Проект «Этнополитическая ситуация в Байкальском регионе: мониторинг и анализ» и издание одноименной серии исследований и материалов осуществляются при финансовой поддержке Фонда Форда (Московское отделение)
ПРОЕКТ
«ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В БАЙКАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ: МОНИТОРИНГ И АНАЛИЗ» Исследования и материалы
ВЫПУСК 5
Иркутский государственный университет Исследовательский Центр «Внутренняя Азия»
БАЙКАЛЬСКАЯ СИБИРЬ: ИЗ ЧЕГО СКЛАДЫВАЕТСЯ СТАБИЛЬНОСТЬ
МОСКВА – ИРКУТСК ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАТАЛИС» 2005
УДК 323.1(571.5)(082.1) ББК 66.3(253.5)я43 Б18
Редакционная коллегия:
В. И. Дятлов, С. А. Панарин, М. Я. Рожанский
Б18
Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / [редкол.: В. И. Дятлов, С. А. Панарин, М. Я. Рожанский]. — М.; Иркутск: Наталис, 2005. — 320 с. : табл. — (Проект «Этно политическая ситуация в Байкальском регионе: мониторинг и анализ» : исслед. и материалы / Иркут. гос. ун т, Исслед. центр «Внутр. Азия»; вып. 5). — ISBN 5 8062 0190 2. I. Дятлов, Виктор Иннокентьевич, ред. Агентство CIP РГБ Книга завершает серию публикаций проекта «Этнополитическая ситуа ция в Байкальском регионе: мониторинг и анализ». Ее жанр можно определить как «проблемный сборник»; она содержит как постановку теоретических во просов, так и описания реальных социокультурных практик. Особо выделены те ситуации, при которых межэтнические контакты приобретают или могут приобрести политическое измерение, становясь при этом существенным фак тором для развития всего общества. Сборник состоит из четырех разделов, пер вый из которых посвящен ситуации в Республике Бурятия; во второй вошли статьи, посвященные стремительно растущему влиянию внешних миграций на этнополитическую ситуацию в Байкальской Сибири. Третий раздел посвящен проблеме регионального сибирского самосознания — ключевой для развития политических и этнических процессов в регионе. Очерки четвертого раздела посвящены постсоветским изменениям в социальном пространстве тех дере вень, поселков, молодых и старых городов, в которых авторы живут, либо име ли возможность периодических наблюдений и исследований. Книга адресована научным работникам, студентам, аспирантам и всем интересующимся современными этнополитическими процессами в Байкаль ском регионе.
УДК 323.1(571.5)(082.1) ББК 66.3(253.5)я43 ISBN 5 8062 0190 2
© Издательство» Наталис», 2005 © Исследовательский Центр «Внутренняя Азия», 2005
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
6
РАЗДЕЛ I
23
Панарин С. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
23
РАЗДЕЛ II
95
Дятлов В. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»: фактор стабильности и конфликта в регионе Рабинович В. Модель адаптации пришлых этноконфессиона льных групп (на примере дореволюционного Иркутска) Гедвило Г. Национальное объединение в сибирском городе: форма институционализации этничности и/или инструмент политики властей Дятлов В., Кузнецов Р. «Шанхай» в центре Иркутска. Экология китайского рынка РАЗДЕЛ III
95 138
153 166 188
Савельева Л. Истоки сибирского регионального сознания, или о конструировании воображаемой реальности Дорохов Д. Редакторы национал патриотических газет Иркутска о национальной ситуации «в городе и мире» Рожанский М. Фантом национальной империи. «Русская партия» в Иркутске
222
РАЗДЕЛ IV
249
Ложникова Е. Шелехов — ударная корпоративная стройка Тимофеева Т. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии Голощапов В. Несросшийся поселок Куклина В. Современная сибирская деревня: феномен ре тради ционализации? Ложникова Е. «Умный человек развернется и здесь». Случай Хужира Карнаухов С. «Точка» как жизненное пространство Шманкевич Т. «Сжимающийся» город — новая сегрегация Цепенникова Э. «Вооруженные знаниями»
249 258 270
Об авторах
319
188 200
274 279 288 295 308
Введение
Устоявшийся и ставший привычным образ восточных регионов России можно выразить через распространенный здесь слоган: «Сибирь — территория согласия». На всех уровнях, в официальной и неофициальной обстановке, журналистами, представителями элиты и простыми обывателями развивается мысль о том, что своеобразие исторических судеб Сибири, специфика формирования населения края исключают возможность возникновения межнациональных или этнически окрашенных конфликтов. «У нас не Кавказ, у нас была, есть и будет обстановка межнационального согласия» — вот квинтэссенция такого взгляда. Сейчас это представление посте пенно становится идеологемой и, говоря современным русским деловым языком, брэндом, активно продвигаемой торговой маркой. Мотивируется это, как правило, обстоятельствами культурного и исторического порядка — формированием сибирского общества как переселенческого, как синтеза гетерогенного пришлого населения с аборигенным. Чтобы далеко не ходить, сошлемся на сравнительно недавний текст одного из соавторов: «Большой отпечаток на форми рование атмосферы межнациональных отношений накладывают традиции переселенческого общества. Жизнь рядом с представите лями других народов, расовое многообразие лиц на улицах городов и сел — это норма, естественное состояние. Исторически иркутяне накопили большой опыт межнационального общения и контакта. В этом смысле они более подготовлены к восприятию этнического многообразия, чем провинциальные жители европейской России. Без трений не обходилось и не обходится, ксенофобия присутствует, но ее масштабы несопоставимы с тем, что можно наблюдать сейчас во многих регионах страны… Еще с дореволюционных времен гра ница конфликта и взаимного отторжения, деления на своих и чужих проходила здесь не между представителями этнорасовых и религиоз ных групп, а по линии старожилы (сибиряки или «осибирячив шиеся») — вновь прибывшие, новоселы» 1. Другой соавтор писал «о любимом сибирском занятии — переби рать вслух, какие крови понамешаны, и замечать небрежно, что
Введение
7
здесь у всех так. В любом сибирском городе и почти в каждом селе гордятся этим как достопримечательностью места» 2. Имплицитно предполагается при этом, что смешанное проис хождение, многообразие «кровей» в роду («родове», как говорят в сибирской деревне) — залог этнической толерантности и противоя дие от ксенофобии. В Бурятии на всех общественно политических и научных меро приятиях постоянно и настойчиво воспроизводится мысль о том, что этническая конфликтность в республике отсутствует. Так, пре зидент РБ Л. В. Потапов пишет о «…необходимости добрососедских, бесконфликтных отношений между всеми народами и этническими группами Бурятии, прежде всего, русскими, бурятами и эвенками, как основными коренными народами республики. Именно благодаря их гуманности, толерантности в республике издревле существуют и остаются нерушимыми исторически сложившиеся отношения взаим ного уважения, согласия и дружбы между всеми народами… В усло виях суровой природы, где испокон веков человек мог выживать только при поддержке другого, между русским и местным этносами неизбежно складывались отношения гостеприимства, взаимовы ручки, душевной открытости, и ныне присущие жителям Бурятии» 3. Нельзя сказать, что в Сибири произошли какие то события, потрясения, радикальные сдвиги, заставившие отказаться от такого взгляда. Но постоянное, настойчивое, может быть даже назойливое воспроизводство и продвижение этой благостной картинки все таки настораживает, заставляет задаться вопросом — не происходит ли здесь переход от констатации к заклинанию? Заклинанию — как отражению подспудных страхов? Невооруженным взглядом видно к тому же, как растут антииммигрантские настроения в обществе, как все больше политиков на волне этих настроений приходит во власть, как самые разнообразные по своему характеру конфликты приобре тают этническую окраску. Эти сомнения и стали побудительной причиной к тому, чтобы попытаться перейти от констатаций пожеланий о межнациональ ном мире к описанию и осмыслению реальных практик. Возник исследовательский проект, основная идея которого была сформули рована в названии: «Этнополитическая ситуация в Байкальском регионе: мониторинг и анализ». Проект получил финансовую под держку Фонда Форда (Московское отделение), что позволило в 2000–2003 гг. сформировать междисциплинарный и международ ный исследовательский коллектив, провести серьезную работу по концептуализации проблемы и реализовать комплекс необходимых
8
Введение
исследовательских мероприятий, прежде всего, семинаров и рабо чих совещаний в Иркутске, Улан Удэ, Улан Баторе. Полученные результаты отчасти введены в научный оборот в серии Рабочих мате риалов проекта 4, а также в ряде статей, сборников и монографий 5. Конечным же результатом проекта стало предлагаемое издание, жанр которого его создатели определили как проблемный сборник. Это не монография, так как здесь отсутствует необходимый для та кого жанра полный охват всех проблем и сюжетов, а также более или менее выраженная подчиненность всех текстов единой коллективной идее. Имеются, напротив, ярко выраженное стилевое разнообразие и существенные различия в подходах и оценках. С другой стороны, это не просто конгломерат статей, сгруппированных вокруг одной темы. В ходе постоянных обсуждений и дискуссий вырабатывалась общая стратегия издания, его внутренняя логика и композиция. В процессе этой постоянной (на протяжении всего времени про екта) и напряженной работы происходила и заметная трансформация первоначального замысла. Это естественно, так как любой исследо вательский проект, направленный на получение нового знания, прямо предполагает более или менее значительные корректировки в его реализации, иногда даже изменения стратегии. Постановка вопроса, ответ на который известен заранее, вряд ли может дать новые и интересные результаты. Эволюция первоначального замысла оче видна при сравнении названий проекта и завершающей его книги. Изменился подход к выделению региона — исследовательской площадки для проекта. От «Байкальского региона» мы постепенно пришли к «Байкальской Сибири». Пользуясь термином «регион», мы изначально понимали эту категорию в качестве эвристического инструмента, чисто исследовательской конструкции. Тогда при определении границ региона важны, прежде всего, исследователь ские задачи и выбор наиболее эффективной стратегии их решения. Возможность произвола ограничена при этом принципиальным обстоятельством, сформулированым А. В. Ремневым: «Под регио ном в данном случае мною понимается не политико администра тивный территориальный субъект управления и хозяйствования, а историко географическое пространство, создаваемое не столько физическим ландшафтом, сколько временем и историей» 6. Нас интересовали процессы этнополитического развития в той историко культурной провинции Сибири, которая сложилась во круг Байкала. Вся Сибирь и даже Восточная Сибирь представлялись нам слишком большими и слишком разнообразными для глубокого изучения проблемы. В то же время, население территорий, примы
Введение
9
кающих к Байкалу, давно исторически сложилось как некая авто номная социокультурная общность, тесно связанная исторически, экономически, культурно, административно. Это место стыка и, не исключено, потенциального разлома между Сибирью и Дальним Востоком. Сюда, с другой стороны, простирается значительная часть трансграничной монгольской историко культурной общно сти, направляется мощный поток внешней миграции, прежде всего из Китая. Это уже сейчас оказывает заметное воздействие на ход экономических, социальных и этнокультурных процессов. В силу этих причин мы посчитали территории, примыкающие к Байкалу, вернее — население этих территорий, важной исследова тельской площадкой и воспользовались широко распространенным названием «Байкальский регион». Однако в процессе работы стало ясно, что это определение накрепко связано сейчас с политико административным пониманием 7. В современной исследователь ской и общественно политической практике принято называть так совокупность нескольких субъектов федерации современной Рос сии: Республику Бурятия, Иркутскую и Читинскую области, Усть Ордынский и Агинский бурятские автономные округа 8. Однако вполне рационально обоснованное политико адми нистративное понимание термина постепенно перестало нас устра ивать. Для нас были важны скорее некоторые ключевые для пони мания проблемы сюжеты, а не охват всех перечисленных выше территорий, к чему прямо или косвенно обязывало употребление термина «Байкальский регион». Кроме того, за пределами «Байкаль ского региона» по условию оставалась Монголия, чье место и роль в этнополитических процессах в Прибайкалье велики. Уже введенный в научный оборот (хотя и не слишком распространенный) термин «Байкальская Сибирь» 9 позволил отказаться от слова «регион», свя занных с ним дополнительных и не нужных для целей проекта кон нотаций, включить и Монголию в качестве важной и равноправной части системы изучаемых отношений и связей. Отсутствие в названии книги ключевой для проекта катего рии «этнополитическая ситуация» не означает радикальной смены исследовательских приоритетов. Скорее речь идет о некотором их расширении. Развернутое определение общего для всех авторов понимания этой категории содержится в статье Сергея Панарина. Воспроизведем здесь некоторые основные положения этого опреде ления для того, чтобы стала ясна логика структуры сборника. «Этнополитическая ситуация — это такой период сосуществова ния этнических общностей на данной территории, на протяжении
10
Введение
которого в их взаимодействии устойчиво преобладает та или иная результируюшая разнонаправленных частно групповых устремлений (например, на компромисс), а установившийся баланс этнических отношений (например, по поводу доступа к ресурсам) не претерпе вает радикальных изменений. Любая этнополитическая ситуация содержит в себе и конфликтный, и анти конфликтный потенциал. В зависимости от того, в какой мере каждый из потенциалов реализу ется или не реализуется в политической практике, и от того, каково соотношение этих двух мер, она может оцениваться обществом либо как неконфликтная, либо как конфликтная. В действительности, раз речь идет об этнополитической ситуации, — а она выходит за пре делы политического — правильнее, видимо, говорить о ситуациях скрытой и явной конфликтности. Скрытая конфликтная этнополи тическая ситуация не эксплуатируется публичной политикой, поэ тому то и может быть определена как неконфликтная. Открытая конфликтная этнополитическая ситуация, напротив, излюбленное поле политических ристалищ в этно составном обществе». Исходя из такого понимания, мы попытались выделить для исследования те ситуации, при которых межэтнические контакты приобретают/могут приобрести политическое измерение, становясь при этом существенным фактором для развития всего общества. Прежде всего это относится к сложным этническим и политиче ским процессам в Республике Бурятия. В рамках Байкальского региона она занимает особое место. Во первых, Бурятия — един ственная национальная республика в регионе. Буряты, будучи в пре делах республики в численном меньшинстве, тем не менее, обла дают на ее территории статусом государственнообразующего народа. Этот статус можно считать одной из важнейших составляющих бурятской идентичности, он высоко ценится как минимум частью (но частью влиятельной) его обладателей — бурятской политической и культурной элитой. Во вторых, Республика Бурятия играет особую роль по отношению ко всем проживающим в Байкальской Сибири бурятам. В административном отношении их современный этниче ский ареал разделен между пятью субъектами РФ: республикой, двумя автономными округами (Усть Ордынским и Агинским) и двумя областями (Иркутской и Читинской). Причем субъекты эти — разного типа: республика и округа являются национально террито риальными образованиями, области — территориальными. Соответ ственно проживающие в них буряты не совпадают по своему адми нистративно политическому статусу: в республике и округах они считаются титульным народом, в районах, не попавших в округа, —
Введение
11
«обычным» этническим меньшинством в составе населения Иркут ской и Читинской областей. Стоящие выше всех в статусной иерар хии буряты республики обладают наиболее развитым национальным самосознанием, и потому многим из них (в первую очередь интелли генции и учащейся молодежи) далеко не безразлично положение бурят, оказавшихся за ее пределами. Любое ощутимое изменение в этом положении в сторону его ухудшения не останется без внимания в Бурятии. Об этом свидетельствует негативная реакция в респу блике на планы объединения Усть Ордынского округа с Иркутской областью — пожалуй, более резкая, чем в самом округе. В третьих, скрытыми или потенциальными факторами межэтнической напря женности становятся специфические формы социальной мобильно сти бурят, сложно протекающие процессы их национального воз рождения, хотя они пока во многом нейтрализуются целым рядом факторов стабильности. В целом же следует подчеркнуть следующее. В бурятской культуре высоко ценятся толерантность и компромисс. Поэтому ее носители представляются очень «удобным» материалом для мироустроитель ных замыслов тех начальников, в головах которых, говоря словами М. Е. Салтыкова Щедрина, прочно угнездилась «мысль о сочетании идеи прямо линейности с идеей всеобщего осчастливления» 10. Тем не менее, любое серьезное покушение на достигнутый этнополитиче ский статус бурят — со стороны кремлевских ли, областных ли энту зиастов «губернизации» или же со стороны националистически настроенных групп небурятского населения — может вызвать доста точно бурную реакцию у бурят, в первую очередь — у бурят респу блики. И вряд ли можно рассчитывать на то, что эта реакция не отра зится на состоянии бурятско русских отношений, а значит, на этнополитической ситуации во всем Байкальском регионе. Оба отмеченных выше обстоятельства — и то, что РБ, подобно другим бинациональным образованиям, «предрасположена» к воз никновению на ее территории как минимум этнической напряжен ности, и то, что она занимает ключевое положение в Байкальском регионе с точки зрения его стабильности и безопасности, — обусло вили необходимость специальной статьи Сергея Панарина об этно политической ситуации в республике. Благодаря своей проблема тике, комплексности и величине она составила первый из четырех разделов книги. Во второй раздел вошли статьи, посвященные растущему влия нию внешних миграций на этнополитическую ситуацию в Байкаль ской Сибири. Формирующиеся в последние годы потоки внешней
12
Введение
миграции (из Закавказья, Центральной Азии и особенно из Китая) уже приобрели общероссийское значение по своим геополитиче ским, этнокультурным, экономическим результатам. В потенции они могут значительно или даже радикально изменить этносоциаль ную структуру региона — с трудно представимыми сейчас послед ствиями. Отношение к мигрантам — наиболее болезненный элемент в общем комплексе межэтнических взаимоотношений в регионе. Одновременно трудовые мигранты уже стали важной и необходимой частью экономики. Напомним еще раз: население Сибири и Дальнего Востока фор мировались как переселенческое по преимуществу. Массовые тру довые миграции всегда были важнейшим фактором политического, социального, экономического, культурного развития этих регионов. В то же время, потенциал внутригосударственной миграции, кото рый был основным, а часто и единственным резервуаром, исчерпан или близок к исчерпанию. Поэтому чрезвычайно остро стоит про блема внешних миграций в качестве важнейшего источника попол нения трудовых ресурсов региона. Формирующийся рынок труда уже предъявляет и будет предъявлять во все расширяющихся мас штабах спрос на дешевую, хотя и не слишком квалифицирован ную рабочую силу. В условиях рыночной экономики и отсутствия «железного занавеса» на границах страны это формирует мощный притягивающий фактор для миграционного притока. При стратегии развития общества как рыночного и открытого, проблемы выбора — использовать или не использовать в больших масштабах труд ино странных гастарбайтеров — не будет. Наиболее реальны два возможных донора — Китай и Централь ная Азия, хотя какое то время будет сохранять свое значение ми грация из Закавказья. Китай обладает гигантскими трудовыми ресурсами, Центральная Азия — крупными, причем в обоих случаях эти ресурсы по месту их образования — избыточные. Китай уже сейчас — миграционный донор мирового масштаба, Центральная Азия — донор в масштабах Евразии. И в Китае, и в Центральной Азии аграрное перенаселение так велико, что трансграничные миг рационные выбросы оттуда будут происходить при любой политике собственных властей и принимающих обществ. Восток России — прямо на пути этих потоков. Думается, что основным ограничителем будут не различного рода запреты и административные препятствия, а масштабы спроса на дешевую и не очень квалифицированную рабочую силу. Но именно в Сибири и на Дальнем Востоке она вскоре станет наиболее дефицит
Введение
13
ным товаром. Понятно, что основная масса мигрантов, особенно на первых порах, будет приезжать на время, стремясь обеспечить семьи на родине. Но мировой опыт показывает, что вскоре сформируются и постоянные общины. Их рост приведет к возможности самодоста точного развития диаспор, что будет препятствием для ассимиляции и даже аккультурации. С другой стороны, они могут стать и инстру ментом интеграции мигрантов в принимающее общество. Появление большого количества временных мигрантов и укоре нение части из них может привести к значительным, а возможно и радикальным переменам в этнокультурном составе населения на востоке России и к серьезным геополитическим сдвигам. Это чре вато серьезными трудностями, даже катаклизмами. Проблема транс граничной трудовой миграции становится, таким образом, пробле мой национальной безопасности. Пока это лишь тенденция — но тенденция оформившаяся, реальная. Она несет в себе серьезный вызов — и будущее нашего края будет прямо зависеть от стратегии ответа на этот вызов. Попытки решить проблему трансграничной трудовой миграции путем ее запрета или радикального ограничения в условиях рыночной экономики изначально обречены — единственным результатом ста нет уход миграционного потока за пределы правового пространства со всеми вытекающими из этого последствиями: тотальной криминали зацией иммигрантских сообществ, их полной непроницаемостью для властей, коррумпированием регулирующих и работающих с мигран тами органов, огромными потерями госбюджета от неполученных налогов и сборов, утечкой капиталов, деформацией рынка труда и т. д. Логическим следствием станут межэтнические конфликты. Соб ственно, они уже начались. «Кавказофобия», которая довольно успешно теснит антисемитизм, стремительно возрождающийся син дром «желтой опасности», подозрительно настороженное отноше ние к исламу и его приверженцам — все это формирует довольно широкую и прочную основу для этнической конфликтности. Пока она по большей части латентна, хотя периодически прорывается наружу в виде бытовых конфликтов, погромов на рынках, дискри минационных действий властей, в лозунгах и предвыборных про граммах довольно влиятельных политических сил. Различным аспектам огромной и сложной для изучения про блемы миграции посвящены четыре статьи второго раздела. В статье Виктора Дятлова сделана попытка дать характеристику основных потоков внешней миграции, ее роли в общественно политической и экономической жизни региона. Кроме того, поставлена проблема
14
Введение
диаспорализации, роли этого процесса в адаптации мигрантов в при нимающем обществе. Исторический опыт адаптации мигрантов к принимающему обществу дореволюционного Иркутска рассматри вается в статье Владимира Рабиновича. (Вообще то наш сборник посвящен анализу современных проблем, однако ретроспективный взгляд на них, сравнение с аналогичными процессами в прошлом может дать значительный эвристический эффект.) В статье Галины Гедвило показана роль национально культурных обществ в процес сах этнической консолидации, в сложном деле выработки и проведе ния государственной национальной политики. Возможно, впервые в отечественной историографии предпринята попытка типологии НКО не по их официально заявленным целям, а по реальным прио ритетам деятельности. Наконец, в совместной статье Виктор Дятлов и Роман Кузнецов пишут о китайском рынке в Иркутске — «Шан хае» или «шанхайке», давно уже превратившемся из торговой пло щадки в сложнейший социальный организм, в основное место контакта мигрантов и представителей принимающего общества. Третий раздел книги посвящен проблеме регионального сибир ского самосознания. Сейчас оно выражено слабее, чем на рубеже ХIХ–ХХ вв., когда даже активно обсуждался вопрос о существова нии особой «сибирской нации». Объясняется это тем, что мощные миграционные волны эпохи столыпинских реформ и советского освоения края «растворили» старожильческую Сибирь. Но до конца регионалистские настроения все таки не исчезли, периодически всплывают, становятся частью идеологических проектов политиче ских движений. Раздел открывается статьей о сибирском регионализме или областничестве. Вообще говоря, регионализм — естественный спут ник модернизации, поскольку более эффективное использование прежних или вовлечение новых экономических и социальных ресур сов возможно лишь при заинтересованности (а, значит, расширении пространства свободы) тех, кто эти ресурсы знает, ищет, организует. Последовательность модернизации определяется тем, насколько плотно ее агенты чувствуют зависимость между своими усилиями и происходящими изменениями. Регионализация как раз и есть форма «уплотнения» такой зависимости. Поэтому в централизованных странах, не наработавших моделей учета региональных запросов и интересов, регионализация — одна из ключевых проблем осущест вления радикальных реформ или революционных изменений. Для тех, кто пытается управлять процессом таких изменений, важно, с одной стороны, стимулировать региональную активность, с другой,
Введение
15
не выпустить регионалистские силы из под контроля. Каждая из попыток модернизации России за последние полтора столетия сопровождалась ростом регионалистских устремлений. Так было и в 60–80 х годах XIX века, и в первое послереволюционное десятиле тие, и в последнее десятилетие века двадцатого. Областничество — знаковый эпизод в прерывистой истории сибирского регионализма, самая важная часть символического капитала сторонников регио нализма, апеллирующих к традициям. Автор статьи Людмила Са вельева исследует, насколько прочными были основания первого областнического «проекта», точнее — одной из базовых его пози ций — представлений о жителях Сибири как об особой исторически сложившейся общности. В постсоветской Сибири регионалистские тенденции наиболее отчетливо выразились в деятельности Межрегиональной ассоци ации «Сибирское соглашение» (МАСС). Судьба МАСС, самой влия тельной из межрегиональных организаций начальной ельцинской эпохи, позволяет осознать масштаб трудностей, возникающих при попытках не то что бы децентрализации страны, а просто снижения степени ее гиперцентрализованности. Пик активности и влияния МАСС пришелся на 1991–1993 годы, после чего значение ассоци ации даже в деле развития внутрисибирских межрегиональных свя зей резко упало. И у этого падения были две очевидные причины — внешняя и внутренняя. Внешняя причина — это боязнь полити ческого усиления региональных лидеров, боязнь, доходящая до паники перед сепаратизмом, столь заметной в высказываниях прези дента Ельцина, его окружения, «экспертов», в прессе и по телевиде нию. Внутренняя же причина заключается в том, что пансибиризм, то есть намерение выражать и отстаивать некие общесибирские интересы, оказался фантомом. Лидеры, представлявшие различные сибирские регионы, достаточно разнообразные по уровню развития, остроте и характеру существующих проблем, обнаружили в попыт ках совместной деятельности, что выступление с общесибирских позиций тоже оборачивается централизацией — только уже внутри сибирской. Новое издание гиперцентрализованности России стало результатом действий не одного только Центра. Централизованность укоренена в структурах, сознании, моделях развития. Поэтому Центр, не будучи гарантом развития, предстает единственным источником, если не стабильности, то сохранения первичного основания ста бильности — единства страны. Мы до сих пор не имеем исторического опыта, позволяющего утверждать, возможна или нет в условиях России комплексная
16
Введение
последовательная модернизация при сохранении государственного единства. А, учитывая характер и масштаб рисков, связанных с рас падом единого государственного пространства России, противоре чие между задачами современного развития страны и её самосохра нения предстает неразрешимым. Эта неразрешимость порождает не только философско исторический образ постоянного возвращения в исторический тупик, но и устойчивую конфликтогенную обще ственную атмосферу. Каждый из реформистских периодов был насыщен настроениями взаимной вражды «столицы» и «окраин», как страхом перед сепаратизмом, так и обвинениями новых столич ных властей в предательстве национальных интересов. Не исключение и нынешний виток модернизации. Не умея нала дить согласование интересов Центра и Провинции, не продвигаясь к реальному федерализму, власть — общероссийская и региональная — вызывает на арену политической и общественной жизни этнократи ческие силы, объективно противодействующие как модернизации, так и единству страны. В Байкальской Сибири это в первую очередь «русская партия», иначе говоря — сторонники возобновления сверх державы как этноцентричной империи. Статья Демида Дорохова, в которой исследуются «национал патриотические» издания Иркутска (по материалам самих этих изданий и интервью с их редакторами) сфокусировано на теме отношения к миграции и этнической неодно родности. Восприятие миграционных процессов как смертельной угрозы миропорядку характерно для этноцентристов и их упрощен ной логики. В статье Михаила Рожанского прослеживается, как это упрощение оказалось востребованным на региональном идейно политическом поле и превратило «русскую партию» в партнера пар тии власти, иначе говоря, как встретились яростные противники модернизации и ее политические агенты. Последний, четвертый раздел нашего сборника явно отличается по своей стилистике и тематике от предыдущих. Более того, именно в связи с его появлением в названии книги произошел переход от «этнополитической ситуации» к «стабильности». Очерки этого раздела посвящены постсоветским изменениям в социальном про странстве тех деревень, поселков, молодых и старых городов, в кото рых авторы живут, либо имеют/имели возможность делать периоди ческие наблюдения и исследования. Социальные изменения, поиск людьми ресурсов развития и выживания в новую эпоху, связанные с этим повороты жизненных траекторий, кризис и обретение иден тичности — все это переорганизовывает локальные и региональное социальное пространство, создает как новые конфликтные точки,
Введение
17
так и новые средства решения старых и новых конфликтов. Это тот контекст, вне которого понимание этнополитической ситуации будет неполным или просто неадекватным. Данная часть проекта была реализована в рамках специальной образовательноисследовательской программы, осуществляемой в течение ряда лет под руководством Михаила Рожанского. Его идея состояла в том, чтобы сформировать исследовательскую сеть для сбора и анализа полевых материалов и достичь этого через обучаю8 щее участие в проекте молодых людей, получающих или сравни тельно недавно получивших высшее образование, живущих и работающих в Байкальской Сибири и благодаря этому хорошо знаю щих специфику районов их проживания. Участники программы выступали и как исследователи, и как своеобразная «фокус группа», работа с которой позволяла опера тивно отслеживать динамику восприятия региональной ситуации. Они образовали исследовательскую сеть, максимально прибли женную к предмету изучения. Планировалось, что образовавшаяся таким образом сеть послужит не только для выполнения данного проекта, но и возможного проекта типа follow up, тематически близ ких проектов и вообще любых проектов, построенных по принципу обучающего участия. Разумеется, для действительно активного и творческого участия в проекте бывшие и нынешние выпускники гуманитарных факультетов должны были овладеть информацией и методами работы, которые им не преподавались. Это означало, что наряду с обретением знаний и навыков самостоятельно, члены сети должны были обрести иные воз можности обучения. Поэтому огромное внимание уделялось образо вательной стороне программы — регулярно проводились обучающие семинары, мастер классы, коллективные лаборатории, индивиду альные консультации с привлечением крупнейших специалистов страны. Отрабатывались современные модули и стратегии обучения. В рамках программы была проведена серия исследовательских семинаров и большой комплекс полевых исследований. На их основе написаны статьи, составившие объемный альманах 11. Результаты наи более интересных и качественных исследований вошли в наш сбор ник. Первоначально программа создавалась в качестве инструмента для «вычерчивания» социокультурной карты региона. Однако про цесс формирования исследовательской сети и подготовки ее участ ников дал много важных дополнительных результатов, имеющих самостоятельное значение. Фактически формируется новая модель постдипломного образования выпускников университетов. Укре
18
Введение
пляются связи с местными сообществами. После завершения проекта сложившийся коллектив не распался, он продолжает активную иссле довательскую и образовательную деятельность, институционализиро вавшись в качестве автономной некоммерческой организации Центр независимых социальных исследований и образования (ЦНСиО) 12. На основе сформировавшегося в процессе работы над проек том творческого коллектива развернула исследования созданная в 2003 году автономная некоммерческая организация Исследователь ский центр «Внутренняя Азия» 13. При помощи Фонда Форда (Мос ковское отделение) Центр осуществляет международный исследова тельский проект «Система высшего образования в социальном развитии Центральной Азии». Кроме того, Центр провел (в партнер стве с германским Фондом Розы Люксембург и при его финансовом содействии) исследовательский семинар, посвященный проблемам внешних миграций на востоке России, выпустил сборник его мате риалов на русском и английском языках 14. Широта и комплексность изучаемой проблемы прямо предпола гали то, что в рамках отдельного проекта невозможно проанализиро вать все ее аспекты и взаимосвязи. Изначально планировалось, что и наш проект будет открытым, оставляющим многое для дальнейшей работы. Однако, и было бы неправильно умолчать об этом, нам не удалось по разным причинам реализовать две важных исследова тельских задачи, которые прямо предполагаются концепцией и логикой проекта. Прежде всего, это проблема, суть которой так трактуется в Кон цепции национальной политики Республики Бурятия: «Форсирова ние темпов социально экономического и культурно национального переустройства республики в 20–30 е годы, осуществлявшегося в русле общей политики страны, имело и негативные последствия. Разделение Бурятии в нарушение ее Конституции на автономную республику и два автономных округа привело к значительному сокра щению ее территории и численности населения, разрыву хозяйствен ных связей, снижению социально экономического потенциала и территориальному разобщению, прежде всего, бурятского народа» 15. До сих пор значительной частью национальной элиты это прямо или косвенно оценивается как болезненная национальная травма. На разных уровнях постоянно обсуждаются различного рода про екты административно политического воссоединения этнической Бурятии. Проводимая сейчас общегосударственная политика по укрупнению регионов вообще ставит под вопрос существование нынешних национально административных единиц в качестве
Введение
19
субъектов федерации. Все это делает проблему важнейшей состав ной частью этнополитической ситуации в регионе. Нельзя сказать, что в сборнике эта проблема проигнорирована — в статье Сергея Панарина о ней говорится. Но ее значение требовало отдельных углубленных исследований и специальных текстов. Это предполага лось, работа велась, но по ряду субъективных причин она не завер шилась соответствующими публикациями. То же самое можно сказать и о проблеме, касающейся большой и постоянно растущей роли Монголии как реального актора этно политических процессов в Байкальской Сибири. Исследования велись, изучению этой проблемы был посвящен специальный семи нар, проведенный в 2001 году в Монголии. По его результатам был опубликован сборник интересных, с нашей точки зрения, материа лов 16. Но в развернутую аналитическую статью в нашем сборнике это не вылилось. Тема открыта — и неизбежно будет изучаться в дальнейшем. Проект — детище его организаторов и участников. За все воз можные недостатки и просчеты ответственность несут только они. Но проект не состоялся бы вообще или был бы совсем иным без помощи, содействия, советов, критики многих людей, которым хотелось бы выразить огромную и самую искреннюю благодарность. Осуществление проекта и издание этой книги были бы невоз можны без поддержки Фонда Форда, который, оказывая нам финан совую поддержку, помогая осваивать очень непростые управленче ские технологии, никогда — прямо или косвенно — не вмешивался в содержательную сторону исследований. Для участников проекта Фонд олицетворяла руководитель его Образовательной программы Галина Рахманова. По ее инициативе проект начался, при дружеской помощи и неназойливом контроле, мягкой по форме, но жесткой по существу критике он развивался. С нашей точки зрения, она блестяще воплощает в себе философию и стилистику деятельности Фонда Форда, которому мы глубоко и искренне благодарны. Большим приобретением для проекта стали эксперты: консуль тант Международной организации по миграциям (МОМ) Галина Витковская, директор Центра независимых социологических иссле дований (Санкт Петербург) Виктор Воронков, доцент Европейского университета в Санкт Петербурге Елена Здравомыслова, заведующий лабораторией анализа и прогнозирования воспроизводства населе ния Центра демографии и экологии человека Института народнохо зяйственного прогнозирования РАН Сергей Захаров. Их работа в
20
Введение
этом качестве стимулировала дискуссии, рождала новые идеи и подходы, вскрывала уязвимые места и помогала их ликвидировать. Мы благодарны тем коллегам, которые вели лекции и практиче ские занятия с участниками научно образовательной программы: д. ф. н., профессору РГГУ Н. Н. Козловой , к. ф. н., с. н. с. Института философии РАН В. Л. Цымбурскому, директору Центра независимых социологических исследований (СПб.) В. М. Воронкову, доценту Европейского университета в Санкт Петербурге, к. с. н. Е. А. Здраво8 мысловой, магистру Новосибирского университета Э. Г. Цепеннико8 вой, д. ф. н., профессору Новгородского университета Т. В. Шмеле8 вой, психологу И. С. Захарян, д. и. н. Т. Д. Скрынниковой, к. и. н. С. Д. Батомункуеву, И. Э. Елаевой (все — ИМБиТ СО РАН, Улан Удэ), а также иркутским преподавателям и ученым — к. и. н. Т. П. Кальяно8 вой, к. и. н. С. Ф. Шмидту, к. ф. н. Л. Г. Рябовой, д. г. м. н. Г. Я. Абра8 мовичу, д. г. н. К. Н. Мисевичу, к. э. н. В. П. Гукову . Наши самые теплые слова коллегам из Бурятии — за неоце нимую поддержку в проведении исследований и за теплоту челове ческого общения: декану исторического факультета Бурятского государственного университета, профессору К. Б.8М. Митупову, бывшему декану, к. и. н. М. Г. Цыреновой, заведующему кафедрой политологии и социологии БГУ Э. Д. Дагбаеву, директору Института монголоведения буддологии и тибетологии СО РАН, чл. корр. РАН Б. В. Базарову, сотрудникам института — д. и. н. Т. Д. Скрынниковой, д. ф. н. Г. А. Дырхеевой, д. и. н. М. Н. Балдано, к. и. н. О. В. Бураевой. Мы признательны руководству Иркутского государственного университета в лице его ректора — профессора А. И. Смирнова за помощь и содействие при проведении проекта. Мы активно и пло дотворно сотрудничали с Межрегиональным институтом по обще ственным наукам при Иркутском государственном университете (МИОН при ИГУ), проводили совместные мероприятия — и нам приятно поблагодарить за это научного директора профессора Г. Н. Новикова и административного директора Н. А. Потороченко. Большая часть работ проекта была опубликована нашим по стоянным и надежным партнером — московским издательством «Наталис». Мы благодарны его директору Ирине Мадий за высокий профессионализм, дружеское и заинтересованное отношение — и хотели бы продолжать это сотрудничество и дальше. Авторы предисловия в качестве соредакторов сборника и руко водителей проекта благодарят всех участников исследовательского коллектива, образовательно исследовательской программы за их азарт, энтузиазм и творческую энергию. Будет только справедливо,
Введение
21
если отдельные теплые слова мы скажем в адрес монгольских участ ников нашего коллектива — ученому секретарю Института гумани тарных наук Монгольского государственного университета науки и технологии (МГУНТ) Н. Галийме и директору Института иностран ных языков МГУНТ Т. Батбаяру. Они внесли большой вклад в понимание изучаемых проблем, блестяще организовали и провели семинар в Улан Баторе. И, наконец, отдельная благодарность — Юлии Пинигиной, кото рая помимо исследовательской работы вынесла на своих плечах всю тяжесть административного и финансового управления таким боль шим и сложным проектом. В. Дятлов, С. Панарин, М. Рожанский ПРИМЕЧАНИЯ Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или кон фликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М., Наталис, 2000. С. 81–82. 2 Рожанский М. Привязка к пространству // Зеленая лампа / Иркутское отделение Союза российских писателей. Литературно публицистический альманах. Иркутск, 2002. С. 168. 3 Потапов Л. В. Родина у нас одна — Россия // Русские в Бурятии: история и совре менность. Улан Удэ, Изд во Бурятского госуниверситета, 2002. С. 4–5. 4 Строганова Е. А. Бурятское национально культурное возрождение (Конец 80 х — середина 90 х годов ХХ века, Республика Бурятия). Москва — Иркутск, Наталис, 2001 (Проект «Этнополитическая ситуация в Байкальском регионе: мониторинг и анализ». Исследования и материалы. Вып. 1); Социально экономическая характе ристика Байкальского региона (Республика Бурятия, Республика Тыва, Иркутская область, Усть Ордынский Бурятский автономный округ): Информационно ста тистический сборник / Сост. С. В. Жбанов. Москва — Иркутск, Наталис, 2002. (Проект «Этнополитическая ситуация…». Исследования и материалы. Вып. 2); Бай кальский регион: правовое поле этнополитической ситуации (1992–2001) / Автор составитель Ю. Н. Пинигина. Москва — Иркутск, Наталис, 2002. (Проект «Этнопо литическая ситуация...» Исследования и материалы. Вып. 3); Байкальская Сибирь: фрагменты социокультурной карты. Альманах исследование / Отв. ред. и руководи тель творческого колл. М. Я. Рожанский. Иркутск, ИГУП. 2002. (Проект «Этнопо литическая ситуация в Байкальском регионе...». Исследования и материалы. Вып. 4); Монголия — Бурятия — Тува — Иркутская область: развитие, взаимодействие и вызовы внутри и вокруг Байкальского региона. Материалы международного семи нара, проведенного Исследовательским проектом «Этнополитическая ситуация в Байкальском регионе: мониторинг и анализ», осуществляемом в Иркутском госу дарственном университете и Монгольским государственным университетом науки и технологии, 24–25 октября 2001 г., г. Улан Батор, Монголия). Улан Батор, 2002. 5 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или кон фликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М., Наталис, 2000; он же. Еврейская тема в иркутской национал патриотической прессе // История еврейских общин Сибири и Дальнего Востока. Сборник материалов 11 й региональной научно прак 1
22
Введение
тической конференции. Иркутск, 25–27 августа 2001 г. Красноярск, Кларетаниум, 2001. С. 168–172; Рабинович В. Евреи дореволюционного Иркутска: меняющееся меньшинство в меняющемся обществе. Красноярск, Кларетаниум, 2002 (Серия «Еврейские общины Сибири и Дальнего Востока». Вып. восьмой); Панарин С. Кон фликтный потенциал социально экономических и этносоциальных процессов в Республике Бурятия // Исследовательский проект «Раннее предупреждение и упра вление этническими конфликтами в процессе социально политической тран сформации России через общественный диалог и образование». Бюллетень № 3. Конфликт — диалог — сотрудничество. Конфликтогенный потенциал и проблемы этничности в регионах Российской Федерации / Международная обществен ная организация Центр стратегических и политических исследований. М., 2000. С. 26–46; Гедвило Г. Культурные организации азербайджанцев в Иркутске: история формирования и место во внутриобщинных отношениях // Диаспоры, 2001, № 1. С. 148–160; Савельева Л. П. Истоки сибирского регионального сознания, или о кон струировании воображаемой реальности // Россия и Восток: взгляд из Сибири в начале тысячелетия. Материалы и тезисы докладов к международной научно практической конференции. Иркутск, 17–19 мая 2002. Иркутск, Оттиск, 2002. С. 154–160; Дятлов В. И. Таджики в современном Иркутске: динамика и механизмы формирования диаспоры // Там же. С. 261–265: Шманкевич Т. Ю., Шманкевич А. В. Таджики в Усолье: есть ли они в городе? // Там же. С. 265–270; Кузнецова Я. А. Национально культурные центры в Улан Удэ: современное состояние и тенденции развития // Там же. С. 272–276; 6 Ремнев А. В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти ХIХ — начала ХХ веков. Омск, Изд во Омск. гос. ун та, 2004. С. 12. 7 О механизме формирования подобного подхода и причинах его преобладания смо три: Бурдье П. Идентичность и репрезентация: элементы критической рефлексии идеи «региона» // Ab Imperio. 2002. № 2. С. 45–60. 8 Смотри, например: Тулохонов А. К. Байкальский регион: проблемы устойчивого развития. Новосибирск, Наука, 1996. С. 8. 9 Смотри, например: Урбанаева И. С. К концепции байкальской культуры: идея супе рэтнической традиции // Философия и история культуры: национальный аспект. Улан Удэ, 1992. 10 Салтыков8Щедрин М. Е. Собрание сочинений. Т. 8. М., 1969. С. 403. 11 Байкальская Сибирь: фрагменты социокультурной карты... 12 Более подробная информация о ЦНСиО имеется на его сайте www.cnsio.irkutsk.ru 13 Сайт www.innerasia.ru 14 «Мост через Амур». Внешние миграции и мигранты в Сибири и на Дальнем Востоке: Сборник материалов международного исследовательского семинара / Под ред. В. И. Дятлова, англ. пер. О. А. Бакшеевой. Москва — Иркутск, Наталис, 2004; Абду8 лова И. Дятлов В. Международный семинар «Иностранные рабочие в России — мост через Амур? Миграция и иммиграция в центральноазиатском и сибирском регионах, китайская и другие диаспоры» (Иркутск, 19–21 декабря 2003 г.) // Диа споры, 2004. № 1. С. 240–246. 15 Концепция национальной политики Республики Бурятия. Одобрена Постановле нием Правительства Республики Бурятия 29.09.1997 № 336 // Байкальский регион: правовое поле… С. 91. 16 Монголия — Бурятия — Тува — Иркутская область…
РАЗДЕЛ I
Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия Сергей Панарин
Республика Бурятия (далее РБ, Бурятия, республика) принадлежит к бинациональным национально территориальным образованиям в составе Российской Федерации: подавляющее большинство населе ния в ней составляют представители двух народов — титульного и русского. В то же время в Бурятии, как и в ряде других российских республик, титульный народ находится в меньшинстве: в 1989 году на долю бурят приходилось 24% всего населения, на долю русских — 69,9%, в середине 1990 х годов — около 26% и 68% соответственно 1, по данным на середину сентября 2004 года — 27,8 и 67,8% 2. Политический вес нации не обязательно определяется ее чис ленностью. Например, в Башкортостане и Адыгее удельный вес народов эпонимов еще ниже, чем в РБ. Тем не менее, в 1990 х годах в этих двух республиках политические элиты титульного меньшин ства полностью контролировали властные структуры, немало преус пели в установлении авторитарного режима и фактически проводили этнократический политический курс. Бурятия не пошла по этому пути. По степени свободы информации республика на конец 1990 х годов занимала первое место среди национальных субъектов РФ и одиннадцатое — среди всех регионов России 3; президент рес публики — русский, Л. В. Потапов; в Народном Хурале депутаты буряты не образуют абсолютного большинства; ни бурятские, ни русские партии и движения, которые можно было бы назвать нацио налистическими, в РБ не пользуются сколько нибудь заметным влиянием и крайне немногочисленны 4. На первый взгляд, исключение составляет Конгресс бурятского народа (КБН) в силу его выраженной этнической окраски. Однако эта общественно политическая организация (подробнее см. ниже) умерена даже в программных установках, не говоря уже о политиче ской практике. Но если предшествующий опыт политического развития РБ не дает оснований говорить о ее превращении в авторитарную этнокра тию и о бурятско русском противостоянии, это еще не означает, что
24
РАЗДЕЛ I
в республике нет предпосылок для этнизации политики и возникно вения этнических конфликтов. Как справедливо было отмечено А. Ямсковым, «в любом обще стве социально экономическое развитие и культурная трансформа ция протекают неравномерно в территориальном и социальном плане, что закономерно порождает конфликты интересов регио нальных или социально классовых групп и необходимость постоян ного поиска нового баланса властных полномочий представителей этих групп. В полиэтнических обществах эти процессы неравномер ного развития столь же закономерно приобретают определенную этническую окраску, поскольку разные народы населяют различные территории и имеют разное представительство в социально классо вых слоях общества. Таким образом, этнические конфликты можно считать практически неизбежным следствием самого факта суще ствования и развития полиэтнического общества» 5. Пусть в кон кретном случае Бурятии «неизбежное следствие» не реализовалось, сам бинациональный состав ее населения требует мониторинга и анализа этнополитической ситуации в республике. К тому же в рамках Байкальского региона РБ занимает особое место. Бурятия в нем — единственная территория, не просто явля ющаяся местом компактного расселения крупного по восточно сибирским меркам нерусского населения, но и имеющая статус национальной республики. В то же время ее границы лишь частично совпадают с этноареалом бурят. Уже при образовании в 1923 году Бурят Монгольской автономной советской социалистической рес публики в нее не вошли буряты, проживавшие в Китае и Монголии, а также в России, но на значительном удалении от основного бурят ского массива (верхнеленские буряты Иркутской области) 6. А после того, как в 1937 году от БМАССР были отторгнуты территории, ныне образующие бурятские анклавы в соседних областях (Агинский автономный округ и Улан Ононский район в Читинской области, Усть Ордынский автономный округ и Ольхонский район — в Ир кутской), пространство расселения бурят внутри России было бук вально иссечено административными границами. По мнению некоторых бурятских ученых, такая сильная фраг ментация затормозила складывание у бурят единой нации и куль туры 7. Тем не менее социальные и культурные связи между респу бликой и анклавами никогда не прерывались. В постсоветское время политическая и культурная элита РБ приложила немало усилий к укре плению этих связей, постаралась дополнить их еще и политическими связами. Ярким примером является создание КБН — организации,
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
25
принципиально репрезентирующей себя в качестве защитника национальных интересов всех бурят («КБН, созданный в 1996 году, как общественная организация, призванная защищать интересы своего народа, авторитетно выступать от его имени, от имени сороди чей, проживающих в различных регионах страны и мира…» 8). В плане организованных действий и формальных структур тяготение к рес публике выражено у анклавов, быть может, не столь явно; но не вызы вает сомнения, что РБ — полюс притяжения образовательной, отчасти трудовой и брачной миграции бурят, проживающих за ее пределами 9. Фактически сложилась система ассиметрично сообщающихся сосудов; поэтому с большой долей уверенности можно предположить, что любое ощутимое изменение в положении того или иного ее участника не оста нется без внимания политически не равнодушной публики в пределах всего этноареала. В случае же, если изменение будет заключаться в рез ком понижении статуса бурят, возникновении угроз их безопасности, в особенности этнокультурной и физической, напряженное внимание может смениться болезненной вспышкой этнической тревожности — необходимого исходного условия эффективной политической моби лизации этнических чувств. И тогда не только в Бурятии, считающейся чуть ли не самой спокойной республикой России, но и во всем Бай кальском регионе нынешнее сравнительно благополучное положение в области этнических отношений может отойти в область воспоминаний. Оба отмеченных выше обстоятельства — и то, что РБ, подобно другим бинациональным образованиям, «предрасположена» к воз никновению на ее территории как минимум этнической напряжен ности, и то, что она занимает ключевое положение в Байкальском регионе с точки зрения его стабильности и безопасности, — обусло вили необходимость специальной главы об этнополитической си туации в республике. Было и еще одно обстоятельство: крайняя немногочисленность научных работ на эту тему. Как «спокойная» республика, Бурятия сравнительно редко оказывается в поле зрения столичных исследователей 10. Прямое попадание в тему мне известно вообще только одно — небольшая работа более чем десятилетней дав ности 11. А в Улан Удэ этнополитические сюжеты долгое время были подвергнуты негласному табу. Видимо, местные ученые руководство вались принципом «не буди лихо, пока оно тихо». Только в последнее время появились книги, статьи и диссертации, в которых непосред ственно рассматривается этнополитическая ситуация или присут ствуют сюжеты, связанные с ее формированием и изменением 12. Глава основывается на мониторинге бурятских СМИ, осущест влявшемся с октября 1999 по февраль 2000 года Ириной Елаевой,
26
РАЗДЕЛ I
а с октября 2000 до начала 2003 — Сергеем Жбановым, на республи канской и федеральной статистике, справочных изданиях и научных исследованиях. Использованы также полевые материалы, собран ные мною в 1993–1995 и 1999 годах в Тункинском районе РБ, и лич ные наблюдения, сделанные во время неоднократных поездок в Улан Удэ в те же годы и позднее. Хрологические рамки главы подвижны. При разборе факторов этнополитической ситуации они отодвигаются вглубь — к моменту распада СССР, году последней Всесоюзной переписи населения (1989) и даже далее. Вместе с тем преимущественно в главе рассматри вается этнополитическая ситуация времени мониторинга СМИ, то есть конца 1990 — самого начала 2000 х годов. С моей точки зрения, в основных чертах эта ситуации сложилась уже к середине 1990 х годов, а законченный вид обрела в 1998 году, к началу второго пре зидентского срока Л. В. Потапова. К концу этого срока наметилась признаки смены ситуации; но утверждать, что смена произошла, рано. Возможно, она совершится, когда к республике будет приме нен новый порядок избрания глав субъектов Федерации. Или когда центру удастся осуществить свой проект объединения Усть Ордын ского округа с Иркутской областью. Но пока этого не случилось, об этнополитической ситуации рубежа веков все еще можно говорить как о современной, не исчерпавшей себя. Несколько замечаний о структуре текста. В первой его части, методологической, раскрывается содержание понятия этнополити ческая ситуация. Последующие разделы посвящены характеристике общих условий жизни в республике, перспективам ее самостоятель ного выхода из кризиса, особенностям расселения и урбанизации бурят, предпочитаемой ими стратегии этносоциальной мобильно сти, наконец, имеющемуся в республике потенциалу стабильности и безопасности.
Этнополитическая ситуация Что такое этнополитическая ситуация? Чтобы избежать дидакти ческого произвола, когда читатель получает определение понятия сразу, как какое то откровение, я хотел бы сначала напомнить этимо логию слова «ситуация», затем из более широкого (поглощающего) понятия «историческая ситуация» вывести понятие «политическая ситуация», дополнительно уточнив его содержание через определе ние таких понятий, как «политическая практика», «политическая
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
27
культура», «историческое наследие» (и через соотнесение с ними), а уж потом определить собственно этнополитическую ситуацию. Слово «ситуация» — реплика средневекового латинского situatio, производного от situs классической латыни. Основными значениями существительного situs были: место, расположение и обстоятельства места, положение в нем 13. Образованное от глагола sino страдатель ное причастие прошедшего времени situs также имело два основных значения: 1) как собственно причастие — положенный, поставлен ный, построенный в каком то месте; 2) как причастие, ставшее при лагательным, — находящийся где то, а в переносном смысле — основывающийся на чем либо, зависящий от чего либо 14. Европей ские языки удержали все эти значения. Так, во французском, откуда слово и перекочевало в русский язык в начале XVIII века, у situation следующие значения: 1) местоположение, расположение; 2) положе ние, состояние (как способность сделать что либо и т. д.); обста новка, обстоятельства 15. В английском языке situation — это и место с его окружением (в их подразумеваемой нераздельности); и положе ние (position) кого то или чего то, в разных контекстах понимаемое как местонахождение или поза, должность или состояние; и сово купность условий и/или обстоятельств (set of circumstances), опреде ляющих это положение или состояние 16. В русском языке слово «ситуация», подобно многим другим заимствованиям, претерпело некоторую смысловую эволюцию. Первоначально оно было узкоспециальным термином: толкуя его как «местность, видоположение, местоположение», В. Даль предва ряет эти значения сокращениями «фр.» (указание на происхождение) и «землемер.» (на профессиональную «принадлежность» слова), а после дает развернутое определение ситуационной топосъемки 17. В современном русском литературном языке слово «ситуация» стало более абстрактным понятием, тогда как его топографическое значе ние отодвинулось далеко на задний план. Только в четырехтомном академическом словаре ситуация — это, во первых, «совокупность условий и обстоятельств, создающих те или иные отношения, обста новку, положение», во вторых, «совокупность водных пространств, лесов, гор, населенных пунктов и т. д., изображенных на карте или плане посредством условных знаков» 18. Популярный словарь Оже гова вообще «забывает» о топосе и коротко определяет ситуацию так: «Совокупность обстоятельств, положение, обстановка» 19; вторят ему и различные словари иностранных слов в русском языке. В то же время в русском языке, как и в западноевропейских, ситуация синонимична положению, которое в свою очередь — сино
28
РАЗДЕЛ I
ним состояния. Стоит отметить, что в позднезастойные годы сотно шение ситуации и состояния специально обсуждалось советскими философами. В частности, утверждалось, что состояние отражает «способ реализации» (?) отдельных моментов «естественноистори ческого процесса» или «объективное свойство всех форм движения материи». Говоря же о ситуации, следует иметь в виду такую объек тивность, «куда субъективное (воля и действие субъекта) включается в качестве необходимого звена» 20. Оставим в стороне эти произволь ные навязывания взаимозаменимым словам разных смысловых оттенков; куда более плодотворным представляется то, что И. А. Же ленина целенаправленно акцентировала в понятии «ситуация» аспект времени 21, а понятие «историческая ситуация» отождествила с состоянием «всего общества как социальной системы» — со всеми вхо дящими в нее подсистемами 22 — значит, и с политической и этниче ской. Историческую ситуацию можно вслед за Желениной определить метафорически — как «звено исторического процесса» 23; но можно предложить и более операциональное определение: длящееся состоя ние социальной системы — длящееся до тех пор, пока его основные характеристики выдерживают натиск событий, событийную эрозию. Историческая ситуация объемнее ситуации политической, поэ тому вторая воспроизводит родовые свойства первой. Политическая ситуация — это такой период существования системы, образуемой субъектами (акторами) и объектами политической воли, на протяже нии которого основные качества системы (например, стабильность) и показатели ее функциональной эффективности (например, степень коррумпированности аппарата) не претерпевают радикальных изме нений. Политическая ситуация определяется: 1) текущей политиче ской практикой людей, 2) политической культурой данного общества, 3) его историческим наследием и 4) внешними воздействиями. Под политической практикой подразумеваются решения и дей ствия любых акторов по поводу власти, ее присвоения, легитима ции, разделения/концентрации, функционирования и т. д. Когда речь идет о политической культуре, имеется в виду совокупность представлений о природе власти как таковой, о способах ее присво ения, легитимации, смены и т. д., а также о приоритетах политиче ского целеполагания и о том, какими должны быть отношения между властью и обществом. В этносоставном государстве/регионе наряду с общим вариантом политической культуры можно встретить ее этнические «диалекты». Обычно они не являются целостными, полностью отличными от господствующей политической культуры: их своеобразие определяется не тем, что они ориентируют на совер
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
29
шенно особый репертуар целей и средств, а ценностно обусловлен ными препочтениями, отдаваемыми той или иной цели, тем или иным средствам. Историческое наследие — наименее осознаваемый ограничитель и/или ресурс политического действия. Это ценности и институты, перешедшие в настоящее из прошлого и далеко не всегда отрефлексированные. Они то явно, то неявно влияют на политиче скую практику: непосредственно, когда препятствуют или способ ствуют решению задач политической практики, и косвенным обра зом, через область политической культуры, которой в значительной мере задаются цели и способы практики 24. На первый взгляд, добавление к понятию «политическая ситуа ция» этнической составляющей предполагает дальнейшее сужение исследовательского поля — уже хотя бы потому, что в этом случае, с одной стороны, сохраняется временн`ой ограничитель исследования, с другой, словно проступает, становится ощутимым его изначальное значение: конкретное место с его окружением, конкретный этноареал в его смыкании с соседними этноареалами. Тогда как о политической ситуации можно говорить в пространственно более широких смы слах — вплоть до политической ситуации в мире. Все это так, но одновременно происходит и нечто противоположное — расширяется тематический репертуар исследования. Оно выходит за пределы сферы публичной политики, специализированного и формализованного целеполагания и действия. Пусть меня обвинят в примордиализме и историческом объективизме, но я согласен с Джошуа Фишманом: постоянно оправдывая и свою неизменность, и свои изменения (и примиряя их), этническое одновременно присутствует и в бытий ности мира человека, и в его делании в этом мире, и в знании о мире 25. Добавлю только (из уважения к чувствам легко ранимых идейных кон структивистов): присутствует, когда пробуждается. А как мы назовем это пробуждение — истинным, аутентичным возрождением или изо бретением a la Hobsbaum 26, органичным «проявлением» или «конструи рованием» — это в контексте данной главы не столь уж и важно. Ибо применительно к вполне определенным времени и месту — последним полутора двум десятилетиям жизни в пространстве бывшего СССР — утверждение о силе и вездесущности этнического чувства не оспарива ется, кажется, ни одной из соперничающих объяснительных школ. Исходя из вышеизложенного, предлагается следующее опреде ление центрального понятия. Этнополитическая ситуация — это такой период сосуществования этнических общностей на данной территории, на протяжении которого в их взаимодействии устой чиво преобладает та или иная результируюшая разнонаправленных
30
РАЗДЕЛ I
частно групповых устремлений (например, на компромисс), а уста новившийся баланс этнических отношений (например, по поводу доступа к ресурсам) не претерпевает радикальных изменений. Получается, что этнополитическая ситуация тоже объемнее по литической. Однако различие между ними не только в этом. Этно политическая ситуация является преимущественно экзистенциаль8 ной по своей природе (так или иначе, но обязательно ощущается на уровне частной обыденной жизни, осмысляется обыденным созна нием) и универсальной по своему воздействию (затрагивает все стороны существования каждого участника этнического взаимодействия). Политическая же ситуация является преимущественно социетальной по своей природе (обязательно ощущается на уровне общества, но не обязательно в частной жизни, обязательно осмысляется политиче ским сознанием, но не обязательно — обыденным) и избирательной по своему воздействию (в большинстве случаев затрагивает лишь некоторые стороны существования некоторого числа участников этнического взаимодействия). Кроме того, этнополитическая ситуа ция ставит человека перед выбором между тремя возможностями: 1) принять ее (добровольно или вынужденно; 2) постараться ее изме нить посредством коллективного действия; 3) выйти из нее посред ством пространственного перемещения. Выбор, оставляемый поли тической ситуацией, шире: помимо принятия, изменения и бегства возможна, как минимум, еще одна альтернатива, пожалуй, наиболее популярная в России, эскапистская — уход в частную жизнь, игно рирование сферы политического. Этнополитическая ситуация зависима от исторического насле дия еще в большей мере, чем политическая. Наибольшее значение имеет опыт прежнего межэтнического взаимодействия, с одной сто роны, его популярные на данный момент интерпретации, с другой. Причем интерпретации опыта важнее его самого, в особенности те, что относятся к сфере так называемой фольк хистори 27 или, по деликатному выражению Уильяма Голдинга, к сфере «некнижной истории» 28. Политическая культура, несомненно, влияет на этно политическую ситуацию, но может уступать по своей силе другим источникам влияния — этническим культурам. В особенности важно такие компоненты этих культур, как стереотипы восприятия и способы построения внутриэтнической коммуникационной сети. Политическая практика играет, несомненно, меньшую роль в фор мировании этнополитической ситуации по сравнению с социальной практикой людей. В первую очередь политическая практика прои грывает тем формам практики социальной, в которых протекает
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
31
целостное воспроизводство взаимодействующих этнических общно стей и которыми определяется их сохранение в качестве субъектов истории и культуротворчества. Имеются в виду: привычные виды экономической активности; преобладающие формы поселений, тер риториального расселения, социальной организации; господствую щие образцы социализации и социальной мобильности. В целом же следует признать, что, во первых, факторы, определяющие этнопо литическую ситуацию, куда в большей степени сосредоточены в области культуры и исторического наследия, чем в области полити ческой практики. Во вторых, что они формируются не столько в собственно политической области, сколько условиями повседнев ной жизни, или, как писали в старину, «бытом» людей. К моноэтническому обществу понятие «этнополитическая си туация» не может быть применено, если только мы не имеем дело с обществом, разделенным на конкурирующие субэтнические общно сти, или же с обществом в государстве, которое находится в со стоянии конфликта с другим государством, а сам этот конфликт воспринимается как этнический. Но в первом случае следует гово рить о квази этнополитике, во втором — о внешней политике. Иное дело, как уже отмечалось, — общество с составной этнической ком позицией: этнополитическая ситуация обязательно входит в число его важнейших характеристик — даже в том случае, когда она настолько благополучная и потому как бы снятая, не проявленная, что не фиксируется обыденным сознанием (а то и политическим). Любая этнополитическая ситуация содержит в себе и конфликт ный, и антиконфликтный потенциал. В зависимости от того, в какой мере каждый из потенциалов реализуется или не реализуется в поли тической практике, и от того, каково соотношение этих двух мер, она может оцениваться обществом либо как неконфликтная, либо как конфликтная. В действительности, раз речь идет об этнополитиче ской ситуации, — а она, как было показано выше, выходит за пре делы политического — правильнее, видимо, говорить о ситуациях скрытой и явной конфликтности. Скрытая конфликтная этнополи тическая ситуация не эксплуатируется публичной политикой, поэ тому то и может быть определена как неконфликтная. Открытая конфликтная этнополитическая ситуация, напротив, излюбленное поле политических ристалищ в этносоставном обществе. Она в свою очередь может быть разбита на несколько подтипов; но в рамках дан ного текста эта процедура представляется избыточной, поскольку в Бурятии этнополитическая ситуация, по моему глубокому убежде нию, была и остается неконфликтной. Конфликтный потенциал в
32
РАЗДЕЛ I
ней есть, но пока он не настолько силен, чтобы подчинить себе сферу политической практики. Можно сказать и так: этнополитическая ситуация в РБ характеризуется относительной стабильностью, отсут ствием выраженного этнического противостояния непосредственно на политическом уровне и в то же время — наличием конфликтоген ных противоречий в отношениях между бурятами и русскими. Присутствие конфликтного потенциала периодически обнару живается в разных областях общественной жизни. Так, о нем может свидетельствовать обострение на этногрупповом уровне стихийной конкуренции за ресурсы, не получающей при этом сколько нибудь внятного выражения в дискурсе 29. Или свидетельства локализуются в возвышенной сфере символического, например, в дискуссии о судьбе и/или статусе того или иного языка, путях его возрождения и т. д.30 Но где бы конкретно ни вспыхивали сигнальные костры вза имного недовольства этнических групп друг другом, важно устано вить реальное процессуальное поле — поле действия конкретных процессов, протекающих в обществе, — в котором можно ожидать максимального накопления конфликтного потенциала. Наконец, если брать этнический конфликт как структуру взаимо действия, то структура эта обычно оказывается неравновесной: одна сторона в большей мере выступает инициирующей силой, другая — реагирующей. В постсоветском пространстве активным субъектом перевода скрытого конфликта в открытое противостояние чаще становился титульный народ, образующий этническое меньшинство в рамках всего государства, а то и в рамках названного его именем национально территориального образования. Следовательно, необ ходимо специально выделить и рассмотреть те процессы, которые имеют первостепенное значение с точки зрения интересов титуль ного народа РБ — бурят. Затем должен последовать поиск и разбор факторов нейтрализации противоречий, удержания противоречий в латентной фазе или их компромиссного разрешения. Только после решения этих задач может быть подтверждена или скорректирована сделанная выше оценка этнополитической ситуации в РБ как некон фликтной или, более точно, скрыто конфликтной.
Условия жизни Всякому конфликту обычно предшествует нарастание социаль ной напряженности в обществе. В обществах, которые, подобно Буря тии, совершают переход от одного экономического строя к другому,
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
33
идеальным индикатором социальной напряженности выступают условия жизни. Внимание к ним позволяет зафиксировать «человече скую стоимость изменений в период, раздираемый парадоксами» 31. Условия жизни — совокупный индикатор, складывающийся из целого набора показателей, группируемых в отдельные крупные блоки. Сам этот набор может заметно расширяться или сужаться в зависимости от ценностей, разделяемых членами конкретного пе реходного общества, специфических региональных дефицитов и, конечно, состояния статистики. В середине 1990 х годов Норвеж ским институтом прикладных социальных исследований было про ведено изучение условий жизни в трех прибалтийских государствах, а также в Калининграде и Санкт Петербурге. В ходе его использова лись 10–12 блоков показателей, каждый из которых базировался на двух трех ключевых — таких, как рождаемость и смертность в блоке «Население», распространенные заболевания и санитарно гигиени ческие навыки в блоке «Здоровье», уровень безработицы, возрастная структура работающих, условия работы в блоке «Занятость» и т. д.32 Столь разветвленная система показателей не может быть применена в нашем случае: этому препятствуют объем и качество доступной информации. Поэтому в табл. 1 приведена динамика лишь семи уни версальных показателей. В таблицу включены данные по Иркутской области, которая в республике всегда воспринимается как пример для сравнения, и по России в целом. Сразу бросается в глаза, что ухудшение условий жизни в РБ было более резким, чем в соседнем регионе и в среднем по стране. Лишь по общим коэффициентам рождаемости и смерт ности Бурятия выглядела предпочтительнее. Однако и это преиму щество при внимательном рассмотрении оказывается во многом фиктивным. Так, несколько меньший коэффициент смертности объясняется отнюдь не более благополучным положением в этой области, а более молодым составом населения республики; при при менении же стандартизированного коэффициента смертности, когда данные о ней приводятся к единому (европейскому) стандарту возрастной структуры, Бурятия, наоборот, опережает среднероссий ские показатели «как в целом по умершим от всех причин, так и практически по всем основным причинам смерти» 33. Что касается рождаемости, то ее несколько более высокий общий коэффициент в республике опять таки не должен нас обманывать: в действительно сти влияние на рождаемость ухудшения условий жизни было в Буря тии ничуть не меньшим, чем в Иркутской области и в России в целом. Просто в РБ доля сельского населения в общей численности
34
РАЗДЕЛ I
населения (40,4% в 2002 году) была в полтора раза выше, чем в РФ (26,3%) и в два раза — чем в Иркутской области (20,7%) 34; к тому же весомую долю (по переписи 1989 года — почти 35%) 35 сельских жите лей в республики составляли буряты, а у них отчасти еще сохраня лась установка на семью с числом детей более двух, что, наряду с б`ольшим количеством молодых бурятских семей, положительно сказывалось на общем коэффициенте рождаемости. Но при этом надо иметь в виду, что сравнительно с 1980 ми годами рождаемость стремительно падала и в городской, и в сельской местности (включая районы, заселенные преимущественно бурятами), а младенческая смертность в республике (в расчете на 1000 родившихся) была выше, чем в среднем по стране 36. И в любом случае небольшое преиму щество РБ по показателям рождаемости должно только усугублять Таблица 1 Динамика показателей условий жизни: Бурятия, Иркутская область, Россия, 1992–2001 годы Показатель
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Уровень общей безработицы (%) *: Бурятия Иркутская область РФ в целом
5,7
5,8
9,8
15,1
14,6
21,3
22,0
17,3
19,1
18,5
4,6 5,2
6,2 5,9
8,3 8,1
8,9 9,5
11,2 9,7
14,4 11,8
13,6 13,2
14,7 13,0
11,4 10,5
10,9 9,1
Коэффициент напряженности на рынке труда **: Бурятия Иркутская область РФ в целом
3,1
12,1
22,6
48,0
32,6
16,8
29,5
6,1
4,5
3,5
3,6 3,2
6,3 3,1
7,8 5,8
13,8 8,2
19,3 10,8
10,8 6,0
10,1 6,6
4,6 2,4
3,5 1,6
3,4 1,5
Доля населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума (%): Бурятия... Иркутская область... РФ в целом
...
...
33,0
55,2
49,4
44,3
46,4
52,2
42,1
…
... ...
... ...
17,7 22,4
32,3 24,7
30,8 22,1
27,3 20,8
26,7 23,8
32,0 …
28,7 …
… …
Общий коэффициент рождаемости ***: Бурятия Иркутская область РФ в целом
13,2
11,4
11,7
11,7
11,6
11,0
11,3
11,0
11,3
11,4
12,2 10,7
10,8 9,4
11,2 9,6
10,6 9,3
10,5 8,9
10,0 8,6
10,2 8,8
9,7 8,3
10,2 8,7
10,7 9,1
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
35
Таблица 1 (окончание) 1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Общий коэффициент смертности ***: Бурятия Иркутская область РФ в целом
9,8
11,7
13,0
12,0
11,8
11,6
11,0
12,6
12,7
13,5
11,1 12,2
13,3 14,5
14,9 15,7
14,6 15,0
13,3 14,2
12,6 13,8
12,6 13,6
14,3 14,7
14,9 15,4
15,1 15,6
Коэффициент миграционного прироста ****: Бурятия Иркутская область РФ в целом
–62
–31
12
0
–12
–46
–46
–45
–40
–46
–11 12
–13 29
11 55
7 34
–4 23
–18 24
–10 19
–13 11
–2 15
–15 5
Зарегистрированных преступлений *****: Бурятия Иркутская область РФ в целом
2380
2251
2170
2580
2681
2794
2816
3016
3024
3108
2271 1857
2252 1885
2161 1775
2317 1860
2191 1777
2237 1627
2461 1758
2900 2052
2744 2028
2763 2051
* Удельный вес численности безработных в численности экономически акти веного населения. ** Численность зарегистрированных незанятых граждан, обратившихся в службы занятости, в расчете на одну заявленную вакансию. *** На 1000 человек населения. **** На 10000 человек населения. ***** На 100000 человек населения. Составлено по: Регионы России. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 1999. Т. 2. С. 52–55, 68–69, 97–98, 101–102, 256–257; Регионы России. Социально экономиче ские показатели. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2002. С. 48–51, 63–64, 101–102, 105–106, 274–275; Социально экономическая характеристика Байкальского региона (Республика Бурятия, Республика Тыва, Иркутская область, Усть Ордынский Бурят ский автономный округ): Информационно статистический сборник / Сост. С. В. Жба нов. Москва — Иркутск, Наталис, 2002. С. 43, 126.
тенденцию к драматическому снижению уровня жизни, в первую очередь — у сельских семей с большим количеством детей, не вошед ших еще в тот возраст, когда их трудовой вклад в ведение личного подсобного хозяйства становится ощутимым. Прямым следствием этого снижения следует считать отток насе ления из республики, косвенным — рост преступности. Уровень оттока населения из места проживания — индикатор общего поло жения в нем, включая положение в области безопасности и занято сти.Уровень преступности — индикатор физической безопасности и безопасности собственности в этом месте. И по обоим индикаторам
36
РАЗДЕЛ I
Бурятия выглядела заметно хуже, чем Иркутская область, и значи тельно хуже — чем РФ в целом. Причем такое положение сохраня лось в РБ и после 1999 года, когда другие показатели условий жизни в республике стали улучшаться — и даже более быстрыми темпами, чем в Иркутской области и в РФ. Дополним динамические ряды табличных данных некоторыми разовыми показателями, двигаясь при этом сверху вниз по горизон тальным графам таблицы 1. Безработица. К 1998 году в Бурятии доля в общем числе безработ ных тех, кто искал работу более года, увеличилась практически вдвое: с 13,6% в начале 90 х до 26,2%. В 1995–1999 годах почти каж дый третий безработный был молодым человеком в возрасте от 16 до 29 лет; около 7% безработных являлись выпускниками высших и средних специальных учебных заведений, а средняя продолжитель ность безработицы по республике равнялась 7,3 месяца 37. Положи тельные сдвиги наметились лишь в 1999 году, когда количество занятых в экономике увеличилось на 4,2% 38, а коэффициент напря женности резко упал до 6 человек на место и продолжал падать (см. табл. 1) — но уже не такими быстрыми темпами — и в последую щие годы, опустившись в 2002 году до отметки 2,7 человека на место 39. А вот снижение уровня общей безработицы было далеко не столь значительным (с 21,3% в 1998 году до 18,5% в конце 2001 — первой половине 2002 года) 40 и объяснить это можно только тем, что большинство вынужденно незанятого экономически активного на селения просто не обращалось в службы занятости. Бедность и неравенство. В 1998 году 64% жителей РБ располагали денежным доходом ниже среднего по республике 41, а доля населения с доходами ниже прожиточного минимума определялась в 46,2%. В следующем году она поднялась до 52,2% 42. Прошло несколько лет, отмеченных республиканскими властями и прессой как годы нако нец то начавшегося экономического подъема, и удельный вес во всем населении лиц с подушевыми доходами ниже официально устано вленного прожиточного минимума остался на том же уровне — 52,2% на 1 августа 2002 года 43. В то же время подушевые денежные доходы 10% наиболее обеспеченных жителей превышали в 1997 году доходы 10% наименее обеспеченных в 14,8 раза, в 1998 — в 12,1 раза, в 1999 — в 13,7 и в 2000 году — в 12,4 раза. По сумме же прочих денежных средств, поступивших в семейный доход, — любых при влеченных средств (социальные выплаты, кредиты, займы) и израс ходованных сбережений — верхняя дециль превосходила в 2000 году нижнюю аж в 32,3 раза! 44 В соседней Иркутской области разрыв
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
37
между самыми богатыми 10% населения и самых бедными был еще больше: подушевые доходы первых превышали подушевые доходы вторых в 14,5 раза в 1997 году, в 15,0 — в 1998, в 14,1 — в 1999 и в 17,4 раза — в 2000 году 45. Но при этом сфера бедности к западу от Байкала была, если можно так выразиться, в два раза уже, а сфера относительного преуспеяния — вдвое шире, чем к востоку от великого озера: в 2001 году доля населения со среднедушевыми месячными доходами менее 1000 руб. в области была 16,1%, в республике — 34,0%, с доходами же свыше 3000 руб., соответственно, 30,0% и 13,9% 46. Даже если сделать поправку на более высокую стоимость жизни в Иркутской области, все равно очевидно, что на фоне боль шей общей бедности в Бурятии социальное восприятие разрыва между имущими и неимущими должно быть здесь более острым. Рождаемость и смертность. За десять лет были только два года (1992 и 1998), когда рождаемость в республике превышала смерт ность и опять таки лишь два (1994 и 1995), когда миграционный прирост не был отрицательным. В результате в 1998 году Бурятия «вернулась» к численности населения, зафиксированной переписью 1989 года: 1 млн 038 тыс. человек, что по сравнению с наивысшей численностью, достигнутой в 1991 году, означало его сокращение на 18 тыс. человек 47. Первая же постсоветская всероссийская перепись 2002 года зафиксировала вовсе драматическое падение численности постоянного населения республики — до 981,2 тыс. человек 48, то есть ниже уровня 1985 года, когда на территории Бурятии проживали 986,9 тыс. человек 49. Даже если допустить частичный недоучет населе ния переписчиками 50, все равно не вызывает сомнений ускоряющееся сокращение его численности. И поскольку темпы отрицательного естественного прироста в республике — одни из самых низких в РФ, напрашивается вывод, что главной причиной сжатия населения ока зывается внешняя, то есть направленная за пределы РБ, миграция. Что вполне подтверждается данными текущего учета населения: если за 1997–2002 годы его естественная убыль — следствие превы шения смертности над рождаемостью — составила 7,7 тыс. человек, то отрицательное сальдо внереспубликанской миграции за тот же период — 27,2 тыс.51 Параллельно происходили тревожные измене ния в структуре смертности. Уже с середины 1980 х в СССР в целом повышался удельный вес смертей от внешних причин — алкоголь ных отравлений, пожаров, убийств, самоубийств и т. п. После 1994 года он стал снижаться, но еще в 1997 году в России внешними причинами объяснялось около 15% смертей, что было в 6 раз больше, чем в странах ЕС 52. В Бурятии же в 1990 е годы количество смертей
38
РАЗДЕЛ I
от убийств, самоубийств, несчастных случаев, отравлений и травм росло практически на протяжении всего десятилетия, стартовав в 1990 году с отметки в 18,9% всех зарегистрированных смертей и финишировав в 2000 году на отметке 23,3%. Смертность от сам оубийств, этот вернейший признак социальной депрессии, опреде лялась в 1998 году в 67,9 человека в расчете на 100 тыс. населения, что было в 3,4 раза выше уровня, признанного Всемирной организа цией здравоохранения высоким, причем каждый третий из покон чивших с собой был человеком в возрасте от 25 до 35 лет 53. Но и такой урожай самоубийств оказался отнюдь не самым богатым в десятилетии: в 1999 и 2000 годах суицидов на 100 тыс. человек насе ления было совершено 81, а в 1995 и 2001 годах — свыше 100! 54 Преступность. С 1995 года в РБ неперывно растет другой показа тель социального неблагополучия: количество зарегистрированных преступлений. По нему республика в 1999 году занимала пятое, в 2001 — уже четвертое место среди всех субъектов федерации 55. Буря тия вошла также в круг регионов РФ с наиболее высоким коэффици ентом преступлений, непосредственно связанных с функциониро ванием организованной криминальной среды 56. Организованная преступность стремится к собственному расширению и находит для своей экспансии благодатную почву в республике. Об этом свидетель ствует феномен «школьного рэкета» в бурятской столице — прину дительного сбора включенными в криминальные сети подростка ми регулярных взносов в «общак» со всех остальных школьников. Так преступный мир пополняет свою «казну» и готовит будущую смену 57. И, если судить по динамике молодежной преступности, делает это не без успеха: с 1990 по 1999 годы численность лиц в воз расте от 14 до 30 лет, совершивших преступления и осужденных, уве личилась с 6624 до 10 693 человек 58, то есть в 1,6 раза. Наряду с ростом бедности, преступности, неестественных при чин смерти несомненными свидетельствами деградации условий жизни является распространение детской безнадзорности и со циальных болезней. Детская беднадзорность. В 1998 году в республике было выявлено 1285 безнадзорных и беспризорных детей 59. Проведенная в РБ в конце 1999 года акция «Безнадзорные дети» показала: число не обучающихся детей в возрасте до 15 лет составляло тогда 615 человек, учтенных постоянных бродяжек было 108 человек, попрошаек — 67. Только за девять месяцев 1999 года 601 ребенок был доставлен в Центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей МВД РБ. Цифры эти представляются ничтожными по сравнению с
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
39
общей численностью детей и подростков до 18 лет, проживавших в Бурятии, — более 364 тыс. Но в ходе акции были признаны неблаго получными 3346 семей, соответственно общая численность детей, входивших тогда в группу риска, оценивалась в 8 тыс.60 Да и само появление безнадзорных, брошенных, забытых родителями детей воспринимается в Бурятии более обостренно, чем во многих других российских регионах. Бурят всегда отличала повышенная забота о детях — в сочетании с мягким, но всеобъемлющим социальным кон тролем за их поведением. Видимо, эта традиция повлияла на регио нальное сообщество в целом. Во всяком случае, правительство и общественность республики действительно предпринимают значи тельные усилия для того, чтобы повысить защищенность детей 61. Однако усилия их, хотя и приносят определенные плоды (так, в 2000 году было выявлено безнадзорных и беспризорных детей заметно меньше, чем в 1998, — 820, в 2002 еще меньше — 617) 62, во многом нейтрализуются социальной аномией, и одним из ее проявлений стало невнимание к детям даже в тех семьях, которые по формальным критериям никак не могут быть причислены к неблагополучным. Социальные болезни. Среди них первенствовали алкоголизм и туберкулез. Отмеченный выше шокирующе высокий уровень смерт ности от внешних причин в первую очередь обусловлен синергети ческим эффектом взаимоусиления двух процессов: утратой людьми экономической и социальной безопасности и распространением пьянства и алкоголизма. По доле различных видов смертности, вызванной злоупотреблением алкогольными напитками (отравле ние алкоголем, алкоголизм, алкогольные психозы) в общей смерт ности республика занимает 13 е место среди 77 российских регио нов, по которым проведены соответствующие подсчеты, и третье (после Тывы и Иркутской области) — в Сибирском федеральном округе 63. С 1988 по 1998 год только от прямых отравлений алкоголем умерли 1,5 тыс. человек, два последующих года принесли в жертву «зеленому змию» еще более 500 человек 64. По сравнению с началом 1990 х годов, к их концу отмечен двукратный рост смертей, связан ных с алкоголизмом людей трудоспособного возраста. Объяснение тому, что преждевременная смерть поражает мужчин в 3,6 раза чаще, чем женщин, также следует искать в злоупотреблении алкоголем. Что касается туберкулеза, то Бурятия занимает второе место в России (после Тывы) по уровню заболеваемости им. В 1991 году заболевал туберкулезом один человек из каждых 2500 жителей, сегодня же — один из 600. В XXI век Бурятия вошла с 15 тыс. туберкулезных боль ных, это 1,4% населения 65. Если вместо «благополучного» 1991 года
40
РАЗДЕЛ I
взять за точку отсчета неблагополучный 1995, то и в этом случае динамика роста заболеваемости удручает: со 124 человек на 100 тыс. населения до 181 в 2000 году 66. Фактически республика начала воз вратное движение к ситуации 1920 х годов, когда по отдельным ее районам заболеваемость туберкулезом доходила до 7–8% 67. Нако нец, на рубеже столетий к «родным» для Бурятии социальным болез ням добавилась «импортная»: за 2001–2002 годы число ВИЧ инфи цированных в республике подскочило с 2 до 1744 человек Причем, по мнению главного врача Республиканского центра профилактики СПИДа Екатерины Имеевой, «в Бурятии, как и в России в целом, отмечается переход эпидемии ВИЧ инфекции из концентрирован ной (среди наркоманов) в распространенную (среди всего населе ния). Это подтверждается ростом полового пути передачи, увеличе нием количества инфицированных женщин и детей, следовательно, ростом вертикальной передачи» 68. Подводя итоги, можно сказать, что в Бурятии, как и во многих других регионах России, кризисные социально экономические про цессы приняли ярко выраженные социальные формы. В отдельных своих проявлениях — таких, как рост и качественное изменение пре ступности или ухудшение санитарно эпидемиологической обста новки в республике, — эти процессы более или менее одинаково затрагивают все население. В других — сила наносимых ими ударов распределяется между разными социальными стратами неравно мерно, что объясняется далеко продвинувшейся имущественной дифференциацией. В целом же изменения условий жизни оказались таковы, что республика должна была выйти в число лидеров по уровню социального неблагополучия и социальной напряженности. Это предположение получило подтверждение в соответветст вующих сводных индексах на 1998 год, построенных Романом Попо вым и Андреем Сусаровым для всех регионов России. Среди шести образующих параметров индекса социального неблагополучия — а это коэффициент младенческой смертности, уровень преступности, сальдо миграции, уровень безработицы, объем задолженности по заработной плате, покупательная способность населения — второй, третий и четвертый идентичны, а первый и последний сущностно близки показателям, использованным в табл. 1. В качестве соста вляющих индекса социальной напряженности авторы взяли уровни протестной, митинговой и миграционной активности населения и протестного голосования, а также степени политической поляриза ции и этнической гомогенности населения. По величине первого индекса Бурятия вошла в группу из 26 регионов с высоким его уров
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
41
нем (19–21 балл), по величине второго — в группу из девяти регио нов с самой высокой напряженностью (хотя со своими 20 баллами она расположилась у нижней, а не у верхней границы этой группы) 69. В бинациональной республике социальная напряженность может накапливаться как по горизонтали, объединяя людей по принципу сходства их положения, так и по вертикали, когда одна этническая группа полагает себя сильнее обделенной, чем другая. Вероятность выплеска социальной напряженности в межэтниче ской борьбы выше, когда ограничены возможности справиться с кризисом «сообща», «всем миром», и когда кризис, вроде бы и не выбирающий своих жертв по национальным признакам, тем не менее для одной этнической общности чреват более серьезными последствиями, чем для другой. Сложность социальноэкономической реабилитации РБ Глубина кризиса, в котором Бурятия пребывала до 1999 года, была обусловлена также некоторыми базисными характеристиками народнохозяйственного комплекса республики: спецификой его размещения, ресурсов, отраслевой структуры. Бурятия отделена огромными расстояниями и от европейской России, и от дальневосточных портов: от Улан Удэ до Москвы — 5532 км, до Владивостока — 3770 км. Высокие транспортные рас ходы еще до отпуска цен вздували стоимость ввозимых в республику предметов производственного и личного потребления и снижали конкурентоспособность бурятских товаров в регионах возможного спроса. А с отпуском цен Бурятия по величине скачка железнодо рожных тарифов попала в положение абсолютного лидера среди рас положенных к востоку от Урала регионов России — в 1993 году тарифы поднялись в 61,4 раза 70! Соседями РБ являются: на востоке — Читинская область, на юге — Монголия, на юго западе — Тыва, на западе и северо западе — Иркутская область. Из них только последняя представляет собой экономического субъекта, соединяющего сразу два важнейших партнерских качества: 1) в отличие от Читинской области и Тывы, высоко развита по сибирским меркам; 2) легко доступна — хорошо связана с Бурятией транспортными коммуникациями и вместе с тем общение с ней не обременено, как то имеет место в случае с Монго лией, политико административными ограничениями, налагаемыми государственной границей.
42
РАЗДЕЛ I
С учетом этих преимуществ резонно предположить, что эконо мическое сотрудничество с Иркутской областью может послужить либо уже служит серьезным внешним стимулом к подъему республи канской экономики. В действительности экономическое взаимодей ствие двух регионов развито слабо: по образному выражению одного из участников специального обсуждения этой темы 71, «они стоят друг к другу спинами». Более того, оно еще и ассиметрично в том смысле, что у Иркутской области куда больше возможностей, чем у Бурятии, либо обойтись без сотрудничества с соседом, либо навязать выгодные для себя, но невыгодные для него условия. Иркутская область богаче трудовыми ресурсами, ее население (2581,7 тыс. человек в 2002 году) 72 более чем в 2,5 раза превышает население Бурятии. Разведан ные на территории области запасы полезных ископаемых по их раз нообразию и инвестиционной привлекательности превосходят известные минеральные богатства республики. Совокупная стои мость основных производственных фондов во всех отраслях регио нальной экономики была в области втрое больше аналогичной стоимости в республике (в 2001 году — 423 млрд 436 млн рублей и 136 млрд 665 млн соответственно) 73. А самое главное — отношения между Иркутском и Улан Удэ сильно подвержены влиянию позицион8 ного принципа 74, ставящего стороны в заведомо неравное положение. Формирующаяся в верховьях Ангары миллионная городская агломерация (Иркутск + Шелехов + Усолье Сибирское + Ангарск = 982,4 тыс. человек 75), являющаяся одновременно самым мощным промышленно транспортным узлом в Восточной Сибири, не просто подавляет своей размерностью слабую городскую сеть забайкаль ского соседа, но еще обладает и другим преимуществом: располага ется на перехвате ресурсных потоков разного рода, идущих с запада и пока что куда более насыщенных, чем аналогичные потоки с вос тока. (Впрочем, и на ориентированной на АТР ресурсно коммуни кационной оси, начинающейся во Владивостоке, РБ оказывается в положении тылового, «остаточного» звена.) Далее, Бурятия прилегает к Байкалу, куда сбрасывают свои воды почти все ее реки, что суще ственно повышает расходы предприятий республики на поддержа ние экологических норм по очистке промышленных стоков 76. Перед Иркутской областью данная проблема практически не стоит, так как все ее промышленные предприятия, за исключением печально известного Байкальского целлюлозо бумажного комбината, как бы нанизаны на Ангару, устремляющую свои воды прочь от уникального озера. То обстоятельство, что Бурятия почти целиком находится к востоку от Байкалу, осложняет хозяйственную деятельность в ней еще
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
43
и другим образом. На ее территорию стягивается обширный водос бор из Монголии, и приходящие оттуда паводки вызывают наводне ния, которые наносят серьезный ущерб республике, в том числе ее главному экономическому и культурному центру, городу Улан Удэ 77. Напротив, сток Ангары, главной водной артерии Иркутской обла сти, надежно зарегулирован, а наводнения на ее притоках, не затра гивают основные районы сосредоточения населения и производства. Таким образом, мало того, что изобильные водные ресурсы РБ слабо используются на ее территории, для ее экономики они еще оказываются причиной дополнительных и непредвиденных затрат. В то же время основная масса богатейшего природного гидроэнерге тического потенциала байкальского бассейна утилизуется там, где он по гидрографическим условиям только и мог быть утилизован с максимальной эффективностью, — в области, которая, благодаря своему расположению к западу от истока Ангары, стала местом стро ительства целого каскада электростанций. С переходом от плановой экономики к рыночной это обстоятельство обернулось для иркутян высокой энергетической самообеспеченностью, получившей сразу тройное выражение: в изобилии дешевой электроэнергии, в незави симости «Иркутскэнерго» от РАО ЕЭС и в возможности выходить на ФОРЭМ — Федеральный оптовый рынок электрической энергии (мощностей) — почти исключительно в качестве продавца, а не покупателя. Напротив, объединение «Бурятэнерго» является дочер ним отделением ведомства А. Чубайса, на ФОРЭМе выступает лишь в качестве потребителя и по обеим этим причинам вынуждено поку пать энергию по ценам, устанавливаемым Федеральной энергетиче ской комиссией и утверждаемым правительством РФ 78. Как следствие, тарифы на электроэнергию в Бурятии значительно выше, чем в Иркутской области (табл. 2), что вздувает стоимость региональной продукции и величину коммунальных платежей населения. Сельскохозяйственные районы Бурятии входят в аридную зону. Традиционное бурятское подвижное скотоводство было приспосо блено к ее условиям очень хорошо; но в советское время из за пере хода на привозные высокопродуктивные породы скота, изменения видовых пропорций стада в пользу овечьего поголовья, систематиче ского перевыпаса и неоправданно широкой распашки пастбищ эко логический баланс был нарушен, резко повысилась потребность в искусственно созданных факторах сельскохозяйственного производ ства, изменились сама его организация и отраслевая структура. К тому же в полосу реформ аграрный сектор республика вступил в неблаго приятный момент — как раз тогда, когда накопленные за десятилетия
44
РАЗДЕЛ I
Таблица 2 Тарифы на электроэнергию, действовавшие в августе 2001 года (коп./кВт.ч)
Регион
Средний Для На железно Для населения: по протоколу промышленных дорожном РЭК * потребителей транспорте городского сельского
Иркутская область
15,76
17,14
17,00
10,00
7,00
Республика Бурятия
57,12
81,50
60,00
56,00
56,00
Читинская область
62,00
68,00
68,00
56,00
39,00
В среднем по России
49,77
52,40
53,89
55,34
40,39
* Региональная энергетическая комиссия. Составлено по данным «Иркутскэнерго», предоставленным автору иркутским журналистом Р. Кузнецовым.
изъяны модернизационной организационно хозяйственной формы стали с разных сторон подрывать основы воспроизводства в нем 79. Для постсоветской динамики и направленности этносоциаль ных процессов едва ли не важнейшим следствием господства этой формы стало накопление и удержание в деревне избыточного насе ления. До тех пор, пока действовали государственная система соци альной защиты и установка на сближение индустриального и сель скохозяйственного труда, пока существовали колхозы и совхозы и осуществлялись централизованные бюджетные вливания в аграр ный сектор, этой избыточности как бы и не было. Но с 1992 года, после того, как государство начало сужать объем своих социальных обязательств, система коллективных хозяйств полностью лишилась его поддержки и стала разваливаться и ключевое значение с точки зре ния жизнеообеспечения приобрели ЛПХ — личные подсобные хозяй ства, ситуация изменилась кардинальным образом. Скрытое аграрное перенаселение стало открытым; большинство занятий на селе, не свя занных напрямую с производством сельскохозяйственного продукта в ЛПХ, отмерли естественной смертью; резко проявились почти повсе местные диспропорции в балансе земельных и трудовых ресурсов — и общим для людей, сохранивших трудовую этику и навыки хозяйствен ного расчета, стало мнение о том, что народу на земле оказалось вдвое больше, чем она может поддерживать при наличной технологии 80.
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
45
Посмотрим теперь на структурные особенности республикан ской экономики. В 2001 году в общем объеме валового региональ ного продукта РБ на долю промышленности приходилось 24,4%, сельского хозяйства — 12,9%, строительства — 6,7%, транспорта — 16,4 и торговли — 13,8%. Отраслевая структура промышленного про изводства в целом воспроизводила образец, заданный в советское время: ключевое положение в ней занимают предприятия, «конеч ная продукция которых не предназначена для потребления насе лением» 81, и само функционирование которых сильно зависит от внешних поставок сырья и комплектующих. Выглядела эта струк тура следующим образом: машиностроение и металлообработка — 29,5%, электроэнергетика — 29,3%, цветная металлургия — 11,7%, пищевая промышленность — 9,0%, лесная, деревоперерабатываю щая и целлюлозо бумажная — 7,3%, легкая промышленность — 2,6%, все прочие отрасли — 2,8% 82. Удельный вес республиканской промышленной продукции составлял в 2001 году 0,3% от общероссийской, а сельскохозяйствен ной — 0,6% 83. Но при такой заметной долевой разнице в пользу сель ского хозяйства вывоз его продукции из Бурятии был ничтожен (табл. 3). Аграрный сектор республики замкнут на ее внутренние потребности, но все равно не в состоянии удовлетворить внутрире гиональный спрос: по данным Министерство сельского хозяйства и продовольствия РБ, обеспеченность населения продуктами питания собственного производства составила в 2002 году по мясу — 40,8%, по молоку — 53,5%, яйцам — 20, картофелю — 77, овощам — 50 и зерну — 37,7% 84. Тем более сектор не может служить источником формирования сколько нибудь крупных накоплений за счет межре гионального обмена. Промышленность РБ, в том числе две ее крупнейшие отрасли, тоже не справляется с этой задачей. Машиностроение, в котором значительный объем производства приходится на долю предприятий ВПК, в сильнейшей степени степени завит от заказов «Росвооруже ния» и зарубежных экспортных контрактов, электроэнергетика — от привозных топливно энергетических ресурсов, посколько собствен ные не покрывают ее потребности в сырье. Выход республиканской продукции на соседние рынки невелик. Популярна за пределами Бурятии продукция всего лишь нескольких предприятий, главным образом, пищевой промышленности — например, макаронной фаб рики «Макбур» и кондитерской фабрики «Амта». Их достижения, которыми в Бурятии заслуженно гордятся 85, не могут, однако, уравновесить того печального факта, что республика полностью
46
РАЗДЕЛ I
Таблица 3 Бурятия в межрегиональной торговле, 1993–2001 годы
Виды продукции/товаров 1
Вывоз
1993* 1998 2001 1993* 1998 2
Вывоз к ввозу (%, разы)
Ввоз
3
4
5
6
2001
1993
1998
2001
7
8
9
10
Продукция производственно технического назначения Автомобильный бензин, тыс. т
–
–
–
221
157
137
–
–
–
Дизельное топливо, тыс. т
–
–
–
177
151
128
–
–
–
Топочный мазут, тыс. т
–
–
–
454
139
86,1
–
–
–
1237
101
3677
2204 1224
2368
56,1
8,3
155,3
Прокат черных металлов, тыс. т
–
–
–
87,4
22,3
53,1
–
–
–
Стальные трубы, тыс. т
–
–
–
12,2
3,3
5,3
–
–
–
Шины для грузовых автомобилей, тыс. шт.
–
–
–
51,8
24,3
14,7
–
–
–
Шины для легковых автомобилей, тыс. шт.
–
–
–
33,3
38,0
18,0
–
–
–
Деловая древесина, тыс. куб. м
144
9,6
7,8
50,8
25,9
96,4
283,5
37,1
8,1
Пиломатериалы, тыс. куб. м
23,2
1,1
6,5
9,7
8,1
3,6
239,2
13,6 185,7
Цемент, тыс. т
246
115
44,3
30,4
12,8
38,2
1245
107
10
39,8
2953
3,7
–
3,5
Уголь, тыс. т
в 8 р. в 9 р. 116,0
Основные продовольственные товары Мясо, включая птицу и субпродукты, т
495
341
842
Колбасные изделия, т
17
–
103
Животное масло, т
14
–
1
Растительное масло, т
–
–
Сыр, включая плавленый и брынзу, т Мука, тыс. т
5
56
н. д.
н. д.
– 4 –
456 2346
318,7 в 84 р.
260
21
168
5,4
–
0,6
251
112
221
–
–
–
7
2
20
н. д
н. д.
19,3
71,4 в 28 р. 20,0 н. д.
–
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
47
Таблица 3 (окончание) 1
2
3
4
5
6
7
8
9
Крупа, т
н. д.
н. д.
–
н. д.
н. д.
н. д.
н. д.
–
Сахар, т
–
–
1947
22
726
–
–
–
10
Основные потребительские товары длительного пользования Легковые автомобили, шт.
н. д.
н. д.
–
н. д.
н. д.
1176
н. д.
н. д.
–
Телевизоры, шт.
–
–
–
1910
142
5246
–
–
–
Холодильники, шт.
–
–
–
–
722
1677
–
–
–
Стиральные машины, шт. Швейные машины, шт.
18759 7670 7509 –
–
–
2633 1440 371
–
1674 в 7,2 р. в 5,3 р.в 4,5 р. 60
–
–
–
* По основным продовольственным и потребительским товарам приведены дан ные за 1995 год. Составлено и подсчитано по: Регионы России. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 1999. Т. 2. С. 625–695; Регионы России. Социально экономические показатели. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2002. С. 660–694.
зависит от импорта многих важнейших видов продукции производ ственно технического назначения, некоторых основных видов про довольствия и подавляющего большинства потребительских товаров длительного пользования (табл. 3). Но и те отрасли, продукция кото рых находит спрос за пределами республики, демонстрируют не устойчивую динамику экспорта; фактически по сравнению с 1993 годом к 2001 увеличился вывоз только угля и мяса. В этом, кстати, одна из главных причин, почему сильный западный сосед свысока смотрит на восточного «аутсайдера». Очевидно, что привязка экономики РБ к системе централизо ванного планирования, степень ее зависимости от внешних источ ников финансирования и материально технического снабжения оказались выше, а стартовые условия для вхождения в рынок — хуже, чем у целого ряда российских и сибирских регионов. В 1990 е годы республика попала в своеобразный порочный круг. Неотложной задачей являлась структурная перестройка народнохозяйственного комплекса, его переориентация на ближние рынки, мобилизация внутрирегиональных накоплений и ресурсов. А текущие требования экономического и особенно социального характера понуждали выколачивать дотации в Москве. Трансферты из федерального
48
РАЗДЕЛ I
бюджета покрывали примерно треть доходной части республикан ского бюджета 86. Они были необходимы, так как компенсировали позиционную уязвимость республики и исторически образовавши еся слабости ее экономики. Но те же трансферты подпитывали иждивенческие настроения у региональных субъектов политических решений и экономической деятельности. Только после августовского кризиса 1998 года наметились поло жительные сдвиги — в основном в промышленности. В 1999 году индекс физического объема промышленного производства в РБ составил 114,3%, что было выше, чем в среднем по РФ 87. В машино строении за первые восемь месяцев 1999 года тот же индекс под нялся, в сравнении с аналогичным периодом 1998 года, до 140%, в легкой промышленности — до 143%, в лесной — до 138%, угольной — до 108%, цветной металлургии — до 108%. В два раза увеличились налоговые поступления от промышленных предприятий. Авиацион ный завод в Улан Удэ получил от Главного управления гражданской авиации КНР заказ на вертолеты МИ 171 и приступил к их производ ству 88. В последующие годы УУАЗ вышел на стабильный уровень про изводства авиационной техники, в первую очередь вертолетов, для покупателей из стран Юго Восточной Азии, Африки, Латинской Америки. Как следствие, к 2003 году средняя зарплата на заводе под нялась до 5600 рублей 89. А после того, как его хозяином стал созданный компанией «Рособоронэкспорт» холдинг «Вертолеты Миля», загрузка заводских мощностей вообще стала приближаться к максимальной 90. Ожили и некоторые другие крупные предприятия РБ, ранее нахо дившиеся на грани полной остановки, например, знаменитый ЛРВЗ — локомотиво вагоноремонтный завод. В 2000 году индекс промышлен ного производства в республике поднялся на 8 пунктов относительно уровня 1999 года, в 2001 году — на 13 пунктов относительно 2000 года 91. По темпам промышленного роста РБ вышла на первое место в Си бирском федеральном округе. Некоторые признаки роста намети лись в жилищном строительстве и даже в самой депрессивной отрасли народного хозяйства, наиболее глубоко «упавшей» в 1990 е годы, — в сельском хозяйстве. По крайней мере, к 2003 году оно наконец то «добралось» до объемов производства, достигнутых в 1991 году 92. Для того, чтобы определить, насколько устойчивыми являются эти положительные тенденции, необходимо располагать данными за более длительный период наблюдений. В особенности это относится к сельскому хозяйству, где объемы производства сильно подвержены резким погодовым колебаниям из за чередования засушливых — влажных лет и где поэтому в расчет берутся только средние за пяти
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
49
летие или трехлетие показатели. Что касается промышленности, не следует забывать, что ее нынешний рост был достигнут на более узкой, чем прежде, а значит, и более уязвимой отраслевой базе, поскольку целый ряд производств, некогда вносивших весомый вклад в валовый региональный продукт (Хольбоджинский угольный разрез, шахта «Гусиноозерская», фабрика верхнего трикотажа, Бур ферммаш, Новобрянский и Селендумский ремонтно механические заводы), просто закрылись на пике кризиса, другие, как стеклоза вод в Улан Удэ, по прежнему влачили жалкое существование 93. И в любом случае надо иметь в виду, что фундаментальные по зиционные, ресурсные, и структурные слабости республиканской экономики не могут быть скомпенсированы за четыре пять лет. Несомненно проявившиеся признаки роста на основе собственных ресурсов и усилий еще не настолько убедительны, чтобы можно было говорить о преодолении долговременных объективных ограни чителей экономической реабилитации республики.
Население РБ: особенности расселения и урбанизации Переходный период в России усилил и без того значительные межрегиональные и внутрирегиональные различия. Так, в сельской местности еще более отчетливо обозначилась тенденция к поляриза ции поселений и целых территорий по потенциальным возможно стям выживания и развития 94. От этих сдвигов зависят самые разные стороны существования и воспроизводства той или иной этнической группы. Соответственно, нельзя составить правильное представле ние о проблемах, вставших перед бурятами в ходе социально эконо мического кризиса, о направленности и возможных последствиях этносоциальных процессов, связанных с сохранением и расшире нием их субъектности, не рассмотрев предварительно расселенче скую и поселенческую структуру республики. В 1989 году буряты были в большинстве в Окинском (90,8%), Курумканском (63,9%), Тункинском (61,4%), Закаменском (57,3%) Кижингинском (56,2%) и Еравнинском (50,1%) районах (табл. 4). Но по населенности «бурятские» районы заметно отставали: только Закаменский занимал место в первой десятке (8 е), тогда как осталь ные располагались на 14 м, 17 м, 18 м, 19 м и 21 м местах. Всего в них было сосредоточено 30% бурят, проживавших в республике. Еще в трех районах — Иволгинском, Хоринском, Джидинском — буряты составляли от 1/3 до 1/2 населения 95. Во всех остальных районах
50
РАЗДЕЛ I
их доля была меньше 1/3, а в Северобайкальском, Тарбагатайском и Прибайкальском районах — даже меньше 5%. В Улан Удэ, столице и единственном крупном городе республики, удельный вес бурят в населении официально определялся в 21,4%. Чтобы лучше понять, что означают эти различия в общей заселен ности разных участков территории республики и в их заселенности бурятами и русскими, полезно рассмотреть этническую структуру рас селения в разрезе не административных, а экономических райо нов — как они выделяются местными экономгеографами 96 (табл. 5). Таблица 4 Территориальное распределение и концентрация бурятского и русского населения по административным районам Бурятской АССР в 1989 году Буряты:
Русские:
Город, административный район
Все насе ление (чел.)
1
2
3
4
5
6
7
8
367526
78697
21,41
31,54
266526
72,52
36,70
4,34
13330
53,46
1,84
1. Улан Удэ 2. Иволгинский
доля доля доля в общей доля в общей числен во всем числен числен во всем числен ность насе ность насе ности ности (чел.) лении бурят (чел.) лении русских (%) (%) (%) (%)
24936
10836
43,46
3. Селенгинский *
56972
17228
30,24
6,90
35967
63,13
4,95
4. Заиграевский
56226
6903
12,28
2,76
46524
82,74
6,41
5. Бичурский
30721
3554
11,57
1,42
26836
87,35
3,70
6. Мухоршибирский
28808
5852
20,31
2,34
21693
75,30
2,99
7. Тарбагатайский
18291
806
4,41
0,32
17202
94,05
2,37
8. Кабанский
68383
3721
5,44
1,49
62213
90,98
8,57
9. Прибайкальский
30097
1183
3,93
0,47
27907
92,72
3,84
10. Хоринский
22898
7811
34,11
3,13
14258
62,27
1,96
11. Кижингинский
21438
12042
56,17
4,83
8896
41,50
1,22
12. Еравнинский
21833
10933
50,08
4,38
10235
46,88
1,41
13. Закаменский
34472
19738
57,26
7,91
13481
39,11
1,86
14. Джидинский
35633
15070
42,29
6,04
18840
52,87
2,59
4410
4002
90,75
1,60
365
8,28
0,05
15. Окинский
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
51
Таблица 4 (окончание) 1
2
3
4
5
6
7
8
16. Тункинский
26241
16115
61,41
6,46
9708
37,00
1,34
17. Кяхтинский
45695
9891
21,65
3,96
32696
71,55
4,50
18. Северо байкальский **
70642
3310
4,69
1,33
53564
75,82
7,38
19. Баргузинский
27648
7001
25,32
2,80
19668
71,14
2,71
20. Баунтовский
26682
2822
10,58
1,13
20214
75,76
2,78
21. Курумканский
18700
11950
63,90
4,79
6041
32,30
0,83
1038252 249525
24,03
100,00
726165
69,94
100,00
Итого
* Включая г. Гусиноозерск. ** Включая г. Северобайкальск. Составлено и подсчитано по: Мангатаева Л. Д. Население Бурятии: тенденции формирования и развития. Улан Удэ, 1995.
Структуры расселения бурят и русских похожи в том, что немно гим менее половины и первых (45,53%), и вторых (49,90%) были сосредоточены вообще в одном экономическом районе. А также в том, что свыше 4/5 бурят (81,89%) и русских (82,06%) были сконцен трированы в четырех экономических районах из восьми. Один из них, Северный, оказался общим по силе притяжения как для бурят (свыше 10% от их общей численности), так и для русских (несколько менее 14%), но далее их пути расходились: два других узла поселенческой концентрации у бурят находились в Джидинском и Верхнеудинском экономических районах, у русских — в Прибайкальском и Южном. Собирание главных этнических контрагентов в Центральном районе явилось следствием одновременно и урбанизации, и слабого в целом развития городской сети в Бурятии. В Центральном районе расположена столица республики и ее единственный крупный город, здесь же находится второй из шести городов РБ — Гусино озерск, выросший рядом с крупным топливно энергетическим ком плексом (Гусиноозерская ГРЭС, одноименная шахта и Холболь джинский угольный разрез). В районе «размещается 67% всех промышленных предприятий республики, производится около 80% объема промышленной продукции» 97, сосредоточена основная масса культурно образовательных учреждений. Приток населения в Северный район начался со строительством Байкало Амурской магистрали. Здесь быстро вырос третий по чис ленности населения город Бурятии — Северобайкальск. Но следует
52
РАЗДЕЛ I
Таблица 5 Распределение и концентрация бурятского и русского населения по экономическим районам Бурятской АССР в 1989 г. Экономический район (в скобках номера административ ных районов в табл. 4)
Все насе ление (чел.)
Их доля Числен Их доля во всей Числен Их доля во всем ность числен ность во всем насе бурят ности русских насе лении лении (чел.) бурят (чел.) (%) (%) (%)
Их доля во всей числен ности русских (%)
Центральный (1–4)
505660
113664
22,48
45,55
362347
71,66
49,90
Северный (18–22) *
143672
25083
17,46
10,05
99487
69,25
13,70
Прибайкальский (8–9)
98480
4904
4,98
1,97
90120
91,51
12,41
Южный (5–7)
77820
10212
13,12
4,09
65731
84,47
9,05
Джидинский (13–14)
70105
34808
49,65
13,95
32321
46,10
4,45
Верхнеудинский (10–12)
66169
30786
46,53
12,34
33389
50,46
4,60
Кяхтинский (17)
45695
9891
21,65
3,96
32696
71,55
4,50
Юго Западный (15–16)
30651
20117
65,63
8,06
10073
32,86
1,39
* После 1989 года здесь из состава Северобайкальского района был выделен еще один административный район — Муйский. Составлено и подсчитано по табл. 2, а также: С. 122; Республика Бурятия. Крат кий энциклопедический справочник. Улан Удэ, 1998. С. 200–202.
иметь в виду, что Северный район разламывается на три разнородные части: индустриальную зону, непосредственно примыкающую к БАМу (Северобайкальский и Муйский административные районы), аграр ную (Баргузинский и Курумканский административные районы) и аграрную же, но хозяйственно слабо освоенную (Баунтовский район). В первой в 1989 году проживали в основном русские; во второй бурят, численно преобладавших в Курумканском районе, был 41%, русских, образующих большинство в Баргузинском районе, — 55%; в третьей редкое население было представлено главным образом русскими. В Джидинском экономическом районе, втором по уровню кон центрации бурят после Центрального, единственный город, Зака менск, был фактически «имплантирован» в 1930 е годы: возник при
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
53
Джидинском вольфрамо молибденовом комбинате и вместе со своим градообразующим предприятием пребывает сейчас в затяж ном кризисе, сопровождающемся сокращением численности его жителей (16 тыс. человек в 1994 году, менее 13 тыс. — в 2002) 98. Дол гое время на комбинате и рудниках работали ссыльные, поэтому индустриальное ядро района существовало обособленно от аграрной «бурятской» периферии. После того, как комбинат прекратил работу, а отток из Закаменска его жителей пошел такими темпами, что сотни квартир оказались просто брошены 99, перспектива распада этого ядра или его рурализации довольно вероятна. «Бурятский» Вернеу динский экономический район был и остается сугубо аграрным, тра диционно животноводческим. Напротив, «русский» Прибайкаль ский район — аграрно индустриальный: в нем находятся крупные предприятия, в том числе Селенгинский целлюлозо картонный комбинат, а в сельскохозяйственном отношении он представляет собой зону товарного овощеводства и молочного животноводства, ориентированную уже и на городского потребителя. В аграрном Южном районе, специализирующемся на производстве зерновых культур и заселенном преимущественно старожильческим русским населением, возник свой полюс индустриального развития — Туг нуйский угольный разрез, продукция которого пользуется повышен ным спросом не только в РБ, но и в соседних регионах Сибири 100. Наконец, аграрные Юго Западный и Кяхтинский районы занимали и занимают относительно друг друга полярное положение по удель ному весу в составе их населения бурят (большинство населения в первом) и русских (еще сильнее выраженное большинство во вто ром). Оба граничат с Монголией, однако второй расположен куда удачнее чем первый, поскольку через него пролегают все основные трансграничные коммуникации 101. (Что и получило подтверждение в динамике роста удельного веса городского населения во всем насе лении за 1994–2002 годы: как видно из табл. 6, нигде по республике этот рост не был таким значительным, как в Кяхтинском районе, тогда как в Юго Западном ничего не изменилось.) В целом получа ется, что за пределами Центрального района буряты сконцентриро ваны на периферийных аграрных территориях либо там, где полюса индустриального роста не состоялись или не смогли притянуть бурятское население в значительных масштабах 102. Рассмотрим теперь (табл. 6) порайонное разделение населения Бурятии на преимущественно городское и преимущественно сель ское, имея в виду, что городскими поселениями считаются как соб ственно города, так и пгт — поселки городского типа.
54
РАЗДЕЛ I
Урбанизирующиеся участки территории республики изначально были четко привязаны к железным дорогам. В Центральном районе их две: причем одна ориентирована по оси «север — юг», вторая по оси «запад — восток». Это способствовало сложению здесь относи тельно разветвленной и трехуровневой (крупный город — малый город — пгт) городской сети. В Северном районе железная дорога одна, и по ней разбросаны все городские поселения, кроме двух пгт в Баргузинской долине. В итоге здесь мы имеем дело с двухуровневой (малый город — пгт) структурой городских поселений и их линейным широтным расположением. То же самое в значительной степени относится к сформировавшимся раньше городским поселениям Таблица 6 Распределение городского населения по экономическим районам Республики Бурятии и разным типам городских поселений в 1994 и в 2002 годах Удельный вес (%) Эконо мический район
Городов
жителей Жителей городского городов жителей на 1 пгт населения во всем пгт во всем (тыс.чел.) во всем городском городском населении населении населении
Пгт
1994 2002 1994 2002 1994 2002 1994 2002 1994 2002 1994 2002 Центральный
2
2
8
8
86,3 83,7 88,8 89,4
11,2 10,6 6,3
5,7
Северный
1
1
9
9
60,3 59,6 34,2 38,2
65,8 61,8 5,9
4,6
Прибайкаль ский
1
1
6
6
45,0 44,2 15,7 11,9
84,3 88,1 6,5
6,2
Джидинский
1
1
3
3
33,7 32,6 65,8 62,8
34,3 37,2 2,8
2,5
Кяхтинский
1
1
2
2
50,2 55,8 77,4 81.1
22,6 18,9 2,7
2,1
Верхне удинский
–
–
1
1
4,0
4,4
–
–
100,0 100,0 2,9
2,3
Южный
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
Юго Западный
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
–
Всего в республике
6
6
29
29
25,4 23,5 5,5
4,7
59,5 59,6 74,6 76,5
Составлено и подсчитано по: Мангатаева Д. Д. Население Бурятии: тенденции формирования и развития. Улан Удэ, БНЦ СО РАН, 1995. С. 50–51, 53; Численность и размещение населения. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. В 14 т. / Федер. служба гос. статистики. Т. 1. М., НИЦ «Статистика», 2004. С. 222–225.
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
55
Прибайкальского района, только здесь их «линия» — одноуровне вая, так как город Бабушкин мало чем отличается от поселка, а по населенности вдвое уступает пгт Селенгинску (в первом по переписи 2002 года числилось 4953 человека, во втором — 16 326 103). Кяхта с поселками Наушки и Чикой фактически завершает городскую сеть Центрального района. А вот три из четырех городских поселений Джидинского района, включая и Закаменск, расположены далеко в стороне от основных транспортных артерий республики. Во всех остальных районах городских поселений практически нет. Правда, и в Южном, и в Юго Западном есть населенные пунк ты, числящиеся селами, но в действительности приближающиеся к поселкам (например, Кырен и Аршан в Тункинской долине). Но они крайне немногочисленны. И если «протогородские» поселения «русского» Южного района относительно легко могут вписаться в городскую сеть Центрального и Кяхтинского районов, то их «бурят ские собратья», расположенные в обособленных Юго Западном и Верхнеудинском экономических районах и Курумканском админи стративном районе, находятся в значительно худшем положении. Подтверждением этому выводу можно считать данные табли цы 7. Они позволяют проследить прямые соответствия между рез кими различиями в стартовых возможностях и результатах работы хозяйствующих субъектов, расположенных в разных районах, с одной стороны, моноцентричным характером городской сети и порайонными перепадами в уровнях урбанизации, с другой. Хорошо видно, во первых, что на долю одного лишь экономиче ского района, Центрального, приходилось 4/5 полученной в респу блике прибыли и 3/4 понесенных убытков; во вторых, что три из четырех районов, в которых убытки предприятий и организаций превышали прибыль, были районами концентрации бурятского населения; в третьих, что сами масштабы экономической деятель ности предприятий и организаций этих районов, когда они выра жены в показателях прибыли/убытка, далеко уступают ее масштабам в трех «русских» экономических районах (Северном, Прибайкаль ском и Южном) и вовсе уж ничтожны по сравнению с такими мас штабами в Центральном районе с его смешанным урбанизирован ным населением Итак, во всех, кроме Центрального, экономических районах с повышенной концентрацией бурятского населения полюса урбани зации отсутствуют или не обладают убедительной перспективой роста. Чтобы урбанизироваться, живущим там бурятам надо мигри ровать в городские поселения Центрального экономического района
56
РАЗДЕЛ I
Таблица 7 Порайонные различия в результатах экономической деятельности преприятий/организаций Республики Бурятии в январеноябре 2000 года (млн руб.) Экономические районы: РБ Показатель в Цент При Джи Юго Кях Верхне целом раль байкаль Север Юж дин Запад тин удин ный ный ный ский ский ный* ский ский Прибыль Убыток
1676,46 1345,21 661,8
497,5
Чистая прибыль / чистый убыток (–) 1014,66 847,71
106,13
158,43
65,6
0,62
0,01
0,04
31,6
87,8
21,3
2,3
1,8
7,2
74,53
70,63
44,3 –1,68
0,42 12,3
– 1,79 – 7,16 – 11,88
* Только Тункинский район.
Составлено и подсчитано по: Социально экономическая характеристика Бай кальского региона С. 184–185.
либо в зону БАМа. Сельско городская миграция в республике дей ствительно была довольно интенсивной во второй половине 1980 х годов: в масштабах всей Бурятии среднегодовой отток населения из сельской местности составлял 13,9 человек на 1000 (в пиковом 1989 году — 17,2) 104. Затем произошел резкий спад, однако, после того как миновал первоначальный шок от экономического обвала начала 1990 х, миграционный поток из деревни в город снова набирает силу. Но при этом он становится более моноцентричным, более целе устремленно направляется в Центральный район и в первую очередь в Улан Удэ — средоточие учебных заведений, а также то место, где даже в самые трудные годы все же были наилучшие шансы найти работу 105. В доступных статистических публикациях по внутрирегиональ ной миграции нет разбивки выбывших/прибывших по этнической принадлежности, поэтому придется ограничиться данными, собран ными на микро уровне, в селе Торы Тункинского района 106. Проведенная Тункинским социоантропологическим отрядом Института востоковедения 107 в июне 1993 года подворная перепись показала, что на тот момент в селе проживали 1140 человек, 93% из них были бурятами. За шесть с половиной лет, с 1 января 1989 по 30 июня 1995 года, в миграционных перемещениях из Тор / в Торы приняли участие 236 человек в возрасте 16 лет и старше (132 жен щины и 104 мужчины), что по отношению к общей численности
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
57
жителей составляло 20,8%. 223 участника перемещений, то есть почти 95%, были бурятами, в подавляющем своем большинстве — торскими или тункинскими; 11 мигрантов — русскими, националь ность двух не установлена. После последнего убытия не вернулись на 30 июня 1995 года 157 человек, после последнего прибытия не уехали из Тор на ту же дату всего 13 человек. Чистая убыль населения Тор составила, таким образом, 144 человека или 12,6% от общей численности жителей села на середину 1993 года. Среднегодовые потери были чуть больше 22 человек, что примерно равно среднего довому естественному приросту в первой половине 1990 х годов. В общей сложности 236 человек, участвовавших в миграции, совер шили 420 миграционных перемещений. Если взять только переме щения выбытия, которых за учетный период набралось 273, то мотивы выезда разпределялись следующим образом: 115 (41,8%) — учебная миграция, 113 (41,4%) — трудовая, 22 (8,0%) — переезды к родственникам и в связи с вступлением в брак, 24 (8,8%) — мотивы не установлены. Учебная миграция фокусировалась на крупных городах (105 выездов из 115); среди них безусловно первенствовал Улан Удэ (94 выезда или 81,7% всех случаев учебной миграции), за ним с очень большим отрывом следовали Иркутск (6 случаев или 5,2%), Томск (2 и 1,7%), Новосибирск, Чита и Благовещенск (все по одному случаю — 0,9%). Трудовая миграция разделелялась на сель ско сельскую (45 случаев) и сельско городскую (68); география ее была более разнообразной, чем у учебной, — от Норильска до Ашхабада. Но и тут самый крупный массив выбытий (36 или 31,9%) приходился на Улан Удэ, еще в 13 случаях (11,5%) мигранты напра влялись в поселки и города на трассе БАМа. Разумеется, на эти пара метры торской миграции сильно влияли не характерные для многих бурятских деревень локальные особенности, в первую очередь — расположение села на федеральном тракте Култук — Монды. Тем не менее структура мотивов и адресов выезда, в частности, высокий удельный вес учебной миграции и предпочтение, оказываемое при выборе места прибытия городам и поселкам Бурятии (хотя Иркутск расположен ближе), а внутри нее — Центральному и Северному эко номическим районам представляются типичными для миграции бурят из «карманов» их расселенческой концентрации. Посмотрим теперь, как расселенческо поселенческая структура соотносилась с условими жизни в поселениях разного типа и с пре обладающей занятостью бурят и русских. До конца 1990 х годов наиболее высокая начисленная средне месячная зарплата, превышающая величину прожиточного минимума
58
РАЗДЕЛ I
трудоспособного населения более чем в 2 раза, сохранялась в бан ковском секторе, электроэнергетике, топливной промышленности, цветной металлургии, мукомольно крупяной промышленности, на транспорте и в строительстве 108, то есть в городской занятости и в основном в тех ее подразделениях, где традиционно доминируют рус ские (см. табл. 8). Задолженность по заработной плата нередко уничто жала это превышение; но реальные денежные доходы все же позво ляли получающим их людям не опускаться ниже черты бедности. На республиканском уровне буряты объективно «проигрывали» русским еще и потому, что у первых, особенно у проживающих в деревнях, больше доля иждивенцев и пенсионеров, чем у вторых. В 1994 году в РБ в целом на одного работающего приходилось 1,4 иждивенца, на одного работника бурята — 1,7 109. В сельской местности доля безработных к 1998 году достигла 39,7%, что было примерно в 1,5 раза выше, чем в среднем по респу блике и в сельских районах России в целом 110. В 1999 году на долю сельской безработицы приходилось 35,6% от общей численности без работных РБ 111. Работники сельского хозяйства получали и самую низкую зарплату, обеспечивавшую прожиточный минимум лишь на 30% 112. Справедливо утверждение, что в положении сельских жителей не было выраженных различий по этническому признаку 113. Но если рассматривать ситуацию в масштабе республики, то очевидно, что меньшая урбанизированность бурят по сравнению с русскими, равно как и концентрация значительной части бурят на территориях, отно сительно обособленных от основных «ядер» экономической активно сти в республике, объективно ставила их в худшее положение по сравнению с русскими. Показательно, что при оценке изменений, происходивших в РБ в 1990 е годы, — по таким, например, пара метрам, как состояние сельского хозяйства и здоровья населения, уровень денежных доходов и производственно профессональной квалификации работающих, положение в области занятости, — в ответах сельских жителей и бурят негативная оценка выражена, как правило, сильнее, резче, чем в ответах горожан и русских 114. Это как раз и подтверждает, что сельским бурятам их ситуация представлялась как худшая сравнительно с другими группами населения республики. Когда я употребляю слово «худшее», я имею в виду не уровень жизни, а нечто иное. В конце концов, резкое сокращение денежных выплат в коллективных хозяйствах во многом компенсировалось увеличением доли доходов и потребления за счет ЛПХ. Беда в том, что эта материальная компенсация в виде натурального потребления, у многих даже улучшившегося к концу 1990 х, не может полностью
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
59
возместить скудость денежных доходов и компенсировать социально культурную депривацию (ущемленность) сельских бурят. Заключается она в вынужденном отказе от традиционно ценимой территориальной мобильности, «необходимой для поддержания отношений» со мно гими людьми 115, в сужение для части сельских бурят сделавшегося уже привычным доступа к товарам городского происхождения и к различ ным видам досуга городского типа, в вынужденном самоограничении в плане социальной мобильности. А одна из главных причин депри вации — глубочайший упадок, а то и просто исчезновение институ тов, которые в недавнем прошлом работали «на сближение деревни с городом»: коммунально бытовых служб, детских и врачебных учреждений, сельских библиотек. Большинство из них либо закрыты, либо влачат жалкое существование. Так, в тех же Торах в 1992 году, когда мы начинали там исследовательскую работу, имелись крупная по сельским меркам больница, средняя школа, детский сад, клуб и библиотека, с сельпо конкурировали несколько недавно открыв шихся частных магазинов, а автобусная поездка до железнодорожной станции Слюдянка — места сбыта значительной части продукции, произведенной в ЛПХ, — была по ценам на проезд и денежным дохо дам доступна подавляющему большинству жителей села. К 1995 году больница закрылась официально, библиотека и детский сад — фак тически; в клубе никакой культмассовой работы не велось и исполь зовался он только эпизодически, для молебнов и дискотек; половина частных магазинов захирела; значительная часть жителей уже не могла себе позволить роскошь еженедельных поездок на автобусе. И торская ситуация была во многом типичной для сельской местности 116. Так был разрушен тот своеобразный сельский «урбанизм» 117, который сложился в республике в последние советские десятилетия и создавал определенные возможности для социальной модернизации и социокультурной мобильности «на месте», в деревне, без переезда в город. В результате многие сельские буряты оказались перед дилем мой — перебраться в город или так и «застрять» в малоперспективном секторе мелких натуральных хозяйств, в депрессивных аграрных районах, в заново рурализирующемся социальном пространстве.
Стратегия образовательной мобильности Структура занятости, сложившаяся в республике к 1989 году 118, накануне кардинальных изменений в ее общественном строе, ясно показывает, какая стратегия уже тогда была избрана бурятами для
60
РАЗДЕЛ I
преодоления этносоциальных ограничителей их расселенческо поселенческой структуры. Проранжируем отрасли республиканской экономики по количе ству занятых в них в 1989 году в расчете на 1000 человек всего насе ления, исключив при этом отрасли мелкие, привлекавшие менее 15 человек на 1000 занятых. Получится иерархия из 12 отраслей; в ней, с одной стороны, результируются деятельностные предпочтения населения, с другой, отражены реальные возможности для осущест вления этих предпочтений в рамках исторически сформировавшейся региональной структуры занятости. Затем построим аналогичную иерархию по показателям занятости одних только бурят 119. И сопо ставим эти иерархии друг с другом и с табл. 8, в которую включены только занятия с концентрацией занятых свыше 50 человек на 1000 в разрезе всего населения, то есть основные с точки зрения рас пределения работающих по отраслям республиканской экономики. 1. 2. 3. 4.
Для всего населения: Промышленность. Сельское хозяйство. Строительство. Образование.
5. Транспорт 6. Торговля, материально техническое снабжение, сбыт, заготовки. 7. Управление. 8. Здравоохранение, физкультура и социальное обеспечение. 9. Жилищно коммунальное и бытовое обслуживание населения. 10. Наука и научное обслуживание. населения. 11. Связь 12. Культура и искусство.
Для бурят: 1. Сельское хозяйство. 2. Образование. 3. Промышленность. 4. Здравоохранение, физкультура, социальное обеспечение. 5. Строительство. 6. Торговля, материально техническое снабжение, сбыт, заготовки. 7. Управление. 8. Транспорт. 9. Культура и искусство. 10. Жилищно коммунальное и бытовое обслуживание 11. Наука и научное обслуживание. 12. Связь.
Нетрудно заметить, что «бурятская» иерархия лишь по немногим позициям совпадает с общей для всего населения, по большинству же рангов отличается от последней, иногда довольно сильно. Глав ных отличий два: 1) безусловное лидерство в отраслевой структуре
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
61
занятости бурят не промышленности, а сельского хозяйства, где концентрация бурят была вдвое выше их концентрации в индустри альных отраслях (294 и 146 человек соответственно); 2) повышенная представленность бурят в непроизводительных по советской терми нологии отраслях занятости: в образовании (бурят — 149 человек на 1000, а для всего населения соответствующая цифра — 98 человек), здравоохранении (72 и 56) и культуре (26 и 16). При взгляде на табл. 8 видно, что структура занятости бурят была смещена в сторону занятий преимущественно умственным трудом, а среди последних — в сторону занятий медицинских работников и работников культуры, науки, образования. Для бурят же, занятых физическим трудом, была характерна меньшая, сравнительно со средними показателями по республике, вовлеченность в сферу инду стриальных и, шире, городских занятий и диспропорционально большая — в сферу аграрных, сельских занятий. Сопоставив эти особенности, нетрудно прийти к выводу, что наи более популярной среди бурят стратегией социальной мобильности была стратегия перехода от коллективно наследуемых сельскохозяй ственных занятий к индивидуально избираемым городским занятиям, не требующим личного участия в материальном производстве. Утверждению данной стратегии способствовали насчитываю щие не одно десятилетие историко культурные предпосылки. Про цесс массовой урбанизации бурят начался в 1920 е годы, совпал по времени с советским нациестроительством и, как справедливо было отмечено С. Д. Батомункуевым 120, по обстоятельствам времени и места не мог не обладать двумя ярко выраженными качествами: 1) «пионерами» движения в города были люди молодые, стремивши еся стать активными участниками социалистической модернизации; 2) предпочтительными сферами их самореализации были образова ние, управление и культура — те ниши, благодаря заполнению которых представителями титульного народа недавно созданная рес публика только и могла обрести практически и символически необходимые ей квази государственные институты. Раз возникнув, этот остров бурятской занятости продолжал воспроизводится и рас ширяться за счет притока новых групп сельско городских мигран тов, которым выбор видов деятельности, принесших «первопроход цам» статусно и материально вознаграждающую занятость, вполне естественно представлялся залогом их собственной успешности в ходе социокультурной адаптации к условиям жизни в городе. Только вот само существование острова было возможно раньше и возможно сейчас потому, что нетитульные группы, заполняя нишу индустри
62
РАЗДЕЛ I
Таблица 8 Структуры занятости всего населения РБ и занятости бурят в 1989 году На 1000 человек занятых приходилось
в целом ранг у бурят ранг
Среди занятых преимущественно умственным трудом: инженерно технических специалистов научных работников, преподавателей, воспитателей работников планирования и учета медицинских работников руководителей предприятий и организаций
226 191 150 89 51
1 2 3 4 5
159 260 152 114 41
2 1 3 4 5
Среди занятых преимущественно физическим трудом: в машиностроении и металлообработке в сельском хозяйстве на автотранспорте и городском электротранспорте
175 143 126
1 2 3
125 293 100
2 1 3
Занятых на занятиях, общих для всех отраслей: в строительстве в торговле и общественном питании в жилищно коммунальном хозяйстве и бытовом обслуживании
95 84 61
4 5 6
82 83 48
5 4 6
50
7
42
7
Занятых преимущественно умственным трудом (%)
35
43
Занятых преимущественно физическим трудом (%)
65
57
Составлено по: Буряты в зеркале статистики / Госкомстат Российской Федера ции — Госкомстат Республики Бурятия. Улан Удэ, 1996. С. 26–28 (табл. 23–24).
альных занятий, не выступают жесткими конкурентами бурят, да еще и обеспечивают необходимую для учебы и интеллектуальных занятий материальную сторону жизни в республике 121. Для осуществления их деятельностных предпочтений бурятам надо гарантировать себе расширенный доступ к высшему образова нию. Это условие влечет за собой три других. Первое: для того, чтобы абитуриенты из сельской местности могли компенсировать неизбежные недостатки своего образования, они (точнее их роди тели) должны мобилизовывать в поддержку своих детей внутриэтни ческие, родственно земляческие, связи. Второе: чтобы эти связи были эффективными в плане достижения целей, ради которых они мобилизуются, буряты должны доминировать в системе высшего образования. Третье: чтобы мобилизация внутриэтнических связей не встречала сопротивления со стороны других этнических групп, требуется повышенное представительство бурят во власти. Все три условия были налицо уже в последние советские деся тилетия. Кризис перехода только повысил их значимость, создав
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
63
мощные ограничители такой мобильности, которая не зависит от включенности в сети наследуемых ассоциаций, от отношений патрон — клиент, от плотных сельско городских связей между род ственниками, бывшими соседями, земляками. И степень заполне ния бурятами соответствующих ниш в системе этносоциальной стратификации, судя по всему, тоже повысилась (см. табл. 9). Приведем более поздние цифры, озвученные в 2001 году заме стителем председателя Правительства РБ Е. К. Ханхалаевым на засе дании Политического Консультативного Совета при Президенте Республики Бурятия «Межнациональные процессы в Республике Бурятии: цивилизационный подход к ним». В 2000 году из 7130 аби туриентов, подавших заявления в четыре вуза Улан Удэ — в Бурятский госуниверситет, Сельхозяйственную академию, ВСТУ и ВСГАКИ, русских было 52,3%, бурят — 46,0. Из них зачислено было: рус ских — 50,1%, бурят — 78,4%. Преподавательский состав трех пер вых вузов примерно на 70% был укомплектован бурятами, только во ВСГАКИ доля русских (49,3%) была немного выше доли бурят (43,5%). В органах исполнительной и судебной власти процентное соотношение русских и бурят было примерно равным (что все равно означает повышенное представительство в них бурят), в законода тельной русские составляли 56%, буряты — 41. Среди глав местного самоуправления первых было 47,9%, вторых — 52,1% 122. В целом концентрация бурят в региональных властных, образо вательных, медицинских и научных структурах в полтора — три с лишним раза превышает их долю во всем населении республики. Я акцентирую это обстоятельство вовсе не потому, что разделяю взгляды современных русских националистов. Их требование — абсолютно пропорциональное представительство различных этни ческих групп в органах власти, в сфере образования или каких то других областях деятельности — в условиях многонационального государства, каковым, начиная как минимум с XVI века, была и остается Россия, — утопическая мечта. Об этом свидетельствует вся история России: в разные ее периоды татарские мурзы, остзейские бароны, вырвавшиеся из «черты оседлости» евреи участвовали в политической, культурной и экономической жизни державы в мас штабах, более значительных, чем можно было бы ожидать, исходя из численности «делегировавших» их групп. И не просто участвовали, а нередко играли выдающуюся роль 123. Следует, однако, иметь в виду различия в общественных условиях, в которых сознание оценивает феномен диспропорционального представительства. В сословной монархии этническое по значимости
64
РАЗДЕЛ I
Таблица 9 Удельный вес бурят в органах власти и в системе высшего и среднего специального образования Республики Бурятии, 1998 год (%)
Доля бурят *
По отношению к доле в населении (= 27%): В целом В руко водстве в руко в целом водстве
Среди депутатов Народного Хурала
40,0
...
148,1
…
В городском совете Улан Уде
50,0
...
185,2
…
В органах местного самоуправления
35,5
50,0**
129,6
185,2
В министерствах в министерстве культуры в министерстве здравоохранения
50,6 84,0 72,0
51,8 ... ...
187,4 311,1 266,7
191,9 … …
В госкомитетах
65,0
63,6
240,7
235,6
65–82
60,7
240–304
224,8
В научно исследовательских институтах В высших учебных заведениях в Сельхозакадемии в Восточно Сибирском техническом университете (ВСТУ) в Восточно Сибирской гос. Академии культуры (ВСГАКИ)
66,8 ...
50,0*** 75,0
247,4 …
185,2 277,8
...
70,4
…
260,7
...
45,9
…
170,0
В средних специальных учебных заведениях
38,6
...
143,0
…
* Без обслуживающего персонала. ** Среди глав районных администраций. *** По данным о распределении должностей деканов и заведующих кафедрами в
трех вузах. Составлено и подсчитано по: Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия… С. 27, 45, 46.
уступало конфессиональному, а высокий процент «инородцев» при власти и высокой культуре оправдывался их служилыми и творче скими достоинствами. Если он и вызывал раздражение, то лишь у конкурентных властолюбцев из среды русского дворянства (как у А. П. Волынского в царствование Анны Иоанновны) да у отдельных идейных националистов (первым тут был, видимо, М. В. Ломоно сов). Иное дело — переживающее драму перехода постимперское общество, в котором этническое большинство испытывает кризис идентичности, тогда как сосуществующие с ним «неблагодар ные» меньшинства активно пытаются повысить свою историческую
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
65
субъектность. В таком обществе неизбежно встает вопрос о сред ствах, которыми диспропорциональность достигается, и о доводах, которыми она обосновывается. Однако решающее значение по лучают не рациональные доказательства легитимности/нелегитим ности диспропорционального этнического представительства, а эмоциональное восприятие самого феномена. Ибо в связке «обеспе чение — обоснование — восприятие» прямое отношение к этнопо литической ситуации имеет как раз последний член триады. О средствах уже было сказано выше, остановимся на доводах. Трудно поверить, что повышенное представительство — естествен ный результат различий в талантах и/или деятельностных предпочте ниях этнических групп, что местные русские или, скажем, татары просто не способны или в массе своей не хотят быть начальниками, врачами и университетскими профессорами. Между тем, аргументы, неявно предполагающие именно такое изначальное неравенство талантов и установок, слышать доводилось не раз. Например, рас пространенный ответ на вопрос, почему доля бурят среди студентов значительно превышает их долю в населении, такой: никакой дис криминации при приеме нет, поскольку этническое распределение студентов примерно соответствует этническому распределению аби туриентов 124. Напрашивающийся (а нередко и произносимый) вывод из этого утверждения: буряты больше, чем русские, ориентированы на обучение в вузе, потому что для бурят высшее образование, зна ния вообще — одна из главных ценностей. Но это миф, льстящий этническому самолюбию. Повторяя его, мои бурятские собеседники просто на свой лад неосознанно переиначивали столь знакомую уте шительную ложь об особой духовности русского народа, его исклю чительной сметливости, крепости ума, поразительной восприимчи вости к новому 125 и т. д. и т. п. Даже если допустить, что в бурятском сознании установка на высшее образование исторически отложи лась с особенной силой, активизируется и реализуется она не из абстрактной жажды знания, а потому, что дорога в вуз — это одно временно дорога от фермы, в перспективе — от тяжелого и все хуже вознаграждающего труда к «чистой» и хорошо оплачиваемой работе. (Или, метафорически: от рук доярки, обезображенных артритом, к ручкам горожанки, чья ухоженность так проявляет грацильное изя щество кисти бурятки.) И если для того, чтобы пройти по этой дороге, надо «напрячь» родственников и земляков, то почему бы этого не сделать? Цель того стоит. В конце концов, не вина бурят, что в распоряжении их русских конкурентов на образовательном (управленческом, интеллектуальном) поле нет столь же эффектив
66
РАЗДЕЛ I
ной социальной коммуникации и что зная это, многие русские про сто заранее отказываются от соперничества там, где их шансы изна чально слабее, — в пространстве республики. В своем нынешнем виде бурятская стратегия социальной мобильности не является стратегией наступательной и сознательно проводимой в жизнь титульной элитой, не предполагает намеренной дискриминации других этнических групп в республике. По суще ству, она представляет собой стихийно сложившуюся компенса ционную — и в этом смысле сугубо защитную — модель поведения, в которой реализуется стремление бурят к социальной модернизации. Но поскольку залогом ее осуществления выступают вынутриэтниче ские социальные связи, она объективно оказывается этноизбира8 тельной, отсекает другие этнические группы в республике, в первую очередь русских, от определенных престижных занятий, определен ных начальственных постов, определенных видов образования. Пра вда, пока в стратегически важных сферах управления и образования определенные позиции сохраняются и за небурятами, ее реализация не искажает коренным образом сложившихся пропорций этносо циальной стратификации, и поэтому она скорее испытывает на прочность стабильность межэтнических отношений в республике, чем радикально эту стабильность подрывает. В худшем случае она способствует формированию у нетитульного населения представле ния о будто бы целенаправленном установлении бурятами монополь ного контроля над некоторыми видами деятельности, жизненными возможностями и благами 126. Проблема, однако, в том, что бесконечно так продолжаться не может. И в первую очередь не следует забывать о том, что искажен ное восприятие действий других — обязательное условие негативной, то есть агрессивно направленной вовне, против некоего козла отпу щения, мобилизации своих. Подобно тому, как для коммунистов рабочий класс всегда был свят и избран, так и в либеральной идеоло гии козел отпущения — всегда абсолютно невинная жертва. Но еще Ханна Арендт, разбирая истоки антисемитизма, заметила, что такое представление «исподволь внушает, что жертвой… не было совер шено ничего такого, что могло бы иметь какую то связь с обсужда емым вопросом» 127. В современном мире, охваченном новой волной национализмов, мы на каждом шагу находим примеры того, как при сочетании ряда условий восприятие диспропорционального предста вительства в качестве монополии на блага рождает этническую нена висть 128. По причинам, о которых речь пойдет ниже, в Бурятии до этого, слава Богу, еще очень и очень далеко: хотя некоторые попытки
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
67
антибурятской этнополитической мобилизации русских в 1990 е годы и предпринимались 129, отклика они не встретили. Но это не означает, что диспропорциональность может усиливаться и далее без каких либо этнополитических последствий для регионального сооб щества. Как минимум, люди ее видят и осуждают. Так, свыше 40% респондентов, опрошенных в середине 1990 х годов в рамках двух последовательных социологических обследований (размер репрезен тативной общереспубликанской выборки в 1995 году — 1066 человек, в 1996 — 1006) посчитали частыми случаи назначения на престижные должности по родственно земляческому принципу, а сами такие слу чаи заняли первое место среди упоминавшихся в ответах «негативных проявлений в межнациональных отношениях» 130. Несомненно, при бегали к этой практике не только буряты 131 (как и недовольными ею были не только русские); но благодаря большей сохранности и раз ветвленности необходимых связей, буряты могли их использовать к своей выгоде чаще и эффективнее, чем русские. Бурятская модель этносоциальной мобильности начинает уже мешать самим бурятам, поскольку имеет встроенные в нее ограни чители. Я не располагаю отдельной для бурят статистикой распреде ления учащихся и выпускников вузов по специальностям. Общая статистика фиксирует устойчивую популярность таких специально стей, как гуманитарно социальные, образование, культура и искус ство, экономика и управление. В 1995/96 учебном году по ним обучались 53% студентов, в 1999/2000 — 54,5% 132. Зная этническую структуру занятости в республике, с большой долей уверенности можно утверждать, что перекос в сторону непроизводственных спе циальностей создается в основном образовательными предпочте ниями бурят. Но излюбленные ими ячейки в структуре занятости не могут расширяться, не деформируя ее в целом, не снижая тем самым ее и без того не прочную устойчивость. Признаки такой деформации уже появились. Уже сейчас со сто роны самих бурят раздаются резкие суждения по поводу падения уровня профессиональной подготовки и квалификации специа листов, работающих в традиционно «бурятских» отраслях 133. Соот ветственно снижается и качество обучения по специальностям, предпочитаемым бурятами. Далее, на начало 2003 года по частоте обращений в центр занятости Улан Удэ лидировали (в убывающем порядке) экономисты, юристы, бухгалтеры, выпускники Сельхозака демии — все «бурятские» специальности! Проблемными считались также технологи легкой и пищевой (обработка мяса и молока) промы шленности; это «русские» специальности, но, в отличие от юристов
68
РАЗДЕЛ I
и экономистов, выпуск по ним был невелик. Наибольшим же спросом пользовались рабочие специальности, инженерно технический и средний медицинский персонал, учителя 134. Особенно сильно дефицит производственных, в первую очередь промышленных, спе циальностей в республике ощущается там и тогда, где и когда начи нается относительно устойчивый рост. Как только производство на ЛРВЗ стало набирать обороты, руководство завода столкнулось с проблемой кадров. Более всего не хватает классных специалистов рабочих (на одного квалифицированного приходится десять неквали фицированных) и технологов — руководителей цехов и отделов. Из за незначительного выпуска высшими и средними специальными заведениями нужных специалистов завод вынужден самостоятельно готовить кадры: в 2001 году он получил лицензию на образовательную деятельность и с тех пор ежегодно набирает до тысячи учеников 135. На примере ЛРВЗ видно, что в масштабе республики этноизби рательная стратегия мобилизации образовательного ресурса и вну триэтнических связей фактически «работает» против одного из главных условий ее сохранения — против создания прочных основа ний для возрождения республиканской экономики. Дополнитель ные доказательства скрываются за цифрами таблицы 10. На рубеже веков Бурятия по количеству студентов вузов на 10 000 населения, общей численности аспирантов, докторов и кандидатов наук уступала в Восточной Сибири Иркутской области и Краснояр скому краю, зато опережала по этим показателям сопоставимую с ней по численности населения Читинскую область, не говоря уж о Хакасии и Тыве. Тем не менее за 1997 и 1998 годы в республике не было создано ни одной передовой производственной технологии, а заимствованных использовано всего 17. Соответствующие цифры для «богатой» Иркутской области — 2 и 664, для «неостепененной» Читинской — 7 и 34 технологии 136. В гораздо более благополучном для Бурятии 2001 году ее инновационные расходы все равно были на поря док меньше, чем в Иркутской области и почти на 40% меньше, чем в Читинской. И, если судить по количеству исследователей с канди датским и докторским дипломами, приходящихся на одно запатенто ванное изобретение, коэффициент полезного действия в инновацион ной сфере был в Бурятии в 2–12 раз ниже, чем в соседних областях. На первый взгляд, причина этого очевидна: чрезмерное распыле ние и без того незначительных инновационных затрат среди численно избыточных исследовательских кадров. Но это — поверхностное объяснение. Дело не в том, что Бурятия беднее своих соседей — хотя она, несомненно, беднее соседа западного — как и не в том, что ученые
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
69
и инженерно технические специалисты в Улан Удэ будто бы на две головы хуже «редких, но метких» читинских изобретателей. Дело в том, в каких отраслях собирается основная масса людей знания (среди которых, как мы помним, буряты образуют большинство), дело в исследовательских приоритетах регионального научного сообще ства. В Бурятии они лежат в большей степени в области гуманитарного знания, чем естественнонаучного, а в этом последнем — в его подраз делениях, удаленных от инновационных технологий. То есть там, где не выдают патентов на изобретения и где расходы на оборудование и проведение экспериментов по определению невелики. Ничуть не хуже своих коллег в соседних регионах работают бурятские ученые; про сто их усилия сконцентрированы больше на возвышенном духовном, чем на низменном материальном. Например, на национально куль турном возрождении и на собственных проблемах интеллигенции… Стратегия мобильности через образование безусловно удовлетво ряет потребность в этносоциальной модернизации в резко ухудшив шихся для этого условиях. Но одновременно она, уже на уровне регионального сознания, не стимулирует индивидуального выбора в пользу тех видов деятельности, доступ к которым не обусловлен груп повыми лояльностями, ведет к повышенной концентрации студентов и ученых в отраслях знания, не связанных или слабо связанных с про изводством, экспериментом, инновацией. Следовательно, задачам социально экономической реабилитации региона она не отвечает.
Факторы стабильности Что лежит на другой чаше весов, какие факторы нейтрализуют конфликтогенный потенциал десятилетнего социально экономиче ского кризиса, образовательной мобильности сельских бурят, их диспропорционального представительства в управлении, образова нии, других интеллектуальных занятиях? На мой взгляд, с уверенно стью можно говорить о следующих стабилизирующих факторах: 1) стратегии этносоциальной мобильности наиболее активной части русского населения; 2) об инерционном воздействии совместного историко культурного наследия бурят и русских; 3) о тенденции к формированию общего регионального сознания. Стратегия русских. Ее сущность может быть передана очень коротко: обеспечение социальной мобильности за счет переме щения за пределы республики. Сразу же надо подчеркнуть два обстоятельства. Во первых, среди мотивов выезда из республики на
70
РАЗДЕЛ I
Таблица 10 Некоторые показатели инновационной деятельности и ее образовательного потенциала, Республика Бурятия, Иркутская и Читинская области, 1992–1998 годы
Показатели
Иркутская обл. 1992 1998
РБ
Читинская обл.
2001 1992 1998
2001 1992 1998 2001
Студентов вузов, чел. на 10 тыс. населения
203
211
347
196 196
254
91 105
179
Аспирантов (всего), чел.
429 1360
2239
132 635
901
55 145
281
Исследователей со степенью (всего), чел.
1631 1279
1289
285 283
431
98
Выдано патентов на изобретения
н. д.
На 1 патент приходилось исследователей Затраты на технологич. инновации, млн руб. На 1 исследователя при ходилось инновационных затрат, тыс. руб.
– н. д.
–
241 5,3
148 8,7
н. д. –
565,3 464,8 н. д.
441,9 360,6
–
17
18
16,6
23,9
5,8
20,4
64
75
н. д. 28
15
2,3
5,0
40,3 н. д. 11,8
66,1
93,5
–
– 184,4 881,3
Составлено и подсчитано по: Регионы России. Стат. сб. Т. 2 / Госкомстат Рос сии. М., 1999. С. 212, 726, 739; Регионы России. Социально экономические показа тели. 2002. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2002. С. 229, 710, 726, 739, 745.
первом втором местах стоят все таки работа и учеба 137. При этом ограниченные возможности обрести вознаграждающую занятость на месте, оставаясь в Бурятии, обусловлены не столько стратегией этносоциальной мобильности бурят, сколько общим состоянием республиканского рынка труда. Следующий по важности мотив — стремление к получению образования за пределами РБ — не явля ется «привилегией» русских, хотя и выражен у них сильнее, чем у других этнических групп в республике: та же самая тенденция посте пенно начинает становиться заметной и среди бурят 138. Что, помимо других причин, объясняется и отмеченным ранее снижением уровня подготовки в образовательной системе, ставшей в известной мере этноизбирательной, следовательно, неконкурентной, следовательно, снижающей квалификационные требования ко всем ее участникам. Во вторых, будучи сравнительно небольшой по объему, внере гиональная миграция русских 139 не так уж и сильно повлияла на
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
71
этническую композицию населения. Напомним: в 1989 году доля русских во всем населении РБ была 69,9%, к 2004 году она снизилась до 67,8%, то есть на 2,1%; тогда как доля бурят за тот же период под нялась на 3,8%, с 24,0 до 27,8%. В какой то степени эти изменения в долевых пропорциях вызваны тем, что у бурят рождаемость выше, чем у русских. Тем не менее решающее значение имеет принципи альное различие в миграционном поведении: русские чаще выез жают из республики, буряты, наоборот, чаще прибывают в нее со всего этноареала и из мест, где в советское время образовались ячейки бурятской диаспоры. Так, в 2000 году всего прибыло в респу блику 20 032 человека, выбыло — 24 065; среди прибывших русских было 13 421 человек (67%) и бурят — 5008 (25%), среди выбывших соответственно 24 065 (71%) и 4091 (17%); миграционное сальдо рус ских было отрицательным — 3665 человек. сальдо бурят положитель ным — 917 человек. Среди прибывших в РБ на 1 бурята приходилось 4 русских, среди выбывших — 4,2. Разница, на первый взгляд, нич тожная; но в масштабе всего населения она оборачивается разли чиями, исчисляемыми уже в сотни человек 140. Впрочем, дело не в конкретных цифрах. Стабилизирующий эффект «ухода» русских, сколь бы мелким ни был ручеек русской миграции в абсолютных показателях, уже сейчас можно считать зна чительным. В миграционные потоки вовлекаются, как правило, люди наиболее энергичные, честолюбивые, недовольные своим положением по месту выезда, а значит — наиболее вероятные канди даты в субъекты межэтнического противостояния. Прибавьте к этому и то обстоятельство, что многие молодые русские не возвра щаются в республику после учебы за ее пределами, следовательно, не выступают в качестве конкурентов на республиканском рынке труда — и станет ясно, что этнополитические последствия стратегии мобильности русских хотя бы отчасти уравновешивают последствия аналогичной стратегии бурят. Другое дело, чем такое уравновешива ние оборачивается для качественного состава русского населения и для решения задачи социально экономической реабилитации рес публики, одинаково важной для всех ее народов. Совместное наследие. Его наиболее значимым стабилизирующим компонентом является опыт поселенческого сосуществования бурят и русских. Причем антиконфликтная по своему заряду часть этого опыта в основном довольно четко локализуется во времени и про странстве: это советское и постсоветское время и это пространство Улан Удэ, или, шире, — наиболее модернизированного и урбанизи рованного Центрального экономического района.
72
РАЗДЕЛ I
Почему предлагается именно такая пространственно временная локализация этноконтактной зоны с преобладающе положительным или, как минимум, нейтральным по своим последствиям эффектом межэтнического взаимодействия? Необходимо специально остано виться на этом вопросе, имеющем, по моему мнению, принципиаль ное значение для правильной оценки баланса конфликтоген ных/антиконфликтных факторов. Обычно, говоря о причинах этнополитической стабильности в республике, первым делом вспоминают о том, что буряты и русские живут вместе три с половиной столетия и саму эту большую длитель ность сосуществования двух народов на одной территории явно или неявно полагают залогом их хорошего знания друг о друге, «прити рания» друг к другу, а значит и позитивного в целом взаимного настроя. В качестве дополнительного приводится довод о наличии на территории РБ значительных сегментов старожильческого рус ского (казаки, семейские) и смешанного населения: дескать, они, в отличие от толп мигрантов, нахлынувших в республику после войны, — люди укорененные в местной почве и уже поэтому куда более подходящие контрагенты межэтнического взаимодействия, чем всякие «перекати поле» 141. Внешне очень логичное, это представление на поверку оказыва ется несостоятельным. Русские старожилы длительное время были сельскими жителями; а в крестьянской среде этнические стереотипы и предубеждения сохраняются веками. Другое дело, что до момента резкого обострения конкуренции за жизнеобеспечивающие ресурсы и вознаграждающую занятость они как бы дремлют и даже не мешают трудовой кооперации, когда в той возникает необходи мость, тем более — поддержанию приемлемого минимума общения. Но действительно хорошего взаимопонимания и отношения сосед ство не гарантирует даже в деревнях с этнически смешанным на селением. В 1993 году среди 45 опрошенных нами жителей Тор русскими были только двое. И полученные от них отзывы о бурятах не блистали комплиментарностью: 1) «…раньше буряты в шкурах ходили, грязные жили, русские их порядку и научили»; 2) «наг лые» 142. Предположим, что нам случайно попались люди (в данном случае — молодые женщины), настроенные антибурятски. Но если первая респондентка была приезжей из Иркутской области (хотя к моменту опроса прожила в Торах, правда, с перерывами 14 лет) и вместе с тем своим высказыванием все таки не столько выразила личное отношение к бурятам, сколько показала, что разделяет рас хожие культуртрегерские мифы русских, то вторая, употребившая
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
73
для характеристики бурят резко негативный эпитет, была самой что ни на есть «старожилкой» и «карымкой»: предки ее пришли в Тун кинскую долину в XVII веке, 350 лет жили рядом с бурятами, знали и знают их язык, отдельными своими ветвями роднились с ними. Тем не менее «мы» для этой женщины — однозначно русские, буряты же — «они» и «наглые». Со стороны бурят можно привести аналогичные примеры; в особенности они впечатляющие, когда показывают исторически недавнее восприятие русских жителями чисто бурятских улусов. Вот кусочек из бесценного свидетельства — датированной 1941 годом рукописи бурятского писателя П. Малак шинова об адаптации улусного парня в довоенном Улан Удэ: до того, как он попал в город, «Ошир видел небурят раз в месяц, и то лишь на дорогах, и часто ссорился и дрался с ними из за того, кому нужно сойти с дороги в сугроб <…> У русских… прежде ни один праздник не кончался без резни. А о семейских говорят, что они раньше убивали людей и крестились при этом» 143. Если уж длительное внутрипоселенное соседство, не опосредован ное, однако, как то имеет место в городе, ситуативным многообразием контактов и рефлексией по их поводу, не приводило автоматически к лучшему пониманию, то простое территориальное сосуществование в разноэтничных селах лишь закрепляло предрассудки, подозрения и страхи в отношении «других». Среда действительно активного бурятско русского взаимодей ствия сформировалась в динамичном послевоенном Улан Удэ, имевшем уже мало общего с патриархальным уездным Верхне удинском. Тот до революции был практически моноэтническим городом: на 1 января 1916 года из общей численности его населения в 17 193 человека, 14 512 или 84,4% были русскими, бурят же в буду щей бурятской столице было ничтожно мало — 79 человек. Это меньше, чем насчитывалось тогда в городе китайцев (107), поляков (284) и татар (433), не говоря уж о евреях (1346 человек) 144. Согласно «репрессированной» переписи 1937 года, за 20 лет население Улан Удэ выросло почти в десять раз — до 11 5992 человек 145. Еще более стремительным был рост его бурятского компонента: от 0,5% в 1916 к 2,9% в 1926 и к 18% в 1970 году 146. Когда этот компонент стал численно весомым и сумел не только занять сильные позиции «наверху», в системе формальных институ тов власти и культуры, сосредоточенных в столице, но и с помощью неформальных молодежных ассоциаций утвердить на низовом уровне двора и улицы право на свое физическое присутствие на городской территории, тогда то и начался диалог «равных», город
74
РАЗДЕЛ I
ская среда стала преобразующей: ломающей старые стереотипы взаи мовосприятия, обеспечивающей возможности разносторонних кон тактов, лучшего узнавания и понимания друг друга. Вряд ли указан ные условия обрели системную силу ранее конца 1960 х годов. А это означает, что щит стабильности в бурятско русских отношениях вовсе не такой «толстый» во временн`ом отношении, как часто думают. Тем не менее он довольно прочен, так как все образующие его ситуационно поведенческие «листы» очень плотно подогнаны друг к другу и неплохо закалены в горниле городской жизни, наделившей и бурят горожан, и русских горожан немалым числом общих ценно стей, норм, способов социализации, коммуникации и самооргани зации. Быть может, наиболее показательную эволюцию проделали те же молодежные ассоциации: хотя и возникавшие на территори альной основе, но первоначально четко делившиеся по этническому принципу, они довольно быстро обнаружили тенденцию к превра щению в этнически смешанные объединения городской молодежи, периодически конкурировавшие друг с другом, но в то же время солидарные в их стремлении защитить с детства освоенное простран ство улично городской субкультуры и внесемейной социализации от его эрозии новыми мигрантскими волнами из сельских бурятских районов 147. Совместное обучение в школах и вузах, смешанные браки, господство русского языка в качестве языка образования и публич ного общения, единство форм досуга, рекреации и даже девиантного поведения действовали в том же направлении, способствуя преодо лению если не всех, то многих этнокультурных барьеров. В результате население столицы, а отчасти и всего Центрального района преобра зовалось в особого рода общность, которая, при всех ее сохраняю щихся внутренних членениях по месту проживания, роду занятий, имущественным и культурным различиям, степени урбанизирован ности, в социально территориальном плане предстает общностью более или менее однородной, более или менее модернизированной. При этом несомненно, что для бурятской этничности «приплав» бурят в городскую общность, придавший Улан Удэ его неповторимое социокультурное очарование, обернулся очень большими потерями. (Правда, речь в данном случае идет о специфическом понимании этничности: в своей основе оно восходит к органицистским теориям XIX века, легитимацию получило в сталинском определении нации, а разрабатывалось в русле эссенциалистских и биологизирующих подходов, которые странным образом объединяли, казалось бы, полярные изводы советской этнологии, воплощаемые фигурами «официоза» Ю. В. Бромлея и «диссидента» Л. Н. Гумилева 148.)
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
75
Два других очень важных компонента совместного наследия не требуют, как мне представляется, специального обоснования. Не имеют они и такой четкой социально территориальной привязки, как опыт поселенческого сосуществования. Их интегрирующее влияние вполне ощутимо и в сельской местности, не только в городе. Прежде всего это выпестованная прошлой, а отчасти и современной практикой российского государства общность полити8 ческой культуры бурят и русских. И тем, и другим свойственны: отчужденность от власти — в непременном сочетании с клиентель скими претензиями к ней; низкая способность к политической ини циативе и самоорганизации — в сочетании с высоким уровнем апо литичности и электорального эскапизма; в значительной мере — политический цинизм и нигилизм 149. Широко распространено также представление о всепроникающей силе централизованной полити ческой воли, вообще об управляемости жизни, весьма способствую щее отождествлению гражданского порядка с «сильной рукой», а среди старших поколений и некоторых фракций молодежи (осо бенно сельской) — склонность к гипертрофированной персони фикации политического принципа, ностальгия по державности и конспирологические увлечения — вплоть до по детски безоглядной веры в теорию «заговора». По каждому из этих элементов полити ческой культуры какие то различия между основными сегмен тами населения РБ наверняка есть 150; но то различия степени, а не качества. Второй важный компонент общего наследия, не связанный с типом поселения, обнаруживается в области ценностей. Вообще говоря, при самых резких различиях между культурами, некоторые общие ценности зафиксированы даже у культур, географически уда ленных друг от друга и в фазе их генезиса не вступавших в кон такты 151. Тем более можно ожидать их наличия в русской и бурятской культурах, имеющих опыт долгого территориальных сосуществова ния, а в городском пространстве — тесного взаимодействия и вза имопроникновения. Но я выделяю здесь только одну ценность, которая, по моему убеждению, в конкретных социально экономиче ских условиях региона далеко превосходит по своей этнополитиче ской значимости все остальные. Это ценность социальной справедли8 вости. Какими бы разными конкретно историческими путями ни происходило ее первоначальное утверждения в сознании бурят и русских, несомненно, что и коммунистическая идеология, и соци альная политика советского государства вкупе с социальной практи кой живших в нем людей авторитетно подтверждали ее высокое
76
РАЗДЕЛ I
место в иерархии ценностей: и позитивным образом, через частич ное совпадение должного и сущего, и негативным — через режущее глаз несоответствие первого второму. Когда же новое российское государство начало избавляться от своих социальных обязательств, когда по величине коэффициента Джини 152 Россия вырвалась в число лидеров среди стран СНГ, а показное престижное потребле ние немногочисленных богачей бросило открытый вызов миллио нам неимущих, ценность социальной справедливости с еще большей силой стала объединять людей независимо от культурных и физико антропологических различий между ними. И то обстоятельство, что многие буряты еще сохранили страхующие родственно земляческие связи, тогда как большинство русских в процессе урбанизации и модернизации эти связи безвозвратно утратили и потому острее ощущают свою социальную незащищенность 153, принципиального значения не имеет: это опять различие степени, не качества. Региональное сознание. Можно привести весомые доказательства в пользу того, что такое сознание присутствует. Правда, заявляет оно о себе чаще всего негативным образом. Мне уже приходилось отме чать, что лакмусовой бумажкой, позволившей увидеть признаки общего регионального сознания, оказалась по существу защитная, отторгающая реакция на «чужаков» — беженцев таджиков, появив шихся в Улан Удэ в 1993 году 154. Более впечатляющий пример «отри цательной солидарности» жителей республики — широко распро страненное в РБ предубеждение против «иркутян». Считается, что относительное преуспеяние Иркутской области достигается за счет Бурятии, но западный сосед никак не хочет «делиться» с республи кой. Клишированные обвинения в адрес Иркутска дружно воспро изводятся как бурятами, так и небурятами: чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на фамилии пишущих на данную тему жур налистов 155. Еще недавно упреки вызывались главным образом раз личиями в стоимости электроэнергии и угрожающими экологиче скому равновесию в регионе покушениями иркутских энергетиков на уровень Байкала 156. Но в самые последние годы появились новые поводы для раздражения и даже возмущения. Теперь в республикан ской прессе раздаются сетования в связи с торговой экспансией Иркутска. Например, со ссылкой на пресс службу Президента и Правительства РБ сообщается, что «низкая себестоимость сельско хозяйственной продукции как результата дешевых тарифов на элек троэнергию, более благоприятных природно климатических усло вий позволили соседям беспрепятственно занимать потребный для них объем продовольственного рынка Бурятии» 157. Причиной еще
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
77
большей тревоги стала экспансия в республику «иркутского капи тала». Действительно, один за другим крупные промышленные объекты Бурятии — судостроительный и стекольный заводы, завод «Теплоприбор», знаменитый Тугнуйский угольный разрез 158 и др. — стали переходить в собственность финансово промышленных объединений типа Сибирской угольно энергетической компании (СУЭК), по месту регистрации считающихся иркутскими 159. При этом в Улан Удэ негодуют по поводу того, что налог с добавленной стоимости будет теперь оседать в Иркутске, а не в Бурятии, — и как то забывают, что и раньше поступлений в республиканский бюджет от «лежавших» предприятий не было или они были ничтожными. Как и о том, что смена собственника может положительно сказаться на состоянии предприятия, а значит и на положении работающих на нем местных жителей 160. Справедливости ради следует заметить: когда представление об экспансии со стороны области подвергается тщательному открытом обсуждению с участием представителей и бурятской, и иркутской сторон, обе стороны приходят к общему мнению, что прибыль, получаемая в ходе экспансии, в конечном итоге оседает в Москве и не способствует экономическому росту ни республики, ни области 161. Однако на уровне обыденного сознания миф об иркутской угрозе сохраняется. Иркутск стал собирательным образом внешнего и враждебного по отношению к Бурятии эконо мического актора, и какие бы рациональные доводы, направленные на его развенчание, ни приводились, образ этот в республике жив и устойчив. Ибо убеждению, питаемому либеральной идеологией, — и в полном соответствии с этой идеологией тщательно подкрепляе мому рациональными доводами, — убеждению в том, что внешне экономическая экспансия не страшна, раз благодаря ей создаются рабочие места и вылачиваются зарплаты, противостоит другое убеж дение: «на своей земле люди должны быть хозяевами» 162. И не важно, что в отличие от первого убеждения второе, на взгляд стороннего наблюдателя, выглядит основывающимся скорее на чувстве и мифе, чем на логике и идеологии. Важно другое: сквозь призму этого убеждения пресловутое нашествие иркутских предпринимателей не может восприниматься как абсолютно экономический феномен; оно задевает и будет задевать как бурят (возможно, в большей сте пени), так и местных русских (возможно в меньшей); и такая совме стная реакция отторжения как раз и свидетельствует о существова нии регионального сознания. Даже предположив, что оно пребывает еще в зачаточной форме, сводится к общему чувству, к тому же воз никающему лишь в ответ на внешний раздражитель, не будем забы
78
РАЗДЕЛ I
вать о том, что в политике эмоциональное нередко оказывается сильнее рационального. На самом то деле уровень регионального надъэтнического со знания в Бурятии выше. И в пользу этого говорят отнюдь не сов местные выступления этнически различающихся групп в составе местного населения в защиту своих социальных гарантий 163. Их организаторами выступают обычно пожилые активисты из местного отделения КПРФ, сохранившие интернационалистские взгляды 164, поэтому трудно определить, наблюдаем ли мы в данном случае растущий кроссэтнический солидаризм или его постепенно отми рающие остатки. Впрочем, если даже солидарность усиливается, происходит это благодаря совпадению социальных положений части бурят и части русских, а вовсе не потому, что участники выступле ний руководствуются соображениями о судьбе их региональной общности. Не территориальное, а социальное здесь правит бал. Доводом, подтверждающим тезис о наличии в Бурятии относи тельно продвинутого регионального сознания, объединяющего его носителей вне зависимости от их этнической идентификации, сле дует считать социологически зафиксированное появление в среде горожан рефлексии на этот счет. О чем говорят, во первых, сама идея провести соответствующий телефонный экспресс опрос горожан, во вторых, его результаты 165. Правда, опрос показал, что в ситуации конкурирующих негражданских идентичностей менее масштабная, но в то же время и менее абстрактная, близкая, региональная иден тичность — республиканская, пока еще уступает по силе притяже ния региональной идентичности большего масштаба, но и большей удаленности — сибирской. Из ста ответивших 86 человек заявили, что считают себя «сибиряками». В то же время свыше 60 респонден тов отождествили себя еще и с «забайкальцами» (другие дополни тельные идентификации — «жители Бурятии», «буряты», «уроженцы такого то района»). Однако количественное первенство сибирской идентичности не равнозначно ее большей силе: этнические разли чия сняты в ней а priori, почему и не составляет труда назваться «сибиряком». Тогда как признание себя «забайкальцем» означает осознанный — следовательно, более трудный, но и глубже интерио ризированный — выбор именно надъэтнической самоидентифи кации. К разобранным выше факторам стабильности можно было бы добавить и другие. Например, сослаться на некоторые традицион ные культурные и поведенческие нормы бурят, так сказать, по опре делению запрещающие использовать остроконфликтные способы
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
79
разрешения общественных противоречий (например, не принято открыто осуждать человека, высказывать ему свое неудовольствие), и на связываемые с этими нормами черты национального характера (терпимость, склонность к компромиссу). Однако автор не считает себя компетентным в первой области и скептически относится к изысканиям, производимым во второй. Более убедительным и эври стичным представляется мне выдвинутый недавно С. Батомункуе вым тезис о том, что «процесс обуржуазивания, осовременивания и индивидуализации бурятского общества зашел слишком далеко, чтобы его члены могли легко доверяться мобилизационным лозун гам, подвергать риску достигнутые приватность и благополучие ради сомнительных надиндивидуальных целей» 166. Многие личные наблю дения подталкивают меня к тому, чтобы солидаризироваться с этим мнением, правда, с двумя существенными оговорками: я бы не рискнул считать его с уверенностью применимым к бурятам, живу щим за пределами Центрального района; опыт европейской истории показывает, сколь легко модернизационный процесс, зашедший, азалось бы, «слишком далеко», может быть обращен вспять. Критически следует относиться и к подробно разобранным сви детельствам в пользу единства двух главных этнических составляю щих региональной общности. Ибо ими, к сожалению, не доказыва ется, что единство это устойчиво заявляет о себе позитивным образом — в постоянном настрое на сотрудничество, четком осозна нии общих целей, солидарном поведении политически активной части населения. И это и не удивительно. Сейчас региональное единство больше держится в РБ не на совместном благополучии, а на совместных бедах. А такая опора вряд ли может считаться надеж ной. Ведь чем скуднее экономический пирог, тем сильнее соблазн разделить его по этническому признаку — между «своими». Вер немся к тем же представлениям о социальной справедливости. Да, они широко распространены как среди бурят, так и среди русских и фактически не разобщают, а сближают их. Но можно ли считать такой эффект этих представлений неизменным? Вряд ли, ибо они — обоюдоострое оружие. На микроуровне ближнего социального окру жения, в масштабе одной поселенческой общности или одного про изводственного коллектива они часто удерживают от действий, угрожающих достоинству других людей, — как минимум, тех, что стоят на одной социальной ступеньке с борцами за справедливость. Хотя и тут они далеко не всегда побеждают в столкновении с иными представлениями о должном и еще более часто пасуют перед давле нием сущего. На том же уровне социальной коммуникации, на кото
80
РАЗДЕЛ I
ром непосредственное личное общение невозможно по определе нию, — например, на макроуровне республики — они часто могут утрачивать свою стихийную гибкость и гуманистичность, свою объединяющую и сдерживающую силу, отливаться в неподвижный идеал, побуждающий к бескомпромиссной борьбе за его воплоще ние в жизнь. В первом случае справедливость и бередит, и лечит душу; во втором — служит бездушным калькулятором, с помощью которого ведется мелочный и эгоистичный учет общественных благ. И тогда в сознании на первый план выходят унаследованные от про шлого перекосы в распределении этих благ между разными социаль ными группами. А в бинациональной республике группы, которые ищущее справедливости сознание видит первыми, — это, как пра вило, этнические группы. Возможен и такой вариант, когда социальная солидарность и этническая лояльность не исключают друг друга, а просто череду ются ad hoc при общем преобладании социально эскапистских стра тегий (индивидуальное выживание, клиентелизм, миграция, деви антное поведение). Отсутствие в Бурятии сколько нибудь заметного бурятско русского противостояния позволяет утверждать, что рост межнациональной напряженности в основном происходил до сих пор именно по этому варианту. Печаль в том, что его преобладание держится на зыбкой основе — на переменчивом индивидуально субъективном восприятии действительности, которое к тому же само не избавлено от потенциальной конфликтности. Одни люди оценивают свое положение и положение своих этнических соседей как одинаково плохое, другие — как плохое в разной степени, третьи — как плохое у «нас» и хорошее у «них». Нынешняя стабиль ность в РБ объясняется, видимо, тем, что большинство ее жителей придерживаются первой оценки. Но и они подвержены влиянию этнических предпринимателей (если таковые появятся) или просто распространенных этнических стереотипов, в соответствии с кото рыми «мы», как правило, хоть немного лучше, чем «они», что им плицитно предполагает и пристрастное восприятие условий жизни у «нас» и у «них». Эти факторы конфликтности могут сработать и сами по себе. Но вероятность их превращения в катализаторы межэтнической борьбы выше, когда социально экономические условия одну этническую группу загоняют в угол объективно сильнее, чем другую, а спонтан ный поведенческий ответ первой группы на давление обстоятельств так же объективно оборачивается этносоциальными ограничениями для второй.
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
81
*** В современной Бурятии процессуальное поле гипотетического межэтнического конфликта можно представить как два круга, один из которых ассиметрично вписан в другой. В пределах большей окружно сти, охватывающей все население республики, протекают социально экономические процессы, формирующие общий фон высокой социальной напряженности. Они действуют и в меньшем круге, который условно может быть определен как пространство концен трации сельского бурятского населения; но поскольку этот малый круг обладает специфическими структурными особенностями, он по сво ему реагирует на угрозы, создаваемые кризисом, генерируя и особые этносоциальные процессы, не выраженные или выраженные относи тельно слабо в остальном пространстве большого круга. Концентриро ванное же выражение эта бурятская «особость» получает в стихийной стратегии этносоциальной мобильности. Ее конфликтный потенциал направлен за рамки малого круга и, вырываясь «на простор» боль шого, усугубляет социальную напряженность, производную от ухуд шения условий жизни в республике. Поэтому то — а не только из за противоречия между таксоном и статусом — буряты непреднамеренно попадают в положение наиболее вероятных инициаторов конфликта. Напряженность формируется за пределами собственно полити ческой сферы, в поле действия этносоциальных процессов. Среди них главное значение имеет сейчас процесс социальной мобильно сти бурят. В той форме, в которой он протекает — мобилизация образовательного ресурса и внутриэтнических социальных связей — он ведет к преимущественно непреднамеренной дискриминации прочих этнических групп в республике. В свою очередь, в том, что преобладает именно такая форма мобильности титульного населения, «повинны» два комплекса фак торов. С одной стороны, это исторически закрепившиеся особенно сти пространственного размещения бурят и русских на территории РБ, различия в темпах урбанизации и структуре занятости двух глав ных этнических сегментов населения. С другой — ухудшение усло вий жизни в республике вследствие кризиса переходного периода и в особенности разрушения созданной в советское время системы «сельского урбанизма» в бурятских районах. Существенную роль играют также позиционные особенности РБ в рамках Прибайкалья и России в целом и сложившаяся модель ее взаимоотношений с главным региональным партнером — Иркут ской областью. То и другое пока сильно сужает возможности эконо
82
РАЗДЕЛ I
мической реабилитации республики, улучшения условий жизни в ней за счет собственных усилий и в рамках внутрирегиональной эко номической кооперации. В то же время сохраняют свое значение факторы сдерживания, ослабления и даже частичной разрядки межэтнической напряжен ности в РБ. Это прежде всего длительный опыт сосуществования бурят с русскими, включенность тех и других в систему комплемен тарной культурной коммуникации — в общее поле русского языка, русских/советских и региональных культурных идиом, символов и ритуалов. Это наличие пусть недостаточно развитого, но все таки объединяющего сознания региональной общности. Это опять таки сообща разделяемые особенности политической культуры. Это выбор потенциально наиболее кофликтной частью русского населения чисто миграционной стратегии социальной мобильности. Добавим сюда и такой важный фактор, как относительно низкий уровень суперлокаль ной консолидации и русских, и бурят; пока он сохраняется, конфрон тационная общеэтническая солидарность вряд ли может выработаться. Какой может быть равнодействующая всех этих факторов? Cкорее всего, на среднесрочную перспективу следует ожидать сохранения в РБ нынешней этнополитической ситуации. Вместе с тем следует иметь в виду, что сама эта ситуация не настолько внутренне устой чива, чтобы выдержать возмущающее внешнее воздействие, каковым может явиться очередное усилие Кремля по укреплению преслову той вертикали власти и «укрупнению» регионов. Да и более тщатель ное изучение внутренних факторов дестабилизации может доказать ошибочность оптимистического сценария. В любом случае необходим мониторинг текущих процессов в РБ, иначе не удастся уловить появле ние и динамику факторов, грозящих резким ситуационным сдвигом. ПРИМЕЧАНИЯ Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия. Модель этнологического мониторинга. М., ИЭА РАН, 1999. С. 14–15; Республика Бурятия. Краткий энциклопедический справочник. Улан Удэ, Изд во БНЦ, 1998. С. 193. По утверждению же В. А. Хаму таева, уже к концу 2000 года доля бурят в населении РБ поднялась до 32,5% (Мате риалы II съезда народов Бурятии. Издательский дом «Буряад Yнэн». Улан Удэ, 2001. С. 119), что заметно расходится с позднейшими официальными данными. 2 Эти цифры приведены на официальном сервере органов государственной власти Республики Бурятии в разделе «Население». См.: http://egov buryatia.ru/obur/ demogr.html, дата последнего обновления — 14 сентября 2004 года, последнего посе щения — 23 декабря 2004 года. 3 Бурятия, 1999, 11 декабря. 4 См.: Крянев Б. П. Бурятия политическая: политические партии, общественно поли тические движения, блоки и организации (1990–1999). Улан Удэ, Изд во БГУ, 1999. 1
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
83
Ямсков А. Этнический конфликт: проблемы дефиниции и типологии // Идентич ность и конфликт в постсоветских государствах. Сб. статей под ред. М. Б. Олкотт, В. Тишкова и А. Малашенко / Московский Центр Карнеги. М., 1997. С. 217. 6 И без того территория республики не была сплошной: на западе Аларский аймак, а на востоке районы, из которых впоследствии был выкроен Агинский автономный округ, были отделены от остальной части, причем во втором случае — довольно зна чительным расстоянием (см. карты на с. 254 и 260 в издании: Историко культурный атлас Бурятии. М., ИПЦ ДИК, 2001). Вообще следует заметить, что при создании в РСФСР национально территориальных образований нередко пытались сделать их максимально однородными по этническому составу. Отсюда — достаточно причуд ливая конфигурация некоторых автономий (та же Адыгея) и появление на большем или меньшем расстоянии от основной территории республики подчиненных ей анкла вов (довоенная Башкирская АССР). Наиболее полно это стремление реализовалось на Северном Кавказе, благодаря очень высокой компактности проживания местных титульных народов. Так, по Первой всесоюзной переписи 1926 года практически 100% населения Ингушской АССР составляли ингуши, свыше 95% населения Чеченской (в нее тогда не входил г. Грозный) — чеченцы (см.: Поселенные итоги переписи 1926 г. по Северо Кавказскому краю / Северо Кавказское краевое статистическое управле ние. Ростов на Дону, 1929. С. 404, 440). Но для республик, чье титульное население на момент их создания или в недавнем прошлом было преимущественно скотовод ческим, подвижным, добиться такого единообразия можно было, только полностью пожертвовав экономическими соображениями и соображениями управляемости. 7 См., например: Елаев А. А. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределе ние. М., 2000. С. 256. Стоит, однако, прислушаться и к другой точке зрения: «Так называемая проблема неконсолидированности этноса… проявляет себя не только (и не столько) в административно территориальной разделенности бурятского народа, а главным образом в конкуренции составляющих его локальных субэтниче ских групп» (Ирельдеева Л. Г. Национально культурные объединения РБ и этнопо литическая ситуация в регионе. Канд. дис. М., 2000. С. 83). 8 Чимитдоржиев Ш. М. О нерешенных проблемах бурятского народа // Материалы II съезда народов Бурятии… С. 129–130. Более конкретно сформулированные задачи КБН см.: Егоров Е. М. О Конгрессе бурятского народа // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития (Материалы научно практической конференции. Вып. 2 / БНЦ СО РАН, Ин т обществ. наук. Улан Удэ, 1996. С. 18–22. 9 Это утверждение основывается преимущественно на информации, полученной в ходе личного общения,а также на том факте, что студенты расположенного в Усть Ордынском округе Боханского филиала Бурятского госуниверситета по окончании вторго курса продолжают учебу в Улан Удэ. В статистических справочниках о мигра ции населения между Иркутской и Читинской областями, с одной стороны, РБ — с другой, миграция бурят из округов (тем более районов) специально не выделяется. 10 Исключение составляют работы московских этнологов, в первую очередь Н. Л. Жу ковской. Однако они касаются в основном вопросов религии и культуры. 11 См.: Буяхаев С. С. Этнополитическая и этнокультурная ситуация в республике Бурятия/ ИЭА РАН. Исследования по прикладной и неотложной этнологии. № 42. М., 1993. 12 Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия…; Батомункуев С. Д. Постсоветская этничность в перспективе гражданской интеграции. Канд. дис. Улан Удэ, 2001; он же. Знаковое событие и этническая общность (что кампания против вывоза Атласа тибетской медицины рассказала нам о социально политических предпочтениях современных бурят) // Вестник Евразии, 2004. № 1. С. 55–64; Ирельдеева Л. Г. Указ. соч.; Skrynnikova T. D. Ethnicity in Contemporary Buryat Political Ideology // Inner Asia, Cambridge, 2003. Vol. 5, No. 2. P. 119–143. 5
84 13
РАЗДЕЛ I
Развившиеся со временем дополнительные значения: недостаток ухода; грязь, запу щенность; тупость как состояние ума. См.: Петрученко О. Латинско русский сло варь. Изд. 11 е, стереотип. СПб. — М. — Краснодар, 2003. С. 521; Collins Latin Dictionary. Glasgow, Harper Collins Publishers, 2000. Latin — English. P. 201; English — Latin. P. 152. 14 Петрученко О. Указ. соч. С. 520. 15 Гак В. Г., Ганшина К. А. Новый французско русский словарь. М., Русский язык, 2001. С. 1017. 16 The Concise Oxford Dictionary of Current English. 8th edition. Oxford, Clarendon Press, 1991. P. 1136. 17 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 2 т. Совмещенная редакция изданий В. И. Даля и И. А. Бодуэна де Куртэнэ в современном написании. Т. 2. М., Олма Пресс, 2002. С. 602. 18 Словарь русского языка. В 4 т. Изд. 2 е, испр. и доп. / Ин т русского языка АН СССР. Т. 4. М., Руский язык, 1984. С. 100. 19 Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4 е, доп. изд. / Ин т русского языка им. В. В. Виноградова. М., Азбуковник, 1999. С. 719. 20 Желенина И. А. Историческая ситуация. Методология анализа. М., Изд во МГУ, 1987. С. 10–11. 21 Там же. С. 113. 22 Там же. С. 6. 23 Там же. С. 113. 24 Для более полного представления о содержании понятия «историческое наследие» см.: Панарин С. Политическое развитие государств Центральной Азии в свете гео графии и истории региона // Вестник Евразии, 2000. № 1 (8). С. 114–126. 25 См: Fishman J. Social Theory and Ethnography // P. Sugar (ed.). Ethnic Diversity and Conflict in Eastern Europe. Santa Barbara, ABC Clio. 1980. P. 84–97. 26 Толстый намек на классическую работу: Hobsbaum E. and Ranger T. (eds.) The Inven tion of Tradition. Cambridge University Press, 1983. Русский перевод предисловия к ней см.: Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии, 2000. № 1 (8). С. 47–62. 27 Термин предложен в «язвокорчевательном» памфлете трех авторов, направленном против дилетантских версий отечественной и всемирной истории. См.: Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. История России в мелкий горошек. М., Мануфак тура — Единство, 1998. 28 Голдинг У. Притчи // Голдинг У. Свободное падение. СПб., Симпозиум, 1999. С. 461–483. 29 Так происходит потому, что субъекты конкуренции — будь то совокупность не свя занных между собой индивидов, быстро возникающие и распадающиеся мини группы или устойчивые корпоративные общности, во первых, зачастую слишком поглощены борьбой, во вторых, образуют только часть этнической группы. Но резонанс обострившейся борьбы за ресурсы «обычно выходит за пределы конфрон тационного пространства» (Социальная и культурная дистанция. Опыт многона циональной России / Отв. ред. Л. М. Дробижева , ИЭА РАН. М., Изд во Ин та социологии, 1998. С. 40), поэтому такое обострение, в каком бы отраслевом ресур сном поле оно ни произошло, может считаться показателем конфликтности вне зависимости от наличия или отсутствия его «речевого оформления». 30 Язык маркирует этническую группу, поэтому, наряду с коммуникационной, ему свойственна символическая функция. «Ценность языка как символа может сохра няться и при утрате им коммуникационной функции» (Edwards J. Language, Society and Identity. Oxford, Basil Blackwell, 1985. P. 110).
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
85
Dietz J. Putting the Past behind. A Review of Living Conditions along the Eastern Baltic Rim / Fafo — Common Secirity Forum Studies. Oslo, Falch Hurtigtrykk, 1996. P. 4–5. 32 Cм.: Knudsen K. Lithuania in a Period of Transition / The NORBALT Living Conditions Project. Fafo report 186. Oslo, Falch Hurtigtrykk, 1996; Aasland A. (ed.). Latvia: The Impact of the Transformation / The NORBALT Living Conditions Project. Fafo report 187. Oslo, Falch Hurtigtrykk, 1996. 33 Социально экономическая характеристика Байкальского региона (Республика Бурятия, Республика Тыва, Иркутская область, Усть Ордынский Бурятский авто номный округ): Информационно статистический сборник / Сост. С. В. Жбанов. Москва — Иркутск, 2002. С. 115. К сожалению, я не располагаю данными по Иркут ской области, которые позволили бы провести сравнение с ней Бурятии по стандар тизованному коэффициенту смертности. 34 Подсчитано по: Численность и размещение населения. Итоги Всероссийской пере писи населения. В 14 т. / Федер. служба гос. статистики. Т. 1. М. ИИЦ «Статистика России», 2004. С. 10, 222, 240. 35 Подсчитано по: Мангатаева Д. Д. Население Бурятии: тенденции формирования и развития. Улан Удэ, БНЦ СО РАН. С. 49, 75. 36 Социально экономическая характеристика Байкальского региона… С. 116. 37 Республика Бурятия… С. 260–261; Молодежь Бурятии. Статистический сборник № 02 21 / Госкомитет Республики Бурятия по статистике. Улан Удэ, 2000. С. 24. Календарь службы занятости населения: январь ноябрь // Бурятия, 1999, 25 де кабря. 38 Пытин И. Итоги вселяют уверенность // Бурятия, 2000, 17 февраля. 39 Социально экономическое положение Республики Бурятия. Январь июль 2002 г. Статистический бюллетень № 7 (электронная версия) / Госкомстат Республики Бурятия. Улан Удэ, 2002. С. 278. 40 Там же. С. 260. 41 Бурятия, 1999, 13 октября. 42 Чукреев П. А., Шарганова И. И. Новые методологические подходы и методы регули рования уровня жизни // Проблемы нового этапа культурного возрождения наро дов Бурятии (по материалам социологических исследований). Улан Удэ, Изд во БНЦ СО РАН, 2001. С. 17. 43 Социально экономическое положение Республики Бурятия. Январь июль 2002 г… С. 316. 44 Подсчитано по: Бюджеты обследуемых домашних зозяйств за 1992–2000 гг. (стати стический сборник № 04 23) / Госкомстат Российской Федерации — Госкомстат Республики Бурятия. Улан Удэ, 2001. С. 10–13. 45 Социально экономическая характеристика Байкальского региона… С.43. 46 Подсчитано по: Регионы России. Социально экономические показатели. 2002. Статистический сборник / Госкомстат России. М.. 2002. С. 129. 47 Регионы России. Статистический сборник. В 2 т. / Госкомстат РФ. М., 1999. Т. 1. С. 412. 48 Численность и размещение населения… С. 222. 49 Мангатаева Д. Д. Указ. соч. С. 45. 50 На что косвенно указывает резкое расхождение в цифрах, показывающих числен ность населения республики, на официальном сайте правительства Бурятии. На обновленной в сентябре 2004 года странице «Население» (см. сноску 2) приведена численность, явно соотнесенная с полученной двумя годами ранее при переписи — 974,3 тыс. человек; тогда как на странице «Миграция» (см. следующую сноску), соз данной более года спустя после переписи, но до публикации ее итогов, численность населения РБ — 1013 тыс. человек 31
86 51
РАЗДЕЛ I
Подсчитано по: Социально экономическая характеристика Байкальского региона… С. 110, 118, 122–123; Миграция. Доступно на: http://egov buryatia.ru/obur/ migraz_naselen_2002.html, дата создания — 25 марта 2002 года, дата последнего посе щения — 23 декабря 2004 года. 52 Население России 1998. Шестой ежегодный демографический доклад / Под ред. А. Г. Вишневского / Ин т народнохоз. прогнозирования — Центр демографии и экологии человека. М, 1999. С. 83–87. 53 Абзаев П. Грустная статистика // Бурятия. 1999, 4 ноября; Слугинова Е. Дату смерти изменить нельзя? // Аргументы и факты в Бурятии. Спец. выпуск регионального приложения. № 41 (76), 1999, октябрь. 54 Социально экономическая характеристика Байкальского региона… С. 114–115. 55 Регионы России. Т. 2. С. 257; Регионы России. Социально экономические показа тели… С. 275. 56 Криминальная ситуация на рубеже веков в России / Под ред. А. И. Долговой. М., Криминологическая ассоциация, 1999. С. 8–9. 57 О перипетиях борьбы с «школьным рэкетом» см.: Махачкеев А. Стена страха // Информ Полис, 1999, 3 ноября; он же. Школьный рэкет имеет проблемы // Информ полис, 1999, 22 декабря. Институциональной основой «школьного рэкета» стали неформальные молодежные ассоциации, широко распространившиеся в Улан Удэ в начале 90 х годов. О них см.: Халудорова Н. Молодежь Улан Удэ: «султанки», «генералы», «чанкайшисты» и другие // Вестник Евразии, 1996, № 1. С. 167–172; Бадмаев А. Неформальные молодежные ассоциации в Улан Удэ // Вест ник Евразии, 2002. № 1 (16). С. 89–103; Митупов К. Группировки семилесятых: вос поминание комментарий к статье А. Бадмаева // Там же. С. 104–109; Карбаинов Н. Формирование городской субкультуры Улан Удэ (неформальные молодежные объединения 50–90 гг. XX века) // Евразийское пространство глазами молодых или Новое поколение о… Альманах Школы молодого автора 2003. Вып. 2 / Гл. ред П. К. Варнавский. М., Наталис, 2004. С. 220–228; он же. «Городские» и «головары» в Улан Удэ (молодежные субкультуры в борьбе за социальное пространство горо да) // Вестник Евразии, 2004. № 2 (25). С. 170–183. 58 Молодежь Бурятии. Статистический сборник… С. 25. 59 Болотов Б. Дать каждому ребенку праведный в жизни путь // Бурятия, 2003, 20 февраля. 60 Перевалова Т. Бродяжки и попрошайки — тоже наши дети // Бурятия, 2000, 7 января; Чиковинская Т. Украденное детство // Бурятия, 2000, 18 января; Гомбо8 ева Л.8Х. Безнадзорные дети — чьи они? // Бурятия, 1999, 28 декабря; Молодежь Бурятии, 2000, 2 февраля. 61 Об этом свидетельствуют сама акция «Безнадзорные дети» и специальная про грамма по охвату максимально широкого количества детей отдыхом в летних лаге рях. См.: Бурятия, 2000, 22 января; Кириллова Л. Отдых — круглый год // Бурятия, 2000, 25 января. 62 Болотов Б. Указ. соч. 63 Немцов А. Алкогольный урон регионов России. М., NALEX, 2003. С. 134–135. 64 Абзаев П. Грустная статистика…; Социально экономическая характеристика Бай кальского региона… С. 114. 65 Программа «Сейчас» канала «Тивиком» от 25 января 2000 года; Шевцова З. Обуздаем цены на лекарства // Бурятия, 2000, 6 января. 66 Митупов К. Б.8М. Социальные процессы в Бурятии (90 е годы XX века) / Бурятский гос. университет. Улан Удэ, Издательско полиграфич. комплекс ВСГАКИ, 2001. С. 28.
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия 67
87
См.: Прения по вопросам здравоохранения // Проблемы Бурят Монгольской АССР. Труды Первой конференции по изучению производительных сил Бурят Монгольской АССР. В 2 т. Т. 2. М. — Л., Изд во АН СССР, 1936. С. 408. 68 Номер один. 2002, 6 декабря. 69 Попов Р., Сусаров А. Социальная напряженность и социальное неблагополучие // Регионы России в 1998 г. Ежегодное приложение к «Политическому альманаху Рос сии» / Под ред. Н. Петрова / Московский Центр Карнеги. М., Гендальф, 1999. С. 138–155. 70 Регионы России. Т. 2… С. 842–843. 71 Диалог на тему взаимоотношений между РБ и Иркутской областью, о котором идет речь, состоялся 12 августа 2001 года в летнем лагере Бурятского госуниверситета, расположенном на берегу Байкала, в окрестностях села Максимиха. В нем участво вали преподаватели, студенты и аспиранты Бурятского и Иркутского университе тов, а также автор. См.: Панарин С. Диалог на берегу Байкала // Конфликт — диалог — сотрудничество. Бюллетень № 8 (июнь август 2001). Проблемы граждан ского диалога в регионах этнической напряженности / Межд. обществен. организа ция «Центр стратегических и политических исследований». М., 2001. С. 40–44. 72 Численность и размещение населения… С. 240. 73 Регионы России. Социально экономические показатели… С. 309. 74 Принцип взаимозависимости и взаимозаменяемости трех групп признаков субъекта: размещения в пространстве, физических свойств и разнообразных, в том числе эко номических, функций. В соответствии с этим принципом. «физические и функцио нальные свойства нередко объясняют через географическое положение». Подробнее см.: Родоман Б. Уроки географии // Вопросы философии, 1990. № 4. С. 37–38. 75 Подсчитано по: Численность и размещение населения… С. 240–241. 76 В частности, затраты на строительство очистных сооружений составляют не менее 20% от общей стоимости любого проекта в пределах байкальского водосбора. См. : Буджа8 ров С. Бурятия на блюдечке с голубой каемочкой // Независимая газета, 2001, 3 апреля. 77 Так, наводнение 1993 года причинило ущерб в размере 80 млрд неденоминирован ных рублей. «Продолжительность затопления низменных участков, населенных пунктов, сельскохозяйственных угодий, шоссейных дорог, мостов и линий электро передач составляла до 25 дней» (Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия… С. 12). 78 Доступно на: http://www.np ats.ru/index.jsp?pid=176, 2004, 26 декабря. 79 Подробнее о специфике модернизационной организационно хозяйственной фор мы сельского хозяйства в РБ и ее кризисе см.: Панарин С. А. Хозяйство традиционно скотоводческого района в период кризиса: опыт бурятского села Торы // Матери алы международной конференции «Современное состояние скотоводства и жи вотноводства в Казахстане и перспективы их развития» / Отв. ред. В. Наумкин, Д. Томас, А. Хазанов, К. Шапиро. (Алматы, 12–13 января 1999 г.) / Российский центр стратегических и международных исследований — Университет Висконсина в Мэдисоне. М., 1999. С. 203–209. Ср.: Humphrey C. Marx Went Away — But Karl Sta yed Behind. Updated Edition of Karl Marx Collective: Есonomy, Society and Religion in a Siberian Collective Farm. Ann Arbor, The University of Michigan Press, 1998. Ch. 9. 80 Humphrey C. Op. cit. P. 454. 81 Цитата из статьи президента республики. См.: Потапов Л. В. Республика Бурятия на рубеже столетий // Республике Бурятия — 80 лет: Материалы региональной науч ной конференции. Улан Удэ, Издательско полиграфич. комплекс ВСГАКИ, 2003. С. 8. 82 Регионы России. Основные характеристики субъектов Российской Федерации. Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2002. С. 456. 83 Там же.
88 84
РАЗДЕЛ I
Из отчетного доклада Бурятского республиканского комитета КПРФ XLI отчетно выборной конференции Бурятского республиканского отделения КПРФ // Патри от Бурятии, 2003, 12 февраля. 85 См., например: Правда Бурятии, 1999, 11 декабря. 86 Например, в 1997 году — 35% (Республика Бурятия… С. 246). 87 Пытин И. Итоги вселяют уверенность… 88 Бурятия, 1999, 19 октября; Молодежь Бурятии, 1999, 20 октября. 89 Аргументы и факты в Бурятии. 2003, 9 января. 90 См.: Хизбиев А. Новый хозяин оборонки // Эксперт, 2005. № 1–2. С. 44–45. 91 Регионы России. Социально экономические показатели… С. 397. 92 Во всяком случае, такова точка зрения заместителя председателя правительства РБ Леонида Турбянова. См.: Раднаева М. Весна не за горами // Курьер, 2003, 19 февраля. 93 Из отчетного доклада Бурятского республиканского комитета КПРФ… 94 Подробнее см.: Лухманов Д. Поселенческая и расселенческая структура сельской России: изменения последних десятилетий // Вестник Евразии, 1996. № 2 (3). С. 19–31; Нефедова Т. Г. Территориальная организация сельскохозяйственной дея тельности в европейской части современной России. Автореф. докт. дис. М., 2004; Иоффе Г., Нефедова Т. Фрагментация сельского пространства России // Вестник Евразии, 2003. № 4 (23). С. 69–92. 95 Если, как это и делается в республиканских статистических справочниках, отделить г. Гусиноозерск от окружающего его Селенгинского района, то в последнем доля бурят во всем населении заметно увеличится. Правда, подымется она не до 54,6%, как пишет, без ссылки на дату и источник, Д. Д. Мангатаева (Мангатаева Д. Д. Эво люция традиционных систем жизнеобеспечения коренных народов Байкальского региона. Новосибирск, Изд во СО РАН, 2000. С. 102), а до 49,3% в 1989 году. Тем не менее, поскольку Гусиноозерск с его преимущественно русским населением (77,5% жителей в 1989 году) плотно интегрирован в территорию Селенгинского района, сильно влияет на ее развитие и является к тому же районным центром, в предлага емой мною системе расчетов он не может быть выведен за скобки района только на том основании, что его административный статус отличается от статуса других рай центров. То же самое относится и к Северобайкальску. 96 См.: Республика Бурятия… С. 200–202. 97 Там же. С. 200–201. 98 Мангатаева Д. Д. Население Бурятии… С. 50–51; Численность и размещение насе ленияя… С. 223. 99 В качестве подтверждения — следующее газетное сообщение: «Сильные январские морозы принесли немало бед — в некоторых городах и поселках республики про изошли аварии. Наиболее крупная из них — в городе Закаменске, где из за пере грузки линии отключилась электроэнергия и вышел из строя глубинный насос… Не только морозы стали причиной аварии... В Закаменске пустуют сотни квартир (выделено мною. — С. П)... Это в значительной степени осложняет работу слесарей, так как попасть в пустующую квартиру можно лишь с привлечением милиции и понятых» (Нагуслаева Т. Морозы ослабли, но только на время // Информ полис, 2000, 19 января). 100 Субботин А. Уголь — ковшами // АиФ в Бурятии, 2003, 13 февраля. 101 Тогда как о приграничной части Закаменского района с грустью сказано: «110 км бездорожья». См.: Степанова М. Ждешь гостей — чини ворота // Правда Бурятии, 2003, 20 февраля. 102 Приведенную выше характеристику экономических районов Бурятии стоит сопо ставить с группировкой Д. Д. Мангатаевой административных районов республики
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
89
по критерию преобладания у «коренных народов» тех или иных хозяйственных систем жизнеобеспечения (см.: Мангатаева Д. Д. Эволюция традиционных систем жизнеобеспечения… С. 98–104). Хотя непоследовательность автора, с одной сто роны, сделавшего акцент на традиционные системы жизнеобеспечения, а с другой, использовавшего экономгеографические критерии, привела к некоторым спорным группировкам (так, по чисто формальному признаку наличия горно рудных пред приятий оказались объединенными в один тип Мухоршибирский, Кяхтинский, Закаменский и Окинский районы), в ряде случаев группировки Мангатаевой фак тически подтверждают мои выводы. В частности, она выделяет в единый тип группу сельскохозяйственных районов с преобладанием животноводства: Еравнинский, Хоринский, Кижингинский, Джидинский и Тункинский. Нетрудно заметить, что эта группировка охватывает основной массив концентрации бурятского сельского населения. 103 Численность и размещение населения… С. 224. 104 Мангатаева Д. Д. Население Бурятии… С. 103, 108. 105 Некоторое представление о величине статистически регистрируемого притока дают данные за 2000 год. Тогда в республиканскую столицу прибыло из деревень 4 тыс. человек, убыло в сельскую местность — 2,4 тыс., положительное сальдо составило 1,6 тыс. человек (Социально экономическая характеристика Байкальского реги она… С. 121). 106 Далее по: Полевые материалы Тункинского отряда Института востоковедения РАН. См. также: Panarin S. The Rural Economy of the Tunka Valley in a Time of Transition and Crisis // A. Norsworthy (ed.). Russian Views of the Transition in the Rural Sector: Structures, Policy Outcomes, and Adaptive Response / The World Bank, Washingron, DC, 2000. P. 188–201. 107 Отряд работал в с. Торы в течение четырех летних сезонов, с 1992 по 1995 годы. В разные годы в его состав входили Анатолий Вяткин, Демид Дорохов, Елена Дят лова, Светлана Кирюхина, Ирина Костюкова, Галина Манзанова, Александр Мещеряков, Сергей Панарин, Елена Строганова и др. 108 Бурятия, 1999, 13 октября. 109 Буряты в зеркале статистики / Госкомстат Российской Федерации — Госкомстат Республики Бурятия. Улан Удэ. 1996. С. 4. 110 Республика Бурятия… С. 261. 111 Пытин И. Итоги вселяют уверенность… По контексту статьи можно сделать вывод, что речь идет только об официально зарегистрированных безработных. Если бы на селе служба занятости была представлена так же, как в городе, доля зарегистриро ванных сельских безработных была бы выше. 112 Бурятия, 1999, 13 октября. 113 Абаева Л., Цыренов С. Указ. соч. С. 38. 114 См.: Рандалов Ю. Б. Научное социологическое исследование по проблеме Ком плексной программы «Возрождения и развития национального языка, националь ной культуры, традиций и обычаев бурятского народа» / Правительство Республики Бурятия. Улан Удэ, Издательский дом «Буряад wнэн», 2002. С. 40–43. 115 Humphrey C., Sneath D. The End of Nomadism? Society, State and the Environment in Inner Asia. Durham, Duke University Press — Cambridge, The White Horse Press, 1999. P. 209. 116 Так, только в 1992 году «в Курумканском районе было закрыто 6 клубов, в Баргу зинском районе 2 клуба, в Мухоршибирском районе 3 клуба. Из за частого отклю чения электроэнергии многие Дома культуры и клубы были разморожены… На начало 1995 года в тяжелом аварийном состоянии находились 74 Дома культуры и клуба» (Рандалов Ю. Б. Указ. соч. С. 23).
90 117
РАЗДЕЛ I
В данном случае я употребляю понятие «урбанизм» в том же значении, что и Кэро лайн Хэмфри — как совокупный показатель тесных и разнообразных связей между деревней и городом, позволющих даже при ведении кочевого хозяйства быть вовле ченным в процесс социальной модернизации. См.: Humphrey C., Sneath D. Op. cit. P. 200–206. 118 К сожалению, на момент написания данного текста аналогичные данные, получен ные в ходе переписи 2002 года, были недоступны автору. 119 Обе иерархии составлены по: Буряты в зеркале статистики… С. 25 (табл. 22). 120 Скрынникова Т. Д., Батомункуев С. Д., Варнавский П. К. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период). Удан Удэ, Изд во БНЦ СО РАН, 2004. С. 6. 121 В этом смысле показательны изменения в структуре занятости населения, происхо дящие в некоторых бывших союзных республиках. Здесь тоже долгое время суще ствовали этноизбирательные острова титульной занятости в сельском хозяйстве и в сфере интеллектуальных занятий. Но вот пришли годы независимости и резко сократилась численность русских, прежде обеспечивавших своим трудом не обходимый уровень комфортности жизни в городах для титульных бюрократов и национально озабоченной интеллигенции. И мы видим, как под давлением изме нившихся обстоятельств, разрушивших привычную систему этносоциальной стра тификации, начинает меняться занятость титульных народов. Например, в Узбеки стане в 1990 х годах при общем очень значительном сбросе индустриальной занятости в отдельных ее подразделениях численность занятых сохранялась на прежнем уровне или даже увеличивалась (см.: Старков А. Н. Трудоресурсный потенциал Узбекистана // Узбекистан: обретение нового облика / Под общей ред. Е. М. Кожокина. Т. 1. М., РИСИ, 1998. С. 102–104). Это вряд ли было бы возможно без притока узбеков, заместивших выбывших русских. Впрочем, в Узбекистане давление аграрного перенаселения уже с конца 1960 х годов выталкивало сельскую молодежь в города, где она отчасти вовлекалась в сферу индустриальной занятости (там же. С. 106; Вишневский А. Средняя Азия: незавершенная модернизация // Вест ник Евразии. 1996, № 2 (3). С. 147); другими словами, еще до «ухода» русских вну триэтническая проблема перенаселенности деревни, куда более давняя и острая, чем в Бурятии, привела к тому, что остров титульной занятости в промышленности Узбекистана стал разрастаться в материк. 122 Данные приведены по: Митупов К. Социальные и этнические аспекты занятости в Бурятии (1990 е гг.) // Конфликт — диалог — сотрудничество. Бюллетень № 7 (март май 2001). Этнокультурные аспекты занятости: опыт Российской Федерации / Межд. обществен. организация «Центр стратегических и политических исследова ний». М., 2001. С. 62 63. 123 Достаточно в качестве примера сослаться на список из 300 известных в русской истории фамилий, тюркское происхождение которых точно установлено или воз можно. См.: Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения. 2 е изд. М., Мишель, 1993. 124 См., например, синопсис выступлений, опубликованный в Приложении к работе: Панарин С. «Круглый стол» в Улан Удэ // Конфликт — диалог — сотрудничество… С. 109. 125 Думаю, нет нужды приводить здесь многочисленные цитаты из Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, братьев Аксаковых, Н. Я. Данилевского и других русских писа телей и публицистов XIX века, равно как и из сочинений многих наших современ ников — от Валентина Распутина до Александра Дугина. Вместо этого я предлагаю читателю ознакомиться с недавно вышедшей книгой американского психоанали тика; не отличаясь особенной глубиной, она, тем не менее, полезна в том смысле,
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия
91
что побуждает задуматься, не скрывается ли за всеми этими самовозвеличиваниями компенсаторный нарциссизм ущербной идетничности. См.: Ранкур8Лаферьер Д. Россия и русские глазами американского психоаналитика. В поисках националь ной идентичности / Пер. с англ. А. П. Кузьменкова. М., НИЦ «Ладомир», 2003. 126 Это представление распространено достаточно широко, хотя открыто озвучивается лишь активистами «Русской общины». Впрочем, и они выбирают по возможности мягкие выражения. См., например, выступление Т. И. Кашириной на II съезде народов Бурятии (Материалы II съезда народов Бурятии… С. 65–67). 127 Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М., ЦентрКом, 1996. С. 38. 128 См. специальное исследование на эту тему, пожалуй, впервые в западной научной литературе нарушившее многие табу политкорректности: Chua A. World on Fire. How Exporting Free Market Democracy Breeds Ethnic Hatred and Global Instability. London, Arrow Books, 2004. 129 См., например, текст листовки, распространявшейся в Улан Удэ накануне первых президентских выборов в республике, опубликованный в: Урханова Р. Евразийцы и Восток: прагматика любви? // Вестник Евразии, 1995. № 1. С. 26–27. 130 Концепция государственной национальной политики Республики Бурятия. Мате риалы парламентских слушаний 31 октября 1996 года / Народный Хурал Респу блики Бурятия. Улан Удэ, 1996. С. 9, 16. 131 Как было отмечено на январском «круглом столе» 2001 года в БГУ, «в районах, где руководители русские, там и нижние управленческие звенья представлены тоже русскими» (Панарин С. «Круглый стол» в Улан Удэ // Конфликт — диалог — сотрудничество… С. 108). 132 Подсчитано по: Молодежь Бурятии… С. 13. 133 См., например: Абаев Н., Балданов Б.8М. Республика Бурятия: стратегия развития в контексте геополитической ситуации в Центральной и Северо Восточной Азии // Вестник Евразии, 1999, № 1–2 (6–7). С. 141, 148. 134 Бальчинова И. Будущее — за пролетариатом // Курьер, 2003, 19 февраля. Сходную точку зрения не раз высказывал руководитель республиканского Департамента федеральной службы занятости И. М. Пытин (см., например, интервью с ним в газете «Бурятия» от 27 октября 2001 года). Еще осенью 2001 года, когда в республике с удовольствием отмечали наконец то начавшийся подъем производства, специа листы Департамента констатировали, что после периода резкого падения безрабо тицы снова начался ее рост — парллельно с быстрым ростом вакансий! Объяснение было предложено такое: 80% вакансий приходилось на рабочие специальности (Центральная газета, 2001, 31 октября). Но если оно верное, мы получаем еще одно доказательство «перепроизводства» кадров управленцев, гуманитариев и т. п. 135 Цыбденова Д. Здоровая гигантомания ЛРВЗ // АиФ в Бурятии, 2003, 9 января. 136 Регионы России. Т. 2… С. 742, 746–747. 137 Для середины 1990 х годов это четко показала микроперепись населения России (см. Молодикова И. Н., Ноздрина Н. Н. Причины и география миграций в России по данным микропереписи 1994 года // Миграционная ситуация в странах СНГ / Под ред. Ж. А. Зайончковской / Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ. М., Комплекс Прогресс, 1999. С. 142–144). Проведенный в статье анализ условий жизни позволяет утверждать, что если какие то изменения в соотношении мотивов выезда и произошли, то не ранее 2001–2002 годов. 138 Экспертное мнение декана исторического факультета БГУ К. Б. М. Митупова. Его подтверждают и другие свидетельства. Например, если раньше выпускники гумани тарно экологического лицея в с. Аршан Тункинского района дружно выезжали на вступительные экзамены в Улан Удэ, то в последние два три года, по словам дирек тора лицея Р. А. Фомкиновой, лучшие из них едут учиться в Иркутск. После того, как,
92
РАЗДЕЛ I
благодаря усилиям ректора БГУ С. В. Калмыкова, в Бурятию стали приезжать прием ные комиссии из МГУ, заметно увеличилась численность студент бурят в крупней шем вузе России. По моим личным наблюдениям как руководителя Школы моло дого автора, в Москве и Петербурге увеличивается численность бурят аспирантов. 139 Точнее сказать, это миграция как собственно этнических русских, так и высокоур банизированных и ассимилировавшихся в русскоязычной городской среде этниче ских меньшинств — украинцев, белорусов, немцев, татар, евреев. Более того, из за их небольшой исходной численностио ее обусловленное миграцией за пределы рес публики падение выглядит куда более стремительным, чем у русских. Так, по дан ным, приводимым Л. Абаевой и С. Цыреновым, уже к 1994 году численность белорусов в РБ сократилась по сравнению с 1989 годом вдвое, татар — на 40%, нем цев — на четверть, евреев — на 13%, русских же — на 4%. См.: Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия… С. 19. 140 «Уход» русских отнюдь не является отличительной особенностью Бурятии: он фиксируется, например, в республиках Поволжского федерального округа (см.: Государство. Антропоток. Доклад 2002 / Центр стратегических исследований При волжского федерального округа. Нижний Новгород — Москва, 2002. С. 80); впро чем, здесь его влияние на этническую композицию пока тоже слабое. Иное дело — республики Северного Кавказа: там «уход» принял такие размеры, что нельзя исклю чить перспективу практически полной утраты русского компонента в населении (собственно, в Чечне эта перспектива уже реализовалась). Снижение здесь удельного веса русских в населении во многом объясняется быстрым естестественным приро стом горских народов; но и роль миграций велика. Сказалось и то, что процесс мигра ционного «замещения» русского городского и старожильческого (казачьего) сель ского населения горцами шел уже в последние советские десятилетия. Например, в Дагестане абсолютная численность русских в городах сократилась с 1970 по 1989 год на 5,5%, а в Кизлярском районе доля русских за тот же период упала с 66,9 до 29,4% (Денисова Г. С. Этнический фактор в политической жизни России 90 х годов. Ростов на Дону, Изд во Рост. гос. пед. ун та, 1996. С. 182, 190), что вряд ли могло произойти, если бы переселение в него горцев не сопровождалось выездом из района части рус ского населения. Правда, в северокавказских республиках этноизбирательность системы высшего образования — лишь один из факторов выталкивания, притом не самый главный; решающее значение имеет снижение этнополитического статуса рус ских и возрастание этнической субъектности титульных народов. Подробнее об этом см. Хоперская Л. Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. Ростов на Дону, Изд во СКАГС, 1997; см. также мою рецензию на эту книгу (Pro et Contra», 1997. Т. 2, № 4. С. 153–157). 141 Вот показательное высказывание, прозвучавшее на уже упоминавшемся «круглом столе»: «Самое страшное время для Бурятии — индустриализация. Она принесла с собой рваческое русское население. Достаточно вспомнить леспромхозы. Эта масса разложила старожильческих русских, дала толчок негативным процессам в русской среде» (Панарин С. «Круглый стол» в Улан Удэ… С. 109). Так и хочется воскликнуть: Бедные соблазненные старожилы! Что касается разложившей их «массы», то в ходе интервью, взятого мною летом 1994 года у одного из представителей бурятской научно технической интеллигенции, прозвучала даже мысль, что ее следует выда вить из республики: ввести республиканское гражданство и по примеру государств Балтии давать его только тем представителям нетитульного населения, кто сами или их родители обосновались в РБ до определенной даты. Конкретно речь шла о 1945 годе, поскольку защитник этой идеи старался быть «объективным» и проводил раз личие между теми, кого в республику привело бедствие войны, и теми, кто приехал «за длинным рублем».
С. Панарин. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия 142
93
Полевые материалы… Цит. по: Скрынникова Т. Д., Батомункуев С. Д., Варнавский П. К. Бурятская этнич ность… С. 192. 144 Замула И. Ю. Городская культура и общественный быт Верхнеудинска (1875 — февраль 1917 гг.). Иркутск, Облмашинформ, 2001. С. 172. Всероссийская перепись 1897 года дала более высокую цифру бурят в Верхнеудинске — 315 человек (Zhim8 biev B. History of Urbanisation of a Siberian City Ulan Ude. Cambridge, The White Horse Press, 2000. P. 108). Различие, видимо, объясняется тем, что в первом случае учиты вались только постоянно живущие, во втором — жившие в нем на момент проведе ния переписи. 145 Сборник статистических материалов 1990 / Гос. комитет СССР по статистике. М., Финансы и статистика, 1991. С. 10. 146 Мангатаева Д. Д. Население Бурятии… С. 23; она же. Эволюция традиционных систем… С. 82. 147 См : Бадмаев А. Неформальные молодежные ассоциации в Улан Удэ…; Митупов К. Группировки семилесятых…; Карбаинов Н. «Городские» и «головары» в Улан Удэ… 148 Их блестящую аргументированную критику см. в: Белков П. Л. О методе построения теории этноса // Этносы и этнические процессы. Памяти Р. Ф. Итса. Сб. статей. М., Восточная литература, 1993 С. 48–61; Кореняко В. Этнонационализм, квазиис ториография и академическая наука // Реальность этнических мифов / Под ред. М. Б. Олкотт и А. Малашенко / Московский Центр Карнеги. М., Гендальф, 2000. С. 34–52; Ларюэль М. Когда присваивается интеллектуальная собственность, или О противоположности Л. Н. Гумилева и П. Н. Савицкого // Вестник Евразии, 2001. № 4 (15). С. 5–19. 149 Ср.: Бильтрикова А. В. Бурятская национальная интеллигенция на современном этапе. Улан Удэ, Изд во БНЦ СО РАН, 2001. С. 50–61. 150 Например, образованные буряты старших возрастов обнаруживают несколько меньшую аполитичность, чем их сверстники в целом по России (Бильтрикова А. В. Указ. соч. С. 54). 151 Так, согласно специально проведенному исследованию, во всех культурах присут ствуют позитивные ценности справедливости и правосудия (хотя бы в рудиментар ной форме) и взаимопомощи и негативная ценность лжи, измены, насилия. Другое дело, что соответствующее им поведение могло быть, а подчас даже должно было быть, избирательным: не распространяющимся на «чужих», а среди «своих» — в полном объеме только на равных по статусу. См.: Bok S. Cultural Diversity and Sha red Moral Values // Tatsuro Matsumae, Lincoln C. Chen (eds.). Common Security in Asia: New Concepts of Human Security. Tokyo, Tokai University Press, 1995. P. 22. 152 Чем больше эта величина (чем ближе значение коэффициента к единице), тем более неравномерно распределены доходы в обществе. В России в 2001 году коэф фициент Джини был равен 0,396 — выше, чем в остальных странах СНГ, кроме Грузии и Кыргызстана (Население и условия жизни в странах Содружества Неза висимых Государств: статистический ежегодник / Межд. статистический комитет СНГ. М., 2002. С. 334), в Бурятии, если судить по децильному распределению доходов, выше, чем в целом по РФ. 153 Что это действительно так, подтверждают наши наблюдения в Торах и в Улан Удэ. О том же свидетельствует громадное преобладание русских среди бомжей Улан Удэ (Амоголонова Д., Балдаева И. «Я никому не нужен, и мне никто не нужен». Бездомные Улан Удэ // Вестник Евразии, 2003. № 4 (23). С. 119). В целом же данное различие между русскими и народами, позднее русских вступивших на путь модернизации, просматривается по всему пространству бывшего СССР, например, в независимом Казахстане. См. в этой связи: Nazpary J. Post Soviet 143
94
РАЗДЕЛ I
Chaos: Violence and Dispossession in Kazakhstan. London and Sterling (Virginia), Pluto Press, 2002. 154 См.: Панарин С. Таджики беженцы в городах Сибири // Вестник Евразии, 1996, № 1 (2). С. 154–165. 155 См., например, следующую сноску. 156 Доржиев А. Попробуй жизнь переменить. К итогам пребывания в Республике Бурятия полномочного представителя Президента РФ // Городская газета, 2000, 20 декабря; Кальмина Л. Валерий Гулгонов: «Природа не должна латать дырявые кошельки» // АиФ в Бурятии, 2003, 13 февраля. 157 Вечерний Улан Удэ, 2001, 3 сентября. См. также: Намсараев Н. «Держись, Маша! Держись, Бадма!» // Бурятия, 2002, 7 декабря. 158 Белобородов С. Интервенция // Центральная газета, 2002, 4 декабря; Субботин А. Уголь ковшами… 159 Тогда как на самом деле иркутские «захватчики» чаще всего являются филиалами или «дочками» московских компаний. Такова, например, корпорация «Иркутск МиГ», полностью подкотрольная «Рособоронэкспорту» (Хазбиев А. Новый хозяин оборонки… С. 45). Инициатива создания СУЭК также не принадлежала Иркутску, и первыми, кто пострадал от появления этой региональной монополии, были пред приятия Черемховского угольного бассейна. 160 Уже есть свидетельства, что новые хозяева, опирающееся на крупные инвестицион ные и управленческие ресурсы, добиваются повышения конкурентоспособности перешедшего к ним предприятия, благодаря чему растет спрос на его продукцию, начинает регулярно выплачиваться зарплата и т. д. См., например, о том же Тугнуй ском разрезе: Кальмина Л. За ценой — постоим // Бурятия, 2002, 7 декабря. 161 См.: Панарин С. Диалог на берегу Байкала… С. 42 162 Там же. 163 См., например, репортажи о двух волнах митингов — в октябре 2002 (в рамках общероссийской акции протеста, организованной коммунистами) и в феврале 2003 года (в связи с грядущим изменением системы оплаты труда): Русаков М. «Где же ты раньше был?» // Молодежь Бурятии, 2002, 16 октября; С. Иванов. «Главу надо сни мать» // Номер одни, 2002, 16 октября; А. Лупанов. Всероссийская акция коммуни стов // Правда Бурятии, 2002, 17 октября; В. Вольский. За достойную зарплату // Бурятия, 2002, 19 октября; он же. Право на зарплату // Бурятия, 2003, 1 марта; Реформа Минтруда — дорога в никуда // Центральная газета, 2003, 5 марта; Н. Матхонова. Профсоюзы потребовали // Правда Бурятии, 2003, 6 марта; Д. Родио8 нов. Бюджетники получат разные зарплаты? // МК в Бурятии, 2003, 6 марта. 164 Свидетельством чему является дружная — и вполне пропорциональная! — предста вленность и бурят, и русских в рядах коммунистов. Показателен в этом смысле перечень из 33 фамилий активистов и руководителей Бурятского отделения КПРФ, упомянутых в отчете о 41 й республиканской партийной конференции (Патриот Бурятии, 2003, 12 февраля): на 10 бурятских фамилий (Абашеев, Базаров, Борос гоев, Будажапов, Бураев, Гармаев, Дамиринов, Раднаев, Цыденова, Чимитов) при ходится 23 русских (Ананов, Грехов, Ельцин (sic!), Ермольева, Жарков, Замула, Запекин, Ковалева, Кондаков, Котов, Котоманов, Красников, Левкин, Марказов, Мокров, Мухаров, Павлов, Первушкин, Сабашников, Секретин, Трифонова, Тро фимов, Финогин). Выборка — чисто случайная, однако соотношение двух групп фамилий — 30 и 70% — почти точно совпадает с долями бурят и русских в насе лении. 165 Голубев Е. Сибиряки — особый самостоятельный «органом» // Бурятия, 2003, 6 августа. 166 Батомункуев С. Знаковое событие и этническая общность… С. 64.
РАЗДЕЛ II
Миграции, мигранты, «новые диаспоры»: фактор стабильности и конфликта в регионе Виктор Дятлов
1. «Новые диаспоры» постсоветской эпохи: причины и механизмы формирования Современное развитие российского общества дает много оснований для выдвижения гипотезы о том, что принципиально новым явле нием эпохи стало формирование феномена, который уже получил название «новых диаспор». Его появление — следствие нескольких тенденций, имеющих, как это видно уже сейчас, долговременный и глубокий характер. Само формирование «новых диаспор» серьезно усложняет, разнообразит палитру социальной структуры населения, особенно городской его части. Появление нового элемента неиз бежно нарушает прежнее равновесие, привычный уклад жизни, что вносит в общество новые механизмы развития и новые конфликты Говорить об этих процессах трудно, скорее всего, невозможно, не сформулировав своего понимания феномена диаспоры. Уже стало общим местом, что этот термин может лишиться своего эври стического смысла из за чрезвычайно широкого спектра его исполь зования и трактовок 1. Это само по себе интересно и показательно, т. к. говорит о сложности и многослойности предмета изучения. Но это же может и чрезвычайно затруднить процесс профессионального общения и взаимопонимания. Мне кажется, что диаспора — это не просто рассеяние, пребывание представителей некой этнической группы вне своего «национального очага» в качестве национального меньшинства. Сразу же возникает вопрос о том, что такое «этническая группа» и кто такие ее представи тели. Понимание этничности как процесса, представление об актуа лизации этничности допускает и понимание «спящей этничности», возможности оттеснение этнической самоидентификации на низкую ступень иерархии идентичностей. Диаспору, следовательно, можно понимать и как особый тип человеческих взаимоотношений, как специфическую систему формальных и неформальных связей, осно ванных на общности исхода с «исторической родины» (или пред
96
РАЗДЕЛ II
ставлениях, исторической памяти и мифах о таком исходе), на уси лиях по поддержанию образа жизни «в рассеянии» — в качестве национального меньшинства в иноэтничном принимающем обще стве. Диаспора — не данность, ее существование (или не существо вание), возникновение и исчезновение, может быть ситуативным ответом на вызов времени, места и обстоятельств. Исходя из такого подхода, наличие совокупности лиц одной национальности, живу щих вне национального очага, пусть даже многочисленных и укоре ненных на новой родине — это еще не диаспора, а только необходи мое условие к ее реализации. Другими словами, одни и те же люди, совокупность этих людей могут быть, а могут и не быть диаспорой. Советский период (по крайней мере, после войны) — пример того, как это условие не реализовывалось, или реализовывалось в угнетенных, маргинальных формах и масштабах. На самоощущении мигрантов и их потомков, их самоидентификацию, образ и стиль жизни огромное влияние оказывала политика советских властей, подозрительно относившихся к национальной самоорганизации, к диаспоральности, стремившихся унифицировать, советизировать, а фактически максимально быстро русифицировать мигрантов. Отсюда — пониженное (хотя и куда более высокое, чем у прини мающего большинства) место этнической самоидентификации на общей шкале ценностей у мигрантов и их потомков. В том же напра влении действовал и внутригосударственный, межрегиональный характер миграции. Равный правовой статус мигрантов, возмож ность свободного общения с «национальным очагом» в рамках единого государства уменьшали опасения по поводу сохранения этничности. Свежая память о сталинских репрессиях заставляла опасаться связи с «национальными очагами» вне пределов государ ственных границ, делали демонстрацию диаспоральности занятием не безопасным или тупиковым с точки зрения выстраивания успеш ной жизненной стратегии. Можно предположить, что этничность в качестве ресурса адаптации и достижения успеха на новом месте вряд ли играла решающую роль в жизненной стратегии мигрантов. Современный период принес радикальные перемены в ситуа цию. В качественно новое состояние пришли межнациональные отношения. С одной стороны, с окончанием политики официаль ного интернационализма проблема перестала быть табуированной, ушли в прошлое внешние запреты и внутренняя неловкость при ее обсуждении. С другой, повсеместно и быстро идут процессы, час то называемые «национальным возрождением», растет значение этничности, национальный фактор мощно врывается в политику
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
97
как инструмент политической мобилизации и борьбы за власть. Многие социальные конфликты приобретают этническую окраску. Существовавшие всегда национальные предубеждения, предрас судки, реальные и мнимые обиды и недовольства открыто прогова риваются и становятся фактором общественных отношений. К представителям мигрантских этнических меньшинств (или к тем, кого считали таковыми) и раньше неявно относились как к группе, теперь же это приобретает массовый и открытый характер, в том числе и на официальном уровне. Такое отношение может носить нейтральную, негативную или позитивную окраску, но в любом слу чае оно заставляет и самих мигрантов консолидироваться или, по крайней мере, рассматривать себя и в таком качестве. Составной частью радикальных перемен постсоветского периода стало формирование совершенно новой миграционной ситуации. Одна из ее ключевых характеристик — стремительный рост потоков трансграничных миграций. Этому способствовали рыночная тран сформация экономики, открытость границ и свобода передвижения. Здесь необходимо выделить два аспекта проблемы. Первый — часть прежде внутренних миграций с распадом СССР автоматически стали трансграничными. Вчерашние соотечествен ники превратились в «граждан ближнего зарубежья» — с прин ципиально новым статусом и набором проблем (экономических, культурных, правовых). Остро встали проблемы поддержания связей с родиной, которая оказалась теперь хоть и «ближним», но «зару бежьем». Эта задача требует теперь больших усилий, лучше всего — коллективных. То же самое относится к проблемам статуса, зашиты экономических прав, сохранения языка и культуры и т. д. На родине идут бурные процессы «национального возрождения», строитель ство новой государственности часто происходит на этнократической основе. Человеческие и материальные ресурсы мигрантских со обществ рассматриваются там как важные факторы этого строи тельства и борьбы за власть. Поэтому из метрополий прилагаются большие усилия для консолидации соотечественников в России — как правило, на национальной основе. Количество мигрантов из «ближнего зарубежья» резко возрастает, меняется сам тип мигранта, его система мотиваций, образ и стиль жизни, адаптационные воз можности и ресурсы. Мигрант этой волны и этого типа неизмеримо больше нуждается в системе групповой поддержки, в сети родствен ных, клановых, этнических связей. Второй аспект. Бурно формируются миграционные потоки из стран «старого зарубежья». Это по преимуществу трудовые миграции.
98
РАЗДЕЛ II
И здесь наиболее значимыми как для России в целом, так и для ее восточных регионов, в особенности, становятся мигранты из Китая. Они уже стали необходимым элементом формирующейся рыночной экономики. По многим причинам, миграционный приток из Китая будет в обозримом будущем возрастать. Китайские трудовые мигран ты демонстрируют корпоративную, общинную модель поведения и интеграции в принимающем обществе 2. Уже сейчас ясно, что это долговременная тенденция, что Россия прочно становится страной реципиентом. Ясно также, что это не может быть изолированным явлением, что неизбежны огромные перемены во всех сторонах жизни принимающего общества. И хотя мы находимся только в начальной стадии процесса, многие послед ствия выявились уже достаточно отчетливо. Одно из них — усложнение «этнической композиции» населения российских городов и, особенно, городов востока страны. Появля ются новые этнокультурные группы. Иногда — как в случае с китай цами — это их новый приход после длительного и насыщенного огромными переменами периода. Радикально увеличивается чис ленность многих «старых» групп, за счет притока мигрантов нович ков меняется их облик. Все эти факторы радикально увеличивают структурообразующее значение этничности, национальной самоидентификации, форми руют диаспоральное самосознание, дают мощный толчок к строи тельству диаспор. Структуры и сети на этнической основе, сущест вовавшие и раньше, разрастаются, радикально меняется их значение как ресурса выживания и делового и социального успеха. Иначе говоря, происходит бурный процесс строительства диаспор. Дело не ограничивается этими количественными переменами, хотя в ряде случаев количественный рост уже привел к качествен ным сдвигам. Совершается, если можно так выразиться, «менталь ный рост» — появление этих групп (именно в качестве групп) в сознании, как собственном, так и окружающих. И новые мигранты, и старожилы сибиряки, приписанные советской властью к той или иной этнической группе и в той или иной степени ощущающие свою связь с нею, начинают чувствовать себя группой, в некоторых ситуациях вести себя как члены группы, формируют сеть связей и отношений на этнической основе. Как сейчас принято говорить, позиционируют себя в таком качестве. Этот процесс и лежит в основе формирования феномена «новых диаспор». Диаспорализация происходит двумя путями. Один из них традиционен — в сибирские города приходят новые люди, мигриро
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
99
вавшие из своих «национальных очагов», они остаются, так или иначе интегрируются в принимающее общество, и, одновременно, консолидируются в землячества, общины, кланы, создают сети свя зей и отношений на этнической основе. Это может актуализировать этническую самоидентификацию соотечественников старожилов, тех, кто прибыл сюда давно, или вообще родился здесь, полностью интегрировался. Более того, наблюдения показывают, что именно такие люди могут становиться ядром формирующихся диаспор. Другой путь — это диаспорализация старожилов, движение от совокупности тех, кто считал себя и/или кого считали представите лями неких пришлых национальных меньшинств, к актуализации этничности и групповому структурированию. В отличие от старожи лов первого варианта, у них этот процесс происходит не под воздей ствием притока мигрантов новичков, а по другим причинам. Исходя из такого понимания, можно говорить о диаспорах как новом элементе социальной жизни сибирских городов. Происходит радикальный сдвиг — от присутствия в Иркутске, Улан Удэ пред ставителей этнических меньшинств к их структурированию, форми рованию общин, с их институтами, активистами, поиском ниши, выдвижением коллективных (или от имени коллектива) целей. Весьма показательна в этом смысле динамика создания и развития национально культурных обществ, их внутренняя эволюция. Вокруг них группируются т. н. «этнические предприниматели» — слой акти вистов, пытающихся персонифицировать «этнос» и говорить от его имени с властями. Процессы диаспорализации теперь не просто признаются вла стями, но и поддерживаются ими. На всех уровнях представители властей выражают готовность иметь дело именно с национальной группой. Для этого они фактически подталкивают ее формирование и консолидацию. Можно предположить, что в основе такой поли тики лежит естественное стремление найти объект управления, собеседника и партнера при проведении национальной политики. Имеет значение и стихийно примордиалистское понимание боль шинством чиновников феномена этничности, сложившееся в совет ский период. Отсюда, в частности, распространяющееся понимание диаспоры как некой организации, со своей иерархией, членством, лидерами (начальниками) и коллективной ответственностью 3. Обыч ным делом становится этнизация представителями властей социаль ных и экономических проблем. Таким образом, складывается ситуация, когда диаспора может стать действенным инструментом, механизмом интеграции нович
100
РАЗДЕЛ II
ков мигрантов в принимающее общество. Интеграция через группу, ее ресурсы, позволяет решать не только (а возможно и не столько) проблемы сохранения национального языка и культуры. Можно даже предположить, что это и не основной приоритет — трудные судьбы школ национального языка, национальных классов и школ дают для этого серьезные аргументы. Сети, связи, возможность «решать вопросы» с властями — все это может облегчить жизнь новичку мигранту в самый трудный, начальный период его пребы вания в принимающем обществе. Неизбежная плата за это — фор мирование клиентел, кланов. Таким образом, в городах Сибири формируется новый элемент их социальной жизни. Это отражается и на их облике — особенно при намечающемся переходе жизни и экономической деятельности мигрантов от дисперсности к «гнездам». Пока это рынки, пригороды, общежития. Можно предположить, что это не просто места концен трации представителей некоторых этнических групп. Стремительная эволюция китайского рынка «шанхай» Иркутска от простой торговой площадки к сложному и хорошо организованному социальному орга низму дает богатую пищу для осмысления этого феномена. Мировой и российский дореволюционный опыт заставляет задуматься и по поводу перспективы формирования собственных «чайна таунов». Появление любого нового элемента в социальном организме — это неизбежно нарушение сложившегося равновесия. О том, какие формы может это приобрести, говорят массовые антииммиграцион ные настроения и небезуспешные попытки использовать их в каче стве инструмента политической мобилизации и борьбы за власть и ресурсы.
2. Количественные и качественные параметры феномена в регионе Динамика миграционных процессов в регионе не слишком отли чалась, по основным своим параметрам, от общесибирской ситуа ции. Относительно подробно проблемы количественной оценки современной миграционной ситуации в Прибайкалье уже мною рас сматривались 4, каких то принципиальных изменений здесь не про изошло. Поэтому имеется возможность очень кратко выделить те моменты, которые представляются ключевыми. Прежде всего, представляется несомненным, что резко возросла интенсивность миграционного потока из новых независимых госу
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
101
дарств Закавказья и Центральной Азии. Поток этот начал формиро ваться еще со времен Советской власти, когда в рамках единого госу дарства часть избыточного населения мигрировала в Россию в поисках работы, хорошего и доступного образования, а в Сибирь — еще и через традиционно развитую пенитенциарную систему. После распада СССР экономические неурядицы, политические потрясения, вооруженные конфликты придали этому потоку новую динамику и новое качество. Его количественные параметры для России в целом — это отдельная и чрезвычайно сложная исследовательская и обще ственно политическая проблема. Данные переписей 1989 и 2002 годов дают следующую динамику: число армян выросло с 532,4 тыс. до 1130,0 тыс., азербайджанцев — с 335,9 тыс. до 621,0 тыс., грузин — с 130,7 тыс. до198,0 тыс., казахов — с 635,9 тыс. до 655,0 тыс., узбе ков — с 126,9 тыс. до 123,0 тыс., киргизов — с 41,7 тыс. до 32,0 тыс., туркмен — с 39,7 тыс. до 33,0 тыс., таджиков — с 38,2 тыс. до 120,0 тыс. человек 5. Очевидно, однако, что переписи не отражают всей полноты и сложности миграционной ситуации, особенно там, где это касается миграции нелегальной и временной. Сезонная же миграция вообще выпадает из создаваемой ею картины. Экспертные оценки имеют дело с другими порядками цифр. Президент Азербайджана Г. Алиев, оговорившись, что не знает точ ных цифр, оценил число соотечественников в России в 1–2 млн. человек 6. В этих же пределах (с преобладанием максимальной цифры) оценивают ситуацию подавляющее большинство специали стов и общественных деятелей 7. Иногда речь идет даже о 2,5 млн человек. В 2–2,5 млн человек оценивают число армян (оценка пре зидента Союза армян России А. Абрамяна — 2 млн. человек) 8. По мнению демографа А. Арсеньева, за 1989–2001 гг. Грузию покинуло до 1,5 млн человек, в основном, этнических грузин. Большинство из них — в Россию. Имеются оценки численности грузинского населе ния в России в 650–700 тыс. человек 9. Примерно так же выглядит ситуация с представителями титульных народов Центральной Азии. Только число трудовых мигрантов из Киргизии оценивается в 700 тыс., из Таджикистана — в 500–800 тыс. человек 10. Россия велика, мигранты распределяются по ее территории крайне неравномерно. Как же выглядит ситуация в Прибайкалье? По переписи 1989 г. в Иркутской области проживало 2828 тыс. человек, представлявших более 100 национальностей. В том числе — азербай
102
РАЗДЕЛ II
джанцев — 4,7 тыс., армян — 2,7 тыс., узбеков — 3,2 тыс., казахов — 2,9 тыс., киргизов — 869, таджиков — 852 человек. По переписи 2002 г. все население области несколько сократилось (до 2582 тыс. чел), а численность рассматриваемых групп выросла: азербайджанцев — до 6125, армян — 6849, грузин — 1633, казахов — 1138, киргизов — 1322, таджиков — 2576, туркмен — 127, узбеков — 1904 человек. Интересно соотнести это с числом граждан соответствующих новых независи мых государств. Граждан Азербайджана было зафиксировано пере писью 1556, Армении — 1575, Грузии — 379, Казахстана — 531, Киргизии — 1017, Таджикистана — 1224, Туркмении — 31 человек 11. Так же как и для России в целом, полезно сопоставить данные переписей с оценками экспертов. Сейчас в области проживает, по оценкам лидеров Азербайджанского национально культурного общества «Бирлик», 15–30 тыс. азербайджанцев (иногда в прессе мелькает цифра 50 тыс.) 12. Численность армян оценивается ли дерами Армянского культурного общества в 6 тыс. человек 13. По оценке генконсула Киргизии в Екатеринбурге, в Иркутской области проживает 8470 граждан его страны 14. По данным лидеров Таджик ского национально культурного общества, в области находится сейчас около 10 тыс. таджиков, из которых 6 тыс. живут здесь постоянно 15. Методика получения этой оценки неизвестна, но имеющиеся отрывочные сведения государственных органов, прежде всего МВД, говорят о том, что она недалека от истины. Характерно, что лидеры общества уверенно прогнозируют дальнейший рост общины. Аналогичных оценок относительно числа узбеков и каза хов не имеется — возможно, из за отсутствия соответствующих национально культурных обществ и крайне слабого интереса иркут ских властей и экспертного сообщества к этой теме. Тем не менее, фиксируется появление в заметных количествах узбекских отходни ков и киргизских торговцев на рынках большинства городов обла сти, расположенных вдоль железной дороги. Причины ситуации с таким разбросом цифр, степень достовер ности отдельных оценок — предмет отдельного разговора. Стоит отметить лишь такие важные факторы как нелегальное пребывание и сезонность. С 1993 г. граждане стран СНГ должны регистриро ваться в органах внутренних дел в случае, если время их пребывания затягивается на срок дольше нескольких дней. Уклонение от реги страции является административным правонарушением. В принципе, эта процедура не слишком сложна — и большинство мигрантов, по словам экспертов из правоохранительных органов, ее проходит. Тем не менее, по оценкам миграционной службы, не менее 5–6 тыс.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
103
граждан стран СНГ находились в 2002 г. в области нелегально 16. Очень сложно отследить и зафиксировать передвижение и пребыва ние сезонников. В любом случае, здесь важно отметить, что и официальные (явно заниженные), и неофициальные (так же явно, завышенные) оценки говорят о стремительном росте числа выходцев из Закавказья в Рос сии в целом, и в Прибайкалье в частности. А это значит (помимо всего прочего), что произошло и каче ственное изменение мигрантских сообществ. В каком то смысле, сменилась миграционная модель — на место эволюционного плав ного роста, перемещения в пределах единого государства, пришла трансграничная, мощная, спрессованная по времени волна. Услож нилась структура этих групп. Наряду с расширением ядра постоян ных жителей сформировалась и динамично растет среда временных, в т.ч. маятниковых мигрантов. Достигнуто численное преобладание именно этого слоя. Следовательно, можно предполагать, что и мигрант стал иной, и возможности его интеграции в принимающее общество радикально изменились. Эти оценки, с достаточной долей уверенности, можно отнести и к потоку выходцев с Северного Кавказа. Резко увеличилась интен сивность потока, выросло число мигрантов, что привело к числен ному преобладанию «новичков», а среди них — временных обитате лей Сибири. Конечно, они российские граждане — и это радикальное отличие от выходцев из новых независимых государств. С другой стороны, возможность безвизового пребывания граждан стран СНГ (кроме Грузии и Туркмении), вообще правовая неопределенность переходного периода, психологическая инерция былой советской общности, нерасчлененный взгляд на всех выходцев с Кавказа у большинства иркутян («кавказцы», «лица кавказской национально сти») — все это делало положение и проблемы этих категорий мигрантов весьма близкими. Рассуждения на тему: «а сколько же китайцев сейчас в России», стали уже тривиальными до неприличности. И все же остаются акту альными: ни надежных официальных цифр, ни более или менее общепринятых оценок нет. Анализ этого феномена содержится в одной из статей В. Г. Гельбраса 17, что освобождает от необходимости вновь писать о его причинах, последствиях и параметрах разброса оценок. Ситуация в Иркутске в этом смысле ничем не отличается от общероссийской. В 1990 х гг. здесь официально регистрировалось по 4–7 тыс. граждан КНР в год. По данным ОВИР УПВС УВД
104
РАЗДЕЛ II
Иркутской области, в 2000 г. эта цифра составила19 124, 2001 — 12 811, 2002 — 4384, 2003 — 11 447 человек 18. По оценке государ ственных служб, сопоставимое количество пребывало в области нелегально. Заместитель начальника Управления по делам миграции УВД Иркутской области В. Луценко оценил среднегодовое число нелегально пребывающих в области граждан КНР в 4,5–5 тыс. граж дан Китая из 10–12 тысяч всех незаконных мигрантов 19. Все это, конечно, отличается от потока панических оценок о десятках и даже сотнях тысячах нелегальных китайских мигрантах, чья экспансия буквально захлестывает Сибирь. Подавляющее большинство как легальных, так и нелегальных мигрантов — временные, маятниковые визитеры, срок пребывания которых ограничен несколькими месяцами, часто — неделями. Количество получивших вид на жительство граждан КНР ничтожно мало, зато реально значимо (хотя и трудно определимо количе ственно) число тех, кто находится в регионе сравнительно долго. Это студенты и аспиранты, сотрудники официально зарегистрирован ных китайских и смешанных предприятий, а также те, кто занима ется здесь частным бизнесом и находит легальные, полулегальные, а то и вовсе нелегальные возможности для длительного пребывания. В иркутской прессе не раз появлялись материалы о жизни посте пенно формирующегося компактного китайского поселения в одном из городских предместий 20. И хотя там живет не так уж много китайцев, и это в большинстве своем старожилы Иркутска, граждане России, но сама тенденция требует пристального внимания, учиты вая мировой опыт возникновения чайна таунов. Пока же более важ ными симптомами формирования постоянной китайской общности в регионе являются процессы, происходящие на китайском рынке «Шанхай», появление нескольких китайских общественных органи заций, несколько случаев массовых организованных действий китайских торговцев в защиту своих корпоративных прав. Таким образом, в результате интенсивных миграционных про цессов и общих перемен в стране, в регионе стал стремительно фор мироваться новый феномен — мигранты из стран «ближнего» и «дальнего» зарубежья. Иногда — как в случае с китайцами — это совершенно новые группы, неизвестные и непривычные местному населению. Это иностранные граждане, преимущественно времен ные визитеры, не постоянные жители. Чрезвычайно велика «куль турная дистанция», отделяющая их от принимающего общества. Чаще же — это выходцы из стран СНГ, недавние сограждане по единому государству, люди, связанные с российским обществом,
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
105
русской культурой тысячей нитей. К началу рассматриваемого периода в регионе уже давно и прочно проживало довольно много их бывших земляков, соотечественников. Как правило, они, что назы вается «осибирячились», вросли в местное общество, предпочли избрать российское гражданство. Поэтому массовый приток теперь уже «граждан ближнего зарубежья» не выглядел в глазах местных жителей чем то чрезвычайным, необычным. Но это были уже люди другого типа, с другими проблемами, в другой ситуации. И это заста вляло их искать новые пути для решения своих многочисленных проблем, прежде всего, проблемы интеграции.
3. Формирование «новых диаспор» как инструмента адаптации и интеграции. В советские времена существовала мощная и отлаженная система организации трудовых миграций и интеграции мигрантов. В ее основе лежал государственный патернализм, стремление властей не просто монополизировать контроль над миграционными пото ками, но управлять ими. Делалось максимально многое и для того, чтобы проблемы мигрантов (занятость, жилье, адаптация, аккульту рация) решались в рамках государства, по предложенным им страте гиям и возможностям. Возможности выбора у мигрантов в этом смысле были ограниченными, более того, стремление к этому не поощрялось. Кроме того, внутригосударственный характер мигра ций, эффективное функционирование таких мощнейших унифи цирующих институтов, как единая школа, армия, русскоязычные СМИ, русский язык как лингва франко, снижали остроту адапта ционных проблем. А реальные возможности свободного сообщения с регионом исхода отодвигали на задний план задачу сохранения национальной идентичности. Таким образом, большая часть про блем мигрантов решались через их взаимоотношения с государством и на его условиях. Поэтому и поиски ресурсов для экономического и социального успеха шли в этой плоскости. Это обстоятельство часто фиксируется внимательными наблю дателями. Как констатировал иркутский корреспондент «газеты армян Юга России» «Еркрамас», «общинная жизнь армян и других меньшинств в советское время фактически прекратилась. Ее заменяли официальная “дружба народов”, декады искусств национальных респу8 блик и историческая общность людей — советский народ». Примерно так же оценивается ситуация в редакционной статье газеты «Азеррос.
106
РАЗДЕЛ II
Азербайджанцы России»: «В годы Советской власти наши соотече8 ственники приезжали на постоянное жительство в Россию, но это была единая страна. Всерьез же об азербайджанской диаспоре следует говорить лишь после распада СССР. Понадобились глобальные соци8 ально8экономические и политические потрясения, в результате ко8 торых десятки тысяч мужчин и женщин в поисках лучшей доли мигрировали в Россию… Парад суверенитетов разъединил страны, но народы продолжали еще рассчитывать друг на друга» 21. Большая специфика в этом смысле была только у тех, кто функ ционировал в рамках полулегального тогда сектора частного пред принимательства (торговля овощами, фруктами, цветами на колхоз ных рынках, шабашничество и т. д.). И хотя эти сферы деятельности находились в фактическом симбиозе с государственной, официаль ной экономикой, предпринимательская деятельность была невоз можна уже тогда вне рамок сетей, связей и отношений, основанных на клановой, этнической, земляческой основе. Впрочем, пока это все довольно спекулятивные размышления. Соответствующих исследований в то время не велось, источников для изучения по понятным причинам почти не сохранилось. Про шло совсем немного времени — и оказалось, что «натура ушла», при чем ушла настолько прочно и основательно, что пока не очень ясно, как ее реконструировать. Думается, что изучение этнических и этно миграционных процессов советской эпохи — это, возможно, наи более сложная и потому интересная исследовательская проблема. Новая эпоха или разрушила, или обесценила каналы и структуры миграции и адаптации мигрантов, функционировавшие на основе государственного патернализма. Формирующаяся рыночная эконо мика создавала новые стимулы и механизмы для миграций. Теперь это становилось предметом исключительно личного выбора и лич ного риска мигранта. Более того, государство, ранее иницииро вавшее миграционное поведение, формировавшее и направлявшее миграционные потоки, создававшее элементарные условия для адаптации мигрантов на новых местах (для получения полноценной рабочей силы), на какое то время утеряло к этому всякий интерес. Более того, структуры власти и отдельные ее представители по раз ным соображениям, сознательно или неосознанно, пытались и пытаются проводить анти иммиграционную политику. Парадок сально, но именно в этих условиях миграция скачкообразно растет. Яркой иллюстрацией всему этому может послужить ситуация с миграцией представителей титульных народов Центральной Азии (республик Средней Азии во времена СССР) и Закавказья на Даль
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
107
ний Восток, в частности, в Амурскую область. В 1980 х гг. здесь энергично осуществлялась государственная программа их планового переселения для работы в сельском хозяйстве. Она включала в себя целый комплекс правительственных решений, целенаправленную деятельность специализированных государственных структур, сис тему постоянного мониторинга и строжайшей ответственности региональных властей, научное сопровождение. Под программу выделялись значительные ресурсы. Переселенцы получали работу, налоговые льготы, большие по тем временам подъемные, практиче ски безвозвратные ссуды на приобретение домашнего скота и, глав ное, жилья. В целом, по программе было переселено 1374 семьи из Туркмении (5,1 тыс. человек) и 339 — из Узбекистана (1,3 тыс. чело век) 22. Несмотря на все расходы и усилия, программа полностью провалилась. Переселенцы очень плохо приживались на новых местах, текучесть кадров была огромной, а в конце 80 х гг., когда властям стало не до них, практически все уехали 23. В нынешней ситуации не приходится говорить о государственно спонсируемых переселенческих программах. И, тем не менее, миг рационный поток титульных жителей государств Центральной Азии и Закавказья стремительно нарастает. Формирование многочислен ных таджикских общин во многих регионах России свидетельствует об этом со всей определенностью. Условия переселения сейчас, конечно, совсем другие. Мигранта встречает не оркестр и баня, не, пусть и казенная, но все таки забота государственных служб, а про верки паспортного режима, милиционеры со штрафами и «крутые» с требованием дани, беззащитность от работодателей, статус «чело века второго сорта». Никаких льгот, сплошные преграды. В одиночку все эти проблемы решить невозможно. И здесь на первый план выходит такой ресурс, как опора на сообщество. Нетрудно предположить, что у мигранта, новичка членами такого сообщества могут стать, прежде всего, родственники, земляки, соо течественники. Особенно ценны связи с теми из них, кто приехал раньше, уже адаптировался, обзавелся полезными связями, контак тами, знакомствами. Они могут помочь с первичным обустрой ством, работой, жильем, регистрацией. Опора на своих становится здесь жизненной необходимостью. Интеграция в принимающее общество через группу — императивом. Много интересных наблю дений этого феномена содержится в статье А. Юнусова 24. Изучать это явление чрезвычайно сложно. Оно почти не фикси руется в привычных, традиционных для исследователей источниках, слабо рефлексируется самими участниками процесса, скрыто от
108
РАЗДЕЛ II
постороннего наблюдателя. Мигрант, даже самый недавний, интен сивно вживается в принимающее общество, обрастает массой связей и контактов, не базирующихся на этнической или земляческой основе. Поэтому формирование и функционирование сетей и свя зей на этнической основе, представление о важности таких сетей (то есть, то, что определяется в категориях диаспоры) — это может быть только частью жизненных стратегий, тенденцией в ряду других. Поэтому так важен поиск индикаторов, видимых проявлений феномена. Важнейшим, возможно ключевым, показателем диаспо ральности становится развитость, разнообразие и интенсивность функционирования внутриобщинных структур и сетей (семейных, клановых, земляческих, деловых, криминальных), присутствие приз нанных формальных и неформальных лидеров. Часто эти структуры организованы и функционируют на основе принципа клиентелы. Видимой частью этой «грибницы» структур и сетей становятся сейчас национально культурные общества (НКО). Скорее всего, это не самые важные и значимые как для общин в целом, так и для боль шинства их представителей, организации. Однако они являются индикатором процесса структурирования и интеграции мигрантов в принимающее общество в качестве группы. В этом качестве они чрез вычайно важны для исследователя. С другой стороны, соотношение формальных и неформальных институтов можно выделить в качестве индикатора уровня интеграции группы в принимающее общество. НКО возникли в 90 х гг. практически во всех российских ре гионах. В докладе Г.Алиева с удовлетворением отмечалось, что на Учредительном собрании присутствуют представители более чем 50 российских регионов. В основанный тогда Всероссийский азер байджанский конгресс вошли 60 общественных организаций из 54 регионов России. На учредительном съезде Союза армян России присутствовали делегаты от 44 регионов 25. И дело здесь даже не в количестве и географическом охвате, хотя и это немаловажно. Важ нее качество этих организаций, степень их влияния, их роль в жизни соответствующих меньшинств и принимающих обществ. С начала 90 х гг. создание национально культурных обществ прямо поощрялось и стимулировалось российскими властями, осо бенно на региональном уровне. Поэтому их одновременное массовое возникновение от Калининграда до Владивостока удивления не вызывает. Как показывают многолетние наблюдения над историей становления и развития этих организаций в Иркутске (а их в городе сейчас несколько десятков), власти не очень то представляли, для чего такие общества нужны и (насколько это было сознательно,
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
109
трудно сказать) стремились удержать их в рамках чисто декоратив ных структур. Подписать от имени общественности некое письмо или обращение, провести на деньги администрации национальный праздник, продемонстрировать ситуацию национального согласия — вот, пожалуй, и все, чего хотели власти от обществ. Какое то время эти ожидания оправдывались. Организации носили эфемерный характер, состояли в них или немногочисленные энтузиасты, стремя щиеся сохранить национальную культуру и язык, или общественные деятели, заинтересованные в прямом контакте с властями. Возглавля лись они, обычно, статусными, известными в городе представителями соответствующих национальных групп, «свадебными генералами». Со временем ситуация стала меняться. В качестве практически единственных статусных, юридически оформленных национальных образований, имеющих при этом прямой выход на властные струк туры, национально культурные общества приобретают самостоя тельную ценность для деловых и общественных деятелей формирую щихся диаспор. Они приобретают и самостоятельное значение для принимающего общества и властей. В них начинают видеть собесед ника, партнера по решению возникающих проблем. Можно предпо ложить, что именно этим объясняется все более ожесточенный характер борьбы за лидерство, участие в этой борьбе «сильных людей» региона. Десять с лишним лет непростой истории НКО Иркутска пока зали, что при внешней схожести, общем стандартном наборе заяв ленных в Уставах целях, это во многом очень разные организации. Разные по численности, активности и, самое главное, по реальным направлениям деятельности. Ближе всех к задачам НКО, как организациям по развитию и под держанию национальных культур, оказались представители, условно говоря, «старых» национальных меньшинств, коренные сибиряки, часто жители Иркутска уже не в первом поколении. Задач обретения статуса, адаптации и аккультурации перед ними не стояло, во все необходимые связи, сети и отношения они вошли, будучи органиче ской частью местного сообщества. Зато остры проблемы этнично сти, во многом воспринимаемые в контексте языка, культуры, связей с «родиной предков». В отличие от недавних советских вре мен иметь дополнительную этническую характеристику стало не просто безопасно, но вполне респектабельно и даже престижно. А связи с «родинами предков», особенно теми, что проявляли интерес к своим «зарубежным соотечественникам», могли стать даже опре деленным дополнительным ресурсом. И уж совсем материальное
110
РАЗДЕЛ II
воплощение это обретает в ситуации, когда «родины предков» осу ществляют материально подкрепленные программы репатриации. Отсюда и основная направленность деятельности таких НКО — изучение языка, воскресные школы, национальные праздники, укрепление разнообразных связей с исторической родиной. Мень шая, в том числе и материальная, зависимость от местных властей, возможность во взаимоотношениях с ними выступить в качестве некого неофициального, но реального представителя соответствую щего государства — все это и определяло сдержанно равноправный стиль взаимоотношений. Иное дело — представители «молодых» мигрантских сообществ. Их ситуацию четко обрисовал один из активистов афганского земля чества: «Мы бы и спеть, и станцевать смогли. Но сейчас, честно, не до этого. Слишком много проблем» 26. О том, каковы эти проблемы, гово рит, например архив Азербайджанского национально культурного общества «Бирлик». Большая его часть — это копии обращений и про сьб в различные органы власти (прежде всего, МВД) и ответы на них. Обсуждению проблем взаимоотношений с властями посвятили зна чительную часть своего времени участники учредительной конферен ции Таджикского национально культурного общества «Самонидов». По отзывам активистов и лидеров НКО этого типа, от них ждут помощи в решении проблем статуса, первичного обустройства мигрантов, решения разнообразных проблем взаимоотношений с властями. Это также инструмент взаимопомощи в сложных или чрезвычайных ситуациях. В некоторых НКО принято в случае вне запной смерти своих членов или просто земляков брать на себя все расходы и организационные усилия, связанные с отправкой тела усопшего на родину. Формальными или неформальными лидерами НКО являются люди влиятельные, часто богатые, обладающие боль шими связями в городе. Их покровительство — большой ресурс для новичка, а через НКО возможен прямой контакт с ними. В чем же интерес этих сильных людей, что заставляет их тратить немалые средства и, что еще дороже, время на работу в НКО? Более того, бороться за лидерство в этих общественных организациях? Причины разные и их немало. Естественно, это удовлетворение нор мального стремления к лидерству, престижу и социальному призна нию. Кроме того, руководящее положение в НКО, помощь его рядовым членам, позволяют строить отношения с ними на прин ципе «патрон — клиент». Это значительный социальный и экономи ческий ресурс. Еще больший ресурс — высокий статус в городском сообществе, признанное место в его иерархии, прямые выходы на
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
111
представителей властей и возможность, говоря современным бюро кратическим языком, «решать вопросы». Лидерство в НКО — это возможность прямого контакта с вла стями государств исхода. Новые независимые государства, особенно Закавказья и Центральной Азии, их правящие элиты, стремятся кон тролировать соответствующие диаспоры, использовать их финансо вые и человеческие возможности для национального строительства, борьбы за власть. Насколько это важно для них говорит хотя бы то, что, по некоторым оценкам, в России находится до четверти электо рата Азербайджана 27. Кроме того, лидеры, уже интегрировавшиеся в местное сообще ство, кровно заинтересованы в установлении максимально возмож ного контроля над мигрантами новичками, с тем, чтобы контро лировать их поведение. Сознательное или, чаще, несознательное нарушение ими норм и правил поведения принимающего обще ства создает соответствующую репутацию всей этнической группе, больно бьет по ее оседлой, постоянной части. Национально культурные общества — это только часть сети отношений и связей представителей «новых диаспор». Часть весьма важная, показательная, но, возможно, не главная. В основном, все таки сети строятся на неформальной основе. По понятным причи нам, изучать неформальные связи и структуры чрезвычайно сложно. Сложно даже в том случае, если они не носят криминального или просто закрытого характера. Характерна в этом смысле ситуация в формирующемся в Ир кутске китайском сообществе. Его представители также создали два культурных общества и организацию последователей учения Фалуньгун. Последнее, впрочем, немногочисленно и не очень влия тельно. Два же культурных общества (оба возглавляются китайца ми старожилами Иркутска) открыто соперничают за право пред ставлять интересы всех соотечественников города. Одна из них специализируется на посреднических услугах при решении налого вых проблем. Однако, в каком то смысле символом, наиболее видимым эле ментом китайского присутствия, является китайский рынок, извест ный в городе как «Шанхай» или «шанхайка». Возникнув в 1993 г. как обычная торговая площадка, он быстро превратился в очень слож ный социальный организм, со своими законами, правилами, иерар хией, оформленной структурой. Рынок играет важную роль в экономической и социальной жизни города и области, здесь концентрируются мощные финансо
112
РАЗДЕЛ II
вые и товарные потоки, он стал неотъемлемой частью повседневной жизни огромного количества иркутян. В качестве муниципального предприятия он приносит большие доходы городу, одновременно доставляя ему массу транспортных, санитарных, криминальных и т. д. проблем. Поэтому рынок всегда на виду, постоянно в центре внимания властей и общественности. Но при этом пристальном интересе знают они об этом феномене мало. Особенно мало известно о внутренней жизни рынка, об отношениях внутри его сообщества. По неофициальным оценкам представителей заинтересованных государственных служб, наряду с администрацией рынка имеются и неформальные, но чрезвычайно влиятельные структуры из числа китайцев. Значительная часть торговой деятельности рынка контро лируется несколькими семьями, на которых работают (в качестве нанятых продавцов или зависимых розничных торговцев) большин ство китайских продавцов рынка. Существует и рэкет, осуществляе мый как местным, так и китайским криминалом. Все это, повторяю, лишь оценочные, практически не документи руемые сведения. Тем не менее, в последнее время произошло несколько событий, свидетельствующих о высокой степени органи зованности сообщества «шанхайки». Они оказались способными на проведение массовых организованных действий. Несколько раз рынок прекращал работу из за забастовок продавцов, недовольных действиями администрации. Более того, однажды такой конфликт привел к несанкционированному властями массовому пикетирова нию городской администрации. Это был открытый вызов властям — чрезвычайно рискованный шаг для иностранных граждан, находящихся в городе «на птичьих правах», осуществляющих свою экономическую деятельность на весьма сомнительной правовой основе, не имеющих в местном сообществе и властных структурах сильных неформальных защит ников и лоббистов. На это нужны были мощные мотивы, с одной стороны, и высочайшая степень организованности, внутренней организации и дисциплины, с другой. Таким образом, можно достаточно уверенно предполагать, что диаспорализация, интеграция в принимающее общество через груп пу, использование возможностей группы, становится для мигрантов важным, возможно, стратегическим путем вхождения в принимаю щее общество, а для укоренившихся представителей национальных меньшинств — дополнительным ресурсом. Для части же активистов этничность, претензии на представительство интересов своей этни ческой группы может стать и профессией.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
113
4. «Новые диаспоры» и проблема социальной стабильности в регионе Формирование «новых диаспор» неизбежно влечет за собой изменение сложившейся социальной структуры принимающего общества. Появление в нем нового элемента ведет к перераспреде лению ресурсов, заставляет заниматься взаимной притиркой и при выканием, выработкой характера и стиля отношения. В общем, у принимающего общества и у отдельных его представителей появляется новая проблема, а это само по себе раздражающий фак тор. И хотя все это происходит в ситуации общей дестабилизации, когда радикально меняется весь уклад и образ жизни сообщества, тем не менее, и этот момент не теряется в ряду других. При динамичном росте «новых диаспор» за счет миграции, при том, что многие представители местного сообщества вдруг и не ожиданно для себя обнаружили, что оказывается, они живут в мно гоэтничном обществе — все таки реальное воздействие всего этого на жизнь обитателей Прибайкалья не слишком велико. И поэтому кажется несоразмерным пристальный интерес к феномену, его мощ ный конфликтный потенциал, который виден невооруженным взглядом. В чем же многие представители общества и властей видят угрозу со стороны «новых диаспор»? Каковы вызовы? Какой образ фено мена формируется в массовом сознании? Насколько эти угрозы и/или образы этих угроз стали или могут стать в дальнейшем деста билизирующим фактором? В обыденном сознании вряд ли существует некая типология, осознанная классификация причин и поводов для недовольства и опасений. Скорее — общее раздраженное ощущение, что «понаехали тут всякие», «ведут себя как хозяева», «наглые», «не уважают наших обычаев», «живут за наш счет», «занимают наши рабочие места, квартиры», «пристают к нашим женщинам» 28. И все таки, несколько крупных «блоков» выделить можно. Прежде всего, это комплекс проблем, связанных с самим мигра ционным процессом. Представители властей больше всего озабо чены его стихийностью, слабой контролируемостью и большой нелегальной составляющей. И действительно, массовое нелегальное пребывание иностранных граждан является серьезной угрозой безо пасности и стабильности в обществе. Оно демонстрирует неэффек тивность закона, бессилие государственных органов, провоцирует коррупцию, формирует почву для организованной преступности,
114
РАЗДЕЛ II
лишает государство полагающихся ему налогов и сборов, делает мигрантов невидимыми и неподконтрольными, не позволяет прини мать адекватных и продуманных управленческих решений. Все это в целом можно охарактеризовать как подрыв основ государственности. Кроме того, раздувание этой угрозы, использование ее в качестве инструмента манипулирования, достижения неких ведомственных, корпоративных или региональных задач, нагнетание с этой целью анти иммигрантской истерии также не способствует эффективно сти государства и общественному здоровью. Ситуация с гигантским разбросом оценок численности китайцев свидетельствует об этом со всей определенностью. С этим связаны и массовые страхи по поводу численности мигрантов. Идея о том, что численность мигрантов является фак тором угрозы, что есть некий порог, после которого этот фактор ста новится разрушительным для принимающего общества, широко распространена сейчас не только в обыденном сознании, но и у чиновников и некоторых ученых экспертов. Она является, в частно сти, теоретической основой специфической миграционной поли тики в Краснодарском крае 29. Не вдаваясь в дискуссию с этим крайне спорным тезисом, хотел бы отметить, что в Байкальском регионе удельный вес внешних мигрантов в общей численности населения весьма невелик, даже по самым завышенным оценкам. Тем не менее, наблюдается парадок сальное явление: даже представители государственных служб дают с одной стороны весьма скромные статистические данные и оценки на этот счет, а с другой часто оценивают ситуацию в категориях «экспансии» и даже «нашествия». А уж о тоне и стилистике средств массовой информации говорить не приходится, причем принципи альных отличий у изданий разной политической и идеологической направленности не наблюдается. Особенно волнует численность китайцев. Мотивы этого по нятны, на тысячу ладов, в разных трактовках и вариантах они вос произведены и в серьезных научных трудах, и в пропагандистских материалах, и в прессе. Учитывая неограниченный миграционный потенциал Китая, его растущую державную мощь и амбиции, не уклонное уменьшение и без того малочисленного населения Сибири и Дальнего Востока, игнорировать эти опасения, отметать их с порога как фантомные, не приходится. Другое дело, что мониторинг и анализ реальной ситуации очень часто подменяется спекуляциями в духе известного советского анекдота о том, что «китайцы будут проникать к нам малыми группами по сто тысяч человек в каждой».
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
115
Игнорирование местными властями того факта, что китайцев в регионе не так уж и много, что в основном это маятниковые мигранты, что неуклонного роста их численности не наблюдается, а происходят подъемы и спады в зависимости от состояния эконо мики — все это плохая база для принятия управленческих решений, тем более, ориентированных на будущее. Это не значит, что нынешняя ситуация с численностью будет всегда или сохранится даже в обозримом будущем. В ближайшие десятилетия в этом плане возможны радикальные сдвиги — и уже только такая возможность заставляет анализировать возможные последствия. Мне вообще представляется сомнительной гипотеза о том, что численность мигрантов и их удельный вес в составе населения напрямую определяют уровень нестабильности и конфликтности в обществе. Конечно, чрезвычайно заманчиво получить научно обос нованный, очень конкретный инструмент для измерения уровня этнической напряженности. Не случайно за него так ухватились практики, чиновники некоторых регионов. Однако, пока эта ги потеза не доказана. Как правило, аргументация этого важного и далеко ведущего тезиса заменяется перекрестными ссылками на отечественных и зарубежных коллег. И, если заняться реконструк цией, то, скорее всего, он введен в отечественный научный оборот В. И. Козловым со ссылкой на статью британского автора в качестве аргументации 30. Такой редукционистский подход игнорирует целый комплекс основополагающих факторов. Прежде всего — состояние прини мающего общества. Его численность, национальную и социальную структуру, уровень развития экономики, внутреннюю конфликт ность и социальную тревожность, состояние экономического и социального кризиса или, напротив, подъема, исторические тради ции ксенофобии и толерантности. Давление на ресурсы, характер этих ресурсов. С другой стороны — и мигрант при таком подходе предстает среднестатистической единицей, а не носителем вполне определенных культурных, этнических, экономических и т. д. харак теристик. Не учитывается величина культурной дистанции между ним и принимающим обществом. То, претендует ли мигрант на уже имеющиеся ресурсы или способен и готов создавать новые — и то, как это оценивается представителями принимающего общества. Собственно, этот ряд можно продолжать долго. Можно вполне резонно предположить, что численность мигрантов и их удельный вес в составе принимающего общества — только одна из составляю
116
РАЗДЕЛ II
щих сложного и в каждом отдельном случае уникального набора факторов, определяющих конфликтогенный потенциал. Если же вернуться к рассматриваемому региону, то пока основ ные узлы противоречий, конфликтов, взаимных недовольств и пре тензий сосредоточены в сферах экономики, безопасности и меж культурных взаимоотношений. Конфликтогенность присутствия мигрантов и «новых диаспор» в экономике бросается в глаза в первую очередь. О ней много говорят и пишут в категориях «засилье», «господство», «клановость», «нечест8 ная конкуренция», «мошенничество», сейчас реже чем раньше — «тор8 гашество». Часто пытаются подсчитать или просто оценить долю тех или иных этнических групп в экономике региона, соответствие этой доли их удельному весу в численности населения. Что стоит за этим? Насколько действительно велика роль миг рантских меньшинств в экономике? Можно ли в принципе такую роль выявить и описать в количественных категориях? И, наконец, существует ли вообще их роль как группы или совокупности групп? Имеются ли особенности экономического поведения мигрантов, если да — то в чем их причина? И как все это оценивается прини мающим обществом, или его значительной частью? Каждый из этих вопросов «тянет» на отдельное большое иссле дование. На уровне самых общих рассуждений можно констатиро вать, что ситуация мигранта, этничность могут быть серьезными экономическими факторами. Далеко не все способны стать мигран тами (речь, естественно, идет об экономических мигрантах, а не о беженцах и политэмигрантах). Отбор происходит еще на родине, на стадии выбора, принятия решения. Не каждый отважится на «пры жок в неизвестность», риск и лишения жизни в чужом государстве и обществе, низкий статус, отрыв от родных, своей среды вообще, тяжелый труд. Поэтому, как правило, трудовыми мигрантами становятся люди легкие на подъем, энергичные, иногда авантюрные, предприимчи вые, ориентированные на успех любой ценой. Ставка на успех (кото рый часто бывает синонимом простого физического выживания) предполагает готовность и способность много и тяжело трудиться. Ситуация иностранца автоматически закрывает для него массу про фессий и сфер деятельности в принимающем обществе — и это заставляет быть конкурентоспособным там, где применение его труда и энергии возможно. Он готов браться за самые грязные и не престижные занятия — даже если его профессия и статус на родине от них далеки.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
117
Иностранный трудовой мигрант, особенно если он нелегальный, не защищен или очень плохо защищен трудовым законодатель ством, вообще государством (как своим, так и принимающим). Поэтому его труд дешев, а сам он в качестве наемного работника, дисциплинирован, послушен и безотказен для работодателя. Те же ограничения могут заставить мигранта активизировать или создавать заново такой ресурс выживания и достижения экономиче ского успеха, как неформальные связи на семейной, земляческой, этнической основе. Маленькая иллюстрация. Несколько случайно выбранных для исследования бригад таджикских строителей отход ников в Иркутске все состояли или из родственников, или из сосе дей и земляков. В них явственная видна иерархия — всегда есть несомненный лидер патрон и зависимые от него клиенты 31. О роли этого фактора в бизнесе азербайджанцев в России обстоятельно пишет А. Юнусов 32. Групповая солидарность, взаимопомощь и сотрудничество — это немалый экономический ресурс. Все перечисленные обстоятельства делают мигрантов сильными конкурентами на рынке труда, в бизнесе, в тех сферах занятости и профессиях, которые фактически предоставляет им принимающее общество. Кроме того, действуют, и еще какое то время будут действовать, обстоятельства, унаследованные от советского прошлого. Мощная, особенно в «период застоя», «теневая экономика» включала в себя заметную составляющую «этнического предпринимательства». Выходцы с Кавказа преобладали среди «шабашников» (сезонных строителей отходников), торговцев овощами, фруктами, цветами на рынках больших и маленьких городов России. Научное изучение этого феномена еще впереди, но и сейчас можно уверенно утверждать, что для многих из них торговля (не путать с государственной распределительной системой) становилась постоянной экономической специализацией, а функционирование в качестве почти легального рыночного элемента в официально нерыночном обществе — социальной ролью. Огромное количество земляков и родственников были связаны с ними экономическими, родственными, социальными связями, формируя, таким образом, массовую социально психологическую среду. Причины и механизмы формирования и развития этого фено мена — предмет особого исследования. Здесь же важно отметить, что был накоплен большой рыночный потенциал: опыт частного пред принимательства, психологическая предрасположенность к нему, его высокая моральная оценка, отлаженная система связей, как на
118
РАЗДЕЛ II
исторической родине, так и в принимающем обществе, нема лые финансовые ресурсы. Этот потенциал давал большие старто вые преимущества в эпоху рыночной трансформации российского общества. Отсюда — непропорционально высокая относительно численно сти и весьма заметная роль выходцев с Кавказа в формировании современной рыночной среды, особенно в мелком и среднем биз несе. По оценке заместителя начальника Управления по борьбе с организованной преступностью Ф. Чернышова, до 90% торговых киосков и павильонов Иркутска принадлежат азербайджанцам 33. После распада СССР по проторенным еще в советские времена путям двинулся большой поток гонимых нуждой, экономическим кризисом и политическими неурядицами на родине новых мигран тов. Естественной сферой приложения их энергии и усилий также стало предпринимательство. Однако, насколько эти общие и довольно спекулятивные оценки можно выразить количественно? Можно ли подсчитать удельный вес той или иной этнической группы, формирующейся «новой диа споры» в экономике региона? На первый взгляд, основная проблема здесь техническая — крайний дефицит информации, слабая разра ботанность исследовательских приемов и методик подсчетов. На деле же, все упирается в вопрос принципиального характера — общностью или механической совокупностью являются в эконо мике представители изучаемых групп? Любые подсчеты имеют смысл, только если удастся доказать, что «новые диаспоры» явля ются едиными, консолидированными игроками на экономическом поле региона, что сформировались экономические группировки на этнической основе. Или, как минимум, сложилась (складывается) система сотрудничества и координации деятельности. Скорее всего, однозначного ответа на этот вопрос нет, да и быть не может. Все ситуативно и изменчиво. Ресурс этнической солидар ности может мобилизовываться, когда это выгодно, или игнориро ваться, когда такой необходимости нет. Потребность в нем может ослабевать, в частности, по мере интеграции мигранта и его потом ков в принимающее общество. Многое зависит от отношения этого общества — выделяет ли оно мигранта и его этническую группу, насколько это выделение негативно и дискриминационно. Выталкивает ли оно мигрантов в собственную касто образную группу и, тем самым, заставляет этни чески консолидироваться, в том числе и в повседневной экономиче ской деятельности.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
119
В этой статье нас как раз и интересует не столько сама роль «новых диаспор» в экономике, сколько ее оценка принимающим обществом и воздействие этой оценки на стабильность в регионе. С точки зре ния общественного мнения, по крайней мере, преобладающего сей час, этничность — это врожденное и неотъемлемое человеческое качество, когда человек принадлежит своей группе по факту рождения. Этим же определяется и его экономическое поведение. Такой сти хийно примордиалистский подход формирует отношение к мигрантам как естественным группам, изначально обладающим некими общими характеристиками и свойствами. Поэтому претензии, недовольства по поводу отдельных людей, частных ситуаций распространяются на всех. Это одна из предпосылок того, что представителей некоторых мигрантских групп часто рассматривают в категориях «торговых меньшинств». Заметная роль выходцев с Кавказа и граждан КНР в формировании рыночной среды, естественная для недавних мигран тов устремленность в торговлю, как наиболее доступное для них занятие, ведут к тому, что оценка практик их экономического и социального поведения становятся базовыми характеристиками «образа кавказца» и «образа китайца». Их торговая, рыночная спе циализация — в глазах большинства вещь само собой разумеющаяся, не требующая доказательств. И очень плохая рекомендация для общества, долгие годы верив шего в необходимость, возможность и справедливость материального равенства, а торговлю воспринимавшего только как торгашество, спекуляцию, занятие низкое, грязное, социально не значимое. При этом отторгаются как социально ценные не только само занятие, но и связанные с нею образ жизни, тип поведения, система ценностей. В такой среде формируется типичнейший по отношению к «торго вым народам» стереотип жуликоватого, пронырливого бездельника, который обирает местного жителя — трудолюбивого, честного, но бесхитростного человека. Сейчас этот «образ торгаша» постепенно отступает на второй план. Связанные с ним кавказские погромы на иркутских рынках к концу 90 х гг. прекратились. Рыночные отношения становятся при вычными, законными с точки зрения общественной морали, а тор гово предпринимательская деятельность — массовым занятием. Естественно, поэтому, что актуализируется проблема конкуренции. Тем более, что основным полем приложения сил и энергии мигран тов является мелкий бизнес — массовое занятие современных россиян. Растет значение обвинений в «нечестной конкуренции», использовании незаконных и неэтичных методов ведения бизнеса.
120
РАЗДЕЛ II
Типичный сюжет, обошедший, видимо, прессу большинства городов России: «азербайджанцы (как вариант — чеченцы, даге8 станцы и т. д.) держат рынки», монопольно устанавливают там цены, не допускают туда посторонних торговцев, не дают возможно сти свободно торговать местным товаропроизводителям. Этот кон троль и монополия базируются на криминальном насилии. Особенно часто об этом пишут московские СМИ. В иркутской прессе эта тема начала было «раскручиваться» в середине 90 х гг., после письма в газету крестьян одного пригород ного села. Они жаловались, что все места на рынках раскуплены, причем раскуплены «кавказцами», поэтому они не могут свободно сбывать продукцию своих хозяйств. В отличие от Москвы, правда, жалоб на то, что их силой заставляют торговать по уже установлен ным ценам или сбывать продукцию перекупщикам, не было. На пер вых порах тема была подхвачена многими газетами и местными телеканалами. Однако дальнейшего продолжения не последовало — возможно потому, что муниципальные власти санкционировали создание в городе значительного количества новых рыночных пло щадок. Но внимание к теме осталось — и когда в Иркутске было открыто новое здание Центрального рынка, многие журналисты спе циально отмечали (наряду с другими, по их мнению, достоинствами), что «кавказцы» там не торгуют. С другой стороны, были и публичные жалобы лидера азербайджанского национально культурного обще ства, что его земляков неэкономическими методами оттеснили от работы в этом чрезвычайно привлекательном и доходном месте 34. Можно предположить, что эта конкретная ситуация отражает общее положение с конкуренцией на этнической основе. Кон фликты и инциденты бывают, иногда им придается этническая окраска, но в целом, сложилось некое равновесие. В каком то смысле модельной стала ситуация на «Шанхайке». Там торгуют не только китайцы. С ними мирно сосуществуют иркутяне, выходцы с Кавказа, из Центральной Азии, вьетнамцы и монголы. Сложилась даже некая специализация на этнической основе, что, в свою оче редь, привело к созданию китайского, вьетнамского, кавказского и т. д. секторов. В ряде случаев все «разноплеменные» торговцы рынка дружно и организованно отстаивали общие корпоративные интересы, проводили совместные акции (пикетирование, организо ванное прекращение работы и т. д.). «Теневые практики», столь распространенные в современном российском бизнесе, присутствие в нем мощной криминальной составляющей, вкупе с оценкой мигрантских сообществ как «торго
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
121
вых», стали основой для формирования их устойчивой криминаль ной репутации. Образ «криминального кавказца» — важнейшая составляющая современной российской мифологии. Далеко за 90% любых упоми наний о таджиках в иркутских СМИ так или иначе связаны наркоти ками и наркобизнесом. Другой любимый их сюжет — китайские триады, китайская организованная преступность. В криминальной хронике этническая принадлежность выходцев с Кавказа, Централь ной Азии, китайцев, монголов обязательно подчеркивается. Но ни разу мне не встретился материал, где в этом контексте прозвучали бы этнонимы русский, украинец, белорус, татарин, бурят. В общем, если читать иркутские газеты и смотреть местное телевидение, сле дить за выступлениями местных политиков (вне зависимости от их клановой принадлежности и политических взглядов), то прони кнешься ощущением тотального уголовного беспредела, который установили в регионе мигранты. На этом фоне любые заявления представителей правоохрани тельных органов о том, что основную массу преступлений и право нарушений совершают местные жители, совершенно не восприни маются. Правда, и публикуются такие оценки крайне редко. Еще реже публикуется соответствующая официальная статистика, из которой видно, что удельный вес мигрантов и представителей нацио нальных меньшинств не превышает их доли в численности населе ния. Если какие то цифры и публикуются, то без соответствующих комментариев. Правды ради, стоит заметить, что официальной ста тистике правоохранительных органов не слишком доверяют и они сами, не говоря уже об остальном населении. Но другой нет. Есть подозрение, однако, что криминальный образ мигранта формируется не только и не столько из за отсутствия реальной информации. Возможно, ее так мало именно потому, что в ней не нуждаются. Не нуждаются СМИ — как важнейший социальный институт, не столько отражающий (или пытающийся отражать) общественные настроения, явления и процессы, сколько стремя щийся оказывать воздействие на них. Возможно, они не нуждаются в такой информации как субъекты рыночных отношений, жизненно заинтересованные в высоком спросе на свой товар. На рынок дол жен поставляться товар, пользующийся спросом — и для СМИ очень трудно и разорительно идти наперекор массовым настро ениям. В массовом сознании сформировался соответствующий стереотип — и воспринимается только та информация, которая ему не противоречит.
122
РАЗДЕЛ II
Поэтому уже недостаточно просто описать образ «криминаль ного мигранта», недостаточно даже выявить масштабы его распро странения. Это уже делается социологами, представителями других научных дисциплин. И это необходимо делать дальше, несмотря на опасения того, что своими вопросами социологи могут спровоциро вать рост соответствующих настроений или даже создать соответ ствующий синдром 35. Исходя из постулата о том, что «преступник не имеет национальности» можно осудить или проигнорировать соот ветствующие настроения в обществе, даже ввести табу на их изуче ние. Однако, от этого они не исчезнут и даже не уменьшатся. Перед исследователями встает кардинальный вопрос — что же формирует массовый, устойчивый, не нуждающийся в доказатель ствах и рациональных объяснениях образ криминального мигранта? Здесь вряд ли возможен однозначный ответ. Факторов много — и они, скорее всего, разноплановые. Уже отмечалось, в частности, воздействие криминализирован ности современного российского бизнеса — во всяком случае, такого представления о нем в массовом сознании. Вряд ли стоит игнорировать широко распространенные и общеизвестные оценки представителей правоохранительных органов о существовании криминальных сообществ, организованных на этнической основе. Мировой опыт показывает, что для бесправных и чужеродных миг рантов криминал, криминальный бизнес, структуры организован ной преступности становятся важным инструментом социальной интеграции в принимающем обществе. Мигрант — особенно выде ляемый этнически — просто заметен. Каждое его правонарушение особо выделяется, маркируется этнически и распространяется на всю группу. Но, даже учитывая все эти обстоятельства, рационально объяс нить всеобщий страх перед «криминальным беспределом мигрантов» невозможно. А страх такой есть, он вполне реален. Не приходится отрицать влияния пропагандистской машины, всей совокупной мощи современных СМИ, массовой культуры. Кавказский крими нальный авторитет или безжалостный боевик убийца — излюблен ный и самый распространенный персонаж многомиллионного потока отечественных детективных романом, популярных телесе риалов. Постепенно свое «место в этом строю» находит китайский, не менее безжалостный и бесчеловечный, «участник Триад», ковар ный наркоторговец из Центральной Азии и т. д. Так или иначе, все это читают или смотрят большинство россиян. Тем не менее, мощь этой машины имеет свои пределы. Можно констатировать, напри
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
123
мер, что интенсивные попытки «раскрутить» анти еврейскую исте рию окончились неудачей. Возможно поэтому, что за этой фобией — или в ее форме — скры ваются более глубокие и/или слабо отрефлексированные страхи и опасения. Не исключено, что боятся не столько криминала мигран тов, сколько того, что ощущается как угроза этнокультурной безо пасности (по Сергею Панарину) 36. В основе страхов и опасений может лежать ощущение «инаковости» пришельца, причем такой инаковости, которая может разрушить или радикально изменить культурные основы жизни. Характерно, что страх перед «криминальным кавказцем» сильнее, чем перед «криминальным китайцем» или «криминальным таджи ком». Может быть, причина и в том, что китайские (да и таджикские) мигранты более культурно изолированы, они менее решительно и энергично вторгаются в социокультурную ткань принимающего обще ства. Поэтому они меньше способны ее разрушить или изменить. Тот же китайский мигрант до сих пор живет в своем мире, сопри касаясь с российской обыденностью только на рынке. Он не претен дует на свою, собственную нишу в российском обществе, тем более — на высокий статус. Поэтому и отношение к нему скорее отстраненно пренебрежительное и совершенно не персонифициро ванное. И в личном качестве каждого отдельно взятого китайца не опасаются, угрозы от него не чувствуют. Китайских мигрантов обычно воспринимают как массу — и не случаен устойчивый, популярный еще с ХIХ века, образ муравья, муравейника 37. Частью этого образа является не только представле ние о многочисленности и растворенности китайцев в группе. Мура вей — не человек. И легко убедиться, что «несущей конструкцией» мощного уже в конце ХIХ века синдрома «желтой опасности» было ощущение выключенности китайцев, нерасчлененных «желтых» вообще, из человеческого сообщества. И здесь образ муравья орга нично дополняется образом инопланетянина. Удивительно, но этот образ появляется задолго до космичес кой эры — и он прямо или косвенно соотносится с европейски ми попытками осмыслить и оценить феномен «возрождающегося Китая» 38. Интереснейший материал для размышлений по этому поводу дают романы Герберта Уэллса «Война миров» (1898 г.) и «Война в воздухе» (1908 г.) 39. Они содержат примерно однотипную картину смертельного столкновения цивилизаций. Причем, если одна сторона битвы представлена людьми, существами не просто разумными, но персонифицированными, испытывающими челове
124
РАЗДЕЛ II
ческие эмоции и чувства, то вторая — некой разумной, но нерасчле ненной, нечеловеческой силой. И если в «Войне миров» — это мар сиане, от которых и невозможно требовать человеческой логики и человеческих эмоций, то в «Войне в воздухе» их аналогом становятся «желтые», объединенные японо китайские силы. Интересен и важен здесь элемент трансцендентности, запредель ности угрозы. Угроза воспринимается не как нечто рациональное, или поддающееся рациональному обоснованию и/или объяснению, по крайней мере, описанию, а как нечто таинственно грозное, гло бальное, всеобще вездесущее, мало зависящее от действий, воли и решений отдельных людей. Рок. «Чужой», представляющий опасность, предстает не в облике конкретного «врага», имеющего совершенно конкретные интересы, несущие в себе угрозу, пусть даже смертельную. Он становится пер сонификацией «абсолютного зла», воплощением тотальной чуже родности, принципиальной несовместимости. Аналогом Дьявола. С ним невозможно договориться, сторговаться, достичь компро мисса. Его логику невозможно понять. Конфликт с ним — это тотальное противостояние, смертельная война до полного уничто жения одной из сторон. А неконкретность, невидимость «врага» делает сомнительным возможность победы над ним. Образ «желтой опасности», само это словосочетание, возроди лись в современной России после долгого перерыва. Как для массо вого сознания, так и для публицистов, журналистов, политиков напряженные дискуссии по «желтой проблеме» начала ХХ века — явление не просто забытое, а как бы не бывшее. Это некая Атлан тида, о существовании которой остались в лучшем случае неясные легенды и предания. Проблема осмысливается как совершенно новая, уникальная, а потому реакция на нее отличается почти пер возданной свежестью. По сравнительно недавней авторской оценке, «при первом же взгляде на отечественные публикации начала и конца века бросается в глаза их несомненное сходство в жанрах, оценках, подходах и эмо циональной окрашенности. Очень часто можно говорить даже не о сходстве, а о дословных совпадениях и повторах. При этом, если исключить специалистов, современные авторы дореволюционных почти не читают, а то и не подозревают об их существовании» 40. Не отказываясь полностью от этого утверждения, хотел бы, однако, внести в него некоторые коррективы. Главное отличие сегодняшней ситуации я вижу в том, что ре ально из употребления вышел (или почти вышел) эпитет «желтый»,
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
125
качественно важный для рассматриваемого феномена рубежа ХIХ– ХХ веков. И сам термин «желтая опасность» употребляется сейчас больше именно как термин, исторически сложившееся словообра зование. Куда более адекватными для характеристики нынешних страхов я бы посчитал слова «китайская экспансия». Они и упо требляются все чаще и чаще. Вряд ли это следствие политкорректности — этот мощный на Западе феномен не получил в России достаточного распространения и уж тем более не стал эффективным инструментом регуляции пове дения. Кроме того, сами «политнекорректные» слова употребляются свободно — и не только в качестве терминов при необходимости. Потребности в эвфемизмах пока явно не чувствуется. Скорее можно предположить, что это результат ухода на перифе рию мощного, возможно преобладающего в конце ХIХ века, расо вого дискурса при анализе социальных отношений и проблем. Расизм конечно сохранился, расовые различия фиксируются и реально отражаются на характере человеческих связей и отношений, но массовое представление о непреодолимой пропасти между расами, взгляд на представителей иной расы как на инопланетян в целом ушло. Поэтому перенос центра тяжести с определения «желтый» на определение «китайский» представляется мне важнейшим, каче ственным сдвигом в структуре рассматриваемого феномена. Объект страхов, «враг» не просто конкретизируется — он рационализируется. Это не означает, однако, исчезновения или даже уменьшения опасений перед угрозой нарушения культурного равновесия из за массового притока культурно чужеродных мигрантов. В нарушении такого равновесия видится угроза собственной культурной идентич ности. И хотя до сих пор массового притока нет — само его ожида ние и предчувствие могут послужить питательной почвой для формирования самых разнообразных этнофобий. А точнее сказать — этнически окрашенной мигрантофобии. Это принципиальное отличие, т. к. даже без проведения специальных исследований можно утверждать, что этничность старожилов редко становится выделяющим и формирующим конфликт фактором. Даже если она замечается и фиксируется — то просто как факт. Явление это для Сибири не новое. Еще с ХIХ века здесь существует оппозиция: старожил — новичок. Для последних даже появилось прозвище «навозные». Игра ударениями недвусмысленно говорит о характере отношений. Можно предположить, что зачастую страшит не иная этнич ность, а выделяющаяся модель поведения. Она не просто раздражает
126
РАЗДЕЛ II
или шокирует, а воспринимается как вызов или агрессия. В свою очередь, такая модель поведения может быть обусловлена не только или не столько этническими различиями, хотя бы и маркируемая таким образом. Распространенный вариант текущей российской ситуации — крестьянское происхождение значительной части мигрантов, их неумение, часто нежелание соответствовать городскому стилю и укладу жизни. Миграция происходит не только из одного этниче ского ареала в другой, но из деревни в город. В ходе ее происходит маргинализация, когда носители крестьянско патриархальной мо дели поведения, мигрировав, оказываются вне контекста привы чной жесткой регулятивной системы деревни, вне постоянного и всепроникающего контроля сообщества. На первых порах особенно это может показаться отсутствием социального контроля вообще. Отсюда — осознанное или неосознанное нарушение норм морали и обычаев принимающего общества. По словам С. Панарина, «принимающему обществу приток тор говцев азербайджанцев с их племенной моралью и подчеркнутым сексизмом и со склонностью значительной их части к престижному потреблению и криминальному предпринимательству, тоже создает проблемы в области физической и социальной безопасности» 41. Возможно, и даже наверное, отмеченная модель поведения при суща меньшинству мигрантов, но именно она становится визитной карточкой, характеристикой группы вообще. Не приходится и гово рить о воздействии этого фактора на формирование мигрантофобии, на масштабы ее распространения. Косвенным, но весьма показательным индикатором масштабов явления может послужить готовность общества к тому, чтобы пове рить любым обвинениям в адрес мигрантов. Тех же китайцев обвиняют во всем — от сознательного распространения атипичной пневмонии до массового поджога лесов, от грабежа российских при родных богатств до варварского отлова и поедания собак, от тоталь ной причастности к шпионажу до такого же тотального (и финан сово поддерживаемого китайскими властями) стремления осесть в России и скупить здесь всю собственность. Любая реалистичная информация на этот счет совершенно не воспринимается. Пример китайских мигрантов особенно показателен потому, что с ними на практике местные жители сталкиваются и общаются меньше всего. А, значит, и меньше вступают в конфликтные отно шения. Более того, там, где происходит реальный контакт, а это пре имущественно на «шанхайке», обвинений и предубежденности в
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
127
адрес китайцев меньше. Довольно высоко и доброжелательно оце нивается их деловая практика: китайские торговцы услужливы, доб рожелательны, они не «обмеривают обвешивают», с ними можно торговаться. Но все это, а также их замкнутость, культурная отъеди ненность, отсутствие видимого стремления интегрироваться в при нимающее общество, занять в нем свою нишу, завоевать ступеньку в его иерархии, не спасают от массовой китаефобии, недоброжела тельного и даже враждебного отношения. Поэтому не исключено, что неизбежный рост числа китайских мигрантов, такие же неизбежные процессы их интеграции в прини мающее общество, могут усилить мигрантофобию, придать ей новую динамику и новую роль в общественно политической жизни.
5. «Новые диаспоры» как объекты и субъекты регионального политического процесса Уже сейчас мигранты стали весьма заметным объектом полити ческой борьбы и пока слабо, но становятся ее субъектом. Мигранто фобия все больше входит в общественную практику в качестве инструмента политической мобилизации и борьбы за власть в регионе. Довольно подробное описание динамики становления и развития этого феномена в Иркутске содержится в моей недавней книге 42. Вряд есть необходимость воспроизводить это снова. Стоит констатировать только, что первыми начали использовать анти иммигрантскую риторику в борьбе за власть силы нацио нально патриотического спектра Иркутской области. Еще с пере строечных времен национальный вопрос был одним из главных в их идеологии и политической практике. На первых порах основное внимание уделялось еврейской проблеме. Антисемитизм казался традиционно надежным и безотказным инструментом. Он привле кал также возможностью использования мощной дореволюционной публицистической и интеллектуальной традиции. Однако, к сере дине 90 х гг. выявились его слабые инструментарные возможности. Национально патриотические группировки и лидеры, несмотря на огромные усилия и немалые возможности, оставались бессильными маргиналами на политической сцене. Это обстоятельство было, хотя и с запозданием, осознано. Анти семитизм, оставаясь постоянным фоном, был оттеснен на второй план анти кавказской и анти китайской пропагандой. Немедлен ным результатом стало избрание нескольких национал патриотиче
128
РАЗДЕЛ II
ских политиков в областное Законодательное собрание и Городскую Думу Иркутска. Из политических маргиналов они превратились в статусных и довольно влиятельных политиков. Это успешное использование анти иммигрантской риторики было сразу замечено и учтено сильными людьми области, которые ранее не проявляли к этой тематике никакого интереса. Начиная с губернаторских выборов 1997 года большинство ведущих политиков так или иначе вводит ее в свой пропагандистский арсенал. Рас пространенным инструментом электоральных битв становятся обвинения в связях с кавказскими бизнесменами, в лоббировании их интересов. На тесную связь анти иммигрантской риторики с политической борьбой указывает то обстоятельство, что она стихала сразу же после очередных выборов. Даже ведущее национал патриотическое изда ние региона — газета «Русский Восток» — которая во время послед них губернаторских выборов выходила чуть ли не каждый день и громадными тиражами, между выборами впадает в анабиоз и по является раз в несколько месяцев. Но периоды затиший используются для отработки соответ ствующего пропагандистского инструментария. Анти кавказские материалы публикуются практически в каждом номере газеты. В книжном магазине «Руслан», который принадлежит хозяину и издателю «Русского Востока», появились в продаже брошюры под характерными названиями «Экспансия с Юга», «Чемодан — вок зал — Баку» 43. Их анализ — предмет отдельного исследования. Здесь стоит отметить только, что их появление может означать попытку подвести некую «теоретическую основу» и этим усилить анти имми грационную пропаганду. Солидные политики в межсезонье эту тему отодвигают в сто рону, а когда сталкиваются с прямыми вопросами журналистов или будущих избирателей — стараются отвечать максимально осторожно и обтекаемо. Интересно отметить, однако, что редкая встреча, «пря мая линия» ведущих политиков и чиновников с населением, обхо дится без недоброжелательных, а то и прямо враждебных вопросов о мигрантах. И эти устойчивые и массовые анти иммигрантские настроения (вне зависимости от сочувствия к ним) не могут не учитываться властями, ибо это настроения избирателей и налогоплательщиков. Регулярно к этой теме обращается иркутская Городская Дума. В ней создана постоянная и активно действующая «Комиссия по проблемам пребывания иностранных граждан в г. Иркутске».
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
129
Периодически она проводит депутатские слушания по проблеме, запрашивает информацию от различных городских и областных ведомств, принимает обращения к областным властям. В 1999 г., как писала популярная иркутская газета, «в пику либеральности россий ского законодательства народные избранники решили предпринять следующую акцию — обратиться с письмом в Законодательное собрание области о запрете въезда на территорию области иностран цев. «Мы понимаем, что законной силы этот запрет иметь не будет. Но общественное значение акция приобретет. Пора наводить поря док в бесконтрольном поведении граждан ближнего и дальнего зару бежья» — так прокомментировала решение Думы депутат Вера Афанасьева» 44. Этот эпизод довольно точно отражает тон и стиль обсуждений проблемы в городской Думе, спокойную готовность части ее членов выйти за пределы правового поля. Областные власти занимались проблемами внешней миграции с начала 90 х годов. Уже в 1993 г. появляются первые варианты соот ветствующего регионального законодательства. На их основе при нимался (1995 г.) и неоднократно модифицировался (1998, 1999 гг.) закон «О пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства на территории области». То, что аналогичная работа шла и в других российских регионах, свидетельствовало о существовании действи тельно серьезной проблемы, которую долго не могли или не хотели решить федеральные власти. Философию этих документов четко сформулировал видный иркутский юрист, вице спикер, затем спикер Законодательного собрания С.Шишкин: «Нам нужно защитить себя и свою террито8 рию от потока иностранцев» 45. Они пронизаны представлением о том, что мигранты из ближнего и дальнего зарубежья несут угрозу безопасности и стабильности региона. Поэтому ставится задача если не пресечь, то до предела ограничить их приток и возможности для экономической деятельности. Представления о том, что иностран ные мигранты — это важный экономический ресурс, пусть и опас ный в обращении, в документах не прослеживается. Побочное следствие такого подхода — представление о том, что заниматься мигрантами должны преимущественно правоохрани тельные органы. При подготовке и модификации закона запрашива лись преимущественно их оценки и рекомендации. Пока руководи телей города и области сводки правонарушений интересуют больше, чем сведения о собранных с иностранцев налогах, созданных ими рабочих местах, роли тех же китайских «челноков» в насыщении потребительского рынка, особенно «рынка бедных». Это говорит,
130
РАЗДЕЛ II
видимо, о том, что проблема пока не воспринимается как комплекс ная, имеющая жизненно важные для региона экономические, поли тические, геополитические, этнопсихологические и т. д. аспекты. Что касается повседневной практической деятельности вла стей, то она оказалась богаче и противоречивее такой философии. Методы административных запретов и ограничений практиковались и практикуются. Начиная с 1994 г. органы внутренних дел регулярно проводят операцию «Иностранец» с массовой проверкой мест про живания и экономической деятельности китайцев. Городская Дума принимала решение о введении моратория на использование ино странной рабочей силы в городе, пыталась ввести ограничения на деятельность туристических фирм и владельцев дешевых гостиниц и общежитий. Дальше этого дело, однако, не пошло. Предложения отдельных политиков о дальнейших ограничениях и даже выдавливании ино странных мигрантов наталкивались на несоответствие их обще российскому законодательству. Самое же главное, уже введенные ограничительные меры быстро демонстрировали свою неэффектив ность. Операции «Иностранец» не смогли уменьшить числа неле гальных мигрантов. Мораторий на использование иностранной рабочей силы был вскоре снят, т. к приносил городской казне убытки, а притока гастарбайтеров не уменьшил. Это заставляет принимать взвешенные и прагматические управленческие решения. Характерна в этой связи ситуация вокруг «Шанхайки». Руковод ство города озабочено — и постоянно эту озабоченность демонстри рует — царящей там антисанитарией, скученностью, транспорт ными проблемами, преступностью, массовыми экономическими правонарушениями. Однако все предложения ликвидировать или перенести рынок в другое, неудобное для покупателей место, отвер гаются или переносятся на неопределенное будущее. Весной летом 2003 года, во время эпидемии атипичной пневмонии, была развер нута массовая общественно политическая кампания с требованием закрыть рынок по санитарным соображениям. На этом настаивали и областные власти. Мэрия, несмотря на очевидную непопулярность такого решения, причем в условиях приближающихся выборов, рынок не закрыла. Представители городских и областных властей как правило не испытывают к мигрантам особых симпатий. Нередко они это демон стрируют и публично. Однако, погромных настроений не поощ ряют. Они сумели, в частности, пресечь, ставшие было традицион ными в начале 90 х гг., погромы на рынках.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
131
События на Кавказе, война в Чечне, регулярные террористиче ские акты ведут к росту напряженности вокруг выходцев с Кавказа. Это серьезный экзамен для властей, т. к. потворство погромным настроениям, игра на них — это большой соблазн. Пока он преодо левается. Вот стандартное заявление высокопоставленного чинов ника в один из таких пиков напряженности: «У иностранных граждан будет внимательно проверяться паспортный режим, нарушителей его ждет высылка на родину, это, безусловно, коснется и выходцев из кав8 казских республик. Но без всякой лишней подозрительности. Мы воюем с хорошо обученными боевиками, а не с чеченским народом. Большая часть выходцев с Кавказа, осевших в Иркутске, вполне законопослушна» 46. Таким образом, местные власти ищут свое место в регулирова нии нового процесса в новых обстоятельствах. Результаты этих пои сков довольно противоречивы, но сам по себе опыт практической деятельности в этой сложной и деликатной сфере способствует фор мированию прагматического, рационального видения проблемы. «Новые диаспоры» уже стали значимым объектом регионального политического процесса. Незаметно, постепенно они входят в него и в качестве субъекта, участника. В каком то смысле, это началось с деятельности представителей этнических меньшинств в политике и властных структурах в личном качестве. Дело для Сибири дав нее, совершенно привычное, естественное и никого не удивляющее. Возьмем в качестве иллюстрации современный Иркутск. Выхо дец из Дагестана — крупный медицинский администратор — уже несколько раз избирался в областную легислатуру. Ее председателем и членом Совета федерации был потомок немецких переселенцев. Бизнесмен кореец два раза избирался по иркутскому округу в Госу дарственную Думу, по партийному списку от Иркутска прошел в нее бизнесмен ингуш. Популярнейший политик региона — бывший губернатор Ю. А. Ножиков — сын китайца, с отчеством Абрамович (по отчиму еврею) 47. Это не мешало ему руководить областью еще с советских времен и безоговорочно выиграть несколько выборов. Но сам факт такого участия еще мало о чем говорит. Этничность политика может оставаться его сугубо частным делом и не предопре делять его готовности выражать и отстаивать интересы своей этниче ской группы. То же самое можно сказать и его восприятии людьми. Иначе говоря, политик кореец может быть корейским политиком (и/или оцениваться так), а может и не быть. Так вот, в последние годы наметилась тенденция, когда некото рые политики начали позиционировать себя и в этническом каче стве. Так, бывший вице губернатор В. К. Яковенко стал одним из
132
РАЗДЕЛ II
лидеров «Иркутского товарищества белорусской культуры», а пред седатель Рады товарищества О. В. Рудаков баллотировался на нес кольких местных выборах, выступая как в этой роли, так и в качестве сторонника одной из общероссийских партий. Пока, правда, это скорее исключение. Более распространена ситуация, когда лидеры и активисты национально культурных обществ лоббируют интересы предста вляемых ими групп и их отдельных членов в коридорах власти. Они проводят пиаровские кампании в местных СМИ, делают общеполи тические заявления. Некоторые из них постепенно входят в местный истеблишмент именно в качестве штатных национальных лидеров. Глава азербайджанского национально культурного центра, вы ступая на II Съезде народов Бурятии, вносит предложения от лица всей пятитысячной «азербайджанской общины». Он рассказывает о своих регулярных встречах с руководителями республики и города, где решаются проблемы открытия национальных ресторанов и кафе, строительства мечети, защиты от милиции, которая «было одно вре8 мя — доставала нас, «лиц кавказской национальности». Он обраща ется непосредственно к присутствующему Президенту РБ: «Мы не один раз встречались с вами, обсуждали вопрос о том, почему нет ни одного азербайджанца в аппарате Президента, Правительства, мэрии г. Улан8 Удэ. Ведь это нарушение национальной пропорции в кадровой политике… Поверьте, у нас, у бурятских азербайджанцев, тоже есть достой8 ные вашему вниманию кадры — от этого выиграем все мы» 48. Говоря о постепенном становлении «новых диаспор» в качестве субъекта политического действия, стоит вспомнить и об уже упоми навшихся массовых акциях китайских торговцев — забастовках и пикетировании городской администрации Иркутска. Создан преце дент — и не исключено, что он может стать началом нового этапа их участи в местной политике. Иностранное гражданство может и не стать для этого непреодолимым препятствием. Не исключено, что со временем и иркутские газету начнут обсуждать проблему, уже под нятую их дальневосточными коллегами: «А если мэром Биробиджана будет китаец?» 49. Причем в статье имеется в виду не просто этни ческий китаец, а иностранный гражданин, но постоянный житель города. Таким образом, мигранты, формирующиеся «новые диаспоры» становятся значимым элементом не только «экономической ткани» принимающего сибирского общества, но и входят в их обществен ную жизнь, политический процесс — и как проблема, которую необходимо решать, и как участник принятия таких решений.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
133
6. Возможные стратегии Новая миграционная ситуация становится мощным и долговре менным вызовом для национальной безопасности. Будущее нашего края будет прямо зависеть от стратегии ответа на этот вызов. Уже сейчас в общественном мнении и политике властей сформировалось несколько моделей такой стратегии. Они могут быть пока не сфор мулированы в этом качестве, даже не очень осознаны и вербализи рованы — но они существуют. Одна из них — изоляционизм. Логика ее проста — коль скоро процесс внешних миграций чреват серьезными проблемами и труд ностями — надо его пресечь, в идеале — свести к нулю. История показала, что в принципе это возможно — но в условиях тоталитар ного общества, командной автаркической экономики и полной зак рытости от внешнего мира. Путь тупиковый и для современной России вряд ли возможный. Даже небольшие отступления от этих принципов создают ситуацию, когда любые административные ограничения и запреты оказываются полностью неэффективными. В условиях рыночной экономики такая политика изначально обречена. Ее единственным результатом станет уход миграционного потока за пределы правового пространства с тотальной криминали зацией иммигрантских сообществ, их полной непроницаемостью для властей, массовым коррумпированием представителей послед них, огромными потерями госбюджета от неполученных налогов и сборов, утечкой капиталов, деформацией рынка труда и т. д. и т. д. Логическим следствием станут межэтнические конфликты. Мигра ционный процесс будет идти все равно, но в нелегальных и, следова тельно, предельно криминализированных формах. Противоположная стратегия — отказ от осознанной страте гии, равнодушие к проблеме, реакция на свершившиеся факты. В последние годы она демонстрировалась довольно часто. Так, после паники начала 90 х гг. упало внимание к проблеме китайской миграции. Причины этого понятны — поток уменьшился и стаби лизировался, общество и власти привыкли, наиболее острые про блемы так или иначе решены. Но что будет в случае новой массовой волны, сопровождающей процесс экономического роста? Начался миграционный поток титульных жителей Центральной Азии, осо бенно таджиков — а общество и власти до сих пор его просто не замечают. Оптимальный, но и самый трудный вариант — управление про цессом. Он строится на реалистичном понимании того, что процесс
134
РАЗДЕЛ II
внешних миграций неизбежен, более того, необходим в качестве инструмента развития региона. Но он сопровождается массой рис ков, к которым надо заранее готовиться. Для этого – опять же зара нее — необходимо готовить общество, формировать общественное мнение, создавать законодательную и институциональную базу. Эта стратегия может включать в себя: — тщательный и постоянный мониторинг процесса; — поощрение диверсификации миграционных потоков, исполь зование максимально большого количества источников иностран ной рабочей силы, создание ситуации постоянной конкуренции на рынке труда; — создание комплексной системы социокультурной адаптации, аккультурации, иногда ассимиляции мигрантов и их детей; — создание механизма натурализации, которая могла бы стать инструментом воспитания лояльного и законопослушного жителя, возможно — гражданина России; — создание гибкой, всеобъемлющей и внутренне непротиворе чивой законодательной базы, прежде всего, миграционного законо дательства; — совершенствование институциональной системы; — эффективная государственная защита гражданских и трудо вых прав гастарбайтеров, иначе их демпинговый труд изуродует рынок труда вообще; — жесткая борьба с нарушителями российского законода тельства; — продуманное разделение прав и полномочий в регулировании этого процесса между центральными и местными властями; — максимально возможная легализация труда гастарбайтеров, что позволит государству контролировать ситуацию, собирать нало ги, сводить масштабы криминальности иммигрантских сообществ и уровень коррумпированности госаппарата к социально приемле мому уровню; — адаптация самого принимающего общества к новой мигра ционной ситуации и ее глобальным последствиям. Все это только небольшая часть стратегии управления процес сом, но и перечисление только этих мер показывает, насколько она сложна и труднореализуема. Она требует огромной, часто незамет ной, неэффектной, кропотливой и, главное, повседневной работы. Однако только она может послужить залогом развития Сибири и Дальнего Востока как неотъемлемой части России.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
135
ПРИМЕЧАНИЯ 1
Постоянная дискуссия по этому поводу идет, в частности в журнале «Диаспоры». См., например: Дятлов В. Диаспора: попытка определиться в понятиях // Диа споры, 1999. № 1. С. 8–23; Дятлов В. Диаспора: экспансия термина в общественную практику современной России // Там же. 2004. № 3. С. 126–138; Милитарев А. О содержании термина «диаспора» (постановка вопроса) // Там же. С. 24–33; Шни8 рельман В. Мифы диаспоры // Там же. 1999. № 2–3. С. 6–33; Мелконян Э. Диаспора в системе этнических меньшинств (на примере армянского рассеяния) // Там же. 2000. № 1–2. С. 6–28; Абрамян Л. Армения и диаспора: расхождение и встреча // Там же. 2000. № 1–2. С. 52–76; Попков В. «Классические диаспоры»: к вопросу о дефиниции термина // Там же. 2002. № 1. С. 6–22; Тишков В. А. Реквием по этносу. Исследования по социально культурной антропологии. М., Наука, 2003. С. 435–490. 2 Подробнее о проблемах миграции граждан КНР в современную Россию смотри: Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия / Под ред. Г. Витковской, Д. Тренина / Московский центр Карнеги. М., Гендальф, 1999; Перс пективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда / Под ред. Г. Витковской, Д. Тренина. М., Гендальф, 1999. (Рабочие материалы. Москоский центр Карнеги. Вып. 2); Диаспоры, 2001. № 2–3; Дятлов В. И. Современные торго вые меньшинства: фактор стабильности или конфликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М., Наталис, 2000; Гельбрас В. Г. Китайская реальность России. М., Муравей, 2001; «Мост через Амур». Внешние миграции и мигранты в Сибири и на Дальнем Востоке / Под ред. В. Дятлова. Москва — Иркутск: Наталис, 2004; Ларин А. Г. Китайцы в России вчера и сегодня. Исторический очерк. М., Муравей, 2003; Ларин А. К вопросу о китайской «демографической экспансии» // Проблемы Даль него Востока, 2002, № 6; Ларин В. Китайский фактор в общественном сознании рос сийского приграничья: срез 2003 года // Проблемы Дальнего Востока, 2004. № 4; Гончаров С. Китайцы в России — кто они? // Проблемы Дальнего Востока, 2003. № 4; Портяков В. Новые китайские мигранты в России: промежуточные итоги // Проблемы Дальнего Востока, 2004. № 3. 3 Дятлов В. Диаспора: экспансия… 4 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства… 5 Население России 1999. Седьмой ежегодный демографический доклад. М., «Кни жный дом “Университет”», 2000. С. 30–31; Население России 2002. Десятый ежегод ный демографический доклад / Под ред. А. Г. Вишневского. М., КДУ, 2004. С. 217. 6 Азербайджан — родина всех азербайджанцев. Речь Президента Азербайджанской республики Гейдара Алиева на Учредительном собрании Всероссийского конгресса азербайджанцев. Баку, 2000. С. 93 7 Юнусов А. Азербайджанцы в России — смена имиджа и социальных ролей // Диа споры, 2001. № 1. С. 118 8 Абрамян А. Необходимость консолидации представляется насущной. Российские армяне могут помочь укреплению российско армянских межгосударственных отношений // Независимая газета, М., 2000, 16 июня; Абрамян А. Национальная политика — это тоже политика // Еркрамас, Краснодар, 2001, № 7; Ларина Н. В Армении постепенно начинают забывать русский язык // Независимая газета, М., 2001, 26 мая 9 Арсеньев А. Легенды и мифы демографии Закавказья // Газета СНГ, 2002, 5 марта // http//gazetasng.ru/article.php?id=30203; Советская Россия, 2002, 10 октября; Аргу менты и факты, 2004. № 7. 10 Куртов А. Геометрия политики // НГ Дипкурьер, 2003, 13 января; Панфилова В. Задача государственного масштаба // Независимая газета, 2003, 14 октября.
136 11
РАЗДЕЛ II
Социальнно экономическая характеристика Байкальского региона (Республика Бурятия, Республика Тыва, Иркутская область, Усть Ордынский Бурятский авто номный округ): Информационно статистический сборник / Сост. С. В. Жбанов. М. — Иркутск, Наталис, 2002. С. 24–25; Росстат. Территориальный орган федераль ной службы государственной статистики по Иркутской области (Иркутскстат). Национальный состав населения по Иркутской области, включая Усть Ордынский Бурятский автономный округ (по итогам Всероссийской переписи населения 2002 г.) / Статистический сборник. Иркутск, 2004. С. 4–6; РФ. Федеральная служба государственной статистики. Всероссийская перепись населения. 2002. Националь ный состав и владение языками, гражданство. Итоги Всероссийской переписи насе ления 2002 года. Официальное издание. Т. 4. С. 2039. 12 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства… С. 85. 13 Пятница. Иркутск. 2003, 31 октября. 14 Коммерсантъ Восточная Сибирь, 2004, 8 апреля; Российская газета Восточная Сибирь, 2004, 8 апреля. 15 Что почем, 1999, 16 ноября, № 90. 16 Информационное агентство «Сибирские новости», 2003, 24 января. 17 Гельбрас В. Сколько китайцев в России? // Вестник Евразии, 2001. № 1 (12). С. 71–87. 18 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства… С. 120; Некоторые тенденции миграционных потоков в Иркутскую область и их взаимосвязь с организованной преступностью (Обзор составлен по материалам РУ ФСБ РФ по Иркутской обла сти) // Проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией: Сборник научных трудов. Вып. 2 / Науч. ред. А. Л. Репецкая. Иркутск, Изд во БГУЭП, 2004. С. 155. 19 Информационное агентство «Сибирские новости», 2003, 24 января; Луценко В. Г. Общая характеристика современной миграционной ситуации и ее влияние на пре ступность иностранцев // Проблемы борьбы… С. 141. 20 Дегаева А. Еременко Е. Леньшина И. Китайский набег? // Известия Иркутск, 2003, 18 июня. 21 Саакян Э. Армянская община Иркутска // Восточно Сибирская правда, Иркутск, 2000, 22 декабря; Азеррос. Азербайджанцы России. М., 2001, № 4 (8). 22 Государственный архив Амурской области (ГААО), ф. 22, оп. 3, ед.хр. 224, 228, 236; Журнал персонального учета глав семей переселенцев за 1971–1990 гг. // Текущий архив Миграционной службы Амурской области. 23 Подробнее этот сюжет проанализирован в: Дятлов В. И. Таджики в современном Иркутске: первопроходцы новой миграционной волны? // Перспективы миграции коренных народов Центральной Азии в Россию: Сборник научных трудов. Новос ибирск, Новосибирский гос. ун т, 2003. С. 150–175. 24 Юнусов А. Указ. соч. С. 108–130. 25 Алиев Г. Указ. соч.; Известия, 2002, 28 марта; Независимая газета, 2000, 20 июня. 26 Статья Г. Гедвило в настоящем сборнике. 27 Сулейманов Н. В СНГ миграция плохо совмещается с демократией // Независимая, 2003, 24 июля. 28 Подробнее смотри: Дятлов В., Дорохов Д., Палютина Е. «Кавказцы» в российской провинции: криминальный эпизод как индикатор уровня межэтнической напря женности // Вестник Евразии, 1995. № 1. С. 46–63. 29 Осипов А. Официальные идеологемы регулирования межнациональных отношений как фактор развития этнической конфликтности (региональный фактор) // Иден тичность и конфликт в постсоветских государствах: Сборник статей / Под ред. М. Б.Олкотт, В. Тишкова, А. Малашенко. Моск. Центр Карнеги. М., 1997. С. 250–273.
В. Дятлов. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»...
137
Козлов В. И. Иммигранты и этнорасовые проблемы в Британии. М., Наука, 1987. С. 163. (Со ссылкой на: Mason P. Strangers upon Earth // Colour, culture and conscio usness: Immigrant intellectuals in Britain. L., 1974.) 31 Дятлов В. И. Таджики в современном Иркутске… 32 Юнусов А. Указ. соч. 33 Пятница, Иркутск, 2002, 29 ноября. 34 Агаев Б. А. Азербайджанское национально культурное общество «Бирлик» Иркут ской области: история, задачи, направления работы // Россия и Восток: взгляд из Сибири. Иркутск, 1998. Т. 1. С. 201. 35 Пафосом подобных опасений пронизана книга: Расизм в языке социальных наук. Спб., Алетейя, 2002. 36 Панарин С. Безопасность и этническая миграция в Россию// Pro et Contra, 1998. Т. 3. № 4. С. 5–27. 37 Вережников А. Китайская толпа // Современник, 1911. № 4. С. 124–134. 38 Вережников А. Указ. соч.; Кошелев А. Реванш «желтый» // Алфавит, 2000, № 35 (93) // http://www.alphabet.ru/nomer.shtml?action=select&a=82 39 Уэллс Г. Собр. соч. в пятнадцати томах. Т. 2, 4. М., Изд. «Правда», 1964. 40 Дятлов В. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюцион ной России // Вестник Евразии, М., 2000, № 1 (8). С. 63. 41 Панарин С. Указ. соч. С. 21 42 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства… С. 158–177. 43 Малов В., Малахов В. Экспансия с Юга. М., ООО «Хронос пресс», 2002. 48 с.; Монах Афанасий (Боротаев Г . В.). Чемодан — вокзал — Баку. М., 2002. 31 с. 44 СМ Номер один, Иркутск, 1999, 3 марта. 45 СМ Номер один, 1998, 17 июля. 46 Известия — Байкал, Иркутск, 1999, 17 сентября. 47 Ножиков Ю. Я это видел, или Жизнь российского губернатора, рассказанная им самим. Иркутск, 1998. С. 11–13. 48 Материалы II Съезда народов Бурятии. Улан Удэ, 2001. С. 49–51. 49 Человек и общество. Биробиджан. 2003, № 2, июль. 30
Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп (на примере дореволюционного Иркутска) Владимир Рабинович
Анализ этнополитической ситуации в регионе невозможен без тща тельного исследования путей адаптации в нем представителей пришлых этноконфессиональных групп. В ходе этого процесса вы страивается практика межэтнического взаимодействия, формиру ются стереотипные образы, определяющие во многом взаимоотно шения этнического большинства и принимаемых меньшинств. Под социальной адаптацией в данном случае понимается при способление некоей этнической или конфессиональной группы, ее отдельных членов, к изменившимся природно географическим, историческим, социальным внешним условиям. Очевидно, что в результате этого процесса происходят изменения, имеющие разную векторную направленность. Мы можем говорить, например, о суще ствовании: — ментальной адаптации, предполагающъей изменения стерео типов сознания и поведения, некоторых элементов картины мира; — культурной адаптации, включающей в себя изменение привы чной системы норм и ценностей, образа жизни; — экономической адаптации, под которой мы понимаем изме нение способов жизнеобеспечения, направлений и технологий дея тельности; — социальной (в более узком смысле) адаптации, к которой мы отнесем изменение моделей социальной организации локальной общности, регуляции внутри и межгрупповых связей, образа жизни, механизмов коммуникации как внутри группы, так и взаи модействия меньшинства с внешней средой, изменение методов трансляции социального опыта. Современная наука рассматривает данную категорию в качестве одного из основных факторов порождения инноваций и социокуль турных трансформаций сообщества, изменения черт сознания и пове дения отдельных личностей. Исследование этого сложного процесса позволит нам сформировать представление о судьбах как локальных этнических групп, так и принимающего общества в целом.
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
139
Ситуация в Восточной Сибири описываемого периода показа тельна не только как крайне интересный, динамично меняющийся под влиянием модернизационных изменений, объект исследования, но и как некая модель, позволяющая оценить сходные процессы протекающие в наше время. Однако возможность компаративного сравнения требует не коего «общего знаменателя», в качестве которого может выступить предельно идеализированная схема адаптации пришлого меньшин ства в сибирском социуме. Автор прекрасно понимает условность и ограниченность такого подхода, за рамками которого оказывается целый ряд не введенных в схему факторов и уникальных самобыт ных явлений. Схему можно рассматривать только как один из воз можных исследовательских инструментов, тем не менее, позволяю щих делать некие теоретические выводы. Объектом нашего исследования станут некоренные этнические группы (евреи, поляки, китайцы, «кавказцы»), чье участие в жизни иркутского общества было достаточно заметным. Следует обратить внимание на условность традиционных названий данных групп, безусловно, имеющих смешанный характер. Так, например, в число евреев мы будем включать не только иудеев, но и евреев выкрестов, в число поляков не только католиков и этнических поляков, но и, например, польских евреев, украинцев, литовцев, сосланных в Сибирь за участие в польских восстаниях. Подобный подход проти воречит как принятой в дореволюционной России официально чиновничьей градации, так и существующей историографической классификации. К сожалению, мы не можем в полной мере опери ровать ни сословным, ни этническим, ни конфессиональным приз наком, но можем использовать их в комплексе. Выбор указанных групп в качестве объекта исследования опре деляется рядом соображений. Во многих населенных пунктах Вос точной Сибири уже в 60–70 е годы XIX столетия существовали многочисленные устойчивые колонии евреев, «кавказцев», поляков, и не столь многочисленные — китайцев и корейцев. Они формиро вались в разное время и под влиянием разных факторов. По переписи 1897 г., в Иркутской губернии насчитывалось пра вославных и единоверцев — 428 301; армяно грегориан и армяно католиков — 184; римско католиков — 4224 1; лютеран — 824; иудеев — 7478; магометан — 7599; буддистов и ламаистов — 11 609 че ловек. Важно отметить, что непосредственно в Иркутске проживало более половины иудеев губернии, в то время как лишь четверть като ликов и всего 0,7% буддистов и ламаистов 2. Отчасти столь примеча
140 Этноконфессинальные группы
РАЗДЕЛ II
Основные источники формирования колоний
Иудеи/евреи
— ссылка и каторга (уголовная, административная — начиная с XVIII в.; политическая — с 70 х гг. XIX в.); — естественный прирост; — члены семей ссыльных, добровольно следующие в Сибирь; — лица, осевшие в Сибири до Высочайшего манифеста 15.05.1837 г.; — привилегированные категории, имеющие право повсеместного жительства в Империи (начиная с 70 х гг. XIX в.); — кантонисты, николаевские солдаты, отставные нижние чины по рекрутскому уставу (1827–1857 гг.); — военные беженцы (1915–1916 гг.).
Католики/поляки
— ссылка и каторга; — ссылка и каторга участников польских восстаний (1830–1834 гг.; 1863–1874 гг.); — естественный прирост; — члены семей ссыльных, добровольно следующие в Сибирь; — государственная и военная служба, свободные профессии, ремесла, предпринимательство; — трудовая миграция; — аграрная колонизация (начиная с 1871 г.).
Китайцы
— нелегальное проникновение, (самозаходы); — трудовая маятниковая миграция; — наемные рабочие команды; — беженцы из приграничных районов Китая.
«Кавказцы»
— ссылка и каторга; — естественный прирост; — члены семей ссыльных, добровольно следующие в Сибирь; — трудовая миграция; — военные беженцы (1915–1916 гг.).
тельная концентрация евреев в Иркутске объяснялась стремлением правительства не допустить их скопления в деревнях старожилов. Важно отметить, что положение той или иной этнической груп пы в пределах Российской Империи во многом зависело от офици ального правового статуса общности, которые весьма рознились между собой. Подобная практика вполне соответствовала патерна листскому отношению государства к каждой конкретной сословной или этноконфессиональной группе. Особенности правого статуса определялись не только объективными факторами, такими как исто
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
141
рия и время вхождения народа в Империю; предыдущим опытом межэтнического взаимодействия и взаимодействия с государством; геополитической ситуацией и т. д. Большое значение имела прак тика прямых отношений между меньшинством и государством — патроном, во многом развивающихся под влиянием конъюнктурной политической ситуации и регулируемых, в том числе, и методами, лежащими вне правого поля. Отношение официальных структур к меньшинствам было не одинаковым: если поляки, при всей настороженности чиновников по отношению к ссыльным участникам восстаний 3, рассматрива лись как «почти» привилегированное сословие, то отношение к евреям определялось массой субъективных факторов, не всегда имеющих правовое обоснование. В тоже время отношение к китай цам и корейцам, не являвшимся подданными Российской Империи, вообще долгое время не было сформулировано. С одной стороны на них распространялись нормы правового регулирования, касаю щиеся иностранных подданных, или лиц, получивших подданство Российской Империи на определенных условиях. Однако, не долгая по времени практика непосредственных взаимоотношений государ ства с данными этническими группами делала правовой статус китайцев и корейцев не определенным. Они не пользовались госу дарственной защитой и вытекающие отсюда неизбежные метания чиновников разного уровня в конечном итоге разрешались волюнта ристски. Не последнюю роль сыграл и очевидный снобизм «цивили зованных европейцев» по отношению к азиатам. При этом еще дореволюционная историография отмечала замет ное участие меньшинств в хозяйственной и общественной жизни региона, наличие устойчивых разносторонних связей с окружающим обществом. Например, превращение Иркутска в столицу огромного региона напрямую связывалось с массовой ссылкой польских рево люционеров в 30 е годы XIX столетия, а экономические успехи — с деятельностью предпринимателей иудеев 4. Попадая в новое окружение, евреи и поляки (как и «кавказцы» с китайцами, хотя наверное, и в меньшей степени) приобретали новые культурные и идентичностные характеристики. В определенном смысле мы можем даже говорить о появлении новых этнокультурных образований, если угодно — новых «генераций» этих диаспор в Рос сии. «Сибиряки» — представители разных этносов — иначе одева лись, говорили, думали и действовали, нежели их соплеменники в других частях Империи 5. В определенном смысле, адаптация может рассматриваться как начало некоей трансформации этничности.
142
РАЗДЕЛ II
Мы можем сформулировать факторы, влияющие на успех про цесса адаптации: — личные качества; — качественные характеристики социального окружения; — этнические/конфессиональные стереотипы; — наличие образования, его специфика; — приверженность этнической самобытности; — включенность индивида в общинную жизнь и систему этниче ской солидарности; — правовая система, наличие нормативных ограничений; — развитость ксенофобии; — экономическая стабильность; — массовость, мотивированность, время переселений; — специфика взаимоотношений с этническим большинством, отдельными группами принимающего общества; — разработанность и устойчивость официальной этнической политики; — наличие и устойчивость связи со «старыми родинами». Сама «дорога в Сибирь» является важнейшим фактором адапта ционных процессов и механизмом выделения различных групп. При этом в схеме сознательно не учитываются пока некоторые значимые адаптационные факторы (образование, стартовое благосостояние, время попадания в Сибирь, массовость миграционной волны, статус родителей, «номер» миграционного поколения и др.). Мы можем выделить разные модели адаптации в зависимости от «миграционного поколения», от того, прибыл ли человек в Сибирь или он родился здесь, тем более, если здесь родились его родители. В первом случае, речь может идти о прямой, непосредственной адап тации «пришлых». Представители второй категории не нуждались в первичной адаптации, хотя значимость предварительного этапа, под которым понимаем некие стартовые условия (социальный статус родителей; успех адаптации первых поколений мигрантов; сформи рованность и устойчивость этнических и конфессиональных сетей; стабильность во взаимоотношениях меньшинства с принимающим обществом и властями и т. п.), обеспечивающие успех или неудачу социальной адаптации, для них тоже очевидна. Оценить удельный вес сибирских уроженцев в составе рассма триваемых групп сложно. Можно предположить, что среди китай ско корейской и кавказской групп их число было не очень значи тельным, когда как среди евреев Иркутска эта доля доходила к рубежу ХIХ–ХХ веков до двух третей 6. В любом случае, ограничен
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
143
Путь в Сибирь
Пришлые
Ссылка; каторга
уголовные
Рожденные в Сибири
Добровольные переселенцы
другие
горожане
холостые
Полноправные
Ограниченные в правах
крестьяне
семейные
ный временной период позволяет говорить максимум лишь о двух трех поколениях сибиряков в этих группах. Сосредоточим свое внимание на первой модели, как наиболее полной и позволяющей исследовать механизмы взаимодействия пришлых групп с принимающим обществом. Попытаемся выделить основные этапы адаптации в ее рамках. Предварительный уровень. На «стартовом» этапе значимыми являются несколько факторов, влияющих на ход адаптации. Среди них такие очевидные, как характер выталкивающих факторов, начальный статус будущего мигранта, его личностные характери стики (профессия, образование, возраст, пол и т. п.). Есть и менее заметные, но от этого не менее важные. Прежде всего, это образ Сибири, существующий у будущего, потенциального мигранта. К сожалению, этот аспект проблемы изу чен еще очень слабо. Такой образ формировался под влиянием достаточно специфических информационных источников, к кото рым следует отнести публицистику, мемуары и путевые заметки, научно популярную литературу, и, конечно же, письма земляков и родственников, личные рассказы вернувшихся очевидцев. Инфор мация о Сибири была частью учебных программ общеобразователь ных школ. Последнее имело значение, прежде всего, для выходцев из Королевства Польского. Другие этнические группы отдавали предпочтение традиционному и домашнему образованию и подчас
144
РАЗДЕЛ II
не обладали даже такими начальными знаниями. Тем не менее, основным источником знаний о Сибири были сообщения волею судеб оказавшихся столь далеко родственников и земляков. Этот образ весьма заметно менялся во времени. Вплоть до 70 х годов XIX века в нем преобладали яркие мартирологические черты. Сибирь воспринималась как «ледяная пустыня», край вечного холода и страданий. Особенно сильно такое восприятие края жило в польском обществе, где существовала устойчивая оппозиция «национальная свобода» — «ссылка в Сибирь». «Безусловно, поня тие “Сибирь” имело для поляков гораздо более широкий смысл, нежели собственно географическое название. На многие десятиле тия оно стало ключевым словом национальной мифологии, ответом на вызов романтической эпохи, основанным лозунгом в идеоло гической борьбе с оккупантом, понятием чрезвычайно важным, поскольку все попытки вооруженного сопротивления терпели пора жения (1831, 1833, 1846, 1848, 1863 гг.). И как следствие каждого нового поражения — отправка на Восток очередных этапов ссыль ных всех категорий...» 7. Тем разительнее выглядит изменение образа в конце XIX — начале ХХ вв. Сибирь воспринимается уже как край новых возмож ностей, свободы, чистых человеческих отношений. Обоснование здесь сулило вполне реальную экономическую выгоду и более спо койную жизнь, нежели на родине. Некоторые новоселы давали опре деление Сибири, как «края меда и молока». Примечательную роль в такой трансформации образа сыграли многочисленные сообщения самих сибиряков. Например, многочи сленные корреспонденции ссыльных поляков, появляющиеся во многих центральных российских и европейских изданиях, способ ствовали как романтизации образа Сибири в общественном мнении, так и укрепили возникшую моду на все сибирское. Можно пред положить, что подобные публикации отчасти привели к измене нию базового мифа о характере коренного сибиряка. Если в начале XIX века в сравнении с жителем европейской России сибиряк явно проигрывал, то на рубеже XIX–XX веков ситуация изменилась. Именно корреспонденты поляки стали рисовать сибирский харак тер как идеал природной чистоты и неиспорченности, преисполнен ный внутренней силой, заметно отличимый от характера жителей остальной России. Интересно и другое. В письмах на родину многие корреспон денты сознательно приукрашивали окружающую действительность. Такой мотив мы можем встретить в письмах некоторых ссыльных
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
145
евреев или поляков переселенцев. Идя на этот своеобразный подлог, автор письма мог преследовать разные цели: от желания перетянуть в Сибирь близких, до доказательства правильности собственного пере селения за Урал. В этой связи было бы интересно проанализировать и тональность устных рассказов, вернувшихся на родину ссыльных и каторжан. Этим людям приходилось переживать некую реадапта цию, вновь учиться жить на родине. В такой ситуации, многие «воз вращенцы» невольно романтизировали свое пребывание в Сибири, а некоторые, так и не сумев приспособиться к новой жизни, возвра щались назад. Конечно же, немалую роль в трансформации образа Сибири сыграли изменение самого региона, рост его значимости для Импе рии, строительство Транссиба, эффективная массированная прави тельственная пропаганда, создающая благоприятный образ новой родины для тысяч потенциальных переселенцев. Стоит отметить, что для российских евреев край стал приобретать привлекательные черты гораздо раньше. Очевидно, далеко не каждый желающий мог переселиться в Сибирь. Мы можем говорить о существовании как естественного отбора (об особых качествах пионеров уже писали достаточно много), так и искусственного чиновничьего отбора. Особенно заметным стало влияние правовых коллизий на формирование еврейской и китай ской колоний, имеющих крайне неопределенный правовой статус. Следует достаточно осторожно относиться к термину «добро вольная колонизация». Нередко она определялась все той же нега тивной мотивированностью. Несмотря на существование опреде ленной романтичности в восприятии обществом Сибири, миграция становилась скорее средством уйти от безработицы, правовых при теснений, скученности и других выталкивающих факторов. Важную роль играла интенсивность миграционного потока. Групповая адаптация, какую проходили, например сосланные поль ские повстанцы, кантонисты, китайские наемные рабочие, пересе ленцы крестьяне или военные беженцы из западных губерний, заметно отличалась от индивидуальной адаптации ссыльных и каторжан. Это оказывало воздействие как на формирование правого статуса новосела, так и на отношение к новой группе поселенцев со стороны принимающего общества. Очевидно свое влияние на «вживание» новосела в сибирское общество оказала и местность исхода. По крайней мере, польские историки отмечают различия в успешности адаптации выходцев из разных местностей бывшей Речи Посполитой.
146
РАЗДЕЛ II
Первичная адаптация. Этот уровень характеризуется выработкой таких качеств, которые предоставляют отдельному индивиду или группе новоселов принципиальную возможность активной деятель ности в новой среде. Его специфической чертой следует считать использование этнических стереотипов в качестве защитного меха низма, позволяющего человеку выживать и действовать. Банальные стереотипные ценности выступают как основа для первичного структурирования нового «мира». Складывается очевидный пара докс: адаптация по определению предполагает изменение или отказ от привычных стереотипов, но опора на привычные этнокультурные ценности позволяет индивиду легче и быстрее адаптироваться к новым условиям своего существования. Адаптационные изменения начинали происходить еще по дороге в Сибирь. Даже после введения в строй железнодорожной маги страли она продолжала сопровождаться физическими и духовными трудностями. В воспоминаниях не раз появляется мотив о шоке вы званным столкновением с сибирской природой и новыми непривы чными культурными ценностями сибиряков. Оказавшись в Сибири, поселенец предпринимал ряд шагов, которые становились условиями выживания. Добровольность или вынужденность пребывания в Сибири на этом этапе уже не имеют принципиального значения. Алгоритм первичной адаптации содер жал следующие примерные этапы: — поиск родственников сибиряков (единоверцев, земляков, соплеменников); — водворение на постоянное место жительство; — получение/смена статуса; — начало экономической адаптации; — изучение языка; — включение в систему этнической солидарности в качестве клиента; На этой стадии уже происходит выбор адаптационных стратегий, определяемый как личностными характеристиками, так и объектив ными факторами. Любой новосел стремился активно оперировать своими возможностями, умениями, талантами, но вынужден был и подчиняться обстоятельствам. По мнению И. Климова, человек в подобной ситуации часто становится заложником обстоятельств. «Его захватывает та группа или культурная форма, которая окажется наиболее контекстуально близкой, у которой ниже барьеры вхожде ния, предпринимающая более активные действия по рекрутирова нию новых членов» 8.
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
147
Главными из таких обстоятельств следует считать особенности нового статуса, актуальный контекст официальной политики по отношению к конкретной этноконфессиональной группе, сложив шуюся практику взаимоотношений с местными чиновниками, при писанную или избранную для водворения местность. Последнее обстоятельство во многом определяло перспективы экономической интеграции. Немалое значение имела и свобода перемещения в пре делах Сибири. Для евреев, получивших в Сибири индивидуальную черту оседлости, невозможность легально покинуть место водворе ния было бедствием. Огромное значение имело определение конечных целей своего существования в Сибири, или, по крайней мере, ответ на вопрос о постоянности пребывания здесь. Очень не просто эту проблему решали польские повстанцы, большей частью ориентированные на обязательное возвращение на родину и, как результат, крайне нега тивно воспринимающие любые попытки интеграции в окружающее общество. У сосланных в Сибирь на вечное водворение такого выбора не было. Очевидно, что их адаптационные стратегии будут другими нежели, например, у наемных китайских работников или торговцев, являвшихся в большинстве маятниковыми мигрантами. Для многих евреев водворение в Сибири представляло разительный контраст с реалиями «Черты оседлости», что определяло выбор стра тегии на укоренение. Этническая солидарность облегчала «вживание» в новое обще ство, усиливала социальную мобильность всей этнической группы и ее отдельных членов. Она становилась необходимым условием сибирской «натурализации», позволяла сделать следующий шаг, начав поиск своей экономической специализации. Для новоселов, включенных в рыночные инфраструктуры, зна чимой была организация собственного дела, приносящего, по воз можности, стабильный доход. Делая первые шаги, предприниматель крайне нуждается в поддержке единоверцев и земляков, как мате риальной (финансирование, партнерство или патронаж), так и моральной, но от этого не менее ценной (советы, связи, любая полезная информация и т. п.). Понятно, что для крестьян, государ ственных служащих и некоторых других категорий мигрантов подобная поддержка тоже была актуальна. При отсутствии у боль шинства новоселов родственных и клановых связей в Сибири, этни ческая солидарность и взаимовыручка были просто неоценимы. Этническое, конфессиональное или «земляческое» единение делало новосела объектом не только государственного, но и корпо
148
РАЗДЕЛ II
ративного контроля. Не исключено, что ослабление последнего фактора в пореформенное время привело к росту преступности. Групповые солидарность и контроль становились защитными меха низмами меньшинства, способствовали их выживанию в новой социальной среде. Продвинутая адаптированность. Термин достаточно условный. На этой стадии индивид уже имеет определенный опыт существова ния в принимающем обществе и взаимодействия как с членами локальной этнической колонии, так и с представителями этниче ского большинства. По меткому выражению Л. П. Савельевой, он в полной мере соотносит себя с региональной реальностью, с про странством и историей этого пространства. На этом уровне заметно проявление так называемой энергии маргинала. Новосел не только пытается приспособить себя к окружа ющему миру, но и активно меняет окружение. Он является генерато ром новых идей и инноваций, выступая одновременно разрушителем устоявшихся стереотипов и созидателем новых традиций. На этой стадии возможны следующие адаптационные изменения: — вступление в брак; — получение стабильной сословной «прописки» (стабильной статусности); — изменение положения в системе этнической солидарности (превращение в покровителя, патрона); — легализация взаимоотношений с властями; — стабильная экономическая деятельность. Учитывая, что большинство новоселов прибывали в Сибирь без семьи, мы, наверное, можем считать вступление в брак важным эта пом натурализации на новом месте. Женитьба позволяет установить необходимые связи, получить помощь и поддержку новых родствен ников. Кроме того, брак повышал социальный статус новосела («солидный человек должен быть женат»), «привязывал» его к опре деленному клану и социальному окружению. Брачные предпочтения были достаточно определены. Поиск партнеров велся, прежде всего, внутри своей этнической группы. При этом коренные сибиряки и сибирячки рассматривались как весьма «выгодная партия». Однако на брачные предпочтения нало жило определенный отпечаток напряжение между новоселами и сибиряками. Нехватка невест создало условия для возникновения брачного маклерства, например, у сибирских евреев или у китайцев. Но даже подобный дефицит не повышал статуса брака с представи телями иных этнических групп. Есть множество свидетельств о том,
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
149
что такие союзы воспринимались членами этнических колоний крайне негативно, что вело к появлению тайных браков. Заметное число новоселов оказалось за Уралом как члены семей имеющих право жительства в регионе или сосланных сюда. В пода вляющем большинстве это были женщины и несовершеннолетние дети. Их водворение в крае не могло не наложить отпечаток на социальные изменения, претерпеваемые индивидом. Конечная адаптированность. Разумеется, речь не идет о прекра щении процесса социальной адаптации вообще. Тем более что мы можем наблюдать бесконечный процесс обновления сибирского общества. Следует отметить исследовательскую перспективность изучения исторической динамики базовых этнокультурных крите риев, вокруг которых собственно выстраиваются описываемые со циальные процессы. На заключительной стадии происходит приспособление каждой этнокультурной традиции к условиям реального мира. Меняется отношение к миру и принимающему обществу, формируется цен ностная система, на основе которой фиксируется опыт «нового сибиряка». Здесь закладывается основа информационного багажа, передаваемого потомкам. Завершаются аккультурационные и инте грационные изменения. Укоренение на новом месте жительства, появление потомков, династий, надежного «домообзаводства» свидетельствует об успеш ности адаптации к новым жизненным условиям. Выделим основные показатели успешности адаптации: — экономический и социальный успех; — получение полноправного статуса; — стабильно лояльные отношение властей к индивиду и его дея тельности; — семейное укоренение, работа на будущее; — ассимиляция/аккультурация. Но не у всех адаптация по разным причинам протекала успешн о и безболезненно. В среднем около трети переселенцев, так и не сумев приспособиться к новой среде, возвращались на родину (не говоря уже о тех, кто не выдержав тягот своего существования, просто сгинул). Показателями неудачной адаптации следует считать: — изоляцию от окружающего общества; — экономическую нереализованность; — принципиальное снижение социального статуса по сравне нию со стартовым (социальный неуспех);
150
РАЗДЕЛ II
— изначальную устойчивую ориентацию на возвращение; — стабильную маргинальность; — крайнюю правовую изоляцию; — ассимилированность. Заметим, что ассимилированность может рассматриваться пока зателем как успешного, так и провального результата адаптацион ных изменений. Если в первом случае растворение в принимающем обществе является ожидаемым результатом предельной адатирован ности, то во втором такой результат не столь очевиден. Мы располагаем достаточно многочисленными свидетельствами современников об избрании отдельными представителями общин подобных стратегий. Переход в христианство (не обязательно в пра вославие), смена фамилии, стремление дать детям светское образо вание, сознательная максимальная интеграция в жизнь большинства могли обеспечить члену пришлой этнической группы вполне осяза емые материальные, политические и правовые преимущества. Одна ко нередко это вело к изоляции от соплеменников, притом, что новое окружение не принимало неофита полностью. Его маргиналь ность таким образом как бы возводилась в степень. Попробуем очертить круг «агентов адаптации», т. е. тех социаль ных групп или структур, которые принимали наиболее деятельное участие в превращение новоселов в сибиряков. Внутри этнических колоний это представители национальной интеллигенции, преуспе вающие предприниматели, формальные и неформальные лидеры общин. Именно они обладали достаточным авторитетом и влиянием на соплеменников, чтобы определять выбор предпочтительных адап тационных стратегий. Вне этих групп к числу таких «агентов» отнесем чиновников, поли цейских чинов, журналистов и других лиц, так или иначе контакти рующих с колониями и активно формирующих общественное мнение. Особое внимание следует уделить такой примечательной орга низации как Восточно Сибирское отделение Императорского Рус ского Географического общества (ВСОИРГО). Имея значительную автономию, чувствуя поддержку общественного мнения и властей, оно очень быстро стало давать возможности «мягкой» адаптации для активных, предприимчивых, имеющих необходимое образова ние новоселов. Этой дорогой прошли Б. Дыбовский, И. Черский, М. Кроль, А. Сохачевский, А. Чекановский и многие другие. Заметное влияние на течение адаптационных процессов оказы вали этнические, религиозные и общественные организации. В таком случае оказывается важным определить, кто становится ини
В. Рабинович. Модель адаптации пришлых этноконфессиональных групп...
151
циатором создания национальных обществ. В Иркутске существо вали разные варианты. Учреждение подобных обществ могло быть результатом деятельности государства, политической оппозиции (например, иркутское отделение Бунда), общероссийских организа ций (иркутское отделение Всероссийского общества распростране ния знаний между евреями) и др. Деятельность таких образований в немалой степени зависела от того, выходцы какой миграционной волны составляли их костяк и социальную базу. Это имело значение при определении стратегиче ских целей организации, при избрании механизмов взаимодействия с принимающим обществом и т. д. Наглядной иллюстрацией дан ного тезиса может быть развернувшаяся в Иркутске борьба между еврейским купечеством и кантонистами за создание и контроль над религиозными структурами. Подобное явление стало еще более заметным в годы мировой войны, когда массовый приток беженцев вызвал в Иркутске организационный бум, приведший к появлению десятков различных национальных обществ. Заметим, что деятель ность этнических организаций является при определенных условиях причиной или катализатором межгрупповой энтропии. К сожале нию, эта проблема, равно как и место религиозных структур в адап тационных процессах мало изучена и ждет своих исследователей. В заключение, еще раз следует заметить, что предложенная модель адаптации пришлых этноконфессиональных меньшинств в сибирском социуме является одним из возможных инструментов исследования и современных проблем. Представляется, что, несмотря на очевидные ограничения, она, тем не менее, вполне функцио нальна, так как основными маркерами предложенной схемы явля ются наиболее устойчивые как во времени, так и в пространстве, характеристики. Тем не менее, использование данной схемы к опи санию современной ситуации требует достаточно значимых коррек тировок. Следует помнить, что сословность российского общества привязывала любого индивида к его статусу, в достаточной мере ограничивая не только его социальную, но и пространственную мобильность. В современном социуме ситуация кардинальным образом отличается. Сегодня, этничность конкретного индивида носит подчас декларативный характер и определяется под влиянием внешней конъюнктуры. Подобное явление не могло не наложить отпечаток на адаптационные процессы. Одной из граней данной проблемы является, несомненно, проблемность индивидуальной и групповой идентификации, ставшая актуальной как для представите лей меньшинств, так и для многих членов принимающего социума.
152
РАЗДЕЛ II
ПРИМЕЧАНИЯ 1
По данным переписи, польский язык признали родным 3864 человека. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи, 1897 г. Иркутская губерния. Спб., 1904 3 Матханова Н. П. Генерал губернаторы Восточной Сибири. Новосибирск, 1998, С. 143. 4 Войтинский В. С., Горнштейн А. Я. Евреи в Иркутске. Иркутск, 1915; Сибирь, ея современное состояние и ея нужды. Спб., 1908. С. 236–240. Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002 5 Интересное теоретическое объяснение данного феномена применительно к еврей ской диаспоре можно найти в: Юхнева Н. В. Между традиционализмом и ассимиля цией (о феномене русского еврейства) // Диаспоры. 1999. № 1. С. 160–178. 6 Рабинович В. Ю. Евреи дореволюционного Иркутска: меняющееся меньшинство в меняющемся обществе // Еврейские общины Сибири и Дальнего Востока. Выпуск восьмой. Красноярск, 2002. 7 Сливовская В. Старые и новые исследования судеб польских ссыльных в Сибири: их место в истории и культуре // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 278–290. 8 Климов И. А. Психосоциальные механизмы возникновения кризиса идентичности // Трансформация идентификационных структур в современной России. М., 2001. С. 65. 2
Национальное объединение в сибирском городе: форма институционализации этничности и/или инструмент политики властей Галина Гедвило В конце 80 х — начале 90 х годов прошлого века по всей стране начали возникать общественные объединения граждан на этниче ской основе. Сейчас вряд ли найдется областной центр России, в котором не было бы зарегистрировано по нескольку, а то и по нес кольку десятков, таких организаций. Первоначально они возникали в форме землячеств, затем стали преобладать национально культур ные общества (НКО). Позднее, после принятия соответствующих государственных решений, конституируются национально культур ные автономии (НКА). К настоящему времени эти организации стали неотъемлемой частью общественно политической жизни российского общества, существенным фактором формирования атмосферы стабильности и конфликта в нем. Их значение предопределено тем, что это юриди чески оформленные институты, признанные и поддерживаемые властями в качестве представителя интересов соответствующих национальных групп. В связи с этим чрезвычайно важно и интересно посмотреть, какую эволюцию проделали эти организации, каковы их офи циально провозглашаемые и реальные функции, что они значат для своих членов и, особенно, активистов и лидеров. Как складываются их взаимоотношения с властями. Какова, наконец, их реальная роль в регулировании общественных отношений: декорация ли это, или вполне реальный участник, «актор» сложных и конфликтных про цессов, которые происходят сейчас в российском обществе. Это общероссийский феномен, особенно учитывая процесс фор мирования структур, претендующих на представительство интересов отдельных этнических групп в масштабе всей страны. Но основная деятельность и основное влияние национальных объединений — на местах, в крупных городах, в субъектах Федерации. А так как Россия огромна и неоднородна, этнополитическая ситуация в отдельных регионах радикально отличается, то исследовать этот феномен необходимо не только в масштабе всей страны, но и на местах.
154
РАЗДЕЛ II
Поэтому предметом рассмотрения в данной статье стала история и динамика развития НКО в Иркутске. В ее основу положены многолетние наблюдения автора в качестве чиновника городской администрации, многочисленные формальные и неформальные беседы, интервью, опросы с активистами и лидерами НКО, текущий архив мэрии, документация национальных организаций, материалы СМИ и т. д.
*** Первые общественные организации, созданные по этническому признаку, появились в Иркутске в 1989 г. К настоящему времени в Иркутске зарегистрировано 29, а по области в целом — 40 таких обществ. Феномен существует уже пятнадцать лет, а это, учитывая характер переживаемого периода, уже целая эпоха. Можно просле дить некую динамику, выделить этапы формирования и развития. В 1989–93 годах происходил бурный процесс образования НКО, формировался слой активистов, шли поиски форм и методов дея тельности. Период 1993–97 гг. можно назвать временем стабильного развития: отработаны механизмы взаимодействий с властями, каж дое общество избирает приоритеты деятельности, НКО формируют свою «нишу» в общественно политической жизни города, проводя национальные праздники, дни национальных культур, участвуя в избирательных кампаниях. Перерегистрация общественных органи заций ведет к правовой упорядоченности, привлекает новых членов и активистов. 1998–1999 гг. — некоторое затишье и даже спад. Воз можно, это результат общероссийского кризиса 1998 года. С 2000 года начинается бурное создание новых обществ, активизация дея тельности старых. На первый план выходит такая функция НКО как сотрудничество с властями, стремление играть роль посредника между ними и национальными группами, от лица которых они выступают. Что стояло и стоит за этим процессом, какие люди и какие силы участвуют в нем и почему? Становление НКО происходило на волне демократизации и того процесса, которое часто называют «нацио нальным возрождением». Инициаторами создания первых обществ были представители интеллигенции, коренные жители Иркутска. Они были заинтересованы, прежде всего, в решении культурных задач — в возможности общаться на языке предков, поддерживать и развивать элементы культуры, в сохранении национального само
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
155
сознания у детей. Кризис советской идеологии и системы ценно стей, распад Советского Союза радикально усиливали этническое самосознание и необходимость установления и укрепления связей на этой основе. Так конфликт в Карабахе заставил консолидироваться армян и азербайджанцев города. В одной из своих статей я попыталась реконструировать, на основе воспоминаний участников, то, как это происходило у азербайджанцев 1. Тревога за судьбу родных мест, ока завшихся зоной конфликта, попытка помочь, сбор средств, трудно сти при попытке их переправить — все заставляло находить друг друга, организовываться, юридически оформлять эту организацию. Все происходило как бы само собой, без заранее продуманного плана. Особенно сложные проблемы возникли перед теми, для кого «историческая родина» внезапно стала «новым зарубежьем». Надо было выбирать место жительства и гражданство, а это заставляло думать о своем месте в сибирском обществе, о том, как оставаясь здесь, поддерживать связи с родными местами. Довольно быстро стало понятно, что коллективными усилиями легче решать и эту проблему. Вот, например, что вспоминают об этом времени пионеры созда ния украинского культурного центра: «К концу 808х — началу 908х гг. украинцы Иркутска ощущают потребность в общении на родном языке. Они собираются семьями, компаниями, готовят национальные блюда, поют знакомые с детства песни, говорят на украинском. Однако ощущение оторванности от родины усилилось с распадом СССР. Первый шаг по организации украинского общества был сделан работником музыкального театра Н. Средняком. Он подготовил объя8 вление, в котором приглашал всех желающих общаться на украинском языке и изучать украинскую культуру в неформальный клуб». На это объявление откликнулось очень много людей. Началось неформаль ное общение. Проходило оно в форме простых собраний, на кото рых разговаривали на украинском языке, пели украинские песни, отмечали праздники. «История возникновения национально8культурного общества ар8 мян в Иркутске уходит в 1989 год, когда представители армянской интеллигенции задумались о необходимости органа, который бы высту8 пил в роли покровителя армян, оказавшихся оторванными от родины. Все люди, которые были вовлечены в то движение, были грамотными, энергичными. Многие из них были приближены к властным кругам регионов. Мы знали, что с помощью Ассоциации мы сможем организо8 вать обмен, общение. Это должна была быть исключительно культур8
156
РАЗДЕЛ II
ного характера организация. У нас даже мысли не было организовы8 вать заводы, рынки» — говорит один из создателей Иркутского армянского культурного общества, его бывший председатель, поэт К. С. Балян. В случае с представителями «репрессированных народов» созда ние общества могло быть формой борьбы за национальную реабили тацию. «В конце 808х годов в стране очень активно обсуждался вопрос о полной реабилитации немцев, о восстановлении государственности российских немцев — Республики российских немцев. Так, общим тече8 нием и возникло иркутское областное общество советских (тогда) нем8 цев. Это был 1989 год, в 1995 году общество перерегистрировано и называется теперь Иркутская областная общественная организация российских немцев “Возрождение”. Вооруженные такими идеями стали объединяться люди» — говорит сегодняшний председатель «Возрож дения» А. А. Менг. «Кроме стремления добиться полной реабилитации, организаторами преследовались и другие цели. Весьма щекотливый вопрос о хотя бы частичном возмещении причиненного ущерба в период выселения. Важным считают российские немцы и вопрос о компенсации людям, которые были призваны в трудармии (такие лагеря, как известно, нисколько не отличались от ГУЛАГа). К тому периоду у многих были и другие причины, по которым они стали искать возможности создать такую организацию. В первую оче8 редь — стремление восстановить историю своего рода. Многие немцы Иркутска ничего не знают о своих семьях, о том, как сюда попали их предки, откуда они были. Об этом говорить было не принято. В период последней переписи населения оказалось, что среди «русских» по пас8 порту немало немцев. Многие уже в последние годы записали в паспорт новую национальность». Серьезные перемены принесли в этот процесс миграции боль шого количества людей из стран «ближнего» и «дальнего зарубежья». Это были, в основном, трудовые мигранты. Постоянные и времен ные они, в массе своей, не испытывали проблем с национальной самоидентификацией, родным языком, культурой. Их интересовало другое — возможность быстро и, по возможности, безболезнен но интегрироваться в принимающее общество. Они стремились обрести надежный и устойчивый социальный и правовой статус, добиться экономического успеха. В одиночку решить такие сложные задачи было трудно. Поэтому параллельно с миграцией шел процесс самоорганизации, формирования сети формальных и неформаль ных связей и отношений. НКО оказались здесь чрезвычайно востре бованными в силу своей юридической оформленности и возможно
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
157
стей прямого выхода на представителей властей. Таким образом, во многих организациях центр тяжести деятельности перемещается с задач культурных на взаимопомощь, помощь в адаптации новичков и в установлении контроля за их поведением. Очень четко это сформулировал лидер Иркутской городской организации по защите лиц афганской национальности. На вопрос, хотели бы афганцы с помощью НКО развивать свою культуру, уча ствовать в культурно массовых мероприятиях, проводимых админи страцией, он ответил: «Мы бы и спеть, и станцевать могли. Но сейчас, честно, не до этого. Слишком много проблем». Важную роль в развитии обществ, определении приоритетов их деятельности играет фактор «исторической родины». Существенно то, является ли она чем то чисто символическим или за нею стоят (или могут стоять) некие реальные ресурсы, в том числе материаль ные. Здесь можно вспомнить и известную всем политику Израиля, и подкрепленную большими финансовыми возможностями про грамму работы с соотечественниками Германии, и традиционный интерес к «Полонии» со стороны Польши. Огромный и чисто прак тический интерес проявляют к своим соотечественникам в России власти ряда «новых независимых государств». Они видят в них боль шой экономический и политический ресурс, пытаются использовать этот ресурс в интересах государственного строительства и/или внутренней борьбы за власть. Как правило, работа с соотечественни ками ведется через национально культурные общества. Подчерки вают свои тесные контакты с консульством КНР лидеры некоторых китайских обществ. Важнейшим следствием этих обстоятельств стало реальное рас слоение национально культурных обществ. По форме, по своему юридическому статусу, по официально заявленным целям они мало чем отличаются друг от друга. Часто и Уставы обществ механически переписываются друг у друга или берутся за основу. В соответствии с ними (да и по определению) национально культурные общества создавались с целью сохранения и развития национальной куль туры, языка, традиций и обычаев. На практике, это приоритеты только тех обществ, в которых пре обладают старожилы, часто сибиряки уже не в первом поколении. Это представители коренных народов и тех пришлых национальных меньшинств, состав которых сложился сравнительно давно. Именно для них проблемы культуры и языка предков, задачи национального самоопределения, национальной самоидентификации крайне важны. В таком направлении действуют национальные объединения бело
158
РАЗДЕЛ II
русов, поляков, украинцев, татар, бурят, евреев, армян. Они соз дают, и некоторые из них содержат, национальные школы, нацио нальные ансамбли, ведут активную культурно просветительскую работу посредством концертов, выставок, этнографических экспе диций, научных исследований. В некоторых случаях интерес к языку и культуре имеет и силь ную материальную мотивацию. Это характерно для тех обществ, которые получают моральную и материальную поддержку от властей и общественных организаций «исторической родины». Участие в культурной деятельности НКО, языковые курсы могут способство вать интересной поездке на льготных условиях, летнему лагерю для детей, поступлению в университет и т. д. И уже совершенно необхо димо это для тех, кто стремится включиться в программы выезда на постоянное жительство — в тот же Израиль, например. В тех или иных формах и масштабах это относится к деятельности литовского, финского, немецкого, еврейского и польского обществ. Сильная мотивация особенно необходима для деятельности общеобразова тельных и воскресных школ, языковых курсов. Не случайно много соответствующих проектов или не дошли до стадии практической реализации, или довольно быстро прекратились. Совсем иные, как уже отмечалось, потребности у новичков, недавних мигрантов. Иные приоритеты и у представляющих инте ресы обществ. Анализ архива Азербайджанского национально куль турного общества «Бирлик» показывает, что большая часть его документов — это переписка с различными государственными орга нами по поводу регистрации, инцидентов с милицией, налоговых проблем, возможностей для экономической деятельности и т. д. На учредительном съезде Таджикского национально культур ного общества «Самониды» (1999 г.) это была наиболее обсуждаемая проблема. Много говорилось об установлении контактов и рабочих взаимоотношений с властями, защите прав соотечественников, установлении экономических взаимоотношений Иркутской области и Таджикистана. На этом этапе становления общества большое вни мание уделялось формированию позитивного образа таджиков в иркутском обществе. Для этого лидеры НКО часто и охотно участво вали в публичных мероприятиях, давали многочисленные интервью, где широко освещалась спонсорская помощь детскому дому и т. д. Проблемы языка и культуры явно не были приоритетными 2. Некоторые китайские общества (а их в Иркутске уже четыре) по Уставу имеют право на ведение коммерческой деятельности. Их цели наглядно отражает название одного из них: «Ассоциация
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
159
защиты китайских граждан». На практике они пытались регули ровать взаимоотношения китайских торговцев с администрацией китайского рынка «Шанхай», с налоговой службой. Иногда эта дея тельность приобретала характер оказания платных консалтинговых и посреднических услуг вновь прибывшим соотечественникам. Лидеры некоторых организаций декларирую цель: «Привить китай8 цам8предпринимателям навыки цивилизованной торговли, познако8 мить их с российским законодательством». Заметную роль играет функция взаимопомощи, в том числе и материальной. Некоторые общества в случае смерти своего члена или просто соотечественника за свой счет отправляют тело усопшего на родину. Это требует больших усилий и расходов. Есть и другие поводы, когда помощь от общества крайне необходима. По данным обследования, проведенного в Иркутске сотрудни ками социологического центра «Мнение», «национальные общества пользуются большой популярностью среди мигрантов. Многие из них обращаются туда за помощью: кому8то нужны деньги, чтобы уехать на родину, кому8то негде переночевать. И некоторые мигранты, — по словам социологов, — едут в Иркутск именно потому, что здесь дей8 ствует то или иное национально8культурное общество» 3. Таким образом, потребности мигрантов заставляют некоторые национально культурные общества заниматься проблемами первич ной адаптации новичков, помощи им в получении статуса, в улажи вании их проблем с властями, особенно милицией. Культурные мероприятия если и проводятся, то в качестве инструмента налажи вания взаимоотношений с принимающим обществом и властями. В соответствии с приоритетами в деятельности НКО формиру ется и состав их лидеров и активистов. От существования и активно сти этого тонкого слоя и зависит само возникновение обществ, формы, методы и интенсивность их деятельности. Их работа отни мает много времени, сил, иногда личных средств. Один из лидеров таджикского общества «Самонидов» как то сказал: «Очень трудно… Раньше у нас и так было «общество», только неформальное. Также ко мне за помощью шли. И я если мог, помогал. А теперь все думают, что председатель обязан…». Деятельность эта не дает видимых материаль ных выгод. Тем не менее, во многих обществах такой слой сформи ровался, более того, часто наблюдается и борьба за лидерство. Общая характеристика представителей этого слоя — укоренен ность большинства из них в иркутском обществе. Лидеры даже китай ских организаций — это старожилы Иркутска, прожили здесь много лет, они граждане России или владельцы видов на жительство. Это и
160
РАЗДЕЛ II
понятно, учитывая то, что основной сферой деятельности обществ, созданных недавними мигрантами, является налаживание взаимо отношений с принимающим обществом. Для этих целей просто необходимы люди, в это общество интегрированные, обладающие обширными социальными связями, знающие «правила игры» в нем. На начальном этапе формирования НКО, когда приоритетными для них были задачи «национального возрождения», их основате лями, активистами и лидерами были, как правило, представители интеллигенции. Они считали свою работу выполнением обществен ного долга, им просто нравилось этим заниматься. Не стоит сбрасы вать со счетов и вполне нормальное и естественное стремление к успеху и признанию, к повышению своего социального статуса. Воз главлять общества нередко приглашали «свадебных генералов» — людей уже добившихся высокого социального статуса в городе. Однако по мере того, как НКО становились на ноги, занимали свое место во взаимоотношениях с властями, устанавливали связи с «историческими родинами», что предполагало и значительные объемы повседневной организационной работы, они неизбежно должны были превращаться в формальные институты с правильно организованным делопроизводством, профессиональной бухгалте рией и т. д. Это потребовало прихода нового типа лидеров. Условно говоря, место «идеологов» должны были занять «менеджеры». Или «идеологи» соответствующим образом менялись, обретая новые навыки и качества. Главный же фактор трансформации слоя активистов — это то, что НКО стали обладать довольно значительным ресурсом. И дело вовсе не в возможности распоряжаться теми небольшими деньгами, кото рые каждый год выделяет областная администрация. Постоянный контакт с властями, что предполагает возможность, говоря современ ным бюрократическим языком, «решать вопросы», фактическое признание чиновниками формального статуса лидеров НКО как законных представителей интересов своих национальных групп — это «социальный капитал». Это возможность вхождения в городскую элиту, что потенциально раскрывает и немалые экономические воз можности. Помощь новичкам соотечественникам требует времени, сил, иногда личных средств. Но это окупается контролем над ними, выстраиваем клиентельных сетей. Это уже залог реальной власти. Пока это все довольно умозрительные рассуждения. Но даже беглый взгляд на историю Азербайджанского национально культур ного общества «Бирлик», например, показывает, какой ожесточен ной может быть борьба за лидерство. Среди первых активистов
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
161
азербайджанских обществ преобладали студенты, служащие. Потом руководящие места прочно заняли бизнесмены, деловые люди. Их борьба за власть принимала, зачастую, крайние формы. Несколько лидеров стали жертвами заказных убийств, Состав одного из руко водств был расстрелян среди белого дня в помещении правления неизвестными людьми в масках. Трагичной оказалась судьба наиболее влиятельного и активного лидера общества — Б. А. Агаева. Инженер строитель, он в советские времена долго работал в Сибири по специальности, был чиновником иркутской администрации, после перестройки занялся бизнесом. Когда азербайджанское культурное общество «Даяг» оказалось в кризисе из за внутренних конфликтов в руководстве, он возглавил работу по его реорганизации и стал председателем основанного в результате АзНКО «Бирлик» (1996 г.). Благодаря энергии, связям во властных структурах, пониманию ресурсного потенциала общества, он сумел активизировать его деятельность, провести несколько мас совых культурных мероприятий, увеличить численность и влияние. Он активно участвует в общегородских общественно политических мероприятиях и кампаниях, охотно дает интервью журналистам, где пытается формировать позитивный образ соотечественников. Свидетельством его авторитета и влияния стало то, что именно он возглавил организационный комитет, созданный для ремонта и празднования 100 летнего юбилея иркутской мечети. Затем после довала внезапная отставка — влиятельными кругами общества было «сделано предложение, от которого невозможно отказаться». Когда пришедшее ему на смену руководство было расстреляно, он вновь возглавил общество. Однако через некоторое время был убит. Хотелось бы подчеркнуть, что такой накал конкурентной борьбы за лидерство — это исключение. Но то, что к руководству приходят сильные люди, обладающие большими ресурсами — это уже тенден ция. Так, заместителем председателя Иркутского товарищества бело русской культуры им. Яна Черского стал бывший вице губернатор, сейчас один из крупнейших бизнесменов области В. К. Яковенко. Решающую роль в создании Таджикского национально культурного общества «Самониды» сыграл торговый представитель Республики Таджикистан в Иркутской области М. Р. Маликшоев. В силу своего официального статуса он имел больше, чем кто либо, возможностей «решать вопросы» своих соотечественников с властями. Таким образом, разговор об НКО, объединениях граждан, по стоянно переходит на проблемы их взаимоотношений с властями. Причина понятна — только у этих организаций, в силу их официаль
162
РАЗДЕЛ II
ного юридического статуса, есть возможность решать связанные с государством проблемы национальных меньшинств города. Проис ходящий сейчас процесс диаспорализации 4, делает эту функцию особенно актуальной. Каковы же позиция и политика местных властей по отношению к НКО? На серьезные размышления наводит то обстоятельство, что общества начали возникать по всей стране практически одновре менно. И хотя это было время бурных демократических перемен, но без санкции, а возможно и инициативы, тогдашних государствен ных и партийных властей это было невозможно — особенно в про винции. Прямых свидетельств об этом в Иркутске пока не найдено. Но в текущем архиве городской администрации сохранилась анали тическая записка 1996 года, не имеющая правда ни авторства, ни адресата. В этом чрезвычайно интересном документе отмечается: «Национально8культурное движение начало оформляться в Иркутской области в реальных формах около 58ти лет назад. Формирование структур происходило с двух сторон: снизу и сверху. Последний обком КПСС, пытаясь взять ситуацию под контроль, выделил группу комму8 нистов для формирования национальных объединений. С этой же целью была введена новая должность инструктора по национальным отноше8 ниям… Инструктор по национальным отношениям, не имея достаточ8 ного круга лиц, на которых ему можно было опереться, вынужден был начинать все с нуля. При формировании национально8культурных цен8 тров он стал ориентироваться на “уважаемых” людей, в народе имену8 емых “свадебными генералами”. В это время снизу выдвигались свои лидеры, не занимающие высокого положения в обществе, но обладаю8 щие большой энергией и, самое главное, выражающие интересы этого народа. Здесь сразу образовался узел первого и основного противостоя8 ния. (После создания отдела национальных отношений в областной администрации — авт.) стал искусственно ускоряться процесс пере8 вода городских национальных объединений в областные. Результатом искусственного ускорения явились конфликты практически во всех обществах между председателем и директором, между ними и Сове8 тами. Актив не был достаточно знаком между собой, тем более на новой, доселе неизвестной работе. Зачастую выбирались случайные люди, преследующие свои цели, никакого отношения к задачам органи8 зации не имеющие. На этом этапе было потеряно много интеллекту8 альных и образованных людей, которые могли бы составить костяк национальных объединений, что позволило бы в дальнейшем формиро8 вать политику межнациональных отношений».
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
163
Практика поддержки НКО естественным образом была продол жена и новыми российскими властями. Тем более, что серьезных кадровых передвижек в областной администрации во второй поло вине 1991 года не произошло. Все последующие годы существует Комитет по связям с общественностью и национальным отноше ниям, в котором национальными отношениями занимаются три человека. В областном бюджете традиционно присутствует статья расходов на проведение национальной политики. Значительная доля этих средств идет на финансирование мероприятий обществ. И хотя способы расходования этих средств подвергаются иногда критике, само их выделение под сомнение никем не ставилось. Чего же добиваются власти, поддерживая образование обществ и их деятельность? До 1991 года это было, скорее всего, стремление удержать ситуацию под контролем, направить стихийно развиваю щиеся процессы общественной самоорганизации в безопасное русло. После смены политического режима в стране этничность, национальные интересы, возможность отстаивать их публичными методами признаются законными. Государство начинает выстраи вать свою национальную политику, создавая для этого и специаль ные бюрократические структуры. Особенно важно, что такие структуры создаются и на местах — в администрациях субъектов Федерации и, иногда, на уровне муни ципалитетов. Концептуально, они руководствуются, прежде всего, такими основополагающими документами, как закон «О нацио нально культурной автономии» и Государственная Концепция национальной политики в РФ. Практически же они методом проб и ошибок создавали себе поле деятельности. И здесь ключевая про блема заключалась в поиске объекта управления. Было ясно, что необходимо «взаимодействовать с национальностями» — но что это такое, кто представляет их интересы и может говорить от их имени, было неясно. Поэтому НКО, общественные организации, создан ные на этнической основе и для отстаивания этнических интересов, оказались просто необходимыми. На первых порах партнеры, испытывая острую необходимость друг в друге, не очень представляли себе, взаимные потребности и возможности, с трудом выстраивали механизмы взаимодействия. Нельзя сказать, что эти проблемы решены к настоящему времени, но многое уже определилось. Областные власти фактически взяли на себя обязательство финансировать мероприятия обществ, оказывать им административную поддержку. Взамен они ожидают демонстра цию национального мира и согласия. На первых порах власти не
164
РАЗДЕЛ II
очень то представляли, для чего реально такие общества нужны и (насколько это было сознательно, трудно сказать) стремились удер жать их в рамках чисто декоративных структур. Подписать от имени общественности некое письмо или обращение, провести на деньги администрации национальный праздник, продемонстрировать ситу ацию национального согласия — вот, пожалуй, и все, чего хотели власти от обществ. Какое то время эти ожидания оправдывались. Со временем ситуация стала меняться. В качестве практически единственных статусных, юридически оформленных национальных образований, имеющих при этом прямой выход на властные струк туры, национально культурные общества приобретают самостоя тельную ценность для деловых и общественных деятелей формирую щихся диаспор. Они приобретают и самостоятельное значение для властей. В них начинают видеть собеседника, партнера по решению возникающих проблем. Стало обычной практикой, когда губернатор встречается с руководителями обществ при возникновении острых проблем в городе (или стране в целом), которые так или иначе имеют этническую составляющую. Общества постепенно (и пока не все) становятся каналом связи, способом разрешения текущих проблем. Процесс этот происходит не гладко. Окончилась неудачей, напри мер, встреча представителей некоторых обществ и руководителей правоохранительных органов. Дальше взаимных претензий разговор тогда не пошел. Оборотной стороной такого сотрудничества становится тенден ция к чрезмерной зависимости некоторых обществ от властей. Вот несколько моих наблюдений на этот счет На всех отчетно перевы борных собраниях, мероприятиях (даже самых рядовых) руководи тели национально культурных обществ просто «жаждут» увидеть представителей власти. В моем личном опыте имеется случай, когда готовый взять на себя руководство организацией человек, за нес колько минут до голосования «как бы» спрашивает у представителей администраций — брать ему руководство или нет. Финансовая зави симость может порождать иждивенческие настроения, отсутствие интереса к нахождению дополнительных источников средств (гран тов и т. д.). Как сказала активистка одного из обществ, «если нам не дадут денег на праздник, то мы его и проводить не будем». Постоянно звучат просьбы и даже требования выделить государ ственные ставки для профессиональной работы в обществах. Уже отмечалось, что руководители некоторых обществ претендовали (неудачно, конечно) на получение некоторых государственных функций (права контролировать поведение своих соотечественни
Г. Гедвило. Национальное объединение в сибирском городе...
165
ков, даже выдавать им некие справки о благонадежности и т. д.). Здесь сказывается, скорее всего, отсутствие практики реальной общественной деятельности, когда люди могут искренне не замечать грань между государством и общественной организацией.
*** Подводя итог, можно констатировать, что национально куль турные общества стали реальным и значимым участником современ ных общественно политических процессов. Медленно, с трудом, иногда с эксцессами, но они становятся формой национальной сам оорганизации, школой общественной самодеятельности, ячейкой гражданского общества. Накапливается опыт их реального участия в решении неизбежных проблем и конфликтов на национальной основе, в налаживании конструктивного сотрудничества с властями. Без накопленного ими опыта вряд ли возможно эффективное осу ществление «Закона о национально культурной автономии». Можно достаточно уверенно прогнозировать, что роль нацио нально культурных обществ, национально культурных автономий в общественно политических процессах поликультурного города, региона будет возрастать. Институт НКО, появившийся в результате актуализации этничности в российском обществе и законодатель ного оформления государством этого процесса, не только не теряет актуальность, но и приобретает все новые образы, формы, идеи. Он востребован не только отдельными членами многонациональных сообществ, но и временем. ПРИМЕЧАНИЯ Гедвило Г. Культурные организации азербайджанцев в Иркутске. История формиро вания и место во внутриобщинных отношениях // Диаспоры. 2001, № 1. С. 152–154. 2 Дятлов В. И. Таджики в современном Иркутске: первопроходцы новой миграцион ной волны? // Перспективы миграции коренных народов Центральной Азии в Рос сию: Сборник научных трудов. Новосиб. гос. ун т. Новосибирск, 2003. С. 169–170. 3 Эта информация прозвучала в докладе на Первой областной конференции народов Иркутской области, проводимой областной администрацией. 4 См. статью В. И. Дятлова в настоящем сборнике. 1
«Шанхай» в центре Иркутска. Экология китайского рынка Виктор Дятлов, Роман Кузнецов
Исторически сложилось так, что в России слово Шанхай, помимо своего прямого значения, несет важные дополнительные смыслы и коннотации. То, что это название крупнейшего китайского города — знают, наверное, все. Одновременно, уже с прописной буквы, это и символ Китая, и образ чудовищной людской скученности и нищеты. В начале ХХ века многие российские города обзавелись собствен ными «шанхаями» — трущобными пригородами. «Копай», «само8 строй», «нахаловка», «шанхай» стали отечественными синонимами экзотичных зарубежных фавел и бидонвилей 1. Эти значения уже начинают входить и в современные толковые словари. Вот несколько соответствующих словарных статей: Шанхай — 1. Притон. 2. Хаотично застроенная окраина города, поселок. ШАНХАЙ, я, ШАНХАЙЧИК, а, м. 1. Пивная (обычно многолюдная, без сидячих мест). 2. Трущобы, густонаселенный район. Ср. уг. в зн. притон; от назв. города с многомиллионным населением (КНР) 2.
Глубоко символично, что возникший в начале 1990 х годов в Иркутске китайский рынок, сразу вошел в сознание горожан и их лексикон как «Шанхай» или «шанхайка». Возможно, в этом, теперь уже ставшем русским слове, слились все накопленные в предыду щую эпоху значения — «китайскость», трущобность, скученность и многолюдство. Возникнув незаметно, как результат технических мер городских властей по упорядочению уличной торговли, рынок быстро стал многим больше, чем обычная торговая площадка. Это не просто мелкооптовый рынок, каких в Иркутске много и без регулярных походов на которые, сейчас трудно представить жизнь низших и части средних слоев провинциальных россиян. Через «шанхайку» в Иркутск вошел Китай. Вошел в его обыденность и повседневность, стал неотъемлемой составной частью экономической жизни, быта, общественного сознания. Если вдуматься, теперь это основное место встречи цивилизаций и культур. Место и механизм их взаим
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
167
ного узнавания и привыкания. Одновременно, это предмет голов ной боли городских властей, их тяжелейшая управленческая задача. К «шанхайке» обращено постоянное, пристальное, и часто не очень доброжелательное, внимание иркутской прессы. Это излюбленный объект риторики многих местных политиков, видящих в «шанхайке» символ «китайской экспансии» и «желтой опасности». В общем, теперь — и, скорее всего, очень надолго, это невралги ческий центр жизни города и области. А если учесть, что аналоги «шанхайки» появились в большинстве крупных городов Сибири и Дальнего Востока, что вокруг них также сформировались клубки серьезнейших проблем и противоречий, то странно, что они не стали пока предметом пристального внимания исследователей. Редкое исключение — небольшой, но насыщенный очерк о китайском рынке в Уссурийске 3.
История создания и развития рынка Когда в конце 1980 х годов в Иркутск стали в большом количе стве прибывать китайцы, граждане КНР, это стало для горожан «культурным шоком». Появился совершенно новый этнический, культурный и экономический элемент, возник неожиданно и стре мительно — и оказалось очень трудным делом соотнести себя с ним, выработать отношение, модель поведения, стереотип. Большинство китайцев занимались мелкой розничной торго влей с рук, причем предпочитали делать это прямо на центральных улицах города. В начале 90 х годов иркутянину, попавшему в центр города, могло показаться, что его полностью заполонили (по выра жению некоторых журналистов — оккупировали) китайские коро бейники. Они бросались в глаза внешним видом и манерой поведе ния, заслоняя собой многочисленных конкурентов из числа иркутян и мигрантов с Кавказа. Массовая торговля с рук на не предназна ченных для этого улицах создавали там жуткую толчею и антисани тарию. Ни о каком лицензировании и взимании налогов не могло быть и речи. Процветал рэкет, мошенничество, были нередки кон фликты. Бурно протестовала общественность, не оставалась в сто роне пресса, публикуя саркастические или гневные заметки 4. После периода некоторой растерянности, городские власти решили выдавить уличную торговлю на специально отведенное место. Собственно, выбор этого места и предопределил успех дела. Под новый рынок отводилась территория разорившейся сапогова
168
РАЗДЕЛ II
ляльной фабрики в исторически сложившемся торговом центре города, рядом с Центральным рынком. Здесь сходится большинство транспортных маршрутов. Сюда поколениями привыкали приез жать за покупками. Уйдя на эту площадку, торговцы не отрывались от потенциальных покупателей, более того, они смогли расширить свою клиентуру. Рынок был создан в начале 1993 года, а уже к лету на нем постоянно работало 500–600 продавцов. Их среднемесячная вы ручка (по расчетам Облстатуправления) достигала 2–3 млрд рублей, что равнялось месячному товарообороту всех официально зареги стрированных торговых предприятий центрального, торгового района Иркутска 5. Вначале рынок выглядел вполне первозданно — огороженная забором и засыпанная гравием площадка, прямо на которой и раскладывались нехитрые товары. Уже через несколько месяцев была создана некоторая инфраструктура: ряды прилавков, навесы над ними, примитивные туалеты, камера хранения. К весне 1995 г. число рабочих мест (погонный метр прилавка) на рынке выросло до 1200, ежедневное число покупателей колебалось от трех до восьми тысяч в зависимости от сезона и дня недели. Обслуживало рынок сорок восемь человек 6. В 2000 г. на территории 0,92 га располагалось уже 2500 торговых мест. Однако в 2002 г. пожарные власти, после неоднократных преду преждений, на некоторое время закрыли рынок. По соображениям безопасности, они требовали расширить проходы между рядами, убрать часть прилавков. По их оценке, количество мест вдвое превы шало допустимые пределы. После принятия самых неотложных мер (ремонт электропроводки, вывоз мусора, ликвидация деревянных настилов) и обещания администрации рынка в течение нескольких месяцев провести серьезную реорганизацию, рынок был открыт 7. По словам директора рынка, серьезность положения заставила сократить число мест и заменить торговые прилавки на «металличе ские павильоны закрытого типа» — в просторечии, контейнеры. К апрелю 2003 г. число мест сократилось до 1300, в т. ч. 982 контей неров. Правда, по словам чиновника городской администрации, планировалось, что один контейнер, вмещающий два погонных метра, даст и два торговых места. То есть планируемые 1200 контей неров должны были обеспечить 2400 мест. Реорганизация шла мед ленно, т.к. контейнер стоимостью 20 тыс. рублей устанавливался за счет арендаторов, многие из которых не могли или не хотели тратить такие большие деньги 8. Сокращение числа мест затрагивало инте ресы многих людей и сопровождалось серьезными конфликтами.
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
169
Рынок функционирует не только как розничный, но и как мел кооптовый. По пятницам и субботам со всей области (вплоть до далеких северных Братска и Усть Илимска) сюда съезжаются на автобусах предприниматели для закупки товаров партиями. О мас штабах закупок косвенно свидетельствуют данные криминальной статистики — бывали случаи, когда карманникам доставались суммы в десятки тысяч рублей и тысячи долларов 9. За эти годы на рынке и вокруг него сложилась развитая обслужи вающая инфраструктура. С первых же дней остро стояла проблема обеспечения безопасности. Уже в 1994 г. был установлен милицей ский пункт и введено две дополнительных ставки участковых инспек торов. К 2003 г. помимо милицейских нарядов функции обеспечения безопасности осуществляло охранное агентство «Авангард Секью рити» (25 человек). За чистотой следит 22 дворника. Функционирует камера хранения, несколько платных общественных туалетов. В сосед них с рынком домах и усадьбах открыта масса незарегистрирован ных частных столовых, кафе, общественных туалетов. Их регулярно закрывают санитарные власти, но они так же регулярно возрожда ются. Имеется парикмахерская, фотография, платный переговор ный пункт. Открыт стоматологический кабинет. Есть биллиардная, залы игровых автоматов. Регулярно организуются собачьи бои. Функционирует нелегальное казино, с которым безуспешно борется милиция и налоговые органы. По сообщениям иркутских газет, оно прекрасно оборудовано и доходы его могут доходить до сотен тысяч рублей в день 10. В марте 2004 г. правоохранительные органы раскрыли подпольное предприятие по изготовлению поддельных документов для торговцев рынка. При этом, однако, до сих пор здесь нет мед пункта, а самое главное, нет системы канализации и водопровода 11. Одновременно на рынке могут находиться 20 тыс. человек, а дневная посещаемость его колеблется, в зависимости от сезона и дня недели, от 10 до 30 тыс. человек 12. Ни один рынок Иркутской обла сти такой пропускной способностью не обладает. С момента основания «Шанхай» принадлежит городу и обладает статусом муниципального учреждения. В 2002 г. была проведена перерегистрация, т. к., по словам городских чиновников, до этого статус был не совсем верно оформлен. С того времени официальное название «шанхайки» звучит так: «Муниципальное учреждение по управлению муниципальными торговыми имущественными ком плексами Кировского района города Иркутска». Торговые места сдаются в аренду — на день, месяц или год. С февраля 2002 г. дневная стоимость торгового места на открытом прилавке была повышении
170
РАЗДЕЛ II
с 65 до 80 рублей (при оплате вперед и сроком на месяц). Однодневная оплата — 100 руб. Место в контейнере оценивается в 240 рублей 13. Поступления в городской бюджет только от арендной платы составляли: в 1998 г. — 25,3 млн, 1999 г. — 24,4 млн, 2000 г. — 34,3 млн, 2001 г. — 46,3 млн (при плане 33,8 млн.), 2002 г. — 30 млн рублей 14.
Что такое «шанхайка» для города? Один из ответов на этот вопрос — приведенные выше цифры. Доля рынка в пополнении бюджета города весома (доходная часть бюджета составила в 2002 г. 3592 млн руб., на 2003 г. она была была запланиро вана в 3758 млн руб.). Кроме того, выплачиваются налоги — как самим «муниципальным учреждением», так занятыми на нем людьми. Это не только арендаторы. Вокруг рынка сложилась большая сфера обслужи вания, где занято много иркутян. Помимо не очень значительного штата, это нанятые местные продавцы, персонал столовых, кафе, хозя ева помещений, сдаваемых под склады и жилье, хозяева и водители автотранспорта, грузчики, охранники и т. д. В основном, конечно, это «серая» занятость, не фиксируемая властями и не облагаемая поэ тому налогами. Есть и «черная» — многочисленные карманники, рэкетиры, нечистые на руку чиновники и представители правоохра нительных органов и т. д. О масштабах заработков и доходов в «сером» и «черном» секторах остается только строить предположения. Не стоит забывать о массе мелких розничных торговцев в Иркутске и за его пределами, регулярно делающих оптовые закупки на «Шанхае». Появились примеры спроса и на высоко квалифицированные профессии. Один из авторов этой статьи взял интервью у иркутского адвоката, специализирующегося на защите прав китайских торгов цев. Он так описал свою деятельность: «Свою работу по отстаива8 нию прав граждан Китая я начал с того, что ко мне, как адвокату, часто обращались торговцы с рынка “Шанхай”. Им нужно было помочь вызволить кого8нибудь из своих соотечественников, незаконно удержи8 ваемых в милиции или защититься от произвола налоговой полиции. Со временем, желающих получить помощь становилось все больше, и я заключил около 30 долгосрочных договоров с китайскими гражданами о юридической защите. В основном, моими клиентами были торговцы с вещевого рынка, более или менее постоянно работающие в городе. За время своей деятельности я защищал китайцев от милиции, налого8 вой полиции, прокуратуры области, таможни, миграционных служб, ОМОНа, РУБОПа, ОУБЭПа и даже ГИБДД» 15.
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
171
В общем, «Шанхай» — это крупный, прибыльный, процветаю щий хозяйствующий субъект, один из флагманов формирующейся рыночной экономики города. Источник стабильных доходов для городской казны, создатель дополнительных рабочих мест, место работы и получения доходов для многих иркутян. Но вряд ли верно определять его значение только этим. В конце концов, только рядом с ним находится еще девять мелкооптовых рынков 16, пусть и не таких масштабных. Всего же в Иркутске функционирует около 40 рынков и более 2000 магазинов, киосков и павильонов 17. Уже в 1994 г. талантливая и наблюдательная журналистка писала: «“Шанхай” — это “культурный центр” моего родного города. Как все дороги ведут в Рим, так и здесь. Этот рынок — уже сам по себе — город. Город веселый. Шумный. Неспокойный. Переменчивый... Место это по посещаемости и популярности можно сравнить разве что с кон8 цертами Аллы Борисовны (в ушедшие времена, разумеется)» 18. Для того, чтобы понять причины этого, стоит мысленно вер нуться в ситуацию первой половины 90 х годов. Тотальный экономи ческий кризис, полный крах советской распределительной системы, жесточайший товарный голод, растерянность и неэффективность власти. Грань социального взрыва. Можно смело утверждать, что массовый приход китайских «челноков» с их доступными по цене товарами, на которые существовал практическим неограниченный спрос, спас восточные регионы страны от катастрофы. С первых дней своего существования «шанхайка» стала тем местом, где средний иркутянин мог одеться, обуться, приобрести товары повседневного обихода. Цены были ниже, чем у российских «челноков», торгующих теми же китайскими или турецкими товарами. Здесь можно было выбирать, торговаться, испытать неведомое прежде чувство покупателя, хозяина положения, а не бесправного и унижен ного получателя благ в советской распределительной системе. Масса иркутян, особенно на первых порах, посещала рынок из любопыт ства, осваиваясь в рыночной стихии и не испытывая при этом чувства дискомфорта и робости, как в каком нибудь более позднем «бутике». Уже через несколько лет ситуация стала радикально меняться. Шел бурный процесс имущественной дифференциации, быстро ста новилась на ноги система рыночной торговли. Исчез дефицит, потребительский рынок насыщался и дифференцировался. Моно польное положение «шанхайки» ушло в прошлое. Но сохранилась его прежняя функция «рынка для бедных». Стабилизирующая роль в регулировании цен на дешевые и массовые товары возможно даже усилилась. Многочисленные теперь конкуренты вынуждены счи
172
РАЗДЕЛ II
таться с уровнем цен у китайских торговцев, а они всегда мини мальны. В силу того, что «шанхайка» стала фактически мелкоопто вым рынком, куда съезжаются за товарами розничные торговцы со всей области, она является важным институтом, регулирующим цены для региона в целом. Социальное и политическое значение этого фактора трудно переоценить. «Шанхайка» сейчас не просто торговая площадка, не только один из многочисленных мелкооптовых рынков, пусть и крупный. Это ключевой центр всей системы снабжения региона, его жиз необеспечения. Этим он обязан нескольким факторам: массовые дешевые китайские товары, дешевый и эффективный труд китай ских торговцев, разветвленная и прочная «грибница» связей и дело вых взаимоотношений, стратегически выгодное место, устойчивые привычки потребителей. Роль рынка отчетливо выявилась в кризисный, критический момент — во время дефолта 1998 года. Августовский кризис привел к резкому спаду экономической деятельности вообще, к тому, что «Шанхай» заметно опустел, многие торговцы разорились, начались перебои с поставками товаров, выросли цены, сократился спрос. Это был настоящий шок, экономическая деятельность китайских торговцев замерла. Но шок не перерос в обвал. Уже через две три недели торговля начала оживать, хотя долго не могла достичь доав густовских масштабов по обороту, ассортименту товаров, численно сти торговцев и покупателей 19.
Проблемы Масштаб связанных с рынком проблем и конфликтов адекватен его значению для города. Любопытно, что большая их часть концен трируется вокруг тех факторов, которые и создали его в нынешнем качестве и роли. Так, дешевизна товаров является фирменным зна ком рынка, залогом его процветания. Другой же фирменный знак — их крайне низкое качество. То, что первое является прямым след ствием второго, для общественного мнения далеко не аксиома. Одобряя дешевизну товаров, большинство иркутян резко отрица тельно относится к их качеству. Соответствующий мотив входит в стандартный набор обвинений против рынка. Китайские торговцы на рынке крайне неприхотливы, услу жливы, всегда готовы торговаться и снизить цену. Они тщательно следят за конъюнктурой, динамикой спроса на товары и быстро и
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
173
эффективно реагируют на меняющиеся потребности покупателей. У них довольно высокая профессиональная репутация. Однако дешевизна товаров и эффективность торговцев вызывает сложное отношение у формирующегося местного делового сообще ства. Часть его получает от этого несомненные выгоды и осознает это. Но для большинства «шанхайка» и его обитатели — это конку рент, причем конкурент сильный и опасный. Вряд ли случайны соответствующие регулярные кампании в прессе, не менее регуляр ные попытки закрыть рынок. Иногда конкурентная борьба прини мает экзотические формы. Так, в 2003 г., накануне праздника Восьмого марта, когда «день год кормит», «шахайка» подверглась неоднократным атакам «телефонных террористов». За пять дней ее эвакуировали три раза. Работа была парализована, убытки огромны. Высокопоставленный представитель городских властей так оценил ситуацию: «Приближается праздник, когда выручка рынков макси8 мальна, и кому8то выгодно сделать так, чтобы деньги шли не в бюд8 жет города, а в чьи8то карманы». «Основная проблема — заявил он — это проблема конкуренции. Рядом расположено еще девять рынков». Всего за 2002 г. рынок «минировали» 76 раз, как правило по субботам 20. Есть оборотная сторона медали и у крайне выгодного места рас положения рынка. Это транспортные пробки и проблема транспорт ной безопасности на окрестных улицах. Каждый квадратный метр площади в этом районе города дорог и крайне дефицитен. Поэтому динамично растущий рынок не может расширяться. Отсюда скучен ность, чрезмерная нагрузка на каждый клочок земли, тесные про ходы между прилавками. Пожар или террористический акт, просто паника могут привести к большим жертвам. Уже отмечалось, что после неоднократных предупреждений, пожарные власти рынок закрывали. Принятые меры ситуации радикально не улучшили. До сих пор территория рынка плохо обустроена — нет обычной и ливневой канализации, водопровода. Площадка не заасфальтиро вана. Отсюда антисанитария — грязь под ногами во время дождей, убогие, но платные туалеты. Санитарные власти неоднократно вы носили постановления о закрытии рынка, но после соответствую щих обещаний администрации, отзывали эти запреты. Окончательно закрыть рынок им не дает четкое понимание того, что тогда тор говцы разбредутся по ближайшим улицам. Санитарная ситуация в таком случае окончательно выйдет из под контроля 21. Отдельная проблема — система общественного питания, сло жившаяся вокруг рынка. Прямо на территории, в вагончиках, в при
174
РАЗДЕЛ II
легающих домах действует много зарегистрированных и подпольных столовых, кухонь, кафе, закусочных. Точное их количество не знает, видимо, никто. Они не испытывают недостатка в клиентах — их про дукция дешева, ориентирована на разные вкусы (есть китайская, узбекская, корейская, вьетнамская и т. д. кухня). Большинство из них действует подпольно и потому налогов не платит. Но главную беду местные власти видят не в этом. Совершающие регулярные рейды санитарные врачи с ужасом описывают, в каких антисанитар ных условиях, с нарушением всех мыслимых норм, готовится там пища. Учитывая общую скученность в прилегающем районе, эти забегаловки могут стать источником масштабных эпидемий. Все попытки пресечь их деятельность, а тем более ввести их в легальное русло, заканчивались до сих пор неудачей 22. Рынок интенсивно втягивает в свою орбиту прилегающие дома, превращая их в склады товаров, ночлежки, подпольные забегаловки и притоны, а их усадьбы — в свалки мусора. Некоторые предприим чивые жильцы выстроили здесь примитивные платные туалеты для посетителей рынка. И до создания «шанхайки» этот район был тру щобным, теперь же жизнь их обитателей стала невыносимой. В последнее время в прилегающих к рынку домах регулярно вспыхивают пожары. По оценке работников пожарной охраны, с момента основания рынка до весны 2003 г. в его окрестностях было зарегистрировано более сорока пожаров и возгораний. В большин стве случаев, из за умышленных поджогов. Виновных не находили, но и жители домов, и иркутские СМИ единодушны в том, что это форма борьбы за захват (возможно, уже передел) городской земли, которая при самых небольших вложениях обещает стать настоящей «золотой жилой». Есть мнение, что непосредственным участником этой борьбы являются и китайцы. В популярной местной телепере даче «Город» это было сформулировано прямо и недвусмысленно: «Жители домов в районе китайского рынка опасаются за свое жилье. Они говорят, что неизвестные лица им неоднократно угрожали — про8 сили съехать с квартир. Большинство жильцов трех домов по улице Софьи Перовской давно не живут в своих квартирах. Не только потому, что дома эти вот8вот развалятся. Жить здесь практически невозможно — это территория хоть и неофициально, но прочно окку8 пирована торговцами с Шанхайского рынка. Именно они здесь сегодня и хозяева, и власть» 23. Помимо всего прочего, часть этих домов явля ются архитектурными и историческими памятниками и находятся под защитой государства.
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
175
Рынок давно стал источником повышенной криминальной опас ности для города. Это, в общем, естественно и неизбежно для места, где концентрируются огромные финансовые и товарные потоки и где на небольшом пятачке ежедневно встречаются тысячи людей. Знаковым событием стало убийство в 1996 г. директора рынка. «Шанхайка» — излюбленное поле деятельности карманников — и редкий пакет покупателя остается к концу его визита на рынок нетронутым. Здесь процветает мошенничество в самых разных фор мах — от присвоения оставленных земляками для продажи партий товаров до мелкого бизнеса некоторых ушлых иркутских пенсионе рок, вымогающих у продавцов мелкие суммы под угрозой скандала и милицейского разбирательства. Отдельная тема — рэкет. С одной стороны, она — на слуху, постоянно обсуждается. Становление мелкого и среднего бизнеса в России вообще невозможно представить вне этого фактора 24. Однако, по понятным причинам, реальной информации очень мало. Судя по отрывочным данным и оценкам экспертов, на первых порах это происходило в форме простого вымогательства. Затем посте пенно переросло в некую упорядоченную систему. По оценке заме стителя президента Иркутской ассоциации по защите китайских граждан Михаила Ли, «раньше моих земляков крышевали. Хотя это выглядело как обычное вымогательство. Когда предприниматель приез8 жал из Китая со своим товаром, с него брали мзду — за каждый баул по 50 долларов. Сейчас такое тоже есть, но проявляется уже не так активно, как раньше. В ассоциацию часто обращаются китайские предприниматели с просьбой разобраться с вымогателями. Но как мы можем им помочь?» 25. По оценкам специалистов из наиболее заинтересованных ведомств, вслед за первыми «челноками» в Иркутск потянулись и криминальные элементы. Со временем их деятельность приобретает организованный характер — от простого грабежа соотечественников к контролю и регулированию. Уже в 1995 г. представители право охранительных органов констатировали, что «шанхайку» контро лирует три преступных группировки, состоящих из монголов и китайцев. Они постепенно сращиваются с местным криминалом 26. Процесс этот протекал скрыто, прорываясь иногда инциден тами, подобными тому, что произошел в феврале 2003 г. Тогда был застрелен крупный китайский бизнесмен, начавший свою деятель ность в Иркутске в 1998 г. Он вел крупные операции с лесом и метал лом, владел несколькими торговыми павильонами на рынке. Представители правоохранительных органов, сообщив, что он имел
176
РАЗДЕЛ II
несколько судимостей в Китае, называют его криминальным авто ритетом, лидером организованной преступной группировки. По их оценке, он облагал данью всех китайских торговцев города. Основ ная версия причины этого заказного убийства — передел сфер влия ния на «шанхайке» 27. Значительная, а возможно и большая часть финансовых потоков на рынке находится вне контроля властей. Фискальные службы постоянно жалуются на огромные потери от массовой неуплаты налогов торговцами. По данным налоговой полиции, более 70% из них недоплачивают налоги или не платят вовсе. Причина в том, по их оценке, что «оценить объемы экономической деятельности китай8 ских предпринимателей невозможно даже приблизительно. Ведь на таких рынках как «Шанхайка» и более мелких рыночках, где торгуют китайцы, нет ни кассовых аппаратов, ни чеков. Как проследить капи8 талооборот — никто не знает. Нет механизма. Более того, эти малые предприниматели не платят налогов — ни подоходного, ни на уборку территории, никаких. И еще одна трудность — налоговая инспекция не может проверить торговца в течение года, только в конце. А за это время он может «потерять» документы, даже само предприятие» 28. Примерно так же оценивает ситуацию руководитель областного Управления по борьбе с экономическими преступлениями: «необхо8 димо упорядочить торговлю на рынке “Шанхай”, чтобы все жестко контролировалось. Сегодня ни один торгующий там “челнок” из Китая не платит налоги, он лишь платит за аренду места — всего 100 рублей в день. А сколько он продал, сколько привез? Нигде не фиксируется» 29. Результаты очевидны — большие финансовые потери государ ства, получение китайским бизнесом нечестных конкурентных преи муществ, дискредитация налоговых и правоохранительных органов. К тому же, самоустранение государства провоцирует формиро вание системы теневых поборов. Тема это деликатная, сложная для обсуждения и анализа. Очень мало информации. И только в ситуа циях острых и открытых конфликтов (их было несколько и они станут предметом отдельного разговора) проблема становилась предметом общественного рассмотрения. В 1999 г., когда по требо ванию пожарных служб, было сокращено количество торговых мест, это вызвало массовый митинг и пикетирование здания администра ции рынка. Протестующие торговцы заявляли, что их лишили мест, за которые они при заключении договоров заплатили по 1,5–5 тыс. долларов. Теперь, за возобновление права на аренду места с них тре буют по 5–15 тыс. рублей. Представители администрации рынка категорически опровергли саму возможность подобных поборов.
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
177
Они предположили, что сами китайские торговцы перепродают друг другу право на аренду торговых мест, причем контролирует этот про цесс «китайская мафия» 30. В ноябре 2001 г. произошла недельная забастовка торговцев, вылившаяся уже в несанкционированный митинг у здания обла стной администрации. По словам чиновника мэрии, митингующие возмущались непомерной платой. «Правда, за что они платят, кому и чем конкретно недовольны, понять так и не удалось. Моя задача заключалась в том, чтобы разъяснить порядок проведения митинга, т.е. ввести все действия в законное русло» 31. Журналистам же бастую щие говорили, что помимо официальной арендной платы, с них тре буют еще по 800 долларов в год за место. Администрация рынка вновь саму возможность этого категорически отвергала и считала причиной беспорядков «нервозность» тех торговцев, у которых при очередном перезаключении договоров (1–20 ноября) выявилось «шаткое визовое положение» 32. В интервью одному из авторов статьи, крупный бизнесмен и неформальный лидер китайских торговцев рынка расценил регуляр ные перестановки и реорганизации как способ организации поборов. «Китайская мафия — миф, ее не существует в Иркутске. Если китай8 ские торговцы иногда и перепродают друг другу рабочие места, то не в таком количестве и не так масштабно, как это делала дирекция рынка. Очень удобно все сваливать на бесправных и плохо говорящих по8русски китайцев, прикрываясь кознями несуществующей китайской триады» 33. Кто из оппонентов прав и в какой мере — сказать трудно. Ясно одно — сам факт перепродажи и субаренды торговых мест (а это официально запрещено) ими признается. О масштабах теневых поборов в Иркутске ходят самые фантастические слухи. Одна из газет писала: «О баснословных доходах торговцев говорит такой факт: чтобы получить торговое место на “Шанхае”, необходимо заплатить 18 тысяч долларов» 34. Цифра, конечно, запредельная, но само явле ние властями признается. Так, глава Правобережного округа города Н. Хиценко считает, что арендная плата на рынке явно занижена, т. к. процветает субаренда. «Что касается других рынков — коммен8 тирует журналист — то представители муниципалитета заявляют как общеизвестный факт наличие неофициальной арендной платы наряду с официальной. То есть дополнительные суммы берут с предпри8 нимателей “черным налом”» 35. «Притчей во языцех» уже стала проблема милицейского произ вола и вымогательства. По мнению большинства китайских респон дентов, иркутские милиционеры считают их людьми второго сорта и
178
РАЗДЕЛ II
«дойной коровой», стабильным источником доходов. Еще совсем недавно любой служащий МВД в униформе, будь он даже пожарни ком, мог отправиться проверять документы у китайских торговцев на рынке и собирать штрафы. Естественно, без квитанции. Бывали случаи, когда сотрудники ГИБДД снимали бляхи и шли на рынок «подзаработать». Некоторые представители силовых структур поста вили дело на коммерческую основу. Предварительно договорившись с китайским посредником, они задерживали жертву. Затем, по средник сообщал ей, что за небольшую сумму можно все уладить. В последнее время отношения китайских мигрантов и милиции стали более упорядоченными. Право на проверку документов теперь строго регламентировано, поэтому, по мнению многих китайских коммерсантов, сейчас нет таких массовых поборов как раньше. Адвокат, о котором уже шла речь в статье, рассказывал о прак тике, называемой китайцами «милицейским такси». К концу рабо чего дня к выходу с «шанхайки» подъезжал милицейский УАЗик. Сотрудники патрульно постовой службы проверяли документы. Беспаспортных загоняли в машину и развозили по домам «для про верки паспортов». Возле общежития невольные пассажиры отдавали за «эскорт услуги» по 50–100 рублей. Благодаря своевременному обращению к адвокату против двух сотрудников ППС по факту вымогательства возбуждали уголовные дела 36. Но это — крайне нетипичное завершение распространенной и типичной ситуации. И уже совсем уникальным событием стал при говор Иркутского областного суда в отношении капитана налоговой полиции, обвиненного в грабеже, взяточничестве, вымогательстве и избиении китайских торговцев «шанхайки». Полицейский, прозван ный торговцами за свой нрав «Эдиком собакой», был осужден на восемь лет с конфискацией имущества. Национал патриотическая газета «Родная земля» тут же опубликовала огромное письмо отца осужденного, отставного майора милиции. Суть письма — дело сфальсифицировано, подсудимого оговорили торговцы за непод купность и честное выполнение своих обязанностей. Характерна логика и стилистика редакционного комментария: «И мы… были про8 сто убеждены: в родном Иркутске, где к китайским “бизнесменам” вполне определенное отношение, к делу капитана Улаханова наши пра8 воохранители отнесутся взвешенно, объективно, ведь все вздорные обвинения строились на основании слов “потерпевших”, заинтересо8 ванных в устранении Улаханова, а потому, мы считали, уголовное дело было обречено на немедленное закрытие. То, что произошло, не уклады8 вается ни в какие (кроме одного) объяснения…» 37.
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
179
И, наконец, далеко выходящая за пределы «шанхайки», да и ситуации в Иркутске в целом, проблема нелегальной миграции. В принципе, нелегальная составляющая неизбежна в любом мигра ционном процессе. Реальную угрозу для принимающего общества несут за собой ее масштабы и неумение властей контролировать ситуацию. Последнее время огромная озабоченность по этому по воду высказывается на всех уровнях государственной власти России. Проведено несколько серьезных исследований по этому поводу. Это позволяет в данной статье «вывести за скобки» глобальный аспект проблемы и сосредоточиться на «нелегалах» «шанхайки». О масштабах проблемы, соотношении легальных и нелегальных торговцев на рынке можно только строить предположения. Теорети чески, их там не должно быть вовсе — арендовать место можно только при верно оформленных документах (с временной регистра цией, визой и свидетельством о предпринимательской деятель ности). Практика показывает иное. Сами администраторы рынка иногда признают, что часть арендаторов обладают весьма сомни тельным правовым статусом. Главное же — об этом недвусмысленно говорят результаты регулярных проверок паспортно визовой и миграционной служб. Обычно задерживают по нескольку десятков нарушителей, помещают их в тюремный приемник распределитель. Штрафуют, некоторых депортируют за счет бюджетных средств. Кое кто из них вскоре вновь оказывается на «шанхайском» рынке. Стандартная ситуация, уже тысячу раз описанная в прессе, исследо вательских работах, служебных документах. Здесь же важно подчеркнуть, что нелегальность заметной части торговцев на рынке ведет к многообразным негативным послед ствия. В самом общем плане, массовые нарушения иностранцами российского законодательства подрывают основы государственно сти. Неэффективность репрессивных форм решения проблемы дис кредитирует соответствующие государственные службы. Бюджет не получает налоги. Это плохо само по себе и дает нелегалу несправед ливые конкурентные преимущества. Нелегальный торговец абсо лютно беззащитен перед российским и китайским криминалом, перед произволом и мздоимством представителей властей. Это развращает, коррумпирует государственный аппарат. Не получив защиты государства, нелегал ищет и находит ее у криминальных структур. Это почва для того, чтобы организованная преступность приобрела основную характеристику мафии как «индустрии по про изводству и продаже покровительства»38.
180
РАЗДЕЛ II
«Шанхайка» как социальный организм До сих пор «шанхайка» рассматривалась как бы извне — с точки зрения города и городского сообщества. Но анализ будет не полным, если не попытаться взглянуть на внутреннюю жизнь этого явно сло жившегося социального организма, на те подспудные процессы, которые в нем происходят. Это трудно — современный российский бизнес, мигрантские сообщества — чрезвычайно закрытые миры. Оттуда поступает мало информации, она обрывочна и противоре чива. О многих процессах и явлениях приходится строить предполо жения, основывая их на шаткой фактической основе. Однако, жизнь рынка протекает не гладко, внутренние противо речия нередко выливаются в открытые конфликты — а это способ ствует информационным «выбросам». Проблема обсуждается во властных структурах, общественных организациях, в том числе китайских. Один из соавторов, профессиональный журналист, взял в свое время серию интервью у чиновников, администраторов рынка, китайских предпринимателей и общественных деятелей. Они опубликованы 39. За жизнью рынка пристально смотрит иркут ская пресса — а это одновременно и носитель информации, и зер кало общественных настроений, и инструмент их формирования. В общем, ситуация не безнадежна, хотя и трудна. Внимательный посетитель рынка быстро замечает, что в этом огромном скопище народа есть система. По словам директора, «на нашем рынке существует строгое распределение по видам товара. Шапки продают в одном месте, обувь — в другом, мелкий ширпотреб — в третьем. И мы, администрация рынка, не имеем к этому никакого отношения. Это уже неведомые нам силы расставляют торговцев на рынке. Есть разделение по национальному признаку в специализации на определенном виде товара. Шапки продают, в основном, русские, приезжие из Новосибирска, брюки — армяне, грузины. Дешевым ширпо8 требом торгуют китайцы, если ширпотреб чуть дороже — продают вьетнамцы, перекупая его у тех же китайских торговцев» 40. Последнее обстоятельство делает неизбежным вопрос — а нас колько китайским является «китайский рынок»? Уже в 1994 г., по словам журналистки, «здесь как на Ноевом ковчеге, “каждой твари по паре”…Промышляют тут торговцы разных национальностей: корейцы, китайцы, вьетнамцы, лаотяне, монголы, африканцы, арабы, афганцы, кавказцы, русские» 41. Количественные соотношения меня лись, уходили одни группы (лаосцы, например), приходили другие (киргизы). Накануне дефолта, в 1998 г. китайцы арендовали три
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
181
четверти торговых мест. К 2002 г. соотношение было таково: более тысячи китайцев и корейцев, около трехсот вьетнамцев, полторы сотни кавказцев, шестьсот с небольшим русских, две сотни предста вители других национальностей. После реорганизации, когда число мест на рынке сократилось с 2500 до 1300, на рынке осталось 495 китайских и 485 русских торговцев. Все эти цифры давали в раз ное время представители администрации рынка 42. Можно предполо жить, что на деле доля китайцев выше за счет практики найма местных продавщиц, которые оформляются как самостоятельные арендаторы. Кроме того, почти все корейцы, которых много на рынке, — это граждане КНР. Таким образом, китайцы преобладают количественно. Еще важ нее то, что «шанхайка» — это ключевой распределительный узел именно китайских товаров. Китайские товары, труд китайских тор говцев, «китайские» цены — все это определяет общую атмосферу на рынке и твердую репутацию его как китайского у иркутян. Эта репу тация — залог высокой конкурентоспособности «шанхайки». Его директор заметил по этому поводу: «Показательный момент на тему “кто есть кто на рынке”: когда во время недавней забастовки китайцы не работали, рынок опустел. Покупатели не воспринимают “Шанхай” без китайцев» 43. Местные торговцы часто жалуются на то, что администрация рынка пренебрегает их интересами в пользу иностранцев. Характе рен заголовок посвященной этому статьи «Русские хозяева “Шан хая” чувствуют себя изгоями» 44. Аргументация администрации проста: на рынке все равны и любые льготы разрушают механизм конкуренции. Кроме того, китайский характер рынка автоматиче ски повышает доходность рабочих мест, принадлежащих русским 45. Уже отмечалось, что видимое структурирование рынка — ряды по группам товаров и национальные блоки — сложилось не по ини циативе администрации. По крайней мере, по ее утверждениям. Не в состоянии она удерживать и монополию на распределение мест. Следовательно, есть и другие силы, обладающие властью и влия нием. В СМИ промелькнуло глухое упоминание о совете предпри нимателей рынка 46, но, судя по всему, орган этот вряд ли обладает реальным влиянием. Видимо, такой властью являются неформальные лидеры, «капи таны» по распространенному определению иркутской прессы. Как правило, они хорошо владеют русским языком и имеют опыт обще ния с властями. В их обязанности входит сбор денег с рядовых тор говцев для уплаты налогов и отчет в государственных налоговых
182
РАЗДЕЛ II
органах. Таким образом, «капитаны» аккумулируют в своих руках средства с оборота китайских торговцев, представляют интересы коммерсантов соотечественников и берут на себя функцию защи ты этих интересов. Они оказывают, также, разнообразные услуги новичкам, помогая им освоиться в чужом и незнакомом обществе. Характерно, что представители официальной администрации рынка, комментируя конфликтные ситуации, связанные с распреде лением и перераспределением мест, часто подчеркивали, что прини мают решения совместно с представителями китайских ассоциаций, обществ, которые они тут же называют иногда мафиями. Из их интервью видно, что это реальные игроки, с которыми необходимо считаться. Они могут делать предложения, от которых трудно отка заться 47. Круг этих «капитанов» и их типы достоверно описать трудно. На поверхности — активность четырех зарегистрированных в Иркутске китайских национально культурных обществ. Описание истории их возникновения, деятельности, роли в городе — предмет особого анализа. Здесь же необходимо отметить, что все они активно рабо тают на рынке, отстаивая интересы своих кланов, вступая при этом, в жесткие конфликты друг с другом. Они ориентируются на раз ные группы соотечественников, обладают различными ресурсами (такими, как связи с властями КНР, например). Это реальная сила, но вряд ли единственная и, возможно, не преобладающая. Куда большим влиянием могут обладать крупные дельцы, на стоящие хозяева рабочих мест, товаров, финансовых ресурсов. На них работают или от них зависят мелкие торговцы. Они обеспечи вают реальное покровительство, формируя сети «патрон — клиент». Их экономическая мощь может дополняться криминальным влия нием, как это было в случае с убитым «авторитетом». Показательна карьера одного из таких реальных хозяев «Шан хайки». Элегантно одетый, хорошо образованный, он до приезда в Иркутск был директором вагоноремонтного завода в Шеньяне. Член КПК с восемнадцати лет. В 1994 г. занял у друзей небольшую сумму денег и приехал в Иркутск делать бизнес. Привез семью. Разбогател, добился большого влияния и авторитета. Во время дефолта потерял десятки тысяч долларов, сохранил только четыре места на рынке. Вновь встал на ноги. Прожив в Иркутске около восьми лет, уехал в Москву налаживать бизнес там. Теперь успешно перебрался в США, где содержит небольшую лавочку. Влияние таких людей на основную массу торговцев огромно. Рядовые торговцы — это уже люди другого типа: из низов, не очень
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
183
образованные, без капиталов и связей. Они готовы терпеть всяческие лишения, много и тяжело работать, довольствоваться небольшими заработками. Конечно, по сравнению с началом 90 х годов и в их среде наблюдается некоторый прогресс. Постепенно исчезает пре обладавший ранее тип неуверенного, плохо одетого чужака явно крестьянского типа. Ушли в прошлое сцены на «Шанхае», когда продавцы и покупатели торговались, записывая и перечеркивая цифры на бумажке. Большинство может общаться с покупателями по русски, некоторые выучили язык довольно хорошо. Но и возмож ность стремительно разбогатеть тоже ушла в прошлое. Так же как и условия для ведения мелкого самостоятельного челночного бизнеса. Пример того, как функционирует система отношений «патрон клиент», был продемонстрирован во время суда над налоговым полицейским. Когда «Эдик собака» отобрал у торговца выручку, тот обратился к старшему своей группы. Затем еще десять торговцев пожаловались ему, что полицейский отобрал у них документы и вещи. При попытке договориться, старший группы был избит. После этого, как пишется в судебной хронике, «передал свои полно8 мочия более опытному товарищу» 48. Видимо, этот уровень оказался достаточным для решения проблемы — документы и вещи были воз вращены владельцам в обмен на 5000 рублей и меховую куртку. Давая показания в суде, «более опытный товарищ» рассказал, что регулярно посредничал при оплате налогов торговцами. Во всем этом видна отлаженная система отношений, строгая иерархия. Конечно, о действенности этого механизма можно судить по косвенным признаком. Поэтому так важно описать и проанализиро вать уже сложившуюся практику коллективных действий. Уже нес колько раз упоминалось, что острые конфликты на рынке и вокруг него выливались в забастовки торговцев, пикетирование ими адми нистрации рынка, блокирование прилегающей улицы (одной из основных транспортных артерий города) и — как апофеоз — в мас совое пикетирование зданий областной и городской администра ций. В ряде случаев в акциях участвовали торговцы разных нацио нальностей. Это говорит о возникающей иногда общности при отстаивания корпоративных интересов. Необходимо ясно представлять, что участие в массовых акциях российского и китайского торговца имеют для них разное значение. Для россиянина это привычный, относительно действенный и безо пасный инструмент решения проблем. Для китайцев, иностранных граждан, занимающихся бизнесом на весьма сомнительных право вых основаниях, а часто и пребывающих в городе «на птичьих пра
184
РАЗДЕЛ II
вах», участие в «харталах» и пикетировании сопряжено с немалым риском. Особенно это касается несанкционированной демонстра ции и пикетирования органов власти. Фактически, это акция поли тического характера — осознали это или нет ее участники. Санкции могли быть самые болезненные. На этом фоне даже огромные финансовые потери от каждого дня простоя рынка кажутся ме лочью. Поэтому массовое участие предполагает, помимо мощной мотивации, высокую степень готовности и способности к самоорга низации, жесткой групповой дисциплине, наличие авторитетных лидеров, санкций за неподчинение и т. д.
Перспективы С первых же дней существования рынка было объявлено о его временности. Об этом постоянно заявляют представители городских и областных властей, руководители пожарных, правоохранитель ных, санитарных служб. Обсуждение любой проблемы, связанной с «шанхайкой», начинается и заканчивается утверждением, что рынок вскоре закроют, а на его месте, согласно генеральному плану разви тия города, откроют многоэтажную платную автостоянку. Рефрен заголовков иркутских газет: «“Шанхайки” подлежат закрытию», «Дни “Шанхая” сочтены», «Последний срок для “Шанхая”», «“Шан8 хаю” осталось жить всего два года», «Китайскому рынку подписан приговор», «“Шанхай” должен покинуть Иркутск», «Милиция предла8 гает убрать “Шанхай” из центра города» — и так до бесконечности. При том, что от властей все требуют закрыть «эту клоаку», а те охотно обещают это сделать в самое ближайшее время — рынок живет и развивается. Тестовой ситуацией стала эпидемия атипичной пневмонии в 2003 г. Это был прекрасный повод для атаки на рынок. В очередной раз заявили о необходимости радикально решить проблему депутаты Городской Думы. Два вице губернатора области жестко потребовали от мэрии закрыть рынок по соображениям эпидемиологическим, а также безопасности и общественного порядка. Заместитель мэра, проинформировав, что стратегическое решение о переносе «шан хайки» принято еще в 2002 году, заявил, однако, что дело это не про стое и не быстрое. Рынок дает горожанам 1,5 тысяч рабочих мест и миллионы рублей в городской бюджет. «Популизм — заявил он — не метод решения проблем “Шанхая”» 49. Фактически, это был решитель ный и жесткий отказ. Такой тон во взаимоотношениях городских и
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
185
областных властей в последние годы крайне редок. Типично стре мление избежать конфликтов, а когда это не удается — не выносить сор из избы. Это косвенное свидетельство масштаба проблем и остроты конфликта интересов. Таким образом, несмотря на все сложности, которые создает рынок городу, несмотря на все усилия по его закрытию, предприятие живет и процветает. Но постоянно сохраняется чувство временности, неустойчивости — и это стало серьезным экономическим фактором. Это плотина перед инвестициями, которые сняли бы большую часть проблем или значительно облегчили бы их. По мнению администра ции «шанхайки», «У китайцев, здесь торгующих, дикое желание вкла8 дывать в данную Торговую площадь. Но подвешенное состояние этой пощади — будут переносить или нет — останавливает любые инициа8 тивы. Кто же будет вкладывать в 2–38летнюю перспективу. А могла бы быть очень хорошо организованная торговая площадь» 50.
* * * «Шанхайка» перестала быть экзотикой. Она превратилась в нео тъемлемую и важную часть современной городской жизни. Стали привычными вызванные ею конфликты и проблемы. С нею связана масса самых разнородных и разнонаправленных интересов. Через «шанхайку» нередко происходит социальное самоопределение ирку тян. Покупать или не покупать здесь — это символ социального ста туса и престижа. Рынок стал местом встречи культур, полем взаимной культурной адаптации, школой сосуществования и взаимодействия. Через «шанхайку» Китай становится сущностным, необходимым и привы чным элементом жизни современного сибирского общества. Чем ближе к ней — тем меньше этнической конфликтности. Когда нибудь она исчезнет. Или станет чем то принципиально иным, непохожим на нынешнюю. Какие формы и масштабы примет тогда китайское присутствие в городе? И что станет его новым сим волом? ПРИМЕЧАНИЯ 1
В дореволюционном Иркутске был трущобный пригород, называемый Порт Артур (Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1902–1924 гг. Иркутск, Вост. Сиб. кн. изд во, 1994. С. 73.)
186
РАЗДЕЛ II
Балдаев Д. С. Словарь блатного воровского жаргона. В 2 томах. От Р до Я. М., Кам пана, 1997; Елистратов В. С. Словарь московского арго (материалы 1980–1994 гг.). М., Русские словари, 1994. С. 561; http://slovari.gramota.ru/portal_sl.html?d=elistra tov&s=шанхай 3 Тренин Д. Витковская Г. Введение // Московский Центр Карнеги. Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 7–8. 4 См. например: Советская молодежь, 1989, 6 августа; 1992, 27 июня, 3 ноября. 5 Восточно Сибирская правда, 1993, 7 июля 6 Лыкова М. Время «челноков» на исходе // Вечерний Иркутск, 1995, 2 февраля. 7 АС Байкал ТВ, 2002, 3, 4 сентября; Курьер, 2002, 5 сентября. 8 Иркутская торговая газета, 2003, 15 апреля; Пятница, 2002, 24 мая. 9 Иркутск, 2003, 18 апреля; Комсомольская правда Байкал, 2002, 27 сентября. 10 Иркутская торговая газета, 2003, 15 апреля; Видеоканал, 2001, № 36; СМ Номер один, 2001. 22 июня; Пятница, 2002, 11 октября; АС Байкал ТВ, 2003, 26 февраля; 29 апреля; Копейка, 2002, 27 сентября; Комсомольская правда Байкал, 2002, 27 сентября. 11 СМ Номер один, 2000, 18 августа. 12 Пятница, 2002, 1 февраля; 24 мая. 13 Пятница, 2002, 1 февраля; Иркутск, 2002, 22 февраля. 14 Пятница, 2002, 1 февраля; Известия Иркутск, 2003, 8 мая. 15 Кузнецов Р. О бедном китайце замолвите слово // Пятница, 2000, 10 марта. 16 КоммерсантЪ — Восточная Сибирь, 2003, 7 марта 17 Восточно Сибирская правда, 2002. 18 сентября; СМ Номер один, 2000, 12 октября. 18 Советская молодежь. 1994, 15 октября. 19 Подробнее см.: Дятлов В. Китайцы в Иркутске: некоторые характеристики ситуации 1998–1999 гг. // Московский Центр Карнеги. Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 86–89. 20 КоммерсантЪ Восточная Сибирь, 2002, 7 марта; Московский комсомолец в Иркут ске, 2003, 20 марта; АС Байкал ТВ. 2003, 6 марта.; СМ Номер один, 2002, 25 июня; Иркутск, 2003, 18 апреля. 21 СМ Номер один, 1998, 22 апреля; Иркутск, 1998, 18 мая. 22 СМ Номер один, 2000, 7 сентября; Известия Иркутск, 2003, 26 сентября; Пятница, 2003, 21 марта; Комсомольская правда Приангарье, 2003, 24 апреля; 14 мая; Инфор мационное агентство Baikalinfo. Новости Иркутска. Выпуск № 86 от 19 января 2004. 23 СМ Номер один, 2003, 22 мая; Восточно Сибирские вести, 2003, 27 мая; АС Бай кал ТВ, 2003, 4 февраля, Телевизионный выпуск новостей «Город», 2003, 6 мая. 24 Волков В. Силовое предпринимательство. СПб., М., Европейский университет в Санкт Петербурге, Летний сад, 2002. 282 с. 25 Иркутская торговая газета, 2003, 27 мая. 26 Вечерний Иркутск, 1995, № 2. 27 Копейка, 2003, 28 февраля; АС Байкал ТВ, 2003, 22 февраля; Информ Полис, Улан Удэ. 2003, 26 февраля. 28 Восточно Сибирская Свежая, 1999, 30 августа; Комитет по Информационной поли тике и внешним связям администрации г. Иркутска. О пребывании на территории города Иркутска граждан КНР и формировании в городе китайской диаспоры» (2002). 29 Известия Иркутск, 2003, 22 января. 30 Что почем, 1999, 16 декабря; Московский комсомолец в Иркутске, 1999, 9 декабря. 31 СМ Номер один, 2001, 1 ноября. 32 СМ Номер один, 2001, 1 ноября; 5 ноября; 6 ноября; 12 ноября; Комсомольская правда Байкал, 2001, 2 ноября; КоммерсантЪ Восточная Сибирь, 2001, 3 ноября. 2
В. Дятлов, Р. Кузнецов. «Шанхай» в центре Иркутска...
187
Кузнецов Р. Исповедь китайского «капитана» // Восточно Сибирская Свежая, 2000, 14 февраля. 34 Восточно Сибирские вести, 2003, 27 мая. 35 Иркутск, 2003, 18 апреля. 36 Пятница, 2000, 10 марта. 37 Китайский «синдикат» // Родная земля, 2001, № 10, 26 марта; Богданов Л. Вымога тель в полицейском мундире // Восточно Сибирская правда, 2001, 12 марта. 38 Gambetta D. The Sicilian Mafia. The Business of Private Protection. Cambridge: Harvard Univ. press, 1993 39 Кузнецов Р. Исповедь китайского «капитана» // Восточно Сибирская Свежая, 2000, 14 февраля; Кузнецов Р. Шанхайские бунты: мафия делит сферы влияния на рынке // Что почем. 1999, 16 декабря; Кузнецов Р. Беспрецедентно: бунт на шан хайке в центре Иркутска // Московский комсомолец в Иркутске, 1999, № 48, 9 декабря; Кузнецов Р. О бедном китайце замолвите слово // Пятница, 2000, 10 марта. 40 Что почем, 1999, 16 декабря. 41 Лыкова М. Время «челноков» на исходе // Вечерний Иркутск, 1995, 22 апреля. 42 СМ Номер один, 1998, 21 октября; 2002, 28 марта; Иркутская торговая газета, 2003, 15 апреля. 43 Пятница, 2002, 1 февраля. 44 Пятница, 2002, 8 февраля. 45 Иркутская торговая газета, 2003, 15 апреля; Иркутск, 2003, 18 апреля. 46 АС Байкал ТВ, 2003, 6 марта. 47 Что почем, 1999, 16 декабря. 48 Богданов Л. Вымогатель в полицейском мундире // Восточно Сибирская правда, 2001, 12 марта. 49 Иркутск, 2003, 18 апреля; Пятница. 2003, 11 апреля; СМ Номер один, 2003, 10 апреля; Восточно Сибирская правда, 2003, 13 мая. 50 Комитет по Информационной политике и внешним связям г. Иркутска. О пребыва нии на территории города Иркутска граждан КНР и формировании в городе китай ской диаспоры. 33
РАЗДЕЛ III
Истоки сибирского регионального сознания, или о конструировании воображаемой реальности Людмила Савельева
Исследователь, пытающийся расшифровать процесс генезиса регио нального сознания, сталкивается с необходимостью определения понятия «идентичность» и осознает всю противоречивость данного термина. Его коренные значения — «тождественность», «то же самое», «однородность», но в то же время он содержит значение «уникальность», то есть понятие «идентичность» одновременно сво дит нечто воедино и дифференцирует. Представляется, что приме нимо к региональному сознанию, идентичность должна рассматри ваться на двух уровнях: 1) на уровне индивидуального чувства региональной принадлежности и 2) на уровне идентичности коллек тивного целого по отношению к подобным ему другим. При анализе обозначается круг вопросов, перед которыми «спо тыкается» исследователь, и на которые трудно дать исчерпывающий ответ: — В чем сущность идентичности как особой идеи личности и почему для людей так важно ею обладать? — Какой политический, экономический, социальный и симво лический контекст питает региональное самосознание? — Как идентичность конструируется в социальном смысле и как создаются обладающие ею индивиды? — Региональная идентичность — это фактор общественного соз нания, интеллектуальный проект или политическая конструкция? Как правило, интеллектуалы считают, что они противостоят политической власти, поскольку находятся в поле универсальной истины и норм. На деле же, власть часто обряжаясь в «интеллектуаль ные одежды», использует интеллектуальные модели для того, чтобы придать легитимность собственным политическим конструкциям. Региональная (в данном контексте территориальная) идентич ность, как утверждает А. В. Ремнев, «…имеет достаточно прочную устойчивость и долгую историческую инерцию в осознании своего единства» 1. Думается, что импульсом для ее генезиса является кон
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания...
189
фликт между групповыми ожиданиями и действительностью в самом широком понимании. Не случайно автор «Восточного обо зрения» за 1882 г. писал, что наиболее встречающийся в Сибири тип обывателя — «вечно живущий надеждами и вечно разочаровы вающийся человек, сравнимый с гейневским юнкером Шмидтом» 2. Исследование современной этнополитической ситуации в При байкалье неизбежно приводит к размышлениям об истоках и социо культурных константах сибирского переселенческого общества. Подобные общества, возникшие на основе миграционных процес сов, демонстрируют особый набор отличающих их социотипиче ских черт. Ядром такой социальной модели является поселенец — «насельник», с конца XIX в. — переселенец (изменение термина обусловлено изменением характера колонизационного процесса), по определению несущий в своем сознании черты дуализма. Идентифи цируя себя с метаэтнической российской общностью, конкретизиро вавшейся в сознании до определенного культурного поля, откуда вышел каждый переселенец, он, с той или иной долей уверенности, начинает ассоциировать себя и с неким региональным сообществом. Хочется напомнить возможно небесспорное утверждение извест ного социоантрополога Б. Андерсона: «На самом деле, все сооб щества крупнее первобытных деревень, объединенных контактом лицом — к лицу (а, может быть, даже и они), — воображаемые. Сооб щества следует различать не по их ложности/подлинности, а по тому стилю, в котором они воображаются» 3. «Стиль» такой социальной общности как переселенческое общество требует наличия как мини мум двух составляющих: пространство и история, которая имеет прямое отношение к данному пространству. Она его отображает. История эта — специфическая, она мифологизирована и не является рядом окончательно прошедших событий, а состоит из выдающихся событий непреходящего значения, которые живут в человеке, формируют его жизнь и персонифицируются. Создаваемый миф построен на окутанной ореолом героики и подвижничества культурно исторической традиции. Основными образными «реперами» этой конструкции являются: землепроход цы — подвижники, позже декабристы (олицетворение гражданского долга, человеческой совести и благородства) как связующее звено, обеспечивающее преемственность общечеловеческих ценностей, сибирские реформаторы и гонимые властью заступники народа. Со временем живые люди превращаются в некие клише, стереотипиче ски осмысленное «просветляющее начало», играющее важную роль в процессе адаптации к новым жестким социокультурным реалиям.
190
РАЗДЕЛ III
С другой стороны, Н. М. Ядринцев, фигура ключевая в осмысле нии проблемы сибирского сознания, писал: «У сибиряков XVII— XIX веков отсутствовало историческое чувство». Действительно ореол героики и подвижничества рушится, когда в народных сатири ческих припевках, посвященных водворению казаков в Забайкалье, читаешь такие строки: «Как по Шилке по паршивой, плывет Пори тов плешивый» 4. Знаток сибирской народной жизни С. В. Максимов отмечал, что у сибиряка песня вообще «не в почете», «ввиду серьезных задач суровой природы», «сибирский ямщик не поет ни доброхотно, ни по заказу. Над старожилами казаками новоселы подсмеивались, уверяя, что они подобно инородцу.., что видят перед глазами, о том и поют, не залетая ввысь, разводят все об одном и том же, размазы вают» 5. То есть, в народном песенном творчестве, все еще сохраняв шем «великорусские» черты, уже проявлялся некий сибирский колорит, навеянный «инородческой» традицией. Колонизация в России (в том числе сибирская), по мнению А. А. Кауфмана, известного на рубеже XIX–XX веков специалиста по вопросам переселенческой политики, всегда оставалась «явлением внутреннего быта», поскольку «новые территории, приобретаемые русскими, являются в полном смысле слова продолжением России» 6. Бегство от государства и поиски воли в Сибири завершались для беглецов установлением государственной юрисдикции на обжитые территории. При этом поселенцы ощущали себя исполнителями важной государственной функции, что до какой то степени снижало глубину социокультурных интеграционных процессов за Уралом и не влекло разрыва с российской государственностью. Эту специ фику российского колонизационного процесса отмечают многие исследователи как XIX века, так и современные. Самоидентифика ция поселенцев с Россией поддерживалась и через эсхатологическую идею «Москва — Третий Рим», что предполагало территориальную экспансию православия на Восток. Носители этой идеи — посе ленцы в Сибири, по мнению некоторых исследователей, ощущали себя не этнической общностью — славянами, а православными хри стианами, что создавало условия для «культурной гомогенизации всей государственной территории» 7. И здесь напрашиваются истори ческие параллели с колонистами Британской империи, одержимыми идеей «бремени белого человека» по отношению к аборигенам. Осо знание того, что Сибирь есть продолжение России, явилось фактором, удерживающим последнюю в составе Империи, не позволившим ей отделится от Родины — матери, подобно переселенческим колониям Британии. Сибирь осталась дочерью России, разделив ее судьбу.
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания...
191
Однако в сибирском обществе (особенно в XIX в.) постепенно зрели идеи, формировавшие новый региональный мир. Процесс перестройки сознания был сложным и многоуровневым. Во времен ном отношении раньше, чем осознание некого «внутреннего» сибирского единения, сформировался уровень групповой идентич ности, обращенной вовне, как коллективного целого по отношению к другим («сибиряки — не сибиряки»). Как утверждает Б. Е. Андю сев, уже в документах первого столетия сибирской истории встреча ется эндоэтноним «сибиряки» 8. Но симптоматично и то, что еще в 60 е г. XIX в. автор статьи о сибирском чиновничестве утверждал: «Название “Сибиряк” присвоено здесь собственно лишь уроженцам Сибири чиновникам, между которыми и существует оно именно потому, что здешних чиновников самый закон разделяет на две кате гории: местных уроженцев и приезжих из России: между прочими же классами здешнего населения слово “сибиряк” почти неупотре бимо. Скажите здешнему крестьянину, что он “русский”, это его не удивит, но назовите его сибиряком — он выслушает такое себе наз вание, как будто новое для него, он при этом названии остановится разве что на размышлении, что он действительно сибиряк и пожалуй с гордостью подумает: “хорошо, что он сибиряк, а не ссыльный”» 9. На уровне обыденного сознания сибирское население все еще распадалось на старожилов и новоселов, а название «сибиряк» почти не употреблялось. Хотя в сибирской, да и в центральной прессе XIX века (в научных статьях и художественных произведениях), наз вание «сибиряки» используется повсеместно, что говорит о том, что идея сибирской общности постепенно укореняется в российском обществе. Тем самым и проявляется процесс создания в обществен ном сознании групповой идентичности как коллективного целого по отношению к другим («сибиряки» — «не сибиряки»), в то время как индивидуальное осознание региональной идентичности («я — сибиряк»), думается, еще не сформировалось. В публицистической литературе Х1Х века можно отыскать мно жество попыток дать собирательный образ сибиряка. Он всегда или почти всегда ассоциируется со старожилом — крестьянином и довольно часто негативно окрашен: хитер, индивидуалистичен, вороват, пишет «ябеды», изнежен физически (?) («поставьте нижего рода и сибиряка: первый свободно тащит 9 пудовый куль; послед ний едва несет пятипудовый мешок!»); проигрывает великороссу в уме: «Говорите сибиряку о чем нибудь кроме тайги и табунов, он не станет вас слушать. Великорусс, напротив, с любопытством будет расспрашивать вас не только, что делается в нашей матушке России,
192
РАЗДЕЛ III
но и спросит, не подымается ли француз, не зашевелился ли турок. — Он охотно вас будет слушать о железных дорогах, парохо дах и т. д. — Теперь судите сами, кто из них умнее» 10. Сибирская социальная среда выставлялась как среда грубая, бессердечная и жестокая. В особенности сибиряки подвергались упрекам за нера душное и даже враждебное отношение к переселенцам и новоселам. Образу сибиряка соответствует парный женский образ. По мне нию наблюдателей сибирячки «в совокупности не отличаются ни осо бой красотой, ни нежностью». С первого взгляда «в них поражает непринужденность, самостоятельность, уверенность и особого рода мужественность. Сибирячки «ненавидят принуждение, стремятся к владычеству над мужьями», они менее нравственны («легко падают») в сравнении с русскими женщинами 11. Характеристика сибирячки легко укладывается в типичный образ женщины переселенческого общества, строящей отношения с мужчиной на основе партнерства 12. Подобные оценки сибирякам чаще всего давались людьми, находив шимися в Сибири кратковременно (как бы взгляд из вне): путеше ственниками и «культуртрегерами», как их именовали в сибирской прессе. Как известно, не смог преодолеть подобного негативизма и А. П. Чехов, особенно по отношению к сибирским женщинам. Совер шенно другим, зеркальным отражением описанного выше, предстает сибиряк в одноименном стихотворении И. В. Омулевского (1886 г.) 13. Смелость, сметливость, повадка Рыскать по стране, Чистоплотность, ум, приглядка К новой стороне. Горделивость, мысли здравость, Юмор, жажда прав, Добродушная лукавость, Развеселый нрав. Политичность дипломата В речи при чужом, Откровенность, вольность брата, С истым земляком Страсть, отпетая к природе – От степей до гор, Дух стремящийся к свободе, Любящий простор. Поиск дела, жажда света, Юной жизни кровь, Без предела и завета К Родине любовь. Страсть отстаивать родное Знать: да что, да как? Стойкость, сердце золотое, — Вот наш сибиряк!
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания...
193
Это уже качественно иной образ, формируемый как бы изнутри, из Сибири, прежде всего сибирской интеллектуальной средой. Он — явно идеализированный и работает на создание мифологемного регионального сознания. Наряду с образом сибирского мужика — старожила публици стика и литература XIX века «вылепила» образ поселенца. Если в англо саксонской колониальной традиции термин «поселенец» означал свободного жителя «белой» колонии, то в Сибири «поселе нец» — это чаще всего бывший каторжанин, после отбывания срока получивший право на свободное поселение или изначально сосланный в Сибирь на поселение преступник, как уголовный, так и политический. В любом случае он подозрителен в глазах вольного населения, ненадежен, вороват. Одним словом, являет собой худ шую часть населения сибирского края. Об этом утверждают сло жившиеся поговорки: «Едят прошеное, носят брошенное, живут краденым». «Поселенец как младенец — на что глянет, то и тянет». «Хоть того лучше посельщик — не верь ему» 14. К «фартовым» людям причисляются приисковики и горнорабочие, и они, с точки зрения старожилов мало чем отличаются от «посельщиков». Равно как и переселенцы, «люди — перекати поле», устремившиеся в Сибирь с началом массовой колонизации на рубеже веков: алчные «истреби тели сибирской природы». Для них появилось даже презрительное прозвище «навозные», или «навезенные». Социокультурный тип горожанина выделить труднее, он распа дается на составные, определяемые специфической социальной структурой сибирского города: чиновник, купец, разночинец и т. д. В целом социально культурный облик сибирского города в отличие от патриархально традиционного сельского мира претерпел значи тельную эволюцию. Что касается Иркутска, то от замкнутой острожно слободской жизни (XVII — начала XVIII вв.) он прошел путь до «маленького Вавилона» (XVIII — первая половина X1X вв.), который «кишел» выходцами из разных этносоциальных групп и был, в определенном смысле, фактором нестабильности. И, наконец, во второй половине XIX — начале XX вв. он превратился в крупный торгово админи стративный центр с собственной интеллигенцией, взявшей на себя миссию выразителя общественного самосознания от имени народа. Эта функция, характерная для российской интеллигенции в целом, в Сибири была облечена в форму областнического движения. Роль идеологии областничества, как и факт ее возникновения в середине XIX в., можно рассматривать в качестве определенного
194
РАЗДЕЛ III
этапа перестройки сознания и (или) побуждения к ней населения Сибири культурной элитой. Как известно, областники всерьез раз мышляли о рождении в Сибири нового этнокультурного типа, отлич ного от русского народа прародителя и оперировали терминами «автономизм», «сепаратизм», «федерализм», «областничество», «пат риотизм», тем самым переходя с пути реализации интеллектуального проекта на политическое конструирование. Анализом самосознания населения края как исследовательской проблемой они специально не занимались, активно участвуя в его формировании. Интересно, что именно Прибайкалье, рассматривалось ими как контактная зона «порубежья», граница, где, по их мнению, шел про цесс рождения нового этноса наиболее интенсивно. Вот замечание одного из путешественников: «…вступив в Иркутскую губернию и еще более приближаясь к Иркутску, встречаете новый тип. Преоблада ние черных волос перед русыми, черные или карие с томным выра жением глаза, значительно выдающиеся скулы, широкий нос — все эти признаки явно указывают на примесь монголоидной расы» 15. Большая пропагандистская работа областников, прежде всего через периодическую печать, была рассчитана на образованного сибир ского горожанина. Областники как интеллектуалы — теоретики, носители «истины и нормы», конструировали самосознание и опре деляли те цели и задачи, к которым должны были стремиться все остальные. Как отмечает А. В. Ремнев, появление областничества и идеи сибирской автономии, существовавшей в умах сибирских интел лектуалов и некоторой части чиновничества, следует рассматривать как антиколониальные и национальные вызовы, весьма далекие от политической реальности 16. Идеолог областничества Г. Потанин уточнял, что «областнический сепаратизм не угрожает целостности государства, хотя и может заходить очень и очень далеко» 17. Какие же факторы общественной жизни региона подпитывали вызревание идеи региональной идентичности? 1. Противоречия между старожилами (пионерами колонизации), олицетворявшими трудолюбие, рачительность, укорененность на новых землях и вновь прибывшими в период массовой колонизации переселенцами, которые воспринимались как ленивые и алчные временщики. Массовые переселения в Сибирь в конце ХIХ — начале ХХ вв. в значительной степени размывали складывающуюся иден тичность. Тем более, что отлив населения из Сибири в этот период был велик. По мнению А. А. Кауфмана, в конце 80 — начале 90 х гг. было примерно 3,6% возврата из Сибири, а в конце 90 х возвраща лось в Россию уже около 25% 18. Старожилы инициировали идею
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания...
195
ограничения притока подобных новоселов через становление сибир ской автономии, подчас в самых невероятных вариантах. Один из путешественников XIX века заметил: «Сибиряки, когда дело идет об их родине, всегда немного гасконцы». 2. Бюрократическо чиновничий «беспредел», царивший в Си бири, как определенный импульс для укоренения в сознании идеи сибирского сепаратизма. Применимо к Сибири (как впрочем, и к другим, включенным в состав Российской империи территориям) трудно говорить о какой либо самоидентификации (социальной, политической, культурной и т. д.) иначе, как в государственном ключе. Поскольку нигде сози дающая функция государства не имеет такого всепоглощающего значения, как в России, анализ влияния сибирской бюрократии на складывание региональной идентичности представляет особый интерес. До начала ХIХ в. государство не выработало самостоятельной стратегии по отношению к Сибири, и его позиция всецело определя лась сиюминутной политической конъюнктурой, являлась способом упрочения российского господства в Азии. Для этого создавались линии укрепленных пунктов и центры административно фискаль ного управления. Постепенно Сибирь наводнялась многочисленным военным и гражданским служилым людом, составлявшим значительную про слойку в развивающихся городах и определявших его социокультур ный облик. Известно, что в Сибири первенствующее сословие — дворянство — имело особый юридический статус, чрезвычайно запутанный и неопределенный. Как заявил в Сенате в 1746 г. депутат от Ярославского благородного дворянства князь Щербатов, «сибир ский дворянин не есть звание, а чин» 19. Сибирские дворяне не полу чали земли, не имели крестьянских душ, поэтому из их среды составлялась административная элита в губерниях, равно как и из отправленных в Сибирь проштрафившихся российских. Таким образом, сибирское чиновничество изначально было сложным по социальному составу — от разночинцев до детей боярских и дворян. Местным сообществом оно воспринималось двойственно: как представители государственной власти, которым необходимо пови новаться, и как шайка казнокрадов, взяточников и самодуров, с которыми следует бороться ради физического и морально нрав ственного выживания, пусть даже с помощью доносов и «ябед». Находясь «за пределами досягаемости» (по выражению одного из чиновников) центральной власти бюрократия стремилась к наживе
196
РАЗДЕЛ III
всеми возможными способами, тем более инструкции воеводам и губернаторам дозволяли «делати по тамошнему делу и по своему высмотру как пригоже и как бог вразумит» 20. Многие из сибирских воевод и губернаторов заканчивали свою карьеру отрешением от должности, судом и наказанием (вплоть до смертной казни). Князь Гагарин, повешенный по приказу Петра I в 1721г., считается родона чальником сибирского сепаратизма, т. к. якобы хотел сделаться в Сибири независимым от России властителем. «Редкий иркутский воевода, — сообщает летописец, — благополучно заканчивал карьеру. Обычным финалом было предание его суду». Иркутский воевода Л. Ракитин был казнен в Петербурге в 1717 г., та же участь постигла вице губернатора Желобова в 1736 г. Предстали перед судом намест ник Иркутского генерал губернаторства Якоби, затем его преемник Леццано, далее генерал губернатор Селифонтов, а сменивший его Пестель был «отрешен от должности». Он писал: «Ни один губерна тор не прослужил в Иркутске долее 3 лет, не попав под суд и не лишившись места» 21. Интересно, что по государевой инструкции каждый новый воевода, а затем генерал губернатор должен был собрать всех служи лых людей в съезжей избе и «поносить своего предшественника», так же поступали и с ним его преемники. Этот своеобразный обычай должен был демонстрировать недремлющее государево око и убеж дать, что монарх есть символ совести народа: он все видит и все знает. Поэтому несмотря ни на что в общественном сознании укре плялось мнение, что Сибирь есть продолжение России, коль государь здесь правит и вершит справедливый суд. Это еще раз доказывает, что в России (и в Сибири тоже) массовое сознание было (и возможно остается до сих пор) ориентированным на справедливость, в то время как на Западе (для примера) на право. Продолжая историче ские параллели, стоит обратиться к мнению Б. Н. Флори, который считает, что по мере становления в России единого государства сте реотипом отношения к государю становится холопство. На Западе же феодальная этика вырабатывает представление о служении, не без помощи которого формировалось европейское правосознании 22. В Сибири чиновничье холопство проявлялось в разнообразных формах: лесть, доносы, боязнь наказания, что влекло суициды, душевные расстройства и т. д. Об этом живописуют многочисленные воспоминания современников и художественная литература (напри мер, повесть из сибирской чиновничьей жизни ХIХ века Я. Вакселя «Темное дело»). По выражению сибирского мемуариста И. Т. Ка лашникова, «Сибирь носила на себе иго времен Иоанна Грозного» 23.
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания...
197
Олицетворением этого «ига» в общественном сознании, этаким «сибирским помпадуром», стал губернатор Иркутска Н. И. Трескин, фигура противоречивая, одиозная и запечатленная практически во всех мемуарно публицистических произведениях ХIХ в. Один из современников писал, что «Трескин был типично русским бюрокра том и отличался всеми присущими нашим администраторам свой ствами» 24. В процессе сотворения и осознания картины мира новой сибирской общностью, Трескин был включен в созидаемую регио нальную мифологему как некий символ, клише старого, обветша лого времени, диких нравов и самодурства, коим и оставался на протяжении длительного времени. Судя же по неоднозначным и часто противоречивым оценкам его деятельности современниками, реальный Н. И. Трескин был политической фигурой куда более сложной и значительной, нежели его стереотипический образ. Однако создаваемая картина мира была бы неполноценной без образа просветляющего избавителя народа, коим и стал реформатор М. М. Сперанский, сменивший на посту генерал губернатора Пес теля и сместивший Трескина, отдав его под суд. «Так рассеялась буря, свирепствовавшая над Сибирью 13 тяжелых и страшных годов!» — восклицал И. T. Kaлашников 25. Справедливость, в глазах сибиряков восторжествовала. Началась новая эпоха сибирской истории — эпоха реформ, идеализированная и воспетая не одним поколением исто риков сибиряков, заложивших основу в фундамент регионального самосознания, конструируя и персонифицируя акт творения. Один из авторов путевых заметок писал: «Имя Сперанского пользуется огромной известностью в Сибири… Рассказы о Сперанском переда ются из поколения в поколение и представляют народу идеал истин ного начальника» 26. Очевидно, что роль стереотипов может быть достаточно активной: они часто предопределяют оценку события. Более того, стереотипы, как некие формы воображаемого, способны творить реальность, ту реальность, которая и сегодня определяет горизонт непростого диалога между центром и регионом. 3. Определенным импульсом для развития идеи «сибирской самодостаточности» явились геополитические устремления Сибири на восток. И Байкальская Сибирь, как самостоятельный торгово экономический регион играла здесь, несомненно, роль лидирую щую. Инкорпорированная в имперское пространство, она рассма тривалась как форпост для продвижения на восток. В 1895 г. на страницах «Северного вестника» этот вопрос активно обсуждался. Народник А. А. Исаев вполне определенно заявил: «Мы должны
198
РАЗДЕЛ III
помнить, что нашими восточными соседями являются Китай и Япо ния с многомиллионным населением… Они могут стать для нас очень опасными соседями. Нужно торопиться, чтобы не дать им культурно обогнать наши восточные окраины» 27. 4. Можно указать и на такой фактор укрепления идеи отъедине ния Сибири от России как самосознание старообрядческого населе ния с противопоставлением себя монархической власти и рацио нально индивидуалистическим мироощущением. Однако, сибиряк так и не превратился в янки. Сибирь не сумела осуществить разрыв с «Родиной матерью» подобно северо аме риканским колониям. Возможно, помимо прочего ей не хватило «виноградника знаний», которым был обеспечен американский фронтир. Недостаток культуры не смогли восполнить и политиче ские ссыльные разных поколений. Возможно отсутствие мощного интегрирующего импульса извне, каких то экстраординарных собы тий, которые бы смогли консолидировать региональное сообщество. Приходит на память расхожее в литературе мнение, что новозеланд ская нация родилась в первую мировую войну в сражениях на скло нах Галлиполи, когда новозеландцы ощутили себя лучшими британ цами. Наверное, подобные чувства испытывали солдаты сибирских полков в битве под Москвой в 1941 году. Образ сибиряка как лучшей части русской нации оказался «предельным» в эволюции сибирского регионального самосознания. ПРИМЕЧАНИЯ Ремнев А. В. Региональные параметры имперской географии власти (Сибирь и Даль ний Восток) // Ab Imperio. 2000. № 3/4. С. 345 2 Восточное обозрение. 1882. № 2. С. 13. 3 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распростране нии национализма / Пер. с англ. М., 2001. С. 31. 4 Сибирский архив. 1916. № 3–4. С. 157. 5 Максимов С. В. О сибирских великорусских народных песнях // Сибирский сбор ник. 1899. Вып. 3. № 1. С. 3–4. 6 Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб., 1905. С. 56. 7 Лурье С. Историческая этнология. М., 1997. С. 276. 8 Андюсев Б. Е. Проблемы генезиса самосознания и идентификация старожилов При енисейского края в ХVII–ХIХ вв. // Народы Приенисейской Сибири. История и современность / Матер. науч. практ. конф. Красноярск, 2001. С. 22–23. 9 Амур, 1861. № 51. С. 405. 10 Амур, 1861. № 18. С. 57. 11 Амур, 1861. № 25. С. 199–200. 12 Савельева Л. П. «Все еще расплавленная ртуть…» // Памяти профессора Сергея Вла димировича Шостаковича. Воспоминания и научные статьи. К 100 летию со дня рождения. Иркутск, 2002. С. 232–236. 1
Л. Савельева. Истоки сибирского регионального сознания... 13
199
Сибирские мотивы. Поэтический сборник / Под ред. И. М. Сибирякова. СПб., 1886. С. 48–49. 14 Чудновский С. Колонизационное значение сибирской ссылки // Русская мысль. 1886. № 10. С. 53. 15 Цит. по: Петри Э. Ю. Сибирь как колония (Сообщение в Восточно Швейцарском географическом обществе) // Сибирский сборник. Вып. 2. Иркутск, 1886. С. 92. 16 Ремнев А. В. Указ. соч. С. 349. 17 Потанин Г. Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1983. Т. 6. С. 210. 18 Кауфман А. А. Указ. соч. С. 71. 19 Ватин В. А. Восточная Сибирь в начале ХIХ века // Сибирский архив. 1916. № 3–4. С. 113. 20 Козьмин Н. Н. Заселение русскими Сибири в Московскую эпоху. Красноярск, 1917. С. 20. 21 Цит. по: Ватин В. А. Указ. соч. С. 122. 22 Михина Е. Н. Размышляя о семинаре. Субъективные заметки // Одиссей. 1993. М., 1994. С. 306. 23 Калашников И. Т. Записки Иркутского жителя // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 305. 24 Ватин В. А. Указ. соч. С. 131. 25 Калашников И. Т. Указ. соч. С. 321. 26 Урманские рассказы (Автор анонимный) // Амур, 1861. № 16. С. 134. 27 Кауфман А. А. Указ. соч. Приложение. С. 7.
Редакторы националBпатриотических газет Иркутска о национальной ситуации в «городе и мире» Демид Дорохов
Национал патриотический спектр политической палитры Иркутска начал складываться на заре перестройки. Как определенное умона строение, идейно политическая позиция, круг единомышленни ков — еще раньше. В этом ситуация в Иркутске принципиально не отличалась от общесоветской 1. По оценке В. И. Дятлова, «к настоя щему времени — это довольно влиятельная сила в местной обще ственной и политической жизни. Ее трудно охарактеризовать в организационных категориях (в отличие от коммунистического дви жения, например). Отдельные группы, организации регулярно появляются, исчезают и носят в целом эфемерный характер. Это скорее среда, говоря языком молодежного сленга, тусовка. Сюда входит не очень многочисленный, но деятельный слой активистов, несколько авторитетных и влиятельных лидеров, находящихся друг с другом в весьма сложных взаимоотношениях» 2. Для этого идейно политического течения национальная пробле матика является основополагающей, ключевой. Она активно обсуж дается, занимает почетное место в предвыборных программах и соответствующей агитационной литературе. Более того, победа при помощи антииммигрантской риторики нескольких политиков этого направления на выборах в городскую Думу и областное Законода тельное собрание продемонстрировала действенность этого инстру мента политической мобилизации. С середины 90 х годов он стал широко использоваться и представителями других идейно полити ческих течений. В условиях организационной рыхлости, организующими и кон солидирующими центрами движения являются периодические изда ния — находящиеся друг с другом в очень сложных взаимоотноше ниях, иногда последовательно меняющие друг друга иркутские газеты: «Литературный Иркутск», «Земля» и «Русский Восток». Несмотря на малые тиражи, эти издания оказывают заметное влия ние на формирование атмосферы межнациональных отношений в регионе. Изучению их истории, динамике идейно политических
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
201
приоритетов, антииммигрантской риторики посвящена моя диссер тация 3. В этой же статье хотелось бы остановиться на одном, но чрезвычайно важном аспекте проблемы: на попытке понять логику, систему мотиваций, стилистику деятельности лидеров и идеологов движения — редакторов этих газет.
*** Ежемесячник«Литературный Иркутск» был учрежден Иркутской писательской организацией в 1987 г. Его тираж колебался от 15 000 в 1987 г. до 5000 в 1993 г. История возникновения этого издания доста точно интересна и уже сейчас обросла массой мифов. По версии бывшего главного редактора газеты, иркутской писа тельницы В. В. Сидоренко, поводом для основания стало культурное событие, вокруг которого развернулись идеологические баталии. В начале 1987 г. в Театре юного зрителя Иркутска состоялась премьера спектакля «Каин». Спектакль был поставлен в филиале иркутского музея, расположенного в здании бывшего Богоявленского правосла вного собора. У части зрителей содержание спектакля и сам факт постановки его в церковном помещении вызвали протест и желание обратиться с ним к иркутской общественности. Когда ни одна из иркутских газет, по словам В. В. Сидоренко, не согласилась опубли ковать протест, пришла в голову идея создать собственную газету. В 1987 г. учреждение новой, независимой газеты было делом неверо ятно сложным, однако, благодаря поддержке и активному участию В. Г. Распутина, это удалось. В результате, в Иркутске появилась одна из первых в стране (если не первая) независимая газета — «Литературный Иркутск». По своему содержанию и жанру «Литературный Иркутск», скорее всего, может быть определен как православный литературный альма нах. В издании совершенно отсутствовали новости. Структура была не типичной для стандартной газеты: обычно в номер помещались два три многостраничных материала из классики русской религиоз ной и философской мысли с продолжением в следующих номерах. Целью издания, по словам его редактора, было просвещение и воспитание иркутского общества в духе традиционных ценностей русского народа — православия и монархии. Занимаясь проблемами возрождения русской национальной культуры, редакция «Литератур ного Иркутска» интересовалась национальными проблемами и дру гих российских этносов, поэтому планировала специально посвятить
202
РАЗДЕЛ III
им нескольких номеров. Так, улан удэнский поэт Баир Жыгмытов подготовил, а «Литературный Иркутск» опубликовал номер, посвя щенный бурятам, традиционной бурятской культуре, обрядам и религии. Был анонсирован, но так и не подготовлен номер, посвя щенный евреям. Стоит подчеркнуть, однако, что актуальные про блемы Иркутска в области межнациональных отношений ни разу не становились объектом интереса «Литературного Иркутска». В 1993 г., в связи с резким увеличением расходов на издатель ство, уходом из издания В. Г. Распутина и обострением конфликта между редактором и писательской организацией, «Литературный Иркутск» прекратил свое существование. Иркутский еженедельник «Земля» (в дальнейшем «Родная Земля») был учрежден в 1990 г. областным агрообъединением, обкомом профсоюзов АПК, Облпотребсоюзом и Михайло Архангельским приходом РПЦ. Тираж газеты колебался от 25 000 экземпляров в 1990 г. до 2000 экземпляров в 1999 г. «Земля», по словам ее будущего редактора А. П. Шахматова, была учреждена группой иркутян единомышленников, обеспокоен ных проблемой сохранения и восстановления в Иркутске памятни ков истории и архитектуры. Свою обеспокоенность, по его версии, члены группы периодически и безуспешно пытались довести до общества через иркутские СМИ. В конце концов, это привело к появлению в Иркутске нового еженедельника, который был приз ван, по словам А. П. Шахматова, показать, что «существуют еще и другие люди, чье мнение почему8то не учитывается властями и не появляется в СМИ потому, что идет в разрез с официальной точкой зрения». В подстрочнике названия газеты первоначально значи лось — «крестьянский еженедельник». Первым редактором «Земли» в 1990–1991 гг. был Г. Г. Русских. После его ухода на освобожденную работу в Законодательном Собра нии области, эти функции перешли к его заместителю, бывшему радиожурналисту А. П. Шахматову. В дальнейшем, он на некоторое время передавал полномочия юрисконсульту газеты Р. И. Шепта лину, оставаясь его заместителем и фактическим редактором. В настоящее время он вновь возглавляет газету. Таким образом, прак тически с первых лет издания (после ухода в 1991 г. в Областную Думу Г. Г. Русских), редакционная политика определяется этим тандемом. За десять лет своего нерегулярного выхода газета претерпела дра матическую эволюцию от крестьянского еженедельника до одного из самых радикальных национал патриотических и антисемитских изданий Иркутска.
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
203
В отличие от «Литературного Иркутска» и «Русского Востока» (который будет представлен далее), «Земля» никогда не была узко специализированным изданием. Диапазон интересующих ее тем был необычайно широк. Газета критиковала местные и центральные власти, рассуждала о проблемах крестьянства и о геополитических интересах России, публиковала рецепты выращивания и заготовки впрок сельскохозяйственной продукции, описывала и разъясняла смысл народных и церковных праздников, раскрывала очередные тайны «жидо масонского заговора» и боролась с засильем кавказцев, помещала объемные статьи, опровергающие современные экономи ческие теории и теорию относительности Эйнштейна. С 1993 г. у финансируемой из областного бюджета «Земли» начался многолетний период конфликтов с основным учредите лем — областным Аграрно Промышленным комитетом и с мест ными властями. Газета периодически публиковала разоблачитель ные и компрометирующие материалы о деятельности иркутских чиновников. Выход еженедельника периодически приостанавли вался, менялось название газеты, менялся ее учредитель. Апогеем стал арест редактора по обвинению в попытке шантажа. В общем, проследить все перипетии, через которые прошло издание, предста вляет собой достаточно сложную задачу. В 1998 г. «Земля» прекратила конфронтацию с АПК и областной администрацией и вновь получила бюджетное финансирование. Содержание газеты, на наш взгляд, не претерпело значительных изменений, за исключением, четко выдерживаемой теперь лояль ности по отношению к областной администрации. По нашему мнению, квинтэссенцию идеологии «Земли» составляла вера во все мирный жидо масонский заговор, направленный на уничтожение России, и убеждение в антинародном характере современного (2000 г.) режима государственной власти. В мае 1992 г. начала выходить еще одна национально патриоти ческая газета — еженедельник «Русский Восток» (в логотипе — «Рус скiй Востокъ»). Организатором и бессменным редактором является лидер «Русского Национально патриотического Союза «Верность» и депутат областного Законодательного собрания одного из созывов А. С. Турик. В первый год еженедельник выходил тиражом в 10 000 экземпляров. К 1999 г. тираж снизился до 3000 экземпляров. Газета была учреждена Русским Национально патриотическим Союзом «Верность» (председатель — А. С. Турик). Ее соучредителями стали Забайкальский Союз Русского народа (председатель — А. С. Турик),
204
РАЗДЕЛ III
Союз Казачьих Войск России (Н. М. Меринов) и Российское обще ство по сотрудничеству с соотечественниками за рубежом. В своем интервью автору, редактор газеты подчеркнул, что «Рус ский Восток» является возрожденной газетой. Дело в том, что с 1908 по 1920 гг. в Иркутске издавалась газета с тем же названием. А. С. Турик отметил, что она была открыто политическим, боевым, анти либе ральным, анти революционным, черносотенным и монархистским изданием. Выйдя из состава редакции недостаточно политизирован ной и националистической, по словам А. С. Турика, редакции «Земли» и открыв собственную газету, он назвал ее «Русский Восток». Целью создания «Русского Востока» было появление в Иркутске газеты, которая, по словам А. С. Турика, «правдиво освещала бы исто8 рию России с древнейших времен (в том числе по периоду революции и гражданкой войны) и ее современность». «Русский Восток» был и остается, пожалуй, наиболее политизи рованной и радикальной иркутской национал патриотической газе той. Даже по сравнению с «Литературным Иркутском» и «Землей», не говоря о прочих иркутских изданиях, он выглядит скорее полити ческим листком или листовкой, чем обычной газетой. Мигрантская (точнее антимигрантская) тематика и, вообще тема межнациональ ных отношений является приоритетной. В последние годы газета выходит не регулярно — обычно в период выборов в местные и цен тральные органы власти. *** Национал патриотические газеты — это только часть иркутских общественно политических изданий, так или иначе пишущих о межнациональных отношениях. При этом, их тиражи изданий суще ственно (в разы) меньше, а периодичность выхода реже, чем у про чих иркутских общественно политических газет. Однако, именно для них национальные сюжеты являются прио ритетной и излюбленной темой. Это не удивительно, т. к. мигранто фобия, шовинизм и антисемитизм традиционно являются важны ми элементами идеологии российского национал патриотического движения. Кроме того, примерно с 1993 г. антимигрантская риторика иркутской национал патриотической прессы стала важным сред ством политической мобилизации и борьбы за власть. Реальной альтернативы национал патриотическому подходу к межнациональным отношениям в иркутской прессе, пожалуй, нет.
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
205
Прочие газеты, в основном, избегают публикации аналитических и оценочных материалов о межнациональных отношениях. До поло вины их публикаций, которые можно отнести к этой тематике, составляют сообщения о противоправной деятельности мигрантов. Развитие этой темы на страницах иркутских газет, по нашему мне нию, нужно рассматривать как проявление симбиоза между нацио нал патриотической и прочей иркутской прессой. Примечательно, что в этом симбиозе, основную массу не толе рантных (а порой и откровенно ксенофобских) антимигрантских информационных (не аналитических) материалов публиковали газеты, которые не принято относить к национал патриотическому направлению. При этом, они декларируют свою идеологию как либеральную. Нельзя не отметить также, что в «мигрантских» публи кациях национал патриотических изданий практически всегда к информационному материалу был добавлен авторский оценочный и прогностический комментарий. Практически сложилась ситуация, когда именно национал патриотические издания задают дискурс, определяют тематику и стилистику обсуждения национальной про блематики в СМИ Иркутска. Умеренно негативная атмосфера межнациональных отношений в иркутском обществе и прессе, как и определяющие ее антимигрант ские настроения, представляются нам медленно, но неуклонно раз вивающимся процессом. В его авангарде и идет, на несколько шагов опережая общественное неприятие мигрантов, иркутская национал патриотическая пресса. Для нее характерны постоянные (пока не слишком успешные) попытки «оседлать» и направлять этот процесс. По нашему мнению, сложившаяся в Иркутске стабильная и, на пер вый взгляд, вполне благополучная атмосфера межнациональных отношений обладает сравнительно небольшим «запасом прочности». В этой ситуации, изучение атмосферы межнациональных отноше ний, во многом формируемой иркутской национал патриотической прессой, представляется нам одной из ключевых и наиболее актуаль ных тем, имеющих очевидное практическое значение и применение. *** Основным направлением в исследовании атмосферы межнацио нальных отношений, формируемой национал патриотической прес сой, несомненно, является анализ массивов ее публикаций. Вместе с тем, мы неоднократно имели возможность убедиться в том, что наиболее эффективным подходом к изучению является сочетание
206
РАЗДЕЛ III
текстового анализа с рассмотрением национал патриотической прессы в качестве сложного социального института. В этом случае, любая «этническая» публикация может рассматриваться как некая функция, аргументами которой являются: редакционная концепция оценки межнациональных отношений в городе, редакционная стра тегия, актуальное состояние межнациональных отношений в обще стве, актуальная роль и функция конкретного издания в политиче ской жизни города и т. д. Знание этих аргументов позволяет исследователю лучше предста вить себе механизм формирования национал патриотической прес сой атмосферы межнациональных отношений в обществе, а также цели и причины появления в этой прессе конкретных «этнических» публикаций. Важно подчеркнуть, что сами номера национал патрио тических газет, как правило, не могут являться исчерпывающим источником информации в изучении упомянутых аргументов. Их изучение требует привлечения дополнительных источников. Важнейшими из них могут стать интервью с редакторами нацио нал патриотических газет. Необходимо отметить, что статус и слу жебные функции редактора национал патриотической газеты (другими словами — руководителя печатного органа национал патриотического движения), по ряду характеристик, существенно отличаются от статуса и служебных функций редактора обычной общественно политической газеты (руководителя коммерческой структуры, работающей в информационно рекламной сфере). Редактор иркутской национал патриотической газеты почти всегда является основным идеологом, а иногда и основным автором своего издания, творческий коллектив редакции которого обычно состоит из одного двух человек (включая редактора). Таким образом, атмосфера межнациональных отношений в мире иркутских национал патриотических газет в огромной степени определена этими людьми. Нам удалось взять интервью у всех редакторов иркутских нацио нал патриотических газет в период с 1999 по 2001 гг. Целью нашего интервью было выяснение редакторской оценки состояния межна циональных отношений в городе и их отношения к мигрантским меньшинствам Иркутска. *** В ответ на наши вопросы, редактор «Литературного Иркут ска» В. В. Сидоренко заявила, что межнациональные отношения и миграционные проблемы никогда не интересовали ни ее издание,
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
207
ни ее саму, лично. Она всегда сторонилась актуальности, сиюминут ности и журналистики (как воплощения актуальности и сиюминут ности). «Литературный Иркутск» также стремился быть вне сегод няшнего времени и нес своим читателям «вечные, глубокие и чистые русские истины». По мнению В. В. Сидоренко, понять сегодняшнюю жизнь России и исправить ее путем социальных или экономических реформ нельзя. Все проблемы народного бытия она старается рассматривать «через призму религии» (православия). Ее вариант поведения и реакции на «смутные времены» примерно следующий: «Старцы говорили о том, что эти времена придут, они и пришли. Теперь нужно суметь их пережить». Сложности в межнациональных отношениях и «нашествие» мигрантов редактор «Литературного Иркутска» не считала ни основ ной, ни актуальной проблемой современной России. Она также была против того, чтобы эти темы обсуждались в прессе, включая и национал патриотическую прессу: «Не понимаю зачем “Земля” и “Русский Восток” занимаются этой политической клубничкой? Все это настолько далеко…». По ее мнению, влияние прессы на атмосферу межнациональных отношений «огромно и всегда отрицательно». Все дело в том, что отличительной чертой сознания русского человека является «глубин8 ность» и «вневременность». Тогда как «изобретенная масонами во вре8 мена Французской революции» пресса перекрывает русским людям доступ к «чистым родникам» и опаивает их «грязным пойлом». Таким образом, пресса, как социальный феномен, оценивается как явление чрезвычайно вредное вообще и для состояния межнациональных отношений, в частности. Вторым социальным феноменом, препятствующим гармонии и взаимоуважению в межнациональных отношениях, является го род — «порождение каинской цивилизации». Жизнь людей в городе лишена человечности и теплоты. Люди в нем живут как «автомати8 ческие муравьи», знающие только себя и свой ежедневный маршрут на работу и в магазин. В качестве примера идеального общества межнациональной гармонии редактор «Литературного Иркутска» привела много национальные сибирские деревни начала 20 века. Один из ее знако мых как то рассказал ей историю из своего деревенского детства. В деревне жили русские, буряты и татары. Однажды рассказчик, заи гравшись с друзьями, пробежал, не поздоровавшись, мимо старика татарина. Тот поймал его и «так надрал ему уши, что он навсегда запомнил, что всех людей надо уважать, а пожилых — особенно».
208
РАЗДЕЛ III
Таким образом, из первой половины интервью можно было предположить, что нормализацию межнациональных отношений она считает, в принципе, задачей решаемой. Условием решения ста новится исчезновение/коренное реформирование прессы и городов. Вторая половина интервью показала, что В. В. Сидоренко относится к проблеме межнациональных отношений со значительной долей фатализма, не считает эту проблему локальной (ограниченной рам ками России) и решаемой силами общества. Говоря о своем отношении к наиболее типичным иркутским мигрантским меньшинствам — «кавказцам» и «китайцам», она зая вила, что взаимоотношения мигрантов с принимающим русским обществом являются по существу отражением вселенской по мас штабам борьбы Добра со Злом. Этот вывод, по мнению редактора «Литературного Иркутска», должен был логически вытекать из ее рассуждений о сути и смысле миграций в рамках этой борьбы. По нашему мнению, в этих рассуждениях контекст не менее важен для понимания, чем их общая структура. Именно поэтому, мы приведем их практически полностью. «Мигрантская» часть интервью началась разговором о «китай цах». В. В. Сидоренко сразу подчеркнула, что их появление в Иркут ске стало очередным испытанием русского народа. По ее словам, в одном из выступлений иркутского епископа она слышала о «русских беженцах из русских центров», которые «прельстились китайскими товарами» и были «заполонены и вытеснены китайцами» со своих мест. Всем известно, добавила она, что китайцы «как никто другой умеют захватывать жизненные пространства». К тому же, «старцы говорили, что китайская опасность никогда не проходила». Наконец, «Сталину однажды предложили поселить на Дальнем Востоке сто китайцев. Он наотрез отказался, сказав, что если сегодня пустить сто китайцев, завтра их станет сто тысяч». Доводы о необходимости или, хотя бы, желательности приезда в Иркутск китайских коммивояжеров с товарами, В. В. Сидоренко считает несерьезными. Она, как русский человек, «не переносит ино8 странной пищи» и, видимо, одежды. Она «никогда не чувствовала нужды обратиться к китайской лапше». Привоз в Иркутск (и вооб ще, в Россию) китайских товаров нельзя расценить как явление полезное, а вот приезд китайцев безусловно вреден. Торговля с КНР определяется как «утрата земли и жизненных пространств за чечевичную похлебку». Она является современной российской интерпретацией постулата «бойтесь данайцев дары при8
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
209
носящих». Китайские торговцы в России, «в случае войны с Китаем окажутся у нас в тылу» и ударят «ножом в спину». После китайской темы разговор естественным образом перешел на кавказцев. Начиная его редактор «Литературного Иркутска» нео жиданно заявила, что кавказцы, по существу, представляют собой «ту же опасность, что и китайцы». В. В. Сидоренко назвала их род ственными «вавилонскими народами». Она доказывает это родство при помощи Библии, русских народных сказок и некоторых других вспомогательных источников. Принадлежность кавказцев к «вавилонцам» доказывается легче всего. Кавказцы «черные», а «все черные народы — из Вавилона». С китайцами дело обстоит сложнее. Как известно, завоевавшие Русь монголы пришли «с полуночной стороны Китая» и называли русских «урусами». Китай же «был рядом с Вавилоном». На этом этапе мы получаем связь «урусы» — монголы — китайцы — «вавилонцы». Вавилон же, в свою очередь, был рядом с евреями, которые в древности тоже были «вавилонцами». Столица евреев называлась «Урусалим». Это и есть последний кирпичик в доказательстве род ства иркутских «кавказцев» с «китайцами» и их общей принадлежно сти к евреям — «вавилонцам». Самым непонятным местом в этой системе доказательств явля ется вопрос о том, почему монголы называли русских по имени еврейской столицы? Последующее объяснение не только разрешает эту странность, но и, одновременно, объясняет причину негатив ного отношения русских к евреям, «кавказцам» и «китайцам». Свое объяснение В. В. Сидоренко начала с повтора того, что евреи в древности были не евреями, но «вавилонцами». Кстати, будучи «вави8 лонцами» они захватили в плен патриарха Авраама (от этого события пошло, как она считает, понятие «вавилонского плена»). «Вавилонцы» (евреи, «кавказцы» и «китайцы») «поклонялись Древнему Змию и носили на себе его знак». Евреями же в то время был другой народ. Собствен ные исследования русских сказок показали редактору «Литературного Иркутска» их идентичность библейским рассказам. Это означает только одно — «Библия написана по истории русского народа» (т. е. в то время, когда евреи были «вавилонцами», русские были евреями). По причине «неизвестного исторического катаклизма» русские забыли, что они евреи, а «вавилонцы» воспользовались «русским гре8 хом беспамятства» и украли у русских их историю для того, чтобы те не знали о своей древности и богоизбранности. Характер отношений русских с «вавилонцами», по словам В. В. Си доренко, определен в русских сказках. Это борьба на уничтожение.
210
РАЗДЕЛ III
География и условия, в которых эта борьба будет проходить, также описаны в сказках: «братьев (народов мира — Д. Д.) было много, но на борьбу со Змием выйдет один Иван». Результат борьбы предрешен: «Иван победит. Это однозначно». В заключение, редактор «Литературного Иркутска» добавила, что, мигранты, конечно, опасны для русского народа. Однако, рус ский народ опасен для них в большей степени, поскольку является культурным, неагрессивным и поглощающим мигрантов народом.
*** Следующим в нашей серии стало интервью с руководящим тан демом газеты «Земля» — ее в то время редактором Р. И. Шептали ным и бывшим редактором А. П. Шахматовым. Они начали с заявления, что межнациональная тематика явля ется предметом особого внимания газеты. По мнению Р. И. Шепта лина, проблемы в этой области могут и должны решаться прежде всего СМИ и, особенно, — прессой. А. П. Шахматов добавил, что редакция «Земли» «живет по ленинскому определению газеты», согласно которому газета «явля8 ется воспитателем, агитатором и организатором масс». Действуя по ленинской программе, «Земля» вначале «констатирует факт — наличие проблем в межнациональных отношениях», затем начинает «организовывать людей на улучшение климата в межнациональных отношениях, на воспитание в этом направлении». Он подчеркнул, что газета полностью поддерживает российские законы, запрещающие разжигание межнациональной розни и делает все для нормализации атмосферы межнациональных отношений в Иркутске. «Земля» постоянно борется с распространенным среди населения предста влением о том, что б`ольшая часть преступлений в городе соверша ется кавказцами. Она дважды организовывала круглые столы для того, чтобы представители иркутских этнических общин могли выработать совместную программу действий по улучшению атмо сферы межнациональных отношений в обществе. По мнению Р. И. Шепталина, атмосфера межнациональных отношений в Иркутске неустойчива и взрывоопасна. К сожалению, попытки «Земли» наладить межэтнический диалог и нормализо вать атмосферу межнациональных отношений в обществе не прине сли никакого эффекта. Эти инициативы игнорировались прочими иркутскими изданиями и руководителями этнических сообществ.
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
211
По словам редактора «Земли», многие иркутские издания публикуют не толерантные и, даже, откровенно ксенофобские этнические мате риалы. В частности, этнические «провокации постоянно появляются в “Русском Востоке”». Наряду с игнорированием и непониманием, редакции «Земли» приходится постоянно сталкиваться с откровенным противодей ствием ее усилиям по нормализации атмосферы межнациональных отношений в обществе. А главным врагом этой нормализации явля ется сионизм. В частности, чиновники сионисты чинят препятствия изданию «Земли», задерживают выход номеров газеты, печатают их «плохой краской на самой плохой бумаге» и т. д. После этих слов А. П. Шахматов подчеркнул, что это частное мнение. Р. И. Шепталина, но не редакционная позиция. «В данном случае не стоит говорить только о сионистах». Вопрос автора о характере связи между атмосферой межнацио нальных отношений в Иркутске, местными чиновниками и евреями, строящими свое национальное государство, заставил редактора «Земли», вкратце, изложить свое понимание целей сионизма. Р. И. Шепталин уверен, что истинной целью сионизма является полное «уничтожение всех этносов». Он считает, что «паутина этого фашистского движения опутала всю Россию, проникла буквально во все части». «Паутина, скажем так. Ничего плохого в этом, вроде бы, нет. Паутина тоже свою роль играет. Но с какой целью то? Можно пау8 тину сделать для того, чтобы пауков и мошек ловить, а можно для того, чтобы слабый маленький олененок, который только встал, а его тут же паутиной опутали, и кровь всю высосали. Разные вещи!». Мно8 гие россияне, будучи сионистами «по своей идеологии, по своему миро8 воззрению, своему воспитанию даже не ощущают этого потому, что им об этом никто никогда не говорил». Р. И. Шепталин считает, что в своем стремлении к уничтожению этносов, сионисты выбрали духовный вариант их уничтожения. Во всяком случае, он подчеркнул, что одним из самых гнусных деяний сионистов является то, что они повсеместно стремятся компромети ровать народы в их собственных глазах. Для этого они, как, напри мер «кучка ярых сионистов из “Русской мысли”», выдают себя за русских патриотов. Ход мыслей сионистов следующий: «Если я что8 то грязное делаю и говорю, что это русское, значит русские — дерьмо». Главным оружием в борьбе с сионизмом и основным условием нормализации межнациональных отношений в Иркутске и России в целом Р. И. Шепталин видит русское духовное возрождение. Он сообщил об успешном личном опыте: «Вот я сижу в тюрьме… Опять
212
РАЗДЕЛ III
за русское говорим, по одесски выражаясь. Сутками читал. Читаю заключенным Распутина, Достоевского, Бальзака, многих авторов читал классического, скажем так, уровня. Камера… С утра до вечера в камере тишина — ни конфликтов, ни склок, ни разборок». «Когда соби8 рается много людей в одной камере конфликты неизбежны… Никуда ты не уйдешь. Но этого не было! И больше всего меня просили читать именно Распутина, потому что… Я не знаю почему. Я южанин по сво8 ему воспитанию и по многим своим взглядам… Меня нельзя назвать рус8 ским человеком. Хотя я связь открыл и считаю. И многие это не понимают и многие меня не воспринимают как русского человека. Осо8 бенно здесь в России. А меня это совершенно не волнует». «Всегда получалось, почему8то, что я старший в камере. Почему8 то все время просили меня почитать “Прощание с Матерой”. Зэк, человек с примитивным уровнем образования, взглядов жизненных… — ну скот! Но они русские. Многие из них русские. Там есть татары, вся8 кие есть люди. Все время меня спрашивали. Один грузин меня спрашивал: “А слушай, Роберт, объясни, кто этот Хозяин, кто там бегает, а?”». На вопрос об отношении к мигрантам (кавказцам и китайцам), респонденты отметили, что этот вопрос, обычно, предполагает раз говор на тему их противоправной и антироссийской деятельности. А. П. Шахматов, говоря о кавказцах, заявил, что полностью согласен с содержанием статьи, опубликованной либеральной газе той «СМ. Номер Один», в которой «все первые лица в правоохрани8 тельных органах заявили, что кавказской темы в области вообще нет». Антикавказские материалы национал патриотического «Рус ского Востока» он назвал провокацией: «Если вы почитаете послед8 ний “Русский Восток”, где указано их отношение к причинам югослав8 ского кризиса, то вы найдете там слово Азербайджан, азербайджанцы и Иркутская область. Т. е. руководитель общества “Верность” (А. С. Турик — Д. Д.) связал в своей газете югославский кризис, пози8 цию Азербайджана, поддержавшего действия НАТО и простых азер8 байджанцев живущих в области. Что, поскольку, те поддержали, то этих надо выселять. Это провокация. Они советские люди. Они воспи8 тывались столько лет. Интернационализм». Р. И. Шепталин привел пример конкретного «советского кав казца»: «Вот у нас есть Карлос Балян, один из ведущих поэтов. Армя8 нин. Он такой же, как мы. Так же воспитывался. Он говорит, что не понимает. Вот их ловят, бьют, истязают. За что? За то, что он армянин!? Те люди из народа, которые подонки, которые совершают преступления, те, может быть, мерзавцы. А они, армяне, какое к этому отношение имеют? Почему их то бьют?».
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
213
Китайские мигранты, по словам Р. И. Шепталина, с одной сто роны, «то же что и кавказцы». С другой стороны, он считает, что в отношении китайцев «нужно сделать одно но…»: «Потому, что вот Гумилев, он на эту тему хорошо написал. Он говорил, что Китай это извечный агрессор. Извечный агрессор. Вся история Китая она была направлена на что? На экспансию внешнюю. Всегда. Вот если начать со времен империи Хань, это шесть тысяч лет назад, и вот так просле8 дить все, скажем до 19 века — все время агрессия». После этих слов, А. П. Шахматов посчитал нужным вмешаться в разговор и во второй раз подчеркнул, что «Роберт Иванович высказы8 вает свою позицию». При этом, от высказывания своего мнения он воздержался. Развивая тему китайского экспансионизма, Р. И. Шепталин особо остановился на теме экономического неравенства России и КНР: «Сегодня что получается — в двух государствах, у России и Китая, совершенно разные стартовые возможности. Скажем так, в условиях реформы в Китае умирает Мао Цзэдун в 76 году. Еще 3 или 4 года там Хуа Гофэн, потом начинает товарищ Дэн Сяопин реформу. У нас реформы вроде начались с 85 года, да? Т. е. разницы там 3–4 года. Но возможности были совершенно разные. Они в корне были разные. Дэн Сяопин занимался каким вопросом? Он развивал китайское государ8 ство и поднимал китайский народ. В экономическом, социальном, психологическом. А у нас реформы были начаты под давлением сиони8 стов с целью разрушить Россию. Это совершенно разные моменты. Поэтому, когда меня сегодня спросят, как ты относишься к китайцам, я скажу — нормально отношусь. Пусть работают и т. д., но я против того, чтобы они здесь жили. Я китайцев не виню, но ограничить надо. Нельзя этого допускать. Почему? Потому, что в противном случае, России тогда просто не существует». В качестве некоего итога всего интервью Р. И. Шепатлин отме тил, что он всегда руководствуется принципами «просвещенного рус8 ского национализма» и интернационализма: «Зачем нужно экономиче8 ское развитие земного шара? Чтобы русские исчезли, китайцы исчезли, евреи исчезли — и появился некто землянин, что ли? Это же глупость! Почему? Если появится землянин — это будет скучно. Мы же говорим о разнообразии. А если говорим о разнообразии, то что нужно сделать? Нужно поддержать этот национальный организм. Т. е. реформы дол8 жны быть направлены не на уничтожение национального организма. Интернационализм не через уничтожение наций, как говорили вульгар8 ные коммунисты, а интернационализм — через развитие наций. Я, например, себя всегда называю русским националистом, но я не вульгар8
214
РАЗДЕЛ III
ный националист. Я за все нации, но при одном условии — чтобы рус8 ских не уничтожали. Если в этой ситуации начинают уничтожать русских, то мне все враги. Враги азербайджанцы и армяне, и грузины, и китайцы. Все они враги. Я эту идею потихоньку навязываю редакции, и потихоньку ее проталкиваю».
*** Из всей серии интервью самым интересным и содержательным мне показался разговор с редактором «Русского Востока» А. С. Туриком. Единственный среди своих коллег он не свел свою оценку состояния атмосферы межнациональных отношений в России к конфликту русских с евреями и кавказцами. Атмосфера взрыво опасна, а виновниками сложившейся ситуации являются, наряду с евреями и мигрантами, также и коренные и старожильческие народы России (кроме русских). Редактор «Русского Востока» имел достаточно четкое (вполне наукообразное, лишенное всякой мистики) представление о том, какой должна быть структура российского общества для того, чтобы в нем произошла нормализация межнациональных отношений. Критикуя современную общественную структуру, он, почти всегда, предлагал собственный вариант ее исправления. Основой его концепции идеального российского общества явля ется учение о «триедином государствообразующем и самодостаточном русском народе, состоящем из великороссов, малороссов и белорусов». Он подчеркнул: «Русский человек универсален. Не нужно ему ничего. Никто ему не нужен. Ни немец, ни китаец, не азербайджанец — он все сам умеет делать. Он показал в истории, что ему не нужны никакие посредники… Россия — самодостаточная страна. Она может и должна так жить. Иначе она не может, она погибает из8за того, что мы открыли дверь настежь и на этих сквозняках мы имеем массу проблем». «Ни одно государство не составляется каким8то разнородным сбродом». Российская империя подтверждает это правило: «Ее ядром и имперской нацией является триединый русский народ». Вот уже несколько столетий состояние этого ядра не вполне бла гополучно. Наиболее сохранившейся и дееспособной его частью являются великороссы. Малороссы (в большей степени) и белорусы (в меньшей), частично отошли от прежнего триединства и, отчасти, утратили русский дух.
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
215
Так, малороссы даже не желают называть себя малороссами, а предпочитают «унизительно для них самих» называть себя украин цами. Более того, «бредящие украинские сумасшедшие» относят себя к отдельной нации, «которой никогда не было в истории». Во всех исто рических документах и памятниках они заменяют слово «русский» на «казацкий, запорожский или украинский». Примерно та же ситуация с белорусами. Им мало того, что рус ские признают их за русских. Они воображают, что «то, что они были под литовцами и поляками… делает их другой нацией». Следующим, более внешним (и необязательным) элементом структуры российского общества являются, так называемые «рос8 сияне». А. С. Турик считает глубоко оскорбительными и невежествен ными заявления типа: «Россия — государство россиян», поскольку «россиянами в России называли инородцев». Он считает, что ни исто рическая, ни современная Россия не является страной россиян: «В нашей стране 120 национальностей. Но это чепуха. Вот тофалары. Да, национальность. Но что, они построили подводный флот? Или они летали? Я всегда, значит… Ну, не всем это можно говорить, но в таких дискуссиях я говорю очень простую вещь. Если исчезнут все, кроме рус8 ских, Россия выживет, потому, что многие весят просто обузой. Даже легче было бы… Т. е. влияние этих ста национальностей, оно, можно сказать, незначительно, а, если не обидеть их, — ничтожно». По мнению А. С. Турика, многие «россияне» естественным обра зом признают себя внешним, второстепенным и необязательным элементом российского общества и «…в этом нет ничего унизитель8 ного». «Большинство то нерусских, они давно сжились. Они давно обру8 сели. И мутят воду единицы. Вот эти всякие Буратаевы. Калмыки8то ведь никогда в России не жили. Когда калмыков гнали джунгары и, в том числе, казахи, им дали поселиться. И теперь они нагло в Государ8 ственной Думе их спасителям и благодетелям заявляют, что те слово «русский» не имеют права говорить». Последней, третьей категорией жителей России являются ино странцы: «…в принципе8то, всех остальных (поляков, немцев, евреев) всегда звали иностранцами. Это лица иностранного происхождения, они имеют третье… Их даже россиянами трудно назвать». В случае, если «мутящих воду единиц» в народе становится слиш ком много, триединый русский народ нужно любыми способами спасать от их «вредоносного влияния». Лучше всего таких россиян и иностранцев сразу выселять. Исторический опыт введения еврей ской черты оседлости, по его мнению, показал, что полумерами в этой ситуации обойтись нельзя.
216
РАЗДЕЛ III
Уточняя свое отношение к россиянам и иностранцам, А. С. Ту рик подчеркнул, что он признает за ними право на естественное стремление к сохранению своей нации (понимаемое им как нацио нализм) в случае «если они при этом будут знать свое место». Космо политы, считающие себя гражданами мира и «запрещающие русским называть себя русскими», представляются ему более опасными, нежели националисты, хотя «и тех, конечно, друзьями не назовешь». С другой стороны, А. С. Турик оставляет за «россиянами» и иностран цами возможность, путем принятия православия и русской куль туры, войти в русский народ: «А то, что какие8то национальности сливались с русским народом, то они никоим образом не изменили ни его сущности не религиозных верований. Не знаю, сколько ингушей или еще кого перешло в православие… Татар ведь было много православных. Вот, все обижаются за взятие Казани. Так во взятии Казани ведь много татар участвовало. Уже на Куликовом поле много татар было. Православных, естественно!». Виновниками сложившейся в России негативной и взрывоопас ной атмосферы межнациональных отношений редактор «Русского Востока» считает, в основном, «россиян и иностранцев»: «…русские каким8то одним менталитетом обладают, поэтому сами по себе они носят какое8то стабилизирующее начало. Даже какие8то моменты со стороны пришлых национальностей, которые могут внести какую8то смуту и дисбаланс, какие8то отрицательные проявления, они пока нейтрализуют… Зачем господствующему национальному сообществу дестабилизировать самого себя?». Следуя своим корыстным и недальновидным расчетам, «россияне и иностранцы», по мнению А. С. Турика, не желают вернуть русскому народу его прежний статус и не хотят «знать свое место». Недально видность их расчетов выражается в том, что только своими силами они никогда не смогут гармонизировать атмосферу межнациональ ных отношений в российском обществе. «Россияне» и «российские иностранцы», в союзе с враждебными России внешними силами, ведут активную деятельность, напра вленную на дискредитацию русских националистов. С этой целью их агенты, порой, выдают себя за русских националистов. В этой связи редактор «Русского Востока» упомянул редакцию «Земли». Про ее редактора, Р. И. Шепталина он сказал, что тот «провокатор больше, чем националист» и добавил: «Так пишет тот, кто заведомо какие8то репрессии против русских людей, русских националистов хочет вызвать. Это, просто, я не знаю… Это черта характера, но мне кажется, что тут есть и другие моменты. Ну, причем, какой он
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
217
русский националист, если такая любовь большая к кавказцам? Всю жизнь он с Шахматовым защищает кавказских бандитов и преследует милицию за то, что она руководствуется великорусским шовинизмом. Я же вынужден был однажды даже против написать». Подводя итог, А. С. Турик заявил, что не претендует на объек тивность, поскольку: «Даже если люди бы захотели давать объектив8 ную информацию, они бы не смогли. Они или бабицкие, или турики. Разные совершенно люди. Один увидел одно на поле боя, а другой увидел другое. И это даже не просто злой умысел у него, а он просто другой человек. Он любит, допустим, Пастернака, а я люблю Пушкина — и мы будем уже по8другому все оценивать». Свое отношение к кавказским и китайским мигрантам, А. С. Ту рик старался сформировать, исходя из собственного понимания соотношения их «полезности» и «вредности» для российского обще ства и государства. Так, например, кавказцы представлялись ему полностью беспо лезными и чрезвычайно опасными: «Чужеродный этот элемент в огромном количестве приезжает сюда, захватывает экономические позиции. Часто имеет низкий интеллектуальный уровень и криминаль8 ное самосознание. Врастает в эту почву. Но для чего это? Это разве нормально? Но если они выращивают, грубо говоря, в Азербайджане виноград. Там есть какой8то колхоз, фирма и т. д. Заключайте дого8 вор. Они отправляют, мы получаем и здесь продаем. Где же еще в мире мешками или чем8то везут и здесь начинают они продавать? Мы здесь должны продавать! Что не было купцов, что не умели торговать? Да это же абсурд, бред! Пусть русские здесь торгуют и здесь все деньги остаются, а те там живут». Кавказцы в Иркутске — это типичная «пятая колонна»: В городе уже пятнадцать тысяч только азербайджанцев. Все мужики здоровые. Семьи то у них в основном там. Здоровые мужики, сплоченные. И верой в том числе… Понимаете, Азербайджан занимает враждебную позицию в отношении к интересам России. Открыто. А это уже пятая колонна. Потом, в случае военных действий с Турцией нам придется заниматься депортацией здесь азербайджанцев. Это сколько опять всякой мороки и средств. Это реально. Мы всегда воевали с Турцией и будем воевать. Вопрос — кому будут лояльны азербайджанцы в Иркутске: России или Турции? Азербайджан это союзник Турции. Однозначный». Редактор «Русского Востока» сомневается, что принимающему обществу удастся в обозримом будущем ассимилировать кавказцев: «Понятно, что часть ассимилируется неизбежно. Но я не скажу, что все ассимилировались, и не имеется значительного числа людей, которые
218
РАЗДЕЛ III
все8таки верны вере своей. Ну, а почему в Сургуте мечети вдруг по8 являются?». Культурно религиозная дистанция между иркутскими русскими и кавказцами, по нашей оценке, видится А. С. Турику одним из основных препятствий гармонизации атмосферы межнациональных отношений в Иркутске. Культурной составляющей этой дистанции он придает особое значение. Ее оценка позволяет ему делить иркут ских мусульман на «наших» и «чужих»: «Кстати, у них ведь тоже про8 блема: борьба татар с азербайджанцами. Потому, что наши татары говорят азербайджанцам: “Извините. Мы тут, как говориться, глав8 ные и вы будьте добры”. А они пытались… Азербайджанцы, чеченцы и ингуши взять верх. А чем это может кончиться, мы по Чечне знаем. Если начнет распространяться в этой среде тот же ваххабизм…». Заочно споря с редактором «Земли», А. С. Турик называет две причины, по которым он не согласен с заявлениями о том, что «кав казская преступность это миф». Первой причиной является невер ная методика подсчета совершаемых в Иркутске преступлений. Оценка «криминальности» этнических групп населения города дол жна формироваться на основе подсчета доли преступников среди остальных членов этнической группы: «Возьмем статистику. Вот среди русских процент преступников такой, спектр преступности — такой. Общий коэффициент преступности, например, — 1%. А среди азербайджанцев, этот индекс будет не 1%, а я думаю — 30–40%. Вот тогда8то у всех откроются глаза, извините меня, являются ли они пре8 ступным сообществом». Вторая причина в том, что «преступным наклонностям кавказцев» не дает в полной мере проявиться «славянский преступный мир» и милиция: «Понятно, что это сейчас славянская преступность домини8 рует, а было время, когда была борьба. Очень много было в Иркутске грузинских авторитетов. Было время, было! И здесь борьба между ними была. И то, что в Чите шла борьба с азербайджанскими авторите8 тами очень сильными и крупными. Там кровавые разборки были боль8 шие. Там тоже славяне победили, но это не так просто было. И здесь, если славяне сейчас доминируют, это не значит, что вообще нет нацио8 нальной преступности. Все8таки милиция, в какой8то мере, борется и сам славянский преступный мир не хочет отдавать свои, так сказать, пажити пришельцам». Лучшим способом борьбы с «кавказской преступностью» может стать ультимативное требование: «Тогда мы поставим вопрос к их общине. Извините, или вы с ними боретесь, и нам подгоняете показа8 тель под общий. Или мы какие8то сами меры будем принимать». Под
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
219
«какими8то мерами» он, подразумевает, скорее всего, репрессии. Во всяком случае, затронув тему «грузинской» преступности и отметив, что проблему с ней заинтересованы решить, прежде всего, сами гру зины, он говорил именно о репрессиях: «Решать8то даже для самих грузин это лучше, потому, что, в конце концов, приходится применять какие8то уже репрессивные меры. Сейчас грузинам перекрыли дорогу и они возопили. Так и все этого дождутся. Потому, что за свой счет, почему мы должны чужие проблемы решать?». Высказывания А. С. Турика относительно «полезности» или «бесполезности» китайских мигрантов, в целом, менее однозначны, но не менее категоричны. Комментируя мнение о том, что китайские рабочие, потен циально, могут рассматриваться в качестве важного ресурса эконо мического развития Дальнего Востока и Сибири, он заявил: «Так говорить и рассуждать могут совершенно безответственные люди, которые не видят дальше собственного носа и лишены, вообще, чувства национального достоинства. Триста лет, четыреста уже, Сибирь заселяется и осваивается русскими людьми и другими национально8 стями российскими. И здесь достигнуты такие результаты, которых нет ни в одной стране мира в этих широтах и климатических условиях. Поэтому обращаться за какой8то иностранной рабочей силой, чтобы они нам помогли что8то сделать — это просто глупо. Понимаете!? А если серьезно посмотреть, то эти мнения нагнетаются определен8 ными недружественными нам силами». Под «недружественными силами» имелись в виду «американцы» и «наши московские либералы из Фонда Карнеги». Парируя вопрос об использовании китайского труда в тех же США, он подчеркнул: «Видите ли, они китайцев имеют за семь тысяч верст от Китая. Они, извините, могут всегда их собрать и как японцев в 41 году. Вы знаете, вот мы кричим о депортации чеченцев. Все японцы, в том числе граж8 дане Америки, были депортированы, собраны в концлагеря и всю войну жили там. И не одного протеста нет. Потому, что это естественно в ходе войны. Так же будет, если будет война с Китаем. Этих китай8 цев во всех этих чайна8таунах блокируют просто и изолируют (если серьезная, конечно, война будет). Зачем нам эти проблемы, когда Китай у нас вот, через реку живет. На протяжении 3 тысяч киломе8 тров мы имеем миллиарды китайцев. И если мы начнем открывать ворота проникновению и освоению, то просто произойдет поглощение Китаем Сибири. Вот в чем вся проблема. И второй вопрос, в недоуме8 нии: у нас огромная безработица. Почему мы вдруг завозим иностран8 ных рабочих?».
220
РАЗДЕЛ III
С другой стороны, редактор «Русского Востока», отчасти, приз нает «полезность», эффективность и выгоду от использования китайского труда. Однако, квалифицирует это как эгоизм и недаль новидность: «С государственной точки зрения, пусть русский может… Те русские, которые за бортом, может они будут работать хуже, чем китайцы. Но с точки зрения национальных и государствен8 ных интересов… долговременных — это в тысячу раз лучше. Если там забор будет чуть коше или там кирпичи не так в доме у кого8то стоят. Понимаете, это для будущего не будет никаких проблем». — С домом то могут быть проблемы. Если кирпичи не так… (Д. Д.). — «Нет, ну там инженеры есть, и все отвечают за безопасность. Я говорю про качество. Это же глупо. Например, самые лучшие строи8 тели, например, обнаружится, что это племя мумбу8нумбу. Мы что будем их сюда привозить, чтобы они нам строили? Это же смешно! Нет такой работы, которую делают китайцы и не смогут сделать русские. Да, может чуть хуже. Огурцы, помидоры… но мы можем, все равно! Это ведь эгоизм. Вот Жириновский предложил для иностранцев продавать наших русских девственниц. Понимаете? Если мы вообще все разрешим, что выгодно частному лицу, то во что общество превра8 титься?» Как угроза будущности российского государства и общества, мигранты из КНР, представляются А. С. Турику, пожалуй, даже более опасными, чем кавказцы: «Когда они здесь стоят на вторых ролях, подсобные, то можно умиляться: вот, какие они хорошие, как они дешево работают, но когда они усилятся… Они же мудрая нация. Они не лезут на рожон, как эти дикие дети гор, которые думают, что на “мерседесе” он нас всех удивит. Они, конечно, все умно, тихо, мед8 ленно делают, не вылазят. Но когда8то, это же процесс, они начнут доминировать. Вот вы слышали, в Индонезии были большие проблемы с китайцами. Там и погромы и убийства и все. Потому, что они там уже такую власть захватили экономическую, что стали влиять на поли8 тику, и уже население увидело реально вот эту опасность». В конце интервью, А. С. Турик подытожил свое отношение к китайской миграции в Россию: «Поэтому, зачем это допускать и зачем потом нам с Китаем иметь проблемы. Ссориться. Лучше уж не иметь никаких проблем. Пусть они живут у себя, мы у себя, торгуем, ездим в гости. Обмениваемся культурой, выставками. Да хоть что! Мы там продаем им “МИГи”, они нам лапшу. Будто мы лапшу не умеем делать! Смешно, конечно. Но вот эти процессы переселения их населе8 ния на нашу территорию — это, конечно, должно быть исключено. Вообще, даже в самых ничтожных моментах».
Д. Дорохов. Редакторы национал патриотических газет Иркутска...
221
*** В заключение, некоторые пояснения относительно задач и методики настоящего исследования. Основной его задачей мы видели попытку проблемного структурирования и организации материалов интервью таким образом, чтобы они могли наиболее полно и связно представлять мнения редакторов иркутских нацио нал патриотических газет. Детальный анализ материалов интервью, безусловно, должен стать задачей новых, более объемных и более локальных исследований. Хотелось бы подчеркнуть, что каждое интервью носило характер оживленного диалога и, отчасти, спора в котором автор, для поддер жания темы, иногда задавал дополнительные наводящие вопросы, иногда приводил контраргументы и, порой, требовал от собеседни ков большей четкости формулировок. Таким образом, некоторые элементы анализа, уточнения и комментария интервью содержатся в них самих. Мы намеренно приводили многочисленные и объемные выдержки из интервью, стремясь к тому, чтобы они, по возможно сти, говорили «сами за себя». Вместе с тем, мы постарались, чтобы авторское влияние на мне ния интервьюируемых было сведено к минимуму. Тема интервью была сформулирована в самом общем виде, так, что каждый редак тор самостоятельно решал, какие из ее аспектов стоит затронуть. В случае, если интервьюируемый отклонялся от темы или, вообще, как нам казалось, отвечал не на поставленный вопрос, мы не торопились его останавливать или поправлять. Эти случаи, по нашему мнению, могут стать ценным материалом для изучения индивидуальных/ групповых особенностей понимания редакторами национал пат риотических газет Иркутска социальных процессов, а также семан тической связи этих явлений с обозначающими их понятиями. ПРИМЕЧАНИЯ Митрохин Н. Русская партия: движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. М., Новое литературное обозрение, 2003. 2 Дятлов В. И. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или конфликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М., Наталис, 2000. С. 158. 3 Дорохов Д. А. История формирования отношения к мигрантам в современной иркутской прессе (1987–1999 гг.) / Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. Иркутск, 2003.
1
Фантом национальной империи. «Русская партия» в Иркутске Михаил Рожанский
Исследовательская актуальность процессов, которые на языке соци ологии называются конструированием русской идентичности, опре деляется тем, что в них тесно переплетены основные «коллективные идентичности» 1, характерные для современной России — импер ская, этническая, региональная. Именно их переплетение — их гене тическое родство, совпадения, противоречия, несовместимость — будет в ближайшие десятилетия определять, сможет ли Россия, осу ществляя модернизацию, сохраниться как единое государственное пространство. Россия как единая страна находится в периоде стано вления. Единство огромной территории задается государством, осо бой ролью русского языка и культуры, исторической мифологией, но это единство поддерживается централизацией хозяйственной, политической, культурной жизни. Особая роль Центра — не только предпосылка единства страны, но и источник трудностей согласова ния традиций, укладов, ценностных комплексов. Противоречия особенно остро заявляют о себе при решении задач модернизации, поскольку мобилизация ресурсов экономических изменений пред полагает высвобождение социальной энергии и властных умений «на местах», в провинции, в регионе и, в т. ч. оживляют регионалистские и этнократические тенденции. Поэтому каждый из этапов модерни зации России ставил под угрозу само существование страны. Пока преобладает этническое (или этноконфессиональное) понимание нации, сохраняется возможность политической мобилизации этнич ности. В этом угроза общероссийской идентичности и препятствие для интеграционных процессов в регионе и в субрегионе. Особое место среди этноцентристских идеологий и умонастроений в Сибири занимает русский национализм. Его история — от сопротивления советской идеократии до идейно политического альянса с региональ ными властями представляют интерес не только для анализа ситуации в регионе, но и для прослеживания общероссийских перспектив и политического значения этнократических устремлений, представлен ных в послевоенном СССР и в постсоветской России русской партией.
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
223
Движение русских националистов — русская партия Профессор В. А. Тишков писал в 1994 г., что «русский национа лизм в его этнической форме — это недавний исторический фено мен, вынесенный мощным воздействием масс медиа на передовую черту общественной жизни и во многом спровоцированный его радикальными политическими антиподами. Понятие русской нации в ее этническом смысле появилось в широком общественном мне нии через пропаганду формулы «советских наций и народностей», которая не могла считаться завершенной, если в ее номенклатуре не было бы «великой русской нации» 2. Такое утверждение выглядит преувеличением — даже в досоветское время в той речевой прак тике, которую принято называть «широким общественным мне нием», существовали понятия «великоросс», «русский», «русак», несводимые к обозначению культурной или конфессиональной при надлежности, то есть говорившие именно об этничности. Советский интернационализм ослабил эту традицию, но нет никаких осно ваний говорить о том, что он ее прервал, если не придерживаться представлений, что идеология может полностью подчинить себе социальные практики. С тезисом В. А. Тишкова можно согласиться, если принять его же деление на «гражданский (или государствен ный) национализм (civic or state nationalism) и культурный (или этнический)» 3 и говорить о национализме государственном. Нацио нализм государственный оживил (как минимум растабуировал) национализм «культурный» или этнический и породил его новый уровень. Более того «культурный» внегосударственный национа лизм обрел некую неофициальную идейно политическую форму, стал общественным движением. Не решена проблема называния этого движения, поскольку оно нас интересует как организованное (пусть и неформально) и оппозиционное (во всяком случае, альтер нативное официальной идеологии и политике), то в данной статье будет использоваться понятие, вынесенное в заглавие книги Нико лая Митрохина, исследующего историю этого движения, «Русская партия» 4. Понимание русской идентичности как этнической принадлеж ности утверждалось идеологическими средствами еще до складыва ния «русской партии» и выступлений ее идеологов — сталинским режимом. Вписывание советской истории в единую историческую линию и даже в идеологическую традицию, идущие от древнерус ских княжеств и становления Московского государства — отчетли вая стратегия официальной пропаганды и культурной политики с
224
РАЗДЕЛ III
середины 30 х годов. Во время Великой Отечественной войны эта стратегия преследовала идейно мобилизационные цели, а к оконча нию войны в ней рельефно проявились репрессивные намерения, возник ярлык «низкопоклонства перед Западом». Борьба с «безрод ным космополитизмом» и ряд других пропагандистских кампаний внесли в поиски внутренних врагов этнические критерии. Сталин ское руководство по сути повторило логику идеологического поведе ния российского самодержавия в конце XIX столетия. Александр III пытался придать Российской империи форму национального госу дарства. По мнению ряда современных исследователей (например, Бориса Миронова или Святослава Каспэ 5) такой курс стал одной из самых весомых причин революционного взрыва в России — нацио нальные противоречия накладывались на социальные. Но даже если этот курс самодержавия был ошибочным, то роковая ошибка была вынужденной — власть реагировала на утрату своей сакральности, имперской власти потребовалась мощная историческая санкция, компенсирующая утрату религиозного трепета. Аналогичная страте гия или импровизация Сталина в этом направлении была также соз данием исторической санкции в дополнение к резко ослабевшей власти идеологической утопии. Советский проект — создание новой исторической общности, мобилизация социальной энергии через значимую историческую цель, утверждение власти идеи. Но власть идеи — идеократия — нуждается в мифологии общего происхождения. Идея новой общно сти не замещает, а предполагает этот ресурс — конструирование общего прошлого. Сталинская идеологическая машина не могла признать советский строй наследником крепостной России, а пар тийно государственное руководство продолжением самодержавия, однако, Советский Союз был представлен наследником «собирания земель», высшим этапом исторической миссии русского народа. Позднесталинские интерпретации истории по своему утверждали в сознании советского человека славянофильский миф — образ России как страны, история которой — и воплощение некоей нацио нальной идеи, и история русского народа. При этом в стране го сударственного атеизма был неприменим конфессиональный ин дикатор принадлежности к государствообразующему народу — православие. В результате понятие «русский народ» обрело одновре менно идеологические и этнические смыслы. Мировоззрение тех, кто персонифицировал русский национализм в 70–80 х годах, фор мировалось именно в этот позднесталинский период.
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
225
Русская партия и советская литература «Русская партия» — одна из форм советской идентичности периода ее распада, и в текстах представителей «русской партии» доминируют характерные для советских идеологических текстов смыслы. В то же время за «русской партией», гораздо более укоре ненные в отечественной истории основания, нежели идейные фор мулы советского времени. Возникновение и эволюция «русской партии» — развитие противоречия между двумя ключевыми для советской интеллигенции «коллективными» идентичностями — чув ством принадлежности к советскому строю и самоощущением наследников культурных традиций России. Две эти идентичности и соответствующие культурные традиции совпадают в существенных пунктах. Во первых, обе традиции содержат в качестве основопола гающей категории понятие «народ» и апеллируют к народу как к моральной и исторической инстанции. А, во вторых, обе традиции, хотя и в разной, но в значительной степени идеократичны — то есть содержат представление о том, что власть должна быть идейным руководителем народа. Носителями идеократии в России были отнюдь не только рево люционеры и евразийцы (собственно выдвинувшие это понятие 6), идеократия — мировоззренческая установка великой русской лите ратуры. Русская литература противопоставляла самодержавной имперской власти «антиимперию слова» и стремилась, подобно монархии, «быть всем». «В данном контексте народ — главный пред мет борьбы двух внеполитических субстанций, каждая из которых по своему добивается «единства народа», состязаясь в средствах вне сения этого единства сверху вниз» 7. Воедино два, некогда противо стоящих друг другу, более того — взаимоисключающих замысла, сведены в мифе о национальной идее. Самодержавный замысел империи как национального государства был совмещен с утопией разночинской интеллигенции XIX века, мечтавшей создать общена родную культуру и сделать культурным народ как некую моноли тную общественную субстанцию. Сила и устойчивость мифа о «национальной идее» как общенародной могут быть объяснены в том числе и противоречивостью воплотившихся в нем замыслов — методологически уязвимый пункт не подвергался критике в силу своей «общепринятости», будучи безусловной ценностью и для вла сти, и для интеллигенции. «Русская партия» — одна из версий существования и развития русской культурной идентичности, то есть чувства принадлежности
226
РАЗДЕЛ III
к русской культуре. Проявляется эта линия не только в том, что русофильство наследует славянофильству 19 го века 8, а прежде всего, в сакрализации русской художественной культуры 19 века. Советская литература исповедовала то же отношение к народу как к носителю моральной правоты и исторической истины, что и русская классика, но предполагала противоположное отношение к абсолютизму власти. Она не сомневалась в праве существующей вла сти на идейное руководство народом, и обслуживала власть, доби вающуюся единства народа на идейной основе (в т. ч. и с помощью литературы). Противоречие советской и русской национальной идентично стей прорвалось в 70 е гг. как свидетельство неосуществленности социального идеала русской литературы. Противоречие это было общественно значимым, поскольку русская классика была одной из основ (если не первоосновой) советской образованности. Поэтому выдвижение в качестве авангарда «русской партии» именно писате лей объясняется не только тем, что история отношений в писатель ских организациях складывалась не совсем так, как в других творче ских союзах 9. Деидеологизация литературы ограничилась уходом от заданий власти, но советской литературе сознательно или неосоз нанно предъявлялся счет от имени литературы русской. Созна тельные и откровенные (хотя и в разной степени) стратегии — профессиональное поведение Леонида Леонова или Александра Солженицына, подчеркивающих свое возвращение от советской литературы к русской — от воспевания «простого» человека к его защите. Другие примеры, где вряд ли присутствовала сознательная стратегия, но тем не менее художественные задачи приводили к противоречию с «советским» — писатели, сведенные критикой в направления «деревенской» и, отчасти, «военной» прозы. Так сфор мировался контекст, в котором писатели — «деревенщики» были окрещены «русофилами». Понятие русофильства (ставшее стереоти пом, если не ярлыком, и породившее ответный ярлык «русофобы») образовано по аналогии с понятием славянофильства, и предпола гает не только приверженность русской культурной традиции, но и подчеркивание ее этнических оснований. Такое подчеркивание присуще далеко не всем авторам «деревенской» прозы, однако суще ствует; поэтому лидеры «русской партии» увидели в произведениях, посвященных трудным деревенским судьбам или (и) идеализирую щих сельское бытие и сельский мир, возможность открытого утвер ждения своих идеалов. И те из авторов «деревенской» прозы, кото рым идеалы и мифы «русской партии» оказались понятны и близки,
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
227
стали публичным голосом и лицом этого движения. Едва ли не самая заметная фигура в этом ряду в течение последних двадцати лет — иркутянин Валентин Распутин. Наделение национального этническими смыслами — суще ственная поправка к советской и к русской культурной идентично сти. Эта поправка ставит под вопрос советскую идентичность как таковую и радикально меняет все смысловое поле русской идентич ности — принадлежность к культуре (и право владеть ею) интерпре тируется как право этнического происхождения. Характерно одно из первых печатных заявлений позиций «русской партии» в Иркутске в первые месяцы гласности, когда для публикации в нерегулярном органе Иркутского отделения Союза писателей СССР был выбран отрывок из романа, герой которого (alter Ego автора — Анатолия Байбородина) рассуждал: «И вот еще мода завелась: и нерусские то стали вроде бы на русском языке писать. А какой уж там русский язык, выжимки одни, да иностранщина сплошная. Ты ежели тата рин, чуваш, еврей или мордва, или еще там кто, так и пиши на своем языке, люби свой народ, свой язык, не продавай... а наш язык не погань, не трогай его». (Литературный Иркутск, 1987 г., март) Идея исторической несправедливости по отношению к русскому народу (в этническом понимании этого слова, то есть как общности людей, связанных прежде всего происхождением), и к России как национальному государству русских, требовала действий политиче ских, которые «русская партия» пыталась осуществлять через редак ции журналов, издательства, связи в партийно государственном аппарате. Николай Митрохин отмечает две кампании «антилибе ральных и скрыто антисемитских выступлений «русской партии» во времена правления Брежнева — в 1967–1970 гг. и в 1977–1982 гг.10 Первая серия выступлений была связана с надеждами на реста линизацию после снятия Хрущева, с антиизраильским курсом советского руководства после «шестидневной» войны, с общими антилиберальными и антисемитскими настроениями правящей элиты, резко подогретыми событиями в Чехословакии и Польше. Вторая серия острых и скандальных акций и антилиберальных ини циатив русских националистов объективно совпадала «с намерением власти усилить контроль над внутриполитической обстановкой, раз громить консолидировавшееся в период 1974–1977 гг. диссидентское движение, подогреть антизападные настроения в связи с прекраще нием «разрядки» 11. Исследователь обозначил 1982 годом окончание второй масштабной кампании «русской партии», имея в виду не смерть Л. Брежнева в ноябре, а приход весной Ю. Андропова к руко
228
РАЗДЕЛ III
водству идеологической деятельностью ЦК КПСС, так как Ю. Анд ропов, добившийся во главе органов госбезопасности разгрома дис сидентского движения, на новом посту направил удар против нацио налистов, в том числе, и русских 12. По оценке Н. Митрохина этот удар оказался малоэффективным — «инфраструктура движения пол ностью сохранилась» 13. Соглашаясь с этим, добавим, что более того — «открытые и скоординированные выступления русских национали стов» не прекратились, как считает автор 14. Хотя активность «рус ской партии» с 1982 по 1991 г., действительно «была сосредоточена на захвате и укреплении позиций в литературной среде» 15, но не пре кращалась и за пределами писательских союзов. Русская партия была общественно активна и в середине 80 х годов — менялись лишь формы и география. Возможно, активность была вынужденно «свер нута» на том поле, где действовали информанты, на основе бесед с которыми проведено блестящее исследование Николая Митрохина. Но, например, иркутский опыт показывает: круг «Нашего современ ника», издательства «Молодая гвардия» оставался источником идей но политических инициатив, протестных кампаний. Так в 1984 году в Иркутске прошли мероприятия издательства «Молодая гвардия», в начале ноября 1985 года состоялся вечер, посвященный 800 летию «Слова о полку Игореве», на котором, в частности, Валентин Распу тин выступил с речью о смертельной угрозе русскому народу, куль туре, государственности. К 1985–1986 году относятся масштабные кампании против «поворота северных рек» и алкоголизма, в кото рых, как опять же показывает иркутский опыт, активно звучала риторика русского национализма.
Русская партия и иркутские литераторы. Вторжение в политику Неспособность власти осуществлять идейное руководство наро дом также объяснялась участниками русской партии тем, что эта власть не национальная 16. Первое открытое предъявление партийно государственной власти претензий, выходящих за пределы оспари вания конкретных шагов хозяйственной или культурной политики, было сделано именно по этому пункту. Произошло это именно в Иркутске в конце 1988 года — первого года бурной политической жизни, когда «Литературный Иркутск» в номере за декабрь опубли ковал «Письмо советскому правительству».
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
229
«Письмо советскому правительству», по свидетельству редак ции, было направлено по адресу накануне ХIХ партконференции и «подписано многими деятелями культуры России, в том числе и зна чительной частью иркутских писателей». «Письмо» было основным материалом номера, посвященного (как и один из предшествовав ших) тысячелетию крещения Руси и кроме этого заявленного как первый номер серии «Русские». «Письмо» сфокусировано на «национальном вопросе» и исходит из того, что «Россия оказалась в семье народов СССР на положении Золушки» в экономике, социально демографическом отношении, в кадровой политике, государственной структуре и идеологической жизни. В «Письме» говорилось о сознательном стремлении «освобо дить науку от русских» и об открытом курсе на русофобию в сред ствах массовой информации: «Русофобия, умело направляемая силами международной реакции, во главе которой стоят проводники империалистической агрессии — сионисты, обращена прежде всего против России как флагмана коммунизма». Цель названных вра гов — обеспечить «себе позиции мирового господства капитала». «Письмо» содержало прямое антисемитское утверждение, что в науке проводится квалификационная дискриминация русских в пользу национальности, «которая по численности составляет 0,69 проц. всего населения». Выдвигались предложения из 10 пунк тов, в числе которых был пункт пятый о создании в РСФСР полно ценной государственной структуры, содержащей «ЦК, КГБ, Акаде мию наук, Академию художеств, Консерваторию, с соблюдением пропорционально национального представительства в них». В конце «Письма» содержался призыв к подлинному интернационализму со ссылкой на В. И. Ленина и тезис: условие интернационализма — равноправие России в составе СССР. Публикация «Письма» была знаковым событием для идейно политической жизни Иркутска. Эта публикация полностью открыла позиции и направление идейного наступления, как и то, что иркут ские литераторы рассматривают себя как авангард «русской партии». В общероссийских изданиях — газете «Советская Россия» и журнале «Наш современник» аналогичные документы были напечатаны через несколько месяцев. «Письмо советскому правительству» вызвало общественный резонанс, резкую редакционную статью областной партийной газеты и бурное дискуссионное собрание в Иркутске, где впервые еврейский вопрос был темой публичных споров. Поскольку под тек стом ни одной подписи не стояло, оппоненты называли «Письмо»
230
РАЗДЕЛ III
анонимным, что вызывало в свою очередь отповедь, но ни одна фамилия в ходе полемики так и не была указана. Как регулярное издание (хотя и с разной периодичностью) «Лите ратурный Иркутск» выходил в 1988–1993 гг. в формате толстой газеты (16 полос 40×30 см) и строился как альманах по содержанию. Идеоло гические задачи отчетливо были заявлены в мартовском выпуске 1988 года, посвященном Дням журнала «Наш современник» в Иркутске: защита и сохранение русской культуры, идейная полемика. С того выпуска «Литературный Иркутск» и стал регулярным изданием, при этом перестав быть изданием литературным. Дни «Нашего современ ника» и выход соответствующего выпуска «Литературного Иркутска» были восприняты как этап идеологической борьбы в Иркутске: им предшествовали идейные столкновения вокруг выставки Ильи Глазу нова в Иркутском художественном музее и постановки иркутским Театром юного зрителя мистерии Дж. Байрона «Каин» в здании пра вославного собора, принадлежавшем тогда также музею. В каждой из этих идейных схваток «русская партия» использо вала обращения во властные органы — от партийных до КГБ — с требованием санкций по отношению к оппонентам, стремясь в полной мере реализовать ресурсы советской идеократии. «Литературный Иркутск» уже в 1988 году перестал быть литера турным изданием, сочетая функции религиозно просветительские с полемическими 17. Степень полемичности нарастала достаточно быстро — и в количестве материалов и в интонации. Все откровеннее заявлялся этнический принцип как критерий принадлежности к рус ской культуре и как право на духовную и мирскую власть в России. Эта динамика может быть объяснена тремя взаимосвязанными фак торами: историей «гласности», т. е. расширением границ дозволен ного по тематике и оценкам; эволюцией взглядов и разрушением внутренних «табу» инициативной группы; недовольством развитием событий в стране. Причиной и следствием изменений в содержании издания были изменения состава редколлегии и круга основных авторов. Персональные изменения в редколлегии не затронули нес кольких человек — их, видимо, и можно считать той группой, кото рая определяла эволюцию «Литературного Иркутска». Бессменно входили в редколлегию В. Сидоренко, А. Байбородин, В. Козлов, Р. Филлипов, В. Распутин. Каждый был известен как писатель или поэт, хотя масштабы известности и степень признания, конечно, раз личны, но каждый проявил себя и в общественно идеологической деятельности. Ростислав Филиппов был членом Иркутского обкома КПСС. Весной 1990 года его выступление на пленуме обкома КПСС
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
231
по итогам выборов в Верховный совет РСФСР и местные советы имело резкий агрессивно охранительный партийный характер и вызвало открытое недовольство сторонников «перестройки» на самом пленуме, а затем и в печати. Валентина Сидоренко была в цен тре кампаний протеста против «поворота» северных рек и алкоголи зации населения и открытым инициатором собственно иркутских акций — атак против работников Художественного музея, негативно говоривших о выставке Глазунова осенью 1986 года, и против поста новки ТЮЗом мистерии Дж. Байрона «Каин» зимой 1986–87 года. Василий Козлов — редактор журнала «Сибирь», опубликовавшего в № 1 за 1990 год «Протоколы сионских мудрецов». Эта публикация стала причиной раскола состава редколлегии и существенным шагом к расколу писательской организации 18, а также вехой, обозначившей резкий поворот журнала к идейно полемической деятельности. Почти все номера «Литературного Иркутска» были подписаны как составителем и редактором, либо как ответственной за выпуск Валентиной Сидоренко. Составителем выпусков за март 1990 г. (посвящен русскому зарубежью) и за март 1992 г. (посвящен русской национальной идее) был Валентин Распутин. Но главный вклад Рас путина в издание «Литературного Иркутска» — его имя, символиче ский капитал. С конца 80 х годов, с началом регулярного выхода идейно про пагандистского издания «Литературный Иркутск» для активистов «русской партии» из числа иркутских литераторов идеологическая деятельность стала основной. Авторитет писателя Валентина Распу тина оставался формальным признаком профессионального уровня Иркутской писательской организации. После раскола, который про изошел в писательской организации, совокупность причин и поводов которого, можно обозначить как расхождения по «национальному вопросу», иркутское отделение Союза писателей России стали неофи циально именовать «распутинским». Позиция общественного деятеля Распутина была санкцией для полемической активности его соратни ков, и такая активность, став основным направлением деятельности Союза писателей, заменяла им профессиональную самореализацию. Общественный вес Валентина Распутина связан не только с его литературным талантом (в 70 х годах, особенно после публикации «Живи и помни», а затем «Прощания с Матерой», он был одним из самых известных и самых читаемых русских писателей), но и с его общественно политической позицией, проявленной еще до пере8 стройки. Прежде чем Валентин Распутин стал восприниматься как один из глашатаев русской национальной идеи, он был символом
232
РАЗДЕЛ III
сибирского несогласия с директивной модернизацией. Постсталин ский виток индустриализации 50–70 х годов обеспечивался новым изданием советской идеи — подчеркивался гуманистический смысл экономических свершений и социальных изменений. Противоречие между провозглашенными целями и реальными способами пере устройства мира особенно рельефно проступали на сибирских пло щадках «великих строек» и в деревнях, приговоренных к бесперс пективности. Реакция на социальные результаты масштабных преобразований поначалу не была идеологической — идеи, «генеральная линия» пре образования Сибири не оспаривались, оспаривались отдельные шаги. Единственной дискуссией, которая обрела общественный характер, стала дискуссия вокруг Байкальского целлюлозно бумаж ного комбината. Но, по сути, это было сопротивление идеократиче скому порядку вещей. Советская форма модернизации имела свою специфику, соединив российский сверхцентрализм с идеологиче ской апологией принимаемых решений. Поэтому и реакция на модернизацию имела аналогичную специфику: помимо ностальгии по исчезающему миру и неприятия жесткости, с которой разруша ется чья то традиционная жизнь, осуждалось еще и то, что фатальные для этой жизни решения, в очередной раз «спускаются из Москвы». Осуждалось непублично — любые возражения против каких то кон кретных шагов или их последствий могли быть расценены как идео логическое действие. В этой ситуации повесть Распутина «Проща ние с Матерой» оказалась одним из самых последовательных и впечатляющих заявлений о самоценности разрушаемой жизни. Повесть «Прощание с Матерой» — может быть, не самое выдаю щееся художественное произведение писателя, но, безусловно, акт гражданского действия — была принята не только читателями и лите ратурной критикой, но и официальными инстанциями. И это дало Валентину Распутину возможность говорить «горькие истины» о раз рушении природы в условиях партийно государственной цензуры, а инициаторам акций сопротивления рассчитывать, что поддержка акции писателем заставит власть обратить внимание на проблему.
В поисках русского. Валентин Распутин. Случай Валентина Распутина представляет особый интерес, поскольку, когда признанный талантливый художник, для которого политика не является полем личностного или профессионального
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
233
самоутверждения, становится активным идейно политическим иг роком, исследователь обязан считаться с презумпцией субъективной честности. Это не позволяет свести исследование к политоло гическим схемам борьбы интересов, соотношения сил, тактики и стратегии, а принуждает и позволяет вскрывать социокультурные основания идейно политических тенденций. Творческий путь Распутина — не путь идеолога, в основе его художественного творчества, в отличие от публицистики, не пропо ведь, а исследование жизни, стремление понять. И диссонанс — лек сический, интонационный, даже мировоззренческий — между худо жественным миром, созданным писателем, и его публицистикой — может резать слух. Но приход Распутина к идеологической активно сти и формирование его идеологии плотно связаны с писательским творчеством. Сам Валентин Распутин выстраивает ретроспективно последо вательность своих основных произведений в некую логику соци ального поведения — «как выражение тревоги» 19, как стремление предупредить о надвигающейся катастрофе: «То, что произошло в конце восьмидесятых — подготавливалось… не могла жизнь так сразу перевернуться». Каждая из повестей интерпретирована авто ром как обращение к важной социальной теме. «Деньги для Марии» и «Последний срок»: «Перемены, которые случились в нашей артели — нашем обществе. В том числе в кре стьянском обществе, крестьянской артели». Это перемены к инди видуализму, который «только сейчас начинает появляться во всей своей безобразной наготе. Тогда это было малозаметно и все таки это чувствовалось по сравнению с первыми послевоенными годами, когда люди, действительно, в деревне жили как одна семья». «Деньги для Марии»: «незначительные перемены уже чувство вались. Каждая семья уже все больше и больше замыкалась в своем дворе». «Последний срок»: «..та семья, которая была как слитный орга низм… она начинает расходиться — начинает разъезжаться». Сте пень отдаленности от родной деревни, от земли соотнесена со степенью морального очерствления. «Михаил — грубый человек, пьющий человек, пьяница, можно сказать, но всё с ним здесь, всё с ним, душа то здесь … Он, может быть, самый нравственный из всех своих сестер и братьев...» «Прощание с Матерой»: «трагедия, когда оставляется… все прошлое, пласт и ни один пласт, на котором стояла деревня, нажи
234
РАЗДЕЛ III
вала ценности свои, святыни наживала, затопляется, уходит неиз вестно куда…». «Живи и помни»: попытка понять дезертира как человека — почему решился на этот поступок. Но «..и этот поступок, на который он решился, привел к трагическим результатам и для его жены, а главное — для его ребенка, которого так они ждали, ради которого в сущности… которым можно было оправдать всё». «Многие часто понимают эту повесть как оправдание ... это вовсе не оправдание, это наказание и наказание более жестокое, более нравственное, более духовное, более глубинное это наказание». «Пожар»: «земля стала населяться чужими людьми… какое то перемещение народа из одного края в другой… Отток на великие стройки произошел и деревня оказалась ослабленной, по рабочему оказалась ослабленной, а в те же леспромхозы требовались люди, по оргнабору приезжали, приезжали не лучшие люди» 20. Стремление дать моральную оценку социальным изменениям и энергия утверждения нравственных ценностей — то, что объединяет прозу Распутина с его публицистикой. Произведения Распутина — целеустремленное участие в утверждении того, что на языке соци ологии называется коллективной идентичностью. Это — поиск исторической и моральной инстанции, принадлежность к которой позволяет определять смысл индивидуального бытия и преодолевать трудности существования, вызванные разрушением привычных смыслов, уходом того социального мира, в котором человек чувство вал себя защищенным и достаточно определенным. Социальный идеал, проступающий в публицистике Распутина — страна, суще ствующая на прочных этических основаниях, и эти основания — национальная религия. Выпуск «Литературного Иркутска» за декабрь 1988 г. — тот самый, где было опубликовано «Письмо советскому правитель ству» — открывался объемной статьей В. Распутина об исключитель ной роли православия в становлении и расцвете русской культуры. В редакционном обращении провозглашалась задача обновить в памяти читателя понятия «Православие. Россия. Народ». Статья В. Распутина — программная и она особенно важна для понимания пути писателя. Тогда — в год тысячелетия крещения Руси и ради кального расширения поля гласности — он впервые раскрыл свою философско этическую позицию как религиозную. В своей статье Валентин Распутин писал об идеальном совпадении православия как «сорта веры» и «душевных залогов» русского народа, утверждая, что восточное христианство выработало из славянина особый духов
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
235
ный тип, обращенный в отличие от католика к миру надчеловече скому. В этом писатель видел истоки великой русской литературы и русской философской мысли. И искусство, по его мнению, должно быть подчинено (и было подчинено) богоделанию, иначе оно вредно и разрушительно для человека. Но человек не выдержал предназна чения, не удержался на трудном избранном пути, «когда соблазн стал истекать из всех пор», в т. ч. из искусства, кинулся в борьбу за переустройство мира, не став «братом ближнему». Выход в нрав ственном перерождении человека, ведущую роль в котором может и должна исполнить церковь. Таким образом, к моменту, когда обще ственная деятельность Распутина становилась деятельностью идео логической, в его представлении были воедино связаны религия, этническое начало и социальные задачи искусства. Философско этическая позиция Распутина — ветхозаветная традиция в понимании отношений между человеком и миром. Эта традиция постепенно утверждается в его художественных произве дениях, где писатель отвергает рационалистический мир города и индустриальных свершений, более того — вступает в спор с этиче ским рационализмом. И в этом оспаривании этических оснований европейской цивилизации Распутин совершает путь от этики Нового Завета к миру Ветхого Завета. В повестях и рассказах 60 х и начала 70 х годов меняющемуся миру, в котором нарастает взаимная глухота и царствует корысть, противостоит этика любви, человеческой близости и нравственного выбора («Деньги для Марии». «Последний срок», «Уроки француз ского», «Рудольфио»), иначе говоря — этика Нового Завета. Ее вер шинное воплощение в прозе Распутина — образ Настены в «Живи и помни», пытающейся любовью спасти падшего. Но именно в «Живи и помни» происходит трагическая встреча с другой этической тради цией — с этикой порядка в человеческих отношениях, предполагаю щего ясность проступка и неизбежность возмездия, неотвратимость судьбы. Распутин сам подчеркивает религиозный смысл того, что про изошло с главными героями повести (например, в процитированной выше радиопередаче). Такое движение этической философии писа теля воспринимается как естественное после «Прощания с Мате рой», где основа восприятия и оценки происходящего — соприрод ный человек, где в полной мере ощущаются не только этика Ветхого Завета, но ветхозаветные отношения с миром. Возвращение в при роду — суд над развитием извне истории, независимый от историче ских целей и оправданий. Поиск смысла происходящего возвращает
236
РАЗДЕЛ III
из поля преходящих общественных ценностей к вечному, к Абсо люту. Природа, мир воспринимаются как живое начало, страдающее и мстящее. В 90 х годах художественный мир Распутина насыщается, под держивается другим ощущением, тоже заставляющим вспомнить о Ветхом Завете — ощущение принадлежности к народу, перенося щему испытания, малому народу, подавленному враждебным миром. В финале рассказа «В ту же землю» возникает образ нового кладбища в Братске 21, на месте, которое не было отведено для захо ронений, но где не требуют мзды и люди начинают там хоронить своих близких, помогая друг другу — их немного, этих людей, но они находят друг в друге опору. Свечи, которые ставит Пашута — геро иня рассказа, давшая невольно начало этому кладбищу — свечи в поминовение незнакомых ей, но оказавшихся близкими, заставляют вспомнить о призыве «Господи, услышь нас, мы одиноки» в финале одного из лучших рассказов Распутина «Что передать вороне?», опубликованного на рубеже 70–80 х годов. Напряженность художе ственного мира в этих рассказах, также как в «Живи и помни», воз никает в столкновении интонаций — интонации любви, надежды, размышления перед выбором и интонации требований, предъявляе мых миром человеку, долга, возмездия. Публицистические высту пления писателя развивают и усиливают лишь вторую из этих интонаций, в речах и интервью, в статьях на «злобу дня» нравствен ная позиция не поверяется эстетическим чувством и оборачивается моралистикой. В девяностых годах общественная позиция Распутина, будучи продолжением линии защиты «простого» человека, русской куль туры, понимаемой прежде всего как религиозно этическая тради ция, становится при этом деятельностью политической.
Русская партия и партия власти: иркутская версия Отличительной чертой выборов губернатора Иркутской области в 2001 году было активное участие в агитации за действующего губернатора наиболее радикального из местных этнопатриотических изданий, газеты «Русский Восток», сочетающей агрессивную ксено фобию с демонстративным православием. При этом сам губернатор Борис Говорин никогда не допускал высказываний или шагов, кото рые могли бы свидетельствовать о симпатиях к этническому нацио нализму. Однако в его избирательной кампании «Русскому Востоку»
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
237
отводились некие функции в борьбе за голоса, о важности которых свидетельствовали тираж, качество печати и бесплатное распростра нение в течение предвыборных месяцев (в т. ч. в государственных учреждениях). Содержание же не оставляло сомнений в том, что функции определены штабом по переизбранию действующего губернатора: газета участвовала в формировании «повестки дня», т.е. актуализации и оглашении тем, выигрышных для губернатора. Также очевидно, что «Русский Восток» призван был вести полемику и вбрасывать компромат на соперников губернатора на том уровне, который не могли себе позволить «солидные» издания, то есть такие, чья связь с администрацией области и губернаторской командой была публично оформлена. Еще одной функцией «Русского Вос тока» было настойчивое представление Валентина Григорьевича Распутина в качестве убежденного сторонника губернатора Бориса Александровича Говорина. Во всяком случае, активное педалирова ние этой темы газетой вполне вписывалось в то, что осуществлялось и официальными средствами массовой информации. Так основная предвыборная телепрограмма государственной компании ток шоу «НКВД» (Народный комментарий внутренних дел), обычно постро енная как дебаты, посвятила полностью одну из передач интервью с Валентином Распутиным в поддержку губернатора, а затем несколько сокращенный текст этой передачи был опубликован «Русским Востоком». Опыт данного альянса имел продолжение и в других политиче ских кампаниях, но даже если бы продолжения не было, то, что про исходило во время выборов 2001 года — эпизод, анализ которого интересен для исследования не только региональной политической жизни. На иркутском поле мы видим соблазны и риски политиче ского использования ресурсов «русской партии» — идейно полити ческого движения, сторонники которого идентифицируют себя с «государствообразующим народом» и добиваются установления «национально ориентированной» власти (в соответствии с этниче ским пониманием нации). Предлагаемый «русской партией» выход из исторического кризиса России через утверждение этнократии предполагает разрешение кризиса идентичности тем способом, который понятен, естественен и прожит самими участниками и идеологами движения — обретение чувства принадлежности к народу, имеющему особые исторические права, в том числе и право возлагать ответственность на представителей других народов. Опыт предвыборного альянса в Иркутске демонстрирует, как на одном из этажей «вертикали власти», данный рецепт выхода из кризиса иден
238
РАЗДЕЛ III
тичности может использоваться в качестве инструмента борьбы за голоса. Но этот опыт значим еще и потому, что в качестве единого субъекта политической деятельности выступили националисти ческое издание, в котором преобладают агрессивные интонации (часто — провокационность) и Валентин Распутин, сохраняющий роль морального судьи политических процессов. Теперь предмет его выступлений — не только то, что происходит в повседневной жизни и в культуре, но и вопрос о характере и пове дении власти. Однако даже в этом контексте включение в предвы борную кампанию выглядело шагом неожиданным и рискованным для репутации Распутина — позиция моралиста уязвима, если используется в электоральных играх как ресурс, поскольку эти игры в современной России провокативны и отождествлены с манипуля цией, как в общественном мнении, так и в откровениях сценаристов таких игр. Для «Русского Востока» и местного актива «русской партии» демонстрация «связки» Говорин — Распутин — гораздо больше, чем функция, сформулированная заказчиком. Две этих фигуры почти в равной степени доминировали в каждом номере газеты все предвы борные месяцы. Через интервью с Распутиным, публикации его прежних текстов или реплик «на злобу дня», даже само его присут ствие на страницах рядом с предвыборными материалами (в том числе компроматом на соперников Говорина) настойчиво прида вался «связке» некий идейный окрас. Данная линия не могла исхо дить из штаба губернатора кандидата, он ни до этих выборов, ни во время кампании, ни после них не демонстрировал себя в качестве идейно политической фигуры, его устойчивое амплуа — хозяй ственный руководитель, думающий о перспективах и заботящийся о повседневных нуждах. И очевидно, что если бы не стремление вос пользоваться авторитетной поддержкой Распутина, штаб губерна тора вряд ли решился на практически открытое сотрудничество с экстремистским изданием. Для «русской партии» активная презентация Распутина как сто ронника губернатора была не просто платой за возможность пропа гандировать свою позицию. Если губернаторской команде нужен был символический капитал русского писателя с мировым именем, то «русская партия» сочетала задачи «местного масштаба» и идейно стратегические. О том, что не только для газеты, но и для Распутина логика тактических действий существует, ярко свидетельствует «открытое письмо» Валентина Распутина Владимиру Потанину, финансировавшему соперников Говорина. «Открытое письмо»
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
239
5 июля 2001 года было напечатано в «Российской газете». В «Русском Востоке» письмо опубликовано под названием «Остановить вакха налию!». Писатель утверждал, что, опираясь на финансовую под держку Потанина, специалисты по выборным технологиям оказы вают «беспрецедентное психическое и физическое давление на жителей Приангарья, которое вполне может быть названо терро ром.» («Русский Восток», 2001, № 31). Публикация сопровождалась гравюрой «Защита храма от разграбления», храм служил метафорой Приангарья до нашествия политтехнологов: «уже 3 месяца приезжие специалисты по выборам пытаются взорвать то хрупкое состояние мира и созидания, которое здесь удалось построить последние годы» (там же). «Открытое письмо» было также напечатано «Восточно Сибирской правдой», которая остается фактически органом обла стной исполнительной власти и воспринимается как ее рупор 22. О том, что писатель принял стиль политической борьбы, против которого выступал своим «открытым письмом», говорил именно факт публикации обвинений в адрес нарушителей мира и спокой ствия в «Русском Востоке», каждый выпуск которого наполнен агрессивными материалами. Кроме того, в «Восточно Сибирской правде» рядом с «письмом» был помещен журналистский материал «Час негодяев», уличавший «Комсомольскую правду», подконтроль ную холдингу ИНТЕРРОС (подконтролен в свою очередь В. Пота нину), в клевете на положение дел в Иркутской области. Причем в эту публикацию «Открытого письма» вставлено предложение, которого нет в «Русском Востоке» — упоминание о холдинге ИНТЕРРОС 23. Неприкрытое принятие «правил игры» — очень рискованный шаг для репутации социального деятеля, подчеркивающего нрав ственно религиозные основания своей позиции. Объяснить подоб ный риск можно только значимостью целей. Конечно, для Валентина Распутина, как беспрекословного лидера иркутских сторонников «русской партии», в отношениях с местной властью есть цели «местного масштаба»: проведение за счет областного бюджета еже годных дней русской духовности и культуры, кадровые вопросы в сфере культуры и управления культурой. Общественный вес Распу тина — значительный символический капитал «русской партии» не только в регионе, но и в стране. Использование этого капитала в региональной политической интриге — свидетельство того, что «вертикаль» исполнительной власти рассматривается как возмож ный партнер и союзник, однако по отношению к Центру подобных надежд не высказывается. Основная интонация по отношению к партии власти — разоблачительная.
240
РАЗДЕЛ III
Тяжба за империю. Русская партия и управляемая демократия Противоречие, разрешение которого было отложено «совет ским проектом» — между имперской и русско национальной иден тичностью — вновь заявило о себе вместе с крушением советской империи. Основная трудность поисков русской идентичности — неопределенность самого понятия «русский». Процесс складывания русской нации не был завершен к моменту крушения царской Рос сии (не рассматриваем сейчас вопрос о том, чем он мог завершить ся — возможна ли была национальная империя, идея которой реализовывалась на рубеже XIX–XX веков). Потребность удержать имперскую идентичность не меньше стимулирует «русское нацио нальное возрождение», чем забота о чистоте и консолидации рус ского народа. Тяга к социальной и культурной нивелировке, к однородности и единомыслию, характерная для периодов интенсив ной социальной трансформации, когда люди вырываются, выбрасы ваются, вымываются из социальных структур, воплощается в идее исторической миссии православной церкви — национальной по истории и имперской по функциям. Ксенофобия потому и оказыва ется почти обязательным компонентом такого идейного выбора и картины мира, что она позволяет человеку, убежденному в искрен ности и естественности своего духовного поиска, скрыть от самого себя противоречие между имперским и националистическим. По убеждению Распутина, империя (дореволюционная Россия), как и коммунизм (советская система), нуждались в обновлении, и были внутренне развращены, но обновление должно быть эволюци онным 24. В том, что произошло, писатель не видит обновления, он оценивает процессы последних полутора десятилетий как исключи тельно разрушительные и описывает их (возможно, и воспринимает) в апокалиптических интонациях. Виновник социального апокалип сиса — вненациональная интеллигенция. Запад — не зло сам по себе, а зло — для России, потому что индивидуализм для России раз рушителен — противоречит историческим основаниям, особенно стям русского народа. И Россия, русский народ обречены, если власть не станет национальной. Почему за Говорина, но против Путина? «Местные» цели, пре следуемые при включении в политические игры местного масштаба, вписываются в качестве тактического этапа в политическую страте гию русской партии и выступления Распутина на общероссийской
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
241
трибуне, в которой эта стратегия оглашается, позволяет судить о пунктах коренного расхождения с партией власти. В каждой из программных речей с явным нажимом выделяются несколько пунктов. Во первых, это требование к государству противостоять глобали зации ради самого существования России. Так, оценивая политику Путина, писатель считает несовместимыми два его приоритета — жизнеспособность страны и встраивание в мировое хозяйство. Свя занное с этим взятие обязательств по правам человека (разумеется, в кавычках и пресловутым) — подписание Россией приговора «своей самобытности и самостоятельности» 25. Во вторых, призыв к объединению патриотических сил, которые должны возглавить ставший жертвой «реформ» народ. В речах Рас путина прорывается угроза народного возмущения в ответ на не справедливость. Например: «..мы не евреи, и в “себязащитном” деле неловки. Нас, похоже, можно поднять лишь из последнего, из окон чательного унижения, но уж тогда — держитесь! Тогда разогретый пар способен выбить любые заслонки. Нет в мире ни одного народа, и русского в этом качестве тоже нет, который бы бесконечно позво лял устраивать из своего имени отхожее место» 26. Патриоты обязаны преодолеть разногласия и стать выразителями народной воли. В выступлении Распутина на I съезде Русского национального собора в июне 1992 года этот призыв звучит так: «…подобно остаткам разбитых и рассеянных после сражения армий бродят сейчас по ули цам городов и сел бойцы армий не собранных, еще не существую щих. Внутренне они чувствуют себя призванными и ищут, давно ищут места сборных пунктов, спрашивают наугад дорогу к ним и не находят ответа. Лидеры патриотических движений заняты выясне нием, кто из них правильней, патриотичней, чья программа лучше и у кого больше прав на верховное руководство. В последние годы появилась формула “Национальный жертвенный реализм”, предпо лагающая здравый смысл и готовность “отдать жизнь, но выйти из этого гнетущего положения”» 27. Это грозное предупреждение в адрес власти — требование пересмотреть кардинально свои приоритеты и не принимать навязанную Западом глобализацию. И все же цен тральная власть рассматривается не только как объект осуждения, но и как объект возможного влияния. Об этом свидетельствует прогова риваемое требовательное ожидание, что государственная власть, чтобы доказать свой национальный и духовный характер, призовет патриотическую интеллигенцию в соратники, так же, как призвала региональная: «Кого мы с вами можем припомнить из патриотиче8
242
РАЗДЕЛ III
ского лагеря — из патриотического, а не враждебного России, кто был бы замечен и отмечен и кому с благодарностью было воздано за труды по спасению… эх, сколько же всего нужного и родного пришлось спасать в эпоху грязи и мрази!..» 28. Региональная власть уже призвала — Иркутская область, по словам Распутина — островок благополучия и стабильности (особенно настойчиво и постоянно подчеркивается роль губернатора в ежегодном проведении Дней русской духовности и культуры), но «построить безбедную жизнь в отдельно взятом регионе нельзя» 29. «Партия власти», как и «русская партия», неоднородна. И само воз никновение союзов, даже на региональном уровне и даже тактиче ских, позволяет проявиться мировоззренческим совпадениям, которые в иной исторической ситуации, при иной расстановке кон кретных действующих сил, могут стать основой партнерства, помо гающего каждому из партнеров продвигаться к своим целям или дающего иллюзию такого продвижения. Партия власти — понятие не менее условное, чем русская пар тия, хотя и активно употребляемое. С конца 1999 года оно отождест вляется с конкретной организацией. «Единую Россию», так же как в 1995 году «Наш дом Россия», называют и называли «партией власти» потому, что они создавались по инициативе из Кремля. Однако, их создание определялось не только электоральными задачами, но и стремлением к организационному оформлению некоего совокупного субъекта — политического руководителя постсоветской модерниза ции. Этот совокупный политический субъект, не тождественный органам исполнительной и законодательной власти в стране (даже если брать лишь федеральный уровень), но стремящийся к такому тождеству, и именуется партией власти. Степень условности поня тия партия власти возрастает, если включить в ряд ее организацион ных форм и «Демократический выбор России» периода 1993–1995 годов, когда в Государственной думе фракция этой партии была самой крупной, а ее лидеры пытались сохранить позиции в исполни тельной власти. Исследовательский смысл подобного объединения в один ряд политических организаций, несмотря на то, что «Демокра тический выбор России» стал оппозиционной партией, несмотря на различия габитуса лидеров, идейно политических установок — воз можность проследить преемственность этих идейно политических установок в постсоветской правящей политической элите. Основа ния для подобного объединения дает и то обстоятельство, что члены «Демвыбора», которые оставались министрами к лету 1995 года, моменту формирования движения «Наш дом — Россия», вошли
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
243
в НДР (за исключением А. Чубайса, занимавшего пост вице пре мьера) 30. И одна из очевидных линий идейной преемственности — либерализм как кредо (в различной степени приятия — от выстра данных убеждений до деклараций и демагогии) и отношение (часто — ревнивое) к Западу как к «старшему брату». Именно это сохраняющееся кредо партии власти и делает ее в глазах русских националистов «антинациональной». Русская партия (во всяком случае ее «знаковые фигуры») воспринимает нынешнюю партию власти на уровне общегосударственном как идейно полити ческих преемников «антинационального» режима 90 х, то есть тех сил, которых «патриоты» считают западниками и либералами, ответ ственными за развал империи. Партия власти на уровне региональ ном таким наследником не выглядит, а кроме того может обходиться без публичных заявлений идейного кредо — поэтому вполне воз можно партнерство на местном уровне. Сотрудничество же на уровне общероссийском, где партия власти подчеркивает свою при верженность либеральным ценностям и европейской цивилизации, требует от русской партии некоего принципиального компромисса, либо идейной эволюции. Антилиберализм, борьба с «западничеством» всегда были одним из основных (если не основным) направлений активности «русской партии». Именно на поле этой борьбы возникало совпадение и объе динение с партийно государственным аппаратом, включение в аппаратные игры с целью повлиять на принятие решений по кадро вым и другим конкретным вопросам. Уже в годы перестройки Ст. Куняев определял разницу между «демократами» и «почвенниками»: приоритет первых — права лич ности, приоритет вторых — права народа. Любые попытки воздей ствия «русской партии» на властные структуры и до перестройки, и в ее ходе воспринимались людьми с либеральными убеждениями как угроза наступления на свободы. В свою очередь образ внутреннего врага в национально патриотических речах стал обобщаться ярлы ком «демократы». Рождение открытой политической борьбы в 1988–1989 годах было воспринято идеологами «русской партии» как движение к национальной катастрофе — под вопрос было поставлено сохране ние империи, а в качестве инициаторов радикальных перемен наи более активно себя заявили либералы и западники, т. е. главные идейные противники. Апокалиптическое переживание перестройки объясняется и тем, что русским националистам предельно трудно было вписаться в динамику общественной жизни. Во первых, «глас
244
РАЗДЕЛ III
ность», выход идейных споров и протеста в публичное пространство оказались ловушкой для «русской партии». Возможность заявлять открыто свои позиции побудила к откровенному и активному про явлению антисемитизма как непременного поприща и это резко сузило потенциал общественной поддержки, даже круг читателей авторов «русской партии». Зато с поприща экологического протеста, на котором знаковые фигуры русской партии снискали обществен ный авторитет в 70–80 х годах, они были оттеснены вместе с нацио налистической риторикой 31. Вместо группы оппозиционной, вызы вавшей общественное сочувствие, русская партия предстала группой маргинальной, неспособной к конструктивному действию. Что сближает русскую партию и партию власти? Прежде всего, понимание социальной стабильности как проблемы управляемости. Представление об отношении между государством и человеком в России как между ответственной властью (в т. ч. властью духовной) и подданным — социальный идеал, провозглашаемый русской пар8 тией и отчетливо прочитываемый в действиях партии власти, несмо тря на несовместимость этого идеала с либеральными ценностями. Самое показательное совпадение — социальный деизм, отношение к православию как к внешнему регулятору. Принятие православия, даже, если для самого человека оно становится этапом внутрилич ностного движения «в поисках себя» (как об этом свидетельствует, например, художественное творчество Валентина Распутина), все равно обосновывается (например, в публицистике Валентина Распу тина) с позиций социального деизма как необходимый для государ ства и народа идеологический выбор. Согласно этим представлениям, человек обретает смысл жизни через приобщение к миссии России и православию и через этот путь компенсируются те утраты, которые переживал человек в связи с крушением идентичности советской или общинной. Идея выстраивания иерархии власти идеологической («этнокон фессиональной вертикали» по удачной формулировке Эмиля Паина 32) вслед за вертикалью исполнительной власти сейчас исповедуется лидерами всех «неправящих» партий, прошедших в Думу, и доста точно часто озвучивается различными деятелями партии «правя щей», то есть исполнительной власти (Э. Паин даже употребляет и вполне обоснованно понятие «целевой проект» 33). Державность для правящей политической элиты — не только (и не столько) символ веры, сколько ценность, которая помогает человеку, пережившему системный кризис страны, выйти из личного кризиса идентичности. В таком же инструменталистском аспекте рассматривается и церковь.
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
245
Данная линия также является преемственной для партии власти в постсоветской России, хотя степень откровенности этой линии, формы и степень приверженности ей менялись. Нынешний этап обозначен как управляемая демократия и эта формула призвана согласовать имперскую государственность (державность) с основ ными либеральными понятиями. Президентские выборы 2000 и 2004 годов, а также последние парламентские выборы показывают, что это идейно политическое поведение имеет более чем серьезные основания в общественных настроениях, достаточно обратить вни мание, что все без исключения партии, прошедшие в Думу, высту пают с патерналистских позиций. Лев Гудков оценивает «незавидную судьбу мультикультурализма» в России (по сути, оставшуюся на этапе судьбы понятия) «как пока затель общего сопротивления изменениям в российском обществе». Основа реакции не только (а может и не столько) в боязни изменений как таковых, а в неприятии альтернативности и неготовности к ком промиссу. Боязнь другого, непохожего, альтернативного — свойство, которое присуще и «русской партии» и «вертикали власти». Проявля ется оно, безусловно, в разной степени и в разных формах, в первом случае является системообразующим, а во втором — скорее произ водным, но все же достаточно характерным и существенным. Альтер нативность социальных практик, взглядов, традиций, неизбежная на огромном пространстве, в стране, где большинство людей — марги налы, несет постоянную и повсеместную угрозу появления «нештат ных ситуаций» для сверхцентрализованной власти: чтобы уход из под контроля не обернулся уходом из государственного пространства необходима гораздо большая пластичность управления, динамичная связь государственного аппарата с общественной жизнью, чем это возможно в унитарном государстве. Это делает «русскую партию» и партию власти потенциальными политическими партнерами. Ны нешняя государственная элита в отличие от русских националистов не боится изменений, и если опасается альтернатив, то политиче ских, а не культурных. Даже политических опасается не настолько, чтобы запрещать — учится делать их управляемыми и в связи с этой ставкой на управляемость общества способна к инструментальному использованию национализма и, даже, ксенофобии. Национальная идея стала использоваться как административ ный ресурс. Иркутская история показала, что носители и «знаковые» персоны национальной идеи проявили готовность выступать в каче стве такового, имея в виду некую собственную стратегию. Что это явление не регионального уровня продемонстрировали думские
246
РАЗДЕЛ III
выборы 2003 и президентские 2004 года. Имперская идентичность — безусловная ценность как для значительной части партии власти, так и для идейных сторонников русской партии. Но идеал «нацио нальной империи», антиглобализм — то, что несовместимо с праг матизмом правящей элиты. Реализация этнократических идей — самый короткий путь к распаду страны. Но не менее опасно исполь зование данных идей и идеологов для манипуляции в тактических или стратегических целях, а с такой опасностью партия власти счи тается гораздо меньше, более того — практикует ее. Думские выборы 2003 года и президентские 2004 года показали, что подобная манипу ляция используется политтехнологами, обслуживающими «верти каль власти», не только на региональном уровне, а, значит, заказ чики рассчитывают оставить этнократическую риторику в арсенале «управляемой демократии». Создание прагматичной версии русской партии — партии «Родина» — на сегодняшний день политически успешной обнаруживает способность тех представителей русского национализма, для которых имперские ценности имеют бесспорный приоритет, идти на активные политические игры с партией власти, более того — интегрироваться в нее, сохраняя при этом привержен ность этническому, а не гражданскому пониманию нации.
*** В обозримой перспективе трудно представить переход от этниче ского понимания нации к гражданскому. И Байкальский регион — не исключение в этом смысле. Но также отчетливо видно, что есть проблема сочетания этих двух пониманий, и есть основания для дви жения к такому сочетанию. Именно в той перспективе, в которой решается вопрос о существовании России как единого социального пространства. Проблема взрывоопасная — неизбежное преодоление на этом пути системы национально территориального устройства. В Байкальском регионе достаточно рельефно представлены внеэт нические (экономические, политические, социокультурные) осно вания для интеграции, а, значит, для ухода от этнического принципа при формировании власти. Но также отчетливо видно, что в случае форсирования интеграции этнический фактор способен разрушить ее основания. Пока в стране движение в этом направлении идет аппаратным путем, в духе «управляемой демократии» без законода тельных и пропагандистских шагов. Но такие шаги рано или поздно придется делать. И если совпадение взглядов по этой проблеме обер
М. Рожанский. Фантом национальной империи. «Русская партия»...
247
нется политическим альянсом (т. е. «русская партия» сможет участвовать в идейном обеспечении переустройства федерации) ситуация может обернуться столкновением этнонационализмов, а с такими конфликтами «управляемая демократия» не справляется. ПРИМЕЧАНИЯ 1
Сущность кризиса коллективной идентичности Витторио Хёсле определяет как «уменьшение идентификации индивидов с коллективной реальностью, которую они прежде поддерживали» (Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной иден тичности // Вопросы философии, 1994, № 10, С. 121). Согласимся с определением, уточнив методологическую позицию: «коллективная реальность» — это некий общепринятый образ реальности, а то, что В. Хёсле называет коллективной иден тичностью — достояние индивида, ценности и нормы, составляющие поле, в кото ром индивид «находит себя», принятие которых позволяет человеку чувствовать себя «своим» в какой либо социальной группе, коллективе, принимать как «свою» какую либо историческую тенденцию. 2 «Россия как многонациональная общность и перспективы межэтнического согла сия» // Россия в третьем тысячелетии / Рук. проекта А. С. Орлов. Вып. IV. С. 15. 3 Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. М., Русский мир. 1997. С. 97 4 Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. М., Новое литературное обозрение, 2003. Николай Митрохин определяет объект своего исследования так «совокупность различных организаций, групп, средств массовой информации и отдельных лиц, объединенных между собой не только общей идейно платформой (допускающей очень широкое ее толкование), но и личными и организационными связями. Близким аналогом движению русских националистов в прошлом было социалистическое движение, а ныне является, например, экологическое движение». 5 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). В 2 х тт. СПб., 2000. Т. 1. С. 42; Каспэ С. И. Империя и модернизация: общая модель и российская специфика. М., РОССПЭН, 2001. С. 179–181 6 Понятие идеократии и концепция идеократии как органичной формы развития России впервые были заявлены Львом Карсавиным в «евразийский» период его поисков и раскрыты в серии редакционных статей «Проблемы идеократии» ежене дельника «Евразия» в Париже в 1929 году. См. подробнее: Рожанский М. Я. Евразий ство: Образ России; «Евразия» — власть идеи, продуманной до конца. Иркутск — СПб., «Тускарора», 1999. С. 57–65. 7 Гефтер М. Сталинизм // 50/50: Опыт словаря нового мышления. М., Прогресс Пайо. С. 388. 8 Такая преемственность — во всяком случае не формальная, а содержательная — обнаружилась много позднее возникновения «русской партии» вместе с возвраще нием в круг цитирования, а затем и чтения ряда философов и публицистов конца 19 го — начала 20 го века. 9 См.: Митрохин Н. Указ. соч. С. 141–160. 10 Там же. С. 537. 11 Там же. С. 538. 12 Там же. С. 552–554. 13 Там же. С. 554.
248 14
РАЗДЕЛ III
Там же. Там же. С. 556. 16 До сегодняшнего дня одно из основных идейных расхождений внутри «русской пар тии» определяется вопросом о том, был ли сам Сталин выразителем национальной идеи (в противовес большевизму) и духовным лидером народа. 17 После марта 1988 г. в «Литературном Иркутске» не было напечатано ни одного про заического произведения, стихи публиковались редко и это были без исключения стихи идейно полемического характера. Такой же характер имели и редкие статьи, посвященные литературе, которые невозможно отнести к литературной критике, поскольку ни одна из них не предполагала какого либо литературоведческого ана лиза. Номера строились как тематические. На первой странице обычно публикова лось обращение к читателю, объясняющее важность и актуальность темы номера. Основу номера составляли крупные материалы на одну — две полосы. Печатались и материалы большего объема, в отдельных случаях — с продолжением в следующем номере. 18 См. подробнее: Кобенков А. Иркутск: новое положение // Знамя, 2001. № 1 19 Беседа А. Румянцева с В. Распутиным // Передача радиостанции «Эхо Москвы в Иркутске», 2002, 18 марта. 20 Там же. 21 Братск легко узнается в городе, где происходит действие, и бывший город «строите лей коммунизма» предстает миром хаоса, оторванным от почвы. 22 Так чьи же деньги воду мутят. Предвыборный террор в Иркутской области // Вос точно Сибирская правда, 2001, 7 июля. 23 Эти отличия, которые были в публикациях «письма», хотя и не слишком существен ные, свидетельствуют, что авторская санкция на обе публикации и, значит, разноч тения в них как минимум была получена. 24 См., например: Доля ты русская. Писатель Валентин Распутин в беседе с Виктором Кожемяко // Советская Россия, 2001, 9 февраля. 25 Веют ли вихри враждебные? Беседа Валентина Распутина и главного редактора жур нала «Сибирь» Василия Козлова // Родная Земля, 2001, № 41. 26 Доля ты русская. Валентин Распутин о власти и литературе, о России и русском народе // Русский Восток, 2001, № 10–11. 27 Цит. по: Распутин В. «Так создадим же течение встречное…» // Русский Восток, 1997, № 6. 28 Доля ты русская. Валентин Распутин о власти и литературе, о России и русском народе // Русский Восток, 2001, № 10–11. 29 Ток шоу «НКВД» Иркутской городской телерадиокомпании, июль 2001 г. (Цит. по: Всякая деятельность должна быть нравственной. Валентин Распутин об экономике, культуре и духовности // Русский Восток, 2001, № 25). 30 См. Политические партии, движения и организации современной России на рубеже веков. Аналитический справочник / Под ред. И. Н. Барыгина. СПб., Изд во Михай лова В. А. 1999. С. 84. 31 См.: Митрохин Н. Указ. соч. С. 562–564. 32 Паин Э. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалист ская альтернатива в национальной политике России. М., фонд «Либеральная мис сия», 2003. С. 42 33 Там же. 15
РАЗДЕЛ IV
Шелехов — ударная корпоративная стройка Елена Ложникова
«В случае появления любой революционной организации в любом моного8 роде и ослабления государственной власти (на федеральном или регио8 нальном уровне), в моногородах вполне вероятны социальные кон8 фликты в самой жестокой форме», — такой вывод сформулировали эксперты, изучавшие ситуацию в российских моногородах в 1999 г.1 Этот тезис авторы отнесли в первую очередь к «кризисным» моно профильным городам, чьи градообразующие предприятия не смогли успешно преодолеть перестроечный барьер (а таких, по данным исследователей, в России большинство 2) и где наблюдается «крайне высокий уровень психолого8политической нестабильности. С одной стороны, город несомненно представляет для его жителей некую цен8 ность, ему можно и должно помогать, с другой стороны, все чаще про8 является позиция личного неучастия. Горожанин как бы еще повернут лицом к городу, но уже отстранен от него» 3. В Иркутской области, которую названное исследование не охва тило, наряду с кризисными, существуют и финансово благополуч ные моногорода, например расположенный в непосредственной близости от областного центра Шелехов, «обслуживающий» один из крупнейших в России алюминиевых заводов 4. Этот город является одним из доноров областного бюджета, имеет относительно высо кий уровень социально экономического развития по сравнению с другими поселениями области 5. Мы задались вопросом, насколько приведенный выше вывод экспертов может быть верен по отноше нию к Шелехову; обладает ли достаточной стабильностью моно город, успешно преодолевший кризис, стал ли он «полноценным городом», «самодостаточным» образованием. В настоящее время четкого определения термина «моногород» не существует, но когда говорят о «монопрофильных», «монострук турных», «моноотраслевых» городах, «городах комбинатах», бум возникновения которых пришелся на советское время, подразуме вают теснейшую связь между поселением и градообразующим пред приятием, несущим основное бремя ответственности за обеспечение
250
РАЗДЕЛ IV
населения социальными благами. «Основной особенностью совет ской системы являлась ключевая роль предприятий в предоставле нии работающему населению социальных услуг, в содержании и управлении объектами социальной сферы. К их к числу относились жилые дома и общежития, детские дошкольные учреждения и оздо ровительные лагеря, медицинские учреждения, спортивные и куль турные сооружения, рекреационные объекты» 6. Но насколько город и завод являют собой не только социально экономический, но и социокультурный «симбиоз», понять трудно, если ограничиться только «внешними» признаками; фактами, отра женными в отчетах и статистике, если не учитывать особенностей городской повседневности, самоощущения горожан, не учитывать характера культуры, присущей данному поселению. Мы сочли воз можным рассмотреть моногород как культурную форму через призму категорий «моностилизма/полистилизма», предложенных Л. Иониным 7 и использованных им, в частности, для характери стики советской социокультурной системы. Поскольку моногорода во многом продукт советской системы и несут на себе ее отпечаток, то приметы «мностилистичности» жизненных форм 8 могут быть индикатором несамостоятельности, «несамодостаточности» соб ственно городской жизни моногорода. Если мы обратимся к «типичным» характеристикам моногорода 9, то заметим, что Шелехов соответствует этому статусу частично. С одной стороны, в городе наличествует цепочка технологически связанных предприятий, работающих на один конечный рынок, кроме предприятий, обслуживающих внутренние нужды города. Промышленный профиль Шелеховского муниципального образо вания определяют в первую очередь цветная металлургия и метал лообработка. Цветная металлургия представлена предприятиями Сибирско Уральской алюминиевой компании, образованной в 1996 году. Среди них — филиал «ИркАЗ СУАЛ», ЗАО «Кремний», ООО «СУАЛ ПМ», поставляющие на экспорт 80% своей продукции, ОАО «Иркутсккабель», входящий в тройку крупнейших производи телей кабельной продукции Российской Федерации. В профессио нальном отношении большинство горожан остаются работниками промышленных предприятий. Во вторых, в Шелехове наблюдается значительная зависимость доходной части городского бюджета от деятельности ИркАЗ СУАЛ 10. Хотя в последнее время и возрождается традиционно мощная в городе строительная индустрия (около 20 предприятий промышлен ного и гражданского строительства) и наблюдается развитие малого
Е. Ложникова. Шелехов — ударная корпоративная стройка
251
бизнеса (235 малых предприятий: на 1 тысячу жителей Шелехов ского муниципального образования приходится 4 предприятия малого бизнеса) 11, но доходы в местный бюджет от этих предприятий пока несравнимы с доходами от подразделений СУАЛ, а малый биз нес большей частью «отпочковался» от заводов и обслуживает кру пные предприятия. Один из самых важных признаков «симбиоза» города и завода — обеспечение населения социальными благами. С одной стороны, на сегодня завод сложил с себя основной груз «социалки», передав, например, в ведение города жилищно коммунальные объекты, дет ские сады и оставив за собой значительную часть объектов спор тивно культурного назначения (горожане могут пользоваться ДК, базой отдыха спорткомплексом завода, но на особых условиях). В этом контексте очень важно, что в последние годы завод активно презентует себя «вовне» и «внутрь» как часть корпорации, не только модернизирующей собственные производственные процессы и про фессиональную культуру работников, но и активно нацеленной на изменение городской повседневности. Предприятие становится «корпоративным гражданином» 12. В начале 2001 года группа СУАЛ подписала соглашение о социальном партнерстве предприятий Группы и муниципальных образований, на территории которых они расположены 13. Особо подчеркивается участие предприятия в «со вершенствовании деятельности территориального здравоохранения, улучшении качества образования» 14. В характеристике Шелехова наблюдаются и отличные от «моно профильности» черты. Например, процентное соотношение «завод чан» и горожан не соответствует определенному «стандарту» 15. На градообразующем предприятии должно быть занято не менее 30% от общего числа работающих на предприятиях города, либо оно дол жно иметь на своем балансе объекты социально коммунальной сферы и инженерной инфраструктуры, обслуживающие не менее 30% проживающих в населенном пункте; по другим оценкам градо образующими признаются предприятия, численность работников которых с учетом членов их семей составляет не менее 50% числен ности населения соответствующего населенного пункта 16. В нашем случае Шелехов — муниципальное образование, в которое, помимо города, входят 5 сел и поселков. Общая численность населения — 60 тыс. человек, из них собственно горожан — около 55 тыс. Количе ство работающих на предприятиях СУАЛ 17 не превышает 6,5 тыс. человек. Это, по видимому, одна из причин того, что в Шелехове до последнего времени роль собственно городских институтов была
252
РАЗДЕЛ IV
гораздо значительнее, чем во многих «типичных» российских моно городах. Здесь существовала негласная конкуренция «города» и «завода», когда весомость фигуры мэра была подчас не меньшей, чем директора ИркАЗа, и когда «город» всячески демонстрировал соб ственную самостоятельность. Это противостояние сложилось исто рически, когда в становлении города на равных с заводчанами участвовали строители, давшие впоследствии сильных городских руководителей. При прежнем главе городской администрации (в прошлом строителе) противостояние «город — завод» усилилось, особенно в бытовом и культурном аспекте. Была сделана ставка на создание бытового комфорта и внешней привлекательности улиц, зданий, дорог, на повышение уровня культурных мероприятий. Наряду с существующим музеем завода, появился музей города, в кварталах с номерными адресами были обозначены улицы, назван ные значимыми именами (чаще всего первостроителей). Одним из заметных отличий Шелехова от «типичных» моного родов является также его непосредственная близость к областному центру (20 км), повышающая возможность мобильности жителей и обеспечивающая связи города с «внешним миром». Характер этих связи разнообразен: учеба, работа, досуг, совершение покупок. Но хотя, например, вузы областного центра и дают молодым шелехов цам образовательный и культурный капитал, немногие студенты предполагают в дальнейшем использовать его в родном городе из за малой вероятности найти работу где либо, кроме завода, и из за трудностей в получении жилья. В отношении шелеховцев к Иркутску проявляются две тенден ции. Одна — в восприятии областного центра как пространства для публичной жизни, а Шелехова — как «захолустья», спального рай она («Если ты такой умный, то почему ты не работаешь в Иркут8 ске?» — такой вопрос может услышать местный врач от коллеги). Другая часто оформляется подчеркивание различий жизненных установок: «Жители Шелехова, заводчане более обстоятельные, хозяй8 ственные, приземленные, запасливые люди. Это те, кто жил и выжил на заводе за счет обстоятельности, мысли о хлебе насущном, практич8 ности, обдумывании деталей. Отсюда консервативность, это может помешать. В Иркутске больше возможностей. Это более взбалмошные люди» (А., 35 л., менеджер на ИркАЗе). Шелехов несомненно является «моногородом», в части социо культурной характеристики, причем успешность градообразующего предприятия во многом способствовала закреплению моностили
Е. Ложникова. Шелехов — ударная корпоративная стройка
253
стизма, «удобренного» корпоративностью и расцветшего на корнях советской культурной системы. Сравним Шелехов конца 70 х, представший в воспоминаниях уехавшего из него человека: «Для меня это был сущий кошмар, там ничего не держит, нет истории, нет корней, нет традиций. Вокруг каменные мешки (дома) и тебя принимают только по тому, как ты одет. Так как это город металлургов, люди неплохо зарабатывали и все имели японские товары, когда еще в стране этого не было. Никому не важен был внутренний мир человека» 18, — с Шелеховым нового тыся челетия: «В нашем городе я не вижу будущего, моего будущего. Здесь я не смогу реализовать себя …Например, я хочу пойти в шоу8бизнес, а в таком городке, где основная отрасль — металлургия, это невозможно». «В нашем городе, мне кажется, воплотить свои мечты в реальность очень трудно». «Город Шелехов как на ладони, все люди всё знают друг про друга, и какую ты получил репутацию в школе или на работе, то она остается надолго» (из сочинений старшеклассников). 45 лет назад одновременно возводили два объекта: город и завод. Стройку объявили «Всесоюзной ударной комсомольской». По мере ввода корпусов завода многие строители переквалифицировались и стали первыми металлургами. Лозунг «Шелехов — город метал лургов» стал не просто декларацией, но и фактом повседневной действительности. ИркАЗовцы всегда были в Шелехове на особом положении: имели высокие заработки, возможность приобретать «дефицит», пользоваться услугами собственной поликлиники, базы отдыха, получали социальную поддержку в кризисные 90 е. ИркАЗ, имея собственное ЖКХ, свинокомплекс, теплицы, обеспечивал жизненно необходимым рабочих и их семьи. Потом появился «Цех здоровья» (существующий и поныне), в ведении которого находятся ДК, база отдыха, санаторий профилакторий, стадион и спорткомп лекс, поликлиника. И если город во многом находился в зависимости от завода, то завод был относительно самодостаточным образованием, хотя при этом наблюдалось тесное переплетение и взаимопроникно вение с городскими структурами. Можно сказать, что в Шелехове доминирует определенное мировоззрение — идеология крупного промышленного бизнеса, обладающего максимумом экономиче ских и социальных ресурсов, ценности его находятся на вершине иерархической лестницы. Это особенно явно проявилось после избрания мэром руководи теля одного из подразделений ИркАЗа. Например, существовавшие доселе две газеты, районная (городская) и заводская, объединены в одну, лояльную к СУАЛ. Сегодня культурная деятельность в городе
254
РАЗДЕЛ IV
строго регулирована в пространственно временном отношении: «неофициальных», неформальных значительных культурных собы тий не наблюдается, самое крупное событие — День завода, совме щенный с Днем города. «Чуждые» культурные элементы себя не обнаруживают (к примеру, такая составляющая городского пейзажа, как граффити, в Шелехове крайне бедна количественно и тематиче ски, локализована возле средних учебных заведений). Через отдел культуры и местную газету транслируется единство восприятия и толкования культурных явлений. В интервью с разными людьми, не работающими на заводе, заметно проступает ощущение Шелехова как «большой деревни», где все друг друга если не знают, то узна`ют, а заводчане в ней — особый клан. При том, что доля работающих на ИркАЗе достаточно велика и заметна для города, количество высококвалифицированных специа листов незначительно. И к ирказовцам отношение неоднозначное. С одной стороны, работу на предприятии считают престижной, дающей ощущение материального благополучия, стабильности, успешности, с другой — работой «на износ». Тяжелый физический труд, жесткая подчиненность производственным циклам негативно сказываются на самоощущении и образе жизни рабочих, не дают удовлетворения. «Я смотрю на своих родителей, как они приходят усталые, унылые, измо8 танные работой и говорят, что опять зарплату понизили, а объем увели8 чили; что пришел новый начальник, чей8то сыночек <…> Такого будущего я не хочу и типичного мужа8ирказника тоже» (из сочинения старше классницы). Со стороны заводчане могут представляться ограничен ными и грубыми «пролетариями», у которых «дома нет книг». При этом в последние годы заметны усилия придать заводу характер «корпорации», что подразумевает не только особую куль туру управления и производства, иного отношения к труду при «заботе о рабочих» («Раньше завод “горел”, всё было в дыму, пылит, газит. Когда начал работать, тошнило, рвало, голова болела <…> Сей8 час стали создавать условия для работы, облагораживать, евроре8 монт. Появился страх потерять работу. Состояние стабильности… Рабочие сейчас собрались целеустремленные» — А., 35 л., менеджер на ИркАЗе), но и выработку внетрудовых «корпоративных» практик, стремление регламентировать частные стороны жизни рабочих (запрет на курение, приобщение к «здоровому образу жизни»). На заводе являются обязательными КВН, конкурсы самодеятель ности, транслируемые местным кабельным телевидением. Спортив ные соревнования ирказовцев едва ли не самые крупные и массовые в городе 19. (К спорту в Шелехове относятся с особым вниманием.
Е. Ложникова. Шелехов — ударная корпоративная стройка
255
В молодежном рабочем городе 60–70 х годов спорт был не только способом проведения досуга, но и официально поддержанным сред ством общения. Не случайно в летописи ИркАЗа можно встретить упоминания почти обо всех спортивных событиях). Обязательными и институционализированными стали мероприятия с подшефными школами: турпоходы, выезды в театры. Отношение самих заводчан к своему предприятию, стилю произ водственных отношений, руководству неоднозначно. С одной сто роны, завод в советское время был «семьей», которая поддерживала, сейчас — это корпорация, демонстрирующая заботу о рабочих. С дру гой — за благополучие нужно платить беспрекословным подчине нием, ограничением выражения собственного мнения, признанием себя частью «послушной массы» и ощущением мощного социального контроля. Нужно угодить «папе» (так между собой менеджеры назы вают генерального директора) и при этом иметь язык «как у бобра», чтобы разговаривать с рабочими. Самостоятельность, собственное мнение не поощряется, ценятся ответственность и выполнение при казов. Пенсионеры завода (а это нередко люди «до 60 ти», т. к. работа по «горячей сетке» дает право раньше выйти на пенсию) часто выра жают обиду: «Тебя выжали, пока ты был молодым, а потом выбросили» (Б., 50 л., бывший работник ИркАЗа). Здесь существует большая про блема: в случае профзаболевания завод обязан доплачивать к пенсии, но старается любыми способами избежать этого, случаи исков работ ников к заводу часто не приводят к желаемым для истцов результатам. Характерные для моностилистической культуры черты соотно сятся с признаками корпоративной модели организации социального пространства, корпоративности как социокультурной системы, кото рой, по мнению некоторых исследователей, присущи «закрытость и непрозрачность. Иерархичность и жесткая дисциплина. Харизматиче8 ское лидерство. Агрессивность к внешнему миру. Внутренний кодекс чести и поведения вплоть до формулирования своей этики. Групповой эгоизм, граничащий подчас с полной социальной безответственностью» 20. Можно предположить, что в качестве альтернативы «моности листичности» жизни, заданной заводом, могло бы выступить обра зование, в первую очередь инновационные учебные заведения, например, городской лицей, который возник в 1992 г., на пике общественных изменений. Изначально среди преследуемых им целей было не только «создание условий для успешного обучения детей с повышенной мотивацией», но и «изменение городской среды», попытка сформировать образованную «элиту» в населенном пункте, который многими воспринимается как «рабочий», «проле
256
РАЗДЕЛ IV
тарский» городок с «низкой культурой». Появление лицея стало зна чительным событием. Но сейчас лицей в первую очередь восприни мается не столько как важная составляющая местного сообщества, но, скорее, сколько некий островок, «кузница будущих студентов», которые настроены не оставаться в городе, а реализовывать себя «в центре» (Иркутске, Москве, за границей). Открытие в 2004 г. на базе лицея профильного инженерно техни ческого «ИркАЗ класса», плода трехстороннего сотрудничества лицея с ИрГТУ, ИркАЗ СУАЛ, можно рассматривать как заботу руковод ства завода о высококвалифицированных кадрах и как попытку репрезентации «социально ответственного» бизнеса. Причем ценно сти производства выступают здесь как несомненно приоритетные 21. Культура городской жизни Шелехова, отмеченная признаками моностилистизма, становится частью корпоративной культуры. Хотя завод является гарантом материальной стабильности, жизнен ные перспективы горожан сужаются, и это, в контексте новых требо ваний к качеству жизни, не ограниченных лишь материальным благополучием, влечет за собой проблему кризиса самоопределения города и его жителей. ПРИМЕЧАНИЯ 1
Научно благотворительный Фонд «ЭКСПЕРТНЫЙ ИНСТИТУТ» (см. http://www. exin.ru) в 1999 году за три месяца провел широкомасштабное исследование про блемы моногородов «Монопрофильные города и градообразующие предприятия». Электронный вариант см.: http://www.unioninvest.ru/city_mong.html. 2 Финансово неблагополучные предприятия составили 83,2% от общего числа градо образующих (по данным Экспертного института). 3 http://www.unioninvest.ru/city_mong.html. 4 «Ирказ СУАЛ», филиал Сибирско Уральской алюминиевой компании. Группа СУАЛ — вертикально интегрированная компания, входящая в десятку крупнейших мировых производителей алюминия. В ее состав входят 19 предприятий, располо женных в 9 регионах России. 5 «Шелеховское муниципальное образование занимает третье место в области по объемам производства… Экономическое положение за последние пять лет отмечено стабильной работой большинства предприятий… Городу Шелехову принадлежит первое место в стране по выпуску важнейших видов кабельной продукции и крем ния, а так же одно из ведущих мест в производстве высококачественного алюми ния» // Сайт муниципальной администрации http://www.sheladm.ru. 6 Кабалина В. Сидорина Т. Клиентела как основа социальной структуры российского общества XXI века. Муниципализация социальной инфраструктуры в период реформ // Общество и экономика. 1999. № 9. С. 64–92. 7 Ионин Л. Социология культуры. М., Изд. дом ГУВШЭ, 2004. С. 234–240. 8 По Л. Ионину, моностилистизм в «чистом виде» характеризуется посредством следую щих категорий: «иерархия способов репрезентации господствующего мировоззрения
Е. Ложникова. Шелехов — ударная корпоративная стройка
257
и иерархия творцов культуры или культурных экспертов»; упорядоченность как «пока затель строгого регулирования культурной деятельности в пространственно времен ном отношении»; тотализация, т. е. «универсальная интерпретационная схема, исчер пывающим образом объясняющая и толкующая человеческую культуру вообще»; исключение «чуждых» культурных элементов», которое «позволяет обеспечить системное качество моностилистической культуры, т. е. связность, когерентность и взаимозависимость всех ее элементов»; упрощение «путем интерпретации в собствен ных терминах сложных культурных феноменов, сведение их к простому и хорошо знакомому культурному материалу»; официальный консенсунс «как демонстративное и официально провозглашенное единство восприятия и способов интерпретации культурных феноменов»; позитивность как ориентация «на статус кво и легитими рующую направленность»; телеология как «постулирование цели социокультурного развития», — постулирование, которое «служит консолидации социокультурного целого и обеспечивает возможность «трансляции» общих целей развития в частные жизненные цели каждого конкретного человека» (Ионин Л. Указ соч. С. 237–239). 9 Монопрофильные города и градообразующие предприятия. Аналитические исследо вания проблемы градообразующих предприятий и моногородов в национальном мас штабе / Под ред. И. В. Липсица. М., Экспертный институт. Изд во «Хроникер». 2000. 10 В разные годы от 50 до 80% городского бюджета составляли налоги завода //http://www.centerru.com/news/newsdetail.asp?id=2894 (сайт «Сибирские новости»); http://www.snews.ru/inet/index.php?id=2034&module=second (новостной портал); http://www.sheladm.ru/qa/51.2 (сайт Шелеховской администрации). 11 http://www.sheladm.ru. 12 Социально ответственный бизнес: глобальные тенденции и опыт стран СНГ / Пер. с англ. А. А. Лаптева / Под ред. М. И. Либоракиной. М., Фонд «Институт экономики города», 2001. 13 «Группа СУАЛ — социально ответственная компания, нацеленная не только на рас ширение бизнеса, но и на поддержание социальной и экономической стабильности в регионах своего присутствия, а также содействие их развитию» (см. официальный сайт Группы СУАЛ — http://www.sual.ru/responsibility). 14 Из пресс релиза: «В 2004 году расходы ОАО «ИркАЗ СУАЛ» на содержание объек тов социальной сферы составили более 125 млн. рублей. Помимо этого на финан сирование целевых программ социальной направленности предприятием было израсходовано более 17 млн. рублей, в том числе по программам «Здоровье», «Спорт», «Культура», «Молодежь» и «Забота». 15 Приложение, утвержденное Постановлением Правительства Российской Федера ции от 29 августа 1994 г. № 1001. 16 Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 6 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». 17 Филиал «ИркАЗ — СУАЛ», ЗАО «Кремний», ООО «СУАЛ ПМ». 18 Из опубликованного в «Аргументах и фактах» (8 июня 2001 г.) интервью кино актрисы, уроженки Шелехова (http://www.aif.ru/online/ss/156/ss10_01). 19 На новостной странице сайта Шелеховской администрации, например, опублико вано сообщение о корпоративном чемпионате СУАЛ по баскетболу. 20 Согомонов А. Корпорации вместо сообществ? Фундаментализм вместо терпимости! // Художественный журнал № 41 (Постоянный адрес статьи: http://xz.gif.ru/num bers/41/korp fund). 21 «Требования к персоналу нашего предприятия возрастают, это связано с постоян ным обновлением технологий. Поэтому мы остро нуждаемся в квалифицированных кадрах. Думаю, что новое трехстороннее сотрудничество обеспечит наше предприя тие профессионалами», — заявил на открытии класса генеральный директор ОАО «ИркАЗ СУАЛ».
Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии Татьяна Тимофеева Данное исследование — попытка рассмотреть типичные черты советского монограда как ресурс выхода города из кризиса начала 90 х годов, попытка показать, как ресурс «советскости», успешно созданный и усвоенный городом за десятилетия своего развития, относительно бесконфликтно вписался в новые условия жизни и стал точкой опоры и стабильности. Ангарск — первый из молодых городов региона. Он возник сразу после войны. Решение о его строительстве принималось в разгар «холодной войны» и было вызвано необходимостью размещения производства моторного топлива. По региональным меркам — город большой: в нем около 300 тысяч жителей. Среди молодых городов региона он стоит особняком, выделяясь близостью к Иркутску, и особым присутствием и особым взаимодействием разных миров городского сообщества. У Ангарска есть точная дата его рождения. Это один из факто ров, который делает город имагибильным (imagabilliti 1), представи мым в едином образе. 15 мая 1945 года вывезенное из Германии заводское оборудова ние стало основой строительства АНХК (комбината по переработке нефти) и города. Имагибильность Ангарску придает его ясно и точно прописанный жизненный сценарий. В отличие от городов, чьи жиз ненные сценарии прописаны не так четко, и чьи авторы не совсем ясны, Ангарск рожден с изначально заданным предназначением — город вокруг производства. Следуя психологической теории жиз ненных сценариев, стиль жизни города, организация пространства, облик улиц, качества человеческой повседневности, жизненные стратегии будут находиться в некотором резонансе с жизненным сценарием города. В случае Ангарска в резонансе со сценарием — город вокруг производства. Человек, выбирая то или иное место жительства, сознательно или не осознанно соотносит свой жизненный сценарий со сценарием города. В город — новостройку, где только все созидается, и нет устойчивых человеческих связей с его средой, приезжают люди с жизненным сценарием созидателей этой среды, люди, легко устана
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
259
вливающие и создающие новые связи, умеющие отрываться от про шлого и создавать будущее. Жизнь города, как среды, и человека ста новятся созвучны, и это созвучие является неким энергетическим ресурсом, неким потенциалом, точкой взаимного сосуществования 2. Ярким пример — «всесоюзные ударные» в истории Ангарска, когда необходимость «экономического прорыва» города и «романтика трудового энтузиазма» были созвучны и вплелись в единый сценарий города и человека. Вероятно, можно говорить о том, что «сильный» жизненный сценарий города ассимилирует в себя жизненные сце нарии человека, проявляя таким образом некую доминанту. Но в процессе социализации «в город» психологические составляющие человека и социальные составляющие города, и их сценарии нахо дятся в постоянном взаимодействии и обмениваются между собой формами, и эти трансакции неоднозначны и сложны. Ангарск, место, где при взаимных трансакциях города и человека городские элементы трансакций превалируют, но не вступают в особые проти воречия с жизненными сценариями и стратегиями человека. В первой части исследования городской среды, имагибильность, представимость, образность города позволила применить метод, который можно назвать «ментальные репрезентации». Он позволяет отразить не только то, какова городская среда сама по себе, но и то, что люди думают о том, какова она. Вторая часть исследования — «Пространство жизненных сцена риев» опиралась на метод «когнитивного картографирования» — одно из направлений в области когнитивной картографии 3, также изу чающее феномен «ментальных репрезентаций» пространства, кото рый отражает восприятие человека географического пространства (в том числе и городского) и те смыслы, которыми оно наделяется.
*** Человек испытывает определенное воздействие места, в котором он проживает. По мере накопления опыта, у него складывается определенное представление о месте проживания, выраженное в виде ментальных конструкций. Одной из методологических проблем является их экстериоризация. Если предложить человеку пред ставить их в виде единого образа и подробно описать его, то эти конструкции будут экстериоризированы. Однако эти ментальные конструкции должны быть однозначны и достаточно целостны, чтобы они могли быть выражены в каком то едином образе. Но, в
260
РАЗДЕЛ IV
этом случае, изучаемый город должен содержать характеристику целостности. Именно таким городом является Ангарск. Образ, в свою очередь, тоже должен быть достаточно характерным и емким, что позволит ему вместить весь объем ментальных конструкций. Вот таким — емким и характерным — является образ человека. Этот метод можно назвать «методом ментальных репрезентаций». Метод со стоит из направленного интервью, задача которого заключается в выявлении ментальных репрезентаций о городе в форме оценок, мнений, словесных высказываний и дальнейшего анализа интервью. Респондентам было предложено представить город Ангарск в образе человека. «Вот если бы город Ангарск был человеком, то какой бы это был чело8 век? Опишите его, укажите его возраст, его профессию. Расскажите о его интересах и увлечениях. Какие чувства вы к нему испытываете»? Изложению респондентами своих представлений предшествовал небольшой вводный разговор — необходимо было «погрузить чело века» в данную тему. Вопросы были заготовлены заранее, но по ходу разговора варьировались. Респонденты «выстраивали» образ города достаточно легко, что определенно говорит о его целостности в сознании жителей.
Образ города Обычно, описание образа «города — человека» начиналось с его профессиональной принадлежности: – Да, это мужчина, лет 30, промышленность, ИТР. (Наташа, эко номист, 27 лет.) – Это простой работяга, химический комбинат или что8то еще, не выбирающий выражений, приспособленный к черной работе. (Влади слав, художник, 62 года.) – Ну, он директор, руководитель на нашем комбинате. (Алексей, электрик АНХК, 27 лет.) – Ему 50 лет, профессия — комбинат, рабочий. (Наташа, сту дентка иркутского ВУЗа, 18 лет.) – Он — нефтехимик, конечно. Да, нефтехимик. Он технолог. Тех8 нолог с высшим образованием. (Е. К., директор АО, депутат областного Законодательного Собрания, 41 год.)
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
261
Градообразующее предприятие, придавая городу целостность и однозначность, стало одной из основ организации человеческой жизни. «У нас никто не работал на комбинате. (Ангарчане АНХК обычно называют словом “комбинат”). И для меня это что8то такое непо8 нятное, большое… Стоять у станка… Это нечто… Это как8то напря8 гает… Но я с детства помню… все зависит от комбината… Он диктовал все праздники… Ну, а зарплата… Да ты вспомни… Нам же по полгода не платили. Я все время пыталась в газете вычитать. Ничего не понимаю в производстве, а читаю, что что8то там, какое8 то там производство пошло, ну там нефть. … он для меня монстр, я его не знаю, я далека от него, но я от него завишу, как кролик от удава». (Галина, учитель, 42 года.) Респондент, стремясь в первую очередь наделить город профес сиональным статусом (директор, рабочий), этим характеризует ста тусность своих взаимоотношений с городом. По видимому, на формирование самоидентификации рабочих комбината сказалась бесконечная смена «хозяев» и мощный производственный прессинг комбината гиганта. В приведенном выше интервью взаимоотноше ния «я и город» выстраиваются как «рабочий и директор», или «я и хозяин». В следующих интервью (это респонденты с высшим обра зованием и иным социальным положением) можно увидеть иные статусные составляющие взаимоотношений и, пожалуй, интерпре тировать их как партнерские и наделенные меньшей зависимостью от комбината. – Да, это мужчина, лет 30, промышленность, ИТР. (Наташа, эко номист, 27 лет.) – Он нефтехимик, конечно. Да, нефтехимик. Он технолог. Техно8 лог с высшим образованием. (Е. К., директор АО, депутат областного Законодательного Собрания, 41 год.) За словами художника, очевидно, также история личных отно шений с городом. – Это простой работяга, химический комбинат, или еще что8то еще, не выбирающий выражений, приспособленный к черной работе. <...косноязычие, сдобренное матом>. Это человек, прилично одетый, дорогие вещи, но несущий в себе вну8 треннее бескультурье, культура его коснулась мало, но влияние времени требует от него деловитости, и он, внешне, приобрел эту делови8
262
РАЗДЕЛ IV
тость. Он ездит на машине, а не ходит пешком. Ему не до искусства, не до музыки. (Владислав, художник, 62 года.) Если профессиональная принадлежность «город — человек» определяется однозначно, то описание респондентами его личност ных качеств весьма различно. Именно на этих фрагментах интервью больше сказывается личный опыт. Его досуг — выпивка и дебоши… Его молодость... Я уже говорил... он был работяга. Да, он работал, и по тем меркам — хорошо работал. Но хорошо работать — это не культура... — Какие чувства вы испытываете к этому человеку? — Сложно сказать... Мы вместе живем, нам надо вместе жить... Да... нужно понять, что нам надо вместе жить. Он не совсем пони8 мает, что надо вместе жить... Да и я тоже... Да и не всегда хочу... А ведь живем... Это напоминает ситуацию коммунальной квартиры. Ангарск сейчас не работяга в таком высоком смысле. Он это потерял, если был, конечно. Но и не человек дела. Что8то среднее. Мутант! (Владислав, художник, 62 года.) — Он спокойный, рассудительный, но и хитрый, и коварный. Почему? Да потому, что жизнь у него такая. — Что ты чувствуешь к этому человеку? — Тепло. Да. А вот Иркутск — чужой человек. Он отдален. (Алек сей, электрик АНХК, 27 лет.) – Он мечтает стать большим начальником, директором. Ему надоело работать за гроши... Если он станет большим начальником, все в жизни его изменится. Он будет сразу много получать. ... А вечером он сидит, смотрит телевизор. Вот спрашивали, как он выглядит внешне... Теперь я нашла, как он выглядит. Он маленького роста, вернее, невысокого роста. Какая была у него молодость?... Я вспомнила плакат на площади... он был... плакат… город и все красиво... лето... цветы.... так всем тепло, хорошо... на плакате, цветы, цветы… (Наташа, студентка ВУЗа, 18 лет.) — Он всего добился сам, медленно, но верно шел по служебной лест8 нице. По характеру он спокойный, уважающий спорт, любящий детей, такой семьянин...
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
263
— Что вы чувствуете к этому человеку? — Да, вы знаете, уважение, гордость. Да. Он идет по жизни сам... Очень много равнодушных вокруг. Равнодушных к себе там, к городу. Ведь равнодушие... Это просто позиция. Ну, да, оно ему мешает. Ну, а что делать, если он — часть народа? (Е. К., директор АО, депутат областного Законодательного Собрания, 41 год.) — Первое впечатление от города было тогда... — охранник ВОХР. Зеки, охрана... — Первое впечатление и ассоциация — город8казарма, чистая, скучная, вылизанная казарма. А второе впечатление... А потом начина8 ешь положительно относиться…, порядок и чистота... Но... отсут8 ствие исторических корней. Истории ноль, нету! — У Иркутска — будущее... У него — и география, и транспортный узел, и туристический центр, и т.д. Прекрасный город! В Ангарск при8 шли по воле отца народа. А Иркутск будет всегда. Он был и будет... А Ангарска не было, резко создали... может резко и исчезнут (Евгений, инженер ТЭЦ, 40 лет.) — Он такой живой, увлекающийся... ну, там лыжи, туризм, ...по крайней мере, не как в Иркутске. (Наташа, экономист, 27 лет.) Итак, основная составляющая характеристика Ангарска — соот несенность жизни города с темпом и ритмом комбината. — У меня все родственники работают на комбинате — муж, мама, папа, родители мужа. Мама работала посменно, а папа — в день. И все детство мое строилось под смену мамы. Я знала точно, во сколько при8 дут родители. И ты готовишь себя к этому. Какие8то традиции с этим связаны, или, наоборот, не связаны, нет традиций — все праз8 дники, которые проводили иногда с папой. А когда родилась сестра, то обязанности какие8то. Мама работает в ночь — я утром веду сестру в садик. Путевки, турбаза, отдых — это все комбинат. Мои родители разочарованы выбором моей профессии (респондентка работает в школе). Они были бы довольны... они считают, что я была бы устроена, твердо бы стояла на ногах, если бы работала на комбинате. Разговоры в семье мужа..., они (родители мужа) работают в одном цехе. Они все время разговаривают за столом..., говорят о производстве..., говорят фразы, которые я не понимаю. У них какая8то общность интересов, понимание человеческое, может, не в личностном плане, но это... есть общность профессиональная — мы работаем в одном цехе — есть о чем поговорить. (Оксана, психолог, 27 лет.)
264
РАЗДЕЛ IV
Жизнь комбината вплетена в структуру межличностных семей ных взаимоотношений. Жизнь семьи строится в соответствии с рит мами комбината. — Сейчас пришел новый хозяин. (На момент исследования вла дельцем комбината стала компания ЮКОС). В семье часто обсужда8 ются новые премии, кадровые перестановки, какие8то там разрядные сетки. Это какая8то надежда. Они дают премии за ребенка, если он хорошо учится и все такое. Цеха оживают. Леха (муж) говорит, что реконструкция... Когда были трудности на комбинате, это не прибав8 ляло спокойствия. А сейчас есть надежда. Вот Леха думает, может надо учиться, как8то повышать..., потому что это поощряется... раз8 рядные сетки. (Оксана, психолог, 27 лет.) Возвращаясь к созвучию сценариев, можно говорить о том, что такое созвучие делает город достаточно целостным, не только в соз нании человека, но и в организации городского пространства. Орга низация пространства, его объекты несут в себе некое содержание, отражающее жизненный сценарий города.
Пространство жизненных сценариев Метод «когнитивного картографирования» 4 пришел из геогра фии восприятия пространства. Изначально под когнитивными (ментальными) картами понималась мысленная схема пространства. Позже появилась иная трактовка термина ментальная карта — карта, отражающая не только представления некоторого субъекта о нали чии и взаимном расположении объектов, но и графическое изобра жение любых внепространственных отношений. Использование этого метода можно встретить в книге К. Линча «Образ города» 5. Метод когнитивной картографии использовал также С. Милграм в работах, посвященных социальной психологии большого города 6. Он вводит термин «психологическая карта». Этот термин использу ется наряду с терминами ментальная и когнитивная карта, так как при анализе и интерпретации карт используются некоторые техно логии, заимствованные из методов проективной психологии. Интерпретируя когнитивные (ментальные, психологические) карты, то есть то, как и что жители изображают на самостоятельно выполненной карте схеме, можно говорить о значимых для человека составляющих городской среды, о взаимоотношениях и взаимодей ствии с этой средой, о социальном поведении человека, о том, как
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
265
социальный мир воздействует на поступки и опыт человека. Через глубокую работу с картами появляется возможность выявить неко торые элементы трансформации городской идентичности — появле ние новых элементов, подвижку и смену границ идентичности и т. д. Таким образом, карта, как экстериоризированный субъективный опыт индивида, становится инструментом для социологического исследования. Процедура картографирования состоит: а) из предложения информанту — «Нарисовать схематично го род, в котором вы живете. Рисовать все, что приходит в голову — любые городские объекты, указывая все улицы, которые вы знаете, обозначая все близлежащие районы и достопримечательности, выде ляющиеся на общем фоне объекты, которые вы сможете вспомнить». б) группировки индивидуальных карт, чтобы можно было сде лать некоторые выводы общего характера. С. Милграм утверждает, что «спонтанная последовательность отображения элементов городской среды… может рассказать нам, что появляется в их (горожан– Т.Т.) сознании в первую очередь, когда они думают о городе. То, что представляется наиболее значи мым, возможно, и появляется первым» 7. Подобная методика и была применена для выявления психоло гического восприятия городской среды Ангарска Границы В своей работе «Психологические карты Парижа» 8 С. Милграм пишет: «Большинство испытуемых начинают свои карты Парижа, рисуя неправильный эллипс, обозначающий границы города. Париж имеет вполне определенную границу, и ее формы запечатлеваются в сознании жителей». «Понятно, что испытуемые создают свои карты не только на основе личного, непосредственного опыта, связанного с городом. Они получают их, отчасти, и из других карт. Планы на улицах французской столицы, изготовленные квалифицирован ными картографами, являются неотъемлемой частью культуры со временного Парижа». Из 62 человек, которым было предложено нарисовать карту Ангарска, только двое (школьники) попытались штриховой линией отметить пространственные границы города. Эти очертания не соот ветствуют реальному расположению города. Ангарск вытянулся лен той вдоль правого берега реки Китой, притока Ангары. Скорее всего, это не реальное отображение очертаний городского пространства,
266
РАЗДЕЛ IV
вытекающего из внутренних представлений, а отображение про странства, определенное общим понятием «город» и затем уже насы щенное индивидуальным восприятием городских объектов. Психологические границы на картах не соответствуют админи стративным границам города. Карты чаще всего изображают «квар тала» (так в городе именуют кварталы) и районы, имеющие для авторов карт большое личностное значение. Часто они занимают б`ольшую часть карты, оставшаяся часть города либо не изображена совсем, либо занимает непропорционально малое место. С. Милграм 9 замечает, что парижане на картах не отмечают округ, где живут. Ангарчане изображают не только «свой» район, но и дом, в котором живут. И более того — изображают район с про странственной перспективы своего дома. Детские карты отличаются от взрослых еще большей личностной насыщенностью. На детских рисунках присутствуют такие город ские объекты, как «трамвай, на котором я езжу в лицей», «моя оста новка», «проход», «дом подруги», «дом бабушки», «дом бабушки подруги», «скамейка, когда мы идем из лицея, мы на ней сидим». Чаще всего первыми изображались объекты, находящиеся на площади Ленина: сама «площадь», «ДК Нефтехимик», «башня с часами», «мэрия», «памятник Ленину», элементы составляющую основу общего представления об Ангарске. Еще одним, значимым для многих ангарчан, «эмоционально нагруженным» объектом является, судя по картам, «ДК Современ ник» — центр культурной жизни так называемого «квартала», части города, примыкающей к АЭХК (электролизно химический комби нат) и созданной для обслуживания этого секретного предприятия. Своя медсанчасть, свое торговое снабжение давали некоторое эко номическое преимущество жителям данного городского района. Жить в «квартале» было престижно. В настоящем «квартал» утерял свое значение, но до сих пор остается одним из городских «психоло гических центров» несущих некий символический капитал про шлого, который можно увидеть в картах. Прямолинейность ангарских улиц и разделение на квадраты кварталов и прямоугольники микрорайонов структурируют предста вление о городе. На картах улицы тоже прямые, «квартала» обозна чены графически четко. То, что составители карт не разделяют город и комбинат, поме щают в едином графическом пространстве, может быть объяснено одним: зависимостью города от комбината. Градообразующее пред приятие и город живут в едином ритме.
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
267
Город в структуре личности Яркий символ города — «башня с часами» на площади Ленина — присутствует на большинстве карт. Анализируя карты, можно утвер ждать, что сама площадь Ленина и отдельные ее компоненты — мэрия, ДК «Нефтехимик», памятник Ленину и «башня с часами», являются символическим отражением организации жизни города. Довольно часто на картах присутствуют «железная дорога» и «вокзал». Можно говорить о том, что вокзал и железная дорога тоже некие ключевые символы в психологической репрезентации города. Это можно объяснить тем фактом, что первыми жителями города были сами строители, приехавшие из различных городов страны, и поддерживающие отношения с оставшимися в этих городах род ственниками, а также тем, что в настоящий момент большое количе ство ангарчан учится или работает в Иркутске, добираясь ежедневно до областного центра на электричках. Психологические центры, выраженные в данных символах, вос принимаются большинством населения как некая квинтэссенция города в целом. Это географические точки с определенной городской энергетикой 10, обладающие неким психологическим и ментальным потенциалом, ресурсом, символическим капиталом. Вероятно, такие энергетические точки приобретают некую форму городского про странства, выраженную в городских архитектурных сооружениях. Они, так или иначе, вплетены в структуру личности ангарчан и, вероятно, эта вплетенность стала единым стилем жизни человека и города. Можно предположить, что наличие таких энергетических цен тров придавало городу некую стабильность в «смутные времена». Вероятно поэтому, не были переименованы улица и площадь Ленина, не был снесен памятник Ленину. Несмотря на свою идеоло гизированность, площадь Ленина воспринимается гораздо шире, и эта широта выходит за рамки идеологий. Вероятно, это тот случай, когда идеологические символы и энергетический центр города удачно совпали, не вступая в особые противоречия. Тот случай, когда значение объекта архитектуры меняется, в то время как он сам остается неизменным. Можно предположить, что на основе таких энергетических насыщенных точек, формируется городская иден тичность человека. И эти городские энергетические точки, выра женные в пространстве через архитектурную символику, находятся в близком соприкосновении с личностной структурой ангарчан.
268
РАЗДЕЛ IV
Благодаря сложившейся в СССР практике обеспечения «закры тых» моноградов, город был достаточно благополучен. Жизненный сценарий города был открыт и честен, без особых психологических игр и неосознаваемых внутренних конфликтов, вероятно, присущих большим городам со сложной историей и потому сложным жизнен ным сценарием. Достаточно высокая зарплата на комбинате, возмож ность профессионального роста, налаженное продуктовое снабжение, возможность решения квартирного вопроса — все это ясно считыва лось человеком из городского сценария. Идеологические символы (площадь Ленина и объекты, находящиеся на ней) не вступали в осо бые противоречия с настоящими жизненными реалиями и станови лись именно городскими символами, набирали некую внутреннюю энергетику, приобретая черты городской идентичности. В девяно стые, во времена перемен для ангарчан в структурных элементах городской идентичности не возникло особых внутренних конфлик тов, требующих некоего поиска созвучия времени, места и своего Я. Для жителей Ангарска поиск новой городской идентичности, в связи с происходящими переменами, не стал столь актуален. Новым владельцем комбината стала компания ЮКОС, ориенти рованная на новые экономические взаимоотношения в производ стве. Это принесло городу надежду на стабильность и благополучие. Экономическая и социальная политика ЮКОСа нашла созвучие и точки согласия, прежде всего с жизненным сценарием города — «город вокруг комбината». Основные векторы совпали без особых внутренних противоречий с жизненными сценариями жителей Ангарска. На последних городских выборах в Ангарскую мэрию пришла к власти команда людей, ориентированная на здоровую рыночную экономику. И можно говорить, опять же, о неком созву чии сценариев. В Ангарске чувствуется «живая» жизнь. К началу двадцать первого века можно говорить об устойчивой психологической организации города, берущей свое начало из советских времен и сохранившейся до настоящего времени. Такой стабильности способствует наделенность Ангарска типичными чер тами советского монограда: зависимостью человеческой жизни от судьбы градообразующего предприятия (относительно успешной на данный момент), и насыщенностью социальной энергией, объясня емой теми путями, которыми формировалось городское сообщество. Усвоенные и сохраненные городом характеристики «советскости» оказались ресурсными для жизни города в новых социально эконо мических условиях и способствовали достаточно успешному прео долению кризиса 90 х.
Т. Тимофеева. Ангарск. Моноград — ресурсы социальной энергии
269
ПРИМЕЧАНИЯ Линч К. Образ города / Пер. с англ. М., Стройиздат, 1982. См. например: Рожанский М. Память города без прошлого // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ // Труды ЦНСИ. СПб., ЦНСИ, 1997. С. 58–62. Голд Д. Психология и география. Основы поведенческой географии / Пер. с англ. М., 1990. 4 Там же. 5 Линч К. Указ. соч. 6 Милграм С. Эксперимент в социальной психологии / Пер. с англ. СПб., Питер, 2000 (серия «Мастера психологии»). 7 Там же. 8 Там же. 9 Там же. 10 О понятии «энергии» в социальных исследованиях см., например: Иконникова С. Н. П. А. Сорокин: энергетический импульс культуры // Питирим Сорокин и социо культурные тенденции нашего времени. Материалы к Международному научному симпозиуму. М. — СПб., 1999. 1
2
3
Несросшийся поселок Виктор Голощапов Предлагаемая статья носит эскизный характер. Нас заинтересовал населенный пункт, в динамике развития которого выпукло предстают проблемы одного из самых распространенных в регионе типов посе лений — рабочих поселков. Особенность поселка Бадарма Усть Илим ского района в том, что с момента его основания более тридцати лет назад и до сегодняшнего дня, в его границах сосуществуют два по селка — Бадарминск и Новая Бадарма, два «градообразующих» одно типных предприятия и два социума, обслуживающих эти предприятия. Во второй половине двадцатого века, в связи с бурным разви тием лесной промышленности, на территории Сибири в большом количестве стали появляться поселки лесозаготовителей (леспром хозы). При их создании учитывались только два фактора: людские ресурсы и близость железных и автомобильных дорог (в редких слу чаях — возможность сплава древесины по воде). Почти все они застроены одноэтажными двухквартирными домами, не предста вляющими архитектурной ценности. Большинство населения вос принимало проживание в этих поселках как временное. Но леспромхозовские поселки Усть Илимского, Нижнеилим ского районов играли еще одну важную роль — сюда переселялись люди из зоны затопления ложа Усть Илимского водохранилища. Именно так и формировался леспромхозовский поселок Бадарма. Он возник в начале 70 х гг. и расположен в непосредственной близости от трассы Братск — Усть Илимск. В нем живут около 1700 человек. «Бадарма» — несколько условное название. Это название населенного пункта, затопленного Усть Илимским водохранилищем. Поселок назывался так же, как и речка, на берегах которой он был расположен. Название «Бадарма» имеет эвенкийские корни и местные жители переводят его как «Сосновый лес» или «Сосновая вода». Право сохра нить старое название в статье нам дал тот факт, что подавляющее большинство жителей нового поселка называют его старым именем. В «Бадарме» два предприятия — Бадарминский (Бадарминск) и Крымский (Новая Бадарма) леспромхозы, которые объединены как административная единица. Наличие нескольких леспромхозов в одном поселке — характерная черта многих подобных поселений.
В. Голощапов. Несросшийся поселок
271
Отличительной же чертой Бадармы является то, что в одном насе ленном пункте существуют как бы два поселка, имеющие разную историю создания и разные жизненные стратегии их жителей. Бадарминский леспромхоз создавался для обеспечения работой и жильем переселенцев из затопленных деревень. Большинство его жителей переехало из деревни Воробьево, были переселенцы и из старой Бадармы, но сегодня никто из жителей не припоминает их. Небольшой поселок леспромхоза имеет четкую планировку, ровные улицы, однотипные одноэтажные дома. Строительство зданий в «Бадарме», как и в других леспромхозовских поселках, велось по самым простым и дешевым проектам. Проектировщиков и строите лей мало заботил внешний вид и удобство возводимых помещений. Строились по такому же принципу не только жилые дома, но и школы, магазины, клубы, столовые. Так, например школы — близнецы Бадарминской школы есть в Седаново, Эдучанке и в других поселках. Крымский леспромхоз формировался в основном приезжими с Украины. Мало кто из них планировал жить здесь долго, в основном работали вахтовым методом. Изначально, в задачу леспромхоза входило снабжение лесом южных районов Украины и Крыма. Отсюда и наз вание «Крымский». В те годы была довольно широко распростра нена практика, когда южным республикам или областям выделяли лесосеки в Сибири с тем, чтобы они за счет своих ресурсов создавали там леспромхозы и получали оттуда древесину. Местные жители называют такие леспромхозы — «воруй лес». Поселок Крымского лес промхоза застраивался хаотично. Приехав зарабатывать деньги (лесо заготовители Крымского леспромхоза работали буквально сутками: днем вывозя лес, а ночью ремонтируя машины), люди не уделяли ника кого внимания своему быту и внешнему виду поселка, несмотря на то, что в советское время в обустройство подобных поселков вкладывались большие деньги (клуб, столовая, библиотека и т. д.). Привычным и не очень осуждаемым явлением было пьянство. Жители не могли опреде лить, кого они относят к интеллигенции, есть ли она вообще в поселке. Например, в Крымском леспромхозе интеллигенцией считаются работники почты. Как правило, эти люди отличаются не образова нием или интересами, а просто внешним видом (туфли, белая рубаш ка, галстук). В поселке леспромхоза есть только начальная школа, учителя которой никак не влияют на общий социокультурный фон. Несмотря на то, что поселки являются одной административной единицей, Бадарминский леспромхоз очень сильно отличается от Крымского. Это отличие видно во всем, начиная с обустроенности дворов, когда в палисадники высаживаются деревья и цветы. Даже
272
РАЗДЕЛ IV
огороды в этих двух поселках выглядят совершенно по разному. Жители Бадарминского леспромхоза кроме традиционной кар тошки выращивают и экзотические для Сибири овощи: кабачки, перцы, дыни (соседи ограничиваются картошкой). В Бадарминском леспромохозе традиционно сельской интеллигенцией считаются учителя, к которым всегда было особое, уважительное отношение. Можно говорить о формировании учительских династий. До сих пор в поселке с теплотой вспоминают первых учителей, приехавших еще из затопленной деревни Воробьёво. В поселке существуют свои традиции — например, это праздник улицы. И это не спущенное сверху мероприятие, которое проводит заезжий массовик затейник, а праздник, в подготовке и проведении которого участвуют сами жители. Несмотря на близость проживания и схожесть трудовой деятельно сти, жители двух поселков недолюбливают друг друга. Выражается это по разному: в молодежных стычках, оскорбительных высказываниях, вроде «бурундуки», «утопленики». Надо заметить, что трения про являются не только в оскорбительных высказываниях, но и в неприз нании традиций и обычаев другого народа, пусть даже очень близкого. Говоря об этом, местные жители чаще всего вспоминают о свадьбах. Когда женятся люди из разных поселков, бывает очень трудно дого вориться о самых разных обрядовых мелочах. Иногда это приводит к затяжным ссорам, ругани между будущими родственниками. Часто причиной ссор была элементарная зависть: работники Крымского лепромхоза были более богатыми. Сюда осуществлялись прямые поставки продуктов, предметов быта с Украины. Даже во времена антиалкогольной кампании в магазине Крымского лес промхоза всегда было спиртное, которое неохотно продавали рабо чим из Бадарминского леспромхоза. В начале 90 х годов, когда кризис затронул и лесную отрасль, более богатый Крымский леспромхоз развалился буквально на глазах. Хотя говорить о всеобщем развале и запустении было бы не совсем правильно. В середине 90 х годов здесь выделилась категория людей с существенным достатком. Это в первую очередь предприниматели, занимающиеся вырубкой и вывозом леса и работники частных пред приятий, имеющие стабильный заработок. По разным причинам не желающие покинуть поселок (близость работы, неприятие городской жизни, нехватка денег на покупку квартиры в городе и т. д.), они ста раются всячески обустроить свой быт и культурную жизнь: палисад ники, беседки во дворах, народный ансамбль и т. п. Предприниматели вкладывают деньги и в устройство поселка. Новую жизнь приобрел
В. Голощапов. Несросшийся поселок
273
клуб. Но, несмотря на это, безработица, пьянство, отток населения и заброшенные дома придают поселку неухоженный вид. Большое опасение внушает молодежь. Не имеющие возможность найти работу или уехать в город, молодые люди ведут разгульный образ жизни (именно они и совершают большинство правонарушений, в поселке появились наркотики — чего не было еще несколько лет назад). И, наоборот, у соседей мало что изменилось. Разве, что появилось воровство, жалуются старожилы: «Раньше двери на замок не закры8 вали». Вместо невысокого штакетника теперь дома окружают глухие заборы. В интервью с работниками Бадарминского леспромхоза лейт мотивом звучит: леспромхозу в самые кризисные годы (1994–1995), когда, казалось, что еще немного — и он перестанет существовать, как прекратили свое существование Капаевский, Крымский — помог сох раниться коллективистский настрой жителей бывшей, затопленной Бадармы. Директор Бадарминского леспромхоза стал одним из ини циаторов объединения всех сохранившихся леспромхозов в комплекс. Упорядоченность жизни, твердый уклад, ориентация на собственное хозяйство во многом сыграли стабилизирующую роль в период раз вала, что резко отличает Бадарминский леспромхоз от Крымского и от большинства леспромхозовских других поселков. Даже в самые кри зисные годы отток населения был незначительный. Уезжающая в город молодежь большей частью возвращается назад. Сегодня в поселке есть свои предприниматели, интересы которых распростра няются намного дальше, чем просто вывоз леса. Появился досуговый центр с бильярдом, баром, дискотекой. В киосках и павильончиках цены на товары не отличаются от городских. Веянием времени стало появление церкви и часовни на кладбище. Причем, в отличие от многих населенных пунктов, о Бадарминском поселке нельзя ска зать, что православие пришло извне — как например, в Новой Игирме Нижнеилимского района, где церковь строилась китай скими рабочими, а после гибели настоятеля несколько лет назад до сих пор нет своего священника, не сложилась православная община. В Бадарме в строительстве церкви участвовали сами жители. Как целое поселковое сообщество так и не сложилось — недо статочно для этого ресурсов, унаследованных от земледельческой деревенской Сибири. Более того, нет опыта, позволяющего сегодня ответить на вопрос, возможно ли вообще складывание органичного поселкового сообщества вокруг предприятия, занятого «присвое нием» природных богатств и уже этим задающего временный харак тер месту жительства человека, жизненному укладу, межличност ным отношениям.
Cовременная сибирская деревня: феномен реBтрадиционализации? Вера Куклина
Если в советский период преобразования в сельской местности были в первую очередь связаны с процессами коллективизации и модерни зации, то затем эти модели хозяйствования разрушились. Условно назовем происходящее «ре традиционализацией». В данной статье мы не ставим себе целью определение слов «модернизация», «тради ции», «общинность» — каждое из этих слов несет в себе огромное количество смыслов и штампов, рассматривая которые можно завяз нуть в научной дискуссии, имеющей длительную историю. Однако данные слова используются и в повседневной жизни, без особого осмысления, попробуем посмотреть на них с точки зрения обыва теля. Например, «модернизация» обычно ассоциируется с высокой социальной мобильностью и ритмом жизни, новейшими техниче скими достижениями, нуклеарным типом семьи, индивидуалистиче скими ценностями. «Общинность» подразумевает традиционализм, стабильность, религиозность, семейственность. «Традиции» — как нечто консервативное, связанное с отсутствием либо замедленно стью каких либо изменений. Община ассоциируется с замкнутостью и особой теснотой социальных отношений, в результате которой индивид полностью растворяется в своем социальном окружении. Объектом нашего наблюдения стали расположенные вдали от городов локальные сообщества села Семёновское (Заларинский район) Иркутской области и село Куйта Нукутского района Усть Ордынского Бурятского автономного округа 1. Их положение до вольно типично для Байкальской Сибири: они расположены в лесостепной зоне с относительно благоприятным для развития сель ского хозяйства климатом, довольно близко (в 20–30 км) от Транс сибирской железнодорожной магистрали. Для того, чтобы не было значительного влияния географического положения на различия между ними, мы выбрали села, расположенные недалеко друг от друга (в 8 км). Вследствие этого все специфичные черты, которые отличают одно село от другого, мы можем связывать с разными их судьбами и социальным составом, но, опять же, нельзя сказать, что
В. Куклина. Современная сибирская деревня...
275
их истории уникальны — рассматривая истории других сел, мы также можем найти в них общие для российской действительности черты. Поэтому вопросы, поднимаемые здесь, могут быть актуальны и для других сел. 1960 е годы — самые, пожалуй, яркие для формирования образа «модернизации». Интенсивно происходит миграция сельских жите лей в города, увеличивается уровень образования селян, происходит ликвидация «неперспективных деревень» и формирование больших совхозов с развитой технической базой. Укрупнение села происхо дило за счет стягивания всей инфраструктуры в «Центре» — школа, детский сад, клуб, библиотека, магазин, гаражи, склад. На некото ром отдалении от села — размещение кошар, ферм, летников, клад бищ. Например, на современной территории села Куйта практиче ски до 1950 х существовало несколько улусов, жители которых четко осознавали не только свою этническую принадлежность, но у бурят — даже родовую. Расстояния между улусами — примерно 2–5 км: Малый Берёзовск, Большой Берёзовск, Верхняя Куйта, Нижняя Куйта, Осиновск, Нугал, Хайтиг. В каждом улусе проживало не более десяти семей. Малый и Большой Берёзовск — русские поселе ния, людность которых вряд ли превышала 20 семей. При укрупне нии сел дома бурятских и русских семей оказались «вперемешку»: все стремились строить дома ближе к «центру». Единый совхоз, еди ная инфраструктура в условиях единой советской культуры объеди няли носителей разных культур в единое целое. Территория села Семёновское в его современном виде начала складываться после 1918 года, когда в поисках свободных земель из Смоленской губернии в долину реки Унги прибыли четверо мужчин переселенцев. Раньше эта земля была занята летниками бурят сосед него улуса Корсунгай. Наиболее богатые угодья были у Семёнова, в честь него переселенцы назвали село Семёновск. В 1931 году в Семё новск, по данным архивов школы, с Ангары прибыли «чалдоны», — так называли людей, переселившихся «с Дона». Здесь они образо вали 30 дворов и создали первый колхоз. В 1937 году образован еще один колхоз, в который вошли остальные жители села. В 1960 х годах здесь для молодых семей строились типовые двухквартирные дома, создавались условия для их самостоятельного проживания. Функции по воспитанию детей брали на себя детские сады и школы. В селе была построена котельная, которая обеспечивала теплом такие дома. Традиционные, общинные отношения выглядели уста ревшими, считались пережитками прошлого. В прошлое уходила и традиционная большая семья, состоящая из нескольких поколений.
276
РАЗДЕЛ IV
В 80 е годы наблюдалось устойчивое сокращение миграци онного оттока сельских жителей в города вплоть до изменения направления потока в село. Для села, которое и без того не отлича ется особой мобильностью, это значило замыкание каждой сельской единицы на самой себе, уменьшении каких либо связей с окружаю щим миром. После разрушения партийной системы, занимавшейся социальным контролем, повышения цен на устройство детей в дет ский сад, отсутствии заработной платы, из всех социальных связей наиболее важными вновь становятся родственные и общинные от ношения. То есть можно сказать, что сельское сообщество вернулось к полуавтаркичному существованию, которое повлекло за собой и новую актуализацию общинных отношений. На эти годы в селе Куйта приходится резкое сокращение чис ла выпускников, поступающих в вузы, до полного их отсутствия. Основные потоки миграции замыкаются на близлежащих городах. Сейчас по экономическим причинам трудно выехать дальше Бурятии и обосноваться в чужом городе без чьей либо моральной и особенно материальной поддержки. Если в советское время молодые люди могли поступать в вузы за пределами нашего региона, то в последние годы в рассматриваемых селах такого практически не наблюдается. Самым крупным образовательным центром для них является город Иркутск, за ним следуют Ангарск, Усолье Сибирское. Кроме того, молодые люди нередко выезжают в более близкие города Саянск и Зиму, расположенные примерно в 30 км, где есть возможность полу чить средне специальное образование или учиться в филиалах вузов. Для бурят села Куйта кроме Ангарска и Иркутска, довольно часто местом получения высшего образования является Улан Удэ. Несколько молодых людей обучаются в поселке Бохан, который рас положен примерно в 150 км от Иркутска, дорога к нему из данных сел возможна только через Иркутск. С Боханом и Улан Удэ местных жителей связывает множество социальных связей — там проживают родственники или знакомые, которые могут способствовать посту плению ребенка, либо его проживанию и адаптации в городе. Однако более всего родственные отношения востребованы в самом селе: в Куйте был лишь один случай приезда на постоянное место жительства семьи, не имеющей здесь никаких родственных связей, но и она продержалась здесь меньше года. В первую очередь общинные отношения выступают как способ ность сообщества к самоорганизации — жители вынуждены само стоятельно собирать сельские сходы для решения общих для всего села проблем, функции социального контроля и формирования
В. Куклина. Современная сибирская деревня...
277
социальных норм также оказываются полностью в их ведении — участковый может неделями не приезжать в село. Еще одно преимущество, которое имеет большая семья — это разнообразие форм жизнедеятельности и доступ к различным ресур сам. Как правило, семьи, имеющие многочисленные родственные связи, являются довольно обеспеченными, по крайней мере, более устойчивыми. Доступ одного из членов одной семьи к ресурсам сов хоза позволяет обеспечить ими всех его близких родственников. Если хотя бы один член семьи работает при крупном сельскохозяй ственном предприятии (в Куйте им является АОЗТ «Шаратское», созданное на основе бывшего совхоза), то продукты для них выда ются по сниженной цене (в среднем, на 20 процентов ниже обычных цен). Наличными же деньгами средний работник АОЗТ порой не получает ничего, оставаясь даже должником. Главным является доступ к иным ресурсам — кормам, технике, сельхозпродукции. Для получения «живых денег» кто то должен работать в бюджетной орга низации. Либо быть на пенсии — пенсионеры практически до 70 лет занимаются домашним хозяйством, более половины людей пенси онного возраста продолжают работать. Если они не работают, то могут присматривать за детьми. Дети со школьного возраста начи нают помогать взрослым по подсобному хозяйству, и чем больше детей, тем крупнее может быть подсобное хозяйство. В Семёновском семьи оказались более разбитыми по поколе ниям, молодые люди и престарелые родители уже привыкли жить отдельно друг от друга. Поэтому здесь возникла проблема нехватки какого то поколения, например, пенсионеров. В таких случаях жители привозили родственников пенсионеров из города 2. Такое проживание устраивает обе стороны — пенсионеру обеспечивается должный уход, натуральные продукты питания, семье — его пенсия. Если в Семёновском мясо продается преимущественно перекуп щикам по цене почти в 1,5 раза ниже рыночной, то в Куйте часто несколько семей кооперируются и самостоятельно вывозят мясо, а в последние и годы и молочные продукты, на рынок. Также крупные семейные мероприятия, такие как свадьба, похороны способствуют укреплению родственных отношений через помощь в виде труда или денег. Общинные отношения напоминает и стремление местных жите лей к максимальной самообеспеченности. Появляется тенденция к разделению труда внутри села — продукция растениеводства произ водится больше крупными хозяйствами — бывшим совхозом или фермерами, животноводство — больше развивается в личных под
278
РАЗДЕЛ IV
собных хозяйствах. Например, у бурят в последнее время наблюда ется увеличение табуна коней, откармливаемых на мясо, в то время как лишь в трех русских семьях есть кони, которые используются в качестве тягловой силы. Кони бурят круглый год пасутся на пастби щах под присмотром конюхов. Зимой некоторые семьи используют коней в качестве водовозов. Чаще всего четыре средне обеспеченные семьи забивают на зиму в ноябре одного коня в год по очереди, деля мясо между собой. В русских и татарских семьях больше в жизнеобеспечении роль земледелия и развитие птицеводства. Однако в последние годы и в бурятских семьях наблюдается увеличение роли растениеводства. Например, если около десяти лет назад в средней бурятской семье выращивали лишь овощи, изредка смородину и малину, то в настоя щее время многие сажают зелень, стали выращивать клубнику. В последние 5 лет появляются плодово ягодные кустарники и деревья. Символическое значение актуализации отдельных традицион ных отношений не связано с желанием возвращения к традицион ному образу жизни. Например, отдельные жители Куйты выступают против обучения детей в школе по бурятской национальной про грамме, так как в таком случае детям было бы труднее продолжить образование в вузах, предъявляющих высокие требования к знаниям по другим дисциплинам, более престижным, чем преподаватель бурятского языка. Жители сел Куйта и Семёновское имеют примерно равные мате риальные ресурсы для существования, но могут по разному их воплощать в жизнь. Откат ли это в прошлое, к архаичным кланово родовым отношениям? Может быть, из таких мелких тактик, как использование коллективного труда, использование родственных связей, формируется новая стратегия встраивания местных жителей в рыночные условия после разрушения старых, созданных директив ной системой? ПРИМЕЧАНИЯ 1
Работа основывается на материалах диссертационного исследования автора (Куклина В. В. Хозяйственно культурный комплекс в полиэтничной среде: факторы консолидации и эволюции (на примере локальных общин Приангарья) // Авторе ферат дис. канд. геогр. наук. Иркутск, Институт географии СО РАН, 2003) и мате риалах сотрудников проекта «Индустриализированная деревня: К трансформации сельского стиля жизни в постсоциалистических обществах» (Архив Центра незави симых социальных исследований и образования, Иркутск)). 2 Из дневника наблюдений Т. Тимофеевой (проект «Индустриализированная деревня: К трансформации сельского стиля жизни в постсоциалистических обществах»).
«Умный человек развернется и здесь». Случай Хужира Е лена Ложникова Объект нашего исследования — поселок Хужир, «столица» острова Ольхон на Байкале. Это территория дотационная, «депрессивная», и при этом активно меня ющаяся. Сейчас она становится заметным центром туристического бизнеса. Ольхон — место, издавна заселенное бурятскими шаманскими родами, почитаемое как одно из сакральных в Азии. Традицион но основное занятие местных жителей — лов и переработка рыбы (в советское время этим занимался крупный рыбзавод, в последние годы — частники, обычно нелегально). Скотоводство в больших объемах рискованно из за недостатка кормов (существовавший ранее животноводческий совхоз распался, сейчас есть небольшие личные стада). Климат мало подходит и для земледелия. Сейчас подавляющее большинство жителей острова (1,5–2 тыс. чел.) сконцентрировано в его административном центре — поселке городского типа Хужир, остальные — в нескольких деревнях. Основ ные проблемы поселка — невозможность легального рыбного про мысла (в лицензии отказано как рыбзаводу, так и частникам); фактическая и скрытая безработица; затрудненный доступ на остров (транспортные «пробки» на пароме и отсутствие всякой переправы при ледоставе и ледоходе); до последнего времени — отсутствие ста бильного электрического обеспечения; экологическое неблагополу чие. Кроме того, Ольхон — объект «двоевластия» Администрации и Прибайкальского национального парка. Все это оказывает несом ненное и разнообразное влияние на остров и его жителей. С середины 90 х годов местность переживает туристический бум: летом сюда едут отдыхать не только соотечественники, но и в большом количестве иностранцы. Особенно заметно присутствие туристов в Хужире, где в пик сезона проживает до 600 приезжих. Принято проводить здесь культурные акции различного уровня: форумы, фестивали с участием театральных деятелей, художников, поэтов, музыкантов. Основой данной работы стали включенные наблюдения и интер вью, сделанные в июле сентябре 2002 г. и в июле 2003 г. в поселке
280
РАЗДЕЛ IV
Хужир. Нас интересовали, в первую очередь, неформальные эконо мические практики жителей как один из способов выживания в депрессивном регионе. Это и традиционные практики («рыбный бизнес»), и появившиеся недавно (связанные с туристическим «бумом»). В отношении последних интерес вызвали ресурсы, позво ляющие включаться в турбизнес; виды занятости; способы взаимо действия с работодателями и туристами. В процессе исследования наше внимание привлекли изменения повседневности, также «смена идентичности» людей, участвующих в новых процессах и прибегающих к новым для себя практикам, отношениям и способам взаимодействия. В ходе работы вопросов возникло больше, чем появилось отве тов — мы только наметили некие фокусы, которые представляются интересными в данной ситуации и требуют более длительного и тщательного изучения.
«Живая валюта» Рыба на Ольхоне всегда была главным богатством. День рыбака отмечали как главный, гулянья народные были (1). Сейчас «на рыбе заработать можно хорошо» (2). В последние годы «рыбным бизнесом» занимаются те, кто имеет собственные лодки и снасти или доступ к ботам рыбзавода. По словам информантов, эта деятельность довольно опасна: из за нелегальности рыбаки часто вынуждены выходить «в море» ночью, когда можно не опасаться встречи с рыбинспекторами. «Много рыбаков тонет. Ста8 вят сразу по десять концов [сетей]. Сети стОят дорого. Если сильный ветер — может сорвать и унести. Вот и идут в шторм снимать сети. Байкал холодный — выпивают изрядно, чтобы не замерзнуть. Вот и тонут. Десять лет — обычно самый большой срок для рыбака. Каждый год 3–4 человека тонет. Почти у каждой семьи есть такие» (2). Рыбу стараются заготовить впрок или реализовать. Большая удача, если есть возможность продать ее хозяевам турбаз или сдать на рыбзавод. Иначе приходится везти ее перекупщикам «на боль шую землю». Если есть собственный транспорт, можно продать товар в Иркутске, что заметно выгоднее. Учитывая, что рыба — про дукт скоропортящийся, заниматься этим лучше зимой, в морозы. Тем более что в этом случае путь по льду становится реальной аль тернативой официальной дороге. Правда, и в этом случае велика вероятность встречи с рыбнадзором, от которого обычно откупаются несколькими ящиками той же рыбы.
Е. Ложникова. «Умный человек развернется и здесь»...
281
«Байкальская Мекка» Основной акцент в своем исследовании мы сделали на том, что было для жителей Ольхона спасительной «соломинкой», а сейчас становится «золотой жилой» — не только спасением, но и залогом процветания. Это туризм. Туристов привлекают здесь природные условия (солнечное сухое лето, относительно теплая для Байкала вода); большое количество и дешевизна хорошей рыбы; возможность активного (в т. ч. экстре мального отдыха); общение с интересными людьми; мифология, «сакральность», особая «энергетика»; для искушенных благами цивилизации — экзотическая первозданность деревенской жизни. По словам одного информанта, «в прежнее время сюда отдыхать ездили с палатками, но не так много, как сейчас. А мужики на рыбалку приезжали. Весь год работают, а летом сюда. Мы к боту их лодки при8 вязывали, их самих — на борт и везли куда надо» (3). Общепризнанным пионером организованного приема туристов, во многом изменившим жизнь хужирцев, стал человек, приехавший сюда в середине 90 х гг. на работу (далее — Н.). По рассказам хужирцев, «Н. — хороший спортсмен, много ездил по заграницам, знакомых много». «У Н. наверняка были возможности за границей работать, потому что он очень хороший теннисист. Но он здесь остался. Приехал к нам теннис у ребятишек вести». «Потом его брат надоумил: сделай, мол, базу. Помог, денег дал, контакты с иностранцами». «Начали к нему первому приезжать отдыхать ино8 странцы: немцы, японцы». Первая турбаза началась с дома Н. и нескольких деревянных строений, которые возводили местные безработные. Н. стал для многих из них буквально кормильцем. Причем база до сих пор постоянно перестраивается, так что работа для мужчин есть всегда. Когда появились первые туристы, возникла нужда в «обслуживаю щем персонале»: поварах, работницах кухни, уборщицах. Н. скупает излишки рыбы, сельхозпродуктов. По мере увеличения потока туристов, Н. привлек к сотрудниче ству тех, кто имеет свободную площадь для размещения постояль цев, т. к. мест на базе в пик сезона не хватает. Местные жители, имеющие транспорт или доступ к нему (мотоциклы, УАЗики, лодки, рыболовные боты), часто зарабатывают, вывозя группы туристов на экскурсии по Ольхону (место сбора групп — база Н., причем продук тами на время поездки снабжает Н.бесплатно всех экскурсантов — как «своих», так и посторонних).
282
РАЗДЕЛ IV
На решение о совместной с Н. работе влияет наличие свободного времени, свободных рабочих рук (в т. ч. детей, родственников); излишков продуктов (рыбы, молочных продуктов, частично овощей из подсобных хозяйств); транспорта или доступа к нему; дополни тельной жилой площади и/или земли, где можно «строиться». По нашим данным, трудовые отношения местных жителей с Н. не оформляются и строятся, в первую очередь, на устных договорен ностях. Для вхождения в эту нишу необходимы чаще всего родственные связи, знакомства. Это в совокупности с жестким социальным кон тролем в поселке снижает риск некачественно выполненной работы или отказа от нее. Менеджер базы Н. на вопрос о том, что делать в случае болезни кого то из работников, ответила: «А они не болеют почти. И договарива8 ются, заменяют друг друга. Или с родственниками. За место держатся». Завхоз на базе Н., по ее словам, старается посылать работниц убирать в домиках по двое или ходит с работницей сама, чтобы при пропаже чего нибудь снять подозрения, так как Н. отказывает в работе тем, кто ненадежен. Некоторые хозяева, принимавшие туристов от официальной базы, не только получают опыт и возможность, необходимые для расширения деятельности, но и решаются перейти к самостоятель ному «бизнесу». (В последнее время появляются новые базы, никак не связанные с Н., но в своей деятельности опирающиеся на его опыт). Для этого используются ресурсы не только экономические (например «стартовый капитал», образовавшийся при продаже жил площади или взятый взаймы у родственников), но и социальные (наличие профессионального или должностного статуса, дающего возможность тесно контактировать с приезжими: например масса жист или бывшая директор гостиницы, продающая билеты на рей совый автобус; а также наличие нужных «связей», возможность регу лярно выезжать за пределы региона, страны). Иллюстрациями к разным способам «раскрутки» могут стать сле дующие случаи. Например Л., одна из немногих официально офор мленных работников базы, кроме выполнения функций завхоза, принимает жильцов как от Н., так и самостоятельно. «Нет никаких договоров. Отношения с Н. очень хорошие, приятельские. Я сказала ему: один домик оставляю тебе, а в остальные селю сама (всего у Л. 5 поме щений в общей сложности для 7–10 чел. — Е. Л.). Он не против». «Люди заранее пишут, говорят, когда приедут, просят места. У меня очень нравится всем. Если кто8то недоволен житьем у Н., он их ко мне ведет как к главной надежде. Больше никто потом не жалуется».
Е. Ложникова. «Умный человек развернется и здесь»...
283
В дальнейшем Л. хочет сама принимать туристов, минуя Н. Она может это сделать потому, что дочь студентка приезжает на лето из Иркутска и помогает в обслуживании постояльцев. Главная труд ность — продукты, которые в Хужире покупать дорого, а своего транс порта, чтобы закупать оптом, нет. Зато есть огород, коровы, куры. Муж Л., перенявший плотницкое умение у отца, все постройки возвел сам, с помощью жены и детей, причем качественно и доста точно быстро. Наиболее популярный у туристов домик появился так: муж Л. работал на лесообработке, а в качестве оплаты получил «кругляк», из которого и построил домик. Другой случай: семья В. (жена — лаборант местной больницы, муж — бывший шофер) построила для туристов несколько щитовых домиков летнего типа. Сначала не регистрировали дело, потом, когда жильцов стало много (15–20 чел), В. оформила свой бизнес официально. Заметно, что в организации дела В. ориентировалась на пример Н., с которым несколько лет сотрудничала, но от которого всячески дистанцируется, став самостоятельной «хозяйкой». В. пред почитает нанимать работницу, в обязанности которой входит приго товление пищи, уборка в домиках, стирка белья. Сначала это была родственница, потом знакомая. Есть примеры сотрудничества с приезжими, совмещающими отдых на Байкале с возможностью заработать или ставшими по стоянными работниками. На одной из баз провели электричество, сделали компьютерную базу, выиграли грант на обустройство дет ской площадки. Примечателен случай О. — певицы (оперный вокал), уроженки Иркутска, закончившей консерваторию. Летом знакомые обычно устраивают ей концерты перед иностранцами на Байкале. О. с пись мом от знакомых приехала на базу к Н., с которым договорилась о своем участии в концертах перед туристами. Похожий пример — деятельность жителя села Еланцы, признан ного шаманом. Он активно общается с туристами, сотрудничает с базами. Облаченный в этнографический костюм, рассказывает об истории и легендах Ольхона, читает отрывки из Гэсэра, собственные стихи, поет. Его выступления входят в «культурную программу» базы Н. и оплачиваются. Мы отметили несколько видов занятости, связанных с туризмом: обслуживание туристов на официальных турбазах; размещение постояльцев; организация досуга приезжих. Этот перечень можно дополнить и практикой обслуживания гостей, живущих за пределами поселка (иногда за много километров). Так, например, предприим
284
РАЗДЕЛ IV
чивые хужирцы предлагают домашнюю выпечку в многочисленных палаточных лагерях на острове. Кроме прочего, причиной нацеленности предпринимателей на неформальные экономические отношения и относительной дорого визны услуг является жесткая сезонность ольхонского (как и сибир ского в целом) туристического бизнеса: июнь август (в иное время туризм здесь можно назвать экстремальным). Как правило, в период с сентября по июнь численность занятых в обслуживании туристов может сокращаться в несколько раз. Если сначала у жителей, занимающихся «повседневным турбиз несом», была задача просто выжить (например заработать денег, чтобы собрать детей в школу), то теперь, особенно у тех, кто прини мает в сезон много «гостей», реальным стало получение прибыли. Ее многие вкладывают в обучение детей, в строительство, в расшире ние хозяйства: «умный человек развернется и здесь — была бы техника» (сельскохозяйственная — Е. Л.) (3) Есть пример, когда девушка информант, считая себя неплохой портнихой, работает у хозяйки на очень невыгодных условиях только для того, чтобы купить хорошую швейную машинку и начать собственное дело. Наши информанты по разному оценивают перспективы разви тия туристического бизнеса и своего участия в нем. С одной сто роны, звучит желание «объявить район курортной зоной, чтобы круг8 лый год сюда приезжали. Зимой на коньках, снегоходах по Байкалу» (2). С другой, из за того что «нет электричества до сих пор, два месяца в году практически нет дороги до острова, да и в остальное время здесь можно надолго застрять», возможность стабильного и растущего дохода невысока. Здесь более выгодной представляется ситуация на побережье Малого Моря, где «землю скупают богатые из Иркутска, Братска. Они базы строят». Слышны опасения, что «вряд ли получится у местных хорошо раскрутиться», «наши смогут только извозом заниматься, кормить да обстирывать» (2). В ходе нашего исследования стало ясно, что экономические изме нения и перспективы тесно взаимосвязаны с переменами в организа ции жизни местного сообщества, с трансформацией повседневности, сменой идентичности людей, участвующих в новых процессах. Хужир, где «есть так называемая болезнь закрытого общества, когда все время все вместе живут» (3), не может не меняться под воз действием наплыва туристов. Агентом изменений стал приезжий — Н, авторитет которого в местном сообществе весьма высок. Причин этому несколько. С
Е. Ложникова. «Умный человек развернется и здесь»...
285
одной стороны, практически все наши информанты ценят его за исключительные личные качества: «хороший человек, добрый, не жад8 ный, хотя себя не обидит», «очень хороший человек, его уважают, ценят; с ним грубо не разговаривают, потому что он сам мягко гово8 рит», скромность в быту, — с другой — отмечают его роль организа тора и человека, который в самые трудные годы давал людям работу: «Н. — общественник. Ему хочется, чтобы люди заняты были. Когда только начинал, местных безработных нанимал строить дома для туристов, кормил их, платил, хотя и заставлял часто переделывать. “Гуманитарку” (здесь: одежду секонд хенд — Е. Л.) раздает нуждаю8 щимся, у него много знакомых немцев, которые одежду привозят; помо8 гает деньгами тому, кто болеет. Некоторым бабушкам на зиму дрова привозит: выкупает деляну, нанимает мужиков, те рубят, пилят. На машине потом развозят» (3); «научил местных ребятишек мусор уби8 рать, вместе с ними ключики (родники — Е. Л.) очистил» (4). Через новые знакомства, возможность, а часто и необходимость поездок, для местных жителей расширяются «границы мира». Реше ние проблемы рекламы, привлечения туристов активизирует сети знакомств, работу в интернете, сотрудничество с фирмами. В то же время «мир» вторгается во двор, дом, семью. Это заставляет чаще соотносить себя с другими, оценивать. «Много всяких людей насмо8 тришься, есть о чем потом порассказывать». По словам Л., «тяжело, конечно, когда все время чужие люди у тебя, но привыкаешь». «Дети мои (8 и 12 лет — Е. Л.) привычные к туристам, не лезут в домики, не лезут к людям. Вот у К. (соседки — Е. Л.) дочка сильно навязчивая». На фоне и поверх экономических отношений с постояльцами возникают личные, приятельские. Л., как и муж, довольно открыта, охотно общается, рассказывает о других постояльцах. Есть в ее прак тике случаи, когда туристы стали настолько близкими, «как родные». Иногда прием туристов становится не только способом зара ботка, но и человеческой потребностью в полноценном общении. Возникают тесные, дружеские отношения с бывшими постояльцами. Например, И. М. (ок. 25 лет) «менеджер» у Н., его правая рука. Родом из Улан Удэ, закончила с красным дипломом Академию куль туры по специальности «организация туризма». Очень хорошо владеет английским. Планирует в дальнейшем купить дом в Хужире и посе литься здесь навсегда. И. М. очень привлекает природа, возможность самореализации, профессионального и иного творчества: (кроме про чего, И. М сама разрабатывала интерьеры домиков, расписывала их стены). И. М. очень ценит разнообразное общение с творческими
286
РАЗДЕЛ IV
людьми: поэтами, режиссерами, музыкантами, художниками, театра лами, «продвинутыми иностранцами». Отпуск проводит в путеше ствиях, большей частью по Европе (реализуя знакомства, полученные у Н, и завязывая новые с целью привлечения туристов на Ольхон). Изменяется повседневное поведение, вырабатываются новые правила. Например, когда одна из работниц базы, высказываясь среди «коллег» о капризах туристов, употребила нецензурные слова, ей полушутя полусерьезно заявили, что оштрафуют ее за это. Изменения вторгаются и в домашний быт. Дома, построенные специально для туристов, часто выглядят более привлекательными, чем те, где живут сами хозяева. Оценивая перемены, информанты демонстрируют разное к ним отношение. Первое можно обозначить как позитивное. «Здесь жизнь намного лучше стала. Раньше кругом развалины были, только здание школы — светлое пятно, а теперь везде строительство» (4). «Люди хоть заработать могут что8то» (2). «У нас чище стало, гринпис к нам приезжает». С другой стороны, активное присутствие «чужих» может оцени ваться как нежелательное вмешательство в устоявшиеся отношения: «приезжают (речь о волонтерах экологах — Е. Л.), ходят по домам, уговаривают пойти, акцию провести, мусор убирают. Ерунда это. Они вон мешки понаставили с мусором, их вороны порасклевали, распотро8 шили» (3). Более жесткое отношение выразил человек, никак не участвую щий в «турбизнесе», «посторонний», но считающий себя ольхонцем, болеющим за родные места: «Сейчас в худшую сторону изменилось: люди другие стали, жадные. Раньше взаимопомощь была, дружба между людьми. А сейчас за деньгами ничего не видят» (2). «Туристы — тоже люди» В рейсовом автобусе Иркутск — Хужир люди с туристическим снаряжением воспользовались случаем и вышли перекурить вне положенной остановки, задержав на несколько минут отправление. — Эти туристы всегда так, только о себе думают, — произнесла пожилая женщина. — А туристы тоже люди,— заступился другой пассажир. В разговорах с хужирцами нередко возникает мотив противопо ставления «они» — «мы». Это не только оппозиция «гости» — «хозя ева», но и разделение «деревенских» и «городских»: «Горожане привыкли на всем готовом, ничего сами не могут. А у нас деревня — всё
Е. Ложникова. «Умный человек развернется и здесь»...
287
свое. Здесь и дети правильно воспитываются, по8другому» (3). С одной стороны, зачастую туристов воспринимают не как полноправных, достойных интереса субъектов взаимоотношений, а как глупых, «тупых», капризных, которые «не знают сами, чего хотят». Это отме чают и сами ольхонцы. «К туристам местные относятся как к омулю, как бы только побольше денег с них урвать» (2). Хужирцы часто ограничиваются в наборе услуг для приезжих только размещением и питанием. «Я считаю, что здесь такая аура — ходи, смотри, с природой общайся — больше ничего и не надо» (4). Д., иркутянин, приехал по путевке турфирмы: «Я думал, что здесь (на базе) есть чем заняться, что можно интересно время провести… Есть ощущение, что мы здесь никому не нужны, никто нами не занимается». Конкуренцию хужирцам стали составлять юрт лагеря, организо ванные иркутской турфирмой, где высокие цены компенсируются комфортабельностью проживания и разнообразием предлагаемых способов активного отдыха: катанием на лошадях, катере, байдарках. Именно возле юрт лагеря предлагают совершить полет предприим чивые владельцы мотодельтапланов. Популярность таких лагерей, может быть, не в последнюю очередь объясняется заинтересованно стью в деле их «начальников, которые сами из бывших туристов (т. е. занимавшихся активными видами туризма — Е. Л.)» (2). Таким образом, ситуация туристического бума не только дала жителям Ольхона новые возможности для экономической само стоятельности, устойчивости и развития, но стала и своеобразной «точкой неравновесия», вызовом, адекватным ответом на который становятся не только активизация собственно хозяйственно трудо вых ресурсов, но и способность к изменениям привычных взглядов, способов взаимоотношений с миром. Это представляется интерес ным для дальнейшего, более глубокого и тщательного изучения. 1. Ч. — около 45 л., жительница Хужира, предоставляет жилье туристам по договоренности с одной из официальных баз; работает в «конторе» при пекарне и магазине. 2. М. — 25 л., уроженец п. Еланцы; после окончания ВУЗа живет в Иркутске, постоянно бывает на Ольхоне. 3. Б. — около 45 л., бывший капитан рыболовного бота, сейчас официально — сторож на рыбзаводе; предоставляет жилье туристам и по договоренности с одной из баз, и самостоятельно. 4. Е. — около 40 л., уроженка Хужира, живет в Ангарске. Имея дом в Хужире, летом отдыхает в нем с семьей и сдает несколько ком нат туристам.
«Точка» как жизненное пространство Сергей Карнаухов
Проблемы со8жительства, со8седства, со8трудничества для многих сибирских деревень остается актуальной на протяжении последнего столетия. В последнее время в сельскую местность приезжают на заработки рабочие из дальнего и ближнего зарубежья, на постоянное место жительство из городов и других областей, переезжают целыми религиозными общинами 1. Все они вступают в активные контакты с местным населением, местное население активно реагирует, часто негативно, на приезжих. Возникает проблемы взаимодействия в системе «свой — чужой» 2. Эти коллизии я исследую на примере села Усть Куда инструмен тарием качественной социологии: включенным наблюдением, био графическими и фокусированными интервью. С большинством собеседников сложились неформальные отношения, которые помо гли лучше понять ситуацию, которая начала складываться здесь в конце прошлого века. В Усть Куду за последние 20 лет переезжали геологи, жители разных городов, областей, гастарбайтеры. Через небольшую деревню прошли три больших волны мигрантов, создавая разные проблемы при контактах с местными жителями, по разному их решая. Ситуа ция, периодически возникающая в Усть Куде, встречается и во мно гих сибирских селах. В начале 80 х годов XX века в эту небольшую деревню под Иркутском переводят несколько геологических партий из Иркутска и Читинской области. Все они входили в предприятие «Сосновгео логия». Свой первый поселок они основали ближе к городу, но, по существовавшим тогда правилам, потеряли часть заработка — так называемые «полевые». Поэтому решили перенести поселок дальше от города на 5 километров. Выбор пал на Усть Куду: и к городу близко (18 км), и «полевые» платят. Этот первый поселок и дал наз вание, которое и закрепилось за геологами: «точка». Партию переводили на уже обжитое геологами место: под сосед ней деревней Столбово была испытательная площадка Всесоюзного института техники разведки (ВИТР), который создавал и испытывал
С. Карнаухов. «Точка» как жизненное пространство
289
новые бурильные станки. Институт все свои площадки называл «точками». Для жителей Усть Куды эти работы не были секретом, с названием «точка» они уже были знакомы, и когда переехала геологическая партия, ее тоже стали называть «точкой». И сами работники «Сосновгеологии» постепенно перестали называть свой поселок «партией», перейдя на новое название «точка». Официально поселок геологов относится к Усть Куде, но за ним закрепилось самоназвание — «точка», а за жителями — «точинские». Для поселка выделили лесную деляну в пятистах метрах от деревни. Под строительство вырубили грибной лес, в который ходили и местные жители и иркутяне. Хотя поселок и строился как постоянный, но начали с времянок — общежитий, сохранившиеся до сих пор. Были построены гараж, контора, баня, детский сад, сви нарник, магазин, начинается строительство клуба. В одном из адми нистративных зданий размещается фельдшерский и избирательный пункты. Улицы прямые, как по линейке, они так и называются линиями. Немного позже здесь на деньги колхоза, строится средняя школа. Старое, ветхое, деревянное и тесное здание школы находи лось в собственно деревне. Построенные для геологов дома не были благоустроенными пол ностью: только холодная вода и отопление. Но геологи привыкли жить по городскому, поэтому почти сразу же начинается возведение пристроев к домам, где размещали туалет, ванную, прихожую. Неко торые пристрои были еще больше — там отводили место для кухни. Реально площадь дома увеличивалась в 1,5–2 раза. Чтобы было все как в городе. По этому же принципу разбивали цветники, строили одинаковые заборы из невысокого штакетника у домов, следили за скотом. Точнее за его отсутствием. Скот держать было запрещено, так как от него много грязи. Для контроля за этим была создана спе циальная комиссия, которая регулярно обходила дворы и проверяла: не завел ли кто поросенка или корову. «Следили за чистотой». Первой в новый поселок переехала комплексная геологическая экспедиция № 1 (КГЭ 1). Через несколько лет к ним присоедини лись 139 я и 140 я экспедиции из Даурского и Улётовского районов Читинской области. У большинства геологов из КГЭ 1 в Иркутске остались квартиры, а читинцы получают квартиры в городе, одно временно строя жилье на «точке». (Сейчас в Иркутске есть дом, в котором несколько подъездов занимают читинцы. В квартирах обычно живут дети — студенты). КГЭ 1 — это «геологическая ари стократия», занимавшаяся анализом полученных материалов — камеральными работами. 139 я и 140 я экспедиции наоборот —
290
РАЗДЕЛ IV
работали только в поле, занимаясь непосредственно разведкой и добычей. Отношения между КГЭ 1 с одной стороны и 139 й и 140 й экспедициями с другой, не сложились. Первые относились презри тельно к «полевикам», называя их «грязными», «всё здесь загадили». Вторые же считали иркутян белоручками: «они и в поле8то не ездили, сидели по камералкам». Жизнь поселка начинает меняться с кризисом в геологии в начале 90 х годов. На месте экспедиции создается самостоятельное, не зависящее от «Сосновгеологии», иркутского головного предпри ятия, АО «Сосновгео». Первоначально руководящие посты зани мали представители КГЭ 1, но постепенно их вытеснили выходцы из 139 й и 140 й экспедиций. Сейчас в поселке осталось совсем нем ного геологов из КГЭ 1, почти все перебрались в город. Кризис сильно отразился на «Сосновгео». Перестала регулярно выплачиваться зарплата, вместо нее стали выдавать эрзац деньги — талоны, на которые можно было купить продукты в местном мага зине. В народе их тут же прозвали «кельманками» по фамилии одного из руководителей. Уровень жизни резко упал, начинается поиск других путей существования. Помог в этом Иркутск. Его бли зость, а так же обычная для геологов мобильность, помогали найти работу в областном центре. Женщины, чаще всего, устраиваются в сферу обслуживания (магазины, рынки, парикмахерские, хлебоком бинат); мужчины — на строительные предприятия («Иркут инвест»), авторемонтные мастерские. Кое кто вообще уехал в Монголию на заработки. В 2001 г. АО «Сосновгео» перестраивает клуб в камнерезный цех, который в том числе производит и надгробия. Камень на обработку привозят из Тулунского района. Чуть позже начинают разрабатывать песчаный карьер, который, наряду с камнерезным цехом и пилора мой, становится значительным источником поступления наличных денег. Карьер находится между «точкой» и деревней и для его разра ботки были скуплены огороды деревенских жителей. На эти пред приятия принимаются и жители деревни. С началом кризиса многие городские вещи из поселка исчезают. Не стало больше клумб у конторы и магазина, большая часть заборов из штакетника была снесена жителями, а вместо них геологи поста вили по деревенски высокие, но по городскому дорогие (из доски — вагонки) заборы, комиссия по отлову скота прекратила свое суще ствование — коров стали держать не меньше, чем в деревне. Для кар тофеля «Сосновгео» арендует землю у колхоза и раздает своим работникам. Участки берут большие — до 20–25 соток. Активно
С. Карнаухов. «Точка» как жизненное пространство
291
стали заниматься огородничеством и заготовками. Первое время на одной улице была одна машинка для закатывания банок и за ней выстраивалась очередь. Занятие огородничеством на «точке» больше похоже на дачное: выращиваются различные, экзотичные для деревни, культуры (например, баклажаны, фасоль или болгарский перец); много места отводят для цветов, строятся основательные теплицы под стеклом, чего раньше в деревне не было. Хозяйки делятся друг с другом раз личными рецептами заготовок: «Раньше бы я этим не занималась — всё в магазине можно было купить. А теперь приходится». К началу 90 х гг. деревня и поселок разрослись и слились в еди ный населенный пункт, соответствуя названию. По правой стороны дороги стоят благоустроенные коттеджи руководства и специалистов АО «Сосновгео», здесь же живет глава Уриковской сельской адми нистрации 3, муж которой работает главным электриком в геологии. По левой — дома на 2 хозяина каждый для жителей деревни. Дома построены в 80 х гг. колхозом, не благоустроены, живут в них, по большей части, не коренные жители деревни, а приехавшие в конце 80 х гг. специалисты, руководство колхоза, 4 учителя. Несмотря на близость поселка и деревни, особо теплых отноше ний между деревенскими и «точинскими» не сложилось. Можно выделить пять мест, где обе стороны вынуждены контактировать: пригородный автобус, магазин геологов, школа, ЗАГС, кладбище. В последние два — три года появилось еще одно — деревенские устраиваются на работу в геологию. Контакты стали выливаться в конфликты. Недовольство приезжие вызвали сразу же — вырубили грибной лес, вели себя, по мнению деревенских, по хозяйски, пытались уста новить свои порядки. Постоянное место противоречий — пригородный автобус. Сель чане везли на рынок овощи на продажу, часто мешками, одевались соответственно. Жители «точки» ездили в город по делам, одевались чисто, аккуратно. Не успевал автобус отъехать от села, как начина лась война «чистых юбок» и «грязных мешков». Было несколько слу чаев, когда «точинских» пытались не пустить в автобус: «У вас есть свой автобус, на нем и ездите». Геологи не ходили в сельский магазин — был свой. А вот дере венские в «точинский» ходили — в годы дефицита он был полон раз ными вещами и продуктами. Геологи покупали без очереди. Иногда деревенских просто не обслуживали — «только для геологов». От сюда: «их дети едят яблоки, а нашим не продают».
292
РАЗДЕЛ IV
В новой школе к началу 80 х годов почти не осталось учителей — жителей деревни. Этот процесс был естественным — они ушли на пенсию. Сейчас большинство работников школы (16 против 11) свя заны или были связаны раньше с геологией через мужей. Негласно начинается деление школьников на классы: «деревенские» и «точин ские». Один из учителей высказал следующую версию подобного деления: «У директора три сына и она не хотела, чтобы ее дети учи8 лись вместе с деревенскими». Родители из деревни были, естественно, не довольны. Часть учителей также протестовала против подобной практики, но своей цели не достигли. (Большинство протестующих учителей не были связаны с геологией). Последний раз такое деле ние произошло в 1996 г. Больше подобного пока не проводилось — не хватает детей на два класса. Постепенно налаживаются и контакты. За последнее десятилетие, например, было заключено около десяти браков между жителями двух частей села. На сельское кладбище хоронят и умерших на «точке». Бывают случаи, когда геологов или их родственников хоронят в городе, на Радищевском кладбище. В последние годы на работу в АО «Сосновгео» устроилось около двух десятков человек из деревни. В первую очередь, на пилораму. Зарплата невысокая, но по деревен ским меркам большая — до 4 тысяч рублей в месяц. Один житель села занимает руководящую должность — начальник транспортного цеха. На бытовом уровне жители «точки» высокомерно относятся к жителям села. «Деревенские» отвечают взаимностью — два года назад за «точкой», при въезде в старую деревню, был установлен дорожный знак «Усть Куда». Только несколько недель спустя, по настоянию Уриковской администрации, знак был перенесен на дол жное место. Пока не сгорел клуб в деревне (весна 2003 года), диско теки проходили в двух местах: в самом клубе и на «точке» в подвале одного из общежитий. Друг к другу в гости ходили редко. После пожара «деревенские» стали ходить на дискотеки в подвал. Это при вело к частым дракам, иногда дело доходило до поножовщины. На некоторое время дискотеку закрывали, заварив дверь. Но у моло дежи это единственное развлечение. Пришлось открывать заново, огранив время — до 2 х часов ночи (раньше танцы были до утра). Часто стали возникать драки между двумя группировками. «Точинские» подростки стараются не ходить в деревню без нужды — «побьют». В школе такого ярко выраженного противостояния не заметно. У каждой части деревни появились и свои новые мигранты. У геологов это таджики строители, а у деревенских — китайцы —
С. Карнаухов. «Точка» как жизненное пространство
293
сельхозрабочие. Таджики живут в небольшом домишке — 18 кв. м. — на «точке», рядом с правлением геологии. Китайцы — в вагончике на поле. Первоначально таджикские рабочие приезжали на сезон, но теперь несколько человек живут круглый год. Один женился на местной женщине, у которой уже была 15 летняя дочь. У них родился сын. Новая семья строит трехэтажный каменный дом. При емная дочь называет отчима папой, хотя в поселке живет ее оконча тельно спившийся настоящий отец. Весной число таджиков увеличивается — начинается строитель ный сезон. Геология использует их как дешевую рабочую силу. В первый год многие из приезжих ухаживали за огородами у руко водства АО «Сосновгео». Местные жители нанимают рабочих для строительных работ, в первую очередь для строительства гаражей. Главная их работа — строительство домов для переселенцев с Севера и Читинской области. Дома, которые построили рабочие из Таджи кистана, низкого качества. Новоселы, только вселившись, начинают капитальный ремонт. Китайские рабочие арендуют землю для выращивания овощей. История их закрепления в селе схожа с таджикскими мигрантами: первый год — на сезон, а затем постоянно. Сначала жили в вагон чике на поле, работая допоздна и охраняя свой урожай, а сейчас арендуют дом в лесничестве, которое расположено в 2 х километрах от «точки». Пребывание их становится постоянным. У деревенских есть еще один раздражитель — «дачники». Мно гие жители Иркутска купили дома в старой деревне, приспособив их под дачи. К ним отношение как к временщикам, интонация при произнесении слова «дачники» пренебрежительная. И в селе, и на «точке» мигранты вызывают больше негативных эмоций. Таджики ухаживают за местными молодыми девушками, что не нравится ни местным парням, ни родителям девушек. Однажды на этой почве дело даже дошло до драки между местными жителями («точинскими») и таджиками — отец вступился за дочь. Китайцы вызывают традиционную для деревни настороженность, а использование ими при выращивании овощей большого количества удобрений возмущает. К обеим группам местное население относится высокомерно, называя одних «чурками», других «китаёзами». Подобное можно услышать не только от деревенской бабули, но и от учителей. Больше двадцати лет назад геологи пришли в деревню. За это время они успели укорениться, обрасти хозяйством, стать почти деревенскими жителями. Но то, что они «с точки», всегда подчерки
294
РАЗДЕЛ IV
вают. «Мы не деревенские, мы точинские» — вслед за родителями пов торяют их дети. За последние восемь лет ни одна семья геологов не уехала из поселка. Постепенно поселок стареет — многие геологи перевозят своих родителей из города к себе, чтобы старики были ближе, чтобы за ними можно было ухаживать. Дети геологов предпочитают жить в городе, тем более, что многим квартиру снимать не надо — живут в родительских. Возвращаться в поселок они не стремятся, приезжая к родителям раз в неделю за продуктами, деньгами, вещами. Буду щее детей геологи связывают в основном с городом и техническими специальностями. Очень многие поступают в политехнический уни верситет. За прошедшее время конфликтов между геологами и местными жителями не стало меньше, но они стали менее заметны, менее остры, их заслонили новые: с мигрантами из Китая и Таджикистана. ПРИМЕЧАНИЯ 1
В село Семёновское Заларинского района, например, в конце 1990 х гг. переехала большая община пятидесятников. 2 Зиммель Г. Человек — как враг // Зиммель Г. Избранное. Т. 2. Созерцание жизни. М., Юрист, 1996 (Лики Культуры); Зиммель Г. Как возможно общество? // Там же. 3 Своей администрации в Усть Куде нет, село административно подчиняется Уриковской сельской администрации, которая находится в соседней деревне в 10 километрах. В октябре 2005 года будут проведены, согласно новому закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Феде рации», выборы и созданы свои органы власти.
«Сжимающийся» город — новая сегрегация Татьяна Шманкевич
Существуют разные подходы к изучению городской сегрегации и в соответствии с этим разные трактовки понятия сегрегации 1. В пред лагаемой статье сегрегация понимается одновременно как результат социальных препятствий в выборе места жительства 2 и как социаль ная иерархия городских пространств, заключающаяся в неравномер ном распределении общественных благ 3. Проблема сегрегации и локализации бедности особенно акту альна сейчас в средних городах, где чрезвычайно сужены возможно сти для смены работы, получения дополнительных приработков, занятия бизнесом. Наибольшие трудности выпадают на долю моно профильных городов: кризис единственного градообразующего предприятия способствует «сжиманию» города. Население, лишив шись работы, уезжает, городская среда деградирует. Обычный для российских городов слободской характер расселения усиливает сегрегацию. В категорию риска в первую очередь попадают менее образованные и менее квалифицированные работники советских поколений, всю жизнь проработавшие на одном предприятии. Как пишет Л. Гордон, «психология и ценности кадровых работников, прежде облегчавшие им жизнь, становятся препятствием их адапта ции в новых условиях» 4. Объектом внимания автора стало Усолье Сибирское — один из центров советской химической индустрии, а ныне депрессивный, теряющий свое население город, — представляющее собой типич ный пример перехода в фазу устойчивой деградации. В фокусе исследования оказалась городская окраина, именуемая горожанами «поселок Каркасный», на примере которого можно увидеть, как идет процесс сегрегации в типичном слободском поселении. В дальней шем в своей статье я закавычиваю «Каркасный» 5, тем самым исполь зуя его как символ депрессивной окраины и почти идеального совпадения специфического физического и социального про странств. Обращение к истории «Каркасного» мотивируется задачей понять, как формируется и в чем риски новой системы сегрегации.
296
РАЗДЕЛ IV
Выбор биографического метода в исследовании процесса сегре гации не случаен. В современном «обществе риска» биографический принцип вполне оправданно актуализируется. «То, что раньше было групповой судьбой, сегодня — со многими оговорками — распреде ляется, так сказать, по биографическому принципу… индивидуализа ция делает биографии людей разностороннее, антагонистичнее, уязвимее, неопределеннее, перед лицом катастроф, но и ярче, много образнее, противоречивее...» 6. Социальная проблема, таким образом, превращается в «системную проблему личной несостоятельности», а явыбор в качестве исследовательского метода биографического интервью представляется вполне обоснованным 7. Мной взято десять биографических и восемь проблемно ориен тированных интервью с жителями «Каркасного» и теми, кто ранее проживал в нем, а так же экспертные интервью с представителями городской администрации, милиции, работниками единственной в этом районе школы. Это позволили сравнить дискурсы, сложив шиеся вокруг «Каркасного», составить представление о «репертуаре стереотипов» 8. В статье почти нет статистических данных. В первую очередь, потому что в городской статистике «Каркасный» как офи циальная административная единица не значится. Да и вряд ли ста тистика принесла бы что то новое — результаты вполне прогнозиру емы, — так что трудности поиска соответствующей статистики не оправдали бы затраченных усилий. В «Каркасном» определенно не живут большие чиновники, здесь не встретишь успешных бизнесме нов, этот район спешно покидают так называемые представители среднего класса. Зато здесь много одиноких стариков, безработных, социально неблагополучных семей. Фактически во всех интервью было отмечено, что «бедность «Каркасного» бросается в глаза», что «Каркасный» — стареющий район, поскольку доля пожилых людей постоянно растет, и что среди жителей окраины высок процент без работных, увеличивающийся за счет практики переселения сюда представителей социальных низов из Иркутска. Вряд ли «дрейфую щие цифры» 9 добавили бы больше понимания в сравнении с анали зом биографий нынешних и бывших жителей «Каркасного».
Рабочая окраина Использование названия «Каркасный» в качестве символа рабо чей окраины требует пояснения, поскольку в литературе слово сочетание «рабочая окраина», как правило, относится к большим
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
297
городам. Следовательно, ему приписываются смыслы, отличные от тех, что наполняют это понятие применительно к небольшому городу. Фиксируя на этом внимание и стремясь понять различия в презентации городской окраины, я намеренно беру в дальнейшем для сравнения случай большого города 10. Поселок «Каркасный» возникает на окраине Усолья Сибир ского в 50 е годы ХХ века как слободское поселение, концентриру ясь вокруг Сользавода и строительного треста «Востоктяжстрой». Уже само название поселка символично — «каркасными» называ лись дома для временного проживания, созданные на основе дере вянного каркаса, поверх которого наносились деревянная обшивка и сухая штукатурка. Практика застройки городских рабочих окраин времянками была широко распространена в 50–60 е годы. Исследо ватели отмечают, что промышленный бум того времени неизбежно ставил проблему обеспечения жильем новых рабочих; в таких усло виях строительство домов каркасно щитового типа расценивалось как наиболее простой выход из положения. Подобные дома строи лись быстро и позволяли вместить большое количество людей, а так как они не предусматривали никакого особого благоустройства, то и не требовали подведения коммуникаций (отопление, водопровод и т. д.) 11. Рассчитаны такие дома были максимум на 15–20 лет. Отсюда и восприятие названия как символа временности. Поскольку рождение «Каркасного» совпало с размахом «всесо юзной комсомольской стройки», его освещение в прессе изначально было наполнено идеологически позитивным смыслом, а само понятие «городская окраина» служило символом «нового, передового». Этот дискурс отличался, скажем, от дискурса, сложившегося в Ленинграде 20–30 годов, где противопоставление «центр — окраина» соответство вало ряду таких бинарных оппозиций как «буржуазный — рабочая», «благоустроенный — запущенная», «освещенный — темная» и т. д.12 В 50–60 е годы жизнь на «Каркасном», несмотря на дома вре мянки, казалось, гарантировала определенную стабильность. Здесь «дружно жили», всем двором отмечая советские праздники, ребята учились по месту жительства, а по окончании школы, те, у кого не было желания или возможности дальше продолжить учебу, мог тут же на «Каркасном» найти работу и «прочно стать на ноги». Ситуация изменилась к концу XX века, когда «Каркасный», выполнивший свое предназначение строительной площадки «гиганта химической индустрии», из символа прогресса превратился в символ депрессив ной части города с его плохими дорогами, старыми частными дома, огородами, бросающейся в глаза бедностью.
298
РАЗДЕЛ IV
«Деревня в городе» Макс Вебер решающим признаком города называл наличие того, что горожане «в своем большинстве живут не земледельческим тру дом, а торговлей и промышленностью» 13. Поэтому феномен содер жания в городе огорода рядом с домом не раз привлекал внимание исследователей. Появление огорода в городе в процессе урбаниза ции — явление вполне объяснимое. Это может происходить как за счет поглощения городом сельской территории, так и за счет поведе ния мигрантов из деревни. Последние «имеют меньше способности к ассимиляции и пытаются создать по переезде в город комфортный мир, подобный оставленному ими в деревне» 14. Однако в советской действительности появление огородов можно объяснить, скорее, не воссозданием «крестьянского мира», а вынужденной для большин ства населения стратегией выживания. По мере превращения «деревни» в «городскую рабочую окра ину», с повышением благоустройства района происходит вытесне ние подсобных хозяйств. Сохранение огорода на окраине Усолья Сибирского 15 и сейчас следует рассматривать в первую очередь как экономическую практику выживания тех, кого принято относить к городской бедноте. Эта практика характерная для мира бедности, в котором, по словам П. Бурдье, «нехватка времени столь слабая, а нехватка материальных благ столь сильная», что «ему ничего не оста ется иного кроме как тратить свое время без счету, транжирить время, ибо только оно лишь и имеется в изобилии» 16. Как показало исследование, огород чаще всего держат одинокие старики, много детные семьи, которые этим огородом живут. Считается, что именно огород не дает оказаться своим хозяевам за чертой бедности. Это иная практика, отличная от «дачной», более благополучной, более изученной и озвученной, что соответствует высказыванию У. Бека о том, что «новая бедность затаивается в молчании и растет в нем» 17. В разговорах с жителями «Каркасного» тема огорода затрагивалась в двух случаях: когда они выказывали уверенность, что именно огород спасает многих от нищеты, и когда особо подчеркивали, что работа в огороде не оставляет времени для «баловства», придавая, таким образом, этому занятию определенную этическую окраску. Несколько слов о дачной практике. Рассматриваемое простран ство из за своей близости к химическому комбинату не может быть расценено как удобный дачный район. Для советского человека дача и огород (садовый участок) были почти синонимами, граница между ними размыта. На «Каркасном» дом, как правило, начинают назы
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
299
вать дачей после того, как покупают квартиру в другой части города. Можно выделить три группы мотивов ведения здесь «дачного» хозяйства: 1) недостаточно средств в семейном бюджете, чтобы приобрести дачу в более престижном и экологически благополучном месте; 2) нет возможности продать дом и огород из за отсутствия желающих покупать жилье в этом районе города; 3) желание сохра нить за собой родительский дом, привязанность к месту, где родился, сюда же можно добавить удобство огорода рядом с домом. Часто эти мотивы между собой переплетаются. Обратимся к определению города Вебером: «С точки зрения социологической, город представляет собой селение, т. е. житель ство в тесно друг к другу примыкающих домах, составляющих настолько обширное населенное место, что взаимное личное зна комство жителей друг с другом, отличающее соседскую связь, в нем отсутствует» 18. С этой точки зрения, «деревня в городе» — это феномен консервации патриархального образа жизни, который вызывает ностальгию у тех, кто этот район покинул. «Каркасный» — не город в том смысле, что это очень тесный мир, где все знают друг друга. «Мы часто возвращаемся домой, когда совсем темно. И ничего не боимся. Может потому, что нас тут все знают» (из интервью с учи тельницей местной школы). «Здесь всё проще. Я могу на улицу выйти в чем угодно» (из разговора с молодым человеком, бабушка которого живет на «Каркасном»). Сейчас подобная «консервации патриар хальности» приходит в противоречие с приобретением «Каркасным» черт спального района, когда из за отсутствия не только рабочих, но и публичных мест вообще, активная жизнь определенной части жителей Каркасного проходит за его пределами. «Я продолжаю здо8 роваться практически со всеми, кого встречаю по дороге домой, но по имени уже никого не назову, хотя лица все знакомые. Домой ведь воз8 вращаюсь только вечером. Вот бабушка, она всех хорошо знает» (из интервью с Еленой, проживающей на «Каркасном», но работающей в центре города). Особая сторона трактовки феномена «деревня в городе», как уже было сказано, — приписывание ему особых этических ценностей, когда город — это зло, соблазны, наркотики, а деревня с ее огоро дами олицетворяет собой трудолюбие, чувство ответственности, все то, что можно определить как честную бедность. В рассказах инфор мантов наличие огорода при доме расценивалось как некий оберег, прививающий ценности, ушедшие из повседневной городской жизни. Так учителя единственной на «Каркасном» школы подчер кивают трудолюбие своих детей, которые в отличие от городских
300
РАЗДЕЛ IV
имеют массу обязанностей по дому (имеется в виду частный дом без удобств), по огороду. Феномен «деревня в городе» при этом прини мает иную форму вербализации — «не городской», «не город».
Свои — чужие Понятие «не город» включает в себя и негативную оценку района, как неудобного, удаленного от центра, связанного с массой бытовых трудностей. Однако центральной при анализе сегрегации является дихотомия «свои — чужие». Первоначально эта дихотомия проговаривалась как «город — не город», хотя слишком большим упрощением было бы связать эту дихотомию с еще одной оппозицией «коренное население — мигранты» или «горожане — мигранты». Размышляя над сходным феноменом, К. Герасимова и С. Чуйкина ссылаются на П. Бурдье, отмечающего наличие у выходцев из бед нейших слоев общества «вкуса к необходимости». «Этот вкус про является, когда исчезают структурные условия, обуславливающие скромные (не от хорошей жизни) потребности, и появляется воз можность более разнообразного потребления. В таких ситуациях люди, имеющие определенную потребительскую диспозицию, отка зываются от вновь появившихся возможностей» 19. В несколько измененном виде эта закономерность наглядно про является и в случае «Каркасного», возникшего фактически на пустом месте. «Коренных» жителей среди его обитателей поэтому почти не было. В сложном мире приезжих нашли свое место представители самых разных мильё (социальных сред): молодые люди, прибывшие по комсомольским путевкам, выходцы из деревень, бывшие уголов ники и политссыльные, переселенцы с Украины и Литвы. Устояв шейся структуре городского населения оппонировал чрезвычайно пестрый контингент «Каркасного», объединенный маргинальностью своего положения. Информанты, чье детство пришлось на 50–60 годы, неоднократно подчеркивали, что «Каркасный» воспринимался ими как единый мир. «Люди были разные. Но жили как8то дружно» (из интервью с Натальей, 1953 года рождения). Из этого же интервью: «Жили мы на улице Солеваров, в деревянном доме на два хозяина, все удобства на улице. И мои родители, и соседи были рабочими Сользавода. Все мои друзья жили на “Каркасном”. В город мы почти не выходили». Похоже, что мир мальчишек с «Каркасного» не был таким изо лированным, они уверенно чувствовали себя во всем городе. Может потому, что быть парнем с «Каркасного» было почетно, на него смо
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
301
трели с опаской и уважением. «Сказать, что ты парень с Каркасного было круто» (из интервью с Владимиром, 1953 года рождения). Вообще, принадлежность к «Каркасному» рассматривалась как повод для гордости. «Восьмерка» (школа на «Каркасном») «гремела по городу». Она была не только местом учебы, но и важным жизнен ным центром всего «Каркасного», где проходили самые разнообраз ные мероприятия. Помимо школы такими центрами были два дворца культуры. И неважно, что один располагался в каменном двухэтажном здании, а другой в обыкновенном деревянном бараке. В них бурлила «настоящая жизнь», что избавляло от необходимости искать ее в городе. Достаточность досуговой инфраструктуры наряду с маргинальной идентичностью «каркасцев» и формировало в из вестной мере «вкус к необходимости», служило основой противопо ставления «Каркасного» городу. С утратой этих двух позиций проти востояние города и окраины размывалось и одновременно обретало форму городского мифа. Мир «Каркасного» дал трещину в середине семидесятых годов. Переселенцы и политссыльные после реабилитации возвращались в родные места. К этому времени на «Каркасном» уже давно не строи лось новое жилье, и в стремлении улучшить свои жилищные условия «коренные каркасцы» переезжали в более благоустроенные районы города. Маргинальность «Каркасного» сохранялась, но она уже не представляла собой основу для общей самоидентификации «карка сцев», это уже не было маргинальностью «равных». На место уез жающих прибывали новые жильцы, однако их уже далеко не всегда воспринимали как своих. Да и желающих поселиться на «Каркас ном» с каждым годом становилось все меньше. Дома ветшали. Закрывались и сокращались производства, что находились на терри тории «Каркасного» и давали работу большинству его жителей. Отсюда высокий процент безработных. Ситуация стабильной дегра дации окончательно сложилась к 90 м годам, когда за «Каркасным» закрепилась слава депрессивного района. Дворец барак разрушен, а в заброшенном здании каменного «дворца» правоохранительными органами был обнаружен подпольный цех по изготовлению фальши вой водки. Почта, сберкасса, поликлиника, аптека, парикмахер ская — все осталось в прошлом, единственная сейчас на «Каркасном» школа переживает тяжелые времена 20. Одним из важных следствий происшедших перемен стало то, что дихотомия «свои — чужие» приобретает форму «свои — мигранты». Для «Каркасного» это противопоставление не имеет этнического оттенка. «Этнических» мигрантов, как и беженцев на «Каркасном»
302
РАЗДЕЛ IV
практически нет, «они (со слов информантов) предпочитают цен8 тральные районы города. Хотят нормальных условий». В качестве мигрантов, с которыми связывается большинство социальных бед «Каркасного», выступают неблагополучные семьи, переселенные из Иркутска. Официально о новой практике заселения «Каркасного» нигде не упоминается. Но в городе о ней разговоров много. Пере селяют на «Каркасный», как правило, многодетные малообеспе ченные семьи. Для одной такой семьи была куплена квартира информантки Ирины. Ирина рассказывала, что они с мужем уже отчаялись продать квартиру, когда на них вышла предприниматель ница из Иркутска, занимающаяся переселением малообеспеченных многодетных семей. «Им предлагают за известное вознаграждение обмен на Усолье. В иркутской квартире делают крутой евроремонт и продают за бешеные деньги. Но чтобы опекунский совет дал разреше8 ние на обмен, необходима в Усолье крупногабаритная квартира» (из интервью с Ириной, 1960 года рождения). Квартиры «Каркасного» этому требованию соответствуют. Крупногабаритность квартир, а следовательно, и высокая плата за жилье — еще одна из причин, почему несмотря на сравнительно невысокие цены, желающих купить квартиру на Каркасном найти сложно. Риэлтеры превратили социальную проблему в доходный бизнес. Внешне никакого принуждения со стороны агентства нет. Многодетная семья получает вместо однокомнатной квартиры трех комнатную, земельный участок рядом с домом, и немалую, на пер вый взгляд, для этих людей сумму денег. Но так как большинство переселенных из Иркутска не могут найти себе нового места работы, этих денег хватает ненадолго. Огород такие семьи тоже не спасает. Родители спиваются, у них практически нет выбора, так как нет работы. Заложниками этой ситуации становятся дети, вынужденные добывать пропитание не только себе, но и своим родителям. Ив Графмейер, размышляя над проблемой сегрегации, отмечает, что изменение места жительства может стать причиной более или менее серьезного нарушения связей в жизни горожан, «поскольку они далеко не в одинаковой степени способны примириться с утра той своих старых связей, равно как и завязать отношения в новом соседском окружении» 21. Неуспешность жизненной стратегии быв ших иркутян начинается, конечно, не с «Каркасного», но и пере селение из областного центра в депрессивный район застойного города вряд ли можно рассматривать как шанс на перемены к луч шему. Тем более, что и встречают такие семьи на новом месте насто роженно, считая их причиной негативных изменений последних лет.
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
303
Район жизненной неуспешности… Если принять классификацию, в соответствии с которой в совре менной России выделяют три основные модели сегрегирования городского пространства, случай «Каркасного» наглядно иллюстри рует третий тип, связанный с «изменением статуса резидентов» в ситуации невозможности смены места жительства 22. В самом начале исследования этот новый статус был определен мной как район жизненной неуспешности. Но по мере общения с его жителями ста новилось очевидно, что, хотя все информанты говорили о неста бильности ситуации на «Каркасном», далеко не все из них были согласны с подобной маркировкой. Разумеется, подобная оценка (район жизненной неуспешности) не проговаривалась мной. Ожи далось, что услышу ее от своих собеседников. Результаты исследова ния показали проблему с другой стороны. Многие из «каркасцев» и сейчас живут памятью о «Каркасном» 50–60 х годов, когда жить здесь было «почетно», а дурную славу о городской окраине расценивают как результат нашествия чужаков. При этом как то забывается, что и среди оставшихся «коренных» жителей очень много безработных. Это следствие первоначального слободского характера поселения: из предприятий, давших жизнь этой городской окраине, на данный момент функционирует лишь Сользавод. Но и он еле держится на плаву: по данным отдела кадров Сользавода, на январь 2002 года на нем работало только 47 человек с «Каркасного»; депрессивный город также не в состоянии предоста вить рабочие места всем желающим. Отсюда очень низкий уровень жизни многих семей на «Каркасном», когда одних спасают огород да речка, другие погружаются в пьянство, и здесь уже исчезает деление на своих и чужих. Есть люди, стремящиеся найти более эффективную стратегию выживания, несмотря на трудности (для них это даже пред мет определенной гордости), а есть опустившиеся и деградирующие. Оценку «Каркасного» как района жизненной неуспешности я чаще встречала в разговоре с людьми, переехавшими из «Карка сного», нежели с ныне там живущими. Если перефразировать Пьера Бурдье 23, неприятие большинством жителей «Каркасного» стигма тизации района как «пространства жизненной неуспешности» объясняется не только воспоминаниями о разыгравшихся здесь ранее символических битвах, но и ситуацией «здесь и сейчас». Мест ные жители предпочитают называть свой район Жилгородок, выка зывая недовольство самим названием «Каркасный», навязанным окраине городом. При этом апеллируют, как правило, к истории,
304
РАЗДЕЛ IV
когда название «Каркасный» относилось лишь к части рабочего поселка, считавшейся наиболее неспокойной из за большого коли чества проживавших там «бывших уголовников» 24. Впрочем, позитив обнаруживается не только в славном прошлом. В частности, довольно позитивную оценку ситуации на «Карка сном» дает местный участковый. Хозяева местных дач — люди, по его словам, состоятельные. «Приезжают на машинах. Наблюдают за домом». А проживающие здесь старики, если и пьют, особых хлопот участковому не доставляют. Инспектор по делам несовершеннолет них, говоря о школе «Каркасного», отмечает не только высокий про цент детей из социально неблагополучных семей, но и какой то особый «деревенский уклад» школы, когда «сама директор по утрам по проспавшим, стучит в ставни». Для самих местных жителей мир «Карксного» — это локальная «ниша», где они «могут воссоздать чувство идентичности и комфорта» 25. Почти все информанты — кар касцы говорят, что им нравится жить в «своем» мире, где каждый друг друга знает, где рядом лес и речка, «огород под боком», где все относительно равны. Ситуацию можно определить, как феномен добровольной сегрегации, когда, по словам Г. Веттенберга, «подоб ные выбирают себе подобных не только среди богатых» 26, и которая предполагает хотя бы частично позитивную оценку своей жизни. Притягательность равенства в бедности описывает и Э. Гидденс: «Семья, живущая в небольшом доме в бедном районе, где большин ство находятся в таких же условиях, будет чувствовать себя менее обездоленной, чем те, кто живет в таком же доме в богатом квартале, в котором большинство домов гораздо больше и богаче» 27. Но в отличие от добровольности выбора богатых, бедные выбирают в условиях, не предполагающих выбора. Таким образом, «доброволь ность» сегрегации не меняет ее социальной сущности. Риски сегрегации в литературе принято относить к скрытым 28. Употребление понятия «новая сегрегация» акцентирует внимание на том, что эти латентные риски становятся все более очевидными. Для «Каркасного» — это очевидность перспективы его постепенного исчезновения: в его домах будет появляться все больше пустых квар тир, жить там никто не захочет, поскольку здания ремонту не подле жат. Их дешевле будет снести, нежели снабжать оставшихся жильцов коммунальными услугами. Если и возникнет новый центр развития, то на месте «Каркасного» будет строиться совсем новый город. А еще более вероятным представляется другой исход: дальнейшее сжима ние городской территории за счет ликвидации «Каркасного» в пря мом смысле слова.
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
305
Закавычиванием «Каркасного», как уже было сказано выше, делался акцент на восприятии его в качестве символа депрессивной сегрегированной окраины и, таким образом, на противопоставле нии остальному городу. Пока еще город действительно выигрывает на его фоне. Но с крахом основного градообразующего предприятия не только «Каркасный», но и все Усолье Сибирское становится символом стабильной деградации. Уже сейчас — это стареющий и теряющий свое население город. Одна из реалий дня — нежелание молодых людей, покидающих Усолье ради получения высшего обра зования, возвращаться обратно. Да и покидают они город, вероятнее всего, не столько ради образования, сколько в поиске новых жиз ненных шансов. Большинству из них Усолье кажется серым, неинте ресным по сравнению с большими «студенческими» городами. Молодые люди, как правило, не хотят быть усольчанами. Но даже те, кто говорит о своей любви к городу, не верят в будущее Усолья, а потому не желают связывать с ним собственную судьбу. «Бег ство» — это проявление реакции «молодых» на сложность ситуации с ее безработицей и все возрастающей бедностью. Дальнейшее «сжи мание» становится очевидным уже не только для окраины, но и для всего депрессивного города.
*** Сегрегация как локализация неравенства — процесс не новый, она была и раньше. Но вместе с ней были попытки — пусть и не сов сем удачные — регулировать пространственную неоднородность, плановым образом сглаживать существующую дифференциацию городов и регионов (как пример, попытка «ликвидации противоре чий между городом и деревней»). Рыночный механизм регулирова ния экономики усугубляет дифференциацию. Появляются центры быстрого развития (чаще крупные города), а прежние «плановые» центры развития стабильно деградируют, поскольку рыночно невы годны. Сжимающиеся города — пример такой сегрегации, когда целые территории становятся зонами бедствия, концентрируя в себе бедность, разрушающуюся городскую среду, экологические и социальные проблемы. С одной стороны, можно наблюдать процесс сжимания города, теряющего вследствие радикальной экономиче ской трансформации население и инфраструктуру. С другой сто роны, акцент исследовательского интереса перемещается с процесса сегрегации «районов неуспешности» в стагнирующих городах на
306
РАЗДЕЛ IV
деградацию среды таких городов в целом. Различия в качестве жизни населения «успешных» и «неуспешных» городов быстро возрастают. Истоки новой сегрегации российского социального пространства, как показало исследование, в особенностях истории конкретных городов в последние десятилетия. Она, в первую очередь, связана с дефицитом ресурсов развития. Из латентных риски новой сегрега ции становится настолько очевидными, что при сохранении суще ствующих тенденций в перспективе можно будет говорить о сегрега ции и более крупных территорий. ПРИМЕЧАНИЯ См.: Чешкова А. Методологические подходы к изучению городской пространствен ной сегрегации // Российское городское пространство: попытка осмысления. М., 2000. С. 13–38. 2 Там же. С. 22. 3 Там же. С. 18. 4 Гордон Л. Четыре рода бедности в современной России // Социологический журнал. 1995. № 2. 5 Закавычивание Каркасного как отказ от безусловности принятия условного назва ния — использование закона кавычек, сформулированного Жаком Деррида. «Стоя щие парами, они (кавычки — Т. Ш.) представляют собой своеобразную метафизи ческую стражу… две пары колышек, удерживающих в подвешенном состоянии разновидность драпри, некую вуаль, некоторый занавес, нечто подобное покрывалу, не закрывающему, но лишь слегка приоткрывающему Бытие» (цит. по: Гурко Е. Деконструкция: тексты и интерпретация. Деррида Ж. Оставь это имя (Постскрип тум), Как избежать разговора: денегации. Минск, Эконопресс, 2001. С. 316). 6 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем. В. Седельника, Н. Федоровой. М., Прогресс–Традиция. 1999. С. 136–137. 7 Следует подчеркнуть и то, что обращение к биографическому интервью при изуче нии проблемы сегрегации позволило снизить сензитивность темы, что было очень важно для меня особенно на полевом этапе исследования. Социологический сло варь дает определение сензитивности, как характерологической особенности инди вида, выражающаяся в повышенной чувствительности и ранимости, неуверенности в себе, повышенной совестливости и склонности к сомнениям, фиксации на своих переживаниях. (Социологический энциклопедический словарь. На русском, анг лийском, немецком, французском и чешских языках / Редактор координатор — академик РАН Г. В. Осипов. М., 1998. С. 316.) Интерес к жизни человека как тако вой предоставлял возможность уйти от акцентирования неприятных для инфор манта моментов, а, следовательно, минимизировать проблематичность сбора и анализа информации. 8 Каганский В. Основные зоны и типы культурного ландшафта Центр — провинция — периферия — граница // Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. М., Новое литературное обозрение, 2001. С. 68. 9 Ульрих Бек пишет: «Цифры и жизнь дрейфуют в разные стороны. Случаи — это еще не люди. Цифры говорят о жизни, которую они не могут интерпретировать приме нительно к определенному месту… Цифры подменяют социальную реальность, которая не в состоянии познать самое себя» (Бек У. Указ. соч. С. 137). 1
Т. Шманкевич. «Сжимающийся» город — новая сегрегация
307
Герасимова К., Чуйкина С. От капиталистического Петербурга к социалистическому Лениграду: изменение социально пространственной структуры города в 30 е годы // Нормы и ценности повседневной жизни. Становление социалистического образа в России. 1920–1930 е годы. СПб., 2000. С. 27–74. 11 Буравой М., Кротов П., Лыткина Т. От деревянного Парижа к панельной Орбите: модель жилищных классов Сыктывкара. Сыктывкар, 2000. С. 29. 12 Герасимова К., Чуйкина С. Указ. соч. С. 38–39. 13 Вебер М. Город // Вебер М. История хозяйства. Город / Пер. с нем./ Под ред. И. Гревса / Коммент. Н. Саркитова, Г. Кучкова. М., 2001. С. 335. 14 Герасимова К., Чуйкина С. Указ. соч. С. 46. 15 десь речь идет об огородах именно рядом с домом. В целом же феномен производ ства сельскохозяйственной продукции горожанами на дачных и садовых участках объясняется особенностями дефицитной экономики советского общества и, в опреде ленных рамках, экономической ситуацией последнего десятилетия. (См., например: Чеховских И. Российская дача — субурбанизация или рурализация? // Невидимые грани социальной реальности / Под ред. В. Воронкова, О. Паченкова, Е. Чикадзе. Труды ЦНСИ. Вып. 9. СПб., 2001. С. 73–82.) 16 Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр. / Отв. ред. пер. и послесл. Н. А. Шматко. СПб., 2001. С. 229. 17 Бек У. Указ. соч. С. 139. 18 Вебер М. Указ. соч. С. 335. 19 Герасимова К., Чуйкина С. Указ. соч. С. 52 20 Шманкевич Т. Школа и город: совместная биография // Байкальская Сибирь: фраг менты социокультурной карты / Отв. редактор М. Рожанский. Иркутск, 2002. С. 210. 21 Графмейер И. Социологические исследования города // Журнал социологии и социальной антропологии, 1999. Т. II. Специальный выпуск «Современная фран цузская социология» «La sociologie francaise contemporaine». С. 164. 22 В. Гришаев выделяет три модели городской сегрегации: 1) роскошь, закрепляющая за собой части городского пространства; 2) инкапсулирование локальных структур; 3) изменение статуса резидентов, что бывает в случае невозможности смены места жительства. (Гришаев В. Городская социальная сегрегация: анализ с точки зрения социологической теории риска // Российское городское пространство: попытка осмысления. М., 2000. С. 113–126. 23 Согласно П. Бурдье, объективное положение никогда не входит в преставления людей «как оно есть само по себе». Оно всегда осознается сквозь призму определен ных схем восприятия, оценки и категоризации, усваиваемых индивидами. Эти схемы являются «результатом разыгравшихся ранее символических битв, в них в более или менее трансформированном виде выражается баланс отношений симво лической власти». (Цит. по: Сокулер З. Социальное и географическое пространство в концепции П. Бурдье (Научно аналитический обзор) // Социальное пространство: междисциплинарные исследования: Реферативный сборник / Отв. ред. Л. В. Гурко. М., ИНИОН РАН, 2003. С. 29.) 24 Об этом подробнее: Шманкевич Т. На краю города: от различий к сегрегации // Вест ник Евразии, 2003. № 4. С. 183–206. 25 Чешкова А. Указ. соч. С. 26. 26 Веттенберг Г. Новое общество. О возможностях общественного сектора. М., Ad Marginem, 2000. С. 232. 27 Гидденс Э. Социология. М., Эдиториал УРСС, 1999. С. 658. 28 Гришаев В. Указ. соч. С.117. 10
«Вооруженные знаниями» Элеонора Цепенникова
Речь в этом тексте идет о десятой математической школе Ангарска, «молодого» города Восточной Сибири. История конкретного обра зовательного учреждения рассматривается в этом тексте с точки зрения его взаимоотношений с местным сообществом. «Десятка» ненамного моложе самого города, «рожденного победой», — летом 2002 она отметила полувековой юбилей. Тем самым ее история ока зывается тесно связанной с историей города, и потому она, несмотря на некую исключительность и особую роль в городской жизни, несет и черты общего — того, что характерно для всех ангарских школ. Сфокусировавшись на изменениях последних десятилетий, автор хотел бы рассмотреть историю «десятки» как конкретный слу чай участия трансформируемой школы в обретении местным сооб ществом постсоветской России новой идентичности, а также изложить свое видение связанных с этим проблем и перспектив. Судить о социальных последствиях образовательных поисков школы для местного сообщества позволяет исследование жизнен ных стратегий одной из категорий выпускников «десятки» — тех, кто в период 1996–2002 годов поступил в Новосибирский государствен ный университет. Шестнадцать интервью, биографических, темати ческих, диалоговых, взятых у ангарчан — студентов и недавних выпускников НГУ, дают возможность говорить о той роли, которую в их судьбах играли и продолжают играть школа и город. Кроме того, обстоятельства позволили автору данного текста наблюдать в тече ние семи последних лет жизнь большей части респондентов сначала в Ангарске, а потом в Академгородке.
Прошлое Город. Появление Ангарска связано с размещением в Восточной Сибири нового производства. С середины 50 х сюда в большом количестве со всех концов страны потянулись специалисты разного профиля, молодежные отряды, бывшие жители деревень и поселков.
Э. Цепенникова. «Вооруженные знаниями»
309
Кто то ехал в надежде улучшить материальные и бытовые условия (источником многих привилегий Ангарска была «оборонка»), кто то «за туманом». Встрече разных культурных опытов способствовал установив шийся стиль общения, определенный идеалами коллективизма и добросовестного труда: доброжелательность, взаимовыручка, равен ство и дружелюбие. С другой стороны, на общественное сознание и жизнь ангарчан влияло (и продолжает влиять) наличие мест лишения свободы, соз данных для обслуживания нового производства. Поэтому с первых месяцев в Ангарске существуют два мира, незримо противостоящие друг другу: «люди культуры» (специалисты разного профиля) и «лагерники» (бывшие заключенные). Вокруг больших предприятий складываются культурные цен тры, традиционное соперничество которых способствует их разви тию, обретению в условиях моностилистической 1 культуры «своего» лица, а непроизводственное общение и объединение по интересам становятся полем самореализации. В роли очагов культуры высту пают и первые школы. Школа — одна из первых (с 1952 года) и долгие годы самая пре стижная в городе — расположена в его «старой» части. Здесь селили специалистов разного профиля, приехавших со всех концов страны. Ситуация «встречи культур» способствовала дальнейшему росту изначально высокого культурного уровня всех участников образова тельного процесса. С конца 1965 г. создаются математические клас сы. Усиленная подготовка по математике в советские годы — по сути «государственный заказ» школе 2. Его выполнение создает дополни тельные условия для самореализации молодых активных педагогов, но и предъявляет особые требования к ним и к учащимся. Хорошая подготовка и уверенность в себе делали выпускников школы конку рентоспособными при поступлении в самые престижные вузы. В итоге: из 4 с лишним тысяч выпускников — свыше 500 связали свою жизнь с наукой, многие — кандидаты и доктора наук 3. Уже с 1954 года многие выпускники едут поступать в вузы Москвы и Ленинграда. Массовый отъезд в 60–70 е определен не только инте ресом к науке. Такую установку часто формирует семья, восприни мающая Ангарск как провинцию. Успешность «десятки» во многом и определялась совпадением ценностей семьи и школы, в их числе: высокий уровень притязаний, социальная мобильность и активность. В первые годы математику и физику не просто «учили» — их любили. Во всем остальном это обычная «хорошая» школа тех лет,
310
РАЗДЕЛ IV
где много совместной коллективной деятельности. Привычка и уме ние реализовать себя в деятельности коллектива позволяют тем выпускникам «десятки», кто не может или не хочет покинуть город, «состояться» в городе и области. Выпускники образуют социальную сеть — их традиционно много среди тех, кто «делал и делает погоду» в Ангарске: комсомольских и партийных лидеров, управленцев раз ного уровня, учителей и т. д. Показателями качества работы в математических классах было количество победителей и призеров олимпиад разного уровня, меда листов, студентов вузов, особенно столичных. Победы учащихся приносили учителям благодарности, премии, очередные звания и т. д. В этих условиях внешние показатели успеха не могут не стано виться определяющими. С течением времени все чаще «ставят» на способных учеников. Результат — «естественный» отбор учеников (большие нагрузки, «двойки»).
90е годы Кризис градообразующих предприятий заставил в начале 90 х говорить о перспективах «тупикового города». Формирование «нового мышления» происходит в Ангарске на фоне стремительной дифференциации населения по уровню доходов. Молодой город несет на себе груз многочисленных проблем: строительных (практи чески исчерпаны территориальные возможности), экономических, экологических (вредные производства), социальных. В конце 80 х — начале 90 х происходит падение жизненного уровня педагогов, разрушается прежний механизм компенсации 4. Ангарское учительство как социальная группа и отдельные ее пред ставители (вместе с российским обществом) лишились устойчивой идентичности. Педагогами вообще (в силу профессиональной специ фики), и российскими (с давних пор обремененными «мессианским комплексом») в частности, потеря идентичности воспринимается гораздо болезненнее, чем представителями других социальных групп. Требовалось срочно вернуть утраченную стабильность — снова стать «самыми знающими», «лучшими», «необходимыми». Это подвигает ряд учителей на использование социальных — часто быв ших комсомольских и партийных — связей с целью переориентации на предпринимательскую деятельность, то есть на использование «непреемственной стратегии» адаптации к новым условиям. А вот среди педагогов десятой школы превалирует «преемственная страте
Э. Цепенникова. «Вооруженные знаниями»
311
гия». Ценности стабильности и надежности, «верности» родному коллективу, профессиональный капитал (который воспринимается как социальный и культурный) диктовали отношение к происходя щему в городе и стране как к «тяжелым» временам, пережить кото рые этот коллектив поможет. В то же время постепенно появились дополнительные источники дохода, прежде всего репетиторство. Очевидная необходимость приведения института образования в соответствие с социально экономическими изменениями ведет к воз никновению первых инновационных образовательных учреждений. Трансформация специализированной школы в инновационное учреждение — школу гимназию — происходит в 1993 году. К этому моменту в качестве перспективы российской школы тогдашним министерством образования было обозначено движение к «демокра тизации и гуманизации школы — школе развития». Все иннова ционные учреждения, а в городе уже существуют два лицея и гимназия, автоматически становятся в этих условиях более «продви нутыми» и получают доступ к дополнительным ресурсам. В новом контексте началось наступление на школу со стороны органов обра зования. Десятую обвиняли в антидемократизме и антигуманизме — высоких учебных нагрузках в ущерб здоровью ребенка. Сторонники «гуманизации» нашлись и в самом коллективе школы № 10. Ими стали преподаватели гуманитарных дисциплин, которые, в силу специфики предмета, были больше открыты про блемам учащихся. К тому же для «гуманитариев», находившихся в физико математической школе на вторых ролях, это был шанс зая вить о себе. Но определяющим фактором в борьбе за новый статус стала боязнь потерять позицию «первой» школы города («имея заслуги в прошлом и настоящем, наша школа просто обязана была заявить о себе как об учреждении инновационном» 5). Силы админи страции брошены на пересмотр учебных программ, выработку новых требований и подготовку необходимого пакета документов. «Гуманизация» и «демократизация» означали необходимость внутренней перестройки педагога. К этому, в отличие от смены вывески, школа не была готова. «Заслуженные» учителя просто игнорировали происходящее, проявив большую устойчивость по отношению к новым веяниям. С этого момента берет начало вну тренняя противоречивость деятельности «десятки», реализующей взаимоисключающие установки. «Новое» внедряется большей частью на формальном уровне. Сохраняется непререкаемый авторитет ста рейших учителей — по отношению к учащимся и остальной части коллектива. Учительский крик и «культура стыда» (т. е. призывы к
312
РАЗДЕЛ IV
совести и нравственному поведению) — это дискурс школьной пов седневности. Немногочисленные сторонники «новой» школы на талкиваются на глубинное непонимание. Во второй половине 90 х ситуация меняется. Образование все чаще рассматривается как средство достижения экономического успеха (в этом же направлении после 1994 года меняется и политика министерства образования). В случае с «десяткой» «прежние» цен ности учителей — профессионализм, уверенность в себе, наличие амбиций, целеустремленность и т. д. — внешне совпали с ожида нием большей части родителей, стремящихся к достижению эконо мического успеха и нацеленных на конкретный результат. Они ждут от школы успешной социализации ребенка, вооружения его «твер дыми и прочными» знаниями, которые позволят успешно поступить в вуз. Так «десятка» вновь становится конкурентоспособной в глазах тех, из кого в Ангарске формируется средний класс. А эксперимент закончился неудачно: два года назад по итогам проверки и благодаря стараниям органов управления образованием школу лишили статуса гимназии, оставив за ней статус специализированной с физико математическим уклоном. Это нанесло значительный удар по ее репутации. Последние годы были для учительского коллектива сплошным клубком неприятностей и скандалов. Образовалось нес колько группировок, ведущих борьбу за власть, и к ним примкнула большая часть учителей. В результате администрация на 70% обно вилась. Причем директор был приглашен городским управлением «со стороны» как кризисный менеджер, но, по желанию школы, из ее бывших учеников.
Выпускники Долгие годы «десятка» была одним из значимых явлений город ской жизни: ее центром (влиятельные родители, социальная актив ность учителей и учащихся), гордостью и «кузницей кадров». При этом установка способных ребят на реализацию вне городского про странства и предоставление такой возможности школой восприни мались как нечто естественное. Хотя эта установка и ее результат — значительный отток из города талантливых ребят — в какой то мере предопределили сегодняшние городские проблемы. «Доперестроеч ные» выпуски «десятки» общаются достаточно активно, используют эти связи как ресурс. За помощью к бывшим ученикам часто обра щаются педагоги.
Э. Цепенникова. «Вооруженные знаниями»
313
Исследование среди студентов и выпускников Новосибирского государственного университета, окончивших в промежутке с 1996 по 2002 год школу № 10, позволяет сравнить их жизненные стратегии со стратегиями выпускников тех, «доперестроечных», лет. На данный момент ни один выпускник «десятки», окончивший НГУ в интере сующий нас период, в Ангарск не вернулся. Практически никто из опрошенных ребят не собирается связать жизнь с наукой. С другой стороны, в отличие от многих выпускников инновационных школ других городов, которые учатся в НГУ, никто из ангарчан не рассма тривает родной город в качестве возможного места реализации. Что стоит за этой реальностью? По интервью можно проследить изменения, произошедшие в школе за последние годы. «Старшие» респонденты росли еще в усло виях относительной культурной однородности, дольше сохранив шейся в провинциальном городе, и потому ценности семьи и школы совпадали здесь гораздо чаще. Эти ребята учились еще у старейших учителей «десятки», считавших «учебу» безусловной ценностью и стре мившихся сделать учебную деятельность «полем самореализации», что порождало в математических классах жесткую конкуренцию. Последние годы в школе идет смена поколений учителей: мно гим из ушедших на пенсию было за семьдесят. Другие учителя — другое время — другие ценности. Для большинства выпускников этого времени местом самореализации стала компания сверстников. Здесь компенсировался и недостаток общения в стенах «десятки». Многим из них, особенно поступившим в десятую школу по итогам выступления на олимпиадах, учеба давалась достаточно легко. Про стого присутствия на уроках, периодически устраиваемых в конце четверти «авралов» и багажа младших классов было достаточно, чтобы относительно благополучно переходить из класса в класс. В рассказах этих ребят появляются отзвуки явных или скрытых кон фликтов со школой. В то же время сам факт учебы в «десятке» и значение, которое придавалось этому в семье и школе, формировали у этих ребят ощу щение избранности, уверенность в себе и своих силах — далеко не всегда оправданные. Школа с самого начала была базовой для проведения «выез дных», или «репетиционных», экзаменов НГУ в Ангарске 6. Это и понятно: экзамены проводятся на физический, математический и факультет естественных наук, то есть по тем направлениям, где «десятка» традиционно сильна. Но на «отъезд» «десятка», как и деся тилетия до этого, настраивала постоянно.
314
РАЗДЕЛ IV
Еще раз подчеркнем: возможность поступить в НГУ по результа там «репетиционных» — это лишь дополнительный шанс для выпу скников «десятки», желающих покинуть Ангарск. И воспользова лись им в первую очередь те, кто при отсутствии «выездных», скорее всего, остался бы в Ангарске (Иркутске). У медалистов и победите лей зональных и всероссийских олимпиад школа традиционно фор мировала еще более широкое — Москва, Петербург — представление о пространстве возможной самореализации, создавала установку на «завоевание» этого пространства и вооружала необходимыми для этого знаниями. Для тех, кто оказался в НГУ, по их словам, «случайно», большое значение имело обретение в результате «репетиционных» стабиль ности — простое решение всех проблем, связанных с поступлением. Факторов, влияющие на решение родителей «отпустить» ребен ка учиться в другой город 7: 1) осознание того, что по результатам «репетиционных» (а они проводятся в марте) ребенок «пристроен»; 2) понимание перспектив, которые открываются перед выпускни ком НГУ; 3) стремление, чтобы ребенок получил возможность поки нуть Ангарск. Отмечается ребятами и престижность вуза, которая в определен ной мере удовлетворяла амбиции семьи и их собственные. Некоторые слышали об НГУ от студентов и тех, кто побывал в Летней Школе, и загорелись желанием поступать именно сюда. Судя по интервью, ребят больше привлекала «житейская» сторона рас сказов: в частности, некоторые поняли, что имеют реальный шанс уехать из дома, тем самым разом решив проблему взаимоотношений с родителями. Среди поступающих, особенно участников областных, зональ ных и т. д. олимпиад, были такие, кто уже побывал в Академгородке (в ежегодной Летней Школе, которую проводит физико математи ческая школа (ФМШ), существующая при НГУ). Почти все решили поступать в НГУ — во многом потому, что в Летней Школе каждый встретил людей, рядом с которыми чувствовал себя комфортно. То, как складывается учеба в университете, во многом зависит от школьного опыта ребят. Проще всего тем, кто всегда учился с удо вольствием, и тем, кто в свое время испытывал при поступлении в «десятку» серьезные трудности и научился учиться самостоятельно. Остальные из за отсутствия навыков самостоятельной учебной дея тельности и интереса к учебе долго балансируют на грани «вылета». Каждый год кто то эту грань переходит.
Э. Цепенникова. «Вооруженные знаниями»
315
Но и теми, кто привык учиться, первые месяцы в НГУ восприни маются как «один большой стресс». Дело не только в количестве и сложности проблем, в первую очередь бытовых и психологических, которые обрушиваются на приезжих. НГУ поражает выпускников «десятки» подчеркнутым нежеланием опускаться до уровня сту дента. Всё нужно делать быстро, организованно и, главное, само стоятельно, в том числе выявлять и восстанавливать свои школьные пробелы. У большинства учеников десятой школы всегда сохраня ется ощущение «кровной» заинтересованности родителей и учите лей в их школьных успехах — школа достаточно активно участвует в поддержании и укреплении традиционных связей (очень многие ученики — дети бывших выпускников «десятки»; у учителей, и родителей масса общих знакомых и т. д.). Для многих школьников именно это является основным дисциплинирующим фактором. На первых порах студенческой жизни он перестает работать — препода ватели (зарабатывающие на жизнь еще в нескольких местах и парал лельно занимающиеся «для души» научной работой) замечают в первую очередь тех, кто проявляет подлинный интерес к учебе и демонстрирует незаурядные способности, а родители далеко. Как идет процесс адаптации к новым условиям? Для большин ства боязнь не оправдать ожидания родителей и «плохо» выглядеть в глазах «знакомых» — основной стимул для преодоления трудностей. Видимо, в первую очередь по той же причине ребята в своих рас сказах и ответах старательно обходят «скользкие» темы — алкоголь, курение и т. д. — хотя через этот «этап взросления» проходят здесь многие. Принятые «на веру» ценности противоречат новому опыту ребят. Неумение соотнести «новое» и «старое», «своё» и «чужое», нехватка психологических знаний и опыта общения заставляют многих «пря таться» от проблем, готовых решений которых нет в их опыте. Нуж даясь в том, чтобы их «любили» и «понимали», строить отношения ребята не умеют. Говоря об Академгородке, ребята отмечают «большие возможно сти», которых так не хватает в Ангарске. Академгородок, где процент приезжих традиционно очень высок (и еще сохраняется память о том, что все здесь приезжие), позволяет им сохранять свое «лицо». В отличие от Москвы и Питера, он не так сильно «строит», а если и «строит», то «незаметно для человека». Итак, стремление ангарчан остаться в Академгородке обусло влено, с одной стороны, разнообразием и качеством существующих здесь человеческих связей, воспринимаемых как ценность, с дру
316
РАЗДЕЛ IV
гой — экономическими возможностями этого места. Для боль шинства определяющим является первый фактор — поэтому они стремятся «удержаться» именно в городке, хотя жилье в самом Новосибирске значительно дешевле, а возможностей найти работу больше. При этом наука как таковая (не будем забывать, что Академ городок — это научный центр) интересует очень немногих. Сегодня только двое опрошенных выпускников продолжают непосред ственно заниматься научной деятельностью. Большинство же рабо тает в фирмах, расположенных здесь же — в Академгородке. Но и продолжающие обучение в магистратуре и аспирантуре «идти в науку» не собираются. Учатся, в основном, потому, что «престижно» и «грозит армия». Об Ангарске отзываются достаточно резко, противопоставляя его Академгородку, возвращаться туда никто не собирается. Впрочем, ребята, получившие в школьные годы достаточно большой опыт общения, сохраняющие с теми, кто остался в городе, дружеские связи, об Ангарске отзываются иначе. Нельзя не заметить слабую «включенность» подавляющего боль шинства в социальную жизнь как Ангарска, так и Академгородка, в том числе и университета. Почти во всех интервью нет прошлого, настоящего, будущего этих мест, нет и причастности всему этому. Это позволяет говорить о том, что восприятие ими родного города как места с ограниченными возможностями во многом определено их неумением использовать имеющиеся ресурсы. Кого то недоста ток адаптационных навыков заставляет «цепляться» за обретенную стабильность и отказываться от ряда новых возможностей. У других неумение использовать имеющиеся ресурсы формирует настроен ность на дальнейшую миграцию — Москва, Питер, заграница.
Проблемы и перспективы О чём позволяют говорить эти интервью? Переставая быть центром культурной и социальной жизни, пре вращаясь из места, где живут, в место, где к жизни готовятся и на жизнь «зарабатывают», школа соглашается с предлагаемой ей извне ролью трамплина. В молодых городах — педагогами, родителями, властями — спе циализированные, а затем и инновационные школы всегда воспри нимались как шанс для «высокого» карьерного старта в одном из центральных городов. Заинтересованность «элитных» школ и иного
Э. Цепенникова. «Вооруженные знаниями»
317
родних вузов в «выездных» экзаменах такую миграцию увеличивает. Сегодня, например, для администрации Ангарска это аргумент в пользу «ненужности» инновационных учреждений («почему на наши деньги должны готовить специалистов для других городов?»). Для руководителей инновационных школ это имеющий место факт, но не предмет обсуждения. Между тем миграция подобного рода, не будучи проблемой сама по себе, станет таковой, если горо дом будет осознан острый дефицит людей, способных и желающих обустраивать городское пространство. С одной стороны, «десятка» продолжает — теперь скорее неявно и неосознанно — формировать безальтернативную установку на самореализацию вовне городского пространства и предоставляет возможность для такой самореализации. Это выглядело вполне логично, когда в основе этой установки лежало желание выпускни ков заниматься наукой (а научная деятельность воспринималась как наиболее престижная и свободная от всяческих идеологических парадигм). Сейчас речь идет в первую очередь об экономических и коммуникационных возможностях, которых не дает Ангарск. По следствия этого очевидны: город теряет будущее, через некоторое время клубок его проблем просто некому будет распутывать. С другой стороны, учащиеся не получают в такой школе многое из того, что востребовано сегодняшним миром с его динамикой, неопределенностью и открытостью, в частности, не развивается их адаптационная способность — готовность к культурному самоопре делению и диалогу. Элитность школы, а значит, и определенная «дистиллированность» школьной среды, способствуют дальнейшему разделению культур внутри города, их замыканию, что отнюдь не помогает развитию городского сообщества, формированию город ского пространства, вообще города как целого. У ребят нет опыта осмысления проблемы существования разных культур и необходи мого навыка взаимодействия с ними. Но между тем эта проблема (опять таки скорее неосознанно!) школой решается: сначала предо ставляется возможность укрываться от этого конфликта культур за школьными стенами, а потом бежать от него за пределы городского пространства. Но в том месте, которое заселяют эти ангарские «эмигранты» — в данном случае Академгородок Новосибирска — с ними происходит примерно то же. Не будучи готовыми активно участвовать в дальней шем формировании и развитии местного сообщества, большинство бывших ангарчан в своем большинстве замыкается в однажды обре тенной среде «похожих» на себя.
318
РАЗДЕЛ IV
Круг замыкается. Для Академгородка разделение на «своих» (старожилы») и «чужих» (недавно приехавшие, а значит, и ангар чане) — тема достаточно болезненная. Привычный мир традицион ных связей и здесь неумолимо разрушается, рождая у старожилов ностальгию и обиду на «приезжих», которые в этом виноваты... ПРИМЕЧАНИЯ 1
О категориях моностилистической и полистилистической культуры см. например: Ионин Л. Г. Социология культуры. М., Логос, 1996. С. 181–193. 2 «В современных условиях математизации науки и техники возникла необходимость непрерывного притока в различные отрасли народного хозяйства молодежи, хорошо подготовленной в математике, обладающей определенными способностями к творческой деятельности». — Из протокола заседания педагогического совета школы. Цитируется по: Школа в моей жизни. Иркутск, 2002. С. 355–356. 3 Там же. С. 361–362. 4 Педагогу и в советское время не жилось слишком легко и денежно, но в молодом городе это компенсировалось традиционно уважительным отношением к знанию, образованию, ощущением значимости своего труда, возможностью транслировать свои ценности, установки (в том числе и на образование), мнения. 5 Цитируется по: Школа в моей жизни. Иркутск, 2002. С. 355–356. 6 Одной из проблем межвузовской конкуренции в условиях рыночных отношений является борьба за талантливых студентов. Целенаправленный поиск одаренной молодежи способствовал формированию в ряде вузов системы т. н. «выездных» экзаменов. Так, например, школьники ряда сибирских городов могут во время весенних каникул сдать на базе одной из городских школ экзамены в Новосибир ский государственный университет. Именно посредством «выездных» экзаменов попали в последние шесть лет в научно исследовательский центр Новосибирска — Академгородок — три с лишним десятка выпускников «десятки». 7 В тот момент, когда возникала проблема выбора вуза, мечта о хорошем образовании для ребенка часто вступала в противоречие с желанием, чтобы он был рядом, — каж дый год тех, кто выдержал «репетиционные», больше, чем ставших студентами. Для некоторых семей большое значение имело и то, что в Иркутске жить и учиться «дешевле».
Об авторах Гедвило Галина Валерьевна — аспирант Иркутского государственного университета, начальник отдела по связям с общественностью администра ции г. Иркутска Голощапов Виктор Александрович — преподаватель Усть Илимского городского экспериментального лицея Дорохов Демид Анатольевич — кандидат исторических наук. Независи мый исследователь. Дятлов Виктор Иннокентьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры мировой истории и международных отношений Иркутского госу дарственного университета, зам. главного редактора независимого научного журнала «Диаспоры», директор Исследовательского Центра «Внутренняя Азия», Иркутск. Карнаухов Сергей Геннадьевич — научный сотрудник Центра Независи мых Социальных Исследований и Образования, Иркутск, учитель истории МОУ «Усть Кудинская средняя школа». Кузнецов Роман Эдуардович — аспирант Иркутского государственного университета, ведущий специалист дирекции по связям с общественностью ОАО «Иркутскэнерго». Куклина Вера Владимировна — кандидат географических наук, научный сотрудник Института географии СО РАН, лаборатория социальной гео графии. Ложникова Елена Михайловна — научный сотрудник Центра Независи мых Социальных Исследований и Образования, Иркутск, преподаватель МОУ «Шелеховский лицей». Панарин Сергей Алексеевич — кандидат исторических наук, заведующий отделом стран СНГ Института востоковедения РАН, главный редактор жур нала «Вестник Евразии». Рабинович Владимир Юльевич — кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой рекламы Иркутского государственного университета. Соучредитель независимого научного журнала «Диаспоры». Рожанский Михаил Яковлевич — кандидат философских наук, научный директор Центра Независимых Социальных Исследований и Образования, Иркутск. Савельева Людмила Павловна — кандидат исторических наук, доцент кафедры мировой истории и международных отношений Иркутского госу дарственного университета. Тимофеева Татьяна Николаевна — научный сотрудник Центра Незави симых Социальных Исследований и Образования, Иркутск. Цепенникова Элеонора Георгиевна — магистр философии, аспирант Но восибирского государственного университета. Шманкевич Татьяна Юрьевна — аспирант Санкт Петербургского госу дарственного университета.
ПРОЕКТ «ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В БАЙКАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ: МОНИТОРИНГ И АНАЛИЗ» Исследования и материалы Выпуск 5
Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность Редакционная коллегия:
В. И. Дятлов, С. А. Панарин, М. Я. Рожанский
Подписано в печать 15.07.2005. Формат 60х901/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 20,0. Тираж 300 экз. Заказ №
Издательство «Наталис» 119034, Москва, Б. Левшинский пер., д. 8/1, стр. 2 Телефон (095) 201 34 38, e mail:
[email protected]
