Холмы Иерусалима

КОЛЕСА ИСТОРИИ Обычно мы представляем себе историю как череду

катастроф, войн, всплесков насилия, как если бы она была всего лишь повествованием о человеческой боли. И конечно, довольно часто это соответствует действи­ тельности. Но история

-

это также повествование

о милости, рассказ о благословенных и необъяснимых мmовениях, когда кто-то сделал что-то 1l.1IЯ ближнего, спас чью-то жизнь, одарил кого-то, сделал для него не­

что большее, чем требовали обстоятельства. В серии .Колеса истории. я хочу рассказать историю западного мира как историю великих дароносцев, кото­ рые доверили нам то или иное из уникальных сокро­

вищ составляющих наследие Запада. Это также рассказ

об эволюции западной восприимчивости, повесть о том, как мы стали тем, кто мы есть, и почему думаем и чувст­

вуем так, а не иначе. И наконец, это перечисление тех существенно важных моментов, когда все ставилось на

карту, когда могучий поток, ставший западной истори­

ей, подвергался крайней опасности и мог распасться на сотню ничтожных ручейков, замерзнуть, испариться.

Но великие дароносцы являлись в критические минуты, помогая пройти над бездной, способствуя нашему изме­

нению и даже преображению, оставляя нам мир более

разнообразный и сложный, более пленительный и вы­ зывающий благоговейный трепет, более прекрасный и сильный, чем он был до их прихода. Томас KOXWlJl

ТОМАС

КАХИЛЛ

ХОЛМЬI ИЕРУСМИМА

CAHKT-rn:rEPБYPr издатJd1.ЬСТВО

aмYJopa 2006

удк

94(0)3

ББК

63.3(0)3

К

30

ТНОМЛS CAНILL

Desire of the Everlasting Hills The World before and after Jesus Перевел с английского В. В. Симонов

ИздателbC11lБО выражает блazодар1tоcmь литературному шенmcmву Р. & R. Pennissions & за содействие в nриобрeme/ши прав

Rights

Защиту u//теллеюnуаль//ой сoбcmве////оcmu и прав издательской

zpynnbl .Awфора.

осуществляет юридическая комnшшя .УСК06 и Партнеры.

К 30

КахИЛJI, Т. Холмы Иерусалима / Томас Кахилл ; [пер. с англ. В. Симонова]. - СПб. : Амфора. ТИД Амфора, 2006. 350 с. - (Серия .Колеса истории.).

ISBN 5-367-00050-9 Новая книга из научно-популярной серии Томаса Кахилла посвящена возникновению христианства как основному факто­ ру, повлиявщему на развитие западной цивилизации. Лвтор, сравнивая изложение исторических фактов в каждом из четы­ рех Евангелий, приходит к неожиданным выводам. УДК ББК

94(0)3 63.3(0)3

© Thomas Cahill, 1999 © Симонов В., перевод на русский язык, 2006 © Издание на русском языке,

ISBN 5-367-00050-9

оформление. ЗЛО ТИД 4Лмфора.,

2006

Посвящается Джо

Никогда не надеялась я ни на кого, кроме Те­

бя, Бог Израиля, ибо и во гневе Своем Ты еще раз явишь свое милосердие, простив все

rpехи человеческие во имя страданий наших.

Средневековый христианский реcnонсорий' 1ш. Книгу Иудuфь Христианство это

тоже...

разновидность

иудаизма.

Равви Шей Дж. Д. Коэн

1

Католический mMH, в котором пение священника чередует­

ся с хоровым рефреном.

Введение

История часто имеет дело с холмами. От холма Сион, на котором царь Давид построил Иерусалим, до афинского Акрополя, от Банкер-хилла американ­ ской революции до Малверн-хилла американской

гражданской войны, от Айва Джима Сурибачи до вьетнамского Гамбургер-хилла

-

холмы этого ми­

ра всегда пользовались славой. Значительная часть дошедшей до нас истории человечества совершалась на их склонах и вершинах, и кто знает, сколько кро­

ви победителей и побежденных впитала, как губка, их земля.

В Риме я люблю подниматься на Яникулум, ко­ торый древние называли ~Золотой горой~ из-за его желтого песка. Одно из замечательных защитных сооружений Рима, возведенных природой, он КРУГО

вздымается над западным берегом мутно-зеленого

Тибра, открывая живописное зрелище великого го­ рода, простертоro под ним. Подобно другим страте­ гически важным холмам, он не раз становился аре­

ной сражений.

7

Ровно полтора века назад, в

1849 году, две армии

в последний раз сошлись на его вершине вокруг украшенных ренессансным орнаментом арок ворот

Св. Панкрацио, расположенных вблизи очарователь­ ных средневековых зданий, на чьих стенах до сих

пор видны отметины пуль. Память об этой битве долго скрывала земля. Победителями стали фран­

цузские войска, состоявшие на службе реакционера папы, разгневанного тем, что итальянцы дерзнули поднять против него оружие, пытаясь захватить пап­

ские владения и объединить Италию. Побежденны­ ми

-

мальчишки не старше четырнадцати, трагичес­

ки уступавшие противнику числом, но дравшиеся

с безрассудной отвагой юности, вдохновляемые сво­ им харизматическим лидером Джузеппе Гарибальди и его не менее харизматической женой Анитой.

Сегодня каждому из супругов Гарибальди на вер­ шине холма воздвигнут величественный конный

монумент. Гарибальди со святым, кротким выраже­ нием на лице взирает на город с высокого мрамор­

ного постамента; отлитая из бронзы воительница Анита на полном скаку вздымает в правой руке ру­ жье, а левой прижимает к груди младенца. Они про­

играли битву, но выиграли войну, ибо под копыта­ ми несущегося во весь опор скакуна Аниты можно

различить вдалеке белый, как кость, купол собо­ ра Св. Петра работы Микеланджело и карликовое государство Ватикан, чьими пределами с

1870 года

ограничена папская власть. Павшим детям-солдатам

не поставили памятника ни в мраморе, ни в бронзе, вместо него

-

лишь уличная табличка:

8

Piazzale dei

Ragazzi di 1849 - «Большая площадь мальчиков~ 1849 года, - но их души незримо населяют кроны деревьев, которые скорбно сплели свои ветви над

Вилла-Дориа

-

обширным парком ХУН века, окру­

жающим место их гибели, где в их честь названы за­ брошенные ныне аллеи, так же как их называют и в честь современных кумиров-однодневок.

Яникулум

-

больше чем просто римский холм.

Он обращается к любому и каждому, потому что

каждая пядь этих склонов способна напомнить пу­

тешественнику историю его собственных предков. В южной части холма вьются запутанные, как лаби­ ринт, улочки Трастевере, проложенные более двух

тысячелетий назад. До тех пор пока Тибр не по­ крылся илом, корабли поднимались вверх по реке от самого Средиземного моря, доставляя в порт Трас­

тевере экзотические грузы и еще более экзотические образцы человеческой породы. Заморские гости при­

езжали сюда в своих необычных одеяниях, со свои­ ми странными повадками изо всех уголков древне­

го мира: греки и сирийцы, державшиеся с горькой

надменностью побежденных, галлы и бритты, щего­ лявшие недавно усвоенными манерами, восточные купцы, изъяснявшиеся на малопонятных наречиях,

жители Африки (египтяне, берберы и нубийцы), а также заросшие бородами евреи; нестихающий го­ мон вавилонского столпотворения стоял на узких

улочках Трастевере, чьи хаотично лепящиеся друг к другу дома, спланированные с единственной це­

лью - до отказа набить их жильцами, клонились над грязными, зловонными проулками, почти закры-

9

вая небо. Трастевере (в те дни он назывался

Trans

Переправа через Тибр) был притягатель­

Tiberim -

ным и немного опасным местом, каким он остается и сегодня.

Поучительно выбрать одну-две группы иммиг­ рантов и проследить, как они обживались здесь в по­ следующие столетия. Евреи, к примеру, живут в Ри­

ме дольше, чем кто-либо еще, по праву гордясь сво­ им древним происхождением. Первым районом,

который евреи облюбовали себе в Риме, был имен­ но Трастевере, о чем свидетельствуют проведенные

здесь археологические раскопки. У входа в базилику Св. Марии были обнаружены могильные камни древ­ них евреев, отмеченные изображениями шофар (ба­ раний рог, ритуальный музыкальный инструмент) и

этрог (фрукт из семейства цитрусовых, изображен­

ный в форме сердца), а также голубей и кораблей на могилах тех евреев

шинства,

-

-

-

меньшинства внутри мень­

которые были членами первых христиан­

ских общин Рима, основанных, как можно предполо­ жить, в конце 1 века.

В Средние века еврейская община перемести­ лась на другой берег реки, в плотно населенный квар­ тал, до сих пор называемый гетто, где со склонов

Яникулума открывается прекрасный вид на сереб­ ристую синагогу, построенную в начале ХХ века

рядом со своими куда более скромными предшест­ венницами; ее четырехугольный купол, придавая

ей несколько азиатский вид, резко отличается от

остальных куполов Рима. На протяжении Средних веков евреям под защитой пап, ценивших их услу-

10

ги, в Италии жилось лучше, чем в других европей­

ских странах, хотя они и облагались непомерными налогами. Но уже в ХН! веке их заставляли носить

нашивку в виде желтой буквы О

-

предвестницу

грядущих ужасов. Затем ретроградное, а иногда и параноидальное папство начала Нового времени стало настаивать на введении новых ограничений для евреев.

В ХУI веке по приказу Павла

IV их запирали на

ночь в гетто, а следующие папы силой принуждали евреев выслушивать христианские проповеди и в ито­ ге заставили их отказаться от всех видов деятель­ ности, кроме ростовщичества и торговли старьем.

Во время карнавалов и папских процессий их вы­ ставляли на посмешище, периодически лишали пра­

ва на владение землей и на занятие какой бы то ни было профессией (хотя некогда они состояли врача­ ми при папах) и, наконец, их полностью изгнали из

всех областей общественной жизни. Тем не менее их приятели-римляне, как правило более simpatii" чем большинство пап, благожелательно относились к своим соседям-евреям и считали их друзьями и рав­

ноправными гражданами. Уже в ХХ веке на репута­ цию римлян страшным пятном ложится тот факт, что во время оккупации города нацистам удалось согнать вместе всех римских евреев и в массовом порядке де­

портировать их в Аушвиц В роковой день

1943 года -

16 ottobre

дата, которую большинство римлян счи­

тают днем поминовения,

-

и произошло это меньше

чем через сто лет после того, как Батальон Надежды t

Склонные к симпатии (ит.).

11

Гарибальди, принеся в жертву своих юных бойцов на склонах Яникулума, завоевал долгожданную свободу и равные гражданские права для всех жителей Рима.

Тени моих собственных предков предстают пере­ до мной при взгляде с Яникулума. Глядя на долину в лучах заходящего солнца, я представляю, как с се­ веро-востока движутся одетые в шкуры усатые кель­

ты, чьи жесткие от извести пряди волос дыбом сто­ ят у них на голове, ющее

землю

-

~OГPOMHoe воинство, покрыва­

разрозненными

массами

конницы

и пехоты~, как описывал их римский историк Тит

Ливий. В начале IV века дО Р. Х. они mали своих ко­ ней на совсем еще маленький Рим, сея панику среди

его жителей и обращая их в бегство. ~Воздух, шет Тит Ливий,

-

-

пи­

гремел от наводящих ужас воен­

ных песен и от нестройных воплей людей, самая суть жизни которых

-

неистовое приключение~.

Все, кто не бежал перед грабителями, прятались за укреплениями Капитолийского холма, не считая

стариков, которые не могли забираться так высоко и которых вырезали прямо на порогах их жилищ.

Один раз, под покровом ночи, варвары почти что взяли сам Капитолийский холм, В зловещем молча­

нии карабкаясь по камням на плечах друг друга, че­ го от них никто не ждал. Но в последний момент, когда первый из захватчиков достиг вершины, капи­ толийские гуси, посвященные Юноне, чей храм сто­ ял высоко на холме, разразились истошными крика­ ми, тем самым предупредив защитников, и кельты

были опрокинуты. Если бы я смог исследовать гены этих свирепых воителей, думаю, установить наше

родство было бы не так уж и трудно.

12

Кстати говоря, я притязаю на более тесное род­ ство с ирландским дворянином Хью О'Нилом, тай­ ронским эрлом, и Рори О'Доннелом, князем Тир­ коннела, которые лежат под каменными плитами

Сан-Пьетро в Монторио, на восточной стороне Яни­ кулума. Они сражались, практически не имея шан­ сов на удачу, и им почти удалось изгнать англий­ ских завоевателей из ~елизаветинскоЙ. Ирландии. Уж не устрашающий ли военный клич Тирконнела

~O'Donnell АЬи!., обративший в бегство солдат Елизаветы

1,

впервые раздался в западном мире

у ворот Рима в то далекое утро

390 года дО Р.

х.?

Кто знает, какие еще тайны скрываются под квад­

ратными плитами Яникулума.

История мира, как и история его холмов, написа­ на кровью

-

кровью воителей-варваров и отважных

партизан, старух и безусых юнцов, виновных и не­ виновных. Так в чем же состоит ~желание вековеч­ ных холмов.? Каково значение этой фразы, взятой

из текста благословения, которое Иаков возложил на своего сына Иосифа

-

последнего из патриар­

хов? Не в том ли, что вековечные холмы хотят изба­

виться от своей вековечности, чтобы произошло что-то новое, чтобы вековечный цикл человеческой жестокости, бесчеловечного отношения человека к человеку завершился? Две тысячи лет назад в семье плотника, жившего

в оккупированной Палестине, родился мальчик. Это

был провинциальный еврей, родившийся в плохие для евреев времена. Их земля больше не принадле-

13

жала им, и евреям пришлось склониться перед це­

лым рядом завоевателей, которые обескровили их гордую культуру и, как полагают многие, испорти­

ли ее. Общеизвестно, что имя его было Иисус Наза­ рянин, или, как называли его евреи-современники,

Иешуа; что он проповедовал учение о милосердии,

любви и мире, за что был распят. Этот неординар­ ный человек долго считался центральной фигурой западной цивилизации. Даже теперь, когда мы пере­

ступаем рубеж

III тысячелетия, мы продолжаем ве­

сти отсчет времени от его рождения, и, хотя наше

предположительно постхристианское общество ча­ сто игнорирует его и даже выставляет в нелепом

свете, других серьезных претендентов на то, чтобы сменить его в роли Западной Иконы, нет. Но эта книга

-

одна из серии книг о культурных

влияниях. И главный вопрос, связанный с Иисусом,

здесь должен звучать так: ~A была ли для Иисуса разница?~ Действительно ли наш мир

-

в век, кото­

рый, начавшись турецким геноцидом против армян,

достиг своего ~апогея~ в ~научно обоснованном~ холокосте шести миллионов евреев, не говоря уже

о бойне, устроенной правительствами России и Ки­ тая, жертвы которой исчисляются миллионами, в век, завершающийся геноцидом в Центральной Аф­ рике и ~этническими чистками~ на Балканах, кото­ рые все еще, страшно вымолвить, находятся ~B ста­

дии прогресса~,

-

действительно ли наш мир хоть

сколько-то лучше, чем тот, который двадцать четы­ ре века назад населяли кельты и римляне? Влияют ли ценности, которые проповедовал Иисус, на анг-

14

ликанекую королеву Елизавету или ее противника,

католического первосвященника О'Нила? Вздраги­ вала ли хоть раз Ее королевское величество при ви­

де бойни на полях развязанных ею сражений? Заду­ мывалея ли хоть раз католический первосвященник, видя оторванные члены, выдавленные глаза, мрач­

ные картины смерти, о том, что существует иной путь? Влияют ли хоть как-то христианские ценно­

сти на действия христиан, которые по обе стороны англо-ирландской границы готовы вновь и вновь

~затевать старую дpaKY~? Была ли жизнь и смерть

Иисуса совершенно безразлична обитателям Trans

Tiberim в 1 веке? Безразличен ли Иисус жителям се­ годняшнего Трастевере? Это трудные вопросы; кое-кто, несомненно, по­ спешит наклеить на них ярлык ~несправедливых

•.

Но их необходимо поставить с самого начала. И по­ скольку Иисус

-

явно центральная для всей нашей

культуры фигура, необходимо уточнить его роль в истории культурных влияний. Ниже мы рассмот­

рим феномен Иисуса таким, каким он представлял­ ся людям, знавшим Иисуса лучше всех, и первому

поколению его последователей, кто в своих бессмерт­ HbIX изустных, а равно и письменных преданиях мак­

симально близко подводит нас к этой порой еще очень загадочной исторической фигуре. Завершив свое исследование, мы снова вернемся к поставлен­ НbIM в начале вопросам.

Но, чтобы понять Иисуса, мы должны прежде по­ стараться дать оценку времени, непосредственно

предшествовавшему его рождению.

1 Греки, евреи и римляне

Люди, которых знал Иисус

Осевой век завершился. Он длился триста лет

-

с конца седьмого столетия до Р. Х. до конца четвер­ того,

-

а это немалое время. В конфуцианском Ки­

тае этот век застал расцвет рассудочности и изыс­

канной умеренности, так же как и мистические глу­

бины, открытые Лао-цзы в его учении о ~дao». В Индии великий век явил уникальный пример Га­

утамы Будды, преобразовавшего хаос древних сис­ тем и указавшего пути к личному умиротворению.

В Иране жрец Заратустра обратился к персам, кото­

рые распространили обряд огнепоклонничества и зороастрийское учение о космической битве меж­ ду Добром и Злом далеко за пределы Месопотамии, расположенной в легендарном междуречье Тигра и Евфрата

-

плодоносной дельты, где впервые заро­

дилась цивилизация. Сразу к западу от Месопота­

мии, в крохотных беспокойных царствах Израиля и Иудеи, подняли голову еврейские пророки, подве­

дя под диковинный монотеизм своего особенного

16

народа столь глубокие нравственные основания, что евреи и по сей день не могут полностью отрешиться

от них. На островах и полуостровах Греции Осевой век застал расцвет того, что позже стало называться

~философиеЙ.

сти,

-

-

любовью к мудрости ради мудро­

а также благородной ~политики. (еще один

греческий термин), позднее получившей название

..демократия •.

Там же и тогда же возникла драма,

разделенная на ~трагедию. и

.. комедию. в доселе не

превзойденных по уровню мастерства пьесах, а так­ же предприняты первые попытки записать то, что

греки называли .историеЙ •.

Эти отчетливо развивавшиеся, каждая в своих пределах древние культуры проявляли определен­

ные чертыI взаимного сходства. По словам Арнальдо Момильяно, самого сведущего и скрупулезного тол­ кователя античности нашего века, ~Bce эти цивили­

зации отличаются высокой культурой, сложной по­ литической организацией, сочетающей центральную власть и местное самоуправление, продуманной пла­

нировкой городов, развитой технологией обработки металлов и искусством международной дипломатии. Во всех этих цивилизациях существует подспудная напряженность между политической властью и ин­

теллектуальными движениями. Повсюду заметны

попытки обретения большей чистоты, большей спра­ ведливости, дальнейшего общественного совершен­ ствования и более универсального объяснения при­ роды вещей. Новые модели реальности, постигнутые мистически, пророчески или рационально, выдвига­

ются на обсуждение как критика преобладающих моделей или альтернатива им •.

17

Но эти культурные сдвиги осуществлялись парал­

лельно. Они никогда не пересекались, никогда не вли­ яли один на другой, поэтому мир, который мы видим,

когда занавес поднимается над началом ПI века дО

Р. х., это все еще мир раздельных обществ, каждое из которых ограничено своим собственным языком и ценностями, каждое со своим собственным ~золо­ тым веком., на который можно оглядываться, насе­

ленное своими собственными героями. Философы Сократ и Платон, драматурги Софокл и Еврипид,

политический вождь Перикл, скульптор Фидий, ис­ торик Геродот были все еще живы в сознании афин­ ского жителя ПI века, и он использовал эти образцы совершенства для отсылок и суждений. Этот афиня­

нин ничего не знал об Аврааме и Моисее, Давиде и Исаии, Иеремии и Иезекииле

-

фигурах, которые

живо присутствовали в сознании каждого жителя

Иерусалима, расположенного по другую сторону Средиземного моря. Но еще в конце

IV

века эта

культурная обособленность стала мало-помалу раз­ мываться, и ко времени рождения Иисуса большая часть древнего мира - от Малой Азии до Атлантики,

от Северной Африки до границы заснеженных ле­ сов, где скрывались северные варвары,

-

оказалась

спаянной такими могучими силами, что, за исключе­ нием нескольких заметных расхождений, это куль­ турное единство держится и по сей день.

Александр Великий, человек, который стер мно­

гие границы, родился в июле

356 года дО Р.

х. и был

сыном Филиппа П, царя греческого аванпоста, Ма-

18

кедонии. Его мать твердо решила, что ее ребенок превзойдет величием оща. В пору Александрова дет­

ства амбиции Филиппа заставляли бояться Македо­ нии, и царь постепенно распространил свою власть

на юг греческих полуостровов и восточную часть

Балкан, создав таким образом нечто вроде
и культурным единством, где Филипп был полно­ властным хозяином, греческим богам поклонялись все без исключения, а колоссам греческой культу­ ры

от Сократа до Геродота

-

-

воздавалась высокая

дань уважения.

Отцовская экспансия пугала маленького Алек­ сандра, но только по одной причине:

будет завоевывать~,

-


нечего

недовольно дулся наследник,

когда ему приносили вести о громких победах роди­ теля. Будучи еще подростком, Александр в отсут­ ствие отца успешно справлялся с порученными ему государственными делами, а в восемнадцать лет уже

командовал левым крылом македонской кавалерии

в битве при Херонее, и прежде всего благодаря бле­ стящим действиям Александра македонцы наголо­

ву разбили соединенные силы греческого города-го­ сударства Афин

ции

-

-

столицы континентальной Гре­

и Фив, главного города Беотии, легендарной

столицы Эдипа. Если битва при Херонее была ре­ шающей для мировой истории, то она была решаю­ щей и для судьбы Александра: дальше его было уже не остановить. Этот красивый мальчик, с


взглядом. И скромно склоненной головой, оказался

сильнее афинского союзного войска: он сокрушил

19

даже мистическую мощь Священного отряда фи­

ванцев, считавшегося когортой непобедимых сверх­ героев.

Какое подспорье

-

мать, которая верит в тебя, ко­

торая постоянно нашептыIает в твое идеальной фор­

мы маленькое ушко, что ТbI

-

возлюбленный богов,

а твой отец всего-навсего временная помеха на пути.

Минул лишь год после славной победы при Херонее, и самовлюбленный Филипп унизил мать Александ­

ра, докучливую Олимпию, взяв себе молодую жену. Неудивительно, что с тех пор имена Олимпии и Александра всегда связывали с заговором, предполо­

жительно стоявшим за кровавым убийством царя в первый год его нового супружества.

В двадцать лет Александр стал царем Македо­

нии, гегемоном (то есть вождем) Коринфского со­ юза rpеческих городов-государств, который его отец сформировал после Херонеи, а также командующим

сорокатысячной армией и флотом из

160 военных

кораблей, которые Филипп собрал, чтобы бросить вызов владычеству могущественной и ненавистной

Персидекой империи, расположенной на востоке. Прежде чем выступить против Персии, Александру

пришлось усмирить небольшой мятеж назойливых фиванцев, недовольных своим урезанным статусом.

Юный царь действовал быстро и с пугающей реши­ мостью: он устроил в Фивах настоящую бойню, раз­ рушил город, а уцелевших жителей обратил в раб­ ство. Весть об этой необузданной жестокости, постро­ енной на холодном расчете и явно предназначенной

стать всеобщим уроком, разнеслась по rpеческому

20

миру, и ни один из полисов не осмелился выступить

со своими требованиями за все долгие годы отсутст­ вия царя, пребывавшего в дальних походах.

Несколько лет ушло у Александра на то, чтобы

сломить мощь Персии. В ноябре 333 года в битве при Иссе, в горах Сирии, персидский царь Дарий

111 сам

повел свое войско в наступление, но был вынужден бежать с поля брани. Снисходительно глядя на по­ следовавшие со стороны Дария поиски мира, Алек­

сандр провозгласил себя ~Повелителем Азии., впер­ вые дав понять, что нацелился на нечто большее, чем даже сама Персия

-

крупнейшая из империй того

времени. В ходе изнурительной семимесячной осады

Тира - финикийского порта на побережье Леванта и основной опорной базы персидского флота - Дарий в отчаянии предложил Александру половину своего

царства. ~Точно так же как на небе не может быть

двух солнц, на земле не может быть двух повелите­ лей.,

-

ответил Повелитель Азии, прежде чем пол­

ностью уничтожить персидский флот и превратить

Тир в столь же устрашающий пример, как и Фивы. То, что уже знали греки, знали теперь и народы Востока: не становись поперек дороги Александру.

Он проследовал на юг, взял Газу и вторгся в Еги­

пет, где еще не забыли сожженные дотла Фивы и Тир и где никто даже шепотом не осмеливался вы­

сказывать своего протеста. Там, на этой древнейшей земле, загадочной даже в те времена, похожая на лу­

ковицу корона Египта была возложена на золоти­ стые кудри Александра, после чего его провозгласи­

ли Фараоном и ~CЫHOM Солнца•. Главным божест-

21

вом египтян был Аммон-Ра

- солнце; главным бо­ жеством греческих воинов Александра - Зеве, бог богов. И в Египте, в устье Нила, Александр постро­

ил город, которому суждено было стать величай­ шим центром древнего мира на ближайшие двести лет,

-

Александрию, первый из нескольких дюжин

городов

под

таким же

названием,

появившихся

в растущей империи Сына бога Ра. Но Александру еще предстояло потрудиться. Из­

бежав его тисков, Дарий собирал новое войско в са­ мом сердце Персии. Александр преследовал его, вы­

играл решающее сражение при Гавгамеле на Тигре,

после которого Дарий ухитрился бежать в пред­ последний раз. Дав ему уйти, Александр завоевал Вавилон, Сузу и Персеполис, столицу Дария, где

сровнял царский дворец с землей. В июне

330 года

македонцы изменили направление и во весь опор пустились вслед за персидским царем, которому

вновь удалось избежать плена, но уже в последний

раз, так как он был заколот своими недовольными

приближенными. Предсмертная просьба несчастно­ го Дария, обращенная к Александру, была просьбой отомстить за него. В царях, даже если они враги, все­

гда есть нечто общее, и Александр успешно завер­ шил охоту на цареубийц. В конце концов, Царь Ца­ рей, как он стал себя величать, не мог допустить,

чтобы убийство его досточтимого предшественника осталось безнаказанным. Александр, который те­ перь мог изображать из себя мстителя за смерть Да­ рия и его законного преемника, стал носить изыс­

канное платье, красить лицо и увешивать себя укра-

22

шениями, как то было принято при персидском дво­ ре,

-

то были восточные обычаи, плохо вязавшиеся

с нравами грубоватой македонской гвардии, кото­ рую его покойный отец держал в строгости. Излиш­ ки драгоценных украшений он отсылал домой, так

же как и огромные партии золотой и серебряной по­ суды и тканей,

-

для матери.

Тем не менее оппозиция, с которой приходилось

иметь дело Царю Царей, была сильна; особенно упор­ ное сопротивление ему оказывали Бактрия и Согди­ ана

-

сатрапии, расположенные на севере и востоке

(нынешние Афганистан и Узбекистан соответствен­ но). В усмирении этих труднодоступных земель

Александру сильно помогло то, что в конце

328 года

он взял в жены согдианскую принцессу. Принцессу

звали Роксана. Она была молода, красива и, по всей видимости, стала невольной жертвой отношений

с общественностью в древнем понимании этого сло­

ва, возвысив образ непопулярного молодого царя в глазах непокорных народностей, населявших севе­

ро-восточные окраины его владений. Шла молва

о том, что Александр и Роксана без памяти влюбле­ ны друг в друга. Разумеется, царская женитьба, не­ смотря на появление наследника, отнюдь не означа­

ла, что любимый мальчик Царя Царей покинет при­ вычное место на царском ложе. Этот брак с пленной

иностранкой был не более популярен среди маке­ донцев, чем новый гардероб Александра. Царь Царей начал устраивать поселения на отда­ ленных территориях

-

гарнизоны, под командова­

нием верных ему македонцев. Их прозвали ~HOBыe

23

греческие гopoдa~, а мотив, приписываемый Алек­

сандру, заключался в том, что он якобы хотел рас­ пространить блага греческой культуры на завоеван­ ные им территории. На самом же деле эти укреп­

ленные пункты помогали обуздывать население и приносили пресытившимся македонским воинам

привычную добычу победителей

- им развязывали

руки для подавления местного населения и грабежа его хозяйства.

В любом веке профессиональные солдаты, осо­ бенно долгие годы проведшие в сражениях, сильно

пили: Александр и его люди не были исключением. Но Александр, как было замечено, стал пить все сильнее и сильнее, а напившись, беспричинно впа­ дал в дикую ярость. Бражничая однажды ночью,

Александр убил Черного Клита, верного старого вояку времен Филиппа, за насмешки над 40бпер­ сидевшимся~ двором Александра. Александр даже

стал настаивать на том, чтобы подданные встречали его пав ниц, как то делалось при Дарии, поскольку

на Востоке царь считался богом. Когда среди при­ дворных был раскрыт заговор с целью убить Алек­ сандра, заговорщики, разумеется, были поголовно казнены, однако только после того, как оправдали

свою попытку отнюдь не греческой манерой поведе­

ния царя. Из-за растущей изоляции Александр дове­ рял все меньшему числу своих советников и не мог

больше общаться с кем бы то ни было, даже с триж­ ды увенчанными наивысшими почестями ветера­

нами отцовских кампаний, как с близкими людьми. Единственное исключение составлял юный Гефес-

24

тион, его фаворит и добрый приятель, никогда не те­ рявший царского доверия. Теперь, командуя войском в сто тысяч человек (не худо для времен, когда все население земного шара исчислялось менее чем двумястами миллиона­

ми), Александр по-прежнему устремлял взгляды на восток. Хотя сразу после завоевания Персии он от­

правил домой войска Коринфского союза, которым

никогда не доверял, он не собирался останавливать­ ся даже на самых дальних границах старой империи.

Впереди лежала Индия, а за ней, как думали тогда, Великое море

-

край земли. Что могло помешать

ему править миром? В

327

году греческие силы вторглись в горные

массивы Гиндукуша и со все возраставшей свирепо­

стью прокладывали себе путь на восток, до реки Ги­ фаз, где случилось немыслимое: армия отказалась идти дальше. Александру пришлось уступить, но за

ним оставалось право выбирать путь домой, и он выбрал другой

-

однако не тот, которым они пришли, а вниз по Инду И лишь затем форсирован­

ный марш на запад, в Персию. Это был безумный план не только потому, что перед ними лежали не­

знакомые земли, но и потому, что на избранном Александром маршруте находились хорошо укреп­ ленные города, на страже которых стояли индий­ ские воины, не менее искушенные в военном искус­

стве, чем любой македонец, и ведомые браминами, чьи свирепые предки произошли от тех же мародер­

ствующих индоевропейских всадников, что и грече­

ская знать. Даже закаленные войска Александра не

25

видали подобного кровопролития. Едва достигнув

дельты Инда, Александр настоял, чтобы они про­ шли через Гедрозийскую пустыню, считавшуюся неодолимой для пехоты. Там, где все остальные по­

терпели неудачу, включая легендарную Семирами­ ду и Кира Великого, основателя Персидекой импе­

рии, Александр должен был одержать верх. Если он не сможет овладеть всем миром, то по крайней мере

оставит по себе неизгладимую память как единст­

венный непобедимый. Греческое войско прошло через пустыню

-

точ­

нее говоря, четвертая его часть. Остальные, при­ мерно девяносто тысяч человек, остались лежать

в песках, и тела их высушило безжалостное солнце. у персидекого берега солдаты, оставшиеся в строю, наконец увидели флот, которому удалось проплыть

(первые корабли, которым когда-либо удавалось это сделать) вдоль побережья и вверх по заливу

-

от Инда до Евфрата. Отсюда скрипучие суда понес­

ли домой не армию героев-победителей, а сброд из ожесточенных и сломленных людей.

Это было в начале

324 года,

и жить Александру

оставалось всего год. Его последние дни были от­ равлены не только интригами и продажностью при­

дворных, которых он отстранил от себя, но и отка­ зом части греков поклоняться ему как живому бо­ гу

-

почесть, которую ему воздавали на Востоке.

Похоже, что этому властелину мира, который мог получить все, что душе угодно, стоило ему лишь

щелкнуть пальцами, удавалось теперь выжимать из

жизни все меньше и меньше радости. Он вторично

26

женился. При его дворе кормилась целая толпа из трех тысяч актеров и художников, а также тридцать

тысяч мальчиков-плясунов. Он был окружен гада­ телями, гадалками и жрецами, приносившими очи­

стительные жертвы и предсказывавшими будущее. Их предсказания не могли развеять охватившую ца­

ря мрачность. Смерть Гефестиона в конце

324 года

отняла большую часть еще теплившейся в нем жиз­ ни. Он велел распять своего личного врача; затем,

так и не утолив печаль, обрушился на достойных жалости касситов 1 , вырезав почти целый народ, ка­ ковое средство, похоже, подняло ему настроение, так

как весной

323 года мы

видим его в Вавилоне, как

всегда неутомимого, собирающего огромные силы для вторжения на Аравийский полуостров. Однако

в Вавилоне он заболел и в начале июня умер, всего несколько недель не дожив до своего тридцатитрех­ летия.

Деяния Александра наряду с его несравненной отвагой вдохновляли древних авторов. Там, где со­ временные историки подсчитывают понесенные по­

тери и находят только жестокость и бесчеловечность,

древние видели славу. Публичные действия ми словами, войны и завоевания

-

-

ины­

были самыми

опасными и, следовательно, самыми благородными из всех человеческих свершений. Таким образом Александр стал ~Великим., величайшим из когдаI

Касcumы

-

горные племена, обитавшие во

II - 1 тыс. до н. э. XVI в. до н. э.

на территории современного Западного Ирана; в

овладели Вавилоном и основали там касситскую династию, пра­

вившую около

400 лет.

27

либо живших людей. Если Платон был мерой всей последующей философии, а Фидий

-

всех попыток

изваять человека в мраморе, то Александр был ме­ рой самого человека. Мы вправе считать подобную систему ценностей устаревшей, но ведь еще совсем не так давно Наполеон заворожил Европу своим страстным

стремлением

прослыть

современным

Александром, да и генералам и главнокомандую­

щим хх века эти ценности были знакомы, и, бог весть, может быть, они и по сей день продолжают отравлять мысли тех, кто берется за оружие во имя,

как им кажется, благородного дела. И действитель­ но, на протяжении всей истории непобедимый воин

с занесенным мечом был архетипом героя рода че­ ловеческого.

Как бы то ни было, в одном деяния Александра, несомненно, несут печать величия. Этот человек

любил греческий язык, равно как и литературу. Его любовь к чтению, несомненно, вдохновила его пре­ емников, которые соперничали друг с другом не только политически и с помощью оружия; каждая

династия стремилась превзойти остальные в при­ верженности к учености и литературе. Так, напри­

мер, в египетской Александрии, имя которой дал

Великий Царь, собрали самую большую в древней цивилизации библиотеку, хранившую (по крайней мере так считали) ~Bce книги на земле~, библиотеку, о чьей гибели при пожаре в

47 году до Р.

х. с сожа­

лением вспоминают по сей день. И пусть евроцент­

рично, нескромно и несколько абсурдно утверждать, как, впрочем, утверждалось до последнего времени,

28

что Александру удалось поднять весь мир до высо­ чайшего уровня цивилизации (греческой цивилиза­

ции, разумеется), но он объединил всю ойкумену, дав ей универсальный язык. Считая всех, кроме се­ бя, варварами, греки полагали, что все языки, кроме

их собственного, ущербны; они отказы вались учить

наречия завоеванны~ соседей, вынуждая таким об­ разом каждого иноплеменника хоть немного на­

учиться греческому. Этот язык с его просторечием yrpaтил

MHome из угонченныx выражений Платона,

но это был греческий, который мог выучить каж­

дый

- koine (общий язык), как его называли, - он

был легок и удобен в употреблении. Языки несут с собой определенные ценности, и человек не может выучить язык, не усвоив того, что создавшая этот язык цивилизация считала важным.

Воин как ключевая фигура истории присутствовал

не только в греческом, но и в любом другом из древ­ них языков (вот почему это смысловое ядро при­

суще языкам дня сегодняшнего). Но у греков для

выражения силы и мощи имелись особые фигуры речи, выучив которые, говорящий приобретал специ­ фически греческий взгляд на вещи. Человек не мог выучить греческий, не читая Гомера, и он же не мог прочитать Гомера, не столкнувшись в его поэмах с

греческими героями и богами. Александр, спавший с кинжалом и свитком ~Илиады~ под подушкой, ве­ рил, что он потомок Ахилла, величайшего из грече­

ских воинов, а также Геракла, бога непобедимой си­ лы, и азиатского Диониса, властителя темных сил,

пылкого и повсюду сеющего смуту бога вина. Учась

29

читать по Гомеру и греческим драмам, человек усва­

ивал обширную мифологию, даже можно сказать в купе с психологией. Читая Платона и стоиков, он впитывал целую философию жизни. Пользуясь ри­

торическими образцами Демосфена, изучающий гре­ ческий учился тому, как написать письмо и придать

своей речи блеск, как вести полемику, отстаивая ту или иную точку зрения, и наиболее выгодно препод­ носить свои аргументы.

Нет нужды думать, что каждый командир иран­ ского гарнизона штудировал Демосфена или что каждый купец из Леванта мог цитировать Гомера,

но в какой бы степени они ни знали греческий, он влиял на их мировоззрение. Сходным же образом расхожие английские слова и фразы, принятые ны­ не всем миром, дают даже простым людям, живу­ щим в лоне культур, которые не связаны с запад­

ными мифами, возможность приобщиться к таким ценностям, как прогресс, демократия, технология

и капитализм (даже если человек будет смотреть на эти ценности глазами несгибаемого традицио­ налиста: с презрением к традициям ответственно­

сти власти и личной дисциплины, с хаосом в душе

и стремлением к собственному благу за счет блага

общего). И так же как каждый в нашем мире может вклю­

чить телевизор и увидеть битком набитые холо­ дильники и семейные автомобили как символ аме­

риканского образа жизни, каждый в древнем мире, объединенном Александром, мог силой воображе­ ния представить себе возведенный греками храм ра-

30

зума, украшенный историями о богах и героях, мес­ то молитвы и приношений силам судьбы. Рядом на­ ходился gyrnnasion1 (от него образовано английское слово

gymnasiurn и немецкое слово, обозначающее

старшие классы средней школы), где состязались обнаженные молодые атлеты и после напряженных тренировок усаживались у ног философа, как Алек­ сандр в свое время усаживался у ног Аристотеля, са­

мого прославленного ученика Платона, которого его

отец нанял воспитывать сына. (Со стороны Филип­ па это был не просто жест отеческой любви. Греки считали македонцев в лучшем случае ~бедными родственниками~, и для македонской царской семьи

бьuIO существенно важно убедительно доказать свою греческую

bona fides 2.)

В пределах широко раски­

нувшейся империи Александра греческий был сме­ шанным языком, который распространяли сначала солдаты и управляющие, затем деловые люди, тор­ говцы, жрецы, оракулы, тренеры и

воспитатели,

шедшие вслед за ними, и повсюду человек сталки­

вался с греческим образом мысли и образом жизни.

Этот образ жизни приветствовали далеко не все. Подобно мусульманам-ортодоксам наших дней, мно­

me евреи, жившие в восточном Средиземноморье, рассматривали внедрение чужеродных ценностей в

свое общество как заразу, которая может оказаться

I

Гимнасий (zpеч.).

2

Правоверность (лат.).

31

роковой. Они до глубины души возмущались тем, что казалось им опасной экзотической модой, кото­

рую их менее глубокомысленные соотечественники перенимали с таким удовольствием. Они помнили свою собственную неповторимую историю

-

своего

предка Авраама, которого их Бог призвал стать осно­

вателем великой нации, нации, которой было угото­ вано стать избранной из всего человечества; своего великого вождя Моисея, который вывел их из жесто­

кого рабства в языческом Египте и дал им Тору - их закон и образ жизни; Давида, своего твердого в вере, как скала, царя-поэта, который дал им волнующие

слова своих псалмов и, подчинив себе все соседние народы, обеспечил им безопасность на Святой Земле, которая, по слову Божию, принадлежала им.

Однако прошло еще немало времени, прежде чем

евреи почувствовали себя в безопасности. Счастли­ вое царство Давида было расколото напополам ру­ ками его потомков, и случилось это так давно, что

теперь кажется почти мифом. Большую, северную

часть, Израиль, подмял под себя Саргон П, ассирий­ ский царь, угнавший его обитателей, Десять Зате­ рянных Колен, в рабство, заменив их собственными поселенцами; южная часть, Иудея, пала под натис­ ком Навуходоносора, вавилонского царя, который сжег дотла прекрасный храм, построенный сыном

Давида, Соломоном, храм, где еврейский Бог не­

видимо обитал над Скрижалями Закона. Подобно Саргону до него, Навуходоносор угнал большую часть населения, на протяжении двух поколений

прозябавшую в Вавилоне, до тех пор пока великий

32

персидский царь Кир, знаменитый предшественник

несчастного Дария, не победил вавилонян в конце УI века до н. э. И не позволил евреям вернуться на

их опустошенную родину. Нельзя сказать, чтобы собственные пророки не предупреждали евреев, что

они столкнутся с подобными бедствиями, если не исправят свои стези

-

иными словами, если они не

будут жить в духе справедливости Божией, если они

не перестанут поклоняться другим богам и не обра­ тятся к Богу Неизреченному, единственному истин­

ному Богу.

Так неужели теперь, теперь, когда они на себе ис­ пытали справедливость слов своих пророков, они

могли оставить Бога живого и начать поклоняться

мертвым божества.lId из бронзы и дерева, чего хотели добиться от них силой чужеземцы? Их Бог наверняка

отомстит, и месть его будет еще более ужасной, чем все предшествующие изгнания и разрушения. Если евреи извратят пути Господни и снова польстят­

ся на культурные побрякушки язычников, прошлые катастрофы поблекнут перед катастрофой гряду­ щей

-

последней и окончательной. И подобная ка­

тастрофа действительно была близка. Сейчас, когда чужеземные новшества оказывали на евреев такое давление и все, за исключением немногих, отрину­

ли древние заветы, как мог любой здравомыслящий наблюдатель усомниться в том, что становится сви­ детелем шагов, ведущих к Апокалипсису, дню Гнева

Господня?

То, о чем думали евреи, мало что могли изменить за пределами их нынешнего, значительно уменьшив-

33

шегося царства. Признаком ничтожества, в которое

они впали, служит то, что Плутарх, биограф Алек­ сандра, даже не позаботился упомянуть, что ма­

кедонцы завоевали евреев. А должен бы, потому что мы знаем, что войско Александра прошло маршем от

Тира до Газы, чего оно не смогло бы сделать, не

столкнувшись с евреями, которые, конечно же, были не в состоянии остановить его. Возможно, они испы­

тывали облегчение, избавившись от персов, своих прежних повелителей. Вполне вероятно, что при та­

ких обстоятельствах один завоеватель казался ничем не хуже другого. В мире, который поклонялся воен­

ной мощи и где велась борьба за расширенную сфе­ ру влияния, свободу евреи могли получить разве что чудом. А чудо, вызвано ли оно возвеличением или уничижением, как раз и есть то, на что народ, чье

время миновало, народ, бесцеремонно вытесненный за рамки истории, может надеяться.

Даже если бы ставки в игре Александра не были

столь высоки и он не позабыл бы о евреях во мгно­ вение ока, править ими ему пришлось бы недолго.

Вскоре после его безвременной кончины его сын от Роксаны был зарезан, так же как и сама Роксана, слабоумный брат Александра, Филипп, и, наконец, самая изворотливая

-

вдовствующая царица Олим­

пия. В живых не осталось ни одного единокровного родственника Александра. У армии, военачальники которой не претендовали на македонский трон, не

было ни малейших шансов. Многие из боевых това­ рищей Александра, выжившие после стольких кам­ паний, уже умерли или находились при смерти;

34

остальные пали от рук наемных убийц. Величай­ шую империю, какую когда-либо видел мир, раста­ скивали по кускам склонные к заговорам второсте­

пенные чиновники: Антигон

11,

сын легендарно­

го военачальника Филиппа, Антигона Одноглазого,

взошел на трон, чтобы править Македонией и Гре­ цией; Птолемею достался Египет, и его потомки еще долго правили в славной столице Александрии, где

останки Александра были погребены в огромном мавзолее рядом с библиотекой, пока последняя представительница этого рода Клеопатра не покон­

чила с собой, дав ужалить себя гадюке; Селевк взял бразды правления в Антиохии, столице Сирии, и от­ туда Селевкиды правили Азией от Эгейского моря до Инда. Лежащий между Сирией и Египтом Ле­ вант поначалу находился в вассальной зависимости

от Египта. Но в

200 году дО Р. Х. монарх из династии Селевкидов, Антиох III, разбил потомков Птолемея

в решающей битве, после чего Селевкиды из своей столицы Антиохии правили всем восточным Среди­ земноморьем, включая жалкий клочок земли под названием ~Иудея~.

Как бы высоко мир ни оценивал Александра, как

бы ни скорбел о его кончине, у этих вечных аутсай­ деров, евреев, был свой, гораздо более предвзятый взгляд на вещи, что нашло прекрасное отражение

в отрывке, открывающем первую главу Первой кни­

ги Маккавейской:

Александр Македонский, сын Филиппа •.. нанес по­ ражение Дарию, царю персов и мидян, которому насле­ довал как правитель •.. Он предпринял много военных

35

походов, овладел многими крепостями и умертвил нема­

ло царей. Так продвигался он к пределам земным, грабя народ за народом; все умолкало пред ним, и его само­

влюбленное сердце преисполнялось гордыней. Он собрал могучую силу и подчинял провинции, народы и князей,

обращая их в своих данников ... На двенадцатом году сво­ его царствования Александр умер. И каждый из его на­

чальников взял себе свою область. Все они возложили на себя царские венцы после его смерти, они и наследники их

-

на долгие годы, неся миру все новое зло.

в этом суровом, сухом и беспристрастном отрыв­ ке больше всего впечатляет симпатия к миру таких же страдальцев, живущих далеко за пределами Иудеи и известных автору этой хроники только по описа­

ниям. Молчание земли, народы которой один за

другим падают ниц перед грабителем Александром, новое зло, приносимое миру каждым новым поколе­

нием в результате этой хищнической деятельности,

-

все это необычные образы для древних книжников, которые редко когда уделяли внимание страданиям

побежденных. Редко когда в эпицентре событий на­ ходятся люди ми,

-

-

обычно они и становятся летописца­

которые ясно видят, что произошло, и особенно

~Bce новое ЗЛО»-, причиняемое теми, кто слепо стре­

мится к собственному обогащению и власти. Скорее всего, это люди из числа обездоленных, вынесенных

за скобки, чьи глаза широко открыты и кто знает цену понесенных страданий.

Лет за десять до конца УI века до Р. Х. евреи за­

вершили восстановление своего Храма, который от-

36

ныне получил название Второго Храма. Но Святая святых оставалась пустой. Согласно Талмуду, в ней

не хватало многих святынь, в особенности Ковчега Завета, содержавшего десять заповедей

-

средото­

чие Закона Моисеева, а также Духа Божия, исчез­

нувшего вместе с разрушением Ковчега. Без живого присутствия Бога пророчества, зависевшие от Духа,

должны были непременно утратить свою силу, и ко времени написания Первой книги Маккавейской (ко­ нец

11

века дО Р. Х.) ее автор имел все основания

сетовать, что больше не осталось пророков, на кото­ рых человек мог бы рассчитывать в затруднитель­ ных случаях и совету которых он мог бы довериться. Первая книга Маккавейская существует в чем-то

наподобие канонического лимба: большинство хри­ стиан считает ее боговдохновенной, но, поскольку еврейский оригинал утрачен, а есть только грече­

ский перевод, раввины никогда не считали ее кано­

нической. Мартин Лютер и его последователи отно­ сили ее к числу апокрифических и помещали только

в приложениях. Она определенно написана в ином стиле, чем Тора, нормативное Пятикнижие Моисея, к

которому иудаисты относятся С глубочайшим почте­ нием. В ней нет ничего от пророческого исступления

или ужаса. Она даже не очень похожа на примитив­

ные ~исторические~ книги Библии, которые в похо­ жих на сагу хрониках описывают подвиги таких не­

заурядных фигур, как Давид и Соломон. Она, даже

если оригинал и был написан на древнееврейском языке, скорее относится к жанру греческой историо­

графии, поскольку, несмотря на строгий взгляд на

37

Александра и ему подобных, читается почти как Плутарх и все остальные собрания историй, которые сочинялись самыми разными авторами по всему гре­

ческому миру. Точно так же как Плутарх во многом зависел от переписки, хранившейся в архивах Алек­

сандра, и от дневников очевидцев, автор Первой кни­ ги Маккавейской явно просматривал переписку цар­

ского архива Селевкидов и записи очевидцев, хранив­

шиеся в иерусалимском Храме. Подобно Плутарху, его интересовали такие феномены, как сны и видения,

которым современный историк вряд ли уделил бы большое внимание, и, подобно историкам всех вре­ мен, он искал скрытый смысл в хаосе событий. Но он понимал таюке, что связан законами свидетельств, ис­

следований и проверки достоверности фактов: он

-

ученый, использовавший греческие научные методы, распространенные в его время.

Однако если он заимствовал у греков форму, то содержание его истории определенно иудейское.

Ее герой - Иуда Маккавей, известный миру не толь­ ко своим появлением в Книге, но и тем, что Данте в ~Божественной комедии. сталкивается с ним в раю, тем, что он

-

главный персонаж волнующей

оратории Генделя, и тем, что Ханука, еврейский Пра­ здник Света, который отмечается каждый год в дека­

бре, это в значительной степени чествование самого Иуды. Как все удачливые преемники Александра, Се­

левкиды были заняты активной эллинизацией заво­ еванных земель. В конце концов, единообразие куль­ туры и стандартизация ее механизмов намного упро-

38

щают правление. Когда в конце

III века дО Р. Х. царь

Антиох Епифан из династии Селевкидов предложил

устроить в Иерусалиме гимнасий, большая часть ев­ реев, горя желанием подражать образцам, начала принимать участие в атлетических соревнованиях,

бегая по кругу нагишом (занятие, чуждое скромным

иудеям, среди которых публичная нагота, столь рас­ пространенная в древнем мире

среди мужчин,

-

-

по крайней мере

была явлением абсолютно неве­

Домым). Дело в том, что совершенное мужское тело

было для греков чем-то вроде физического выраже­

ния духа - чем крепче у тебя были ноги и рельефнее грудь, тем более духовным ты считался,

-

на любой

изъян или отклонение от норм совершенства (на­ шедших идеальное выражение в творениях таких

скульпторов, как Фидий и Пракситель) смотрели

с отвращением. Если недостающее ухо или большой палец ноги становились объектом насмешки, то пред­

ставьте, как воспринималось обрезание. Поэтому ев­ реи, которые особенно стремились походить на гре­

ков, начали ~CКPЫBaTЬ свое обрезание~, как тактично написано об этом в Первой книге Маккавейской,

-

иными словами, прибегали к эписпазму - болезнен­ ной (и не всегда успешной) операции античной пла­ стической хирургии.

Но обрезание не было для евреев причудой или капризом: это был знак Завета между ними и их Бо­ гом, печать, которой Бог отметил избранный народ. Именно этим они отличались от всех прочих, именно

обрезание было подтверждением их еврейства. Без него они переставали быть единым народом.

39

Приветствуя эллинизацию среди евреев, Антиох

всего лишь закладывал фундамент для куда более устрашающих замыслов. Империям нужна налич­

ность, и Антиох не был исключением. В действи­ тельности его взор притягивала хра.\ювая сокровищ­

ница. Он занял Иерусалим и построил типичную греческую Акру (иначе говоря, цитадель военной ад­

министрации), которая возвышалась над Храмом:

имеющий глаза, да видит. Согласно Первой книге Маккавейской, греки ~устроили там рассадник греш­ ников (греков-оккупантов) и ренегатов (эллинизи­ рованных евреев), которые укрепились внутри, на­ капливая запасы оружия и продовольствия, а также

собирая награбленное в Иерусалиме. Тут было от чего

-

как, смягчая выражения, пишет автор,

-

не на

шутку встревожиться».

Начало эллинизации, представленной Антиохом

как великодушное культурное благодеяние и с вос­ торгом воспринятой многими гражданами Иерусали­

ма (~OH построил нам гимнасий, а теперь еще эту за­

мечательно красивую Акру» ), было всего лишь пер­ вым шагом. Смягчив граждан и посеяв культурную смуту, Антиох мог теперь действовать по своему ус­

мотрению. Разве не было смысла, в интересах един­ ства, всем подданным царя слиться в ~единый на­

род», отказавшись от своеобразных обычаев, которые только возмущают гармонию? Разве не следовало

взять хотя бы один пример

-

-

открыть иерусалим­

ский Храм для всех, как все греческие храмы во всех

городах империи открьпы, чтобы каждый мог покло-

40

няться В них любому богу, какому захочет? Почему

главная святыня города должна быть закрыта для всех людей доброй воли и открыта только для этой причудливой маленькой секты внутри секты? Разве

не ясно, что большинство ваших соотечественников горячо стремится к тому, чтобы открыть Храм, дабы восторжествовала свобода вероисповедания, как во всех остальных храмах, где веет дух разума? В религиозной эллинистической культуре всегда

находилось место для еще одного бога. Афины были городом богини Афины, но, конечно, в них привет­

ствовался любой бог - какой смысл сужать челове­ ческий выбор: уж лучше перестраховаться. Так или иначе только 01ЪЯвленные простаки могли серьезно

относиться к такому скопищу богов, те же, кто изучал философию, должны бьUlИ прийти к выводу, что пан­ теон богов

-

всего лишь метафора для более высоких

материй. Подлинная цель религии

-

на популярном

уровне - заключалась в том, чтобы сплотить населе­ ние. Пусть каждый поклоняется своему любимому богу, уединившись в той ИЛИ иной нише, но пусть все приносят жертвы на один алтарь, поднимаются по

одним ступеням, бродят по одним колоннадам. Пусть у евреев свой бог

-

пожалуйста, кто им мешает?

-

и пусть у нас будут свои. Только, извините, никакой провинциальной исключительности.

С какой-то точки зрения это звучит даже разум­ но

-

почти

как

~патриотические

ассоциации.,

на которых настаивает Китай, чтобы держать все церкви под контролем. Что плохого в патриотизме

41

для какого-нибудь партаппаратчика, настаивающе­

го на том, что китайские церкви должны быть сво­ бодны от инородных влияний? Но если вы верите,

что Церковь универсальна и не может быть ограни­ чена рамками одной страны, то от такого патрио­

тизма можно ~He на шугку встревожиться». Подоб­

ным же образом тально

-

-

только еще более фундамен­

для ядра верующих иудеев существовал

только один Бог, которого нельзя изваять в камне

или поместить среди мертвых языческих богов, по­ тому что Он

-

живой Бог, СущиЙ-до-всего-сущего.

Для человека с греческим складом ума нежелание идти на компромиссы в религиозных вопросах

которые к тому же не были столь важными

-

-

само

по себе было безбожием, поведением непатриотич­ ным, а возможно, и мятежным. Для евреев религия

была образом жизни, и это не имело ничего общего

с пустопорожними обрядами греков. Затем ~B пятнадцатый день месяца Хаслева да»

-

145 го­

по летоисчислению династии Селевкидов

(иными словами, в конце декабря

167 года до Р.

Х.)­

~устроили на жертвеннике мерзость запустения»,

-

как пишет охваченный ужасом автор Первой книги

Маккавейской. А дело было в том, что статуя Зевса­ Олимпийца, царя греческих богов (также известно­

го в Малой Азии как Ваал, ибо греки были рады, ко­

гда их богам давали местные имена), теперь гордо красовалась в Храме Бога живого, замарав сам Храм

и весь еврейский народ пятном немыслимого свято­ татства. Всякий протестовавший, всякий настаивав­

ший на соблюдении исстари усвоенной исключи-

42

тельности, всякий, чей ребенок был обрезанным, вся­ кий, кто отказывался исполнять свой гражданский

долг и приносить обычные жертвы пантеону богов, пал от греческого меча

-

матери со своими обрезан­

ными младенцами ~были повешены за шею~. Новый порядок публично объявили триумфом разума над отсталостью и суеверием. И тогдашний Правитель Азии по праву получил возможность контролировать храмовую сокровищницу, как поступал он со всеми

сокровищницами в пределах своих владений.

Но есть унижения, которые гордые народы

-

да­

же если их угнетали на протяжении мнотх поколе­

ний

-

не могут стерпеть. Иуда Маккавей ( ~Подоб­

ный молоту~ ) восстал, призывая к себе тех, кто по­ читал Закон, чтобы начать войну против язычников. Этот человек

-

один из пяти братьев, вдохновлен­

ный своим умирающим отцом,

-

вселял все новые

силы в свои охваченные праведной яростью войска

и выигрывал битву за битвой. Иуда понимал, что да­ же если враг превосходит тебя числом, то те, кто бо­ рется за правое дело, могут одержать верх над теми,

кто, подобно многим греческим воинам, был всего­ навсего наемником, насильно воевавшим за жалкое

вознаграждение. ~Легко и многим попасть в руки не­

многих! никам.

-

-

кричал Иуда, обращаясь к своим сорат­ Они идут против нас во множестве над­

менности и нечестия, чтобы истребить нас и жен

наших, и детей наших, чтобы ограбить нас. А мы сра­ жаемся за души наши и законы наши. Он сам сокру­ шит их пред лицем нашим; вы же не страшитесь

их! .. ~ В этот момент еврейской истории почтение,

43

с которым упоминалось Имя Бога, бьuIO столь вели­ ко, что все упоминания о Нем были исключительно косвенными. Однако никто из воинов Иуды не нуж­ дался в пояснениях о том, кто такой ~OH».

Гнев Антиоха перед лицом подобного мятежа

и его последующие попытки собрать несметное вой­ ско привели к тому, что соратникам Иуды стало яс­

но: поражение будет означать конец не только для них самих и их семей, но и для иудаизма в целом.

Победа

-

другого выбора у них не было. Войско

Иуды тайком оставило свои позиции в Мизпахе, в восьми милях к северу от Иерусалима, в то время как греческий военачальник с несчастливым име­ нем Горгий предпринял с отрядом из шести тысяч

отборных воинов неожиданную атаку на уже остав­ ленный еврейский лагерь. Тем временем еврейское

войско, насчитывавшее в общей сложности около трех тысяч человек, невзирая на ~HeXBaTKY мечей

и копий, в которых у них была большая нужда», од­ новременно двинулось к главной царской ставке

в Еммаусе, расположенном ближе к Иерусалиму.

Достигнув цели, евреи были удивлены видом лаге­ ря иноверцев, укрепленного и окруженного кавале­

рией

-

~людьми, явно сведущими в военном деле».

Но еврейские воины не забыли волнующие слова своего командующего, Молота Божия. Еще только начинало светать и греческие солда­ ты протирали глаза ото сна, когда евреи стремитель­

но обрушились на них, внеся смятение и тем самым

обеспечив легкую резню и обратив противника

в бегство. Евреи подожгли лагерь и пустились в по-

44

гоню за греками по равнине, постоянно нанося им разящие удары и поставив под серьезную угрозу су­

ществование всей противостоящей им армии, поте­

рявшей столько людей, сколько были в силах пере­ бить воины Иуды. Горгий со своими отборными си­

лами возвратился как раз вовремя, чтобы увидеть свой горящий и разрушенный лагерь, спины обра­ щенных в бегство товарищей, тела павших греков, усеявшие равнину, и обратившиеся против его отря­

да войска Иуды, после чего бежал на земли филис­ тимлян, где был в недосягаемости для евреев. В следующем году Иуда, под началом которого теперь находилось десять тысяч человек войска, взы­

вая к великому имени Давида, любимого жителями Иерусалима царя-воителя, нанес поражение грече­ ским силам, почти в шесть раз превосходившим чис­

лом еврейское войско. Затем, сильно потеснив вои­

нов Акры, он вступил в Иерусалим, чтобы стереть следы святотатства. Святилище Храма опустело, ал­ тарь подвергся чудовищному осквернению, врата

были сожжены, а внутренность заросла всевозмож­ ной растительностью, как ~некий лес или дикие го­

ры». Евреи ~простерлись на земле и по звуку трубы громко возопили к небесам». Жрецы, ~ничем не за­

пятнавшие себя и ревностно соблюдавшие Закон», выбросили ~камни CKBepHЫ~ в выгребную яму. Ев­ реи низвергли алтарь, над которым было совершено надругательство, и ~поместили камни в подобающее место ... ожидая появления пророка~, который возь­

мет на себя бразды правления

-

увы, такового не

оказалось. Они соорудили новый алтарь из необте-

45

санных камней, восстановили Святая святых, выко­ вали новые священные сосуды, зажгли светильники

Великой Меноры и устроили восьмидневное торже­ ство, распевая псалмы и исполняя музыку ~B радос­

ти И умиротворении~. Таков праздник Хануки (или Нового Освящения), о котором позднейшая слав­ ная легенда повествует, что в Храме нашли горшок

с маслом, годным, чтобы гореть всего одну ночь, но чудесного масла хватило на восемь ночей, от чего

и пошел еврейский домашний обычай оставлять за­ жженные огни на протяжении восьми ночей памят­

ной годовщины.

Этот праздник отмечает чрезвычайно важный мо­

мент в истории древнего мира

-

победу над преобла­

дающей религиозной индифферентностью и правом тирана распоряжаться жизнью своих подданных так

же, как и своим царством. Но что более всего вдох­ новляет в Хануке, так это то, что она увековечила па­

мять о первой бесспорной победе в борьбе за свобо­ ду вероисповедания, отчего праздник этот, как ука­ зывают современные раввины, является праздником

всех религиозных людей.

История Маккавеев (прозвище Иуды в конце концов закрепилось за всей семьей) значит для нас

больше, чем простой рассказ о победе над тиранией. Хроникерски точный греческий метод обработки исторического материала показывает, насколько

глубоко чужеродные обычаи и идеи проникли в ев­ рейское общество к концу

II

века до Р. Х. Несмот­

ря на строгий надзор со стороны любого этнарха, оно не могло противостоять обольстительной пес-

46

не сирен об обществе в более широком понимании этого слова. Даже самый правоверный еврей от­ ныне стал частью греческого мира, и, постигая его

устройство, евреи поневоле усваивали по крайней мере какие-то из его ценностей.

Хотя Иуда и установил новые отношения между верующими евреями и их греческими повелителями,

он не мог окончательно изгнать греков из Акры и, учитывая ограниченность сил, не мог также постоян­ но одерживать верх над греческим оружием и влас­

тью или установить новый политический порядок.

Тем не менее его более поздние военные походы, ко­ торые расширили территории, находившиеся под

прямым контролем евреев, стали носить более жес­ токий характер. Он взял на вооружение принцип Александра вырезать население целых городов и

безжалостно обходиться с любым, кто осмеливался бросить ему вызов. Воинственная политика Макка­ веев не только расколола еврейское общество, но и привела к появлению зилотов, вооруженных рево­ люционеров, которые в конце концов при влекли

к Иудее нежелательное внимание империи куда бо­

лее могущественной, чем то могли представить себе даже греки, империи, которая в

70 году по Р.

Х. раз­

рушила Иерусалим, не оставив от города ~камня на камне •. Город, который сровняли с землей, не при­ надлежал евреям вплоть до наших дней, пока изра­ ильские сионисты не ~открыли заново. Маккавеев, вновь превратив их в культурных героев и вернув им

былую славу.

47

Тем не менее по иронии судьбы поздние Макка­ веи вряд ли бы присоединились к революции, вдох­ новленной их предками. Вместо этого они преврати­

лись в свое бледное подобие

-

семейную династию

Хасмонеев, чьи предшественники происходили от малозначащей линии, не оставившей следа в еврей­

ской истории до Маккавеев. Поэтому они не имели никакого законного права претендовать на должно­ сти, которые занимали

-

местного правителя и вер­

ховного жреца, иногда эти должности совмещались в одном лице,

-

мени Ааронова

поскольку не происходили ни от се­

-

брата Моисея и первого верховно­

го жреца, ни от семени Давидова

-

великого борца,

которому некогда удалось объединить двенадцать колен Израиля в одно великое царство. Законность притязаний Маккавеев-Хасмонеев основывалась скорее на их соучастии в делах правящего на дан­

ный момент монарха. Иуда преподал царю урок,

который впоследствии не забыли ни греческие, ни римские правители. Будущие правители обычно приходили к разумному выводу, что лучше без нуж­ ды не мешаться в иудейские дела, а вместо этого на­

значить исполнительным лицом еврея, особенно та­ кого сговорчивого ских налогов,

-

-

и пекущегося о сборе импер­

какими постепенно становились

Хасмонеи. Большинство евреев видело в подобных еврейских наместниках угнетателей. Последний и хуже всех отличившийся из этой ветви нам хоро­ шо известен. Это Ирод.

Такое плачевное положение дел отравило даже атмосферу святого Храма; в заложниках оказалась

48

целая шайка мнимых жрецов, которых, подобно столь многим кардиналам эпохи Ренессанса, мало

волновали Бог и молитвы. Озабоченность своеко­ рыстными интересами и пренебрежение религией привели их на жестко консервативные позиции;

о набожности не было и речи

-

ее попросту не су­

ществовало. Но столь богоустремленный народ не может до такой степени оскудеть духовно. В ответ на размывание Хасмонеями основ иудаизма стали развиваться оппозиционные движения.

Участники одного из этих движений покинули Храм и направились в пустыню. Эти люди называ­

ли себя ессеями, и мы мало знали о них до

1947 го­

да, когда одним бедуинским пастухом были най­ дены свитки Мертвого моря. Он, ничего не подо­

зревая, лениво бросал камешки в темную пещеру недалеко от Кум рана, к югу от Иерихона, и вдруг услышал неожиданный цокающий звук

-

один из

его камней разбил древнюю урну, одну из множе­ ства подобных урн, наполненных сотнями свитков. Почти все ученые сегодня согласны в том, что эти папирусные и кожаные свитки (а также фрагмен­

ты) являются остатками обширной библиотеки ес­ сеев, для безопасности спрятанной в одиннадцати различных пещерах

во время

гражданских вол­

нений (возможно, в последние дни перед разру­ шением Иерусалима) и успешно скрывавшейся от чужих глаз на протяжении почти двух тысяч лет.

Свитки, содержавшие библейские книги куда бо­ лее древние, чем все, которыми мы располагали ра­

нее, включали также неизвестные дотоле документы,

49

предоставлявшие богатые свидетельства об этой таинственной общине, сохранившей их. В любом случае ессеи были иудейскими мона­

хами, давшими обет безбрачия и отвергнутые остальным обществом; кроме того, они являют по­ разительный пример развития в рамках религии, вплотную подошедшей к идее всемирности. Авра­

аму было обещано потомство, и все обетования, ко­ торые Бог заповедал евреям, были так или иначе связаны с окончательным успехом

«их семени,>

в пределах этого мира. Как тогда движение набож­

ных евреев могло отказаться от обязательства пло­ дить потомство и прочих радостей жизни? Если это поражает своей гротескностью, то не менее за­ мечательно свидетельство, содержащееся в свитке

под названием «Учение о дисциплине,>, о том, что помимо целомудрия ессеи активно проповедовали

обет бедности и послушания, подразумевавшего почти военное подчинение ессеев своим лидерам.

Так как Храм Божий, теперь находившийся в руках временщиков, если не сказать хуже, был

безнадежно скомпрометирован, то людям правед­ ным оставалось только одно: удалиться от мира,

раз уж конец его близок. Верховный жрец Храма, «Порочный,>, «хотя первоначально призванный во

имя истины,>, предал Бога и построил «на крови

град тщеславия,>, город, грабивший бедных, чтобы

богатые могли жиреть. Есть полное основание ви­ деть в этом жреце Ионафана Маккавея, младшего

брата Иуды, который после его смерти был назна­ чен верховным жрецом и заигрывал с Селевкидами.

50

В свитках Мертвого моря ему противостоит «Учи­ тель Праведности», некто вроде настоятеля, о ко­

тором, помимо свитков, мы ничего не знаем. Все

в них указывает на близость окончательной битвы, которая, как полагали в общине ессеев, скоро со­ стоится,

-

битвы между «Сыновьями Тьмы и Сы­

новьями Света», предводителем которых будет сам архангел Михаил. Жизненный радикализм ессеев основывался на чем-то вроде Апокалипсиса: если конец света не за горами, то что могут значить по­

томство, собственность и личная свобода? Из сви­ детельств, которыми мы располагаем, также явст­

вует, что Иоанн Креститель, непосредственный предшественник Иисуса, который, по Евангелию,

обитал в той же Иудейской пустыне, что служила домом ессеям, некогда входил в эту общину и раз­ делял ее взгляды

-

в частности, предчувствие бли­

зящегося мирового пожара.

Подспудная причина исключения материалов

о Маккавеях из канонической еврейской Библии вовсе не в отсутствии оригинала на древнееврей­

ском. По крайней мере в случае с Первой книгой Маккавейской такой оригинал некогда существовал.

Причина того, что он был утерян, состоит в том, что первые раввины не ценили материал, прослав­

лявший подвиги Маккавеев, поскольку они, равви­

ны, не видели никакой пользы от потомков Макка­ веев

-

хасмонейской династии. Раввины

-

или

«учителя~ Израиля, первое упоминание о которых относится к посталександрийскому периоду и ко­ торые по сей день живут среди нас,

51

-

разными спо-

собами старались придерживаться среднего курса между абсолютной чистотой ессеев и льстивым прагматизмом Хасмонеев. Они любили Закон во всех его подробностях и были сосредоточены на нем, а не на фантастических пророчествах о гряду­

щем Апокалипсисе. Общество не отталкивало их, и они жили и продолжают жить нормальной жизнью

нормальных людей, разве что с более точным сле­ дованием Закону, чем кто-либо проявлял до них. Парадокс, однако их называли 4фарисеями. (или

Отъединенными), но это имя могло быть дано их врагами. Возможно, именно среди них надо искать

Иисуса Назарянина, которого Его последователи

называли 4рабби •. Мир, в котором Иисус взрослел, мир ныне опо­

чившего древнего иудаизма, был не очень-то по­ хож на любую еврейскую среду, известную в более

близкие к нам времена. В конце концов культ древ­ него Храма и его жрецы, пусть и скомпрометиро­

ванные, были окончательно уничтожены катастро­ фой

70 года по

Р. Х.

-

примерно четыре десятиле­

тия спустя после Иисуса. Примерно в то же время ессеи канули в песках пустыни. Из всех этих расхо­ дящихся ветвей иудаизма меньше всего нам изве­

стно о саддукеях. Саддукеи, сошедшие со сцены примерно в то же время, что ессеи и хасмонейские

верх.овные жрецы, были связаны со жреческой сре­ дой и в большинстве своем происходили из бога­ тых, влиятельных людей. Почти единственное, что мы знаем о них наверняка, это то, что иногда у них

возникали конфликты с фарисеями касательно

52

толкования Закона и что они не верили в загроб­ нуюжизнь.

Мысль о продолжении человеческой жизни по­ сле физической смерти отсутствует в самых ран­ них

ма

-

-

и самых важных

-

первоисточниках иудаиз­

Торе и пророческих книгах. Плененные изра­

ильтяне столкнулись с египетской религией, когда

во втором тысячелетии до Р. х. их принудили строить мавзолеи для мертвых фараонов, и этого

могло оказаться достаточно, чтобы поумерить вос­ торги евреев по поводу «одухотворенности» мумий

И парящих в воздухе бессмертных душ царей и их приближенных. Религия Израиля прочно стояла на земле и трактовала о зеJV1Ле и потомстве, не имея

ничего общего с потусторонним царством мертвых, действие в котором, говоря современным языком, развивается под музыку из фильма ужасов. Но эта

религия также затрагивала вопросы о добрых и злых поступках, о справедливости к бедным и верности

Богу. Десять заповедей, с которыми обратился к ев­ реям Моисей, а в конечном счете сам Бог, скупятся

на обещание награды за праведность. Человек обя­ зан любить справедливость и милосердие во имя них же самих

-

и во имя Бога,

-

а не затем, чтобы

получить на небесах отличные оценки за пример­ ное поведение. Праведная жизнь, соблюдение Бо­ жиих заповедей естественным образом приведет ко всему хорошему: многочадию, почестям, процвета­

нию и покойной старости.

Но как же быть с теми, кто страдает? С теми, кто, подобно Иову, потерял все, кроме своей верно-

53

сти И веры? Неужели их жизни всего лишь свиде­ тельство того, что Бог это не Бог справедливости,

а Бог несправедливый? Эти мысли тревожили ев­

реев (как они до сих пор тревожат и нас); и в более поздних писаниях еврейской Библии, равно как и в писаниях периода, не включенного в еврейский канон, авторов тревожит эта дилемма.

Одним из решений был, как мы уже видели, Апокалипсис: вселенский День Гнева, когда всех злодеев ожидает кара, а «хороших парней~

-

от­

мщение. В последних главах Книги Исаии, кото­ рые принадлежат перу не пророка, а какого-то неве­ домого автора, жившего после возвращения евреев

из вавилонского плена, в период до Хасмонеев, уже

заходит речь об искупительной силе страдания и о «страдающем слуге., чья кротость искупит стра­ дания его народа, иными словами послужит выку­

пом, могущим спасти от рабства и греха. В Книге Даниила содержится пророчество о «некоем по­

добном Сыну Человеческому. ке

-

-

то есть о челове­

почти наверняка воплощении Израиля, спа­

сенном Богом от мук и прославленном среди наро­ дов после окончательного падения всех мировых

империй. Все эти пророчества изложены двусмыс­ ленным, символическим языком, и все полагают,

что наступлению Добрых Времен должен предше­ ствовать День Гнева Божия.

Во Второй книге Маккавейской, которая отли­ чается от Первой не столько содержанием, сколько цветистым стилем, содержится жестокий рассказ

о женщине, которую во времена гонений Антиоха

54

Епифана заставили смотреть, как семь ее сыновей,

отказавшихся попробовать свинину, подвергаются бичеванию. Антиох (который вряд ли захотел бы оказаться

в

смрадном

иерусалимском

застенке,

а предпочел бы отдыхать подальше от этой сцены в одном из своих дворцов в Антиохии или Вавило­

не) изображен обезумевшим от ярости, приказыва­ ющим

докрасна

раскалить

котлы

и

сковороды.

По его повелению любому, кто хотя бы словом вступится за братьев, пригрозили вырвать язык, снять скальп и отсечь конечности. То, что останет­

ся от бедняги, поджарят на сковороде. Братья зна­

ют, что та же судьба ожидает и их, если они снова откажутся от запрещенной еды. 4ГОСПОДЬ Бог ви­

дит все,

-

подбадривает их мать,

-

и ему, конечно,

жаль нас. Вспомните слова Моисеевой песни, в них

ясно говорится, что "он пожалеет слуг своих" •.

Вы буквально можете слышать, как работает мысль автора: если хорошим, лучшим людям уго­

товано умереть таким образом, то смерть не может быть концом всего. Святые должны одерживать

верх, но как? Мать, наблюдая за муками своих сы­ новей, видя, как они гибнут один за другим, даже не пытается вмешаться, а только ободряет каждого 4на языке предков.

-

красноречивая деталь, пото­

му что к этому времени евреи говорили уже не на

древнееврейском, а на арамейском, общеупотреби­ тельном разговорном языке Ближнего Востока, ко­ торый греки Селевкиды, став царями александров­ ской Азии, неохотно приняли как официальный язык своего правления. Антиох, рассчитывавший

55

по крайней мере на одно отречение, пребывает в растерянности, когда дело доходит до младшего

сына, который проявляет такую же несгибаемую волю, как его только что казненные братья. Царь взывает к матери, чтобы та дала последнему из

оставшихся в живых сыну какой-нибудь разумный материнский совет. Но мать, склонившись над сы­

ном, ~обманула жестокого тирана такими слова­ ми~, произнесенными, конечно же, на чистейшем еврейском, которые царь, воодушевленно кивая,

не мог понять: ~CЫH мой, сжалься надо мной; де­

вять месяцев я носила тебя в своем чреве и три го­ да вскармливала от груди своей, я воспитывала те­

бя и заботил ась о тебе. Умоляю тебя, дитя мое, по­ смотри на землю и небо и на все, что есть в них, и поразмысли над тем, что Бог создал все это из не­

бытия, так же как и людей. Не бойся этого палача, но докажи, что достоин своих братьев, и прими смерть, чтобы я могла обнять вас всех в день мило­

сердия~. После чего гибнет последний из сыновей, а вслед за ним и мать.

Святые восторжествуют ~B день милосердия~.

Но все эти образы и пророчества окончательной победы подразумевают предварительное ~судили­ ще над нечестивцами~ (о том же пророчествует

и младший сын)

-

предшествующий катаклизм,

нечто, перед чем более умеренные верующие, впол­ не понятно, могли только трепетать. (Вспоминаю

спившегося английского рокера це шестидесятых,

-

-

дело было в кон­

настойчиво советовавшего мне

не ехать в Калифорнию, потому, что, согласно про-

56

рочествам Нострадамуса, этот штат должен отко­ лоться от материка и погрузиться в воды Тихого океана. Что ж, возможно, Нострадамус и просчи­

тался на несколько десятков лет либо точки зрения, более вероятно

-

-

что, с моей

настоящие проро­

ки немногочисленны и рассеяны по всему свету

и уж во всяком случае плачевно известны своей не­ надежностью, когда речь заходит о конкретных да­

тах.) Уравновешенные верующие, люди семейные,

обладавшие капиталом и собственностью и не осо­ бо приветствовавшие ужасный конец всего сущего, нашли свой вариант ответа на вопрос о том, каким

образом можно оправдать страдания хороших лю­ дей, вариант, не предусматривавший столь катего­ ричного и экстравагантного крушения вселенной:

праведники

-

те, кто жил согласно Слову Божию

и обращался с ближними милосердно и по совес­ ти,

-

навсегда пребудут с Богом, так что их земные

страдания послужат лишь прелюдией к вечной славе.

Часто утверждают, что мысль о вечной жизни

была заимствована у греков, которые думали, что тело есть не что иное, как тюрьма, где заключена

бессмертная бабочка души. Но греческая идея бес­ смертия очень отличал ась от зарождающейся ев­

рейской идеи о жизни после жизни

-

если жизнь

вообще имела смысл. Во-первых, греки полагали, что душа существовала всегда, еще до своего за­

ключения в темницу тела. Евреи никогда не одоб­

рили бы подобного беспочвенного вздора. Бог соз­ дал каждого в свой час, подобно тому, как жен-

57

щи на производит на свет ребенка; никакого довре­

менного духа быть не могло. Каждый был именно тем, что можно видеть и обонять: телом из плоти и крови.

Иов, когда страшные муки его достигают выс­

шей точки

когда дети его мертвы, имущества боль­

-

ше нет, тело покрыто язвами

-

выкрикивает слова,

которые должны ему послужить оправданием:

д я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию.

И я во плоти моей узрю Бога. (Иов,

19: 25-26)

~Bo плоти узрю~. В классическом еврейском

мировоззрении ничего иного не может и быть, ни­ какого чисто духовного отмщения. ~Небо,

-

воз­

глашал третий сын матери из Второй книги Мак­ кавейской,

-

дало мне эти члены; во имя его за­

конов нет мне нужды заботиться о них; от него я получу их CHOBa~. О том, чтобы носиться в воздухе

бесплотной душой, и речи не было. Но постепенно даже эта возможность ~BOCKpe­ сения к новой жизни~, как определил это четвер­

тый сын, уступила место более тонкому толкова­ нию, основанному не на метафоре Платона и не на

еврейских богословских рассуждениях, а на том, на что всегда полагались евреи,

-

на своей вере

в своего Бога. Некогда, неким образом свершится

окончательное сведение счетов, которое по необхо­ димости включает воскресение тела, обратившего-

58

ся в прах,

-

воскресение .во плоти •. В загробном

мире хорошие будут вознаграждены, как никогда не были вознаграждены при жизни, злые же, вре­

менно повелевавшие миром, будут ввергнуты в ге­ енну огненную. Но должно быть место, где пребы­ вают души праведников, вне времени, ожидая окон­

чательного воскресения и отмщения. Мы не можем понять это, поскольку это лежит за пределами на­

шего разумения. Но мы верим, что Бог справедлив

и что даже после смерти мы, как то было всегда, в Его руке. Вот на чем основан отрывок из Книги Мудрости, написанной александрийским евреем за несколько десятилетий до явления Иисуса, отры­ вок настолько преисполненный надежды, что его

и по сей день читают на похоронах: .Души праведных в руке Божией, и муки, учиненные злодеями, никогда не коснутся их вновь.

Правда, что они явились на смерть, но только в глазах незрячих и тех, кому кажется, что их кончина

была поражением, что на погибель покинули они нас.

Нет, они пребывают в мире. Если, как казалось нам, они понесли наказание,

то богатство их было мечтой о бессмертии; легко было исправить стези их, и велико

будет их воздаяние. Бог испытывал их и доказал, что они достойны быть с Ним;

Он испытывал их, как золото в тигле,

59

и принял их как совершенную жертву.

В судный час они воссияют во славе и рассыплются над миром, как искры над стерней.

Они бу дут судить народы, править людьми, и Господь будет их царем навеки. Те, кто верит в Него, поймут правду,

те, кто верен, будут жить с Ним в любви •. Только благодать и милосердие ожидают их - всех

тех, кого Бог в сострадании своем призвал к себе. ~КaK, вы не знаете Помпея?

руллий

-

-

восклицает Ма­

народный трибун и сторонник популяр­

ного римского военачальника

-

в начале шекспи­

ровского ~Юлия Цезаря •. Евреи, которые к лету

63 года дО Р.

х. более половины тысячелетия жили

под пятой сменявших один другого завоевателей,

не знали ни Помпея, ни Рима. Им еще предстояло их узнать.

Империя Александра, значительно ослабленная разделением ее на части, к началу

1 века

дО Р. х.

представляла собой зрелый плод. Энергия ее осно­ вателя долгое время расточалась в бесконечном соперничестве между ведущими династиями, воз­ главлявшимися даже самыми незначительными по­

томками. Хасмонеи, которые на недолгий срок ста­ ли вдохновителями возрождения на завоеванных

Александром землях, частично преуспели в уста­ новлении сначала местного самоуправления, затем,

постепенно, чего-то вроде грядущей независимости,

хотя не следует забывать, что многие из их достиже­

ний были достигнуты за счет отказа от собственно-

60

го еврейства. Под конец они даже стали напоказ пе­ ренимать греческие имена.

Палестинские евреи не знали о Риме почти ниче­

го, кроме названия и того, что это новая, быстро рас­ ширяющаяся держава, расположенная в далекой Италии. Хотя Иуда вступил в кратковременный со­ юз с римлянами, из Первой книги Маккавейской явствует, насколько расплывчатыми и наивными

были у евреев представления об этих самых римля­ нах: ~Итак, вот что услышал Иуда о репутации рим­ лян: насколько они сильны и насколько располо­

жены к каждому, кто был с ними заодно, заключая договор о дружбе с любым, кто хотел сблизиться с ними~. Ну да, конечно. Точно так же Иуда думал, что его союзником является странный, воинствен­

ный, нетерпимый к иностранцам греческий город­

государство Спарта, Северная Корея того времени,

поскольку на каком-то основании евреи вообража­

ли себя родней спартанцев. Экспансия далекого Рима потихоньку делала его

ближе. Возникнув в УН веке до Р. х. как располо­ женное в излучине Тибра поселение говорящих на латыни земледельцев и скотоводов, он захватил вла­

дычество над всем Апеннинским полуостровом за счет сочетания военной хитрости и, как полагали са­ ми римляне, своего нравственного превосходства.

В собственных глазах римляне выглядели как бе­ режливые, прямодушные люди, которые ставили без­ опасность на первое место, процветание на второе

и на самое последнее

-

удовольствия. В них не было

ничего от изнеженного восточного сибаритства,

61

столь привлекавшего Александра, и хотя они восхи­ щались греками из-за их несравненных интеллекту­

альных достижений, но им было совершенно чуждо греческое упадническое потворство собственным сла­

бостям и неспособность создать государство с крепки­ ми устоями. Несмотря на формальное объединение ойкумены Александром, традиции независимых гре­

ческих городов-государств, каждого со своим береж­ но хранимым лицом и характером

-

демократичные,

отрешенные, философские Афины; раскормленный,

артистичный, блудливый Коринф; брутальная, мар­ ширующая в ногу, гомосексуальная Спарта; эрудиро­

ванная, беспечная, эзотеричная Александрия

-

были

слишком укоренившимися, чтобы переносить их на

иную почву. Если все это разнообразило и делало волнующе увлекательной жизненную ткань, то в гла­

зах государственников-римлян подобные выверты

влекли за собой центробежное дробление, делавшее невозможным управление обществом или армией, поскольку и то и другое требует неукоснительного соблюдения незыблемых общих законов, единооб­ разия и порядка

-

первостепенных римских добро­

детелей. Греки считали себя наиболее интеллекту­ ально проницательными, и римляне, с запозданием

добравшиеся до источников сознательной куль­ туры, в этом смысле были рады записаться к ним в ученики. Но римляне гордились тем, что облада­ ют основополагающими талантами, которых гре­ кам, несмотря на всю их сложность, не хватает: реа­

лизмом и практичностью. К тому времени когда их полководец Гней Помпей вторгся в Палестину,

62

римляне уверовали, что поскольку они самые ра­

циональные, то и управлять будут лучше всех. Что­ бы добиться своей цели, они создали военную ма­ шину, которая могла, как универсальный каток, проехаться по миру, сглаживая все неровности и шероховатости, и воссоздать его в соответствии с

римскими требованиями. Помпей был ветераном, который усмирил мя­

теж в Испании, помог подавить восстание рабов под предводительством Спартака и был назначен консулом в

70

году дО Р. х.; оказав давление на

римский сенат, он заставил его поручить ему выс­ шую исполнительную власть, даже несмотря на то, что к тому времени ему исполнилось всего три­ дцать шесть лет и он не занимал предварительно

требуемых постов. Вслед за тем ему предоставили исключительные полномочия в успешной кампа­

нии по избавлению Средиземноморья от пиратов (римляне считали пиратство совершенно нетерпи­

мым явлением) и улаживанию дел на южном побе­ режье Черного моря, где местный царь питал не­

оправданные амбиции на роль правителя Балкан и Греческой Азии. Пока Помпей пожинал лавры за

эту часть своей работы, в Иудее как нельзя более кстати разразилась гражданская война между си­ лами двух

стол

-

соперничающих

кандидатов

братьями! и Хасмонеями,

-

на

пре­

дав таким об­

разом Помпею повод вмешаться, что он и сделал

в

63 году. I

Иудее, равно как и Палестине, Сирии и

То есть Маккавеями.

63

Северной Африке, предстояло оставаться под рим­ ским владычеством, пока они не перешли в руки мусульман в седьмом веке по христианскому ка­ лендарю.

Помпей был одним из трех выдающихся рим­ лян

-

считая Красса и Юлия Цезаря,

из которых

-

по инициативе Цезаря вскоре сложился первый

триумвират, чьей публичной миссией было укреп­ ление римского политического порядка (неизменно

достойная восхищения цель римлян). В то же время

росли пока еще негласные политические амбиции Цезаря: он желал стать диктатором Рима. После

трехмесячной осады Помпей взял Иерусалим и поз­

волил себе войти в Святая Святых Храма, куда мог входить лишь первосвященник, да и то только раз

в году. Мы почти слышим, как Помпей хрипло вор­ чит: «Какого черта они там прячут?~

-

когда он,

всходя по ступеням святилища, заметил растущую

тревогу священников. Но, насытив свое любопыт­ ство, он по крайней мере оставил Храм в покое.

И только не кто иной, как небезызвестный Красс, разграбил его сокровищницу, чтобы финансировать военный поход против парфян. Однако парфяне (нынешние иранцы) оказались крепким орешком,

который римлянам оказался не по зубам. Кроме скоттов, это был единственный народ, когда-либо остановивший римлян, которые были вынуждены остановить свою экспансию в восточном направле­

нии на берегах Евфрата, где Красс потерпел пораже­ ние у стен древнего Харрана, откуда некогда чело-

64

век по имени Авраам отправился в странствие дли­ ною в жизнь.

Квестор (интендант) Красса, некто Кассий, стал римским проконсулом в Сирии (и, между прочим, в Иудее), вскоре после чего гражданская война раз­ разилась уже в самом Риме

-

между Цезарем, кото­

рый добавил к своим победам завоевание Галлии (и безмерно увеличил свою славу, написав книгу об этом), и старым ворчуном Помпеем, которому вко­

нец надоела напыщенная претенциозность Цезаря.

Помпей проиграл и был убит Птолемидами во вре­ мя бегства его войска в Египет. Цезарь преследовал его и скоро оказался один на один с превосходящи­ ми силами противника, в затруднении, от которого

его избавили кан

11,

-

кто бы мог подумать

-

евреи! Гир­

хасмонейский первосвященник, назначен­

ный Помпеем, уговорил египетских евреев, которых

было довольно много, особенно в Александрии, сра­ жаться на стороне Цезаря. Антипатр, влиятельный

царь идумеян, смешанного еврейско-арабского на­ рода, жившего к югу от Иерусалима, между Иудей­ скими холмами и пустыней Неджев, прислал войска

и обозы. Цезарь, вновь оказавшийся триумфатором, между делом завязав пылкий роман с Клеопатрой,

злосчастной царицей Египта, был благодарен за не­ ожиданную по.zшержку. Он присвоил Гиркану офи­ циальный титул ~этнарха eBpeeB~, предоставил Ан­

типатру римское гражданство, освободил от налогов и сделал прокуратором Иудеи. Цезарь оценил за­

слуги Антипатра выше, чем вмешательство Гиркана, з Зак .•'lo 2214

65

и был прав: идумейский царь был реальной силой,

стоявшей за первосвященником. Антипатр был хи­ троумным полководцем пустыни, который обратил­ ся в иудаизм и питал амбиции, выходившие далеко за ее пределы. Его сын Ирод к этому времени был назначен военным префектом Сирии и, вскорости женившись, стал членом хасмонейской династии.

Ровно три года спустя, после победы в Египте, в мартовские иды\

44 года дО Р.

х., Цезарь был убит

заговорщиками, в число которых входил и Кассий,

проконсул Сирии и Иудеи. На следующий год был убит великий союзник Цезаря, повелитель пустыни

Антипатр, после чего M~PK Антоний и Октавиан, племянник Цезаря и его приемный наследник, рас­

правились с убийцами Цезаря в Филиппии, откуда Филипп Македонский некогда начинал свои завое­ вания. Парфяне вступили в Иерусалим, выдвинув

собственных кандидатов на престол и место перво­ священника. Но Ирод бежал в Рим, где с помощью Антония и Октавиана сенат провозгласил его ~Цa­ рем иудеЙским~. Предстояла жестокая схватка, но

парфян удалось оттеснить, и к лету

37

года, после

удачной трехмесячной осады Иерусалима, Ирод мог

свободно притязать на свою землю и свой титул. Тридцать три года будет он занимать иудейский трон и умрет в

4 году дО Р.

х., через год или два по­

сле рождения Иисуса. Марк Антоний поделил возникавшую Римскую

империю с Октавианом (и I

15 марта.

66

-

ненадолго

-

с Лепи-

ДОМ, еще одним союзником Цезаря). Марку Анто­ нию досталась Азия, включавшая Еmпет, где он

и познакомился со старой любовницей Цезаря, Кле­ опатрой, и отчаянно влюбился в нее, совсем позабыв, что женат на сестре Октавиана. Охваченный любов­ ной горячкой, он начал дарить обширные террито­ рии, находившиеся под его началом, Клеопатре и ее детям, что заставило Паскаля много столетий спустя

заметить, что .будь нос у Клеопатры покороче (а он был довольно длинным), весь лик земли мог бы из­

мениться~. Но, какими бы решающими ни оказались для судеб истории такие подробности, как длина но­ са еmпетской царицы, ее время вышло. Октавиан

добился от сената объявления войны своему мораль­ но нестойкому шурину, и некогда доблестный рим­

ский трибун и знойная еmпетская царица потерпели поражение в морской битве при Акциуме, после че­

го оба покончили с собой. Октавиан вернулся в Рим единственным претендентом на власть Цезаря. Бла­ годарный сенат, полный его сторонников, привет­

ствовал Октавиана как спасителя Рима, человека, который восстановил в нем драгоценный мир и по­

рядок. Октавиан, который уже принял имя Цезаря при вступлении в должность, теперь получил новое

имя

-

Августа (.Возвышенного~) и титул импера­

тора ( .Главнокомандующего~ ).

Стоял 31 год дО Р. Х. Римская республика со сво­ им хорошо отлаженным механизмом, состоявшим

из сената, консулов и народных трибунов, бли­ зилась к закату. Хотя этого пока еще никто не заме­ тил, родилась империя, с годами становившаяся все

67

более обширной и властной. Октавиан Цезарь Ав­

ryCT будет править еще сорок пять лет.

В

31

году дО

Р. Х., когда ему едва исполнилось тридцать, никто не мог сказать, каким правителем он окажется; од­

нако AвryCT доказал, что он император в полном смысле слова

превосходный администратор, лег­

-

ко разбиравшийся во всех политических хитроспле­ тениях, неуступчивый, коварный и жестокий. Знав­

шие

ABrycTa ненавидели и боялись его.

Он уже по­

чти сорок лет занимал императорский трон, когда

у деревенской девушки из Галилеи в императорской

провинции Сирия, в беспокойной области, которую римляне называли Иудеей, от неизвестного оща ро­ дился мальчик.

ВЫЖИДАТЕЛЬНАЯ ТАКТИКА Ко времени рождения Иисуса евреи, давно зна­ комые с греческим языком и культурой, усвоили

многое из образа жизни своих повелителей по мно­ гим причинам

-

чтобы выжить, чтобы вести дела,

словом, чтобы соответствовать. Они даже, как ир­ ландцы на заре

XIX века, в эпоху картофельного го­ - древне­

лода, отказались от языка своих предков

еврейского, на котором были написаны все их свя­ щенные книги,

-

и переняли общепринятый во всех

восточных провинциях арамейский. Этот языковой

сдвиг дает нам лучшее представление об их бесправ­

ности, чем что-либо еще. Что же привело к тому, чтобы целый народ отказался от своего, родного

68

языка, впитанного с молоком матери, от средства

выражения своих надежд и чаяний? Не означает ли

это, что их общие надежды и чаяния поколебались и языковое наследие представлялось им таким обес­

ценившимся, что больше ни на что не годилось? Разумеется, за подобным внешним опустошени­ ем продолжали жить мечты, которым никто больше не хотел давать словесного выражения, мечты, в ко­

торых мы порой не признаемся даже самим себе. Эти мечты озвучивали Пророки, которые издавна предупреждали людей, что их отступничество на­

влечет на них катастрофические беды, а затем пыта­ лись утешить видениями времен, когда Бог явится,

дабы спасти их в их плачевном положении, и дарует им мир, процветание и власть над другими народа­

ми под руководством нового спасительного лидера:

Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш.

Говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему,

что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение

Глас вопиющего в пустыне: Приготовые путь Господу, прямыми сделайте в степи

стези Богу нашему.

Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, и неровные пути сделаются гладкими.

И явится слава Господня,

69

.•.

и узрит всякая плоть спасение Божие, ибо уста Господни изрекли это •••

Кропите, небеса, свыше, и облака да проливают правду. Да раскроется земля, и да произрастает вместе правда.

(ИСQUЯ,

40:1-5; 45:8)

Таковы слова анонимного пророка, известного

ученым как ~Второй Исаия., чьи пророчества со­

браны в последней трети Книги Исаии. Историче­

ский Исаия, чьи предсказания собраны в первых двух третях

-

первых тридцати девяти главах,

-

писал в конце УН! века дО Р. х., прежде чем Иеру­

салим пал, оказавшись в руках вавилонян. Второй Исаия, писавший в конце вавилонского пленения, не грозит пальцем, как его предшественник, а лас­

ково обращается к своему народу и рыдает вместе с ним, повествуя в главах с 40 по емых Книгой утешения

55 - часто называ­ Израиля - о грядущей эре

свершения. Но даже книга первого Исаии полна та­ инственных пророчеств о грядущем утешении:

Се, Дева во чреве приимет и родит Сына,

и нарекут Имя Ему: Ем мануил [Бог с нами] ... Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет

••• 70

Ибо младенец родился нам; владычество на раменах Его,

и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира ... И произойдет отрасль от корня Иессеева

[предок династии Давида], и ветвь про из растет от корня его.

И почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения

и благочестия. (ИСQUЯ,

7:14; 9:2; 9:6; 11:1-2)

Один из самых запоминающихся отрывков из видения Царства Мира:

Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком, и молодой лев и вол будут вместе,

и малое дитя будет водить их •.. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.

Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей:

ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море.

(ИСQUЯ,

11:6,8-9)

Зачастую эти пророчества воспринимаются как сон наяву. Автор провидит то время, когда все при­

чиненное зло будет исправлено, земля, некогда обе-

71

тованная Богом своему народу, вкусит вечного ми­ ра, и второй Давид, помазанник Бога, воссядет на

троне Израиля. Помазанник по-еврейски называет­ ся Мессия, по-гречески Христос

-

в греческих пе­

реводах еврейских писаний, сделанных евреями, жившими в городах по всему греческому миру, ев­

реями, больше не понимавшими по-евреЙски. Это страстное стремление

-

посреди сегодняш­

них страданий различить невозможный, счастли­

вый конец

-

явление, ни в коем случае не присущее

только евреям или вообще античности. Кто не ис­ пытывал подобных чувств? Но, кроме евреев, почти все видели в таких стремлениях обман. Сивилла из Кум, темная фигура, жившая в пещере недалеко от греческого города Неополиса (современного Неапо­ ля), около

500

года до Р. х. предсказывала страш­

ный конец, гибель и циклическую природу всего сущего. ~Пока время текло по кругу,

-

говорит Си­

вилла в Третьей книге своих предсказаний,

-

воз­

никло царство египетское, затем персидское, ми­

дянское и эфиопское, ассирийский Вавилон, затем

македонцы, снова Египет, а вслед за ним Рим~. По­ следовательность империй не имеет конца, все они

суть части вращающегося колеса времени и беско­ нечного следования миров (мысль, заставившая

юного Александра разрыдаться, поскольку он не за­

воевал ни одного). Послание Сивиллы, продолжав­

шей появляться и в более поздние времена, в раз­ личных святилищах, ковчегах и пещерах, по всей

видимости, состоит в том, что, хотя времена бывают

72

лучше или хуже, постоянного благоденствия до­ стичь невозможно. За миром последует война, за

процветанием за жизнью

-

-

бедность, за счастьем

-

страдание,

смерть. И действительно, эта мысль

пронизывает всю античную литературу, составляя

основу ее взгляда на человеческое существование.

Сегодня мы не располагаем ни одним неподдель­

ным предсказанием Сивиллы. Процитированный выше отрывок (где дважды упоминается Египет)

указывает на то, что он был составлен говорившим по-гречески египтянином, а остальные части книги

выдают свое происхождение из еврейских кругов

Александрии

11

века дО Р. х. Весь труд

-

это по­

пурри, смесь из разных языческо-еврейских воззре­ ний, нечто среднее между цинизмом и пророчески­ ми ожиданиями. Но тогда как греки, римляне и все

прочие народы античности тяготели к тому, чтобы видеть в истории пустопорожнюю череду триум­

фов и трагедий, а в людях

-

недолговечное явле­

ние, ненадолго появляющееся на поверхности исто­

рических событий,

-

евреи считали, что у истории

есть начало (акт Творения Божия) и конец и каж­ дый человек, созданный Богом, имеет свое предназ­

начение, а не является мимолетным отблеском на вечно сменяющих одна другую волнах судьбы. И во множестве материалов, написанных евреями в без­ надежные века после Вавилонского пленения, в этом

своеобразном собрании предсказаний, содержится утверждение об обетованном Мессии, царе, послан­ ном Богом:

73

«Затем же Бог пошлет царя от солнца,

который прекратит на всей земле злую брань ... и сделает это не по собственному изволению, но повинуясь благородному учению великого Бога •.

Для многих читателей конца 1 века дО Р. х. и на­ чала

1 века по

Р. х. за стихами вроде этих виделся

образ Августа. Император объединил под своей вла­ стью мир, которому не видно было конца (который

на самом деле продлится самое большее двести лет), обустроил Рах

Romana' . То, что он достиг этого бла­

годаря своей безжалостной политике, античного читателя не смущало. В конце концов, как вы може­

те достичь мира, если не путем неослабного военно­ го давления?

Историк Тацит, описывая падение британских кельтов под натиском римских войск в

60 году на­

шей эры, вкладывает в уста покоренного кельта та­

кое риторическое обращение к римлянам: «Гончие псы, теперь, когда им мало земли (евра­ зийского континента) для опустошений, они про­ тягивают свои руки даже через море; если их враг

богат, они алчны; если беден, они заносчивы; вос­ ток и запад не насытили их; единственные из всего

человечества, они с равным вожделением взирают

на все вокруг. Грабеж и резня

-

вот что в заблуж­

дении своем они зовут империей; неся разрушения

и разор, называют это миром. Детей и близких

-

самое дорогое, что дано каждому по закону приро-

I

РИМСКИЙ МИр (лат.).

74

ды,

-

СИЛОЙ отрывают от нас, чтобы сделать раба­

ми в чужих землях; наших жен и сестер, даже когда

им удается избегнуть солдатской похоти, бесчестят мнимые друзья и гости; наше имущество и добро они отнимают как дань, зерно наших нив стекается

в их житницы; не щадя себя, мы перекрываем гатя­ ми топи и корчуем леса под градом насмешек и по­

боев. Рабы, рожденные для рабства, продаются на­ всегда и беспошлинно достаются своим хозяевам, но Британия каждый день платит за собственное порабощение и питает рабов~. Редко когда империалист так ясно видит, чем

оборачивается империализм для .малых сих~, как это удается язвительному Тациту. Но даже Тацит,

старавшийся писать

sine ira et stuclio l , считал заво­

евания неизбежными. После триумфального возвращения в Рим из ис­

панской и галльской провинций Август лично посе­ тил роскошный Ага

анского Мира, на

(Марс

Pacis Augustae, Алтарь Августи­ Campus Martius, Марсовом поле

- римский бог войны). Мир возникал из

войны: так обстояли дела. То, что Римская империя, так же как и ее предшественницы, была формой вы­

могательства с применением силы, обогащения име­ ющих связи римлян (которые, .неся разрушение и разор, называли это миром~ ) за счет злополучных

покоренных народов, тоже не имело особого значе­ ния для большинства читателей. Разве первым заво­ еванием Филиппа Македонского не был захват балI

Без гнева и пристрастия (лат.).

75

канских золотых рудников? Разве целью последне­

го запланированного Александром похода не было установление контроля над прибыльной торговлей аравийскими пряностями? Как можно было протес­ товать против подобного? Какой смысл было высту­ пать против природы человека и самой вселенной?

Август установил посередине римского Форума собственную статую, в одиннадцать раз превосхо­ дившую рост обычного человека, и похожие, наво­

дившие благоговейный трепет статуи были воздвиг­ нуты в центральных святилищах по всей империи.

Август не был обычным человеком; он был богом, заслуживавшим поклонения. И, как все боги, наво­ дилужас.

Если у императора было много апологетов, то никто не оказал ему большей чести, чем Вергилий, написавший волнующую национальную эпопею,

«3неиду», в честь Августа, отождествив императора

(как и барельефы, украшающие Алтарь Мира) с Эне­ ем, легендарным героем, основателем Рима. В зна­

менитой «Четвертой эклоге» Вергилий облекается в пророческую мантию и, придав предсказаниям Си­ виллы неоправданно оптимистичное толкование,

использует старый прием, притворяясь, что предвоз­

вещает уже произошедшие события: Наступает время, воспетое Сивиллой из Кум, когда колесо веков вновь начинает вращаться.

Ныне Дева явилась миру,

и Сатурн воцарился на земле.

Ныне явилось дитя порождением неба. улыбнись же, целомудренная Люцина,

76

рождению этого мальчика,

который положит конец нашему жалкому веку, от которого произрастут золотые люди.

Ныне воцаряется Аполлон!

Если евреев можно простить за то, что они дума­

ли, будто Вергилий писал об их Мессии, а христиа­ не - об их Христе (как то представлялось на протя­ жении всех Средних веков), то образованный язы­ ческий читатель воспринимал вергилиевскоro рагуе

puer ~младенца,

мальчика. как юного Августа, ко­

торый принес такой всеобъемлющий мир, что он способен повлиять даже на самое природу: Без зова вернутся к своему пастуху козы,

их вымена взбухнут от молока. И стада не будут бояться львов ... Не станет на земле змей,

и погибнет ядовитое древо, лишь ассирийские пряные травы будут расти.

Несмотря на поразительное сходство этих стро­ чек с пророчеством Исаии о Царстве Мира, Верги­

лий ничего не знал ни об Исаие, ни о какой-либо другой священной еврейской книге. Как тогда объ­ яснить удивительную похожесть образов: отклик природы, милость Божия, простирающаяся на ди­

тя, ~дap божественной жизни. (Ше

deum vitam ас­

cipiet), даже кажущийся намек на непорочное зача­ тие? Можно списать все на совпадение. Или ска­ зать, что за внешними различиями культур - будь то циничные римляне, теоретизирующие греки, визио­

нерствующие евреи, цикличные народы Востока

77

или постхристианские народы Запада

-

в челове­

ческих сердцах теплится надежда, лежащая за пре­

делами всех надежд, надежда обреченных, надежда

тех, кто отверг бы любое подобное притязание, на­ дежда тех, кто, как двое бродяг из 4:0жидания Го­ дo~ 1, ждут тщетно, надежда не на императора, не на Возвышенного, но на Праведного.

I Пьеса э. Ионеско, одно из главных произведений .театра абсурда•.

11 Последний пророк Иисус, каким его знали апостолы

.Время настало: Царство Божие не за горами. Откройте ваши сердца и поверьте Благой Вести~. Это первые слова, которые Иисус произносит в Евангелии от Марка, которое

-

по крайней мере

в той форме, в какой оно существует ныне,

-

явля­

ется самым простым из четырех канонических опи­

саний жизни Иисуса. В этом свидетельстве вряд ли

найдется хотя бы слово, не нуждающееся в объяс­ нении, хотя во времена Иисуса каждое слово имело ясный, пусть и удивительный, смысл для галилей­

ских крестьян, которые слушали его .• Время~

-

это время свершения еврейских мечтаний, время,

когда Бог явит свою особую любовь к евреям, раз­ рушив оковы их рабства и вознеся над другими на­ родами. Это время, которого они ждали

ждали

-

так долго, что почти перестали верить, что оно ко­

гда-нибудь настанет, так долго

-

после уничтоже­

ния десяти из двенадцати колен, так долго

-

после

Вавилонского пленения, за которым последовало

79

лишь новое угнетение, так долго

-

после того как

иссякшее пророческое вдохновение оставило их без ориентира. ~ЦapCTBO~, в которое им суждено всту­

пить, это Царство Божие, обетованное царство. Их призывают стряхнуть с себя груз земных за­

бот и ~OTKPЫTЬ (свои) cepдцa~. Стоящий в повели­ тельном наклонении греческий глагол

metanoeite

буквально означает ~передумаЙТе~. Обычно его пе­ реводят ~раскайтесь~ или ~обратитесь~

-

в обоих

случаях это звучит грубее, чем по-гречески. Слово несомненно относится к изменению духовной по­

зиции, но перемена, о которой идет речь здесь, ско­ рее подразумевает открытость чему-то новому и не­

слыханному. ~Нечто HOBoe~,

euaggelion, это не про­

сто ~благая BeCTЬ~, а ~самая благая~ из когда-либо возвещенных.

Мысль Иисуса о том, что ~время настало'>, нико­

им образом не намекает на катастрофу. Хотя в Его утверждении и скрыт вызов, Он ласково обращает­ ся к слушателю, приглашая разделить открываю­

щуюся возможность. Иисус не угрожает и не осуж­

дает; Он открывает объятия, вселяя мужество и бо­

дрость духа. Кроткая доброта этого пророка так же неожиданна, как и его призыв.

Это не значит, что Иисус не знал об апокалипти­ ческой традиции. Его предшественник, Иоанн Кре­

ститель, твердо ее держался. И Иисус, начав с обыч­ но пугающих слов ~Время настало~, прямо указыва­

ет на эту традицию ожидания. Однако удивительно

то, что это Наставшее Время

-

Апокалипсис без

Армагеддона. Иисус берет традицию и переворачи-

80

вает ее, раздвигая пределы возможного, превращая

в нечто новое. Это метод, которым, как мы увидим, Он неоднократно пользовался за свою короткую жизнь.

Возможно, в этой краткой формулировке, запом­

нившейся из ранних проповедей Христа, нет более важного слова, чем слово «поверьте~. Новости ни­

когда не бывают хорошими, как мы знаем даже сегодня, а уж люди античности чувствовали это ну­

тром. Но Иисус призывает свою аудиторию раскре­

поститься и совершить в себе внутреннюю переме­ ну, так чтобы они могли положиться на эту Благую

Весть, чтобы они могли поверить, что, несмотря на укоренившееся предвзятое мнение древнего мира,

новость может быть благой. Что заставило этого человека думать, что Он мо­

жет безнаказанно провозглашать это

-

эту явную

нелепицу, идущую вразрез с самой сутью античного

общества? Чтобы ответить на данный вопрос, мы должны обратиться к первому персонажу, появляю­ щемуся в Евангелии от Марка,

-

не к Иисусу, а к ку­

да более второстепенной личности, дикому и (в бук­ вальном смысле) косматому Иоанну Крестителю,

который обитал в пустынях к югу от Иерусалима, питался акридами и диким медом, прикрывал чрес­

ла верблюжьей шкурой и наводил на людей страх Божий. Он тоже говорил им, что «время настало~

и лучше бы им приготовиться. Это был человек, от­ страненный от суеты этого мира, безумный пустын­

ник, целиком и полностью отрешившийся от обще­ ственной жизни, возможно связанный с единствен-

81

ной в своем роде общиной ессеев, но люди искали его и позволяли себя крестить, поскольку его пред­ сказания о грядущем возмездии одновременно вол­

новали и ужасали их. Очистившись водой, испо­ ведавшись в грехах, они думали, что теперь-то уж

готовы к грядущему Времени. Марк связывает Кре­ стителя с пророчеством Второго Исаии

-

Иоанн

и есть глас вопиющего в пустыне: «Готовьте путь

Господу», который «исправил в пустыне стези Богу нашему».

Затем на сцене появляется Иисус и позволяет

Иоанну погрузить себя в воды Иордана. Ступив в воду, Он видит, как разверзаются небеса, Дух Бо­ жий, «подобно голубю, опускается на него», и слы­ шит голос: «Се есть Сын Мой возлюбленный, в Ко­ тором Мое благоволение». Марк не говорит нам,

видел ли и слышал ли кто-либо, кроме Иисуса, эти чудеса. Но этот момент, бесспорно, центральный в жизни Иисуса. Как все пророки до Него, Он полу­

чил благословение Духом. А следовательно, слова, слетавшие с Его уст, подобно словам Исаии и всех пророков, предшественников Иисуса, были слова­ ми самого Бога.

Современный читатель с трудом воспримет эту сцену всерьез. Несмотря на то что многие из нас втайне испытывают сверхъестественные пережива­

ния, которые помогают нам выбирать направление

жизни, дух нашего времени побуждает нас отбро­ сить их как «случайные совпадения», и мы не гово­

рим о подобных вещах, чтобы кто-нибудь не поду­ мал, что мы свихнулись. Вместо этого мы

82

-

по

крайней мере публично

-

отрицаем все подобные

переживания, отбрасывая их заодно с патологией, и снисходительно рассуждаем о нарциссизме, мес­

сианских комплексах и мании величия. Беда тут

в том, что иначе нам будет трудно объяснить осталь­ ную жизнь Иисуса, включая то, что произошло не­ посредственно после.

Вернувшись в родную Галилею, Он взывает к

двум рыбакам, которых, как можно предположить, знал раньше, говоря: .СледуЙте за Мной, и Я сде­ лаю вас ловцами человеков~. Эти двое

-

Симон

и его брат Андрей вар- Иона, два грубоватых, живу­ щих земными интересами труженика, не похожие

на людей, следующих за сумасшедшим, .тут же

бросили свои сети (которые они закидывали в Га­ лилейское озеро) и последовали за Ним •. Даже

если эти двое были необычайно подвержены вну­ шению, маловероятно, чтобы какой-то отрешенный от мира чудак мог выкинуть такой фокус во второй раз, но именно это Иисус и проделывает .• И, прой­ дя оттуда немного,

-

рассказывает Марк,

-

Он

увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, так­ же в лодке починивающих сети; и тотчас призвал

их. И они, оставив отца своего 3еведея в лодке с ра­

ботниками, последовали за Ним~. Какой-нибудь одинокий нелюдим мог бы обратить внимание на этот зов, но, уж конечно, не две пары не похожих

друг на друга братьев, из которых вторые к тому же

по повелению отца наблюдали за работниками. Следующая сцена как нельзя лучше передает то

необыкновенное впечатление, которое присутствие

83

Иисуса производило на Его современников, и сни­

мает все сомнения в Его душевном здоровье. Иисус

и четыре рыбака приходят в Капернаум, где живут

братья Симон и Андрей. В субботу Иисус вошел в местную синагогу, громко прочитал отрывок из

свитка с писаниями ~и учил~. ~И дивились Его уче­

нию; ибо Он учил их как власть имеющий, а не как

книжники~. Все мы знаем, что это означает, по­ скольку все мы встречали людей, внушающих дове­

рие благодаря исходящему от них духу властности. Остальные учителя (книжники, или раввины, поль­

зуясь привычными терминами) не шли с Ним ни в какое сравнение.

Чему же учил Иисус? Недавние, ставшие достоя­

нием широкой публики аргументы ученых (и тех, кто выставляет себя таковыми), касающиеся данно­ го вопроса, вызвали у многих впечатление, что среди

ученых нет согласия на этот счет. Иисус был кресть­ янским революционером? Нет, Он был умудренным городским человеком, немного наподобие восточных мудрецов или, что вероятнее, греческих скептиков.

Все якобы написано в свитках Мертвого моря, и Ва­ тикан старается это утаить: оказывается, Иисус не

умер на кресте; Ему удалось бежать, Он женился на Марии Магдалине и переехал на юг Франции (а кто

бы не переехал, если бы мог?). Что ж, по сути мы по­ чти ничего не знаем о Нем, потому что практически

все приписываемые Ему изречения бьши придуманы Его последователями после Его смерти ... Среди этой какофонии соперничающих версий

пресса склонна уделять наибольшее внимание са-

84

мой громогласной и самой сенсационной гипотезе. Поэтому рядового читателя может удивить, что да,

большинство ученых пришли к консенсусу по пово­ ду того, чему учил Иисус, даже несмотря на то, что хитроумные новые теории продолжают появляться

и лопаться, как мьшьные пузыри,

-

дань (так же как

и многое другое) интенсивному метаисторическому

интересу, который Иисус продолжает вызывать два

тысячелетия спустя. Конечно, трудно себе предста­ вить такое изобилие теорий, опутывающих жизнь любого другого персонажа античной истории, даже такого важного, как, скажем, Юлий Цезарь. Но прежде чем приступить к исследованию того,

чему учил Иисус, сделаем небольшой шаг назад и посмотрим, каково происхождение Евангелия от

Марка, а равно и Евангелия от Матфея, так как оба эти Евангелия больше всего похожи друг на друга. Согласно установленной во

II веке традиции,

Мат­

фей, мытарь (используемый римлянами, чтобы со­

бирать налоги со своих соотечественников), который оставил свое ремесло и последовал за Иисусом, как

то сделали рыбаки, написал первое Евангелие (tHa еврейском языке.

-

возможно, том же самом ара­

мейском, которым Иисус и Его современники поль­ зовались в повседневной жизни. Но Евангелие от

Матфея на арамейском утрачено, и то, с чем мы имеем дело сегодня, похоже на заимствования из

Марка, смешанные с каким-то другим источником, который, поскольку Евангелие от Матфея содержит

гораздо больше обращений Иисуса, чем Евангелие

от Марка, скорее всего, бьUIО собранием Его изрече-

8S

ний. Это собрание, ныне также утраченное, вполне могло оказаться арамейским оригиналом Евангелия от Матфея.

Поскольку ученые не могут обратиться к это­ му предполагаемому источнику, они обозначили его буквой 4Q~ (сокращение от немецкого

Quelle, или

4ИСТОЧНИК~, так как современное изучение Библии во многом осуществляется прежде всего немецки­

ми учеными). Евангелие от Матфея, по крайней ме­ ре в том виде, в каком мы им располагаем, не могло

быть написано непосредственно Матфеем, еврей­ ским мытарем, который оставил свои заботливо со­ ставленные гроссбухи, чтобы последовать за Иису­ сом. Скорее, оно было написано кем-то, кто имел в виду грекоговорящую аудиторию (а следовательно, автор его жил не в Палестине), аудиторию, включа­ ющую по меньшей мере какую-то часть язычников,

которым надо было объяснять еврейские обычаи, не нуждающиеся в объяснении среди евреев. Но это не означает, что данное Евангелие не имеет никако­

го отношения к отлынивающему от своих обязанно­ стей мытарю

-

последователю Иисуса. У его исто­

ков, особенно что касается скрупулезного сохране­ ния изречений и бесед Иисуса, вполне мог стоять такой очевидец.

О Марке традиционно вспоминают как о «пере­ водчике~ Симона Петра, говорившего на арамей­

ском рыбака и первого последователя Иисуса, ко­ торый определенно нуждался в переводчике, когда

прибыл (что он сделал, как мы знаем, позднее) в гре­ коговорящие города, такие как Антиохия или горо-

86

да, где говорили на латыни, такие как Рим, в котором и был распят в

70 году 1 века известным преемником

Августа, Нероном, на потеху гостям, собравшимся у императора на вечернюю пирушку. Если Марк бьш секретарем Симона и это его Евангелие, то не похо­

же, чтобы он мог написать его до смерти Петра, так как в подобном случае оно наверняка носило бы имя Петра. Так же как в случае с Матфеем, пристальный анализ текста показывает, что это Евангелие появи­ лось на свет в результате процесса

-

начиная с уст­

ного свидетельства, письменного переложения в от­

рывках и окончательного текста,

-

который сегодня

не поддается точной реконструкции. Однако нет

убедительных причин сомневаться, что у истоков этого процесса стоит апостол Симон Петр, точно так же как апостол Матфей может стоять за окончатель­

ным вариантом Евангелия, носящего его имя.

Повествование

Матфея

обставлено

гораздо

большим числом деталей, чем у Марка, что логич­ но, если за Евангелием от Матфея стоит римский чиновник, искушенный в составлении отчетов и легко переходящий из одной культуры в другую,

тогда как за Евангелием от Марка, написанном, по

всей вероятности, после

63,

но до

70

года, стоит

простой рыбак. Евангелие от Матфея в своем окон­

чательном виде должно было быть написано после Марка

-

возможно, в 70-е или 80-е годы,

-

что на­

водит на мысль, что оба Евангелия, в конечном сче­ те основывающиеся на рассказах очевидцев (или

сообщениях из вторых рук), были записаны через несколько десятилетий после смерти Иисуса. И хотя

87

Иисус явно не безмолвствует у Марка, именно

у Матфея мы должны искать тщательно разрабо­ танное учение Иисуса.

Привлекая к себе толпы своим авторитетным

толкованием писаний и незаурядной способностью исцелять страждущих, Иисус видит у себя на пути

большое скопление народа. Он восходит на близле­ жащую гору и обращается к собравшейся в долине

(которая должна была иметь очень хорошую акус­ тику) толпе с такими словами:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды,

ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду,

ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески

неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь,

ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков,

бывших прежде вас. (Матфей,

88

5: 3-12)

Что ж, за одним-двумя возможными исключени­

ями, это не кажется счастливым жребием. Какая радость быть нищим (4:ДYXOM~ или В каком-либо ином смысле), плачущим и гонимым? Пустые же­ лудки голодных и пересохшие горла жаждущих

-

звучит невесело; миротворцам обычно хорошенько

достается за их миротворчество, и есть ли более го­ нимые, чем 4:чистые cepдцeM~? ~Счастливы несча­ CTHыe~ можно сказать, подводя итог. Но это Запо­ веди Блаженства, такие же основополагающие для

учения Иисуса, какой будет Молитва Господня

( ~Отче наш~), и -

по крайней мере для Матфея

-

основная программа Иисуса.

И снова мы видим, как срабатывает апокалипти­ ческое воображение, сосредоточиваясь на будущих наградах в мире ином, однако подход Иисуса от­

личается тем, что Он не докучает упоминанием об уничтожении злобных гонителей и не уделяет осо­ бую роль какой-либо грядущей всемирной катаст­

рофе. Некоторые из 4:блаженных~ явно переживают не лучшие времена

- плачущие (или, в ином пере­ воде, 4:скорбящие~ ), нетребовательные (что обычно переводится как ~кроткие~ ), чистые сердцем и го­ нимые - все они тем или иным образом гонимы, и образ их жизни навязан им извне. Другие - ни­ щие духом, поборники справедливости к унижен­ ным, милосердные миротворцы

-

выбрали свой

путь сами. Таким образом, Иисус как бы обращает­ ся к двум аудиториям: бессильным, которым нужно

напомнить, что Бог любит их и позаботится об их конечном торжестве, и сильным мира сего, которых

89

нужно побуждать примером тех, кто отринул утеш­ ную жизнь во имя других. Цель Евангелия

-

уте­

шать уязвленных и уязвлять утешенных.

Б заповедях блаженства ощутима сильная струя еврейской этики, антикультурной тенденции, по­

лярно противоположной большинству обществ ан­ тичности. Подобно пророкам до Него, Иисус хочет справедливости. Даже если Он чужд страстных раз­

глагольствований, к каким любили прибегать они, Он несомненно глубоко предан их идеалам. Как Амос предостерегал народ Израиля, что весь он по­

гибнет, потому что презирает бедных; как Михей го­ ворил Иуде, единственно необходимое, чтобы избег­ нуть грядущей катастрофы, это «творить справедли­

вость, любить милосердие и смиренно ходить под Господом~, Иисус не говорит о разрушении или по­

рабощении. Он не разражается угрозами, а предла­ гaeT людям идеал

-

или, скорее, идеалы, скромные

и конкретные: станьте заодно с нищими, защищайте

их беззащитные интересы, будьте сострадательны и умейте прощать другим, творите мир повсюду, где

это возможно. Если вы будете делать это, то обрете­ те блаженство. Действительно, это единственные пути к блаженству. Власть

-

это иллюзия, служа­

щая предлогом для жестокости. Именно неправед­ ная власть ответственна за нищету, угнетение, не­

справедливость, войны и муки. Вряд ли подобное могло вдохновить Александра, Августа или их вос­

хищенных биографов. Иисус не упоминает ни Александра, ни Августа. Его ссылки на угнетение, войну, муки и нищету как

90

результат военных завоеваний косвенны. Но в ми­ ре, который поклонялся императору и его мечу (не

говоря уже о его армиях и бюрократах), этот отваж­ ный вызов существующим умонастроениям был явным и захватывающим. Люди останавливались

и слушали. Матфей рассказывает, что новость об этом новом проповеднике разнеслась по всей про­

винции Сирия, и, кроме кучки спутников, которых

Он успел привлечь на свою сторону, ~большие тол­ пы следовали за Ним, приходя из Галилеи, Декапо­ лиса, Иерусалима, Иудеи и Трансиордании •.

Речь, в которую Матфей помещает заповеди бла­ женства, всегда называют ~Нагорной проповедью., но мы знаем, что автор (или, лучше сказать, изда­

тель) этого Евангелия повествует не о каком-то

одном событии, а компилирует многие из материа­

лов, обнаруженных в ~Q., составляя из них ~дайд­ жест. основного послания Иисуса. Изложивший

суть своей программы Иисус теперь изображен Матфеем как толкователь Торы, Закона (или, луч­

ше сказать, Образа Жизни) еврейского народа, ка­ ким он был изложен в его самых священных текс­ тах

-

Пятикнижии Моисея. Это толкование на­

столько важно в рамках всего Евангелия от Матфея,

что 'достойно того, чтобы привести его целиком: Не думайте, что Я пришел нарушить закон или проро­

ков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истин­ но говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не ис­ полнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих

91

малейших и научит так людей, тот малейшим наречется

в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот вели­

ким наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книж­

ников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное. Вы слышали, что сказано древним: «не убивай; кто же убьет, подлежит суду» (Исход,

20 : 13).

А Я говорю вам,

что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, под­

лежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подле­ ЖИТ синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к

жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что­

нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвен­ ником и пойди прежде примирись с братом твоим, и то­ гда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником тво­

им скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не

отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта.

Вы слышали, что сказано древним: «не прелюбодей­ ствуй» (Исход,

20: 14).

Д Я говорю вам, что всякий, КТО

смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодей­ ствовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой

соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все те­ ло твое было ввержено в геенну. И если правая твоя ру­

ка соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя: ибо луч­ ше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. Сказано также, что, если кто разведется с женою сво­

ею, пусть даст ей разводную (Второзаконие,

24 : 1). Д Я

го­

ворю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины

92

любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и ктс? женится на разведенной, тот прелюбодеЙствует. Еще слышали вы, что сказано древним: «не преС1Упай

клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои» (Левит,

19: 12;

Второзаконие,

23: 21). А Я

говорю вам: не кля­

нись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иеруса­ лимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного воло­

са сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: «да, да»; «нет, нет»; а что сверх этого, то от лукавого.

Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб» (Исход,

21 : 24).

Д Я говорю вам: не противься злому. Но

кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и дру­

гую; и кто захочет СУДИТЬСЯ с тобою И взять у тебя рубаш­ ку, отдай ему и верхнюю одеж~; И кто принудиттебя ид­ ти с НИМ одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращаЙся.

Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего» (Левит,

19 : 18).

А Я говорю

вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинаю­ щих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за

обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на

праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда. Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ва­ ших, что особенного делаете? Не так же ли поступают

и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен

Отец ваш Небесный. (Матфей,

93

5: 17-48)

Одно дело говорить людям, что им не следует

убивать друг друга, потому что так можно и самому расстаться с жизнью, но совсем другое

-

сказать,

что нам не следует даже ругать кого-либо, или на­ смехаться над ним, или исключать его из своей сре­

ды

- иначе нас ожидает геенна! Что произошло бы,

если бы мужчины не могли разводиться со своими женами? (Среди евреев мужчина мог получить get,

или ~разводную~, даже по такой банальной причи­ не, как то, что жена его плохо готовит. Однако не

было никаких оснований для того, чтобы разводную получила женщина, и против такого неравенства

принципиально возражает Иисус.) И не смотреть на

женщину с вожделением? Вот так так! (Конечно, в данном случае Иисус протестует не против спон­

танного пробуждения нашей плоти, а против сексу­

ального угнетения

-

легкости, с какой любой муж­

чина античности, особенно со связями, мог удовле­ творить свои желания с любой женщиной, которую пожелает, ее желания в таких вопросах не учитыва­

лись.) В мире, где наиболее почитаемой иконой счи­ тался Александр Великий, идеи вроде ~подставь

другую щеку~ и ~возлюби врагов своих~ должны

были поражать многих как шутка в хорошем смыс­ ле этого слова. Разумеется, в атмосфере Иудеи

1 ве­

ка, где роль культурных светочей играли бруталь­ ные Селевкиды, Цезари и Хасмонеи, такой совет, скорей всего, прозвучал еще менее реалистично, чем для нас с вами.

Бесспорно, Иисус использует метафоры и пре­

увеличения, чтобы подчеркнуть важность тех или

94

иных моментов. Суд синедриона, тюремное заклю­

чение, геенна

-

все это метафоры. Он не настаивает,

чтобы вы на самом деле оскопили себя, дабы избег­ нуть нежелательных эрекций (хотя в

111

веке бед­

ный, лишенный чувства юмора Ориген, восприняв­ ший этот отрывок буквально, серьезно себя изуро­ довал). Я не хочу представлять Иисуса дающим

публичные выступления комедиантом, но, чтобы уловить интонацию его слов, вы должны услышать

иронию (и нечто близкое к насмешке над собой) в Его голосе

-

невозможного,

Он прекрасно понимает, что просит

-

и увидеть огромную толпу, гудя­

щую, смущенную, и заметить свет, озаряющий лица

тех, до кого дошло, о чем Он говорит на самом деле.

Именно права сильных и бесправность слабых де­ лают жизнь такой несносной. И если эта освященная

временем и незыблемая несправедливость, воспри­ нимаемая всеми как нечто само собой разумеющее­ ся, является источником войн, мучений и массового

угнетения, на которые намекают заповеди блажен­ ства, то мелкие мучения, которые мы причиняем один

другому

-

бездумное угнетение женщин мужчина­

ми, внутренние раны, причиняемые злоумышлени­

ем, ограниченностью и лицедейством,

-

сокрушают

дух и превращают обьщенную жизнь в пытку. Тогда как у Марка Иисус говорит отрывистыми

фразами, произносимыми стаккато (<<Время наста­ ло~ ), мало чем отличаясь от вдохновенного рыбака,

-

у Матфея утонченный, уравновешенный Иисус де­ монстрирует мастерское владение интеллектуаль­

ной речью, едва ли не такое же внимание к деталям,

95

как у законников, и глубокое почтение к божествен­ ности еврейских традиций, причем все эти качества

приобретают особо возвышенный характер, увиден­ ные мысленным взором и оmечатлевшиеся в памя­

ти Матфея, хорошо вышколенного еврейского мыта­

ря и римского служащего. Как бы то ни было, каждо­ му портрету Иисуса придает неповторимость рука, личность и жизненный опыт стоящего за портретом

художника. И все же оба портрета явно написаны с одного лица, Иисуса, который проповедует проро­ ческую справедливость

-

ту уникальную, непреклон­

ную этику еврейской религиозной традиции, настаи­

вающей на проявлении заботы к нищим, униженным и вытесненным на задворки общества,

-

но изящно

облекает свои слова в форму мягких упреков и доб­ рых напутствий, что вряд ли отличало старых еврей­

ских пророков. Да, это все та же еврейская справед­ ливость, но справедливость, окрашенная проникно­ венным милосердием.

Иисус явно имеет в виду две аудитории: нищих и отверженных и тех, на кого, поскольку они не ни­

щие и не отверженные, ложится религиозная обя­ занность проявлять солидарность с теми, кто нахо­ дится на самом дне в социальном и психологическом

смысле. Для тех, кто на дне, единственная ~обязан­ ность» (если это не слишком сильное слово)

-

по­

лагаться на милосердие Божие. Но обязанность тех, кто на вершине,

-

проявлять милосердие Божие по

отношению к неимущим. Марк, Матфей и Лукадруж­ но пересказывают историю некоего юноши, который

подбежал, пал' на колени пред Иисусом и молил его:

96

Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим?

Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай»; «не кради»; «не лжесвидетельствуй»; «не обижай»; «почитай отца твое­ го и маты) (Исход,

20: 12-17).

Он же сказал Ему в ответ:

Учитель! все это сохранил я от юности моей.

Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему:

одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною. (Марк,

10: 17-22)

Юноша отвертет это исполненное любви пригла­ шение, не к Царству, которое Иисус уже пообещал

ему в награду за его добрую жизнь, а к чему-то боль­ шему

-

высокой чести служить нищим и стать спут­

ником Иисуса. 4:0н же, смутившись, отошел с печа­

лью, потому что у него было большое имение~, - по­ вествует Марк. Эта сцена свидетельствует о том, что Иисус не столько изрекал 4:заповеди~, сколько при­

глашал людей. И сколь бы тяжкими ни казались не­ которые из этих приглашений, Иисус настаивает на том, что, только посмотрев на мир Его глазами, мы

увидим, что даже самая суровая жизнь может быть утешной и исполненной милости БожиеЙ. Правда в том, что ни за кем не закреплено место на вершине социальной пирамиды. Все мы время от

времени оказываемся в нищете, испытываем боль 4 За •.

_'" 2214

97

и духовное опустошение. Но, настаивает Иисус, окончательный ответ прост:

Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя, и научитесь от

Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. (Матфей,

11: 28-30)

Забота, с какой Иисус подходит к ближнему и утешает его, феноменальна, ничего подобного этому

modus operandP мы не найдем ни в какой иной лите­ ратуре античности. Практически уже первое из чу­ дес, сотворенных Им в Евангелии от Марка, носит домашний, непритязательный характер

-

это исце­

ление тещи Симона, которую Иисус по прибытии в Капернаум находит лежащей в лихорадке. Это ис­ целение не ищет рекламы, оно происходит в малень­

ком домике, у постели незнакомой женщины, с ко­ торой Иисус случайно сталкивается,

-

исцеление

ради исцеления. Другое исцеление, двенадцатилет­ ней дочери Иаира

-

которую все считали умершей,

но Иисус настаивал, что она жива,

-

заканчивается

тем, что Иисус призывает стоящих с открытыми ртами родственников молчать о своем успехе и на­

поминает им, что двенадцатилетняя девочка, про­ шедшая через такое тяжкое испытание, нуждается

не в их удивлении, а 4:В чем-нибудь, что поесть~.

Еда будет играть важную роль во всей жизни

Иисуса. Ему удается накормить большую толпу, чу1

Образ действия (лат.).

98

додейственно умножив несколько хлебов и рыб, ко­

торые Его ученики захватили с собой. Эти неотступ­ но следующие за Ним, постоянно растущие толпы

превратятся в настоящую головную боль для учени­ ков, особенно тех, кому Иисус поручил стратегиче­ скую роль в наиболее практических аспектах своего служения, таких как контроль за толпой. Однажды Иисус и ученики просто «остановились внекоем

уединенном месте, чтобы передохнуть HeMHOГO~, пе­

рекусить и побеседовать, когда к ним стали стекать­ ся группы людей «из каждого гopoдa~. Но Иисус

«пожалел их, ибо они были похожи на овец без пас­ тыря~, и, «сев в некотором отдалении, стал учить~.

Когда наконец раздраженные ученики потребовали, чтобы Иисус отослал толпу, оказывается, что Его жалость распространяется не только на духовную,

но и на физическую пищу этих «OBeц~,

-

такова раз­

гадка чуда умножения хлебов и рыб, чуда, которое Иисус являл не единожды. Но если оставить в стороне сверхъестественное,

то вспомните: Иисус был известен как человек, ко­ торый от всей души радовался хорошему ужину

в компании друзей; и действительно, его репутацию в этом отношении использовали не столь преуспев­

шие раввины, чтобы доказать, что Иисус был всего лишь отупевшим от вина пьяницеЙ. Иисус находит эти завистливые характеристики смехотворными:

.Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: "в нем бес". Пришел Сын Человеческий, ест и пьет;

и говорят: "вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам"~.

99

Враждебно настроенные раввины не оставляли своих нападок: почему Его ученики едят, прежде не

вымыв рук? разве они не рвали колосьев по суббо­ там? Иисус бросает им в лицо их же обвинения: ~3ачем и вы преступаете заповедь Божию ради пре­ дания вашего (касающегося умывания рук). и да­

лее: ~Суббота (еженедельный день отдыха, упоми­ наемый в четвертой заповеди) для человека, а не че­

ловек для субботы •. В конце Евангелия от Иоанна Иисус готовит аро­

матное блюдо из жареной рыбы для своих друзей

-

это едва ли не последнее из его земных деяний. А уникальный седер, или пасхальная трапеза, кото­

рую Иисус разделил с ближайшими единомышлен­ никами вечером накануне своего распятия, разыг­ рывается вновь и вновь на протяжении последних двух тысяч лет.

Иисус был не философом, замкнувшимся в баш­ не из слоновой кости, а вполне земным человеком,

который понимал, как много значат в жизни вкус,

обоняние, осязание и мелкие знаки внимания, ока­ зываемые друг другу. Его ученики, поднявшиеся

на новый уровень восприятия благодаря контакту с Ним, начинают относиться к себе слишком серьез­ но, отчего Иисусу приходится постоянно напоми­ нать им о простых истинах. Когда они начинают во­

ображать, что их действия слишком важны, чтобы прерывать их из-за детей, Иисус вынужден упрек­

нуть их: ~Допустите ко Мне малых сих, и никогда не

останавливайте их, ибо их есть Царство Божие •. Он

благодарит Бога за то, что Тот открыл тайны Царст­ ва людям, сохранившим по-детски прямой взгляд

100

на вещи: ~Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам~.

Иногда упрямая непонятливость ближайших друзей заставляет Его обращаться к ним с непри­ крытой резкостью. В то время как другие учителя призывают свою аудиторию повиноваться предпи­ саниям раввинов и не садиться за стол снемытыми

руками, Иисус парирует их доводы, говоря толпе, что ~He то, что входит в уста, оскверняет человека;

но то, что выходит из уст, оскверняет человека~. По­

зднее, наедине, ближайшие ученики признаются, что не совсем поняли его слова. ~Неужели и вы еще не разумеете?

-

спрашивает отчаявшийся Иисус.

-

Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, про­

ходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст

-

из сердца исходит; сие оскверняет человека.

Ибо из сердца исходят злые помыслы~. Иисус был евреем

1 века, деревенским раввином

из Галилеи, Бамблом своего времени. Галилейские холмы были глухим захолустьем, архитипичной де­ корацией для иерусалимских анекдотов о неотесан­

ной деревенщине. Тогда существовало множество

разновидностей иудаизма, зародившихся в бур­ лящей и наэлектризованной городской атмосфере,

но Иисус с трудом вписывается в любую из них. По­

добно другим раввинам, он читал Священное писа­ ние в синагоге и толковал прочитанное. Даже не­ смотря на то что раввины, или, иначе говоря, учи­

теля Писания (в отличие от пророков, жрецов и

царей, имевших длинную родословную), были срав­

нительно новым явлением в еврейском обществе,

101

толкование, или мидраш, ведет свое происхождение

из глубокой древности. Слова пророков служили комментарием к Торе, поскольку они толковали

Книги Закона для новых поколений и новых ситуа­ ций. Мидраш присутствовал даже в самой Торе.

Так, например, вторая половина Книги Исход яв­ ляется пространным комментарием к первой поло­

вине, особенно к десяти Заповедям, а комментарий

раввинов к еврейским ~законам»- был толкованием толкования. Мидраш Иисуса к заповедям и прочим 4:законам»-, как то описано в Евангелии от Матфея, точно укладывается в эту традицию.

Но с другой стороны, Иисуса можно считать бли­ же к саддукеям и храмовым священникам, поощ­

рявшим более свободное толкование еврейского за­

кона, чем раввины. Однако Иисус не был частью ис­

теблишмента и явно верил в загробную жизнь, что ставит Его особняком по отношению к саддукеям и священникам. То, что Он разделял с Иоанном Кре­ стителем и ессеями предчувствие Апокалипсиса

-

отрицать нельзя, но точно так же нельзя отрицать

умиротворенный характер этого предчувствия. Ча­ стые упоминания о мире и отрицание насилия во

многих из Его наставлений вряд ли дают основания причислять Его к зилотам, хотя Его семья, как мы увидим, вероятно, имела какую-то связь с зилотами.

Почти все эти древние течения бесследно исчез­ ли через несколько лет после смерти Иисуса. Толь­

ко фарисеи, постепенно обратившиеся в норматив­ ный иудаизм раввинского толка, дожили до на­

ших дней. На самом деле древний иудаизм, который

в

1 веке

н. э. был представлен широким спектром

102

разновидностей, имел лишь двух отпрысков, пере­ живших века: раввинский иудаизм и иудаизм, кото­

рый мы называем -«христианством». Чтобы правиль­ но оценить атмосферу. царившую в Иудее 1 века, мы должны понять, что -«религия», которую проповедо­

вал Иисус, в Его время была одной из многих аль­ тернативных версий иудаизма. Слово христианст­ во, которое нигде не встречается в Новом Завете, это термин, придуманный римскими противниками ев­ рейских последователей Иисуса столетия спустя

после Его смерти. -«Мы, евреи, должны... признать,

-

заметил Шей Коэн, профессор-семитолог из Брау­ на,

-

что христианство

это тоже разновидность

иудаизма (или по крайней мере когда-то было тако­ вой)>>. Христианам, если они хотят знать, кто они та­

кие, нужно как можно скорее прийти к подобному же пониманию вещей.

В своей самой увлекательной книге, -«Раввин го­

ворит с Иисусом», Якоб Нейзнер старается доказать, что на самом деле Иисус был плохим евреем, по­ скольку выступал против Торы. Но Он выступал бы и против неоортодоксального толкования Торы рав­

вином НеЙЗнером. Причем критика Иисуса не более радикальна, чем критика многих консервативных и

в конечном счете реформистеки настроенных евре­

ев, составляющих значительное большинство амери­ канского еврейства: сердце Торы не в повиновении правилам, касающихся таких вещей, как диета

-

что

человек должен есть, с кем есть, насколько преду­

смотрительным он должен быть,

-

а в повиновении

цедакке, справедливости наподобие Справедливости Божией, справедливости к униженным. Большин-

103

ство живущих В мире евреев вряд ли найдут изъян

в толкованиях Иисуса, приведенных в Евангелии от Матфея, сравнительно с нормами, которыми они са­

ми пользуются для современного толкования Слова Божия. Они единственно MOryт, как и все остальные,

счесть Его слишком ревностным, побуждающим нас

соблюдать нормы куда более обременительные, чем правила, касающиеся еды или субботы. Действи­ тельно ли мы должны ~возлюбить врага своего.? Как можно жить в этом мире, никогда не отказывая

никому, просящему у тебя взаймы, всегда проходя второе поприще, всегда подставляя другую щеку?

Разве соблюдение Закона на буквальном уровне тол­ кования не значительно более возможный и прак­ тичный ~Путь., чем эта утопия? Именно такого рода крайности подтверждают:

~верительные грамоты. Иисуса были свидетель­ ствами пророка. Он был, в умах своих последовате­ лей и в собственных глазах, ~пророком, властным в делах и словах пред Богом и перед людьми., по­ следним пророком, прямым наследником Амоса,

Исаии, Иеремии, Михея и долгой цепи наводящих на

простых иудеев ужас персонажей, требовавших не­ возможного, пророков, которые задним числом все

оказались куда большими реалистами, чем их пред­ положительно более благоразумные и уравнове­ шенные современники.

Но почему Иисус ~последниЙ.? Потому что это

~последний век мира., время близящегося Царства Божия, в конце которого мы наверняка станем сви­

детелями преображения реальности, конца всего

104

сущего, каким мы его знали. Пусть Апокалипсис Иисуса добрый и мягкий, это все равно Апокалип­ сис. Когда фарисеи и последователи Иоанна Крес­

тителя блюли пост, несколько набожных людей по­ дошло к Иисусу и вопросило, почему Он и Его уче­

ники не блюдут этот пост, пост, целью которого было приблизить Апокалипсис. Иисус ответил: Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься.

Но придут дни, когда отнимется у них жених; и тогда бу­ дут поститься, в те дни.

(Марк,

Иисус

-

2 : 19-20)

жених, но кто же невеста? За сегодняш­

ним счастьем должно последовать страдание: Иису­

са у них отнимут. Это изречение не относится непо­ средственно к ожиданию Апокалипсиса, когда за страданием следует счастье. Последовательность

прервалась. Иисус, последний из пророков, выска­

зывается все более и более в духе своих предшест­ венников, смутно намекая на неизбежное бедствие. Ясно одно: должно произойти нечто ужасное.

ВЫЛИТАЯ МАТЬ

у каждого есть мать. Как выразилась Филлис Мак-Джинли:

~Любовь к матери так часто сопровождается же­ ланием, чтобы ее занесло в какую-нибудь другую

галактику. Это особенно верно, если мать человека

105

относится к числу вникающих во все и желающих

своему чаду только самого лучшего. Но матери,

к какому бы числу они ни относились, обычно ока­ зывают большее влияние на своих детей, чем отцы и прочая родня, улица и школа, влияние, которому

могут помешать разве что набор генов или ранняя смерть матери. Нет ничего удивительного, что ма­ теринское прощение дается тяжелее Bceгo~.

Кем была мать Иисуса? Часто говорят, что ее по­ явления в Евангелиях столь редки и фрагментарны, что мы не можем узнать о ней ничего существенно­ го из этих источников и что ~мифическая~ Дева, которой поклонялось Средневековье, настолько за­ тмила реальную женщину, что сегодня невозможно

прийти ни к каким основательным выводам об ис­ торически существовавшей Марии. Несмотря на

эти фундаментально обоснованные сомнения, я склонен думать, что внеполном, пуантилистском

портрете Евангелий скрыта реальная женщина и

мы найдем ее там, если дадим себе труд соединить точки.

Два из Евангелий

-

от Матфея и от Луки

-

от­

крываются тем, что в ученой среде принято назы­ вать ~детскими историями~, рассказами, которые

начинаются незадолго до рождения Иисуса и рису­

ют нам первые дни и годы Его жизни. Евангелие от

Матфея, выросшее на почве серьезной озабоченно­ сти евреев патриархальной преемственностью, от­

водит Иосифу, суженому Марии, главную роль в истории рождения Иисуса: он

-

~из дома и семьи

Давидовых~, откуда должен явиться мессия, и он

106

-

тот, кому ~BO сне.

ность Иисуса

-

открывается подлинная лич­

Еммануила, рождение которого от

девы было предсказано Исаией. По Матфею, Ма­

рии нечего особенно рассказывать о себе. Лука

-

евангелист другого плана, чье Евангелие

в целом мы рассмотрим позже. Но его ~детская ис­ тория. настолько интригующая, что мне хотелось

бы процитировать ее здесь. Согласно Луке, более живописному и красочному, чем Матфей, Марии является ангел по имени Гавриил:

..• послан

был Ангел Гавриил от Бога в город Галилей­

ский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Ма­ рия. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная!

Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутил ась от слов его и размышляла, что

бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бой­ ся, Мария; ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он

будет велик, и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царство­ вать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца.

Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я му­ жа не знаю?

Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое

Святое наречется Сыном Божиим. Вот И Елисавета, род­ ственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала

107

сына в старости своей, и ей уже шестой месяц. Ибо у Бога не остается бессильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Днгел. (Лука,

1 : 26-38)

Традиционные проповеди изображают Марию робкой невестой-дитя, выданной замуж, но еще не живущей с мужем, озадаченной и трепещущей пе­ ред неслыханной ответственностью, которую ее

просят взять на себя. Но я слышу в ее реакции,

особенно в вызывающе брошенных ангелу словах (как бы их ни переводили) приземленное и по-кре­

стьянски благоразумное, почти отчаянное: 4"Будь же серьезным •. Она действительно была девоч­ кой

-

лет четырнадцати или около того,

-

но при

этом красивой еврейкой. Подобно Аврааму, Мои­ сею и многим другим великим личностям еврей­

ской истории, она спорит с Богом (в данном случае

представленным Его посланником), протестуя про­ тив злополучной нехватки у Бога реалистичности, но в конце концов отвечает так же, как они: Вот я.

Она не видит в таком неожиданном повороте собы­ тий ничем не омраченной удачи, скорее, он пред­ ставляется ей неким предупреждением о том, чего

это будет ей стоить. В то же время она вовсе не тре­ пещет. Подобно Иову, произнесшему знаменитые слова: 4"Бог дал, и Бог взял: благословенно будь Имя Господне.,

-

она смиренна как никто.

Ее настроение несколько меняется к тому вре­

мени, когда она навещает свою беременную двою­ родную сестру Елисавету, живущую на Иудейских

108

холмах, потому что именно перед Елисаветой Ма­ рия произносит свое величание

-

самое сильное

стихотворное прославление Бога во всей античной литературе:

Величит дУша Моя Господа;

и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем,

что призрел Он на смирение Рабы Своей; ибо отныне будУТ ублажать Меня все роды, что сотворил Мне величие Сильный; и свято Имя Его;

и милость Его в роды родов к боящимся Его. Явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их;

низложил сильных с престолов, и вознес смиренных;

алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем.

Воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим,

к Аврааму и семени его до века. (Лука,

1:46-55)

Смирение Марии в этом стихотворении вряд ли можно назвать смирением кроткой и непритяза­

тельной девы. Это торжествующая песнь во всей

своей красе, благодарение

Bory за то, что Он испра­

вил все зло, сделав окончательный выбор в пользу

слабых перед сильными. Никто пока не знает этого, но бедные, алчущие и униженные одержали верх,

109

и эта безвестная четырнадцатилетняя девочка ока­ зывается их нежданным представителем!

Если маловероятно, что Мария была поэтом, то еще невероятнее, что она написала это стихотво­

рение, полное литературных аллюзий из Самуила, Исаии, Аввакума, Иова, Книги Исход и Псалтыри.

Величание

-

либо собственное сочинение Луки, ли­

бо, что более вероятно, песнь, бытовавшая среди христиан

1 века.

Оно звучит очень похоже на песни

a1laвuмoв (или Нищих Духом), еще одного еврей­ ского движения того времени, тем, что подчеркива­

ет, что подлинные друзья Бога

-

это бедные и не­

имущие, а не те, кто рядится в пышные одежды бо­

гатства и власти. Чтобы подчеркнуть свою цель, анавимы одевались в отрепья (хотя происходили из

образованных и зажиточных семей), водили дружбу с настоящими бедняками и жили среди них. Но нет никакого основания думать, что Лука вложил в уста

Марии строки, которые противоречили бы ее соб­ ственным чувствам. Скорее, это было общим при­ емом среди биографов того времени

-

вкладывать

в уста исторических персонажей выражение того

рода чувств, которые те должны были питать, даже если авторы не имели твердого представления о

действительных словах, произнесенных персонажем

в тот или иной ответственный момент. (Так Тацит предоставляет слово своему кельтскому коммента­

тору.) Не надо быть фрейдистом, чтобы проследить скрытую в словах Марии агрессивность: мой Сын восторжествует вопреки всем предшествовавшим

унижениям; весь наш Народ будет превознесен в Нем, и во мне увидят источник всего.

110

Вся мизансцена, согласно тому, как выстраивает

ее Лука, мешает нам приписывать Марии какой-ли­ бо иной характер, кроме весьма приземленного. Меж­ ду ангелическими выходами на сцену и исчезновени­

ями с нее он рассказывает нам о том, как Мария и

Иосиф устало бредут по дороге в Вифлеем, не в со­ стоянии справиться с крайне несвоевременными на­ логовыми затруднениями (впрочем, налоговые за­

труднения своевременными никогда не бывают): в те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать

перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записывать­ ся, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Гали­ леи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, на­

зываемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода

Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему же­ ною, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей. И родила Сына Своего Пер­ венца, и спеленала Его, и положила Его в ясли; потому

что не было им места в гостинице. (Лука,

2:1-7)

Марию и Иосифа отсылают в романтическую

конюшню не потому, что ~им не было места в гос­ тинице~,

-

это, скорее, старый, неточный перевод.

Гораздо более вероятно, что их отсылают внежилое помещение, изначально предназначенное для содер­ жания домашнего скота, потому что им не нашлось

места в переполненном доме бедных вифлеемских родственников Иосифа, которых, несомненно, насчи­ тывалось человек девять и которые вполне могли

111

отослать их в самую плохую комнату, так как не

одобряли стеснительной беременности. Сначала мытарь сваливается как снег на голову в самый не­

подходящий момент, вынуждая совершить более чем несвоевременное путешествие; под конец вы оказываетесь в неуютном старом закуте в доме ва­

шей невестки; а потом, хотите верьте, хотите нет, у жены начинаются схватки.

На мой взгляд, здесь описаны те самые притесне­ ния, которые приходится терпеть родителям Иису­

са и на которые позднее обрушится с проклятиями их сын: политическая несправедливость

-

широкие

и сумасбродные жесты, сделанные с вопиющим пре­ небрежением к коренным нуждам и заботам обыч­ ных людей (с которыми не считаются на мировой арене), с такой легкостью исходящие от надменного

кесаря и ему подобных.

равно как и мелкие язви­

-

тельные колкости, произносимые наедине, и недо­ статок

великодушия.

которые

могут

превратить

обыденную жизнь в такое бремя. в самом глубин­ ном смысле наше празднование Рождества. продол­

жающего необъяснимым образом и по сей день вли­ ять на всю нашу культуру, основано не на .благих

новостях» о материальных приобретениях (как воз­ вещают все, начиная от универмагов и кончая те­

левизионной рекламой): скорее, это драматизация простого торжества естественной человечности, ко­

гда радость от рождения ребенка оказывается силь­ нее самых тяжких притеснений властей и даже про­

заических тягот обычной жизни .• Женщина, когда рождает, терпит скорбь,

-

напоминает нам взрос­

лый Иисус в Евангелии от Иоанна.

112

-

потому что

пришел час ее; но когда родит младенца, уже не пом­

нит скорби от радости, потому что родился человек вмир~.

Мария Евангелий

-

маленькая крепышка, кото­

рую ничто не заставит свернуть с избранного пути. Возложив на своего первенца такие возвышенные надежды, она испытывает горькое разочарование,

видя, кем Он стал на самом деле. Когда Он возвра­

щается домой, чтобы проповедовать в маленькой синагоге Назарета, Его проповеди не производят на слушателей ровным счетом никакого впечатления, и Мария вынуждена испытывать стыд, о'ГГого что соседи не хотят признавать ее гордости и радости.

(~OTKyдa у Него такая премудрость и силы? Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария?~ ) Неожиданная странность учения Иису­

са наконец подсказывает Марии мысль собрать Его братьев и отправить за Ним

-

вернуть Ег6 домой из

странствий, чтобы хорошенько отдохнул (и, может быть, поел куриного супчика). Он явно, как говорят друг другу братья, 4ВЫЖИЛ из yмa~. И вот этот ребе­ нок, от которого ждали, что Он низвергнет с престо­

лов князей мира сего и исправит судьбы Израиля,

теперь толкует о том, чтобы возлюбить врага и под­ ставить ему другую щеку. Мария с ее глубоким чув­ ством карающей справедливости рассчитывала на

нечто с большим количеством тестостерона. Но это та же самая Мария, которая, когда Иисус оконча­ тельно впадает в немилость и находится на послед­

ней стадии публичного унижения, упрямо не хочет покидать Его (хотя Петра, Матфея и прочих едино­

мышленников и след простыл ), даже если для этого

113

приходится водить компанию с некоторыми из са­

мых беспутных друзей ее сына, такими как эта по­

бродяжка из Магдалы. В иконографической тради­

ции Марию изображают с мертвым телом Иисуса на руках, после того как Его снимают с креста. На са­

мой известной из

Pieta Микеланджело Мария пред­

стает еще не утратившей девственности девочкой,

однако более крупной, чем тело сына, и с подчерк­

нуто развитой грудью. Все это для того, чтобы по­ двигнуть зрителя к

pieta (жалости), поскольку для

сына мать всегда была молодой и полной сил, а для матери он всегда оставался маленьким мальчиком.

Матери первенцев, от которых ждут великих

дел, часто похожи на Марию, заставляя своих пар­ нишек делать то, чего им не хочется (вроде чуда в Кане), выражая грозное неудовольствие в самых неподходящих ситуациях, но оказываясь на месте,

когда все потеряно. Иисус был человеком, и у Него была человеческая душа, душа, в значительной сте­

пени сформированная необычным материнским воспитанием. И сколько бы Он как взрослый, само­ стоятельно мыслящий человек ни менял ее оценки и ни изживал ее предрассудки, многое в Его ин­

стинктивном взгляде сформировалось благодаря

этой неистовой, несгибаемой женщине, так что во многих отношениях мировоззрение Иисуса уже

предсказано в Величании, наиболее очевидным об­ разцом которому послужила торжествующая песнь

Ханны (с тех пор прошло более тысячи лет) по по­ воду рождения ее сына, пророка Самуила. Впрочем, таковы все матери.

111 Иисус космический Иисус Павла

То ужасное, что должно было случиться, о чем

Иисус говорил своим ближайшим последователям

-

сначала мягко и обиняками, затем все более прозрач­ ными и тревожными намеками,

-

была Его собствен­

ная мерзостная казнь, совершенная в римских тра­

дициях изощренной жестокости на глазах у всего

Иерусалима. Такой конец не подобал пророку. Не считая нескольких женщин, отважных вплоть до

безрассудства, Его последователи

-

мытарь, рыбак,

эксперты по контролю за толпами, иначе говоря вся эта горстка важничающих стратегов и мечущих гро­

мы и молнии мыслителей, связавших себя с проро­ ком, бежала со сцены так далеко, как могли унести ее неверные ноги.

Предательство Петра особенно позорно, так как он был сердечным другом Иисуса. Иисус, хорошо знавший, что за пороховая бочка Иерусалим, нико­ гда открыто не называл себя Мессией, только .про­ POKOM~, а еще чаще .Сыном Человеческим~

11S

-

заим-

ствовав это двусмысленное звание из апокалиптиче­

ских отрывков Книги Даниила. Но ему нравилось,

когда Симон Рыбак громогласно произносил это опасное слово. Бродя в окрестностях римского горо­

да Кесарии Филипповой, название которого должно было напоминать каждому одновременно о кесаре Августе и местном тетрархе Ироде Филиппе, Иисус спросил окружавших Его учеников: ~3a кого лю­ ди почитают Меня, Сына Человеческого?» Отве­ ты были разные: за Иоанна Крестителя, вернувшего­

ся к жизни (Иоанн был казнен Иродом Анrnпой), за

Илию, Иеремию или кого-нибудь еще из пророков. ~A вы,

-

спросил Иисус самых близких учеников,

-

за кого почитаете Меня?» Симон, который привык всегда первым выпаливать ответ, тут же произнес,

как бы от лица всех: ~ Ты Мессия, Сын Бога живаго». Иисус ответил: ~Блажен ты, Симон, сын Ионин;

потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты

-

Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и вра­

та ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Не­ бесного; и что свяжешь на земле, то будет связано и на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». Сильная взаимная привязанность этих людей

ощутима, и потому у Иисуса было тяжело на серд­ це, когда за час до своего ареста Он сказал Симону

Петру о его близящемся отступничестве: ~Истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропо­ ет петух, трижды отречешься от Меня». Импуль­

сивный рыбак поклялся всем на свете, что этого

116

никогда не случится: ~Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя'.>. Час спустя, когда римский караул прибыл в ма­ ленькую оливковую рощу за городом, куда Иисус

пошел молиться, его бряцающее сталью появление и неумолимая жестокость, написанная на лицах

солдат, начисто лишили смелости даже Его лучших

друзей, и они торопливо бежали, оставив Иисуса одного под стражей. Петр какое-то время пытался

следовать за ними на расстоянии, бесцельно слоня­ ясь по двору первосвященника, пока Иисуса до­ прашивали, когда наконец служанки и прочие, сто­

явшие тут же, по его галилейскому акценту не при­

знали в нем последователя Иисуса. Когда они

стали вынуждать его поклясться, Петр, все более и более негодуя, проклял Иисуса, чтобы придать своему отречению правдоподобность. ~И вдруг за­ пел петух, и Петр вспомнил обращенные к нему сло­ ва Иисуса, и, выйдя вон, плакал горько'.>.

Петр, как и остальные ученики, пережил травму

при таком неожиданном повороте судьбы Иисуса. Менее недели назад Иерусалим оказал его учите­ лю царский прием, приветствовав как подлинного

~царя'.> иудеев. Теперь же Он незамедлительно был подвергнут бичеванию, под градом насмешек и из­ девательств проведен по тем же улицам, на кото­

рых народ еще так недавно славил Его, раздет дого­

ла, пригвожден к доскам в некоем публичном месте и оставлен истекать кровью, ожидая смерти в мед­

ленной агонии. Римский правитель Понтий Пилат,

который вынес Иисусу приговор после поспешного

117

4суда., решил позабавиться Его казнью и приказал

прибить к верхушке Иисусова креста табличку, где на трех языках было написано, что это 4Царь Иудей­ ский •. Да, самодовольно ухмыльнулся шутник-пра­

витель, это был именно такой царь, какого заслужи­ вали докучливые евреи; но вот наконец Он издал нечленораздельный стон и умер. Храмовым служи­ телям, приложившим руку к осуждению истяза­

емого, не понравилась шутка Пилата. Надпись толь­

ко распалила толпу (которая всегда собирается по­ глазеть на кровавое зрелище публичной казни): люди плевали в умирающего и насмехались над ним и в

итоге убедили себя, что это нечто, над которым они измываются, никогда по-настоящему и не было че­ ловеком, а только изуродованным телом, которое

предстало им сейчас.

Психология распятия имела глубокую политиче­ скую подоплеку. Это был конец, ожидавший каждо­

го врага абсолютистского римского государства: не­ что противоположное мирной смерти, на которую

в конечном счете надеется любой добрый человек; напротив

-

конец, когда с человека совлекались

остатки его гордости и достоинства, личность втап­ тывалась в грязь и, окончательно утратив человече­

ский облик, гибла комическим пугалом века. Для учеников Иисуса распятие было подобно землетря­ сению, в одночасье разрушившему весь их мир. Не

важно, как часто Он говорил им, что Сын Человече­ ский должен претерпеть муку и умереть,

-

они не

слышали Его: они отвергали это как часть послания Иисуса, которую не хотели слушать.

118

Если распятие оставило учеников безутешными, то новость о том, что Иисус воскрес, нахлынула на них как цунами после землетрясения. Они знали, как и все мы, что смерть это конец, причем конец

решительный и бесповоротный. Если мир их разру­ шен, то станет ли природа подшучивать над ними, перевернув вверх дном единственные представле­ ния, которые они считали истинными, постоянные

и незыблемые законы космоса? Если человек понес трагическую утрату, начисто лишившую жизнь вся­

кой радости, то он во всяком случае может уныло

собраться с мужеством и продолжать начатое, но после такой трагедии он вряд ли захочет дважды

наступать на одни и те же грабли, узнав, что земля и небо поменялись местами. Вот что случилось с учениками, вот почему они оказались такими невосприимчивыми к кажущей­

ся бессмыслицей новости о том, что ~OH восстал •. Для первых учеников, знавших, что верные женщи­ ны стояли рядом с Иисусом до последнего момен­

та, это было уже чересчур. Марк в своем самом при­ митивном из оставленных нам сообщений рисует живую картину, несмотря на свой расхлябанный синтаксис:

Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею,

и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где

Его полагали. По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария

Иаковлева и Салом ия купили ароматы, чтобы идти пома-

119

зать Его. И весьма рано, в первый день недели, прихо­

дят ко гробу, при восходе солнца. И говорят между со­

бою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взгля­ нув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасаЙтесь. Иисуса ищете На­

зарянина, распятого; Он воскрес; Его нет здесь. Вот мес­ то, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увиди­ те, как Он сказал вам.

И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись. (Марк,15:46-47;16:1-8)

я взял этот отрывок из прекрасного перевода

Рейнольдса Прайса, который передает грубоватость и спонтанность греческого языка Марка. Даже чита­ телей, давно знакомых с Евангелиями, может оше­ ломить тот факт, что ориmнальный текст Марка

здесь и заканчивается

-

ужасом и трепетом, объяв­

шим женщин. (Позднейший переписчик, чувствуя,

что такой конец не подобает Евангелию, добавил к рукописи текста Марка несколько сцен явления Иисуса после воскресения, заимствованных у Мат­

фея, Луки и Иоанна; Евангелие от Марка обычно печатается с этими добавлениями.) Некоторые уче­ ные усмотрели в резко оборванном финале Еванге­ лия доказательство того, что Иисус не ~восстал~ и Марк попросту пересказывает неприукрашенные

слухи. Но какой смысл было Марку, который так

120

скрупулезно выстраивал историю об Иисусе как ис­

тинном пророке, обетованном Мессии и «возлюб­ ленном CЫHe~ Божием, лишать все свое повествова­ ние основательности концом типа: «Ловко я вас

одурачил?!~ Скорее Марк хочет изобразить нам крайнее смятение и даже ужас, охвативший подав­

ленных и сбитых с толку учеников при известии о воскресении Иисуса. Как написал Ник Кейв, веду­

щий певец австралийской рок-группы «Ник Кейв и Сорняки~: «В Евангелии от Марка слышен стук костей, оно такое неотшлифованное, нервное и со­ держит так мало информации, что повествование

буквально пропитано болью и тоской по отсутству­ ющему~. Это Евангелие с открытым финалом вызы­ вает у психологически искушенного читателя не столько скептицизм, сколько доверие: трепещущие

женщины, боящиеся сказать кому-либо о том, ч:го они видели и слышали, придают рассказу куда боль­ шее правдоподобие, чем какой-нибудь фальшивый хеппи-энд.

Однако из других Евангелий мы узнаем о явлени­ ях Иисуса после воскресения и последних наставле­

ниях ученикам, включающих обетование божествен­ ного и пророческого «Дyxa~ Божия, который оста­ нется с ними после того, как Иисус оставит их и вернется к «OTЦY~. Разумеется, после окончатель­ ного исчезновения Иисуса ученики почувствовали

себя преисполненными отваги, неведомой им ра­ нее, отваги, которая позволила им поведать своим

соплеменникам о новом видении иудаизма: не жди­ те более неизвестного Мессию, потому что Пома-

121

занник Божий был уже дан вам до скончания вре­ мен, и ныне, живя дуновением Духа в последний

век мира, ждите лишь возвращения Сына Божия и Человеческого. Этот новый иудаизм разнесся из Иерусалима по многим торговым путям антично­ го мира, так что через несколько лет после смерти

Иисуса группы Его последователей входили со­

ставной частью во многие общины еврейской диа­ споры в крупнейших городах широко раскинув­

шейся евразийской империи римлян.

Иерусалим, где проживало несколько основных свидетелей жизни и учения Иисуса - такие, как каю­

щийся Петр и брат Иисуса, Иаков,

-

превратился

в явный центр распространения Благой Вести. И вот

однажды вечером, лет через семь после бурных собы­ тий последних дней Иисуса, в дверь скромного жи­

лища Петра в Иерусалиме постучали. Стучавший оказался лысоватым человеком, лет под сорок, со­

бранным, худощавым и порывистым, особенно по сравнению с пышнокудрым, бородатым и грузным

добряком, каким был Петр. И хотя оба были уже не­ молоды, Петр казался старше из-за своих пышных

волос и бороды, поседевших в результате внезапного шока; по-рыбацки крепко сложенный, ШИРОКOIше­ чий, с хорошо развитым торсом, он возвышался над стоявшим у порога человеком, чья стройная фигура, тугие мышцы и перетянутые ремнями предплечья де­

лали его похожим на mMHacтa или даже бегуна-мара­ фонца. у Петра имелись веские основания подозре­

вать пришельца, чье еврейское имя бьшо Савл, хотя

он также называл себя на римский манер Павлом.

122

Савл- Павел был фарисеем из партии раввинов,

который относился к Иисусу со все большим подо­ зрением и начал выступать против Его учения, ка­

сающегося Закона, а потом и вовсе стал говорить

о Нем не как об обетованном Мессии, но как о недо­ стойном отступнике от подлинного иудаизма. Кое­

кто из числа раввинов перешел от публичных спо­ ров с последователями Иисуса в синагогах к актив­ ному преследованию, пытаясь изгнать из синагог

мессианцев, которых остальные евреи сторонились,

по возможности брать их под стражу, а иногда и казнить руками местных еврейских властей. Неко­ торые фарисеи старались втравить мессианцев

в ссору с римлянами, которые постоянно были на­

чеку, искореняя любую группировку, разжигавшую политическую рознь и угрожавшую стабильности. Павел был известен как один из самых неутоми­ мых и успешных гонителей. Как далеко он зашел

-

просто ли изгонял мессианцев из синагог или со­

трудничал с ненавистными римлянами,

-

из Ново­

го Завета неясно, однако, судя по собственным сло­ вам Павла, он -«преследовал Собрания Божии (или Церковь)>> и не ограничивал свои усилия Иеруса­ лимом, но гнался по пятам новой секты так далеко и с таким размахом, какой позволяли условия пере­

мещения в античном мире. Так что этот человек

был постоянным источником беспокойства для ли­ деров мессианского движения и имел среди них ре­

путацию ловкого врага, чья острая наблюдатель­ ность мешала его перехитрить. И вот этот враг соб-

123

ственной персоной стоял перед Кифой (греч. ~Ka­

мень. )', прося дозволения войти. Стуку Павла в дверь предшествовала молва о не­

вероятных событиях. Этот фарисей, гнавший ло­ шадь в Дамаск в самом пылу преследования своей

излюбленной добычи, был сброшен на землю

-

и чем же? Тем, что сам он назвал вмешательством

Божиим. Пока он ползал в дорожной пыли, с небес пролился ослепительный свет и голос, который вряд

ли мог показаться сброшенному с коня всаднику более неожиданным и нежеланным, произнес: ~Савл, Савл, почто ты гонишь Меня? Отныне и впредь это стало для Савла моментом, начиная с которого его жизнь потекла по совершен­

но иному руслу: Бог заботился о нем так же, как он сам заботился о великих личностях прошлого Изра­ иля. Только к нескольким людям небеса обра­ щались по имени, и всегда имя их произносилось

дважды: ~AвpaaM, Авраам., ~Моисей, Моисей •. Сам

Бог говорил своему сыну, что его путь ошибочен, и указывал новое направление. Кому принадлежал

голос, было очевидно: это был тот же голос, который разговаривал с патриархами и пророками, но на осмысление произнесенных им слов у неудачливо­

го всадника ушло много лун. Преследуя ~Собрания Божии., Савл-Павел преследовал Иисуса

-

дискре­

дитированного пророка, погибшего такой позорной смертью. Но если Глас Божий ныне говорил от лица этого пророка

-

действительно настолько отожде­

ствившись с ним, что мог сказать ~Меня. об ИисуI

То есть апостолом Петром.

124

се,

-

то тогда фарисей, столь уверенный в божест­

венной природе и справедливости своего дела, дол­

жен был неизбежно прийти к выводу, что ненавист­ ные мессианцы, все сообща и в некоем таинственном смысле, который еще предстояло постичь, были Те­ лом Иисуса и что мертвый Иисус, ныне превозне­

сенный Богом, каким-то образом отождествлялся с самим Богом. С тех пор Павел говорил о своем па­ дении на пути в Дамаск, слепящем свете и вопроша­ ющем Гласе как о своей встрече с Христом, своем

собственном запоздалом ~воскресении~. Восстав­ ший Иисус пришел к нему так же несомненно, как

Он ~являл себя Своим ученикам~

-

Петру и прочим,

вот почему Павел, прежде не знавший Иисуса, все­

гда потом говорил о себе как о ~родившемся не во­ время~.

Падение на пути в Дамаск настолько же сбило с толку Павла, как пустая гробница некогда ошело­ мила небольшую группу женщин, пришедших с по­ мазанием, во главе с Марией Магдалиной. Согласно Луке, временно ослепшего Павла пришлось ~за ру­

KY~ вести в Дамаск, где несколько дней он не мог ни есть, ни пить. Зрение, равно как и аппетит, вернулись к нему после встречи с дамаскским учеником Иису­ са по имени Анания, который, уже зная, что Павлу

предназначено стать 4:избранным орудием~ Божи­ им, возложил исцеляющие руки на ослепшего. В те­

атрализованном рассказе Луки об этих событиях Павел, почувствовавший, как в него вливается отва­

га, характерная для столь многих ранних ~обраще­ ний~, встает и просит, чтобы его крестили.

125

Два источника, из которых мы узнаем об истории Павла, это, во-первых, его собственные слова, дошед­ шие до нас в его уцелевших письмах, и второе

-

про­

изведение евангелиста Луки, Деяния апостолов, ко­

торое описывает ранние годы движения Иисуса и в котором Павел фигурирует как главный персонаж.

В восприятии большинства ученых Павел, замеча­ тельно лаконичный в том, что касается его сверхъес­

тественных переживаний, гораздо более достоверен, чем беллетризованный Лука, который, стараясь пред­ ставить движение Иисуса читателям в самом благо­ приятном свете, склонен к тому, чтобы сглаживать все острые углы и в красочных сценках драматизи­

ровать события, изначально бывшие общим местом. Но, что бы ни пережил Павел на пути в Дамаск, не приходится сомневаться, что сам он рассматривал

это как поворотную точку в своей жизни, момент, ко­

гда он из убежденного гонителя движения, которое, как он считал, представляло огромную опасность для иудаизма, превратился в самого деятельного защит­

ника этого движения. После того, что можно описать только как его ~встречу с Иисусом~, Павел провел

остаток своих дней, молясь о том, чтобы Иисус, по­ гибший на кресте, а теперь воскресший, оказался долгожданным Мессией, исполнив все надежды еврейского народа.

Для Павла чрезвычайно важно, что это Еванге­ лие, которое он пришел проповедовать повсюду, ~He

есть человеческое. Ибо я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа!~

Подчеркивая это, Павел, что неудивительно, ни ра-

126

зу не упоминает Ананию (который, хоть и был лите­

ратурной выдумкой Луки. должен же был чему-то научить Павла). В кратком рассказе Павла о своем обращении в Послании к [алатам, он настаивает, что откровение, полученное в Дамаске, ни в коей ме­

ре не было получено из вторых рук, настолько, что ~я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью

и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск •.

Лука, который, вероятно, ничего не знал об этом аравийском приключении, не сообщает о нем ни слова, и мы можем только пожелать, чтобы Павел

оказался более разговорчивым на эту тему. Его ~Аравия. вполне могла оказаться царством навва­

теев, чьей сказочной столицей был город в пустыне под названием Петра, сложенный из розового кам­

ня Долины Великой Расселины, который сегодня,

обезлюдев, стал похож на декорацию к фантастиче­ скому фильму. Что представлял он собой во вре­

мена Павла, когда это была еще кипевшая жизнью столица? Но у Павла, который в своем рвении по­ сетил многие великие города античного мира, исхо­ див много дорог, проплыв по многим морям и пови­

дав немало самых экзотических чудес, не было вре­

мени на туристические радости. Он был человеком, на которого возложена миссия, и каждая частица

энергии должна была быть направлена на достиже­ ние цели

-

указанной ему в божественном повеле­

нии на пути в Дамаск,

-

сколь возможно более ши­

рокого распространения Евангелия.

127

Согласно Луке, Павлу пришлось навсегда поки­

нуть Дамаск, поскольку его бескомпромиссная про­ поведь в тамошней синагоге ~привела еврейскую

общину ... в смятение~ и даже могла стоить ему жиз­

ни, чего Павел избежал, спущенный глухой ночью в корзине с городской стены своими новыми друзья­

ми-мессианцами. И если можно быть начисто ли­ шенным воображения и при этом суметь предста­

вить себе охваченную смятением еврейскую общи­ ну, еще совсем недавно знавшую проповедника как

заклятого врага движения Иисуса, то нужно обла­ дать богатым воображением, чтобы оценить такую деталь, как корзина, словно позаимствованную из

~Тысячи и одной ночи •. Каковы бы ни были под­ линные причины ухода Павла, мы вполне можем

доверять информации Луки о том, что его появле­ ние в Иерусалиме (куда он отправился вслед за

этим) встревожило ~учеников», которые ~Bce боя­ лись его., и что им понадобилось какое-то время,

чтобы успокоиться, поняв, что на него можно поло­ житься. Согласно словам самого Павла, ко времени

его прибытия в Иерусалим прошло три года после его обращения и нескрываемой целью его визита было ~встретиться с КифоЙ., с которым он ~OCTa­ вался пятнадцать днеЙ~.

Если читатель может только гадать, куда ходил

Павел в ~Аравии~ и что там делал (возможно, это

были неудачные попытки новичка учительство­ вать), то мы многое отдали бы, чтобы хоть что-ни­ будь узнать о разговорах, происходивших между

бывшим неутомимым фарисеем и его хозяином,

128

бывшим неверующим рыбаком, на протяжении двухнедельного пребывания Павла в его доме. Го­

лос, обратившийся к Павлу с небес (или изнутри него самого), оказал такое сильное воздействие, что оно полностью изменило его, но он вряд ли мог вос­

полнить для него знание всех событий земной жизни Иисуса. Для этого в его распоряжении, не­

сомненно, были рассказы, уже циркулировавшие

в общинах последователей Иисуса, рассказы, кото­ рые в конечном счете приобрели письменную фор­ му четырех Евангелий. Но кто мог дать Павлу ощу­

щение Иисуса

-

как Он выглядел, как звучал Его

голос, как Он двигался, что хотел сказать

- более

осязаемо, чем Петр? Конечно же, две недели, прове­ денные с первейшим другом Иисуса, значили го­

раздо больше, чем пожизненное собирание разроз­ ненных рассказов. Поэтому, хотя мы не располага­ ем записями их разговоров, можно не сомневаться, что они не тратили время на шутки и по прошест­

вии двух недель ненасытный Павел располагал та­ ким количеством сведений о своем новом Господи­ не, какое только один человек в состоянии передать другому.

Но у Павла тоже было кое-что важное, чем он мог поделиться с Петром, у которого, хоть тот и со­ хранил верность Иисусу (после своего ночного пре­

дательства), в голове была полная каша. Будучи за­ душевным другом, Петр не принадлежал к людям,

на которых вы захотели бы положиться при состав­ лении трудного документа

-

научного ли, юриди­

ческого или богословского. В евангельских расска5

3аК. 1'1.2214

129

зах он полон благородных намерений и всегда готов что-то сделать ради другого, но

-

увы!

-

страдает

явно завышенной самооценкой, ему недостает ана­

литичности и способности доводить дело до конца. Павел, угловатый, жесткий и вряд ли могущий пре­

тендовать на роль чьего бы то ни было идеала, тем не менее обладал как раз теми качествами, каких недоставало Петру.

Павел родился в Тарсе, по его собственному опи­ санию, ~He заурядном гopoдe~, а скорее в космопо­

литической столице римской провинции Киликия, на огромном перекрестке, где азиат и европеец, ев­

рей и грек встречались для зачастую плодотворно­

го общения. Он получил два совершенно разных образования. В семейном кругу, состоявшем из фа­ рисеев и набожно преданном Закону Моисея, он научился еврейскому языку, чтобы изучать свя­ щенные свитки. Юношей (а возможно, и раньше

-

подростком) набожный отец отправил его учиться в Иерусалим к самым знающим раввинам. Соглас­

но Луке, наставником Павла был сам Гамалиил, упоминающийся в более поздней еврейской лите­ ратуре как самый знаменитый раввин своего време­

ни. Из автобиографических характеристик Павла, сохранившихся в дошедших до нас письмах, явст­

вует, что он прославлял свой род: ~Ибо и я Изра­ ильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениа­ минова~,

-

то есть того самого племени, к какому

принадлежал Савл, первый Царь Израиля. Если он

хвастает своим происхождением, то еще больше славит он свою приверженность иудаизму: ~Если

130

кто другой думает надеяться на плоть, то более я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева ... Еврей от Евреев ... по правде законной

-

непороч­

ный~. Повсюду он притязает на то, что «преуспевал

в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отцовских моих преданиЙ~. Эта могучая метафора

-

в которой успехи юно­

ши в иудаизме упоминаются как отличительная черта среди сверстников

-

проливает свет на кое­

какие детали другого мира Савла-Павла: он был не только мальчиком из йешивы, но и

paisgimnasiou,

мальчиком из гимназиума, приготовишкоЙ. Отец

хотел, чтобы сын не только досконально знал мир своих набожных предков, но и умел ладить с «совре­ MeHHЫM~ миром, в котором ему предстояло жить.

Таким образом, он должен был достичь мастерства в преобладающе нееврейском окружении - в грече­ ских атлетических соревнованиях и греческом обра­ зовании. Лgоп

-

греческие состязания в атлетизме

-

одна из немногих достоверных метафор в репертуа­

ре этого скупого на метафоры автора. (Неудиви­

тельно, что прежде всего физический образ живого

человеческого тела их движений

-

- его частей и объединяющих

лежит в основе многих других сочи­

нений Павла.) Греческие слова и выражения выхо­ дят из-под пера Павла с легкостью, далеко превос­ ходящей Марка (и даже Матфея), и явно отшлифо­

ваны его знанием образцов классической риторики: умением вести диспуты и сочинять диатрибы, и это не просто намек, но он действительно был начитан

131

в греческой литературе, по крайней мере читал кое­

что из греческой философии. Каждая по-своему, еврейская и греческая интел­

лектуальные традиции уделяли большое внимание расчленению вещей на составляющие ради кропот­ ливого анализа

-

то, что современные литератур­

ные критики могли бы назвать ~деконструкциеЙ •. Для евреев предметом анализа являлись хилаха и xaгraдa, законы и истории, записанные в их свя­ щенных

книгах;

для

греков

предметами,

подле­

жащими разбору, являлись идеи о природе и миро­ здании. Но обе традиции высоко ценили серьезное размышление, тщательный анализ и конечный плод этого умственного процесса

-

понимание. Павел,

наследник обеих традиций, был способен расши­ рить рамки движения Иисуса, вынести их за преде­

лы круга его относительно необразованных привер­ женцев, таких как женщины и рыбаки (даже если они были приправлены мудрствованиями случай­ ного мытаря).

За последнее столетие было сделано немало, что­ бы превратить Павла в некоего изобретателя хрис­ тианства, человека, который взял аморфный, анти­ интеллектуальный мессианизм пустоголовых по­

следователей Иисуса и сделал из него эффективное

богословское оружие, которое христианство в конеч­ ном счете использовало, чтобы победить не только евреев, но и весь античный мир. Это верно лишь от­

части. Павел 'Не изобретал веры ранней Церкви при продолжающемся присутствии Иисуса. Если Павел

и стал при жизни наиболее осмысленным выразите-

132

лем идей этой веры, то он никогда и не был никем, кроме выразителя, который знал, как, образно гово­ ря, заставить ложиться в цель стрелы своих доводов,

и мог расцвечивать свою речь наиболее подходящи­ ми красками собственного личностного опыта. Если

бы Павел никогда не отбился от фарисейской шко­ лы, то движение Иисуса, ставшее христианством,

выжило бы и, возможно, даже про цвело (хотя и в бо­

лее узких рамках), но это бьuIO бы христианство, ко­ торому не хватало бы (по крайней мере какое-то вре­ мя) интеллектуальной остроты Павла, равно как и его эмоциональной заостренности.

Помимо образования, в котором переплелись две наиболее строгие ингеллектуальные традиции антич­ ности, мы не можем пренебрегать природным темпе­ раментом этого человека: не льстец и не дипломат,

не заклинатель и не торговец, Павел не был челове­ ком, чье имя сразу приходит на ум при внедрении

новой идеи, не говоря уже об усвоении целого нового мировоззрения и образа жизни. Не умеющий тра­

вить байки и анекдотыI' что обычно дает людям воз­ можность почувствовать себя в своей тарелке, Павел

принадлежал к другому типу, он был абсолютистом, для которого обсуждаемый вопрос всегда стоял под знаком: все или ничего. У интеллектуального рабо­ тяги Павла, неоднократно подталкиваемого к успеху

отцом, глубоко проникнутыIM духом состязательно­

сти, не оставалось времени на обычные социальные тонкости и привередливость, и он никому не давал и ни от кого не ждал нормального социального ком­

форта. Мы можем вообразить его неудобно усев-

133

шимся В некоей условной гостиной и проницатель­ но глядящим на свою хозяйку, стараясь отыскать не­ кое значение в ее вопросе о том, почему он взял не два куска, а один.

Однако сочетание острого ума и эмоциональной силы, составлявшее основу личности Павла, сделало этого незаурядного человека настоящим ~MOTOPOM~

движения Иисуса в тот, конкретный момент его развития. Появись он немного раньше

-

скажем,

вскоре после воскресения Иисуса и нисхождения Святого Духа,

-

его интеллектуальный пыл, вероят­

но, оказался бы чрезмерен для не очень-то образо­ ванных учеников, только начинавших осмысливать

все эти необъяснимые события. Как только они сно­ ва вышли на правильный курс, пришли к пони­ манию того, что случилось, как связной истории и начали описывать свои ни с чем не сравнимые пере­

- осознанно или не­ - выслушать кого-то более интеллекту­

живания, они оказались готовы

осознанно

ально проницательного, чем они сами, кого-то, кто

мог бы более точно сформулировать эти пережива­ ния, кого-то, кто был частью их, но также частью бо­ лее широкого мира, о котором они имели лишь очень

приблизительное представление. Появись Павел на сцене намного позже (когда движение, упрочив­ шись как крупная, разветвленная организация с чет­

ко определенными целями, превратилось в Церковь в том виде, как она существует ныне), его эмоцио­ нальная заостренность

-

нетерпимость к мысленной

неразберихе, царившей в среде первых христиан, и безразличие к фактам повседневной жизни

134

- сде-

лала бы его жалким соискателем на роль организато­

ра движения, и очень скоро он оказался бы в изоля­ ции, а в конечном счете

-

не у дел.

Какую лепту внес Павел в развитие движения Иисуса? Хотя

-

от Петра, Анании и, кто ведает

скольких еще, устных ~мемуаристов~

-

он должен

был досконально знать главные события жизни Иисуса (равно как и многие из ее второстепенных

анекдотических подробностей), Павел, в отличие от четырех евангелистов (которые закончили свою ра­

боту лет через десять или более после него), никогда не ставил перед собой задачи сбора и систематиза­ ции устных рассказов. Эти истории, которые, когда

Павел начал писать (в возрасте примерно

50 лет),

вероятно, казались такими свежими, что никому

и в голову не приходило их записывать, были хле­

бом насущным движения Иисуса: их без конца рас­ сказывали и пересказывали в ~улучшенном~ вари­

анте странствующие члены других общин; они ил­ люстрировали проповеди в ориентированных на

Иисуса синагогах, где случаи и пророчества из ев­ рейских священных текстов истолковывались как предсказания, касающиеся жизни Мессии; они ВОС­ хвалялись и сводились воедино в новых гимнах, со­

чиненных наиболее способными в творческом отно­

шении членами мессианских собраний. И основные события ~реальной~ жизни Иисуса

воскресение и ниспослание Св. Духа -

Его смерть, были увеко­

вечены в обрядах крещения и ~преломления хлеба~

135

-

повторении Тайной вечери, которая происходила не в синагоге, а в частном доме, где ученики вкушали

хлеб и вино как тело и плоть Христову согласно его собственным распоряжениям. Основываясь на всей этой информации (несо­ мненно, включавшей долю дезинформации), уже

широко бытовавшей среди небольших общин по­ следователей Иисуса в Римской империи, Павел бе­ рется за дело не как еще один рассказчик, но как бо­ гослов

-

иными словами, человек, который может

ясно сформулировать интеллектуальные положе­ ния, лежащие в основе этих рассказов. Разумеется,

начатки богословия уже существовали. Петр вкупе с остальными построил нехитрую умозрительную

схему, которую стали называть

kerygma (или 4ВОЗ­

звание~ ) и которая служила родом интеллектуаль­

ной оболочки для рассказов. Но она была прими­ тивной и

-

С точки зрения далеко превосходящих ее

интеллектуальных систем евреев и греков

-

нераз­

витой. Учение Иисуса и все Его деяния (такие как

чудеса исцеления) получили окончательное одоб­ рение самого Бога, который воскресил Иисуса из

мертвых. А посему Иисус

-

не только обетованный

Мессия, но и человек, словом и делом явивший то,

чего Бог ожидает от каждого из людей. Он

-

обра­

зец, которому все мы должны следовать. Доказа­

тельство воскресения Иисуса

-

в живом свидетель­

стве очеВИдцев, чью правоту можно бьuIO проверить, встретившись с ними и задав им несколько вопро­

сов,

-

таких как Мария Магдалина

( 4ИДИ

сюда и

поприветствуй этих людей, Мария; им интересно

136

услышать, что ты видела~ ), Петр и другие апостолы, а теперь еще и

-

~рожденный не вовремя~ (то есть

выпавший из правильной временной последова­

тельности)

-

Павел.

К нему не был обращен тихий зов Иисуса, от­ влекший его от починки сетей, как то произошло

с Петром, Андреем, Иаковом и Иоанном. Он не был призван оставить свои счеты, как Матфей. Он не был нежно исцелен от психолоrnческих страданий,

как Мария Магдалина. Он был сбит с лошади и ослеплен, принужден остановиться и пересмотреть

все. Его богословию предстояло стать таким же по­

разительным и ошеломляющим, как его обращение. ~Савл, Савл, почто ты гонишь Меня?~

-

произнес

Голос, и вполне верится, что эти слова, как выжжен­

ное клеймо, запечатлелись в памяти всадника на всю

оставшуюся жизнь, способные призвать его к страш­ ной ответственности и вновь потрясти, когда он ме­ нее всего ожидал этого. Но эти же слова должны

были стать для него головоломкой: в каком смысле Иисуса следует отождествлять с Его последователя­

ми? Фарисей Павел уже располагал богатым набо­ ром образцов для отождествления. Все евреи были ~сынами Израиля~, внуками Авраама, который по­ родил двенадцать сыновей, которые, в свою очередь,

породили Двенадцать колен. Но кроме того, евреи,

все вместе, были ~Израилем~, как если бы являлись частями тела патриарха Израиля (как то в некото­

ром смысле и было). Все мужчины-евреи благодаря обрезанию теперь были не отдельными индивиду­

умами, а некоей органической общностью: они бьUIИ

137

Обрезанные. Но если Иисус явился как Обетован­ ный Богом Мессия, то разве Он не восполнил Изра­ иля, осуществив все чаяния еврейского народа? Не

были ли последователи Иисуса, на самом деле, об­ новленным Израилем, пресуществленным Израи­

лем, завершенным Обетованием?

Если выйти за рамки конфессиональных сообра­ жений, разве не происходили все люди от первого

человека, Адама, сотворенного из персти и праха,

поднятого Богом среди прочей неосмысленной тва­

ри на новый, богоподобный уровень? И разве не были все люди из-за его неповиновения спущены с небес, изmаны за врата рая в страшный, ущербный мир, мир болезней, смерти и дисгармонии, мир, который мы все населяем? Разве Иисус своим вос­ кресением, этим поразительным доказательством

жизни после смерти, не положил начало процессу

духовного возрождения? Разве Он своим воскресе­

нием (и тем, что обетовано нам) не возобновил Тво­ рения? А следовательно, разве Он не Новый Адам, а мы не Новое Творение?

Медленно, задаваясь подобными вопросами, про­ никнув в самые глубины раввинских познаний, упо­ требив точные орудия греческой риторики, сосре­ доточив всю свою незаурядную энергию на этих

сложных материях, начал Павел формировать свою

богословскую доктрину. Он делал это не так, как де­ лают сегодня, прогуливаясь по университетскому

саду. Он делал это, проходя огромные расстоя­

ния так быстро, как мог, под лучами безжалостного солнца, носимый по волнам Эгейского и Средиэем-

138

ного морей в ненадежных суденышках, раскидывая

(в который раз) свой переносной шатер, где он зани­ мался починкой холщовых и кожаных изделий, по­

среди людного базара в незнакомом городе. Ибо пи­ сал Павел только от случая к случаю. Его Послания,

собранные в Новом Завете, почти все обращены ко множеству христианских общин, которые он осно­ вал во время своих длительных путешествий; они

подбадривают, увещевают и наставляют. Прежде всего Павел был неутомимым человеком с не знаю­ щей устали миссией: «кстати и некстати~ пропове­

довать Евангелие всякому, кто слушает, и еще боль­ шему числу тех, кто слушать не желает. Хотя прочие (и, возможно, многие) в этот ранний период путе­

шествовали, чтобы нести Евангелие в отдаленные города, именно Павел, благодаря поразительному размаху своей деятельности, запомнился как пер­ вый в мире миссионер.

Он подвергается аресту в македонской Филип­ пии, старой столице Александра, за дерзкие попыт­

ки обращать римских граждан; его раздевают до­ нага и подвергают публичному бичеванию. На ры­ ночной площади Афин, где он надеялся предстать

мудрым философом, его высмеяли и освистали;

остальная часть публики просто зевала. В Коринфе

евреи решили добиться его наказания и притащили Павла к римскому проконсулу (хотя проконсул, не желая вмешиваться в чисто сектантские дела, от­

вел докучливые обвинения как «пустопорожнюю болтовню об именах и названиях~ ). В Эфесе его на какое-то время заключили в тюрьму и, по его соб-

139

ственным словам, ~заставляли сражаться с дикими

зверьми •. Его проповеди имеют такой успех, что

навлекают на него гнев серебряных дел мастеров,

которые выковывали статуэтки многогрудой боги­ ни Дианы Эфесской для толп паломников (стекав­

шихся к усыпальнице Великой Матери в Эфесе)

и испугались, что проповеди Павла погубят их тор­ говлю. Сцена, изображенная Лукой, напоминает массовые сцены у Шекспира (повальное смятение

и ювелиры, выкрикивающие громче всех ~Дa сла­ вится великая Диана ЭфесиЙская!.), однако в ко­ нечном счете Павел вынужден спешно покинуть го­ род. До конца жизни Павлу пришлось перенести еще множество пленен ий (одно из них, в Кесарии

Морской, продлилось два года и было вызвано от­ казом дать взятку прокуратору), домашний арест,

кораблекрушение и кто знает сколько телесных не­ дугов, вызванных тяжелыми условиями его путе­

шествий. Вот его собственные слова к обращенным коринфянам: ~OT Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской. Много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях меж­

ду лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бде­ нии, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в на­

готе. Кроме посторонних приключений, у меня еже-

140

дневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто

изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблаз­ няется, за кого бы я не воспламенялся?~ Этот гонимый человек (гонимый из-за своего

рвения), заботливый человек (старающийся про­

никнуться симпатией ко всем своим обвинителям, возможно даже ко всякому, с кем ему приходилось

сталкиваться) помнится сегодня благодаря не столь­ ко успеху своих проповедей, силе любви или даже объему своих трудов, сколько словам, оставленным после себя в переживших века Посланиях, которые по-прежнему читаются каждое воскресенье в церк­ вях по всему миру,

-

всех тех церквях, о которых он

так тревожился. Так и видишь, как он впервые вы­ ходит на очередную рыночную IUющадь, раскидыва­

ет свою скромную палатку и завязывает разговор

с любым, кто оказывается поблизости: потенциаль­ ными клиентами, их слугами, своими товарищами

по ремеслу. Мы видим, как он снимает комнату

в домишке какого-нибудь торговца из соседней па­

латки, постепенно собирая вокруг себя небольшую общину, наставляя ее членов в Евангелии и наблю­

дая, как оно укореняется среди них. Затем, глубокой ночью ца

-

-

когда сам, когда с помощью приятеля-пис­

на скорую руку составляет послания церквям­

общинам, которые оставил позади, стараясь подо­

брать правильные слова, которые зажгли бы огонь в сердцах обращенных и позволили им не стоять на

месте. Даже если бы не было всего этого, ошеломля­ ющее одиночество этого человека

-

вечно начинаю­

щего все с начала, вечного ~чужестранца в чужой

141

земле., вечно вскрывающего и запечатывающего

письма с именами далеких друзей, вечно взывающе­ го к чувствам тех, кого он оставил позади,

-

в лю­

бом случае произвело бы на нас впечатление. Если образ Павла, склонившегося над запачкан­ ной чернилами страницей, заполняющего ее строка­ ми своих писем при мигающем пламени масляного светильника, это приговор всякому, кто хоть когда­

либо заявлял, что у него «нет времени писать:!>, это одновременно напоминание о том, сколь немногие

из нас хотели бы, чтобы их вспоминали благодаря их письмам, этим своеобразным документам, напи­ санным на случай и все больше уходящим в тень с течением времени. Учитывая подобные обстоя­

тельства, богословие, воссиявшее из Посланий Пав­ ла, поражает своей ясностью, глубиной и даже (за исключением отдельных ляпсусов) последователь­ ностью в развитии мысли.

Павел начинает с того же, что и все первые ве­ рующие,

-

с распятия и воскресения Иисуса. Этот

Иисус, живший обычной человеческой жизнью,

-

посредник, через которого Бог исполнил все обето­ вания, данные Израилю. Бог, сделавший подобное,

это тот же Бог, каким Он всегда был, Творец всего су­ щего (а следовательно, Бог не только Израиля, но и

каждого человека) и Повелитель истории (которую

Он в своей таинственной мудрости и вопреки всем внешним проявлениям, свидельствующим 06 обрат­ ном, ведет к соответствующему завершению). На

каждом шагу Он вмешивался в историю и испыты­ вал человека: создав вселенную, взрастив человече­

ство, избрав Авраама, освободив Израиль от египет-

142

ского рабства, послав пророков. Но в смерти и вос­ кресении Иисуса (одно неотделимо от другого,

поскольку невозможно воскреснуть, не умерев) мы видим окончательное заступничество Бога за чело­ вечество

-

великую антитрагедию. Во всех трагеди­

ях античности, произошедших в жизни или на сцене,

мы прослеживаем один и тот же сюжет: герой, будь то Александр или Эдип, достигает вершины только

для того, чтобы быть низверженным. И только в дра­ ме Иисуса вырисовывается противоположный сю­

жет: герой низвержен, только чтобы восстать. Это в буквальном смысле чудесно и, с точки зре­ ния всего предшествующего человеческого опыта,

совершенно неожиданно. Ужасная травма первых свидетельниц воскресения, по размышлении, пре­

ображается в то самое удивление, которого мы все ожидаем, не ведая его и не в силах его отчетливо

сформулировать. «Потому что Бог,

коринфянам,

-

-

пишет Павел

во Христе примирил с Собою мир,

не вменяя людям преступлений ИХ, и дал нам слово

примирения~. Каковы особенности этого примире­ ния? «Но когда пришла полнота времени,

Павел галатам,

-

-

пишет

Бог послал Сына Своего (Едино­

родного), Который родился от жены, подчинился

закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам по­ лучить усыновление. А как вы

-

сыны, то Бог по­

слал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего:

"Авва Отче!" Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа~.

Иисус, который иронически именовал себя (по крайней мере в ретроспективе) «Сыном Человече-

143

ским~, благодаря своему воскресению доказал, что он также и ~CЫH Божий». Но как мы ные сыны и дочери Человеческие

-

-

все осталь­

можем вслед за

ним именовать себя Сынами и Дщерями Божьими? Как рожденный от женщины Иисус искупит нас

(иными словами, выкупит из рабства), так чтобы все мы могли ~получить усыновление~ как дети Божии?

Чтобы осмыслить это, мы должны отнестись к чело­ вечеству и человеческой плоти так же серьезно, как

Павел и остальные евреи. Род человеческий

-

~вся

плоть», как он неоднократно называется в священ­

ных писаниях евреев,

-

это единство. Точно так же

как все потомки Адама были отравлены грехом его неповиновения, пришествие безупречно послушно­ го человека

сте»

-

-

~послушного до смерти, смерти на кре­

воскресило ~всю плоть» вместе с ним. Адам

-

имя, означающее ~земляной человек», таким обра­ зом давая нам знать, что он символизирует все чело­ вечество,

-

не удовольствовался статусом человека

и захотел быть 4богом», чем навлек на себя и всех по­ томков своих немилость и ~боль сердечную и тыIячу других недугов, которые наследует плоть~. Иисус, приняв свою нетварность и все жесточайшие ограни­ чения статуса падшего человека, включая страдания и смерть, превратил это падение в его противополож­

ность. 4Как случилось, что из-за одного человека яви­

лась смерть (и все более мелкие формы несчастий, упадка и разлада), нам,

-

-

писал Павел своим коринфя­

так же из-за одного человека явилось воскре­

сение из мертвых. как все умерли в Адаме, так во Христе все воскреснут».

144

Подобно всем первым верующим, Павел скорее

знал, чем воображал, что воскресение Иисуса по­ ложило конец страданию. Они жили в начале кон­

ца времен, который повлекло за собой торжество Иисуса, но про действительный конец они ~He зна­ ли ни дня, ни часа~. Хотя они, конечно, уди вились

бы, узнав, что прошло две тысячи лет без малейших признаков возвращения Иисуса, но они не были чокнутыми, которые полагают, что могут точно рас­

считать, что и когда случится дальше. Большинство

ранних обращенных вышло из того же социального слоя, из которого вышел Иисус: они были принад­

лежавшими к рабочему классу ремесленниками и не располагали ни досугом, ни склонностью вообра­ жать себя неподверженными всем недугам, ~KOTO­ рые наследует плоть~. Они жили ~B мире~, но при

этом были ~He от мира ceгo~, то есть продолжали занимать положение, выпавшее им на долю, радост­

но принимая страдания, но не позволяя себе зара­ зиться цинизмом и своекорыстием мира, который населяли.

Они жили в мире и делили его страдания, как то делал Иисус. Однако страдания эти следовало не

просто терпеть, но приветствовать, как если бы они были индивидуальной долей каждого в страданиях Иисуса, доля которых досталась всем нам, посколь­

ку Он есть новый Адам. ~Неужели не знаете,

-

пи­

шет Павел в своем последнем эпистолярном на­ ставлении,

-

что все мы, крестившиеся во Христа

Иисуса, в смерть Его крестились?~ При крещении, при погружении мы нисходим, как низошел Иисус,

в глубины нищеты человеческой. Но наша, как и

145

Его, траектория противоположна движению сюже­

та классической трагедии. Ибо мы, подобно Хрис­ ту, восстаем из глубин нашего крещения к новой жизни: «Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы как Христос воскрес из мертвых сла­

вою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскре­ сения, зная то, что ветхий наш человек распят с

Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы

нам не быть уже рабами греху; ибо умерший осво­ бодился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Хрис­ тос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть

уже не имеет над Ним власти. Ибо что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для

Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для гре­ ха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем~.

Крещение, в представлении Павла, не имеет ни­ какой магической власти и не автоматически дает

человеку спасение, как то привыкли думать в Сред­ ние века или как полагают многие современные

христиане. Оно не воздействует на внутреннее пре­ ображение, которое могут вызвать только милость Божия и индивидуальный человеческий отклик.

Крещение

-

это внешний символический обряд,

придающий драматическую форму внутреннему

преображению,

-

обращение, или переворот, кото­

рый Павел пережил на пути в Дамаск, I

Перемена ума (zреч.).

146

metanoia 1, от-

крытость сердца, которой просил Иисус. Каждому

эта .CMepTЬ~ является в разном обличье. Грех, за который я должен умереть, если живу жизнью Божией, сильно отличается от греха, за который должен умереть ты.

Интересно понаблюдать за тем, как даже в моей сокращенной цитате о символической смерти при

крещении (взятой из Послания Павла к римской

общине последователей Иисуса, общине, основан­ ной не им) Павел кружит вокруг собственной мыс­ ли, повторяя ее на разные лады, напряженно стара­

ясь убедительно изложить ее значение. Это про­ исходит потому, что он старается убедить свою

аудиторию копать глубже. Обрабатывая примитив­ ную

kerygma -

простые фразы, составлявшие кре­

до раннего движения Иисуса,

-

он точно не уверен,

как приступить к делу, не уверен, как воспримет его

слова предполагаемая аудитория, с которой он к то­ му времени даже ни разу не встречался, правильно

ли истолкует их. Короче говоря, он произносит но­ вое слово, пусть и основанное на заявлениях, изве­

стных и понятных всем мессианцам; а когда у пи­ сателя есть нечто новое, что сказать своим читате­

лям, он неизбежно будет переживать за то, как это воспримут. Здесь, как и в других Посланиях Павла,

мы наблюдаем за процессом становления ориги­ нального богословия .

• Смерть для гpexa~, о которой говорит Павел, это по сути и прежде всего отказ от власти; это значит

вести жизнь, противоположную жизням Александ­

ров и Цезарей, всех .богов~. Теперь вы, наверное,

147

скажете, что у большинства его слушателей было ма­ ло шансов подражать таким возвышенным и величе­

ственным образцам. Но Павел недвусмысленно за­ являет, что властные игры Великих вновь и вновь

находят себе подражателей в жизнях ~малых сих~, в мелочной повседневной жестокости. Но те, кто

~YMep во Христе~, кто позволил себе испытать крайней мере за другого

-

-

по

всю глубину человеческо­

го страдания, никогда не опустится до того, чтобы

стремиться к превосходству над ближним, даже если ближний явно заблуждается. ~Братия! Павел галатов,

-

-

увещевает

если и впадет человек в какое со­

грешение, вы, духовные, исправляйте такового в ду­

хе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не

быть искушенным. Носите бремена друг друга, и та­ ким образом исполните закон Христов~. Чуть выше он говорит галатам, чтобы они -«не угрызали и не съедали друг дpyгa~. Даже если -«призваны вы к сво­

боде, не используйте свободу свою для угождения похоти, но служите друг друry в любви, ибо весь За­

кон (Моисеев) сводится к одной заповеди: "Возлюби ближнего своего, как самого себя"~. В Евангелии от Матфея фарисей, который хочет разоблачить Иису­ са, спрашивает его: -«Учитель! какая наибольшая за­

поведь в законе? Иисус отвечает: ~"Возлюби Госпо­ да Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим" (Второзаконие,

6 : 5): сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: "возлюби ближнего твоего, как са­ мого себя (Левит,

19 : 18)"~. В своем увещевании к га­

латам Павел как будто намекает на эту, вероятно,

148

хорошо известную историю 06 Иисусе. Но он не упо­ минает любовь к Богу! Таким образом за несколько десятилетий любовь к ближнему, на которую теперь привешен ярлык ~3aкOH Христов~, стала - в кругах, близких к Павлу, и, несомненно, далеко за их преде­ лами

-

конечным и единственным руководством

к поведению верующих.

То, что Павел неоднократно делает акцент на сво­

боде - на том, что мы, освобожденные Иисусом, Его крестной мукой и воскресением, больше не рабы, но сыновья,

-

неоднократно навлекало на него раз­

ные беды. Он получает мрачные сообщения от об­ ращенных галатов, кельтского племени, осевшего

в Малой Азии, между Средиземным и Черным мо­ рями, которое, как и все кельты, состояло из экстре­

мистов и вряд ли хорошо разбиралось в тонких ве­ роучительных различиях. Поэтому, считает Павел,

он должен предупредить их, что новая свобода во­ все не подразумевает участия в ~оргиях и тому по­

добном~, которые ведут только к отречению от но­

вообретенной свободы, к тому, что человек оказы­

вается во власти необузданных страстей. Под ~TOMY подобным~ Павел подразумевает подробное описа­ ние излюбленного времяпрепровождения галатов: ~прелюбодеЙства ... идолопоклонничества и колдов­ ства... раздоров, склок и козней, пьянства~. Чем не кельты, верно? Но если галаты иногда делают что-то непра­ вильно, то коринфяне, похоже, никогда ничего пра­

вильно не делают. Коринф, мстительно разрушен­ ный римлянами во

II веке дО Р. 149

Х., но восстановлен-

ный Юлием Цезарем как место ссылки для нежела­ тельных лиц, превратился в город, похожий на горо­

да, выросшие в период бума, наводненный ветерана­ ми в отставке, перемещенными вольноотпущенни­

ками, разного рода неудачниками и беглецами от условностей жизни, место, где могло случиться все

что угодно. Своим новообращенным в Коринфе, ко­ торые служили для него постоянным источником

головной боли, Павел послал наиболее красноречи­ вое изложение того, какой должна быть жизнь истин­ ного верующего, надеясь, что, имея такое детальное

описание, они наконец-то исправятся. Это .Гимн

Любви., Эверест мировой литературы: и я покажу вам путь еще превосходнеЙшиЙ. Если я говорю языками человеческими и ангельски­

ми, а любви не имею, то я

-

медь звенящая, или кимвал

звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что

переставлять, а не имею любви,

-

MOry

и горы

то я ничто. И если я

раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а

любви не имею,

-

нет мне в том никакой пользы.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не за­ видует, любовь не превозносится, не гордится, не бес­ чинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит

зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все по­ крывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем. Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекра-

150

тится. Когда я был младенцем, то по-младенчески гово­ рил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуж­

дал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь

мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, то­ гда же лицем к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда по­

знаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше. (Первое послание к Коринфянам,

12:31; 13)

Могли ли коринфяне упустить суть этого прост­ ранного и смиренного послания, в котором Павел, допуская, что сам знает далеко не все, так ясно гово­

рит о том, что жизнь верующего должна быть крайней мере в идеале

-

-

по

рядом проявлений вели­

кодушия по отношению к остальным, невзирая на

потворство собственным прихотям и своекорыс­

тие? Согласен, коринфяне были трудновоспиту­ емыми. Потребовалось несколько дополнительных визитов в Коринф И несколько посланий (не все из которых дошли до нас). Даже в этом послании мож­ но уловить между строк печаль Павла о том, сколь

многое было извращено.

Коринфяне позволили себе расколоться на пар­ тии, часть которых поддерживала более ~ДYX:OBHыe~ формы веры в Иисуса, веры, которая не принимала

всерьез Его человеческой ипостаси и страданий,

-

точка зрения, которую Павел, всегда оставаясь ев­ реем, всегда осознавая, что существует и физичес­

кое измерение, не мог переварить. Эти ~ДYXOBHыe.

люди считали, что превосходят остальных и обла-

151

дают особой мудростью. Возможно, они были пред­ шественниками гностиков, которые во

11 веке отри­

цали, что Иисус когда-либо мог быть чем-то столь низменным, как человек; для них Он скорее был ду­ ховным явлением и умер лишь внешне. Чванливому превосходству ~ДYXOBHЫX. людей и их утонченной

~мудрости. Павел противопоставляет ~безрассуд­ ство. кровавого креста:

Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? (Исаия, ЗЗ

Ибо когда мир своею мудростью не по­

: 18).

знал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Боry юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы пропове­ дуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков, инемощное Божие

сильнее человеков. Посмотрите, братия, кто вы, призван­ ные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных,

не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и унижен­

ное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее,

- для того, чтобы никакая плоть не хвали­

лась пред Богом. (Первое послание к Коринфянам,

1:20-29)

Эти протогностики, влиянию которых на впечат­

лительных коринфян Павел старался положить ко­ нец, навыдумывали невесть каких сумасбродных ва-

152

риантов его учения. С тех пор как они вступили

во время свершения ных,

-

-

почитая себя за совершен­

они позволяли себе смотреть свысока на не­

совершенных: тех, кто не обладал

gnosis,

или тай­

ным знанием, тех, кто не мог говорить на ~языках~,

тех, кто был связан узами брака (каким бы он ни был). С тех пор как крещение сделало их свободны­ ми, они творили все, что хотели. Восхваляя оди­ нокую жизнь, они, похоже, не чурались инцеста и

прочих сексуальных извращений исходя из предпо­ ложения, что совершенные творят совершенное и

свободные могут поступать свободно. (Э. п. Сан­ дерз, один из самых прославленных американских

исследователей Библии, так охарактеризовал отно­ шение коринфян: ~Ypa, Христос явился! Склоним

головы!~) Любили они и сутяжничать друг с дру­ гом

-

не лучший способ построить общину. ~Нечем

вам хвалиться, жанным.

-

-

пишет Павел, стараясь быть сдер­

Разве не знаете, что малая закваска ква­

сит все TeCTO?~

Стараясь по очереди разобрать все хитроумные нововведения коринфян, Павел больше всего воз­ мущается их празднованием Тайной вечери, повто­ рения последнего перед распятием вечера, прове­

денного Иисусом с учениками, во время которого

Он просил увековечить память о Нем, вкушая хлеб и вино как Его плоть и кровь. До Павла, писавшего

коринфянам из Эфеса, дошла молва об их своеоб­ разной литургии, возможно упоминавшейся посе­

тившими Коринф эфесянами из надомной церкви, которой руководила Хлоя. Похоже, что Хлоя и ее

153

люди присутствовали на евхаристии, которую вели

пышно разодетый мужчина-трансвестит и странная

женщина с короткой стрижкой (женщины антично­ сти никогда не носили коротко остриженные воло­

сы, не считая пленных, для которых это было при­ знаком унижения). Хлоя и ее люди не отличались

моральной стойкостью. В те дни прибыть из Эфеса в Коринф значило примерно то же, что приехать из викторианского Бостона в Додж-сити, где можно увидеть много такого, чего вы никогда прежде не ви­

дели. Павел, сам отличавшийся крайним прямоду­ шием, старается не отчаиваться, но в наставлении

его явно слышится нетерпение. Послушайте, что он

пишет: ~Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал BaM~,

че говоря, живете в свободе,

-

но,

-

ина­

r осподи Иисусе,

мужчина должен одеваться как мужчина, а женщи­

на как женщина. На самом деле он всего лишь на­

поминает им об условностях времени (и что нечто

чрезмерно театральное может без всякой нужды смутить людей более церемонных), но заканчивает в подлинно демократическом духе: .Рассудите вы сами, прилично ли жене молиться Богу с непо­

крытою головою? Не сама ли природа учит вас, что

если муж растит волосы, то это бесчестье для него; но если жена растит волосы, для нее это честь: так

как волосы даны ей вместо покрывала? А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни Церкви Божии~.

Но, как ни парадоксально, именно так заводятся

обычаи, и этот отрывок из Павла, веками непра-

154

вильно толкуемый честными буквалистами, стал

источником обыкновения покрывать головы в церк­ ви (обыкновения, применяемого исключительно к женщинам). Честные горе-истолкователи тем не менее умудрились пропустить самый важный

и единственно не стареющий

-

-

пункт, который Па­

вел отстаивает во всем этом вопросе, касающемся

одежды: ~Впрочем, ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же

-

от Бога». Более радикальные

феминистки MOryr возражать против половой взаи­ модополняемости, на которую намекают эти слова.

Но Павел толкует не о взаимодополняемости, а о

равенстве: в данном случае он берет рассказ о Творе­ нии, исконно служивший евреям классическим

обоснованием женского неравноправия, и перевора­ чивает его с ног на голову, ненавязчиво напоминая

читателям, что даже Мессия нуждался в матери. Большинство из нас должны радоваться тому, что

здесь, в самый разгар набившего оскомину спора о том, что кому носить, звучит единственный в Биб­ лии призыв к половому равенству

-

и первый сре­

ди множества литератур нашей планеты.

Если Павел (первый в истории) настаивает на коренном равенстве полов, то он же впадает в пол­

ное неистовство, когда речь заходит о равенстве эко­

номическом. Он не настолько далек от жизни, что­

бы ожидать, что все члены общины имеют одинако­ вый доход,

но

он

категорически отказывается

обращаться с кем-либо сооmвеmcmве1l1lO ею доходу. ~B Боге»

-

то есть в общине верующих

-

все долж­

ны общаться друг с другом на равных. Но коринфяне

155

использовали

agape,

~праздник любви~, проводи­

мый В местной надомной церкви перед причастием,

чтобы превратить его в наглядную демонстрацию экономического неравенства. Считал ось, что

agape

должен стать христианским вариантом греческого

symposion

(а для римлян

- convivium):

празднич­

ной общей трапезы, служащей для того, чтобы поде­ литься едой, мыслями и укрепить связи внутри об­ щины. Но коринфяне со своим даром выворачивать все наизнанку сделали из

agape в надомной церкви - от элегантных

театр экономических различий

лож для людей состоятельных до огороженных сто­

ячих мест для тех, кто попроще. ~Ho, предлагая сие,

не хвалю вас,

-

говорит Павел, стиснув зубы,

-

что

вы собираетесь не на лучшее, а на худшее... Далее, вы собираетесь так, что это не значит вкушать вече­ рю Господню. Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается. Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и уни­ жаете неимущих? Что сказать вам? похвалить ли вас за это? не похвалю~.

Несмотря на волнение, Павел успокаивает себя и пытается внушить коринфянам, что их ~евхарис­ тия~

-

это издевательство над одними из самых

священных слов Иисуса, произносимых в торжест­ венной тишине и сопровождаемых некоторыми дру­ гими аспектами зарождающегося предания:

Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам пере­ дал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был,

взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: «при-

156

мите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие тво­ рите в Мое воспоминание». Так же и чашу после вечери и сказал: «сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие

творите, когда только будете пить, в Мое воспомина­

ние». Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он при­

идет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Гос­ подню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким об­ разом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение се­

бе, не рассуждая о Теле Господнем. (Первое послание к Коринфянам,

11:23-29)

Это сказано резко и, кто знает, поIШIО ли на поль­

зу. Но Павел употребляет здесь слова, которым не

сразу можно подыскать объяснение: что значит рас­

суждать о Теле? Составные части евхаристии - хлеб и вино

-

это неким образом пресуществленные тело

и кровь Иисуса, но коринфяне уже знали это, и за­

долго до загадочных слов Павел на это указывал. Тело Христово, Тело, претерпевшее муку, умершее и воскресшее, отныне

-

таинство евхаристии, но

также и Церковь, собрание Божиих людей. Никто не знал этого лучше, чем Павел, который собствен­ ными глазами заглянул в метареальность: ~Савл, Савл, почто ты гонишь Меня?»

-

меня, Иисуса, ме­

ня, Церковь. Но одно дело заглянуть, а другое

-

вы­

разить. Во многих своих эпистолярных наставлени­

ях Павел будет пытаться сообщить увиденное, свой взгляд на Тело, таким многочисленным и таким

157

разным обращенным. Он рассуждает о Теле, и они должны последовать его примеру:

Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все чле­ ны одного тела, хотя их и много, составляют одно тело:

так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в од­

но тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные; и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: «я не при надлежу к телу, потому что я не рука», то неужели она потому не при­

надлежит к телу? И если ухо скажет: «я не принадлежу к телу, потому что я не глаз», то неужели оно потому не

принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух?

Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела,

как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело од­ но. Не может глаз сказать руке: «ты мне не надобна»; или так же голова ногам: «вы мне не нужны».

Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее. И которые нам кажутся менее благо­ родными в теле, о тех более прилагаем попечения. И не­

благообразные наши более благовидно покрываются; а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все чле­ ны одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

И вы

-

тело Христово, а порознь

-

члены. И иных

Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вто-

158

рых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал

силы чудодейственные, также дары исцелений, вспомо­

жения, управления, разные языки. Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли

истолкователи? Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнеЙшиЙ. (Первое послание к Коринфянам,

12:12-31)

в Первом послании к Коринфянам, более раннем из двух дошедших до нас писем Павла к помешав­ шейся рассудком коринфской церкви, за этим от­ рывком о том, что позднее назовут ~Мистическим Телом Христовым», непосредственно следует ~Гимн

Любви». Иначе говоря, те, кто рассуждает о Теле

-

а следовательно, признает, что всякий, с кем он

сталкивается, есть часть Тела Христова,

-

прежде

всего обязаны быть милосердными, самоотреченно любить всякого, с кем встречаются на своем пути, поскольку это единственный и неизбежный мораль­ ный вывод из ~рассуждения о Теле». Те, кто в пол­

ной мере признает эту обязанность, уже являются сознательной частью Церкви. Но всякий, понимает он это или нет, хочет она того или нет, принадлежит

к ~Телу». Ибо каков бы ни был характер человека, «то неужели он потому не принадлежит к телу»?

Отдельные верующие в Иисуса, вместе пришедшие на еженедельное собрание, вкушающие хлеб и вино Христовы, должны быть

-

сознательно

-

Его Те­

лом. Но даже неосознанно те, кто никогда не слы­

шал об Иисусе, суть части Тела. Иисус, страдавший

159

и умерший, а ныне воскресший и превознесенный

Отцом, ~привлек к себе всех людей., как скажет Он сам в Евангелии от Иоанна. В представлении Павла,

Он привлек к себе все сущее, вот почему неодушев­ ленные предметы, хлеб и вино, могут быть Его пло­ тью и кровью. Но если все Сущее отныне отожде­ ствляется с восславленным Телом Христовым, то

насколько же более неодушевленной материи бра­ тья и сестры Иисуса, усыновленные Отцом шина Творения,

-

-

вер­

должны отождествляться с Хри­

стом. Все человечество

лировке древних евреев -

4:ВСЯКая плоть., в форму­ входит составной частью

в тело космического Христа. Так как 4:ЯВИТСЯ слава

Господня, и всякая плоть узрит ее, ибо так изрекли уста Господа •. Это загадочное пророчество, произ­ несенное давным-давно Вторым Исаи ей в Вавилон­ ском изгнании, осуществилось, как и все остальные.

Павел прекрасно понимал, что такая порази­

тельная аналогия повлечет за собой эсхатологиче­ ские размышления (4:А как вам кажется, какой ча­

стью Тела является пьяница?). Но он надеялся, что, когда смех утихнет, его слушатели продолжат

всерьез размышлять над стоящей за словами ре­ альностью, а именно: что все человечество вклю­

чилось в великую космическую драму, в которой

каждый, как бы скромен и нелеп он ни был, полу­ чил важную роль,

-

и мы не можем обойтись друг

без друга. Драматическая личность Павла

-

самая интригу­

ющая во всей ранней Церкви: апостолы вроде него странствующие посланники, свидетели воскресения

160

Христова,

-

возглавляют список, за ними следуют

более мелкие наставники, пророки и учители, кото­

рые, подобно апостолам, были скорее временными посетителями, чем постоянными фиrypами в жизни

местных церквей. Все это были не административ­ ные должности, а должности, обусловленные вдох­ новением... Администраторы~ во множестве появи­

лись в списках поздней Церкви, постепенно занимая должность правителей

-

должность, неизвестную

ранней Церкви. Однако в данном случае они всего лишь на шаг опережают тех,

.. кто говорит языками~,

экстатических личностей, бывших еще одной голо­ вной болью Павла,

-

вот почему он старается отвра­

тить мысли каждого о том, чтобы стать одним из них

( .. Ревнуйте о дарах больших~ ). Даже роль админис­ тратора, пожалуй, лучше.

Но космический Христос, чье величие вышибло Павла из седла на пути в Дамаск, воплощающий

в себе всю сотворенную вселенную, в конце концов подводит Павла к мыслям, которых прежде у него

никогда не было,

- мыслям о равенстве всех людей

перед Богом. В античном мире господ и рабов, побе­

дителей и побежденных, мире, который на каждом шary точно и во всеуслышание заявлял о том, кто на

вершине, а кто опустился на дно, Павел пишет нечто

немыслимое своим галатам, которые были больши­

ми тугодумами, вряд ли способными постичь слова апостола:

.. Нет уже

Иудея, ни язычника; нет раба,

ни свободного; нет .мужеского пола, ни женскоzo: ибо все вы одно во Христе Иисусе~.

Это перечисление должно наводить на мысль, а не заставлять ломать голову, и Павел повторяет б 3ак . .\!> 2214

161

его повсюду на разные лады. Если бы он писал к блюдущим классовые различия и сознательно де­ монстрирующим их на практике коринфянам, то на­

верняка добавил бы: ~HeT уже богатых, ни бедных, высоко- и низкорожденных •. Он нарушает ритори­ ческий параллелизм ~HeT уже Иудея, ни язычника;

нет раба, ни свободного., вводя ~HeT мужеского по­ ла, ни женского., потому что вновь намекает на от­

рывок о Творении из Книги Бытия: ~И сотворил их мужчиною и женщиной.,

-

и прямо противоречит

утверждению несметного множества толкователей,

что эта фраза из Торы провозглашает не только

difference\, но и естественное и неизбежное подчи­ нение женщины мужчине. ~Bo Христе Иисусе. в конечной, космической реальности - не может быть никаких властных взаимоотношений. Ран­ няя Церковь была первым в мире эгалитарным об­ ществом.

Никому во Христе не дозволено повелевать кем

бы то ни было. ~OДHO тело и один дух, как вы и при­ званы к одной надежде вашего звания; один Гос­

подь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех

нас.,

-

пишет Павел (или, может быть, кто-нибудь

из его спутников) в приведенном в Новом Завете послании к Эфесской церкви. Это великое косми­

ческое единство не сковывает, а освобождает верую­ щего. ~Итак, стойте в свободе, I

Различие (фр.).

162

-

пишет Павел гала-

там,

-

которую даровал нам Христос, и не подвер­

гайтесь опять игу рабства~. Иго это, конечно, иго

греха,

hamartia,

или трагической ошибки, которая

затронула всех сыновей и дочерей Адама и Евы. По­

добно Моисею, выведшему свой народ из египет­ ского рабства, Христос Искупитель выкупил нас

всех из рабства греха. Свободные, мы должны идти вперед, а не обращаться вспять, скованные цепями. С радикальной точки зрения Павла, эта свобо­

да означает свободу от всех человеческих правил и условностей. Если мужчине имело смысл одевать­ ся как мужчина, а женщине

-

как женщина, то это

было всего-навсего благоразумной социальной нор­

мой. Космическому Иисусу это было безразлично: 4НИ мы, никакая церковь Божия не имеет подобных

обыкновениЙ~. Ни в чем Павел не был столь ради­ кален, как в отделении случайного от существенно­

го. Отчасти это было обусловлено опытом жизни среди полуцивилизованных язычников, для кото­

рых, как он мог убедиться собственными глазами,

равно как и для raлатов или обязанных своим успе­ хом лишь себе нуворишей из Коринфа

-

людей,

у которых отсутствовала давняя, упорядоченная традиция, позволявшая вникать в тонкие религиоз­

ные различия,

-

было слишком легко повернуть по­

чти все вспять. Богословие, подоплека жизни Иису­

са, каким мы обрисовали Его в самых общих чертах,

было достаточно сложным. И меньше всего Павлу хотелось необоснованно усложнять его. Подавляющее большинство первых последовате­ лей Иисуса

-

и все свидетели Его воскресения

-

были евреями, так же набожно ОТНОСЯЩИмися к своей

163

религии, как Иисус. Встречаясь с 4иудейскими~ языч­

никами Павла, они зачастую были шокированы полной несведущестью новообращенных в еврей­ ском Законе и его практическом применении. Как

можно было принять этих новых странных людей, предположительно верующих в воскресшего Иису­

са, в лоно иудаизма? Они были нечистыми и ничего не знали о необходимости ритуальных омовений;

они ели все; они не соблюдали субботу; их мужчины не были обрезанными; а про их сексуальную жизнь и говорить нечего. Большинство этих критиков вос­

питательных методов Павла, разумеется, никогда не пытались нести Евангелие за пределы своих уют­

ных общин в Иерусалиме и Антиохии

-

древней

столицы александровской Азии. Они ничего не зна­ ли и не интересовались его изнурительными стран­ ствиями через горы, пустыни и моря, и не могли

оценить, каким образом неустанные труды этого че­ ловека могли принести столь блестящие плоды в та­ ких местах, как Филиппия и Фессалоники мые 4македонские церкви~ Павла,

-

-

люби­

4как, посреди

непрестанных испытаний и тягот, их неизменная

радость и глубокая нищета могли разлиться таким потоком великодушия

... превосходящим все их воз­

можности~.

Депутации иудаистов, следуя по стопам Павла, стали посещать основанные им на землях язычни­ ков церкви и говорить верующим, что если они не

изучат и не будут применять на практике еврей­ ский Закон, то погибнут. Если они не 40правдают­ ся~ перед Законом, то их имена вычеркнут из вели-

164

кого списка спасенных, когда вернется Иисус. Мо­

жете себе представить, в какую растерянность при­ вело это галатов, в какой тупик поставило практич­

ных, но инфантильных коринфян, в какое смятение

повергло набожных и великодушных македонцев.

Узнав об этом, Павел бьm просто взбешен. Как осме­ лились эти докучливые люди совать свой нос в его

апостольскую миссию! Ортодоксальным евреям позднего периода долж­

но бьmо быть ясно, что блюдущие Закон евреи пра­ вы: человек не может быть евреем, если он не при­ держивается законов иудаизма, изложенных в Торе и толкуемых раввинами по сей день. Более позд­

ним христианам должно было быть ясно, что то, что блюдущие Закон евреи Иерусалима и Антиохи и старались навязать греческим верующим,

ху,

-

-

хила­

не имело смысла, поскольку вся система ~блю­

стительства~ целиком и полностью находится за

рамками христианства. Во времена Павла все обсто­ яло далеко не так ясно. Слово церковь лишь посте­

пенно приобретало то значение, которое оно имеет для сегодняшних христиан, а о слове христианство

никто даже и не думал. Все раввинов

-

-

от императоров до

считали малозначительное движение

Иисуса, если вообще вспоминали о нем, разновид­ ностью иудаизма. Разновидности иудаизма в

1 ве­ ке представляли собой очень широкий спектр - от поглощенных апокалиптическими идеями ессеев

и строго блюдущих законы фарисеев до распущен­

ных саддукеев и преследовавших сугубо политиче­

ские цели зилотов, и в любом случае в мессианстве

165

не было ничего нового для евреев, которые на своем веку видели не одного возвещенного мессию (и про­ должают переживать всплески мессианизма вплоть

до наших дней). Движения, которым суждено было стать нормативным иудаизмом и христианством, в тот период времени находились в процессе станов­

ления. Если довольно скоро ЭТИ отпрыски древнего иудаизма начали смотреть друг на друга как непри­

миримые враги, то пока это было еще в будущем. И нам не остается ничего иного

-

учитывая многие

достижения современных ученых и тех, кто крепок

задним умом,

-

кроме как признать неискоренимое

кровное родство этих братьев, окончательно запу­ тавшихся в своих взаимоотношениях.

Вопрос о том, надо ли навязывать Закон обра­ щенным язычникам, привел к первому великому

богословскому кризису неоперившейся Церкви, и ушло немало лет на то, чтобы его разрешить. Вопрос

этот был впервые поставлен на собрании апосто­ лов и старейшин в Иерусалиме

-

который иногда

слишком помпезно называют ~Первым иерусалим­

ским Собором.,

-

где, по крайней мере согласно

сообщению склонного к консенсусу Луки, подход Павла одержал полную победу. Но, согласно менее миролюбивому Павлу, председательствовавший на собрании Петр проявил крайнюю нерешительность. Хотя Лука повествует о том, что Петру было виде­ ние, в котором Бог сказал ему, что вся пища ~чис­

та. (и, следовательно, ее можно есть, не совершая

греха), Павел рассказывает, что когда следом за

иерусалимским собранием, принявшим решение

166

в пользу Павла, Петр посетил Антиохию, то у него не хватило мужества противиться самым настойчи­ вым из иудействующих: Когда же Петр пришел в Антиохию, то Я лично проти­

востал ему; потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычника­ ми; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опаса­

ясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемери­ ем. Но когда я увидел, что они не прямо пооупают по ис­

тине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, бу­ дучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то ДЛЯ чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? (Послание к (алатам,

2:11-14)

Этот отрывок, вышедший из-под пера в самый разгар противостояния, легко может выставить Пав­ ла отрицателем иудаизма, но такой подход означает

взгляд на события сквозь призму более поздних ка­ тегорий, когда спустя много лет враждующие пози­ ции закоснели в своем окончательном виде. Павел

прославился в том, что он мог бы назвать своим ко­ ренным

-

и совершившимся

-

иудаизмом. Хотя он

был терпелив и терпим со своими нелепыми языч­ никами, насколько позволял ему его страстный

темперамент, он никогда не забывал, откуда произ­ росли он сам и Иисус. В своем наиболее продуман­ ном и значительном из написанных когда-либо По­ сланий

-

обращенном к уже основанной римской

церкви незадолго до своего первого визита в Рим,

167

-

Павел, великий противник похвальбы, который ~хвалился только по слабости своей., наконец поз­ воляет себе немного похвастаться средой, из кото­ рой вышел, и публично признаться в неизменной любви к породившему его народу. К этому времени постепенно становилось ясно, что этот иудаизм ни­

когда не рассматривал Иисуса как свершение своих

обетований: Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне

совесть моя в

IJ:ixe Святом, что

великая для меня печаль

и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежат усы­

новление, и слава, и заветы, и законоположение, и бого­ служение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти

...

Ибо дары и призвание Божие непреложны. (Послание к Римлянам,

9:1-5; 11:29)

Павел настаивал на том, что поскольку Закон

Моисеев свершился во Христе, то отныне все ев­ рейские законы, установленные, чтобы придать Из­ раилю праведности,

-

уже пройденный этап и мо­

гут только смутить обращенных, особенно простых язычников с их традицией магического мышления,

которые могут вообразить, что для них все будет хорошо, если только они станут соблюдать эти пра­ вила

-

всего

613,

как подсчитали средневековые

раввины. Никто не обретет праведности, соблюдая правила, размышлял Павел, проведший полжизни,

168

тщательно их блюдя. Лишь Бог делает нас правед­ ными благодаря своей милости (благотворной силе Духа), особенно если эта милость становится до­ ступной нам через спасительные действия Его сы­ на, Иисуса.

Нас не просят блюсти уйму скрупулезных (и иногда противоречивых) правил. Нам предлага­

ют уверовать в Иисуса. Мартин Лютер, мятежный монах-августинец, зачинатель протестантской Ре­

формации в Германии ХУI века, был прав, видя во

многих обязанностях, непременных обрядах и авто­ матически совершаемых чудесах, которые приветст­ вовала средневековая церковь, всего лишь воспоми­

нание о законах иудаизма, отброшенных Иисусом и отрицаемых Павлом,

-

о правилах, которые дава­

ли возможность их блюстителям претендовать на праведность, никогда не достижимую одними лишь

человеческими усилиями. Но когда Лютер притязал на роль последователя Павла, утверждая, что ~поль­

ко верою единой спасется человек., он превратно по­ нимал Павла, как то делали столь многие и столь

многими способами до него. К сожалению, понадо­ билось четыре столетия, чтобы положить конец смятению, до сих пор царящему в церквях, если не

университетах, где ученые пришли к широкому кон­

сенсусу. Да, человек спасется верой, если под этим вы подразумеваете подчинение космическому Хри­

сту, то есть беДНЬJМ, оскорбленным, а также идее об исцелении мира. Но эта ~Bepa~, о которой Павел го­ ворил с таким чувством, не единственная ниточка

над бездной, с помощью которой верующий связан

169

с Богом

-

некая новомодная форма автоматическо­

го, пусть и рискованного спасения,

-

и не слепой

~прыжок Bepы~ через самое бездну, про который толковал Киркегор. Ибо когда вы распутали боль­ шой и запутанный клубок иудейско-христианской традиции, как выразился бы Павел, то единствен­

ное, что остается, это не одна, sola fides, а три: ~A те­ перь пребывают сии три: вера, надежда, любовь;

но любовь из них больше~. Бедный Павел. Мало того что его неоднократно

неправильно понимали, его еще и обвиняли в чем попало: он якобы и предатель иудаизма, и угнета­ тель женщин, а в последнее время

-

самоненавист­

ник и оторвавшийся от жизни теоретик и полити­

кан. Ничем таким он не был, и, надеюсь, мое изобра­ жение его сокровенного, мучительного отношения

к иудаизму (изображение, основанное на кропотли­ вых научных исследованиях многих евреев и хрис­

тиан ХХ века) поможет читателям изгнать из мыс­

лей по крайней мере одно из обвинений. Обвинение в скрытом, самоненавистническом гомосексуализме

выдвинуто в недавно опубликованной книге еписко­ па Американской епископальной церкви, и я обошел

бы его вниманием, если бы оно не получило такой широкой огласки. Насколько я могу судить, обвине­ ние не подкреплено никакими доказательствами и

базируется на вопиюще превратном истолковании и диких подозрениях. Так, например, епископ счита­ ет, что косвенное упоминание Павла во Втором по­

слании к Коринфянам о ~впившемся в плоть жале~ относится к его скрытым мучениям. Джером Мерфи

170

О'Коннор, который посвятил исследованию текстов

Павла больше времени, чем какой-либо другой из ныне здравствующих истолкователей, по-ирландски лукаво предполагает, что в данном случае Павел имеет в виду своих коринфских верующих,

-

куда

более правдоподобная гипотеза. И, хотя мы много знаем о личности Павла, о его

половой жизни мы знаем не больше, чем о половой жизни Иисуса. Мерфи О'Коннор, подобно многим другим, думает, что Павел был вдовцом, чья жена погибла в результате какой-то трагедии, чему име­ ется множество достоверных, обстоятельных дока­ зательств, как то, что раввины обязаны были же­ ниться по достижении тридцати лет (или около то­

го). Но эту несомненную раввинскую обязанность нельзя твердо датировать первой половиной

1 века.

Мы просто не знаем многого из того, что сегодня называется ~личной жизнью. человека. Предположительно суровые суждения Павла

о женщинах были вырваны из контекста (как, на­ пример, когда он просит коринфян чуточку больше соблюдать приличия) или являются ироническими утверждениями, неправильно понятыми случайны­

ми читателями (что происходит, когда твои письма,

написанные по давно забытой оказии, ходят по ру­ кам две тысячи лет). Самые невыгодные примеры

-

такие, как пользующиеся дурной славой замечания

из Первого послания к Тимофею, запрещающие женщинам разговаривать в церкви и призывающие

их неотлучно заниматься воспитанием детей,

-

взяты из послания, приписываемого апостолу, но

171

сочиненного сорок или более лет спустя после его

смерти. Женщины могли так же свободно разгова­ ривать, проповедовать Евангелие или управлять ос­

нованными Павлом церквями, как и любой мужчи­ на. Первое послание к Тимофею относится ко време­ ни патриархализации христианских церквей, когда епископы стали единственными законными лиде­

рами и, наблюдая за беспорядком (или попросту недостатком единообразия), который представал их глазам, прилагали все усилия, чтобы остудить ~чрез­ мерный~ энтузиазм павликианских церквей. Павел

изображен в Новом Завете законченным демокра­ том, и есть высокая ирония в том, что первый чело­

век в истории, сознательно исключивший из своих помыслов все социальные градации, ~измы~ и пред­

убеждения, веровавший, что ничто

-

ни рождение,

ни национальная принадлежность, ни религия, ни экономическое положение, ни класс, ни род

-

не

делает никого лучше других, так часто оказывается

на скамье подсудимых, обвиняемый в чем-то совер­ шенно противоположном тому, во что он так стра­ стноверил.

Это был человек, постоянно находившийся под давлением, иногда не в меру придирчивый и выхо­

дящий за рамки, но совершивший за одну свою

жизнь больше, чем каждый из нас мог бы добиться

за десять. Несмотря на его непрекращающиеся раз­ ногласия с Петром, жизни обоих под конец совер­ шили неожиданный поворот, который навсегда свя­

зал их в людской памяти. Оба появились в Риме в 60-е годы и претерпели там мученическую кончи-

172

ну в период первых в империи нероновских гоне­

ний на христиан. И дело не в том, что Рим был цен­ тром империи, а в том, что это двойное мученичест­ во

-

повторный акт государственного варварства

-

превратил о его в центральный город зарождающе­

гося христианского мира. Петр был распят вверх ногами (поскольку умолял своих палачей не распи­ нать его так, как они распяли его покинутого всеми

Учителя). Римский гражданин, Павел из Тарса, не

мог быть подвержен этому крайнему унижению, прибереженному для неримлян. Он был обезглав­ лен. Петра, как полагают, похоронили там, где он и умер, на Ватиканском холме, и где над его сми­ ренными костями возвышается самая величествен­

ная из христианских церквей. Несмотря на мону­

ментальную базилику Сан-Паоло-фуори-ле-Мура, святыню, посвященную Павлу и расположенную за городскими стенами, мы не вполне уверены, что там

покоятся кости Павла, и, пожалуй, эта неуверенность вполне соответствует характеру самого неусидчиво­ го из всех апостолов.

Но мы хорошо представляем постаревшего маль­

чика из gymnasium'a, бегуна на длинные дистанции, по лицу и телу которого струится пот, завоевавше­

го столько лавровых венков, а ныне вступающего

в убеленный сединами седьмой десяток, который думает, как он писал во Втором послании к Тимо­

фею: ~Ибо я уже становлюсь жертвою, и время мое­

го отшествия настало. Подвигом добрым я подви­ зался, течение совершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Гос-

173

подь, праведный Судия, в день оный; и не только

мне, но и всем, возлюбившим явление Его •. «Ибо я уверен,

-

писал он римлянам,

-

что ни смерть, ни

жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоя­

щее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая

какая тварь не может отлучить нас от Любви Божи­ ей во Христе Иисусе, Господе нашем •.

СТОЛКНОВЕНИЕСО3ЛОМ Через несколько лет после нероновских казней Петра, Павла и многих других последователей Иису­ са его ученик по имени Иоанн, изгнанный за свои

верования на Патмое

ском море,

-

-

отдаленный остров в Эгей­

получил Откровение. Подобно ве­

ликому фильму, откровение Иоанна, приведенное

в Книге Откровения, последней книге Библии, пол­ но могучих, тревожащих образов, которые невоз­ можно стереть из памяти после того, как они про­

мелькнули перед вашими глазами. К Иоанну обра­

щается «некто, noдобный Сыну Человеческому., чьи глаза пылают как пламя, из чьих уст выходит ост­

рый с обеих сторон меч и кто говорит Иоанну: «Я есмь первый и последний и Живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь. И имею ключи ада

и смерти •. Это видение, явно видение Иисуса, на­

казывает Иоанну обратиться с посланием к «семи азиатским церквам. (среди них к эфесской церкви

Павла) и сообщить, что Он явится. Если образ Сы­ на Человеческого отождествить легко, то следую-

174

щие за ним символические видения местами с тру­ дом поддаются интерпретации.

Иоанну обещано видение Царства Небесного, где несметное множество ангелов столпилось вокруг

престола Божия, впереди и сзади которого ~четыре животных, исполненных очей., и двадцать четыре

старца, славословящих ~Сuдящеzo», который описан не физически, а в световых уподоблениях

-

~подоб­

ный камню яспису и сардису., окруженный раду­

гой, ~видом подобной смарагду., перед престолом же ~Mope стеклянное, подобное кристаллу •. Справа от Сидящего

-

свиток, ~написанный внутри и от­

вне, запечатанный семью печатями •. ~И я много

плакал,

-

пишет Иоанн,

-

о том, что никого не на­

шлось достойного раскрыть и читать сию книгу и

даже посмотреть в нее •. Один из старцев говорит ему: ~He плачь, вот лев от колена Иудина, корень Да­

видов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ee~.

~Лев Иудин~, достойный прочесть свиток, ока­ зывается принесенным в жертву агнцем. До этого

момента мы еще способны толковать символы с не­ коей долей уверенности. Двадцать четыре старца могут представлять двенадцать колен

Израиля

и двенадцать последовавших за Иисусом апостолов.

Четыре животных позаимствованы из Книги Иезе­ кииля, где они появляются в пророческом видении,

во многом напоминающем это. Они, подобно сонму ангелов, являются частью небесного двора, участвуя

в неизреченной небесной литургии. Свиток, воз­ можно, содержит сокровенную правду о сущем или

175

рассказ о грядущих событиях (либо смесь того и другого). Лев-аrnец

-

это Христос, Царь-Лев, поз­

воливший закласть себя как ягненка. Семь печатей сняты, и вострубили семь труб, и за снятием каждой печати немедленно следует оче­

редное символическое событие. Так, например, ко­ гда сняты первые четыре печати, появляется про­ цессия из четырех всадников, которые, верхом на

конях разных мастей, подвергают мир разорению.

Первый конь бел, и всадник его, держащий лук, это Завоевание; другой конь рыжий, и его всадник с

большим мечом

-

Убийство; третий конь вороной,

и всадник на нем, держащий меру в руке своей,

лод; четвертый всадник на коне бледном

-

Го­

- Смерть,

и ад -сследует за ним по пятам~. Предоставляю чи­

тателю будоражащее удовольствие от чтения всего Откровения (или Апокалипсиса, по его греческому

наименованию, означающему ~обнажениеj), или -сот­ кровение сокрытого» ).

На Землю одна за другой обрушиваются косми­ ческие катастрофы. Надежда на временную отсроч­

ку только одна: -сИ дам двум свидетелям Моим ... две .маслины и два светильника, стоящие пред БОlОм. зе.млиJ). Но этих двух пророков не ждут с распрос­

тертыми объятиями: и когда кончат они свидетельство свое, зверь, выхо­

дящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, и трупы их оставит на улице великого города, который

духовно называется (одом и Египет, где и Господь наш распят. И многие из народов и колен, и языков и племен

176

будут смотреть на трупы их три дня с половиною и не

позволят положить трупы их во гробы. И живущие на земле будут радоваться сему и веселиться, и пошлют да­ ры друг другу; потому что два пророка сии мучили живу­ щих на земле.

(Откровение,

11:7-10)

В этих словах слышна горечь, по всей видимости проистекающая из личного опыта. Не смешивают­

ся ли в этом видении прошлое, настоящее и буду­ щее? Мог ли Иоанн знать этих ~пророков. и мог ли

он, подобно Петру, следующему инкоmито за схва­ ченным Иисусом, стать немым свидетелем их смер­

тельного унижения? Могли ли ~пророки. быть Пе­ тром и Павлом, а ~великий город. ни Иерусалимом (где 4ГОСПОДЬ наш распят. ), ни Римом, а корпора­

тивной культурой римской администрации, обра­

зом мысли, который сделал возможными подобные казни? А если так, то кто же тогда такой ~3Bepь, вы­ ходящий из Бездны.?

Все видения разом оставляют землю и приобре­ тают еще более фантасмагорическое направление:

4И явилось на небе великое знамение: жена, облечен­ ная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд., жена эта рождает младенца, ко­

торого хочет пожрать большой красный дракон. Но младенец ~восхищен на небо., где разражается война между силами дракона и ангелами под предводитель­

ством Михаила, чье имя означает ~KTO подобен Бо­ ГУ •. Тут нам прямо говорят, что дракон, низвержен-

177

ный С ~ангелами своими~ с небес на землю, это ~великий дракон, древний змий, называемый диаво­

лом и сатаною, обольщающий всю вселенную~. Дра­ кон преследует женщину, которая сокрылась от него в пустыне и продолжает скрываться с помощью зем­

ной и небесной. Потерпевший поражение и рассвире­ певший дракон идет, чтобы ~вступить в брань с про­ чими от семени ее, сохраняющими заповеди и имею­

щими свидетельство Иисуса Христа~. Решившись, дракон навлекает новые ужасы: и стал я на песке морском и увидел выходящего из мо­ ря зверя с семью головами и десятью рогами; на рогах его

были десять диадем, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у не­ го

-

как у медведя, а пасть у него

-

как пасть у льва;

и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую

власть, и видел я, что одна из голов его как бы смертельно

была ранена; но эта смертельная рана исцелела. И диви­ лась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону,

который дал власть зверю. И поклонились зверю, говоря:

кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, И да­ на ему власть действовать сорок два месяца. И отверз он

уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жили­

ще Его, и живущих на небе. И дано было ему нести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над вся­ ким коленом и народом, и языком и племенем. И покло­ нятся ему все живущие на земле, которых имена не напи­

саны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. Кто имеет ухо, да слышит. Кто ведет в плен, тот сам пойдет

178

в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть уби1}' мечом. Здесь терпение и вера святых. И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он

имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; и творит великие знамения, так что и огонь низводит

с неба на землю перед людьми. И чудесами, которые ему

было дано творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. И дано

ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий,

кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их и что никому нельзя будет ни покупать, ни

продавать, кроме того, кто имеет это начертание,

или имя зверя, или число имени его.

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя;

ибо это число человеческое. Число его шестьсот шесть­ десят шесть.

(Откровение,

13)

Иными словами, несмотря на очевидно эзотери­

ческую природу повествования, его шифр легко рас­

кусить, как то было с символическими романами и фильмами, созданными в Польше и Чехословакии

во времена советской оккупации, и благодаря этому числу мы можем разгадать аллегорический сюжет,

179

как ребус или кроссворд. Автор, как и все люди ан­

тичного мира, ничего не знал об арабских числи­ тельных. В его мире для стенограммы числовых ве­

личин ИСПОЛЬЗ0Вались буквы, так же как в римских числительных, которые нам до сих пор знакомы.

Следовательно, нам нужно только найти широкоиз­ вестную историческую личность (автор ясно дает понять, что это ~человек~, известный всякому), чье

имя в сумме давало бы

666. В еврейском алфавите

гласных не бьuю. Имя императора, при котором каз­ нили двух великих ~пророков~ движения Иисуса,

было Кесарь Нерон, по-гречески лишенном гласных еврейском

Neron Kaisar, а на

nrwn gsr или, подстав­

ляя под согласные их условные числовые значения:

50 + 200 + 6 + 50 + 100 + 60 + 200, что равняется 666. Зверь - это Римская империя - точнее говоря, все жестокости римского политического владычества, олицетворенная кесарем Нероном. Дьявол-дракон,

неспособный пожрать «восхищенного~ Мессию и безуспешно преследующий Его ~MaTЬ~, иными сло­ вами, породивший Мессию Израиль, призывает Зве­

ря, политическую власть, чтобы преследованиями изнурить Его мать, по возможности уничтожить ее и -«Всех ее отпрысков~.

Нерон взошел на императорский престол в

54 го­

ду развращенным шестнадцатилетним юношей, он

играл на кифаре, был атлетом и эллинофилом, ко­ торый старался поднять художественный и куль­

турный уровень римлян. После нескольких шагов, предпринятых в направлении восстановления спра­ ведливости и, возможно, вдохновленных его настав-

180

ником, уважаемым философом-стоиком Сенекой,

юный император стал превращаться во все более су­ масбродного и потакающего своим малейшим при­ хотя м человека. Становясь все свирепее под влия­

нием своих советников, он в конце концов убил мать и -«попросил~ старого наставника покончить

с собой. (Традиционным приглашением к само­ убийству служила короткая записка от императора:

.Amicitia nostra dissoluta est~ (-«Узы нашей дружбы разорваны~ ). Это был намек на то, что пора напус­ тить в бассейн теплой воды и вскрыть себе вены. В правление Нерона значительная часть Рима

была уничтожена пожаром, предоставив императо­ ру возможность восстановить город в духе своих

причудливых эстетических идей, включавших так

никогда и не достроенный

Dornus Аигеа (или Золо­

той Дом), предназначавшийся для него самого, ко­ торый

-

с его искусственным озером (там, где ныне

стоит Колизей )

-

занимал огромный кусок земли

в центре Рима и вытеснил неприглядные жилища

бедняков. Грандиозные размеры этой постройки вкупе с экономическими поборами, которых она требовала, способствовали распространению слуха о том, что Нерон сам поджег город. Нет, оставим в

стороне императора, скорее это были, ну скажем, христиане, которые, как всем известно, ненавидят

человечество. Так начались нероновские гонения

-

зрелищная стратегия, позволявшая совать нос куда

угодно. Беспечный Тацит описывает сцену, как бы между прочим оставляя первое в языческой литера­

туре письменное объяснение термина христианин:

181

~HepOH ... наказал известных своей порочностью

христиан (как их называли в народе) со всей утон­ ченностью... Из их смерти он сделал шутовское

действо. Одев в шкуры диких животных, их броса­ ли на растерзание псам, либо распинали, либо (да­ бы наказание соответствовало предполагаемой ви­ не) превращали в факелы, которые поджигали с наступлением темноты, заменяя дневной свет. Не­

рон предоставил под это зрелище свои Сады, где

устраивал подобные представления в Цирке, и во время них, переодевшись в простое платье, мешал­

ся с толпой либо восседал на колеснице, облачив­ шись возницею

•.

Вот потеха. Но все более сумасбродное поведе­ ние Нерона стало подтачивать силы, на которые он опиралея, и когда в конце концов сенат, поверив, что

Нерон бежал за границу, провозгласил императо­ ром Гальбу, недолго прожившего преемника Неро­ на, то заодно и Нерона провозгласил врагом народа.

Из-за этого сам Нерон, Спаситель и Сын Божий, Царь Царей и Властелин Властелинов

ные титулы. его положения,

-

-

«богохуль­

вынужден был пря­

таться в доме бывшего раба и там в возрасте двадца­ ти девяти лет покончил с собой, перед смертью сла­

бо воскликнув: ~Какой артист погибает!. Нерон был последним императором, который мог притязать, что ведет свой род от Августа; его смерть и ее последствия ускорили новую вспышку

гражданских войн, продлившихся два года. В это время среди простонародья возникла легенда о том,

что Нерон, которого простые люди, скорее, любили

182

за его лозунг ~рапеm лищ~,

-

et circenses~ -

~хлеба и зре­

с помощью которого он отвлекал плебеев

от более насущных проблем,

-

не умер, а, подобно

русскому царю Николаю в позднейшее время, толь­ ко ранен и еще вернется. Именно эту легенду имеет в виду Иоанн, говоря в Апокалипсисе, что ~OДHa из

голов его как бы смертельно была ранена; но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонилась дpaKOHY~. Зверь

был ранен в пятую из голов, а Нерон был пятым императором по линии Августа. Имя зверя может

быть Нерон, но зверь это также и Рим, поскольку, как говорится далее, ~ceMЬ голов это семь холмов; и семь голов также суть семь императоров~.

Если символизм Апокалипсиса растяжим, то рас­

тяжима и его хронология. Он тянется сквозь века, заимствуя цитаты из священных еврейских книг

(особенно Даниила) и грозя читателям настоящей машиной времени, повторяющимися возможностя­ ми: иногда мы переносимся в прошлое, иногда

-

в будущее, иногда оказываемся в настоящем. Снача­ ла мы видим Христа, принесенного в жертву агнца,

на небесах, и только после этого Израиль рождает Спасителя; четыре всадника, творения дьявольских

сил, появляются до дракона и зверя, полностью под­ рывая нормальную хронологию и последователь­

ность событий. Автор использует ~логику~ сна и кошмара, чтобы читатель смог глубже вглядеться в подлинное положение человека на земле.

Разыгрывается космическая битва между небом, Царством Божиим, и землей, которая находится под

183

властью того, кого Иисус назвал -«Князем мира се­ го •. Это Сатана, дьявол, воплощенное зло. Это он вдохновляет земные -«силы.

-

всех тех, кто на этой

земле притязает властвовать над другими. Зверь это одновременно Нерон и Римская империя не потому, что Иоанн путается в своих символах, а потому, что

хочет показать нам, что любая концентрация власти имеет звериный лик и любое владычество

-

от дья­

вола. Символическая структура Иоанна многослой­ на. Если зверь предстательствует за дракона, то вто­ рой зверь нечто вроде группы поддержки первого, его дипломатический корпус и рекламный отдел

-

все лизоблюды и временщики, необходимые обшир­ ному и тонкому механизму власти. Говорящая ста­

туя

-

образ, который зверь являет миру, образ, под­

стрекающий массы к поклонению (задолго до того

как выдумали телевидение и бульварную прессу для любителей). Но за этим кумиром, за отделом рекла­

мы и специалистами по связям с общественностью, за бесконечным бюрократическим аппаратом мини­ стров и посланников, за крупными государственны­

ми деятелями, за президентом банка, за всемогуще­ ственным СЕО стоит верховная власть

-

ненасыт­

ный дракон, оживляя своим нечистыIM дыханием все сложное здание человеческих дел и структуры по­

давления. Дракон, враг Бога, а следовательно, всякой справедливости, призвал зверя, который призывает

второго зверя. Это омерзительная пародия на Трои­ цу: дракон

-

высшая власть; зверь, антихрист, ко­

торому дракон дает власть над вселенной, и второй

зверь, антидух, -«обольщающий. человечество свои-

184

ми штучками. Но, лишенные отвлекающих фейер­

верков и пайков, выборочно выдаваемых из государ­ ственных распределителей, они остаются просто от­ вратительными тварями.

Действительно ли Новый Завет мыслит зло толь­ ко в понятиях политических и экономических уч­

реждений? Иисус явно видел, что зло в равной сте­ пени заражает социальные и релиmозные учрежде­

ния. Его приведенное в 23-й главе Евангелия от

Матфея поношение фарисеев и книжников, от ко­

торого волосы встают дыбом, по ношение, в кото­ ром Он упрекает их в лицемерии, тщеславии и не­

достатке любви к простым людям, надо понимать как упрек Иисуса в адрес общественно-религиозно­

го истеблишмента своего времени (и, возможно, его следует внимательно читать на заре каждого нового

дня сегодняшним фарисеям и книжникам, христи­ анскому духовенству и членам религиозных орде­

нов). Но мало того, зло заражает отдельных людей

физически (с помощью болезней и друmх недугов, которые несут четыре всадника) и морально. Когда

Иисус во время Тайной вечери говорит Симону Пе­

тру, что ~CaTaHe дозволено будет рассеять вас, как колосья~, он думает о том, что ученики струсят и об­ ратятся в бегство. Это, конечно, не социальные или политические,

а

личные

нравственные

падения.

Но это личные падения в контексте беспощадного политического террора. Разве

время

-

MHome -

в любое

не отреклись бы и не бежали перед угро­

зой пытки и медленной, мучительной агонии на кре­

сте? ~Ho,

-

заверяет Иисус своего друга-рыбака,

185

-

Я молился за тебя, Симон, чтобы твоя вера не пала окончательно; а когда оправишься, поделись силою

своей с братьями~,

-

и снова нравственность в ее

социальном измерении.

Со времен провидца Иоанна (который, возмож­ но, писал вскоре после смерти Нерона, но вероятнее -

в конце

1 века)

вплоть до сегодняшнего дня Книга

Откровения была непреодолимым соблазном для людей запутавшихся и легковерных. Религиозные

лидеры, вроде Джерри Фолвелла, всегда обнаружи­

вают в этом тексте новые скрытые смыслы и убеж­ дают своих приверженцев в существовании некоего

~тайного знания~. Но подобные истолкования все­ гда сбивают с толку и зачастую ведут в прямо про­ тивоположном направлении, чем то, которое указы­

вал Иоанн. Взять отдельные нити этого искусно

сплетенного ковра и свести их к некоей буквалисти­ ческой фантазии о настоящем или будущем ( ~666

-

это число инициалов Генерального секретаря OOH~; ~KOHeц света наступит через три с половиной гoдa~ )

-

значит в очередной раз продемонстрировать связь между фанатизмом и глуповатостью.

В отличие от Павла, который писал, когда успех движения Иисуса в миссионерской деятельности

был очевиден и оно распространилось по всей рим­ ской Евразии, Иоанн при жизни во всех подробно­ стях мог видеть жестокие ответные действия Неро­

на и его преемников. Греческий Иоанна слабее всех

в Новом Завете и часто приближается к транслите­ рированному евреЙско-арамеЙскому. Но если ему

недостает языковых навыков Павла, то его богатое

186

воображение до сих пор поражает нас. Если, живя в более опасную эпоху, он выражает свои мысли бо­ лее осмотрительно, чем Павел, что приводит его к

маккавейскому вйдению окончательного торжества 4СВЯТЫХ~, то его политический анализ на удивление

близок к Павлу. Павел тоже часто говорит о 4КНЯЗЬ­ ях~ И 4властях~, подразумевая сокрушающий дух политико-экономический комплекс, который пра­ вит людскими делами и вдохновлен космическими

силами зла (силами 4ИЗ глубины бездны~). Если эти сатанинские силы подражают силам добра, пе­

ренимая их лексикон и обряды, то они не способны принести ничего, кроме смерти и всемирного разру­

шения. Миг их величайшего торжества тие

-

-

распя­

стал также началом их падения. Но, превозно­

ся убийство Христа, они не замечали последствий содеянного. Те, кто зрел в вере, говорит Павел, .спо­

собны проповедовать премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде ве­ ков к славе нашей, которой никто из властей века

сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы~. Людей можно дурачить поразительными трюка­ ми .властеЙ века ceгo~

и наш век,

-

-

который в то же время

ложно поименовавшими кесаря .Сы­

ном Божиим~. Их можно соблазнить или запугать и вовлечь в демонические литургии во имя Зверя,

ошибочно принимая его за Спасителя и распевая

кощунственные подражания небесным гимнам: .Кто уподобится Зверю?~ Но в конечном счете востор­

жествуют святые, собравшиеся в 4НОВОМ Иеруса-

187

лиме~, через который протекает целительная Река

Жизни. В видении Иоанна ~число их будет столь велико, что невозможно счесть, и придут они от всех народов, племен и языков~, наконец-то отде­

лившись от идолопоклонников, с которыми были прежде смешаны. И хотя им придется претерпеть ~великие страдания~, они в радости предстанут пе­

ред престолом Божиим

-

последней оставшейся

властью - в ~одеждах, убеленных, как волна, в кро­ ви AГHцa~. И речет Голос с Престола Истинной Власти:

Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с

ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Бо­ гом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти уже

не будет; ни плача, ни вопля, ни болезни не будет уже, ибо прежнее прошло ... Се, творю все новое ..• и сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, жаждущему дам даром от источника во­

ды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Бо­ гом, и он будет Мне сыном. (Откровение,

21:3-7)

IV ~ессия-иноверец ИUСУСЛУКU

Послания Павла, написанные за пятнадцать

с небольшим лет (начиная примерно с 50-го года до середины 60-х), это самые ранние писания Нового

Завета. Но четыре Евангелия, содержащие прост­

ранные отрывки, особенно посвященные некото­ рым сторонам учения Иисуса и основным момен­ там суда над Ним и Его казни, переносят нас назад, во времена, явно предшествовавшие Посланиям Павла. Происходит это потому, что перед нами за­

пись изустных преданий, широко бытовавших в го­ ды, последовавшие за распятием, преданий, кото­ рые могут представлять ничем не искаженные рас­

сказы людей о том, что они видели и слышали на

протяжении земной жизни Иисуса. Однако другие

отрывки подверглись тонкой обработке, дабы соот­ ветствовать точке зрения

-

и даже личности

-

дан­

ного евангелиста либо необходимости придать его редакции такое обрамление, которое произвело бы наибольший эффект на предполагаемую аудито-

189

рию. Если из всех четырех Марк самый простой, часто дающий нам почувствовать саму атмосферу Палестины начала 30-х годов, а Матфей

-

самый

еврейский, иногда допускающий, чтобы настоя­ тельное толкование личности Иисуса как благовер­ ного последователя раввинов заслонило все прочие

соображения, то Лука явно обращается к более космополитичной аудитории, чем Марк, но мало интересующейся специфически еврейскими вопро­

сами, столь заботившими Матфея. В Посланиях Павла на наших глазах разыгрыва­ ется конфликт между его учениками и иудействую­ щими мессианцами, которые настаивали на том,

чтобы новообращенные неевреи приняли на себя все обязательства фарисейского толкования Закона Моисея. Хотя партия иудействующих оставалась составной частью христианства вплоть до

II

века,

успехи ее были крайне незначительны по несколь­ ким причинам, среди которых

-

изначальная слож­

ность их программы, мощное влияние Павла, а так­

же образ мысли и чувств, делавший греков и рим­ лян относительно невосприимчивыми к аргументам

иудеЙствующих. В Евангелии от Луки мы видим, как по мере уменьшения роли иудействующих и прихода на их место иноверцев движение Иисуса

старалось приспособить конца и не удалось

-

kerygma -

что ему так до

к нуждам новой аудитории,

греко-римским иноверцам, которые, во многом бла­ годаря усилиям Павла, начали пополнять его ряды.

В городах еврейской диаспоры (особенно Алек­ сандрии, Антиохии, Тарсе, Эфесе и Риме) евреи вы-

190

зывали повальное восхищение среди своих соседей­

иноверцев. Прежде всего, у них была наcmoящая ре­ лигия, а не куча-мала из богов и боmнь и чисто фор­ мальные обряды, которые больше никто не воспри­ нимал всерьез. Они действительно верши в своего

единого Бога и уделяли один день в неделю, чтобы молиться ему и размышлять о своей жизни. Они

располагали достойной библиотекой священных книг, которые благоговейно штудировали во время еженедельных размышлений и которые, хоть и зву­ чали странновато в греческом переводе, по всей ви­ димости указывали путь к устойчивому мировоззре­

нию. Помимо серьезного отношения к релиmи евреи

бьUlИ необычными во многих друmх вопросах, при­ влекавших внимание иноверцев. Они бьUlИ верными супругами

-

нет, правда

-

и поддерживали прочные

узы семьи, где даже взрослые дети продолжали про­ никновенно и с уважением относиться к родителям.

Несмотря на «блестящий. пример Нерона, матере­

убийство бьUlО им совершенно незнакомо. Несмотря на свой растущий экономический успех, они были склонны проявлять большую щепетильность в де­ лах, чем неевреи. И они проявляли неимоверную чувствительность, когда речь шла о человеческой

жизни, и даже, кажется, ценили жизнь раба или пле­

бея так же, как любую другую. Но возможно, ничто не вызывало у иноверцев такого восхищения, как ак­

ты милосердия и благотворительности, соверша­ емые евреями. Кроме открытия синагог, городские

еврейские общины строили приюты для бедных, не­ счастных, больных, бездомных, бывших заключен-

191

ных И тех, у кого не было семей рот,

-

-

как у вдов и си­

чтобы о них позаботиться.

В связи со всем этим в городах диаспоры

1 века

можно отметить очевидный приток иноверцев, при­

нимавших иудаизм. Среди них было немало знат­ ных женщин, владевших значительным имением,

которые, прежде чем обратиться в иудаизм, в той или иной степени приобщались к восточным мистери­ альным культам. (Жена Нерона, Поппея, почти на­ верняка принадлежала к их числу и, вполне вероят­

но, была человеком, научившим Нерона распозна­

вать тонкие различия между христианством и более традиционным иудаизмом, о которых он в против­

ном случае вряд ли мог догадываться.) Но вообще говоря, иноверцы оставались маловлиятельными.

Несмотря на обрезание, они не считались полноцен­ ными евреями. Скорее, это были

noachides -

~бого­

боязненные», иноверцы, остававшиеся иноверцами

вопреки тому, что блюли субботу и многие из еврей­ ских ограничений в пище и возлагали надежды на единого еврейского Бога. Паломничество в Иерусалим, однако, могло ока­ заться тяжким испытанием приверженности для

noachides.

Поскольку здесь, в самом сердце еврей­

ского мира, они сталкивались с иудаизмом

enrage t ,

провинциальной религией, озабоченной только сво­ ими нуждами, которую целые века отделяли от ра­

ционального и терпимого иудаизма диаспоры. Как писал Пол Джонсон:

I

Неистовым (фр.).

192

~OTHЫHe Храм, выстроенный Иродом, торжест­ венно высящийся над Иерусалимом, стал зримым напоминанием о том, что иудаизм сыграл главную роль в жизни и истории именно евреев, а не кого­

либо другого. Другие боги, пересекая пустыни, бес­ препятственно слетались сюда с Востока, отвер­

гая неподобающие и приводящие в замешательство домыслы о своем прошлом, изменяя, как то дейст­ вительно происходило, свое произношение и манеры,

равно как и свои имена. Но еврейский Бог был по­ прежнему жив и с ревом метался в своем Храме, тре­

буя крови и не делая ни малейших попыток скрыть свое расовое и первобытное происхождение. Пост­ ройка Ирода БЬUIа изящной, современной, изыскан­ ной

- он действительно добавил к убранству Храма

несколько эллинистических декоративных элемен­

тов, столь яростно отвергавшихся еврейскими фун­ даменталистами, которые постоянно стремились их уничтожить,

-

но ничто не могло скрыть главного

предназначения Храма, состоявшего в ритуальном

убийстве, потреблении и сжигании жертвенного скота в огромных количествах. Постройка БЬUIа раз­ мером с небольшой городок. При ней состояли в

буквальном смысле тысячи жрецов, помощников, храмовой стражи и служек. Для неподготовленного посетителя величавое достоинство и милосердие

жизни в еврейской диаспоре, глубокомысленные комментарии и смиренные проповеди в александ­

рийской синагоге совершенно терялись посреди ды­ мящихся жертвенников, ревущих от ужаса живот­ НbIX, ручьев крови, удушающего зловония, нескрыва-

7

3ак. 1'1.2214

193

емого и не желающего скрываться механизма пле­

менной религии, поднятой за счет современного

благосостояния на индустриальный уровень. Умуд­ ренные римляне, знавшие иудаизм по жизни диа­

споры, с трудом понимали враждебное отношение к евреям со стороны колониальных чиновников, которые, окруженные тяжеловооруженным эскор­

том, собственными глазами наблюдали Иерусалим в праздничные дни. Иудаизм диаспоры, либераль­ ный, открытый и устремленный вовне, представлял матрицу всемирной религии, но только в том слу­

чае, если отрекался от своих варварских корней.

А как можно было перерезать столь толстую и запу­ танную пуповину? Это описание Храма .Ирода. (имеется в виду Второй Храм, построенный в УI веке дО Р. Х. и пе­ рестроенный Иродом) в значительной степени пре­ увеличенно. Еврейский Бог не метался с ревом в его

Храме: неразрешимая проблема заключалась в том, что после разрушения Первого Храма, а вместе с ним

и Ковчега Завета, Бог в Храме отсутствовал. Да и жертвенное заклание животных не могло шокиро­ вать иноверцев, поскольку и римляне, и греки, как и все прочие народы античности, совершали таковые

(хотя сегодня мы не можем не задуматься над тем,

что, не будь Второй Храм разрушен, его с утра до ночи пикетировали бы защитники прав животных). Но Джонсон прав, подчеркивая, что иудаизм в своем родном городе мог представлять по крытое испари­

ной племенное начало, которое должно было пока-

194

заться иноверцам непривлекательным. Фанатичная,

агрессивная обстановка Иерусалима в

1

веке, во

многом напоминающая атмосферу современных городов, населенных ультраортодоксами, могла от­

толкнугь человека извне, будь то иноверец или еврей диаспоры.

Пожалуй, самое важное в проницательных на­

блюдениях Джонсона

-

то, что иудаизм «представ­

лял матрицу всемирной религии». К этому времени

наиболее восприимчивые обитатели греко-римско­ го мира пришли к выводу, что политеизму, во что

бы он ни рядился, нанесен серьезный удар. Одни евреи, предлагая монотеизм, предлагали единящее

вйдение, а не противоречивые и тускло мерцающие

молитвословия причудливому пантеону богов и бо­ гинь. Но мог ли иудаизм приспособиться к нуждам иноверцев, утратить иностранный акцент и чуже­ странные манеры? Никому эта возможность не виделась так ясно, как Луке; в его Евангелии и сле­

дующих за ним Деяниях апостолов Иисус и Его движение предстают специально скроенными в со­ ответствии со вкусами иноверцев.

Добросовестные современные

исследователи

практически единогласно отождествляют Луку с

тем образом, который приписывался ему в антично­ сти и закрепился за ним как автором Евангелия

-

«сириец из Антиохии, врач по профессии, ученик

апостолов, а позднее

-

последователь Павла вплоть

до его мученической смерти»,

-

но нет почти ника­

ких оснований, чтобы не предположить, что Лука был грекоговорящим иноверцем, писавшим для

195

иноверцев, тот самый ~Лука~, которого Павел в По­

слании к Филимону упоминает как своего ~помощ­ ника~, а в Послании к Колоссянам как своего ~ВОЗ­ любленного врача~. Лука вполне мог прийти к иуда­

изму как noachide, проведя немало лет в таком статусе,

поскольку его знание Септуагинты, еврейской Биб­ лии в греческом переводе, обширно и глубоко, да­ же если его знание палестинской географии иногда

ошибочно, равно как и его понимание еврейских

обычаев и обрядов. Он писал после Марка (писав­ шего в конце 60-х), возможно, в 80-е годы, вскоре после Матфея. Мы не знаем, где он писал и для ко­ го, единственное, что можем с уверенностью ска­ зать, что он не писал для палестинцев или евреев по

рождению, кем бы они ни были. Кроме того, мы можем с уверенностью сказать,

что он не знал Иисуса. как сам он говорит в начале своего Евангелия, он

-

восприемник существующих

преданий, равно изустных ( ~B том виде, в каком они

дошли до нас от очевидцев~) и письменных (~по­

скольку многие начали собирать и упорядоченно излагать совершившиеся среди нас события~). Но этим письменным изложения м порой, с точки зре­

ния Луки, кое-чего не хватает, и это заставляет его

взяться за сочинение собственного: ~Тщательно ис­ следовав все с самого начала, я также решил систе­

матически изложить эти события на бумаге~. Более ранним письменным изложениям, несмотря на ~упо­

рядоченность~, недоставало отточенной системы,

и они не были достаточно тщательны в своих изыс­

каниях. Такой могла бы быть типичная реакция вос-

196

питанного греческого автора на стилистические по­ грешности и лакуны в сочинениях таких авторов,

как Марк, и тактичная косвенность критики Луки

-

еще одно доказательство его превосходного грече­

ского образования. Лука открывает свое повествова­ ние изящным периодом, который завершается ха­

рактерно греческим цветистыIM посвящением: ~Тебе,

достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен». Мы ничего не знаем о Феофиле даже, что это имя

-

-

вполне возможно

символ всех читателей Луки, по­

скольку означает ~Любящий Бога»,

-

но обрамле­

ние длинного повествования на манер письма

-

об­

щепринятый греко-римский литературный прием.

Марк, впервые говоря от имени Иисуса ( ~Время настало ... откройте ваши сердца» ), заявляет о доми­ нирующей теме своего Евангелия. Матфей делает

то же самое, давая читателю Заповеди Блаженства в начале первой проповеди Иисуса. Следуя их при­ меру, Лука излагает нам свое понимание сути по­ слания Иисуса, рисуя сцену, в которой описывает

начало Его служения. После крещения Иисуса и Его искушения Сатаной в пустыне Он возвращается в Галилею, ~исполнившись силы Духа»:

И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний, в синагогу и встал читать. Ему подали книгу пророка Исаии; и Он,

раскрыв книгу, нашел место, где было написано:

«Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благо­ вествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных

197

сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, пропове­ давать лето Господне благоприятное». И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех

в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами.

(Лука,

4:16-21)

Если Марк начинает со своего апокалиптическо­ го чувства ~Времени~, которое настало, а Матфей

с ошеломляюще еврейского чувства обязанностей Праведности, возлежащих на всех, кто будет жить в благодати Божией, то Лука видит свою тему в

самой личности Иисуса, Иисуса, несущего благую весть бедным (которым так редко выпадает слы­ шать хорошие новости), Иисуса целителя, Иисуса

освободителя, Иисуса просветителя. Мы постигаем правду, пристально следя за Иисусом (~и глаза всех

в синагоге были устремлены на Heгo~ ), поскольку каждое Его движение (то, как Он встает, раскрыва­

ет книгу, выбирает текст, поворачивается к синаго­ гальному служке, садится среди нас) полно смысла.

у Луки, изысканного писателя, из-под отшли­ фованного пера которого греческие слова выходят

без малейшего усилия, Иисус идет по жизни с не­ спешным достоинством

чавостью

-

-

почти надменной вели­

навстречу приуготованному концу. Это

не значит, что Лука фантазирует, просто он может придать сцене драматический эффект с легкостью, недоступной ранним евангелистам, которые, воз­ можно, в уме переводили с арамейского на грече-

198

ский И просто старались не допустить грамматиче­

ских ошибок. Но есть случаи, когда Лука не только драматизи­ рует, но и смягчает заимствованный у Марка ма­

териал так, чтобы не потревожить или неподоба­ ющим образом не оскорбить чувства иноверцев. у Луки, хотя жители Назарета отвергают Иисуса

(пророчески предвещая его общенациональную от­ верженность), семья Иисуса никогда не знает со­ мнений. Иисус никогда не укоряет Петра (как Он пространно делает у Марка и Матфея), а глупость учеников, которые всегда неправильно понимают

Иисуса у ранних евангелистов, не так подчеркну­ та, и ей находится извинение. К 80-м годам семья Иисуса и Его главные ученики, почти все умершие

к тому времени, приобрели в христианских кругах репутацию героев, и Лука не видит причин делать

акцент на их промахах. Порой эти изменения бес­ тактны. у Луки мы смотрим на историю жизни

Иисуса сквозь иноверческую призму, при взгляде через которую жизни великих людей представля­

ются примерами для подражания. Поэтому вели­ ких мужчин и женщин христианского Предания не надо показывать вздорными тупицами или мало­

душными трусами, а главную фигуру, Иисуса, надо

наделить как можно большим достоинством и по­ ставить на недосягаемую для критики высоту. Так

в рассказе Луки о Левии Матфее фарисеи и их при­

спешники обращают свой гнев на учеников Иисуса, а не на самого Иисуса, как у Марка, за то, что те

едят и пьют .с мытарями и блудницами •.

199

Евреи, делавшие акцент на справедливости и ее

нехватке, были знакомы с чувством вины. Они не

испытывали проблем, изображая своего величайше­ го царя, Давида, похотливым убийцей, человеком, который рано или поздно должен был испытать ос­ трые уколы совести за свои ужасные, неправедные

деяния. Греко-римская литература избегала подоб­ ных сцен. Для греков и римлян грех

- hamartia -

был не личным, не результатом выбора в пользу зла, противоречащим Закону Божию, начертанному в их

сердцах. Скорее, это была неизбежная оплошность, вроде hamartia Эдипа, который по трагической ошиб­ ке убил отца и женился на матери, веря, что делает все, чтобы избежать именно этого. Среди иноверцев преобладала, если можно так выразиться, ~восточ­ ная~ ориентация: они чувствовали скорее не вину, а стыд

-

социально гораздо менее конструктивную

эмоцию. Таким образом восхищенному биографу не следовало показывать великие личности христиан­

ского Предания в постыдных, некрасивых и компро­ метирующих ситуациях.

Подтасовки Луки носят окказиональный харак­

тер, и есть соблазн думать, что их больше, чем дает основания считать его текст. Так, например, в спо­ ре о знаменитых сотрапезниках Иисуса Лука вы­ сказывается заодно с Марком, когда Иисус, отвер­

гая обвинения фарисеев и книжников, говорит: ~He здоровые нуждаются во враче, но больные. Я при­

шел, дабы призвать не праведников, но грешни­ KOB~. Лука добавляет только

eis metanoian (~пере­

мениться cepдцeM~ ), что вряд ли можно считать из-

200

вращением смысла. В Евангелии от Луки мы обна­ руживаем тонкое развитие

kerygma, предназначен­

ное для аудитории иноверцев, однако развитие впол­

не последовательное.

Если языческий акцент на внешнее, показное

la Ьеllа figurat,

-

который по сей день сковывает ита­

льянскую общественную жизнь,

-

приводит Луку

К незначительному пересмотру предания Марка, то другие стороны иноверческих чувств могли под­ толкнуть третьего

евангелиста

к

поискам

исто­

рий, выходящих за рамки тех, что собирали Марк и Матфей, историй, которые могли бы помочь его специфической аудитории обрести живую связь

с Иисусом, и мы находим у Луки ряд забавных про­ исшествий, которые более нигде не упоминаются в книгах Нового Завета. Так, например, у Луки в одном из диалогов, в которых Иисус формулиру­

ет две заповеди, обобщая всю суть Закона Моисе­ ева, собеседник Иисуса - законник с законническим складом ума

-

мой ближний?

задает следующий вопрос: ~A кто

-

на что Иисус отвечает:

Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон

и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел дорогою и, увидев его, прошел ми­

мо. Так же и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился. И, подойдя, перевязал ему

I

Прекрасный образ (ит.).

201

раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего

осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем. Д на ДРУГОЙ день, отъезжая, вынул два динария, дал содержа­

телю гостиницы и сказал ему: «позаботься о нем; и если

издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе». Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшему­ ся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. То­ гда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же. (Лука,

10:30-37)

Верно замечено, что из всех наставлений Иисуса ни одно не получило такого широкого распростране­

ния, как история о добром самаритянине, который появляется только однажды

-

в Евангелии от Луки.

Нет никаких оснований полагать, что лука выдумал эту историю и вложил ее в уста Иисуса. Точно выпи­ санный палестинский колорит - дорога из Иеруса­

лима в Иерихон действительно была опасной,

-

со­

вершенно не предполагает подобного вывода. Более того, подоплека притчи о добром самаритянине со­ держит самую суть учения Иисуса: обязанность быть

добрым по отношению к любому, первому встречно­ му, особенно к человеку, попавшему в беду. Но мы можем предположить, почему Марк и Матфей, евангелисты, тесно связанные с еврейски­

ми общинами Палестины и диаспоры, решили не включать в свои тексты эту историю. Евреи прези­ рали сектантски настроенных самаритян, призна­

вавших Тору, но отрицавших пророков и покло­ нявшихся не иерусалимскому Храму, а располо­ женному к северу храму на горе Геризим. Это вид

202

ненависти столь глубокой, как

odium theologicum-

ненависти к ближним, которые в религиозном от­ ношении похожи на тебя и все же

-

другие. На­

пример, христиане на протяжении веков куда силь­ нее ненавидели евреев и мусульман, отвечавших им

взаимной ненавистью, чем, скажем, буддистов или индуистов. Самаритяне были ближними и одновре­ менно еретиками; именно поэтому евреи относи­ лись к ним свысока, как не относились даже к ино­

верцам. Быть может, Марк и Матфей почувствова­

ли, что могут обойтись и без этого примера учения Иисуса о вселенской доброте (в конце концов, у них было так много других), поскольку самари­

тянин как образец христианского поведения мог прийтись не по вкусу очень многим христианам ев­ рейского происхождения.

Однако христиан-иноверцев, к которым обра­

щался Лука, надо было убедить, что существует не одна стезя, дабы уподобиться Христу, не один путь, чтобы последовать по стопам Учителя. Для этого не надо было быть евреем по рождению, воспитанным в традициях предков. Никакое происхождение не

было помехой, будь ты хоть таким чудаком, как са­ маритянин. Сегодня, стоя на пороге третьего тыся­ челетия после Иисуса, мы можем оглянуться на ужа­ сы христианской истории, ни на минуту не усом­

нившись, что если бы христиане поставили доброту превыше набожного отношения к порядку, бого­ словской корректности и наших собственных пред­ ставлений

-

если бы мы последовали по смирен­

ным стопам еретика-самаритянина, пожелавшего

203

омыть чьи-то раны, а не по эгоистичным стопам священника и незапятнанно-чистым

-

левита,

-

то мир, в котором мы обитаем, выглядел бы со­ всем иначе.

За притчей о добром самаритянине непосредст­ венно следует сцена из жизни Иисуса, которую пе­

ресказывает только Лука. Иисус приходит в селе­ ние, где жили его друзья

-

Марфа и Мария. В то

время как Мария «села у ног Иисуса и слушала

слово Его., «Марфа заботилась о большом угоще­ нии •. Наконец Марфа, остро чувствуя неравенство

сложившегося положения, упрекает Иисуса: «Гос­

поди! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну

меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне •. Иисус, хотя и ласково, отвечает совсем не то, что думала услышать Марфа: «Марфа! Марфа! ты

заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно, Мария же избрала благую участь, которая не отнимется у нее

•.

Это столкновение могло Быi показаться нетерпи­ мым, если бы речь шла о ком-либо, кроме Иисуса. Если мы представим себе Марию, вторую хозяйку дома, которая после ужина слишком поглощена за­

вораживающей беседой гостя, чтобы обеспокоить­ ся такими мелочами, как мытье посуды, возлагая

все заботы на работягу-сестру, то не можем не почувствовать всю весомость аргументов Марфы. И все же скорее мы прочтем эту историю в контек­ сте понимания Иисусом (а возможно, и Марией), что дни Его сочтены, что вся Его жизнь замкнута

горизонтом апокалипсиса. Мария

-

одна из гостий

на свадебном пиру, которая радуется, пока жених

204

с ними, отказываясь лишать себя радости его при­ сутствия во имя малозначительных целей. Все эти копошения Марфы можно отложить до тех пор, по­

ка Иисус не покинет их. Для Луки Иисус превратился в основную реаль­

ность, мерило всех вещей. Нельзя объяснить про­ стым совпадением, что история Марфы и Марии

непосредственно следует за притчей о добром сама­ ритянине, который действиями своими настолько

уподобляется Христу. Только если мы поставим Христа превыше всех практических соображений

-

только если мы очистим место для Него в наших

сердцах, вместо того чтобы мыть посуду,

-

мы смо­

жем вести себя, как повел добрый самаритянин.

Для нас, тех, кто (подобно Луке и его читателям­ иноверцам) живет после Иисуса, не имея утешения в Его физическом присутствии, очистить место для Иисуса означает молиться. В Евангелии от Луки Иисус, несмотря на постоянные выплески энергии на проповеди и исцеления, всегда находит время

~удалиться в уединенное место для молитвы~. Так что, сразу вслед за историей о Марфе и Марии, Иисус наставляет учеников в молитве: А когда молитесь, то говорите: Отче наш, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И да прости нам долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим.

И не введи нас во искушение. (Лука,

205

11:2-4)

Луку ни в каком отношении нельзя считать бо­ лее поздним, чем Марк и Матфей. Он почти навер­ няка записал оригинальную версию самой зна­

менитой молитвы Нового Завета. (Привнесенные Матфеем изменения и напоминающие псалмы па­

раллелизмы всего лишь вскрывают заложенный

в оригинале смысл: ~Отче наш, иже еси на небеси, да святится Имя Твое. Да приидет царствие Твое

яко же на земли и на небеси. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И да прости нам долги наши, яко

же и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас

во искушение, но избави нас от лукавого~.) Лука выстраивает целенаправленную последова­ тельность, которая открывается вопросом: ~A кто

мой ближний?

-

и продолжается напоминанием,

что неиссякающая доброта (даже по отношению к чужим людям) возможна, только если мы будем постоянно мысленно обращаться к Иисусу ми словами, жить, следуя Его примеру,

-

-

ины­

и что по­

добное решение достижимо, только если мы будем молиться, как то делал Иисус, прося любящего От­ ца (который также и наш Отец) надзирать за нами. Что мы скажем Отцу, не так важно, и, несмотря на

то что образцовая молитва Иисуса превратилась в неизменное христианское заклинание, сам Он во­ все не старался замкнуть нас в рамки готовой фор­

мулы, а всего лишь бегло обрисовал одну из воз­ можностей.

В последней истории лукианской цепочки Иисус

дает нам мидраш (толкование) собственной мо­ литвы:

206

Положим, что кто-нибудь из вас, имея друга, придет к нему в полночь и скажет ему: «друг! дай мне взаймы

три хлеба; ибо друг мой с дороги зашел ко мне и мне нечего предложить ему»; а тот изнутри скажет ему в от­

вет: «не беспокой меня, двери уже заперты, и дети мои

со мною на постели; не могу встать и дать тебе». Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит.

И я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Ка­

кой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или когда попросит рыбы, подаст ему змею

вместо рыбы? Или если попросит яйца, подаст ему скор­ пиона? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец небесный даст Духа Святаго просящим у Него. (Лука,

Притча звучит грубовато

-

11:5-13)

человек в доме, со­

стоящем из одной комнаты, запертой на ночь, вся семья

-

в одной постели; ворчливые родители, про­

являющие любовь к детям в молчаливых, на пер­ вый взгляд скуповатых, но великодушных поступ­ ках,

-

все это явно выдает ее палестинское проис­

хождение. Лука, греческий биограф, справился с домашним заданием, каким бы неприятным оно

ни было, какую бы настойчивость ни пришлось проявить. Но то, как Иисус понимает Бога, кото­

рому мы молимся, яснее ясного: если ты добрый,

207

пусть и неуступчивый сосед, Бог куда великодуш­

нее тебя; если ты добрый, пусть и скупой на прояв­

ления чувств отец, Бог

- гораздо более любящий

отец, чем ты можешь представить. Так что просите

смело и ничего не боясь. Христианская жизнь видится Луке как чередо­

вание молитвы и добрых поступков, причем одно

питает другое. Положение нуждающихся побужда­ ет меня к молитве; молитва дает мне силы помочь

нуждающимся. Но для Луки существует одна вещь,

которая может сделать жизнь во Христе невозмож­ ной. Для еврействующего Матфея, столь чувстви­

тельного к надменной высоколобости фарисеев, это препятствие состояло в религиозном лицемерии.

Для Луки, далекого от конфликтов еврейской жиз­

ни и прямо взирающего на куда более коварные искушения греко-римского общества, единствен­ ным препятствием, которое могло сделать жизнь во

Христе невозможной, было богатство. Бережно подрезая ветвистое древо унаследованной им тра­

диции, Лука знакомит нас с теми сторонами учения

Иисуса, которые особо подчеркивают зло богатой жизни:

у одного богатого человека был хороший урожай

в поле; и он рассуждал сам с собою: «что мне делать? не­ куда мне собрать плодов моих». И сказал: «вот что сде­ лаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу

туда весь хлеб мой и все добро мое. И скажу дУше моей:

дУша! много добра лежит у тебя на многие годы: покой­ СЯ, ешь, пей, веселись».

208

Но Бог сказал ему: «безумный! в СИЮ ночь возь­

мут душу твою У тебя; кому же достанется то, что ты за­ готовил?» (ЛУКQ,

12:16-20)

Лука сопровождает эту зловещую притчу собст­ венными зловещими словами: «Вот что случится со

всяким, кто копит сокровища для себя, но нищ пред

Богом •. И, как если бы этой притчи было недоста­ точно, Лука тут же приводит другую историю, О бо­

гаче в загробном мире, из которой мы узнаем, что случается с теми, кто умирает, будучи «нищ пред Богом.: Некоторый человек был богат; одевался в порфиру

и виссон И каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал У ворот его в струпьях и желал напитаться крош­

ками, падающими со стола богача; и псы, приходя, лиза­ ли струпья его.

Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авра­ амово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама

и Лазаря на лоне его. И, возопив, сказал: «отче Аврааме!

умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой; ибо я мучаюсь в пламени сем».

Но Авраам сказал: «чадо! вспомни, что ты получил

уже доброе в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь. И сверх того между на­ ми и вами утверждена великая пропасть, так что хотя-

209

щие перейти отсюда к вам не MOryт, также и оnyда к нам не переходят».

Тогда сказал он: «так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего; ибо у меня пять братьев; пусть он за­ свидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения».

Авраам сказал ему: «у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их».

Он же сказал: «нет, отче Аврааме; но, если кто из мертвых придет к ним, покаются». Тогда Авраам сказал

ему: «если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят».

(Лука,

16:19-31)

Мы не знаем, заканчивалась ли произнесенная Иисусом притча этим косвенным упоминанием

о собственном воскресении, но Лука определенно

настраивает читателя-христианина на то, чтобы уловить это и поразмыслить над тем, что даже не­

что настолько эффектное, как откровения Торы

и пророков или воскресение Иисуса, не произведет впечатления на тех, кто вознамерился стремиться

только к собственному возвеличению. И, несмотря на то что многие отрицательные упоминания Луки

о богатстве ясно дают понять, что именl'IО оно пред­ ставлялось ему главной помехой для нашего ду­

ховного зрения, он не так далек от озабоченности Матфея, как может показаться. И богатство, и ре­ лигиозное лицемерие мешают человеку видеть его

подлинные обязанности. Богачи в притчах Луки

видят только собственное богатство и слепы к нуж-

210

дам других, которым вполне в состоянии помочь.

у Матфея фарисеи ~замкнули врата в Царствие

Небесное перед людьми» и нашли собственное оправдание в ничтожных законнических различи­

ях, но ~пренебрегли куда более весомыми положе­ ниями Закона

справедливостью, милосердием,

-

благой верой»! Они ~возложили на людей тяжкое (религиозное) бремя, но и пальцем не пошевельну­ ли», чтобы облегчить это бремя для них. Ханжеское служение собственному самовозвеличению ослеп­ ляет их так же, как богачей

-

их богатство. Связан­

ные таким образом богатство и самодовольное вы­ сокомерие священнослужителей ственной власти

-

-

формы безответ­

и есть две ловушки, мешающие

людям трезво оценить собственное положение. Ибо, как говорит Иисус в Евангелии от Луки: ~To же,

что наиболее ценимо людьми, омерзительно перед Богом». Богатство и религиозное ханжество могут пока­

заться достаточно редкими соблазнами, доступ­ ными только немногим привилегированным. Но Иисус понимал, что для простых смертных изнури­

тельные повседневные заботы легко могут обер­ нуться таким же злом, как алчность и надменность.

Иисус, всегда гораздо сильнее симпатизировавший простым людям, чем привилегированным, сильно смягчает тон, когда речь заходит о камне преткнове­

ния в виде повседневных забот, несмотря на то что видит в них препятствие на пути к полноценной жизни:

211

Не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться. Душа больше пищи и тело

-

одеж­

ды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет

у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько

же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может при­ бавить роста себе хотя на один локоть? Итак, если и ма­

лейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем? Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся,

не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву

на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог одевает так,"ТО кольми паче вас, маловеры!

Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокой­ тесь. Потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том. Наипаче ищи­ те Царствия Божия, и это все приложится вам. (Лука,

12:22-31)

Так Лука излагает наставление, лучше известное

по Евангелию от Матфея. Оба евангелиста заимст­ вовали его из

Q-

в какой бы версии они ни исполь­

зовали этот предполагаемый документ; последнее, в свою очередь, могло вызвать лишь незначитель­

ные разночтения. ~Птицы воздушные~ Матфея ста­ новятся у Луки ~воронами~; его ~полевые лилии~

становятся более прозаичными ~лилиями~, а его призыв ~Наипаче ищите Царствия и справедливос­

ти Божией~ приведен Лукой не до конца. Но если

существенное сходство

-

это доказательство добро­

совестности обоих евангелистов в век, когда о научно­ исследовательских библиотеках и каталогах и слы-

212

хом не слыхиваllИ, вводимый Лукой особый матери­ ал

-

все притчи (о добром самаритянине, о сонном

хозяине палестинского домишки, истории о бога­ чах), а также отдельные эпизоды (Иисус, читающий из Книги Исаии, Иисус и его друзья, Марфа и Ма­ рия), которые появляются только у Луки,

-

это до­

казательство неистощимой изобретательности Лу­ ки и его упрямой решимости скомпоновать жизнь

Иисуса так, чтобы, допустив минимум отклонений от истины, максимально приспособить ее к особен­ ностям иноверцев.

Делая выбор, Лука старается соблюдать сдер­ жанность, наподобие классических драматургов Греции, которые старались не допускать на сцену насилие и ПОХОТЬ. Рассказывая о пленении и казни

Иоанна Крестителя

-

сюжет, позаимствованный из

вполне житейского повествования Марка, он тща­

тельно избегает любого упоминания о вызывающем танце Саломеи перед ее отчимом, Иродом, что отра­ жает, по замечанию Реймонда Брауна, ~неприязнь Луки к чувственности •. Когда Иисус изгоняет из

храма тех, кто, относясь к нему как к базару, улажи­ вает там свои дела, у Луки Он просто ~выводит их прочь., тогда как у Марка и Матфея Он перевора­ чивает столы и прилавки, а у Иоанна доходит до то­ го, что расшвыривает монеты и хлыстом выгоняет

гнусных торгашей на улицу.

у Луки мы найдем даже высказывание Иисуса, которое характеризует евангелиста чуть ли не как языческого мудреца, наставляющего своих учени­

ков в том, как вести себя на пиру. Не проталкивай-

213

тесь, советует Иисус, на лучшее место. ~Чтобы не случился кто из званых почетнее тебя», хозяин,

к стыду твоему, может попросить тебя пересесть. Лучше занять самое скромное место, ~чтобы звав­ ший тебя, подойдя, сказал: "друг! пересядь выше"; тогда будет тебе честь перед сидящими с тобою». Ч то и говорить, хороший совет для лезущей вверх

черни, но не совсем уместный в Евангелии, и спаса­ ет его только последнее замечание Иисуса:

~Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет; а унижающий себя возвысится». ~MYДPOCTЬ» подобного наставления как нельзя лучше подошла бы к любому из множества антич­ ных учебников хороших манер и достохвального по­ ведения, но звучание его не вполне иудейское или христианское. В этом отрывке Лука, вероятно от­ талкиваясь от подлинного изречения Иисуса о том, что последние станут первыми, а первые последни­

ми, мог добавить в виде иллюстрации несколько правил поведения за столом, которые всего лишь

характеризуют его собственные социальные пред­ рассудки. Эти мелкие указания на греко-римскую предрасположенность Луки подвигли некоторых критиков на крайнее утверждение, что Лука

-

это

стоик в христианском обличье и даже что Иисус у Луки

-

разновидность стоического философа.

Не оспаривая этого утверждения, что бьuIO бы наси­ лием по отношению к явному общему замыслу Лу­ ки, мы можем сказать, что было бы странно видеть в нем всего лишь ~богобоязненного», связавшего свою судьбу с движением Иисуса. У него была семья, он

214

получил образование и воспитывалея в среде, кото­ рая, какой бы сильной ни оказалась его взрослая приверженность, должна была оставить следы в его сочинениях, и не стоит этому удивляться.

Стоики склонялись К умеренности и противо­ стояли распущенности эпикурейцев (изначально

-

веселой компании, жившей по принципу ~ешь, пей

и веселись~), но вряд ли кто-нибудь из них подпи­ сался бы под мнением Луки о богатых. Так, напри­ мер, Сенека, очевидно самый выдающийся из стои­ ков своего времени (и современник Луки), служил

предметом всеобщего восхищения, так как был од­ ним из богатейших людей в Риме. ~Святая бед­ носты Луки

-

задолго до того, как это понятие

было сформулировано св. Франциском,

-

лишь

ужаснула бы стоиков, которым гораздо больше пришелся бы по вкусу некто вроде Джона Д. Рок­ феллера, человека, знаменитого своей воздержан­

ностью и одновременно умеющего глубоко ценить святую важность богатства. Духовная нищета Луки простиралась еще даль­

ше. Похоже, что в этом вопросе он был даже еще бо­ лее радикальным, чем сам Иисус. В Евангелии от

Марка Иисус обращается к Петру и прочим учени­ кам: ~Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил

бы дом, братьев, сестер, мать, отца, детей или земли ради меня и Евангелия и не получил бы во сто KpaT~. Когда тот же эпизод пересказывает Лука, его пере­ чень того, что следует оставить, звучит так: ~ДOM,

жену, братьев, родителей или детей». ~Cecтpы» по­ гречески можно понимать как ~братья», а ~OTeц и мать., возможно, слились в ~родителеЙ». ~3емли.

215

исчезли, а возможно, преобразовались в -«ДOM~ либо были отнесены к тому виду имения, которое жив­ ший в городе евангелист посчитал второстепенным

и недостойным упоминания. -«Детей~ из обеих цитат следует понимать лишь как взрослых детей. Но по­

разительно, что Лука добавляет -«жену~. Невозмож­

но представить, чтобы Иисус, придававший такое

значение равенству и взаимной верности в браке, по­ просил своих учеников отказаться от жен

жей,

-

-

или му­

поскольку ученики наверняка были женаты.

И действительно, из случайно оброненного замеча­ ния в Первом послании к Коринфянам мы узнаем,

что -«прочие апостолы, братья Господа и сам Кифа~ имели жен, которые сопровождали их в миссионер­

ских путешествиях 50-60-х годов. Евангелие от Луки на полвека отстоит от Иисуса, и несколько десятилетий отделяет его от апостоль­

ских миссий, вот почему мы обнаруживаем, что этот ученик-иноверец, стараясь как можно ближе при­ держиваться намерений Иисуса, все же некоторым

образом пересматривает Его учение применительно к веку настолько сложному для христианства, что

сочетание женатой жизни и твердой приверженно­

сти Евангелию, вплоть до мученической смерти, мог­ ло показаться невозможным. За внешней мягкостью

Луки стоит бескомпромиссное отношение, требую­ щее от человека -«все или ничего., удостоверяющее характеристику его личности, данную ему антично­

стью и связанную с его Евангелием: -«Он служил Господу, не отвлекаясь на жену и деТеЙ~.

216

Думается, мы должны видеть в Луке жившего

в

1 веке

образованного человека, чья критическая

оценка грубого материализма общества и чье глу­ бокое влечение к истине, вероятно изначально вскормленное языческой философией, привело его к единому Богу евреев и неотразимой власти Сеп­ туагинты. Лука дает нам превосходную имитацию

своеобразия греческого перевода еврейского Писа­ ния в самых первых главах своего Евангелия, когда

родители Иисуса и Иоанна Крестителя, а также на­

божные старцы тесной толпой обступают новорож­ денного Иисуса и Его предшественника, распевая

иудейские псалмы и гимны. Священник Захария в своем видении, его жена Елисавета в своем прозре­ нии, Мария

-

в Величании, Иосиф

-

своей покор­

ностью, Симеон в своем экстазе, Анна в своем про­ рочестве

-

все они, изъясняясь на архаизирован­

ном греческом, должны напомнить нам персонажей

Ветхого Завета, последних персонажей старого обе­ тования, поющих во славу Мессии. Разновидность иудаизма, принято го Лукой, к то­ му времени, когда он его принял, отличалась жаждой пострадать и даже умереть за веру. Действительные

опасности, которые он пережил, путешествуя с Пав­

лом, поблекли перед безумной жестокостью свире­ пого Зверя

-

государственных гонений Нерона

и его преемников.

Неудивительно, что Лука не видел никакой цен­

ности в материальных благах, которые государство

могло так легко изъять, и пользовался любой воз­ можностью напомнить своим читателям о том, как

217

важно подражать Иисусу в молитве, если они наме­ рены сопротивляться не только властям мира сего,

но и гложущему их сердца страху. И стоит ли удив­ ляться, что Лука утешался верой в то, что его цело­ мудрие, равно как и исключительное целомудрие

Иисуса (по крайней мере в годы Его миссионерской деятельности) и Павла

-

жертва, принесенная во

имя Царствия. Другое указание на предполагаемый ~стоицизм. Луки в том, как мало он позволяет своему Иисусу проявлять эмоции. И вновь сравнение с другими

Евангелиями, особенно с примитивным Марком, у которого и Матфей, и Лука почерпнули около трети своего материала, помогает внести ясность.

Хотя Лука берет многие эпизоды из Марка более или менее целиком, он систематически опускает

упоминания Марка об ~умилосердившемся» Иису­ се (Марк

1:41), ~негодующем» Иисусе (10:14), ~про­ (11:21), Иисусе, будущее для которого темно (13:32), Иисусе, ~охваченном ужа­ клинающем. Иисусе

сом и тоскою., ~душа которого скорбит смертель­ но»

(14:33-34), Иисусеотчаявшемся и ~покинутом» Богом (15:34). Для Луки Иисус остается еврейским пророком

и Мессией, которого признали первые ученики. Но взглянуть на Иисуса под таким углом зрения озна­ чало ограничить его рамками еврейского религиоз­

ного контекста. Следуя по стопам своего спутника

Павла, тоже получившего греческое образование, хотя отнюдь не иноверца, Лука видит в Иисусе кос­ мическое, преимущественно космическое явление,

218

конечный смысл не только иудаизма, но и всего ми­ роздания.

Для Павла и для Луки это значит поместить

Иисуса

в

соответствующий

философско-бого­

словский глобальный контекст. Если же поместить Иисуса в соответствующий социально-политиче­

ский контекст, то Лука, подобно визионеру Иоанну, увидел в Нем 4:Сына Божия~ и ~Спасителя.

-

ти­

тул, на который с жалкими потугами претендовали

императоры. А стало быть, Его следует показывать исполненным возвышенного и невозмутимого до­

стоинства, даже большего, чем публичные изображе­ ния императорских особ в скульптуре и литературе. Одна из заповедей запрещала евреям любого ро­ да изобразительность, поэтому у них практически не было искусства, это для них совершенно неха­ рактерно. Будь у них искусство, оно вряд ли похо­

дило бы на творения Фидия и Праксителя, чьей це­

лью было услаждать мир высшей безмятежностью и совершенной соразмерностью своих богов и геро­ ев

-

идеалом. У евреев такого идеала не бьuIO. В иуда­

изме идеи выражались в крайней форме и эмоции

мгновенно накалялись добела, шла ли речь о героях и героинях или о самом Боге, который, в отличие от

людей, был 4:не гневлив, но отходчив~. Не надо за­ ходить так далеко и называть Луку стоиком, чтобы признать, что он видел Иисуса не с еврейской, а с иноверческой точки зрения. Если эти мелкие недомолвки, касающиеся эмо­ ций и составляющие крохотную долю всего Еван­

гелия Луки, больше говорят нам о нем самом, чем

219

об Иисусе, то все же правда, что Лука, пытливый ис­

следователь и мастеровитый писатель, был спосо­ бен завершить портрет Иисуса несколькими блис­ тательными и дерзкими мазками, что было не под силу его коллегам-евангелистам. Сцены, которые мы найдем только в его Евангелии, где он (а точнее говоря, Иисус) являет нам примеры покаяния и все­

прощения, так же берут за живое, как вершинные произведения мировой литературы.

Возьмем, например, притчу о блудном сыне, кото­ рый, настояв, чтобы отец еще при жизни отдал при­ читающуюся ему долю имения, 4пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распут­

HO~. В той стране настает голод, и блудный сын уни­ жается до того, чтобы пасти свиней местного жите­ ля, который кормит свиней лучше, чем работников. Это напоминает изголодавшемуся блудному сыну

о том, как хорошо его отец заботился даже о своих наемниках, и он решает вернуться к отцу и попро­

ситься к нему в работники. 4И когда он был еще да­ леко,

-

повествует Иисус,

- ...увидел его отец и сжа­

лился; и, побежав, пал ему на шею, и целовал его.

Сын же сказал ему: "отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном тво­

им". А отец сказал рабам своим: "принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его

и обувь на ноги. И приведите откормленного телен­

ка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил; пропадал и нашелся"~.

Старший брат блудного сына в недоумении, ко­ гда, вернувшись после трудов своих в поле, слышит

220

4:пение и ликование~. В типичной для старших род­

ственников манере, исполненный чувства собствен­ ной правоты, он охвачен гневом, узнав о том, что

происходит. 4:"Вот!

-

кричит он в лицо отцу,

-

я

столько лет служу тебе и никогда не преступал при­ казания твоего; но ты никогда не дал мне и козлен­

ка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими. А когда этот сын твой, расточивший имение свое

с блудницами, пришел, ты заколол для него от­ кормленного теленка". Он же сказал ему: "сын мой! ты всегда со мною,

и все мое твое. А о том надо было радоваться и весе­ литься, что брат твой сей был мертв и ожил; пропа­ дал и нашелся"~ (Лука,

15:11-32).

Лука не всегда приглушает эмоции. Сострада­ тельный человек (вспомним дважды повторенные

слова отца: «был мертв и ожил; пропадал и нашел­ ся~ ) настолько богат человеческим чувством, что мы сразу понимаем: отец

-

это Бог Отец, а я

-

блудный

сын, всегда желанный, что бы я ни сделал, как все те, кого я (в роли старшего сородича), казалось бы, мо­ гу спокойно презирать. И действительно, Лука изо­

билует чувствительными историями: взять хотя бы кающегося мытаря, которому Бог отпускает его гре­

хи; 4:бедную BДOBY~, которая отдает свою «лепту~, са­ мую мелкую монету, однако все, что у нее есть; про­ каженного самаритянина, одного из десяти, однако

единственного, который не забывает вернуться и по­ благодарить Иисуса за исцеление.

221

Целомудренный Лука становится союзником Ген­

ри Джеймса, когда дело доходит до изображения реальных женщин, таких как Марфа и Мария. Его, пожалуй, самый смелый женский персонаж

-

это

грешница, испортившая пир в доме Симона-фари­

сея, куда был приглашен Иисус. Она приходит

только ради встречи с Иисусом, которого обхажи­ вает подобающим ее роду занятий образом: она припадает к Его ногам и, плача, омывает их, затем

вытирает длинными блестящими волосами, покры­ вает поцелуями и, наконец, растирает драгоценным

миром, который принесла в алавастровом сосуде.

Набожный хозяин, вне себя от зрелища, происходя­ щего у него в доме, думает: ~Если бы Он был про­ рок, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница •. А следовательно,

не принял бы знаков ее внимания. Прочитав его мысли, Иисус говорит: Симон .•. я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги

не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами голо­ вы своей отерла. Ты целования Мне не дал; а она, с тех

пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала

Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много. (Лука, 7:44-47)

Нетрудно представить обиду Симона и его дру­ зей фарисеев, в чьих глазах прикосновение женщи­

ны

-

любой, кроме жены

-

222

влекло за собой риту-

альное осквернение. Иисус опасно играет словом

любовь, поскольку ~любовь~ проститутки

-

плат­

ная услуга. Но суть тут в том, что эта блудница

услужила Иисусу, то есть ~возлюбила MHOГO~. Хо­ тя рыдающую блудницу с непокрытыми вьющими­ ся волосами часто ассоциируют с Марией Магдали­

ной (отсюда и слова и

maudlin -

magdalene -

~проститутка~

~плаксивый, слезливый~), вероятно,

это не так. Мария Магдалина упоминается у Луки сразу же после этой сцены в числе женщин, кото­ рые ~отправились вслед~ за Иисусом проповедо­

вать. Средневековые толкователи продолжили тра­

дицию объединения рыдающей блудницы, Марии Магдалины и сестры Марфы, Марии, в одном лице, тогда как современные ученые склонны полагать,

что это были три разные женщины. Однако этот эпизод из Луки породил

la traviata -

падшую жен­

щину с золотым сердцем, один из самых устойчи­

вых архетипов во всей западной драматургии, бел­ летристике, опере и живописи.

Урок, который Иисус преподнес Симону

нас само собой очевидный,

-

-

для

должен был пронзить

протопуританскую набожность фарисеев, словно острый клинок, побуждая их возобновить вражду

с раввином-ренегатом. Но неправдоподобная встре­ ча между проповедником и блудницей могла наве­

сти современного читателя на более глубокие раз­ мышления: почему женщина первым делом хотела

приблизиться к Иисусу? Трудно поверить, что она рассчитывала услышать, что отныне ее грехи про­ щены, и сознательно вела встречу к такому концу.

223

в пересказе Луки она предстает спонтанно-эмоцио­ нальной личностью, человеком, который не умеет

скрывать своих чувств. Терзаемая угрызениями со­ вести, которые не выразить никакими словами, а раз­

ве что в слезах, она инстинктивно тянется к Иисусу, потому что знает, что он не отверmem ее. Причина того, почему эта сцена настолько пора­

зительна

будь то в оригинальном контексте или

-

контексте нашей жизни,

-

заключается в том, что

трудно представить настолько склонную к эксцессам женщину, дешево накрашенную, в вульгарном пла­ тье, предназначенном выставлять напоказ ее рос­

кошные телеса, склонившей голову и ползающей на

коленях перед босыми ногами епископа, раввина

или имама

-

или любого другого духовного лица,

-

в то время как он не только позволяет ей делать это

на глазах у собравшейся на пир почтенной публики, но и сам показывает, что ничуть не смущен, а, напро­

тив, чувствует себя вполне комфортно (вообразить это практически невозможно) на протяжении всего затянувшегося и выходящего за все рамки действа.

В конце концов, требуется немало времени, чтобы омыть ноги взрослого мужчины слезами, а затем до­

суха вытереть своими волосами. Пожалуй, будет не­ сколько легче представить 'iЛY сцену, если мы вспом­

ним, что Иисус ни в коей мере не бьUI представителем официальной религии (священником или левитом), а мирянином

-

антиклерикальным мирянином, учи­

тывая язвительные реплики из притчи о добром са­ маритянине,

-

чьи ученики возложили на Него по­

четный титул ~Учителя~.

224

В греческой теории психологии эмоция счита­

лась

daimon,

духом, или демоном, который может

овладеть человеком. Человек переходит от безмя­ тежного покоя к эмоционально возбужденному со­ стоянию, как море от невозмутимого спокойствия

-

к яростному хаосу, когда оно ~одержимо~ бурей. Так, человек ~одержим~ эросом, гневом, жалостью

или страхом, и все они в каком-то смысле ~боги~. Возможно, в этом скрытая причина того, что Лука

убрал из портрета Иисуса весь перечень эмоций, ко­ торые приписывал Ему Марк С точки зрения Луки,

Иисус не может быть ~подвигнут к жалости~ или состраданию. Эти младшие боги не могут преодо­ леть Его внутренней невозмутимости, как они пре­ одолевают нашу. Но не потому, что Иисус какой-то

бесчувственный марсианин. Он просто не чувству­ ет сострадания, преходящей эмоции, зависящей от

внешних обстоятельств; Он и есть Сострадание.

Луке кажется, что блудница знает это, оттого-то Он и дарует ей инстинктивное понимание, которое бо­

лее церемонный человек мог бы подавить. Несмотря на присутствующую на заднем плане

греческую психологию, Лука понимает, что не мо­

жет опустить все упоминания об эмоциях Иисуса, особенно потому, что показывает человека, прибли­ жающегося к концу своего земного пути. ~Koгдa же

приближались дни взятия Его от мира (когда Он бу­ дет распят, воскреснет и воссядет одесную Отца), Он восхотел идти в Иерусалим~, Святой град Его

страшной судьбы, и, ,«когда приблизился к городу, смотря на него, заплакал~. Ранее Он жаловался: 8

3.к. N. 2214

225

«Иерусалим, Иерусалим... как часто стремился

Я собрать детей твоих, как наседка собирает цып­ лят своих под крыло, но не быть тому •. Теперь же, в слезах, он предрекает разрушение города.

Подобные предсказания встречаются у Марка и Матфея. Предсказание у Марка, почти наверняка датируемое ранее

70 года по

Р. х., то есть до того,

как римляне действительно сровняли город с зем­

лей, расплывчато (в конце концов, оно пока не осу­

ществилось).

Предсказание,

которое приводит

Матфей в 70-ВО-е годы, имеет апокалиптическое звучание, что, скорее, делает его похожим на пред­

сказание конца мира, а не города. Предсказание Луки, относящееся к ВО-м, похоже на воспроизве­ дение тогдашней осады Иерусалима, о которой ему

вполне могли сообщить очевидцы. Возможно, Лу­ ка хотел напомнить читателям, что Иисус был спо­ собен на подлинные пророчества, но, учитывая его

общее нежелание показывать Иисуса, охваченно­

го эмоциями, еще большую важность в данном слу­ чае приобретает его убеждение в том, что пророче­ СТВО Иисуса, если оно сбудется, ни в коей мере не даст христианам-иноверцам повода радоваться. Так же как Иисус плакал, предвидя грядущее разруше­ ние, они должны присоединиться к своим еврей­

ским собратьям во всеобщей скорби по погибшему городу.

Тайная вечеря в изображении Луки, вдвое пре­

восходящая по объему описание у Марка и Мат­ фея, приближается к греческому symposion, совме­ стной трапезе людей, объединенных горячей друж­ бой, в которой участвуют Иисус и Его ученики. «Не

226

могу сказать, как хотелось Мне съесть этот седер с

вами вместе прежде муки Моей~,

-

говорит Иисус

друзьям.

Только Лука оглашает это страстное желание

Иисуса, но оно больше напоминает точное воспро­ изведение того, что сказал Иисус, поскольку Лука

здесь как можно ближе придерживается семитско­ го оригинала. Неуклюжий греческий текст читает­

ся как буквальный перевод: 1:И возжелал Я с нема­ лым желанием есть эту пасху с вами

... ~

Когда Иисуса распинают, только Лука приводит

слова Его молитвы: ~Прости их, Отче, ибо не веда­ ют, что творят~. В агонии вися на кресте, по разные

стороны которого распяты два ~преступника~, Иисус вступает в свой последний, короткий земной диалог. Помимо ужасных мук распятия умирающие подав­ лены издевательствами зрителей и солдат; и один из преступников, не выдержав издевательских на­

смешек толпы, возопил к Иисусу: ~Если Ты Христос,

спаси себя и Hac!~ Но, согласно Луке, другой преступник унимает

его: ~Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. Помяни меня, Иисусе, когда при­

идешь в Царствие Твое •.

И сказал ему Иисус: ~Истинно говорю тебе, ны­ не же будешь со Мною в раю~. Мог ли такой диалог, о котором сообщает только Лука, происходить на самом деле? Хотя он опреде­ ленно соответствует всему, что мы знаем о личности

Иисуса, он выглядит слишком благолепно, чтобы

227

быть правдоЙ. Но кажется ли он нам невероятным

потому, что представляет собой довольно-таки ра­ циональный, связный диалог между двумя людьми,

погибающими В отвратительных мучениях, или же

потому, что всепрощение кажется чересчур бла­ голепным? Это, несомненно, часть всепрощения, которым пропитано все Евангелие от Луки: отец

прощает блудного сына, Иисус прощает экспансив­ ную проститутку. Диалог содержит по крайней ме­ ре один дополнительный ключ к его возможной подлинности: распятый преступник один называет Иисуса Его первым именем, единственный случай

во всех Евангелиях, когда к Иисусу обращаются, не употребляя таких почетных титулов, как «Равви~,

«Повелитель. или «Господин.

-

вряд ли грубый

каторжник употребил бы хоть один из них в пред­

смертной агонии. Или, быть может, Лука записал этот диалог во время распятия, когда путешество­

вал с Павлом в Иерусалим, со слов кого-то, кто мог действительно подслушать его

-

одной из женщин,

стоявших рядом с крестом Иисуса, или римского

солдата, обращенного в христианство примером Его смерти?

Как бы то ни было, Лука по преимуществу еван­ гелист, проповедующий Божие милосердие к греш­ никам, и его Евангелие в драматической форме наи­

более правдоподобно свидетельствует в пользу на­ стойчивого обращения Павла к римлянам: «Но Бог

Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос

умер за нас, когда .мы были еще грешниками •. По­ добно отцу блудного сына и Иисусу, прощающему палачей, вколачивающих гвозди в Его руки и ноги,

228

Бог не дожидается нашего раскаяния, Он любит нас такими, какие мы есть.

Как сказал Данте, Лука это ~il

tilezza di

scriba della gen-

Cristo~, ~письменный свидетель доброты

Христа~. Запечатленный Лукой образ Иисуса ока­ зал самое большое влияние на Западе; и действи­ тельно, именно Христос Луки произвел неизглади­

мое впечатление на воображение человечества. От ~Jesu dulcis~, ~сладчайшего Иисуса~ Бернара Клервоского до ~прекраснейшего Господа Иисуса~ народных гимнов, от исполненных милосердия мо­

тетов Баха до торжественно сострадательного лика,

который вновь и вновь изображал Рембрандт, это обращенное к нам лицо Иисуса, лицо, которое Лу­ ка с почтительной набожностью и величайшим ма­ стерством явил нам, лицо кроткое и любящее. Иисус, следящий за нашими безумствами едва ли не с ласковым огоньком в глазах. Это именно то лицо, которое миллионы умирающих людей надея­ лись в конце концов увидеть, как надеялись услы­

шать обращенные к ним слова, сохраненные лишь

этим ~возлюбленным врачевателем~ душ: ~Истин­ но говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю~.

ЯВИ МНЕ ЧУДО

Мы уже видели, что в процессе истолкования

Нового Завета образ Марии Магдалины смешался с образом Марии, сестры Марфы, и проститутки, омывшей своими слезами ноги Иисуса. Мы мало

229

знаем об исторической Марии Магдалине, за исклю­ чением того, что она была родом из галилейского го­ рода Магдалы, одной из ближайших учениц Иисуса (возможно, ~апостолом.), которая (вместе с дру­ гими женщинами) сопровождала Иисуса к кресту,

и одной из первых увидела пустую гробницу. Она также могла быть первой, кому Иисус явился после своего воскресения, и первой, кто распространил

весть о том, что Он ~восстал •. Эта милость дала основание древней христианской традиции награ­

дить ее уникальным титулом

Apostola Apostolorum,

~Апостола Апостолов~. По всей видимости, она

была состоятельной и чуждой условностям женщи­ ной, так как Лука рассказывает, что она ~OДHa из

многих женщин~ странствовала вместе с Иисусом и Его учениками-мужчинами в такое время и в та­

ком месте, где смешение полов было неслыханным, и что эта необычная женщина ~снабжала (каждого) из собственных средств.

-

иначе говоря, субсидиро­

вала предприятие. Кроме того, Лука сообщает нам обескураживающие сведения о том, что женщины ~были исцелены от злых духов и HeДYГOB~ и, в част­ ности, из Марии было ~изгнано семь бесов~, воз­ можно, благодаря экзорцизму Иисуса. В том, что касается чудес Иисуса, Новый Завет

подбросил современному читателю такую голово­ ломку, что мы можем только отчаиваться, пытаясь

ее разгадать. Мы восхищаемся идеалами Иисуса (пусть даже частично находя их нереальными) и

Его нравственным учением (пусть даже частично наше ~я~ отвергает его). Поднаторев в чтении тем-

230

ных творений восточноевропейских фантазеров

от Кафки до Кундеры,

-

-

мы уже не станем так по­

спешно оценивать Книгу Откровения как великую параноидальную галлюцинацию. Пережив эпоху финансируемых государством ужасов, творивших­

ся в невероятных масштабах, мы уже не станем вос­ принимать антиполитические выпады Павла как

нечто необычное. Ежедневно живя при новом эко­ номическом порядке, когда Победитель Получает Все, мы даже можем заподозрить цель критики Лу­ ки в фундаментально несправедливом распределе­

нии богатств и делении общества на имущих и не­ имущих. Но останавливать бури, исцелять слепоту и проказу, изгонять бесов, воскрешать мертвых­ это уже чересчур. Мы либо припишем эти чудеса царству сказок и предрассудков пещерного чело­

века, либо займем более умеренную позицию, до­ пуская, что ~TaM что-то есть,>, что перед нами на­

слоение случаев, из начально имевших безупречное научное обоснование, но позднее получивших до­

полнительное чудодейственное объяснение. Разве не могло усмирение бури на Галилейском море ока­ заться простым совпадением: Иисус сказал ~пре­

кратись,>, и, к счастью для Него, буря стихла? Разве не мог случай с тем, как Иисус накормил пятиты­

сячную толпу пятью хлебами и двумя рыбами, ока­ заться всего-навсего результатом переоценки (числа участников) и недооценки (количества пищи), про­ изошедшими при неоднократном повторении этой

истории? Разве не могли предполагаемые исцеле­ ния относиться скорее к нервным, чем к реальным

231

болезням? Разве не мог Иисус оказаться просто­

напросто умным фокусником, который прибегал к разным трюкам, возможно при соучастии ближай­ ших учеников, чтобы умножить следовавшую за Ним легковерную толпу?

Гипотеза об Иисусе-фокуснике на сегодня более чем уязвима, поскольку ни одно из приведенных

в Евангелиях чудес не объяснимо с помощью одной только этой гипотезы. Приходится делать дополни­ тельные предположения: ученики припрятали гору

еды в близлежащей пещере, готовя -«чудо умноже­ ния~, воскресшие на самом деле не умирали, -«прока­ женные~ гримировались под прокаженных, как в

фильме Мартина Скорцезе

-

все это требует либо

ловкости рук, недоступной даже самому умелому ил­

люзионисту, либо уровня доверчивости, не свойст­ венной даже детям. Кроме того, мы должны помнить,

что очевидцы 31ЮJlU людей, чьи недуги были исцеле­ ны, знали даже воскресших, что делало притворное

-«исцеление~ гораздо более затруднительным, чем в наши дни, скажем, в палатке телеевангелиста.

Помимо практически непреодолимых ТРУдНостей,

связанных с осуществлением подобного рода под­ дельных чудес, здесь кроются предпосылки для такой

rnyсной теории: Иисус сам был шарлатаном, околпа­ чивавшим людей ради своих сомнительных целей.

Хотя возможно представить кого-нибудь, вроде Ма­

киавелли, опускающимся до подобного трюкачества (или, скорее, советующим кому-нибудь попробовать это), совершенно невозможно увязать подобные мо­

тивы с человеком, изображенным в Евангелиях. Ку­ да более вероятно, что образ Иисуса обрастал этими

232

историями в процессе развития изустной традиции и к тому времени, когда появились евангелисты, уже

существовал набор «чудесных историй., доказывав­ ших, что Иисус и есть обетованный Мессия. Однако тщательный анализ евангельских текстов

убедил многих исследователей Писания в том, что некоторые, а возможно, и большинство историй о чудесах восходят к самому древнему пласту устно­ го предания, иначе говоря, к свидетельствам очевид­

цев. Один из этих ученых

-

Джон Мейер, чье еще

не оконченное многотомное исследование об исто­ рическом Иисусе, «Маргинальный еврей., уделяет

более пятисот страниц чудесам Иисуса

-

думается

мне, проделал самый исчерпывающий анализ из всех,

предпринимавшихся ранее. Мейер тщательно раз­ личает исторически доказуемые и .метаисторичес­

кие. факты. Чудеса

-

если таковые имели место

-

он классифицирует как ~метаисторические~, потому что они по самой своей природе выходят за рамки до­

казуемого. Скромный вывод, к которому приходит Мейер, состоит в следующем: «Утверждение, что Иисус действовал как экзорцист и в Нем видели эк­

зорциста и целителя на протяжении Его обществен­ ного служения, так же исторически обоснованно, как почти всякое другое утверждение, которое мы мо­

жем сделать в связи с историей Иисуса •. По всей видимости, мы сталкиваемся здесь с не поддающейся разрешению исторической загадкой.

Мы можем предположить, что Мария Магдалина

не была одержимой, возможно, она была жертвой какой-то особенно злостной формы шизофрен.ии, олицетворенной «семью бесами~, а ~одержимый

233

мальчик~ из Евангелия от Марка на самом деле

был эпилептиком. Мы можем предположить, что евангельские -«прокаженные~ страдали псориазом,

экземой или какой-нибудь другой разновидностью заразного кожного заболевания, которое люди ан­ тичности не могли отличить от настоящей проказы исходя из своих медицинских познаний. Мы можем, согласно Мейеру, заявлять, что хождения Иисуса

по водам никогда не было, что это всего лишь

theo-

logoumenon, символическое явление Иисуса, который приходит к нам во тьме - иными словами, в наш чер­ ный час, - чтобы сказать: -«Это Я (или "Вот Я" или даже "Аз есмь" еврейского Бога), не боЙтесь~. Но чудеса исцеления мы не можем просто отмести в

сторону как бабушкины сказки. Очевидцы верили в них. По крайней мере, некоторые из тех, кто испы­ тал их, такие как Мария Магдалина, увидели в этом

незаурядном факте знамение, чтобы посвятить всю оставшуюся жизнь служению Иисусу. Вновь обре­ тенный рассудок, здоровье или жизнь должны были в конце концов потрясти исцеленного таким обра­ зом человека как ошеломляющее доказательство

личного внимания к нему Бога

-

чудо, сотворенное

для.меня. Иисус и Его последователи видели в этих необъ­ яснимых феноменах доказательства грядущего Цар­

ства Божия. В их глазах они были исполнением про­ рочества Исаии о том, что Помазанник изгонит все

виды зла, поразившие наш мир и смерть,

-

-

среди них болезни

и водворит в природе такой мир, что да­

же -«лев ляжет рядом с ягненком~. Если -«печать Зве­ ря~ говорит о ненависти и разрушении, то отличи-

234

тельная черта Мессии в том, что Он утешает и исце­ ляет. Когда последователи Иоанна Крестителя при­ шли к Иисусу по поручению Иоанна, заключенного в темницу Иродом Антипой, они спросили: ~Tы ли

Грядущий, или нам ждать еще KOГO?~ Иисус ответил словами Исаии: «Пойдите скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые nрозреваюm, хромые хо­

дяm, nРОКйЖeIOI.ые OЧUWf1юmся, zлу:x:ue CJlышат, мepm­ вые воскресаюm, 1lUшр.е блazовеcmвyюm. И блажен, кто не соблазнится о MHe!~ Это изречение Иисуса, при­ веденное в идентичных отрывках у Матфея и Луки,

явно восходит к

Q

утраченному собранию изречений

Иисуса, которое должно было предшествовать этим Евангелиям лет на тридцать-сорок.

Подводя итоги, можно сказать, что нынешние

проблемы с чудесами мало чем отличаются от того, чем они были для древних. Если человек верует

в Бога-целителя, то само по себе исцеление

-

обы­

денное или обставленное как пышное зрелище,

-

вряд ли покажется ему непостижимым или невоз­

можным. Если он не может даже помыслить о та­

ком Боге ной,

-

-

высшей Доброте в самом сердце Вселен­

чудеса для него как интеллектуально, так

и эмоционально суть нечто запредельное. Говоря

о необъяснимых с медицинской точки зрения случа­ ях исцеления, произошедших полтора века назад

в храме французского городка Лурда, Джон Лафарж, сын американского художника, носящий фамилию отца, человек, посвятивший всю свою жизнь укреп­

лению мира и искоренению вражды, убедительно за­ метил: «Верующим в Бога объяснения не нужны. Для неверующих объяснений не существует~.

v Хмель утреннего света ЛюдuПутu

Подробности воскресения, как бы их ни толко­ вали, увлекают читателя, а встречи учеников с вос­

кресшим Иисусом, в пересказе евангелистов, обра­ зуют уникальное собрание в анналах мировой лите­

ратуры. Их уникальность не только внеобычности темы, но и в деталях, вводимых евангелистами в по­

вествование, деталях, которые, по крайней мере в некоторых случаях, наверняка исходят от самих

участников событий. Когда я читаю брызжущие ра­ достью рассказы об этих переживаниях, то всегда

как будто чувствую весенние запахи, пробивающие­ ся сквозь огрубевшую корку земли, или свежесть,

веющую от только что принесенного из стирки бе­ лья,

-

сладость жизни, торжествующую над гни­

ением пра~а.

В повествовании Марка, как мы уже видели, Ма­ рия Магдалина и две другие женщины отправляют­ ся к могиле ~paнo утром, в первый день недели ... на восходе солнца~; последняя, ненавязчиво включен-

236

ная деталь указывает, что они пропустят само вос­

кресение. Ошеломленные, увидев, что камень при

гробе отвален, а внутри сидит странный разговор­ чивый юноша в белых одеждах, они бросают прине­ сенные благовония и пускаются наутек, прочь от гробницы, испуганные до безумия, но чтобы по пу­ ти (согласно Матфею) ~рассказать об увиденном ученикам-мужчинам~, которые со страха попрята­

лись по углам. Яркое апрельское солнце должно

было ярко высветить развевающиеся платья и вуа­ ли женщин, обезумевших и бегущих без оглядки, и согреть их руки и лица, пока они не смогут запо­ дозрить, что случилось нечто чудесное.

В Евангелии от Иоанна первой видит воскрес­ шего Иисуса Мария Магдалина. Она стоит в весен­

нем саду рядом с гробом. Сквозь льющиеся градом слезы она видит идущего к ней человека, которого

принимает за садовника. ~Жена! к ней,

-

-

обращается он

что ты плачешь? кого ищешь?~

~Господин,

-

со стоном произносит Мария,

-

если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Eгo~. ~Мария!~

-

говорит садовник, и по одному это­

му слову Мария узнает его.

~Раввуни!~

-

восклицает она, используя самый

возвышенный арамейский синоним для слова ~paв­

ви~, и крепко прижимает Его к себе. Лука изображает двух отвергнутых учеников, бе­ гущих из Иерусалима, когда тени, удлиняясь, ложат­ ся на дорогу в этот клонящийся к вечеру солнечный неповторимый день. По пути в Еммаус к ним присо­ единяется третий, вежливо выслушивающий их рас-

237

сказ об учителе, некоем ~Иисусе Назарянине, Кото­ рый был пророк, сильный В деле и слове пред Богом и всем народом.. Но Его ~предали. на распятие при соучастии ~первосвященников и начальников

~A мы надеялись было,

своему новому знакомцу,

•.

обращаются путники к

-

что Он есть Тот, Кото­

рый должен избавить Израиля; но со всем тем уже третий день ныне (по еврейскому времяисчислению дело происходит между пятницей и воскресеньем),

как это произошло. Но и некоторые женщины из на­

ших изумили нас: они бьUIИ рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явле­

ние Ангелов, которые говорят, что Он жив •. Третий путник, хорошо начитанный в Писании,

объясняет им: ~He так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?

Затем, говорит Лу­

ка, ~начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им

сказанное о Нем во всем Писании. И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он сделал вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже скло­ нился к вечеру.

И Он вошел и остался с ними. И когда Он возле­

жал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, ет Лука,

-

-

сообща­

и они узнали Его. Но Он стал невидим

для них. И они сказали друг другу: не горело ли

в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?

Образы света и тепла усиливают звучание важ­ ных тем. Время драгоценно, и, точно так же как .день. пророков Израиля закончился, ~дeHЬ. Иису-

238

са ~склонился к вечеру~, за ним должен последовать

Век Духа, который скоро снизойдет на учеников. Дневной свет

-

ясное физическое присутствие сре­

ди них Сына Божия, говорящего с ними, преломля­

ющего хлеб,

-

преобразится в охвативший их серд­

ца огонь, невидимое присутствие Духа, на которое они отныне должны откликаться, даже если их путь лежит во тьме.

Отныне и впредь. Век Духа это также Век Церк­

ви, и если подобная фраза заставляет нас слегка вздрогнуть при воспоминании о Великих Инкви­ зиторах и пылающих заживо людях, то вряд ли это происходило с учениками, чья незначительная

~ЦepKOBЬ~ была всего лишь собранием сотни с не­

большим вытесненных на жизненную периферию мужчин и женщин. Они жались друг к другу, пона­

чалу боясь разделить судьбу Иисуса. Но, постепен­ но набираясь мужества, они в конце концов заяви­

ли о себе во всеуслышание. Переходный период

-

между утром воскресения и первыми бесстраш­ ными открытыми заявлениями о том, что ~OH вос­ стал~,

-

занял около семи недель, от пасхального

воскресенья до шавота, П раздника недель, кото­ рый грекоговорящие евреи называли Пятидесят­ ницей.

В начале этого периода по крайней мере несколь­ ко учеников (точное их число мы назвать не мо­

жем), такие как Магдалина и двое путников на до­ роге в Еммаус, стали очевидцами явления вос­ кресшего Иисуса. Горстка из двенадцати апостолов

(теперь одиннадцати, учигывяя предательство и само-

239

убийство Иуды) неоднократно осознавали присут­

ствие среди них Иисуса. Эти явления были непохо­ жи на явления бесплотного призрака. Магдалина припала к груди совершенно реального Иисуса; Он призвал Фому, скептически настроенного ученика, отсутствовавшего при предыдущих явлениях, что­

бы тот ~ощутил~ раны на Его руках и боку (там, где солдатское копье пронзило Его, когда Он, мертвый, висел на кресте); и Он даже принимал пищу.

По прошествии двух тысяч лет, живя в мире, чьи мерки и категории столь отличны от мерок и кате­

горий

1

века, невозможно сказать, какова могла

быть природа этих явлений. Определить их как на­ дувательство

-

значит сослужить дурную службу

учению, в лоне которого они возникли. Как и в слу­

чае с чудесами Иисуса, нам пришлось бы вообра­ зить, что самые возвышенные из когда-либо выра­ женных нравственных чувств оказались в распоря­

жении дешевого мошенника. Выдвинуть гипотезу о том, что ученики стали жертвами массовой исте­

рии, не менее проблематично: конечно, Иисус яв­ лялся группам учеников, но прежде всего Он явил­

ся отдельным людям (которых нельзя обвинить в .массовой истерии); к тому же ученики Иисуса,

люди, безусловно, простые, отличались не столько буйным воображением, сколько удручающей без­ грамотностью, что вряд ли можно считать идеаль­

ной почвой для истерии любого рода. Куда мудрее будет сказать, что ученики верши, что встретили воскресшего Иисуса, что Он выглядел намного луч­ ше, чем когда они видели Его в последний раз (на-

240

столько, что некоторые даже не смогли сразу при­

знать Его), и что, несмотря на легкость, с какой Он

появлялся и исчезал, Он был осязаем. Насколько большим был этот ряд случаев, мы сказать не можем. Похоже, евангелисты колеблют­ ся, то утверждая, что все произошло в один день, по­

сле которого Иисус исчез окончательно, то допуская

возможность более длительного периода - дней со­ рок,

-

после которого Иисус простился со свои­

ми верными учениками и вознесся на небеса. Либо в этих случаях было нечто, что затемняло рассудок вовлеченных в них людей, не давая точно устано­

вить место и время, либо же сами эти случаи были настолько вневременными по природе, что впослед­ ствии в

оказывал ось

нормальную

невозможным

хронологическую

включить

их

последователь­

ность. Проявленное в конце концов учениками му­ жество снизошло на них, как они верили, от «Духа.,

приятие которого, как и воскресение Иисуса, было ни на что не похоже. В Евангелии от Иоанна вос­ ставший Иисус дует на них и произносит: «Прими­

те Духа Святаго •. У Луки Он просто сообщает в сво­

ем последнем наставлении, чтобы они «не покидали город, пока сила свыше не снизойдет на них •. Далее,

в Деяниях апостолов, написанных Лукой как про­ должение его Евангелия для ранней Церкви, Дух описан нисходящим на учеников через десять дней

после вознесения Иисуса, в виде драматического бо­

гоявления, наподобие ветхозаветного

-

с ветром

и огнем. «При наступлении дня Пятидесятницы. все двенадцать, чье число вновь пополнилось за счет

241

сопричисления Матфия, заменившего отпавшего

Иуду, собрались вместе с семьей Иисуса и несколь­ кими неназванными учениками, мужчинами и жен­

щинами (всего сто двенадцать человек), внекоем доме в Иерусалиме. и внезапно сделался шум с неба, как бы от несущего­ ся сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находи­

лись. И явились им разделяющиеся языки, как бы огнен­ ные, и почили по одному на каждом из них. И исполни­ лись все Духа (вятаго, и начали говорить на иных

языках, как Дух давал им провещевать. (Деяния,

2:2-4)

Они вышли на нетвердых ногах на улицу, где со­

брал ась огромная толпа пришедших из чужих краев паломников, привлеченных исходившим из дома

странным шумом. Согласно Луке, ученики, гово­

рившие на разных языках, могли объясняться со стоящими рядом ~каждый на своем языке~. Но не на всех это произвело впечатление. Ученики, рас­ трепанные ветром, охваченные Духом и, несомнен­ но, пережившие еще одну травму, явились перед

шумными паломниками возбужденными и сбитыми с толку. Иные насмехались: ~Они напились сладко­ говина~.

Широкоплечему и широкогрудому Петру не по­

надобилось никакого мегафона, он просто высту­ пил вперед и обратился к паломникам своим зыч­ ным голосом:

242

Мужи Иудейские и все живущие в Иерусалиме! сие да

будет вам известно, и внимайте словам моим: они не пья­ ны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня; но это есть предреченное пророком Иоилем:

И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть; и будут пророчествовать сыны

ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть виде­ ния, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут. И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего. (Деяния,

2:17-18)

Петр продолжает свою проповедь, обнесенную частоколом рассуждений вполне в еврейском духе, заявляя, что Иисус ~восстал~, ~чему мы все свиде­

тели~, и, ~быв вознесен десницею Божией и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите~.

Откуда Петр, трусоватый полуграмотный рыбак, набрался храбрости, чтобы обратиться к этой много­ национальной толпе, да еще в такой доверительной

манере? лука дает понять, что причина в излившем­ ся на Петра Духе. В тексте Деяний Дух неоднократ­

но возникает на собраниях и в отдельных людях, да­ вая им мужество делать то, что в обычной жизни они никогда бы не сделали. Иисус, восстав, вернул­ ся к Отцу, как и говорил ученикам, но не оставил их сиротами. Он послал им Духа Отца, который также и Его Дух. 4Итак,

-

громогласно возглашает Петр,

-

твердо знай весь дом Израилев, что Бог соделал

243

Господом и Христом сего Иисуса, Которого вы рас­ пяли~. Иисус, покорный Адам (а следовательно, со­ вершенный человек), вознесся 4:0десную Бога~, что значит, что Бог дал Ему непреходящую власть над

вселенной. Таким образом конечное, смертное вре­ мя смогло пересечься с Вечностью

-

так что Век

Духа, предсказанный Иоилем, грядет.

Всегда было непросто уловить, кем или чем явля­ ется этот Дух. В греческом переводе Нового Завета

для обозначения Духа употребляется слово pneuma, корень которого по смыслу точно соответствует ев­

рейскому слову

ruach: дуновение или ветер.

В про­

рочестве Иоиля, как и во всей еврейской Библии, Дух это Дух Божий, который, как дыхание матери, овевающее новорожденного, 4:веет над водами~ Тво­

рения и подобен ветру, который, неуправляемый и видимый только по своему воздействию, 4:дует,

где хочет~. Но Праздник недель, который в те вре­

мена назывался Праздником собрания, поскольку созывал всех евреев диаспоры в Иерусалим, был праздником установления Завета между Богом и ев­ реями, и двенадцать последователей Иисуса теперь

противостоят двенадцати коленам Израиля, симво­

лически собравшимся на улице, дабы провозгласить исполнение Завета в самом факте возвеличения Иисуса и нисхождения Святого Духа на новое Со­

брание

-

Церковь.

Каково же воздействие Духа? В каких делах пре­ успели ученики, исполнившись нового мужества?

Согласно Луке, их живая и убедительная про­ поведь воскресшего Иисуса привлекла многих в их

244

ряды. К концу дня, когда Петр произнес свою проб­ ную проповедь, ~при тысячи добавилось к их чис­ ЛУ~. Как и в случае с Иисусом, новых приверженцев привлекли не столько слова, сколько деяния апосто­

лов. По пути в Храм, где должно совершиться ве­ чернее жертвоприношение, Петр и Иоанн проходят мимо человека лет сорока с лишним, ~XPOMOГO от

рождения~, который уже долгие годы просит мило­

стыню у ворот. Описанная Лукой сцена с самого на­

чала обставлена подробностями, типичными для встречи между нищими и их потенциальными бла­ годетелями. Хромой, как обычно, протягивает руку, ожидая, что Петр и Иоанн либо пройдут мимо, ли­

бо, скромно потупив взор, бросят мелкую монету. Они не делают ни того ни другого, но останавлива­ ются возле него и просят .взглянуть~ на них, что

хромой и делает, заинтересованный и теперь рас­ считывающий на солидное подаяние.

• Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе, - говорит Петр, беря хромого за правую руку и поднимая с земли. - Во имя Иисуса Христа На­ зорея встань и ходи~. Хромой, широко раскрыв гла­ за, встает на ноги, застывает на мгновение, чувст­

вуя, как жизненное тепло поднимается по его ногам

от лодыжек, затем ощупывает ноги, все более и бо­ лее возбужденно ходит кругами, затем в сопровож­ дении Петра и Иоанна входит в Храм, опираясь на их руки, и, неожиданно высоко подпрыгнув в воз­

дух, начинает во весь голос восхвалять Бога. Опре­

деленно роль хромого в каком-нибудь фильме про­ сто создана для Роберто Бениньи.

245

Читая этот рассказ о нищем, вновь почувствовав­

шем силу в ногах, я всегда ощущаю легкую слабость в коленях. Весь смысл Евангелий отныне неожидан­

но кажется хлебом, замешанным из совершенно другого теста. Путаник Петр, когда-то казавшийся вконец замороченным притчами Иисуса, становит­

ся добрым самаритянином: хотя Иисус покинул их, ученики отныне продолжают Его работу по исцеле­ нию и помощи всем, кто встречается им на пути, ра­

боту, которую они делают, точь-в-точь как делал ее Он: прямо глядя человеку в глаза, держа его за руку

и говоря истину. Сила, которой они способны наде­ лять, не имеет ничего общего с земной, ибо у них нет «ни серебра, ни золота»-. Но поскольку эти бывшие рыбаки отрешились от своего собственного «я»-, личностных и мирских притязаний, они больше не представляют

-

как было когда -то

-

препятствия

для Духа, который теперь может изливаться через

них на ближних, как по открытому каналу. При ви­ де прыгающего перед ними нищего еще тысяча че­ ловек примкнула к апостолам.

Это происходит незадолго до того, как Петр и Иоанн предстают перед синедрионом только пото­

му, что «проявили доброту к калеке~, как указывает Петр. «Главы, старейшины и книжники»-, входив­

шие в этот верховный совет, «удивленные бесстра­ шием, которое выказывают Петр и Иоанн, учиты­

вая, что они

-

необразованные миряне»-, отпускают

их, однако предупредив об уже зримо маячащих на горизонте неприятностях,

аресте и даже

казнях,

ожидающих это быстро растущее сообщество жен-

246

щин И мужчин, которые называют друг друга «бра­

тьями~ и «сестрами~ и которых мы собиратель но обозначим как «людей Пути~. Первым великомучеником стал Стефан, один из семи «дьяконов~ (или священников), демократиче­

ски выбранный Церковью для раздачи хлеба бед­

ным. Лука пишет, что Стефан «был полон веры и Святого Дyxa~, творил чудеса и прославился как искусный спорщик, посрамлявший многих из тех,

кто хотел дискредитировать новую веру. Представ

перед синедрионом по обвинению в нападках на иудаизм, он выдвигает в свою защиту то, что по сути является красноречивым и ортодоксальным изложе­

нием основных моментов еврейской истории, и за­

канчивает ошеломляющим утверждением: «И вижу

я разверзшиеся небеса и Сына Человеческого, сидя­ щего одесную Бога~. Синедрион признает его винов­ ным в святотатстве, и Стефана силком выволакива­

ют за городские стены и до смерти забивают камня­ ми;

последние

его

слова

напоминают

сказанное

Христом: «Господи, прости им этот гpex~. Однако

прежде чем начать забрасывать свою жертву камня­ ми, палачи ДIIЯ большей подвижности снимают с се­ бя одежды, которые складывают у ног явного вожа­ ка

-

«юноши по имени Савл~. Таким образом, в

рамках этой сцены Лука не только набрасывает кар­

тину богословского напряжения, царившего в Иеру­ салиме 30-х годов, но и показывает до сей поры неве­

домое явление, которое станет удивительной движу­ щей силой христианской экспансии.

247

Луку не приняли за то, что он написал нечто про­ изводное от ЭJUIИнистической 4:ареталогии., услов­

ной формы греко-римской биографии, в которой

жизни добрых людей прошлого изобретательно дра­ матизируются и предстают безупречным и богопо­ добным образцом для людей настоящего. Не прихо­ дится сомневаться, что эта форма оказала влияние

на Луку, равно как и его глубокое почтение к памя­ ти апостолов и других учеников, сошедших со сце­ ны к тому времени, когда он писал свои истории,

и некоторые из описанных им драматических сцен

(как, например, 4:дУХ., сошедший на учеников в Пя­

тидесятницу) вполне могли быть домысленными

воображением Луки версиями незамысловатых и хронологически менее точных палестинских преда­

ний. Но Лука, хотя он определенно видит основате­

лей Иерусалимской Церкви сквозь льстивую приз­ му времени, дает по сути фактический, пусть и при­

глаженный, отчет о событиях, о которых он, конечно же, скорее предпочел бы не сообщать, таких как кон­ фликт между Павлом и Петром из-за учреждения

Закона среди иноверцев. В изложении Луки чувст­ вуется сердечность, порой даже желание угодить,

полностью отсутствующее в тираде Павла против

Петра и его непоследовательности. Однако трудно

было оставаться рассерженным по прошествии со­ рока лет, когда Лука писал об этих событиях. Лука проявляет почтение к Петру, но становится на сто­ рону Павла, чья аргументация, содержащаяся в его

собственных письмах, служит подтверждением ак­ куратности, лежащей в основе характера Луки.

248

Кроме того, Луку иногда обвиняют в том, что

лучше всего, пожалуй, было бы назвать ~ползучим католицизмом., попыткой изобразить раннюю Цер­ ковь гораздо более упорядоченной и иерархичной, чем не скованная никакими условностями, полага­

ющаяся на интуицию Церковь, о которой мы читаем

в Посланиях Павла. Это, второе возражение опро­ вергнуть проще. Павел даже в таких несомненно подлинных письмах, как Первое послание к Корин­ фянам, говорит о четко определенной ответственно­ сти внутри Церкви, включающей апостолов, проро­ ков и учителей, а также о ~епископах и дьяконах.,

к которым обращается в начале Послания к Филип­ пиЙцам. Нет нужды полагать, что у филиппийцев

уже были ~епископы. в нашем представлении, что­

бы понять, что Павел имел в виду нечто более возвы­ шенное, чем воспитание суперинтендантов. И Лука в своем рассказе о зачинающейся Церкви оставляет

место для павликианской ~свободы., а по сути до­ полняет и расширяет увещевания Павла

-

так что

мы можем яснее видеть, как его свобода действова­ ла на практике.

Лука описывает растущую Церковь ~остающей­

ся верной учению апостолов, братству, преломле­ нию хлеба и молитве», в которых он видит четыре основополагающих элемента нового

Собрания.

В 80-е годы, когда писал Лука, подлинное учение Иисуса компрометировали люди, в которых Лука

скорей всего увидел бы мнимых учителей

-

не

только иудействующие и протогностики, которым

противостоял Павел, но и всякого рода скорые на

249

выдумку ревизионисты, при мыкающие к любому движению. Стержнем истины для Луки было ~уче­ ние апостолов~, первых посланцев, которым Иисус поручил проповедовать свою Весть, вот почему Лу­ ка посвящает значительную часть повествования

проповедям крупнейших фигур раннего христиан­

ства. Но поскольку до полного постулирования хри­ стианской доктрины непосредственно после излия­

ния Духа в Пятидесятницу было еще далеко, мы по­

лучим более ясное представление об иерусалимской Церкви, исследовав три остальных элемента, пред­ лагаемых Лукой.

~Молитвы~

-

это отсылка к общему молебну

в еврейском Храме и синагоге, которые мессианцы посещали как можно чаще, многие

-

ежедневно.

Центральной частью молитвы в синагоге было чте­ ние священных свитков с отрывками из Писания, в котором мессианцы отныне явно слышали пророче­

ства Христа, так что храмовая служба для них раз­ дваивалась, с одной стороны подтверждая их еврей­ ство, с другой

-

их новый взгляд на его прежде

сокрытое значение. ~Преломление хлеба~, прообра­ зом которого послужила общая трапеза в Еммаусе, стало лукианским пониманием обряда евхаристии, совершаемого мессианцами в частных домах. Это

~причастие~ было символом как раз того, что они не могли разделить с преобладающей массой молящих­ ся евреев: их приобщение к Христу, а стало быть, их духовное ~братство~ между собой. Когда в 90-е годы христианам наконец запретили посещать синаго­

гальные службы, они использовали еврейскую мо-

250

литвенную практику, превратив ее в прелюдию к ев­

харистии и, таким образом, создав литургию (или мессу, или Господню вечерю) в том виде, в каком она существует сегодня.

~Братство», как обычно переводят греческое сло­ во

koinonia,

к сожалению, имеет дополнительные

сексуальные призвуки, и кое-кто стремится приглу­

шить их, переводя koinonia как ~дружество», что ко­ свенно, пожалуй, более пристало случаю, но лишено интимности, присущей слову -«братство». Однако

koinonia подразумевает интимность без сексуальных отношений; корень этого существительного - при­ лагательное koine, означающее ~общий~, и, пожалуй, лучше всего перевести его на английский как ~общ­ HOCTЬ~, ~община» или даже -«общинность», если только у этих слов нет коннотаций, которые могут

увести нас в сторону. Варианты ~со-общинствуя~

или -«с чувством сообщности~ могли бы подойти, не будь они такими громоздкими для частого упо­ требления. ~POДCTBO» близко к английскому экви­ валенту

koinonia,

если бы удалось очистить его от

первоначального значения физической взаимосвя­ занности, и, наверное, чуть неуклюжее ~pOДCTBeH­

ность» пришлось бы лучше всего. Эти люди, называвшие друг друга ~братьями» и

~сестрами», лелеяли живое чувство обоюдной ~poд­ ственности»

-

что может показаться пустым зву­

ком, как пресс-релиз, пока мы не поймем, что они в него вкладывали. Из-за ~чудес и знамений», кото­

рые апостолы и другие ученики (вроде Стефана) могли творить именем Иисуса, всех их охватывало

251

-«благоговейное чувство~, пишет Лука, и это чувст­

во подталкивало их к тому, чтобы проводить вре­ МЯ, наслаждаясь обществом друг друга, и даже иметь -«все общее: они продавали имение свое и добро, что­ бы отдать тому, кто в нужде. Они встречались каж­

дый день во дворах Храма, преломляли хлеб дома (иными словами, часто ужинали вместе в знак това­ рищества) и вкушали пищу, великодушно воз весе­ лясь сердцами~.

Представляя себе благодушно вкушающих от об­ щего стола первых христиан, как-то даже жуткова­

то слышать, что они были первыми в мире ком­ мунистами, потому что 4все у них было общее~. Конечно, их коммунизм не был государственным, скорее он представлял разновидность общинного коммунизма, которую они воспринимали очень се­

рьезно. Когда двое из их числа, Анания и его жена, Сапфира, сделали широкий жест, 4продав одно из своих имений. на церковные нужды, но оставив

львиную долю на нужды собственные, они скоропо­ стижно скончались,

и, хотя

трудно

сказать,

что

именно явилось причиной их смерти - собственная ли вина или проклятие апостолов, Петр недвусмыс­

ленно заявляет, что богатство этих супругов всегда принадлежало им, чтобы они 4МОГЛИ поступать с ним по своему усмотрению~: на них не лежало ни­

какого обязательства отрекаться от собственности. Их грех состоял в притворстве, их попытке 4СОЛгать

Духу Святому», вдохновителю Собрания. Так что первые христиане не были обязаны раз­

брасываться своими богатствами ради бедных: иму-

252

щественная жертва была исключительно добро­ вольной. Но какую свободу

-

от нужды, забот, от

бесконечного бремени распоряжений и подсчетов, от балансирования на грани войны

-

это давало

тем, кто -4Великодушно возвеселился сердцами.,

будь они прежде бедными или богатыми. На поро­ ге третьего тысячелетия, у золотых врат, ведущих

в новый век ничем не ограниченного глобального капитализма, а следовательно, в век победителей и проигравших, мы можем только пожелать, чтобы подобное общество все еще существовало. Несмотря на эти радикальные нововведения,

братья и сестры в очень сильной степени остава­ лись людьми своего времени

-

еврейскими обита­

телями греко-римского мира. Так, например, похо­ же, что им и в голову не приходило задаться вопро­

сом о справедливости патриархального домашнего

уклада преобладающей культуры, при котором же­

ны должны были беспрекословно подчиняться му­ жьям, дети

бы

- родителям (особенно отцам), а ра­ - своим хозяевам. Поступить иначе означало

бы перевернуть естественный порядок вещей. Даже Павел, чьи демократические взгляды были более последовательными, чем у любого другого апосто­ ла, так описывал свой вариант условного домашне­

го уклада в Послании к Колоссянам: Жены, повинуйтесь мужьям своим, как прилично в

Господе. Мужья, любите своих жен и не будьте к ним су­ ровы. Дети, будьте послушны родителям вашим во всем;

ибо это благоугодно Господу. Отцы, не раздражайте детей

253

ваших, дабы они не унывали. Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти, не в глазах только служа им,

как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бо­ га. И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа по­

лучите наследие; ибо вы служите Господу Христу. А кто неправо поступит, тот получит по своей неправде; у

Него нет лицеприятия. Господа, оказывайте рабам долж­ ное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на

небесах. (Послание

1(

Колоссянам,

3; 4:1)

Вот вам золотые слова поборника свободы и ра­ венства. Элизабет Шюсслер-Фьоренца - одна из по­ стоянно растущего числа ученых, заявляющих, что

это настолько противоречит основным утверждени­

ям Павла, что не могло быть написано им и присочи­ нено после его смерти кем-то из учеников, а следова­

тельно, датируется последней третью 1 века. Мерфи

О'Коннор ограничивается следующим комментари­

ем: ~если бы (Павел) был верен себе, он никогда не призывал бы к подобному (укладу)~. Несмотря на мое восхищение этим человеком, я склонен полагать,

что Павел вполне мог написать такое.

Во-первых, учтем, что ничья мысль не бывает на­ столько продуманной, чтобы не содержать противо­ речий. Кроме того, Павел, следуя собственному же совету коринфянам по поводу литургического экс­

гибиционизма, мог почувствовать себя обязанным держать Церковь ~под спудом~

-

так чтобы она не

привлекала больше нежелательного внимания со

254

стороны общества в более широком смысле, чем она уже привлекала за счет своих (абсолютно необходи­ мых) богословских и социальных позиций. Павел и его соратники-христиане уже вели вой­ ну на трех культурно-политических фронтах: про­

тив евреев, которые обвиняли их в смертном грехе святотатства, против греков, которые считали ев­

рейские представления о физическом воскресении смехотворными, и против римлян, которые усердно

стремились изолировать ~возмутителей спокойст­

вия~, особенно тех, которые молились ~богу~, кото­ рого сами же римляне и казнили. Монотеизм давал

повод обвинять христиан в атеизме, мессианство

-

в ереси. Их коммунизм казался явной угрозой клас­ совой экономике; своей радостной внутренней сво­

бодой и пониманием основополагающего равенства всех людей перед Богом они бросали дерзкий вызов всему социально-политическому порядку Римской

империи. И откуда только у них брались силы? Иногда мы закрываем глаза на последствия на­ ших мыслей, потому что не можем открыто взгля­

нуть в лицо этим последствиям. Если бы в довер­ шение к войнам, которые они уже вели, христиане

довели бы свои идеи до логического завершения и предприняли культурные крестовые походы против

патриархального уклада и рабства, они никогда не

выжили бы, и мы никогда не услышали бы о христи­ анстве. Если с помощью вышеприведенного отрыв­

ка Павел старался удержать новообращенных, не да­ вая им и дальше раскачивать общественную лодку, мы с той же вероятностью можем прочесть между

255

строк стандартных формул, которые он бойко изла­ гает здесь, намек на то, что наставления его шли не от

сердца. Иосиф Флавий, римско-еврейский историк и полководец, младший современник Павла, защи­ щает еврейскую семейную жизнь от подозрений Ри­

ма, настаивая на том, что евреи еще более патриар­ хальны, чем римляне: .Женщина, гласит Закон (Мо­ исеев), во всем уступает мужчине. Соответственно,

предоставьте ей быть покорной, и не ради унижения, а потому что мужчина властью, данной ему от Бога, должен ею управлять~. Такого рода апологии еврей­

ских нравов, нередкие в этот период, выражают обо­ ронительную позицию евреев перед лицом непрекра­

щающейся критики со стороны римлян, и, срав­

нительно с неудержимым рвением таких еврейских

персонажей, как Иосиф, .одобрение~ Павла, уравно­ вешенное наставлениями (отсутствующими в других современных ему изложен иях) о соответствующих

обязанностях главы семьи, выглядит бледно. Более того, в подспудных глубинах павликиан­ ской мысли мы можем различить неоднократные

подтверждения его глубочайшей убежденности в

идеях свободы и равенства. За его знаменитым из­ речением .Лучше жениться, чем погибнуть в orнe~ (столь часто превратно толкуемое как упоминание

о геенне огненной, а не о жаре неудовлетворенных сексуальных желаний, которые подразумевал Па­ вел) в Первом послании к Коринфянам следует скрупулезное рассмотрение плюсов и минусов же­

натой и безбрачной жизни. Это беспристрастное рассуждение, разделенное на отрывки одинаковой

256

длины, посвященные мужчинам и женщинам, но в

конце отрывка Павел уделяет женщинам дополни­

тельный абзац: Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же

муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. Но она блаженнее, если останется так, по мое­ му совету; а думаю, и 11 имею Духа Божия. (Первое послание к Коринфянам,

7:39--40)

Павел не накладывает на патриархальный брак и семейную жизнь неподдельной печати своего одо­

брения. Он сознает, чего это стоит для духовной свободы женщины. Здесь не упоминается женская -4неполноценность~, речь просто идет о дилемме,

с которой она духовно сталкивается, опутанная со­ циальными нормами, если только не предпочтет

устраниться от брачных игр.

Подобным же образом Павел дает свидетельство присущего ему скрытого отвращения к рабству во всех его проявлениях в самом кратком из своих По­

сланий, к Филимону, прося этого отца семейства

принять беглого раба Онисима, к тому же обокрав­ шего его. Когда Павел пишет это Послание, стараясь уместить все сказанное на одном-единственном лис­ точке папируса, он находится в темнице, возможно

в Эфесе. Это частное письмо (единственное из част­

ных писем Павла, которым мы располагаем), обра­ щенное к одной семье, а не к целой церкви, являет­

ся шедевром умения убеждать с глазу на глаз и блес­ тящим примером того, как братья и сестры вели себя друг с другом в щекотливых ситуациях:

9

За •. :-io 2214

257

Павел, узник Иисуса Христа, и Тимофей брат, Фили­ мону возлюбленному и сотруднику нашему, и Апфии (сестре) возлюбленной, и Архиппу, сподвижнику наше­ му, и домашней твоей церкви:

Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего, и Господа Иисуса Христа.

Благодарю Бога моего, всегда вспоминая о тебе в мо­ литвах моих, слыша о твоей любви и вере, которую име­ ешь к Господу Иисусу и ко всем святым, дабы общение веры твоей оказалось деятельным в познании всякого

у вас добра во Христе Иисусе. Ибо мы имеем великую радость и утешение в любви твоей, потому что тобою, брат, успокоены сердца святых. Посему, имея великое во Христе дерзновение прика­

зывать тебе, что должно, ПО любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа;

прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я

в узах моих. Он был некогда негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне. [Греческое прилагательное

onesimos

означает «годный, полезный».] Я возвращаю его тебе. Ты же прими его, как мое сердце. Я хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне в узах за благове­ ствование; но без твоего согласия ничего не хотел сде­

лать, чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а до­ бровольно. Ибо, может быть, он для того на время отлу­ чился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба,

но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти, и в Господе. Итак, если ты име­

ешь общение со мною, ТО прими его, как меня. Если же он чем обидел тебя, или должен, считай это на мне. Я, Павел, написал моею рукою: я заплачу; не говорю тебе о том,

что ты и самим собою мне должен.

258

Так. брат, дай мне воспользоваться от тебя в Господе; успокой мое сердце в Господе. Надеясь на послушание

твое, я написал к тебе, зная, что ты сделаешь и более, нежели говорю.

А вместе при готовь для меня и помещение; ибо наде­

юсь, что по молитвам вашим я буду дарован вам. Приветствует тебя Епафрас, узник вместе со мною ради Христа Иисуса, Марк, Аристарх, Димас, Лука, со­ трудники мои.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим.

4.А также и с тобою~,

-

вот, пожалуй, и все, что

мог прошептать Филимон, прочтя это письмо. По­ слание к Филимону

-

пример чуткости, деликатно­

сти Павла в общении с людьми. Павел не может одержать верх над своим адресатом ни с помощью

приказа, ни щеголяя богословским остроумием. Филимон волен казнить Онисима за его побег или хотя бы отсечь правую руку за кражу. Он волен, как

был всегда, сделать с ним все что пожелает. Рабы не имели прав, а их хозяева

-

не ограничены зако­

ном. Поэтому беглые рабы не возвращались к госпо­

дам по своей охоте, и нам не трудно будет предста­ вить, что тяжелее всего Павлу было не написать это письмо, а уговорить Онисима, которого он встретил

в тюрьме, чтобы тот вернулся к хозяину, а не пытал­ ся вести полное тревог существование вечного бегле­ ца. Убедив Онисима, что он может изменить ход

событий в свою пользу, Павел берется за малопри­ ятную задачу наставить рабовладельца в его христи­ анском долге, делая вид, что он тут ни при чем.

259

Нет никаких особых оснований полагать, что

Филимон был негодяем. Он мог быть рассеянным, равнодушным, сторонником классового разделения;

в конце концов, это Павел .родил~ Онисима в вере,

которой придерживается и Филимон, но о которой

он явно никогда не позаботился рассказать своим рабам. Он, несомненно, был человеком искренним, в противном случае Павел мог бы и не надеяться до­ биться от него решения, которое лишь превратило

бы его в предмет насмешек среди себе подобных. Но это был римлянин, глава семейства, распоряжав­ шийся жизнью и смертью каждого в своих домаш­ них владениях, муж в полноте своего достоинства,

возразить которому мог разве что Цезарь. Обычно прямолинейному, агрессивному, бескомпромиссно­ му, апостолу пришлось пойти на попятный и после­

довать двусмысленному наставлению Иисуса, обра­ щенному к ученикам: «будьте мудрыми, как змии, и кроткими, как голуби~,

-

и он делает это, ни разу

не оступившись, и лишь в седьмом предложении

вскользь упоминает имя Онисима и ни разу больше не повторяет его, только чтобы не раздражить Фи­ лимона сверх меры.

Ученых, которые занимаются Писанием, часто спрашивают, почему это короткое письмо, посвя­

щенное судьбе одного человека, письмо, явно не

имеющее большого интереса, сохранилось, в то вре­ мя как другие Послания Павла утрачены. Мне эта

просьба говорит о людях Пути больше, чем тысячи новообращенных и ослепительные чудеса Деяний. Павел, вдумчиво и заботливо, вкладывает весь свой

260

талант в ~чудо~, отстаивая одну-единственную за­

блудшую душу. Подобно исцелению хромого, со­ творенному Петром, это всего лишь ~добрый посту­

пок~: ~Серебра и золота нет у меня, а что имею, то даю тебе~. Филимон почти наверняка освободил Онисима, отослав его обратно в Эфес

-

работать

вместе с Павлом; да и мог ли он поступить иначе?

Но, как и все добрые поступки, этот, похоже, принес неожиданные результаты. Когда Павел писал свое

письмо, Онисиму было лет двадцать, а мы знаем, что в начале

II века имя эфесского епископа, кото­

рому молва приписывает первое собрание Посла­ ний Павла, было Онисим.

Идеи должны подвергаться длительному броже­ нию, пока не совершится заложенное в них неясное

начало и они не приобретут богатый букет. Бог Ав­

раама хотел, чтобы тот поклонялся только Ему, но прошла тысяча лет, прежде чем евреи начали при­ держиваться строгого монотеизма, а воз и ныне там.

Наставление Павла, обращенное к христианским вдовам

-

сохранять свободу воли,

-

процвело в

ранних женских монастырских общинах, а затем в средневековых монастырях, которыми руководи­

ли великие аббатисы: Бригитта Килдарская и Хиль­ дегарда Бингенская. Впервые мир увидел неслы­ ханное: женщины, неподневольные мужчинам, не

опекаемые и не оберегаемые ими,

-

свободные жен­

щины. Все это были ступени постепенно расцветаю­ щего феминизма. Обращенные к Филимону слова Павла о том, что нет рабов и господ, а есть только братья, в

V

веке навели Патрика Ирландского на

261

мысль осудить как безнравственную любую торгов­ лю людьми, затем, в конце

XVH века, привели ана­

баптистов к убеждению, что рабство противоречит Слову Божию, затем, в

XIX веке, вдохновили аболи­

ционистов поднять волну всеобщего возмущения ~своеобразным институтом. рабовладельчества и, наконец, в ХХ побудили Мартина Лютера Кинга, требовавшего, чтобы американцы уничтожили по­ следствия рабства в своей стране, подставить грудь пулям. И все, кто, далеко за пределами Америки, бо­ рется за разоблачение систем классового и эконо­ мического угнетения, за права человека и всемир­

ное братство,

-

подобно Онисиму, дети, рожденные

Павлом. Ни одно из этих явлений, развиваясь на протя­ жении веков, еще не достигло своего конечного во­

площения. Но так же как услышанный Авраамом

Глас можно расценивать как точное начало моноте­

изма

-

проросшее семя,

-

феминизм, аболицио­

низм и движения за гражданские и человеческие

права берут начало в мировоззрении Павла и его

учеников, которые, несомненно, поразились бы, уви­ дев, что мы сотворили из их прозрений, для них са­ мих бывших такими новыми, до конца не сформи­ ровавшимися и не связанными с реальностью.

Павел называл своих учеников ~возлюбленные Богом братья и сестры., а Петр, в видении, пришел к выводу, что «Бог нелицеприятен~. Движение Иисуса стало движением за универсализацию иуда­ изма, сделав идеи евреев и даже еврейский социаль­

ный контекст доступными и применимыми ко всему

262

человечеству. Тем не менее мы не можем сказать, что Иисус стоит у истоков этого процесса, точно так же как у истоков монотеизма стоял не Моисей, а Ав­

раам. Иисус, как и Моисей, извлек пользу из живо­

го предания, чрезвычайно богатого возможностями. Задолго до Иисуса классические пророки уже пред­

видели излияние ~Божьего Духа на все человечест­ BO~, невероятное излияние, коснувшееся каждого

-

даже ~женщин. и ~рабов~, которых упоминает Петр, ссылаясь на Иоиля. И не стоит удивляться, что

именно женщины и рабы гораздо больше, чем все остальные общественные группы, пополняют ряды движения, давшего им уверенность в том, что, какое

бы незначительное место они ни занимали в обще­ стве, в глазах Бога и Его Собрания они стоят нарав­ несовсеми.

Первые христиане были не замкнувшимися в баш­ не из слоновой кости интеллектуалами, а самыми

обычными людьми, которые, как и все мы, сталки­ вались с практическими проблемами повседневной жизни. Будучи сначала сравнительно небольшой группой, они знали друг друга и полагались на дру­

жеское взаимодействие больше, чем на эдикты и меморандумы. Если они не все знали Иисуса при жизни, то знали многих из тех, кто Его знал, и по­

добная ситуация преобладала вплоть до конца века, пока движение Иисуса не выросло в евразийскую сеть поместных церквей, во многих из которых со­

стояли один или двое людей преклонного возраста, помнивших свои встречи с Иисусом. На то, каким

тесно связанным было руководство, бросает свет

263

тот отрывок из письма Павла к Филимону, где он посылает ему приветы от Марка и Луки, которые

тоже были с ним в Эфесе. Почти не приходится со­ мневаться, что это два наших евангелиста, которые,

вместе с самим автором письма, вполне может быть, несут ответственность почти за шестьдесят процен­

тов текста Нового Завета. Поскольку, по крайней мере вначале, люди Пути

«не имели ни серебра, ни золота~, они полагались на взаимную гостеприимность. В Деяниях описано, как Петр, остановившись в Яффе вместе с Симоном Ко­ жевником в его доме у моря, «посетил одно место за другим~, а это предполагает гостеприимство многих.

Лидия, независимая жеmцина, «работавшая красиль­ щицей~, настояла на том, чтобы Павел, сдержанно принимавший знаки внимания, остановился у нее

дома в Филиппии и «не смел отвечать отказом~. Мы уже встречались с двумя именами людей, приютив­

ших у себя «домашние церкви~, регулярные соб­ рания приверженцев Пути: с жительницей Эфеса,

Хлоей, из Первого послания Коринфянам, и Фили­ моном (и его семьей) в Колоссе. Еще одной домаш­ ней церковью, в Лаодикее, недалеко от Колосса, руко­ водила Нимфа. Кроме того, в Деяниях упоминается Мария, мать Марка и тетя Варнавы, еще одна из мно­ гих спутниц Павла в его миссионерских путешестви­

ях. Это была принадлежавшая к «среднему КJIaccy~ женщина, руководившая домашней церковью в Иеру­

салиме и державшая при себе вечно все путавшую служанку по имени Рода, которая однажды, увидев

в глазок Петра (предположительно находившегося

264

в тюрьме, но бежавшего), настолько удивилась, что отказалась открыть ему дверь, оставила на улице,

а сама бросилась в дом сообщить всем эту новость. В Послании к Римлянам Павел посылает из Корин­ фа привет от ~Гая, моего хозяина и хозяина всей

церкви ... и Эраста, городского казначея., который, как Магдалина и другие женщины, прижизненные ученицы Иисуса, скорей всего помогал финансиро­ вать его миссионерскую деятельность.

Многие, хотя далеко не все, из этих хозяев были людьми состоятельными. Ни на кого Павел не по­

лагалея больше, чем на заслуживающую уважение Приску и ее мужа Ахилла, которые так же, как и он, держали палатку, где занимались разного рода по­

чинкой. Когда Павел встретился с ними, это были еврейские беженцы из Рима, изгнанные в начале 40-х годов указом императора Клавдия. Согласно римскому историку Светонию, евреи докучали им­ ператору своими ~непрестанными смутами при под­

стрекательстве некоего Крестуса., и по этим небреж­ но оброненным словам Светония мы можем до­ гадаться, что возможной причиной неудовольствия

Клавдия был публичный конфликт между офи­ циальным еврейством и мессианцами, которые уже

просочились в диаспору. Павел впервые столкнулся с Приской И Ахиллом в Коринфе, притягательном для всех изготовителей шатров, поскольку Истмий­

ские игры, по важности уступавшие только Олим­ пийским, проходили под шум и гам мелочных лавок

и палаток, которые приезжие разбивали вокруг свя­ тилища Посейдона сразу за городской чертой.

265

Но если дело свело Павла с Приской и Ахиллом,

то именно общая вера сплотила их. Хотя мы не зна­ ем, кто познакомил эту пару с Евангелием, но они

уже были участниками движения Иисуса, когда по­ встречали апостола. Они приютили Павла в своем

убогом домишке, приняли в дело и выделили его до­

лю. Хотя они и открыли у себя церковь, дом не мог вмещать больше десяти, от силы двенадцати чело­ век Жилища торговцев, вроде Приски и Ахилла,

бьши плачевно тесными строениями, обычно состо­ явшими из двух комнат: первый этаж отводился под

торговлю, а верхняя комната оставалась жилой, вся

площадь измерялась самое большее четырнадцатью футами в ширину и двадцатью четырьмя в длину, а иногда и меньше. На каждом этаже едва можно

бьшо выпрямиться в полный рост. Когда Коринфской церкви стало окончательно

тесно в этих рамках, она была вынуждена перебрать­ ся в дом побольше, принадлежавший Титу Юсту (за синагогой), который, вполне вероятно, мог похвас­ тать прохладным внутренним двориком и расписан­

ной фресками столовой зажиточного горожанина.

Однако, когда Павел объяснил Приске и Ахиллу, что постоянно нуждается в их помощи, чета закры­

ла лавку в Коринфе и переехала в Эфес, где снова открыла домашнюю церковь. Для торговцев вроде Приски и Ахилла начинать все по второму разу

было нелегко. Но их ремесло, в отличие от боль­ шинства других, предоставляло такую возможность,

а приезжающие на Ближний Восток никуда не стре-

266

мились так, как в Эфес. Павел почти всегда упоми­

нает первой Приску, что крайне необычно для циви­ лизации, в которой женщины, будь то на публике или в литературе, неизменно шли на шаг позади

своих мужей. Именно Приска была главным дру­ гом, возможно, более практичным и, уж наверняка,

более набожным, чем Ахилл, каким бы дорогим и любимым он ни был. Далее мы видим чету пала­ точников в Риме после смерти Клавдия, в

54 году,

обустраивающих уже третью домашнюю церковь и продолжающих оказывать Павлу надежную под­ держку, поскольку, как он пишет римлянам, ~они

рисковали головой, чтобы спасти мою жизны. В по­ следний раз мы встречаем этих неустанных палом­ ников снова в Эфесе, где Павел приветствует их во Втором послании к Тимофею, незадолго до своей казни.

Страницы Деяний и Послания Павла изобилуют такими ~убогими во имя Христа~, как Павел назы­

вает всех, кто упорно следует по Пути. Это обая­ тельные, благорасположенные, нецеремонные лю­ ди, готовые в любой момент закатать рукава и энер­ гично приняться за дело. На страницах этих книг они заводят шумную возню и суматоху, как клоуны

в цирке: апостол Филипп, радостно прыгающий

в повозку нетерпеливого эфиопского евнуха, чтобы научить его, как правильно читать Исаию; Серна,

~которая никогда не уставала творить добро и по­ могать нуждающимся~, ткущая туники для всех

бедняков Яффы; Варнава и Павел, смущенные тем,

267

что экстатичные ликаонийцы по ошибке принима­ ют их за 3евса и Гермеса; Агаб, пророк-мим; Марк, струсивший перед Памфилией и разъяривший

Павла своим ~отступничеством~; сон Павла о маке­ донце

-

таком похожем на ирландца, четыре столе­

тия спустя явившегося во сне святому Патрику,

-

который приглашает Павла ~пересечь море и при­

плыть в Македонию, чтобы помочь HaM~, таким об­ разом положив начало евангелизации Европы, как ирландец Патрик положит начало ее реевангелиза­

ции. Тут и Павел со своими спутниками, который

отказывается бежать из тюрьмы после того, как двери ее чудодейственно распахнулись и оковы

спали с узников, чтобы тюремщик, винивший себя, а не чудо, не покончил с собой ( «Не причиняй себе вреда, мы все здесь!~); Павел Неутомимый, моля­ щийся по пяти часов в день

-

во время свято чти­

мой средиземноморской сиесты

-

на протяжении

двух лет в библиотеке эфесского тирана; Павел, мо­ лящийся ночью В пугающей своей теснотой верх­ ней комнате маленькой домашней церкви в Трое, пока мальчик именем Евтихий клюет носом, сидя на окне, и наконец вываливается наружу

-

исто­

рия, которая после большого переполоха заканчи­ вается счастливо.

Там, где много переполоха, солидарности и това­ рищества, всегда много поцелуев издалека, послед­

них объятий и слез прощания. «Теперь же, когда пришел к нам от вас Тимофей и принес нам добрую

весть о вере и любви вашей, и что вы всегда имеете

268

добрую память о нас, желая нас видеть, как и мы

Bac ... ~ -

пишет Павел фессалоникиЙцам. Тимофею,

«моему дорогому CЫHY~ И самому верному спутни­

ку Павла в его миссионерских странствиях, апостол

пишет в своем последнем Послании: «Помню тебя и денно и нощно поминаю в своих молитвах. Пом­

ню твои слезы и желаю видеть тебя снова, чтобы преисполниться радости». Когда он навсегда проща­ ется с эфесскими старейшинами, то, согласно Дея­

ниям, «немалый плач был у Bcex~. «И, падая на выю Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица eгo~.

Эти люди, щедро делившиеся своим временем, талантами и средствами

CT~a,

-

-

вплоть до расточитель­

действительно любили друг друга. Глядя на

них, веришь, что, как призывал Павел поверить

коринфян, «Иисус Христос не был "да" и "нет"; но в Нем было "дa"~. Глядя на них, надеешься, что, как призывал Павел надеяться македонцев, люди не

должны «жить во тьме, ибо мы принадлежим свету

ДHeBHOMY~. Люди Пути были не идеологами, а ве­ рующими. Они не устраивали маршей протеста

и не писали редакционных статей, а если бы делали

это, их изгнали бы из общины. Они жили в опасное время, под гнетом

ний

-

множества строгих ограниче­

законодательных, общественных, экономи­

ческих, политических,

-

с которыми не имели ни­

чего общего. Но трудно избавиться от впечатления, что, когда наставало их время, они жили радостно.

269

ГДЕ ЖЕ ИИСУС? Вернувшись к Отцу, Иисус ниспослал на землю Дух. Значит ли это, что Иисус окончательно порвал с учениками? Неужели Его вознесение в недосяга­

емые небеса и ниспослание Духа как своего ~заме­ стителя. означает, что их связь с Ним навсегда оста­ лась в прошлом? Был ли Он всего лишь призрач­ ным образцом, который можно вызвать в уме, но

никогда уже больше не прижать к груди? Нет

и не просто потому, что Павел учил ИХ, что Иисус Повелитель Вселенной, а они - Его мистическое Тело. Подобные конструкции при ближайшем рас­ смотрении оказываются слишком умозрительны­

ми, чтобы оставить длительный след в обычных жизнях обычных людей, таких как Приска и Ахилл.

Явления, последовавшие за обнаружением опус­ тевшей могилы, дали им ощутить восставшего и

вознесшеroся Иисуса. По сути, ученики застали Его на полдороге

-

на пути между воскресением из цар­

ства мертвых и тем, как Он воссел одесную Отца. Время от времени, спустя долгие годы после возне­

сения Иисуса, незаурядные личности, подобные Павлу на пути в Дамаск, будут привилегированны­ ми реципиентами таких ~BHeBpeMeHHЫX. явлений, вплоть до сегодняшнего дня.

Но как же быть с вами и со мной, которым ох как далеко до каких бы то ни было привилегий? Но как же быть с простыми людьми, вроде Приски и Ахил­ ла или швеи Серны и сони Евтихия, которых никто

270

даже по ошибке не примет за визионеров? Неужели нам суждено остаться один на один с верой? Ответ находится в Евангелии от Матфея, кото­

рое описывает публичную жизнь Иисуса как траек­ торию, начальная точка которой

-

Нагорная Про­

поведь и Заповеди Блаженства, а конечная

-

не ме­

нее запоминающаяся сцена последней проповеди Иисуса перед крестной мукой:

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с ним, тогда сядет на престоле сла­

вы Своей; и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;

и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов по левую.

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону

Его: «при идите, благословенные Отца Моего, наследуй­ те Царство, уготованное вам от создания мира. Ибо ал­ кал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня;

был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы оде­ ли Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда

мы видели Тебя алчущим и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приня­

ли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так

как вы сделали это одному из сих братьев Моих мень­ ших, то сделали Мне».

271

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «иди­

те от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диа­

волу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не

приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в тем­ нице, и не посетили Меня».

Тогда и они скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы

видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» Тогда скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не

сделали Мне». И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

(Матфей,

25:31-46)

к этому уроку, от которого замирает сердце, Мат­

фей добавляет пугающее замечание: ~Иисус окон­ чил все слова сии

•.

Сын Человеческий стал Попечителем всего Че­ ловечества. Воплощенный как человек, Иисус из Назарета, Он после своего воскресения становится самим принципом еврейской справедливости, во­ площенным во всех и каждом, кто нуждается в на­

шей помощи. По иронии судьбы, некоторые хрис­ тиане подняли такую шумиху вокруг некоторых

элементов евхаристии

-

поклонов, благоговейного

коленопреклонения, потому что Христос присутст­

вует в них,

-

но ни разу не позаботились обратить

внимание на эти возвышенные слова о присутствии

Христа в каждом нуждающемся. Иисус сказал нам

272

лишь однажды (во время Тайной вечери), что будет

присутствовать в Хлебе и Вине, но Он неоднократ­ но говорит нам в Евангелиях, что всегда присутст­

вует в бедных и униженных, кому все мы должны отвесить низкий поклон и перед кем преклонить

колена. Есть определенное извращение в том, что некоторые христиане поднимают такую шумиху

вокруг книжного текста Слова Божия, молитвенно раскрывают его, почтительно листают, никогда не

позволяя Ему спуститься с небес на землю, но они никогда всерьез не задумывались над этим текстом

из Евангелия от Матфея, глава

25, в свете которого

мы всегда должны успеть подхватить нуждающих­

ся, прежде чем те упадут. Иногда кажется, что эти

слова Иисуса обращены в первую очередь к церков­ никам

-

фарисеям от христианства.

Но церковники

1 века, люди

Пути, воспринима­

ли этот урок со всей торжественностью. Он застав­ лял их постоянно фокусировать свое внимание на

бедных и нуждающихся. И хотя это будет доволь­ но скоро позабыто - из-за богословских распрей во 11 веке, из-за триумфа института Церкви в III, из-за ожесточенных политических игр в IV веке, - для некоторых сей урок продолжал оставаться центром

внимания в каждом веке .• Часто, часто, часто бре­ дет Христос в обличии странника~

-

таков припев

средневековой ирландской поэмы «Руна о Госте­

приимстве~, и образ Христа в обличии фигляров, нищих и юродивых скитается по литературам Ев­

ропы, обеих Америк, Африки, Океании и даже Азии, с самых ранних рассказов и пьес христиан­

ского Запада до романов Сусаки Эндо и фильмов

273

Федерико Феллини. В каждом веке братья и сест­ ры Иисуса стремились усвоить этот урок, и не по­

следней среди них была Дороти Дэй, святая ХХ ве­

ка из Нью- Йорка и основательница Католического рабочего движения, которая провела жизнь, служа голодным и бездомным, лишившимся своего места в жизни, и подлинно любила каждого Идиота из романа Достоевского, который встречался на ее пу­

ти. Она однажды написала: ~HeT нужды говорить, что мы опоздали родить­

ся на две тысячи лет, чтобы приютить Христа. Но и те, кто будет жить при конце времен, не родятся слишком поздно. Христос всегда с нами, всегда просит дать ему приют в наших сердцах.

Но ныне Он говорит с нами голосом наших со­ временников, смотрит на нас глазами служащих

магазинов, фабричных рабочих и детей; дает нам руками клерков, обитателей трущоб и пригородных домохозяек. Он шагает вместе с солдатами и бродя­ гами

и

в

сердце

каждого

нуждающегося

молит

о пристанище. И, давая пристанище или накормив

кого-то, кто просит об этом или нуждается в этом, мы даем пристанище Христу ...

Если бы сам Христос не говорил об этом, то вера в то, что, если я предлагаю ночлег и еду какому-ни­

будь мужчине, женщине или ребенку, я вновь ис­ полняю роль Марфы или Марии, а гость мой

Христос,

-

-

эта вера могла бы по казаться бредом

помешанного. Возможно, ничто не выдает этого.

Вокруг их голов не светятся нимбы, по крайней ме­ ре доступные человеческому зрению. Вряд ли мне гарантировано то, что случилось с Елизаветой Вен-

274

герской (принцессой ХIII века, впоследствии

-

ландграфиней Тюрингии), которая положила про­

каженного в свою постель, а позже, когда собира­ лась поухаживать за ним, вместо изуродованного

лица прокаженного увидела лик Христов. Куда бо­ лее вероятно, что нам суждена роль Питера Клаве­

ра (иезуита ХУН века, который заботился о взятых в рабство неграх)

-

он уложил больного негра

в свою постель, а сам спал рядом на полу. Ибо сво­ ими телесными очами Питер Клавер никогда не ви­ дел ничего, кроме изможденных черных лиц

... у не­

го была только вера в слова Христа о том, что эти люди и есть Христос. И когда однажды те, кого он

убедил помочь ему, в панике бежали из комнаты при виде отвратительной болезни, он удивился. "Вы не должны уходить",

-

сказал он, и мы все еще

слышим это удивление перед тем, что кто-то мог за­

быть подобную истину: "Вы не должны оставлять его, это Христос ... "

Чтобы увидеть, насколько человек понимает это,

неплохо его спросить, что бы он счел нужным сде­ лать или сделал на самом деле, когда нищий попро­

сил у него хлеба. Дал бы ему объедки, считая, что и этого достаточно? Неужели он думает, что Марфа и Мария решили, что вчерашняя еда достаточно хо­

роша для их гостя?. Для человека, христианина в полном смысле

этого слова, не нужны стрекала обязанности, всегда побуждающие его совершить тот или иной добрый

поступок. Помогать Христу не обязанность, а при­ вилегия. Разве похоже, что Марфа и Мария сели сложа руки, посчитав, что сделали все, что от них

275

требовалось? Разве похоже, что теща Петра ворча

ухаживала за цыплятами, которых прибереraла для воскресенья, потому что таков был ее "долг"? Она

делала это с радостью и ухаживала бы за десятью цыплятами, будь они у нее. Если они таким образом оказывали гостеприим­ ство Христу, то именно так и следует поступать.

Не во имя человечности. Не потому, что рядом с на­

ми может оказаться Христос, не потому, что Он приходит навестить нас и отнимает наше время. Не потому, что эти люди напоминают нам о Христе ... а потому, что они суть Христос».

Наше размышление достигло уровня, где обыч­ ная проза уже не годится, а годятся лишь слова Пи­

сания, святых и поэтов. Никто из нас не канет в без­ дну пустоты и небытия; все мы будем призваны на Страшный суд. Как писала Эмили Дикинсон: 4НО, когда всех нас призовут из смертного праха,

Справедливый Судия спросит, жили ли мы по Все­ ленскому Укладу, лежащему в основе всего миро­ здания и одушевляющему его, по укладу справедли­

вости и милосердия, укладу заботы о ближнем, по­ павшем в нужду. Добрые самаритяне этого мира, за исключением из ряда вон выходящих случаев, ви­

дят только человека, попавшего в руки грабителей, личность, впавшую в нужду. Они не видят Христа;

может статься, они вообще о Нем никогда не слыша­ ли. Но Он здесь, даря тепло человеческим встречам, смягчая суровость существования, освещая тьму све­

точем веры».

УI

Воплощенное Слово Иисус, KaKUМ он виделся возлюбленному ученику

~ Так кто я, по-твоему?

ра. Ответ Петра жий.

-

-

-

спросил Иисус Пет­

что Иисус ~Мессия. и ~CЫH Бо­

понравился Иисусу. И, хотя Он не отри­

цал эти титулы, можно предположить, что Он был не просто польщен: Он решил, что Петр понял все правильно. Но хотя ~МессиеЙ. можно по праву на­ зывать только одного человека (поскольку евреи,

похоже, не ожидали более одного), то ~CЫH Бо­

жий~

-

это расхожее выражение в ранней библей­

ской литературе: оно употребляется применитель­ но как к ангелам, так и к пророкам, вообще к любо­ му, кого можно было считать глашатаем Божиим. И мы знаем, что, как и ~Спаситель., оно было в хо­ ду в римском мире, когда речь шла о Цезаре

-

ка­

кой бы цезарь ни занимал императорский трон в данный момент. Употребляя эти выражения, христиане имели в виду, что цезарь не был месси­ ей, еще одно неизбежное разочарование; единст­

венным Мессией был Иисус. Таким образом, хри-

277

стианам пришлось положиться на греческий акро­ ним для выражения символа своей веры:

IX8Y1': Этот акроним,

ICHTIUS, если записать его ла­

тиницей, по-гречески, кроме того, обозначал ~pы­

бу~ и заменял собой фразу

1Т)О'ОЩ XptO'tOC; 8EOU при записи латиницей:

Soter,

У шс; :Еrotт)Р

Iesous Christos ТНеои Uios

что означает ~Иисус Христос, Сын Божий,

Спасителы. Очертания рыбы (с::х:), нацарапанные на

стенах катакомб, наряду с другими ранними образ­ цами христианской иконографии, на первый взгляд

казались безобидным орнаментом, на самом деле скрывавшим радикально новое политическое содер­

жание, которое непосвященный мог и проглядеть.

Полагали ли первые христиане, что Иисус был .Единственным Богорожденным CЫHOM~ и един­

ственным .Спасителем~ человечества? Очевидно,

нет. Он был

Christos,

то есть Помазанник Божий,

его Мессия, а из этого следовало, что Он был и .Сы­ ном Божиим~ (то есть тем, кто возглашал Весть Божию), и, конечно же, Он пришел ~спасти~ Изра­

иль или ~освободить~ его, как решили ученики по пути в Еммаус. Греческое слово

soter означает

не

только ~спаситель~, но и ~избавитель., то есть человек, который спасает государство от хаоса, как

Эдип спас Фивы от терроризировавшего их Сфинк­ са. Но утверждать, что Иисус был исключительно

278

Сыном Божиим И спасителем человечества

-

зна­

чит выходить за рамки смысла высказываний пер­ вых христиан.

Самая ранняя христианская проповедь, вроде той, что Петр произнес в Пятидесятницу, подчерки­

вала, что Бог воскресил Иисуса из мертвых, чтобы окончательно подтвердить Его жизнь и послание.

Он был q:пОМазан~, чтобы нести q:Благую Весть бед­ HЫM~, униженным, одиноким, отверженным

есть Израилю,

-

-

то

хотя довольно скоро апостолы уве­

ровали в то, что послание Христа предназначалось

всем без исключения. Но благодаря проповедям Павла христианство начало углублять свое понима­

ние роли Иисуса как q:спасителя~, особенно благо­ даря молитвенному размышлению Павла о крест­

ной муке Иисуса. Он не только помазанный Богом целитель и наставник. q:Христос умер за наши гре­

хи,

-

пишет Павел коринфянам,

-

освободил Hac~. Этим Он спас нас полагающая

и таким образом

-

такова осново­

q:BecTb Евангелия~.

Но даже для Павла q:CbIHOBHOCTb~ Иисуса не де­

лала Его, пользуясь выражениями позднейших бо­ гословов, q:субстанционально единым с OTЦOM~. Он был человеческим сыном Бога, сотворенным по об­ разу Божию, как все люди, но совершенным обра­ зом Бога, поскольку единственный из всех детей

Адама и Евы действовал идеально, повинуясь Бо­ гу

q:даже вплоть до смерти на KpeCTe~. Никто из

-

верующих,

пор

-

с которыми

мы

сталкивались до

сих

ни Марк, на Матфей, ни Павел, ни лука, никто

из апостолов и никто из учеников, собиравшихся

279

подле Иисуса, а затем образовавших раннюю Цер­

ковь,

- не считал Иисуса Богом. Это показалось бы

им богохульством. В конечном счете их вера в Хри­

ста была разновидностью иудаизма, а иудаизм был единственной в мире монотеистической религией.

Бог создал человека Иисуса и сделал Его Властели­ ном. Даже хотя отныне Он

Имя, которым мы спа­

-

сены, Он не создал сам себя

-

подобное показалось

бы немыслимым. Однако к концу

1 века четвертое Евангелие, при­

писываемое Иоанну, обрело завершенную форму, и в нем мы впервые видим, как Иисус провозглаша­

ется Богом. Это Евангелие начинается новой верси­

ей Бытия, первой книги древнееврейской Библии, открывающейся словами ~B начале сотворил Бог

небо и землю~, а затем описывающей дальнейшие события. Иоанн-евангелист (чей относительно не­ принужденный греческий мешает отождествить его

с Иоанном-визионером, автором Откровения) хо­ чет донести до нас скрытый смысл Творения, как оно описано в Бытии, этой Книге Начала Начал.

Он начинает так: В начале было СлОВО,

и (ЛОВО было У Бога, и (ЛОВО было Бог.

Оно было В начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть,

что начало быть. В Нем была жизнь,

280

и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит,

и тьма не объяла его .•• в мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал.

Пришел к своим, и свои Его не приняли.

Д тем, которые приняли Его, верующим во имя Его,

дал власть быть чадами Божиими ... и Слово стало плотию и обитало с нами. И мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца ••• и от полноты Его все мы приняли

и благодать на благодать. (Иоанн,

1:1-5; 1:10-12; 1:14; 1:16)

Это чеканные слова, они совсем не похожи на

грубоватую манеру Марка или жизнерадостность Луки. Рядом с ними отдельные попытки Матфея

прибегнуть к высокому стилю кажутся несвязным лепетом. Они предназначены, чтобы петь их в клу­ бах ладана или высечь в камне. Как в торжествен­ ной органной прелюдии, в них звучат ноты, которые

дают понять, что мы уже не сидим в уютном общест-

281

ве, болтая с Павлом и Петром, Марфой и Марией. При их звуках мы должны склонить головы.

Мы ничего не знаем об авторе этого Евангелия кроме того, что можно вычитать из текста. Фактура языка временами заставляет его казаться чуждым

телом в корпусе Нового Завета и иногда приводила ученых к самым фантастическим гипотезам о его происхождении. Были, к примеру, такие, кто пола­

гал, что философская усложненность этого Еванге­ лия указывает на то, что оно относится ко второй половине

II века. Другие замечали, что тщательный

анализ информации о жизни палестинских евре­

ев говорит в пользу того, что оно было написано в 40-е годы

1 века.

Гипотеза насчет

11 века, основан­

ная на влиянии греческой софистики на концеп­

цию четвертого Евангелия, оказалась беспочвен­ ной, когда свитки Мертвого моря подтвердили, что понятия, некогда считавшиеся порождением гре­

ческих философских кругов

-

такие как «Слово~

и космическое разделение света и тьмы,

-

были

распространенными среди ессеев Иудейской пус­ тыни еще до Иисуса. Постепенно приходящие к

общему мнению ученые датируют сочинение Еван­ гелия в том виде, в каком оно дошло до нас, послед­

ним десятилетием

1 века (или, самое позднее, пер­

вым десятилетием второго). Однако палестинские вкрапления этого Евангелия указывают, что это труд, основанный на свидетельствах очевидцев,

но пересмотренный и расширенный на протяжении

1 века. 282

Так что сегодня перед нами наложение поздних

богословских рассуждений на ранние свидетельст­ ва. Швы между ними почти незаметны, потому что окончательную форму Евангелию придала рука

чуткого и утонченного издателя. Таким образом, Евангелие от Иоанна является одновременно са­ мым ранним и самым поздним.

Иисус Марка, Матфея и Луки

-

Иисус синопти­

ческих Евангелий, названных так постольку, по­ скольку они столь похожи, что их тексты можно пе­

чатать параллельно,

-

не ставит себя в центр своего

учения. Он скромен, даже склонен держаться в тени,

называть себя ~CЫHOM Человеческим~ друг

-

-

приятель,

и только изредка привлекает к себе внима­

ние как человек, которому уготована особая роль: когда так обыденно молится Богу, своему Авве, и ко­

гда говорит ближайшим ученикам, что Ему предназ­ начено претерпеть муку и умереть. Тем не менее

в Евангелии от Иоанна Иисус заявляет, что ~OTeц иЯ

-

OДHO~. Тогда как синоптический Иисус ожи­

дает отмщения после смерти, это чаемое отмщение может ненамного превосходить надежду на воскре­

сение, выраженную еврейскими святыми, как семь

замученных братьев из Второй книm Маккавей­ ской, и ~прозрение~ Иисуса может быть не более божественным и пророческим, чем прозрение любо­ го, кто знает, что потревожил грозную политичес­

кую оппозицию. В Евангелии от Иоанна Иисус

-

~CBeT~, который не объемлет тьма, который в каж­ дое мгновение своей жизни знает, к чему ведет Его жизнь и что Его крест станет началом Его @ознесе-

283

ния», Его вселенского прославления. Богословие

Иисуса

-

Нового Адама (который возобновляет

Творение в своем мистическом Теле

-

Церкви),

столь 11Цательно сконструированное Павлом, в мыс­ ли Иоанна поднимается на новую высоту. Теперь

Иисус представляется 4СЛОВОМ» Божиим божественным смыслом,

-

-

то есть

существующим наравне

с Богом 40Т начала начал» и явленным в Творении

вселенной, а затем в Воплощении, в человеческом воплощении Иисуса.

Впервые, в открывающем Евангелие от Иоанна отрывке, Иисус назван ~Богом. и ~единородным сыном», и звучание и монументальность этого Еван­

гелия, полного повторяющихся и практически бес­ конечных речей Иисуса, настолько отличаются от сжатых и напичканных анекдотическими история­

ми синоптических Евангелий, что легко впасть в преувеличение, утверждая, насколько странно и не­

обычно Евангелие от Иоанна. Но эти рассуждения чуть более двусмысленны, чем может показаться на первый взгляд. Конечно же, выражение 4единород­ ный от отца», хоть и указывает несомненно на уни­ кальное происхождение Иисуса, звучит не так дерз­

ко, как более позднее богословское ~Единственно Богорожденный Сын». Более того, существует непрерывная преемствен­

ность между ранним богословием Павла и синопти­ ческих Евангелий, с одной стороны, и более разви­ тыми размышлениями Иоанна - с другой. Рано или

поздно в Иисусе должны были увидеть человече­ ское начало

-

воплощенность,

284

-

а не призрачное

явление гностиков; Он восстал из мертвых и полу­ чил главенство над вселенной; Он

-

кульминация

промысла Божьего, Его окончательное откровение.

Но если Бог мог настолько явить себя во плоти, то Иисус должен быть самоявлением Бога, а следо­ вательно, от Бога в гораздо более целостном и су­ щественном смысле, чем любой из предшествую­ щих (и всего лишь человеческих) пророков. Эта последняя мысль перекидывает мостик между ран­

ним богословием и великими христологическими утверждениями

II века; именно Евангелие от Иоан­

на, в большей степени, чем любой другой документ Нового Завета, рисует нам картину того, как стро­ ился ЭТОТ мост, почти моментальный снимок ново­

го богословия в процессе его сооружения. В конце

II века Игнатий Антиохийский, один из первых ве­ ликих епископов, вполне недвусмысленно говорил

~o Боге нашем, Иисусе Христе~.

Нельзя ли усмотреть в подобном ходе богослов­ ской мысли разоблачения монотеизма

-

самого ве­

ликого сокровища иудаизма? Конечно, раввинский

иудаизм в его сложившихся формах так бы и посту­

пил. Но повторяю: мы всего лишь наблюдаем, как на протяжении

1 века от древнего иудаизма ответв­ - раввинский иудаизм и хрис­

ляются два течения

тианство, поначалу тесно переплетенные, но посте­

пенно обособляющиеся в самостоятельные величи­ ны. Для еврея, блюдущего раввинскую традицию, любое покушение на Единство Божие нестерпимо. Христиане не отрицают Единства Божия, но нахо­

дят ему ошеломительное и более осязаемое под-

285

тверждение в Иисусе, которого в конечном счете

можно понимать только как Боzовоnлоще1luе: ~Аз

eCMЬ~, -

возглашает Иисус у Иоанна, намеренно

вторя выражению самоописания Бога в еврейских писаниях. Как Он заявляет повергнутым в смуще­ ние верующим в пределах самого Храма, Он сущест­ вовал вечно, и существование его предшествовало

всей еврейской истории: 4ДО Авраама то было, ибо Я ec.мb~. Он напоминает Марфе и Марии: 4Я ес.мь Воскресение и Жизнь~. И, наставляя учеников во время Тайной вечери, произносит: я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.

Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его. (Иоанн, 14:6-7)

Кто видит Его, тот видит и Отца; кто слышит Его, тот слышит и Отца; кто прикасается к Нему, прикасается и к Отцу. как говорит автор Евангелия от Иоанна (в первом из трех Посланий Иоанна): древняя реальность, 4КОТОРая существовала от нача­ ла начал, которую мы слышали, которую видели

собственными глазами и которой касались собст­ венными руками, есть Слово Жизни~. Иначе гово­ ря, сам Иисус и есть Евангелие, Благовествование. Церковь, которая дала это Евангелие миру, шла

своим, особым путем, следуя собственному уни­ кальному развитию в христианских общинах

1 века,

рассеянных по римской Евразии. Ее главным пре-

286

свитером, по всей вероятности, был один из млад­ ших последователей Иисуса, которого Евангелие

никогда не называет по имени, а только ~Возлюб­ ленным Учеником~. Несмотря на то что впоследст­

вии евангелие этой общины при писывали апостолу Иоанну, Возлюбленный Ученик был человеком, ко­ торый 43Нал первосвященника~, а следовательно,

жил в Иерусалиме и не мог быть провинциальным галилейским рыбаком, как Иоанн, которого Иисус призвал вместе с братом его Иаковом из лодок их отца Зеведея. Разумнее всего, рассматривая корпус сочинений Иоанна в Новом Завете, предположить, что Евангелие от Иоанна прошло три стадии: во­

первых, изустное свидетельство Возлюбленного Ученика своим последователям; во-вторых, работа писателя, который упорядочил это свидетельство,

расцвеченное позднейшими контроверзами в общи­ не Иоанна (или Церкви Возлюбленного Ученика); и, наконец, его окончательная форма, которую при­

дал издатель, добавивший несколько окончатель­ ных мазков и разгладивший многие морщины и ше­

роховатости, которые течение событий оставило в тексте.

Через такие же стадии могли пройти и три ново­ заветных Послания, приписываемых Иоанну, кото­

рый называет себя

hos presbyteros, ~Пресвитером». Греческое presbyteros, или 4пресвитер~, после мно­

говекового переозвучивания превратилось в анг­

лийское ~priest~, ~священник», изначально озна­ чавшее не иерарха, приносившего жертвы (как язы­ ческий жрец), а старейшину, который делится

287

своей мудростью с общиной. Был ли Пресвитер Иоанн Возлюбленным Учеником или писателем, который впоследствии упорядочил и записал сви­

детельства Возлюбленного Ученика,

-

по этому по­

воду ученые все еще спорят. Но наиболее разумно

будет предположить, что и Евангелие и Послания

по сути являются работой одного писателя, чело­ века в свое время известного как Иоанн Пресвитер,

который писал на рубеже столетий как верный уче­

ник и преемник ныне покойного Возлюбленного Ученика и чей труд, по крайней мере в случае с Еван­

гелием, был впоследствии пересмотрен окончатель­ ным издателем.

Кем бы ни был Возлюбленный Ученик

-

то есть

изначальный свидетель становления церкви Иоан­

на,

-

у него был острый глаз и чуткий слух, так как

он собрал воедино подробности, ускользнувшие от других евангелистов. Во многих беседах Иисуса ди­ алогу присущ живой, колкий юмор греческой коме­

дии. После того как Иисус позвал Филиппа, воз­ можно, Варфоломея в синоптической традиции, тот

бросается к Нафанаилу и восклицает:

-

Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в

законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из На­ зарета!

-

Из Назарета может ли быть что доброе? Пойди и посмотри.

Когда ухмыляющийся Нафанаил, семеня, подхо­

дит с Филиппом к Иисусу, тот, заметив его, говорит:

-

Вот подлинно Израильтянин, в котором нет

лукавства.

288

Почему ты знаешь меня?

-

Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда

ты был под смоковницею, Я видел тебя.

-

Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев!

Ты веришь, потому что Я тебе сказал: 4:Я ви-

дел тебя под смоковницею~? Увидишь больше се­ го. (Иоанн,

1:45-50)

После этой встречи Иоанн показывает нам Иису­

са, сидящего в одиночестве и обессиленного, под палящими лучами полуденного солнца, падающи­

ми на Колодезь Иакова, известного также как Из­ раиль

-

один из древнейших патриархов Бытия.

К колодезю подходит самаритянка с кувшином,

чтобы набрать воды. Ни один набожный еврей ни­ когда не завел бы разговор с незнакомой женщи­ ной, и ни один уважающий себя еврей никогда не

обратился бы к уроженцу Самарии. Но Иисус на­ рушает все условности и поражает женщину своей

просьбой:

-

Дай Мне пить.

Как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня,

Самарянки?

-

Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит

тебе: 4:дай Мне пить~, то ты сама просила бы у Не­ го, и Он дал бы тебе воду живую. (Пауза.)

-

Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а коло­

дезь глубок: откуда же у Тебя вода живая? Неуже­ ли Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь, и сам пил из него, и дети его,

и скот его? 1О

Зак.

,\1,

221·1

289

-

Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять;

а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

(Пауза.)

-

Господин! Дай мне этой воды, чтобы мне не

иметь жажды и не приходить сюда черпать.

Пойди позови мужа твоего и приди сюда. (Пауза.)

у меня нет мужа.

Правду ты сказала, что у тебя нет мужа; ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне име­ ешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. (Пауза.)

-

Господи! Вижу, что Ты пророк. Отцы наши

поклонялись на этой горе; а вы говорите, что место,

где должно поклоняться, находится в Иерусалиме.

-

Поверь Мне, что наступает время, когда и не на

горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться От­ цу. Вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему

кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет вре­

мя, и настало уже, когда истинные поклон ники будут поклоняться Ощу В духе и истине; ибо таких поклон­ ников Отец ищет Себе. Бог есть дух: и поклоняющие­ ся Ему должны поклоняться В духе и истине. (Пауза.)

-

Знаю, что придет Мессия, то есть Христос;

когда Он придет, то возвестит нам все.

-

Я ес.мъ, Который говорю с тобою. (Иоанн,

4:7-26) 290

В этот момент из города с провизией возвраща­ ются ученики и начинают волноваться, видя, что

Иисус разговаривает с подобной женщиной и что женщине этой только что было сказано о грядущем Времени, свободном от условных ограничений, больше, чем они в состоянии понять. Самаритянка уходит рассказать соседям о необыкновенном госте, восклицая: ~Пойдите посмотрите Человека, Кото­ рый сказал мне все, что я сделала. Не Он ли Мес­ сия?~ ~И многие самаритяне, Иоанн,

-

-

рассказывает далее

из города того уверовали в Него по слову

женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Не­

му самаритяне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверова­ ли по Его слову. А женщине той говорили: уже не по

твоим речам веруем; ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира~. Действительно ли все это случилось? Возможно, в основе этого рассказа лежит устное свидетельст­

во, воспоминание, хранившееся в общине Иоанна, о необычной встрече Иисуса с самаритянкой у ко­ лодца, самаритянкой, которая не была сверхпрони­ цательной праведницей, но которая нашла Иисуса

совершенно необычным и каким-то образом смогла постичь вещи, над которыми ломали голову уче­

ники. Но разговор о ~Живой Boдe~ подразумевает

уже разработанное богословское понятие ~благо­ дати~, и трудно поверить, чтобы оно могло само со­

бой расцвести пышным цветом при жизни Иисуса или, в любом случае, раньше последней трети века.

291

Более того, диалог

-

я ввел «паузы~, но, думается,

они отражают намерение автора показать смятение

самаритянки

-

слишком отшлифован, чтобы быть

непосредственным воспоминанием. Поэтому мы можем различить в этом диалоге, как и во многих

других отрывках из Иоанна, два-три слегка затуше­

ванных уровня богословского и драматического по­ вествования, которые были использованы при кон­ струировании окончательного текста.

Но в этом диалоге, как и в разговоре с Нафанаи­ лом, Иисус, конечно, держится довольно непринуж­ денно и с юмором, характерным для синоптических

Евангелий, но теперь Он всеведущ, каким никогда

не был у Марка и Матфея и только иногда, мельком, показан у Луки. Но помимо этих знаков божествен­ ности, введенных, несомненно, Иоанном Пресвите­ ром, повествование пронизано постоянными свиде­

тельствами о человеческой природе Иисуса, а это

уже явно

-

изначальный вклад самого Возлюблен­

ного Ученика, и подробности эти мешают Иисусу казаться бесчувственным, потусторонним призра­ ком. Так, например, под конец жизни Он рьщает над своим скончавшимся другом Лазарем, братом Мар­ фы и Марии (которого Он в конце концов воскре­ сит из мертвых), а стоящие рядом восклицают: «По­

смотрите, как сильно Он любил eгo!~ После воскресения Лазаря брат и сестры устра­ ивают праздничную трапезу, во время которой Ма­

рия помазала нардом ноги Иисуса. Это случай, не похожий на тот, который рассказывает только Лу­

ка

-

о блуднице, помазавшей ноги Иисуса и омыв-

292

шей их своими слезами во время ужина у Симона­ фарисея. Помазание, описанное Иоанном, можно

найти также и в Евангелиях Марка и Матфея, но

особенно любопытно, что Иоанн сопровождает его убедительными и подлинными деталями, которых нет в произведениях ~ранних. евангелистов. Толь­

ко Иоанн упоминает, что ~Becь дом наполнился бла­ гоуханием. чистого нарда, который Мария достала для помазания. И тогда как Марк и Матфей упоми­ нают, что ~HeKOTopыe. из сотрапезников жалова­

лись на экстравагантное поведение Марии, только Иоанн вкладывает возражение в уста Иуды, кото­

рый сказал: 4ДЛЯ чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?

-

вполне

предсказуемая жалоба бессознательно прижимис­ того пуританина со своим собственным уставом, ус­ тавом, который заставит его предать Иисуса всего

за тридцать сребреников. И тут Иоанн замечает: ~Сказал же он это не потому, чтобы заботился о ни­ щих, но потому, что был вор •. Две эти подробно­ сти

-

благоухание, наполнившее дом, и коварный

вопрос Иуды

-

указывают на чуткого свидетеля

как основной источник этого наиболее конкретно­ го из трех евангельских переложений этого сюжета. В Тайной вечере, к которой остальные евангели­

сты приурочивают учреждение обряда евхаристии, Иоанн (который связывает учреждение евхарис­

тии с чудом умножения хлебов и рыб) видит со­ вершенно особую церемонию:

293

Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего

к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их ... и во время вечери ... Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его и что Он от Бога исшел

и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать

полотенцем, которым был препоясан. (Иоанн,

13:1-5)

Вновь заняв место за столом, Иисус произносит по-иоанновски длинную речь, суть которой заклю­

чается в словах: ~Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг

другу •. Даже если напыщенная риторика может

быть порождением обостренной чувствительности человека более поздней эпохи, само действие, так же как и его основное значение, вполне может опи­ раться на подлинное воспоминание.

Только в Евангелии от Иоанна мы найдем внят­

ное объяснение тому, почему еврейские предводи­ тели были вынуждены прибегнуть к помощи Пила­

та, римского прокуратора Иудеи, чтобы совершить суд над Иисусом: ~HaM не позволено предавать

смерти никого •. Только Иоанн объясняет, почему Пилат неохотно, зная, что Иисус невиновен, выно­ сит смертный приговор:

~Если отпустишь Его,

-

кричали евреи,

-

ты не

друг кесарю; всякий, делающий себя царем, против­ ник кесарю

•. 294

Только Иоанн упоминает, что судилище над Иису­ сом в присутствии Пилата происходило не в пре­ тории, а на так называемой «Каменной мостовой •. За пределами Антониевой крепости, возможном ме­ сте расположения Иерусалимской претории, распо­

лагался двор, площадью примерно

2300 квадратных

ярдов, вымощенный массивными камнями, размером

более квадратного ярда и толщиной в фуг. Вполне ве­ роятно, что на этих камнях стоял некогда Иисус из Назарета лицом к лицу с римским чиновником, в

чьих руках находились Его жизнь и смерть. Мог ли

Возлюбленный Ученик, изображенный в Евангелии от Иоанна как единственный из учеников мужчин,

кто проследовал за Иисусом на всем Его крестном пу­ ти, задержаться на Лифостротане и подслушать за­

пальчивый разговор, приведенный у Иоанна? «Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостро­ тон, а по-еврейски Гаввафа (Высокое Место). Тогда

была пятница перед Пасхою (когда готовили трапе­ зу из пасхального агнца), и час шестый (время, ко­

гда весь заквашенный на дрожжах хлеб выносили

из еврейских домов, чтобы заменить его пасхаль­

ным пресным хлебом). И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, рас­

пни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Пер­ восвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кеса­

ря. Тогда, наконец, он предал Его им на распятие •.

(Иоанн,19:13-16)

295

Красоты Евангелия от Иоанна в большей сте­ пени замаскированы, чем у других евангелистов.

у Иоанна нигде нет красивых притч синоптиче­ ских Евангелий, их заменяют исполненные досто­ инства, но скучные речи, иногда растягивающиеся

на несколько страниц. Автор, поставивший себе целью не дать нам забыть, кто такой Иисус, может ошеломить удушливой помпезностью, которая за­ ставляет тосковать по яркому, выразительному и

приземленному Иисусу синоптических Евангелий.

Иисус у Иоанна всегда полон самообладания. у Марка и Матфея Иисус умирает на кресте, ис­ пытывая

невыразимые муки,

издав

нечленораз­

дельный, душераздирающий «вопль~. У Луки, про­

стив всех и пообещав рай доброму разбойнику, Он произносит свои последние изысканные слова, об­ ращенные к Отцу, цитируя тридцать первый пса­

лом: «Отче! в руки Твои предаю дух мой~. Лука уже на полпути к богословию Иоанна, признающего Бога-Мессию. Но у Иоанна Иисус даже в свой смертный час держит все под контролем. «Совер­ шилось~,

-

произносит Иисус Иоанна.

«И, преклонив главу, дyx~,

-

-

пишет Иоанн,

-

предал

который отныне и впредь принадлежит

всему миру.

Иисус у Иоанна

-

это отягощенный серьезно­

стью Христос древних верований, безвкусного ре­ лигиозного искусства, немецких мистерий и гол­

ливудских фильмов. Это застывшая икона, какие

особенно нравятся церковникам и богословам. Похо-

296

же, что символическое почтение Иоанна заставило

икону внушать чересчур сильный благоговейный страх, чтобы перепачканные и непосвященные ру­ ки простых людей могли коснуться ее, даже несмо­

тря на то что именно в Евангелии от Иоанна Хрис­ тос, распятый, пронзенный копьем, а ныне восстав­

ший, говорит Фоме Неверующему: ~Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою

и вложи в ребра Мои~. Груз человеческого и плот­ ского, пропитанный потом и грязью, у Иоанна окончательно заслоняется невесомым свечением

божественного. Это тот же процесс иконизации, ко­

торый в более поздние века вознесет Марию из На­ зарета над галилейскими холмами и воцарит ее сре­

ди небесных созвездий как

theotokos,

Богородицу,

новое воплощение Великой Матери евразийской, замену свергнутой с престола Дианы Эфесекой.

Подобно всем религиозным нововведениям, бо­ гословие Иоанна возросло на почве культуры, и если вы хотите его понять, то его надо рассматри­ вать как часть развивающегося культурного про­

цесса. Это была эллинистическая культура, даже с налетом азиатской помпезности и риторических преувеличений, которые так ценил Александр в

восточной обрядности. Циничные римские сенато­

ры, провозглашающие богом одного цезаря вслед за другим, не воспринимали своих декретов букваль­ но, однако поддерживали установление внушаю­

щих благоговейный трепет мраморных изваяний.

Облака ладана, блистающие сосуды и смазливые, одетые в красивые тоги жрицы, кланяющиеся в уни-

297

сон,

-

все это были стандартные методы создания

политической стабильности, отчасти основанной на народном легковерии. В столетия, последовавшие

за возвышенной христологией Иоанна, поэтичес­

кие и литургические гиперболы будут превращать­ ся в жесткую, застывшую догму, пока все, чем вла­

деет Церковь

-

от помазанных священников до

освященных хлебов, от священных книг и сосудов

до пасхальной свечи и хвалебных экстатических песнопений в пасхальную ночь,

-

не засияет све­

том самообожествления. Многие из тех, кого устраивает синоптическая традиция и даже Павел, приступая к Евангелию от

Иоанна, чувствуют, что их дороги с Новым Заветом

расходятся. Это могут быть верующие, наполовину верующие, евреи, гуманитарии, агностики

-

сло­

вом, все, кто приветствует прозрения и достижения

богословской мысли Павла и синоптических еван­ гелистов, но впадает в смущение и растерянность,

едва оказавшись в лучах неземного свечения Иоан­

на. Беспокойство им доставляет не только превоз­

ношение Богочеловечества. Дело в том, что именно

у Иоанна мы можем обнаружить не только верный источник хвалебных доктрин позднего христианст­ ва (с которыми согласится даже не всякий христи­

анин), но и дух рискованной избранности, который

раз за разом и со все более губительными послед­ ствиями будет всплывать на поверхность на протя­ жении всей западной истории.

у Иоанна ~евреи~ это враги, на которых он зача­ стую (хотя и не всегда) взирает с презрением, за-

298

блудшие люди, не имеющие .другого царя, кроме кесаря~. Подобное отношение не могло уходить корнями во времена Иисуса, ведь Он и Его после­

дователи были евреями. Не могло возникнуть оно и в дискуссиях середины века между представите­

лями движения Иисуса, когда все возглавлявшие его люди

-

такие как Иаков, Петр и Павел (сам на­

зывавший себя .евреем из eBpeeB~ ) - глубоко осо­ знавали свое еврейское происхождение и думали

о себе лишь как о проповедниках свершившихся обетований иудаизма. Антииудаизм Иоанна ско­ рее восходит к последним десятилетиям 1 века, когда

накалившаяся обстановка грядущей войны между раввинами и мессианцами дошла до точки кипения

и мессианцев силой выставляли из синагог и преда­

вали официальной анафеме на еврейских богослу­ жениях. Чувство утраты, про истекающее из этого

злобного остракизма, не следует преуменьшать, хо­ тя мы не можем не помнить о нем, поскольку оно пульсирует в уязвленных чувствах автора четверто­

го Евангелия, ставшего рассказом о жизни Иисуса

устами смешанной общины 90-х годов, состоявшей из евреев и иноверцев, возможно переместивших­

ся из Палестины в Эфес, но все еще растравляю­ щих свои раны, причиненные окончательным из­

гнанием. В отличие, к примеру, от иноверческих

церквей Павла, община Иоанна сохраняла

-

благо­

даря присутствию Возлюбленного Ученика, а по­ сле его смерти благодаря его почтительному отно­ шению к своим очень палестинским, очень еврей-

299

ским воспоминаниям

-

глубокую приверженность

к своему еврейству, поэтому окончательный разрыв

koinonia

между евреями и христианами мог ока­

заться куда более болезненным для общины Иоан­ на, чем для многих других христианских церквей. Но если можно сказать, что евреи раввинской

ориентации выиграли сражение в

1 веке и

продол­

жали одерживать верх на протяжении следующих

двух веков, то события приняли другой оборот в са­ мом начале

IV века в связи с крещением императо­

ра Константина, после чего христиане шестнадцать с половиной веков сгоняли евреев в гетто, травили их, лишали гражданских прав, мучили, устраивали

среди них массовую резню и вообще потешались всласть. Этот многовековой погром

-

несмывае­

мый позор христианства, даже в большей степени запятнавший его, чем длившиеся несколько столе­ тий крестовые походы против ~HeBepHЫX~ мусуль­

ман. Если Иоанна, писавшего в самый разгар бого­ словских споров, нельзя винить за последующую

историю европейского антисемитизма больше, чем Вirkat

ha-minim, ритуальное еврейское проклятие,

обращенное против еретиков-христиан, то его Еван­

гелие по-прежнему способно заставить еврейских читателей багроветь от ярости, а христианских

-

краснеть от смущения.

Вполне возможно, что именно неприятие со сто­

роны иудаизма закалило высокую христологию об­ щины Иоанна. Как то нередко случается в истории религии, сам факт отверженности становится со­ кровищем, от которого никогда не следует отказы-

300

ваться, холимым и лелеемым сокровищем, которое

превращают в знак почета. Именно в результате та­ кого рода психологического процесса и возникают

навязчивые, бескомпромиссные идеи, которые в конце концов делают диалог между евреями и хри­ стианами, равно как и между разновидностями хри­

стианства, невозможным.

Однако к тому времени, когда было написано Первое послание Иоанна, в первом десятилетии

II ве­

ка, еврейско-христианская ересь, оставившая следы в Евангелии от Иоанна, уже канула в историю, и у

общины Иоанна появились новые враги. Гностики придали Евангелию от Иоанна новый истолкова­

тельный оборот, приведший в ужас более ~OPTOДOK­ сальных~ верующих, поскольку гностики полно­

стью игнорировали человеческую ипостась Иисуса, чрезмерно упиваясь неоднократным акцентом, ко­

торый Иоанн делал на его божественности. Гности­ ки предпочитали верить в то, что Иисус вообще ни­

когда не был человеком, а просто духом в человече­ ском обличье (подобно греческому богу, временно принявшему телесный облик). Хотя Евангелие от Иоанна пришлось им куда больше по вкусу, чем

остальные, Иоанна Пресвитера такой выбор поверг в неописуемое смятение.

Тем не менее его ответ на богословский вызов был резок и неумолим: гностики, и прочие оппонен­ ты

-

~антихристы~, ~дьявольское oтpoдьe~, и никто

из хороших людей не должен иметь с ними ниче­

го общего. С. Г. ДОДД, один из величайших совре­ менных экзегетов литературного наследия Иоанна,

301

однажды задал глубокомысленный вопрос: ~Разве истина не выигрывает, если мы не порываем отно­ шения с теми, чьи взгляды на нее отличаются от на­

ших?» Похоже, люди типа Иоанна Пресвитера ни­

когда не задавались подобным вопросом. Церковь Возлюбленного Ученика стала чем-то вроде народности, населяющей остров, который в результате геологического катаклизма оказался от­

резанным от материка. Долгие годы она развива­ лась отдельно

-

от евреев, от ~еретиков., даже от

других ~правоверных. христиан. Не имея постоян­ ной администрации и власти в лице епископов и

дьяконов других христианских общин, она полно­ стью зависела от индивидуального пророческого

вдохновения, исходящего от ~Дyxa., и отрицала,

что кто-либо, кроме Иисуса, может быть ее

pastor,

то есть пастырем. Иисус был, по Его словам, ~Доб­ рым Пастырем., и все мы в равной степени были Его овцами. Как и само Евангелие от Иоанна, эта церковь располагала интеллектуальными и социаль­ ными сокровищами, неведомыми в других христиан­

ских общинах, сокровищами, которые понемногу

развивались, объединяясь в то, что станет Великой Церковью последующих столетий. Несмотря на все

свои проблемы, высокая христология общины Иоан­ на придавала ее богословию глубину и пронзитель­ ную ясность, которой недоставало остальным церк­

вям, а ее основанная на Духе социальная атмосфера

побуждала всех, особенно женщин, к равному учас­

тию в общих молебенных и благотворительных ме­ роприятиях.

302

И действительно, церковь Иоанна хранила в своих недрах удивительные ростки, которым суж­

дено было расцвести пышным цветом в последую­ щие века. Если ее индивидуалистская ориентация

и настоятельное требование личного контакта с Господом напоминают нам дух современных про­

тестантских церквей, то ее уникальное благогове­ ние перед святостью всего физического (Иисус, моющий ноги ученикам, Иисус, исцеляющий сле­

пого смесью грязи и собственной слюны) может напомнить разве что поздние таинства православ­

ной и католической церквей. Но ее настоятельное

требование, чтобы все думали одинаково, приво­ дит в замешательство всякого, кто хоть когда-ни­

будь сталкивался с неортодоксальной мыслью. Ни­ чего удивительного, что Иоанн часто оказывается

любимым евангелистом людей, находящихся в по­ стоянном напряжении и не ведающих устали, а его

жесткость приводит на ум представителей некото­ рых современных церквей, которые постигла не

столь успешная судьба. Трудности Евангелия от Иоанна настолько велики, что вплоть до сегодняш­ него дня в христианских церквях лишь изредка чи­ тают отрывки из него, в то время как остальные

Евангелия используются в полном объеме. Несмотря на все это, наиболее характерные от­ рывки из литературного наследия Иоанна по праву

считаются самыми прекрасными в Новом Завете:

Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного ...

303

Заповедь новую даю вам,

да любите друг друга ... я есмь лоза, а вы ветви.

Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода

...

Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас.

Пребудьте в любви Моей. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. (Иоанн,

3:16; 13:34; 15:5, 9;

Первое послание Иоанна,

4:16)

Первые три цитаты это слова Иисуса из Еванге­ лия от Иоанна, последняя

-

слова Иоанна Пресви­

тера из Первого послания. Оторванная от своих

еврейских корней, противостоящая богословским контроверзам и,

наконец,

приведенная в

полное

смятение разногласиями в собственных рядах, цер­

ковь Возлюбленного Ученика, которая так высоко ценила любовь, но не смогла унять раздирающие ее распри, в конце концов предпочла воссоединиться с материком, иными словами

-

вступить в союз

с еще только зарождавшейся Великой Церковью. Мы знаем это из коды, которую издатель присочи­

нил к Евангелию от Иоанна после смерти Иоанна Пресвитера. В этом эпилоге воскресший Иисус, как

304

во сне, появляется на берегу Галилейского озера

и ТРИЖДЫ вопрошает Петра: ~Любишь ли ты Меня? На каждый вопрос Петр отвечает утвердительно

и все более взволнованно, и на каждый ответ Петра Иисус дает ему точное наставление: ~Корми агнцев Моих.; ~Паси овец Моих.; ~Корми овец Моих».

В конце концов церковь Возлюбленного Учени­ ка согласилась, что не может дальше оставаться в одиночестве, защищаясь от нападок только с по­

мощью своих неофициальных институтов и накоп­ ленных в Пятидесятницу ресурсов, но должна при­

нять какой-то механизм человеческой власти. А это

требовало большего, чем учение Иисуса и пример

его Возлюбленного Ученика. Это требовало защи­ ты со стороны Великой Церкви и ее пастырей, кор­

мящих

pastores, представителем которых был Петр.

Настало

время

взаимных уступок.

Церковь

Иоанна, взамен на защиту Великой Церкви, согла­ силась принять ее властные структуры и утратила

многое из своей основанной на Духе свободы. Ве­ ликая Церковь, всегда больше интересовавшаяся практикой, чем теорией, приняла разработанную христологию, а затем после многих дебатов приня­

ла в свою расширяющуюся библиотеку апостоль­ ских писаний и своеобразную литературу церкви

Возлюбленного Ученика.

Из многих загадок Евангелия от Иоанна самая таинственная это история, которая ему не принад­

лежит. Она прерывает плотную вязь иоанновского

305

повествования, и, хотя, как и во многих эпизодах

у Иоанна, главная роль в ней предоставлена жен­

щине, гибкий греческий выдает руку Луки: д утром опять пришел в храм, и весь народ шел к Не­ му. Он сел и учил их. Тут книжники и фарисеи привели

к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! Эта женщина взята

в прелюбодеянии. Д Моисей в з'аконе заповедал нам по­ бивать таких камнями: Ты что скажешь? [Они задали этот вопрос, чтобы поймать его в ловушку и найти хоть какие-то поводы обвинить его.] Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на

земле, не обращая на них внимания. Когда же продол­ жали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто

из вас без греха, первый брось на нее камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле.

Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до

последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме

женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто.

Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши.

(Иоанн,

8:2-11)

Весь отрывок звучит в духе синоптических Еван­

гелий, и его легко можно было бы вставить в Еван­

гелие от Луки

(21:38), куда он идеально подошел бы, 306

И действительно, он был исключен из текста Луки и передавался из одной христианской церкви в дру­ гую,

так

нигде окончательно

и

не

прижившись,

пока некий переписчик не втиснул его в рукопись

Иоанна, решив, что тут ему самое место. Но почему

же он все-таки был исключен? А потому, что ран­ няя Церковь не прощала прелюбодеяния (и другие крупные грехи) и не хотела распространять проти­

воречивого впечатления, будто Господь простил то, что Церковь прощать отказывается. Великая Цер­

ковь быстро заинтересовалась дисциплиной и по­

рядком куда больше, чем сам Иисус. Исключение этого отрывка

-

первый из дошедших до нас при­

меров церковной цензуры, разумеется, из лучших

побуждений (именно так цензоры всегда оправды­ вали свои действия). Анархическая церковь Иоан­ на имела веские основания неохотно идти на воссо­

единение с Великой Церковью, поскольку знала, что та подрежет ей крылья, и, насколько нам изве­

стно, именно переписчик из общины Иоанна втис­ нул эту историю о несостоявшемся побитии камня­ ми в экземпляр Евангелия от Иоанна и, таким обра­ зом, спас ее для потомков.

Отрывок демонстрирует нам тиранию недомыс­

лия, которое традиции, обычаи и власти могут куль­ тивировать в обществе. Текст Торы, который фари­ сеи и книжники цитируют Иисусу, взят из книги

Левит,

20:10,

где читаем: «Если кто будет прелю­

бодействовать с женою ближнего своего: да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодеЙка •. Иисус, пишущий перстом на земле и читающий

307

в сердцах, знает, с какими жестокосердыми, неспра­

ведливыми и склонными к самообману людьми Он

имеет дело. Он не опускается до того, чтобы обсуж­ дать с ними текст Торы, по поводу которого вполне

мог бы задать вопрос: ~KaK же вы поймали эту жен­

щину в nрелюбодеЯllUU и не поймали прелюбодея?» Он сразу переходит к сути дела: нечистая совесть каждого

-

окончательная причина того, что никто

не имеет права судить ближнего. Как замечательно, что посреди порой гнетуще выспренних речей Иоанна незаметно усмехающий­

ся Иисус синоптических Евангелий, Иисус, каким Его знали апостолы, по-прежнему играет в свою святую игру, со смехом одерживая верх над околпа­

ченными силами зла. Это тот же Иисус, который го­ ворит нам, что ад полон теми, кто поворачивался

спиной к бедным и нуждающимся

-

тем самым лю­

дям, которым они должны были помогать,

-

но что,

несмотря на то, чему учила Церковь за свою долгую,

полную событий историю, несмотря на то, что дан­ ное общество рассматривает как ~сексуальные пра­ вонарушения», ад не полон теми, кто по какой-либо причине проснулся в чужой постели.

И нас Он тоже не осуждает.

ХЛЕБ БЕДНЫХ Если мы оглянемся на историю христианства первых ста лет

-

от рождения Иисуса вправление

цезаря Августа до издания Евангелия от Иоанна

308

(и последних Посланий Нового Завета) примерно в

100 году н. э., -

то увидим его, на первый взгляд,

неестественно скоропалительное развитие. Иисус, еврейский пророк, соглашавшийся с тем, что дру­

гие называют его Мессией (и, возможно, способ­ ствовавший такой идентификации), подвергся в руках римлян столь ужасной казни, что Его после­

дователи никак не могли забыть этого. Их дальней­ шее притязание на то, что 40н воскрес., не достиг­

ло ушей тех, у кого их нет, но убедило многих, и их маленькая палестинская секта пустила ростки по

всему римскому миру, особенно укоренившись в больших городах со значительным еврейским на­ селением.

Религия приверженцев этого движения, которых стали называть 4христианами., поначалу казалась

несколько забавной разновидностью иудаизма, но постепенно переросла догмы ортодоксального

иудейства не столько в отношении этики, которая

была по-прежнему сосредоточена на специфически еврейских ценностях, таких как справедливость,

благодать, милосердие и братство, сколько за счет

своего новаторского богословия, которое считало Иисуса не только Мессией, но и Повелителем Все­

ленной, сидящим одесную Бога. Чем ближе стано­ вились христиане к обожествлению Иисуса, тем больше они обособлялись от породившего их ев­ рейства. Чем дольше размышляли христиане над

жизнью и смертью Иисуса и событиями, последо­ вавшими за Его 4воскресением., тем выше Он воз­

носился в небесах, пока они не стали называть Его

309

не только ~Спасителем., но и .Единородным Сы­ ном Божиим., чьи страдания искупили нас от гре­

ха и чье воскресение исполнило наши обетования. Писания, которые эти христиане начали соби­ рать,

-

повествования о жизни Иисуса и первых

христиан, послания с увещеваниями и наставлени­ ями, принадлежавшими перу ранних апостолов,

-

постепенно приобретали для них сакральный ха­ рактер, мало чем отличавшийся от характера еврей­

ских писаний, так называемой еврейской Библии, которую христиане продолжали уважать и читали

вслух на своих собраниях (а также толковали в сво­ ей собственной богословской перспективе). Новые

писания в последующие века были объединены в окончательное собрание, названное ~Новый За­

вет., и в качестве приложения добавлены к грече­ скому переводу еврейских писаний, отныне полу­

чивших название ~BeTXOГO Завета •. Первые пять книг Нового Завета

-

Евангелия от Матфея, Мар­

ка, Луки и Иоанна и написанные Лукой Деяния апостолов

-

стали для христиан новой Торой, рав­

но как и апостольские послания стали новыми кни­

гами пророков, которых возглавлял Павел, так же как Исаия стоял во главе еврейских пророков.

В Новом Завете, по объему составляющем пример­ но треть Ветхого, нет эквивалента пророческим

книгам, второстепенной части еврейской Библии, хотя Книга Откровения, которая замыкает собра­ ние, является близкой имитацией апокалиптиче­ ского пророчества Даниила.

310

Книги и послания Нового Завета различны по качеству и значению. Поскольку это создание мно­

жества различных авторов, мы обнаружим здесь не­ которые из причудливых противоречий Ветхого

Завета, история создания которого занимает более

тысячи с половиной лет. Но, поскольку они были написаны за полувековой период двумя поколени­ ями авторов, многие из которых знали друг друга,

мы также обнаружим в них отчетливую последова­ тельность и даже единство.

Очевиднее всего их единство проявилось в изо­

бражении Иисуса. Хотя Он представлен в разных оттенках светотени в зависимости от намерений, личности и мастерства каждого автора, даже несмо­

тря на такую разнообразную обработку материала, Его образ дышит поразительной цельностью

-

так,

что по окончании Его истории, будь она рассказана хорошо или плохо, просто или витиевато, мы чувст­ вуем, что знаем этого человека и что в каждом пере­ сказе это вполне узнаваемая, одна и та же личность.

Этот феномен цельности при внешних различиях делает Иисуса уникальной фигурой в мировой ли­ тературе: никогда прежде столь многим авторам не удавалось вновь и вновь передавать одно и то же

впечатление от одного и того же человека. Более то­

го, Иисус

-

то, что Он говорит, и то, что делает,­

почти всегда понятен читателю, которому не нуж­

ны никакие введения, никакое школьное образова­

ние, чтобы постичь смысл слов и поступков Иису­ са. Нагорная Проповедь, история о Добром Сама­ ритянине, Омовение Ног, Пустая Гробница

311

-

все

это и многие другие действия, наставления и сим­ волы мгновенно становятся понятны не только са­

MoMy

простому читателю, но даже человеку негра­

мотному или незрелому юнцу.

Нет никакого другого литературного свода, при­

ближающегося к своей двухтысячелетней годовщи­

не, о котором можно было бы сказать то же самое. Труды эллинистических историков, римские по­ эты и даже раввинские толкователи того времени нуждаются

в ученых предисловиях и массе под­

строчных примечаний, чтобы читатель

XXI

века

мог в них разобраться. Чтобы оценить всю уникаль­ ность Евангелий, попробуйте понять, ну скажем, «Энеиду~ Вергилия, написанную всего за сотню

лет до Евангелий, но сегодня требующую месяцев культурологических штудий, чтобы хотя бы эле­ ментарно понять ее смысл.

Прежде всего, в Евангелиях

точки зрения

-

-

с литературной

заставляет срабатывать то, что они

посвящены доброму человеку. Как известно каждо­ му писателю, подобные существа практически не­ возможно уловить в слове, и во всей литературе до­

брые и одновременно запоминающиеся образы

-

наперечет. И все же четыре евангелиста, не оставив­

шие после себя никакого юношеского наследия

-

ни провалившихся романов, ни написанных верли­

бром поэм или других ранних работ, по которым мы могли бы судить об их писательском прогрес­ се,

-

чей греческий зачастую звучит странновато

и неточно и которые ни с какой точки зрения не

были профессиональными писателями, преуспели

312

там, где почти все остальные потерпели неудачу.

В глазах писателя этот подвиг

-

чудо, мало чем от­

личающееся от воскрешения мертвых.

Ни в чем евангелисты не преуспели так, как в

изображении страданий Иисуса: обстоятельно и не­ спешно они повествуют о Его аресте, допросе, пыт­

ках, унижении перед враждебно настроенной тол­ пой, осуждении, публичном шествии, во время ко­

торого Ему предписали нести на себе занозистое орудие своей смерти, Его распятие, терновый венец,

медленная смерть вплоть до предсмертной агонии. Если, как предположил римский центурион после

Его смерти, 4Человек Сей был Сын Божий., то

Отец выбрал для Сына своего такое время родиться, когда человек мог погибнуть самым мучительным способом из всех, когда-либо изобретенных людьми. Страдания Иисуса до и во время распятия были таковы, что ранние христиане не нашли в себе сил запечатлеть их. Практически одновременно с нача­ лом христианства зародилось и христианское ис­ кусство

-

картины, несущие отчетливо христиан­

ское содержание: на могильных плитах

1 века

мы

видим Церковь, изображенную в виде спаситель­

ного Ноева ковчега, Святой Дух, изображенный в виде слетающего с небес голубя Деяний, а также фигуры ранних христиан, мужчин и женщин, мо­ лящихся С воздетыми руками, как то делают му­

сульмане и по сей день. В катакомбах мы обна­ ружим осыпающуюся мозаику, представляющую

Христа как Непокоренное Солнце (образ, заимст­ вованный из древней мифологии), в спешке нама-

313

леванного Доброго Пастыря, много изображений Тайной вечери и даже нежную фреску

-

Мадонна

с младенцем. Но нигде мы не увидим сцены распя­

тия. Самая первая представляет собой резьбу по де­ реву, вместе со многими сценами из жизни Иисуса,

на боковой двери чудной базилики Святой Саби­ ны

-

римской церкви

V века, стоящей на Авентин­

ском холме. У ранних христиан ушло четыре века

на то, чтобы собраться с духом и запечатлеть рас­ пятие своего Мессии. К тому времени когда они

собрались сделать это, Святой Августин был при смерти, орды варваров заполонили империю, и Па­

трик в Галлии строил отважные планы путешест­ вия с целью проповедовать Евангелие в Ирландии.

Иначе говоря, когда они собрались сделать это, они уже не были ранними христианами, они уже стояли на порубежье Средних веков. Они и до сих пор за­ ботятся о том, чтобы эта отвратительная сцена не занимала главного места в их церквях.

Это главное событие в жизни Иисуса, Его ужас­ ные страдания и смерть, болезненно воспринима­

лось ранними христианами, и, хотя это было глав­ ной реальностью, с которой им приходилось стал­ киваться, они даже не отваживались взглянуть ей

в лицо. Распятие было в Римской империи крайней

формой унижения, и, чтобы правильно понять это, мы должны

представить

главную улицу города,

ощетинившуюся высокими столбами, где каждый день, проходя мимо, мы можем увидеть своих со­

граждан прибитых к столбам огромными железны­ ми гвоздями, исколотых копьями, со вспоротыми

314

животами, оставленных истекать кровью как осто­

вы животных. Каждый день на столбах появляются только что распятые жертвы, пока умерших свозят

на телегах к месту захоронения. Распятые люди,

сведенные судорогой окровавленные тела, раздетые

донага на всеобщее обозрение, анти-Адонисы, кор­ чащиеся, с лицами, искаженными гримасой чу до­

вищной боли. Чувствительные граждане быстро проходят мимо, потупив

глаза, тогда

как самые

азартные и жестокие из них измываются над при­ гвожденными людьми, так же как сегодня, стоя за стенами тюрьмы, люди улюлюкают, когда преступ­

ников ведут в газовую камеру, на электрический стул, к месту смертоносного укола, так же как люди

прошедших веков охотно собирались, чтобы собст­ венными глазами увидеть публичную казнь. Мы плюем в распятых и говорим им, какую радость

доставляет нам их боль, что они по справедливости заслужили это и

наше единственное желание

-

чтобы они умирали по возможности долго. Не только одежда, но и то, что Иоанн Пресвитер называет ~гордостью жизни», то, чем по праву гор­

дится любой мужчина (особенно такой молодой, как Иисус, которому совсем недавно исполнилось

тридцать), безжалостно срывается с этих до пре­ дела обнаженных людей. Публичное физическое унижение

-

бичевание Иисуса римскими центури­

онами, толпа, издевательски надевшая на Него тер­ новый венец (с силой надвинутый на голову Иису­

са) и все, что последовало далее,

-

было травмой не

только для последователей Иисуса, но и для самого

315

Иисуса

Его тела и Его души. Даже хотя Он смог

-

бы вынести наихудшую из психологических пыток, сам Отец

-

Его Авва, которого Иисус всегда чувст­

вовал рядом,

-

удалился от Него, заставив Иисуса

незадолго до смерти бросить обвинение в Его адрес, использовав для этого слова 22-го псалма: ~Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Ве­

ликий американский исследователь Библии, Рей­ монд Браун, часто замечал, что нет ни одного чело­

века, кто рано или поздно не произнес бы слова этой молитвы. Но у нас, в отличие от Иисуса, есть веские основания ожидать отсутствия Бога.) Что

может добавить любой человек к уже совершивше­ муся, продолжая страдать? Вы были там, когда они распяли Господа моего? Вы были там, когда они распяли Господа моего? О, иногда это бросает меня в неудержимую дрожь. Вы были там, когда они распяли Господа моего?

Да, мы были там. Каждый из нас может найти се­ бя где-нибудь в этой брутальной сцене

-

насмеш­

ником ли, утешителем или безразличным про­ хожим. Но В более глубоком смысле мы были там потому, что все это действо с участием Иисуса, под­ вергшегося столь ужасным страданиям, сверши­

лось от нашего имени: насмешничающих, перепу­

ганных, безразличных друзей Иисуса. ~HeT больше той любви, как если кто положит душу свою за дру­

зей своих». Так сам Иисус объясняет свои побуж­ дения. ~Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына

316

Своего Единородного ... Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спа­ сен был через Него». Так четвертое Евангелие объ­

ясняет побуждения Отца. 4ПРОСТИ им, Отче, ибо не ведают, что творят». Такова обращенная к Ощу мо­ литва Иисуса, который просит Его не обращать внимания на наши побуждения. Ранние христиане, первые друзья Иисуса, на­

столько сочувствовали Его боли и были так трав­ мированы ею, что не могли собраться с духом и изо­ бразить жуткую реальность Его мучений, разве что в словах

-

иначе говоря, в четырех евангелиях,

сжатых и точных, насколько это было под силу че­ тырем авторам. Только в

V веке, как мы уже упоми­

нали, примерно через столетие после того, как рим­ ское государство отказалось от практики распятия,

и никто при жизни не мог стать свидетелем подоб­

ной экзекуции, христиане забыли позор и ужас слу­ чившегося в достаточной степени, чтобы начать изображать его не только в слове. К тому времени когда они приступ или к подобным изображениям, многие ужасные подробности настоящего распятия

успели позабыться, и Иисус изображен на кресте не как умирающий, а таким, каким, по предположению

художника, Он мог появиться при воскресении. Од­

на из подробностей в особенности позабылась пол­ ностью. Из Евангелий явствует, что к кресту были пригвождены руки и ноги Иисуса и таким обра­

зoM сбылось описанное в 22-м псалме (40ни прон­ зили руки И ноги Мои~ ), и этого вполне достаточно

для приблизительного описания. Все художники,

317

начиная с

V века,

восприняли это как указание на

то, что к кресту были пригвождены ладони Иисуса,

и таким мы видим Его на всех изображениях вплоть до сегодняшнего дня. Но если гвозди пронзают ла­ дони человека, то он скоро соскользнет с креста, по­ тому что кисти рук недостаточно сильные и креп­

кие, чтобы выдержать вес тела. Иисуса распяли, пробив Ему запястья. Теперь уже не приходится со­ мневаться в этом, поскольку израильские археоло­

ги раскопали останки людей, живших во времена Иисуса и распятых на римский манер.

Возможно, что на протяжении всех веков, когда

христиане не могли собраться, чтобы изобразить распятого Христа, у них была картина страданий Иисуса, картина, как они уверяли, ~HepYKOTBOP­ ная~. По крайней мере существует древнее преда­

ние о том, что подобное изображение действитель­ но находилось в сокровищнице Восточной церкви

и что после многих приключений оно осело в Кон­ стантинополе. Есть некоторые указания на то, что

это изображение и есть так называемая Туринская плащаница, которую в

XIV веке привез из

кресто­

вого похода некий промышлявший разбоем фран­ цузский дворянин и которая в конце концов попа­

ла в Туринский собор в Италии. Древние морщины на ткани свидетельствуют, что некогда плащаница скрывала неприглядное тело распятого человека.

Несколько лет назад была проведена экспертиза со­ держащегося в плащанице углерода, указавшая на

ее средневековое происхождение. Но затем другие

ученые обнаружили на поверхности ткани слой

318

биопластика, иными словами, самовоспроизводя­

щихся бактерий, что противоречит точным данным углеродного анализа. Такой слой покрывает многие древние предметы, сотканные из волокна.

Длина плащаницы приблизительно четырна­ дцать футов, а ширина

-

три с половиной, и на ней

сохранился слабый желтоватый отпечаток тела об­ наженного мужчины ростом около шести футов. Тело сначала положили на спину на нижнюю поло­ вину плащаницы, а затем прикрыли ею спереди.

Отпечаток на плащанице действительно представ­

ляет собой отпечаток всего тела

-

спереди и сзади.

Убедительных доказательств, что это рисунок на ткани, нет. Более того, кроме пятен крови, настоя­ щей человеческой крови, отпечаток, по всей види­ мости, появился в результате интенсивного воздей­ ствия тепла, однако тепла, не опалившего ткань, что

до сих пор никто не может объяснить. В

1898 году Секондо Пиа, член туринского муни­

ципального совета, владелец нового изобретения. так называемой ~KaMepы~, сделал несколько фото­ графий плащаницы во время одной из редких вы­

ставок. Когда он проявлял фотографии, случилось

нечто непредвиденное. Поскольку Пиа стремился как можно лучше запечатлеть контуры призрачноro

образа, человеческое лицо и тело, проступившие на

его негативах, оказались куда более определенными и узнаваемыми, чем отпечаток на самой плащанице.

На них можно разглядеть мускулистого, хорошо сложенного человека с развитой грудной клеткой,

ранами на запястьях, ногах и боку, чьи глаза на

319

запоминающемся

семитском

лице

закрыты,

как

у мертвеца. Отпечаток на плащанице, каково бы ни было его происхождение, это подлинный негатив (за исключением пятен крови), который превраща­

ет ~негативы. с пленки Секондо Пиа в позитивы. Хотя тела, положенные на кусок ткани, могут оставить смазанные отпечатки, которые под силу

различить разве что судебному патологоанатому, пропорции таких отпечатков всегда будут искажен­ ными. Значит, надо искать другие объяснения. Но если мы предположим, что плащаница

-

хитроум­

ная средневековая подделка, то мы должны предпо­

ложить, что это дело рук художника, который по­

стиг негативно-позитивный механизм фотографии, на пять веков опередив свое время, и чье понима­

ние анатомии намного опережало знания всех его

средневековых современников. Однако подобная теория отпадает при внимательном взгляде на нега­

тивы Пиа. Любого художника, особенно такого умельца, как изготовивший плащаницу человек,

можно определить по его стилю, который так же не­ повторим, как его подпись или отпечаток пальца.

Негатив, однако, не несет отпечатка какого бы то ни было стиля, и руку художника по нему не узнаешь.

Это явно фотография, иначе говоря, образ, создан­ ныйсветом. Кроме того, средневековый мистификатор дол­

жен был быть единственным человеком между вре­ менами императора Константина и нашим, доско­

нально сведущим во всех подробностях римского распятия. Перед распятием человека с плащаницы

320

раздели догола и подвергли бичеванию, причем

следы бича особенно заметны на груди и спине. Би­ чующих было двое, двое мужчин разного роста, сто­ явших перед пленником и позади него; экзекуция проводилась хлыстами, которые римляне называли

flagri,

к концам которых прикрепляли маленькие

металлические шарики. До этого бичуемый полу­ чил сильную пощечину справа, вызвавшую боль­ шую опухоль под глазом и некоторое смещение но­

совых костей. Точечные раны вокруг всей головы заставляют предположить, что его заставили надеть нечто ост­

рое и колючее. Кроме того, какое-то время его за­

ставили нести что-то грубое и тяжелое на плечах. Похоже, он падал, и, по всей видимости, не однаж­

ды, рассадив колени и нос. Гвозди для распятия

заостренные штыри около фута длиной

-

-

были

вколочены в его запястья и ноги. Он умер в муче­ ниях, как все жертвы распятия, после нескольких

часов нараставшего удушья и потери крови. Вскоре

после смерти левый бок его был пронзен каким-то предметом эллиптической формы, явно нацелен­

ным в сердце. Из этой раны кровь потекла обильно,

собираясь в лужицы на пояснице и растекаясь по ткани.

Руки, сложенные крест-накрест на лобке, не­ сколько великоваты по сравнению с телом, что на­ поминает нам о том, что это тело человека, привык­

шего к физическому труду

-

~чьи руки свыклись

С киркой И лопатой~, выражаясь словами кельтско­

го гимна. Но больше всего поражает на негативах 11

з;о •.•...,221~

321

Секондо Пиа лицо

-

человечное, величественное,

безмятежное. Только Рембрандт или ранний ико­ нописец мог так уловить это выражение. И это ли­ цо мертвеца. Представьте на секунду, какое впечат­

ление оно произвело бы, будь глаза открыты. А может быть, эти глаза и открылись через мгно­ вение? Быть может, отпечаток на ткани оставили

тепло и свет новой жизни? Об этом нам никогда не скажет никакой анализ, и ни один ученый не даст

научно обоснованного ответа на подобные вопросы. Вопросы эти важны не потому, что мы надеемся ко­

гда-нибудь ответить на них с помощью нашего, че­ ловеческого знания, а потому, что они подводят нас

к вопросу вопросов, касающемуся Иисуса: был ли какой-то смысл в Его истории? Ибо, хотя мы мо­

жем восхищаться Его сострадательным и беском­ промиссным нравственным учением, Его целящей

заботой и молитвенной жизнью, Его человеческая история (как и все остальные) заканчивается мукой и смертью, смертью такой же ошеломляющей и не­ постижимой, какую придется пережить всем нам.

Что здесь может служить нам поддержкой?

~Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, ко­ торую Я отдам за жизнь мира.,

-

говорит Иисус

Иоанна. Чтобы придать распятию смысл, нам не нужно учение о замене

-

теория о том, что Богу по­

требовалась незапятнанная человеческая жертва в расплату за человеческий грех. На мой взгляд, по­

добная теория

-

пережиток доисторического язы­

чества и его веры в жестокие божества, требовав­ шие кровавых жертвоприношений. Но страдающее

322

тело Иисуса, несомненно, Его высший дар, ибо это конечное проявление Его симпатии к нам. Челове­

ческое страдание от века было камнем преткнове­ ния, без которого не обходилась ни одна жизнь и который не могла постичь ни одна философия.

В Книге Иова из еврейской Библии Бог отказы­ вается объяснить, почему хорошие люди должны

страдать. В Новом Завете Он тоже не объясняет это­ го, но предлагает нам новую историю, которая со­

держит первый ободряющий проблеск, только на­ мек на объяснение, которым небеса впервые собла­ говолили удостоить землю: 4:Я пострадаю с вами».

Плоть Иисуса

-

это хлеб бедных, недужных,

униженных, обездоленных,

-

их пища. 4:Ибо по ме­

ре, как умножаются в нас страдания Христовы, ум­ ножается Христом и утешение наше»,

-

говорит

Павел во Втором послании к Коринфянам.

Какую бы боль мы ни испытывали, Он тоже ис­

пытал ее. Каким бы сильным ни было наше страда­ Hиe' Он тоже перенес бичи, тернии, гвозди, копье, крест. 4Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и

восполняю недостаток в плоти моей скорбей Хрис­ товых за Тело Его, которое есть Церковь»,

-

говорит

Павел колоссянам. Поскольку Иисус сочувствовал

боли каждого мужчины и женщины, Его страдания продолжаются в нас, а наши

-

в Его. 4:СОЧУВСТ­

вовать» дословно означает 4испытывать страдание

вместе с кем-то». Как поется в раннехристианском

гимне, который Павел цитирует в Послании к Фи­ липпийцам:

323

Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением

быть равным Богу.

Но уничижил Себя Самого, приняв образ раба,

сделавшись подобным человекам и по виду став как человек.

Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.

(Послание к Филиnnийцам,

в

2:7-8)

1940 году в сутолоке лондонского бомбоубе­

жища Эдит Ситвелл слушала в ночи доносившие­

ся с неба звуки

-

разрывы бомб и шум дождя: ~He­

смотря на бомбы и дождь, милость Христова про­ низывает вселенную». ~Я пришел к вере в то,

-

сказал Мартин Лютер Кинг, перед тем как умереть

в луже собственной крови,

-

что незаслуженное

страдание искупительно». Это возможно только в том случае, если наши страдания включаются

в искупительные страдания Христа. Подобно Кин­ гу, Оскар Ромеро, архиепископ Сан-Сальвадора,

был убит за то, что выступил в защиту бедных и го­ нимых. Он был застрелен в алтаре сальвадорским эскадроном смерти, когда призывал свою паству

вкусить хлеба и вина, и брызги его крови окропили Хлеб Жизни и смешались с Вином Спасения. Приход Церкви в мир был кровавым. В рассказе Иоанна о Страстях Христовых римские солдаты

324

ломали распятым жертвам берцовые кости, чтобы ускорить их смерть. Подойдя к Иисусу, они увиде­

ли, что Он уже как будто мертв, и не стали ломать кости непорочному пасхальному Агнцу. Однако на всякий случай ~один из воинов копьем пронзил

Ему ребра, и тотчас истекли кровь и вода. И видев­ ший засвидетельствовал, и истинно свидетельст­

во eгo~,

-

пишет Иоанн, Возлюбленный Ученик.

Кровь и вода ла Иисуса

-

-

последняя влага искалеченного те­

потекли ручьем, если верить зримому

свидетельству этого странного ~пятого Евангелия~,

Плащанице, которая, вполне вероятно, хранилась

в церкви Возлюбленного Ученика, той же церкви, где, как сокровище, хранилось четвертое Евангелие.

В эпоху ранних христиан кровь и вода из раны Хри­ стовой стали главными Святыми Дарами в таинст­ вах евхаристии и крещения, символом рождения

Церкви. Церковь родилась из ребра Христова, как Ева из ребра Адамова. Человечество искупило само

себя

-

человеческим страданием Иисуса. проявив­

шимся даже в последних излияниях Его человече­

ского тела. ~Единая основа Церкви~, как поется в старом методистском гимне:

Иисус

-

жених, мы

-

невеста.

VII Вчера, сегодня и всегда Мир после Иисуса

На Голгофе в промежутке между тем, как Иису­ са пронзили копьем, и приходом Никодима с его ста литрами состава из смирны и алоя, его пелена­

ми и разрешением Пилата перенести тело и похоро­

нить Его в новой могиле в саду

-

в глубочайшей

тишине человеческой скорби, на этом самом страш­ ном из многих страшных холмов Земли,

-

у одного

только Иоанна хватило присутствия духа напом­ нить нам пророчество, произнесенное запекшими­

ся устами Захарии тремя веками раньше: ~A на дом

Давида и на жителей Иерусалима изолью дух бла­ годати и умиления, и они воззрят на Него, Которо­

го пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об

единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о пер­ BeHцe~.

Но во все века после Иисуса род человеческий

делал все возможное, как первые христиане, чтобы не смотреть на Него, которого мы пронзили. Вполне

326

естественно мы предпочитаем этому моменту неиз­

бывной горечи славу воскресения, которая, несо­ мненно, обусловила явное предпочтение, которое Запад оказывает хеппи-эндам

-

приятной неожи­

данности, вымученной из самых неправдоподобных драматических составляющих. При разговоре об ужасах распятия мы, как правило, ссылаемся на

прошедший санитарную обработку крест, который,

будь он по-протестантски прост или разукрашен на манер восточных церквей, по всей видимости, пред­

назначен для того, чтобы помочь нам мысленно от­ влечься от висящего на нем «человека скорбей~, «вкусившего печалей~, не сохранившего никакой

«миловидности~, которая могла бы при влечь нас, и от которого мы «стремимся отвратить взор наш

•.

Распятый преступник, вопящий от боли и истекаю­ щий кровью, сослан в подвалы склонной к излише­ ствам римской церкви и кладовые, где копятся предметы мазохистского кича.

Бедным и униженным это более знакомо. Будь то стоящее у обочины дороги польское распятие

или барочная фреска из мексиканского собора, лю­ ди, преклонившие колена перед этими образами,

редко несут на себе налет обеспеченности или само­ довольства. Но не только потерявшие все в жизни

христиане находят путь к человеку скорбей. Лщер Лев, хасидское чудо из прочувствованных романов равви Хайма Потока, оказывается в кафедральном

соборе Флоренции, и взгляд его приковывает по­ следняя из исполненных Микеланджело

327

Pieta:

'«я пристально смотрел на пропорции камня и чувствовал, что он светится странным страдани­

ем 11 силой. Я был правоверным евреем, и все же

каменная глыба пронзила меня, как вопль, как кри­ ки чаек над утренним прибоем, как .. как эхо гром­ ких звуков шофара. Я не хочу кощунствовать. Круг

моих прав и обязанностей был сформирован жиз­ нью, которую я вел. Не знаю, как набожный хрис­

тианин реагирует на эту

Pieta. Я был способен со­

отнести ее лишь с какими-то фрагментами из пере­ житого. Я пристально, не отрываясь глядел на нее.

Потом медленно обошел ее. Не помню, как долго я пробыл там в тот, первый раз. Когда я вновь вышел на ярко освещенную людную площадь, то, к удив­

лению своему, обнаружил, что у меня в глазах сто­ ятслезы

•.

В собственном восприятии Ашер Лев остается ,«правоверным евреем., но отныне он решает рисо­ вать сцены распятия

-

не потому, что превращается

в христианина, а просто потому, что ~B его собствен­

ной религиозной традиции не было эстетической формы, в которую он мог бы отлить эту картину предельной тоски и муки •. Это просто поразитель­

но: как бы мы ни отворачивались от реальности, об­ раз распятого удерживает, не отпускает нас. В ко­ нечном счете это не имеет практически никакого от­

ношения к тому, верит ли человек, что Иисус был Мессией или Сыном Божиим. Вы можете верить,

если вам так больше нравится, что Он никогда не существовал

-

или, по крайней мере, никогда не за-

328

нимал центрального социального или богословско­ го положения, которое приписывают ему Еванге­

лия. Но сам образ не дает покоя. И, ничего не объяс­ няя в небесных (или даже земных) материях, он во­

площает глубину человеческого страдания. ~ Традиции рождаются,

-

говорит Ашер Лев,

-

благодаря силе изначального толчка, которая дви­ жет идеи и деяния сквозь столетия •. В случае с христианством эти идеи и деяния часто подверга­

лись неправильному толкованию. Это происходило

потому, что изначальное сообщество друзей, сво­ бодных и равных мужчин и женщин, вышедших из

ребра распятого, очень скоро было застиmyто врас­ плох древним патриаршеством, и с той поры каж­ дая

эпоха застигала

его

врасплох

социальными

и политическими формами, присущими данному

веку. Когда мы оглядываемся на пап с монаршими замашками и царственных епископов, увлеченных

военными игрищами и борьбой за власть, эти игро­ ки былых времен резко теряют в масштабе и начи­ нают напоминать фигуры на шахматной доске, не сохранившие для нас никакого значения.

Но ~идеи и деяния. одолевают столетия, и вся­

кий раз, когда какой-нибудь человек или группа людей находили в себе мужество по-новому взгля­ нуть на Евангелие, современное им общество пре­ образовывалось. Когда апостолы и мученики со­ шли со сцены и христианство скомпрометировало

себя, став частью достояния римского государства, некоторые мужчины и женщины вспомнили об

329

Иудейской пустыне и увидели в ней наиболее под­ ходящее место для общения с Богом. Эти отшель­ ники и анахореты стали первыми христианскими монахами и монахинями, очищая религию, которая

в противном случае превратилась бы в обычный политический придаток и социальное украшение, мало чем отличаясь от своих языческих предшест­

венниц. Но пустынники вернулись к потрясающей основы встрече с Богом, наполнявшей содержани­

ем жизни людей от Авраама до Павла, и дали Запа­ ду цельную и последовательную традицию духов­

ности и мистицизма. Когда средневековое папство

переросло в самый пышный безрелигиозный деспо­ тизм, когда-либо существовавший в мире, некий юноша,

KOToporo ero

друзья-шутники

называли

~Франческо~, скинул с себя всю одежду на главной площади Ассизи, маленького городка в Умбрии,

и посвятил свою жизнь беднякам Христовым, окон­ чательно отделив истинную религию от любого ро­ да помпы и подарив западному миру общественное сознание и совесть, которую он еще не до конца по­

терял. Когда в конце ХУН века Джордж Фокс и

ero

приятели-квакеры стали читать Евангелия, Деяния апостолов и Послания Павла, им показалось, что никто до них не читал этого прежде, поскольку они

заново открыли, что христианству было из на чаль­ но предначертано стать ~сообществом друзей~ и не терять богословской отваги, противостоя рабству, тюрьмам, смертной казни, войне и даже нечестиво­ му союзу церкви и государства.

ззо

За всю историю Запада, начиная со времен Иисуса, евангельский дух сохранился в виде осад­ ка, который передавался из рук в руки и использо­

вался, чтобы усиливать и способствовать процве­ танию новых движений, которые вновь и вновь

успешно

-

Christi \

мужчин и женщин, подвергавших себя

пусть только на время

-

творили

alteri

опасности распятия. Кроме того, им удавалось не­

однократно и при самых странных обстоятельствах воскрешать Ьснованные на любви милосердие и до­ броту ранних христиан. Малькольм Маггеридж, в высшей степени светский британский скряга, хо­ лодно взиравший на многочисленные современные предприятия и усилия, устремленные то на одно, то на другое, радикально изменился вскоре после

посещения индийского лепрозория, где за больны­ ми ухаживали сестры милосердия из ордена, осно­

ванного матерью Терезой в Калькутте. Он всегда ду­ мал, что светский гуманизм это идеальное, но уже реализовавшееся мировоззрение; думал и тогда, ко­

гда шел по заведению, с любовью построенному для тех, кто никому не был нужен, поскольку обычный гуманист просто не замечает прокаженных, не гово­

ря уже о том, чтобы заботиться о них. По-человече­ ски обойтись с изгоями человечества, преодолеть жизненный опыт мелочной человеческой жестоко­

сти

-

для этого требуется нечто большее, чем про­

сто гуманизм. Гуманисты, понял МаIТeРИДЖ с силой

внезапного прозрения, не заботятся о прокаженных. 1 Других

Христов (лат.).

331

Но правда и то, что Запад никогда не мог понять некоторые из своих самых лелеемых ценностей вне процесса секуляризации. Отделение церкви от го­

сударства было достигнуто христианством вопре­ ки яростному сопротивлению оппозиции, равно

как и свобода речи, универсальное избирательное право, терпимость и другие ценности, без которых мы не могли бы обойтись. То, что эти ценности проистекают из подземных вод подлинно христи­

анской традиции, еще раз указывает на парадок­

сальную ценность различий, которые Иисус делал между истинно религиозным духом и церковными институтами.

На фасаде штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке начертана великая антивоенная цитата из пророка

Исаии: .ПерекуЙте мечи на орала, а копья

на са­

-

довые ножницы. И да не поднимет один народ меч против другого народа, если не хочет войны •. Но это не означает, что евреи, христиане и мусульма­

не

-

народы, для которых эти слова должны иметь

первостепенный смысл,

-

самые завзятые сторон­

ники мира на земле. Величественный краеуголь­

ный камень ООН, Всемирная Декларация Прав Человека, подписанная в

1948 году,

что правда, то

правда, возросла на двадцати вековой истории евро­ пейских войн, но она питалась и подземными вода­ ми западных ценностей

-

настолько, что многое из

языка ее формулировок было заимствовано из Аме­ риканской декларации независимости.

Всемирная Декларация

-

самое эффективное

препятствие на пути Александров и Цезарей,

332

-

мог-

ла иметь только иудейско-христианские истоки (повсеместное свидетельство чему

-

поведение

восточных тиранов, иmорирующих ее, поскольку

она якобы отстаивает ценности, 4ИСКОННО не прису­ щие. их культурам). И хотя это всего лишь словес­ ное оружие, это в то же время неиссякаемый источ­

ник всемирного развития общественного самосо­ знания и неприступный интеллектуальный (и даже

эмоциональный) бастион против политической же­ стокости во всех ее разновидностях. Но тот факт, что она очевидно основана на евангельских ценностях,

не означает, что мы обязательно должны искать под­ держку Декларации в христианской среде.

Западные ценности: личное предназначение, на­

дежда на будущее и справедливость для всех

-

воз­

никли в еврейском мире, выдумавшем западную

цивилизацию. На основе этих ценностей была выра­ ботана традиция межчеловеческого общения, неиз­

менно включающая в себя свободу и доброту и раз­ вившаяся в духовную историю Запада. Но Запад стал целым миром, и река иудейско-христианских

ценностей ныне доступна всем, и каждый может утолить жажду ее живительной струей. Если мы на­

ходим блистательные примеры подлинно христиан­ ского духа в жизнях таких людей, как Джордж Фокс

и мать Тереза, то мы находим в равной степени убе­ дительные примеры противоположного в таких со­

временных 4христианах., как обагрившие руки по локоть в крови мясники из Руанды и Сербии. Куда

более впечатляющими примерами, чем жизни боль­ шинства евреев или христиан, являются мусульман-

333

ский экономист Мохаммед Юнус, создавший специ­

альный банк в Бангладеш, выступивший пионером

в финансировании бизнеса женщин, слишком бед­ ных, чтобы иметь дополнительное обеспечение, или буддистка, лидер бирманской оппозиции, Аун Сан Суу, которая принесла в жертву нормальную се­

мейную жизнь и посвятила себя ежедневной борьбе за свободу слова и собраний, независимых от фа­

шистской диктатуры Мианмара. Доброту и заботу о ближнем, проявившиеся в поступках Доброго Са­ маритянина, нельзя приписать только какой-то од­

ной группе людей в ущерб другой. Не означает ли это, что мы столкнулись С тради­ цией, ставшей настолько универсальной, что сто­

ронником ее может провозглашать себя любой и никто в особенности?

Вместе с испуганными иерусалимскими женщи­

нами мы стояли на Голгофе, где была заложена зна­ чительная часть фундамента того здания, в котором мы теперь живем, откуда началось даже сопротив­

ление смертной казни. Вместе с римскими детьми

мы бродили по Яникулуму И во время нашей про­

гулки вновь знакомились с собственной древней историей, но уже в более свободном и добром мире, чем когда-либо могли себе представить древние римляне. Давайте же спустимся на улицы Трасте­

вере и снова зададим вопрос

-

безразлична или не­

безразлична жизнь и смерть Иисуса для мира и для

Трастевере?

. 334

История Запада слишком необъятна, эклектич­ на и жесток а, чтобы каждый мог различить линию духовного развития, соединяющую Голгофу и на­ ши дни. Для евреев, которые додумались до поня­ тия истории как процесса, в прогрессе нет ничего

неизбежного, поскольку будущее всегда зависит от выбора между добром и злом, который делают от­

дельные люди и сообщества в настоящем. Однако иногда, если мы возьмем для рассмотрения доста­

точно большие исторические отрезки, нам удается проследить определенные тенденции. Тенденции к социальной справедливости, правам человека и политическому миру, хотя и постоянно прерывае­

мые и отбрасываемые назад, достигли неоспоримых

успехов. Невозможно представить, чтобы в про­ шлом существовали такие международные органи­

зации, как ООН, Всемирный Суд и Международ­ ная Амнистия. И, хотя война инесправедливость

продолжают бушевать вокруг, мы наконец обрели слова, чтобы описать и осудить эти формы угне­ тения, а не восхвалять их, как мы делали когда-то.

Подобные тенденции, на мой взгляд, хорошо резю­ мирует замечательно непредвзятый и вдумчивый ис­

торик античности Дональд Каган в конце своего мо­ нументального труда о древней и современной вой­ не, «О происхождении войн и сохранении мира.:

«Ч тобы понять древних греков и римлян, мы должны учесть щюпасть, которая разделяет их взгля­

ды, и взгляды большинства людей на протяжении всей истории, и мнения нашего времени. Они ни­

чего не знали об идеях, которые позже были выска-

335

заны в Нагорной Проповеди, а если бы и знали, то посчитали бы их нелепыми. Они смотрели на мир как на арену напряженного состязания, в кото­

ром победа и владычество, приносившие извест­ ность и славу, считались наивысшими целями, то­

гда как поражение и подчиненность приносили бес­ честие и позор

...

Римляне еще меньше сомневались в жажде вла­ сти и естественности войны, чем греки. Их культу­

ра поклонялась воинским добродетелям, миру зем­ лепашцев и скотоводов,

привычных К тяжелому

труду, лишениям и покорности властям. Это было

общество, которое без малейшего стеснения ценило власть, славу и ответственность лидерства, даже

владычества. Усилия, необходимые для сохранения всего этого, подразумевались сами собой; это было заложено в природе вещей и считалось одним из условий человеческого существования.

Современные государства, особенно те, кто одер­

жал победу в холодной войне и в высшей степени заинтересован

в сохранении

мира...

совершенно

иные. Воинские добродетели и почитание власти не исчезли

окончательно,

но

их

заслонили

другие

идеи и ценности, часть которых была неизвестна в республиках античности. Самая важная из них это иудейско-христианская традиция и особенно пацифистская нацеленность христианства, под­

черкнутая в Нагорной Проповеди в противовес бо­ лее воинственному направлению, игравшему такую

роль на протяжении веков. Даже несмотря на то, что власть и влияние официальной, организован-

336

ной религии уменьшились за последнее столетие, отрицание власти, преследования своекорыстных

интересов и порочности войн, каковы бы ни были их цели, возросло и оказывает все растущее влия­

ние на важные группы населения в Соединенных

Штатах и других западных странах. Сегодняшнее сознание ставит преграды на пути захвата и у дер­ жания власти, предпочитая использовать ее для со­

хранения мира, что было бы совершенно непости­ жимо для греков и римлян~.

Это огромный сдвиг в сознании, происхождение которого Каган, невоцерковленный американский еврей, справедливо связывает с учением Иисуса,

смогшим уберечь детей Яникулума и всего запад­

ного мира от войн, которые ранили и убивали жив­ ших до них, особенно во время гнусных ~мировых войн~ ХХ века. Сдвиг был долгожданным и настал,

как и многие другие

-

от отмены рабства до изме­

нения трудовых взаимоотношений, от равного из­

бирательного права до терпимости,

-

только после

столетий борьбы. Ни одна из этих битв еще не вы­ играна окончательно. Так, например; в мире еще су­

ществуют уголки, где процветает рабство, и даже на Западе предостаточно примеров эксплуатации труда, несправедливого притеснения меньшинств,

предубеждений против иммигрантов и непрекра­ щающихся страданий бедняков. Народы Балкан

пробудились от длительной советской спячки людь­ ми

XIX

века, упорно не желающими расставаться ЗЗ7

с неизбывной этнической ненавистью, хотя на дво­ ре уже ХХI столетие. Но везде христианская систе­ ма ценностей предъявляет неслыханные доселе тре­

бования. В крайних точках Запада Северной Ирландии и Израиле

-

-

например, в

силы мира ока­

зывают давление, немыслимое не только для греков и римлян, но даже и для елизаветинцев.

В любом из этих мест только безумец захотел бы отказаться от завоеваний Запада и вернуться хотя

бы на век-другой в прошлое. Далеко за пределами

Запада мы наблюдаем за теми, кто борется за свобо­ ды, которыми мы пользуемся, и гадаем, откуда у

них взялось столько отваги. Но, как говорит Юань Жи Мин, один из китайских интеллигентов, под­ держивавших студентов на площади Тянаньмынь: .Демократия это не просто институт или понятие,

а глубокий вопрос Bepы~. Мы должны признать, что .изначальныЙ толчок~ христианства движет .идеи и деяния. не только сквозь века, но и по все­ мумиру.

Да что мы все о мире. А как же Трастевере ?

у подножия Яникулума располагается неболь­ шая площадь, окружающая несколько зданий не­ когда уединенного ренессансного монастыря, где сегодня находится центр всемирного движения, на­

званного в честь старого монастыря Общиной Св. Эгидия. Сосредоточившись на овеянном славой Трастевере, вы можете легко пройти мимо, думая, что это всего-навсего еще одна из невыразительных

церквушек, не упомянутых в вашем путеводителе.

Это сердце экуменической общины мирян, осно-

338

ванной в

1968

году горсткой учащихся римских

средних школ, которые

-

в год охвативших всю За­

падную Европу студенческих волнений

-

решили,

что они тоже хотят сделать что-нибудь революци­

онное, что-то постоянное, что не исчезнет без следа. Они захотели жить в Риме так, как жили в нем ран­ ние христиане.

Они начали собираться каждый вечер, чтобы вместе молиться и читать отрывки из Библии, осо­ бенно из Евангелия. Они размышляли над Еванге­

лием и делали то, что оно повелевало им. Это было тридцать лет назад. Сегодня в итальянскую общину входят

около десяти

тысяч

человек

и

примерно

столько же за пределами Италии, представители ее

есть на каждом континенте и в большинстве стран мира. Они не живут вместе; у них обычная работа и обычная жизнь. Насколько мне известно, у них только один лозунг: ~Евангелие и Свобода». Хотя они и собираются, чтобы вместе читать Евангелие и молиться в маленьких общинах по всему миру, как правило несколько вечеров в неделю, ни один из

членов не обязан посещать что бы то ни было. Что же повелевает им Евангелие? Поскольку я не могу

рассказать о делах каждой общины, я расскажу о том, что делают члены изначальной общины, кото­ рые каждый вечер собираются для молитвы в древ­ нем квартале Трастевере, том самом квартале, где

ранние христиане впервые обосновались в Риме.

Их церковь заполнена до предела, часто набита битком. Хотя основателям уже под пятьдесят, сред­ ний возраст собрания около тридцати, так что ЗЗ9

община продолжает набирать силу за счет ново­ бранцев. Молитвы, которые они читают

-

одни из

самых красивых, которые я когда-либо слышал:; ос­ нованные на звучных песнопениях русской церкви,

они поются глубокими голосами, почтительно и

прочувствованно. Каждый вечер они выбирают те­ му: так, скажем, в понедельник вечером это ~Mo­

литва с Бедными., в среду ~Молитва со Святыми., в пятницу

-

~Молитва у подножия Креста •. В пят­

ницу вечером они поют:

~He рыдай так, Богородица, стоя в тени креста,

и воскликни радостно, ибо Он воистину воскрес: в Его теле таится искупление всякой твари и спасение всего человечества

•.

Они поют это три раза, протяжно и убежденно,

словно чтобы напомнить себе обо всех тех, кто поте­

рял ребенка или возлюбленную, или о себе самих, затерявшихся в бурном море жизни и истории. Тем­ нота, царящая в церкви, драматически озаряется

иконами, среди которых особенно приковывает взгляд образ Христа. Повсюду здесь

-

тихое, но

проникновенное чувство общности, и после получа­ совой службы люди собираются на площади, чтобы возобновить знакомство, и небольшими группами расходятся поужинать вместе. Для этих людей

дружба

-

глубокое чувство: они по-настоящему

дружат друг с другом и хотят быть друзьями миру.

В самом Риме и его окрестностях существует бо­

лее сотни общин-спутников, занимающихся разно-

340

го рода деятельностью. Есть общины стариков, об­ щины бедных рабочих, общины студентов. В каж­ дой преобладает свой колорит. Община Трастевере, по большей части состоящая из представителей среднего класса, посылает наставников к учащимся

бедных общин. Каждый вечер в Трастевере кормят

полторы тысячи человек, причем не из котлов с ба­ ландой, а за уютными, изящными столиками. Раз в неделю готовятся и распределяются полторы ты­

сячи пакетов с бакалеей. На сортировку и упаковку пищи собрание каждый вечер выделяет двенадцать

добровольцев. На каждого, кто приходит в Сан-Эги­ дио за помощью, заводится анкета, так чтобы общи­ на могла

предоставить ему постоянную помощь,

а не просто милостыню. Помощь многообразна

-

от

проживающих в стране иностранцев, которым не

нужно связываться с бюрократической волокитой, до публикаций к очередному Рождеству цветного, легкого для чтения справочника под названием Maпgiare,

Dove

Dormire е Lavarsi а Roma ( 4: Где перекусить,

провести ночь и помыться в Риме» ), подарка, осо­

бенно ценимого бездомными. Днем в Рождество древняя базилика Св. Марии в Трастевере откры­ вает свои ворота для большого праздника рим­ ских бедняков, бездомных и престарелых, который с истинно итальянским радушием устраивает общи­

на Св. Эгидия. Община Трастевере опекает три при­ юта для престарелых, два хосписа для больных СПИДом и дом для брошенных и подвергшихся на­ силию детей. Ее члены основали в бедняцких приго­ родах много вечерних школ для малышей под назва-

341

нием

scuole popolari,

~HapOДHыe школы», где детей

учат тому, чему редко учат в государственных шко­

лах

-

не только чтению, но и доброте. Существуют

программы со свободным выбором языка для имми­ грантов, расширенные программы для цыган и про­ водимые раз в две недели посещения тюрем

-

и все

это организует община Св. Эгидия.

Каждый октябрь община устраивает факельное шествие в память о римских и всех остальных евре­

ях, погибших при нацизме. Оно начинается от пор­

тика базилики Св. Марии (где сохранились еврей­ ские и христианские надгробия рез Тибрский остров (куда

1 века), следует че­ нацисты в 1943 году

свозили римских евреев перед их депортацией в

Аушвиц) и заканчивается на ступенях синагоги на

другом берегу реки. Участники несут высоко подня­

тые черные знамена, на каждом из которых белыми буквами начертано название одного из лагерей смерти. Во главе шествия, проходящего в молча­

нии (необычное явление для Италии), несут самое большое знамя со знаменитым изречением Санта­ яны: ~Te, кто не помнит прошлого, обречены повто­ рять его».

Несколько лет назад члены общины, веря, что Евангелие повелевает им действовать в роли миро­

творцев, своими силами предприняли ряд неброс­ ких, любительских мер, добившись (после шестна­ дцати лет войны, унесшей миллион человеческих

жизней) установления мира между партизанами

и правительством в Мозамбике. Мир был установ­ лен, равно как и мир, которого община помогла до-

342

стичь В Гватемале. Она продолжает попытки до­

биться примирения в Алжире, на Балканах и в дру­

гих горячих точках, работая интуитивно и терпели­ во, никогда не оставляя надежды и преданные сво­

ей вере в то, что ~война

-

величайшая из бед~.

Когда я пишу эти строки, миллион беженцев в бес­ порядке покидает Косово. На его топких границах

люди из общины Св. Эгидия сооружают станции санитарной обработки и жилье, предлагают меди­ каменты, пищу и образование, помогают координи­ ровать усилия других. В этой новой мирной миссии

община располагает только частично занятыми до­

бровольцами (почти никто в общине Св. Эгидия не получает заработной платы) и тем, что она называ­ ет ~слабой силой Евангелия~. Но в ее распоряжении также растущее число ре­ лигиозных лидеров разного толка, разделяющих

взгляды общины на то, что релиrnи должны первыми нести мир в свои регионы. В этом духе община орга­ низовала в

е

1986 году первую конференцию U omini Religioni (Люди и Релиrnи) в Ассизи св. Франци­

ска. На нее были приглашены лидеры всех мировых релиrnй

-

и они приехали, и они молились И бесе­

довали несколько дней. С тех пор община каждый год устраивает подобные конференции в каком-ни­

будь из европейских городов, и там вы можете за­

метить араба, сидящего рядом с израильтянином, православного серба рядом с боснийским мусуль­ манином, ирландского протестанта рядом с ирланд­

ским католиком. Со временем это дружеское обще­ ние поможет принести мир взамен войны во

343

MHorne

регионы и подарить жизнь взамен смерти многим людям.

В людях из общины Св. Эгидия нет никакой та­

инственности, зато в них много доброты. Эта добро­ та культивируется, как должно культивироваться

любое другое качество

ем,

-

-

на практике, со внимани­

а в их случае, несомненно, еще и с благослове­

ния свыше, и она преобразила жизнь бессчетного числа людей в Трастевере, Риме, Италии и далеко за ее пределами. Единственное таинство здесь

-

это

таинство человеческой воли. Любой житель Земли

мог бы сделать то, что сделали они. Циники часто говорят ~ничего не поделаешь», имея в виду, что реально улучшить участь стражду­

щих ничем нельзя. От христиан-охранителей часто можно услышать, что христианство ~никогда не про­

верялось на опыте». Но такие люди, как мать Тереза

и община Св. Эгидия, разоблачают любой цинизм и охранительство. На этой земле сегодня живет шесть миллиардов человек. Сколько матерей Терез

понадобится, чтобы прийти на помощь всем покину­

тым и умирающим? Сколько общин Св. Эгидия по­ надобится, чтобы преобразить социальную структу­ ру не только Трастевере, но и всего мира? В процентном отношении ко всему населению

Земли

-

не так уж и много. От каждого из нас тре­

буется всего лишь сделать первый шаг

-

~OTKPЫTЬ

наши сердца» и протянуть руки. Спрошенная од­ нажды недоверчивым журналистом: ~Ho, матушка,

как вы это делаете?»

-

сморщенная и улыбающая­

ся албанская монахиня ответила: ~Понемногу». 344

ЗАВТРА Есть старая французская пословица: ~Aд вымо­ щен черепами священников~. Не знаю, так ли это, да и никто не знает. Но я совершенно уверен, вновь

прислушиваясь к описанию Страшного суда, кото­ рому предшествует суровая отповедь, данная Иису­ сом религиозным учреждениям того времени, что многие люди, высокого или низкого происхожде­

ния, уже готовы к подобному сюрпризу. Имея дело со свято чтимыми реликвиями, мы должны всегда

остерегаться машинальной, основанной на колен­

ном рефлексе набожности, которая не столько по­ могает проникнуть

в

суть, сколько

затемняет ее,

и предпочитает судить, карать и отлучать, но только

не приветствовать. А посему христианам, читающим

свои собственные священные книги и почитающим свои собственные святыни, следует особенно при­ ветствовать прозрения людей извне

-

таких как

Ашер Лев из романов Хайма Потока, йельский про­

фессор Дональд Каган и китаец Юань Жи Мин,

-

которые могут придать новую глубину их опыту. Современная наука о Библии, возраставшая в не­

сектантских, агностических кругах, обогатила веру­ ющих, позволив нам новыми глазами взглянуть на

жизнь Иисуса и историю ранней Церкви

-

увидеть

эти древние сокровища с недоступной доныне точ­ ки зрения. Теперь мы можем давать оценку лично­

стям, слабым и сильным сторонам: каждого евангели­ ста, извлекая пользу даже из такого термина ученых

исследователей Писания, как ~критерий нереши-

345

тельности», в основе которого мысль о том, что

определенные элементы текста повергали общину­ спонсора в такую нерешительность, что автор вклю­

чал эти вещи только потому, что чувствовал себя не во власти исключить их. Подобный критерий дает нам право с уверенностью заявлять, что Петр (позд­

нее превратившийся в великую личность) был ве­ ликим путаником, каким он на самом деле и пока­

зан, что такие женщины, как Мария Магдалина (по

более поздним версиям, боявшиеся даже рот рас­ крыть), были лидерами ранней Церкви, что Иисус

иногда прощал любовные прегрешения и что Его распятие заставило Его последователей стучать зу­

бами от страха. Кроме того, современные штудии дают нам обостренное ощущение связи (и разрыва) между учением Иисуса, Его первых последователей

и различных форм развивающегося движения Иису­ са, постепенно перераставшего в позднюю Церковь. Все это новые точки зрения, новое понимание, при­ дающее новые силы.

Если мы берем что-то у современности, то и за­ имствуем что-то у глубокой древности, поскольку мировоззрение евреев

-

это та твердыня, на кото­

рую опирается христианская вера. Без еврейского

чувства судьбы, равно общей и личной, без еврей­ ского чувства истории и значения, придаваемого страданию, все то, что на разные лады перепевают

христиане, не имело бы ровным счетом никакого смысла. Именно от евреев к нам пришла мысль

о богоизбранности избрал»,

-

-

~He вы Меня избрали, а Я вас

и от евреев мы узнали, что эта избран-

346

ность влечет за собой страдание и искупление. И в самом деле, при ближайшем рассмотрении идея избранничества, если отнестись к ней смиренно и подключить все свое воображение, вызывает едва ли не дурноту, поскольку дает человеку вживе уви­

деть собственное страдание (прошлое, настоящее и грядущее), а также боль остальных, всех осталь­ ных

-

великий стон и содрогание, пронизывающие

всю человеческую историю.

Но поскольку по-прежнему требуется великий художник или великий святой, чтобы ~прямо взгля­ HYTЬ~ на страдания Иисуса, все наши подходы

-

научный, еврейский, ортодоксальный, благочес­ тивый

-

подлинному христианству оказываются

неадекватными, и я сколько далеко мы

-

задаюсь мыслью

о том,

мы, цивилизация

-

на­

ушли от

крестьянского суждения Его матери, что этот па­ рень несет какую-то нескладицу. Иисус настаивает

на всепрощении, на том, чтобы подставлять другую щеку, на мире и сострадании, сострадании во что

бы то 'Ни стало

-

а кому из нас по вкусу слышать

такое? Главы еврейского религиозного истеблиш­ мента отвергали Иисуса при Его жизни в основ­

ном не потому, что Он отвергал Закон Моисеев или утверждал, что Он Бог, а из-за Его мидраша, Его тол­ кования слова Божия. Он настаивал на том, что все еврейские священные писания

-

Тора и пророки

-

просят их жить так, как, на Его взгляд, жить было нереально. Любому христианину, который ставит се­

бя нравственно выше тех, кто отвернулся от Иисуса, достаточно бросить беглый взгляд на последующую

347

историю христианских гонений против евреев, что­

бы понять, что христиане куда более преуспели, от­ вергая Иисуса, чем любой еврей. Несмотря на двухтысячелетний катастрофиче­

ский про вал, образ Иисуса крайне настойчиво и мно­ гообразно влияет на нашу цивилизацию. Всякий знает, кто Он; всякий знает, как Он выглядел; вся­ кий знает, чего Он ждет от нас. Эта цельность, эта за­

предельная досmoвер1l0сть обнаруживается в четы­ рех оригинальных евангельских портретах и просу­

ществовала века. Как говорится о Нем в древней пасхальной литургии: 4ХРИСТОС есть вчера и сегодня,

начало и конец, Альфа и Омега

-

Его власть над го­

дами и столетиями •. Или далеко не так торжест­ венно, как призналась мне недавно одна еврейка:

4Я люблю Иисуса. Поймите меня правильно, меня ни

в коей.мере не интересует христианство. Но я люблю Иисуса и чувствую, что Он принадлежит мне•.

Возможно, на рубеже нового тысячелетия при­ шло время каждому дать Иисусу новую оценку. Надеюсь, что процесс еврейско-христианского при­ мирения скоро продвинется настолько, что евреи

пересмотрят свой инстинктивный (и вполне понят­ ный) страх перед всем христианским и признают Иисуса как одного из своих, не как Мессию, но как

брата, который называл Бога Авва. Для христиан, возможно, пришло время признать, что мы непра­

вильно понимали Христа практически во всех наи­

более важных пунктах. Как любил повторять Рей­ монд Браун, если бы Иисусу довелось вновь вер­

нуться на землю, мы бы первым делом распяли Его снова.

348

Но, будь мы евреи или христиане, верующие или

атеисты, образ Иисуса

-

последнего еврейского

пророка, невинной, искупительной жертвы, совер­ шенного человека

-

настолько укоренился в нашем

обществе и проник в наше воображение, что мы не можем от Него просто так отделаться. Это таин­ ственный компонент, который примешивается ко

всему, что мы пробуем на вкус, норма, по которой в конце концов выверяется истинность тех или иных наших поступков.

Содержание

Введение...........................................

7

1. Греки, евреи и римляне. Люди, которых ЗНШl иисус............................................ Выжидательная тактика.

....................

16 68

11. Последний пророк. Иисус, ка1ШМ его 3НШlи аnocтoлы

..........................................

Вылитая мать

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. 105

Ш. Иисус космический. Иисус Павла СтолкновениесО3ЛОм

IV.

. ....... " .... 115

....................... 174

Мессия-иноверец. Иисус Луки Яви мне чудо

79

................. 189

............................... 229

У. Хмель yтpeHHero света. Люди Пути Где же Иисус?

............ 236

.............................. 270

VI. Воплощенное Слово. Иисус, каким он виделся вОЗJlюбленному ученику. Хлеб бедных

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. 277

................................ 308

УН. Вчера, сегодня и всегда. Мир nосле Иисуса Завтра

. . . . .. 326

...................................... 345

НаУЧНО-1/о/lулярное издание

Томас КаХИJlJl ХОЛМЫ ИЕРУСАЛИМА

ОтветствеНllblЙ редактор Игорь Степанов

ХудожествеННblЙ редактор Егор Сала.ltaшеuко Технический редактор Елена Траскевич Корректор ВалеНIIlИllа ВажеllКО

Верстка Любови КОllченовой Подписано в печать

10.02.2006. 84 х 108'/32. Печап> офсетная. Уел. печ. л. 18,48. Тираж 3000 экз. Изд . .J\
Формат издания

Издательгтво чАмфора,..

197342,

Торгово-издательский дом "Амфора •. Санкт-Петербург, на6. Черной речки, д. 15, mrrepa А. E-таН:

ОтпечатаllО с

[email protected] rOTOBblX

диапозитивов

в ОАО чЛеНlI3дан.

191023,

Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки,

59.