Иная ментальность

ББК 81.0 + 81.432.1 И57

Рецензенты доктор филологических наук, профессор Н. А. Красавский; доктор филологических наук, профессор О. А. Леоитович; доктор филологических наук, профессор И. А. Стсрнин

Авторы В. И. Карасик, О. Г. Прохвачева, Я. В. Зубкова, Э. В. Грабарова

Иная мснтальность / В. И. Карасик, О. Г. Прохвачева, Я. В. Зубкова, И 57 Э. В. Грабарова М.: Гнозис, 2005. - 352 с. ISBN 5-7333-0167-8 В монографии рассматриваются этноспецифические концепты — зак­ репленные в культуре и воплощенные в языке ментальные образования, выражающие характер народа. Определяется место этих ментальных обра­ зований в системе понятий лингвокультурологии и детально характеризу­ ются три различных концепта, которые в концентрированной форме выра­ жают ценности английской, немецкой и французской лингвокультур — «приватность», «пунктуальность», «умение жить». Адресуется филологам и широкому кругу исследователей, разрабатываю­ щих проблемы культурологии и межкультурной коммуникации. ББК 81.0 + 81.432.1

ISBN 5-7333-0167-8

© Авторы, 2005 © ИТДГК «Гнозис», 2005

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение Глава 1. Этноспецифические концепты 1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное 1.2. Определение и типология концептов 1.3. Разновидности лингвокультурных концептов 1.3.1. Лингвокультуриый концепт-регулятив «challenge» 1.3.2. Абсурд как регулятивный концепт 1.3.3. Лингвокультуриый типаж «супермен» как концепт 1.3.4. Архетипические концепты «сделка с дьяволом» и «вражеский заговор» 1.4. Концсптуарий культуры как новый тип словаря Выводы

5 8 9 24 33 34 44 57 65 79 100

Глава 2. Концепт «приватность» 102 2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность» 102 2.1.1. Признак приватности в лексической семантике 102 2.1.2. Признак приватности во фразеологической семантике.. 157 2.1.3. Признак приватности в пословицах и поговорках английского языка 166 2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность» 172 2.2.1. Специфика признака приватности в коммуника- • тивном поведении представителей лингвокультуры США 172 2.2.2. Тематический аспект табуирования нарушений приватности (на основе экспериментальных данных).... 190 2.2.3. Типы реакций на нарушения приватности (на основе экспериментальных данных) 195 Выводы 199

Глава 3. Концепт «пунктуальность» 3.1. Обозначение и выражение пунктуальности в лексической и фразеологической семантике 3.2. Рсчеповедепчсскис тактики выражения отношения к пунктуальности 3.3. Этносоциолингвистические характеристики отношения к пунктуальности (па основе экспериментальных данных) Выводы

203

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить» 4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни 4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия 4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластернос образование 4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre» Выводы

257 257 269

Заключение Литература

334 336

203 230 250 255

298 314 331

ВВЕДЕНИЕ

Наше время часто называют эпохой этнического ренессанса. По-видимому, четкое осознание своей национально-культурной идентичности является закономерной реакцией на известное обез­ личивание человека в условиях глобализации. Понимание своей этнокультурной идентичности может произойти только при сопо­ ставлении своих норм, ценностей, стереотипов поведения с други­ ми аналогичными образованиями. Раньше люди жили в стабиль­ ной среде своего сообщества. Поездки вовне были чрезвычайны­ ми явлениями. Путешественники и странники из дальних мест воспринимались как люди, обладающие особыми знаниями. Се­ годня мир стал значительно мобильнее, живые контакты с носи­ телями иной культуры воспринимаются как нечто обыденное, а электронные средства массовой информации сделали для нас чу­ жую жизнь знакомой до мельчайших подробностей. Сравнивая свое и чужое, люди выделяют значимые сходства и различия и дают различиям эмоциональную оценку. В этом смыс­ ле все свое признается нормой, и все чужое на обыденном уровне получает критическую оценку как странное, недостаточное, пре­ увеличенное, опасное, смешное, уродливое и т.д. Сопоставитель­ ные лингвокультурные исследования по своей гуманитарной сущ­ ности представляют собой разновидность критической лингвис­ тики, т.е. науки о языке, направленной на разоблачение преду­ беждений и построенных на предубеждениях коммуникативных манипуляций. При этом рациональное объяснение различий ни в коей мере не возвеличивает и не умаляет достоинства той культу­ ры, с которой явно или имплицитно сравниваются другие культу­ ры, в качестве отправного принимается тезис о принципиальном равенстве всех цветов на поле мирового сообщества. Задача со­ стоит в том, чтобы установить системные (причинно-следствен­ ные и другие) связи между признаками, составляющими своеоб­ разие той или иное лингвокультуры. 5

Введение

%

Эти системные связи между признаками образуют код культу­ ры, который зафиксирован в знаках соответствующей культуры, в частности в языке, характеризуется определенной стабильностью и может быть объективно установлен на основе анализа значений слов и выражений, коммуникативных стереотипов и прецедент­ ных текстов. Сталкиваясь с непониманием в межкультурном общении, мы обычно находим этому следующие типичные объяснения: собе­ седники плохо владеют языком (не понимают значений слов, фра­ зеологических выражений и грамматических форм), они не на­ строены на взаимопонимание (не слушают друг друга, ищут во всем скрытые обидные смыслы, говорят не для партнера, а для кого-то еще, находятся в измененном состоянии сознания), кто-то из них не учитывает специфики ситуации (например, не видит юмористичности, трагичности или торжественности момента), и, наконец, участники общения строят свое речевое и неречевое по­ ведение на основании различных культурных аксиом. Культурная аксиома — это ценностная установка, которая не нуждается в объяснении и признается естественной и единствен­ но верной. Есть культурные аксиомы, которые носят социальнобиологический характер и в силу этого самоочевидны для челове­ чества в целом. Например, нужно заботиться о маленьких детях, уважать старших, защищать себя и своих близких. Существуют нормы поведения, которые свойственны представителям опреде­ ленного этноса либо регионального этнического сообщества (не случайно говорят о русской щедрости, кавказском гостеприимстве, французской галантности, немецкой точности, английской сдер­ жанности). Бесспорно, есть и аксиомы поведения, характерные для различных групп людей (гусарская удаль, воспитательская нази­ дательность, умение вести торг на восточном базаре и т. д.). Нако­ нец, выделяются ценностные установки, которые определяют не­ повторимость индивидуального характера человека. Если для этики и психологии принципиально значимы общечеловеческие либо ин­ дивидуальные высшие ориентиры поведения, то для лингвокультурологии определяющими являются этнокультурные и социокуль­ турные ценности. Данная книга посвящена описанию и объяснению этноспецифических концептов. Определяется место этих ментальных обра­ зований в системе понятий лингвокультурологии и детально ха6

Введение

рактеризуются три различных концепта, которые в концентриро­ ванной форме выражают ценности английской, немецкой и фран­ цузской лингвокультур — «приватность», «пунктуальность», «уме­ ние жить». Эти концепты являются в определенном смысле культурогенными для англоязычного мира, Германии и Франции соот­ ветственно. Здесь уместна аналогия с методом реконструкции орга­ низма по органу: если можно по зубу восстановить динозавра, то по концепту, который системно связан со всеми другими концеп­ тами в рамках соответствующей лингвокультуры, можно вывести систему ценностей этой лингвокультуры. Первая глава (В. И. Карасик) посвящена теории этноспецифических концептов и представляет собой развитие положений, изложенных в книге «Языковой круг: личность, концепты, дис­ курс» [Карасик 2002]. Во второй главе (О. Г. Прохвачева) рас­ сматривается концепт «приватность» в американской лингвокультуре. В третьей главе (Я. В. Зубкова) анализируется концепт «пунктуальность» в немецкой лингвокультуре. Четвертая глава (Э. В. Грабарова) посвящена концепту savoir vivre — «умение жить (с удовольствием)» во французской лингвокультуре. Авторы отдают себе отчет в том, что иная ментальность не сводится только к специфическим концептам, что список таких концептов должен быть достаточно представительным, что мето­ дика их изучения нуждается в дальнейшей корректировке. Вмес­ те с тем обсуждение этой проблематики с коллегами на различ­ ных конференциях и в частных беседах показывает, что данная тема вызывает большой интерес у филологов и представителей других областей знания. Если у читателя возникнет желание про­ должить исследование иной ментальности в русле предложенного подхода либо с иных позиций, авторы будут считать свою задачу выполненной.

Глава 1 ЭТНОСПЕЦИФИЧЕСКИЕ КОНЦЕПТЫ

%

Концепты — это ментальные образования, которые представ­ ляют собой хранящиеся в памяти человека значимые осознавае­ мые типизируемые фрагменты опыта. Типизируемость этих еди­ ниц закрепляет представления в виде различных стереотипов, их осознаваемость дает возможность передать информацию о них другим людям, их значимость закрепляет в индивидуальном и коллективном опыте важные (и поэтому эмоционально переживае­ мые) характеристики действительности. Эти характеристики кон­ цептов представляют собой их образно-перцептивную, понятий­ ную и ценностную стороны. Сравнивая концепты, свойственные различным национальным культурам, мы замечаем, что в ряде случаев мы сталкиваемся с асимметричной представленностью единиц в сопоставляемых куль­ турах. Такая асимметричность неоднородна. Ее крайней степенью является лакунарность — значимое отсутствие определенных при­ знаков и единиц в одной системе по сравнению с другой. Лакунарные концепты представляют собой «незаполненные клеточки» в некоторой матрице и условно могут быть разбиты на следующие разновидности: 1) отсутствующие в сравниваемых культурах ос­ мысления объектов, иллогизмы, которые не вызваны потребнос­ тями людей, но могут быть придуманы или созданы [Быкова 1999]: «камнеед», «крысовод», «слонопотам»; 2) отсутствующие в одной из культур осмысления реалий, свойственных другой культуре (предметных, антропонимических, топонимических, историко-куль­ турных): «кокошник», «шиллинг», «Кремль», «комсомольское со­ брание»; 3) нерелевантные для одной из культур качества или со­ четания качеств, имеющие имя в той культуре, где они актуальны: «fair play» (в английской лингвокультуре — игра по правилам), «savoir vivre» (во французском языковом сознании — умение жить с удовольствием), «щедрость» (специфическое качество русского национального характера). Строго говоря, о лакунарности как пол8

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

ном отсутствии объекта в последнем случае говорить нельзя, име­ ет место лингвокультурная специфика, которую нужно объяснить. Этноспецифическим в приведенном понимании является сво­ еобразное качество, мыслимое как отдельное. С иных позиций эт­ носпецифическим является любое ментальное образование дру­ гой культуры: известна позиция И.Е. Аничкова [1992], утверж­ давшего, что в языке все идиоматично. В этом плане заслуживает внимания идея лингвистического континуума (В. М. Савицкий), согласно которой можно говорить о той или иной степени идиоматичности языковой единицы и mutatis mutandis о той или иной степени лингвокультурной специфики концепта [Савицкий, Кулаева 2004]. Можно выделить, таким образом, три типа концеп­ тов: 1) специализированные этнокультурные и социокультурные концепты, в концентрированном виде выражающие особенности соответствующей культуры, 2) неспециализированные концепты, культурная специфика которых выражена в меньшей мере и тре­ бует поиска скрытых культурно значимых ассоциаций, 3) универ­ сальные концепты, не имеющие культурной специфики.

1.1. СУЩНОСТЬ СОЗНАНИЯ: БИОЛОГИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ

Одной из самых главных загадок мироздания является вопрос о том, как хранится и перерабатывается информация в человече­ ском сознании. Стремясь объяснить эти сложнейшие процессы, мы их неизбежно упрощаем и схематизируем. Множество таких объяснений может быть сведено к четырем подходам, суть кото­ рых состоит в следующем: а) вывести абстрактную формулу актив­ ного отражения мира, б) соотнести неизвестные нам процессы с наблюдаемыми фактами языка как опредмеченного сознания, в) со­ поставить с мышлением биологические процессы более низкого уровня, г) установить корреляции между сегодняшними техни­ ческими устройствами для переработки информации и человече­ ским мозгом. Абстрактная формула представляет собой установление аксио­ матики человеческого сознания и сводится к констатации следую­ щих положений: 1) человек взаимодействует с миром на основе генетически и культурно усвоенного опыта, 2) этот опыт пред9

Глава 1. Этноспецифические концепты

ставляет собой гибкую систему взаимосвязанных смыслов — личностно значимых и ситуативно обусловленных идеальных сущно­ стей, 3) осмысление действительности есть диалектически взаимо­ связанное творческое двунаправленное движение — вовнутрь и вовне (интериоризация и экстериоризация), 4) человеческое со­ знание — это часть более общей сложной организованной системы (например, ноосферы), 5) существуя в мире реальности, человек по своей природе активен и проективен и поэтому рассматривает и переживает как реальные, так и возможные ситуации, 6) челове­ ческое сознание многомерно, и многомерны составляющие его ментальные образования, поскольку мир многопричинен и многовариантен, 7) человеческая отдельность объясняет наше челноч­ ное движение от системы наших субъективных представлений и знаний о мире к внешнему миру и обратно, и соответственно объяс­ няет неизбежность постоянных изменений тех единиц опыта, ко­ торые хранятся в индивидуальной и коллективной памяти людей. 8) В своей основе человеческое сознание едино, и различия меж­ ду людьми вторичны. Разумеется, список этих тезисов может быть продолжен. Важно подчеркнуть то, что если раньше аксиомати­ кой сознания занимались философы, логики и психологи, то те­ перь эти вопросы затрагиваются представителями гуманитарного знания во всей совокупности составляющих его областей. Соположение языка и мышления, языка и сознания освящено давней традицией. Иллюстрируя формально-логические катего­ рии (понятия и умозаключения), многие логики и грамматисты молчаливо исходят из того, что язык, по крайней мере, в своей ядерной части, сводится к правильно построенным предложени­ ям и классическим дефинициям родовидового типа. Вместе с тем сегодня признано, что наряду с языковым существует неязыковое мышление, с одной стороны, и что языковое существование свя­ зано не только с мышлением, но и с чувственно-волевой сферой и подсознанием, с другой стороны. В этом плане классическая для лингвистики проблема соотношения значения и смысла приобре­ тает новое измерение, если эта диада осложняется третьим компо­ нентом — концептом. Итак, и значение, и смысл — это содержа­ тельные характеристики языковой единицы. Значение — это со­ держательный стабильный минимум, в котором отражены наибо­ лее важные для языкового коллектива признаки предмета или явления, а смысл — это содержательный вариативный максимум,

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

в котором отражены важные для индивидуума признаки. Соотно­ шение значения и смысла может быть схематически показано в виде квадрата, разбитого на четыре четверти: 1) смысл слова со­ впадает с его значением (общеупотребительные слова основного словарного фонда), 2) смысл слова значительно меньше, чем его значение, зафиксированное в толковых словарях (малоизвестные термины науки и техники), 3) смысл слова значительно больше, чем его зафиксированное значение (индивидуальное расширение смысла у поэтов, ученых и у всех тех, кто вкладывает дополни­ тельные эмоции в какой-либо фрагмент своего жизненного опы­ та), 4) смысл слова не имеет ничего общего с его значением (про­ извольное осмысление неизвестной словесной оболочки, обычно вследствие недостаточной эрудиции или с игровой целью). В соотношении «значение — концепт» подчеркивается отража­ тельная сторона значений языковых единиц и единиц опыта, ко­ торые хранятся в индивидуальной и коллективной памяти. Мы объясняем концепты через значения слов. Например, легко мож­ но представить себе чувство отвращения, возникающее при мыс­ ли, что столовые приборы в кафе плохо вымыты или предложен­ ное в гостинице белье не выглядит свежим. В русском языке для обозначения такого чувства есть специальный глагол «брезгать/ брезговать» — испытывать отвращение ко всякой замеченной или мнимой физической или моральной нечистоплотности [БТС]. По­ казательна иллюстрация: брезгать вытираться чужим полотен­ цем. Значение стремится к обобщениям, поэтому в данном случае чувство сильного отвращения переносится на сопоставимые с при­ веденной ситуацией обстоятельства (быть рядом с неприятным человеком, прикасаться к грязной поверхности, выполнять зада­ ния, которые ведут к потере лица и т. д.). Вместе с тем чувство брезгливости как физического отвращения, граничащего с тошно­ той, связано не с размокшей почвой и слякотью, а с грязью, выз­ ванной продуктами жизнедеятельности кого-либо. Важно отме­ тить, что концепт, обозначаемый именем «брезгливость», имеет амбивалентную оценку: внутренняя оценка — отрицательное отно­ шение к чему-либо, вызванное ощущением нечистоты, и внешняя оценка — отрицательное отношение к тому, кто проявляет такую реакцию к кому-либо или чему-либо. Примеры приводятся обыч­ но во втором и третьем лице глагола: Ты что, брезгуешь? Мораль­ ная нечистота резко осуждается в русской лингвокультуре, поэто11

Глава 1. Этноспецифические концепты

му для обозначения поведения человека, для которого нет внут­ реннего запрета прикасаться к грязи, обычно говорят: «ничем не брезгует/не гнушается». Интересно, что в английском языке по­ добного концепта нет. Ближайшим соответствием глагола «брез­ гать» являются выражения (to be) fastidious — 1) very careful in matters of choice or taste; fussy, 2) easily disgusted; squeamish [COD]; squeamish — 1) easily nauseated or disgusted, 2) fastidious or overscrupulous in questions of propriety, honesty, etc. [COD]. Для англичан важно выделить и отрицательно охарактеризовать пове­ дение человека, который уделяет слишком много внимания мело­ чам, суетится, капризен, не может проконтролировать выражение своего отвращения. Обратим внимание на значимое различие в акцентировке ситуации: испытывать отвращение и контролиро­ вать выражение своего чувства. В первом случае внутреннее чув­ ство и его внешнее проявление неразрывно связаны, люди счи­ тают, что естественное чувство не подлежит контролю, и пытаться его контролировать бессмысленно. Хороший человек — тот, кто добр и чист по природе своей. Во втором случае четко разделяет­ ся чувство и поведение, чувства признаются личным и суверен­ ным достоянием человека, а поведение следует контролировать, соответственно, разрыв между чувством и его внешним проявле­ нием признается нормальным положением дел. Хороший человек — тот, кто ведет себя правильно и достойно по нормам поведения в обществе. Концепты, таким образом, через систему значений в языке определяют мироощущение человека внутри того языково­ го круга, по В. Гумбольдту, к которому этот человек принадлежит. В соотношении «смысл — концепт» акцентируется богатство личностно значимых ассоциаций, связанных с языковыми значе­ ниями и единицами опыта в индивидуальном сознании. Может возникнуть вопрос: разве исключена ситуация, когда правомерно говорить о коллективном смысле, о единой ассоциативной сетке для многих людей? Ведь на этом построена игра слов, моделируе­ мый смысл лежит в основе метафорики, намеков, речевых мани­ пуляций. Думается, что здесь мы сталкиваемся с разными пози­ циями в отношении взаимосвязи значения и смысла. С позиций значения слова следует признать, что содержание языковой еди­ ницы имеет полевую структуру — стабильное ядро и слои ассоци­ ативных признаков разной степени типичности вокруг него. Этот подход детально обоснован в семантической концепции М. В. Ни12

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

китина [1988], выделяющего интенсионал и импликационал зна­ чения. Интенсионалы значений объединяют всех носителей лингвокультуры, а импликационалы вероятностны, они различаются по распространенности и доступности. Простейшие ассоциатив­ ные связи в семантике примыкают к содержательному ядру в ка­ честве коннотаций лексического значения (кровь — жизнь, кровь — преступление, кровь — родство) и в качестве жестких импликаций словосочетаний и предложений (знакомый кровавый почерк — узнаваемость преступника). Более сложные ассоциативные связи должны быть наведены контекстом или ситуацией. Например: Счастье — это когда тебя понимают, несчастье — когда поняли до конца (Г. Малкин). Первая часть этого афоризма — фраза из изве­ стного фильма «Доживем до понедельника» — допускает однознач­ ное прочтение: нам хочется, чтобы другие нас понимали. Вторая часть высказывания не столь однозначна: мы сами до конца себя не понимаем, наши глубинные мотивы поведения не всегда благо­ родны, если нас поняли до конца, то, возможно, всем от этого бу­ дет плохо, и т. д. Итоговый смысл — сомнение в том, что взаимопо­ нимание существует, и что оно — благо. Сравним: Сказать, чтобы поняли, — наградить. Сказать, чтобы не поняли, — спасти (Д. Квиллар). Вы не согласны с таким прочтением, уважаемый читатель? Здесь-то и начинается зона индивидуальных смыслов. Одна и та же фраза в разных обстоятельствах для разных людей может иметь единое значение, но разные смыслы. В направлении от концепта к значению происходит опредмечивание опыта, его нивелировка, закрепление в отражаемом фрагменте реальности коллективно значимых признаков. В направлении от концепта к смыслу проис­ ходит распредмечивание знака, фиксирующего опыт, осуществля­ ется самоидентификация человека как мыслящего существа. Дви­ жение от концепта к смыслу не всегда сопровождается вербаль­ ными знаками. Например, когда я слышу фа минорную хораль­ ную прелюдию Баха, мне вспоминаются финальные кадры из филь­ ма А. Тарковского «Солярис»: изображенная мыслящим океаном встреча героя с отцом, самый дорогой подарок, который можно получить, навсегда попрощавшись с родным человеком. Такая встреча — это концепт, у которого нет однословного вербального обозначения. Приведенные аргументы направлены на раскрытие сложных взаимоотношений между сознанием и языком. С позиций имма13

Глава 1. Этноспецифические концепты

нентной лингвистики язык и сознание, язык и общение следует рассматривать как однопорядковые сущности. С позиций лингвокультурологии, когнитивной науки, теории коммуникации и об­ щего гуманитарного знания язык представляет собой один из воз­ можных способов фиксации и передачи человеческого опыта и должен рассматриваться в рамках соотношения «часть —целое». В этой связи заслуживает внимания биологическая теория со­ знания. Чилийские нейробиологи У. Матурана и Ф. Варела ста­ вят под сомнение наиболее распространенную современную точ­ ку зрения на «нервную систему как на инструмент, посредством которого организм получает информацию из окружающей среды, использует ее для построения образа (репрезентации) мира и на основании этого образа формирует адекватное поведение, позво­ ляющее ему выжить» [Матурана, Варела 2001: 116]. Эта модель подвергается критике, поскольку живой организм представляет собой замкнутую саморазвивающуюся систему, а не механизм. Авторы замечают, что они при этом не стоят на позициях фило­ софского солипсизма, суть которого состоит в признании только внутренней жизни как реальности. Предлагается более широкий подход, совмещающий несовместимые точки зрения — взгляд из­ вне и взгляд изнутри. Основной тезис цитируемых авторов состо­ ит в признании принципиального единства различных форм по­ знания, от низших до высших. Каждое живое существо характе­ ризуется автономностью, и, следовательно, операциональной зам­ кнутостью. Организм устанавливает корреляции между средой и своим существованием, но реагирует не на прямые сигналы от окружающей среды, а на моделируемый, созданный внутри себя образ мира. И хотя механизмы, участвующие в многообразных реакциях и трансформациях организма, на сегодняшний день не известны, можно утверждать, что структурные изменения, вызы­ ваемые в нервной системе, всегда рассредоточены по нейронной * сети, не существует «энграмм» (образов предметов окружающего мира), нервная система непрерывно трансформируется [там же: 150]. Если живые существа образуют сообщество, то между ними возникает взаимное структурное сопряжение, которое может быть описано как взаимная координация между компонентами. У. Ма­ турана и Ф. Варела пишут, что «уникальность человека заключа­ ется исключительно в социальной структурной сопряженности, которая осуществляется через оязычивание» [там же: 217]. 14

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

Для понимания научной новизны этой теории нужно вспом­ нить, что во многих учебниках до сих пор излагается суть комму­ никации как передача информации от говорящего к слушающему. Такая точка зрения верна только в том случае, если участниками коммуникации являются неодушевленные механизмы. Диалог предполагает принципиальное коммуникативное равенство участ­ ников общения и не сводится только к передаче информации. Это не столько обмен смыслами, сколько установление общего смыс­ лового поля, важнейшими компонентами которого являются от­ носительно устойчивые ментальные образования, полученные в результате индивидуального взаимодействия человека с окружаю­ щей средой. Чилийские биологи акцентируют идею творческой активности участников общения (способность помнить прошлое и моделировать будущее) и идею постоянной трансформации этих ментальных образований. С иных позиций к близким выводам приходит М. Л. Макаров [2003: 33-40], обсуждая три модели коммуникации — информа­ ционно-кодовую, инференционную и интеракционную. Первая — кибернетическая — модель схематически закрепляет позиции от­ правителя и получателя информации, базируется на идентичных языковых знаниях (релевантен только семантический компонент сообщения) и принимает во внимание только ту информацию, ко­ торая излагается намеренно. Адресат при этом играет пассивную роль. Эта модель сосредоточена на технических характеристиках коммуникации — кодирующем и декодирующем устройствах и канале связи. Вторая модель сориентирована на интенциях ком­ муникантов, на передаче смысла, а не значения и включает праг­ матический компонент сообщения. Сильная сторона этой теории — в противопоставлении значения и смысла сообщения, в модели­ ровании принципов общения, но уязвимым местом инференционной модели является ее логико-дедуктивная направленность, т. е. приписывание живому диалогическому общению схем, типичных только для правильно построенного научного дискурса. Живое общение рационально, но его рациональность включает и хаоти­ ческие нестыковки между фразами, и непонятные на первый взгляд обрывы в высказываниях, и заполнители пауз, и подобные компо­ ненты, которые служат более важной цели — обеспечить не только информационный, но и эмоциональный контакт между участни­ ками общения. Третья модель коммуникации ставит именно ком15

Глава 1. Этноспецифические концепты

муникацию в центр своего анализа. В основе этой модели лежит допущение о том, что наряду с преднамеренно сообщаемой ин­ формацией в коммуникативном процессе имеет место и непредна­ меренное содержание. Таким образом, в этой модели центральной фигурой оказывается адресат, и смыслы трансформируются по ходу диалога. Строго говоря, биологическая теория сознания представляет собой развернутое доказательство системной сущности сознания, его встроенное™ в систему более высокого уровня — в жизнь. С позиций этой теории и сознание, и язык как вторая сигнальная система выполняют функцию адаптации организма к окружаю­ щей среде. Эта мысль четко сформулирована в книге А. В. Крав­ ченко: «Определение языка как адаптивной деятельности, направ­ ленной на повышение эффективности взаимодействия организма со средой, имеет важные преимущества перед всеми другими определениями, поскольку схватывает функциональную суть языка как естественного (биологического) явления» [Кравченко 2001: 192]. Другие определения языка, например, как средства обще­ ния, представляются сторонникам биологической теории созна­ ния малосодержательными, поскольку любая деятельность живых организмов есть встраивание (in-formation) организма в среду. Для нейробиологов важнейшим является тезис об энергетической при­ роде информации. Этот тезис согласуется с аксиомами физики о существовании материи в виде вещества и энергии. Биологиче­ ская (экологическая, материально-энергетическая) концепция со­ знания противостоит сугубо идеалистическим концепциям, напри­ мер, теории ноосферы, сверхразума, божественной сущности все­ ленной, с одной стороны, и редукционистскому материализму, в частности, представлению о том, что единица человеческой памя­ ти, энграмма или мема, имеет вещественную физическую приро­ ду, с другой стороны. Итак, биологическая теория языка, бесспор­ но, принадлежит к числу весьма обоснованных научных теорий. Есть, однако, три момента, которые вызывают у меня возражения при размышлении о биологической сущности языка. Во-первых, я не согласен с одномерной моделью как языка, так и сознания. Общенаучный принцип дополнительности Н. Бо­ ра требует от исследователя увеличивать аспекты рассмотрения научного объекта. Сущность человека метафункциональна. Сво­ дить бытие к адаптации со средой — значит видеть в человеке только 16

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

высокоорганизованный организм. Если мы признаем тезис о многопричинности бытия, то следует признать и тезис о множествен­ ности измерений мира, при этом разные измерения не должны встраиваться друг в друга. Например, понимание языка как явле­ ния культуры переводит вопрос о сущности языка, сознания, об­ щения из плана причинно-следственных отношений в план целе­ вых отношений. Почему нельзя согласиться с тем, что все гумани­ тарное знание существует для того, чтобы развивалась и совер­ шенствовалась ' идея человечности? По мнению ряда фантастов, наш биологический субстрат — это лишь один из возможных ва­ риантов развития разумных существ. Впрочем, возможно, прав афорист, заметивший, что «отсутствие контактов с Землей из космоса окончательно подтверждает наличие в нем разумных ци­ вилизаций». Во-вторых, если мы согласимся с функционально-биологичеv X 1 ской моделью языка, то возникает вопрос о том, в какую систему t 4 ^ более высокого порядка вписывается жизнь, земное существова^А ние? Если продолжить метафору У. Матураны и Ф. Варелы, то r ^ J каковы следующие уровни древа познания? Сторонники биологи<^о ческого материализма парадоксальным образом смыкаются с теми, ^ кто считает человека венцом творения, поскольку принципиально Х ^ не обсуждают вопросы метачеловеческого познания. В-третьих, сводить систему только к ее материальному суб­ \ страту значит резко упрощать суть дела. Тезис о том, что идеаль­ ное есть материальное, механизмы которого еще не познаны, воз­ вращает человека в блаженное состояние первозданной эдемской глины, сумевшей приспособиться к окружающей среде. Впрочем, следует отметить, что такой тезис нигде в работах сторонников биологической теории сознания не сформулирован. Но остается вопрос: существует ли уровень идеальных феноменов — феноме­ нов сознания? На мой взгляд, отрицательный ответ на этот воп­ рос лишает гуманитарную науку права на существование. Приведенные мною аргументы не означают, что я являюсь принципиальным противником биологической теории языка. Моя полемика сводится к тому, что эта теория не должна быть един­ ственной. Рассуждая о биологической теории сознания, нельзя оставить в стороне книгу американского психолога и лингвиста Стивена Линкера «The Language Instinct» (1994), которая вышла в перево-

s

2. В. И. Карасик

* '

'*

*

"

"

'

- " '•

^'.

'.

17

Глава 1. Этноспецифические концепты

де на русский язык под точным названием «Язык как инстинкт» (2004). Эта книга стала мировым бестселлером, и следует при­ знать, что перед нами действительно одна из самых увлекатель­ ных, талантливо написанных книг о языке. Автор доказывает, что «язык — это сложный, специализированный навык, который само­ произвольно развивается в ребенке и не требует осознанных уси­ лий или систематических наставлений» [Линкер 2004: 11]. С. Лин­ кер приводит убедительные примеры, свидетельствующие о нали­ чии Универсальной Грамматики, о сходстве грамматических струк­ тур в разных креольских языках, в языке детей, растущих в раз­ ных лингвокультурах. Отметим, что в англоязычной традиции грамматика — это языковая структура в целом. Читателя не может оставить равнодушным положение о том, что «если язык — это инстинкт, у него должна быть определенная область в мозгу и, может быть, даже специальный набор генов, которые помогают запустить этот инстинкт» [там же: 36J. Утверждая, что существует грамматический (языковой) ген, автор вначале констатирует, что если определенным генам или нейронам нанести поражение, то пострадает речь. В книге ведется последовательная полемика с тезисом о том, что язык есть продукт культуры, что языку можно научить. При этом ученый утверждает, что языковой инстинкт — это «не проявление общей способности к знаковому обозначению: трехлетний ребенок — гений в грамматике, но не разбирается в изобразительном искусстве, религиозной иконографии, знаках до­ рожного движения» [там же: 11]. Идея о том, что язык есть вид инстинкта, впервые была выска­ зана Чарльзом Дарвином. В основе этой идеи лежит утверждение о том, что нет принципиальной разницы между развитием физи­ ческого строения организма и развитием личности, т. е. тезис об адаптации организма к окружающей среде. Языку можно научить в той же мере, что и прямохождению. Следовательно, коль скоро существует единый род человеческий, то и должен существовать единый универсальный язык, который лежит в основе любого кон­ кретного языка, своеобразный ментальный код, или мыслекод. Эту идею развивает в своих трудах Ноам Хомский. Интересен довод о том, что универсальность языка, отражающая универсальность че­ ловеческого опыта и ограниченность обработки человеком ин­ формации, не обязательно приводит к тезису о врожденности ин­ стинкта языка. Этот инстинкт приводит в действие «дискретную 18

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

комбинаторную систему», дающую возможность бесконечно ком­ бинировать единицы и отвлеченную от конкретных значений слов. Итак, отметим, грамматический ген — это врожденная предраспо­ ложенность человека порождать синтаксические структуры, транс­ формировать информацию, т. е. оперировать абстрактными сущ­ ностями. Этот тезис радикально противоречит известной аксио­ ме: «В разуме содержится только то, что постигается через ощу­ щения». С. Пинкер пишет, что грамматика представляет собой «протокол передачи данных, который должен соединять слух, ре­ чевой аппарат и разум, три совершенно разных вида механизмов. Он не может быть приспособлен ни к одному из них, но должен иметь свою собственную абстрактную логику» [там же: 113]. При­ роду этого грамматического гена автор определяет кибернетиче­ ски, по его функциям, честно констатируя, что «местоположение этого предполагаемого гена в хромосоме совершенно не ясно, как не ясно и его воздействие на структуру мозга» [там же: 309]. В книге подчеркивается сложность языкового инстинкта, его много­ мерность и гибкость, обусловленные единством наследственности и изменчивости. Тезис о том, что язык есть продукт эволюции человека, возра­ жений не вызывает. Можно спорить о том, что и в какой мере наследуется в языковой способности, но то, что сознание ребенка не является tabula rasa, чистой доской, неотформатированной дис­ кетой, представляется весьма правдоподобным. У сторонников понимания языка как продукта культуры есть, следует заметить, сильный этический аргумент: улучшая условия жизни, можно дать всем детям независимо от их социального происхождения возмож­ ность овладеть не только сокращенным, но и расширенным кодом общения, по Б. Бернстайну (сокращенный код — restricted code — используется в быту, расширенный код — elaborated code — упо­ требляется при разговоре на абстрактные темы и усваивается толь­ ко при обучении в школе). С. Пинкер полагает, что каждый код оптимально соответствует ситуациям общения, иначе бы он не возник. Более того, приведенные в книге результаты специально­ го количественного анализа правильно построенных предложений, используемых в рабочей среде и на научных конференциях, пока­ зали, что рабочие говорят правильнее ученых (я понимаю благо­ родные намерения социолингвистов, но сомневаюсь в теоретиче­ ских основах их исследования). В определенной мере сторонники 2*

19

Глава 1. Этноспецифические концепты

биологического подхода к языку повторяют линию защиты, тра­ диционно используемую в имманентной лингвистике, т. е. отбра­ сывают то, что не вписывается в их теорию как экстралингвисти­ ческий остаток. На мой взгляд, продуктивным является поиск того, что в языке есть продукт биологической наследственности и что обусловлено культурой. Для лингвокультурологического исследования книга С. Лин­ кера интересна также тем, что в ней резко отрицательно оцени­ вается гипотеза языковой относительности Э. Сепира и Б. Уорфа. Каковы аргументы автора? 1. В основе этой гипотезы лежит отож­ дествление мышления и языка. 2. Б. Уорф не изучал народность апачей, и его сведения об их психологии базируются только на грамматике языка этих индейцев; реальная речь этих людей не анализировалась. 3. Б. Уорф приводит предложения на языке апа­ чей в неуклюжем дословном переводе. 4. Известное общее место о сотнях слов для обозначения снега в эскимосском языке является антропологической мистификацией. 5. Даже если бы в определен­ ной культуре и было больше корней для обозначения некоторых предметов, это не дает оснований для^ выводов о психологии наро­ да. Конезаводчики имеют множество терминов для названия по­ род лошадей, дизайнеры интерьеров различают множество оттен­ ков лилового цвета, полиграфисты пользуются названиями десят­ ков шрифтов [Пинкер 2004: 47-56]. Язык, действительно, не тождествен мышлению. Но есть пове­ денческие паттерны, закрепленные в культуре и весьма важные для понимания других людей в межкультурном общении. Отмечу, что эти паттерны маркированы не только этнически, но и соци­ ально. Если мы признаем, что существуют культурные различия и они фиксируются в языке, то получается, что язык определенным образом влияет на поведение людей. Итак, нужно установить прин­ ципиальное различие между лингвистическими компонентами мышления и поведения. Я согласен с тем, что многие универсаль­ ные характеристики человеческого поведения наследуются гене­ тически, но не принимаю нивелировки культурных различий. Одна грамматика без привлечения других данных языкового существования — здесь тоже можно согласиться с С. Линкером — недостаточна для обобщений о характере народа, пользующегося соответствующим языком. Более того, грамматические явления неоднородны. Делать выводы о типах культур, представители ко20

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

торых говорят на языках агглютинативного либо флективного строя, весьма сложно. Но если в одной лингвокультуре распро­ странены безличные имперсональные предложения, а в другой ре­ гулярно подчеркиваются характеристики агенса, то этот факт за­ служивает внимания культурного антрополога. Кроме того, подоб­ ные различия, лежащие в основе понятийных категорий, выража­ ются как грамматически, так и лексически. Таким образом, специ­ фика грамматических категорий может послужить отправным моментом для выявления некоторых поведенческих стереотипов, которые должны быть зафиксированы и в лексических значениях, и во фразеологии, и в прецедентных текстах культуры, и в речеповеденческих рефлексах. Перевод специфических иноязычных выражений должен быть адекватным. Исследователь вправе дать буквальный перевод там, где это возможно и уместно. Например, раскрытие внутренней фор­ мы иноязычного слова может быть убедительным приемом для доказательства того или иного тезиса. Что же касается научных мистификаций, то нужно признать, что они ставят исследовате­ лей в неудобное положение. Вместе с тем подчеркну, что можно придумать правдоподобный факт, но теория не строится на одном факте. Сам по себе тезис о детальной и вариативной номинации явлений, актуальных для той или иной лингвокультуры, может служить одним из возможных подходов к изучению национальнокультурной специфики языкового сознания и коммуникативного поведения. Кстати, справедливо сетуя по поводу исчезновения многих языков, С. Линкер замечает, что в языке идиш существует бросающееся в глаза множество наименований для простака. О чем же это свидетельствует? Попытки уйти от выяснения культурной (культурно-истори­ ческой) специфики языка обедняют лингвистику. Убедительные аргументы в пользу гипотезы лингвистической относительности приводятся А. Вежбицкой [1999: 270-274J. Наиболее сильный до­ вод, на мой взгляд, — это тезис о том, что культурная специфика предполагает наличие культурных универсалий. Любое сравнение предполагает выделение общих и особенных признаков. Каждый исследователь имеет право на определение своих приоритетов, но мне представляется недостаточно обоснованным тезис на пред­ последней странице книги С. Линкера: «Для ученого, интересую­ щегося работой сложных биологических систем, различия между 21

Глава 1. Этноспецифические концепты

отдельными личностями так скучны!» Справедливости ради от­ мечу, что лингвокультурологию, как и другие гуманитарные на­ уки, подстерегают две опасности: с одной стороны, можно впасть в тенденциозные и надуманные обобщения, которые не основаны на фактах, с другой стороны, можно заниматься детальным описа­ нием бесконечного множества частностей и в итоге констатиро­ вать, что имеет место разнообразие признаков. Выход из этого затруднительного положения заключается в формулировке гипо­ тезы и ее методичной многоаспектной проверке. Приведенные кон­ цепции, разработанные в рамках биологической теории сознания и языка, должны быть приняты во внимание лингвистами, но при непременном учете достижений социальной теории сознания и языка. Одним из способов моделирования сознания является попыт­ ка установить корреляции между человеческим и искусственным интеллектом. Разработка искусственного интеллекта — устройства, способного обучаться, формулировать и решать задачи, — ведется в нескольких направлениях. Машина должна научиться ставить начальную, промежуточную и финальную цели в решении задачи. В теории игр компьютер должен на статистической основе сде­ лать выбор между двумя вероятностями в пользу максимально возможного успеха. В распознавании образов основная задача со­ стоит в идентификации объекта и его выделении из более круп­ ной группы. Компьютерное моделирование естественного языка строится на разработке баз данных и системы формальных пра­ вил языка. Считается, что искусственный интеллект должен ими­ тировать решение человеком сложных задач. Д. А. Поспелов от­ мечает, что «система называется интеллектуальной, если в ней ре­ ализованы следующие три основные функции: 1) представления и обработки знаний (способность накапливать знания об окружа­ ющем мире, классифицировать и оценивать их с точки зрения праг­ матической полезности и непротиворечивости, инициировать про­ цессы получения новых знаний, осуществлять соотнесение новых знаний с ранее хранившимися); 2) рассуждения (пополнение по­ ступивших знаний с помощью логического вывода, отражающего закономерности в окружающем систему мире или в накопленных ею ранее знаниях, получение обобщенных знаний на основе более частных знаний, логическое планирование своей деятельности); 3) общения (способность общаться с человеком на языке, макси22

1.1. Сущность сознания: биологическое и социальное

мально приближенном к естественному человеческому языку, по­ лучение информации от каналов, аналогичных тем, которые ис­ пользует человек при восприятии окружающего его мира (прежде всего зрительный и акустический каналы), умение формировать для себя или по просьбе человека объяснение собственной дея­ тельности (т. е. отвечать на вопросы типа: «Как я это сделал?»), оказание человеку помощи за счет тех знаний, которые хранятся в памяти, и тех логических средств рассуждений, которые прису­ щи системе» [Поспелов 1987: 230-231]. Говоря о базах знаний, автор противопоставляет базу фактов (единичные конкретные по­ ложения дел), базу правил (импликативные элементарные выра­ жения, построенные по принципу «если А, то Б»), базу процедур (прикладные программы вычислений и преобразований), базу за­ кономерностей (сведения об особенностях среды, в которой дей­ ствует система), базу знаний о себе (описание самой системы и способов ее функционирования), базу целей (структуры, позволя­ ющие организовать процессы от исходных фактов, правил и про­ цедур к достижению цели, которая поступила в систему от пользо­ вателя или сформирована в самой системе в процессе ее деятель­ ности в среде [там же: 232-234]. Мы видим, что в модели искусственного сознания акцентиру­ ется процедурная сторона хранения и переработки знаний. Моде­ лированию искусственного интеллекта (в том числе и с позиций лингвистики) посвящено множество работ, анализ которых дол­ жен быть предметом специального исследования. В данной книге мне бы хотелось подчеркнуть важнейшие отличия человека от машины, которые заключаются в следующем: 1) человек интенционален, он руководствуется в своей жизнедеятельности мотивами и желаниями, а не внешними заданиями, 2) человек принимает решения не на основе логических процедур индуктивно-дедуктив­ ного типа, а в результате трансдукции, переноса по аналогии, в этом плане противоречивость знаний не влияет на принятие ре­ шений, 3) в основе человеческого поведения лежат эмоции, 4) че­ ловеческие знания носят контекстный характер, люди сориенти­ рованы на смыслы и лишь затем на значения, машина же имеет дело со значениями и их ближайшими контекстуальными типич­ ными приращениями. В приведенной выше системе баз знаний особый интерес представляет база закономерностей. В человече­ ской культуре многие стереотипы и правила поведения считаются 23

Глава 1. Этноспецифические концепты

естественными, аксиоматическими. Иерархия вероятностей за­ ставляет нас улыбнуться, увидев сочетание несочетающихся при­ знаков. Именно контекстный характер эмоционального осмысле­ ния действительности отличает человека разумного от програм­ мируемого предмета либо от человека с психической патологией. В этом смысле можно понять глубинный страх, лежащий в основе многих фантастических сюжетов в американских фильмах: робот, который захватывает власть над человеком, — это мифологема безумия, уничтожающего разум. Итак, знания в нашей памяти представляют собой подвижные смысловые образования разного типа. Наиболее важные для язы­ кового коллектива фрагменты опыта получают языковое обозна­ чение, которое может быть однословным и неоднословным.

1.2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ТИПОЛОГИЯ КОНЦЕПТОВ

Самыми распространенными терминами для названия менталь­ ных образований являются понятия и концепты. С позиций обы­ денного и формально-логического употребления различия между концептом и понятием нейтрализуются, мы используем либо рус­ ское слово «понятие», либо латинское «концепт» для обозначения этих идеальных сущностей. Вместе с тем выделены и содержа­ тельные различия между понятием и концептом. 1. Понятие — это мысль о предметах и явлениях, отражающая их общие и существенные признаки, а концепт — это идея, вклю­ чающая не только абстрактные, но и конкретно-ассоциативные и эмоционально-оценочные признаки. «Концепты не только мыслят­ ся, они переживаются» [Степанов 1997: 41]. 2. Концепт — это точка пересечения между миром культуры и миром индивидуальных смыслов, это «сгусток культуры в созна­ нии человека и то, посредством чего человек сам входит в культу­ ру», с иных позиций концепт — это содержание понятия и спрес­ сованная история понятия [там же: 40, 42]. 3- Концепт — это замещение значения слова в индивидуаль­ ном сознании и в определенном контексте [Лихачев 1997: 281], это личностное осмысление, интерпретация объективного значе­ ния и понятия как содержательного минимума значения. 24

1.2. Определение и типология концептов

4. Концепт — это объективно существующее в сознании чело­ века перцептивно-когнитивно-аффективное образование динами­ ческого характера в отличие от понятий и значений как продук­ тов научного описания (конструктов) [Залевская 2001: 39J. 5. Концепт — это абстрактное научное понятие, выработанное на базе конкретного житейского понятия [Соломоник 1995: 246]. 6. Понятия — то, о чем люди договариваются, их люди конст­ руируют для того, чтобы «иметь общий язык» при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди рекон­ струируют с той или иной степенью (не)уверенности [Демьянков 2001: 45]. 7. Концепт — не понятие, а сущность понятия... это сущность, явленная в своих содержательных формах — в образе, в понятии и в символе. ... Понятие есть приближение к концепту, это явленность концепта в виде одной из его содержательных форм. Кон­ цепт — и ментальный генотип, атом генной памяти,... и архетип, и первообраз, и многое еще [Колесов 2004: 19-20]. 8. Понятие (intellectus) рассудочно и связано с рациональным знанием (пониманием), концепт (conceptus) — производное воз­ вышенного духа, разума, способного творчески воспроизводить смыслы (Абеляр, цит. по: [Воркачев 2004: 16]). 9. Концепты — это смысловые кванты человеческого бытия-вмире, в зависимости от конкретных условий превращающиеся в различные специализированные формообразования, «гештальты» бытия... Концепты суть своеобразные культурные гены, входящие в генотип культуры и вероятно определяющие феноменологичес­ кую поверхность культуры, ее фенотип... Это самоорганизующие­ ся интегративные функционально-системные многомерные (как минимум, трехмерные) идеализированные формообразования, опи­ рающиеся на понятийный (или псевдо-, или пред-понятийный) базис, закрепленные в значении какого-либо знака: научного тер­ мина, или слова (словосочетания) обыденного языка, или более сложной лексико-грамматико-семантической структуры, или не­ вербального предметного (квазипредметного) образа, или пред­ метного (квазипредметного) действия и т. д. [Ляпин 1997: 16-18]. Приведенные различия показывают многомерность сознания, в котором важнейшими соотношениями являются диады «куль­ турно-обусловленное, культурогенное — культурно-нейтральное», «сориентированное на смысл — сориентированное на значение», 25

Глава 1. Этноспецифические концепты

«эмоциональное — рациональное», «личностное, индивидуальное — коллективное», «объективное, онтологическое — гносеологическое, моделируемое», «житейское, обиходное — научное», «реконструи­ руемое — конструируемое», «сущность — явление», «разумное — рассудочное», «интегративное — дифференциальное», «постоянно меняющееся, текучее — относительно стабильное». Если посмот­ реть на список первых членов приведенных диад (этот список не претендует на полноту), т. е. характеристик концептов, то стано­ вится ясно, что концепты не только по-разному понимаются, но и представляют собой сущности с противоположными и несовмес­ тимыми признаками. Они с трудом вписываются в формально­ логические схемы, в частности, в диады. Мы видим, что по своей сути концепты характеризуют бытие во всей его полноте, от обиходного состояния до выхода на смысложизненные ориентиры поведения. Понятие же — это один из модусов концепта (сторона, ипостась, аспект изучения). К кон­ цепту можно подняться дискурсивно (через рассуждение, поня­ тие) и недискурсивно (через образ, символ, участие в осмыслен­ ной деятельности, переживание эмоционального состояния). Понятие открыто для определения, концепт же определяется с тру­ дом. Именно поэтому нужно сразу же оговорить условия опреде­ ления концепта в данной работе: концепт в рамках лингвокультурологии. При всей широте лингвокультурного описания концепта за рамками такого описания остаются сугубо психологические и общефилософские характеристики исследуемых ментальных об­ разований. Наиболее частый вопрос, который можно услышать при об­ суждении концептологического исследования, посвященного опре­ деленной теме: «А концепт ли это?» В подтексте такого вопроса содержится утверждение о том, что далеко не все идеи, выражаю­ щие сущность явлений, качеств, предметов, можно считать кон­ цептами. Все согласны с тем, что «справедливость», «истина», «кра­ сота» — это концепты, некоторые признают концептами «подарок», «инструмент», «предательство», практически никто не считает концептами «гипотенузу», «перстень», «насморк». У каждого ис­ следователя концептов есть «концепт концепта», и в зависимости от цели исследования определяются границы данного научного понятия. Предельно широким является понимание концепта по С. А. Аскольдову и Д. С. Лихачеву, это — замещение в индиви26

1.2. Определение и типология концептов

дуальном сознании любого значения, предельно узким — понима­ ние концепта по Абеляру, развиваемое в трудах С. Г. Воркачева, Т. В. Евсюковой, В. В. Колесова, М. В. Пименовой, Т. Н. Снитко, это — важнейшие культурно-значимые категории внутреннего мира человека. Примерно одинаково трактуется концепт в рабо­ тах Ю. С. Степанова, И. А. Стернина, Н. А. Красавского, Г. Г. Слышкина, Е. В. Бабаевой, В. И. Карасика. Разумеется, подходы к кон­ цепту отличаются не только пониманием объема данного научно­ го понятия. Например, С. Г. Воркачев не считает ценностное из­ мерение концепта релевантным для собственно лингвистического исследования, трактует образную составляющую концепта как фик­ сацию когнитивных метафор и считает конститутивным призна­ ком концепта его значимостную составляющую, «определяемую местом, которое занимает имя концепта в лексико-грамматической системе конкретного языка, куда войдут также этимологические и ассоциативные характеристики этого имени» [Воркачев 2004: 7J. В отличие от моего уважаемого коллеги я подчеркиваю прин­ ципиальную значимость ценностного компонента в структуре кон­ цепта, именно этот компонент является культурно-значимым, об­ разную составляющую я понимаю как след чувственного пред­ ставления в памяти в единстве с метафорическими переносами (в этом плане термин «перцептивно-образный компонент» является более точным), а способы языкового закрепления концепта рас­ сматриваю в качестве его знаковой формы. Можно было бы при­ думать другой термин для обозначения той сущности, которую я понимаю под концептом, но с учетом подробного толкования этой сущности считаю, что читателям будет ясно, о чем идет речь в этой книге. Если вопрос о границах концепта основан на молчаливом при­ знании того, что концептологические исследования имеют право на существование, то вопрос о необходимости таких исследова­ ний (формулируемый редко, но резко) требует обоснования акту­ альности того научного направления, которое привлекает к себе сегодня внимание многих исследователей. Действительно, концеп­ там посвящены многие диссертационные работы, почти в любом сборнике научных работ и в материалах любой лингвистической конференции мы сталкиваемся с исследованиями концептов. Трид­ цать лет тому назад, вероятно, самым распространенным в нашей стране было изучение тематических и лексико-семантических групп 27

Глава 1. Этноспецифические концепты

слов. В чем состояла цель таких исследований? Доказать систем­ ный характер лексической системы, выявить общие и особенные признаки у единиц в составе исследуемых групп, установить и описать специфическую организацию взаимосвязей в конкретных лексико-семантических группах, определить контекстуальное вли­ яние на семантику рассматриваемых слов (точнее — их лексикосемантических вариантов). Эти задачи были выполнены самым тщательным образом. Что происходит, если сегодня повторяются с использованием новой терминологии прежние семантические ис­ следования, в которых используется термин «концепт» для обо­ значения названия той или иной семантической группы, напри­ мер, концепт «движение», «мыслительная деятельность» или «про­ странственная ориентация»? Во-первых, если работа выполнена качественно, то лингвисти­ ка пополняется новым проанализированным фактическим мате­ риалом, который можно будет использовать в лингвокогнитивных и лингвокультурных исследованиях. Во-вторых, концептологический подход заставляет исследователей рассматривать свой мате­ риал с учетом достижений фреймового моделирования значений, когнитивных конструктов, и тем самым повышается объяснитель­ ная мощность выполненных работ. В-третьих, концептологические исследования по своей сути направлены на расширение обще­ гуманитарного знания, и поэтому выводы в таких работах касают­ ся универсальных и этноспецифических характеристик языково­ го сознания и коммуникативного поведения. Соответственно ме­ няются и задачи таких исследований. Например, в одной из но­ вейших работ, посвященных концептам, даны следующие форму­ лировки: «цель исследования — сопоставительный анализ концепта "пространственная ориентация" в английской и русской лингвокультурах. Для достижения поставленной цели формули­ руются следующие задачи: 1) установить релевантные признаки пространственной ориентации в обыденном и научном сознании; 2) выявить языковые способы обозначения и выражения простран­ ственной ориентации; 3) определить универсальные и специфи­ ческие способы обозначения и выражения пространственной ори­ ентации в английской и русской лингвокультурах» [Евтушенко 2004]. Таким образом, изучение концептов — это не смена вывески в традиционных работах по лингвистической семантике, а иссле­ дования, направленные на разработку «междисциплинарного ин28

1.2. Определение и типология концептов

тегративного подхода к пониманию и моделированию сознания, познания, общения, деятельности» [Ляпин 1997: 34]. Определив концепт как многомерное ментальное образование, в составе которого выделяются образно-перцептивная, понятий­ ная и ценностная стороны, переходим к типологии концептов. Существует определенное различие в понимании концепта в когнитивной и лингвокультурной лингвистике. С позиций когни­ тивной науки концепт — это «оперативная содержательная едини­ ца памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике [Кубрякова 1996: 90]. В этом определении подчеркивается сохранение и структурирование в индивидуаль­ ном сознании информации о мире и самом себе в виде определен­ ных структур представления знаний и оценок. Акцентируется пе­ реработка информации от сенсорных сигналов на входе до мен­ тальных репрезентаций разного типа (образов, пропозиций, фрей­ мов, скриптов, сценариев и т. п.) в сознании человека. Концепты, идеи независимы от языка, не случайно только часть их находит языковую объективацию, однако самые важные концепты коди­ руются именно в языке [там же: 92]. С позиций лингвокультурологии нас интересуют только те кон­ цепты, которые характеризуют специфику культуры как совокуп­ ности человеческих достижений во всех сферах жизни, противо­ поставляемых природе. Строго говоря, человек принадлежит и при­ роде, и культуре. Если вычесть природную составляющую, оста­ нется бестелесная абстракция, если вычесть культурную состав­ ляющую, останется организм. В этом смысле все концепты, которыми оперирует человек, — это культурные концепты. Но есть и более узкое понимание этих сущностей. Когда речь идет об этни­ ческих и социальных разновидностях культуры, то единицами системы специфических форм поведения и деятельности, ценност­ но насыщенных паттернов мировосприятия, выступают культур­ ные концепты. Итак, когнитивные концепты — это индивидуаль­ ные содержательные ментальные образования, структурирующие и реструктурирующие окружающую действительность, а культур­ ные концепты — это коллективные содержательные ментальные образования, фиксирующие своеобразие соответствующей куль­ туры. Очень важно то, что культура фиксируется в разных фор­ мах, среди которых для лингвистики релевантны языковое созна29

Глава 1. Этноспецифические концепты

ние и коммуникативное поведение, или язык и дискурс [Красных 2002: 12J. В этом плане самой значимой внутренней оппозицией концептов является их противопоставление как когнитивных и культурных единиц, а если быть более точным — лингвокогнитивных и лингвокультурных концептов [Воркачев 2002]. С позиций когнитивной лингвистики мы движемся от человека к культуре, с позиций лингвокультурологии — от культуры к человеку. Содержательно все концепты можно противопоставить как па­ раметрические и непараметрические ментальные образования. К первым относятся те концепты, которые выступают в качестве клас­ сифицирующих категорий для сопоставления реальных характе­ ристик объектов: пространство, время, количество, качество и др. Ко вторым относятся концепты, имеющие предметное содержа­ ние. Параметрические концепты весьма своеобразны, их ценност­ ный компонент выводится дедуктивно при их конкретизации в дискурсе (Время проходит? Время стоит. Проходите вы. — В этой грустной сентенции концепт «время» приобретает смысл «напо­ минание о краткости человеческой жизни»). В этой связи возни­ кает вопрос: в какой мере параметрические концепты можно счи­ тать концептами? Эти ментальные образования имеют принципи­ ально универсальную, общечеловеческую природу, их ценностный компонент является не внутренне присущим им (ингерентным), а наведенным (адгерентным), их перцептивно-образный компонент осознается как прототипическое уточнение (по Э. Рош), а в ряде случаев является вырожденным (как можно представить себе «сущ­ ность», «форму», «бытие»?), но их понятийный компонент пред­ ставляет собой разветвленное сложное знание о ненаблюдаемых вещах. Самый простой ответ на этот вопрос — считать, что пара­ метрические концепты являются понятиями. Такое решение, при всей его простоте, приводит к тому, что идея концепта как много­ мерного образования сводится на нет: выделяются ментальные единицы трех типов — понятия, образы и ценности. Второе реше­ ние — формально-логическое: принять во внимание возможность нулевого признака (любого из трех компонентов) или, в более гибком выражении, допустить наличие шкалы проявления при­ знака (сильное, слабое и нулевое проявление). Третье решение — акцентировать идею транслируемости (превращаемости) концеп­ та (по С. X. Ляпину). Понимание концепта как узловой точки, соединяющей не только личностные смыслы и культуру общества, 30

1.2. Определение и типология концептов

но и разные смысловые области опыта, разные знания и пережи­ вания дает возможность соотнести в единой системе параметри­ ческие и непараметрические концепты. При этом мы помним, что параметрические концепты неоднородны, в их составе выделяют­ ся категории (общефилософские и научные) и обиходные универ­ сальные ментальные образования. О лингвокультурной специфи­ ке этих концептов можно говорить лишь применительно к их кон­ кретизации в определенной культуре. Например, такова лингвокультурная специфика концепта «фактуальность» в английском и русском языковом сознании [Карасик 2002]. Одним из важней­ ших признаков категориального статуса концептов является их антиномический характер, наличие бинарной оппозиции как кон­ ститутивного признака концепта. Эта бинарность может иметь разные направления, уточняющие концепт диалектически или логически, например: сущность — явление, жизнь — смерть, свобо­ да — необходимость. Непараметрические концепты можно разбить на регулятивные и нерегулятивные. К первым относятся те ментальные образова­ ния, в содержании которых главное место занимает ценностный компонент («счастье», «долг», «щедрость» и др.), ко вторым — син­ кретичные ментальные образования разного характера («путеше­ ствие», «подарок», «здоровье» и др.). В строгом смысле слова сле­ дует говорить не о ценностном, а об аксиологическом компоненте, включающем ценности (высшие ориентиры) и нормы поведения [Бабаева 2004]. Концепты-регулятивы в концентрированном виде содержат оценочный кодекс той или иной лингвокультуры. Они в своем системном выражении объясняют культурные доминанты поведения, например, созерцательность и приоритет морали в рус­ ской культуре либо агентивность и приоритет права в англоязыч­ ном мире. Концепты-регулятивы неоднородны, в их составе выде­ ляются телеономные концепты — «вербализованные смыслы, от­ правляющие к универсалиям духовной культуры и создающие для человека смысл жизни» [Воркачев 2003: 4], такие как «счастье» и «любовь», и более частные регулятивные концепты — «гордость», «милосердие», «пунктуальность», «пошлость» и др. Именно регу­ лятивные концепты представляют наибольший интерес для выяв­ ления особенностей ментальное™ определенного народа или той или иной группы в его составе. Об этих концептах и идет речь в данной книге. Но следует сказать, что лингвокультурная специ31

Глава 1. Этноспецифические концепты

фика прослеживается и в нерегулятивных концептах, она выра­ жена в них иначе, в связанном виде. Отметим, что концепты-регулятивы могут выражать как позитивные, так и негативные ценно­ сти (например, «надежда» и «зависть»). Не только регулятивные концепты (но регулятивные в первую очередь) распадаются на типы в зависимости от того, насколько широк круг языковых личностей, для которых эти концепты яв­ ляются приоритетными ориентирами поведения. В этом смысле противопоставляются универсальные (общечеловеческие), этно­ специфические, социоспецифические и индивидуальные ценно­ сти и соответственно — концепты-регулятивы. Четкой границы меж­ ду этими типами нет. С иных позиций допустимо выделение и других типов концептов, например, конфессиональных. Примером универсальных концептов-регулятивов является триада «истина», «добро», «красота», к этноспецифическим концептам относятся «душа», «судьба», «тоска» [Вежбицкая 1996], к социоспецифическим — «интеллигентность», «dignity» (аристократическое чувство собственного достоинства у людей, осознающих свой высокий со­ циальный статус), с индивидуальными концептами (выражающи­ ми, прежде всего, авторские модификации общепринятых ценнос­ тей, вплоть до их переворачивания) мы сталкиваемся, главным образом, в художественных и философских текстах {Наглость — обширная надежда. Дж. Кардано). Существующие типологии концептов в значительной мере со­ риентированы на языковые способы их репрезентации. Например, выделяются предметные, сценарные и качественные концепты (ана­ логия с семантикой прототипных существительных, глаголов и прилагательных очевидна). Иной подход к типологии концептов основан на степени абстракции образного компонента этого мыс­ лительного образования — от конкретной картинки до обобщенно­ го мыслимого заместителя множества более частных образов. Вместе с тем можно предложить типологию концептов, пост­ роенную на основе признака транслируемости, перехода концепта в процессе общения от одного индивидуума к другому и от одной культуры — к другой. Транслируемость является важнейшей дис­ курсивной характеристикой концептов [Ляпин 1997J. Концепт как ментально-культурная единица требует выражения. По признаку транслируемости можно противопоставить концепты активно и пассивно транслируемые, содержательно модифицируемые и не32

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

модифицируемые, переводимые и непереводимые в иные формы. К числу активно транслируемых относятся архетипические кон­ цепты, основанные на системе установок и поведенческих реак­ ций, которые незаметно определяют нашу жизнь. В основе таких концептов лежат архетипические образы (по К. Юнгу), укоренен­ ные в коллективном бессознательном, в априорных формах пове­ дения, соединенные с представлениями опыта и наделенные боль­ шой психической энергией [Руткевич 1997: 52]. Класс нерегулятивных концептов весьма разнообразен. Пред­ ложенные в лингвистической литературе классификации менталь­ ных единиц, относящихся к этому типу (остаточному в нашей схе­ ме), построены на основе лингвистического (частеречного в своей основе) и когнитивно-психологического критериев [Алефиренко 2003; Бабушкин 1996; Болдырев 2001; Маслова 2004; Токарев 2003]. Наряду с картинками, схемами, сценариями, гиперонимами и дру­ гими разновидностями концептов можно выделить лингвокультурный типаж как обобщенный образ представителя определен­ ной социальной группы в рамках конкретной культуры, узнавае­ мый по специфическим характеристикам вербального и невербаль­ ного поведения и выводимой ценностной ориентации. Проиллюстрируем сказанное различными типами концептов.

1.3. РАЗНОВИДНОСТИ ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫХ КОНЦЕПТОВ

Какие исследовательские процедуры используются при ана­ лизе лингвокультурных концептов? Это следующие приемы: 1) се­ мантический анализ слов, называющих имена концептов, 2) этимо­ логический анализ этих имен, 3) семантический анализ перенос­ ных, ассоциативных значений слов, воплощающих концепты, 4) интерпретативный семантический анализ контекстов, в которых упот­ ребляются слова и словосочетания, обозначающие и выражающие концепты, 5) интерпретативный культурологический анализ ассо­ циаций, связанных с определенным концептом, 6) интерпретатив­ ный анализ ценностно-маркированных высказываний (пословиц, афоризмов, цитат), выражающих определенные концепты, 7) ана­ лиз коротких сочинений, написанных информантами на тему, со­ ответствующему содержанию исследуемого концепта, 8) анализ 3. В. И. Карасик

33

Глава 1. Этноспецифические концепты

ассоциативных реакций информантов на вербальные обозначения концепта. 1.3.1. Лингвокультурный концепт-регулятив «challenge» В современном русском языке мы сталкиваемся с разными зна­ чениями слова «вызов»: 1) (отглагольное существительное, назы­ вающее действие, выражаемое глаголом «вызвать») (офиц.) По­ просить, пригласить, потребовать показаться, явиться куда-л., откуда-л. Вызвать врача. Вызвать родителей телеграммой', призвать, побудить к каким-л. действиям. Вызвать на бой, на поединок, на соревнование. 2) (офиц.) Документ, содержащий требование, пред­ ложение, просьбу прибыть куда-л. Прислать вызов на конферен­ цию. 3) Стремление, готовность вступить в спор, борьбу и т.п. (вы­ раженное во взгляде, голосе, действиях и т. п.). Вызов коллективу, общественному мнению. Откровенный, прямой, дерзкий вызов. Бро­ сить вызов кому-л. (о поступке, идущем вразрез с общепринятыми нормами) [БТС]. В толковых словарях английского языка слово «challenge» опре­ деляется следующим образом: 1) A demanding or stimulating situation, 2) A call to engage in a contest or fight, 3) Questioning a statement and demanding an explanation, 4) A formal objection to the selection of a particular person as a juror, 5) A demand by a sentry for a password or identification [WordWeb]. A challenge is 1) something new and exciting or difficult which you have the opportunity of doing and which requires great effort and determination if you are going to succeed, eg She was willing to accept the challenge of the unknown... 2) an invitation or suggestion from someone that you should compete with them in some way. eg They soon recognized the nature of the Conservative challenge... 3) a questioning of the truth, necessity, or usefulness of something or of a person's right to do or have something, eg The challenge to authority is accompanied by a much more serious consideration... [CODUILD]. Исторически значение этого слова в английском языке разви­ валось в следующем направлении: f 1. An accusation, a reproach, an objection. f2. A (false) claim; the act of demanding as a right. 3, An invitation or summons to take part in a trial or contest, spec, (a) to a duel, (b) to a sporting contest, esp. one issued to the reigning champioft; a test of one's abilities, a demanding or difficult task. 4. A 34

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

call to respond; esp. a sentry's demand for a password etc. 5. Law. An exception taken, to a person or thing; spec, an objection made to a juror. 6. A calling in question; the state of being called in question. 7. Im­ munology. A dose of antigen given to a previously exposed person or animal in order to detect immunity or hypersensitivity [SOED]. Мы видим, что это слово означает ситуацию, требующую от­ ветного действия либо в конкретном смысле (оклик часового, воз­ ражение в адрес судебного заседателя, вызов на поединок или на соревнование, проверка иммунной системы), либо в более общем смысле (поведение в неблагоприятных обстоятельствах, требую­ щих смелости). Внутренняя логика развития значения этого сло­ ва может быть выражена в следующих оценках ситуации: враж­ дебная — опасная — трудная — стимулирующая. Соответственно меняется и поведение основных участников этой ситуации — того, кто бросает вызов, и того, кто принимает вызов. Вначале было важно подчеркнуть то, что у бросившего вызов не было права тре­ бовать чего-либо от вышестоящего. Такое поведение осуждается. Далее возникает идея вооруженного или невооруженного состя­ зания, и положение дел радикально меняется. В условиях состя­ зания нужно вести себя в соответствии с правилами, а они требу­ ют честной борьбы, хороших манер и великодушия к побежденно­ му. Получая вызов, нельзя было показывать страх или замеша­ тельство, это вело к потере репутации. Далее состязание стано­ вится спортивным, оно доставляет удовольствие, как участникам, так и публике. Бросить вызов в этих обстоятельствах значит про­ верить себя, испытать приключения, ощутить полноту жизни. В условиях поединка часто случается так, что соперники не равны по силам. Симпатии наблюдателей обычно — на стороне слабого. Люди понимают, что у слабого участника поединка долж­ ны быть серьезные основания для того, чтобы вступить в бой с более сильным противником. Это может быть ощущение своей правоты, как у библейского Давида в поединке с Голиафом, либо дерзкое бесстрашие у тех, кто привык постоянно рисковать. Анг­ личане, нация мореходов, хорошо знают, что для плавания по мо­ рям нужно быть готовым к любому шторму. Такое отношение к жизни выражено в слове defiance — 1) open disobedience; bold resistance. 2) a challenge to fight or maintain a cause, assertion, etc. In defiance of — disregarding; in conflict with [COD]. 3*

35

Глава 1. Этноспецифические концепты

Для выяснения типичных образов и ситуаций, связанных с исследуемым концептом, я попросил носителей английского язы­ ка написать короткое сочинение на тему «challenge». Приведу ти­ пичные тексты. When I think about challenge I see in my mind brave explorers who step upon new lands. They go in the jungle among huge snakes and unknown brightly colored birds or they move to the North pole against winter storm, and their faces are resolute and they know it is their duty to fulfil their plans. May be it is because I remember Professor Challenger from «The Lost World» by Arthur Conan-Doyle. Or I can imagine the crew of a space ship flying to a remote end of the Universe. They know that perhaps they will not come back. But it was their free choice. I think they are happy in the sense that their life is full of intense feeling, they are romantic and they know they do not live in vain. And I hear them say: «Then it's a challenge!» I can hear the intonation of this phrase. They mean they will not quit. Когда я думаю о вызове, я представляю себе смелых путешест­ венников, ступающих на неизведанные земли. Они идут по джунг­ лям среди огромных змей и неизвестных ярких птиц или двигают­ ся к северному полюсу сквозь бураны, их лица непреклонны, и они знают, что должны выполнить свои планы. Возможно, это связано с тем, что я хорошо помню профессора Челленджера из «Затерян­ ного мира» А. Конан-Дойля. Еще я представляю себе команду кос­ мического корабля, улетающего в далекие края вселенной. Члены экипажа знают, что, возможно, назад они не вернутся. Но это — их свободный выбор. Я думаю, они счастливы в том смысле, что их жизнь наполнена настоящими чувствами, они — романтики, они знают, что живут не зря. Я могу себе представить, как они гово­ рят: «Что ж, это — вызов!» Я слышу ту интонацию, с которой они произносят эти слова, они не свернут с пути. Следующий текст написан пенсионером, работавшим раньше инженером в крупной фирме. When I think about a challenge I recollect a couple of situations when my boss asked me to do some job which he thought would be too difficult for me. He is that teasing sort of guy. I remember he always enjoyed seeing me somewhat embarrassed. I can't say I was happy having to work extra hou\s. The tiicky thing was that I could easily say that it 36

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

was not actually my job, but I understood that he was waiting for such a reaction. Ijust could not give him such a pleasure. So it was a challenge, and I had to do my best to prove what I am. Later on I learned that it was a common trick recommended to managers by psychologists in order to make people work harder. Когда я думаю о вызове, я вспоминаю пару ситуаций, когда мой шеф поручал мне работу, которая, как он думал, будет мне не по силам. Он любил так поддевать людей. Ему нравилось видеть, что мне становилось не по себе. Честно говоря, мне совсем не хотелось просиживать на работе лишние часы. Вся зацепка была в том, что я вполне мог отказаться, сказать, что это — не моя работа, но я видел, что он этого как раз и ждет. Мне не хотелось, чтобы он услышал мой отказ и обрадовался. Поэтому для меня это был вызов, и мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы доказать, чего я стою. Потом я узнал, что это был обычный трюк, который психологи рекомендуют менеджерам использовать, чтобы заста­ вить людей работать более напряженно. Типичные ассоциации с данным концептом выражены в сле­ дующем тексте. When I was a little kid there was a guy in my school who used to tease me and pinch me and show that he was very strong. He was two years older than me. I was not sort of a born fighter, so at first I tried to find a peaceful way to settle the things. But it did not help. The boys around started to call me sissy. So one day when that guy came up to me again I gave him a couple of good blows on the nose. He was bleeding, and after that he never came up to me. Когда я был еще маленьким и ходил в школу, у нас там был один парень, который часто меня дразнил, щипал и показывал, что он очень сильный. Он был на два года старше меня. Я не очень-то люблю драться, поэтому сначала я старался все уладить мирно, по это не помогло. Пацаны стали говорить, что я — маменькин сынок. И вот, однажды, когда этот парень опять стал ко мне приставать, я пару раз врезал ему по носу как следует. У него потекла кровь, и с тех пор он ко мне не приставал. Можно увидеть, что ситуация вызова включает следующие ком­ поненты: 1) человек, вынужденный реагировать 2) на неприят­ ные, трудные или опасные обстоятельства, 3) наличие физиче37

Глава I. Этноспецифические концепты

ской возможности уйти от такой реакции, 4) моральная необходи­ мость противостоять этим обстоятельствам, 5) чувство удовлетво­ рения после принятия решения противостоять им, 6) обществен­ ное одобрение такого решения. Таким образом, с концептом «challenge — вызов» сопряжены концепты «смелость», «усилие», «испытание», «успех». В Британском компьютерном национальном корпусе базы дан­ ных (The British National Corpus Data Base) приводятся следую­ щие примеры, иллюстрирующие структуру рассматриваемого кон­ цепта. While only offering about 20ft of new climbing, it solves the main challenge of the capping roof: a formidable test piece with potentially fatal consequences in the event of a fall Отличаясь всего лишь почти на 20 футов в высоту, новое вос­ хождение решает основную проблему, связанную с вызовом, кото­ рый ставит перед альпинистами покрывающий свод: чрезвычайно трудное испытание с фатальным исходом в случае падения. Ассоциативная линия: вызов — опасность — смелость. For too long, over-indulgent teachers have churned out children for whom reading is a challenge and writing a mystery. Слишком долго сверхснисходительные учителя плодили школь­ ников, для которых чтение — это вызов, а письмо — тайна. Ассоциативная линия: вызов — трудность — усилие. There is, she says, little intellectual challenge, hardly any praise, not even much blame. Она говорит, что здесь слишком маленький интеллектуальный вызов, вряд ли это заслуживает похвалы, да и винить за это ни­ кто не будет. Ассоциативная линия: вызов — интерес — приключение, испы­ тание. We are now clearly in a mature market and the challenge is to both optimize recoveiy from existing fields and maximize the development of new marginal fields. Мы сейчас действуем в условиях развитого рынка, и вызов со­ стоит в том, чтобы получать оптимальную отдачу от существу38

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

ющих проектов и максимально расширять поиск новых областей капиталовложений. Ассоциативная линия: вызов — цель — успех. Необходимо отметить, что концепт «вызов» характеризует не обычные, рутинные, а особые моменты в жизни, где нужно оста­ новиться, чтобы сделать выбор. В этом есть элемент торжествен­ ности, и поэтому данный концепт часто используется в полити­ ческой риторике. Система ценностей, закодированных в языке, в явном виде вы­ ражается в высказываниях, которые содержат нормы поведения. Эти высказывания распадаются на два класса: прямые императи­ вы («Слушайся старших!») и обобщенные констатации, в кото­ рых содержатся рекомендации поведения («Лучше умереть стоя, чем жить на коленях»). Эти констатации могут быть выражены в форме логического определения («Честность — лучшая полити­ ка») и в форме иносказания («Если ты курица, то почему несешь гусиные яйца?»). Как прямые императивы, так и обобщенные кон­ статации в их разновидностях сводятся к ценностным протоколь­ ным предложениям, построенным по формуле «Следует вести себя так-то». Ценностно маркированные высказывания представлены в виде корпуса прецедентных текстов, прежде всего — пословиц и афоризмов. Пословицы, как правило, выражают общепринятые нормы поведения как концентрированный коллективный опыт в виде иносказания, афоризмы раскрывают основания этих норм и часто формулируются как личностная оценка этого опыта в виде абстрактного рассуждения. В корпусе английских и русских по­ словиц мне не встретились в прямом выражении речения, в кото­ рых были бы заданы нормы поведения в ситуации вызова, хотя смежные концепты, такие как «смелость», «испытание», «успех», достаточно представлены в паремиологическом фонде. Вероятно, ситуация вызова отражается в коллективном сознании как слож­ ное образование, сводимое к более простым составляющим, в от­ ношении которых выработаны нормы поведения. В этом смысле афоризм представляет собой развитие идеи, которая на более простом уровне выражена в пословице. Показа­ телен следующий пример: «The ultimate measure of a man is not where he stands in moments of comfort and convenience, but when he stands at times of challenge 39

Глава 1. Этноспецифические концепты

and controversy» (Martin Luther King). — Человеческая суть рас­ крывается не в моменты комфорта и удобства, а в час ответа на вызов и трудных споров. В данном контексте концепт «вызов» используется как иллю­ стративный компонент в контрасте «хорошие времена — плохие времена». Эта идея сформулирована в пословице «Adversity is the touchstone of virtue» — «Бедствие — пробный камень добродетели», выражающей одну из важнейших норм поведения: «Нельзя сда­ ваться, сталкиваясь с трудностями». Эта универсальная норма по­ ведения является ключевой для понимания специфики отноше­ ния к судьбе в англоязычной культуре. Именно в этом понима­ нии, на мой взгляд, и раскрывается сущность концепта «challenge». Можно выделить две базовые позиции в этой связи. Приняв первую позицию, нужно трезво оценить ситуацию, постараться из­ бежать риска и найти успешное решение проблемы. Положитель­ ной стороной такого отношения к ситуации является достижение безопасности, отрицательной — душевная вялость и потеря инте­ реса к жизни. Идея вызова в таком случае не актуализируется. Приняв вторую позицию, следует идти на риск. Плюсом такого выбора является концентрация энергии, чувство полноты жизни, минусом — высокая степень неудачи, жажда острых ощущений и возможная агрессивность. В этом случае идея вызова становится доминирующей. Сравнивая эти позиции, мы неизбежно приходим к пониманию того, что они в значительной мере обусловлены воз­ растом человека: вызов — это выбор тех, кто молод, уход от вызо­ ва — выбор умудренных опытом людей. Связь концепта «вызов» с ключевыми ценностями американс­ кой культуры несомненна: Америка — это страна, где престижно быть молодым и стыдно быть старым. Быть молодым душой и телом значит быть энергичным, мобильным, привлекательным, об­ щительным, здоровым и открытым для ответа на вызовы. Амери­ канская культура телесна в том смысле, что она сориентирована на земные проблемы, на практические дела, на материальный мир. Люди обычно лишь с годами приходят к пониманию духовных приоритетов в жизни. Для зрелых людей и цивилизаций с много­ вековой историей духовные приоритеты являются высшими цен­ ностями. Молодежь улыбается, слушая эти доводы, поскольку счи­ тает, что ориентация на духовное связана с потерей возможности 40

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

получать телесные удовольствия от жизни. Эта ассоциативная линия выражается в концептах «вызов» — «молодость» — «удо­ вольствие». Кстати, английское слово fun выражает специфичес­ кий концепт получения удовольствия — удовольствие в действии и от действия: Fun is something such as an activity or situation that is pleasant and enjoyable and that causes you to feel happy. She got a lot of fun out of hiking [COBUILD]. Fun — playful and often energetic activity. The children are always full of fun [CIDE]; amusement, esp. lively or playful [COD]. Сравним: удовольствие — 1) чувство радости, довольства от приятных ощущений, переживаний; 2) то, что вызывает, создает такое чувство; приятное развлечение, забава. Наслаждаться удо­ вольствиями городской жизни [БТС]. А. Б. Пеньковский [2004: 64], сравнивая концепты «радость» и «удовольствие» в представлении русского языка, отмечает, что стимулом удовольствия является действие или активное недействие (сладкое ничегонеделание — dolce far niente). Разница в английском и русском представлении удовольствия заключается как в степени активности, так и в ха­ рактеристике возраста субъекта. В концепте «удовольствие» нет акцента на игре, a «fun» подчеркивает именно игру как источник удовольствия. Разумеется, эта разница весьма подвижна и отно­ сительна, но даже по сопоставительной употребительности слов «удовольствие» и «fun» (второе значительно чаще встречается в речи и стилистически нейтрально, в то время как первое в боль­ шей мере соответствует английскому pleasure — a feeling of satisfaction or joy [COD] — чувство удовлетворения или радости). Концепт «challenge» связан не только с акцентируемой моло­ достью субъекта, но и с принятыми способами решения конфлик­ тной ситуации: понимая несправедливость своего положения, че­ ловек может смириться с этим либо не смиряться с таким поло­ жением дел. Если человек не смиряется, то он может искать ком­ промисс, маскировать свои действия и идти на открытое столкно­ вение. Компромисс как способ решения конфликта приветствуется в англоязычной культуре в сфере бизнеса и политики, но в оби­ ходном общении считается благородным поступком бросить вы­ зов. В этом смысле следует отметить тесную связь ситуации вызо­ ва с борьбой за свободу. 41

Глава 1. Этноспецифические концепты

Трудно перевести адекватно слово «challenge» на русский язык. В русском языковом сознании открытое неповиновение и действие, противоречащее принятым нормам поведения, вызывают отрица­ тельную оценку. В определенной мере этот смысл соответствует древнейшей стадии развития рассматриваемого концепта в анг­ лийской лингвокультуре. Разумеется, в современных текстах мас­ совой информации и политическом дискурсе со времен перестрой­ ки в нашем обиходе появились новые, заимствованные концепты, свойственные англоязычному миру. Но такие слова, транслите­ рированные либо переведенные на русский язык (например, «tolerance» — «толерантность», «diversity» — «многообразие»), осо­ знаются на концептуальном уровне как чужие. «Вызов» в этой связи есть свободный выбор индивидуума. К индивидуализму в России всегда было отрицательное отношение. Интересно, что идея противопоставления индивидуального и общественного заложена даже в русских глаголах мышления: «думать» акцентирует кол­ лективную, диалогическую мыслительную деятельность (отсюда и «Государственная дума»), а «мыслить» — индивидуальную, мо­ нологическую [Колесов 2004: 29]. Выделение собственной точки зрения в русском коммуникативном поведении вызывает крити­ ческую оценку: «Я — последняя буква в алфавите». Идея индивидуальной ответственности тесно связана с идеей необходимости действия. Разумеется, всем понятно, что невозмож­ но достичь чего-либо без приложения усилий. Но действие как таковое может получить разную оценку: с одной стороны, его можно оценивать с позиций его эффективности, т. е. подчеркивать сред­ ства достижения цели, с другой же стороны, его можно оценивать с позиций мотивации, т. е. сначала ответить на вопрос, нужно ли предпринимать то или иное действие. Западный подход к оценке действия сфокусирован на том, как оптимально выполнить рабо­ ту, поскольку люди работают на себя. В России очень важна моти­ вация труда: люди хотят видеть смысл в своей деятельности, по­ скольку на протяжении многих веков подавляющее большинство населения нашей страны было вынуждено работать не на себя, а на барина. Историческая обусловленность такого отношения к действию в англоязычной и русской культурах вполне понятна. Но помимо исторической обусловленности здесь имеет место и психологиче­ ская обусловленность отношения к жизни: позиция Деятеля либо 42

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

Созерцателя. Деятель выделяет себя из жизненного потока, пы­ тается направлять развитие событий, развивает планы и обдумы­ вает способы их воплощения в действительность и получает удов­ летворение от активного участия в жизни. Созерцатель живет в другом измерении, он ищет гармонии между своей душой и окру­ жающим миром, он принципиально находится внутри жизненно­ го потока и пытается избежать турбулентных действий, которые могут нарушить эту гармонию. В ситуации неблагоприятного раз­ вития событий Созерцатель хочет увидеть причины такого поло­ жения дел и объяснить их самому себе. Очень часто в результате этого Созерцатель эмоционально реагирует на обстоятельства, это приносит ему успокоение и не требует ничего менять в окружаю­ щем мире. Ключевым концептом для Созерцателя является кон­ цепт «судьба» Именно поэтому англоязычный концепт «challenge» часто воспринимается в России как идея тщетного и самонадеян­ ного поведения. Из этого не следует, что все американцы — это энергичные сторонники деятельного подхода к жизни, а русские — неисправимые созерцатели. Различие состоит в том, что существу­ ют культурные доминанты поведения, заданные в сложившихся стереотипных установках и реакциях. В определенных, стреми­ тельно расширяющихся сферах жизни (наука, индустрия, спорт, война) различия между отношением к вызову в английской и рус­ ской лингвокультурах нивелируется. Более того, необходимость охраны окружающей среды на западе осознается более остро, чем в России, а эта идея существенным образом ограничивает экспан­ сию деятеля. Различие в соотношении стереотипов поведения Деятеля и Со­ зерцателя в наибольшей мере просматривается в двух сферах — обиходное и политическое общение и затрагивает ключевой кон­ цепт политического дискурса — «власть». В России власть тради­ ционно ассоциируется с угнетением и несправедливостью (преце­ дентный текст из популярной песни: «Дай Бог не вляпаться во власть»). С позиций Созерцателя, власть не может быть справед­ ливой, она лишь не должна превращаться в цинично и жестоко несправедливую. Поэтому общественное мнение редко бывает на стороне человека, который бросает вызов власти, стремясь взять ее в свои руки. Американцы же не ассоциируют власть с неспра­ ведливостью. Для них власть — это механизм эффективной орга­ низации общества, и в случае неадекватного функционирования 43

Глава 1. Этноспецифические концепты

такого механизма срабатывает механизм легитимной замены вла­ сти. В этом смысле политический вызов признается нормальным положением дел. Современный политический дискурс в России развивается в этом же направлении. Отношение населения к борьбе политиков за власть в некоторой степени различно в США и Рос­ сии: американцы с симпатией относятся к тому, кто бросает вызов власти и принимают во внимание личные качества этого челове­ ка, граждане России смотрят на такого человека с подозрением и редко воспринимают политическую риторику всерьез. Положение меняется, если власть в России стремится наказать того, кто бро­ сает ей вызов: несправедливо пострадавших в нашей стране все­ гда считают борцами за правое дело. Резюмирую. Концепт «challenge» относится к числу этноспецифичных концептов-регулятивов в лингвокультуре США, он не­ разрывно связан с ключевыми ценностями американской культу­ ры — концептами «свобода», «равенство», «энергичность». Этот концепт дает моральную ориентацию поведения в ситуации враж­ дебного или игрового противостояния, содержит импликации ис­ пытаний и успеха, подчеркивает необходимость индивидуальных усилий и определяет позицию Деятеля, направляющего свою судь­ бу. В ходе своего развития данный концепт превратился в символ испытания характера человека. В русском языковом сознании и коммуникативном поведении концепт «вызов» имеет отрицатель­ ные и положительные характеристики, при этом наблюдается тен­ денция постепенного расширения положительной оценки поведе­ ния, воплощающего этот концепт. 1.3.2. Абсурд как регулятивный концепт

Абсурд — это нечто, противоречащее здравому смыслу, логике, не соответствующее нашим знаниям о мире и поэтому не поддаю­ щееся пониманию и объяснению. Суть этого оценочного терми­ на—в противопоставлении положения дел в мире нормальном и мире перевернутом. Отсюда вытекает принципиальное признание того, что существует перевернутый мир, законы которого для нас непостижимы и существование в котором лишено цели. Абсурд в его крайней степени ассоциируется с безумием. Типичной реак­ цией человека на абсурд, с которым можно справиться, на пара­ доксальное несоответствие между тем, что известно и стало сво44

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

им, и тем, что непосредственно наблюдается, является смех, даю­ щий выход человеческим эмоциям в условиях интеллектуального шока. По-русски этот концепт обозначается как нелепость. Этимо­ логически это понятие фиксирует отрицание красоты: нелепый — некрасивый, неизящный. Далее развивается общеоценочное отри­ цательное значение бессмысленного несоответствия: нелепо выг­ лядеть — нелепо вести себя — нелепо складываться (о ситуации). В латыни absurdus развивается в таком же направлении: идущий от глухоты (surdus — глухой) — неблагозвучный — неприятный — не­ сообразный, неуместный, нескладный, глупый, бездарный, неспо­ собный. Абсурд соотносим с непониманием, но это особое непонима­ ние, это осознание отсутствия смысла там, где смысл должен быть. Когда я пытаюсь прочитать текст, относящийся к неизвестной для меня области зцания, я не понимаю этот текст, но не нахожу его абсурдным. Когда же я читаю текст, в котором понятны значения, но невозможно установить их взаимосвязь и поэтому рациональ­ ная интерпретация такого текста для менй закрыта, т. е. я не могу вывести смысл сообщаемого, я испытываю сильный интеллекту­ альный дискомфорт и считаю текст (или — шире — ситуацию об­ щения) абсурдной. В культурологии говорят о противопоставле­ нии абсурда и нонсенса: если абсурд — это «граница формализо­ ванного мышления» (Г. Померанц), а мышление может быть и ча­ сто бывает не только формализованным, то нонсенс — это «актив­ ная невозможность существования смысла» [Трифонов 1997: 10]. Бессмыслица, отсутствие смысла представляет собой экзистенци­ альную катастрофу, поскольку стремление к смыслу — это базовое стремление человека [Франкл 2000: 245]. В данной работе соот­ ношение абсурда и нонсенса рассматривается в ином аспекте, а именно — как отношение к интеллектуальному препятствию, вы­ зывающему когнитивный дискомфорт. Абсурд представляет собой осознание интеллектуального пре­ пятствия, которое либо преодолевается, либо не преодолевается. В первом случае происходит выход за рамки привычных пред­ ставлений (абсурдные идеи в науке часто служат ключами к ре­ шению новых проблем). В бытовом общении абсурд преодолева­ ется как переворачивание привычных ориентиров обыденного бытия, как игра, юмор. Во втором случае абсурд переживается как 45

Глава 1. Этноспецифические концепты

онтологическая смысложизненная катастрофа, как потеря смыс­ ла, либо происходит отказ от рационального осмысления проис­ ходящего, от установления объективных причинно-следственных связей. Рациональное осмысление действительности заменяется принятием происходящего на веру. Соответственно можно выделить четыре базовых типа абсур­ да: 1) онтологический (мировоззренческий) абсурд как эмоцио­ нальный протест против отчуждения от мира; этот базовый тип абсурда связан с переживанием потери смысла жизни и детально рассматривается в философии экзистенциализма и художествен­ ной литературе; 2) фидеистический абсурд как принятие ирра­ циональности бытия, его принципиальной непостижимости для человека, отсюда вытекает требование веровать, не рассуждая; 3) проблемный абсурд как невозможность решения вопроса в рам­ ках существующей формальной теории, как осознание неустрани­ мого противоречия, разновидность этого типа абсурда используется в доказательствах от противного; 4) игровой абсурд как упражне­ ние в интеллектуальной гибкости, как мягкая насмешка над при­ вычным и скучным положением дел, над здравым смыслом. В по­ следнем случае более уместным представляется понятие «нонсенс» (сравним поэзию нонсенса и поэзию абсурда, нонсенс осознается как невозможное в позитивном, веселом ключе, абсурд — как не­ возможное в негативной, минорной тональности). Приведем пример абсурдной ситуации, изображенной в рас­ сказе одного из родоначальников драмы абсурда Эжена Ионеско «Гнев». Рассказ написан в форме киносценария. Вначале показана идил­ лическая жизнь маленького провинциального городка. Окончилась церковная служба, на площадь из церкви выходят умиротворен­ ные улыбающиеся люди. В кафе за столиками отдыхают добрые люди. Они говорят друг другу приятные слова. Молодой муж в кондитерской покупает жене пирожные, приходит домой, дарит ей пирожные и цветы. В этом же доме пожилой господин прихо­ дит к жене с цветами в руках. Бородатый священнослужитель целует свою супругу. Женщина-диктор в телевизоре зачитывает информацию о банкете, который состоялся после совещания глав правительств всех стран в честь всеобщего примирения. Молодая жена приглашает мужа обедать, они целуются, она вспоминает, 46

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

что приготовила ему подарок — галстук, который он тут же при­ меряет перед зеркалом. В других квартирах происходит то же самое. Супруги садятся за стол, жена ставит на стол тарелку с су­ пом. Муж замечает в своей тарелке огромную муху. Его передерги­ вает. «Что случилось?» — спрашивает жена. «Ничего из ряда вон выходящего: как и в каждое воскресенье в супе муха», — отвечает он. Супруги начинают ссориться. Мухи обнаруживаются в тарел­ ках каждого из других мужей в этом доме. Во всех квартирах на­ чинается скандал. Молодой муж опрокидывает тарелку жене на голову. То же происходит в других квартирах. По ступенькам лес­ тниц, выплескиваясь за пороги квартир, льется суповой поток. Скандалы переходят в яростное побоище, жильцы выбегают на лестничную клетку, колотят друг друга. В доме вспыхивает по­ жар. В драку вовлекается весь квартал. Пожарные пытаются обуз­ дать огромное пламя. Возникают кадры войны. Взывают к толпе Гитлер и Муссолини. Падают бомбы. Происходит атомный взрыв. На протяжении этого фильма в самые ответственные момен­ ты на экране возникают Одинокий господин, сидящий за столиком кафе, и Дикторша телевидения. Сначала господин спокоен и доб­ родушен, затем на его лице возникают раздражение, гнев, ярость, наконец, его напряженное багровое лицо лопается, раскалываясь на кусочки. Женщина-диктор с улыбкой говорит о весне, ручейках, цветущих лугах, это звучит резким диссонансом происходящему на киноэкране. В последний момент она улыбается самой чарую­ щей улыбкой и сообщает о том, что через несколько минут — ко­ нец света. Планета взрывается. Этот рассказ-притча является протестом против абсолютной фатальности бытия, уничтожающей поиски смысла в жизни. Не­ лепая случайность — муха в супе как метафора недоразумения — приводит к неконтролируемой вспышке безумного гнева и унич­ тожению человечества. Абсурд в этом рассказе многомерен: это и эпидемия гнева, и буквально разрывающееся от ярости лицо че­ ловека, и бесстрастный комментарий происходящего. Мы пони­ маем, что это невозможно и поэтому квалифицируем происходя­ щее как абсурд. Концептуализация абсурда происходит в следующих направ­ лениях: 47

Глава 1. Этноспецифические концепты

- осознание противоречия между тем, в чем невозможно со­ мневаться, и тем, что дано в непосредственном опыте; - попытка преодолеть это несоответствие путем карнавально­ го переворачивания привычных координат бытия; - попытка преодолеть это несоответствие путем отключения рационального структурирования мира; - критическое переосмысление того, в чем раньше было не­ возможно сомневаться. Осознание противоречия между двумя когнитивно значимы­ ми ситуациями лингвистически маркируется следующими спосо­ бами: 1. Остенсивный (указательный) абсурд: «Посмотрите на этот треугольник. Вот его четыре угла». Этот вид осмысления абсурда базируется на столкновении наблюдаемого, обладающего неоспо­ римой достоверностью, и известного, которое было наблюдаемым либо усвоено как неоспоримый факт. 2. Логический абсурд: «Я богат, потому что у меня много де­ нег». К этому виду рационального несоответствия относится мно­ жество известных логических ошибок: определение по кругу, от­ сутствие связки и т. д. Логика рассматривает абсурд как противо­ речие, которое имеет определенный смысл, в отличие от семанти­ чески сумбурного высказывания [Кондаков 1976: 15]. 3. Семантический абсурд: «Глаз, засоренный горизонтом, пла­ чет, и водяное мясо застит слух» (И. Бродский). В данном случае слова употребляются почти в произвольных значениях, происхо­ дит расшатывание привычной семантической сетки, в результате чего резко возрастает ассоциативное приращение смысла, постро­ енное на фонетических признаках и на осознании всего ситуатив­ ного потенциала высказывания. Этот прием — катахреза — созна­ тельно используется в художественной литературе. В приведен­ ном примере поэт дважды прибегает к катахрезе: «глаз, засорен­ ный горизонтом» — засорить глаз можно пылью или песком, воз­ никает ассоциация между безбрежной пустыней и морем, слово «горизонт» приобретает окказиональный смысл «безбрежность»; «водяное мясо» — мясо как плотная субстанция, фонетически под­ держивается корреляция «мясо — масса». Помимо сознательно используемой катахрезы произвольное осмысление некоторых слов случается в речи недостаточно образованных людей, как правило, ориентирующихся на услышанное слово, но не запомнивших его: 48

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

«Я в этом вопросе не Копенгаген». Часто такое неправильное пере­ осмысление юмористически обыгрывается, в таком случае имеет место намеренное сведение смысла к семантическому абсурду. 4. Прагматический абсурд: к этому типу относится множество нелепых коммуникативных ходов, лишенных согласования. На­ пример, диалог: «Извините, как пройти к вокзалу?» — «Собака лает, ветер носит». Прагматический абсурд включает все разновидности абсурда, но в узком смысле связан с невозможностью рациональной ин­ терпретации коммуникативного поступка в целом, а не того или иного компонента этого поступка. Именно в этом смысле говорят о поэзии абсурда или абсурдном высказывании. Мы считаем аб­ сурдным то, что мы не можем понять, поскольку оно противоре­ чит нашему опыту. Но не все непонятное является абсурдным: нелепостью считается то, что мы квалифицируем в терминах не­ соответствия, основываясь на признании эталона нашей оценки нормой, а сравниваемого с эталоном явления — ущербным в том или ином отношении. Тем самым вопрос о сущности абсурда мож­ но переформулировать в терминах понимания следующим обра­ зом: вместо вопроса «Является ли данное высказывание абсурд­ ным?» ставится вопрос «Почему это высказывание является аб­ сурдным для меня?» В этом смысле представляется весьма обо­ снованной позиция С. Аттардо [2003], доказывающего, что при анализе юмора необходимо прежде всего принимать во внимание фактор адресата, а не интенцию отправителя речи. Каковы функции абсурда в общении? Можно выделить, по меньшей мере, три такие функции: деструктивную, игровую и па­ рольную. Деструктивная функция абсурда в общении выражает намере­ ние говорящего сломать привычные схемы и стереотипы комму­ никации, не демонстрируя при этом самовыражения и позитивно­ го отношения к адресату (т. е. исключая игровое начало) и не пе­ реводя общение в метасемиотический план (т. е. не делая его па­ рольным). Любое абсурдное высказывание при первом и поверх­ ностном прочтении является деструктивным для нормального общения. Адресат стремится эту деструктивность каким-либо об­ разом объяснить и по возможности устранить. Первая естествен­ ная стратегия интерпретации деструктивного абсурда — это про­ верка рациональности общения, т. е. ответ на вопрос, является ли 4. В. И. Карасик

49

Глава 1. Этноспецифические концепты

отправитель сообщения психически нормальным. Такой ответ мы можем получить, только выйдя за рамки конкретного высказыва­ ния, подвергая повторному осмыслению поведение партнера по общению или воспринимаемый текст. Не вторгаясь в область пси­ хопатологии, отметим, что для дальнейшего общения с человеком, адекватность поведения которого поставлена под сомнение, для нас принципиально важно решить, контролирует ли партнер по общению свое поведение. Обычно в случае явного нарушения та­ кого самоконтроля адресат стремится перевести коммуникацию в позитивную фатику, соглашаясь во всем с говорящим. Вспомним поведение Полония в его диалоге с Гамлетом: Polonius. My lord, the queen would speak with you, and presently. Hamlet Do you see yonder cloud that's almost in shape of a camel? Polonius. By the mass, and 'tis like a camel, indeed. Hamlet. Methinks it is like a weasel. Polonius. It is backed like a weasel. Hamlet. Or like a whale? Polonius. Very like a whale. Hamlet. Then I will come to my mother by and by (W. Shakespeare). Гамлет сравнивает облако с верблюдом, лаской (в русских пе­ реводах обычно — хорек), китом, и Полоний послушно с ним со­ глашается. Если же мы видим, что говорящий вполне отдает себе отчет в том, что его высказывания нарушают привычную картину мира, то мы понимаем, что от нас требуются интеллектуальные усилия для осмысления нелепых, на первый взгляд, высказываний. Новые вероучения прокладывают себе путь через абсурдное поведение главных героев и их последователей. Абсурд вероуче­ ния противоречит не только здравому смыслу, но базовым ценно­ стям мировосприятия и поведения. Например, это требование при­ нести в жертву самого любимого человека или призыв возлюбить врагов своих. Интересно соотнести деструктивную функцию абсурда с био­ логическим феноменом, трудно поддающимся объяснению: у це­ лого ряда живых существ имеет место антимимикрия, резко по­ вышающая вероятность стать добычей хищника. Великолепный хвост самцов павлина вряд ли способствует тому, что эта птица сумеет скрыться в случае опасности. Обсуждая эту проблему в 50

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

связи с теорией эволюции, зоолог Р. Докинс [Dawkins 1991] при­ водит оригинальную концепцию, согласно которой выбор абсурд­ ной линии саморепрезентации свидетельствует о рекламируемой силе субъекта (павлин-самец как бы говорит самкам: «Вот какой я сильный и бесстрашный!»). Уменьшая вероятность выживания отдельной особи, подобные абсурдные знаки способствуют выжи­ ванию популяции в целом. Такая линия поведения весьма свой­ ственна и людям, нам нравятся красивые и бессмысленные по­ ступки. Легко узнаваема характерная модель поведения: «И тогда я сказал своему шефу в лицо при всех все, что я о нем думаю, хлоп­ нул дверью и ушел!» Такая линия поведения противоречит здраво­ му смыслу, но люди с удовольствием вспоминают именно о таких поступках в своей жизни. Отметим, что этические моменты (если они и есть) могут здесь остаться за кадром: важен сам факт связи между сильной положительной эмоцией и абсолютно иррациональ­ ным поведением. Абсурд в этом смысле есть отрыв от привычного нормального поведения, подчиняющегося здравому смыслу. Деструктивная функция абсурда в известной мере объясняет феномен веры. Тертуллиан сформулировал этот тезис предельно ясно: «Credo quia absurdum est» — «Верую, ибо это абсурдно, т. е. непостижимо обычной логикой, не вписывается в нормальное по­ ложение дел». Абсурд представляет собой осознание конфликта между тем, что наблюдаемо или привычно, и тем, что должно или может быть. С позиций здравого смысла мы должны очень быстро свер­ нуть все виды деятельности, которые не можем объяснить в кон­ кретных условиях. Но свернув и упразднив их, мы можем утра­ тить ощущение собственной идентичности. Например, ритуалы по своей сути построены на абсурде. Абсурд в ритуале (разновидность фидеистического абсурда) выполняет парольную функцию, заставляя участников ритуала осознать свою вневременную сущность и способствует тем самым переживанию групповой идентичности (аналогична по своей сути парольная функция прецедентных текстов [Слышкин 2000]). Та­ ковы, например, строгие религиозные предписания, связанные с регламентацией поведения, в частности, пищевые ограничения. Абсурдным является и строевой шаг в современной армии: в ус­ ловиях военных действий вряд ли понадобится передвигаться та­ ким образом. Рационально объяснить строевую подготовку вряд 4*

51

Глава 1. Этноспецифические концепты

ли можно, если принимать во внимание только нормы здравого смысла. Но существует система норм, выходящая за рамки оби­ ходной целесообразности, например, требование безоговорочно вы­ полнить приказ командира, даже если он кажется странным. В таком случае мы сталкиваемся с феноменом сознательного вне­ дрения в практику поведения людей норм иррациональности. Аб­ сурд как упражнение в иррациональном поведении оказывается социально необходимым. Участники ритуального абсурда по-разному оценивают проис­ ходящее. Для организаторов ритуала на первый план выступает его консолидирующая значимость, они не только принимают аб­ сурдные установления, но максимально поддерживают их, нахо­ дят им рациональное объяснение, подчеркивают их эстетическую сторону и сакральный смысл. Исполнители (агенты) ритуала вы­ полняют предписанные требования автоматически, не задумыва­ ясь. Абсурдность ритуала осознается только посторонними наблю­ дателями либо новичками, которые еще не приняли правил игры. Если для постороннего наблюдателя абсурдное поведение коголибо может выглядеть смешным, то для человека, участвующего в абсурдном действии и не принимающего ценностей этого действия, находиться в таком двойственном состоянии психологически очень трудно. Следует либо принять правила ритуала и стать его пол­ ноправным агентом, либо противостоять абсурду. Можно выде­ лить несколько стратегий деритуализации: открытый протест, формализация ритуала и его карнавализация, в последнем случае участник ритуального действия выполняет предписания ритуала, карикатурно искажая их [Карасик 2002: 406]. Игровая функция абсурда состоит в том, что он заставляет людей критически пересмотреть сложившиеся нормы рациональ­ ного положения дел. проверить границу рационально организо­ ванной действительности. Игровой абсурд — это борьба с возмож­ ным эмоциональным и рациональным ороговением, по А. Бергсо­ ну. Он реализуется в особом юморе — юморе абсурда, или, точнее, в юморе нонсенса. Юмор нонсенса отличается от ситуативного юмора тем, что в первом случае мы заранее знаем — так быть не может, а во втором случае допускаем реальность того, о чем идет речь. Юмор нонсен­ са имеет фольклорную основу (так, в поговорках о невозможном говорят «когда рак на горе свистнет», «when pigs fly»), которая 52

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

развивается в анекдоте как современном городском фольклоре и в литературных формах нонсенса (таковы лимерики Эдварда Лира и многочисленные разновидности шутливых произведений такого типа). Н. М. Демурова [1974: 12] отмечает, что «нонсенсы» Лира — это атака на назидательную, постную, пуританскую литературу начала XIX века. Нонсенс как таковой — это веселый и детский по своей сути протест против скучной действительности. Например: There was a Young Lady whose chin Resembled the point of a pin; So she had it made sharp, and purchased a harp. And played several tunes with her chin (E. Lear). Образ леди, играющей на арфе острым, как игла, заточенным подбородком, заставляет читателя или слушателя улыбнуться. Об­ ратим внимание на то, что нонсенс несовместим с морализатор­ ством, пусть и облаченным в остроумную форму: Турист разворошил осиное гнездо. Все видели его живым-здоровым до... Потом его с трудом узнали по трусам. Не разрушай того, что ты не строил сам! (С. Михалков). Нонсенс есть реакция на назидательность, своего рода высу­ нутый язык в ответ на нравоучение. Самой простой формой юмористического нонсенса является гиперболизация. Приведем пример постепенной гиперболизации: Weather 50 degrees — New Yorkers turn on the heat. People in Scotland plant gardens. 40 degrees — Californians shiver uncontrollably. People in Scotland sunbathe. 35 degrees — Italian cars won't start. People in Scotland drive with the windows down. 20 degrees — Floridians wear coats, gloves, and wool hats. People in Scotland throw on a T-shirt. 15 degrees — Calif ornians begin to evacuate the state. People in Scotland go swimming. Zero degrees — New York landlords finally turn up the heat. People in Scotland have the last bbq before it gets cold. 53

Глава 1. Этноспецифические концепты

10 degrees below zero — People in Miami cease to exist. People in Scotland lick flagpoles. 20 degrees below zero — Californians fly away to Mexico. People in Scotland throw on a light jacket. 80 degrees below zero — Polar bears begin to evacuate the Arctic. Scottish Boy Scouts postpone «Winter Survival» classes until it gets cold enough. 100 degrees below zero — Santa Claus abandons the North Pole. People in Scotland pull down their ear flaps. 173 degrees below zero — Ethyl alcohol freezes. People in Scotland get frustrated when they can't thaw their kegs. 297 degrees below zero — Microbial life start to disappear. Scottish sheep complain of farmers with cold hands. 460 degrees below zero — ALL atomic motion stops. People in Scotland start saying «chilly, you cald an aw?» 500 degrees below zero — Hell freezes over. England win world cup! (www.jokes.co.uk). В этом тексте в юмористической форме подчеркивается неве­ роятная способность шотландцев хорошо переносить холод. Их поведение сначала сравнивается с поведением жителей США, па­ раллели вполне вписываются в обыденные нормы поведения (50° по Фаренгейту — это 10° по Цельсию, в Нью-Йорке включают ото­ пительные приборы, в Шотландии ведут посадку деревьев; еще холоднее — жители Калифорнии дрожат, а шотландцы загорают на солнышке; еще холоднее — автомобили в Италии не заводятся, а шотландцы ездят с открытыми окнами; 15° по Фаренгейту — это около минус 10° по Цельсию, из Калифорнии начинается эвакуа­ ция жителей, а шотландцы идут поплавать и т. д.), а затем перево­ дится в плоскость нонсенса (белые медведи эвакуируются из Арк­ тики, Санта Клаус — с Северного полюса, замерзает этиловый спирт, исчезают все формы жизни, прекращается движение атомов, на­ конец, вымерзает ад, а жители Шотландии чувствуют себя вполне комфортно). Выделяются шутки, в которых речь идет о действиях, не под­ дающихся рациональному осмыслению. Есть целая серия анекдо­ тов о сумасшедших. Такие анекдоты показывают абсолютную не­ предсказуемость поведения душевнобольных, причем, интересны примеры вытеснения страха перед такими людьми. Характерен детский анекдот: 54

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

Идет человек мимо психушки, вдруг из-за угла выбегает здоро­ венный псих и начинает гнаться за этим человеком. Догоняет его, хлопает по спине и говорит: «А теперь ты меня догоняй!» Очень часто тема абсурда связана в анекдотах с осмыслением судьбы: Падает мужик с небоскреба. На пятидесятом этаже из окна высовывается сильная рука, ловит его. «Который час?» — «Без пяти девять!» — «Жаль!» (рассказчик показывает, как разжима­ ется рука, которая держала человека). Этот анекдот представлен многими вариантами вопроса и от­ вета, но итоговая реплика неизменна. Мы видим, что попытка ра­ ционально вести себя в ситуации, выходящей за рамки здравого смысла, обречена на провал. В данном случае перед нами юмори­ стический абсурд, но не нонсенс. Попытка примириться с абсурдностью бытия также является предметом юмористической критики: Старый еврей-извозчик экзаменует своего ученика: «Что бу­ дешь делать, если в дороге у повозки сломается колесо?» — «По­ пробую починить». «А если негде взять палки?» — «Поспрашиваю в деревне, найду где-нибудь». — «А если это будет в степи?» — «Подожду, кто-нибудь будет ехать, поможет». — «А если это бу­ дет зимой, в метель?» — «А Вы что бы сделали?» — «Токи плохо». Финальная реплика переворачивает не только процедуру всей проверки, но и показывает, что нужно быть готовым к абсолютно безнадежной ситуации, и такая готовность как примирение с аб­ сурдом помогает выжить за рамками возможного существования. Игровой абсурд представлен в шутливом стихотворении Б. Заходера «Рыбская песня (и перевод с рыбского)»: — — — — — —

/ / / / / /

— / -, Чтобы не было беды, — / - Чтобы не было беды, — / -, Чтобы не было беды, -, Наберите, -, Наберите, / -/ Наберите в рот воды!

Песня, в которой вместо звуков проставлены одни знаки препи­ нания, — абсурдна. Сатирическую значимость этому абсурду (сти55

Глава 1. Этноспецифические концепты

хотворение датируется 1957 г.) придает название, в котором обыгрываются паронимы {рыбий и рабский), и перевод, высмеиваю­ щий трусость. Классификация анекдотов-нонсенсов может быть построена на разных основаниях. Например, можно противопоставить семан­ тическую и прагматическую разновидности невозможного. Иван-царевич спрашивает лягушку: «Лягушка, что ты такая скользкая и зеленая?» — «Это я болею, — отвечает лягушка. — А вообще я белая и пушистая». В этой шутке переворачиваются наши знания о предметном мире. Прагматический нонсенс связан с нарушением причинноследственных отношений: В доме живут мама, папа, сын, дочь, бабушка и дедушка. Мама — медсестра, папа — слесарь, сын — двоечник, дочь — ябеда, бабушка и дедушка — пенсионеры. Спрашивается: как зовут бабушку? Этот шутка пародирует текст школьной задачи, в отличие от таких задач условия не дают возможности логически прийти к ответу. Высмеивается сам жанр задачи с его логической формализованностью, которая надоедает школьникам. Нонсенс занимает особое место в ряду видов юмористического дискурса, если мы примем во внимание типичную языковую лич­ ность, предпочитающую тот или иной вид юмора. Известно, что есть шутки, являющиеся скрытой или сублимированной агресси­ ей (политические, этнические, сексуальные и другие). Естественно предположить, что повышенная степень агрессивности может вы­ ражаться в соответствующих формах игрового поведения. Это — шутки, граничащие с насмешкой. Есть шутки, являющиеся защи­ той от агрессии, в частности, шутки абсурда и черного юмора (ср.: [Белянин, Бутенко 1996; Лебедева 1999; Флеонова 2003]). В отли­ чие от нападающих и защищающихся, любители нонсенса — это наблюдатели, созерцатели. Разумеется, диапазон юмористического нонсенса очень широк — от улыбки философа, переворачивающего нормы здравого смысла, до игры ребенка, с удовольствием строя­ щего бессмыслицы. В этом смысле противопоставление деятеля и созерцателя, весьма важное для понимания культурных доминант поведения (ср., например, основные типы понимания счастья: [Воркачев 2002]), приобретает новое прочтение в юморе нонсенса. 56

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

Таким образом, рассмотрение концепта «абсурд» как интел­ лектуального затруднения, которое снимается в четырех направ­ лениях — трагическом, фидеистическом, проблемном и игровом, — дает возможность установить определенные типы абсурда, выя­ вить коррелирующие с ними типы дискурса (философский и ху­ дожественный — для трагического, религиозный — для фидеисти­ ческого, научный — для проблемного, бытовой — для игрового), определить основные функции абсурда в общении — деструктив­ ную, ритуальную, игровую, внести некоторые уточнения в пони­ мание юмористического абсурда и нонсенса. 1.3.3. Лингвокультурный типаж «супермен» как концепт В ряду современных лингвокультурных типажей (обобщенных образов людей, выделяемых и узнаваемых на основании одного или нескольких признаков) выделяется супермен. В современном русском языке разграничиваются «сверхчеловек» и «супермен». Для чего понадобилось заимствовать английское слово, которое само является калькой из немецкого? Почему этот типаж вошел в современную культуру? О чем свидетельствует наличие этого ти­ пажа? Для ответов на эти вопросы определим понятие «лингво­ культурный типаж», охарактеризуем его перцептивно-образные признаки применительно к типажу «американский супермен» и обратимся к данным словарных дефиниций. Лингвокультурный типаж — это типизируемая личность, пред­ ставитель определенной этносоциальной группы, узнаваемый по специфическим характеристикам вербального и невербального по­ ведения и выводимой ценностной ориентации [Карасик 2004; Дмитриева 2004]. Выделение и описание таких типажей представ­ ляет собой одно из направлений лингвокультурологии, оно наце­ лено на выявление определенных стереотипов поведения, опреде­ ляющих специфику лингвокультуры. По своей когнитивной сути лингвокультурный типаж является особого рода концептом, т. е. ментальным образованием, в составе которого выделяются образ­ ный, понятийный и ценностный компоненты. В культурологии и социологии выделяются модельные личности — типы людей, яв­ ляющиеся образцами для подражания и оказывающие влияние на формирование стереотипов поведения. Понятие «лингвокультур­ ный типаж» шире, чем понятие «модельная личность», поскольку 57

Глава 1. Этноспецифические концепты

узнаваемый тип может и не быть образцом для подражания. В современной России, к сожалению, в качестве таких типажей фи­ гурируют, например, беженцы. Прототипные образы, выступающие в качестве основы для со­ здания лингвокультурных типажей, могут быть взяты из реально­ сти, квази-реальности и вымысла. В первом случае обобщаются характеристики реальных людей определенной эпохи (например, диск-жокей, школьница-отличница, декабрист), во втором случае речь идет об изображаемых в рекламных или пропагандистских текстах людях (счастливый покупатель рекламируемого товара, простая пенсионерка, пишущая в газету), в третьем случае перед нами персонажи произведений (тургеневская девушка, супермен из американского фильма-боевика). В настоящее время выполняется ряд исследований, посвящен­ ных лингвокультурной характеристике лингвокультурных типа­ жей: английский чудак [Ярмахова 2004J, немецкая домохозяйка [Комбарова 2004], английский рыцарь [Скачко 2004], английский колониальный служащий [Деревянская 2004], американский ков­ бой [Мищенко 2004]. В этом ряду должно быть место и американ­ скому супермену. Для того чтобы охарактеризовать перцептивно-образные при­ знаки супермена в современном русском языковом сознании, я обратился к информантам с просьбой написать короткий текст на тему «супермен». Приведу некоторые тексты. 1. Когда я думаю о супермене, я представляю себе отважного мужчину атлетического телосложения, летящего в затяжном прыжке во вражеский лагерь, уничтожающего полчища противни­ ков и спасающего прекрасную пленницу. Он без колебаний идет на смертельный риск. Он всегда побеждает. Он знает, что на него смотрят с восторгом. Он всегда в центре внимания. Он любит спорт и острые ощущения. Он с иголочки одет. 2. Типичный супермен — Джеймс Бонд, легендарный герой Яна Флеминга. Он выполняет ответственные задания британской раз­ ведки, оказывается в невероятных обстоятельствах, прыгает с летящего самолета или поезда на полном ходу, метко стреляет. Он очень обаятелен и пользуется большим успехом у женщин. Он любит демонстрировать свою смелость.

58

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

3. Супермен — это современный Тарзан, герой американских се­ риалов. Всегда уверен в том, что он прав. Он постоянно дерется с врагами, причем врагов много, а он один. Он не способен на обыч­ ные человеческие чувства. Ему неведома усталость. В нем есть что-то от робота. Идеально играет роли суперменов Арнольд Шварценеггер. Итак, для проявления своих качеств супермену требуются экстремальная ситуация и зрители. В этом смысле супермен по определению является цирковым артистом, выполняющим риско­ ванные трюки. В семиотическом пространстве цирковой арены амплуа супермена противоположно амплуа клоуна. В современ­ ных фильмах-боевиках в качестве клоуна выступает обычный че­ ловек, попадающий в опасные ситуации и вызывающий смех сво­ им нелепым поведением. Помимо циркового признака, супермен характеризуется особым обаянием и властью над женщинами: в этом смысле супермен выступает как идеальный мужчина. Прав­ да, поскольку с ним сталкиваются представительницы прекрасно­ го пола только в чрезвычайных ситуациях, поговорить с ним о чем-либо практически невозможно. Супермен — это человек вне возраста, он вечно молод. Если супермен стареет, то по сценарию происходит чудо, и он снова становится молодым. В компьютерной базе данных «Британский национальный кор­ пус» приводятся среди прочих следующие контексты слова super­ man: If he was to become the Asian Superman of Nietzsche's teachings, he must cast aside all thought of pleasure and sensual gratification and concentrate only on the task before him! Если он должен был стать Азиатским Суперменом, по Ницше, ему следовало бы отбросить любую мысль об удовольствиях и чув­ ственных наслаждениях и сконцентрироваться только на стоящей перед ним задаче! (Здесь и далее перевод мой. — В.К.). Behind her Rune remained silent, his presence oppressive as if he were some Superman radiating a special kind of beam which could put the world to lights if only one believed in it. Стоя за ней, Рун хранил молчание, и его присутствие подавля­ ло, словно он был неким суперменом, излучающим особый свет, ко­ торый мог бы поставить мир на место, если бы в это хоть ктото поверил. 59

Глава 1. Этноспецифические концепты

Only a place like that, for instance, could have produced the idea of Supeiman, this kind of man-God alien who comes to Earth, to America of course, puts on a red, white and blue colour scheme —; disgusting, isn't it? Только в таком месте и могла, например, появиться идея о су­ пермене, пришельце, получеловеке-полубоге, который прибывает на Землю, в Америку, конечно, и все окрашивает в соответствии с красно-бело-синей схемой. Противно, правда? Joe Shuster, cartoonist who developed the original Superman comic character, died Los Angeles, aged seventy-eight Джо Шустер, карикатурист, придумавший героя комиксов Су­ пермена, умер в Лос-Анджелесе в возрасте 78 лет. The only person to achieve the feat of all 14 8,000-metre peaks is the Austrian superman Reinhold Messner. Единственным человеком, который смог взобраться на все че­ тырнадцать 8000-метровых пиков, является австрийский супер­ мен Рейнгольд Месснер. Приведенные текстовые фрагменты свидетельствуют о том, что в языковом сознании носителей английской лингвокультуры кон­ цепт «superman» характеризуется следующими признаками: сверх­ человеческая сила воли, полный самоконтроль эмоций и поведе­ ния, особые достижения в проявлении силы, выносливости (обычно в спорте). Для многих супермен — это персонаж популярной се­ рии комиксов. Отношение к супермену амбивалентно: от восторга до неприязни. Словарные дефиниции определяют понятийный компонент рас­ сматриваемого концепта. Сверхчеловек — В некоторых философских учениях: сильная личность, чьи воля, желания и поступки не подчиняются никаким ограничениям (БТС). Супермен — [англ. superman — сверхчеловек] О человеке, обла­ дающем какими-л. выдающимися качествами (силой, красотой, богатством и т.п.; обычно герой детективов, кинобоевиков и т.п.). Известный супермен. Выглядеть суперменом. Играть супермена. || Ирон. О человеке, который считает себя стоящим выше других. < Суперменка. Разг. (БТС). 60

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

Superman — 1) esp. Philos. the ideal superior man of the future. 2) colloq. a man of exceptional strength or ability, [super- + man, formed by G. B. Shaw in imitation of Nietzsche's German Ubermensch] [COD]. Superman — a person who has greater strength, ability, intelligence, etc than other humans. The film portrays Gandhi as a kind of superman. It would take a superman to get the company out of its present financial difficulties. Superwoman is often used to refer to a woman who combines a successful job with having children and taking care of a home: She said that she was tired of being expected to be a superwoman [CIDEJ. Итак, дефиниции дают нам ключ к концептам «сверхчеловек» и «супермен»: это — человек, превосходящий других людей свои­ ми внутренними и внешними качествами. С позиций философии витализма противопоставляются чело­ век обычный, «сверхчеловек» и «недочеловек». В основе этого противопоставления лежит, по убеждению Ф. Ницше, природная целесообразность: сильные главенствуют над слабыми. Процити­ руем: Что хорошо? — Все у от чего возрастает в человеке чувство силы, воля к власти, могущество. Что дурно? — Все, что идет от слабости. Что счастье? — Чувство возрастающей силы, власти, чувство, что преодолено новое препятствие. Не удовлетворяться, нет, — больше силы, больше власти! Не мир — война; не доброде­ тель, а доблесть <...> без примеси моралина. Пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? — Сострадать слабым и калекам — христианство... [Ницше 1989: 19]. Известно, что христианство возникло как протест обездолен­ ных и слабых против жестокого самодовольного римского дикта­ та, с одной стороны, и фарисейского морализаторства, с другой стороны. Став государственной религией, то есть институтом вла­ сти, христианство неизбежно переродилось в идеологию и поли­ тическую организацию, органично соединяющую в себе жестокость и лицемерие. Против христианского лицемерия и направлена кри­ тика Ницше. Но в своей критике немецкий философ радикально перечеркивает все человеческие добродетели, считая их искажен­ ным проявлением зависти слабых по отношению к сильным, и 61

Глава 1. Этноспецифические концепты

сводит все оттенки жизненного спектра к противопоставлению силы и слабости. С этих позиций можно объявлять недочеловека­ ми всех, кто не нравится субъекту оценки. Философы говорят о том, что если бы Ницше знал, какую роль отвели ему нацисты, он бы никогда с этим не согласился. Я ду­ маю, что нацисты не исказили суть позиции Ницше, а довели до логического предела его мировоззренческую установку. Экстати­ ческий восторг перед силой испытывает тот, кто ощущает свою неполноценность. Комплекс неполноценности проявляется как комплекс превосходства. Между индивидуумом и социумом все­ гда существуют определенные противоречия, суть которых связа­ на с ограничением прав индивидуума поступать согласно своим желаниям. Если этих ограничений нет, то общество не является целостным жизнеспособным образованием либо живет по специ­ фическим законам. В древности на определенном этапе своего развития первобытные люди уничтожали своих стариков, боль­ ных и раненых, поскольку не могли их прокормить. Этот этап раз­ вития человечества квалифицируется как дикость. Моя дальней­ шая аргументация против философского обоснования идеи сверх­ человека может быть легко продолжена читателем. Возникнув как романтический протест против унылого мора­ лизаторства и торжествующей посредственности, концепт «сверх­ человек» развивался сначала как поэтический образ героя-бунта­ ря, затем как идеологема «белокурая бестия» (bestia — по-латыни «зверь»), и затем, в соответствии с общими тенденциями разви­ тия концептов с доминирующим оценочным компонентом, пре­ вратился в размытое ментальное образование с положительным знаком: на пути к супермену сверхчеловек стал более привлека­ тельным, теперь это тот, кто превосходит других не только в силе, но и в красоте, богатстве, способностях, сообразительности. Обра­ тим внимание на забавное политкорректное определение superwoman (женщина, сочетающая успешную карьеру и семейное бла­ гополучие). Многие работающие женщины в России (их абсолют­ ное большинство) улыбнутся, прочитав эту дефиницию. Интересно, что префикс super в английском языке обладает сильным оценочным знаком и не имеет отрицательного коррелята (сравните over — under: первый префикс часто выражает отрица­ тельно оцениваемый избыток хорошего качества — over-emotional, over-confidant, over-enthusiastic, и в этом отчетливо проявляется 62

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

присущее англичанам желание сдерживать свои эмоции, а второй префикс выражает недостаточную степень качества и подчиненную позицию человека — underbred, under-trained, underdog). И в рус­ ском языке префикс «сверх» не обладает ярким эмоциональнооценочным зарядом, а просто констатирует определенное качество, например, «сверхбыстрый, сверхчувствительный, сверхштатный». Но в современном разговорном русском слово «супер» значит, как и в английском, «отличный, очень хороший, превосходный: У него джинсы просто супер» [БТС]. Итак, в отличие от сверхчеловека супермен не идет на конфликт с обществом, не унижает слабых, но проявляет себя как герой в определенных обстоятельствах. Чем отличается супермен от героя? Герой, согласно лексикогра­ фическим источникам, это — 1) человек, совершивший подвиг, проявивший личное мужество, самоотверженность, готовность к самопожертвованию. Народный, национальный герой. 2) тот, кто привлек к себе внимание, вызывает интерес, восхищение и т.п., является для кого-л. предметом поклонения, образцом для подра­ жания и т. п. Герой улицы. 3) (чего) Лицо, воплощающее в себе характерные черты своей эпохи, среды. Герой нашего времени. 4) главное действующее лицо литературного произведения. Герой романа, пьесы, фильма [БТС]. Него — 1) a) a person noted or admired for courage, outstanding achievements, etc. {Newton, a hero of science), b) a great warrior. 2) the chief male character in a poem, play, story, etc. 3) Gk Antiq. a man of superhuman qualities, favoured by the gods; a demigod [COD]. Герой в отличие от супермена уже совершил подвиг или до­ стиг исключительных успехов в социально значимой деятельно­ сти. Герой имеет заслуги, а супермен обладает только способно­ стью или возможностью совершить нечто особенное. Героя оцени­ вают по объективным характеристикам, а супермена — по субъек­ тивным. Обратим внимание на значение «герой как кумир» в рус­ ском языке и «герой как античный любимец богов, полубог, развлекающий своими подвигами олимпийцев» в английском язы­ ке. В известной мере эти значения пересекаются с характеристи­ ками супермена и сверхчеловека. В дефиниции русского толкового словаря выделяются сферы существования концепта «супермен» — герой детективов, кино­ боевиков, а также дается ироническое толкование этого концепта. Эти обстоятельства заслуживают внимания: супермен действует 63

Глава 1. Этноспецифические концепты

в вымышленном и упрощенном мире, и его типичное поведение вызывает у носителей русской культуры мягкую критику. Какое это поведение? Это ледяная невозмутимость, полный самоконт­ роль эмоций в критической ситуации, презрительное выражение лица и моментальная реакция. Это ковбой, который в долю секун­ ды выхватывает свой кольт из кобуры и стреляет без промаха. Это легендарный робот Терминатор, идеальная машина для убийства. Это легко угадываемый герой американских фильмов-боевиков. В значительной мере все эти качества отражены в семантике анг­ лийского слова cool [Радван 2004]: slightly cold; of a low temperature. Cool is often used approvingly of pleasant temperatures. Calm and not anxious or frightened; not influenced by strong feeling of any type. Unfriendly or not showing affection or interest in something or someone. A cool customer is someone who does not show much personal feeling and whose manner is so calm that it is almost offensive. Infml (of a person's appearance or manner) fashionable, esp. in a way that makes them seem slightly severe. Are those your new sunglasses? Very cool — very James Dean! [CIDE]. В этой серии определений выде­ ляются очень важные для нас признаки: 1) приятная характери­ стика качества, 2) эмоциональный самоконтроль, 3) потенциаль­ ная агрессивность. Не случайно в качестве эталонного примера приводится сравнение с актером и спортсменом-гонщиком Джейм­ сом Дином, сыгравшим роль бунтаря и погибшим в 24 года в авто­ катастрофе. Обратим внимание на высказывания Арнольда Швар­ ценеггера — культового современного американского актера, игра­ ющего суперменов, неоднократного чемпиона по боди-билдингу, нынешнего губернатора Калифорнии: «The worst I can be is the same as everybody else. I hate that.» — «Самое худшееу что может со мной случиться, — это стать та­ ким, как другие. Я это ненавижу». «You have to remember something: Everybody pities the weak; jealousy you have to earn.» — «Вам надо это запомнить. Все жале­ ют слабых, зависть надо заработать». Человек, воплощающий в себе качества супермена, подчерки­ вает, что в основе успеха лежит желание превзойти других людей и что для этого нужна большая работа. В этом смысле супермен как модель поведения принципиально отличается от сверхчелове­ ка (по Ф. Ницше): сверхчеловеком нужно родиться, а суперменом 64

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

можно себя сделать. Эта идея челфвека как хозяина своей судьбы является стрежневой ценностью американской культуры. Важней­ шим признаком супермена является тщательно разработанная презентация его поступков, супермен есть продукт общества мас­ совой информации (детальная характеристика презентационной стороны современного коммуникативного поведения приводится в монографии А.В. Олянича [2004]). Итак, супермен как типаж американской культуры в результа­ те процессов глобализации превращается в модельную личность. Будучи ключевой модельной личностью американской культуры, супермен модифицирует систему ценностей тех лингвокультур, которые принимают этот концепт. Эти аксиологические трансфор­ мации выдвигают на первый план 1) человека действующего, а не (со)чувствующего и 2) человека демонстративного, сознательно уделяющего много внимания своей презентации, а не наблюдаю­ щего за жизненным спектаклем со стороны. 1.3.4. Архетипические концепты «сделка с дьяволом» и «вражеский заговор» Важнейшей характеристикой концепта является его транслируемость, не получившая еще должного освещения в научной ли­ тературе. Особенно интересны архетипические концепты, обладаю­ щие способностью внедряться в сознание участников общения, отключать критическое восприятие и активно распространяться. Оптимальной средой бытования таких концептов является непря­ мая коммуникация — «содержательно осложненная коммуника­ ция, в которой понимание высказывания включает смыслы, не содержащиеся в собственно высказывании, и требует дополнитель­ ных интерпретативных усилий со стороны адресата, будучи не­ сводимым к простому узнаванию (идентификации) знака» [Де­ ментьев 2000: 4]. Любое общение строится на достижении взаимопонимания или имитации такого достижения. Понимание основывается на общно­ сти когнитивной базы участников общения, т. е. на тех общих зна­ ниях (пресуппозициях) об устройстве мира и нормах поведения людей в мире, которые признаются само собой разумеющимися. Степень активности или яркости концепта в индивидуальном, групповом и национально-культурном сознании проверяется в 5 В. И. Карасик

65

Глава 1. Этноспецифические концепты

эксперименте. Если испытуемые не могут адекватно определить значение слова, выражающего тот или иной концепт, значит, соот­ ветствующий концепт не является для них ярким. Эта методика убедительно раскрыта в работах И. А. Стернина и его учеников [Стернин 2001; Грищук 2002; Рудакова 2002 и др.). Но определе­ ние концепта не сводится к его дефиниции или истолкованию. В индивидуальном и коллективном сознании имеется множество концептов, которые трудно вербально определить. К числу таких концептов относятся многие репрезентации предметов, животных, растений. В данном случае релевантным оказывается признак узнаваемости. В нашем эксперименте испытуемые юноши не смог­ ли вербально охарактеризовать, что такое плиссе и гофре, но их жесты красноречиво свидетельствовали о том, что главная харак­ теристика соответствующей фактуры ткани — наличие складок — ими осознается адекватно. Испытуемые девушки только жестами смогли пояснить, что такое долото и зубило, не дифференцируя эти инструменты. Особый интерес представляют угасающие и по­ являющиеся концепты. К числу первых в современной русской лингвокультуре можно отнести, например, «кротость», к числу вто­ рых — «виртуальность». Содержательная модификация представляет собой частичное изменение образа, описательных признаков и ценностной состав­ ляющей концепта. Существуют концепты, обнаруживающие ста­ бильность своего содержания при их передаче, узнавании и ис­ толковании (обычно это наиболее важные для обыденной жизни поведенческие реакции, предметы, явления, процессы и качества), и концепты, образная, понятийная и ценностная составляющие которых различны в языковом сознании индивидуумов, соци­ альных групп и этносов. Концепты второго типа могут вступить в конфликт с чуждыми для них концептосферами. Прежде всего, это касается несовпадения ценностных компонентов соответству­ ющих концептов. Таков, например, концепт «privacy» — «приват­ ность» в английской и русской лингвокультурах [Прохвачева 2000]. С иных позиций степень содержательной модификации концепта можно охарактеризовать, принимая во внимание то, насколько кри­ тически относится индивидуум к соответствующему концепту. Если концепт стал стереотипом поведения, то участники общения ис­ пользуют его автоматически, например, говоря «спасибо» после угощения или улыбаясь незнакомому человеку. В религиозном, 66

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

политическом, рекламном и педагогическом дискурсе мы сталки­ ваемся с тенденцией стабилизации концептов в сознании, перево­ да ценностно значимых оснований концептов в аксиомы, не под­ лежащие обсуждению, а в научном дискурсе — с тенденцией де­ стабилизации и уточнения концептов. Говоря о переводимости концептов в другие формы, мы имеем в виду обиходное осмысление профессиональных или научных концептов, либо философское осмысление обыденных или част­ ных научных концептов. Концепты в таком случае начинают су­ ществовать в иной коммуникативной среде. Например, понятие «программирование» вышло за рамки общения специалистов в области компьютерной техники и приобрело ценностно значимые характеристики в обиходном и политическом дискурсе, т. е. пре­ вратилось в концепт, в основе которого лежит идея о недопусти­ мости превращения человека в бездумного робота. Пытаясь смоделировать единицы сознания, ученые обращаются к естественным в ту или иную эпоху аналогиям в окружающей действительности. В наше время получила широкое распростра­ нение метафорическая модель «мозг как компьютер». Признавая, что компьютер — продолжение мозга (в определенных функциях), ученые делают предположение о том, что и обратное верно, при­ писывая человеческому мозгу те характеристики, которыми обла­ дают современные компьютеры. Методологически такой ход оши­ бочен (инструмент есть продолжение органа, обратное же невер­ но), но некоторые аналогии могут оказаться продуктивными для понимания языкового сознания и коммуникативного поведения. Если организмы могут быть поражены вирусами, а компьюте­ ры — особыми программами, называемыми «компьютерные виру­ сы», то, может быть, существует нечто аналогичное и в языковом сознании и коммуникативном поведении? К числу таких предпо­ ложений относится и идея известного биолога Ричарда Докинса [Dawkins 1991] о том, что подобно тому, как в мире живой приро­ ды существуют гены — закодированные устойчивые передающие­ ся от индивидуума к индивидууму носители наследственной ин­ формации, и в мире культуры существуют сходные единицы — мемы, трактуемые как закодированные устойчивые информаци­ онные паттерны, которые внедряются в сознание и передаются другим людям. К числу мем относятся распространенные идеи, лозунги, повторяющиеся мелодии, изображения, мода на опреде5*

67

Глава 1. Этноспецифические концепты

ленную одежду или поведение и т. д. Главная характеристика мемы — способность внедриться в сознание и практически в неиз­ мененном виде перейти в сознание других людей. Понятие, о ко­ тором идет речь, отражает некоторые фундаментальные характе­ ристики определенных культурных концептов и поэтому заслу­ живает внимания лингвистов, исследующих проблемы языка и культуры. Очевидна связь между мемой и архетипом, по К. Юнгу. Архетип, первообраз, представляет собой повторяющийся (т. е. ти­ пизируемый) психический осадок бесчисленных переживаний, воз­ никающих на основе обобщения типовых опытов ряда поколений [Юнг 1994: 57], совокупность архетипов есть коллективное бес­ сознательное человечества. С. С. Аверинцев [1998: ПО] отмечает, что «архетипы — это не образы, а схемы образов, их психологичес­ кие предпосылки, их возможность». При всей размытости и теку­ чести архетипов можно выделить определенные мифологические сюжеты и мотивы. Е. М. Мелетинский [2000] характеризует клас­ сические категории мифа, отраженные в повествовательном фоль­ клоре — календарно-ритуальное мифическое прошлое, первопредки-демиурги, мифы творения, этиологию социума и т. д. Особую значимость в этой связи имеют мифы переходного типа, связан­ ные с испытаниями, инициацией. Если некоторая идея, получившая языковое воплощение, пе­ рестает восприниматься критически, наделяется ценностным и символическим смыслом, то такая идея начинает стремительно распространяться в человеческом сообществе. Классики марксиз­ ма четко сформулировали эту особенность подобных культурнокоммуникативных феноменов: «Идея, овладев массами, становит­ ся материальной силой». Если рассмотреть такую идею как ко­ гнитивный концепт, то окажется, что в ряду имеющихся класси­ фикаций концептов еще нет специальной ниши для подобных кон­ цептов-вирусов, или архетипических концептов. Определяя концепты с позиций их транслируемости, можно предположить, что архетипические концепты (при всем их много­ образии) будут характеризоваться, по-видимому, как активно транс­ лируемые, закрытые для модификации, не переводимые в иные формы выражения, не допускающие критического восприятия. Есть определенные сферы общения, где некритическое восприятие ин­ формации является условием коммуникации (в максимальной степени религиозный и художественный дискурс, в значительной 68

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

мере массово-информационный, рекламный, политический и пе­ дагогический дискурс, в меньшей мере обиходный дискурс, в ми­ нимальной степени научный, юридический и деловой дискурс). Возможно и построение определенной типологии участников об­ щения на основе признака критичности восприятия информации (адресат-критик и адресат-эмпатик). Весьма интересной представ­ ляется лингвокультурная разработка концептов с позиций их зна­ чимости для определенной концептосферы в отношении такого явления как «иммунитет культуры». Мемы как разновидность концептов (в виде стереотипов пове­ дения, сценариев, архетипов и т. д.) заставляют нас задуматься в отношении выработки своеобразных «антимем», защитных меха­ низмов языкового сознания и лингвокультуры в целом. Приведем примеры проявления рассматриваемых концептов в общении. В религиозном и обыденном сознании многих людей аксиома­ тическими являются следующие положения: существует дьявол, сверхъестественное олицетворенное верховное зло, он искушает людей и стремится завладеть их душами; при этом с ним можно заключить сделку — продать душу; душа бессмертна, отделяема и беззащитна. Концепт «сделка с дьяволом» активно транслирует­ ся, в нем выделяется неизменяемая часть — 1) клятва отдать душу (самое ценное) за что-либо страстно желаемое, 2) следующие за той клятвой блага, исполнение желаний, 3) неизбежная потеря души (самого ценного), и ужас от этой потери. Изменяемая часть концепта — обличья дьявола (он бесконечно многолик), обстоя­ тельства сделки (самые разнообразные), предметы желания (не­ что трудно достижимое и недостижимое, например, внезапное бо­ гатство, вечная молодость или постоянная удача). Идея искуше­ ния архетипически может быть истолкована как инициация: на определенном этапе каждый сталкивается с необходимостью при­ нять сторону добра или зла, своих или чужих, при этом те блага, которые можно получить, если откажешься от добра или от своих, значительно перевешивают систему исходных ценностей. Распла­ та за предательство своих, однако, неотвратима. Проявления это­ го концепта представлены в мифологии, художественной литера­ туре, обыденном сознании. Манипуляция данным концептом на­ правлена на то, чтобы адресат отказался от преследования опре­ деленных страстных желаний. 69

Глава 1. Этноспецифические концепты

Среди людей, разделяющих мировосприятие буддизма, весьма популярна притча «Обезьянья лапка». В Индии считается знаком чудесной удачи найти сухую обезьянью лапку. Нашедший ее мо­ жет загадать любое желание, и это желание непременно сбудет­ ся. Один человек нашел однажды обезьянью лапку и счастливый прибежал домой. «Жена, — радостно закричал он, — я нашел обезь­ янью лапку! Скорее загадывай желание!». «Пусть у нас появятся деньги, чтобы купить новый дом! — ответила она, — И новые одеж­ ды, и пусть останется много денег на старость!» Они долго пере­ числяли все то, что хотят купить, и в итоге получилась сумма в десять тысяч рупий. С радостью они отошли ко сну. На следую­ щий день рано утром их разбудил почтальон: «Вам телеграмма. В бою с врагами погиб ваш сын. Министерство обороны скорбит вме­ сте с вами и выплачивает вам компенсацию в 10 000 рупий». Чудесное исполнение несбыточного желания приводит к поте­ ре самого ценного, следовательно, нужно отказываться от жела­ ний. Жанровая специфика притчи состоит в том, что ее скрытый смысл легко выводим и не требует дополнительного объяснения. Не случайно религиозные нормы поведения внедряются в созна­ ние людей именно через притчи. Рассказ, цитирование, напомина­ ние этой притчи об обезьяньей лапке приводится в качестве аргу­ мента о неизбежной расплате за исполнение невозможного. Сюжет известного романа О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» построен на концепте сделки с дьяволом. Интересно, что дьявол как агент сделки остается в данном случае за кадром. Молодой красавец Дориан в порыве исступления произносит сакральную формулу, глядя на свой портрет: «How sad it is!» murmured Dorian Gray, with his eyes still fixed upon his own portrait. «How sad it is! I shall grow old, and horrible, and dreadful. But this picture will remain always young. It will never be older than this particular day ofJune... If it were only the other way! If it were I who was to be always young, and the picture that was to grow old! For that — for that — I would give everything! Yes, there is nothing in the whole world I would not give! I would give my soul for that!» «Как это печально! — пробормотал вдруг Дориан Грей, все еще не отводя глаз от своего портрета. — Как печально! Я состарюсь, стану противным уродом, а мой портрет будет вечно молод. Он никогда не станет старше, чем в этот июньский день... Ах, если б 70

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

могло быть наоборот! Если б старел этот портрет, а я навсегда остался молодым! За это... за это я отдал бы все на свете. Дау ничего не пожалел бы! Душу бы отдал за это!» (Пер. М. Абкиной). Клятвенное обещание отдать душу является перформативом, хотя формально сослагательное наклонение противоречит клас­ сическому списку признаков перформативности (впрочем, более широкое понимание перформативности, например, в виде этикет­ ных формул, так же допускает использование сослагательного наклонения: «Я бы хотел попросить Вас» = «Я прошу Вас»). Просьба Дориана Грея была услышана и исполнена, он остался молодым и красивым, а портрет стал изменяться. Противоесте­ ственность такого положения дел привела к тому, что расплата с дьяволом стала осуществляться сразу же: на подлинном лице До­ риана Грея, запечатленном на портрете, стали проявляться знаки не только старения, но и порока. Со всей прямотой из этого следу­ ют выводы о том, что страшно мерзок лик человека, продавшего душу, и что расплата наступает немедленно, и вернуться к преж­ нему положению дел невозможно. Этот роман является художе­ ственной притчей, фабула которой призвана закрепить систему ценностей человека нравственного, в частности — соотношение праведности и раскаяния. Викторианская Англия с ее ханжеством и лицемерием в качестве приоритета выдвигала праведность (лег­ ко трансформируемую в показную праведность), и Оскар Уайльд блестяще высмеивал соблюдение внешних приличий. Вместе с тем писатель показал как трагедию крушение внутренних принципов праведности, и поэтому «Портрет Дориана Грея» исповедален по своей сути. Интересно, что в 1890 году считалось, что этот роман аморален, а с 30-х годов ХХ-го века утвердилось мнение о пре­ дельном морализме этого произведения: «In fact the moral is driven home with a crude pulpit-punch that should satisfy a Salvationist» (H. Pearson). — «Фактически мораль выражена с прямотой пропо­ ведника, вещающего с кафедры, и это должно удовлетворить вои­ нов Армии Спасения». В наше время тема страстного желания получает новое раскрытие — не как часть сделки с дьяволом, а как исполнение божественного замысла. Пауло Коэльо, один из са­ мых популярных писателей современности, говорит устами бес­ смертного библейского царя Мельхиседека в своем романе «Ал­ химик»: «Яя этой планете существует одна великая истина: не­ зависимо от того у кем ты являешься и что делаешь, когда ты no­ il

Глава 1. Этноспецифические концепты

настоящему чего-то желаешь, ты достигнешь этого, ведь такое желание зародилось в душе Вселенной». Несколько упрощая слож­ ную картины развития норм морали, можно сказать, что требова­ ние обуздывать желание продиктовано классическими религиями с их противопоставлением жизни земной и небесной, кажущейся и подлинной (и христианством в его католическом и православ­ ном видах, и исламом, и буддизмом), а требование развивать и направлять желание сориентировано на нормы протестантской эти­ ки, на человека, осваивающего мир. Итак, в контексте сделки с дьяволом проявляется следующее развитие данного концепта: по­ рочно делать вид, что ты чего-то страстно желаешь — порочно чтото страстно желать — порочно не испытывать желаний. Другой стороной этого концепта сделки с дьяволом является идея осуждаемого сверхъестественного везения. Удача как необ­ ходимый компонент любого дела желанна и призываема, но нико­ му не может везти все время. Показателен следующий анекдот: Встречаются два приятеля. «Ты знаешь, я в прошлом году вы­ играл "Жигули» по лотерее" — «Здорово!» — «Представь себе, пол­ года назад проверяю другой лотерейный билет — опять автомо­ биль!» — «Не может быть!» — «Нет, правда. И вот сегодня я опять проверил билет... Стой, куда ты?» Для нормального человека такое стечение обстоятельств пред­ ставляется невозможным, поэтому адресат считает, что его разыг­ рывают. Этот концепт получает многомерное раскрытие в сюжетах об азартных играх. Германн в «Пиковой даме» А. С. Пушкина полу­ чает тайное знание о трех картах от пришедшей к нему покойни­ цы-графини, которая говорит: «Я пришла к тебе против моей воли, но мне велено исполнить твою просьбу». Графиля выступает по­ средником в сделке Германна с дьяволом (одним из проявлений или представителем которого был, возможно, граф Сен-Жермен, утверждавший, что может жить вечно, поскольку владеет «элик­ сиром жизни», и в деталях рассказывавший о подробностях свадь­ бы в Кане Галилейской, где он давал советы Иисусу и Петру, как себя следует вести). По закону троекратного повторения Германн терпит поражение в своей третьей игре, где вместо туза ему выпа­ дает пиковая дама, внешне похожая на графиню. Обратим внима­ ние: названные ему ранее графиней «тройка» и «семерка» выигра­ ли. Читатель не ставит под сомнение чудесный выигрыш, и на 72

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

фоне этого выигрыша неудача, усиленная потерей всего состоя­ ния, становится катастрофой. Карточная игра как метафора жиз­ ни показывает переход везения в наказание за отказ от души (ге­ рой завершает свои дни в палате для душевнобольных). Эта тема получает развитие в американском фильме «Адвокат дьявола» — «Devil's Advocate» (1997), сюжет которого разворачи­ вается вокруг событий в жизни провинциального молодого адво­ ката Кевина Ломакса, выигрывающего любые дела, даже если он понимает, что его подзащитный на самом деле виновен. Судебное заседание для него — разновидность спорта, а не поиск истины. Этого адвоката замечают и приглашают на работу в престижную и фантастически богатую фирму в Нью-Йорке, которую возглав­ ляет очень умный и обаятельный человек Джон Милтон (аллю­ зия к имени английского поэта, написавшего произведение «По­ терянный рай»), поручающий своему новому сотруднику весьма сложные и щекотливые дела, при этом молодой адвокат видит, что ему приходится нарушать не только закон, но и нормы чело­ веческой этики. Расплата приходит неизбежно — погибает МэриЭнн, жена этого адвоката, беда настигает его друзей. На опреде­ ленном этапе руководитель этой фирмы раскрывает свое настоя­ щее лицо — это сатана, который, как выясняется, является отцом героя. Он предлагает адвокату стать наследником, но в последний момент молодой человек отказывается и кончает жизнь самоубий­ ством, после чего он вновь оказывается в зале заседания, где ко­ гда-то оправдал заведомо виновного человека и слагает с себя пол­ номочия защитника. Молодой адвокат сначала не понимает, что поразительное ве­ зение объясняется не только его способностями казуистически за­ путать свидетелей и жюри присяжных, но и особой поддержкой, которую он откуда-то получает. Сверхъестественное везение свя­ зано с определенным выбором. В одном из заключительных диа­ логов главный герой ведет спор с сатаной (интересный вариант развития сюжета сделки с дьяволом — потерпевшая сторона предъявляет поставщику услуг претензии), пытаясь снять с себя вину за гибель жены. Дьявол заинтересованно и живо реагирует, убеждая своего партнера по общению в том, что все решения при­ нимаются человеком, более того, в самые критические моменты человек получает знаки, которые посылаются для предупрежде­ ния об опасностях. 73

Глава 1. Этноспецифические концепты

Milton: «You were right about one thing. I have been watching. Couldn't help myself. Watching. Waiting. Hold on my breath. But I'm no puppeteer, Kevin. I don't make things happen. Doesn't work like that.» — Да, ты был прав. Я наблюдал. Не мог удержаться, наблюдал, наблюдал. Старался не дышать. Но я — не кукловод, Кевин. Я не делаю так, чтобы что-то случилось. Так не получается». Lomax: « What'dyou do to Mary Ann?» — « Что ты сделал с МэриЭнн?» Milton: «Free will. It's like butterfly wings. Once touched, they never get off the ground. I only set the stage. You pull your own strings.» — «Свобода воли. Это как крылышки бабочки. Прикоснешься к ним, и они уже никогда не оторвутся от земли. Я только организую об­ стоятельства. Вы же сами дергаете за свои струны». Lomax: «Who are you?» «Кто ты?» Milton: «Who am I? Who are you? Never lost a case.» — «Кто я? А кто ты? Ни разу не проиграл ни одного дела.» Lomax: «Why?» — «Почему?» Milton: «Why do you think? Because you're so ... good. Yes. But why?» — «В самом деле, почему? Потому что ты такой ... хоро­ ший. Да. И все же почему?» Lomax: «Because you're my father?' — «Потому что ты — мой отец?» Milton: «I'm a little more than that, Kevin. Awfully hot in that courtroom, wasn't it? [recollects the conversation between reporter Larry and Kevin in the court's toilet] 'It was a nice run, Kev. Had to close out some day. Nobody wins them all.'» — «Больше, чем это, Кевин. Ужас­ но жарко было в том зале суда, правда? (напоминая разговор меж­ ду репортером Лэрри и Кевином после заседания) Здорово все про­ шло, Кевин. Когда-нибудь надо это закончить. Все дела выиграть невозможно». Lomax: «What are you?» — «Кто же ты?» Milton: «Oh, I have so many names.» — «О, у меня так много имен». Lomax: «Satan.» — «Сатана.» Milton: «Call me Dad.» — «Зови меня nana». Lomax: «I know what you did. You set me up.» — «Я знаю, что ты сделал. Ты меня настроил». Milton: «That day on the subway, what did I say to you? What were my words to you? Maybe it was your time to lose. You didn't think so.» 74

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

— «В тот день в метро, что я тебе сказал? Какие слова я тебе сказал? Может быть, в этот раз тебе нужно проиграть. Ты не согласился». Lomax: «Lose? I don't lose. I win! I win! Vm a lawyer! That's my job. That's what I do!» — «Проиграть? Я не проигрываю. Я выигрываю! Я выигрываю! Я — юрист. Это — моя работа. Вот что я делаю!» Milton: «I rest my case. Vanity is definitely my favorite sin. Kevin, it's so basic. Self-love. The all-natural opiate. You know, it's not you didn't care for Mary Ann, Kevin, it's just that you were a little more involved with someone else — yourself.» — «Мне можно отдохнуть. Тщеславие — мой любимый грех. Кевин, это же самое основное. Любовь к себе. Самый естественный наркотик. Знаешь, это не то, чтобы ты не любил Мэри-Энн. Просто, Кевин, ты был больше ув­ лечен кем-то другим — собой». Lomax: «You're right. I did it all. I let her go.» — «Да, ты прав. Я все это сделал. Я дал ей уйти». Дьявол напоминает герою, что можно было вовремя одумать­ ся и отказаться от неестественного везения. Но даже и в этот мо­ мент Кевин восклицает: «Я выигрываю!». Перед нами пример ис­ кусной манипуляции: дьявол вынуждает человека повторить фор­ мулу сделки. После этого дьявол становится ироническим мора­ лизатором, доказывая, что в основе сделки лежит человеческий эгоизм. Герою остается только признать свое поражение. Этот фильм особенно значим в контексте американской культуры, сориентированной на успех как главный показатель жизни чело­ века. В обществе четко осознается опасность достижения успеха любой ценой, и поэтому вырабатываются социальные механизмы балансировки между необходимостью активно осваивать мир, раз­ вивать новые технологии (в этом американцев убеждать не надо!) и ценой, которую нужно платить за успех и прогресс (здесь соеди­ няются усилия представителей религии, искусства, общественных Движений). Тема сделки с дьяволом раскрывается во многих сю­ жетах — от легенды о докторе Фаусте до современных мифов о продаже души за возможность клонироваться либо перейти в дру­ гую телесную оболочку и снова стать молодым. Другим архетипическим концептом, связанным с инициацией, является идея враждебного заговора. Этот концепт бытует в рели­ гиозном, политическом и обыденном сознании. Его инвариантные 75

Глава 1. Этноспецифические концепты

характеристики сводятся к следующим представлениям: 1) всегда существуют враги, цель которых — уничтожить нас, 2) у врагов есть определенный глобальный план нашего порабощения и унич­ тожения, 3) враги маскируются и пытаются нас обмануть. Вариа­ тивные характеристики данного концепта — обличья врагов (от дьявола до любых соперников), способы реализации враждебного заговора (физическое уничтожение, духовное порабощение, рас­ тление и т. д.), способы маскировки (попытки втереться в дове­ рие, образ «ложного друга», и отсюда особая бдительность по от­ ношению к друзьям). Концепт враждебного заговора служит цели консолидации коллектива, поэтому враги должны быть, они дол­ жны быть достаточно сильными (в идеальном варианте они опи­ раются на сверхъестественную поддержку), их необходимо обна­ руживать и публично казнить. Глобальный вражеский заговор составляет тайну, но она так или иначе становится известной: враги, например инопланетяне, похищают некоторых людей и раскрывают им свои планы коло­ низации земли, пытаясь превратить их в своих сторонников, или чудесным образом обнаруживаются секретные документы врагов, опубликованные для внутреннего пользования, или отважные ге­ рои находят ключ к тайнам врагов. Интересен в этом смысле фильм «Матрица» — «The Matrix». Приведем фрагмент скрипта — разго­ вор между Морфеусом, опытным взломщиком компьютерных про­ грамм, и Нео, молодым хакером, которому предназначено выпол­ нить особую миссию — избавить мир от контролирующей всех суперпрограммы: MORPHEUS As children, we do not separate the possible from the impossible which is why the younger a mind is the easier it is to free while a mind like yours can be very difficult"— Пока мы дети, мы не отделяем возможное от невозможного, вот почему чем моложе разум, тем легче его освободить, а вот твой разум освободить гораздо труднее. NEO Free from what? — Освободить от чего? MORPHEUS From the Matrix. — От Матрицы. Neo locks at his eyes but only sees a reflection of himself. — Heo смотрит ему в глаза, но видит только собственное отражение. MORPHEUS Do you want to know what it is, Neo? — Ты хочешь знать, что это, Нео? 76

1.3. Разновидности лингвокультурных концептов

Neo swallows and nods his head. — Нео делает глотательное дви­ жение и кивает. MORPHEUS It's that feeling you have had all your life. That feeling that something was wrong with the world. You don't know what it is but it's there, like a splinter in your mind, driving you mad, driving you to me. But what is it? — Это чувство, которое у тебя было всю жизнь. Чувство, что в мире что-то не так. Ты не знаешь, что это, но оно есть, как заноза в разуме, оно сводит тебя с ума. Оно привело тебя ко мне. Что же это? The LEATHER CREAKS as he leans back. — Кожа скрипит, когда он откидывается назад. MORPHEUS The Matrix is everywhere, it's all around us, here even in this room. You can see it out your window, or on your television. You feel it when you go to work, or go to church or pay your taxes. It is the world that has been pulled over your eyes to blind you from the truth. — Матрица везде, она вокруг нас, даже в этой комнате. Ты видишь ее из окна или по телевизору. Ты чувствуешь ее, когда идешь на работу, или в церковь, или платишь налоги. Это мир, который на­ брошен на твои глаза, чтобы ты не мог видеть правду. NEO What truth? — Какую правду? MORPHEUS That you are a slave, Neo. That you, like everyone else, was born into bondage kept inside a prison that you cannot smell, taste, or touch. A prison for your mind. — Что ты — раб, Нео. Что ты, как и все, родился в неволе... тебя держали в тюрьме, которую нельзя пощупать, попробовать на вкус или запах. В тюрь­ ме для твоего разума. Морфеус называет невидимого вездесущего врага — Матрицу (в архаическом сознании дать врагу имя — значить установить над ним контроль). Далее он пытается определить Матрицу — то, что перед глазами (т. е. нечто кажущееся, ненастоящее), то, что меша­ ет тебе увидеть и почувствовать правду, то, что лишает свободы. Способы маскировки и поисков замаскированного врага осо­ бенно детально концептуализируются в политическом дискурсе тоталитарного общества. В романе Дж. Оруэлла «1984» дети ве­ дут охоту на всех подозрительных типов, сообщая полиции о сво­ их наблюдениях: With those children, he thought, that wretched woman must lead a life of tenor. Another year, two years, and they would be watching her 11

Глава 1. Этноспецифические концепты

night and day for symptoms of unorthodoxy. Nearly all children nowadays were horrible. What was worst of all was that by means of such organizations as the Spies they were systematically turned into ungovernable little savages, and yet this produced4 in them no tendency whatever to rebel against the discipline of the Party. On the contrary, they adored the Party and everything connected with it. The songs, the processions, the banners, the hiking, the drilling with dummy rifles, the yelling of slogans, the worship of Big Brother — it was all a sort of glorious game to them. All their ferocity was turned outwards, against the enemies of the State, against foreigners, traitors, saboteurs, thoughtcriminals. It was almost normal for people over thirty to be frightened of their own children. And with good reason, for hardly a week passed in which The Times did not carry a paragraph describing how some eavesdropping little sneak — «child hero» was the phrase generally used — had overheard some compromising remark and denounced its parents to the Thought Police. Несчастная женщина, подумал он, жизнь с такими детьми — это жизнь в постоянном страхе. Через год-другой они станут сле­ дить за ней днем и ночью, чтобы поймать на идейной невыдер­ жанности. Теперь почти все дети ужасны. И хуже всего, что при помощи таких организаций, как разведчики, их методически пре­ вращают в необузданных маленьких дикарей, причем у них вовсе не возникает желания бунтовать против партийной дисциплины. Наоборот, они обожают партию и все, что с ней связано. Песни, шествия, знамена, походы, муштра с учебными винтовками, вык­ рикивание лозунгов, поклонение Старшему Брату — все это для них увлекательная игра. Их натравливают на чужаков, на врагов системы, на иностранцев, изменников, вредителей, мыслепреступников. Стало обычным делом, что тридцатилетние люди боятся своих детей. И не зря: не проходило недели, чтобы в «Тайме» не мелькнула заметка о том, как юный соглядатай -»маленький ге­ рой», по принятому выражению, — подслушал нехорошую фразу и донес на родителей в полицию мыслей (Пер. В. Голышева). Поиск замаскированных врагов превращает жизнь в постоян­ ную вахту и требует неусыпного внимания к любым отклонениям от стереотипов. Нормой является в таком случае акцентирован­ ная и часто экзальтированная демонстрация лояльности. Парано­ идальная подозрительность является неизбежным следствием 78

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

жизни в условиях поиска врагов. Если сделку с дьяволом можно трактовать как конструктивный по своей сути концепт, поскольку такая сделка является проверочной инициацией, консолидирую­ щей сообщество (понятно, что при всей заманчивости идти на та­ кую сделку не следует), то враждебный заговор — это деструктив­ ная программа сообщества, переживающего кризис, своего рода концепт саморазрушения как индивидуума, так и коллектива. Приведенные примеры показывают нам универсальные харак­ теристики архетипических концептов — их легкую усваиваемость, активное распространение, переход в иные сферы общения. Эти концепты весьма разнообразны, как и разнообразен опыт коллек­ тивного бессознательного, в этом смысле представляет интерес вы­ деление универсальных, этнокультурных и социокультурных архе­ типических концептов. 1.4. КОНЦЕПТУАРИЙ КУЛЬТУРЫ КАК НОВЫЙ ТИП СЛОВАРЯ Изучение лингвокультурных концептов вышло на такой уро­ вень, когда вполне реальной задачей становится создание концептуария культуры — словаря нового типа, объясняющего не значе­ ния слов (это делается в обычных толковых словарях), не науч­ ные понятия и реалии действительности (таковы функции энцик­ лопедических справочников), а концепты, составляющие специ­ фику определенной культуры. Разумеется, культурные концепты можно раскрывать и в форме свободно построенных очерков-раз­ мышлений, как это, например, блестяще делает Г. Д. Гачев [1995]. Но упорядоченность концептов по алфавитному принципу дает возможность читателю, с одной стороны, сравнивать интерпрета­ ции одних и тех же концептов у разных авторов (конечно, речь идет о читателе особого типа — читателе-исследователе), а с дру­ гой стороны, начинать чтение такой книги в любом месте (такова наша сегодняшняя ментальность, обусловленная жизнью в гипер­ тексте, постмодернистским восприятием действительности, при­ вычкой к тому, что хаотическую информацию мы должны упоря­ дочивать сами: неслучайно все чаще появляются учебные, науч­ ные и художественные произведения в виде словарей). «Словарь русской культуры» Ю. С. Степанова [1997] — заме­ чательный пример систематизации ценностей культуры, которые 79

Глава 1. Этноспецифические концепты

заложены в концептах. Эта книга интересна не только глубоким анализом тех сконцентрированных смыслов духовной культуры, которые составляют специфику русской ментальное™, но и экс­ плицитно выраженной методологией изучения концептов. Автор постулирует наличие базовых концептов культуры — ее констант, число которых сравнительно невелико (четыре-пять десятков), от­ мечает, что эти константы исторически обусловлены и постепен­ но эволюционируют (в них есть неизменная и переменная части), раскрывает смысл каждого концепта по единому плану, включаю­ щему этимологии слов, словоупотребления и толкования слов и понятий, зафиксированные в разных текстах, доказывает объек­ тивность существования концептов. Очень важным является те­ зис о трехслойной структуре концепта, в котором выделяются «1) основной актуальный признак, 2) дополнительный, или не­ сколько дополнительных, «пассивных» признаков, 3) внутренняя форма, обычно не осознаваемая, запечатленная во внешней, сло­ весной форме» [там же: 44]. Этот тезис иллюстрируется приме­ ром праздников — 23 февраля и 8 марта, мужского и женского дней (по основному признаку), Дня Советской Армии и Между­ народного женского дня (по дополнительному признаку) и даты победы Красной Армии под Нарвой и Псковом над войсками Гер­ мании в 1918 году и даты, установленной Коминтерном по иници­ ативе Клары Цеткин (по внутренней форме). Ю. С. Степанов доказывает положение о неслучайности име­ нований в культуре. Дело в том, что весьма распространена точка зрения, согласно которой признак, положенный в основу номина­ ции в известной мере релятивен, поскольку объективная действи­ тельности многомерна, а знак может охарактеризовать лишь один из многих признаков называемого предмета (примеры хрестома­ тийны: один и тот же цветок называется' «подснежник», «снежная капелька», «снежный колокольчик» и т. д. в разных языках). Дей­ ствительно, тезис Ф. де Соссюра о произвольности знака справед­ лив в условиях реального функционирования знака в речи, в син­ хронии (в нормальном естественном общении мы не задумываем­ ся над происхождением знака, важно лишь, чтобы адресат пони­ мал нас адекватно). Но анализируя этимологию слов, мы видим, что существуют принципы именования, отражающие сущность явлений, с точки зрения тех сообществ, в которых возникла необ­ ходимость выделить и обозначить эти явления. Для понимания 80

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

закономерности именования концепта, по мнению Ю. С. Степа­ нова, необходимо учитывать «концептуализированную предмет­ ную область», объединяющую слова, вещи, мифологемы и ритуа­ лы [там же: 68]. Очень важен и тезис автора о границах познания концептов [там же: 75-76). С одной стороны, значения относительны в том плане, что они не только интерпретируют действительность, но и связаны с ближайшими значениями, т. е. имеют определенную зна­ чимость в рамках некоторой системы. Чем больше единиц в этой системе, тем более относительна значимость каждой единицы. Таким образом, происходит смысловое размывание значения в нашем сознании. Здесь, на мой взгляд, очень точно подмечена спе­ цифика бытования концепта в сознании человека (речь идет о познании, осознании концептов): мы довольствуемся приближе­ ниями, неточными знаками в большинстве коммуникативных си­ туаций, прежде всего в обыденном общении. С позиций абсолют­ ной точности обозначения действительности, как сказал Ф. И. Тют­ чев, «мысль изреченная есть ложь». С другой стороны, понимание концепта во всей его полноте не может быть описано, поскольку дискурсивные понятия неизбежно упрощают духовную реальность, индивидуально переживаемые смыслы принципиально неисчис­ лимы, к ним можно приближаться только апофатически, через от­ рицание. Итак, пределы познания концептов лежат в индивиду­ альном сознании, они объясняются приблизительностью обозна­ чения и невозможностью перевести перцептивно-образную эмо­ циональную бесконечность смыслов в дискретные понятия. Лингвокультурный концепт, однако, должен быть доступен не только индивидууму, но и сообществу, следовательно, он объективирует­ ся как в текстах культуры, так и в исследовательских конструк­ тах, построенных на базе этих текстов. Степень объективности этих конструктов открыта для обсуждения в научном сообществе. В рассматриваемой книге Ю. С. Степанова дано развернутое описание базовых концептов русской культуры «вечность», «мир», «время», «огонь» и «вода», «хлеб», «действие», «ремесло», «сло­ во», «вера», «любовь», «радость», «воля», «правда» и «истина», «знание», «наука», «число», «счет», «письмо», «алфавит», «закон», «свои» и «чужие», «цивилизация», «человек», «личность», «душа», «мир (община)», «совесть», «нравственный закон», «мораль», «деньги», «бизнес», «страх», «тоска», «грусть», «печаль», «грех», 6. В. И. Карасик

81

Глава 1. Этноспецифические концепты

«дом», «уют», «язык». Обсуждаются также и производные, неба­ зовые концепты, такие, как «баба-яга», «партийность», «двоеве­ рие», «интернационализм» и др. Так, например, говоря о концепте «уют», весьма важном в со­ временном русском быту, автор отмечает, что этот концепт появился сравнительно недавно, восходит к идее «своего», «только себе при­ надлежащего небольшого пространства, отгороженного от внеш­ него мира, где веют ветры и происходят какие-то волнения, как защищенного «уголка», где тепло, где покой и не снуют посторон­ ние люди» [там же: 694]. Этимологически «уютный» значит «в щелке приткнувшийся». Понятие «уюта» объединяет две линии — представления об уютном крестьянском или мещанском доме и о комфорте дворянского быта. В дворянском интерьере также про­ слеживается тенденция утесняться. В современной молодежной культуре на первый план выходит идея удобства, комфорта. При­ веденные в книге примеры иллюстрируют идею о гармонии и спо­ койствии как основе уюта, человеку уютно в своих воспоминани­ ях о детстве. Ю. С. Степанов прав, подчеркивая ретроспективную сущность концепта «уют» в современном русском языковом со­ знании. Принципиальной позицией автора является обоснование права исследователя максимально использовать свой собственный интроспективный опыт для характеристики концептов: духовная культура живет в индивидуальном сознании. Данные «Русского ассоциативного словаря» подтверждают наблюдения Ю. С. Степанова: современные информанты дают та­ кие ассоциации, как «тепло», «удобство», «любовь», «мама», «по­ кой», «свечи», «семья», «очаг», «тихий», «постель», «столик» [РАС]. В английском языке соответствующий русскому концепту «уют» концепт «coziness» акцентирует примерно такие же эмоциональ­ ные и пространственные признаки: cozy — comfortable, pleasant and inviting, esp. (of a building) because small and warm. He showed me into a warm and cozy room, (disapproving) cozy also means convenient for those involved but considered by others as too close, esp. when referring to a personal or business relationship. Construction companies are used to a cozy relationship with the government [CIDE]. Ближай­ ший синоним этого слова в английском языке snug подчеркивает эти же признаки: (of a person) feeling warm, comfortable and protected, or (of a place, esp. a small place) giving feelings of warmth, comfort and protection. Snug also means fitting closely: That green 82

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

skirt is a snug fit now but if I put on any weight I'll never be able to get into it [CIDE]. Мы видим, что по данным толкового словаря для англичан в концепте «уют» актуальна идея тепла, ограниченного пространства (тесного пространства, как подчеркивается в уточ­ няющем синониме) и защищенности, при этом в коллективном сознании отрицательно оценивается стремление и умение некото­ рых людей установить для себя чересчур благоприятные и ком­ фортные условия деятельности или взаимоотношений с кем-либо. В этой оценке можно увидеть следы пуританской этики. Для анг­ личан актуальны признаки физического тепла (что и неудивитель­ но с учетом извечной английской сырости) и защищенности, из­ вестная шутливая английская поговорка свидетельствует о бли­ зости исходного русского этимологического образа «уют» и анг­ лийского понимания уюта: As snug as a bug in a rug — «(уютно) устроился, как клоп в половичке». Интересно развитие идеи уюта в немецком языке. Слово Gemutlichkeit — «уют» — связано со сло­ вом Gemut, а последнее — со словом Mut: «мужество, смелость, отвага; расположение духа, настроение, самочувствие». Рассмат­ ривая концепт «Gemut» в немецком языке, Е. А. Пименов [2002] доказывает, что это ментальное образование является гиперони­ мом для всего комплекса психических (эмоциональных и умствен­ ных) явлений — души, духа, ума. У этого концепта выделяются признаки внутреннего спокойствия (Gemutsmensch — человек, ко­ торого нельзя вывести из себя), души (Gemutskrankheit — душев­ ная болезнь), пространственные признаки поверхности, глубины, открытости, внутреннего пространства, положения, пустоты, за­ полненности, подчеркивается внутреннее состояние человека (ein sonniges Gemut — букв, «солнечное мироощущение») [там же: 8082]. Для англичан, как можно заметить, этот концепт имеет очень конкретное, физическое выражение, по-русски мы выделяем ско­ рее душевный комфорт, связанный с домом, родным уголком, нем­ цы же понимают этот концепт как устойчивое приятное состоя­ ние души. Заслуживает внимания лингвокультурологический словарь «Русское культурное пространство» [2004]. Авторы этой книги во вводной статье формулируют принципы описания и структуриро­ вания материала, представленного в словаре. Во-первых, этот сло­ варь является не прескриптивным, а дескриптивным справочни­ ком, в нем дана информация о том, что реально знает любой пред6*

83

Глава 1. Этноспецифические концепты

ставитель русского национально-лингво-культурного сообщества, а не о том, что он должен знать. Во-вторых, авторы словаря стре­ мились максимально снизить уровень субъективности при отборе материала и поэтому в основном опирались не на интроспекцию, а на данные анкетирования и тексты средств массовой информации и художественной литературы. В-третьих, авторов интересовала не энциклопедическая информация об описываемых феноменах, а реальное функционирование имени этого феномена в современ­ ном русском коммуникативном поведении (т. е. не внутренняя фор­ ма и дополнительные признаки концепта, а его актуальный при­ знак, по Ю. С. Степанову). В-четвертых, единицы, вошедшие в сло­ варь, описаны не изолированно, а в их взаимосвязи. В словаре охарактеризованы феномены, являющиеся «репре­ зентантами русского культурного пространства», которое тракту­ ется как «форма существования культуры в сознании человека» [там же: 10]. Уточняется, что прежде всего авторы рассматривают массовое сознание представителей того или иного национальнолингво-культурного сообщества. Ядром этого пространства явля­ ется «национальная когнитивная база, понимаемая как опреде­ ленным образом структурированная совокупность знаний и нацио­ нально маркированных и культурно детерминированных представ­ лений, необходимо обязательных для представителей данного со­ общества» [там же: 11]. Единицы, составляющие ядро культурного пространства, опре­ деляются в словаре как ментефакты, которые могут быть противо­ поставлены по признаку «информативность — образность» как знания, концепты и представления. В. В. Красных противопостав­ ляет знания и представления по следующим признакам: знания информационны, коллективны, объективны, требуют доказа­ тельств, хранятся в «развернутом» виде, не включают коннотации и оценки, требуют интеллектуально-творческой работы, представле­ ния образны, индивидуальны, субъективны, не требуют доказа­ тельств, хранятся в «свернутом» виде, включают коннотации и оценки, требуют работы памяти. Концепты занимают в этом про­ тивопоставлении срединное место, они лишены образной прототипичности, но включают в себя коннотации [Красных 2003: 155]. Национально маркированные знания противопоставляются нацио­ нально нейтральным (к первым автор относит сведения о том, что, например, жену Пушкина звали Наталья Николаевна Гончарова, 84

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

а ко вторым, в частности, о том, что дважды два — четыре). Наци­ ональные концепты определяются как «самые общие, максималь­ но абстрагированные, но конкретно репрезентируемые (языково­ му) сознанию, подвергшиеся когнитивной обработке идеи «пред­ мета» в совокупности всех валентных связей, отмеченных нацио­ нально-культурной маркированностью» [там же: 268]. В. В. Крас­ ных трактует концепты как наивные понятия, осложненные множеством прагматических элементов имени, проявляющихся в его сочетаемости. Концепт в таком понимании сопоставляется со стереотипом, отличаясь от последнего абстрактностью, связью с архетипами и отсутствием визуального прототипического образа. В свою очередь, представления распадаются на прецедентные фе­ номены (Пушкин, «Война и мир», «Счастливые часов не наблю­ дают»), артефакты (предметы из сказочного мира, например» «жи­ вая и мертвая вода»), духи (водяной, леший, кикимора) и стерео­ типы (например, стереотипный образ змеи) [там же: 155-156]. Рассматриваемый словарь состоит из четырех разделов: «Зоо­ морфные образы» (волк, воробей, голубь, жаба и др.), «Прецедент­ ные имена» (Баба Яга, Буратино, Василиса Премудрая/Прекрас­ ная, Водяной и др.), «Прецедентные тексты» («Аленький цвето­ чек», «Гадкий утенок», «Золушка», «Каша из топора» и др.), «Пре­ цедентные высказывания» («Бог с тобой, золотая рыбка», «Ктокто в теремочке живет?», «Утро вечера мудренее» и др.). Приведу с некоторыми сокращениями одну из словарных ста­ тей (автор — И. С. Брилёва). Пчела — относится к числу типичных русских мифологиче­ ских образов (1); выступает как стереотипный образ (2); может употребляться для характеристики объекта (человека, предме­ та) (3). 1. В русском фольклоре с П. связан комплекс поверий и ле­ генд. П. фигурирует в заговорах и магических действиях, в том числе пчеловодческих, календарном обряде (напр.: в веснянках). В народных представлениях это насекомое наделяется священ­ ной, небесной природой (П. — Божья угодница, т. к. дает воск на свечи: «Всех людей питает / И церкви освещает»), христианской символикой. С П. связаны мотивы девственности и безбрачия. В толковании снов П. — предвестница смерти, что соотносится с по­ верьем о душе в образе пчелы. 85

Глава 1. Этноспецифические концепты

2. П. — насекомое, которое «собирает» мед, опыляя цветы, и наполняет им соты. П. живет роем в ульях; издает характерный звук — жужжание; больно жалит. Бытуют представления о П. как о неутомимой труженице, приносящей пользу людям. 3. Современные русские могут назвать пчелой (пчелкой) или обращаться к образу П для характеристики: - трудолюбивого человека (как правило женщины), который работает без отдыха, внешне легко справляется с многочисленны­ ми делами: Ну чтоу пчелка, все жужжишь? Хоть бы отдохнула немного. Людей, которые живут в коллективе со строго установленным порядком, четко распределенными обязанностями: Что вам за интерес якшаться с ... вашими нудными товарища­ ми по революционной борьбе? Они — как пчелы, которым нужно сбиваться в рой и жить по правилам <...> [Русское культурное пространство 2004: 142-143]. Несомненным достоинством рассматриваемого словаря явля­ ется его ясная и четкая концепция. Класс национально маркиро­ ванных представлений показан с учетом мифологических корней, стереотипных образов и актуальных ассоциаций, возникающих при апелляции к этим образам. Словарь включает множество ви­ зуальных иллюстраций, и это очень важно, поскольку представле­ ния часто соотносятся с прецедентными картинами, фильмами, рекламными роликами. Видны оценочные характеристики ментефактов, позволяющие вывести нормы поведения, свойственные русской лингвокультуре. Применительно к приведенной статье это следующие нормы: 1) трудолюбие заслуживает одобрения; 2) сле­ дует в меру трудиться и в меру отдыхать; 3) следует жить в соот­ ветствии с собственными интересами (последняя норма вряд ли является традиционной для русской системы ценностей, по-види­ мому, это — индивидуальная, а не этнокультурная доминанта по­ ведения). Можно было бы привести противоположные примеры, когда пчелы всем роем наказывают медведя, который залез в улей (вряд ли симпатии рассказчика на стороне медведя). Сильной сто­ роной данного словаря является опора на экспериментальный материал, который показывает стандартное, стереотипное отно­ шение к образам, определяющим специфику русской лингвокуль86

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

туры. Тексты художественных произведений в этом плане не столь надежны, на мой взгляд, поскольку прежде всего отражают инди­ видуальное мировосприятие автора. В этом смысле национальные образы живут большей частью в текстах массовой культуры, в прецедентных текстах, известных всем. На мой взгляд, словарь национальных ментефактов культуры должен быть дополнен словарем национальных концептов. Ментефакты в сопоставительном плане могут оказаться лакунарными в одной из сравниваемых культур, хотя в определенной мере эти ментальные сущности являются более гибкими и текучими, чем концепты. Например, для современных носителей русской моло­ дежной культуры Терминатор — герой серии американских попу­ лярных фильмов — это прецедентный феномен, укорененный в мифологеме тотального заговора против человечества, его образ в исполнении Арнольда Шварценеггера стал частью нашей карти­ ны мира, подобно песням Битлз. Я сомневаюсь в том, что ментефакт «Илья Муромец» превосходит по яркости образ человекаробота из апокалиптической серии о взбунтовавшихся машинах в сознании значительного числа носителей современной русской культуры. В этом смысле словарь ментефактов в том виде, как он выполнен группой исследователей из Московского государствен­ ного университета, — это способ закрепить традиционные, возмож­ но, уходящие образы русской культуры. Если его рассматривать именно в таком ракурсе, то этот словарь не только дескриптивен, но и прескриптивен, и в этом, кстати, его достоинство. Если ко­ гда-нибудь будет создан словарь ментефактов современной рос­ сийской культуры, то можно будет сравнить доли национальномаркированных, заимствованных и национально-нейтральных мен­ тальных образований. Обратим внимание на то, что Штирлиц, ге­ рой одного из самых популярных отечественных сериалов, стал ярким прецедентным феноменом, при этом все его поведение яв­ ляется двойственным, как это и положено разведчику, а эта двой­ ственность разворачивается в немецкой культурной среде, и соот­ ветственно ряд паттернов немецкого поведения парадоксальным образом внедрился в нашу культуру, вплоть до прецедентных вы­ сказываний (например, «А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться»). Эти интересные культурные переходы анализируются примени­ тельно к образам Штирлица, Шерлока Холмса и других персона­ жей в работах Г. Г. Слышкина [2003; 2004]. 87

Глава 1. Этноспецифические концепты

Особое место в ряду концептуариев русской культуры зани­ мает вышедший в Лодзинском университете пятитомный труд «Идеи в России. Русско-польско-английский лексикон» под ре­ дакцией Анджея де Лазари [Идеи в России 1999-2003]. В отличие от культурологических и страноведческих справочников это изда­ ние представляет собой анализ русской ментальности с позиций бывшей советологии, которую теперь называют руссологией (и русистикой, к удивлению преподавателей русского языка как ино­ странного). Среди авторов этого труда — историки, философы, фи­ лологи, религиоведы из университетов Польши, России, Украи­ ны, Белоруссии, Германии, США. Лексикон включает статьи по идеологическим направлениям («демократия», «соборность», «кол­ лективизм» и др.), персоналии (политики, философы, писатели, художники, религиозные лидеры), статьи справочного характера («балалайка», «топор», «водка» и др.). Приведу с сокращениями одну из статей в лексиконе (автор — И. А. Есаулов). Шутовство и юродство — близкие, но не совпадающие сферы девиантного культурного поведения, актуальные для различных периодов российской истории. В силу своей девиантности они могут быть рассмотрены в аспекте пародии на доминантные нор­ мы той или иной культурной системы. ... Шутовство является не только непременным атрибутом, но и своего рода квинтэссенцией Карнавала. Стихией шутовства является смеховая культура. Юрод­ ство же смешно только с внешней стороны. ... Если шут лечит пороки смехом, то главная задача юродивого обратная — заста­ вить рыдать над смешным. Семантика юродства состоит в аскети­ ческом самоуничижении, мнимом безумии. Это добровольно при­ нимаемый христианский подвиг. ... Именно полная добровольных страданий жизнь и дает юродивому право нарушения иерархии, пародирования всех устоявшихся норм земной жизни как неис­ тинных. ... Отмена иерархии, допущение вольного фамильярного контакта (рискованной жестикуляции и непристойных слов), экс­ центричность сближает юродство и шутовство. Вместе с тем есть четкая разница между ними. Юродивый отвергает и профанирует отнюдь не все, но именно земную иерархию и вообще земной ми­ ропорядок. Тем самым он может сподобиться небесному. Он часто вовсе не веселится, терпит побои, лишения — и молится за своих 88

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

обидчиков. ... В психоаналитических терминах шута можно по­ нять через модель садизма (злобный, часто физически неполно­ ценный шут — обычная фигура ...); модель культурного поведения юродивого тяготеет, скорее, к мазохизму (однако страдает юроди­ вый не ради собственного удовольствия, но «Христа ради» — ины­ ми словами, он постоянно соотносит свою модель поведения с другой моделью, с другим — сакральным текстом, которому он под­ ражает). ... Следует отметить и элементы мистификации в быто­ вом поведении юродивого. Юродивые часто ходили нагими.... Для юродивого нагота — не маска (как в карнавальном действии для шута), а презрение к плоти и украшениям; нагота — символ откры­ той души. Отношения к телесности у юродивого и шута прямо противоположны. Однако главное отличие состоит в функциональ­ ности фигуры шута и субстанциональности юродивого. Шут ... зависит от пародируемой им культурной системы и жестко впи­ сан в эту систему. Юродивый же имеет возможность не считаться с правилами земного миропорядка. Иначе говоря, шутовство опре­ деляется сферой Запада — даже когда его пародирует — и не может превышать определенную Законом степень девиантности, юрод­ ство же стремится к другому ценностному пределу — Благодати. Для русской культуры соотношение юродства и шутовства впи­ сывается в инвариантную оппозицию Закона и Благодати. Таким образом, ... можно говорить о двух типах пародийности и двух вариантах неофициального поведения, пронизывающих всю тол­ щу русской культуры Нового времени. ... В период тоталитариз­ ма ... они пародировали официальную догматическую природу со­ ветского миропорядка [Идеи в России 1993: 382-388]. В приведенной статье дана система аксиологических коорди­ нат, релевантных для понимания специфики русской ментальности. Это — противопоставление мира земного и мира небесного, смеха и плача, мнимого и действительного, закона и благодати. Данная семиотическая схема позволяет понять архетипические основы негативного отношения носителей русской культуры к закону как человеческому установлению (в отличие от благодати как божест­ венной милости, проявляемой по отношению к человеку ради спа­ сения его души). Автор доказывает, что юродство является дове­ денным до предела, экзальтированным выражением (религиозной) открытости и искренности. Из приведенного текста вытекает так89

Глава 1. Этноспецифические концепты

же тезис о трагизме русского отношения к жизни. Я не согласен с позицией автора, доказывающего, что шутовство внутренне при­ суще западной, рациональной, построенной на законах культуре (бинарная схема слишком упрощает действительность). На мой взгляд, шутовство, карнавальное переворачивание миропорядка свойственно любой культуре, в том числе и русской. В плане эт­ нокультурной специфики более четким индексом своеобразия юмористической критики действительности является, по-видимо­ му, степень типичности полусерьезного поведения (как в Англии) либо открытого балагурства (как в России) и отношение к абсур­ ду (принятие либо непринятие абсурда в рамках реальности). Думается, что и сведение типов пародирования действительности к садизму и мазохизму (с учетом расширительной трактовки этих терминов) приводит к неверным выводам о специфике русского национального характера. Более общая схема активного, деятель­ ного и пассивного, созерцательного отношения к жизни не накла­ дывается на противопоставление садиста и мазохиста хотя бы по­ тому, что созерцатель — не мазохист. Вместе с тем, подчеркну, что поиск аксиологических координат культуры является наиболее сложной задачей культурологии, и цитируемое издание Лодзинского университета вносит в решение этой задачи очень солид­ ный вклад. Приведенные три разных концептуария культуры свидетель­ ствуют о том, что лингвокультурология уже вышла на уровень зрелости, знаком которой, по справедливому замечанию В. Г. Га­ ка, является фиксация знаний в виде словарей. Ясно также и то, что создание такого концептуария только на базе филологии вряд ли возможно. Можно спорить по поводу того, какие статьи и в каком формате должны включаться в концептуарий культуры. Ин­ тересные аргументы в этом плане приводятся в работе Т. В. Евсюковой [2001], посвященной словарю культуры как проблеме лингвокультурологии. Автор отмечает, что словарь культуры представ­ ляет собой трехуровневое образование: ценности культуры (кар­ тина мира), концепты (концептуальная картина мира) и лексикон словаря культуры (языковая картина мира) [там же: 57]. Очень важным является следующий тезис: «в лексике, составляющей сло­ варь культуры, совмещаются рефлексия лингвистическая (обра­ щенная на значения) и рефлексия ноэматическая, смысловая» [там же: 70]. 90

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

Одним из возможных подходов к составлению концептуария культуры является моделирование концептов по единому плану, предполагающему характеристику образно-перцептивной, понятий­ ной и ценностной сторон концепта и выделение общих и специ­ фических признаков концептов в сопоставляемых культурах. В качестве примера приведу положения, вынесенные на защиту в нескольких диссертационных исследованиях лингвокультурных концептов. Концепт «собственность» в немецкой и русской лингвокультурах (Е. В. Бабаева): «1. Отношение к собственности представляет собой культур­ ный концепт, содержанием которого является оценочная квали­ фикация отношения имущественного обладания со стороны оду­ шевленного субъекта к отчуждаемому объекту. Этот концепт на­ ходит вариативное выражение в языке (прямые и переносные зна­ чения лексических и фразеологических единиц, а также преце­ дентные тексты). 2. Признак отношения к собственности имеет сложную струк­ туру, в которой выделяются 1) место собственности в системе цен­ ностей, 2) виды отношения субъекта к собственности, 3) виды ква­ лифицируемой собственности, 4) отношение социума к нормам собственности. Комбинаторика данного признака сводится к его сочетаемости с другими культурными концептами и с предметнопонятийными конкретизаторами собственности. 3. Основные отличия в отношении к собственности, примени­ тельно к сравниваемым культурам, состоят в признании большей важности собственности и, соответственно, в большей поддержке индивидуальных усилий по увеличению и сохранению собствен­ ности в немецкой ценностной картине мира» [Бабаева 1997: 3]. Концепт «приватность» в американской и русской лингвокультурах (О. Г. Прохвачева): «1. Приватность как осознание человеком своей личной сфе­ ры в противоположность общественной является культурным кон­ цептом, моделируемым в качестве обобщенной ситуации, участ­ ники которой стремятся сохранить от несанкционированного втор­ жения свое личное пространство. Образная сторона данного куль­ турного концепта представляет собой базовый фрейм физическо­ го и символического пространства личности; понятийная сторона — языковое обозначение характеристик этого пространства, поведе91

Глава 1. Этноспецифические концепты

ния людей, соблюдающих или нарушающих приватность, предме­ тов и событий, ассоциируемых с приватностью; ценностная сторо­ на — принятые в обществе эксплицитные и имплицитные нормы поведения, регулирующие соблюдение границ личного простран­ ства участников общения. 2. Приватность как социокультурный феномен находит мно­ жественное проявление в языке, выражаясь главным образом в семантике лексических и фразеологических единиц в виде при­ знака приватности. Специфика данного признака заключается в своеобразии моделей его комбинаторики, в которых он находит компонентное выражение, сочетаясь с другими, близкими по зна­ чению, признаками, а именно свободой, одиночеством, собствен­ ностью, секретностью, интимностью, нарушением приватности, территорией, статусом, вежливостью, эмотивностью. 3. Концепт "приватность", который характеризуется как абст­ рактный, "бытийный" концепт, во многом структурируется мета­ форически и таким образом находит образное выражение в языке. В качестве "базовой" метафоры выступает сопоставление приват­ ности с образами пространства, территории, а также способами физического восприятия пространства (биологические предпосыл­ ки феномена "приватность") и вместе с тем с образами некоторых предметов и ситуаций, связанных с различными аспектами чело­ веческой деятельности (укрощение животных, охота) (социальная природа феномена "приватность"). 4. На прагматическом уровне рассмотрения языковой личнос­ ти концепт "приватность" выражается в речевом поведении носи­ телей языка в виде конкретных стратегий, целью использования которых является предотвращение возможных нарушений приват­ ности (как своей, так и других участников) или смягчение про­ изошедших нарушений. Соответствующие речевые акты тяготеют к широкому употреблению косвенных приемов, носящих этикет­ ный характер (т. е. типичных, конвенциональных способов, зак­ репленных в системе этикета), что объясняется распространенной в американском общении тенденцией к минимизации коммуника­ тивного давления на адресата. В целом это подтверждает значи­ мость для американской культуры таких категорий, как суверени­ тет личности, личное пространство, приватность. 5. Изучение "минус-характеристик" приватности дает возмож­ ность дополнить исследование концепта "приватность" новыми дан92

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

ными, полученными в результате социолингвистического анкети­ рования носителей лингвокультуры США. Эксперимент подтвер­ ждает тезис о различной степени "приватности" тем общения, что позволяет составить приблизительный список тем, получающих высокий уровень табуированности в американской культуре (на­ пример, интимные и личные взаимоотношения, деньги, политика, вредные привычки, здоровье, религия, этническая принадлеж­ ность), что имеет важную практическую значимость для избежа­ ния коммуникативных неудач в межкультурном общении» [Прохвачева 2000: 3-5]. В цитируемой работе прямого сопоставления американской и русской лингвокультур не проводилось, но выделение признаков чужой культуры всегда предполагает в качестве точки отсчета свою культуру. Концепт «закон» в английской и русской лингвокультурах (И. В. Палашевская): «1. Основное содержание культурного концепта "закон" в английском и русском обиходном и правовом языковом сознании сводится к следующим признакам: 1) предметно-образная сторо­ на концепта — концептуальная схема, отражающая предельно обоб­ щенные образы различных норм права и морали: S A Q R (где S — субъект в правовой ситуации, А — поступок, значимый с точки зрения права, Q — деонтическая квалификация поступка, R — воз­ можная реакция в виде санкции в случае нарушения нормы пра­ ва); 2) понятийная сторона концепта — кодифицированная норма, установленная и поддерживаемая государственной властью и тра­ дицией; 3) ценностная сторона концепта — отношение к норме и государственной власти. 2. Важнейшие отличия обиходного представления концепта "закон" в английском языковом сознании заключаются в понима­ нии закона как гаранта свободы, в русском языковом сознании — как предела, ограничителя свободы. 3. Наиболее существенные отличия правового представления концепта "закон" в английской и русской лингвокультурах состо­ ят в характере аргументации: в английском юридическом дискур­ се релевантными признаются ссылки на конкретные судебные пре­ цеденты, в русском — на кодифицированные нормы. 4. Представление закона в английской паремиологии отличает­ ся положительными коннотациями, в русской — отрицательными, 93

Глава 1. Этноспецифические концепты

в английских юридических текстах — ориентацией на конкретный прецедент, в русских юридических текстах — ориентацией на тип квалифицируемого поведения, в английских юмористических тек­ стах — контекстным рассогласованием с действительностью, в рус­ ских анекдотах — контекстным согласованием с действительнос­ тью» [Палашевская 2001: 3]. Концепт «пунктуальность» в немецкой и русской лингвокультурах (Я. В. Зубкова): «I. Основное содержание культурного концепта "пунктуаль­ ность" в немецком и русском языковом сознании сводится к сле­ дующим признакам: 1. Предметно-образная сторона концепта — это обобщенный образ строгого соответствия между должным и фактическим со­ отношением организуемых событий во времени; 2. Понятийная сторона концепта — подразумеваемая норма этого соответствия, противопоставляемая нарушениям этой нор­ мы и уточняемая интенсификаторами; 3. Ценностная сторона концепта — оценочные отношения к со­ блюдению и нарушению соответствующей нормы. II. Основные отличия в представлении концепта "пунктуаль­ ность" в русском и немецком языковом сознании сводятся к сле­ дующим моментам: 1. В немецком языковом сознании этот концепт имеет боль­ шую значимость, чем в русском; 2. Нарушения в соблюдении пунктуальности, точности во вре­ мени в немецкой лингвокультуре связаны с недостаточной ответ­ ственностью человека, а в русской лингвокультуре — с недоста­ точной ответственностью и препятствующими обстоятельствами, оправдывающими данное нарушение; 3. Нарушения пунктуальности в немецкой лингвокультуре бо­ лее детально охарактеризованы и включают как опоздание, так и преждевременный приход либо осуществление событий, в то вре­ мя как в русской культуре они сводятся, главным образом, к опоз­ даниям; 4. Важнейшей характеристикой пунктуальности в немецкой лингвокультуре является планирование событий как внутренняя потребность человека, в то время как в русской культуре планиро­ вание играет вспомогательную роль; 94

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

5. В немецкой лингвокультуре нарушения точности во време­ ни воспринимаются с большей степенью терпимости, чем в рус­ ской, в русском современном языковом сознании собственное на­ рушение пунктуальности сопряжено с нетерпимостью к наруше­ нию пунктуальности со стороны других людей» [Зубкова 2003: 3]. Концепт «путешествие» в китайской и русской лингвокультурах (Лю Цзюань): «1. Лингвокультурный концепт "путешествие" представляет собой сложное ментальное образование сценарного типа, в состав которого входят следующие компоненты: образный — человек, по­ кидающий дом, с ношей в руке или за спиной; расставание с близ­ кими при отъезде и встреча с ними при возвращении; удивление, радость и усталость на лице путешественника; понятийный — по­ ездка или передвижение пешком куда-либо, обычно далеко за пре­ делы постоянного местожительства, с научной, образовательной, деловой, религиозной, спортивной и другими целями; ценностный — понимание необходимости поездки, положительная оценка уви­ денного и пережитого в путешествии, отрицательная оценка труд­ ностей и опасностей в пути. 2. Модель лексического описания способов путешествия в ки­ тайском и русском языках может быть построена на следующих признаках путешествия: 1) субъект, 2) цель, 3) среда и условия, 4) скорость, 5) оценка, 6) дополнительные действия. В послови­ цах и поговорках на первый план выдвигается оценка путешествия; в текстах, раскрывающих этот концепт, детально характеризуют­ ся субъект, цель и среда путешествия. 3. Специфика концепта "путешествие" при сопоставлении рус­ ской и китайской лингвокультур заключается в следующем: 1) в китайском языке выделяется категориальный класс путешествен­ ников с четким определением их социального статуса, чего нет в русском языке; 2) в китайском языке осуждается праздная про­ гулка, подчеркивается необходимость путешествия, в то время как в русском языке — осуждаются медлительность и бесцельность действия; 3) в китайском языке дополнительные признаки в со­ ставе концепта "путешествие" имеют, в основном, ритуальный ха­ рактер и представлены более детально, чем в русском; 4) в китай­ ской лингвокультуре путешествие преимущественно связано с трудностями и опасностями в пути, в русской — с отдыхом и раз­ влечением. 95

Глави 1. Этноспецифические концепты

4. Образно-понятийная специфика обозначения концепта "пу­ тешествие" в китайском языке в значительной мере обусловлена иероглифическим способом закрепления этого концепта, его де­ тальным и метафорическим осмыслением; ценностная специфика выражения данного концепта в китайском языке определяется тра­ диционной конфуцианской философией, в основе которой лежит идея о необходимости соблюдения установленных в обществе норм; в русской лингвокультуре ценностное осмысление путешествия носит в основном утилитарный обиходный характер» [Лю Цзюань 2004: 3-4]. Концепт «умение жить» во французской и русской лингвокультурах (Э. В. Грабарова): «1. Концепт savoir vivre — "умение жить" — представляет собой сложное ментальное образование, образный компонент которого — это улыбка удовольствия, связанного с удовлетворением обычных земных потребностей в общении, любви, движении, еде, узнава­ нии нового, понимании красоты, моды и т. д. Понятийный компо­ нент — это разновидность отношения к жизни, противопоставляе­ мого 1) отношению к смерти, 2) пессимизму и необходимости выживать, 3) необходимости имитировать веселье, 4) радости от выполнения долга и от осознания перспективы; он включает в ка­ честве важнейших признаки 1) "телесная радость", 2) вкус, 3) жиз­ ненная мудрость, 4) вежливость, 5) галантность. Ценностный ком­ понент — это мажорное отношение к жизни как доминанта фран­ цузской лингвокультуры и регулятив французского коммуника­ тивного поведения. 2. Отношение к жизни в этико-философском сознании пред­ ставляет собой развитие этого отношения в обыденном сознании и уточняется в следующих направлениях: 1) жизнь как реализа­ ция высших целей, противопоставляемая абсурду (небытию), 2) жизнь как удовольствие, противопоставляемая мучению и ску­ ке, 3) жизнь как переход к бессмертию, противопоставляемая гре­ хопадению (духовной смерти). Французская философия экзистен­ циализма сосредоточена на осмыслении жизни в контрасте с аб­ сурдом и мучением, русская философия — на понимании жизни по законам справедливости и осмысленности. Этико-философское развитие концепта "отношение к жизни" во французской и русской лингвокультурах обусловлено ценностными доминанта­ ми этих культур, заданными в языке. 96

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

3. Концепт savoir vivre, являясь специфическим для француз­ ской лингвокультуры и лакунарным для русской, вербально обо­ значается словосочетаниями savoir vivre и bon vivant, которые ха­ рактеризуют способность человека получать удовольствие от жизни и тип соответствующей личности (бонвиван). Этот концепт во французском языковом сознании является оценочно амбивалент­ ным: положительно оценивается оптимизм и легкость в общении, отрицательно — поверхностность и несерьезность; в русской лингвокультуре отрицательное отношение к этому концепту превали­ рует. В составе этого концепта выделяется статусно-значимый компонент — этикетное умение вести себя в соответствии с требо­ ваниями света (comme il faut), именно этот смысл получает разви­ тие во французской афористике. Для французов вежливость — это искусство, для русских — выражение искреннего уважения» |Трабарова 2004: 4-5]. Концепт «торг» в английской и русской лингвокультурах (Ю. Н. Петелина): «1. Концепт "торг" представляет собой сложное ментальное образование, содержательный минимум которого сводится к сле­ дующим признакам: участники, цель которых произвести товар­ но-денежный обмен на взаимовыгодных условиях, объекты, под­ лежащие купле-продаже, типичное место торга, принятые в лингвокультуре правила ведения торга. 2. Концепт «торг» находит воплощение в лексических, фра­ зеологических и паремиологических единицах, основными обозна­ чениями торга в русском и английском языках выступают лексе­ мы "торг" и "bargain". Обозначение торга в сравниваемых лингво­ культурах характеризуется значительным сходством. Важнейши­ ми отличительными признаками фиксации торга в английском языковом сознании являются характеристика покупателя (уме­ ние договориться о снижении цены товара и постоянство в выбо­ ре места покупки), характеристика условий и целей торга (рас­ продажа по минимальным ценам, распродажа с благотворитель­ ной целью), в русском языковом сознании — характеристика мес­ та торга (возможность приобретения некачественного товара). 3. Оценочные нормы торга в коллективном языковом созна­ нии носителей английской и русской лингвокультур обнаруживаЮт следующую специфику: необходимость соблюдения соглашеНи й для английской лингвокультуры и отрицательная оценка • И. Карасик

97

Глава 1. Этноспецифические концепты

стремления к несправедливой выгоде и наличие взаимоисключаю­ щих норм поведения при торге — для русской» [Петелина 2004: 3]. Концепт «свобода» в английской и русской лингвокультурах (А. С. Солохина): «1. Концепт "свобода" относится к числу базовых концептоврегулятивов, он часто представлен в виде символа, его сущность состоит в бинарном противопоставлении свободы и несвободы. 2. Концепт "свобода" характеризуется следующими признака­ ми: а) образная составляющая — синкретичные образы ветра, моря, птицы, открытого пространства, полета, дыхания и др., б) по­ нятийная составляющая — возможность поступать по своему же­ ланию, отсутствие ограничений, противопоставление связаннос­ ти, плену, заключению, рабству, в) ценностная составляющая — одна из приоритетных ценностей жизни, подразумевающая воз­ можную угрозу/потерю свободы и необходимость борьбы за сво­ боду, защиты свободы. 3. Важнейшие лингвокультурные отличия концепта "свобода" в англоязычном мире сводятся к следующим признакам: соотно­ шение концептов "свобода" и "право", противопоставление кон­ цепту "рабство", актуализация личных усилий как способа дости­ жения свободы, в русской ментальности — соотношение концеп­ тов "свобода" и "счастье", противопоставление концепту "заклю­ чение", актуализация получения свободы как дара. Определенная лингвокультурная специфика наблюдается в рамках молодежной возрастной группы: у английской молодежи свобода ассоциирует­ ся с совершеннолетием и началом самостоятельной жизни, у рус­ ской — с отдыхом, отсутствием обязанностей. 4. Важнейшее отличие в философской традиции понимания концепта "свобода" по сравнению с бытовым его пониманием — акцент на свободе воли, а не свободе как условии деятельности. Англоязычное философское понимание свободы связано с осо­ знанием индивидуальной свободы и закона как условия свободы, русские философы ставят на первое место соотношение свободы и высших религиозно-моральных ценностей» [Солохина 2004: 3]. Концепт «красота» в английской и русской лингвокультурах (Ю. В. Мещерякова): 1. Лингвокультурный концепт «красота» представляет собой сложное ментальное образование, его образно-перцептивная со98

1.4. Концептуарий культуры как новый тип словаря

ставляющая есть совокупность прототипных образов красивой/ некрасивой внешности, его понятийная составляющая является эстетической оценкой — рационально отрефлектированным и эмо­ ционально переживаемым чувственным восприятием мира, его цен­ ностная составляющая сводится к признанию красоты одним из высших смысложизненных ориентиров и вытекающей отсюда си­ стеме приоритетов поведения. 2. Общие характеристики концепта «красота» в английской и русской лингвокультурах сводятся к соответствию с идеалом, вза­ имоперетеканию общеоценочной и эстетической квалификации объекта, наличию интенсивных уточнений, признанию возможных моральных недостатков при внешней красоте, к страху перед очень некрасивой внешностью и пренебрежению по отношению к зау­ рядной внешности. Основные специфические характеристики концепта «красота» в английской лингвокультуре — это противопоставление непосред­ ственно эмоциональной и рационально отрефлектированной по­ ложительной эстетической оценки, акцентирование выбора как ус­ ловия для признания чего-либо соответствующим критериям кра­ соты, преимущественное осознание безобразного как результата неправильного человеческого поведения. Основные специфические характеристики концепта «красота» в русской лингвокультуре — это противопоставление красоты внут­ ренней и внешней, подчеркивание чудесной сущности красоты, преимущественное понимание уродства как независимого от лю­ дей дефекта и вытекающая отсюда жалость по отношению к лю­ дям с физическими недостатками, осознание тесной взаимосвязи между красотой и здоровьем. 3. В английской фразеологии, паремиологии и афористике до­ минирует идея обманчивости и эфемерности красоты, в русской фразеологии, паремиологии и афористике — идея единства красо­ ты и добра. 4. В дискурсивном воплощении положительная эстетическая оценка является преобладающей в художественных и публици­ стических текстах, доля отрицательной эстетической оценки уве­ личена в обиходно-разговорном дискурсе. 5. Специфика дискурсивного воплощения концепта «красота» в английской лингвокультуре сводится к актуализации связи между молодостью и красотой и резко отрицательной характеристике де7*

99

Глава 1. Этноспецифические концепты

фектов внешности, в русской лингвокультуре — к подчеркиванию связи между красотой и здоровьем и пониманию тщетности по­ пыток улучшить свою внешность [Мещерякова 2004: 3-4]. Подведем некоторые итоги. Существующие концептуарии куль­ туры (применительно к современному русскому языковому созна­ нию) представляют собой весьма информативные справочники, иллюстрирующие наиболее важные идеи, образы, паттерны пове­ дения и ценности русской культуры. Вероятно, некоторый субъек­ тивизм в отборе единиц и их интерпретации следует признать не­ избежным минусом любого словаря культуры. Одним из возмож­ ных путей построения концептуария является серия сопостави­ тельных лингвокультурологических исследований, построенных по единой методике и раскрывающих своеобразие ментальное™ на­ рода, отраженной в языковом сознании в виде культурных доми­ нант — важнейших ориентиров поведения.

ВЫВОДЫ

Человеческое осмысление действительности, творчески отра­ женной в языке, является контекстуально обусловленным и эмо­ ционально переживаемым. Игнорирование этнокультурного ком­ понента в языке представляет собой способ внедрения в сознание разных народов одного из многих способов мировидения как един­ ственно верного, акцентирование этого компонента нацелено на достижение взаимопонимания между равноправными участника­ ми межкультурного диалога. В качестве единицы лингвокультурного моделирования мира выступает лингвокультурный концепт — сложное многомерное ментальное образование, включающее образно-перцептивный, по­ нятийный и ценностный компоненты. Концепты могут получить языковое обозначение и выражение. С позиций лингвокультурологии можно противопоставить спе­ циализированные и неспециализированные концепты, первые име­ ют явно выраженную этнокультурную специфику, вторые могут получать такое осмысление в определенных обстоятельствах. В ряду неспециализированных концептов выделяются универсаль­ ные концепты, которые не маркированы с точки зрения этнокуль100

Выводы турного

своеобразия, но маркированы в плане их принадлежнос­ ти определенному типу дискурса (обычно научному). В дополнение к существующим классификациям концептов, построенным на основании психологических и лингвистических критериев, предлагаются логический, аксиологический, социоло­ гический и диалектический (трансляционный) признаки для клас­ сификации концептов. На основании логического критерия можно выделить парамет­ рические и непараметрические концепты. Первые имеют логикопонятийную природу и осмысливаются как целостные концепты только с учетом их переходов в иные сферы действительности, вторые включают не только понятийный, но и образно-перцеп­ тивный и ценностный компоненты. Непараметрические концепты распадаются на регулятивные и нерегулятивные ментальные образования, первые выражают аксио­ логические характеристики действительности эксплицитно и спе­ циализированно, вторые — имплицитно и в связанном виде. На основании социологического критерия можно противопос­ тавить концепты, релевантные преимущественно для индивидуу­ ма, для группы в рамках социума, для этноса в целом и для чело­ вечества. С позиций лингвокультурологии результативным явля­ ется поиск социокультурной и этнокультурной специфики в по­ нимании действительности. Важнейшей характеристикой концептов является их трансли­ руемое^; по этому признаку можно выделить концепты активно и пассивно транслируемые, содержательно модифицируемые и немодифицируемые, переводимые и непереводимые в иные фор­ мы. К числу активно транслируемых относятся архетипические концепты, основанные на системе установок и поведенческих ре­ акций, которые неявно определяют нашу жизнь.

Глава 2 КОНЦЕПТ «ПРИВАТНОСТЬ»

2.1. СПОСОБЫ ЯЗЫКОВОГО ОБОЗНАЧЕНИЯ КОНЦЕПТА «ПРИВАТНОСТЬ» 2.1.1. Признак приватности в лексической семантике Концепт «приватность» относится к разряду концептов, кото­ рые, по определению Ю. С. Степанова, «парят над словами», т.е. выражаются в словах не эксплицитно, а имплицитно-ассоциатив­ но, что диктует и выбранные нами направления исследования. Поэтому на первоначальном этапе мы сочли целесообразным при­ бегнуть к небольшому эксперименту. Мы попросили нескольких носителей языка дать определение понятия приватности, как они его понимают, а также с какими другими понятиями они его ассо­ циируют. В результате опроса удалось установить, что приватность непосредственно связывалась со следующими аспектами: 1) личность и личная сфера (person, oneself, myself, one's busi­ ness and concerns); 2) другие люди, общество (people, other people, others); 3) взаимоотношения между людьми (confidence, trust, friend­ ship); 4) состояние одиночества (alone, solitude, isolation, being left alone); 5) свобода (freedom, free); 6) информация (personal information, public knowledge); 7) секретность (confidential, secrecy); 8) территория, личная территория (nice quiet area, own space, space by myself, personal space); 9) атмосфера (relaxful, peaceful, quietness, safety, no interrup­ tions); 10) собственность, личные вещи (mine, diary); 11) право (right, unauthorized); 12) нарушения (unauthorized intrusion). 102

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

Далее на основе анализа словарей английского языка нами были выявлены следующие аспекты значения слов privacy, private. Словари английского языка насчитывают до 9 значений прилага­ тельного «private» [WNWD], сводимых к наличию следующих признаков: 1) касающийся данного человека; 2) находящийся в чьей-либо собственности; 3) отдельный, изолированный; 4) отно­ сящийся к определенной группе; 5) неофициальный, негосу­ дарственный; 6) скрытный; 7) секретный, тайный, конфиденци­ альный. Отметим, что по данным словарей русского языка существи­ тельное «приватность» относится к заимствованному прилагатель­ ному «приватный», которое является устаревшим и имеет значе­ ние «частный, неофициальный», реализующееся в таких контек­ стах, как «приватный разговор, в приватном порядке» [ТСРЯ; Даль 1994; Александрова 1986]. Таким образом, мы можем составить первичный список поня­ тий, ассоциирующихся с приватностью: личность и взаимоотно­ шения между людьми, свобода, интимность, одиночество, секрет­ ность, собственность. Если обратиться к данным комбинаторных словарей, то обна­ руживается, что слово privacy выступает в типичных комбинаци­ ях to violate somebody's privacy, an invasion of one's privacy [BBI], что подтверждается и типичными контекстами употребления сло­ ва privacy, например: unacceptable invasion of people's privacy, better privacy protections online, the release of photographs violates a privacy provision in the state constitution, the government's intruding too much on our privacy и т.д. (Washington Post, 1999). Действитель­ но, приватность часто осознается, лишь когда нарушается. Пред­ ставим себе типичную ситуацию нарушения приватности. Она ско­ рее всего характеризуется наличием следующих компонентов: уча­ стники ситуации, действие со стороны одного из участников (вер­ бальное или невербальное), реакция другого участника («жерт­ вы») на это действие, реакция первого участника на реакцию «жертвы». Если дополнить эти данные результатами, полученны­ ми при опросе информантов, можно составить следующий список ситуаций возможного нарушения приватности: 1) нарушения, связанные с распространением личной инфор­ мации или стремлением получить ее («a doctor discusses something about me without consulting me first», «personal information released», 103

Глава 2. Концепт «приватность»

«I'm asked to fill out surveys», «I'm being tracked on the Internet», «telemarketing people call», «banks share financial information», etc.); 2) нарушается право человека на одиночество («somebody starts talking to me when I don't want it»); 3) вторжение в чужие дела («a stranger butts into what's hap­ pening to me»); 4) вторжение на чужую территорию («someone rushes into my home, someone is robbing my house», «someone comes into my home without asking»); 5) нарушения, связанные с личными вещами или вещами, име­ ющими отношение к человеку («somebody reads my journal», «my family members are going through my personal belongings»); 6) нарушения, связанные с интимными моментами, момента­ ми приватности («when I'm showering I lock the door»); 7) нарушения, связанные с личными взаимоотношениями («trust, friendship is broken»). Важность изучения приватности через ее нарушения подтвер­ ждается также и тем, что некоторые информанты определяют ее через отрицание таких нарушений: «privacy is when no one else reads my diary», «it is freedom from unauthorized intrusion». Итак, языковое обозначение приватности может быть пред­ ставлено в виде фрейма, который формируется за счет понятий, ассоциирующихся с приватностью. К ним относятся понятия, ча­ стично синонимизирующиеся с приватностью (свобода, секрет­ ность, интимность, одиночество, собственность), а также те, кото­ рые включают в себя приватность как важную характеристику: например, личность и межличностные отношения. Кроме того, ассоциативно приватность связана с нарушениями, в связи с чем в исследуемом фрейме выделяются следующие смысловые поля: действия, предполагающие нарушения приватности; характерис­ тики людей, нарушающих чужую приватность; характеристики людей, чрезмерно реагирующих на нарушения приватности. В свою очередь вокруг каждого из этих ключевых понятий образуются некоторые смысловые поля (частично взаимопересекающиеся), которые получают определенное лексическое наполнение. В семантике слова признак «приватность», как и любой се­ мантический признак, может быть выражен отдельно (специали­ зированное выражение признака), либо связанно с ближайшими по значению признаками (связанный признак). С точки зрения 104

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

содержания исследуемого признака выделяются три типа призна­ ков: специализированные, связанные, нейтральные. Специализи­ рованное выражение признака понимается как определение само­ го признака в дефиниции соответствующего словозначения (в сло­ вах privacy, private). В других лексических единицах признак вы­ ступает в связанном виде, что предполагает его компонентное вы­ ражение с различной степенью наличия исследуемого признака в значении [Карасик 1992: 207-209). Нейтральные признаки часто выступают как дополнительные признаки значения и выполняют конкретизирующую функцию. Анализ отобранного лексического материала показал, что наи­ более существенным является связанный признак приватности, который и положен в основу построения фрейма концепта «при­ ватность» в данной работе. Связанный признак рассматривается нами в его компонентном выражении, которое по степени выраженности может быть пря­ мым (наличие в словарных дефинициях компонентов со значе­ нием «личное пространство», «нарушение личного пространства» в качестве основных) или ассоциируемым (наличие в толкованиях элементов, ассоциирующихся с приватностью или ее нарушения­ ми, например, указание на эмоциональное отношение, поведение и т.д.) (по модели В. И. Карасика [там же]). Нас в большей степе­ ни интересует комбинаторное выражение данного признака, т. е. в какой комбинаторике он обычно выступает. Например: trespass — a wrongful entry upon the lands of another [RHWD]. В значении данного слова выделяется связанный признак «чужая территория», а также связанный оценочный признак «неправомерный», непо­ средственно ассоциируемый с нарушением территории. Таким об­ разом, признак приватности конкретизируется в данном значе­ нии в направлении «нарушение приватности». Рассмотрим еще один пример: informer — a person who informs against another especially for money or other reward [RHWD]. Здесь связанными признаками являются «информировать», «против дру­ гого человека»; нейтральный признак «цель — за вознаграждение» уточняет основное значение. Исследователи отмечают, что рассмотрение моделей комбина­ торики признаков на материале того или иного языка может по­ мочь в изучении культурных норм, господствующих в данном об­ ществе [Карасик 1992: 211], поэтому такое направление исследо105

Глава 2. Концепт «приватность»

вания представляется продуктивным для рассмотрения вербали­ зации культурного концепта. Обратимся подробнее к описанию лексического наполнения фрейма концепта «приватность». ПОЛЕ «FREEDOM» (44 слова, 49 ЛСВ) Ядро данного поля составляет слово «freedom» и его синони­ мический ряд. По данным толковых словарей английского языка, это слово насчитывает до 13 словозначений, которые могут быть сведены к следующим: состояние свободы (как личной, так и по­ литической) — the state of being free; political or national inde­ pendence; civil liberty; качество, характеризующее поведение, дей­ ствия — ease or facility of movement or action; frankness of manner or speech; improper familiarity; boldness of conception or execution; акт освобождения — exemption from external control; release from ties or obligations; право, привилегия — the power to determine action without restraint; the right to enjoy all the privileges or special rights of citizenship, membership, etc. in a community or the like; the right to frequent, enjoy, or use at will. При этом во всех взятых для рассмотрения словарях ЛСВ 1 слова «freedom» толкуется как «the state (condition, quality) of being free». Прибегая к методу семантического развертывания по­ лучаем следующее толкование: free — exempt from external authority, interference, or restriction; independent. Отсюда свобода есть отсутствие вмешательства из­ вне (со стороны других людей и государства в целом), что непос­ редственно соотносится с принятым нами определением приват­ ности. Важно отметить, что три словозначения трактуют свободу как право, привилегию, что в целом может быть интерпретировано как национально-специфическое понимание свободы в американской культуре: это не абстрактная сущность или философская катего­ рия, а привилегия, которая должна обеспечиваться государством, но при соблюдении индивидуальной автономности. Синонимический ряд freedom составляют слова: liberty, inde­ pendence, self-determination, self-government, self-reliance, autonomy, license. В толкованиях этих слов прямо или имплицитно присут­ ствует сема freedom: liberty — freedom from rule, control, interference, obligation, restriction, confinement; independence — the state of being inde106

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

pendent; independent — free, showing a desire for freedom: selfdetermination — freedom to live as one chooses, or to act or decide without consulting others; autonomy — independence or freedom, as of the will or one's actions; license — permission to act, freedom of action; self-government — condition of being self-governed; selfgoverned — not influenced or controlled by others (путем трансфор­ мации получаем — freedom from external influence, control); selfreliance — reliance on one's own efforts and abilities (путем транс­ формации получаем — freedom from external help (ср. согласно дан­ ным синонимического словаря self-reliance «expresses confidence in one's own resources, independently of other's aid» — F&W). В дан­ ных толкованиях прослеживается связь концепта «свобода» с кон­ цептами self и others (подчеркивается независимость от других). В целом концепт «свобода» играет ключевую роль в нацио­ нальном самосознании представителей американской культуры, что обусловлено ее духовно-историческим наследием. Типичны­ ми культурными символами Америки являются Declaration of Independence, Independence Day, Independence Hall, Liberty Bell, Statue of Liberty [Kurian 1998]. Следует отметить, что концепт получает дополнительные со­ циокультурные характеристики благодаря тому, как он оценива­ ется с точки зрения, например, принятой в данном обществе иде­ ологии. Идеологическая «нагрузка» концепта freedom связана с демократическими идеалами, господствующими в американском обществе и связанными с культурным и историческим прошлым страны. С этой точки зрения концепт «freedom» соотносится с концептом «democracy». Благодаря этим связям концепт приват­ ности приобретает новые ассоциативные значения. Высокая оценка и важность индивидуальной свободы в данной культуре предпо­ лагают значимость и категории приватности. Возвращаясь к словарному толкованию свободы, следует от­ метить, что она также определяется как 'a liberty taken' или 'improper familiarity', то есть 'unwarranted or impertinent freedom in action or speech, or a form or instance of it' (ассоциация со свобо­ дой поведения) и совпадает в этом значении с одним из ЛСВ су­ ществительного liberty. Эти значения характеризуются отрицатель­ ной коннотацией. В некоторых контекстах употребления данного ЛСВ может уточняться признак 'нарушение приватности'. Напри­ мер: The liberty of his behavior made her feel uncomfortable. Итак, 107

Глава 2. Концепт «приватность»

слишком вольное поведение может повлечь за собой нарушение приватности и вызвать чувство дискомфорта и смущения. Ограничение или лишение свободы человека часто влечет за собой нарушение его приватности. Такое нарушение может быть представлено группой глаголов с выделением внутри нее двух ас­ пектов: 1) ф и з и ч е с к о е о г р а н и ч е н и е с в о б о д ы : 15 словозначений, среди которых confine (shut or keep in; prevent from leaving a place because of imprisonment, illness, discipline), imprison (confine in or as if in a prison), enclose (hold in, confine), detain (keep under restraint), restrain (deprive of liberty) и др.; 2) о г р а н и ч е н и е с в о б о д ы д е й с т в и й , п о в е д е ­ н и я (в смысле контроля): 11 словозначений, например, restrain 2 (to hold back from action; check or control), bound (to set limits or bounds to), check (to restrain or diminish the action or force of; control), repress (to hold in check) и др. Признак приватности в значениях данных глаголов может вы­ деляться как ассоциативный, т. е. принадлежит к свободному импликационалу значений и уточняется в некоторых контекстах или в переносных значениях. Примеры: The police confined the criminal to jail cell (физическое ограни­ чение свободы). That was marriage, thought Dora, to be enclosed in the aims of another... (I. Murdoch. The Bell). (Символическое ограничение сво­ боды, глагол употреблен в переносном значении.) Антонимический ряд глаголов связан с освобождением чело­ века и предоставлением ему свободы (как физической свободы, так и свободы действий): 12 глаголов, например liberate, release, unfetter, emancipate, enfranchise, discharge, unchain и др. Все они характеризуются наличием общей семы 'to free' в их семантиче­ ских толкованиях, которая означает Чо relieve or rid of what restrains, confines, restricts, or embarrasses', ассоциируясь в ряде случаев с освобождением от ситуации нарушения приватности, либо в переносных значениях с ситуациями чрезмерной свободы поведения, например: There were kinds of behavior which struck them as too unfettered (H. James. The Bostonians).

108

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

ПОЛЕ «INTIMACY» (24 слова, 26 ЛСВ) В концепте «интимность» выделяются следующие стороны. Вопервых, интимность характеризует близкие отношения между людьми (a close, familiar, and affectionate relationship), которые, как правило, предполагают большую степень приватности и доб­ ровольность ее нарушений. Во-вторых, интимность ассоциирует­ ся с сексуальным поведением (a sexually familiar act) и относится к таким видам деятельности, которые требуют высокой степени приватности (более того, приватность в большинстве случаев вы­ ступает как необходимое условие осуществления данного дей­ ствия). В-третьих, можно говорить об интимности как характери­ стике ситуации, некоей атмосфере протекания действия, что соот­ носится непосредственно в одним из значений существительного privacy (ср. intimacy — privacy, especially as suitable to the telling of a secret; privacy — the state of being private; private — removed from or out of public view or knowledge, personal, secret). Таким образом, связь концептов приватности и интимности очевидна. Поле интимности включает в себя как минимум три группы слов, имеющих ассоциативный признак приватности: 1) близкие, дружеские отношения; 2) сексуальные отношения; 3) уединенная обстановка общения. В результате получаем: 1. Ассоциативный ряд состояний, связанных с близкими, дру­ жескими взаимоотношениями, внутри которого можно выделить несколько подгрупп по степени представленности признака ин­ тимности: а) Слова, содержащие признак интимности в денотативном зна­ чении: intimacy, closeness, familiarity (friendly relationship), tender­ ness, affection, fondness, dearness, warmth, endearment, friendship (всего 10 слов). Мы не рассматриваем слова типа amity (предпо­ лагает дружеские отношения между народами), а также слова, при­ надлежащие к неформальному слою лексики (например, chumminess). Примеры: In their long intimacy Verena had come to revere most of her friend's peculiarities (H.James. The Bostonians). Слово intimacy здесь употребляется в значении 'близкая дружба'. Интимные отношения характеризуются интимной дистанцией общения и ассоциируются со свободой прикосновений: Now however she was thinking about her son... The marvellous intimacy could not last. He had withdrawn first from Blaise, now 109

Глава 2. Концепт «приватность»

from her. Blaise said it was natural and proper. He had become un­ touchable (I. Murdoch. The Sacred and Profane Love Machine). б) Слова, в значении которых признак интимности выступает как ассоциативный: friendliness, fraternity, brotherhood, sisterhood, fellowship, companionship (6 слов), при этом интимность может вы­ ступать как возможная характеристика таких взаимоотношений. 2. Ассоциативный ряд слов, описывающих сексуальное пове­ дение: lovemaking, sex, intercourse. Остальные слова данного ряда относятся к терминологической лексике, а также к сфере сленга. Сема privacy, на наш взгляд, входит в жесткий импликационал данных слов. 3. Ассоциативный ряд слов, описывающих обстановку интим­ ности (приватности), который частично пересекается с полем secrecy: secrecy, privacy, retreat, seclusion, retirement, характеризую­ щиеся признаками уединенности (secluded, isolated place), безо­ пасности (a place of refuge), приватности (private or secluded place). Например: ...She sought the privacy of her own apartment after her interview with her sister. She had for the moment time to think... (H. James. The Bostonians). Здесь privacy описывает обстановку, рас­ полагающую к размышлению. ПОЛЕ «SECRECY» (48 слов, 48 ЛСВ) Приватность связана с правом человека распоряжаться инфор­ мацией о себе, например, держать в секрете какую-то личную ин­ формацию. Таким образом концепт приватности соотносится с кон­ цептом секретности. В одном из своих значений существительное secrecy непосредственно содержит сему privacy в денотативном значении: secrecy — the habit or practice of keeping secrets or maintaining privacy or concealment. Прилагательное secret также содержит данную сему, выявляемую при семантическом развер­ тывании: secret — kept from the knowledge of others or shared only confidentially with a few; confidentially — in a confidential manner; confidential — private, secret. Секретность может выступать как со­ стояние приватности (the state or condition of being secret or con­ cealed) и как способ ее достижения (the habit or practice of keeping secrets). Примеры: Perhaps after all there was something in James's theory that privacy has a tendency to corrupt (I. Murdoch. The Bell). Слово privacy в данном предложении употребляется в значении 'тайна, секрет'. 110

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

'Em, kid, you won't ever, will you, tell Harriet about, you know, our special world? That's private, such things have to be. An outsider wouldn't understand. Harriet would just be upset. That's our secret, isn't it? (I. Murdoch. The Sacred and Profane Love Machine). В дан­ ном контексте слова private и secret синонимизируются. К данному полю относятся слова, составляющие синоними­ ческий ряд существительного secrecy: concealment, confidentiality, covertness, stealth, suneptitiousness, fwtiveness, clandestineness, silence, mystery, underhandedness (всего 10 слов). Сема privacy эксплицит­ но выражается в семантическом толковании существительного con­ fidentiality (confidential — spoken, written, or acted on in a strict con­ fidence; secret; private). Это же существительное в другом значе­ нии соотносится с концептом intimacy: indicating confidence or in­ timacy] imparting private matters. Остальные существительные си­ нонимического ряда содержат сему secrecy в денотативном значении и ассоциативно связаны с концептом privacy (например, эта сема может уточняться в контекстах и выражать способы со­ блюдения приватности). Существительные stealth, surreptitiousness, covertness, furtiveness, clandestineness отличает отрицательная оценочная коннота­ ция. Целью этих действий часто является обман, а в некоторых контекстах может конкретизироваться признак нарушения при­ ватности, например: clandestine — held or done in secrecy or concealment, esp. for the purposes of subversion or deception: The government carries on clan­ destine activities, like spying (тайное получение секретной информа­ ции); stealth — secrecy, esp. with apian to harm: The robber approached the house with stealth (нарушение личной территории); sur­ reptitiousness — surreptitious — done secretly to avoid discovery: He was watching her surreptitiously while she wasn't looking (зритель­ ное нарушение пространства); covert — secret, concealed, disguised: Spies had a covert plan to steal secrets (тайное получение секретной информации);Уиг#ае — hidden from public view, secret, and possibly deceitful: We were suspicious of his furtive manners. Эти существительные могут описывать манеру осуществления того или иного действия, в том числе и получение информации секретным способом. Также в контекстуальных употреблениях су­ ществительных данного ряда может уточняться признак 'секрет­ ность информации': confidential information, secret documents и т.д. Ill

Глава 2. Концепт «приватность»

Признак приватности может факультативно выражаться в гла­ голах, принадлежащих к полю «скрывать» (в значении 'to keep from knowledge'). К глаголам данного ряда относятся: hide, conceal, obscure, cover, veil, screen, cloak, curtain, shroud, shadow, confuse, misrepresent и др. (19 глаголов). Денотативные значения данных глаголов не содержат непосредственно признака приватности, од­ нако можно предположить, что он может конкретизироваться в некоторых контекстах, например, можно скрывать информацию с целью сохранения приватности. Также в контекстах они могут ас­ социативно выражать признак приватности в значении 'скрываться, прятаться от кого-либо' (с целью сохранения собственной приват­ ности). Например: They began hiding themselves behind newspapers to avoid... being introduced to the notorious writer (F. Harris). Все глаголы данного ряда можно разделить на две группы: 1) глаголы со значением 'to hide, conceal' (например, hide, conceal, cover, screen, etc.); 2) глаголы со значением 'to misrepresent in order to hide' (на­ пример, mask, disguise, confuse, cloud, etc.). Многие глаголы данной группы могут рассматриваться как при­ надлежащие к интересующему нас полю в переносных значениях, например: mask, shadow, screen, veil и др. Антонимический ряд глаголов представлен группой со значе­ нием 'открывать, рассказывать секреты', что может предполагать как добровольное нарушение собственной приватности, так и на­ рушение чужой приватности. Это глаголы confide, reveal, disclose, impart, divulge, confess, entrust, unbosom. В значениях некоторых из них признак приватности проявляется как факультативный, выступая в связанном виде с признаком секретности: confide — impart secrets trustfully; discuss private matters or problems; unbosom — disclose one's thoughts, feelings, or the like, esp. in confidence. Другие глаголы соотносятся с группой нарушений приватности, предпо­ лагающих раскрытие секретной информации (см. подробнее об этих глаголах ниже). ПОЛЕ «SOLITARINESS» (95 слов, 95 ЛСВ) Концепт «приватность» ассоциируется с концептом «одиноче­ ство». Так, в одном из ЛСВ существительное privacy толкуется как 'retirement or seclusion'. В свою очередь прилагательное private 112

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

имеет значение 'solitary, secluded; preferring privacy, retiring'. Ин­ форманты трактуют понятие приватности как 'the right to be let alone, таким образом соотнося его с человеком как отдельной лич­ ностью. Концепт «одиночество» в английском языке вербализуется с помощью синонимического ряда, являющегося довольно развет­ вленным, он представлен словами: solitariness, solitude, isolation, forlornness, retreat, seclusion, retirement, sequestration, reclusiveness, reclusion, privacy, aloneness, withdrawal, cloister, detachment, confinement, desolation, loneliness (18 слов), а также характеристи­ ки состояния одиночества: alone, lonely, lone, lonesome, single, solitary, forlorn, desolate, isolated, private, reclusive и другие произ­ водные соответствующих существительных. Согласно данным синонимических и толковых словарей в их значениях выделяют­ ся следующие признаки: 1) отход от общества, людей, например, от общественной жиз­ ни: retirement, retreat (the retirement of a public man to private life); 2) добровольный отход от общества, но сохранение круга близ­ ких друзей: seclusion (go into seclusion to avoid reporters); 3) полное одиночество, которое может быть как вынужденным, так и добровольным: solitude, isolation; 4) свобода от тех людей, которые оцениваются человеком, как чужие: privacy. В значении «одиночество» privacy предполагает кратковременное состояние, когда человек хочет побыть один или с близкими людьми (т. е. может предполагать неполное одиноче­ ство)] 5) эмоциональное состояние грусти и депрессии: loneliness. Че­ ловек может испытывать данное состояние, даже находясь среди близких людей, это в большей степени духовное одиночество, не­ жели физическое; 6) отсутствие внимания к человеку со стороны других, что вы­ зывает чувство ненужности: forlorn, forlornness. Итак, семантическая плотность признака 'одиночество' доста­ точно высока в английском языке. В значениях существительных данного семантического ряда уточняются следующие признаки по­ ложительной оценки одиночества: 1) безопасность (retreat — the act of withdrawing, as into safety or privacy; also a place of refuge, seclusion, or privacy); 2) приватность (retirement — privacy or seclusion, also retreat). 8. В. И. Карасик

113

Глава 2. Концепт «приватность»

В значениях некоторых существительных признак положитель­ ной или отрицательной оценки не отражается, но может экспли­ цироваться в контекстах, например: ...Zooey glanced up at her. «I wish you'd learn to leave the goddam party when it's over,» he said. «I mean it, now, Bessie, I'd like about one minute of solitude in here — rude as it may sound... Q.D. Salinger. Franny and Zooey). В этом контексте конкретизируется признак добровольности одиночества. Не ascribed the spiritual dullness which he felt to all sorts of natural causes — tiredness, lack of solitude, the irritations of his exposed existence... (I. Murdoch. Henry and Cato). В данном примере недо­ статок одиночества ассоциируется с духовной «вялостью», т.е. оди­ ночество оценивается положительно. Не suffered from the communal life of thirty men in a large hut, which meant that there was never a moment's solitude (R. Aldington. Death of a Hero). Здесь solitude синонимизируется с концептом privacy, означая необходимое человеку одиночество, и оценивает­ ся положительно. С другой стороны, может происходить конкретизация призна­ ков, связанных с отрицательной эмоциональной оценкой одиноче­ ства: 1) один, без друзей (loneliness — lonely — destitute of sympathetic or friendly companionship, support, etc.); 2) испытывающий отрицательные эмоции (loneliness — lonely — affected with or causing a depressing feeling of being alone; lonesome; forlomness — forlorn — lonely and sad; desolateness — desolate — feeling loveless, friendless, or hopeless). Например: Philip had led always the solitary life of an only child, and his loneliness at the vicarage was no greater than it had been when his mother lived... (S. Maugham. Of Human Bondage). The awful terror of solitude seized her when she realized that he would never come back [АРСС]. В обоих примерах концепт «оди­ ночество» оценивается отрицательно. Если сравнить эти данные с русским языком, то можно отме­ тить следующие отличия: в русском языке данный синонимичес­ кий ряд представлен меньшим количеством слов, нет четкой кон­ кретизации слов по признаку полное/неполное одиночество, доб­ ровольность/недобровольность одиночества, которые уточняются 114

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

только в контекстах; для английского языка разграничение при­ знаков положительной и отрицательной оценки одиночества пред­ ставляется актуальным в ряде слов (с одной стороны, retreat, retirement и loneliness, forlornness, desolateness с другой). Высокая степень конкретизации признака, а также его количественное вы­ ражение в словозначениях в английском языке, очевидно, могут указывать на его значимость для данной культуры. Как отмечалось ранее, privacy представляет собой некий ба­ ланс между индивидуальным и общественным, в связи с чем мож­ но говорить о двух ситуациях: необходимые человеку моменты одиночества, добровольного уединения и принудительная изоля­ ция индивида, намеренное лишение его общества других людей. Так, фрейм одиночества будет включать две группы слов: 1. Ситуации, характеризующиеся чрезмерной степенью при­ ватности (против желания человека): глаголы ostracize, exclude, shut, bar, boycott, exile, reject, eject, evict, shun, spurn, avoid, ignore, snub, neglect, abandon, isolate, forsake, estrange, banish, expatriate, alienate, isolate, segregate, maroon (в переносном значении) (всего 27 глаголов). В значениях этих глаголов уточняются следующие признаки: а) исключить кого-либо из данного общества: ostracize — exclude, by general consent, from society] isolate — set apart from others] segregate — separate or set apart from others or from the general mass; exclude — shut out from consideration, privilege, etc.; shut — bar, exclude; reject — cast out or off; б) акт отвержения сопровождается отрицательными эмоция­ ми (презрение, негодование): spurn — reject with disdain, scorn] snub — treat with disdain or contempt, esp. by ignoring; в) отвергнуть чьи-либо чувства (например, дружбу): estrange — alienate the feelings or affections of make unfriendly or hostile; aliena­ te — turn away the affection of make indifferent or hostile; г) изгнать из дома, страны: exile — expel or banish (a person) from his or her country] banish — expel from or relegate to a country or place by authoritative decree; condemn to exile; expatriate — banish, exile; д) избегать чьего-либо общества: avoid — keep away from; keep clear of; ignore — refrain from noticing or recognizing; neglect — pay no attention or too little attention to; disregard — pay no attention to; leave out of consideration; ignore; shun — keep away from; take pains to avoid; 8*

115

Глава 2. Концепт «приватность»

е) покидать навсегда: abandon — leave completely and finally] forsake — quit or leave entirely, abandon; ж) изгнать на юридическом основании: evict — expel (a person, esp. a tenant) from land, a building, etc. by legal process, as for nonpayment of rent (в переносном смысле). Глаголы этой группы получают отрицательную коннотацию, так как сами действия оцениваются отрицательно. В целом в амери­ канской культуре общественное признание играет очень важную роль. Так, большое значение придается умению общаться, владению секретами успешной коммуникации и умению нравиться окружаю­ щим (напр., известные книги Дейла Кар неги «How to win friends and influence people», «How to develop self-confidence and influence people by public speaking» и другие направлены именно на дости­ жение успеха в обществе). В культурологической литературе так комментируется эта особенность американцев: «Social success is often a necessary part of achievement, and Americans tend to judge their personal and social success by popularity — almost literally by the number of people who like them...» [Stewart, Bennett 1991: 108]. 2. Ситуации, характеризующиеся недостатком приватности. Наиболее явно этот аспект может быть описан с помощью кон­ цепта «толпа». В английском языке этот концепт представлен си­ нонимическим рядом слов crowd, throng, horde, press, crush, swarm, jam, mob, rout (9 слов). В их значениях уточняются следующие признаки: а) большое количество людей {crowd—a large number of persons gathered together; throng — a multitude of people crowded together; horde — a large group, multitudey or number, crowd); б) близость дистанции между людьми (throng — a multitude of people crowded together, crowded — uncomfortably close together)', в) движущаяся толпа (swarm — a great number of things or persons moving together); г) неуправляемость, неорганизованность толпы (mob — disorder­ ly or riotous crowd of people); д) незаконность действий толпы (mob — a crowd bent on or engaged in lawless violence). Таким образом, толпа в английском языке вызывает отрица­ тельные ассоциации. Нас данный концепт интересует прежде все­ го потому, что состояние толпы ведет к непременным нарушениям физической приватности человека. Так, глагол to crowd толкуется 116

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

как 'to press forward; advance by pushing; to press closely together; to push, shove, or force; to place under constant pressure'. Очевидно, в толпе стираются границы личного пространства, и человек ис­ пытывает чувства дискомфорта. Например: She turned towards her seat. A large, elderly lady shifted a little to make room. Feeling fat and hot in the smart featureless coat and skirt which she hadn't worn since the spring, Dora squeezed herself in. She hated the sensation of another human being wedged against her side. Her skirt was very tight. Her high-heeled shoes were tight too. She could feel her own perspiration and was beginning to smell that of others. It was a devilish hot day... (I. Murdoch. The Bell). Ряд глаголов, описывающих поведение человека в толпе, ассо­ циативно связаны с признаком нарушения физической приватно­ сти. Это глаголы crowd, throng, press, crush, swarm, shove, push, cram, jam, squeeze, surge, elbow, jostle, pack, bump, stuff, overcrowd, sandwich, compress, shoulder, thrust, hustle, huddle, wedge (24 гла­ гола). В их значениях конкретизируются следующие признаки: а) физическая близость людей {crowd — press closely together; jam — press or push, often violently, as into a confined space or against one another, bump — come in contact or collide with и другие); б) насильственные действия {squeeze — press forcibly together; jostle — bump against, push or elbow roughly or rudely] thrust — push forcibly; jam — press or push, often violently, as into a confined space or against one another и другие); в) эмоциональная реакция людей в ситуации толпы {over­ crowd— crowd to an uncomfortable or undesirable excess). Напри­ мер: Things got much worse. One afternoon, a week or so later, as I was coming out of the Ritz Hotel, where Bobby and I were indefinitely stopping, it seemed to me that all the seats from all the buses in New York had been unscrewed and taken out and set up in the street, where a monstrous game of Musical Chairs was in full swing. I think I might have been willing to join the game if I had been granted a special dispensation from the Church of Manhattan guaranteeing that all the other players would remain respectfully standing till I was seated. When it became clear that nothing of the kind was forthcoming, I took more direct action. I prayed for the city to be cleared of people, for the gift of being alone — a-l-o-n-e... (J. D. Salinger. De DaumierSmith's Blue Period). 117

Глава 2. Концепт «приватность»

В процитированном отрывке персонаж описывает свое отно­ шение к эффекту толпы в Нью-Йорке, используя метафорическое сравнение улиц города с игрой в «третьего лишнего»: толпа ассо­ циируется у него с сумасшедшей беготней людей вокруг стульев. Психологические последствия ситуации связаны со стремлением героя к одиночеству (для усиления смысла автор прибегает к гра­ фическому приему разрядки). ПОЛЕ «PROPERTY» (30 слов, 32 ЛСВ) В одном из значений прилагательное private выступает как 'belonging to some particular person or persons', что связывает кон­ цепт «приватность» с концептом «собственность». Условно выде­ ляя зоны приватности, мы отметили, что существует некоторая символическая зона, включающая в себя личные вещи человека или вещи, имеющие к нему отношение. Действительно, часто че­ ловек оценивает некоторые вещи как продолжение себя самого и они приобретают для него приватное, символическое значение (например, сочетания типа private property, private letter, personal belongings и т. д.). Кроме того, чувство собственности распростра­ няется на приватную территорию человека. Под этим подразуме­ вается как личное пространство индивида (некая символическая зона вокруг него, так называемая «portable territory»), так и лич­ ная собственность человека в виде его дома с прилегающей к нему территорией, комната, часть комнаты. В рамках данного поля мы рассматриваем только отношения собственности, ассоциирующи­ еся с приватностью человека. Вещи, и соответственно их номина­ ции в языке, могут приобретать статус приватных в определенном контексте, например: personal letter, my house, her own room, his private study и другие. Значения приватности в данных контек­ стах могут передаваться притяжательными местоимениями, а также прилагательными private, personal, own, individual. Непосредственно в семантических толкованиях слов, обозначающих вещи, приват­ ное значение не эксплицируется — подчеркнем еще раз, что вещь получает значение приватной главным образом в контексте. На­ пример: Не remembered that once, in a borrowed car, after kissing Franny for a half hour or so, he had kissed her coat lapel, as though it were a perfectly desirable, organic extension of the person herself... (J. D. Sa­ linger. Franny and Zooey). В данном контексте вещь приобретает 118

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

символическое значение и говорящий распространяет на нее от­ ношение к ее владельцу. Однако некоторые слова, обозначающие вещи, содержат ука­ зание на приватность в своих значениях, например: diary — a personal record written about one's daily activities and feelings or with accounts of important events; dossier — a file containing detailed records on a particular person or subject. Важность личной территории для обеспечения приватности в американской культуре является значительной (My home is my castle). В связи с этим в языке выделяется целый ряд глаголов, описывающих ситуацию нарушения границ личной территории: intrude, interlope, interpose, accost, encroach, infringe, squat, occupy, trespass, poach, invade, impinge, break in, butt in, overstep, transgress (16 глаголов), а также соответствующих им существительных типа trespass, intrusion, invasion, violation и т. д. Все глаголы содержат признак «территория» в семантических толкованиях (за исключе­ нием глаголов transgress, overstep, имеющих более абстрактное зна­ чение, в него потенциально может входить и территориальная сема). В значениях этих глаголов уточняются следующие признаки: а) нарушение приватности {trespass — encroach on a person's privacy, time, etc.; invade — intrude upon: to invade someone's privacy)] б) нарушение границ чужой территории {trespass — commit a trespass, that is a wrongful entry upon the lands of another, encroach — trespass upon the property, domain, or rights of another; squat — occupy property or settle land as a squatter); в) ненормативность, противозаконность действия {trespass — a wrongful entry upon the lands of another; intrude — come in without permission or welcome, squat — settle a land as a squatter, squatter — a person who occupies property without permission, lease, or payment of rent; overstep у transgress — go beyond boundaries or limits)', г) манера осуществления действия {encroach — trespass upon the property, esp. gradually or stealthily; occupy — take possession or control of a place, as by military invasion; break in — enter a house or building by force); д) нарушение прав другого человека {infringe — encroach upon in a way that violates law or the rights of another, impinge — encroach, infringe: to impinge on another's rights; encroach — trespass upon the property, domain, or rights of another). 119

Глава 2. Концепт «приватность»

Как видно из семантических толкований, признаки физичес­ кого нарушения территории и нарушения приватности в значени­ ях большинства глаголов представлены в связанном виде (encroach, infringe, interlope, intrude) или один и тот же глагол может в раз­ личных ЛСВ обозначать физическое нарушение территории и нарушение приватности путем вмешательства в жизнь, дела дру­ гого (trespass, invade). Глаголы squat, occupy, break in очевидно в контекстах могут быть использованы в переносном смысле для наименования нарушений приватности. Следует отметить, что в значениях по крайней мере двух гла­ голов содержится сема, описывающая действие как незаконное и предполагающее юридическую ответственность (глаголы trespass, squat), что закрепляется, например, в таких распространенных лозунгах как «No trespassing», «Private property», «Keep out», «Violators will be prosecuted». Группа слов, объединенных значе­ нием «воровать», не рассматривается нами, так как подобные гла­ голы не содержат явно выраженного признака приватности в своих значениях и в большей степени связаны с отношениями собствен­ ности. Примеры: There's a great feeling the government's intruding too much on our privacy... (Washington Post, 1999). There has to be a way to check fraud and abuse without intruding on patient privacy... (Washington Post, 1999). I regard your blundering kindness and officious desire to 'understand' me simply as a rude trespass upon the fastidious integrity of my being (I. Murdoch. The Sacred and Profane Love Machine). 'It's no business of his anyway,' said Monty. T have put up with this fantastic invasion of my privacy. Must I have my private concerns discussed as well?' (там же). ПОЛЕ «PERSONALITY» (22 слова, 22 ЛСВ) Приватность, как отмечалось выше, соотносится с личной сфе­ рой человека, его осознанием самого себя как личности. Прилага­ тельное private, например, в одном из значений определяется как 'pertaining to or affecting a particular person or a small group of persons'. Вместе с тем прилагательное personal толкуется как 'of, pertaining to, or concerning a particular person] individual] private', т. е. содержит признак приватности в своем семантическом толко­ вании. Приватное, иными словами, это то, что связано с данным 120

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

человеком, а следовательно его личностью: person — the actual self or individual personality of a human being. Итак, понятие приватно­ сти соотносится с концептами person, self, personality. Следует от­ метить, что концепт self является ключевым для американской системы ценностей. По данным ассоциативных экспериментов, американцы ассоциируют понятие self со словами т е и т у [Deese 1965: 205]. В американской культуре индивид противопоставляет­ ся другим людям, проводится четкая граница между концептами self и others. В этом смысле концепт self лежит в основе такого культурного измерения, как индивидуализм, который, как отме­ чалось выше, в качестве концепта оценивается отрицательно в русской культуре, характеризующейся склонностью к коллекти­ визму. В американской культуре все обстоит иначе: «...in the American self, there is a remarkable absence of community, tradition, and shared meaning which impinge upon perception and give shape to behavior» (Cushman, цит. по: [Stewart, Bennett 1991: 130]). Для американцев изначально не существует традиционного, общепринятого образца, которому надо следовать, а есть нечто, что сам человек «заполняет» в процессе своего развития. Этот процесс в свою очередь сопровождается такими действиями, как self-realization и self-actualization, которые предполагают осозна­ ние человеком самого себя, своей природы и вместе с тем физи­ ческой и социальной реальности [Maslow 1954: 230]. В отличие от такого понимания self, в других культурах, например, в Великобри­ тании, данный концепт тесно связан с социальной стратификаци­ ей общества и его содержание изначально во многом зависит от того, к какому социальному слою принадлежит человек, что силь­ но влияет на его последующее личностное развитие. На содержание концепта self большое влияние оказали труды философов и психологов [Rosenthal 1984: 4]. Действительно, self как наивное понятие в сознании рядового носителя языка значи­ тельно обогащается за счет соответствующего научного понятия, во многом благодаря воздействию массовой культуры, главным образом столь распространенной в американской культуре по­ пулярной психологии (о влиянии научных понятий на концепты также говорит Ю.С. Степанов [1997: 32]). Остановимся кратко на предыстории концепта self. Первона­ чально использовавшийся в английском языке в значениях 'own' и 'same' (900—1500 годы), self постепенно субстантивируется и 121

Глава 2. Концепт «приватность»

начинает использоваться независимо в выражениях типа «my own self», «your two selves» (1300) [Rosenthal 1984: 9]. Концепты в про­ цессе исторического развития могут приобретать дополнительные признаки, а иногда даже менять приписываемые им оценочные характеристики на противоположные. Так, концепт self в период средневековья противопоставляется концепту «Бог» и оценивается как отрицательный (negative self/positive God), а в эпоху Возрож­ дения его смысл радикально меняется, и он становится одним из доминирующих концептов того времени. В языковом аспекте имен­ но в данный период self начинает использоваться как компонент словообразования и появляются такие слова как self-praise (1549), self-love (1563), self-pride (1563), self-knowledge (1613), self-made (1615) и др. [ibid.: 9—11). На последующем этапе развития кон­ цепт self приобретает отрицательный оттенок, отождествляясь с концептом selfishness, наряду с положительными смыслами благо­ даря его ассоциации с концептами person и unique. Сформировав­ шаяся в период романтизма оппозиция self/society (Ж.-Ж. Рус­ со), подразумевает противопоставление positive self/negative society [ibid.: 17—18). Именно эти идеи во многом повлияли на содержа­ ние концепта self в американской культуре. По мере развития пси­ хологии личности self начинает жестко ассоциироваться с кон­ цептами individual и unique, закрепляясь в целом в культуре. Как все это соотносится с исследуемым концептом privacy? Приватность выступает как характеристика человека и как необхо­ димое условие его существования в обществе. Self непосредственно соотносится с зонами приватности, о которых мы говорили выше. Self или personal sphere (space) — это первичная зона, характери­ зующаяся наивысшей степенью приватности или стремлением че­ ловека к ней. В русской культуре это соответствует понятию лич­ ной (частной) жизни человека. Следует отметить, что оппозиция self/others по сути является оппозицией private/public (сам чело­ век и другие люди). Поэтому поле personality может быть пред­ ставлено следующими рядами слов: 1) self, ego, person; personality, individual, individualist, individuality; personal, private, individual, individualistic, selfish, egoistic (13 слов); 2) people, group, society, company, community; social, communal, collective, public (9 слов). Слова, принадлежащие к первой группе, определяются в своих семантических толкованиях через оппозицию человек — другие: например, individual — a single human being as contrasted with a 122

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

social group or institution; individuality — a total character peculiar to and distinguishing an individual from others', ego — the self especially as contrasted with another self or the world) понятия self и personality трактуются через понятие person, которое в свою очередь опреде­ ляется через понятие individual. В значениях существительных personality и individuality уточняется признак уникальности: per­ sonality — distinction or excellence of personal and social traits; indivi­ duality — a total character peculiar to an individual, peculiar— characte­ ristic of only one person, group, or thing. В значении существитель­ ного individualist эксплицируется сема свободы, независимости', one that pursues a markedly independent course in thought and action, independent — not dependent: as not subject to control by others. Признак приватности, имплицитно присутствующий в значениях данных слов, может актуализироваться в сочетаниях типа personal privacy, individual privacy, a person's privacy. Итак, согласно данным словарей концепт personality характе­ ризуется следующими признаками: 1) отдельность (a single human being); 2) уникальность (peculiar character, identity of a person); 3) свобода, независимость от других (independent in thought or action); 4) приватность (актуализируется в контекстах). Слово individualist в английском языке характеризует поло­ жительная коннотация, оно соотносится с концептом индивидуа­ лизма, одним из ключевых концептов в американской культуре, также отличающегося положительной оценкой: individualism — a theory maintaining the political and economic independence of the individual and stressing individual initiative, action, and interests. В противоположность этому, в русском языке и в русской культу­ ре в целом понятия индивидуалист и индивидуализм синонимич­ ны понятиям эгоист, эгоизм и оцениваются отрицательно. Данные понятия разграничиваются в английском языке: индивидуализм поощряется и ассоциируется с личной свободой и инициативой, в то время как эгоизм осуждается и соотносится с чрезмерной забо­ той о себе и игнорированием интересов окружающих (egoism — excessive concern for oneself; selfishness — selfish — concerned excessively or exclusively with oneself: seeking or concentrating on one's own advantage, pleasure, or well-being without regard for others). Таким образом независимость и достижение собственных целей поощряется, но не в ущерб интересов других людей. Ко второй группе относятся слова, объединенные признаком 'люди': people — persons in general; persons forming a group; group — 123

Глава 2. Концепт «приватность»

collection of persons; society — an organized group of persons и т. д. В значениях слов можно выделить наличие следующих призна­ ков: 1) множественность (в отличие от признака отдельности в предыдущей группе): collection of persons; 2) бесконечность (people 1 — persons indefinitely or collectively); 3) конечность (people 2 — persons considered as numerable individuals forming a group); 4) орга­ низованность (society — an organized group of persons); 5) связан­ ные общей целью (group — a number of persons or things ranged or considered together as being related in some way] community — a social, religious, occupational, or other group sharing common characte­ ristics or interests). В целом данные понятия имеют нейтральную оценку в языке, хотя в контекстах они могут приобретать определенные оценоч­ ные коннотации. В рамках всей культуры концепт group, напри­ мер, как правило имеет положительную оценку в связи с широко распространенными групповыми методами работы, решения про­ блем и ассоциируется с понятиями group values, group practice, group therapy, group ethics и другими. Кроме того, положительные коннотации данного концепта навеяны все более широко распро­ страняющейся в американском обществе тенденцией развития такого явления, как «осознание своей принадлежности к группе» (sense of group identity), будь то религиозная, этническая или про­ фессиональная группа [Stewart, Bennett 1991: 10—11]. Концепт society воспринимается как нечто абстрактное и ли­ шен явных положительных либо отрицательных коннотаций, од­ нако под влиянием социологических и философских исследова­ ний он приобретает дополнительные оттенки, ассоциируясь с кон­ цептом «industrial society» (оппозиция industrial/human) [Rosenthal 1984: 222]. Поэтому рассматриваемый в отношении к концепту приватности концепт society приобретает признак отрицательной оценки (общество воспринимается как основной «нарушитель» приватности индивида). Концепт community в американской культуре ассоциируется с группой людей, объединенных общими интересами и отличается положительной коннотацией в культурном контексте. Прежде все­ го, он наделяется культурно-историческими ассоциациями, свя­ занными с историческим прошлым Америки: первые колонисты селились группами и очень ценили добрососедские отношения: «...they protected one another in teams, they shared their sweat and 124

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

labor jointly as together they cut down forests, laid railroads, roofed barns, or husked fields of corn. They deeply depended on each other in all phases of life» [Lanier 1973: 17J. В отличие от концептов state и government, community наделяется признаками неформальнос­ ти и вызывает положительные психологические ассоциации, ко­ торые могут выглядеть следующим образом: «Неге is where I belong, these are my people, I care for them, they care for me, I am part of them...» [Rosenthal 1984: 221]. В свою очередь state и government наделяются признаком фор­ мальности и часто несут отрицательную оценочную коннотоацию как нечто, ограничивающее свободу индивида и стремящееся нару­ шить его приватность: например, в американском английском есть специальное понятие constitutional privacy (или constitutional right to privacy), что предполагает защиту индивида от государственных действий, нарушающих его приватность [Alderman, Kennedy 1995: 155]. Концепт community тесно взаимосвязан с концептом self, так как по наблюдению исследователей конечной целью объединения людей в группы является удовлетворение интересов отдельной лич­ ности: «But when what we really want in calling for community is a certain feeling of connectedness, when the purpose of community involvement is to make us feel better about ourselves, then we are still nearly as wrapped up in selfas ever» [Rosenthal 1984: 231]. ПОЛЕ «RELATIONS» (6слов,6ЛСВ) Человек, живущий в обществе других людей, неизбежно всту­ пает во взаимоотношения с этими людьми, что объясняет наличие концепта relations или relationship. Смысл приватности зависит от отношений между людьми, иными словами, различные отно­ шения предполагают большую или меньшую степень приватности (конечно, это положение условно, так как на приватность влияют и многие другие факторы, например, личностные характеристики людей, особенности ситуации взаимодействия и другие). Степень знакомства является важным фактором при оценке нарушений приватности и эта зависимость может быть оценена в терминах 'больше — меньше'. Обратимся подробнее к описанию содержания концепта relations в американской культуре. В рам­ ках данного исследования нас интересует лишь тот аспект значе­ ния слова relations, который описывает межличностные взаимо­ отношения. Концепт relations имеет важное значение для любой 125

Глава 2. Концепт «приватность»

культуры, однако, вероятно, его структура и содержание имеют социокультурные характеристики. В английском языке этот кон­ цепт лексически представлен следующими единицами: acquain­ tance, familiarity, friendship, companionship, fellowship, intimacy (6 слов). Значения данных существительных дифференцируются прежде всего по признаку «степень знакомства». По данным словарей acquaintance предполагает l the state of being acquainted, acquainted — being brought into social contact'. Действительно, данное понятие описывает личное знакомство, для которого достаточно одной встречи, хотя и может ассоциироваться с различной степенью знакомства, что отражается, например, во фразеологических оборотах типа 'a nodding (bowing) acquaintance' — шапочное знакомство, 'speaking acquaintance' — официальное зна­ комство, а также в таких сочетаниях как 'brief acquaintance' — ко­ роткое знакомство, 'close acquaintance' — близкое знакомство и т. д. Существительное acquaintance может также обозначать чело­ века, состоящего в таких отношениях. В его семантическом толко­ вании уточняется признак степени знакомства: a person known to one, but usually not a close friend. По данным синонимических сло­ варей данное понятие не предполагает дружеских отношений (ср. контекст 'to be acquainted with the enemy'), характеризуя как пра­ вило поверхностное знакомство между людьми. Familiarity в одном из ЛСВ толкуется как 'the state of close relationship' и предполагает, соответственно, большую степень зна­ комства (положительный признак close в значении 'familiarity' и отрицательный в 'acquaintance'). В другом ЛСВ существительное familiarity характеризуется резко отрицательной коннотацией: 'an unduly informal act or expression', конкретизируясь иногда как 'sexual liberty' (акцентируется нарушение нормы). Эти коннотации за­ крепляются и в соответствующей паремии Familiarity breeds con­ tempt. Интересно отметить, что при заимствовании в русский язык слово «фамильярность» сохраняет лишь свое отрицательное зна­ чение: фамильярность — фамильярное поведение, поступок; фа­ мильярный — неуместно развязный, слишком раскрепощенный [ТСРЯ]. В связи с тем, что отрицательные ассоциации часто передают­ ся в целом понятию familiarity, для обозначения близких отноше­ ний используется существительное intimacy (refers to mutual know­ ledge of thought and feeling — F&W). В семантическом толковании 126

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

существительного intimacy конкретизируются признаки 'close', 'familiar', 'affectionate', 'personal'. При семантическом развертыва­ нии выявляется сема private: close — intimate or confidential; confidential — secret, private; personal — of, relating to, or affecting a person: private, individual. Итак, можно говорить, что взаимоотно­ шения, описываемые данным существительным, характеризуются высокой степенью приватности. Friendship характеризуется как 'a friendly relation or intimacy', однако оно не тождественно понятию intimacy. По данным сино­ нимических словарей этот тип взаимоотношений предполагает не­ которую степень интимности [F&W]. Таким образом, дружба мо­ жет характеризовать достаточно близкие отношения, но не настоль­ ко близкие, как те, которые описываются существительным in­ timacy [MWDS]. Значения слов fellowship и companionship предполагают меньшую степень близости и тем самым меньшую степень при­ ватности: fellowship — friendly relationship; companionship — association as companions, fellowship. Признак friendly предполага­ ет наличие дружеских чувств, но вместе с тем, в отличие от поня­ тий friend, friendship, означает лишь отсутствие антагонизма [MWDS]. Companionship описывает часто более или менее фор­ мальные отношения (например, companionship between busy clerks at adjoining desks — [F&W]). Fellowship отличается от предыдуще­ го понятия дополнительным признаком sympathy [ibid.]. Оба по­ нятия не предполагают наличия признака приватности и можно говорить о том, что этот тип взаимоотношений характеризуется меньшей степенью приватности по сравнению с рассмотренными выше понятиями (за исключением понятия acquaintance). По мере увеличения степени приватности, таким образом, можно соста­ вить следующий лексический ряд: acquaintance, companionship, fellowship, friendship, familiarity, intimacy. Мы не включаем в дан­ ное поле понятие любви, так как оно описывает несколько иной тип взаимоотношений (кроме того, любовь не всегда предполага­ ет наличие взаимного чувства). Итак, на содержание приватности сильно влияет характер вза­ имоотношений между людьми. В связи с этим исследуемый кон­ цепт непосредственно соотносится с оппозицией свое/чужое. Че­ ловек может воспринимать других людей как своих и как чужих. Приватно то, что принадлежит человеку, но не является частью 127

Глава 2. Концепт «приватность»

его самого и может быть по желанию передано другому. Напри­ мер, долгие дружеские отношения могут привести к добровольно­ му нарушению приватности. При этом резкая граница между сво­ им и чужим стирается. То, что не позволено случайному знакомо­ му, позволено близкому другу. По данным культурологических исследований, структура взаи­ моотношений между людьми обусловлена во многом культурны­ ми факторами. Так, например, понятия дружбы в русской и аме­ риканской культурах несут различную смысловую нагрузку. Кон­ цепт дружбы в русской культуре, как правило, предполагает бли­ зость, сокровенность взаимоотношений во всех сферах жизни. В американской культуре этот концепт более абстрактный и может включать в себя как понятие об очень близких взаимоотношени­ ях, так и о просто дружеском расположении (комбинаторика при­ знаков intimate и friendly в семантическом толковании). Исследо­ ватели отмечают, что американцы, как правило, вступают в дру­ жеские отношения, предполагающие наличие общих интересов, — работа, досуг, семья и т. д., при этом разные сферы взаимоотноше­ ний обычно четко разграничиваются (например, наличие в языке таких сочетаний как bowling friends, skiing friends и им подобных). Эта особенность американцев комментируется следующим обра­ зом: «But these patterns of friendship among Americans — particularly the specialization of friends — do not imply a distrust of people. They signify more often the American reluctance to become deeply involved with other persons» [Stewart, Bennett 1991: 101]. А. де Токвиль связывает эти тенденции с демократическими основами амери­ канского общества: «Демократия не побуждает людей сближаться с себе подобными, а демократические революции заставляют их сторониться друг друга...» [1992: 375]. Другой аспект различий в понимании дружбы в обеих культу­ рах связан с тем, что в американской культуре не принято обра­ щаться за помощью к друзьям в трудный период, чтобы не причи­ нить им лишних неудобств — американцы не обременяют других своими проблемами (см. также выражение концепта дружбы в паремиологии в 2.1.2). Вместе с тем исследователи указывают на существенные отличия в трактовке концепта «дружба» различными этническими группами в США. Так, понимание дружбы в афроамериканской культуре отличается от господствующих ценностей, выражающих, как правило, представления белого населения стра128

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

ны: «You should do anything for a friend — give him all your money, if he needs it, or travel anywhere to get him out of trouble» (по резуль­ татам опросов, см. [Stewart, Bennett 1991: 96J). Американский утилитаристский взгляд на дружбу проявля­ ется в языке в таких выражениях как 'to win friends,' 'to make friends' (как и многие другие выражения с глаголом make, вклю­ чая 'to make love', 'to make fun', 'to make a living' и т.д.). Как и популярность, дружба для американца является одним из мерил достижения общественного успеха, а не стремлением установить близкие взаимоотношения [ibid.: 108]. Как отмечает А. Вежбицкая, американский концепт «дружба» существенно отличается от того учения о дружбе, которое было разработано еще в античной философии и легло в основу понимания данного концепта многи­ ми европейскими культурами [1999: 340]. Это связано с тем, что в американской культуре «идеал крепкой и длительной «дружбы», предусматривающей сильную привязанность друг к другу и ис­ ключительную близость, уступил место идеалу «дружественности» и «приобретения друзей» («making friends») в смысле широких, но ограниченных и кратковременных связей...» [там же]. Признак нарушения приватности в семантике английского глагола

Очертив примерные границы смыслового поля приватности, наметим некоторые другие моменты, ассоциирующиеся с данным понятием. Мы отмечали ранее, что приватность относится к сфе­ ре подсознательного, т. е. осознается лишь при ее нарушениях. В связи с нарушениями приватности можно говорить о различных типах таких нарушений. Так как нарушения непосредственно вы­ ражаются в действиях, то частью фрейма приватности выступает поле глаголов, которые могут обозначать нарушения приватности (всего 207 глаголов, 238 ЛСВ). Нарушения приватности относятся к разряду ненормативных явлений, противоречащих правилам, принятым в данном обще­ стве. Важность изучения аномальных явлений подчеркивается многими исследователями: «...в человеческом обществе отрицатель­ ные явления создают не только наказание и систему контроля, но и сам кодекс. В естественном мире природы и языка ненорматив­ ность помогает обнаружить норму и правило» [Арутюнова 1999: 79]. Понятие нарушений тесно связано с понятием причины. В 9. В. И Карасик

129

Глава 2. Концепт «приватность»

связи с этим представляется важным включить в исследуемый фрейм приватности семантическое поле глаголов, обозначающих действия, возможным результатом которых могут быть наруше­ ния приватности. Данные действия, таким образом, ассоциируют­ ся с причинами нарушений, а выяснение причины зачастую озна­ чает сведение ненормативных явлений к норме [Арутюнова 1999: 77]. Так, анализ подобного лексического материала позволяет «по­ строить» нормы и модели поведения в языковой картине мира. Обратимся подробнее к семантическому полю глаголов, кото­ рое распадается в свою очередь на несколько подмножеств. Из всех рассмотренных глаголов, принадлежащих к данному полю, некоторые из них могут содержать признак нарушения приватно­ сти в более чем одном ЛСВ, поэтому количество словозначений иногда превышает количество слов. По той же причине один и тот же глагол может относиться к нескольким группам. Г р у п п а 1. Получение информации о ком-либо различными способами (41 глагол, 46 словозначений)

По способу получения информации глаголы можно разделить на следующие группы: 1) канал получения информации: слуховой (5 ЛСВ), зритель­ ный (18 ЛСВ), обонятельный (только по внутренней форме — 2 ЛСВ); 2) преследование (14 ЛСВ); 3) расследование (6 ЛСВ). При конкретизации признака ' к а н а л п о л у ч е н и я и н ­ ф о р м а ц и и ' могут уточняться следующие элементы смысла: а) секретность действия {overhear — to hear without the speaker's knozdedge or intention; snoop — to look or pry especially in a sneaking or meddlesome manner; eavesdrop — to listen secretly to what is said in private); б) приватная информация {eavesdrop — to listen secretly to what is said in private)] в) с помощью технических средств {tap — to cut in on a telephone or telegraph zmre to get information; bug — to plant a concealed microphone in; wiretap — to tap a telephone or telegraph wire in order to get information); г) цель: более абстрактно выражается как получение инфор­ мации о ком-либо, хотя мотивы могут быть различными {peer — из 130

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

любопытства', to look narrowly or curiously] spy — враждебные на­ мерения: to watch secretly usually for hostile purposes)) д) нарушение нормы (pry — to look closely or inquisitively, to make a nosy or presumptuous inquiry, presumptuous — overstepping due bounds)] е) способ (peek — to peer through a crack or hole or from a place of concealment); ж) манера осуществления действия (scrutinize — to examine closely) inspect — to view closely in critical appraisal) watch, observe — to watch carefully) follow — to watch steadily). В значениях глаголов группы ' п р е с л е д о в а т ь ' уточняются следующие признаки: а) секретность действия (shadow — to follow especially secretly) stalk — to pursue [game, a person, etc.] stealthily)) б) манера осуществления действия (trail — to follow in the footsteps) track — to follow by vestiges) chase — to follow rapidly)) в) цель (follow — to pursue in an effort to overtake] haunt — to continually seek the company of) tail — to follow for purposes of sur­ veillance)] г) сравнение с другим видом деятельности (dog — to hunt or track like a hound) stalk — to pursue quarry or prey or person stealthily; hound — to pursue with or as if with hounds)) д) интенсивность (follow — watch steadily) haunt — continually seek the company of); е) статус (supervise — to watch over and direct (a process, work, workers, etc.); oversee; oversee — to survey or watch, as from a higher position) superintend — exercise supervision over). В семантических толкованиях глаголов группы ' р а с с л е д о ­ в а н и е ' происходит конкретизация следующих признаков: а) манера осуществления действия (investigate — to observe or study by close examination and systematic inquiry) scrutinize — to examine closely and minutely) probe — to search into and explore with great thoroughness) survey — to view in detail, esp. to inspect, examine, or appraise in order to ascertain condition, value, etc.; cross-examine — to question closely or minutely)) б) официальность осуществляемого действия (inspect 2 — to examine officially) investigate — to observe or study by close examination and systematic inquiry, especially to conduct an official inquiry)) 9*

131

Глава 2. Концепт «приватность»

в) способ (inspect, scrutinize, investigate — зрительный спо­ соб; inquire, examine 1, cross-examine — расспросы; survey, exami­ ne 2, inquire — опрос мнений); г) цель (inquire — to make investigation or inquiry; inquiry — request for infoimation; survey — in order to ascertain condition, value, etc). Хотя мы объединяем все глаголы под рубрикой «получение информации», в значениях некоторых из них этот признак выра­ жается лишь ассоциативно или выступает как возможная, сопут­ ствующая цель (например, глаголы chase, supervise, superintend). Наиболее частотными являются признак секретности осуществ­ ляемого действия или получаемой информации (представлен экс­ плицитно в 10 словозначениях) и признак целенаправленности действия (5 словозначений). Также актуальным выступает раз­ граничение значений по способу получения информации (отдельно выделяется признак 'с помощью техники'). Все рассмотренные глаголы можно разделить на две группы: 1) глаголы, содержащие отрицательную оценочную коннотацию в денотативном значении (18 словозначений, т. е. 38,6% от общего числа ЛСВ — например, глаголы overhear, snoop, dog, sniff и другие); 2) глаголы, приобре­ тающие такую коннотацию в определенных контекстах употреб­ ления (61,4% от общего числа ЛСВ — такие глаголы, как inspect, watch, supervise, survey). Глаголы второй группы могут в некото­ рых контекстах ассоциироваться с нарушением приватности: I stood watching her, fascinated, till suddenly she sensed, then saw, that she was being watched. I quickly smiled — to show her that this was a non-hostile figure in the tuxedo in the twilight on the other side of the glass — but it did no good. The girl's confusion was out of all normal proportion... (J.D. Salinger. De Daumier-Smith's Blue Period). В процитированном отрывке текста значение нарушения при­ ватности наводится контекстом: глагол приобретает признаки «про­ должительность» и «тайность» осуществляемого действия, отри­ цательность реакции на действие подтверждает факт нарушения приватности. Some critics worry that Image Delta's plans will create a sense of unwanted surveillance for many people... 'It contributes to an atmosphere where people feel they are being watched,' said Robert Smith, publisher of the Privacy Journal (Washington Post, 1999). 132

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

Нежелательность действия подчеркивается контекстом (critics worry, unwanted surveillance). В данном предложении глагол watch также приобретает значение неправомерного действия. Merchants have always wanted to know their customers better, but today's vast, high-speed computers allow them to track consumer purchases with unprecedented precision and on a much larger scale than in the past (Washington Post, 1999). Значение глагола track выявляется в более широком контек­ сте: статья в целом посвящена проблемам нарушения приватнос­ ти клиентов супермаркетов путем отслеживания их вкусов и пред­ почтений с помощью специальных электронных карточек. То, что действия, описанные глаголом track, могут вызывать нарушения приватности, выявляется в более развернутом контексте: Whether this corporate effort leads to a dangerous erosion of con­ sumer privacy or something more benign is a question that divides some consumers — if they're even aware of what's going on... For some consumers, that kind of exposure is unnerving (ibid.). Приведем еще несколько примеров: Не heard steps in the distance and he saw, outlined against the light of a lamppost, the figures of two policemen. The policemen stopped and looked at him and Jack could guess at the everlasting policemen's suspicion in their eyes as they surveyed him, waiting for him to make one false move... (I. Shaw. Two Weeks in Another Town). Полицейские внимательно следят за героем, который просто хочет побыть один, подозревая его в противозаконных намерениях. Более широкий контекст позволяет понять чувства героя и его реакцию на нарушение приватности: The policemen Americanized him, took away his ghostly Roman citizenship. Eyes were upon him; he was no longer unreachable; the world once more put its claims upon him; he was subject to search and seizure and could be forced to announce his identity... (ibid.). A gentleman ... passed three times to scrutinize her long and stealthily (J. Galsworthy). В сочетании с наречием stealthily глагол scrutinize приобретает коннотацию нарушения. То же происходит с глаголом examine в нижеследующем примере: Critically to examine newcomers was one of the amusements of the occupants of the lounge (A. Bennett. The Old Wives' Tale). Выделенные признаки предполагают различную комбинатори­ ку, например: 133

Глава 2. Концепт «приватность»

а) зрительное воздействие + интенсивность действия: observe — watch carefully; follow — watch steadily; б) зрительное воздействие + секретность: snoop — look in a sneaking manner; peek — look furtively; в) зрительное воздействие + секретность + враждебные наме­ рения: spy — watch secretly usually for hostile purposes; г) зрительное воздействие + цель (из любопытства): peer — look narrowly or curiously (при этом цель оценивается отрицательно). Таким образом, приватность выступает в виде сложного при­ знака, который может быть разложен на ряд признаков. При этом оценочный компонент присутствует либо в денотативном значе­ нии в виде семы интенсивности или семы отрицательной направ­ ленности (манеры) действия, либо выражается контекстуально на основе ассоциативных признаков. Итак, в значении некоторых глаголов признак нарушения приватности может быть выявлен по формальному критерию (содержится в семантическом толко­ вании), на значение других он может наводиться контекстом, если имеет место реализация следующих признаков: 1) получение или стремление получить информацию о чело­ веке без его ведома; 2) получение или стремление получить секретную (приватную) информацию о другом человеке; 3) получение информации о другом человеке с отрицательны­ ми намерениями (любопытство, враждебность, ограничение сво­ боды человека); 4) отрицательно оцениваемая манера осуществления действия (напр., слишком навязчивая, высокомерная, настойчивая и т. д.). Г р у п п а 2. Распространение информации о ком-либо (15 глаголов, 15 словозначсний)

Глаголы, принадлежащие к данной группе, отличаются комби­ наторикой следующих признаков: сообщать + информацию + сек­ ретную (приватную, личную) информацию + широкой публике. Компоненты 'секретность информации' и 'широкой публике' мо­ гут входить в ассоциативное поле глаголов и эксплицироваться в контекстах. В семантических толкованиях глаголов этой группы уточняются следующие признаки: а) вид информации: личная, приватная информация (gossip — to relate gossip; gossip — rumor or report of an intimate nature); сек134

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

ретная информация {tattle — to tell secrets] reveal — to make something secret or hidden publicly or generally known; divulge — to make known as a confidence or secret)] скандальная информация {expose — to make known: bring to light as something shameful] ventilate — to expose openly); непроверенная информация {rumor — to tell or spread by rumor; rumor — talk or opinion widely disseminated with no discernible source] noise — to spread by rumor)] 6) способ распространения информации: неформальный {gossip, tattle, rumor — в разговоре, беседе); формальный {air— expose to public view or bring to public notice] publicize — to bring to the attention of the public] let out — to disclose special information to the press so that the relating publicity will accomplish something). Некоторые глаголы могут приобретать признак формальности со­ общения в контекстах: divulge (disclose, leak) news to the press. Действия, описываемые данными глаголами, оцениваются от­ рицательно, причем ряд глаголов содержит отрицательную конно­ тацию непосредственно в значении (как gossip, tattle, rumor, leak, divulge), а некоторые приобретают ее в зависимости от контекста употребления (disclose — make known or public. В значении дей­ ствие не толкуется как отрицательное и является нейтрально оце­ ниваемым, но в некоторых сочетаниях слово может получать не­ гативную оценку — например, disclose family secrets). To же отно­ сится к ряду других глаголов: air, ventilate, publicize. Примеры: Patients may become less willing to divulge personal information to their doctors. And in a country where some estimates say that about 10 percent of the population may have been born out of wedlock, long-held family secrets could leak out (Washington Post, 1999). В статье обсуждается проблема использования генетической информации с целью научных исследований, что ставит перед уче­ ными ряд этических проблем. В данном контексте употребления глаголов leak out и divulge эксплицируется признак 'распростра­ нение секретной, т. е. приватной информации'. Miss Chancellor shook her head with a melancholy that was not devoid of sweetness... Such moods, however, were not often revealed to the public at large; they belonged to Miss Chancellor's very private life (H. James. The Bostonians). Глагол reveal в контексте приобретает значения 'выдавать лич­ ные чувства' и ассоциируется с нарушением собственной приват­ ности. 135

Глава 2. Концепт «приватность»

'Whether you are depressed or not is not information you should have to disclose to a government agency,' said Denise Nagel, executive director of the National Coalition for Patient Rights, a nonprofit advocacy group (Washington Post, 1999). В данном примере глагол disclose обозначает нарушение при­ ватности в контексте, благодаря уточнению его значения: 'сооб­ щение личной информации'. Очевидно, что глаголы типа tell, ask, say и другие, относящие­ ся к нейтральной лексике, в контекстах могут также ассоцииро­ ваться с нарушениями приватности, например: ...«I guess so,» Teddy said. «He told Sven quite a bit about me, right while I was standing there. It was rather embarrassing» Q.D. Sa­ linger. Teddy). Глагол tell в приведенном отрывке приобретает ряд дополни­ тельных признаков: сообщить кому-то о ком-то много информа­ ции в присутствии этого человека, что сопровождается в таком случае нарушением приватности. Число подобных примеров бес­ конечно, поэтому в данном исследовании мы обращаемся лишь к словам, которые узуально содержат признак приватности или при­ обретают его контекстуально, но также благодаря своему ассоциа­ тивному полю. Итак, непосредственно признак нарушения приватности со­ держится в денотативном значении глагола gossip, выражаясь как ассоциативный в значениях других глаголов с большей или мень­ шей степенью его конкретизации в контекстах. Глагол rumor пред­ полагает широкое распространение непроверенной информации, что ассоциативно связано с нарушением приватности. В комбина­ торном словаре существительное rumor комбинируется с прила­ гательными, имеющими, отрицательную оценку: idle, unfounded, wild, unconfirmed, vague rumor [BBI], что соотносится с ненорма­ тивностью действия. Глаголы tattle, leak, reveal, divulge, expose содержат сему секретности информации (в значении глагола expose информация описывается как shameful, но можно предположить, что то, что постыдно, обычно скрывается от других), что во мно­ гих случаях подразумевает приватность (выше мы говорили о час­ тичной синонимизации концептов приватности и секретности). Таким образом, можно считать, что сема нарушения приватности входит в жесткий импликационал данных глаголов. Глаголы dis­ close, release, air, ventilate содержат ее в слабом импликационале, 136

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

т.е. признак может конкретизироваться лишь в некоторых контек­ стах, например: My privacy is violated when personal information is released (из ответов информантов). Г р у п п а 3. Эмоциональное воздействие на объект, сопровождающееся нарушениями приватности (93 глагола, 104 ЛСВ)

Подавляющее большинство глаголов, принадлежащих к дан­ ной группе, является каузативными. К каузативным относят лек­ сические единицы (ими помимо глаголов могут быть и другие ча­ сти речи, например, прилагательные), «обозначающие отношения между объектами внешнего мира и вызываемыми ими состояния­ ми человека. Они отсылают к некоторому свойству объекта (пред­ мета, лица, события, ситуации), которое стимулирует в человеке определенную реакцию. При этом само свойство не эксплициру­ ется» [Арутюнова 1999: 141]. Действительно, в семантических тол­ кованиях глаголов в основном не уточняется, какие именно дей­ ствия предпринимаются, важнее оказывается экспликация эмо­ циональной реакции на эти действия. Однако, в значениях неко­ торых глаголов может содержаться указание на характеристики действий, например, их многократность, ненормативность, физи­ ческое или словесное воздействие на человека и т. д. Данное семантическое поле представлено достаточно большим количеством глаголов, имеющих общее (и весьма абстрактное) зна­ чение воздействия на объект, результатом которого может стать нарушение приватности. Поскольку глаголов с подобным значе­ нием может быть выделено очень много (если учесть к тому же, что 70% всех глаголов в английском языке каузативные), то мы ограничились следующими критериями при отборе слов данной группы: 1) ненормативность действия (например, с точки зрения норм вежливости, такта); 2) отрицательная эмоциональная реакция на действие; 3) отрицательная оценка действия (выражается, например, в виде семы интенсивности); 4) действия, предполагающие нарушения личной сферы. С точки зрения морфологических характеристик рассматри­ вались только значения глаголов как переходных (обязательное наличие объекта воздействия). Эксплицитно признак приватно137

Глава 2. Концепт «приватность»

сти практически не выражается в значениях данных глаголов, одна­ ко можно предположить, что нарушение приватности выступает как непосредственный результат действий или как сопутствую­ щее обстоятельство, что реализуется в конкретных контекстах. Таким образом можно считать, что значения данных глаголов составляют ассоциативное поле признака приватности, который конкретизируется как 'способы нарушения', 'степень нарушения' (исходя из степени или продолжительности эмоциональной реак­ ции), 'причина нарушения' и т. д. Внутри семантического поля могут быть выделены отдельные участки, не имеющие, однако, четких границ. Примем за критерий их выделения наличие центрального слова-идентификатора. Оно может быть выявлено путем семантического развертывания, но не должно отделяться от основного слова более чем на два толкования. 1 п о д г р у п п а . Группа глаголов со значением annoy (35 слов, 43 словозначения). В значениях глаголов уточняются следующие признаки: а) повторяемость действий {annoy 1 — to disturb or irritate especially by repeated acts] harass — to annoy persistently] persecute 2— to annoy with persistent or urgent approaches; henpeck — to subject (one's husband) to persistent nagging and domination; hound — to drive or affect by persistent harassing). Непосредственно данный признак содержится в 11 словозначениях; б) характеристика действий: непродолжительность действий (annoy 2 — to harass especially by quick brief attacks); незначитель­ ность действий (bother — to annoy especially by petty provocation; tease — to disturb in a petty or mischievous way; vex — to irritate or annoy by petty provocation, etc.); эмоциональная характеристика действий (bait — to persecute or exasperate with unjust, malicious, or persistent attacks; worry 3 — to assail with rough or aggressive attack or treatment; molest — to annoy, disturb, or persecute especially with hostile intent or injurious effect); в) тип и степень реакции: раздражение, беспокойство (annoy, ruffle, irritate 2, irk, tease, pester, bother)] сильное беспокойство (vex, worry, plague)] гнев (irritate 1, exasperate, rile, provoke, nettle, offend 1); г) намеренность действия (persecute 1 — to harass in a manner designed to injure, grieve, or afflict; tease — to disturb or annoy by persistent irritating or provoking] provoke — to incite (stimulate to 138

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

action) to anger). В значениях ряда глаголов признак намереннос­ ти действия не конкретизируется: так, глагол bother может обо­ значать как намеренное действие (It is too bad to bother others with your troubles), так и ненамеренное (контексты типа May I bother you? He can't be bothered) [APCC]; д) непродолжительность реакции (nettle — to arouse to sharp but transitory annoyance or anger); е) статусные характеристики (henpeck — to subject [one's husband] to persistent nagging and domination; hector — to act in a blustering, domineering way; be a bully). Примеры словоупотреблений: (1) He asked me how babies are born, and I was busy, so I put him off and told him I'd let him know some other time. But he kept pestering me and I got impatient with him — after all, there's a time and place for everything... (I. Shaw. Two Weeks in Another Town). (2) She left him in peace, too wise to vex him with chatter (J. Lon­ don. Martin Eden). (3) Though I did not like him, though he meant nothing to me and to be with him irked me somewhat, I was against my will a trifle interested (W.S. Maugham. The Magician). (4) He was irritated and annoyed by the invasion of his house and he avoided his guests when he could (I. Murdoch. The Sacred and Profane Love Machine). Наиболее частотным является признак эмоциональности ре­ акции (14 глаголов содержат сему 'каузировать эмоциональное со­ стояние' непосредственно в семантическом толковании, в значе­ ниях остальных она выявляется процедурой семантического развер­ тывания), причем в большей части случаев степень этой реакции дифференцируется. На этом основании можно сделать вывод о тесной связи концепта «приватность» с категорией эмоциональ­ ности, при этом степень реакции является показателем серьезности нарушения. При этом значения глаголов могут выражать как сти­ мулы эмоций (сами не выражают эмоции, но могут вызывать их), так и сами эмоции [Волек 1995: 22]. Так, стимулом может являть­ ся признак манеры осуществляемого действия (например, его по­ вторяемость). Сами эмоции выражаются с помощью так называе­ мых эмотивных сем, содержащих конкретные названия эмоций (anger, irritation, worry, etc.). При этом признак характеристики типа предпринимаемых действий не является актуальным для гла139

Глава 2. Концепт «приватность»

голов данной группы, на первый план выдвигаются такие показа­ тели, как манера осуществления действий (повторяемость, незна­ чительность, непродолжительность и т. д.) и эмоциональные ха­ рактеристики. В контекстах действия, описываемые данными гла­ голами, чаще всего ассоциируются с нарушениями моментов при­ ватности (например, раздражать, злить кого-либо своим присут­ ствием, расспросами, разговорами и другими действиями). 2 п о д г р у п п а . Группа глаголов со значением criticize (сло­ весное воздействие) (19 глаголов, 20 словозначений). В значениях глаголов данной группы уточняются следующие признаки: а) эмоциональная характеристика действия (scold — to find fault noisily and angrily; revile — to say negative, angry things about smb.; accost — to approach and speak to often in a challenging or aggressive way; insult 1 — to treat with insolence, indignity, or contempt)] б) интенсивность воздействия {upbraid — to criticize severely: find fault with; berate — to scold or condemn vehemently and at length] assail — to attack violently with blows or words; rail — to revile or scold in harsh, insolent, or abusive language; rebuke — to criticize sharply; vituperate — to abuse or censure severely or abusively; abuse 3 — to speak insultingly or harshly to or about; revile etc.); в) статусные характеристики (reprimand — to reprove sharply or censure formally usually from a position of authority; bully 2 — to affect by means of force or coercion: use browbeating language or behavior; coerce — dominate or control, esp. by exploiting fear, anxiety, etc.; browbeat — to intimidate or disconcert by a stern manner or arrogant speech; arrogant — making claims or pretensions to superior importance or rights, etc.); г) манера осуществления действия (affront — to insult especially to the face by behavior or language; accost — to approach and speak to). Например: I knew how I was depressing people, or even hurting their feelings — but I just couldn't stop! I just could not stop picking (J.D. Salinger. Franny and Zooey). Наибольшую разработку получают признаки интенсивности, эмотивности и статусных характеристик воздействия. Чем интен­ сивнее воздействие, тем большая вероятность нарушения со сто­ роны адресанта. Признак статуса означает, что подобные действия, как правило, направлены от участников высокого статуса к облада140

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

телям более низкого статуса (как в глаголе reprimand) или в тех случаях, когда более высокий статус приписывается одним из уча­ стников (например, в глаголах browbeat, bully). Действия, опи­ санные глаголами данной группы, как правило, несут эмоциональ­ ные характеристики (гнев, агрессия, презрение и т. д.), часто закреп­ ляющиеся в толкованиях в виде соответствующих эмотивных сем. В значениях ряда глаголов признаки вербального и невербаль­ ного воздействия не разграничиваются (например, affront, bully). Признаки причины воздействия и манеры осуществления (в лицо или за глаза) не являются актуальными в значениях данных глаголов и эксплицируются только в отдельных случаях. Пред­ ставляется логичным вывод о том, что независимо от причины и оправданности и неоправданности данных действий, нарушения имеют место в большинстве случаев, поэтому почти все глаголы отличает отрицательная оценочная коннотация. 3 п о д г р у п п а . Группа глаголов со значением afflict (при­ чинять физические страдания) (11 глаголов, 12 словозначениий). Среди признаков, которые конкретизируются в значениях гла­ голов, можно выделить: а) продолжительность реакции {torment — to cause severe usually persistent or recurrent distress of body or mind; afflict — to distress so severely as to cause persistent suffering or anguish); б) интенсивность реакции {torment — to cause severe usually persistent or recurrent distress of body or mind; torture — to cause intense suffering to; try — to subject to an undue strain or excessive hardship or provocation); по данным синонимических словарей, степень интенсивности реакции неодинакова — так, torture пред­ полагает более сильное воздействие, чем torment [MWDS]; в) физические страдания {abuse 2 — to treat in a harmful or injurious way; vex 2 — to bring physical distress to; assault 1 — to make an assault on, assault — a violent physical or verbal attack); г) эмоциональность реакции {torment, vex, rack — сема distress; afflict — сема anguish); д) предел выносливости {try — to subject to smth that tests the powers of endurance). Например: They began, in a way, to be afflicted by this presence that was living in their home (J. Baldwin. Sonny's Blues). Основанием для включения данных глаголов в список глаго­ лов нарушений является экспликация в их значениях семы при141

Глава 2. Концепт «приватность»

чинения физического ущерба (предполагается физический кон­ такт с телом человека) или эмоциональное воздействие, сопро­ вождающееся причинением физической боли; отрицательная оце­ ночная коннотация предполагает ненормативность данного дей­ ствия, его нежелательность со стороны объекта воздействия, что может в большинстве случаев привести к нарушениям физиче­ ского пространства, а значит приватности (в значениях ряда гла­ голов физический и эмоциональный характер воздействия не диф­ ференцируются, что служит основанием для создания перенос­ ных значений и указывает на сходство интенсивности эмоциональ­ ного воздействия с физическими страданиями). 4 п о д г р у п п а . Глаголы со значением rape (нарушение сек­ суальной приватности) (7 глаголов, 7 словозначений). В значениях глаголов уточняются следующие признаки: а) недобровольность действия (rape — to commit rape on, rape — sexual intercourse with a woman by a man without her consent] molest — to make annoying sexual advances, especially force physical and usually sexual contact oil] force — to do violence to, especially rape; assault — to rape: to force to have sexual intercourse.); б) сексуальный характер действия (содержится в толковани­ ях всех глаголов группы — rape; molest; force; assault; violate 3 — to assault sexually, esp. to rape; ravish 2 — to rape) violate; paw — to feel or touch clumsily, rudely, or sexually); в) манера осуществления действия (molest — annoying sexual advances; paw — clumsily, rudely; rape — chiefly by force or deception, etc.); г) незаконность действия (rape 1 — the unlawful act of forcing a female to have sexual intercourse, as by physical attack or threats и другие глаголы, которые толкуются через ключевое слово rape: assault, violate, ravish, force). В американском английском глагол harass также приобретает подобные ассоциации (хотя в семантическом толковании сема sexual непосредственно не содержится), благодаря широкому рас­ пространению концепта sexual harassment, который толкуется сле­ дующим образом: 'uninvited and unwelcome verbal or physical conduct directed at an employee because of his or her sex' [MWCD]. Все глаголы данной группы отличаются резко отрицательной оценочной коннотацией и подразумевают нарушение общечелове­ ческих норм. Нарушения приватности, связанные с интимным по142

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

ведением, являются наиболее серьезными по силе воздействия (что закрепляется в юридических нормах американского общества). Все, что связано с интимной деятельностью человека, относится к сфере табу во многих культурах, именно эта сфера, например, является наиболее изобилующей эвфемизмами во многих языках. 5 п о д г р у п п а . Глаголы со значением offend (каузировать потерю самоконтроля и достоинства) (14 глаголов, 15 словозначений). В семантических толкованиях происходит конкретизация сле­ дующих признаков: а) ненормативность действия {offend — to cause or feel vexation or resentment usually by violation of what is proper or fitting] outrage 1 — to offend against {right, decency, feelings, etc.) grossly or shamelessly, decency — conformity to a standard of propriety, modesty, etc.); б) эмоциональная реакция {disconcert — to throw into confusion; outrage 2 —to arouse anger or resentment in usually by some grave offense; embarrass — to cause to experience a state of self-conscious distress; discomfit — to put into a state of perplexity and embarrassment; etc.; confuse — to make embarrassed); в) интенсивность воздействия {outrage — 1. grossly or shamelessly; 2. by some grave offense; embarrass — self-conscious distress, self-conscious — intensely aware of oneself); г) сема self, означающая потерю уверенности в себе {abash — to destroy the self-possession or self-confidence; embarrass — selfconscious distress; disconcert — to disturb the self-possession of; disturb — to destroy the tranquillity or composure; composure — selfpossession); д) манера осуществления действия {affront 2 — to offend by an open manifestation of disrespect or insolence). В значениях глаголов данной группы не акцентируется тип действия, а в большей степени указывается на реакцию объекта в связи с воздействием. Можно считать, что данные глаголы отно­ сятся к ассоциативному полю приватности, так как непосредствен­ но признак приватности или ее нарушения не выявляется в про­ цессе анализа толкований. В контекстах употребления он может конкретизироваться в виде реакции на нарушение приватности. 6 п о д г р у п п а . Глаголы со значением stare (интенсивное зрительное воздействие) (7 глаголов, 7 словозначений). 143

Глава 2. Концепт «приватность»

Глаголы данной группы объединяет значение зрительного воз­ действия, но в отличие от глаголов группы 1 в их значениях не конкретизируется цель получения информации, а акцентируется сама манера воздействия. Именно в этом направлении уточняется признак нарушения приватности. Отрицательная оценочная кон­ нотация выражается за счет семы интенсивности и ненорматив­ ности действия. В значениях глаголов конкретизируются следую­ щие признаки: а) интенсивность {stare — to look at smb. steadily often with wide-open eyes; gaze — to fix the eyes in a steady and intent look); б) манера поведения {gawk — to look at smb. usually in a stupid or rude way; ogle — to look at especially with greedy or interested attention; gape — to gaze stupidly; gaze — to look with studious attention; goggle — to stare with wide or protuberant eyes); в) цель {gape — in surprise; ogle — out ofcwiosity, especially with sex in mind; eye — with suspicion). При семантическом развертывании в значениях некоторых гла­ голов выявляется сема нарушения норм поведения, напр.: gawk — look in a rude way, rude — impolite, impolite — showing bad manners), а также сема нарушения пространства: ogle — look impertinently — intrusively presumptuous; intrusive — tending or apt to intrude. В боль­ шинстве словарей толкования данных глаголов содержат сему 'смотреть широко открытыми глазами', что само по себе квалифи­ цируется как ненормативное зрительное воздействие в некоторых обстоятельствах (например, в ситуации с незнакомыми людьми): Turning away from the window, he was conscious that the old lady across the aisle from him was staring at him intently, frowning. As he straightened in his seat and buckled the safety belt, he had the feeling that he must have spoken in his sleep and uttered a word of which the old lady hadn't approved (I. Shaw. Two Weeks in Another Town). Г р у п п а 4. Сознательное унижение другого (52 глагола, 65 словозначсний)

Статусные нарушения могут быть представлены в виде двух возможных ситуаций — занижение статуса другого человека и под­ черкивание собственного (более высокого) статуса. При этом ста­ тусные различия могут быть объективными (один из участников 144

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

действительно обладает более высоким статусом, но при этом чрез­ мерно подчеркивает статусное различие), либо участники могут иметь равный статус, но один из них может вести себя так, будто обладает более высоким статусом. В значениях глаголов, описывающих первую ситуацию (зани­ жение чьего-либо статуса) можно выделить конкретизацию сле­ дующих элементов смысла (всего 34 глагола, т.е. 65,4% от общего числа): а) понижение статуса (ранга, положения) (abase — to lower in rank, office, prestige, or esteem; demean — to lower in character, status, or reputation; degrade — to lower in grade, rank, or status, etc.); б) эмоциональная реакция на воздействие (chasten — to cause to be more humble or restrained; humble — insignificant; inferior; meek or submissive; humiliate — to cause (a person) г. painful loss of pride, self-respect, or dignity] shame — to cause to feel shame, shame — the condition of humiliating disgrace] mortify — to subject to severe and vexing embarrassment, etc.); в) ограничение чьей-либо власти, влияния (diminish — to lessen the authority, dignity, or reputation; belittle — to cause a person to seem little or less] disgrace 3 — to cause to lose favor or standing, standing — good position, reputation, or credit); г) подчинение кого-либо силой или властью (repress — to put down by force] oppress 1 — to govern or manage with cruel or unjust impositions or restraints, exercise harsh authoiity or power over, quell — to thoroughly overwhelm and reduce to submission or passivity, over­ whelm — overpower with superior force] crush — to oppress or burden grievously; subdue — to bring under control especially by an extortion of the will, etc.); д) интенсивность (crush — grievously] mortify — severe and vexing embarrassment; quell — thoroughly overwhelm). В значениях глаголов, отражающих вторую ситуацию (под­ черкивание собственного статуса), уточняются следующие при­ знаки (всего 18 глаголов, составляющих 34,6%): а) осуществление контроля над кем-либо (dominate — to rule over, control] domineer — to exercise arbitrary or overbearing control] command — to have control over, control — to exercise restraint or direction over, dominate, regulate, or command; overbear 2 — to dominate, etc.); ,0

- В. И. Карасик

145

Глава 2. Концепт «приватность»

б) чрезмерность осуществляемого влияния {tyrannize — to rule or govern tyrannically, treat oppressively; domineer — overbearing control; overbear 1 — to domineer over, etc.); в) эмоциональное воздействие (oppress 2 — to burden spiritually or mentally] tyrannize — to treat oppressively, oppressive — causing discomfort, distressing or grievous, etc.); г) покровительственная манера поведения (condescend — to assume an air of superiority; stoop — to descend from a superior rank, dignity, or status; deign — to condescend reluctantly and with a strong sense of the affront to one's superiority, etc.); д) способ воздействия (intimidate — любой вид запугивания; bulldoze — шантаж или угрозы; bully — надменное поведение; dominate — контроль — по данным синонимических словарей — [АРСС]). Признак приватности не эксплицируется непосредственно в значениях рассмотренных глаголов, но выражается ассоциативно и может конкретизироваться в контекстах употребления. Боль­ шинство глаголов отличает отрицательная оценочная коннотация, что связано с нарушением норм поведения и выражается призна­ ком интенсивности (например, в глаголах overpower, overbear, tyrannize, crush, mortify, quell) или отрицательной эмоциональной окраской действия (глаголы humiliate, mortify, chagrin, insult). Значения ряда глаголов содержат признаки, предполагающие на­ рушение свободы действий, что может быть сопряжено с наруше­ ниями приватности (глаголы control, check, repress, suppress, subdue, tame и другие). Примеры: (1) Mrs. Brodie's spirit quailed. The superior look of the purser as he directed them below intimidated her (A.J. Cronin. Hatter's Castle). (2) Only one narrow domineering fellow, the Latin master, bullied him and made the blue eyes mad with shame and rage (D.H. Lawrence. The Rainbow). (3) Isabel and George Augustus depress me so much that I am anxious to get rid of them (R. Aldington. Death of a Hero). Группа 5. Символические или физические нарушения территории (28 глаголов, 31 ЛСВ)

К этой подгруппе относятся все глаголы, принадлежащие к полю собственности и рассмотренные нами выше (14 глаголов, 17 146

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

словозначений). Кроме того, можно выделить ряд глаголов, объе­ диняемых общим признаком 'вмешательство в чьи-либо дела'. Большая часть глаголов территориального нарушения может упот­ ребляться в значении 'вмешательство' (interfere, intrude, trespass и др)» кроме того сюда могут относиться глаголы, в значениях которых уточняется признак 'мешать, прерывать': interrupt, disturb, impose, force, thrust, bother, annoy (в значениях последних двух признак присутствует ассоциативно и предполагает нарушение физического покоя, в том числе и в моменты приватности). На­ пример: Evarts tried to work, but the telephone began to ring again and he was interrupted regularly by jewelry salesmen, theatrical lawyers, and laundry services (J. Cheever. О City of Broken Dreams). Характеристики людей, нарушающих чужую приватность (158 слов, 162 ЛСВ).

К данной группе можно отнести прилагательные и существи­ тельные, квалифицирующие людей, нарушающих приватность раз­ ными способами. Все эти слова характеризуются отрицательной оценочной коннотацией. Их можно разделить на несколько под­ групп в зависимости от того, как нарушается приватность других. Получаем следующие подгруппы (практически совпадающие с под­ группами глаголов нарушения): люди, стремящиеся получать и распространять информацию о других; люди, чьи манеры наруша­ ют приватность других; люди, сознательно унижающие других; люди, вмешивающиеся в дела других. Остановимся подробнее на этих подгруппах. 1. Получение или распространение информации о других (28 слов, 28 ЛСВ).

Нарушения, связанные с этими действиями, имеют место, ког­ да нарушаются нормы данного общества (например, стремление овладеть информацией частного характера) или действия пред­ принимаются без ведома или согласия других людей. В значениях слов конкретизируются следующие признаки: а) получение информации (inquiring — to inquire — seek information by questioning; snooping — given to snooping, especially for personal information about others; spy — one who keeps secret watch to obtain information); 10*

147

Глава 2. Концепт «приватность»

б) распространение информации (gossip — a person who habi­ tually reveals personal or sensational facts about others; tattler — a person who tattles, tattle — to tell something secret or private about another); в) способ получения информации (вопросы — inquisitive, interrogative у questioning, зрительный способ — snooping, probing, searching, snoop, spy, peep); г) нарушение нормы (inquisitive — unduly curious; prying — impertinently or' officiously inquisitive; curious — taking an undue interest in others' affairs; busybody — a person who pries into or meddles in the affairs of others); д) информация о других (curious — in others' affairs; snooping — information about others; inquisitive — curious; informer — a person who informs against another, gossip — a person who reveals personal or sensational facts about others); е) секретная манера действия (snooping —in a sneaking way; snoop; spy — one who keeps secret watch; peep — in a peeping (slyly) manner); ж) тип информации (личная — gossip; секретная — voyeur, tattletale; непроверенная — rumormonger, talebearer, tattler, telltale); з) цель (voyeur — 1. sexual gratification; 2. enjoyment; informer — for money or other reward; spy — espionage). В значениях прилагательных inquiring, questioning, searching, investigative, probing признак нарушения не является семантичес­ ким, но он может входить в ассоциативное поле значений и выра­ жаться контекстуально. В значении прилагательного searching (search — examine carefully in order to find something concealed) уточняется признак 'нарушение секретности' (возможное наруше­ ние приватности), а в значениях probing, questioning при семанти­ ческом развертывании выявляется сема интенсивности (probe — search into or examine thoroughly; question — ask questions, interrogate, interrogate — ask questions esp. formally and thoroughly), что ассоци­ ативно связано с возможными нарушениями (например, в ситуа­ ции допроса). Например: She asked him a great many questions... Not that he cared; if it were a part of the Boston character to be inquiring, he would be to the last a courteous Mississippian (H. James. The Bostonians). При­ лагательное inquiring приобретает отрицательные коннотации за счет его противопоставления прилагательному courteous. 148

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

Таким образом, признак нарушения приватности предстает в различной комбинаторике: 1) получение информации + о другом человеке + секретность действия (без ведома человека): spy, snoop, peep; 2) получение информации + о другом человеке + тип инфор­ мации (личная, секретная, скандальная): voyeur, snoop; 3) распространение информации + о другом человеке + тип информации (личная, секретная, непроверенная, скандальная): gossip, gossipmonger, scandalmonger, rumormonger, talebearer, etc.; 4) распространение информации + о другом человеке + с враж­ дебными целями: informer, tattletale, tattler, etc. Все слова данной группы содержат признак 'информация' и признак 'о других', которые вариативно комбинируются с призна­ ками 'тип информации' и 'манера осуществления действия' (реже 'цель действия'). Итак, подтверждается вывод о том, что признак нарушения приватности конкретизируется в различных направ­ лениях. 2. Манера поведения (72 слова, 74 ЛСВ)

Приватность тесно соотносится с категориями такта и вежли­ вости. Вежливость определяется как 'showing or characterized by correct social usage', а такт как 'a keen sense of what to do or say in order to maintain good relations with others or avoid offense' [MWCD]. Таким образом, вежливость предполагает сознательное следова­ ние каким-то нормам, правилам поведения, принятым в данном обществе, а такт в большей степени относится к подсознательно­ му, интуитивному чувству, предполагающему правильное поведе­ ние. Содержание приватности в той или иной культуре определя­ ется нормами поведения, поэтому действия человека, имеющего не соответствующие этим нормам манеры, могут повлечь за собой нарушения приватности других. Отрицательную оценку получают следующие характеристики: 1) Н е д о с т а т о ч н о с т ь м а н е р (lacking in social refinement). В этих значениях признак нарушения конкретизиру­ ется по следующим направлениям: а) недостаток утонченности манер: rude 1 — lacking refinement or delicacy; rough — marked by a lack of refinement or grace; также discourteous, uncivilized, crude, unrefined, uncultivated, uncouth, indecorous, indelicate, etc.; 149

Глава 2. Концепт «приватность»

б) недостаток сдержанности манер: uncivilized — not civilized, civilized — characterized by taste, refinement, or restraint] wild — unrestrained by reason or prudence; также savage, barbarous, coarse] в) плохие манеры (как правило намеренно): rude 2 — dis­ courteous or impolite, esp. deliberately so; также ill-mannered, im­ polite, uncivil и ряд других прилагательных в некоторых контек­ стах. 2) О с к о р б и т е л ь н о с т ь м а н е р (с точки зрения об­ щепринятой морали) (offensive to good taste or morals). Уточняют­ ся следующие признаки: а) нарушение моральных принципов', vulgar — morally crude, undeveloped, or unregenerate; obscene — repulsive by reason of crass disregard of moral or ethical principles] loud — obtrusively vulgar, unchaste — lacking in chastity, chastity — moral purity; в значениях ряда слов конкретизируется признак нарушения сексуальных табу: licentious — lacking legal or moral restraints, especially sexual restraints; lewd — sexually unchaste or licentious; lascivious — lewd; также immodest — not conforming to the sexual mores; б) ненормативность языкового поведения: vulgar 2 — offensive in language] obscene 2 — containing language regarded as taboo in polite usage; в) интенсивность признака нарушения: gross —gravely deficient in civility or decency; obscene — crass disregard of principles; crass — gross] ribald — mildly indecent; 3) В о л ь н о с т ь м а н е р . Уточняются следующие признаки: а) нарушение нормы: presumptuous — overstepping due bounds: taking liberties; impertinent — not restrained within due or proper bounds; б) интенсивность: familiar — overly free and unrestrained;^-ee — overly familiar or forward; frivolous — marked by unbecoming levity, levity — excessive frivolity; в) свобода поведения: уточняется сема freedom (например, в компонентах free, liberties); г) развязность поведения: уточняется сема impertinence (в при­ лагательных impertinent, impudent, saucy, brash, cheeky, insolent, brassy и ряде других). 4) Н а в я з ч и в о с т ь , н а с т о й ч и в о с т ь м а н е р . Уточня­ ются признаки интенсивности {importunate — overly persistent; persistent — persisting stubbornly), тип действия (importunate — in 150

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

request or demand] insistent — compelling attention or notice] persis­ tent — in statement, request, or question; obtrusive — imposing oneself or one's opinions on others, officious — objectionably aggressive in offenng unrequested and unwanted help or advice). 5) Н е п р и я т н ы е м а н е р ы . Происходит конкретизация следующих признаков: а) эмоциональной реакции — obnoxious — odiously or disgustingly objectionable; offensive — giving painful or unpleasant sensations] 6) интенсивности — nasty — highly objectionable or unpleasant; vile — highly offensive, unpleasant, or objectionable. 6) Н е у м е с т н ы е м а н е р ы . Уточняются признаки а) не со­ ответствующие ситуации, обстоятельствам: unseemly — inappropriate for time or place] improper — not suited to the circumstances] б) не соответствующие статусу, положению: unbecoming — not according with the standards appropriate to one's position or condition of life. В значениях некоторых прилагательных акцентируется при­ знак эмоционального воздействия, например, importunate, ob­ noxious. Значения ряда прилагательных по своей внутренней форме предполагают уточнение признака отсутствия чего-либо — уваже­ ния к другим (disrespectful), такта (tactless), вежливости (impolite), манер (unrefined, discourteous, uncivilized) и т. д. Итак, обязательными компонентами признака нарушения при­ ватности в данном случае выступают либо характеристика манер как не соответствующих норме, то есть нарушение норм поведе­ ния (основа для контекстуально обусловленных эмотивных кон­ нотаций), либо отрицательно оцениваемая эмоциональная реак­ ция, вызываемая чьим-либо поведением. В значениях некоторых прилагательных эти признаки не разграничиваются (importunate). Примеры словоупотреблений: (1) Не had perceived very soon that she was a tremendously familiar little woman — that she took, more rapidly than he had ever known, a high degree of intimacy for granted... (H. James. The Bostonians). (2) She had never seen any one so free in her own drawing-room as this loud Southerner...; he extended invitations to her guests under her nose... (ibid.). (3) Did I, by chance, say anything obnoxious or irrelevant to you in my last letter that reached the attention of Father Zimmermann and caused you discomfort in any way? (J.D. Salinger. De DaumierSmith's Blue Period). 151

Глава 2. Концепт «приватность» 3. Сознательное унижение других (38 слов, 40 словозначсний)

Статусные характеристики людей имеют важное значение для содержания категории приватности. Общение, нарушающее ста­ тусные требования может привести к нарушениям приватности. Отрицательно оцениваются следующие характеристики: 1) завышение собственного статуса или его чрезмерное под­ черкивание: proud — having or displaying excessive self-esteem; arrogant 1 — exaggerating or disposed to exaggerate one's own worth or importance; haughty — blatantly or disdainfully proud] superior — affecting or assuming an air of superiority; 2) высокомерная манера поведения: swaggering — characteristic of a person who swaggers (swagger — to conduct oneself in an arrogant or superciliously pompous manner)] arrogant 2 — characterized by an overbearing manner, lofty 2 — having a haughty overbearing manner, 3) занижение статуса других: supercilious — coolly and patronizingly haughty; disdainful — full of or expressing disdain (dis­ dain — a feeling of contempt for what is beneath one)] scornful— full of scorn, contemptuous {contempt — the act of despising, despise — to look down)] snobbish — characteristic of a snob (snob — one who tends to rebuff, avoid, or ignore those regarded as inferior)] 4) злоупотребление властью, властные манеры: despotic, des­ pot — a person exercising power tyrannically] oppressive, oppressor — abusing power, также tyrannical, tyrant; arbitrary; authoritarian; domineering и др. Оценочное значение рассмотренных единиц выражается за счет семы интенсивности (excessive, exaggerating), эмотивных компо­ нентов значения (contempt, disdain, displeasure, etc.), а также при­ знака ненормативности (abuse of power, где abuse — wrong, improper, or excessive use; presumptuously self-assertive, где presumptuous — overstepping due bounds; unduly exacting и др.). Признак наруше­ ния статусных прав представлен достаточно развернуто в лекси­ ческой системе и оказывается ассоциативно связанным с наруше­ ниями приватности (часто речь может идти не о конкретных на­ рушениях, а о создании угрозы нарушений путем неправомерного установления или злоупотребления статусными различиями), что может конкретизироваться в контекстах, например: (1) Не had changed since his New Haven years. Now he was a sturdy straw-haired man of thirty with a rather hard mouth and a 152

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

supercilious manner. Two shining arrogant eyes had established dominance over his face and gave him the appearance of always leaning aggressively forward... (F.S. Fitzerald. The Great Gatsby). Высоко­ мерные манеры воспринимаются как агрессивное и создают ассо­ циацию с угрозой завоевания пространства. (2) She was considerably exasperated with her visitor's superior tone, at seeing herself regarded by this dry, shy, obstinate, provincial young woman as superficial... (H. James. The Bostonians). Высоко­ мерный тон вызывает отрицательную эмоциональную реакцию. 4. Вмешательство в чужие дела (20 слов, 20 ЛСВ)

К этой группе относятся главным образом прилагательные и существительные, образованные от глаголов, рассмотренных выше и относящихся к полю собственности (например: intrude — intrusive, intruder; meddle — meddlesome, meddler; interfere — interfering, interferer и т. д.), а также единиц, не имеющих соответствий среди вышерассмотренных глаголов (officious, unwelcome, uninvited и др.). Признак нарушения приватности в их значениях уточняется по следующим направлениям: 1) вмешательство во что-либо (в том числе и чьи-либо дела) без желания другого: intrusive — intruding where one is not welcome or invited; meddlesome — meddling in what is not one's concern; interfering — entering into or taking part in the concerns of others. Признак нарушения приватности при этом выступает в комбина­ торике: принимать участие + чужие дела + неправомерно (без при­ глашения, желания другого человека); 2) навязывание собственных услуг, мнений: officious — volunteering one's services where they are neither asked nor needed; obtruding, obtruder — от глагола obtrude — force or impose (as oneself or one's ideas) without warrant or request. Комбинаторика призна­ ка нарушения приватности: предлагать + интенсивность действия (навязывать) + услуги, идеи, общество + неправомерно; 3) нарушение чужого пространства, территории: unwelcome — not received gladly into one's presence or companionship; trespassing, trespasser — от глагола trespass — encroach on a person's privacy, time, etc.; poacher — a person who trespasses on private property, a также другие производные от соответствующих глаголов типа interloper, squatter (в переносном значении), intruder и др. Ком153

Глава 2. Концепт «приватность»

бинаторика признака нарушения приватности: действие (прихо­ дить, говорить и т. д.) + территория (в прямом смысле — чья-то собственность, в переносном — чье-то время, дружба, общество и т. д.) + неправомерность. Итак, все слова отличаются отрицательной коннотацией (глав­ ным образом выражающейся в виде признака ненормативности — действие осуществляется против воли или желания другого чело­ века), что подтверждает оценку подобного поведения (или людей, ведущих себя подобным образом) как аномального в языковой картине мира. Характеристики людей, чрезмерно реагирующих на нарушения приватности (37 слов, 38 ЛСВ) Среди существительных и прилагательных данной группы мо­ гут быть выделены следующие подгруппы: 1) люди, испытывающие чрезмерную эмоциональную реакцию на нарушения приватности; 2) люди, испытывающие физическое отвращение к чужому; 3) люди, чрезмерно соблюдающие условности. К данной группе относятся характеристики тех людей, кото­ рые в большей степени предрасположены к нарушениям и кото­ рые больше других склонны рассматривать те или иные действия как ненормативные. Они как бы устанавливают для себя более жесткие границы своего и чужого и больший объем личного про.странства. Эти показатели могут приобретать различное выраже­ ние в языке. Обратимся подробнее к описанию трех основных ас­ пектов. В п е р в о й п о д г р у п п е (25 слов, 25 ЛСВ) признак эмоци­ ональной реакции на нарушения приватности конкретизируется по нескольким направлениям, обозначая следующие группы людей: 1) чрезмерно реагирующие на контакт с другими людьми (в толкованиях эксплицируется реакция на нарушения, а также сема 'чужой'): coy — shrinking from contact or familiarity (дополнитель­ ная коннотация — притворная робость, сема 'coquettish'); shy — sensitively diffident or retiring (implies a timid reserve and a shrinking from familiarity or contact with others); 2) избегающие близких контактов с другими: reserved — avoiding familiarity or intimacy with others; unsociable — not sociable; having or marked by a disinclination to friendly social relations; pri154

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

vote — preferring privacy; retiring — withdrawing from contact with others; 3) малообщительные: silent — indisposed to speak (implies a habit of saying no more than is needed); taciturn — temperamentally disinclined to talk (usually connotes unsociability); reticent — inclined to be silent or uncommunicative in speech (implies a reluctance to speak out or at length, especially about one's own affairs); 4) предрасположенные к скрытности: secretive — disposed to secrecy: not open or outgoing in speech, activity, or purposes (implies reticence); close —practicing or keeping secrecy, secretive; discreet — judicious in one's conduct or speech, esp. with regard to keeping silent about a delicate matter; 5) неуверенные в себе, ощущающие собственную неполноцен­ ность: self-conscious — uncomfortably conscious of oneself as an object of the observation of others; timid — lacking in courage or selfconfidence; diffident — lacking confidence in one's own ability, worth, or fitness; modest — having or showing a moderate or humble estimate of one's merits, importance, etc.; 6) чрезмерно реагирующие на эмоциональные нарушения: touchy — marked by readiness to take offense on slight provocation; sensitive — easily hurt or damaged especially emotionally, also delicately aware of the attitudes of others; bashful — easily embarrassed] tetchy — irritably or peevishly sensitive; testy — easily annoyed; fussy — easily upset. Данные слова могут относиться как к личностным характери­ стикам людей, так и к их состоянию в момент общения с другими людьми. Индивидуально-личностные и ситуативные характерис­ тики участников относятся, таким образом, к одному из важных факторов, влияющих на нарушения приватности. Очевидно, раз­ ные люди могут иметь различный «предел чувствительности» к нарушениям, что закрепляется и в языковой картине мира. При­ ведем некоторые примеры словоупотреблений: (1) The humiliations he suffered when first he went to school had caused in him a shrinking from his fellows which he could never entirely overcome; he remained shy and silent (S. Maugham. Of Human Bondage). (2) A few new boys appeared, and with these presently Philip found himself talking. He was shy and nervous. He was anxious to make himself pleasant, but he could not think of anything to say (ibid.). 155

Глава 2. Концепт «приватность»

(3) In conversation he had always seemed to shrink from the direct and personal approach, he was painfully shy (C.P. Snow. The Conscience of the Rich). Все примеры описывают чрезмерную ре­ акцию робкого человека на действия других людей, которые в дан­ ном случае воспринимаются как нарушения. В словах в т о р о й п о д г р у п п ы (7 слов, 7 ЛСВ) признак нарушения приватности конкретизируется в характеристиках лю­ дей, испытывающих физическое отвращение к чужому. Это, как правило, связано с физическим восприятием других людей. В зна­ чениях отобранных прилагательных представлены следующие мо­ менты: 1) люди, требующие особенно деликатного обращения: fastidious — showing or demanding excessive delicacy or care; finicky — requiring much care, precision, or attentive effort; finical — finicky; 2) люди, легко испытывающие чувство отвращения: squea­ mish — easily nauseated; nauseous — affected with nausea or disgust; 3) люди, чрезмерно требовательные к деликатности, такту: fussy — revealing a sometimes extreme concern for niceties (i.e. delicacies of taste or feeling); picky — extremely fussy or finicky, usu. over trifles. Признак 'физическое отвращение к чужому' в значениях дан­ ных слов выражается ассоциативно, при этом степень его имп­ лицитное™ различна. Сема 'отвращение' непосредственно присут­ ствует в толкованиях значений squeamish, nauseous и disgusted. В контекстах она может конкретизироваться как 'отвращение к чу­ жому', например, to be squeamish about drinking out of somebody else's glass. Другой пример: And slovenly messiness in the kitchen made him squeamish. His mother licking a spoon, then using it to stir the food (I. Murdoch. The Sacred and Profane Love Machine). В значениях других слов исследуемый признак явно не выра­ жается, однако также может эксплицироваться в контекстах: David was a fastidious boy... He noticed how things dropped from his father's fork at meal-times, even from his father's lips... The involuntary spasms of the body, its slimy moist interior, inspired horror. Shameless kissing in the cinema made him turn away (ibid.). К т р е т ь е й п о д г р у п п е (6 слов, 6 ЛСВ) относятся слова, в которых выражается признак чрезмерного соблюдения условностей, при этом он может выступать в различной комбина­ торике: 156

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

1) соблюдение условностей + интенсивность + субъект дей­ ствия (как правило, женщина): prude — a person who is excessively or priggishly attentive to propriety or decorum; especially a woman who shows or affects extreme modesty (человек, как правило, жен­ щина, проявляющая чрезмерную скромность. Следует, однако, отметить, что в современном языке это слово перестает жестко ассоциироваться только с характеристикой женщины и использу­ ется также по отношению к мужчине); а также prudish, prim] 2) соблюдение условностей + интенсивность (чрезмерность) + манера поведения + отрицательная реакция других: prig — one who offends or irritates by observance of proprieties in a pointed manner or to an obnoxious degree (человек, чрезмерно соблюдающий ус­ ловности в явно выраженной манере, что вызывает чувства обиды или раздражения у других); также его производное priggish] 3) соблюдение (или призывание к соблюдению) условностей + интенсивность + объект (как правило, моральные нормы): puritan (puritanical) — one who practices, or preaches a more rigorous or professedly purer moral code than that which prevails (человек, со­ блюдающий или проповедующий более строгий моральный ко­ декс, нежели тот, который принят в данном обществе). Высокая степень конкретизации данного признака указывает на его важность для лингвокультуры. Благодаря наличию отрица­ тельных коннотаций признак ассоциируется с нарушениями (чрез­ мерное соблюдение условностей, таким образом, также предпола­ гает нарушение нормы и может вызвать отрицательную реакцию со стороны окружающих). 2.1.2. Признак приватности во фразеологической семантике. Признак приватности в значениях простых фразеологизмов При отборе фразеологических единиц мы руководствовались теми же критериями, что и при отборе лексических единиц. В результате сплошной выборки из фразеологических словарей английского языка были выявлены следующие группы фразеоло­ гизмов: 1) единицы, ассоциирующиеся с первичными полями приват­ ности (группы «секретность», «собственность», «свобода», «оди­ ночество», «личность» и «взаимоотношения между людьми»); 157

Глава 2. Концепт «приватность»

2) единицы, характеризующие различные типы нарушений приватности; 3) единицы, характеризующие людей (или их манеры), кото­ рые нарушают чужую приватность; 4) единицы, содержащие характеристики людей, которые чрез­ мерно восприимчивы к нарушениям приватности. Общее количество отобранных фразеологизмов составило 355 единиц. Признак приватности в значениях данных фразеологизмов вы­ ступает главным образом как ассоциативный, хотя в значение ряда единиц он входит в качестве семантического. При этом о наличии признака могут свидетельствовать данные аспекты: 1) одна из лексем в составе фразеологизма содержит признак приватности (in private, for somebody's private ear, take somebody in one's confidence, worm oneself into somebody's confidence) или признак появляется в результате сочетания нескольких лексем (mind one's own affairs, poke one's nose into somebody's affairs); 2) признак присутствует в семантическом толковании фразео­ логизма (air one's dirty linen in public — discuss private matters in public; get fresh with somebody — become overly bold or impertinent] hit one where one lives — affect one personally or intimately; have a big mouth — be a gossiper, be a person who tells secrets). Степень идиоматизации фразеологизмов не учитывалась нами щж отборе, и среди них представлены различные типы (далее ис­ пользуется терминология В. В. Виноградова): 1) фразеологические сращения (идиомы), значение которых не мотивировано с точки зрения современного состояния языка: cut a pie — вмешиваться; put somebody's monkey up — вывести из себя, разозлить; put on the dog — держаться высокомерно; let the cat out — проболтаться, выдать секрет; 2) фразеологические единства, которые сохраняют прозрачную внутреннюю форму: have long ears — быть любопытным; ruffle somebody's feathers — раздражать кого-либо; dog somebody's foot­ steps — выслеживать кого-либо; be pinned to one's wife's apron — быть под башмаком жены; be one's own man — быть независимым; 3) фразеологические сочетания, образованные в результате ограниченной сочетаемости слов: between ourselves, keep a secret, make a secret of, nodding acquaintance, hurt somebody's feelings, give chase to somebody, privileged communication. 158

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

С точки зрения соотнесенности фразеологизмов с определен­ ным грамматическим классом слов можно выделить следующие типы моделей: 1) глагольные (с глаголом в качестве ключевого слова): keep in line, give somebody the cut credit, open one's heait to somebody, put somebody on hold, give away the show, break loose, hold still; среди них две единицы, образованные по модели 'глагол + глагол': kiss and tell, poke and pry\ а также 12 сравнительных конструкций (со словами like, as): avoid like a leper, treat somebody as mud, cling like a limpet to; 2) номинативные (с существительным в роли ключевого сло­ ва): blank check, the American dream, rat fink, tough egg; 3) адъективные (с ключевым словом — прилагательным,): as independent as a hog on ice, as bold as brass, high and mighty, as proud as a peacock; 4) наречные (имеющие значение наречий,): on the quiet, off the record, at liberty, on somebody's track, face to face, within these three walls, between you, me and the lamppost. Во фразеологической семантике находят выражение те же са­ мые признаки, которые были выявлены нами при описании лек­ сических единиц. Анализ оценочных характеристик показывает, что объектами отрицательной оценки в английском языке высту­ пают следующие характеристики: 1) стремиться получить личную (приватную, секретную) ин­ формацию о других людях: worm oneself into somebody's confidence — втираться в доверие, влезать в душу; have itching ears — быть лю­ бопытным; force somebody's hand — выпытывать секреты; 2) нарушать чужую территорию: crash a party — явиться без приглашения; a cuckoo in the nest — нежеланный гость; 3) распространять приватную информацию о других: stab some­ body in the back — злословить за спиной, клеветать; cast dirt at somebody — забросать грязью; talk scandal — распускать сплетни; о себе: wash one's dirty linen in public — выносить сор из избы; foul one's own nest — разглашать семейные тайны; 4) пристально и долго кого-либо разглядывать: watch somebody like a hawk — не спускать глаз; stare like a stuck pig — вытаращить глаза; have one's eyes glued on — не спускать глаз; 5) надоедать своим присутствием: cling like a limpet to some­ body — не отходить ни на шаг, пристать как банный лист; bother the 159

Глава 2. Концепт «приватность»

life out of somebody — надоесть до смерти; breathe down somebody's neck — стоять над душой; 6) вмешиваться в чужие дела: poke one's nose into somebody's affairs — совать нос в чужие дела; poach on somebody's presewes — вмешиваться в личную жизнь кого-либо; poke and pry — совать нос в чужие дела; 7) навязывать услуги, мнение, знакомство, общество', scrape асquaintance with somebody — набиваться в знакомые; cram something down somebody's throat — навязывать свое мнение, взгляды; a Dutch uncle — человек, который любит давать советы в родственной ма­ нере; 8) нарушать приличия, правила поведения: as independent as a hog on ice — нахал, развязный человек; a rough customer — грубиян; go beyond all bounds — выходить из границ дозволенного; 9) вести себя высокомерно, заносчиво: have one's nose in the air — быть высокомерным; high muck-a-muck — зазнайка, гордец; 10) контролировать кого-либо, держать в подчинении: get somebody by the short hairs — командовать, держать в ежовых рука­ вицах; get the whip over somebody — держать, кого-л. в полном под­ чинении; trample underfoot — тиранить кого-л., помыкать кем-либо; 11) изолировать от общества, игнорировать кого-либо: give somebody the freeze — обдать холодом, облить презрением; avoid somebody like a leper — избегать как чумы; cut somebody dead — перестать кланяться, игнорировать; 12) затрагивать в разговоре неприятные (например, слишком личные) для человека темы: rub salt into somebody's wounds — сы­ пать соль на рану; touch a sore spot — затронуть больное место; hit somebody where it hurts — задеть за живое; 13) критиковать кого-либо, грубить: bite somebody's head off— грубо ответить кому-либо; give somebody hell — ругать на чем свет стоит; pick a hole in somebody — придираться к кому-либо; tear somebody to shreds — раскритиковать; 14) чрезмерно подчеркивать собственный статус, унижать других: throw one's weight around — пытаться командовать другими; treat somebody as mud — не считать за человека, смешивать с гря­ зью; bring low — унижать; 15) чрезмерно соблюдать условности: blue nose — ханжа. Положительно оцениваются следующие характеристики: 160

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

1) свобода, независимость: free somebody's hand — предоставить свободу действий; give somebody his head — предоставить полную свободу действий; as free as a bird — совершенно свободный; 2) невмешательство в чужие дела: keep one's nose out of some­ thing — не вмешиваться, не совать свой нос в чужие дела; go about one's own business — заниматься своим делом; 3) сохранение собственной приватности: be a master in one's own house — не допускать вмешательства в свои дела; 4) соблюдение приличий, норм вежливости: keep on the rails — соблюдать нормы поведения, приличия; keep a civil tongue — гово­ рить вежливо, учтиво; mind one's p's andq's — придерживаться при­ личий. Ряд фразеологизмов отличается амбивалентным значением, приобретая оценку в конкретных контекстах. Способы выраже­ ния оценочного значения различны. Оно может формироваться за счет следующих элементов: 1) наличие в составе фразеологизма слов с отрицательной или положительной коннотацией, закрепленной в их значениях {crash a party, swap lies, rough customer, give somebody hell); 2) оценочное значение образуется за счет эмоциональных ас­ социаций, связанных либо с конкретным компонентом фразеоло­ гизма (например, названия животных: stare like a pig, as independent as hog on ice, cuckoo in the nest; предметов: wear the collar, under somebody's hoof, keep somebody in blinkers, keep somebody on the chain, get the whip over), либо с самой ситуацией, положенной в основу единицы (bind somebody hand and foot, rub salt into somebody's wounds, fling mud at somebody, breathe down somebody's neck, turn the heat up on somebody); 3) наличие стилистических помет, указывающих на эмотивность значения: high muck-a-muck — пренебр., poke and pry — не­ одобр., back-seat driver — неодобр., smart Aleck — презр. и т. д.; 4) выявляется в этимологическом значении слова. Так, отрица­ тельная коннотация прилагательного Dutch объясняется истори­ ческими причинами (вражда между англичанами и голландцами в определенный период истории — [Карасик 1992: 256]), в связи с этим сочетания с ним несут эмотивное значение, связанное с нео­ добрением, пренебрежением: Dutch uncle — one who admonishes sternly or bluntly. Сочетания a Peeping Tom, a Paul Pry, Peck's Bad Boy относятся к аллюзиям и представляют собой имена собствен11

В. И. Карасик

161

Глава 2. Концепт «приватность»

ные, получающие статус нарицательных в современном языке: а Peeping Тот — «Том Подгляда», чересчур любопытный человек, человек, отличающийся нездоровым любопытством (восходит к древней английской легенде); a Paul Pry — человек, сующий нос в чужие дела (по имени главного действующего лица комедии Дж. Пула, отличавшегося данными качествами), а также его дериваты to Paul-Pry — совать нос в чужие дела и Paul-Pryism — чрезмерное любопытство; Peck's Bad Boy — человек, ставящий других в нелов­ кое положение своей простодушной бестактностью (по названию книги Дж. У. Пека). Положительные коннотации выражения the American dream также обусловлены влиянием культурно-истори­ ческих факторов: «американская мечта» предполагает мечту аме­ риканцев о демократии, равенстве и свободе, провозглашенных в Декларации независимости 1776 г. [Кунин 1984]. Анализ фразеологизмов показывает, что приватность помимо уже упоминавшихся выше концептов «свобода», «одиночество», «секретность», «собственность», «личность» и «межличностные взаимоотношения» сопоставляется со следующими концептами: 1) дом, семья: come (get, go) home to somebody, hit someone where one lives — задеть за живое; all in the family — что-либо (на­ пример, информация, чаще всего приватная), не подлежащее раз­ глашению; skeleton in the closet — семейная тайна, тайна, скрывае­ мая от посторонних; 2) свое/чужое: make a stranger out of somebody — относиться как к чужому, холодно, неприветливо обходиться; a stranger within somebody's gates — чужой, посторонний человек; mind one's own business — заниматься своим делом; have an oar in every man's boat — вмешиваться в чужие дела; 3) вежливость, приличия: keep a civil tongue — говорить вежли­ во, учтиво; mind one's manners — соблюдать приличия; 4) территория, пространство: beat up somebody's quarters — ввалиться без приглашения; darken somebody's door — прийти без приглашения; go over the edge — переходить все дозволенные гра­ ницы; 5) надзор (актуальный для американской культуры концепт surveillance): have an eye out for somebody — зорко следить за кемлибо; be at somebody's tail (on somebody's trail, track) — преследо­ вать, выслеживать кого-либо; keep a tab on somebody — следить за кем-либо, проверять кого-либо. 162

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

Одним из важных источников культурологической интерпре­ тации фразеологизмов является анализ их образного содержания, а также их символическое значение. Это объясняется тем, что обра­ зы, положенные в основу устойчивых сочетаний, повторяющиеся из поколения в поколение и закрепленные в системе языка, отра­ жают тем самым ментальность данного народа [Телия 1996: 249]. В качестве таких образов часто выступают некоторые эталоны, в сравнении с которыми оценивается то или иное действие или свой­ ство [там же: 241]. Кроме того, психолингвистические экспери­ менты показывают, что «образы, вызываемые идиомами в созна­ нии носителей языка, базируются исключительно на прямых зна­ чениях отдельных компонентов» [Добровольский 1998: 52], что создает как бы новый, самостоятельный пласт плана содержания фразеологической единицы. В отобранных нами фразеологизмах роль таких слов-эталонов выполняют: н а з в а н и я ж и в о т н ы х (свинья как образец на­ хальства или глупости: as independent as a hog on ice, stare like a stuck pig; кукушка как символ постороннего, чужого человека, не­ званого гостя: cuckoo in the nest); н а з в а н и я п р е д м е т о в (в сочетании as bold as brass — бесстыдный, нахальный — происходит метафорический перенос качества предмета на человеческие свой­ ства, сравните в русском языке — медный лоб; выражение hair in one's soup — причина раздражения — создает образ чего-то непри­ ятного, вызывающего отвращение благодаря метафорическому пе­ реосмыслению ситуации «волос в супе»; слово door в выражениях close the door on somebody, darken somebody's door получает симво­ лическое прочтение как граница своего и чужого); н а з в а н и я ч а с т е й т е л а (символический характер получают слова: heart — олицетворение душевной сферы, например, at the bottom of one's heart, cut somebody to the heart, heart-to-heart talk] head — независи­ мость, свобода, например: go about with one's head in the air, hand — власть, как в выражениях have somebody in his hand, rule with a heavy hand, keep a firm hand on или свобода действий: stay somebody's hand, free somebody's hands, have one's hands tied] feet — власть, подчинение: have somebody at one's feet, trample under foot] nose — любопытство: poke one's nose into, keep one's nose out of something и т. д.); н а з в а н и я д е й с т в и й (в единице not to breathe a word происходит переосмысление действия, выражаемого глаго­ лом breathe за счет создания ассоциации «выболтать что-то вмесп*

163

Глава 2. Концепт «приватность»

те с дыханием»; выражение paddle one's own canoe эталонное зна­ чение получает глагол «грести» в сочетании с названием предмета canoe, отражающего национально-культурную специфику) и т.д. Изучение образности во фразеологическом фонде языка по­ зволяет понять способы концептуализации мира в данной культу­ ре, средствами данного языка, так как «язык окрашивает через систему своих значений и их ассоциаций концептуальную модель мира в национально-культурные цвета» [Телия 1988: 177]. Как видно из приведенных выше примеров, в основе фразеологизмов часто лежит метафора, связь которой с культурой неоспорима. Дж. Лакофф и М. Джонсон в своей книге «Metaphors We Live By» (1981) говорят, что именно метафора лежит в основе концеп­ туализации действительности средствами языка. Например, одна и та же метафора может объединять целые ряды фразеологичес­ ких и лексических единиц, являясь по отношению к ним «базо­ вой». Так, в основу образного представления концепта «приват­ ность» могут быть положены как образы отдельных предметов, так и образы конкретных ситуаций. Это в частности соотносится с положениями, разрабатываемыми когнитивной лингвистикой и заключающимися в том, что «оперируя абстрактными понятиями, человек... сравнивает и отождествляет абстрактное с конкретным» [Рахилина 1998: 295], используя принцип метафоры, или анало­ гии. Можно выделить следующие сферы, дающие основу образно­ сти рассматриваемых нами фразеологизмов: 1) территориальные, пространственные образы: например, границы территории обозначаются словами fence, door, gate, wall, edge, mark, distance и др.; личная территория ассоциируется с символами house, family, nest, quarters, closet (cupboard), preserves; нарушение территории — образы разрушительных, неправомер-^ ных действий: crash — force one's way (сочетание crash a party);) beat up — attack physically (сочетание beat up somebody's quarters);) poach — trespass (в сочетании poach on somebody's preserves); i 2) образы, связанные с физическим восприятием пространства < человеком (зрительный, слуховой, тактильный способы): холод ас-» социируется с холодностью в отношениях: give the cold shoulder, give the frozen mitt — игнорировать; as cold as ice — бесчувствен­ ный; break the ice — растопить лед; жара с интенсивным эмоцио­ нальным воздействием, как правило, получающим отрицательную! оценку: turn the heat up on somebody — усилить давление на кого-. 164

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

либо; put on the grill — допрашивать «с пристрастием»; give somebody hell — ругать на чем свет стоит (ассоциация с преиспод­ ней); ср. в русском языке: окатить холодной водой, холодный как лед, ни жарко, ни холодно, задать жару; образы слухового и зри­ тельного восприятия используются в основном для выражения идеи надзора, контроля и любопытства: have long (itching) ears, be under the eyes, watch like a hawk; 3) образы, связанные с физическими ощущениями человеческо­ го тела. Так, эмоциональное воздействие на объект выражается с помощью образного представления действий, причиняющих фи­ зические страдания: stick pins into somebody — раздражать коголибо, буквально «вставлять иголки»; cut to the bone — глубоко уязвить, буквально «резать до кости»; 4) образы предметов и ситуаций, связанных с укрощением жи­ вотных (выражение идеи ограничения свободы действий, контро­ ля за кем-либо): keep in blinkers, keep on chain, wear the collar, get the whip over; 5) образы, связанные с охотой: be on somebody's track, give chase to somebody, follow somebody like a dog — идея преследова­ ния; cover somebody's tracks — образ животного, которое уходит от преследования. Интересно отметить, что многие авторские метафоры заимству­ ют те же модели, что подтверждает в свою очередь продуктив­ ность «базовой» метафоры, а следовательно ее значимость для данного типа менталитета. Приведем несколько примеров: 1) Не seldom answered her notes, and he disliked extremely the way in which, in spite of her love of form and order, she attempted to clamber in at the window of one's house when one had locked the door, so that he began to interspace his visits considerably, and at last made them very rare (H. James. The Bostonians). Метафорическое пере­ осмысление образа «залезать в окно, когда дверь заперта» ассоци­ ируется с нарушениями чьей-либо приватности, стремлением про­ никнуть в чей-то личный мир. Слова door и window получают ста­ тус эталонных и олицетворяют границы личного пространства, соответственно нарушение этих границ предполагает нарушение приватности. 2) ...It was although he were all wrapped up in some cloud, some fire, some vision all his own; and there wasn't any way to reach him. • And what was happening was that they penetrated his cloud, they 165

Глава 2. Концепт «приватность»

had reached him. Even if their fingers had been a thousand times more gentle than human fingers ever are, he could hardly help feeling that they had stripped him naked and were spitting on that nakedness (J. Baldwin. Sonny's Blues). Метафора строится на основе образов облака, а также одежды как некоторых защитных оболочек, отго­ раживающих в данном случае внутренний мир героя от вмеша­ тельства посторонних и символизирующих тем самым личное про­ странство, приватность человека (ср. ассоциацию внутреннего мира с раковиной во фразеологизме draw into one's shell). Метафора получает дальнейшее развитие с помощью уподобления процесса нарушения проникновению в эту защитную оболочку, а также дей­ ствию срывания одежды. 3) From the radiator, where he was attaching supporters to his socks, Zooey glanced up at her. «I wish you'd learn to leave the goddam party when it's over», he said. «I mean it, now, Bessie...» (].D. Salinger. Franny and Zooey). Идея нарушения чужой территории выража­ ется за счет метафорического переосмысления ситуации «уйти с вечеринки вовремя, не засиживаться в гостях» и ее сопоставле­ ния с концептом «гости». 4) Метафора может лежать в основе организации более круп­ ных единиц, например, целого произведения. В художественном фильме «The Truman Show» идея нарушения приватности челове­ ка в современном обществе выражается за счет уподобления его жизни непрерывному телевизионному шоу, символом нарушения в данном случае выступает гигантская киностудия, снимающая поминутно жизнь главного героя и транслирующая ее по телеви­ дению (J. Gamson, 1998). 2.1.3. Признак приватности в пословицах и поговорках английского языка Область паремиологии, описывающая прецедентные модели поведения [Рождественский 1970: 230], может также предоставить богатое поле для изучения культурного своеобразия исследуемого концепта. В отличие от фразеологизмов, паремии, к которым от­ носят клише разного типа, в том числе пословицы и поговорки, являются знаками ситуаций или отношений между вещами, а не отдельных понятий [Пермяков 1970; Копыленко, Попова 1978]. Пословицы и поговорки представляют особый интерес для изуче166

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

ния национально-культурной специфики, так как относятся к та­ ким единицам, которые «могут содержать межъязыковые отличия не только на уровне «первого семантического этажа» —уровне от­ ражаемых ими реалий, но и на уровне своего второго, «коннотативного этажа», отсылая к «морали» — представлениям говорящих об этических, деонтических и прочих нормах...» [Воркачев 1996: 17]. Методом сплошной выборки из фразеологических словарей и словарей пословиц разного типа был выделен корпус паремиологических единиц, содержащих признак приватности в качестве обя­ зательного или вероятностного, составивший 63 единицы. Нами рассматривались как собственно пословицы и поговорки, отличаю­ щиеся образной мотивировкой значений, так и клишированные выражения с прямой мотивировкой, т. е. в целом прецедентные тексты (по Ю. Н. Караулову [1987: 216]), которые характеризу­ ются воспроизводимостью в речи и известны большинству носи­ телей языка. Тематически в отобранных единицах признак приватности пред­ ставлен многопланово и уточняется по ряду направлений. Как по­ казывают подсчеты, наибольшую паремиологическую плотность получает признак «вмешательство в чужие дела». Из 11 паремий 8 относятся к разговорным формулам, которые используются как маркеры предотвращения возможных или дальнейших нарушений приватности. При этом они отличаются по своей коннотации: «Hands off! That's the limit! Mind your own business (affairs)! Keep off the grass! Stop back-seat driving!» могут быть охарактеризова­ ны как грубые и часто ассоциируются с крайней степенью раздра­ жения. «Never mind» звучит, как правило, нейтрально, а фраза «А little bird told me» при ответе на вопрос об источнике информа­ ции, снабжается пометой 'playful', т. е. носит шутливый оттенок и используется обычно в речи хорошо знакомых людей [DPC]. Две единицы, принадлежащие к данной группе, содержат в своем семантическом толковании признак приватности и выра: жают по сути нормы приватности англоязычного общества: Live and let live — Don't interfere with other people's business and preferences (провозглашает право людей на приватность). По зна­ чению к ней близка пословица Judge not and you won't be judged. Good fences маке good neighbors — It's easier to be friendly with your neighbor if neither of you trespasses upon the other's property or privacy. В более широком смысле пословица относится не только к соседям, но и в целом к людям. 167

Глава 2. Концепт «приватность»

Паремия Every fool will be meddling имеет библейскую этимо­ логию и переводится как «Дураки любят во все вмешиваться». Пословица приобретает оценочный характер — вмешательство в чужие дела сопоставляется с глупостью. Более специфически при­ знак вмешательства проявляется в паремии Put not your hand between the bark and the tree (не становись между мужем и женой), т. е. осуждается вмешательство в чужие семейные дела. Пословицы по теме «взаимоотношения между людьми, друж­ ба» были отобраны по следующему критерию: учитывались не про­ сто любые характеристики, а те, которые имеют отношение к при­ ватности. Здесь, на наш взгляд, мы сталкиваемся с ассоциатив­ ным выражением исследуемого признака. При этом отрицатель­ но оцениваются следующие показатели: 1) установление слишком близких взаимоотношений соотно­ сится с завоеванием личного пространства, оценочность выража­ ется за счет экспликации отрицательной эмоциональной оценки — презрения: Familiarity breeds contempt (Familiarity begets contempt); 2) непродолжительное знакомство ассоциируется с недовери­ ем по отношению к малознакомым людям. Русский эквивалент более четко выражает эту идею — Не всякий встречный друг сер­ дечный: Short acquaintance brings repentance; 3) друзья отнимают слишком много времени и тем самым мо­ гут нарушать право человека на приватность: Friends are thieves of time. Отрицательная оценка выражается за счет метафоры «дру­ зья — воры времени». Подобные ассоциации может вызывать и пословица God defend me from my friends, from my enemies I can defend myself (Избавь меня, боже, от друзей, а от врагов я сам избавлюсь). Положительную оценку получает идея соблюдения права на приватность как важная характеристика дружбы: A hedge between keeps friendship green — Your friendship will flourish if you and your friend respect each other's privacy. Признак приватности эксплици­ руется в толковании, положительная оценка формируется за счет коннотаций глагола flourish. Мы также включили в список рассматриваемых единиц три пословицы, описывающие денежные отношения между друзьями. На наш взгляд этот аспект взаимоотношений очень важен для аме­ риканской культуры. Все три пословицы содержат в себе идею несовместимости дружбы и долговых отношений: 168

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

Neither a borrower nor a lender be — It's difficult to be friends with somebody who owes you money or who you owe money to [DPC]. Short reckonings make long friends — If you borrow something from a friend, pay it back as soon as possible, so that you can remain friendly [DPC]. Lend your money and lose your friend — You shouldn't lend money to friends [DPCJ. Таким образом, концепт дружбы приобретает новые характе­ ристики в языковой картине мира благодаря привлечению к кон­ цептуальному анализу паремиологических единиц, например: 1) дружба должна оставлять человеку право на приватность (концепты дружба и фамильярность, дружба и личная террито­ рия); 2) друзья могут ставить приватность человека под угрозу (со­ поставление концептов дружба — вражда, дружба — воровство); 3) дружба и деловые (например, денежные) отношения не должны переплетаться (концепты личное — профессиональное). Достаточно подробную характеристику в языке получает та­ кое уточнение признака приватности, как распространение и по­ лучение информации (что было прослежено и на примере фразео­ логической семантики). С точки зрения оценочных характерис­ тик осуждаются следующие виды поведения: 1) клеветать на других людей, сплетничать о других: A talebearer is worse than a thief (сравнение клеветника с во­ ром). Believe nothing of what you hear, and only half of what you see (сопоставление с концептом лжи). The tongue is not steel but it cuts (клевета сравнивается с физи­ ческими страданиями). Give a dog a bad name and hang it (сопоставление с концептом смерти). 2) проявлять чрезмерное любопытство: Curiosity killed the cat (сопоставление с концептом смерти). Ask no questions and you will hear no lies (and I'll tell you no lies) (сопоставление с концептом лжи). Eavesdroppers never hear any good of themselves (намек — не под­ слушивай). Fields have eyes and woods have ears; Walls have ears (сопостав­ ление с концептом надзора). 169

Глава 2. Концепт «приватность»

Вместе с тем положительно оценивается любопытство по от­ ношению к известным людям (провозглашается естественность нарушения приватности знаменитых людей до некоторой степе­ ни): A cat can look at a king — Everyone has the right to be curious about important people [DPC]. Любопытство также описывается как естественное качество детей и не получает отрицательной оцен­ ки: Little pitchers have long ears. В группе «распространение информации» отдельно выделяет­ ся признак «распространение информации о себе». Он получает более подробную разработку в английском языке по сравнению с русским (представлен в трех паремиях, которые совпадают с усе­ ченными вариантами рассмотренных выше фразеологизмов). Все три единицы отличаются отрицательной коннотацией при различ­ ной степени метафоризации, при этом две паремии имеют форму конкретных предписаний: Never tell tales out of school и You shouldn't wash dirty linen in public. Третья единица — It's an ill bird that fouls its nest — также отрицательно оценивает распространение приват­ ной информации человека о себе самом. Отдельного внимания заслуживают две тематические группы, которые мы сочли целесообразным рассмотреть — индивидуализм и коллективизм. Количество представленных в языке пословиц, выражающих обе ценности, практически одинаково: 6 и 7 соот­ ветственно. Одна и та же паремия Dog eats dog существует в язы­ ке и в своем антонимическом по смыслу варианте — Dog does not eat dog. Наличие в языке паремий, закрепляющих такие противо­ положные ценности, объяснимо. Дело в том, что носителями оце­ ночных норм в культуре могут выступать различные субъекты [Карасик 1992: 266]. Так, например, в ранее рассматриваемой груп­ пе оценочным субъектом пословицы Who chatters with you, will chatter of you выступает носитель нравственных норм, «моралист», осуждающий клеветничество как порок, а в пословице Fling dirt enough, and some will stick таким субъектом является, напротив, «нарушитель морали», провозглашающий «грязную» цель своего занятия (кстати, в словаре эта паремия снабжается комментарием «циничный девиз клеветников»). Пословицы, закрепляющие противоположные ценности инди­ видуализма и коллективизма, не обязательно находятся в противо­ речии друг с другом. Обратимся к ним подробнее. С точки зрения индивидуализма положительно оцениваются: 170

2.1. Способы языкового обозначения концепта «приватность»

1) самосохранение у забота о себе (соотносится с естественным законом природы): Self-preservation is the first law of nature; 2) идея конкуренции, борьбы за выживание: Each for himself and the devil take the hindmost] 3) идея независимости (связь с концептом свободы): Every tub must stand on its own bottom и Every man for himself (ср. в русском языке: Живи всяк своим умом да своим горбом); С точки зрения коллективизма положительно оцениваются: 1) идея групповой работы (и групповой солидарности): A chain is no stronger than its weakest link — If one member of a group fails, the whole group fails; Union is strength — If people join together they are more powerful than if they work by themselves. Пословица Dog doesn't eat dog получает такое толкование: люди одной среды, одинаковой профессии или общих интересов не враждуют между собой [Бу­ ковская и др. 1985: 70]; 2) семейные ценности: A house divided against itself cannot stand — If the members of a group fight each other, the group will disintegrate [DPC]; 3) безопасность, сила: United we stand, divided we fall — People who join together as a group are much harder to defeat than they would be separately [DPC]; There's safety in numbers — A group of people is less likely to be attacked than a single person [DPC]. Итак, идея коллективизма главным образом соотносится с груп­ повыми и семейными ценностями, что не противоречит в целом идеалам индивидуализма, ассоциируемых с самостоятельным про­ движением в жизни и независимостью. Группа паремий, связанных с личной территорией представле­ на четырьмя единицами, в значениях которых содержатся следую­ щие характеристики: 1) положительно оценивается неприкосновенность жилища и в более широком смысле личной территории человека: A man's home is his castle] 2) отрицательно оцениваются (концепт «гости»): а) продол­ жительные визиты {Visitors and fish stink after three days)] б) час­ тые визиты (A constant guest is never welcome)] в) визиты без пре­ дупреждения (A surprise guest brings unrest). К менее подробно представленным группам относятся паре­ мии, в которых признак приватности конкретизируется следую­ щим образом: 171

Глава 2. Концепт «приватность»

1) секретность. Отрицательно оценивается стремление овла­ деть секретной информацией: Let the sleeping dogs lie; стремление вмешиваться в личные взаимоотношения между двумя людьми: Two is a company, three is a crowd (связь с концептом интимности); 2) свобода. Отрицательно оценивается зависимость, подчине­ ние: No man likes his fetters, be they made of gold (сопоставление концептов свободы и богатства); 3) вежливость. Положительно оцениваются такт и вежливость: An ounce of discretion is worth a pound of wit; Civility costs nothing (сопоставление концептов вежливости и мудрости); 4) тщеславие. Отрицательно оценивается спесивая и гордая манера поведения (ассоциативная связь с нарушениями приват­ ности): Pride goes before a fall. Анализ пословично-поговорочных единиц позволяет выявить дополнительные аспекты проявления признака приватности в язы­ ке. Так, по сравнению с его содержанием в лексической семантике и семантике простых фразеологизмов выделяются новые оттенки его выражения, связанные главным образом с оценочными характе­ ристиками. Пословицы и поговорки представляют интерес и с точки зре­ ния соотнесения исследуемого концепта с другими концептами в языковой картине мира: например, сопоставление приватности с концептами дружбы, индивидуализма и коллективизма, собствен­ ности, семьи, дома и других. Таким образом, рассмотрение посло­ виц и поговорок вносит значительный вклад в построение норм поведения, связанных с приватностью. 2.2. СПОСОБЫ ЯЗЫКОВОГО ВЫРАЖЕНИЯ КОНЦЕПТА «ПРИВАТНОСТЬ» 2.2.1. Специфика признака приватности в коммуникативном поведении представителей лингвокультуры США В связи с тем, что приватность является социально-психоло­ гической характеристикой поведения, можно говорить о том, что она соотносится непосредственно с коммуникативным поведени­ ем человека, под которым понимаются «реализуемые в коммуни­ кации правила и традиции общения той или иной лингвокультур172

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

ной общности» [Стернин 1996: 13]. Отмечается социальный ха­ рактер данного явления и его включенность в экстралингвисти­ ческую деятельность людей. В рамках концептологии коммуника­ ция также определяется как «совокупность апелляций к различ­ ным концептам» [Слышкин 2000: 24—25J. Так как приватность является довольно трудноуловимой категорией, в коммуникатив­ ном аспекте она не соотносится жестко с какими-либо определен­ ными коммуникативными ситуациями. Любой коммуникативный акт, по сути, имеет отношение к приватности, так как подразуме­ вает общение нескольких участников, а значит, связан с оппози­ цией личной и общественной сфер. В идеальном общении, главным образом на подсознательном уровне, любой человек стремится к соблюдению своей приватнос­ ти и ненарушению приватности других, что закрепляется в соот­ ветствующих нормах данного культурного сообщества. Только когда происходит отклонение от нормы, приватность становится «видимой» категорией. Поэтому для ее изучения могут быть ис­ пользованы главным образом лишь ситуации ее нарушения, либо ситуации, связанные с табуированием и эвфемизацией возмож­ ных нарушений. Итак, концепт «приватность» может находить свое выражение в коммуникации, что предполагает обращение к прагматическому уровню языка. В этом аспекте приватность прежде всего соотно­ сится с лингвопрагматической категорией вежливости, разраба­ тываемой рядом исследователей [Lacoff 1973; Грайс 1985; Leech 1983; Гордон, Лакофф 1985; Brown, Levinson 1987; Scollon, Scollon 1995; Ратмайр 1997 и др.]. Вежливость рассматривается как культурный концепт, кото­ рый на когнитивном уровне выражается в виде лингвопрагмати­ ческой категории. В основе ее выделения лежат психологические, социологические и философские исследования, связанные с меж­ личностными характеристиками общения и в частности с концеп­ том «лица» (в терминологии Э. Гоффмана), определяемого в со­ циолингвистике как «установленный социальный имидж, который приписывается друг другу участниками коммуникативного собы­ тия» [Scollon, Scollon 1995: 35]. Это означает, что в процессе об­ щения участники принимают решения о том, каков статус собе­ седника и соответственно ему выбирают те коммуникативные стра­ тегии, которые на их взгляд являются наиболее эффективными 173

Глава 2. Концепт «приватность»

для решения соответствующих коммуникативных задач. Иными словами, каждый участник коммуникации стремится к тому, что­ бы сохранить собственное лицо и не спровоцировать потерю лица другим участником. При этом люди опираются на национальноспецифичные концептные структуры и соответственно им строят свое языковое поведение. В этом процессе оказываются задействованы как нормы веж­ ливости, усваиваемые каждым человеком в процессе социализа­ ции и закрепленные частично в системе этикета, так и те интуи­ тивные запреты или установки, которые часто называются чув­ ством такта. Некоторые исследователи в связи с этим предлага­ ют разграничивать формальные и неформальные типы вежливос­ ти (например, R. Harris — no [Brown, Levinson 1987: 14]). Важная регулятивная функция такта в обществе отмечается и в социоло­ гических исследованиях [Wolff 1950: 45]. Так, Э. Гоффман отно­ сит такт к ряду «охранительных действий», используемых участ­ никами взаимодействия, чтобы «спасти» то определение ситуа­ ции, которое желает «спроектировать» другой участник, иными словами, тактичное поведение со стороны коммуниканта предпо­ лагает следование такой манере обращения, которого требуют по отношению к себе другие [Гоффман 1984: 194]. Браун и Левинсон вводят понятия негативного и позитивного лица, приписываемого участниками друг другу, которые предпо­ лагают следующее: негативное лицо соотносится с желанием со­ хранить независимость, в то время как позитивное лицо ассоции­ руется со стремлением получить поддержку и одобрение. Авторы отмечают универсальность этого принципа для всех культур, ко­ торый однако может получать в них специфическое выражение. Соблюдение данных правил выражается в виде определенных ком­ муникативных стратегий, используемых участниками общения, получающих в научных исследованиях различное терминологи­ ческое обозначение: positive and negative politeness no P. Brown, S. С Levinson [1987], involvement and independence strategies no R. Scollon, S. W. Scollon [1995], positive and negative ritual по Е. Goffman [1971], дистанцирующая и солидаризирующая вежливость по Р. Ратмайр [1997] и т. д. Их разработка в лингвистике сводится к следующим положениям: 1) позитивная вежливость апеллирует к позитивному лицу и предполагает сокращение дистанции общения [Brown, Levinson 174

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

1987: 70; Goffman 1971: 63J; в свою очередь негативная вежли­ вость ориентирована на негативное лицо, удовлетворяя требова­ ниям человека на собственную территорию, личное пространство и право на одиночество [Goffman 1971: 62], что непосредственно соотносится с правом на приватность; 2) оба типа предполагают использование конкретных стра­ тегий, которые могут носить как вербальный, так и невербальный характер; 3) примерами лингвистических стратегий позитивной вежли­ вости могут служить: обращение по имени, прозвищу (Billy can you get that report to me by tomorrow?), преувеличения (например, в комплименте You always do so well in school), подчеркивание при­ надлежности к группе (All of us here at City Polytechnic...^, подчер­ кивание общности мнений, взглядов, знаний и т.д. (I know just how you feel), оптимизм (I think we should be able to finish that annual report quite quickly) и др. [Scollon, Scollon 1995: 40—41 J; 4) лингвистические негативные стратегии включают: мини­ мальную долю предположений о желаниях адресата (I don't know if you will send this by air mail or by express mail), предоставление возможности выбора (It would be nice to have tea together, but I'm sure you are very busy), извинения (Гт sorry to trouble you, could you tell me the time?), пессимизм (I don't suppose you'd know the time, would you?), использование формальных способов обращения (Mr. Lee, there's a phone call for you) и др. [ibid.]; 5) стратегии негативной вежливости часто предполагают ис­ пользование косвенных способов языкового поведения, многие из которых закрепляются в языке и приобретают статус конвенцио­ нальных (например, многочисленные способы косвенного выра­ жения просьбы в английском языке) [Brown, Levinson 1987: 70]; 6) категория негативной вежливости тесно взаимосвязана с понятиями личной территории и личной сферы и может быть оха­ рактеризована как центральное организующее начало обществен­ ного порядка, а не просто ряд произвольных ограничений [Goffman 1971: 63]; 7) неправильное использование соответствующих ритуалов приводит к нарушениям [Goffman 1971: 63], которые часто могут стать нарушениями приватности. Выше мы отмечали, что приватность выступает как часть цен­ ностной системы, которая складывается из ориентиров поведения, 175

Глава 2. Концепт «приватность»

принятых в данном обществе. Хотя потребность в приватности является универсальной для современного общества, что обуслов­ лено самой природой данного явления, степень этой потребности имеет национально-культурную специфику, которая ярко прояв­ ляется в этнических стереотипах поведения, одним из аспектов которых является табу. Исторически табу представляет собой совокупность негатив­ ных предписаний, которые распространяются как на языковое, так и на неязыковое поведение [Фрэзер 1983: 27]. Со временем табу приобретает более рациональный, нежели суеверный, характер. Так, табуируется то, что может повлечь за собой состояние психологи­ ческого дискомфорта, в том числе и всевозможные нарушения при­ ватности. Естественно, табуируется лишь то, что важно для дан­ ной культуры. Например, в немецкоязычной культуре сильны табу, связанные с чистоплотностью, а в англоязычных культурах — табу сексуальной жизни [Жельвис 1985: 298]. С понятием табу тесно связано понятие эвфемизации, которое предполагает использование всевозможных косвенных способов выражения запретных понятий или тем. Эвфемизм определяется как риторический прием, заключающийся в использовании веж­ ливого, тактичного, или менее эксплицитного выражения, чтобы избежать прямого наименования неприятных, болезненных или пугающих явлений действительности [Burchfield 1985: 13]. В бо­ лее широком смысле можно говорить о двух уровнях эвфемиза­ ции: на уровне отдельных слов или выражений и на уровне целых высказываний (одним из способов может быть использование так называемых небуквальных или косвенных речевых актов — по Дж. Р. Сёрлю [19866: 195]. Итак, при рассмотрении понятия приватности с точки зрения процесса коммуникации выдвигаются следующие предположения: 1) коммуникативные действия, которые могут повлечь за со­ бой нарушения приватности, табуируются; 2) во избежание возможных нарушений используются различ­ ные способы эвфемизации табуированных явлений; 3) табуирование и эвфемизация носят этикетный характер, закрепляясь в виде конвенциональных норм в данной коммуника­ тивной культуре; 4) табуирование может иметь как формальные, так и содер­ жательные аспекты (например, запрет на использование прямых 176

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

речевых актов как оказывающих коммуникативное давление или регламентация тематических аспектов коммуникации в зависимо­ сти от ситуативных факторов). Одним из способов изучения коммуникативных стратегий, на­ правленных на сохранение приватности и предотвращение ее на­ рушений, является этикет, под которым в широком смысле обычно понимается «форма нормативного речевого поведения в обществе между представителями единой нации», а в узком смысле «сово­ купность типовых высказываний, закрепленных национально-куль­ турными и языковыми традициями в данном языковом коллекти­ ве для использования в конкретных социально-коммуникативных ситуациях» [Ступин, Игнатьев 1980: 7]. Этикетные формулы от­ личаются высокой семиотичностью, а поскольку «семиотичность поведения прямо пропорциональна социальной значимости отно­ шений, актуализацией которых она является» [Цивьян 1985: 200], то в этикете закрепляются наиболее значимые для данной культу­ ры аспекты коммуникативного поведения, что оправдывает его роль в изучении культурного своеобразия процесса общения. При этом, когда говорят об этикетных нормах, принятых в обществе, то обыч­ но имеют в виду правила, ориентированные на социокультурное большинство населения [Kochman 1984: 203]. Этикетные формулы приобретают характер ритуальных и по сути соотносятся с конкретными стратегиями вежливости, рас­ смотренными выше. Этикетная информация обычно описывается с точки зрения конкретных коммуникативных ситуаций: знаком­ ство, приветствие, прощание, извинение, благодарность и т. д. [Формановская 1982]. Рассмотрим некоторые способы эвфемизации на­ рушений приватности в этикетном аспекте. Система обращений. Использование той или иной формы об­ ращения в языке зависит от ряда факторов, к которым, например, относятся статусные и половозрастные характеристики общаю­ щихся, степень их знакомства, а также условия самой коммуника­ ции. Одной из важнейших функций обращения является установ­ ление дистанции общения, что непосредственно связывает этот аспект этикета с приватностью. Так, В. Г. Гак [1998: 586] относит обращения к понятию «психологической проксемики», т. е. сим­ волических способов дистанцированности, не менее значимых по сравнению с физическими. Общая закономерность заключается в том, что неформальные способы обращения как правило сокра12. В. И. Карасик

177

Глава 2. Концепт «приватность»

щают дистанцию общения, а более формальные соответственно увеличивают ее. В связи с этим можно сделать вывод о том, что неправильное использование обращений может привести к нару­ шению дистанции и сопровождаться тем самым нарушениями при­ ватности участников. Американская система обращений отлича­ ется рядом особенностей: 1) Частое использование личных имен независимо от возраста и статуса в отличие, например, от более жесткого ограничения обращения по имени в русской культуре. Итак, если в русском общении употребление личных имен является знаком сокраще­ ния дистанции и установления более близких взаимоотношений, то в американской коммуникации оно теряет свою маркирован­ ность (сравните оппозицию имя и имя-отчество в русскоязычной традиции) и совсем не обязательно обозначает близость дистан­ ции, для чего используются другие средства (например, невербаль­ ные). Вместе с тем часто в ситуациях формального общения обра­ щение по имени может носить однонаправленный характер в за­ висимости от статуса собеседника: участник более высокого ста­ туса может обратиться по имени к подчиненному, но не наоборот [Scollon, Scollon 1995: 35]. 2) Титулы Mr., Mrs., Miss, Ms., Dr. и другие используются как правило в формальных коммуникативных ситуациях, а также в случае общения незнакомых или малознакомых людей. Таким об­ разом, здесь важную роль играет фактор степени знакомства. Ис­ пользование формальных способов обращения относят к страте­ гиям дистанцирующей (или негативной) вежливости. При этом в американской лингвокультуре это часто может носить лишь эти­ кетный характер и использоваться главным образом в ситуациях знакомства. Кроме того титулы типа Mr. и Mrs. могут употреб­ ляться только с фамилиями людей, но не отдельно (за исключе­ нием слова Miss, а также употребления титулов в некоторых фор­ мальных ситуациях с указанием должности — [Карасик 1992:199]). 3) Отсутствие в английском языке разграничения между фор­ мами местоимений второго лица «ты» и «вы», которые несут важ­ ную этикетную нагрузку в русском языке. 4) Простота и достаточная универсальность принятой в аме­ риканской культуре системы обращений, например, по сравнению со многими восточными культурами, где существует обычно жест­ кая иерархия формул обращения в зависимости от возраста, сте178

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

пени родства, социального положения и т.д. (см., например, [Mufwene 1993]). Это является отражением такой особенности аме­ риканского национального характера, как стремление к неформаль­ ности (этим можно объяснить и приверженность американцев к широкому использованию прозвищ и сокращенных форм личных имен), что часто осложняет общение американцев с представите­ лями других культур, особенно тех, в которых коммуникативные нормы очень жестко зависят от статусных взаимоотношений об­ щающихся. Унифицированная система обращений в американс­ кой культуре также базируется на еще одной важной ценностной характеристике — равноправном отношении к окружающим, что ассоциируется с уважением и влияет на коммуникативное пове­ дение [Stewart, Bennett 1991: 99-100], Выбор той или иной формы обращения в ситуации общения является важным показателем установления степени «приватнос­ ти» взаимоотношений. Возможные нарушения могут носить дву­ сторонний характер: выбор неформальных моделей может ассо­ циироваться со стремлением завоевания личного пространства, в то время как слишком формальные модели могут быть интерпре­ тированы как отчуждение и вызвать чувство обиды. Проиллюст­ рируем обе ситуации на примерах: (1) ...when she and the girl happened to be out of the house together, she would say something and add the name Hulga to the end of it, and the big spectacled Joy-Hulga would scowl and redden as if her privacy had been intruded upon. She considered the name her personal affair (F. O'Connor. Good Country People). В этом приме­ ре неформальное обращение по имени ассоциируется с наруше­ нием приватности. (2) «That's the answer I'd expect,» she said. «You're very clever, Councillor Lampton.» «Don't call me that,» I said. «Please don't call me that. It makes me feel a hundred years old» (J. Braine. Life at the Top). Слишком формальное обращение — титул плюс фамилия — воспринимается в данной ситуации как установление «отчужденной» дистанции общения. Особенно ярко эти проблемы проявляются в межкультурной коммуникации, когда универсальность американских вокативных моделей вступает в противоречие со статусно-регламентирован­ ными нормами обращения других культур (например, японской). 12*

179

Глава 2. Концепт «приватность»

Речевые акты. Чтобы проиллюстрировать явления табуирования и эвфемизации приватности в процессе коммуникации мы сочли целесообразным обратиться к понятию речевого акта как «элементарного звена речевого общения» [Кобозева 1986: 11]. Мы полагаем, что в рамках данной работы речевой акт представляет­ ся удобной теоретической единицей, так как он более четко очер­ чивает область исследования внутренней структуры речевого об­ щения [там же], несмотря на то, что в последние годы развития лингвистики выдвигаются более универсальные категории изуче­ ния коммуникации (например, М. Л. Макаров [1998: 15] отмечает важность использования инференционных прагматических моде­ лей для рассмотрения живого общения). Основоположником теории речевых актов (1950-е гг.) счита­ ется Дж. Остин, идеи которого были впоследствии развиты Дж. Сёрлем, П. Ф. Стросоном и др. Основной отличительной осо­ бенностью этой теории явилось построение модели общения, вклю­ чающего целевой компонент высказывания в конкретной комму­ никативной ситуации, что выразилось в создании трехуровневой структуры речевого акта, состоящего из локуции (самой речи), иллокуции (цели речевого действия) и перлокуции (его результа­ та) [Остин 1986: 84-88]. Не останавливаясь подробно на данной теории, отметим лишь, что мы рассматриваем стратегии табуирования и эвфемизации на­ рушений приватности с точки зрения некоторых типов речевых актов, в которых возникновение таких нарушений наиболее веро­ ятно, обращаясь подробнее к директивам и вопросам. Директивные речевые акты. Речевые акты данного типа ха­ рактеризуются как побуждающие адресата к осуществлению ка­ кого-либо действия с большей или меньшей степенью его обяза­ тельности, иными словами «представляют собой попытки... со сто­ роны говорящего добиться того, чтобы слушающий нечто совер­ шил» [Сёрль 1986а: 182], и к ним обычно относят побуждения, просьбы, приказы, указания, распоряжения, инструкции и норма­ тивные акты (по Д. Вундерлиху — [Богданов 1990]). Эта группа речевых актов, на наш взгляд, наиболее тесно связана с возмож­ ностью нарушений приватности, так как они, как правило, пред­ полагают ту или иную степень коммуникативного давления на собеседника. К способам эвфемизации приватности (путем сни­ жения давления на адресата) в директивах могут быть отнесены 180

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

следующие стратегии (термин 'стратегия' — strategy, широко ис­ пользуемый в англоязычной традиции, употребляется здесь в зна­ чении «систематических, повторяющихся способов языкового выражения» — цит. по: [Tannen 1989: 15]): 1) Оформление приказа в виде просьбы, например: (началь­ ник подчиненному) Will you please finish this report by Monday? 2) Использование всевозможных косвенных способов выраже­ ния просьбы: конструкции типа Do you mind...? Will you please...? Could you please...? I wonder if you could... и другие. В обоих случаях в русском языке отдается предпочтение пове­ лительным конструкциям, которые по сравнению со стратегиями, принятыми в американском общении, являются более категорич­ ными (ср. Could you help me, please и Помогите мне, пожалуйста). Исследователи объясняют это тем, что «концепты солидарности и единения более значимы в русской культуре, чем концепты дис­ танции и сохранения личного пространства» [Ратмайр 1997: 176]. 3) Использование стратегии пессимизма [Scollon, Scollon 1995: 41], которая выражается в употреблении ряда конструкций, пред­ варяющих просьбу и как бы признающих невозможность ее вы­ полнения, например: I don't suppose you'd be able to... I am not sure I can ask you... («интеракциональный пессимизм» в терминологии С. Левинсона — цит. по: [Ратмайр 1997: 176]). 4) Введение в речь так называемых «смягчителей» {hedges), примерами которых служат слова типа sort of, kind of, like, in a way [Brown, Levinson 1987: 116] с целью придания просьбе менее категоричного характера. 5) Использование речевого акта намека, чтобы выразить просьбу. Типичным примером является намек об окончании визи­ та: в американской культуре (как и в русской) прямое выражение просьбы уйти считается невежливым с точки зрения нормы, по­ этому эта идея часто выражается с помощью косвенного речевого акта намека. Примеры: (1) «Well, we have enjoyed seeing you in our home; it quite raises my appetite for social intercourse. Did you come out on wheels? I can't stand a sleigh myself; it makes me sick» (курсив автора. — О. П.) (H.James. The Bostonians). Использование интонационных средств, а также грамматическое оформление высказывания содержат в себе указание на окончание визита: ср. Мы были рады видеть вас. В данном случае намек комбинируется с использованием солида181

Глава 2. Концепт «приватность»

ризирующей стратегии, а именно подчеркивается общность опы­ та: I can't stand a sleigh myself. (2) She remarked to him that they might talk for ever without coming to an agreement — their points of view were so far apart... It had happened to the young Matthias more than once to be shown the way to the door, but the path of retreat had never yet seemed to him so unpleasant... (там же). Здесь стратегия пессимизма выполняет функцию намека на бесполезность общения и призыв к его пре­ кращению. (3) Every five minutes or so she would stifle a yawn. He sat for two hours until finally she told him she must go because she had an appointment in town. He packed his Bibles and thanked her and prepared to leave (F. O'Connor. Good Country People). В этом при­ мере один из участников прибегает к приему объяснения (предло­ га) с целью прекратить затянувшийся визит. К типичным предло­ гам можно отнести «I have a lot of work to do», «I have to go», «I have an appointment» и др. В этом же примере используется и невербальный маркер желания прекратить визит — жест, подав­ ляющий зевание. (4) «Ah yes, don't I know it?...» The monologue continued; I listened impassively, from time to time making noncommittal noises... I looked at my watch... (J. Braine. Life at the Top). Здесь невербаль­ ными маркерами призыва к окончанию общения выступают не­ внятные звуки, а также взгляды на часы. 5) Использование речевого акта извиненияу предваряющего об­ ращение с просьбой для предотвращения возможных нарушений: Excuse me..., I'm sorry to intrude..., I hate to bother (trouble) you... и другие. 6) Использование речевого акта объяснения, который служит обоснованием обращения с просьбой и, как правило, подчеркива­ ет важность или срочность данного действия для адресанта: We are very short of time, could you help us...? I could have asked John but he is very busy... Интересной представляется и другая сторона данной ситуации: реакция на директивные речевые акты. Адресат, как и адресант, стремится к сохранению своего лица и лица своего собеседника, поэтому ответ на просьбу, совет, предложение не должен нару­ шать общепринятые нормы. Так, отказ, обычно ассоциирующийся с неловкостью ситуации, должен звучать вежливо и убедительно 182

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

[Ступин, Игнатьев 1980: 105]. В связи с этим используются раз­ личные коммуникативные стратегии отказа, которые вариативны и могут нести различную эмоциональную нагрузку. Примеры: 1) невнятный отказ: междометия типа Ah, Oh и т.п.; 2) извинение: I'm afraid, Sorry, Unfortunately...; 3) уклончивый отказ: Any other time, Must run, Talk to me later, The thing is...; 4) категоричный отказ (с использованием отрицания): No chance, Not in a million years, I should say not...; 5) категоричный отказ (без использования отрицания): Are you serious? I'd rather die, Impossible, Over my dead body, You must be joking, Push off; 6) объяснение, предлог: If it were up to me, It's not in my hands, Love to, but...; 7) эвфемизмы/клише: The editor regrets, Chance would be a fine thing, Closed for business, If wish were father to the deed... [Crystal 1997: 287]. При этом если собеседник не считает нужным указывать при­ чины отказа, считается невежливым расспрашивать о них (ср. рас­ пространенные в данной ситуации вопросы, использующиеся в рус­ ской культуре: «Почему?», «А что такое?» — [Ступин, Игнатьев 1980: 105J). Вопросительные речевые акты также могут соотноситься с нарушениями приватности как в содержательном аспекте (зада­ ваемые вопросы затрагивают табуированные темы и направлены на получение личной, приватной информации), так и в структур­ ном (сама форма данных речевых актов предполагает высокую степень коммуникативного давления на собеседника). Итак, в аме­ риканской коммуникативной культуре могут быть выделены не­ которые стратегииf смягчающие эффект вмешательства и давле­ ния. К ним относятся: 1) Предваряющие вопрос разрешения, выражающиеся с по­ мощью конструкций Do you mind my asking you? Can I ask you a personal question? и т. п., например: — Actually, there's something I've wanted to ask you about, but you seem like a nice person, and I didn't want to offend you. — Oooohhh, this doesn't sound like mindless, boring, gettingto-know-you chit-chat. This sounds like you actually have something to say. 183

Глава 2. Концепт «приватность»

— Only if you promise not to get offended (Pulp Fiction). Это также может быть использование корректирующих при­ емов после того, как вопрос уже задан, например: Are you very deeply in love with your wife? Or am I being too personal? (J.D. Salinger. For Esme with Love and Squalor). Э. Гоффман относит вопросы такого типа к различным при­ емам, которые используются, чтобы предотвратить возможные за­ воевания личной территории («уловки» или dodges в терминоло­ гии Э. Гоффмана - [Goffman 1972: 115]). 2) Слова типа well, so, now, like, I mean, you know, oh и другие, которые, по мнению некоторых исследователей выполняют важ­ ные функции в дискурсе и называются поэтому «маркерами дис­ курса» (discourse markers в терминологии Д. Шиффрин — [Schiffrin 1987]). Одной из таких функций может стать смягчение катего­ ричности высказывания (в том числе и вопроса), например: Oh, I forgot to ask you... You know I was wondering... 3) Использование косвенных приемов для выражения вопроса, примерами которых могут служить: а) замена прямого вопроса косвенным: типичный в сфере об­ служивания вопрос продавца покупателю Can I help you? What can I do for you?, предполагающий на самом деле вопрос What do you want? (ср. в русскоязычной традиции прямой вопрос «Что желаете?»); б) замена прямого вопроса разделительным, который звучит менее категорично и широко распространен в англоязычном об­ щении (в отличие от русской коммуникации): ср. Are you a student? и You are a student, aren't you?; в) замена вопроса утверждением (высказывание, по своей фор­ ме не являющееся вопросительным, может предполагать вопрос): фраза «Say, I heard you just bought a beach condo in California! It must have cost you a fortune!» косвенно выражает вопросы «Did you buy a beach condo? Was it expensive?» или «Mrs. Mulwray, I think you are hiding something» (Chinatown) предполагает вопрос «Are you hiding something?». Во всех описанных случаях мы имеем дело с косвенными ре­ чевыми актами, когда «один иллокутивный акт осуществляется опосредованно, путем осуществления другого» [Сёрль 1986 б: 196], причем основной мотивировкой их использования выступает тре­ бование вежливости [там же: 201]. 184

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

Итак, речевой акт вопроса часто ассоциируется со всевозмож­ ными нарушениями приватности. Рассмотрим на примерах воз­ можные ситуации нарушения и реакции на них: а) Л и ч н ы е в о п р о с ы . Здесь наиболее важным фактором выступает степень знакомства общающихся. Как правило, личные вопросы становятся оправданны при достаточно близком обще­ нии людей и если это условие нарушается, часто происходит заво­ евание личного пространства. Э. Гоффман отмечает, что «непра­ вомерный вопрос личного характера равнозначен визиту без при­ глашения» [1981: 37], т.е. является символическим нарушением приватности. Следует принимать во внимание, что иногда под влиянием ситуации этот фактор не учитывается (например, обще­ ние врача и пациента, или добровольное нарушение приватности малознакомыми людьми в упоминавшейся выше ситуации «ва­ гонного попутчика»). Рассмотрим несколько примеров: (1) — Are you seeing anyone? — I think this is getting too personal. I don't think I'm ready to share that with you (The Groundhog Day). (2) — May I speak frankly, Mrs. Mulwray? — Yes, you can, Mr. Gittes. — Well, that little girlfriend... she's disappeared. Maybe they disappeared together. — Supposedly they did. How does that affect you? — It's nothing personal, Mrs. Mulwray. — It's very personal (raises her voice). It couldn't be more personal... (Chinatown) (комментарий наш. — О. П.). В обоих примерах разговор о личных, интимных предметах вызывает нарушение приватности. Реакция и в том и в другом случае выражена вербально (во втором примере она усиливается интонацией и повышением громкости голоса) и прямо (адресат открыто сообщает адресанту, что эти вопросы слишком личные и он не хочет на них отвечать). В первом примере также вербально эксплицируется фактор недостаточности знакомства (адресат не готов поделиться такой информацией, подтекст — «Я недостаточ­ но хорошо вас знаю»). б) Р а с с п р о с ы . В данной ситуации характер задаваемых вопросов может не играть существенной роли, важным моментом является их многократность и однонаправленность, что как бы 185

Глава 2. Концепт «приватность»

создает атмосферу «допроса» и может привести к нарушениям. Например: (1) «Ask him if she left alone, or if there was a gentleman with her.» In heavy, Teutonic Italian, the priest translated. The concierge now seemed annoyed with the interrogation, and began to make notations on a series of cards on the desk... (I. Shaw. Two Weeks in Another Town). (2) So naturally Michaelis tried to find out what had happened, but Wilson wouldn't say a word — instead he began to throw curious, suspicious glances at his visitor and ask him what he'd been doing at certain times on certain days. Just as the latter was getting uneasy, some workmen came past the door bound for his restaurant, and Michaelis took the opportunity to get away, intending to come back later... (F.S. Fitzgerald. The Great Gatsby). Из приведенных примеров видно, что реакцией на расспросы обычно являются чувства раздражения и неловкости. Часто нарушение приватности адресата происходит ненаме­ ренно со стороны адресанта и за негативной реакцией адресата может последовать эмоциональная реакция адресанта, например, смущение: Не was asked a great many questions and answered them all quite willingly. One boy asked him whether he could play cricket. 'No/ answered Philip. 'I've got a club-foot.' The boy looked down quickly and reddened. Philip saw that he felt he had asked an unseemly question. He was too shy to apologize and looked at Philip awkwardly (S. Maugham. Of Human Bondage). Одной из типичных реакций на нарушение может стать укло­ нение от ответа на вопрос, которое также предполагает использо­ вание ряда стратегий. Прежде всего можно говорить о прямых и косвенных способах избежания ответа. В первом случае адресат прямо дает понять собеседнику, что не хочет или не может ответить на вопрос. Используемые при этом речевые конструкции могут отличаться различной степенью кате­ горичности. Фразы типа That's none of your business! Mind your own business! That does not concern you! являются достаточно ка­ тегоричными и во многих ситуациях звучат грубо и резко. Поэтому для смягчения категоричности прямого ответа часто используются маркеры дискурса (слова well, you know, so, oh и 186

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

п.), речевые акты извинения, а также объяснения (предлога): That (information) is privileged, We can't release that information, I'm sorry, but that's privileged (в профессиональной коммуника­ ции); That's not something I want to share at the moment, Sorry, I can't say right now, I don't feel like talking about that now, Let's not talk about that и др. (как в неформальном, так и в формальном общении). Приведем еще несколько примеров: (1) I think he hardly knew what he was saying, for when I asked him what business he was in he answered: «That's my affair,» before he realized that it wasn't an appropriate reply, «Oh, I've been in several things,» he corrected himself (F.S. Fitzgerald. The Great Gatsby). Категоричный ответ «Это мое дело» оценивается как неприемле­ мый, поэтому чтобы смягчить его категоричность, он заменяется другим, уклончивым ответом, который вводится маркером дис­ курса Oh. (2) «Did you work in the air plane factory, too?» Ginnie asked. «God, yes. For years, and years, and years. Let's not talk about it please» (JD- Salinger. Just Before the War with the Eskimos). (3) «I didn't really mean to bring that up, old man,» he said softly. «But you are lucky, you know. And yet — this is the remarkable thing — you're envious of me. Why is that?» I turned my gaze to him with an effort. He wasn't angry with me, but he was accusing me. The conversation was going out of control. «Let's drop the subject,» I said. I smiled at him... (J. Braine. Life at the Top). В ряде случаев реакция может выражаться не прямо, а косвен­ но. К типичным стратегиям относятся: 1) Уклончивый ответ, т.е. создание видимости ответа (здесь широко используются маркеры дискурса): (1) — I have to go. -Where? —Just... I have to (Chinatown). (2) «This all the bags you brought? What's the book?» Franny looked down at her left hand. She had a small peagreen clothbound book in it. «This? Oh Just something,» she said. She opened her handbag and stuffed the book into it... (J.D. Salinger. Franny and Zooey). (3) — Where did you go? -Out т

187

Глава 2. Концепт «приватность»

— What did you do? — Nothing (из устной речи). 2) Уход от темы разговора (например, перевод разговора в другое русло): (1) — Why did you leave police force? — Do you have any peroxide or anything like that? (Chinatown). (2) Her sister interrupted her with an inquiry about Miss Tarrant. 'Mr. Ransom thinks her wonderfully charming. Why didn't you show her to me? Do you want to keep her all to yourself?' Olive rested her eyes for some moments upon Mrs. Luna, without speaking. Then she said:' Your veil is not put on straight, Adeline' (H. Ja­ mes. The Bostonians). 3) Ответ вопросом на вопрос (в пределах той же темы): (1) It's your maiden name? Why? (Chinatown) (2) «Sally Carrol,» said Clark suddenly, «it a fact that you're engaged?» She looked at him quickly. «Where'd you hear that?» (ES. Fitzgerald. The Ice Palace). 4) Шутливый (ироничный) ответ: 'Olive told me to tell you she hoped you will stay to dinner. And if she said it, she does really hope it. She is willing to risk that.' 'Just as I am?' the visitor inquired, presenting himself with rather a work-a-day aspect... 'Are you ever different from this?' Mrs. Luna was familiar — intolerably familiar. Basil Ransom colored a little. Then he said: 'ОЛ, yes; when I dine out I usually carry a six-shooter and a bowie knife'. And he took up his hat vaguely... (H.James. The Bostonians). Реакция на слишком фамильярный вопрос в приведенном при­ мере выражается как невербальная («colored a little», «took up his hat vaguely» — маркеры смущения и стремления скрыть его) и вербальная (ироничный ответ). 5) Невербальный способ ответа, к которому могут быть отне­ сены всевозможные жесты, а также отсутствие ответа как тако­ вого, т. е. молчание: (1) «That gets you on the raw, doesn't it? You still don't like to think about it, do you, Joe?» ...«Joe, do you hear me?»

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

«No,» I said. «I'm not listening any more.» I stood up. «I need a drink» (J. Braine. Life at the Top). В этом примере молчание явля­ ется маркером нежелания обсуждать тему. (2) «What was it you had to talk about? It was Alice, wasn't it?» I looked away from her. «She's dead. It's over and done with...» (там же). С той же целью используется невербальный ответ и пре­ кращение зрительного контакта. 6) Эвфемизмы: Диалог между профессором и студентом: P. (commenting on having canceled recent classes): I'm sorry I've been out so much recently. I've had to make several visits to the hospital. S.: Oh my God, what for? P.: Oh, a lot of stuff with my internal plumbing (из устной речи). Ряд эвфемистических конструкций имеют статус клише и зак­ репляются в системе языка, например: (1) — All right, where did you get this information? — A little bird told me (при ответе на вопрос об источнике ин­ формации, в некоторых обстоятельствах является грубым отве­ том). (2) — How are things going with your divorce proceedings? — The less said, the better (способ дать понять, что дальнейшее обсуждение этой темы нежелательно). (3) «What happened?» Ginnie asked, looking at him. «Oh... It's too long a story. I never bore people I haven't known for at least a thousand years» Q.D. Salinger. Just before the War with the Eskimos) (также вариант It's a long story). (4) — So, any boyfriend? — Oh, you don't want to know... (Singles). — Goddamn, nigger, what's up with them clothes? — You don't even want to know (Pulp Fiction). Мы рассмотрели только некоторые типы речевых актов, в ко­ торых нарушения приватности наиболее вероятны и которые в связи с этим предполагают использование ряда стратегий для пре­ дотвращения таких нарушений. В целом, подводя итог сказанно­ му, можно отметить, что американское общение отличается эмо­ циональной сдержанностью и высокой степенью использования всевозможных косвенных способов выражения, что обусловлено стремлением к снижению коммуникативного давления на собе­ седника по сравнению, например, с русской культурой [Шилихина 189

Глава 2. Концепт «приватность»

1999: 153]. Это может быть объяснено большей значимостью цен­ ностей приватности и личного пространства в американской куль­ туре как культуре индивидуалистического типа в противополож­ ность коллективистским ценностям, превалирующим в русской культуре. 2.2.2. Тематический аспект табуирования нарушений приватности (на основе экспериментальных данных) Тема, по мнению В.Е. Гольдина, является «важным этикетным сигналом» [1983: 58] и в разных культурных и общественных груп­ пах существует различное «тематическое расстояние», на которое допускается партнер» [там же: 57]. В коммуникативной лингви­ стике выдвигается также понятие допустимости тем общения как способа социального регулирования коммуникации [Сухих, Зе­ ленская 1998: 9—10]. Очевидно, в любой культуре существует спи­ сок табуированных тем, иными словами тем, к которым следует относиться осторожно и использование которых в коммуникации ограничено рядом факторов. Для изучения тематического аспекта нарушений приватности мы прибегли к небольшому эксперименту с представителями лингвокультуры США, который представлял собой выборочное ан­ кетное наблюдение. При его проведении выдвигалась гипотеза об обусловленности выбора конкретных тем степенью знакомства об­ щающихся, а также предполагалось, что одни темы являются бо­ лее «безопасными» по сравнению с другими. Условия экспери­ мента состояли в следующем: участвующим была предложена ан­ кета, в которой от них требовалось оценить предлагаемые темы разговора в терминах «comfortable/uncomfortable/impossible», т. е. как удобные, неудобные или невозможные для обсуждения при общении с тремя группами людей с учетом фактора степени зна­ комства: близкими, знакомыми и незнакомыми. Большая часть информантов состояла из студентов (универси­ теты США: Mansfield University, Pennsylvania и George Washington University, Washington, DC), средний возраст которых составляет 22,9 лет. Всего в эксперименте было задействовано 102 человека. Вероятно, возраст и статус участников определяют во многом их реакцию на вопросы анкеты, что необходимо учитывать при анализе результатов. В целом небольшое число участников, а так190

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

же возрастные и статусные ограничения не позволяют нам делать какие-либо обобщающие выводы, однако некоторые тенденции всетаки могут быть выделены: 1) Прежде всего, подтверждается гипотеза об устойчивой за­ висимости выбора темы от фактора степени знакомства: в коли­ чественном отношении число ответов «comfortable» уменьшается по мере изменения фактора знакомства. Также, независимо от темы, большее количество участников выбирает ответ «comfortable», не­ жели ответы «uncomfortable» или «impossible», при общении с близ­ кими людьми. Процентное выражение ответа «impossible» находится в обратно пропорциональной зависимости, возрастая по мере снижения уров­ ня знакомства. Что касается вариантов ответа «uncomfortable», то они также возрастают по мере снижения степени знакомства. При этом оппозиция «знакомые — незнакомые» оказывается более су­ щественной по сравнению с оппозицией «близкие — знакомые». Так, при сопоставлении факторов «знакомые — незнакомые», чис­ ло ответов «uncomfortable» снижается за счет того, что большее количество информантов выбирает более радикальный вариант оценки — «impossible». 2) Степень табуированности предложенных тем общения раз­ лична. Она может быть оценена за счет анализа количественного выражения ответа «impossible», особенно по отношению к незна­ комым собеседникам. Наиболее запретными являются темы, свя­ занные с интимными, а также личными взаимоотношениями и деньгами. Достаточно высокий процент табуированности получа­ ют темы, связанные с результатами голосования, вредными при­ вычками, здоровьем, семьей, а также успеваемостью в учебе. Все эти темы могут быть квалифицированы как более приватные по сравнению с другими, нейтральными темами, к которым относят­ ся, например, свободное время, покупки, питание. Интересно отметить, что темы, связанные с обсуждением по­ литики и политических мнений характеризуются наибольшей сте­ пенью табуированности при общении с близкими людьми (6,52% ответов по теме «politics» и 7,61% ответов по теме «who you voted for») при почти равном соотношении ответов для всех остальных тем (в пределах 3%). По отношению к знакомым людям наибольшая степень запретности отличает темы «sex» (14,13%), «who you voted for» (10%), 191

Глава 2. Концепт «приватность»

«your grades at school» (8,7%), «politics» (9,78%), «bad habits» (6,52%), «personal relationship» (6,52%), т.е. темы, которые могут относиться к личной (и особенно интимной) сфере человека, а также его политическим взглядам и убеждениям. В ходе эксперимента мы также попросили участников проком­ ментировать ответы. В результате анализа комментариев могут быть выделены некоторые дополнительные моменты. Информан­ ты отмечают важность учета следующих факторов: 1 ) 5 каком именно аспекте обсуждается данная тема: «I would have no trouble discussing sex on a theoretical plane with perfect strangers... (e.g. group discussion on American vs. Soviet/Russian sex mores, or, say, Monica Lewinsky)». Иными словами обсуждение темы в общем смысле может не вызывать чувств, связанных с наруше­ ниями, в то время как ее обсуждение в личностном аспекте может ассоциироваться с завоеванием приватности. Любая тема предпо­ лагает множество интерпретаций, некоторые из которых вполне безопасны, в то время как другие строго табуированы. Например: «I personally hate discussing my health, except with my wife. What I mean by discussing my health is the «big picture»: heart attacks, cancer risks, major dental work, etc. I don't mind complaining about a cold though». 2) Ситуация, контекст общения: «If I were sitting next to a stranger on a plane I would feel more comfortable talking to them, rather than someone on a short bus ride»; «Casual chit-chat is fine though in some social situations». Важен учет обстановки общения: при этом можно говорить об атмосфере, более или менее распола­ гающей к приватности, а также о социальном контексте общения. 3) Личностные факторы, к которым можно отнести: а) Индивидуально-личностные характеристики: «I am usually an easy going person who believes in complete honesty, so I really don't find it hard to talk to people about almost anything»; «I regard myself as a private person, one who doesn't discuss personal matters publicly». В данном случае речь идет о людях, в большей или мень­ шей степени склонных к общению с другими (явление, широко изучаемое в психологических исследованиях, например, учение об экстравертах и интровертах). б) Субъективное впечатление о собеседнике: «There are a lot of times when it will mainly depend on what I think of the person from first impression. Some people I may feel comfortable with and others 192

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

I may not. I don't really think it's impossible to talk to people (even strangers) about anything — it is mainly a comfort issue». Здесь су­ щественную роль могут также играть объективные характеристи­ ки собеседника, а именно половозрастные, статусные и расовые факторы (ср., например, с понятиями generational discourse, gender discourse — [Scollon, Scollon 1995; Tannen 1990J). в) Личный опыт коммуниканта в связи с данной темой: «I think many of these topics are considered uncomfortable or comfortable to talk about directly because of a person's security with the topic. For instance I would feel uncomfortable talking about a class I flunked with all categories of people». г) Степень знакомства общающихся: «When talking with stran­ gers I feel I must guard personal information; while talking with fa­ miliars, it would depend on «how» familiar, to what degree»; «All of this is dependent on what situation I am in and the relationship that is established with the people who I am with. Some of these topics are not conversed about with anyone except for myself»; «I have a best friend who I talk to»; «I would only feel comfortable talking about sex with certain people such as close friends or my sister or husband». В комментариях отражается та же тенденция, что и в эксперимен­ те в целом: более близкие отношения между людьми предполагают, как правило, большую степень приватности в общении. Степень знакомства выступает как важный фактор при выборе и уровне обсуждения той или иной темы. 4) Как обсуждается данная тема: «I would feel comfortable talking about a subject if I had brought it up, or I was freely volunteering the information. However, if others were asking me questions and pressuring me to answer, I probably wouldn't feel comfortable about it. It's OK for them to ask, but sometimes I won't answer, and I wouldn't want to be pressured to say something if I didn't want to». Данный аспект непосредственно соотносится с одной из упомянутых выше функций приватности, а именно ограничением коммуникации: каждый человек решает сам, какую информацию о себе он может сообщать окружающим. Так, добровольные нарушения приватно­ сти квалифицируются положительно, в то время как давление на человека с целью получения информации получает негативную оценку. 5) Информанты указали на ряд тем, которые, на их взгляд, отличаются высокой степенью табуированности и не были при 13. В. И. Карасик

193

Глава 2. Концепт «приватность»

этом включены в анкету: это темы, связанные с религией и этни­ ческой принадлежностью. Приведем примеры комментариев: «Religion... is traditionally taboo, or at least restricted. My father always told me: «Never discuss politics or religion with people you don't know well.» (I didn't listen.) Still, direct questions, such as «Do you believe in God?», «Do you go to church?» and «What religion are you?» are considered improper. In fact, in many job interview situations (like for public employment) they are illegal. (First Amendment: separation of church and state)». «Ethnicity is another no-no. ...Americans, at least «well behaved» ones, do not admit to ethnic prejudice — that is, such open admissions have been socially unacceptable for the last 30 years. Of course, that changes with different social strata. I've heard lots of racist talk from poor rural whites or working class whites. But in my social circles, it's very taboo. However, the actual level of hypocrisy varies from person to person». Религиозные убеждения ассоциируются с личным выбором че­ ловека и относятся к личной, интимной сфере, поэтому прямые вопросы, связанные со взглядами на религию табуируются. Ком­ муникативные ограничения, которые соотносятся с этническими моментами, объясняются, очевидно, культурно-историческими осо­ бенностями развития Америки и этнической неоднородностью ее населения. Итак, изучение степени табуированности тех или иных тем позволяет выявить существенные аспекты ценностной картины мира (в ее языковом выражении), поскольку, как отмечалось выше, табуируется то, что важно для данной культуры. Кроме того, ана­ лиз результатов и комментарии участников указывают на то, что чаще всего табуируются темы, связанные с личным пространством человека (личные взаимоотношения, интимная жизнь, здоровье и т. д.) или те аспекты обычных, достаточно «безопасных» тем, ко­ торые предполагают раскрытие приватной информации (политиче­ ские взгляды в теме «политика», религиозные убеждения в теме «религия», личные финансовые дела в теме «деньги» и т. п.). Все это обнаруживает новые аспекты концепта «приватность» и игра­ ет важную роль в плане изучения межкультурной коммуникации: знание табуированных тем той или иной культуры очевидно яв­ ляется частью коммуникативно-культурной компетенции общаю­ щихся и способствует успешности межкультурного общения. 194

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

2.2.3. Типы реакций на нарушения приватности (на основе экспериментальных данных) Рассмотрение реакций на нарушения приватности представ­ ляется важным, так как они непосредственно соотносятся с ха­ рактером самого нарушения: степень серьезности реакции гово­ рит о серьезности нарушения. В работах по социальной психоло­ гии отмечается, что когда речь идет о реакции на какие-то дей­ ствия, то часто имеются в виду не непосредственно действия, вы­ зывающие эту реакцию, а их интерпретация людьми. С этих позиций межличностные взаимоотношения представляются как «символическая интеракция» [Блумер 1984: 173]. В связи с этим можно говорить, что одни и те же действия могут быть интерпретированы по-разному участниками общения и соответственно вызвать различную реакцию. Общность реак­ ций на те или иные виды поведения, очевидно, свидетельствует о нормах, сложившихся в данном обществе в результате повторяю­ щегося поведения людей, причем важен учет влияния на этот про­ цесс как социальных, так и культурных факторов [там же: 178]. Руководствуясь этим принципом мы считаем, что изучение ти­ пичных реакций на действия, которые могут быть квалифициро­ ваны как нарушения приватности, оправдано для выявления нор­ мативных характеристик, связанных с приватностью, в американ­ ском обществе. Наиболее удобной методикой изучения реакций на завоевание личного пространства является эксперимент, что подтверждается рядом исследований (например, проксемные экс­ перименты у R. Sommer [1969]). В рамках данной работы была использована процедура опроса информантов (те же участники, что и в предыдущем эксперимен­ те), которые должны были заполнить анкету, состоящую из 14 ситуаций возможных нарушений приватности. От участников тре­ бовалось охарактеризовать эти ситуации с точки зрения предпо­ ложительной типичной реакции среднего американца на указан­ ные нарушения. Предлагались пять вариантов ответа: ОК (нор­ мальная реакция), strange (странно), embarrassing (неловкость, смущение), insulting (оскорбление) и other (другой тип реакции). Ситуации были смоделированы на основе интроспективного анализа и относились главным образом к сфере невербального по­ ведения (прикосновения, зрительное воздействие, громкость го13*

195

Глава 2. Концепт «приватность»

лоса, дистанция общения), три ситуации были связаны с языко­ вым поведением, а именно распространение личной информации о ком-либо, личные вопросы и личные признания. Все примеры ограничивались фактором наименьшей степени знакомства — пред­ полагалось, что в роли возможного нарушителя выступает незна­ комый человек. В некоторых случаях оговаривались дополнитель­ ные условия: например, в ситуации 1 уточнялось, что незнакомый человек дотрагивается до вас, когда вы этого не хотите; в ситуа­ ции 3 визит незнакомого человека описывается как необоснован­ ный (без приглашения или уведомления, а также при отсутствии фактора чрезвычайности обстоятельств). На основе анализа ре­ зультатов эксперимента могут быть сделаны следующие наблюде­ ния: 1) Наибольшее количество ответов ОК (которые могут быть квалифицированы как положительная реакция) получили ситуа­ ции 8 (незнакомый человек смотрит кому-то прямо в глаза во вре­ мя разговора) — 83,33% и 14 (незнакомый человек предлагает свои услуги, когда его об этом не просят) — 59,8%. К этим показателям добавляются позитивно характеризуемые реакции типа «other», что составляет 2,94% в обоих случаях. Процент резко негативной оценки, соотносящейся главным образом с ответом «insulting», не­ значителен — 0,98% и 2,94% соответственно. Вероятно эти ситуации в меньшей степени ассоциируются в сознании носителей языка с нарушениями. Действительно, иссле­ дователи отмечают, что прямой взгляд в американском общении оценивается положительно (см., например, [Stewart, Bennett 1991: 58]), информанты ассоциируют его с уважительным и вниматель­ ным отношением к собеседнику: «could show respect for that person's opinion», «that is appropriate», «respectful», «attentive», «some direct eye contact is positive». Предложение услуг, как правило, оговаривается влиянием са­ мой ситуации общения и оценивается рядом участников в виде формулировки «could be nice». Однако данная ситуация не всегда характеризуется положительно — 16,67% участников выбирают ответ «strange» и 5,88% ответ «embarrassing». Таким образом, стрем­ ление помочь незнакомому человеку не вызывает отрицательной ассоциации, если не предполагает навязчивости, например: «ОК, if they hail you a cab. Not OK if they get in with you or offer to carry packages». 196

2.2. Способы языкового выражения концепта «приватность»

2) Наибольший процент оценки «strange» (по степени эмо­ циональности данная характеристика менее категорична по сравне­ нию с реакциями «embarrassing» и «insulting», хотя представляет ситуацию как ненормативную, тем или иным образом противоре­ чащую представлению о должном) получают ситуации 2 (присталь­ ное разглядывание незнакомого человека), 3 (визит к кому-то домой без приглашения или уведомления и при обычных — не чрезвычай­ ных — обстоятельствах), 4 (преследование незнакомого человека), 13 (сообщение кому-либо интимных подробностей о себе), 6 (уста­ новление слишком близкой дистанции общения), 9 (рассматривание книги, журнала и т. д., которые читает другой человек) и 12 (рас­ спрашивание о личных делах). Вероятно, данный тип оценки харак­ теризует как описанные действия, так и совершающих их людей в аналогичных терминах: они квалифицируются как невежливые, бес­ тактные, странные (ассоциация с плохими манерами, нежели с намеренно предпринимаемым оскорбительным поведением). 3) Наибольшее количество оценки «embarrassing» получает ситуация 5 (разговаривать с кем-либо слишком громко) — 32,29%. Значительное количество информантов выбирает этот вариант и в ситуациях 12 и 13 (задавать личные вопросы или рассказывать слишком много интимных подробностей о себе) — 21,57% и 27,45% соответственно, хотя в целом в их оценке превалирует реакция «strange». Предположительно, это объясняется тем, что данные ситуации не столь характерны для американской культуры и в большей степени воспринимаются как нетипичные. 4) Оценка «insulting» квалифицирует ситуацию 11 (распро­ странять сплетни о ком-либо) — 59,80%, ситуацию 1 (прикасать­ ся к незнакомому человеку) — 41,18%, ситуацию 10 (есть или пить из чужой посуды) — 37,25% и ситуацию 7 (дышать в лицо собесед­ нику) — 31,37%. Данная оценка является наиболее категоричной из всех, отличается резко негативной эмоциональной окраской и вероятно свидетельствует о наиболее серьезных нарушениях в рам­ ках предпринимаемого исследования. Это может быть интерпре­ тировано следующим образом: ситуацию «распространение спле­ тен» отличает намеренность действия, негативная цель (злой умы­ сел), а также в большинстве случаев личный, интимный характер передаваемой информации, что особенно резко осуждается в кон­ тексте данной культуры (это непосредственно соотносится с важ­ ным местом, которое занимает приватность на шкале ценностей). 197

Глава 2. Концепт «приватность»

Нарушения, связанные с прикосновениями и обонятельным восприятием объясняются противоречием принятым правилам проксемного поведения, которые в американской культуре более жестко регламентированы, чем в русской. В американском обще­ нии устанавливаются специфические нормы, связанные с грани­ цами личного пространства человека. При этом в понятие лично­ го пространства включается как личная сфера человека (как бы внутренняя зона приватности), так и небольшое пространство во­ круг тела вместе с кожей и одеждой (как бы внешние зоны при­ ватности). Таким образом, прикосновения, когда они нежелатель­ ны, представляют собой вторжение в личное пространство, тем самым нарушая приватность человека [Morain 1986: 73J. Те же проксемные характеристики объясняют нарушения в ситуации с обонятельным воздействием (ранее упоминалось, что американ­ цев с детства приучают не дышать в лицо собеседнику). 5) Обратимся теперь к оценке «other». Как показывает ана­ лиз анкет, многие участники отдавали предпочтение этому ответу, когда ни один из предложенных вариантов не устраивал их, при­ чем в одних случаях они конкретизировали реакцию, в других нет. Несмотря на многообразие уточняющих вариантов, все они могут быть сведены к трем типам ответов: позитивная оценка, не­ гативная оценка и не конкретизированный вариант оценки. Здесь важно отметить несколько моментов: а) часто реакции на нарушения получают сугубо индивидуаль­ ное выражение (всего в данной графе было отслежено 35 вариан­ тов ответов, включая, например, upsetting, nervous, awkward, mad, angry, alarming, suspicious и др.), что объясняется влиянием цело­ го ряда дополнительных факторов: индивидуально-личностных характеристик, личных ассоциаций в связи с предлагаемой ситуа­ цией, характеристик самого нарушителя (например, информанты отмечали важность учета полового и расового факторов: ср. муж­ чина, преследующий женщину и женщина, преследующая муж­ чину, или, например, более радикальную реакцию вызовет пресле­ дование белой женщины афроамериканцем), ситуативных усло­ вий и т. д.; 6) позитивную оценку получили только две ситуации — 8 и 4 (что совпадает с преобладающей в этих ситуациях оценкой ОК); в) к наиболее повторяющимся реакциям можно отнести: страх и подозрительность в ситуации 4 {преследовать другого челове198

Выводы

ко) — 17 человек; отвращение в ситуациях 7 {дышать в лицо дру­ гому человеку) и 10 (есть или пить из чужой посуды) — 5 человек в обоих случаях; раздражение в ситуации 9 (заглядывать через плечо в газету или журнал, которые читает другой) — 10 человек; г) в целом наибольший процент оценки «other» получают ситуа­ ции преследовать, подходить слишком близко, дышать в лицо и есть (пить) из чужой посуды, что, очевидно, объясняется тем, что данные ситуации в представлении носителей языка ассоциируют­ ся с другими реакциями. Так, все реакции на ситуацию преследо­ вания характеризуют состояние психологического напряжения (страх, подозрение, тревога, опасность, нервозность и т. д.) и ассо­ циируются с угрозой собственной безопасности и даже жизни, а ситуация использования чужой посуды обычно соотносится с на­ рушением норм гигиены и угрозой здоровью.

ВЫВОДЫ

Специфика концепта «приватность» определяет изучение спо­ собов его номинации. Наиболее наглядно его языковое обозначе­ ние может быть представлено в виде фрейма приватности как модели, организующей лексические единицы, содержащие признак «приватность» в виде семантического или ассоциативного. Фрейм приватности имеет сложную многоуровневую структу­ ру. Его ядро составляют понятия, которые непосредственно ассо­ циируются с приватностью: 1) свобода; 2) интимность; 3) секрет­ ность; 4) одиночество; 5) собственность; 6) личность; 7) межлич­ ностные отношения. Эти понятия составляют в свою очередь центр образуемых во­ круг них полей, частично пересекающихся и получающих специ­ фическое лексическое наполнение. Слова, принадлежащие к дан­ ным полям, содержат признак приватности главным образом ас­ социативно и он эксплицируется в переносных значениях или контекстах употребления. Наиболее подробно признак представ­ лен в поле «одиночество» и получает высокую семантическую плотность за счет конкретизации таких элементов смысла как доб­ ровольность/недобровольность одиночества, полное/неполное оди­ ночество, длительность одиночества и т. д., а также действий, ве­ дущих к одиночеству или его отсутствию. 199

Глава 2. Концепт «приватность»

Поля «свобода», «секретность», «собственность» также полу­ чают значительную разработку. В свою очередь в поле свободы признак конкретизируется как «свобода от вмешательства дру­ гих», в поле секретности — «право на секретность информации о себе», а в поле собственности — «право на личную территорию». Поля личности и взаимоотношений отличает специфика орга­ низующих их концептов. Под влиянием исторического развития и соответствующих научных концептов они получают культуро­ логическое прочтение как отражающие индивидуалистические цен­ ности американского общества. Существенная часть фрейма приватности представлена груп­ пой единиц, обозначающих нарушения приватности. Это поле гла­ голов, которое состоит из следующих подгрупп: получение инфор­ мации, распространение информации, воздействие на объект, каузирующее различные эмоциональные состояния, сознательное унижение другого, символическое или физическое нарушение тер­ ритории. Наиболее многочисленной является группа воздействий, вызывающих эмоциональные реакции, что может быть объяснено тесной связью приватности с категорией эмоциональности. В гла­ голах данной группы более важной представляется экспликация реакции, нежели вызвавшего ее действия. Группы «статусные нарушения» и «получение информации» также получают существенную семантическую разработку, что подтверждает зависимость приватности от статусных отношений, а также ее определение как право распоряжаться информацией о себе. Немаловажный аспект фрейма приватности составляют харак­ теристики людей по отношению к данной категории. Наиболее многочисленной является группа слов, квалифицирующих мане­ ру поведения людей, которая чаще всего ассоциируется с наруше­ ниями приватности (связь концептов приватность и вежливость, приватность и такт). Подробную номинацию получают также ха­ рактеристики, связанные с нарушениями или чрезмерным под­ черкиванием статусных различий. Другая группа слов представляет качества людей, чрезмерно восприимчивых к нарушениям приватности (связь исследуемого феномена с индивидуально-личностными особенностями), что предполагает главным образом чрезмерную эмоциональную реак­ цию на контакт с другими людьми. Также выделяются единицы, 200

Выводы

описывающие физический аспект восприятия других людей и чрез­ мерность соблюдения нормативных установок. Признак приватности находит свое выражение и во фразеоло­ гической семантике языка и конкретизируется по тем же направ­ лениям, что и в лексической семантике. Наиболее подробно он представлен в группах фразеологизмов, связанных с такими пер­ вичными полями приватности как секретность, свобода и личность, а также нарушениями приватности, уточняющимися как эмо­ циональное воздействие, статусные нарушения и нарушения, имеющие отношение к получению или распространению инфор­ мации. Фразеологические данные помогают выявить дополнительные оценочные характеристики признака, а также его образное выра­ жение в языке. Наиболее распространенной моделью метафори­ ческого представления приватности выступают территориальные образы, образы, связанные с физическим восприятием простран­ ства человеком, с ощущениями человеческого тела и некоторыми видами деятельности (укрощение животных, охота). В коммуникативном аспекте приватность соотносится с лингвопрагматическими категориями вежливости и такта: сохранение приватности обоих участников взаимодействия требует соблюде­ ния определенных норм вежливости. При этом приватность вы­ ступает как один их ключевых аспектов социолингвистической категории «лицо». Сохранение приватности предполагает табуирование действий, которые ассоциируются с ее нарушениями, а также эвфемизацию возможных завоеваний личного пространства. Процесс эвфемизации получает конкретное выражение в виде коммуникативных стратегий, т. е. повторяющихся действий, направленных на дости­ жение желаемого результата. С точки зрения речевого акта как центрального понятия ком­ муникативной лингвистики наиболее вероятными нарушения при­ ватности становятся в речевых актах просьбы, приказа (и других директивах), а также вопросах, оказывающих наибольшее комму­ никативное давление на адресата. При всей своей многочисленности существующие стратегии тяготеют к использованию большого количества косвенных прие­ мов и отличаются меньшей степенью эмоциональной окрашенно­ сти по сравнению с русским языком. 201

Глава 2. Концепт «приватность»

Экспериментальные данные помогают выявить дополнитель­ ные прагматические характеристики концепта «приватность». Так, приватность тесно соотносится с выбором темы общения и зави­ сит непосредственно от фактора степени знакомства. В содержа­ тельном аспекте высокую степень табуированности (по данным проведенного опроса) получают темы, предполагающие обсужде­ ние личных и интимных взаимоотношений, а также финансовых вопросов, за ними следуют темы, связанные с политикой, вредны­ ми привычками, здоровьем, семьей и успеваемостью в учебе. Другой важный аспект концепта «приватность» предполагает рассмотрение реакций на ее нарушения, что также может быть исследовано экспериментальным путем. Согласно проведенному анкетированию, выявляются ситуации, характеризующиеся боль­ шей или меньшей степенью интенсивности реакции на наруше­ ния. К наиболее серьезным нарушениям, по полученным данным, можно отнести нарушения, связанные с несоблюдением норм проксемного поведения, а также распространение личной информа­ ции о других.

Глава 3 КОНЦЕПТ «ПУНКТУАЛЬНОСТЬ»

3.1. ОБОЗНАЧЕНИЕ И ВЫРАЖЕНИЕ ПУНКТУАЛЬНОСТИ В ЛЕКСИЧЕСКОЙ И ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКЕ

Концепт «пунктуальность» как многомерное смысловое образо­ вание, имеющее ценностную, образную и понятийную составляю­ щие, моделируется нами в виде фрейма — «модели для измерения и описания знаний (ментальных репрезентаций), хранящихся в памяти людей» [Карасик 2002: 152]. Фрейм или концептуальная структура представляется нам в виде связанных языковых сущ­ ностей (по Н. Н. Болдыреву, В. 3. Демьянкову, Е. С. Кубряковой). Для определения специфики концептосфер русского и немец­ кого языков, для рассмотрения немецкой и русской картин мира с точки зрения отношения к временной точности необходимо про­ анализировать репрезентацию концепта пунктуальности и описать семантические признаки данного фрейма. Языковое обозначение пунктуальности или точности во вре­ мени может быть представлено в виде фрейма. Культурный кон­ цепт «пунктуальность», как и другие концепты, имеет основное и второстепенное обозначения. Основным обозначением данного концепта является собственно «пунктуальность» и синонимы дан­ ного понятия, в то время как все остальные составляющие фрей­ ма являются его второстепенными обозначениями. Для определения наполнения фрейма пунктуальности исполь­ зуем смысловой подход толкования понятий, а именно: словар­ ную дефиницию. Мы согласны с мнением Н. А. Красавского о не­ обходимости использования иллюстративной части словарной ста­ тьи для выявления обозначения концепта [Красавский 2001], по­ этому ниже приводим примеры употребления исследуемых поня­ тий. Эти примеры являются речевыми иллюстрациями правил, норм употребления лексических единиц, обозначающих концепт 203

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

«пунктуальность» и его место в социальной системе ценностей немецкой и русской лингвокультур. Обозначение русского концепта «пунктуальность» составляют, в первую очередь, синонимизирующиеся с ним понятия: аккурат­ ность и крайняя точность. «Пунктуальный» значит крайне точ­ ный, аккуратный или склонный к крайней аккуратности и точно­ сти, осуществляемый с крайней аккуратностью, точностью. Пунк­ туальность рассматривается так же, как крайняя аккуратность, систематичность, неотступное следование каким-либо правилам, условиям [ТСРЯ 1939: 1067]. В Словаре русского языка в четырех томах приводятся следующие примеры употребления слова «пунк­ туальный»: Ласло был очень пунктуален. Если мы договорились завтракать в девять утра, то он уже без пяти минут девять ждал меня в вестибюле гостиницы. Холопов. Венгерские рассказы. [Профессор] видел, что она способна к пунктуальной и усидчи­ вой лабораторной работе. Либединский. Зарево. В данном случае мы можем наблюдать отношение к пункту­ альности как к норме поведения для представителей русской куль­ туры. «Точный» — «действующий в строгом соответствии чему-либо» [НСРЯТС 2000: 789]; «аккуратный, пунктуальный»: Он положил вставать в семь часов, обедать в два, быть точ­ ным во всем. Гоголь. Невский проспект. Генерал Смирнов, видимо, опаздывает. — Комендант обычно бывает точен — заступился Кондратенко за Смирнова. Степанов. Порт-Артур [СРЯ 1984: 392-393]. «Аккуратный» соотносится с «аккуратно» — «соблюдая во всем порядок, точность / / Регулярно, не нарушая графика, распоряд­ ка» [НСРЯТС 2000: 19]. В Словаре русского языка в четырех то­ мах мы нашли следующие примеры выражения понятия аккурат­ ности: [Борис] уже целый год вел жизнь в пределах строгого и точного режима: аккуратность в распределении времени, спорт всех родов и видов, хорошее питание. Куприн. Мясо. Сам я всегда аккуратен, [прихожу] минута в минуту. Досто­ евский. Братья Карамазовы. Словарь синонимов русского языка считает понятия «точный», «пунктуальный», «аккуратный» синонимами. «Точный, пунктуаль204

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

ный, аккуратный, а) О человеке: строго выполняющий, соблюда­ ющий какие-либо требования, сроки, нормы и т. д. Слово пункту­ альный указывает на большую последовательность и точность в соблюдении, выполнении чего-либо; аккуратный обычно говорит­ ся о человеке, который не опаздывает, точен в соблюдении какихлибо сроков... б) О чьих-либо действиях, какой-либо работе и т. д.: отличающийся строгим соблюдением каких-либо требований, ука­ заний и т.п. Слово пунктуальный указывает на большую последо­ вательность и точность в соблюдении каких-либо требований; ак­ куратный в этом значении не употребляется» [ССРЯ 1971: 559J. Примером употребления данных синонимов для первого ва­ рианта значений служат следующие контексты, приведенные в данном словаре: [Писатель] пошел к себе дописывать рассказ. Будучи челове­ ком пунктуальным, он твердо решил каждый день обязательно писать по рассказу. Ильф и Петров. Золотой теленок. В жизни он был глубоко правдив, честен, верен своему слову, аккуратен, точен. П.В. Быков. Силуэты далекого прошлого. Сам же я всегда аккуратен, минута в минуту, помня, что точ­ ность есть вежливость королей. Достоевский. Братья Карамазовы. Для второго варианта значений можно употребить следующий контекст: Всю свою жизнь Федот Евграфыч выполнял приказания. Вы­ полнял буквально, быстро и с удовольствием, ибо именно в этом пунктуальном исполнении чужой воли видел весь смысл своего су­ ществования. Б. Васильев. А зори здесь тихие [ССРЯ 1971: 559]. Что касается обозначения немецкого концепта «пунктуаль­ ность» — «Piinktlichkeit», его синонимом выступает Genauigkeit (точность). Рассмотрим толкование данных понятий по толково­ му словарю Duden в 6 томах. Genauigkeit — a) das Genausein: die Genauigkeit einer Waage; Die Strafaktion dauerte eine Stunde... Esgeschah mit mathematischer Genauigkeit (Muthel, Baum 154); b) das Genausein: etw. mit pedantischer Genauigkeit befolgen; Jeden Tag wurden wir mehr und mehr dazu angehalten, nicht so sehr auf Genauigkeit als vielmehr auf Schnelligkeit zu sehen (Leonard, Revolution 222). Piinktlichkeit — das Punktlichsein: iibertriebene Piinktlichkeit; mit militarischer Piinktlichkeit; auf Piinktlichkeit Wert legen; 205

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Mit grofier Punktlichkeit uberwies er die falligen Raten; Punktlichkeit ist die Hoflichkeit der Konige. Как и в русском языке, немецкие понятия «точность» и «пунк­ туальность» являются синонимами, что также отмечается в сино­ нимических словарях. Синонимами Genauigkeit являются: Akkuratesse (аккуратность, тщательность; точность), Zuverlassigkeit (надежность, достоверность), Prdgnanz (меткость, четкость, выразительность, точность), Sorgfalt, Sorgsamkeit и Sorgfaltigkeit (тщательность, точность, добросовестность), Gewissenhaftigkeit (добросовестность), Pflichtbewustsein (сознательность), Pflichtgefuhl (чувство долга), Scharfe (четкость; строгость), Bestimmtheit (уверенность, точность), Ausfuhrlichkeit (подробность, детальность, обстоятельность), Akribie (тщательность, педантичная точность, основательность), Exaktheit (точность, аккуратность, пунктуальность), Genauheit (точность, тщательность), Verantwortungsbewufltsein (ответственность, сознательность), Behutsamkeit (осторожность, осмотрительность; бережность), Peinlichkeit (мелочная педантичность), Grundlichkeit (обстоятельность), Treffsicherheit (меткость, точность) [Bulitta 1990: 317]. В данном словаре приводятся синонимы слова punktlich — zur richtigen/rechten/vereinbarten Zeit} fristgemdfi, fristgerecht, fahrplanmafeig, bezeiteny rechtzeitig [ibid.: 510]. Значения gewissenhaft (добро­ совестный) и korrekt (правильный) являются устаревшими [DDUW 1989: 1196]. Кроме того, мы рассмотрели синонимы сло­ ва rechtzeitig — fruh genug, (jruh)zeitig, punktlich [Bulitta 1990: 517]. В результате, можно говорить, что обозначением точности во вре­ мени в языковом сознании немцев являются слова Punktlichkeit, Genausein, rechte Zeit. Отличие в значениях данного концепта со­ стоит в различном понимании пунктуальности как таковой, в нор­ мах поведения, отраженных в языковом сознании. Фрейм является структурой данных для представления сте­ реотипных ситуаций [Кубрякова 1996], поэтому можно, как нам кажется, структурировать обозначение концепта с помощью мо­ тивирующего контекста (из картотеки записей устной речи [КЗУР] 206

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

и картотеки частных писем [КЧП]). Мотивирующий контекст ана­ лизируется нами как способ выражения концепта. Средства язы­ ковой репрезентации или номинации концепта в виде готовых лек­ сем, фразеологических сочетаний, свободных словосочетаний при этом рассматриваются нами как обозначение концепта. Итак, ис­ следуя концепт «пунктуальность», мы использовали следующий мотивирующий контекст, составленный на основе личного опыта и знания предмета исследования: «Что такое пунктуальность?» «Пунктуальность» для меня — это прежде всего неукоснительное со­ блюдение точности во времени. Очень раздражают опоздания в гости. До­ говорились на определенное время, а друзья не считают нужным прийти точно по часам. Обязательно придут позже назначенного времени, не то­ ропятся, знают, что их все равно подождут. Некоторые сразу договарива­ ются не о точном, определенном времени, а о каком-то интервале: «где-то в 17—18 часов». Они не думают, что доставляют неудобства окружаю­ щим; им не обязательно соблюдать время, так как у них его много или они делают свои дела и не обращают внимания на дела окружающих, на их распорядок дня или расписание. Неточные, опаздывающие люди чаще всего отличаются особым распо­ рядком, имеют возможность поздно ложиться спать и поздно вставать, они не могут быстро делать свои дела, быстро собираться, даже если они опаздывают куда-то, то будут делать все размеренно и не торопясь. Я не люблю опаздывать и считаю, что они просто копаются. Встающие с восхо­ дом солнца люди ценят свое время и выполняют дела по порядку. Ценят время и берегут его, прежде всего, бережливые люди. Быть точным — не значит быть занудой, педантом, это требование нашей жизни. Нужно все успеть, для этого иногда делают записи в запис­ ных книжках, ежедневниках или планируют свое время устно. Пунктуаль­ ность подразумевает аккуратность в делах, порядок. К точности во всем нас подталкивает скорость жизни, необходимость ускорять темп. Глав­ ное — не рано, а вовремя или чтобы не поздно. Пунктуальность — это еще и актуальность, соответствие требовани­ ям времени, жизни. Идти в ногу со временем значит быть актуальным, точным. Но опережать время не хорошо так же, как и отставать от него. Хотя присутствие новизны необходимо обществу, сверхновизна не понят­ на, отпугивает [КЗУР]. В процессе исследования данного мотивирующего контекста, посвященного концепту «пунктуальность» нами выявлены ассо­ циации, являющиеся обозначением данного концепта: часы, опоз­ дание, договориться, определенное время, приходить вовремя, по часам, позже, торопиться, не торопиться, точный, интервал, обя207

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

зательный, расписание, распорядок, ценить время, рано, размеренно, копаться, педант, успевать, ежедневник, планировать, бережли­ вый, порядок, аккуратность в делах, делать записи, ждать, не­ удобства, требование, отставать, опережать, новизна, актуаль­ ность. Таким образом, мы можем составить первичный список по­ нятий, ассоциирующихся с точностью во времени: личность и взаимоотношения между людьми, ответственность, порядок, актуальность. Для выявления обозначения немецкого концепта пунктуаль­ ности и для объективности исследования, мы также воспользова­ лись мотивирующим контекстом «Punktlichkeit bei den Deutschen». Dietrich Hallman из Мюнхена написал о немецкой пунктуальнос­ ти следующее: Punktlichkeit bei den Deutschen Hat sie doit noch eine Heimat? Warsiejemals bei ihnen zu House? Manchmal kommen mir Zweifel, wenn ich beobachte, wenn Menschen nur dann auf die Minute genau zum Bahnhof, zum Flughafen, in die Schule, aber auch zum Krankenhaus kommen, wenn sie unbedingt mussen, weilsie sonst Nachteile erleiden. Wenn die Menschen mit dem eigenen Auto wegfahren oderzum Einkaufen gehen wollen, wenn sie auf eine Behorde mussen, besteht bei vielen keine Notwendigkeit, auf die Uhrzu sehen. «Irgendwie» lauft dann alles wie von selbst, ob ich versuche punktlich zu sein oder ob mir dieses ziemlich gleichgultig ist. Hinter der deutschen «Punktlichkeit» steckt ursprunglich wohl der Versuch, die unsgegebene Zeit mit sinnvollem Tun («Arbeit») auszunutzen, sie jedenfalls nicht zu verschwenden. Daraus ist eine bewunderswerte Kette von Leistungen im familidren undoffentlichen Leben erwachsen, aber leider auch eine bedauemswerte Reihe von bosen Taten, die Anderen sehr weh getan haben. Ich habe Deutsche in Russland erlebt, die Russen haben sehr lange warten lassen, und Russen, die beinahe uberpunktlich waren — und das alles naturlich auch umgekehrt. Punktlichkeit um ihrer selbst willen, um der Disziplin willen, ist wohl nicht viel wert, aber wenn sie gegenuber Anderen Respekt, ja sogar ein Stuck Freundlichkeit ausdruckt, trdgt sie ein bisschen zur Heiterkeit des Lebens bei. Es ist dann nicht so wichtig, von wem sie kommt [КЧП]. В процессе исследования мотивирующего контекста, посвящен­ ного концепту «Punktlichkeit», нами выявлены ассоциации, являю­ щиеся обозначением данного концепта: auf die Minute genau, un­ bedingt mussen, Nachteile, auf die Uhr sehen, punktlich sein, deutsche 208

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Piinktlichkeit, die gegebene Zeit, mit sinnvollem Tun (Arbeit) ausnutzen, verschwenden, die Leistungen, lange, marten, warten lassen, ubeipunktlich sein, die Disziplin, der Respekt, die Freundlichkeit, die Heiterkeit des Lebens. Кроме того, для полноты эксперимента, мы исследовали дру­ гие тексты, описывающие немецкую пунктуальность, и дополни­ ли список обозначения немецкого концепта «Piinktlichkeit». Итак, в него вошли: Piinktlichkeit ist wichtig wieprivat, Tagesplane durcheinandergeraten, geplant, die Teimine, unpunktlich, hoflich, die Planung, das Bemuhen, die Entschuldigung, die Verabredung, zeitgerecht, die sich Verspatende, die Tageszeiten, die Verspatung, reagieren, die Zuspatkommer, die Wartezeit, minutenlanges Warten, fruher, aktuell, kurz vor, noch gerade rechtzeitig, mit Geduld und Gelassenheit [Miebs, Vehovirta 2000: 39; http://www.campus-germany.de, 2002; http://www. koelnbahn.de, 2002). Обозначением концепта «пунктуальность» также являются понятия, зафиксированные в Ассоциативном словаре, во времени и не быть [РАС 1994]. В данном случае можно говорить об ассо­ циациях или об ассоциативных связях фрейм-структуры созна­ ния [Красных 2002]. Используя мотивирующий контекст для со­ ставления первичного списка ассоциаций, мы выявляли в ассоциа­ тивно-вербальной сети фрейма предсказуемые ассоциативные свя­ зи или признаки. В. В. Красных предлагает рассматривать фрейм-структуру как «когнитивную единицу», «единицу составную», но «цельную, еди­ ную» [там же: 161 — 174]. При этом можно говорить о сильных и слабых ассоциативных признаках, поскольку существуют как сте­ реотипные ассоциации, апеллирующие к какому-либо прецедент­ ному феномену и закрепленные в виде фрейм-структуры, и сво­ бодные, индивидуальные, единичные ассоциации, «не имеющие отношения к прецедентным феноменам» [Красных 1998: 141]. Фрейм «пунктуальность» в русском языке представляется в виде точности во времени. Исследование фразеологизмов, отражающих порядок, аккурат­ ность, своевременность, т.е. характеризующих явления и ситуа­ ции, позволило отнести к фрейму пунктуальности следующие выражения: попадать/попасть в точку, как часы, комар носу не подточит, тютелька в тютельку, в самый раз, как раз, в самую пору, секунда в секунду, минута в минуту, час в час, в свой час. ,4

- В. И. Карасик

209

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Для выявления языкового обозначения пунктуальности необ­ ходимо выявить сочетаемость выражения «точность во времени» по комбинаторным словарям. Тематический словарь русского языка не приводит, однако, «точность» как одно из качеств поведения или склонностей человека [ТСРЯ 2000J. На наш взгляд, точность следовало бы отнести к разделу «Психические свойства челове­ ка» (в первую очередь — к чертам характера, выражающим отно­ шение человека к другим людям, или даже к темпераменту). В тематическом словаре немецкого языка точность во времени проявляется в различных группах лексики, например: обозначаю­ щей время — Zeit (Jriih, punktlich, rechter Zeitpunkt, Gelegenheit, Neu, So fort), общество — Gesellschaft (Ausfuhrung), мысли — Denken (Wahrheit), поступки и дела — Sorgfalt, Wollen und Handeln (Vollenden) [Dornseiff 1970]. Языковое обозначение фрейма «пунктуальность» необходимо, на наш взгляд, выявлять так же с позиций исследования семанти­ ческих признаков отдельных лексических единиц. Семантические признаки или семы, компоненты, семантические параметры или функции (см. подробнее [БЭСЯ 1998: 438—440]) выявляются как некоторые общие черты лексики, с точки зрения парадигматиче­ ских и синтагматических отношений. Семантический признак рас­ сматривается нами как сложная структура, формирующая лекси­ ческое значение. В. И. Карасик предлагает использовать семантические призна­ ки — «статические и динамические образования» «продуктивной научной абстракции» — для выявления «природы значения и озна­ чивания» [Карасик 1992: 168]. Таким образом, семантический при­ знак «точность во времени» мы рассматриваем в данной работе как специализированное выражение признака и как связанный с ближайшими по значению признаками. Под специализированным выражением признака мы понимаем определение данного призна­ ка, собственно дефиницию данного словозначения и дефиницию словозначения в составе других словозначении как компонентное выражение признака. Это так называемое языковое «кодирова­ ние» признака, «информации о многомерном мире» и «декодиро­ вание» признака [Карасик 2002: 148]. Собственно семантический признак «точность во времени» и семантическое согласование дан­ ного признака проявляется «во всей совокупности средств рече­ вого общения» [там же: 148—149]. 210

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Мы предлагаем классифицировать семантический признак пунктуальности в компонентном выражении по обстоятельствен­ ной, субъектной и темпоральной связанности признака. Необхо­ димо сразу же отметить тот факт, что данные семантические при­ знаки не могут существовать в отрыве друг от друга. Они взаимо­ связаны и могут быть выделены лишь в конкретной ситуации, при определенных условиях. Тем не менее, в нашей работе мы относим к обстоятельствен­ ной связанности признака точности во времени такие лексемы, как: актуальный, современный, впоследствии, договариваться, от­ ставать] alt, veraltet, am Anfang, wenn, sofort, spat и т. д.; к субъект­ ной — такие, как: беспорядок, спешка, терять, задерживаться, при­ близительно; sich eilen, rasch, in einem Nu,jetzt и т. д.; к темпораль­ ной связанности признака: канун, дата, ровно, опоздать; spat kommen, Moment, die Periode, die Stunde, die Uhr, rechtzeitig и т. д. Следует упомянуть, что фрейм пунктуальности входит непос­ редственно во фрейм времени, что дает возможность отнести в конкретной ситуации лексические единицы фрейма времени к се­ мантическим признакам точности во времени. Таким образом, представляется необходимым рассмотрение связанного признака пунктуальности или точности во времени. В. И. Карасик предла­ гает рассматривать связанный признак в компонентном выраже­ нии как прямой и ассоциируемый [Карасик 1992]. Прямой связанный признак пунктуальности обнаруживается в лексике, имеющей в словарных дефинициях, компоненты со зна­ чением пунктуальный, точный, непунктуальный, неточный в ка­ честве основных. Ассоциируемый связанный признак точности во времени об­ наруживается в лексике, имеющей в словарных дефинициях, эле­ менты, ассоциирующиеся с данным концептом. Ассоциативные признаки рассматриваются в прагматическом аспекте значения, поскольку «отражают связанные со словом культурные представ­ ления и традиции, господствующую в данном обществе практику использования соответствующей вещи и многие другие внеязыковые факторы» [Апресян 1995а: 67]. Кроме того, важно отметить градуальность ассоциативных при­ знаков, так как существуют общие для большинства носителей определенной культуры ассоциации и предельно индивидуальные, основанные на личном опыте индивида. 14*

211

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Ассоциируемый связанный признак пунктуальности выделя­ ется нами, например, в понятии «планирование» как общий для большинства носителей русской и немецкой культур. Рассмотрим значение данного понятия по словарям. Новый словарь русского языка содержит следующее определение слова «план»: Предус­ мотренный порядок действий, работ на какой-либо срок. // Текст, документ с изложением такого предусмотренного порядка; опре­ деленный порядок, в котором что-либо излагается, изображает­ ся; композиция. // Сокращенно записанная программа какого-либо изложения, сочинения и т. п. Кроме того, о плане можно говорить как о заранее намеченной системе мероприятий, предусматрива­ ющей порядок, последовательность и сроки выполнения работ, опе­ раций и т.д., объединенных общей целью [СРЯ 1984: 132]. Синонимами понятия план являются следующие слова и вы­ ражения: образ действий, порядок, расписание, распределение, рос­ пись, смета, проект, схема, тактика, маршрут, церемониал, чин [Абрамов 1996]. Очень тесно связано понятие планирование, как выражающее отношение к временной точности, с намерением {за­ мысел, цель), порядком, расписанием. Кинников объявил результаты работы: смена в целом выполнила производственный план на 150 процентов. П. Быков. Путь к счастью. Ну, а ты сам, как думаешь дальше строить свою жизнь? — Своих планов у меня нет. Куда прикажет партия, туда и поеду. Салнов. Лена. Немецкое понятие планирования имеет сходные с русским значения. Plan: — das, was als Methode des Vorgehens bei der Durchsetzung eines bestimmten Ziels oder Vorhabens ausgedacht, festgelegf; worden ist; — Vorhaben, Absicht, schematische Zeichnung aus der Vogelschau, Grundrifi; Skizze fur eine zu leistende Arbeit oder ein Vor­ haben, Einteilung einer Arbeit oder eines Vorhabens (Zeitplan). Более того, немецкое понятие Plan связано, как и русское, с намерением и целью. В немецком синонимическом словаре значение слова planen описывается в статье vorhaben и имеет следующие синони­ мы: vorhaben — beabsichtigen — die Absicht haben — sich vornehmen — denken — gedenken — wollen, значения которых отражены в следую­ щих примерах: Herr Hefireiter hatte ursprunglich vorgehabt, in einem der stillen, friedlichen Hofgartencafes unter den grofien Kastanienbdumen einen Wermut zu trinken. Feuchtwanger. Erfolg. 212

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Er rifi ein paar saftige Witze iiber die Bilder, sprach von einem Gedicht, das er zu machen beabsichtige gegen die Snobs. Feuchtwanger. Erfolg. Aber er hatte die telefonische Auskunft erhalten, Frau von Radolny sei noch zu Bett und habe nicht die Absicht, heute vor zehn Uhr aufzustehen. Feuchtwanger. Erfolg. Er nahm sich vor, nett zu ihr zu sein, wenn er ihr wieder begegnen sollte. Noll. Werner Holt. ...uberlegte er von neuem, welch Summe er fordern sollte. «Ich denke mir», sagte er, «drei Millionen werden geniigen». Feuchtwanger. Die Fuchse. Wie lange gedachten die Нелеп zu bleiben. Th. Mann. Buddenbrooks. Was planen Sie fur den Sommer? Er hatte zuerst gegen Erlenbach gewollt, weitab vom Rhein. Seghers. Das siebte Kreuz. Таким образом, синонимические ряды понятия «планирование» в немецком и русском языках имеют очень схожие значения и часто выражаются одинаково. В Ассоциативном словаре русского языка реакцией на стимул «пунктуальность» являются слова: во времени и не быть', а на сти­ мул «точный» — расчет, удар, ответ, прибор, адрес, как часы, предмет, счет, аккуратный, вовремя, выстрел, пунктуальный, часы, болт, бросок, вариант, вежливый, вредный, время, всегда, вывод, выполнять в срок, глаз, день, заготовка, заочный, как ни­ когда, копия, король, красивый, маятник, науки, немец, немцы, об­ разец, правильный, приближенный, пример, расчет, результат, ровный, скромный, сложный, совет, стрелок, точка, тошно, ход, циркуль, человек, ЭВМ. Хотя, стимул точность во времени не пред­ лагался исследователями для выявления ассоциаций, мы считаем выделенные слова реакцией на данное понятие, причем, это будут общие для большинства носителей русской культуры ассоциации. К связанным ассоциативным признакам данного концепта мы относим оценочные признаки: быть точным, пунктуальным — это хорошо, правильно, вежливо', не быть пунктуальным — не имеет выраженной отрицательной оценки, но опаздывать и быть не точ­ ным во времени — не позволительно, осуждается обществом. На наш взгляд, данное положение связано со сложившимися в рус­ ской культуре нормами и ценностями. Мы считаем, что отноше213

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

ние ко времени в русской культуре является относительной цен­ ностью, в то время как для представителей немецкой культуры эта ценность является абсолютной. Итак, ассоциативно точность во времени связана с наруше­ нием, поэтому необходимо, на наш взгляд, рассмотреть смысло­ вые поля, характеризующие данный признак. Нарушение пункту­ альности для русской культуры характеризуется: а) опозданием (не по часам, непунктуальный, неточный, по­ здно); б) приходом в неудобное время, не к месту (не вовремя); в) сознательным нарушением точности в соответствии с со­ циальным положением в обществе (задержаться). Нарушение пунктуальности в немецкой культуре несколько отличается. Так, мы выделили следующие смысловые поля: а) опоздание (verspatet, zu spat); б) приход раньше, чем следовало (vorher, zu friih, verfruht); в) приход без приглашения (sich einfinden). Нарушение точности во времени подразумевает опоздание — прибытие после установленного срока. Опоздать — значит прийти, прибыть, а так же сделать что-либо несвоевременно, позднее, чем нужно. Синонимами слова опоздать являются глаголы запоздать, припоздать, задержаться. «Слова запоздать и просторечное при­ поздать обычно указывают на незначительное опоздание, иногда так же как и задержаться, употребляются с целью приуменьшить вину опоздавшего, выразить снисходительное отношение к опоз­ данию» [ССРЯ 1971: 57]. В значении слова опоздать выделяются следующие связан­ ные оценочные признаки: беспечный, недобросовестный и иногда положение в обществе. Последний чаще всего является связан­ ным признаком для задерживаться. Данные признаки ассоции­ руются непосредственно с нарушением точности во времени. В немецком языке признаком нарушения пунктуальности яв­ ляется не пунктуальность, что выражается в неточности, медли­ тельности, опоздании, слишком раннем приходе (unpunktlich, saumig, verspatet, uberfallig, zu spat vorzeitig, vorher, zu friih, verfruht). «Verspaten, sich» — означает zu spat, spdter als geplant, als vorgesehen eintreffen, spdter als erwartet. Например: — Ich habe mich leider etwas verspatet. — Der Zug hat sich um zehn Minuten verspatet. 214

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Рассматривая значения слова spat, мы обнаружили и тради­ ционные для русского языка толкования: с опозданием, несвое­ временно, к концу какого-либо периода времени суток, года (nicht rechtzeitig, vorgeruckt, am Ende (eines Zeitraums)). Этимологические значения древнерусского слова поздьный сходны с древненемец­ кими — 'поздний', 'медленный', 'воздержный' (ср.: Langsamkeit, sich hinziehend, in der Zeit fortgeschritten). Выделив в немецком языке смысловое поле нарушения точно­ сти во времени, характеризующее приход без приглашения, мы рассматривали в первую очередь группу глаголов-синонимов kommen: sich einstellen (являться, приходить по уговору или по приглашению в определенное время и в назначенное место), sich einfinden (приход по собственному побуждению), erscheinen (яв­ ляться по приглашению или собственному желанию), eintanzen (приходить, незамедлительно являться но чьему-либо требованию). В русском языке данный признак не может быть выделен в значе­ нии самого глагола. Это связано с тем, что приход без приглаше­ ния в русской культуре не является чем-то предосудительным, осуждающимся, хотя и существует русская пословица «Незваный гость — хуже татарина». В словарях немецкого языка отсутствует понятие задержать­ ся как сознательное нарушение пунктуальности в соответствии с социальным положением в обществе. Словарь русского языка, однако, не отмечает данной коннотации при определении значе­ ния «задержаться». «Задержаться» — значит: не сделать что-л. вовремя; промедлить, замешкаться с чем-л. // разг. Не произойти, не наступить в срок, в назначенное время (Мама думала, что я буду жить в этой квартире с мужем, а дело с замужеством задер­ жалось, мне целый год пришлось жить одной. Нариньяни, Крос­ сворд) [СРЯ 1984: 515]. В новом словаре русского языка глагол «задерживаться» имеет значение запаздывать, не осуществлять­ ся в срок.// Не делать что-либо вовремя, медлить.// Не прихо­ дить вовремя; опаздывать. Словарь синонимов русского языка содержит примеры употребления данного глагола в значении, о котором говорилось выше, а именно, в значении нарушения точ­ ности во времени в соответствии с социальным положением. — Кто-то съехидничал, что начальство, дескать, никогда не опаздывает, а лишь задерживается. Герман. Дорогой мой человек. — На совещание собралось одиннадцать человек, двенадцатый был в отпуске, а тринадцатый, Владимир Антонович Орешников, 215

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

задерживался, точнее опаздывал. Э. Брагинский и Э. Рязанов. Зигзаг удачи [ССРЯ 1971: 357-358]. В русской культуре «задержаться» может позволить себе не каждый, а лишь тот, кто «сам себе начальник», тот, кого не спро­ сят «почему ты опоздал?» и не накажут. Отношение к такого рода опозданиям в русской культуре все равно имеют отрицательную коннотацию, поскольку не поощряются опоздания как таковые. Вероятно к семантическим связанным оценочным признакам по­ нятия «задержаться» можно отнести не только не хорошо, не прилично, плохо, но и вседозволенность, позволять себе с дополнитель­ ной коннотацией начальник и зависть. Эти понятия так же входят во фрейм «пунктуальность». В результате проведенного исследования так же выделены раз­ личия между отношением к неточному приходу, а именно, к ран­ нему и слишком раннему приходу, прибытию в рассматриваемых культурах. В русском языке неточность во времени не связана с «прийти раньше срока». В немецком языке данное понятие нахо­ дит языковое выражение в синонимических рядах слов unpunktlich (vorher, zu frith, verfruht) и rechtzeitig, (fruh) genug, (fruh)zeitig. Отношение к пунктуальности напрямую связано с отношением ко времени, и если в немецкой культуре время ценность абсолютная, то нельзя приходить не вовремя, не точно, так как ты отнимаешь у другого человека ценное время (а время — деньги) и, значит — не уважаешь его. Отрицательное и положительное отношение к не­ точности во времени для русских и немцев отражено в следующей таблице:

Рано

Немецкая культура

Русская культура

—

+

Поздно

В данной таблице мы соотнесли результаты языкового анали­ за отношения к пунктуальности в русской и немецкой культурах. Понятие «рано» в немецком языке значит не вовремя, не точно, в русском языке ранний приход не считается нарушением точно­ сти. Опоздание осуждается и считается нарушением нормы пове­ дения как в немецкой, так и в русской культурах. 216

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Опоздание подразумевает с другой стороны и ожидание. Об­ ратимся к анализу русского ждать и немецкого warten. Опозда­ ние тесно связано с понятием ожидания в русской культуре. «Ждать — переживать чувство ожидания, пребывать некоторое время, оставаться на месте в ожидании появления кого-л., чего-л., прибытия кого-л., чего-л. / / Рассчитывать на наступление, совер­ шение чего-л.» [НСРЯТС 2000]. Ждать — «оставаться, находиться где-л. некоторое время, зная заранее о предстоящем приходе, прибытии, появлении и т.п. когол., чего-л. или совершении чего-л.; ожидать. Ждать поезда. Ждать, когда перестанет дождь» [СРЯ 1984: 474]. Ждать является синонимом ожидать, поджидать, дожидаться и дожидать. «Ждать — основное и наиболее употребительное сло­ во; ожидать употребляется реже и преимущественно с оттенком вежливости, некоторой приподнятости; поджидать указывает на отсутствие твердой уверенности в появлении, прибытии кого-либо, чего-либо; дожидаться имеет то же значение, что ждать, но упот­ ребляется в обиходной речи; дожидать употребляется в просторе­ чии и народных говорах» [ССРЯ 1971: 333]. Около полуночи пришел я в село — у ворот экономии Ольга с отцом стоят, ждут меня. М. Горький. Исповедь. Самая ужасная для москвича пытка — ждать. Дожидаться, когда примут на вешалку пальто; когда освободится столик. Федин. Костер. Во фразеологической семантике отношение к ожиданию пред­ ставлено следующими выражениями: Время не ждет — нет возможности медлить, мешкать. — Не знаю, что с ним [стало] потом, — время не ждало, надо было ехать. Сергеев-Ценский. Севастопольская страда. Ждать не дождаться — о нетерпеливом, томительном ожида­ нии. [Бородкин:] Бывало, сидишь в лавке, вечера-то ждешь не дож­ дешься, вся душа изомрет. А. Островский. Не в свои сани не са­ дись. Не ждать, не гадать — не предполагать, не думать. — Сам ви­ дишь, дело какое: не ждал, не гадал, что такой дорогой гость едет. Григорович. Два генерала. Не заставить себя ждать — скоро прийти. Того и жди — вот-вот наступит, случится что-л. Между тем начали ходить слухи, что — семья его — того и жди — с голоду помрет. Тургенев. Часы. 217

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

До поры до времени — временно, пока; выжидая нужного мо­ мента, до какого-то срока, случая. Вот так-то хороша — хороша, да до поры до времени, а попади ей вожжа под хвост, она то сдела­ ет, что и выдумать нельзя. Л. Толстой. Воскресение. С минуты на минуту — в самое ближайшее время; о чем-л. дав­ но ожидаемом, должном произойти, наступить вот-вот. Многие думали, что катастрофа неизбежна, и с минуты на минуту жда­ ли ее. В. Саянов. Небо и земля. Обратимся к значениям немецкого слова «warten»: a) Dem Eintreffen einer Person, einer Sache, eines Ereignisses entgegensehen, wobei einem oft die Zeit besonders langsam zu vergehen scheint. Ich warte schon seit sechs Wochen auf Post von ihm. b) Sich j-n, etw. Wartend an einem Ort aufhalten und diesen nicht verlassen. In Holland wartete ihrer eine neue Enttauschung erleben. Nigg, Wiederkehr 47. Warte mal, ich zeige es dir schnell (einen Augenblick Geduld bitte!). c) (etw.) hinausschieben, zunachst noch nicht tun. Sie wollen mit der Heirat noch heiraten [Duden 6, 1993: 2842]. Синонимический словарь немецкого языка причисляет к си­ нонимам слова warten: erwarten (ожидать приход, наступление чеголибо в определенное время), abwarten {терпеливо ждать чего-либо, дожидаться, выжидать), verwarten (прождать какое-то время), erharren (ждать, ожидать с нетерпением), ausharren (ждать с боль­ шой напряженностью, с большим нетерпением), lauern (поджи­ дать, ожидать), spannen (ждать с большим нетерпением). Приве­ дем примеры употребления данных слов: Am fruhen Abend dieses Tages wartete Holt auf Grundel. Noll. Werner Holt. «Sie kommen gerade recht zum Tee, Mama erwartete Sie seit Tagen», sagte Christa. Kellermann, Totentanz. Packte, ohne den abwesenden Alois abzuwarten, seine Sachen. Feuchtwanger. Lautensack. Er verwartete auch den folgenden Tag. Br. Frank. Cervantes. Immer harren ja noch unermefiliche Moglichkeiten dieser madchenhaften Konigswitwe... St. Zweig. Maria Stuart. Ein Wort macht alles ungeschehn./ Ich warte/ Darauf. О lafit mich's nicht zu lang erharren! Schiller. Maria Stuart. Die Angehorigen harren am Unglucksschacht aus. 218

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

Anna sitzt bei ihm und lauert darauf, die rechte Minute zu erwischen. Feuchtwanger. Exil. Er spannte aufjedes Wort, aufjede ihrer Bewegungen. В итоге можно говорить об ожидании в немецкой и русской культурах как о понятиях близких, но разных с точки зрения вы­ деления в них качественного признака. Очевидно, что с понятием нарушения точности во времени и ожидания тесно связано понятие спешки. Русская пословица гла­ сит: «Хуже нет — чем ждать и догонять». Для того, чтобы сравнить лексическое выражение данного признака, обратимся к многочис­ ленным пословицам и поговоркам русского и немецкого языков. Проанализировав более 25 немецких пословиц, выражающих от­ ношение к спешке и 20 русских, мы можем говорить об одинаково отрицательном отношении к данному понятию. Но, чтобы объек­ тивно оценить наполнение фрейма пунктуальности, следует рас­ смотреть выражение понятий «спешить, спешка» и «eilen, Eile». Спешить в русском языке обозначает: 1. Стараться сделать, исполнить что-то как можно скорее; быстро делать что-либо, стре­ мясь не задерживаться; торопиться. 2. Быстро идти, ехать, стре­ мясь не опоздать, быстрее попасть, успеть куда-либо. 3. разг. По­ казывать неверное из-за убыстрения работы механизма время (о часах). Синонимами спешить являются слова торопиться, пото­ рапливаться, пороть горячку, поспешить. Синонимы спешки — спеш­ ность, поспешность, спех, гонка, горячка. Главным семантическим признаком «спешить» для нас будет являться значение «не опоз­ дать, не задержаться, успеть», что хорошо видно из примеров, при­ водимых в синонимическом словаре. Я решил больше не спешить. Опоздаю, так опоздаю! И дей­ ствительно, он перестал торопиться. Славин. Ильф и Петров. Гости, стараясь не толкаться и не наступать друг другу на ноги, спешат в столовую. Чехов. У предводительши. Штрафники снова зашагали по обочине. Шли не торопясь. Спе­ шить было некуда. М. Барышев. Потом была победа. Рассмотрим немецкое eilen. Это значит — sich schnell fortbewegen, hasten, drangen (Zeit), dringend sein. Русско-немецкий синоними­ ческий словарь отсылает искать синонимы к слову eilen в статье к слову laufen. В этой статье мы обнаруживаем следующие синони­ мы: laufen (бежать)— rennen (быстро бежать) — rasen (нестись, мчаться с наивысшей степенью скорости) — sturmen (мчаться вих219

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

рем) — sturzen (бежать опрометью) — flitzen (лететь стрелой) — eilen (спешить) — hasten (торопиться, бежать торопясь, боясь не успеть) — spurten (бежать что есть силы) — jagen (нестись, мчать­ ся) — sausen (лететь, мчаться). Здесь же даны примеры употребле­ ния данных синонимов: Er lief, was er nur konnte. Он бежал как только мог. Wir mufiten rennen, da der Gendarm bereits seinen weifien Stab hob. Frisch, Homo faber. Нам пришлось бежать, так как жандарм уже поднял свой белый жезл. Ich bin gerast, urn moglichst schnell hier zu sein. Я бежал изо всех сил, чтобы как можно скорее быть здесь. Als meine Freundin angekommen ist, sturmte sie sofort nach Hause. Когда моя подруга приехала, она сразу же помчалась домой. Er sturtzte quer uber die Strafie. Он кинулся бежать напрямик через улицу. Als er ausrifi, flitzte ich hinter ihm her. Когда он вырвался и побе­ жал, я стрелой кинулся за ним. Ich bin sofort zu meinem Freund geeilt. Я тут же поспешил к свое­ му другу. Die Reisegruppe hastete durch die Stadt. Туристская группа то­ ропливо ходила по городу. Als es zu regnen anfing, sprinteten wir nach Hause. Когда начался дождь, мы бросились бежать домой. Er spurtete zum Hafen} um seinen Water gleich beim Eintreffen des Schiffes begrufien zu konnen. Он помчался в порт, чтобы встретить отца сразу же по приходе судна. Ich binjetzt aber gejagt! Ну и несся же я! Er sauste uber den Platz. Он промчался (пронесся) по площади. • К синонимам немецкого File относятся Hast (торопливость, поспешность, вызванная опасением, что для выполнения чего-либо не хватит времени), Hetze (гонка, горячка). Кроме того, в толко- • вом словаре немецкого языка Wahrig мы обнаружили, что выра­ жению Er hat File соответствует Er verliert keine Zeit. Таким обра­ зом, можно говорить о различных семантических признаках дан­ ных понятий в русском и немецком языках. Для носителей немец­ кого языка семантическое поле точности во времени имеет, в от­ личие от русского, признак «не тратить время, не терять времени». > Кроме синонимического ряда семантического поля «спешить», следует рассмотреть и его антонимический ряд. Антонимом слова 220

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

«спешить» является глагол «медлить». К антонимам немецкого понятия eilen относится синонимический ряд: zogern, zaudern, saumen, trodeln, fackeln, bummeln, nolen. Данные синонимы упот­ ребляются в зависимости от контекста высказывания: Dock gegen seine Gewohnheit zogert er, den endgultigen Entschluss zufassen. Feuchtwanger, Lautensack. — Глагол употребляется в нейт­ ральном значении медлить, помедлить. Sie zauderte einen Augenblick, ehe sie unterschrieb. — Этот глагол подчеркивает, что промедление вызвано нерешительностью, свя­ занной со страхом. Er saumte nicht, ihr die Nachricht mitzuteilen. — В данном случае подчеркивается нерадивость медлящего. Wenn wir weiter so trodeln, verpassen wir den Zug unbedingt. — Дословное значение копаться, возиться, мешкать. Ich habe eingesehen, dass ihr Mann, der so geschlagen wurde me ich, nicht lange fackeln und feilschen kann. Feuchtwanger, Die Jiidin von Toledo. — Употребляется, как и глагол zogern, но преимуще­ ственно с отрицанием. Нужно отметить взаимозаменяемость глаголов zogern и verlieren. Показателен такой пример: Ohne einen Augenblick zu zogern (zu verlieren), lief Katrin zum Bahnhof. Как и в русском языке, дру­ гим значением слова медлить в немецком является — колебаться, не решаться. Для русского языка слова медленный, медлить также часто имеют отрицательную коннотацию. Рассмотрим их синонимы по словарю: медленный, тихий, черепаший. Так говорят о движении, совершаемом с небольшой скоростью. Черепаший значит — очень медленный, слово употребляется реже, преимущественно в оби­ ходно-разговорной речи [ССРЯ 1971: 534]. Глаза у ней были, казалось, заплаканы, нервы видимо упали, дви­ жения были вялы, походка медленна. И. Гончаров. Обрыв. Все в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противополож­ ность с его маленькою оживленною женой. Л. Толстой. Война и мир. И на черепашьем скрипучем ходу вагонном, перемежая и по­ беждая ржавые песни колес, — несутся над равнинами песни борь­ бы, победным гулом кроют пространства. Фурманов. Чапаев. Далее следует изучить другие слова, соотносящиеся с медли­ тельностью: неторопливый, медлительный, медленный, мешкот221

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

ный, копотливый, употребляющиеся при характеристике людей, двигающихся, делающих что-либо без поспешности, медленно, неторопливо. «Медлительный — такой, который все делает медленно и не сразу приступает к работе; слово неторопливый подчеркивает от­ сутствие спешки, суетливости в движениях, в работе; медленный в современном языке употребляется редко и указывает на вялость, замедленность движений, действий; мешкотный, копотливый — крайне медлительный в работе, обычно от излишнего внимания к мелочам» [ССРЯ 1971: 534J. Данные значения отражены в следую­ щих примерах, взятых из словаря: Я медлительный, но плодовитый автор. К сорока годам у меня будет сотня книг. Чехов. Письмо А. С. Суворину, 13 мая 1891. Жена Готлиба Шварца, спокойная, неторопливая женщина с не сходящей с лица иронической улыбкой, лениво накрывала на стол. Павленко. Труженики мира. Она была среднего роста, стройна, медленна и ленива в своих движениях. Лермонтов. Штосе. [Башмачник] сработал другой башмачок и понес к Елене Пре­ красной. — Экий ты мешкотный! — сказала Елена Прекрасная. — Сколько времени за одним башмаком провозился! Афанасьев. На­ родные русские сказки, № 240. И об столяре не скажешь худого — копотлив, но работа твер­ дая, на совесть. Эртель. Гарденины. Итак, к фрейму пунктуальности мы относим также названия людей, опаздывающих, задерживающих кого-либо, заставляющих ждать и названия свойств их характера: копуша, медлительный, флегматик, скорый поезд, сонная муха, нерасторопный; Bummelant (медлительный человек, копуша), D-Zug (скорый поезд), matt wie eine Fliege (как сонная муха), Mahrliese (копуха), Noler (копуша, флегма), Schleiche (черепаха, медленно идущий, «ползущий» че­ ловек), Schnecke (улитка, медлительный человек), Tranfunzel (соня*, флегма), Trodelfritze (медлительный человек, копуша), Trodlerin (KOL nyuia), Lahmfufi (хромоногий, медлительный), latschig (медлительг ный, нерасторопный) и т. д. Очень интересно то, что в немецком и русском языках метафорические названия часто совпадают, на­ пример: сонная муха, скорый поезд. В связи с тем, что определения черт характера людей свиде­ тельствуют об отношении общества к ним, то есть содержат опре222

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

деленный семантический признак, мы рассматривает так же по­ нятия «педант», «дотошный», «скрупулезный». Педант в русском языке — это: 1) устар. требующий соблюдения строгого формаль­ ного порядка учитель, наставник. / / Формалист в науке. 2) перен. Тот, кто излишне строг в выполнении всех формальных требова­ ний. Скрупулезный: 1) Чрезвычайно тщательный, точный до мелочей. 2) Соблюдающий абсолютную точность, придерживающийся чрезвычайной тщательности. Дотошный: 1) Настойчиво, придир­ чиво вникающий в дело, в каждую мелочь; въедливый / / Пытли­ вый, любознательный. 2) Свидетельствующий об излишней тща­ тельности, скрупулезности. В немецком языке данные понятия легко выражаются слсвосочетанием peinlich genau. Немецкое peinlich значит: 1) unangeneiun und so, dass man sich dabei schamt. 2) sehr genau und mit grower Aufmerksamkeit (gemacht) = sorgfaltig. Немецкое pedantisch (zu genau und ordentlich = kleinlich, pingelich) имеет сходное с РУС~ ским значение и восходит, как и русское, к французской основе. Таким образом, становится очевидным, что в немецком языке больше определений медлительности и качеств человека, связан­ ных с этой особенностью; а в русском языке больше лексики, мар­ кирующей очень точное, скрупулезное поведение. Так, в нашей работе подтверждается положение о том, что маркированное, не­ желательное, осуждаемое поведение в большей степени фиксиру­ ется в языке. Медлительность, нерешительность не одобряются как в РУС~ ской, так и в немецкой культурах. Поэтому возникают слова и выражения, отражающие отношение общества к такому типу по­ ведения. На молодежном сленге медлительный человек называет­ ся «тормоз» или «медленный газ». В словаре молодежного сленга русского языка зафиксированы следующие определения: «Тормоз — человек, медленный в своих интеллектуальных и физических # и " ствиях. Медленный газ (уст. выр.) — человек, очень медленно вы­ полняющий работу, медленно соображающий» (http.//^ w w paco.net). Синонимами данного понятия являются слово «черепа­ ха» и словосочетание «сонная муха», употребляемые для характе­ ристики медлительного человека. В немецком языке медлительных людей называют Schnecke (улитка). Кроме того, существует немецкое выражение, переводи­ мое на русский «ползти как черепаха», но в данной культуре медли223

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

тельный человек будет сравниваться не с черепахой, а с неуклю­ жей уткой — wie eine lahme Ente laufen [fahren]. Таким способом реализуются ассоциации, связанные с признаком медлительности. В словарях немецкого языка отсутствует понятие «тормоз», но в тексте русской журнальной статьи встречаем замечание о том, что медлительных водителей немецкий гонщик М. Шумахер называет «тормозной колодкой»*. Мы склонны считать, что в молодежном сленге немецкого языка присутствует словосочетание, идентич­ ное русскому «тормоз». В немецком и в русском языках различаются понятия «спеш­ ка» и «быстро». С не нарушением точности во времени связано понятие «быстро». Слово быстрый в русском языке толкуется как: скоро перемещающийся в пространстве (быстрое течение); совер­ шающийся в короткий промежуток времени (быстрый темп), очень способный (французы быстры на остроумные замыслы); провор­ ный (быстрый в работе). Данное понятие содержит в себе поло­ жительную оценку, поскольку делать быстро — это хорошо. В русском языке синонимами являются слова быстро, скоро, проворно, живо, {одним или живым) духом, живой рукой, живым манером. «Быстро — основное слово для выражения значения; в слове скоро подчеркивается, что движение благодаря быстроте совершается за короткий промежуток времени; проворно указы­ вает не только на быстроту, но и ловкость совершаемых движе­ ний, действий; живо имеет усилительный характер; слова и обо­ роты духом, одним или живым духом, живой рукой, живым ма­ нером употребляются в обиходно-разговорной речи, чтобы под­ черкнуть быстроту выполнения чего-либо» [ССРЯ 1971: 106]. При­ ведем примеры употребления данных понятий: Мое движение испугало зверька и заставило быстро скрыться в норку. Арсеньев. По Уссурийскому краю. Все это происходит так быстро, что я ничего не успеваю сооб­ разить. В. Некрасов. В окопах Сталинграда. Генерал подлетел к нам и выскочил из коляски так скоро, как только позволяла ему его тучность. Гаршин. Из воспоминаний рядового Иванова. Особенно внушительно он колол штыком, подпрыгивая, броса­ ясь вперед, отскакивая проворно, как молодой. Гладков. Повесть о детстве. 1

224

За рулем. 2000. № 2. С. 107.

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

[Йонас] Когда лодочник узнал, кого надо переправить в Шве­ цию, он живо согласился. Арбузов. Европейская хроника. [Миловидов:] В полчаса довезешь домой? [Иван:] Как прикажете, так и будет. Духом докатим. А. Островский. На бойком месте. Данилов решил командировать кого-нибудь за почтой. — Он выбрал Лену. — Живым духом — туда и обратно, — сказал он ей. Панова. Спутники. Не жди, я только забегу вон в хатку, напьюсь. Живой рукой догоню. Л. Толстой. Два старика. Как ахнет этта малец с мосту. — Смотрю: шапка тока мохна­ тенькая плывет, ан это — его голова. Ну, я сейчас живым манером в воду, сгреб его... Тургенев. Часы. Быстрота в русском языковом сознании часто имеет положи­ тельную оценку. Толковый словарь немецкого языка отмечает сле­ дующие значения слова schnell, связанные с пунктуальностью: — durch ein relativ hohes Tempo gekennzeichnet; mit hoher Geschwindigkeit; rasch; — innerhalb kurzer Zeit (vor sich gehend); so, dass es nur wenig Zeit beansprucht « rasch; — so (gebaut), dass hohe Geschwindigkeiten moglich sind; in Bezug auf eine Tatigkeit, die mit einer gewissen Geschwindigkeit, mit Schnelligkeit vonstatten geht — zugig, flott, rasch; — ohne groBen Zeitaufwandt herzustellen, auszufuhren, zu erwerben. Пунктуальность и быстрота связаны между собой в понима­ нии немцев, что подтверждается следующим примером: «Die Punkt­ lichkeit ist speziell auch deshalb interessant, weil sie einerseits direkt als Qualitatsmafi verwendet wird und andererseits betrieblich direkt mit dem Ziel der Schnelligkeit in Verbindung seht. Zwischen Punktlichkeit und Schnelligkeit besteht ein «Trade-off», der sich schon in der Planung bei der Bemessung der Fahrzeit und ihrer Zuschlage zeigt. Sowohl eine Verbesserung des Qualitdtsmafies Punktlichkeit in Form eines kundengerechten Punktlichkeitsgrades unter Berucksichtigung der Reisendenzielverspdtung sowie ein Vorschlag zur Bemessung von Fahrzeit-zuschlagen sind Teilziele dieser Arbeit. Dazu werden Untersuchungen uber die Verspatungsverteilung, die «Reisendenzielverspatung» und den «relativen Fahrzeitverbrauch» durchgefuhrt» (http://www.ie.search.msn.con/ru). Таким образом, можно констатировать взаимосвязь понятий быс­ трота и пунктуальность в немецком языковом сознании. Силь­ ное влияние исходит также от планирования. 15. В. И. Карасик

225

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Рассмотрим обозначения данного понятия в немецком языке: schnell, rasch , geschwind, schleunig, hastig, eilig, ubersturzt, blitzschnell, fieberhaft, hurtig, schlagartig, kopfuber, kurzerhand, flugs, flott, dalli. Нас интересуют только понятия, связанные с не нарушени­ ем временной точности и имеющие положительную оценку в со­ знании носителей языка. А именно: schnell, rasch, geschwind, schleunig, blitzschnell, hurtig, schlagartig, kurzerhand, flugs, flott, dalli. Наше утверждение находит отражение в приведенных ниже при­ мерах: Wahrend solcher Gedanken geht Borkhausen immer schneller in die Jablonskistrafie zuruck. Fallada Jeder stirbt. Er arbeitete rasch und mhig. Lauf geschwind zum Backer! Wir bitten Sie um schleunige ruckgabe des Buches. Er hat alles blitzschnell begriffen. Das Bachlein platschert hurtig ins Tal. Er sprach sie kurzerhand an. Sie haben sich flugs umgestellt Die Arbeit geht flott voran. Komm her, aber ein biftchen dalli! Таким образом, проявлением пунктуальности служит как в русском, так и в немецком языках понятие быстро. Скорость вы­ полнения какого-либо дела напрямую связана с понятием успе­ вать. Успеть — значит найти достаточно времени для использова­ ния, совершения чего-нибудь, сделать что-нибудь вовремя, в ка­ кой-нибудь нужный срок, прибыть к сроку, к определенному вре­ мени [СРЯ 1984: 995]. Слуги успели уж несколько раз обойти гостей. Пушкин. Моя сестра успела к обеду вернуться. Не успеть что-либо сделать говорится при изображении быс­ трого действия, неожиданного наступления чего-нибудь. Напри­ мер: Грибная пора отойти не успела, гляди — уж чернехоньки губы у всех. Некрасов. Глаголы успеть и поспеть являются синонимами и употребля­ ются в одинаковых контекстах. В немецком языке отсутствует специальная лексема для понятия успеть, поэтому оно выражает­ ся с помощью zur {rechten) Zeit kommen, zurechtkommen, noch Zeit haben, erreichen. Это говорит о том, что для сознания носителя 226

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

немецкого языка понятия zur rechten Zeit, rechtzeitig выступают в качестве оценочных в таких ситуациях. Семантические признаки пунктуальности отражены в посло­ вицах и поговорках. Изучая и сравнивая немецкие и русские по­ словицы и поговорки, мы пришли к выводу о наличии одинако­ вых связанных признаков исследуемого концепта. В пословично-поговорочном фонде находят выражение пред­ почтения, связанные с определенными культурными ценностями. Так, ни медлительность, ни спешка не являются качествами акку­ ратного, пунктуального, добросовестного человека и, чаще всего, осуждаются и высмеиваются. В русском языке данную оценку содержат, например, следующие пословицы: Поспешишь — людей насмешишь. Кто зевает, тот воду хлебает. Считайте деньги не отходя от кассы. Тише едешь — дальше будешь. Немецкие пословицы, содержащие оценочные суждения по отношению к спешке и медлительности, также отражают культур­ ные ценности своей культуры: Hitz' im Rat, Eil' in der Tat bringt nichts als Schad. Zu jah bringt weh. Wer zu sehr eilt, kommt gern zu spat. Der Schleicher kommt mit dem Eiler. Man muss das Eisen Schmieden, solange es heiB ist. Таким способом пословицы и поговорки призывают к тому, что не нужно медлить, но и не надо спешить. Немецкие и русские пословицы чаще всего содержат отрицательную оценку данных качеств. Все должно происходить, случаться вовремя, точно во времени, своевременно. Выражая предпочтение определенным культурным ценностям, пословицы содержат так же абсолютную (Быстро только кошки родятся, Gut Ding will Weile haben) и срав­ нительную оценку (Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Куй железо, пока горячо. Wer nicht kommt zur rechten Zeit, der muss nehmen / sehen, was ubrigbleibt. Je grosser Eil', je minder Werk). Пословицы и поговорки со связанным признаком ожидания чаще всего стыдят опаздывающего человека и относят опоздание к отрицательным, осуждаемым свойствам характера, то есть отра­ жают отрицательную оценку. J 5*

227

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Семеро одного не ждут. Опоздавшему — кости. Der Teufel hat das Suchen erfunden, und seine Grossmutter — das Warten. Auf ein gutes Mahl und eine gute Frau wartet man nicht zu lange. Die Zeit wartet auf niemand. Den Letzten beiBen die Hunde. Само ожидание не является добродетелью, но ожидающему сочувствуют, так как он не может надеяться на выполнение како­ го-либо дела: Обещанного три года ждут. Улита едет, когда-то будет. Wer lange genug wartet, kann Konig werden. Как в русских, так и в немецких пословицах и поговорках срав­ ниваются понятия не явиться и опоздать. Ответом служит выра­ жение «Лучше поздно, чем никогда» — «Besser spat, als nie». Неточность во времени, связанная с ранним приходом, нашла свое отражение в немецких пословицах. На вопрос о том, что луч­ ше — прийти раньше или позже, получаем однозначный ответ: Besser eine Stunde zu fruh als eine Minute zu spat. Пословицы и поговорки, содержащие признак точности во вре­ мени, достаточно полно отражают специфику оценочных предпоч­ тений, норм и стереотипов поведения, связанных с исследуемым концептом, и отражают различные виды оценки: абсолютную и сравнительную; положительную, отрицательную и амбивалентную. Проведенный анализ норм поведения, связанных с пунктуаль­ ностью, лексики, обозначающей и выражающей точность во вре­ мени, позволяет сделать вывод о том, что содержание концепта «пунктуальность» сводится к следующим признакам: 1) предметно-образная сторона концепта — обобщенный образ строгого соответствия между должным и фактическим соотноше­ нием организуемых событий во времени; 2) понятийная сторона концепта — подразумеваемая норма этого соответствия, противопоставляемая нарушениям этой нор­ мы и уточняемая интенсификаторами; 3) ценностная сторона концепта — оценочное отношение к со­ блюдению и нарушению соответствующей нормы. Анализ языковых единиц русского и немецкого языков, при­ надлежащих фрейму «пунктуальность» показал, что характерис228

3.1. Обозначение и выражение пунктуальности...

тики отношения к временной точности в сопоставляемых языко­ вых картинах мира отличаются определенной спецификой, что так же отражается на количественном составе лексических единиц, относящихся к данному фрейму. Итак, к фрейму «пунктуальность» в немецком языке мы отно­ сим 385 лексем, имеющих в компонентном выражении прямой связанный признак «временная точность — пунктуальность». В русском языке количество искомых лексем составляет 215 еди­ ниц, что на 44,16 % меньше, чем в немецком языке. Являясь неоспоримой ценностью, пунктуальность диктует свои нормы поведения, которые, в свою очередь, отражаются в языке. Поскольку немцы считаются самой пунктуальной нацией в мире, мы решили исследовать лексику русского и немецкого языков, связанную с нарушением временной точности. Мы предположили, что в немецком языке количество лекси­ ки, связанной с нарушением пунктуальности, а именно с опозда­ нием, будет больше, чем в русском языке, так как маркированное, нежелательное поведение в большей степени фиксируется в язы­ ке. В результате, были получены следующие данные. К смысловому полю «нарушение пунктуальности» мы отнесли понятия опоздание, медлительность, ожидание, спешка. В русском языке по отношению к немецкому нами зафиксировано на 42,7% меньше лексем, относящихся к понятию нарушения точности (со­ ответственно 129 единиц к 225). К понятию «медлительность» в немецком языке мы отнесли 109 лексем, а в русском — 57. Таким образом, в русском языке на 38% меньше лексем, имеющих в сво­ ем значении признак «медлительность». К смысловому полю «спешка» в русском языке относится 53,3% лексем по отношению к немецкому (32 единицы в русском и 60 — в немецком языке). Различная семантическая плотность смысловых полей фрей­ ма «пунктуальность», связанных в немецкой и русской лингвокультурах с нарушением точности во времени, свидетельствует о большей значимости концепта «пунктуальность» для носителей немецкой культуры. Итак, в языковом сознании носителей как немецкого, так и русского языка существует фрейм «пунктуальность». Данный фрейм имеет различное обозначение в исследуемых — русском и немецком — языках. Основным обозначением концепта «пункту­ альность» в русской лингвокультуре являются понятия пункту229

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

альность, аккуратность, крайняя точность, в немецкой лингвокультуре — Punktlichkeit, Genausein, Rechtzeitigkeit. Лексические единицы, принадлежащие фрейму пунктуальности, обладают в немецкой и русской языковых картинах мира определенной спе­ цификой и, в связи с этим, различным количественным составом.

3.2. РЕЧЕПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ТАКТИКИ ВЫРАЖЕНИЯ ОТНОШЕНИЯ К ПУНКТУАЛЬНОСТИ

Мы предполагаем, что концепт «пунктуальность» в русской и немецкой культуре связан с концептами «порядок», «дисципли­ на», «ответственность», «добросовестность», «время», кроме того, в ходе исследования будет сделана попытка выделить специфи­ ческие связи концепта в рассматриваемых культурах. Мы анализируем речеповеденческие тактики для выявления отношения к пунктуальности в русской и немецкой культурах, поскольку в основе языковых структур и единиц лежит социо­ культурная картина мира. Под речеповеденческой тактикой мы понимаем «предпосылку (программу) речевого и неречевого поведения, которая присуща носителям языка» (http://slovari.gramota.ru/portal_sl.html, 2003). Описание языковых и культурных норм двух языков позволит описать «семантическую картину языка». Для этого обратимся к литературным произведениям русской и немецкой культур. Образцом немецкой пунктуальности в русской литературе счи­ тается Андрей Иванович Штольц из романа И. А. Гончарова «Об­ ломов». Автор дает такую характеристику Штольцу: «Он шел твер­ до, бодро; жил по бюджету, стараясь тратить каждый день как каж­ дый рубль, с ежеминутным, никогда не дремлющим контролем издержанного времени, труда, сил души и сердца» *. Пунктуальность героя не складывалась лишь только из одной точности во времени. Она создавалась образом жизни, поступка­ ми. Но этот образ жизни не мыслился без распорядка, созданного отношением Штольца ко времени. В день своего отъезда из дома Андрей даже не поправил подпругу, как советовал ему отец, чтобы * Гончаров ИЛ. Обломов. М: ЭКСМО-Пресс, 2001. С. 206. Далее ссылки на это издание даются в тексте. 230

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

времени даром не терять: «Время тратить нечего, надо засветло приехать». Такое поведение говорит не о том, что человек не акку­ ратен, а лишь о том, что к поставленной цели нужно двигаться, как намечено, не отвлекаясь ни на что другое. Такое поведение не типично для русских. Русский человек может не поправить подпругу, но это не будут означать, что он твердо идет к своей цели, а лишь то, что «и так сойдет». Данную интерпретацию можно рассматривать как отражение в сознании людей семиотической функции. Такое поведение можно назвать социальным символизмом, компонентом национальной культуры [Стернин 2000J. Характер Штольца противопоставляется характеру главного героя — Обломова. А русский человек — немцу. Даже Мать Штоль­ ца «в немецком характере не замечала никакой мягкости, дели­ катности, снисхождения, ничего того, что делает жизнь так прият­ ною в хорошем свете, с чем можно было обойти какое-нибудь пра­ вило, нарушить общий обычай, не подчиниться уставу» (с. 199). Немецкая точность, пунктуальность и порядок шли всегда вместе и были непонятны русским людям: «Нет, так и ломят эти невежи, так и напирают на то, что у них положено, что заберут себе в голову, готовы хоть стену пробить лбом, лишь бы поступить по правилам» (с. 199). В данном случае очевидна связь пункту­ альности с другими качествами, необходимыми немцу: порядком, добросовестностью, обязательностью, ответственностью. Русский характер описывается в противоположность немец­ кому. Хороший человек, то есть русский человек, по словам Тарантьева, не может везде поспевать так, как Штольц. Со злобой на все успевающего Штольца он произносит: «Пострел везде поспел». «Русский человек выберет что-нибудь одно, да и то еще не спеша, потихоньку да полегоньку, кое-как, а то на-ко, поди!» (с. 80). Здесь мы можем говорить о том, что точность во времени не так уж и важна для русского человека, даже скорее, что она не ценилась русскими в XIX веке, не была добродетелью. Ей противопостав­ лялись другие ценности — неспешность, размеренность. Жизнь русского помещика в романе предстает перед читателем в виде неспешного, приятного, мягкого действа. Очевидно, что отношение к пунктуальности связано с отноше­ нием к самому времени. В романе «Обломов» русские люди свя­ зывают время приезда гостей с праздниками. «Они вели счет вре231

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

мени по праздникам, по временам года, по разным семейным и домашним случаям, не ссылаясь никогда ни на месяцы, ни на чис­ ла» (с. 167). Как в то время немцы вели «счет времени» в романе не описывается, но можно предположить, что заранее запланиро­ ванные дела отмечались числами даже в памяти. Таким образом, еще 150 лет назад немцы славились своей пунк­ туальностью, которая была связана с другими, значащими кон­ цептами немецкой культуры: порядком, ответственностью, дисцип­ линой, добросовестностью, временем. Для полноты картины нам необходимо рассмотреть образ немца девятнадцатого столетия, описанный в немецкой литературе. На наш взгляд, удачным примером является роман Т. Манна «Buddenbrooks». Данное произведение вышло в свет в 1901 г., но в нем описываются события XIX века, то есть то же время, что и в романе «Обломов». Семья Будденброков — это семья бюргеров, владеющих большим состоянием. В противоположность Обломову глава семьи четко знает, как у него обстоят дела, записывает приходы и расходы: «Kurz und gut: Mein seliger Vater hat seinerzeit, vor meiner Schwester Heirat, rund und nett 900000 Mark Kurant besessen, abgesehen, wie sich versteht, von dem Grundbesitz und dem Werte der Firma. 80000 sind als Mitgift nach Frankfurt und 100000 bei Gottholds Etablierung abgegangen: macht 720000. Dann kam der Kauf dieses Hauses, das trotz der Einnahme fur das kleine in der AlfstraBe mit Verbesserungen und Neuanschaffungen voile 100000 gekostet hat: macht 620000. Nach Frankfurt wurden als Entschadigungssumme 25000 gezahlt: macht 595000, und so hatten die Dinge bei Vaters Tode gelegen, waren alle diese Spesen nicht im Laufe der Jahre durchrund 200000 Kurantmark Verdienst korrigiert worden...»* Так точно положение дел мог описать только скрупулезный немец, у которого все четко посчитано. Илья Ильич Обломов знал только, сколько ему прислали денег из деревни, а как на самом деле об­ стоят дела с прибылью, он даже не интересовался. Немецкая точность проявляется в записях главы семейства Будденброков не только по поводу материального положения. Иоганн Будденброк записывал в дневник Familienpapiere все со­ бытия происходившие в семье: «Heute, den 14. April 1838, morgens * Mann, Th. Buddenbrooks. Moskau: Verlag fur Fremdsprachige Literatur, 1959. S. 72—73. Далее ссылки на это издание даются в тексте. 232

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

um sechs Uhr, ward meine liebe Frau Elisabeth, geb. Kroger, mit Gottes gnadiger Hilfe aufs glucklichste von einem Tochterchen entbunden, welches in der hi. Taufe den Namen Clara empfangen soil» (S. 47). Важно отметить тот факт, что немцы в своих дневниках про­ ставляли даты. Они вели отсчет не по праздникам, как русские дворяне, а строго по числам и месяцам. Письма так же были дати­ рованы, больше того — в письме Тома к маме мы видим, откуда он писал, и где остановился: «Amsterdam, den 20. Juli 56. Hotel ,Het Haasje'» (S. 278). Четко прослеживается временная принадлежность дел и по­ ступков героев в разговорной речи. То есть — на вопрос «когда ты придешь?» ответом было не как у русских в романе «Обломов» «к ужину» или «после того-то», а четкое «ит halb funf Uhr». Таким образом, можно говорить о точном датировании в немецкой куль­ туре XIX века в отличие от культуры русской, где привязанность к событию, празднику и выражала точность во времени. В романе «Buddenbrooks» так же отражено отношение к ожи­ данию. Человека нельзя заставлять ждать — это плохо, поэтому нужно извиниться, если так получилось: «Verzeihen Sie gutigst, dafi Sie haben warten miissen, Kesselmeyer», sagte Herr Grunlich» (S. 214). Хотя жизнь героев данного произведения предстает пе­ ред нами весьма размеренной, но повсюду ощущается точность и порядок. Время ценилось немцами и 150—200 лет назад. Его нельзя было терять, и новый класс буржуазии только обострил данное положение — немцы становились еще более точными, привержен­ ными порядку. На наш взгляд, немецкий концепт «пунктуальность» в XIX веке был связан с концептом «порядок». Но только лишь с прихо­ дом нового класса буржуазии наметилась его связь с концептом «актуальность». В конце концов, семья Будденброков при всей ее точности и традиционности рушится из-за отсутствия умения жить в ногу со временем. Новое поколение немецкой буржуазии приба­ вило немецкой точности капиталистический характер: «Die Zeit ist kostbar — verlieren wir sie nicht mit Bedenken!» (S. 578). Некоторые отечественные критики, сравнивая немецких и рус­ ских помещиков XIX века, находят много схожих черт в поведе­ нии. Мы считаем, что это не совсем так. Описание немецким пи­ сателем черт характера немцев не выделяет временную точность и даже порядок как основные особенности нации. Но если есть срав233

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

нение национального характера немца и русского, то перед нами возникает совершенно иная картина: обнажаются несоответствия в сравниваемых культурах. Поскольку, как было сказано в I главе, точность во времени является в немецкой культуре абсолютной нормой, то ее не замечают саму по себе. Образ современного немца в сознании русского человека мало чем отличается от образа немца XIX века. Дисциплинированность, порядок и пунктуальность — это качества, которые входят в опи­ сание немцев как особенные черты нации. Чтобы подтвердить или опровергнуть бытующее мнение, мы проанализировали несколько текстов, описывающих поведение немцев в различных ситуациях. Возьмем, например, статью из журнала «За рулем» о манере или стиле вождения немцев. Почи­ тание порядка, как отмечается в статье под красноречивым назва­ нием «Поклоняясь дисциплине»*, является основой жизни нем­ цев, в том числе и вождения. Разметка на дороге и организация движения на дорогах Германии говорят о характерных особенно­ стях нации. Движение на дорогах Германии четко организовано, чего нельзя сказать о российских дорогах. В России далеко не везде есть разметка, а водители не ездят четко по рядам, часто перестраиваются из одной полосы в другую. В Германии не пере­ страиваются из ряда в ряд без нужды. Более того, по узким немец­ ким рядам водители едут как по линейке. Нужный ряд занимают заранее, то есть заранее планируют маршрут поездки. Итак, рас­ сматривая нормы поведения на дороге, мы выделяем пунктуаль­ ность, как одно из качеств немцев, которое непосредственно свя­ зано с порядком и дисциплиной. Кроме того, пунктуальность не­ мецкой нации обусловлена планированием. Сегодня существует множество пособий — рекомендаций на тему как вести себя с иностранцами. Одно из таких пособий в интернете рассказывает о традициях и характере немцев. Картина получается следующая: немцы бережливы, точны, аккуратны, ще­ петильны, пунктуальны и дисциплинированны. Российских бизнесменов предупреждают, что привычка пря­ тать под замок телефонный аппарат обусловлена немецкой береж­ ливостью, так как время телефонных разговоров отсчитывает счет­ чик, а за время нужно платить; телефонные переговоры ведутся * За рулем. 2000. № 2. С. 107-108. 234

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

быстро, по-деловому. Когда немцы разговаривают по телефону, они представляются, говорят четко, что хотят, не тратят лишних слов. В русской культуре вежливость играет ведущую роль и оказывает психологическое воздействие на собеседника. Русские говорят: «Здравствуйте! Извините, пожалуйста, я бы хотел поговорить с...» Такое количество вежливых фраз занимает время, но это не так важно по сравнению с устанавливаемым контактом. Русские бизнесмены сталкиваются с проблемой соблюдения сроков поставок и платежей при работе с представителями монохронных культур. Немцы сами признают, что они аккуратны и щепетильны, поэтому в работе с представителями других культур у них часто возникают трудности: «Wahrend in der deutschen Geschaftswelt die Punktlichkeit einen sehr groBen Stellwert besitzt und als Tugend gilt, wird ihr in den beiden slawischen Kulturen (в рус­ ской и польской. — Я.З.) keine so hohe Prioritat eingeraumt. Es kommt zu kulturellen Missverstandnissen und Reibungen in der Zusammenarbeit. ... Zeit und Zeitverhalten erscheinen als ein starker Indikator zur Aufdeckung von kulturellen Differenzen. Die Auswertung der Erfahrungen von deutschen Unternehmen mit osteuropaischen Geschaftspartnern machte den Bedarf an Vermittlung von handlungsleitendem Kulturwissen als einer konfliktpraventiven MaBnahme deutlich» [http://www.inst.at/trans/ 14Nr/ roeschl4.htm, 2003]. «Немцы имеют привычку расписывать свою как деловую, так и личную жизнь по дням и часам. Поэтому постарайтесь, чтобы ваш немецкий партнер внес запись о встрече с вами в свою кар­ манную книжку-календарь, иначе вы рискуете встретить отказ. Запись позволяет лучше планировать время, которое немцы очень ценят» [http://www.intur.ru, 2002]. Влияние Notizbuch на распи­ сание, программу жизни немцев огромно, без этого работающий немец не мыслит себя в пространстве и времени. Немцев считают пунктуальными представители разных куль­ тур. Ниже мы приводим отрывок из рассказа — впечатления ру­ мынки Ana-Maria Tighineanu, которая работала на «Немецкой вол­ не». Пунктуальность немцев поражает во всем от прихода лифта «вовремя» до прихода всех в одно и то же время на рабочее место: «Punktlich gelangt man mit dem Fahrsthul ins Grundgeschoss, um endlich was zu essen oder einen Kaffee zu trinken und zu plaudern. Wehe aber, man muss ins Sendestudio! ... Oft schon 15 Minuten vor der Sendung! Man ist dann halt nicht mehr ganz so aktuell — in einer 235

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Viertelstunde kann noch allerhand passieren in der Welt — aber: Man ist punktlich!» [http://www.campus-germany.de, 2002]. Подобные примеры свидетельствуют о связи концепта «пунк­ туальность» с концептом «работа» в немецкой культуре. Для нем­ цев важно заполнить «данное» время нужными делами, не потра­ тить его впустую, — это осуждается обществом, поскольку не вы­ годно. Сами немцы считают, что пунктуальность необходима всем. Они объясняют это так: «"Es gibt Diebe, die von den Gesetzen nicht bestraft werden, obwohl sie dem Menschen das Kostbarste stehlen: die Zeit." Dieser Satz stammt von Napoleon Bonaparte. Bis heute hat er nichts an Aktualitat verloren, weiB Inge Wolff: "Wer unpunktlich ist und andere warten lasst, ist ein Zeitdieb, der sich unbeliebt macht." Und das nicht nur, weil sich jemand iiber vertane Wartezeit argert. Weitaus schlimmer noch: Wer unpunktlich ist, sendet das negative Signal fehlender Wertschatzung. Inge Wolff: "Jemand, der auf eine andere Person warten muss, bekommt schnell das Gefiihl: Na, sehr wichtig kann fur diesen Menschen weder unsere gemeinsame Sache noch ich als Person sein."» [http://www.komma-net.de, 2003J. Дан­ ный отрывок свидетельствует о том, что немец будет антропоцентрично воспринимать потерянное время, но думать о деле. Рус­ ский человек будет думать о том, почему с ним так поступили. Интересно отношение немцев к русской пунктуальности, точ­ нее — к нарушению точности во времени: «Problematisch erleben besonders Deutsche russisches Zeitverstandnis. Sofort, gleich und bald sind dehnbare Begriffe, die eine Zeitspanne von Minuten bis Monaten umfassen konnen, und Punktlichkeit ist nicht unbedingt eine russische Tugend. Dafiir ist die Bereitschaft groBer, sich Zeit zu nehmen. Der ungeduldige Blick auf die Uhr ist verpont» (http://www.deutschebotschaft-moskau.ru/de, 2003). Очень интересные замечания по поводу прибавления времени русскими и осуждения в нашей куль­ туре бесконечного поглядывания на часы позволяют по-новому взглянуть на нормы поведения, принятые в русской культуре. Этот момент выявляет характеристики пунктуальности на основе ее связи с концептами время и вежливость. Приведем еще примеры того, как немцы видят русских в связи с временной точностью. Описывая русский характер, немцы при­ водят высказывание Отто фон Бисмарка: «Die Russen spannen langsam ein, fahren jedoch schnell». 236

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

Медлительность русских и частое нарушение точности во вре­ мени, по мнению немцев, заложены в русском характере условия­ ми жизни и отношением к работе. «Im Unterschied aber zu den Deutschen lieben es die Russen, mehrere Dinge gleichzeitig zu tun: sie telefonieren, trinken Kaffee, geben ihren Kollegen Zeichen, horen Musik und denken zugleich ans Mittagessen. Sie langweilen sich und sind angespannt, wenn sie sich nur einer Sache widmen sollen. Eben aus diesem Grunde scheinen ihre Vorhaben immer ein wenig chaotisch zu sein. Die Russen halten oft die eigenen Zeitplane nicht ein» [http://www.wostok.de, 2003J. Данное понимание характера русских подтверждает наше пред­ положение о связи концепта точности во времени с другими кон­ цептами русской культуры: временем, порядком, работой, дисцип­ линой. Замечания представителей немецкой культуры свидетель­ ствуют также о нашей принадлежности к полихронным типам культур. Из приведенных примеров можно выделить отличия в прави­ лах поведения, в самом поведении немцев и русских. Отношение к точности во времени складывается в культуре «в связи» с отно­ шением ко многим концептам. Различное отношение к этим кон­ цептам русских и немцев обуславливает различное понимание и отношение к концепту «точность во времени». В результате нашего исследования мы выделяем концепты рус­ ской культуры, непосредственно связанные с концептом «пункту­ альность»: ответственность, добросовестность, время, дисципли­ нированность, судьба. Данный список мы не считаем закрытым, но влияние именно этих концептов на исследуемый концепт мы рассматриваем как основополагающее. Время и пунктуальность будут тесно взаимосвязаны в любой культуре. Отношение ко времени влияет на организацию време­ ни, и наоборот. Различное восприятие времени делает человека точным или не точным. Разбирая эквивалентность очевидно оди­ наковых в русской и немецкой культурах понятий единиц време­ ни (таких, например, как час или минута), мы сталкиваемся с различным отношением к самому времени. А именно: час обеден­ ного перерыва в России может затянуться на неопределенное вре­ мя (см. подробнее: [Тер-Минасова 2000: 58—60J), но это недопус­ тимо и просто невозможно в немецкой культуре, так как отноше237

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

ние ко времени здесь бережное и расписано по минутам. Отсюда возникает отношение к точности — разное у немцев и у русских: «немецкая пунктуальность» в противоположность русскому «куль­ турно-обязательному» опозданию в гости. Заметим, что по данным опроса, проведенного фирмой Czipin & Proudfoot, руководители крупных предприятий различных стран, в том числе и Германии, грешат своими задержками и опоздания­ ми [www.ftd.de/pw/ka/1028883878030.html, 2003], хотя фраза «Okay, Sie haben zwei Minuten» и при этом бесконечное погляды­ вание на часы, должно свидетельствовать о том, что все дела вы­ полняются вовремя. Таким образом, можно сделать вывод о том, что такие речеповеденческие тактики в немецкой культуре не бу­ дут связаны с концептом «Punktlichkeit» напрямую, а лишь по­ средством концепта «Arbeit». Соблюдение точности во времени зависит от дисциплиниро­ ванности, ответственности, добросовестности человека. Русский журнал Cosmopolitan в статье «Опоздания — черта характера или комплекс» отмечает, что пунктуальность и дисциплинированность взаимосвязаны и являются чертами характера. При опросе пунк­ туальных людей выяснилось, что пунктуальность не является ре­ зультатом какой-то упорной работы над собой, а просто сопровож­ дает этих людей всю их жизнь. То есть самодисциплина и самоорга­ низация подразумевают пунктуальность и точность во времени. Проанализируем влияние концепта судьбы на концепт пунк­ туальности в русской культуре. К выводу о наличии такого влия­ ния мы пришли в результате изучения очерков об опозданиях. Так, часто опаздывающие люди полагаясь на судьбу, говорят «А, будь, что будет!», «Как судьбе будет угодно!», «Как получится!» и т. д. В России нужно подчиняться, приспосабливаться к неспеш­ ному ходу судьбы; поддаться внешним обстоятельствам жизни [www.apress.ru, 2002]. Русские пословицы и поговорки гласят: «От судьбы не уйдешь», «Так на роду написано». Данные выражения оправдывают любые поступки и действия, позволяют в любой момент сослаться на судьбу, — все зависит от нее, в том числе и точность во времени, а если точности нет — это значит «судьба такова». В России часто можно встретить людей, собирающихся кудато размеренно (с чувством, с толком, с расстановкой), даже если они опаздывают. В ответ на замечание: «Быстрей, ты же опозды238

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

ваешь!», можно услышать: «Ну, что ж теперь!». Мы полагаем, что это и есть проявление связи русских концептов «пунктуальность» и «судьба». Немцы отмечают медлительность русских и постоянную го­ товность к неудачам. В немецкой культуре принято все планиро­ вать, даже неудачи. «Von russischen Managern hort man immer wieder: "Man muss auf besseres hoffen und auf das Schlimmste gefaBt sein." Im Westen gibt es diesbezuglich eine andere Einstellung: "Es gibt einen Plan fur den MiBerfolg, der allerdings aus Motivationsgrunden nicht ernsthaft erfiillt wird"» [http://www.wostok.deJ. Та­ кими высказываниями немцы объясняют русскую медлительность и собственную расторопность. Остановимся на связи исследуемого концепта с ответственно­ стью и добросовестностью. Современная детская литература в России часто является прямым переводом иностранной. Нам уда­ лось найти детскую книжку, обучающую малышей пунктуально­ сти, под названием «Лежебока Тоби» немецкого издательства Песталоцци — Верлаг, 1996 года. В ней описывается история Тоби, который постоянно опаздывал в школу. При этом детям дошколь­ ного возраста нужно разбираться во времени, так как в этой ма­ ленькой книге часто имеются указания на время: «Уже без чет­ верти восемь, я опять проспал», «Когда он подбежал к школе, на часах уже было пять минут девятого», «Уроки начинаются в во­ семь», «Семь часов, ура!», «В половине восьмого Тоби уже был на улице», «Ровно в 7.50 Тоби подошел к школе, однако дверь оказа­ лась заперта» — шесть предложений, которые составляют шестую часть книги. Важен также разговор опаздывающего Тоби с учите­ лем. Тоби говорит, что он проспал. Русские школьники тоже мо­ гут назвать причину опоздания, но часто учитель и сам их спра­ шивает об этом, чтобы научить дисциплине. В данном тексте показателем связи концепта точности во вре­ мени с концептом дисциплинированности служит не назидатель­ ность, а самостоятельность принятия решения. Учитель говорит Тоби: «Подумай, что ты должен сделать, чтобы больше не опазды­ вать на занятия», и Тоби самостоятельно принимает решение, сидя перед чистым листом бумаги, — завести себе много будильников. Поскольку немецкая культура относится к культурам монохронным, действия героев рассказа направлены на то, чтобы це­ ликом сконцентрироваться на своей работе, испытать чувство от239

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

ветственности. Такой поучительный рассказ запомнится русским детям и будет настраивать их на отличительные черты восприя­ тия точности во времени монохронных культур. Необходимо отметить то обстоятельство, что в немецкой куль­ туре непунктуальность принято осознать и преодолеть, для этого нужно спланировать свои действия. Учитель советует Тоби поду­ мать, что нужно сделать, чтобы не опаздывать. Тоби берет чистый лист бумаги и садится думать — это обдумывание своеобразного плана событий во времени. Такое же планирование в форме обсуждения встречается и в повседневной жизни немцев. Группа студентов-иностранцев посе­ щала занятия в университете, причем на лекции вовремя прихо­ дил один профессор, остальные постоянно опаздывали. И когда речь зашла о пресловутой немецкой пунктуальности, было пред­ ложено вместе обсудить и решить эту проблему, так как: «Klare Zeitabsprachen sind wichtig fur eine effektive Gruppenarbeit» [www.charite.de/rv/reform/, 2003]. В данном случае речь также идет о планировании действий для достижения пунктуальности. В рус­ ской культуре такое положение дел неприемлемо. В случае опоз­ дания, например, студентов на лекции преподаватель не станет обсуждать пути выхода из создавшегося положения, а применит санкции: поставит на вид, объявит выговор, не допустит опоздав­ ших к занятиям и т. д. С другой стороны, мы не можем не отметить тот факт, что все же немецкая культура стремится иногда к чувственному восприя­ тию мира, о чем свидетельствует следующая детская песенка «Das Lied der Ptinktlichkeit», Text — Thomas Pletzinger, Musik — Stephen Janetzko [www.rohmachtfroh.de, 2003]. 1. Ich will verreisen auf Gleisen, mit der Bahn will ich fahm. Ich will verreisen auf Gleisen, mit der Bahn will ich fahm. Aber was ist das, das ist kein SpaB! Ref. Der Zug ist weg, der Zug ist weg. Er ist weg, wer ist weg? Der Zug ist weg, so'n Dreck! 2. Das ist das Gegenteil von schon, Ich glaub, ich krich'nen Fon. Das ist das Gegenteil von schon, Ich glaub, ich krich'nen Fon. Und ich arger mich, das ist doch argerlich! 240

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

Но на наш взгляд, данная песенка воспевает стремление к пун­ ктуальности и считает проявление слабостей недопустимыми. Слова ich krich 'nen Fon говорят о том, что человек сам виноват в опоздании — шел медленно. Однако предыдущая строчка — das ist das Gegenteil von schon — не позволяет отнести медлительность к сугубо отрицательным чертам характера. Вероятно, чтобы увидеть что-либо прекрасное, нужно замедлить ход. Вместе с тем, влияние концепта Ordnung на отношение к пунк­ туальности в немецкой культуре настолько велико, что существует даже его описание в стихотворении «Die Zeit» (http.//www.payer. de/ cultlink.htm, 2003): Es gibt ein sehr probates Mittel, die Zeit zu halten am Schlawittel: Man nimmt die Taschenuhr zur Hand Und filgt dem Zeiger unverwandt. Sie geht so langsam dann, so brav Als wie ein wohlgezogen Schlaf, setzt FuB vor FuB so voll Manier als wie ein Fraulein von Saint-Cyr. Jedoch vertraumst du dich ein Weilchen, so ruckt das ztichtigliche Veilchen mit Beinen wie der Vogel StrauB und heimlich wie ein Puma aus. Und wieder siehst du auf sie nieder; Ha, Elende! — Doch was ist das? Unschuldig lachelnd macht sie wieder Die zierlichste Sekunden-Pas. Стихотворение описывает, как немцы относятся ко времени, а соответственно и к пунктуальности, и как нужно относиться к этим понятиям. В данном случае — нужно неукоснительно следо­ вать времени, имея часы на руках, чтобы везде успевать вовремя. Пунктуальность жизни становится при этом девизом немцев и про­ является в немецкой культуре как норма. Пунктуальность и вре­ мя подчинены в сознании немца порядку В результате, подтверж­ дается предположение о тесной связи концептов «Piinktlichkeit», «Zeit», «Ordnung» в немецкой лингвокультуре. Мы полагаем, что как культура с большим количеством эле­ ментов полихронии — русская культура отражена в отечественных произведениях литературы или в произведениях, на которых мы воспитывались с детства. Даже в мультипликационных фильмах •6. В. И. Карасик

241

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

советского периода есть отражение полихронности нашей культу­ ры. В мультфильме «Паровозик из Ромашково» (авторы сценария Г. Сапгир, Г. Циферов), например, можно проследить важнейшие элементы для культуры с полихронным временем. Паровозик из Ромашково никогда не приезжал на станцию вовремя, всегда опаздывал. Это случалось из-за того, что он был слишком чувствительным. Сюжет мультфильма таков, что Паро­ возик опять прибыл позже расписания, затем он старательно вез пассажиров, но остановился, чтобы понюхать ландыши, пассажи­ ры были недовольны — ведь они выбились из расписания. Но Па­ ровозик им объяснил, что если они не понюхают сейчас ландыши, то «опоздают на всю весну». Затем все останавливались, чтобы послушать песни соловья, чтобы «не опоздать на все лето», и по­ смотреть восход («каждый восход единственный в жизни»), что­ бы не опоздать «на всю жизнь». Паровозик из Ромашково прибыл на станцию на три дня поз­ же, но пассажиры остались очень довольны поездкой. Не важно, что поезд опоздал на три дня, важно лишь чувственное восприя­ тие жизни. Этот мультфильм учит детей тому, что не обязательно жить по расписанию. Если любоваться жизнью, то она будет пре­ красна. Таким образом, в русской культуре проявляется связь кон­ цепта «пунктуальность» с концептом «эмоции». В детском кинематографе СССР имеется экранизация «Сказ­ ки о потерянном времени» советского драматурга Е. Л. Шварца. Это сказка о мальчике Пете Зубове, который плохо учился, отста­ вал, везде опаздывал, терял время. Злые волшебники превратили его в старичка, забрали его годы. Здесь четко прослеживается мысль о том, что «человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет» [http://www.lib.align.ru, 2003]. Петя мог бы стать опять мальчиком из третьего класса, если бы нашел своих товарищей по несчастью и перевел волшебные часы на семьдесят семь кругов обратно. Для этого Пете нужно было хорошо потру­ диться. Только сейчас он заметил, что «жизнь вокруг так и кипит. Один он, Петя, отстал, опоздал, не успел, ни на что не годен, нико­ му не нужен» [www.lib.align.ru, 2003]. Петя Зубов понял, как плохо терять время: можно не успеть что-то сделать и потерять жизнь. Он нашел своих товарищей и научился не только не терять время, но и беречь его: «Ах, время, время! — говорит Петя.'— Бежит оно, бежит. Я вчера не заметил 242

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

дороги обратно к домику — боялся время потерять. А теперь вижу, что иногда лучше потратить немножко времени, чтобы потом его сберечь» [там же]. Такая сказка учит детей относиться ко времени бережно: выполнять все вовремя, не откладывать дела на потом, не отставать и не опаздывать. «Сказка о потерянном времени» обращена к детям полихронной культуры и призвана приучить детей к порядку, точности и даже рациональности. Итак, становится очевидной связь концеп­ та «пунктуальность» с порядком, ответственностью и дисципли­ нированностью. Кроме того, как нам кажется, Е. Л. Шварцу уда­ лось привлечь внимание русских читателей, а затем и зрителей к проблеме разумного, целесообразного использования времени. В современном немецком кинематографе также существуют примеры отношения к точности во времени. В романтической ко­ медии «Mondscheintarif» (автор сценария Ralf Huttner, по новел­ ле Ildiko von Kurthy) все действие построено на том, «удобно или не удобно во времени». Временная точность и в любви не бывает лишней. Главная героиня Кора Хюбш ждет звонка от парня, с ко­ торым недавно познакомилась. Время, в течение которого он дол­ жен позвонить, ограничено 72 часами — так принято, считает герои­ ня и ее друзья. Возлюбленный Коры — Даниель Хоффман обещал позвонить ей в субботу вечером. Кора мучается вопросами «когда это вечером? во сколько? за сколько времени нужно позвонить, чтобы пригласить на ужин?» Именно вопросы, связанные со вре­ менем, играют важную роль в поведении немцев: «когда», «в тече­ ние какого времени», «как долго» — противопоставляются тому, «как йринято». Герои ждут друг от друга звонка, и это свидетель­ ствует о том, что в немецкой культуре принято все делать соглас­ но правилам: выжидать время, не показывть своего нетерпения, выражать точность своим поведением. Таким образом, даже в такой чувственной сфере жизни, как любовь, немцам присущ рационализм, связанный с точностью во времени. Но именно когда Кора преодолевает этот монохронизм культуры и нарушает правила поведения, она обретает любовь. Фильм показывает, что чувства — это не рационализм и правила, не точность и пунктуальность, но к этому непринятому поведе­ нию немцам можно лишь стремиться, так как на самом деле нем­ цы жить не могут без точности во всем. Этот пример наглядно Демонстрирует роль концепта «Piinktlichkeit» в немецкой лингво16*

243

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

культуре. Исследуемый концепт выступает здесь в качестве регулятива поведения. Итак, в разных произведениях мы находим примеры полихронности русской культуры и монохронности немецкой культуры. Русский концепт «гостеприимство», как мы думаем, также свя­ зан с концептом «пунктуальност». Гостеприимство является ха­ рактерной чертой русского человека, поэтому внезапный приход гостей не рассматривается как нарушение расписания, а является радостным событием. Кроме того, существует русская традиция, отраженная в языковом сознании, налить «штрафную» опоздав­ шему. Некоторые опоздавшие шутят, что они специально опозда­ ли, чтобы получить возможность выпить сразу большую рюмку. Таковы санкции за нарушение точности во времени (в дружеской обстановке) в русской культуре. Принятые в немецкой культуре нормы поведения не дают гос­ тю право нарушать распорядок: необходимо заранее договориться о встрече. Конечно, для друзей тоже существуют отступления от принятых норм. Уважение предполагает соблюдение точности во времени. Для русских людей не опоздать — значит проявить уважение к комулибо, не дождаться кого-то — неуважительно по отношению к нему. В случае опоздания кого-то на встречу в русской культуре можно получить реакцию в виде пословицы: «Семеро одного не ждут». Если ожидавший человек не дождался, принято извиняться за свое опоздание. В немецкой культуре существуют сходные поведенче­ ские тактики. Как реакцию на опоздание можно услышать фразу «Den letzten beiBen Hunde» (русский эквивалент — «Опоздавший пеняет на себя»). Рассмотрим русские и немецкие словосочетания, выражающие отношение к точности во времени. Чтобы описать отношение к исследуемому концепту, нужно рассмотреть его взаимодействие с другими концептами культуры. Очень интересны, на наш взгляд, этикетные фразы, характеризующие отношение к точности. Возьмем для начала фразы—приветствия пунктуальным людям. Таким русские говорят: «По тебе можно часы сверять!», «Ты то­ чен как часы!», восторгаются: «Немецкая пунктуальность!!!» Точ­ ность во времени приветствуется в русской культуре и не остает­ ся незамеченной. В немецком языке есть выражение «eine innere Uhr haben» — «иметь хорошее чувство времени». Это говорит о 244

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

том, что время является для немца неотъемлемой частью суще­ ства, и его нужно чувствовать, чтобы жить. Немецкий фразеологический оборот «wie die Maurer» означает «быть точным, как часы». «Punktlich sein wie die Maurer» в разго­ ворной немецкой речи значит sehr punktlich и переводится на рус­ ский язык как закончить работу точно по часам. Выражение воз­ никло в результате того, что существует всеобщее мнение, «...daB die Maurer auf die Minute genau die Kelle aus der Hand legen, um Feierabend zu machen» [GL 1992]. Наличие специального выраже­ ния для названия точного окончания работы свидетельствует о том, что этот момент для немцев представляет особую ценность. Непунктуальность, небольшое опоздание для русской культу­ ры скорее является нормой. Когда опаздывают гости, их ждут. Такое поведение связано с тем, что ценность времени в русской культу­ ре меньше, чем ценность отношений. Редко кто из опоздавших гостей, друзей употребляет этикетные фразы—извинения: «Изви­ ните за опоздание!» Широко распространена фраза «Я задержал­ ся». Такая констатация факта подразумевает: «конечно, я опоздал, но ничего страшного не произошло, не обращайте внимания». Вы­ ражение «Я не опоздал?» можно услышать, когда пришедший дей­ ствительно не опоздал, а просто пришел позже кого-то. «Сколько времени?» или «Ты давно ждешь?» употребляются при незначи­ тельном опоздании. Часто опоздавшим задают вопросы по поводу причин опозда­ ний: «Почему опаздываете?!»', тех, для кого опоздание не типич­ но, вежливо спрашивают: «Что-то случилось?». Тем людям, кото­ рые постоянно приходят не вовремя говорят: «Ну, ты как всегда! / Вечно ты опаздываешь», в этом случае можно услышать и фами­ льярное: «Ты что, по часам не понимаешь?!». С опоздавших со­ трудников в России принято брать объяснительные, которые час­ то являются санкциями за нарушение точности. В русской культуре простое объяснение причины опоздания приравнивается к извинению: «Ко мне пришли / Меня соседка за­ держала / Мне позвонили» и т.п. Данные фразы по-разному харак­ теризуют опаздывающего человека, но все они подразумевают из­ винения, поскольку отношение к нарушению точности во време­ ни в общем отрицательно. Данные клише выявляют связь русского концепта «пункту­ альность» с концептом «приятельские отношения». Концепт «ра245

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

бота», на наш взгляд, связан с исследуемым концептом в связи с дисциплинированностью, ответственностью, добросовестностью. У русских не обязательно соблюдать сроки в работе, здесь не важ­ на пунктуальность. Есть прекрасное оправдание: «Работа — не волк, в лес не убежит», что значит: успеем, сделаем. Ситуация, описан­ ная ниже, подтверждает отсутствие пунктуальности в связи с от­ сутствием ответственности у русских работников. Опытный ин­ женер учит своего водителя: «Запомни, Петя! Первым делом — безопасность движения, потом — пообедать, а если не получим де­ тали — ну и ладно, завтра получим!». Связи концепта пунктуальности с другими концептами куль­ туры влияют, на наш взгляд, на употребление различных этикет­ ных фраз в рассматриваемых языках. Имея самые тесные связи с концептом «порядок», точность во времени выражается в упоря­ доченном членении времени суток. В немецком языке этикетные формы приветствия отражают влияние значимого концепта не­ мецкой культуры «порядок» на выражение точности во времени. Утром немцы говорят — «Guten Tag», вечером — «Guten Abend». В русской культуре иногда используются подобные формы, но они часто теряются на фоне предпочитаемого — «Здравствуйте!» Дан­ ное приветствие не является осознанием временного интервала с антропоцентричным оттенком, как немецкие, будучи выражением пожелания здоровья. В немецкой культуре для того чтобы поздо­ роваться, необходимо знать, сколько сейчас времени. В немецкой культуре существует четкое разграничение: утро — день — вечер — ночь. Утро начинается в 6 часов, обед — в 12, вечер — в 18 часов. Причем в 18.05 вам уже скажут «Guten Abend». Выражение точности во времени будет различным и при упот­ реблении количественного выражения времени. В немецком язы­ ке, в отличие от русского, название периода называемого времени отталкивается от количества времени в часе, если оно превышает 15 минут: «Wir sind schon fast Dreiviertelstunde weg!». Для русской культуры характерна неточность количественной оценки, поэтому обращение к минуте в данном случае использует­ ся в языке: «Уже сорок пять минут, как мы ушли». В немецкой культуре, по-видимому, потраченное время сразу соотносится в сознании с понятием «Stunde». Выражение «через два часа» в не­ мецком языке будет звучать «zwei Stunden spater», что свидетель­ ствует о точности, опирающейся на настоящий момент. Вероятно, 246

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

поэтому в немецкой культуре важно употребление грамматиче­ ского времени в зависимости от совершенности/не совершенно­ сти действия. Концепт «пунктуальность» можно описывать с помощью речеповеденческих тактик, связанных с ожиданием. Когда просят по­ дождать, в русской культуре говорят — «Минуточку!», в немец­ кой — «Moment!». Это связано с обстоятельственным наполнением данных понятий. Мы согласны с мнением Е. С. Яковлевой, что в русском языке минута «конкретна», а момент «условен» [Яковле­ ва 1994: 73—89]. «Минута» в данном контексте используется для описания конкретного момента ожидания, который является прохо­ дящим. При этом ожидающий является участником, переживаю­ щим эти события. «Moment» как приглашение к ожиданию, на наш взгляд, характеризуется указанием на неличностный харак­ тер данного процесса. В немецкой культуре ожидающий не дол­ жен соучаствовать, он должен просто запомнить эти события. В результате, мы можем говорить о делении времени как о культурно значимом аспекте восприятия мира, свидетельствую­ щем о различном чувствовании точности во времени в немецкой и русской культурах и как о концепте — регуляторе поведения. В русской культуре выражением на несоблюдение временной точности служат пословицы и поговорки: «Тебя только за смер­ тью посылать», «Опоздавшему — кости», «Семеро одного не ждут» и др. Первая говорится в случае, когда человек пошел по какомуто делу, но задержался и долго отсутствовал. Вторая — когда чело­ век пришел с опозданием и поплатился за это, не успев получить то, что хотел. Третья — в случае опоздания на встречу с кем-либо или к чему-либо. Немецкий словарь современной разговорной лексики в подоб­ ных случаях рекомендует использовать следующие выражения: «Da musst du frtiher aufstehen» («Кто не успел, тот опоздал», «Поезд уже ушел»), «Der Film ist (ab)gelaufen» («Поезд уже ушел»), «Den Letzten beiBen Hunde» («Опоздавший пеняет на себя», «Опоздав­ шему кости»), «Den LahmfuB kannst du da nicht hinschicken, der kommt vor Morgen friih nicht mehr zuriick» («Только за смертью посылать»). Мы видим, что каждое выражение имеет свой экви­ валент в другой культуре. Таким образом, можно утверждать, что, поскольку в русской и немецкой культурах нормы поведения, связанные с временной 247

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

точностью и, в частности, с нарушением точности, подразумевают одни и те же ценности, в исследуемых языках закреплены выра­ жения, отражающие одинаковые явления. Шутки и анекдоты на тему пунктуальности тоже являются отражением норм поведения в различных культурах. Немцы сме­ ются над собой по поводу своей пунктуальности. Существует та­ кая шутка: «Punktlichkeit angeblich "eine deutsche Tugend", aber dann scheint bei vielen die Uhr nachzugehen». Это выражение мож­ но интерпретировать следующим образом. Немцы пунктуальны — это неопровержимый факт, но у них есть помимо сильных, также и слабые качества, например: чрезмерная пунктуальность. О педантичности как характерной черте немцев свидетельствует национальная шутка: «...so wird erzahlt, daB ein Maurer, der in den Rhein gefallen war, zu schwimmen aufhorte und ertrank, als die Glocke vom Kirchturm den Feierabend einlautete» [GL 1992]. Здесь высмеи­ вает педантичность, которая является нормой в поведении нем­ цев. Кроме того, из примера следует, что эта педантичность осно­ вана на безоговорочном следовании порядку. «Порядок-ради по­ рядка», «порядок, несмотря ни на что» — именно это отражено в идее шутки. Детские немецкие анекдоты также порой отражают отноше­ ние немцев к педантичности: «Deutsch-Unterricht Der Lehrer fragt die Schuler: "Ich habe zu Abend gegessen. Was ist das fur eine Zeit?" Darauf eine Schulerin keck: "Das mufite so zwischen sieben und acht sein..."». Учитель не имел в виду точное время ужина — речь шла о времени грамматическом, но немцы, с детства приученные к пунк­ туальности, думают о том, что можно посчитать. Недаром суще­ ствует и афоризм на эту тему: «Was zahlt, ist Punktlichkeit». Русские шутят над собой и противопоставляют себя немцам. Немца спрашивают: — Что такое русский, обладающий немец­ кой пунктуальностью? — Это человек, который каждый день опаз­ дывает на работу ровно на два часа. Подразумевается, что пунктуальных русских не бывает. Немец­ кая пунктуальность — неоспоримый факт, А русский если и быва­ ет точен, то только в опозданиях. Таким образом, непунктуаль­ ность русских как норма поведения также фиксируется в языке. Как пример, содержащий отношение к пунктуальности в рус­ ской культуре, можно привести следующий анекдот: Недавно в России был выпущен новый студенческий будильник. Первые де248

3.2. Речеповеденческие тактики выражения отношения к пунктуальности

сять минут он просто звонит, следующие пять — воспроизводит звук работающего ракетного двигателя перед стартом, последние две ругается голосом декана факультета. Статистика показала, что большинство студентов просыпаются в последние две мину­ ты. В этом анекдоте находим подтверждение тому, что в русской культуре боятся только санкций за нарушение пунктуальности, никакие другие доводы действенными не считаются. Приведем еще один пример русского анекдота: Звонок в дверь. Открывает маленький мальчик. Посетитель спрашивает: — Отец дома? — Он будет через три часа сорок две минуты и семнадцать секунд, — отвечает малыш, взглянув на свои электронные часы. — Откуда такая точность?! — поражается посетитель. — Папа — космонавт, он сейчас в полете. — А когда будет мама? — Вот этого я сказать не могу, она пошла в парикмахерскую... Данная шутка свидетельствует о том, что точность в русской культуре удивляет. Русские не могут быть до педантичности точ­ ны и пунктуальны. Кроме того, в анекдоте противопоставляется отношение к временной точности мужчин и женщин. Женщины не могут быть точными по определению: они опаздывают всегда. О том, как русские мужчины бывают точны и любят заблагов­ ременно выполнять дела, приводим следующий рассказ: «Прибе­ жала я минуты за четыре до отправления поезда. Заскакиваю в купе. Там уже расположились двое мужиков. И для начала знаком­ ства начинают обсуждать женскую пунктуальность. Выясняет­ ся, что один из них приехал на вокзал за полтора часа до отхода поезда, а другой — за час. Начинаются наезды на женщин. И тут входит еще один мужик. Поезд трогается. Оказывается, что у третьего мужика, билет на то же место, что и у меня! Начинаем выяснять "отношения"... Мужик приехал за полтора часа до от­ правления "своего" поезда и попал на "чужой". С одной стороны, "ТОЧНОСТЬ - ВЕЖЛИВОСТЬ КОРОЛЕЙ", а с другой - "ПОСПЕ­ ШАЙ МЕДЛЕННО"... » [http://www.anekdot.ru, 2003]. Такое отно­ шение к точности во времени позволяет говорить о связи концеп­ та «пунктуальность» в сознании с концептом «дисциплина». В немецкой культуре примером тендерного отношения к пунк­ туальности может послужить следующий переделанный на совре249

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

менный лад афоризм: «Punktlichkeit ist die Hoflichkeit der Konige! Prinzessinnen haben andere Vorzuge». Как и в русской культуре, муж­ чины-немцы тоже часто говорят о непунктуальности женщин. Итак, очевидно, что связи концепта «пунктуальность» с дру­ гими концептами культуры влияют на нормы поведения и речеповеденческие тактики. Немецкий концепт «Punktlichkeit» тесно связан с концептами «Ordnung», «Disziplin», «Zeit», «Gewissenhaftigkeit», «Verantwortung». Русский культурный концепт «пунктуальность» — соот­ ветственно с концептами «порядок», «дисциплина», «время», «доб­ росовестность», «ответственность». На наш взгляд, немецкая точность во времени имеет тесную связь с концептом «Arbeit». Отличительной особенностью русского концепта является его связь с «ключевым концептом русской куль­ туры» «судьба». Различия в поведении, а таким образом, и в отношении к вре­ менной точности обусловлены в немецкой и русской культурах связями с другими концептами и различным влиянием общих кон­ цептов. Кроме того, связи концепта «пунктуальност» в качествен­ ном отношении обусловливают наличие тех или иных норм пове­ дения в русской и немецкой культурах.

3.3. ЭТНОСОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОТНОШЕНИЯ К ПУНКТУАЛЬНОСТИ

(на основе экспериментальных данных) Для проверки данных, полученных на основе анализа слова­ рей и художественых и публицистических текстов, нами был про­ веден эксперимент. Некоторые характеристики концепта, получен­ ные в ходе данного исследования в результате анализа языковых единиц, содержащих признак отношения к временной точности, были воплощены в типичные жизненные ситуации. Вопросы были смоделированы на основе интроспективного анализа. Реакция респондентов позволяет выявить специфику отноше­ ния к пунктуальности немецкой и русской языковой личности. Кроме того, по общности реакций на те или иные виды поведения представляется возможным выделение норм поведения, сложив­ шихся в определенном обществе. В результате, исследование ре250

3.3. Этносоциолингвистические характеристики отношения к пунктуальности

акций на ситуации, подразумевающие под собой выражение отно­ шения к точности во времени, дает возможность выявить норма­ тивные характеристики отношения к пунктуальности. Респондентами, отвечавшими на вопросы анкеты, выступали русские — 50 человек и немцы — 50 человек. Возрастные категории опрошенных составили в процентном отношении следующую картину. Русские: от 16 до 25 лет — 33 %, от 25 до 45 лет — 50 %, старше 45 лет — 17 %. Немцы: от 16 до 25 лет — 33 %, от 25 до 45 лет — 38 %, старше 45 лет — 29 %. По половому признаку русские респонденты поделились сле­ дующим образом: женщины составили 54% от числа опрошенных, мужчины — 42%. Женщины немки — 44%, мужчины немцы — 56%. О своей принадлежности к среднему классу заявили 52% рус­ ских и 67% немецких информантов. Итак, первый вопрос, предлагаемый в анкете, предполагал выявление отношения к опозданию на частное приглашение до­ мой: «На сколько минут считается приличным опоздать на част­ ное приглашение домой?» 52% русских респондентов выбрали вариант ответа б (на 5—10 минут), 13% — в (на 15—20 минут) и только 37% сказали, что опаздывать нельзя, выбрав вариант отве­ та а. Это свидетельствует о том, что в русской культуре допусти­ мы опоздания в гости и 65% русских опоздали бы наверняка. Ва­ риант г (на полчаса и более) не выбрал никто. Большинство немецких информантов также выбрали вариант ответа б — 62%, только 10% опрошенных считают, что опоздание недопустимо в немецкой культуре даже на частное приглашение. По 14% выбрали варианты ответов виг. Получается, что немцы иногда считают приличным опоздание более чем на полчаса. Второй вопрос, связанный с опозданием на рабочее совещание («На сколько минут считается приличным опоздать на производ­ ственное совещание?»), дал следующие показания: 91% русских выбрали ответ а, отвергающий нарушение точности во времени на рабочем месте. Остальные 9% допускают небольшое опоздание в данной ситуации на пять-десять минут. Результаты ответов немцев в этом случае похожи: лишь не­ много меньшее количество опрошенных считает, что недопустимо опаздывать — 90%. Вариант б выбрали 10% немцев. Варианты от­ ветов б и г не выбрал ни один русский и ни один немецкий участ­ ник анкетирования. 251

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

Третий вопрос звучал так: «На сколько минут считается при­ личным прийти раньше времени на частное приглашение домой?». Приход раньше времени на частное приглашение домой не счита­ ют нормой 56% русских информантов. 35% выбрали ответ б (на 5—10 минут), 8% — в (на 15—20 минут). В немецкой культуре не считается приличным приход раньше времени в гости, о чем свидетельствуют 62% голосов, отданных варианту ответа а. 33% считают, что можно прийти минут за 5—10, и только 5% выбрали вариант е. Последний вариант ответа (на полчаса и более) неприемлем для представителей обеих культур. В четвертом вопросе («На сколько минут считается прилич­ ным прийти раньше времени на производственное совещание?») зафиксировано допущение раннего прихода как нормы для рус­ ской культуры: 76% опрошенных выбрали вариант ответа б (на 5— 10 минут). Другие варианты также имели своих сторонников, и голоса распределились следующим образом: ответ в (на 15—20 ми­ нут) — 9%, ответ г (на полчаса и более) — 2%; ранний приход на совещание посчитали неприемлемым в русской культуре Д1% вы­ бравших ответ а. Немецкие респонденты — 71% считают, что на производствен­ ное совещание необходимо прийти немного пораньше (ответ б), остальные 29% считают недопустимым ранний приход. Все участ­ ники анкетирования считают, что в немецкой культуре нельзя приходить раньше чем за 10 минут. Эти данные говорят о том, что ранний приход в немецкой культуре считают большим наруше­ нием точности во времени, чем в культуре русской. Пятый вопрос: «Сколько времени Вы могли бы ждать челове­ ка, с которым договорились о встрече?» Опоздание, как наруше­ ние пунктуальности, вызвало различную реакцию русских респон­ дентов: при ответе на этот вопрос 15% используют санкции по отношению к опаздывающему человеку и не станут его дожидать­ ся; 33% готовы ждать 5—10 минут, 43% — 15—20 минут, 9% — более терпимы к опозданиям, выбирая ответ г (полчаса и более). Немцы не выбрали при ответе на этот вопрос вариант а. Ос­ тальные голоса распределились таким образом: ответ б — 10%, от­ вет в — 42%, ответ г — 48%. Полученные данные можно рассматри­ вать следующим образом: в русской культуре опоздания не явля­ ются чем-то необычным — всегда мешают обстоятельства, а в не­ мецкой культуре можно опоздать по какой-то уважительной при252

3.3. Этносоциолингвистические характеристики отношения к пунктуальности

чине (см. подробнее в I главе о нормах поведения), поэтому отно­ шение к опоздавшему более терпимое. 78% русских, отвечавших на шестой вопрос («Удобно ли на­ помнить знакомому, что он взял у Вас на время книгу, но задер­ живает ее?»), сказали, что прилично напомнить о том, что про­ изошла задержка во времени, и выбирают вариант ответа а. Ос­ тавшиеся 22% готовы забыть о временной точности, считая напо­ минание неудобным. В немецкой культуре большинство информантов — 76% посчи­ тали такое напоминание уместным. Таким образом, как в русской, так и в немецкой культурах точность во времени не должна нару­ шаться, если дело касается личных интересов, «приватности». Следующий, седьмой вопрос состоял из двух частей: «Многие ли из Ваших знакомых имеют ежедневник? Должен ли каждый человек иметь органайзер?» 57% русских респондентов при отве­ те на вопрос выбирают вариант б. 80% русских также считают, что вести записи и составлять расписание не обязательно. Немногим больше оказалось количество немецких респонден­ тов, выбравших вариант ответа б, — 62%. 65% немцев (на 15% мень­ ше, чем русских) отвечает, что ежедневник не обязателен для каж­ дого. Одна респондентка-немка сделала следующее замечание при ответе на данный вопрос: «Ich finde, das ist von Mensch zu Mensch unterschiedlich. Jeder muss es fur sich selbst entscheiden». Отношение к пунктуальности выявляется и с помощью уме­ ния рассчитывать сроки, например, рассчитать семейный бюджет. Ответы на восьмой вопрос («Как обычно относятся к тем, кто не умеет рассчитывать свой бюджет, тратит больше, чем зарабатыва­ ет?») показывают, что это не обязательно в русской культуре: лишь 7% выбрали вариант ответа д (резко критически). Остальные го­ лоса распределились следующим образом: 11% — ответ а (добро­ желательно), 39% — б (снисходительно), 24% — в (равнодушно), 20% — г (иронически). Немецкие респонденты к таким людям относятся недоброже­ лательно: вариант а не выбрал никто. Большинство — 48% выбра­ ли вариант в, 19% ответили, что немцы относятся к этому ирони­ чески и 24% — резко отрицательно. Вариант б выбрали 9%. Немцы посчитали этот вопрос странным, некоторые сначала не могли понять, что от них требуется. Комментарий с немецкой стороны был следующим: «Es ist zum Beispiel ein grofier Unterschied. Ob es 253

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

sich um Studenten, Hausfrauen oder Manager handelt, ob es einmal oder standig vorkommt. In der Regel weiss man daruber gar nicht, da es sich in Deutschland eher nicht geziemt/gehort nach Gehalt, finanz; Situation etc. Zumindest zwischen den Verdienten zu reden». Девятый вопрос: «Как обычно относятся к тем, кто откладывает на потом выполнение неприятных, но необходимых дел?» 30% русских информантов (вариант ответа — в) относятся равнодушно к несоблюдению сроков выполнения неприятных дел, откладыва­ нию дел на потом. Почти столько же — 28% — снисходительно, 9% выбрали ответ а (доброжелательно), 20% — г (иронически) и лишь 7% — не считают данное поведение нормой для русской культуры, выбрав ответ д (резко критически). Более половины опрошенных немцев (52%) посчитали, что в их культуре откладывать дела в долгий ящик не допускается об­ ществом, выбрав ответ д. Ответ б выбрали 10%, ответ в — 24%, г — 14%. Для некоторых немецких респондентов этот вопрос показал­ ся странным, так как они считают не принятым откладывать дела, но в то же время, это дело личное. Уместно привести следующее замечание по этому поводу: «Ich finde, das ist charakterliche Frage, keine deutsche Frage! Wenn ich Zahnschmerzen habe und vor lauter Angst nicht zum Zahnarzt gehe, wird meine Mutter sagen: «Sei nicht dumm, es kann doch nur schlimmer werden». Aber im Endeffekt ist es meine Sache». Большинство русских, отвечавших на десятый вопрос («Как обычно относятся к тем, кто забывает о назначенных встречах?»), заявило, что в России резко критически относятся к людям, забы­ вающим о назначенных встречах — 76%. Остальные голоса рас­ пределились следующим образом: вариант ответа а выбрали 2% (доброжелательно), 6—2% (снисходительно), в — 11% (равнодуш­ но), г — 9% (резко критически). Немцы относятся к данной ситуации подобным образом: 71% выбрали также вариант д. 13% считают, что немецкая нация иро­ нически относится к таким людям (вариант ответа г). 19% опро­ шенных немцев выбрали ответ б — «снисходительно». Варианты а и в не выбрал никто. При ответе на вопрос немцы отмечали, что готовы снисходительно относиться к забывчивым людям, если, конечно, это не повторяется постоянно. При ответе на одиннадцатый вопрос («Как обычно относятся к тем, кто любит подолгу говорить по телефону?») выяснилось, 254

Выводы

что отношение русских к трате времени скорее отрицательное: 28% респондентов считает, что такое поведение осуждается в русской культуре; с другой стороны, вариант ответа я, подтверждающий допустимость траты времени в нашей культуре, выбрали 20% опро­ шенных, еще 20% выбрали ответ в (равнодушно), 22% — г (ирони­ чески), 11% — б (снисходительно). При опросе немецких информантов, выяснилось, что добро­ желательного отношения к тем, кто долго говорит по телефону, ожидать нельзя: вариант ответа а — 0%. Большинство голосов от­ дано за ответ в — 48% (равнодушно). 19% считает, что немцы сни­ сходительны к долгим разговорам по телефону, 24% — относятся иронически, 9% — резко критически. Таким образом, совпадение в поведении представителей рус­ ской и немецкой культур выявилось при ответе на семь вопросов. В процентном отношении это выглядит следующим образом: 1 2 3 4 6 7 10

вопрос: вопрос: вопрос: вопрос: вопрос: вопрос: вопрос:

52% русских — 91% 56% 76% 78% 57%/80% 76%

62% немцев; 90%; 62%; 71%; 76%; 62%/65% 71%.

Итак, в результате проведенного эксперимента было выявлено очень сходное отношение к пунктуальности или точности во вре­ мени в немецкой и русской культурах. Различия проявляются лишь тогда, когда речь идет о терпимости к людям, нарушившим прави­ ла, нормы поведения. О немецкой нации в результате можно гово­ рить как о более терпимой к нарушениям пунктуальности по срав­ нению с русской. ВЫВОДЫ

Культурный концепт «пунктуальность» в немецкой и русской лингвокультурах является многоуровневым смысловым образова­ нием с предметно-образной, понятийной и ценностной составляю­ щими. Концепт «пунктуальность» моделируется в виде фрейма. Язы­ ковое обозначение фрейма «пунктуальность» представлено в виде основного и второстепенного обозначений. Обозначение фрейма 255

Глава 3. Концепт «пунктуальность»

«пунктуальность» различно в немецкой и русской лингвокульту­ рах. Основное обозначение или ядро фрейма «пунктуальность» в русской лингвокультуре составляют понятия «пунктуальность», «аккуратность», «крайняя точность»; в немецкой лингвокульту­ ре — «Punktlichkeit», «Genausein», «Rechtzeitigkeit». Второстепен­ ное языковое обозначение исследуемого фрейма составляют по­ нятия, содержащие признак точности во времени в своем прямом или ассоциативном значении. Существенная часть фрейма «пунктуальность» представлена понятиями, обозначающими нарушение временной точности. В не­ мецкой культуре нарушение точности во времени характеризует­ ся следующими смысловыми полями: а) опоздание; б) ранний при­ ход; в) приход без приглашения. В русской культуре выделяются следующие поля, выражающие нарушение точности во времени: а) опоздание; б) приход в неудобное время, не к месту; в) созна­ тельное нарушение точности в соответствии с социальным поло­ жением в обществе. Характеристики отношения к пунктуальности в сопоставляе­ мых языковых картинах мира отличаются определенной специ­ фикой, что отражается на количественном составе лексических единиц, относящихся к данному фрейму. В русском языке количе­ ство лексем, содержащих прямой связанный признак временной точности, меньше, чем в немецком языке на 44%. Различная се­ мантическая плотность смысловых полей фрейма «пунктуаль­ ность» в немецкой и русской лингвокультурах свидетельствует о большей значимости концепта «пунктуальность» для немцев. Отношение к пунктуальности диктует определенные нормы поведения в культуре, таким образом, выявляются концепты, свя­ занные с концептом «пунктуальность». Немецкий концепт «Punkt­ lichkeit» связан с концептами «Ordnung», «Disziplin», «Zeit», «Gewissenhaftigkeit», «Verantwortung», «Arbeit». Русский культурный концепт имеет тесную связь с концептами «порядок», «дисципли­ на», «время», «добросовестность», «ответственность», а также с ключевым концептом русской культуры «судьба». Метод эксперимента позволил выделить «терпимость» как до­ полнительную характеристику отношения к точности во времени в немецкой культуре, а именно — отношения к нарушению времен­ ной точности.

Глава 4 КОНЦЕПТ «SAVOIR VIVRE» - «УМЕНИЕ ЖИТЬ»

4.1. УМЕНИЕ ЖИТЬ — УДОВОЛЬСТВИЕ, ИСКУССТВО, СТИЛЬ ЖИЗНИ

Лингвокультурный концепт savoir vivre, или «умение жить», в обыденном сознании можно рассматривать под разным углом зре­ ния: с позиции носителя французской лингвокультуры, с точки зрения представителя русской лингвокультуры, не знающего фран­ цузского языка, и с позиции носителя русской лингвокультуры, владеющего французском языком (то есть через призму другой культуры). Проведенный опрос русских и французских информантов и его анализ позволяет не только выявить характерное понимание представителями трех вышеуказанных категорий людей рассмат­ риваемого концепта, но также дает нам выход на смежные с ис­ следуемым понятием лингвокультурные концепты. В качестве основных понятий, к помощи которых прибегли информанты для экспликации лингвокультурного концепта «savoir vivre» («уметь жить»), представляются: 1. обобщающие (родовые) понятия, характеризующие положи­ тельное отношение к данному феномену — «искусство жить», «ра­ дость жизни», «жизненный успех», «гармония», «счастье»; 2. обобщающие (родовые) понятия, характеризующие отрица­ тельное отношение к данному феномену — «прожигать жизнь», «растрачивать жизнь», «бесполезность жизни»; 3. номинации субъекта, носителя определенной жизненной по­ зиции — «бонвиван», «баловень судьбы», «счастливчик», «везун­ чик», «удачливый»; «карьерист», «выскочка»; «невезучий», «не­ удачник», «изгой»; 4. жизненные ценности, установки, цели, объединенные по раз­ личным аспектам: 5. интеллектуальный — «работа», «учеба»; 17. В. И. К"расик

257

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

6. материальный — «достижение материального благосостоя­ ния», «трудовая деятельность (труд)»; 7. социальный — «достижение социального успеха», «власть», «признание в обществе», «положение в обществе»; 8. физический — «здоровье», «физическая форма»; 9. духовный — «семья», «друзья», «любовь»; 10. эмоциональный — «получение удовольствий от жизни», «развлечения», «наслаждение жизнью», «физическая любовь»; 11. самореализация как личности — «самопознание», «душев­ ная гармония». Говоря об обыденном понимании лингвокультурного концепта savoir vivre представителями французской лингвокультуры, необ­ ходимо отметить, что во французском сознании выделяют два тесно взаимосвязанных, но не тождественных концепта — savoir vivre и le savoir-vivre. В качестве русского коррелята для первого поня­ тия представляется калька «уметь жить», однако во французском языке смысловая нагруженность данного понятия конкретизиру­ ется «знаниями хорошего тона» как неотъемлемой частью «искус­ ства жить». Второй лингвокультурный концепт является специ­ фическим для французской лингвокультуры, не имеет точного эквивалента в русском языке и представляется нерелевантным для представителей русской лингвокультуры. Понимание лингвокультурного концепта savoir vivre франкоговорящими информантами можно условно разделить на две боль­ шие группы в соответствии с вышеуказанными понятиями savoir vivre и le savoir-vivre: 1) «получение удовольствия» и 2) «знание и соблюдение правил хорошего тона, этикета». Подобный вывод позволяет говорить об отношениях включения: концепт savoir vivre шире по своему смысловому содержанию и включает в себя кон­ цепт le savoir-vivre, представляющийся в виде руководства к дей­ ствию, свода правил, следование которым в определенной степе­ ни позволяет овладеть «искусством жить». К двум вышеуказан­ ным группам можно добавить еще одну: 3) «стремление к гармо­ ничным отношениям с окружающими людьми». В каждом пред­ ставленном компоненте прослеживается определенная векторная направленность: получая удовольствия от жизни, человек ориен­ тирован прежде всего на себя, зачастую пренебрегая другими; ус­ тановка «жить для других» непосредственно определяет третью составляющую концепта; похожая ориентированность («жить для 258

4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни

других») характеризует и второй компонент, однако здесь она в некотором роде ограничена и опосредована выполнением неких предписаний, следование которым выходит на первый план. Можно сказать, что данная составляющая объединяет два векторных на­ правления (первое и третье), так как установка на следование правилам подразумевает как «жить для себя», так и «жить для других». Общим элементом для трех составляющих является понятие «уважение», однако в первом случае оно приобретает несколько иной оттенок (если только можно считать эгоизм проявлением уважения к себе). Принимая во внимание тесную взаимосвязь двух лингвокультурных концептов savoir vivre и le savoir-vivre и определенную сложность выявления смысловых составляющих непосредствен­ но относящихся к тому или иному концепту, приведем представ­ ленные лексические единицы, объективирующие данные менталь­ ные образования в обыденном сознании представителей француз­ ской лингвокультуры без разграничения. Человек, который умеет жить, по мнению французов, должен поступать следующим образом и обладать следующими качества­ ми: optimiste, discret, sociable, attend/, souriant, poli, aimable envers les autres (sans but commercial evidemment), respecte autrui] sait obtenir chaque jours des satisfactions et en procure a son entourage] sait rester leger et agreable; profite de ce que la vie lui apporte; a Vimage de savoir-vivre chez ses relations] jouie la vie] a les egards envers les autres; s'epanouit en apportant du positif a autrui] connait la bienseance; tolerance, respect] Vintelligence du cceur, generosite; sensibilite; tact] amour des autres; savoir aller vers les autres] un homme qui ouvre la porte a une femme pour la laisser passer. В свою очередь человек, который не умеет жить, определяется как: apathique, egoiste, egocentrique, grossier, qui ne dit pas «bonjour» quand il arrive quelque part] manque de tact] qui ne pas satisfait ni de lui, ni des autres; ne sait pas /aire plaisir aux autres et tenir compte des autres; manque de courtoisie; ne sait pas creer une image dans ses relations; se brouille facilement avec des autres; n'a pas d'egard pour Vatrui; qui s'eloigne du bonheur pour lui et autmi. В качестве основных характеристик человека, который умеет жить, представители русской лингвокультуры предлагали следую­ щие варианты: целеполагание, целедостижение — знает, чего хо17*

259

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

чет в жизни (умеет ставить перед собой конкретные цели, стре­ мится к их достижению)] знает пути достижения поставленных целей] соотносит свои способности с реальностью и возможностя­ ми] умеет действовать и принимать решения согласно обстоя­ тельствам] характеристики и качества, присущие человеку, кото­ рый умеет жить — оптимист, добрый, счастливый, мудрый, гармо­ ничный, жизнерадостный, дружелюбный, оптимист, целеустрем­ ленный, умный, находчивый, свободный, добросовестный, работос­ пособный, коммуникабельный, образованный, воспитанный, самостоятельный] не боится трудностей] уважительно относит­ ся к людям; с устроенной личной жизнью (дружная семья)] стре­ мящийся к самопознанию] не боится жить] живет не для себя] обладает интуицией. Вышеперечисленные смысловые составляющие концепта «уметь жить» маркированы положительной оценочностью. Одна­ ко следует отметить, что в русской лингвокультуре исследуемый лингвокультурный концепт чаще оценивается отрицательно, и в данном случае характеризующим подобную установку становит­ ся выражение «Хочешь жить — умей вертеться» («Хочешь жить хорошо — умей быстро вертеться» (реплика информанта). В отли­ чие от французской лингвокультуры, где «умение жить» связано в большей степени с получением удовольствий от жизни, наслаж­ дением жизнью во всех ее проявлениях, для носителей русской лингвокультуры на первый план выступает не «умение жить», а «умение выживать». Данные отличия объясняются отчасти со­ циальными и социально-экономическими факторами жизни. Большинство русскоязычных респондентов отмечают такие не­ гативные характеристики, связанные с понятием «уметь жить», как нечестность, неискренность, подлость, предательство, развяз­ ность, беспринципность, прагматизм, расточительность, расчет, обман, ложь, и дают следующие определения человеку, действия и поступки которого определяются именно данной установкой: ста­ рается подмять все и всех под себя] делает карьеру за счет других (карьеризм в негативном смысле)] обманывает, не считается с ин­ тересами других] поступает нечестно, плетет интриги, строит козни] живет за чужой счет] манипулирует людьми] старается подчинить окружающих своим интересам; наплевательски отно­ сится к другим] слишком развязное поведение; стремится достичь своих целей любой ценой, переступая через других, пренебрегая их интересами. 260

4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни

Только для 7 % от общего числа опрошенных русских инфор­ мантов «умение жить», связанное с получением удовольствия для себя, а также стремлением доставить удовольствие другим, не со­ держит негативных характеристик, а воспринимается как исклю­ чительно положительное явление (сравним: у французских рес­ пондентов этот показатель достигает 43%). В понимании «неумения жить», существующем в русском обы­ денном сознании, акцентируется личностная неспособность чело­ века достичь жизненного счастья, зависящая от его внутренних качеств: делает что-то против себя самого; не радуется жизни, не занимается любимым делом; боится показать себя; неуверен в себе; закомплексованный; безвольный, слабый, бесхарактерный; по­ гружен в несущественные проблемы; прожигающий, растрачиваю­ щий жизнь попусту; у него ничего не клеится в жизни; не может найти дело по душе; непостоянен; не использует существующие возможности; не хочет прилагать усилий, инертен; несамостоя­ тельный, боится принимать решения; рохля, маменькин сынок; ле­ нивый; злобный; пессимист. Помимо «уважения» при исследовании лингвокультурного кон­ цепта savoir-vivre во французской лингвокультуре мы выходим на такие смежные с данным понятием концепты, как ответственность, свобода, власть. Б. Пелерен в своей книге «Individualisme et savoir-vivre» ста­ вит ответственность прежде свободы, объясняя это так: имея власть, обретаешь некоторую свободу в поступках, однако эта свобода появляется только при сознании ответственности за каждый свой жест, слово, поступок. Поднимается вопрос о различии двух поня­ тий — эгоизм и индивидуализм. Делать все, чтобы получать выго­ ду только для себя, стремиться только к своему удовольствию и личным интересам, не принимая во внимание других, — одна из характеристик эгоизма. В восприятии личности как высшей цен­ ности заключается индивидуализм. И если человек хочет чувство­ вать себя свободным, быть им, его долг уважать свободу других. Данную мысль можно выразить простой истиной: поступай с людь­ ми так, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой. Известно, что во Франции savoir-vivre и вежливость относятся к числу доброде­ телей. Автор подчеркивает, что во французской культуре понятию savoir-vivre отводится важное место: «Vous savez, si plus de gens respectaient ce petit principe bien ordinaire, mais qui en meme temps 261

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

contient l»essentiel, ga irait probablement beaucoup mieux ici-bas. A tout le moins, on aurait plus souvent l'impression de vivre dans un pays ou le savoir-vivre et la politesse sont des vertus honorables» [Pellerin 2004: www]. Стремление к гармонии с окружающими, как и желание на­ слаждаться жизнью, получая максимум удовольствий, сводится в конечном итоге к стремлению достижения счастья в жизни. В монографии С. Г. Воркачева «Сопоставительная этносемантика телеономных концептов "любовь" и "счастье" (русско-анг­ лийские параллели)» представлен детальный анализ лингвокультурного концепта «счастье» как на уровне научного и обыденного представления о данном феномене, так и на уровне языковой ре­ презентации концепта с точки зрения его трехслойной структуры: ценностной, образной, значимостной составляющих. Понятие счастья наряду с такими феноменами человеческого бытия, как благо, смысл жизни, смерть, желание и любовь, «покры­ вает центральную часть аксиологической области личностного со­ знания», а «отношение к счастью входит в число определяющих характеристик духовной сущности человека, представления о нем образуют древнейший пласт мировоззрения» [Воркачев 2003: 95]. Интересный взгляд на жизнь вообще и на проблему счастья в частности представлен французским теологом и натуралистом П. Тейяром де Шарденом. Задаваясь вопросом о том, возможно ли определить, в чем заключается истинное счастье, рассматривае­ мое как общая категория для всех людей, а не как нечто неопреде­ ленное, предполагающее «бесконечное количество частных реше­ ний», он предлагает свою, на наш взгляд, достаточно упрощенную схему. Описывая разные ситуации с путешественниками, решающи­ ми покорить вершину горы, автор говорит о трех типах отноше­ ния к жизни, на которые, по его мнению, «подразделяется Челове­ чество вокруг нас». Рассмотрим эти «три изначальные фундаментальные позиции, которые люди выбирают перед лицом Жизни» [Тейяр де Шарден 1991: 109], и попытаемся выяснить, какая из них более характерна для представителей французской и русской лингвокультур. Существование, бытие (жизнь) как таковые воспринимаются первой категорией людей как «заблуждение» или «неудача», «пло­ хая игра», в которую они невольно оказываются втянуты и где 262

4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни

главным становится нахождение наилучшего способа выхода из нее. Такое положение дел перекликается с пессимистическими воззрениями Шопенгауэра на жизнь (см. подробнее [Шопенгауэр 1992]). В обыденном сознании эта идея присутствует в различ­ ных, зачастую расхожих суждениях о бесполезности человеческих стремлений, постановки целей и приложения усилий для их осу­ ществления, о ненужности прогресса, в конечном счете — о ненуж­ ности, бессмысленности самой жизни. Имплицитно все рассужде­ ния подобного рода содержат в себе мысль: «лучше быть меньше, чем больше, а лучше не быть вовсе» [Тейяр де Шарден 1991: 109]. Вторая категория людей, бонвиваны, или искатели наслажде­ ний, предпочитает быть. Однако «быть» в их понимании приоб­ ретает совершенно особый смысл. «Быть», «жить» для людей дан­ ного типа не означает «действовать» — главной идеей для них ста­ новится «наполниться текущим мгновением», насладиться каж­ дой минутой жизни, каждой вещью, не упуская ни малейшей де­ тали. Главный же принцип здесь — не заботиться о переменах, поэтому и будущее для этой категории несущественно: риск в бу­ дущем и ради будущего неоправдан. У людей этой категории про­ является особое отношение к опасности. Риск допускается лишь для того, чтобы «испытать трепет от сознания своей дерзости или чтобы почувствовать озноб от испуга» [там же: 109]. Подобные идеи отражены, например, в творчестве француз­ ского писателя А. Жида, в его произведении «Яства земные». Нуж­ но отметить, что книга пронизана глубокой «пылкостью», жаждой жизни, которую автор рассматривает как «единственное благо». Как и все размышляющие о жизни, А. Жид естественным образом сталкивается с ее изнанкой — смертью, считая, что «ни одна самая постоянная мысль о смерти не стоит самого маленького мгнове­ ния [...] жизни», но для того чтобы каждое мгновение стало осле­ пительно сияющим, оно должно «оттеняться темными глубинами смерти», ведь «ожидание близкой смерти увеличивает ценность каждого мгновения!» [Жид 1998: www]. Что касается времени — прошлого, настоящего и будущего — то существенным для бонвиванов представляется только настоящее мгновение, тот миг, в котором они находятся здесь и сейчас. А. Жид призывает своего героя: «Никогда не пытайся, Натанаэль, найти в будущем утраченное прошлое. Лови в каждом мгновении непо­ вторимую новизну и старайся не предвкушать свои радости или 263

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

знай, что на подготовленном месте тебя застигнет врасплох со­ всем другая радость». Из такого отношения ко времени вытекает и отношение к выбору, необходимость которого становится невы­ носимой. Выбор воспринимается не как отбор, а как отказ от все­ го того, что не выбирается. Линейность времени ограничивает, тяготит — «эту линию мне бы хотелось видеть пространством, а на ней мои желания постоянно набегали друг на друга» [Жид 1998: www]. П. Тейяр де Шарден определяет идеал жизни искателей наслаждений так: «пить, никогда не утоляя жажды, но скорее уве­ личивая ее, ни в коей мере не с целью обретения силы, но с един­ ственной заботой быть готовым всегда наклониться над каждым новым источником с еще большей жадностью» [Тейяр де Шарден 1991: 109]. К третьей категории относятся люди, для которых стремление к чему-то большему, чем просто «быть», становится принципом жизни. Для них жизнь — это «восхождение» и «открытие». Если соотнести вышеперечисленные типы отношения к жизни с временным разделением на прошлое, настоящее и будущее, то четко прослеживается векторная направленность каждого из них на тот или иной отрезок жизни: первая категория (пессимисты) направлена в прошлое; вторая (бонвиваны) пребывает в опреде­ ленном моменте настоящего (в отличие от первой и третьей, дан­ ная категория именно зафиксирована во времени); люди, придер­ живающиеся третьей позиции, устремлены в будущее [там же: 110]. Подобная «темпоральная» дифференциация применима не только к людям, но и к культурам в целом. «Культуры рассматри­ ваются как: 1) ориентированные на прошлое (ценность прошлого опыта, упор на традиции, передача мудрости от поколения к поко­ лению, цикличное повторение событий — прошлое повторяется в настоящем), 2) на настоящее (простые радости сегодняшнего дня без заботы о завтрашнем) или 3) на будущее (текущие события важны не сами по себе, а как потенциал, вклад в достижение буду­ щих целей)» (цит. по: [Леонтович 2002: 126]). Русской культуре свойственно линейное восприятие времени, и настоящее в боль­ шей степени рассматривается в связи с прошлым. Ориентир на настоящее («жить одним днем») в большей степени присущ фран­ цузской лингвокультуре. Каждой из трех жизненных позиций соответствует свой тип счастья: 264

4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни

1) «счастье покоя» — тихое замкнутое существование, без уси­ лий, без риска, с постоянным ограничением запросов и потребно­ стей («Счастлив тот, что будет думать, чувствовать и желать как можно меньше»). Данному типу счастья чужды порывы (напри­ мер, французский elan). 2) «счастье удовольствия» — непрекращающиеся, постоянно сменяющие одно другое наслаждения, радости, желания, чувства. Не в действии и созидании, а в потреблении состоит главный прин­ цип, цель жизни бонвиванов («Счастлив тот, кто умеет насладиться в полной мере тем мгновением, которое у него в руках»). 3) «счастье роста, развития» — постоянное движение «по вос­ ходящей» — предполагает собой направленное в будущее стремле­ ние к высшей цели, высшим идеалам. Ценностью становится не счастье само по себе, а процесс его достижения («Счастлив тот, кто "не ищет непосредственного счастья, но, продвигаясь вперед, неминуемо находит радость в самом достижении полноты и за­ вершенности действия"») [Тейяр де Шарден 1991: 110]. Итак, основываясь на трех вышеперечисленных «позициях пе­ ред вызовом жизни», соотнося их с типами представителей иссле­ дуемых нами лингвокультур, можно причислить носителей фран­ цузской лингвокульутры ко второй категории — бонвиванам и го­ ворить о распространенности первого типа жизненной установки среди представителей русской лингвокультуры. На наш взгляд, люди, придерживающиеся принципа «роста», «развития» в жизни (третий тип жизненной установки), встречаются как среди фран­ цузов, так и среди русских. Данное положение касается отчасти и первых двух категорий, так как в любой лингвокультуре (в дан­ ном случае речь идет о русской и французской) найдутся привер­ женцы всех трех типов жизненных установок. Однако, причисляя французов и русских к определенным категориям, мы имеем в виду усредненный тип представителей соответствующих культур. Рассматривая смысловые составляющие понятий savoir vivre и bon vivant как субъект-носитель «умения жить с удовольствием», необходимо отметить, что они отличаются значительной степенью диффузности и объемностью значений. Основные характеристики, позволяющие создать образ «бон­ вивана» находим у Ги де Мопассана: «On Vappelait Saint-Antoine, parce qu'il se nommait Antoine, et aussi peut-etre parce qu'il etait bon vivant, joyeux, farceur, puissant mangeur et fort buveur, et vigoureux 265

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

trousseur de servantes, Ыеп qu'il eut plus de soixante ans» (Мопассан. Contes de becasse) (Его назвали Святой Антуан, потому что имя у него было Антуан иу может быть, еще потому, что он был бонви­ ваном, жизнерадостным, большим любителем поесть и выпить, неисправимым волокитой за служанками, даже несмотря на свои шестьдесят лет. Перевод наш. — Э.Г.). Характеристика, данная графу Остерману в «Записках англий­ ского резидента Рондо о некоторых вельможах русского двора», позволяет выявить некоторые смысловые составляющие понятия bon vivant, также относящиеся и к лингвокультурному концепту savoir vivre, в своем отрицательном значении, а именно — ловкость, изворотливость, лукавство: «Никак нельзя отнять у него ума и ловкости; но он преисполнен изворотливости и лукавства, лжив и обманчив; в обращении угодлив и вкрадчив; принимает личину чис­ тосердечия и низкопоклонен; это качество считается вернейшим залогом успеха у русских, а он превосходит в нем даже Русских. Он любит пожить (he is a bon-vivant), довольно щедр, но неблагода­ рен» (Толстой: www). Другой пример позволяет добавить к перечисленным характе­ ристикам такие, как умение общаться, вежливо, любезно, обхо­ дительно вести себя, что оценивается положительно: «Старик А.О. Жонес [...] был очень популярной фигурой. У него не было вра­ гов в Нижнем Тагиле. Он всегда был со всеми вежлив, любезен, гово­ рил о делах, делал предположительные распоряжения, обещал всем потом написать и оформить, никогда не исполняя то, что гово­ рил, полагаясь во всем на волю Управляющего. Но фигура этого bon vivant была так приятна, обращение так любезно и обходительно, что "Жонса", как его звали рабочие, положительно любили в Та­ гильских заводах» (Грум-Гржимайло: www). В качестве еще одной неотъемлемой черты bon vivant необхо­ димо отметить и неиссякающий оптимизм: «Соси optimiste ou bon vivant est celui qui voit tout en beau, s'amuse des intrigues de sa femme, boit a la sante des cocus et trouve a s'egayer la ou d'autres s'anachent des poignees de cheveux. N'est-il pas le plus sage?» (Fourier. Tableau analytique de cocuage) {Рогоносец-оптимист, или весельчак, — это тот, кто во всем видит только прекрасное, забавляется интри­ гами своей жены, пьет за здоровье рогоносцев и может веселиться в тех ситуациях, где другие рвут на себе волосы. Перевод наш. — Э.Г.). 266

4.1. Умение жить — удовольствие, искусство, стиль жизни

Понятие «бонвиван» находит свое отражение и в сознании пред­ ставителей русской лингвокультуры, однако при переходе лингвокультурного концепта из одной культуры в другую происходит естественное искажение, утрата некоторых смыслов. Характеризуя в данных понятиях свою манеру жить, свое ми­ ровоззрение и жизненные установки, человек с помощью одной языковой единицы транслирует многочисленные смыслы, заклю­ ченные в рассматриваемых концептах. Однако несмотря на то, что адресат в некоторых случаях не испытывает особых затруднений при их понимании, иногда даже умея дать достаточно точное опре­ деление понятиям, он имеет перед собой лишь весьма размытое представление о предмете разговора. К подобным выводам нас при­ вели результаты опроса русскоязычных информантов. В отличие от французской лингвокультуры, где понятия savoir vivre и bon vivant являются лингвокультурными концептами, в значительной степени определяющими и характеризующими осо­ бенности национального характера, в русской лингвокультуре данные концепты представляются недостаточно релевантными именно в тех значениях, которые они имеют во французской лингвокультуре. Конечно же, более или менее адекватное осмыс­ ление французских концептов присутствует и у отдельных пред­ ставителей русской культуры, однако оно не является преобла­ дающим. В качестве примера приведем отрывок из интервью Артемия Троицкого, считающего, что в жизни главное — удовольствия: — Тогда вопрос: «Кто вы, мистер Троицкий?» вполне уместен... — Есть такое хорошее французское слово «бонвиван» (bon vivant), обозначающее человека, который любит хорошо пожить. В первую очередь бонвиваном я и являюсь. — Это род занятий или мировоззрение? — Это, я думаю, тот счастливый случай, когда мировоззрение превратилось в род занятий. Очень многие люди вынуждены жить совершенно иначе: для них на первом месте стоит работа, карье­ ра, продвижение и развитие в какой-то определенной сфере. Соот­ ветственно, какие-то мелкие жизненные удовольствия стоят на втором месте. Но у меня получилось так, что мелкие жизненные удовольствия стоят на первом месте. На работе, чтобы выгля­ деть серьезным, я делаю вид, что на втором. По всем гороскопам я человек поверхностный, и надо сказать, что мне удавалось именно 267

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

поверхностным образом делать много интересных и полезных еещей. И в то же время интересно проводить жизнь. Итак, мы видим, что мажорное отношение к жизни, умение по-детски радоваться жизни, ценить сиюминутные простые удо­ вольствия, составляющее сущность ежедневного бытия здесь и сейчас, свойственное французам, присуще отчасти и русским. Раз­ личие между сравниваемыми культурами применительно к этому «умению жить» заключается в том, что для французов такое отно­ шение к жизни более значимо, чем для русских, оно более деталь­ но отражено в характеристиках типичного французского поведе­ ния. Может возникнуть вопрос: в какой мере мы вправе так счи­ тать, если, например, А. С. Пушкин как выразитель сущности рус­ ской ментальности постоянно подчеркивает в своих стихотво­ рениях радость и удовольствие от жизни. На наш взгляд, А. С. Пушкин в определенной мере выражает не только общекуль­ турные русские черты поведения, но и характеристики дворян­ ского поведения, которое в XVIII и XIX веках в значительной мере испытывало влияние французского аристократического сти­ ля жизни в целом. Говоря о мажорной доминанте французского отношения к жиз­ ни и минорной доминанте русского мировосприятия, мы отдаем себе отчет в том, что 1) эти предположения построены на субъек­ тивных оценках и самооценках и не могут рассматриваться как научно обоснованные факты (лингвокультурный анализ в опреде­ ленной мере превращает такие предположения в научно доказан­ ные факты либо опровергает их), 2) эти предположения должны опираться не только на данные этнопсихологии, но и на истори­ ческие сведения о жизни народа. Более того, правильно было бы разграничивать два типа мажорного отношения к жизни: 1) ма­ жор, соответствующий умению радоваться жизни, и 2) официаль­ ный мажор, свойственный жизни в условиях тотального контроля государства или организации над своими членами (вспомним, что самым тяжким грехом в православном христианстве считается уныние). В известной мере минорное отношение к жизни явля­ ется следствием как недостаточной свободы людей, так и навя­ занного и часто неискреннего мажорного восприятия действи­ тельности.

268

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

4.2. ОТНОШЕНИЕ К ЖИЗНИ КАК КОНЦЕПТ-АНТИНОМИЯ

Для анализа языкового выражения лингвокультурного концеп­ та savoir vivre необходимо рассмотреть языковые репрезентации лингвокультурных концептов, представляющие собой бинарную оппозицию «жизнь» — «смерть» как основу для понимания кон­ цепта savoir vivre («уметь жить с удовольствием») во француз­ ском и русском языковом сознании. На тесную взаимосвязь двух диаметрально противоположных лингвокультурных концептов «жизнь» и «смерть» указывает тот факт, что понимание каждого из них осуществляется одно через другое. Данная идея находит свое отражение в единицах паремиологического фонда (жить грустно, а умирать тошно; от жизни до смерти — шаток; la vie et la mort, rien n 'est plus fort), в афористике (// est probable que la mort soit moins penible que la vie; pour savoir ce quyil a apres la mort, il suffit de savoir ce quyil у a avant la vie; чтобы иметь право жить, надобно приобрести готовность умереть; боятся надо не смерти, а пустой жизни и т.д.), просле­ живается в структуре рассматриваемых концептов, в наименова­ нии смежных концептов, в их характеристиках. Мы считаем рассмотрение лингвокультурного концепта «смерть» в данном исследовании необходимым, так как оно орга­ нически связанно с ядерным концептом настоящей работы — «уметь жить», напрямую коррелирует с ним. Анализ словарных статей толковых словарей русского языка позволил выявить следующие значения понятия «жизнь»: 1. Особая форма существования материи, возникающая на определенном этапе ее развития, основным отличие которой от неживой природы является обмен веществ (биологический аспект) — возникновение жизни на земле, жизнь растительного мира; 2. Физиологическое состояние живого организма (человека, животного, растения) от зарождения до смерти (в данном случае смерть противопоставляется жизни в значении «прекращение су­ ществования живого организма (человека, животного, растения)» — дать жизнь, беречь жизнь, отдать жизнь за кого-либо; 3. Полнота проявления физических и духовных сил как внут­ ренних (полон жизни, в нем много энергии, много жизни), так и 269

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

внешних (в его глазах столько жизни!] В чертах у Ольги жизни нет (Пушкин); 4. Период существования кого-либо от рождения до смерти (долгая, короткая жизнь; в начале, в конце жизни): а) ограниченный определенными временными рамками период существования кого-либо — жизнь у друзей запомнилась надолго; три месяца деревенской жизни подходят к концу; б) совокупность всего пережитого и сделанного человеком — его жизнь богата событиями; 5. Образ существования, установившийся порядок в повсе­ дневном существовании — жить яркой, увлекательной жизнью; го­ родская, бродячая, семейная, частная жизнь; 6. Деятельность общества и человека в тех или иных её прояв­ лениях, в различных областях, сферах — общественная, хозяйствен­ ная, духовная жизнь; жизнь государства; 7. Реальная действительность, бытие — в жизни я с ней не встре­ чался; 8. Оживление, возбуждение, вызываемое деятельностью жи­ вых существ — жизнь на базаре кипит во всю. Во французском языке в качестве значений понятия «la vie» представлены следующие: 1. Особая форма существования материи, физиологическое состояние живого организма (животного, растения) (ensemble des phenomenes assurant revolution de tous les organisms animaux et vegetaux depuis la naissance jusqu'a la mort) — la vie est apparue sur la Terre il у a environ quatre milliards d'annees; 2. Человеческое существование (existence humaine) — etre en vie, donner la vie; 3. Жизненная энергия, жизнеспособность, оживление, живость (vitalite, entrain) — ип enfant plein de vie; 4. Промежуток времени (длительность) от рождения до смер­ ти (duree de Pexistence, temps qui s'ecoule de la naissance a la mort) — sa vie a ete courte; les periodes de la vie — les ages de la vie; au matin, au soir de la vie; 5. Течение жизни, события, которые ее наполняют (cours de Pexistence, evenements qui le remplissent; conduite, moeurs (biographie) — mener une vie tranquille, vivre sa vie, il a ecrit une vie de Beethoven; 6. Стоимость жизни (cout de la subsistence, de Fentretien) — la vie est de plus en plus chere; 270

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

7. Человеская деятельность (activite humaine) — la vie litteraire, sportive, spirituelle\ 8. Оживление, активность (animation, activite) — quartier ой regne une intense vie nocturne) 9. Другая жизнь, жизнь на том свете (l'autre vie, la vie eternelle (се qui suit la mort; le paradis, 1'enfer, le purgatoire) (религиозный аспект). Отраженные значения исследуемых понятий в толковых сло­ варях русского и французского языка позволяют с уверенностью говорить об их значительном сходстве, однако данный факт не является основанием считать тождественными лингвокультурные концепты «жизнь» и «la vie» во французском и русском сознании. Различия, как можно видеть, касаются следующих моментов: во французском словаре выделяется в качестве отдельного значения «стоимость жизни» (в русском языковом сознании этот смысл также наличествует); понимание жизни как «существования че­ ловека после смерти (вечная жизнь)» не отмечено в словарных дефинициях русского языка [Ожегов; БТСРЯ], во французском языке, наоборот, данное значение понятия «vie» отдельно выде­ ляется. Отсутствие значения «вечная жизнь» в толкованиях по­ нятия «жизнь» в русском языке не говорит, однако, об отсутствии самого феномена в русском сознании, на что косвенно указывает понимание смерти как «конца земной жизни, разлучения души с телом» (переход к другой вечной, духовной жизни). Понимание же смерти во французском языке как «полного и окончательного прекращения жизни» вступает в противоречие с выделяющимся в отдельное значение пониманием жизни как «существующей и после смерти». В противопоставлении жизни и смерти жизнь является немар­ кированным компонентом, и поэтому в языковом сознании харак­ теристики смерти как антипода жизни представлены детально и вариативно. Отталкиваясь от этих характеристик, мы можем мо­ делировать существенные для носителей французской и русской лингвокультур признаки концепта «жизнь». В результате анализа словарных дефиниций лингвокультурного концепта «смерть» в русском языке нами были выявлены следующие основные параметры рассматриваемого концепта: 1) прекращение существования живого организма (человека, животного) — биологическая смерть, клиническая смерть] 271

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

2) конец земной жизни, разлучение души с телом (переход к другой вечной, духовной жизни); 3) конец жизни + обстоятельства смерти; а) естественная смерть — мучительная, легка', умереть своей смертью', б) внезапная, неожиданная смерть, смерть от несчастного слу­ чая — скоропостижная, глупая, ранняя, геройская, в) самоубийство — покончить жизнь самоубийством, покуше­ ние на самоубийство; г) насильственная смерть (убийство, смертная казнь) — убить, приговорить к смерти; 4) гибель, уничтожение чего-либо — духовная, политическая смерть; смерть общества, культуры, иллюзий, таланта; 5) плохо, нехорошо, горе, беда — зубрежка была для нее смер­ тью; жарко, душно — смерть да и только; 6) при выражении «очень сильно», «чрезвычайно», «крайне» — устал до смерти, до смерти все надоело, смерть как зуб ноет, смерть люблю поболтать, смерть как замерзла. Дефиниции концепта la mort во французском языке распреде­ лились следующим образом: 1) полное и окончательное прекращение жизни (cessation complete et definitive de la vie); 2) свойственность данного феномена человеческому бытию (че­ ловеческая судьба, удел) (un phenomene inherent a la condition humaine); 3) конец жизни + обстоятельства смерти; а) естественная смерть (mort naturelle); б) неожиданная смерть, смерть от несчастного случая (accidentelle); в) самоубийство (suicide, mort volontaire); г) насильственная смерть (убить, приговорить к смертной каз­ ни) (fin provoquee); 4) гибель чего-либо (la mort du petit commerce); 5) смертельно, до смерти (s'ennuyer a mort (смертельно ску­ чать), s'en vouloir a mort (смертельно ненавидеть друг друга)); 6) боль, глубокая печаль (avoir la mort dans Гате). В обоих языках было выделено одинаковое количество пунк­ тов при характеристике смерти. Полное совпадение отмечено в пунктах: третьем, четвертом и шестом — в русском языке и пя­ том — во французском. 272

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

Понимание смерти как прекращения существования живого организма является общим для обоих языков. Второй пункт был выделен на основе анализа словаря В. Даля, однако, прежде чем сделать вывод о том, что для русского менталитета не характерно восприятие смерти как окончательного, полного прекращения жизни, необходимо принять во внимание время составления дан­ ного словаря (1882 г.). В. Даль указывает на то, что человек рож­ дается на смерть, а умирает на живот (на жизнь), т. е. под смертью понимается лишь конец плотской жизни (смерть тела), за кото­ рым следует воскрешение, душа же остается бессмертной. Иначе говоря, смерть характеризуется как момент освобождения души от «оков» тела, для русского человека она является этапом, ступе­ нью, переходом к вечной, духовной жизни. В дефинициях, данных во французских словарях, налицо скорее неверие в продолжение жизни после смерти (cessation complete et definitive de la vie). В обоих языках самоубийство не относится ни к естественной смерти, ни к насильственной, а выделяется в отдельную категорию. Во французских словарях суицид характеризуется как «mort volontaire». Анализ значений прилагательного volontaire — (1) добро­ вольный (т.е. без принуждения, давления, насилия); (2) намерен­ ный, умышленный; (3) волевой [ФРС 1991] — позволяет соста­ вить самое общее представление о том, почему самоубийство не причисляется ни к одному из вышеперечисленных пунктов (см. п. 3: а) естественная смерть, б) неожиданная смерть, г) насиль­ ственная.) Если принимать во внимание религиозный взгляд на творение мира и человека Богом, то самоубийство воспринимается как вы­ зов Богу, как нарушение обычного жизненного круговорота, как большой грех. Лишь Бог, давший человеку жизнь (Божеское не от человека, а человек от Бога), имеет право ее отнять (Бог дал, Бог и взял] Кто вложил душу, тот и вынет). Поэтому самоубий­ ство не является актом естественной смерти (как следствие ста­ рости, как воля Бога). Нельзя также рассматривать его и в каче­ стве акта внезапной смерти, так как человек не может без види­ мых причин, неожиданно свести счеты с жизнью. В отличие от убийства, где человек подвергается воздействию некоторого субъек­ та со стороны, в случае самоубийства сам человек выступает в роли субъекта воздействия, причем совершает он этот поступок обдуманно, намеренно и по собственному желанию. 18. В. И. Карасик

273

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

Таким образом, можно указать на практически полное совпа­ дение значения концепта «смерть» в словарных дефинициях в срав­ ниваемых языках. Выяснив, что жизнь и смерть являются универсальными фе­ номенами, а слова «жизнь» и «la vie», «смерть» и «la mort» прак­ тически полными эквивалентами, становится ясно, что только при помощи анализа устойчивых выражений, единиц паремиологического фонда, репрезентаций данных лингвокультурных концептов в афористике и художественной литературе обоих языков мы смо­ жем выявить сходства и различия в понимании жизни и смерти. При исследовании лингвокультурных концептов «жизнь» и «смерть» мы естественным образом получаем выход на смежные с данными ментальными образованиями культурно-языковые кон­ цепты, связанные с ними прямо или опосредовано. Как мы отмечали ранее, жизнь является самым распростра­ ненным концептом, связанным с понятием смерти. Ведь только сознание конечности жизни позволяет человеку понять ее цен­ ность, но, с другой стороны, тяготы жизни очень часто придают смерти положительный характер {Лучше умереть стоя, чем жить на коленях] Quand on voit la vie telle que le Dieu Га faite. Iln'y a que le remercier dyavoir fait la mort (A. Dumas-fils). Когда смотришь на жизнь, которую дал тебе Бог, остается только благодарить его за то, что он создал смерть. Перевод наш. — Э.Г.). Перечислим лишь некоторые смежные с рассматриваемыми понятиями лингвокультурные концепты: 1) Любовь. И пуу a pas d'autre amour que celui qui consiste a donnersa vie pour ce qu'on aime — в данном изречении явно просле­ живается идея самопожертвования, готовности отдать жизнь за любимого человека, однако проявление таких чувств свойственно скорее русским, чем французам, воспринимающим любовь как на­ слаждение. Amour et mort, rien n'est plus fort — Нет ничего сильнее любви и смерти (одно из значений глагола «умирать», употреб­ ленного с предлогами «от» и «с» = испытывать в сильной степени, предаваться в сильной степени какому-либо чувству, в данном случае, умирать = очень сильно любить). 2) Боль, страдание, страх {Жизнь человека проходит в разбирании своего прошлого, в жалобах на настоящее, в страхе за буду­ щее). Стихийное, инстинктивное признание жизни и ее ценностей вызывает у людей реакцию против смерти. Человек не может сми274

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

риться со смертью. Поэтому смерть вызывает у людей безысход­ ную печаль, невыносимое страдание: Кто смерти боится, тот уже не живет; La douleur est aussi necessaire que la mort — в данном афоризме заключена идея о необходимости смерти, как и о необ­ ходимости страдания. Сознание неизбежности смерти придает осо­ бый смысл жизни, в то время как страдания позволяют глубже ощутить чувство радости: Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность. 3) Тоска, скука. Чувство горя, связанное с уходом из жизни любимого человека, по прошествии некоторого времени сменяет­ ся чувством тоски, безысходности. Выражение «умирать от тоски, скуки и т.п.» содержит в себе качественную оценку, то есть говорит об интенсивности чувства («тосковать» выступает как нейтральный глагол для обозначе­ ния состояния тоски, испытываемого субъектом, но без указания на силу чувства, в то время как «умирать от скуки» (mourir d'ennuie) — сильно эмоционально окрашено). 4) Трусость/смелость. (Les laches meurent plusieurs fois avant leur mort, le brave ne goute jamais la mort qu'unefois; Кто смерти не боится, того пуля сторонится; Celui qui met son courage a oser trouve la mort). 5) Война как неизбежное следствие смерти, как каузатор обес­ ценивания или придания особой ценности жизни: La guerre с'est /aire la terre manger la chair des hommes; Война превращает в диких зверей людей, рожденных, чтобы жить братьями; Кто хочет жить в мире, тот должен готовиться к войне. 6) Свобода (как освобождение души от оков тела, человека от тягот жизни (чаще всего в религиозном понимании), избавление: Для больного, для изгнанника // для живущего в чужом доме, // Для кормящегося подачками //жизнь — это смерть, а смерть — избавление; Жизнь отделена от смерти длительным промежут­ ком болезни для того, по-видимому, чтобы смерть казалась избав­ лением и тем, кто умирает, и тем, кто остается. 7) Честь: Мы не вправе жить, когда погибла честь (Корнель); Прожить только миг, но прожить его с честью, // прославляемым за знания и за доблесть — // Это и называют мудрецы жизнью, и др. Широкий спектр сфер человеческой жизнедеятельности: со­ циальная, духовная, нравственная, в которых отношение к жизни 18*

275

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

и смерти определяют поведение человека, его взгляды и отноше­ ние к другим, признанным в данном обществе, ценностям свиде­ тельствует о том, что рассматриваемые понятия (жизнь и смерть) можно причислить к разряду универсальных, так или иначе опре­ деляющих и влияющих на всю жизнь человека. Анализ фразеологических единиц, паремиологического фон­ да, афоризмов, выражающих в сжатой форме многовековой опыт народа в различных областях жизни и наиболее ярко, на наш взгляд, представляющих тот или иной лингвокультурный концепт, позволяет говорить о преобладании достаточно негативной оцен­ ки жизни в русской лингвокультуре. Возможно, данный факт объяс­ няется тем, что человеку при появлении на свет не предоставляет­ ся право выбора: он рождается в определенное время, в опреде­ ленном месте, при определенных условиях, в конкретной семье, обреченный бороться со страстями и пороками жизни и должен с этим смириться. К тому же каждый человек, как и в случае отсут­ ствия опыта смерти, не имеет опыта жизни (Смерть для челове­ ка — ничто, так как, когда мы существует, смерть еще не присут­ ствует, а когда смерть присутствует, мы еще не существуем (Эпи­ кур). Хотя в отличие от опыта смерти (речь идет о невозможности узнать, что происходит с человеком после его ухода их этого мира) жизненные достижения накапливаются и передаются из поколе­ ния в поколение, что, однако, не умаляет необходимости для чело­ века самостоятельно познавать этот мир, учиться жизни методом проб и ошибок. Нелегкость жизненного пути подчеркивается в многочислен­ ных пословицах, изречениях: Не житье, а каторга; Эта жизнь хуже смерти; Жизнь пережить — не поле перейти; Жизнь про­ жить, что море переплыть; Век изжить — не мех сшить; Море житейское подводных каменьев преисполнено; Vivre c'est nager en арпёе; Le monde contemporain n'est peut-etre pas exactement Vendroit le plus brillant ой Von puisse rever de vivre. C'est une espece d'etrange carnaval ой il a pas mal de douleur, La vie ne vaut pas la peine d'etre vecue; Tenir a la vie est une faiblesse mortelle; Vivre, c'est prendre le risque de souffrir, La vie est un duel avec les ombres qui nous detestent; la vie c'est une veritable galere и т. д. Негативные стороны жизни отражены в понятии с отрицатель­ ным значением «существование» (Vexistence). В отличие от жиз­ ни, которая может быть как веселой, беззаботной; une vie joyeuse, 276

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

sans souci, так и трудной, нелегкой] ипе vie dure, существование обычно жалкое {влачить жалкое существование), нищенское, бед­ ственное, убогое] тепег ипе existence miserable. Идея инертности, отсутствие всякого стремления прослеживается в следующих при­ мерах: плыть по течению] живет не живет, а проживать прожи­ вает, зажит век, как-нибудь доживать надо. Созданные образы, отраженные в афористике, позволяют оха­ рактеризовать жизнь, столь емкое и широкое понятие, во всех ее проявлениях. Жизнь представляется в качестве: — социального института, учебного процесса, учителя {Жизнь — это школа, но спешить с ее окончанием не следует] В школе жизни неуспевающих не оставляют на повторный курс] La vie donne parfois de dures legons)] — возвышенности {Жизнь — это гора: поднимаешься медленно, спускаешься быстро] Plus lourde que montagne au large // La vie)] — происшествия, неожиданного случая {Жизнь — это чудесное приключение, достойное того, чтобы ради удач терпеть и неудачи); — мелкой денежной единицы, указывающей на незначитель­ ную ценность жизни, вообще ничто не стоящее {Жизнь — копейка] J'ai appris qu'une vie ne vaut rien, mais que rien ne vaut une vie)] — магазина {Жизнь подобна универмагу: в ней находишь все, кроме того, что ищешь)] — заблуждения, ложного представления {Жизнь — обман с ча­ рующей тоской)] — процессии, карнавала {Жизнь — это шествие; La vie passe, rapide caravane! Arrete ta monture et cherche a etre heureux) и т. д. Проведенный анализ языкового материала, репрезентирующего лингвокультурный концепт «жизнь», позволяет выделить следую­ щие параметры в структуре данного культурного концепта. 1. Подконтрольность / неподконтрольность жизни. Способность человека управлять жизнью ( Человек сам своими руками должен прокладывать путь в жизни), идея о том, что чело­ век способен контролировать жизнь, является ее хозяином, в ко­ торой счастье ( Человек сам кузнец своего счастья), успех, благопо­ лучие в большей степени зависят от него, опровергается афориз­ мом Мало кто понимает, что не мы идем по жизни, а нас ведут по ней, репрезентирующим мысль о существовании высших сил, выс­ ших абсолютов, управляющих человеческой жизнью: Бога {Чело­ век предполагает, а Бог располагает), судьбы, рока {от судьбы не уйдешь). 277

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

Вера в судьбу, в то, что каждому отпущен свой срок {Раньше смерти не умирают] Пришла смерть по бабу, не указывай на деда) умаляет ценность жизни, что у человека проявляется в бессмыс­ ленном риске своей жизнью. Это отражено, например, в паремии не страшна мертвому могила. В данном случае к понятию «риск» добавлен оттенок безразличия субъекта к последствиям (возмож­ но, для него трагическим), к которым могут привести его собствен­ ные действия и поступки (живы будем — не помрем; кому суждено быть повешенным, тот не утонет). 2. Благо/зло. Человеку свойственно оценивать предметы, объекты, явления действительности чаще всего в соответствии с ценностной шка­ лой «хорошо — плохо». Жизнь, как и смерть, не являются исклю­ чением и могут приобретать как положительную, так и отрица­ тельную оценку. Жизнь вообще и жизнь каждого человека в част­ ности — величайший дар, благо, однако для человека, попавшего в безвыходное положение, потерявшего всякую надежду на улуч­ шение, очень часто смерть является единственным выходом из сложившейся ситуации (Лучше смерть, нежели зол живот), од­ ним из реальных путей избавления от страданий, а жизнь стано­ вится настоящим злом. 3. Предопределенность жизни. Естественно, говорить о предопределенности жизни можно лишь в той или иной степени. Нельзя не принимать во внимание влияние происхождения (аристократическое, например), принад­ лежности к той или иной социальной группе (рабочие, царская семья), расовой принадлежности на последующую жизнь челове­ ка, в силу уже сложившихся установок в обществе. Известно, на­ пример, что для каждой социальной группы существует характер­ ный уклад, сценарий жизни. 4. Идея движения. Идея движения, некоего пути очень важна для русского мен­ талитета: пробивать себе дорогу в жизнь, жизненный путь, далеко пойти, идти под гору, идти против течения и годы проходят. 5. Идея продолжительности/конечности жизни, ее временной протяженности (Жизнь — вечность, смерть — лишь миг). 6. Цена, расплата за что-либо (заплатить головой, смывать позор кровью (т. е. заплатить жизнью). 7. Способы (манера) жизни. 278

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

Данная категория является самой многочисленной и емкой, поэтому приведем лишь некоторые ее составляющие. Здесь речь пойдет о том, как жить: 1) не принося пользы, прожигать жизнь — даром есть хлеб, коптить небо; gdcher sa vie, bruler la chandaille par les deux bouts; 2) за чужой счет — есть чужой хлеб; vivre auxfrais de qn, vivre sur la bourse d'autrui; 3) в довольстве, достатке, привольно — как сыр в масле ка­ таться; жить как у Христа за пазухой; vivre comme un coq en pate; mener la vie de chateau; mener la belle vie; 4) в полную силу — жить на всю катушку; mener une vie bien remplie, deborder de vie; 5) безрадостно, однообразно — маячить жизнь; mener une vie morne, monotone; 6) честно, как должно — жить по совести; vivre en bonne conscience; 7) беспечно, беззаботно, вольготно, проводить время в празд­ ности, безделье — срывать цветы удовольствия, жить в свое удо­ вольствие; cueuillir les roses de la vie, mener joyeuse (la grande) vie; 8) бедно, в лишениях — перебиваться с хлеба на квас, переби­ ваться из кулька в рогожку, влачить жалкое существование; ипе vie de souffrance; une vie de chien; vivre au jour le jour, 9) занимать видное положение в обществе — важная птица, высоко летать, /aire autorite; 10) пребывать в мечтательном состоянии, не замечая окружаю­ щего, предаваться бесплодным фантазиям — витать в облаках; vivre dans les nuages; etre ailleurs; batir les chateaux en Espagne; 11) опускаться морально, костенеть, отставать от жизни — об­ растать мхом, сойти с рельсов, идти ко дну; s'engourdir (engourdissement des facultes intellectuelles); se laisser aller, etre tombe bien bas и т. п. Именно данная категория, в которой представляются характе­ ристики жизни как способов действия/бездействия человека, тес­ ным образом связана с лингвокультурным концептом savoir vivre, представляющим определенный способ жизни, точнее — конгло­ мерат жизненных правил и предписаний. Анализ словарных дефиниций, а также единиц паремиологического фонда и афоризмов позволил выделить некоторые эле­ менты структуры лингвокультурного концепта «смерть»: 279

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

1) неподконтрольность и неизбежность смерти; 2) уравнительность смерти; 3) предопределенность смерти; 4) способы смерти (умирания); 5) оправдание смерти; 6) страх смерти. Остановимся подробнее на каждом подпункте. 1. Смерть часто воспринимается как нечто необъяснимое, сверхествественное, происходящее помимо воли человека и спо­ собное проявиться в любой момент. В настоящее время уровень развития прогресса, в частности в области медицины, дает человеку возможность продлить свою жизнь, в некотором роде установив контроль над смертью. Одна­ ко данное впечатление обманчиво: смерть, как нечто высшее, не поддается полному контролю, она может появиться с неожиданной стороны и обладать непредсказуемым качеством. Уверенность в неизбежности смерти {he passe et le present sont nos moyens, le seul avenir est notre fin (Pascal); Как ни живем, все равно помрем; Как ни коротать, а гроба не миновать), а также неожиданность ее появления {Смерть берет расплохом) усили­ вает страх человека перед ней. Однако нельзя утверждать, что че­ ловек всегда умирает непредупрежденным. В качестве знаков смер­ ти, свидетельствующих о ее приходе, можно назвать «явление умер­ шего, хотя бы и во сне» («Мертвые всегда присутствуют среди живых, в определенных местах и в определенные моменты. Но их присутствие ощутимо лишь для тех, кто скоро умрет») [Арьес 1992: 39]. Образы смерти играют также немаловажную роль. Являясь к умирающему в том или ином обличий, смерть тем самым дает человеку время свыкнуться с мыслью о смерти, подготовить себя к ней. Иногда «предзнаменование бывает чем-то большим, чем просто предупреждение» [там же: 41] и в некоторых случаях люди знают день и час ее прихода. Неслучайно в языковом плане мы находим отражение этой идеи в словосочетаниях чувствовать дыхание смерти, объятия смерти. Вера в различные приметы, толкование снов, сеансы спи­ ритизма нередко могут служить указателями приближения смер­ ти, однако Никому не ведом час страшного суда. Изменявшееся с течением времени восприятие и отношение к смерти людей порождало и различные образы смерти. В доисто280

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

рическое время смерть представлялась в виде круглых концентри­ ческих колец, которые были обнаружены на стенах больших ка­ менных гробниц эпохи неолита. Вероятно, они могли указывать на погружение в воды смерти. С представлениями о нахождении того света за неким кольцевым морем и об ограничивающей мир живущих реке связанны многочисленные изображения кораблей. Речь здесь идет о так называемых «кораблях мертвецов», которые должны были доставлять мертвых в иной мир [Бидерман 1996: 249]. Изображение фигуры Времени — «доброго почтенного старика без всяких подозрительных задних мыслей» [Арьес 1992: 283] — в аллегориях начинает выполнять ту же функцию, что и скелет. Но время, как и смерть, безжалостно, каждый прожитый день являет­ ся шагом к смерти ( Час от часу, а к смерти ближе] День к вечеру — к смерти ближе; День да ночь — сутки прочь, а все к смерти побли­ же; Мы убиваем время, время убивает нас (Кроткий). Символическим цветом смерти в Европе является черный. Можно предположить, что противопоставление двух цветов — чер­ ного (траурные одежды) и белого (скелет) говорит о страхе, кото­ рый внушает людям смерть, с одной стороны, и о желании его преодолеть через веру в загробную жизнь и воскрешение после смерти, с другой. В настоящее время, характерным представлением смерти, как для русской, так и для французской культуры, является ее изоб­ ражение в виде скелета с косой, часто в черном одеянии с капю­ шоном [Бидерман 1996: 250]. Суеверные люди видят ее в разных образах: скелетом в саване, костлявым стариком или старухой, оборотнем [Даль 1980: 233]. В энциклопедии «Grand Larousse» представлено идентичное описание образа смерти: «Squelette пи ои vetu d'un linceul arme d'une faux» [GL 1963]. На сходство смерти с диким (не прирученным, неподконтроль­ ным) животным указывает выражение «вырвать из когтей смер­ ти». В русском языке данное сходство прослеживается четче, чем во французском языке. К выражению arracher qn a la mort во фран­ цузском словаре соответствует следующее значение — «спасти от смерти», что делает данное выражение менее выразительным, ли­ шает его интенсивности. Вырвать из когтей предполагает прило­ жение больших усилий + за короткий срок (в борьбе с диким жи­ вотным промедление равносильно смерти) + связанно с большим 281

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

риском. Таким образом, во французском языке сглаживается ди­ кий образ смерти. «Смерть, как дамоклов меч, висит над жизнью каждого чело­ века, чтобы в любое мгновение оборвать нить его индивидуально­ го бытия. От нее никто не застрахован, не гарантирован» [Вишев 1990]. Ни одно живое существо не избежит смерти: что бы оно ни делало (Как ни вертись, а в могилку ложись), каким бы быстрым оно ни было (Олень быстр бывает, а от смерти не убегает), боль­ шое и маленькое (Промеж жизни и смерти и блоха не проско­ чит) — всё в землю ляжет, всё прахом будет. Отсутствие доказа­ тельств исключения из этого печально правила делает непрелож­ ной истиной суждение: «Все люди смертны». 2. Смерть неизбежна и универсальна. Она в равной степени ждет каждого: человека и животного, богатого и бедного, короля и раба (Все в землю ляжем, всё прахом будет). Смерть никого не щадит (La mort n'epargne personne), перед смертью все равны. Од­ нако в языковом плане эта не вызывающая сомнения мысль дале­ ко не всегда находит свое воплощение, что выражается в разности номинаций смерти животного и человека, короля и святого, чело­ века, умершего от старости, от болезни, в бою. В качестве факторов, противоречащих идеи уравнительности смерти, можно выделить социальную принадлежность, окружение человека, от которых в немалой мере зависел характер поведения умирающего: принц во дворце умирал не так, как простолюдин. Также необходимо принять во внимание и топографическое раз­ деление смерти между богатыми и бедными: для богатых захоро­ нения производились вблизи церкви, для бедных — в общей моги­ ле в отдалении. На наш взгляд, цитата из «Двенадцати стульев» Ильфа и Пет­ рова является ярким показателем важности социального статуса при выборе наименования смерти: «— Вы, считается, еже ли, не дай бог, помрете, что в ящик сыграли. А который человек торго­ вый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, приказал долго жить. А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крес­ тьян, про того говорят: перекинулся или ноги протянул. Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что дуба дают» [ФСРЯ 1986]. Для характеристики смерти животного в русском языке упо­ требляются такие глаголы, как сдохнуть, издохнуть, подохнуть, 282

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

пасть (падать), околеть. Во французском языке выбор синони­ мов значительно уже. Для приведенных выше наименований уми­ рания животного найден лишь один эквивалент: crever. Однако данный факт может быть объяснен широким использованием при­ ставочного способа для образования глаголов в русском языке. Глагол crever одновременно обозначает прекращение жизне­ деятельности как животного {околеть, издохнуть), так и рыб {уснуть), растений {засохнуть, увянуть). Интересной представляется семантика глагола пасть, как в русском, так и во французском языке. В первом значении пасть соответствует глаголу падать, то есть «умирать, дохнуть {о ско­ те или животном)». Второе значение {погибнуть, быть убитым', tomber = mourir sur le champs de bataille — умереть (пасть) на поле боя) отличается высоким стилем, о чем свидетельствует его соче­ таемость: пасть в бою {mourir au combat), пасть смертью храбрых {tomber de la moit des braves), пасть как герой {tomber en hews). Однако такая торжественность, возвышенность четче просматри­ вается в русском языке, в то время как во французском для пере­ дачи той же идеи употребляются скорее нейтральные глаголы mourir {mourir au champs d'honneur, en hews, pour une noble cause). Глагол perir, имеющий единственным своим значение «гибнуть, погибать» употребляется скорее для характеристики внезапной смерти {une fin malheureuse et violente) + указание на способ смер­ ти (например, its ontperi dans Vincendie (они погибли при пожаре), noyes (они утонули), чем для характеристики смерти на поле боя, как в русском языке. Таким образом, наличие отдельного глагола для обозначения героической смерти в бою, возможно, указывает на то, что для русского человека защита Родины, Отечества приобретает несколь­ ко иной смыл, чем для француза. Употребляясь по отношении к человеку, глаголы околеть, из­ дохнуть, crever приобретают уничижительный оттенок. Чаще они используются для выражения пренебрежительного отношения субъекта к умершему, а также характеризуют недостойную чело­ века, «животную» смерть или смерть злого человека, предателя {Смерть без покаяния — собачья смерть, сдохнуть как собака). Признак неподвижности, окоченелости тела человека после смерти положен в основу метафорического переосмысления глаго­ лов окочуриться, одубеть, околеть. Что касается французского 283

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

языка, то по внутренней форме нельзя определить, какой образ лежит в основе метафоры {clameser). Выражение дать дуба и casser sa pipe (буквально обозначающее 'сломать свою трубку') воспри­ нимаются носителями языка в значении «умереть», которое не выводится из значения компонентов данных словосочетаний. В сборнике «Идиоматические выражения французского язы­ ка» (1978) представлены два взгляда на возникновение выраже­ ния casser sa pipe, относящиеся к разговорной речи и обозначаю­ щее «сыграть в ящик, дать дуба». Одно мнение высказано И.Дюфло, который приводит следующий анекдот из театральной жизни, яко­ бы послуживший источником этого выражения. «Французский актер второй половины XVII в. Пьер Мерсье, долгое время исполнявший в одной бульварной пьесе роль знаме­ нитого французского корсара Жана Бара, по ходу действия курил трубку. Однажды во время спектакля трубка вывалилась из рук артиста, а сам он упал на пол. Когда подбежали к Мерсье, он был мертв. На следующий день, рассказывая о том, как умер Мерсье, парижане говорили, что он "сломал свою трубку"». Однако эту версию следует отвергнуть, но не потому, что она связывает происхождение фразеологизма с анекдотом. История языка знает немало примеров, когда какой-нибудь забавный анекдотичный слу­ чай приводил к возникновению выражения, получившего впо­ следствии распространение в народе. Но casser sa pipe в указан­ ном выше значении встречается в многотомном сборнике памф­ летов и сатирических песен, известного под названием "Mazarinades» и опубликованного задолго до того, как выступал Мерсье. Иное толкование этому фразеологизму дает Л. Риго. По его мне­ нию, выражение casser sa pipe связано с обычаем, некогда соблю­ давшимся при похоронах епископов. Согласно этому обычаю, в похоронной процессии, наряду с другими реликвиями покойного епископа, несли также его сломанный скипетр, что символизиро­ вало оборванную жизнь. Другой исследователь, Ф. Мишель, рассматривает указанный фразеологизм как синонимичный выражению se casser le сои «сло­ мать шею», поскольку, как он утверждает, слово «pipe» когда-то имело значение «шея». В объяснении нуждается и русский фразеологизм «дать дуба». Беря за основу синонимичность устойчивых выражений сыграть в ящик, в котором проявляется специфика погребальной обрядно284

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

сти (захоронение в гробах) и дать дуба, можно предположить, что использование дуба в качестве материала для изготовления гробов и является источником данного выражения; таким обра­ зом, здесь имеет место метонимический перенос (предмет — мате­ риал из которого изготовлен предмет). Некоторые выражения, например такие, как протянуть ноги (s'en aller les pieds devant), предполагают наличие у представите­ лей другой культуры определенных знаний о ритуалах той или иной страны (в данном случае России и Франции), связанными с обрядами похорон, в частности тот факт, что покойника несут но­ гами вперед. Образ дороги (Люди мрут, нам дорогу трут; Кабы до нас люди не мерли, и мы бы на тот свет дороги не нашли), некоего пути (проводить кого-либо в последний путь) передает идею движения, перемещения, которая также выражена в многочисленных фразео­ логических единицах, как в русском, так и французском языке: отправиться к праотцам; отправиться (отойти) на тот свет; уйти из жизни, покинуть (белый) свет; отойти (переселиться) в вечность; уйти (удалиться, отойти) в иной (загробный) мир; отой­ ти (переселиться) в лучшую (будущую) жизнь; aller (passer) dans un monde meilleur, sortir du monde; quitter la vie; aller au royaume des taupes; aller manger Vherbe par la racine. Идиомы отправиться к праотцам, отойти в мир иной, испус­ тить дух, отдать богу душу, отойти (переселиться) в вечность, уйти (удалиться, отойти) в иной (загробный) мир, отойти (пере­ селится) в лучшую (будущую) жизнь, обозначающие «умереть», используются в книжном «регистре» речи. Тем не менее, они на­ гружены «идеологически» — «умереть» + «мирною христианскою кончиною», однако указанный дополнительный оттенок перехо­ дит в культурно-национальную коннотацию [Телия 1996: 144]. Выражения rendre (exhaler) son demier soupir (souffle), render Vame (son dme a Dieu), aller (passer) dans un monde meilleur (dans Vautre monde), passer en douceur относятся к высокому стилю речи и также обозначают христианский исход жизни. Вышеперечисленные идиомы употребляются в отношении добропорядочных, верующих людей, а также при характеристике именно христианской, праведной смерти, с покаянием, отпуще­ нием грехов. Такая смерть всегда естественна и именно она счи­ тается самой желанной. 285

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

3. Понятие смерти не исчезает из «смыслового пространства языков и культур, несмотря на смену представлений человека о мире и изменений в самом мире, дает доступ к пояснению карти­ ны мира, свойственной этим культурам» [Постовалова 1994]. Нередко и в русском, и во французском языке понятие смерти ассоциируется с судьбой, роком. Судьба не щадит, настигает, разлучает. Человек может сме­ яться ей в лицо, бороться с ней. То же самое можно сказать и о смерти. Смерть персонифицируется, она действенна, активна, на­ делена некой силой, однако человек тоже не остается в бездей­ ствии: он противостоит смерти, несмотря на сознание ее неизбеж­ ности, борется с ней, бросает ей вызов. М. К. Голованивская относит понятие «судьба» к высшим си­ лам и абсолютам, включающим некоторые характерные признаки: высшее, внешнее, влияющее, неконтролируемое, базовое. Прово­ дя параллель между такими понятиями как «смерть» и «судьба», можно, на наш взгляд, приписать феномену смерти некоторые признаки, присущие понятию «судьба», а именно: неконтролируе­ мое, высшее. В данном случае высшее понимается как «совокуп­ ность нематериальных сил, источник которых истолковывается в коллективном сознании как некое высшее начало, не поддающее­ ся окончательному рациональному анализу и осмыслению», как нечто неизбежное, как судьба, часто не предоставляющая выбора [Голованивская 1997: 45]. О человеке, находящимся при смерти (в безвыходном положе­ нии), часто говорят, что он находится в руках судьбы. Однако смерть ассоциируется с судьбой лишь в том случае, когда первая является следствием старости или когда речь идет о так называе­ мой «счастливой смерти» [Арьес 1992]. Неожиданная смерть от случайности всегда осмысливается как рок, являющийся «разно­ видностью судьбы», чаще всего несчастливой. Семантическое поле слова рок во многом совпадает с сочетаемостью слова смерть: же­ стокий, беспощадный, бессмысленный, непонятный, загадочный. «Смерть, как и рок, настигает, преследует, обрушивается. Рок — темная, враждебная, агрессивная, злая сила, рассматривающая человека исключительно как свою жертву и противостоящая сча­ стливой судьбе, не допускающая противодействия и сосредото­ ченная на "убиении" человека» [Голованивская 1997: 51, 63]. Похожая картина наблюдается и во французском языке. Су­ ществующее в анализируемом языке слово, связанное с идеей судь286

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

бы — fatalite, означает злой рок. Однако французское fatalite не столь фатально, как русский рок. «Прилагательное fatal, родствен­ ное по происхождению слову fatalite, произошло от классического латинского fatalis — предопределенный судьбой, зловещий, смер­ тельный». Слово mort, как и fatalite, имеют схожую сочетаемость во французском языке: la fatalite — la mort inexorable, impitoyable, cruelle. Fatalite (наравне с mort) рассматривается во французском языке как одушевленная, агрессивная сила, злонамеренная, не знающая жалости, являющаяся стимулом для активизации воли человека и допускающая его противодействие, однако воли чело­ веческой никак не подчиняющаяся (s'incliner devant la fatalite / la mort, lutter contre la fatalite / la mort) [Голованивская 1997: 59, 64]. В обыденной жизни мы обычно противопоставляем жизнь смер­ ти, однако если принять во внимание такой параметр, как продол­ жительность (длительность), можно увидеть, что данный крите­ рий требует замены одного из противопоставляемых понятий. Жизнь, как и судьба, ассоциируется с движением, с тяжелым/лег­ ким путем, смерть же, как и рок, «не образует линию, путь, дей­ ствие ее всегда точечно» [там же: 51]. Поэтому оппозиционные пары, с учетом протяженности во времени, могут быть составлены следующим образом: «смерть — рождение», «жизнь — небытие». Однако для нашего исследования данное замечание не представ­ ляется существенным, и за основу в нашем исследовании мы при­ нимаем бинарную оппозицию — «жизнь — смерть». Связь понятия «смерть» с такими понятиями, как «судьба», «рок» позволяет говорить в некотором роде о предопределенно­ сти смерти в зависимости, например, от ремесла, которым зани­ мается человек, от социального статуса. Эти характеристики играют важную роль и при выборе способа захоронения: Мужику — смерть в яме, солдату в поле, а матросу — в море. Вера в судьбу, в то, что каждому отпущен свой срок (Раньше смерти не умирают; Пришла смерть по бабу, не указывай на деда) умаляет ценность жизни, что у человека проявляется в бессмыс­ ленном риске своей жизнью. Это отражено, например, в паремии не страшна мертвому могила. В данном случае к понятию «риск» добавлен оттенок безразличия субъекта к последствиям (возмож­ но, для него трагическим), к которым могут привести его собствен­ ные действия и поступки (живы будем — не помрем; кому суждено быть повешенным, тот не утонет). 287

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

Безразличие к опасности и гибели, основанное на неизбежно­ сти смерти человека, подчеркивается в следующих лексических единицах русского языка: двум смертям не бывать, а одной не миновать] мрут не дважды, а однажды — не миновать. 4. Анализ словарных толкований понятия «смерть»/la mort позволил выделить четыре категории смерти. Основой для данно­ го разделения послужил учет обстоятельств (способа) смерти. Итак, выделяем: 1) естественная смерть (как следствие старости); -ч1'2) внезапная смерть: icqu а) как следствие болезни; б) в результате несчастного случая; 3) самоубийство; 4) насильственная (вызванная, спровоцированная) смерть. Характеристика смерти как легкой или тяжелой, мучительной применима для каждого из вышеперечисленных типов смерти. А) Естественная смерть, в настоящем смысле этого слова, — та, которая происходит от старости и представляет собой посте­ пенное и незаметное удаление из бытия. Одна за другой погасают у старика страсти и желания, а с ними и восприимчивость к их объектам; аффекты уже не находят себе возбуждающего толчка, ибо способность представления слабеет, ее образы бледнеют, впе­ чатления не задерживаются и проходят бесследно, дни протекают все быстрее и быстрее, события теряют свою значительность, — все блекнет. Такой образ угасания человеческой жизни мы нахо­ дим у А. Шопенгауэра в его книге «Смерть и ее отношение к не­ разрушимости нашего существа» [Шопенгауэр (б): www]. Окончание человеческой жизни представлено в образе посте­ пенно угасающей лампы. Данное переосмысление положено в ос­ нову выражения il n'y a plus d'huile dans la lampe. Идея огня оли­ цетворяет собой жизнь, жизненные силы (s'eteindre, mourir a petit feu). Понятие «умереть» представлено в русском и во французском языках широкой гаммой вариантных лексических средств. Оста­ новимся подробнее на способах выражения вышеуказанного по­ нятия во французском языке с учетом стилистических особенно­ стей его употребления. Итак, понятие «умереть» передается с помощью глагола mourir, который объективно репрезентирует соответствующее явление 288

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

действительности и с силу своей стилистической нейтральности может употребляться в любых коммуникативных условиях. На­ ряду с этим язык располагает значительным количеством вариан­ тов, использование которых ограничено определенными комму­ никативными сферами и условиями. Например, употребление гла­ гола deceder, принадлежащего к официально-деловому стилю речи, характерно для юридических документов и официальных сообще­ ний обезличенного характера, содержащих «сухую», эмоциональ­ но нейтральную информацию. Глаголы disparaitre, s'eteindre и partir в их 13водно-образных значениях, напротив, обозначают со­ бытие не прямо и точно (как mourir и deceder), а эвфемистично, т. е. как бы смягчая жестокость самого факта. Отметим, что значение глагола deceder в отличие от глагола mourir имеет образную основу, так как этимологически восходит к латинскому глаголу decedere (s'en alter). В этом отношении глагол decider сближается с точки зрения признака, положенного в осно­ ву наименования, с глаголом pa?tir в его производно-образном зна­ чении. Воспринимаемая образная основа наименования глагола partir сиобщает ему оттенок эвфемистичности, в то время как deceder уже не ассоциируется с s'en aller, и его стилистическая окраска связана только с определенным способом выражения, сти­ лем речи, но не с образностью. В случае же disparaitre, s'eteindre и partir выделяются два компонента стилистической окраски: об­ разность и функционально-стилевая закрепленность за определен­ ными коммуникативными условиями. Относящиеся к «возвышен­ ному» стилю речи, для которого характерна эфемистичность, стрем­ ление сгладить социальные и психологические табу, глаголы disparaitre, s'eteindre и partir функционируют как варианты глаго­ ла mourir (т. е. в своих связанных значениях) в таких текстах, как некролог, академическая речь, литературно-критическая статья и т. п., выдержанных в торжественно-приподнятой тональности. Эта функциональная ограниченность сообщает их семантике специ­ фический признак — способность ассоциироваться в нашем созна­ нии с возвышенной, приподнято-торжественной атмосферой об­ щения, что наряду с образным компонентом составляет их стили­ стическую окраску. Помимо литературно-книжных обозначений, рассмотренных выше, данное событие получает большое количество фамильярноразговорных и просторечных наименований: calancher, clamecer, 19. В. И Карасик

289

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

claquer, crever, у rester, avaler son extrait de naissance, casser sa pipe, passer I'arme a gauche, partir les pieds devant, partir entre quatre planches и др. Их общей чертой является непрямой способ наиме­ нования, в основе которого обнаруживается ироническое отно­ шение к самому факту, своего рода «бравирование», пытающееся преодолеть социально-психологическое табу. Кроме того, французский язык располагает средствами выра­ жения данного состояния, закрепленными за определенными ком­ муникативными условиями и имеющими соответствующую сти­ листическую окраску: se biler и se /aire de la mousse маркированы в словарях как разговорно-фамильярные, a se ronger les sangs^ — как просторечное выражение. Все они содержат в своей семантике об­ разный компонент и признак отрицательной оценки последствий данного эмоционального состояния. Б) В ходе языкового анализа не было выявлено специальных французских и русских слов, служащих для обозначения смерти в результате болезни. Обычно в таких случаях причина смерти уточняется {mourir de maladie): он умер от воспаления легких, il est mort dyun cancer. Во внутренней форме глаголов сгореть, утонуть, задохнуться и т. д. уже содержится смысл, который можно выра­ зить следующей формулой: смерть + внезапная + от несчастного случая + указание на причину смерти. Во французском языке та же идея выражается посредством сочетания глагола perir (погиб­ нуть) с указателями на причину смерти (perir dans Vincendie (по­ гибнуть при пожаре, сгореть), поуё (утонуть). В) Что касается самоубийства, то и в русском и во француз­ ском языках оно выделяется в отдельную категорию, хотя, по сути, сильно сближается с пунктами б) внезапная смерть и г) насиль­ ственная смерть. Большое значение для осознания жизни как ценности имеет уровень жизни, повышение которого ведет к более трепетному отношению к ней (желание продлить жизнь, отсрочить смерть), однако в технически высокоразвитых странах (например, Запад­ ная Европа, Америка) вероятность самоубийств резко возрастает. Число самоубийств больше в городах (возможно, как следствие разобщенности людей), чем в сельской местности [Плюс-минус жизнь 1990: 17]. Для человека, попавшего в безвыходное положение, потеряв­ шего всякую надежду на улучшение, смерть представляется един290

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

ственным выходом из сложившейся ситуации {Лучше смерть, не­ жели зол живот), одним из реальных путей избавления от страда­ ний. Но, в силу того, что для каждого человека Бог отмерил свой срок {Пришла смерть по бабу, не указывай на деда), человек не может «получить» смерть от Бога тогда, когда он этого захочет {И рад бы смерти, да где ее взять?), поэтому он решается на само­ убийство. Слабая выраженность феномена самоубийства в языковом пла­ не предполагает возможную табуированность данной темы как в русском, так и во французском языке. Французские выражения se donner la mort, mettre la fin a ses jours и русское покончить с собой являются эквивалентами как в стилистическом, так и в смысловом плане. Г) Противоестественная, насильственная смерть всегда под­ разумевает воздействие субъекта (некой силы) на объект. Очень часто такая смерть осмысливается как деформация материи вслед­ ствие внезапного нарушения, что присутствует в широкой гамме глаголов убивания: отправить на тот свет (в мир иной, к праот­ цам), вышибить (вынуть) душу, вышибить (выпустить) дух, вы­ пустить кишки, свернуть (снять) голову (башку), сорвать голову, свернуть (своротить) шею, уложить в гроб (могилу), решить (ли­ шить) жизни (живота) и т. п. Приведем подробный анализ фразеологизмов французского языка составляющих синонимический ряд, объединенный значе­ нием «убить кого-либо, отправить кого-либо на тот свет»: donner la mort a qn; envoyer qn dans Vautre monde; /aire rendre Vame a qn; /aire passer Vame a gauche a qn (argot); faire passer le gout du pain a qn (argot); jeter qn sur le carreau (jam); casser la tete a qn; tordre le сои a qn (Jam); crever la peau a qn (pop); foutre en air (pop); casser la gueule a qn. Члены данного ряда различаются смысловыми оттенками, сти­ листической окраской, эмоциональным содержанием и степенью выразительности. Преобладающее большинство обладает большой экспрессивностью благодаря ярким и конкретным образам, лежа­ щим в основе фразеологических оборотов. Наименьшая вырази­ тельность свойственна оборотам casser la tete a qn и casser la gueule a qn; donner la mort a qn лишен экспрессивной насыщенности. Обо­ роты envoyer qn dans Vautre monde, faire rendre Vame a qn, faire passer Vame a gauche a qn, faire passer le gout du pain a qn являются 19*

291

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

эвфемизмами. Все члены ряда предполагают конкретную ситуа­ цию, в которой происходит убийство, и указывают, что лишают жизни любым способом: Donner la mort a qn — убить, нанести смертельный удар (наме­ ренно или не намеренно, в любой ситуации); Envoyer qn dans Vautre monde — убить преднамеренно, лишить жизни (ср. в русском языке — отправить в мир иной, отправить к праотцам)\ Faire rendre Гате a qn имеет то же значение и ассоциируется с оборотом rendre Гате a qn (умереть, ср. русское выражение от­ дать богу душу), характерным для эмоционально приподнятой речи, но имеет обычно в разговорной речи, в бытовом контексте резко уничижительную, презрительную оценку. Faire passer Гате a gauche a qnn faire passer le gout du pain a qn имеют то же значение, но отличаются от остальных синонимов данного ряда принадлежностью к арго. Эти выражения различа­ ются между собой по образам, лежащих в их основе, каждый из которых по-разному воздействует на субъекта и вызывает различ­ ные представления и ассоциации. Jeter qn sur le carreau — убить кого-либо намеренно или нена­ меренно (ср. уложить на месте) — имеет фамильярную окраску. Casser la tete a qn и tordre le сои a qn — расправиться в кемлибо, прикончить кого-либо. Различаются между собой по стили­ стической окраске — tordre le сои a qn принадлежит к фамильярноразговорному стилю (ср. свернуть шею). Crever la peau a qn к foutre en air имеют то же значение, но относятся к просторечию (ср. укокошить, ухлопать кого-либо), раз­ личаются между собой по образам, лежащих в основе оборотов. Casser la gueule a qn обладает грубой окраской, обусловленной предметной отнесенностью слова gueule, обозначающего в своем основном и прямом значении морду животного. Применительно к человеку выражает резко отрицательную оценку, подчеркивает неприязнь, ненависть и отвращение. Данное выражение относит­ ся к просторечию [Липшицене-Зибуцайте 1971: 72-74]. Все вышеперечисленные выражения можно охарактеризовать по одной схеме: Убить = смерть + воздействие субъекта (некой силы, напри­ мер, его убило молнией) + стилистическая окраска + степень жес­ токости + указание на орудие (способ) убийства. 292

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

К данной группе слов можно отнести и выражения: пригово­ рить к смертной казни, приговорить к смерти, condamner a la mort, comdamner a la peine capital. 5. Как только проясняется смысл смерти, появляется и оправ­ дание для нее. Более того, она начинает мыслиться как великое благо. Поскольку человеку свойственно оценивать предметы, объек­ ты, явления действительности чаще всего в соответствии с ценно­ стной шкалой «хорошо — плохо», естественным будет рассмотре­ ние понятий «добро» и «зло» применительно к лингвокультурному концепту «смерть». Если исходить из мысли: всё, что хорошо для человека — доб­ ро, а все, что плохо — зло, — то смерть может иметь как положи­ тельную, так и отрицательную оценку. а) Смерть обычно вызывает целый ряд трагических эмоций. Однако последние в каждом конкретном случае различаются по интенсивности проявления. В языковом плане это выражается в том, что при выборе того или иного слова в обозначении чувств по поводу «плохого события» субъект руководствуется личными сим­ патиями, личностным отношением к субъекту: если умирает близ­ кий друг моего соседа, я могу быть печальным, но не несчастным, если же умирает мой близкий друг, я, скорее всего, буду чувство­ вать себя несчастным (malheureux) [Вежбицкая 1997: 349]. К чувствам, вызванным уходом из жизни любимого человека, супруга или супруги, ребенка, родителей, родственников, относится скорбь и горе, в силу их личностного характера. Скорбь — всегда относится к личной беде, вызвана каким-то тягостным событием в прошлом. Скорбь предполагает наличие длительного состояния, являющегося результатом минувшего со­ бытия. Скорбь имеет корни в прошлом, но акцент ставится на настоящем, длительном состоянии. Она сродни продолжительно­ му страданию, но не допускает возмущения и противодействия. Смерть трактуется как «горе, сопровождаемое «потерей» че­ ловека (который был частью меня), личное (со мной), интенсив­ ное (очень плохое), указывающим на прошедшее время (произош­ ло) («со мной произошло что-то плохое»)» [там же: 349]. Как утрата, потеря любимого, близкого человека смерть, вы­ зывающая боль, горе, чувство безысходности, безвозвратности по­ тери, обычно расценивается как зло. 293

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

«С другой стороны, с ослаблением веры в загробные кары люди ждут смерти как момента воссоединения с любимым существом, ранее ушедшим из жизни. Кончина близкого человека представ­ ляется более тягостной утратой, нежели собственная смерть» [ Арьес 1992: 15J. b) Если принимать во внимание религиозную точку зрения, то в многочисленных учениях смерть нередко толкуется как осво­ бождение: бессмертная душа покидает телесную тюрьму и устрем­ ляется в свою вечную обитель. c) Действие смерти как естественного биологического процес­ са рассматривается в качестве благодатного (Кабы люди не мер­ ли — земле бы не сносить). Являясь продуктом природы, человек, как и весь животный мир, вынужден подчиняться ее законам, обус­ ловливающим неизбежность смерти. К их числу принадлежит и фундаментальный закон существования живого, согласно которо­ му смерть есть необходимый момент жизни, которая, даже в бла­ гоприятных условиях, ограничена некоторым сроком. Таким об­ разом, смерть как количественное ограничение живых существ является своеобразным освобождением — освобождением арены жизни (Теля умерло — в хлеве места прибыло). В. Г. Белинский полагал, что «люди умирают для того, чтобы жило человечество». В свою очередь Л. А. Коган считает необходимым переосмыслить столь «прямолинейное толкование» тезиса о том, что «смерть ин­ дивида есть неизбежное условие сохранения рода, иначе сказать — законная плата за жизнь. При всем различии между индивидом и родом, нет оснований для их лобового противопоставления и вы­ вода о фатальной необходимости принесения первого в жертву второму» [Коган 1994: 43]. В пословицах Люди мрут, нам дорогу трут; Передний задне­ му — мост на погост; Кабы до нас люди не мерли, и мы бы на тот свет дороги не нашли находит свое выражение мысль о восприя­ тии смерти как неизбежного, однако естественного процесса, что и снимает отрицательную оценку смерти. Имплицитно в них при­ сутствует и идея передачи опыта смерти от поколения к поколе­ нию. d) Триумф медикализации имел огромные последствия для са­ мого понимания смерти. Благодаря вере в бессмертие души смерть воспринималась как мгновение, моментальный переход от одного состояния к другому, в то время как медицинское вмешательство 294

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

наделяет смерть временной протяженностью, и данный параметр сближает ее с жизнью. Врач не может предотвратить неизбежную смерть, но иногда способен контролировать, регулируя ее длительность от несколь­ ких часов до нескольких лет. Возможность отсрочить момент смер­ ти, на какое-то время продлевая жизнь человека, приводит к из­ менениям в восприятии смерти как естественной и необходимой. Однако предпринимаемые врачами меры не всегда представляют­ ся необходимыми: будучи тяжело или безнадежно больным, чело­ век предпочел бы смерть, воспринимая ее как избавление от стра­ даний (Лучше смерть, чем такая жизнь] La mort est le meilleur medecin). Мы видим, что в аспекте понимания жизни как ценно­ сти убийство и невозможность умереть могут одинаково прини­ мать отрицательный знак, противопоставляясь отношению к жиз­ ни как удовольствию. e) В высказывании французского писателя Ж. Лабрюйера по­ казано восприятие смерти как избавления от старости: «С точки зрения милосердия, смерть хороша тем, что кладет конец старо­ сти. Смерть, упреждающая одряхление, более своевременна, чем смерть, завершающая его» (A parler humainement, la mort a un bel endroit, qui est de mettre fin a la viellesse). «Старость наша есть болезнь, которую нужно лечить как всякую другую» (Мечников). И в этом случае смерть оказывается лучшим лекарством (La mort est le meilleur medecin). f) Неизбежность смерти, а также многочисленные трудности, сопровождающие человека на протяжении всей его жизни, за­ ставляют его задумываться о способах разрешения жизненных кол­ лизий, одним из которых является смерть: Лучше смерть, нежели зол живот. Таким образом, в позиции предпочитаемого оказывается не «подходящая к случаю наглядная ситуация, а нечто абсолютно и бесспорно плохое» [Арутюнова 1988: 279], стандартной форму­ лой становится — лучше умереть. Но отражение в языке данной идеи свидетельствует о восприятии смерти человеком как избав­ ления от тягот жизни, от забот. 6. Страх смерти представляется как эмоциональная основа от­ ношения людей к прекращению жизни. Эмоции, вызванные дан­ ными образами, охватывают широкий диапазон чувств: от глубо­ кого ужаса до экзальтации и экстаза. Однако, на наш взгляд, страх является самым сильным и самым распространенным чувством, 295

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

вызываемым не только созерцанием ужасающей картины смерти, но малейшей мыслью о конечности человеческой жизни. Посредством изучения эмоций, являющихся составной частью культуры народа, могут быть выявлены ценностные доминанты той или иной культуры. Поэтому рассмотрение понятия «страх» как одного из характерных чувств, вызываемых смертью, пред­ ставляет интерес и для нашего исследования. В силу того что смерть является универсальным феноменом, в той или иной сте­ пени значимым для каждой культуры, но в то же время часто вос­ принимаем в качестве табуированной темы для обсуждения, чув­ ство страха, порождаемое смертью, также может быть рассмотре­ но в качестве универсального. Однако несмотря на свою универ­ сальность, лингвокультурный концепт «страх» может обладать спе­ цифическими чертами, зависящими от картины мира, сложившейся у представителей той или иной культуры. Что касается двух направлений христианства (православия и католицизма), то здесь различия основываются на признании ка­ толической и непризнании православной церковью учения о су­ ществовании чистилища, являющегося промежуточным местом между адом и раем. Идея чистилища отражает постоянную озабо­ ченность мыслью о потустороннем мире и расплатой за прожитую жизнь. Этот момент существенным образом связан с идеей зем­ ной жизни как удовольствия. Эти различия отражаются и на том, что в фокусе внимания человека находятся разные моменты: для православных людей более значимым становится момент, непосредственно предшеству­ ющий смерти, то есть время, отпущенное на покаяние и отпуще­ ние священником грехов. Что касается католиков, то вера в суще­ ствование чистилища, некоего «промежуточного периода между смертью и окончательным решением участи человека», времени, дающего возможность отсрочить проклятие и, очистившись, по­ лучить доступ в рай, в некоторой степени умаляет значимость по­ следнего момента жизни. Считается, что смертный час — это недо­ статочный временной промежуток, за который можно было бы покаяться за все грехи жизни. «Неразумно и несправедливо, — за­ мечает Ж. Возелль, — чтобы мы совершали столько греховных по­ ступков в течение всей своей жизни и чтобы мы хотели оплакать их и покаяться в них всего за один день или час» (цит. по: [Арьес 1992: 262]). 296

4.2. Отношение к жизни как концепт-антиномия

Что же касается нерелигиозных людей и атеистов, то для них все — это земная жизнь, единственная реально существующая, а смерть воспринимается как непреодолимая трагедия, в сущности делающая жизнь бессмысленной. Страх смерти основывается также и на восприятии человеком смерти как полного прекращения жизни, бесследного исчезнове­ ния. Но если верующие люди уверены в том, что умирает лишь тело, а душа — бессмертна, то какой же выход остается для людей, не придерживающиеся религиозных взглядов? Решение этой про­ блемы предоставляет сам язык: Добрые люди умирают, а дела их живут\ Творить — значит убивать смерть (Роллан). Таким обра­ зом, человек обретает бессмертие в плодах своего труда, матери­ ального и духовного производства. Знаменитый французский пи­ сатель А. Сент-Экзюпери считал, что «тот, кто умирает ради того, чтобы двигать вперед наши познания, или ради возможности из­ лечивать болезни, тот, умирая, служит жизни». И именно служе­ ние жизни способно продлить ее в памяти поколений. Чувство страха, так же как и смерть, может иметь как положи­ тельную, так и отрицательную оценку. Каждый человек, независи­ мо от того, является ли он духовным лицом или же речь идет об обычном человеке, испытывает перед близящейся смертью расте­ рянность, страх и отчаяние {Всяк живой смерти боится; Видимая смерть страшна). Таким образом, страх выполняет сдерживаю­ щую функцию: удерживает людей от греха, дурных поступков (Кто чаще смерть поминает, тот реже согрешает). С другой стороны, чувство страха делает жизнь бесполезной, лишает ее всякого смыс­ ла (Как ни живи, все равно помрем). Однако пословицы дают и другой совет: Смерти бояться — на свете не жить, призывая при­ выкнуть к мысли о смерти, смириться, так как она — неотвратима. Анализ языкового материала показал, что и русский и фран­ цузский языки используют для выражения концепта «смерть» одни и те же языковые средства: лексические единицы с определенным значением (mort, fatalite, mourir, смерть, умереть), глаголы движе­ ния (s'en aller, passer, quitter, отойти, покинуть, уйти), адъектив­ ные словосочетания (лучший мир, le meilleur monde), перифразы (последний приют). Для языкового обозначения рассматриваемо­ го концепта используются единицы, принадлежащие к различным стилям, при этом отмечается, что в русском языке, более подвер­ женном влиянию христианской традиции, при обозначении кон297

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

цепта «смерть» чаще используются единицы, относящиеся к вы­ сокому стилю, в то время как во французском языке отмечено значительное количество разговорных и стилистически нейтраль­ ных единиц. Этот факт можно объяснить склонностью русских к фатализму и рефлексии, с одной стороны, и более легким отноше­ нием и склонностью к выражению сложных вопросов бытия в шут­ ливой форме как своеобразном проявлении борьбы со страхом смерти у французов, с другой стороны. Итак, отношение к жизни тесно связано с отношением к смер­ ти, при этом понимание жизни как возможности радоваться зем­ ному бытию прямо ассоциируется с различными характеристика­ ми смерти. В этом плане умение жить представляет собой некий сплав характеристик, совокупность взаимосвязанных и перетекаю­ щих друг в друга признаков, своеобразное кластерное образова­ ние.

4.3. ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ SAVOIR VIVRE КАК КЛАСТЕРНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Несмотря на значительную релевантность лингвокультурного концепта savoir vivre для французского сознания, необходимо от­ метить, что анализ словарных дефиниций не позволяет выявить не только национально-культурную специфику и его дополнитель­ ные смысловые характеристики, но также дает размытый образ самого значения данного понятия. В качестве русского эквивалента для понятия «savoir vivre» будем считать понятие «уметь жить». В «Словаре иноязычных вы­ ражений и слов» А. М. Бабкина и В. В. Шендецова [1987] мы встре­ чаем следующие определения понятия «savoir vivre», включаю­ щие в себя как положительную, так и отрицательную оценку дан­ ного понятия: 1. Житейская сметливость, обходительность. (+) 2. Житейская ловкость, сноровка, хитрость. ( + / - ) 3. Искусство жить легко, весело, беззаботно. ( + / - ) В этом же словаре в качестве примера приводятся некоторые контекстные ситуации, в которых каждое из перечисленных зна­ чений находит свое выражение. 298

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

Для первого варианта значения savoir vivre приводятся следую­ щие контекстные варианты употребления данного понятия: Дама эта успела нашить себе на черное платье белые плерезы, замаскировала свои раны на голове черным тюлем и, справедливо сознавая свое savoir vivre, гордо посматривала на остальных дам, не успевших одеться прилично случаю. Салов, Крапивники. Савина была выразительницей русской сметливости, русского savoir vivre, тех талантов русского народа, которые помогли ему сложиться в огромный государственный организм. А. Кугель, М.Г. Савина Театральные портреты. Тут Чиллингли Гордон, со свойственным ему тактом и savoir vivre, подоспел на выручку хозяину. Э. Бульвер-Литтон, Кенельм Чиллингли. Понятие savoir vivre во втором значении представлено в сле­ дующих вариантах: Куда ни посмотришь — везде savoir vivre. Тот приобрел много­ этажный дом, другой — стянул целую железную дорогу, третий — устроил свою служебную карьеру. Салтыков-Щедрин. Образ Деру нова намечен опять-таки еще в «Признаках време­ ни», в главе «Наш savoir vivre». Этот наш savoir vivre есть, соб­ ственно говоря, просто мошенничество, более или менее закутан­ ное благонамеренными речами. Н.К. Михайловский, Щедрин. Лучшей хозяйки мы не найдем. Ура! — Да, моя старуха обла­ дает этим savoir vivre... видала виды. А. Пальм, Петербургская саранча. Третье значение savoir vivre раскрывается в следующих кон­ текстах: Он наслаждение жизнью во всем ее объеме ставил, кажется, во главу своего счастья и благоденствия и по требованию своего savoir vivre не прочь был порой и отказаться от служения на поприще общественном, раз это поприще доставляло ему много огорчений и неприятностей. «Русская старина», 1902. Истинный, последний, инфернальный плод этого проклятого плодородия — томная буржуазка, чувственно-неприступная, пред­ ставительница демократического «savoir vivre» навыворот. Блок, «Подпочвенные воды» Ротшильда. Следующий пример позволит увидеть, каким образом фран­ цузский лингвокультурный концепт savoir vivre воспринимается носителями русской культуры. Отметим, что обращение Л. Мил299

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

лер именно к французскому понятию «savoir vivre» при попытке определить, что же все-таки обозначает «уметь жить», на наш взгляд, не случайно. Вероятнее всего концепт «savoir vivre», сло­ жившийся во французской лингвокультуре, подсознательно (об­ ратите внимание на попытку автора уловить диффузные смыслы данного понятия при незнании четкого определения) восприни­ мается носителем русской лингвокультуры как наиболее харак­ терный, выразительный, емкий образ «умения (искусства) жить», как некий стереотип: «Savoir vivre», — говорят французы. «Умение жить». Не знаю, что они вкладывают в это понятие, но, на мой взгляд, «Savoir vivre»— это умение чувствовать себя богатым, не имея ни гроша за душой, способность из ничего сколотить капитал, за который трястись не надо, поскольку его нельзя ни украсть, ни пустить по ветру. Дождь, туман, птица, случайный разговор, стихотворная строка, воспоминание — вот они, несметные богатства умеющего жить. Лишенный почти всего, кроме способности видеть, слышать, думать, он тем не менее чувствует себя так, «как будто дали в охапку все сразу, и я стою, прижимая все и ничем не владея, и не знаю, куда положить и что взять». Вот он — баловень судьбы, миллионер, владелец — нет, не «заводов, морей, пароходов», а мильоное минут, прожитых с абсолютным ощущением полноты. Таких баловней судьбы единицы, но именно они не только «умеют жить», но и учат тех, кто не знает своего счастья. Причем учат, не уча и даже не ведая, что учат. Учат лишь тем, что живут по своим часам и расставляют акценты в соответствии со своим представ­ лением о главном и второстепенном, существенном и пустом» (Миллер: www). В приведенном примере явно прослеживается ассоциативная взаимосвязь понятий «savoir vivre» и «баловень судьбы» как субъект-носитель определенной жизненной установки. В буквальном переводе с французского языка enfant gate (или cheri) de la fortune обозначает «ребенок, избалованный судьбой». Образ ребенка, содержащийся в данном словосочетании для пере­ дачи общего значения, позволяет выделить дополнительные смыс­ лы понятия «баловень судьбы»: человек, которому многое позво­ ляется, прощается, которого балуют, холят, лелеют. Именно таким образом можно охарактеризовать действия судьбы, как чего-то оли­ цетворенного, по отношению к ее «баловням». 300

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

Переосмысление прилагательного gate в первом значении, в смысловое ядро которого включены такие смысловые составляю­ щие, как «испорченный, гнилой, тухлый», позволяет говорить о наличии семемы «испорченный» и во втором значении — «избало­ ванный», то есть испорченный вниманием, заботой, слишком хо­ рошим отношением. Содержащийся в прилагательном отрицатель­ ный оценочный компонент приводит к тому, что данное понятие (баловень судьбы) воспринимается с некоторой долей скептициз­ ма. В то же время определяющийся данным понятием тип челове­ ка является «желаемым». Частично отрицательная оценочность рассматриваемого понятие может, по видимому, объясняться ма­ лой вероятностью достижения «такого состояния», как не завися­ щего от человека, о чем свидетельствует включенность в сочета­ ние «enfant gate de la fortune» семантического компонента «la fortune» (судьба). Семантическая сочетаемость понятия «судьба» с такими опре­ делениями, как счастливая, несчастная, удары судьбы, судьба улыб­ нулась, превратности судьбы, избранник судьбы четко указывает на присущие судьбе действия — как благоприятные {улыбнулась), с одной стороны, так и агрессивные {удары судьбы), с другой. По­ хожая картина вырисовывается и во французском языке {la bonne, la mauvaise fortune; les faveurs, les caprises de la fortune). Общим для определения судьбы (fortune) в рассматриваемых языках яв­ ляются следующие параметры: 1) сила, распределяющая блага и несчастья без видимого пра­ вила; 2) событие или события, хорошие и плохие, являющиеся ре­ зультатом действия этой силы [Голованивская 1997: 55]. Тем не менее, если рассматривать лингвокультурный концепт «судьба» в более широком аспекте, то можно прийти к выводу, что данный феномен по-разному воспринимается носителями фран­ цузской и русской лингвокультур и ассоциируется с совершенно различными идеями. Для французского языка характерно восприя­ тие судьбы как «благополучия», «предназначения», «жребия»; в русской же лингвокультуре судьба ассоциируется с «судьбой — присуждением», «судьбой — долей» [там же: 65J. Несмотря на общий компонент, наличествующий в образах судьбы («предназначение», «присуждение») в обоих языках, — «судьба — детерминатор», определение того, что происходит с че301

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

ловеком в жизни, имеет разные основания: в русском языковом сознании основополагающим представляется отрицательный опыт человека (его проступки, грехи и т. п. — ср. присуждение — приго­ вор к наказанию на основании признания чьей-либо вины). На­ против, во французском языковом сознании отражена скорее по­ ложительная установка для человека (ср. предназначение — чтото заранее определенное для человека в жизни (о судьбе), в сло­ варной статье причисленное к регистру «высокое») [БТСРЯ 2001]. В отличие от словосочетания enfant gate de la fortune, в семан­ тике другого французского синонима со значением «баловень судь­ бы» — ип favorise de la fortune (un favori de la fortune) — присут­ ствует только положительная оценочносты судьба содействует, бла­ гоприятствует, покровительствует своему любимчику. Принимая во внимание тесную взаимосвязь во французской лингвокультуре двух концептов — «savoir vivre» и «le savoir-vivre» — необходимым представляется более детальное рассмотрение лингвокультурного концепта «le savoir-vivre». Экспликация понятийного содержания концепта «le savoirvivre» во французских беспереводных, толковых, синонимических словарях осуществляется целым набором понятий, которые в свою очередь сами по себе являются достаточно сложными, разверну­ тыми и содержательными ментальными образованиями, о чем кос­ венно свидетельствует отсутствие четкого определения и однознач­ ного эквивалента в русском языке для каждого из них: acquis — навык, опыт, опытность, знания; avoir de Vacquis — иметь [житейский] опыт; vivre sur son acquis — жить за счет старого багажа (знаний); amabilite — любезность, приветливость; bienseance — [благо]пристойность, приличия; civilite — вежливость, соблюдение приличий; выражения веж­ ливости, комплименты; convenance {bienseance) — приличие, [благо]пристойность, хо­ роший тон; удобство; correction — правильность, корректность; courtoisie — учтивость, любезность (amabilite), вежливость (politesse); decence — благопристойность, приличия; delicatesse — тонкость, нежность, изящество (elegance, grace); деликатность, тактичность; такт, внимательность, предупредитель­ ность (prevenance); 302

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

discretion — сдержанность, деликатность (tact); неболтливость, умение хранить секреты; скромность; doigte — чувство такта <меры> (tact), тактичность; уменье (savoir-faire); ловкость; education — воспитание, образование, образованность, культу­ ра, культурность, воспитанность; egards — внимание, интерес; уважение, почтение (respect); elegance — изящество, хороший <тонкий> вкус; элегантность, изысканность, утонченность; тонкость (finesse), благородство (dis­ tinction), деликатность (delicatesse), тактичность, чуткость (tact); entregent — обходительность, умение вести себя [с людьми]; житейский опыт (sagesse pratique); etiquette — этикет, церемониал; finesse — тонкость, изысканность, изящество (delicatesse); тон­ кость, проницательность, остроумие; formes — форма, установленный порядок, правила (regies exterieures); habilite — ловкость, проворство, сноровка, умение (savoir-faire), мастерство; хитрость, ухищрения, уловки; manieres — образ [действий], манеры, повадки, замашки (-); politesse — вежливость, учтивость; любезность, знак внимания; sociabilite — общительность; tact — такт, тактичность; urbanite — учтивость; usage — обычаи, правила, умение вести себя, умение держать себя, знать как поступать. Основным понятием, к которому сводятся все приведенные выше элементы синонимического ряда, является «правила», «пред­ писания», некая система схем поведения в различных жизненных ситуациях, следование которой и составляет основу успеха чело­ века в жизни. Анализ каждого понятия синонимического ряда позволит вы­ явить наиболее близкие эквиваленты во французском языке для экспликации лингвокультурного концепта le savoir-vivre и опре­ делить его ядерные значения и периферию: acquis] amabilite] bienseance] civilite] convenance; correction; courtoisie] decence] delicatesse] discretion] doigte] education] egards; elegance] entregent] etiquette] finesse] formes] habilite] manieres] politesse] sociabilite] tact] urbanite] usage. 303

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

Итак, анализ лексикографического толкования имени концеп­ та «le savoir-vivre» во французском языке на материале словарей различного типа показал, что наиболее частотным значением дан­ ного понятия является «politesse», «regies de la politesse». S'avoir-vivre: 1. connaissance et pratique des regies de la politesse, des usages du monde [GL 1963]; 2. politesse [DA 1936]. 3. connaissance des usages a respecter en societe, bonne education [DUFEL]. 4. dans notre nation, consiste a saisir les usages regus, a avoir pour les autres toutes les manieres convenables etablies par la mode, etre honnete et poli dans la societe; enfin faire avec aisance, avec grace mille petits riens qui n'ont point de nom. Selon la pure morale et les idees de la droite raison, le savoir vivre ne consiste que dans les grandes et bonnes choses; car ce mot signifie remplir les devoirs de son etat, en ecarter toutes les futilites, et mener dignement la vie pour laquelle on est ne [EDR: www]. В данном понимании концепт «le savoir-vivre» имеет прямую связь с этикетом, с одной стороны, и с ритуалом и обычаями, с другой стороны. Рассмотрение соотношения «вежливость» — «этикет» позво­ лит уточнить смысловые составляющие каждого из понятий. Под этикетом понимается «установленный порядок поведения, форм обхождения, в какой-либо среде, в определенных условиях» [БТСРЯ 2001], нормы поведения в соответствии с распределением социальных ролей в официальной и неофициальной обстановке общения, которые, с одной стороны, регулируют, а с другой сторо­ ны, обнаруживают, показывают отношения членов общества по таким примерно линиям: свой — чужой, вышестоящий — ниже­ стоящий, старший — младший, далекий — близкий, знакомый — незнакомый и даже приятный — неприятный [Речевой этикет и вежливость сегодня: www]. Данные различия можно показать на простом примере речевого этикета — приветствии. Общение в кру­ гу подростков отличается грубовато-фамильярной тональностью, что накладывает свой отпечаток на выбор формул приветствия и прощания {Здорово!, Чава-какава!), которые служат для указания на равный статус членов внутри группы и являются определен­ ным маркером принадлежности — «свой». Подобное же обраще304

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

ние к человеку, даже молодому, но статусно вышестоящему, расце­ нивается как нарушение нормы ролевых отношений, как проявле­ ние невежливости. Таким образом, невежливостью можно считать такое проявление, когда адресату отводят роль ниже той, которая ему принадлежит в соответствии с его признаками. Следователь­ но, нарушение норм этикета всегда оборачивается невежливостью, неуважением партнера. Вежливость относят к понятиям нравственности, то есть к об­ ласти тех внутренних духовных качеств человека, которые осно­ вываются на идеалах добра, справедливости, долга, чести. В «Сло­ варе по этике» находим следующее определение вежливости: «мо­ ральное качество, характеризующее человека, для которого ува­ жение к людям стало повседневной нормой поведения и привыч­ ным способом обращения с окружающими». Под вежливостью, иначе говоря, понимают проявление уважение, предполагающего признание достоинства личности, готовность оказать услугу тому, кто в ней нуждается, деликатность, такт. Неотъемлемым элемен­ том вежливости также является и речевой этикет — своевремен­ ное и уместное речевое поведение. Проявление вежливости и невежливости многомерно: «...У веж­ ливости и невежливости есть многочисленные степени и оттенки. В русском языке они обозначаются такими словами, как вежливо, невежливо, корректно, учтиво, галантно, заносчиво, высокомерно, грубо, спесиво, манерно, церемонно к т. д» (цит. по: [Речевой эти­ кет и вежливость сегодня: www]). Основным параметром при определении понятий «вежливость» и «невежливость» выступает уважение (его проявление или от­ сутствие). Принимая во внимание данный критерий, проявление невежливости заключается в намеренном или ненамеренном от­ ведении собеседнику более низкой роли, чем есть на самом деле, неуважительность к нему. В свою очередь под вежливостью пони­ мается всякое проявление уважительности к собеседнику, отведе­ ние ему той роли, которая соответствует его признакам, или даже некоторое повышение его статуса, когда с ним учтивы или галант­ ны [там же]. Будучи формой проявления уважения, вежливость может су­ ществовать в двух своих ипостасях: «вежливость — искренность», «вежливость — маска». Такое понимание вежливости будет детер­ минировать отношение окружающих к человеку, выбирающему 20. В. И. Карасик

305

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

определенный тип вежливости: оценивается положительно и оце­ нивается отрицательно соответственно. Посредством анализа русских эквивалентов французских по­ нятий, составляющих синонимический ряд лингвокультурного кон­ цепта savoir-vivre, на предмет частотности их употребления при описании исследуемого концепта было выявлено, что в русском языке данная ментальная единица находит свое выражение в сле­ дующих языковых единицах: вежливость (5), учтивость (4), уме­ ние вести себя (3), благопристойность (2), корректность (2), уме­ ние (2), сноровка (2), ловкость (2). Судя по полученным данным, культурный концепт «le savoirvivre» в описательном плане представляется как невыхождение за рамки дозволенного, ненарушение границ «личного пространства» собеседника, следование определенным нормам, существующим в обществе, соблюдение правил этикета, умение «выкрутиться» из любой ситуации. Известно, что каждое абстрактное имя вызывает к жизни пред­ ставление не об одном конкретном предмете, а о целом ряде раз­ личных предметов, обладая одновременно свойствами, репрезен­ тируемыми каждым из них. Поэтому при попытке дать более или менее четкое определение тому или иному абстрактному понятию, исследовать культурный концепт как социо-психическое образо­ вание, представляющее ту или иную культурно-значимую состав­ ляющую в коллективном сознании, необходимо обращение к об­ разным, ассоциативным переосмыслениям, анализу единиц паремиологического фонда, синонимических связей, что позволяет вы­ явить целый ряд различных и не сводимых воедино образов, сопо­ ставленных исследуемому понятию в обыденном сознании. Даже на уровне предварительного ознакомления с концептом «le savoir-vivre» можно говорить о его национально-культурной специфичности. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что данное понятие чаще всего не переводится на тот или иной язык, а употребляется в своем «родном» варианте, то есть на француз­ ском языке — le savoir-vivre: «Из обстоятельных исследований, про­ водимых в последнее время, следует, что чувства, выражаемые прежде всего мимикой, т. е. выражением лица, а также "языком тела'\ бывают в жизни людей часто притворные (симулирован­ ные). Этому может научить нас savoir vivre» [Лем: www]; «Кто хотя бы однажды побывал во Франции, соприкоснулся с ее кулъ306

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

турой, ощутил дыхание времени и истории, окунулся во фрунцузскиу беспечность и "savoir-vivre", будет возвращаться сюда снова и снова, каждый раз открывая для себя что-то новое» [Франция: www]; «Savoir-vivre is a way of life in France» [France: www]. Как мы уже отмечали, понятие «politesse» является наиболее частотным при экспликации имени концепта «le savoir-vivre» во французском языке. Рассмотрим, каким образом толкуется дан­ ное понятие в словарных источниках французского и русского языков. Во французских толковых словарях politesse определяется как: - emsemble des regies, des usages qui determinent le comportement dans un groupe social, et qu'il convient de respecter [DUFEL]; - Une certaine maniere de vivre, d'agir, de parler, civile, honnete et polie, acquise par I'usage du monde [DAF 1694; 1762], courtoise [DAF 1832-5]. Avoir de la politesse. II est d'une grande politesse en toutes choses. On remarque une grande politesse en tout ce qu'il dit, en tout ce qu'il fait. II a une grande politesse d'esprit. II a du savoir, mais il manque de politesse. Cet homme a de la politesse. II a de la politesse dans sa table, dans ses habits, dans ses ameublements, dans son equipage. II est dyune politesse fatigante, incommode. - acte, comportement conforme a ces usages [DUFEL]; Des actions conformes a la politesse {Faire une politesse. Faire des politesses) [DAF 1798] J'ai regu de lui beaucoup de politesses. lis'est confondu en politesses [DAF 1832-5]. Большой толковый словарь русского языка дефинирует веж­ ливость следующим образом: вежливость — учтивость, обходитель­ ность, предупредительность [БТСРЯ 2001]. Французско-русский словарь дает чуть более развернутое определение: politesse — веж­ ливость, учтивость; 2) любезность, знак внимания, внимание (про­ являть, оказывать, обмениваться, отвечать на, расточать, рассы­ латься'^ комплиментах) [ФРС 1991]. Тем не менее, наглядно вид­ но, что в русском языке отсутствует описательная трактовка дан­ ного феномена и экспликация концепта «вежливость» осуществ­ ляется при помощи других абстрактных понятий, требующих в свою очередь подробного толкования, что еще более затрудняет понимание сути исследуемого феномена. В этом отношении де­ финиции во французском языке достаточно четко очерчивают гра­ ницы «politesse». Интересным для выявления степени актуально­ сти лингвокультурного концепта le savoir-vivre и его близости с 20*

307

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

концептом «politesse» представляется понимание последнего как определенной манеры жить, действовать, говорить. Фиксация в словарной дефиниции именно этой идеи уже свидетельствует о несоответствии в отношении к вежливости у представителей рус­ ской и французской лингвокультур. Вежливость имеет как положительную, так и отрицательную оценочность. Например, проявление вежливости только как сле­ дование правилам приличия, а не внутренним побуждениям, из­ лишняя официальность указывает на негативный оттенок смысла данного понятия (Faire qch de pure politesse/ сделать что-либо из вежливости] визит вежливости). Ж. Графф в своей статье «11 у a encore une place pour la politesse» задается вопросом о степени необходимости вежливости, умения слушать другого в настоящую эпоху, характеризующуюся прогрес­ сом во всех областях, в эпоху, когда время ускоряется и для того, чтобы первым получить знание, воспользоваться полученной ин­ формацией, извлечь из нее выгоду (в том числе материальную) человек вынужден действовать в ущерб отношениям с людьми, которым требуется больше времени на «слушание и понимание» (recoute et la comprehension): «Л Vaube du XX siecle, caractetise par une acceleration generalisee de la communication et un raccourcissement de temps disponible, on peut se demander sfil у a encore une place pour la politesse, Vecoute de Vautre, le respct des differences et le savoir-etre dans la vie en general et dans les affaires en particulier» [Graff: www]. Несмотря на существование таких средств связи, как телефон, факс, автоответчик, Интернет, люди всё больше жалуются на не­ достаток общения. И это не беспочвенно — получая возможность «быстрого» общения, человек теряет «глубину» общения — «rapidite n'est pas synonyme de qualite» (быстро — не значит качество). Про­ гресс не должен заменить человеческие отношения, он призван 4 помогать, а не нарушать общение между людьми. Возвращаясь к вопросу о необходимости вежливости и взаимо­ уважения, приведем два примера, на сегодняшний день являю­ щихся актуальными — использование сотовых телефонов и e-mail. Бесспорно, оба вида связи позволяет экономить время, действо­ вать быстро, мобильно. С другой стороны, существуют и отрица­ тельные моменты, и именно в таких случаях человеческие отно­ шения, забота о «другом» должны выходить на первый план. В общественных местах — на приемах, собраниях, лекциях, в теат308

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

pax, на концерте — в любом месте, где существует риск стать «на­ рушителем спокойствия», вторгнуться в «личное пространство» или смутить «другого» (autrui), следование определенным прави­ лам вежливости, хорошего тона необходимо. Однако правилам, которым мы следуем, мы научаемся в семье или в общении с дру­ зьями. Усвоение определенных правил происходит в детстве. Ав­ тор упомянутой статьи говорит о частом игнорировании людьми определенных правил как в жизни вообще, так и в делах, работе в частности, и в связи с этим, призывает способствовать повыше­ нию уровня воспитанности: «Promouvoir une culture valorisant le respect d'autrui» [Graff: www]. В данном случае речь идет о воспи­ танности, обходительности — о savoir-vivre. Автор имеет ввиду именно культуру le savoir-vivre. Смежным с лингвокультурным концептом savoir-vivre поняти­ ем является comme il faut, также характерное для французской лингвокультуры. Виконт де Марэн, рассуждая на эту тему в своей книге «le Manuel de l'homme et de la femme comme il faut», расска­ зывает в качестве примера поучительную историю, дающую неко­ торое представление о том, что значит быть «comme il faut»: «Un homme auquel Jacques [...] d'Angleterre devait d'eminents services, enhardi par les remercoments de Sa Majeste a lui demander une faveur} lui dit: - Sire, faites de moi un homme comme il faut. -Jeferai de vous un hommeriche,si vous le desirezje vous donnerai des titres de noblesse, vous serez baron, chevalier ou vicomte, a votre gre; mais il ne depend pas du roi de /aire de vous un homme comme il faut» [Vicomte de Marennes: www]. Этот ответ короля Жака имеет глубокий смысл, который за­ ключается в том, что «n'est pas homme comme il faut qui veut»: можно быть человеком богатым, талантливым, но одновременно не быть тем человеком, с которым хочется общаться. Богатство, в большинстве случаев, — только случайность — La fortune, dans beaucoup de cas, n'est qu'un accident (Репрезентирую­ щий данное понятие французский эквивалент обозначает «слу­ чайность» только в 3-м значении. Основное же значение — несча­ стный случай, что наталкивает на мысль о «свалившемся на голо­ ву» богатстве.) Талант, способности, умение — не что иное как спо­ собность комбинировать мысли, идеи (combiner des idees). Ни то, ни другое, по мнению автора, не включает в себя le savoir-vivre. 309

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

«Le savoir-vivre ne s'etudie pas dans les livres de college, il ne s'apprend pas obligatoirement dans la pratique des diverses professions de la vie, qui menent soit a larichesse,soit a Villustration par la science. S'instruire, s'enrichir, c'est obeirsouvent a une impulsion toute personnelle, et le savoir-vivre a pour condition essentielle Toubli de soi". C'est le privilege de ceux dont Veducation a ete surveillee, suivie, controlee...» [Vicomte de Marennes: www J. (Умению жить нельзя научиться по школьным учебникам, этому также не обязательно учат различ­ ные жизненные профессии, которые приводят к богатству, про­ славлению наукой. Образовываться, самообогащаться, — это ча­ сто обозначает подчиняться внутреннему импульсу, и основным условием savoir-vivre становится самоотверженность (самозабве­ ние). Это — привилегия тех, за чьим воспитанием пристально сле­ дили. Перевод наш. — Э.Г.). Автор также утверждает: следуя правилам хорошего тона, умея вести себя в обществе, соблюдая приличия, человек всегда будет чувствовать себя хорошо, «comme il faut» («...faisant toujours reference et ne voulant pas en demordre, a la bienseance, Vetiquette, les recommandations, le bon assortment des objets et des personnes, le ton et Vordre, on se tiendra toujours bien, on sera comme il faut, on ne risquera rien, on n'aura jamais peur» [Introduction: www]). Главной составляющей жизни человека является отношения между людьми, построенные на общении, которое должно быть непременно приятным, чему и способствует le savoir-vivre, заклю­ чающееся в знании правил, обычаев, традиций, как в широком, так и в более узком смысле (например, уметь представиться, знать, когда говорить и когда вовремя замолчать): «Connaitre le ton et les formes qu}il convient dyadopter dans nos rapports, savoir se presenter, parler et se taire a propos; posseder les regies, les coutumes et les traditions sur lesquelles se fondent les relations dans la bonne compagnie: voila le savoir-vivre» [Vicomte de Marennes: www]. Нормальное общение между людьми не может проходить без взаимного уважения (le respect), понятия, входящего в смысло­ вую основу лингвокультурных концептов savoir vivre и le savoirvivre. Уважение является «родовым» чувством, и как в наших по­ ступках, так и в языке оно находит разнообразные формы выра­ жения: «Le respect est un sentiment generique, qui donne naissance a une foule d'autres, ou plutot qui se traduit dans nos actions et notre langage par les formes tres varies. La bienseance, la politesse, la 310

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

discretion, la bienveillance, Vabnegation тёте en certaines circonstances, c'est le respect dans ses applications differentes. Ces qualities se revelent en tout par Vappropriation de notre conduite aux faits exterieurs, par ['ensemble ou des details de notre tenue. Elles se retrouvent dans une phrase, dans un mot, un son de voir, un geste, dans un accident fugitif de notre toilette, partout» [Vicomte de Marennes: www]. Элегантность, беседа (общение) и 1е savoir-vivre — именно эти три понятия де Марэн возводит до степени христианских добро­ детелей, признавая их в качестве источника жизни и вечной мо­ лодости: «Et ainsi Von peut dire, et nous nous resumons par cette verite, que non-seulement Velegance, la conversation et le savoir-vivre sont les trois vertus theologales des gens du monde, mais que pour tous moralement elles sont une source de vive et d'eternelle jeunesse» [Ibid.J. Лингвокультурный концепт le savoir-vivre характеризуется зна­ чительной диффузностью: понятия, его эксплицирующие, обра­ зуют подразделения и субподразделения (se divise et se subdivise). Они могут быть как важными, так и менее значительными, но тесно взаимосвязанными между собой, поэтому ни одно из них не должно игнорироваться. На материале разных изданий толковых словарей француз­ ского языка Французской Академии (с XVII по XX вв.) была пред­ принята попытка проследить динамику формирования, развития, сужения или приращения новых смыслов понятий, входящих в синонимический ряд лингвокультурного концепта savoir-vivre для выявления дополнительных смысловых составляющих исследуе­ мого концепта. Более подробно остановимся на тех понятиях, которые состав­ ляют ядро концепта. 1. Понятие politesse не употребляется в прямом значении, а в переносном обозначает «une certaine maniere de vivre, d'agir, deparler, civile, courtoise, honnete etpolie, acquise par Vusage du monde» [DAF 1762; 1798; 1832-5; 1932-5]. Данное понятие не отражено в первом издании, в последующих изданиях словаря вышеуказанное зна­ чение данного концепта не меняется. К пониманию politesse как определенной манеры (способа) жить, действовать, говорить, до­ бавляется более узкое значение «проявления, действия» (des actions conformes a la politesse [DAF 1798; 1832-5; 1932-5]. И если в пер­ вом случае в качестве русских эквивалентов выступают вежли­ вость, учтивость, то во втором значении речь идет о любезности, 311

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

внимании, комплиментах. Словарные статьи дополняются новы­ ми контекстными употреблениями, позволяющими выявить неко­ торые оттенки смысла. Вежливость, как и любое другое человече­ ское качество, может быть присуща личности {avoir de la politesse/ быть вежливым), но может и отсутствовать (// a du savoir, mais il manque de politesse / быть невежливым). Несмотря на то, что веж­ ливость представляется положительным качеством, в определен­ ных контекстных сочетаниях она приобретает отрицательные кон­ нотации: // est d'une politesse fatigante, incommode / назойливая веж­ ливость (стесняющая, приносящая неудобство собеседнику). Лю­ безность, внимание, как «знаки» вежливости проявляют, оказы­ вают (/aire une politesse,/aire des politesses), обмениваются (echanger des politesses), получают (j'ai recu de lui beaucoup de politesses), отве­ чают на (render la politesse), рассыпаются, расточают (il sfest confondu en politesses). В словарной формулировке значения politesse находим синонимичные понятия: courtoisie, civilite, honnetete, usage. 2. Tact. Так же как и в случае с politesse, человек может обла­ дать (cet homme a du tact, c'est un homme de tact / тактичный чело­ век) или не обладать чувством такта (il manque absolument du tact / он абсолютно бестактный), выражающемся в способности тонко разбираться в вопросах вкуса, хорошего тона, правил приличия, умении вести себя (juger finement, surement en matiere de gout, de convenances, d'usage du monde [DAF 1798; 1832-5]). В последнем издании словаря акцент делается на понимании tact как «чувства меры» (sentiment delicat des convenances, des nuances, de la mesure [DAF 1932-5]). 3. Только в последнем издании словаря понятие «courtoisie» определяется как манера говорить, действовать, поступать, прису­ щая учтивому, любезному, вежливому человеку (maniere de parler et d'agir de celui qui est courtois), в предшествующих изданиях дан­ ное понятие детерминировалось посредством синонимичных субстантивов civilite, bon office (civilite, bon office quyon rend a quelqu'un [DAF 1762; 1798; 1832-5]) и давало размытое представление о пред­ мете. Обращение к трактовке синонима civilite также не вносит определенности в значение рассматриваемого понятия (ср.: civilite — вежливость (в значении politesse, courtoisie), соблюдение прили­ чий (в значении savoir-vivre)). 4. Во французском языковом сознании civilite понимается как honnetete, courtoisie, maniere honnete de vivre et de converser dans le 312

4.3. Лингвокультурный концепт «savoir vivre» как кластерное образование

monde [DAF 1762; 1798; 1832-5; 1932-5]. Принимая во внимание анализ словарных дефиниций, необходимо отметить, что на про­ тяжении трех веков не отмечается ни сужения, ни наращивания смыслового содержания данного понятия, его объем остается не­ изменным. Данный концепт эксплицирует не только само каче­ ство, но и его внешние проявления — слова (комплименты), дей­ ствия {des actions, des paroles civiles, qui sont des temoignages de politesse, des complimens et des autres sembtables devoirs de la vie). Семантическая сочетаемость понятия указывает в первую очередь на то, обладает ли субъект данным качеством или нет: ип homme plein de civilite] II en a use avec beaucoup de civilite; Manquer de * civilite). Так как линия поведения субъекта в соответствии с таки­ ми качествами, как вежливость, учтивость, любезность, тактич­ ность формируется социумом, речь идет о принятых в той или иной культуре правилах, следование или нарушение которых по­ рицается или одобряется. В любом случае, малейшее отклонение от нормы становится неким маркером: cela est contre les regies de la civilite] II a mal regu les civilites qu'on lui a faites. Человек, который не знает или не выполняет элементарных правил вежливости, осуж­ дается. Во французском языке такое негативное отношение выра­ жено следующим, близким к пословичному, выражением: «И п'а pas lu la Civilite puerile», где аллюзия в виде названия книги, обу­ чающей детей элементарным правилам вежливости, «Civilite puerile», указывает на полное отсутствие у субъекта данного ка­ чества. Общими параметрами для всех рассмотренных понятий яв­ ляются: - обозначение определенной манеры, способа жить, действо­ вать, говорить (в широком смысле); - обозначение «знаков», «проявлений» того или иного каче­ ства (например, жест, слово, письмо вежливости) (более узкое зна­ чение); - наличие или отсутствие данного качества у человека. Основным понятием, к которому сводятся все приведенные выше элементы синонимического ряда, является «правила», «пред­ писания», некая система схем поведения в различных жизненных ситуациях, следование которой и составляет основу успеха чело­ века в жизни. 313

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить» 4.4. АССОЦИАТИВНОЕ РАСШИРЕНИЕ КОНЦЕПТА SAVOIR VIVRE

Необходимо отметить, что вербальное обозначение исследуе­ мого концепта savoir vivre во французском языке с использова­ нием слова-номинанта «savoir vivre» встречается редко. Нами было обнаружено ограниченное количество таких языковых репрезен­ таций. Например, искусство жить представляет собой некую на­ уку, направленную на пропаганду высших человеческих доброде­ телей — добра и зла: «De toutes les sciences que hhomme peut et doit savoir, la principale, c'est la science de vivre de maniere a/aire le moins de mal et le plus de bien possible» {Из всех наук, которые человек может и должен знать, главная, наука жить таким образом, что­ бы делать как меньше зла и как можно больше добра) (Толстой). Подчеркивается сложность определения и емкость как самого понятия savoir vivre, так и способов овладения «наукой жизни»: Се serait trop commode s'il suffisait d'ouvrir la Bible ou un quelconque ouvrage de philosophie pour savoir comment nous devons vivre {Было бы очень удобно, если бы для того чтобы познать (знать), как нужно жить, достаточно было бы открыть Библию или какоенибудь другое философское произведение. Перевод наш. — Э.Г.) (Гардер). Отражение идеи поиска смысла жизни, нахождения своего ме­ ста в жизни, самореализации, становления человека как лично­ сти, то есть направленность на саму сущность человека, находим не только в афористике (Найти свою дорогу, узнать свое место — в этом всё для человека, это для него значит сделаться самим собою (Белинский); Большая часть людей не пробует выйти за пределы своих возможностей; за свою жизнь они так и не пробуют узнать, на что они способны и на что — неспособны. Они не знают, что им не под силу... Обидно прожить жизнь, не узнав себя — чело­ века, который был тебе вроде ближе всех и которого ты так лю­ бил (Гранин), но, как показывает опрос информантов, данная мысль представляется одной из наиболее важных для русского обыден­ ного сознания. Например, среди ответов на вопрос «На что в боль­ шей степени направлено "умение жить"?» преобладающее боль­ шинство респондентов приводили следующие формулировки: до­ стижение душевной гармонии с собой и другими, достижение пол­ ного комфортного состояния, моральное самоутверждение, ста314

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

новление себя как самостоятельной, взрослой личности, выбор правильного жизненного пути, нахождение своего места в жизни и под. (33 % опрошенных). Остальные жизненные приоритеты рас­ пределились следующим образом: достижение материального бла­ госостояния (27%), достижения социального успеха (19%), полу­ чение удовольствий (12%), признание в обществе (9%). Savoir vivre, понимаемое во французской лингвокультуре как способность, умение идти по жизни легко, по возможности не при­ лагая особых усилий, получая наслаждение от каждого проявле­ ния жизни, в русском сознании отражено с некоторым оттенком «смирения», «неизбежности», «невозможности что-то изменить». Призыв Жить нужно легче, жить нужно проще, все принимая, что есть на свете (Есенин) не подразумевает именно французскую легкость: принимать все жизненные проявления такими, какие они * есть, — еще не значит уметь радоваться им и не указывает на то, что это приносит хоть какое-либо удовольствие (В жизнь нужно входить не веселым гулякой, как в приятную рощу, а с благоговей­ ным трепетом, как в священный лес, полный жизни и тайны (Ве­ ресаев). О нерелевантности лингвокультурного концепта savoir vivre для русской лингвокультуры свидетельствует и следующий афоризм: Люди обычно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано (Белинский). Направленность французского savoir vivre на позитив лишь в незначительной, по сравнению с русской лингвокультурой, степе­ ни предполагает включенность в качестве составляющей в пони­ мание данного концепта идеи «умения жить в трудной ситуации» (Переносить несчастье не так трудно, как переносить чрезмер­ ное благополучие: первое укрепляет вас, а второе расслабляет (Сегюр); напротив, для русского сознания данная установка приоб­ ретает определенную значимость: Умей жить тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной (Островский). Немного другая идея в понимании отношения к жизни и ее восприятии отражена у А. А. Блока: Жить стоит только так, что­ бы предъявлять безмерные требования к жизни. Здесь акцентиру­ ется идея приложения некоторых усилий, а не легкости (Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь — не сад, в котором растут только одни цветы (Гончаров). По мнению мно­ гих русских мыслителей, основным «условием жизни» является «борьба», и «жизнь умирает, когда оканчивается борьба» (Белин315

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

ский); Главная трагедия жизни — прекращение борьбы (Остров­ ский); Жить — это значит бороться, и не только за жизнь, а и за полноту и улучшение жизни (Рубакин). Вот еще один пример, где «не проходит» идея получения удо­ вольствий как «умения жить»: Искусство жить, может быть со­ стоит лишь в том, чтобы не превратить маленькие ошибки в боль­ шие (Богат). Французское savoir vivre соотносится в русском сознании с понятием «праздность» и оценивается отрицательно: праздность не может влиять на человека положительно: Праздность усыпля­ ет мужество (Глинка); Праздная жизнь не может быть чистою (Чехов). Экспликацию savoir vivre в значении «жизненная мудрость» находим в следующих примерах: Мудрость — это совокупность истин, добытых умом, наблюдением и опытом и приложимых к жизни, это гармония идей с жизнью (Гончаров); Безумство храб­ рых — вот мудрость жизни! (Горький). Мажорный настрой французов, а также противоречивость на­ ционального французского характера отражена у французского писателя А. Моруа: Все, что соответствует нашим желаниям, кажется правильным. Все, что противоречит им, приводит нас в ярость. На необходимость избегать всяческих излишеств в жизни ука­ зывают изречения как французских, так и русских авторов: Уме­ ренно вкушайте наслажденья, // 1де крайности — там наслажде­ нья нет (Беранже); В жизни не должно быть ничего лишнего, только то, что нужно для счастья (Богат). Любовь, как смежное с лингвокультурным концептом savoir vivre понятие, как одна из основных составляющих концепта сча­ стье (см. [Воркачев 2003]), представляется важным условием для оценки жизненности человека (здесь принимается во внимание как наличие любви вообще в жизни человека, так и умение чело­ века любить): ...если не любил, // Значит, и не жил, и не дышал! (Высоцкий); Наша жизнь состоит из любви, и не любить — зна­ чит не жить (Санд); Любовь! ты — жизнь, как жизнь — всегда любовь (Северянин). Именно любовь, как показали результаты опроса франкоговорящих информантов, наравне с родственными отношениями, дружбой, занимает приоритетное место в системе жизненных ценностей у представителей французской лингвокуль316

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

туры. Ни социальный успех, ни материальное положение {Рабо­ тая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрь­ му. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить (Сент-Экзюпери) не являются столь важными для достижения полного счастья в жизни как любовь вообще, как любовь к ближ­ нему, любовь мужчины (женщины) (стремление создать крепкую семью), любовь родственников, друзей {Счастье в одиночестве — не полное счастье (Дюма-отец). Принимая во внимание временную протяженность человече­ ской жизни, цикличность ее протекания (младенчество, детство, молодость, зрелость, старость), получаем выход на смежные с рас­ сматриваемым лингвокультурным концептом понятия — «моло­ дость» и «старость». Отметим, впрочем, что границы жизненных циклов, находящиеся в зависимости от социальных и социальноэкономических факторов, в разных культурах не всегда совпада* ют. Французская пословица, например, гласит: сорок лет — ста­ рость юности, пятьдесят — юность старости. Старость, как предвестник смерти, пугает людей, закономерно вызывая негативное к себе отношение: Несомненно, что из всех развалин, какие только существуют на свете, человеческие разва­ лины — самое печальное зрелище (Готье); Мы боимся старости, хотя и не уверены, что доживем до нее (Лабрюйер); По любви к жизни нам старость желанна; от страха же смерти нам ста­ рость страшна (Лабрюйер). Будучи завершающим этапом жиз­ ни, старость лишает человека устремленности в будущее: Под ста­ рость глаза перемещаются со лба на затылок: начинаешь смот­ реть назад и ничего не видеть впереди, то есть живешь воспоми­ наниями, а не надеждами (Ключевский). Во французской афористике четко прослеживается идея не­ приятия старости как препятствующей получению удовольствий и наслаждения жизнью в полной мере: Старость — это тиран, который под знаком смерти запрещает нам все наслаждения юно­ сти (Лабрюйер); Старость создана для того, чтобы получать огор­ чения (Вольтер). Похожая идея отражена и у русского писателя И. Губермана: У старости — особые черты: // душа уже гуляет без размаха, // а радости, восторги и мечты — // к желудку поднимаются от паха; В пепле наползающей усталости, // следствии усилий и гуляний — 317

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

/ / главное богатство нашей старости, // полная свобода от же­ ланий. Как мы уже указывали, любовь представляется важным ком­ понентом лингвокультурного концепта savoir vivre, однако стрем­ ление к любви в старости воспринимается как нечто противоесте­ ственное: Влюбленный старик — одно из величайших уродств в при­ роде (Лабрюйер). Как смерть оттеняет жизнь, так старость, отчетливо маркируя те вещи, которые присущи молодости, придает им другую значи­ мость: Как излишняя небрежность в одежде, так и чрезмерная щеголеватость резко подчеркивают дряхлость и умножают мор­ щины стариков (Лабрюйер). Молодость, как период наивысшего подъема и расцвета жиз­ ненных сил, физических (здоровье) и духовных, в противовес ста­ рости дает человеку возможность в полной мере наслаждаться жиз­ нью. Получение радостей от жизни для себя во французской лингвокультуре некоторым образом противопоставляется умению до­ ставлять радость другим; важна не столько идея «уважения к дру­ гому» как своего рода невмешательство, незаинтересованность в жизни другого человека, сколько искренне стремление человека принести радость ближнему: Радость, доставляемая нами друго­ му, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий от­ блеск, но возвращается к нам еще более яркой (Гюго). Важность наличия «уважение» как основы человеческих отношений подчер­ кивается в следующих сентенциях: Как можно больше уважения к человеку и как можно меньше требовательности к нему (Мака­ ренко); Кто не уважает себя, тот — несчастен, но зато тот, кто слишком доволен собой, — глуп (Мопассан); Не надо забывать ста­ рого правила: кто хочет, чтобы с ним уважительно обходились другие, тот прежде всего должен уважать сам себя (Лесков); Ни­ какая дружба невозможна без взаимного уважения (Макаренко). Французской культуре присущая некая детскость — ее можно представить в образе смеющегося ребенка: Ребенок не может жить без смеха. Если вы не научили его смеяться, радостно удивляясь, сочувствуя, желая добра, если вы не сумели вызвать у него мудрую и добрую улыбку, он будет смеяться злобно, смех его будет на­ смешкой (Сухомлинский). И именно такие два типа смеха прису­ щи французу — искренний, беззлобный детский смех и острый, 318

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

колкий, насмешливый. Остроумие, веселость, юмор, играющие важную роль в жизни французов, представляются не только до­ статочно надежным средством в борьбы с унынием, пессимизмом, но и средством противостояния смерти: Когда придется мне сво­ дить земные счеты, // С остротой на устах я встретить смерть хотел (Ростан). Что касается смежного с лингвокультурным концептом savoir vivre ментальным образованием le savoir-vivre, то оно представ­ ляет собой тактики поведения, предписания для тех или иных по­ ступков, определенные сценарии поведения в обществе, которые довлеют над человеком всю жизнь: Le savoir-vivre est la somme des interdits qui jalonnent la vie dfun etre civilise, c'est-a-dire coince entre les regies du savoir-naitre et celles du savoir-mourir (Savoir-vivre — это сумма запретов, которая направляет жизнь цивилизованного человека, то есть человека, «зажатого» между умением родиться и умением умереть. Перевод наш. — Э.Г.) (П. Депрож). Этот факт отчасти можно объяснить тем, что лингвокультурf ный концепт savoir-vivre представляется в качестве обобщающего для целого ряда абстрактных понятий, содержащих общий смыс­ ловой компонент «правила поведения в обществе». Анализ рубрик публицистических статей и материалов, разме­ щенных в интернете, позволяет выявить области человеческой жиз­ ни, в которых лингвокультурный концепт savoir vivre находит свое выражение. Например, Tart du costume, galanterie, voisinage, au bureau, au restaurant, dans la rue et en voiture, а Горёга, au theatre, au cinema, dans les lieux publics et dans les transports, telephone et telephone portable и т. д. Широкий спектр областей актуализации лингвокультурного концепта savoir vivre указывает на релевантность данного концеп­ та в жизни французов. На наш взгляд, не существует такой сферы жизни, для которой французы не разработали бы определенный свод правил (le savoir-vivre), детерминирующий тактики поведе­ ния в различных ситуациях. Galanterie, слово французского происхождения, представляет собой специфический лингвокультурный концепт французского языкового сознания. Словарные дефиниции позволяют выделить следующие смыслы данного лингвокультурного концепта: - вежливость, учтивость, галантность, обходительность; - комплимент, любезность; 319

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

- ухаживание за женщиной [ФРС]. Соответственно во французском языке: - politesse qu'un homme temoigne a une femme par desir de lui etre agreeable; - propos flatteurs tenus a une femmes [Encyclopedic: www]. В первых двух вариантах значений данное понятие напрямую коррелирует с лингвокультурным концептом savoir-vivre. Третье значение добавляет некоторый оттенок негативности в силу того, что ухаживание за женщиной не всегда осуществляется с благими намерениями, о чем свидетельствует и помета в словарной статье: «intrige amoureuse». Понятие «интрига» в своей семантике им­ плицитно содержит отрицательные коннотации, к тому же выводу мы приходим, анализируя языковую сочетаемость данного поня­ тия — плести интриги, затеять интригу против кого-либо, заку­ лисные интриги, подлая интрига против кого-либо. Большим толковым словарем русского языка «интрига» опре­ деляется как «скрытые действия неблаговидного характера для достижения какой-либо цели; происки, козни» (// intrigue pour obtenit la place / Он плетет интриги, чтобы заполучить место). По смысловому содержанию данное значение сближается^, с пони­ манием «умения жить» в русской лингвокультуре {Хочешь жить — умей вертеться). Под интригой понимается и «любовная связь», характеризующаяся несерьезностью, кратковременностью, мимо­ летностью {У него было несколько интриг, но ничего серьезного). Субъекта, следующего принципам galanterie в двух первых зна­ чения данного понятия, можно определить как галантный кава­ лер, галантный мужчина. Охарактеризовать подобным образом че­ ловека, принимая во внимание третий вариант значения, не пред­ ставляется возможным. Если рассуждать о тендерных признаках концепта, однознач­ но можно утверждать его принадлежность к мужскому полу: galanterie — привилегия мужчин («мужской» концепт). В эпоху эмансипации женщин данное понятие утратило свое исконное значение вследствие того, что «les hommes ne la pratiquent presque plus, de peur de se faire traiter de "macho" par des femmes feministes!». Галантность представляется «une infinite de gestes courtois et protecteurs a l'egard des femmes» (бесконечным количеством жестов лю­ безности и покровительства по отношению к женщинам. Перевод наш. — Э.Г.), выражаясь в следующих проявлениях: 320

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

- предложить помочь донести багаж; - пропустить женщину вперед при входе куда-либо, но прой­ ти вперед, заходя в ресторан; - пододвинуть стул, когда женщина садится; - поднимаясь по лестнице, следовать за женщиной, а спуска­ ясь, идти впереди, чтобы иметь возможность поддержать ее в слу­ чае, если она оступится; - садясь в автомобиль, сначала открыть женщине дверцу ма­ шины и закрыть после того, как она сядет; - если женщина уронила какой-либо предмет, поднять его. Galanterie теряет свою тендерную принадлежность, если речь идет о внимательности, вежливости по отношению к старшим. В этом случае следовать правилам поведения, предписываемых galanterie, обязательно как для мужчин, так и для женщин. Следование определенным правилам поведения необходимо в отношениях с соседями, которым придается большое значение. Несмотря^на то, что большинство французов живет в своих собствен­ ных квартирах и домах (сравните, например, с ситуацией в Рос­ сии, где до сих пор существуют коммунальные квартиры и «ком­ наты на подселение»), они считают важным и необходимым со­ блюдать элементарные правила для поддержания со своими сосе­ дями, воспитание и образ жизни которых может зачастую быть радикально противоположным, «des relations courtoises» (добрых отношений). Следование правилам вежливости в данном случае — это прежде всего желание оградить себя от каких-либо неприят­ ных действий со стороны других по отношению к себе {Не посту­ пай с людьми так, как не хочешь, чтобы они поступали с тобой), очертить и сохранить свое «личное пространство» («garder son territoire est capital»). Тем не менее речь не идет о полной замкну­ тости, отстраненности. Установить первый контакт с соседями при переезде на новое место — одно из правил хорошего тона (savoirvivre). Французы предпочитают сразу расставить все точки над «i»: «Par leur ton et leur attitude, Us manifesteront probablement tout de suite soit une sympathie naissante (attention aux debordementsl), soit une aversion immediate (presage d»ennuis), ou encore une aimable distance (de loin preferable aux autres)» (По тону и отношению, которое они проявят, можно будет сразу понять, будет ли это зарождающаяся симпатия (опасайся чрезмерного проявления!), сразу же проявленное отвращение (предзнаменование скуки) или 21. В. И. Карасик

321

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

вежливая дистанцированность (что предпочтительнее всего!). Пе­ ревод наш. — Э. Г.). Необходимыми знаками вежливости («des signes de civilite qu'il est bon et necessaire de pratiquer») по отношению к соседям являются: echanger un mot courtois lorsque Ton rencontre un voisin, tenir la porte de l'ascenseur, saluer une personne que Ton croise dans les escaliers, s'excuser de travaux passagers, prevenir et s'excuser du bruit a la perspective d'une soiree entre amis и т. п. [Savoirvivre en societe: www]. Другая сфера общественной деятельности, занимающая зна­ чительное место в жизни человека, — работа — также имеет свой свод правил (le savoir-vivre au bureau). Как и в случае с сосед­ ством, человек не выбирает людей, окружающих его на службе, и знание и следование правилам savoir-vivre, без которых невозможно совместное сосуществование, приобретает жизненно важное зна­ чение. Правила savoir-vivre на дороге и в автомобиле основываются, как, впрочем, и все остальные предписания, на уважении к друго­ му и помощи ближнему: «Certains gestes demandent реи dfefforts et permettent de rendre la vie plus agreable: aider un aveugle a traverser la rue, soutenir une personne agee pour monter dans un bus, ou tenir la porte de la boulangerie a une femme enceinte flanquee de deux enfants; mais aussi remercier d'un signe de tete Vautomobiliste qui nous cede le passage, syassurer de ne pas boucher tout le trottoir lorsque Von rencontre un ami dans la rue, garder son papier de bonbon dans sa poche plutot que de le jeter par terre, s'effacer pour faciliter le passage d'un pieton visiblement plus presse...» В ресторане, опере, театре, кино, то есть в общественных мес­ тах для развлечений, правила вежливости, тактичности, обходи­ тельности направлены в первую очередь на обеспечение другому (окружающим) возможности отдохнуть, насладиться разговором с собеседником, искусством, не будучи потревоженным внешни­ ми раздражителями (особенно актуальными правила savoir-vivre становятся в местах большого скопления людей). Правила хоро­ шего тона в театре, опере и кинотеатре очень схожи, однако они заметно различаются по степени строгости следования им. На­ пример, это касается опозданий: если в театре и кино опаздывать позволительно, то опоздания на оперные спектакли не приветству­ ется (для данного случая релевантно изречение «Точность — веж­ ливость королей»). 322

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

Анализ языковых репрезентаций лингвокультурного концепта savoir-vivre указывает на тот факт, что наиболее частыми для объек­ тивации данного концепта являются такие лексические единицы, как «вежливость» и «такт», а не слово-номинант «savoir-vivre». Анализ примеров из художественной литературы смежных с лингвокультурным концептом «le savoir-vivre» понятий (таких как «вежливость» и «такт», наиболее полно соответствующих значе­ нию «le savoir-vivre») позволяет выявить некоторые особенности лексической сочетаемости понятия «le savoir-vivre», что в свою очередь позволяет уточнить смысловую структуру концепта, вы­ явить дополнительные параметры. Представленность в данной ра­ боте анализа только французской художественной литературы объясняется тем, что рассматриваемый лингвокультурный концепт является лакунарным для русского сознания. 1. Выделяются различные степени проявления вежливости; существуют определенные границы вежливости, выход за кото­ рые в ту или другую сторону воспринимается с настороженно­ стью, как обида (если субъект считает, что к нему проявлена не та степень вежливости, которую он заслуживает): - преувеличенная, переходящая границы вежливость: «... mats ses articles inseres dans le "Correspondant" et reunis depuis en livres, etaient mordants et dpres, sous la politesse exageree de leur forme» (Huysmans J. A Rebours); - крайняя, чрезмерная, неумеренная {politesse extreme)] - добавляет оттенок резкости, сухости (в тон, манеру общать­ ся субъекта): «Oserons-nous accuser d'un реи de secheresse I 'extreme politesse que le moment present emit avoir herite de cet heureux dixhuitieme siecle ой il n'y avait ?ien a hair?» (Huysmans J. A Rebours); - служит указанием на желание человека проявить уважение к личности собеседника, не нарушая границ его личного простран­ ства, как внешнего, так и внутреннего: «Celui-ci se crut a la derniere heure et allait tirer sa bourse pour la donner, lorsque le cavalier mettant son chapeau a la main lui dit avec une extreme politesse: — "Monsieur, ce bois n'est pas ce que vous croyez..."» (Gobineau A. Mademoiselle Irnois). Употребление синтаксической конструкции avec la dis­ cretion la plus circonspecte (с предельно осторожной (осмотритель­ ной) сдержанностью) вкупе с extreme politesse усиливает данный аспект смысла: «Les convives etaient pour la plupart des marchands et des voituriers, tous dyune politesse extreme, quifirent quelques questions 21*

323

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

a Cacambo avec la discretion la plus circonspecte, et qui repondirent aux siennes d'une maniere a le satisfaire» (Voltaire. Candide); - проявление особой, подчеркнутой вежливости, с одной сто­ роны, располагает к себе человека: «Je ne sais quelle politesse trop marquee, qui fut adressee a Octave par une mere qui avait des filles a marier, effaroucha sa misanthropie...» (Huysmans J. A Rebours), с другой, служит указанием на отсутствие близких, теплых отноше­ ний между людьми, наличие определенной дистанции: «favais dejd beaucoup de monde chez moi, quand on у аппопда Prevan. Je le regus avec une politesse marquee, qui constatait топ реи de liaison avec lui...» (Laclos P. Les liaisons dangereuses); «... mais je cms qufau lieu de le lui /aire sentirpar ma fagon de le recevoir, il valait mieux Vavertir par une politesse, que nous n'etions pas encore aussi intimement lies quyil paraissait le croire» (Laclos P. Les liaisons dangerueses); - следствием чрезмерной (безграничной) вежливости может стать ее антипод — невежливость: «Mais, aujourd'hui, Vimpolitesse пуest plus le travers que Vage cortigeait. Elle semble vouloir devenir une maladie contagieuse et prendre un caractere dominant. Une de ses causes ne se trouverait-elle pas dans la politesse excessive de nos peres?» (Ginisty P. Anthologie du Journalisme); - сдержанное проявление вежливости по отношение к одному человеку и в то же время оказание особого внимания другому чет­ ко указывает на желание субъекта ограничить общение с первым, избегая, тем не менее, прямого на то указания: «Le marquis fut de la plus grande ateention pour la mere, de la politesse la plus reservee pour la fille (Diderot D. Jacques le fataliste est son maitre); - степени проявления вежливости определяются в соответ­ ствии с так называемой принятой нормой вежливости: - образцовая: «Parexemple, vous qui etes d»une politesse parfaite avec tout le monde, pourquoi n'avoir pas paru avant-hier au bal de Mme de Claix?» (Huysmans J. A Rebours). 2. Вежливость служит маркером, указывающим на общий уро­ вень воспитанности, образованности: - отличаться вежливостью, учтивостью манер: «Comment cet Octave si distingue par la politesse de ses manieres, et dont Vamitie etait si attentive, si devouee, peut-etre тёте si tendre, ajouta-t-elle en rougissant, hier soir lorsque nous nous promenions ensemble, a-t-il pu prendre un ton si dur, si insultant, si etranger a toute sa maniere d'etre, dans Vintervalle de quelques heures?» (Huysmans J. A Rebours). 324

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

3. Вежливость неестественная—деланная, притворная, подчеркнутая, нарочитая, напускная: «// envoya a trois hemes du matin un billet chez le portier de M. Dolier; a cinq hemes et demie, il у etait lui-тёте, et peu apres, ces messieurs se presentment chez M. de Creveroche, qui les regut avec une politesse un peu manieree, mais enfin, fort pure de formes. [...] On prit du the. En se levant de table, M. de Creveroche nomma le bois de Meudon. "La politesse qffectee de ce monsieur-la commence a me donner de Vhumeur pour топ compte", dit Vofficier de Vancienne armee, en remontant dans le cabriolet d'Octave» (HuysmansJ. A Rebours); - подчеркивается неискренность субъекта, проявляющего веж­ ливость, для которого данное качество возводится в степень ис­ кусства имитировать добродетели общества, которых в реально­ сти не существует: «... des sages d'une espece particuliere, qui se croient plus graves, plus senses et qui semblent avoir pris Vimpolitesse en systeme. lis dissent "que la politesse est Vart dyimiter les vertus socials qubn nya pas"» (Ginisty P. Anthologie du Journalisme). 4. Выделяются различные проявления вежливости, ее атрибу­ ты, свидетельствующие о следовании субъектом правилам прили­ чия, принятым в обществе: - письмо вежливости: «II eut a ecrire une lettre de politesse a une parente eloignee» (Huysmans J. A Rebours); - визит вежливости: «...Jacques protestant qu'il etait malhonnete de s'en alter sans avoir fait une visite de politesse au citoyen... qui Vavait si obligeamment secourn...» (Diderot D. Jacques le fataliste est son maitre); - вежливое слово, фраза, специальные обороты вежливости: «Rodolphe resta debout; et a peine si Emma repondit a ses premieres phrases de politesse...» (Flaubert G. Madame Bovary); «Monsieur, veuillez poursuivre maintenant, dit Vavoue. — Veuillez, s'ecria le malheureux vieillard en prenant la main dujeune homme, voild le premier mot de politesse que j'entends depuis...» (Balzac H. Le colonel Chabert). 5. Делать что-либо из вежливости: «Мте Loiseau proposa une partie de trente-et-un. Ce serait une distraction. On accepta. Cornudet lui-тёте, ayant eteint sa pipe, par politesse, у prit part» (Maupassant G, Boule de suif); «Le gentilhomme par politesse inspecta leurmusee. — II repetait: "Charmant, tres bien\"» (Flaubert G. Bouvard et Pecuchet); - синонимично «делать одолжение»: «Dans beaucoup de families, Vofficier prussien mangeait a table. II etait parfois bien Sieve, et, par 325

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

politesse, plaignait la France, disait sa repugnance en prenant part a cette gueire» (Maupassant G. Boule de suif); - сближается по смысловым оттенкам с «доставить кому-либо удовольствие»: «Le soldat, stupide et doux, mangeait par politesse, enchante de ces attentions; se rendait malade pour ne pas refuser...» (Maupassant G. Contes de la becasse). 6. «Тщательная» (до мельчайших деталей) вежливость, кото­ рую может позволить себе человек солидный, важный, пристой­ ный. Немаловажную роль в создании образа подобного человека играет безупречный внешний вид: «On le fit, entrer dans le salon, et il attendit, comme toujours. Puis la porte de la chambre s'ouvrit, et il apergut un grand homme a barbe blanche, decore, grave et correct, qui vint a lui avec une politesse minutieuse: "Mafemme m}a souventparle de vous, monsieur, etje suis charme de faire votre connaissance"» (Mau­ passant G. Bel Ami). 7. Проявление ироничной вежливости, подчеркивающее вы­ шестоящее положение или обладание какими-либо преимущества­ ми в конкретной ситуации: «Du Roy insistait: "Passez done, monsieur". Le commissaire dit: "Apres vous". Alors le journaliste salua, et sur le ton d'une politesse ironique: "C'est votre tour, monsieur le commissaire de police. Je suis presque chez moi, id". Puis il referma la porte doucement, avec un air de discretion» (Maupassant G. Bel Ami). 8. «Осторожная» вежливость: «Celui-ci, en mettant pied a terre, dit a Vofficier: "Bonjour, Monsieur", par un sentiment de prudence bien plus que de politesse. Lautre, insolent comme les gens tout-puissants, le regarda sans repondre» (Maupassant G. Boule de suif). 9. Вежливость сравнивается с шиком, может льстить: «...Les bronzes sur les cheminees, les baguettes d'or awe lambris, les rideaux epais, les larges fauteuils, ce luxe immediatement les flatta comme une politesse qu'on leur faisait; — et en entrant dans la salle a manger, au spectacle de la table couverte de viandes sur les plats d'argent, avec la rangee des verres devant chaque assiette, les hors d'oeuvre да et la, et un saumon au milieu...» (Flaubert G. Bouvard et Pecuchet). 10. Проявление вежливости сглаживает некоторые неприят­ ные моменты, но может и обострить их: «Eimpiete railleuse du XVIIIe siecle, il Veut toleree; mais la critique moderne avec sa politesse, Vexasperait» (Flaubert G. Bouvard et Pecuchet). И. Степень внешнего выражения вежливости поддается ре­ гулированию со стороны человека, ее проявляющего, что может 326

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

происходить и бессознательно — как результат внутренней потреб­ ности проявления более глубоких чувств (вследствие возросшей симпатии к собеседнику, уважения, например): «Le Perigourdin redoublait de politesse et dyattentions, et prenait un interet tendre a tout ce que Candide disait, a tout ce qu'il faisait, a tout ce qu'il voulait fairer (Voltaire. Candide). 12. Действуя в соответствии с правилами этикета, субъект иног­ да вынужден проявить вежливость по отношению к человеку, при­ гласившему его, например, на ужин или оказавшему какую-либо услугу. Такая «ответная» вежливость не всегда соответствует внут­ ренним потребностям субъекта и определяются лишь внешними приличиями: «Dans les voyages qu'il faisait pour la voir, Leon souvent avait dine chez le pharmacien, et s'etait cru contraint, par politesse, de Vinviter a son tour» (Flaubert G. Madame Bovary). 13. Вежливость, как составная часть лингвокультурного кон­ цепта savoir-vivre, также относится к специфическим концептам национального характера французов. В приведенном примере ак­ центируется именно французская вежливость: «Marie Stuart [...] etait une personne parfaite pour l»esprit et pour le corps: elle avait ete etevee a la cour de France, elle en avait pris toute la politesse, et elle etait nee avec tant de dispositions pour toutes les belles choses, que, malgre sa grande jeunesse, elle les aimait et s'y connaissait mieux que personne» (La Fayette. La princesse de Cleves). Следующие контекст­ ные репрезентации позволяют говорить о культурной маркирован­ ности концепта вежливость (испанская, корсиканская вежливость): «...Puis, avec une politesse noble et vraiment espagnole, il demanda la permission aux simples officiers de recevoir avant eux une pauvre religieuse qui ne lui etait nullement connue» (Stendhal. Chroniques italiennes); «Orso serra encore une fois la main de miss Nevil; Colomba Vembrassa, puis apres vint offrir ses levres de rose au colonel, tout emerveille de la politesse corse» (Merimee P. Colomba). 14. Особое отношение к вежливости и ее проявлениям, харак­ терное для той или иной местности, следование правилам кото­ рой облигаторно: «Sa veuve est venue me prier de paraitre a sa veillee et d'y chanter quelque chose. II convient que vous veniez aussi. Ce sont nos voisins, et c'est une politesse dont on ne peut se dispenser dans un petit endroit comme le notre» (Merimee P. Colomba). 15. Вежливость маскирует безразличие: «II sourit, il repeta son geste de desinteressement [...] // avait, dans son fauteuil, une attitude 327

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

d'adorable indifference, distrait, jouant du pied avec sa pantoufle, paraissant ecouter par pure politesse» (La curee); ложь, неправду: «Trop au fait des toumures de ces messieurs pour prendre le change sur celle-ld, je compris qu'il avait cru sous cet air de politesse me dire une cmelle contreverite...» (Rousseau J.-J. Les reves du promeneur solitaire). 16. Угодливая, заискивающая вежливость позволяет сгладить негативный эффект от плохой новости, например: «// apportait cette fdcheuse nouvelle a son bienfaiteur avec la politesse obsequieuse qui lui etait ordinaire...» (France A. Les sept femmes de la Barbe-Bleue et autres conte merveilleux), а также и смягчить жесткость требова­ ния: «Le chirurgien aniva un реи tard. [...] Rencontre par Giocanto Castriconi, il avait ete somme avec la plus grande politesse de venir donner ses soins a un homme blesse» (Merimee P. Colomba). 17. Вежливость обладает определенным градусом: «Le besoin d'agir et le desir d'observer des choses nouvelles Vavaient pousse a voir la mauvaise compagnie, souvent moins ennuyeuse que la bonne. [...] Pour la premiere fois, Octave avait entrevu Vennui des manieres trop parfaites et des exces de lafroide politesse: le mauvais ton permet de parler de soi, a tort et a travers, et Von est moins isole» (Huysmans J. A Rebours). В приведенном варианте контекстного употребления явно прослеживается мысль о «переворачивании ценностей»: понятие «вежливость», как таковое обладающее положительной оценочностью, приобретает негативную окраску в сочетании с прилагатель­ ным холодная и маркером крайней степени des exces (излишек, избыток, чрезмерность, крайность). В то время как «дурной тон» (mauvais ton), содержащий отрицательный оценочный компонент в своей семантике, приобретает положительные коннотации и пред­ ставляется предпочтительнее «холодной вежливости», так как спо­ собствует раскрепощению, сближению между собеседниками. Вторым по частотности синонимом лингвокультурного концеп­ та savoir-vivre является понятие такт. 1. В большинстве рассмотренных примеров объективации кон­ цепта «такт» акцентируется наличие или отсутствие данного ка­ чества у человека: «Mais vous ne trouvez pas qu'il manque un peu de tact?» (Rostand E. LAiglon); «Une chose surtout queje ne comprenais pas, c'etait Vaudace de Marthe, d'avoir donne топ пот a cefils legitime. [...] a d'autres moments, je nyy voulais plus voir qu'un manque de tact, une de ces fautes de gout qui m'avaient plusieurs fois choque chez Marthe...» (Radiguet R. Le diable au corps); «En verite, messieurs, il 328

4.4. Ассоциативное расширение концепта «savoir vivre»

faut avouer que les sauvages ou les barbares... ne manquerent point du tout de tact» (iMaistre J. Les Soirees de Saint-Petersbourg). 2. Проявление такта, деликатности по отношению к человеку, попавшему в неприятное положение, вызывает благодарность, при­ знательность со стороны субъекта и его близких, особенно если речь идет о проявлении подобных качеств мужчины к женщине, который повел себя благородно и не воспользовался ситуацией в корыстных целях или личных интересах. Благодарность может выражаться как в речевой форме, так и жестами (крепкое рукопо­ жатие): «Des qu'elle m'eut laisse seul avec son mari} il meprit les mains, les serrant a les broyer: "... Je sais... oui, je sais en quelle circonstance douloureuse vous Vavez connueje sais aussi comme vous avez eteparfait, plein de delicatesse, de tact, de devouement dans I'affaire...» (Mau­ passant G. Contes de la becasse). Перечисление качеств в данном контексте (деликатность, такт, верность) создает синонимический ряд, позволяющий эксплицировать некоторые смысловые оттен­ ки лингвокультурного концепта savoir-vivre. 3. Отсутствие такта вызывает возмущение, негодование (не­ слыханное отсутствие такта): «...Mais quel manque de tact inoui! Me mettre dans cette situation odieuse et grotesque d'avoir pant implorer un individu si durement juge par moi!» (Bloy L. Mon journal). 4. Наличие такта воспринимается с некоторой иронией, когда выбор момента визита к субъекту совпадает с периодом его фи­ нансового взлета: «Avantage dyun flair qui n'est pas indistinctement accorde a tous les maquereaux, il eut le tact de se manifester au moment extraordinaire ouj'avais les sous de mon voyage et de mon installation a retranger» (Bloy L. Mon journal). 5. Сочетаемость слов в приведенном ниже контексте позво­ ляет говорить, что чувство меры, как и остальные качества, может быть приобретено (acquerir un tact), ему можно научиться. Лич­ ные наблюдения, правда, отчасти опровергают данное утвержде­ ние, так как значительное количество людей считает чувство так­ та врожденным, данным от природы: «De temps en temps, il est vrai, Duroy, saisissant une occasion, plaqait un bout d'article, et ayant acquis par ses echos une souplesse de plume et un tact qui lui manquaient lorsqu'il avait ecrit sa seconde chronique sur VAlgerie, il ne courait plus aucun risque de voir refuser ses actualites» (Maupassant G. Bel Ami). 6. Чувство меры, наравне с такими качествами как ловкость (умение), осторожность, осмотрительность, верность, является со329

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

ставляющим компонентом другого чувства (например, любви): «Elle aurait du sentir, lui semblait-il, qu'ilfaut, en amour; un tact, une adresse, une prudence et une justesse extremes...» (Maupassant G. Bel Ami). 7. Проявление такта заключается в том, чтобы сделать вид, что не услышал, не увидел того, что другие хотели бы скрыть и чему субъект стал невольным свидетелем: «Lemploye, qui etait arrive par la porte cochere de la rue Papillon, comprit, en voyant venir Mme Aubeitot par la boutique et le petit escalier, le mecanisme ingenieux des deux entrees. Ilfutplein de tact et de convenances (Zola E. La curee). 8. Чувство такта и утонченность воспринимаются как каче­ ства, присущие каждой женщине (акцентируется его наличие, раз­ ница проявляется лишь в степени владения): «Avec le tact et la finesse dont sont plus ou moins douees toutes les femmes, la comtesse, qui avait devine son intendant, le surveillait adroitement, et savait si bien le manier, qu'elle en avait dejd tire un tres bon parti pour Vaugmen­ tation de sa fortune paiticuliere» (Balzac H. Le colonel Chabert). 9. Ошибка, просчет в сочетании с чувством такта, меры ука­ зывает на наличие некоторого расчета относительно действий че­ ловека, желающего достичь определенной цели и стремящегося повлиять на оппонента. В этом случае проявление чувства такта представляется в качестве средства манипулирования: «Eh bien, oui... un million... tant pis... II n'a pas compris en testant quelle faute de tact, quel oubli des convenances il commettait. II n'a pas vu dans quelle position fausse, ridicule, ilallaitme mettre...» (Maupassant G. Bel Ami). 10. Манипулятивная функция, выполняемая проявлением чув­ ства меры/ выражается и в выборе речевых средств для изложе­ ния некой истории в сочетании со вкусом и остротами, заставляю­ щими слушателей восхищаться рассказчиком: «Lorsque, la foule s'etant retiree, il n'y eut plus autour de la cheminee qu'un petit nombre d'intimes, Use mit a raconter une foule d'aventures plus ou moins risquees avec un gout, un tact, un mordant qui lui valurent des applaudissements unanimes. Il etait si heureux!» (Gobineau A. Mademoiselle Irnois). 11. наличие даже тонкого чувства такта, чувствительности (чут­ кости) в одной области (например, в музыке) не предполагает их проявления в других сферах (например, морали): «Comment se faitil qu'avec un tact aussi fin, une si grande sensibilite pour les beautes de Vart musical; vous soyez aussi aveugle sur les belles choses en morale, aussi insensible aux charmes de la vertu?» (Diderot D. Le neveu de Rameau). 330

Выводы

В рассмотренных контекстных реализациях понятие «такт» за­ частую сопровождается близкими по смыслу единицами языка, относящимися в большинстве случаев к ядерному значению лингвокультурного концепта savoir-vivre: - delicatesse: Le vieux soldat comprit la delicatesse, le tact defemme renferme dans ce precede si gracieux, et prit la main de la comtesse pour la baiser (Balzac H. Le colonel Chabert); - convenance: II fut plein de tact et de convenance (Zola E. La curee); // n'a pas compris en testant quelle faute de tact, quel oubli des convenances il commettait (Maupassant G. Bel Ami); - finesse: Avec le tact et la finesse dont sont plus ou moins douees toutes les femmes, la comtesse... le surveillait adroitement (Balzac H. Colonel Chabert); - education, bon sens, esprit, coquetterie: Certes, elle manquait dyeducation et de tact, n'avait ni bon sens ni esprit; elle possedait le caquet et la coquetterie des filles entichees de balivernes (Huysmans J. A Rebours); - intelligence: ...La plupart des acteurs possedaient bien les planches et s'acquittaient de leur role avec tact et intelligence (Boutmy E. Dictionnaire de l'argot des typographes). Таким образом, вежливость и такт в общении ассоциируются с правилами хорошего тона, умом, воспитанием, деликатностью, утонченностью, уместностью — приобретенными качествами, по­ вышающими социальный статус человека. ВЫВОДЫ

Концепт savoir vivre вербально выражается как группа слов, объединенная признаковым комплексом «получать удовольствие от жизни». Специфика этого концепта заключается в том, что дан­ ный признаковый комплекс не образует тематической группы слов, а представляет собой кластерное образование, в котором выде­ ляются значения «удовольствие», «хороший тон и вежливость», «такт», «галантность». Данный концепт является по своей природе антиномией: в цен­ ностном отношении жизнь неразрывно связана со смертью. Важ­ нейшим признаком жизни, ее физико-биологической основой яв­ ляется протяженность во времени, конечность. Возможность по­ лучать удовольствие от жизни ассоциативно связана, по данным 331

Глава 4. Концепт «savoir vivre» — «умение жить»

ступенчатой идентификации словарных определений, со следую­ щими признаками: 1) оптимальный возраст для получения удо­ вольствия — молодость; 2) важнейшая смысложизненная эмоция, определяющая жизнь как ценность, — любовь; 3) физическое со­ стояние, здоровье как условие получения удовольствия от жизни, 4) врожденная способность радоваться жизни, ощущать ее вкус, 5) получение социального одобрения в виде дружеских отноше­ ний, уважения, 6) способность нейтрализовать отрицательные сто­ роны жизни с помощью юмора, 7) способность доставлять удо­ вольствие другим людям. Антипод жизни — смерть — в обыденном сознании (в отличие от этико-философского) соотносится не с небытием и не с рожде­ нием, а с процессом жизни. Соответственно, важнейшие характе­ ристики смерти, выделяемые в значениях слов, связаны со стра­ хом (невозможность жить и получать удовольствие от жизни), не­ избежностью смерти (стремление получить удовольствие сейчас, пока это еще возможно), болезнью, которая может привести к смерти (физическое мучение как антипод удовольствия), внезап­ ностью и неподконтрольностью смерти (ограничение возможно­ сти беспечно радоваться жизни), причинением смерти другим и себе (лишение других и себя жизни как тягчайшее преступление). Анализ французских и русских фразеологических единиц, обо­ значающих отношение к жизни, показывает, что концепт savoir vivre сочетает в себе признаки «отношение к жизни» и «манера жизни». Русские фразеологические единицы раскрывают этот кон­ цепт более образно, чем французские. Основные оценочные ха­ рактеристики рассматриваемого концепта во фразеологическом воплощении сводятся к позитивным признакам «честно», «благо­ получно», «в полную силу», «занимая высокое положение в обще­ стве» и негативным признакам «бесцельно», «за чужой счет», «без­ радостно», «бедно», «легкомысленно», «в отрыве от реальности», «деградируя». Оценочные признаки «честно» — «за чужой счет», «благополучно» — «бедно», «в полную силу» — «безрадостно», «за­ нимая высокое положение» — «деградируя» являются антонимичными. Признаки «бесцельно», «легкомысленно» и «в отрыве от реальности» не имеют идиоматических позитивных соответствий, и это не случайно, поскольку осмысленная, серьезная и реальная жизнь в коллективном сознании выступает в качестве нормы, чего нельзя сказать, например, о благополучной жизни. 332

Выводы

В коллективном языковом сознании противопоставляются спо­ собность и умение радоваться жизни, способность не контролиру­ ется, а умение контролируется и вырабатывается. Соответственно, оценка способности и умения радоваться жизни отчасти различают­ ся. Общество с сожалением относится к тому, кто неспособен радо­ ваться жизни (этот признак в большей мере прослеживается во французской и в меньшей в русской лингвокультуре) и осуждает тех, кто 1) радуется жизни неподобающим образом, игнорируя окружающих (характерно для русской лингвокультуры), 2) мешает другим получать удовольствие от жизни (характерно как для фран­ цузской, так и для русской лингвокультур). Умение жить — le savoirvivre — представляет собой сплав норм светского поведения и по­ лучения удовольствия от соблюдения этих норм. Этот концепт социально маркирован, характеризуя лишь часть общества — из­ начально аристократию, а затем имеющих хорошее образование и воспитание. В афористике и художественной литературе имен­ но этот аспект умения жить получает детальное освещение. Умение жить во французском и русском языковом сознании сориентировано на разные модели поведения: во французской куль­ туре приоритетным является соблюдение правил приятного об­ щения, превращение общения в тонкое искусство и источник удо­ вольствия, демонстративность и публичность умения жить; в рус­ ской лингвокультуре приоритетно искреннее поведение, при этом этйкетность рассматривается как препятствие для общения и сбли­ жения. В общении русским свойственно искать не удовольствие, а взаимопонимание, поэтому светская приятная беседа считается пустым времяпрепровождением. Из этого принципиального раз­ личия вытекает вывод о разном социальном стереотипе общения в сравниваемых лингвокультурах: если французская модель пове­ дения сориентирована на нормы поведения аристократии и сред­ него класса, то современная русская модель поведения — на нор­ мы общенародного поведения, свойственные демосу. Разумеется, представители французского демоса ведут себя в значительной мере так же, как и представители демоса в России. Но важно то, что в современной Франции престижным является стиль поведе­ ния, ориентирующийся на соблюдение норм хорошего тона, чего нельзя сказать о стиле поведения в современной России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Иная ментальность — это оцениваемая со стороны система миропонимания. Миропонимание представляет собой сложный феномен, включающий представления, понятия, образы, ценности, стереотипы поведения, выводные знания о мире и человеческих отношениях. Миропонимание через язык фиксируется в языковой картине мира, а через концепты — многомерные ментальные обра­ зования — в концептосферах отдельных личностей и в концептосфере той или иной культуры, в пространстве которой сущест­ вуют личности. Миропонимание в известной мере предопределе­ но культурой, ее силовыми линиями (культурными доминантами). Эти культурные доминанты находят отражение в языковом созна­ нии и коммуникативном поведении и могут быть установлены и измерены специальными методами лингвистического анализа. Миропонимание — это динамическая система, т. е. находящее­ ся в равновесии взаимосвязанное целостное образование, в кото­ ром человек осмысливает действительность. Сталкиваясь с иным порядком вещей, мы переживаем смысловой кризис. Изучение иной ментальности направлено на поиски общечеловеческой сетки коор­ динат, наполнение которой может в той или иной степени разли­ чаться в конкретной социальной и этнической лингвокультуре. Осмысление этнокультурных различий позволяет увидеть взаимосвязанные смысловые линии в чужой культуре и соответ­ ственно лучше понять такие линии в культуре собственной. Анализ этноспецифических лингвокультурных концептов дает возможность систематизировать образно-перцептивные и образнометафорические характеристики фрагментов нашего опыта, зафик­ сированного в значениях слов, фразеологических сочетаний, в по­ веденческих формулах этикета. Понятийное моделирование этих концептов позволяет увидеть их строение и взаимосвязь с бли­ жайшими и отдаленными ментальными образованиями. Изучение ценностной стороны лингвокультурных концептов приводит нас к пониманию высших ориентиров поведения, присущих определен­ ной культуре. 334

Заключение

В данной работе были подробно охарактеризованы этноспецифические лингвокультурные концепты «приватность», «пунктуаль­ ность» и «умение жить». Каждый из этих концептов является культурогенным в том смысле, что задает своеобразную программу смыслов, регулирующих поведение людей. Эти концепты в той или иной форме присущи всем культурам, но для англичан, аме­ риканцев, немцев и французов они имеют особую значимость. Чтобы ответить на вопрос, почему эти концепты стали культурогенными для носителей соответствующих культур, необходимо обратиться к изучению истории, мифологии, психологии, всей среды обитания, трудовой деятельности, досугу и творчеству этих народов. В рамках лингвокультурологии мы формулируем вопрос иначе: как эти концепты представлены в языковом сознании и коммуникативном поведении. Переходя в область межкультурной коммуникации, мы стараемся учитывать культурные аксиомы, свойственные иному миропониманию. Таким образом, изучая этноспецифические концепты, мы прогнозируем поведение людей. Попытка понять иной склад мышления всегда требует напря­ жения и готовности столкнуться с непривычными и на первый взгляд ненормальными установками другого человека. Парадок­ сально то, что мы обычно ведем себя достаточно гибко, сталки­ ваясь с отдельным конкретным человеком, который чем-то отлича­ ется от нас, но очень часто пользуемся простыми и жесткими схема­ ми, контактируя с иной группой и тем более с иным этнокультур­ ным сообществом. Вероятно, абстрагируясь от индивидуальности, мъ\ проявляем на уровне социального организма своеобразную за­ щитную реакцию, направленную на самосохранение вида, к кото­ рому мы себя относим. В этой триаде — индивидуальное : группо­ вое : всеобщее — срединное звено диктует нам не всегда конструк­ тивные пути нашего развития. Возможно, наблюдаемое в наши дни повышение агрессивности людей является стихийной реак­ цией на объективные процессы глобализации и перегруппировки всего человеческого сообщества. Моделирование этноспецифических концептов, это, разумеется, — не панацея от социокультур­ ных катаклизмов современности. Вместе с тем такое моделирова­ ние представляет собой вклад лингвистов совместно с представи­ телями других областей гуманитарного знания в построение тео­ рии, направленной на конструктивное понимание Другого.

ЛИТЕРАТУРА

Лверипцев С.С. Архетипы / / Мифы народов мира. Энциклопедия. T.l. M.: Боль­ шая Российская энциклопедия, 1998. С. 110-111. Алефирепко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта. Волгоград: Перемена, 2003. 96 с. Аничков И.Е. Идиоматика и семантика / / Вопросы языкознания. 1992. № 5. Апресян ЮД. Избранные труды. Т. 1: Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995а. 472 с. Апресян ЮД. Избранные труды. Т. 2: Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 19956. 767 с. Артемова А.В. Эмотивпо-оценочная объективация концепта «женщина» в семан­ тике фразеологических единиц (на материале английской и русской фразеологии): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Пятигорск, 2000. 16 с. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Перевод с фр. Ронина В.К.; Общ. ред. Оболенской СВ.; Предисл. Гуревича А.Я. М.: Прогресс-Академия, 1992. 526 с. Астафурова Т.Н. Лингвистические аспекты межкультурной деловой коммуника­ ции. Волгоград, 1997. 108 с. Арутюнова НД. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. / Отв. ред. Г. В. Степанов. М.: Наука, 1988. 341 с. Арутюнова НД. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с. Аршавская ЕА. Речевой этикет современных американцев США (на материале приветствий) / / Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 268-277. Аскольдов СА. Концепт и слово / / Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 267-279. Аттардо С. Миф о непреднамеренном юморе / / Аксиологическая лингвистика: игровое и комическое в общении. Волгоград: Перемена, 2003. С. 4-14. Бабаева Е.В. Культурно-языковые характеристики отношения к собственности (на материале немецкого и русского языков): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волго­ град, 1997.21 с. Бабаева Е.В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: Автореф. дис.... д-ра филол. паук, 2004. 40 с. Бабушкин АЛ. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1996. 104 с. Балашова Е.Ю. Концепты любовь и ненависть в русском и американском языко­ вых сознаниях: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Саратов, 2004. 23 с. Баранов А.Н., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики / / Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 56. 1997. № 1. С. 11-21. Белянин В.П., Бутепко И.А. Антология черного юмора. М.: ПАИМС, 1996. 192 с. Бидерман Г. Энциклопедия символов: Пер. с нем. / Ред. и предисл. И. С. Свенцицкой. М., 1996. 335 с. Блумер Г. Общество как символическая иптеракцня / / Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 173-180. 336

Литература Богданов В.В. Классификация речевых актов / / Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1990. 88 с. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов: Изд-во Тамбов, ун-та, 2001. 123 с. Борисова Т.Е. Несоветская авоська (образы иностранцев в культуре разных наро­ дов) / / Культура № 7 [85]. 29 мая 2002 г. / / http://www.relga.rsu.ru/n85/cult85_l.htm Брагииа А.А. Ваш менталитет и наш менталитет / / Вестник МГУ. Сер. 19. Линг­ вистика и межкультурная коммуникация. 1999. №4. С. 33-37. Бухопкипа А.С. Типы асимметрии культурем (на материале французского и рус­ ского языков): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2002. 23 с. Буянова Л.Ю. Концепт «душа» как основа русской меиталыюсти: особенности ре­ чевой реализации / / Культура. № 2 [80]. 30 января 2002. / / http://www.relga.rsu.ru/ n80/cult80_ l.htm. Быкова Г.В. Лакунарность как категория лексической системологии: Автореф. дис.... д-ра филол. паук. Воронеж, 1999. 33 с. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа / Пер. с нем., вступ. ст. и коммент. О. А. Радченко. М.: Изд-во МГУ, 1993. 224 с. Варпавских Н.В. Типологические черты речевого поведения русско- и англогово­ рящих адвокатов (прагмалингвистический подход): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2004. 16 с. ВежбицкаяА. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. М.: Русские словари, 1996. 416с. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Школа «Язы­ ки русской культуры», 1999. 780 с. Верещагин ЕМ., Костомаров ВТ. Лингвострановедческая теория слова. М.: Рус­ ский язык, 1980. 320 с. ВилъмсЛ.Е. Лингвокультурологическая специфика понятия «любовь» (на мате­ риале немецкого и русского языков): Автореф. дне.... канд. филол. наук. Волгоград, 1997. 24 с. Волек Б. Типология эмотивных знаков'// Язык и эмоции: Сб. Науч. тр. / ВГПУ Волгоград: Перемена, 1995. С. 15-24. %Волъф ЕМ. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. 228 с. Воркачев С.Г. Этносемантика паремии: сопоставительный анализ метафоризироваииых показателей безразличия в русском и испанском языках / / Языковая лич­ ность: культурные концепты. Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 16-25. Воркачев С.Г. Липгвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / / Филологические науки. 2001. № 1. С. 64-72. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лнпгвокультурологического анализа. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. технол. ун-та, 2002. 142 с. Воркачев С.Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье» (русско-английские параллели). Волгоград: Перемена, 2003. 164 с. Воркачев С.Г. Счастье как лиигвокультуриый концепт. М.: Гнозис, 2004. 236 с. Воробьев В.В. Липгвокультурология (теория и методы): Монография. М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 1997. 331 с. Воронина СМ. Тема состязательности: апгло-русские оценочные параллели / / Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск, 1996. С. 60-66. 22. В. И. Карасик

337

Литература Гак ВТ. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 768 с. Гачев ГД. Национальные образы мира: Общие вопросы. М.: Сов. писатель, 1988. 445 с. Гачев Г Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс-Культу­ ра, 1995. 480 с. Головапивская М.К. Французский менталитет сточки зрения носителя русского языка (контрастивный анализ лексических групп со значением «высшие силы и абсо­ люты», «органы наивной анатомии», «основные мыслительные категории», «базовые эмоции»): Монография. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. 278 с. Гольдип В.Е. Речь и этикет. М.: Просвещение, 1983. 109 с. Гоппова ТВ. Социокультурные характеристики концепта «труд» в русском языко­ вом сознании: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 19 с. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения / / Новое в зарубежной линг­ вистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 276-302. Городецкая ЛА. Культурно обусловленные ритуалы общения: обязательность со­ блюдения и возможность нарушения / / Вестник Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2000. № 1. С. 49-59. Гоффмап Э. Представление себя другим / / Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 188-196. Граброва Э.В. Концепт «savoir-vivre» во французской лиигвокультуре и его рус­ ские соответствия: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 20 с. Грайс Г.П. Логика и речевое общение / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 217-237. Григорьева Т.П. Образы мира в культуре: встреча с Западом и Востоком / / Куль­ тура, человек и картина мира / Отв. ред. А. И. Арнольдов, В. А. Кругликов. М.: Наука, 1987. С. 262-269. Гришаева Л.И., Цурикова Л.В. Введение в теорию межкультурной коммуникации: Учебное пособие. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 2003. 369 с. Гришина О А. Актуализация концепта Америка в современном русском языке (на материале публицистических текстов): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Архангельск, 2004. 23 с. Грищук Е.И. Абстрактная лексика в языковом сознании (экспериментальное ис­ следование языкового сознания старшеклассников): Автореф. дис.... канд. филол. паук. Воронеж, 2002. 22 с. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003. 288 с. Гулинов Д.Ю. Национальная специфика французской лингвокультурной сферы «гастрономия» (переводческий аспект): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 20 с. Гумбольдт В. фон. Избр. труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 400 с. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. 248 с. Демурова ИМ. Эдвард Лир и английская поэзия нонсенса / / Мир вверх тормаш­ ками (английский юмор в стихах). М.: Прогресс, 1974. С. 5-22. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном язы­ ке / / Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35-47. Деревянская В.В. Коммуникативный типаж английского колониального служаще­ го / / Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы. Волгоград: Колледж, 2004. С. 31-32. 338

Литература

Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского концепта «тоска» во французскую лннгвокультуру: Дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2001. 175 с. Дмитриева О А. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов (на материале французского и русского языков): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волго­ град, 1997. 16 с. Дмитриева О А. Коммуникативный типаж: к определению этнокультурной спе­ цифики / / Единицы языка и их функционирование. Саратов: Научная книга, 2004. С. 241-244. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / / Во­ просы языкознания. 1998. № 6. С. 48-57. Донец ПЛ. Основы общей теории межкультурной коммуникации. Харьков: Штрих, 2001.386 с. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2002. 19 с. Евсюкова Т.В. Словарь культуры как проблема лингвокультурологии. Ростов-наДону: Изд-во Рост. гос. эконом, ун-та, 2001. 256 с. Евтушенко ЕЛ. Концепт «пространственная ориентация» в английской и русской липгвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 24 с. Емельянова НА. Речевой жанр «жалоба» в различных типах дискурса в англий­ ском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 18 с. Ермакова РА. Некоторые аспекты коммуникативного поведения русских, фран­ цузов и финнов / / Русское и финское коммуникативное поведение. Вып. 3. Воронеж: Истоки, 2002. С. 97-101. Жданова ЛА., Ревзина ОТ. «Культурное слово» милосердие // Логический анализ языка. Культурные концепты. М: Наука, 1991. С. 56-61. Жельвис ВЛ. Инвектива: опыт тематической и функциональной классификации / / Этнические стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985. С. 296-322. Зайкина СВ. Эмоциональный концепт «страх» в английской и русской липгво­ культурах (сопоставительный аспект): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 24 с. Залевская А А. Слово в лексиконе человека. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1990. 208 ft. Залевская АА. Введение в психолингвистику. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. 382 с. Залевская АА. Психолиигвистический подход к проблеме концепта / / Методоло­ гические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 2001. С. 36-44. Зализняк Анна А. О семантике щепетильности (обидно, совестно и неудобно на фоне русской языковой картины мира) / / Логический анализ языка: языки этики. М.: Школа «Яз. рус. культуры», 2000. С. 101-118. Захаренко И.В. Прецедентные высказывания и их функционирование в тексте / / Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997. С. 92-99. Зеленова О А. Концепт «самоуважение» в американской лингвокультуре / / Про­ блемы лингвокультурологии и семантики через призму междисциплинарной парадиг­ мы. Волгоград: Стаиица-2, 2001. С. 3-7. Зубкова Я.В. Концепт «пунктуальность» в немецкой и русской липгвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 19 с. Зусман ВТ. Концепт в культурологическом аспекте / / Межкультурная коммуни­ кация: Учеб. пособие. Н. Новгород: Деком, 2001. С. 38-53. 22*

339

Литература Идеи в России. Idee w Rosji. Ideas in Russia. Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Red. A. de Lazari. T. 1. Warszawa: Semper, 1999; T. 2. Lodz: Ibid., 1999; T. 3. Lodz: Ibid., 2000; T. 4. Lodz: Ibid., 2001. T.5. Lodz: Ibid., 2003. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН, 1992.330 с. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке / / Языковая личность: культурные концепты. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 3-16. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с. Карасик В.И. Коммуникативный типаж: аспекты изучения / / Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы. Волгоград, 2004. С. 48-50. Караулов ЮЛ. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с. Касьянова К. О русском национальном характере / / http://history.tuad.nsk.ru/ Author/Russ/K/KasanovaK/harakt/index.html. Катаева Н.М. Русский концепт воля: от словаря — к тексту: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004. 21с. Каткий В.Б. Введение в теорию коммуникации: Учеб. пособие. Воронеж: Воро­ неж, гос. техн. ун-т, 2000. 175 с. Кириозе З.И. Французское / / Межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. Н. Новгород: Деком, 2001. С. 197-212. Киселева О.В. Аксиомы поведения французов / / Русское и французское комму­ никативное поведение. Вып. 1. Воронеж: Истоки, 2002. С. 105-113. Клименко Е.О. Концепт «менеджмент» в американской и русской лингвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 23 с. Клоков ВТ. Концептный компонент значения языковых и речевых единиц / / Романо-германская филология: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. Вып. 3. С. 3-13. Кобозева ИМ. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности. Вступ. ст. / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория рече­ вых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 7-21. Коган Л.А. Жизнь как бессмертие / / Вопросы философии. 1994. № 12. С. 39-49. Колесов В.В. Язык и менталыюсть. СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. 240 с. Комбарова О.В. Социокультурный типаж «Hausfrau»: постановка проблемы / / Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы. Волгоград, 2004. С. 57-58. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М.: Наука, 1976. 720 с. Кондратьева О.Н. Концепты внутреннего мира человека в русских летописях (на примере концептов душа, сердце, ум): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Екатерин­ бург, 2004. 24 с. Копылепко ММ, Попова ЗД. Очерки по общей фразеологии. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1978. 144 с. Кошелев А Д. К эксплицитному описанию концепта «свобода» / / Логический ана­ лиз языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 61-64. Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. Иркутск: Иркутск, 2001. 261 с. Красавский НА. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. Волгоград: Перемена, 2001. 495 с. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). М.: Диалог-МГУ, 1998.352 с. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. М.:Гнозис, 2001.270 с. 340

Литература

Красных В.В. Этнопсихолипгвнстика и липгвокультурология. М.: Гнозис, 2002. 284 с. Красных ЕВ. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375 с. Крысий Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русско­ му языку и социолингвистике. М.: Языки славянской культуры, 2004. 888 с. Крючкова Н.В. Концепты возраста (на материале русского и французского язы­ ков): Автореф. дис.... канд. филол. паук. Саратов, 2003. 23 с. Кубрякова Е.С. Концепт / / Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. С. 90-93. Кусов Г.В. Оскорбление как иллокутивный лигвокультурный концепт: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 26 с. Ларина Т.В. Категория вежливости в аспекте межкультурной коммуникации (на материале английской и русской коммуникативных культур): Автореф. дис.... д-ра филол. наук. М., 2003. 32 с. Лебедева Н.Н. К вопросу об онтологии черного юмора / / Образ другого: этнолинг­ вистическая интерпретация национально-специфических различий. Ярославль: Изд-во Яросл. гос. пед. ун-та, 1999. С. 52-58. Леоптович О А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения: Монография. Волгоград: Перемена, 2002. 435 с. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / / Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997. С. 280-287. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — исто­ рия. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. 464 с. Лю Цзюань. Концепт «путешествие» в китайской и русской лингвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 20 с. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода / / Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск: Изд-во Помор, ун-та, 1997. С. 11-35. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: Гнозис, 2003. 280 с. Макшанцева Н.В. Русское / / Межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. Н. Новгород: Деком, 2001. С. 103-137. Маслова В А. Введение в лингвокультурологию: Учебное пособие. М.: Наследие, 1997. 208 с. Маслова В А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие. Минск: ТетраСистемс, 2004. 256 с. Матурана У.Р., Варела ФХ. Древо познания. Пер. с англ. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 224 с. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 2000.407 с. Мещерякова Ю.В. Концепт «красота» в английской и русской лингвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 24 с. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979. 152 с. Мищенко М.В. Образ ковбоя в американской культуре / / Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики. Вып. 2. Волгоград: Переме­ на, 2004. С. 113-121. Москвин В.П. Семантическая структура и парадигматические связи полисеманта (на примере слова судьба). Лексикографический аспект. Волгоград: Перемена, 1997. 32 с. Москвин В.П. Русская метафора. Семантическая, структурная, функциональная классификация: Учеб. пособие к спецкурсу по стилистике. Волгоград: Перемена, 1997. 92 с. 341

Литература Муравьев В.Л. Проблемы возникновения этнографических лакун / Пособие по курсу типологии рус. и фр. языков. Владимир: Владимир, гос. пед. ин-т, 1980. 106 с. Нерозиак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализ­ ма / / Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: Сб. науч. тр. Омск: Изд-во Омск. гос. пед. ун-та, 1998. С. 80-85. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высш. шк., 1988. 168 с. Никитина СЕ. О концептуальном анализе в народной культуре / / Логический анализ естественного языка: культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 117-123. Ницше Ф. Антихристиании. Опыт критики христианства / / Сумерки богов. М., 1989. Олянич А£. Презентационная теория дискурса. Волгоград: Парадигма, 2004.507 с. Остин ДжЛ. Слово как действие / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 22-129. Палашевская И.В. Концепт «закон» в английской и русской лиигвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2001. 23 с. Паичепко Н.Н. Средства объективизации концепта «обман» (на материале анг­ лийского и русского языков): Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 1999. 23 с. Пеньковский А.Б. Очерки по русской семантике. М.: Языки славянской культуры, 2004. 464 с. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише). М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1970. 240 с. Петелина Ю.Н. Концепт «торг» в английской и русской лиигвокультурах: Авто­ реф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 16 с. Пименов ЕЛ. Концепт Gemut в немецком языке / / Язык. Культура. Человек. Этнос. Серия «Филологический сборник». Вып. 3. Кемерово: Графика, 2002. С. 79-82. Пименова М.В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. 262 с. Пименова М.В. Совесть как составная часть внутреннего мира человека / / Этно­ герменевтика: фрагменты языковой картины мира. Кемерово: Кузбассвузиздат; Landau: Verlag Empirische Padagogik, 1999. Вып.З. С. 62-70. Пименова М.В. Концепт надежда в русской языковой картине мира / / Человек и его язык (К 75-летию проф. В. П. Недялкова). Кемерово: Графика, 2003. Вып. 4. С. 47-67. Линкер С. Язык как инстинкт. Пер. с англ. М.: Эдиториал УРСС, 2004. 456 с. Полиниченко Д.Ю. Естественный язык как лингвокультурный семиотический кон­ цепт (на материале русского и английского языков): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 20 с. Попова ЗД., Стерши ИЛ. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж: изд-во ВГУ, 1999. 30 с. Попова ЗД., Стернин ИЛ. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Исто­ ки, 2001. 192 с. ПоспеловДЛ. Послесловие// Горелов И.Н. Разговоре компьютером: Психолиигвистический аспект проблемы. М.: Наука, 1987. С. 230-250. Постовалова В.М. Судьба как ключевое слово культуры и его толкование А. Ф. Ло­ севым / / Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. С. 207-214. Поталуй В.В. Национальная специфика лекенко-фразеологических полей «наиме­ нования руководителей» в русском и английском языках: Автореф. дис.... канд. фи­ лол. наук. Воронеж, 2004. 16 с. 342

Литература Прохвачева ОТ. Лингвокультуриый концепт «приватность» (на материале амери­ канского варианта английского языка): Автореф. дне.... каид. филол. наук. Волгоград, 2000. 24 с. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в преподавании русского языка как иностранного: Авторф. дне. ... д-ра пед. наук. М., 1996.38 с. Радван В.М. Концепт «cool» как регулятив поведения в американской лингвокультуре / / Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы. Волгоград: Кол­ ледж, 2004. С. 91-92. Рахилииа Е.В. Когнитивная семантика: История. Персоналии. Идеи. Результаты / / Семиотика и информатика. Сб. науч. ст. Вып. 36. М: Языки русской культуры, 1998. С. 274-323. Рождественский Ю.В. Что такое «теория клише»? Послесловие / / Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише). М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1970. С. 213-237. Розепфельд Я.В., Кашкин В.Б. Некоторые особенности коммуникативного поведе­ ния французов / / Русское и французское коммуникативное поведение. Вып. 1. Воро­ неж: Истоки, 2002. С. 13-19. Ронин В.К. Бельгийцы и Россияне: некоторые различия в менталитете / / http:// mikeshuv.narod.ru/mixed/belgl.html. Рудакова А.В. Интерпретационное поле концепта «быт» / / Культура общения и ее формирование. Вып. 9. Воронеж: Истоки, 2002. С. 54-56. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: Вып. 1 / И. С. Брилева, Н. П. Вольская, Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко, В. В. Красных. М.: Гнозис,2004.318с. РуткевичАМ. Архетип / / Культурология. XX век. Словарь. СПб.: Университет­ ская книга, 1997. С. 51-53. Рябцева Н.К. Аксиологические модели времени / / Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. С. 78-95. Савицкий В.М., Кулаева О.А. Концепция лингвистического континуума. Самара: Изд-во «НТЦ», 2004. 178 с. ралалыкипа Ж.В. Понятие «смерть» в русском языке (опыт концептуального ана­ лиза семантического поля): Дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 202 с. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс; Уииверс, 1993. 656 с. Сергеева Н.М. Концепты ум, разум в русской языковой картине мира: Автореф. дне.... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004. 23 с. СёрльДж.Р Классификация иллокутивных актов / / Новое в зарубежной лингви­ стике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986а. С. 170-194. Сё'рль Дж. Р. Косвенные речевые акты / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 19866. С. 195-122. Скачко Е.Ю. Рыцарь как коммуникативный типаж: подходы к изучению / / Аксио­ логическая лингвистика: проблемы и перспективы. Волгоград, 2004. С. 94-95. Слышкип Г.Г. Концепт чести в американской и русской культурах (на материале толковых словарей) / / Языковая личность: культурные концепты. Волгоград; Архан­ гельск: Перемена, 1996. С. 54-60. Слышкип Г.Г. От текста к символу: лпигвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с. Слышкип Г.Г. Мир Шерлока Холмса в русской лиигвокультуре / / Известия Волго­ градского гос. пед. ун-та. Серия «Филологические науки». № 4 (05). 2003. С. 89-98. 343

Литература Слышкип Г.Г. Лпигвокультурные концепты и метакоицепты: Монография. Волго­ град: Перемена, 2004. 328 с. Слышкип Г.Г., Ефремова М.А. Кинотекст (опыт лиигвокультурологического анали­ за). М.: Водолей Publishers, 2004. 153 с. Смирнов В.П. Франция: страна, люди, традиции. М.: Мысль, 1988. 286 с. Спитко Т.Н. Предельные понятия в Западной и Восточной лингвокультурах. Пяти­ горск: Изд-во Пятигорск, гос. лингв, ун-та, 1999. 156 с. Соломопик А. Семиотика и лингвистика. М.: Молодая гвардия, 1995. 352 с. Солохипа А.С. Концепт «свобода» в английской и русской лингвокультурах: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 24 с. Сорокин Ю.А. Теория лакун и оптимизация межкультурного общения / / Едини­ цы языка и их функционирование: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1994. Вып. 4. С. 3-9. Сорокин Ю.А. Семиосфера и ментосфера / / Методологические проблемы когни­ тивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 2001. С. 71-75. Степанов Ю.С. Концепт «причина» и два подхода к концептуальному анализу языка — логическому и сублогическому / / Логический анализ естественного языка: культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 5-13. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с. Стернип ИЛ. Русский речевой этикет. Воронеж, 1996. 128 с. Стериин И.А. Понятие коммуникативного поведения и проблемы его исследова­ ния / / Русское и финское коммуникативное поведение. Воронеж: Изд-во Ворон, гос. техн. ун-та, 2000. С. 4-20. Стериин И.А. Методика исследования структуры концепта / / Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 2001. С. 58-65. Стерни» И.А. Национальное коммуникативное поведение как предмет лингви­ стического и методического описания / / Русское и французское коммуникативное поведение. Вып. 1. Воронеж: Истоки, 2002. С. 5-9. Ступип JI.П., Игнатьев К.С. Современный английский речевой этикет. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1980. 143 с. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуника­ тивного процесса. Краснодар, 1998. Тейяр де Шарден П. О счастье / / Человек. 1991. № 2. С. 108-115. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / / Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. / Под ред. Б. А. Серебреннико­ ва. М.: Наука, 1988. С. 173-204. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с. Тер-Минасова СТ. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово/Slovo, 2000. 264 с. Токарев ГА. Концепт как объект лингвокультурологии (На материале репрезентаций концепта «труд» в русском языке): Монография. Волгоград: Перемена, 2003. 233 с. Толстой Н.И. О природе связей бинарных противопоставлений типа правыйлевый, мужской-женский / / Языки культуры и проблемы переводимости / Отв. ред. Б. А. Успенский. М.: Наука, 1987. С. 69-183. Толстой Ю.В. Записки английского резидента Рондо о некоторых вельможах Рус­ ского двора в 1730 г. / / http://vostlit.narod.ru/Texts/rus8/ Rondo/text.htm. ТрифоновА.Г. Абсурд// Культурология. XX век: Словарь. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 9-11. 344

Литература Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания / / Этнокультурная специ­ фика языкового сознания. М., 1996. С. 139-162. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку / / Новое в лингвисти­ ке. Вып.1. М.: Изд-во иностр. лит., 1960. С. 135-168. Фесенко ТА. Специфика национального культурного пространства в зеркале пе­ ревода: Учеб. пособие. Тамбов: изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2002. 228 с. Флеопова О.Л. Лиигвостнлистические и семиотические особенности американской литературы черного юмора: Автореф. дне.... канд. филол. наук. М, 2003. Формаповская Н.И. Употребление русского речевого этикета. М.: Рус. яз., 1982. 192 с. Франкл В. Воля к смыслу. / Пер. с англ. М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2000. 368 с. Фрумкипа P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога// НТИ. Сер. 2. Информационные процессы и системы. 1992. № 3. С. 3-8. Фрэзер Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1983. 703 с. Фуллье А. Психология французского народа / / http://www.magister.msk.ru/library/ philos/fullier l.htm. Хорошупова И.В. Концепт «польза» в современном русском языке / / Методоло­ гические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. С. 129-132. Хохлова Н.В. Способы и средства реализации коммуникативной категории угрозы в русском и английском языках: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Волгоград, 2004. 19 с. Хромова ТА. Актуализация концепта truth в современном английском языке: Автореф.... дис. канд. филол. наук. Иркутск, 2002. 22 с. Цветкова М.В. Английское / / Межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. Н. Новгород: Деком, 2001а. С. 158-184. Цветкова М.В. Концепт «fair play» в английской национальной менталыюсти / / Филология и культура: Материалы 3-й междупар. конф. Ч. 2. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 20016. С. 87-90. Цивьяп ТВ. Мифологическое программирование повседневной жизни / / Этни­ ческие стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985. С. 154-178. Цуверкалов ЕА. Французы глазами иностранцев / / Русское и французское ком­ муникативное поведение. Вып. 1. Воронеж: Истоки, 2002. С. 78-86. Чернова О.Е. Концепт «труд» как объект идеологизации: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004. 20 с. Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации / / Вестник Московского ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная ком­ муникация. 2000. № 1. С. 73-88. Шампе НЛ. Актуальные проблемы межкультуриой коммуникации: Учебное посо­ бие. Волгоград. Изд. Волгогр. гос. ун-та, 1999. 208 с. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1987. 192 с. Шаховский В.И. Эмоционально-культурные концепты: параллели и контрасты / / Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Пере­ мена, 1996. С. 80-96. Шилихина К.М. Вербальные способы модификации поведения и эмоциональнопсихологического состояния собеседника в российской и американской коммуника­ тивных культурах: Автореф. дис. ...канд. филол. наук. Воронеж, 1999. 24 с. 345

Литература Шмелев АД. Функциональная стилистика и моральные концепты / / Язык. Куль­ тура. Гуманитарное знание. Научное наследие Г. О. Винокура и современность. М.: Научный мир, 1999. С. 217-230. Шмелев АД. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с. Шопенгауэр А. Избранные произведения / Сост., авт. вступ. ст. и примеч. И. С. Нарскнй. М.: Просвещение, 1992. 479 с. Ют К. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс; Упиверс, 1994.336 с. Яковепко Е.Б. Сердце, душа, дух в английской и немецкой языковых картинах мира (опыт реконструкции концептов) / / Логический анализ языка: образ человека в культуре и языке. М.: Ипдрик, 1999. С. 39-51. Яковлева Е.С. Фрагмент русской языковой картины времени / / Вопросы языко­ знания. 1994. № 5. С. 73-89. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени, восприятия). М.: Гнозис, 1994. 334 с. Япп #., Сиретт М. Эти странные французы. / Перевод с англ. И. Тогоевой. М.: Эгмонт Россия Лтд, 2001. 72 с. Ярмахова ЕЛ. Коммуникативный типаж «чудак» в английской лингвокультуре / / Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики. Вып. 2. Волгоград: Перемена, 2004. С. 128-136. Alderman £., Kennedy С. The Right to Privacy. N. Y.: Alfred A. Knopf, 1995. 408 p. Brown P., Levinson S. Politeness: Some Universals in Language Usage. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1987. 346 p. Burchfield R. An Outline History of Euphemisms in English / / Fair of Speech. The Uses of Euphemism. Ed. D.J. Enright. Oxford: Oxford Univ. Press, 1985. P. 13-31. Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Language. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1997. 489 p. Dawkins R. Viruses of the mind (1991) / / www.memecentral.com DeeseJ. The Structure of Associations in Language and Thought. Baltimore: The Johns Hopkins Univ. Press, 1965. FarynoJ. Судьба. Fate / / The Russian Mentality. Lexicon. Ed. by A. Lazari. Katowice, 1995. P. 108-109. GamsonJ. Look at me! Leave me alone! / / American Prospect, 1998. No. 41. P. 78-83. Goffman E. Relations in Public: Microstudies of the Public Order. Harmondsworth: Penguin, 1972. 464 p. Goffman E. Forms of Talk. Oxford: Basil Blackwell, 1981. 336 p. Graff J. II у a encore une place pour la politesse / / http://www.jmarketing.ch/images/ articlel.jpg. Kochman T. The Politics of Politeness: Social Warrants in Mainstream American Public Etiquette / / Meaning, Form, and Use in Context: Linguistic Applications. Ed. D. Schiffrin. Washington, D.C.: Georgetown Univ. Press, 1984. P. 200-209. Lakoff R. The Logic of Politeness / / Papers from the 9 Regional Meeting of Chicago Linguistic Society. Chicago, 1973. P. 203-205. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago: The University of Chicago Press, 1981. 242 p. Lanier A.R. Living in the USA. N.Y.: Charles Scribner's Sons, 1973. Leech G.N. Principles of Pragmatics. London: Longman, 1983. 250 p. MaslowA. Motivation and Personality. N.Y.: Harper and Brothers, 1954. 346

Литература Miebs U.f Vehovirta L. Kontakt Deutsch. Deutsch fur berufliche Situationen. Langenscheidt Verlag, 2000. 166 S. Morain G. Kinesics and Cross-cultural Understanding / / Culture Bound. Bridging the Cultural Gap in Language Teaching. Ed. J. Valdes. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1998. P. 64-76. Mufwene S. Forms of Address: How Their Social Functions May Vary / / Distant Mirrors. America as a Foreign Culture. Ed. P. DeVita and J. Armstrong. Belmont: Wadsworth Puiblishing Company 1993. P. 60-65. OksaarE. Kulturemtheorie: ein Beitragzur Sprachverwendungsforschung. Hamburg: Joachim Jungius-Gesellschaft der Wissenschaften, 1988.72 S. Pellenn B. Individualisme et savoir-vivre / / Le quebecois libre, Montreal, 6 mars 2004. No 139 / / http://www.quebecoislibre.org/index.htm. Rosenthal P. Words and Values. Some Leading Words and Where They Lead Us. Oxford: Oxford Univ. Press, 1984. Schiffrin D. Discourse Markers. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1987. Scollon R., Scollon S. W. Intercultural Communication. A Discourse Approach. Cambridge: Blackwell, 1995.271р. Sommer R. Personal Space. The Behavioral Basis of Design. Englewood Cliffs: PrenticeHall, 1969. Stewart E.y Bennett M. American Cultural Patterns. A Cross-Cultural Perspective. Yarmouth: Intercultural Press, 1991.192 p. Tannen D. Talking Voices. Repetition, Dialogue and Imagery in Conversational Discourse. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1989. 240 p. Vaneigem R. Traite de savoir-vivre a l'usage des jeunes generations (1963-1965) / / http://membres.lycos.fr/laplage/d_traite/index.html. Watson O.M. Proxemic Behavior. A Cross-Cultural Study. The Hague: Mouton, 1970. 130 p. Wolff /C., ed. The Sociology of Georg Simmel. Gleno e: The Free Press, 1950. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ Абрамов Н. (Переферкович НА.) Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М.: Русские словари, 1996. 500 с. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. М.: Сов. энциклопедия, 1986. Апресян ЮД.У Ботякова В.В., Латышева Т.Э. и др. Англо-русский синонимиче­ ский словарь. М.: Рус. яз., 1979. — АРСС. Ашукин Н.С.у Ашукипа М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. М., 1955. Бабкин A.M., Шендецов В.В. Словарь иноязычных выражений и слов. 2-е изд. Л.: Наука, 1987. Бенсон М., Бенсон Э., Илсоп Р. Комбинаторный словарь английского языка. М.: Рус. яз., 1990. - BBI. Большая советская энциклопедия / / http://www.rubricon.ru, 2002. — БЭС. Большой англо-русский словарь. / Под ред. И. Р. Гальперина. Т. 2. М.: Рус. яз., 1979. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2001. 1536 с. - БТСРЯ. Ворохов Э. Энциклопедия афоризмов: Мысль в слове. М.: ACT, 2001. 720 с. 347

Литература Буковская М.В. и др. Словарь употребительных английских пословиц. М.: Рус. яз., 1988. Великие мысли великих людей. Антология афоризма: В 3 т. / Сост. И. И. Кома­ рова, А. П. Кондратов. М: РИПОЛ КЛАССИК, 1999. Ганшина КА. Французско-русский словарь. Изд. 6-е, испр. и доп. М.: Сов. энцикло­ педия, 1971. 912 с. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Терра, 1994. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный: В 2 т. М: Рус. яз., 2000. - НСРЯТС. Жуков В.П., Сидоренко М.И., Шкляров ВТ. Словарь фразеологических синонимов рус. яз. / Под. ред. В. П. Жукова. М.: Рус. яз., 1987. 448 с. Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996. 245 с. Краткий фразеологический словарь-разговорник современного французского языка (с переводом на англ. и рус. яз.). Л., 1991. 61с. Критская О.В. Французские пословицы и поговорки. М.: Высш. шк., 1963.95 с. КунинА.В. Англо-русский фразеологический словарь. М: Рус. яз., 1984. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с. Липгиицене-Зибуцайте Э.И. Фразеологические синонимы французского языка (Пособие для студентов на фр. языке). Л.: Просвещение, 1971. Москвин ВЛ. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигу­ ры. Терминологический словарь-справочник. М.: Эдиториал УРСС, 2004. 248 с. Назарян AT. Идиоматические выражения французского языка: Пособие для учи­ телей французского языка ср. школы. М.: Просвещение, 1978. 159 с. Ожегов СИ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М: Азъ, 1994. — Ожегов. Пословицы русского народа: Сборник В. Даля: В 3 т. М.: Русская книга, 1994. Русский ассоциативный словарь: В 6 т. М.: Помовский и партнеры, 1994-1998. — РАС Русские пословицы и поговорки / Под. ред. В. Аникина; М.: Худ. лит., 1988.431 с. Саяхова ЛТ., ХасановаДМ., Морковкин В.В. Тематический словарь русского язы­ ка. М.: Рус. яз., 2000. 560 с. Словарь иностранных слов. М.: Рус. яз., 1988. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Рус. яз., 1981— 1984. - СРЯ. Словарь синонимов русского языка: В 2 т. Л.: Наука, 1971. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. проф. Д. Н. Ушакова. М.: ГИЗ ии. и нац. словарей, 1935-1940. - ТСРЯ. Фелицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выра­ жения: Липгвострановедческий словарь / Под. ред. Е. М. Верещагина, В. Г. Костома­ рова. 2-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1988. 272 с. Философский словарь / Под. ред. М.М. Розенталя. Изд. 3-е. — М.: Политиздат, 1975. 496 с. - ФС. Фразеологический словарь русского языка: / Л. А. Воинова, В. П. Жуков, А И. Мо­ лотков, А. И. Федоров. 4-е изд. М.: Рус. яз., 1986. 543 с. - ФСРЯ. Французско-русский словарь активного типа / Под. ред. В. Г. Гака и Ж. Триомфа. М.; Париж, 1991. 1056 с. - ФРС. Щерба Л.В., Матусевич ММ. Русско-французский словарь. / Под. ред. Л. В. Щербы. 9-е изд., испр. и доп. М: Сов. энциклопедия, 1969. 839 с. 348

Литература Bertram A. NTC's Dictionary of Proverbs and Cliches. Ed. R.A. Spears. Chicago: NTC Publishing Group, 1993. - DPC. Bulitta Erich u. Hildegard. Worterbuch der Synonyme und Antonyme. Fischer Taschenbuch Verlag Frankfurt am Main, 1990. Cambridge International Dictionary of English. Cambridge, 1995 — CIDE. Das groBe Lexikon der sprichwortlichen Redensarten. Wien, 1992. — GL. Dictionnaire alphabetique et analogique de la langue franchise par Paul Robert, Paris, 1967. Dictionnaire analogique des mots par les idees et des idees par les mots. Paris, 1936. — DA. Dictionnaire de L'Academie franchise, 8-eme Edition (1932-1935) / / http:// colet.uchicago.edu/. — DAF. Dictionnaire des citations de langue franchise. 2000. 444 p. Dictionnaire des synonymes de la langue franchise par Rene Bally sous la direction de Michel de Того, Paris, 1947. Dictionnaire des synonymes de l'universite de Caen / / http://elsapl.unicaen.fr/ cherches.html. Dictionnaire illustre des pensees et maxims, Paris. 1963. Dictionnaire universel francophone en ligne / / http://www.francophonie.hachettelivre.fr/ - DUFEL. Domseiff F. Der Deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. Berlin; N.Y., 1970. 922 S. Duden. Das grosse Worterbuch der deutschen Sprache. Mannheim: Dudenverlag. Bd. 6, 1993. Duden. Deutsches Universalbuch 3. Dudenverlag, 1996. S. 586. - DDUB3. Duden. Deutsches Universal worterbuch. Dudenverlag: Mannheim; Wien; Zurich, 1989. S. 1196.-DDUW. Eichelberg U. Zitatenlexikon. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1981. Encyclopedic ou dictonnaire raisonne des sciences, des arts et des metiers / / http:// hera.inalf.cnrs.fr/cgi-bin/getobject_?a.H0:12./home/leonid/artfl/ENC / - EDM. Encyclopedia Britannica. Electronic Version. 1997. FemaldJ.C. Funk and Wagnalls Standard Handbook of Synonyms, Antonyms, and Prepositions. N.Y.: Funk and Wagnalls, 1947. - F&W. « Grand Larousse encyclopedique: T-7, Paris, 1963. — GL. Hornby A.S. Oxford Student's Dictionary of Current English. Oxford: Oxford Univ. Press, 1984. Kurian G. NTC's Dictionary of the USA. Chicago: NTC Publishing Group, 1998. Larousse P. Petit Larouse. Paris, 1966. Les idees et les mots, Paris, 1985. Les metaphores dans la vie quotidienne, Paris, 1985. Longman Dictionary of Contemporary English. Harlow and London, 1978. — LDCE. Merriam-Webster's Collegiate Dictionary. Springfield: Merriam-Webster Incorporated, 1998. - MWCD. Nouveau dictionnaire etimologique et historique par Albert Dauzat, Paris, 1964. Nouveau Larousse Universel en deux volumes. Paris, 1955. Oxford Advanced Learner's English Encyclopedic Dictionary. — OALED. Random House Webster's Electronic Dictionary and Thesaurus. Reference Software International, 1992. - RHWD. RatM. Dictionnaire des locutions franchises. Paris, 1957. Roget's II The New Thesaurus. Boston: Houghton Mifflin Company, 1980. 349

Литература Spears RA. NTC's American Idioms Dictionary. Chicago: NTC Publishing Group, 1994. - AID. The American Century Thesaurus. New York: Warner Books, 1997. The Concise Oxford Dictionary of Current English. Oxford, 1976. — COD. The Merriam-Webster Dictionary of Synonyms and Antonyms. Springfield: MerriamWebster Publishers, 1992. - MWDS. The Newbury House Dictionary of American English. Boston: Heinle and Heinle Pub­ lishers, 1999. - NHD. The Oxford Russian Dictionary. Ed. M. Wheeler and B. Unbegaun. Oxford: Oxford Univ. Press, 1997. The Wordsworth Dictionary of Phrase and Fable. London, 1993. The Wordsworth Dictionary of Proverbs. G. L. Apperson. London, 1993. Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. N.Y.: Portland House, 1989. - WEUD. Webster's New World Dictionary of the American Language. Ed. B. Guralnik. Simon and Schuster, 1986. - WNWD. КЗУР — Картотека записей устной речи. КЧП — Картотека частной переписки.

Научное издание Владимир Ильич КАРАСИК, Оксана Геннадьевна ПРОХВАЧЕВА, Яна Владимировна ЗУБКОВА, Эмилия Владимировна ГРАБАРОВА

ИНАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ

Подписано в печать 29.09.2005 г. Бумага офсетная № 1. Формат 60х90У1С. Гарнитура «Петербург». Печать офсетная. Усл. печ. л. 22. Тираж 1500 экз. Заказ Jsfc 5671.

ООО «Издательско-торговый дом гуманитарной книги Тнозис"» Отпечатано с готовых диапозитивов в ОАО ордена «Знак Почета» «Смоленская областная типография им. В. И. Смирнова». 214000, г. Смоленск, пр-т им. Ю. Гагарина, 2. Тел.: 38-46-20

ISBN 5-7333-0167-8