К западнославянской подгруппе традиционно также относят вымерший полабский язык, однако есть некоторые основания полагать, что он мог составлять отдельную подгруппу. Первые письменные на старославянском языке относятся к сер. XI в. 6. Кельтская группа. Включает четыре современных языка: бретонский, валлийский, ирландский и гэльский (шотландский). В прошлом языки этой группы были распространены намного шире, вплоть до территории Белоруссии и Украины, и включали, например, языки первоначального населения Франции (галльский), Испании (кельтиберский), Британии (мэнский, корнский) и других территорий. 7. Романская группа. Традиционно подразделяется на четыре подгруппы: а) итало-романскую, состоящую из итальянского, сардинского и ретороманских языков; б) галло-романскую, включающую французский, провансальский и каталанский языки; в) иберо-романскую, включающую испанский, португальский и галисийский языки; г) балкано-романскую, в которую входят румынский язык и некоторые мелкие языки Балканского полуострова. Ранее по географическим признакам в эту подгруппу включался также вымерший в XIX в. далматинский язык (на территории нынешней Хорватии), однако последние исследования показали неверность этой точки зрения. По своим лингвистическим признакам далматинский язык, скорее всего, входит в итало-романскую подгруппу. Древнейшие письменные памятники на этих языках восходят к VIII-IX вв. Однако еще до этого времени в Европе был широко распространен латинский язык - официальный язык Римской империи, явившийся в своей разговорной форме источником формирования всех современных романских языков и диалектов. Латинский язык входит в италийскую группу, которая фак-
360
тически является предшественницей современной романской группы. В прошлом она включала, кроме латыни, также оскский, умбрский и фалискский языки. Все они в настоящее время мертвы. 8. Германская группа. Состоит из трех подгрупп: а) восточногерманской: мертвые готский и крымско-готский языки; б) западногерманской: английский, немецкий, голландский, африкаанс, фризский и идиш (современный еврейский) языки; в) северногерманской (скандинавской): исландский, норвежский, фарерский, шведский, датский языки. Древнейшие письменные памятники - на готском языке (IV в. н. э.). 9. Албанская группа. Включает в настоящее время один язык - албанский, положение которого в кругу индоевропейских языков пока остается неясным. Предполагается его близость к вымершим иллирийскому и фракийскому языкам. 10. Греческая группа. Представлена двумя языками: мертвым древнегреческим и современным греческим. 11. Армянская группа. Состоит из двух языков: мертвого древнеармянского и современного армянского. 12. Анатолийская группа. В настоящее время полностью исчезла. Анатолийские языки могут быть распределены по двум подгруппам: а) хетто-лидийской, включающей хеттский, лидийский, карийский языки; б) лувийско-ликийской, образуемой лувийским, палайским, ликийским, сидетским, писидийским, исаврским, киликийским языками. Вероятно, в составе анатолийских языков можно выделить и третью подгруппу, образуемую одним языком - этрусским, однако окончательное родство этрусского и анатолийских языков еще не доказано. Первые надписи на хеттском языке относятся к XVII в. до н. э.
361
13. Тохарская группа. Ее составляют два вымерших языка, так называемые тохарский А и тохарский Б, на которых говорило население северозападного Китая в конце первого тысячелетия н. э. 14. В индоевропейскую языковую семью входят также некоторые ныне исчезнувшие языки Европы и Малой Азии, известные лишь по фрагментарным надписям и отдельным словам (глоссам). Лучше всех из этих языков изучен фригийский, обнаруживающий большую близость к греческой и армянской группам. Среди других языков следует назвать фракийский, дакомизийский, иллирийский, мессапский, венетский, а также реконструируемый пеласгский язык. Об открытии пеласгского языка следует сказать подробнее. Он был обнаружен путем анализа "негреческих" по внешнему виду и структуре слов в древнегреческом языке, которые, как полагали ученые, были заимствованы из исчезнувшего уже в I тысячелетии до н.э. языка коренного населения Греции, а также в результате изучения географических названий (топонимов), которые часто сохраняются долгое время почти в неизменяемом виде. Болгарский лингвист В. Георгиев так определил суть этого метода: "Новое приложение сравнительно-исторического метода состоит в следующем: путем установления последовательной системы характерных черт (звуковых соответствий) сравнительно-исторической фонетики исчезнувшего неизвестного языка определить его лексику и таким образом реконструировать в общих чертах сам язык". Таким представляется круг известных в настоящее время индоевропейских языков. Менее традиционно включение в данную семью ряда так называемых пиджинов и креольских языков, образованных на базе какого-либо языка (например, английского или французского) и использующих при этом его лексику, но употребляющих ее в соответствии с грамматическими правилами языка коренного населения данной территории. Примером такого языка может служить ток-писин (или пиджин-инглиш), в настоящее время активно используемый в Папуа-Новой Гвинее.
362
Ностратическая гипотеза. Ностратическая надсемья и ее состав. Вопрос о родственных связях индоевропейских языков долгое время оставался открытым. Ученые отмечали некоторые лексические и структурные параллели между индоевропейскими языками, с одной стороны, и финно-угорскими, алтайскими, семито-хамитскими, с другой. Однако подлинно научной теории не было создано вплоть до 1960-х годов, когда появилась так называемая ностратическая гипотеза (от латинского noster "наш"). Честь ее разработки принадлежит, прежде всего, В.М. Илличу-Свитычу. Согласно выдвинутой им гипотезе, индоевропейские языки входят в большую надсемью ностратических языков. Кроме того, к числу ностратических относятся также следующие языковые семьи: 1. Афразийская (или семито-хамитская). Включает шесть групп: а) семитскую (арабский, амхарский, сирийский, аккадский, древнееврейский и другие языки); б) египетскую (древнеегипетский и продолжающий его коптский языки); в) берберскую (языки, распространенные в горах и пустынях Северной Африки: кабильский, шильхский, рифский и др.); г) чадскую (хауса, ангас, баучи и некоторые другие языки, на которых говорит часть населения Западной Африки к югу от Сахары); д) кушитскую (языки Восточной Африки, самые значительные из них сомалийский, беджа, сидамо, галла, иракв и др.). е) омотскую (языки Юго-Запада Эфиопии: гимирра, ари-банна, каффа, воламо, омето и др.). 2. Картвельская. Включает четыре языка: грузинский, чанский, мегрельский и сванский. 3. Дравидская. Включает четыре крупных (тамильский, телугу, каннада, малаялам) и ряд мелких (кота, тода, гонди, брагуи и др.) языков, распро-
363
страненных на территории Индии, частично Пакистана, Непала и Шри Ланки. 4. Уральская. Включает три группы: а) финно-пермскую (финский, эстонский, саамский, марийский, мордовский, коми, удмуртский и другие языки); б) угорскую (венгерский, хантыйский и мансийский языки); в) самодийскую (ненецкий, энецкий, селькупский и нганасанский языки). 5. Алтайская. Включает пять групп: а) тюркскую (турецкий, азербайджанский, туркменский, крымскотатарский, татарский, башкирский, казахский, узбекский, киргизский, чувашский, тувинский, хакасский, якутский и другие языки); б) монгольскую (монгольский, бурятский, калмыцкий, дагурский и др.); в) тунгусо-маньчжурскую (маньчжурский, эвенкийский, эвенский, нанайский, удэгейский и др.). г) корейскую (корейский язык); д) японскую (японский, рюкюсский и ряд других языков, распространенных на территории Японии и обычно квалифицируемых по социолингвистическим соображениям как диалекты японского языка). Некоторые ученые отвергают существование алтайской семьи как единства, подобного индоевропейской или дравидской языковым семьям, однако факт вхождения всех упомянутых выше групп и языков в ностратическую надсемью сейчас практически ни у кого из лингвистов не вызывает сомнений. Таков был первоначально намеченный состав ностратической надсемьи. Однако исследования последних лет показали, что в ностратическую надсемью входят по крайней мере еще две языковых семьи: 6. Юкагиро-чуванская. Включает северно-юкагирский, колымскоюкагирский, а также вымершие чуванский и омокский языки. В пределах но-
364
стратической надсемьи юкагирская семья наиболее близка уральским языкам. 7. Чукотско-камчатская. Включает две группы: а) чукотскую (чукотский, корякский, керекский, алюторский языки); б) камчатскую (ительменский и ряд вымерших языков Камчатки). Лексические и грамматические параллели между ностратическими языками. В.М. Илличу-Свитычу удалось найти более 350 лексических соответствий, связывающих шесть данных языковых семей и свидетельствующих о родстве входящих в них языков. В числе реконструированных ностратических слов - лексика, обозначающая части тела, природные явления, основные действия и признаки, т.е. тот лексический слой, который является наиболее устойчивым и в минимальной мере подвержен заимствованиям. Чтобы подтвердить это, рассмотрим некоторые соответствия между реконструируемыми формами и современными лексемами шести ностратических семей языков. 1. Ностр. *bura 'снежная (песчаная) буря': сем.-хам. *bwr 'песчаная буря, ветер' (араб. barih 'горячий ветер с песком, сомали fora 'сильный ветер с пылью'), индоевр. *bher 'буря, бушевать' (рус. буря, исланд. byrr 'попутный ветер'); урал. *pura 'вьюжить' и *purka 'метель' (фин. purku 'метель, вьюга); алт. *bura/bora 'буря, метель' (татар. buran 'метель', эвенкийск. borga 'вьюга, пурга') 2. Ностр. *gura 'глотать': сем-.-хам. *g(w)r 'глотать, глотка' (араб. gr' 'глотать'), индоевр. *guerhu 'глотать' (рус. горло, тохар. В kor 'горло', литов. gerti 'пить', греч. barathron 'зев, горло'); урал. *kurk(k)a (фин. kurkku 'глотка, шея'), дравид. *kur- "глотка, горло" (тамил. kural 'глотка'), картв. *qorq- (?) 'горло' (груз. qorq "горло") .
В настоящее время учеными обнаружено 1200 лексических схождений между различными языковыми семьями, входящими в число ностратических языков. Определенные пареллели наблюдаются и в области морфологии: Ностр. *-ka уменьшительный суффикс имен: картв. *k/ak/ik (груз. mamiko 'папочка'), индоевр. *-k- (др.-инд. asvaka 'лошадка', рус. мыш-к-а), урал. *kka/kka (фин. vasikka 'теленочек', ненецк. jaxako 'речка'), алт. *ka/*ka (якут. аgакам 'мой батюшка').
365
В истории языковых групп и языков отдельные слова претерпевали порой довольно значительные изменения, объясняемые действием законов языкового развития. Так, рус. рысь и бурят. нохой "собака", казалось бы, не имеют ничего общего, однако этимологический анализ показывает, что на уровне праформ (индоевр. *luk''рысь', ср. нем. Luchs, лат. lynx - алт. *loka/luka 'рысь, песец, собака') эти слова обнаруживают несомненное родство.
В одной из своих статей В.М. Иллич-Свитыч писал: "Реальное исследование этого родства (ностратических языков) возможно лишь на уровне реконструируемых праязыков соответствующих групп", поэтому прогресс в реконструкции форм различных праязыков, входящих в состав ностратических, ведет к увеличению общеностратических параллелей и уточнению наших знаний о строении ностратического праязыка. Ностратический праязык, его развитие и распад. Подсчеты при помощи метода лингвистического датирования, а также имеющиеся культурноисторические основания позволяют датировать эпоху существования единой праностратической общности XI-XIII тысячелетиями до н.э., что является наиболее глубокой из достигнутых в настоящее время реконструкций По всей видимости, уже в древнейшее время ностратический праязык расчленился на многочисленные диалекты. Многие из них полностью исчезли тысячелетия назад, другие же продолжали развиваться и в результате явились исходной точкой развития всех языков, входящих ныне в ностратическую надсемью. Попробуем кратко очертить основные этапы истории ностратических языков. Носители ностратического праязыка принадлежали, по всей видимости, к европеоидной расе и обитали на территории Восточной Европы и, возможно, сопредельных районов Азии. Затем в результате миграций предки современных алтайских народов передвинулись далеко на восток, достигнув берегов Тихого океана; дравиды уже в историческое время переселились на тер-
366
риторию Индостана (начало этого переселения датируется 4-3 тысячелетиями до н.э.). Пракартвелы очень давно обосновались на Кавказе, а носители семито-хамитских языков продвинулись еще дальше на юг, в глубь Аравийского полуострова и Северной Африки. Праиндоевропейцы и прауральцы оставались, вероятно, на прежних территориях проживания носителей ностратического праязыка, причем индоевропейские племена занимали более южные области. В процессе переселения происходило постоянное смешение носителей ностратических языков с местным населением. В результате образовались те семьи языков, которые ныне входят в большую надсемью ностратических языков. 5. Морфологическая (типологическая) классификация языков, основанная на сходстве и различии языковой структуры, в противоположность генеалогической классификации языков, возникла на основании данных морфологии независимо от генетической или пространственной близости, опираясь исключительно на свойства языковой структуры. Морфологическая классификация языков стремится охватить материал всех языков мира, отразить их сходства и различия и при этом выявить возможные языковые типы и специфику каждого языка или группы типологически сходных языков. Морфологическая классификация языков первоначально не мыслилась связанной исключительно с морфологическим уровнем языка, а получила своё название в силу того, что в центре внимания её создателей находился формальный аспект языка. Базисные понятия морфологической классификации языков - морфема и слово; основные критерии: характер морфем, объединяемых в слове (лексические - грамматические), способ их объединения (пре- или постпозиция грамматических морфем, что имеет непосредственное отношение к синтаксису; агглютинация - фузия, что относится к области морфонологии); соот-
367
ношение морфемы и слова (изоляция, когда морфема = слову, аналитизм / синтетизм словообразования и словоизменения), связанное с синтаксисом. Современная морфологическая классификация языков опирается на данные не только морфологии, но и фонологии, синтаксиса, семантики. Морфологическая классификация языков стремится характеризовать не конкретные языки, в которых всегда представлено несколько морфологических типов, а основные структурные явления и тенденции, существующие в языках. Основанием для включения языка в типологическую классификацию является тип языка, то есть характеристика основополагающих свойств его структуры. Однако тип не реализуется в языке абсолютно; реально в каждом языке представлено несколько типов, то есть каждый язык политипологичен. Поэтому уместно говорить, в какой степени в структуре данного языка наличествует тот или иной тип; на этом основании предпринимаются попытки дать количественную интерпретацию типологической характеристики языка. Основной проблемой для морфологическая классификация языков является создание описаний языков, выдержанной в единой терминологии и опирающихся на единую концепцию языковой структуры и системы непротиворечивых и достаточных критериев типологического описания. К настоящему времени наиболее разработанной является грамматическая типология языков, хотя первой по времени создания была морфологическая типология Фридриха Шлегеля, которую он привел в своей книге "Ueber die Sprache und Weisheit der Indier" (1808). Он делит языки на неорганические и органические: 1) неорганические языки - языки без всякой грамматической структуры (по позднейшей терминологии - изолирующие), т. е. не имеющие ни склонения, ни спряжения и выражающие все грамматические отношения при помощи отдельных самостоятельных односложных слов-частиц (напр. китайский, аннамский и т. д.);
368
- языки аффигирующие (по позднейшей терминологии - агглютинирующие), т.е. выражающие грамматические отношения помощью префиксов и суффиксов (аффиксов = приставок), легко отличимых от неизменного корня и нередко имеющих еще самостоятельное значение (напр. тюркские языки); 2) к органическим же он относит флектирующие языки, т. е. обладающие склонениями и спряжениями и выражающие грамматические отношения изменениями самого корня (внутренними и внешними, посредством окончаний, тесно спаянных с корнем). Морфологическая классификация языков совершенствовалась в течение XIX в. немецкими лингвистами А. Шлегелем, Х. Штейнталем, В. Гумбольдтом, А. Шлейхером и др. В ее основу кладется способ соединения морфем (морфемика), типичный для того или иного языка. Согласно стандартной версии морфологической
классификации
языков,
все
языки
мира
распределяются
по следующим четырем классам. 1. Флективные языки, индоевропейские языки – например, славянские или балтийские. Флективные языки - из основных понятий лингвистической типологии, морфологической классификации, объединяющее языки, в которых словоизменительное и словообразовательное значение выражается преимущественно флексией. Понятие «флективные языки» введено в 1809 Ф. Шлегелем, который отнёс к флективным языкам семитские, грузинский, некоторые индоевропейские языки. Флективные языки делятся на два подкласса, обычно пересекающихся: с внутренней и внешней флексией. Внешняя флексия (фузия) в отличие от аффикса характеризуется многозначностью (ср. "рук-ой", где морфема "-ой" выражает значения женского рода, единственного числа, творительного падежа), а также спаянностью с основой, что выражается в чередованиях на стыке морфем. Внутренняя флексия - позиционно необусловленное чередование внутри морфем, обладающее грамматическим значением: нем. geht
369
"идёт" - ging "шёл" - der Gang "ход", ср. араб. thahab-a "ходил" - thihab "хождение". Механизм внутренней флексии особенно наглядно проявляется в морфологии глагола, ср. герм. аблаут, глагольные классы семитских языков. Флексия почти всегда сочетается в языке с др. формальными средствами выражения значения. Для флективных языков характерны: - полифункциональность грамматических морфем; - наличие фонетических явлений на их стыках; - фонетически не обусловленные изменения корня; - большое число фонетически и семантически немотивированных типов склонения и спряжения; - стирание морфемных границ (фузия); - многозначность и синонимия аффиксов: например, ‘голоса’, ‘волосы’, ‘колосья’ (аффиксы множественного числа);
- корень (основа) слова самостоятельно не употребляется; - корни слова и аффиксы между собой тесно связаны ср. русское "девушка" - "девушки", башкирское "
"-"
".
Процесс присоединения таких аффиксов называется фузионным. 2. Агглютинативные, или агглютинирующие языки. В эту группу входят урало-алтайские языки, в т.ч. тюркские или языки банту. Для агглютинативных языков характерны: - развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации; - отсутствие фонетически необусловленных вариантов морфем; - единый тип склонения и спряжения; - грамматическая однозначность аффиксов; - корень (основа) слова употребляется самостоятельно; - отсутствие значимых чередований; - присоединение агглютинативных аффиксов характеризуются автоматичностью и простотой фонемных изменений;
370
- фонемные изменения не приводят к стиранию морфемных границ; - аффиксы однозначны; - является последовательное присоединение аффиксов к основе (корню) слова. Процесс присоединения аффиксов таким способом называется агглютинатинацией. Различие флексии и агглютинации как способов связи морфем можно продемонстрировать на примере киргизского агглютинативного слова ата-лар-ымыз-да ’отец + мн. число + 1-е лицо мн. числа обладателя + местный падеж’, т.е. ’у наших отцов’, где каждая грамматическая категория представлена отдельным суффиксом, и русской флективной словоформы прилагательного красив-ая, где окончание -ая одновременно передает значение трех грамматических категорий: рода (женский), числа (единственный) и падежа (именительный). Многие языки занимают на шкале морфологической классификации промежуточное положение, например языки Океании могут быть охарактеризованы как аморфно-агглютинативные.
3. Изолирующие, или аморфные языки, например китайский, бамана (семья манде, Западная Африка), большинство языков Юго-Восточной Азии. Противопоставляются агглютинативным, флективным и полисинтетическим (инкорпорирующим) языкам. Основные признаки изолирующих языков: - неизменяемость слов (отсутствие форм словоизменения); - выражение синтаксических отношений преимущественно посредством порядка слов, грамматическая значимость порядка слов; - отсутствие словоизменения; - преобладание однослоговости корня; - значительные ограничения, наложенные на структуру слога; - наличие слоговых музыкальных тонов; - невозможность распределения всех слов по грамматическим классам типа частей речи;
371
- возможность для одного слова выступать в различных грамматических функциях; - слабое противопоставление знаменательных и служебных слов. Обычно изолирующие языки понимаются уже - к ним относятся только корнеизолирующие (но не основоизолирующие - по Ф. Мистели) языки, т. е. такие, где основа совпадает с корнем (а корневая морфа - со словоформой). "Чистых" изолирующих языков не существует. Наиболее близки к этому типу древнекитайский (меньше - современный китайский), вьетнамский, некоторые языки Западной Африки (например, эве). 4. Инкорпорирующие, или полисинтетические языки, например чукотско-камчатские или многие языки Северной Америки. Инкорпорация (позднелат. incorporatio - включение в свой состав, от лат. in - в и corpus - тело, единое целое), объединение в одно морфологическое целое двух и более семантем, представляющих собой подвижные компоненты с обособленными лексическими значениями; количество и порядок этих компонентов каждый раз обусловлены содержанием высказывания, а отношения между ними соответствуют отношениям синтаксическим. Например, в чукотском языке инкорпорацией выражаются отношения, соответствующие атрибутивным (га-нэран-тор-мэлгар-ма "с двумя новыми ружьями"), обстоятельственным (мыт-винвы-эквэт-ыркын "тайно отправляемся"), объектным (мыт-купрэ-гынрит-ыр-кын "сети охраняем"), а также объектным, осложнённым атрибутивными (мыт-тур-купрэ-гынрит-ыркын "новые сети охраняем").
Такой инкорпоративный комплекс не сводим ни к слову (отличается лексико-семантической расчленённостью), ни к словосочетанию (морфологическая цельность). Инкорпоряция представлена в языках наряду с агглютинацией, причём агглютинация и инкорпорация тесно связаны между собой и взаимообусловлены. Для инкорпорирующих языков характерна возможность включения в состав глагола-сказуемого других членов предложения (чаще всего прямого дополнения,
реже
подлежащего
непереходного
с сопутствующим морфонологическим изменением основ:
глагола),
иногда
372 например, в чукотском языке Ытлыгэ тэкичгын рэннин ’Отец мясо принес’, где прямое дополнение выражено отдельным словом, но Ытлыгын тэкичгырэтгъи букв.: ’Отец мясо -принес’ — во втором случае прямое дополнение инкорпорируется в состав глагола-сказуемого, т. е. образует с ним одно слово.
Термин «полисинтетические», однако, чаще применяется к таким языкам, в которых глагол может согласовываться одновременно с несколькими членами предложения: например, в абхазском языке и-л-зы-л-гоит, буквально ’это-ей-для-она-берет’, т.е. ’она у нее это отнимает’.
А.В. Шлегель в дополнение к приведенным классам языков постулировал противопоставление синтетического строя языков (при котором грамматические значения выражаются внутри слова путем различных изменений его формы) и аналитического строя (при котором грамматические значения выражаются
вне
слова —
служебными
словами,
порядком
слов
и интонацией). Синтетические языки - типологический класс языков, в которых преобладают синтетические формы выражения грамматических значений. Синтетические языки противопоставляются аналитическим языкам, в которых грамматические значения выражаются при помощи служебных слов, и полисинтетическим языкам, в которых в пределах цельнооформленного комплекса (внешне напоминающего слово) объединено несколько именных и глагольных лексических значений. Морфемы, входящие в слово в синтетических языках, могут объединяться по принципу агглютинации, фузии, претерпевать позиционные чередования (например, тюркский сингармонизм). Синтетические формы встречаются в значительной части языков мира. Поскольку язык, в принципе, не бывает типологически однородным, термин «синтетический язык» применяется на практике к языкам с достаточно высокой степенью синтеза, например тюркским, финно-угорским, большинству семито-хамитских, индоевропейским
373
(древним), монгольским, тунгусо-маньчжурским, некоторым африканским (банту), кавказским, палеоазиатским, языкам американских индейцев. Основание для деления языков на синтетические, аналитические и полисинтетические по сути является синтаксическим, поэтому это деление пересекается с морфологической классификацией языков , но не совпадает с ней. Большой вклад в морфологическую классификацию языков внес американский лингвист Эдуард Сепир, американский языковед и этнолог, президент Лингвистического (1933) и Антропологического (1938) обществ США. Основные труды посвящены проблемам общего языкознания, языкам американских индейцев. В книге «Язык» (1921, рус. пер. 1934) изложена лингвистическая концепция Сепира (язык - строго организованная система), оказавшая значительное влияние на развитие современного американского структурализма, а также дана оригинальная типологическая классификация языков. Для ученого характерно понимание социальной сущности языка и отрицание расовых теорий в антропологии и лингвистике. Его гипотеза о воздействии языка на формирование системы представлений человека об окружающем мире (т.н. гипотеза Сепира - Уорфа) лежит в основе этнолингвистики. Э. Сепир попытался упорядочить критерии морфологической классификации языков, ввёл понятие степени качества, исходя из того, что тот или иной тип может реализовываться в языке в большей или меньшей степени (так, язык может быть «почти аморфным» или «в высшей степени агглютинативным»), и в 1921 г. создал гибкую классификационную шкалу, приблизив данные морфологической классификации языков к реальному состоянию конкретных языков. Исходя из глубокого понимания языковой структуры и широкого знания языков американских индейцев - наиболее своеобразных из всех существующих языков. Сепир распределяет языки по типам на основании следую-
374
щих трех критериев: типы выраженных "понятий"; "техника", преобладающая в языке; степень "синтеза". Сначала он рассматривает природу "понятий" и с этой точки зрения различает четыре типа: I тип - основные понятия (предметы, действия, качества, выраженные самостоятельными словами); II тип - деривационные понятия, менее конкретные, чем понятия I типа (выражаются путем аффиксации некорневых элементов к элементам корневым, причем смысл высказывания не изменяется); III тип - конкретно-реляционные понятия (число, род и т. д.); IV тип - абстрактно-реляционные понятия (выражают чисто «формальные» отношения, служащие для связи между элементами высказывания). Понятия I и IV типов присущи всем языкам. Понятия II и III типов не являются обязательными, какой-либо из них или оба сразу могут и отсутствовать в языке. В соответствии с указанными типами понятий Сепир разделяет все языки на следующие четыре типа. А. Языки, обладающие лишь понятиями типов I и II. Это языки без аффиксации («простые чисто-реляционные языки»). В. Языки, выражающие понятия I, II и IV типов. Это языки, выражающие синтаксические отношения в чистом виде и обладающие способностью модифицировать значение корневых элементов путем аффиксации и внутренних изменений («сложные чисто-реляционные языки»). С. Языки, выражающие понятия I и III типов. К ним относятся языки, в которых синтаксические отношения выражаются в связи с понятиями, не вполне лишенными конкретного значения, но корневые элементы не могут подвергаться ни аффиксации, ни внутренним изменениям ("простые смешанно-реляционные языки"). D. Языки, выражающие понятия I, II и III типов. Сюда принадлежат языки со "смешанными" синтаксическими отношениями, подобно языкам типа С, обладающие, однако, способностью модифицировать значение корне-
375
вых элементов путем аффиксации или внутренних изменений ("сложные смешанно-реляционные языки"). К ним относятся флективные, а также многие "агглютинативные" языки. Каждый из этих четырех типов подразделяется на четыре подтипа в зависимости от "техники", которую применяет язык. По "технике" языки могут быть: а) изолирующими, b) агглютинативными, с) фузионными и d) символическими (чередования гласных). Каждый тип может быть подвергнут количественной оценке. В заключение определяется степень "синтеза", реализованная в единицах языка. По степени "синтеза" языки делятся на аналитические, синтетические и полисинтетические. Результаты этих исследований Сепир представил в таблице, где приведены некоторые языки мира. Так китайский язык принадлежит к типу А (простой чисто-реляционный тип), система абстрактно-реляционная, "технически" изолирующий, аналитический. Турецкий язык относится к типу В (сложный чисто-реляционный тип): использование аффиксации, "технически" агглютинативный, синтетический. К типу С относятся только языки банту (что касается французского, то тут Сепир колеблется между типами С и D) - слабо агглютинативные и синтетические Тип D (сложный, смешанно реляционный тип) содержит, с одной стороны, латинский, греческий и санскрит - одновременно и фузионные, и слегка агглютинативные в словообразовании, но с окраской символизма, и синтетические, с другой стороны, арабский и древнееврейский - символически-фузионные, синтетические - и, наконец, чинук - фузионно-агглютинативный и слегка полисинтетический. Сепир обладал очень хорошим лингвистическим чутьем и поэтому не мог считать свою классификацию окончательной, он специально подчеркивал ее предварительный и временный характер. Поэтому и нам следует отнестись к данной классификации с той же осторожностью, какой требовал от самого себя ее автор. Эта классификация, вне всякого сомнения, является
376
шагом вперед по сравнению с разделением языков на флектирующие, инкорпорирующие и т.д. Теория Сепира обладает двумя бесспорными достоинствами: 1) Она более сложна, чем предыдущие теории, вернее отражает всю необъятную сложность языковых структур. Мы находим здесь умелое сочетание трех рядов критериев, находящихся в отношении соподчинения. 2) Между этими критериями установлена иерархия сообразно со степенью устойчивости описанных признаков. В самом деле, наблюдается, что эти признаки изменяются не в одинаковой степени. Легче всего подвергается изменению "степень синтеза" (переход от синтетического к аналитическому состоянию); "техника" (фузионный или агглютинативный характер сочетания морфологических единиц) является более стабильной, а "тип понятий" вообще обнаруживает удивительную устойчивость. Таким образом, эта классификация является полезной в том отношении, что она дает нам ясное представление о замечательных особенностях морфологии. Использование этой классификации представляет, однако, известную трудность, обусловленную не столько самой ее сложностью, сколько тем, что она в ряде случаев допускает субъективность оценок. Не имея для этого достаточных оснований, лингвист вынужден решать вопрос о том, каким является тот или иной язык (например, является ли камбоджийский язык более "фузионным", чем полинезийский). Оперируя множеством смешанных типов, приходится иметь дело с весьма тонкими оттенками, и при этом трудно распознать постоянные критерии, которые служили бы основой для четкого определения того или иного типа языка. И Сепир прекрасно понимал это: "Как-никак, - говорит он, - языки представляют собой чрезвычайно сложные исторические структуры. Не столь важно расставить все языки по своим полочкам, сколь разработать гибкий метод, позволяющий нам рассматривать каждый язык с двух или трех независимых точек зрения по отношению к другому языку".
377
Имеются и иные точки зрения на классификацию языков: - американский лингвист Дж. Гринберг вводит в классификацию Сепира ряд новых критериев и принцип количественной оценки свойств языка; заслуга Гринберга в том, что он сделал попытку построения квантитативной (количественной) морфологической типологии; - немецкий исследователь Финк различает восемь основных типов языков, каждый из которых иллюстрируется одним языком - представителем типа; он дает следующие типы: подчиняющий - турецкий, инкорпорирующий гренландский, упорядочивающий (anreihend) - субия (семья банту), корнеизолирующий
(vurzelisoliererid)
-
китайский,
основоизолирующий
(stammisolierend) - самоанский, корнефлектирующий (wurzelflektierend) арабский, основофлектирующий (stammflektierend) - греческий, группофлектирующий (gruppenflektierend) – грузинский; - австрийский языковед и этнограф Фридрих Мюллер пытался связать классификацию по семействам и типам с классификацией народов по расовым группам. В одной из основных работ Мюллера "Очерки языкознания" даны краткие сведения о грамматическом строе многих языков мира, он также является автором статей о языках кавказских народов; - немецкий социолог и лингвист Макс Мюллер привлек для классификации основания социолого-этнографические и различал языки семейные (family languages; народы, говорящие ими, не пошли дальше семьи или рода в своей общественной жизни), кочевые (nomad languages - принадлежащие народам, искони ведущим кочевую жизнь) и государственные (state languages; говорящие на них народы создали высокоразвитый государственный строй); - чешский лингвист В. Скаличка и другие представители так называемой характерологической типологии исследуют внутриструктурные закономерности, согласно которым в одном языке сочетаются некоторые типологические признаки, т.е. разрабатывают характеристику языкового типа; Скаличка отказался от жесткого членения языков на типы, свойственного лингвистике XIX в., и предложил рассматривать флективность, агглютинатив-
378
ность и проч. не как свойства конкретных языков, а как некоторый эталон, к которому по-разному и в различной степени приближаются те или иные языки; - представители Пражского лингвистического кружка Н. Трубецкой и
Р. Якобсон поставили также вопрос о дополнении генетических и типологических классификаций языков ареальными; ими была выдвинута идея языковых союзов — объединений языков народов, тесно общавшихся друг с другом и в той или иной степени культурно связанных между собой; в результате такого взаимодействия языки могут приобретать общие структурные сходства - советский лингвист Б.А. Успенский классифицирует языковые элементы и их группы по упорядоченным критериям, вслед за этим - языки по наличию/отсутствию в них тех или иных групп элементов, причём языки характеризуются относительно некоторого языка-эталона, структурированного в соответствии с общими принципами морфологической классификации языков интерпретированными соответственным образом. ВОПРОСЫ К СЕМИНАРСКОМУ ЗАНЯТИЮ 1. Персоналии в сравнительно-историческом языкознании 2. Генеалогическое древо индоевропейской семьи языков 3. Классификация славянских языков
Литература 1. Вахек И. Лингвистический словарь пражской школы. - М., 1964. 2. Иванов В.В. Генеалогическая классификация языков и понятие языкового родства. - М., 1954.
379
3. Иллич-Свитыч В.М. Опыт сравнения ностратических языков. - М., 1971. 4. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. - М., 1992. 5. Кузнецов П. С. Морфологическая классификация языков. - М., 1954 6. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков / Пер. с франц. - 3 изд. - М.-Л., 1938. 7. Реформатский А.А., Агглютинация и фузия как две тенденции грамматического строения слова / В кн.: Морфологическая типология и проблема классификации языков. - М.-Л., 1965. 10. Рождественский Ю.В. Типология слова. - М., 1969. 11. Сепир Э. Язык / Пер. с англ. - М., 1934. 12. Солнцева Н.В. Проблемы типологии изолирующих языков. - М. 1985 13. Успенский Б.А., Структурная типология языков. - М., 1965. 14. Шарадзенидзе Т.С. Классификация языков и их принципы. - Тб.,1955. 15. Томсен В. История языковедения до конца IX в. / Пер. с дат.. - М., 1938. 18. Benveniste E. La classification des langues / Conferences de l'Institut de Linguistique de l'Universite de Paris, XI, Annees 1952-1953. - Paris, 1954. – Р. 33-50.
380
ТЕСТЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ ЗНАНИЙ 1. Наука, занимающаяся описанием языка в какой-то момент времени. а) синхроническая лингвистика б) антропонимика в) диахроническая лингвистика г) хронологизация 2. Диахроническая лингвистика а) описывает язык в какой-то момент времени б) изучает развитие одного языка на протяжении определенного отрезка времени в) изучает структуру и функционирование языка г) изучает различные языки в сопоставительном плане 3. Семиотика а) изучает происхождение речи у первобытных людей б) изучает языковые законы построения художественных текстов в) это наука о языке, его происхождении, свойствах и функциях языка г) изучает язык как знаковую систему 4. Занимается расшифровкой и чтением текстов а) герменевтика б) семиотика в) языкознание г) филология 5.Первым предложил использовать язык как систему а) Август Шлейхер б) Фердинанд де Соссюр в) Бодуэн де Куртенэ г) Евгений Дмитриевич Поливанов 6. Бодуэн де Куртене а) первым обосновал теорию фонем и фонетических чередований
381
б) предложил рассматривать язык как структуру в) написал «Курс общей лингвистики» г) развил учение о языке как непрерывном творческом процессе 7. Эта теория объясняет возникновение языка общественными потребностями, возникшими в труде и в результате развития сознания человека а) теория «социального договора» б) теория междометий в) теория звукоподражания г) Божественная теория 8. Суть теории «звукоподражания» состоит в том, что… а) язык возник из выкриков, сопровождавших коллективный труд б) «безъязычный человек», слыша звуки природы, подражал им своим речевым аппаратом в) Бог наделил людей языком и заставил их подражать друг другу г) люди просто « договорились» о языке и начали подражать друг другу 9. Территориальное деление языков, в результате чего возникают родственные языки и диалекты а) интеграция б) конвергенция в) дифференциация г) ликвидация 10. Интеграция – это… а) разделение языков на родственные языки и диалекты б) теория происхождения языков в) объединение языков и диалектов г) изменение одного языка под влиянием другого 11. Субстрат – это… а) «национальный» язык б) язык завоевателей по отношению к языку коренного населения в) новая лексика, появляющаяся в языке
382
г) язык местного населения, подвергшийся влиянию языка пришельцев (завоевателей) 12. Язык завоевателей (пришельцев) по отношению к языку коренного населения а) субстрат б) диалект в) суперстрат г) неологизм 13. План содержания – это… а) звуковая, материальная сторона высказывания, воспринимаемая слухом б) выраженная в высказывании мысль 14. У лексемы «стол» план выражения представлен а) звуками [стол] б) толкованием значения слова «стол» 15. Работа органов речи, направленная на производство звуков речи а) интонация б) мелодика в) тембр г) артикуляция 16. Акустически звуки делятся на … а) смычные, щелевые и дрожащие б) сонорные и шумные в) губные, язычные и увулярные г) твердые и мягкие 17. Какое название звука произошло от латинского слова «носовой» а) вибрант б) фрикативный в) латеральный г) назальный
383
18. Название «фрикативный звук» произошло от латинского слова а) трение б) дрожащий в) притирать г) дующий 19. Какие гласные звуки русского языка являются лабиализованными? а) [а, о] б) [э, ы] в) [и, ы] г) [о, у] 20. Наименьшая двухсторонняя единица языка а) фонема б) морфема в) слово г) интонема 21. Какой из нижеперечисленных согласных звуков русского языка можно охарактеризовать как переднеязычный, смычно-взрывной, звонкий, твердый? а) [н] б) [п] в) [ж] г) [д] 22. Какой из нижеперечисленных согласных звуков русского языка можно охарактеризовать как губно-зубной, фрикативный, глухой, твердый? а) [ф] б) [ш] в) [ж] г) [с] 23. Ассимиляция – это… а) выпадение звука внутри слова
384
б) упрощение слоговой структуры слова за счет утраты одного или двух следующих непосредственно друг за другом одинаковых слогов в) артикуляционное уподобление (полное или частичное) звуков друг другу в пределах слова или словосочетания г) замена звуков в пределах одной и той же морфемы в разных словах или словоформах 24. Частичное изменение артикуляций смежных звуков – согласного и гласного – это… а) аккомодация б) диссимиляция в) редукция г) чередование 25. Раздел лексикологии, изучающий имена собственные в широком смысле слова а) этимология б) семасиология в) ономастика г) фразеология 26. Лексикография а) занимается теорией и практикой составления словарей б) изучает происхождение слов в) занимается теорией номинации г) изучает правильное написание слов 27. Устаревшие названия существующих реалий а) неологизмы б) историзмы в) арготизмы г) архаизмы 28. Эвфемизмы а) слова, обозначающие новую реалию, появившуюся в языке недавно
385
б) разрешенные слова, употребляемые вместо запрещенных в) слова, ограниченные в своем употреблении социально г) лексика, присутствующая в основном в речи молодежи, обладающая недолговечностью пребывания в языке 29. Сопоставив слова библиофил, русофил, филология, философия, определите значение греческого корня фил а) «друг» б) «хранилище» в) «страсть, влечение» г) «учение» 30. Сопоставив слова телевизор, телеграф, телемеханика, телефон, определите значение греческого корня теле а) «смотрю, наблюдаю» б) «пишу» в) «голос, речь, звук» г) «вдаль, далеко» 31. Из словаря какого типа заимствована данная словарная статья? МАРКА, -и, ж. 1. Знак оплаты почтовых и некоторых других сборов в виде маленькой бумажки с изображениями и обозначениями цены. 2. Торговый знак, клеймо на изделиях, товарах. 3. Сорт, качества. a) этимологический б) орфографический в) толковый г) заимствований 32. Из каких членов состоит предложение, представленное схемой –a |-la|-u ? а) подлежащее, сказуемое, дополнение б) подлежащее, определение, сказуемое в) обстоятельство, подлежащее, сказуемое г) сказуемое, обстоятельство, определение
386
33. Какие грамматические категории выражены окончанием –ишь в слове говоришь? а) время, залог, вид б) лицо, число, род в) вид, род, число г) наклонение, время, залог 34. Знаменательная часть речи, объединяющая в своем составе слова с общим значением предметности. а) имя существительное б) имя прилагательное в) глагол г) местоимение 35. Главный грамматически полузависимый член предложения, указывающий на действие, состояние, свойство субъекта. а) сказуемое б) подлежащее в) определение г) дополнение 36. Группировка языков мира на основании определения родственной связи между ними, то есть на основе общего происхождения предполагаемого праязыка. а) морфологическая классификация б) типологическая классификация в) генеалогическая классификация г) ареальная классификация 37. К какой языковой группе относится русский язык? а) балтийская б) славянская в) романская г) германская
387
38. Какой из перечисленных языков является синтетическим? а) английский б) французский в) немецкий г) русский 39. Способ, которым образовано слово детсад? а) префиксация б) суффиксация в) сложение г) безаффиксный способ 40. Какое из слов образовано аффиксацией? а) жемчужинка б) триста в) запрос г) столовая 41. Задачей типологического языкознания является: а) сопоставление неродственных языков и выявление языковых универсалий б) изучение родственных языков в) установление типов языков г) изучение родственных языков и выявление языковых фреквенталий 42. Что из перечисленного не относится к языковым универсалиям: а) имена собственные б) все люди говорят предложениями в) наличие гласных звуков г) наличие просодических явлений 43. Язык принято рассматривать как систему: а) знаков б) языковых жестов в) звуков
388
г) букв 44. Предмет мысли, отражающий предмет или явление объективной действительности и образующий то понятийное содержание, с которым соотносится данная языковая единица, называется: а) рефракция б) референт в) рефрен г) реферат 45. Предмет или явление окружающей нас действительности, с которыми соотносится данная языковая единица, называется: а) детерминант б) дериват в) денотат г) деминутив 46. Согласно какой теории слог - это звучание, которое соответствует одному выдыхательному толчку? а) теория сонорная б) теория мускульного напряжения в) теория экспираторная 47. Что представляет собой слог согласно сонорной теории? а) сочетание более звучного элемента с менее звучным б) минимальный отрезок речевого потока, произносимый одним импульсом мускульного напряжения в) звучание, которое соответствует одному выдыхательному движению г) один из элементов мелодического контура 48. Звуки речи, образуемые свободным проходом воздуха во рту, состоящие главным образом из голоса (голосового тона) при почти полном отсутствии шума, называются: а) звонкими согласными б) гласными
389
в) сонорными 49. Фонема - это: а) кратчайшая линейная единица звукового строя языка б) минимальная значащая единица языка в) кратчайшая линейная единица языка, наделённая значением г) универсальное обозначение звуковой единицы языка 50. Характеризуя слог как прикрытый / неприкрытый, следует обращать внимание: а) на начальный звук в слоге б) на конечный звук в слоге в) на слогообразующий звук г) на позицию слога в слове 51. Лексемами не являются: а) знаменательные слова б) фразеологизмы в) служебные слова г) аналитические грамматические формы 52. Словообразование - это: а) образование синонимов б) образование новых слов по существующим словообразовательным моделям в) словоизменение г) словоупотребление 53. Способность слова вступать в словосочетания с другими словами называется: а) варваризмом б) валентностью в) вариантом г) вариативностью
390
53. Употребление названия одного предмета вместо названия другого предмета на основании внешней или внутренней связи между ними называется: а) метонимией б) метафорой в) метатезой г) метаморфозой 54. Парадигма - это: а) словоформа одной лексемы б) процесс изменения знаменательных частей речи в) совокупность словоформ одной лексемы 55. Что не является метафорой: а) способная аудитория б) подошва гор в) гусеница трактора г) ножка стула 56. Ударение, порядок слов, интонация, флексия являются одними из способов выражения: а) грамматического значения б) лексико-грамматического значения в) лексического значения 57. Разновидность сложного предложения, характеризующаяся синтаксическим неравенством составляющих его предложений, есть: а) сложносочинённое предложение б) сложноподчинённое предложение в) сложнопроизводное 58. Образование грамматических форм одного и того же слова, выражающих его отношение к другим словам - это: а) словообразование б) словосложение в) словоизменение
391
59. В основе морфологической классификации языков лежит: а) родство языков, наличие единого предка б) структура слова в) фонетические особенности языка г) географическое соседство носителей 60. В языках, в которых нет форм словоизменения или их мало, типичным способом выражения грамматического значения становится: а) флексия б) интонация в) ударение г) порядок слов
