Современный кризис системы международной безопасности: вызовы и ответы: Сборник научных докладов

Межрегиональные исследования в общественных науках Министерство образования и науки Российской Федерации «ИНОЦЕНТР (Информация. Наука. Образование)» Институт имени Кеннана Центра Вудро Вильсона (США) Корпорация Карнеги в Нью-Йорке (США) Фонд Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США)

Данное издание осуществлено в рамках программы «Межрегиональные исследования в общественных науках», реализуемой совместно Министерством образования и науки РФ, «ИНОЦЕНТРом (Информация. Наука. Образование)» и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона, при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США). Точка зрения, отраженная в данном издании, может не совпадать с точкой зрения доноров и организаторов Программы.

Современный кризис системы международной безопасности: вызовы и ответы Ответственные редакторы: к. и. н., доцент В. В. Грохотова д. и. н., профессор Б. Н. Ковалев к. и. н., доцент Е. А. Макарова

Великий Новгород 2009

УДК 32 ББК 66.4(0),30 С 56 Рецензенты: доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор Ю.В. Костин доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор Н.С.Нижник Печатается по решению Научного Совета Новгородского межрегионального института общественных наук

С 56

Современный кризис системы международной безопасности: вызовы и ответы: сборник научных докладов / отв. ред. В. В. Грохотова, Б. Н. Ковалев, Е. А. Макарова; НовГУ имени Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2009. – 336 с. (Серия Научные доклады; Вып. 10).

ISBN 978–5–98769–075–8 Сборник посвящен основным проблемам современной международной системы безопасности, исследованию теоретических, правовых, политологических, исторических аспектов противодействия угрозам безопасности. Представители научно-исследовательских сообществ, политические деятели России, Франции, Латвии, Эстонии, Польши, Испании анализируют роль международных организаций в поиске ответов на новые вызовы и урегулировании конфликтов, различные аспекты международной и национальной безопасности в период глобальных угроз. Представляет интерес для широкого круга юристов, политологов, историков, сотрудников государственных и правоохранительных организаций. Данное издание может быть использовано в учебном процессе в высшей школе для преподавателей, студентов и аспирантов юридических, исторических, политологических и философских специальностей. УДК 32 ББК 66.4(0),30 Книга распространяется бесплатно.

ISBN 978–5–98769–075–8

© Новгородский государственный университет, 2009 © Новгородский межрегиональный институт общественных наук, 2009 © Коллектив авторов, 2009

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие.............................................................................................. 9 Раздел 1. Современный кризис международной системы: ревизия традиционных подходов и формирование новых концепций ........................................... 11 Петрищев В. Е. Глобальный экономический кризис и некоторые вопросы безопасности ................................................. 11 Истомин И. А. Новая система европейской безопасности: истоки и перспективы концепции ................................................. 21 Ушанова И. А. Концепт «безопасность» в европейском общественном сознании........................................ 34 Макуев Р. Х. Теоретико-правовые и организационные вопросы обеспечения национальной безопасности Российской Федерации в условиях глобализации ............................................ 44 Новикова А. Е. Критерий правозащитной рискованности в оценке международной безопасности........................................................ 57 Сергунин А. А. О начальном этапе формирования внешнеполитической стратегии Барака Обамы .................................................................. 64

5

Грохотова В. В. Международно-правовые аспекты правомерности «гуманитарных интервенций» .......................................................81 Павлов А. Ю. Эволюция ядерной стратегии Франции ........................................93 Петкевич К. Образование современной польской доктрины безопасности. Мнение историка ..................................................107 Раздел 2. Роль международных организаций в урегулировании конфликтов и гарантии международной стабильности...................................................121 Уткин С. В. Международные организации и реформа архитектуры европейской безопасности* ..........................................................121 Конышев В. Н. Современная военная стратегия НАТО.......................................141 Карцов А. С. Гуманитарная составляющая НАТО: контекст секьюритизации.............................................................153 Patrick Brunot New forms of non-military threats: what role for NATO? ..............164 Белоногов А. Л. Отношения НАТО с «контактными странами»: формы, механизмы и проблемы сотрудничества .....................................172 Калманович О. В. Египет и НАТО: союзники, враги, партнеры? ............................181 Франциско Паскуаль де ла Парте Сотрудничество между Россией и Западом против общих угроз ......................................................................193 Раздел 3. Аспекты национальной безопасности в период глобальных угроз........................................................199 Щербаненко Э. М. Национальная безопасность и миграция.....................................199 Снетков В. Н. Международное сотрудничество в сфере защиты интеллектуальной собственности ................................................207 Чалых И. С. Проблема согласования российского законодательства и норм международного права в сфере экологической безопасности..................................................................................214

6

Осипова С. Социальная стабильность – основа государственной безопасности.................................................................................. 223 Лаздиньш Я. Недальновидная налоговая политика как предпосылка социальной нестабильности......................................................... 232 Пономаренко А. В. Правовые основы контроля сети Интернет ................................ 239 Денисов Р. А. Роль межнациональной интеграции в обеспечении безопасности государства. Опыт Эстонии.......................................................................................... 244 Дусман А. Р. Новые вызовы и реалии интеграции Эстонского общества ........................................................................................ 250 Федорович К. Некоторые проблемы безопасности Грузии ............................... 257 Раздел 4. Отдельные проблемы международного сотрудничества в обеспечении безопасности: исторический аспект .................................................................. 266 Макарова Е. А. Изоляционизм и умиротворение: проблемы сотрудничества США и Британского содружества в вопросах европейской безопасности в середине 1930-х гг..................................................................................................... 266 Седунов А. В. Проблемы обеспечения безопасности и процесс «советизации» Северо-Западных районов России в 1944–1953 гг. ................................................................................. 274 Кулик С. В. НАТО и ОВД – основные факторы противостояния после Второй мировой войны ...................................................... 298 Ковалев Б. Н. Предпосылки создания блока НАТО в повседневном восприятии советских граждан (по донесениям МГБ) .............. 307 Асташкин Д. Ю. Письма советских граждан в СМИ о внешнеполитических акциях НАТО .......................................... 313 Гребенникова Н. И. Формирование образа врага в советских региональных СМИ в условиях «разрядки»........................................................ 323 СПИСОК АВТОРОВ ............................................................................ 330

7

Предисловие

Данное издание представляет собой сборник материалов серии международных научно-практических конференций «Новые угрозы международной безопасности», организаторами которых выступили юридические факультеты Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого и университета имени Роберта Шумана (Страсбург, Франция), Новгородский межрегиональный институт общественных наук, при поддержке информационного бюро НАТО в Москве. Период конца ХХ - начала ХХI века был ознаменован освобождением от пресса идеологической, политической и военной конфронтации времен холодной войны. Вместе с тем приходится признать, что надежды на решительный рывок к новой, более безопасной системе мироустройства не оправдались. На смену угрозе тотального ядерного уничтожения цивилизации пришли новые опасности и вызовы. Это – терроризм и сепаратизм, национальный, религиозный и другие формы экстремизма, наркоторговля и организованная преступность, региональные конфликты и угроза распространения оружия массового уничтожения, финансовоэкономические кризисы, экологические катастрофы и эпидемии. Не случайно сегодня международное сообщество ищет пути сотрудничества в сфере борьбы с новыми глобальными вызовами и угрозам. Предметом дискуссии, материалы которой представлены в первом разделе, стала ревизия традиционных подходов и формирование новых концепций обеспечения международной безопасности. Доклады участников были посвящены вызовам международным и

9

национальным аспектам безопасности, формируемых глобальным экономическим кризисом, трансформации внешнеполитических доктрин ведущих мировых держав и предложенной Президентом РФ новой концепции европейской безопасности. Кроме анализа современных процессов, участники конференции ставили и самый главный вопрос: что необходимо предпринять международному сообществу для того, чтобы действительно надежно защитить себя от этой новой волны угроз, обезопасить себя от множащихся угроз и рисков политического, экономического, криминально-террористического характера? В этой связи особое место занимает проблема роли международных организаций в урегулировании конфликтов и гарантии международной стабильности. Материалы второго раздела представляют точки зрения российских, французских, испанских экспертов на перспективы реформы архитектуры европейской безопасности. Особое место отведено обсуждению роли НАТО, ее военной и политической стратегии, перспективам сотрудничества России с западноевропейскими партнерами. Анализируя современный кризис международной системы, участниками прогнозируются ослабление глобальной и региональной безопасности на фоне стремления государств обеспечить национальную безопасность, возрастание угроз, исходящих от негосударственных структур. Закономерным результатом глобализации, разразившегося экономического кризиса является усугубление негативных социальных и политических последствий. Рост миграционных потоков, резкое падение доходов и уровня жизни населения, негативные экологические эффекты формируют сложный комплекс аспектов национальной безопасности, которым посвящены материалы участников конференции, представленные в третьем разделе. Реалии наступившего XXI века во многом напоминают нам о тех проблемах, которые стояли перед человечеством многие десятилетия назад. Изучение исторического опыта необходимо для недопущения повторения уже сделанных ошибок и просчетов. Лишь всестороннее международное сотрудничество позволит создать атмосферу подлинного доверия, необходимого для обеспечения безопасности всех государств. Четвертый раздел сборника, состоящий из шести сообщений, посвящен историческому аспекту международного сотрудничества в обеспечении безопасности. В. В. Грохотова, Б. Н. Ковалев, Е. А. Макарова

10

Раздел 1. Современный кризис международной системы: ревизия традиционных подходов и формирование новых концепций В. Е. Петрищев Глобальный экономический кризис и некоторые вопросы безопасности1

Вопросы безопасности всегда были предметом особой заботы общества, государства, представителей власти. Это и понятно. Ведь именно достаточный уровень безопасности как состояние защищенности жизненно важных общественных и государственных интересов создает возможность для поступательного развития народов и государств, повышения жизненного уровня людей, исключения войн и острых социальных конфликтов. В зависимости от выбранного масштаба анализа феномена безопасности различают безопасность глобальную, региональную и национальную, или, если быть более корректным и 1

©

Петрищев В. Е., 2009

11

употреблять этот термин в отношении многонациональной страны, государственную безопасность. С точки зрения содержания безопасности следует констатировать сложный, многоаспектный характер этого социальнополитического явления. Насколько многообразны отношения, в которых находятся между собой социальные группы людей, народы и государства, настолько же разнообразны и специфичны элементы безопасности, или ее виды. Различают политическую, социальную, общественную, экономическую, военную, экологическую, продовольственную, информационную и иные виды безопасности. Следовательно, для полного, объективного анализа проблем безопасности необходимо привлечение специалистов из различных отраслей знания и экспертов во всех сферах общественно-политических отношений. Именно такой системный, комплексный анализ, основанный не на политических пристрастиях, а на объективных научных оценках, способен дать адекватную картину состояния безопасности в современных условиях, а также выстраивать прогноз изменения этого состояния. Попытаюсь представить свой подход к оценке нынешнего, по некоторым оценкам, кризисного состояния безопасности. Перед этим должен признаться в том, что не являюсь «универсальным» экспертом по всем видам безопасности. Начну с двух постулатов. Первый заключается в утверждении, что все виды безопасности существуют не независимо друг от друга, а в тесной взаимосвязи и взаимодействии. Причем функции зависимости различных видов безопасности не всегда просты и линейны. Так, например, укрепление военной безопасности, безусловно, повышает уровень обеспечения государственной безопасности. Однако это может одновременно спровоцировать ослабление общественной, социальной или иных видов безопасности. Причем в различных странах, регионах, в конкретных политических и исторических условиях характер взаимозависимости составляющих структурных элементов безопасности будет свой, неповторимый.

12

Второй постулат: фундаментом безопасности является экономика, а экономические интересы играют роль основного стимула при выстраивании системы безопасности в целом. По выражению В.И.Ленина, сама политика является концентрированным выражением экономики. Можно проиллюстрировать справедливость второго постулата о главенстве экономики агрессией США в отношении Ирака, начатой шесть лет назад, в марте 2003 года. В качестве предлога вооруженного вторжения в Ирак декларировалась необходимость устранения террористической угрозы, вызванной якобы огромными запасами химического оружия у режима С.Хуссейна. Но ведь уже тогда было ясно, что в основе начала военных действий и оккупации Ирака лежали экономические интересы и нефтяные аппетиты администрации США. В итоге в конфликт были втянуты десятки государств, в регионе распространились антиамериканские и в целом антизападные настроения, возросла террористическая активность, а региональная и международная безопасность была серьезно ослаблена. Широко распространено мнение, что сегодняшний финансово-экономический кризис также имеет американские корни. США, которые присвоили себе право печатать «международную валюту» – доллар, злоупотребили этим правом, в результате чего, по оценкам некоторых экспертов, лишь каждый десятый доллар имеет хоть какое-то товарное обеспечение, девять остальных стоят не дороже той бумаги, на которой они напечатаны. Мало того, развитие современных финансовых спекуляций позволяет «делать деньги из воздуха», а известная формула экономиста К.Маркса «деньги – товар – деньги» сегодня зачастую подменяется на «деньги – ценные бумаги – деньги». Кстати, вчера, 19 марта, официально объявлено о том, что в США выпущены ценные бумаги на миллиарды долларов, что еще сильнее обесценивает американскую валюту. Противоречие между заявленной номинальной стоимостью доллара и низким уровнем его реальной ценности спровоцировало финансово-экономический кризис, который распространился прямо пропорционально распространению американской валюты, то есть на весь мир.

13

Как это скажется на глобальной, региональной и национальной безопасности? Начнем анализ ситуации с глобального, или международного, уровня. Степень обеспечения безопасности определяется двумя факторами: во-первых, характером и масштабами существующих угроз безопасности и, во-вторых, наличием сил и средств, используя которые, государства и международное сообщество в целом выявляют и устраняют эти угрозы. Что касается первого фактора. С одной стороны, в условиях глобального кризиса правительства цивилизованных государств не будут формировать угрозы безопасности для других стран, так как все их финансовые и материальные ресурсы будут сосредоточены на решении собственных внутренних проблем. Одновременно эта же необходимость государств сосредоточиться на внутренних проблемах может спровоцировать активность представителей транснациональной преступности (нарокодельцов, пиратов, торговцев оружием и т. п.), а также международных негосударственных террористических структур. Кроме того, нелегитимные режимы в целях укрепления своих позиций и отвлечения недовольства населения своей политикой могут попытаться использовать сложившуюся ситуацию для провоцирования локальных вооруженных конфликтов, что также будет формировать дополнительные угрозы международной безопасности. Что касается второго фактора, то, вероятнее всего, возможности международного сообщества по отражению угроз безопасности в условиях глобального кризиса снизятся. Действительно, в сложившейся ситуации адекватной и естественной реакцией любого правительства будет определение в качестве безусловного приоритета обеспечение внутренней безопасности. Мне известен только один бывший руководитель государства, который во главу угла своей политики ставил не национальные, а общечеловеческие интересы. Чего он этим добился? Он стал личным другом президента США, «лучшим немцем года», однако в итоге развалил собственную страну и был еще при жизни проклят ее народами. Любой ответственный политик обязан быть прагматиком, его приоритетом должны быть национальные, а не планетар-

14

ные интересы. В кризисных условиях это особенно важно. Когда у тебя в доме пожар, нелепо бежать на соседнюю улицу и помогать тушить пожар соседям. Поэтому позволю себе прогноз: глобальная безопасность будет переживать кризис, который не завершится до тех пор, пока мир не выберется из кризиса экономического. Действительно, в условиях глобального финансовоэкономического кризиса государства будут экономить на всем, и в этой ситуации возникнут сложности с финансированием коллективной безопасности. Правда, здесь государства, имеющие необходимые ресурсы и возможности для борьбы с кризисными процессами, получают шанс укрепить национальную безопасность, привлекая на свою сторону другие страны путем их финансового стимулирования. Так, в феврале текущего года Россия инициировала создание семью государствами постсоветского пространства (Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан) Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР), в состав которых войдут: 98-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, 201-я мотострелковая дивизия, авиационная группировка, 31-я бригада российских ВДВ, десантно-штурмовая дивизия вооруженных сил Казахстана и по несколько батальонов других стран – участниц КСОР1. В это же время президент Кыргызстана К.Бакиев официально заявил в Москве о решении закрыть в бишкекском аэропорту «Манас» авиабазу «Ганси» сил международной антитеррористической коалиции2. Следует учесть, что коалиция ранее, в 2005 году, уже потеряла авиабазу в Узбекистане, и в этих условиях утрата базы «Ганси», находящейся в двух часах полета до Афганистана, серьезно затруднит доставку военных грузов и дополнительных контингентов для продолжения кампании НАТО в Афганистане. Так, например, планируемое министерством обороны США введение в эту страну до 30 тыс. военнослужащих придется осуществлять с авиабаз в Саудовской Аравии, а это – 6 часов полетного времени до Афганистана. Напомним, что в настоящее время там находится два иностранных воинских контингента – НАТО и JSAF – численностью около 55 тыс. человек.

15

На мой взгляд, при уяснении логики событий по только что приведенному примеру следует учитывать следующие факты и обстоятельства: 1) НАТО стремится расширить свое присутствие на Востоке (примеры – Украина и Грузия), 2) администрация США «продавливает» в НАТО свое намерение разместить в Польше и Чехии элементы ПРО, 3) Россия не скрывает своего раздражения по этому поводу и изыскивает возможности для нейтрализации вновь возникающих для ее безопасности угроз и укрепления национальной безопасности, 4) государства – участники Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) переживают финансово-экономический кризис и заинтересованы в поддержке со стороны России. Не выстраивая логических причинно-следственных связей между перечисленными фактами, хочу лишь вновь подчеркнуть ранее высказанный тезис о тесной взаимосвязи экономических, политических, военных и иных аспектов безопасности. От проблем глобальной и коллективной безопасности опустимся на уровень безопасности национальной. Следует подчеркнуть, что финансово-экономический кризис спровоцирует в государствах целый ряд внутренних проблем: возрастание социальной напряженности в обществе, обострение межнациональных отношений, рост преступности, активизацию экстремистских проявлений, протестных акций и т. п. Заметим, что такого рода негативные проявления могут фиксироваться во всех странах, независимо от политического устройства и уровня экономического развития. Так, например, ФБР США, прогнозируя на базе экономического кризиса осложнение социально-политической обстановки, объявило рекордный за последние 100 лет набор сотрудников. На официальном сайте ФБР вывешено около 3 тыс. вакансий, в том числе 850 вакансий спецагентов. В частности, предполагается набор специалистов в области компьютерных технологий и лингвистов, владеющих иностранными языками, бюджетных аналитиков, экспертов в сфере борьбы с терроризмом и т. д.3. И это правильное решение. Известно, что в кризисных условиях, на фоне недовольства людей властью и ее неспособностью быстро решить множащиеся экономические и социальные проблемы, население становится более восприимчивым к лозунгам и при-

16

зывам экстремистов как правого, так и левого толка, лидеры которых всегда готовы предложить «простые и быстрые» пути решения любых проблем. Приходится констатировать, что прогнозируемое обострение социально-политической обстановки в государствах, спровоцированное глобальным экономическим кризисом, уже проявляется в отдельных странах и регионах. Так, например, по Европе прокатилась волна недовольства антикризисными действиями властей. В начале текущего года в Греции устроили забастовку фермеры и авиадиспетчеры, в Италии и Германии – летчики и наземный персонал авиационных компаний. По призыву крупнейших профсоюзных центров была объявлена общенациональная забастовка во Франции, и в десятках французских городов прошли мощные манифестации, в которых приняли участие около 3 млн человек. Причем в некоторых районах Парижа дело доходило до столкновений с полицией. Вчера во французской столице вновь были серьезные волнения – об этом сегодня утром сообщали в «Новостях». Стихийные забастовки энергетиков, сталелитейщиков, нефтяников прошли на Британских островах4. Акции протеста затронули даже государства, граждане которых традиционно считались образцом законопослушания и природной сдержанности. Так, в январе 2009 года произошли столкновения протестующих жителей Риги с полицией. Затем аналогичные события были зафиксированы в Литве. На площади Независимости перед парламентом собралась семитысячная толпа, выступившая против решений правительства А.Кубилюса снизить зарплату в общественном секторе на 12– 15 %, сократить пенсии, отменить ряд социальных льгот и т.п. Мирная демонстрация быстро переросла в столкновение с полицией, в ход пошли камни, бутылки, газовые баллончики5. В мире, вероятно, не найдется государств, которых глобальный финансово-экономический кризис не коснется в большей или меньшей степени. Ощущается он и в России. Как это скажется на ее безопасности? Представляется, что в нашей стране, обладающей достаточным запасом ресурсов, более активную роль в формировании угроз безопасности будут играть не внешние, а внутренние факторы. Приведу в качестве приме-

17

ра лишь один из них. Специалисты утверждают, что в нашей стране мировой финансовый кризис усугубляется фактором коррупции. С этим трудно не согласиться. Коррупция – хроническое застарелое заболевание России. Еще в Уложении о наказаниях Российской империи 1845-го года различали две основные формы взяточничества: 1) мздоимство – принятие взятки, заведомо данной за совершение действия, входящего в круг обязанностей должностного лица; 2) лихоимство – принятие взятки за совершение служебного проступка или преступления в сфере служебной деятельности6. По утверждению некоторых экспертов, коррупция в России превратилась в системообразующий элемент политической и экономической жизни страны, а административный ресурс за последние годы стал самым востребованным и дорогостоящим товаром. Даже Президент в своем выступлении на заседании Совета по противодействию коррупции, назвав ее «тяжелой болезнью, которая разъедает нашу экономику и разлагает все общество», вынужден был признать, что этот социальноэкономический феномен, приобретя масштабные формы, «стал привычным обыденным явлением»7. Участники же парламентских слушаний «О законодательном обеспечении реализации Национального плана противодействия коррупции», состоявшихся 17.10.08 г. В Совете Федерации, прямо назвали коррупцию угрозой национальной безопасности России8. Аналитики считают, что именно коррупция является одной из главных причин того, что антикризисные меры, принимаемые в России, на практике зачастую направлены не на социальную и экономическую защиту населения, а реализуются в интересах банкиров и олигархов (кстати, аналогичные примеры можно привести и по целому ряду европейских государств). При этом на фоне инфляции замораживается уровень заработной платы, сокращаются рабочие места, останавливаются производства. С учетом перечисленных обстоятельств не нужно быть крупным экспертом в области политологии или в сфере социальных отношений, чтобы спрогнозировать вероятное обострение ситуации в стране по различным направлениям. Так, в политической сфере активизируются экстремисты левого толка, которые возьмут на вооружение лозунги о «про-

18

вале» экономической и социальной политики власти. Следует прогнозировать рост масштабов протестных акций, в которые будут вливаться люди, потерявшие работу, или граждане, уровень материального обеспечения которых опустится ниже прожиточного минимума. Но более опасной представляется активизация правового экстремизма, организаторы которого сегодня ориентируются на поддержку молодежи, начиная с несоциализированных слоев (пролетарских, люмпенских, скинхедских) и кончая представителями образованной студенческой молодежи. Следует отметить, что представители правоэкстремистских российских группировок уже приобрели в последние годы значительный криминальный опыт. На их счету взрыв на Черкизовском рынке в Москве, уличные убийства иностранных студентов в ряде российских городов, нападения на мигрантов из стран ближнего зарубежья9. С развитием экономического кризиса социальная база поддержки правых радикалов будет расширяться за счет увеличения массы не нашедшей себя в жизни молодежи, а акции правого экстремизма будут становиться все более масштабными и агрессивными. Резюмируя все вышеизложенное, можно сделать следующие общие выводы: 1. В условиях глобального финансово-экономического кризиса следует ожидать ослабления глобальной и региональной безопасности на фоне стремления государств обеспечить национальную безопасность. 2. При уменьшении угроз безопасности, формируемых государствами, будут возрастать угрозы, исходящие от негосударственных структур. 3. Всеобщий финансово-экономический кризис инициирует возрастание масштабов и степени общественной опасности внутренних угроз для национальной безопасности государств. 4. Меры, направленные на повышение уровня защищенности жизненно важных интересов государств, следует применять комплексно, используя экономические, политические, социальные, идеологические, информационно-пропагандистские и иные рычаги и инструменты.

19

1

2

3

4

5 6

7

8 9

См.: Иноземцев П. В чем сила нового альянса // Известия. 2009. 06 февраля. С. 2. См.: Горупай О. Ганси получила приказ // Красная звезда. 2009. 07 февраля. С. 3. Саенко Л. ФБР объявило самый массовый набор в свои ряды за последние 100 лет // РИА «Новости». 2009. 06 января. См.: Прокофьев В. Европа охвачена мощными забастовками // Российская газета. 2009. 06 февраля. С. 12. См.: Семина М. Не только снежки // Новые известия. 2009. 19 января. С. 2. Малый энциклопедический словарь. СПб.: Издание Брокгауз-Ефрон, 1907. Т. 1. С. 818. Из официального сайта «Президент России» от 30.09.08 г. URL: http://news.kremlin.ru/audio/68 См.: URL: http://www.council.gov.ru/inf_ps/chronicle См.: Макаркин А. Новый правый экстремизм – уличные убийцы // Политком.Ру. 26.02.09. URL: http://www.politcom.ru/7692/html.

20

И. А. Истомин Новая система европейской безопасности: истоки и перспективы концепции1*

Идея трансформации системы европейской безопасности была впервые сформулирована Президентом России Д.А.Медведевым 5 июня 2008 г. на встрече с представителями немецких деловых и общественных кругов в ходе его визита в Германию2. По мнению российского лидера, несмотря на то, что со времени окончания «холодной войны» прошло уже два десятилетия, в основе европейской безопасности лежат то же блоковое мышление и те же институты, ориентированные на решение задач биполярной конфронтации. В Европе сохраняются зоны «с различной степенью безопасности», что порождает взаимное недоверие и снижает уровень стабильности в регионе. Подобная ситуация неприемлема. Требуется создание общеевропейской системы коллективной безопасности и её правовое закрепление в форме договора. Конкретизируя свою позицию, Д.А.Медведев определил основные элементы будущего документа: опора на принципы Устава ООН; комплексное решение вопросов неделимости безопасности и проблемы контроля над вооружениями; отказ всех государств от блоко*

©

Истомин И. А., 2009

21

вых и идеологических мотивов при формулировании своей позиции по договору, и примат национальных интересов в традиционном их понимании; участие существующих организаций, занимающихся проблематикой безопасности, в качестве сторон договора. Начало разработке текста документа должен положить общеевропейский саммит. Инициатива новой системы европейской безопасности была вброшена накануне нескольких крупных международных форумов с российским участием: саммита Россия-ЕС в ХантыМансийске и встречи «группы восьми» на Хоккайдо. Она вызвала определённый интерес, в первую очередь, со стороны европейских государств. Тем не менее, её потенциал не был полностью использован. Предложения Москвы носили слишком общий и двусмысленный характер, и просьбы российских партнёров конкретизировать её понимание будущей архитектуры, по сути, остались без ответа. Лишь 8 октября на Конференции по мировой политике в Эвиане российский Президент представил расширенное понимание будущего договора3. Во-первых, он подтвердил, что должны быть ещё раз закреплены принципы Устава ООН и, прежде всего, «приверженность добросовестному выполнению международных обязательств; уважение суверенитета, территориальной целостности и политической независимости государств». Во-вторых, должны быть прописаны гарантии единообразной трактовки и соблюдения принципа неприменения силы и отказа от угрозы её применения, а также единые подходы и механизмы предупреждения споров и урегулирования конфликтов. В-третьих, договор должен закрепить гарантии равной безопасности, основанные на отказе от обеспечения своей безопасности за счёт безопасности других и недопустимости ослабления единства «общего пространства безопасности» и развития военных союзов в ущерб безопасности других сторон. Этот пункт, как будет видно из дальнейшего анализа, представляется центральным для позиции России. Вчетвёртых, должно быть признано, что ни одно государство или организация не располагает монополией на обеспечение безопасности в Европе. Наконец, в-пятых, предполагается установление конкретных параметров и ограничений в области

22

контроля над вооружением и создание новых механизмов для активизации совместных действий по борьбе с распространением ОМУ, перевозкой наркотиков и терроризмом. Впоследствии высказанные предложения были существенно расширены, за счёт выделения в отдельные разделы вопросов урегулирования конфликтов и развития режимов контроля над вооружениями, а также постановки задачи оценки действующих на евро-атлантическом пространстве организаций и соглашений с целью развития механизмов коллективного согласования. После конференции в Эвиане продвижение предложений Д.А.Медведева приобрело новый импульс. Обсуждению инициатив по реформированию системы европейской безопасности было уделено основное внимание в российских действиях на заседании Совета глав МИД ОБСЕ 4–5 декабря в Хельсинки4. В настоящее время Москва предпринимает активные усилия по продвижению идеи договора о европейской безопасности в рамках двусторонних и многосторонних встреч со всеми заинтересованными сторонами. Переходя к оценке перспектив построения новой системы европейской безопасности, необходимо рассмотреть реакцию основных игроков на российские предложения. Анализ высказываний официальных лиц свидетельствует о существенных различиях между позициями представителей европейских государств и ЕС, с одной стороны, и позицией США, с другой. С самого появления идея обсуждения проблем европейской безопасности получила, в целом, положительные отклики со стороны европейских партнёров России. В частности, в ходе саммита в Ханты-Мансийске об интересе к такому обсуждению заявил Премьер-министр председательствовавшей в ЕС в тот момент Словении Янез Янша5. Позднее, так или иначе, в пользу такого обсуждения высказались руководители и министры иностранных дел крупнейших государств ЕС Германии, Италии, Испании и даже Великобритании (яркий пример тому выступление главы Форин-офис Д.Милибенда на Мюнхенской конференции в феврале 2009 г.)6. Однако наибольшую поддержку проявил Президент Франции Н.Саркози. На встрече руководителей России и ЕС 14 ноября в Ницце он предложил

23

провести в июне-июле 2009 г. саммит по проблемам европейской безопасности7 (эта идея позже была поддержана председательствующей в первой половине 2009 г. в ОБСЕ Грецией, выдвинувшей инициативу проведения такого саммита на своей территории).8 На этом фоне особенно показательна реакция, а точнее отсутствие реакции со стороны США. Впервые инициатива была представлена Президенту Дж.Бушу Д.А.Медведевым в ходе саммита «группы восьми», но американский лидер воздержался от её комментариев. После войны в Грузии 18 сентября Госсекретарь К.Райс впервые за время своего пребывания в должности произнесла специальную речь, посвящённую России (речь носила достаточно жёсткий, порой конфронтационный характер, и в то же время фиксировала необходимость партнёрства), но в ней инициатива по европейской безопасности также никак не упоминалась9. До сих пор публичные комментарии российских предложений прозвучали только от помощника Госсекретаря по делам Европы и Евразии Д.Фрида и его заместителя М.Брайза10. В ходе заседания Совета глав ОБСЕ они подтвердили, что США готовы обсуждать проблемы европейской безопасности, если этот вопрос будет подниматься российской стороной, но, одновременно, высказались против проведения многосторонней встречи на высшем уровне по ней. Смена Администрации США и приход к власти Б.Обамы породил ожидания существенного изменения американского внешнеполитического курса. Широкое распространение получил тезис о «перезагрузке российско-американских отношений». Вместе с тем пример сразу нескольких наиболее заметных внешнеполитических проблем, таких как Ирак и Пакистан, свидетельствует о высоком уровне преемственности в американских действиях. С учётом наличия двухпартийного консенсуса по поводу идентичности и целей внешней политики Соединённых Штатов, смена Администрации может вести лишь к определённой корректировке проводимого курса, смене в акцентах и аргументации, но никак не к кардинальным изменениям. Неудивительно, что и в отношении договора о европейской безопасности, те, кто ожидал от команды Б.Обамы активной поддержки Москвы, оказались далеки от реальности. В

24

ходе своей речи на Мюнхенской конференции, во многом установочной для команды Б.Обамы, вице-президент Дж.Байден заявил о необходимости перестройки отношений России и США с учётом взаимных интересов, но ни разу не упомянул о возможности перестройки европейской безопасности.11 На пресс-конференции по итогам первой встречи с российским Министром иностранных дел 6 марта новый Госсекретарь Х.Клинтон также ничего не сказала о российских инициативах (характерно, что сам С.В.Лавров не стал заострять на них особого внимания)12. В этой связи симптоматична ремарка Д.Фрида по поводу речи Дж.Байдена, в которой он напомнил, что вице-президент не только говорил о «перезагрузке», но и предостерегал, что по многим вопросам позиции расходятся, и Америка не пойдёт на поводу у России13. Команда Б.Обамы настроена на проведение прагматичной внешней политики на основе национальных интересов США, и России нужно быть к этому готовой. Как будет показано ниже, именно расхождение в национальных интересах сторон определяет различия в понимании и отношении к перспективам договора о европейской безопасности между различными субъектами, и, на самом деле, американский взгляд на него во многом гораздо более близок к российскому, чем подходы стран ЕС. Российское руководство неоднократно заявляло, что необходимость перестройки системы европейской безопасности обусловлена, в первую очередь, формированием зон «с различным уровнем безопасности» в Европе. Если отказаться от дипломатической фразеологии, это означает, что Россия воспринимает собственную безопасность ослабленной и уязвлённой по сравнению с западными партнёрами. Причём она неоднократно подчёркивала, что имеет в виду в первую очередь традиционную военную безопасность. Д.А.Медведев на конференции в Эвиане даже впрямую использовал западный термин «hard security». Откуда же исходит основная угроза безопасности для России? После войны на Кавказе стало ещё более очевидно, что такую угрозу не могут представлять её непосредственные соседи. Российская армия на практике доказала свою способ-

25

ность достигать успеха в ограниченных военных операциях без применения сил стратегического сдерживания. Одновременно, российское руководство неоднократно подчёркивало глубокую озабоченность проблемой расширения НАТО. В выступлении 5 июня в Берлине, предваряя своё предложение о новой системе европейской безопасности, Д.А.Медведев подчеркнул: «Говорят о возможности размена дальнейшего расширения НАТО на Восток на «что-то ещё». Я думаю, что всё это иллюзии. Убеждён, что наши отношения с альянсом в этом случае будут просто подорваны, испорчены капитально на очень долгое время. Понятно, что конфронтации не будет. Но цена вопроса будет очень высокой. Это нанесёт очень серьёзный ущерб» 14. Симптоматично также, что российская инициатива появилась вскоре после Бухарестской декларации НАТО в которой зафиксировано, что Украина и Грузия обязательно войдут в Альянс15. В условиях медленной, но неуклонной деградации культуры стратегической стабильности, задача институционального закрепления интересов России в сфере безопасности на региональном уровне существенно возрастает16. Таким образом, предложение «новой системы европейской безопасности» – это, в первую очередь, попытка действий на опережение, контригра, нацеленная на перехват инициативы у Америки и ограничение возможностей НАТО. Вопрос стоит не только о предотвращении расширения Альянса, но и о частичной регламентации и лимитировании его деятельности. В условиях, когда вхождение самой России в Организацию вряд ли возможно, а прямое противостояние с ней грозит новой «холодной войной», для которой у страны нет ни ресурсов, ни желания, естественно стремление создать некие «общие правила игры», фиксирующие те «красные линии», которые Россия сдавать не намерена. Отсюда и требование к странам выступать на переговорах в национальном качестве, и пункт о недопустимости закрепления «исключительных прав» на обеспечение безопасности какой-либо из сторон, и предложение о включении действующих организаций в качестве участников договора, что заставит их принять его нормы. Цели ограничения возможностей НАТО подчинены и пункты, связанные с контролем над вооружениями и регламентацией механизмов разрешения кон-

26

фликтов. Новая архитектура европейской безопасности мыслится Россией как система, в которой свобода рук всех участников и, в первую очередь, Альянса будет юридически ограничена. В условиях, когда формально закрепленная иерархия соподчинения институтов обеспечения безопасности на европейском пространстве (Устав ООН – Совет безопасности – ОБСЕ – НАТО) не работает, предлагается реорганизация и укрепление её средних звеньев. При этом именно договор должен играть ключевую роль для регулирования международных отношений в Европе. Тем самым Россия, не входящая в НАТО, сможет объективировать свои претензии к Альянсу в виде общих юридически закрепленных правил, и повысить своё влияние на него через вышестоящие уровни, и при этом избежать упреков в том, что она стремится заполучить право вето в организации, в которую не входит. В то же время предложения по договору страдают одним крупным недостатком – отсутствием позитивной повестки дня. Прекрасно представляя, что именно её не устраивает в развитии нынешних тенденций на европейском пространстве, Россия достаточно слабо представляет, какую именно новую архитектуру она стремится построить. Эта проблема в принципе характерна для российской внешней политики, но в контексте предложений Д.А.Медведева она становится особенно заметной. В Соединённых Штатах всё это достаточно хорошо понимают. Но Америку существующая архитектура безопасности в принципе устраивает. Более того, после прихода к власти Администрации Б.Обамы можно ожидать большего стремления к укреплению Альянса по сравнению с последними годами. Нынешнее правительство посылает недвусмысленные сигналы о своём желании вернуться к коллективному лидерству времен Б.Клинтона (яркий пример – речь Дж.Байдена в Мюнхене)17. В этих условиях бесперспективно надеяться на американское сочувствие российским устремлениям. С учётом отсутствия у США на руках сколько-нибудь серьёзных контрпредложений для России, они обращаются к испробованной в годы «холодной войны» тактике игнорирования инициатив оппонента.

27

Понимают мотивацию России и страны ЕС. Этим вызваны их регулярные высказывания, что возможный договор не должен вести к отказу от прежних механизмов обеспечения безопасности и не поставит под сомнение их трансатлантическую солидарность в рамках НАТО18. В то же время у них имеется целый ряд причин, по которым они заинтересованы в обсуждении российских предложений. В первую очередь, это связано с их опасениями по поводу собственной безопасности, которые стали проявляться ещё более явно после августовского кризиса. Практическое свидетельство способности и готовности России проецировать свою силу за пределами национальной территории не могло не пробудить у стран ЕС аналогий со временами «холодной войны». Но реагировали они показательно по-разному. Страны «новой Европы», подбадриваемые Вашингтоном, обратились к риторике противостояния и сдерживания. Крупные государства Западной Европы, умудренные длительным опытом европейской интеграции, наоборот, поставили вопрос о вовлечении и взаимозависимости. Даже в эпоху биполярной конфронтации европейские участники западного блока никогда не были полностью уверены в трансатлантической солидарности своих «заокеанских друзей». Период президентства Дж. Буша-мл. показал, что в новых условиях американцы ещё в меньшей степени готовы слушать своих союзников. В результате вполне оправданы опасения, что глобальные амбиции США могут поставить вопрос о реалистичности перспективы конфронтации между Западом и Россией.19 ЕС окажется на переднем краю в условиях, когда американская поддержка отнюдь не гарантирована. Очевидно, что даже объединённые потенциалы европейских участников НАТО не равноценны российской военной мощи. Ещё большие сомнения вызывает готовность многих стран свои потенциалы использовать, тем более, что речь сейчас может идти, прежде всего, не о полномасштабном столкновении экзистенциального характера, а о конфликтах на периферии вблизи границ Европейского Союза. Укрепление совокупного потенциала ЕС до уровня достаточного для независимости от США в вопросах обороны требует ресурсов и времени, которыми эти государства в нынешних условиях не располагают и, что даже более важно, не

28

хотят жертвовать (особенно в условиях экономического кризиса). В этих условиях наименее ресурсозатратна и оправдана политика поиска компромисса и укрепления многосторонних институтов. Страны ЕС осознают, что вероятность конфронтации в Европе связана, в первую очередь, с озабоченностью России по поводу собственной безопасности, и намерены снять или как минимум ослабить её. В этой связи, на передний план для них вновь возвращается проблематика контроля над вооружениями. Не случайно на заседании Совета глав ОБСЕ министр иностранных дел Германии Ф.-В.Штайнмайер поставил вопрос о консультациях по Договору об обычных вооружённых силах в Европе20. Отсутствие внешнего контроля над перемещением вооружённых сил по своей территории и соответствующих ограничений после введения в 2007 г. моратория на выполнение обязательств по ДОВСЕ расширяет возможности использования российских вооружённых сил и снижает уровень предсказуемости в отношениях с Западом. Наряду с основной мотивацией, связанной со снижением рисков конфронтации между Россией и Западом, у стран ЕС есть ещё одна причина быть заинтересованными в инициативе Д.А.Медведева, которая играла особенно большую роль до событий на Кавказе, но продолжает оставаться актуальной и сегодня. Как подчеркнул премьер-министр Словении на саммите в Ханты-Мансийске, несмотря на наличие множества международных организаций в Европе, существуют вызовы, которые остаются непокрытыми программами ни одной из них21. Среди вопросов особенно интересующих европейских партнёров России выделяются проблемы изменения климата и энергетической безопасности. Очевидно, что в случае проведения конференции по европейской безопасности эти вопросы будут подняты странами ЕС, и они будут настаивать на их включении в будущий договор. Это совсем не те проблемы, на которых хотела бы сконцентрироваться Россия. Экологическая проблематика периферийна для российской внешней политики. Что касается вопросов энергетической безопасности, то Россия заинтересована в их юридической регламентации, но совсем на других условиях, чем европейцы. В любом случае

29

значимость этих тем для Москвы намного уступает значимости проблемы НАТО. Создаётся угроза того, что при рассмотрении военных и мягких вызовов общим пакетом европейские партнёры смогут протолкнуть по последним решения, невыгодные для России. В целом, как отмечал в своей речи на Мюнхенской конференции Верховный представитель по внешней политике Европейского Союза Х.Солана, страны ЕС рассматривают возможный будущий договор скорее как «Хельсинки+», чем как «Хельсинки–2»22. В отличие от России, они озабочены не перестройкой архитектуры европейской безопасности, а доработкой существующей системы путём создания механизмов доверия и контроля между Западом и Россией и регламентацией тех областей, которые не так давно подверглись секьюритизации. С учётом того, что Соединённые Штаты даже более чем раньше заинтересованы в укреплении и расширении НАТО, перспективы проведения международной конференции по европейской безопасности и начала разработки договора в значительной степени будут зависеть от способности европейских членов Альянса убедить Вашингтон в необходимости укрепления доверия между Россией и Западом, в контексте региональной европейской проблематики. Вероятность этого можно оценить достаточно высоко. Тем более, что в самой Америке в экспертном сообществе подобная проблема ставится. О необходимости учёта интересов России в системе европейской безопасности писали влиятельнейшие аналитические центры, такие как Институт Брукингса, Фонд Карнеги, Центр стратегических и международных исследований23. Что очень важно, все эти организации близки к нынешней Администрации США. Они представляют либерально-центристское направление американской внешнеполитической мысли. Совет отнестись серьёзно к российской озабоченности по поводу архитектуры безопасности в Европе прозвучал и в недавнем докладе авторитетной Комиссии по политике США в отношении России, организованной Центром Никсона совместно с Бельферовским центром по науке и международным отношениям при Гарвардском университете24.

30

В то же время, отнюдь не очевидно, что будущие дискуссии, если они начнутся, пойдут в том русле, в котором хотелось бы России. Ещё раз необходимо подчеркнуть, что приход Б.Обамы способствует укреплению трансатлантической солидарности. В результате создаётся угроза, что на возможных переговорах Западом будет навязываться России определённый набор положений, согласованных в предварительном порядке. На недавних слушаниях по России в Комитете по международным делам Палаты представителей Конгресса 25 февраля эксперт Института Брукингса С.Пайфер отметил, что США нечего бояться российских предложений по европейской безопасности: «Позиция США скорее получит поддержку, чем плохие российские предложения. Соединённые Штаты должны возглавить процесс формирования ответа Запада; они не хотели бы остаться на обочине, если европейцы решат реагировать самостоятельно»25. Директор Института Брукингса, бывший помощник Президента Б.Клинтона по России С.Тэлботт высказался ещё прямее: «За исключением пересказа на новый лад старых жалоб и выдвижения неприемлемого требования, что другие бывшие советские республики попадают в “сферу привилегированных интересов” России, Д.А.Медведев и С.В.Лавров очень неясно определяли, что они имеют в виду. Это создаёт вакуум, который Соединённые Штаты и их европейские партнёры могут заполнить своими собственными предложениями»26. Велика угроза, что повторится ситуация середины 90-х – начала 2000-х гг., когда расширение НАТО сопровождалось включением Москвы в «группу восьми», адаптацией ДОВСЕ и развитием структур партнёрства между Альянсом и Россией, но все эти меры не создали достаточных гарантий военной безопасности. В этой связи, недостаточная детализация предложений российской стороны становится особенно опасной для российских интересов. Как было показано в начале статьи, Москва постепенно развивает свои предложения по новой архитектуре европейской безопасности, но этот процесс следует ускорить с тем, чтобы выйти уже на конкретный базовый проект, который можно было бы представить зарубежным партнёрам. России стоит также продолжать активную проработку будущего дого-

31

вора в рамках двусторонних контактов. В конечном счёте, как подчёркивал ещё в 2000 г. один из крупнейших американских экспертов и советник Б.Обамы по внешней политике в ходе предвыборной кампании Зб.Бжезинский: «Всё большее включение России в расширяющееся трансатлантическое сообщество – необходимый компонент любой долгосрочной стратегии США по консолидации стабильности на евразийском мегаконтиненте»27. И США, и ЕС заинтересованы в выстраивании сотрудничества по проблемам европейской безопасности с Россией. Вопрос заключается в том, каков будет баланс интересов сторон в таком сотрудничестве и кто получит от него наибольшие выгоды. Сохранение инициативы изначально ставит Россию в более благоприятные условия и позволяет снизить, если не нивелировать, те переговорные преимущества, которыми располагает Запад. 1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Автор выражает огромную благодарность А.А.Байкову за помощь в подготовке статьи. Медведев Д.А. Выступление на встрече с представителями политических, парламентских и общественных кругов Германии. 5 июня 2008 г. URL: http://www.kremlin.ru/ 05.06.2008. Медведев Д.А. Выступление на Конференции по мировой политике. 2008. 8 октября. URL: http://www.kremlin.ru/appears/2008/10/08/1619_type63374 type63377type 82634_207422.shtml. См.: Интервью официального представителя МИД России А.А.Нестеренко РИА «Новости» в связи с предстоящим заседанием Совета министров иностранных дел (СМИД) ОБСЕ в Хельсинки – http://www.mid.ru/ 01.12.2008. Совместная пресс-конференция с Генеральным секретарём Совета Евросоюза Хавьером Соланой, Председателем Комиссии Европейских сообществ Жозе Мануэлом Дурау-Баррозу и Председателем правительства Словении, Председателем Совета Евросоюза Янезом Яншей по итогам саммита Россия – Евросоюз. 27.06.2008. URL: http://www.kremlin.ru. Miliband D. Speech at the 45th Munich Security Conference – http://www.securityconference.de (дата обращения: 07.02.2009). Саммит Россия-ЕС в Ницце: главные итоги. URL: http://www.rian.ru/politics/20081114/155145764.html. Греция готова провести конференцию по договору о евробезопасности. URL: http://www.rian.ru/politics/20081205/156575540.html. Rice C. Speech at German Marshall Fund on U.S.-Russia Relation. 18.09.2008. URL: http://www.gmfus.org/event/rice-russia.cfm. США считают преждевременным саммит ОБСЕ по Договору о евробезопасности. URL: http://www.rian.ru/world/20081205/156556964.html. Biden J. Speech at the 45th Munich Security Conference. 07.02.2009. URL: http://www.securityconference.de.

32

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21 22

23

24

25

26 27

Clinton H. R. Remarks With Russian Foreign Minister Sergey Lavrov. URL: http://www.state.gov/secretary/rm/2009a/03/120124.htm. Перезагрузка, но без сфер влияния. URL: http://www.ng.ru/editorial/2009-0302/2_red.html. См.: Медведев Д.А. Выступление на встрече с представителями политических, парламентских и общественных кругов Германии. 05.06.08... Bucharest Summit Declaration. Issued by the Heads of State and Government participating in the meeting of the North Atlantic Council in Bucharest on 3 April 2008. URL: http://www.nato.int/docu/pr/2008/p08-049e.html. Наиболее важным проявлением деградации культуры стратегической стабильности стал последовательный курс Вашингтона на операционализацию ядерного оружия, в том числе путем создания тактических боезарядов малой мощности. Особую опасность для России представляет отрицание концепции взаимно гарантированного уничтожения отдельными представителями экспертных кругов США. В частности большой резонанс получила статья: Lieber K.A., Press D.G. The Rise of US Nuclear Primacy // Foreign Affairs. 2006. Vol. 85. № 2. Оно также состоит в значительной степени из представителей клинтоновской команды. См. например, интервью министра обороны ФРГ Независимой газете 27 марта 2009 г.: Григорьев Е. Франц Йозеф Юнг: «Мы открыты для дискуссии по предложению Дмитрия Медведева». URL: www.ng.ru/world/2009-0327/7_yung.html. Не удивительно, что в российском экспертном сообществе впервые стал серьёзно рассматриваться вопрос о вооруженном конфликте между Россией и США см.: Богатуров А.Д., Фененко А.В. Кризис стратегии «навязанного консенсуса» // Свободная мысль. 2008. № 11–12; и, особенно: Косолапов Н.А. Пороговый уровень и вероятность конфликта США с Россией // Международные процессы. 2008. № 8. Rede von Bundesaußenminister Frank-Walter Steinmeier beim OSZE-Ministerrat in Helsinki. 04.12.2008. URL: http://www.auswaertiges-amt.de. Совместная пресс-конференция … 27.06.2008 Solana J. Speech at the 45th Munich Security Conference. URL: http://www.securityconference.de/ 07.02.2009. См. например: Assessing U.S. Policy Toward Russia in the Wake of the RussiaGeorgia Conflict . URL: http://www.csis.org/media/csis/events/081021_schieffer_russia.pdf; Gottemoeller R. Russian-American Security Relations After Georgia. URL: http://www.carnegieendowment.org/files/russia_us_security_relations_after_georgia.p df; Talbott S. A Russian «Reset Button» Based on Inclusion. URL: http://www.brookings.edu/opinions/2009/0223_russia_talbott.aspx. The Right Direction for U.S. Policy toward Russia. A report from the Commission on U.S. Policy toward Russia. URL: http://www.nixoncenter.org/RussiaReport09.pdf. Pifer S. An Agenda for U.S. – Russian Relations in 2009. URL: http://foreignaffairs.house.gov/111/pif022509.pdf. Talbott S. A Russian «Reset Button» Based on Inclusion… Brzezinski Zb. Living With Russia // The National Interest. 2000. № 61, Fall. P. 5.

33

И. А. Ушанова Концепт «безопасность» в европейском общественном сознании*

Концепт «безопасность» как в русском, так и в немецком языке, относится к различным дискурсивным уровням, и в каждом из них происходит постепенное расширение проблемного поля, что, несомненно, затрудняет понимание, выбор и адекватное использование понятий. Немецкий концепт «Sicherheit» отличается от англоамериканского тем, что объединяет в себе понятия «security» и «safety». Статья толкового словаря Duden трактует Sicherheit и как «отсутствие опасности, рисков и вреда для объекта», «защищенность», «защита», «сознание безопасности, защищенности», и как «определенность», «надежность», «обеспечение». В немецкоязычных СМИ ключевое слово Sicherheit встречается часто – поисковые системы он-лайн версий газет и журналов выдают ссылки на разделы «компьютер», «автомобиль», «финансы», «внутренняя политика», «внешняя политика». Встречаются упоминания общественной, личной, ядерной, физической, энергетической безопасности

*

©

Ушанова И. А., 2009

34

Определить актуальное наполнение концепта и представления о нем в сознании носителей языка можно, рассмотрев его языковые репрезентации. Для анализа репрезентаций концепта безопасности в медийном дискурсе Германии в данном исследовании применяется метод «ключевых слов», позволяющий выявить и наглядно показать тенденции в расширении проблемного поля, создание новых смысловых связей и формирования определенного «имиджа» безопасности в общественном сознании1. Данное исследование ограничено рамками дискурса международной безопасности. Эмпирической основой выступают письменные тексты – статьи, вышедшие в период с января по март 2009 года под рубрикой «Politik» в следующих немецких журналах и газетах: Der Spiegel (тираж около 1млн.), Focus (тираж 730 000), Süddeutsche Zeitung (тираж 460 000), die F.A.Z. (тираж 387 000). Частотность употреблений ключевых слов, репрезентирующих концепт «безопасность», в дискурсе международной безопасности необычайно высока. Только в одной статье «Wir Europäer müssen mit einer Stimme sprechen», опубликованной 3 февраля 2009 в газете Süddeutsche Zeitung ключевое слово Sicherheit встречается 16 раз, а Sicherheitspolitik (политика безопасности) – 12. Релевантные тексты статей составили референтный корпус «internationale Sicherheit» (международная безопасность), репрезентирующий общее словоупотребления исследуемого понятия, и специальный корпус «Sicherheitskonferenz» (конференция по безопасности), ограниченный событийно и темпорально, а именно периодом с 3 по 10 февраля 2009 года. Мюнхенская конференция по безопасности этого года, а вместе с этим и все основные линии дискурса безопасности, получили широкое освещение в прессе. Совместное заявление А.Меркель и Н.Саркози в преддверии конференции было опубликовано полностью или частично практически всеми крупными газетами и журналами Германии. Анализ текстов из специального корпуса позволяет проследить семантические изменения и расширение проблемного поля концепта. Специальный корпус структурируется всегда

35

хронологически, что облегчает анализ возможных семантических изменений. Своеобразие специального корпуса заключается и в том, что рассматриваемые тексты (или их фрагменты) существуют, как правило, в нескольких версиях (на разных сайтах, в нескольких газетах). Версии могут быть как идентичные, так и с некоторыми изменениями. Корпус «Sicherheitskonferenz» состоит из 30 текстов (более 100 примеров). Большинство текстов этого дискурса содержат повторения и не являются релевантными для вычленения новых ключевых слов, однако позволяют зафиксировать частотность ключевых слов и тем. Тематику дискурса международной безопасности за указанный период в специальном корпусе «Sicherheitskonferenz» можно определить следующими наиболее частотными контекстами: Russland, NATO+EU (НАТО и ЕС), EU+USA (ЕС и США), Sicherheitsbegriff (понятие безопасности). Ключевыми словами пилотной части специального корпуса «Sicherheitskonferenz» выступают в порядке уменьшения частотности: Sicherheit (безопасность), Sicherheitspolitik (политика безопасности), Sicherheitsarchitektur (архитектура безопасности). Рассмотрим более подробно каждое из них. Sicherheit (безопасность) (1) Der US-Vizepräsident präsentiert der Welt an diesem Samstagmittag ein neues Amerika, ein Land, das «nicht mehr zwischen militärischer Sicherheit und den Werten einer demokratischen Gesellschaft wählen wird». (Focus) (2) «Die Nato ist der Eckpfeiler unserer gemeinsamen Sicherheit». (Focus) (3) Heute ist die Nato in mehreren Operationen außerhalb ihres Bündnisgebietes für unsere gemeinsame Sicherheit engagiert … (Sueddeutsche Zeitung) (4) Unsere Allianz ist eine Verteidigungsallianz, deren einziges Ziel die gemeinsame Sicherheit auch angesichts neuer Herausforderungen ist. (Sueddeutsche Zeitung) (5) … dass die Allianz nicht zögert, wenn es gilt, Verantwortung für unsere Sicherheit zu übernehmen ... (Sueddeutsche Zeitung)

36

(6) … umso besser sind die Perspektiven einer erfolgreichen Krisenbewältigung, umso besser ist dies für unsere Sicherheit. (Sueddeutsche Zeitung) Ключевое слово Sicherheit, как наиболее частотное, составляет ядро дискурса международной безопасности и, в частности, ключевое ядро данного корпуса. Употребляется в позитивных коннотациях и выступает при этом очевидным флаговым словом. Флаговые слова используются дискурс-сообществом для собственной позитивной идентификации. Согласно классификации ключевых слов Фрица Херманса существует два типа ключевых слов: так называемые «стигма-слова» (Stigmaworte) и «флаговые слова» (Fahnenworte)2. Флаговые слова используются конкретным дискурс-сообществом для собственной позитивной идентификации. Стигма-слова, отличающиеся негативными коннотациями, используются определенным дискурссообществом, чтобы противопоставить себя своим противникам, «скомпрометировать» их. (7) … müssen wir ein umfassendes und gerechtes System internationaler Sicherheit schaffen, (Sueddeutsche Zeitung) (8) Präsident Medwedjew hat im vergangenen Sommer Vorschläge für eine Neugestaltung der europäischen Sicherheit vorgelegt. (Sueddeutsche Zeitung) (9) Viele Bedrohungen der Sicherheit heute sind nicht militärischer Art (Sueddeutsche Zeitung) (10) Die Nato-Erweiterung trägt zu einem Gewinn an Stabilität und Sicherheit auf unserem Kontinent bei, wovon auch Russland profitiert. (Sueddeutsche Zeitung) (11) … die Gelegenheit, unsere Vorstellungen über Stabilität und Sicherheit zu präsentieren. (Sueddeutsche Zeitung) (12) Die Sicherheit der USA und ihrer Partner sei ein geteilter Wert, und auch die Verteidigung dieser Sicherheit sei eine geteilte. (Sueddeutsche Zeitung) (13) …als eines der international wichtigsten Treffen von Politikern und Experten für Themen der Sicherheit und der Verteidigung. (Focus) Анализ примеров показывает наличие ключевых коллокаций, состоящих из:

37

−

ключевого слова + прилагательного gemeinsam (общий, совместный)+ притяжательного местоимения «unser (наш); − ключевого слова + притяжательного местоимения «unser». − двух ключевых слов Stabilität und Sicherheit (стабильность и безопасность; примеры), Bedrohungen der Sicherheit (угрозы безопасности), Sicherheit und Verteidigung (безопасность и оборона). Bedrohungen der Sicherheit представляет собой ключевое стигма-понятие. Примеры 5, 6 синонимичны примеру 4 и повторяют 2 и 3. Данные ключевые коллокации формируют в сознании читателей оппозицию свой/чужой, вовлекают читателя в процесс идентификации и создают у него ощущение сопричастности. Примеры 2, 3, 4, 5, 10 на имплицитном и эксплицитном уровнях выражают идею «НАТО – гарант безопасности». В примере 2 это усиливается крылатым выражением «краеугольный камень». Ключевое прилагательное militärisch (военный) ограничено в примерах 1 и 9 отрицанием. Sicherheitspolitik (политика безопасности) (1) Deutschland und Frankreich, das zeigt vor allem Sarkozy in aller Deutlichkeit, sehen sich als Hauptarchitekten der neuen EUAußen – und Sicherheitspolitik. (Focus) (2) Die Kombination von zivilen und militärischen Mitteln ist das Markenzeichen der europäischen Sicherheitspolitik. (Sueddeutsche Zeitung) (3) Eine international abgestimmte Sicherheitspolitik … ist dringend geboten. (4) … die von Rüstungskontroll – und Abrüstungsregimes geprägten Standards der Sicherheitspolitik in Europa … (Sueddeutsche Zeitung) (5) Wir wünschen einen im partnerschaftlichen Geist geführten sicherheitspolitischen Dialog der EU mit Russland… (Sueddeutsche Zeitung) (6) …dass wir im Rahmen einer verantwortungsbewussten Sicherheitspolitik, bei der die Risiken der Zukunft sorgfältig abwogen warden (Sueddeutsche Zeitung)

38

(7) Merkel forderte erneut eine neue strategische Ausrichtung der vernetzten Sicherheit . Man kann nicht vernetzte Sicherheit fordern und dann nur militärisch handeln (Focus) Все примеры содержат атрибутивные уточнение особенностей политики безопасности. В примере 1 существительное Hauptarchitekten (главные архитекторы) – производное от ключевого слова Sicherheitsarchitektur – точно определяет роль Германии и Франции в политике безопасности ЕС. Примеры 2, 4 демонстрируют черты и стандарты современной европейской политики безопасности. Примеры 3, 5 подчеркивают важность международной согласованности, диалога для данной политики. Прилагательное verantwortungsbewusst (ответственный, осознающий свою ответственность) в примере 6 уточняет характер политики и своей ценностной составляющей воздействует на формирование позитивного отношения читателя. Пример 7 дает нам новое ключевое понятие – «сеть безопасности» – именно в таком переводе оно было приведено в российской прессе. Это понятие появилось в дискурсе международной безопасности 2008 года и быстро стало ключевым. Sicherheitsarchitektur (архитектура безопасности) (1) Jetzt rühmen russische Medien den Auftritt von Joe Biden in München und westliche Politiker preisen Russlands Idee einer neuen transatlantischen Sicherheitsarchitektur. (Der Spiegel) (2) Angela Merkel sprach von einer gemeinsamen Sicherheitsarchitektur mit Russland – und griff damit einen Vorschlag von Präsident Dmitrij Medwedew auf. Der Staatschef hatte bereits im vergangenen Jahr eine neue transatlantische Sicherheitsarchitektur angeregt. (Der Spiegel) (3) Es ist eine große Vision – der russische Traum von einem gemeinsamen Sicherheitsraum von "Vancouver bis Wladiwostok". … Doch die ambitionierten Pläne neuer gemeinsamer Sicherheitsstrukturen haben einen Haken: Moskau und der Westen haben zwei grundverschiedene Konstruktionen im Blick. (Der Spiegel) (4) In der Frage einer gemeinsamen Sicherheitsarchitektur reden Russland und der Westen weiter aneinander vorbei. (Der Spiegel)

39

(5) Angela Merkel nutzt die Sicherheitskonferenz, um ihre Vorstellung einer neuen europäischen Sicherheitsarchitektur zu skizzieren (Focus) (6) …die Forderung der Russen, die Abrüstungsverträge und die europäische Sicherheitsarchitektur neu zu diskutieren. (Focus) Данное ключевое слово с позитивной коннотацией стало основным на Мюнхенской конференции. В коллокации с прилагательным «neu» оно образует еще одно ключевое понятие. Прилагательное «neu» и само по себе с полным правом можно рассматривать в качестве ключевого слова всего специального корпуса текстов, и в сочетании с вышеназванными ключевыми словами привлекает внимание читателей к необходимости пересмотра всего концепта «безопасность». Примеры 5, 6 делают акцент на «европейской архитектуре безопасности», а 1, 2 – на трансатлантической, причем в последнее включена и Россия. Показательным являются примеры 3, 4 – ключевая gemeinsame Sicherheitsarchitektur (общая архитектура безопасности) имплицитно противопоставлена российским идеям, при помощи эмоционально-окрашенных выражений «русская мечта», «амбициозные планы (России)», «великое видение» и разговорным «загвоздка (вот в чем загвоздка)». Следующие примеры относятся к подтеме Sicherheitsbegriff (понятие безопасности), которая последние два года является одной из основных линий дискурса международной безопасности. (1) Den Sicherheitsbegriff will er (Wolfgang Ischinger) um die Komponenten Wirtschaftskrise, Klimawandel, Armut und Sicherung von Energiequellen erweitern (Focus) (2) Deswegen müssen alternative Sicherheitsmodelle stärker propagiert werden. (Sueddeutsche Zeitung) (3) Sicherheitspolitik muss in einem neuen erweiterten Sinn verstanden werden. Dazu gehören neben den Fragen der militärischen Sicherheit, Fragen der weltweiten Finanzarchitektur ebenso wie die der Energieversorgung oder der Migration. (Sueddeutsche Zeitung)

40

(4) …, dass wir Sicherheit heute nicht mehr militärisch definieren dürfen. (Sueddeutsche Zeitung) Последние четыре примера демонстрируют тенденции в расширении концепта «безопасность». Внимание акцентируется на новом, расширенном смысле (neuen erweiterten Sinn) политики безопасности, к которому относятся «наряду с вопросами военной безопасности, вопросы мировой финансовой архитектуры, энергетического обеспечения и миграции». Решение подобных проблем безопасности ожидается при условии «евро-антантического партнерства» (euro-atlantische Sicherheitspartnerschaft). Эти и ранее приведенные примеры не дают единого представления о том, что же такое «новая безопасность». Фактически одни и те же идеи повторяются в несколько трансформированном виде, и в этом заключается главная специфика данного корпуса. Однако на основе проведенного анализа текстов из специального корпуса можно выделить еще несколько ключевых слов, репрезентирующих концепт Sicherheit: Verteidigung, Stabilitaet. Abrüstung, neu, gemeinsam, (nicht mehr) militärisch, Bedrohungen der Sicherheit. Референтный корпус «internationale Sicherheit» состоит из примерно 200 текстов (300 примеров). Сравним, насколько ключевые слова из более закрытого специального корпуса релевантны для общего словоупотребления в дискурсе безопасности. Тематика дискурса международной безопасности за указанный период выражена в контекстах: Russland, Afganistan, Nahost-Konflikt (Ближневосточный конфликт), USA vs. Irak, Krise (кризис), USA+. Sicherheit (1) Russland sieht die Pläne jedoch als Bedrohung für seine Sicherheit an ... (Der Spiegel) (2) … keinen Frieden und keine Sicherheit, weder für Israelis, noch für Palästinenser. (Der Spiegel) (3) Dass nun auch die USA den von Minister Jung stoisch wiederholten Begriff der vernetzten Sicherheit gebrauchen, ... (Der Spiegel)

41

(4) Gerhard Schröder fordert vom Iran, die Sicherheit Israels zu garantieren (Der Spiegel, Focus) (5) Der Ex-Kanzler fordert Sicherheitsgarantien für Israel. (Der Spiegel) (6) Russland hat den Aufbau von Anlagen nahe seiner Westgrenze als Bedrohung seiner Sicherheit bezeichnet. (Sueddeutsche Zeitung) (7) Russland sieht die Pläne jedoch als Bedrohung für seine Sicherheit an. (Sueddeutsche Zeitung) (8) Immerhin hat die Nato jetzt den Zusammenhang zwischen militärischer Sicherheit und zivilem Aufbau erkannt (Sueddeutsche Zeitung) Примеры иллюстрируют употребление ключевых слов, в том числе и выделенных в специальном корпусе, в вышеперечисленных поддискурсах безопасности. Так, примеры 2, 4, 5 – из поддискурса «Ближневосточный конфликт»; примеры 1, 7, 8 – из темы «Россия и НАТО, России и ЕС». Пример 3 наглядно показывает интертекстуальные связи двух корпусов, а именно то, как новое ключевое понятие vernetzte Sicherheit реализуется в общем дискурсе безопасности. Так же, как и пример 8, повторяющий одну из основных идей Мюнхенской конференции. Sicherheit und Stabilität (1) … die USA und ihre Partner auf afghanischer Seite in der Lage, ein Mindestmaß an Sicherheit und Stabilität zu gewährleisten. (Der Spiegel) (2) … vor der afghanischen Präsidentenwahl im August den Kampf um Stabilität und Sicherheit deutlich zu verstärken. (Sueddeutsche Zeitung) (3) Solche Zwischenfälle bedrohten die Sicherheit und Stabilität in der gesamten Region (Focus) Примеры из поддискурса «Афганистан» иллюстрируют ценностную значимость ключевого словосочетания «безопасность и стабильность». Следующие примеры демонстрируют нам новое ключевое «стигма-слово» Wirtschaftskrise (экономический кризис), изначально относящиеся к экономическому дискурсу. (1) Wirtschaftskrise gefährlicher als El Kaida … (Focus)

42

(2) Die kurzfristigen Hauptbesorgnisse bei der Sicherheit der USA liegen in der globalen Wirtschaftskrise und ihren geopolitischen Auswirkungen (Focus) (3) …den regulären Dialog über Wirtschaftsfragen um die Behandlung von Problemen der Sicherheitspolitik zu ergänzen. (Der Spiegel) Данное ключевое понятие входит в число угроз безопасности. Так, пример 1 – заголовок к статье – эмоциональным сравнением опасности кризиса определяет его на верхние ступени в иерархии главных угроз международной безопасности. Итак, ключевыми словами референтного корпуса «internationale Sicherheit» являются: Sicherheit, Sicherheitspolitik, Stabilität, Frieden, Verteidugung, Bedrohung der Sicherheit, (Wirtschafts)krise. Примеры из референтного корпуса тесно связаны с примерами из специального. Многие идентичны друг другу. Постоянные повторения цитат из специального корпуса придают гомогенность дискурсу безопасности. Интересно, что пока в референтный корпус не вошло ключевое понятие «Архитектура безопасности». С помощью представленных примеров продемонстрировано также то, какие коллокационные образцы образовались за последнее время; как одна и та же идея повторяется в пермутациях одного словосочетания, и как из этого появляется семантическая сеть ключевых слов. Анализ ключевых слов и сравнение специального и референтного корпусов наглядно показывают, как формируется новое представление о безопасности, в число проблем которой относятся и вопросы преодоления глобального кризиса, и энергетическая безопасность, и контроль за вооружением, бедность, изменение климата и даже миграция. Одним из важнейших аспектов новой безопасности стала необходимость комбинации военных и гражданских средств ее поддержания. 1

2

Подробнее о методе: Handbuch sozialwissenschaftliche Diskursanalyse. Forschungspraxis. B. 2.Wiesbaden: VS Verlag fuer Sozialwiss., 2004. S. 353–388. Ibid. S. 364.

43

Р. Х. Макуев Теоретико-правовые и организационные вопросы обеспечения национальной безопасности Российской Федерации в условиях глобализации*

Процесс глобализации оказывает активное воздействие на современные национальные и международные институциональные системы. Новая ступень глобализации привела к обновлению, к реконструкции всего современного миропорядка. Не осталась вне этого процесса и национальная безопасность, ставшая ключевым элементом всеобщей безопасности. Как верно отмечается, на современном этапе развития человеческой цивилизации вопросы о национальной безопасности требуют нестандартных новых ответов1. И это, прежде всего, связано не только с тем, что мир стал иным, но и с тем, что разительные обновления продолжаются. Они могут стать революционными, их характер, в конечном счёте, предопределяют современные технологии, пробуждающие невиданные эпохальные, базисные, долгосрочные и кратковременные инновации. *

© Макуев Р. Х., 2009

44

Для того чтобы понять механизм воздействия глобализации на национальную безопасность, необходимо выявить и охарактеризовать основные признаки глобализации как источники ее вызовов. Следует определиться с понятиями национальной безопасности и других связанных с нею явлений. И затем возможно будет проследить за механизмом влияния процесса глобализации на национальную безопасность и дифференциацию силы этого воздействия на её составные элементы (экономическая, экологическая, информационная, террористическая, военная и т. д. виды безопасности). Содержащими «вулканическую массу» вызовов глобализации можно считать следующие признаки глобализации, обладающие как негативными, так и позитивными свойствами. По разным критериям их можно объединить в группы или блоки. В первый блок можно разместить признаки глобализации, характерным для которых является доминирование интеграционных начал: 1) экономическая интеграция, движущей силой которых являются транснациональные корпорации (ТНК); 2) единое мировое информационное пространство, продуцирующее необратимость дальнейшего развития всемирной информационной сети (ВИС) и интернационализацию информационной зависимости индивидуального сознания от ВИС; 3) основанные на инновациях тенденции трансформации отдельных государств или системы государств – в цивилизацию или в ряд цивилизаций. Во второй группе могут оказаться основные признаки, для которых превалирующей чертой считается угроза: 4) ослабление условий для возникновения широкомасштабной мировой войны, маловероятность цепной реакции локальных войн и отмирания государств и цивилизаций; 5) международный терроризм и новые черты терроризма как следствие глобализации; 6) опасность трансформации международного терроризма в государственный. Следующий блок формируют признаки, для которых политические цели и демократические начала являются приоритетными: 7) усиление претензий ТНК на вытеснение политической деятельности государства с мировой и национальной политики; 8) системная связь между правовым и политическим

45

нигилизмом, определяющая господство не правовых, а олигархических правил; 9) формирование «мирового стандарта демократии» и активизация усилий «мирового лидера» на её экспансии в другие страны; Завершающая, для данного классификационного ряда, группа может состоять из двух признаков, консолидированных субъектным происхождением: 10) продолжающаяся всё большая индивидуализация личности, обусловленная озабоченностью собственным комфортом, бытом и личными интересами или иллюзиями; 11) современные технологии нового поколения, усиливающие возможности субъектов федерации к саморазвитию и сетевым формам взаимосвязей при строгом сохранении иерархических взаимосвязей между центральной и местной государственными властями. Все эти и другие признаки находятся в системной взаимосвязи и формируют содержание процесса глобализации. Они же позволяют предвидеть возможные новые вызовы и тенденции развития известных вызовов. На сегодня наиболее угрожающими являются экологическая, террористическая, демографическая, финансовая, гуманитарная, энергетическая, миграционная и др. Анализ их свойств позволяет достаточно аргументированно сориентировать на ожидание: а) дестабилизации экономики и наступления её кризиса; б) если в кратчайший период (максимум 3 года) не будут найдены способы и методы взаимодействия по совместному устранению острых противоречий на единых экономическом, экологическом, информационном, военном, правовом и других пространствах, т. е. в пространстве сплошной интеграции основных сфер жизнедеятельности человека, то человечество, и, конкретно, Российская Федерация, столкнется с дестабилизацией международной обстановки и возрастанием числа локальных войн, угрозой масштабной войны между крупными региональными государствами или частью государств НАТО с рядом крупных государств; в) нарастание опасности гуманитарной катастрофы из-за отвлечения средств государств-доноров на военные нужды; г) то же самое может случиться с экологической угрозой. Как мы видим, все эти признаки и продуцируе-

46

мые ими вызовы определяют также современную сущность национальной безопасности. В настоящее время понятие национальной безопасности наряду с международной является достаточно устоявшимся. О международной безопасности напоминаем, учитывая её неразделимую связь с национальной. В ходе нашего исследования мы будем иметь достаточное тому подтверждение. Не вдаваясь даже в обширный теоретический анализ, вполне становится возможным, например, отметить, что общее понятие «безопасность» все еще не находит одинакового понимания. Безопасностью принято считать состояние защищенности общества или сообщества от каких-либо угроз. Другие считают безопасностью отсутствие каких-либо угроз. Всё-таки, наверное, точнее будет говорить, что безопасность – это состояние защищенности объекта от каких-либо явных и возможных угроз. В начале XXI века усилиями зарубежных политологов в научный оборот вводится понятие «общая безопасность», сущность которой состоит в праве на защиту национальных интересов за такими субъектами, как консолидированные группы людей, структуры местного самоуправления, неправительственные организации2. Точнее, полагаем, будет под общей безопасностью понимать состояние как международной, так и национальной безопасности вместе взятых. В западной политической мысли «национальная безопасность» означала то, что у нас в стране всегда до конца XX века было принято называть «государственная безопасность». Не отвлекаясь на подробный анализ различных дефиниций «национальной безопасности»3, хотя это предмет нашего исследования, ограничимся констатацией нашей точки зрения по данному аспекту. Осмыслив существующие точки зрения, считаем наиболее точным будет определить «национальную безопасность» как функциональное состояние системы политикоправовых и гражданско-правовых институтов, обеспечивающее защиту общественно-политических устоев и ценностей от реально существующих и возможных угроз. Содержанием национальной безопасности можно считать состояние политической системы и гражданского общества, позволяющее обеспе-

47

чивать защищённость общества и личности, посредством адекватной реакции на активные вызовы глобализации. Наиболее сложными, ключевыми и приоритетными в условиях глобализации становятся взаимосвязи между национальной и международной безопасностями. В дальнейшем, надеюсь, что данное предположение будет достаточно убедительно подтверждено. Разумеется, внутренняя структура национальной безопасности знает дифференциацию на общественную, государственную, экологическую, экономическую, финансовую, информационную, демографическую и иные виды безопасности, которые, в свою очередь, могут делиться на внешнюю и внутреннюю. Вообще, надо сказать, когда мы говорим о безопасности Российской Федерации, то подразумевается «национальная безопасность», ибо в данном случае рассматриваем ее в связи с государством, как единую государственную и общественную безопасность, а также возможности её обеспечения. Принимая во внимание необходимость учёта международной безопасности и как явления тесно переплетающегося с национальной безопасностью, и как фактора внешнего воздействия, весьма кратко ознакомимся с её сущностью и содержанием. Итак, какую же смысловую нагрузку несёт в себе термин «международная безопасность»? Как явствует из ряда источников, здесь тоже нет единства в толковании его значения. Общепризнанным является то, что международная безопасность – это система международных отношений, основанная на соблюдении всеми государствами принципов международного права, исключающая применение силы или угрозы применения силы при решении спорных вопросов, предполагающая равную безопасность для всех государств вплоть до применения коллективной защиты ослабленной или потерпевшей стороны. Ведущее место в механизме обеспечения международной безопасности отводится действенному функционированию ООН. Обращается внимание на сохраняющийся приоритет в международной и национальной безопасности военной безопасности4. Однако времена опоры исключительно на военную силу в обеспечении международной и национальной безопасности уходят в прошлое. Она поступательно вытесняется эко-

48

номической, идеологической, религиозной экспансией с «использованием важнейших политических и информационных технологий»5. Однако в обозримой перспективе военный компонент сохранит свое важное значение. Таким образом, международная и национальная безопасности в условиях глобализации подвержены значительной трансформации. Степень последней возможно определить только на основе анализа взаимосвязей между ними и различными признаками, учитывающие исходящие от них угрозы. Международная и национальная безопасности тесно взаимосвязаны и детерминированы как внешними, так и внутренними факторами. Как выяснилось, сама международная безопасность, проявляя себя как внешний по отношению к национальной безопасности фактор, одновременно выступает как субъект взаимодействия с национальной безопасностью. Эти взаимосвязи имеют свою природу и весьма сложную структуру. Также следует еще раз напомнить и то, что невозможно обеспечить национальную безопасность без эффективного состояния экономической, экологической, технологической, информационной, финансовой, военной и других видов безопасности. Нас же прежде всего интересует стратегия и тактика обеспечения национальной безопасности. Поэтому необходимо изучить структуру механизма воздействия на национальную безопасность внешних и внутренних факторов, направленной усиливающих в условиях глобализации свою массированность. Рассмотрим на ряде примеров, как вызовы глобализации отражаются на национальной безопасности Российской Федерации. Возьмем всемирную экономическую интеграцию. Механизм ее влияния, как, впрочем, и других признаков глобализации, еще недостаточно исследован. Ключ же его изучения лежит через разделение свойств, признаков глобализации на негативные и позитивные, что мы и сделали в начале нашей статьи. Следует напомнить, что при изучении системы вызовов глобализации, источниками которых являются ее факторы, постоянно будет обоснованное ощущение присутствия международной безопасности. Состояние последней влияет на структурно-функциональные характеристики системы обеспечения национальной безопасности и ее результативность.

49

Именно отсутствие достаточных знаний о глобальных процессах в мировом сообществе в целом и каждом государстве в отдельности ввергло государства мира в современный финансовый кризис. Кстати, напомним, что он является проявлением в мировой финансовой системе начавшегося мирового экономического кризиса или наиболее болезненным его социальным сигналом. Последний все еще находится в стадии прогрессирующей болезненной депрессии. С нею, правда, сложнее при выборе эпитетов: то ли это «великая» депрессия, то ли это просто депрессия. Ведь ее шлейф тянется еще с начала 90-х годов ушедшего XX века. Какие вызовы можно ожидать от данного феномена? В крайней мере, просматривается неизбежность дифференциации стран мира на «развитые», «догоняющие», «обреченные на отставание». А это не могло не привести к кризису интересов на едином экономическом пространстве, к стремлению более мощных государств перераспределить потоки товаров, денег, рабочей силы в свою пользу, что всегда сопровождается, как показывает история, перемещением или корректировкой размещения центров власти, переустройством мировой архитектуры экономических отношений и всего миропорядка. Вполне ожидаемы были финансовые потрясения, кризис системы занятости населения, нарастание шквала международной экономической преступности. Необходимость преодоления финансовоэкономического кризиса стала, образно говоря, вполне ожидаемой неожиданностью. Сомневающиеся извечные пессимисты окончательно убедились, что всемирная экономическая и финансовая интеграция (единые экономические и финансовые пространства), действительно, имеет место в реальности. Очаг раздражения в любых точках этих пространств отражается болезненными реакциями в остальных их частях. Преодолеть всю эту гамму кризисных противоречий возможно лишь прибегнув к мобилизации мировых ресурсов и координации организационно-правовых мер ведущих государств мира. Все это ведет к расширению и углублению емкости товарных рынков в мире, что неминуемо приводит к необходимости создания международного координирующего цен-

50

тра. При этом возрастает роль государства в обеспечении национальной безопасности. Особенно в разрезе нейтрализации приоритетных усилий такого центра, направленных на лоббирование аппетитов мирового капитала в ущерб национальным интересам. Прослеживается также прямая взаимосвязь между уровнями состояний международной безопасности и национальной безопасности. В наше время установилась такая взаимосвязь между двумя этими сущностями, которая не позволяет какой-либо доктрине национальной безопасности рассчитывать на успешное обеспечение национальной безопасности, игнорируя чувствительные симптомы в системе обеспечения международной безопасности. Если обратиться к такому признаку глобализации, как «единое всемирное информационное пространство», то основополагающие выводы будут сходными с теми, которые продуцировал признак «единое экономическое пространство». Исходя из того, что позитивными следствиями данного признака являются, например, всплеск развития информационных технологий, инноваций, результаты которых активно внедряются в экономику и систему управления, а также формирование интеллектуального пласта, интернационализация информационных потоков и интересов и другие, а негативными – опасность монополизации влияния определенного государства или группы государств на формирование всемирного правового пространства, уязвимость глобальных сетей точечными воздействиями различных криминальных источников, возможность широкомасштабной и целевой информационной войны, последствия которой для современного человечества могут быть не менее катастрофичны, нежели от термоядерной войны. Конечно же, информационная безопасность требует более многогранного осмысления6. Однако наш подход учитывает, прежде всего, цель и границы данного исследования. В очередной раз мы убеждаемся, что национальная безопасность связана с обеспечением информационной безопасности. Более того, последняя является составной частью первой. Ее невозможно достичь в одностороннем порядке, например, не имея в качестве внешнего условия или наиболее мощного фактора – экономическую безопасность. И вновь на данную

51

составляющую национальной безопасности, образно говоря, бросает свою тень международная безопасность, здесь вновь мы видим, что без соответствующих гарантий международной информационной безопасности невозможно надеяться на существование информационной безопасности как структурного элемента национальной безопасности. Рассмотрим еще международный терроризм как следствие глобализации, как тревожный его признак. Анализ свойств данного признака глобализации позволяет сказать, что терроризм стал всеобщей опасностью для всех государств. Для борьбы с ним должны быть консолидированы усилия государств, всего мирового сообщества. В то же время негативные характеристики ситуации выглядят весьма угрожающе. Среди них выделим: реальность опасности перерастания борьбы с международным терроризмом в тотальный всемирный террор криминальных политических коалиций и государств, усиление административно-преступных методов управления, детерминированных криминальной психологией людей, действующих в различных структурах многоуровневой системы управления. Опять же убеждаемся в верности вывода о том, что отдельные свойства любого признака глобализации являются источниками конкретных вызовов. Необходимо, например, принять систему мер, чтобы ослабить, локализовать, а затем и ликвидировать вызовы, исходящие от ползучей трансформации международного терроризма в государственный. А также метаморфозы уже имеют место. К таковым можно, например, отнести действия США на Балканах, в Ираке, Афганистане, Израиля в Палестине. Это говорит о необходимости системы международной террористической безопасности и международной безопасности в целом. Национальная террористическая безопасность может быть надежной только тогда, когда будет поддержана самодостаточной системой мер по обеспечению международной террористической безопасности. То же самое можно сказать о значении состояния международной безопасности для обеспечения национальной безопасности в связи с другими ее составляющими, например, военной безопасностью. Формирование «мирового стандарта демократии» с последующими усилиями

52

«мирового лидера», направленными на экспорт ее в другие страны, может быть связано с целью установления мирового господства, которое, как правило, не обходится без угнетения других. «Вулканический» характер любого признака глобализации, наполненность его «лавой» вызовов обнаруживается при внимательном рассмотрении. Среди них немало несущих угрозу национальной и – неизбежно – международной безопасности. В результате нашего исследования мы находим, как уже отмечалось, подтверждение нашему предположению о том, что современная национальная безопасность содержит в себе, образно говоря, множество других «безопасностей», а точнее, элементов национальной безопасности. Выделяются так же элементы, как экономическая, экологическая, информационная, террористическая, военная, государственная, общественная и т. д. Видимо, надо пояснить, что автор учитывает и то, что если ранее (в советский период) государственная и национальная безопасности считались понятиями-синонимами, то на современном этапе вернее будет исходить из того, что государственная безопасность является составной частью или элементом национальной безопасности. Особенно это справедливо, если исходить из теории о доминирующем значении развития правового государства и гражданского общества. Приведенное краткое рассмотрение национальной безопасности через призму влияния вызовов глобализации выдвигает концептуальное положение о непродуктивности усилий, направленных на обеспечение национальной безопасности без достижения соответствующего состояния международной безопасности. Точно также невозможно обеспечение международной безопасности посредством посредством причинения ущерба национальной безопасности какой-либо страны. Итак, следует разрабатывать современную Концепцию национальной безопасности на основании следующего: ее собственных внешних и внутренних факторов, факторов глобализации и тесно связанной с нею международной безопасности, а также различных научных теорий национальной безопасности. При этом видимо, следует согласиться с теми, кто говорит о

53

трех этапах формирования стратегии обеспечения национальной безопасности7. Несомненно, факторы, обнаружившие себя в ходе нашего анализа (субъективные и объективные, негативные и позитивные, внешние и внутренние и др.), позволяют кардинально уточнить ранее намеченные задачи и проблемы в сфере обеспечения нашей безопасности8. Меры, направленные на укрепление национальной безопасности, должны вытекать из этих задач и учитывать то, что без надлежащей защиты международной безопасности нереально пытаться создать систему эффективного обеспечения национальной безопасности. Воспринимается поэтому как достаточно целесообразное, например, предложение о необходимости формирования международной коалиции для решения конкретных проблем международной безопасности. Ключ к обеспечению национальной безопасности лежит в плоскости политического, а не силового решения. Любое политическое решение приобретает реальную силу после юридического подтверждения, т. е. заключения международного договора, многосторонних соглашений или хотя бы принятия соответствующих конвенции ООН, Советом Европы или стратегических документах Европейского Союза, к которым могут присоединится и третьи страны. Важно, чтобы обеспечение национальной безопасности опиралось на такие общепризнанные и нормативно закрепленные принципы, как законность, баланс законных прав, интересов и ответственности личности, общества и государства, интегрированность системы национальной безопасности и международных систем коллективной или всемирной безопасности и др. При этом необходимо строго следовать созданному правопорядку по обеспечению как национальной, так и международной безопасности на основе верховенства закона. Мы можем согласиться с высказанным мнением о том, что «утверждение власти закона – одно из самых великих достижений западной цивилизации …» 9. Однако, мы не согласны с тем, что Россия или Китай лишены этой власти. Они не лишены ее, а, к сожалению, обременены и озадачены ею, что со временем пройдет. Да, уровни правовой культуры во многих странах не одинаковы. Перед

54

ними стоит нелегкая задача минимизации различий, их выравнивания в разных странах. Без этого невозможно существовать, выживать, благополучно жить в глобальном мире. К тому же прогнозируется, что основная политическая борьба уже не будет разворачиваться вокруг богатства, она уже ведется за монопольное владение знаниями. «Контроль над знаниями – вот суть будущей всемирной битвы за власть во всех институтах человечества»10, – отмечает небезызвестный Э.Тоффлер. Также мы не имеем особых возражений против высказанной Г. Дж.Уэллсом мысли о том, что «необходимо признать, что идеалами человечества должны быть равенство и всемирное единение. Государство – опасная идея, престиж – ненадежный идеал. Хотим мы того или нет, чтобы избежать наихудшего, нам придется готовить себя к всемирной демократии и всемирному сообществу»11. Но мы не можем согласиться со стремлением, прикрываясь приверженностью идеалам всемирной демократии и всеобщего человеческого политического единения, космополитизма, провоцировать народы различных стран и континентов на преждевременный отказ от существа идеи независимости, обосновывать необходимость господства меньшинства в обществе и в мире. Как не можем согласиться с идеей о том, что под натиском вызовов глобализации государство теряет суверенитет, происходит трансформация современного государства в «сетевое», с последующим неминуемым его отмиранием. Да, как явствует из мировой истории, результатом длительного периода эволюции государств станет их отмирание. Однако преждевременная ориентация на закат государства способна погубить целые народы и страны. Те, кто подталкивает к поспешному побегу от государства, почему-то продолжают не только укреплять свои государства, но создают коалиции государств. Хотя, казалось бы, они в экономическом и политическом плане весьма подготовлены следовать подобным концепциям. Но предпочитают сохранять «недостатки» собственного государства и не спешат отказываться от него. И правильно делают. Изучение последствий вызовов глобализации, особенно финансового кризиса, подтвердило, что организационно-

55

культурные и правовые возможности гражданского общества все еще далеки от способности прийти на смену правовому государству. Без государства на новом этапе всплеска вызовов глобализации, мотивированного якобы внезапными и резкими изменениями в природе власти, в базовом основании которой произошла перезагрузка в пользу «знаний, богатства и силы», человечество не готово пройти «Третью волну» и войти в постглобалистский период господства нанотехнологий, эпохальных и базисных инноваций. 1

2

3

4

5

6

7

8 9

10 11

Глущенко В.М. Стратегия обеспечения безопасности города Москвы в социально-экономической сфере // Автореф. дисс. доктора экономических наук. И., 2008. С. 1. Rothschild E. Introduction // Common Security in Asia: New Concepts of Human security // T. Matsumae, Z. C. Chen. Fokyo, 1995. P. 3. Белов П. Концептуально-критериальный базис системы обеспечения национальной безопасности России // Обозреватель. 2005. № 8; Метелев С.Е. Национальная безопасность и приоритеты развития России: социальноэкономические и правовые аспекты. М., 2006; Фещенко П.Н. Социальная напряжённость как аспект национальной безопасности. М., 2006; Основы военной политики и обеспечения военной безопасности Российской Федерации. М., 2005. С. 30–40, 103–121. Основы военной политики и обеспечения военной безопасности Российской Федерации. С. 30–40, 103–121. Дамаскин О.В. Россия в современном мире: проблемы национальной безопасности. М., 2007. С. 224. Димакин О.В. Россия в современном мире: проблемы национальной безопасности. С. 250–268 Лутовинов В.И. К проблеме формирования стратегии национальной безопасности России // Власть. 2008. № 10. С. 16–19. Дамаскин О.В. Россия в современном мире... С. 238–249. Фукуяма Ф. Великий разрыв / Пер. с англ. под. общ. ред. А.В.Александровой. М., 2003. С. 22. Тоффлер Э. Метаморфозы власти... С. 43. Уэллс Г.Дж. Краткая всемирная история / Пер. с англ. Д. Соловьева. СПб., 2005. С. 309.

56

А. Е. Новикова Критерий правозащитной рискованности в оценке международной безопасности*

Право международной безопасности – это совокупность принципов и норм, регулирующих взаимодействие государств в области обеспечения всеобщего мира и безопасности, включая превентивную деятельность1. Несмотря на большое количество войн, вооруженных конфликтов, участниками которых становились в разное время все государства, человечество всегда искало оптимальные пути предотвращения этих конфликтных ситуаций. Теоретики права2, политологи3, социологи4 посвятили обозначенной теме многочисленные труды, что свидетельствует о непрекращающемся интересе к данной проблеме, а также о ее актуальности. Полагаем, только в современных условиях открываются реальные перспективы обеспечения всеобщего мира. В прошлом государства стремились обеспечить свою безопасность самостоятельно или при помощи ограниченных союзов. Ныне мир и безопасность представляются как всеобщие. Последние десятилетия показали, что невозможно выиграть не только ядерную войну, но и гонку вооружений. Безопасность *

©

Новикова А..Е., 2009

57

каждого конкретного государства зависит от безопасности всех стран в целом. Отсюда следует необходимость широкого и активного сотрудничества государств в этом направлении. Подчеркивая важность сказанного, отметим, что в научной литературе существует представление о современной системе безопасности как всеобъемлющей5. В рамках данной работы придерживаемся именно такой позиции и считаем ее наиболее приемлемой в условиях глобализирующегося мира. Итак, современная система безопасности охватывает не только военные и политические, но также и другие аспекты – правозащитные, экономические, экологические, правовые, гуманитарные и т. д. Особое внимание в этой связи, на наш взгляд, следует уделить правам человека, а точнее проблеме их нарушения со стороны акторов международно-правовых отношений ввиду несовершенства системы мировой безопасности. Полагаем, что фактор рискованности6 актуален и злободневен не только на национальном, но и на универсальном уровне. В качестве такового предлагается понимать совокупность событий, условий, действий субъектов (акторов) международных публичных отношений, а также, непосредственно нормы международного публичного права, нарушающие или ограничивающие реализацию прав человека и гражданина. Фактор международной правозащитной рискованности может иметь стихийную природу, т. е. не зависеть от воли и сознания людей (ограничение прав в связи с введением чрезвычайного или военного положения). Возможны ситуации, которые находятся под контролем, но создаются умышленно для достижения определенных политических или экономических целей. При достижении последних нередко игнорируются или прямо нарушаются права и свободы человека. В рамках данной работы уделим внимание фактору международной правозащитной рискованности, который связан с осознанной, влекущей за собой негативные последствия для прав и свобод человека деятельностью субъектов международных отношений. Основополагающим актом права международной безопасности является Устав Организации Объединенных Наций7. В нем сформулирована главная цель «поддерживать международный мир и безопасность». Указаны также пути достижения цели: «Принимать эффективные коллективные меры для пре-

58

дотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира. Проводить мирными средствами улаживание, разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира». В соответствии с Уставом ООН на Совете Безопасности лежит главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности. Учитывая функциональное предназначение данного Совета в структуре Организации, он наделен полномочиями по принятию резолюций, которые обязательны к исполнению всеми государствами-членами (в отличие от решений других подразделений ООН). Однако в последнее время деятельность Совета Безопасности несколько дискредитировала себя в глазах мировой общественности. Это привело к появлению мнений о том, что, во-первых, отдельные его действия являются нарушением Устава ООН8; во-вторых, Совет Безопасности просто потерял свое значение9. Рассмотрим указанные мнения более подробно на примере соответствующих ситуаций. Решение Совета Безопасности может считаться принятым, если за него проголосовали не менее 9 стран, а пять постоянных членов не наложили на него вето. С начала 1970-х гг. США применяли свое право «вето» почти 50 раз, а это больше, чем любой другой член Совета. Анализ решений международного сообщества дает основание утверждать, что наиболее часто их не выполняли такие государства как Израиль, Турция, Марокко и Индонезия. В числе нарушителей также числятся Армения и Россия. Кроме того, не выполнялись или частично не выполнялись резолюции, не имевшие четких формулировок (например, о предоставлении убежища для террористов – поскольку неизвестно, что понимать под этим понятием). Существующая позиция, что Совет Безопасности потерял свои позиции, связана, прежде всего, с тем, что «последнее» решение в конфликтных ситуациях между государствами все чаще остается за региональными организациями, а не Советом, как того требует Устав ООН. За время существования Устава ООН насчитывается порядка семи операций, предпринятых именно региональными организациями10. Самой серьезной угрозой миру в виде возможной ядерной войны был Кубинский кризис в 1962 г., когда Организация

59

американских государств приняла решительные действия и способствовала прекращению кризиса. Размещение советских ракет средней дальности не является нарушением международного права. Ожидать решения от Совета Безопасности не представлялось возможным, так Советский Союз мог применить право вето. США решили использовать коллективные принудительные меры в Организации американских государств (далее – ОАГ). Куба тогда формально оставалась членом этой организации, хотя ее правительство было лишено права голоса. Консультативный орган ОАГ обвинил Кубу в тайной подготовке угрозы миру на континенте и считал необходимым найти юридические основания для блокирования кубинских портов, чтобы прекратить доставку ракет. Однако коллективная самооборона, по его мнению, не давала оснований для этого. Таким образом, можно констатировать, что ОАГ рекомендовала установить блокаду. США в одностороннем порядке провозгласили установление блокады, и многие государства американского континента присоединились к ней. Таким образом, меры, принятые ОАГ, ограничились рекомендацией. В качестве примера следующей ситуации приведем Ливанский кризис 1976 г. По решению Лиги арабских государств и с разрешения ливанского правительства в этой стране были размещены миротворческие силы с задачей поддержания внутренней безопасности11. Вопрос о санкции Совета Безопасности не поднимался. Следующим случаем можно указать кризис в Гренаде в 1983 г. В эту страну были введены войска Организации государств восточной части Карибского бассейна, а также Соединенных Штатов, которые не были членом данной Организации. Юридические оправдания были следующие: войска были приглашены генерал-губернатором Гренады; Организация была правомочна использовать силу для поддержания международного мира и безопасности; США принимали меры для эвакуации своих граждан. При этом специально подчеркивалось, что эти действия не основываются на концепции самообороны12. Со стороны Совета Безопасности никакого протеста не последовало. Итак, приведенные ситуации подтверждают неоднократность бездействия самого Совета Безопасности. Однако на

60

практике нередко встречаются случаи, противоположные указанным, когда государства занимают пассивную позицию и не выполняют соответствующих предписаний Совета Безопасности ООН. В качестве подтверждения этой мысли приведем пример конфликтной ситуации между США и Ираком в конце прошлого столетия. Итак, США обвиняют Ирак в невыполнении резолюций Совета Безопасности. За два десятилетия Ирак не выполнил 16 резолюций. Однако это не единственная страна мира, которая не выполняет или не полностью выполняет решения Совета Безопасности. 8 ноября 2002 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию № 144113, в которой сказано, что Ирак должен разоружиться под угрозой «серьезных последствий». Эта резолюция стала продолжением резолюции № 687, принятой в 1991 г.14, которая обязывала Ирак обеспечить полное и окончательное раскрытие всех аспектов его программ по созданию оружия массового уничтожения и баллистических ракет дальностью более 150 км. В 1998 г. Совет безопасности ООН издал особую Резолюцию № 120515, в которой Ирак осуждался за нарушение резолюции № 687 и других подобных резолюций. Как минимум, 90 резолюций Совета Безопасности ООН не были выполнены за период с 1968 по 2002 гг. Для сравнения, за это время были выполнены более 1,3 тыс. резолюций16. Приведем еще некоторые статистические данные, указывающие на конкретные случаи неисполнение резолюций Совета Безопасности ООН различными государствами. Итак, в 2002 г. Израиль не выполнил четыре, а Турция – одну резолюцию. Сначала Совет обязал Израиль вывести войска из населенных пунктов Палестинской автономии, потом пригрозил применением жестких мер, если он не выполнит эту резолюцию, потом принял решение о направлении международных экспертов в лагерь беженцев Дженин, ставший ареной жестоких боев (инспектора не были туда допущены израильскими властями), потом потребовал вывести израильские войска из Рамаллы. В отношении Турции принял решение, подтверждающее действие предыдущих резолюций ООН по Кипру. В 2001 г. Индонезия, Турция и Марокко не выполнили по одной резолюции. Индонезию призвали немедленно начать

61

выполнять предыдущие резолюции ООН по Восточному Тимору; Турцию – предыдущие резолюции по Кипру, а Марокко – соблюдать международные гуманитарные законы. В 2000 г. Турция не выполнила две резолюции, Израиль и Индонезия – по одной. Турцию дважды призывали выполнять предыдущие резолюции по Кипру, Израиль – соблюдать Женевскую конвенцию, Индонезию – предпринять решительные действия по освобождению Восточного Тимора. Таким образом, приведенные примеры и статистические материалы указывают на бездействие Совета Безопасности, а также открытое неисполнение резолюций государствами, в отношении которых они приняты. В большинстве таких ситуаций за указанные нарушения для государств не последовало никаких санкций. Исходя из этого, можно констатировать подразумеваемое «молчаливое» согласие мирового сообщества с подобного рода практикой. Полагаем, что указанные случаи нельзя считать легитимными. Они не должны мультиплицироваться в будущем, так как свидетельствуют не только о слабости международных организаций, но и создают прецеденты для легализации нарушений в наднациональном правовом пространстве и в пределах любого государства. Проанализированная практика, исходя из широкого понимания системы международной безопасности, подчеркивает несовершенство последней и о наличии риска для реализации прав человека. В качестве мысли, резюмирующей данное исследование, отметим следующее. Можно, конечно, поддержать существующую в настоящее время позицию о том, что ООН нуждается в проведении реформ, в том числе, необходимы преобразования Совета Безопасности. Однако, наш взгляд, мировому сообществу необходимо объединиться, как это случилось в середине прошлого столетия, и воплотить в жизнь идеи нового этапа сотрудничества, в центре которого по-прежнему должен оставаться человек, его права и свободы. Все государства должны неукоснительно соблюдать нормы международного права, а не использовать складывающиеся ситуации для достижения своих политических, экономических и иных целей. Полагаем, ввиду происходящих процессов интеграции и глобализации возникновение правозащитных рисков на уни-

62

версальном уровне имеет объективный характер. Выявление в совокупности факторов правозащитной рискованности международного и национального уровня будет способствовать их оценке, минимизации и выбору способов управления таковыми. Управление же, на наш взгляд, требует привлечения политических, правовых, организационных, кадровых ресурсов при условии обладания объективной, достоверной и своевременной информацией оперативного и аналитического характера. 1

2

3

4 5 6

7

8 9

10

11 12

13 14 15 16

Международное публичное право: проблемно-тематический курс. М., 1999. С. 22. См., например: Гусаров Ю.А. Европейская безопасность в начале 90-х годов // Актуальные проблемы Европы. Внешняя политика и безопасность европейских государств. 1995. № 4; Караганов С.А. Безопасность будущей Европы. М., 1993; Лукашук И.И. Глобализация, государство, право XXI век. М., 2000. См., например: Рахманинов Ю.Н. ОБСЕ в XXI в.: на пути к новой модели безопасности // США. Экономика. Политика. Идеология. 1997. № 1. См., например: Арбатов А. Безопасность: российский выбор. М., 1999. Международное публичное право: проблемно-тематический курс... С. 22. Под «правозащитными рисками» предложено понимать деятельность соответствующих субъектов защиты прав и свобод человека и гражданина, в процессе которой преодолевается неопределенность ситуации и имеется возможность не только оценить вероятность достижения поставленной правозащитной цели, но и просчитать наиболее оптимальный путь ее достижения // Материалы II Международной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава «Правовая политика Российской Федерации в условиях современного социально-экономического развития» 12–13 октября 2007 г. Устав Организации Объединенных Наций (Принят в Сан-Франциско, 26 июня 1945 г.) // Правила процедуры Генеральной Ассамблеи (Doc. A/520/Rev. 13). Нью-Йорк, 1979. С. 1–47. См.: de Wet E. The Chapter VII Powers of the Security Council, 2004. См., например: Glennon M.J. Limits of Law, Prerogatives of Power: Interventionism after Kosovo, 2001. P. 98. Сорокина О.Ю. Полномочия Совета Безопасности ООН и действия региональных организаций по поддержанию мира // Международное публичное и частное право. 2008. № 2. См.: Pogany I. The Arab League and Peacekeeping in the Lebanon (1987). См.: Moore J.N. Grenada and the International Double Standard // American Journal of International Law. 1984. Vol. 78. P. 153–156. www.un.org/russia Там же. Там же. См.: http://www.washprofile.org/ru/node/409

63

А. А. Сергунин О начальном этапе формирования внешнеполитической стратегии Барака Обамы*

Начальный этап разработки международной стратегии всякой новой администрации США весьма важен для понимания ее дальнейшей политики в этой области. Именно на этой стадии особенно четко выявляются факторы, влияющие на позицию администрации, а также внешнеполитические ожидания последней, исходя из которых можно строить предположения о будущем международном курсе Вашингтона (хотя и неизбежно подвергающемся корректировке под воздействием нелегких политических реалий). Поскольку в ходе предвыборной кампании и в так называемый «переходный период» (т. е. с момента победы на выборах до инаугурации на пост президента) вопросы международной политики занимали относительно небольшое место, было очень сложно судить о внешнеполитическом «кредо» Б.Обамы и его «команды» (тем более, что последняя еще находилась в стадии формирования). Б.Обама и его «сподвижники» ограничивались *

©

Сергунин А. А., 2009 Работа выполнена в рамках темы научно-исследовательской работы СПбГУ № 17.0.36.2009.

64

лишь эпизодическими заявлениями по международной тематике. Так, будущий президент обещал скорейший вывод американских войск из Ирака и перенос тяжести борьбы с международным терроризмом на Афганистан. Он также намекал на возможность пересмотра планов создания системы ПРО в Восточной и Центральной Европе в обмен на отказ России от размещения ракет «Искандер» в Калининградской области (как меры противодействия американской ПРО) и ее содействие в оказании давления на Иран с тем, чтобы последний отказался от ядерной программы и разработки баллистических ракет большой дальности. Хилари Клинтон, после того как в ноябре 2008 г. было объявлено о ее назначении на пост государственного секретаря, заявила, что видит своей задачей необходимость приобрести для США как можно больше друзей, а не врагов (как это делала администрация Дж.Буша-младшего). Она также, наряду с президентом, заговорила о необходимости «перезагрузки» российско-американских отношений. Наконец, Б.Обама призывал ведущие страны мира и наиболее авторитетные международные организации сообща бороться с последствиями глобального финансово-экономического кризиса, охватившего мир с 2008 г. Так, большие надежды он возлагал на сотрудничество в рамках «большой двадцатки» (20 ведущих экономических держав мира), а также диалог с мощными региональными организациями – ЕС, АСЕАН, АТЭС и т. д.1 Однако стройной концепции будущего мироустройства во взглядах Б.Обамы и его «команды» на тот период не просматривалось. Не сложилась она и в начальные месяцы правления 44-го президента США. Более того, появилось множество противоречий в ее внешнеполитической деятельности. Так, несмотря на намеки относительно возможности сворачивания программы по созданию системы ПРО в Чехии и Польше и сотрудничестве с Россией в данной сфере, решение по этому поводу не было принято вплоть до сентября 2009 г., заставив заинтересованные стороны изрядно понервничать по этому поводу. Главный специалист по России Совета национальной безопасности США Майкл Макфол заявил: «Мы не собираемся заверять, успокаивать, уступать или торговаться с русскими по вопросам, касающимся расширения НАТО или противоракетной

65

обороны»2. Более того, в проект военного бюджета на 2010 было заложено финансирование ряда программ нестратегической ПРО3. Планы Б.Обамы снизить уровень военного присутствия США на Среднем Востоке за счет вывода американских войск из Ирака были девальвированы его курсом на активизацию антитеррористической кампании в Афганистане. Декларированное стремление к выходу из глобального финансово-экономического кризиса совместными усилиями плохо согласовывалось с принятым в марте 2009 г. Б.Обамой антикризисным планом, который во многом ориентирован на односторонние меры США, нацеленные на защиту преимущественно американских национальных интересов и слабо принимающие в расчет интересы международных партнеров США. В итоге этот план вызвал резкую критику со стороны, прежде всего, стран-членов ЕС, а также России и Китая. Лишь на саммите «двадцатки» в Лондоне в начале апреля 2009 г. от США удалось добиться согласия на координацию их антикризисной стратегии с политикой других центров мировой экономической мощи4. Несмотря на неоднократные декларации о намерении новой администрации наладить хорошие отношения с Китаем и Россией, кандидат на пост директора Национальной разведки (орган координирующий деятельность американского разведывательного «сообщества», состоящего из 16 спецслужб) Деннис Блэр заявил во время слушаний в сенатском комитете по разведке, что необходимо активнее вести поиск в этих двух странах политических лидеров, которые разделяют западные ценности и дружественны по отношению к США5. Сомнительно, чтобы активная вербовка американскими спецслужбами «агентов влияния» в этих странах действительно способствовала бы улучшению их отношений с Вашингтоном. Скорее всего, подобные действия, если они будут предприняты, будут справедливо расценены этими двумя государствами как вмешательство в их внутренние дела. Внешняя политика 44-го президента США в начальный период была не только противоречива, но и носила преимущественно реагирующий/пассивный, а не активный / предвосхи-

66

щающий характер. Вашингтон просто реагировал на происходящие в мире события, а не пытался сам активно воздействовать на их ход, за что и подвергся критике со стороны внутренней оппозиции и даже своих зарубежных союзников. Среди факторов, замедливших формирование внешнеполитической доктрины Б.Обамы и привнесших в нее элементы противоречивости и пассивности, стоит отметить следующее: неопытность как самого президента, так и ключевых лиц, ответственных за выработку и реализацию международного курса США (госсекретарь Х.Клинтон, помощник президента по национальной безопасности Джеймс Л.Джонс, директор Национальной Разведки Д.Блэр, директор ЦРУ Леон Панетта и др.), в вопросах внешней политики. Исключением из правила являются вице-президент Джозеф Байден, ряд лет возглавлявший комитет по иностранным делам сената США, и Роберт Гейтс, сохранивший за собой в новой администрации пост министра обороны (занимает этот пост с ноября 2006 г.; с декабря 1991 г. по январь 1993 г. – директор ЦРУ). Многие эксперты с самого начала полагали, что на первых порах именно эти лица будут негласными руководителями американской внешней политики. Неслучайно, что на проходившей в феврале 2009 г. ежегодной Мюнхенской конференции по вопросам международной безопасности главой делегации США был Дж.Байден, и именно он, а не Х.Клинтон, выступал от имени американской стороны. Внимание администрации Б.Обамы было отвлечено от формулирования внешнеполитической доктрины глобальным финансово-экономическим кризисом, который требовал принятия скорейших мер и который часто подталкивал Вашингтон к односторонним, часто узкоэгоистическим действиям, что не способствовало формированию более широкого взгляда на вопросы мировой политики. Над «командой» Б.Обамы довлело наследие прошлой администрации, от которого было избавиться не так-то просто. Так, администрация Дж. Буша-младшего успела облечь в международно-правовую форму планы по размещению элементов американской ПРО в Польше и Чехии, что делало непростым отказ от них. Несмотря на решительные декларации Б.Обамы,

67

быстро вывести американские войска из Ирака достаточно сложно как с военно-технической, так и политикостратегической точек зрения. Невозможно также в одночасье и обернуть вспять антиамериканские настроения, охватившие без преувеличения весь мир после серии военных интервенций США и их союзников в течение последнего десятилетия. Осложнило создание стройной внешнеполитической концепции администрации Б.Обамы и то объективное обстоятельство, что процессы по становлению нового мирового порядка, идущие в современный период, характеризуются особой сложностью и неопределенностью. В этом смысле США не одиноки: политическое руководство других «центров силы» также часто вынуждено действовать наугад, без опоры на научное предвидение и понимание закономерностей развития современной системы международных отношений. Нелишне отметить, что ведущие направления внешнеполитической мысли США (равно как и других стран мира) находятся сейчас в состоянии интеллектуального кризиса и неспособны предложить адекватные оценки и видение как нынешних, так и будущих мировых процессов. Это касается и неолиберальной парадигмы теории международных отношений, к которой относят философско-идеологические взгляды Б.Обамы и его единомышленников. В то же время, несмотря на упомянутые проблемы, некоторые конкретные параметры внешнеполитической доктрины Б.Обамы начали обрисовываться уже в первые месяцы его правления: очевидно, что философско-идеологической базой Б.Обамы будет либеральный интернационализм (как и при Б.Клинтоне). В связи с этим следует ожидать возрождения таких неолиберальных принципов внешней политики (забытых при Дж.Буше-младшем), как акцент на следовании нормам и принципам международного права, использовании международных организаций и многосторонней дипломатии. Свидетельство тому – возрождение интереса американской дипломатии к ООН, попытки гармонизировать отношения внутри НАТО и решить проблемы, связанные с финансово-экономическим кризисом в многостороннем формате. Впрочем, пока рано говорить об этих тенденциях как о вполне устоявшихся.

68

Как уже отмечалось «команда» Б.Обамы обеспокоена взлетом антиамериканизма в мире, который является следствием агрессивной политики Дж. Буша-мл. Поэтому одной из самых приоритетных задач новой администрации стало налаживание дружественных отношений с ключевыми игроками на мировой арене, а также избавление от вредных стереотипов, ведущих к повышению конфликтности в мире (прежде всего, от мнения, что ислам по определению является источником терроризма и радикализма). Несмотря на предстоящие многочисленные трудности, администрация Б.Обамы твердо намерена вывести в ближайшие годы американские войска из Ирака и полностью передать управление этой страной местным властям. Вместе с тем, администрация Б.Обамы с самого начала была намерена активизировать антитеррористическую кампанию в Афганистане с целью окончательного разгрома Талибана и Аль-Каеды. Усилилось также давление на Пакистан, который, по мнению США, не предпринимает эффективных действий по наведению порядка в горных районах страны на границе с Афганистаном, где укрываются боевики Талибана и Аль-Каеды. Стратегия Б.Обамы/Дж. Байдена в отношении федеральнорегулируемой зоны проживания племен (английская аббревиатура – FATA) является дифференцированной. Как отмечает президент Сети всемирной безопасности Губертиус Хофман (немецкий политолог, основавший свою сетевую организацию в Нью-Йорке), если в отношении баз Талибана и Аль-Каеды будут предприняты самые жесткие меры, то в отношении племен, которые участвуют в оппозиции в основном по финансово-экономическим причинам (экономика края совершенно разрушена), предлагается программа экономической помощи в размере 2,5 млрд. долл. Цель этой программы, инициатором которой являлся Дж.Байден (в бытность его еще сенатором), отделить потенциально мирные племена от убежденных террористов и радикальных исламистов, обеспечить эти племена иными, чем терроризм, источниками дохода. О необходимости поддержки местным населением новой американской стратегии говорил на пресс-конференции в Вашингтоне помощник президента по национальной безопас-

69

ности Дж.Джонс. «Добиться успеха в чужой стране можно только при поддержке местным населением того дела, за которое сражаешься. Если нет поддержки в народе, то и дело проиграно»6, – считает Дж.Джонс. Многие эксперты, однако, выражают сомнение в потенциальной эффективности афганопакистанской политики Б.Обамы и считают, что подобными ограниченными мерами проблему решить невозможно. На практике это может привести к тому, что США увязнут вместо Ирака в Афганистане. Администрация Б.Обамы намерена привлечь к сотрудничеству по Афганистану (среди прочих стран) и Россию. Обращает на себя внимание тот факт, что на апрельской встрече 2009 г. Д.Медведева и Б.Обамы в Лондоне афганский вопрос занял заметное место. И Москва пошла на ряд уступок в этом принципиальном для США вопросе. Как стало ясно по итогам саммита, Москва согласилась пойти навстречу Вашингтону и подписать договор о транзите в Афганистан грузов невоенного характера – для снабжения дислоцированных там частей. «Мы согласились, что организация “Аль-Каида” и другие террористические и экстремистские группировки, действующие в Афганистане и Пакистане, представляют общую угрозу многим странам, включая Россию и США»7, – говорится в совместном заявлении. При этом осталось неясным, сделана ли эта уступка в обмен на какую-то другую уступку со стороны США или же она просто является демонстрацией Москвы своей готовности продолжить сотрудничество с США в области совместной борьбы с международным терроризмом. В период правления Б.Обамы усилилось внимание США к черноморско-кавказско-каспийскому региону. Это связано с размораживанием ряда конфликтов в регионе (Южная Осетия и Абхазия) и возможным обострением пока еще замороженных конфликтов (Нагорный Карабах, Приднестровье); активизацией ряда влиятельных держав в регионе (Россия, Турция, Иран); обострением конкуренции по вопросу о транспортировке энергоносителей через регион; амбициями Украины и Грузии по вступлению в НАТО (в случае с Украиной – еще и в ЕС)8. Г.Хофман считает, что при Б.Обаме возможно признание независимости Абхазии и Южной Осетии, т. к., по его мнению,

70

здесь применим прецедент Косово. Если та или иная этническая территория не является исторически частью государства, где господствует иная нация, у нее есть право на отделение от такой страны. Абхазия и Южная Осетия были искусственно включены в состав Грузии при советской власти, поэтому после падения советского режима они вполне естественно захотели быть независимыми от Грузии, где они всегда были чуждым элементом. Считается, что при Б.Обаме будет наложен мораторий на дальнейшее расширение НАТО (кроме Балкан), и Украина и Грузия не будут вовлечены в этот альянс. Администрация Б.Обамы не хочет дальше накалять отношения с Москвой. К тому же, оба государства являются весьма проблематичными как с точки зрения их бедственного социально-экономического положения, так и наличия множества проблем политического характера, начиная от нахождения у власти нестабильных и подчас безответственных режимов и кончая существованием территориальных споров с соседними государствами. НАТО, переживающей и без того нелегкие времена, эти проблемы вовсе ни к чему9. При Б.Обаме ожидается активизация США в Арктике, что, впрочем, является продолжением политики предшествующего президента10, ибо здесь действуют объективные факторы. Самым главным мотивом Вашингтона является стремление получить доступ к природным ресурсам этого региона, содержащего, по оценкам специалистов, до четверти всех мировых запасов нефти и газа11. Стремятся США получить доступ и к северным морским проходам, путь по которым из Азиатскотихоокеанского региона в Европу гораздо ближе, чем через Индийский океан и Суэцкий канал. Учитывая, что из-за таяния полярных льдов проходы расширяются и удлиняются сезонные сроки их эксплуатации, возможности для судоходства в регионе существенно возрастают12. В связи с этим США планируют модернизацию своего ледокольного флота и усиление своего военного присутствия в Арктике для защиты своих экономических интересов13. Последнее не может не вызвать опасений у России, которая сама имеет достаточно большие амбиции в регионе.

71

С самого начала ожидалось, что политика в отношении России при Б.Обаме в целом станет более взвешенной и дружественной. Б.Обама и Х.Клинтон в первые же недели правления новой администрации высказались за «перезагрузку» российско-американских отношений. Эксперты, близкие к администрации Б.Обамы, считают, что Вашингтону необходимо строить отношения с Россией на основе партнерства, т. к. цивилизационно Россия давно является частью Запада, разделяет его базовые ценности и могла бы быть ценным союзником в борьбе с новыми, нетрадиционными вызовами. Важной вехой на пути развития российско-американских отношений стала встреча Д.Медведева с Б.Обамой в Лондоне 1 апреля 2009 г. «Переговоры с Обамой показали, что у РФ и США больше совпадений, чем разногласий», – сделал вывод по итогам встречи Д.Медведев. Он признался, что теперь он оптимистично смотрит на отношения с американцами: «Мы договорились открыть новую страницу в этих отношениях»14. Он отметил, что в отношениях Москвы и Вашингтона значительно больше позитива, который объединяет, чем тех моментов, которые разводят в стороны. Б.Обама также остался доволен встречей с российским коллегой: «Я очень благодарен президенту Медведеву за то, что он уделил время, чтобы встретиться со мной сегодня. В последнее время наши отношения дрейфовали». Он пообещал, что в Москве продолжит «улучшать отношения». «Думаю, что дискуссии, которые у нас были сегодня, были конструктивными, удалось достичь согласия по совместным заявлениям относительно сокращения ядерного оружия и по ряду других вопросов, – добавил Обама. – Думаю, что сейчас у нас открываются новые возможности развития отношений, открывается путь к таким вопросам, как сокращение ядерного оружия, соглашение о нераспространении, борьба с терроризмом и экстремизмом, совместное сотрудничество по установлению экономической стабильности и росту международной экономики, совместные усилия по установлению мира на Ближнем Востоке». «Я очень обнадежен тем руководством, которое представляет собой президент Медведев, – сказал президент США. – Проведя эти переговоры с Медведевым, я вижу, что этого можно достичь».

72

«Всего за несколько месяцев путем интенсивных усилий нам удалось задать новую тональность нашим отношениям», – говорится в совместном заявлении. Президенты пришли к выводу, что «пришло время приступить к работе и перейти от теплых слов к конкретным свершениям на благо России, США и всех тех, кто заинтересован добиться мира и процветания». На мировое зарубежное экспертно-аналитическое сообщество произвел впечатление тот факт, что российский и американский президенты не просто ограничились переговорами и дежурным коммюнике по итогам встречи, а приняли два конкретных документа – об общих принципах российскоамериканских отношений и о будущих переговорах по заключению нового договора по СНВ. По мнению Александра Рара (Alexander Rahr), эксперта Германского совета по внешней политике, встреча президентов США и России принесла несколько существенных результатов. Прежде всего, был создан рабочий механизм, отсутствовавший в предыдущие годы15. Как известно, по итогам переговоров главы государств договорились организовать рабочую группу для подготовки важнейших решений, которые затем будут приниматься российским и американским руководством. А.Рар также обратил внимание на тот факт, что два лидера договорились о конкретном графике дальнейших встреч, что придает российско-американскому диалогу рабочий настрой. По его мнению, тот факт, что американский президент согласился приехать в июле 2009 г. именно в Россию прежде, чем в любую другую ведущую европейскую страну, свидетельствует о приоритетах его внешней политики на ближайшие месяцы. Иными словами, Москва вновь стала очень важным партнером Вашингтона. Встречи двух президентов в Москве и во время визита Д.А.Медведева в США (июль и сентябрь 2009 г.) подтвердили их курс на дальнейшее улучшение российско-американских отношений. В отличие от Дж.Буша-младшего и Кондолизы Райс, администрация Б.Обамы в целом позитивно отнеслась к инициативе президента РФ Д.Медведева по заключению договора о создании новой системы евро-атлантической безопасности, которую

73

он выдвинул еще в 2008 г., хотя и выразила желание видеть более конкретные предложения. В то же время многие эксперты отметили тот факт, что эта важная для российской стороны тема на встречах двух президентов не получила развития. Эксперты расценивают это как свидетельство разногласий между РФ и США как в оценке конкретных событий, повлиявших на современное состояние европейской безопасности (предоставление независимости Косово, конфликты в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе, планы Запада по вовлечению Украины и Грузии в НАТО и т. д.), так и принципов, на которых должна основываться новая система евроатлантической безопасности. Так, РФ и США расходятся по следующим вопросам, связанным с заключением упомянутого договора: Юридически обязывающий характер нового договора (т. е. его ратификация парламентами стран-участниц договора). Б.Обама боится, что он не сможет провести подобный договор через сенат США, где много противников такого соглашения с участием России. Юридически обязывающее подтверждение базовых принципов безопасности государств и отношений между ними, включая недопустимость применения силы. Гарантии обеспечения равной безопасности государств Евро-Атлантики на основе отказа от обеспечения собственной безопасности за счет безопасности других участников договора в полном соответствии с Хартией европейской безопасности. Реальный отказ от претензий отдельных государств и их групп на эксклюзивное право на поддержание мира и безопасности в Евро-Атлантике. Запрет на дальнейшее расширение НАТО на Восток. Возрождение былого статуса ОБСЕ, которая должна стать институциональной основой нового договора. Ратификация Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) подписавшими его странами НАТО и присоединение к нему стран Балтии, которые тоже вошли в Североатлантический альянс16.

74

Многие специалисты-международники – западные и отечественные – считают, что РФ и США будет весьма сложно достичь понимания и компромисса по этим вопросам. Многие эксперты предрекали, что при Б.Обаме оживится процесс контроля над вооружениями (как обычными, так и стратегическими). С самого начала своего правления Б.Обама предлагал России сократить стратегические наступательные вооружения (СНВ) на 80 %17. На лондонском саммите было принято заявление о том, что Россия и США готовы сократить СНВ ниже уровня 1700–2200 ядерных боезарядов18. Эксперты обращают внимание, что это ниже уровня, указанного в соглашении по СНВ 2002 года. Переговоры по выработке соглашения по СНВ планируется завершить в течение 2009 г. Большинство экспертов и политиков (даже из оппозиционного Обаме республиканского лагеря) весьма позитивно отнеслись к этой инициативе. Так, член сенатского комитета по иностранным делам республиканец Ричард Лугар (Richard Lugar), комментируя итоги встречи Медведева и Обамы, заявил, что давно ожидал возобновления диалога между РФ и США в сфере сокращения СНВ. Однако большинство экспертов сомневается, что новое соглашение по СНВ, если речь действительно пойдет о таком радикальном ядерном разоружении, будет подписано к концу года. Дело в том, что такое резкое сокращение стратегических вооружений при одновременном создании американской системы ПРО (если работы по ней будут продолжены) ставит в невыгодное положение Россию, ибо ее возможности для нанесения ответного удара (в случае превентивной атаки США) серьезно сужаются. Даже на уровне обсуждения самой идеи о глубоких сокращениях СНВ в преддверии лондонского саммита эта инициатива вызвала резкое сопротивление со стороны российских военных19. Еще одна проблема связана с тем, что при таких радикальных сокращениях арсенала СНВ существенно возрастает роль ядерных потенциалов других держав (Китай, Англия, Франция). Комментируя планы Медведева-Обамы о резком сокращении СНВ, А.Рар отметил: «Я сомневаюсь, что это возможно, потому что вопрос сам по себе сложный. Нельзя забывать о

75

том, что в области ядерных вооружений Китай сегодня дышит России в затылок. Также Москве на переговорах с Вашингтоном следует учитывать тот факт, что атомный арсенал должен защищать ее не только от Америки, но, может быть, от теоретических угроз со стороны других стран»20. Как и другие эксперты, А.Рар предрекает, что эти переговоры с Америкой будут достаточно трудными, помимо концептуальных вопросов, их участникам предстоит решить много технических деталей. Либерально настроенные эксперты и политики США и Европы с оптимизмом воспринимают высказывания Обамы в отношении дальнейшего сотрудничества с Москвой в сфере контроля вооружений. В первую очередь, это вопрос о ПРО, где американский президент – в отличие от своего предшественника Дж.Буша-младшего – провозгласил идею совместного создания противоракетной обороны для защиты от так называемых государств-изгоев, которые могут угрожать в равной мере и России, и Европе, и США. Так, А.Рар отмечал: «Я думаю, по финансовым причинам, которые абсолютно понятны – в Америке сегодня тоже не хватает денег на многое, – процесс размещения элементов противоракетной обороны в Чехии и Польше будет приостановлен. Американцы, судя по высказываниям самого Обамы, могут согласиться на базе радара в азербайджанской Габале начинать совместные действия в области противоракетной обороны с Россией. Причем в более доверительных тонах, чем это наблюдалось за последние годы»21. В то же время более консервативно настроенные эксперты (скажем, профессор Института стратегических исследований при Колледже армии (сухопутных сил) США С.Бланк, сотрудник Джорджтаунского центра стратегических и международных исследований З.Бжезинский и пр.) весьма скептически оценивали перспективы свертывания работ в Польше и Чехии, а также создания панъевропейской системы ПРО с участием России22. Они отмечали, что администрация Б.Обамы вряд ли решится на конфликт с той проатлантической частью восточно – и центральноевропейской элиты, которая заключала соглашения о размещении элементов системы ПРО на своей территории. Во внутриполитическом плане отказ США от этих планов означал бы для нее серьезное политическое поражение. К

76

тому же, степень доверия между РФ и США в области военностратегического сотрудничества не настолько высока, чтобы всерьез думать о создании совместной системы противоракетной обороны. И все же в сентябре 2009 г. Б. Обама принял решение об отказе от размещения элементов системы ПРО в Польше и Чехии, мотивировав это тем, что Иран, против которого официально задумывалась эта система, еще долгое время не сможет разработать баллистические ракеты большой дальности, способные достичь Европы. Как серьезную дипломатическую победу РФ, зарубежные эксперты оценивают согласие Обамы поработать над ратификацией Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (1996), который был подписан США, но не ратифицирован американским сенатом ни при Б.Клинтоне, ни при Дж.Буше-младшем из-за преобладания там оппозиционных договору сил. Западные эксперты отметили, что наибольшее согласие между Д.Медведевым и Б.Обамой вызвала необходимость сотрудничества двух стран в области ядерного нераспространения. Этот вопрос являлся одним из приоритетных на встрече двух лидеров. Так, внимание аналитиков привлек тот факт, что Медведев и Обама включили в повестку дня переговоров вопрос об испытании ядерного оружия в КНДР. Они высказались за продолжение шестисторонних переговоров по ядерной проблеме КНДР, согласившись, что запуск Пхеньяном баллистической ракеты, запланированный на 4–8 апреля 2009 г., может нанести ущерб миру и стабильности в регионе. Что касается Ирана, то зарубежные эксперты отметили менее агрессивный тон Обамы в отношении его ядерной программы, чем Буша-мл. Президенты РФ и США подчеркнули, что никто не лишает Иран его права на мирный атом, но резолюции СБ ООН и требования МАГАТЭ надо выполнять. При этом Тегеран заверили, что его проблему Москва и Вашингтон планируют решать сугубо дипломатическими методами (заметная разница по сравнению с администрацией Дж.Буша-мл., предпочитавшей язык угроз)23. «Кардинальное отличие этих консультаций, – говорит помощник президента РФ Сергей Приходько, – то, что

77

они настроены на результат, а не на заявку, как у предшественника Обамы»24. На лондонском саммите президенты РФ и США сделали почти сенсационное заявление, касающееся перспектив всеобщего ядерного разоружения. «Мы заявили о приверженности наших стран цели достижения свободного от ядерного оружия мира»25, – подчеркнули лидеры двух стран. Однако амбициозное заявление двух президентов относительно построения в будущем мира, свободного от ядерного оружия, было воспринято мировым экспертно-аналитическим сообществом весьма скептически. Как показывает исторический опыт, подобные заявления заканчиваются безрезультатно. Единственный положительный эффект таких заявлений – это психологическое давление на страны, незаконно приобретшие ядерное оружие. В целом скептически оценивая заявление Медведева-Обамы, А.Рар, вместе с тем, отмечает: «Но факт есть факт, США и Россия готовы двигаться, пусть пока очень медленно, к безатомному миру. Это обнадеживает, потому что такой политикой они, естественно, создают давление на такие государства, как Северная Корея, Пакистан и Индия, призывая их не вооружаться, а наоборот, снижать свой атомный арсенал».26 – Многие эксперты-международники считают, что при Б.Обаме имел место если не прорыв, то появление новых возможностей для российско-американского сотрудничества в торгово-экономической сфере, где бизнес-интересы Америки и России постепенно начинают сходиться. Это тем более примечательно, что многие американские компании покинули Россию после ареста Ходорковского в 2003 г. Но это было шесть лет тому назад, а сейчас – на фоне глобального финансовоэкономического кризиса – опять наблюдается серьезный интерес к сотрудничеству с Москвой. Поэтому, как отмечает А.Рар, «можно ожидать, что именно экономические рельсы или экономические «мостики» – которые, например, так хорошо действуют в отношениях между Германией и Россией или Францией и Россией, – могут сыграть важную роль в укреплении стратегических отношений между Россией и США»27. В частности, западные аналитики обратили внимание на лондонское заявление президентов РФ и США о том, что они

78

поручат правительствам предпринять усилия для скорейшего вступления России в ВТО. Неясно, правда, при этом, как Б.Обама собирается преодолеть сопротивление Грузии, которая по известным причинам резко выступает против вступления РФ в ВТО. Западные аналитики также считают, что при администрации Б.Обамы сложатся благоприятные условия для отмены пресловутой поправки Джексона-Вэника (1974 г.), лишивший СССР/РФ режима наибольшего благоприятствования в сфере двусторонних торговых отношений28. Предшествующие администрации Б.Клинтона и Дж.Буша-мл. также обещали отменить эту поправку, но так и не сделали этого, предпочитая вместо этого приостанавливать ее действие на ежегодной основе. Полная отмена поправки была бы серьезным свидетельством доверия со стороны Вашингтона в торговоэкономических отношениях с Москвой. Суммируя сказанное, отметим, что становление внешнеполитической доктрины 44-го президента США носило затяжной и противоречивый характер, поскольку оно происходило в сложных и неопределенных внутри – и внешнеполитических условиях. Это наложило отпечаток на конкретные действия новой администрации, придав им известные непоследовательность, хаотичность и пассивность. «Команда» Б.Обамы так и не смогла выработать строго выверенную, последовательную и рассчитанную на долгосрочную перспективу международную стратегию, хотя по отдельным направлениям характер внешней политики новой администрации постепенно проясняется. 1 2 3

4

5

Известия. 2008. 13 ноября. С. 5. Саймс Дм. Неясная перезагрузка // Wider Europe Review. 2009. 23 July. Submitted Statement to the Senate Armed Services Committee, As Submitted by Secretary of Defense Robert M. Gates, Room SD-106, Dirksen Senate Office Building, Washington, D.C., Tuesday, January 27, 2009. URL: http://www.defenselink.mil/speeches/speech.aspx?speechid=1337; Defense Budget Recommendation Statement (Arlington, VA). As Prepared for Delivery by Secretary of Defense Robert M. Gates, Arlington, VA, Monday, April 06, 2009/ URL:/ http://www.defenselink.mil/speeches/speech.aspx?speechid=1341 Landler, Mark, Sanger David. Global Leaders Meeting to Resolve Rift on Economic Plan // The International Herald Tribune, 2009, 2 April. URL: http://www.nytimes.com/2009/04/03/world/europe/03summit.html? _r=1&ref=global-home Pincus W. DNI Nominee Blair Talks Of Opportunities for Statecraft // The Washington Post, 2009, 26 January. P. A09.

79

6

7

8

9

10

11

12

13

14 15

16

17

18 19 20 21 22

23

24 25 26 27 28

Цит. по: Воробьев В. Под каблуком у талибов // Российская газета. 2009. 30 марта. C. 7. Латухина К. Между нами. Президенты Медведев и Обама обсудили российско-американские отношения один на один // Российская газета, 2009 г., 2 апреля. URL: http://www.rg.ru/2009/04/02/ medvedev-obama.html. О стратегических мотивах поведения США в черноморско-кавказском регионе см. подробнее: Hamilton, Daniel and Mangott, Gerhard (eds.), The Wider Black Sea Region in the 21-st Century: Strategic, Economic and Energy Perspectives (Washington, D.C.: Center for Transatlantic Relations, 2008); Lembke, Johan, Voinescu, Sever. The Black Sea Region in the Twenty-First Century: Energy, Security and the Euro-Atlantic Community (College Station, TX: Texas A&M University, 2006). Воропаев В. Натовцы соберутся на «семейное торжество» // Известия. 2009 г.. 3 апреля. C. 3. В январе 2009 г., за несколько дней до ухода с поста президента, Дж. Бушмладший принял директиву о политике США в Арктике (США будут блюсти свои интересы в Арктике // Barents Observer, 2009. 13 January. URL: http://www.BarentsObserver.com. Считается, что администрация Б. Обамы, скорее всего, последует приоритетам, обозначенным в этом документе. Россия не хочет воевать за Арктику. URL: www.dni.ru/polit/2008/10/22/151708.html. США прогнозируют арктические конфликты. URL: http://www.dni.ru/polit/2007/10/18/119710.html; США намерены контролировать Арктику. URL: http://www.dni.ru/society/2008/9/25/149804.html. США готовятся к войне за Арктику. URL: http://www.dni.ru/polit/2008/7/17/145832.html. Здесь и далее цит. по: Латухина К. Между нами… Рар А. Беседа о будущем в доверительных тонах // Российская газета. 2009. 2 апреля. URL: http://www.rg.ru/2009/04/02/usa-russia.html. Меринов С. Тепло, еще теплее. Евро-атлантические идеи Москвы вызывают все больший интерес на Западе // Российская газета. 2009. 25 марта. C. 12. Воропаев В., Стуруа М. Обама дал атому ход: президент США хочет сократить ядерные арсеналы – вместе с Россией // Известия. 2009. 11 февраля. C. 1, 2. Латухина К. Между нами… Появится ли новый СНВ? // Известия. 2009. 11 февраля. С. 2. Рар А. Беседа о будущем в доверительных тонах… Там же. См., например, интервью со С. Бланком: Прогноз упадка. URL: http://www.washprofile.org/ru/node/ 8497. Марков Л. Встреча на Темзе. Россия и США пересеклись в Лондоне Российская газета. 2009. 2 апреля. URL: http://www.rg.ru/2009/04/02/perezagruzka.html. Латухина К. Между нами… Цит. по: там же. Рар А. Беседа о будущем в доверительных тонах… Там же. Латухина К. Между нами…

80

В. В. Грохотова Международно-правовые аспекты правомерности «гуманитарных интервенций»*

«Гуманитарная интервенция», не имея четкого нормативного закрепления в международном праве, вызывает серьезные дискуссии о ее легитимности как среди правоприменителей, так и в академической среде. Одни утверждают, что гуманитарная интервенция выходит за рамки Устава ООН и поэтому является нелегитимным применением силы. Другие, наоборот, говорят о том, что прямого запрета не существует и находят правовые основания в действующем международном праве. И если среди исследователей можно выделить два лагеря (т. н. «ограничители» и «антиограничители» в терминологии Николаса Уилера1), то позиция государств, межгосударственных и других международных организаций довольно сложна и неоднозначна. Более ста лет назад У.Хэлл писал, что любая интервенция является противозаконной и только самозащита может служить правовым оправданием. Интервенция, по его мнению, может стать легитимной только тогда, когда все цивилизован*

©

Грохотова В. В., 2009

81

ные нации придут к согласию о ее санкционировании2. Идея согласования воль суверенных государств (через нормы договорного или обычно-правового характеров) полностью отражает существующий механизм международного правотворчества. Легитимация через нормы конвенционного или обычного права в случае с гуманитарной интервенцией является не столько спорной, сколько ставящей под сомнение возможность самого существования данной концепции в рамках современного международного права. А.Рандельцхофер писал в этой связи, что доктрине гуманитарной интервенции нет места ни в Уставе ООН, ни в обычном праве3. Схожую позицию занимает и Я.Броунли, который утверждает, что гуманитарная интервенция является противоправной по обычному праву. В защиту своей позиции он ссылается на обзор практики поведения ООН, на проект Декларации о правах и обязанностях государств (разработанный Комиссией по международному праву ООН), которые рассматриваются им в качестве отражения позиции государств по рассматриваемому вопросу4. С ним соглашается и Оскар Шахтер, утверждая, что государства в большинстве своем не настаивают на праве проведения вооруженной интервенции для защиты граждан другого государства от нарушений в этом государстве5. Более того, по мнению В.Фридмана, гуманитарная интервенция может быть рассмотрена как «нарушение права государства определять свои внутренние дела и разрешать политические, экономические и социальные задачи без какого-либо вмешательства со стороны»6. Список видных юристов-международников, выступающих с критикой доктрины «гуманитарной интервенции», включает в себя среди прочих: Михаеля Акехурста7, Д.В.Боуэта8, Я.Броунли9, С.Дэвидсона10, Ф.Джэссопа11, Л.Хенкина12, Бриэрли13 а также Шварценбергера, Кельзена, Гудриха14. В большинстве своем государства, международные организации и исследователи строят свои позиции вокруг нескольких аспектов: – государственный суверенитет и принцип невмешательства; – правомерное применение вооруженной силы; – отсутствие четкого понятия концепции, условий и пределов ее применения.

82

Принцип невмешательства во внутренние дела государства является фундаментальным принципом международного права, закрепленный в ст. 2(7) Устава ООН, которая гласит, что: «…Устав ни в коей мере не дает Организации Объединенных Наций права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, и не требует от Членов Организации Объединенных Наций представлять такие дела на разрешение в порядке настоящего Устава; однако этот принцип не затрагивает применения принудительных мер на основании Главы VII»15. Важность принципа невмешательства неоднократно подтверждалась в Декларации о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств и защите их независимости и суверенитете16, Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций (1970)17. Так, в декларации 1965 года прямо указано, что ни одно государство не может прямо или косвенно вмешиваться во внутренние и внешние дела другого государства, какими бы причинами оно это не обосновывало18. Декларация 1970 года не только осуждает вмешательство во внутренние дела государства, но и прямо называет любое вмешательство, вооруженное или нет, нарушением международного права. Декларация, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1981 года, содержит в себе требование к государствам воздерживаться от заключения каких-либо соглашений с другими государствами о вмешательстве во внутренние или внешние дела третьих государств19. Безусловно, декларации не могут рассматриваться в качестве источника возникновения международно-правовых обязательств, однако очевидно, что их в значительной степени отражает позицию подавляющего большинства государств. Фундаментальность принципа невмешательства не теряет своего значения даже тогда, когда ООН принимает меры в соответствии с главой VII своего Устава. Так, Совет Безопасности ООН не раз подтверждал свою приверженность суверенитету, единству, независимости и территориальной целостности государств, напоминая о важном значении принципов добрососедства, невмешательства и регионального сотрудничества20.

83

Принцип невмешательства, являясь нормой обычного права, имеет всеобщее признание в качестве одной из основ фундамента международного права. В этой связи Международный Суд ООН в деле «Никарагуа против США» отметил, что принцип невмешательства включает право каждого суверенного государства без какого-либо внешнего влияния определять свою внутреннюю политику. Суд признал, что хотя нарушения этого принципа имеют место в практике, это нисколько не умаляет значения его в качестве части международного обычного права21. Принцип невмешательства является производным от принципа суверенитета, согласно которому все государства, будучи равными в отношениях между собой, не могут быть объектами какого-либо внешнего давления22. Следовательно, никакие формы вмешательства (кроме предусмотренных режимом Устава ООН) недопустимы без выраженного на то предварительного согласия самого государства. Вооруженное же вмешательство подпадает также под действие принципа неприменения силы. Содержание принципа невмешательства в формулировках, данных Международным Судом ООН, заключается в следующем: «…принцип запрещает государствам или группам государств вмешиваться напрямую или косвенно во внутренние и внешние дела других государств. Запрещенная интервенция, таким образом, должна касаться тех вопросов, которые государства, в соответствии с принципом суверенитета, могут решать по своему усмотрению. К таким вопросам относятся выбор политической, экономической, социальной и культурной систем, а также формулировка направлений внешней политики. Интервенция является неправомерной, если использует методы принуждения в отношении тех вопросов, которые должны быть свободны от давления извне. Элемент принуждения… особенно очевиден в случае применения силы, в форме ли прямой вооруженной интервенции или непрямой поддержки вооруженных операций в других государствах»23. Таким образом, противники концепции «гуманитарной интервенции», ссылаясь на Устав ООН, позиции государств и Международного Суда ООН, имеют достаточно обоснованные аргументы против легитимизации какого-либо вмешательства

84

во внутренние дела государств, вынося тем самым военизированные интервенции за пределы существующего международно-правового механизма. Сторонники гуманитарной интервенции традиционно ссылаются на ст. 2(7) Устава ООН, утверждая, что права человека и их соблюдение более не рассматриваются сугубо внутренним делом отдельных государств, поэтому все государства, равно заинтересованные в соблюдении другими признанных международных прав человека, могут использовать различные средства по приведению нарушителей к режиму соблюдения прав человека. Следует помнить, что концепция «гуманитарной интервенции» предполагает вооруженное вмешательство (использование вооруженной силы) на территории другого государства без согласия последнего и без одобрения Совета Безопасности ООН, что влечет нарушение фундаментального для современного международного права принципа неприменения силы. Статья 2(4) Устава ООН гласит: «Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций»24. Запрет на применение силы представляет собой норму jus cogens25, отступление от которой недопустимо26. Следовательно, любая идея о несанкционированном использовании вооруженной силы на территории другого государства представляется не имеющей оснований в международном праве27. Однако конструкция самой статьи 2(4) Устава ООН может вызывать некоторые разночтения, которые и используются сторонниками «гуманитарной интервенции» для легитимации доктрины. Проблемы возникают при прочтении, прежде всего, английского текста Устава ООН. Так «territorial integrity» (термин, используемый в англоязычной версии Устава ООН) может быть понят как «территориальная целостность» или «территориальная неприкосновенность». Два варианта не являются равнозначными и в практическом аспекте могут привести к различным последствиям. Русскоязычная версия Устава ООН

85

использует термин «неприкосновенность», более широкий по охвату, нежели «целостность». Подобная многозначность в англоязычной среде привело некоторых из сторонников «гуманитарной интервенции» к заключению, что статью 2(4) Устава ООН следует трактовать узко и, следовательно, распространять ее действие не на все случаи нарушения территориальных границ государства, а только на действия, имеющие целью нарушить целостность государства28. Кроме того, термин «политическая независимость» также нуждается в прояснении, так как он зачастую наполняется заинтересованными сторонами различным содержанием. Многие из исследователей отмечают, что «политическая независимость» означает не только продолжение функционирования действующего правительства (политического режима и его институтов), а как «отсутствие внешнего контроля и влияния»29 или как «возможность государства свободно и без внешнего влияния определять направления своей внутренней и внешней политики»30. Гуманитарная интервенция в большинстве случаев для достижения целей вторжения предполагает смену политического режима, наличие временной внешней администрации. Следовательно, государство – цель интервенции не будет свободно от внешнего контроля и влияния. Текстуальная интерпретация положений Устава ООН в соответствии со ст. 31(1) Венской Конвенции о праве международных договоров31 приводит противников интервенции к широкому пониманию терминов. «Территориальная целостность», по их мнению, не может быть узко конструируема и должна изначально пониматься как неприкосновенность территории государства. Херш Лаутерпахт писал, что территориальная целостность и политическая независимость должны рассматриваться, прежде всего, через территориальную неприкосновенность государств32. Об этом свидетельствует и формулировка данная Международным Судом ООН в деле о проливе Корфу: «…уважение территориальной неприкосновенности является основной во взаимоотношениях между двумя независимыми государствами». В этой связи представляется, что ст. 2(4) Устава должна также рассматриваться в контексте остальных положений Устава. Фундаментальные принципы, содержащиеся в Уставе, связа-

86

ны между собой. Поэтому «территориальная неприкосновенность» и «политическая независимость» не могут быть изолированы друг от друга и должны пониматься в контексте принципов суверенного равенства государств, невмешательства и мирного разрешения споров, а особенно в свете положения о необходимости гарантировать неприменение вооруженной силы33. Такая позиция нашла отражение и документах региональных международных организаций. Например, Устав Организации Американских государств в статьях 18 и 20 предусматривает, что «ни одно государство… не имеет право вторгаться…во внутренние или внешние дела другого государства… территория государств является неприкосновенной» 34. Более того, статьи 27 и 28 Устава Организации прямо определяют, что нарушение территориальной неприкосновенности государства должно рассматриваться в качестве акта агрессии35. Узкое прочтение, предлагаемое сторонниками гуманитарной интервенции, может привести в условиях современного развития вооружений и техники к вполне серьезным негативным последствиям. В этой связи вполне обоснованными звучат доводы, согласно которым принципы невмешательства и недопустимости применения силы не просто запрещают интервенции, имеющие целью нарушить территориальную целостность государств, но и делают незаконными любые формы вмешательства (особенно военизированные операции), ведущие к нарушению суверенных прав государства. Некоторые из защитников «гуманитарной интервенции», признающих спорность концепции по международному праву, необходимость прекратить массово нарушаемые права человека называют «excusable breach»36 или «оправданным нарушением». Среди них бывший государственный секретарь США Мадлен Олбрайт, бывший министр иностранных дел Германии Клаус Кинкель, Генеральный Секретарь ООН Кофи Аннан37. Подобный подход базируется на таких понятиях, как справедливость, мораль, необходимость оказания помощи. Это, прежде всего, политико-философские категории, нежели международноправовые. В рамках ООН необходимость создавать эффективные механизмы по защите прав человека неоднократно подтвержда-

87

лась. Однако государства настаивают на рассмотрении вопросов соблюдения прав человека в контексте приоритета норм о государственном суверенитете и территориальной целостности государств38. Следует также помнить, что Международный Суд ООН высказывался в своей практике об использовании вооруженной силы и защите прав человека. Запрет на применение силы получил следующую трактовку: «Даже если США и могут делать какие-либо собственные оценки о ситуации с правами человека в Никарагуа, использование силы в любом случае не может быть адекватным методом для обеспечения соблюдения этих прав… защита прав человека, чисто гуманитарная по природе инициатива, не может быть совместима с минированием портов, разрушением нефтяных сооружений или тренировкой, вооружением и экипировкой contras. Суд пришел к заключению, что аргумент о защите прав человека в Никарагуа не может быть принят в качестве оправдания поведения США» 39. Корпус современного права международной безопасности содержит достаточно механизмов для законного применения вооруженной силы в рамках40. К таким законным случаям применения силы относятся: операции, санкционированные ООН на основании ст. 39-41 Устава ООН; право индивидуальной или коллективной самообороны на основании ст. 51 Устава ООН; операции региональных организаций, санкционированные Советом Безопасности ООН на основании ст. 53 Устава ООН. Международный Суд ООН в деле о ядерном оружии (1996) также подтверждает, что самооборона против вооруженной атаки и операции, санкционированные Советом Безопасности на основе главе 7 Устава ООН, являются единственными исключениями в международном праве, разрешающими использовать вооруженную силу. Не представляется бесспорным и аргумент, согласно которому государства имеют «дополнительную» ответственность по поддержанию мира и безопасности, которая начинает действовать в случае неспособности Совета Безопасности ООН исполнять возложенные на него обязанности по ст. 24 Устава ООН и главы 7. Однако, как отмечает Датский институт международных отношений, подобная позиция не находит подкре-

88

пления в положениях Устава ООН. Когда Устав говорит о «главной ответственности за поддержание международного мира и безопасности», то подразумевается дополнительная ответственность других органов ООН (прежде всего, Генеральной Ассамблеи ООН), а не государств – участников ООН. Практика применения государствами вооруженной силы в прошлом нисколько не способствует ее легитимации по международному праву41. Эта практика не смогла выработать каких-либо общих подходов к изучаемому явлению, условия и пределы осуществления которого не ясны, что лишает его универсальности и нормативности42. Кроме того, если оценивать практику государств, вызывает некоторый скепсис истинность гуманитарных мотивов государств-интервентов. Правозащитники выражали свои опасение формальным принятием целей интервенции43. Хенкин писал, что гуманитарные мотивы «легко сфабриковать», более того, каждый случай интервенции «оправдывался какимилибо гуманитарными соображениями»44. Нарушения прав человека существуют повсюду, поэтому, если оправдывать их прекращение использованием вооруженной силы, то тогда теряет смысл функционирование самого права международной безопасности45. В случае с Восточным Пакистаном, где гуманитарные мотивы, безусловно, были очевидны, Индия преследовала и целый ряд целей негуманитарного характера. Ответ на бомбардировку индийского аэропорта, экономические последствия от массового исхода беженцев в Западную Бенгалию, политические трения с Пакистаном – все эти политические по своему характеру мотивы делают затруднительным адекватную оценку истинности намерений индийской стороны. Вторжение в Уганду также представляет собой пример, когда государствоинтервент не пыталось оправдать свое поведение «гуманитарной интервенций», хотя и могло. Примечательно, что после вторжения Танзания не пыталась захватить какие-либо территории, не установила «марионеточного» режима и не пыталась оказывать давления на Уганду впоследствии. Очевидно, что этот случай мог бы стать наиболее чистым из примеров интервенции по гуманитарным соображениям. Но Танзания в оправ-

89

дание своего вторжения говорила о самообороне, необходимость которой была вызвана пограничными столкновениями, а не о гуманитарных причинах. Большинство из исследователей – критиков концепции сделали вывод о нежелании использовать «гуманитарную интервенцию» в качестве оправдания, предпочитая находить гораздо более веские по международному праву аргументы46, что свидетельствует о зыбкости самой доктрины и веры в нее государствами47. Практика показывает, что политика гуманитарных интервенций является следствием дисбаланса сил, который существует на международной арене. Несомненно, развитые государства могут чаще и увереннее высказывать свою озабоченность ситуацией с правами человека в других государствах. Они имеют достаточно сил и средств, чтобы заставить более слабых следовать по определенному ими пути с меньшими для себя последствиями по международному праву. Слаборазвитые же государства не имеют возможности адекватно реагировать на неблагоприятную ситуацию с правами человека в других странах. Более того, они сами выступают в роли объекта постоянного наблюдения со стороны международного сообщества. Так, после вооруженных интервенций конца 1970-х годов в юридической литературе стали звучать опасения относительно возможности злоупотреблений сильными государствами и уязвимости слаборазвитых48. Очевидно, что «гуманитарная интервенция», будучи доступной сильным государствам, не способствует ее однообразному восприятию всеми участниками межгосударственных отношений, что не добавляет ей легитимности. Таким образом, «гуманитарная интервенция, выйдя за рамки академической концептуальности» является политико-правовой реалией, крайне дискуссионной в своем содержании и не имеющей четких и общепризнанных правовых параметров. Недопустимость нарушения территориальной неприкосновенности и политической независимости являются краеугольными камнями международных отношений. И, несмотря на то, что права человека, их соблюдение и защита, получили международное признание, международное право стоит на позици-

90

ях коллективной безопасности и использования институтов международного сообщества (прежде всего ООН) для разрешения конфликтных ситуаций, осуждая одностороннее и без одобрения этих институтов использование вооруженной силы. В этой связи, интервенции по гуманитарным соображениям, представляя собой политическую реальность, остаются если не и запрещенными, то крайне сомнительными с точки зрения их правомерности явлениями, что ставит перед международным правом задачу поиска путей разрешений подобной неопределенности. 1

2 3

4

5

6

7 8

9 10

11 12 13 14 15 16

17

18 19

20

Wheeler Nicholas J. Saving Strangers: Humanitarian Intervention in International Society. P. 41–42 (2000). Hall W.E. Treatise on International Law (4th ed., 1895). P. 303–304. Randelzhofer Albrecht, «Article 2(4)», in Bruno Simma, The Charter of the United Nations: A Commentary, 1995. P. 106 ff. At. 123–124. Brownlie Ian. Humanitarian Intervention, in Law And Civil War In The Modern World 3, 218 (J. N. Moore ed., 1974). Schachter Oscar. The Right of States to Use Armed Force. 82 Mich, 1984. L. Rev. 1620, 1629. Friedmann Wolfgang. «Comment 4», in Law and Civil War in the Modern World 574, 578 // J. Moore ed., 1974. A Modern Introduction to International Law, 6th ed. 1987. P. 260–261. Bowett D.W. The Interrelation of Theories of Intervention and Self-Defense // Law and Civil War in the Modern World, 1974. P. 38, 45–46. Brownlie Ian. International Law and the Use of Force. 1963. P. 340–342). Davidson S. Grenada: A Study in Politics and the Limits of International Law. 1987. P. 120. Jessup P. A Modern Law of Nations: An Introduction, 1968. P. 169–170. Henkin Louis. How Nations Behave: Foreign Policy, 2nd ed. 1979. P. 145. Brierly. The Law of Nations: Cases, Documents, Notes (2nd edn., 1952). Brownlie Ian. Humanitarian Intervention... Устав Организации Объединенный Наций. Гл. 7. Декларация о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств и защите их независимости и суверенитете, принята резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 2131 (XX) 21 декабря 1965 года (далее – Декларация 1965 года). Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций (1970), принята резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 2625 (XXV) 24 октября 1970 года. Декларация 1965 года, параграф 1. Декларация, принятая резолюцией Генеральной Ассамблеей ООН 36/103 9 декабря 1981 года, параграф II(h). Резолюция 1591 (2005), принятая Советом Безопасности на его 5153-м заседании 29 марта 2005 года; Резолюция 1493 (2003), принятая Советом Безопасности на его 4797-м заседании 28 июля 2003 года; Резолюция 1446

91

21

22

23 24 25

26 27 28

29 30 31 32 33 34 35 36 37

38

39 40

41

42 43

44

45 46

47

48

(2002), принятая Советом Безопасности на его 4654-м заседании 4 декабря 2002 года. Judgment of the Court in the Case Concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Merits), ICJ Reports (1986), 14 (para. 202–204). Jianming Shen, The Non-Intervention Principle and Humanitarian Interventions Under International Law, 7 Int'l Legal Theory 6. Nicaragua v. United States, para. 205. Устав ООН, ст. 2 (4) Nicaragua v. United States, para. 190; International Law Reports 76, pp. 434-5; 54 British Year Book of International Law (1983), p. 379; Brownlie Ian. Principles of Public International Law (Oxford, 5th ed.). P. 515. Венская конвенция о праве международных договоров (1969), ст. 53. Humanitarian Intervention: Legal and Political Aspects. P. 11. D'Amato, Anthony. International Law: Process and Prospect, 1987, pp. 57-73; D'Amato, Anthony. International Law and Kosovo // Transnational Law Exchange. 1999. Vol. 2 (special supplement). P. 1. Black's Law Dictionary, West Publishing Company (St. Paul, 1996). P. 309. Там же. Венская Конвенция о праве международных договоров. Ст. 31(3). Oppenheim Lassa, International Law, 7th ed. by Lauterpacht, 1952. P. 154. Humanitarian Intervention: Legal and Political Aspects. P. 81. OAS Charter, 30 Apr. 1948, 179 U.N.T.S. 3. Arts. 18–20. Там же. Arts. 27–28. Petr Valek, 26 Mich. J. Int'l L. 1227. U.N. Press Release, Secretary General's Statement on NATO Military Action Against Yugoslavia, U.N. Doc. SG/SM/6938 (March 25, 1999). Press Release Social Committee Is Told Interventions For Human Rights Should Take Account Of National Sovereignty GA/SHC/3554 10 November 1999. Nicaragua v. United States. Para. 286. Simma Bruno, «NATO, the UN and the Use of Force: Legal Aspects», 10 (1) EJIL (1999). Lillich Richard B. Intervention to Protect Human Rights, 15 McGILL L.J. 210 (1969). Там же. Kritsiotis Dino. Reappraising Policy Objections To Humanitarian Intervention, 19 Mich. J. Int'l L. 1021 (1998). Henkin Louis. Remarks on Biafra, Bengal, and Beyond: International Responsibility and Genocidal Conflict, 66 Proc. Am. Soc'y Int'l L. 96 (1972) Henkin Louis. How Nations Behave: Law and Foreign Policy 145 (2d ed. 1979). Akehurst Michael. Humanitarian Intervention, in Intervention in World Politics 95 (Hedley Bull ed., 1984). Chatterjee S.K. Some Legal Problems of Support Role in International Law: Tanzania and Uganda, 30 Int'l & Comp. L.Q. 755 (1981). Farooq Hassan. Realpolitik in International Law: After Tanzanian-Uganadan Conflict // Humanitarian Intervention' Reexamined. 17 Willamette L. Rev. 859, 862 (1981); Harris D.J. Cases and Materials on International Law 890 (5th ed., 1998).

92

А. Ю. Павлов Эволюция ядерной стратегии Франции*

Французская ядерная стратегия сложилась в 1960-е годы и без серьезных изменений просуществовала до конца периода Холодной войны. Франция входила в группу так называемых «малых ядерных» держав и в перспективе, по всей видимости, так и останется в данной группе даже в случае существенного сокращения ядерных арсеналов России и США. Сокращение ядерных вооружений во Франции началось еще в 1992 г., и в настоящее время предусматривается дальнейшее сокращение их количества до уровня примерно в 300 единиц. В связи с произошедшими в мире изменениями в 1990-е гг. начался и пересмотр ядерной стратегии Франции. Традиционно внимание российских исследователей ядерной стратегии концентрировалось на изучении ядерной стратегии США как основного вероятного противника в годы Холодной войны. Эта тенденция сохраняется и сегодня. Вместе с тем, сегодня изучение французской ядерной стратегии становится проблемой достаточно актуальной, как представляется, по нескольким причинам. Во-первых, в настоящее время, после прихода к власти в США новой администрации, возникает новая возмож*

©

Павлов А. Ю., 2009

93

ность развития российско-американского диалога по вопросам сокращения ядерных вооружений. В этих условиях некоторые российские эксперты высказывают мнение о необходимости интернационализации переговорного процесса путем включения в диалог малых ядерных держав. Во-вторых, в случае существенного сокращения ядерных потенциалов России и США им придется пересматривать основные положения своих ядерных доктрин, формулируя концепцию сохранения стратегической стабильности при наличии гораздо меньшего количества ядерных боеприпасов. В-третьих, возвращение Франции в военные структуры НАТО ставит перед российскими специалистами в области ядерной стратегии вопрос о том, как воспринимать французские ядерные силы в новых условиях. Кроме того, французский опыт в области развития ядерной стратегии может быть в любом случае интересен для России, поскольку это может позволить обойти некоторые «подводные камни», на которые может натолкнуться российская ядерная стратегия в случае ее адаптации к новым условиям, которые могут сложиться в случае существенного сокращения ядерных потенциалов. В рамках данной статьи мы ограничимся рассмотрением лишь некоторых ключевых вопросов, среди которых можно обозначить три: о достаточном уровне ядерных вооружений, о том, какие угрозы могут сдерживаться при помощи ядерного оружия, и проблему соотношения ядерных и обычных вооружений в общей стратегии сдерживания. Сокращение количества ядерного оружия во Франции началось еще в 1992 г. К 1995 г. ядерные арсеналы уменьшились в среднем на 15 % и в сентябре 1995 г. премьер-министр Франции А.Жюппе высказал идею о необходимости построения ядерной стратегии на основе принципа «минимального сдерживания»1. В январе 1996 г. президент Франции Ж.Ширак объявил о начале реализации долгосрочной программы реформирования ядерных сил. Программа была рассчитана на срок до 2015 г. и содержала следующие элементы: − Снятие с вооружения и ликвидация баллистических ракет, развернутых на плато Альбион и стратегических бомбар-

94

дировщиков «Мираж IV», вооруженных ядерными бомбами. − Сокращение с 6 единиц до 4 количества ПЛАРБ и постепенная замена старых подводных лодок класса «Редутабль» на подводные лодки нового поколения класса «Триумфант», вооруженные новыми баллистическими ракетами М 45 (дальность 5 000 км), способными нести по 6 боеголовок. − Увеличение с 1 до 3 количества эскадрилий самолетов «Мираж 2000 N» вооруженных ракетами ASMP (дальность 300 км). − Сохранение 2-х групп самолетов «Супер Этандар» ВМФ для строящегося атомного авианосца «Шарль де Голль» − В перспективе, после 2010 г., замена ракет М 45 на ракеты М51 с увеличенной до 6 000 км. дальностью − После 2005 г. постепенная замена самолетов «Супер Этандар» ВМФ и «Мираж 2000 N» ВВС Франции на самолеты «Рафаль», способные нести модернизированные ракеты ASMP-А2. Вскоре Франция также заявила о намерении прекратить свои ядерные испытания, вызывавшие серьезную критику в мире, а также остановить производство расщепляющихся материалов. Во исполнение этих решений был начат демонтаж оборудования соответствующих объектов. Таким образом, Франция приняла решение полностью отказаться от наземного компонента ядерной триады. Развивать планировалось лишь морской компонент стратегических ядерных сил (баллистические ракеты на ПЛАРБ) и два вида достратегических сил – палубную авиацию ВМФ и ядерные силы ВВС, вооруженные одним типом ракет ASMP. Предполагалось, что этот набор ядерного оружия являлся достаточным для решения всех стоящих перед стратегическими ядерными силами задач, обеспечивая минимально необходимый уровень вооружений при сохранении высокого уровня гарантий сдерживания и автономии Франции в принятии стратегических решений. При этом планом не была предусмотрена разработка новых типов ядерных ракет, а усовершенствование имеющихся планировалось лишь на длительную перспективу. По всей ви-

95

димости, при принятии такого решения учитывалась необходимость экономить средства. В Белой книге 1994 г. прямо говорилось о том, что приостановка развития ядерных сил должна позволить тратить больше средств на развитие обычных вооружений3. Средства эти нужны были для реализации запущенной в 1996 г. масштабной и долгосрочной военной реформы, связанной, прежде всего, с построением новых обычных вооруженных сил. К концу 1990-х гг. программа сокращения ядерных арсеналов была выполнена, продолжалось, хотя и с некоторым отставанием от запланированных сроков, принятие на вооружение атомных подводных лодок (ПЛАРБ) нового поколения, четвертая и последняя из которых должна вступить в строй в 2010 г. Продолжается разработка нового вооружения для ПЛАРБ – баллистической ракеты (БРПЛ) М–51 с дальностью от 6 000 до 8 000 км (в зависимости от количества боеголовок, размещенных на каждой ракете) и более совершенной системой наведения на цель. Перспективная БРПЛ М-51, как и состоящие ныне на вооружении БРПЛ М-45 (дальность – не менее 4 000 км) способны нести от 1 до 6 боеголовок каждая, мощность каждой боеголовки составляет 100–150 кт 4. Как отмечают исследователи, после проведения реструктуризации ядерных сил и адаптации ядерной доктрины практически исчезла прежняя граница между достратегическими и стратегическими арсеналами. Теперь все ядерное оружие относится к стратегическому арсеналу и это окончательно было закреплено в Белой книге по обороне и безопасности 2008 г. В рамках дебатов по вопросам ядерного оружия во Франции существует мнение о необходимости по примеру Великобритании полностью отказаться от воздушного компонента и положиться лишь на подводные силы сдерживания. Противники такого решения считают, что британский опыт не может быть заимствован потому, что ядерные ракеты «Трайдент II D5», которыми вооружены английские ПЛАРБ, имеют более высокую точность наведения, а кроме того, Великобритания является членом группы ядерного планирования НАТО и тесно связана с США, которые воздушный компонент имеют5. Представляется, что решение о ликвидации полностью воздушного

96

компонента вряд ли будет принято и президентом Н.Саркози. В марте 2008 г., выступая в Шербуре, он заявил о своей уверенности в необходимости сохранения обоих компонентов ядерных сил сдерживания6. Там же он объявил и о своем решении сократить на треть количество боеголовок, ракет и самолетов воздушного компонента ядерных сил. В целом, по его словам, количество имеющихся у Франции ядерных боезарядов не будет превышать 300 единиц. Объясняется это, по всей видимости, не столько изменением доктринальных установок, сколько проблемами финансового характера, о которых Н.Саркози также упомянул: по его словам, для выполнения программы перевооружения армии к 2015 г. необходимо на 40% увеличить ассигнования на закупку вооружений и других военных материалов. Даже некоторые весьма авторитетные военные эксперты, такие как генерал Э.Копель, высказывались за сокращение расходов на развитие ядерных вооружений. В 2004 г. большой резонанс вызвала его книга «Предотвратить наихудшее», в которой он предлагал заморозить расходы на модернизацию ядерных сил и использовать сэкономленные средства для укрепления национальной безопасности в борьбе с террористической угрозой7. По его мнению, ядерное оружие может сдержать только ядерную угрозу и не способно решить проблему предотвращения террористических атак, а для сдерживания ядерной угрозы вполне достаточно сохранения существовавших средств8. Последнее замечание стало отражением дискуссии по вопросу о том, какие именно угрозы могут быть сдержаны при помощи ядерных сил. Уже в 1990-е годы французским стратегам пришлось искать ответ на важнейший концептуальный вопрос – как использовать ядерные силы сдерживания в условиях серьезных изменений в структуре угроз и сохранить при этом надлежащий уровень достоверности сдерживающих угроз. В частности, после кризиса 1990-1991 гг. в Персидском заливе возникло мнение о том, что ядерное оружие может играть роль сил сдерживания против угроз, исходящих от региональных возмутителей спокойствия. Поначалу официально французские лидеры отвергали возможность расширения концепции ядерного сдерживания. В

97

посвященном ядерной стратегии выступлении 5 мая 1994 г. президент Франции Ф.Миттеран прямо сказал, что будет возражать против такого ее развития9. По его мнению, для сдерживания радикальных режимов было вполне достаточно обычных вооружений. О неизменности ядерной стратегии говорилось и в Белой книге 1994 г.10 Однако постепенно руководство Франции в лице, прежде всего, президента Ж.Ширака, начало склоняться к пересмотру ядерной доктрины. Представляется, что на это решение повлиял целый рад факторов. С 1996 г. во Франции началась реализация долгосрочной и комплексной военной реформы, предусматривавшей серьезное сокращение ее вооруженных сил11. Одной из важнейших проблем, которые требовали решения в процессе разработки и реализации военной реформы, стала необходимость совмещения двух ее элементов: сокращение численности войск и вооружений и подготовка к осуществлению большего, чем ранее, спектра миссий. Кроме того, реформа должна была приспособить вооруженные силы к активному участию в различных операциях за пределами страны. В этих условиях идея о том, что ядерные силы практически без изменения их сложившихся к тому времени состава и структуры могут быть использованы для сдерживания гораздо большего спектра угроз, оказалась весьма привлекательной. Более того, французские стратеги, по сути, предлагали использовать ядерные силы для «контрсдерживания» – против попыток создать угрозу французским силам, участвующим в операциях за пределами страны, и таким образом ограничить свободу действий французского правительства в принятии стратегических решений. Вскоре президент Франции Ж.Ширак подтвердил, что французское ядерное сдерживание не ограничивается, как ранее, задачей сдерживания «сильного». По его словам, оно позволяет противостоять угрозам, которые могут представлять собой региональные державы, обладающие ОМУ и баллистическими носителями12. Ж.Ширак также заявил, что те, кто захочет использовать подобную угрозу должны знать, что ответные действия Франции нанесут агрессору абсолютно неприемлемый ущерб, причем Франция не будет поставлена перед выбором между бездействием и массированным ударом, то есть

98

будет иметь средства и возможности варьировать масштаб ответного удара. При этом, во всех заявлениях всегда отдельно подчеркивается, что Франция рассматривает ядерное оружие не как средство ведения боевых действий, а исключительно как инструмент сдерживания. В развитие новых положений ядерной доктрины тогдашний начальник Генерального штаба Франции генерал А.Бентеге писал о том, что в случае необходимости выполнения Францией взятых международных обязательств или защиты жизненных интересов ядерное сдерживание может стать лучшим, или даже единственным, ответом на осуществляемый какой-либо региональной державой при помощи ОМУ шантаж с целью воспрепятствовать вмешательству Франции в разрешение проблем за ее пределами13. Таким образом, к основным доктринальным положениям был добавлен и предлагавшийся ранее аналитиками тезис о «контрсдерживании», то есть сдерживании попыток региональных держав при помощи ОМУ сдержать активное участие Франции в региональных делах. Как неоднократно заявлялось в официальных документах и выступлениях, начиная с Белой книги по обороне 1994 г., ядерное оружие используется Францией для сдерживания угроз ее «жизненным интересам». Однако границы этих интересов детально не определялись. В Белой книге 1994 г. выделялись три группы интересов: жизненные, стратегические и интересы, связанные с международными обязательствами и положением Франции в мире. Определенное описание жизненных интересов все же приводилось в данном документе: их основу составляют целостность территории государства, включая заморские территории, а также морских и воздушных подходов к ним, свобода осуществления суверенитета и защита населения. Тем не менее, специально оговаривалось и стремление избежать четкого формулирования жизненных интересов, а также отсутствие четкой границы между жизненными и стратегическим интересами. Делалось это для того, чтобы не ограничивать свободу правительства в действиях и оценке ситуации14. По мнению группы исследователей Института национальной обороны, занимавшихся проблемой сдерживания, точное и, главное, открытое определение жизненных интересов может

99

понизить эффективность сдерживания15. Это положение сохранилось в концепции ядерного сдерживания Франции практически без изменений, оно вполне соответствует традиции сохранять должную степень неопределенности, увеличивая тем самым степень риска для потенциального агрессора. В своей программной речи по ядерным проблемам в январе 2006 г. президент Франции Ж.Ширак еще раз подтвердил, что именно президент в зависимости от обстановки должен определять границы жизненных интересов государства и устанавливать факт наличия угрозы им16. Такой подход являлся и определенного рода страховкой от так называемых «стратегических неожиданностей», являвшихся следствием динамичности развития стратегической ситуации после долгого периода относительной статичности в эпоху «холодной войны». В этом выступлении содержался и еще несколько дополнительных элементов доктринального характера: Во-первых, в сферу жизненных интересов были включены гарантии доступа к стратегически важным ресурсам и защита союзников. Идея защиты союзников является продолжением дискуссии о возможном придании ядерному сдерживанию международного или общеевропейского характера. Уже в 1990-е годы стало понятно, что ожидать скорого формирования системы «согласованного» сдерживания в рамках политики безопасности Европейского Союза вряд ли стоит. Вместе с тем, французские политики и военные регулярно повторяли тезис о том, что и в существовавших условиях ядерные силы Франции имели общеевропейское значение, поскольку невозможно представить ситуацию, когда, угрожая жизненным интересам членов ЕС, агрессор может не создать угрозы жизненным интересам Франции. Тезис этот повторен и в данном выступлении. Впрочем, Ж.Ширак не определил, кого он включает в понятие «союзник», так что речь может идти не только о странахчленах ЕС. Этот момент в будущем может иметь достаточно большое значение при реинтеграции Франции в военные структуры НАТО. Во-вторых, президент Франции заявил, что решительный и жесткий ответ последует на попытку какого-либо государства применить против Франции не только оружие массового унич-

100

тожения, но и террористические методы воздействия, причем ответный удар может быть нанесен как обычными, так и ядерными силами. Он также подчеркнул, что речь идет именно о сдерживании государств и их лидеров, а не террористических групп или отдельных террористов-фанатиков. Таким образом, практически нашла свое воплощение идея о комбинированном использовании обычных и ядерных сил для осуществления так называемого «дуального» сдерживания. В этой связи стоит вспомнить высказывание генерала Форжа: «Сегодня наблюдается тенденция к установлению нового баланса между сдерживанием и действием в связи с доминированием последнего, так что обычные вооружения призваны играть свою собственную стратегическую роль. Отныне факт наличия ядерного оружия уже не гарантирует в одиночку ту автономию и ту безопасность, которая у нас была в середине 60-х гг.»17. Угроза применения ядерного оружия в ответ на использование каким-либо государством против Франции террористических методов, а не только ОМУ, как справедливо пишет российский военный эксперт М.Сосновский, является снижением ядерного порога. Однако мы не можем согласиться с утверждением М.Сосновского о том, что новые положения ядерной доктрины Франции предусматривают возможность нанесения превентивных ядерных ударов по тем, кто лишь подозревается в стремлении совершить враждебные действия18. В официальных заявлениях французских лидеров ничего не говорится о возможности превентивного ядерного воздействия, речь идет исключительно о ядерном ответе на те или иные действия, хотя и не уточняется, в какой именно момент решение об ответном ядерном ударе может быть принято. Такой подход полностью вписан в концепцию повышения достоверности сдерживающей угрозы посредством сохранения неопределенности в некоторых ключевых вопросах. Кроме того, возможность превентивных ударов прямо противоречит постоянно повторяющемуся положению о том, что Франция рассматривает ядерное оружие исключительно как средство сдерживания при помощи угрозы нанесения ответного неприемлемого ущерба, а не как оружие предназначенное для ведения боевых действий.

101

Речь Ж.Ширака 19 января 2006 г. вызвала широкий резонанс во Франции. Сенатская комиссия по международным отношениям, обороне и вооруженным силам даже организовала круглый стол по проблеме французского ядерного сдерживания с участием начальника Генерального штаба генерала А.Бентеге, директора отдела ядерного оружия Комиссариата по атомной энергии Д.Верверде, исследователя Лондонского международного института стратегических исследований М.Кинлана и руководителя исследований Фонда стратегических исследований Б.Тертре. В этих дебатах одним из центральных моментов стала дискуссия по проблеме сдерживания терроризма при помощи ядерного оружия. Выступая первым, генерал Бентеге подчеркнул, что речь идет лишь о тех случаях, когда очевидно участие в террористической деятельности какого-либо государства. Б.Тертре также затронул эту тему и, как и ранее министр обороны, подчеркнул связь между распространением ОМУ и терроризмом19. Новая «Белая книга по обороне и безопасности», подготовленная по указанию Президента Н.Саркози и вышедшая в июне 2008 г., также предусматривает некоторые изменения в подходе к построению стратегии и проведению военной реформы, однако в ней прослеживается преемственность в основных принципах ядерного сдерживания. В ней также говорится о сдерживании угроз жизненным интересам Франции посредством угрозы нанесения неприемлемого ущерба потенциальному агрессору. Жизненные интересы в новом документе трактуются достаточно широко и менее определенно, чем ранее: «Основные элементы нашей идентичности и нашего существования как государства-нации, такие, как территория и население, а также свобода осуществления нашего суверенитета»20. В посвященном сдерживанию разделе говорится о наличии ядерного оружия и распространении ОМУ и баллистических носителей как об основных угрозах безопасности страны. Таким образом, именно эти угрозы предполагается сдерживать при помощи ядерных сил. Терроризм в этом разделе не упомянут, видимо, после широкого резонанса, который был вызван упомянутым ранее высказыванием Ж.Ширака о сдерживании терроризма, новый президент и его советники решили не вклю-

102

чать в ядерную доктрину этот противоречивый тезис. В Белой книге 2008 г. повторяются традиционные базовые тезисы о сохранении самостоятельности в принятии стратегических решений, о сдерживании не только угроз, но и попыток шантажа, об оборонительном характере ядерной доктрины, о необходимости сохранения достаточно широкого спектра ядерных средств21. Таким образом, можно отметить, что после окончания «холодной войны» французские ядерные силы и ядерная стратегия претерпели серьезные изменения. Изменения эти стали следствием кардинальной трансформации военно-политической ситуации в Европе и мире. Хотя окончание «холодной войны» и привело к ликвидации глобального противостояния, принцип сдерживания «слабым» «сильного» сохранилась в ядерной доктрине Франции. Однако теперь сохранение этой позиции аргументируется лишь общим тезисом о том, что сам факт наличия в мире государств, обладающих арсеналами ядерного оружия, намного превосходящими французский, является риском, который нельзя игнорировать. В новых условиях на первый план в ядерной доктрине выходят другие задачи: сдерживание попыток региональных держав с радикально настроенными режимами применить против Франции ОМУ и баллистические носители. Еще одна задача состоит в «контрсдерживании» – предотвращении попыток этих государств ограничить возможности Франции проводить операции за пределами своей территории или участвовать в многосторонних операциях. Представляется, что появление новых задач ядерных сил сдерживания Франции обусловлено нескольким факторами, тесно связанными между собой. Окончание «холодной войны» повлекло за собой рост нестабильности в различных регионах мира, развитие угроз, которые ранее не рассматривались как первостепенные, и появление новых. Одновременно с этим ликвидация глобального противостояния, казалось, позволяла снизить уровень всех видов вооружений и сократить, тем самым, расходы на оборону. В новых условиях французские стратеги признали, что для поддержания Францией ее высокого статуса и влияния в мире уже недостаточно было наличия ядерного оружия, и взяли курс на активное участие ее войск в

103

операциях, проводимых в различных регионах. То есть новые вооруженные силы Франции должны были решить очень непростую задачу: подготовиться к осуществлению гораздо большего спектра миссий, возможно, на большом расстоянии от национальной территории, при существенном сокращении сил и средств и ограниченном военном бюджете. С другой стороны, окончание глобального противостояния и развитие процесса сокращения ядерных потенциалов России и США поставило на повестку дня вопрос о целесообразности сохранения весьма дорогостоящего ядерного потенциала, по крайней мере в том же виде, в каком он существовал ранее. В этой ситуации главной задачей французских стратегов стал поиск новых вариантов использования ядерных сил и новых путей адаптации ядерной доктрины. В основу решения этой задачи легла идея о том, что ядерное сдерживание может решать гораздо более широкий спектр задач, чем предполагалось ранее, даже при существенном сокращении количества ядерных зарядов и средств их доставки. Фундаментальные принципы ядерной стратегии Франции в целом сохранились до настоящего времени: строго сдерживающий характер ядерной угрозы, отсутствие явного противника и сохраняющийся элемент неопределенности относительно момента принятия решения о применении ядерного оружия. Не изменилось и стремление сохранять автономию французских ядерных сил и независимость в принятии решений по поводу их использования, что до сих пор, по мнению французских стратегов и политиков, остается залогом самостоятельной позиции Франции по вопросам международной безопасности. Представляется, что это положение сохранится и после реинтеграции Франции в военные структуры НАТО. Вместе с тем, в последнее время появились и новое содержание базовых принципов. Франция практически взяла на вооружение концепцию «активного» сдерживания, призванную не только защищать собственную территорию и население, но и обеспечивать свободу рук в проведении региональной политики, предотвращая попытки ограничить возможности Франции посредством «шантажа». Тем самым принцип сдерживания «по всем азимутам» получил новое воплощение.

104

Сохраняя автономию, Франция, тем не менее, стремится вписать свою ядерную стратегию в контекст европейской интеграции в области безопасности и обороны, что могло бы укрепить ее позиции в ЕС и обеспечить европейской системе большую независимость. Идея «согласованного сдерживания» в европейском контексте пока не воплощена в жизнь, но продолжает обсуждаться во французских политических и стратегических кругах. В доктрине ядерного сдерживания появились и новые элементы. Продолжая сохранять положение о возможности нанесения по агрессору удара «последнего предупреждения», теперь предполагается использовать для этих целей обычные вооружения или высотные ядерные взрывы. Можно также проследить стремление совместить обычные и ядерные вооружения в единой системе сдерживания с неопределенным точно рубежом перехода от применения первых к применению вторых. Можно предположить, что данные элементы и тенденции в развитии ядерной стратегии Франции сохранятся на достаточно долгое время. Во-первых, они вполне соответствуют тем тенденциям, которые можно наблюдать и в стратегии других ядерных держав. Во-вторых, в настоящее время в самой Франции между политическими деятелями и партиями не существует серьезных разногласий по основным принципам ядерной стратегии, что позволяет говорить о наличии широкого консенсуса в этом вопросе. 1

2

3 4

5 6

7

Выступление премьер-министра Франции А.Жюппе 7 сентября 1995 г. в Институте исследований национальной обороны // Défense nationale. 1995. № 1. Р. 20–21. Duval M. Perspectives d’avenir de la dissuasion française // Défense nationale. 1996. № 12. Р. 20–21. Livre blanc sur la défense nationale. 1994. Р. 141. Tertraias B. Où en est la dissuation nucléaire française?// Regards sur l’actualité. Mai, 2006. № 321. Р. 255. Ibid. P. 263. Выступление Н.Саркози 21 марта 2008 г. в Шербуре. URL: http://www.elysee.fr/ documents/index.php?mode=cview&press_id=1198&cat_id=7&lang=fr См.: Copel E. Prévenir le pire // Ed. Michalon. 2004.

105

8

9

10 11 12

13 14 15

16

17 18

19

20 21

Copel E. Des économies pour financer les besoins de défense civile // L’Express. 18.10.2004.; Интервью с генералом Копелем. URL: http://www.ifrap.org/Credits-militaires-Sarkozy-a-raison-des-economies-sontpossibles,0530.html Цит. по: De Chergé R. Dissuation «duale» et Livre blanc // Défense nationale. 1995. № 3. Р. 9. Livre blanc sur la défense nationale. 1994. Р. 57. См. предыдущий раздел данной главы. Выступление президента Ж.Ширака в 8 июня 2001. URL: http://www.elysee.fr/elysee/elysee.fr/francais_archives/interventions/discours_et_ declarations/2001/juin/discours_du_president_de_la_republique_devant_l_institu t_des_hautes_etudes_de_defense_nationale.579.html Bentégeat H. Dissuasion // Défense nationale. 2004. № 8–9. Р. 8. Livre blanc sur la défense nationale. 1994. Р. 24. La dissuasion nucléaire contre les menaces multiformes. Intercomité 1 – IHEDN // Défense nationale. 2004. № 8–9. Р. 50. Выступление президента Франции 19 января 2006 г. во время визита на базу стратегических подводных сил Иль-Лонг. URL: http://www.elysee.fr/elysee/ elysee.fr/francais_archives/interventions/discours_et_declarations/2006/janvier/al locution_du_president_de_la_republique_lors_de_sa_visite_aux_forces_aerienne s_et_oceanique_strategiques-landivisiau-l_ile_longue-finistere.38406.html Forget M. La dissuasion nucléaire française: continuité et changement... Р. 45. См.: Сосновский М. Ядерная политика и ядерное оружие Франции // Национальная оборона» 2006. № 4. URL: http://www.iss.niiit.ru/pub/pub-98.pdf Материалы круглого стола по проблеме ядерного сдерживания в комиссии по иностранным делам, обороне и вооруженным силам Сената Франции 24 октября 2006 г. URL: http://www.senat.fr/rap/r06-036/r06-0361.pdf Défense et Sécurité nationale. Le Livre blanc. 2008. P. 69. Ibid. P. 69–70.

106

К. Петкевич Образование современной польской доктрины безопасности. Мнение историка*

Анекдот: Господь Бог посылает на землю архангела Михаила с целью оценить военно-политическую ситуацию. После своей миссии св. Михаил докладывает: – Американцы вооружаются и боятся, советские вооружаются и не боятся. – А поляки? – спрашивает Бог. – Поляки – не вооружаются и не боятся. – Вот поляки! Опять рассчитывают на меня!

Этот анекдот представляет собой некую черту польского менталитета, или говоря иначе, свойственное полякам безразличие к пониманию геополитической роли своей страны. Однако этот анекдот не говорит ничего об истинном отношении поляков к проблеме безопасности своего государства. Подход к ней образовался независимо в двух разных концептуальных течениях, официально-государственном и традиционносемейном. Первый находился в школьных программах, пропаганде, прессе, почти везде, второй в устном переводе, в *

©

Петкевич Е., 2009

107

эмиграционной публицистике и анекдоте. Представленная в нем мысль отражает общее мнение о том, что государство не обеспечивает народу безопасности. Данная статья посвящена переменам в оценке стратегии безопасности польского государства после 1989 года. Принятие новой стратегии обозначало жесткий отход от традиционного понимания своего геополитического положения и отношений с соседями. В исходящей от XVIII века традиции доминировала т. н. «теория двух врагов» – видение основной угрозы для безопасности Польши в ее географическом положении между двумя извечными врагами – Россией и Германией. От трех держав, завершивших разделы Польши в конце XVIII века, России, Пруссии и Австрии, во время модернизации, когда складывалось национальное сознание, Австрия вышла из стана врагов. Галиция в 1867 г. получила автономию, а поляки доминировали в этой области. Последний шаг в образовании польской национальной идентичности связан с эпохой конца XIX в. и Первой мировой войной. В это время польское движение за возрождение своей государственности стояло перед выбором между двумя направлениями – рассчитывать на центральные государства (Германия и АвстроВенгрия) или Россию (Антанта). Националисты выбрали Россию, но та проиграла войну и вошла в эпоху революции. В 1920 г. поляки отразили под Варшавой нашествие Красной армии, идущей «за Вислу». Это стало основой нового национального мифа о миссии Польши в обороне Европы перед варварскими ордами большевиков. Этот миф заменил миф о Польше как о форпосте христианства на востоке, популярном с XVI в. Так враждебность с Россией получила новую форму. Германия, другой враг, угрожающий согласно этой концепции Польше с запада, потерпела поражение в мировой войне, но осталась фактором равновесия на континенте, что для нового польского государства было фактической угрозой. Польско-немецкие отношения были весьма напряженными из-за территориальных споров. Кроме этого, польское Поморье (Данцигский коридор) отсекло Восточную Пруссию от Германии.

108

В межвоенный период Польша имела напряженные отношения и с другими соседями. Она проиграла войну с Чехословакией за Тешин. На дальнейшие отношения поляков к чехам влияло утверждение, что они изменили цивилизованной Европе, захватив у Польши область Тешинской Силезии в 1920 году, во время войны Речи Посполитой с Советской Россией. Как говорили поляки, они нам «врзили нож в плечо». Поэтому захват этой области польскими частями в 1938 г. после мюнхенского соглашения было принято считать справедливой отплатой. Все это привело к созданию в Польше негативного образа Чеха как неприятного, хитрого и трусливого соседа и способствовало развитию комплекса превосходства польской аристократическо-дворянской культуры над народной культурой чехов. На отношения к восточным соседям влияло убеждение об исторической миссии распространения западной культуры. Стремлений иных народов этого региона не понимали и не принимали. В политике Пилсудского, который мечтал о постройке многонациональной Речи Посполитой, не было места для литовцев, которых признавали поляками, только пользующимися другим языком. Да и Вильнюс считали польским городом. Главную угрозу польские политики видели в Советской России, не принимая во внимание, что литовцы, украинцы и другие национальности могут считать империалистами не русских, а поляков. Этот взгляд и сегодня с трудом доходит до польского общества. А ведь он может серьезно влиять на отношения с соседними народами и государствами. После Первой мировой войны многие политики стремились возродить Польшу в границах XVIII в., не учитывая перемен, которые произошли за 120 лет отсутствия у Польши государственности. Следует отметить, что в межвоенный период хорошие отношения Польша имела только с Румынией и Латвией, но они не влияли на международное положение страны. Неспособность к союзам с соседями – это главная черта внешней политики Польши того времени. Так, Польше остались только союзы, которые позднее, уже после Второй мировой войны, премьер-министр эмиграционного правительства на западе

109

Станислав Мацкевич назвал «экзотическими». Таким был союз с Францией и с Великобританией. Эти державы не имели с Польшей никаких непосредственных связей и совместных интересов, почему и не нужно было рассчитывать на их помощь в момент конфликта с Третьим Рейхом. Теорию двух врагов укрепили в общественном мнении событья II мировой войны. Осенью 1939 года Германия и СССР разделили почти пополам территорию Польши. Потом, в 1944 году, во время варшавского восстания, Советская армия стала с другой стороны Вислы и смотрела на гибель польской столицы, уничтожаемой гитлеровцами. С этого времени в польской традиции закрепился героический миф о поколении 20-х годов, романтично несущем Родине жертву своей кровью. После войны международное положение совсем переменилось. Территория страны была продлены на 100–200 километров на запад. Это были польские границы образца X–XI веков. На этой территории поляки никогда не жили или ушли 600–800 лет назад. Кроме того, территория страны уменьшилась на 50 тыс. кв. км. Появились новые соседи: СССР, Чехословакия и – с 1949 года ГДР. Теоретически это были союзные государства. В официальном курсе страны все проблемы государственной безопасности были решены навсегда. Польша стала частью лагеря социалистических государств и на систему, созданную в Ялте и Потсдаме, не имела никакого влияния. Она имела двухсторонний договор с СССР и с 1955 стала участником Варшавского договора. В этих рамках она принимала участие в различных совещаниях и соглашениях о разоружении и в Хельсинской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Послевоенное социалистическое государство ПНР стремилось переменить взгляды общества на стратегическое положение своей страны и проблемы безопасности. В пропаганде и воспитании место враждебной России занял братский Советский Союз. Прежние войны, разделы, преследования национально-освободительного движения или совсем были вычеркнуты из школьных программ, или описывались как

110

дела феодалов и буржуазии. Главным врагом оставили Германию, которая заместила все остальных противников. Германский Drang nach Osten стал главной составляющей всей истории Польши. Согласно этой концепции Польша более тысячи лет только и занималась обороной от тевтонского нашествия. Основой гражданского воспитания стала борьба поляков на всех фронтах II мировой войны, героическое сопротивление гитлеровским оккупантам, описание ужасов войны, геноцида (но не евреев, говорилось лишь о 6 028 000 польских жертв). Основной задачей польской внешней политики объявлялось укрепление дружеских отношении с братскими социалистическими странами и, в первую очередь с СССР, утверждение границы на Одере – Нейсе. Эту границу признала ГДР в 1950 г., но не признала ФРГ. Новые границы, вынужденные великие миграционные течения, стали причиной того, что Польша стала фактически однонациональной страной. Национальные меньшинства, до войны, влияющие на внешнюю и внутреннюю политику государства, стали незаметны. Но, несмотря на это, прежние предубеждения преодолеть не удалось. Заявленная везде дружба и сотрудничество с СССР не зачеркнули прежней враждебности. Освобождение и спасение от геноцида не привели к благодарности к СССР. Пришедшая к власти коммунистическая элита считалось чужой. Польское общество после межвоенного периода было уже зрелым, со своей политической жизнью и институтами демократии. Поэтому монополия одной партии, преследование авторитетных представителей народа, значительная польская эмиграция на Западе, все это вело к чувству враждебности по отношению к СССР. Все надежды связывались во время войны с Великобританией, а когда она бросила польской дело, то с США. Миф об Америке развивался все время, и все освободительные течения кроме крайне левых, связывали свои надежды именно с этой державой. Этому не вредили никакие ошибки и пренебрежение к интересам Польши в политике США. Германская угроза с течением времени уходила из центра внимания общества. Договор с ФРГ с 1970 г. отдалил возможность ревизии границы. В семидесятых годах громко го-

111

ворилось о личной дружбе Э.Герека с канцлером Шмидтом. К этому времени относится процитированный анекдот. Он показывает соответствующее настроение и свойственный идеализм в отношении к своей истории. В польских условиях этот идеализм проявлялся в конструировании мифической картины прошлого. Внешней угрозе в этом понятии всегда мог противостоять романтический порыв молодежи, готовой положить свою жизнь для Родины в борьбе за «вашу и нашу свободу». Доминировала парадигма, которую можно назвать дворянскоинтеллигентской. Но в семидесятые годы начались перемены. Характерной чертой этого периода был показ многосерийного фильма Польские дороги, который транслировали по телевидению в 1977 г. Его темой была судьба поляков под оккупацией. Но самое интересное, что в первый раз в польской истории симпатия зрителей была обращена обратилась не к главному герою, молодому офицеру и активисту подпольного сопротивления, а к народному герою, его подчиненному солдату во время кампании 1939 года, а потом и личному другу. Зрители лучше отнеслись не к романтическому бойцу, а к плебейскому герою, который предприимчивостью сохранял жизнь своей семьи. Он тоже был признан патриотом, хотя был против открытой борьбы, не видел смысла в кровавых жертвах. Этот сигнал опережал создание профсоюза Солидарности в 1980 г. Аксиологическую перемену в польском обществе обозначило предводительство рабочего Валенсы и выдвижение во главу угла не проблем суверенитета, а таких лозунгов, как права человека, свобода, достойная жизнь. Движение Солидарности, а вернее, его подавление в 1981 году, введение военного положения, способствовало активизации интереса большинства населения к проблеме национальной безопасности. Если и были какие-либо люди, приверженные к союзу с СССР, то они почти исчезли и вынуждены были скрывать свои взгляды. Советский Союз и руководители социалистических стран считались виновниками военного положения. От этого все надежды связались с НАТО и с США.

112

Такой идеологический багаж польские элиты получили после обретения независимости в 1989 г. Хотя в этот момент еще не ничего не было решено. Польша лишь в будущем могла найти свое место в международной системе. Пока еще существовал Советский Союз, а Польша была членом Варшавского договора. Перемены не были признаны Западом. В конце 1989 года в Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии сменилась власть. Германия воссоединилась. Все это привело к развалу СССР. До этого западные политики вообще не брали во внимание возможности использовать НАТО или европейские сообщества для решения проблем безопасности стран Восточной Европы, не говоря о членстве их в этих институтах. Добавим, что русские части ушли из Польши только осенью 1993 г. В Польше рассматривались разные, часто противоречивые концепции безопасности. Начиная от вступления в организацию стран движения неприсоединения, заканчивая быстрейшим вступлением в НАТО и ЕС, независимо от того, желает этого Брюссель или нет. Несмотря на все это, новый институт «Комитет Обороны Страны» в феврале 1990 г. сформулировал первый официальный документ «Доктрина обороны Республики Польша». В нем нашли отражение все беспокойство и колебание этой эпохи. Уже в начале документа было подчеркнуто, что безопасность Польши зависит от развития ситуации на Европейском континенте, где не преодолены разделы и противоречия, где отсутствует доверие между НАТО и Варшавским договором. Далее авторы доктрины высказывали убеждение, что ситуация в Европе может еще долго не определиться по вопросу размещения ядерного и обычного оружия и больших военных частей. Они усматривали в этом риск военного конфликта, который мог из локального перерасти во всемирный. При этом они предсказывали, что Польша, как область стратегического транзита между Западом и Востоком, могла бы независимо от своей воли стать ареной сражения. Поэтому любая война в Европе являлась бы большой опасностью для страны.

113

Другой диагноз ситуации привел первое некоммунистическое правительство Т.Мазовецкого к совсем новому подходу к проблеме безопасности. Вместо угроз оно старалось подчеркивать позитивное изменение ситуации в Европе: процессы демократизации, проходящие во многих странах, новые основы международных отношений, основанных на сотрудничестве между народами и государствами. В новых отношениях Польша признала за свою стратегическую цель создание атмосферы доверия в международной среде и стремление к сотрудничеству во всех сферах. Одновременно Польша провозглашала свою приверженность к принципу неизменности границ и подчеркивала стабильность своей западной границы как существенного элемента международного порядка. Появилось и некое сомнение в необходимости Варшавского договора. Польское правительство одновременно декларировало верность старым союзникам, но подчеркнуло, что «существовавшие до сих пор союзы могут меняться во время построения иной общеевропейской системы безопасности». Одной из основ польской доктрины безопасности стало стремление к созданию неконфронтационной модели общей безопасности в Европе и системы взаимных обязанностей, гарантирующих мирное разрешение конфликтов. Поэтому было декларировано, что Польша не имеет никаких территориальных притязаний и не признает никакого государства своим врагом, что она стремится к полному и нерушимому политическому и военному разоружению в Европе и всем мире. Первый министр иностранных дел Польши профессор Кшиштоф Скубишевский вывел эти принципы с уже принятой в Западной Европе концепции кооперативной безопасности. В польской внешней политике он ввел их в жизнь в 1989–1993 гг. Этот министр был хорошо приготовлен к такому труду. Профессор международного права, он много лет преподавал в различных европейских университетах и работал судей международного трибунала справедливости. Впоследствии под его руководством Польша приняла западное направление своей политики. Началась работа по принятию

114

ее в НАТО и ЕС. Этот процесс еще более усилился после завершения перемен в геополитическом положении Польши. До 1993 г. трех бывших соседей – СССР, Чехословакию и ГДР – заменили 7 новых государств – Единая Германия, Россия, Литва, Беларусь, Украина, Словакия и Чехия. Вместо пестрой мозаики взглядов на варианты развития польской безопасности министр Скубишевский убедил президента Валенсу в свой точке зрения. В результате этого общее направление польской политики безопасности остается неизменным до сего дня. Его основные черты были изложены в доктрине 1990 года и зафиксированы в новом документе «Предположения польской политики безопасности. Политика безопасности и стратегия обороны РП» (подписан президентом 2 ноября 1992 года). Новая доктрина была связана с развалом СССР. В ней в первый раз была открыто представлена стратегическая цель польской политики: стать членами НАТО и ЕС. С этого времени в польской внешней политике доминирует евроатлантический фактор. Цитированные «Предположения» вполне выполняли принципы концепции кооперативной безопасности, частью которой стали добрососедские отношения с соседями. Обращая внимание на масштабы проблем, это была очень сложная задача. Как писал один из наследников Скубишевского на посту министра иностранных дел Польши Владислав Бартошевский: «Надо высоко оценить, что Польше повезло на этом пути, что многим наблюдателям казалось неожиданным, а другим дало повод ревновать. Мы сами недооцениваем уровня этого достижения: дружеских отношений с соседями. Однако хватит одного взгляда в прошлое на наш регион, чтобы осознать масштаб перемены». Все это достижение дипломатии первых годов третей республики и её шефа профессора Скубишевского. Принятая им концепция кооперативной безопасности предполагала также участье Польши в субрегиональных группах, которые появились в нашей части Европы после 1989 г. Очередные изменения и развитие польской доктрины безопасности связаны с переменами в международном и

115

внутреннем положении государства. Официальные версии этой доктрины объявлялись еще три раза: в 2000, 2003 и 2007 годах. Эти документы отражали разные взгляды своих авторов стоящих на разных политических позициях, но разница была незначительной. Как уже отмечалось, основные этой доктрины остались неизменными с 1990 года. В 2000 году Польша должна была принять доктрину безопасности НАТО, членом которого стала 12 марта 1999 г. В очередном документе от 2003 года мы находим отражения последствий теракта 11 сентября 2001 г. в США. Первый из цитированных актов, «Стратегия безопасности РП», принятый правительством 4 января 2000 г., остается свидетельством триумфа, с каким в Польше встретили вступление в члены НАТО. Первый раз в новейшее время Польша стала членом могучей международной организации, гарантирующей безопасность, что принесло чувство комфорта, до сих пор нам неизвестного. Это чувство отражали слова Стратегии 2000, где говорилось, что североатлантический союз «для Польши составляет реальную основу обеспечения безопасности и обороны» и далее, что «членство в НАТО действительно отменило геополитическую и геостратегическую позицию страны». В общем, Стратегия 2000 – это типичный вариант доктрины безопасности члена НАТО. В ней нет никакой оригинальной польской стратегической мысли. Критики заявили, что создатели Стратегии 2000 признали союз с какой-то суперсистемой, стратегия которой является первоначальной по сравнению с национальной стратегией. Но это было скорее наследством общего настроения, чем непонимания, что союз есть только средство политики государства, а членство в НАТО его безопасность увеличивает. Одновременно, эти авторы не забывали о втором основном принципе польской политики: стремлению в ЕС. В 2000 г. завершались переговоры с ЕС. Польша обязалась участвовать в антикризисных мероприятиях Европейского Сообщества. Новая доктрина, как уже отмечалось, была сформулирована в 2003 году. Она была объявлена 8 сентября. Ее название – «Стратегия национальной безопасности РП». В своей основе она не принесла новых изменений. Но идейно она

116

принадлежит к европейскому неолиберальному направлению и отражает взгляды правительства Л.Миллера, которое ввело Польшу в члены ЕС в 2004 г. В начале документа мы находим декларацию о приверженности правительства к прежним принципам безопасности, которые принесли Польши исключительный в нашей истории уровень безопасности, который основан на членстве в НАТО. Исходя из таких принципов, Стратегия 2003 обращала внимание на факт, что ситуация в Европе развивается в полезном направлении, угроза войны уменьшается. Для Польши главными результатами были названы отмена ялтинского порядка и интегрирование континента. Опасность авторы видели в новых конфликтах и нестабильности, вызванной международным терроризмом и распространением ядерного оружия, непредсказуемости авторитарных режимов и наличии «государств в состоянии развала». Проблемами для Польши было объявлено обеспечение устойчивого экономического развития, сохранение природной среды и пр. Средства достижения этих целей формулировались языком либерализма. Говорилось, что вызовы требуют в области безопасности комплексного и целостного подхода. Потому что исчезает разница между внутренними и внешними аспектами безопасности. Возрастает значение международного фактора и роль международного сотрудничества, прежде всего в союзной системе. Некоторые элементы Стратегии 2003 стали новостью в польском политическом словаре, например, правильная оценка вневойсковых, экономических, общественных и экологических факторов безопасности. Кроме того, международная безопасность была увязана с соблюдением прав человека и принципов демократии и правосудия. Из таких основ была выведена директива для политики безопасности: укреплять международное сотрудничество, роль международного права и многосторонних институтов, дружеские отношения с партнерами, прежде всего с соседними государствами, поддержание процессов трансформации в Восточной и Южной Европе. Последний документ, принятый в 2007 г., тесно связан с внутренними делами в самой Польше. Он характерен для

117

эпохи правительства Я.Качинского и его партии «Право и Справедливость», которая правила в Польше в 2005–2007 году. Она победила на выборах под лозунгом создания IV Республики. В её рамках появились идеи нового подхода к проблеме безопасности, согласно с реалистической парадигмой в теории международных отношений. жизненные независимость

суверенность территориальная интегральность

неизменность границ безопасность граждан права человека основные свободы демократический порядок

национальные интересы важные другие существенные стабильное устойчизащита междунавое цивилизационродной позиции ное и экономическое развитие рост благосостояния укрепление способности к проразвитие науки и движению польтехники ских интересов в международной среде защита национальукрепление споного наследства собности и эффективности действий защита национальглавных междунаной идентичности родных институтов уважение права в защита природной международных среды отношениях развитие эффективного сотрудничества согласно принципам ООН

В первый раз после 1989 года в польском официальном документе можно найти некоторые элементы недоверия к процессу европейской интеграции. Президент Качинский лично декларирует свою привязанность к ЕС, но лиссабон-

118

ского договора не ратифицирует. Ответ на вопрос о причине такого поведения можно найти в Стратегии 2007. Не в основном содержании, которое, как говорилось, не изменилось от 1990 года, а в комментариях и в новом словаре. Уже само заглавие много говорит о взглядах авторов: «Национальные интересы и стратегические цели РП в области безопасности». Видно, что авторы – президент Качинский, его брат премьер-министр Ярослав и министр иностранных дел Анна Фотыга – понимают безопасность как оборону национальных интересов, которые считают неизменными и объективными. К декларации принадлежности к НАТО и ЕС добавились новые черты, такие как: ситуация не дана нам навсегда и может меняться, территория Польши является пограничной областью НАТО и ЕС и поэтому имеет стратегическое значение. Самым важным для авторов документа было определение понятия национальных интересов. Отмечалось, что вступление в НАТО и ЕС вызвало необходимость укрепления национального тождества. Действия властей должны быть направлены на рост идентификации граждан с государством и развитие их всесторонней, но равноправной интеграции, основанной на почтении к исконно польским демократическим и общественным ценностям. Думаю, что процитированные предложения надо понимать как противопоставление авторами процессов интеграции и укрепления силы государства. В определении национальных интересов авторы пошли тропой американских политологов-неореалистов. Они поделили их на жизненные, важные и другие существенные. От так понимаемых национальных интересов авторы вывели стратегические цели государства. Иначе говоря, реализацию интересов они видели через устранение внешних и внутренних угроз, уменьшение риска и других факторов. Поверхностный язык только при точном прочтении акцентов позволяет понять мысль и намерения авторов. Как я понимаю, Стратегия 2007 главную стратегическую цель усматривает в «обеспечении независимости и нерушимости территории Польши, в суверенном решении всех внутренних дел жизни народа, его организации и государственного строя». Это надо понимать так, что польские правительство противо-

119

стоит углублению процессов интеграции и влиянию совместных европейских институтов на внутренние дела. И еще одно важное замечание. Авторы Стратегии 2007, все свои заботы, связанные с безопасностью государства, основывают на союзе с США. Они пишут: «Существенное влияние на безопасность имеет динамика отношений внутри НАТО и ЕС. В глобальном масштабе ключевую роль играют Соединенные Штаты, которые являются поручителем международной безопасности». Если проанализировать политику нынешнего польского президента в последние годы, видно, что он стремится вернуться к теории двух врагов.

120

Раздел 2. Роль международных организаций в урегулировании конфликтов и гарантии международной стабильности С. В. Уткин Международные организации и реформа архитектуры европейской безопасности**

Выдвинутые 5 июня 2008 г. в Берлине президентом Д.А.Медведевым предложения по реформе архитектуры европейской безопасности1 благодаря настойчивости российского министерства иностранных дел заняли прочное место в качестве одного из основных вопросов, обсуждаемых Россией с партнерами по евроатлантическому пространству в ходе внешнеполитических консультаций. Результаты обсуждений пока скромны и нередко порождают скептические оценки российской инициативы в целом. Действительно, в случае, если в реформе была бы по-настоящему заинтересована только Россия, **

© Уткин С. В., 2009 Статья подготовлена в рамках гранта Президента РФ (МК-2327.2009.6)

121

перспективы достижения существенных результатов на этом направлении оказались бы чрезвычайно туманными. В предложениях Д.Медведева изначально присутствовал призыв к заключению юридически обязывающего Договора о европейской безопасности (ДЕБ), вызвавший наибольшее количество вопросов у зарубежных вопросов. Измученные двухлетним процессом ратификации Лиссабонского договора, европейские лидеры, по-видимому, с трудом представляют себе, как технически можно добиться согласования и успешного утверждения панъевропейского документа, налагающего на участников значимые обязательства. Очевидно, здесь можно рассчитывать на успех только в том случае, если Европейский союз будет в полной мере осознавать приобретаемые им в результате заключения ДЕБ выгоды. То, что документ при этом должен оставаться столь же выгодным России и США (на обязательном участии Соединенных Штатов настаивает большинство европейских стран), делает задачу еще более трудной. Российские предложения первоначально включали в себя невыполнимое положение об участии стран региона в переговорах по ДЕБ исключительно в их национальном качестве, без учета принадлежности к тем или иным международным организациям. Речь, очевидно, в первую очередь могла идти о наиболее сплоченных европейских блоках – ЕС и НАТО, принадлежность к которым составляет основу внешнеполитических стратегий большинства государств региона и не может быть отложена в сторону даже на некоторое время. Эти организации вполне устраивают своих членов и первые же подозрения, высказанные в адрес российских инициатив, были связаны именно с опасениями, что предлагаемая реформа направлена на подрыв НАТО и ЕС. Опасения были быстро отвергнуты официальными лицами, но заставили задуматься о том, что в дискуссиях относительно содержания реформы европейской безопасности действующим в регионе международным организациям, возможно, предстоит сыграть центральную роль. Новые установления, определяющие взаимодействие международных организаций в евроатлантическом пространстве между собой, в конечном счете, могли бы составить основное содержание ДЕБ. Собственно, значительная часть российских

122

претензий к существующей архитектуре европейской безопасности связана с тем, что Россия не является и не собирается становиться членом организаций, воспринимаемых другими странами региона в качестве ключевых. Разрозненные попытки наладить более структурированное взаимодействие региональных организаций между собой, а также взаимодействие этих организаций, с одной стороны, и не входящих в них стран, с другой, не новы для Евро-Атлантики. Вокруг большинства заметных организаций со временем образовывался круг заинтересованных государств. Эти государства могли претендовать на членство в организации в будущем, но могли и не ставить перед собой такой цели. НАТО – ОДКБ. В случае НАТО отношения с партнерами выстраивались в рамках Североатлантического совета сотрудничества (с 1991 г.), а затем (с 1997 г.) – Евроатлантического совета партнерства. В рамках этого процесса в 1994 г. была запущена программа «Партнерство ради мира». Очевидно, что здесь НАТО и её партнерами были использованы новые возможности, появившиеся с завершением биполярного противостояния времен «холодной войны». Часть стран-партнеров к настоящему времени присоединилась к НАТО, но 22 страны по-прежнему сохраняют обособленное положение2. Это двенадцать бывших советских республик, четыре постюгославских государства (Босния и Герцеговина, Македония3, Сербия, Черногория), пять «нейтральных» государств-членов ЕС (Австрия, Ирландия, Мальта, Финляндия, Швеция) и Швейцария. Определенную перспективу вступления в Альянс имеют балканские государства и, возможно, некоторые из «нейтральных» стран ЕС. Руководство Украины и Грузии ясно выразило свое желание присоединиться к НАТО, но ввиду конфликтов, которые этот вопрос порождает в отношениях России и НАТО, его решение будет откладываться и далее. Таким образом, Россия длительное время будет далеко не единственной страной региона, остающейся вне НАТО, и могла бы рассчитывать на поддержку своей инициативе по реформе архитектуры европейской безопасности со стороны находящихся в таком же положении государств.

123

На практике сплотить вероятных сторонников оказывается весьма непросто. Не входящие в НАТО страны-члены ЕС, несмотря на периодически возникающие дискуссии о возможности их присоединения к Альянсу в будущем, не ощущают какого бы то ни было вакуума безопасности. Они готовы благожелательно рассматривать российские предложения, предоставить площадку для проведения международных форумов для обсуждения перспектив ДЕБ, но сами не ощущают потребности действовать. Менее комфортно положение Швейцарии, но её обособленность вызвана, в первую очередь, принципиальным неучастием в ЕС, а не в НАТО. Противоречия между странами постсоветского пространства хорошо известны. Максимальную степень достижимой в этом регионе солидарности по военно-политическим вопросам демонстрирует здесь Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). 7 стран-членов ОДКБ4 не без труда смогли согласовать создание Коллективных сил быстрого реагирования (КСОР)5, призванных доказать серьезность их союзнических намерений. Процесс формирования КСОР лишний раз показал, что готовность расходовать ресурсы на «коллективную безопасность» пока присутствует, главным образом, у России и Казахстана, представивших значимые контингенты для участия в первых учениях сил быстрого реагирования6. Неудивительно, что в ситуации, когда страны, не имеющие перспективы вступления в НАТО, создают собственную систему безопасности, развитие этой организации иногда напрямую увязывают с идеей ДЕБ. Хорошо известно желание России установить контакты между ОДКБ и НАТО, пока не встречающее понимания в Альянсе7. Соответственно, можно предположить, что смысл ДЕБ мог бы заключаться именно в институционализации отношений этих двух организаций. Однако, подобная цель могла бы быть постепенно достигнута в рутинном диалоге непосредственно с НАТО, а на фоне грандиозного замысла ДЕБ она представляется не более, чем техническим решением частного вопроса. Собственно, противниками установления формальных контактов между ОДКБ и НАТО, по всей видимости, выступают центрально-европейские члены Альянса, подозревающие Рос-

124

сию в стремлении воссоздать некое подобие Организации Варшавского договора. При этом все члены ОДКБ взаимодействуют с НАТО на двустороннем уровне, и позиция Альянса может быть также обусловлена тем, что его представители далеко не во всех странах ОДКБ наблюдают сколько-нибудь настойчивое желание создавать межблоковый формат сотрудничества. Теоретически существующие структуры взаимодействия НАТО с партнерами должны были бы полностью удовлетворять потребности участников, в том числе России. В случаях, когда обсуждаемые вопросы затрагивают только российские интересы, можно использовать механизмы Совета РоссияНАТО (СРН)8, если же необходимы консультации с участием государств постсоветского пространства, для этого приспособлен Евроатлантический совет партнерства. Однако на практике эти форматы зачастую демонстрируют низкую эффективность, выступая в качестве дополнительных аргументов в пользу необходимости существенных изменений в системе европейской безопасности. При этом здесь требуется скорее изменение политических подходов, а не институциональных структур. Тот же СРН обладает развитой системой рабочих групп, способных детально рассматривать широкий спектр вопросов, но это не помогает преодолеть политические разногласия. ЕС. Необходимость выстраивать отношения со странами, не являющимися участниками блока, была естественной составляющей европейского интеграционного процесса на протяжении всей его истории. При этом вопросы безопасности и внешней политики на протяжении длительного времени не могли явно присутствовать в деятельности Европейского сообщества, поскольку в условиях «холодной войны» его члены предпочитали сохранять их в исключительной компетенции НАТО. Тем не менее, с точки зрения общих представлений о «европейской архитектуре» представляют определенный интерес флуктуации членства в европейских экономических «клубах». Через два года после вступления в силу Римских договоров, учредивших Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) и Евратом, в 1960 г. в Европе появилась альтернатива

125

ЕЭС – Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ), опиравшаяся на иные принципы (свободная торговля, а не таможенный союз). Её основателями стали Австрия, Великобритания, Дания, Норвегия, Португалия, Швеция, Швейцария, позднее присоединились Исландия, Финляндия и Лихтенштейн. Впоследствии большинство стран-членов покинули ЕАСТ, с тем чтобы оказаться в ЕС, но организация существует до сих пор в составе Исландии, Лихтенштейна, Норвегии и Швейцарии9, а три из этих четырех стран (кроме Швейцарии10) с 1994 г. объединены с ЕС в единую Европейскую экономическую зону. Переговоры по ДЕБ, в идеале, могли бы иметь своим результатом такого же рода договоренность об общем пространстве в вопросах безопасности, не разрушающую существующие структуры, но опирающуюся на них. Но история ЕАСТ показывает и то, как более успешная организация в такой системе занимает очевидно доминирующее положение, менее успешная тем временем превращается не более чем во вспомогательный механизм, а в области безопасности подобный дисбаланс может стать источником серьезных проблем и лишь углубить те разногласия, которые предлагаемая реформа должна была бы нивелировать. Собственно, дискуссия вокруг ДЕБ в значительной степени идет с позиции сфер влияния, хотя и Россия, и её зарубежные партнеры отвергают этот подход как пережиток «холодной войны». Конфликтными становятся регионы, где передел сфер влияния осуществим. В этом отношении показательно отношение России к современным партнерским проектам ЕС – Политике соседства и Восточному партнерству. В 2004 г. самое масштабное в истории ЕС расширение11 поставило на повестку дня вопрос о выработке нового формата отношений между ЕС и его соседями. Вследствие расширения 2004 г. Евросоюз обрел общую границу с Белоруссией и Украиной. Протяженность общей границы между ЕС и Россией увеличилась, а Калининградская область приобрела статус российского анклава, окруженного странами Евросоюза. Вступление в Союз Кипра и Мальты сформировало новые форпосты ЕС на Средиземноморье, усиливая вовлеченность европейского интеграционного объединения в процессы, происходя-

126

щие в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Позднейшее вступление в ЕС (в 2007 г.) Болгарии и Румынии расширило присутствие Евросоюза на Балканах и распространило сферу интересов ЕС на Черноморский регион. Перед ЕС стояла задача придать ускорение развитию контактов с соседями и заменить устаревшие инструменты помощи ЕС соседним странам – основу взаимодействия со странами СНГ – ТАСИС (Technical Assistance to the Commonwealth of Independent States – TACIS) и программу МЕДА (Mésures d’accompagnement financières et techniques – MEDA), ориентированную на Средиземноморье. Новым форматом, призванным стать основой более сбалансированного распределения ресурсов между восточным и южным направлениями внешних отношений ЕС, стала Европейская политика соседства (ПС). Основной целью ПС провозглашено обеспечение получения странами-соседями ЕС выгод от расширения Союза за счет более активного сотрудничества во всех областях, что должно позволить избежать появления новых разделительных линий в регионе12. Поскольку некое разграничение в статусе, правах, обязанностях и возможностях между странами-членами ЕС и не входящими в Союз соседями неизбежно, то речь скорее может идти о смягчении этого разграничения, а не о его устранении. ПС практически сразу стала восприниматься наблюдателями как попытка ЕС предложить странам, желающим вступить в Евросоюз, но не имеющим такой возможности, некую альтернативу – интенсификацию и гармонизацию взаимоотношений13. Отсюда был сделан вывод, что ПС скроена в расчете на те страны, которые априори готовы подчиняться указаниям ЕС в расчете на большее сближение, а в конечном счете, быть может, и на присоединение к ЕС14. Такое понимание справедливо только отчасти. Не следует забывать, что в ПС включены страны Средиземноморья, которые даже в отдаленной перспективе не ставят перед собой задачи вступления в ЕС и проводят политику, зачастую резко расходящуюся с пожеланиями Евросоюза. В России в дипломатических кругах возобладал именно такой подход к ПС как к инструменту, с помощью которого Ев-

127

росоюз может поставить политику соседних стран в зависимость от своих пожеланий. Опираясь на видение ПС через призму проблемы присоединения к Евросоюзу, Россия отказалась от участия в ней, настоятельно подчеркивая особый характер своих отношений с ЕС15. По замечанию Майкла Эмерсона, Евросоюз полностью устраивала такая реакция России, поскольку избавляла от необходимости приспосабливать ПС к российским пожеланиям16. Для России это означало потерю возможности влиять на формирование ПС. ЕС в целом оказался не склонен из-за неучастия России в ПС вносить значимые изменения в свои планы по существенному реформированию внутренних механизмов Союза, отвечающих за политику в отношении третьих стран. Несмотря на звучавшие в конце 2005 г. призывы министра иностранных дел России С.Лаврова к созданию Евросоюзом особой структуры финансового обеспечения связей с Россией17, финансирование программ, осуществляемых в контексте политики в отношении России, ЕС решил производить с помощью т.н. «Европейского инструмента соседства и партнерства», созданного специально для финансирования политики соседства. Отказываясь от участия в ПС, Россия заявляла о желании вывести отношения с ЕС на принципиально иной уровень равноправного партнерства. Основой этого курса должны были стать постепенно выстраиваемые Общие пространства (экономическое; свободы, безопасности и правосудия; внешней безопасности; науки, культуры и образования) России и ЕС. Путь к Общим пространствам был прочерчен в «дорожных картах»18. Продуманность и применимость на практике заложенных в «дорожные карты» положений справедливо вызывают сомнение исследователей19. Оригинальные названия, принятые в отношениях России и ЕС – «общие пространства», «дорожные карты» – создают впечатление, что речь идет о неких не имеющих прецедентов уникальных инициативах. Однако достаточно взглянуть на Планы действий, согласованные с каждой из стран-участниц ПС (кроме тех, с которыми у ЕС возникли политические проблемы – Алжира, Беларуси, Ливии и Си-

128

рии)20, чтобы обнаружить значительное сходство с «дорожными картами» по форме и духу документов, при том что по содержанию Планы действий в рамках ПС выигрывают в сравнении с «дорожными картами» – многие положения Планов действий более конкретны, детальны и приближены к практике. При этом Планы действий сохраняют свойственный «дорожным картам» характер общих «стратегических» документов, определяющих скорее направления деятельности, чем саму деятельность. Само по себе качество и содержание «дорожных карт» и Планов действий ПС не сдерживает прогресс в отношениях между ЕС и третьими странами, поскольку партнеры всегда могут выйти за пределы заявленного в программных документах. Но согласованные с Евросоюзом направления деятельности в целом отражают уровень готовности партнеров к движению по пути усиления взаимодействия. Векторы развития «общих пространств» России и ЕС и Политики соседства совпадают. Одним из наиболее заметных достижений в отношениях между Россией и ЕС за последнее время стало вступление в силу Соглашения об облегчении визового режима21. Аналогичные соглашения на тех же условиях подписывают и отдельные страны-участницы ПС (Украина, Молдова)22. Одной из целей отношений России и ЕС провозглашалось создание зоны свободной торговли23. Аналогичная цель указывается и в документах ПС24. Приоритетный характер отношений между ЕС и Россией не может проявляться в разнообразии заявленных направлений сотрудничества – как в случае «дорожных карт», так и в случае ПС, эти направления включают в себя практически все мыслимые сферы совместной деятельности. Различие между ПС и отношениями с Россией периодически усматривают в использовании / неиспользовании принципа «кондициональности», т. е. обусловленности развития отношений третьей страны с Евросоюзом поступательным развитием этой страны в направлении формирования развитой демократической системы. Действительно, в документах, посвященных ПС, вопросам демократии и прав человека уделено значительно больше внимания, чем в документах, на которых основаны отношения России и ЕС. Однако применение или непримене-

129

ние Евросоюзом принципа кондициональности зависит не от участия / неучастия в ПС, а от анализа экспертами ЕС общей политической ситуации. В случае если Евросоюзом принято решение о том, что развитие отношений с третьей страной должно по стратегическим соображениям носить поступательный характер, даже если эти отношения не способствуют улучшению ситуации с правами человека, такой сценарий будет осуществляться и в рамках ПС. Такую ситуацию можно наблюдать, в частности, в отношениях между ЕС и Египтом. В случае, если ЕС, напротив, сочтет необходимым оказывать давление на третью страну по вопросам демократии и соблюдения прав человека, то неучастие этой страны в ПС не станет препятствием на этом пути – так, объектом санкций ЕС становятся географически удаленные от Евросоюза страны, а санкции воплощают тот же принцип кондициональности. Вообще, представление о едином подходе, принятом Евросоюзом в отношении своих соседей с созданием ПС, неверно. Страны – партнеры сильно отличаются друг от друга, отличается и политика ЕС в их отношении. Планы действий в рамках ПС принимаются по результатам совместной работы со странами-соседями на двустороннем уровне. ПС лишь создает удобную форму администрирования политики Евросоюза. Особый характер отношений между Россией и ЕС, выражающийся в существовании особых форматов регулярных встреч на высшем уровне и в большем внимании экспертов, тоже обусловлен не неучастием в ПС, а значимостью самой страны. По сути, ПС как механизм администрирования сохраняет свое влияние на отношения с Россией, только это влияние в основном одностороннее – принятые в рамках ПС методы ретранслируются на отношения с Россией без обсуждения на политическом уровне, вследствие использования единых бюрократических и финансовых механизмов. Зато из процессов, превращающих ПС в форум для общения стран-участниц и в основу для многосторонних инициатив, Россия исключена25. Отношение России к ПС отражает существующие проблемы между Россией и её соседями. Не всегда признавая в этих странах равных партнеров, Россия избегает ПС, как нового формата взаимодействия, где она оказалась бы в положении

130

формального равенства с этими странами (хотя ПС – не международная организация, и речь не идет о праве голоса или о каких-то иных юридически значимых показателях равного статуса). Складывается ситуация, в которой соседи России в контексте отношений с ЕС консультируются и взаимодействуют между собой, но не с Россией. То же верно и в отношении стран Средиземноморья, которые вовлекаются посредством ПС в диалог со странами Восточной Европы и Кавказа, но не с Россией. В сознании проевропейски настроенной части элит стран-соседей ЕС Россия всё больше вытесняется на периферию в контексте отношений этих стран с Европой. Значительный прогресс в отношениях с Россией демонстрируют в первую очередь страны, не замыкающиеся на Евросоюзе как на основном партнере. Выбор укрепления связей с ЕС как приоритета внешней политики для общих соседей России и ЕС означает выбор «не в пользу России», хотя более активная вовлеченность российской стороны в многосторонние форматы взаимодействия соседей с Евросоюзом могла бы превратить такую стратегию в выбор «в том числе, в пользу России». На пространстве «ближнего зарубежья» России востребовано не бесперспективное сдерживание усиливающего своё влияние Евросоюза, а активное участие в порождаемых этим влиянием процессах. Примечательно, что в ходе проведенного в 2007 г. опроса Евробарометра, посвященного ПС26, выяснилось, что граждане ЕС называют «соседями ЕС» в первую очередь Украину (57 %), Россию (55%) и Беларусь (49 %), а относительно высокий уровень известности термина «ПС» обнаружен в Финляндии и Латвии, что эксперты ЕС связывают с близостью этих стран к не участвующей в ПС России. Получается, что ПС осуществляется без участия «основного» соседа, а сам не участвующий сосед волей-неволей остается в постоянной связке с ПС. Искусственность принципиального неучастия в ПС оказывается еще более очевидной с появлением новых проектов ЕС, учреждаемых на стыке различных существующих форматов, с тем чтобы обеспечить участие всех стран, являющихся соседями Евросоюза вследствие географического положения, а не по критерию участия в ПС. Так, инициатива Евросоюза по интен-

131

сификации сотрудничества в Черноморском регионе «Черноморская синергия» опирается сразу на три формата отношений ЕС с третьими странами – ПС, «стратегическое партнерство» с Россией и отношения со страной-кандидатом в члены Союза – Турцией27. Уклоняясь от подобных форматов, Россия продемонстрирует, что в основе её нежелания подключиться к ПС лежит уже не нежелание встать в один ряд со странамисоседями, а нарастающая озабоченность самим фактом всё более активного участия Евросоюза в развитии прилегающих к России регионов. Появление у ЕС новой программы «Восточного партнерства»28 только увеличивает беспокойство российской стороны относительно судьбы сопредельных стран. Участниками программы стали республики европейской части бывшего СССР, которые склонны видеть в этой форме сотрудничества с ЕС своего рода подготовительные курсы, призванные довести их до статуса кандидатов на вступление в ЕС. В случае «Восточного партнерства» такой подход имеет даже больше оснований, чем в отношении ПС, поскольку все страны-участницы программы гипотетически вполне способны стать членами ЕС в долгосрочной перспективе, в отличие от участвующих в ПС африканских и ближневосточных государств. Необеспеченность серьезными финансовыми вливаниями, образующееся дублирование уже налаженного взаимодействия между ЕС и партнерами в рамках Политики соседства, отсутствие консенсусного видения этой инициативы внутри Евросоюза29 вызывают сомнения в перспективах «Восточного партнерства» в его нынешнем виде. Однако детали проекта могут довольно быстро меняться, а стратегическая ориентация его участников на ЕС будет сохраняться в той или иной форме. Россию предлагается привлекать к осуществляемым в рамках «Восточного партнерства» инициативам, но российская сторона недовольна тем, что её потенциальное участие оказывается половинчатым – не предполагает вовлеченности на этапе разработки этих инициатив. Политика России выглядит в этом отношении достаточно противоречиво: с одной стороны, сохраняется курс на эксклюзивные отношения с ЕС, неучастие в форматах, создаваемых в качестве суррогатной замены всту-

132

плению в ЕС, с другой стороны, Россия хочет участвовать в принятии решений относительно партнерских проектов Евросоюза. Следует учитывать, что потенциальная успешность российских претензий на роль в «Восточном партнерстве» будет в значительной степени зависеть от того, как к этой перспективе отнесутся страны-участницы этой программы. Если на конструктивное отношение со стороны Белоруссии, Армении, Азербайджана и Молдавии, при определенных условиях, можно рассчитывать, то Украина и Грузия определенно стараются использовать партнерство с ЕС с тем, чтобы покинуть российскую сферу влияния. ЕС не оставил без внимания и среднеазиатские государства. В 2007 г. была запущена масштабная стратегия, направленная на оптимизацию взаимоотношений Евросоюза со странами Центральной Азии30. Приоритеты Евросоюза в регионе достаточно очевидны – поддержка инициатив в сфере образования, обеспечения верховенства закона и соблюдения прав человека, развитие сотрудничества в сфере охраны окружающей среды, энергетики и транспорта. На эти цели за период 2007–2013 гг. предполагается потратить 750 млн. евро. Очевидно, что добиться реального прогресса в регионе будет чрезвычайно непросто, но первые практические результаты воплощения стратегии европейские чиновники оценивают как обнадеживающие31. Один из наиболее заметных осуществляемых в рамках стратегии проектов – инвестиционная программа поддержки малого и среднего бизнеса в регионе32. Запущены программы по содействию охране границ стран региона33 и по борьбе с наркотиками34. Центральная Азия, по сути, получила свою, уменьшенную копию Политики соседства, позволяющую ЕС, предоставляя требующиеся региону финансовые и технические ресурсы, укреплять там свое влияние. На восточном направлении Центральная Азия становится вторым приоритетом ЕС после стран Политики соседства, поскольку положение там оказывает непосредственное воздействие на соседей ЕС и косвенное – на сам Евросоюз. Аналогичная картина наблюдается на южном направлении. Страны Северной Африки участвуют в Политике соседства, но ЕС всё больше беспокоит давление, в первую очередь миграционное,

133

которое исходит из глубины африканского континента и, проходя через Северную Африку, достигает ЕС. В отношении этого региона Евросоюзом также была согласована стратегия действий, направленная на обеспечение минимальных условий достойной жизни людей в странах региона и развитие возможностей самостоятельного развития этих стран35. Особенная отсталость региона определяет по-иному, по сравнению с Центральной Азией, расставленные акценты, но общие ориентиры действий Евросоюза в разных регионах схожи. Исключением не являются ни остальная часть Азии36, ни Латинская Америка37, ни страны Карибского бассейна38, ни государства Тихоокеанского региона39. ЕС не забывает и об отношениях с развитыми странами. Формат постоянных консультаций существует в отношениях с Соединенными Штатами. Интересно, что в принятой ЕС и США в 1995 г. основополагающей «Новой трансатлантической повестке дня», в частности, подтверждалась приверженность сторон принципу «неделимости трансатлантической безопасности». Российское руководство, между тем, с 2008 г. безуспешно добивается закрепления в международных документах положения, подтверждающего, что подобный принцип распространяется на все страны региона, а не только на участников отдельных региональных организаций. ОБСЕ. Принятое в 1994 г. решение о трансформации Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в «организацию» предполагало достижение тех самых целей, которые Россия теперь предлагает достичь посредством реформы архитектуры европейской безопасности. Объединяющая все страны региона структура должна была помочь преодолеть сохраняющиеся разделительные линии и создать общее пространство безопасности. Не случайно российская сторона зачастую сопровождает предложения по ДЕБ жесткой критикой ОБСЕ – проблемы этой организации, собственно, и делают очередную реформу необходимой. В контексте деятельности ОБСЕ становится более понятным принципиальность для российской стороны заключения именно «юридически обязывающего» договора. Значительная

134

часть принимавшихся в рамках ОБСЕ документов, с точки зрения России, вполне могла бы способствовать укреплению европейской безопасности, если бы они не были преданы забвению вследствие их рекомендательного характера. Российская критика ОБСЕ зачастую носит чрезмерно жесткий характер. Преимущества этой организации не следует игнорировать, а её потенциал реализован далеко не полностью. Россия могла бы проявлять больше инициативности в деятельности организации и успешно добиваться своих целей в её рамках40. Однако позиция российского МИД в настоящее время выглядит как окончательный вердикт – у официальных российских представителей не осталось надежд на ОБСЕ в её нынешней форме41. Тем не менее, следует признать, что все страны евроатлантического региона, кроме России, полагают, что ОБСЕ является идеальным форматом не только для обсуждения, но и для реализации российских предложений, то есть основным результатом реформы может стать усиление ОБСЕ как организации. При этом растущее раздражение российской стороны деятельностью ОБСЕ часто оказывается связано не со слабостью организации, а с «неверной» направленностью её деятельности. В частности, известны резкие высказывания российского руководства в отношении Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ), упорно стремившегося проверить соответствие российских выборов принятым стандартам42. Новые вопросы перед российским руководством может поставить председательство в ОБСЕ Казахстана в 2010 г. Один из главных российских союзников серьезно относится к этой почетной роли и будет заинтересован в повышении престижа и эффективности организации. Россия могла бы поддержать этот настрой, попытавшись по-новому взглянуть на деятельность этой организации. Но высока и вероятность того, что скептицизм российских оценок сохранится, не находя поддержки даже у ближайших партнеров. Для практики ОБСЕ является вполне обычным участие в качестве наблюдателей представителей других международ-

135

ных организаций, как наиболее значимых (ООН, НАТО, ЕС), так и менее заметных. В некотором смысле здесь уже воплощены российские предложения, согласно которым представители международных организаций должны участвовать в разворачивающемся вокруг ДЕБ обсуждении. Возможно, речь может идти о том, что в рамках дискуссий по ДЕБ статус представителей этих организаций должен быть повышен до уровня полноценных участников переговоров. Однако в присутствии всех стран-членов, формирующих эти международные организации, надеяться на равноправный статус могли бы только представители наднациональных институтов ЕС, в то время как секретариаты других организаций вряд ли могли бы получить сколько-нибудь независимые полномочия. Можно было бы предположить предоставление сотрудникам международных секретариатов определенной посреднической роли, но это вряд ли сможет способствовать решению существующих в области европейской безопасности проблем. В формате ОБСЕ может возникнуть вопрос о равенстве международных организаций, принимаемых во внимание в рамках ДЕБ. В той или иной степени почти любая международная организация имеет определенное отношение к вопросам безопасности, особенно в современных условиях, когда на европейском континенте не без оснований приобрели популярность расширительные трактовки этого термина. Если договор учредил бы некие новые формы взаимодействия организаций, то на участие в них не без оснований претендовали бы многочисленные региональные структуры, представляющие собой чрезвычайно разнородное множество, которое вряд ли было бы способно вырабатывать практически значимые решения. Любые ограничения, которые исключали бы из процесса организации недостаточно высокого уровня, немедленно порождали бы обвинения в дискриминации. Согласно российским официальным предложениям, ключевую роль в принятии решений по ДЕБ должен сыграть панъевропейский саммит. Зарубежные партнеры России полагают, что это должен быть именно саммит ОБСЕ. Встречи на высшем уровне в рамках этой организации не созывались с 1999 г., когда в Стамбуле российской стороной, по мнению её партне-

136

ров, были взяты до сих пор не выполненные обязательства вывести войска с территории Грузии и Молдавии. Дискуссия о стамбульских договоренностях повлекла за собой срыв ратификации Договора об обычных вооруженных силах в Европе и во многом способствовала росту напряженности между Россией и другими европейскими странами. Насколько может быть успешен новый саммит, в значительной степени, будет зависеть от позиции стран, готовых использовать его с тем, чтобы предъявить России претензии и от российской реакции на подобные действия. Если Россия стремится организовать по-настоящему результативные переговоры, ей придется согласиться с центральным значением ОБСЕ в этом процессе. Всемерная поддержка Россией деятельности этой организации в её существующем виде, выдвижение конкретных инициатив в рамках сложившихся в ОБСЕ процедур способствовали бы более внимательному отношению стран Европы к российским предложениям. *** Международные организации будут играть важную роль в процессе обсуждения и реализации реформы европейской безопасности, но следует помнить, что позиции международных структур, в конечном счете, находятся в зависимости от позиций стран-членов. Идет ли речь о НАТО, ЕС или ОБСЕ, Россия везде будет встречать препятствия, связанные с напряженностью в отношениях со странами Центральной и Восточной Европы. В большинстве случаев принятие существенных решений в международных организациях требует консенсуса, и, не урегулировав спорные вопросы со странами ЦВЕ, этот консенсус обеспечить не удастся. Принципиально новая, более конструктивная и инициативная политика на этом направлении может явиться залогом достижения консенсуса в рамках международных форумов и, в конечном счете, залогом успеха ДЕБ. Продолжение бесплодных переделов сфер влияния в ЦВЕ, в свою очередь, будет лишь углублять разрыв между оценками ситуации в области европейской безопасности, высказываемыми Россией, с одной стороны, и её партнерами – с другой.

137

1

2 3

4

5

6

7

8 9 10

11

12

13

14

15

16

17

Медведев Д. Выступление на встрече с представителями политических, парламентских и общественных кругов Германии. Берлин, 5 июня 2008 Статья подготовлена в рамках гранта Президента РФ (МК-2327.2009.6). URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/320. NATO. Partner Counties. URL: http://www.nato.int/cps/en/natolive/51288.htm. Македония не смогла стать членом НАТО только из-за претензий к названию этого государства со стороны Греции, опасающейся сепаратистских тенденций в одноименном греческом регионе. Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизстан, Россия, Таджикистан, Узбекистан. Решение о создании КСОР было принято на саммите ОДКБ 4 февраля 2009 г., но документально подтвержденного решения Белоруссии об участии в КСОР пришлось ждать до конца октября 2009 г. (См.: Белоруссия присоединилась к войсковой группировке ОДКБ // Русская служба Би-Би-Си. 20.10.2009. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2009/10/091020_lukashenk_csto.shtml. Медведев в Казахстане наблюдает за коллективными военными учениями стран ОДКБ // Интерфакс. 16.10.2009. URL: http://www.interfaxrussia.ru/r/B/themeday/486.html?id_issue=12313926. Бордюжа: НАТО не идет на контакт с ОДКБ // Взгляд. 22.10.2009. URL: http://www.vz.ru/news/2009/10/22/340484.html. СРН. URL: http://www.nato-russia-council.info/ European Free Trade Area. URL: http://www.efta.int/ По результатам референдума Швейцария предпочла двустороннее соглашение с ЕС. В 2004 г. членами ЕС стали Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Эстония. Подробнее см. например: Расширение Европейского Союза и Россия / под ред. О.В. Буториной, Ю.А. Борко. М., 2006. European Neighbourhood Policy. Strategy Paper. COM(2004) 373 final, 12 May 2004. P. 3. Grabbe H. How the EU Should Help its Neighbours. Policy Brief, Centre for European Reform, 2004. Надежда на гипотетическое вступление в ЕС представляет собой определенную проблему для самой Политики соседства. Страны, ставящие присоединение к Евросоюзу своей целью, видят в ПС не постоянную систему взаимоотношений с ЕС, а некий временный суррогат. В частности это относится к Украине. См. например: Samokhvalov V. Relations in the RussiaUkraine-EU Triangle: «zero-sum game» or not? Occasional Papers. Paris, 2007. № 68. P. 11–12. Подробнее см. например: Comelli M. The Challenges of the European Neighbourhood Policy // The International Spectator. 2004. № 3.; Delcour L. La politique de voisinage et les relations russo-européennes : partenariat stratégique ou lutte d’influence ? // Etudes européennes. 2006. № 9. Emerson M. Readings in European Neighbourhood Policy – http://eurocollege.ru/fileserver/files/Emerson_Eur-neighb-policy.doc Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на министерской конференции по «Северному измерению», Брюссель, 21 ноября 2005. URL: http://www.mid.ru/ns-

138

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

dos.nsf/162979df2beb9880432569e70041fd1e/432569d800223f34c32570c1002d 57f3?OpenDocument «Дорожные карты» четырех общих пространств. URL: http://www.kremlin.ru/text/news/2005/05/88001.shtml Иноземцев В.Л., Кузнецова Е.С. Россия: Почему «дорожные карты» не ведут в Европу? // Современная Европа. 2005. № 4. European Neighbourhood Policy. Reference Documents. URL: http://ec.europa.eu/world/enp/documents_en.htm. Соглашение между РФ и Европейским сообществом об упрощении выдачи виз гражданам РФ и ЕС. URL: http://www.delrus.ec.europa.eu/ru/p_614.htm. Выполнение Соглашения в первые месяцы его действия в 2007 г. вызывало серьезные нарекания. Further strengthening EU-Ukraine bilateral relations: visa facilitation and readmission agreements are signed today, EU Press Release IP/07/849, Brussels, 18 June 2007; Signature of the agreements on visa facilitation and readmission between the European Community and Moldova, EU Press Release IP/07/1478, Brussels, 10 October 2007. Arbatova N. The Russia-EU 2007 Quandary // The Elephant and the Bear Try Again. Options for a New Agreement between the EU and Russia / ed. by M. Emerson. Brussels, Centre for European Policy Studies, 2006. Communication from the Commission to the Council and the European Parliament on strengthening the European Neighbourhood Policy. COM (2006) 726 final. 4 December 2006. Представители России, в частности, отсутствовали на масштабной (с участием более 600 человек) конференции, посвященной развитию ПС, организованной ЕС 3 сентября 2007 г. URL: http://ec.europa.eu/world/enp/pdf/ conference2007/participants.pdf, что не осталось незамеченным наблюдателями: Мошес А. В соседях не значатся // Газета.ру, 4.09.2007. URL: http://www.gazeta.ru/comments/2007/09/04_a_2124997.shtml. The EU's Relations with its neighbours, 2007. URL: http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_285_en.pdf. Black Sea Synergy – A New Regional Cooperation Initiative. European Commission, COM (2007)160final, 11 April 2007. Реакция российской стороны на проект была достаточно скептической. См.: Rettman A. EU’s new Black Sea policy faces Russian misgivings – http://www.turquieeuropeenne.eu/article1814.html; Prokhorova E. The European Union? A Black Sea Power? URL: http://www.eurussiacentre.org/column.asp?id=386&lng=ru. European Commission. External Relations. Eastern Partnership. URL: http://ec.europa.eu/external_relations/eastern/index_en.htm Popescu N. The foreign-policy solidarity gap // EU Observer Blogs, 29 May 2009 URL: http://blogs.euobserver.com/popescu/2009/05/29/the-foreign-policysolidarity-gap/. European Union and Central Asia: Strategy for a New Partnership. October 2007 URL: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/librairie/PDF/ EU_CtrlAsia_EN-RU.pdf. Joint Progress Report by the Council and the European Commission to the European Council on the implementation of the EU Central Asia Strategy. European Commission, 24.06.2008.

139

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

Central Asia-Invest Programme 2007–2013. Guidelines for grant applicants. European Commission, 2007. EU Border Management Programme for Central Asia (BOMCA). URL: http://bomca.eu-bomca.kg/ EU Central Asia Drug Action Programme (CADAP). URL: http://cadap.eubomca.kg The Africa-EU Strategic Partnership. A Joint Africa-EU Strategy. URL: http://ec.europa.eu/development/icenter/repository/EAS2007_joint_strategy_en.p df. Regional Programming for Asia. Strategy Document 2007–2013. European Commission, 31.05.2007. URL: http://ec.europa.eu/external_relations/asia/rsp/07_13_en.pdf. Latin America. Regional Programming Document 2007–2013. European Commission E/2007/1417, 12.07.2007. An EU-Caribbean Partnership for Growth, Stability and Development. European Commission COM(2006) 86final, 2.03.2006. EU Relations with the Pacific Islands. A Strategy for a Strengthened Partnership. European Commission COM(2006)248final, 29.05.2006 Загорский А.В., Энтин М.Л. Зачем уходить из ОБСЕ? // Россия в глобальной политике. 2008. № 4. Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова немецкому журналу «Шпигель», 16 февраля 2009 года. URL: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/7FF8F9002FDCDA31C325755F0043376E. Пусть жену свою учат щи варить – Путин о БДИПЧ // БалтИнфо, 14.02.2008 URL: http://www.baltinfo.ru/news/n55664.

140

В. Н. Конышев Современная военная стратегия НАТО*

Судьба НАТО как военного блока у многих вызывает вопросы, на которые нет однозначного ответа. Тенденция к падению значимости этой организации связана с двойственной позицией США: с одной стороны, сохранить военно-политический блок, с другой – приспособить его к выполнению более широкого, невоенного круга задач. Целый ряд факторов дополнительно способствуют снижению эффективности НАТО как военной организации. Среди них вступление в альянс новых членов, не имеющих средств на модернизацию армий; поворот США к односторонней внешней политике и возникших разногласий с западноевропейскими союзниками; отрыв в качестве вооружений между США и остальными членами НАТО. Эволюция военной стратегии США также отражает тенденцию к относительному снижению значимости НАТО. Американская военная стратегия делает главный упор на развитие собственной глобальной военной инфраструктуры, которая бы обеспечила возможности контролировать четыре важнейших региона, а именно: Европа, Северо-Восточная Азия, Средний Восток с Юго-Западной Азией и прибрежная линия Восточной *

©

Конышев В. Н., 2009

141

Азии (от Индии до Кореи)1. НАТО отведена роль дополнения к этой инфраструктуре и одновременно военно-политического механизма, позволяющего привлекать союзников для участия во временных коалициях. Единого понимания, в каком направлении должен развиваться военный блок, нет, но позиция США по его реформированию остается решающей среди союзников, несмотря на правило консенсуса в принятии решений. Это объясняется тем, что США сохраняют за собой ведущие позиции по финансированию НАТО, оснащению альянса средствами связи, управления и разведки, а также высокотехнологичным оружием. Факторы, влияющие на стратегию НАТО. Военная стратегия НАТО определяется тем, как будет выстраиваться «большая стратегия» альянса, включающая политический компонент. С американской точки зрения, она сводится к следующему. НАТО, во-первых, обеспечивает гарантию демократических режимов в Восточной Европе, во-вторых, является стратегическим противовесом России, в-третьих, служит важным инструментом американского влияния в Европе и за ее пределами. Что касается «большой стратегии» самих США, то здесь можно выделить две перспективы, опираясь на мнения экспертов. Согласно наиболее радикальному взгляду, утрата лидерства США в региональном или глобальном измерении ведет к эффекту «вакуума власти» и негативным последствиями для международной системы2. Сторонники радикального подхода не исключают противостояния на уровне ядерных стратегических сил с участием США, Китая и России3. Кроме того, у США в перспективе формируется глобальный соперник в лице Китая. Следуя такой логике, США «обязаны» выполнять роль мирового лидера, а НАТО является главным инструментом такой политики в Европе и за ее пределами. Более умеренные оценки еще в начале 1990-х гг. были озвучены экспертами РЭНД-корпорейшн4. Они призывали к более тесному сотрудничеству с Россией в обеспечении европейской безопасности. Цель такой политики состоит в «мягком», бесконфликтном выдавливании России из Европы и постсоветского пространства при одновременном расширении альянса.

142

В настоящий момент обсуждается очередная реформа стратегической концепции НАТО. Дело в том, что назрела задача консолидации всех членов организации вокруг единой стратегической цели, которая бы реально объединила Западную и Восточную Европу. Не секрет, что восточноевропейские государства вступали в НАТО в основном ради получения финансовой помощи от США и ускоренного вхождения в европейские экономические структуры. Но гораздо важнее, что внутри «ядра» альянса также назрели определенные противоречия. Перспективы для НАТО оставаться краеугольным камнем политики европейской безопасности представляются неоднозначными. С одной стороны, процесс европейской интеграции не означает, что НАТО обязательно останется основой политики безопасности. После односторонней интервенции США в Ирак в 2003 г. возникли серьезные разногласия между союзниками по НАТО о том, что понимать под общими интересами в сфере безопасности. Ведь идея общей безопасности – сердцевина, базовая основа альянса. Эти разногласия с новой силой обострили споры об эволюции НАТО. Если Англия, Польша и Дания последовательно поддерживают военную политику США в рамках НАТО, то Франция активно протестовала против американской интервенции в Ирак в 2003 г. Ее поддержали Германия и затем Испания. Правда, по американским оценкам, НАТО все равно не смогла бы провести операцию. Военные возможности и инфраструктура управления альянса недостаточны для подобного рода акций5. То есть НАТО как военную организацию вытесняет практика временных союзов под эгидой США. С другой стороны, в итоге споров западноевропейские союзники, пусть и с оговорками, вынуждены подчиняться американским инициативам, так как альтернативы этой организации для Европы пока не созданы. Евросоюз не готов финансировать развитие собственных военных структур, что требует значительных и долгосрочных финансовых вложений. До сих пор не выработана и единая политика безопасности Евросоюза. Существующие документы носят достаточно общий характер. Есть военно-технические проблемы, усугубляющие сотрудничество в рамках альянса. Увеличился качественный разрыв между государствами, входящими в НАТО и США по

143

возможностям систем связи, управления войсками и оснащенности высокоточным оружием. Еще во время ведения боевых действия в Югославии менее 5% систем высокоточного оружия применяли союзники – все остальное приходилось на американские войска. Но в США с 2001 г. развернута программа ряд мер по радикальной модернизации вооруженных сил, получивших название «трансформация»6. Естественно, США проявляют крайнюю заинтересованность в модернизации НАТО, однако европейцы пока не готовы на такие затратные реформы7, что еще больше увеличит разрыв. Это тем более касается новых членов альянса, просто не имеющих достаточных финансовых средств. Достаточно напомнить о Румынии. Отставание в модернизации снижает возможности совместных действий США и европейских союзников по НАТО. Для США развитие любой альтернативной организации, не подчиненной НАТО, не выгодно. В случае самостоятельного решения европейцами о применении военной силы, США в соответствии со статьей V Устава НАТО окажутся в двусмысленном положении: не участвуя в принятии решения, они должны будут выступить на стороне союзников. Преодоление комплекса проблем, которые влияют на будущее НАТО, требует, прежде всего, консолидации всех членов организации и серьезных реформ. Идей по новой консолидации несколько. Во-первых, предлагается копирование американской системы безопасности в европейских масштабах. В перспективе главных угроз безопасности – это международный терроризм и враждебные государства – в качестве объединяющей Европу и Америку идеи предлагается создание в рамках Европейского Союза «Управления по внутренней безопасности» (Office of homeland security)8. Очевидно, это идея реформы по американскому образцу. Идею евро-атлантической консолидации на новых политических основаниях разделяют и другие авторы9. Но в этом проекте есть нестыковка – отсутствие согласия по содержанию политики европейской безопасности. Если в Европе считают, что непосредственной внешней военной угрозы нет, то в США господствует убеждение, что нельзя допускать неожиданной атаки по типу 11 сентября10.

144

Во-вторых, предлагается преобразовать альянс в организацию коллективной безопасности, т. е. развивая политические инструменты НАТО. Можно отметить, что на практике альянс все более рассматривается как инфраструктура для выполнения широкого круга задач, в том числе политических, дипломатических, экономических – а не как военная организация в ее прежнем виде. НАТО вовлекается в операции миротворческого характера и другие, где главный компонент – политический. В этом отношении эффективность альянса как органа коллективной обороны падает, так как его структура становится более громоздкой по мере усложнения задач. Но гораздо важнее другое негативное последствие трансформации: возникает тенденция к милитаризации политических отношений. Ведь военно-силовая составляющая останется главным инструментом НАТО. Об этом говорит стратегическая концепция 1999 г.: «Проведение курса на снижение международной напряженности, но с позиции силы». В-третьих, НАТО видится инструментом широкой евроатлантической интеграции. Чтобы реализовать на практике эту задачу, предлагается создать еще одну, невоенную организацию трансатлантического сотрудничества. В таком случае НАТО стала бы военной частью этой организации. Такой путь реформ облегчил бы координацию совместных военных и политических действий. Но для того, чтобы НАТО действовала эффективно за пределами Европы, европейским партнерам США придется также провести глубокую модернизацию вооруженных сил11, что означает значительное повышение военных расходов12. Видимо, при отсутствии прямых военных угроз это трудно выполнимая для европейцев задача. В-четвертых, есть пессимистические взгляды на будущее НАТО, но они менее популярны в США. Пессимизм выражают представители академической среды. Они утверждают, что после того, как мир перестал быть биполярным, НАТО не способна выполнять какой-либо конструктивной роли. Логика концепции баланса сил диктует, что коалиция победителей разваливается тем быстрее, чем решительнее одержанная победа. Сегодня превосходство США приводит к тому, что другие государства, в том числе союзники в годы «холодной вой-

145

ны», все более отдаляются. Набирающая мощь Германия будет все более тяготиться членством в НАТО, возвращая себе роль европейского лидера. Она сближается с Восточной Европой и Россией, а в России растет интерес к сотрудничеству с Германией на западе и Японией и Китаем на востоке13. Это создает вектор Евразийского конструктивного взаимодействия, в который НАТО никак не вписывается. Основные направления военной стратегии НАТО. Здесь следует выделить несколько приоритетов, которые имеют военные аспекты. НАТО проявляет повышенный интерес к постсоветскому пространству. Отсюда активная позиция по конфликтам на Южном Кавказе и в Молдавии, а также стремление ускоренными темпами включить в НАТО Украину и Грузию. Намечено усиление военно-политического сотрудничества с бывшими советскими союзными республиками в Центральной Азии, где НАТО намерена открывать сеть контактных офисов для налаживания регулярного диалога. Это касается в первую очередь Узбекистана, Туркмении и Таджикистана по вопросу о взаимодействии в Афганистане. Особенно актуальным это направление стало после решения руководства Киргизии о закрытии базы в «Манас». Важнейшим направлением для НАТО стала ситуация в Афганистане, где требуется увеличение воинского контингента. В то же время союзники США по НАТО не готовы направлять туда значительные силы. НАТО не имеют контроля над большинством территории Афганистана, включая границу с Пакистаном. В стране быстро растет производство и вывоз наркотиков. Если талибы почти полностью уничтожили посевы опиумного мака, то после ввода войск НАТО к настоящему моменту в Афганистане производится 92% всех опиатов в мире14. Большая часть из них идет через территорию России в Европу. Операция в Афганистане началась с санкции СБ ООН. Ее успех должен был продемонстрировать, что НАТО стала главным силовым инструментом разрешения международных конфликтов, который подкрепляет нормы международного права, декларируемые по линии ООН. Перспектива провала миссии

146

НАТО в Афганистане сегодня воспринимается в США болезненно, и это не случайно. Под вопрос ставится и авторитет, и будущее НАТО как главной опоры международной безопасности. Именно в таком статусе альянс видят в Вашингтоне. В поддержку позиций НАТО в Центральной Азии по линии НАТО развивается Стамбульская инициатива сотрудничества, служащая основой для сближения НАТО со странами «большого» Ближнего Востока (от Ливии до Малайзии). На сегодняшний день к этой инициативе присоединились Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. В этом же направлении продолжается взаимодействие альянса со странами Средиземноморского диалога (Алжир, Египет, Израиль, Иордания, Мавритания, Марокко и Тунис). Объявлен новый приоритет НАТО – борьба за ресурсы в глобальном масштабе, и прежде всего энергетические. Согласно намерениям руководства Североатлантического альянса, что основными факторами, влияющими на состояние и развитие военного потенциала блока, являются «политическое состояние мирового сообщества, оперативно-стратегическая обстановка, а также запасы и распределение ресурсов на глобальном уровне». Это подтверждается и заявлениями генерального секретаря блока Я.Скеффера перед саммитом НАТО в Риге, в которых говорится, что «...необходимо обсудить вопрос о том, какую роль Североатлантический альянс сможет сыграть в решении задачи контроля за энергопотоками на глобальном уровне» И далее: обеспечение «свободного энергетического снабжения всегда было одним из ее приоритетов…». Другими словами, перед НАТО ставится задача закрепиться в регионах существующих и перспективных месторождений энергоресурсов и путей их транспортировки. В этой связи в январе 2009 г. генсек НАТО Я.Скеффер объявил, что Арктика становится объектом стратегических интересов альянса. Из-за потепления климата здесь вероятна активизация добычи минеральных ресурсов. Однако между арктическими государствами существуют споры о проведении 200мильной границы и границах шельфа, которые дают основания для расширении исключительной экономической зоны. НАТО

147

предлагается сделать форумом для решения спорных вопросов между четырьмя арктическими государствами, который будет действовать наряду с уже существующими Арктическим Советом и Евросоюзом. Генсек призвал «обращаясь к Арктике сегодня, а в будущем и к другим регионам, мы должны не допустить регионализации, так как это путь к фрагментации, а этого мы должны избежать любой ценой» 15. Это означает, что вопросы использования энергетических ресурсов арктической зоны не должны решаться только государствами региона. Очевидно, что США, которые не присоединились к Конвенции по морскому праву 1982 г. и не имеют прав на освоение ресурсов Арктики, стремятся использовать НАТО для проникновения в регион. Для обоснования военного присутствия НАТО Я.Скеффер сослался на то, что некоторые государства усиливают свой военный потенциал и военную активность в Арктике, что ставит вопрос и военном присутствии сил НАТО. Применительно к Арктике речь может идти только о России, хотя генсек прямо это и не говорит. Какие это будет иметь последствия для России? Видимо, негативные. Ведь при существующем характере отношений с НАТО с трудом удается налаживать отношения даже по совпадающим интересам. Вероятно, в условиях острой конкуренции за ресурсы Арктики НАТО будет выдавливать Россию так же, как выдавливает из Европы по вопросам безопасности. Поэтому России уже сейчас следует готовиться к непростой и долгой борьбе за отстаивание своих интересов и законных прав. В НАТО активно изучается перспектива по созданию системы ПРО. В нее могут войти элементы американской ПРО, которые планируется развернуть в Европе. Руководство НАТО считает, что в настоящее время растет угроза вооруженным силам, территории и населению стран НАТО по причине распространения баллистических ракет. В этой связи НАТО одобряет планируемое развертывание в Европе средств противоракетной обороны США, которые в перспективе могут стать частью натовской системы ПРО16. Наконец, планируется качественное реформирование вооруженных сил НАТО. Это связано прежде всего с глобальным характером выполняемых миссий. Общее направление военно-

148

го строительства состоит, во-первых, в повышении экспедиционных возможностей сил НАТО, которые будут действовать на значительном удалении от мест основного базирования и военной инфраструктуры. Во-вторых, в создании качественно новых вооруженных сил, называемых «оперативные объединенные силы» (joint force). Эта концепция особенно активно развивается в вооруженных силах США согласно планам, получившим название «трансформации». Уже наработан определенный опыт в Ираке и Афганистане, который переносится в НАТО. Новое качество состоит в умении без боевого слаживания использовать в операции разновидовые подразделения под единым командованием. Оно обозначается термином «интероперабельность»17. Такие силы формируются под конкретную боевую задачу по модульному принципу. Модульность возможна благодаря достигнутой совместимости видов войск (авиации, флота и сухопутных войск) по системам вооружений, связи, управления, командования, наблюдения и разведки. Предполагается, что создаваемые оперативные объединенные силы будут иметь преимущество над превосходящими силами любого потенциального противника и быстро добиваться победы. Это обеспечивается сочетанием следующих компонентов: – гибкость в использовании имеющихся сил и средств, – управление боевыми действиями в режиме реального масштаба времени благодаря автоматизированной системе управления, – опережение противника в принятии решений за счет завоевания информационного превосходства, – применение систем высокоточного оружия, позволяющего решать стратегические задачи, – рассредоточение в пространстве войны собственных сил и средств в сочетании с возможностью наносить ими точные удары в стратегически важных элементах операции18. Перспективы стратегического партнерства России и НАТО. Большинство экспертов в России и на Западе согласится с тем, что необходимо налаживать сотрудничество России и НАТО, взаимно приспосабливаясь друг к другу и преодолевая разногласия. Для ограниченного сотрудничества России и

149

НАТО есть все основания. У нас есть общая заинтересованность в борьбе с терроризмом и торговлей наркотиками, в нераспространении оружия массового уничтожения. Есть общий интерес в стабилизации ситуации в Палестине, Ираке, Афганистане и нейтрализации экстремистских организаций. Что же затрудняет стратегическое партнерство? Видимо, главная беда в том, что руководство НАТО недостаточно учитывает последствия своих шагов для России. Речь идет о политике включения в альянс бывших союзных республик, которая будет продолжена; строительстве радаров в Прибалтике; планах по размещению элементов ПРО в Польше и Чехии; об отношении к России как к потенциальной военной угрозе Европе, странам Балтии и другим государствам постсоветского пространства. Россия внушает опасения из-за того, что остается единственной европейской державой, все еще способной с помощью военной силы изменить политическую ситуацию на континенте. В этом смысле Россия рассматривается как скрытая (latent) угроза безопасности. Данную точку зрения разделяют, например, эксперты Университета национальной обороны – ведущей организация в области стратегических исследований. На фоне приближения военной инфраструктуры НАТО к границам России совершенно очевидно, что военный потенциал России значительно ниже. Отсюда НАТО не может восприниматься иначе как потенциальная угроза безопасности. По проведенным расчетам, боевой потенциал стран НАТО даже при дальнейшем сокращении обычных вооружений может в несколько раз превышать потенциал России. На практике же вооруженные силы НАТО продолжают наращивать свои военные возможности. Россия же выпала из создаваемой десятилетиями системы коллективной обороны восточноевропейских стран и в военном отношении оказалась, по существу, изолированной. Оборонные соглашения, заключенные между рядом стран СНГ, пока малоэффективны. В обеспечении своей безопасности Россия вынуждена рассчитывать только на свои силы. Что касается общих интересов Росси и НАТО по борьбе с терроризмом, здесь тоже есть проблема. Не получается выра-

150

ботать универсальную юрисдикцию в отношении террористов. Здесь наблюдается практика двойных стандартов со стороны США и Великобритании – ведущих государств в НАТО. Все это затрудняет партнерство в области безопасности. Отсюда возникает недоверие у части российских политиков и военных, а в обществе растут антиамериканские и антинатовские настроения. Но как вопрос о сотрудничестве ставится западными партнерами России? На Западе о полноправном участии России в НАТО не идет речи. Максимум, что предлагается позволять России – это совещательный голос, но не участие в решениях. Наиболее весомый довод связан с тем, что Россия не может быть лояльным союзником Запада, а ее реальный интерес – это блокировать расширение НАТО. Причем это не зависит от официальной риторики Москвы. В случае вступления России в НАТО считается, что альянс будет сопровождаться значительной потерей его управляемости из-за ожидаемой политики балансирования со стороны России. С другой стороны, возможный плюс от присоединения к альянсу – это усиление контроля над ядерным арсеналом России после того, как соответствующее командование будет интегрировано в систему НАТО. В долгосрочном плане западными экспертами предлагается политика медленного, но неуклонного расширения НАТО на восток. Считается, что слишком быстрое продвижение способно спровоцировать Россию на антизападный альянс с Китаем, который в ближайшей перспективе стоит перед выбором: эволюция в сторону изоляционизма или сближение с Западом19. Инициатива по новому раунду сотрудничества НАТО и России объявлена официально весной 2009 г. Нужно сообща работать над согласованием позиций там, где это возможно. Но следует отдавать себе отчет в том, что при несовпадении многих интересов России и НАТО это сотрудничество будет носить временный и ограниченный характер. Со стороны НАТО необходим отказ от практики «выдавливания» России, иначе намерения останутся декларацией. Сегодня конфликтный потенциал накапливается не только на постсоветском пространстве, но и вокруг контроля над ресурсами Арктики.

151

1 2

3

4

5

6

7

8

9

10

11 12

13

14

15

16

17 18

19

Quadrennial defense review report. Washington, 2006. P. 36. О возможных сценариях событий см.: Khalizad Z., Ochmanek D. (eds.) Strategic appraisal 1997. MR-826-AF. Santa Monica, 1997. Sources of conflict in the XXI century: regional futures and U.S. strategy. MR897-AF / Ed. by Z. Khalilzad, I. Lesser. Santa Monica: RAND, 1998. P. 20. Asmus R., Kugler R., Larrabee S. Building a new NATO // Foreign affairs. 1993. Vol. 72. № 4. P. 34–52. Asmus R. The new Transatlantic project // Challenges and capabilities: NATO in the 21-th century. Copenhagen: Danish Institute for International Studies, 2003. P. 100. Rumsfield D. Transformation planning guidance. Washington: Department of Defense, 2003. Hunter R. A forward-looking partnership: NATO and the future of alliances // Foreign affairs. 2004. Vol. 83. № 5. P. 14–18. Asmus R. Rebuilding the Atlantic Alliance // Foreign affairs. 2003. Vol. 83. № 5. P. 20–31. См., например: Campbell K., Ward C. New battle stations? // Foreign affairs. 2003. Vol. 82. № 5. P. 95–103. Naumann K. The new enlarging NATO: Quo vadis? // Challenges and capabilities: NATO in the 21-th century. Copenhagen: Danish Institute for International Studies, 2003. P. 73. Hunter R. A forward-looking partnership... В частности, это касается Корпуса быстрого реагирования, предназначенного для действий за пределами Европы. Его численность составляет всего 21 тыс. человек, что явно недостаточно при общей численности войск НАТО 3,5 млн. человек. Waltz K. The emerging structure of international politic // The perils of anarchy: contemporary realism and international security / Ed. by M. Brown, S. LynnJones. Cambridge: MIT Press, 1995. P. 42–77. Интервью с В. П. Ивановым, начальником Федеральной службы по контролю оборота наркотиков и психотропных средств. URL: www.trud.ru/issue/article.php?id=200903130420039. Speech by NATO Secretary General Jaap de Hoop Scheffer on security prospects in the High North. Reykjavik, Iceland, 29 Jan 2009. URL: www.nato.int Заявление по итогам встречи на высшем уровне в Бухаресте 3 апреля 2008. URL: www.nato.int. Backgrounder: interoperability for joint operation. URL: natodoc/hq/nato.int. Lamb C. Transforming defense. Washington: National Defense University, 2005. P. 5. Russet B., Stam A. An expanded NATO vs. Russia and China // The use of force: international politics and foreign policy. The fifth edition / Ed. by R. Art, K. Waltz. New York, London: University Press of America, 1999. P. 309–310, 316– 317.

152

А. С. Карцов Гуманитарная составляющая НАТО: контекст секьюритизации *

В последнее время в лексикон общественных наук вообще1 и теории международных отношений, в частности2, все решительней проникает понятие «секьюритизация», означающее восприятие тех или иных вопросов сквозь призму проблематики безопасности. Иными словами, объекты, не принадлежащие полю «классической безопасности», начинают осмысливаться в качестве вызовов безопасности. Ведущие позиции в исследовании феномена секьюритизации принадлежат представителям т.н. «копенгагенской школы» во главе с Оле Вевером и Барри Бузаном, уделяющим приоритетное внимание анализу речевых практик и в целом вопросам «социального конструирования» угроз.3 В рамках настоящего сообщения сквозь призму концепции секьюритизации рассматривается позиционирование НАТО в сфере современной международной безопасности.

*

©

Карцов А. С., 2009

153

*** Спустя некоторое время после создания Организации Североатлантического договора был обнародован «Доклад Комитета трех по невоенному сотрудничеству в НАТО» (1956). В нем впервые на уровне атлантических структур получил обоснование тезис о том, что безопасность обладает невоенным измерением, которое не может не учитываться в деятельности НАТО. Одним из важных результатов Доклада стало интенсивное развертывание информационно-аналитических программ, предназначенных не только выявлять невоенные риски, но и убеждать в их существовании общественное мнение, как государствучастниц, так и третьих государств4. Тем не менее, в условиях биполярного противостояния невоенные аспекты безопасности выступали, безусловно, служебным, подчиненным компонентом – в сравнении с обеспечением стабильности в собственно военной сфере. С крахом СССР исчезает фактор военной угрозы, исходившей, по мнению Запада, от стран Варшавского договора. Показательно, что в начале 1990-х гг. многие политики и эксперты считали, что альянс ждет если не полное упразднение, то, по крайней мере, значительное ограничение предметной и территориальной сферы действия (такова, например, была точка зрения вице-канцлера ФРГ Г.-Д.Геншера). Однако события пошли другим путем. Возможно, помимо иных причин объективного и субъективного порядка, так случилось еще и оттого, что «Большой переезд» – перетряска аппарата НАТО, вызванная переводом штаб-квартиры из Парижа в Брюссель (1967) – едва ли не самое фатальное из всех воспоминаний, бередящих коллективную память должностных лиц организации, как высшего, так и среднего звена. В итоге на постбиполярном этапе своей истории НАТО, продолжая, как и прежде, рекомендовать себя оплотом безопасности государств-членов, беспрецедентно расширяет при этом трактовку самого концепта «безопасность». С ним всё чаще и всё прочней начинают соотноситься политические, социальные, экономические, экологические и даже культурные сюжеты. Не только официальные представители НАТО, но и немалая часть экспертов пытаются убедить мировое сообщество в

154

том, что альянсу в XXI столетии предстоит отказаться от амплуа сугубо оборонительной организации, обрекающего его на вынужденную пассивность, и превратиться – в ситуации сменившего холодную войну «горячего мира» – в действенного гаранта региональной и даже мировой безопасности. Вместе с тем подчеркивается, что подобная трансформация миссии является лишь следствием коренного пересмотра прежних представлений о сущности безопасности как бесповоротно устаревших. При этом – по крайней мере, тогда, когда речь идет о странах Запада – не наблюдается сколько-нибудь заметных разрывов между проявлением тренда секьюритизации на доктринальном уровне и на уровне массового сознания. Помогая НАТО обрести легитимационную основу, обеспечивающую её выживание в новых условиях, «секьюритизация» сознания в целом ощутимо влияет на политические настроения и на политический выбор. Как известно, обоснование заявки НАТО на статус, если не де-юре, то де-факто, глобальной организации по безопасности, черпалось во многом за счет проникновения в область т.н. «мягкой безопасности» (и предшествующего ему концептуального обоснования существования такой области). Именно в этом контексте происходит включение в функциональную зону ответственности НАТО целой совокупности объектов, не отождествляемых еще совсем недавно с тематикой безопасности (эту, невоенную, плоскость приложения усилий – действенной и концептуально-риторической – мы обобщенно обозначаем как «гуманитарную»). Формирование гуманитарной составляющей деятельности НАТО, отражая тенденции секьюритизации, одновременно способствовало их усилению. Действительно, ставка на секьюритизацию предъявляет целый комплекс требований к усилиям НАТО на ниве публичной дипломатии. О том, xnj процессы секьюритизации вполне доступны целенаправленному воздействию заинтересованных сторон, свидетельствует Крис Доннелли (с 1989 по 2003 г. – специальный советник при четырех генеральных секретарях НАТО): поскольку «вопросы «мягкой» безопасности имеют меньшую политическую остроту, чем военные вопросы «жесткой» безо-

155

пасности, постольку именно они являются наиболее благоприятной областью взаимодействия <…> под эгидой научных и информационных программ должностные лица НАТО получают возможность чаще посещать регионы, используя инструменты публичной дипломатии, они вызывают интерес к новым вопросам безопасности и общим угрозам в регионе, а также стимулируют их обсуждение»5. При этом нюансировка, учет субрегиональных и субкультурных особенностей актуальны как на стадии составления повестки дня диалога, развиваемого НАТО с третьими странами (оптимальный выбор объектов секьюритизации), так и на стадии её реализации (оптимальный выбор механизмов секьюритизации).6 Помимо прочего, поступательное освоение гуманитарной составляющей порождает потребность в разработке и апробации новых, ранее незнакомых НАТО, PR-технологий. В том числе всё чаще возникает необходимость массированного влияния на общественное мнение данной страны, прямой апелляции к нему. В этом отношении, к примеру, кампания проведенная профильными службами НАТО в СМИ Македонии несомненно отличалась от проводившейся в Боснии и Герцеговине, а также в Косово. Если в двух последних случаях задачи НАТО носили военный характер, то в Македонии цели, преследуемые НАТО, позиционировались как политические. Одним из следствий стало появление фигуры гражданского пресс-секретаря, отвечавшего от имени НАТО на политизированные и критические вопросы, выходившие за пределы поля обычной компетенции военного пресс-секретаря. По тем же причинам большое значение придавалось приглашению представителей других международных организаций на устраиваемые НАТО брифинги и совместному выступлению с ними перед прессой7. В этой связи важно верно установить адресата информационных кампаний, нацеленных на усвоение «секьюритизованного» восприятия действительности (которое, как указывалось выше, благоприятствует институциональному воспроизводству НАТО). В качестве целевой группы могут выступать как элиты, так и широкие массы. Преимущественная ориентация на первую группу обещает, очевидно, более быструю и эффект-

156

ную отдачу, однако, не всегда являющуюся эффективной в долгосрочном плане. Конкретные проявления секьюритизации обнаруживают себя в самых разных плоскостях. Так, например, они явственно прослеживаются в отклике НАТО на секьюритизацию энергетической проблематики, происходящую в рамках ЕС. Симптоматичны заявления, провозглашаемые хотя и не с официальных трибун, но близкими к руководству альянса аналитиками, о том, что НАТО призвана сформулировать трансатлантическую политику в области энергетической безопасности, используя как свой статус межправительственной организации, так и относительное преимущество, которым она обладает и которое отсутствует у других международных организаций – свой военный потенциал. Доказывается, что и политическое влияние НАТО, и те средства устрашения, которыми она располагает, следует противопоставить использованию странами-производителями (странамитранзитерами) поставок энергоресурсов в качестве рычага давления, обращенного против стран-получателей (странтранзитеров) 8. Другой пример – Афганистан, где миссия НАТО отождествляется с постконфликтным восстановлением, предполагающим выполнение не столько военных, сколько гражданских задач. А именно: обеспечение полицейской безопасности; оказание важнейших услуг (т. е. водоснабжение, электроснабжение, здравоохранение); создание политических институтов (в т. ч. принятие конституции, организация выборов); создание экономической инфраструктуры; содействие примирению между противоборствовавшими группировками. В связи с обсуждаемой проблематикой весьма характерны настойчиво раздающиеся предложения отвести НАТО центральную роль в сети глобального партнерства по постконфликтному восстановлению9. При этом предполагается, что в целях концентрации ресурсов, на настоящий момент рассредоточенных, эта сеть включит, в том числе, государства, не являющиеся членами НАТО, а также региональные и международные организации10. Частично эти планы уже воплощаются на практике (деятельность т. н. «Групп восстановления провинций»).

157

Ставшая опорной для доктрины и риторики НАТО секьюритизационная установка отчетливо обнаруживается заявлениях о том, что «в мире глобализации довод о том, что гуманитарные проблемы, имеющие место на других континентах, не касаются НАТО, несостоятелен, и если теряющее дееспособность государство в Афганистане могло стать стартовой площадкой для нанесения разрушительного удара по территории государства-члена НАТО, отделенного от него океаном, точно также им может стать и государство в Африке <…> предотвращение развала государств и уничтожение террористических сетей, действующих на африканском континенте, вполне соответствует стратегическим интересам НАТО»11. В плоскости преимущественно гуманитарной составляющей, базирующейся, как было отмечено, на механизмах секьюритизации, НАТО предпринимает усилия по налаживанию и укреплению связей с «большим» Ближним Востоком12. Как представляется, от действия тех же механизмов производно не только подчеркивание роли НАТО в соблюдении режима нераспространения13, но и решения об участии альянса в операциях по ликвидации последствий стихийных бедствий или техногенных катастроф (ураган «Катрина» в США, землетрясение в Пакистане и т. д.), а также по противодействию торговле людьми; разработка сценариев привлечения сил НАТО в случае возникновения глобальных пандемий или эпизоотий (например, птичьего гриппа) и определение места НАТО в обеспечении «продовольственной безопасности» 14. Как можно убедиться, феномен секьюритизации позволяет НАТО под лозунгом «перехода от географического альянса к функциональному альянсу», к «созданию самой крупной в мире объединенной структуры для гражданско-военного взаимодействия» браться за самый широкий круг вопросов, не принадлежащих к собственно военной сфере. Причем не только в североатлантическом, но и в иных регионах. Побудительным (и едва ли не первичным) стимулом к подобному выходу за пределы изначальной компетенции является вполне естественное для любой организационной структуры стремление к самовоспроизводству. А легитимирует столь радикальное расширение зоны ответственности, повторим, процесс секьюритизации – включе-

158

ние в проблематику безопасности ранее не соотносимых с ней объектов. По всей видимости, НАТО не готово отказаться от своего нынешнего положения и превратиться в инфраструктурную «перемычку» – образование, отвечающее за поддержание военных связей между военными силами Европейского союза и США15. Поскольку подобная трансформация в целом воспринимается НАТО как безусловное ухудшение имеющегося статуса, постольку звучат призывы «усилить политический аспект» альянса и не допустить превращения его в сугубо военный инструментарий16. Сохранение же НАТО своего статуса и даже улучшение его связываются с «гуманитаризацией миссии в глобальном мире»17. Наполнение же этой миссии набором конкретных задач производится, как было показано, при помощи построений, восходящих к понятию «секьюритизация». К сказанному следует сделать необходимые оговорки. Да, реалии глобального мира неизбежно заставляют ревизовать сложившиеся представления о безопасности, выделяя при этом категорию «невоенных угроз». Да, концепт «мягкая безопасность», несомненно, имеет право на существование. Но, тем не менее, остается вопрос, в какой мере секьюритизация, на которой во многом покоятся современные стратегия и дипломатия НАТО, релевантна действительности. И, с другой стороны, в какой мере она отражает стремление не только оправдать существование организации, созданной для нужд биполярного мира, в кардинально изменившихся обстоятельствах, но и обрести новые «рынки сбыта» для «услуг», предоставление которых предполагает гуманитарный профиль НАТО. Ведь не скрывается, что расширение миссии за счет гуманитарной составляющей с неизбежностью увеличивает потребности в финансировании, покрывать которые предлагается, в том числе, за счет субвенций ООН! В то же время существует иная грань вопроса: посильны ли новые задачи для самой НАТО, а также пойдет ли их претворение ей на пользу? Насколько такие задачи согласуются с действительными возможностями государств-членов? Не приведёт ли «гуманитаризация» / «политизация» миссии НАТО (концептуально поддерживаемые механизмами секьюритиза-

159

ции) к окончательному перерождению организации в подобие дискуссионного клуба, мало на что влияющего. Но даже если этого не произойдет, совсем не исключено, что не за горами час, когда НАТО окажется не состоянии платить по счетам взятых на себя многочисленных «невоенных» обязательств. Принимая во внимание такую возможность, следует признать, что оборотной стороной активности НАТО на невоенном направлении, как ни парадоксально, является нехватка стратегического видения. Ведь только его наличие позволяет верно соразмерить цели, действия и ресурсы. И, наконец, последнее замечание, ретроспективного плана. Каждый успех на пути расширения миссии НАТО, осуществляемого при использовании механизмов секьюритизации, косвенно свидетельствует, что хотя атлантический пакт на момент его создания презентовался как орудие сдерживания прежде всего «коммунизма», однако противостояние, вызвавшее к жизни НАТО не только сейчас, но и в биполярную эпоху, носило не столько идеологический, сколько геополитический характер. Таким образом, секьюритизация, помимо обеспечения институционального выживания НАТО, помогает сгладить кризис атлантизма как геополитической концепции, обосновывающей мобилизацию ресурсов западного мира в целях решения глобальных задач с точки зрения интересов Запада. Интересов, далеко не всегда бесконфликтно соотносящихся с интересами иных цивилизационных сообществ. 1

Ср., напр.: Diez T., Squire V. Traditions of citizenship and the securitisation of migration in Germany and Britain // Citizenship Studies 12 (6). P. 565–581; Rojas, C. Securing the State and Developing Social Insecurities: The securitisation of citizenship in contemporary Colombia // Third World Quarterly 30 (1). P. 227–245; Ceyhan, Ayse; Tsoukala, Anastassia. The Securitization of Migration in Western Societies: Ambivalent Discourses and Policies // Alternatives: Global, Local, Political, Feb 2002 Supp., Vol. 27. Issue 1. P. 21–40; Muller, Benjamin J. (Dis) Qualified Bodies: Securitization, Citizenship and «Identity Management» // Citizenship Studies. Sep 2004. Vol. 8. Issue 3. P. 279–294; Buonfino, Alessandra. Between unity and plurality: the politicization and securitization of the discourse of immigration in Europe // New Political Science. Mar 2004. Vol. 26. Issue 1. P. 23–32; Ibrahim, Maggie. The Securitization of Migration: A Racial Discourse // International Migration. 2005. Vol. 43. Issue 5. P.163–187; Dover, Robert. Towards a Common EU Immigration Policy: a Securitization Too Far // Journal

160

2

of European Integration. Mar 2008. Vol. 30. Issue 1. P. 113–130; Russo, Robert M. Security, Securitization and Human Capital: The New Wave of Canadian Immigration Laws // International Journal of Social Sciences. Fall 2008. Vol. 3. Issue 4. P. 299–308; Morozov V. Resisting Entropy, Discarding Human Rights: Romantic Realism and Securitization of Identity in Russia // Cooperation & Conflict. 2002. Vol. 37. Issue 4. P. 409–430; Roe Paul. Securitization and Minority Rights: Conditions of Desecuritization // Security Dialogue. 2004. Vol. 35. №. 3. P. 279–294; Jutila M. Desecuritizing Minority Rights: Against Determinism // Security Dialogue. 2006. June, 37(2). P. 167–185; Roe P. Reconstructing Identities or Managing Minorities? Desecuritizing Minority Rights: A Response to Jutila // Security Dialogue. 2006. September, 37(3). P. 425–438; Coppieters, Bruno. The Politicisation and Securitisation of Ethnicity: The Case of the Southern Caucasus // Civil Wars. Winter 2001. Vol. 4. Issue 4. P. 73–95; Holm, Ulla. Violence in Algeria: A Question of Securitization of State-Regime, Nation and Islam // Alternatives: Turkish Journal of International Relations, Summer 2003. Vol. 2. Issue 2. P. 265–287; Williams, Kieran. Lustration as the Securitization of Democracy in Czechoslovakia and the Czech Republic // Journal of Communist Studies & Transition Politics, Dec 2003. Vol. 19. Issue 4. P. 1–24; Aydin, Mustafa. Securitization of History and Geography: Understanding of Security in Turkey // Journal of Southeast European & Black Sea Studies. May2003. Vol. 3. Issue 2. P. 163–184; Rabia Karakaya Polat. The 2007 Parliamentary Elections in Turkey: Between Securitisation and Desecuritisation // Parliam. Aff., January 2009. Vol. 62. P. 129–148. Ср., напр.: Smith, Hazel. Bad, mad, sad or rational actor? Why the `securitization' paradigm makes for poor policy // International Affairs. Jul 2000. Vol. 76. Issue 3. P. 593–617; Emmers, Ralf. ASEAN and the securitization of transnational crime in Southeast Asia // Pacific Review. Aug2003. Vol. 16. Issue 3. P. 419–439; Pami Aalto. Revisiting the Security / Identity Puzzle in Russo-Estonian Relations // Journal of Peace Research. Vol. 40. №. 5 (Sep., 2003). P. 573–591; Williams, Michael C. Words, Images, Enemies: Securitization and International Politics // International Studies Quarterly. Dec2003. Vol. 47. Issue 4. P. 511–532; Begoyan, Anush. United States Policy in the South Caucasus: Securitisation of the Baku-Ceyhan Project // Iran & The Caucasus. 2004. Vol. 8. Issue 1. P. 141– 155; Malmvig, Helle. Security through Intercultural Dialogue? Implications of the Securitization of Euro-Mediterranean Dialogue between Cultures // Mediterranean Politics. Nov2005. Vol. 10. Issue 3. P. 349–364; Caballero-Anthony, Mely. Combating infectious diseases in East Asia: securitization and global public goods for health and human security // Journal of International Affairs, Spring / Summer 2006. Vol. 59. Issue 2. P. 105–127; King, Mike; Sharp, Doug. Global Security and Policing Change: The Impact of ‘Securitisation’ on Policing in England and Wales // Police Practice & Research. Dec2006. Vol. 7. Issue 5. P. 379–390; Kelle, Alexander. Securitization of International Public Health: Implications for Global Health Governance and the Biological Weapons Prohibition Regime // Global Governance. Apr-Jun2007. Vol. 13. Issue 2. P. 217–235; Mabee, Bryan. Re-imagining the Borders of US Security after 9/11: Securitisation, Risk, and the Creation of the Department of Homeland Security // Globalizations. Sep2007. Vol. 4. Issue 3. P. 385–397; Brown, K. The promise and perils of women's participation in UK mosques: The impact of securitisation agendas on identity, gender and community // British Journal of Politics and International Re-

161

3

4

5

6

7 8

9

10

11

lations. 2008. Vol.10 (3). P. 472–491; Aradau, C. The perverse politics of fourletter words: Risk and pity in the securitisation of human trafficking // Millennium: Journal of International Studies 33 (2). P. 251–277; McDonald M. Securitization and the Construction of Security // European Journal of International Relations. 2008. December, 14(4). P. 563–587; Aras B., Karakaya Polat R. From Conflict to Cooperation: Desecuritization of Turkey's Relations with Syria and Iran // Security Dialogue. 2008. October, 39(5). P. 495–515; Atland K. Mikhail Gorbachev, the Murmansk Initiative, and the Desecuritization of Interstate Relations in the Arctic // Cooperation and Conflict. 2008. September. Vol. 43(3). P. 289–311. Buzan, B. New patterns of global security in the twenty-first century // International Affairs. 1991. Vol. 67. Issue 3. P. 431–452; Wæver, Ole. Securitization and Desecuritization // Ronnie D. Lipschutz, ed., On Security. New York. 1995. P. 46–86; Buzan B., Wœver O. Regions and Powers: The structure of International Security. Cambridge. 2003; Buzan, B., Wœver, O., Wilde, J. Security: A New Framework for Analysis. London, 1998. См. напр.: Risso, Linda. «Enlightening Public Opinion»: A Study of NATO's Information Policies between 1949 and 1959 based on Recently Declassified Documents // Cold War History. 2007. Feb.. Vol. 7. Issue 1. P. 45–74; Каплан Лоренс С. Доклад трех волхвов: 50 лет спустя // Вестник НАТО. 2006. № 1. Доннелли Крис. Выстраивая партнерство НАТО c Большим Ближним Востоком // Вестник НАТО. 2004. № 1. В этой связи не случайно усиление внимание со стороны аналитиков НАТО к этнопсихологическим факторам, предопределяемым, в т. ч. культурнорелигиозными различиями. См., напр.: Шверцель Джеффри. Меняя настрой // Вестник НАТО. 2005. № 2; Гилес Фрэнсис. Преодолевая культурные различия // Вестник НАТО. 2005. № 4. Лейти Марк. В сражении со СМИ // Вестник НАТО. 2002. № 4. Шей Джейми. Энергетическая безопасность: потенциальная роль НАТО // Вестник НАТО. 2006. № 3; Должна ли НАТО играть существенную роль в обеспечении энергетической безопасности? // Вестник НАТО. 2007. № 1. См., в частности: Boecken, Gerhard H.; Bronnert, Jan. Pathogenesis and Management of a Late Manifestation of Vivax Malaria after Deployment to Afghanistan: Conclusions for NATO Armed Forces Medical Services // Military Medicine. Jun2005. Vol. 170. Issue 6. P. 488–491; Walker, Joshua W. NATO's litmus test: prioritizing Afghanistan // Journal of Transatlantic Studies. Autumn 2007. Vol. 5. Issue 2. P.169–178; Доббинс Джеймс. Роль НАТО в национальногосударственном строительстве // Вестник НАТО. 2002. № 4; Фишер Кристиан, Кристенсен Ян Топ. Совершенствование военно-гражданского сотрудничества – датский подход // Вестник НАТО. 2005. № 2. Милкорейт Маньяна. Воспринимая всерьез гражданское измерение безопасности: НАТО как главная организация для постконфликтного восстановления // Вестник НАТО. 2007. № 3. Должна ли НАТО оказывать поддержку миротворческим операциям ООН? // Вестник НАТО. 2005. № 2. См. также: Gompert, David C. For a capability to protect: Mass killing, the African Union and NATO // Survival. 2006. Vol. 48. Issue 1. P. 7–17; Cohen, Herman J. NATO's Military Arm Starting to Look South Toward Africa // American Foreign Policy Interests. 2006. Vol. 28. Issue 3. P. 219–221; Эванс Гарет. Обязанность защищать // Вестник НАТО. 2002. № 4.

162

12

13

14

15

16

17

См.: Carlson, Adolf. NATO and North Africa: Problems and prospects // Parameters: US Army War College, 1998. Autumn. Vol. 28. Issue 3. P. 35–50; Dagi, Ihsan D. Human Rights and International Security: The Challenge for NATO in the Mediterranean // Mediterranean Quarterly. 2002. Summer. Vol. 13. Issue 3. P. 119–135; Bin, Alberto. NATO's Mediterranean Dialogue: A Post-Prague Perspective // Mediterranean Politics. 2002. Vol. 7. Issue 2. P. 115–119; Benantar, Abdennou. NATO, Maghreb and Europe // Mediterranean Politics. Jul2006. Vol. 11. Issue 2. P. 167–188; Musu, Costanza. NATO's Mediterranean Dialogue: More than Just an Empty Shell? // Mediterranean Politics. 2006. Vol. 11. Issue 3. P. 419–424; Minuto-Rizzo, Alessandro. NATO's Transformation and New Partnerships: The Mediterranean // Mediterranean Quarterly. 2007. Vol. 18. Issue 3. P. 1–13; Кадри Саид Мохаммед. Оценивая Средиземноморский диалог НАТО // Вестник НАТО. 2004. № 1; Сантис Никола, де. Открывая двери Средиземноморью и «большому» Ближнему Востоку // Вестник НАТО. 2004. № 3; Доннелли Крис. Выстраивая партнерство НАТО c Большим Ближним Востоком // Вестник НАТО. 2004. № 4; Алани Мустафа. Взгляды арабского мира на НАТО // Вестник НАТО. 2005. № 4. Mason Peggy. The NATO alliance, no first use, and nuclear non-proliferation // Case Western Reserve Journal of International Law, Spring/Summer 1999 Supplement. Vol. 31 Issue 2/3. P. 633–646; Haglund, David G., White, Orrick. The parable of the metal: depleted uranium, NATO and the issue of «environmental security» // European Security, Autumn / Winter 2003. Vol. 12. Issue 3/4. P. 149–169; Scheber, Thomas K. U.S. Nuclear Policy and Strategy and the NPT Regime: Implications for the NATO Alliance // Comparative Strategy. Mar/Apr2007. Vol. 26. Issue 2. P. 117–126. Йохемс Мауритс. Повышение гуманитарной роли НАТО // Вестник НАТО. 2006. № 1; Оллред Кит Дж. Противодействие торговле людьми // Вестник НАТО. 2006. № 2; Гурски Эллин, Сэндрок Джон. Готова ли НАТО к пандемии гриппа? // Вестник НАТО. 2007. № 4; Pedrazzini, Fausto. The Role of NATO in the Food System and related Security Aspects // European Food & Feed Law Review. 2009. Vol. 4. Issue 1. P. 91–93. Zagorski, Andrei. The OSCE in the Context of the Forthcoming EU and NATO Extensions // Helsinki Monitor. 2002. Vol. 13. Issue 3. P. 221–232; Touzovskaia, Natalia. EU–NATO Relations: How Close to «Strategic Partnership»? // European Security. 2006. Vol. 15. Issue 3. P. 235–258; Duke, Simon. The Future of EU-NATO Relations: a Case of Mutual Irrelevance Through Competition? // Journal of European Integration. 2008. Vol. 30. Issue 1. P. 27–43; Lasas, Ainius. Restituting victims: EU and NATO enlargements through the lenses of collective guilt // Journal of European Public Policy. 2008. Vol. 15. Issue 1. P. 98–116. См., в частности: Альтенбург Гюнтер. Чем больше перемен... // Вестник НАТО. 2002. № 2; Пэриш Джонатан. Сохраняя свою востребованность // Вестник НАТО. 2005. № 1; Йост Дэвид С. Углубляя сотрудничество НАТО с международными организациями // Вестник НАТО. 2007. № 3. Ср.: Должна ли НАТО повышать свою политическую роль? // Вестник НАТО. 2005. № 1; Рике Хеннинг. Потребность в изменениях // Вестник НАТО. 2005. № 1; Рюле Майкл. Усиление политического аспекта НАТО // Вестник НАТО. 2005. № 4; Стивенсон Патрик. Империя по требованию // Вестник НАТО. 2006. № 3; Савре Пол. Ключ к всеобъемлющим политическим указаниям // Вестник НАТО. 2007. № 1.

163

Patrick Brunot New forms of non-military threats: what role for NATO?*

A military alliance that is above all a political community Diplomats have long known that an alliance can only be strong militarily if it is founded upon a non-military base. The North Atlantic Treaty never defined precisely the nature of any possible aggression, and it has broadly been left to member nations to decide when intervention might be necessary, and what assets might be needed for it. NATO was created to preserve freedom in the face of a Soviet threat that has now been replaced by an Islamic one. Though essentially a military alliance, it is inseparable from the desire to create an Atlantic political community. In his speech to the UN on 28 September 1948, Paul-Henri Spaak said that he did not wish to name any particular political regime, but after having fought against both fascism and Hitlerism, the Alliance members had no desire to submit themselves to any other authoritarian or totalitarian doctrine. Above all, then, NATO is founded on a political choice and as a result sets political objectives for preserving peace and promoting an Atlantic community *

©

Brunot Patrick., 2009

164

based on common democratic values. At the time the Atlantic Alliance was set up it was essential to avoid a repetition of the ‘February revolution’ in Prague in 1948, and this was done through pooling of members’ defence assets. Successive Secretaries General of the Organisation soon insisted on the need to evolve from the concept of an alliance to that of a community. Where once common heritage and civilisation were spoken of as the ethnic links, the expression ‘Atlantic world’ is now widely accepted as a geopolitical term in its own right. In the context of this very logical evolution, and diverging somewhat from the traditional remits of the Alliance, non-military threats have little by little begun to represent the most dangerous for member nations. These threats are to members’ survival and security and to their right to nuclear ownership, and in particular affect the new democracies. One should not underestimate the extent to which they have been a driving force in governmental circles and among special police forces and research institutes in forming the new structure of European security. Non-military threats include terrorism, organised crime, proliferation of dangerous technology, corruption, arms trafficking, counterfeiting of official documents and money, cyber crime, epidemics, natural catastrophes, climate change and even worse scenarios such as the implosion of Chinese or American society in general. The fight against these has gradually become one of the main objectives of the Alliance in recent years. With changes in the balance of power and lifestyles, the threats hovering over every country in the world are no longer from individual countries but from terrorist networks or, quite simply, terrorists, and threaten to destroy the structure and organisation of a country. Conscious of this new form of threat, US authorities, and Condoleezza Rice in particular, no longer talk of the community of democracies once proposed by Madeleine Albright. Following a change in doctrine, they now speak of redefining the Atlantic camp and renewing the arsenal that was designed for the Cold War. NATO is gradually attempting to take over from the UN in the condemnation or defense of nations. It was in this spirit that NATO Secretary General, Jaap de Hoop Scheffer, declared in his speech in

165

Doha on 1 December 2005 that NATO has a duty to defend regional democratic reforms and to extend its protection to nations on the path to democratization in the face of the new worldwide threat of international terrorism which, according to George W. Bush, is the new face of communist totalitarianism. By implication, the US President did not shrink from putting Osama bin Laden on a par with Lenin, Stalin or Mao Zedong. In the same spirit, NATO needs to develop its role in the field of internal security of its members. Condoleezza Rice declared that whilst the system of international law had been based for some 350 years upon the sovereignty of each nation, things were now different, since today’s biggest risks emanate from weak or failing states and from the risk of acquisition by criminal or terrorist movements of weapons of mass destruction. In this new context, the nature of a political regime is of greater importance than who actually wields the power, and the distinction between national security and democratic aspiration is no longer a matter of consequence. An Atlantic world movement could only take off in any real form if it were based on a political structure because, as Michèle Alliot-Marie said, ‘NATO has a duty to reaffirm the solidarity of our democracies and to defend their values.’ Where NATO probably scores over other European organisations is in its commonality of values. Yet it would be a good idea to define the enemy and restate the mandate. As far as the concept of flexible response is concerned, NATO’s political and diplomatic approach is probably the best for responding to threats of the kind posed by Russia, Mediterranean nations and virtually all Asian countries, even though traditional threats have been much reduced and other, non-military yet far more pernicious threats have appeared. Since the fall of the Berlin Wall, non-military threats have helped to maintain the integrity of NATO Even if responding to them involves military assets, what lies behind these threats has over time become increasingly nonmilitary. At stake now is not a country’s territory, but its structure, the nature of its society, how its institutions function and the wellbeing of its citizens. Given such conditions, the struggle against non-military threats has become critical. Any political weakening of

166

the posture of one member nation with regard to different forms of non-military defence can only be compensated by the support of another member. As an example, organised crime threatens the internal security of member nations not only because of its international dimension and the modern means it has at its disposal, but also because of its links with formerly hostile intelligence organisations and the risk of subversion that by its very nature goes with such crime. Corruption, money laundering, criminalization of banking systems and fraudulent means of payment, misappropriation of weapons and radioactive products, nuclear proliferation, piracy, migration, the traffic in falsified official documentation, water wars, control of sea areas, drugs, food crises and attacks against satellites all have the capacity to disrupt government process to a greater or lesser degree. Serious economic and financial problems, together with abuse of banking secrecy, banking fraud and successive failures on the stock exchanges, undermine social cohesion and could all lead to financial collapses and massive economic disintegration, which in turn would facilitate the appearance of extremist movements that could imperil state apparatus. Faced with abuses of the Internet, cyberdefence has become a national priority, according to Jaap de Hoop Scheffer. The Cooperative Cyber Defence Centre of Excellence in Tallinn was established for alerting and reacting to IT attacks, and has quickly become an essential institution for the Alliance’s non-military system. But the radicalization of the kind of political extremism that harbours terrorism has become the principal preoccupation of the Organisation, particularly since in recent years the traditional distinction of terrorist movements between those ideological in origin and those with ethnic origins has ceased to reflect reality. For example, when the military wing of ETA blew up NATO installations beyond the borders of the Basque region, such action could no longer be seen as serving the Basque cause. At the end of the Second World War there was a need to fight communism in Western Europe, in particular with a system of clandestine operations that made use of right-wing networks, among others.

167

Since the fall of the Berlin wall, the increase in terrorist attacks has led to a desperate need for a strategy on anti-extremist pressure aimed at the ultra-left, whose radicalisation has rapidly intensified, in particular among the prison population. Ever since European right-wing parties distanced themselves from acceding to power (as in France, for example), the chief preoccupations of the Alliance have naturally been directed towards violent anarchist movements with well-organised international connections. The attacks on Bologna railway station and the Piazza Fontana, those of the so-called ‘mad killers’ of Brabant, the assassination of Aldo Moro, the bombs in the Paris metro and in Madrid, and the recent sabotage of the French high-speed train lines, together with the political uncertainties since the first manifestations in 2008 of the economic and financial crisis, to name just some of the causes, have all driven NATO to examine the consequences of international renaissance of the ultra-left. Any definition of the political threat is based on democratic principles When subversion becomes violent and a threat to the republican order, it is up to special national police services to follow up and monitor potential excesses, in liaison with Alliance structures. Throughout the past three decades, extreme right organisations have accepted electoral contests. They include the French Front National, the Italian Northern League, the Vlaams Blok in Belgium and FPÖ in Austria, among others. While setting themselves on the far right of their respective parliaments and displaying a number of antiestablishment attitudes, these political groups drew the line at any affiliation with fascism. Their existence nevertheless revealed a social malaise that reflected a difference in thinking between those in political circles and the ordinary citizen which itself constituted a crisis in political representation (to use Jacques Delors’s words) that exploited weaknesses in economic systems. This radical ultra-right also represented much of the anxiety and mistrust that was raised by developments in Europe.

168

With the increasing negative consequences of a deep and persistent economic crisis, together with a high unemployment rate affecting all levels of society, bringing with it a sense of exclusion and delinquency, extreme left forces have begun to rearm and encourage ultra-left anarchist radicalism, one of whose trademarks is political violence. Although terrorism does not exist in totalitarian states, as they do not permit it to be publicised, totalitarian forces use terrorism to destroy democracy. Paradoxical though it may seem, as democracy progresses, terrorism progresses with it. For example, the military wing of ETA did not exist under Franco. Starting in May 1968 in France, the radicalised and violent revolutionary movement whipped up by so-called intellectuals against market forces gave rise to a number of largely independently inspired violent actions against the headquarters of the French business association, ministries, the local authority housing association and the offices of the Front National and the national internal security directorate, as well as to a number of assassinations. While the doctrine and objectives of the traditional extreme left were becoming vague and uncertain, manifest in a collapse of electoral and trade union activity, an adventurist ultra-left became the meeting point for a rag-bag of terrorist activity and tried to battle against the ‘enemy within’ through wide media coverage of its operations. The fight against violent terrorism has become an important issue in governing the country, and there is considerable fear among its leaders of widespread social uprising with utterly unpredictable consequences. President Sarkozy, a man not known for his belief in fantasy, has been quite clear in his concern that, if student youth were to join forces with the youth of the depressed suburbs, the later years of his current term of office would be appalling. Any convergence of these ‘demons of the ultra-left’ with other extremist groups, even from the right, could seriously imperil the State in all its functions. The hypothesis is not so unrealistic when the violent actions of minor movements peddling exaggerated ideologies (the situationists, for example), the anti-Semitic excesses of these extremist movements and of the radical anti-Zionists, together with anti-Westernism and revolutionary Islamism, are taken into account. The big concern is of any convergence or alliance between

169

them at the same time as the current deep social crisis is sweeping the West, marking the end of a very liberal period. Surprising though it might seem, political pundits have observed that extremes occasionally meet on the political scene. Indeed, in the recent history of France, forces of the extreme left collaborated with the Nazis and the majority of the militant pacifists of the 1930s supported Pétain. More recently, in 1976 and under the directorship of Maurice Duverger, Jean-Marie le Pen wrote his political science thesis on anarchism in contemporary France. Moreover, in a number of anti-establishment demonstrations in recent years, Front National and revolutionary communist league demonstrators could quite easily have swapped banners! Terrorism cannot last long without the support and encouragement of states, and the examples given above appear to have no state support. But what of the future? Who is behind the organisation we call al-Qaeda? Can we exclude from the outset the idea that terrorist action is motivated by economic or commercial interests? The attacks that some European businesses are suffering in foreign countries would seem to indicate that economic or commercial interests are indeed possibilities. It is a fact that terrorism in general is reliant upon money, markets and liberal economies. It is equally true that those who might be called independent terrorists also generally take economic and financial considerations into account. Socialist parties have assimilated many of the novel ideas emerging from the laboratories of the ultraleft, and no longer speak of the people but of abstract issues such as fighting discrimination or globalisation. Their more extreme factions link themselves to situationist or even nihilist anarchist ideology, since they have no doctrine or utopian vision of their own to inspire the masses. Global activists and supporters of a new world order have difficulty in presenting a credible alternative. Sociologists are even asking what the nature of the twenty-first century communist will be. Although regional and international organisations have transformed the character of the nation-state, it is nevertheless still quite appropriate to ask what the consequences of an insurrection against such a nation state might be, since a number of internationally organized and sometimes very violent groups who consider that poli-

170

tics is synonymous with police have no hesitation in advocating popular appropriation of power, paralysis of the economy and annihilation of police forces. Against such a political background at a time when modern technology is making nations particularly sensitive to influences both good and bad, just how far should solidarity between NATO member nations go? In the fight against the many diverse forms of extremism, should political considerations be put before the search for justice? In continuing to fight terrorism with our existing tools, do we not risk feeding it, rather than strangling it? Since its creation, NATO has endeavoured to create an antagonistic bipolarity in Europe, one that since the end of the Cold War has been extended to the whole world, even though the Organisation has no vocation for world governance. The difference between internal and external security has become blurred, and with the increase in non-military risks a complete redefinition of the missions and assets of the Alliance is needed in order to identify what is really important in light of the many peripheral contexts in which it has been called to intervene. What should it do, for example, to preserve democracy and about human rights, the force of law and threats in the many nonmember states with which NATO has partnerships and cooperative or consultative relations? It seems that NATO is evolving from a defense alliance into one of security. Unless there is some desire to refocus on basic missions, the new NATO will need to adapt by drawing up a list of threats, defining them and then agreeing responses to them that are both legitimate and credible, without yielding to the temptation, as the Russians would say, of mending a computer with the help of an old samovar.

171

А. Л. Белоногов Отношения НАТО с «контактными странами»: формы, механизмы и проблемы сотрудничества*

Идея установить официальные отношения между НАТО и государствами других регионов появилась на повестке дня альянса достаточно давно, и свое практическое воплощение она нашла в специальных программах и инициативах, создаваемых специально под эти цели. Так, в 1994 году появилась программа «Средиземноморский диалог», направленная на сотрудничество НАТО со странами Северной Африки и Ближнего Востока. Ее участниками стали Алжир, Египет, Израиль, Иордания, Мавритания, Марокко и Тунис. Следующим важным шагом Североатлантического союза на пути расширения взаимодействия с неевропейскими государствами стала «Стамбульская инициатива сотрудничества», выдвинутая на саммите НАТО в 2004 году. К ней присоединились Бахрейн, Катар, Кувейт и ОАЭ. После этого в альянсе стали задумываться о том, чтобы пойти еще дальше и создать

*

©

Белоногов А. Л., 2009

172

вокруг НАТО несколько концентрических кругов из стран, связанных с ней теми или иными партнерскими программами. Особенно активно сотрудничество с неевропейскими странами обсуждалось в преддверии Рижского саммита альянса в 2006 г1. Именно тогда в политической фразеологии Североатлантического союза появился термин «контактные страны». В качестве таковых обычно называют государства, вопрос о членстве которых в НАТО сейчас не стоит на повестке дня. Более того, даже общей рамочной программы, объединяющей их под своей эгидой, в настоящий момент в альянсе не существует. Тем не менее отношения с этими государствами в силу разных причин важны для НАТО. Еще одной общей чертой «контактных стран» является их значительное географическое удаление от Североатлантического региона. Однако независимо от своего положения на карте, они как правило разделяют базовые ценности, характерные для Западного сообщества. Среди таких государств обычно упоминаются Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, Япония и Бразилия, которых объединяет с США и Европой сходная модель политического развития на основе демократических принципов. Иногда в число «контактных стран» включают также КНР, Индию и Пакистан, которые отстают от первой группы государств по уровню развития демократии, но тем не менее занимают стратегически важное положение в тех или иных регионах и соответственно являются значимыми для Североатлантического альянса. В настоящий момент вопрос о том, отношения с какой группой стран приоритетнее, пока остается открытым. Так, по мнению посла США в НАТО Айво Даалдера, для альянса целесообразно развивать отношения прежде всего с государствами со сходными ценностями, и в этой связи он видит будущее Североатлантического союза в качестве «Лиги демократий», которая сотрудничает с демократическими станами, находящимися далеко за пределами евроатлантического региона2. В целом можно сказать, что США в большей степени, чем их европейские коллеги по НАТО, склонны к налаживанию партнерских связей за пределами зоны ответственности альянса.

173

Более того, некоторые политики в Вашингтоне видят партнерство с «контактными странами» в качестве первого шага на пути к их членству в организации. По мнению того же Айво Даалдера, расширившись за счет неевропейских государств, НАТО приобретет большую легитимность в глазах международного сообщества при проведении тех или иных военных операций3. При этом альянс не будет стремиться заменить собой Организацию Объединенных Наций, а скорее, станет эффективным механизмом для исполнения решений, принятых в рамках ООН. Кроме того, США смогут задействовать НАТО для реализации тех целей, которые не могут быть достигнуты в рамках ООН по причине несовпадения позиций государств, входящих в Совет Безопасности. И если Соединенные Штаты не получат согласия России и Китая на проведение той или иной военной операции, они вполне смогут задействовать расширенную и, соответственно, более легитимную НАТО. Конечно, для того, чтобы включить в состав альянса страны, находящиеся за пределами Североатлантического региона, необходимо будет внести определенные изменения в Вашингтонский договор 1949 года, а именно в статью 10, в соответствии с которой расширение альянса возможно только за счет европейских государств4. Однако не все участники Североатлантического союза согласны с американскими планами по трансформации НАТО в глобальную военно-политическую структуру. Ряд членов организации, в особенности восточноевропейские страны, обеспокоены расширением зоны географической ответственности блока, поскольку, по их мнению, это может поставить под угрозу европейские обязательства альянса, связанные с обеспечением коллективной обороны согласно статье 5 Вашингтонского договора5. Сейчас из числа стран Европы развивать отношения с «контактными странами» проявляют готовность прежде всего Нидерланды и Великобритания6. Тем не менее их вовлечение в НАТО могло бы быть полезным для решения ряда как глобальных, так и региональных проблем, с которыми сталкивается альянс. Активное участие этих государств в деятельности Североатлантического союза

174

будет способствовать снижению военных расходов для западноевропейских союзников США, которые в настоящий момент не склонны увеличивать свои затраты на совместную оборону7. Спектр потенциального сотрудничества НАТО с «контактными странами» достаточно широк. Оно может выражаться, например, в создании постоянно действующего органа для консультаций, а также в их подключении к программам, проводимым Североатлантическим союзом. Некоторые неевропейские партнеры НАТО вполне могли бы принять участие и в военных операциях альянса, тем более что стабилизация обстановки в Афганистане и Ираке по-прежнему остается чрезвычайно важной задачей. Сейчас из «контактных стран» в операции ISAAF принимают участие только Австралия и Новая Зеландия. Другим видом сотрудничества НАТО с Австралией, Новой Зеландией, Японией и Южной Кореей могла бы стать совместная разработка системы ПРО в Азиатско-Тихоокеанском регионе в связи с активизацией ядерной программы КНДР. Здесь, однако, интересы альянса могут вступить в противоречие с интересами России, которая вряд ли одобрит развитие системы противоракетной обороны без ее участия. И, наконец, еще одна региональная проблема, в урегулировании которой альянс в перспективе мог бы принять участие – снижение напряженности между Тайванем и материковым Китаем. Однако хотя в свое время различные формы взаимодействия с вышеперечисленными государствами активно обсуждались в рамках альянса, пока дальше встреч на уровне министров иностранных дел и министров обороны процесс взаимодействия «контактных стран» с НАТО не идет8. Самым старым партнером Североатлантического союза в АТР является Япония: неформальные отношения НАТО с этой страной начали складываться еще в 90-е годы. В основе сотрудничества изначально лежал политический диалог, в рамках которого два раза в год проводятся консультации между сторонами. В дальнейшем он стал дополняться практическим взаимодействием в разных сферах: так, например, Япония оказывает важную логистическую поддержку альянсу в проведении афганской операции.

175

Эта помощь, однако, носит не военно-политический, а экономический характер, что объясняется особенностями конституции страны. Несколько ранее Токио участвовал в послевоенном урегулировании на Балканском полуострове. Кроме миротворчества, Япония сотрудничает с НАТО в области борьбы с терроризмом, распространением ОМУ, ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Начиная с 2007 года, взаимодействие с альянсом приобрело более структурированные формы, поскольку теперь оно реализуется в формате принимаемой ежегодно индивидуальной программы сотрудничества9. Политические контакты между НАТО и Южной Кореей были инициированы в 2005 году, и именно с этого времени они приобрели регулярный характер. Стороны успешно сотрудничают в рамках принимаемой ежегодно индивидуальной программы, которая фокусируется в основном на миротворческих операциях. Несмотря на то, что корейское руководство приняло решение о выводе своих вооруженных сил из Афганистана, страна оказывает поддержку альянсу, сохраняя там свой медицинский персонал и специалистов-инженеров10. Австралия – это еще одна «контактная страна» НАТО, имеющая своего военного представителя в ранге атташе в Брюсселе. Сотрудничество Канберры с альянсом включает достаточно широкий круг вопросов, в число которых входит борьба с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения. Австралийский контингент в составе более 1 тыс. военнослужащих участвует в операции НАТО в Афганистане, а ранее страна принимала участие в миротворческих операциях в бывшей Югославии. Кроме того, между НАТО и Канберрой подписано соглашение о защите разведывательной информации11. Новая Зеландия, будучи одним из наиболее географически удаленных партнеров альянса, также взаимодействует с НАТО в рамках ежегодных индивидуальных планов сотрудничества. Пакет мероприятий, в которых принимает участие страна, связан в основном с миротворческой деятельностью. Новая Зеландия уже была вовлечена в операцию Североатлантического союза, связанную со стабилизацией ситуации в Боснии и Герцеговине, а также в деятельность НАТО по послевоенному

176

урегулированию в Афганистане. Кроме того, между Новой Зеландией и альянсом было подписано соглашение о защите закрытой информации, в соответствии с которым стороны обмениваются разведывательной информацией с целью борьбы с терроризмом12. К числу «контактных стран» обычно не относят Бразилию, Аргентину и ЮАР, хотя эти государства и разделяют западные ценности, обладают демократической политической системой и стремятся к соблюдению прав человека. Несмотря на это, сотрудничество между ними и НАТО в настоящий момент находится в зачаточном состоянии, и о его развитии речь может идти лишь в долгосрочной перспективе. Достаточно важным партнером для Североатлантического союза потенциально может стать и Китайская народная республика. Формальных отношений с Китаем у НАТО пока еще нет, однако уже сейчас имеют место определенные контакты по политической и военной линии. Периодически практикуются неформальные встречи генерального секретаря с китайским послом в Брюсселе, взаимные визиты военных делегаций, а также дипломатического персонала среднего уровня13. Можно сказать, что сейчас Китайская народная республика пристально наблюдает за процессами, происходящими в НАТО, а альянс со своей стороны следит за военно-политическим развитием Китая. Сколько продлится этот период взаимного наблюдения – пока сказать сложно, но на определенном этапе могут быть установлены и формальные отношения НАТО с КНР. Представляется, что все-таки в краткосрочной перспективе этого не произойдет, поскольку неуклонный рост роли и значения Китайской народной республики в мировой политике вызывает определенную обеспокоенность некоторых членов альянса. В перспективе можно говорить и о расширении сотрудничества между НАТО и Индией. При этом следует понимать, что Пекин и Дели вряд ли смогут синхронно пойти на сближение с Североатлантическим альянсом, учитывая достаточно напряженные отношения между ними. Скорее всего, отношения НАТО с Индией будут развиваться более динамично, чем с Китаем.

177

Индия сейчас все больше и больше рассматривается многими странами Запада, и прежде всего Соединенными Штатами Америки, в качестве естественного противовеса росту влияния Китайской народной республики в Азиатскотихоокеанском регионе. Поэтому в настоящий момент более вероятна интенсификация военно-политического взаимодействия Североатлантического союза с Индией, а не с КНР. Тем не менее, необходимо признать, что Дели вряд ли пойдет на полноценную военно-политическую интеграцию с Североатлантическим альянсом, поскольку это автоматически может привести к обострению отношений с Китаем, в чем индийское внешнеполитическое руководство на данный момент не заинтересовано. Наиболее вероятный сценарий – это постепенное развитие отношений НАТО как с Индией, так и с Китаем, причем сотрудничество альянса с Дели может развиваться несколько более быстрыми темпами, чем с Пекином. Иногда в качестве «контактного государства» НАТО называют и соседний с Индией Пакистан. Сотрудничество альянса с Исламабадом активизировалось после октября 2005 года, когда НАТО оказала помощь Пакистану в ликвидации последствий разрушительного землетрясения. Кроме того, между сторонами развивается сотрудничество в области подготовки военных кадров. Значение Пакистана для Североатлантического альянса в настоящий момент очень велико в связи с проведением операции ISAAF в соседнем Афганистане. Одним из самых острых вопросов является проблема контроля пакистано-афганской границы, поскольку ее безопасность чрезвычайно важна для транзита военных грузов НАТО14. В то же время имеется определенная опасность, что обладающий ядерным оружием Пакистан может быть втянут в события в Афганистане, а это автоматически приведет к расширению конфликта. В связи с продолжающейся военной операцией альянса Исламабад попадает в крайне уязвимое положение. Сотрудничая с НАТО, официальные власти Пакистана становятся мишенью для критики со стороны большинства населения страны, которое не одобряет прозападную ориентацию руководства. Поэтому, несмотря на свое стратегическое значение для

178

альянса, Пакистан вряд ли сможет стать стабильным и устойчивым партнером НАТО в регионе, хотя определенная тенденция к развитию более тесных отношений с альянсом все же имеет место. В последнее время все чаще стали говорить о появлении в списке «контактных стран» таких государств, как Сингапур и Колумбия. Их участие в деятельности НАТО также связано с необходимостью привлечения большего количества государств к операции в Афганистане. И хотя речь в данном случае может идти лишь о незначительной военной поддержке, с дипломатической точки зрения увеличения числа стран, задействованных в операции ISAAF, способствует большей легитимизации деятельности альянса в Афганистане. В Российской Федерации усиление сотрудничества НАТО с «контактными странами» не воспринимается в качестве позитивного фактора, хотя надо признать, что непосредственной угрозы для безопасности государства это не представляет. Реакция России на возможное партнерство альянса со странами других регионов, судя по отсутствию резких официальных комментариев Москвы по этому вопросу, является достаточно сдержанной. Основным раздражителем пока по-прежнему остаются перспективы расширения НАТО на постсоветском пространстве. Тем не менее, некоторые исследователи видят в активизации Североатлантического союза в АТР попытку создать противовес Шанхайской организации сотрудничества, первую скрипку в которой играют Россия и Китай. Соответственно, в будущем РФ может изменить свое отношение к данной форме сотрудничества НАТО на более негативное.

1

2

3

4

Рижский саммит расширит сферу НАТО до Японии и Австралии. URL: http://www.km.ru/magazin/view.asp?id=67BBAE30530145008480916A37BEEE 41, 15.03.2009 Дорофеев С. Е. Поиск идентичности в возрасте 60-ти лет. URL: http://www.ng.ru/courier/2009-04-20/10_nato.html, 15.03.2009 Даалдер Айво. Глобальная НАТО. URL: http://inosmi.ru/translation/230827.html, 15.03.2009. Североатлантический договор. Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, 4 апреля 1949 г. URL: http://www.nato.int/docu/other/ru/treaty.htm, 15.03.2009

179

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

Североатлантический договор Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, 4 апреля 1949 г. URL: http://www.nato.int/docu/other/ru/treaty.htm, 15.03.2009 НАТО обдумывает вопрос о своей трансформации в союз, действующий по всему миру («Sueddeutsche Zeitung», Германия). URL: http://www.inosmi.ru/translation/225309.html, 15.03.2009. НАТО в поисках новых идей и боевого духа. URL: http://news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_7389000/7389313.stm, 15.03.2009 Страны-партнеры НАТО. URL: http://www.hq.nato.int/cps/ru/SID-F98237DA28EF86C3/natolive/topics_51103.htm, 15.03.2009 NATO cooperation with Japan. URL: http://www.nato.int/cps/ru/natolive/topics_50336.htm?selectedLocale=ru, 15.03.2009 NATO – South Korea cooperation. URL: http://www.nato.int/cps/ru/natolive/topics_50098.htm?selectedLocale=ru, 15.03.2009 NATO cooperation with Australia. URL: http://www.nato.int/cps/ru/natolive/topics_48899.htm?selectedLocale=ru, 15.03.2009 NATO – New Zealand cooperation. URL: http://www.nato.int/cps/ru/natolive/topics_49895.htm?selectedLocale=ru, 15.03.2009 Chinese official visits NATO HQ. URL: http://www.nato.int/docu/other/ru/updates/2007/01-january/r0109a.htm, 15.03.2009 Бхадракумар М. К. Над НАТО висит тень «Талибана». URL: http://www.inosmi.ru/translation/240745.html, 15.03.2009

180

О. В. Калманович Египет и НАТО: союзники, враги, партнеры?*

Арабская Республика Египет (АРЕ) – крупнейшая по населению и территории и одна из наиболее развитых стран арабского мира, играет исключительно важную роль на Ближнем Востоке. Население Египта, численность которого, по оценке на июль 2008, составила 78,71 млн. человек (по этому показателю Египет занимает 15-ю строчку в мире) сосредоточено главным образом в долине Нила, в его дельте и вдоль Суэцкого канала. Незначительная его часть проживает в оазисах западной пустыни, небольших шахтерских городках восточной пустыни и по берегам некоторых бухт в Средиземноморье. Часть населения до сих пор ведет кочевой образ жизни. Наиболее плотно заселена дельта Нила, историческое название этого района – Дельта. Египет сегодня – страна одного правителя. Президентом республики с 1981 года является бессменный Хосни Мубарак, на деле олицетворяющий, по сути, абсолютную власть в стране. При этом политика, которую он проводит, вполне одобря*

©

Калманович О. В., 2009

181

ется подавляющим большинством местного населения. Политическая борьба в республике отсутствует (во всяком случае, в её открытых формах). Экономическая отсталость во многих отраслях заставляет правительство предпринимать усилия в преодолении неграмотности некоторых слоев населения, внедрении современных информационных технологий, повышении уровня жизни своих граждан, многие из которых до сих пор проживают за чертой бедности. Национальная система образования Египта находится в ведении министерства образования. Среди взрослого населения ок. 60 % (по некоторым данным – до 70 %) владеют грамотой. Обучение в школе обязательно для детей в возрасте от 6 до 12 лет. Учеба в университетах бесплатная. К 1991 все без исключения дети получали начальное образование (в 1970 – 72 %). В 1995 в средних школах обучалось 74 % детей соответствующего возраста. Для продолжения учебы после окончания начальной школы учащийся должен успешно пройти через систему сложных экзаменов. Лишь около половины выпускников начальной школы продолжают обучение в средней школе. Еще меньшее число молодежи поступает в университеты. В 14 государственных университетах обучаются более 700 тыс. студентов. Кроме того, действуют Американский университет в Каире, основанный пресвитерианскими миссионерами, и Академия естественных наук и технологии. Крупнейшие университеты – Каирский, Айн-Шамс, Александрийский и мусульманский Аль-Азхар. Последний основан в Х в. и является одним из старейших в мире мусульманских университетов. Первым современным светским университетом Египта является основанный в 1907 Каирский университет. Наряду с государственными университетами в стране имеются десятки педагогических, технических, коммерческих и сельскохозяйственных высших учебных заведений. В 1996 открыли двери четыре частных университета. Стоит отметить, что поставить знак равенства между представителями городского и сельского населения не представляется возможным, поскольку большая часть образованного населения, как и практически во всех странах мира проживает в городских массивах. И именно они пользуются всеми теми

182

благами жизни и цивилизации, которые нам предоставляет современный мир. Теперь о них о всех поподробнее. Печатные СМИ. Старейшая газета Египта, выходящая до настоящего времени, «Аль-Ахрам» («Пирамиды», тираж ок. 900 тыс. экз.), была основана в 1875 в Александрии. В ХХ в. она превратилась в ведущую газету всего арабского мира. В 1950–1960-е годы ее главный редактор Мухаммед Хасанейн Хейкал пользовался большой популярностью как авторитетный политик и человек, близкий к Абдель Насеру. При Абдель Насере и Садате осуществлялась жесткая цензура прессы, которая была ослаблена с приходом к власти Мубарака. Пресса пользовалась большей степенью свободы, чем в других арабских государствах. Ежедневные общенациональные газеты Египта издаются большими тиражами. В современном Египте самое большое количество печатных региональных изданий. В настоящее время в Египте издается более 500 газет, включая региональные издания и журналы. Но эта многолетняя, полная жизни традиция страдает от жесткого контроля со стороны государства. Государство имеет монопольное право на печать, рекламу и распространение. Оно использует различные виды давления, которые препятствуют журналистской независимости. Тем не менее, некоторые авторитетные обозреватели обладают высоким уровнем свободы. Печатные СМИ делятся на три категории: государственные, партийные и частные. Государственные издания. Египетскому правительству принадлежит три главные ежедневные египетские газеты. К ним относятся: «Аль-Гумхурия» («Республика», 650 тыс.), «Аль-Ахбар» («Новости», 980 тыс.) и «Аль-Ахрам» («Пирамиды», более 1 млн.) Правительство назначает и выплачивает жалованье редакторам этих газет. Партийные издания. Большинство партийных газет являются партийными еженедельниками, но оппозиционная партия имеет несколько ежедневных газет: «Аль-Вафд» и «АльАхрар». Исламская социалистическая лейбористская партия издает один ежедневник: «Аль-Шааб». Также есть издания, которыми владеют правовые организации.

183

Частные издания. Их тон и содержание более свободные. Очень редко Верховный совет по печати разрешает независимые издания, которые печатаются в Египте. Но значительное большинство газет печатается за пределами Египта, на Кипре и в Ливане. Они являются объектом особой цензуры, цензор по зарубежным публикациям может отдать приказ о конфискации издания или запретить печать или распространение данного издания. Единственное египетское информационное агентство, Агентство ближневосточных новостей. (МЕНА), власти считают стратегически важным учреждением, которое действует как правительственное ведомство. Эта бюрократическая организация с многочисленным аппаратом управления отражает только официальную точку зрения. Оно передает новости и информацию на арабском, французском и английском языках. Большой популярностью пользуются общественнополитический и литературный еженедельник «Роз эль-Юсеф» (выходит с 1925), социально-политический еженедельник «Аль-Мусаввар» («Иллюстрированный») и два исламских еженедельника – «Аль-Даава» («Призыв») и «Аль-Итисам» («Стойкость»). Все политические партии имеют свои еженедельные издания. СМИ теле-и радиовещания. Египетское телевидение и киноиндустрия показывают для большинства арабоговорящего мира программы, отснятые на «Медиа продакшн Сити». Большинство СМИ принадлежат Государственной службе информации Египта. Чтобы послушать новости и получить информацию, многие египетские телезрители смотрят панарабские каналы. Египет занимает важное место на рынке спутникового телевидения. Его спутниковые каналы смотрят во всех арабоговорящих странах. На теле- и радиовещании в Египте доминирует государственная компания «Египетский союз радио и телевидения». В 2001 году египетское государство отменило свое монопольное право на сектор телевещания, проложив путь другим независимым станциям телевещания в Египте.

184

С появлением частных, коммерческих музыкальных радиостанций пришел конец государственной монополии и в радиовещании. Частные спутниковые каналы были разрешены в 2001 (например, «Дрим ТВ» и «Аль-Михвар»). Они принадлежат бизнесменам, которые близки правительству. Репортажи и документальные фильмы должны получить одобрение, часто они низкого качества и имеют проправительственную окраску. Египетской радиосетью управляет «Египетский союз радио и телевидения». Более 70 каналов передают вещание по национальным радиотрансляционным сетям. К частным радиостанциям относится «Ногум FM» и «Нил FM». Интернет. По данным InternetWorldStats, в 2007 году доступ к Интернету имели шесть миллионов египтян. Дали почувствовать свое присутствие и блоггеры, некоторые из них сформировали силу политической оппозиции. Правительство предприняло важные шаги, чтобы сделать Интернет более доступным для всех, приняв в 2002 году законодательную инициативу о свободном Интернете. В результате стоимость доступа к Интернету значительно сократилась. Плата за Интернет такая же, как и плата за обычный телефонный звонок. За последние годы появилось много конфессиональных (основанных на вероисповедании) сайтов, у большинства главных газет страны есть собственные веб-сайты. Однако Интернет не используется в качестве альтернативного варианта СМИ, чтобы обойти ограничения на печатную прессу. Традиционно журналисты редко используют новые технологии средств массовой информации. Власти не дают аккредитации репортерам с Интернет-изданий. Сайты на арабском языке, как правило, низкого качества, т.к. технологические ресурсы непригодны, чтобы внедрить детальные требования арабского языка. В сентябре 2002 года Министерство внутренних дел создало специальное разведывательное подразделение ITC. Оно помогает полиции и службам безопасности отслеживать и арестовывать пользователей Интернета по причинам внутренней безопасности и за нарушения общественных моральных принципов и приличий. За массовыми арестами гомосексуалистов

185

стояла полиция, а позднее начался судебный процесс над гомосексуалистами, которые для общения использовали Интернет. В декабре 2002 года новый закон о передаче информации запретил любое кодирование данных без предварительного разрешения пяти правительственных ведомств. Принятый по поводу борьбы с терроризмом закон попрал гражданские свободы. Хотя правительство попыталось сделать Интернет более доступным, Египет в 2006 году все же оставался в списке организации «Репортеры без границ» «Враги Интернета» в значительной мере из-за ареста блоггеров во время демонстрации за демократию в июне 2006 года. Однако всем этим достижениям современной цивилизации предшествовал долгий и изнурительный путь, по которому был вынужден пройти египетский народ, чтобы сформировать свой сегодняшний облик. Вехи истории в призме политических идей Египта. После того как отгремели выстрелы революции, организованной свободными офицерами, свергнувшими монархический режим короля Фарука, после прихода к власти Гамаля Абдель Насера и проведения масштабным государственных реформ и социальных преобразований, после затяжных и бессмысленных войн с Израилем Египет оказался на перепутье: с одной стороны Советский Союз – ближайший союзник и соратник Египта, оказавший немалую экономическую и военную помощь в борьбе с Израилем, с другой стороны – возможность примириться со своим давним врагом и обрести мощнейшего союзника в лице США. Анвар Садат, третий президент Египта, пришедший на смену Гамалю Абдель Насеру, решил пойти по второму пути и начать мирные переговоры с Израилем. Президент стремился к повышению жизненного уровня своего народа и понимал, что этого можно достичь, урезав огромные расходы на оборону. Садат первым в руководстве Египта осознал необходимость мирного сосуществования с Израилем. В ноябре 1977 года египетский президент совершил поступок, которого ему не простили мусульманское фундаменталисты: он принял приглашение израильского премьер-министра Менахема Бегина и выступил с речью в израильском парла-

186

менте – Кнессете. Это был первый шаг на пути к соглашению между Египтом и Израилем. В марте 1979 года Садат и Бегин встретились в загородной резиденции президента США в Кемп-Дэвиде. Переговоры при посредничестве президента США Джеймса Картера завершились подписанием израильскоегипетского мирного договора. Весь цивилизованный мир аплодировал рукопожатию двух бывших врагов. Анвар Садат и Менахем Бегин получили Нобелевскую премию мира. Однако у себя дома ни один из них не ощутил полной поддержки. Несмотря на подписание мирного соглашения с Израилем, Египет продолжал отмечать военным парадом годовщину успешного наступления на израильские позиции в зоне Суэцкого канала в 1973 году. Именно на этой торжественной церемонии 6 октября 1981 года противники Садата решили нанести ему смертельный удар. Приняв рапорт от командующего парадом, президент Египта в сопровождении группы высокопоставленных лиц и высших армейских офицеров поднялся на трибуну для почетных гостей. Все взгляды были устремлены ввысь, где начался парад военно-воздушных сил. В это время артиллерийский тягач, который двигался по площади в строю военной техники, внезапно затормозил. Какой-то лейтенант в десантной форме спрыгнул с машины и метнул в сторону трибуны ручную гранату. Она взорвалась, не долетев до цели. Через несколько секунд еще пятеро десантников спрыгнули с платформы тягача и открыли автоматный огонь по правительственной трибуне. Садат был сражен очередью из «Калашникова» – именно эти советские автоматы состояли тогда на вооружении египетской армии. Еще семь египетских государственных деятелей были убиты и более тридцати – ранены. Президентская охрана мгновенно открыла ответный огонь. Перестрелка продолжалась минут пять, на трибуне творилось что-то невообразимое. Трое нападавших и несколько зрителей были уложены на месте. Пятеро убийц, включая лейтенанта Халеда Ахмеда аль-Истамбули, были разоружены и арестованы. Смертельно раненный президент был отправлен на вертолете в военный госпиталь, где через несколько минут скончался на операционном столе.

187

Истамбули и четверо его сообщников предстали перед судом по обвинению в убийстве Садата. Еще двадцать египтян оказались замешанными в заговоре. Сразу же после выстрелов в Каире одна из экстремистских группировок в ливийской столице взяла на себя ответственность за этот террористический акт. Возможно, ливийцы содействовали террористам, но никто на Ближнем Востоке не сомневался в том, что убийство Садата – депо рук экстремистской группировки «Мусульманское братство». Целью этой организации был отказ от признания еврейского государства и срыв переговоров с Израилем. Убийцам удалось осуществить свой замысел, но их планы изменить политический курс Египта провалились. Преемником Садата на посту главы государства стал бывший вицепрезидент Хосни Мубарак, доказавший преданность делу мира на Ближнем Востоке и сумевший вернуть мирные взаимоотношения с теми арабскими странами, которые разорвали дипломатические отношения с Египтом после Кемп-Дэвидского мирного соглашения с Израилем. Египет – посредник мира на Ближнем Востоке и источник противоречий в самом себе. Современный политический курс страны, проводимый президентом Хосни Мубараком, можно определить как политику лавирования между Западом и другими представителями арабского мира. Будучи политиком западного типа, ориентированным на общечеловеческие ценности, он тем не менее все свои политические шаги принимает с оглядкой на арабский мир, на мнение единоверцев и соотечественников. Он в целом продолжает социально-экономическую политику своего предшественника, но делает особый упор на развитие производства в частном секторе. Почти 70-миллионный Египет сегодня – бесспорно, самое мощное и влиятельное государство в регионе. Тем не менее президент Х.Мубарак не стремится беспрерывно мелькать на авансцене политических событий. Его стиль – взвешенные, осторожные, тщательно обдуманные шаги по смягчению напряженности в регионе. Весьма наглядный результат его политики в том, что Египет, возглавлявший борьбу с Израилем в нескольких ближневосточный войнах, превратился, к взаимной

188

выгоде, в одного из основных торговых партнеров еврейского государства и претендует на роль посредника в палестинскоизраильских конфликтах. Нынешний Египет – очень непростое общество с весьма неоднородным составом населения, где можно столкнуться с полярно несовпадающими политическими позициями и мировоззрением. Исламское фундаменталистское подполье, на счету которого сотни жертв политического террора, в том числе покушения на жизнь трех последних египетских президентов, насчитывает несколько десятков крупных организаций. В Каирском университете, крупнейшем учебном центре на Ближнем Востоке, где обучается более 120 тысяч учащихся, нередки массовые студенческие демонстрации под самыми радикальными фундаменталистскими лозунгами. А буквально в двухтрех километрах – огромный комплекс частного Американского университета, где обучается богатая элита: молодые люди, прекрасно владеющими английским языком, на котором в основном ведется преподавание, видящие будущее Египта в тесном контакте с европейскими государствами и Соединенными Штатами. Такие же противоречия во взглядах и трактовках можно найти, проследив отношение Египта к вторжению в Ирак американских войск в 2003 году. В середине марта Академия исламских исследований авторитетного суннитского университета Аль-Азхар издала фетву. В ней говорится, что исламские государства оказались объектом крестового похода и это накладывает на мусульман обязанность вести вооруженный джихад в свою защиту. В египетских и арабских СМИ сразу же появились публикации, в которых и мусульмане, и христиане утверждали, что происходящее вокруг Ирака на Ближнем и Среднем Востоке никак не может рассматриваться как религиозная война. В них, в частности, указывалось на то, что и в самом Египте христиане в лице главы Коптской Церкви Папы Шеннуды III, и католики мира в лице Иоанна Павла II выступают против военного вторжения в Ирак. Кроме того, государства, которые арабы называют «христианскими» (Франция, Германия, Россия), выступили против нанесения удара по Ираку.

189

Шейх (глава) Аль-Азхара Мухаммад Сайид Тантави вынужден был срочно разъяснить, что выражение «крестовый поход» попало в фетву случайно (он сказал «стихийно»). А 19 марта Академия исламских исследований Аль-Азхара выступила с опровержением собственной фетвы – случай, кажется, беспрецедентный. В новом заявлении говорится, что, конечно же, нет никаких крестовых походов: они закончились много лет назад, да и тогда у них были нерелигиозные причины и цели. Выражение «крестовый поход» не означает, что происходящее на Ближнем Востоке – война между христианством и исламом. Это также не означает, что ислам находится или будет находиться в состоянии войны с христианством. Так достаточно изящно было дезавуировано и объявление джихада. Египетско-Американское сотрудничество. Современные египетско-американские взаимоотношения можно охарактеризовать как достаточно стабильные двухсторонние отношения сотрудничества, в которой одна сторона выступает с позиции щедрого спонсора-мецената, преследующего свои политические и экономические цели, а другая сторона, в ответ на финансовую и военную помощь, является ее проводником идей (которые не идут вразрез с позициями государства и исламских ценностей), в странах Ближнего Востока. Однако не всегда эти взаимоотношения проходят гладко и без разногласий. Так, глава факультета политических наук каирского университета Хассан Нафаи считает, что американо-египетские отношения слишком ценны для обеих стран, и поэтому нельзя допустить, чтобы они были прерваны. Его комментарий последовал за провалом в Конгрессе законодательного предложения заменить американскую военную помощь Египту экономической помощью. Сторонники законопроекта, внесенного на рассмотрение Конгресса США, считают, что американская помощь Египту должна быть уменьшена наполовину, поскольку эта страна активно не участвует в борьбе с терроризмом, а в египетских СМИ постоянно нагнетается антисемитизм. Глава факультета Хассан Нафаи отмечает: «В последнее время Египет пытался играть какую-то роль и готов был содействовать успешной реализации планов ухода Израиля из секто-

190

ра Газа. Пока нет консенсуса в отношении того, что Египет играет негативную роль и что его политика направлена против США и Израиля. Именно поэтому, как я считаю, провалился законопроект, внесенный на рассмотрение Конгресса. Я думаю, что в будущем законопроекты подобного содержания по американская помощь гораздо выгоднее Соединенным Штатам, чем самому Египту. Американская помощь Египту в гораздо большей степени отвечает американским интересам, нежели интересам и целям Египта. Структура помощи, как военной, так и экономической, такова, что она делает Египет зависимым от Соединенных Штатов. Однако при этом укрепляется стратегическое партнерство двух стран. Египет готовится сейчас получить американскую военную помощь в размере одного миллиарда трехсот миллионов долларов и экономическую помощь в размере пятисот тридцати пяти миллионов долларов. Так что можно утверждать, что пока эти взаимоотношения будут выгодны для обеих стран, Египет продолжит оставаться главным (среди арабских стран) союзником США на Ближнем Востоке. В противовес американской помощи, Египет получает финансовые вливания со стороны Саудовской Аравии. Не всегда напрямую, а порой и довольно завуалированную, например, в качестве гонорара за продюсирование фильма, в котором ваш покорный слуга имел честь сниматься. Этот фильм явно носил антиамериканский характер, а взгляды авторов не слишком сильно поменялись и походят скорее восприятие египтянами английских оккупантов в начале ХХ века. В нем проявилось полное невосприятие их культуры свободного общества, музыки, стиля в одежде, манеры общения, отношения между мужчиной и женщиной, свободы предоставляемой последней. Вместо заключения. По крайней мере, восприятие египтянами американцев, описанное выше, характерно для старшего и среднего поколения египтян. Молодежь, особенно более-менее обеспеченная, имеющая за плечами университетское образование – разговор особенный. Здесь, пожалуй, наблюдается обратный процесс. Глобализация медленно, но верно делает свое дело, а именно, богатого египтянина, живущего преимущественно

191

в фешенебельных районах типа Мухандисин, а особенно Замалек, легче встретить в богатом европейском ресторане, чем в типично арабской закусочной, причем отличить его от европейца, по крайней мере, в одежде, представляется крайне проблематично, ибо одет он, как говорят: «биль ахир муда», что как несложно догадаться означает ни что иное как «по последнему писку моды». Универсанты тоже в этом плане не отстают, поскольку, если провести статистические подсчеты, то окажется, что в университете гораздо легче встретить девушку с непокрытой головой, чем на обычной улице. Их увлечения также выдаются за обычные рамки, например, от ежедневных походов в компьютерные клубы, причем тут можно видеть довольно обеспеченных и взрослых мужчин – муниципальных служащих или работников банка, которые увлеченно играют в спортивный симулятор ФИФА или безжалостно расстреливая он-лайн противников в какой-нибудь западной стрелялке. Местная рафинированная или, как говорится, «золотая молодежь» ходит в ночные клубы. Не берусь судить и утверждать, чем они там занимаются, но, по рассказам очевидцев, многие из их действий и поступков там легко попадают под определение «харам» (запретное). Но было бы необъективно останавливаться только на них, поскольку есть представители в высшей степени образованной и политически грамотной молодежи, с европейскими взглядами на жизнь. Учатся они преимущественно в американском университете, едят американскую пищу, говорят на практически чистом английском и вообще их трудно отличить от обычного эмигранта, живущего где-нибудь в Нью-Йорке или Чикаго. Они вовсю обсуждают политику уже бывшего президента Америки, интересуются новостями не только в Египте, но и во всем мире и подчас не против уехать на учебу или практику на «Остров Свободы». Что и говорить, они гораздо охотней воспринимают и заимствуют европейские и западные ценности, чем основная масса населения страны. Они воспринимают понятие «НАТО» не как что-то враждебное и страшное, а имеют более взвешенную оценку и отношение к этому международному союзу, поддерживая или осуждая его действия в зависимости от своих политических убеждений.

192

Франциско Паскуаль де ла Парте Сотрудничество между Россией и Западом против общих угроз*

Можно сказать, что предпосылки для плодотворного сотрудничества между Россией и Западом против общих угроз в данный момент выглядят следующим образом. В первую очередь, надо подчеркнуть важность существования общих ценностей (честные выборы, свобода слова и собраний, независимость суда, верховенство закона) для эффективного сотрудничества, ведь успешно противостоять общим угрозам можно только при условии совпадения взглядов и единой интерпретации понятия «угроза». Например, если Запад считает некое вооруженное формирование террористами, а Россия – борцами за свободу и независимость, или наоборот, мы вряд ли сможем действовать сообща. Также важно устранение предвзятого отношения и взаимной подозрительности и внедрение мер по укреплению взаимного доверия. Кроме того, я бы назвал усиление взаимных контактов на официальном и неофициальном уровне: межвузовский обмен, *

©

Франциско Паскуаль де ла Парте, 2009

193

экономическое и военное сотрудничество (возможные совместные военные операции в будущем), сотрудничество в области правосудия и деятельности правоохранительных органов. Раз уж у России и Запада существуют на сегодня общие угрозы, следовательно, имеются и общие области сотрудничества, как-то БЕЗОПАСНОСТЬ В ЕВРОПЕ А) Говоря о внешней безопасности, следует выделить ДОВСЕ: Ввиду русского ревизионизма, который не признает соотношение сил, возникшее в конце «холодной войны» и желает изменить его, государства-члены НАТО и Россия должны приступить к конструктивному диалогу друг с другом, если они не хотят мириться с риском «пустот безопасности» в ключевых регионах евроатлантического пространства, будучи открытыми к предложениям России, в той мере, в которой эти предложения будут способствовать улучшению пространства безопасности, на форумах и посредством существующих механизмов. Договор «ДОВСЕ-Адаптированный» не вошел еще в силу из-за отсутствия выполнения всех стамбульских договоренностей со стороны России, поскольку еще не осуществлен вывод всех российских войск, развернутых на территории Грузии и Молдавии, которые не имеют host nation consent (согласия принимающей нации). Конфликт в Грузии в августе 2008 года еще больше затрудняет этот процесс ратификации, так как сейчас Россия аргументирует свое присутствие в Абхазии и Южной Осетии тем, что ее войска имеют «согласие принимающей нации». В этом смысле, кроме напряжения, вызванного недавним конфликтом в Грузии, признание Россией Абхазии и Южной Осетии как «независимых государств», основываясь на «косовском» прецеденте, меняет юридические рамки, в которых развивается договор ДОВСЕ-А. Однако по последним данным, со стороны России договор уже списывался со счетов ввиду того, что русские власти заявили, что они не заинтересованы в ДОВСЕ-А. Для того чтобы выйти из этого тупика, требуется разделить этот процесс и гру-

194

зинский кризис, преодолеть позицию некоторых членов НАТО, которые уже считают договор несуществующим, преодолеть рамки ДОВСЕ и приступить к Чрезвычайной Конференции для его пересмотра, без возможности применения плана «Б». Мы должны признать, что ДОВСЕ-А способствует сохранению стабильности соотношения сил в Европе без ущерба для безопасности России. Необходимо сохранить существующие меры верификации и доверия в системе «ДОВСЕ – Венский документ – Открытые Небеса» для ослабления напряженности, развивая их в соответствии с нуждами в будущих рамках контроля вооружений в евроатлантической зоне. Б) Что же касается внутренней безопасности, то на это направлены усиление демократизации и поддержание уровня жизни европейских граждан. Участие же граждан в процессах принятия государственных решений приводит к тому, что ответственность за эти решения разделяется между политическим руководством и народом, что придает легитимность руководителям страны и стабильности их обществу. Так что когда западные страны настаивают на ускорении процесса демократизации в России, они не имеют никакого намерения ее поучать, читать ей нотации, а делают это ради общей стабильности, взаимопонимания и общих принципов. Также факторами, способствующими росту доверия, экономического процветания и обмену культурными ценностями, являются стабильное обеспечение энергией в рамках взаимовыгодных соглашений, обмен технологиями и облегчение формальностей, регулирующих торговлю, въезд, пребывание и выезд иностранных граждан. СОТРУДНИЧЕСТВО В БОРЬБЕ С ТЕРРОРИЗМОМ И РЕЛИГИОЗНЫМ ЭКСТРЕМИЗМОМ В этой области нужно достигнуть окончательного определения понятия «терроризм» в рамках Совета Россия-НАТО и НАТО. Мы не можем совместно бороться против невидимки. А также требуется более конкретный план совместных действий. Нет достаточного прогресса по этому плану, так как опре-

195

деление «террористических групп» нечетко (например, по Хамасу). Хотя в целом сотрудничество Россия-НАТО в этой области развивается, как показывает План действий Совета Россия-НАТО по терроризму, в котором определяется следующее: 1. Мы решительно настроены защитить население наших стран от террористической угрозы путем сдерживания и предотвращения террористических акций. 2. Разрабатывать усовершенствованные механизмы обмена разведданными. 3. Расширение и укрепление сотрудничества в области оценки и ответа на угрозы, исходящие от терроризма и распространения оружия массового уничтожения (ОМУ). 4. Наращивать сотрудничество в области вооружений и технологий для реагирования на такие угрозы. 5. Продолжать реализовывать соответствующие элементы Инициативы СНР (Совета Россия-НАТО) по сотрудничеству в воздушном пространстве. 6. Изучать возможности сотрудничества в уничтожении излишков боеприпасов, легкого и стрелкового оружия, чтобы не допустить попадания этого оружия в руки террористических групп или государств, спонсирующих их. 7. Продолжать изучать возможности научнотехнического сотрудничества, направленного на решение задач обеспечения безопасности в контексте антитеррористической деятельности (разработка прототипов аппаратуры обнаружения взрывчатых веществ, противодействие угрозам грузовому и пассажирскому транспорту. 8. Организовывать конференцию для служб быстрого реагирования совместно с гражданскими и военными экспертами. 9. Содействовать международным усилиям по обеспечению стабильности в Афганистане. В борьбе с террористической деятельностью надо подчеркнуть важность активных мер для ее подавления и борьбы с ней путем активных военных действий с целью снизить потен-

196

циал террористов, как, например, операции НАТО «Активные усилия», участие России в договорах о сотрудничестве в Афганистане и т. д. Что касается устранения последствий террористических акций, можно упомянуть следующие меры: – Развитие российско-венгерской инициативы по потенциалам чрезвычайного гражданского планирования и реагирования; – Развитие опыта, полученного в результате учений «Богородск-2002», «Калининград-2004»; – Практическое сотрудничество в ликвидации последствий применения химических, биологических, радиологических и ядерных веществ и материалов. Огромное значение имеет общая борьба с религиозным экстремизмом (например, сотрудничество России с НАТО в Афганистане). Но понятие «экстремизм» могло быть более четко определено в российском законодательстве. Некоторые эксперты думают, что российские власти называют «экстремизмом» любую политическую позицию, которая не совпадает с официальной политической позицией. ПРОЧИЕ ОБЛАСТИ СОТРУДНИЧЕСТВА Чрезвычайно плодотворным может быть сотрудничество в борьбе с употреблением и распространением наркотиков, а именно подготовка персонала из Афганистана и стран Центральной Азии по борьбе с наркотиками. Жизненно важно сотрудничество в области чрезвычайных ситуаций, например, поисково-спасательные операции на море. Вспомним самые крупномасштабные совместные поисковоспасательные учения в истории НАТО в июне 2005 года. При этом необходимо научиться использовать гражданские службы в чрезвычайных ситуациях, проводить еще больше совместных учений, ведь конечный результат пойдет на пользу всем нам. На самом деле поле для нашего взаимного возможного сотрудничества просто бескрайне: это еще и борьба с рабством и торговлей людьми, с пиратством, деятельность по предотвращению экологических катастроф, всеобщее разоружение, нераспространение ОМУ, оборонно-промышленное сотрудниче-

197

ство, создание центров социальной адаптации для уволенных в запас военнослужащих (первый такой центр создан в 2002 году), сотрудничество в воздушном пространстве, исследования совместимости систем противоракетной обороны театра военных действий и многое другое. Остается надежда, что руководство России и западных стран не остановилось на достигнутом, а и в дальнейшем будет всячески развивать возможные направления нашего сотрудничества в борьбе против огромного количества общих угроз.

198

Раздел 3. Аспекты национальной безопасности в период глобальных угроз Э. М. Щербаненко Национальная безопасность и миграция*

Слово «миграция» – из новых в словарях национальной безопасности. Оно пришло сюда и заняло более чем прочные и, увы, постоянно расширяющиеся позиции ближе к концу XX века. Именно в это период во всем мире существенно активизировались миграционные процессы, и многими экспертами они оцениваются уже как социальный взрыв. В России проблема заявила о себе именно как проблема в последние три десятилетия – с начала первых вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР, а с распадом союзного государства – тем более. Мы будем говорить о миграции в двух измерениях: об эмигрантах, то есть отъезжающих из России, и об иммигрантах – въезжающих. Равноценны и равновелики ли эти потоки? Об*

©

Щербаненко Э. М., 2009

199

ратимся к цифрам. Начиная с 90-х годов прошлого столетия из страны ежегодно выезжали в другие государства до четверти миллиона россиян. Понятно, что на эмиграцию решаются люди молодые, инициативные, обладающие квалификацией и востребованной профессией, то есть, те, кто в цене и здесь, кто мог бы успешно служить России. Активно убывает и отечественный генофонд: молодые россиянки под любыми предлогами покидают свое Отечество. Набирает обороты и эмиграция детей через международное усыновление. По официальным данным ГосДепа США, американцы ежегодно усыновляют до шести тысяч российских детей. Наша страна занимает второе после Тайланда место в списках стран – поставщиков детей для усыновления в Скандинавии. Так обстоит дело с отъезжающими. Теперь о въезжающих. По разным данным, в настоящее время в России находится до пятнадцати миллионов мигрантов, то есть 10 % населения России. Доля иностранной рабочей силы – 10 %, это как в Европе. Тут мы соответствуем мировым стандартам. При этом необходимо заметить, что эти нормы обещают Европе не самое светлое будущее: по прогнозам специалистов, к середине этого века Европа наполовину станет мусульманской. И это в краях, которые пытаются данным процессом управлять. У нас, где многое пущено на самотек, прогнозы тревожны тем более. ООН признал в 2007 году, что Россия вышла на второе место в мире после США по использованию труда мигрантов – со всеми вытекающими отсюда последствиями для национальной безопасности страны. Откуда прибывают к нам мигранты? До 2006 года безоговорочно лидировала Украина, уже в 2007-м ее перегнали Узбекистан и Таджикистан. Сегодня 20 % мигрантов – узбеки, 15 – таджики, 12 – украинцы. Растет число прибывающих киргизов, молдаван. Из стран дальнего зарубежья уверенно лидирует Китай (13 %). Кто они, эти люди, активно населяющие нашу страну? Примерно 70 % мигрантов приезжают из маленьких городов и сел, тех самых, где не только профессиональное образование, но и среднее под вопросом. И еще: мигранты становятся все более бедными. Прежде мы имели довольно элитную мигра-

200

цию: большая часть ее была образована, имела в руках дело. Это досталось нам в наследство от вынужденной миграции, имевшей место в 90-е годы. Чтобы преодолеть миграционный барьер, человек должен был иметь начальный уровень образования и начальный капитал. Сегодня миграционные сети хорошо налажены, и переселение теперь доступно более бедным и слабым слоям населения. Это значит, что приезжающие люди не украсят нашу с вами российскую действительность. Назовем несколько главных вызовов явления. Начнем с экономики. По данным ФМС, сегодня в России насчитывается 5–7 миллионов нелегальных мигрантов. Оценим величину разброса и добавим, что, по другим данным, реальная цифра доходит до десяти миллионов. Незаконная миграция не поддается официальному учету и исключена из системы налогообложения. Ущерб от неуплаты налогов этого сектора оценивается суммой до 200 миллиардов рублей в год. Объем ежегодного вывоза денежных средств из России (минуя систему государственного контроля) около четверти триллиона рублей. Потери весьма ощутимые! Далее, в России идет порча рынка труда, в частности примитивизация производства, потому что человек неграмотный не может использовать совершенные технологии, и работодателю, у которого есть дешевая рабочая сила, тратиться на современную технику тоже не резон. Зримый результат деятельности мигрантской армии – некачественная работа, которая особенно видна в строительстве. Сейчас строительство ведется во многом по западным технологиям, делать эту работу человеку, который русского языка не понимает, прямо скажем, нереально. И наконец, в России формируется отнюдь не наш национальный бизнес. Есть компании, в которые людей чужой национальности не берут в принципе. Здесь закрытая сфера, при том что это легальный бизнес, который платит налоги и существует официально. Но когда вы приходите туда устраиваться на работу, если вы, извините, по национальности русский, то вас туда не возьмут. Криминальная составляющая миграции – еще одна подтвержденная реальностью опасность. Как мы уже говорили, среди мигрантов больше чем допустимо лиц не только люмпе-

201

низированных, но и криминально ориентированных, с повышенной склонностью к агрессии, которые активно пополнили нашу и без того неслабую криминальную среду. Начав с преступления – незаконного пересечения государственной границы – они определяют свой дальнейший путь: место этих людей в противоправном мире. На долю мигрантов приходится значительная часть имущественных преступлений, преступлений против жизни и здоровья россиян. Именно мигранты – главные действующие лица в сфере наркобизнеса. Эти люди сколачиваются в преступные формирования и создают практически неконтролируемый рынок товаров и услуг, ведут противоправную коммерческую деятельность. По оперативным данным МВД, большинство рынков, действующих в России, находятся под криминальным влиянием. В Москве, например, азербайджанская преступная группировка контролирует большую часть сельскохозяйственных рынков, армяне и чеченцы – вещевые рынки. По данным 2007 года, более 40 % преступлений в российской столице были совершены иногородними или иностранными гражданами. Нетрудно догадаться, как это сказывается на нашей с вами безопасности. Правда, есть обнадеживающая цифра: снижение на 7% этого показателя в прошлом году. Но не факт, что это не издержки статистики, а главное, кризис явно будет способствовать ухудшению ситуации. Приехавшим сюда и оставшимся без работы мигрантам возвращаться особо некуда, поэтому ряды криминала будут неуклонно пополняться. Теперь о безопасности санитарной. Настоящего контроля за здоровьем пришлого люда не ведется. Потому мигранты являются источником весьма опасных инфекций. Диаспоры, попадая на территорию России, в дальнейшем привозят сюда своих земляков по накатанной дороге. И дорога эта известна: медицинские книжки делаются левым путем за полтысячи рублей, а потом владельцы этих книжек начинают работать в структурах, имеющих отношение к пищевой промышленности, торговле и т. д. Не говоря уж о мигрантках – представительницах самой древнейшей профессии. Люди, которые пользуются услугами этих девушек, представители разных классов, разного социального статуса, приносят все их болезни в полном

202

объеме в семью. Что усугубляет и без того тяжелый показатель репродуктивного здоровья женщин и будущего здоровья нерожденных пока россиян. От санитарных рисков перейдем к территориальным. Мало кто из нас хотел бы жить, скажем, в северной провинции Китая. Но российские дальневосточники скоро могут там оказаться. Именно так уже сегодня именуют китайские соседи наше государство, открыто переделывая на китайский лад названия населенных пунктов Приморского края. Все более чем объяснимо. Развал экономики, начавшийся в конце прошлого века, естественно привел к массовому исходу населения из Сибири, Дальнего Востока, крайнего Севера. В итоге в азиатской части России, занимающей треть всего континента, сейчас проживает около тридцати миллионов человек, или менее 1% населения Азии в целом. Обезлюдевшие территории постепенно заполняются представителями соседних государств, имеющих высокий демографический потенциал. Вполне логично, что через 2–3 поколения здесь будет создана новая этническая и социально-культурная среда – со всеми последствиями для суверенитета и территориальной целостности России. Впрочем, эта проблема не только дальневосточная. Миграция без тормозов меняет этническую структуру населения. Изменение этно-культурного равновесия неизбежно ведет к тому, что общество в России перестает быть российским. Исправить это с каждым годом будет все сложнее. Перечень социальных вызовов миграции будет неполным без такого показателя, как рост социальной напряженности в обществе, набирающей силу ксенофобии. В чужой монастырь со своим уставом ходить, как известно, не полагается. Но мигранты очень часто – исключение из этого правила. Отношение к принимающей стране у многих исключительно потребительское. По данным Института социологии РАН, половина кавказских граждан, проживающих в Москве, не видят необходимости придерживаться принятых здесь норм, 11 % нарушают законы, если считают это нужным. Так что «неинтернациональные настроения» россиян достаточно объяснимы. Самое время спросить: что делать?. А делать одно: частью государственной политики РФ должна стать долгосрочная

203

стратегия регулирования миграционных потоков с учетом наших российских интересов. Пока же мы впереди планеты всей, скажем так, по «демократизации» процесса. Миграционное законодательство, вступившее в силу в 2007 году, превзошло по либеральности даже США и страны ЕС: при въезде каждый получает миграционную карту и за неделю – разрешение на работу. Формально, конечно, существуют некие квоты, но по сути, российские ворота распахнуты настежь, и мы неосмотрительно ждем, когда жизнь расставит все на свои места. Чтобы миграция дала положительные результаты, сокращая до минимума негативные последствия, процессом необходимо грамотно управлять. У нас же здесь пока уравнение с большим количеством иксов и игреков. Все по привычке делается на глазок. Конечно, не только в России, но и вообще в мире положительного опыта в решении данных проблем найдено крайне мало. Политика принимающих стран формируется методом проб и ошибок. Но и ошибки порой бывают полезными, а уж найденные решения тем более. К примеру, правительство Финляндии просчитывает перспективы развития страны. По прогнозам специалистов, к 2030 году количество трудоспособного населения здесь сократится до уровня, угрожающего экономической безопасности. Потому уже нынче в республиках Прибалтики заработали специальные центры по изучению финского языка, которые, кроме этого, предлагают заинтересовавшимся перспективное трудоустройство. Есть и полезная шведская модель работы с мигрантами: человек, приезжающий в страну, получает при обустройстве значительные льготы при одном непременном условии – он живет максимально далеко от всех своих соотечественников. То есть это социальная льгота – социализация в обмен на интеграцию в общество. Не сегрегация, а напротив – растворение. Очень полезные подсказки и напоминания, что миграции необходимы селекция, протекционизм, но, главное – управление. Есть регионы, куда приезжие рвутся, но где они не нужны. Есть места, куда гастарбайтеры не едут, но были бы там востребованы. Механизм распределения миграционных потоков необходимо формировать с учетом потребностей регионов. Их

204

надо направлять в Центральную Россию, Сибирь, Приморье, Хабаровский край, туда, где действительно нужны рабочие руки. Однако приехавшие предпочитают, что неудивительно, Москву и Петербург. К концу 2007 года в Москве на учете состояло около 1,7 миллиона трудовых мигрантов. Квота на 2008-й год предполагала еще 300 тысяч человек, реально же к концу года эта цифра значительно выросла. Хотя давно более чем очевидно: в Москву должны ехать только те специалисты, которые здесь востребованы. На 2009 год квота сокращена вдвое. Но все это цифры. Поживем – увидим, что будет сверх того. Одним из знаковых решений вопроса должна была стать Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в РФ соотечественников, проживающих зарубежом. Переселение этнических россиян – один из способов снизить размывающее российскую идентичность миграционное давление на государство. Но вместо анонсированных программой 60 регионов задействовано только 12 и вместо ожидаемых сотен тысяч репатриантов приезжают пока сотни. Возможно, на наш взгляд, и такое, например, решение, снижающие остроту мигрантской проблемы. Выдворение «самозванцев» экономически невыгодно: депортация каждого нелегала обходиться бюджету в 20–25 тысяч рублей; вред от мигрантов, не платящих налоги, как мы уже говорили, до 200 миллиардов рублей ежегодно. Почему же в свой час, размышляя о том, куда целесообразнее вкладывать триллионы российского стабилизационного фонда, не потратить их было на создание нужных России производств в странах СНГ, откуда к нам валом валят мигранты? Экономически и социально от этого выиграли бы и мы, и они. Но деньги, как известно, убыли в другую заграницу. Хотя не поздно вернуться к подобному решению миграционного вопроса и сегодня, когда все проблемы обострил кризис. И последнее, чем хотелось бы завершить свой экскурс, – напоминанием о необходимости политической воли, желании решать проблему по правде. Для многих россиян – от чиновников до таможенников миграционное поле – весьма «хлебный промысел». Уже понятно: события в Кондопоге – следствие

205

коррумпированности местных властей. Кто, если не глава ДЭЗа, платит своим родственникам годовые ставки дворников, а работу за копейки выполняют гастарбайтеры из Средней Азии. Равно как всем понятно, что оставшиеся без работы мигранты (поскольку и безработных россиян все больше) обратно в дорогу не собираются, возвращаться им некуда. Власть же не может предложить для решения этого серьезнейшего вопроса ничего, более радикального, чем проверки подвалов и чердаков, где предположительно обитают мигранты. При том, что на улицах и в метро по-прежнему тысячи объявлений о левой выдаче миграционных карт и медицинских книжек, с контактными, заметим, адресами, которые при желании легко проверить. Поэтому к объективным трудностям миграционного процесса не надо добавлять корысть и головотяпство: проблема слишком серьезна, чтобы не уделить ей адекватного внимания.

206

В. Н. Снетков Международное сотрудничество в сфере защиты интеллектуальной собственности*

В настоящее время возникают новые проблемы, касающиеся патентов, товарных знаков и авторских прав, имеющие последствия как внутри страны, так и в международном масштабе. Количество заявок на выдачу патентов возрастает во многих странах мира. Чтобы справиться с возросшим спросом на международную систему интеллектуальной собственности, США предложили, чтобы Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС) способствовала более широкому применению информационной технологии в странах – участницах ВОИС и Международном бюро ВОИС. При этом основная цель заключается в создании надежной глобальной сети, соединяющей агентства и ведомства, занимающиеся вопросами интеллектуальной собственности, быстродействующими, рентабельными и надежными средствами связи. Долгосрочная цель всех этих усилий – обеспечить более согласованный глобальный процесс рассмотрения заявок и выдачи патентов. Это будет самым важным средством, которое *

©

Снетков В. Н., 2009

207

позволит справиться с все возрастающими объемами заявок на выдачу патентов. Что касается торговых марок, то такая сеть могла бы обеспечить электронную регистрацию заявок на выдачу торговых марок в рамках Мадридской системы регистрации торговых марок, а также обмен базами данных о торговых марках и регистрацию заявок с защищенными государственными символами. Для того чтобы осознать степень воздействия информационной технологии на защиту торговых марок, достаточно взглянуть на быстро развивающуюся сеть Интернет и связанные с этим проблемы, такие как деятельность «кибервзломщиков» и «киберпиратов». Эти новые категории правонарушителей захватили чужие торговые марки, зарегистрировали их в качестве названий доменов и отказываются от прав на них только в обмен на выплату со стороны законных владельцев этих торговых марок. В настоящее время в мире происходят чрезвычайно важные события в области защиты интеллектуальной собственности. Благодаря, главным образом, соглашениям ВОИС и Всемирной торговой организации многие страны быстро совершенствуют, а в некоторых случаях внедряют системы защиты интеллектуальной собственности. Революция в информационной технологии открывает большие возможности, но в то же время создает и новые проблемы. Современный закон об авторских правах – это продукт технологического развития, включающего множество нововведений, начиная от печатных устройств Гуттенберга с движущейся кареткой и заканчивая цифровыми магнитофонами. В настоящее время информационные технологии – компьютерное оборудование и программное обеспечение, а также коммуникационные технологии, такие как кабельная связь и спутники, – оказывают огромное воздействие на то, как репродуцируются и распространяются работы, защищенные авторским правом. Цифровая технология – это, вероятно, не первая и не последняя проблема, связанная с возможностями владельцев авторских прав разрешить или запретить воспроизведение, перепечатку, распространение, публичный показ и исполне-

208

ние их работ. И, тем не менее, последние достижения в области цифровой технологии наряду с быстрым развитием электронно-компьютерных сетей и других средств связи значительно повысили ставки. Любая работа, выполненная в двух измерениях, может быть преобразована в цифровую форму. Это резко увеличивает легкость и скорость ее копирования, качество копий, возможности манипуляций и изменения работы, а также скорость, с которой ее копии, как законные, так и незаконные, могут «доставляться» общественности. Работы могут быть также легко объединены в единую среду, как, например, DVD. Это ведет к размыванию границ между разными типами работ. Все согласны с тем, что интерактивные мультимедийные DVD с текстами, звуками, фотографиями и движущимися изображениями представляют собой работу, но что это – литературная работа, аудиовизуальная работа или нечто совсем другое? От ответов на этот вопрос зависят возможности защиты авторских прав в международном масштабе. Высокоскоростные электронные информационные системы с большой емкостью, своеобразные информационные супермагистрали, предоставляют человеку возможность с помощью нескольких ударов по клавиатуре передать прекрасные копии работ в цифровом коде десяткам других лиц практически в любой точке земного шара. Пользователи могут «выставить» или загрузить копию на доску объявлений или отправить ее в другую службу, откуда тысячи и тысячи лиц смогут загрузить ее в свой компьютер или размножить в неограниченном количестве на бумаге или на дисках. Такое слияние информационной технологии и технологии связи поразительно меняет то, как отдельные люди и компании используют продукты и услуги информационной технологии, а также то, как работы создаются, воспроизводятся, распространяются, выставляются, исполняются, лицензируются, используются и хранятся. Международное сообщество вполне осознает необходимость того, что необходимо найти решение проблемы потенциально возможного, массового глобального пиратства. Та-

209

ким решением, на разработку которого потребовалось несколько лет, стал Договор ВОИС по авторскому праву и Договор ВОИС по исполнениям и фонограммам, которые были приняты в декабре 1996 г. Однако сотрудничество в этой области должно продолжаться и после вступления в силу этих договоров. В условиях быстро развивающейся сети Интернет любые работы могут передаваться из одной страны в другую со скоростью света. Не существует препятствий к распространению работ, но могут возникнуть препятствия для реализации законов по охране авторских прав, если страны не будут выполнять эти договоры. Учитывая достижения в области технологии, можно с большой вероятностью предположить, что слабый законодательный режим в одной стране создаст своеобразный рай для пиратов, что будет подрывать основы рынка сбыта легитимных «товаров» во всем мире. Именно поэтому настоятельно необходимо, чтобы представители индустрии и правительства стран мира приняли участие в работе по закреплению на практике принципов, оговоренных в этих договорах. Что касается вопроса о «добросовестном использовании» защищенных авторскими правами работ, то оба договора содержат положения, которые позволяют странам – участницам договора делать исключения в определенных случаях, если это не мешает нормальному использованию работы и не ведет к необоснованному ущемлению законных прав автора. В разъяснениях к этим договорам говорится, что эти положения позволяют договаривающимся сторонам выдвигать и соответствующим образом распространять на цифровые средства коммуникации те ограничения и исключения, содержащиеся в их государственных законодательных актах, которые считаются приемлемыми в соответствии с Бернской конвенцией. Складывается ситуация, когда некоторые аспекты законодательства об авторском праве должны быть изменены и пересмотрены в свете реалий новых технологий. Но так было всегда. Новое состоит в том, что имеет место представляющая большую угрозу попытка обсуждать необходимые изменения с позиции непризнания прав как таковых, как если бы

210

охрана авторских прав была досадной неприятностью, которую можно и необходимо изъять из киберпространства. Ошибочность такой позиции состоит в том, что существующая сегодня возможность делать доступными в информационной инфраструктуре может оказаться отнюдь не вечной, особенно при отсутствии соответствующих мер защиты прав авторов и распространителей таких работ. Не следует забывать и о тех преимуществах для общества и творчества, которые возникают в результате сохранения справедливого баланса между мерами защиты владельцев авторских прав и использованием защищенных авторскими правами работ в области образования, обучения и научных исследований. Любой дисбаланс, при котором предпочтение отдается одной группе, может нарушить хрупкое равновесие, достигнутое благодаря закону об авторском праве, и поставить под угрозу процесс созидания, творчества и новаторства. Интернет – это сумма его составляющих. И если мы хотим, чтобы он стал чем-то большим, чем глобальный почтовый ящик и система посланий, афиширующая и распространяющая общественно доступную информацию, то становится очевидным, что имеется только одна возможность добиться этого – установить строгую защиту авторских прав. Более того, на современном этапе роль интеллектуальной собственности и важность ее защиты сводится не только к превращению в цифровую форму носителей, на которых воспроизводятся объекты интеллектуальной собственности. В эпоху высоких технологий и приоритета услуг над производством, а именно в такую эпоху мы живем, роль идей, науки, творчества, образования, изобретений и т. п. становится как никогда важной. Можно с уверенностью говорить о том, что нет ни одной сферы современной деятельности, в которой бы не использовались в той или иной мере результаты интеллектуальной деятельности. Конкурентные преимущества достигаются компаниями именно за счет использования новых идей, как в области промышленной собственности, так и в области авторско-правовой. Добившись преимуществ в своей сфере деятельности, компании предпринимают действия для четкой

211

идентификации своих услуг или товаров путем использования товарных знаков. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы как на национальном уровне, так и на международной арене, у участников хозяйственных отношений имелась абсолютно четкая уверенность в том, что интеллектуальная собственность, принадлежащая им, не будет использована без их на то согласия. Без этой уверенности компании не будут инвестировать развитие новых технологий. Без этой уверенности мировая культура может не узнать новых гениальных композиторов, поэтов, писателей, художников. Без этой уверенности может наступить усреднение и застой в предоставляемых услугах и производимых товарах, поскольку, не имея возможности однозначно идентифицировать свои товары, услуги и саму компанию, участник хозяйственных отношений автоматически перестает стремиться выпускать лучшие товары, предоставлять лучшие услуги и заботиться о репутации компании. Разработанные механизмы защиты интеллектуальной собственности чрезвычайно мощные. Необходимо их рассматривать с самой глобальной стороны. К сожалению, зачастую российские предприниматели недооценивают важности надлежащей охраны и защиты интеллектуальной собственности, которую они создают или приобретают. На фоне еще безусловно несовершенного (но уже приближающегося к норме) национального законодательства наблюдается своего рода инфантилизм отдельных авторов, предпринимателей, компаний в отношении их интеллектуальной собственности. В очень редких случаях они в полной мере осознают, какими мощными правами (или потенциально мощными правами – в отношении патентов и товарных знаков) располагают, а тогда, когда осознают это, то очень редко грамотно оформляют эти права и распоряжаются ими. Судебные разбирательства, в которых предметом спора выступает интеллектуальная собственность, уже давно не диковинка, однако уровень поднимаемых на судебном разбирательстве проблем и вопросов ясно, наглядно и исчерпывающе свидетельствует о том, что, вероятно, пройдет еще немало времени до того, как можно будет с уверенностью заявлять о

212

том, что в России установлен благоприятный климат в отношении использования интеллектуальной собственности. Одной из очень важных сфер деятельности Всемирной организации интеллектуальной собственности является оказание помощи странам, которым такая помощь нужна. Она заключается в том, чтобы способствовать повышению уважения к соблюдению норм интеллектуальной собственности в каждой стране и в международных отношениях этой страны, поскольку опыт показывает, что национальный творческий потенциал в области технических изобретений, а также в области литературных и художественных произведений значительно увеличивается и фактически может реализоваться только в том случае, если он сопровождается соответствующей охраной изобретателей и авторов литературных и художественных произведений при условии, что такая охрана распространяется и на инвесторов, которые готовы сделать капиталовложения в творческие области.

213

И. С. Чалых Проблема согласования российского законодательства и норм международного права в сфере экологической безопасности*

Ввиду планетарного масштаба экологических воздействий вопросы охраны и защиты окружающей среды, обеспечения экологической безопасности приобрели глобальное значение. В этой связи международно-правовое регулирование в экологической сфере является наиболее адекватным. Одновременно актуализируется проблема соответствия национального экологического законодательства нормам международного права. Поэтому признается, что процесс глобализации, существенно влияя на внутренние и на внешние функции государства, приводит к возрастанию роли и значения международного права в национальных системах права. Не только группы стран, но и отдельные государства – субъекты международного права имеют свои жизненные интересы в международном природоохранном сотрудничестве1.

*

©

Чалых И. С., 2009

214

Проблема соответствия национального, в частности, российского законодательства нормам международного права в области обеспечения экологической безопасности обусловлена, как представляется, рядом причин. Во-первых, обнаружившимся кризисом международного права, которому отведена роль регулятора международных отношений и способа разрешения международных конфликтов. Однако в свете последних событий международное право значительно уступает свои позиции ситуационным решениям отдельных государств и международных организаций. Особо негативно данный момент сказывается на процессе обеспечения экологической безопасности. Связано это с тем, что «экологическое право противостоит, в частности, вызовам экономического права, основанного на экономическом росте: большинство стран мира стремится к экономическому развитию, соответствующему развитию индустриальных государств, и считает защиту окружающей среды роскошью, которую могут себе позволить общества изобилия, а не бедные страны. Даже США попрощались примерно четверть века назад с активной международной экологической политикой и обеспечивают с международной точки зрения, прежде всего, свои собственные торговые, экономические и политические интересы»2. Во-вторых, недостаточной четкостью отражения национальным законодательством общепризнанных принципов и норм международного права. Особенно это касается толкования оценочных и многозначных понятий – окружающая среда, экология, экологическая безопасность и пр., составляющих содержание национальных экологических норм. В-третьих, проявляющимся сомнением в целесообразности национального правоприменителя прямой ссылки на нормы международного права при разрешении конкретных дел. Однако сложнорегулируемая и глобальная экологическая сфера нередко требует совокупного правового регулирования и национальными и международными правовыми нормами. Указанные причины, опосредующие проблему согласования норм российского законодательства и международного права, не является исчерпывающими. Однако их наличие указывает на складывающуюся не в пользу норм международного

215

права практику. Полагаем, что подобная ситуация не может быть признана приемлемой, особенно для обеспечения экологической безопасности. Это ориентирует на поиск наиболее оптимальных путей решения проблемы соответствия норм национального и международного права. Подчеркнем, что именно экологические нормы, включенные в содержание Конституции Российской Федерации3 и федеральных законов Российской Федерации, являются первичной платформой внутригосударственного отражения общепризнанных принципов и норм международного права в сфере обеспечения экологической безопасности. Под экологической безопасностью понимается «состояние защищенности природной среды и жизненно важных интересов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий»4. В нашем случае, термин «экологическая безопасность» рассматривается значительно шире, включая в свое содержание как природную, так техногенную и антропогенную среду, жизнь и здоровье каждого человека, естественное, поступательное, экологичное развитие государств и иных субъектов, в том числе, международного права, и т. д. Отметим, что ограниченное использование понятия «окружающая среда» обусловлено его противоречивостью и неоднозначностью. Именно поэтому за рубежом в его содержание включаются и природная, и техногенная, и криминальная среды, при том, что в России длительное время под окружающей средой понималась исключительно окружающая природная среда5. Также следует признать, что и в Конституции Российской Федерации уже пятнадцать лет используется понятие «окружающая среда», но в 90-е гг. прошлого века в федеральном законодательстве оно интерпретировалось как природная среда обитания, находящаяся под антропогенным воздействием человека. Несмотря на глобальный характер проблемы обеспечения экологической безопасности, в доктрине международного права до сих пор нет единого мнения о включении в состав основных принципов международного права «принципа обеспечения экологической безопасности» (опр. авт.). Это, по нашему мне-

216

нию, препятствует реализации на практике экологических международных норм. Поддерживаем мнение, что декларативность общепризнанных принципов международного характера не является их недостатком, а есть их достоинство, так как любой общепризнанный принцип международного права, будучи идеей, должен получить надлежащую реализацию в нормах международных договоров либо национального законодательства6. Поскольку общепризнанные принципы международного права закреплены в Уставе ООН7, а принципы международного экологического права содержатся не только в Стокгольмской декларации 1972 г.8, но и в Декларации Рио-де-Жанейро 1992 г.9, представляется целесообразным отнесение принципа обеспечения экологической безопасности к основным принципам международного права. Это, на наш взгляд, существенно упрочит позиции международного экологического права, будет способствовать развитию института ответственности субъектов международного права, в том числе за нарушение экологических норм. Раскрытию проблемы согласования норм законодательства Российской Федерации с нормами международного права в сфере экологии служит рассмотрение некоторых аспектов соотношения указанных норм на примере отдельных международных актов и законодательных актов Российской Федерации. Первые можно объединить в две основные группы: международные акты, содержащие общепризнанные экологические принципы и нормы, входящие в состав т. н. «мягкого» международного права; международные договоры, для признания и реализации положений которых требуется ратификация Российской Федерацией. К первой группе можно отнести Декларацию Рио-деЖанейро по окружающей среде и развитию. В ней содержится 27 принципов, признанных мировым сообществом общезначимыми. Значительная часть этих принципов, по нашему мнению, заслуживает введения в правовую систему России путем принятия соответствующих нормативных правовых актов или включения соответствующих норм и положений в состав уже существующих. Например, вслед за положениями названной Декларации о том, что «для достижения устойчивого развития

217

защита окружающей среды должна составлять неотъемлемую часть процесса развития и не может рассматриваться в отрыве от него», а также о доступе к экологической информации, указанные нормы были трансформированы в соответствующие положения Конституции Российской Федерации о праве на благоприятную окружающую среду и достоверную информацию о ее состоянии. В свою очередь, принцип Декларации 1992 г. о том, что государства принимают эффективные законодательные акты в области окружающей среды, а экологические стандарты, цели и приоритеты хозяйственной деятельности должны отражать условия в области окружающей среды и развития, в отношении которых они применяются, был частично реализован в нормах Федерального закона «Об охране окружающей среды». Также положения Декларации о том, что «оценка экологических последствий в качестве национального инструмента осуществляется в отношении предлагаемых видов деятельности, которые, вероятно, окажут значительное негативно влияние на окружающую среду и которые должны утверждаться решением компетентного национального органа» нашли свое отражение в нормах Федерального закона «Об экологической экспертизе»10 и т. д. При этом ряд значимых экологических норм, закрепленных в принципах Декларации 1992 г., до сих пор является дискуссионным в доктринальном плане и нереализованным в законодательном. К проблемным вопросам можно отнести и отсутствие в Российской Федерации единого нормативного правового акта об ответственности за ущерб, наносимый жертвам загрязнением и другими видами экологически вредной деятельности. Данный принцип Декларации, по нашему мнению, лишь частично реализован в нормах отдельных федеральных актах – Уголовном кодексе Российской Федерации11, Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях12, Федеральном законе Российской Федерации «Об охране окружающей среды» и пр. Статистические данные также свидетельствуют о том, что российское государство не обеспечивает соблюдение закрепленного в Декларации по окружающей среде и развитию права людей жить в добром здравии и плодотворно трудиться в гармонии с природой13.

218

Помимо указанного, представляется, что в Российской Федерации должен быть принят федеральный закон «Об экологическом воспитании и пропаганде охраны окружающей среды», раскрывающий положения принципа Декларации о том, что «созидательные способности, идеалы и мужество молодежи мира следует мобилизовать в целях формирования глобального партнерства, с тем, чтобы достичь устойчивого развития и обеспечить более светлое будущее для них». Далее рассмотрим некоторые аспекты согласования законодательства Российской Федерации с международными актами второй группы – международными договорами. Например, в 1992 г. была принята Рамочная конвенция об изменении климата. Однако после ее принятия и ратификации рядом странучастниц не было осуществлено каких-либо практических и действенных мер по изменению своей экологической политики, что явилось причиной подписания ряда других международных договоров. Одним из них является Киотский протокол, в рамках которого были приняты конкретные обязательства со сроками исполнения (сокращение выбросов газов) странучастниц протокола14. Отметим, что Россия после долгих споров ратифицировала Киотский протокол с оговоркой15, позволяющей нашей стране до 2012 г. оценить эффективность и необходимость, возможность и целесообразность действия предлагаемых механизмов для Российской Федерации. Уточним, что реально все механизмы Киотского протокола начали свое действие с 1 января 2008 г. после проведения большого количества предусмотренных подготовительных мероприятий. Ратифицировав протокол, Россия «оставила» себе очень мало времени для мероприятий такого рода, в том числе – подготовки нормативной правовой базы16. Немаловажным для обеспечения экологической безопасности является доступ к экологической информации. Данный аспект достаточно полно урегулирован в Конвенции «О доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды»17, открытой для подписания с 1998 г. Эта Конвенция «имеет существенное значение для правового регулирования эколого-информационных общественных от-

219

ношений, поскольку не только включает в себя определение экологической информации, содержащей наиболее полный перечень сведений, но и предусматривает требования к ее доступу, сбору, распространению, а также регулирует иные вопросы, касающиеся такой информации. Однако в России, не только не ратифицировавшей, но и не присоединившейся к названной Конвенции, данное понятие, как и ряд других, в ней содержащихся, имеют значение лишь в научно-теоретическом плане и несут рекомендательную правовую нагрузку. Несколько лучше обстоят дела в сфере обеспечения экологической безопасности в рамках СНГ. К примеру, положения Конвенции о всемирной метеорологической организации 1948 г.18 оптимально реализованы в совместной, в том числе, нормотворческой деятельности, государств-участников СНГ. Так, в процессе деятельности СНГ было заключено Соглашение о межгосударственной метеорологической деятельности, в 1997 г. был принят Модельный закон о гидрометеорологической деятельности, а в 2005 г. решением Совета глав правительств СНГ была принята Концепция по гидрометеорологической деятельности. В результате сотрудничества союзных государств был разработан и унифицирован целый ряд нормативных правовых актов в указанной сфере, таких, как положения о гидрометеорологическом обеспечении вооруженных сил, о деятельности по гидрометеорологическому обеспечению деятельности гражданской авиации, о фонде данных по гидрометеорологии и мониторингу природной среды и т. д.19 К сожалению, этот позитивный опыт регулирования экологических проблем не позволяет, по нашему мнению, говорить о достижении целей и задач в сфере обеспечения экологической безопасности, так как не соответствует их глобальному характеру. Рассмотренные проблемы соответствия и согласования законодательства Российской Федерации с нормами международного права, а также отсутствие соответствующих национальных нормативных правовых актов позволяет сделать следующий вывод. Несмотря на всю масштабность и остроту экологических проблем, соответствующие международные нормы не всегда отражаются в законодательстве отдельного государ-

220

ства, что позволяет просто их не исполнять, не нарушая. Российская Федерация здесь не является исключением. Полагаем, что для наиболее полной согласованности норм законодательства Российской Федерации с нормами международного права требуется повышение авторитета норм международного права. Это касается и сферы обеспечения экологической безопасности. По значимости проблемы считаем необходимым ввести в число основных принципов международного права принцип обеспечения международной экологической безопасности; принять многосторонний международный договор в сфере экологии; ввести критерий экологичности национального законодательства. Такой критерий, по нашему мнению, должен включать в себя требования о неукоснительном соблюдении норм международных договоров отдельными субъектами международного права, обязательной их реализации в нормах национального законодательства и т. д. В целом возможность научной разработки критерия экологичности национального законодательства целесообразно вынести на обсуждение в целях его содержательного наполнения и оптимального правового оформления. 1

2

3

4

5

6

7

8

См.: Мухин И.А. Роль международного права в становлении правового регулирования охраны окружающей среды в Российской Федерации // Право и политика. 2005. № 3. Кремер Л., Винтер Г. Экологическое право Европейского Союза / Отв. ред. О.Л.Дубовик. М., 2007. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30 декабря 2008 г. № 6-ФКЗ и от 30 декабря 2008 г. № 7-ФКЗ) // Российская газета. 1993, 25 декабря; 2009, 21 января. Федеральный закон Российской Федерации от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» (с посл. изм. от 30 декабря 2008 г.) // Российская газета. 2002, 12 января. № 6; www.garant.ru Боголюбов С.А. Глобализация и развитие экологического законодательства // Журнал российского права. 2004. № 5. Валеев А.Д. Обзор XII Всероссийской Школы молодых ученых-юристов, занимающихся правовыми проблемами охраны окружающей природной среды, природопользования и обеспечения экологической безопасности // Экологическое право. 2008. № 1. Устав Организации Объединенных Наций (Сан-Франциско, 26 июня 1945 г.) // Действующее международное право. М., 1996. Т. 1. Стокгольмская Декларация (Стокгольм, 16 июня 1972 г.) // Действующее международное право. М., 1997. Т. 3.

221

9

10

11

12

13

14 15

16 17

18

19

Декларация по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 14 июня 1992 г.) // Действующее международное право. М., 1997. Т. 3. Федеральный закон Российской Федерации от 23 ноября 1995 г. № 174 – ФЗ «Об экологической экспертизе» (с посл. изм. от 30 декабря 2008 г.) // Российская газета. 1995, 30 ноября. № 232; www.garant.ru Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (с посл. изм. от 30 декабря 2008 г.) // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954; www.garant.ru Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ (с посл. изм. от 30 декабря 2008 г.) // Российская газета. 2001, 31 декабря. № 256; www.garant.ru Бринчук М.М. Энергетическая безопасность и экологическое право // Экологическое право. 2007. № 4–5. Валеев А.Д. Указ. соч. Федеральный закон Российской Федерации от 4 ноября 2004 г. № 128-ФЗ «О ратификации Киотского протокола к Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата» // Российская газета. 2004, 9 ноября. № 247. Валеев А.Д. Указ. соч. Выпханова Г.В. Правовая категория «экологическая информация»: дискуссионные вопросы // Экологическое право. 2008. № 3. Конвенция Всемирной Метеорологической организации (Вашингтон, 11 октября 1947 г.) – текст официально опубликован не был. Валеев А.Д. Вторая Международная Школа-практикум молодых ученыхюристов по теме «Влияние международного права на национальное законодательство» // Экологическое право. 2007. № 5.

222

С. Осипова Социальная стабильность – основа государственной безопасности*

Наряду с международной системой безопасности огромное значение имеет и национальная система безопасности каждой отдельной страны. Автор хочет заострить внимание на социальной стабильности как основной внутренней предпосылке для безопасности страны. Население страны как общество образует всеохватывающую социальную систему, а форма этой системы представляет собой различение этой конкретной системы и окружающего мира1. Социальная стабильность – это устойчивое состояние общества как системы, позволяющее ему эффективно функционировать и развиваться в условиях внешних и внутренних воздействий, сохраняя свою структуру и самобытность. Автор даёт свою интерпретацию о понятии социальная стабильность на основе теорий Талкота Парсона (Talcott Parsons 1902–19792) и Никласа Лумана (Niklas Luhmann 1927–19983)4. Автор считает, что социальная стабильность является основой государственной безопасности и её обеспечение одной из сложнейших задач современного государства, потому что за последние два *

©

Осипова С., 2009

223

столетия государство значительно расширило круг своих обязанностей и полномочий по отношению к обществу, в то же время появилось требование «прозрачности» по отношению к функционированию государства. Эти требования государству предъявил демократический строй5. Формула демократии включает идею о государстве как политической организации общества, которым общество гарантирует свою свободу и стабильность сосуществования, заботясь о каждом члене общества в отдельности и об обществе в целом6. Это являлось основой для существенного расширения обязанностей государства, вплоть до модели социального государства сформулированной, например, в Основном законе Германии, 20 статья: (1) Федеративная Республика Германия является демократическим и социальным государством7. Уже в 1900 году немецкий правовед Георг Еллинек (1851– 19118) дал ёмкую установку для государства как механизма соблюдения солидарных (общественных) интересов: «Государство есть для нас ... господствующий, являющийся юридической личностью союз народа, удовлетворяющий путём планомерной, централизующей, оперирующей при помощи внешних средств деятельности индивидуальные, национальные и общечеловеческие солидарные интересы в направлении прогрессивного развития общества»9. На основе этих идей построены современные европейские демократии. Социальная стабильность означает прогнозируемые модели поведения личности и общественных групп и закономерное развитие общества, а также это основа и гарантия чувства социального комфорта для отдельных граждан в этом обществе. Социальная стабильность – термин сравнительно новый. Свою актуальность социальная стабильность получила по ходу общественных процессов XIX–XX веков, что связанно с процессами секуляризации, развитием демократии и основных прав человека. Социальная стабильность – это проблема индустриального и постиндустриального, т. е. современного общества10. Современное общество не только грандиозно по объёму, но и неоднородно. Социальные группы, образуемые жителями государства, имеют различные ценности и интересы, что усложняет их взаимодействие. За XX век, по ходу развития основных

224

прав человека, легализировано много интересо, ранее признанных аморальными и противоправными. Если рассматривать общество как систему, это означает, что система усложняется, а вместе с тем всё комплицированнее становится управление этой системой, т. е. населением государства11. Число легальных интересов социальных систем (общественных групп) продолжает возрастать. Эти процессы усложняют задачу государства, выдвинутую Еллинекам – соблюдать «индивидуальные, национальные и общечеловеческие солидарные интересы в направлении прогрессивного развития общества». Государство, принимая законы и управляя обществом, должно считаться с материальными, национальными, религиозными и этическими интересами членов общества12. Но общество использует свободу, гарантированную правами человека, и становится всё более раздробленным: мультинациональным, мультикультурным, т. е. динамично меняются и множатся культурные эталоны (системы идей и верований, системы экспрессивных символов и системы ценностных ориентаций13). Этот процесс влияет и на общие ценности и, как это называет Талкот Парсон, систему координат личности14. Демократия конца ХХ и начала ХХI века в любом соблюдающем основные права человека государстве образует открытое общество, что означает законом регулируемые процессы постоянного пополнения жителей страны иностранцами, которые, выполняя определённые требования, могут получить право на жительство и гражданство. То есть общество как организация, с одной стороны, всё время пополняется новыми членами, а с другой стороны, всё время из общества уходят (эмигрируют) его доселе образовавшие личности. Понятие открытое общество первым использовал Карл Поппер (Karl Raimund Popper 1902–199415). Поппер в книге «Открытое общество и его враги» критиковал тоталитарный строй, говоря, что демократическое общество открыто (новым ценностям, идеям, моделям поведения и т. д.), а тоталитарное общество закрыто16. Можно добавить, что новые ценности, идеи, модели поведения в открытое общество приносят и группы извне. (По данным Управления по делам гражданства и миграции Латвийской Республики, на 19 февраля 2009 года, после вступ-

225

ления в Европейский Союз в 2004 году страну легально покинуло около 5% работоспособного населения – около 40 000 граждан ЛР и 2450 неграждан ЛР, около 20 000 из них живёт в Ирландии17). Общество по ходу активных процессов иммиграции и эмиграции получается открытым18. Открытое общество не стабильно как социальная система. Основой стабильности общества являются процессы социальной интеграции или общество объединяющие процессы19, но при такой «текучести кадров» интеграция как естественный процесс весьма проблематична. Механизмами, обеспечивающими социальную стабильность и интеграцию общества, являются социальные институты государства и гражданского общества. В постсоциалистических странах, которые всё ещё возобновляют своё гражданское общество20, основная нагрузка по обеспечению социальной интеграции на плечах государства. В новых странах – участницах ЕС социальная стабильность актуальная проблема: слишком быстро за последние десятилетия менялись ценности, социальные нормы поведения и право. Например, спекулянтов и валютчиков в 80-ых годах сажали в тюрьму, теперь они бизнесмены и банкиры – уважаемые члены общества, хотя занимаются по сути тем же. Просто ценности и законы повернулись на 180 градусов21. Рабочие, которые гордились своим статусом и зарабатывали больше интеллигенции, потеряли работу и статус главы семьи. В 1992–1995 годах в Латвии типичный бракоразводный процесс: муж в 80-е работал на заводе и содержал семью, жена на полставки работала учительницей. В 1990-е закрыли заводы и фабрики (ВЭФ, радиозавад им. Попова, и др.). Муж потерял работу, по своей квалификации высокооплачиваемую работу не нашёл, запил. Жена содержала семью на зарплату учительницы, но не дождавшись, что муж освоится в новой ситуации, решила развестись. Основная структура общества – семья распадается, не выдержав крутых социально политических изменений начала 90-х. Латвия середины 90-ых ХХ века соответствовала всем ещё Эмилем Дюргеймом (Émile Durkheim 1858–1917) выявленным признакам социального кризиса22 – число разводов и самоубийств

226

возрастало, а заключение браков и деторождение уменьшалось23. Тотальный контроль со стороны социалистического государства сменила свобода, частично ошибочно погнимаемое как вседозволенность. Также надо помнить, что тотальный контроль государства включал и опеку, то есть заботу о гражданине, которая после демонтажа социалистического государства переместилась в поле ответственности самого гражданина24. Но гражданин хотел свободы, а не личной ответственности. Несбалансированность прав гражданина и его ответственности перед обществом – ещё одна ключевая проблема социальной стабильности демократических стран. Об этом уже в 1997 году высказался бывший федеральный канцлер Федеративной Республики Германии Гельмут Шмидт и указал на проект Всеобщей Декларации Обязанностей Человека, который был представлен ООН бывшими президентами государств и главами правительств от всех пяти континентов25. Проект базируется на многолетней длительной работе духовных, философских и политических лидеров всего мира и представителей всех больших религий. Проект содержит – в качестве дополнения к Декларации по Правам Человека – минимальный этический кодекс сосуществования и должен включать в себя широкие дискуссии об этом. Гельмут Шмидт объясняет ситуацию в мире и в Германии: «Наряду с учреждением фундаментальных прав личности рука об руку идёт создание демократической государственной организации.… Но, к сожалению, опыт последнего десятилетия показывает также, что демократия и права человека могут оставаться только на бумаге, если правительство довольствуется только признанием прав человека, а в повседневной жизни и в исключительных случаях не выступает за демократию и права человека и фактически не обеспечивает их функциональные способности. С другой стороны, многие привержены ошибочному мнению, что личная свобода означает разрешение реализовывать права и притязания без собственной ответственности. Поэтому, если любой может реализовывать только свои собственные права и не акцептируется никакие обязанности и ответственность, народ и власть –

227

или человечество как общность – может погибнуть из за вражды, конфликтов и, наконец, в хаосе»26. Проблема осознанная в 90-е, всё ещё не решена. В 1990-е в общество с новой силой вернулась вера. Но так как социалистический строй притеснял религию, общество атеистов стало благодатной средой для новых религий и сект. Если религия вообще открывает личность для проживания в обществе, то секта ограничивает контакты личности с обществом. Право человека на свободу совести разделило общество на множество больших и мелких групп. Но мировоззрение, основанное на вере (атеизм тоже вера), даёт основу системе ценностей личности. Вера объединяет общество, но свобода совести и свобода вероисповедания, как следствие, даёт множество ценностных структур в обществе27. То есть, соблюдая права человека надо искать общие ценности для общества, но они не могут быть основаны на религии или идеологии. А это задача довольно сложная. Но если общих ценностей и социальных норм не создано, то о социальной стабильности говорить нельзя. Интеграция при этих условиях – непрерывный и дорогой процесс, оплата которого возлагается на государственный бюджет. Вопрос о государственных механизмах социальной интеграции в Латвии актуализировался в конце 2008 – начале 2009 года, когда страну затронул экономический кризис. В конце 2008 года правительством были приняты решения при экономическом кризисе, во-первых, экономить на развитии общества, в том числе на стимуляции государством социальной интеграции. Так, в Латвийской Республике, оптимизируя управление государством Кабинет Министров 29 октября 2008 года принял решение 650 «О реорганизации секретариата министра по особым поручениям по делам социальной интеграции»28. Реорганизация означала то, что с 1 января 2009 года функции секретариата по делам социальной интеграции переняло министерство по делам детей и семьи, образуя министерство по делам детей, семьи и интеграции общества. Функции секретариата остаются прежними – укрепление гражданского общества, функция поддержки национальных меньшинств и зарубежных латышей, программы по поддержке ливов и цы-

228

ган. При реорганизации работу потеряли 32 чиновника29. Функции государства обозначены достаточно определённо, но в них не обозначена работа с вновь прибывшими в Латвию гражданами ЕС и их интеграция в латвийское общество. Функции государства ограничатся решением насущных проблем, которые были актуальны до вступления в ЕС и подписания Шенгенского договора. Но Европейский Союз – это, вопервых, перемещение товаров и рабочей силы. И в книгах юристов старых стран ЕС чётко прослеживаются процессы общеевропейской интеграции. Цитата из книги Ганса Юргена Вильдберга (Hans Jürgen Wildberg), Клауса Мессершмита (Klaus Messerschmidt) «Гражданин в правовом государстве»: «Союзное гражданство не выступает на месте государственной принадлежности, а дополняет её. Оно должно усиливать и ускорять Европейскую идентичность и обогащать гражданина тогда, когда он конкретнее осознаёт свою принадлежность к Союзу»30. То есть интеграция должна идти на двух уровнях: в стране-участнице и союзная интеграция. Директор института по социальным и политическим исследованиям Латвийского Университета Нилс Муижниекс (Nils Muižnieks род. 1964) в конце 2008 года отмечал, что он не видит политических партий в Латвии, которые могли бы и были бы заинтересованы решать проблемы социальной интеграции. В тоже время пресссекретарь премьер-министра Ивара Годманиса (Ivars Godmanis род. 1951) объявил, что реорганизацией секретариата министра по особым поручениям по делам социальной интеграции достигнуты правительством поставленные цели – сэкономлены административные затраты.31 29 мая 2009 года было принято решение Кабинета Министров ЛР № 359 «О реорганизации министерства по делам детей, семьи и интеграции общества», предполагающее функции министерства по делам детей, семьи и интеграции общества до 15 сентября 2009 года разделить между министерством юстиции, министерством образования и науки и министерством благосостояния32. Экономический кризис явно отодвинул на задний план решение проблем социальной интеграции, но жизнь общества не наладилась из-за кризиса, а, на оборот, социальное напряжение возрастет.

229

Из истории известно, что во время экономических кризисов народ ищет виноватых. Часто ими становились неинтегрированные части общества – разные этнические и религиозные меньшинства. В Европе уже проявляются первые тревожные симптомы ксенофобии. Правовое государство, соблюдающее права человека, должно предупредить социальную нестабильность и сплотить общество. Демократическое, открытое, соблюдающее права человека государство социально нестабильно, для этого много предпосылок, некоторые из них автор обозначила: мобильность членов общества, несбалансированность прав и ответственности гражданина, проблема отсутствия общих для всего государства ценностей. Если их не решить, боюсь, что прав окажется Гаэтано Моска, писавший, что демократия таит в себе основы своего распада. 1 2

3 4

5 6

7 8

9 10

11

12

13 14 15

16

Луман Н. Общество как социальная система. М., 2004. С. 83. Klassiker der Soziologie. 2 Band. Von Talcott Parsons bis Piere Bourdieu. Hrsg. von D. Kaesler München: C. H. Beck, 2002. S. 24. Немецкая социология / Под ред. Р. П. Шпаковой. СПб., 2003. С. 468. См.: Луман Н. Общество как социальная система.. С. 83–95; Парсон Т. О структуре социального действия. М., 2002. С. 381–414. Cipeliuss R. Vispārējā mācība par valsti. Rīga: AGB, 1998., 144. P. 1. Aarnio A. Jurisdiktion und Demokretie.//Rechtstheorie/ 30. Band, Heft 2, Berlin: Duncker und Humbolt, 1999. S. 137–147. Маклаков В.В. Конституции зарубежных государств. М., 2006. C. 122. Jellinek, Georg. German philosopher // Encyklopedia Britanica. URL: http://www.britannica.com/EBchecked/topic/302449/Georg-Jellinek (см. 11.06.2009) Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2004. С. 268. Mannheim K. Mensch und Gesellschaft im Zeitalter des Umbaus. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1958. S. 336. Weinberger O. Realismus und Systemtheorie in der Jurisprudnez // Rechtstheorie. 25. Band, Heft 1, Berlin: Duncker und Humbolt, 1994, S. 10–17. Zippelius R. Das Wesen desa Rechts. Eine Einführung in die Rechtphilosophie. München: Beck, 1997. S. 43. Парсон Т. О структуре социального действия... С. 423. Ibid. Popper, Karl. Stanford Encyklopedia of Philosophy. URL: http://plato.stanford.edu/entries/popper (cм. 10.05.2009) Döring E. Karl R. Popper: «Die offene Gesellschaft und ihre Feinde». Padeborn, Münich, Wien, Zürich: Schöning, 1996. S. 41.

230

17

18 19

20

21

22

23

24 25

26 27

28

29

30

31 32

Brokāne L., Stalidzēns M. Krīze dzen meklēt laimi. URL: http://www.nra.lv/zinas/ 17356-krize-dzen-meklet-laimi.htm (см. 20.02.2009). Döring E. Karl R. Popper: «Die offene Gesellschaft und ihre Feinde»… S. 44. Osipova, S. Sabiedrība tiesību socioloģijas skatījumā. // Likums un Tiesības. 2006. Aprīlis. 8. sējums. № 4. (80.). P. 104. Osipova S. Rechtsbewusstsein in Lettland. Developing the Rule of Law in Latvia. ed. Sanita Osipova. Münster: Sonderpunktverlag, 2008. S. 13,14. Osipova S., Roze I. Tiesiskais nihilisms postsociālsistiskā sabiedrībā.// Tiesību harmonizācija Baltijas jūras reģionā 20–21. gadsimta mijā. Rīga: LU JF, 2006. P. 229, 230. Гурвич Г.Д. Философия и социология права. Санкт-Петербург Издательский дом Санкт-Петербургского университета, 2004. С.640–651. Par dzimstības tendencēm Latvijā pēdējos gados. Centrālās statistikas pārvalde. URL: http://www.csb.lv/csp/events/?mode=arh&period=07.2007&cc_cat =471&id =2919 (см. 12.04.2009) Ibid. Вильдберг Г. Ю., Мессершмит К. Гражданин в правовом государстве. Рига: Euro Faculty, 2009. C. 321. Там же. С. 322, 323. Гурвич Г. Д. Философия и социология права. Санкт-Петербург Издательский дом Санкт-Петербургского университета, 2004, с. 358,359. Ministru Kabineta 29.10.2008. rīkojums Nr. 650. Par Ī pašu uzdevumu ministra sabiedrības integrācijas lietās sekretariāta reorganizāciju // Latvijas Vēstnesis. № 169 (3953). 30.10.2008. Arāja D. Kantoris izdzīvošanai. URL: http://www.politika.lv/temas/sabiedribas_integracija/16869 (cм. 28.10.2008) Вильдберг Г. Ю., Мессершмит К. Гражданин в правовом государстве. Рига: Euro Faculty, 2009. С. 21. Arāja D. Kantoris izdzīvošanai... 29.05.2009. MK rīkojums Nr.359. Par Bērnu, ģimenes un sabiedrības integrācijas lietu ministrijas reorganizāciju // Latvijas Vēstnesis. № 87 (4073). 04.06.2009.

231

Я. Лаздиньш Недальновидная налоговая политика как предпосылка социальной нестабильности

Уроки истории налоговой политики показывают, что недальновидная налоговая политика часто приводила к социальной нестабильности или даже более серьёзным последствиям. Так, например, по словам Н.Тургенева: «... дурные системы налогов были одною из причин ..., что нидерландцы сделались независимыми от Испании, швейцарцы – от Австрии, фрисландцы – от Дании и, наконец, козаки – от Польши ...» 1. Да и борьба североамериканских колоний Англии за независимость в конце XVIII века2 во многом была обусловлена несправедливой налоговой политикой английского парламента (например, законом о гербовом сборе от 1763 года). А точку в терпении колониcтов поставило несправедливое решение английского правительства о предоставлении Ост-Индской компании права беспошлинного ввоза чая в североамериканские колонии, что спровоцировало так называемое «Бостонское чаепитие» (1783), затем – гражданскую войну и, в конце кон-

232

цов, образование нового государства – Соединённых Штатов Америки3. Аспектов недальновидной налоговой политики много, поэтому Ваше внимание хочу сосредоточить только на таком вопросе, как неправильное соотношение таких понятий, как прожиточный минимум, налогами необлагаемый минимум и минимальная зарплата как предпосылка социальной нестабильности государства. По расчетам Центрального статистического управления Латвии, прожиточный минимум в январе этого года составил 174,41 лата4, необлагаемый доход – 90 лата5. Достаточность прожиточного минимума в размере 174,41 латов (1 $ USD = 0,5040 LVL (латов) 6 – не является даже риторическим вопросом. Трудно представить себе человека в Латвии, способного обеспечить для себя достойный человека уровень жизни за прожиточный минимум, рассчитанный в таком размере. Такой прожиточный минимум рассчитывается до сих пор по нормативному акту, принятому еще 8 апреля 1991 г. («Об обеспечении индексации денежных доходов населения»7) в так называемый переходный период. А основной целью нормативного акта было обеспечение индексации доходов населения в условиях повышенной инфляции. Таким образом, уже изначально нормативный акт мог лишь условно выполнять функции, необходимые для расчета прожиточного минимума8. В свою очередь, минимальная зарплата c 1 января 2009 года установлена в размере 180 лата брутто9, или немногим меньше, чем 147 лата нетто. Однако и такой прожиточный минимум превышает необлагаемый минимум и установленную в стране минимальную зарплату в пересчёте на доходы нетто. И здесь становится очевидной несправедливость государственной финансовой политики. А несправедливая финансовая политика – это предпосылка социальной нестабильности, которая при совпадении известных обстоятельств может породить противоправные деяния, выходящие за рамки закона. Так, например, известные происшествия в Риге 13 января 2009 года, когда организованный оппозицией мирный митинг, цель которого была критика правительства и правящей коали-

233

ции за её неспособность вывести страну из экономического кризиса, переросла в погромы в старой Риге.10 Кстати, как не вспомнить слова французского просветителя Шарля Луи де Монтескье (Charles Louis de Secondat, Baron de Montesquieu, 1689–175511), что «ничто не требует столько государственной мудрости и ума, как определение той части, которую у подданных забирают, и той, которую оставляют им»12. О размерах той части, которую надо оставлять подданным, еще до Первой мировой войны писал австрийский юрист Антон Менгер13 (Anton Menger, 1841–1906): «Каждый член общества имеет право на вещи и услуги, необходимые для его существования, прежде чем удовлетворены менее важные потребности других»14. К ранее сказанному необходимо ещё добавить мнение А.А.Тедеева и В.А.Парыгина об экономическом основании налогов: «Налоги и сборы не только не должны быть чрезмерно обременительными для налогоплательщиков, но и должны обязательно иметь экономическое основание (другими словами – не быть произвольными)»15. Налогообложение не будет произвольным если будут соблюдаться принципы равенства, справедливости и соразмерности, имея в виду, что средства для приобретения вещей и услуг, необходимых для существования человека, остаются свободными от налогообложения16. Так, например, «принцип равенства с позиций Конституционного Суда РФ означает учёт фактической способности уплаты налога, исходя из правовых принципов справедливости и соразмерности. Равенство должно достигаться справедливым перераспределением доходов и дифференциацией налогов и сборов. Поскольку налогообложение всегда означает определённые ограничения права собственности, на законы о налогах и сборах распространяется положение ч. 3 ст. 55 Конституции РФ о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом лишь в той мере, в какой это соответствует определенным конституционно значимым целям, т. е. пропорционально, соразмерно им. Налогообложение, парализующее реализацию гражданами их конституционных прав, является несоразмерным (ст. 35, 55, 57 Конституция РФ)» 17.

234

В XXI веке под вещами и услугами, необходимыми для существования человека, понимается прожиточный минимум. Надо отметить, что прожиточный минимум в международном праве связываться с известным жизненным уровнем. Так, например, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах18 (Приложение) принятый 16 декабря 1966 года Организацией Объединенных Наций, статья 11, гласит, что «участвующие в настоящем Пакте государства признают право каждого на достаточный жизненный уровень для него и его семьи, включающий достаточное питание, одежду и жилище ...»19. В свою очередь, Конституционный суд Германии (первый сенат) в своем постановлении от 29 мая 1990 года, на мой взгляд справедливо указал на соотношение таких понятий, как прожиточный минимум и налогами необлагаемый минимум: «Подоходным налогом следует облагать только те доходы семьи, что превышают прожиточный минимум. Доходы, не превышающие прожиточный минимум, должны оставаться свободными [oт обложения подоходным налогом]»20. Надо отметить, что такое понимание в некоторых странах уже получило конституционное закрепление. Так, например, в Конституции Лихтенштейна предусмотрено, что государство устанавливает справедливое налогообложение, освобождая от налогообложения минимум для существования [...]»21 (Der Staat sorgt im Wege zu erlassender Gesetze für eine gerechte Besteuerung unter Freilassung eines Existenzminimums [...], Art.2422). К сожалению, подобного понимания налоговой политики в Латвии не существует, и латвийское государство легализовало для работодателей возможность платить заработную плату, не достигающую прожиточного минимума. Ни свободное движение рабочей силы, ни конкуренция в современных условиях не обеспечивают прожиточный минимум для всех без вмешательства государства и тем самым социальную стабильность общества. Хотя данные по средней зарплате в Латвии показывают, что средние доходы населения значительно превышают установленный в стране минимум (например, в марте 2009 года – 474 лата23), всегда найдутся такие работодатели, которые вос-

235

пользуются возможностью платить по установленному государством минимальному стандарту, и найдутся такие работники, которые будут мириться с подобной ситуацией. Поэтому статистические показатели средней зарплаты не могут служить правовым обоснованием государственной финансовой политики при установлении минимальной зарплаты, не отвечающей размеру прожиточного минимума. Хотя 107 статья Конституции Латвийской Республики24 гласит, что государство каждому работнику гарантирует плату за труд в размере не менее установленной государством минимальной зарплаты, очень сомнительно, что минимальная зарплата ниже прожиточного минимума может гарантировать уровень жизни, достойный человека. А это указывает на то, что в самом законодательстве заложена предпосылка для социальной нестабильности государства. Постановление Конституционного Суда Латвийской Республики от 02.11.2006, в котором определено, что «[...] законодатель установил, что Латвия является социально ответственным государством, а именно: цель социально ответственного государства состоит в упразднении существенных социальных различий и в гарантировании каждой группе населения надлежащего уровня (стандарта) жизни»25 более является добросовестным волеизъявлением суда, чем практическим гарантом социальной стабильности общества без законных гарантий того, что минимальная зарплата не может быть ниже прожиточного минимума и что прожиточный минимум освобождается от налогообложения. Резюме 1. В ту часть конституции государства, где определены права человека, следует включить норму, по которой гарантируются не только права каждого работника на плату за его труд – не меньшую установленного в стране минимума, но и узаконивающую, что этот минимум будет не меньшим, чем установленный в стране прожиточный минимум. 2. Если государство выполнит только что сказанное, то с уверенностью можно будет утверждать, что государство обес-

236

печивает своим гражданам достойные человека условия жизни и сократит предпосылку к социальной нестабильности до минимума. 1

2

3

4

5

6

7

8 9

10

11

12 13 14 15 16

Цитата из книги: Налоги и налоговое право / Под ред. кандидата юридических наук А.В.Бризгалина. М., 1997. С. 20, 21. Ильинский Н.И. История государства и права зарубежных стран. Курс лекций. Москва: издательство и учебной литературы, 2003. С. 424–436. Hall K.l., Wiecek W.M., Finkelman P. American legal history. Cases and materials. Sekond edition. New York, Oxford: Oxford university press, 1996. P. 56– 113; Hattenhauer, H. Europäische Rechtsgeschichte. 2. verbesserte Auflage. Heidenberg: C.F. Müller Juristischer Verlag, 1994. P. 447; Налоги и налоговое право ... С. 21. См.: URL: http://www.csb.gov.lv/site/content/?cat=2646 (дата осмотра 27.02.2009). В апреле 2009 года прожиточный минимум составил составил 174,61 лата. См.: URL: http://www.csb.gov.lv/site/content/?cat=2646 (дата осмотра 29.05.2009). Noteikumi par mēneša neapliekamā minimuma un nodokļa atvieglojuma apmēru iedzīvotāju ienākuma nodokļa aprēķināšanai 2009.gadam. Постановление Кабинета Министров Латвийской Республики № 924 от 04.11.2008. См.: URL: http://www.likumi.lv/doc.php?id=183582&from=off , пункт 2.1. (дата осмотра 16.06.2009). Latvijas Bankas noteiktie valūtu kursi. См.: URL: http://www.bank.lv/lat/main/all/ (дата осмотра 16.06.2009). Par iedzīvotāju naudas ienākumu indeksācijas nodrošināšanu. Решение Совета Министров Латвийской Республики № 95 от 08.04.1991. См.: URL: http://www.likumi.lv/doc.php?id=67927 (дата осмотра 16.06.2009). Там же. Noteikumi par minimālo mēneša darba algu un minimālo stundas tarifa likmi. Постановление Кабинета Министров Латвийской Республики № 791 от 23.09.2008. См.: URL: http://www.likumi.lv/doc.php?id=181633&from=off, пуyкт 2.1. (дата осмотра 16.06.2009). См.: Leitāns I., Rulle, B. Vecrīgā pirmoreiz lido bruģis. Pēc Saeimas atlaišanas mītiņa apreibinājies pūlis mēģina ielauzties parlamentā. Diena. 2009. № 11 (5355). С. 3; Zatlers pievienojas tautas spiedienam uz Saeimu. Prezidents parlamentam dod laiku līdz marta beigām. Diena. 2009. № 12 (5356). С. 1; Jemberga S. Nenovērtēja vai pievēra acis? DP pirms pasākuma Doma laukumā vardarbību vērtējusi kā „maz ticamu”. 2009. № 13 (5357). С. 3 и.т. п. Lazdiņš, J. Vēsturiskā skola un Latvija. Latvijas Universitāte Raksti / Acta Universitatis Latviensis. Juridiskā fakultāte / Law. 2006. № 703. P. 24. Цит.: Налоги и налоговое право ... C. 79. Цит.: Пушкареева, В.М. История финансовой мысли ... С. 138. Там же. Тедеев А.А., Парыгин В.А. Налоговое право: Учебник. М., 2004. С. 142. См. также: Lazdiņš J. Taisnīguma principa ievērošana iedzīvotāju ienākumu aplikšanā ar iedzīvotāju ienākuma nodokli. Latvijas Universitāte Raksti / Acta Universitatis Latviensis. Juridiskā fakultāte / Law. 2008. № 740. С. 95–111.

237

17

18

19 20

21 22

23

24

25

Сасов К.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации по налогообложению / Под ред. С.Г.Пепеляева. М., 2008. С. 26. См.: URL: http://www.un.org/russian/documen/convents/ecopact.pdf (дата осмотра 16.06.2009). Там же. «Bei der Einkommensbesteuerung muβ ein Betrag in Höhe des Exixtenzminimums der Familie steuerfrei bleiben; nur das darüber hinausgehende Einkommen darf der Besteuerung unterworfen werden (Abweichung von BVerGE 43, 108)», BverfGE 82, 60 – Steuerfreies Existenzminimum. См.: URL: http://www.servat.unibe.ch/drf/bv082060.html (дата осмотра 07.12.2007) Налоги и налоговое право ... С. 72. Verfassung des Fürstentums Liechtenstein. См.: URL: http://www.liechtenstein.li/pdf-fl-staat-verfassung-sept2003.pdf (дата осмотра 16.06.2009). Strādājošo mēneša vidējā darba samaksa pa mēnešiem. См.: URL: http://www.csb.gov.lv/csp/content/?cat=2304 (дата осмотра 16.06.2009). Latvijas Republikas Satversme (Конституция Латвийской Республики). См.: URL: http://www.likumi.lv/doc.php?id=57980&from=off (дата осмотра 16.06.2009). «[...] likumdevējs noteicis, ka Latvija ir sociāli atbildīga valsts, proti [...]: Sociāli atbildīgas valsts mērķis ir sabiedrībā izlīdzināt būtiskākās sociālās atšķirības un katrai iedzīvotāju grupai nodrošināt atbilstošu dzīves standartu.» Spriedums lietā Nr. 2006-07-01. См.: URL: http://www.satv.tiesa.gov.lv/upload/spriedums_200607-01.htm (дата осмотра 16.06.2009).

238

А. В. Пономаренко Правовые основы контроля сети Интернет*

Исторически сложилось так, что Интернет сам по себе никогда не был предметом государственного контроля. Чтобы установить связь с сетью Интернет, не требуется никакой лицензии. Сама сеть устроена так, что, имея к ней подсоединение, каждый получает возможность пользоваться большинством предоставляемых ею услуг. Иными словами, пользователю необходимо только подсоединение. Пользуясь одним и тем же подсоединением, можно предоставлять другим свои услуги, как в виде информации, так и в виде подсоединения к различным ее источникам. В этом отличие сети Интернет от всех прочих технологий связи и информации. Новые технологии в лице сети Интернет не только стирают различия между потребителями и поставщиками коммуникационных услуг, но также размывают границы между содержанием информации и средством связи. Работая из какого-нибудь пункта (точки доступа) всемирной компьютерной сети, можно одновременно предоставлять средство коммуникации для соединений и сделок по *

©

Пономаренко А. В., 2009

239

всей сети и распространять информацию определенного содержания. И все же государственный контроль за сетью Интернет – вещь неневозможная. В некоторых странах, прежде всего в Китае, уже были предпринятые настойчивые меры для ограничения доступа информации в сети Интернет. В Германии в отношении работающих в сети Интернет групп по интересам применяются законы о возбуждающих ненависть высказываниях. Поскольку государственный контроль в отношении сети Интернет – мера факультативная, стоит рассмотреть доводы или отсутствие доводов в пользу такого контроля. Подобное рассмотрение будет полезно для проблемы регулирования средств массовой информации в целом, поскольку сеть Интернет – это не только средство коммуникации, то также издательская и вещательная база, которая уже представляет собой коммерчески привлекательную альтернативу более традиционным технологиям в области печати и вещания. Как уже отмечалось, традиционным доводом в пользу государственного регулирования вещания была ссылка на нехватку вещательных частот. Действительно, так как для вещания выделено не так уж много частот, правительству приходится распределять их таким образом, чтобы избежать нежелательного скопления вещательных станций и сопряженных с этим помех. Компания, которой правительство предоставляло частоту для вещания, считала это актом доверия, что, в свою очередь, накладывало на нее обязанность обслуживать государственные нужды и иногда обязанности действовать в качестве проводника информации других лиц. Нехватка вещательных частот не относится к сети Интернет. Мощность сети Интернет определятся не числом предоставленных электромагнитных частот, а количеством проводов, волоконнооптических кабелей, мощностью компьютеров маршрутизации, которые можно добавлять без ограничения. Поэтому, с точки зрения традиционного подхода, для контроля за сетью Интернет нет серьезных оснований. В отношении компаний связи традиционно применялся довод, что они представляют собой естественные монополии.

240

Этот же довод относится и к кабельному телевидению. Естественная монополия существует в тех случаях, когда эффект масштаба и прочие экономические характеристики технологии таковы, что, при предполагаемом уровне спроса, место есть только для одного поставщика. Этот поставщик всегда имеет возможность предлагать продукцию по более низкой стоимости, чем кто-либо из конкурентов, вытесняя тем самым их с рынка. У сети Интернет нет свойств естественной монополии, и потому традиционный довод в пользу государственного контроля к нему не относится. Можно было бы выдвинуть такие аргументы: для обеспечения доступа к важнейшим услугам сети Интернет необходима мера регулирования, аналогичная контролю за компаниями связи. Но дело в том, что желающие иметь такой доступ всегда будут располагать целым рядом конкурирующих альтернатив. А это подрывает аргумент в пользу определенного законом требования в отношении доступа, по крайней мере, при отсутствии направленного против конкурентов сговора монополистического характера, за который можно понести уголовную или гражданскую ответственность в соответствии с действующим в США и Западной Европе законодательством о конкуренции. Основная проблема, стоящая перед многими странами Центральной и Восточной Европы, сводится к тому, каким образом расширить сферу действия всех без исключения средств массовой информации за счет коммуникационных технологий. Исключительно успешное решение этой проблемы – расширить сферу деятельности сети Интернет. Доступ в Интернет обеспечивают относительно дешевые и легкие подсоединения к провайдерам. К тому же для входа провайдеров в сеть существуют очень низкие экономические препятствия. Провайдер – это, по своей сути, малое предприятие. Поэтому наилучшая стратегия, способствующая расширению сети Интернет – это стратегия невмешательства. Надо предоставить свободный выход на рынок провайдеров, сняв все искусственные барьеры на пути к телекоммуникационной инфраструктуре. В частности, при такой стратегии не надо взимать дополнительную плату за использование телефонных линий для передачи данных, не надо лицензировать подсоединения к сети Интернет; в то же

241

время обеспечиваются международные подсоединения без какой-либо дискриминации в отношении провайдеров. Единственным доводом в пользу контроля за новыми технологиями остается необходимость контроля за содержанием (для защиты несовершеннолетних и других уязвимых групп от порнографической, непристойной или подстрекающей информации). В США, например, контроль за содержанием информации разрешается согласно Первой поправке к Конституции только в тех случаях, когда такой контроль оправдан в силу веского государственного интереса или когда такой контроль применяется к очень узкому предмету. Таким образом, контроль за содержанием в США – дело весьма непростое; исключение составляет контроль в целях ограждения от порнографии и защиты несовершеннолетних. В Европе юридическая обстановка совершенно иная. В основе регулирования средств массовой информации здесь лежит запрет на высказывания, направленные на возбуждение ненависти. Действительно, ограничения в отношении такого рода высказываний были узаконены Международным пактом о гражданских и политических правах. К этому следует также добавить, что «Интернет», по свой сущности, более демократичен, чем старые технологии, так как он предоставляет доступ к мировому сообществу за незначительную долю той стоимости, которую нужно затратить, чтобы основать газету, или вещательную радио- или телевизионную станцию, или телефонную компанию. Рассматривая возможные варианты контроля за сетью Интернет, следует отдавать себе отчет в том, что контроль за сетью Интернет может обернуться запретом или ограничением свободы слова. В этой связи должны быть определены правовые и организационные механизмы реализации конституционных прав граждан на доступ к информации и охрану персональных данных. Зарубежная практика показывает, что без создания независимых органов, контролирующих выполнение соответствующих законов, реального прорыва в этой области не произойдет. Стремительное развитие сети Интернет опережает процесс создания и совершенствования соответствующей нормативноправовой базы. Анализ отечественного законодательства пока-

242

зывает, что в этой области пока не обеспечивается эффективное регулирование. Отсутствие в информационном пространстве сети Интернет территориальных границ побуждает к объединению усилий законодателей различных стран с целью разработки международных соглашений, определяющих правила функционирования сети Интернет как единой интернациональной сети, а также разработку Кодекса отношений в новой электронной реальности, гарантирующего неприкосновенность частной жизни, защиту прав интеллектуальной собственности, обеспечение органами власти прав граждан на доступ к информации. Большинство проблем, связанных с развитием сети Интернет, могут быть успешно решены только в результате объединения усилий мирового сообщества.

243

Р. А. Денисов Роль межнациональной интеграции в обеспечении безопасности государства. Опыт Эстонии*

После выхода Эстонии из состава СССР и утверждения основополагающих принципов в сфере государственного языка и гражданства в начале 1990-х годов республика оказалась фактически расколота по национальному признаку. Вместе с тем руководство Эстонии наметило планы вступления в ЕС и НАТО. А это предполагало выполнение ряда требований по поддержанию стабильности в обществе. К изменению законодательства в области языка и гражданства политическое руководство Эстонии оказалось на тот момент не готово, в связи с чем и началась спешная разработка «Государственной программы интеграции эстонского общества на 20002007 годы». Основным тезисом этой программы стало проведение интеграции проживающих в Эстонии неэстонцев через обучение их эстонскому языку. Для реализации этой программы были открыты специальные фонды, которые финансировали деятельность различных некоммерческих организаций, *

©

Денисов Р. А., 2009

244

предлагавших проекты по обучению эстонскому языку и проведению различных интеграционных мероприятий. Одновременно все связанное с интеграционной программой стало замечательной ширмой для эстонских политиков, которые с упоением рассказывали о достижениях интеграции в Эстонии всем приезжавшим в страну иностранным официальным лицам. Все это помогало формировать положительный имидж страны за рубежом, создавая впечатление, что руководство Эстонии в полной мере осознает имеющиеся в стране межнациональные проблемы и через программу интеграции пытается их решить. Именно об этом руководство Эстонии заявляло и в ответ на претензии со стороны России о нарушении в Эстонии прав русскоязычного населения. Таким образом, интеграция превратилась в своеобразный пропагандистский щит Эстонии для защиты своих интересов на международной арене. Однако этот щит работал лишь до апреля 2007 года, когда в Таллинне произошли известные события в связи с переносом Бронзового солдата. Всего за несколько дней стало ясно, что широко разрекламированная интеграционная программа несостоятельна. Практика доказала, что две общины Эстонии разделяет не язык, а мировоззрение, которое сблизить никто даже не пытался. В Эстонии проживает множество русских людей, свободно говорящих по-эстонски, однако их позиция не всегда совпадает с точкой зрения официального Таллинна. Экономическая составляющая. Разделение в эстонском обществе имеет под собой и экономические основания. Хотел бы привести выдержку из «Отчета о человеческом развитии Эстонии 2008 года», подготовленного группой социологов Тартуского университета под руководством профессора Марью Лауристин (Eesti inimarengu aruanne 2008. V peatükk: Lõimumine ja elukvaliteet Triin Vihalemm, Anu Masso, Piret Ehin, Ellu Saar, Kristina Lindemann, Peeter Vihalemm, Marju Lauristin), которая говорит о соотношении интеграции и качества жизни в Эстонии. В частности, профессор Лауристин пишет, что русскоязычные люди высказывают большую

245

неудовлетворенность жизнью, чем эстонцы. «Оценки неудовлетворенности жизнью в значительно части связаны с ощущением дискриминации – чем меньше это ощущение дискриминации, тем более люди удовлетворены работой государства и тем больше лично счастливы», – отмечает профессор. Далее Лауристин пишет: «Не смотря на продвижение процесса натурализации, в политической сфере эстонское общество по-прежнему разделено по этническому признаку. По данным проведенного весной 2008 года по заказу Госканцелярии Эстонии исследования, эстонскому государству доверяют 62 % эстонцев и лишь 23 % русскоязычных жителей страны». Ранее проведенные исследования показывают, что удовлетворенность политическим режимом среди неэстонского населения теснее связана с экономическими факторами, чем среди эстонцев. Это дает основания полагать, что развивающийся экономический кризис добавит неэстонцам недоверия к эстонскому государству еще больше. Говоря о молодежи, Лауристин отмечает, что поскольку русскоязычные молодые люди имеют меньше возможностей для самореализации в нынешнем эстонском обществе, чем эстонцы, и чувствуют дискриминацию, то уже скоро в стране может возникнуть феномен «третьего поколения», на базе которого начнет развиваться т. н. «протестный идентитет», который обычными интеграционными мерами преодолеть будет практически невозможно. Приведу статистику (Рафик Григорян, член круглого стола нацменьшинств при президенте Эстонии): − Число лиц без гражданства составляет 10 % населения (причем более 60 % из них – это те, кто родился и вырос в Эстонии). − Из 7000 зарегистрированных ВИЧ-инфицированных, а также заключенных в тюрьмах – 80 % составляют неэстонцы. − Средний доход неэстонцев составляет 60–70 % от среднего дохода эстонцев. − Уровень высшего образования среди эстонской молодежи в

246

−

два раза выше, чем среди их русских сверстников, а разница в зарплате – почти двукратная. Среди безработных 80 % – также неэстонцы, и эта тенденция продолжается.

Что делать? После провала первой программы интеграции эстонское правительство разработало новую программу под немного измененным названием «Программа единения (переплетения) Эстонского общества на 2008–2013 гг)». На этот раз к разработке программы подошли более основательно, предварительно подготовив ряд исследований на тему международного опыта в сфере интеграции. И тем не менее при согласовании окончательного варианта программы вновь была допущена серьезная ошибка – и новая программа оказалась узконаправленной – лишь на неэстонцев. В данной программе никаких мер по интеграции эстонского населения в мультикультурное общество не было намечено. Недавно я задал вопрос об этом министру по делам народонаселения Эстонии Урве Пало, но вразумительного ответа не получил. Она говорила о каких-то совместных кружках, культурных мероприятиях и прочих подобных вещах, однако реальных предложений, как сблизить две общины, не прозвучало. И тем не менее хорошие примеры интеграции имеются. Притом эти примеры наглядно говорят, что реальная интеграция может стать основой для стабильности в обществе и безопасности государства. Какова может быть интеграция? На опыте Швеции, Дании и Великобритании социологи Института балтийских исследований вывели три модели успешной интеграции: (1) Правительство, как пример: правительство должно выполнять, кроме роли формирующего, организующего, консультирующего и контролирующего реализацию лица, также третью существенную роль – быть примером. Правительственный и государственный сектор всех трех стран считает себя обязанным выступать в роли первопроходца при претворении в жизнь сформулированных в интеграционной политике прин-

247

ципов. Правительство может создать положительный пример и сформировать наилучшую практику по претворению интеграции в жизнь. Пример правительства ясно декларировали в своей интеграционной политике как Великобритания, так и Швеция, применяя, например, меры по поддержке трудоустройства в общественном секторе людей, принадлежащих этническим меньшинствами или иммигрантов, представляя тем самым пример для частного сектора. (2) Направленные меры, или «мэйнстриминг»: интеграция – это сфера политики, которая означает не только разработку специфических мер для целевой группы иммигрантов, но и затрагивает почти все сферы обычной политики, начиная с образования и политики рынка труда, и заканчивая региональным развитием и внешней безопасностью. В рапорте ОБСЕ о сравнении политики в области интеграции семи стран (были взяты Дания, Франция, Германия, Голландия, Швеция, Великобритания и Канада) указывается на характеризующую интеграционную политику тенденцию движения от специально направленных на целевую группу мер (targeted activities) к методу «основного потока» (mainstreaming) (OSCE 2006: 34). И хотя специально направленные на целевую группу меры, такие как языковое обучение и поддержка начала занятия предпринимательством, по-прежнему популярны, все больше приходят к пониманию, что, кроме этих мер, проблемы иммигрантов и их потомков требуют отражения и в общеполитических сферах. Так, например, с точки зрения одной лишь интеграции, важным является не только организация специальных курсов для иммигрантов, но и учет иммигрантов в качестве целевой группы при оказании услуг правительственного сектора. «Мэйнстриминг» – политический метод, при котором проблемы и потребности специфических целевых групп (как, например, иммигранты и нацменьшинства) интегрированы во все важнейшие программы и сферы политики государства, обеспечивая тем самым сближение с интегрируемыми при решении проблем этих целевых групп и общества в целом. Ни в одной из упомянутых стран, кроме Швеции, не существует единой всеобъемлющей государственной программы интеграции, а политика в сфере интеграции состоит из комбинированных

248

общих и специфических программ. В Швеции же, напротив, принята государственная стратегия интеграции, которая формулирует общие цели интеграции, однако конкретные меры и действия разрабатываются уже в рамках политики, проводимой в различных специфических сферах (образование, рынок труда, дискриминация). Применение метода «мэйнстриминга» предполагает существование законодательства в сфере борьбы с дискриминацией, переплетения политики и программ, а также параллельного проведения анализа влияний и существование опыта межкультурного общения. (3) Местное самоуправление в качестве проводника интеграционной политики: Во всех трех странах (Швеции, Дании и Великобритании) большую роль в претворении в жизнь интеграционной политики играют органы местного самоуправления. Как правило, разрабатывает меры министерство, однако их реализация происходит, в основном, на местном уровне. Так, например, в Дании программа языкового обучения взрослых составлена и финансируется министерством, однако само языковое обучение организуют органы местного самоуправления. Кроме того, органы местного самоуправления в этих странах сами проявляют активность в разработке интеграционной политики. Исходя из сказанного выше, хотел бы отметить, что интеграция как способ обеспечения стабильности в обществе и безопасности государства может быть эффективна лишь в том случае, если она охватывает все сферы жизни и не нацелена только на определенную группу населения. Интеграция – всегда процесс двух- (или много-) сторонний, и в нем должно принимать участие общество в целом. Если этого не происходит, то все интеграционные меры в итоге оказываются лишь имитацией действия, которая, как показывает пример Эстонии, не сплачивает общество, а лишь еще больше его разобщает. И в этом случае интеграция становится не средством для обеспечения безопасности, а угрозой для нее.

249

А. Р. Дусман Новые вызовы и реалии интеграции Эстонского общества*

Индекс человеческого развития Эстонии-2008 складывается из трех факторов: − ожидаемая средняя продолжительность жизни (Эстония занимает 90-е место в мире). Средняя продолжительность жизни в 27 странах-членах ЕС в 2004 году составляла 75,2 года для мужчин и 81,5 лет для женщин. В Эстонии эти цифры намного меньше – у мужчин 66,3 и у женщин 77,8 лет; − образованность (грамотность взрослого населения и возраст учащихся различного уровня) – по этому показателю Эстония занимает 19-е место в мире); − благополучие жизни (процент ВВП на душу населения + качество жизни). Эстония занимает предпоследнюю строчку по уровню качества жизни среди европейских стран как в индивидуальной, так и в общественной сферах. Специалисты относят Эстонию к странам с высоким уровнем развития человеческого потенциала (42-е место в мире по данным 2008 г.). *

©

Дусман А. Р., 2009

250

1. Исландия 2. Норвегия 3. Австралия 4. Канада 5. Ирландия 6. Швеция 7. Швейцария 8. Япония 9. Голландия 10. Франция 11. Финляндия 12. США 13. Испания 14. Дания 15. Австрия

Индекс человеческого развития 0,968 0,968 0,962 0,961 0,959 0,956 0,955 0,953 0,953 0,952 0,952 0,951 0,949 0,949 0,948

Продолжительность жизни 81,5 79,8 80,9 80,3 78,4 80,5 81,3 82,3 79,2 80,2 78,9 77,9 80,5 77,9 79,4

* * * * * * * * * * * * * * *

27 Словения

0,917

77,4

99,7

32. Чехия

0,891

75,9

*

36. Венгрия 37. Польша

0,874 0,870

72,9 75,2

99,4 99,7

41. Бахрейн 42. Словакия 43. Литва 44. Эстония 45. Латвия

0,866 0,863 0,862 0,860 0,855

75,2 74,2 72,5 71,2** 72

86,5 * 99,6 99,8 99,7

ВВП на основе покупательной способности в долларах (2005) 36,510 41,420 31,794 33,375 38,505 32,525 35,633 31,267 32,684 30,386 32,153 41,890 27,169 33,973 33,700 … 22,273 … 20,538 … 17,887 13,847 … 21,482 15,871 14,494 15,478 13,646

177. Сьерра-Леоне

0,336

41,8

34,8

806

* **

Образование

При расчете индекса человеческого развития использовано значение 0,99 Здесь данные ООН отличаются от данных Эстонии. По данным Департамента статистики Эстонии, в 2005 году предполагаемая продолжительность жизни в Эстонии составляла в 2005 году 72,82 года, а в 2006 году – 73,02 года. См.: http://pub.stat.ee/pc-web.2001/Dialog

Рис.1 – Рейтинг по индексу человеческого развития (согласно которому Эстония в 2007 г. занимала 44 место в мире)

251

Сценарии межнационального диалога Сценарии

Конфронтация

Сепарация

Интеграция

Ассимиляция или этническое разнообразие Мультикультурализм Рис.2 – Возможные сценарии межнационального диалога, представленные в соответствии с теорией межнациональных отношений

На протяжении последних 15 лет в Эстонии фактически реализовывались как сценарий сепарации, так и сценарий конфронтации. При этом государственная политика интеграции не только официально провозглашена, но и через разнообразные практические действия направлена на предотвращение ассимиляционных процессов и на содействие сохранению этнического разнообразия и построение мультикультурного общества Эстонии. Факторы, влияющие на развитие межнационального диалога. Рассмотрим влияние каждого из представленных на рис. 3 факторов. Демография. В Эстонии проживают представители 121 национальности. При этом 68,6% населения составляют эстонцы, а 31,4% населения составляют представители других национальностей. Согласно данным официальной статистики, предварительная оценка величины населения Эстонии на 01 января 2009 г. составила 1 340 300 человек. При этом, если год назад (2007) количество населения уменьшилось на 1600 человек, то в 2008 г. население уменьшилось на 600 человек. Показатели рождаемости выросли до уровня среднеевропейских, так как

252

проводится четкая семейная политика. Общее количество учащихся в школьной системе в 2008 г. уменьшилось по сравнению с 2007 г. в среднем на 9,5 %, в вузах – увеличилось на 1,03 % , при этом число окончивших вузы уменьшилось на 9 % . На начало 2008 / 2009 учебного года произошло увеличение на 11% количества поступивших в профессиональные учебные заведения при снижении на 1% учащихся и окончивших профессиональные учебные заведения1. Политические факторы. Среди политических факторов, влияющих на развитие межнационального диалога и стабильность общества Эстонии, необходимо отметить такие как гражданство а также участие в политической и общественной жизни представителей некоренных национальностей. Что касается возможности участия в политической и общественной жизни, то если 36% жителей, для которых эстонский язык – родной, настроены позитивно и открыто в отношении интеграции, то 40% – частично негативно или не уверены в отношении признания представителей других национальностей, проживающих в Эстонии, в качестве равноправных членов общества и их вовлечения в развитие эстонского общества и экономики, в т.ч. в процесс принятия решений. Доля руководителей и топ-специалистов работоспомолодежь собного возмолодежь раста 14,7% 11,3% 11,1% 23% 7,1% 5,9%

Уровень безработицы Категории

работоспособного возраста Эстонцы 7,8% Неэстонцы 4,6% В т.ч. с гражданством Эстонии 12,3% 17,3% В т.ч. с хорошим эстонским 10% 16,1% В т.ч. с плохим эстонским 16,3% 25,9%

9,8%

8%

11,2%

9%

6,5%

4,5%

Рис. 3 – Реальное положение дел в сфере трудозанятости, уровень безработицы в среднем за 2001-2006 гг., в % (источник – Исследования рынка труда Эстонии 2001-2006, Отчет о человеческом развитии, 2008)

253

При этом 12% населения, для которого эстонский язык родной и только 1% – для которого он – неродной, являются членами гражданских объединений2. Экономические факторы. В конце марта 2009 г. в Департаменте рынка труда было зарегистрировано 52 000 безработных, что составляет 8,3% от всего работающего населения в возрасте от 16 лет до пенсионного возраста. В конце марта в департаменте трудозанятости было всего 454 предложения. По данным Банка Эстонии, число безработных к концу 2009 г. может составить 100000 человек, т. е. уровень безработицы в Эстонии может достичь 15–20%. Естественно, что такое тяжелое положение в сфере трудозанятости негативно влияет на рост напряженности в межнациональных отношениях, так как уровень безработицы среди русскоязычных жителей Эстонии выше, чем у эстонцев. Социальное неравенство. Среди 25 стран Европы, в число которых, помимо ряда государств ЕС вошли также Россия и Швейцария, именно в Эстонии разница между тем, насколько удовлетворено жизнью коренное население и представители национальных меньшинств, наиболее разительна. Средняя продолжительность жизни мужчин эстонской национальности больше и увеличивается быстрее по сравнению в мужчинами русскоязычной национальности. Новый Отчет о человеческом развитии [3] показал, что, судя по данным рынка труда, положение неэстонцев на рынке труда было более драматично. Если в 2001 году уровень безработицы среди неэстонцев был в 1,6 раза выше, чем среди эстонцев, то в 2007 году – уже в 2,4 раза. Если владение эстонским языком достаточное и есть гражданство, то возможность оказаться на руководящих постах у русскоязычных молодых людей меньше, чем у эстонской молодежи (в 1,6 раза труднее подняться по карьерной лестнице). Новые вызовы. Вступление Эстонии в Европейский Союз и мировой экономический кризис привнесли в развитие эстонского общества появление новых вызовов, основными из которых являются следующие:

254

• Новые иммигранты • Беженцы • Ксенофобия • Дискриминация • Межэтнические конфликты • Национальное образование • Развитие гражданского общества • Формирование мультикультурного общества. От того, как Эстонское общество сможет отвечать новым вызовам, во многом будет зависеть устойчивое и сбалансированное развитие Эстонии. «Перезагрузка». Известные конфронтационные события «Бронзовой ночи» конца апреля 2007 г. потрясли эстонское общество и заставили как политический истэблишмент, так и всех эстоноземельцев обратить самое серьезное внимание на необходимость развития межнационального диалога, поиска новых форм и наполнения его конкретным содержанием. При этом необходимо учитывать как объективную реальность различные ожидания эстонцев и неэстонцев от интеграции эстонского общества, а именно: – для эстонцев это, в первую очередь, изучение эстонского языка, истории и обществоведения, переход в русскоязычных гимназиях к преподаванию ряда учебных дисциплин на эстонском языке; – для представителей других национальностей: равенство возможностей, сохранение и развитие национального образования, уменьшение изолированности неэстонцев, их вовлеченность в экономическую и политическую жизнь, натурализация и гражданство. Однако общей надеждой как для эстонцев, так и для неэстонцев является, в случае успеха государственной интеграционной политики, снижение социальных рисков. Выводы − Практические действия, обеспечивающие разрушение информационного, трудового и политического «стеклянных потолков» для неэстонцев, способствуют интеграции эстонского общества.

255

− −

− −

1 2

Развитие толерантного межнационального диалога является гарантией уменьшения рисков возникновения межэтнических конфликтов. Интеграция эстонского общества представляет собой двухсторонний процесс, предполагающий активное участие в нем как эстонцев, так и представителей других национальностей. Развитие гражданского общества Эстонии – путь к совершенствованию межэтнического диалога и взамопониманию. Разнообразные формы приграничного сотрудничества Эстония – Россия с использованием финансовых ресурсов различных программ Европейского Союза позволяют включить механизмы «народной дипломатии» в процесс укрепления европейской безопасности.

Сайт бюро министра народонаселения Эстонии. URL: http://www.rahvastikuminister.ee/?lang=ru Отчет о человеческом развитии Эстонии, 2008 г.

256

К. Федорович Некоторые проблемы безопасности Грузии*

Конфликт между Грузией, с одной стороны, и Россией и самопровозглашёнными квазигосударствами Абхазией и Южной Осетией, с другой, нараставший длительное время, перерос в открытую войну. В результате военных действий в течение короткого времени Грузия утратила контроль над частью своей территории, включая стратегические пути сообщения. Поле для маневра Грузии в вопросах обеспечения безопасности, а также её субъектность на международной арене сузились до минимума. В настоящий момент развитие ситуации в Грузии и её безопасность прежде всего зависят от позиций России, дефакто контролирующей часть грузинской территории, и Запада (США и ЕС). Конфликты в Абхазии и Южной Осетии, долгое время рассматривавшиеся как локальные, стали полем конфронтации между Россией и Западом. От её хода и результатов будет зависеть будущее Грузии, а, возможно, и всего региона. Окончание боевых действий (8–12 августа) и соглашение о прекращении огня между Россией и Грузией (13–17 августа) не означают начало процесса длительной нормализации в Грузии. Грузия, лишенная контроля над ключевыми элементами хозяй*

©

Федорович К., 2009

257

ственной инфраструктуры и сильно ограниченная в политических вопросах, оказывается перед лицом очень сильного экономического, политического и военного давления со стороны России1. Вследствие вооруженного конфликта безопасность Грузии в военном, политическом и экономическом отношениях претерпела значительные изменения. В политическом отношении конфликты в Абхазии и Южной Осетии стали наиболее сильным инструментом давления России на Грузию. Фактически оказалось, что Россия решительно настроена на сохранение и упрочение доминирования на Кавказе любой ценой. Нашли подтверждение соответствующие грузинские опасения, высказываемые на Западе; в то же время Запад оказался единственным фактором, способным, хоть и в ограниченной степени, сдерживать Россию. Грузия лишилась наиважнейших инструментов осуществления внешней политики и де-факто оказалась заложницей взаимоотношений России и Запада на международной арене. Практически устранены предпосылки для влияния грузинских властей на формирование ситуации в Абхазии и Южной Осетии, а также шансы на политические инициативы в мирном процессе. Более того, у Грузии нет возможности в одностороннем порядке противодействовать правовым изменениям в обоих регионах (например, провозглашение независимости обоими регионами и её признание Россией и Никарагуа). Не имея реальных инструментов давления на Россию, Грузия вынуждена придерживаться условий прекращения огня в их российской версии (о чём свидетельствует, например, активность российских войск на территории Грузии)2. В результате конфликта Грузия полностью утратила контроль над Абхазией и Южной Осетией, территории которых заняли российские войска и которые были признаны независимыми государствами. До начала конфликта Грузия контролировала Кодорское ущелье в Абхазии и город Ахалгори в Южной Осетии. В настоящий момент россияне усиливают своё военное присутствие в обоих спорных регионах, а при помощи абхазцев сохраняют контроль над стратегической для Грузии гидроэлектростанцией на реке Ингури, разделяющей Абхазию и Грузию. В районе конфликта постоянно происходят прово-

258

кации и вооруженные стычки, которые приводят к смертельным потерям у всех сторон конфликта. Российско-грузинская конфронтация и решительный отказ Москвы от переговоров с президентом Саакашвили привели к ослаблению Грузии на международной арене, а в ключевом вопросе отношений с Россией поставили её в сильную зависимость от посредников. В то же время есть опасение, что часть западных элит будут склонны рассматривать президента Саакашвили и Грузию как «головную боль» в отношениях с Россией, а не как партнёра и субъект политики. Некоторые члены НАТО усилили скептицизм относительно возможности принятия Грузии в Альянс. Кроме того, в Европе возросло количество противников процесса интеграции Грузии с Европейским Союзом. Война также вызвала сильные опасения относительно внутренней стабильности в Грузии: эскалации политического противостояния в стране на волне осуждения власти за проигранную войну и усиления недовольства общества, связанного с её политическими и экономическими последствиями. Эти опасения дополнительно усиливались тем, что Россия давала чётко понять свою заинтересованность в отстранении президента Саакашвили от власти и готовность использовать инструменты, направленные на дестабилизацию ситуации в Грузии. Тем временем оказалось, однако, что грузинское общество неожиданно продемонстрировало единство перед лицом внешней угрозы и консолидацию вокруг руководства страны. Причиной тому стала успешная информационная политика властей, а также слабость грузинской оппозиции, которая так и не сумела создать реальную альтернативу правящей команде3. Стабилизирующим фактором в ситуации конфликта в настоящий момент является относительная внутренняя стабильность в Грузии. Хотя и не подлежит сомнению, что со временем она будет ослабевать, особенно вследствие экономического и политического давления со стороны России. Возможный внутренний кризис в Грузии в значительной мере будет зависеть и от позиции соседних государств: Азербайджана (между прочим, основной альтернативы российским поставкам нефти

259

и газа) и Армении, являющейся потенциальным адресатом давления со стороны Москвы. В экономическом аспекте снижается привлекательность Грузии как безопасного транзитного пространства для центральноазиатских (казахских и туркменских) энергетических ресурсов. Впрочем, поставленный под сомнение имидж Грузии как безопасной транзитной страны для ресурсов каспийского региона, скорее всего, не повлияет на функционирование существующих путей транспортировки энергетических ресурсов, которые и впредь будут использоваться. Однако можно предположить, что конфликт затруднит реализацию новых, проектируемых маршрутов из каспийского региона (транскаспийских трубопроводов и газопровода «Набукко»). Боевые действия на территории Грузии обнаружили высокий риск повреждения инфраструктуры, и таким образом снизили коммерческую привлекательность упомянутых проектов. В то же время нельзя утверждать, что они утратили свою политическую ценность. Успех создания новой инфраструктуры сейчас зависит от последующих шагов Запада относительно региона, а также от политики стран-продуцентов (Казахстан и Туркменистан), заинтересованных назваными проектами. Складывается впечатление, что эти государства теперь заняли выжидательную позицию и внимательно изучают развитие ситуации в регионе. В военном отношении Грузия утратила реальное влияние на обороноспособность страны. Вследствие довольно точных бомбардировок российской армии и очень хорошей разведки военных целей грузинская армия в значительной степени была лишена своего потенциала. Были уничтожены грузинские военные базы и большая часть военной инфраструктуры (например, современная база в Сенаки), а большое количество современного военного снаряжения досталась российским войскам. Боеспособность грузинской армии, несмотря на некоторые успехи в начале войны, была значительно ослаблена. Принятая стратегия борьбы, а затем обороны, показала необходимость дальнейших изменений в подготовке и действиях грузинской армии. Об этом свидетельствуют и решения президента об отставке высших во-

260

енных чинов, ответственных за оборону страны, и заявления о проведении радикальных реформ в армии. Принимая во внимание нынешнюю ситуацию в Грузии, можно предположить, что в ближайшей перспективе наибольшие угрозы безопасности Грузии связаны с одним из трёх нижеизложенных вариантов её развития. Во-первых, с политическим вариантом, под которым следует подразумевать ослабление позиций президента Грузии на международной арене и инспирирование оппозиции, а также протестных акций общественности, импульсом к которым может стать экономический кризис. Инспирирование оппозиции и массовые протесты общественности на данном этапе ещё не представляют угрозы президенту Грузии, решительно настроенному руководить страной до истечения срока президентских полномочий. Однако с недавних пор в Грузии наблюдается консолидация оппозиционных сил, которые всё настойчивее добиваются отставки президента. В феврале 2009 года две грузинские оппозиционные партии – Республиканская партия Грузии и «Новые правые» – создали коалицию с политиками, группирующимися вокруг бывшего посла Грузии в ООН Ираклия Алазания. Новая политическая сила под названием «Союз для Грузии» потребовала от президента Михаила Саакашвили назначения референдума по вопросу внеочередных президентских выборов. Алазания заявил, что в случае, если это требование не будет выполнено, начнутся «реальные действия» с целью проведения общенационального плебисцита. Политик предостерёг, что если народу не предоставят возможности выбора, дело может дойти до революции. Он сообщил также о проведении дальнейших консультаций с другими оппозиционными силами с целью их объединения, но они не принесли ожидаемых результатов. Грузинская оппозиция ещё не готова изменить политическую ситуацию в своей стране. Во-вторых, с военным вариантом, то есть вооружёнными провокациями с целью возможного возобновления боевых действий. В последние годы в Абхазии и Южной Осетии отмечены многочисленные провокации и инциденты, в том числе непосредственно российские нападения на цели в Грузии, несмотря на присутствие международных наблюдателей. Даже

261

после подписания перемирия почти ежедневно происходили локальные вооружённые стычки и инциденты на границах Абхазии и Южной Осетии. Вызывает обеспокоенность также различное толкование Россией, Грузией и ЕС условий перемирия. Соглашение о перемирии, подписанное благодаря усилиям президента Франции Николя Саркози, предусматривало отход грузинских и российских сил на позиции, которые они занимали до начала августовской войны за Южную Осетию4. Между тем российские силы не только не покинули территории обоих спорных регионов, но и наращивают там своё присутствие (к примеру, в городе Ахалгори в Осетии). Ранее в Абхазии и Южной Осетии находилось две тысячи военнослужащих российских миротворческих сил, а теперь их более семи тысяч. Вызывают тревогу и заявления о строительстве российских военных баз в Абхазии. Тем самым Россия нарушает условия перемирия, достигнутого при посредничестве ЕС. В-третьих, с дезинтеграционным вариантом. Он может проявиться в действиях, направленных на территориальную дезинтеграцию Грузии и возвращение к ситуации «павшего государства» времён президента Эдуарда Шеварнадзе. Тогда Грузия не контролировала большую часть своей территории (помимо явно отделившихся и враждебных Абхазии и Южной Осетии) и осуществляла лишь номинальный контроль над Аджарией и Джавахетией. Некоторые территории, формально находившиеся под контролем, на самом деле были своего рода «чёрными дырами», базами деятельности незаконных вооружённых формирований (например, Панкисское ущелье на границе с Чечнёй или Кодорское ущелье в Абхазии). Грузия пребывала в состоянии «замороженных конфликтов», не имея ни военных, ни политических сил, позволяющих их разрешить. Страну раздирали внутренние противостояния (вспомним, к примеру, покушения на убийство Шеварнадзе), она находилась в глубоком экономическом и социальном кризисе5. Нынешняя ситуация определённо благоприятствует налаживаю неформальных связей местных властей оккупированных регионов с российскими силами ценой суверенитета Тбилиси (модель, широко реализовывавшаяся в 90-е годы в Аджарии) и разжиганию этнических конфликтов. Грузия уже не

262

контролирует Абхазию и Южную Осетию. В будущем нельзя исключить появления требований о предоставлении большей автономии Сванетии, контролируемой не в полной мере. Кроме того, на востоке Грузии возможно повторение ситуаций, подобных имевшим место в Панкийсском ущелье, до 2002 года контролируемом Грузией не полностью. Потенциально большую угрозу могут представлять всё более настойчивые требования о предоставлении автономии Джавахетии, региона, наполовину населённого армянами. Согласно переписи населения 2002 года его большинство составляют армяне (54 %, или около 100 тыс. чел.). Как абхазцы и южноосетинцы, они требуют автономии, но их «борьба» за суверенность пока носит мирный характер. Однако недавно армяне выступили с требованием федерализации Грузии. До сих пор все требования имели декларативный характер, но нельзя исключить, что армяне решат силой добиваться своих прав. Особую обеспокоенность вызывает то обстоятельство, что Джавахетия является одним из последних регионов Грузии, где власти не отважились отобрать у населения огнестрельное оружие, большая часть которого находится в руках армян. Принимая во внимание, что Армения вследствие грузино-российского конфликта подтвердила явно вынужденный стратегический союз с Россией, это вызывает тревогу. Российско-грузинская война 2008 года положила начало процессу быстрых и серьёзных изменений геополитического расклада на Южном Кавказе и в Каспийском регионе. Геополитическое значение этого региона зиждется, прежде всего, на запасах нефти и природного газа. После распада СССР началось динамичное соперничество великих держав за доминирование в процессах преобразования региона, налаживания экономических и политических связей, внутренних трансформаций в отдельных странах. Последнее десятилетие было временем постепенной эрозии влияния России и растущего присутствия Запада. Российско-грузинская война создала предпосылки для взятия Россией в свои руки политической инициативы и изменения геополитической ситуации. Одним из главных постулатов России в связи с кризисом вокруг Грузии был сигнал, что СНГ (в том числе Южный Кавказ и Каспийский регион) –

263

это сфера исключительно российского доминирования. Россия доказала, что является единственным государством, способным самостоятельно принуждать к своей политической воле, опираясь на монопольное применение вооружённой силы. Враждебная Грузия была разбита на поле боя. Россия заставила её принять выгодные для себя условия прекращения огня; она открыто стремится к свержению легитимного руководства Грузии. Односторонним решением Москва подтвердила независимость сепаратистских регионов Грузии – Абхазии и Южной Осетии. Решившись на доминирование силового фактора в российской политике, Москва возвращается к схемам, которые реализовывались в регионе в начале 90-х годов: инспирирования кризисов, управления ими и их использования в собственных интересах как метода установления доминирования в регионе и устрашения соперников. На практике это также свидетельствует о готовности Москвы к односторонним действиям, даже ценой политической изоляции. Геополитические цели России в этом регионе (доминирование) как и средства (политика силы, продемонстрированная в период конфликта в Грузии) являются большой угрозой для государств Южного Кавказа и каспийского региона, их элит и политических достижений постсоветского периода. Эта угроза является тем большей, что регион изобилует «замороженными» или латентными конфликтами, политической, этнической и социальной напряжённостью (Нагорный Карабах, Нахичевань)6, что предоставляет России практически неограниченные возможности для давления, особенно учитывая отсутствие равносильных конкурентов в сфере безопасности. Впрочем, несмотря на большую решимость российской стороны, процесс изменений, начавшихся с войной в Грузии, далёк от завершения. Возникает вопрос: способна ли Россия, лишённая союзников, к восстановлению полного и долговременного доминирования на Южном Кавказе, или же наоборот: в ближайшей перспективе ей придётся столкнуться с контрмерами со стороны геополитических противников и растущим сопротивлением элит и народов региона? 1

Strachota K. Gruzja na wojnie z Rosją // Tydzień na Wschodzie. Biuletyn analityczny OSW. 2008. № 26 (60). S. 13–15.

264

2

3

4

5

6

Jarosiewicz A. Konończuk W. Olszański T. Konsekwencja wojny w Gruzji dla stosunków Rosji z państwami obszaru WNP // Tydzień na Wschodzie. Biulertyn analityczny OSW. 2008. № 26 (60). S. 18–20. Strachota K. Bartuzi K. Konflikt rosyjsko-gruziński – «wojna pozycyjna» // Tydzień na Wschodzie. Biulertyn analityczny OSW. 2008. № 34 (68). S. 5–7. Menkiszak M. Porozumienie UE – Rosja w sprawie Gruzji // Tydzień na Wschodzie. Biulertyn analityczny OSW. 2008. № 28 (62). S. 2–4. Strachota K. Bartuzi K. Reintegration or Reconquest? Georgia`s policy towards Abkhazia and South Ossetia in the context of the internal and international situation // Centre for Eastern Studies. 2008. P. 42–85. Górecki W. Moskwa próbuje rozwiązać konflikt karabaski // Tydzień na Wschodzie. Biulertyn analityczny OSW. 2008. № 36 (70). S. 4–6.

265

Раздел 4. Отдельные проблемы международного сотрудничества в обеспечении безопасности: исторический аспект Е. А. Макарова Изоляционизм и умиротворение: проблемы сотрудничества США и Британского содружества в вопросах европейской безопасности в середине 1930-х гг.*

В межвоенный период США и Великобритания почти не сотрудничали друг с другом. Тем не менее, изоляционизм в Америке нередко называют одной из основных причин политики «умиротворения» агрессора, которую проводила в Европе Великобритания. Тезис о роли Ф.Рузвельта и Н.Чемберлена в проведении политики умиротворения разрабатывается в работах многих исследователей. Так, по мнению лондонского историка Д.Уотта, Чемберлен прекрасно понимал, что без помощи *

©

Макарова Е. А., 2009

266

США невозможно рассчитывать на победу в новой европейской войне. В то же время он не очень доверял американцам и, главное, не собирался идти им на уступки ради завоевания их поддержки. Рузвельт же, по мнению Уотта, недооценивал опасность войны, считая главной опасностью милитаризм и бремя, налагаемое им на мировую экономику1. Ряд исследователей проблему проведения курса на сближение с агрессором рассматривают эту проблему в рамках изменения глобального положения Великобритании вследствие постепенного ослабления ее позиций. С этой точки зрения в отношениях Великобритании к США перед Второй мировой войной выделяют три основных проблемы: во-первых, неверие в возможность немедленной помощи со стороны США; вовторых, надежда на то, что такая помощь может прийти в случае войны; в-третьих, серьезные опасения, что эта помощь повлечет за собой существенные уступки США со стороны Великобритании, а значит, и ослабит ее позиции в мире2. Нельзя забывать, что Великобритания в 30-е годы была вынуждена выстраивать свою внутреннюю и внешнюю политику и с учетом мнения остальных составных частей Содружества. Доминионы сделали большой шаг вперед в своем экономическом и политическом развитии. Рост концентрации и централизации капитала, развитие отечественных монополий послужили основой для усиления центробежных тенденций в Британской империи. К середине 1930-х годов доминионы представляли собой суверенные и независимые государствам, которые могли проводить не только собственную внутреннюю политику, но и самостоятельный внешнеполитический курс. Собственные региональные интересы отстаивались правительствами доминионов гораздо активнее, нежели чисто английские интересы. Безусловно, ряд факторов по-прежнему связывал доминионы с метрополией, главным из которых оставались экономические связи внутри Содружества. Система имперских преференций, большие капиталовложения Великобритании в экономику доминионов, а также тот факт, что рынок золота и алмазов продолжал оставаться в Лондоне, играли большую роль в сохранении имперских связей. Оборонные силы доминионов нуждались и в

267

королевском флоте для собственной защиты. Например, для Южной Африки важным было и сохранение с помощью метрополии колониальных владений на африканском континенте. Сама метрополия также была заинтересована в использовании ресурсов доминионов и наличии сильных форпостов в разных регионах мира в связи с обострением международной напряженности в середине 30-х гг. Как и правящие круги в Лондоне, правящие круги Канады, ЮАС, Австралии избрали политику умиротворения агрессии фашистской Германии (исключение составляла Новая Зеландия, которая настаивала на системе коллективной безопасности). При этом надо сразу сказать, что Канада и дальневосточные доминионы оглядывались не только на метрополию, но и на США. Изоляционизм в Америке в середине 30-х гг. не только не сдал свои позиции, но и укрепился в Конгрессе и обществе. Оживление изоляционистских настроений связано с новым подъемом антивоенных настроений и попыткой заново проанализировать причины вступления США в Первую мировую войну. Многие американцы считали, что найдутся новые «Клемансо» и «Ллойд-Джорджи», которые захотят снова поставить Америку на место, как это случилось с Вильсоном на Парижской мирной конференции 1919 г. Доктрина Монро была привлекательнее, чем влияние США на большую европейскую политику. Важную роль в усилении изоляционистских настроений сыграло и то, что в 1932/33 гг. европейские государства фактически аннулировали военные долги США. В результате Первой мировой войны США быстро превратились из должника в кредитора. Однако из-за экономического кризиса 1929–1933 гг. США стали быстро терять свои приобретенные позиции. Когда экспорт капитала из Америки в Европу прекратился, во влиятельных кругах США считали возможным возвращение к традиционной политике невмешательства в европейские дела. В прошлом, при возникновении больших войн в Европе, Америка уже объявляла о своем нейтралитете. Однако это не удержало США от вооруженного вмешательства ни в начале ХIХ века во время наполеоновских войн, ни в начале ХХ века в Первой мировой войне. На этот раз изоляционисты в Конгрес-

268

се решили заблаговременно принять сильнодействующие средства для ограждения США от военной тучи, несущейся из Европы. 13 апреля 1934 года вступил в силу акт Джонсона3, согласно которому должники, не внесшие причитающиеся с них платежей, лишаются возможности получать какие-либо новые кредиты в США. 31 августа 1935 года Рузвельт подписал принятый Конгрессом Акт о нейтралитете4 сроком на 6 месяцев. В акте утверждалось, что в случае возникновения или продолжения войны между двумя или более иностранными государствами Президент констатирует этот факт, после чего запрещается экспорт оружия, амуниции и военных материалов из любого пункта США и их владений в любой порт воюющих держав или в нейтральный порт для переправки или для использования в воюющей стране. Американским гражданам запрещалось передвигаться на кораблях воюющих стран. В феврале следующего года, когда истек срок, на который был принят акт о нейтралитете, Конгресс его немедленно продлил до 1 мая 1937 года и подкрепил рядом добавлений. США отреклись от участия в каких бы то ни было внешних вооруженных конфликтах и взяли на себя дополнительные обязательства, которые в случае войны за океаном превращали американский нейтралитет в особый, более строгий, чем предусматривает международное право5. Безусловное подписание Рузвельтом акта вызвало разговоры о том, что сам президент – изоляционист. Однако, на позицию Рузвельта большое влияние оказывали внутриполитические факторы. Поставив перед собой задачу добиться прежде всего успехов во внутренней политике, он подчинил внешнюю политику достижению этой цели. Президент шел на уступки изоляционистам, которые составляли большинство в Конгрессе США, понимая при этом последствия такой политики. «История полна непредсказуемых поворотов, которые требуют гибкости в действиях, – писал Франклин Делано Рузвельт еще в сентябре 1935 года после подписания Акта о нейтралитете. Можно представить себе ситуации, в которых абсолютно негибкие положения первого раздела данного Акта могут произвести эффект, противоположный предполагаемому. Другими

269

словами, эти негибкие положения могут вовлечь нас в войну вместо того, чтобы удержать»6. Политику невмешательства США в европейские дела ряд авторов связывает с неурегулированными англоамериканскими отношениями, с обострившимися в сер. 30-х гг. противоречиями обеих стран в финансово-экономической сфере 7. Новые проблемы принес для англо-американских отношений и экономический кризис 1929–1933 гг., выход из которого Великобритания и США искали по-разному. Великобритания делала ставку на протекционизм, имперские преференции, девальвировала фунт стерлингов, в то время как администрация Рузвельта ратовала за открытый рынок, стремилась стабилизировать доллар. Тем не менее, англо-американское сотрудничество и отход от изоляционизма могли начаться именно с урегулирования экономических отношений. В 1937 г., накануне имперской конференции в Лондоне, госсекретарь США Корделл Хэлл выступил за концепцию так называемого «экономического умиротворения». Сущность этой идеи была предложена Хэллом в речи к комитету финансов США 10 февраля 1937 г.: «В ближайшие годы возрождение международной торговли станет единственной и самой мощной силой для ослабления политической напряженности и предотвращения угрозы войны»8. Это непосредственно касалось Англии, поскольку госдепартамент желал заключить торговый договор с этой страной. Любое такое соглашение могло отразиться на доминионах, так как пересекалось с имперскими преференциями, установленными в Оттаве. Британия, однако, могла использовать этот торговый договор в политических целях как фактор, сдерживающий диктаторов. Британия была заинтересована в направлении политики США в иное русло, нежели изоляционизм. В 1937 г правительством Рузвельта были даже рассмотрены возможности визита Н.Чемберлена в Вашингтон и использование Мальты и Гибралтара американскими военными судами 9. В конце апреля 1937 года, когда истек срок действия акта о нейтралитете, Конгресс США фактически его не только повторил, но и расширил. Новый акт о нейтралитете распространился и на гражданские войны. Это было вызвано событиями в

270

Испании, куда экспорт оружия из США был запрещен специальным добавлением. По новому акту президент мог ограничить экспорт не только непосредственно военных, но и таких материалов как сталь, медь, нефть, хлопок и другие, разрешив их ввоз в воюющую страну не иначе как при условии перехода права собственности к иностранному владельцу. Этот новый пункт в акте сформулирован двумя словами: «cash and carry», что означало предоставление права продавать товар за наличный расчет и экспортировать его не на американских кораблях. В известной степени «cash and carry» было и некоторым отступлением от старого акта о нейтралитете, поощрением тех государств, которые будут господствовать на морских коммуникациях и будут в состоянии платить за товар наличными. США предупреждали таким образом, что в случае войны между фашистской Германией и западноевропейскими демократиями ее производственный аппарат будет к услугам Англии и Франции. Да и в отношении займов актом 1937 г. Президенту США разрешалось допускать исключение для «нормальных» коммерческих кредитов и кратковременных обязательств 10. Акт о нейтралитете 1937 г. было принят накануне открытия имперской конференции в Лондоне. И в своем выступлении перед делегатами конференции Э.Иден, глава Форин Офис, заявил, что данный акт американского Конгресса, мешая воюющей стороне добывать военные материалы, помогал Британии, так как она имела господство на море и самую большую казну. И следовательно, Британия была в состоянии выполнить базовый пункт: «cash and carry». Иден подчеркнул важность взаимодействия США и Британии: «Если мир – цель нашей дипломатии, то нет более великой задачи, чем сохранить добрую волю США. Если вспыхнет война, невозможно преувеличить важность дружественных США: успех британской армии мог зависеть от изменений в акте о нейтралитете. Средства улучшения отношений с США были ограничены, так как политический подход был закрыт. Оставалась только экономическая сфера. Именно поэтому «политическая важность» англоамериканского торгового договора была огромной» 11. Однако, в кабинете Н.Чемберлена Иден был почти единственным министром, который видел жизненную необходимость

271

в возобновлении и улучшении отношений с США, сначала хотя бы на экономической основе. У большинства кабинета Чемберлена идея Хэлла об экономическом умиротворении Германии Соединенными Штатами не встретила положительного отклика, так как британские умиротворители считали, что экономическому соглашению с Германией должно предшествовать политическое. После чего сами собирались предоставить Германии экономическую отдушину в Восточной Европе. Хотя предложенное Хэллом торговое соглашение между Британией и США могло бы явиться шагом именно к политическому соглашению между этими странами. При обсуждении предполагаемого торгового договора в 1937 г. Британия была вынуждена маневрировать между США и доминионами. При этом США напрямую связывались с лидерами доминионов и убеждали их в прямых выгодах от сотрудничества по данному вопросу. За экономическое умиротворение нацистской Германии сразу выступил ЮжноАфриканский Союз, где у власти стояло правительство генерала Херцога, представлявшее интересы африканерской буржуазии, традиционно связанной с Германской империей. Южная Африка стояла за широкие сделки с агрессором и в политической, и в экономической сферах. По вопросу об англоамериканском торговом договоре делегат ЮАС на конференции Хавенга заявил, что его правительство уделяет огромное значение экономическому умиротворению и что ЮАС никогда не устраивали имперские преференции12. Канада, которая проводила, как и США, политику изоляционизма, заявила о своей готовности напрямую обсуждать с США все экономические вопросы без оглядки на метрополию. Австралия же была на пороге выборов и не смогла в мае 1937 г., когда началась имперская конференция, четко выявить свою позицию. К тому же доминион находился в состоянии тарифной вражды с США. Но в ходе конференции и Австралия выступила за умиротворение Германии. Только Новая Зеландия, где у власти стояло правительство лейбористов, выступила за единую систему коллективной безопасности в рамках Лиги наций и отнеслась негативно к соглашению с Гитлером 13.

272

Позиция доминионов в 1937 году давала Чемберлену и его сторонникам дополнительные очки в проведении политики активного умиротворения Германии. Соединенные Штаты Америки пока еще оставались на позициях изоляционизма. Ф.Д.Рузвельт в тот период полагал дипломатическую и материальную помощь Великобритании и Франции вполне достаточной для выправления военного баланса в Европе и тем самым устранения возможной германской угрозы Соединенным Штатам. Чемберлен, со своей стороны, опасался возобновления американского вмешательства в европейские дела «в духе Вильсона». Он был более заинтересован в видимости, нежели в реальности англо-американского сотрудничества, его устраивали такие формы, как затянутые переговоры о торговом соглашении в 1937–1938 гг. или снятие эмбарго с поставок вооружений в 1939 г., которые, по его мнению, могли бы воздействовать на готовность держав «оси» сесть за стол переговоров14. 1

2

3 4 5

6

7 8

9 10

11 12 13

14

Watt D.C. Personalities and Policies: Studies in the Formulation of British Foreign Policy in the Twentieth Century. London, 1965. Рейнольдс Д. Создание англо-американского союза, 1937–1941: исследование сотрудничества-соперничества // Международные коалиции и договоры накануне и во время второй мировой войны. М., 1990. Foreign Securities Act, ch. 112, 48 Stat. 574, 18 U.S.C. § 955, 1934-04-13. Senate Joint Resolution No. 173, 49 stat. 1081; 22 U.S.C. 441 note. Peace and War: United States Foreign Policy, 1931-194. Washington, D.C.: U.S., Government Printing Office, 1943. РР. 312-14. Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. URL: http://militera.lib.ru/research/utkin2/index.html Ovendale R. Appeasement and the English Speaking World. Cardiff, 1975. P. 12. Fisher G.B. Economic Appeasement as a Means to Political Understanding and Peace // Survey of International Affairs. 1937 (1). P. 56. Ovendale R. Ibid. P. 12. Garner J.W. The United States Neutrality Act of 1937 // The American Journal of International Law. Vol. 31. №. 3 (Jul., 1937). P. 385–397. URL: http://www.jstor.org/stable/2190452 Ovendale R. Ibid. P. 12. Ibid. P.17/ Soward F.H. The Imperial Conference of 1937 // Pacific Affairs. Vol. 10. № 4. (Dec., 1937). P. 441–449. Рейнольдс Д. Указ. соч.

273

А. В. Седунов Проблемы обеспечения безопасности и процесс «советизации» Северо-Западных районов России в 1944–1953 гг.*

С 1942 года начинается освобождение территории Псковского края. Осенью 1942 года советское командование начало проведение Великолукской наступательной операции силами Калининского фронта. В результате кровопролитных боев в декабре 1942 года были окружены Великие Луки, а 17 января 1943 года силами 257-й и 357-й стрелковых дивизий Калининского фронта город был полностью освобожден. От врага были очищены Куньинский и Усвятский районы, а затем наступление Красной Армии развернулось и в северных районах Псковского Края. Летом – осенью 1943 года началось освобождение Невельского района. В ходе тяжелых боев в сентябре 1943 года немецкое руководство, не в силах сдерживать наступление советских войск, бросило в бой латвийские полицейские батальоны и отряды «айзсаргов». В ходе первых боев под озером Ясное латыши встретились с передовыми частями Красной Армии и, понеся тяжелые потери, все-таки сумели выстоять под первыми ударами. В течение осени – зимы *

©

Седунов А. В., 2009

274

1943 – 1944 гг. отряды латышских националистов направлялись на различные участки фронта на территории Псковского края, играя роль «пожарной команды». Не имеющие боевой подготовки, без поддержки немецких бронетанковых частей, латышские полицейские формирования, использовавшиеся, как правило, в качестве карательных подразделений, были разбиты и отступили на территорию Белоруссии и Латвии, где были переформированы (при этом многие солдаты дезертировали и скрывались по домам и хуторам). Зимой 1944 года войска Ленинградского, Волховского и 2го Прибалтийского фронтов начали крупномасштабное наступление, имевшее целью полностью освободить Ленинградскую и Калининскую области и Псковский край, для дальнейшего освобождения Прибалтийских республик. В январе 1944 года были освобождены Новосокольники, в феврале Гдов, Плюсса и крупный железнодорожный узел Дно. В течение февраля – марта 1944 года были освобождены многие восточные и южные районы Псковщины. В боях под Новоржевом, Опочкой, Пустошкой, Себежем Советская Армия неоднократно сталкивалась с сопротивлением латышских и Литовских (13-го литовского shuma-батальона) националистических формирований. Под Новоржевом 15-я и 19-я латышские дивизии СС должны были прикрывать отступающие немецкие части. 10 июля 1944 года советские части прорвали оборону немецких и латышских формирований, уничтожив большинство «легионеров СС» в течение почти 14 часов. Наиболее боеспособные части националистов перестали существовать, став «пушечным мясом». От обеих дивизий СС осталось около трех батальонов. После разгрома под Новоржевом в июле 1944 часть солдат из латышских полицейских формирований, усиленные «айзсаргами», «латышскими пограничниками» и двумя (39-м и 286-м) эстонскими полицейскими батальонами, должны были занять оборону во втором эшелоне немцев на границе РСФСР и Латвии, в районе Зилупе – Лудзы – Карсавы, по рекам Лжа и Утроя. Следует отметить, что личный состав этих отрядов был набран в спешке, многие мобилизованы в мае-июне 1944 года и получили оружие только на линии фронта. В результате мощнейших ударов Красной Армии формирования были

275

сметены и бежали. Лишь отдельные части 2-го и 6-го полицейских полков оказали достаточно серьезное сопротивление в районе Вышгородка, но после наступления 1214-го полка 364-й Сибирско-Тосненской дивизии Красной Армии они были разбиты. Аналогичные события развернулись и в Печорском районе. Эстонские 183-й, 185-й и 186-й охранные батальоны, общей численностью до 1200 человек, в 1944 году были направлены на охрану и защиту бывшей советско-эстонской границы. Позднее они были усилены «восточными батальонами», сформированными в Пярну и Тарту. В 1944 году 659-й остбатальон был придан группе армий «Север» и принял активное участие в боях с наступающими советскими войсками в районе южного побережья Чудского озера, во время штурма линии «Пантера». Кроме того, различные полицейские латышские и эстонские формирования, отряды «омокайтсе» и «айзсаргов» весьма активно участвовали в обороне Пскова, Печор, Абрене, Даугавпилса, Острова, Дно, Невеля в июлеавгусте 1944 года, но были разгромлены Красной Армией и отступили на территорию Латвии и Эстонии. Часть солдат, не дожидаясь переформирования, дезертировали и ушли в подполье еще при немцах. 23 июля 1944 года после кровопролитных боев Псков был полностью очищен от врага. 24 июля была освобождена территория Абренского (Пыталовского) района, а 11 августа 291-я и 376-я стрелковые дивизии овладели городом Печоры. 22-23 августа 1944 года в соответствии с Указами Президиума Верховного Совета СССР были созданы Псковская и Великолукская области. Вслед за этим на территории вновь образованных областей разворачивается масштабная работа по налаживанию мирной жизни, организации советских органов власти и учреждений. Псков и многие другие районы многострадальной Псковщины в первые послевоенные годы представляли собой мрачное зрелище – «безжизненные улицы, изрытые траншеями, горы мусора, и щебня, черные скелеты разрушенных домов»1. За период 1943– 1944 гг. фашисты разрушили в городе более трех тысяч домов, специальные команды взрывали здания и сооружения, стремясь уничтожить все после себя. Почти такую же картину можно

276

было видеть повсеместно в городах и населенных пунктах Псковского края. В январе 1945 года в составе Псковской области были созданы Качановский, Пыталовский и Печорские районы. С присоединением этих районов были восстановлены исторические границы Псковской земли, ведь еще 1476 году на территории будущего Пыталовского района, на границе с Ливонским орденом, псковичами была построена крепость Вышгородок, ставшая одними из пригородов Господина Пскова. В XVII–XVIII веке крепость теряет свое значение, а земли Вышгородка постепенно превращаются в Вышгородецкий уезд в составе Псковского наместничества. С 1719 года Вышгородок находился в Островском уезде Псковской провинции Ингерманладской (СанктПетербургской) губернии. Новый толчок к развитию этих земель был сделан в 1860-е годы, когда на берегу реки Утрои были проложены пути Санкт-Петербургско–Варшавской железной дороги. Здесь была построена станция Пыталово, вскоре ставшая центром близ лежащей территории, входившей в Островского уезда Псковской губернии. После событий гражданской войны и Рижского мирного договора 1920 года пыталовские земли отошли Латвии, а в 1925 году Пыталово было переименовано в Яунтлатгале (т. е. «Новая Латгалия»). В 1938 году город получил новое название – Абрене. Вхождение в состав Псковской области в 1945 году вернуло историческое название этим землям. История Печорской земли насчитывает не одно столетие. С IX века (г. Изборск был впервые упомянут в «Повести временных лет» под 862 годом) она была русской пограничной заставой Псковской земли и первой встречала врага. Лишь события 1917–1920-х годов привели к отторжению ПечорскоИзборских территорий от России, и восстановление Печорского района в составе Псковской области в 1945 году стало закономерным итогом «собирания» коренных русских земель. Особенностью этих территорий было их вхождение в 1920– 1940 гг. в состав буржуазных Эстонии и Латвии. Короткий период установления советской власти в 1940–1941 гг. не мог привести к полному изживанию буржуазных порядков.

277

Установление фашистского режима в Прибалтике и создание различных профашистских и националистических формирований, лишь усилило отличия Эстонских и Латышских земель от порядков в Советском Союзе. Поэтому основной и главной задачей советских органов власти на территории Качановского, Пыталовского и Печорского районов, было не только послевоенное восстановление хозяйства, но и, прежде всего, проведение мероприятий по советизации этих районов. Целью деятельности партийно-советских областных и районных органов было, по выражению Е.Ю.Зубковой, «встраивание» регионов в советскую систему, приведение прибалтийских политических и социально-экономических структур в полное соответствие с советской моделью2. Для достижения этой цели использовались различные способы, апробированные в СССР в течение 1920–1930-х годов – и политические, и силовые. По мнению исследователей процессов советизации Прибалтики в послевоенный период, первоначально у Московского руководства не было четкого плана «восстановительной» политики. Она складывалась под влиянием международной обстановки, конкретной ситуации в СССР и в Прибалтийских республиках. Эта политика проводилась под лозунгами «восстановления» народного хозяйства и советской власти, однако фактически можно говорить о разрушении привычных и традиционных для Прибалтийских народов политических и экономических укладов3. Е.Ю.Зубкова отмечает, что в советизации Прибалтики можно выделить два этапа – от 1945 до середины 1947 гг., когда советское руководство «старалось избежать жестких действий, используя их главным образом по отношению к вооруженной оппозиции» – лесным братьям. Второй этап с середины 1947 до 1953 года, в это время была проведена насильственная коллективизация, состоялись массовые депортации «кулаков и членов их семей», в результате которой из Прибалтийских республик было выселено 90 тысяч человек4. Советизация региона приобретала еще большее значение в условиях развернувшейся вооруженной борьбы, которую вели прибалтийские националистические бандформирования. В последний год войны и после ее завершения в леса ушло

278

большое количество эстонцев, латышей и литовцев, сотрудничавших с фашистским режимом, уклонявшихся от призыва в Красную Армию и просто скрывавшихся от Советской власти. Они составили костяк бандформирований лесных братьев, совершавших убийства и захваты заложников, нападения на активистов советской власти, грабежи и поджоги магазинов, хуторов и сельских советов, диверсии на железных и проселочных дорогах. Подобные, по сути, террористические действия создавали атмосферу страха и тормозили проведение восстановительной политики. Действия бандгрупп были бы невозможны без массовой поддержки, которую оказывало им местное население. Именно хуторяне снабжали лесных братьев продуктами, давали им приют, делились информацией, ведя наблюдения за действиями советских властей. В этих условиях проведение только специальных операций, силами исключительно правоохранительных органов не могло принести быстрого и окончательного решения проблемы. Позиция центральных и республиканских властей в вопросе борьбы с лесными братьями никогда не ограничивалась принципом «террором – на террор», и репрессивные акции против нацформирований сопровождались политическими и экономическими мерами, призванными создать перелом в настроениях населения. Советское руководство и НКВД–НКГБ уже имело опыт успешной борьбы с националистическими бандитскими группировками. В 1920-е годы при ликвидации басмачества в Средней Азии успешно использовалось сочетание спецмероприятий органов ВЧК–ОГПУ с общевойсковыми операциями и экономическими и хозяйственно-политическими мерами. Советское руководство в то время указывало, что для полной и безоговорочной победы советской власти «необходимо найти в местных крестьянах прочную политическую опору, обеспечить в них верных и убежденных союзников партии и пролетариата. В частности, новая хозяйственная политика, дополненная усиленной политработой среди узбеков, поможет… окончательно вырвать почву из-под ног басмачества, являющемся теперь одним из важных факторов хозяйственного разложения»5. Среди хояйственнополитических мероприятий того времени следует отметить

279

изменение административного деления, позволившее постепенно сломать традиционные родственно-хозяйственные связи. Промышленному развитию среднеазиатских республик Москва уделила самое пристальное внимание, одновременно огромная материальная помощь была оказана сельским жителям – бесплатно выдавались семена и продукты первой необходимости, выплачивались денежные ссуды, отпускались средства на ирригационные работы. Проведенные выборы в местные Советы позволили вовлечь в управление новых, классово близких большевикам, людей. Все эти мероприятия (в сочетании со спецоперациями ВЧК-ОГПУ) позволили в относительно быстрое время склонить на сторону советской власти большинство местного населения и покончить с бандитскими проявлениями. «Восстановление» Прибалтики и Западной Украины проходило в схожих условиях. Только система общегосударственных социально-экономических, политических и идеологических мер, идущих одновременно с акциями органов госбезопасности и милиции, должна была привести к успеху советизации региона. Экономические и политические мероприятия советской власти были необходимым условием и одновременно одним из способов ликвидации националистических бандформирований в Прибалтике. Это позволило достаточно быстро «встроить» новые республики в советскую систему. Первыми шагами по «восстановлению» была организация новых органов власти и управления. Были созданы республиканские Центральные комитеты ВКП (б), Народные комиссариаты, в 1947 году прошли выборы в Верховные советы ЭССР, Латвийской и Литовской ССР. Кадровый состав руководящих органов был сформирован из коммунистов, этнических латышей и эстонцев, которые воевали в прибалтийских частях Красной Армии или были направлены для «усиления» руководства. В 1944–1945 гг. было проведено новое административнотерриториальное разделение. Из Эстонии и Латвии были выделены Печорский край (в 1920–1940 гг. Петсеримаа), часть Нарвского уезда, от Латвии отошли пыталовские земли. Во всех уездах Прибалтийских республик первоначально

280

сохранялось прежнее административное деление на уезды и волости, в волостях были созданы советские органы низшего уровня – сельские советы. В 1950-м году в Прибалтике были созданы новые области и районы. В экономике Прибалтийских республик в 1945–1953 гг. так же были проведены существенные изменения. Если ранее основу экономического развития Эстонской республики составляло сельское хозяйство, развивающееся по хуторскому пути, то советская власть видела в хуторской системе определенную опасность. Опора на мелких хозяевсобственников расходились с традиционными представлениям большевиков о социалистической системе хозяйствования, в которой должны были доминировать крупные государственные агро – и промышленные предприятия, частная собственность на средства производства отменялась безоговорочно. Именно это подход и был выбран для реализации в Прибалтике. В Эстонии, Латвии, Литве создаются крупные промышленные объекты – машиностроительные и металлообрабатывающие заводы, предприятия по добыче и обработке сланцев, легкая промышленность, строительные комбинаты. Параллельно с этим идет процесс национализации промышленности. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в 1940–1941 гг., однако начавшаяся война прервала это процесс. Немецкая оккупация не привела к денационализации – многие промышленные объекты перешли в руки Германии и ее предпринимателей. В 1945 году процесс национализации был возобновлен и первоначально, Советская власть экспроприировала крупные предприятия, а к 1947 году были национализированы и мелкие промышленные объекты. В 1944 году были приняты законы о введении в Прибалтийских республиках новых аграрных отношений, в общих чертах повторяющих законы 1940 года о реформе сельского хозяйства. В 1945–1947 гг. были проведены мероприятия по перераспределению и изъятию части земель, были введены обязательства по продаже продукции государству по установленным ценам, вводились конкретные различные трудовые повинности. Впервые вопрос о необходимости скорейшей коллективизации в Прибалтике был поставлен в 1947 году и по

281

мнению Е.Ю.Зубковой, совпал с «кризисом продовольственного обеспечения…в этой ситуации проблема хлебозаготовок приобрела почти такую же остроту, как в период кризиса 1927–1928 гг., своеобразным выходом из которого стало решение о сплошной коллективизации»6. К 1949 году были использованы все известные большевикам меры принудительной коллективизации, среди которых доминирующим являлось выселение кулаков и членов их семей, а также массовое выселение всех неблагонадежных элементов, «сопротивляющихся» советизации региона. Одним из итогов коллективизации стало измение демографической ситуации – рост городского населения, резкое сокращение хуторских хозяйств (неблагонадежных, с точки зрение правоохранительных органов, в связи с активной помощью лесным братьям). В Прибалтике в 1949–1953 гг. наблюдался массовый приток рабочей силы с территорий Северо-Запада РСФСР. Переселенцы, или как их именуют в современной Прибалтике, мигранты, принесли с собой отличные от местных привычки, обычаи и традиции, создав тем самым прочную опору советской власти. В итоге шаги, предпринятые советскими властями, позволили решить многочисленные проблемы, связанные с «встраиванием» Прибалтийских республик в государственную систему СССР. Все основные проблемы восстановления и введения советских порядков на территориях, передаваемых в состав РСФСР, были весьма схожи с вышеописанными. Пыталовский и Печорский районы, вошедшие в состав Псковской области, ранее принадлежали буржуазным государствам и, с точки зрения руководства, советизация и восстановление этих территорий должна была состояться в кратчайшие сроки. Однако сам процесс вхождения вновь образованных районов в состав Псковской области был достаточно затяжным. После принятия решения о создании Псковской области в августе 1944 году уже в сентябре возникает вопрос о подготовке передачи частей Эстонии и Латвии Советской России. Правовой основой передачи стала Инструкция ВЦИК и СНК РСФСР от 20 января 1932 г. «О порядке передачи территорий, выделяемых в новую административную единицу или перечисленных из одной административной единицы в

282

другую». Согласно этому документу передача территорий «во избежании ломки бюджетных смет», должна была проходить «лишь в период с 15 по 31 декабря»7. Для подготовки передачи необходимо было создать согласительную комиссию из представителей законодательных и исполнительных органов субъектов, комиссия должна была подготовить все материалы по передачи земель, построек, народнохозяйственных объектов и проч. В случае возникновения спорных ситуаций роль арбитра играл СНК, имевший право отменить решение комиссии. Сложности и проблемы по передачи районов из состава Эстонии и Латвии начались с первых же дней работы согласительной комиссии. Псковская делегация, отправившаяся в Латвию для рассмотрения вопросов по размежеванию земель, в течение нескольких недель не могла встретиться с представителями латвийской стороны. За это время латышские власти, покидавшие Абренский (Пыталовский) уезд, вывезли большую часть различного сельскохозяйственного и коммунального оборудования, вплоть до телефонных аппаратов и другой техники8. Практически аналогичная картина наблюдалась и с эстонской стороны, которая затягивала подписание Акта о передаче «используя различные законные и незаконные предлоги». Тексты Актов содержат подробное описание территорий, вошедших в состав Псковской области. Так, Абренский уезд на 15 октября 1944 года в своем составе имел 6 волостей и один город, с общей численностью населения 36 000 человек, из которых в Абрене проживало всего 650 человек. По национальному признаку большинство населения составляли русские – 98 %, латышей числилось всего 0,7 %.9 Общее количество деревень достигало 492. Промышленность практически отсутствовала – Акт зафиксировал всего 4 завода, с общим числом рабочих в 19 человек. Наиболее развитыми были различные промышленные артели и кустарные мастерские (29 предприятий с 96 работниками). В Абрене существовала одна электростанция, телефонная станция на 10 номеров, 40 школ, 2 фельдшерских пункта, 2 библиотеки10. Несколько лучше обстояли дела в Печорском районе. От Эстонии в Псковскую область отошли 2 гипсовых завода, один

283

кирпичный, типография, 2 мельницы, инфекционная больница и 4 фельдшерских пункта, школы, ясли, библиотеки и избычитальни11. Эти данные приводятся по состоянию на октябрь 1944 года, в начале 1944 года немцы, готовясь к отступлению, провели несколько карательных акций против партизан и советских диверсионных групп, в результате которых было сожжено несколько хуторов, деревень и крупных промышленных объектов. Итогом деятельности немецко-фашистских захватчиков стало уничтожение почти 65% промышленнохозяйственных объектов, 50 % жилого фонда, повреждение мельничных хозяйств, угон скота и вывоз большого количества сельхозинвентаря12. По итогам работы согласительных комиссий и деятельности Псковского облисполкома в Верховный Совет СССР была направлена «Объяснительная записка» с предложениями по созданию на новых территориях трех районов – Качановского, с центром в поселке Качаново, с населением в 16 557 человек, Печорского, с центром в Печорах, с населением в 34 699 человек и Пыталовского с центром в городе Абрене (вскоре переименованного в Пыталово), с населением в 24 538 человек. Секретарь Обкома ВКП (б) Антюфеев и председатель облисполкома Семин аргументировали свои предложения особенностями указанных территорий. «Существенной особенностью районируемой территории, отличающей ее от существующих районов области и окрепшей социалистической системы земледелия, является частнособственническая система ведения сельского хозяйства…» Кроме того, руководство Псковской области указывало на отсутствие хороших шоссейных дорог, что вызывало необходимость «равномерного удаления центра от окраин»13. В «Записке» нет ни слова о проблемах, связанных с деятельностью националистических бандформирований, но среди перечисляемых особенностей районов, указывалось на «непохожесть» этих территорий и важность скорейшего их «встраивания» в советскую систему. Следует обратить внимание на тот факт, что перешедшие земли не были присоединены ни к одному ранее существующему району для более четкого и жесткого управления в условиях

284

специфического состояния и положения населения этих земель14. Более подробная характеристика обстановки во вновь создаваемых районах содержится в отчетах и докладах начальников РО НКВД и РО НКГБ в 1945–1946 гг. Начальник Пыталовского РО НКВД в начале 1945 года, объясняя сложность ситуации, сложившейся в районе, пишет, что: «В районе на протяжении ряда лет проводилась системная идеологическая обработка населения… Район засорен кулаками, буржуазными и белогвардейскими элементами»15 В 1946 году была дана еще более яркая характеристика специфики региона: «Пыталовский район образован из бывшей Латвии, территория района составила 92,2 тыс.км.2 Население в районе 28 000 человек, из них 97 % русские, 3 % латыши и поляки. В городе Пыталово проживает 1882 человека, населенных пунктов 455, разбитых на 6500 отдельных хуторов, в районе 18 сельсоветов, в марте-апреле было зарегистрировано 42 колхоза. В политическом отношении район засорен неблагонадежными людьми, бывшими добровольцами Латвийской пограничной стражи и немецкой армии, полицаями и айзсаргами, а также кулацкими элементами. При немецком отступлении многие из них ушли в банды, дислоцирующиеся на территории Качановского района и Вилякского уезда Латвийской ССР… В числе специфики обслуживаемого района следует назвать отстояние многих хуторов от центра более чем на 45 километров, отсутствие транспорта… В районе только за 1945 год было зафиксировано 124 крупных бандпроявлений»16. Похожую картину рисуют отчеты и доклады руководителей правоохранительных органов Качановского и Печорского районов: «Под воздействием буржуазии и фашистского воспитания народ имеет особую психологию… Народ воспитан в духе частной, индивидуальной собственности… Многие свои интересы ставят выше, прежде всего, и с интересами государства считаются мало…». Руководителей РО НКВД и РО НКГБ заботит активная массовая помощь националистическим повстанческим группам, оказываемая местными жителями. Хуторская система землепользования, частнособственнические настроения, отдаленность населенных пунктов как нельзя лучше

285

подходят для деятельности террористов и бандитов. Поэтому во многих докладах указывается на необходимость принятия разнообразных мер, направленных на ликвидацию бандгруппировок, в том числе идеологическую, просветительскую работу, проведения комплекса мер по укрупнению населенных пунктов, увеличению числа колхозов и совхозов. Подобные документы, по сути, содержали программу мероприятий по советизации районов. Предложения сотрудников НКВД–НКГБ аналогичны (а возможно, и лежат в основе) предложений партийно-советских органов власти, связанных с восстановлением советского строя. На заседаниях Бюро Обкома ВКП (б) неоднократно обсуждало мероприятия по советизации Печорского, Пыталовского и Качановского районов. В 1945 году при обсуждении работы Качановского райкома ВКП(б) указывалось, что «работники райкома не учитывают специфики населения, воспитанного лживой национальнобуржуазной и немецко-фашистской пропагандой …жители имеют превратное представление о колхозах и социалистической системе хозяйствования… поэтому надо особое внимание обратить на партийно-организационную, партийнополитическую и агитационно-массовую работу»17. Эти меры должны способствовать созданию колхозного строя и положительным изменениям в районе. Здесь следует заметить, что созданию колхозов на территориях, отошедших к РСФСР, в 1945–1946 гг. не уделяется первостепенного внимания. Подобные шаги рассматриваются в череде других мероприятий. Необходимость скорейшей советизации приводила к необходимости выработки специальных мероприятий по «встраиванию» новых районов в советский уклад. Руководство Псковской области не проводило специфических и самостоятельных решений. Как правило, использовался общеприбалтийский набор идеологических, политических, экономических и социальных мер. С февраля 1945 года перед партийно-советским руководством районов ставятся конкретные задачи по подготовке хозяйств к весеннему севу, по ремонту дорог, по «введению плановых показателей развития хозяйства», о борьбе с болезнями животных, о всеобщем образовании, о массовой пропагандистской работе среди

286

населения, о разъяснении правил советской торговли, о советской кооперации и проч. Одной из первых мер советского руководства стало проведение земельной реформы в 1945–1946 гг. Как и в Прибалтийских республиках СССР, в новых районах Псковской области были установлены предельные нормы землепользования. В Псковском ОК ВКП (б) в январе-феврале 1945 года была подготовлена «Справка о землепользовании в Качановском, Пыталовском и Печорском районах», направленная в ЦК ВКП(б) и СНК СССР. В документе говорилось, что в трех районах количество единоличных крестьянских хозяйств составляет 17 588, со средним размером земли в 11,5 гектаров на хозяйство. Наибольшее количество хозяйств (7 262) имело от 5 до 10 гектаров земли, от 1 до 5 гектаров находилось в руках у 4 696 хозяйств, от 10 до 15 гектаров обрабатывало 3 211 хозяйств, 1 020 крестьянских хозяйств имели от 15 до 20 гектар. В районах насчитывалось 1 157 зажиточных хозяйств, имевших от 20 гектар и более (до 86 га)18. Количество малоземельных (до 1 гектара) составляло 242 хозяйства, а 6 800 хозяйств были безлошадными. Кроме того, в районах насчитывалось более 200 хозяйств с 6 408 гектарами, владельцы которых изменили Родине или бежали с немцами, в районах было 250 гектар церковных земель. Все они должны были быть реквизированы. Псковский ОК ВКП (б) предлагал «в целях правильного наделения землей и удовлетворения нужд батрацких, бедняцких и середняцких хозяйств… установить высшую норму надела в 20 гектар, с наделом от 3 до 20 га, в зависимости от наличия рабочих рук и тягловой силы». В апреле 1945 года СНК согласилось с предложениями псковских товарищей, и указанные предельные нормы землепользования были установлены в трех западных районах. В районах в ходе реализации Постановления СНК СССР были составлены списки тех, у кого «земли обрезались» и тех, кому они были прирезаны – в основном семьям военнослужащих Красной Армии, «бывшим батракам и бедняцким семьям». В целом проведение реформы продолжалось в течении одного года и к маю 1946 года перераспределение земель было завершено.

287

Изъятие земель у изменников Родины было проведено достаточно быстро. Местные сельсоветы, совместно с правоохранительными органами, составили списки тех, кто активно сотрудничал с немцами в годы войны, райисполкомы, начиная с лета 1945 года, на заседаниях рассматривали конкретные вопросы по «изъятию имущества у изменников Родины». В подобных решениях излагались причины изъятия (служба в полиции, shuma-батальонах, пребывание в «айзсаргах», отрядах «омокайтсе», пограничных подразделениях и т. п.), переписывалось имущество, передаваемое в собственность государства (скот, лошади, сельхозинвентарь, техника, дома и хозяйственные постройки). После изъятия, производившегося по Постановлению СНК СССР от 25 апреля 1945 года, имущество передавалось семьям бедняков, красногвардейцев, переводилось на баланс райисполкомов для последующего использования «для нужд районов», отдавалось районным организациям (прокуратуре, военкомату, райпотребсоюзу и др.)19. В результате проведения земельной реформы получили землю 3,5 тысячи малоземельных, а также вновь прибывших и безземельных крестьян.20 С 1947 года в районах началась большая агитационная и культурно-просветительская работа, направленная на пропаганду достоинств и выгод советского колхозного строя и убеждение единоличников в необходимости вступления в колхоз. Во время проведения земельной реформы крестьянам были розданы «Акты долгосрочного пользования земли», однако уже с конца 1946 года активизируется деятельность по созданию колхозной системы в западных районах области. Этому способствовали не только проблемы с хлебозаготовками и продовольственный кризис послевоенных лет, свою роль сыграла оперативная обстановка в этих районах. В протоколах заседаний райисполкомов в 1946–1947 гг. отмечается, что «происходит учащение появлений классово-чуждых элементов, совершающих теракты и грабящих государственное имущество и индивидуальные хозяйства»21. Отчеты начальников РО МГБ и РО МВД конца 1946 – начала 1947 гг. более резки в своей оценки ситуации: «…в районах насчитывается большое количество индивидуальных хозяйств, многие хутора находятся в лесных массивах, и их оперативное обслуживание весьма затруднено, а

288

большинство единоличников прямо или косвенно оказывают помощь бандитским националистическим повстанческим группировкам… для полного их уничтожения необходимо проведение экономико-социальных мер и активизации оперативно-чекистских мероприятий… любые эпизодические акции будут бессильны и не принесут результата». Но все же определяющее значение при проведении коллективизации в западных районах Псковской области, как и в Прибалтийских республиках, имела общая политикоидеологическая направленность преобразований в некогда буржуазных республиках. «Встраивание» этих регионов в советскую систему было невозможно без изменений в системе землепользования и коренной ломки всех аграрных отношений. Одним из первых шагов по советизации районов и Прибалтийских республик было увеличение налогообложения кулаков и всех, живущих на нетрудовые доходы (неземледельческие доходы, использование наемного труда). В 1947 году было издано Постановление Совета Министров «Об обложении налогами крестьянских хозяйств Псковской и Ленинградской областей на территории, отошедшей от Латвийской и Эстонской ССР», в котором было рекомендовано определить принадлежность единоличных крестьянских хозяев к середнякам, кулакам и проч. Местным органам власти рекомендовалась провести учет всех кулаков, проживающих в сельсоветах, затем списки сверялись и отправлялись на рассмотрение райисполкомов. Всего в Печорском, Пыталовском и Качановском районах было выявлено 450 кулацких хозяйств, которые обложили налогом на общую сумму в 4 млн. рублей22. Проблемы, связанные с коллективизацией в Псковской области, еще нуждаются во всестороннем изучении, и в задачу авторов не входит подробное рассмотрение этой темы23. Однако следует отметить, что роль правоохранительных органов в этом процессе была очень заметной. В различных работах говорится о постоянном произволе, царившем при проведении аграрных преобразований в трех западных районах Псковщины.24 Безусловно, факты, приводимые в документах, показывают обстановку достаточно жестких мер, проводимых по отношению к крестьянам. Но ситуация в районах в 1945–

289

1947 гг. была настолько сложной и напряженной, количество недовольных, проводимой политикой, было велико, наличие крупных и устойчивых бандитско-повстанческих группировок лишь усугубляло обстановку. Иногда, по воспоминаниям сотрудников ОББ, было чрезвычайно сложно отделить правду от оговора, от сведения личных счетов, а точную оперативную информацию от сознательной дезинформации. Для большинства сотрудников ОВД проводимые мероприятия были необходимым условием успешной борьбы с бандитами, и были продиктованы условиями времени – шла война, количество скрывавшихся коллаборационистов на территории Псковщины было достаточно велико, население, «пораженное буржуазным духом частнособственнических отношений», часто было враждебно настроено к советской власти. Для сотрудников правоохранительных структур ситуация того времени была сравнима с боевыми действиями, где «все средства хороши». Конечно, в то время было зафиксировано много незаконных изъятий, обысков, избиений и арестов.25 В 1989–2004 году грандиозная работа, проведенная прокуратурой Псковской области, УВД, УКГБ–ФСБ, Комиссией по реабилитации жертв политических репрессий, позволила восстановить честное имя большинства незаконно репрессированных. Большинство сотрудников, повинных в незаконных действиях в это время, понесли наказание, практически по каждому такому случаю проводились проверки, в которых участвовала прокуратура и следователи МВД–МГБ. Многие из них были осуждены, как это случилось с первым начальником ОББ А.В.Николаевым, начальником Пыталовского РО НКВД В.З.Лехановым и рядом других сотрудников. Форсирование коллективизации происходило в 1949– 1950 гг. Но даже в тот период, на 1 января 1950 года, количество колхозов в этих районах достигло всего 34,5 %. В Качановском районе было создано 92 колхоза, при сохранении 3 978 единоличников, В Пыталовском – 131 колхоз, и оставалось не коллективизированными 4 371 хозяйство26. Всего же к 1950 году в западных районах был создан 361 колхоз (в 1946 году их было всего 42). Не желая вступать в колхозы, которые связывались в крестьянских представлениях с разрушением всего жизненного

290

уклада, сложившегося в течение десятилетий, они уходили в поля, пытались «перевестись в город», освобождались от скота, посевов, техники. В «Справке о ходе коллективизации и организационно-хозяйственном укреплении колхозов в Качановском, Пыталовском, Печорском районах» 1949 года говорилось, что «необходимо усилить работу с единоличниками по дальнейшей коллективизации». По мнению руководителей ОК ВКП(б), необходимо было преодолеть «сезонность и кампанейщину в коллективизации …активнее разоблачать противоколхозные элементы»27. Региональные власти, выполняя директивы Москвы, попытались решить эту проблему, используя советский опыт конца 1920-х – начала 1930-х годов, т. е. делая ставку на репрессивные методы. Начались массовые депортации крестьян, попавших в списки кулаков, и членов их семей. Специальное постановление по этому вопросу было принято Советом Министров СССР в январе 1949 года28. На совещании, прошедшем в УМГБ в начале 1950 года, где присутствовали руководители Облисполкома и ОК ВКП (б), указывалось, что необходимо провести операцию в максимально сжатые сроки, не допуская «побегов лиц, осужденных на общих собраниях колхозников и признанных кулаками»29. Начальник УМВД полковник Н.А.Алмазов, выступая перед сотрудниками, подчеркивал, что «наши органы имеют большой опыт в этой работе по УССР и Кавказскому району… есть лишь некоторые ошибки, которые следует учитывать при проведении операции». Проблемы выселения в течение последних десятилетий неоднократно становились предметом многочисленных научных, публицистических, а также псевдонаучных и конъюнктурных публикаций. Следует обратить внимание на некоторые черты этой политики. Война обострила социальноэкономическую обстановку в стране, углубила криминогенную ситуацию в тылу и прифронтовой зоне, создала условия для открытых выступлений различных групп населения против режима и его политических мероприятий. Особенно это было характерно для тех республик, где и в годы Гражданской войны ситуация отличалась особой внутренней и национальной нестабильностью. Тоже можно сказать и о вновь

291

присоединенных республиках. По данным ОББ НКВД СССР, всего с июня 1941 года на территории страны было ликвидировано 7 163 повстанческие группы, объединявшие в своих рядах 54 130 человек30. Руководители органов внутренних дел неоднократно подчеркивали, что вместе с «активными» бандитами большое значение имели «бандпособники и сочувствующие». Официальная позиция правительственных органов, объясняющая причины выселения, выражалась в стремлении стабилизировать этими мерами общественно-политическую обстановку, обеспечить безопасность страны и упрочить государственность, ликвидировать бандитизм, наказать пособников гитлеровских оккупантов. С этими доводами можно согласиться, но нельзя не видеть, что карательные акции носили ярко выраженный противоправный характер, превращаясь в страшный механизм насилия и беззакония. Ведь суровому наказанию подвергались не только повинные в преступлениях против государства и советских граждан, но и невиновные люди. Именно поэтому такие меры не могут быть признаны справедливыми, и они получили решительное и заслуженное осуждение. Депортации народов Кавказа в 1941–1944 гг. проводились с использованием значительного количества войск НКВД, для этих акций были выработаны специальные постановления и инструкции. Одновременно с выселением проходили серии других оперативно-чекистских мероприятий31. В Псковской области, как и в других регионах, спецоперация по выселению проводилась поэтапно. Еще в течение первых послевоенных лет на оперативный учет были взяты лица, в той или иной степени сотрудничавшие с немецкими властями на территории Печорского, Пыталовского и Качановского районов, эти категории были дополнены «бандпособниками» и легализованными бандитами. Затем, в 1947–1949 годах, были составлены списки кулаков и членов их семей. В марте-апреле 1950 года прошла секретная организационная фаза подготовки, предполагавшая создание «оперативных троек», оперативных групп и уточнение списков выселяемых. «Оперативные тройки» создавались в районах для общей координации деятельности советских и правоохранительных органов по выселению. В состав

292

оперативной группы входил оперработник и два сотрудника, которые должны были проводить аресты, задержания и выселения. Другие подразделения были использованы для осуществления поисковых мероприятий и охраны населенных пунктов. В мае 1950 были выселены в основном кулаки32, а в ноябре этого года, после постановления Особого совещания при МГБ, началось массовое выселение «пособников националистических повстанцев и террористов». В итоге проведенных спецопераций из районов было выселено 1415 кулаков, «бандпособников» и членов их семей. Начальники РО МГБ в 1951 году отмечали, что после выселений «работа по выявлению и уничтожению националистического подполья и бандгрупп идет значительно успешнее, арестованные бандиты на допросах показывают, что из бандотрядов начался уход людей… в большинстве населенных пунктов ликвидированы бандитские гнезда …разрушена сеть бандпособников». В письме на имя Г.М.Маленкова указывалось, что западные районы Псковской области «очищены от кулацко-бандитских элементов». Это позволило к 1951 году охватить колхозами до 92% крестьянских хозяйств, тем самым практически завершить процесс советизации районов33. Однако коллективизация и выселение «бандпособников» не были единственными общеполитическими мероприятиями, проведенными партийно-советскими и правоохранительными органами для борьбы с националистическими бандформированиями. Весьма активно использовались идеологические методы. Как уже отмечалось, в отчетах и докладах различных руководителей НКВД–НКГБ, а также партийных лидеров неоднократно подчеркивалась мысль о «буржуазном характере воспитания, имевшем место в период двадцатипятилетнего господства частнособственнических интересов» на территории западных районов. «Поэтому агитационно-массовая и культурно-просветительская работа представляет собой особое значение и является главной задачей партийной организации в деле перестройки сознания населения нашего района», – говорилось в Отчете о работе Качановского райкома партии34. Это прекрасно понимали и руководители Псковского обкома, неоднократно указывая на необходимость

293

усиления идеологической работы в западных районах. Среди мер, направленных на воспитание советского человека и «изживание мелкособственнических интересов», были шаги по развертыванию школ и введению обязательного обучения. Партийные органы требовали, чтобы местные властные структуры добивались стопроцентного охвата населения школьным начальным, средним и вечерним образованием. В районах создавали школы рабочей молодежи, специальные кружки и агитационно-просветительные лектории при библиотеках и школах. Среди предметов, которые преподавались населению, были История СССР, История ВКП(б), политическая география, История Великой Отечественной войны Советского Союза. Специальные темы охватывали широкий круг вопросов: «Блестящие победы Красной Армии», «Права о обязанности граждан СССР», «Сила и могущество Советского строя», «Что дала Советская власть народу», «Советская конституция – самая демократическая конституция в мире» и другие35. Лекторская группа только одного Качановского района в 1946 году охватила своими лекциями около 8 тысяч человек. Особое внимание уделялось пропаганде Советских законов и Конституции СССР 1936 года. «Вопросы пропаганды советских законов и соблюдение революционной законности имеют в наших районах большое значение, ибо все законы буржуазной Латвии и Эстонии были на стороне капиталистической собственности, направлены на угнетение рабочих и бедняцких слоев населения. Сама буржуазная идеология воспитывала среди людей низменные чувства по пословице – человек человеку волк. Перед нами стоит большая задача показать все выгоды советской власти…а правоохранительные органы должны… развернуть широкую борьбу с ворами, расхитителями и разбойниками»36. Псковский обком партии направил в районы большое количество разнообразных книг, сборников с Конституцией СССР, плакатов с разъяснением основного закона и других советских нормативных актов. Пропаганда самых гуманных советских законов прослеживалась даже с точки зрения объявлений о «помиловании скрывающихся в лесах в случае добровольной сдачи».

294

В Псковской области случаев добровольной сдачи («легализации») членов националистических бандформирований было достаточно много. Так, только в «Записке о борьбе с бандитизмом в Псковской области» на первую половину 1946 года фиксируется 31 «легализованный» бандит37. В 1947 году в ходе проведения комплекса войсковых и оперативно-чекистских операций, после долгих и непростых переговоров, которые вел начальник 2-го отдела ОББ УМВД по Псковской области Г.И.Мисуркин, была легализована большая банда, численностью 49 человек. По согласованию с Обкомом и Облисполкомом сдавшимся бандитам разрешалось проживать на своих хуторах, заниматься земледелием, но проходить обязательную регистрацию два раза в месяц в РО МВД или органах госбезопасности. Очень важной идеолого-политической мерой были попытки вести просветительскую и агитационную работу среди хуторян, по «вскрытию истинных целей фашистов и их пособников, по уничтожению всего человечества… разъяснению устремлений мировой буржуазии… показу классовой природы современного мира и прогрессивной роли СССР». Тем самым были сделаны шаги по разложению «повстанческой базы». Важнейшим шагом по советизации западных районов области стала подготовка и проведение выборов в Верховный совет СССР в 1946 году, тем самым населению давалась возможность участвовать в формировании советских, «подлинно народных» органов власти, коренным образом отличающихся от «псевдодемократических парламентов западных стран». В районах были открыты партшколы для членов и кандидатов в члены ВКП(б). Отдельное внимание уделялось созданию в деревнях изб-читален, где должна была вестись постоянная идеологическая и просветительская работа. С 1945 по 1947 год в западных районах области было создано около 40 изб-читален, куда были направлено большое количество «советских книг и произведений Маркса, Ленина, Сталина». Там же сосредотачивались советские центральные и местные газеты и «плакаты с наглядной агитацией».

295

Среди идеологических мер по пропаганде советского строя большое внимание уделялось газетам, наглядным агитационным материалам, книгам советских авторов и «лучшим произведениям писателей XIX века». Правоохранительные органы обязывались в кратчайшие сроки изъять у населения (прежде всего у бывших полицейских) «фашистские листовки и книги, не допуская их распространения среди жителей». Следуя указаниям ЦК ВКП(б), в районах создавались кинотеатры, студии художественной самодеятельности, в которых ставились пьесы советских авторов. По деревням и селам разъезжали передвижные киноустановки, показывавшие разнообразные советские фильмы 1930–1940 гг. Все эти меры должны были способствовать успешному и скорейшему «встраиванию» районов в советскую систему и «идейному перерождению жителей новых советских земель».

1

2

3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

15 16 17 18 19

Филимонов А.В. Псков послереволюционный // Псков: вехи истории. Псков, 2002. С. 177. Зубкова Е.Ю. Москва и Балтия: механизмы советизации Латвии, Литвы и Эстонии в 1944-1953 годах // Труды Института Российской истории. Вып. 4. М., 2004. С. 266. Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 267. Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 281. Образование СССР. Сб. документов. 1917–1924. М.-Л., 1949. С. 227–228. Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 280. ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 1. Л. 22–23. ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 1. Л. 159. ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 31. Л. 92. ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 31. Л. 93 ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 31. Л. 134–136. ГАПО. Ф. Р-1026. Оп. 1. Д. 2. Л. 2. ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 1. Д. 31. Л. 105–107. По итогам работы комиссий и в результате работы Псковских областных органов власти, Верховный Совет СССР согласился с предложением псковичей и создал три новых района после завершения работы согласительных комиссий в январе 1945 года, как этого и требовала «Инструкция». АИЦ УВД ПО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 56. Л. 193–194. АИЦ УВД ПО. Ф. 11. Оп. 1. Д.57. Л. 134–136. ГАНИПО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 173. Л. 282. ГАНИПО. Ф.1219. Оп. 1. Д. 56. Л. 268–270. ГАПО. Ф. Р-1026. Оп.1. Д. 1. Л. 57–58 и др.

296

20

21 22 23

24

25 26 27 28

29 30

31

32

33 34 35 36 37

Карасев В.И. Коллективизация единоличных хозяйств в западных районах Псковской области. Северо-Запад в аграрной истории России. Межвузовский сборник научных трудов. Калининград. 1994. С. 94. ГАПО. Ф. Р-1026. Оп.1. Д. 4. Л.14–15, 17. ГАНИПО. Ф.1219. Оп.1. Д. 556. Л. 168. Исследованию коллективизации в западных районах Псковской области повещены несколько статей И.В. Карасева и работы А.В.Филимонова См.: Филимонов А.В. Политические репрессии конца 40-х – начала 50-х годов // Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. Псков, 1999. Т. 7.С. 16–23. См.: Филимонов А.В. Указ. соч. С. 16–18 и др. ГАНИПО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 790. Л. 182–184. ГАНИПО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 798. Л. 1–4. Ранее, в 1948 году, областное УМВД прибрело определенный опыт по выселению «антиобщественных и паразитических элементов» (АИЦ УВД ПО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 60. Л. 79–80). АИЦ УВД ПО. Ф.11. Оп. 1. Д. 64. Л. 34–36. 50-летие Великой Победы над фашизмом: История и современность. Смоленск, 1995. С. 92. См.: Сидоренко В.П. Войска НКВД на Кавказе в годы Великой Отечественной войны. СПб., 1999; Некрасов В.Ф. Внутренние войска Советского государства. 1917–1977. М., 1980. О нарушениях законности в период этих акций см.: Филимонов А.В. Указ. соч. С. 19–22. ГАНИПО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 1648. Л. 64. ГАНИПО. Ф. 345. Оп. 6. Д. 46. Л. 25–26. ГАНИПО. Ф. 345. Оп.2. Д. 12. Л. 6–7; Д. 6. Л. 10–11. ГАНИПО. Ф. 345. Оп. 6. Д. 45. Л. 34. ГАНИПО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 215. Л. 11.

297

С. В. Кулик НАТО и ОВД – основные факторы противостояния после Второй мировой войны*

Окончание Второй мировой войны не принесло миру стабильности и спокойствия. Бывшие союзники по антигитлеровской коалиции оказались в состоянии военных и политических противников. Сегодня многие склонны демонизировать организацию Варшавского договора, утверждая, что именно этот блок был главным дестабилизирующим фактором в середине прошлого века. Однако при этом уместно вспомнить, что эта организация возникла уже после образования Североатлантического блока, куда Советский Союз не был принят. Понятно, что формальный отказ, что, мол, у СССР нет непосредственного выхода к северной Атлантике, был только поводом. На самом деле, новая военно-политическая организация была направлена против СССР и его союзников. По мере исчезновения сплачивавшей цивилизованный мир смертельной угрозы нацизма изначальные противоречия меж*

©

Кулик С. В., 2009

298

ду членами антигитлеровского союза и геополитических интересов держав привели к развалу антигитлеровской коалиции и к новому расколу в мире на враждебные, противостоящие друг другу блоки. Незавершённость произошедших после войны сдвигов в расстановке политических и военных сил, неустойчивость их нового баланса подталкивали великие державы к тому, чтобы склонить его на свою сторону. Поражение Германии и переустройство Европы породило геополитическое противостояние двух мировых лидеров. США имели ядерное оружие, а СССР мощнейшую армию, части которой стояли по сути своей в центре Европы – западнее Берлина. Каждая сторона вполне могла воспользоваться своими преимуществами. Таким образом, можно говорить о том, что в первое послевоенное десятилетие утвердилась двухполюсная система международных отношений. Послевоенный мир вновь оказался в состоянии войны. На этот раз «холодной». Сам автор термина «холодная война» (Cold war) Бертольд М.Барух (1870–1965) (в годы Второй мировой войны начальник снабжения армии США) впервые его употребил в своем выступлении на заседании Законодательного Собрания штата Южная Каролина 16 апреля 1947 г. в контексте сравнения со Второй мировой: «Сегодня мы находимся в состоянии холодной войны». Эта война началась со вчерашним союзником – с СССР, с Россией. В дальнейший оборот этот термин запустил публицист Х.Суоп, а уж более широкое употребление он получил благодаря статьям журналиста У. Липпманна в «Нью-Йорк трибюн». В ноябре 1947 г. они вышли отдельным изданием «Холодная война. О внешней политике США»1. Отправной точкой к усилению противоречий между бывшими союзниками стали слова Черчилля в его знаменитой фултонской речи 5 марта 1946 года. В ней бывший британский премьер-министр заявил о том, что США, имея атомное оружие, могут по сути своей диктовать миру свои условия2. В свою очередь, необходимо признать, что советская внешняя политика была направлена на ослабление позиции «лагеря империализма» на международной арене. Советский Союз всячески, всеми средствами оказывал помощь и под-

299

держку мировому коммунистическому движению. При этом можно понять, что действия советского руководства были во многом объективно обусловлены уроками только что завершившейся тяжелейшей войны, после победы, в которой оно стремилось создать вокруг СССР пояс из союзнических, зависящих от него государств3. В странах Восточной Европы во второй половине 40-х годов с подачи советского руководства шел процесс насаждения командно-административной системы. Однако после смерти И.В.Сталина в марте 1953 года в некоторых странах социалистического лагеря обозначились признаки массового недовольства. Прошли забастовки и демонстрации в городах Чехословакии, обострилась ситуация в Венгрии. Наиболее серьезные волнения в июне 1953 года в ГДР, где забастовки и демонстрации, вызванные ухудшением уровня жизни населения, привели страну на грань массовых антикоммунистических выступлений. Ситуация в Восточной Германии была во многом стабилизирована благодаря активным действиям советских вооруженных сил. Нестабильность в центре Европы во многом способствовала напряжению международной обстановки. В этих условиях противоречия между Востоком и Западом вышли на новый качественный уровень. Идея мирового господства на основе монопольного владения ядерным оружием стала главной во всей политике Вашингтона после окончания Второй мировой войны. Убедившись в особой эффективности ядерного оружия, Соединенные Штаты в сороковых годах прошлого века разработали несколько планов применения атомных бомб против СССР. Их отличало только количество ядерных зарядов и целей. В 1946 году на Советский Союз планировалось сбросить 20–30 бомб и уничтожить 20 городов, в 1949-м, в условиях наращивания ядерного потенциала США, была намечена 3261 цель4. Отталкиваясь от провозглашенных политических целей, руководство США предложило военным разработать стратегию своих действий на случай войны с Советским Союзом. При этом как администрация США, так и военное командова-

300

ние, полагаясь на созданное атомное оружие и мощную авиацию дальнего действия, не исключали развязывания превентивной войны, стремясь разыграть этот козырь, прежде чем аналогичные средства поражения будут созданы и Советским Союзом. Вашингтон действовал в соответствии с доктриной «массированного возмездия», которая основана на неограниченном применении ядерного оружия в случае возникновения военного конфликта. Об этом времени позднее вспомнил министр обороны США Браун: «В те дни далеко не каждому было ясно, что ядерное оружие не возбранялось пускать в ход и при отсутствии факта совершенного нападения»5. В условиях нагнетания противостояния между Москвой и Вашингтоном последнему потребовалась военная и политическая поддержка тех государств, с которыми США готовы были противостоять социалистическому лагерю. Политика, проводившаяся Соединенными Штатами Америки в отношении Советского Союза, находила полную поддержку, сочувствие и понимание в других западных странах. В конечном итоге это привело к созданию в 1949 году военнополитического блока НАТО. В этих условиях 4 апреля 1949 года двенадцать государств с целью «коллективной обороны от угрозы коммунистической агрессии» подписали Североатлантический договор, тем самым юридически оформив военнополитический блок против СССР и его союзников6. Безусловно, не только для советского руководства, но и для миллионов граждан СССР знаковым стало инициирование США принятие в ряды Альянса Федеративной Республики Германии. Память о прошедшей войне была еще слишком свежа, а бывшие генералы и офицеры Вермахта в рядах НАТО воспринимались как потенциальная угроза миру. С этого момента «холодная война» стала реальностью. В возможность нового военного противостояния искренне верили не только советские руководители, но и рядовые советские граждане. Так, на территории Новгородчины бывшие партизаны стали устраивать схроны с оружием для будущей борьбы с «англо-американскими оккупантами»7.

301

Серьезно осложнили международную обстановку события на Корейском полуострове в 1950 – 1953 гг. В ходе войны в Корее командование США намеревалось применить атомное оружие, но его удержало только опасение аналогичных ответных мер со стороны СССР. В сложившейся ситуации СССР счел необходимым оказать всестороннюю помощь Корее. Кроме СССР, помощь КНДР оказывали Китай и другие социалистические страны. К середине 1951 года обстановка в Корее стабилизировалась, начались мирные переговоры, в результате которых 27 июля 1953 года было подписано соглашение о перемирии. Благодаря смене высшего руководства СССР и так называемой Хрущевской оттепели в 1954 году состоялось совещание министров иностранных дел США, Великобритании, Франции и СССР по ряду вопросов о коллективной безопасности в Европе и ряде кризисов. Поскольку западные представители рекламировали на совещании оборонительный характер НАТО, то после совещания советское правительство выступило с предложением вступления СССР в НАТО и заключению договора о коллективной безопасности в Европе с участием США. Все эти предложения были отвергнуты Западом. На все дальнейшие инициативы Советского Союза по началу переговоров о заключении пакта о ненападении между НАТО и странами Варшавского договора НАТО отвечало отказом и объявляло эти инициативы как пропагандистские. 14 мая 1955 год в столице Польши Варшаве правительственные делегации восьми стран (СССР, Польши, Чехословакии, ГДР, Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании) подписали Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи8. Сотрудничество стран социалистического лагеря началось задолго до этого события. После Второй мировой войны в странах Восточной Европы пришли к власти правительства во главе с коммунистами. Во многом это было связано и с тем, что после окончания боевых действий в ряде европейских стран Европе остались советские войска, серьезно влиявшие на политическую борьбу в этих государствах. До образования ОВД отношения между государствами социалистической системы строились на основе договоров о

302

дружбе и сотрудничестве. В 1949 году был создан Совет экономической взаимопомощи (межправительственная экономическая организация была создана в целях содействия развитию стран – членов СЭВ), в который первоначально вошли СССР, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния и Чехословакия, а затем и ряд других стран. Варшавский Договор был заключен после принятия ФРГ в НАТО (6 мая 1955 года). Этот договор предусматривал оказание странами-участницами взаимной помощи в случае нападения на одну из них, взаимные консультации в кризисных обстоятельствах и создание Объединенного командования вооруженными силами. В историю XX века он вошел как Варшавский договор и просуществовал 35 лет. Высшим органом Организации стал Политический Консультативный Комитет. ОВД определила свои цели следующим образом: – координация внешнеполитических усилий в борьбе за совместное обеспечения безопасности участвующих государств, за сохранение и упрочнение мира и безопасности в Европе и во всём мире; – сотрудничество государств–участников в области обороны для совместной защиты их суверенитета и независимости, наиболее эффективного отпора любым агрессивным попыткам империализма9. По своей сути Варшавский Договор узаконил присутствие советских войск в странах–членах, т. к. они практически не имели тяжёлого вооружения, а СССР тем самым обезопасил свои западные границы. Определяющую роль во всех военно-политических структурах ОВД играли представители советской армии. В этой ситуации действия стран социалистического лагеря были вполне оправданы. Ремилитаризация Германии и мощный вооруженный альянс требовал быстрых ответных мер. 14 мая 1955 года в Варшаве был подписан договор о создании Объединенных вооруженных сил и Объединенного командования. Безусловно, что в противостоянии двух военных блоков решающая роль принадлежала двум сверхдержавам – Советскому Союзу и Соединенным Штатам Америки. На протяже-

303

нии нескольких десятилетий длилось глобальное противостояние двух военно-политических блоков – Организации Варшавского Договора (ОВД) и Организации Североатлантического Договора (НАТО). Взятый правительствами США и их союзников курс на подготовку к войне с СССР требовал соответствующего разведывательного обеспечения. В этой связи основные усилия как военных, так и внешнеполитических разведывательных служб стран–участниц блока НАТО были нацелены преимущественно на сбор информации о военном и экономическом потенциале Советского Союза, его мобилизационных возможностях. Вследствие этого постепенно Советский Союз оказался охвачен по периметру своих границ не только военными базами, но и разведывательными органами стран блока НАТО. Разведывательные подразделения ЦРУ, СИС и некоторых других спецслужб действовали под прикрытием дипломатических представительств западных стран в Москве, а также с территории Японии, Южной Кореи, Ирана, Турции, Греции, Италии, Германии, Австрии, Швеции и Норвегии, Наглядным подтверждением этому могут служить операции американской и английской разведки по заброске в СССР агентов-нелегалов10. Другой отличительной чертой разведывательно-подрывной деятельности западных спецслужб против СССР в период 1945–1954 годов стало использование неадекватных средств, форм и методов работы, что, впрочем, в определенной степени было характерно и для советской стороны. Попытки активизировать вооруженное националистическое подполье в западных регионах СССР, прорывы агентуры на территорию СССР через сухопутную границу с боем, похищение советских военнослужащих и гражданских лиц в Австрии и Германии с целью вербовки и другие подобные акции накаляли политическую и оперативную обстановку11. В 1956 году произошло восстание в Венгрии, которое было подавлено советскими вооружёнными силами. Из конфликтов ОВД (СССР) с НАТО (США) следует отметить Берлинский и Карибский кризисы. Берлинский кризис 1959–1962 года был вызван массовым бегством восточных немцев в Западный Берлин. Для прекра-

304

щения этих беспорядков всего за одну ночь была воздвигнута Берлинская стена вокруг Западного Берлина. На границе были установлены контрольно-пропускные пункты. Строительство стены вызвало ещё большее напряжение. Вскоре у Бранденбургских ворот, у главных пропускных пунктов, сконцентрировались советские и американские танки. Советскоамериканское танковое противостояние закончилось отводом советских войск от контрольно-пропускных пунктов. Карибский кризис разразился в 1962 году и поставил мир на грань ядерной войны. Началось всё с того, что США разместили в Турции свою ракетную базу. В ответ на это СССР разместил свои ракеты средней дальности на Кубе. В США, при известии об этом, началась паника. Действия СССР были восприняты как подготовка к новой войне. Конфликт разрешился выводом советских ракет с Кубы, американских – из Турции и обязательством США не прибегать к каким-либо действиям против Кубы. Внутри самого ОВД, кроме Берлинского, были и другие кризисы. Они были вызваны стремлением части общества социалистических стран Восточной Европы к освобождению от советского влияния. В 1968 году в ЧССР были введены войска пяти соседних социалистических государств (операция «Дунай»). Так называемая «Пражская весна» была подавлена силой оружия. По своей сути действия СССР и его союзников можно расценить как агрессивную акцию против суверенной страны. Необходимо также отметить Афганскую войну 1979–1989 годов. Ее развязывание вызвало широкую волну критики. Советский Союз оказался по сути своей в международной изоляции, а внутри страны началось нарастание протестов. 1 сентября 1983 года советские истребители сбили самолёт южнокорейской авиакомпании, мировое общественное мнение отвернулось от СССР. Внешняя политика Советского Союза зашла в тупик. Стране требовалось радикальное реформирование. Однако следует признать, что ни Америка, ни Европа не ожидали такого результата от Горбачевской «перестройки». 8 ноября 1989 года пала Берлинская стена, открылись Бранден-

305

бургские ворота. В 1990 году произошло объединение Германии, хотя оно означало ликвидацию ГДР – бывшего верного советского союзника. Развал социалистической системы в Восточной Европе привёл к прекращению в 1991 году деятельности Организации Варшавского Договора. Противостояние двух крупнейших военно-политических блока – НАТО и ОВД – закончилось распадом Варшавского Договора. Распад был вызван не столько следствием военного поражения, а внутренними конфликтами и состоянием советской экономики, долгие годы поддерживающей социалистические и развивающиеся страны, всю советскую многомиллионную армию. Внешняя политика Советского Союза в «перестроечное» время не мешала, а способствовала его распаду. Инициаторами распада ОВД стали три государства Центральной Европы – Польша, Венгрия и Восточная Германия. 30 июня 1991 года в Будапеште прошло последнее заседание глав государств и правительств, подписавших окончательный документ о роспуске ОВД, просуществовавшей 36 лет12. На рубеже веков ряд бывших государства-участников ОВД вступили в НАТО и потребовали обеспечить свою защиту от нового потенциального противника – России. 1

2 3

4

5 6 7 8

9 10 11 12

Душенко К.В. Словарь современных цитат. 4300 ходячих цитат и выражений ХХ века, их источники, авторы, датировка. М., 1997. С. 376. Советская Военная Энциклопедия. М., 1976. Т. 1. С. 101. Лазарев В.И. Деятельность органов государственной безопасности в послевоенный период (1945–1954) // Исторические чтения на Лубянке. 2001. М.В.Новгород, 2002. С. 3. Владимиров С.А., Теплов Л.П. Варшавский Договор и НАТО: два курса, две политики. М, 1979. С. 48. Там же. С. 56. Там же. С. 112. Виноградов И.В. Герои и судьбы. Л., 1988. С. 379. Варшавское совещание европейских государств по обеспечению мира и безопасности в Европе. М., 1955. С. 47. Там же. С. 78. Лазарев В.И. Указ. соч. С. 4. Там же. Бешлосс М., Тэлботт С. На самом высоком уровне. Закулисная история окончания «холодной войны». М., 1994. С. 218.

306

Б. Н. Ковалев Предпосылки создания блока НАТО в повседневном восприятии советских граждан (по донесениям МГБ)*

Понятия «слух» и «сплетня» в русском языке практически тождественны. Так, «Словарь русского языка» С.И.Ожегова трактует их следующим образом: слух – это молва, известие о чем-нибудь, обычно еще не чем не подтвержденное, а сплетня – слух о ком-чем-нибудь, основанный на неточных или заведомо неверных сведениях1. Обычно слухи и сплетни широко распространяются в обществе при нехватке объективной информации. Советский Союз в первые послевоенные годы представлял из себя следующую картину: с одной стороны, всеобщая эйфория после победы над нацистской Германией, а с другой – наличие в средствах массовой информации жесточайшей цензуры, продолжение необоснованных политических репрессий, страх перед возможностью начала новой войны. Слухи и сплетни, широко распространявшиеся тогда среди различных групп населения, имели различные источники про*

©

Ковалев Б. Н., 2009

307

исхождения. Они могли намеренно порождаться советскими государственными органами, быть отзвуком нацистской пропаганды, место гипертрофированной трактовкой действительно имевшего события, проявлением надежды на что-либо. Люди, независимо друг от друга, в разных областях России, говорили о неизбежности войны Советского Союза со своими вчерашними союзниками – Великобританией и Америкой, и как следствие этого, о роспуске колхозов и коммунистической партии и даже о восстановлении монархии. Можно дать определенную классификацию слухов и сплетен, которые ходили тогда по всей территории страны. В условиях нацистской оккупации западных областей России в 1941–1944 гг. представители Советского сопротивления неоднократно заявляли во время встреч с населением о том, что после изгнания гитлеровцев колхозы будут распущены. Их сохранение после войны многие пытались объяснить произволом местных властей. Во время проведения подписки на заем в Стародубском районе Орловской области в колхозах «Маяк» и «Имени Ильича» Колосовского сельсовета появился нищий, мужчина средних лет, и распространил слух: «Идут к вам подписывать чистую бумагу. Англия и Америка потребовали от нашего правительства распустить колхозы, вот почему большевики собирают подписи: они хотят показать союзникам, что колхозники сами не желают выходить из колхозов. Подпишешь – быть колхозу, а не подпишешь – не быть больше колхозам»2. Во многих слухах роспуск колхозов и коммунистической партии рассматривались как единое целое. Очень часто это связывалось с жесткой позицией по этому вопросу Великобритании и США. Так, в Брянске осенью 1945 года жители рассказывали друг другу о том, что «в Москву наехало много американцев. Америка предложила Сталину несколько пунктов: открыть церкви, ввести погоны, распустить коммунистов, распустить колхозы. Эти пункты постепенно выполняются, и всё идёт к старому: церкви открываются, погоны введены. Вот сейчас уже Сталин распускает коммунистов, а затем будут распущены колхозы»3.

308

Скептически-настороженное отношение многих граждан нашей страны к союзникам СССР по антигитлеровской коалиции можно объяснить как последствиями нацистской пропаганды на оккупированной территории, так и результатом деятельности советских средств массовой информации в предвоенные годы. Руководству Великобритании и США, с одной стороны, не верили, а с другой – возлагали на них определенные надежды. Иногда слухи являлись определенной формой переосмысления действительно имевших место событий. В 1946 году в Париже проходила мирная конференция странпобедительниц. По этому поводу колхозник колхоза имени Киквидзе Шимского района Новгородской области Семен Филиппов заявил: «Июльская конференция четырех держав в Париже показала, что наше государство никакого веса в международных политических делах не имеет. Вот возьмите, Молотов буквально из кожи лезет, чтобы навязать всем другим странам свою волю, но у него из этого ничего не получается. Как сказали англичане и американцы, так и вышло»4. В городе Новгороде бухгалтер Николай Успенский в своих высказываниях оказался еще более категоричным: «...Англия и Америка в настоящее время усиленно готовятся к войне против Советского Союза, а поэтому в июле или августе этого года обязательно будет война с Англией и Америкой. Война неизбежна потому, что Англия и Америка не согласны с политикой Советского правительства на территории Германии»5. Причины будущей войны виделись в якобы имевших место требованиях западных держав изменить в СССР общественнополитический строй: «Америка предъявила Советскому Союзу большие требования: распустить колхозы и перебить коммунистов»6. Многие граждане видели причину обострения отношений между бывшими союзниками в нежелании нашей страны проводить выплаты по ленд-лизу: ...Всюду навешали лозунгов, что в скором времени отменят карточки, а это «скоро» будет не раньше, чем через десять лет. Америка и Англия нам раньше помогали, а когда время расчета с ними, то наши и выдохлись и нечем рассчитываться, а сами тысячами тонн помогали дру-

309

гим странам. Поэтому Америка и Англия хотят пойти на нас войной, чтобы силой получить свои долги. Кто-то считал, что почувствовав свою силу, США обязательно попытаются установить свое мировое господство: «Американцы изобрели атомную бомбу и показали всем ее огромную разрушительную силу. Ведь не секрет, что Америка в ближайшее время объявит нам войну, и вот тогда она еще покажет силу этой бомбы и сметет нас с земли»7. Имели место версии и о том, что роспуск Коминтерна в 1943 г. был осуществлен Сталиным вынужденно, под сильнейшим давлением союзников: «Вожди компартий снова затеяли организацию 3-го Интернационала, который в период войны по предложению союзников был распущен. Этим они вздумали запугать Америку. Трумен решительно ведет свою политику по отношению СССР, не идет на соглашения. Война с Америкой неизбежна»8. К наиболее фантастическим версиям причины будущей войны можно отнести «требование союзников ввести вместо рубля американские деньги»: «В колхозах Мценского района Орловской области распространяются слухи о том, что скоро наши деньги ходить не будут, а будут американские, сейчас их у нас печатают. Когда напечатают, будет произведён обмен. 20 американских марок (так в тексте – Б. К.) будут равняться нашим 100 рублям. Тогда наши деньги окончательно отменят»9. Активно обсуждалось и будущее послевоенное устройство России. Мало кто из говоривших верил, что разоренная войной страна сможет отразить новое вторжение. К потенциальным противникам, имеющим атомное оружие, кроме Англии и США, многие относили Турцию. При этом уточнялось, что «Америка хочет забрать Украину, Белоруссию, а Англия остальную всю Россию»10. На протяжении 1946–1949 гг. любое обострение международных отношений порождало слухи о том, что война или военные столкновения уже начались. Даже снижение цен на некоторые продукты трактовалось как «стремление правительства способствовать накоплению у населения запасов по причине начавшейся войны»11.

310

«Объективность» распространяемой информации обычно подкреплялась авторитетом родственника или знакомого, приехавшего из Москвы или Ленинграда, красивым словом, прочитанным в газете (например – ООН), или какими-либо конкретными мелкими деталями. Так, жительница города Старая Русса Маслякова рассказывала своим знакомым о том, что «Недавно из Ленинграда вернулась заведующая детским садом Никитина Екатерина Васильевна, которая рассказала, что в Ленинграде идет мобилизация, так как началась война с Америкой и Англией. Об этом говорят по радио и пишут в газетах»12. Подобные утверждения очень быстро обрастали новыми подробностями: «Война уже начата. Американские самолеты разбомбили советское судно... Сейчас на Генеральной Ассамблее ведутся переговоры в отношении войны»13. Сложное положение со снабжением населения предметами первой необходимости порождало массовое недовольство. Рассказы о возникающих на этой почве конфликтах между властями и населением часто приобретали гипертрофированную форму. Слухи говорили о восстаниях рабочих и колхозников, массовом уничтожении партийных функционеров. Причем иногда в народных трудностях обвинялась некая третья сила, в первую очередь страны Запада: «...Это все делается с целью поднять народ на восстание. Посмотрите, что твориться в Ленинграде. Там рабочие выступают и во всем обвиняют руководителей Советского правительства»14. Рассказы о беспорядках обрастали всяческими подробностями. Очень часто они противоречили друг другу. С одной стороны, рассказчики говорили, что забастовки в Ленинграде и Москве достигли своих целей и «...рабочим дали добавочный паек карточки на иждивенцев и прибавили зарплату», а с другой «...десять человек из забастовщиков расстреляли, восемнадцать осудили, а остальных пока судят»15. Очень часто авторитет того или иного слуха подкреплялся авторитетом Библии. Так, житель того же района Яков Королев сообщал всем знакомым о том, что «Правительство в России в скором времени будет сметено. Сталина от руководства страной отстранят. Хозяином России будет Михаил. Это так сказано в священном

311

писании... Сталин сам в скором времени бросит Россию и бежит в Турцию»16. Природа происхождения слухов в XX веке в нашей стране весьма сложна и запутанна. Спецдонесения Управлений МГБ в обкомы ВКП (б) являются уникальными историческими источниками, где слухи и сплетни хронологически, а иногда и тематически систематизированы. Они дают нам портрет рядового советского человека, значительно отличавшегося от официального образа. Безусловно, чекистов интересовали в первую очередь те слухи и сплетни, где содержалась какая-либо критика существующих в стране порядков. Они рассматривались сотрудниками органов государственной безопасности как антисоветская пропаганда. По сути своей они такими и являлись. Лишенные возможности открыто высказывать свою критику существующих порядков, многие граждане видели в слухах и сплетнях некую идеологическую отдушину. Бывшие союзники, которые вошли в блок НАТО, рассматривались как сила однозначно враждебная советскому руководству. Что касается же самих рядовых граждан, здесь отношение к странам НАТО было не столь однозначно: кто-то видел в них потенциальную угрозу будущей войны, а кто-то надежды на позитивные изменения в Советском Союзе. 1 2

3 4

5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16

Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1978. С. 674, 696. Государственный архив Орловской области (далее – ГАОО). Ф. Б 52. Оп. 2. Д. 714. Л. 9 об. Там же. Оп. 6. Д. 623. Л. 37. Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской области (далее – АУФБНО). Ф. 9. Оп. 5. Д. 6. Л. 47. АУФБНО. Ф. 9. Оп. 5. Д. 6. Л. 51. Там же. Там же. Л. 52–53. АУФСБНО. Ф. 9. Оп. 7. Д. 11. Л. 41. ГАОО. Ф. Б-52. Оп. 6. Д. 623. Л. 37. Там же. Л. 111. АУФСБНО. Ф. 9. Оп. 5. Д. 8. Л. 39. Там же. Ф. 9. Оп. 7. Д. 11. Л. 41. Там же. Л. 42. Там же. Ф. 9. Оп. 5. Д. 8. Л. 52. Там же. Л. 54. Там же. Л. 54.

312

Д. Ю. Асташкин Письма советских граждан в СМИ о внешнеполитических акциях НАТО (на примере материалов газеты «Новгородская правда» середины XX века)*

В советской системе пропаганды важное место занимала политическая грамотность. Через СМИ, занятия в политшколах, лекции, кинопублицистику население не только широко информировалось о международной обстановке, но получало готовую оценку этих событий. Зачастую оценка сопровождалась противопоставлением образа друга и образа врага СССР на международной арене. Середина XX века стала для советской идеологии периодом трансформации образа врага. Если в первые послевоенные годы основным врагом показывались немецко-фашистские оккупанты (в качестве некого объяснения разрухи, жертв и т. д.), а контекстом служила тема восстановления народного хозяйства, то с конца сороковых годов акцент смещался: основной враг представлен англо-американским блоком. Часто эти два врага позиционировались как звенья одной цепи: анг*

©

Асташкин Д. Ю., 2009

313

ло-американский блок как бы становился преемником агрессивных взглядов фашистской Германии. Как правило, все идеологические кампании по изобличению врага полноценно проходили на уровне не ниже областной прессы, так как у районных газет были скорее локальные задачи. Областная пресса же удачно совмещала международную, общесоюзную, областную и районную информацию, что позволяло ей выступать в качестве удобного инструмента пропаганды. Важное место в системе пропаганды Новгородской области занимала газета «Новгородская правда», появившаяся вместе с Новгородской областью в 1944 году. На протяжении 40-х и 50х годов газета была единственным областным изданием и имела большое влияние на аудиторию, даже система областного радиовещания долгое время строилась на озвучивании материалов газеты и на обзорах ее номеров. Выход пяти номеров в неделю позволял «Новгородской правде» оперативно освещать любые внешнеполитические и внутриполитические события. Не менее половины четвертой полосы (10 % номера) каждого номера отводилось под освещение международной политики. Причем материалы были довольно разноплановыми. Это как информационные сводки ТАСС, которые были довольно нейтральными по стилю, так и еженедельные международные обзоры, субъективно трактовавшие зарубежные события за определенный период с позиции советской пропаганды. Также публиковались конспекты лекций о внешнеполитической ситуации, отчеты о ней областных пропагандистов. Причем региональный фактор тесно соседствовал с международным. Условно говоря, необходимость роста льноводства в конкретном колхозе увязывалась пропагандистами с необходимостью приносить пользу государству, которое защищало мир и покой советских граждан от иностранных агрессоров. Отсюда появление публичных писем поддержки внешней политики советского правительства. Строились они по схеме: мы, трудящиеся, провели митинг, на котором обсудили ситуацию за рубежом, поддержали действия СССР, обязались со своей стороны увеличить темпы производства. Например, в № 33 (2614) от 13 февраля 1955 года опубликована подборка подобных отчетов под общим названием «Со-

314

ветский народ единодушно одобряет решения второй сессии Верховного Совета СССР»1. Согласно текстам, рабочие четырех крупных предприятий области всецело поддерживали СССР и осуждали страны англо-американского блока: «На митинге коллектива спичечной фабрики Пролетарское знамя взяла слово мастерица набивочной машинки т. Баракова. Она сказала: – Американские империалисты втайне от народов готовят атомную войну. Но народы мира не допустят осуществления коварных замыслов. Лагерь мира сейчас силен, как никогда, с нами отстаивают дело мира народы всех стран. Декларация – это яркое проявление миролюбивой политики Советского Союза». Примерный посыл содержится в соседнем материале про митинг на судоремонтном заводе: «Начальник отдела кадров т. Малиновский в своем выступлении сказал: – Американские и английские империалисты угрожают делу мира, растет напряженность в международных отношениях. <…> Особенная ответственность ложится сейчас на парламенты буржуазных государств, в силах которых не допустить новой агрессии в Европе, не допустить образования новой войны». Кончается материал типичным обязательством «способствовать дальнейшему укреплению обороны и народного хозяйства Советского союза. Коллектив обязался своевременно и качественно отремонтировать суда к навигации 1955 года». Подобная реакция на внешнеполитическое событие была характерна для советского послевоенного общества, а широкая публикация реакции – характерна для советской прессы той же поры. Вообще система журналистики в СССР подразумевала активную обратную связь, постоянную публикацию читательских материалов. Как правило, под эту категорию подходили письма и статьи от обширной аудитории: колхозников, рабочих, местной интеллигенции, партийных и советских работников, комсомольцев, детей (например, воспитанников детского дома) и учащихся. За достаточным количеством подобных материалов от разных слоев населения следил Новгородский обком2. Читательские материалы не помещались в какую-либо специальную рубрику газеты «Новгородская правда» (за исключением читательских писем, которые публиковались в рубрике «Письма в редакцию»), а верстались по всей площади

315

второй, третьей и четвертой полосы. Как правило, подпись к читательскому материалу содержала не только имя автора, но и указание на его профессию (должность в партийном аппарате), место работы и, иногда, место проживания. Для более активного взаимодействия с читателями газета «Новгородская правда» иногда (в среднем, раз в год) проводила конкурс читательских материалов. Анализ материалов, в том числе и читательских, о НАТО в материалах послевоенной прессы затруднен тем, что само название «НАТО» редко фигурировало в материалах 50-х годов. Часто употреблялось более общее сочетание «англоамериканский блок», как и в 40-х годах, до создания НАТО. Очевидно, это связано с некой преемственностью образов пропаганды. А именно – послевоенная сталинская пропаганда выстроила конкретный образ врага, присвоив ему конкретное имя, наделив конкретными чертами: империализм, ненависть к социализму и т. д. Т. е. понятие «Англо-американский блок» подразумевало совокупность любых враждебных СССР политических и военных сил. Например, на протяжении «дела врачей» в материалах «Новгородской правды» к англоамериканскому блоку причисляли и сионистов («Борющиеся за мир народы разоблачают и пресекают деятельность всех и всяких наймитов агрессивного американского империализма, в том числе деятельность его “пятой колонны” в странах демократического лагеря, в которую входят и еврейские буржуазные националисты» – из материала «Сионистская агентура американской разведки»3). И даже католических священнослужителей («В роли шпионов и диверсантов нередко фигурируют служители католической церкви, группирующие вокруг себя гоминдановское охвостье и ведущие под руководством империалистов США подрывную деятельность против народа»4). Отсюда следует, что понятие «англо-американский блок» несло обширную политическую, военную и даже культурную угрозу. Понятие же «НАТО» встречалось в материалах прессы середины XX века именно как производное, как военный инструмент «англо-американского блока». Поэтому понятие «НАТО» почти не использовалось в читательских материалах,

316

но его можно было увидеть в информационных сообщениях – например, в сообщении ТАСС об учениях НАТО на Средиземном море5: «Объявлено, что с 19 по 28 сентября будут проведены учения военно-морских сил НАТО. Учения будут проводиться двумя группами. В первой будут участвовать корабли и самолеты Канады, Франции, Голландии, Норвегии, Англии и Соединенных Штатов. Районом операций этой группы будут воды Северной Атлантики, Норвежское море и часть Северного моря. В другой группе будут участвовать военно-морские силы Канады, Франции, Голландии, Португалии, Англии и Соединенных Штатов. Районом операций этой группы будет центральная часть Атлантического океана». Даже в аналитических материалах, связанных с НАТО, журналисты обходились без особой экспрессии в его адрес, сосредотачиваясь на более общем понятии – «империалисты». В пример можно привести материал «О сотрудничестве стран Балтики в интересах мира»: на протяжении текста НАТО характеризуется при помощи нейтральной лексики: «Планы расширения военно-морских баз Федеративной Республики Германии в западной части Балтики, маневры вооруженных сил НАТО в этом районе, проекты создания в нем датско-германского морского командования – все эти и ряд других мероприятий НАТО идут в разрез с миролюбивыми интересами прибалтийских народов». Кончается материал отсылкой к западной угрозе в целом: «Народам Прибалтики чужды и враждебны военные планы, вынашиваемые империалистическими кругами на Западе». Даже вступление Западной Германии в НАТО 6 мая 1955 года освещалось «Новгородской правдой» почти без употребления самого понятия «НАТО». Вместо этого использовался привычный образ врага: «Реакционные круги США и Англии готовят новую войну против Советского Союза и других демократических стран. Англо-американские империалисты создают в Западной Германии реваншистскую армию, отказываются пойти на запрещение ядерного и другого оружия массового истребления, создают военные базы, ведут лихорадочную гонку вооружений, пытаются запугать миролюбивые народы политикой с позиции силы»6. Подобный объект для обвинений характерен и для читательских материалов на ту же тему:

317

«Сейчас советская страна более могучая и сильная, чем когдалибо, идет во главе лагеря мира и никаким мракобесам, никаким атомщикам не удастся нарушить мир на земле»7. Что любопытно, большинство читательских материалов об агрессии англо-американского блока содержали как призывы к миру, так и угрозы в адрес тех, кто этот мир все-таки нарушит. Причем пророчилась скорая и явная победа стран социализма в подобной войне: «И если империалистам, вопреки воле народов, удастся развязать новую войну, то она вызовет такой отпор со стороны социалистического лагеря и всего прогрессивного человечества, в результате которого погибнет обветшавшая, отжившая свой век капиталистическая система. Стоит учитывать и то, что вхождение Западной Германии в НАТО не стало новостью для советского общества в елом и аудитории газеты, в частности. С 1947–1948 гг., т. е. с началом «холодной войны» между СССР и англо-американским блоком – в статьях «Новгородской правды» авторы исподволь стали сравнивать (или упоминать в одном контексте) немецкофашистских захватчиков и англо-американских империалистов. К примеру, в большой статье «Уроки истории»8, приуроченной к восьмилетней годовщине нападения Германии на СССР, история Великой Отечественной войны трактуется с позиции «холодной войны»: «Казалось, не было силы, которая могла бы остановить черные армии фашистов, объединенных “осью” Берлин-Рим, а также пресловутым “антикоммунистическим” пактом» и поставившие своей целью захват и порабощение всех стран мира. Британский империализм, оказавшийся в самом начале войны хищником с выкрошенными зубами, отступал по всей линии – в Европе, Африке, Азии, не будучи в силах показать агрессорам какого-либо сопротивления, несмотря на поддержку Соединенных Штатов Америки». Таким образам, возникают два крайне негативных образа: «черные армии фашизма», хотевшие поработить весь мир, и абсолютно бессильные (саркастичное сравнение с дряхлым хищником) на деле Великобритания и США. Само нападение Германии на СССР статья также увязывала с англо-американским блоком: «Подлые, неизменные чувства проявили виднейшие идеологи англосаксонского империа-

318

лизма в день нападения Германии на Советский Союз. Американские и английские консерваторы не только не верили, но и не желали фашизма, – они лишь рассчитывали отсидеться, а может быть и получить свою долю добычи, мечтая о том, чтобы германский агрессор хоть на время насытился таким огромным “куском”, как Россия». То есть, по тексту, фашистская Германия и англо-американский блок были единодушны в желании уничтожить СССР. Только англо-американский блок делал это чужими руками. В конце статьи автор прямо объединил бывших врагов (Германию и Японию) и бывших друзей СССР (английские и американские союзники) в одно целое: «Заправилы англоамериканского бизнеса мечтают о том, чтобы в союзе со своими недавними противниками – милитаристами Германии и Японии – начать новую войну за установление мирового господства. Но мировое господство США и Англии – такая же опасная и несбыточная мечта, каким было стремление к мировому господству Гитлера, Муссолини и Тодзио». Таким образом, автор четко ставит знак равенства между целями фашистской Германии, США и Англии и намекает на их поражение в грядущей войне. Подобный образ англо-американского блока как преемника агрессии фашистской Германии часто встречался и в читательских материалах. Так, П.Сукнов из деревни Николаевка Любытинского района Новгородской области опубликовал стихотворение о войне в Корее – «Американский стервятник»9: «… Он направил самолет в пике, Глухо рвались бомбы в гаоляне, Убегали в тайники к реке Мирные корейские крестьяне. Вспомнил он задание: «Коси Уцелевших строчкой пулемета». … Он родился в штате Тенесси, Войны и разбой его работа. «… Кровь и смерть – обычные дела, Хладнокровен будь и беспощаден…» На широкой улице села – Кровь и мозг вблизи воронок-впадин. Эскадрилья хищников ушла, Свой полет разбойный продолжала… 319

На пустынной улице села Девочка убитая лежала».

Это стихотворение могло в силу своей емкой образности гораздо сильнее откладываться в памяти аудитории, чем статья на ту же тематику. Образ врага формируется в противопоставлении «мирным корейским крестьянам» – «эскадрильи хищников», в натуралистичных подробностях злодеяний: «кровь и мозг вблизи воронок», в образе безвинной жертвы – убитой девочки. Примечательно, что эпитет «стервятник» упоминался в «Новгородской правде» по отношению к самолетам люфтваффе. Стоит отметить, что англо-американским империалистам читатели «Новгородской правды» читатели «Новгородской правды» посвящали довольно много стихотворений. Редакция газеты даже публиковала специальные обзоры читательской злободневной поэзии с цитатами из нее: «Советские люди зорко стоят на страже первой в мире страны социализма. Ненавидя войну, мы не боимся угроз ошалелых атомщиков и всегда готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Об этом уверенно и с достоинством говорит в своем стихотворении пограничник, младший сержант Алексей Карабанов, бывший ильменский рыбак: Весенний день. Щебечут птицы. Текут ручьи среди полей. Стою я стражем на границе, На рубеже страны своей… Пусть больше рыбы добывают Стране родимой рыбаки Их труд надежно охраняют Заслоном прочным земляки»10.

Много антиимпериалистических идеологем содержит стихотворение «Дело мира победит»11 В. Захарова. «И вот пришел желанный час победы, Народы мир желанный обрели. Но снова голос поднимают людоеды, И снова тучи землю облегли. Им кровь нужна. Они хотели б снова В потоках крови потопить весь мир. У них война – излюбленное слово. Но не бывать тому! – сказали мы».

320

Также читатели присылали для публикации свои карикатуры, высмеивающие империалистов. Помещалась карикатуры на четвертой, последней, полосе, поблизости от раздела международной хроники. Они сопровождались краткой новостью (цитатой из нее), вдохновившей автора. Например, под текстом «Соединенные Штаты Америки превратили Японию военную базу на Дальнем Востоке. Японское правительство Иосида, пресмыкаясь перед МакАртуром, отдало материальные ресурсы страны, которые используются в агрессивных целях США» помещена соответствующая карикатура12. Сухопарый офицер армии США, с длинными когтями хищника, сидит на плечах толстого японца в костюме и указывает цель. Изо рта японца торчит дуло пушки со знаком доллара. Публиковались карикатуры и на тему близости нацистов с англо-американскими империалистами. Так, текст «Американский верховный комиссар в Западной Германии Макклой освободил из тюрьмы немецкого военного преступника, владельца военных заводов Круппа, приговоренного на Нюрнбергском процессе к 12 годам тюремного заключения. Боннское “правительство” предоставило военным заводам Круппа кредит в размере 11 миллионов марок» сопровождает карикатура, где изображен надменный Крупп, выходящий из тюрьмы. К нему угодливо склонился Макклой. У Круппа на шее медальон со свастикой, у Макклоя – со знаком доллара13. Тема агрессии англо-американского блока проходила даже в читательских рецензиях на фильмы и книги. Рецензия «Встреча на Эльбе»14 анализирует одноименный фильм: «Колеблющегося и сомневающегося Дитриха, полного внутренней борьбы, но, безусловно, честного, ловко опутывают фашистские элементы, и он попадает в американскую зону города. Здесь он своими глазами имеет возможность наблюдать американский «образ жизни» и ее «демократию». Разгул спекуляции и черного рынка, зверское избиение негров, бесшабашные пьянки и проституция. На площадях, под руководством американских инструкторов, муштруются немецкие мужчины по всем правилам фашистской школы. Дитриха генерал Мак-Дермот склоняет к агрессивной политике. Дитрих понимает, что его, как специалиста, хотят использовать для новой войны против русских, которые

321

уничтожают военные заводы и восстанавливают школы, больницы, мирную промышленность». Рецензия как бы дублировала основные идеологические тезисы книги, усиливая тем самым эффект от ее прочтения. Или выступала неким аналогом – для тех, кто не смог прочитать книгу. Об империалистической угрозе говорилось и в рецензиях читателей на фильмы и книги. Так, рецензия школьного учителя С. Перчаткина «Америка глазами американцев»15 заканчивается так: «Сборник “Рассказы американских писателей” не включает многих произведений прогрессивных американских писателей. Но тем не менее книга ясно раскрывает звериную сущность современного американского империализма… укрепляет чувство ненависти к американским поджигателям войны». Таким образом, на всем протяжении 40-х – 50-х гг. советская пресса последовательно выстраивала негативный образ англо-американского блока и НАТО как военного инструментария этого блока в том числе. Читательские материалы в полной мере отображали общие тенденции советской пропаганды по созданию образа врага, ярко и творчески рисуя негативный образ новых «поджигателей войны», преемников методов и идей фашистской Германии. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

Новгородская правда. 13 февраля 1955 года. № 33 (2614). ГАНИНО. Ф. 260. Оп. 6. Д. 233. Л. 10. Новгородская правда. 6 февраля 1953. № 26 (2088). Новгородская правда. 26 января 1955. № 18 (2599). Новгородская правда. 18 сентября 1957. № 187 (3288). Новгородская правда. 8 мая 1955. № 91 (2672). Там же. Новгородская правда. 22 июня 1949. № 121 (1151). Новгородская правда. 3 июня 1951. № 109 (1655). Новгородская правда. 27 мая 1951. № 104 (1650). Новгородская правда. 9 мая 1951. № 91 (1637). Новгородская правда. 6 марта 1951. № 46 (1592). Новгородская правда. 10 февраля 1951. № 29 (1575). Новгородская правда. 5 апреля 1949. № 66 (1096). Новгородская правда. 11 марта 1955. № 50 (2631).

322

Н. И. Гребенникова Формирование образа врага в советских региональных СМИ в условиях «разрядки»*

В начале 1970-х годов завершился очередной виток гонки вооружений. «Новгородская правда», как и вся пресса в стране, выпустила серию передовых статей о советско-американских встречах на высшем уровне и о подписании совместного коммюнике. «Советский Союз и Соединенные Штаты придают серьезное значение объединению усилий всех государств в деле упрочения мира, уменьшения бремени вооружений и разоружения»1. С началом советско-американских переговоров в 1972 году антиимпериалистическая пропаганда была приостановлена. Со страниц прессы исчезли материалы, негативно характеризующие западный мир, его политическую систему и жизненный уклад. До 1971 года ни одна газета не обходилась без публикаций, которые в ярких красках описывали события во Вьетнаме и осуждали империалистические планы Соединенных Штатов. Регулярно выходили в свет тексты, разоблачающие действия финансовых воротил, рассказывающие о капиталистах, кото*

©

Гребенникова Н. И., 2009

323

рые паразитируют на рабочем классе, о тяжкой жизни трудящихся в западных странах. Но как только Р. Никсон и Л.И. Брежнев договорились о сотрудничестве между двумя странами и об ограничении стратегического вооружения, СМИП перестали показывать США как основного врага социалистической системы. Печать скупо и совершенно беспристрастно описывала визит президента США в СССР. Каждый день на первой полосе появлялась краткая информационная заметка об официальных и неофициальных мероприятиях? в которых принял участие Никсон. Тон сообщений сугубо деловой, журналисты ограничиваются констатацией фактов и просто воспроизводят хронологию событий, не высказывая никаких эмоций. Оценку событиям лета 1972 года и последующим действиям второй стороны наша печать дала уже после завершения всех переговоров. Во-первых, коренным образом изменилось отношение советских журналистов к западным коллегам. Раньше буржуазная пресса (в пересказе наших пропагандистов) оболванивала свой собственный народ и порочила честь Советского Союза: «Cообщения буржуазной печати о Советском Союзе окрашивались, как правило, черным дегтем грубой антисоветчины. Хозяева этой прессы позволяли себе по отношению к советской экономике, демократии, культуре, всевозможные спекулятивные заявления, не чуждаясь откровенного глумления»2. С началом периода «разрядки», как пишут наши СМИП, ведущие газеты США положительно и с одобрением высказывались о достигнутых договоренностях: газета «Филадельфия инкуайрер» называла переговоры в Москве «одним из знаменательных событий после второй мировой войны», «Крисчен сайенс монитор» указывала, что советско-американские переговоры в Москве вызвали «волну широкой поддержки в Соединенных Штатах»3. Во-вторых, наша печать нашла союзников среди западных политиков: в поддержку соглашений выступили руководители обеих партийных фракций в американском конгрессе. Они назвали этот документ «важным шагом в правильном направлении» и «самым важным документом в современной истории»,

324

«символом способности человечества создать мир, из которого будет устранена опасность для нынешнего и будущего поколения»4. С высокой оценкой подписанных соглашений выступали представители ведущих европейских государств. Глубокие позитивные сдвиги в международных отношениях не могли больше игнорировать даже руководители НАТО, которые склонялись к тому, чтобы решать важнейшие международные проблемы с позиций реализма, а не силы5. Однако уже через несколько недель после московской встречи на страницы газет постепенно вернулась прежняя риторика: «В то время как миллионы американцев приветствуют московские соглашения, определенные круги в Вашингтоне не скрывают своего раздражения в связи с перспективами обуздания гонки вооружений... Пентагоновские генералы, представители военно-промышленного комплекса выступают с нападками на Договор об ограничении систем противоракетной обороны»6. «За последнее время в США заметно активизировались силы, выступающие против какого бы то ни было сотрудничества с Советским Союзом. Антисоветские речи чуть ли ни каждый день звучат в Капитолийском дворце. ... Шумную пропагандистскую кампанию, направленную на срыв разрядки, развернули реакционные органы печати. Они пытаются доказать, что смягчение международной напряженности выгодно чуть ли не одному Советскому Союзу, что СССР вынашивает коварные планы...»7. Ставленники военных монополий, известные своими консервативными взглядами сенаторы высказывали недовольство подписанным в Москве соглашением. «Как и ожидалось, новый шаг на пути смягчения международной напряженности вызвал растерянность и раздражение в стане американских “ястребов” – поборников продолжения гонки вооружений»8. Как рассказывает советская печать, в правящих кругах США вновь звучали призывы продолжать оборонительные усилия, не ограничивать военных программ. Центром средоточия милитаристских сил назывался Пентагон, именно он требовал приступить к производству новых разновидностей оружия массового уничтожения. В итоге Вашингтон принял ре-

325

шение начать производство нейтронных бомб и крылатых ракет. В атлантическом блоке назревал раскол между сторонниками политического реализма и приверженцами догм холодной войны, которые тормозили работу общеевропейского форума по безопасности. Образ президента США на страницах советских газет был противоречив. С одной стороны, этот человек признал перед лицом всего мира: руководство обеих стран должно идти по пути снижения напряженности в центральной Европе, начато сдерживание гонки ядерных вооружений и уменьшение уровня страха, начаты поиски прочного мира и безопасности. С другой стороны, Р.Никсон неоднократно публично заявлял: «советская идеология коренным образом отличается от той идеологии, которой придерживаются в США. Советские руководители ... по-прежнему остаются на позициях своей идеологии. Как и страна, которую они возглавляют, они являются убежденными конкурентами Соединенных Штатов и будут оставаться ими впредь»9. Хотя советская печать относится к Никсону со сдержанным уважением, пропагандисты предупреждают: шаткий мир не укрепился и идеологическим противникам СССР доверять не стоит. Образ американского президента становился все более негативным, он был показан как человек, слова которого расходятся с делом. Американская авиация с беспримерной жестокостью, как сообщает наша печать, бомбила вьетнамские города и подбиралась к жизненноважным социальным объектам, но президент заявлял, что эти сведения недостоверны. В Соединенных Штатах широко рекламировался вывод войск из Вьетнама, но это «отнюдь не означает свертывания агрессии США в Индокитае. Если из Вьетнама ежемесячно выводится 10 000 американских солдат, то это значит только, что их становится больше в других районах Юго-Восточной Азии»10. Вашингтон попытался взять на себя роль международного судьи: советская пресса с возмущением сообщает о намерении правительства США строить отношения с другими государствами, основываясь на том, как там соблюдаются права человека. Это заявление наши пропагандисты называют угрозой разрядке. Советская печать писала, что права советских граждан в

326

полной мере гарантированы конституцией. А «подобное высокомерие <со стороны Вашингтона> само по себе вызывает справедливый протест любого суверенного государства. Он тем более резок, что сами же американцы признают и критикуют лицемерность морализирования Вашингтона: ФБР вмешивается в личную жизнь и нарушает права граждан, ЦРУ участвует в государственных переворотах (в Чили, Греции и дюжине других стран), в убийстве политических противников»11. После некоторого перерыва советская пресса довольно быстро вернулась к теме войны во Вьетнаме. Там американские солдаты по-прежнему жгли деревни, уничтожали урожай, насиловали женщин, убивали детей и стариков. «Многострадальная земля Вьетнама продолжает содрогаться от взрывов американских бомб, снарядов и мин ... американская авиация обрушила на землю Индокитая за годы грязной войны около 7 миллионов тонн бомб, что в три раза превышает тоннаж бомб, сброшенных на всех фронтах Второй мировой войны. Пентагон превратил Вьетнам в своего рода полигон для испытания поистине каннибальских методов ведения войны»12. На страницы советских газет вернулись статьи о той информационной войне, которую вела буржуазная пропаганда. Динозавры холодной войны – радиостанции «Свобода», «Свободная Европа», «Голос Америки» – оплачивались из средств американских монополий и «продолжают отравлять атмосферу на континенте, наводняя эфир потоками антисоветской клеветы, ведут подрывную деятельность идеологического диверсанта»13. Жители западных стран оболванены, при этом их положение, по описаниям нашей прессы, было незавидное. В Великобритании – растущая безработица, непрекращающиеся забастовки, падение национальной валюты. В ФРГ неонацисты организовали бандитские вылазки и схватки с демократической молодежью, а немецкие газеты вели широкую пропагандистскую кампанию по реабилитации фашизма. Больше всего негативной информации, конечно, о тяжелой жизни граждан Соединенных Штатов: «Капиталистическая «рационализация» оборачивается для рабочих прежде всего

327

потогонной системой труда, с одной стороны, а с другой – систематическими нарушениями правил охраны труда и техники безопасности, за что расплачиваются своей жизнью рабочие. ... Американские власти оберегают содержимое сейфов монополий, закрывая глаза на многочисленные случаи нарушения ими правил охраны труда и техники безопасности»14. Или: «В преддверии последних выборов в конгресс в южных штатах 2,5 млн. чернокожих американцев так и не рискнули зарегистрироваться в качестве избирателей. ... Американским неграм спустя 112 лет после провозглашения отмены рабства все еще предстоит вести тяжелую борьбу за основные политические права, включая право участия в выборах»15. Или: «Многие молодые американцы, имеющие высшее образование, с радостью соглашаются на любую работу. Они устраиваются заправщиками на бензоколонках, официантами в ресторанах, грузчиками»16. Но жизнь в Западной Германии пресса описывала в еще более мрачных тонах, приводя возмутительные для советского человека факты: «В ФРГ ныне действуют свыше 150 неонацистских организаций, насчитывающих свыше 18 тысяч членов. Многие из них поддерживают контакты с фашистскими организациями за рубежом, имеют влиятельных сторонников и покровителей»17. Или: «На уроках в школах ФРГ пользуются географической картой, на которой указаны границы германского рейха 1937 года. Ребятам вдалбливается мысль о том, что Германия не может существовать без “житниц восточной Пруссии, Померании и Силезии”. Уроки часто заканчиваются песней “На восточные земли пойти мы хотим”. В этих школах учителя обращаются к ученикам с гитлеровским приветствием»18. Молодежь ФРГ страдала и погибала от тлетворного влияния и пыталась найти спасение в наркотиках: «Наркомания среди молодежи Западного Берлина растет. Если с 1971 по 1975 год в городе было зарегистрировано 88 смертных случаев, то только в 1976 году их число достигло 54, а в 1977 – 88. ... Возраст наркоманов в городе постоянно снижается. Известны случаи, когда девочки начинают принимать наркотики с 12 лет, юноши – с 14. ... Часто они начинают с ЛСД, который позволяет на короткое время забыть о страхе и беспомощности. После

328

таких “снов” разочарование суровой действительности нарастает»19. Приговор пропагандистов был таков: капитализму скоро настанет конец и никакие идеологические заплатки не спасут его от неизбежной гибели. За короткое время «разрядки» советская пропаганда упрочила в умах советских людей образ западного мира как враждебного социалистическому. 1

2

3

4

5

6

7

8

9

10 11

12

13

14

15

16

17

18

19

Совместное советско-американское коммюнике // Новгородская правда. №147 (14895). 26 июня 1973 г. Поизносились песни // Новгородская правда. №199 (14335). 24 августа 1971 г. С. 2. Сотрудничество в интересах мира // Новгородская правда. №123 (14565). 27 мая 1972 г. С. 3. В интересах мира и международной безопасности // Новгородская правда. №126 (14568), 31 мая 1972 г. С. 3. НАТО: реализм против догм // Новгородская правда. №130 (14572). 4 июня 1972 г. С. 4. На основе взаимной выгоды // Новгородская правда. № 148 (14590). 25 июня 1972 г. С. 3. СССР – США: перспективы сотрудничества // Красная искра. № 58 (11209). 10 апреля 1974 г. С. 3. В интересах мира и международной безопасности // Новгородская правда. № 126 (14568). 31 мая 1972 г. С. 3. Выступление президента Никсона в конгрессе США // Новгородская правда. №130 (14572). 27 мая 1972 г. С. 3. Мир за неделю // Новгородская правда. №159 (14601). 9 июля 1972 г. С. 3. Кампания о правах человека подрывает разрядку // Новгородская правда. №171 (16140). 23 июля 1977 г. С. 3. Мир за неделю // Новгородская правда. №195 (14637). 20 августа 1972 г. С. 3. Динозавры «холодной войны» // Новгородская правда. № 162 (14694). 13 июля 1972 г. С. 3. Капиталистическая «рационализация» // Новгородская правда. № 64 (14812). 17 марта 1973 г. С. 3. Свободные на бумаге – бесправные на деле // Новгородская правда. №139 (15497). 15 июня 1975 г. С. 3. США: цена диплома // Новгородский комсомолец. №20 (2856). 14 февраля 1976 г. С. 3. Репортаж из «коричневого логова» // Новгородская правда. №102 (16675). 5 мая 1979 г. С. 3. В духе реваншизма // Новгородская правда. №161 (12466). 12 июля 1966 г. С. 3. Наркоманы // Новгородский комсомолец. №35 (3319). 22 марта 1979 г. С. 3.

329

СПИСОК АВТОРОВ

Асташкин Дмитрий Юрьевич, аспирант, ассистент, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого (Великий Новгород) Белоногов Андрей Львович, кандидат политических наук, доцент, СанктПетербургский государственный университет (Санкт-Петербург) Брюно Патрик, Коллегия Парижских Адвокатов, советник Министра внешней торговли (Франция) Гребенникова Надежда Ивановна, ассистент, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого (Великий Новгород) Грохотова Валентина Владимировна, кандидат исторических наук, доцент, Новгородский государственный университет (Великий Новгород) Денисов Родион Андреевич, главный редактор журнала «Балтийский треугольник» (Таллинн, Эстония) Дусман Александр Робертович, директор интеграционного центра ИдаВирумааского уезда Эстонии, член правления Эстонского института по правам человека, член Круглого Стола по проблемам национальных меньшинств при Президенте Эстонии (Кохтла-Ярве, Эстония) Истомин Игорь Александрович, сотрудник Европейского учебного института при МГИМО (У) (Москва) Калманович Олег Валентинович, магистрант, Санкт-Петербургский государственный университет(Санкт-Петербург) Карцов Алексей Сергеевич, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург)

330

Ковалев Борис Николаевич, профессор, доктор исторических наук, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого (Великий Новгород) Конышев Валерий Николаевич, доктор политических наук, профессор, СанктПетербургский государственный университет (Санкт-Петербург) Кулик Сергей Владимирович, профессор, доктор исторических наук, СанктПетербургский государственный университет (Санкт-Петербург) Лаздиньш Янис, доктор юридических наук, профессор, Латвийский Университет (Рига, Латвия) Макарова Елена Александровна, доцент, кандидат исторических наук, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого (Великий Новгород) Макуев Руман Харонович, доктор юридических наук, профессор, Орловская региональная академия государственной службы (Орел) Новикова Алевтина Евгеньевна, кандидат юридических наук, Белгородский государственный университет (Белгород) Осипова Санита, доктор юридических наук, профессор юридического факультета Латвийский Университет (Рига, Латвия) Павлов Андрей Юрьевич, кандидат исторических наук, доцент, СанктПетербургский государственный университет (Санкт-Петербург) Петкевич Кшиштоф, профессор, Университет им. Адама Мицкевича, (Познань, Польша) Петрищев Виктор Евгеньевич, профессор, доктор юридических наук, Член Экспертного совета Комитета Госдумы по безопасности (Москва) Пономаренко Анатолий Васильевич, доцент, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет (Санкт-Петербург) Пономаренко Анатолий Васильевич, доцент, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет (Санкт-Петербург) Седунов Александр Всеволодович, доктор исторических наук, Псковский государственный педагогический университет (Псков) Сергунин Александр Анатольевич, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург) Снетков Виталий Николаевич, профессор, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет (Санкт-Петербург) Уткин Сергей Валентинович, кандидат политических наук, научный сотрудник Центр европейских исследований Института международной экономики и международных отношений РАН (Москва) Ушанова Ирина Анатольевна, кандидат философских наук, доцент кафедры немецкого языка, Новгородский государственный университет (Великий Новгород)

331

Федорович Кшиштоф, профессор, Университет имени Адама Мицкевича (Познань, Польша) Франциско Паскуаль де ла Парте, Генеральный Консул Испании в СанктПетербурге Чалых Ирина Сергеевна, аспирант, Белгородский государственный университет (Белгород) Щербаненко Элла Михайловна, директор по связям с общественностью Национального Антикриминального и Антитеррористического Фонда (Москва)

332

Программа «Межрегиональные исследования в общественных науках» была инициирована Министерством образования Российской Федерации, «ИНОЦентром (Информация. Наука. Образование)» и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США) и Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) в 2000 г. Целью Программы является расширение сферы научных исследований в области общественных и гуманитарных наук, повышение качества фундаментальных и прикладных исследований, развитие уже существующих научных школ и содействие становлению новых научных коллективов в области общественных и гуманитарных наук, обеспечение более тесного взаимодействия российских ученых с их коллегами за рубежом и в странах СНГ. Центральным элементом Программы являются девять Межрегиональных институтов общественных наук (МИОН), действующих на базе Воронежского, Дальневосточного, Иркутского, Калининградского, Новгородского, Ростовского, Саратовского, Томского и Уральского государственных университетов. «ИНО-Центр (Информация. Наука. Образование)» осуществляет координацию и комплексную поддержку деятельности Межрегиональных институтов общественных наук. Кроме того, Программа ежегодно проводит общероссийские конкурсы на соискание индивидуальных и коллективных грантов в области общественных и гуманитарных наук. Гранты предоставляются российским ученым на научные исследования и поддержку академической мобильности. Наряду с индивидуальными грантами большое значение придается созданию в рамках Программы дополнительных возможностей для профессионального развития грантополучателей Программы: проводятся российские и международные конференции, семинары, круглые столы; организуются международные научноисследовательские проекты и стажировки; большое внимание уделяется изданию и распространению результатов научно-исследовательских работ грантополучателей; создаются условия для участия грантополучателей в проектах других доноров и партнерских организаций. Адрес: 107078, Москва, Почтамт, а/я 231 Электронная почта: [email protected], Адрес в Интернете: www.ino-center.ru, www.iriss.ru

333

Министерство образования и науки Российской Федерации является федеральным органом исполнительной власти, проводящим государственную политику в сфере образования, научной, научно-технической и инновационной деятельности, развития федеральных центров науки и высоких технологий, государственных научных центров и наукоградов, интеллектуальной собственности, а также в сфере молодежной политики, воспитания, опеки, попечительства, социальной поддержки и социальной защиты обучающихся и воспитанников образовательных учреждений. Министерство образования и науки Российской Федерации осуществляет координацию и контроль деятельности находящихся в его ведении Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам, Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки, Федерального агентства по науке и инновациям и Федерального агентства по образованию. Министерство образования и науки Российской Федерации осуществляет свою деятельность во взаимодействии с другими федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, общественными объединениями и иными организациями. АНО «ИНО-Центр (Информация. Наука. Образование)» – российская благотворительная организация, созданная с целью содействия развитию общественных и гуманитарных наук в России; развития творческой активности и научного потенциала российского общества. Основными видами деятельности являются: поддержка и организация научных исследований в области политологии, социологии, отечественной истории, экономики, права; разработка и организация научно-образовательных программ, нацеленных на возрождение лучших традиций российской науки и образования, основанных на прогрессивных общечеловеческих ценностях; содействие внедрению современных технологий в исследовательскую работу и высшее образование в сфере гуманитарных и общественных наук; содействие институциональному развитию научных и образовательных институтов в России; поддержка развития межрегионального и международного научного сотрудничества. Институт имени Кеннана был основан по инициативе Джорджа Ф. Кеннана, Джеймса Билдингтона, и Фредерика Старра как подразделение Международного научного центра имени Вудро Вильсона, являющегося официальным памятником 28-му президенту США. Кеннан, Биллингтон и Старр относятся к числу ведущих американских исследователей российской жизни и научной мысли. Созданному институту они решили присвоить имя Джорджа Кеннана Старшего, известного американского журналиста и путешественника XIX века, который благодаря своим стараниям и книгам о России сыграл важную роль в развитии лучшего понимания американцами этой страны. Следуя традициям, институт способствует углублению и обогащению американского представления о России и других странах бывшего СССР. Как и другие программы Центра Вудро Вильсона, он ценит свою независимость от мира политики и стремится распространять знания, не отдавая предпочтения какой-либо политической позиции и взглядам. Корпорация Карнеги в Нью-Йорке (США) основана Эндрю Карнеги в 1911 г. в целях поддержки «развития и распространения знаний и понимания». Деятельность

334

Корпорации Карнеги как благотворительного фонда строится в соответствии со взглядами Эндрю Карнеги на филантропию, которая, по его словам, должна «творить реальное и прочное добро в этом мире». Приоритетными направлениями деятельности Корпорации Карнеги являются: образование, обеспечение международной безопасности и разоружения, международное развитие, укрепление демократии. Программы и направления, составляющие ныне содержание работы Корпорации, формировались постепенно, адаптируясь к меняющимся обстоятельствам. Принятые на сегодня программы согласуются как с исторической миссией, так и наследием Корпорации Карнеги, обеспечивая преемственность в ее работе. В XXI столетии Корпорация Карнеги ставит перед собой сложную задачу продолжения содействия развитию мирового сообщества. Фонд Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США) – частная благотворительная организация, основанная в 1978 г. Штаб-квартира Фонда находится в г. Чикаго (США). С осени 1992 г. Фонд имеет представительство в Москве и осуществляет программу финансовой поддержки проектов в России и других независимых государствах, возникших на территории бывшего СССР. Фонд оказывает содействие группам и частным лицам, стремящимся добиться устойчивых улучшений в условиях жизни людей. Фонд стремится способствовать развитию здоровых личностей и эффективных сообществ; поддержанию мира между государствами и народами и внутри них самих; осуществлению ответственного выбора в области репродукции человека; а также сохранению глобальной экосистемы, способной к поддержанию здоровых человеческих обществ. Фонд реализует эти задачи путем поддержки исследований, разработок в сфере формирования политики, деятельности по распространению результатов, просвещения и профессиональной подготовки, и практической деятельности.

335

Научное издание СОВРЕМЕННЫЙ КРИЗИС СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: ВЫЗОВЫ И ОТВЕТЫ Сборник научных докладов Редактор В. И. Макаров Ответственные редакторы: к. и. н., доцент В. В. Грохотова д. и. н., профессор Б. Н. Ковалев к. и. н., доцент Е. А. Макарова Компьютерная верстка Е. В. Горбачева

Лицензия ЛР № 020815 от 21.09.1998. Подписано в печать 20.12.2009. Тираж 500 экз. Физ. печ. л. 17,0. Уч.-изд. л. 21,0. Формат 60 * 90 1/16. Гарнитура Times New Roman. Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Большая Санкт-Петербургская, 41. Лицензия ПЛД № 56–39. Отпечатано в ЗАО «Новгородский ТЕХНОПАРК». 173003, Великий Новгород, ул. Большая Санкт-Петербургская, 41; тел. (816 2) 62-78-88.