Железный крест для снайпера

ЖИЗНЬ МЕР

СТ

РА

~

УБийgА

~

СО СНАИПЕРСКОИ ВИНТОВКОИ

Москва «ЯУЗА- П РЕСС»

2011

УДК

355/359

ББК68

С98

Оформление серии П. Волкова

Сюткус Б. С 98

Железный крест для снайпера . Убийца со снай­ перской винтовкой

Сюткус.

пресс,

/ Бруно 2011. - 224 с. : ил. -

(Вторая Мировая вой­

-

М.

:

Яуза­

на. Жизнь и смерть на Восточном фронте).

ISBN 978-5-9955-0227-2 На снайперском счету автора этой книги

209

жизней со­

ветских солдат. Помимо Железного креста 1-го класса, Бру­ но Сюткус был награжден еще и редким нарукавным знаком «Снайпер» высшей степени, обладатели которого предпочитали не сдаваться в плен - их обычно расстреливали на месте . Не­ вероятная история его жизни читается как авантюрный роман,

в котором было все

-

беспощадная война на Восточном фрон­

те, снайперские дуэли, ранения, участие в зверствах литовских

«лесных братьев», ссылка в Сибирь, многолетняя работа на угольных шахтах, угроза трибунала за военные преступления, амнистия и, наконец, возвращение в Германию после развала

СССР . Обо всем этом и прежде всего о кровавом ремесле фрон­ тового снайпера Сюткус рассказал в своей книге - шокирую­ щей исповеди профессионального убийцы. УДК 355/359 ББК68

ОА. Буwуева, пер. сангл.,

2011

С 000 -Издательство -Яуэа­

ISBN 978-5-9955-0227-2

пресс»,

2011

ПР~ИСЛОВИЕАВТОРА я был снайпером Вермах­ та, и эта книга написана на основании моего личного

опыта. Моя задача состояла в том, чтобы уничтожать вражеских снайперов и выполнять прочие задания по­

добного рода. Кроме того, я поступал в распоряжение командиров разных рот, которые использовали меня в

разных целях. Быть снайпером и постоянно находить­ ся на передовых участках линии фронта и на ничейной

земле

-

очень опасное дело. От снайпера всегда жда­

ли многого. Я выполнял приказы тех, кто был старше меня по воинскому званию. От моей меткости часто

зависела жизнь моих боевых товарищей. В общем, снайпер не сам ищет свою жертву, а от­ правляется согласно приказу на тот участок фронта,

где требуется устранить одну или несколько конкрет­ ных целей. Снайпера обычно сопровождал наблю­ датель, который помогал ему и был свидетелем вы­ полнения боевого задания или заявки. Такие заявки записывались в снайперскую книжку и в моем случае

заверялись адъютантом командира батальона.

Таким образом, я помогал моим товарищам отби­ вать многочисленные атаки советских войск. На фрон-

5

те отсутствуют правила цивилизованного общества, там действуют лишь правила войны. Я прошел через все ужасы войны, многое повидал и испытал и многое

не смогу забыть никогда. Хотя с той поры прошло не одно десятилетие, янередко просыпаюсь в холодном поту, когда мне снится, что я снова оказался на пере­

довой. Война оставила ужасный след в сердцах людей, и современное поколение не понимает, что пришлось выдержать тем, кто воевал.

ОТ ИЗДАТЕЛЯ (из немецкого издания) в основу этой книги лег дневник, который Бруно Сюткус вел в дни войны. Она

содержит отрывки из его снайперской книжки, в кото­ рую он заносил выполненные им боевые задания. Эти отрывки подлинны и являются частью истории Второй

мировой войны. На счету у автора

209

убитых враже­

ских солдат, это подлинная цифра, не вызывающая

никаких сомнений. Сюткус провел лишь полгода на Восточном фронте. Ввиду такого короткого срока его можно считать одним из самых успешных снайперов

Вермахта.

Список его реальных успехов мог быть еще вну­ шительнее. Его ранние жертвы не были официально подтверждены, а первые записи в его снайперской книжке появились лишь

12-13

июля

1944

2

июля

1944

года. В записях

года пять заявок были выполнены,

но не подтверждены. Помимо Железных крестов 1-го

и 2-го классов, Сюткус был награжден редким знаком «Снайпер», причем высшей степени. Хотя он был про­ стым солдатом, его имя упоминалось в сводке Вер­ махта.

7

Целью этой книги не является описание боев, в ко­ торых участвовал 196-й гренадерский полк. В ней рас­ сказывается об индивидуальном военном опыте, о со­ бытиях, увиденных глазами снайпера. После бегства в Литву автор подвергался преследованиям советских

властей, был пойман, подвергнут пыткам и сослан на долгие годы в Сибирь. Там он выжил, несмотря на тя­ желый труд. Он не раз счастливо избегал смерти от

рук пособников безжалостного советского режима, выдержал угрозы расправиться с ним, после того как

отказался стать шпионом в Западной Германии и ра­

ботать в пользу советской разведки. Против собствен­ ной воли он несколько десятилетий прожил в Совет­

ском Союзе. Лишь после падения коммунистической системы ему удалось вернуться в Германию. Эта кни­ га

-

уникальная и трагическая история немецкого пе­

хотинца, воевавшего в годы Второй мировой войны.

ЧАСТЬ

1"

ДErСТВО В восточной ПРУССИИ я родился 14 мая 1924 года в Танневальде в округе Шлоссберг в Восточной Прус­ сии. В

1928

году мои родители, скромные батраки по­

местья Арно Бремера, переехали из Танневальде в

Фихтенхоэ. Эта деревня находилась прямо на границе с Литвой. Граница проходила по реке Шешуппе. Одна ее сторона относилась к Германии, другая к Литве. Я появился на свет на территории Восточной Прус­ сии и мои родители-литовцы не стали регистрировать

меня в Литве, что позволило бы мне обрести литов­ ское гражданство. Мое рождение зарегистрировали

в Германии, в ШилльфельдеjШлоссберге, однако со­

гласно германскому семейному праву меня нельзя бы­ ло записать немцем, потому что мой отец не был нем­ цем. Так что, несмотря на то что я родился в Восточной Пруссии, немецкого гражданства я автоматически по­

лучить не мог. Таким образом, я вырос человеком без гражданства, .жившим на земле Третьего рейха. Мой отец был незаконным сыном прусского помещика, что

впоследствии сильно осложнило мои жизненные об­ стоятельства.

Моим родным городом был Фихтенхоэ, и я очень привязался к этому месту. Родители с раннего дет-

9

ства приучили меня к труду, и я трудился в меру моих

скромных сил. Мне было поручено заботиться о четы­ рех десятках кроликов. Кроме того, мне нужно было собирать сено и траву и кормить их. Поскольку мать

днем работала в поле, в мои обязанности входила по­ мощь по дому

-

заготовка травы для гусей и уток, уход

за свиньями. Меня, как и других детей, привлекали

также к сбору урожая зерновых. Мы следили за тем, чтобы потери колосьев на поле были минимальными. Жатва осуществлялась в хорошую погоду. Маль­

чишкам поручали работу в овинах. Сельскохозяйст­ венный инспектор заранее просил директора сель­

ской школы освободить часть учеников от занятий, чтобы помочь взрослым при сборе урожая. Мы охотно участвовали в полевых работах. Это было лучше, чем сидеть на занятиях, где наш учитель Визариус, отстав­

ной Офицер, сурово заставлял нас грызть гранит науки и за малейшие провинности наказывал розгами. Нет

необходимости утверждать, что в классе всегда стоя­ ла гробовая тишина. Визариус воспитывал нас в духе национальной гордости. Я часто не успевал сделать домашнее задание, и меня оставляли в классе после уроков, в то время как мои одноклассники отправля­

лись по домам. Только после того как я справлялся

с заданием, учитель отпускал меня. Одноклассники часто дразнили меня и обижали из-за моего мало­ го роста. Я нередко приходил домой в слезах, и мать ласково утешала меня. Позднее, когда стал старше, я

научился давать отпор обидчикам. Мне нравилось помогать взрослым при сборе уро­ жая. За работу на ферме я получал

10

80

пфеннигов в

день. Мне удавалось в совокупности заработать око­ ло десяти реЙхсмарок. Эти деньги я отдавал матери,

которая открыла на мое имя счет в банке. Летом я от­ правлялся вместе с отцом в лес собирать ягоды и гри­

бы. Но больше всего я любил ловить рыбу в Шешуппе. Я был удачливым рыболовом. Поздно вечером я заки­ дывал донки, а по утрам собирал богатый улов

-

мно­

гочисленных щук и угрей. Мы продавали рыбу герру Гланерту, хозяину гостиницы в Моосбахе. Я также не­

плохо зарабатывал, продавая ягоды и грибы. Осенью мы также продавали гусей или свиней. Мать понемногу откладывала деньги на мой счет. В

1943 го­

ду, когда меня призвали на воинскую службу, я был об­ ладателем суммы в

1238

реЙхсмарок. Я сохранил на

память эту сберегательную книжку. В десятилетнем возрасте я, как и остальные дети, вступил в юнгфольк. Из накопленных на моем счету денег мать купила мне форму, которой я тогда очень гордился. В детстве я

каждую осень работал у фермера в Фихтенхоэ, помо­ гал выкапывать картофель, за что получал одну рейх­ смарку в день. Кроме того, хозяин кормил меня пять

раз в день. По вечерам мы собирали яблоки и груши в его саду, часть которых он разрешал забирать с собой. Позднее, когда началась война и многих молодых муж­

чин забрали в армию, фермерские жены часто про­ сили меня помочь в сезон сбора урожая. Проработав весь день на поле, вечером я допоздна, порой до трех

утра, помогал на жатве зерновых. Девушки перевязы­ вали снопы и ставили их вертикально для

просушки.

За эту работу платили пять реЙхсмарок. Помимо этого жены фермеров выставляли угощение и как-то раз нам

11

даже подали шнапс. Мы пели за столом песни, после чего я отправлялся часа в четыре утра домой и как уби­ тый валился спать.

После восьми лет обучения, в марте

1938

года, в

возрасте четырнадцати лет, я закончил государствен­

ную школу. В этом возрасте мы переходили из юнг­ фолька в ряды гитлерюгенда. Теперь у нас с матерью время от времени вспыхивали ссоры. Каждое вос­

кресенье мне приходилось ходить в город Ширвиндт на

заседания

местной

организации

гитлерюгенда.

Мать настаивала на том, чтобы я посещал католиче­ скую мессу в церкви Шилльфельде, но у меня никогда

не было для этого времени из-за моей общественной работы. Меня вскоре избрали шарфюрером, команди­ ром отряда.

В

1940

году я стал работать на ферме Арно Бре­

мера. Сельскохозяйственных работников не хватало, потому что мужчин в массовом порядке призывали в

армию. Вскоре я научился разным видам сельскохо­ зяйственных работ. Примерно в то же самое время за­

болел отец, и герр Бремер попросил меня выполнять его работу. Мне поручили уход за четырьмя лошадьми. Их нужно было чистить и кормить. Приходилось очень рано вставать. Я сильно недосыпал, и по утрам мать с

великим трудом будила меня. Я очень уставал, рабо­ тая порой по одиннадцать часов в сутки. Приходилось

пахать, бороновать и жать. В детстве я не был мамень­ киным сынком и быстро привык к тяжелой крестьян­ ской работе, что позднее сильно пригодилось мне, в том числе и на фронте. Тяготы службы не мучили меня так сильно, как остальных.

12

В

1940 году я

получил удостоверение личности ино­

странца, проживающего в Третьем рейхе. Этот до­ кумент давал мне право жить в Шлоссберге как лицу

без гражданства. В

1941

было удовлетворено мое хо­

датайство о предоставлении мне национального ста­

туса. Я стал натурализовавшимся немцем и получил свидетельство,

в

котором

моим

местом

жительства

значился ФихтенхоэjШлоссберг. Впервые в жизни я стал обладателем документа, официально удостове­ рившего дату моего рождения. Я передал копию этого

документа в призывной пункт Вермахта в Гумбинне­ не и через пару лет был призван на военную службу.

Я оставил себе на память удостоверение личности иностранца, поскольку был не обязан сдавать его.

22

июня

1941

года разразилась война между Тре­

тьим рейхом и Советским Союзом. Поскольку мы жи­ ли на самой границе, то видели, как части Вермахта

перешли на другой берег реки, на землю Литвы. Крас­ ная Армия начала отступление, однако границу между

Герман ией и Литвой продолжали охранять. Там стояло

много пограничных столбов. Я прекрасно знал мест­ ность и поэтому пересекал границу,

когда хотел, со­

блюдая, однако, осторожность. Для перехода границы

нужно было находить безопасное место и уметь сли­ ваться с природой, маскироваться. Я любил природу и мог легко прятаться в лесу. Это помогало мне вовре­ мя замечать пограничный пост. Литовцам, жившим на

другом берегу реки, не хватало таких вещей, как за­ жигалки и кремни для них, пемза и тому подобного. На это был большой спрос. Я покупал такие вещицы в

Ширвиндте или Шилльфельде и контрабандой прино-

13

сил их в Литву, где менял на ветчину, колбасу, масло и гусей. Продуктов в Германии не хватало

-

там ввели

жесткое рационирование. Я обычно переходил реку rтoсле полуночи, стараясь не привлечь внимания по­

граничников и таможенников. Волновался я так силь­

но, что слышал собственное сердцебиение. Я рано научился подавлять в себе страх и развил умение точ­ но запоминать окружающую местность. Это также со­

служило мне хорошую службу в будущем, когда я стал снайпером, которому нужно иметь блестящую память и прекрасно ориентироваться на местности. Малей­ шая невнимательность может стоить ему жизни.

Восемнадцатилетних юношей

восемнадцать

14 мая 1942 года -

-

мне исполнилось

переводили на тор­

жественной церемонии из гитлерюгенда в ряды СА (штурмовых отрядов). Поскольку шла война, членам

СА было положено проходить военную подготовку. Я подлежал призыву в

1942

году, но одним жарким

летним днем я напился очень холодной, почти ледяной

воды и в конечном итоге заработал себе двусторон­ нюю пневмонию. Мой хозяин-работодатель попросил для меня отсрочку от призыва в ряды Вермахта на год,

и его просьбу удовлетворили. Моя военная подготов­ ка продолжилась в СА. На соревнованиях по стрельбе я показал высокие результаты, чем вызвал к себе рас­ положение штурмфюрера 30ммера и удостоился его похвал как хороший стрелок. Мне выдали мелкокали­

берную винтовку с большим запасом зарядов. Я полу­ чил разрешение взять ее собой, чтобы дома попракти­ коваться в стрельбе. В свободное время я стрелял по воробьям, которых в округе было великое множество. Они настолько напугались выстрелов, что потом по-

14

спешно улетали при одном моем'появлении. Мне при­ ходилось приближаться к ним тайком, чтобы выбрать удобное место для стрельбы. За воронами охотиться было труднее, однако практические навыки быстро позволили мне достичь значительных успехов в охоте за ними.

я СТАНОВЛЮСЬ СОЛДАТОМ в июле 1943 года почталь­ он принес мне призывную повестку прямо на поле, где

я трудился. Я сразу же бросил работу и отправился прямиком на ферму. Это был мой последний рабочий день в Фихтенхоэ. На следующее утро родители про­ водили меня до небольшой железнодорожной стан­ ции в Дористале, где я попрощался с ними. Мать ска­ зала мне:

-

Бруно, прошу тебя, не забывай Бога, и тогда он

будет милостив к тебе. Я буду каждый день и ночь мо­

литься за тебя, за твою жизнь, которая теперь у него в руках. Я знаю, что ты должен стать солдатом, тут уж ничего не изменить. Выполняй только свой долг и не

забывай, что у вражеского солдата тоже есть мать и жена и, может быть, дети, которые ждут его возвраще­

ния так, как я жду тебя. Я сел в поезд, поцеловал мою дорогую мать, не

зная, увидимся ли мы еще когда-нибудь.

Ей было

трудно расставаться со мной, потому что я был ее единственным сыном. Поезд увозил меня в туманное

будущее.

22

июля

1943

года я попал в 22-й резервный мото­

пехотный батальон в Гумбиннене в Восточной Прус-

15

.JL ,Г

сии. Началась моя солдатская жизнь. Признаюсь чест­ но, мне не нравилась строевая подготовка.

В Гумбиннене я принял присягу на верность фю­ реру, Адольфу Гитлеру. Во вторую неделю службу мы

стали учиться стрелять боевыми патронами. Каждому выдали по пять штук. Нужно было стрелять в круглую мишень из двенадцати концентрических кругов. Тог­ да мы в первый раз стреляли из винтовок. С первого выстрела я попал в десятый круг. Чуть приподняв вин­

товку, я второй пулей попал в одиннадцатый номер. Последние три попали в двенадцатый. Проходивший

мимо меня командир батальона отметил мои резуль­

таты. Мне выдали еще пять патронов, чтобы повторить стрельбы. На этот раз все пять пуль попали в двенад­ цатый. Командир спросил меня, где я учился стрелять. Я ответил, что на занятиях военной подготовки в СА я выполнял все зачетные требования и был награжден значком отличника стрелковой подготовки. Две не­

дели спустя мне предоставили недельный отпуск за

успехи в стрельбе, что стало предметом зависти моих товарищей. Меня довезли до дома на армейской ма­

шине, потому что Фихтенхоэ находился недалеко от

Гумбиннена. В конце июля

1943

года мы сели в товарный со­

став, затянутый камуфляжем, и ночью направились

на учебную подготовку в полевой батальон, дислоци­

ровавшийся в России. Днем мы занимались боевой подготовкой, а по ночам охраняли железнодорожную

ветку Минск

-

Орша, излюбленную цель местных пар­

тизан. Однажды я заснул на посту. Когда я проснулся,

то не обнаружил своей винтовки. Ее забрал дежурный фельдфебель, отправивший меня к командиру охра-

16

ны. Тот В свою очередь отправил меня на гауптвахту.

Меня заперли в погребе. Я испытал стыд за мой про­ ступок. Днем фельдфебель и два рядовых отвели ме­ ня в штаб роты. Обер-лейтенант Браун объяснил мне серьезность моего проступка и ту опасность, которой

я подвергал себя и моих товарищей. Он решил огра­ ничиться устным выговором и отпустил меня. Однако

в наказание мне пришлось вымыть пол в штабном ко­ ридоре.

В учебной роте первое занятие по стрелковой под­ готовке с боевыми патронами я провел в присутствии обер-лейтенанта Брауна и батальонного фельдфебе­ ля. Со ста метров я четыре раза попал в двенадцатый круг и один раз в одиннадцатый. Затем мне пришлось выпустить пять пуль в замаскированную мишень: три

раза я попал в двенадцатый круг и два раза в одиннад­

цатый. В учебной роте я задержался ненадолго. Через месяц меня перевели в снайперскую школу в литов­ ский город Вильнюс. Школа располагалась в казар­

мах неподалеку от собора Св. Петра и Павла. Здесь же размещалось военное уч'илище, в котором готовили

офицеров. Наши учебные курсы продолжались с густа по конец декабря

1 ав­

1943 года.

Нам показали трофейный русский фильм, из кото­

рого мы уяснили, что нужно для того, чтобы овладеть ПРОфессией снайпера: учиться прицеливаться, опре­ делять

правильное

расстояние

до

цели,

правильно

окапываться, умело маскироваться и тому подобное. За пять месяцев мы усвоили в малейших подробно­ стях то, что постоянно должен помнить снайпер, чтобы засечь врага, прячущегося в естественном при родном

окружении, и не дать ему обнаружить себя. Инструкто-

17

ры у нас были опытные. В сельской местности они учи­ ли нас распознавать цель, передавать информацию, оценивать расстояние и стрелять по движущейся це­

ли. Я особенно преуспел в последнем. За те пять меся­ цев я отлично усвоил, что нужно делать, чтобы выжить

на поле боя. В конце курсов всем тем, кто получил ква­ лификационные удостоверения, выдали снайперские

винтовки с телескопическим прицелом, бинокль и ка­ муфляжную куртку. Я тоже получил удостоверение об окончании снайперской школы. Меня предупредили,

чтобы я никогда никому не отдавал свою винтовку.

В начале января

1944 года я

вернулся в полевой ба­

тальон в Коломею, что недалеко от железнодорожной ветки Минск-Орша. Там царило оживление, потому

что наш батальон загружался в поезд. Ему предстоя­ ло влиться в состав 196-го гренадерского полка 68-й

пехотной дивизии «Берлин

-

Бранденбург». В настоя­

щее время он находился на переформировании в Де­

бице близ Кракова. Мы должны были проехать через всю Польшу. Нам приходилось часто делать останов­ ки

-

ждали,

пока отремонтируют железнодорожное

полотно, взорванное партизанами.

В Дебице после переформирования я попал снай­ пером во 2-й батальон 196-го гренадерского полка. Я получил еще один трехнедельный отпуск и отпра­ вился домой. Когда отпуск закончился, я вернулся в свою часть. Произошло новое переформирование, и в

Тарнополе я попал в 68-ю дивизию. Там шли тяжелые бои. Поезд остановился на окраине Тарнополя, потому что русские танки прорвали линию фронта и окружили

город. Из штаба дивизии поступил приказ

-

наш ба­

тальон должен вернуться в Мезериц, в учебный лагерь

18

Немецкий снайпер с винтовкой

19

Mauser ZF-К98k

под Франкфуртом-на-Одере, до новых распоряжений.

В 68-ю пехотную дивизию «Берлин-Бранденбург» вхо­ дили 169-й, 188-й и 196-й гренадерские полки, 168-й артиллерийский полк, 168-я разведывательная часть,

168-я противотанковая часть и части снабжения, кото­ рые должны согласно уставу входить в состав пехот­

ной дивизии. В

1941

году, когда началась война с Россией, диви­

зия дислоцировалась на востоке и участвовала в боях под Черкассами, Полтавой и Харьковом. В первом по­ лугодии

1942 года она

воевала под Изюмом, а с осени

того же года и по начало Весной

1943

1943

года

-

под Воронежем.

года дивизия находилась в окружении

под Обоянью и Сумами. Она также участвовала в лет­ нем наступлении под Курском.

Зимой

1943

года дивизия воевала бок о бок с 1-й

танковой дивизией

СС

«Адольф

Гитлер»

под Кие­

вом, Житомиром и Радомышлем. В феврале и марте

1944 года дивизия

прошла переформирование в учеб­

ном центре в Дембе. Оттуда боевую группу бросили в бои под Ковелем. Пока мы находились в Мезерице, на Одере, большая часть 68-й дивизии участвовала в бо­ ях под Тарнополем, где попала в окружение и понесла

огромные потери. Тем не менее нашим солдатам уда­ лось вырваться из котла. В результате произошло но­ вое переформирование. Я получил приказ явиться во

2-й батальон 196-го полка. Нас отправили на фронт, где мы должны были сме­

нить сильно потрепанную в боях на Западной Украине венгерскую часть. Днем мы добрались до сборного пункта и замаскировались, чтобы остаться незаме­ ченными вражеской авиационной разведкой. Мы на-

20

ходились В окрестностях Лемберга (Львова), где 68-я пехотная дивизия вошла в состав венгерской 1-й ар­

мии. Наконец дело дошло до серьезных боев, и я ча­ сто вздрагивал от грохота тяжелых артиллерийских орудий и нескончаемых пулеметных очередей. Когда стемнело, жженного

мы двинулись вперед, пройдя мимо со­ русского танка,

от

которого

густо тянуло

горелой человеческой плотью. Он прорвался на наши

позиции и был подбит из панцерфауста. Земля была усеяна

мертвыми

телами

немцев,

русских,

венгров.

Трупы какое-то время пролежали под солнцем и успе­

ли разложиться. Мы заняли позиции венгерской части,

которые ушли, не стали хоронить своих убитых. Враг заметил передвижения на нашем участке пе­

редовой и обрушил артиллерийский огонь на наши позиции. Неподалеку от нас находилось крестьянское подворье, где мы установили миномет. Неожиданно возле

минометного расчета

разорвался

вражеский

снаряд. Одному солдату оторвало голову, другому осколком распороло туловище от груди до паха. Мы занимали наш участок всего два часа и потеряли уже

двух человек. Я подумал было, что стоит при крыть те­

ла погибших соломой, но испугался, не желая угодить под обстрел, и по возможности быстро, но так, чтобы это не показалось трусостью, покинул место трагедии.

В десять часов обстрел прекратился, и русские ата­

ковали нас силами пехоты и танков. Это была развед­ ка боем, призванная нащупать слабые места в нашей линии обороны. Многие наши солдаты открыли огонь

по врагу с расстояния

500-600

метров, главным обра­

зом от испуга. Однако следовало подпустить против­

ника ближе, на расстояние около

21

200

метров, чтобы

более эффективно отразить атаку. Мне еще раньше

приходилось подавлять в себе страх. Конечно, я думал об убитых солдатах и вспоминал слова, которые мать

сказала мне на прощание, ее просьбу воздержаться от убийства, но ведь у меня был долг солдата. Мы бы­ ли солдатами, и у нас не оставалось никакого выбора, нужно стрелять, чтобы самому не быть убитым. Среди

русских

пехотинцев я

заметил

какого-то

офицера азиатской наружности, который пистолетом подгонял

своих

подчиненных

вперед,

к

нашим

око­

пам. Я выстрелил в него. Потом продолжил стрельбу и каждый раз точно попадал в цель. Вражеская пехота

была вынуждена прекратить наступление и стала ис­ кать безопасное место. Каждый, кто продолжал стоять или двигался вперед, сразу замертво падал под наши­

ми пулями. Комиссары остались сзади своих солдат и гнали их вперед под наш прицельный огонь. Я брал ко­

миссаров на мушку и убивал одного за другим. Когда русские командиры заметили, что политруков больше не осталось, они повернули войска назад и вернулись на свои позиции. Наступление противника на нашем

участке было успешно отбито. Затем вражеские танки и пехота атаковали нашу соседнюю роту. Мы усилили огонь по русской пехоте,

чтобы отсечь ее от танков. Перед атакой мне было вы­

дано

120

патронов. Теперь мне уже требовалось по­

полнить запас. Мои расходы боеприпасов во время

наступления противника не были документально за­ фиксированы. Между тем, я заметил, что многие мои товарищи как сначала установили при цел на расстоя­

ние ции

600 метров, так в 100 метров.

и забыли сменить его до дистан­

22

Немецкий снайпер в бою

Сначала мое присутствие в рядах снайперов оста­

валось без внимания остальных солдат. Только после того как я начал понимать,

каких успехов может до­

стичь снайпер и как много от него зависит, и проявил первые успехи, отношение ко мне моих товарищей изменилось. Враг, конечно же, заметил, что на участ­ ке передовой прямо перед ним действует снайпер, и

стал передвигаться более осторожно. Я уничтожил уже довольно много вражеских солдат, но сильно бес­ покоился из-за того, что русские засекут мое место­

положение . Прежде всего, я осматривал окружающую местность и определял расстояние до позиций про­ тивника.

мерно

LUирина ничейной

500

земли

составляла

при­

метров . Где-то впереди затаился и удачно

замаскировался русский снайпер. Он хорошо просма­ тривал наши позиции и убил немало наших солдат.

23

Окопы Иванов находились на расстоянии примерно

10-15

метров друг от друга. На нашем участке каждо­

го пехотинца отделяло от его товарища расстояние в

70 метров.

Наши потери личного состава не возобнов­

лялись, и поэтому У нас скоро стало много пустых око­

пов. Тем не менее линию фронта нужно было удержи­ вать любой ценой.

МОИ ПЕРВЫЕ

52 ПОБЕДЫ

В КАЧЕСТВЕ СНАЙПЕРА Мы окопались под Слобод­ кой-Лесной. На рассвете

8 мая 1944 года я

рассматри­

вал в телескопический при цел винтовки окружающую местность. В трехстах метрах впереди, там, где я за­ метил тайное укрытие русского снайпера, мне, похо­ же, удалось разглядеть следы сапог в траве. Он оста­ вил их в том месте, где отдыхал, и снова занял· свое

лежбище. На нем были камуфляжная куртка и маска. Справа от него находился невысокий холм с разва­ линами разрушенного дома. Это место как магнитом притягивало меня,

и относительно него я постоянно

определял местоположение солнца. Примерно в пол­

день я заметил там какое-то движение и засек блеск какого-то предмета. В развалинах, в погребе, оказал­ ся пост русского артиллерийского наблюдателя. При помощи стереотрубы они хорошо просматривали на­ ши траншеи и могли точно наводить на них огонь сво­

их орудий. При последующем наблюдении я обнару­ жил замаскированное снайперское гнездо, в котором

отметил легкое движение. В одном месте ход сообще­ ния был выкопан слишком мелко и плохо замаскиро-

24

ван. Его можно было обнаружить без особых усилий. Я заметил, как русские солдаты спускались в погреб. На расстоянии

500

метров от меня два человека, судя

по форме, старшие офицеры, прошли по упомянуто­

му мной ходу сообщения. Я подстрелил одного из них. Второй был, видимо, потрясен случившимся и остал­ ся на месте. Я быстро перезарядил винтовку и застре­ лил и его.

Обнаруженный мной русский снайпер установил мое местонахождение по этим двум выстрелам. Он

немного повернулся, чтобы выстрелить в меня, но я оказался проворнее и попал в него в то самое мгно­

вение, когда его пуля просвистела над моей головой. Я начал свою снайперскую книжку

8 июля

2

июля

1944

года и

выполнил одну заявку (1-ю).

Заявка

Дата:

N!!: 1 8.5.1944

Место: Слободка-Лесная, 6-й участок 196-го гре­ надерского полка

Результат: Сюткусу было приказано выявить вра­ жеских снайперов и вывести из строя одного из них.

Дальность

- 600

метров.

Свидетели: лейтенант Вальтер, адъютант коман­

дира батальона.

9

мая

1944

года в Слободке-Лесной 7-й участок

196-го полка был обстрелян точным минометным ог­ нем противника. Мне было очень трудно разглядеть русские траншеи. Я забрался на дерево и увидел на расстоянии

300

метров хорошо

подготовленные

и

укрепленные позиции советских войск, где находи-

25

лось большое количество живой удалось

заметить танки

и

силы.

Мне также

противотанковые

орудия.

Я терпеливо дождался того момента, когда покажет­

ся вражеский офицер. Долгое ожидание оправдало

себя

-

по траншее двинулся офицер в щеголеватой

форме, которого я тут же подстрелил. (2-й) Затем я

попал в еще одного. (3-й) Заявка Н!!:

Дата:

2

9.!;>.1944

Место: Слободка-Лесная, 7-й участок 196-го гре­ надерского полка

Результат: Сюткусу было приказано выявить вра­ жеский минометный расчет и вывести из строя одного

из русских. Дальность

- 300

метров.

Свидетели: лейтенант Вальтер, адъютант коман­

дира батальона. Русские открыли огонь по дереву, на котором я си­ дел, и мне на какое-то время пришлось оставаться на

прежнем месте

-

спуститься сразу я не мог. Мой на­

блюдающий, адъютант командира батальона лейте­ нант Вальтер, подтвердил истинность обеих заявок, и я смог сообщить в

7 -ю

роту и во 2-й батальон о направ­

лении ожидаемого наступления противника. Позднее меня ранило осколком выпущенного из миномета сна­

ряда, и я на какое-то время был выведен из строя. На передовую я вернулся лишь

2 июля 1944 года. 7 -й роты 196-го на дороге Слободка-Лесная - Хлобысчин-Лес­ полдевятого вечера с расстояния 250 метров я

С моей позиции на левом фланге

полка ной в

подстрелил русского солдата, копавшего себе стрел-

26

ковую ячейку. (4-й) Свидетелем был унтер-офицер Хоффман.

июля

3

1944 года

на том же отрезке дороги я полу­

чил приказ прибыть в расположение 5-й роты 196-го полка, с позиций которой, как считалось, у меня будет

лучший обзор вражеских траншей. Противник зани­ мал подлесок, из которого совершал многочисленные

вылазки на наши позиции, чтобы заставить нас отсту­ пить. Я никак не мог найти подходящее место обзора вражеских окопов и снова был вынужден забраться на дерево. Я терпеливо ждал, и в

19 часов

появились рус­

ские офицеры в новой форме, очевидно прибывшие для инспекции. Они некоторое время стояли рядом и, пользуясь картой, давали какие-то указания. С рассто­ яния

600

метров я попал одному из них в грудь. (5-й)

Второй замешкался и тоже получил пулю в грудь. (6-й)

Я торопливо соскользнул с дерева и еле успел избе­ жать ураганного огня русских, обрушившегося на мой насест. Стреляли из минометов и стрелкового оружия.

N2: 5 и 6 3.7.1944

Заявка

Дата:

Место: Между Слободкой-Лесной и Хлобысчином­ Лесным, 5-й участок 196-го гренадерского полка Результат: Сюткус отправлен на правый фланг 5-й роты для огневого контакта с противником в ле­

сах Похаржа. Сюткус выстрелами в грудь уничтожил

двух русских военнослужащих с большого расстояния на опушке Похаржа. (5-й) Время

600

метров. (6-й) Время:

19.00

тров.

Свидетели: ефрейтор Кюллер.

27

19.00.

Дальность

Дальность

- 500

-

ме­

На следующий день русские через громкоговорите­

ли обрушили на нас поток пропагандистских призывов примерно такого типа: «Немецкие солдаты! Бросайте оружие! Война вами проиграна. Гарантируем жизнь и

впоследствии возвращение домой из плена». Ко мне

лично они были не так вежливы, назвав меня «крово­ жадным фашистом, который может не рассчитывать на пощаду». Очевидно, мои меткие выстрелы так дей­ ствовали им на нервы, что они приказали своим снай­ перам, одному за другим, уничтожить меня. Однако я всегда интуитивно чувствовал и неизменно угадывал,

где они прятались. Я физически чувствовал те мгно­ вения, когда оказывался у них на прицеле. Нисколько не

сомневаюсь,

помехи

при

что

лишь

нацеливании

какие-то мешали

незначительные им

пристрелить

меня. Они не раз пытались обманом заставить меня по казать мое местонахождение,

но я

не поддавался

на эти уловки. Время от времени они поднимали над

бруствером «куклу», манекен в офицерской форме. у него было безжизненное лицо, и я не поддался на провокацию. Иногда я сам пытался применить против русских такой же прием и стрелял в них, если они вы­

давали себя, реагируя на мой обман. Если я старался убивать вражеских офицеров, то русские проявляли торопливость и стреляли в нас, не разбирая званий. В наших передовых траншеях от снайперских пуль

солдат погибло больше, чем от огня русских орудий и минометов. В отдельных местах расстояние от наших позиций до траншей советских войск составляло не

более

200

метров. Конечно, если на стороне против­

ника кто-то осмеливался поднять голову и попадал в мою линию огня, то непременно получал пулю.

28

Русские снайперы

поступали' точно так же. Для

успешных попаданий нужен был лишь достаточно мел­ кий окоп, дававший им возможность видеть переме­

щения противника. По причине успешной работы рус­ ских снайперов на рассвете

3

июля

1944 года

погибло

много немецких солдат.

Следующие пять побед я одержал

4

июля

1944

го­

да на дороге Слободка-Хлобысчин. На левом фланге

7 -й

роты главная магистраль подвоза, проходившая

по насыпи, упиралась в ничейную землю. Чтобы обе­ зопасить действия своих патрулей, русские начали рыть глубокий и узкий ход сообщения, который вел от их позиций в лесу до укрытия за насыпью. Мне при­

казали помешать ведению земляных работ. Это по­ требовало колоссального терпения и стальных не­ рвов. Я устроился на стратегической высоте

N!! 376.

В девять часов какой-то русский поднял голову над

окопом. Хотя он был виден всего пару секунд, этого оказалось мне достаточно. Я поймал его в перекре­

стье прицела и выстрелил с расстояния

200

метров.

Он упал. (7-й)

1О

октября

1944 года

в газете Верховного командо­

вания Вермахта (ОКХ) «Наша армия» появилась ста­

тья «Всем держать равнение на Сюткуса!». В ней под­ робно рассказывалось о моих нескольких «подвигах». Сначала шло повествование о моем седьмом по счету

убитом враге. Левее участка 7-й роты пехотного полка больше­

вики копали на ничейной земле ход сообщения, веду­ щий к магистрали снабжения. Они намеревались тем самым создать защищенное место отхода для своих

29

патрулей. Мы не могли помешать им, потому что они

работали за насыпью, да и наши собственные мин­ ные поля не позволяли нам тайно подобраться к ним и воспользоваться Эффектом внезапности. Так наш снайпер получил новое задание. В немецких окопах

воцарилось

воодушевление.

Удастся

ли

снайперу

выполнить его? Справится ли он? Потребуется не­ дюжинная сноровка, чтобы в доли секунды правиль­ но взять при цел и молниеносно нажать на спусковой крючок.

Наконец мы заметили над окопом руки, сжимав­

шие лопату. Дорогой Иван, наш снайпер увидел тебя, и теперь за свою беспечность ты заплатишь высокую цену!

Наш снайпер бесстрастно ждет подходящего мо­ мента. У него решительные черты лица, крепкие нервы и мускулы. Уроженец Восточной Пруссии с известной

его товарищам бесстрастностью гарантирует, что не промахнется,

когда

настанет

подходящий

момент.

Время ползет медленно. В воздух летят комья земли,

отбрасываемые лопатой, однако вражеский солдат считает, что его не видно. Раздается выстрел! Пуля снайпера попадает ему в голову. Командир взвода,

наблюдавший из окопа, благодарит снайпера и пожи­ мает ему руку.

Через полчаса с левого фланга

вел второй выстрел с расстояния

7 -й роты я произ­ 150 метров. (8-й)

Вечером я лежал и наблюдал за русскими, копавши­ ми траншею в

200

защитный экран,

обзор.

Однако

метрах от меня. Они установили

который серьезно затруднял мне

большевики

30

излишне

уверовали

в

безопасность, которую им давал ~TOT экран, и попла­ тились за это. Я застрелил еще трех русских солдат.

(9-й), (10-й), (11-й) Заявка Дата:

N2: 9,1 О, 11 4.7.1944

Место: Дорога на Слободку-Лесную. 7-й участок 196-го гренадерского полка

Результат: Сюткус получил указание предпринять действия против русских, копавших траншею на вос­ точной стороне дороги напротив позиций 7-й роты.

Хотя его обзор был серьезно затруднен экраном, кото­ рый противник установил для того, чтобы скрыть свои действия, Сюткус застрелил трех русских попадани­ ем в голову и грудь. Дальность

- 200

метров. Время

20.30-22.00. Свидетели: ефрейтор Геплан.

я хорошо помню эти оборонительные бои, в кото­ рых противник атаковал нас и был отброшен назад. Русские имели привычку бросать своих убитых и ране­ ных на ничейной земле там, где они упали. Мы ожида­

ли, что ночью красноармейцы придут, чтобы забрать их, но они так и не пришли. Раненый русский солдат

лежал в

150 метрах от

меня и в

120 метрах от

позиций

советских войск. Естественно, я не стал стрелять в него. Мы рассчи­ тывали, что противник пришлет спасательную партию,

чтобы после наступления темноты вынести его в тыл. На следующее утро раненый оставался на прежнем

месте. Он шевелился, все еще подавая признаки жиз­ ни. Мы испытывали негодование от того, что русские

31

проявили такое бессердечие и обрекли своего товари­ ща на смерть.

Свои

следующие

удивлению,

5

июля

пять жертв

1944

я

убил,

к своему

года на дороге Слободка­

Хлобысчин. Я занял позицию на ничейной земле в пя­ тидесяти метрах от нашего минного поля на участке

7-й роты. Когда в четыре утра начало светать, я засек на противоположной'стороне вражеского снайпера. Он

сидел на дереве. Я снял его с двух выстрелов. Убитый полетел вниз и повис на ветках. (12-й) Немного раньше русские сумели продвинуться вперед и установили пу­

леметное гнездо, которое было мне хорошо видно. За­ тем я заметил еще одного неприятельского снайпера, и мы одновременно выстрелили друг в друга. Я видел, как он уткнулся в землю в тот самый момент, когда его

пуля просвистела рядом со мной. (1З-й) Я также сумел уничтожить пулеметный расчет, застрелив трех чело­ век с расстояния в

200

метров. (14-й), (15-й), (16-й)

Заявка

Дата:

N!!: 12-16 5.7.1944

Место: Дорога Слободка-Лесная

Хлобысчин­

-

Лесной, 7-й участок 196-го гренадерского полка Результат: Предпринимая действия против рус­ ских солдат, копавших траншею, Сюткус вступил в дуэль с сидевшим на дереве русским снайпером, ко­ торый прикрывал их действия. Сюткус снял его с двух

выстрелов. Далее Сюткус уничтожил четырех русских на передовых позициях, заняв место в ред нашими траншеями,

огонь. Дальность

- 200

50

метрах пе­

где попал под вражеский

метров.

Свидетели: лейтенант Кауль.

32

ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАПИСИ ИЗ СНАЙПЕРСКОЙ КНИЖКИ БРУНО СЮТКУСА

зз

34

35

__________

~L

,г

36

__________

Снайпер обязан держать в голове очень многое . Его оружие должно быть идеально откалибровано . Я иногда устанавливал на расстоянии ста метров не­

большой ярлык с красной точкой размером меньше моего большого пальца. Затем я пытался попасть в эту точку с пяти выстрелов. Снайпер должен уметь точно определять расстояние и рассчитывать направление и

скорость ветра. Важна каждая, даже на первый взгляд

незначительная, мелочь. Снайпер полагается на свои способности. Ему не следует считать, что он знает все. В годы Второй мировой войны расстояние прихо­ дилось определять и на марше, и в окопе, потому что

приборов для оценки расстояния тогда не было и все приходилось делать на глазок. Поиск цели предпола­ гал доскональное изучение местности со всех сторон.

Я постоянно спрашивал себя: что я вижу

-

естествен­

ную складку местности или маскировку? Могут ли ли-

37

СТЫI пожелтеть, а трава быть помята таким, а не иным образом? Русские были великими мастерами маски­ ровки. Снайперов они часто набирали из числа опыт­ ных таежных охотников из далекой Сибири, которые выросли на лоне природы.

Чтобы хорошо стрелять, нужно без конца практи­ коваться. Телескопический прицел увеличивал цель в

четыре-шесть раз. Цель, находившаяся на расстоянии

в

400

метров, смотрелась так, будто до нее всего сто

метров. При прицеливании снайпер слышит собствен­

ное сердцебиение. Как только цель оказывается в перекрестье прицела, нажимается спусковой крючок.

Давление на него должно быть легким, чтобы не сме­ стить линию полета пули. Требуется огромное само­ обладание и колоссальная уверенность в себе, чтобы точно поразить цель. Вполне возможно попасть точно

в нее на расстоянии в

метров, однако успех более

800

вероятен на расстоянии в

100-400

метров. Бессмыс­

ленно стрелять просто ради процесса стрельбы. Нуж­

но убить врага, чтобы он не убил тебя. От пуль вражеских снайперов погибло немало сол­ дат одной из рот нашего батальона, и мне было пору­ чено заняться этой проблемоЙ. Моей первой задачей на этом участке передовой стало тщательное изучение

местности. Мне нужно было понять, где может пря­ таться советский снайпер. Обычно снайпер стреля­ ет не прямо, а под углом примерно в сорок градусов,

чтобы

не быть моментально обнаруженным. Также

он должен иметь удобное, хорошо замаскированное укрытие, из которого можно обозревать траншеи про­ тивника. Расстояние до цели должно оцениваться как

38

можно точнее для гарантии того, чтобы пуля не поле­ тела слишком высоко или слишком низко. Некоторые снайперы пользовались трассирующими пулями. Это

было настоящим безумием, потому что выдавало вра­ гу их местонахождение.

Снайпер должен как можно дольше скрывать свое местоположение, например, большое дерево. Маски­

ровку следует подбирать такую, чтобы она максималь­ но гармонировала с окружающей средой. Нужно также всегда помнить о том, что вражеский снайпер нисколь­

ко не глупее тебя, а равен тебе или даже превосходит тебя. Следует неизменно быть предельно острожным, а также сохранять самообладание. Твоя одежда не должна иметь ни одной выразительной особенности, которая дала бы повод твоему сопернику взять тебя на мушку. Самая пустяковая ошибка или небрежность может привести к фатальным последствиям. Обнару­ жив жертву, необходимо убедиться, что именно она является твоей целью. Затем нужно молниеносно на­

вести на нее прицел и стрелять быстрее противника, чтобы самому остаться в живых. у меня было пятьдесят две снайперские дуэли, и в большинстве случаев я одерживал победу, пото­ му что вражеский снайпер ошибочно определял рас­ стояние и выпускал пулю или слишком низко, или не

делал поправку на ветер. Я уверен в том, что обладал шестым чувством, которое позволяло мне очень бы­ стро засечь врага. Назову оружие, которым я пользо­

вался

винтовка ZF-K98k (Цильфернрор Карабинер - Zielfernrorh КагаЫпег 98 kurz) с цейссовским телескопическим прицелом ZeissAjack 4х. Огромную

98

-

курц

39

важность имели боеприпасы. Лучшими были югослав­ ские трофейные патроны или патроны, произведен­ ные на немецких заводах еще до войны. Снайпер так­ же всегда должен учитывать положение солнца и не

допускать бликов, отбрасываемых стеклами полевого бинокля. У меня была особая камуфляжная куртка, та­ кие выпускались специально для снайперов. Она была

землисто-бурого цвета с более светлыми разводами. При необходимости ее можно было носить, вывернув изнанкой наружу. У куртки имелся капюшон; в ней бы­

ло удобно лежать, заняв боевую позицию. За винтовкой надлежало тщательно ухаживать. Она должна всегда быть чистой и хорошо смазанной ру­ жейным маслом. От нее зависит твоя жизнь. Винтовку нужно подвешивать и хранить таким образом, чтобы она не упала и не получила механических поврежде­

ний. Она должна неизменно находиться в исправном

состоянии, чтобы на нее можно было положиться в лю­ бое время, зная, что она не подведет.

Моим непосредственным начальником был коман­ дир батальона. Он отправлял меня в ту или иную роту, и после выполнения заданий я должен был каждый раз докладывать ему о них.

я убил четырех следующих вражеских солдат ля

1944

6

ию­

года в Луна-Шнайзе, на опушке леса север­

нее Мадьярен-Шлюхта. Я отправился туда вместе с двумя солдатами из 5-й роты. Мы пошли на разведку

в этот лес, чтобы выяснить, нет ли там русских. Нужно было также выяснить, не роет ли там противник тран­

шеи. При выполнении этого задания мы были замече-

40

ны русским часовым. Мне пришлось застрелить его.

(17-й) Вскоре я убил еще одного вражеского солдата, собравшегося перейти опушку леса. (18-й) Заявка Н!!:

Дата:

17,18 6.7.1944

Место: Луна-Шнайзе близ Мадьярен-Шлюхта. 5-й участок 196-го гренадерского полка Результат: В

05.00

Сюткус вместе с двумя свиде­

телями отправился в лес перед нашими позициями и выстрелом в голову уничтожил

вражеского часового

возле Луна-ШнаЙзе. Сюткус также подстрелил второ­ го русского, привлеченного выстрелом и собиравше­ гося перейти опушку. Дальность Свидетели:

унтер-офицер

- 300 метров. Герцель,

ефрейтор

Мюллер. В статье газеты «Наша армия» это описывалось так: «Каждый вечер, с наступлением сумерек русские

направляются к главной магистрали снабжения. Се­ годня они

появляются

снова. Сначала невозможно

точно определить численность отряда, намеревающе­

гося занять этот участок. Они устанавливают наблюда­

тельный пост и возобновляют работу. Время от време­ ни в подлеске появляются и тут же исчезают похожие

на призраков фигуры.

Нужна превосходная оптика,

чтобы навести на них резкий фокус. Лишь сочетание спокойствия и опытной руки позволит точно выстре­

лить в эти беСформенные тени. Таким образом, у на­ шего снайпера появляется очередное задание.

41

Он внимательно наблюдает за движениями про­ тивника. В его памяти всплывает картина местности, в которой находится цель, потому что после того, как

он отложит в сторону бинокль, ему придется заново отыскать нужное место на фоне леса. Он прижимает к плечу винтовку и приникает глазом к телескопическо­

му прицелу. Он засекает цель, но она тут же исчезает среди теней. Очень важно поймать человеческую фи­

гуру в оптический треугольник. Как часто прижимает он палец к спусковому крючку, но не нажимает на него,

потому что вместо цели он снова видит лишь лабиринт веток и листьев.

Так испытывается человеческое терпение. Кто не

слышал об ангельском терпении? Терпение снайпера выработано долгими днями самодисциплины. Жерт­ ву приходится подолгу подкарауливать, прячась в за­ саде.

Палец снова ложится на спусковой крючок.

Вы­

стрел! Впереди видна упавшая на свежевскопанную

землю бурая фигура. Товарищ убитого или серьезно раненного

вражеского солдата собирается

прийти

ему на помощь и осторожно приближается к упавше­ му. Неужели и он взят на мушку нашим снайпером? До русского слишком поздно доходит, что нужно спря­

таться за насыпью. Он уже попал в треугольник снай­ перской оптики. Звучит хлопок выстрела

-

и второй

русский солдат падает на землю». Мы попадаем в поле зрения вражеской разведыва­ тельной группы из семи человек, которая стремитель­ но маневрирует, пытаясь с тыла отсечь нас от своих.

42

Я мгновенно реагирую и стреляю в солдата с пулеме­ том (19-й) и отхожу на позиции 5-й роты. С этого ново­

го места я убиваю еще одного русского в офицерской форме. (20-й) Мы возвращаемся в расположение без потерь.

Заявка Н!: Дата:

19,20 6.7.1944

Место: Луна-Шнайзе

Результат: Через четверть часа после выстрела в 18-ю жертву Сюткус замечает на расстоянии

150

ме­

тров вражеский разведывательный патруль из семи

человек, приближающийся к нему слева. Сюткус уби­ вает пулеметчика (первый номер расчета) и возвра­

щается к позициям 5-й роты. С этого места он убива­ ет еще одного русского, предположительно офицера

из того же разведывательного патруля. Дальность

-

150 метров. Свидетели:

унтер-офицер

Герцель,

ефрейтор

Вальтер.

Об этом эпизоде в «Нашей армии» было написано следующее.

«Вода капает с веток деревьев в том месте, где еф­ рейтор Сюткус устроился в засаде, покинув позиции

5-й роты. Сегодня он ведет свою собственную, ин­ дивидуальную войну. Окопная дисциплина и ожида­ ние той минуты, когда покажется враг, сегодня его не

слишком беспокоят. Он будет искать врага из своего тайного убежища. Осторожно осмотревшись по сто­

ронам, он выбирается из окопа. Его сопровождает ко-

43

мандир этого небольшого отряда отважных парней. Их цель

-

опушка леса на той стороне главной маги­

страли снабжения. Метр за метром преодолевают они опасный участок, а затем проходят через минное поле,

не обращая внимания на вязкую грязь.

Наступает та часть боевого задания, которая требу­ ет наибольшей отваги

-

прыжок в лес, в самое логово

дикого зверя. Стоит шагнуть не туда, куда следует, и

они попадут прямо в объятия русского часового. Для выполнения такого задания требуется немного везе­ ния. Они добираются до опушки. Ефрейтор Сюткус медленно проходит мимо стены леса и замечает про­

ход между деревьями. Там находится большевистский часовой, спрятавшийся среди деревьев. Но наши сол­

даты двигались с такой осторожностью, что он не за­ метил их. Снайпер наводит при цел и жмет на спуско­

вой крючок. Выстрел! Часовой беззвучно падает на землю между двумя деревьями. Три наших наблюда­ теля замирают на месте. Кто знает, сколько вражеских

глаз могут быть в эту минуту устремлены туда, где они

находятся. Появляется второй большевик, чтобы по­ смотреть,

что случилось с его упавшим товарищем.

Он пересекает опушку и попадает в поле огня нашего снайпера. Русский делает последний в своей жизни шаг и тоже летит на землю. Внимательно оглядываясь по сторонам, трое наших солдат медленно идут вдоль

края опушки. Неожиданно откуда-то слева до них до­

носятся обрывки разговора. С расстояния

150

метров

нашим удается первыми увидеть вражеский патруль,

состоящий из семи человек. Это чистое везение, враг

сам выдал себя. Теперь эти болтуны не представля-

44

ют опасности для наших мужественных парней. Сют­ кус

наводит винтовку на вражеского пулеметчика и,

выстрелив в него, попадает в голову. Пользуясь воз­ никшим замешательством противника, наши солдаты

возвращаются на немецкие позиции. Вражеский па­ труль достаточно самоуверенно выдвигается

и из-за

штабеля бревен наблюдает за ничейной землей. Для опытного снайпера такое укрытие не преграда. Он

хладнокровно выбирает среди воинов вражеского па­ труля командира. Еще один выстрел и еще одно попа­ дание в голову.

Таким образом, наш снайпер оказал неоценимую помощь

своим

товарищам

в

передовых

траншеях.

Долгое ожидание вознаграждается успехом, каждый точный выстрел спасает не одну жизнь наших солдат».

6 июля 1944 года

мне вручили Железный крест 2-го

класса. В газете «Наша армия» написали, что на на­ граждение я явился прямо с передовой, «в грязной

камуфляжной куртке». После моей двадцатой победы я получил от командира дивизии благодарственное письмо от

7

июля

1944

года: «Выражаю Вам особую

признательность за ваши беспримерные достижения в качестве снайпера. Генерал-майор ШоЙерпфлюг». Утром

7

июля

1944

года я находился на дороге

Слободка-Хлобысчин вместе с 6-й ротой. В полчет­ вертого утра в «зеленом

аду»

на перекрестке дорог

вместе с солдатами 5-й роты я подстрелил русского

часового, попав ему в голову с расстояния в

200

ме­

тров. (21-й) Через пятнадцать минут я застрелил вра­ жеского пехотинца, стрелявшего по нашим позициям

45

Снайпер Бруно Сюткус. На мундире ленточка Железного креста 2-го класса

46

из автомата. (22-й) По приказу командира 5-й роты я отправился к Луна-Шнайзе, месту, располагавшемуся

севернее Мадьярен-Шлюхт. Здесь я забрался на дере­ во, чтобы внимательнее рассмотреть позиции русских. Я заметил движение, которое истолковал как прелю­

дию к атаке. Заметив человека в офицерской форме,

я застрелил его с расстояния в

600

метров. Это было

ровно в семь часов. (2З-й) Нам удалось отбить атаку противника, и после этого он на какое-то время оставил

нас в покое, даже прекратил артиллерийский обстрел. Я забрался на другое дерево и примерно в восемь ве­ чера увидел русского солдата, пересекавшего опушку

леса. Его я убил с расстояния в

600 метров.

(24-й)

Заявка

Дата:

N!: 24 7.7.1944

Место: Луна-Шнайзе Результат:

Вечером

Сюткусу

приказали

снова

пробраться на участок в Луна-Шнайзе и не допустить передвижения противника по опушке. С расстояния в

600 метров 20.00.

он подстрелил русского солдата. Время:

Свидетели: обер-гренадер Беренд. После этого выстрела начался настоящий ад, и ме­ ня начали обстреливать сразу девять русских солдат, открывших огонь из пулемета и автоматов. Я остал­ ся на дереве и в четверть девятого вечера застрелил

вражеского пулеметчика. (25-й) Несмотря на сильный огонь противника, я сумел найти заграждение, из-за

которого с

200

метров убил русского офицера, пытав­

шего перебежать в укрытие. (26-й)

47

Заявка Н2:

25, 26 7.7.1944

Дата:

Место: Луна-Шнайзе

Результат: Девять русских солдат, обнаруживших местоположение С юткуса , после того как тот застре­ лил свою 24-ю жертву, открыли по нему огонь из пу­

лемета и автоматов. Несмотря на это, он остался на дереве и застрелил пулеметчика, попав ему в голову.

Второго пулеметчика он убил, спрятавшись за заграж­ дением. Дальность:

200

метров.

Свидетели: обер-гренадер Беренд. Время:

9

июля

1944 года

20.00.

на моем счету появилось еще два

вражеских солдата. (27-й) и (28-Й). Я убил их в Луна­ ШнаЙзе. Мы хорошо замаскировались на ничейной земле и остались там на ночь. Противник прочесывал местность

скать нас рассвете

перед

нашими

позициями,

пытаясь

оты­

-

он обнаружил наши передвижения. На

1О

июля я застрелил русского пехотинца, об­

стрелявшего нас из автомата. (29-й) Вторым был авто­ матчик, находившийся от него в двадцати метрах. Он выглянул из укрытия и выстрелил в меня. Я убил его, попав в голову с расстояния в

180

метров. Это было в

двадцать минут четвертого.

11

июля

1944

установить

года вместе с 5-й ротой я попытался

местонахождение

вражеского

артилле­

рийского наблюдателя, у которого было хорошее ме­ сто обзора наших позиций. Работа была не из легких, потому что враг находился в лесу в

800

метрах от нас.

Утренний туман предоставлял и русскому наблюда­ телю,

и

мне

прикрытие,

позволявшее

вперед. Мы окопались примерно в

48

280

продвинуться

метрах от вра-

жеских позиций, стараясь замаскироваться как можно лучше. Мы находились на небольшой высоте, с кото­ рой открывался хороший вид на окружающую мест­ ность. Когда туман рассеялся и показалось солнце, я

заметил русского артиллерийского наблюдателя. Он забрался на дерево и устроился на небольшой плат­ форме среди ветвей. Отсюда он вел наблюдение за нашими позициями при помощи стереотрубы. Я за­ стрелил его с одного выстрела, а затем разбил блес­ нувшую на солнце стереотрубу. (З1-Й) Вечером я отправился в расположение 2-й роты

188-го полка в Слободку-Лесную. Русские обстрели­ вали это место из артиллерийских орудий и миноме­

тов. Я убил двух артиллеристов с расстояния в ЗОО ме­ тров. (З2-й), (ЗЗ-Й) На мои поиски русские отправили на ничейную землю штурмовую группу численностью двадцать человек. Гренадеры из своих окопов откры­

ли по ним огонь, чтобы мой наблюдатель мог отползти

обратно на наши позиции. Наш батальон понес нема­ лые потери.

11

июля

1944

года в Слободке-Лесной я попол­

нил свой счет еще одним убитым, третьим за день. (З4-й) На следующий день я оставался в расположе­ нии 2-й роты 188-го полка. В этом месте ширина ни­

чейной земли составляла

800-1000

метров. Меня это

не устраивало. Я пробрался вперед и, сократив рас­ стояние до

750

метров, нашел для себя удобное ме­

сто. С возвышения я мог хорошо видеть вражеские

траншеи. Понаблюдав за перемещением противника, я установил место, в котором мог находиться команд­

ный пункт русских. В два часа дня из блиндажа вышел советский офицер. Я понял это по фуражке, потому

49

что рядовые носили исключительно каски. Я убил его и еще одного русского, который выскочил из блиндажа,

чтобы помочь ему. (35-й), (36-й) Расстояние составля­ ло примерно

250

метров.

Примерно в том же месте

13

июля

1944 года я за­ 250 метров.

стрелил русского солдата с расстояния в

(37-й) При этом я сидел на дереве. После этого меня отозвали в Мадьярен-Шлюхт, где я получил приказ

найти и обезвредить вражеского артиллерийского на­ блюдателя, который наводил огонь своих орудий на наши позиции, где мы несли большие потери. Я от­ правился вперед и попал под огонь русского солдата,

сидевшего на дереве. Забравшись на высотку, я смог засечь его местонахождение и застрелил его. (38-й) Поиск артиллерийского наблюдателя потребовал от меня огромного терпения. В

18.00 я,

наконец, разгля­

дел хорошо замаскированный пост на ветвях дерева

и снял его точным выстрелом с расстояния в

300

ме­

тров. (39-й)

12-13

июля я убил пятерых вражеских солдат, од­

нако эти заявки не были подтверждены. На рассвете

14 июля

на дороге Слободка-лесная я заметил русско­

го солдата, пытавшегося открыть огонь из-за большой кучи валежника. Я застрелил и его, и второго русского,

рывшего окоп. (40-й), (41-й)

17

июля

местили в

1944 года в Мадьярен-Шлюхт меня раз­ 250 метрах перед нашими позициями на

небольшой возвышенности, с которой открывался не­ плохой вид на вражеские траншеи. В

300 метрах от ме­

ня я заметил среди деревьев двух русских. Я застре­

лил обоих. (42-й), (43-й)

50

Заявка Дата:

N2: 42,43 17.7.1944

Место: Мадьярен-Шлюхт, 5-й участок 196-го гре­ надерского полка

Результат: Сюткус пробрался вперед на

250

ме­

тров от немецких траншей и с возвышенности наблю­ дал за окружающей местностью. Из своего окопа он застрелил двух русских солдат, находившихся в лесу

на расстоянии

300

метров от него.

Свидетели: обер-гренадер Бауманн. в полдень

26

июля

1944 года

я находился на доро­

ге Словиска-Гисловье близ высоты

N!! 234,

выступая в

роли связного между 2-м батальоном и штабом 196-го полка. Я случайно наткнулся на русский штурмовой взвод,

руководимый

двумя

офицерами.

открыл по мне огонь с расстояния в

100

Противник

метров. Я от­

крыл ответный Огонь и убил обоих офицеров. (44-й), (45-й) Воспользовавшись возникшим в рядах врага

переполохом, я быстро изменил позицию и с

200

ме­

тров подстрелил двух русских пулеметчиков. (46-й), (47-й) Остальные поспешно отступили. Заявка

N!!: 44-47 26.7.1944 Место: высота N!! 234

Дата:

Результат: выступая в роли вестового командира

батальона, Сюткус попал под огонь вражеского штур­ мового взвода, который велся с расстояния в тров.

100

ме­

Сюткус застрелил двух офицеров, одного за

другим. Воспользовавшись возникшей суматохой, он

51

изменил позицию и убил двух русских пулеметчиков. Дальность:

200 метров.

Свидетеnи:лейтенант(неразборчиво) Каждый раз, когда вражеский снайпер меня обнару­

живал и был готов выстрелить в меня, я инстинктивно чувствовал это. Инстинкт меня никогда не подводил.

Наша часть отступала из-под Лемберга (Львова), рас­ положенного в Карпатах. За сутки мы прошли лометров. На второй день мы преодолели

метров, а на третий

-

80

120 ки­ 100 кило­

километров. Мы оказались

в лесах, где была сильно заболоченная почва. Воды там было так много, что мы не смогли окопаться. Бы­ ла ранняя осень, дожди шли постоянно. Шинелей у нас

не было, и мы были вынуждены вешать на ветви хвой­ ных деревьев накидки химщзащиты, чтобы получить

хотя бы какое-то укрытие от дождя. Я находился при штабе батальона, имевшем несколько танков. Тан­ кисты, разумеется, не соблюдали радиомолчания, и поэтому противник вскоре обрушил на нас настоящий ураган артиллерийского огня. К счастью, мы уже успе­ ли привыкнуть к артобстрелам и научились по свисту летящего снаряда определять, где он упадет. Нужно

было понять, куда следует бежать и где остановиться в тот момент, когда возникала пауза между двумя вы­ стрелами.

Настала моя очередь отправиться в караул. Я на­ чал вставать, но спящие не позволяли мне подняться.

Я смертельно устал и так и не смог выбраться наружу.

-

Вставай и ступай сменять часового!

-

приказал

мне чей-то строгий голос. Я заставил себя встать, но

52

мне снова не позволили сделать это. Наконец я высво­

бодился и отправился на пост. Неожиданно что-то тол­ кнуло меня в грудь, и я полетел на землю. В гуще моих

спящих товарищей разорвался снаряд. Взрывной вол­

ной меня отбросило в сторону от эпицентра взрыва, и я угодил в воронку с водой. Вокруг меня валялись останки моих погибших товарищей. Со всех сторон в воздухе

со

свистом

пролетали

снарядные

осколки.

Я спасся самым чудодейственным образом. Я принимал участие в боях вместе с солдатами 6-й и

7 -й

5,

рот и успел неплохо изучить окружающую

местность. Однажды в полночь меня вызвали к коман­ диру батальона гауптману Хоффману. Он приказал мне вместе с другим солдатом передать во все три ро­ ты приказание занять свежие позиции, не замеченные

противником. Наземные профили передовых траншей

были разрушены в результате артобстрелов, и поэто­ му нам нужно было установить место всех этих пози­ ций, следуя по порванным проводам связи. Не успели мы сделать и нескольких шагов, как мой товарищ свя­

зист был убит осколком снаряда. Мне пришлось идти одному, чтобы выполнить задание, от которого зависе­ ла жизнь многих людей. Враг начал новое наступление

на всех трех участках. Ожесточенные бои продолжа­ лись целую неделю. Раз за разом русские врывались на наши позиции, но нам неизменно удавалось снова

отбить нашу территорию. Повсюду земля была усеяна мертвыми телами немецких и русских солдат.

Днем окружающая местность выглядела совсем не

так, как ночью. Сейчас же было темно и деревья, кото­ рые я при свете дня выбирал себе в качестве ориенти-

53

ров, были повалены снарядами. Я понял, что сбился с курса и нахожусь на неизвестном мне участке ничей­

ной земли. Я наткнулся на чье-то мертвое тело. За­ глянув в вещмешок, я по снаряжению и продуктовому

пайку понял, что это русский. На рассвете я с испугом

обнаружил, что убитый находился в опасной близости от нашего командного пункта. Он, видимо, намеревал­

ся пробраться в него, когда его сразила шальная пуля или осколок снаряда. И тут я услышал русские голоса!

Я понял, что враг захватил наш блиндаж. Сейчас из не­ го кто-то выйдет, мелькнула в моей голове отчаянная

мысль. Однако уже было поздно пытаться отступать, стараясь сделать это незаметно. Я застыл в непод­ вижности, притворившись мертвым. Мимо меня про­

шагали ноги, обутые в сапоги. Вот валяется еще один убитый фриц, наверняка подумали они. Неожиданно

я вскочил и со всех ног бросился в расположение 6-й роты. Прежде чем русские успели опомниться и от­ крыть по мне оговь, я успел крикнуть пароль и ворвал­

ся в наши окопы. Отсюда я отправился в расположение

5-й роты. Передав приказ командира об отступлении, я тем самым помог спасти жизни восьмидесяти человек.

12 августа 1944 года,

на высоте

N2 467,

в двух кило­

метрах восточнее Оджеховы, с расстояния в

400

ме­

тров я убил русского солдата, отгонявшего лошадей. (48-й) Заявка Н2:

48 12.8.1944, время: 17.00 Место: высота N2 467

Дата:

Результат:

выполняя

брошенных советскими

приказ отогнать лошадей,

войсками при отступлении,

54

Сюткус убил русского солдата с 'расстояния в 400 ме­ тров попаданием в грудь.

Свидетели: обер-ефрейтор Будер. Ранним вечером того же дня, выполняя разведыва­ тельное задание в тылу врага вместе с двумя солдата­

ми на дороге в двух километрах восточнее Оджехо, я увидел вражескую машину. В ней находился советский

майор и несколько солдат. Я убил одного из солдат, когда тот наставил винтовку на моего товарища, еф­ рейтора Лашича. (49-й) Заявка

Дата:

N2: 49 12.8.1944,

время:

18.15

Место: то же, где 48-й Результат: выполняя разведывательное задание,

Сюткус убил русского солдата выстрелом в грудь, в то время как тот целился в его товарища. Расстоя­

ние

- 1О

метров. Взят в плен русский майор и четве­

росолдат.

Свидетели: ефрейтор Лашич. Мы взяли в плен русского майора и четырех солдат.

Я передал в штаб отобранную у майора полевую сумку с документами. В моем дневнике были отмечены как подтвержденный боевой день атаки, имевшие место

12 августа 1944 года на стратегических высотах N!! 467 N!!474 к северо-западу от Надолян. (Это было важно для получения штурмового пехотного значка (/nfanterie Sturmabzeichen) разных степеней.) 13 августа я при­ и

нял участие в наступлении на лес в трех километрах

северо-восточнее Оджеховы и далее на высоту

55

N!!387.

В августе

1944 года

наша б8-я пехотная дивизия ве­

ла арьергардные бои при отступлении в районе Лем­ берга (Львова). Наша дивизия последней покинула этот город и направилась в сторону Бескидских гор.

4

сентября

1944

года в полутора километрах к се­

веру от Вроблика я оказался в ста метрах от нашего

передового поста. Увидев нескольких русских наблю­ дателей, которые возвращались на свои позиции, я

застрелил одного из них выстрелом с

300

метров.

(50-й) Затем я убил еще одного вражеского солдата,

который отполз от пулемета, чтобы получше разгля­ деть то место, где я прячусь. (51-й) Свидетелем был унтер-офицер Вундерлих. На следующий день я вер­

нулся на свое прежнее место. Когда я добрался до него, то спустя некоторое время разглядел огонек па­

пиросы какого-то русского солдата. Я застрелил его с расстояния в

300

метров. (52-й) И снова моим сви­

детелем был унтер-офицер Вундерлих. Отмечу явную

глупость моей последней жертвы. Этот безвестный русский солдат полагал, что на вражеской стороне ни­ кто не увидит огня его папироски. Однако снайпер хо­

рошо замечает подобные вещи. Известия о моих успехах и о моей пятьдесят пер­

вой победе достигли штаба БО-й дивизии, штаба кор­ пуса, а затем штаба армии.

5

сентября

1944

года я

получил от командующего армейской группы «Хейн­ рици»

генерал-полковника

Хейнрици

телеграмму

следующего содержания: «Выражаю полную призна­

тельность гренадеру Сюткусу за его пятьдесят одну боевую победу.

Разрешаю Сюткусу двухнедельный

отпуск. Подписано: Командующий армейской группой «ХеЙнрици».

56

5 сентября 1944 года

после моей пятьдесят второй

боевой победы я получил еще одно благодарственное письмо, на этот раз от командующего 49-го горно­

стрелкового корпуса генерала Карла фон Ле 3Юра.

«Выражаю благодарность за выдающиеся достиже­ ния в качестве снайпера ефрейтору Бруно Сюткусу из 196-го пехотного полка. Поздравляю его с пятьдесят второй победой».

5

декабря

1944

года фронтовая газета 4-й танко­

вой армии, «Гусеница И колеса», опубликовала статью обо мне. Она состояла из двух частей и была написана обер-лейтенантом Шёппентау. Привожу отрывок из ее первой части. Она называлась так: «С нашего театра военных действий

«... У

-

это Сюткус!».

нас есть интересное сообщение о ефрейторе

Сюткусе, воюющем в пехотном полку, приданном на­

шей танковой армии. Он сражается бок о бок с нами вот уже полгода. Сначала мы ничего о нем не знали. Конечно, он отличный парень. Хороший товарищ, как многие другие воины, но он до сих пор ничем не при­

влекал к себе внимания. Через несколько дней после того, как он прибыл вместе с последним отрядом по­ полнения, адъютант нашего батальонного командира обменялся с ним парой приветственных слов и в ответ на мой вопрос, сказал мне, что этот парень такой же

крутой, как и наши бравые танкисты. В этом нет ничего особенного, многие уроженцы Восточной Пруссии, от­ чаянные ребята. Вскоре после того, как его отправляли на самые

опасные участки передовой, занимаемые нашим ба­ тальоном, Сюткус заявил о себе десятью, двадцатью,

57

тридцатью, а затем и сорока боевыми победами, мы обратили на него внимание. Мы не ожидали такого от ничем не примечательного скромного парня, трудив­

шегося у себя в Восточной Пруссии лесником. Есте­ ственно, признание не заставило себя долго ждать. Его

генерал,

поздравивший

Сюткуса

с

тридцатой

жертвой, подарил ему внушительную порцию шокола­ да и с тех пор стал внимательно следить за его после­

дующими победами. Пятидесятая победа была отме­ чена Железным крестом 2-го класса». Две недели отпуска я провел на родине, вместе с родителями. Я нашел их в городке Блюментале, куда они недавно звакуировались. Линия фронта проходи­

ла уже совсем близко от немецкой границы. Неуже­ ли русские скоро оккупируют территорию Германии?

Я часто думал о родителях и сестре. Куда они от­ правятся, когда на землю Восточной Пруссии ступит

Красная армия? Этот вопрос неизменно заставлял ме­ ня активнее воевать. Немецкий народ понес уже нема­ ло жертв, неужели все они были напрасны?

7 сентября

я был награжден значком за ранение.

МРАЧНЫЙ ВЗГЛЯД НА БУДУЩЕЕ: МОЙ СЧEr УВЕЛИЧИЛСЯ ДО 130 ПОБЕД Отчаянное оборонительное сражение за Карпаты началось

8

сентября

Генерал-полковник Хейнрици принял

1944

года.

командование

над 1-й танковой армией и 1-й венгерской армией, во­

шедших в состав группы армий «ХеЙнрици». Наша 68-я пехотная дивизия принимала участие в боях к югу от

58

Санок-Кросно. Наши мужественные пехотинцы уни­ чтожили здесь немало русских танков. 68-я дивизия даже удостоилась упоминания в сводке Вермахта от

16 сентября 1944 года. Русские

намеревались

прорвать позиции армии

Хейнрици на северном фланге в Бескидских горах и

взять курс на юг, чтобы атаковать группу армий «Юг», располагавшуюся на равнинах Венгрии. Красная ар­ мия развернула мощное наступление по всему Вос­ точному фронту.

16

октября

1944

года наши позиции лесным пожа­

ром облетел ужасный слух

-

русские вошли в Восточ­

ную Пруссию! Оказывается, они ступили на немецкую

землю южнее Гумбиннена. Нам это казалось абсурд­ ным, просто невероятным. Все имеющиеся военные

силы были брошены для отпора большевикам. На зем­ ле Восточной Пруссии Красная армия вела бои с осо­ бой, варварской жестокостью. Никто не мог чувство­ вать себя в безопасности в этом краю

-

ни военный,

ни гражданский. Русские офицеры всячески науськи­ вали рядовых против немцев. Генерал Иван Черняхов­

ский приказал своим подчиненным: "Никакой жалости к врагу, превратим фашистскую землю в пустыню!».

Деревня Неммерсдорф в Восточной Пруссии была

отбита у противника и снова занята нашими войсками. В ней были обнаружены мертвые тела немецких муж­ чин, женщин и детей. Все они пали жертвами русских

солдат. Женщин распинали на дверях амбаров и под­ вергали групповым изнасилованиям. Мужчин, женщин

и даже грудных детей забивали до смерти, расстре­ ливали и топили. Не пощадили даже французских ба­ траков, отправленных в Германию на принудительные

59

работы. Жители восточной части Германии пережи­

ли настоящий ад, они были совершенно беззащитны перед ордами озверелых русских солдат. Это не бы­

ли зверства отдельных садистов или небольших групп таковых. Подобное творили в массовом порядке все красноармейцы, имевшие ясные указания от своих

командиров и комиссаров. Штабы частей Красной ар­ мии получили еще до вступления на немецкую землю

распоряжения, которые можно было истолковать как разрешение безнаказанно грабить и убивать. ря

1945

5

янва­

года маршал Жуков отдал приказ частям 1-го

Белорусского фронта: «Пришло время посчитаться с немецкими фашистами. Мы испытываем к ним жгучую ненависть ... на этот раз мы навсегда уничтожим фа­ шистскую гадину».

Писатель Илья Эренбург, долгие годы проповедо­ вавший ненависть к врагу, побуждал советских солдат считать немцев дикими животным и призывал безжа­ лостно уничтожать их. Война вступила в свою послед­ нюю фазу. Теперь каждый из нас знал, на какие звер­

ства способна Красная армия и прекрасно понимал, за что воюет. Наш долг теперь состоял в защите на­

ших семей и наших восточных областей от советских войск.

После отпуска я вернулся во 2-й батальон 196-го пехотного полка. Многих знакомых солдат я уже не

увидел. Наши роты участвовали в боях под Кружло­ вой. Русские прорвали нашу главную линию фронта и окружили нас. После этого они начали сжимать коль­

цо. Мы заняли новую двухкилометровую линию обо­ роны к северо-северо-востоку от КружловоЙ. бря

1944

25

октя­

года я застрелил двух русских офицеров

60

с расстояния в

150

метров. (54-й), (55-й) Во время

наступления на командный пункт нашего батальона

обер-фельдфебель Кестлер из 8-й роты указал мне на вражескую огневую точку. Из нее русские били по

нашим солдатам из тяжелого пулемета. Я убил двух солдат этого пулеметного расчета. (56-й), (57-й) Рус­ ский офицер приказал двум другим солдатам занять места их погибших товарищей. Я застрелил обоих с расстояния в

80

метров. (58-й), (59-й) Кроме них я

убил и офицера, который пытался спрятаться в укры­ тии. (60-й) Во время контратаки я заметил русского

офицера, который бросил своих подчиненных и бежал. Я застрелил его. (61-й) Мои товарищи отбили наш ко­ мандный пункт. Русские решили отступить. При этом я застрелил еще двух вражеских солдат. (62-й), (6З-Й) Наши раненые солдаты, которых нам пришлось оста­

вить, когда противник ворвался в наши траншеи, были мертвы. Их добили русские выстрелами из стрелково­ гооружия.

27

октября

к северу

-

1944

года, находясь в двух километрах

северо-востоку от Кружловой, перед по­

зициями на участке 5-й роты 196-го полка под силь­ ным огнем вражеской пехоты и артиллерии, я увидел

несколько русских солдат, бросившихся в наши око­ пы. Их подгонял офицер с пистолетом в руках. Снача­

ла я убил офицера, а затем, с сорока метров, солда­ та, бежавшего в мою сторону от пулеметного гнезда. (64-й), (65-й)

К нам наконец прибыло пополнение. В нашем ба­ тальоне появился второй снайпер. Наступила осень, пришли холода. Часто шел дождь и снег, и мы нередко промокали до нитки. Мы сильно мерзли, потому что до

61

сих пор не получили зимнего обмундирования. Целую неделю мы шли походным маршем без какой-либо еды и ночевали на голой земле, в окопах. Мы получали подкрепление, контратаковали противника, отбрасы­

вали его назад. При этом мы несли немалые потери, однако продолжали успешно держать линию обороны. Новый снайпер получил

приказ начать охоту за

вражескими снайперами. Он занял позицию. Его пер­ вая пуля пролетела мимо цели, став последней

-

его

убил русский снайпер выстрелом в голову. Смерть моего коллеги послужила и мне хорошим уроком: от

моей точности зависит не только моя жизнь, но и жиз­ ни моих товарищей из нашей роты. Снайперы помо­ гали

остальным

пехотинцам

на

передовых участках

линии фронта, защищая своих солдат от вражеских

снайперов. По этой причине враг их сильно боялся и ненавидел. Второй снайпер, прибывший на смену

убитому, вскоре получил ранение и был отправлен в тыл. Я снова остался единственным снайпером в на­

шем батальоне.

29

октября

1944

стрел ил две мои

года, в том же месте, где я под­

предыдущие жертвы,

после непро­

должительного наблюдения за местностью я застре­ лил русского пулеметчика. Он держал под сильным прицельным огнем пулеметное гнездо 5-й роты наше­

го 196-го полка. (66-й) Прячась за деревом во время артиллерийского обстрела, я вывел из строя трех рус­ ских солдат с расстояния в

40

метров. Они выскочили

из укрытия, чтобы открыть огонь из стрелкового ору­ жия по нашим позициям. (67-й), (68-й), (69-й) Фель­ дфебель Дурава из 6-й роты указал мне на хорошо

62

замаскировавшихся русских солдат, которые обстре­ ливали наши позиции. Я вскоре заметил их местона­

хождение и убил двух человек. (70-й), (71-й) После этого фельдфебель Дурава проводил меня до распо­ ложения 6-й роты и показал те места, откуда против­ ник часто вел огонь по нашим солдатам, вызывая у нас

большие потери. Здесь я обнаружил трех отлично за­ маскировавшихся большевиков

-

снайпера, офице­

ра и артиллерийского наблюдателя. Было похоже на то, что они направляли огонь своих артиллерийских

орудий и минометов. Первым я убил снайпера. (72-й) Офицер попытался подбежать к нему, но получил пу­ лю. (7З-й) Следующей моей жертвой стал наблюда­ тель, застреленный мной с расстояния в

40

метров.

(74-й) Свидетелями были фельдфебель Дурава, обер­ ефрейтор Вагнер, ефрейторы Битта, Лаш и Кнепперт.

29

октября

1944

года мой батальонный командир,

майор Герберт Хоффман, наградил меня Германским крестом с Золотым венком. ЗО октября

1944 года

в двух километрах к северу

-

северо-востоку от Кружловой русские войска сом­ кнулись возле передовой, намереваясь начать насту­ пление. Перед нашими позициями разместили группу

быстрого реагирования, в состав которой вошел и я. Мы попали под прицельный огонь противника. Мне

удалось проползти на

50

метров вперед, а затем под­

стрелить двух русских передовых наблюдателей с рас­ стояния в

20 метров.

(75-й), (76-й)

Было сыро и холодно. Казалось, будто дождь льет, не переставая, вот уже целую вечность. Нам приходи-

63

лось пригоршнями вычерпывать воду из окопов. В са­

погах постоянно хлюпала вода. У нас не было возмож­ ности снять мокрую одежду и высушить ее. Многие из

моих товарищей были больны. В отдельных местах на наших позициях на дистанции в сто метров распола­

гался только один чело'век; Ночью было трудно понять, жив или нет твой сосед справа или слева.

Я вычерпывал воду из своего окопа, чтобы она опу­ стилась ниже уровня доски, на которой я стоял. Я за­

метил, что мой товарищ Хорст немного приподнялся

над бруствером. Враг тут же заметил его и скосил ав­ томатной очередью. Когда тот упал, я успел подхватить его, не дав свалиться в воду на дне окопа. Вся спина

у него была залита кровью. Я попытался наложить по­

вязку на рану, однако Хорст жестом дал понять, что это бесполезно. Я спросил, больно ли ему. Он ответил, что

ощущение такое, будто его пронзает тысяча раскален­ ных иголок. Затем он слабеющим с каждой секундой голосом попросил меня написать письмо его матери и

сообщить о том, что он погиб на фронте, чтобы мать и жена не ждали его. Глаза Хорста остекленели, он по­ звал мать и тут же умер.

На участке 6-й роты, в двух километрах к северо­

востоку от Кружловой, на рассвете

31

октября

1944 го­

да вместе с наблюдателем, ефрейтором Штеффесом,

я отправился на ничейную землю. Там снебольшого возвышения

я

мог хорошо

видеть русские

позиции,

располагавшиеся перед деревней Писана, и соседнее военное шоссе. По этой дороге двигался регулируе­ мый поток транспорта. Мы окопались и замаскирова­

лись. Когда туман рассеялся, открылся прекрасный

64

вид на деревню. У обочины стоял·о несколько русских танков, готовых в любую минуту начать наступление. По шоссе проехала большая вражеская автоколон­ на. Я заметил двух офицеров и подстрелил их с рас­ стояния в

500

метров. (77-й), (78-й) В следующую ми­

нуту русские открыли по нам ожесточенный огонь из стрелкового оружия, пушек и минометов. Поскольку

мы прятались за небольшим бугром, то находились в относительной безопасности. Однако настало время покинуть это место, потому что спасительный туман окончательно рассеялся, и мы лишились его прикры­

тия. По пути обратно на наши позиции нас обнаружили вражеские

солдаты,

устроившие

пулеметное

в Писане. Они открыли по нам огонь. С

500

гнездо

метров я

убил одного из пулеметчиков. (79-й)

2

ноября

1944

года на участке 5-й роты русские

подползли близко к нашим траншеям. Фельдфебель Мирр сообщил мне об этом и приблизительно пока­ зал место, с которого враг обстреливал нас. После продолжительного наблюдения я разглядел хорошо замаскированное

пулеметное

гнездо

противника

и

выстрелом в голову убил советского пулеметчика. (80-й) После этого я отправился на участок 6-й роты, где унтер-офицер Бальдауф указал мне место, где предположительно замаскировался советский авто­

матчик, ведущий по нам прицельный огонь. Спустя какое-то время русский решил вернуться на свои по­

зиции, и я подстрелил его с

50

метров. (81-й) Затем

я обнаружил еще одно пулеметное гнездо противни­ ка и с того же расстояния убил двух русских солдат. (82-й), (8З-Й) з

- 2109

65

Бруно Сюткус, осень

Zeiss ,64ack обеспечивал

1944 года.

Четырехкратный оmмческий прицеп

прицеnьную стрельбу на дальности до

66

1200 метров

3 ноября 1944 года на участке 5-й роты я отполз на 15 метров вперед от наших окопов. Русский солдат за­ метил меня, но, видимо, принял за своего из-за цвета

моей камуфляжной куртки. Я убил его с расстояния в

20

метров. (84-й) В тот же самый момент в меня вы­

стрелил русский снайпер. Его пуля рикошетом отско­ чилаот моей каски, и я получил рану надлевым глазом,

которая потом сильно кровоточила. Русский наблюда­ тель изменил позу, и я застрелил его. (85-й) Вскоре меня заметили солдаты вражеского пулеметного рас­

чета и открыли по мне огонь с расстояния в Я сумел подстрелить их обоих. (86-й),

50 (87 -й)

метров.

К этому времени бой существенно ослаб, и нас лишь время от времени обстреливали из артиллерий­

ских орудий. Появился вестовой, который принес бое­ припасы и сообщил о том, что в тыл, в разрушенную

деревушку, доставили продовольствие. Фельдфебель отправил двух солдат за едой. Они вернулись, неся в каждой руке по четыре котелка и восемь фляжек с

водой, связанных гирляндой и наброшенных на шею. Кроме того, они принесли в рюкзаках хлеб, масло, кол­ басу и патроны. Враг находился всего в

300

метрах от

нас и быстро заметил наши перемещения и услышал звяканье котелков. Он тут же принялся поливать нас огнем из пулеметов и обстреливать из пушек. Когда наши посыльные не вернулись в положенный срок,

меня отправили узнать, что с ними. Оба солдата лежа­

ли на земле в

50

метрах от наших позиций, убитые в

грудь пулеметной очередью. Они до последней мину­ ты думали о нас, потому что успели поставить котел­

ки, чтобы не расплескать их драгоценное содержимое.

67

Со слезами на глазах я переправил принесенную ими еду в наши окопы.

Мы перебрались в Ястжебец. На рассвете бря

1944

15

ноя­

года на участке 7-й роты я заметил русского

снайпера, обстреливавшего наши позиции. С

400

ме­

тров я попал ему в грудь. (88-й) Там находился ко­ мандный пункт. В 7.30 я застрелил русского офицера с 500 метров. Он вышел из блиндажа вместе с несколь­

кими другими офицерами.

(89-й) Затем я застре­

лил еще трех офицеров с того же расстояния. (90-й),

(91-й), (92-й) Объявился русский снайпер, который на­ чал активно действовать на участке 7-й роты, которая

понесла большие потери. Он обнаружил мое местона­ хождение и начал охоту за мной. Мне удалось спрово­ цировать его на выстрел и закончить его карьеру вы­

стрелом в грудь с расстояния в

500 метров.

(93-й)

Со своего прежнего места я заметил русских сол­

дат, высаживавших елки вдоль дороги. Это делалось

для того, чтобы заблокировать нам обзор. После вы­ стрелов

из

наших

пушек эти

деревца удалось

сва­

лить, и мне снова открылся вид на вражеские позиции.

Вскоре на дороге появилась телега, на которой сиде­

ло несколько человек. Я подстрелил лошадь, а затем

принялся за седоков. Сначала я убил одного, а затем другого. (94-й), (95-й) Возница успел спрыгнуть рань­

ше других. Когда он снова приблизился к телеге, я за­ стрелил его с расстояния в

500 метров.

(96-й)

Вечером вернулась наша разведка и привела «язы­ ка», который заявил на допросе, что немецкий снай­ пер подстрелил генерала, комиссара, командира пол­

ка и командира батальона, вышедших из блиндажа. Это были мои победы, упоминавшиеся выше. (89-й)

68

-

(92-й) Когда позднее я оказался в советском плену, в Иркутске меня допрашивал генерал-полковник Ми­

рошниченко, выяснявший обстоятельства этих дел. Старшие командиры входили в состав группы, при­ бывшей на передовую для выяснения результатов на­ лета советской авиации на немецкие позиции, кото­

рый состоялся за несколько дней до этого. У русских

неподалеку находилась тайная командная база, и они решили осветить осветительными снарядами немец­

кие позиции, чтобы бомбардировщики могли видеть, куда сбросить свой смертоносный груз. Однако бом­ бардировщик сбросил бомбы по ошибке на свою же

базу, благодаря чему мы смогли определить ее ме­ стонахождение и без особых хлопот смогли захватить ее. Инспекторская группа прибыла для того, чтобы вы­ яснить имена тех офицеров, кто допустил это. Участ­ ников этой группы предупредили, что на этом участке

фронта находится опасный немецкий снайпер. Они пренебрегли этим предостережением, потому что не хотели унижаться и прятаться от какого-то вражеско­

го солдата со снайперской винтовкой. Неспособность русских войск, находившихся на этом участке, ликви­

дировать его свидетельствовала об их некомпетент­ ности.

Мы знали оприезде проверки. Одна из наших раз­ ведгрупп ночью привела «языка», который рассказал

все, что знал. Проверяющие должны были прибыть следующим утром. Я получил приказ заняться ими.

Проверяющие должны были проехать по известной нам дороге, участок которой был мне хорошо виден. Это был единственный путь через сильно заболочен­ ную местность. Генерал-полковник Мирошниченко в

69

то время был комиссаром части, дислоцировавшейся на этом участке фронта. Позднее, при нашей встрече в

Сибири, он сообщил мне, что мое имя им было хорошо известно. Я в этом нисколько не усомнился, потому, агитируя

немецких

солдат

через

громкоговорители,

установленные на передовой, русские часто упоми­ нали мое имя, называя «кровожадным фашистом», и

угрожали безжалостно расправиться со мной. Все их попытки выманить меня из моего убежища, спрово­ цировать на выстрел, чтобы обнаружить мое местона­ хождение, провалились. В конечном итоге они стали

отчаянно бояться меня, потому что я продолжал неу­ молимо убивать их солдат одного за другим. Они уже

больше не чувствовали себя в безопасности ни в бою, ни в минуты затишья. Малейшее неверное движение в траншеях и очередной враг получал пулю в голову. Та­

ким образом, мне удалось очистить наш участок пере­ довой от вражеских снайперов и спасти жизни многих наших пехотинцев.

В тот же день в той же местности я заметил русско­

го солдата, бегущего к крестьянскому дому напротив участка 7-й роты. Я попал ему в грудь с расстояния в

500

метров. (97-й) Находясь вместе с лейтенантом

Йенсеном, я заметил еще одного русского, который вычерпывал воду из окопа. Когда он приподнялся над

бруствером, я убил его. (98-й) Позднее, когда я на­ правлялся с командного пункта

7 -й

роты в расположе­

ние 2-го батальона вместе с лейтенантом Йенсеном, унтер-офицером Шефером, обер-ефрейтором Адле­ ром и ефрейтором Коллером, нас заметил русский

снайпер, выстреливший в лейтенанта Йенсена и меня. Мне потребовалось некоторое время, чтобы увидеть,

70

где он прячется, но когда он перебирался на новое ме­ сто, я убил его с расстояния в

На рассвете

1б

450

метров. (99-й)

ноября в Ястжебце я увидел взвод

русских солдат, двигавшихся со стороны наших тран­

шей к ферме. Я разглядел среди них офицера и за­

стрелил его с

400

метров. (100-й) Затем подстрелил

двух солдат, тащивших пулемет. (101-й), (102-й)

Обстоятельства, при которых я убил свою сотую жертву, нашли отражение в статье обер-лейтенанта Шёппентау в газете 4-й танковой армии «Гусеница И

колесо» от

5 декабря 1944 года.

История

100-1 02-й

побед Сюткуса заслуживает от­

дельного упоминания. Все произошло следующим об­ разом. Сюткус застрелил своего 99-го Ивана, совет­ ского снайпера, устроившего на него охоту. Сюткус

убил его, когда тот переменил позицию. По ошибке эту победу в батальоне и полку зарегистрировали под номером сто. В полку, естественно, этот факт подчер­

кнули следующим образом: «Вы видите, какой у нас снайпер!»

Вскоре личное дело Сюткуса затребовали для на­ граждения его Железным крестом 1-го класса. Вот

тут-то и всплыла ошибка

это был не сотый номер,

-

а девяносто девятый! В батальоне утверждали, что снайпер застрелил утром еще одного Ивана, сотого. Когда он успел сделать это, в полку не знали. Мы от­ правились спать со смешанными чувствами. Утром раздался телефонный звонок. «Может, Сюткус уже? .. » Короткая пауза на том конце телефонного провода.

Напряженное

ожидание.

Затем

командир

батальо­

на нарочито небрежным тоном сообщил: «Видите ли,

71

мой дорогой, мы отправили Сюткуса на задание, и он

застрелил 102-го русского. Это официально засвиде­ тельствовано»

16

ноября

.

1944

года на участке

двух русских солдат,

7 -й

роты я увидел

занимавших позицию

в

разва­

линах дома. Чтобы не дать им подобраться близко к нашему командному пункту, я застрелил одного. Вто­ рой застыл на месте от страха и стал легкой жертвой.

(103-й), (104-й) Расстояние составляло

400

метров.

На том же участке 7-й роты я увидел русских солдат, вычерпывавших из блиндажа воду. С

400

метров я

убил троих. (1О5-й), (106-й), (107-й) После этого я за­ метил вражеского солдата, который какими-то заячьи­

ми прыжками направлялся к блиндажу. На нем была шапка. Я понял, что это офицер, потому что русские рядовые в окопах носили каски. Я застрелил его с рас­ стояния в

300

метров.

(1 08-й)

Внимательно изучая местность впереди меня, я за­ метил

на позициях русских внушительное скопление

живой силы. Мы никогда еще не сталкивались даже

с третью отряда такой численности. С расстояния в

600

метров я заметил вражеского солдата, несшего

снаряды для миномета, и убил его. (109-й) Моими сви­ детелями были обер-гренадер Ярощ гренадеры Ре­ дер и Петер Хаас, а также ефрейторы Леннек и Хюль­ земанн.

19

ноября

1944

года, выполняя задание на участ­

ке 5-й роты близ Пшибора, я был замечен солдатами вражеского пулеметного расчета. Я успел заметить

вспышку пламени пулеметной очереди и бросился на землю. Русские пулеметчики находились на расстоя-

72

нии примерно

500

метров от меня. Осколок камня, в

который попала вражеская пуля, ударил меня в лицо чуть выше правого глаза. Когда пулеметчик попытался оставить свою позицию, я застрелил его с расстояния

в

500

метров. (110-й) Вражеский снайпер, сумевший

подобраться ближе к нашим позициям, заметил, как я убил свою сто десятую жертву, и выстрелил в меня. Пуля пролетела под углом, срикошетировала и вы­

рвала клок маскировочной ткани, обтягивавшей мою каску. Мне в очередной раз повезло. Русский снайпер, по всей видимости, получил приказ уничтожить меня.

Это был тот же самый участок передовой, на котором я застрелил русских офицеров, прибывших

15

ноября с

проверкой, о которой я рассказывал выше. Как только русский снайпер осторожно сдвинулся в сторону, я на мгновение опередил его, поймал в перекрестье при­

цела и попал ему в голову с расстояния в

300

метров.

(111-й) Свидетелем был обер-гренадер Бальц. Сани­

тары обработали мою рану на лбу, заклеив ее пласты­ рем, и я снова вернулся в строй. На поле боя выживает только сильный и везучий. Я видел, как спавших рядом со мной товарищей разо­ рвало на куски вражеским снарядом. Других застрели­ ли в окопе. Один молодой солдат не выдержал напря­

жения и бежал в тыл. Его поймали и передали в руки полевой жандармерии. Военный трибунал приговорил его к расстрелу. Мы все стали свидетелями казни.

Русские не соблюдали ничего такого, что даже отда­

ленно напоминало бы военное право. В июле

1942

го­

да, когда Красная армия стремительно отступала под нашим натиском и в ее рядах царила паника, тех, кто

бежал, не желая стоять до конца, по приказу Сталина

73

расстреливали на месте. Когда русские войска насту­

пали на нас, им нужны были командиры, комиссары и прочие «специалисты», чтобы гнать их вперед на наши пули и штыки. Тем, кто не хотел наступать, стреляли в спину. Цифры потерь совершенно не интересовали советское военное руководство.

Однажды мы не смогли удержать позиции и были вынуждены отступить.

На помощь пришло подкре­

пление, и нам удалось отбить оставленные траншеи. Одиннадцать наших раненых товарищей, которых мы

были не в состоянии забрать с собой, оказались уби­ ты

-

либо заколоты штыками, либо застрелены.

Советские снайперы не испытывали угрызений со­

вести по поводу наших солдат, которых они убивали, когда представлялась такая возможность. Такова вой­

на. Я тоже получал приказы выслеживать вражеских

снайперов и убивать их. Согласно русским понятиям это было военное преступление. Находясь на передо­ вых позициях, я выполнял роль помощника и защитни­

ка, спасая жизнь наших гренадеров. Ради них я не раз

рисковал своей жизнью. Враг был в равной степени жесток и беспощаден, но мне везло больше, чем им, хотя они часто ловили меня в прицел.

В снайперской дуэли выживает тот, кто обладает

лучшей техникой стрельбы. Это требует ежедневной практики, умения прицельно стрелять и днем, и ночью.

Я был уверен в своей меткости, а также в хорошем зна­ нии местности. Я научился этому еще в детстве, когда

проводил долгие часы на берегу реки Шешуппе, отде­ лявшей германский рейх отЛитвы. Когда я подрос, то

начал заниматься мелкой контрабандой, часто перехо­ дя границу тайком от пограничников и таможенников.

74

При этом я научился подавлять в себе панику, стара­ ясь проявлять хладнокровие в самых опасных ситуа­

циях. В конечном итоге я научился прекрасно ориен­ тироваться на местности, хорошо запоминая каждую

ее складку. Научился я и маскироваться. В детстве я

нередко воровал яблоки из фермерского сада и всег­ да старался вести себя осторожно, чтобы не попасть­

ся хозяину сада, потому что если бы меня поймали, то мне грозила бы хорошая отцовская трепка. Мой отец часто болел и с шестнадцатилетнего воз­ раста янередко подменял его во время полевых работ

в поместье Фихтенхоэ. Мне приходилось пахать, ходя за плугом, запряженным четверкой лошадей. При сбо­ ре урожая зерновых я перетаскивал по триста мешков

зерна на второй этаж амбара. Это была трудная и тя­ желая работа. Тем не менее она сослужила мне хоро­ шую службу на фронте, физически закалив и помогая преодолевать многие невзгоды. Таким образом,

я

был в лучшем положении, чем иные изнеженные «ма­ менькины

сынки»,

которым

нелегко

приходилось

на

передовой. Таким образом, мое детство и отрочество, проведенные на германо-литовской границе, стали для меня своего рода предварительной военной под­ готовкой. Я вырос на природе и неплохо знал ее сезонные

особенности. Когда русские снайперы провоцировали меня, я никогда не подцавался на их уловки. Мне были понятны их намерения, уловки и их местонахождение.

Снайпер должен знать малейшие особенности приро­ ды и поэтому сразу видит, что в ней естественно, а что

носит искусственный характер. Способность распо­ знать такие мельчайшие, но очень важные детали, ча-

75

сто позволяет снайперу спасти свою жизнь. Снайпер должен быть уверен в своем умении стрелять хладно­ кровно, точно и метко. Это приходит за счет опыта и

нескончаемых тренировок. Необходимо также и уме­ ние держать себя в руках, быть свободным от физи­ ческого и нервного напряжения. Нервозность стрелка передается винтовке и оптическому прицелу. Кроме того, я никогда не курил, даже на фронте.

21

ноября

1944 года

меня наградили знаком «Снай­

пер» З-й степени. К этому времени я уже давно пре­

высил квалификационную норму в

60

убитых . Мне вы­

дали предварительное свидетельство за снайперские

достижения, но сам матерчатый знак, пришивавшийся к мундиру, я так никогда и не получил.

Знак «Снайпер. С золотой окакrОВКОЙ

76

Распоряжение Гитлера об учреждении знака «Снай­ пер»

(SchargschGtzenabzeichen)

было опубликовано в

газете «Альгемайне Хеерсмиттайлюнген»

7 октября 1944 года.

Приказ Адольфа Гитлера об учреждении знака «Снайпер. трех степеней

77

7

сентября и

ПРИКАЗ ФЮРЕРА N!!З4.

ПРИКАЗ ФЮРЕРА 0& УЧРЕЖДЕНИИ ЗНАКА «СНАЙПЕPlI Фюрер, Ставка фюрера

1. Учитывая

20.08. 1944 г.

важность роли снайпера на линии фрон­

та и признавая его заслуги перед отчеством, я учреж­

даю знак «Снайпер» для частей Вермахта и войск СС.

2.

Исполнение данных положений возлагается на

генералов пехотных войск и начальника Генерального штаба армии. Адольф Гитлер

ВО ИСПОЛНЕНИЕ ДАННЫХ ПОЛОЖЕНИЙ, ИЗЛОЖЕННЫХ В ПРИКАЗЕ ФЮРЕРА ОТ

20 АВГУСТА 1944 ГОДА,

КАСАЮЩИХCSI УЧРЕЖДЕНИЯ ЗНАКА ссСНАЙПЕРl1 Знак с<Снайпер» был учрежден фюрером для частей Вермахта и войск СС. Его целью является придание особой

важности

действиям

прославление его успехов

-

пехотинца-снайпера,

прицельных попаданий

во врага и стимулирование его новых успехов.

Знак «Снайпер» вручается следующим образом:

1.

Знак «Снайпер» вручается награждаемому стар­

шим офицером

на передовой, занимающим долж­

ность не ниже командира полка, на основании пись­

менного ходатайства командира подразделения тем

солдатам, которые получили соответствующую снай­ перскую подготовку и которые выполняют обязанно­ сти снайпера. Лицо, получающее такую награду, изве-

78

щается специальным свидетельством, и в его личное дело вносится запись о таковом награждении.

2.

Знак «Снайпер» имеет три степени и носится на

нижней части правого рукава выше манжеты. Если во­

еннослужащий носит другой знак отличия подобного рода любой степени или если таковой вручается вме­ сте со знаком «Снайпер», то он носится на рукаве ниже последнего.

3. 20

Знак имеет следующие степени: 1-я степень

убитых вражеских солдат начиная с

1.09.1944

(знак без специальной окантовки), 2-я степень

40

-

за

года

-

за

убитых вражеских солдат начиная с

1.09.1944 года - за 60 уби­ 1.09.1944 года (знак с

(знак с серебристым кантом), 3-я степень тых вражеских солдат начиная с

золотистым кантом). Подтвержденные победы в близ­ ком бою не учитываются. Враг должен быть убит в том случае, если способен к передвижению, но не в тех случаях, когда он направляется к нашим позициям с намерением сдаться в плен.

4.

О каждой подтвержденной победе сообщается в

часть. Для подтверждения необходим по меньшей ме­ ре один свидетель. В частях составляются списки по­

бед снайперов. При переводе снайпера в другую часть вместе с прочими документами передается выписка

из вышеназванного списка. Во избежание ненужной переписки исключается передача прежних подтверж­

денных побед. При награждении Железным крестом учитываются предыдущие победы снайпера. Верховное командование Вермахта,

20.08.1944 года 79

ЯСТЖЕБЕЦ, МОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПОЛЕ БОЯ:

99 НОВЫХ ПОБЕД Осенью в Яст.жебце часто шел дождь со снегом. Траншеи были залиты водой. Летом можно было хотя бы раздеться, высушить одеж­ ду и избавиться от вшей. Теперь мы дрожали от хо­ лода, кутались в палатки химзащиты и, ложась спать, тесно прижимались друг к другу в попытке согреться.

О том, чтобы разжечь костер, нельзя было и мечтать, потому что, увидев огонь в наших окопах, враг немед­

ленно начинал обстреливать нас.

22

ноября

1944 года

я находился на участке

7 -й

ро­

ты и заметил двух русских солдат, вычерпывавших во­

ду из окопа примерно в

450

метрах от меня. Сначала

я застрелил одного из них, а затем второго, который

бросился ему на помощь. (112-й), (11З-Й) На рассвете я разглядел вражеское пулеметное гнездо, распола­

гавшееся в

250

метрах от наших позиций, оно было

хорошо замаскировано. Я застрелил пулеметчика, по­ пав ему в голову. (114-Й) После этого мне удалось за­

метить блеск стекла оптического прицела, и я понял, что за мной кто-то наблюдает. Неожиданно мимо моей шеи со свистом пролетела пуля. Это был последний выстрел русского снайпера, потому что я скоро пой­ мал его в перекрестье при цела и нажал на спусковой крючок. (115-й) В то же самое мгновение в меня вы­ стрелил второй русский снайпер. К счастью для меня, он взял при цел слишком высоко, и пуля отскочила от

моей каски. Оба вражеских снайпера прятались за сте­ ной. Второму я попал в грудь с расстояния в

200

ме­

тров. (116-й) Таким образом, за утро я уничтожил двух

80

неприsпельских снайперов. Это была большая ред­ кость. Свидетелем был обер-гренадер Беррес. На следующий день я снова находился на участ­ ке 7-й роты. Я заметил двух русских солдат, по всей видимости,

400

вестовых,

и

застрелил

одного

из

них

с

метров. (117-й) Второй солдат успел спрятаться,

но спустя какое-то время решил переползти на новое

место и в итоге поплатился за зто собственной жиз­ нью. (118-й) Затем в поле моего зрения попал враже­

ский часовой. Я долго наблюдал за ним и застрелил его после смены караула. (119-й) Расстояние состав­

ляло

300

метров, свидетелями были ефрейтор Лих­

тенбергер и гренадер Бюпнер. На рассвете

21

ноября

1944 года

я занял позицию с

удобным обзором и заметил, что русские солдаты ста­

ли вести себя более осторожно. Тем не менее я оста­ новил свое внимание на часовом, который сменился

с караула и направился к блиндажу. Я убил его с рас­ стояния в

400

метров. (120-й) Мне ответил огнем со­

ветский автоматчик, и я-убил его с того же расстояния. (121-й) Моим свидетелем был ефрейтор Лихтенбер­

гер.

22

ноября

1944

года я заметил советских солдат,

строивших блиндаж. Я подстрелил двух человек с рас­ стояния в

400

метров. (122-й), (123-й) Затем в поле

моего зрения попали вражеские солдаты, перебирав­ шиеся из передового ночного окопа в дневной. Я под­ стрел ил еще двоих с расстояния в

300 метров.

(124-й),

(125-й) На этот раз моими свидетелями были ефрей­ торы Броднак и Мадус.

На следующий день,

23

ноября

1944

года, я полу­

чил благодарственное письмо от командующего 4-й

танковой армией генерала Фрица-Губерта Грезера,

81

благодарившего меня за мою 75-ю победу. Это было признание моего давнего успеха, потому что на день

вручения письма на моем счету было уже

125

убитых

вражеских солдат.

В знак признания моей сто одиннадцатой побе­ ды

20

ноября

1944

года я получил благодарственное

письмо от командующего 48-м танковым корпусом, генерал-лейтенанта

Максимилиана

РейхСфрайхер­

ра фон ЭдельсхаЙма. Он также прислал мне посыл­

ку с ценными вещами.

25

ноября

1944

года в сводке

Вермахта сообщалась: «Снайпер ефрейтор Сюткус из 196-го гренадерского полка за пять месяцев одержал

125 индивидуальных побед». 28 ноября 1944 года на участке 7 -й

роты близ Яст­

жебца я заметил оживленное движение по магистрали

снабжения. Русские чувствовали себя в безопасности, находясь под покровом легкого тумана. Я находился в

300

метрах перед нашими позициями и имел прекрас­

ный обзор. Выстрелом в грудь я убил русского, пред­ положительно офицера, с расстояния в

400

метров.

(126-й) Затем еще одного, когда тот внезапно оста­

новился. (127-й) Свидетелем был гренадер Эльмер. В тот же день в том же месте, при наблюдении за окру­ жающей местностью, я попал в прицел вражеского

снайпера. Под камуфляжной курткой на мне был плот­ ный защитный жилет. ОН позволял защититься от вы­ стрела с расстояния в

400

метров. Я решил рискнуть и

получить пулю в грудь. Я притворился мертвым и про­

должил наблюдение за русским снайпером. Когда он покинул свой тайник, я выстрелил ему в спину. (128-й)

Эту

победу засвидетельствовал

гренадер

Эльмер.

В конце того же дня наши минометы ударили по тылам

82

Ходатайство 196-го гренадерского полка от

21

ноября

1944 года

о наrpaждeнии Бруно Сюткуса знаком .Снайпер.

вражеских войск. Когда обстрел закончился, я увидел множество бегущих красноармейцев. Двое из них пы­ тались навести порядок при отступлении. Я застрелил

обоих с расстояния в

350

метров. (129-й), (130-й) Мо­

им свидетелем был ефрейтор Лихтенбергер.

83

Командиром нашего полка в те дни был майор Шульце.

24 ноября 1944 года за участие

в боевых дей­

ствиях на передовой на излучине Вислы и за мои инди­

видуальные победы я получил отпуск и провел неделю в солдатском доме отдыха, в бывшем санатории в Бу­ ско, недалеко от линии фронта. Когда я прибыл туда, медсестра Красного Креста Эрика Ленц усадила меня за стол рядом с собой. Она с любопытством наблюда­ ла за тем, как я тщательно вычистил винтовку, а затем

сапоги. Эрика молча взяла у меня камуфляжную курт­ ку и начала латать дыры, оставленные в ней русскими пулями. Затем велела мне отправляться в кино. Когда

сеанс закончился и я вернулся к ней, моя куртка была аккуратно заштопана. Затем в столовой она отдала мне свою порцию пудинга, полагавшегося в качестве

десерта. Эрика была симпатичной девушкой и очень понравилась мне. Скоро я стал постоянно думать о ней, и днем, и ночью. Я поймал себя на том, что часто напеваю мелодию популярной в то время и любимой солдатами песни «Эрика». Среди пустоши цветет маленький цветок. И зовется он - Эрика.

Этот славный цветок в женском обличье прочно по­ селился в моем сердце. Судя по всему, я ей тоже нра­ вился, потому что она нередко оказывала мне особые знаки внимания. И все-таки я знал, что эта девушка

не для меня. Я был простым солдатом, который мог погибнуть В любой день от пули русского снайпера. Мне раньше никогда не приходило в голову, что во­

лей судьбы мне придется постоянно быть на переднем крае войны и посчастливится дожить до ее конца.

84

Бруно Сюткус С медсестрой Красного Креста Эрикой Ленц, декабрь Снайпер снял оmический при цел со своей винтовки

85

1944 года. Mauser ZF-K98k

Мой отдых продолжался до

8

декабря

1944

года.

Затем я вернулся в свой батальон, находившийся под

Ястжебцом. На рассвете

декабря я оказался в рас­

9

положении 5-й роты. Моей следующей жертвой стал русский часовой, сменившийся из караула. Я застре­

лил его с расстояния в

300

метров. (131-й)

Вскоре я заметил еще одного русского, который расхаживал туда-сюда, пытаясь согреться. Он неосто­ рожно вышел из укрытия, и с расстоянии в

300

метров

я убил его. (132-й) Затем я убил второго вражеско­ го солдата. (133-й) С расстояния в

400

метров я за­

стрелил русского. солдата, направлявшегося из окопа

к ферме. (134-й) Следующая моя жертва появилась из блиндажа и принялась вычерпывать из него воду. Я попал врагу в грудь. (135-й) Еще один солдат ре­ шил посмотреть, что стало с его товарищем. Я попал ему в грудь с расстояния в

300

метров. (136-й) Меня,

по всей видимости, заметили советские пулеметчики,

потому что открыли по моей позиции мощный· огонь.

Их пули свистели прямо над моей головой. Я смог бла­ гополучно отползти на другую позицию. Русские не за­

метили моих передвижений и продолжали обстрели­

вать прежнее место. Теперь я получил хороший обзор и продолжил наблюдение за двумя пулеметчиками с расстояния в

300

метров. Выждав некоторое время, я

застрелил их. (137-й), (138-й) Ближе к концу дня я наблюдал за сменой караула,

происходившей в

300

метрах от меня. Я убил часового

выстрелом в грудь и видел, как он упал. (139-й) К нему подбежали два солдата, которых я застрелил с рассто­ яния

300

и

320

метров. (140-й), (141-й) Свидетелями

86

были обер-ефрейтор Эрих Шмидт, гренадер Рихард Новак, ефрейторы Макс Бартель, Мачик и Антон Дю­

байль, все из 5-й роты 196-го полка. 68-я пехотная дивизия ничего не могла изменить на русском плаццарме площадью в

25

квадратных кило­

метров. Русские численно превышали немцев в один­

надцать раз. Соотношение в танках было двадцать

пять к одному. И все же они не смогли быстро захва­ тить этот участок фронта. Враг сосредоточил предель­ ное

количество войск на

Барановском

плаццарме.

Все это свидетельствовало о предстоящем крупном наступлении,

на январь

предположительно

1945

запланированном

года. Когда болота и реки замерзнут,

передовые части советской армии беспрепятственно двинутся на запад.

9

декабря

1944

года в

23.00

началось наступление

русских войск. По всей линии фронта ударила артил­

лерия. Мы могли бы отбить наступление противника численностью до полка, но были не готовы к атаке та­ кого масштаба. 196-й полк получил приказ отступить.

Наш батальонный командир, майор Хоффман, прика­ зал мне довести это до сведения наших передовых ча­

стей, потому что телефонная связь была нарушена, а путь я знал хорошо. Я выполнял подобные задания не­ сколько месяцев назад. В помощь мне дали солдата­ связиста, которому надлежало заняться исправлени­

ем обрывов в телефонном кабеле. Передовым ротам

приказывали отступить в

03.00.

Сделать это нужно бы­

ло по возможности скрытно. Это были даже не роты,

87

а их остатки

-

они понесли за последние две недели

большие потери и насчитывали примерно половину положенного личного состава.

Я прибыл на передовую буквально через несколько минут после того, как моего сопровождающего уби­ ло осколком снаряда. Мне пришлось дальше одно­

му отправиться с донесением. Найти наши роты бы­ ло непросто, потому что ночью местность выглядела

по-другому.

Залпы

русской артиллерии заставляли

меня часто бросаться на землю и искать укрытие. На­ конец мне удалось довести приказ Хоффмана об от­ ступлении до всех командиров рот. Отступая, мы взя­ ли с собой наших раненых. Наш ротный командир, обер-фельдфебель Роллер, был серьезно ранен в лег­ кое осколком снаряда. Я помогал нести носилки, на которых он лежал. Мы донесли его до перевязочного пункта, но он умер час спустя от сильного внутренне­

го кровотечения. Наступая на наши позиции, русские

несли большие потери.

1О

декабря

1944

года, когда я находился вместе с

8-й ротой возле Ястжебца, мне показали хорошо .за­ маскированное пулеметное гнездо противника. После

нескольких часов наблюдения за окружающей местно­ стью я увидел, откуда именно по нашим позициям ве­

дется пулеметный огонь. Я убил русского солдата вы­ стрелом в грудь с

350

метров. (142-й) Свидетелем был

ефрейтор Трепка.

11

декабря

1944

года, находясь на участке

7 -й

ро­

ты вместе с наблюдателем, унтер-офицером Кюном, я застрелил русского часового с расстояния в

450

ме­

тров. (143-й) С той же самой позиции я увидел совет­ ского солдата, вышедшего из дома и двинувшегося в

88

Сражения на Восточном фронте в

1944 году привели к огромным потерям

обеих противоборствующих сторон

восточном направлении. Я застрелил его с расстоя­ ния в

500 метров.

(144-й) Позднее я увидел нескольких

русских, входивших в блиндаж и выходивших из него . Мне удалось убить выстрелом в грудь советского офи­ цера с расстояния в

400

метров. (145-й) Свидетелями

были унтер-офицер Кюн и ефрейтор Оденталь из 7-й

роты 196-го полка.

89

16 декабря

в Карникельберге близ Каргова я заме­

тил русский караульный пост и застрелил часового с

расстояния в

250 метров.

(146-й) Затем я убил второго

солдата, бросившегося на помощь своему товарищу. (147-й) На следующий день произошло то же самое

на том же месте и с того же расстояния. Я убил часо­ вого и еще одного солдата, шедшего со стороны Кар­

никельберга в лес. (148-й), (149-й) Позднее я заметил вражеского

снайпера,

направлявшегося

в

укрытие

вместе с наблюдателем. Сначала я убил наблюдателя выстрелом в голову с расстояния в

250 метров.

(150-й)

Его заметил ефрейтор ДюбаЙль. Жертва вела себя

беспечно и не старалась оставаться незамеченноЙ. После этого состоялась дуэль со снайпером. Мы вы­ стрелили одновременно. Я попал ему в голову, его

пуля пролетела мимо. (151-й) Свидетелем был тот же ефрейтор ДюбаЙль. Заявка

Дата:

N!: 150/151 17.12.1944 года

Место: Каргов

Результат: застрелив 148-149-ю жертвы, Сюткус заметил русского снайпера и наблюдателя, направ­

лявшихся в укрытие. Сначала Сюткус убил наблюда­ теля выстрелом в голову с расстояния в

250

метров.

В последующей дуэли со снайпером Сюткусу удалось уничтожить его выстрелом в голову.

Свидетели: ефрейтор Дюбайль, 5-я рота. Отправившись из командного пункта

7 -й

роты на

передовые позиции в Ястжебце, я увидел русского ве­

стового, беспечно шедшего по открытой местности.

90

Я убил его выстрелом в грудь с расстояния в

400

ме­

тров. (152-й) Эту победу засвидетельствовал обер­ ефрейтор Хаубензак. Заявка

Дата:

N2: 152 17.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: По пути из командного пункта

Сюткус В

400

7 -й

роты

метрах от себя увидел русского весто­

вого, направлявшегося с русского командного пункта в траншеи и не пытавшегося передвигаться скрытно.

Сюткус убил его выстрелом в грудь. Свидетели: обер-ефрейтор Хаубензак, 7-я рота. Я заметил двух русских солдат, занятых разгово­

ром в неглубоком окопе перед занятой противником фермой, которая находилась перед нашими позиция­

ми. Один из них показался над бруствером, и я вы­ стрелил ему в грудь. (15З-й) Свидетелями были обер­ ефрейтор Хаубензак и ефрейторы Мачик, Дюбайль и Бальмерс.

В знак признания моей 150-й победы я получил небольшую посылку от командующего 4-й танковой армией генерала Грезера, который написал мне сле­

дующее: «Ефрейтору Сюткусу через штаб 68-й пехот­ ной дивизии. Я с удовольствием узнал о вашей 150-й снайперской

победе и хочу выразить мою особую

признательность. Посылаю вам небольшой сувенир. Желаю дальнейших успехов и солдатской удачи. Под­

пись: генерал танковых войск Грезер». В посылке были

золотые часы

-

особая форма благодарности успеш­

ным снайперам.

91

за 150-ю победу CIOТК)'C получил от генерала Греэера подарок

Ночью

-

часы

17 декабря 1944 года русские солдаты,

нахо­

дившиеся на ферме в Ястжебце, начали сажать кусты, чтобы закрыть брешь в стене здания, через которую мы могли видеть их позиции. Работа была сделана не­ ряшливо, и через брешь я все-таки разглядел враже­ ского солдата, активно двигавшегося, чтобы согреть­ ся. Я застрелил его выстрелом в грудь с расстояния в

400

метров . (154-й) Затем я заметил русского артил­

лерийского корректировщика огня и с того же рас­

стояния убил его выстрелом в грудь. (155-й) В полдень русский вестовой направился с позиций на командный пункт. Ему я попал в грудь с

15.30

400

метров. (156-й) Д в

на глаза мне попались несколько русских сол­

дат, пробиравшихся за кустами вдоль стены фермы.

92

В течение получаса я застрелил двоих. (157 -й), (158-й) Расстояние составляло

400

метров, свидетелями бы­

ли унтер-офицеры Крейсль и Штефан, обер-ефрейтор Хаубензак и гренадер Хорст Бюттнер из

7 -й

роты.

В признание моих успехов я удостоился личной встречи с генералом танковых войск Грезером. Ко­

мандующий 4-й танковой армией с интересом вы­ слушал рассказ о стрелковой подготовке и моем пу­ ти к успеху. Я рассказал ему о моих боевых заданиях. С командного пункта я ушел с подарком

-

корзиной с

продуктами. Здесь же я во второй раз в жизни встре­

тился с Эрикой Ленц. Вернувшись на передовую, я провел с ней целый час. Она любезно приготовила для меня еду.

В сочельник

1944

года Эрика и старшая медсестра

побывали на передовой, привезя нам приветы из род­ ного дома. Дальше командного пункта батальона деву­ шек не пустили, не желая рисковать их жизнями. В то время враг уже стоял на Висле и готовился к расши­

рению плаццарма. Мы часто вели ожесточенные бои, которые сопровождались мощными артиллерийскими обстрелами. Эрика поинтересовалась, где можно най­ ти снайпера Сюткуса. Когда ей ответили, она заявила: «Я обязательно должна побывать там, где находит­ ся мой снайпер Бруно!» Таким образом, начальство было вынуждено пустить ее на передовую. Я зашел в

блиндаж к вестовым, чтобы поесть. Неожиданно рас­ пахнулась дверь и на пороге возникла Эрика. Она по­ казалась мне призрачным видением. Она воплощала

для меня все: родину, жизнь, любовь, все то, для чего стоит жить и умереть. Она обняла меня и поцелова­ ла. Это был лучший рождественский подарок из всех,

93

что я когда-либо получал. Пока я жив, я всегда буду в

сочельник вспоминать Эрику и тот день. Я никогда не смогу забыть ее. Днем

27 декабря 1944 года,

неподалеку от Ястжеб­

ца, на участке 5-й роты я заметил постоянные пере­ мещения вражеских солдат за защитным экраном из

кустарника возле фермы. С расстояния в

400

метров я

попал в грудь русскому офицеру. (159-й) В саду той же фермы я увидел двух вражеских солдат, несших до­

ски и бревна. Я убил их обоих. Расстояние составляло

400

метров. (160-й), (161-й) Когда наступили сумерки,

из окопов появился вестовой. Я убил его с расстояния в

400

метров, попав ему в грудь. (162-й) Свидетелем

был ефрейтор фон ФраЙлинг. На рассвете

28

декабря

1944

года на участке 5-й

роты я заметил русских, что-то строивших в саду фер­

мы. Одного я убил сразу. Второго

-

примерно через

полчаса, затем еще одного, третьего, с расстояния в

350

метров. (163-й), (164-й), (165-й)

в здании справа от фермы располагался вражеский

командный пункт, в который стекалось большое коли­ чество вестовых с разных сторон. В в

350

10.00 с расстояния

метров я застрелил русского солдата, неосто­

рожно направившегося из сада на командный пункт.

(166-й) В полдень вестовых стало значительно боль­ ше, и я убил еще одного с расстояния в

350

метров.

(167-й) Какой-то русский пехотинец заметил меня, и

я попал под его автоматный огонь. Когда он оказался в

350

метрах от меня, я застрелил его. (168-й) В

я увидел русского,

15.00

вышедшего из здания командно­

го пункта в сад. Он погиб от моей пули, выпущенной с расстояния в

350 метров.

(169-й)

94

Медсестра КраСНОГО Креста Эрика Ленц познакомилась С Бруно Сюткусом

на Вислинском плацдарме в

95

1944 году

Ближе к

16.00

в поле моего зрения попал русский

солдат, пришедший на командный пункт со стороны

сада и вскоре направившийся обратно. Я взял его в прицел и застрелил с расстояния в

Свидетелями гренадеры

были

350 метров.

унтер-офицер

Хорст Арнольд

и

Кострема,

Хаффнер,

(170-й)

обер­

ефрейторы

Макс Бартель и Антон Дюбайль из 5-й роты. Ближе к вечеру

29 декабря 1944

года близ Каргова

я увидел передвигавшихся часовых в Карникельберге. Когда один из них показался из укрытия, я выстрелил

ему в грудь с расстояния в

30

декабря

300

метров. (171-й)

года примерно в

1944

08.00

я заметил

вражеского артиллерийского наблюдателя в левом окне третьего здания справа от фермы. Из окна ему

хорошо были видны наши позиции. Когда он неосто­ рожно высунулся из укрытия, я убил его. Очередное попадание в грудь с

400

метров. (172-й)

Заявка

Дата:

N!: 172 30.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: примерно в

08.00

Сюткус обнаружил в

левом окне третьего дома справа от фермы русского

наблюдателя, который предположительно корректи­ ровал огонь своей артиллерии. Сюткус попал ему в грудь с расстояния в

400 метров.

Свидетели: обер-ефрейтор Арнольд, 5-я рота. Утром я заметил русского солдата, который напра­

вился с командного пункта в блиндаж. Когда он вышел на открытое место в саду, я убил его с (173-й)

96

300

метров.

Заявка не: Дата:

173 30.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: до наступления полудня Сюткус засек русского солдата, двигавшего со стороны командно­

го пункта в блиндаж. Когда он вышел на открытое ме­ сто в саду, Сюткус убил его с

300

метров выстрелом в

грудь.

Свидетели: обер-ефрейтор Хеффнер, 5-я рота. После этого русские попытались обнаружить меня и уничтожить. За мной устроили охоту трое русских солдат: снайпер, пулеметчик и автоматчик. Из тран­ шей 5-й роты я заметил, как вражеский снайпер вы­ пустил в мою сторону разрывную пулю, вонзившуюся

в стенку окопа. Я, не раздумывая, выстрелил в него и

попал точно в цель с расстояния в

300

метров. (174-й)

По всей видимости, он стрелял в меня во второй раз и

одновременно со мной, но промахнулся. Это был его последний выстрел.

174 30.12.1944 года

Заявка не:

Дата:

Место: Ястжебец Результат: после того как ефрейтор Сюткус убил свою 173-ю жертву, враг решил уничтожить его, от­ правив на охоту за ним снайпера, пулеметчика и авто­ матчика. Русский снайпер выпустил в него разрывную пулю, попавшую в стенку окопа. В следующую секунду Сюткус поднялся и выстрелил в него с расстояния в

300

метров. Новая пуля русского пролетела мимо.

Свидетели: обер-ефрейтор Хеффнер, 5-я рота. 4 - 2109

97

После этой дуэли. Два других русских солдата от­ крыли по мне сильный огонь. Мне удалось затаиться, и внимание советских солдат отвлек наш пулемет, на­

ходившийся в

50

метрах от меня, который стал поли­

вать их очередями. Я дождался той минуты, когда рус­ ский пулеметчик изменит позицию, и застрелил его с

350 метров.

(175-й)

Заявка Н!:

Дата:

175 30.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: после дуэли с русским снайпером еф­

рейтора Сюткуса начали обстреливать вражеские ав­ томатчик и пулеметчик. Когда по ним открыл огонь немецкий пулемет, находившийся в

50

метрах слева

от Сюткуса, русские отвлеклись, и Сюткус убил рус­ ского пулеметчика выстрелом в грудь. Расстояние

-

350 метров. Свидетели: обер-ефрейтор Хеффнер, 5-я рота.

Произошедшее

совершенно

разъярило

русских.

Они попытались уничтожить меня при помощи проти­ вотанкового ружья. Я увидел вспышку, сопровождав­ шую выстрел, и вжался в землю. Снаряд взорвался в

стороне от меня. Наблюдатель ефрейтор днтон Дю­

байль отполз от меня влево на

50

метров и взмахнул

фуражкой над бруствером. Русские заметили это. Ког­ да один из них приподнялся, чтобы выстрелить по то­ му месту, где был Дюбайль, я застрелил его с расстоя­ ния в

350 метров. 98

Заявка Дата:

N2: 176 30.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: русские попытались уничтожить Сют­ куса

из

противотанкового

ружья.

Сюткус

заметил

вспышку и успел укрыться. Снаряд пролетел над ним.

Ефрейтор Дюбайль, наблюдатель, отполз в сторону на

50

метров и приподнял фуражку над бруствером, что­

бы засечь местонахождение русских. Сюткус восполь­ зовался представившейся возможностью и убил вра­ жеского солдата в грудь с расстояния в

305

метров.

Свидетели: ефрейтор Дюбайль, 5-я рота.

Когда я вернулся на командный пункт 5-й роты,

унтер-офицер Эйхлер позвал меня, чтобы показать русского часового, находившегося в саду. Я застрелил его с расстояния в

600

метров. (177-й) Эйхлер, Хефф­

нер, Хорст Арнольд и Дюбайль были моими свидете­ лями.

Заявка

Дата:

N!: 177 30.12.1944 года

Место: Ястжебец Результат: по прибытии на командный пункт 5-й роты Сюткуса позвал унтер-офицер Эйхлер и обратил его внимание на русского часового, находившегося в

саду. Сюткус выстрелил в него. Тот схватился за левое плечо и упал. После второго выстрела он затих оконча­

тельно. Расстояние

- 600

метров.

Свидетели: унтер-офицер Эйхлер, 5-я рота.

99

Новый год я встретил на Барановском плаuдар­ ме. Этот советский плаuдарм на Висле имел про­ тяженность

50

в

сто

километров,

ширина

составляла

километров. Натиску русских войск противостоя­

ли всего два немецких корпуса. Превосходство рус­

ских в живой силе и технике было огромным.

1945

года в

9.00,

3 января

находясь неподалеку от Я стжебца,

я увидел русского солдата, покинувшего блиндаж и входившего в дом. Когда он снова появился, я застре­

лил его в дверном проеме с расстояния в

600

метров.

(178-й) Заявка Н2: Дата:

178 3.01.1945

года

Место: Ястжебец Результат: примерно в

9.00

Сюткус заметил рус­

ского, вышедшего из блиндажа в дом. Когда спустя какое-то время он вышел из дома и возник в дверном

проеме, Сюткус выстрелил ему в грудь. Расстояние-

600

метров.

Свидетели: ефрейтор Бользингер, 7-я рота. Примерно в

15.30

русские заняли позиции в саду

фермы. Я разглядел одного из них, приподнявшегося

над своим пулеметом, и с

600 метров убил

его. (179-й)

Заявка Н2: Дата:

179 3.01.1945

года

Место: Ястжебец Результат: в

15.30

русские начали занимать тран­

шеи в саду. Когда один из вражеских солдат припод-

100

нялся над своим пулеметом, Сюткус выстрел ему в грудь. Расстояние

- 600 метров.

Свидетели: ефрейтор Бройер, 7-я рота. Когда около

16.00

начало смеркаться, я заметил

вестового, выбежавшего из командного пункта и на­ правившегося к блиндажу. Я выстрелил ему в грудь с расстояния в

550

метров, и он упал. (180-й) Свидете­

лями были гренадер Бользингенад и ефрейтор Бройер из 7-й роты.

На рассвете

4

января близ Пшиборо моей очеред­

ной жертвой стал русский солдат, шедший от блинда­ жа к загону с лошадьми. Я застрелил его с расстояния

в

600

метров. (181-й) В

07.30

мне попался на глаза

вражеский караульный пост, на котором с регулярны­

ми интервалами появлялся красноармеец. Я убил его с расстояния в

500

метров выстрелом в грудь. В пол­

день я получил приказ занять позицию близ Ястжеб­ ца. В

15.30

я увидел, как русский солдат выходит из

блиндажа и движется по ходу сообщения к ночным траншеям. Я одним выстрелом снял его с

350

метров.

(183-й) Через пятнадцать минут над мертвым телом склонился другой солдат, ставший моей следующей

жертвой.

Расстояние было такое же,

( 184-й) 5 января 1944

350

метров.

года наши артиллерийские орудия

начали обстреливать позиции противника возле фер­ мы. Во время короткой передышки несколько русских

солдат выбежали из траншей к блиндажам. Одного из них я подстрелил с

400

метров. (185-й) После

15.30

враг заметил меня и открыл по мне огонь из несколь-

101

ких минометов. В кустах я увидел двух русских солдат, которые, по всей видимости, корректировали огонь.

Одного из них я убил с

400

метров. (186-й) Еще один

русский бежал по траншее, чтобы пронаблюдать за линией минометного огня. Взяв в прицел, я уложил

его. (187-й) Свидетелями были Хаубензак и ефрейтор Мартин из 7-й роты.

6

января

1945

года около

07.30

я заметил призна­

ки активности на ферме. Не было никаких сомнений в том, что русские радуются тому, что туман служит

хорошим прикрытием для их действий. В эти мину­

ты они вели себя не так осторожно, как раньше. Ког­ да туман немного рассеялся, я разглядел очертания

фермы и выстрелом в грудь убил русского офицера с расстояния в

300

метров. (188-й) Погода остава­

лась без изменений до

08.30.

Примерно в это время

я застрелил еще одного русского офицера с такого же

расстояния. Он шел по траншее и на мгновение ока­ зался в том месте, где она была недостаточно глубо­ кой. (189-й) В

15.30

я заметил двух русских солдат,

бегущих по саду в направлении командного пункта. Одного из них я сразил в тот момент, когда он пере­

бегал дорогу. (190-й) Второй поспешил броситься на землю, но, пролежав совсем недолго, снова бросился бежать. Пока он бежал к командному пункту, я застре­ лили его с расстояния в

в

16.30

350 метров.

(191-й) Примерно

русские заняли ночные траншеи. Я обнаружил

двух врагов, спрятавшихся за деревом и наблюдавших за нашими позициями. Одного я снял с второго

-

300

метров,

спустя полчаса, когда он заскакивал в тран­

шею. (192-й), (193-й)

102

В

18.00

я увидел русского солдата, бежавшего со

стороны блиндажа к саду. Я выстрелил в него, но про­ махнулся. Он, видимо, не заметил, что в него стре­ ляют, и продолжал двигаться дальше как ни в чем не

бывало. Его жизнь оборвал мой второй выстрел, про­ изведенный с

350

метров. Моими свидетелями были

обер-ефрейтор Блюме и ефрейторы Фёлькель, Вайн­ цек и Магус из 7-й роты.

7 января 1945

года незадолго до семи утра я заме­

тил несколько русских солдат, которые перебирались из ночных траншей в землянки. Я дважды выстрелил с

расстояния в

400 метров

и убил двоих. (195-й), (196-й)

После продолжительного наблюдения около

08.00

я

увидел хорошо замаскировавшегося русского солда­

та, по всей видимости, артиллерийского наблюдателя. С

400

метров я попал ему в грудь, когда он привстал,

чтобы лучше разглядеть наши позиции. (197-й) Затем группа из шести русских солдат вышла из сада и по

ходу сообщения направилась к блиндажу. Я застрелил того, что шел впереди. (198-й) Остальные попытались унести его тело,

одного с

350

что позволило мне застрелить еще

метров. (199-й) Эти два удачных выстре­

ла обнаружили мое местонахождение для вражеского снайпера. Я вовремя заметил венчик огня, вырвав­

шийся из дула, и успел пригнуться. Пуля попала в бру­ ствер. Я послал одного из наших солдат с манекеном занять позицию справа от меня. Когда тот приподнял «куклу» над бруствером, русский снайпер немедленно выстрелил. Чтобы получить лучшую линию огня, он за­ нял новую позицию. Он стал моей 200-й жертвой

застрелили его с расстояния в

103

300

метров.

-

я

..JL ,Г

Заявка Н2: Дата:

200 7.01.1945

года

Место: Ястжебец Результат: после двух удачных выстрелов Сюткуса заметил русский снайпер и выстрелил в него. Сюткус

велел солдату сдвинуться вправо и поднять над бру­

ствером «куклу». Когда русский снайпер изменил по­ зицию, Сюткус застрелил его. Расстояние тров.

- 300 .

ме-

Свидетели: обер-ефрейтор Фёлькель, 7-я рота. в

11.00

ведомый Офицером отряд русских сол­

дат из девяти человек вышел из сада и направился к

траншеям. Когда они наткнулись на тела моих жертв 198-й и 199-й,

-

-

застреленных мною два часа назад,

они выбрались из окопа, видимо, не желая наступать на убитых. Для меня представилась хорошая возмож­ ность уничтожить всех шестерых

(201-й)

одного

за другим.

(206-й)

-

На участке 7-й роты примерно в

15.00

я заметил

русского, двигавшегося со стороны окопов к блин­ дажу. Ему я попал в грудь с расстояния в

(207-й)

400

метров.

Моими свидетелями были обер-ефрейторы

Фёлькель и Дитце, и ефрейтор Крахт. Заявка Н!!:

Дата:

207 7.01.1945

года

Место: Ястжебец Результат: примерно в

15.00

Сюткус заметил рус­

ского, двигавшегося от траншей к блиндажу, и убил его с расстояния в

400

метров.

Свидетели: ефрейтор Крахт, 7-я рота.

104

.J'L. ,Г

ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАПИСИ ИЗ СНАЙПЕРСКОЙ КНИЖКИ БРУНО СЮТКУСА

105

______ .JL ,Г

106

______ .JL ,Г

107

108

109

9

января

1945

года в поле моего зрения попали

русские артиллерийские

наблюдатели,

шиеся на свои позиции.

Мне удалось подстрелить

одного из них с расстояния в мерно в

15.30 я увидел

500

возвращав­

метров. (208-й) При­

нескольких русских, вышедших

из блиндажа и направившихся через сад к передовым

позициям. Выстрелом в грудь с

300

метров я убил

одного из них. (209-й) Мою победу засвидетельство­ вали обер-ефрейтор Клебер и ефрейтор Мартин из 7-й роты.

После продолжительной позиционной войны стало ясно, что русские готовят крупное наступление. В их

траншеях находилось солдат вдвое больше прежнего. Я простудился, и у меня поднялась температура.

Меня отправили на осмотр к врачу в полевой госпи­ таль, который располагался в соседней деревне. На­ пряжение чувствовалось даже там

-

назревало что-то

очень серьезное. Было принято следующее решение:

12 марта 1945 года

по приказу командующего 4-й тан­

ковой армией генерал Грезера в солдатском доме от­

дыха в мою честь должны были устроить небольшую вечеринку. В тот день мы с Эрикой Ленц решили объ­ явить о нашей помолвке. В 5-й роте мне приказали

явиться в штаб к командиру батальона майору Хофф­ ману. Адъютант командира полка, гауптман Шёппха­

ген, написавший в октябре минувшего года статью в армейской газете, поздравил меня с новым званием

обер-ефрейтора. Мои дни на передовой закончились, потому что меня перевели в снайперскую школу в ка­ честве инструктора.

Майор ХОффман высказал со­

жаление, что батальон лишился лучшего снайпера. Я мирно спал, когда

12

января в три часа утра про-

110

тивник

подверг

наши

позиции

мощному

артилле­

рийскому обстрелу. Земля содрогнулась от взрывов. Русские сильно укрепили Вислинский плацдарм, из которого они

начали

выдавливать две

наши

армии.

За восемь часов на один квадратный километр упало

800

тысяч снарядов. Артобстрел был просто жутким.

В восемь утра все стихло, и на русской стороне через громкоговорители начали транслировать музыку. Это сопровождал ось сообщением о получасовом пере­ мирии, в течение которого немецким солдатам пред­

лагалось сложить оружие и сдаться в плен. Командо­

вание Красной армии гарантировало таким немцам возвращение домой по окончании войны. Если жела­ ющих сдаться в плен не окажется, то артиллерийский

обстрел продолжится и все «фашистские псы» будут беспощадно уничтожены. Во 2-м батальоне 196-го полка предателей не нашлось, солдаты все до едино­ го остались в окопах.

Ровно в восемь тридцать артиллерийский обстрел возобновился.

На нас обрушился ураган снарядов,

выпущенных из орудий всех калибров. От дыма и пы­ ли над полем боя стало темно, как ночью. На наши по­ зиции двинулись армады вражеских танков. Мы полу­ чили приказ отступить и отойти в резервные траншеи для минимизации потерь. Разорвавшийся рядом со

мной снаряд ранил меня в левую руку. Это было очень болезненно. Рука сильно распухла, но ранение оказа­ лось излечимым.

В 10.ЗО русские ударили из пушек по нашим тылам. Затем они начали наступать

-

семь рядов пехотинцев,

шедших плечом к плечу. На наши окопы двинулись двести советских танков. Немецкая пехота, выведен-

111

Немецкий солдат прижимается к земле в окопе во время боя

ная из равновесия жутким артобстрелом, не могла противостоять мощи численно превосходящего про­

тивника. Самолеты люфтваффе, которые должны бы­ ли в зародыше подавить приготовления русских к на­

ступлению, в небе так и не появились. Причиной была острая нехватка авиационного бензина, не позволив­ шая немецким истребителям подняться в небо в те ро­ ковые часы.

Нам не оставалось ничего другого, как отступить. Когда проходили мимо наших артиллерийских пози-

112

ций, командир одной из батарей, угрожая пистолетом, заставил нас оборонять его траншеи, чтобы прикрыть отступление орудий. Всюду царил хаос, каждый вое­

вал только за себя.

19

января

1945

года я забрался в разрушенный

дом. Моя раненая рука выглядела ужасно. Рядом со

мной разорвался снаряд, заваливший меня кирпи­ чами и чуть не похоронивший заживо. Меня откопали

товарищи и в бессознательном состоянии отнесли на перевязочный пункт, где моей рукой занялся хирург.

Отсюда меня перевезли в полевой госпиталь в город Гляйвице, в Силезии.

22

января я сдал снайперскую

винтовку в арсенал и получил соответствующую рас­ писку.

Когда русские подошли к литовско-немецкой гра­ нице, местное немецкое население успело эвакуиро­

ваться. Мои родители оказались в Штёблиц/Рохлице близ Лейпцига. Узнав номер моей полевой почты, они написали мне в Гляйвице, в госпиталь. Когда русские войска приблизились к Гляйвице, раненых вывезли по железной дороге в тыл. Когда мы доехали до Рохлица, я сошел с поезда и отправился в резервный госпиталь в Бургштедт. К этому времени моя рука выглядела на­ столько кошмарно, что врачи хотели ампутировать ее,

но я отказался, не дал согласия. Кроме того, я испы­

тывал боли в левой стороне груди, а после того как по­ пал под завал в разрушенном снарядом доме, у меня

началось кровохарканье. Мне требовалось дополни­ тельное лечение. В госпитале Бургштедта я получил

посылку и письмо.

11

января

1945

года генерал Гре­

зер, командующий 4-й танковой армией, написал мне,

поздравив с 207-й победой.

113

Письмо генерала танковых войск Фрица-губерта Греэера, командующего 4-й танковой армией, Бруно Сюткусу от с noздpaвI1eНием С

11 января 1945 года 207-й подтвержденtЮЙ победой

114

Ефрейтору Бруно Сюткусу, штаб 196-го гренадер­ ского полка.

С большим удовольствием узнал о вашей 207-й победе. Знаю, какое мужество, выносливость и пре­ данность

солдатскому

долгу

вкупе

с

мастерством

превосходного стрелка помогло вам добиться этого выдающегося достижения. Вы наносите существенный

урон врагу и даете вашим товарищам блестящий обра­ зец целеустремленности и повседневной готовности

сражаться за нашу родину. Выражаю вам мою особую признательность и отправляю посылку с вещами для вашего личного пользования.

Хайль Гитлер! Генерал танковых войск Грезер. В госпитале в Бургштедте раненым приходилось

во время воздушной тревоги спускаться в бомбоубе­ жище. Это было утомительно, но намного лучше, чем

находиться в окопах на передовой в любую погоду под прямым обстрелом вражеской артиллерии.

1 марта 1945

года главный хирург госпиталя награ­

дил меня серебряным значком за ранение, третьей моей наградой за фронтовые ранения.

*** ОТ ИЗДАТЕЛЯ (из немецкого издания) Бруно Сюткус получил следующие награды:·

6.7.1944 года - Железный Крест 2-го класса, 7.9.1944 года - черный значок за ранение, 16.11.1944 года - Железный Крест 1-го класса, 21.11.1944 года - знак «Снайпер» З-й степени, 115

25.11.1944 года 29.11.1944 года -

упоминание в сводке Вермахта, nехотный штурмовой знак в се­

ребре,

1.3.1945 года -

знак «3а ранение» в серебре.

НАГРАДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ &РУНО СЮТКУСА

Свидетельство о награждении Железным крестом 2-го класса, датированное 6 июля

1944 года и noдnисанное генepan-майором

Паулем Шoйepnфлюroм, командиром дивизии, в которой служил Сюткус

116

Свидетельство о НЗrpaждellИИ Сюткуса черным значком за ранение от

7 сентября 1944 года.

Подписано командиром 2-го батальона

19б-го гренадерского полка гaymмaНOM Гербертом Хоффманом

117

Наградная книжка снайпера Сюткуса, датированная

19 cetlТября 1944 года,

подписанная генеpanом Карлом фон Ле 3юром, командиром 49-го горно­ стрепкового корпуса. В ней содержится запись по случаю 52-й победы Сюткуса

118

.JL ,Г

Свидетельство о нarpaждeнии Бруно CI01КyC8 Железным крестом

1-го класса от 1б ноября

1944 года.

Подписано командиром

б8-й пехопюй р,ивизии паулем ШойеРnфЛIOГOМ

119

Если сравнивать боевые победы Бруно Сюткуса с успехами снайперов других дивизий, то его, вне вся­ кого сомнения, можно отнести к лучшим снайперам Вермахта. Для подтверждения этого сравнения следу­ ет изучить оригинальные документы, содержащие за­

явки снайперов других дивизий.

(1)

Панцер-гренадерский полк войск СС «Теодор

Эйке» 3-й танковой дивизии «Мертвая голова»: Герд

Клопп

Эрих Маперн

нью

- 17 побед, 1944 года. Они

считались лучшими снайперами.

-

25

побед осе­

(См. дивизионную газету «Тотнекопф Мельдер», но­

ябрь

1944 года.)

(2)

В феврале

1945 года унтершарфюрер СС

Кюн из

17-й панцер-гренадерской дивизии «Гётц фон Берли­

хинген» был назван самым успешным снайпером За­

падного фронта, имевшим

20

подтвержденных побед.

(См. дивизионную газету «Ди Айзерне Фауст», фев­ раль

1945 года.)

(3)

В числе самых успешных снайперов 23-й добро­

вольческой

панцер-гренадерской

дивизии

«Недер­

ланд» был унтершарфюрер СС Штайнке, воевавший в Курляндии, на счету у которого на да было

26

12

января

1945

го­

подтвержденных побед. (Военный дневник

панцер-гренадерской бригадыjНедерланд.)

(4)

В марте

1945

года у ропенфюрера СС Шеффе­

ля и штурман на СС Бойкельса из снайперского взво­

да ягдфербанда СС было

60

подтвержденных побед.

(Ежедневная сводка, Одеркорпс,

21

марта

1945

года.)

Все вышеназванные снайперы могли иметь большее

120

число побед в последние недели' войны, но никто не смог перегнать Сюткуса с его Ефрейтор

(5)

21 О

победами.

Мапиас Хетценаузр, удостоенный

Рыцарского креста, считался самым успешным снай­ пером немецкого Вермахта

-

345

подтвержденных

побед. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер постоянно сле­ дил за успехами снайперов и всячески поощрял их.

После того как в

1944

году Гиммлер стал главноко­

мандующим армией резерва, он начал формирова­ ние народно-гренадерских дивизий и по его прика­

зу в ежедневных сводках стали сообщать об успехах снайперов войск СС и Вермахта. Гиммлер признавал,

что успешных снайперов нередко обходят при состав­ лении

списков награжденных.

Он решил

изменить

такое положение вещей и потребовал более скорого признания побед снайперов, чтобы стимулировать их дальнейшие успехи на передовой.

Соответствующим образом рейхСфюрер СС добил­ ся награждения снайпера за сто подтвержденных по­

бед золотым Военным орденом Германского Креста. В официальном приказе говорилось следующее:

«Гренадеры

-

главные фигуры на поле боя. Среди

них самую главную роль играет снайпер. Их достиже­

ния должны признаваться следующим образом. За

5

подтвержденных побед, одержанных солда­

тами, не имеющими снайперской подготовки,

-

упо­

минание в ежедневной дивизионной сводке и пять

дней отпуска, а также перевод на учебу в снайперскую школу.

121

За

1О

подтвержденных побед

-

семидневный от­

пуск, Железный крест 2-го класса, упоминание в еже­ дневной дивизионной сводке.

За

20

подтвержденных побед

-

знак «Снайпер» 1-й

подтвержденных побед

-

двухнедельный от­

степени.

За

30

пуск, упоминание в ежедневной сводке корпуса.

За

40

подтвержденных побед

знак «Снайпер» 2-й

-

степени.

За

50

подтвержденных побед

-

двадцатидневный

отпуск, Железный крест 1-го класса, упоминание в

ежедневной сводке армии.

За

60

подтвержденных побед

знак «Снайпер» 3-й

-

степени.

За

100

подтвержденных побед

-

рекомендация на

награждение золотым Военным орденом Германского Креста. Предоставление отпуска решает в каждом отдель­

ном случае командир дивизии. Снайперу со

твержденными

победами

предоставляется

150

под­

личная

встреча с рейхСфюрером СС. Его имя публикуется в ежедневной сводке рейхсфюрера СС по всем дивизи­ ям войск СС и Вермахта» 1. Их вышеизложенного следует, что Гиммлер наме­

ревался связать награды за храбрость с подтвержден­ ными победами снайперов. На основании этого после ста подтвержденных жертв командир полка рекомен-

1

Дивизионная газета 17-й танково-гренадерской диви­

зии ее "Гётц фон Берлихинген» «Ди Айзерне Фауст», февраль

1945 года.

122

довал снайпера к награждению золотым Военным ор­ деном Германского Креста.

Если бы Бруно Сюткус воевал в составе народно­ гренадерской дивизии Вермахта или в войсках сс, после двухсотой жертвы его рекомендовали бы к на­ граждению золотым Военным орденом Германского Креста, эквивалента заколки

EhrenbIatt,

или даже Ры­

царским крестом. В случае с Сюткусом можно выска­ зывать разные предположения.

Несомненно, остается странным то, что Сюткус не нашел заслуженной награды, хотя о его успехах посто­

янно сообщалось в штабы дивизии, корпуса и армии, о чем имелись соответствующие записи в его снай­ перской книжке. Рекомендовать его к награде прежде

других должен был командир батальона. Если это не было сделано, то виной тому, скорее всего, постоян­ ные бои, в которых участвовала дивизия. Вполне воз­

можно, что документы могли быть подготовлены, но их в суматохе боев просто потеряли. Установить это се­ годня не представляется возможным.

Наивысшая полученная Сюткусом награда

-

упо­

минание его имени в сводке немецкого Вермахта от

25

ноября

1944

года. Только благодаря этому упоми­

нание о нем сохранилось в немецкой военной истории.

ЧАСТЬ

2

КОНЕЦ ВОЙНЫ: БЕГСТВО ОТ РАССТРЕЛЬНОГО ВЗВОДА Вторая мировая война за­ кончилась

8

мая

1945

года. Победители оккупирова­

ли Германию. Я пробыл в госпитале Бургштедта до мая

1945 года,

25

когда американцы разрешили мне вер­

нуться к родителям. Я знал, где живет медсестра Крас­ ного Креста Эрика Ленц, и отправился в Нештеттен,

расположенный недалеко от Висбадена. Там я пробыл до июля

1945

года. Мы больше не обсуждали вопрос

брака. Эрика сказала, что если бы Германия выигра­ ла войну, то все было бы по-другому, но поскольку мы проиграли, то в моей помощи больше нуждается не она, а моя мать. Она посоветовала мне поговорить с одним

американским

полковником,

у

которого

есть

для меня какое-то предложение. Оказалось, что мож­ но поехать в Конго и устроиться на работу в воени­ зированную охрану на шахте по добыче золота и на алмазных копях. Предлагался контракт сроком на не­

сколько лет. Однако проблема заключалась в том, что полковник ожидал от меня, что до Африки я порабо­ таю на Дальнем Востоке снайпером-наемником. Я от­ ветил ему, что не продаюсь. Когда он возразил мне, заявив, что мы,

немцы,

хотели «покорить весь мир»,

124

я ответил, что Соединенные Штаты помогли русским уничтожить нас, немцев, пытавшихся спасти Европу

от красной угрозы. Американцы предали нас, и мы по­

платились за это миллионами жизней. От войны боль­ ше всех выиграли США военно-материальную

-

они оказывали красным

помощь,

да

и

теперь

готовы

продолжать сотрудничество. Полковник посоветовал мне следующее: если я не подпишу контракт, то мне

лучше поискать себе работу в Висбадене, потому что если я вернусь к матери в Лейпциг, то русские навер­ няка арестуют меня. Когда я ответил, что на фронте

был простым солдатом, американец посоветовал мне

не быть таким наивным

-

русские меня либо расстре­

ляют, либо, если мне повезет, на долгие годы отправят

на принудительные работы в Сибирь. Я отправился к родителям в предместье Лейпцига. Они не могли вернуться в Восточную Пруссию, заня­ тую русскими войсками. В это время моя мать воспи­

тывала трех маленьких сирот, детей подруги детства. Я надеялся, что смогу вывезти их из советской окку­

пационной зоны, но на вторую же ночь был арестован русскими. Местные немецкие коммунисты выдали ме­

ня советским военным властям как бывшего снайпера Вермахта. Русские очень не любили снайперов вра­ жеской армии и согласно советским указам их не рас­ сматривали как пленных, а считали военными преступ­ никами, которых следовало расстреливать сразу при

поимке. Моя мать знала какого-то русского, с которым

училась в школе в Лекечае, и через него попыталась

договориться с подполковником СМ ЕРШа, советской военной контрразведки, о том, чтобы меня выпусти­ ли, поскольку я был ее единственным сыном. Русского

125

устроила взятка в виде бутылки французского конья­ ка, подаренного мне генералом Грезером, и золотого кольца-печатки, которое когда-то принадлежало мое­

му деду, а затем отцу. Больше всего мне было жалко

кольца, потому что на нем был изображен герб деда­ аристократа, графа, чьим незаконным сыном был мой отец. Никаких документов, подтверждающих проис­

хождение отца, у меня не было. Мы вспомнили, что в

1940 году,

когда мне исполни­

лось шестнадцать лет, я получил удостоверение ино­

странца, которое позволило мне поселиться в Шлос­

сберге как лицу без гражданства. Хотя я впоследствии был признан натурализовавшимся немцем, удостове­ рение у меня сохранилось, и, как выяснилось, я сохра­

нил его не зря, оно пригодилось мне. Подкупленный нами

смершевец приказал

оккупационной

полиции

поставить печать на удостоверение, продлив его дей­

ствие. Таким образом, я снова стал лицом без граж­ данства. Кроме того, мне выдали фальшивую справку

о том, что в годы войны я работал на ферме. Тот же самый русский подполковник также посоветовал ма­

тери, чтобы я как можно скорее скрылся из этих мест. Мои родители и я вскоре оказались в одном из пе­ ресыльных лагерей, созданных советскими властями на территории Восточной Пруссии. После него мы по­ пали еще в несколько других лагерей, где нас каждый раз допрашивали сотрудники НКВД, советской тайной полиции. Каждый раз меня спасало удостоверение ли­

ца без гражданства и справка о том, что я работал на ферме в годы войны. В августе

1945 года

в саксонском

городе Альтенбурге нас погрузили в теплушки желез­ нодорожного состава и отправили в Брест-Литовск.

126

При пересечении советской границы всех мужчин, ко­ торые ранее не служили в советской армии, задержа­

ли для отбытия воинской службы в Советском Союзе. Слезы и мольбы моей матери не смогли растопить холодные сердца представителей советских военных

властей. Меня забрали на службу в Красную армию! В вагоне поезда, набитом призывниками и медлен­ но направлявшемся в сторону России, я стоял возле входа, который охранял вооруженный часовой. Когда

мы отъехали от вокзала, в Брест-Литовск въехал дру­ гой поезд, двигавшийся на запад. Я выпрыгнул из ва­

гона прямо перед вторым локомотивом и бросился бе­ жать, устремившись к хвосту состава.

Я вернулся в Лейпциг. Моя мать все также воспи­

тывала трех сирот из семьи Штеппат. Сама она была больна, и за ней ухаживала медсестра. Русский па­

труль обшаривал округу, разыскивая меня. Я натянул на себя пальто медсестры и, обмотав голову бинтом,

сел вместе с детьми, изобразив из себя сиделку. Рус­ ские не заметили, точнее, не узнали меня. Каждую ночь через Лейпциг проходил товарный поезд, на­ правлявшийся в столицу Литвы Вильнюс. Мы дали

взятку машинисту локомотива, чтобы он тайно пере­ вез нас за границу, потому что перейти ее официально мы не могли. Когда мы оказались в Литве, нас приюти­

ла моя тетка, жившая в Шетии. Я обязан жизнью ее му­ жу, местному государственному чиновнику. Он сделал мне фальшивое свидетельство о рождении, в котором местом моего появления на свет значилось местечко

Паташяй и указывалось, что мой отец

-

литовец.

В Литве в те дни была напряженная обстановка. Мы перебрались в Пашеждряй, родной город моей мате-

127

ри, где нам помогли устроиться наши родственники.

Жили мы очень скудно, и матери нередко приходи­

лось просить милостыню на улицах, чтобы прокормить трех детей-сирот. Того, что я зарабатывал, не хвата­ ло, чтобы обеспечить всю семью. Зимой

1945

года в

Литву перебралось немало немецких женщин и детей из Восточной Пруссии. Они были на грани голодной смерти и были вынуждены просить подаяние. Литовцы помогали им, чем могли. Это были обломки войны, те немногие из выживших после зверского истребления немцев на земле Восточной Пруссии. Вскоре я нашел работу на ферме Повелайтисов, которой управляла женщина. Ее муж участвовал в движении литовского

сопротивления, боровшегося с советскими оккупаци­ онными властями, и был арестован за это. В декабре

1945

года я отправился в Восточную

Пруссию. Там повсюду царило ужасное запустение.

Я перебрался через реку Шешуппе, которая еще не успела замерзнуть.

Граница сильно охранялась,

на

ней нередко находили гибель бывшие немецкие сол­

даты, бежавшие из советского плена. Поскольку со­ ветские власти вели на территории Литвы военные

действия с борцами сопротивления вплоть до

1953 го­

да, беглых немцев арестовывали и расстреливали на месте. В Фихтенхоэ, в моей родной деревне, я пришел туда, где раньше находилась ферма Арно Бремера.

Все строения

-

помещения для домашнего скота, са­

раи и силосная башня сохранились, но внутри них бы­ ла ужасающая пустота и разорение. Остальная часть

деревни была заброшена и превращена в руины. Я осторожно пробрался в соседнюю деревню Херб­ стфельде, где увидел такую же картину жуткого за-

128

пустения. Там никого не было, лишь злые одичавшие собаки залаяли на меня. Тогда я двинулся в сторону Виллюэна, надеясь найти там признаки жизни. Ока­ завшись у болота возле края леса, я увидел, что дорога

заминирована. Я осторожно приблизился к несколь­ ким домам и заглянул в них. Там все было разрушено. Оконные рамы отсутствовали, мебель разбита на ку­ ски. Несмотря на мины, я прошел через лес. Неболь­ шие ямки в земле свидетельствовали о том, что в них

зарыты мины. Наступи я хотя бы на одну из них

-

на­

верняка бы погиб или стал инвалидом. Начало смеркаться. Вдалеке я заметил дым, под­

нимавшийся из трубы фермы. Я приблизился к дому лишь после того, как увидел, что из него вышла жен­

щина с ведром, направившая за водой к ручью. Когда

я подошел к ней, она от испуга уронила ведро. Женщи­ на узнала меня, потому что видела, как я когда-то при­

езжал в деревню к моей сестре Иде. Она рассказала мне, что русские ушли совсем недавно. Они занима­ ются поисками оружия и ловят немецких солдат, воз­

вращающихся домой. Вместе с ней я вошел в дом. Там находилась еще

одна женщина, муж которой лежал на кровати. В боях на Восточном фронте он лишился ступней обеих ног. Возле него лежала его умирающая двенадцатилет­ няя дочь. Ее зверски изнасиловали русские солдаты,

которые избили родителей и заставили их наблюдать за этим жутким действием. Мать предлагала им себя вместо своего ребенка, но те посмеялись над ней и ввосьмером подвергли ее дочь насилию.

Семья Пэгер жила в восьми километрах от Виллюэ­

на возле озера. Они рассказали о многочисленных по-

5 - 2109

129

добных случаях и плакали, вспоминая зверства, кото­

рые учиняли русские в их краю. По стране прокатилась большевистская красная сыпь, от которой, казалось, никогда не удастся вылечиться. От Пэгеров я узнал, что в марте

1945 года

группу немецких военнопленных

расстреляли на берегу озера. Теперь русские взорва­

ли на нем лед, чтобы уничтожить следы этого злодея­ ния. Ночь я провел у Пэгеров. Они не хотели, чтобы я отправился в Виллюэн.

На следующий день на дороге Шлоссберг-Ной­ штадт, ведущей в сторону Литвы, я заметил масштаб­ ные передвижения советских войск. Мне следовало

добраться до Виллюэна, чтобы спрятаться прежде, чем попытаться вернуться в Фихтенхоэ. Там, где в Шлоссберге раньше стояла церковь, русские устано­ вили памятник своим погибшим солдатам. От немец­

кого военного кладбища ничего не осталось. Оно все заросло сорняками, надгробия исчезли. При взгля­ де на это место я окончательно отказался от мысли

начать новую жизнь вместе с моей семьей в районе Шлоссберга.

Место это обезлюдело, от былой не­

мецкой жизни не осталось и следа. От Эйдкюнена до Тильзита все было подвергнуто бессмысленному раз­

рушению. Шлоссберг находился в самом сердце этой мертвой зоны. Шешуппе еще не замерзла, и мне при­

шлось переплывать на другой берег в ледяной воде. Я вернулся к родителям в ПашеждряЙ. Мы отказались

от мечты начать жизнь на нашей бывшей родине, Вос­ точной Пруссии,

- это было просто невозможно. 15 декабря 1945 года к нам пришло НКВД. Русские

забирали молодых мужчин для отправки в советский военкомат в Гришкабудес. Я попал в облаву. Врачи

130

признали меня годным к военноЙ службе. Меня задер­ жали и на ночь заперли в кузове грузовика. Затем под охраной отвезли в советскую артиллерийскую часть,

находившуюся в Восточной Пруссии, в Гумбиннене. Нам приказали одеться в старую, вонючую красноар­

мейскую форму. Охрану так и не убрали. Я опасался, что ночью, во сне, могу заговорить по-немецки и тем

самым выдам себя. Задумав бежать, я стал внима­ тельно

присматриваться

к окружающей

местности.

Перед принятием присяги нам выдали другую форму.

На следующий день нашу часть должны были отпра­ вить на Дальний Восток, на окраину Советского Сою­ за. Наступило время решительных действий.

Ночью я тайком выбрался из армейской палатки.

На углу стоял замерзший часовой. Я побежал что бы­ ло сил. Он заметил меня и выстрелил в меня. Я по­ чувствовал, что пуля попала мне в спину недалеко от

позвоночника. Я бросился наутек, спасая свою жизнь.

Тут же была поднята тревога. Я продолжал бежать, чувствуя, как кровь струится из раны. Бинта у меня не

было. Моей самой главной задачей было перейти быв­ шую линию фронта с нерасчищенными минными поля­

ми. Это заставило меня дождаться наступления утра.

За это время я потерял много крови и очень ослаб. Днем мне пришлось прятаться, чтобы не попасться на глаза русским солдатам. Я нашел полуразрушенный

дом без оконных рам, в котором царило полное за­ пустение. Чтобы отдохнуть, я забился в дальний угол погреба. В противоположном углу лежал труп женщи­ ны. Она была убита выстрелом в голову, ее ноги были раздвинуты, одежда порвана. Женщину, по всей види­

мости, изнасиловали русские солдаты, а потом убили.

131

Мучения несчастной оборвала пуля, выпущенная в го­ лову. Когда наступила ночь, я торопливо покинул это жуткое место.

На третий день я оказался на берегу Шешуппе. По поверхности реки проплывали хрупкие льдинки. Я разделся и вошел в отчаянно холодную воду. Мне

нужно было добраться до деревни Сенлакай, распола­ гавшуюся в восьми километрах от Фихтенхоэ, где жи­ ла моя тетка и где меня знали. Добравшись до фермы, я потерял сознание. Юстинус Баукус вытащил пулю из моей спины и запечатал рану, прижав к ней раска­ ленный добела утюг. Через три недели я почувствовал себя достаточно здоровым, чтобы вернуться к родите­ лям в ПашеждряЙ. Меня предупредили, что я рискую угодить под арест как дезертир. Мне не оставалось ничего другого, как присоединиться к литовскому со­

противлению, боровшемуся с большевиками.

Меня

приняли в отряд, спрятали и подлечили.

помощь литовскому СОПРОТИВЛЕНИЮ Литва получила независи­ мость после окончания Первой мировой войны. В ию­

не

1940

года Советский Союз оккупировал и аннек­

сировал Литву в соответствии с положениями пакта

Молотова в

1941

-

Риббентропа. После того как ее землю

году под натиском немецких войск покинула

Красная армия, группы литовцев начали службу в обо­ ронительных частях Вермахта. Эти части воевали с

советскими и польскими партизанами. Советский Со­ юз возобновил контроль над Литвой в конце да. С того времени и по

1952 132

1944

го­

год примерно сто тысяч

литовцев участвовали в партизанской войне против советских оккупантов. Более

20

тысяч литовских бор­

цов за свободу были убиты, многие депортированы в Сибирь. Советские власти самым жестоким образом пытались подавить движение сопротивления. Литов­

ские историки считают этот период войной с Совет­ ским Союзом за независимость. За время оккупации годов советские

1940-1944 300

власти уничтожили до

тысяч жителей Литвы, в то время как нацисты ис­

требили

91

процент довоенного еврейского населения

этой страны. Все мои документы были конфискованы русскими. Когда я проходил через Лекечай, меня арестовали со­ трудники НКВД. Я показался им подозрительным, и у

меня потребовали документы. Поскольку я не смог предъявить их, меня арестовали как «бандита» и «ли­ товского националиста-террориста». У меня пытались

выяснить местонахождение моего бункера. Не получив ответа на вопросы, меня жестоко избили. Затем свя­ зали руки за спиной проволокой, а в тюрьме в Гришка­

будесе меня подвергли пыткам. По настоянию работ­

ников НКВД судья требовал, чтобы я признался в том, что был немецким солдатом. Мне также сказали, что я должен назвать места, где находятся тайники с оружи­

ем и где прячутся литовские «лесные братья». Из меня также выбивали имена моих мифических пособников. В тюрьме я провел три недели. В камере каждому за­ ключенному

выделялось

лишь

крошечное

простран­

ство, сесть или лечь было невозможно. Приходилось все время стоять. Даже спать мы были вынуждены стоя. Находясь в тюрьме, я часто проклинал судьбу, 1ЗЗ

жалел, что не погиб за Германию на фронте. Мне по­ могли родственники. Капитану НКГБ Шелебинасу они

дали взятку

-

копченое сало, колбасу и водку.

Тот поручился за меня перед судом. Прокурор тре­

бовал для меня смертной казни через расстрел за де­ зертирство. Однако имевшееся у него мое удостове­

рение иностранца без гражданства доказывало, что я не являюсь литовцем, потому что родился в Германии,

и не считаюсь гражданином СССР. Данный документ свидетельствовал о том, что я

-

человек без граж­

данства и поэтому меня нельзя признать виновным в

измене Родине, так как я не подпадаю под 58-ю ста­ тью уголовного кодекса СССР. Меня выпустили, выдав справку, дававшую мне право на проживание в Ша­

кае. Так я в очередной раз спасся, счастливо избежав смерти.

Мой кузен Пиюс нашел для меня работу на быв­ шей ферме семьи ПовелаЙтисов.

Мужа арестовали

за сотрудничество с движением сопротивления. Его

жена Антонина (Тони) была учительницей в школе в

Лекечае. Семья была лишена советскими властями всего имущества в в Литву. С

25

1944 году, когда русские вернулись 1946 года я целый год проработал

марта

четвертым по счету управляющим фермой. Это про­ должалось до тех пор, пока это крестьянское хозяй­

ство не было преобразовано в кооператив. Все мои предшественники были убиты участниками литовского сопротивления.

На Рождество

1946

года приехала моя кузина Ан­

тоне. Ее муж и брат тоже были участниками сопро­ тивления. Она относила им хлеб, стирала одежду и просила меня выдать им запас крупы. Но больше все-

134

го партизанам нужны были медикаменты, особенно пенициллин. Позднее я узнал, что Тони часто ездит в

Каунас, где у нее были хорошие отношения с профес­ сором медицины, работавшим в тамошнем госпитале. Он давал ей пенициллин и перевязочные материалы, которые она передавала мне или другим участникам

сопротивления. Осенью, во время сбора урожая, не­

смотря на бдительный контроль со стороны местных советских властей, мне удалось припрятать три мешка зерна и спустя какое-то время передать их Тони.

16

февраля

1947

года кто-то выдал властям ме­

стонахождение нескольких партизанских бункеров в районе Куракаймаса. Советские войска окружили эти

тайные укрепления и предложили "лесным братьям» сдаться.

Не желая подвергаться пыткам и издева­

тельствам, те предпочли застрелиться. Их тела были зверски

осквернены

русскими

и

выставлены

на

пу­

бличное обозрение во дворе местной милиции. Сре­

ди них были и изуродованные тела молодой школьной учительницы Гражины Матулайте и ее жениха. Русские правили Литвой, осуществляя тактику террора и наси­ лия. Человеческая жизнь в те годы ничего не значила.

Встретившиеся в Ялте в

1943

году Рузвельт, Черчилль

и Сталин определили судьбу послевоенной Европы и решили передать прибалтийские государства Литву, Латвию и Эстонию Советскому Союзу. Народы, ока­ завшиеся под большевистским ярмом, отчаянно про­ клинали Сталина, однако правительства США и Вели­

кобритании заигрывали с СССР и оказывали русским всестороннюю помощь.

В феврале

1946

года в Литве прошли всенародные

выборы. Все кандидаты на руководящие посты были

135

коммунистами. Народ бойкотировал выборы, и со­ трудники НКГБ сами заполняли избирательные бюлле­ тени. По их словам, они «голосовали за народ». Таковы

были «демократические» методы проведения «сво­

бодных» выборов.

1

мая

1947

все были вынуждены

пойти на демонстрацию для выражения верности Ста­ лину, советскому правительству и коммунистической

партии.

Демонстрация

сопровождалась

продолжи­

тельным парадом. Мне пришлось нести транспарант с лозунгами «Сталин

-

наш великий учитель» и «Родная

коммунистическая партия». Я держал один шест, Юр­

гелис

-

второй. Юргелис был мельником и в тот день

еще с утра сильно напился. Перед нами шла группа работников лесничества,

которые горделиво несли

портрет Сталина. С трибуны демонстрантов привет­ ствовали местные партийные и советские функционе­ ры, офицеры НКГБ. Перед трибуной была большая лу­ жа. Проходя мимо нее, Юргелис поскользнулся и упал в нее. Наш транспарант и портрет Сталина полетели в

лужу. Нас с Юргелисом тут же арестовали, но посколь­ ку деревня Лекечай не могла долго существовать без мельника, то через несколько дней нас отпустили.

После демонстрации Тони Повелайтис (моя буду­ щая жена) по приказу школьного начальства устроила концерт силами учеников-отличников.

В программу

следовало включить стихотворения и песни, прослав­

ляющие советский строй. Директор школы ознако­ мился с программой концерта и утвердил ее, однако

она, к несчастью, не включала в себя произведения, в которых упоминался бы Сталин и коммунистическая партия. Кроме того, в стихотворениях говорилось об узниках в тюрьмах и неустанной борьбе за свободу.

136

Партийным функционерам не понравилась програм­ ма, и Тони арестовали. Благодаря вмешательству ди­

ректора школы политических обвинений удалось из­ бежать, но в конечном итоге

25

марта

1949

года Тони

вместе с семьей выслали в Сибирь. До высылки она

продолжала работать в школе, правда, на технической должности с копеечной зарплатой.

Тони рассказала мне историю своей жизни. Она была школьной учительницей, а ее муж старшим лес­

ничим. У них была своя ферма с красивым жилым до­ мом. Жили они в достатке. В конце июля

1944

года

шли жестокие бои за Вильнюс. Немцы, оборонявшие

этот город, были взяты в кольцо, и лишь немногим из них посчастливилось вырваться из окружения. Боль­ шое количество раненых немецких солдат находилось

в соборе Св. Петра и Павла. русские вырыли огром­

ную братскую могилу и выбросили в нее из окон хра­ ма

668

раненых немцев, которых погребли заживо. До

сих пор живы свидетели, помнящие подробности этих зверств, которые творили сотрудники НКВД. Убитые

немецкие солдаты были похоронены в парке Вингис, и сегодня там, где покоятся их останки, расположена площадка для детских игр.

В конце августа

1944

года неподалеку от фермы

Повелайтисов разместился призывной пункт Красной армии, который возглавлял капитан Матестович, из­

вестный пьяница и мздоимец. Чтобы Матестович мог набрать

нужное

количество

призывников,

русские

устраивали облавы. Обычно они проводились по но­ чам, и мужчин и юношей под дулом автомата насиль­ но уводили из дома. Те жены и матери, которые могли

позволить себе это, несли взятки, которые через По-

137

велайтисов передавали Матестовичу. За водку, копче­ ное сало, колбасу и другие продукты у капитана можно было получить справку, подтверждавшую непригод­

ность к службе в советской армии, что означало осво­ бождение из призывного пункта. Осенью

1944 года

границы Восточной Пруссии ста­

ли линией фронта. После трехдневной военной под­ готовки молодых мужчин со всей Литвы отправляли на

фронт воевать с немцами. Это обрекало их на верную гибель. До такого мог додуматься лишь извращенный

ум большевиков. На передовой эти отряды литовцев, одетых в красноармейскую форму, гнали в бой специ­

альные отряды НКВД, чтобы те не разбежались по до­ мам. Тем из них, кто отказывался наступать на немец­ кие позиции, они стреляли в спину. Молодые литовцы,

не являвшиеся гражданами Советского Союза, были

не готовы к тому, чтобы их в роли пушечного мяса ис­ пользовали в интересах чужого государства. Поэтому

они при первой же возможности убегали в лес, где по­ полняли ряды борцов с советской оккупацией. В эпоху независимости Литвы с

1941

по

1944

год

муж Антонины, Антанас Повелайтис, работал вместе с соседом-лесником, коммунистом Матулёнисом. Они постоянно спорили, когда разговор касался политики.

Когда в

1944 году

русские снова взяли власть в Литве,

Матулёниса назначили министром лесного хозяйства. По его доносу Антанаса арестовали, а все его имуще­ ство конфисковали. По приговору суда он получил де­

сять лет исправительно-трудовых работ и был сослан в Сибирь. Антонине разрешила остаться на ферме, но

ее вынудили жить не в доме, а в курятнике. Коллабо­ рационист Гликас, возглавлявший сеть НКВД в Ша-

138

кае, сообщил ей, что она лишается всего имущества «вплоть до столовых ложек».

Сотрудники НКВД сумели сделать своим осведо­ мителем брошенного в камеру пыток тюрьмы НКВД партизана Анимашукаса из Геншая. В конце февраля

1947

года он донес на меня, и я был арестован. Меня

обвинили в том, что я немецкий военный преступник, который украл три мешка зерна и передал их «литов­

ским буржуазным националистам». Обвинение также дополнялось тем, что я хранил у себя автомат и пи­ столет «Вальтер». Моя кузина Антоне и ее муж были арестованы и подвергнуты пыткам, однако никого не

выдали. Советские власти очень хотели узнать судьбу трех мешков зерна, а также то, откуда я получал пени­

циллин, который передал «лесным братьям». Кроме того, они хотели отыскать спрятанное оружие.

Мне связали руки, и русский лейтенант Киселев, отличавшийся садистскими наклонностями, начал до­

прос. То, что я не кричал, а лишь стонал от боли, силь­ но его разозлило. Меня бросили в одиночную каме­ ру и приказали хорошенько подумать о собственной судьбе. На следующий день ко мне посадили пойман­ ного

немецкого солдата.

Поскольку на территории

Литвы все еще сохранялось военное положение, то

всех немцев, у которых не было советских докумен­ тов,

свидетельствовавших об

их освобождении

из

плена, расстреливали. Судьба этого немца решилась следующим утром. Чуть позже мне показали его без­ дыханное тело. Меня в последний раз спросили

-

со­

бираюсь ли говорить? Если я не стану отвечать на их вопросы, то меня расстреляют. Я отказался, заявив, что они могут делать со мной все, что хотят. Они хоте-

139

ли завязать мне глаза, но я снова отказался, крикнув:

«Кончайте!» Садист Киселев поставил мне на голову

коробок спичек и выстрелил в него. Выстрелив, он по­

ложил пистолет обратно в кобуру, заявив, что на меня даже жалко тратить пулю

-

фашистский пес вроде ме­

ня должен и без того сдохнуть в Сибири и превратить­ ся в смердящий труп. Антонина согласилась с предложением моей мате­

ри дать взятку капитану НКГБ Шулебину и попытаться освободить меня. В дело пошло все то же копченое са­ ло, водка, хрустальные рюмки и что-то из одежды. Все это предложили ему через переводчика. На следую­ щее утро меня отпустили за недостаточностью улик в

отношении моих связей с литовскими партизанами.

Мать с трудом узнала меня. Мое лицо было покрыто

черно-лиловыми синяками и опухло от побоев. Ногти на пальцах были вырваны, спина покрыта рубцами, со­ чащимися кровью.

Пастор сообщил мне, что власти активно ищут мне

замену

-

нового управляющего бывшей фермой По­

велаЙтисов. Весной

1948

года советский осведоми­

тель Мацкявичус, знавший, что я был снайпером Вер­ махта, донес· на меня. Я отрицал это в присутствии сотрудников НКГБ, но не смог развеять их подозре­

ний. Они принялись издеваться надо мной. Так кто же я

-

немец или литовец? Может быть, я хочу вернуться

на родину? В таком случае они отпустят меня. Они зна­ ли, на какую родину отправят меня. Множество могил

убитых немецких военнопленных можно было найти повсюду в литовских лесах.

В январе

1948

года умерла моя мать. После по­

хорон я сидел за столом и плакал. На меня смотрели

140

трое сирот, дети Марии Штеппат. Их усыновили мои родственники.

Я отобедал и выпил с моим новым пытливым судьей Кондрашовым. Позднее он пришел ко мне с ордером

на арест. Меня обвиняли в том, что я немецкий офи­ цер, засланный в Литву со шпионским заданием. Кон­

драшов швырнул документы в огонь. Судьба в очеред­ ной раз проявила ко мне благосклонность. Мы с Тони еще раз пригласили Кондрашова и нового начальника

НКГБ капитана Круглова пообедать с нами. Под влия­ нием выпитого алкоголя Круглов посоветовал мне как можно скорее покинуть Лекечай и отправиться в Ме­ мель (Клайпеду), где меня никто не знает.

Теперь нам было известно, что меня собираются арестовать и отправить в Сибирь. Избежать этой опас­ ности было невозможно. Я никогда не забывал, что советские власти от меня не отвяжутся. Командир ли­ товского отряда сопротивления Рунас предложил мне

бросить все и уходить к ним в лес. Я отказался, зная, УТО в отряде в последнее время сильно упал мораль­

ный дух, партизаны от отчаяния слишком много пьют,

понимая,

что рано или позднее все они погибнут.

Я узнал, что советские власти в Лекечае готовятся вы­

слать меня в Восточную Сибирь.

СОСЛАННЫЙ В СИБИРЬ

25

марта 1949 года в пять

часов утра меня разбудил лесничий. Зимой я обычно спал в сарае. В него и заглянул Петрус, который сооб­ щил мне, что Тони объявили о ее предстоящей высыл­ ке в Сибирь вместе с детьми. Я не мог остаться равно-

141

душным к этому. После долгих мучительных раздумий

я решил, что не могу бросить эту женщину на произвол судьбы. Ей было сорок четыре года, она была на девят­ надцать лет старше меня. Как Тони будет жить одна, без мужской помощи в холодной Сибири? Год назад я пообещал ей разделить с ней все трудности, которые выпадут на ее долю. Она не поверила мне: «Когда они придут за мной, тебе самому придется бежать, как это сделали большинство мужчин. Они бросали своих жен и детей, чтобы спастись самим и избежать ссылки». Я боялся ссылки, боялся неуверенности в буду­ щем, сомневался, что вернусь из нее живым. В ссылке

многие умирали, а те, кому удалось выжить, были вы­ нуждены тяжело трудиться

в суровых климатических

условиях Сибири. Люди умирали от голода и холода и находили последнее успокоение на просторах этого

далекого края, протянувшегося от Северного Ледови­

того океана до степей Монголии. Отец пытался отго­ ворить меня, но я не стал слушать его.

Я отправился в дом Антонины. Рядовой сотрудник

НКВД сначала не пускал меня внутрь, но капитан раз­ решил мне войти. Тони сидела на кровати и плакала.

На коленях у нее сидел ее самый младший ребенок

1943

года рождения. Я сказал, что поеду с ней. Она

стала умолять меня: «Бруно, ты же знаешь, куда меня

отправляют

-

в Сибирь! Прошу тебя, одумайся, чтобы

потом не жалеть о своем выборе!» Капитан НКВД на­ помнил мне, что я еще молодой человек и смогу найти

себе жену моего возраста вместо женщины средних лет с тремя детьми. Я спросил его, добровольно ли советские люди живут в Сибири. Он ответил, что это огромная и не до конца освоенная часть Советского

142

Союза. Отлично, сказал я ему, если другие живут там,

то и я смогу. Конечно, у меня был скрытый мотив

-

НКВД все равно рано или поздно арестует меня за мои связи с литовским сопротивлением. При этом на по­ верхность всплывут многие факты, включая мое уча­ стие в войне в качестве снайпера Вермахта. Если рус­ ские это докажут, мне не миновать расстрела. Таким

образом, следовало как можно скорее покинуть Литву, как мне раньше неоднократно советовали мои добро­ желатели.

Советский офицер имел возражения против мое­ го отъезда, потому что моего имени не было в списке лиц, подлежащих депортации. Кроме того, официаль­

но я не был мужем ДНТОНИНЫ. Однако офицер заявил, что разрешит мне уехать с ней, если я напишу заявле­

ние, в котором соглашусь на добровольный переезд в Сибирь. Тони написала требуемую бумагу, а я поста­ вил подпись. На основании такого решения для нас

сделали исключение

-

разрешили взять с собой все

наше имущество. Всем другим лицам, высылаемым в Сибирь, разрешали взять минимум

-

вещи четырех

семей, которые помещались кроме людей в грузови­ ке. Для нас выделили отдельный грузовик, в который мы сложили все, что смогли сохранить после много­

численных реквизиций.

В Лекачае, на сборном пункте для депортируемых, нас ждали грузовики. Женщины плакали, не желая за­

бираться в них и уезжать из родных мест. Многие па­ дали на колени, умоляя солдат пристрелить их. Они не

хотели умирать в далекой холодной Сибири. Несмотря на протесты, их всех затолкали в машины. На желез­ нодорожной станции стоял состав. Мы погрузились в

143

вагоны, в которых раньше перевозили скот. Вещи бы­ ли уложены под пол, люди устроились внутри вагонов.

Окна были забраны колючей проволокой, чтобы высе­ ляемые не могли выпрыгнуть во время движения по­

езда. Двери вагонов запирались снаружи. В крошеч­

ной каморке возле входа стояло большое ведро для отправления естественных нужд. Нравилось это кому

или нет, но приходилось пользоваться этими «удоб­ ствами». В центре вагона стояла железная печка, кото­ рая отапливалась углем, наваленным кучей возле нее.

На следующее утро состав остановился в Виль­

нюсе. Тони горько заплакала. Ее старший сын Ромас учился в местном университете. Он ничего не знал о высылке матери, брата и сестры в Сибирь. Вагонные двери открылись, и внутрь посадили новых людей,

мужчин и женщин. После тюремного заключения их высылали из Литвы за связи с движением сопротив­

ления. У них не было никаких вещей, кроме узелков с самым необходимым. Набирая

скорость,

эшелон двинулся

в

сторону

России. На одной из остановок значительно восточ­

нее Москвы двери вагонов снова открыли. На третий день

путешествия

нам

разрешили

растопить

печь и

набрать воды. Нам также позволили прогуляться вну­ три огромного кольца, оцепленного охраной. Солдаты

были вооружены винтовками с примкнутыми штыками. После этого поезд проехал немного и остановился на

какой-то большой станции, где нам принесли хлеб и ведра с горячим супом. Мы также получили уголь для печки. Детям выдали молоко. В каждый вагон зашла

женщина-врач и спросила, есть ли больные. За время нашего путешествия одна женщина родила. На следу-

144

ющей станции наш состав уже ждала машина «Скорой помощи», на которой роженицу увезли в родильный дом. Поезд тронулся, и двое маленьких детей этой

женщины остались в вагоне. Можно представить себе отчаяние, охватившее несчастных малышей.

Когда мы миновали Уральские горы и въехали на территорию Азии,

число

охранников уменьшилось.

Была зима, и повсюду лежало много снега. Нам теперь разрешали выходить по нужде на всех остановках сле­

дования эшелона. Приходилось пользоваться убогими

общественными уборными с многочисленными дыр­ ками, где мужчинам и женщинам приходилось усажи­

ваться спиной друг к другу. Рядом стояли охранники.

Однажды произошел беспрецедентный случай. Было выбрано место для выливания ведра с нечистотами. В одном вагоне какая-то девушка вылила ведро на

солдата НКВД, охранявшего дверь. Все с восторгом

наблюдали за этим зрелищем. Солдат не имел права оставлять свой пост и был вынужден стоять на преж­ нем месте. Он стоял неподвижно, с его шинели сте­

кали экскременты. Он лишь вытер платком лицо. На смену караула явился капитан, который потребовал, чтобы толпа расступилась и виновница вышла из ваго­ на. Никто не шелохнулся, и девушку не выдали. После этого нас подвергли наказанию. Дверь вагона закрыли на три дня. Находившиеся в нем люди не получили ни

теплого супа, ни хлеба, ни воды. Позднее вагон отце­ пили от состава и прицепили к другому эшелону, на­

правлявшемуся на Крайний Север. Наше путешествие внеизвестность продолжалось.

Мы проехали Челябинск, Омск, Красноярск, Тайшет и, наконец, Иркутск. Здесь мы выгрузились со всеми на-

145

шими пожитками. Врач снова проверил, нет ли среди

нас больных. Нас опять ждали грузовики. Путешествие из Лит­ вы до Иркутска продолжалось четыре недели. Боль­ шую часть этого времени мы стояли на полустанках,

чем ехали. От стариков, сидевших возле нас, я под­ цепил вшей и отчаянно чесался. (Помню, что на фрон­ те летом, сидя в окопах в редкие минуты затишья, мы раздевались

и устраивали

охоту на этих

паразитов,

сотнями давя их ногтем большого пальца.) Грузови­ ки куда-то повезли нас по заснеженным полям. Был

конец апреля, и озеро Байкал сверкало в свете город­ ских огней. Я со школьных дней помнил, что это самое

глубокое озеро в мире. В Иркутске немецкие военно­

пленные работали на строительстве гидроэлектро­ станции, многие из них умерли там, так и не вернув­

шись на родину.

Ехать дальше мы не смогли. Земля раскисла от сол­ нечного тепла, и колеса машины вязли в жидкой грязи. Зимы здесь были холодные, а весна начиналась нео­ жиданно и вместе с оттепелью наступала распутица.

Нам предстояло проехать

450

километров до район­

ного центра Жигалово. АСфальтированного шоссе не было. Грузовики постоянно вязли в грязи грунтовой

дороги. Нам пришлось ждать наступления ночи, чтобы подморозило и земля снова отвердела.

Наконец мы поехали дальше. Со всех сторон нас

окружало зеленое море тайги. Мы проезжали мимо разрушенных и заброшенных деревень. Здесь во вре­ мя коллективизации

1932-1934 годов власти оставили

и обрекли на голодную смерть людей, которые не по­ желали объединяться в сельскохозяйственные ком-

146

муны. Я боялся, что нас поселят именно в такой, не пригодной для жизни деревне. Вокруг простирались

дикие бескрайние поля, окруженные бесконечной тай­

гой. Там были такие места, на которые явно никогда не ступала нога человека, туда лишь случайно мог забре­ сти одинокий охотник. Хозяевами тайги, где расстоя­

ние между деревнями иногда составляет

200

киломе­

тров, были медведи и волки. Из такого края сбежать будет нелегко, решил я.

Мы прибыли в полуразрушенную деревеньку с не­ сколькими обитателями. Называлась она Федероше­ нье. Здесь нас высадили с грузовика. Требовалось найти жилье для пятнадцати семей. Местному населе­

нию сообщили, что к ним привезли фашистов, банди­ тов и спекулянтов из Литвы, которым государство пре­

доставило

возможность

честным,

добросовестным

трудом искупить свою вину. В конце деревни нашелся дом, хозяйка которого согласилась сдать нам комнату.

В доме, который давно оставила надежда на лучшую жизнь, мы увидели ужасающую нищету. Двенадцати­

летний сын хозяйки вышел на огород, чтобы выкопать картошки, и вернулся с парой клубней. Помыв, он по­ ложил их печься на печку. Печь стояла посредине кух­ ни и использовалась для приготовления пищи и кру­

глосуточного обогрева помещения, чтобы обитатели дома не умерли от холода. Одеял и постельного бе­ лья не было, лишь какое-то жалкое тряпье. Мы с Тони обменялись понимающими взглядами. Неужели нас

ждет такое же беспросветное будущее? Мы внесли в комнату наши вещи. Узел с бельем, ви­ димо, украл водитель грузовика. Деревенские жители пришли посмотреть на новых людей, которые оказа-

147

лись такими богатыми, с таким большим количеством личных вещей. У Тони было сто рублей, у меня денег не было совсем. В начале апреля нам должны были выплатить

400

рублей так называемых подъемных, но

этих денег мы так и не увидели. Хозяйка нагрела го­

рячей воды для бани, чтобы мы могли· вымыться и из­ бавиться от вшей. После этого мы легли спать. Когда в

комнате

потушили

керосиновую лампу,

в темноте

на нас обрушились целые полчища клопов. Мы воро­ чались всю ночь и отчаянно чесались. Заснуть, по су­ ти дела, мы так и не смогли. Даже поездка в вагонах­ теплушках показалась

нам

раем,

потому что там

не

было этих кровососущих паразитов. Утром мы подня­ лись совершенно разбитыми. Нас вызвали в сельсо­ вет, где мы сдали все наши документы. Прибывшим из Литвы назвали сроки их высылки. Тони получила

бессрочную ссылку. Любая попытка бегства из места поселения каралась восемью годами исправительно­

трудовых лагерей. Отныне мы находимся в полной власти коменданта и обязаны подчиняться всем его приказам. Мы не можем никуда поехать без его раз­ решения, мы также должны подчиняться бригадиру и

председателю сельсовета и выполнять любую работу, которую от нас потребуют. После того как мы подписа­ ли бумагу, в которой говорилось, что мы ознакомлены с новым распорядком жизни, нас отпустили. Многие наши товарищи по несчастью вышли из сельсовета в

слезах. Мы были обречены на то, чтобы прожить здесь до конца жизни. Сначала за нами надзирал комендант, которому

помогали

два

милиционера,

через

месяц

его сменил помощник коменданта, «очаровательный» дЖентльмен по фамилии Полеко.

148

ТРУД ВО ИСКУПЛЕНИЕ ВИНЫ Скоро пришла весна. Мы начали день и ночь работать в поле, бороновать и се­ ять. Земля оттаивала лишь на пятьдесят сантиметров в

глубину, дальше начинался слой вечной мерзлоты. Да­ же летом земля оставалась холодной. Вместе с приро­

дой в этих краях весной пробуждаются к жизни милли­ оны кровососущих летающих насекомых

-

мошкары.

От их укусов опухают веки и губы. Даже в жару прихо­ дится застегиваться на все пуговицы и надевать на го­

лову накомарник. Осень в тайге

-

прекрасное время

года, когда расцветают цветы удивительной красоты, но вместе с тем весь день в воздухе кружатся полчища мошкары и оводов.

В соседней реке было очень много рыбы. Она яв­ лялась главным источником белка для местного на­ селения, однако коровье молоко было для него пред­ почтительнее. Если в крестьянской семье околевала корова, то ее смерть оплакивали все,

поскольку ли­

шались главной кормилицы. Питались все очень скуд­ но, и когда наша квартирная хозяйка готовила еду, то

облезлая домашняя собака с жадностью ждала воз­ можности вылизать миску. Рабочий день оплачивался

500

граммами муки и двадцатью копейками. Трудовая

неделя была семидневной. Мы весь день гнули спину в поле, пожираемые бесчисленной мошкарой и ово­ дами. В жаркую погоду вспотевшему человеку от них

не было никакого спасения. Однако в пасмурную или дождливую погоду дело обстояло еще хуже. Оказать­

ся на открытом месте без накомарника было подобно пытке. По ночам нас одолевали окаянные клопы. Мы

149

прокипятили постельное белье и ошпарили кипятком деревянную раму кровати. Это заставило паразитов перебраться на потолок, откуда они регулярно свали­ вались на нас, когда мы спали. Постепенно мы при­ выкли к этому, но это далось нелегко. Если в жаркую погоду мы спали на открытом воздухе, то на ночь на­

крывались хвойными ветками и сорванной с деревьев

корой и зажигали неподалеку костер, чтобы отпугнуть вездесущих насекомых.

Колхоз выдавал нам еду. Если местному охотнику удавалось подстрелить медведя, то мясо варили и по­

давали с картофелем. Суп был всегда. Все это стоило денег, и порция обходил ась в два с половиной рубля. Поскольку в день я зарабатывал всего двадцать копе­ ек, то одну порцию еды мне приходилось отрабаты­

вать целую неделю. Мы трудились как рабы и получали за свой труд ровно столько, чтобы этого хватало лишь на еду. Однажды во время жатвы я испытал истинное потрясение. У меня не было кружки, и я наклонился

над ручьем, чтобы напиться. Я услышал, как кто-то приблизился к воде. Но когда я оглянулся, то к своему ужасу увидел, что это не человек, а медведь. Он, ви­ димо, испугался больше моего и с ревом бросился об­ ратно в тайгу.

В четыре часа утра нас будили, и мы отправлялись на поле жать рожь и увязывать ее в снопы. В десять часов

мы завтракали и полчаса отдыхали,

после че­

го возобновляли работу. Кроме того, мы укладывали большие стога сена. Вскоре я приобрел навык и до­ вольно ловко управлялся с такой работой. Мы не стали мириться с некоторыми стандартными указаниями властей. Я заявил, что девушки из Литвы

150

должны вставать на работы не в четыре утра, а в во­ семь. К нам явился комендант Полеко и пару раз уда­

рил меня палкой. Я отобрал ее у него и выбросил. Тог­ да он выхватил пистолет и выстрелил в меня, сорвав

пулей шапку с моей головы. Свидетелем этой безоб­

разной

картины был

начальник метеорологической

станции. Меня арестовали и, заведя руки за спину, сковали их наручниками. Кроме того, с меня сорвали

накомарник. Затем меня отвезли в колхоз Федоро­ шенье, находившийся в

18

километрах. Там решили

наказать меня по полной программе. По приказу ко­

менданта Филиппенко меня заставили пешком от­ правиться в Жигалово. Сопровождать меня верхом на коне должен был Полеко. Это был первый случай аре­ ста среди «высланных». Тони заплакала и расцеловала меня на прощание. Все решили, что меня непременно расстреляют.

Поздно вечером мы прибыли в Знаменку, где По­ леко запер меня в местной тюрьме. Меня, смертельно уставшего от долгой дороги, приковали наручником

одной руки к оконной решетке. Лечь я таким образом не мог и был вынужден провести всю ночь стоя. Мне удалось немного поспать, прислонившись спиной к стене,

-

этому я научился на фронте во время войны.

Мы, например, спали по очереди во время долгих пе­ ших переходов, поддерживаемые справа и слева това­ рищами, а затем менялись.

На следующее утро с меня сняли наручники и да­

ли немного супа и хлеба. Мне пришлось пройти еще шесть километров до ,Жигалова. Свободными руками я теперь хотя бы мог отгонять насекомых от лица. Мы достигли места назначения следующим вечером,

151

и меня снова посадили в тюрьму. На следующее утро я предстал перед судьей. Увидев мое искусанное на­ секомыми

лицо,

он

проявил

ко

мне

снисхождение.

Я получил лишь пять дней содержания под стражей. У меня отобрали одежду, и я остался в одной рубашке и трусах в кишащей клопами одиночной камере. Здесь

стоял лишь стул. Клопы вскоре набросились на меня, и я продолжал расправляться с ними до тех пор: пока у меня не начали кровоточить кончики пальцев. Я ужас­

но устал и находился в полном отчаянии, фактически был на грани самоубийства. Мне хотелось свести сче­ ты с жизнью, накинув петлю на шею, но, к счастью, за­

бранное решеткой окно находилось слишком высоко. Наконец, мне удалось заснуть. Проснувшись на следу­ ющее утро, я понял, что клопы всласть пировали целую

ночь. Мне дали полкружки воды и

200

граммов хлеба.

Вода показалась мне настоящей амброзией. Тюрем­

щики, к моей радости, попались незлобивые и тайком принесли мне супа и полный стакан воды.

На пятый день меня выпустили. Я был мертвенно­ бледен и едва мог стоять на ногах. Я отправился на местный рынок, надеясь продать свой плащ и купить

на вырученные деньги немного хлеба. Ко мне подошел какой-то человек и поинтересовался, не немец ли я. Когда я ответил утвердительно, он пригласил меня в

свою хату, в которой жил вместе с женщиной и ребен­ ком. Мой новый знакомый назвал свою фамилию

-

Кербер. Он был поволжским немцем, отбывшим срок в исправительно-трудовом лагере. Его в свое время

разлучили с женой и детьми и сослали в Сибирь. Он поделился со мной едой и кое-какой одеждой, хотя у

него самого практически ничего не было.

152

Я отправился в двухдневное путешествие обратно, к Антонине. Она посоветовал мне на будущее держать

язык за зубами. «Ты тут ничего не изменишь и ничем не пробьешь их властность и высокомерие»,

-

сказа­

лаона мне.

Наступило время сбора урожая. Меня отправили жать и связывать в снопы зерновые и отвозить их на

молотилку. Молотьба продолжалась до трех утра, по­ сле чего нам давали пятичасовой отдых.

Пришла осень, времялосадки картошки. На эту ра­

боту отрядили даже женщин и детей. Надо было заса­ дить

200

мешками

15

гектаров земли. Почва была бо­

гатая, плодородная, но неухоженная и, таким образом, малоурожайная. Семенную картошку сажали глубоко, но не окучивали, и поэтому урожаи были крайне скуд­

ными.

5

сентября ударили первые ночные заморозки.

Нам приказали побыстрее заканчивать посадку, и мы лопатами вскапывали по три гектара за ночь. Позднее мы с Антониной поменяли кое-какую одежду на кар­

тошку, чтобы не умереть с голоду. Большие участки земли оставались необработан­

ными, но за использование ее в личных целях брали штраф. у нас не было денег даже на покупку керосина или соли. Откуда было взять деньги? Мы и так уже про­ дали наши куртки, чтобы не умереть с голоду. Многие из наших товарищей по несчастью настолько ослаб­ ли от недоедания, что едва могли ходить,

и за ними

присылали грузовик, который отвозил их на поле. Го­

сударственный план требовал сдать с каждой коро­ вы восемь килограммов масла, от каждой курицы

шестьдесят яиц.

Крестьян,

-

неспособных выполнить

план, власти называли врагами государства и неред-

153

ко отправляли в исправительно-трудовые лагеря, где

те умирали от непосильного труда и голода. К весне у

домашних животных был жуткий вид, потому что они проводили зиму на открытом воздухе, даже по ночам, когда температура опускалась до

минус

пятидесяти

градусов. Как корова может давать молоко после су­ ровой зимы, если она, по сути дела, превратилась

в мешок с костями? Да и какое это было молоко? Те,

кто пил его, не прокипятив, нередко серьезно заболе­ вали. Несколько молодых людей даже умерли, не по­

лучив медицинского обслуживания и не имея никаких лекарств.

Летом

1949

года после жатвы семьи Хоферов и

Монтвиласов решили тайком вернуться в Литву. Им

удалось бежать, но после месяца скитаний по тайге их поймали, вернули обратно, осудили и отправили в ла­

герь. Детей у них отобрали и отправили в детский при­ ют в Тиnте.

В

Облуши,

расположенной

восточнее

Иркутска,

снег в этом году выпал рано. Не успели мы закончить

сбор урожая, как на землю лег снег. В те дни умерло

много пожилых людей, которым было нечего есть. Мне пришлось вырыть не одну могилу на кладбище, бук­ вально вгрызаясь в слой вечной мерзлоты. Земля бы­ ла настолько твердой, что приходилось отогревать ее кострами.

Сначала местные жители встретили нас с опаской и относились к нам недоверчиво. Им сказали, что все мы враги государства, спекулянты и фашисты, пара­ зиты и кровопийцы народа, эксплуатирующие чужой

труд. Однако их мнение быстро изменилось, когда они увидели, что литовцы

-

трудолюбивые работящие лю-

154

ди в отличие от большинства русских, чьи мужчины ло­ дырничали и все дни пьянствовали. Особенно это ка­ салось тех русских мужчин, которым посчастливилось

выжить в войне. Из Жигаловского района в нашу деревню прибыла комиссия. Глава района и партийный секретарь ре­

шили проверить количество собранного урожая пше­

ницы. Чтобы покрыть издержки других колхозов, они пожелали

значительно увеличить

планы

сдачи

госу­

дарству сельскохозяйственной продукции за наш счет.

Дело заключалось в том, что они заранее отрапорто­ вали в Москву о выполнении поставленных пл~нов, но

фактически это было неправдоЙ. У самих крестьян не было хлеба, чтобы прокормить себя, но комиссию это нисколько не интересовало. Ее интересовало лишь выполнение плана,

и ради этого начальство при не­

обходимости было готово изъять у нас даже то малое,

что предназначалось для нашего собственного пропи­ тания. Фактически мы были на положении рабов и не имели никаких прав.

Почвы в Восточной Сибири плодор~дные, и если бы такая земля принадлежала литовским крестьянам, то

они превратил и бы эти места в настоящий рай. Од­ нако коммунистам, которые нисколько не заботились жизнью простого народа, подобные варианты просто не

приходили

в

голову

по

причине

их ограниченно­

го ума. До большевистской революции народ России был трудолюбивым и зажиточным. Русские крестьяне

собирали такие богатые урожаи, что их амбары бук­ вально ломились от насыпанного в них зерна. Однако

при нынешнем общественном строе и коллективной форме ведения сельского хозяйства коммунистиче-

155

ский гектар земли давал лишь ницы

вместо

500

дореволюционных

килограммов пше­

восьми

тонн,

когда

использовались правильные агротехнические методы.

Государственный план поставок был настоящим пуга­ лом для крестьян. Во-первых, нужно было обязатель­ но сдать требуемое количество сельскохозяйственной продукции. Затем им предстояло платить за семена, которые государство выдавало им для посева. Следо­

вало также заплатить тракторной бригаде за исполь­ зование техники при вспашке земли. Все мясо и масло нужно было сдать государству. Каждый крестьянин по­ лучал лишь

600

граммов зерна для личного пользова­

ния. Оплата за труд подвергалась налогообложению и всевозможным вычетам, вроде «добровольного госу­ дарственного займа». Оставались лишь жалкие гроши, которых редко хватало на покупку еды.

Расчетный день обычно проводился в феврале. На него должны были являться все колхозники. Играл местный духовой оркестр, деревню увешивали крас­ ными знаменами и транспарантами с лозунгами, про­

славлявшими коммунистическую партию и «любимых» вождей

-

Ленина, Сталина и Маркса. На этом меро­

приятии обязательно присутствовали

председатель

сельсовета и партийный секретарь. Последний, как

правило, выступал с речью, в которой благодарил кре­ стьян за трудовые успехи. Тем трудовым коллективам,

которые добивались высоких показателей, вручалось переходящее

красное

знамя

социалистического

со­

ревнования, что являлось признанием их заслуг перед

государством.

Передовикам

выдавалась

премия

в

одну тысячу рублей, из которой на руки колхозные ак­ тивисты получали всего

60

процентов. При вручении

156

наград и премий все аплодировали и славили комму­ нистическую партию. На деле все это означало еще один год тяжкого изнурительного труда, дальнейшего упадка и полуголодного существования. Мы также по­

лучали

60

килограммов зерна пшеницы, которого, по

мнению властей, нам должно было хватить до лета и осени, и это при том, что мы трудились семь дней в не­ делю по

12

часов в день. Я задолжал колхозу

200

ру­

блей за еду, которая мне была нужна для того, чтобы

оставаться в работоспособном состоянии. у колхозников в те годы не было паспортов. Было строго запрещено выдавать им какие-либо докумен­ ты. Государство опасалось, что в таком случае кре­

стьяне разбегутся и разбредутся по всей стране, не желая до конца жизни заниматься рабским трудом. Нас регистрировал председатель сельского совета. Везло лишь молодым мужчинам, которые после служ­

бы в советской армии оседали в самых разных уголках Советского Союза, предпочитая не возвращаться в

родные деревни. Еще одним путем к свободе было по­ лучение среднего образования. По этой причине коли­ чество молодежи в сибирской глубинке стремительно уменьшалось. Очень часто семьи не заявляли об умер­ ших родственниках, чтобы по-прежнему получать пай­ ку хлеба. Тело умершего до последнего хранили дома, подполом.

Я отправился в погреб и пересчитал картофелины. Хватит ли этого на сегодня и на завтра? Я решил, что сегодня съем три штуки. Затем поставил на огонь ка­

стрюлю, опустил в нее три картофелины, добавил мо­ роженого молока и горсть муки. Это будет мой обед и ужин. Я также поставил на плиту кастрюлю, в которую

157

наложил снега, вскипятил и заварил чай. Это была моя дневная норма еды. Мне дали в кредит эквивалент мо­

его труда за два с половиной дня. Я заработал полто­ ра килограмма муки и ба копеек. Поев, я лег на телегу, укрылся пальто и заснул. Мне снился родной дом. Сочельник

1949

года. Еды у нас практически не

осталось. Мне пришлось идти пешком в Федероше­ нье, к Тони. Шел снег, сопровождавшийся сильным

ветром. Я решил пройти

15

километров, чтобы не

ждать до утра приезда саней. Я вышел в полдень, при­ кинув, что дойду к наступлению ночи. Ветер сделался сильнее прежнего, но в тайге это не так ощущается,

как на открытом пространстве. Когда я вышел из ле­ са и зашагал по пересеченной местности, пройдя еще

пару километров в направлении Федерошенье, мороз опустился до минус

45

градусов. Ветер обжигал лицо.

Я старался идти прямо. Вскоре я почувствовал уста­

лость и упал. До деревни оставалось не больше кило­ метра, но идти дальше я не мог. Я уже больше не ощу­

щал холода, перестал чувствовать собственное тело. Меня начало заметать снегом.

К счастью, на меня наткнулись два охотника с соба­ ками. Животные почуяли меня, залаяли и стали лапами

разгребать снег. Таким образом, меня нашли и спас­ ли. Я был в бессознательном состоянии и окоченел от холода. Меня отнесли в какое-то жилище, оперли сне­

гом и вернули к жизни. Совместными усилиями незна­ комых людей я был спасен. Влив в меня глоток водки

для бодрости, меня отвели к Тони, которая упала в об­ морок, увидев меня. Из 3наменки срочно вызвали док­ тора. У меня сильно повысилась температура. Доктор

158

поставил диагноз - двусторонняя пневмония. У меня были обморожены ноги и лицо, однако, к счастью, об­ морожение обошлось без роковых последствий. Прав­ да, на ногах появились язвы, которые долго не зажива­

ли. Меня отправили в больницу в Жигалово. Там меня осмотрел хирург Лапков. Когда другие врачи решили

ампутировать мне обе ноги, он возразил им: «Если он против ампутации, то давайте подождем, может, все

образуется и так». Я не чувствовал больших пальцев ног, но к ступням постепенно возвращалась чувстви­

тельность. Проведя в больнице месяц, я снова вер­ нулся к Тони в Федерошенье. В очередной раз смерть прошла мимо меня.

ПЕРЕВОД В РУДОВКУ, АПРЕЛЬ

1950 ГОДА

В марте 1950 года к нам приехал комендант Филиппенко. Каждый месяц мы должны были являться к нему, чтобы подтвердить, что никуда не сбежали. Поскольку колхоз в Федероше­ нье не мог прокормить всех высланных, было решено перевести в другое место пять литовских семей. Нас с Тони отправляли в колхоз имени Молотова в Рудовку. В апреле за нами приехали грузовики. Рудовка нахо­ дилась в десяти километрах от районного центра Жи­

галово на берегу Лены. Нам выделили дом, который раньше занимали работники геологической экспеди­ ции. Под полом мы обнаружили не меньше

250

кило­

граммов мерзлой картошки, которая была почти не

пригодна для еды. Это оказалось своеобразным по­ дарком, так же как и железная печь, стоявшая посере­

дине комнаты. Ее следовало топить день и ночь, чтобы сохранять сносную температуру в доме.

159

На новом месте мы оказались во власти у комен­

данта Демченко. Мы принадлежали ему как рабы и

не смели без его разрешения покидать деревню и не могли отправиться даже в Жигалово, где было подо­ бие цивилизации

-

там имелись больница и магази­

ны. В Федерошенье не было ничего подобного. Мест­ ные жители приходили посмотреть на нас. По округе разнеслась молва, что к ним поселили спекулянтов, у

которых много вещей. На нас пришел поглазеть даже

председатель сельсовета, правда, его больше заинте­ ресовала Гражина, дочь Антонины, которая уже пре­ вратилась в красивую девушку.

Нам дали пилу и рубанок, и я смастерил стол и пару лавок. Мы также сделали кровати. С наступлением но­ чи в новом жилище на нас устроили нашествие везде­

сущие клопы. Спать мы не смогли и проснулись утром С головной болью. Весь следующий день мы ошпари­ вали кипятком каждую щель в доме. Затем я отправил­ ся в Жигалово и принес оттуда порошок, который по совету аптекаря смешал с негашеной известью. Этой смесью я выкрасил дом изнутри. Благодаря этим ме­

рам мы смогли избавиться от клопов. Меня постоянно удивляло, почему все дома в России кишат этими кро­ вососущими паразитами.

Жизнь на новом месте оказалась не такой хорошей,

как в Федерошенье. Среди прочих лиц, переселенных

в Рудовку, был ЙеншаЙ. Его отец одно время жил в Со­ единенных Штатах и сумел скопить кое-какие деньги.

Он купил

25

гектаров земли, построил дом и таким об­

разом стал собственником. Затем он вернулся в Литву. Его обвинили в спекуляции и выслали в Сибирь. Когда он умер, я сколотил ему гроб и помог похоронить. Его

160

сыну Йонасу я как-то раз задал вопрос: «3а что вас вы­ слали? Ты ведь воевал на стороне Красной армии». Действительно, в армию его призвали в

1944 году.

Вот

что он мне рассказал.

Мы взяли в плен штаб полка одной из частей Вер­ махта. Я до сих пор не понимаю, как немцы решили

сразу, без сопротивления, сдаться врагу. Они сложи­ ли оружие, и их отвели на допрос. Советским коман­ дирам понравилась одежда и личные вещи вражеских

офицеров: сапоги, кожаные плащи, часы и прочее. Они решили завладеть этими вещами и приказали солда­

там пристрелить немцев. Мы вывели их из блиндажа и заставили снять с себя одежду. Майор Вермахта с от­ вращением посмотрел на нас и начал раздеваться, его

примеру последовали остальные офицеры. Когда они остались в одном исподнем, их расстреляли. Немцев

было восемь человек.

Йонас далее рассказал мне, что не смог забыть слу­ чившееся, потому что в убийстве немцев не было во­ енной необходимости. Никакого боя не было, пленных просто ограбили и убили. Его постоянно преследовали воспоминания о тех презрительных взглядах, с какими

на них смотрели перед смертью немецкие офицеры.

Йонас не раз открыто заявлял о своем неприятии соде­ янного, и это в конечном итоге привело его в Сибирь. Весной колхозные коровы выглядели просто жут­ ко,

им

снова

пришлось

перезимовать

на

открытом

воздухе. В коровники переводили только тех коров, у

которых были телята. Остальным животным каждую долгую зимнюю ночь приходилось дрожать на улице от

6 - 2109

161

холода. Утром их пригоняли пить К источнику, который

не замерзал даже зимой. Никакого корма коровам,

разумеется, не давали. Неспособных давать молоко животных отбраковывали и забивали, их мясо шло в пищу. Мы жили недалеко от фермы и иногда получали легкие и печень за то, что помогали разделывать туши.

Нам сообщили, что мы можем вести индивидуаль­ ное хозяйство. Желающим давали гектар земли возле дома. Те, кто отказывался от такого предложения, по­ лучали лишь четверть гектара для посадки картофеля

для домашних нужд. Согласились с первым предложе­ нием лишь я да литовец Гога. Другие переселенцы не поняли нашего решения, полагая, что мы тем самым

до конца жизни привязываем себя к этой земле.

В Литве домашний скот обычно пасся возле до­ мов, и поэтому почва была хорошо унавожена. Земля на берегах Лены была неплохоЙ. Если в нее добавлять глину и песок с перегноем и хорошо обрабатывать, то

можно было получать до шестнадцати тонн картофе­ ля с гектара. Я вспахал на двух лошадях с плугом со­

рок соток земли. Соседи с любопытством наблюдали за тем, как я сажал картошку, закапывая ее на глубину пять сантиметров. Они посмеивались надо мной, счи­ тая, что я поступаю неправильно и сажать картофель

нужно глубже, потому что жарким летом клубни просто выгорят под лучами солнца. Однако я еще в детстве получил хорошие уроки сельскохозяйственного тру­

да в Фихтенхоэ от Арно Бремера и от других ферме­ ров. Когда мой отец заболел, я фактически сделался сельскохозяйственным рабочим и до призыва в ряды Вермахта в

1943

году выполнял самую разную работу

162

в саду и на полях. Так что в посадке картофеля я раз­

бирался неплохо и в советах не нуждался. В этих местах русские сажали картошку глубоко,

близко к слою вечной мерзлоты. Из-за холодной почвы она плохо вызревала. Я заметил это, еще когда жил в

Федерошенье. Не до конца созревшие клубни часто пожирались червями. Вряд ли можно было назвать урожаем менее тонны картофеля с гектара. В Лит­

ве собирали

3-4 тонны

с гектара, а иногда и больше.

В соответствии с государственным планом под карто­ фель отводилось

50

гектаров земли. Начальство дик­

товало колхозникам свои законы и не желало никаких

нововведений. Мое картофельное поле вскоре показало удиви­

тельные результаты

-

появились ростки. Утром

и

вечером я добросовестно окучивал борозды. Ботва очень быстро выросла и окрепла. Сорок соток, вспа­ ханных и засеянных мною, дали урожай в

117

мешков

картофеля. Днем я работал на колхозных полях, а по ночам, при свете луны, собирал урожай картофеля. Я занимался его сбором до рили

заморозки

и

ночью

7-10

сентября, когда уда­

температура

нередко

опу­

скалась до минус восьми градусов. На нашем огоро­ де Тони и Гражина выращивали огурцы, лук, капусту и

свеклу. Мы были единственными в деревне, кто соби­ рал урожай помидоров. Люди со всей округи приходи­ ли посмотреть на наше подсобное хозяйство. Теперь у нас был хороший запас картофеля, который гаран­

тировал возможность пережить очередную зиму и не умереть с голоду. Мы даже сумели продать излишки и

на вырученные деньги купили все необходимое, вклю-

163

чая керосин для лампы и даже сахар. Смогли мы также

и приодеться, купив себе стеганые телогрейки. Мы занимались сбором урожая ржи, пшеницы и яч­ меня. Земля сильно размокла от дождей, и машины не могли проехать по полю. Жали при помощи серпов

и кос. Каждый день мы работали по двадцать часов без всяких выходных. Выполнить план мы не успева­

ли. В воскресенье из Жигалова привезли уборочные машины. По ночам шли сильные дожди, и поля были сильно залиты

водой.

Глава Жигаловского района,

комендант и партийный секретарь прибыли для того, чтобы убедить нас, высланных, в том, что нужно уско­ рить уборку урожая. Снопы пшеницы отвозили на молотилку. Мне было поручено относить эти тяжелые от влаги снопы к ма­

шине. Было очень пыльно, и уши и ноздри были посто­ янно забиты трухой от соломы. Я остановил машину и отнес главе района наполовину смолоченный сноп и сказал, что молотить невозможно,

потому что зер­

но не отделяется от влажной соломы. Тот разозлился

и приказал мне продолжать работу. Я потерял терпе­ ние и сказал ему, что в таком случае колхозники снова

останутся без хлеба. Нам было приказано выполнить невозможное, чтобы любыми способами выполнить план, за что районное начальство получило бы награ­

ды. При этом им было наплевать на то, что колхозники снова окажутся на грани голодной смерти. Комендант приказал арестовать меня. Я снова отправился в Жи­

галово

-

в наручниках, как обычный преступник.

В тюрьме меня

избили резиновыми дубинками.

Вскоре кожа на моей спине была покрыта черно-лило­ выми кровоподтеками, из бесчисленных ран струилась

164

кровь. Наручники на ночь так и не сняли, и на меня сно­ ва обрушились полчища клопов. От побоев я потерял сознание и упал на бетонный пол. Я совершил серьезное правонарушение. В Совет­

ском Союзе, если ты критикуешь начальство в присут­ ствии трех членов коммунистической партии, которые

готовы письменно подтвердить это, тебя сразу же от­ водят в суд по обвинению в антисоветской, антиго­ сударственной деятельности. Сталин издал указ, со­ гласно

которому

такое

преступление

наказывалось

смертной казнью без права обжалования приговора суда. Ни на каких адвокатов, смягчение приговора

или кассационные жалобы рассчитывать не приходи­ лось, избежать казни было практически невозможно. НКВД приводил такие приговоры в исполнение в те­ чение суток.

Придя в себя, и по-прежнему со скованными наруч­ никами руками, я из последних остатков сил поднялся

на ноги. Мне хотелось умереть. Мое тело болело, лицо было искусано клопами и распухло. Во рту было сухо

от жажды, язык прилип к нёбу. Очень хотелось пить, но ко мне в камеру так никто и не заглянул. Скорее всего, мои тюремщики полагали, что в понедельник я пред­ стану перед судом, и меня тут же расстреляют как вра­

га народа и государства. Поэтому, видимо, меня и не

хотели беспокоить. Мне же теперь все было безраз­ лично. Я мог надеяться лишь на то, что моя смерть бу­ дет быстрой и избавит меня от мучений. В полдень дверь моей камеры отворилась. Передо

мной возникли глава района и комендант. Они сказа­

ли, что виноваты передо мной, что я хороший работ­ ник, но мне следует научиться держать язык за зубами.

165

Комендант позвал охрану и приказал снять с меня на­

ручники. Меня отправили домой, наказав продолжать

начатую работу. Мне вернули одежду, и я со смешанными чувства­

ми покинул тюрьму. Выпив стакан воды, я на нетвер­ дых ногах зашагал обратно в Рудовку, до которой было десять километров. Еще не зажившие раны на моей спине снова начали кровоточить. Я чувствовал, что ру­ башке намокла и прилипла к коже. Когда Тони увиде­ ла, в каком состоянии я вернулся, то сказала мне: «Ты настоящий дурак. Когда ты научишься сдерживаться? Ты уже второй раз за год попадаешь в тюрьму. Тре­

тий раз станет для тебя последним. Все советуют тебе держать язык за зубами. Как ты не можешь понять, что мы ничего не можем сделать против них, что мы бес­

правные рабы?» В тот же день, спустя какое-то время, она призналась, что беременна от меня. Теперь у меня появился смысл жизни, причина, чтобы жить дальше.

Я был готов пожертвовать собой ради моего будущего ребенка. Несмотря на трудности и нищету, Тони с ра­ достью смотрела в будущее и радовалась, что в оче­

редной раз станет матерью. Я обнял ее. Кроме нее, у меня больше не было никого в этой жизни. Она была мне одновременно и женой, и матерью. Тони стала мо­

ей спутницей жизни, которая не жалела усилий, чтобы немного просветить меня, сделать из меня, простого деревенского парня, личность.

Вскоре настало время сбора картофеля.

В

нем

участвовали все колхозники, от мала до велика. Была

назначена норма

-

убрать урожай с пяти соток зем­

ли. КарТОфельные клубни оказались мягкими, водя-

166

нистыми. На моем огороде, который перед посевом был тщательно вспахан и регулярно пропалывался, я выкопал карТОфельный куст, на котором насчитал

огромных клубней, на три пригоршни. Поздними

18

вечерами, при лунном свете, я накопал

317

мешков

картофеля с четырех десятых гектара. Пятнадцать гек­ таров колхозной земли дали всего

280

мешков. Этого

количества не хватило даже для того, чтобы рассчи­ таться

за

семенную

картошку,

которую

государство

дало колхозникам в долг для посева. Это быллоистине мартышкин труд.

Весной мне пришлось отправиться в тайгу, где все

еще оставалось много снега, чтобы заготовить дров для отопления районной школы, больницы и других

государственных учреждений. Норма была такая

-

пять кубометров дров на двоих за полтора дня. Рабо­ тая двумя пилами, я выполнил норму, а также срубил

топором одно большое дерево. В другом месте я на­ пилил еще дров на зиму и часть их продал. Мне никто

не помогал. Я хотел работать и был вынужден много

трудиться, чтобы обеспечить семью. По ночам я от­ правлялся косить сено на неудобьях, там, где колхоз не захотел косить и не пожелал выжигать траву. Я вы­ сушил сено, перетаскал его домой и зимой продал в Жигалове.

Сбор урожая продолжался до самой зимы. На по­ лях

всех

еще стояла

пшеница,

которую

предстояло

сжать. Молотилки работали круглосуточно. Грузовики день и ночь отвозили в Жигалово подсушенное зерно.

План сдачи зерна был увеличен. Чтобы приободрить работающих, грузовики украшались красными фла-

167

гами,

воздух оглашали звуки гармошек, звучали ве­

селые песни. В колхозном правлении вывешивались графики сдачи зерна и транспаранты с лозунгами, в

которых сообщалось, что сдаваемый нами хлеб уже находится на пути к нашим славным учителям

-

род­

ной коммунистической партий и нашему мудрому от­

цу народов товарищу Сталину. Они с радостью и бла­

годарностью вели нас в светлое будущее и указывали путь к коммунизму. После того как бухгалтерия под­ вела итоги жатвы, колхозники получили скудную опла­

ту зерном, которого едва хватало для того, чтобы не умереть с голоду.

Мы с Тони сделали перьевую перину, которую про­

дали в Жигалове. На вырученные деньги мы купили козу и назвали ее Муней. Она родила нам двух козлят, одного из них мы закололи на мясо. Коза давала нам

молоко, которое мы могли добавлять в чай или в муч­ ную болтушку, заменявшую суп. Мы считались зажи­ точными крестьянами, потому что на завтрак у нас был хлеб, а вечером

-

картошка. Ели мы всего два раза в

день.

Когда приехал финансовый инспектор, то возникла

серьезная проблема. Мы пользовались гектаром кол­ хозной земли, из которой полторы сотки отвели под

грядки огорода и сорок соток под картОфельные бо­ розды. Как выяснилось, за это нужно было заплатить налог в размере

1200

рублей. Откуда нам было взять

такую огромную сумму? Мы не смогли заплатить на­

лог и тогда у нас конфисковали козу. Тони безудерж­ но плакала. Она сильно недоедала, и козье молоко имело огромную важность для нашей семьи. На наше

168

счастье, соседка давала нам немного молока. По вос­ кресеньям

мы

отправлялись

на

рынок

и

понемногу

продавали наши вещи. Мне пришлось расстаться с моим единственным костюмом, чтобы погасить задол­ женность по налогам и выкупить козу.

Наступил сочельник

1950

года. Мы поставили на

праздничный рождественский стол все, что смогли: вареную свеклу и картошку, а также квашеную капусту.

Тони приберегла для этого случая пол-литра козьего молока. Мы почувствовали себя по-королевски бога­

тыми. у других крестьян не было даже этого. Мы пога­ дали

-

зажгли бумажку, и по отбрасываемой ею тени

пытались определить, каким будет наше будущее. Мы с Тони заговорили о доме. Тони плакала, вспоминая Ромаса, который учился в университете, и

1949

25

марта

года избежал ссылки в Сибирь. Нам стало из­

вестно, что его выгнали из университета, и он остался

совсем без средств к существованию. Слава Богу, Ро­ маса подкармливали родственники, присылавшие ему из деревни еду.

Однажды я решил отправиться в тайгу, чтобы за­ брать сани, которые там смастерил. По пути в лес я наткнулся на стаю волков. Лошадь испуганно всхрап­ нула, и я еле удержал ее. Моим единственным оружи­

ем был топор. Ко мне приблизилась молодая сильная волчица, которая остановилась метрах в трех от меня.

Остальная стая, около двадцати волков, находилась

чуть в стороне. Было странно, что я не боялся их. Вне­ запно я понял причину

-

серые хищники просто при­

сматривались ко мне, но вовсе не собирались напа-

169

дать. Мы с волчицей обменялись взглядами, как будто понимая друг друга. Неожиданно волки сорвались с

места и убежали в лес. Я вытер пот со лба. За мою работу мне выдали два мешка пшеницы.

Я отправился на водяную мельницу в Нижней Илабад­ ге, которая располагалась в

28

километрах от Рудов­

ки. Мельник оказался сосланным в Сибирь литовцем. Колхоз велел забрать мне три мешка муки. Дорога проходила по тайге и вела к развилке Жигалово

-

Ба­

лагинскjИркутск. От этой развилки до мельницы нуж­

но было преодолеть еще три километра пути. Мне при­ шлось почти целый день ждать моей очереди. Когда я кормил лошадей, мельник посоветовал мне: «Возьми

этот горшок И вот этими двумя тряпками обмотай пал­ ку. Получится факел, он послужит тебе вместо ружья». (Ссыльным не полагалось хранить огнестрельное ору­ жие.) «Если на тебя нападут волки, зажги факел и от­

бивайся им. Звери боятся огня». Он смочил керосином тряпицу и показал, как сделать факел. У меня был с собой топор, и я сомневался, что совет мельника мне пригодится.

Я получил свою муку и выехал с мельницы в пол­

день. На дороге, ведущей в Жигалово, начался буран, сопровождавшийся сильным ветром. Все быстро за­ мело снегом, и через считаные минуты дорога скры­

лась под его толстым слоем. Я доверился лошади, которую мне выдали в колхозе для перевозки муки, на­

деясь, что она инстинктивно отыщет правильный путь.

Она завела меня в тайгу. Снегопад не останавливался, а ветер все не утихал. Мне пришлось яростно тереть

щеки и нос, чтобы не обморозиться. Я слез с саней и пошел сзади, чтобы лошади было легче идти. Было

170

очень холодно, и я не раз пожалел о том, что у меня

не было нормальной зимней одежды. Стремительно начало смеркаться. Где-то вдали я увидел в темноте огоньки волчьих глаз. Меня поджидала стая волков, и

на этот раз я почувствовал, что они обязательно на­ падут на меня. Я понял, что на топор не стоит рассчи­ тывать и меня спасет лишь факел. На сильном ветру

я дрожащими пальцами пытался зажечь его. Это уда­ лось мне не сразу, но я все-таки справился с задачей.

Я принялся размахивать зажженным факелом. Волки отступили, и лошадь, осмелев, собрав остатки сил,

рванула вперед. Я прибыл в Рудовку в полночь. С меня крупными каплями стекал холодный пот. Лошадь подо­ шла к самому дому. Увидев меня, Тони заплакала. Еще когда я уезжал из дома,

она сердцем почувствовала

поджидающую меня опасность. Я почувствовал ее лю­ бовь и заботу и понял, что не одинок на этом свете.

Снова наступила зима. Мы убрали последние сно­ пы пшеницы с заснеженных полей. В начале ноября все полевые работы были закончены. В Жигалове я встретил несколько немцев, бывших солдат войск СС. Они рассказали мне о железнодо­ рожной ветке Тайшет которую дившиеся

строили

-

Ускат неподалеку от Лены, военнопленные,

нахо­

в исправительно-трудовых лагерях,

немецкие

а так­

же русские узники ГУЛАГа, главным образом те, кто в свое время побывал в немецком плену. В таких ла­

герях хуже всего обращались с бывшими солдатами армии Власова, отличавшимися особой жестокостью. От непосильного труда умирали тысячи заключенных.

Их хоронили под насыпями железнодорожных путей, которые строили заключенные. Грузовые поезда, дви-

171

жущиеся по трассам Севера, и сейчас проезжают по костям тех, кто эти трассы строил.

Поволжских немцев и немцев из Крыма и из-под Одессы в

1940

году отправили в Вартегау, что на

востоке Германии,

в соответствии с советско-гер­

манским договором и согласно распоряжениям Ко­

миссии

по

репатриации l •

Когда эти

земли

вновь

отошли к Польше, немецких переселенцев выслали,

разрешив взять с собой всего сорок килограммов личных вещей. Все закончилось их отправкой в Си­

бирь. Я много беседовал с этими немцами. В Воркуте и Норильске они строили железную дорогу и тысяча­ ми умирали от недоедания и тяжелого труда. Здесь

работали

и также умирали

немецкие военноплен­

ные. Советский Союз был государством, где торже­ ствовали жестокость и насилие. Его официальным

лозунгом была следующая фраза

-

«Пролетарии всех

стран, объединяЙтесь!». Населявшие его народы жи­ ли в вечном страхе репрессий, ведь попасть в лагеря мог каждый.

К счастью, нам по-прежнему хватало еды. У нас был хлеб, козье молоко, а также сало и колбаса, которую присылала нам из Литвы сестра Тони. Но, конечно, основу рациона составляла картошка. На Рождество

1950 года Антона

была беременна. Мне хотелось, что­

бы у нас родился сын, и мы с Тони часто говорили об этом. Я каждый день уходил в тайгу, где пилил дрова для школы и несколько поленьев приносил домой. На­

ша горница имела большие размеры, и ее приходи­ лось протапливать круглые сутки. 1

Вартегау

-

территория, отошедшая в

1939 году вместе с

другими землями Польши к Третьему рейху. (Прим. ред.)

172

В начале февраля

1951

года в деревне проводи­

ли расчетный день. Трудовые успехи минувшего года вознаграждались деньгами и натуральными продукта­

ми. В деревню приехал оркестр, которому пришлось выплачивать

вознаграждение

из

нашего

кармана.

Присутствовали, как всегда, глава Жигаловского рай­ она и секретарь райкома партии. Председатель кол­ хоза произнес речь, в которой похвалил наш само­ отверженный труд во славу «мудрого отца и учителя товарища Сталина». Все встали и захлопали в ладоши.

Казалось, что похвалам Сталина и коммунистической

партии не будет конца. Мы выполнили план поставок государству по пшенице, мясу, маслу и шерсти. На­ чальство

высоко

оценило

наши

заслуги

и

достиже­

ния и в числе передовиков было даже упомянуто мое имя. Однако, по правде говоря, мы могли бы сделать намного больше, если бы не затяжные дожди, погу­ бившие значительную часть урожая. Наш труд оце­

нили следующим образом:

4

800

граммов пшеницы и

копейки за трудовой день. Наша семья, в том числе

и Гражина, заработали

160

килограммов пшеницы.

В то же время мы задолжали колхозу

112 рублей

и по­

этому были вынуждены снова потуже затянуть ремни. Пришлось опять запасать картошку.

1

июня

1951

года в больнице райцентра Жигало­

во появился на свет мой сын Витаутас. У Тони было мало грудного молока, но, к счастью, нашего малыша вскормила ее соседка по палате.

Зимой

1952

года мне выдали двух хороших лоша­

дей. План заготовок для государства на

1953

год тре­

бовал от меня присмотра за картофельным полем в

15

гектаров. Я был доволен, потому что это освобож-

173

дало меня от других трудовых повинностей. Осенью

1954

года руководство колхоза выдвинуло меня на

должность управляющего свинофермой. В колхозе было

148

свиноматок, из них несколько

рекордисток, которые были в приличном состоянии. Работа на свиноферме стала новым делом для меня,

потому что приходилось руководить работой других людей. У нас с Тони часто возникали споры по пово­

ду того, что я слишком много времени отдаю рабо­ те в колхозе, растрачивая на это почти все мои силы.

у меня действительно оставалось меньше времени, чем раньше, на наш личный огород. Тони приходилось

одной выполнять все больше и больше работы по хо­ зяйству. Ей это не нравилось, и она просила меня уде­ лять больше внимания домашним делам. Она была

права, но работы на ферме всегда было очень много, и поэтому я приходил домой поздно, часто ближе к по­ луночи. Никто в колхозе не работал так много, как я. В то время нам платили по

1,5

килограмма пшеницы

за трудодень, и на моем счету было

1300

таких дней.

Я пару раз продавал пшеницу на рынке и сумел купить

несколько свиней, а также радиоприемник, работав­ ший на батарейках (электричества в нашей деревне не

было). Мы стали первой семьей в Рудовке, у которой в доме появилось радио.

За четыре последних года наше благосостояние существенно выросло. Теперь мы жили лучше, чем

большинство колхозников. Все это было достигнуто за счет наших собственных усилий, терпеливого долгого труда. Я работал день и ночь, чтобы моя семья жила в нормальных условиях и по возможности ни в чем не

нуждалась.

174

Рождество ным

1954

праздником.

года стало для нас самым радост­ Мы

слушали

по

радиоприемнику

передачу «Голоса Америки». Здесь, в тайге, эта радио­ станция ловилась чисто, без помех. Мы слушали аме­ риканского проповедника «епископа Б.», чьи слова со­ гревали сердца и утешали тех, кто отчаялся в жизни.

Мы плакали, вспоминая родной дом и тех, кто, в свою очередь, помнил нас в Германии, в Литве, на Запа­

де. Моему сыну уже исполнилось три года. Когда его спрашивали «Кто ты?», он обычно отвечал

-

«фриц», И

все смеялись.

Однако дела были далеко не радостными и веселы­ ми, когда сараи стояли пустыми и даже крысы прекра­

тили искать в них съестное. Они прорыли ходы в наш

дом и пожирали хранившийся в погребе картофель. В темноте они смело бегали по горнице. Однажды но­ чью Тони проснулась в тревоге. Витаутас лежал в ко­

лыбели, и крысы подобрались к нему и начали поку­ сывать его, не давая спать. Тони испуганно закричала, заметив, каких размеров эти грызуны. Когда мы спа­

ли, они бегали по нашим головам, кусали Тони за уши, хватали меня за волосы. Как-то ночью я схватил одну,

но она укусила меня, и я был вынужден ее отпустить. Одна русская женщина из нашей деревни дала мне молодую кошку. Она также рассказала, что никто из местных не хотел жить в нашем доме. Когда в здеш­ них амбарах пусто, крысы всегда устремляются в не­ го. По ночам они вылезали из нор. Кошка схватила огромную крысу за шею и не отпускала ее. Крыса пи­

щала, кошка отчаянно мяукала. Я бросился на помощь. Позднее грызуны, видимо, решили, что у нас слишком

жарко в доме, и перестали появляться в нем. Кошечка

175

оказалась ласковая, она очень любила меня, ей нрави­ лось сидеть у меня на коленях. Она всегда ждала мое­ го прихода домой. Зимой у нас было двенадцать кур, которых мы дер­ жали под кухонным столом. Весной мы закололи на мясо наших свиней.

По ночам я часто слушал радио. В три часа утра

можно было поймать передачи Би-би-си. Англичане два часа вещали на немецком языке. На средних вол­

нах можно было поймать радиостанцию «Немецкая волна». На Рождество

1955 года

и в Новый год я услы­

шал по радио звон колоколов Кёльнского собора.

СОВЕТСКИЙ СВИНАРНИК: ВО МНЕ УЗНАЮТ НЕМЕЦКОГО СНАЙПЕРА Мы с Антониной стали все чаще ссориться. Она стала подозревать меня в супру­ жеской измене, считала, что я слишком часто захожу в

колхозную бухгалтерию, где кокетничаю с бухгалтером РианоЙ. На самом деле я просто не мог нигде подолгу

задерживаться, потому что у меня было слишком мно­ го дел на ферме.

В

1954

году, когда я принял на себя руководство

свинофермой, свинарки часто кормили свиней на ули­

це, чтобы было легче воровать корм. Я стал вниматель­ но наблюдать за ними и разделил все поголовье сви­ ней так, что за каждой работницей закреплялось сорок голов свиноматок, поросят и хряков-производителей,

которых она должна была кормить. Неподалеку был

построен большой погреб для хранения картошки, в нем могли уместиться сотни тонн припасов.

176

На производственном собрании,

которое я про­

вел на ферме, я сказал, что все работницы должны

безоговорочно выполнять все мои распоряжения и со­ блюдать трудовую дисциплину. Спустя какое-то время на свинОферме возник конфликт, который дошел до сведения колхозного начальства. Случилось вот что. Свинарка Новицкая кинула в меня ведром и крикнула:

«Мой сын погиб на войне. Это вы, фашисты, убили его. Вы там, у себя в Литве, сосали кровь из трудового на­ рода. Вас поэтому сюда и выслали. Да вас не высылать

надо было, а расстреливать! Мы больше не позволим вам пить народную кровушку!» Я пошел к председателю колхоза Новопашендецу

и заявил, что отказываюсь руководить свинофермой. Секретарь партийной ячейки отправился вместе со

мной для разговора со свинарками. «Если вы не хоти­ те работать на ферме, то мы вас заменим другими. Вы обязаны подчиняться всем приказаниям Сюткуса. Мы

знаем, что он был немецким солдатом. Наши органы

знают все. Вам до этого не должно быть никакого де­ ла. Работайте!» Так я остался на своем посту.

На ферме имелась серьезная техническая пробле­ ма

-

все поголовье свиней было разведено от род­

ственных особей. О ее решении никто не думал, хотя улучшение породы способствовало бы разведению

более здоровых, более плодовитых животных. Я объ­ яснил колхозному начальству, что придется на ферме

начать племенную работу с самого начала, и сделал ряд предложений по ее улучшению. Меня внимательно выслушали, и с моими словами согласился даже пред-

177

седатель колхоза. Так я вместе с ним стал ездить из одного хозяйства в другое и при возил новых хряков­

производителей

и

свиноматок.

В дальнейшем это

привело к серьезной неприятности. В колхозе пошли

слухи, что Сюткус разбазаривает поголовье свиней и потихоньку распродает его. На меня быстро донесли начальству. Из прокуратуры приехал следователь, ко­ торый допросил меня, но никаких нарушений закона с

моей стороны не обнаружил. Дела на свинОферме улучшились,

и свиноматки

вскоре стали приносить многочисленный помет, по

11-12

поросят, которые имели больший привес, чем

раньше. Кроме того, по сравнению с прежними време­ нами уменьшилась и их смертность. Я также старался

вовремя производить выбраковку и лечить заболев­ ших животных. От убытков ферма постепенно перешла

к неплохой прибыли и стала самым преуспевающим подразделением колхоза. Прекратилось и воровство кормов, и новорожденных поросят. Я аккуратно вел

учет работы моих подопечных, и как-то раз за месяц одна из свинарок заработала

114 трудодней.

Выросла и похорошела дочь Антонины Гражина. Ей разрешили посещать девятый и десятый класс в сред­ ней школе в Жигалово. Там же учились девушки из ли­

товского города Кругая. Я делал все возможное, чтобы

Гражина получила образование. Меня откомандировали в колхоз в деревне Ворёба. Летом там обрабатывали поля, а зимой колхозники от­ правлялись в тайгу валить лес, который затем сплав­

ляли по Лене. Весной бревна переправляли по реке в Жигалово, где их использовали для постройки домов или отправляли на север, в тундру.

178

Лишь немногим людям удавалось выжить за Поляр­

ным кругом. Многие там заболевали цингой, у людей выпадали зубы, они страдали от дизентерии и авита­ миноза. Выживали лишь самые сильные и закаленные. Многие поволжские немцы нашли свою погибель в за­ полярном городе Норильске. Пропаганда хвастливо

утверждала, что он был построен руками обычных со­ ветских граждан, но на самом деле его возвели сотни

тысяч заключенных концлагерей, умерших от тяжелого труда, голода и холода.

Ворёба находилась в

35

километрах от Рудовки.

В тайге мне приходилось грузить поваленные деревья

на сани и отвозить их к берегу Лены. За мой труд я по­ лучал лишь половину заработанных денег, вторую по­ ловину забирал себе колхоз. За каждый проработан­ ный день мне начислялось два трудодня. Меня определили на постой в дом к одной пожилой русской женщине. На ее дворе я держал и моих лоша­

дей. Я вставал в четыре часа утра, чтобы покормить и запрячь их, и в шесть часов отправлялся на лесную

делянку, что была в

15

километрах от дома. Работать

приходилось даже при температуре минус

50

граду­

сов, когда мороз был настолько сильным, что лопа­

лось стекло. У моей квартирной хозяйки была трудная судьба. Ее мужа арестовали в

1937

году за критику

начальства. Больше она его так никогда и не увидела.

Все ее семь сыновей погибли на войне с Германией. Она показывала мне их фотографии и часто плакала. Самый молодой, которому только исполнилось восем­

надцать лет, погиб при штурме Берлина. Она не вери­ ла в его смерть и каждую ночь расстилала его постель,

а утром снова застилала. Хотя эта женщина знала, что

179

я бывший немецкий солдат, она относилась ко мне как

к сыну, потому что заботиться ей было больше не о ком. Анны Федоровны уже давно нет в живых, но она по-прежнему живет в моем сердце.

Я пере вез весь лес к реке и вернулся с лошадьми

в Рудовку. Мне было очень трудно расставаться с рус­ ской женщиной, которую я воспринимал как приемную

мать. Она благословила меня в путь и пожелала воз­ вращения в Германию. Анна Федоровна просила не забывать ее, даже когда я окажусь в тысячах киломе­ трах от сибирской реки Лены. Между тем меня уже ждали дома. Запас дров, при­

несенный мною из тайги, закончился, и нужно было пополнить его. Я нагрузил сани соломой и отправился в Жигалово, чтобы продать ее тем, кто держал домаш­ ний скот. Я продал ее одной немецкой семье, вместе с которой попил чаю. Они очень удивились, когда я признался им, что воевал в рядах Вермахта. Сами они когда-то жили под Одессой. В

1940

году по решению

германо-советской комиссии по репатриации их пере­

селили в Вартегау, в город Торенц. Когда эти земли бы­ ли заняты советскими войсками, поляки вынудили всех немцев уехать. К счастью, русский военный комендант защитил их от преследований поляков. Позднее, по­ сле долгих скитаний по пересылочным лагерям, им

удалось перебраться в Узбекистан. Дети в этой семье были моложе четырнадцати лет. Престарелые роди­

тели моих новых знакомых были вынуждены работать на рисовых и хлопковых полях. Они умерли в Средней Азии так же, как поумирали и малолетние дети, стра­ давшие от малярии, дифтерии и тифа. Смертность там

была очень высокой. Жена узнала, что ее муж служил

180

в войсках се, но сумел остаться в живых. Русские от­ правили его на строительство железнодорожной ветки

Кослокабис-Воркута, откуда он вернулся инвалидом. Для его жены это стало трагедией

-

она потеряла ро­

дителей и детей, а муж лишился здоровья. Вернувшись, я поехал дальше, через деревню Га­ лановку, где жили мои знакомые, семья литовцев по

фамилии Шакотис. Мы пообщались, и я признался им, что я немец, бывший солдат, снайпер Вермахта. К несчастью, сын хозяина оказался осведомителем

советской тайной полиции. Он был не единственный доносчик из числа моих знакомых. Был, например, не­

кий Пятрас Кунишка, выдававший себя за бойца ли­

товского сопротивления, который собирал сведения о неблагонадежных, по мнению властей, ссыльных. Ан­ тонина не раз предупреждала меня: «Меньше болтай! Ни с кем не откровенничай, люди попадаются самые разные! Кто знает, что у них на уме?» Я заметил, что ко мне стали проявлять интерес лю­ ди из КГБ. К тому времени мы с Тони вот уже несколько

лет как слушали передачи «Голоса Америки». В КГБ об этом знали. Однажды председатель сельсовета в мое отсутствие навестил Антонину и попытался выяснить,

кто я такой на самом деле. Она решительно пресекла

подобные разговоры и выставила его из дома. В феврале

1956

года меня вызвали к коменданту

Хаушикову в Жигалово. На встрече присутствовал и офицер КГБ по фамилии Швецов из Иркутского управ­

ления этой зловещей организации. Он был очень лю­ безен и положил на стол передо мной три фотогра­

фии, на которых я был изображен в обществе генерала танковых войск Вермахта Фрица-Губерта Грезера, ко-

181

мандующего 4-й танковой армией. У них оказались и другие документы из захваченных советскими войска­

ми архивов Вермахта. Под давлением этих улик я не

стал отпираться и признался, что я бывший немецкий снайпер, обер-ефрейтор Бруно Сюткус. Швецов сообщил: «Нам давно известно, кто вы та­ кой. На вас уже заведено уголовное дело!» Позднее я

узнал, что меня хотели судить судом военного трибу­ нала, вменяя мне военные преступления, но после то­

го как в Москве состоялась встреча первого канцлера

ФРГ Конрада Аденауэра с Хрущевым, следствие от­ ложили и предоставили мне амнистию. Далее Швецов заявил, что мне чрезвычайно повезло, и я очень легко

отделался, так что должен благодарить за это судьбу. «Если бы мы взяли вас раньше, то вы давно уже бы­ ли бы мертвы. Вы счастливчик. Вас спасла ссылка в Сибирь». Как выяснилось позднее, советская амнистия отли­

чается от любой другой амнистии. Комендант сказал мне, что в результате амнистии меня исключат из кол­

хоза. Но для такого исключения требовалось решение колхозного правления,

принимаемого в присутствии

всех членов трудового коллектива. Только после не­ го я получу соответствующий документ. В Рудовке я

показал Тони свидетельство об амнистии, которое давало мне право получить документы, удостоверяю­

щие мою личность. Присутствовавший на собрании председатель сельсовета сказал, что Антонина может

обратиться за документами, разрешающими ей воз­ вращение в Литву. Если она его получит, то срок ее

ссылки будет признан полностью отбытым. После это­ го меня исключат из колхоза. Мы с Тони ушли с собра-

182

.JL ,Г

ния, И наше поведение власти сочти демонстративно

пренебрежительным. Антонина сняла полдома с шестью сотками зем­ ли у Марины, жительницы Жигалова, и заплатила ей

800

рублей авансом за полгода проживания. Так мы

переехали на новое место. Мне было жалко покидать Рудовку. Я привык К этой деревне и купил там дом.

Это была моя первая собственность. Мы продали дом в Рудовке и ранним утром переехали в Жигалово без разрешения колхоза. Однако в райцентре получить работу я не смог, поскольку не имел разрешительно­ го документа из Рудовки. Поэтому мне пришлось вер­ нуться для встречи с председателем сельского совета.

Тот сердито отчитал меня. Кем я себя возомнил? За­ чем демонстративно ушел с собрания? По его мнению, моя вина была больше всех прочих мыслимых пре­ грешений. Председатель сравнивал меня с убийцей, которого нужно даже не расстрелять, а повесить. Он ничего не знал о моем помиловании. Таким образом, мне пришлось вернуться на работу в колхоз в Рудов­ ке. Председатель не собирался выдавать мне никаких документов, позволявших получить паспорт. Я сказал, что в таком случае не вернусь в колхоз, и тогда он вы­ ставил меня из конторы.

Я был в полной растерянности. Зная, что денег у нас мало, я отправился на мельницу и спросил, нуж­

ны ли дрова. Лишь немногие отважные люди осмели­

лись бы отправиться летом в зеленый ад тайги пилить

дрова. Там буквально не было прохода от вездесущих оводов и мошкары. Тем не менее, иным образом за­

работать денег я не мог. Лучше работать в тайге, чем возвращаться в Рудовку.

183

На следующее утро я уже работал в тайге вместе с двумя другими работниками. Наша задача состояла в распиливании бревен на брусья длиной

140

сантиме­

тров. Нам платили по семь рублей за один квадратный кубометр леса. Я напилил своей ручной пилой восемь

кубометров за

14 часов

работы. Было очень трудно ра­

ботать полностью застегнутым в теплый летний день с

накомарником на голове. Над нами подобно рою пчел постоянно кружили сотни оводов. Самым неприятным было то, что в таких условиях невозможно вытирать с

лица пот. Однако я скоро привык, приобрел сноровку и за первый месяц получил

120

рублей. После семи

месяцев рабского труда в колхозе это были первые за­ работанные мною приличные деньги. Я купил для Тони материал, отрез шелка на платье, которое сшила для

нее портниха родом из Литвы. Это был мой первый по­ дарок, который я сделал для жены. Мой сын Витаутас

получил новый костюмчик, а я новую рубашку. у нас была избушка-времянка. Каждую ночь мы спа­

ли всего по четыре часа. Затем на рассвете, когда бы­ ло еще темно, мы отправлялись пилить лес и работали допоздна. Когда я возвращался в избушку, то раста­ пливал печь, варил еду и ел. Мой рацион составляли

мясо, картошка и хлеб. После этого я в изнеможении валился на пол и засыпал. Так было каждый день. Через три недели я вернулся из тайги домой. Тони

и Витаутас находились в районной больнице. Врачи обнаружили у моего сына почечный конкремент. Он сильно плакал, когда у него были приступы. Его сроч­ но переправили в Иркутск. Состоялась операция, и

врач заметил у Витаутаса признаки костного туберку-

184

леза на пятом и шестом позвонках. Сына перевели в

детский туберкулезный диспансер в Иркутске. Там он провел больше года и постоянно находился в гипсо­ вом корсете.

СОВЕТСКАЯ БЮРОКРАТИЯ В ДЕЙСТВИИ Милиция

приказала

мне

как можно скорее Оформлять документы, потому что у

меня не было прописки в Жигалове и я не мог жить в райцентре без документов. От меня требовали устро­ иться на нормальную работу и больше не рыскать по тайге.

Сжимая шапку в руке, я снова отправился на встре­

чу с главой района. На этот раз он любезно принял ме­ ня

и

велел секретарше подготовить мои документы.

Справка с его подписью давала основание для получе­ ния удостоверения личности.

В паспортном столе офицер с майорскими погона­

ми потребовал у меня старое удостоверения лично­

сти и какое-нибудь свидетельство того, что я немец, родившийся в Восточной Пруссии. Если бы я смог предоставить свидетельство

о

рождении

и

паспорт,

выданный властями Третьего рейха, подтверждавший

мое немецкое гражданство, то мне выдали бы паспорт лица без гражданства. Дело было в том, что у меня имелся литовский документ (фальшивый, разумеется, но об этом никто не знал), из которого следовало, что я литовец без гражданства. В паспортном столе долго

думали и, наконец, решили, что будет целесообразнее всего выдать мне паспорт гражданина СССР, литовца по национальности. Когда я не согласился с этим, мне

185

ответили, что дело решенное и других вариантов нет.

Таким образом, я был вынужден принять советское гражданство, не сумев представить доказательств, что

на самом деле родился в Восточной Пруссии в Таннен­

вальде/Шлоссберге

и

являюсь

натурализовавшим­

ся немцем. Для меня это стало страшной трагедией.

Я был вынужден официально стать одним из них. Я очутился в хитроумно придуманной ловушке, из

которой было очень сложно выбраться. Как же мне по­ лучить копию моего настоящего свидетельства о рож­

дении из Шлоссберга? Скорее всего, местное бюро за­ писей актов гражданского состояния со всеми своими

архивами было уничтожено в конце войны. В

1945

го­

ду, когда я в последний раз был в Восточной Пруссии,

то застал деревню Фихтенхоэ лежащей в развалинах. (Тогда я еще не знал, что Рихард Шиллер, бургомистр

Фихтенхоэ, спас все документы, которые в настоящее время хранятся у его сына Георга в Бремене.) Со

мной

встретился

Офицер

КГБ

Шевцов.

Ме­

ня собирались допросить в Иркутске, в комендату­ ре

генерал-полковника Мирошниченко.

Они хотели

узнать обстоятельства событий в ястжебце бря

1944

15

ноя­

года. Их особенно интересовали мои жерт­

вы под номерами

89-92.

Когда Шевцов отвел меня к

Мирошниченко, там начался переполох. Все захоте­ ли посмотреть на пресловутого нацистского снайпе­

ра, который безнаказанно и незаметно несколько лет прожил под носом у советских военных властей и был осужден судом военного трибунала за военные пре­ ступления. Меня могли много раз убить на фронте, но я оказывался удачливее, быстрее и точнее своих противников. Что касается того случая, который ин-

186

тересовал Мирошниченко, то меня не стали вызывать в качестве свидетеля. В отношении меня у генерал­

полковника были другие планы, потому что теперь я был гражданином СССР. Он хотел, чтобы я стал шпио­ нить для русских. Вернувшись в Западную Германию,

я мог бы получить офицерское звание и начать служ­ бу в рядах бундесвера. Ценой шпионских заданий мне давали возможность «искупить мою вину».

Я решительно отказался, заявив, что никогда не

предам своих боевых товарищей, отдавших жизнь за Германию. Мой собеседник заявил, что в таком слу­ чае я могу навсегда отказаться от надежды увидеть

мою родную страну еще раз. У меня не было права на настоящую жизнь: мне разрешали лишь искупить ви­

ну рабским трудом на благо чужой для меня страны.

Меня ждала вечная ссылка в Сибири под неустанным надзором КГБ. Я буду вынужден до конца жизни под­ чиняться всем их распоряжениям. Мне было сказано: «Жаль. Вы еще пожалеете, что остались в живых. Мы многим даем разрешение на выезд из Советского Со­ юза, но вы никогда не получите такого разрешения!» Я ответил, что мне хорошо и здесь и я доволен тем, что

зарабатываю своим честным трудом. Я видел папки с документами, кот-орые они 'нашли в трофейных не­

мецких архивах. Сотрудники КГБ проделали большую работу. Мне пришлось подписать документ, в котором

я соглашался не разглашать подробностей своей био­ графии и обязался не принимать участия в антисо­ ветской деятельности. После этого меня отпустили.

Я ушел со смешанными чувствами. Мне было страшно и неприятно думать о том, что эти свиньи до конца мо­

их дней будут следить за мной, и негодовал из-за того,

187

что лишился права вернуться в родную страну. Тем не

менее я был горд тем, что у меня хватило мужества от­ казаться от предложения КГБ и не стать предателем Германии и советским шпионом.

Я вернулся в Жигалово, повидавшись в Иркутске с

Тони и Витаутасом, который все еще находился в об­ ластной больнице.

Был октябрь

1956

года. Вскоре

вернулась Тони, оставив сына в больнице. Теперь он был под присмотром своей сестры Гражины, которая

работала там медсестроЙ-практиканткоЙ.

1

ноября я

снова начал заготавливать дрова в тайге. За одну не­

делю, утопая по пояс в снегу, я заготовил шесть кубо­ метров лесоматериалов.

Еще живя в Рудовке, я несколько раз писал письма в Восточную Германию, где, как я полагал, в Нидердор­ фе близ Хемница жила моя сестра Ида. После того как ее муж вернулся домой из русского плена, она перее­ хала в Дортмунд и так и не получила моих писем. Моя племянница

-

ее дочь Ирмгард

-

случайно оказалась

в Н идердорфе , где ей передали мои письма. Это бы­ ло первое известие, которое они получили обо мне за последние десять лет. Я получил ответ и сообщение о том, что мать умерла в

1949 году.

Я написал также Эрике Ленц и получил от нее пись­ мо. Еще одно письмо я отправил по старому адресу

в Чикаго, где жила моя бабушка по отцовской линии.

В последний раз она приезжала в Германию в

1929 го­

ду, чтобы повидаться с сыном. Она происходила из простой семьи, и мой отец появился на свет в резуль­

тате ее любовной связи с аристократом. В ту послед­ нюю встречу она передала моему отцу кое-какие до­

кументы, золотые часы с выгравированным на крышке

188

геральдическими

щитом

и

перстень-печатку

с

та­

ким же гербом. Отец бросил их со злости в огонь. Ба­ бушка заплакала, а он закричал: «Лучше бы умертви­ ли меня при рождении, чем позволили прожить такую

жизнь! Я не получил никакого образования и на всю жизнь остался неграмотным. Вместо подписи я умею

лишь поставить три креста!» Сегодня я хорошо по­

нимаю его боль. Он вырос в крайне неблагоприятных жизненных условиях и всю жизнь страдал. Мое письмо

его матери, моей бабушке, вернулось обратно с по­ меткой «адресат скончался».

ПОД ЗЕМЛЕЙ: ШЕРЕНКОВ, 1957-1977 ГОДЫ Через четыре месяца мы получили разрешение поселиться в доме на окраине

Иркутска. Поскольку Тони все еще считалась ссыльной и стояла на учете у коменданта, в конце марта да мы поселились в Шеренкове, в

от Иркутска 1 •

1 апреля 1957

125

1957 го­

километрах

года я начал работать на

угольной шахте. Угольный район, в котором она на­

ходилась, назывался Шерембасс. Здесь было более тридцати заброшенных шахт. Вся Восточная Сибирь снабжал ась добываемым в этих местах углем. Город был скверным, малопригодным для нормальной жиз­ ни местом. Здания в нем отапливались углем. Когда зимой температура опускалась до минус сорока гра­

дусов, над Шеренковом повисал плотный туман и ста­ новилось трудно дышать. Здесь обитало множество

уголовников самых разных национальностей, большая 1

Так у автора. По всей видимости, имеется в виду город

Черемхово Иркутской области. (Прим. ред.)

189

их часть отбыла наказание в лагерях, но по-прежнему находились в Сибири в ссылке, например татары. По­ волжским немцам было также запрещено возвращать­ ся домой, поскольку у них больше не было дома. Мно­ гие шахтеры в прошлом служили в Красной армии, но

попали в плен к немцам и были позднее «освобожде­ ны» советскими войсками. Они сменили немецкие ла­ геря.для военнопленных на кое-что похуже

-

царство

красного террора, в котором их считали изменниками

родины за то, что они сложили оружие. Лишенные всех гражданских

прав,

они лишились

возможности

вер­

нуться к своим семьям и навсегда остались в ссылке вдали от родных мест.

Я стал шахтером на угольной шахте и был принят на должность подсобного рабочего. До этого я знал лишь

тайгу и никогда не был на шахте. Работать шахтером в России

-

опасное ремесло. Каждый раз отправляясь

на смену, я прощался с Антониной так, будто вижусь

с ней в последний раз, потому что не было никакой

гарантии вернуться обратно живым и здоровым.' Об­ рушение забоя могло произойти в любой день, и шах­ тер в любую минуту серьезно рисковал жизнью. Обвал мог раздавить его, но даже если бы он остался жив, то никогда не смог бы выбраться на поверхность. За мои четырнадцать лет работы под землей мне неоднократ­

но удавалось избегать подобной опасности, и каждый раз я вспоминал Шевцова, назвавшего меня счастлив­

чиком. Действительно, судьба часто была ко мне бла­ госклонна.

Шахты были крайне опасным местом, потому что в

пустых туннелях было огромное давление верхних по­ род. Над каждым квадратным метром подземной по-

190

верхности нависала огромная масса в две тысячи тонн.

Подпорки не всегда выдерживали этот огромный вес, в таких случаях своды обрушивались, погребая заживо

оказавшихся в забое шахтеров. Мы постоянно следили за поведением крыс. Если они бросались в бегство, то было лучше как можно скорее следовать за ними. Ме­ ня всегда удивляло то, что шахта сильно напоминала

подземный город. Туннели нередко достигали в длину десяти километров и имели множество ответвлений,

то есть в шахте были своего рода подземные улицы и переулки. Все галереи шахты сходились к центру, где

вагонетки

поднимались и

их содержимое

высы­

палось на ленту транспортера. Эта работа продолжа­ лась день и ночь. Прежде чем приступить к работе, мы прошли десятидневную подготовку. Пласт состоял из 30-сантиметрового слоя угля, 5-сантиметрового слоя

твердой породы, затем 50-сантиметрового слоя угля и слоя белого песка шириной

5-15

сантиметров. Наш

индивидуальный забой имел два с половиной метра в длину и мог содержать пласт в

40-80

сантиметров.

Работать было крайне неудобно, потому что прихо­ дилось все время находиться в согнутом состоянии и

стоять на коленях. Сверху постоянно капала вода. По­ сле восьмичасовой смены ты промокал насквозь, не­ смотря на спецодежду и рукавицы.

Пласты, в которых я начинал работать, достигали

700

метров в длину. В них при возили крепежный ма­

териал, и когда пласт истощался, галерею подпирали

подпорками, чтобы можно было начать новый цикл. В Шерембассе уголь был лучшего качества по срав­ нению с антрацитом украинского Донбасса. Посколь­ ку я был абсолютным новичком в шахтерском деле,

191

то мне все приходилось познавать в первый раз. Ра­

ботать было трудно, и сначала, вернувшись домой со

смены, я порой засыпал за обеденным столом с лож­ кой в руках. Однако я был молод и силен и постепенно

привык к горняцкому труду. Я не забыл слов генерал­ полковника Мирошниченко, пообещавшего, что в слу­ чае моего отказа сотрудничать с КГБ я горько пожалею

об этом. Но я предпочитал тяжелую работу в самом опасном и трудном месте судьбе изменника, преда­

вшего тех, кто погиб за мою родную Германию. Преступные элементы, о которых я упоминал вы­

ше, держали город и его обитателей в состоянии не­

избывного страха. Кражи, убийства, ограбления стали привычным явлением. Милиция была бессильна про­ тивостоять

разгулу

преступности

и

сохраняла

лишь

видимость порядка. С наступлением темноты практи­ чески никто не осмеливался выходить на улицу. Все

были смертельно запуганы. Дом можно было надолго покинуть только в том случае, если окна были забра­ ны решетками. Если на кого-то нападали на улице, то

звать на помощь было бессмысленно, потому что на зов несчастного все равно никто не откликнулся бы. Если кто-то становился свидетелем разбойного напа­ дения, то старался не попасться на глаза грабителям, опасаясь мести преступников. Были нередки случаи, когда хорошо одетых людей, возвращавшихся из кино,

подкарауливали в каком-нибудь темном месте и изби­ вали до потери сознания, а затем раздевали догола.

Очнувшись, бедолаги замечали, что остались в одних носках, и были вынуждены в таком виде бежать домой иногда при температуре минус сорок градусов.

192

Основную

массу

преступников

составляли

быв­

шие красноармейцы, осужденные за грабежи и ма­ родерство в оккупационных зонах советской армии в

странах Восточной Европы. Их нисколько не интере­

совала работа, они предпочитали вести преступный

образ жизни. Их называли «riаразитами», потому что в

исправительно-трудовых лагерях они

существова­

ли за счет других людей, более слабых. Лагерная ад­ министрация не особенно препятствовала им и фак­ тически

попустительствовала

уголовным

порядкам.

Отбираемыми у более слабых заключенных вещами уголовники частично делились с лагерными охранни­

ками. Главным в жизни лагерей было безжалостное попирание всех человеческих норм и прав. При пере­ движении колонн заключенным следовало помнить о

приказе: «Шаг влево, шаг вправо из строя приравни­

вается к побегу. Охрана стреляет без 'предупрежде­ ния». Охранники иногда заранее объявляли, что кто-то из заключенных сегодня будет расстрелян. Так они

проводили своеобразную выбраковку. Все делалось для того, чтобы запугать людей, лишить их воли к со­ противлению. Кроме охраны, заключенных нещадно

терроризировали уголовники, которые особенно же­ стоко обходились с «политическими», осужденными за антисоветскую деятельность.

После освобождения из лагерей, уголовники объ­ единялись в банды и занимались грабежами и убий­ ствами. Они нередко смыкались с ПРОфессиональны­

ми преступными группировками вроде банды "Черная кошка». Иногда, при дележе территории, между ними происходили

7 - 2109

разногласия,

приводившие

193

к драмати-

ческим, кровавым последствиям. Уголовники по сути своей были кровожадными дикими животными, и их жизнь заканчивалась порой самым диким и зверским

образом.

Львиная доля

«паханам»,

награбленного отдавалась

криминальным

авторитетам,

остальное

тратилось на водку и проигрывалось в карты. Ча­ сто в карточной игре на кон ставилась человеческая

жизнь

-

проигравший должен был убить любого не­

винного гражданина, первого встречного. Таковы бы­ ли неписаные правила преступной жизни.

Как-то вечером Тони отправила меня в продуктовый магазин, где я встал в самый конец длинной очереди.

За мной сразу же выстроились другие люди. Затем по­ дошли два человека и спросили, кто последний. По­

следней в очереди оказалась какая-то девушка. Один из этих двоих сказал: «Извини, но Я сегодня проиграл в карты твою жизнь»,

-

И С этими словами ударил ее но­

жом. Я стоял в считаных метрах от того места, где это случилось. Началась паника. Убийцы беспрепятствен­ но скрылись. Да и кто стал бы преследовать их, рискуя

собственной жизнью? Однажды нам на шахте выдали зарплату поздно ве­ чером. Была зима, и стемнело очень рано. Я стоял в очереди к окошку кассы. Когда я получил деньги, то по­

чувствовал у себя за спиной чье-то присутствие. Я от­ правился домой и часть пути проделал вместе с кол­

легами, но мне нужно было идти дальше других. Мне предстояло пройти через ворота, ведущие к казар­

мам. Перед воротами я заметил, что следом за мной идут два незнакомых человека. Впереди я увидел еще двоих, по всей видимости, пьяных. Я решил не всту­ пать с ними в разговор и пропустить их. Неожиданно

194

пьяницы перестали покачиваться, выпрямились и на­

бросились на меня. Они были трезвы и просто хотели

усыпить мою бдительность. Двое других стали захо­ дить мне за спину. Я был один и знал, что никто не при­

дет мне на помощь. Стало ясно, что они хотят отобрать у меня зарплату. Я был молодым, физически сильным мужчиной. В следующее мгновение я нанес бандиту сильный удар в лицо, выбив ему передние зубы. Один из налетчиков выхватил нож и потребовал у меня день­

ги. Второй набросился на меня с железным прутом, но я ловко увернулся и ударил его в лицо ногой, одетой в

ботинок со стальными подковами. Он полетел на зем­ лю. Третий навел на меня пистолет «вальтер", но тот

дал осечку, и я сбил его с ног. Четвертого я ударил в лицо с такой силой, что тот полетел на снег и затих.

Все четверо лежали на земле. Схватка закончилась моей победой. Я подобрал пистолет, два ножа, желез­ ный прут и пошел дальше своей дорогой. У ворот ме­ ня встретили четыре сообщника нападавших, которые

наблюдали за происходящим. Я убедился в том, что пистолет заряжен, взвел курок и ринулся к бандитам.

Я решил, что застрелю их всех, однако громилы бро­ сились наутек, заметив, что я умело обращаюсь с ору­ жием и готов нажать на спусковой крючок. Антонина с тревогой ждала моего возвращения домой, зная, что сегодня день получки. Когда я рас­ сказал ей о том, что со мной случилось, она пришла в

ужас. Она долго плакала, полагая, что бандиты будут мстить и непременно убьют меня. На следующий день я отправился в милицию, где

подробно изложил произошедшее и сдал отобран­ ное у бандитов оружие. Капитан милиции посовето-

195

вал мне быть осторожнее: моя жизнь в опасности,

преступники постараются убить меня при первой же возможности, чтобы отомстить за свое поражение. Я спросил, будут ли меня судить, если, обороняясь, я убью кого-нибудь из бандитов. Капитан ответил: «Ес­ ли убьете одного, действуйте и дальше в том же духе!» Я понял его так, что не попаду под суд, если стану за­ щищать свою жизнь.

Над моей жизнью нависла смертельная опасность.

Когда я буду работать во вторую смену и в три часа ночи пойду домой, бандиты непременно подкараулят меня. У меня появилось дурное предчувствие. Тони часто плакала и советовала мне не торопиться домой, а подождать на шахте наступления дня. В первую ночь я так

и

сделал,

но,

испытывая

огромную усталость,

прождал всего час и в четыре утра пошел домой. Все

восемь ждали меня у проходной. Я смело шагнул им навстречу. Бандиты расступились. Один из них ска­

зал: «Ты смелый парень. Мы тебя знаем. Можешь не бояться нас». Они дали мне «воровское слово чести», пообещав больше не трогать, и отпустили. Все годы, пока я работал на шахте, меня больше никто ни разу не тронул, даже когда я проходил рядом с уголовниками.

Постепенно я привык к работе в шахте и связанными с нею опасностями. Несчастные случаи в забоях про­ исходили часто, практически каждый день. Когда за­ вывала сирена и в шахту устремлялась запасная сме­ на, все понимали, что что-то случилось, скорее всего,

обрушение туннеля. Жены бросались на шахту, желая узнать, живы ли их мужья. 3а четырнадцать лет работы шахтером, вплоть до

1 июня 1971

года, на моем участ­

ке погибли не менее двадцати восьми человек.

196

Бруно Сюткус во ВреМА ССЫПКИ В Восточной Сибири,

1960 год

Наша бригада была многонациональной: русские, украинцы, немцы, татары, азербайджанцы и один цы­ ган из Молдавии. Бригадиром подсобников, отвечав­

ших за подвозку крепежного материала, был литовец по фамилии Кюселюс. Он договорился с начальством, и меня приняли в его бригаду. В войну на подсобной

работе в шахте было занято немало женщин. Уголь имел огромную важность, поскольку транспортная си­

стема Восточной Сибири зависела от угля, которым топили топки паровозные локомотивы. Шахтеров в го­

ды войны не брали на фронт, а оставляли в тылу, да­ вая так называемую бронь . Работать им приходилось по

12

часов в смену . В каждом аварийном выходе из

шахты имелось двенадцать лестниц, и все они закры­

вались железными воротами, чтобы шахтеры не могли

197

прогуливать работу. Подниматься на поверхность по

окончании смены разрешалось только тем, у кого была справка, удостоверявшая выполнение дневной нор­

мы. Это была тяжелая работа в трудных условиях и при плохом питании. Вся приличная еда отправлялась на

фронт, боевым частям, сражавшимся на передовой. Недовольных условиями труда вызывали в кабинет главного инженера и в присутствии парторга и дирек­

тора шахты избивали резиновыми дубинками. Проте­ стов, как правило, после этого не возникало

-

либо

избиение дубинками, либо отправка на фронт. Подпорки для укрепления потолка в туннеле име­

ли в длину не менее

25

сантиметров. Древесина, из

которой они делались, была лишь наполовину сухой. Их выгружали со специальных вагонеток в приемном

туннеле. Поскольку с потолка постоянно капала вода,

дерево набухало и делалось тяжелым. Для того чтобы

вырубить

800 тонн

угля, бревен для подпорок требова­

лось столько, что можно было бы построить сибирскую избу на восемь комнат. Чем глубже залегал уголь, тем больше было давление на подпорки. Песчаник мягче других горных пород, и столбы плохо поддерживали'

потолок. Работа по установке крепежного материала была ответственной, тяжелой и опасной. Очень часто обрушен ий избежать не удавалось. Заваливало тунне­

ли, гибли люди. Мы устанавливали подпорки во всех туннелях пла­

ста. Когда мы заканчивали работу, вода все так же капала с потолка. Опоры не выдерживали огромного веса сводов, растрескивались, ломались, вгрызались

в песчаник. Мы старались изо всех сил не допустить

обрушений и завалов, но они происходили с завидной

198

Бригада угольной шахты, в которой работал Сюткус. Бруно Сюткус во втором ряду в центре

регулярностью . Мы нередко видели, как из туннелей

стремительно убегают крысы, заранее чувствуя беду. Самым разумным было, заметив это, бежать следом за ними, чтобы не оказаться под завалом. Однажды я потерял сознание в забое , но, на мое счастье , подпор­

ки выдержали обрушившуюся глыбу песчаника . Меня прижало к стенке галереи и завалило камнями . Дви­

гаться я не мог, как не мог и самостоятельно выбрать­ ся из-под завала . Вскоре я почувствовал нехватку кис­

лорода . Я заставил себя лежать тихо и не поддаваться панике. Затем услышал, как в моем направлении дви­ гается спасательная команда. Я позвал на помощь только тогда, когда они подошли достаточно близко

ко мне. Спасатели услышали мой голос и стали про-

199

биваться ко мне. Я снова потерял сознание и лишь по счастливой случайности не задохнулся. Меня выкопа­ ли живым и невредимым и вынесли на поверхность.

Четверо моих коллег погибли. Врач сделал мне ис­ кусственное дыхание, и мое сердце заработало снова. Сознание вернулось ко мне чуть позже. Когда завыли сирены и команда спасателей поспе­

шила в шахту N!!З, все поняли, что произошел очеред­ ной обвал. Прибежали и шахтерские жены, напряжен­

но ожидавшие известий о своих мужьях. Прибежала и заплаканная Тони. Когда ей сказали, что меня нашли живым и откопали, она успокоилась. Меня отвезли

в больницу, из которой выписали уже на следующий день.

Все мои прошения на выезд из СССР регулярно

отклонялись, и я был вынужден оставаться в комму­ нистическом «раю». Таким образом, мне не разре­ шали уехать из Советского Союза и вернуться в Гер­ манию. Пришлось и дальше оставаться в Шеренкове.

Я по-прежнему работал шахтером, потому что зара­ ботать такие деньги, как на шахте, я больше нигде не мог. Мой сын все еще находился в туберкулезном дис­ пансере в Иркутске. Ему исполнилось шесть лет, и он

оставался в том же гипсовом корсете. Мы с Тони ста­ рались как можно чаще навещать его.

Многие рабочие, трудившиеся на шахте, прошли исправительно-трудовые

лагеря,

но

после

них

ока­

зались в ссылке. Им не разрешали вернуться домой. Советские солдаты, сдавшиеся в плен к немцам, счи­

тались предателями родины и были осуждены на бес­ срочное поселение в Сибири. С большевистской точки

200

зрения они не должны были попасть в плен, считалось, что им следовало застрелиться, но не поднимать руки

вверх перед врагом. Таким образом, на кровавом сче­

ту Сталина были миллионы жизней русских людей. В годы войны заключенных отправляли из лагерей

на фронт, в штрафные батальоны, в которых царили жестокие порядки. Штрафников гнали на самые опас­ ные участки передовой, чтобы проверить силу не­

мецкой обороны. Большая их часть гибла под огнем немецких пулеметов. В бой их гнали особые отряды НКВД, руководимые офицерами и комиссарами, кото­

рые стреляли бывшим заключенным в спину, если те проявляли нежелание идти под вражеские пули. Вы­

бора у них не было

-

им предстояло погибнуть либо

от рук немцев, либо своих соотечественников. В со­ ветской политической системе человеческая жизнь не имела никакой ценности.

На шахте все мы, простые шахтеры, были равны. Никакого значения не имела национальность или про­

исхождение или причина высылки в Сибирь. О челове­ ке судили лишь по тому, какой он работник и товарищ. Мы ежечасно смотрели в лицо смерти. Меня шахтеры уважали и называли на русский лад по имени и отче­ ству

-

«Борис Антонович».

Государство безжалостно и беззастенчиво эксплуа­ тировало советских шахтеров. 3а свой каторжный труд они

получали

столько,

что хватало лишь

на скудное

пропитание. Честно заработанное ими доставались другим, тем, кто паразитировал на их труде. Комму­

нистическая партия и ее функционеры активно обира­ ли всех тех, кто работал много и тяжело. На заводах и других промышленных предприятиях,

201

разбросанных

по всему Советскому Союзу, партийные организации

контролировали буквально все, действуя по указке центрального Комитета КПСС. Грандиозные пятилет­ ние планы развития советской экономики достигались

за счет рабского труда заключенных ГУЛАГа и явля­ лись результатом тяжких страданий и нищеты просто­

го народа. По сути дела, вся страна была гигантским концентрационным лагерем, от власти которого наро­

дЫ СССР надеялись когда-нибудь освободиться. Я работал на угольном пласте. Погода снаружи бы­

ла влажной, с потолка беспрестанно капало, как буд­ то под землей шел дождь. Мы постоянно промока­

ли до нитки. В галереях было полно воды, в которой плавали подпорки.

Система вентиляции аварийных

выходов закачивала внутрь холодный воздух, отчего

на стенах забоя постоянно нарастал слой льда. Нам

пришлось покинуть шахту и бежать три километра по туннелю, потому что под землей температура воздуха

опустилась до минус сорока градусов. Мы поднялись

наверх и были вынуждены ждать10-15 минут, чтобы спецодежда

и

резиновые сапоги

немного оттаяли

и

можно было раздеться и разуться. Только после это­ го нам удалось принять горячий душ и немного со­

греться. В результате я серьезно заболел. В носовых пазухах образовался гной, который долго не выходил наружу. Меня поместили в больницу, где хирург тол­ стым шприцем откачал гной и впрыснул мед. Я испы­

тал огромное облегчение. Хирург прекрасно говорил по-немецки и был очень заботлив. На нашей шахте

NQ 3

работали

1300 человек,

из ко­

торых только одна тысяча непосредственно добывала уголь. Остальные триста относились к управленцам,

202

Сюткус В годы вынужденной ссылки, где он работал на шахте с

1957 по 1971

203

год

тесно связанным с бюро коммунистической партии. Была на шахте и комсомольская организация, кото­

рую возглавлял освобожденный секретарь

-

моло­

дой бюрократ, который получал зарплату, фактически ничего не делая. Глава партийной организации шахты

получал зарплату в размере

90

процентов от зарпла­

ты директора шахты. Профсоюзный лидер ре

80

-

в разме­

процентов от директорской зарплаты, главный

комсомолец

- 70

процентов. Никто из этих людей не

делал ничего полезного для шахты. Они получали при­ личные деньги за то, что рисовали плакаты с коммуни­ стическими лозунгами.

Члены партии каждый месяц платят взносы в раз­

мере трех процентов своей зарплаты. Все беспар­ тийные

..:.-.

профсоюзные взносы, это один процент

от зарплаты. Вот так обирали рабочих на советских предприятиях. В СССР каждый трудящийся был обя­ зан состоять в профессиональном союзе. ПРОфсоюзы занимались вопросами отдыха трудящихся

и иногда

отправляли рабочих по льготным путевкам в санато­

рии, если им требовалось лечение. Члены ПРОфсоюза имели право обсуждать с администрацией предприя­

тий различные производственные проблемы, в число которых, однако, не входило составление петиций, от­ стаивающих права человека.

Все конторы были полны технического персонала

-

инженеров всевозможных подразделений и должно­

стей. Считалось, что у них так много работы, что они не успевают ее делать. На самом деле это были обычные

бюрократы-бездельники,

которые протирали штаны

в своих кабинетах и сидели на шее у трудового наро­ да. Все эти бюрократы были членами коммунистиче-

204

ской партии, которые часто выполняли тайные задания своей всемоryщей организации. Секретарь партбюро

тщательно прорабатывал и регламентировал все мель­ чайшие детали деятельности своих подопечных. Перед проведением открытых партийных собраний заранее согласовывались ответы на все вопросы, которые мо­

ryт быть заданы в ходе их проведения. Заранее готови­ лись списки выступающих, заранее было известно, о

чем они будут говорить. Такова была «советская демо­ кратия в действии», фактически затыкавшая рот несо­

гласным и нагло обманывавшая легковерных.

я ДО&ИВAIOСЬ ВЫЕЗДНОЙ ВИЗЫ я вступил в переписку с мо­ ей сестрой Идой, жившей в Дортмунде, и бывшей мед­ сестрой Красного Креста Эрикой Ленц, у них сохра­ нились кое-какие мои документы и военные награды.

В

1958 году,

через год, после того как я начал работать

на шахте, мне дали первый за мою жизнь в Советском Союзе отпуск продолжительностью

24

дня. Я отпра­

вился в Литву, чтобы повидаться с отцом. Кроме того, мне нужно было забрать документы, связанные с моей службой в Вермахте, которые мать сумела сохранить.

Она до конца своих дней верила, что когда-нибудь на­ станет день, когда я

CMOry

ими воспользоваться. В те

годы хранить такие вещи дома было небезопасно, и мне пришлось вложить документы в бутылку, гер­ метично закупорить ее и закопать в землю в тайном

месте. Я намеревался когда-нибудь выкопать ее и каким-нибудь образом переправить эти документы в

посольство ФРГ в Москве.

205

Я

1958 с

поступил

следующим

образом.

В

декабре

года я поехал поездом в Москву, где встретился

сотрудником

западногерманского

посольства

го­

сподином Боком, которому передал мои военные до­ кументы. Меня угостили чаем, и одна дама поинтере­

совалась, холодно ли в Сибири. Я ответил ей, что мне становится еще холоднее при мысли о том, что скоро

буду вынужден туда вернуться. Она заверила меня, что посольские работники сделают все возможное для то­ го, что предоставить мне и моей семье въездную визу

в Германию. Господин Бок спросил у меня, не болен ли я, потому что выгляжу очень бледным. Я ответил: «Ста­

нешь тут бледным, когда знаешь, что тебе придется возвращаться в Восточную Сибирь, где не знаешь, вернешься ли живым после рабочей смены в шахте! ..

Мой собеседник пообещал сделать для меня все, что в его силах. «Вы

-

немецкий гражданин, и никто не име­

ет права задерживать вас и заставлять жить там, где

вы не желаете. Мы отправим ноту в советский МИД и

потребуем вашего отъезда на родину!» Я не слишком поверил в его слова. Господин Бок дал мне новый ко­

стюм, свитер, ботинки и тридцать рублей. Он сказал, что я могу переодеться в посольстве, и посоветовал

не брать вещей с собой, потому что когда я выйду, то меня обязательно обыщут. Я был беден и согласился принять подарки и последовал его совету. После того как сотрудница проводила меня до выхода и поцело­

вала на прощание, я, наконец, заставил себя выйти из

посольства ФРГ. Не успел я сделать и ста шагов, как меня останови­ ли сотрудники советской госбезопасности, показав­ шие свои служебные удостоверения. Они отвели меня

206

в отделение милиции, где подвергли обыску. Там они

переписали номера рублевых банкнот, коротко допро­ сили меня и отпустили. Когда я вернулся вШеренков,

меня вызвали к полковнику Дергачу, который также допросил меня. Он пожелал узнать, с кем из сотруд­ ников западногерманского посольства я встречался и

о чем с ними разговаривал. Я ответил, что они хотели узнать о месте моего рождения, спрашивали, явля­ юсь ли Я немцем

по национальности,

в каких частях

Вермахта служил, в каких боях принимал участие и как оказался в Сибири. Полковник полюбопытствовал, за­

чем мне дали тридцать рублей. Я ответил, что, скорее всего, мне дали деньги на еду. После этого он отпу­ стил меня, и я отправился на работу. Теперь я ждал, нетерпеливо считая дни до того счастливого момента,

когда смогу вернуться в родную Германию. Тогда я не

знал, что ждать мне придется целых

32

года!

В моих дневниках я подробно описал эти ожидания. Тони предупреждала меня, что если эти записи найдут, то меня ждут серьезные неприятности. Посольство

ФРГ прислало официальное подтверждение того, что я родился в ТанненвальдеjШлоссберге в Восточной Пруссии, а не в Литве. По моей просьбе мне прислали список членов семьи, в которой я родился. Посольство также отправило ноту в МИД СССР, попросив принять меры, гарантирующие мой выезд и выезд моей семьи из Советского Союза. Мне порекомендовали подать соответствующие документы для получения визы, что я и сделал.

Советские власти

всегда находили

причины для

отклонения моих заявлений. На этот раз у меня по­

требовали старое немецкое удостоверение личностЙ

207

или свидетельство, выданное мне в Фихтенхоэ, горо­ де, которого уже больше не существовало. Я не смог представить такое свидетельство или оригинал свиде­

тельства о рождении. Я получил лишь письмо, в кото­

ром сообщалось, что в центральном архиве Берлина не сохранилось никаких документов из бюро записи актов гражданского состояния в Шилльфельде,

по­

скольку все они были уничтожены в конце войны. МИД ФРГ проявил интерес к моему делу, и поэтому я не оставлял надежды на лучшее будущее. Майор КГБ Сеч ко не раз говорил мне, что я напрасно трачу вре­ мя, подавая документы на выезд из Советского Союза. «Даже если немцы отправят сотню нот, ты все равно

останешься в наших руках. Это мы решаем, кому мож­ но уехать, а кому нет!»

Незадолго до смерти отец просил похоронить его

рядом с моей матерью. Я обещал, что выполню его по­ следнюю волю. Вскоре я получил телеграмму, в кото­

рой сообщал ось, что

6

марта

1960

года он скончался.

Я попросил у начальства отпуск, и мне его дали. Без та­ кого разрешения я не имел права покинуть Шеренков.

Отца похоронили на кладбище в Лекечае. Там же находилась и могила моей матери, умершей

1949 года.

1 января

Я забрал в Лекечае четыре тетради дневни­

ков, в которых описал события в Восточной Пруссии, надеясь переправить их в посольство ФРГ дЛЯ того, чтобы ускорить получение визы. В поезде, направляв­ шемся в Москву, я беспечно оставил их в моем чемо­ дане, и вышел в туалет. Когда я вернулся, то понял, 4ТО

соглядатаи КГБ обыскали мои вещи и забрали дневни­ ки. Никто в вагоне «не видел», как это произошло. Ме­

ня раздосадовала потеря дневников, и я корил себя за

208

Бруно Сюткус В Лекечае (Литва) у могилы отца,

умершего в

1960 году

то , что не послушался Тони. КГБ было известно о том, что

я

интересуюсь

историями жизни

заключенных

и

ссыльных , главным образом немцев, служивших в вой­ сках сс. Не знаю , кто доносил на меня и были ли во ­ обще доносчики в моем окружении . Предполагаю, что кто-нибудь мог видеть через окно моего дома, что я пишу что-то в тетради. Теперь все мои труды пропали.

В Москве я вышел на Белорусском вокзале. Мне

предстояло убить восемь часов до 01Ъезда вильнюс­ ского поезда, который должен был отвезти меня в

Литву . Я решил зайти в Посольство ФРГ. У меня был с собой небольшой чемодан. Замок на нем был сло-

209

ман, и его отказывались принять в камеру хранения.

На Большой Грузинской улице возле меня остановил­

ся автомобиль, из которого вылезли два незнакомых человека. «Гражданин, вы украли у женщины чемодан

на Белорусском вокзале! Пройдемте с нами! Садитесь в машину, и отправимся в участок!» Когда я отказал­

ся, они показали мне свои удостоверения. Это были полковник и майор КГБ. Вскоре меня отвезли в штаб­ квартиру этой зловещей организации. Внутри, в кори­

дорных нишах, стояли солдаты в белых перчатках и с автоматами Калашникова. Меня отвели в комнату для допросов.

-

Куда вы направлялись?

В посольство Федеративной Республики Гер-

мании.

-

Вы договорились там с кем-то конкретно встре-

титься?

-

Нет. Зачем вам туда нужно?

Я хотел узнать, когда мне смогут дать визу в ФРГ. Вы знаете, что вы гражданин Советского Союза? Я не умею читать по-русски. Я немец.

Открылась боковая дверь, и в комнату вошел пред­ седатель КГБ СССР Андропов. Допрашивавшие меня

офицеры тут же вытянулись по стойке «смирно». Они доложили своему главному начальнику о ходе допро­

са, и тот велел им выйти. Мы остались одни.

-

Вы должны гордиться тем, что являетесь граж­

данином Советского Союза. Я ответил, что не разделяю его чувства, потому что

родина

-

это то место, где ты родился и вырос. Вовсе

не обязательно гордиться гражданством страны, в ко-

210

торой тебе приходится жить по воле судьбы. Андропов спросил, какие военные награды у меня есть. Я отве­ тил ему и в свою очередь задал вопрос:

-

За что ваши солдаты на фронте получали ордена

и медали?

-

За мужество, проявленное при защите своей ро­

дины.

-

Меня воспитали в любви к Германии, и, если бы

потребовалось, я был готов отдать за нее жизнь.

-

Вас не мучают угрызения совести за то, что вы

убили так много русских солдат и офицеров?

-

Нет. Я воевал с вооруженным противником. Там,

на фронте, вы ни за что не взяли бы меня живым. По­ следнюю пулю я всегда приберегал для себя.

Андропов заинтересовался моими способностями. Я рассказал ему, что вырос в Германии, на границе с Литвой, и часто переходил ее, оставаясь незамечен­ ным пограничниками и на той, и на другой стороне.

Мой собеседник сообщил, что у него есть для ме­ ня предложение. Я могу уехать из Сибири, получить

25

тысяч рублей и поселиться в любом месте в СССР,

даже в Москве или Вильнюсе, если пожелаю. За это я должен выступить перед иностранными журналистами

и заявить, что добровольно остаюсь в Советском Со­ юзе и не хочу возвращаться в Германию. Я сразу отка­ зался, сказав, что не продаюсь. На эти слова Андропов дал стандартный ответ

-

у меня нет права на жизнь и

меня следует расстрелять или отправить в лагерь за

то, что я убил так много русских людей. Он поинтере­ совался точным числом. Я ответил, что на войне вы­

живает тот, кому везет больше других, и что я стрелял более метко, чем те, кто выпускал пули в меня. Затем

211

я спросил, почему мне не разрешают уехать из Совет­

ского Союза. -Вы стали известной личностью, дропов.

-

-

ответил Ан­

Вы долго прожили в нашей стране. Мы не

можем выпустить вас, потому что вы многое здесь ви­

дели и общались с большим количеством людей. Вас могут использовать в целях антисоветской пропаган­ ды, приглашая выступать на радио или телевидение.

Он также предупредил меня, что в Германии есть

его сотрудники, способные ликвидировать меня по его приказу. Даже там я не смогу чувствовать себя в

полной безопасности. Восточногерманская полиция и разведка будут постоянно следить за мной. В Запад­ ной Германии ко мне отнесутся недоверчиво, потому

что я долго жил в СССР и проникся советской идео­ логией. Так что мне не стоит питать никаких иллюзий относительно

выезда.

В заключение Андропов

по­

рекомендовал мне не заходить в посольство ФРГ по возвращении из Литвы. Он встал, пожал мне руку и в

заключение сказал, что я хороший рабочий и цельная честная личность. После этого меня выпустили из зда­

ния КГБ. К моему великому удивлению, меня довезли на машине до Белорусского вокзала, где я сел на по­

езд, следовавший в Литву. Я был готов к худшему

-

аресту и заключению в Бутырскую тюрьму. В Вильнюсе я встретился со старшим сыном Тони и на следующий день отправился в Каунас. Я заметил за

собой слежку, но меня больше не стали задерживать. Поскольку со дня похорон отца прошло более недели, мне пришлось обратиться в Лекечае к властям, чтобы мне разрешили перезахоронить его рядом с моей ма­ терью. Так я выполнил последнюю волю отца.

212

В сарае одного дома я выкопал спрятанные много лет назад документы и извлек из тайника

8 тысяч

рейх­

смарок. Эти деньги давно обесценились, но я забрал

их, чтобы Витаутас мог с ними играть. Мои родители долго копили деньги, надеясь когда-нибудь купить не­

большую ферму, однако война нарушила все их планы и мечты.

Вернувшись домой, к Антонине, я продолжил рабо­ ту на шахте. Рано утром

1

июня

1967

года по пути на

работу я едва не попал под грузовую машину. Мне уда­ лось выскользнуть из-под ее колес, но я упал и силь­

но ударился. Я чудом избежал смерти. Возле меня остановилась другая машина, которая отвезла меня в

больницу. Мне по-прежнему отказывали в праве отъ­ езда на историческую родину.

я ВЫПУЩЕН ИЗ ССЫЛКИ, НО НЕ ИЗ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В 1969 году официально закончился срок ссылки Антонины. Она получила пра­ во вернуться в Литву и уехала в Вильнюс к старшему

сыну. Ее отпустили, после того как она написала от­

каз от индивидуальной собственности

-

ма. Я остался в Восточной Сибири один. В

нашего до­

1970 году

я

приехал к ней в столицу Литвы и подал документы на

переселение в эту республику. Мне сказали, что для этого я должен официально зарегистрировать брак с ней. После

24 лет

совместной жизни мы, наконец, по­

женились. Регистрация состоялась

18 августа 1970 го­

да. Благодаря этому наш сын В итаутас , учившийся в одном из вильнюсских вузов, стал носить мою фами-

213

лию. Несмотря на брак с Антониной, прописаться в

Литве мне не удалось, и я был вынужден вернуться в

.

Шеренков. С тяжелым сердцем я оставил жену и сына .

В отличие от

1949 года,

когда я ехал на восток в вагоне

для перевозки домашнего скота, теперь я сидел у окна

пассажирского вагона и вспоминал

25

марта

1949

го­

да, день высылки из Литвы, и тех несчастных людей, которых навсегда увозили из родного дома. Большая

их часть умерла в жутких условиях в далекой Сибири. Наконец в

1971

году, когда я все еще работал на

угольной шахте, Тони получила в МВД разрешение,

позволявшее мне переехать из Сибири в Литву. Про­ ведя в Сибири

22

года, я покидал ее навсегда, чтобы

воссоединиться с женой и сыном. В Вильнюсе мне долго не удавалось найти работу, КГБ продолжал сле­ дить за мной и моей семьей. Вскоре я устроился га­

зозлектросварщиком на завод железобетонных изде­ лий. Спустя какое-то время меня сделали бригадиром. Я был на хорошем счету, потому что среди литовцев было много алкоголиков, и они плохо работали.

1974

14 мая

года мне исполнилось пятьдесят лет, и я начал

Оформлять себе шахтерскую пенсию. В Литве я почувствовал ностальгию, мне очень хоте­

лось увидеть родные места. Это чувство было необо­ римым, я желал во что бы то ни стало увидеть Фихтен­ хоз. Я понимал, что там все стало по-новому и никаких признаков старой жизни не сохранилось. После войны советские власти превратили зто место в военный по­ лигон, где устраивали учения советской авиации, ар­ тиллерии и танков. Там, где раньше жили мирные кре­

стьяне,

-

Восточная Пруссия была житницей Третьего

рейха и кормила миллионы немцев,

214

-

в

1974 году бы-

ли лишь пустыри да развалины старых ферм. Фактиче­

ски это была пустыня. Чудом сохранившиеся в годы войны фермы и де­

ревушки были превращены в цели для бомбометания советских военно-воздушных сил. Тони пыталась отго­

ворить меня от этой поездки, опасаясь, что меня там арестуют. Что тогда она будет делать без меня? Тем не менее я настоял на своем. Я взял трехдневный от­

гул на работе и, перейдя мост в Кучирх Намместас, оказался на территории бывшей Восточной Пруссии. Пограничники проверили мои документы и разрешили мне следовать дальше.

Я оказался в том месте, где когда-то находился го­

родок под названием Ширвиндт. Теперь его больше не было. Там, где когда-то стояла церковь, сейчас было

ровное место, среди каменных обломков росла трава. Там стоял лишь бюст Ленина, а неподалеку меланхо­ лично паслась корова. Местность выглядела так, будто на ней произошло какое-то стихийное бедствие. До­ рога на Фихтенхоэ заросла кустарником иневысокими деревьями. Я встретил человека, когда-то работавше­ го на ферме в Фихтенхоэ до войны, мы с ним узнали друг друга. Он посоветовал мне сесть на автобус в

литовском городе Туршеняе. Фихтенхоэ находился на противоположной стороне, на другом берегу Шешуп­ пе. Мы вместе с моим старым знакомым вернулись

обратно. Как я уже сказал, от Ширвиндта осталась

лишь мощеная брусчаткой дорога, вдоль которой рос­ ли те же старые деревья, что и в дни моего детства.

Дорога вела к мосту Намместас. До войны мы ходили сюда за покупками, наша семья и наши знакомые ча­ сто посещали проходившие в этом месте церковные

215

праздники. Автобус отправлялся лишь утром, и поэто­

му я пошел пешком в Туршеняй, до которого было две­ надцать километров. Дорога заняла два часа. Рядом неспешно несла свои воды Шешуппе. Уровень воды

в реке был высок, чтобы попытаться вброд добраться до Фихтенхоэ. Пришлось дожидаться утра. В Турше­ няе какая-то старая женщина узнала меня и пригла­

сила переночевать у нее. На следующее утро ее сын

отвел меня туда, где можно было перейти реку вброд. Течение было сильное, но вода там оказалась лишь по пояс. Я разделся, связал одежду в узел и, держа его

над головой, перешел на тот берег, где оделся снова. Ко мне подошли какие-то русские солдаты и спроси­

ли, есть ли в Туршеняе водка. Затем они разделись и

переправились на другой берег. Как выяснилось, эти солдаты служили в строительном батальоне, дисло­

цировавшемся вблизи бывшей фермы Арно Бремера. Я пошел дальше по берегу. Совсем недавно расцвели первые осенние цветы

-

фиалки и анемоны. Я нарвал

букетик и спустился по склону туда, где раньше жили Моосбахи. Там тоже не осталось никаких следов преж­ ней жизни. Шагая в направлении Фихтенхоэ, я обнару­

жил заброшенные поля. Это была настоящая пустыня, возникшая за годы правления советской власти. Там, где когда-то проходила тропинка, остались лишь елки.

На берегу реки я заметил следы бывшего немецкого пулеметного гнезда. Лес давно пришел в запустение. От фермы Арно Бремера осталась лишь груда камней

и яма на месте погреба. Все строения исчезли, от них остался лишь фундамент. Я нашел место, на котором когда-то стоял родительский дом. Теперь там валя­

лась лишь груда битых кирпичей.

216

По пути в Фихтенхоэ я нарвал на кладбище букетик незабудок. Часть могил сохранилась, но многие мо­ гильные плиты были сдвинуты. Повсюду разрослись кусты и деревья. Я увидел несколько чудом сохранив­

шихся крестов. Скоро отыскалась тропинка, ведущая

к берегу Шешуппе и к тому месту, откуда открывался прекрасный вид на окружающую местность. Я как вор, крадучись, прошел по этим местам Восточной Прус­

сии

-

моей родины,

-

которая в

1974 году

контроли­

ровалась советскими властями, а в начале 1990-х го­ дов отошла к Польше. Я разделся, снова связал в узел

одежду, и, перейдя реку вброд, поднялся на литовский берег. Так закончилась моя поездка в родные края. То

место, которое когда-то было моим домом, навсегда останется в моем сердце.

Я продолжал работать на заводе железобетонных изделий. Год шел за годом. Моя сестра Ида умерла в

1980-х годах в Дортмунде. Весной

1990

года я забо­

лел, и врачи посоветовали мне бросить работу. Но без работы я не мог и, не желая надолго оставлять днтони­ ну одну, перешел на скользящий график и ночные сме­

ны. У нас была трехкомнатная квартира. В

получал пенсию в размере

500

1991

году я

рублей. Это был наш

единственный источник дохода. Мой сын жил в Кедай­ няе, в

150

километрах от нас. У меня не оставалось

иного выбора, как продолжать работать. Настала новая эра. Эпоха большевизма в России

закончилась. Границы пали, и я наконец обрел сво­ боду. Меня реабилитировали. В

1991

году Литовский

парламент провозгласил независимость республики. После того как с меня было снято коммунистическое проклятие,

меня отыскали журналисты литовских га-

217

,Хозяин войны.

- так наэывапась статья в номере литовской правительственной газеты .Uetuvos Aidas. от 6 мая 1996 года, рассказывавшая о Бруно Сюткусе

зет. В газетах появились большие статьи о таинствен­ ном снайпере Вермахта, долго жившем в Литве. В

2000

году журналисты все еще продолжали пи­

сать обо мне и моей службе на фронте. На меня об ­ ратила внимание новоиспеченная армия Литвы, и в Вильнюсе я нередко встречался с молодыми солдата­ ми, которым прочитал немало лекций о ремесле снай­ пера. Меня также приглашали выступать перед кур­

сантами Вильнюсской военной академии.

218

ВОССТАНОВЛЕНО МОЕ НЕМЕЦКОЕ ГРАЖДАНСТВО

Моя племянница Ирмгард, дочь Иды, прислала мне и моему сыну Витаутасу при­

глашение в Германию. Одного ее письма оказалось достаточно для

1990

получения

года, после

45

немецкой

визы.

12

мая

лет жизни за границей, я снова

ступил на немецкую землю. Я встретился с моей пле­

мянницей и Эрикой Регли-Ленц, ныне проживающей в Андерматте, в Швейцарии, которая пожелала увидеть­ ся со мной.

Мы встретились с немецкими властями, желая вы­ яснить

вопрос

восстановления

моего

гражданства.

Они не сразу поняли, что я не литовец, желающий стать немецким гражданином, а натурализовавший­

ся немец, чьи документы были потеряны в годы Вто­ рой мировой войны. Мне ответили, что для получения гражданства мне

придется

какое-то время

пожить в

лагере для переселенцев, может быть, даже не один год. Увешанный подарками, я через неделю вернулся

в Литву и начал борьбу за восстановление немецко­ го гражданства. Наконец я получил соответствующее

свидетельство, а в В

1995

1994

году

-

немецкий паспорт.

году меня навестила в Вильнюсе депутат бун­

дестага и секретарь парламента ФРГ Гертруда Демп­ вольф, чтобы предложить мне помощь.

Вскоре умерла Тони, ей было уже далеко за девяно­ сто. Я до последнего дня заботливо ухаживал за ней. Позднее я снова женился, мою нынешнюю жену зовут

Лидия.

219

Встреча Бруно Сюткуса С бывшей медсестрой немецкого Красного Креста Эрикой Регл-Ленц на вокзале Дортмунда в

1990 году,

после полувековой разлуки

Наконец настал день, когда я покинул Литву . Утром

29

января

Через

52

1997 года

я через Гданьск прибыл в Берлин .

года я наконец оказался в моей родной Г ер­

мании .

*** После того как в

1997

году Бруно Сюткус оконча­

тельно переселился в Германию ,

20

января

1998

года

центральное управление по выплате компенсаций в Баварии отказало ему в финансовой помощи для ре­

интеграции в немецкое общество . Так современная Германия отнеслась к одному из тех солдат, которые много лет назад воевали за ее свободу.

220

МАРШРУТ БРУНО СЮТКУСА:

1943-1997 ГОДЫ 1. 2.

Гумбиннен, Восточная Пруссия Вильнюс, Литва

з. Дебица, Польша 4.Тарнополь,Польша

5.

Мезериц, Германия

б. Лемберг (Львов), Украина

7. Слободка-Лесная, Украина 8. Бескидские горы 9. Кружлова,Чехословакия 10. Гляйвице (Гливице), Польша 11. Бургштедт,Германия 12.UJтебних,Германия

1з.

Брест-Литовск, Польша

14.ЛеЙпциг,Германия

15. Вильнюс, Литва 1б. Фихтенхоэ, Германия 17. Гумбиннен, Восточная 18. Лекечай, Литва 19. Иркутск, Сибирь 20. Рудовка, Сибирь 21. Шеренков, Сибирь 22. Вильнюс, Литва 2З. Берлин, Германия

Пруссия

СОДЕРЖАНИЕ Пр~исловиеавтора

.................................... 5 ....................... 7

От издателя (из немецкого издания)

ЧАСТЬ

1

Детство в Восточной Пруссии Я становлюсь солдатом

Мои первые

52 победы

............................. 9 ................................. 15 в качестве снайпера ................ 24

Мрачный взгляд на будущее: мой счет увеличился до

130 побед ........................................ 58 99 новых побед ......... 80 От издателя (из немецкого издания) ..................... 115 Ястжебец, мое последнее поле боя:

ЧАСТЬ

11

Конец войны: бегство от расстрельного взвода

............ 124 ..................... 132 Сосланный в Сибирь ................................... 141 Труд во искупление вины ............................... "149 Перевод в Рудовку, апрель 1950 года. " ................... 159 Помощь литовскому сопротивлению

Советский свинарник: во мне узнают немецкого снайпера

... " " .................................. " .. ........... " ........... Под землей: Шеренков, 1957-1977 годы ........ " ......... Я добиваюсь выездной визы ............................ Я выпущен из ссылки, но не из Советского Союза .......... Восстановлено мое немецкое гражданство ............... Советская бюрократия в действии

МаршрутБруноСюткуса: 194Э-1997годы

222

176 185 189 205 213 219

................ 221

Научно-популярное'издание

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ

Бруно CIOTКYC

ЖЕЛЕЗНЫЙ КРЕСТ для СНАЙПЕРА Убийца со снайперской аинтоакой

Редактор И. Петровский Художественный редактор П. Волков

Технический редактор В. Кулагинв Компьютерная верстка Л. Кузьминова Корректор М. Колесникова

000

109439,

.Яуза-пресс»

Москва, Волгоградский пр-т, д.

Тел.:

120, корп. 2 (495) 745-58-23, факс: 411-68-86-2253

Подписано в печать 07.12.2010. Формат 84х 1081/32' Гарнитура .Прагматика •. Печать офсетная. Усл. печ. л. Тираж 3500 ЭКЗ. Заказ N2 2109.

11,76.

Отпечатано с предоставленных диапозитивов

в ОДО -Тульская типография-.

300600,

г. Тула, пр. Ленина,

ISBN 978-5-9955-0227-2

109.