I~
BO~HH"e
таин.,
века
М.В.Оськин
нЕизвЕстныIE
ТРАГЕДИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ nНЕННlllЕ. ДЕ3ЕРТ'РIII.
Москва «Вече»
6E1IEHIIII'
УДК
94/47
ББК 63.3(2)524
082
Оськии, М.В.
082
Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы / М.В. Оськин. ил.
-
-
М.: Вече,
2011. - 432 с. :
(Военные тайны хх века).
ISBN 978-5-9533-4832-4 Наиболее пострадавшими от военных действий категориями населения, сели не считать собственно поmбших и раненных на войне (так называемые «кровавые потери»), стали военнопленные, на долгие годы оторванные от Ро дины, и беженцы прифронтовой зоны, вынужденные покинyrь родные места. Дезертиры и репатрианты дополнили общую картину бедствий. Для России эти категории насчитывади миллионы людей, и потому невозможно обойти вниманием их траmчеекую судьбу в
1914--1918
гг., предвосхитившую траге
дии Второй мировой войны.
УДК 94/47 ББК
ISBN 978-5-9533-4832-4
63.3(2)524
© Оськии М.В., 2011 © 000 .ИэдательскиЙ дом «Вече., 2011
ВВЕДЕНИЕ Начало двадцатого столетия стало невиданным ранее един
ством Европы как национального, политического, культурного
целого, подчинившего себе практически всю планету в каче стве колоний либо распространившегося за океаны, в Новый Свет. Конфликты между европейскими государствами являлись внутренними конфликтами, локализуясь в пределах континента и не допуская в свои распри неевропейские народы
-
«внеш
них варваров», как сказали бы в Китае. Напротив, по отноше нию к внешнему миру до
1 августа 1914 года европейцы
всегда
выступали единым фронтом, подчиняя себе его.
1
августа
(19
июля старого стиля)
1914
года в Европе на
чалась та война, что получила от современников наименование Великой войны, всего через два десятка лет
-
Первой мировой
войны, а ныне справедливо именуется прологом Гражданской
войны в Европе·. Империализм сломал прошлое Европы. Эта война расколола до того сравнительно единый Старый Свет, что на весь «короткий двадцатый вею>, по выражению Э. Хоб сбаума, надломило европейскую гегемонию на земном шаре. То безумие, что началось в
1914 году,
всеми последующими со
бытиями подтвердило, что в результате начавшихся революци
ями
1848
года процессов «термины "прогресс" и "европейская
цивилизация" уже не являются синонимами и что существо вавшее до того времени равенство между "капиталистическим
развитием" и "историческим развитием" стало окончательно
недействительным »2. I
См., напр., заглавие 6-й главы в работе британских авторов (Брuггс Э.,
Клэвuн П. Европа Нового и Новейшего времени. С дней. М.,
2006):
«Европейская гражданская война,
1789 года и 1914--1918».
до наших
2 Агирре Рохас КА. Критический подход к истории французских «Анна
лов». М.,
2006,
с.
228.
Именно Первая мировая война стала концом «старого времени» единой Европы и началом жестокого двадцатого столетия
-
пере
хода к постиндустриальной эпохе в развитии истории человече
ства. Как справедливо говорит с.Б. Переслегин, «дело не только и не столько в человеческих жертвах Великой войны, дело не в огром
ных материальных и финансовых потерях ... В абсолютных цифрах людские потери были меньше, нежели от эпидемии гриппа
1919 rr.,
а материальные
уступали последствиям кризиса
-
19181929 г.
Что же касается относительных цифр, то Первая мировая война не выдерживает никакого сравнения со средневековыми чумными эпи
демиями. Тем не менее именно вооруженный конфликт
1914 г.
вос
принимается нами (и воспринимался современниками) как страшная,
непоправимая кшастрофа, приведшая к психологическому надлому всю европейскую цивилизацию. В сознании миллионов людей, даже не задетых войной непосредственно, течение истории разделилось
на два независимых потока -
"до" и "после" воЙНы»l.
Сравнение оказывается вовсе не в пользу послевоенного перио
да. Именно здесь бьmи заложены корни Второй мировой войны, бесчеловечной жестокости концентрационных лагерей, газовых ка мер, ядерного оружия, «ковровых» бомбардировок и тому подобных
проявлений общественного «прогресса» двадцатого века. Помимо прочего, Первая мировая война привнесла в развитие мировой циви лизации совершенно новое явление: «тотальную» войну «как выра
жение цивилизационного кризиса». П.В. Волобуев писал о значении Великой войны
1914-1918 П:,
что сама духовная ситуация эпохи, в
том числе и в силу всеобщей милитаризации сознания, предраспола гала к войне. Поэтому война явилась собьпием не только глобаль
ного, но и эпохального масштаба, а для России «война бьmа таким явлением, которое предопределило ее историческую судьбу в двад
цатом веке»2. Помимо всего прочего
-
экономического разорения, уничтоже
ния материальных ценностей, гибели солдат и так далее,
-
одним
из основных следствий мирового конфликта является гуманитарная
катастрофа. Вторая мировая война I
1939-1945
ГГ. показала такой
Переслегuн с.Е. Самоучитель игры на мировой шахматной доске, М.
СПб.,
2005,
с.
106..
2 См. Первая мировая война. Пролог ХХ века. М.,
1998,
с.
13
пример ryманитарной катастрофы, что ранее бьm непредставим в принципе: ления
уничтожение десятков
МИJUlИонов гражданского
насе
с неслыханными ранее жестокостями, сожжением целых
деревень и городов, голодом и концлагерями, наконец, как апофе оз,
-
ядерным оружием.
Однако любое мероприятие требует какой-либо предваритель ной подготовки. Эксперимента, так сказать. Такой подготовкой для кошмара
1939-1945
гг. стало безумие
1914-1918
П., рас
коловшее Европу, уничтожившее европейский монархизм как руководящее направление европейской государственности, пере давшее пальму мирового лидерств.а заокеанской капиталистиче
ской державе. В борьбе за рынки капитал не сдерживается ничем и никем.
Передвижение миллионов людей в ходе военных действий, причем не столько военных, сколько гражданских лиц, стало но
винкой в жизни Европы, дав импульс гуманитарному негативу, определившему лицо мировых войн, если, конечно, применитель но к войне можно говорить о «лице». для России, громадной в своем пространстве и немедленно по окончании Первой мировой
войны бросившейся в омут Гражданской войны, общеевропейская ryманитарная катастрофа (гибель людей на войне, болезни, голод, эвакуация) стала пропастью, из которой удалось выбраться лишь в силу многочисленности населения страны.
Наиболее пострадавшими от военной эпохи категориями насе ления, если не считать собственно погибших и раненных на войне
(так называемые кровавые потери), стали военнопленные, на дол гие годы оторванные от Родины, и беженцы прифронтовой зоны, вынужденные покинуть родные места. Дезертиры и репатрианты дополнили общую картину бедствий. Для России эти категории насчитывали миллионы людей, и потому невозможно обойти вни манием их трагическую судьбу в
1914-1918
ГГ., послужившую
«экспериментом» для будущей трагедии Второй мировой войны.
ГЛАВА
1
ВОЕННОПЛЕННЫЕ: ЗАЛОЖНИКИ ОРГАНИЗАЦИИ И РУКОВОДСТВА Смерть или плен
-
одно!
А.В. Суворов
Первая мировая война
1914--1918
гг. стала первой войной, в
которой со всех сторон столкнулись не ведомые лидерами наций
армии, а сами нации. Предвестники такой войны, названной нем
цами тотальной, существовали и ранее. Наиболее ярким и явным примером явились революционные войны Франции конца восем надцатого столетия, а затем и наполеоновские войны. Но тогда
фактически воюющая нация стояла лишь по одну сторону линии фронта
-
Франция, боровшаяся против всей Европы. Однако вся
страна непосредственно была втянута в войну лишь постольку, поскольку поставляла рекрутов в армию. Противостоявшие же Франции державы продолжали использовать старые принципы
«королевских армий», представлявших собой лишь малую часть воюющих народов. Отдельные проявления массового народного патриотизма (Австрия-1809, Россия-1812, Пруссия-1813) ни
сколько не меняют общей картины вооруженной борьбы против Великой французской революции. Начало двадцатого столетия втянуло великие державы мира в империалистическую конкуренцию, которая за неимением же
лания идти на компромисс неминуемо должна была окончиться схваткой за гегемонию в Европе, а значит, и в мире. Старые коло ниальные империи
-
Великобритания и Франция, в противостоя
нии с континентальными державами в лице Германии и Австро
Венгрии сумели привлечь на свою сторону Российскую империю, что и стало ключевым фактором перелома обеих мировых войн двадцатого века. В обоих случаях Россия/СССР перемалывала
основную долю живой силы германского блока 1 после чего за
падным союзникам, ставившим обескровленных русских в за
висимое от себя состояние, оставалось пожать плоды хитроум ной политики.
Причем в Первой мировой войне атлантическим государ ствам удалось одним ударом убить двух зайцев
--
и одолеть
Германию, и выбить Россию из числа участников передела послевоенного мира. В период Второй мировой войны прав и тельство СССР, наученное горьким опытом царизма, сумело
избежать повторения неблагоприятного исхода войны и, за платив поэтому за победу существенно большую цену, неже ли проигравшая войну досоветская Россия, вышло в еще более сильным
-- второй
1945
году
сверхдержавой планеты из двух
возможных.
Мировая война и столкновение народов породили ряд дото
ле практически не известных военных феноменов, связанных с
демографией. А именно
--
передвижение громадных масс на
селения (и комбатантов, и мирных граждан) во времени и про странстве. Одним из таких феноменов стал массовый плен, который исчислялся теперь миллионами людей, в том числе и гражданского населения. Миллионы только пленных из числа многомиллионных армий
--
прошлого,
тысяч пленных становились
когда десятки
это вещь, не виданная в войнах итогом
проигрыша всей войны (например, гибель Великой армии На полеона в России в невзирая
1812
на миллионы
году). Теперь же война продолжалась, неприятельских солдат внутри
своего
геополитического пространства, до полной победы. Соответственно, ведение боевых операций при современ ной технике протекало не столько на именно смертоносное
уничтожение солдат и офицеров противника, сколько на вывод их в «расход» как таковых. Такой формой и стал плен, сохра нявший жизни сотен тысяч людей, но ослаблявший воюющие армии на сумму сдавшихся неприятелю людей. За сто лет до Первой мировой войны эту тенденцию подметил еще выдаю
щийся европейский военный ученый К. фон Клаузевиц: «Раз пленные и захваченные орудия представляют собою явления,
в которых главным образом воплощается победа и которые со ставляют ее подлинную кристаллизацию, то и вся организация
боя преимущественно рассчитывается на них; уничтожение про
тивника путем физического истребления и ранений выявляется здесь как простое средство».
Действительно, в условиях вооруженного противоборства целых наций бьши бы совсем неприменимы рассуждения вели кого гуманиста Л.Н. Толстого, выраженные им через одного из
главных героев романа «Война и мир» Андрея Болконского, о том, что пленных не следует брать именно во имя гуманизма. Мол, тогда войны станут редкими и скоротечными. Можно себе представить громадные гекатомбы Первой мировой войны
-
уничтожение десятков и сотен тысяч военнопленных. Потому-то перед войной великие державы стремились создать основы меж дународного права ведения военных действий. Потому-то плен
ные становились существенным элементом функционирования народного хозяйства воюющих сторон. Лишь фашизм возвел же стокость к военнопленным в постулат, но ведь и был уничтожен в кратчайшие сроки как данность.
Тем не менее в одном мысли Л.Н. Толстого нашли свое при менение. Руководители европейских великих держав, многими
годами готовившихся к схватке, опасались разрушить Европу длительной войной, понимая, что тем самым ломают всеевро
пейское единство, дают надежды освобождения колониальным народам, льют воду на мельницы неевропейских конкурентов
-
Соединенных Штатов Америки и Японии. Поэтому военная мысль зацикливается на идее блицкрига
-
«молниеносной вой
ньш. Война должна быть быстрой, чтобы не подвергать ее исход превратностям судьбы, а кроме того, чтобы не уничтожать по тенциал Европы как духовной, культурной, экономической, на циональной целостности. К сожалению, эти расчеты не оправда лись. Война заложила базу для социалистического эксперимента на одной шестой части суши, крушения мировой колониальной системы, перехода планетарного лидерства к США. Первое полугодие Первой мировой войны стало испытанием
заблаговременно подготавливаемых к европейской схватке воен-
ных машин военно-политических блоков
-
Антанты и Тройствен
ного союза. В гигантских маневренных операциях на полях Фран ции и Бельгии, Польши и Галиции столкнулись кадровые армии, на моши которых военно-политическим руководством всех воююших
государств строили победные расчеты скоротечной войны
-
блиц
крига. Размах боевых действий превзошел любые довоенные пред положения
-
фронты противоборствующих сторон протянулись
на сотни километров.
В это время положение дел на одном фронте неминуемо затра гивало и прочие фронты. Гибель 2-й русской армии ген. А.В. Сам сонова в Восточной Пруссии в середине августа
1914
года стала
одним из краеугольных камней победы англо-французов в Битве на Марне. Тяжелое поражение в Галиции, понесенное австро
венгерскими армиями в ходе Галицийской битвы августа месяца, не позволило германскому командованию осуществить лелеемый
план броска на Седлец -
в тьm всей русской Польше, так как зам
кнуть «клещи» было бы некому. Осенние сражения под Ивангоро дом и Варшавой, Краковом и Лодзью не позволили немцам вновь попытать счастья мощным ударом на Париж
-
слишком велика
была нависавшая на Восточном фронте русская угроза. В этих операциях, ведшихея кадровыми армиями (пусть и су щественно, конечно, «разбавленнымю) призванными запасными), отличавшихея
высоким
ожесточением
и
нежеланием
уступать
друг другу, никому еще и в голову не могло прийти, что вскоре бу дет возможна такая вещь, как добровольная сдача в плен. И это не взирая на то, что в первых же операциях в плен попадали даже не
десятки, а сотни тысяч людей. Современная война, ведущаяся многомиллионными армиями
при скорострельном и дальнобойном оружии, неизбежно требует себе в качестве жертвы больших потерь. Неудачный исход сра жения ведет к прорыву подвижных масс противника в тыл, что
всегда влечет за собой неразбериху управления, панику людей, измотанность отбивающихся в надежде выйти из наметившегося окружения людей. Результатом становится значительное количе
ство сдавшихея в плен не ранеными, в противовес уставам, требо вавшим вести бой до последней возможности, и, следовательно,
предполагавшим, что попасть в плен солдат может только тя желораненым.
Небывалое ранее количество пленных (небывалое потому, что вплоть до наполеоновской эпохи войны велись относи
тельно небольшими профессиональными армиями), взятых в сражении, показала уже Русско-японская война
1904-1905
гг.
И здесь речь идет не о капитулировавшей крепости Порт-Артур,
где, понятно, весь гарнизон оказался в плену, а о войсках Мань чжурской армии, ведшей полевые сражения. Оценивая итоги
Русско-японской войны, престарелый фельдмаршал Д.А. Ми лютин писал: «Армия же, славившаяся своей стойкостью, от ступала последовательно с одной укрепленной позиции на дру
гую, конечно, с огромным уроном и небывалым числом пленных
(выделено. -Авт.)>>!. Иными словами, уже тогда было подмечено, что большие потери несет отступающая сторона, так как инициатива дей ствий принадлежит противнику. Если же помнить, что в рядах русских войск находились по преимуществу призванные по мо
билизации запасные, то удивляться их пленению не приходит ся. Е.Э. Месснер подметил, что «сдача в плен стала массовым явлением со времени Русско-японской войны, первой войны на
базе системы "Вооруженный народ". Эта система с ее коротки ми сроками военной службы, с призывом под знамена запасных солдат, у которых выветрилось воинское воспитание, давала в
ряды воюющих армий много людей недостаточной воинствен
ностю). Таким образом, переход от профессиональной армии к
массовой должен был повысить уровень потерь, в том числе и пленными. Причем чем хуже в данном месте и в данное время
был состав войск, тем большие потери они несли. Опыт
-
«сын ошибок трудных», как говорил А.С. Пушкин,
строится на основе не только собственных эмпирических дан
ных, но и на базе тех сведений, что получены от других. В от ношении пленения дальневосточный конфликт, инициировав ший Первую русскую революцию I ЦИТ. по: Русско-японская война
2004,
с.
597.
1905-1907
1904--1905.
п., сыграл для
Взгляд через столетие. М.,
русской стороны плохую службу. Соответствующее отношение к плену проявилось уже в годы Русско-японской войны
1905
1904-
п.
Гаагская конвенция
1899
года категорически утверждала:
«Хотя военнопленные теряют свою свободу, они не теряют сво их прав». Другими словами, военный плен не есть более «акт
милосердия со стороны победителя
-
это право безоружного».
Японцы, никогда не отличавшиеся особенными сантиментами по отношению к своим азиатским соседям (Корее и Китаю), чьи земли они стремились превратить в свои колонии, не мог
ли вести себя подобным же образом с европейцами. Сознавая свою некоторую «чужеродность» по отношению к европейцам (несмотря на тесные политические связи в Германией и Вели
кобританией), которые вплоть до Первой мировой войны не изменно
выступали
соединенно
по
отношению
к
внешнему
миру, японцы действовали весьма осторожно. Прежде всего
-
согласно требованиям международного права, подписанным практически всеми суверенными державами мира, а единствен
ной азиатской независимой страной была только Япония. Стремясь быть принятыми в семью великих держав, япон цы вели себя с европейскими противниками <<Цивилизованно».
Русские офицеры и солдаты, находившиеся в плену, не испы тывали никаких особенных лишений. Японцы позволяли офи церам, давшим подписку о дальнейшем неучастии в военных
действиях, вернуться на родину. То есть люди были довольны условиями жизни в плену. Эта информация о современном «гу манном» плене, разумеется, была широко известна. Но если в
1904 году на маньчжурских полях сходились 1914 году на европейских ристалищах -
ни тысяч, то в
сот
уже
миллионы. Соответственно, росло и число потерь, в том чис
ле пленными. Это явление было объективно неизбежным и понятным, но сдаться в плен можно при разных обстоятель ствах. Масштабные операции на окружение, фланговые удары, применение невыносимой с моральной точки зрения тяжелой
артиллерии способствовали тому, что уставные требования не выполнялись да и не могли быть выполненными.
Теперь люди уже не сходились в пределы прямой видимости, а
то и на штык, чтобы забрать живые трофеи. Расстрелять блокиро ванного противника можно с расстояния в несколько километров,
не видя его и не воспринимая в качестве живого существа, как бес словесную чурку. Именно поэтому в современной войне в случае
неблагоприятного хода сражения количество пленных вполне мо
жет на порядок превышать количество убитых и раненых
-
«кро
вавых потерь».
Б свое время Л.Н. Толстой в «Бойне и мире» резюмировал: «Бзять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и мож но взять ее, когда она сядет на руку. Бзять в плен можно того, кто
сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики». Б
1812 году,
когда ружья стреляли на триста шагов, это было справедливо. Но и вспомнить хотя бы то же сражение при Аустерлице, когда одним
ударом Наполеон рассыпал единство австро-русского фронта и взял массу пленных. Как здесь не согласишься на пленение? Но правда и
то, что каждый боец всегда имеет выбор -
драться до смерти либо
сдаться в безвыходных условиях. Многое в таком случае зависело от воинского воспитания нации.
Как только из строя убьmи кадровые армии, вымуштрованные в казармах, «народные» армии, составленные из призывников, мно
гие из которых вообще никогда не служили в армии, стали терять ту «моральную упругосты>, что характеризует хорошие войска. Од
нако сам фактор милитаристского воспитания народа стал сказы ваться с первых же выстрелов. Б результате исход ситуации стал на прямую зависеть от наличия в части тех людей, что желали драться,
как правило, офицеров и унтер-офицеров .. То обстоятельство, что профессионалы сдаются в плен реже, нежели мобилизованные, осознавался всегда. Оценивая итоги войны в данном отношении, генерал н.н. Головин указывает: «Б то время как в офицерском со
ставе при десяти убитых и раненых попадает в плен немного менее
двух, в солдатском составе сдаются в плен от четырех до пяти»l. I
с.
Головин н.н. Военные усилия России в мировой войне. М.,
145.
2001,
Сама эта оценка участника войны, военного ученого, говорит о многом. Не только о разнице между офицерским и солдатским составами, что как раз понятно. Но и о числах: для русской армии пленные составляли чуть не ПОЛQВИНУ всех кровавых потерь
убитыми и ранеными. По неудачным периодам -
-
еще более. Для
войн профессиональных армий это цифры неслыханные, так как генерал Головин четко отделяет раненых от пленных, очевидно,
предполагая тем самым, что большая часть пленных составляют сдавшиеся не ранеными. Противоречие с требованиями коман дования и практикой войны
-
разительное.
По опыту Русско-японской войны
1904-1905
гг. было из
вестно, что категории пленных и про павших без вести
-
поч
ти всегда идентичны. Дезертирство в начале войны было мини мальным, совершалось еще до прибытия на фронт, но и в целом
за
1914-1916
гг. дезертиров в императорской России было не
много. Поэтому командование стремилось к тому, чтобы изве сти под корень неблагоприятные тенденции еще до боев. Напри мер, приказ по 2-й армии Северо-Западного фронта, за
25
июля
1914
N!! 4
от
года гласил: «В одном из донесений я усмотрел,
что несколько нижних чинов без вести пропали. В большинстве случаев без вести пропавшие впоследствии оказываются в пле ну. Попадать в плен
-
позорно. Лишь тяжело раненный может
найти оправдание. Разъяснить это во всех частях»l. О том же пи сали и послевоенные исследователи. Удельный вес «пропавших без вести» «в общем размере потерь зависит в значительной сте пени от характера и результата военных операций. Наступающая
армия располагает гораздо более точными сведениями о своих
военных потерях, и у нее удельный вес "пропавших без вести" будет меньше. И наоборот, при отступлении эта группа значи тельно возрастает, так как отступающей армии не всегда удается
сохранить в целости свою систему учета. Фактически у отсту пающей армии большинство "пропавших без вести" составляют
попавшие в плен»2. I
Восточно-Прусская операция. Сборник документов империалистиче
ской войны. М.,
1939, с. 79.
2 Урланuс Б.Г(. История военных потерь. M.-СПб.,
2001,
с.
16.
Командарм-2 ген. А.В. Самсонов знал, чего требовать от сво их подчиненных. Восемнадцатилетним гусаром он уже дрался с турками в русско-турецкую войну
1877-1878 гг.
В Маньчжу
рии командовал Уссурийской конной бригадой, а затем Сибир ской казачьей дивизией. На собственном опыте генерал Сам сонов испытал горечь поражен ий и не желал их повторения.
В его приказе показательна дата
-
25
июля, то есть седьмой
день войны, когда операции еще не начинались и лишь вдоль
государственной границы шли стычки пограничников и конни цы. Уже тогда командарм-2 указывает на одну из негативных
составляющих войны, показывая, что пленение может быть оправдано лишь тяжелым ранением.
К сожалению, командарм-2 обращался преимущественно к солдатскому составу
-
«нижние чины» приказа
N!! 4.
Луч
ше бы он разъяснил позор пленения своим подчиненным ко мандирам. Как известно, 2-я армия Северо-Западного фронта потерпела тяжелейшее поражение в ходе Восточно-Прусской наступательной операции августа
1914
года. Центр 2-й армии,
возглавляемый самим командармом, полностью погиб под Тан ненбергом
16-18
августа, что стало возможным после того,
как фланговые корпуса 2-й армии отступили, открыв немцам дорогу в тыл русскому центру.
Сам ген. А.В. Самсонов
-
жести поражения, застрелился
воин и рыцарь, страдая от тя
17
августа при попытке выхо
да из кольца окружения. Характерно, что офицеры его штаба,
бывшие с ним, даже не смогли сказать, как именно это произо шло, слышали лишь хлопок выстрела и не смогли разыскать его
тело, которое впоследствии было захоронено немцами в общей могиле. Но так поступил лишь сам командарм! Брать пример со своего командира подчиненные не торопились.
Командир 23-го армейского корпуса ген. к.А. Кондратович успел бежать от своих войск в тыл, где объявил себя больным. Комкор-15 генерал н.н. Мартос был взят в плен в общей не разберихе стычек в русском тылу. Причем
-
с оружием в ру
ках. Но вот комкор-1 3 ген. Н.А. Клюев возглавил дивизионную
колонну, пробивавшуюся из неплотного «мешка». Перед по-
следней цепью германских пулеметов генерал Клюев приказал капитулировать. Вопрос: кто виновен в том, что двадцать ты сяч русских солдат здесь сдались неранеными? Лично они или приказавшие капитулировать их. начальники? Генерал Клюев
сам приказал своему ординарцу ехать к немцам с белым плат ком в руках. К кому же тогда относится характеристика: попа дать в плен
-
позорно? Здесь впервые проявилась та пагубная
тенденция качества небольшой части предвоенного русского офицерского корпуса, которая сдавала в плен подчиненных им
солдат. Генерал П.Н. Краснов цитирует фразу такого русского пленного, который даже и не понимал что происходит, а дей
ствовал, «как все»: «До конца был верен Царю и Отечеству и в плен не по своей воле попал. Все сдались, я и не знал, что это
уже плен»l. Чем виноваты солдаты армии Самсонова, которые оказались заложниками неверного стратегического решения довоенного
планирования и бездарного его исполнения со стороны генера литета Северо-Западного фронта? Сам Александр Васильевич Самсонов, слишком поздно осознавший довоенную неподго
товленность, поступил так, как того требовал кодекс офицер ской чести. Наверное, нельзя говорить, что самоубийство
-
это единственный выход из положения. Не каждый отважится на такое, да и не нужно это. Но одно дело
-
сдаться в плен в
безвыходной ситуации, когда уже нельзя пробиться и так не хо чется умирать. И совсем другое
-
сдать в плен вверенных тебе
людей, когда у тебя за спиной целый корпус. Это уже воинское преступление.
Чем же виноваты рядовые, у которых на глазах легко сда
вались генералы, в том числе и командиры корпусов (всего во 2-й армии в плен тогда сдались пятнадцать генералов)? Когда
две наиболее многочисленные группы, пробившиеся из окру жения, были ведомы не генералами, а полковником и штабс капитаном? Да, личный состав 13-го армейского корпуса на две
трети состоял из запасных, то есть фактически являлся не каI
М.,
Цит. по: Краснов лн. Воспоминания о Русской императорской армии.
2006,
с.
532.
дровым. Однако большую часть корпуса «сдали» в плен соб ственные командиры, не показавшие примера верности долгу.
Из высших чинов lЗ-го армейского корпуса из окружения вы
шел только начальник штаба 36-й пехотной дивизии полковник Вяхирев. А всего из состава 13-го армейского корпуса проби
лись лишь сто шестьдесят пять человек штабс-капитана Се мечкина и подпоручика Дремановича да команда разведчиков. Эти люди всего-навсего не сложили оружия по приказу своего комкора, а ушли в лес, и, попытав счастья, добились его. Кто бы осудил сдавшихся по приказу вышестоящего командира? Но
нашлись же офицеры, пошедшие наперекор начальнику во имя исполнения воинского долга и требования присяги.
Общие потери 2-й русской армии в ходе Восточно-Прусской наступательной
25 000
операции
ранеными и до
составили
80 000
около
8000
убитыми,
пленными. Противник захватил
также до пятисот орудий и двести пулеметов. Потери немцев
во время операции против 2-й армии с
13
августа составили
около тринадцати тысяч человек. Обратим внимание на соот ношение потерь. Очевидно, что часть раненых учтена и в массе пленных, ибо большая часть раненых оказалась в германском плену. В таком случае, против
имеют не более
20 000,
13 000
потерь у немцев, русские
что объясняется как оборонительными
боями немцев в заблаговременно подготовленной местности, так и преимуществом германцев в технике. Остальное
-
это
пленные. То есть убывшие «в расход» исключительно неприя тельским маневром
-
сдавшиеся в «котле». Или
-
«сданные»
командирами. Почему пятнадцать генералов не возглавили про рыва? Тем паче
-
приказывавшие своим людям сдаваться.
Пагубность неверного восприятия пленения в отношении командного состава была понята сразу после Русско-японской войны
1904-1905
п. Но, к сожалению, она не была возведена
в аксиому внутри самой российской военной машины. Оцени вая итоги дальневосточного конфликта, бывший командующий
Маньчжурской армией ген. А.Н. Куропаткин писал: «В ряду с истинными
подвигами отмечаются и случаи малого упорства
отдельных частей и, в частности, отдельных лиц. Случаи сдачи
в плен неранеными в прошлую войну были часты не только среди нижних чинов, но и среди офицеров. К сожалению, по отношению к этим лицам не были применены существующие законы во всей строгости. По возвращении из плена некоторые офицеры ранее суда над ними уже получили в командование отдельные части и, возвращаясь в полки, вступали в командо
вание ротами и батальонами ... Прямо из Японии бывшие плен ные
приказами
по
военному
ведомству получали
назначение
даже начальниками дивизий. Между тем может существовать
только одно обстоятельство, оправдывающее сдачу в плен: это ранение. Все же, сдавшиеся в плен неранеными, должны
быть ответственны за то, что не сражались до последней кап
ли крови»'. Справедливости ради следует сказать, что при том уровне полководчества, что показал генерал Куропаткин, по ражения и пленения были неудивительны. Суть проблемы в ином: почему сдавшиеся неранеными офи церы затем получали высокие командные посты? Они уже раз
презрели присягу и требования военного законодательства, а значит, не постеснялись бы сделать это и впоследствии. Сна чала требовалось разобраться, а лишь затем восстанавливать таких офицеров в армии, да еще с повышением. В сравнении с СССР здесь явно проигранная ситуация: возвратившихся из плена
советских генералов
тщательно
проверяли,
но
и те
из
них, кто не был подвергнут репрессалиям, а восстановлен в ар мии, высоких должностей не получили. Главное здесь
-
это пример, показанный отношением по
литического руководства Российской империи к таким случа ям. Пример, который резко контрастировал с репрессалиями в отношении сдающихся рядовых в период Первой мировой войны. Если внимательно вглядеться в документы того времени, то нельзя не отметить старания генералов, издающих репрессив
ные распоряжения, при крыть собственную растерянность, вы званную тем обстоятельством, что война пошла не по спланиI
СПб.,
Куропаткин А.Н Русско-японская война
2002,
с.
257-258, 491.
1904--1905:
Итоги войны.
рованному до войны сценарию. Теперь приходилось учиться во
время самой войны и, стиснув зубы, делать все для достижения победы. А это ведь нелегко. Достаточно вспомнить только оправдание ген. А.А. Благове
щенского, бежавшего от своих войск б-го армейского корпуса во время Восточно-Прусской операции. Бегство командира вынуди ло корпус отступить, чем был оголен правый фланг центральных корпусов 2-й армии, угодивших в окружение
-
«двойной охват».
В свое оправдание генерал Благовещенский заявил, что «не привык быть вместе с войсками». Как говорит по этому поводу
А.А. Керсновский: «Мы видим, таким образом, что в русской ар мии могли быть начальники, "не привыкшие быть с войсками»",
что подобного рода начальникам вверяли корпуса и что у них не хватало честности сознаться в своей "непривычке" в мирное вре
мя и уступить заблаговременно свое место более ДостоЙным»l. В подобной практике было почти невозможно определить, были ли исчерпаны все возможности к сопротивлению или нет. Равно как и определить меру ответственности каждого сдавшегося
бойца, брошенного не столько в бой, сколько «на убой» своими ко мандирами. Тот же б-й корпус в панике откатился в тьшы, но разве
это не естественная реакция на поведение командира? С другой стороны -
почему никто из старших офицеров отступавшего кор
пуса, отлично понимавших, что отход оголяет тыл центра армии,
не взял на себя ответственности и не удержал войск? Опять-таки каждый, наверное, помнил, что плен
-
это, скорее, несчастье, а
не позор, каковой пример показала Русско-японская война. Раз уж
прощали не только сдавшихся в плен (<<берут» в плен
-
раненых
или безоружных), но и сдававших в плен. Какое наказание понесли сдавшие в
1904
году Порт-Артур
генералы Стессель, Фок и Рейсс? После длительного и закры того суда ничтоже
-
минимальное. Такое отношение власти к тем, кто,
сумняшеся,
сдавал
в
плен
противнику тысячи
солдат,
только поощряло сдачу. Отсюда и сдавший в плен целый корпус ген. Н.А. Клюев, и отдавший уже из плена приказ о капитуляI
Кереновекий А.А. История русской армии. М.,
1994, ст. 3,
с.
191.
ции крепости Новогеоргиевск ее комендант ген. н.п. Бобырь, и бежавший из крепости Ковно ее комендант ген. В.Н. Григорьев. В мирное время все они считались хорошими служаками, а гене рал Клюев с
1909 года так вообщезанимал пост начальника штаба
Варшавского военного округа, то есть непосредственно готовился
к борьбе с Германией. Хорошо подготовился, нечего сказать. Как, в таком случае, относиться к сдававшимся в плен нижним чинам, которые распоряжениями командиров ставились не про
сто в безвыходное, но прямо в самоубийственное положение? На пример, можно ли считать трусами и изменниками пару взводов,
оставшихся от наступавшего по ровной местности батальона и теперь застрявших перед колючей проволокой, в которой артил
лерия не пробила проходов? Отступление назад
-
верная смерть
под прицелом вражеских пулеметов, а в то же время у этой по
лусотни солдат в руках винтовки. Сдача в плен формально будет «добровольной», но ведь свое собственное командование сделало
все, чтобы батальон был уничтожен бесцельно, без пользы для дела, просто чтобы отчитаться перед штабом армии или фронта о «производимых контратаках». О таком случае (неудачное насту пление 7-й и 9-й армий Юго-Западного фронта на реке Стрыпе в
тщетной попытке помочь гибнущей Сербии) сообщает, к приме ру, А.А. Свечин: «Работу штабных бюрократов мне пришлось на блюдать в январе
1916 г. 300
корпуса, попадая в
Истощенные атакующие части соседнего м от австрийской позиции под сильный
пулеметный огонь, бросали винтовки, поднимали руки и в таком виде продолжали движение через проволоку и австрийские око пы. Начальство же полагало, что окопы взяты, но не поддержан ные резервами атакующие части не смогли оказать сопротивление
контратаке и сдались. Три атаки производились в вечернем сум раке несколько дней подряд. Вместо признания недостаточности
артиллерийской подготовки бюрократы полагали, что вся беда в
том, что резервы следуют на слишком больших дистанциях, и на стаивали на более близком надвигании последних, что только уве
личивало потери и сумятицу при каждом новом штурме»l. I
С.51.
Свечuн А.А. Тактический факт
//
Война и революция.
1934,
N~
7-8,
Заодно гибель сотни собственных солдат можно представить
в реляции таким образом, что будет возможно рассчитывать на очередное награждение или повышение по службе. Пример та кой ситуации дает февраль
1915
года
-
1-я Праснышская опе
рация в Восточной Пруссии. Участник тех боев, характер изо вавшихся большими и бессмысленными потерями, так как ни каких оперативных бонусов наступление на Прасныш дать не
могло, офицер показывает: «Наступать приходилось по мест ности совершенно открытой, с подъемом в сторону немецких
окопов, земля была мерзлая, и цепи, залегая от невыносимого огня, не могли окопаться и поголовно расстреливались. Немцы даже делали еще лучше. Когда атакующие подходили к совер
шенно целому проволочному заграждению, приказывали бро сить винтовки, что волей-неволей приходилось выполнять, и
тогда их по одному пропускали в окопы в качестве пленных»l. С формальной точки зрения получается добровольная сдача солдат в плен. А значит
-
те или иные репрессалии. А если
по-человечески? Кто виновен в том, что русские стрелки пови сали на не разрушенной артиллерией проволоке? Кто виновен в том, что русская артиллерия не имела снарядов (уже в декабре
1914
года приказы Ставки Верховного главнокомандования за
прешали трату более одного снаряда на орудие в день)? Разве эти самые стрелки, наступавшие по открытой местности в лоб
на пулеметы? Проводя исторические параллели, А.А. Керсновский пишет, что в июне
1807
года в Кёнигсберге тридцатитысячным фран
цузским корпусом Бельяра был окружен пятитысячный отряд генерала Каменского 2-го. Бельяр лично явился в крепость и предложил русским почетную сдачу. Каменский ответствовал: «Удивляюсь вам, генерал. Вы видите на мне русский мундир и смеете предлагать сдачу!» Русские пошли на прорыв и штыка
ми добыли себе свободу, прорвавшись сквозь ряды вшестеро превосходящего неприятеля. Керсновский заключает: коман дир
I
С.70.
не только «командует»,
но еще и
«имеет честь командо-
Попов К. Воспоминания кавказского гренадера.
1914-1920.
М.,
2007,
ваты>. В Первой мировой войне немцы порой даже не предла гали сдачи: отдельные русские генералы сдавались сами, nроея
о сдаче, и сдавали вверенные им войска. Кто продвигал этих
генералов в мирное время? Не те·ли бездарности, что могли ру ководить операциями, имея лишь не менее чем двукратное пре
восходство в живой силе, а то и более того? После войны эти командиры оставили жалостливые мемуары, где сокрушались,
что царизм не вооружил их как следует.
Известно, что в
1915
году наблюдалось такое явление, как
неприязненное отношение к русским пленным солдатам со сто
роны русских пленных офицеров, считавших, что те сдаются без боя. Действительно, в кампании
1915
года добровольная
сдача русских солдат в плен, к сожалению, стала нередким яв
лением (впрочем, как и в Австро-Венгрии). Но стоит задать во прос: а кто так воспитал солдат? Русская медсестра в феврале
1915
года говорила:
« ... сколько я
работаю в госпитале, с начала
войны работаю, а пленных я не видала немцев. Раненых, тяже
лораненых
-
видела. А пленных
мадьяры и немцы -
-
ни одного! .. Выносливые
в плен не сдаются ... »1 Вот это и есть -
со
ответствующее воспитание солдата. Сколько сдавались в плен
нераненых господ офицеров, хотя в целом, как показано выше цитатой из Головина, «офицерский состав сражается доблест нее, нежели солдатская масса»?
Для сравнения: в ноябре
1915
года партизанским отрядом
штабе-ротмистра Ткаченко был захвачен в плен командир гер
манской 82-й резервной пехотной дивизии генерал Фабериус. При конвоировании в тыл, воспользовавшись оплошностью на чальника конвоя, встретившего по дороге старого товарища и
решившего отметить встречу крепкими напитками, Фабериус захватил револьвер и застрелился, будучи не в силах снести по
зор плена. Сколько русских генералов поступили подобным же образом, если помнить, что в плен попали шестьдесят шесть русских генералов, а отважился бежать из плена лишь один
-
начдив-48 ген. Л.Г. Корнилов? Правда, сказались и возраст, I
1998,
Войтоловекий л.н. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М., с.
139.
и испытания пленом. Из шестидесяти шести пленных генера
лов в плену умерли одиннадцать, что составило
щем уровне смертности русских
16 %, при об военнопленных - 5,6 %1. По
данным С.В. Волкова, в плену оказались семьдесят три русских
генерала2 • Очевидно, что большинство генералов попали в плен в «кот
лах», так как непосредственно на поле боя все-таки генерал находится отнюдь не в первых рядах. В частности, под Тан ненбергом августа
1914
г. в германском плену оказались пят
надцать генералов, в Августовском лесу февраля
1915 года - семнад
одиннадцать, наконец, в крепости Новогеоргиевск
цать. Таким образом, две трети плененных русских генералов попали в плен всего в трех точках на громадном театре военных
действий, что представлял собой Восточный фронт Первой ми ровой войны.
Что касается Второй мировой войны, то цифры приблизи
1941-1944 гг. в плен попали 83 советских 7 командармов, 9 ком коров, 31 комдив, армии, 9 начальников родов войск армий. В цар
тельно схожие. В
генерала, в том числе
4
начштаба
ской армии в плен не попал ни один русский командарм, что
объясняется, прежде всего неглубоким масштабом операций на окружение в силу малой скорости передвижения техниче
ских средств ведения боя. Танки и авиация Второй мировой войны
-
ственным
это совсем иной уровень ведения операций. Един «оптимальным
кандидатом»
на
пленение
явился
командарм-2 ген. А.В. Самсонов, но он застрелился при выходе
из «котла», что оказалось преждевременным, так как штаб, с которым он пробивался, вышел к своим. Однако почему офи церы штаба не помогли своему командующему
-
человеку не
молодому и болевшему, почему не облегчили его движения? Понятно, что львиная доля потерь пленными в РККА при шлась на первый период войны, когда Красная Армия отсту пала на восток под ударами гитлеровского вермахта. В I
г.
Нагорная О.С Русские генералы в германском плену в годы Первой ми
ровой войны 2
1941
/1 Новая
и новейшая история.
2008,
N~
Волков СВ. Русский офицерский корпус. М.,
6, с. 96. 1993, с. 357.
в плену оказались
1943-м
1944-м
доля пленных
-
63 генерала, в 1942-м - 16, в 1 генерал. Как видим, и здесь львиная
-
3,
в
находятся в «котлах» сорок первого года.
Опять-таки о параллелях. Первым смещенным со своего по ста командармом Первой мировой войны стал как раз немец
-
командарм-8 ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон, оборонявший от русских все ту же самую Восточную Пруссию. Он всего
лишь посмел усомниться в успехе борьбы за провинцию, от правив в Главную квартиру телеграмму о намерении отойти за Вислу после первого же проигранного сражения под Гумбинне ном, и был немедленно отправлен в отставку. Кто-то смещался за некомпетентность. Но разница опять же в сроках замены. Такая бездарность, как главнокомандующий армиями Северо Западного фронта ген. Я.Г. Жилинский, был смещен лишь по
сле проигранной операции, когда потери фронта насчитывали то же число, что и в начале операции,
-
четверть миллиона, в
том числе сто пятьдесят тысяч пленными.
Да, качество германской армии в двадцатом веке было не сравненным. Но ведь не в той же степени, чтобы терять в шесть раз больше. Для такого необходима поистине выдающаяся без дарность, и кто-то же поставил генерала Жилинского не только в начальники Варшавского военного округа, но до того и в на
чальники Генерального штаба. Сам довоенный подбор коман диров показывает, что Российская империя начала двадцатого
столетия находилась в надломленном состоянии, что объектив но вызывалось буржуазной модернизацией страны. Точно та
кой же ситуация была и в Австро-Венгрии, что подтверждается результатами столкновения австро-венгерского и русского ору
жия на полях Первой мировой войны. Опыт войны позволил выдвинуться лучшим людям, о чем
говорит тот простой факт, что в летней кампании
1916
года
(Брусиловский прорыв) потери русской армии пленными были в пять раз меньше, чем кровавые потери. Но сколько надо было потерять людей до этого? И, даже если отвлечься от исчисле ния патриотизма, а говорить о монархической государственно-
сти, сколько было «зря» потеряно кадровых офицеров
-
опоры
существующего режима? Сведения начала войны показывают, что в пылу сражений
были нередки случаи убийств военнопленных, добивания тя желораненых и тому подобные эксцессы, нетерпимые в войне между державами, заключающими международные договорен
ности и тем паче между христианскими народами. Ведь статья
Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной вой
23
ны от
18
октября
1907
года напрямую устанавливала таковые
ограничения в ведении военных действий. В том числе, запре
щалось: «убивать или ранить неприятеля, который, положив оружие или не имея более средств защищаться, безусловно, сдался», «объявлять, что никому не будет дано пощады». Од нако подобные случаи, равно как и случаи издевательств над пленными, действительно были, причем со всех сторон.
Но были и нелепости, приводившие к совершенно ненужной гибели людей. Неразбериха в ходе боя зачастую приводила к трагическим последствиям. Так, в ходе Восточно-Прусской на
ступательной операции были взяты в плен до ста пятидесяти тысяч русских пленных. Сколько-то из них погибло в самый момент сдачи в плен. Так, немецкий командир 33-го эрзац
батальона
21
августа писал супруге: «Мои люди были настоль
ко озлоблены, что они не давали пощады, ибо русские нередко показывают вид,
что сдаются,
они поднимают руки кверху,
а
если приблизишься к ним, они опять поднимают ружья и стре
ляют, а в результате большие потери»'. Однако дело здесь во все не в коварстве русских. Очевидно, что в условиях потери управления кто-нибудь кричал «Сдаемся!», солдаты поднимали руки, а в этот момент кто-либо из унтер-офицеров или младших офицеров приказывал драться дальше и те же самые солдаты, что уже были готовы сдаться в плен, вновь начинали стрелять. Затем, при действительной же сдаче в плен (например, после ранения или гибели инициатора сопротивления) последствия I
Цит. по: Сенявская Е.С Противники России в войнах ХХ века: Эволю
ция «образа врага» в сознании армии и общества. М.,
2006,
с.
68.
такой неразберихи могли быть плачевными, ведь немцы возму щались русским «коварством», которого не было и в помине. Кстати говоря, аналогичные случаи описываются и русски ми участниками событий для характеристики поведения про тивника. Причем подобные недоразумения имели место всю войну. Например, А.А. Свечин описывает эпизод боя под Тар говицами в начале июля
1916
года, в ходе Брусиловского про
рыва: «В небольшом, но густом лесу восточнее местечка, в В тылу заночевавшего полка, остались свыше
300
1 км
австрийских
ландштурмистов, не успевших сдаться при нашем быстром на ступлении. Глубокой ночью они открыли сильнейший огонь по полку дивизионного резерва, который подошел к этому леску,
чтобы заночевать в нем. Этот бой в тылу совпал с огневой па никой австрийцев на фронте, полк оказался в огневом кольце, и у многих испытанных солдат волосы стали дыбом. При более
стойком противнике положение могло бы сильно осложниться»l. Наверное, утром, когда обстановка прояснилась и австрийский ландштурм оказался в русском плену, были и соответствующие эксцессы при пленении.
Осенью
1914
года в гигантских сражениях на Восточном
фронте столкнулись миллионы людей. В этот период борьба представляла собой серию высокоманевренных операций, в ходе которых перегруппировки людей и техники совершались на многокилометровые расстояния, тылы отставали от войск,
не успевая снабжать их продовольствием и боеприпасами, а накал схваток отличался высокой степенью интенсивности. На
данном этапе командование обеих сторон было уверено, что стоит приложить еще минимум усилий, и дело будет конче но
-
война выиграна. Все продолжали надеяться на блицкриг.
С октября в русские войска широким потоком стали вли
ваться резервисты, которых требовала несшая беспрецедент ные в сравнении с прошлыми войнами потери Действующая армия. Наряду с перволинейными дивизиями в один ряд с ними
становились второочередные дивизии J
с.46.
Свечuн А.А. Тактический факт
//
-
то есть заново сфор-
Война и революция.
1934,
-Н2
7-8,
мированные с началом войны и потому обладавшие слабым
кадром и нехваткой технических средств ведения боя. Однако и потери перволинейных дивизий пополнялись неважно под готовленными пополнениями. Участники войны в один голос утверждают, что резервисты осени
1914 года были худшими за - запасные пехотные ба
всю войну. Причина этого объяснима
тальоны не успели обучить призванных, как их уже забрал по несшие громадные потери фронт. Только за август месяц шесть
русских армий, сконцентрированные в двух фронтах (группах армий)
-
Северо-Западном и Юго-Западном, потеряли пол
миллиона человек.
Соответственно, к осени
1914 года относятся
первые случаи
массовых сдач в плен вопреки требованиям военного законо дательства, то есть неранеными и до исчерпания всех средств
сопротивления. Так, во время боев под Лодзью целиком до бровольно сдался в плен батальон 87-го Нейшлотского полка. Участник событий, младший офицер военного времени Баку лин говорит по этому поводу уже после окончания Лодзинской
операции: «Когда я сообщил людям, что мы отходим в резерв, все были рады. Невозможно людей так долго держать в окопах, это преступно. Начальство не хочет этого понять. Люди в око
пах так устают физически и нравственно, так их заедает вошь, что нет ничего удивительного, ~TO они, доведенные до отчая
ния, сдаются в плен целым батальоном. Все это можно пере чувствовать тогда, когда сам посидишь в окопе и испытаешь на
себе, что это значит»l.
87 -й пехотный Нейшлотский полк являлся кадровым, он вхо дил в состав 22-й пехотной дивизии (ген. С.Д. Марков) 1-го ар мейского корпуса. Но можно с большой долей уверенности
утверждать, что большая часть его солдатского состава к этому времени уже являлась резервистами. Именно 1-й армейский
корпус позволил 1-му германскому корпусу ген. Г. фон Франсуа прорваться в тыл центру 2-й русской армии ген. А.В. Самсо нова в сражении под Танненбергом. Части корпуса отступили 1 Голоса истории. вып.
войны. М.,
1999,
с.
46, 49.
24, КН. 3:
Материалы по истории Первой мировой
потому, что несли тяжелые потери от ударов германских тяже
лых батарей, и комкор-l ген. л.к. Артамонов, сочтя, что по тери велики, спас своих людей, но тем самым позволил погиб
нуть в «мешке» пяти дивизиям 13-го, 15-го и 23-го армейских корпусов. В ходе Варшавско-Ивангородской наступательной
операции сентября-октября
1914
года l-й корпус, как и прочие
войска 2-й армии ген. С.М. Шейдемана, понес большие поте ри. Достаточно сказать, что уже к
403
офицера и
25 267
ходе
декабря
Лодзинской
1914
корпус насчитывал
солдат, при том что нормальная числен
ность армейского корпуса
В
1 октября
- 48 700
чел.
оборонительной
операции
ноября
года 2-я русская армия была окружена в Лодзи и
вела бои почти в полном окружении. Физические силы людей были исчерпаны непрестанным натиском врага, моральные
-
подорваны подавляющим действием германских тяжелых гау
биц, противопоставить которым равное оружие русские не мог ли. 2-я армия выстояла и отстояла Лодзь. Кольцо окружения
было прорвано, и противник отброшен в Восточную Пруссию. Но удивляться тому, что в плен сдался целый батальон, не при ходится: свидетельство Бакулина показывает, что люди сдались в плен только потому, что были «доведены до отчаяния». Или еще пример.
Главнокомандующий армиями Северо
Западного фронта ген. Н.В. Рузский
24
ноября
1914
года со
общил начальнику Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевичу, что за несколько дней в 10-й армии до
бровольно сдались в плен четыре роты 84-го пехотного полка, «что свидетельствует о слабой нравственной устойчивости вто роочередных частей». Речь здесь как раз не о второочередных
соединениях, а именно о слабой подготовке резервов. 84-й пехотный Ширванский Его Величества полк входил
в состав 21-й пехотной дивизии (ген. С. Бек Садык Меменда ров) 3-го Кавказского корпуса ген. В.А. Ирманова
-
одного из
лучших в русской армии. В частности, за бои под крепостью Ивангородом начдив-21 был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени и георгиевским оружием, украшенным брилли антами. 84-й пехотный Ширванский полк имел своим шефом
самого царя. Телеграмма императора Николая
11
от
1О
октября
благодарила героические части 3-го Кавказского корпуса: «Сер дечное спасибо моим дорогим Ширванцам после тринадцатид невного горячего боя с трудным противником в день 26-летней
годовщины моего назначения Шефом полка. Радуюсь несказан но, что упорство врага сломлено доблестью испытанных ста
рых Кавказских полков Ширванцев и Самурцев»l. Такой полк по определению не мог иметь добровольных сдач в плен. Однако же ларчик открывается просто. В октябрьских боях на Козеницком
плацдарме
(под
Ивангородом)
3-й
Кавказ
ский корпус понес громадные потери. Что же касается самого 84-го пехотного Ширванского полка, то в ходе боев был тяже ло ранен и взят в плен командир полка, убиты все командиры
батальонов, всего же офицерский состав полка потерял более половины офицеров. К ноябрю 84-й полк подошел в чрезвы чайно ослабленном кадровом отношении, что и позволило со вершиться таким неприглядным инцидентам, как добровольная сдача в плен нескольких рот прославленного русского полка.
Действительно, нехватка офицерского состава или гибель офицеров в бою вполне могли стать причиной сдач в плен. Не известно почти ни одного случая, чтобы добровольно сда
лась часть (большие соединения по примеру
13-ro
армейского
корпуса под Танненбергом, крепости Новогеоргиевск и Ковно
в
1915
году
-
это другое дело), при которой был. бы офицер.
Иногда сдававшиеся солдаты «сдавалю> в плен и своего коман дира, предварительно обезоружив его, но такие случаи единич
ны и такой офицер наверняка был некадровым, иначе сумел бы удержать вверенных ему бойцов от пагубного шага. Конечно, люди попадали в плен в бою, но это отнюдь не
предполагает добровольности. Иногда, как о том говорилось выше, недобросовестные и некомпетентные командиры сами сдавали в плен большие массы солдат и офицеров. Однако в львиной доле случаев части дрались, пока в них были офицеры и жаждавшие борьбы солдаты (чаще I
Военно-исторический вестник.
-
унтер-офицеры), а за-
1973, N2 42-43,
с.
22.
тем многое зависело от конкретной ситуации. Участником Пер
вой мировой войны выделяется три основные причины добро вольной сдачи русских солдат в плен:
«1)
Неимоверное форсирование темпа операций в
1914
когда солдаты, доведенные до предела человеческих сил,
г.,
не
редко теряли способность сопротивляться или даже отступить, впавшие в пассивность сдавались;
2)
В
1915
г. апокалипсическая мощь германских бомбарди
ровок: оглушенные, полузасыпанные в обвалившихся окопах люди не могли уйти; при огневом истреблении целых батальо
нов нельзя было вынести раненых, и они попадали в плен;
3)
Количество офицеров в действующей армии было недо
статочным (больной вопрос нашего войска на протяжении всей
войны!), вследствие чего более слабые духом солдаты, не чув ствуя над собой офицерской командной воли, сдавались в труд
ных обстоятельствах»!. О Великом Отступлении еще будет сказано. Что же касает ся кампании
1914
года, то достаточно сказать, что второоче
редные дивизии в начале войны не имели носимого запаса су
харей и организованных тыловых служб. Брошенные прямо в «мясорубкю> боев, когда обозы перемешивались и не успевали своевременно к своим боевым соединениям, измученные и из голодавшиеся солдаты впадали в апатию и сдавались. Но кто
виновен в том, что люди не были в надлежащей степени обе спечены пайком? Разве они сами, в отношении которых коман
дование, не озаботившееся снабжением второочередных диви зий до войны, применяло репрессалии? Впрочем, как показано,
глубокой осенью
1914
года большая часть кадровых дивизий,
сильно «разбавленная» резервистами, мало чем отличалась от
второочередных соединений, также давая примеры доброволь ных сдач в плен.
На войне успех одного предполагает неудачу другой сто роны. Как в Галиции августа месяца, вдохновленные видом колонн австрийских военнопленных, русские армии рвались I
Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.э. Мессне
ра. М.,
2005,
с.
502.
в бой, так в конце
1914
года немцы были воодушевлены сами
ми фактами пленения русских. Соотношение потерь пленными между русскими и непосредственно германцами в ходе войны
было глобальное: девять к одному. Сто шестьдесят тысяч к по лутора миллионам.
Очевидно, что успехи приободряют войска, а поражения, ко нечно,
-
угнетают. А вид неприятельских пленных лишь при
ободряет людей. Гренадерский офицер вспоминает, как в ходе неудачных боев декабря
1914
года в Восточной Пруссии одна
из рот лей б-гренадерского Эриванского полка ударила в шты ки и взяла шестьдесят восемь пленных: «Этот незначительный,
казалось, успех имел большие моральные последствия. Все как-то приободрились и стали верить, что, отдохнув и попол
нившись, мы снова будем побеждать»l. К сожалению, декабрь
1914
года
-
это начало кризиса вооружения в России. Он и
станет основной причиной массовых сдач в плен в кампании
1915
года.
В советской историографии считалось, что сдачи в плен наряду с прочими методами
протестного поведения в период
Первой мировой войны являлись ответом масс на империали
стическую войну как таковую: «Первыми формами стихийного протеста солдатских масс против войны были дезертирство,
саморанение и добровольная сдача в плен. Если в первые ме сяцы войны пленение солдат, в основном, было вынужденным, вызывавшимся условиями боевой обстановки, то уже с начала
1915
года царское командование признало, что многие солда
ты добровольно сдаются в плен»2. Соответственно, следующей формой стала революция. Понятно, что сравнение с Великой Отечественной войной
1941-1945
П., в которой добровольные сдачи в плен и дезер
тирство также имели место, отсутствовало. Ведь в этом случае
Попов К. Воспоминания кавказского гренадера.
I
1914--1920.
М .•
2007,
С.56. 2
Мальков А.А. Деятельность большевиков среди военнопленных русской
армии
(1915-1919., Казань, 1971,
с.
20.
пришлось бы признать, что если в царской армии «протест» на чался лишь спустя полгода войны, чтобы со временем набрать обороты, то в Красной Армии
напротив, в ее начале, дабы
-
постепенно сойти на нет. Огромные колонны нераненых совет ских военнопленных летом
1941
года и дравшиеся до послед
него патрона бойцы ряда укрепленных районов, поrpаничники, танкисты и артиллеристы
-
все это было.
Опять-таки характерная черта: всегда упорнее сражаются специальные рода войск, а не пехота, составленная из кре
стьянства (общинного или колхозного
совершенно не важ
-
но). Тем не менее в обеих мировых войнах существовал такой «протест», и свидетельств участников событий тому масса.
Сводную таблицу-подборку потерь русской армии пленными
по родам войск дает О.Д.
MapKoB l :
Плеииые
и без вести Род войск
пропавшие
(в
%
кобшим
Отиошеиие
Потери вида
числа плеииых
К числу убитых
боевым
и раиеиых
потерям) Гвардия Гренадеры
Пехота
Стрелки Конница
Казаки Артиллерия Ополчение Всего
32952 (19) 48370 (40) 3 028 430 (56) 337452 (35) 10281 (39) 6455 (14) 66217 (65) 56451 (78) 3 638271 (52)
0,23 0,66 1,29 0,54 0,64 0,17 1,88 3,45 107
войск
8cero потерь
к общим
(в том числе
потерям
убитыми)
(в
%)
2,49 1,72 76,50 \3,67 0,38 0,64 1,44 1,03 100
174 868 (24 894) 121349 (10 503) 5382584 (481 060) 962 049 (931 32) 26 393 (3120) 44 801 (8058) 101 470 (5227) 72798 (2613) 7036087 (643 614)
Н.Н. Головин приводит несколько иные цифры, показываю
щие, что кровавые потери у всех категорий были больше, нежели пленными, но соотношение в целом такое же. Обратим внимание, что более пятидесяти процентов пленных из числа общих потерь дают такие категории, как пехота и ополчение (та же пехота, но
гораздо менее боеспособная). Большой процент пленных в артил лерии объясняется тем, что она сдавалась вместе с пехотой, так
как без пехотного прикрытия артиллерия практически бессильна I
Марков од Русская армия
1914-1917 гт.
СПб.,
2001,
с.
87.
перед неприятельской фланговой атакой. А бросить орудия и разбежаться в надежде на удачу нельзя, так как следует прикры вать отбивающуюся пехоту. Категории стрелков и гренадеров с начала
1915
-
года эти соединения стали комплектоваться точно
такими же маршевыми ротами, что и вся пехота, а потому при
сущая в начале войны некоторая «элитарность» быстро сошла на нет. И минимум дают категории гвардии (вспомним знаменитое
изречение генерала Камбронна под Ватерлоо: «Гвардия умирает, но не сдается!») и казачество. Казаков в начале войны вообще
почти не брали в плен, да они и не сдавались. Поведение казаков, воинского социального слоя Российской империи, особенность только нашего Отечества, в плену характеризует казачий гене рал: «Особенно много бежало казаков. Надо и то сказать, что с казаками в плену обращались строго. В австро-германской армии
было убеждение, что казаки не дают пощады врагу, что они не берут пленных, и потому в лагерях мстили казакам. И еще одно. В казачьих частях плен, по традиции, считался не несчастьем, а позором, и потому даже раненые казаки старались убежать, что
бы смыть с себя позор плена»'. Со второй половины
1915
года русская Действующая армия
стала комплектоваться почти одними крестьянами, так как ра
бочие и горожане отправлялись либо в оборонную промышлен ность (городское население России в годы войны выросло с
15 % в 1913
году до почти
20 %),
либо в вольноопределяющие
ся и школы прапорщиков. Более девяноста процентов воору женных сил и почти вся пехота (за исключением, разумеется,
офицеров)
-
это крестьяне, с присущими данному социаль
ному классу психологическими категориями поведения и вос
приятием мира. Справедлив вывод исследователя о том, что «типичным fОССИЙСКИМ военнопленным являлся, в основном, неграмотный или малограмотный крестьянин
25-39
лет, чест
но исполнивший свой долг перед РодиноЙ»2. J
Краснов п.н. Воспоминания о Русской императорской армии. М.,
2006,
С.530. 2 ВаСllльева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 16.
Важно замечание о том, что солдаты «честно исполнили свой долг перед Родиной». И факт добровольной сдачи в плен вовсе не противоречит этому, как бы парадоксально это ни показа лось на первый взгляд. Бесспорно, что основная масса насе ления воевать не желала, и это естественно, так как нынешние
враги до войны таковыми не обозначались. Немцы в качестве
врага
-
это был «сюрприз» для большинства русской нации.
Крестьянство, составлявшее львиную долю вооруженных
сил, надеялось на скорое окончание войны, чтобы по ее оконча нии вновь вернуться к мирному созидательному труду. И точно так же, как и дезертирство начала войны, о чем говорится во
2-й части нашей работы, внешне добровольная сдача в плен в кампании
1914
года была событием не «протестным», как аб
солютно верно говорит А.А. Мальков о
1915
годе, а «вынуж
денным».
Тогда пленение воспринималось, скорее, как несчастье, ведь
в частях в большом количестве находились кадровые солдаты и
командиры: ведшие соответствующую разъяснительную рабо ту. Такие настроения, со слов фронтовиков, прекрасно описаны
•
в дневнике выдающимся русским писателем: «Можно ли в плен
сдаваться?
-
нельзя, телу своему не хозяин ... Страх о плене,
легенда о замученных, зрелище их унижения, все это создает
представление, обратное тыловому, что в плен сдаться страш
нее смерти, сдаться
-
жизнь с защемленным сердцем»l. Но и
то сказать, резервисты первого года войны
-
это люди, в свое
время служившие в армии.
Именно подобное мнение и побуждало солдат драться даже
в безнадежной ситуации, все-таки надеясь на счастливый исход.
Характерным примером является окружение четырех неполных дивизий (по численности
-
как две полнокровные) русского
20-го армейского корпуса ген. П.И. Булгакова в Августовских лесах после поражения 10-й армии ген. Ф.В. Сиверса в Авгу стовской оборонительной операции января
1915
года. Остатки
и без того крепко потрепанного отходом по Восточной ПрусI
Прuшвuн ММ Дневники.
2 - 2320
1914-1917.
М.,
1991,
с.
215.
сии русского корпуса, окруженного семью пехотными и двумя
кавалерийскими дивизиями немцев, сопротивлялись в «котле»
восемь дней. Очевидно, что в плен они сдались не только вви ду отсутствия помощи, но и потому, что в заснеженном лесу у
людей не осталось продовольствия. В плен к немцам здесь попали около тридцати тысяч солдат
и офицеров (многие
-
ранеными) и одиннадцать генералов.
Но кто в данном случае может упрекнуть их? Восьмидневная оборона, перемежавшаяся контратаками и непрестанными по пытками пробиться к своим под ударами тяжелых гаубиц врага. В числе людей, вышедших из окружения после многодневного
скитания по лесам, были не только двенадцать офицеров, но и шестнадцать солдат
-
тех самых, что желали драться.
Сравним: восемь дней ожесточенного сопротивления в зим нем лесу в начале февраля
1915
года и покорная сдача 13-го
армейского корпуса в середине августа случаях
-
местность
1914
года. В обоих
неприятельская территория (Восточная Пруссия),
-
леса и даже схожее количество сдавшихся в одной
точке людей. Очевидно, что причина разницы в поведении
-
действия командира. Комкор-20 в феврале 15-го знал, что чем
дольше он будет стоять, тем большему количеству соседних соединений 10-й армии удастся успешно отступить. Ком кор-
13
в августе 14-го явно предал память тех арьергардов, что,
погибая, прикрывали отступление корпуса к государственной границе, сражаясь до последнего выстрела.
В
ходе
Августовских
боев
произошел
примечательный
эпизод. В русский плен, к уже окруженцам, попали несколь
ко тысяч германских пленных. Когда 20-й армейский корпус был блокирован, генерал Булгаков вернул немцам их раненых солдат и офицеров, попросив взамен пропустить русских тя желораненых в крепость Гродно. Дело в том, что в корпусе уже кончились все медикаменты и перевязочные материалы, а
жизни многих бойцов могли быть спасены уже лишь в госпи талях. Разумеется, немцы не ответили на русскую просьбу, а после окончания сражения даже не позаботились о том, чтобы
собрать всех русских раненых, щедро рассыпанных по лесному
массиву и в зимних условиях обреченных на гибель. Учитывая это, в ряде русских подразделений, решивших драться до последнего человека и последнего патрона, немец
кие пленные были просто-напросто отпущены к своим, так
как русские не могли «обеспечить им безопасность», согласно международным договоренностям. В ходе
операции февраля-марта
1915
1-й Праснышской
года немцы были отброшены в
Восточную Пруссию и останки погибших в Августовских лесах были захоронены. Переживания однополчан в ходе наступле
ния отражены будущим советским маршалом: «Жгла горечь по ражения. Все шли угрюмые и молчаливые, шли вяло, в полном безразличии. Не тактические или стратегические просчеты ко мандования огорчали солдат (в этом солдату трудно разобрать ся)
-
каждый по-человечески переживал гибель таких же, как
он сам, безвестных сынов земли русской. А те, кто остался в живых и попал в· плен, очевидно, шагают, подгоняемые палка
ми конвоиров, шагают в неметчину, в неизвестность. Болит за них солдатская душа, и вина сверлит сердце каждого: дескать,
не помог, не выручил товарища в беде ... »1 Отчего же в начале войны в одних случаях солдаты сдав а
лись в плен добровольно, в других
-
сопротивлялись до по
следнего? Ведь это были одни и те же солдаты
-
армия еще
не успела принять черты «ополчения», состоящего из людей,
ранее никогда не служивших в армии. Помимо примера коман диров, что понятно, представляется, что война воспринималась
крестьянством как тяжелая, пусть и грозящая гибелью, непри
вычная, но работа. Исчерпав работоспособность, человек дол жен был получить отдых. В том числе, как ни странно, и плен в качестве одного из вариантов. Бывший русский военноплен
ный превосходно подметил данную тенденцию массовой пси хологии: русские пленные «были довольны. Смерть больше не
грозила им. В плену, во всяком случае, было безопасно, и они не без удовольствия поглядывали на австрийских часовых, коI
Малиновский Р.я. Солдаты России. М.,
1988,
с.
108.
торых они теперь могли не бояться. Они были голодны. Войну отработали, как большую работу, и, усталые и успокоенные,
думали только о еде и о
Таким образом, война
cHe»l.
-
как
труд. Легко воевали и легко сдавались, надеясь на скорый мир, причем теперь уже не важно в чью именно пользу, хотя лучше, конечно, что в «нашу».
Именно такое восприятие плена как итога тяжелой работы
(факты перебежничества в моменты затишья являются исклю чениями из правила) и позволяют говорить, что добровольно сдавшиеся в плен крестьяне в солдатских шинелях честно ис
полнили свой долг перед Родиной. Почти все добровольные сдачи происходили в результате предшествовавших сдаче тяже
лейших боев, в которых части несли большие потери убитыми и ранеными. И даже в кампании
года, когда целые роты
1915
сдавались в плен неранеными, это происходило под психоло
гическим влиянием германской тяжелой артиллерии, которой
ничего нельзя было противопоставить. То есть
-
от ощуще
ния собственного бессилия. Как человек мог выполнить работу, если та является заведомо невыполнимой? Потому сообщение мемуаров одного из участников войны
-
«Наши уходят к нем
цам при всяком удобном случае целыми взводами»2 является либо политизированно надуманным, либо откровенно лживым. Быть может, пара таких случаев и была. Но говорить о «всяком удобном случае» В
этом
-
плане
это слишком. совершенно
неправомерно
сопоставление
добровольных сдач в плен русских солдат и австрийских сла вян. Известно, что в русский плен добровольно сдались не
сколько чешских полков почти в полном составе, с офицерами, что вынудило австрийского императора вычеркнуть их из со
става австрийских Вооруженных сил. Сдавались и более мел кие подразделения. Нередки были и случаи, которые не могут произойти с людьми, желающими воевать. Например,
1914
4 ноября
года под Краковом разжалованный месяцем ранее в ря
довые фельдфебель 244-го пехотного Красноставского полка I
Левин К. Записки из плена. М.,
2 Арамuлев В. В дыму войны. Л.,
1936, с. 13. 1930, с. 221.
вместе с одним солдатом взяли в плен две австрийские роты с
офицерами
-
более двухсот человек l . Понятно, что два чело
века не могут пленить двести, даже и объятых паникой, если те
сами того не пожелают. Или как был награжден боевой медалью Я. Гашек? В
1915
году, желая сдаться русским, он углубился в
лес на нейтральной полосе, благо что война шла маневренная и
таких мест хватало. В лесу будущий великий писатель встретил несколько русских солдат, в свою очередь, желавших сдаться
в плен австрийцам. После дебатов о предпочтительности того или иного пленения решающую роль сыграло количество. Рус
ские угрозами заставили Гашека отвести их в плен. Вот так он и получил награду. Опять-таки:
1915
год и подавляющее пре
восходство австро-германцев в технике и боеприпасах, что по буждало их русских рядовых противников сомневаться в пер
спективности продолжения борьбы. Австрийские славяне сдавались в плен по идеологическим мотивам, желая поражения своему государству и создания су
веренного национального государства, без австрийской или венгерской власти. Это
-
воинствующий национализм, харак
терная тенденция двадцатого столетия. Русские сдавались в плен вследствие психологической невозможности вести даль
нейшую борьбу. Здесь речь идет, конечно, только о доброволь ных сдачах. А отдельные случаи, выбивающиеся из схемы, разумеется, существовали.
И напротив, солдаты, попавшие в плен не по своей воле (ранеными или по распоряжению командиров), составляли ту прослойку военнопленных, что в годы войны делали попытки
к бегству. Причем здесь ситуация на фронте не играла никакой роли
-
люди горели желанием драться за Родину. Н.С. Гуми
лев описывает, как в его полк во второй половине
19] 5
года
вернулись два улана, бежавшие из плена. Солдаты шли по Гер мании и занятой немцами территории сорок дней, подбирая по пути таких же беглецов. В итоге дюжина русских солдат, завладев
оружием,
уже
сама
налетала
1 Сu.манскuЙ П. Паника в войсках. М.-Л.,
на
1929,
немецкие
с.
30.
разъезды
и пикеты, пробившись с боем через линию фронта, опрокинув в этой схватке германскую заставу. Гумилев пишет о них, как о «ночных обитателях современной Германии
пленных»·. Вторая половина
1915
года
-
-
бежавших
это период тяжелых
поражений русского оружия на австро-германском фронте. На стояших солдат это не могло остановить.
Кроме того, в данном случае невозможно адекватное сравне
ние участия России/СССР в обеих мировых войнах двадцатого столетия. В Первой мировой войне боевые действия проходи ли вне собственно русской территории, нормы международно го права в чем-то нарушались, но в целом соблюдались, война велась не на уничтожение, а на победу, мирное население не подвергал ось каким-либо особенным насилиям. В то же время в годы Великой Отечественной войны гитлеровцы заняли чуть ли не половину европейской части СССР, где с неслыханным размахом
отличились
насилиями
и жестокостью
над
мирным
населением. О каких-либо правовых нормах не приходилось говорить: какие права могли быть у будущих рабов Тысячелет него рейха?
1941
год
-
это исконно крестьянская реакция на войну. Не
умение командиров РККА (как следствие предвоенных репрес
сий), помноженное на мощь вермахта, дало массу примеров сдач в плен. Но затем, как только каждым гражданином СССР, даже недовольным жестокостью советской власти по отноше
нию к собственному народу, было осознано, что несет с собой
фашизм лично для него, война пошла совсем другая. В Первой мировой войне испытать всего этого солдатам не удалось. По этому «к числу других психологических ограничителей адек ватного восприятия войны отнесем и исторические трудности
создания "образа
Bfara"
из жителей Центральной и Восточной
Европы. К тому же война сравнительно неглубоко вошла в
географическое великорусское тело страны, охватив преиму щественно инонациональные районы, не воспринимавшиеся
фронтом и тылом в качестве "своих", исконных. Да и противник 1 Гумилев
не Записки кавалериста. Омск,
1991, с. 229-230.
воевал относительно "по правилам". Плен, к примеру, не казал
ся позорным и смертельно страшным»l. Те тенденции, что расцвели в фашизме в наметились в
1914-1917
1939-1945
ГГ., уже
ГГ., но вот именно что вот только на
метились. При отправке в плен и конвоировании издевались
даже над офицерами: не давали еды, могли ударить, отдых
-
в неудобных, замерзших помещениях. У пленных солдат и даже офицеров зачастую отбиралось все, вплоть до нательных крестов и одежды. В лагерях военнопленных для русских, судя по воспоминаниям участников войны, существовали такие на казания:
-
битье хлыстом, плетью, палками и Т.П.; карцер; сидение на корточках с поднятыми руками;
привязывание к столбу; сажание на цепь;
многочасовое в любую погоду стояние в строю;
-кандалы;
-
натравливание собак; стояние босиком на снегу или в грязи; ползание по грязи, снегу или воде; маршировка часами на плацу как в одиночку, так и строем; удары штыками и прикладами.
Впрочем, есть воспоминания, что часто подобным же обра зом действовали и русские. Убийства при конвоировании, из
биения военнопленных, отобрание их имущества, битье в ла герях и тому подобные вещи. Хотя в целом и верно замечание исследователя: «Опросные листы свидетельствуют о том, что германские и австрийские офицеры запугивали солдат русским пленом, утверждая, будто русские всех расстреливают и до бивают раненых. То же самое говорилось в русской армии о немецком плене, что в отличие от предыдущего заявления под
тверждалось многочисленными фактами ... издевательство над I
Дьячков В.Л. Протасов ЛГ Война, государство, общество в россий
ской истории ХХ века
//
Воинский подвиг защитников Отечества: традиции,
преемствеННОСТЬ,новации. Вологда,
2000,
с.
96.
русскими пленными в немецкой и австро-венгерской армиях было возведено в систему... русские войска придерживались "рыцарского кодекса" ведения войны, в традициях которого
был воспитан офицерский корпус. Отступление от кодекса счи талось не только позорным, но и вредным для успеха на поле
боя. Нарушители немедленно призывались к порядку»l. Но и в неприятельских армиях почти
Особенно
-
все зависело от командиров.
в австрийской армии, где, за исключением вен
гров, помнивших
1849
год и поэтому негативно относившихся
к русским, остальным было нечего делить с Россией. Откуда же взяться жестокости? Отдельные эксцессы есть и
будут всегда, но системы здесь быть не могло. В начале войны австрийцы и русские относились к пленным достаточно хоро
шо. Например, 26-й пехотный Могилевский полк (7-я пехотная дивизия 5-го армейского корпуса ген. А.И. Литвинова)
13
авгу
ста освободил некоторое количество русских солдат 19-го ар мейского корпуса, ранее взятых австрийцами в плен. Русские
войска, захватив австрийский госпиталь и этап, освободили своих пленных. Выяснилось, что эти солдаты перед боем бро сили шинели и потому, чтобы они не замерзли, австрийцы вы
дали им теплые белые одеяла из госпиталя 2 • Ожесточение нарастало в ходе войны. Так, солдатские пись
ма сообщают домой в
1915
году: «Пленных немцы вообще не
берут, а всех прикалывают ... Солдаты мстят за многих добитых
товарищеЙ»3. Все-таки прежде прочего это относится к немцам. Ростки фашизма всходили уже тогда, и поощрение германскими офицерами нечеловеческого отношения к противнику являлось следствием соответствующей пропаганды: смеси стремления к
мировой гегемонии и шовинистической ксенофобии расистско го оттенка. Глава Московского отделения Красного Креста со
вершенно верно писал, что главная причина жестокого обращеI
Сенявская Е. С. Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «об
раза врага» в сознании армии и общества. М.,
2006, с. 67. 1933, с. 32.
2 КузнеЦQВ Б.И Томащевская операция. М.,
д.
) Государственный 335, л. 26.
архив Российской Федерации (ГАРФ), ф.
826,
оп.
1,
ния С пленными
-
это «шовинистическое одичание». «Война
велась под знаком величайшей расовой ненависти и огульного
взаимного озлобления ... всем известные бесчисленные прояв ления жестокости, издевательства и истязаний, которым под вергались военнопленные и со стороны военных властей, и со
стороны караульных, и со стороны обывателей, и даже со сто роны врачей, несомненно, объединяются той огульной ненави стью, которая во время войны разжигалась в массах населения
и обывательской молвой, и газетами, и наукой, и литературой, и даже церковью»l.
Борьба с австрийцами подобным ожесточением не отлича лась, исключением являлись разве что венгры, испытывавшие
особенную неприязнь к России. Но в начале войны такие слу чаи вытекали из установок предвоенной пропаганды. В.В. Ми
ронов пишет: «Пленение австрийских солдат и офицеров [уже в самом начале войны] сопровождалось с их стороны болезнен ной реакцией, в основе которой лежал страх перед русскими во
еннослужащими, якобы пытавшими пленных». Командование даже предлагало офицерам брать с собой яд, чтобы не попасть в русский плен. Разумеется, постепенно стало ясно, что плен не
представляет такого страшного дела. Однако распространение
подобной информации вело к тем эксцессам, особенно в начале
войны, когда противники добивали на поле боя раненых 2 • По том начиналось мщение, и так шло до конца войны. Недаром, по воспоминаниям бывших русских военноплен ных, в Германии самое активное участие в истязаниях и униже
ниях принимали офицеры, в Австрии
-
в основном, конвоиры
и караульные. Поэтому в австрийских лагерях охрану старались составлять из немцев и венгров, так как шовинистическая про
паганда объяла эти народы вплоть до женщин и детей. Правда, к
1917
году, когда все уже настолько устали от войны, что сам
исход борьбы становился безразличен, в Австрии иногда плен ные по ночам выходили прямо через лагерные ворота в соседI
М.,
Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне
1914-1918
1920, с. 38-39. 2
Человек в истории: разные лики. Тамбов,
2001,
с.
83-84.
гг.
ние деревни, а часовые равнодушно отворачивались. «Плен
ные, давно жившие без женщин, искали их при каждом удоб ном случае. Многие ухитрялись ходить к знакомым женщинам или в небольшие замаскированные дома терпимости, которых
было немало в окрестных городах. В стране ощущалась острая нехватка мужчин, мобилизованных почти поголовно, и чешки
были очень благосклонны к русским и предпочитали их вен герцам и немцам, гарнизоны которых стояли в Чехии и которых
чехи ненавидели»l. Но надо сказать, что рост взаимного ожесточения поощрялся
и направлялся и высшим командованием. Например, начальник
штаба Северо-Западного фронта ген. В.А. Орановский бря
1914
16
ноя
года сообщал командарму-1 ген. П.к. Ренненкампфу,
что, по рассказу бежавшего из немецкого плена унтер-офицера М. Малинкина, «немцы сняли со всех пленных офицеров и нижних чинов шинели и у некоторых сапоги. Одного нашего стрелка ткнули штыком за то, что он не хотел отдавать
свою
шинель. Пленных офицеров и нижних чинов запирали в сараях и не кормили все три дня. Часто били прикладами и кулака ми, все три дня заставляли нести при отступлении своих войск
разные тяжести. Главнокомандующий приказал, чтобы с нашей
стороны обращение с пленными было суровое»2. Распоряжения о суровых мерах по отношению к пленным немедленно вызы
вали ответную реакцию. Но указанное уже неоднократное соот ношение русских и германских военнопленных волей-неволей
вынуждало поступаться приказами разнообразных «главноко мандующих», которым лично пленение не угрожало. Именно о таком главнокомандующем, распорядившемся о суровых ме
рах, ген. Н.В. Рузском, еще будет сказано.
Жестокое обращение немцев с русскими пленными, вплоть до их убийства, исходило из двух посылов. Во-первых, это
-
пропаганда расового превосходства. Такое утверждение офиI
Левин К. Записки из плена. М.,
2
Лодзинская операция. Сборник документов империалистической вой
ны. м.-Л.,
1936,
с.
482.
1936,
с.
119.
циальной пропаганды стало основным из краеугольных кам ней, подвигнувших германскую нацию во имя выполнения це лей правящей верхушки ожесточенно сражаться в период обеих мировых войн. Успех пропаганды виден хотя бы из того отно шения, что немцы испытывали по отношению к своим союз
никам, последовательно про возглашаемым близкими к «истин
ным арийцам» расами (особенно сильно это видно на примере Второй мировой войны, когда расовая пропаганда достигла своего пика). Однако расово «неполноценными» расами равно признавались и «прогнившие» французы, и русские «азиаты». Но отношение к пленным было разным.
Здесь в дело вступал второй фактор
-
угроза мести. Со
отношение количества пленных французов с плененными во Франции немцами и пленных русских и немцев на Восточном
фронте было до неузнаваемости различным. То есть истязая русских военнопленных, немцы практически могли не опасать
ся ответной мести, так как сами они взяли в плен гораздо боль ше русских солдат, нежели потеряли пленными на Восточном
фронте. Именно поэтому над русскими пленными сравнительно мало издевались австрийцы. Во-первых, австро-венгерская ар мия была многонациональной, и расправы над пленными могли негативно повлиять на солдат-славян в составе австрийской ар
мии. Во-вторых, австрийцы сами теряли много пленных в боях с русскими, и потому в отношении австро-венгров русские как
раз могли применить ответные репрессии. Об этом хорошо го ворит одно из заявлений первого Верховного главнокомандую
щего, великого князя Николая Николаевича. Узнав об угрозе австрийцев за каждого расстрелянного австрийского пленного, пойманного с разрывными пулями, запрещенными междуна родными конвенциями, расстреливать по два русских пленных,
русский Главковерх пригрозил в ответ расстреливать по четыре австро-венгерских военнопленных. К счастью, взаимные ре
прессалии так и не стали фактом действительной жизни. Количество русских военнопленных резко выросло в пери
од Великого Отступления апреля-сентября
1915
года. Если за
первых девять месяцев войны русская Действующая армия, по
данным генерала Головина, потеряла
764 000
следующие шесть месяцев
Главная причина -
- 976 000.
пленных, то за кри
зис вооружения, позволявший австро-германцам в боях разме нивать металл своих боеприпасов на кровь русских солдат и офицеров. Перенос главного удара германцев на Восточный фронт предполагал численное увеличение неприятельской группи
ровки. В
1915 году на Востоке действовали более восьмидесяти
процентов австро-венгров и почти половина немцев. Союзники по Антанте либо объективно не могли оказать помощи (сербы и итальянцы), либо субъективно не торопились с ней (францу зы и англичане), предпочитая бесцельно штурмовать турецкие Дарданеллы. Соотношение боеприпасов, как один к пяти, при том, что на одно русское тяжелое орудие приходилось десять
германских, стало основной причиной Великого Отступления русской армии. И ясно, что при отступлении потери в целом,
и в особенности пленными, неизменно превышают потери на ступающей стороны.
19
апреля 11-я германская армия ген. А. фон Макензена
прорвала фронт 3-й русской армии ген. Р.Д. Радко-Дмитриева в районе Горлице-Тарнов. В течение недели русская оборона была полностью растерзана огнем германской артиллерии. Гор лицкая операция предпринималась германским командованием по преимуществу во имя оказания помощи своему союзнику
Австро-Венгрии, чье существование зимой
1915
на волоске. После громадных потерь кампании
-
года повисло
1914
года ав
стрийцы, отчаянно оборонявшиеся в Карпатах и Краковском укрепленном районе, были вынуждены просить германской по мощи, так как сдержать русский натиск в одиночку они были не в состоянии.
Уже зимой в Карпатах действовали около ста тысяч герман ских солдат и офицеров, сцементировавших австрийскую обо рону и прикрывших наиболее опасные направления. К весне,
когда взаимные атаки в Карпатах ослабли, перед противником встала задача определения дальнейших ближайших военных
целей в мировом конфликre l . В связи С тем, что отдельные соедине ния русской 8-й армии ген. А,А. Брусилова уже преодолели Карпат ские хребты и были готовы броситься на Будапешт, немцы решают оказать поддержку Двуединой монархии. Естественно, спасая тем
самым и себя, так как в случае крушения австрийского фронта по
ражение Германии стало бы неизбежным. Кризис вооружения в России, выразившийся в юrrастрофической
нехватке боеприпасов артиллерии и личного стрелкового оружия в пехоте, не бьш секретом для неприятеля. Однако его истинные мас штабы оставались в неизвестности, и начальник германского Боль шого Генерального штаба, военный министр ген. Э. фон Фалькен гайн сосредоточил сильный ударный кулак на стыке русских Северо
Западного и Юго-Западного фронтов, дабы оттеснить русских от Карпат и тем самым устранить опасность русского вторжения в Вен грию. Таким кулаком и стала ll-я германская армия генерала Ма
кензена. Макензен получил экстренный запас боеприпасов, произве денных немецкой военной промышленностью за зиму,
-
миллион
снарядов, чтобы выполнить свою задачу с возможно наименьшими потерями.
Прорыв под Горлице стал приятным сюрпризом для австро
германцев. Оказалось, что русским нечем отвечать на огонь герман
ской артиллерии. Три русских корпуса бьши смятыI одним артилле рийским огнем, потери 3-й русской армии превысили сто пятьдесят тысяч человек, находившаяся на западном склоне Карпат и стоявшая на острие предполагавшегося русского удара 48-я пехотная дивизия
ген. Л.Г. Корнилова бьша отрезана и уничтожена. Вслед за тем, как
спустя неделю 3-я русская армия бьша отброшена за Сан, 8-я русская армия ген. А,А. Брусилова также должна бьmа отступать из Карпат, чтобы не бьпь запертой в горах и не погибнутъ в них. Та же участь постигла ll-ю и 9-ю русскую армии, принужденные без боя отдавать захваченные зимой горные рубежи, так как остановить неприятель ское наступленне по восточной стороне Карпат не удавалось. Результаты прорыва позволили немцам принять точку зрения
германского Главного командования на Востоке (ген. П. фон ГинI
См. Оськин МВ. Штурм Карпат. Зима
1915
года. М., Цейхгауз,
2007.
денбург и ген. Э. Людендорф) о переносе основных усилий в кампании
1915
года на Восточный фронт. Задача-минимум: на
нести русским такие потери, чтобы их обескровленная армия до конца войны была бы небоеспособна. Задача-максимум: вы вести Российскую империю из войны. Если помнить, что рус ские не имели боеприпасов, а западные союзники России по Антанте и не думали оказать помощь ударами во Франции, то поставленные задачи не представлялись невыполнимыми.
Россию спасло мужество ее сыновей
-
умиравших, но не
сдававшихся. В течение полугода отходивших на восток под непрестанными
ударами
могущественного
врага,
но
не
по
бежавших и отбивавшихся всеми возможными средствами.
1915
год принес много горя России. Неудивительно, ведь это
был период Великого Отступления русской армии на восток.
Миллионы беженцев, запрудивших страну, обозначившийся кризис верховной власти, выразившийся в отчетливо выражен
ном противостоянии царизма и буржуазно-либеральной оппо зиции, наконец, огромные потери. В кампании
1915
года Рос
сией были понесены наибольшие потери в сравнении с ины ми аналогичными периодами
976 000
-
2 386 000
чел., в том числе
пленными.
Почти миллион пленных
-
это большая цифра. Среди них
существенную, хотя и меньшую часть составили доброволь
но сдавшиеся в плен. Повторимся: добровольно
-
это не зна
чит, преднамеренно, со злым умыслом. Эти солдаты в львиной своей доле доблестно сражались за Родину, но в силу ряда об стоятельств сдавались в плен. Сказать об этих обстоятельствах необходимо, чтобы понимать, что солдат-крестьянин традици онного аграрного социума в индустриальных войнах
-
это со
вершенно особенный феномен. И чем больше страна и армия,
чем большие задачи лежат на ее плечах в коалиции, тем значи тельнее будут последствия этого феномена. Первой и основной причиной массовых пленений россий ских военнослужащих стало наглядное превосходство против
ника в технике. Здесь и не сравнимое с русским количество
боеприпасов, раздавливавшее русские окопы в период артил-
лерийской подготовки без потерь для австро-германцев. Здесь
и обозначившееся еще в кампании
1914
года преимущество в
тяжелой артиллерии. На фоне нехватки боеприпасов это пре имущество принял о глобальные черты. Удары щедро снабжен ной снарядами германской гаубичной артиллерии подавляли волю к сопротивлению уже одним своим фактом. В то же время каждый солдат, ежесекундно находившийся под угрозой смер ти, знал, что изменить ситуацию невозможно
-
просто нечем.
Одним из ответов на то обстоятельство, что командование вы
вело людей не на «бой» (бой ведется приблизительно равным оружием), а на «убой» (немцы не несли потерь, безнаказанно уничтожая русских с расстояния в несколько километров), и
становится добровольная сдача в плен. Повторимся: люди не немедленно бежали сдаваться врагу. Перед этим они испытывали на себе психологический над лом бессилия перед огнем противника, видели бессмысленную (потому что ничего не могли сделать врагу в ответ) гибель сво их товарищей, понимали, что так будет и завтра, и через не делю, и спустя месяц. Германский генерал, начальник штаба ll-й германской армии в период Горлицкого прорыва, будущий создатель немецкого рейхсвера, указывает: «Первая причина лежит в увеличившемся действии материальных средств по
сравнению с ролью людской массы
-
действии, которое яв
ляется также причиной огромных кровавых потерь и которое
делает оставшуюся в живых массу беззащитной, не способной
к сопротивлению, потерявшей всякую способность сообра жать. Вторая причина лежит в недостаточных для современ
ного боя военной и моральной подготовке и воспитании. Тот,
кто видел громадные толпы этих русских перебежчиков, самих по себе столь храбрых, но совершенно потерявшихся под мет ко направленным огнем наших гаубиц ... тот не торжествовал, но стоял, потрясенный перед таким поражением человеческого
духа». Г. Сект называет эти толпы пленных «стадом зверей»l, имея в виду не их характеристику как людей, а опустошенное I
Сект Г. Оборона страны. М.,
1931,
с.
39-40.
до голой инстинктивности состояние после боя, в котором не равенство противников ощущал ось русскими участниками как
нельзя более болезненно.
Что касается второй причины, выделенной г. Сектом, о военно-моральной подготовке и воспитании, то надо сказать,
что особенное упорство русские войска проявляли в первые
дни с начала операции. Постепенно из строя выбывали лучшие бойцы, жаждавшие драки на любых условиях, погибали офи церы, оставшиеся впадали в ступор осознания невозможности
сопротивления. Следствием и становились сдачи в плен солдат,
которых Сект почему-то называет «перебежчиками». Это были люди, до последнего пытавшиеся выполнить долг перед стра
ной, но поставленные в нелегкую ситуацию выбора между не
минуемой гибелью и вынужденной сдачей в плен. Понимание того, что гибель будет бесцельной (оборона сметается непри ятельской артиллерией, а любая контратака легко отбивается неприятельскими пулеметами, так как собственной артилле
рии нечем подавить их), побуждало вчерашнего крестьянина, к тому же не понимавшего целей войны, сдаваться в плен.
А.А. Свечин приводит пример, как в начале августа
1915 года
315-й полк сдался в плен вместе с командиром полка. «Пред
лог
-
патроны были расстреляньш 1 • Свечин, и это понятно,
негодует. Но видно, что люди сдались в плен после того, как закончились боеприпасы. Кроме того, 79-я пехотная дивизия, в которую входил 315-й пехотный Глуховский полк, понесла гро мадные потери еще в Горлицком прорыве апреля месяца. К на
чалу августа старый кадр, и без того слабый, так как дивизия являлась второочередной, был уже выбит, и заменить его при званные резервисты не могли.
Сколько до этого пришлось пережить такому военноплен ному? Его сдача в плен не раненым была не преступлением, а осознанием преступности такого характера ведения войны.
Бесспорно, что сдача каждого бойца в плен ослабляла соб ственную армию, а значит, являлась воинским преступлением,
I
М.,
СвеЧIlН А.А. Искусство вождения полка по опыту войны
2005,
с.
123.
1914-1918
!Т.
но надо сказать, что все иные возможности для сопротивления
до момента пленения были использованы русским солдатом. Последней возможностью являлась гибель от осколка гер манского снаряда без надежды нанести врагу хоть какой-либо
ущерб. Это и есть
-
«убой». Верно и то, что с течением войны
войска обстреливались, привыкали, и после лета
1915 года, ког
да неравенство в артиллерийском отношении являлось слишком
уж впечатляющим, таких сдач в плен не было даже при том, что немцы превосходили в тяжелой артиллерии до конца войны.
Опять-таки, пока войска были неплохими, германское на
ступление выдыхалось достаточно быстро, и противник, нане ся русским большие потери, переходил к оперативной паузе. Но затем, когда в обескровленные ряды вливались малоподго товленные и необстрелянные резервисты, потери возрастали, а темпы наступления врага увеличивались. Неудивительно,
что наибольшие потери пленными русская Действующая ар мия понесла со второй половины июня по середину сентября
1915
года, когда Великое Отступление было уже в разгаре, а
воля войск к борьбе была надломлена непрестанными пораже ниями.
Слабость резервов прекрасно сознавал ась в военном ве домстве Российской империи. Например,
24
августа
1915
года
управляющий военным министерством ген. А.А. Поливанов
сообщал начальнику Главного управления Генерального шта ба (ГУГШ) ген. М.А. Беляеву, что по опыту войны пополне
ния
«... в
большинстве случаев совершенно не соответствовали
своему назначению ни по полученной ими боевой подготовке, ни
...
по воспитанию и развитию в них чувства воинского дол
га». Отсюда и большие сдачи в плен 1 • Иными словами, летом
1915
года в бой бросались неподготовленные резервисты. Эти
люди часто не умели стрелять, а одна винтовка выдавалась на двух-трех солдат, так как стрелкового оружия не хватало.
Бесспорно, командиры старались держать безоружную мас су в тылах, но в бою бывает всякое, и странно ли, что безоI
ф.
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА),
2003,
оп.
1, д. 1501,
л.
300.
ружные люди, еще несколько месяцев назад спокойно пахав шие землю в своих деревнях, сами сдавались в плен? Бессилие безоружного человека перед тяжелыми снарядами неописуемо. Генерал Поливанов отлично понимал, что воспитать и развить «чувство воинского долга» за столь короткий период невозмож
но, и пишет об этом в ГУГШ лишь для того, чтобы лишний раз обратить внимание Генерального штаба на качество подготов ки личного состава в запасных батальонах пехоты, где готовили резервистов.
Сама дата поливановского письма
-
конец августа
-
го
ворит сама за себя. Август стал месяцем наивысших сдач в плен
-
более двухсот тысяч человек. Но надо помнить, что
большая часть их сдалась в двух точках -
крепостях Новогеор
гиевск и Ковно, где главными виновниками пленения огромных
масс солдат и офицеров стали коменданты, генералы Н.П. Бо бырь и В.Н. Григорьев, соответственно. Один из плена отдал приказ о капитуляции, а другой просто-напросто бежал в тыл. Оба коменданта не предприняли и минимума усилий для уве личения обороноспособности вверенных им крепостей. Чему же тогда гневаться? Кто же кого предал? Командиры
-
подчи
ненных или наоборот? НО и без того люди морально истощались. А.А. Свечин упо минает, что даже некоторые офицеры (и кадровые также) осе нью
1915 года психологически устали
настолько, что старались
элементарно уклониться от боя, чтобы вернуться в строй, как только враг наконец-то остановится. Это не трусость, но вот именно моральный надлом. Предлог мог быть различным: бо лезнь, отпуск, перевод на другую должность в тыловую струк
туру. Офицер
-
это кадровый профессионал, и что тогда гово
рить о солдатах, у которых не было иных возможностей укло нения, кроме пленения или дезертирства?
В
1915
году подготовленных солдат да и резервов вообще,
мгновенно таявших в тяжелых боях, не хватало. Поэтому ко
мандование до предела использовало тех людей, что были под рукой. Еще применительно к
1914
году мы отмечали, что пере
напряжение людей могло стать причиной сдачи в плен. Люди
хотели просто хотя бы небольшой передышки, а командование ее не давало и дать не желало.
Эта проблема в начале]
9] 6 года был
осознана на самом вы
соком уровне. Из письма начальника Штаба Верховного глав нокомандующего ген. М.В. Алексеева главнокомандующему
армиями Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилову от
] 9] 6
3
мая
года: «Горько жалуется ... пехота, что якобы у нас хорошо
понимают наличие падежа лошадей при непосильной работе,
но не дают отчета, что массовые сдачи [в плен] и бегства с по лей сражения являются показателем непосильного нервного
напряжения людей. С горечью занимается пехота невыгодными для себя сравнениями, указывая, что конницу отводят на от дых при мало-мальском заметном утомлении лошадей, пехо
ту же оставляют в боевой линии при самых тяжелых нервных
потрясениях»]. Констатация факта налицо. Письмо
перепи
-
ска между двумя наиболее талантливыми русскими полковод цами (третий
-
ген. Н.Н. Юденич, воевал на Кавказском фрон
те) периода Первой мировой войны.
Оба прошли снизу должностную карьеру, воевали с само го начала войны, отличились в сражениях, раз были повыше
] 9] 5 году -
ны в должностях. В начале войны М.В. Алексеев
штаба Юго-Западного фронта, как раз в
начальник
главноко
мандующий армиями Северо-Западного фронта, сумевший вы
вести шесть армий из грозившего им в русской Польше «кот ла»; А.А. Брусилов
-
командарм-8, чья армия вынесла на себе
основную тяжесть Великого Отступления на Юго-Западном фронте. Те люди, что ранее распоряжались в Ставке
-
пред
шественник Алексеева, начальник Штаба Верховного главно командующего ген. Н.Н. Янушкевич, организовавший эвакуа цию, ранее никогда не участвовал в войнах и не командовал во инским подразделением даже и в мирное время, делая высокую
карьеру по канцеляриям. Именно он станет одним из главных
организаторов принудительного беженства, имевшего самые пагубные последствия для страны. 1 Цит. по: Луцкий прорыв. Труды И материалы. М.,
1924, с. 200.
И можно отметить, что если в неприятельский плен к мо менту Февральской революции попали до двух миллионов рус
ских солдат и офицеров, то дезертиров насчитывалось в десять раз меньше. Это лишний показатель того тезиса, что русский
солдат сдавался в плен (о «сданных» в плен и попавших в плен ранеными здесь не говорится) только после того, как исчерпы вал в своем понимании все возможности к сопротивлению. Де зертирство
-
это предательство товарищей, это крайняя форма
ответа на нежелание воевать. Предпринималась она, как пра
вило, либо по крайнему неразумию (сосущая тоска по дому), либо по идеологическим мотивам (борьба с существующим ре жимом). Сдавшиеся же в плен
-
это последствия психологиче
ского слома человека, честно выполнявшего свой долг. Проводя параллели, будущий военный министр последнего Временного правительства ген. А.И. Верховский в
1922
году
говорил: «Однажды мне пришлось слышать рассказ одной ста рой бабы Тульской губернии: "Вот мой сыночек умный, не глу пый, сдался немцам, теперь жив будет и домой вернется". Вот разница двух психологий
-
рыцаря и тульской бабы: наличие
и отсутствие понятия воинской чести. Если вы возьмете немец кого солдата 1-й мировой войны, то вы увидите, что немец не
мог бежать с поля сражения, ибо это считалось бесчестным. Мать и жена выгоняли дезертира на улицу, ибо все общество, весь народ Германии не допускали мысли о возможности одно му уклоняться от долга крови в то время, когда умирали другие.
Бежать с поля сражения, оставить свою часть
-
это значит по
ступить бесчестно»l. Видно, что генерал Верховский не про водит разницы между дезертиром и добровольно сдавшимся в
плен. С формальной точки зрения, а кадровый офицер может подходить только так, это правда. И тот, и другой оставили свои
рубежи без последнего боя, своих товарищей без поддержки, свою страну в опасности гибели. Но разница есть. Ее нельзя оправдать, но можно понять, что
бы объяснить в исторической ретроспективе. Да и помимо того. I
2001,
Цит. по: Не числом, а уменьем! Военная система А.В. Суворова. М., с.
317.
Тем горше было разочарование в своих близких после войны, когда фронтовики убедились, что в то время, как они умира ли за Родину, кто-то в далеком и недостижимом тылу «делал деньги» на войне, нажившись в столь невероятных масштабах,
что невозможно было представить в мирное время. Наиболее прямо и откровенно это выразил в своем автобиографическом романе «Смерть героя» Р. Олдингтон
-
один из многочислен
ных английских добровольцев войны: «А женщины? О женщи нах и говорить нечего: они были великолепны, неподражаемы. Такая преданность, уж такая преданность! Каким утешением
они были для воинов! Вы же знаете, за это им дали право го лоса. О, женщины были изумительны! Надежны, как сталь, и прямы, как клинок. Что бы мы делали без них? Ну, конечно, перетрусили бы. Да, женщины были изумительны. На женщин можно
положиться,
уж они-то
всегда рады дать
отпор
врагу.
О, еще бы. Что делало бы без них отечество? Они великолепны, такой пример всем нам!» Что лично получили от этой войны мать и жена немецкого дезертира, «выгоняя его на улицу», по
характеристике генерала Верховского? Гибель сына и мужа, а затем
-
голодную смерть в период галопирующей инфляции в
Веймарской республике? Третьей причиной добровольных сдач в плен явилась по рочная практика эвакуации прифронтовых районов в кампании
1915
года. Объявшая тогда Действующую армию шпиономания
наряду с эксцессами эвакуации дополнительно деморализовала
войска, и без того вынужденные драться в неравных условиях. Более подробно об этом говорится в 3-й главе. Но главное
-
шпиономания, инициированная Ставкой Верховного главноко мандования с целью прикрыть собственные преступные про счеты в деле управления Действующей армией, убеждала сол дат думать, что в их бедах повинно прежде всего начальство. в.п. Булдаков так пишет о
1915 годе:
«Солдаты оказались тогда
психологически не подготовлены к оборонительным действиям против неприятеля, в полном смысле засыпающего их крупно
калиберными снарядами. Беспомощность русской маломощной
артиллерии из-за нехватки боеприпасов они воспринимали как
предательство со стороны собственных военных властей, бро
сивших их на произвол судьбы. К этому добавилось изумление перед тем, что громадные запасы недостающей им амуниции и снаряжения при отступлении сжигались, а высшие команди
ры и интенданты успевали загружать для себя составы дорогой
мебелью»!. Таким образом, добровольная сдача в плен -
это не
столько объективное предательство Отечества, сколько субъек тивное «предательство предателей». Кажется, парадокс, но в тяжелое военное время такой парадокс становится феноменом массового сознания, оказывающего непосредственное влияние
на каждого отдельного индивида.
Почему это столь важно отметить? Просто потому, что поч ти всегда сдача в плен
-
это не индивидуальное решение,
а
массовое. Как правило, принятое в условиях экстремальной
обстановки, то есть проще говоря, в наиболее неблагоприят ный момент боя, когда вот-вот бесцельно погибнешь, но еще можно спастись, сдавшись в плен. Офицер участник войны, со общает о Великом Отступлении
1915
года: «Если даже еще до
артиллерийской подготовки, как и во время самой подготовки,
будет обнаружено накапливание противника перед участком обороны, а равно в тех случаях, когда противник переносит огонь в глубину, не следует усиливать гарнизон первой линии. Это ничего не дает, кроме напрасных потерь. Даже наоборот, деморализованная масса действует более заразительно, когда, ошеломленная огнем, она бросается назад или, что еще хуже,
подняв руки вверх и прикрепив белые платки к штыкам, бро сается к противнику. Деморализация в таких случаях доходит до такой степени, что сдающийся, потеряв всякую моральную устойчивость, выполняет малейшее приказание врага, иногда даже по его указанию открывает огонь по своим. Надорванная
психология этих бойцов такова, что тысячи спокойно конвои руются десятком вооруженных, несущих свою службу совер шенно небрежно. Так сопровождается стадо баранов, в каковое
фактически и обращается эта толпа»2. Нет ничего странного 1
Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М.,
1997, с. 62.
2 Сапожников Н. Позиционная война (Краткий очерк по опыту мировой
войны). Харьков,
1924, с. 53-54.
и в том, что многие сдавшиеся, после того как распадается пси
хологическое «стадо баранов», сожалеют о своем про ступке. Отсюда и большое количество бежавших из плена русских во еннослужащих, причем
-
часто еще на этапе конвоирования, а
не из концентрационного лагеря.
Точно такая же ситуация сложилась и в годы Великой Отече
ственной войны, когда обстановка первых месяцев, показавшая мощь всецело подготовленного к тотальной войне врага и слабость собственной военной машины, стала причиной массового плене ния советских бойцов и командиров. Как только моральное опусто шение проходило, человек думал о сопротивлении, самой реальной формой которого являлись побег и либо партизанство, либо попыт ка добраться до своих. Переоценка являлась не просто массовой, а
чуть ли не абсолютной. В годы Великой Отечественной войны, на
1 мая 1944
года из
3 281 157
чел. советских военнопленных бьши
расстреляны или убиты при попытке к бегству
1 030 157
чел'. Так
или иначе, сопротивлялся каждый третий. Вернее, бьш убит каждый третий из сопротивлявшихся. Вот это И есть феномен массового пленения периода индустриальных войн: моральное ошеломление
и последующее осознание собственного про ступка, совершенного в массе, но ответственного за него индивидуально.
Наконец, последней существенной причиной добровольных массовых сдач в плен стало отсутствие достоверной информа ции о плене. «Замалчивание истинного положения военноплен ных на территории Центральных держав стало причиной рас пространения среди русских солдат представления о плене как
лучшей доле, что увеличило случаи массовой добровольной сдачи. В подобной ситуации власть была вынуждена иниции ровать дискуссию о плене, предъявив, однако жесткие требо вания к публикуемым мемуарам. На суд читателя выносились
только отрицательные воспоминания об условиях содержания в германских лагерях, трезвые же оценки зависимости состоя
ния пленных от экономической ситуации в самих Центральных 1
Всероссийская Книга Памяти
с.452.
1941-1945.
Обзорный том. М.,
1995,
державах подвергались неумолимому вытеснению»l. В итоге возвращавшиеся из плена инвалиды в начале
1916
года широ
ко распространяли сведения, что в плену «ожидают мучения и
голодная смерты)2. Сам факт цензурирования воспоминаний о плене понятен:
власти не должны были допустить новых сдач в плен. Но нель
зя сказать, что информации не было вообще. Еще в
1914
году
печать широко распространяла информацию о том, что про тивник издевается над русскими военнопленными, вплоть до
убийства пленников. При мер
1914
года: в Вологде немецкие
военнопленные играли в футбол с местной командой на плац парадной площадке. Местное население было озлоблено, и лишь усилиями полиции «был предупрежден инцидент, гото вившийся между игравшими и лицами, не разделявшими их
взглядов и таившими злобу к иностранцам, проявившим, судя
по газетам, бесчеловеческие отношения к русским»3. То есть направленной и массированной пропаганды все
таки не было, раз одни ненавидели немцев в принципе, а дру гие были готовы играть с ними в футбол. Такая пропаганда появляется лишь после кампании
1915
года, которая дала мас
совые случаи сдач в плен. Домой в ходе войны возвращались
только те пленные, что были признаны полными инвалидами. Их возвращение являлось своеобразным обменом между про тивниками. Именно их устами и распространялись негативные
сведения о неприятельском плене, так как власти обоснованно опасались, что официальным сведениям никто не поверит.
В числе прочего негатива назывались такие, как убийства раненых, сдающихся в плен, издевательства, пытки перед убий ством, сожжение живыми, запашка земли на солдатах и казаках,
медицинские опыты на пленных. Действительно, образованная в Российской империи в I
М.,
году Чрезвычайная следствен-
Россия и война в ХХ столетии. Взгляд из удаляющейся перспективы.
2005, с. 47. 2
с.
1915
Оболенская св. Германия и немцы глазами русских
(XIX
в.). М.,
185. 3 ГАРФ, ф.102, 4-е делопроизводство, оп.
1914, д. 141, ч. 12, л. 2.
2000,
ная комиссия по расследованию нарушений противником норм
международного права констатировала такие факты. Напри мер: «Как на общественных работах, так и на частных работо способность пленных жестоко :жсплуатировалась, причем ни болезнь, ни изнурение не принимались во внимание. Пленных,
выбивавшихся из сил от чрезмерного физического утомления, заставляли работать с шести утра до восьми часов вечера с од ним кратким обеденным перерывом. Конвойные неустанно сле дили за тем, чтобы ни одна минута трудового дня не оставалась неиспользованноЙ. Особенно тяжело приходилось пленным на полевых работах, когда при помощи особых приспособлений их, по
14-16
человек, запрягали в плуги и бороны и они це
лыми днями, заменяя рабочий скот, вспахивали и уравнивали
поля»'. В целом делался вывод, что в плену русские
-
хуже
собак. Побывавшая в Германии российская сестра милосердия сообщает: «Когда говоришь с пленными, то поражает их запу ганность ... Объясняется эта запуганность тем, что немцы абсо лютно не считаются с нашими пленными и держат их под гне
том строгих наказаний, побоев, лишения пищи за малейшую
провинность, а часто и без всякого повода ... »2 Безусловно, все это было, но являл ось ли оно массовой прак тикой и, что еще более важно, целенаправленной политикой Центральных держав? Ведь масса эксцессов по отношению к неприятельским военнопленным существовала и в Российской империи. Один из таких примеров при водит В.В. Поликарпов,
считающий, что в русском плену «особенно суровой была судь ба славян
-
австро-венгерских подданных, поскольку их пра
вительство не предпринимало в их защиту столь же действен
ных усилий, как это делало германское». В одном из рабочих лагерей русскими охранниками применялись следующие изде
вательства: работы полунагими, фунт хлеба больным без горя чей пищи, вместо карцера I
-
несколько суток в земляных ямах,
См.: Обзор действий Чрезвычайной Следственной Комиссии с
1915 года
по
1 января 1916 года.
Пг.,
1916, т. 1,
с.
29 апреля
203.
2 Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг.,
1917, с. 4.
палки и розги. Начальник команды ратников силой заставлял
солдат избивать пленных, причем за отказ избивал ратников сам. Почти все пленные здесь
-
славяне, в основном
-
руси
ны. Когда дело издевательств над «братьями-славянами» всплы ло, начальственные инстанции, конечно, пытались оправдать
ся. Доклад начальника Главного артиллерийского управления ген. А.А. Маниковского военному министру ген. Д.С. Шуваеву
от
22
ноября
1916
года по поводу издевательств над неприя
тельскими пленными утверждает, что причиной стало нежела ние пленных славян работать: «Это происходило от того, что до присылки на лесные работы военнопленные, получая полное пищевое довольствие, которое полагалось нижним чинам рус
ской армии, ничего почти не делали и полагали, что пребыва
ние в плену сводится к спокойной и сытой жизни на отдыхе»l. Отчетливо видно, что издевательства те же самые: избие ния, голодовка, карцер. Но понятно, что многое зависело от начальников лагерей, рабочих команд и прочих учреждений и организаций, где находились военнопленные. В одних лагерях в России пленные поражали своим сытым видом, а в других
умирали от болезней и голода. Представляется, что в Германии и Австро-Венгрии господствовал тот же принцип: соблюдение норм международного права зависело от администрации. А как же многочисленные показания участников войны?
Здесь немало пропагандистской информации, приумножен ной на личные страдания в плену. Не который свет проливают противоречащие друг другу показания современников. Напри
мер, посещавшая в
1915
году лагеря военнопленных сестра
милосердия утверждает: «Страдание офицеров происходит не от внешних неудобств, которые они переносят, а от пренебре жительно дерзкого отношения к ним высшей и низшей админи
страции лагеря»2. Это было правдоЙ. Но с другой стороны опубликовано в I
1916
Поликарпов В.В. Военнопленные в лагерях под Ижевском в
1916 гт. // Вопросы
-
году, когда пропагандистская кампания
истории,
2007, N2 2,
с.
1915-
94-101.
2 Казе.м-Бек П. Поездка по Германии во время войны русской сестры ми
лосердия. Пг.,
1916, с. 43.
в России набирала свои обороты. Репрессалии в отношении
русских офицеров преподносятся здесь в качестве инициа тив лагерной администрации. Противоположное мнение дает
бывший военнопленный офицер: «"Жестокости" действитель
но практиковались немцами. Но применение этих репрессий было, Б основном, лишь ответной мерой на наши
-
русские
-
неполадки в обращении с немецкими военнопленными ... » Как только немцы узнавали о произволе отдельных русских комен
дантов лагерей, «сейчас же с аптекарской точностью здесь от меривалась ответная репрессия. Положенное число русских
офицеров отправлялось на высидку в темные бараки и на уре занные паЙки»l. Это писалось в эмиграции, в Австралии, когда недавнее про шлое стало далеким прошлым. Можно говорить более объек тивно, в сравнительном контексте. Отсюда и иная точка зрения: германские репрессалии являлись ответом на русский произ вол. И наверняка русский произвол являлся следствием некри тичного восприятия все той же самой пропаганды. Дело в том, что, согласно распоряжениям командования, «одной из главных задач при определении условий размещения и содержания во
еннопленных враждебных армий должна была стать адекват ность условий, в которых находились русские пленные в стра
нах противника»2. А откуда поступала информация об услови ях содержания русских военнопленных? Часто
-
из прессы,
совершенно не отвечавшей за свои материалы и потому вольно и невольно разжигавшей чувство мести в патриотических серд цах. Ни корреспонденты и редакторы, ни коменданты лагерей и их подчиненные лично не опасались попасть внеприятельский
плен, и потому волна катилась по нарастающей. Отвечали за это русские военнопленные
-
ухудшением сво
его положения, так как в Германии разжигание чувства мести
усугублялось еще и шовинистической пропагандоЙ. Ведь, по мимо прочего, «в ходе войны одним из способов давления на I
Георгиевич ММ Свет и тени. Сидней,
1968, с. 12-13.
2 Иконникова т.я Военнопленные I-й мировой войны на Дальнем Вос
токе России
(1914--1918).
Хабаровск,
2004,
с.
17.
вражеское государство стали репрессии по отношению к военно
пленным. С их помощью воюющие стороны пытались улучшить положение своих подданных, оказавшихся в лагерях противни
ка. .. в
1915
году, после получения информации опривлечении
пленных немцев и австрийцев к строительству Мурманской же
лезной дороги, где тяжелый труд и недостатки снабжения привели к резкому ухудшению физического состояния пленных, немецкая сторона организовала "штрафной лагерь" Штоермоор, располо женный на болотах. В лагерь на положение солдат были переведе
ны офицеры, имевшие в России влиятельных родственников»l. С одной стороны, данный поступок немцев неправилен, так как
международное
право
предусматривало
использование
не
приятельских военнопленных на работах. В частности, статья
6 Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 18 октября 1907 года в приложении «Положение о законах и обычаях сухо путной войны» гласила: «Государство может привлекать воен
нопленных к работам сообразно с их чином и способностями, за исключением офицеров. Работы эти не должны быть слишком об ременительными и не должны иметь никакого отношения к воен
ным действиям». Однако на строительстве Мурманской железной дороги погибли семнадцать тысяч немецких пленных (по данным немцев
более тридцати). Этот факт массовой гибели людей го
-
ворит об «обременительности» данных работ, что признавалось даже представителями Дома Романовых. Так, в начале
1917
года
инспектировавший русский Север 4-й номер среди претендентов династии Романовых на российский престол, объявивший само го себя в эмиграции императором, сообщает: «Когда я поехал в
Мурманск, новая железная дорога была только что построена. На строительстве работали немецкие и австрийские военнопленные. Я нашел, что они содержались очень неплохо, но из-за суровых климатических условий в этих северных районах смертность сре
ди них была высокоЙ»2. Удивительно ли, что очень скоро со стороI
Нагорная О. С. Русские генералы в германском плену в годы Первой ми
ровой войны
// Новая
и новейшая история,
2008, N2 6,
с.
100.
2 Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России.
М.,
2006,
с.
172.
ны немцев последовала месть, превышавшая русский произвол?
А именно
-
массовое использование русских военнопленных
на работах в прифронтовой зоне, что напрямую запрещено этой же самой статьей. Вот оно
-
лавина взаимной мести, ухудшав
шая положение военнопленных во всех воюющих странах.
Надо сказать, что командование всех сторон предписывало
соответствующим образом обращаться с пленными. В период
войны выходили сборники приказов по различным соединени ям, ныне используемые в научной литературе в качестве источ ника. Вот здесь-то можно найти пример того, как даже высшие
штабы принимали участие в разжигании взаимной мести. Что
касается России, то в том числе и Ставка Верховного главноко мандования. Так, в приказ е по 4-й армии от
26 октября 1914 года
отмечалось, что Верховный главнокомандующий получил све дения о том, «что имели место случаи не только некорректного,
но вызывающего поведения со стороны некоторых военноплен
ных». Поэтому великий князь Николай Николаевич «полагает, что обращение с пленными вообще должно быть именно как с пленными. Причем малейшее проявление дерзости или вызова со стороны пленных должно караться немедленно же перево
дом их на положение арестантов, а при дальнейших случаях подобного поведения на пленных должны надеваться наручни
ки и т.п.». Действительно, такие случаи были. В начале войны австрийские пленные офицеры вели себя, как будущие победи тели. Врач 70-й артиллерийской бригады вспоминал о событи
ях августа
1914 года (Галицийская битва, 5-я армия): - все оскорбительно самоуверенные.
еще пленные
«Подошли С небреж
ной улыбкой на губах они хвастливо рассказывают, что Петро град взят и Варшава также взята пруссаками. А на все наши уверения, что наши давно в Львове, отвечают внушительно и
спокойно: "Это невозможно"»l. О том же вызывающем пове дении немецких военнопленных сообщают и источники начала Великой Отечественной войны
1941-1945
rг. Агрессор всегда
необоснованно самоуверен. 1
Войmоловскuй лн. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М.,
1998, с. 18.
Как бы то ни было, представляется, что распоряжение Вер ховного главнокомандующего являлось неверным, так как его
исполнение неизбежно влекло за собой репрессалии в отноше нии русских пленных и так далее по нарастающей. Тем более
что перевод пленных на положение арестантов был неправиль ным шагом, так как должен бы про водиться «за малейшее про явление дерзости или вызова». Трактовать данный приказ мож
но было сколь угодно широко, нацепляя наручники направо и налево.
Насилие влекло за собой насилие, и смягчение условий для военнопленных могло наступить лишь после соответствующих
соглашений. Разумеется, что договариваться с австрийцами,
чьих пленных русские взяли больше, нежели отдали им сами, было легче, нежели с немцами. Однако как воспринималась практика таких договоренностей? Действительно, военнопленным
зачастую
проистекало
плохое из
отношение
плохого
к
русским
положения
австро
германских пленных в России, являясь ответом на произвол от дельных комендантов. Понимая это и зная, что немцы могут репрессировать десяток русских
пленных
за
каждого
своего,
императрица Александра Федоровна неоднократно советовала
царю улучшать положение неприятельских пленных, чтобы у тех не было повода проводить репрессии против русских плен ных. Это обстоятельство стало в оппозиционной пропаганде одним из дополнительных доказательств «измены» царицы в ее
якобы имевшем место стремлении к сепаратному миру. Иными словами, на всех углах либеральная буржуазия усиленно мус сировала тему несчастий русских пленных в руках противника,
но усилия верховной власти по смягчению их положения по средством смягчения положения неприятельских военноплен
ных в русском плену (в отношении немцев иного варианта и не было) преподносились публике как «изменнические». Несмотря на клеветнические
выпады оппозиции,
власти
делали свое дело. Первым шагом стали инспекторские поезд ки сестер милосердия, проводившиеся под эгидой Междуна родного Красного Креста. В этих поездках сестер милосердия
неприятельских держав, помимо местных офицеров, также со провождали представители нейтральных государств в качестве независимых свидетелей, призванных удостоверять выполне ние норм международного права. В
1915-1916
п. прошло не
сколько таких взаимных поездок. Конечно, не все было просто, не в каждый лагерь инспекции имели доступ, широкое распро странение имели очковтирательство, ложь, попытки замолчать
истинное положение вещей. Обычные критические замечания по режиму содержания пленных: недоедание и голод, болезни и обморожения, нужда в лекарствах и дезинфекционных сред ствах.
Однако в целом эти поездки сыграли большую роль в улучшении
положения
военнопленных.
Немецкий
исследо
ватель Р. Нахтигаль абсолютно справедливо пишет: «Поезд ки сестер
-
необычный пример готовности воюющих друг
-
с другом европейских держав
Германии
-
России, Австро-Венгрии и
из гуманитарных соображений разрешить пред
ставителям неприятельских стран
ознакомление с условиями
внутренней жизни. Эта форма прозрачности для пленных Цен тральных держав в России стала бесценной удачей, а иногда
служила и просто спасением жизни»l. Прежде всего
-
они по
зволили сократить объемы произвола со стороны комендантов лагерей в трех воюющих державах. Современники (например,
ген. п.н. Краснов для России или бывший немецкий пленный Э. Двингер) сообщают, что после посещения лагерей военно пленных сестрами Международного Красного Креста, какие
то их просьбы по улучшению положения пленных непременно удовлетворялись. Да и просто
-
по-человечески. В своей по
ездке в Германию вдова командарма-2 ген. А.Б. Самсонова, по
гибшего в ходе Восточно-Прусской наступательной операции августа
1914
года, сумела разыскать тело своего мужа и пере
везла его на родину для перезахоронения в родовом имении.
Сотрудничество трех держав в гуманитарной сфере продол
жало развиваться и в дальнейшем. Так, в ноябре I
19] 5-го
и мае
Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Челябинск,
2007, с. 93.
1916
г. прошли две Стокгольмские конференции, на которых
представители России, Германии и Австро-Венгрии заключили ряд договоренностей, касающихся урегулирования содержания
и обращения с пленными. Однако в России ввиду ряда прово лочек и общего кризиса режима, решения конференций даже не были переведены на русский язык и потому просто не дошли на места до исполнителей (администрации концлагерей). В итоге «проведение в жизнь постановлений стокгольмских конферен
ций в полном объеме ничем не было гарантировано. Надзор над соблюдением состоявшихся соглашений не мог быть осущест влен, так как образование Смешанных комиссий встретило пре
пятствие главным образом с русской CTOPOHbI»l. Безусловно, в русских Вооруженных силах нашлись и те люди, что сдавались в плен добровольно по идеологическим мо
тивам. Вернее, многие из них придумывали себе эти мотивы за дним числом, чтобы оправдать собственное шкурное нежелание умирать в окопах за Родину. Ведь члены революционных партий,
находившиеся на фронте (эсеры, большевики), и не стремились к пленению, так как их задачей являл ась революционная про па ганда в действующих войсках. Напротив, многие из тех, кто сда
вался добровольно, не желая умирать, впоследствии сообщали, что делают это вследствие ненависти к царскому режиму.
Прекрасный при мер такого пленного дает Д. Дмитриев, оста вивший после себя воспоминания. Что еще более характерно, этот человек пошел на войну добровольно, движимый патриоти ческими чувствами. Но очень скоро, увидев, что война
-
это тя
желая, кровавая работа, на которой отправиться на тот свет про ще простого, он решает сдаться в плен. Так, автор и в плен попал
совершенно добровольно, причем подбил на это тех солдат, что находились вместе с ним: «Воевать и подставлять себя под убой
без патронов и снарядов
-
дураков нет. И какой толк, братцы, от
того, что нас, как скотов, на войне побьют? Война нам не нужна.
За что воюем?»2 I
М.,
Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне
1920, с. 375. 2 Дмитриев Д
Доброволец. М.-Л.,
1929, с. 18.
1914-1918
гг.
Таким образом, человек, пошедший на войну добровольцем, столь же добровольно сдался в плен в июне
1915
года ввиду
неравенства сил русской армии с противником в технических
средствах ведения боя и особенно 8 боеприпасах. Бидя невоз можность равной схватки с противником, доброволец добро вольно сдается в плен, но не в бою, ошеломленный его исходом, как львиная доля сдавшихся в плен летом
1915
года русских
солдат, а осознанно, заблаговременно подготовив собственное пленение. При этом еще и подбивает на пленение своих товари щей. Безусловно, к таким людям не может относиться тезис о том, что они сдались в плен, честно выполнив свой долг перед Родиной.
Нисколько не оправдывая высшей государственной власти нашей страны в смысле неподготовленности государства к войне и низкогом уровня подготовки командного состава, что
влекло за собой громадные потери личного состава, хочется от метить, что именно такие «шкурникю>, не желавшие умирать,
но жаждавшие отсидеться в плену в то время, как враг будет занимать родную землю, в громадной степени способствовали тяжелым поражениям кампании
1915
года. Чем больше бойцов
сдавались в плен, тем дальше на восток отступали те, кто не
сдавался. Тем больше погибало истинных патриотов своего От ечества. Именно такие «шкурникю>, сдаваясь массами в плен в
1941
году, даже не пытаясь бежать в леса, наряду со всем про
чим позволили фашистам пройти далеко в глубь нашей страны. Именно на совести таких «шкурников» в том числе должны ле
жать те насилия, что творились фашистами на нашей земле. Поэтому наверное, есть справедливость в том, что массы та ких людей гибли в плену от тяжелых условий содержания. Что
ж, у большинства из них и летом 1915-го и летом
1941
года был
выбор: погибнуть с оружием в руках или сдаться. По меньшей мере статистика личного спасения говорит о предпочтительно
сти сдачи в плен: в австро-германском плену погибло на по рядок меньше людей, нежели в боях с ними. Характерно, что автор воспоминаний, Д. Дмитриев, уже в августе того же года
решил бежать из того самого плена, в который добровольно от3 - 2320
правился. Причина
-
ухудшение качества пищи и тяжелые ра
боты на Итальянском фронте, где русские военнопленные стро или укрепленные полосы. В лагерях говорили, что Тирольский фронт
-
это «каторга пленныХ).
Как это прелестно: желать спокойно ожидать в плену окон
чания войны, отказавшись от борьбы как раз в тот самый мо мент, когда Родина, как никогда прежде, нуждалась в подцержке каждого из своих сынов. И вдруг такого «шкурника» из относи
тельно комфортабельных условий (в окопах фронта, безуслов но, было куда тяжелее, нежели в лагерных бараках, да еще не Германии, а Австро-Венгрии) отправляют в опасное место, где надо работать. Да еще в опасности, под пулями воюющих сто рон и в условиях действия чрезвычайных приказов, где ослу
шание конвоиру могло в любой момент стоить жизни. Но и это опять-таки не все. Побег удалея, и автора воспоми
наний отправили в русский запасной батальон, которые форми ровались из бежавших русских военнопленных в итальянском тылу. Очевидно, случаев бегства из плена было предостаточ но. Вскоре этот батальон был отправлен на фронт, и тут же, что, опять-таки, примечательно, русские стали жаловаться на
то, что зря бежали из плена. Поэтому Д. Дмитриев со вздохом
облегчения пишет о том дне, когда его рота вновь угодила в австрийский плен.
Подобная эпопея замечательна тем, что показывает на при мере прослойку людей, вообще не желавших воевать, но па разитировавших на войне. Нельзя отказать им в личной хра
брости
-
побег из плена, участие в боевых действиях, дважды
пленение. Однако по сути, это также были дезертиры
-
то есть
беглецы, но не в собственный тыл, а в неприятельский плен. Вот к таким людям и должен относиться знак равенства между дезертирством и пленением, о котором пишет ген. А.И. Вер ховский.
Кампания
1915
года, давшая столь большие потери пленны
ми, впоследствии уже не повторялась. Довооружение русской
Действующей армии, насыщение ее техникой и боеприпаса ми резко понизили количество пленных, так как добровольно
сдававшиеся теперь лишились непосредственной предпосылки
для сдачи
неравенства в бою. Поэтому в кампании
-
1916 года
основная часть русских пленных (около двухсот тысяч человек),
в основном, были взяты противником в бою. Основной причиной потерь пленными в
1916
году стала пе
реме на состава пехоты в смысле слабости ее кадров. Во время атаки части и подразделения перемешивались и в случае убы тия из строя командиров останавливались в растерянности, не
зная, что делать дальше. Контратака противника, предприни
маемая на оставшихся без артиллерийской поддержки пехотин цев, приводила к их пленению. «До тех пор, пока части находи лись в нерасстроенном виде в руках начальников, они двигались вперед, но лишь только они попадали в расположение против
ника, где отражение контратак требует максимальной устойчи вости со стороны бойцов и младших начальников, как войска сдавались в плен. В этом сказывался политико-моральный над
лом русской армии. Неустойчивости войск способствовало и то обстоятельство, что артиллерия не умела поддерживать огнем наступающие части при их продвижении в глубь расположе
ния противника. Систематически наблюдалось и запаздывание
резервов»l. На наш взгляд, говорить о «политико-моральном надломе» было бы неправомерно. Оказавшиеся без командиров рядовые бойцы, подвергшиеся ударам со стороны врага,
гих армиях
-
чаще всего сдавались в плен и в дру
австрийской и итальянской. И обусловливалось это
не моральным состоянием войск, а их крестьянским менталите
том
-
вековой привычкой действовать «обществом» либо только
по распоряжению начальства. В Вооруженных силах Германии и
Великобритании крестьян насчитывалось менее половины, и по тому они не знали массовых сдач в плен, так как люди были гра мотны и досконально знали, за что воюют. Среди рядовых здесь находилась масса интеллигенции, в то время как в России или Австро-Венгрии они почти все шли в офицеры военного времени (прапорщики) или вольноопределяющиеся. Франция представля1 Вольnе
А. Фронтальный удар. М.,
1931,
с.
255.
ла собой несколько промежуточный вариант, так как на значитель
ное количество интеллигентов, мещан и рабочих накладывалась существенная доля полуграмотных крестьян. Кроме того, сама сущность Первой мировой войны как схватки за лидерство между
англичанами и немцами способствовала их желанию драться до конца.
Как бы то ни бьшо, добровольные сдачи в плен были харак терны для российских Вооруженных сил в течение всей войны. Несмотря на успехи Брусиловского прорыва, последующие неуда
чи (Ковель, Румыния), равно как и унылое бездействие Северно го и Западного фронтов, постоянно давали врагу новых пленных.
Хотя и в несравненно меньших масштабах, нежели в
1915
году.
Войсковые начальники пытались воздействовать на подчиненных
моральными доводами. Так, приказ ген. графа Ф.А. Келлера (на чальник 3-го кавалерийского корпуса) в сентябре
1916 года
гово
рит о том, что любого сдающегося в плен надлежит уничтожать до последнего человека: «В корпусе имели место печальные и позор
ные случаи сдачи в плен как отдельных людей, так инебольших частей. Наши деды и отцы ни при каких тяжелых условиях в плен не сдавались, предпочитая честную, славную смерть позорному
плену. Крепко верили в Бога и свято хранили присягу ... Те клятво преступники и подлецы, что сдаются в плен, мало того, что берут на свою душу грех, но еще и подводят ближайшие сражающиеся к ним части и предают своих товарищей, рассказывая в плену о
расположении наших частей, чем облегчают действия противника
и подводят под смерть и увечье своих братьев»l. В связи с общим кризисом самодержавия, увязшего в борьбе с либеральной оппозицией, ближе к Февральской революции угроза добровольной сдачи в плен стала своеобразным методом шантажа со стороны солдатской массы. Из письма солдата 8-й армии зимой
1916-1917
гг.: «Когда мы стали на позиции, батальонный пере
дал наступать, и рота не хотела идти, передала батальонному, что
если пойдем наступать, то все в плен пойдут, и так нас оставили»2. 1
Цит. по: Граф Келлер. М.,
2007,
с.
1059.
2 Френкuн М С. Революционное движение на румынском фронте
март
1918 г.
М.,
1965, с. 36.
1917 г.
Именно 8-я армия ген. А.М. Каледина наносила главный удар в Брусиловском прорыве. До весны
1916
года ею командовал
сам ген. А.А. Брусилов. Она и добилась наибольших успехов в мае-июне.
Тяжелейшие потери в «ковельской мясорубке» привели к перемене состава пехоты, соответствующем
и потому вышеуказанное письмо о
поведении
пехотинцев
уже
неудивительно.
Эти-то солдаты и приветствовали Февральскую революцию, означавшую, что выход России из войны
-
не за горами. Неда
ром все источники говорят, что, когда в лагеря военнопленных
стали поступать пленные «образца
1917 года»,
уже после Фев
ральской революции, и особенно взятые в плен в ходе июньско го наступления, «это были совсем уже другие люди». В
1914-1917
годах русские армии потеряли два миллиона
четыреста тысяч человек пленными, взяв в то же время в плен
около двух миллионов солдат и офицеров противника, в основ ном, австрийцев. Если сравнить соотношение «обмена» плен ными между Россией и Германией (немцы взяли в плен около полутора миллионов русских, в то время как русские пленили
лишь сто шестьдесят тысяч немцев), то это соотношение будет, как один к более девяти, не в нашу пользу. Одно только это го ворит о том, с какой военной машиной пришлось столкнуться
Вооруженным силам Российской империи и сколь необосно ванными были заверения представителей военного ведомства о готовности страны к большой войне. Впрочем, не менее преступными в данном контексте явля лись политическое легкомыслие верховной власти и лично им
ператора Николая Н, а также внешнеполитические устремле ния российской буржуазии. Те же высокопоставленные деяте ли, что противились участию России в Первой мировой войне,
до наших дней подвергаются негативной оценке. Это и граф с.ю. Витте, характеризуемый как «политический хамелеон», и П.Н. Дурново, преподносимый исключительно в качестве ли дера консервативных сил в Государственном совете, наконец,
Г.Е. Распутин, о котором и поныне в ходу лишь басни бульвар ного разлива.
Так почему же мы потеряли так много солдат и офицеров
(13 285
генералов, офицеров, военных чиновников и прапорщи
ков) за годы войны? Почти каждый двадцатый русский офицер и каждый седьмой солдат оказались в неприятельском плену. Люди попадали в плен ранеными, их «сдавали» в плен расте
рявшиеся бездарные командиры, они добровольно сдавались в плен, не видя выхода из сложившейся конкретной ситуации.
Основная шлась на
масса военнопленных (более половины)
1915
при
год, когда русские армии отступали под напором
неприятеля на восток при бездействии союзников Российской империи, преспокойно укреплявших свои Вооруженные силы. Неравенство в техническом оснащении, позволявшее австро германцам одним огнем сметать русские окопы при минималь
ном противодействии со стороны русской артиллерии, вело к многочисленным сдачам в плен. Точно так же в ряде операций
неумение высших командиров стало причиной больших потерь в живой силе, особенно пленными. Наиболее вящим примером здесь является Восточно-Прусская наступательная операция
августа
1914
года (то есть самого начала войны), спасшая Па
риж, но приведшая к потерям ста процентов исходной русской
группировки (три четверти из них
-
пленными). Таким об
разом, главных причин столь тяжелых потерь две
-
нехватка
вооружения и воинское неискусство русского командования по
сравнению с немцами на первом этапе войны. Как только обе причины были сравнительно преодолены, кампания
1916
года
дала и победу Брусиловского прорыва, и резкое понижение по терь пленными (в пять раз по сравнению с
1915
годом).
Однако существовали и психологические причины массо вого пленения. Так, у большинства сдавшихся в плен русских солдат отсутствовало сознание позорности плена. Это не зна чит, что люди преднамеренно сдавались в плен. Дело в том, что
«правила войны» позволяли сдаваться в плен, и можно было
воспользоваться данной лазейкой, чтобы уцелеть лично само му. Поэтому часто плен воспринимался в качестве вынужден ной передышки, предоставленной, чтобы выжить. Поэтому на-
пример, ратники старших возрастов открыто радовались, что оказались в плену, так как оставались в живых.
Не следует думать, что добровольные сдачи в плен и радость от осознания того, что ты остался жив, были свойственны лишь
русским. Ожесточенно, не сдаваясь, воевали те, для кого Пер вая мировая война явилась смыслом борьбы за европейскую гегемонию,
-
англичане и немцы. В какой-то степени это вер
но и применительно к объятой реваншизмом за унизительный разгром
1870
года Франции. До конца воевали и сербы, кото
рых австрийцы стремились уничтожить как нацию (но это уже
схватка на выживание, как предвестник событий Второй миро вой войны).
Отметим два фактора, объясняющих почему британцы во евали именно так, а не иначе. Известно, что в период Англо
бурской войны
1899-1902
гг. английские солдаты сдавались
в плен не менее охотно, чем австрийцы или русские в Первую
мировую войну, в отличие от не сдававшихся буров. Причина сдачи в плен также в условиях личной безопасности. Русский наблюдатель и участник Англо-бурской войны писал из Южной Африки: «Английские солдаты, после того как убедились, что в плену им не грозит никакая опасность, охотно кладут оружие,
но буры не имеют возможности брать пленных, так как их не
куда девать, некому стеречь и нечем кормить»l. В Южной Аф рике воевали наемники-профессионалы, берегшие свою жизнь и ничего не получавшие от покорения маленьких бурских ре спублик. Кто получал дивиденды от разработки африканских алмазных жил и золотоносных руд
-
разве простой англича
нин? В Первой мировой войне сражалась масса добровольцев,
сознававших, что от исхода схватки с Германией зависит судьба Британской империи, судьба океанской гегемонии, за счет ко торой англичане имели возможность эксплуатировать людей и ресурсы доброй половины планеты. Немцы и англичане воспринимали эту войну как свою лич ную, и тем горшим будет послевоенное разочарование, когда I
Вандам А.Е. Геополитика и геостратегия. М.,
2002,
с.
231.
окажется, что все бонусы достанутся финансовым воротилам
и продажным политиканам обеих стран, вне зависимости от статуса победителя или побежденного. Иными словами, при чина упорства в боях
-
это не следствие личных или тем паче
национальных качеств. Это
-
осознание войны как своей соб
ственной, наложенное на массовое восприятие ее в качестве отечественной. Прочие воюющие государства
Италия
-
-
Россия, Австро-Венгрия,
были втянуты в войну своими правительствами, во
евать приходилось прежде всего за чужие интересы, и неуди
вительно, что народы этих стран не испытывали особенного желания воевать. Крестьянское происхождение большинства военнослужащих
в
этих
странах
и
их
сравнительная
негра
мотность (малограмотность) также являлись предпосылками
стихийного пацифизма, при котором в неприятеле видишь пре жде всего человека, а не врага. Лозунг Великой Отечественной
войны
1941-1945
п. «Убей немца! Сколько раз встретишь его,
столько раз и убей!» для россиян периода
1914-1917
п. про
сто не работал. Делить русским с австрийцами или немцами
пока было нечего. Поэтому столь же охотно, сколь и русские, в периоды во енных неудач сдавались австрийцы и итальянцы. Кто сможет
назвать их изменниками? Разве лишь тот, кто сам не был на во йне. Сотни тысяч пленных итальянцев стали негативным сим
волом слабости итальянской армии. Но проистекало это не от личных качеств итальянского солдата, а от того, что лично ему,
итальянскому крестьянину, было не за что воевать с австрийца ми. Точно так же боролись и австрийцы (за исключением вен гров), о чем остались воспоминания русских современников.
Приведем пример. Ноябрь
1914
года, австрийский фронт, сви
детельство русского офицера-гвардейца: «К счастью для нас, дивизии противника состояли главным образом из ландштур
ма старших возрастов и особой охоты к наступлению на нас не проявляли. Выходившие вперед разведчики, высланные от
полка, часто приводили с собой небольшие партии этих вполне
добродушных ландштурмистов, которые, по-видимому, ничего не имели против того, чтобы кончить войну и поехать отдыхать в россию»l.
Обратим внимание на возраст сдающихся. Это были, как правило, солдаты старших возрастов, обремененные семьями и потому, в принципе, не желавшие воевать. Дома их ждали жены и дети. В России тоже добровольно чаще прочих категорий сда вались ратники ополчения в возрасте за тридцать пять
-
не
понимая целей войны, они не желали и умирать. Ополченские
бригады в
1915
году показали себя наименее боеспособными
соединениями, и иначе не могло и быть. Пополненные зимой
1915-1916 п.
новобранцами молодых возрастов, после своего
преобразования в пехотные дивизии 3-й очереди многие из них в Брусиловском прорыве показали превосходные боевые каче ства (наиболее характерный пример
-
101-я пехотная дивизия
ген. к.л. Гильчевского). Это молодежь, склонная к радикальному поведению, могла
вести себя иначе (русская «лихость», берущая корни своей эти мологии в термине «лихо»
-
как преступный умысел правовой
системы периода монгольского завоевания Руси). Потому-то приказы командования всех уровней и советовали командирам ставить в первую линию молодежь, оставляя солдат старших
возрастов в тыловых службах и резервах. Но и без того, чем
далее затягивалась война, тем менее хотелось погибать тем, кто не видел для себя смысла ведшейся мировой борьбы. Офицер летчик описывал свои впечатления о ходе Брусиловского про рыва следующим образом: «По дорогам
-
вереницы пленных.
Австрийцы идут с песнями и цветами, немцы
-
в строгом по
рядке, офицеры отдельной группой впереди»2. Иными словами, для многих и многих солдат ряда государств
плен воспринимался в качестве временного местопребывания, где можно было бы на законных основаниях (это не дезертир. I
Торнау с.А. С родным полком. Берлин,
1923,
с.
49.
2 Никольской с.н., Никольской мн. Бомбардировщики «Илья Муромец»
в бою, М.,
2008,
с.
118.
тво
воинское преступление против присяги) дождаться конца
-
войны. Как пишет вышеупомянутый ген. С.А. Торнау, «поехать отдыхать в Россию». Это по цитате уже
1914
-
своеобразный «отдых», что, судя
года, прекрасно сознавалось офицерским
корпусом и неизбежно должно было учитываться в ведении бо евых действий. Вот он, факт нежелания воевать
идти в плен
-
«с песнями и цветами». Ясно, что понимание данной ситуации военно-политическим руководством каждой из воюющих дер жав вызывало ужесточение в отношении к пленным.
Вторым существенным фактором громадного количества пленных, даваемых одними странами и, напротив,
минималь
ного для других, служил характер борьбы. На Западном фронте установление позиционного фронта наблюдается уже с ноября
1914 года, а позиционная
борьба по определению дает минимум
пленных и максимум кровавых потерь. На Восточном фронте позиционный фронт устанавливается спустя год
1915
года, и в кампании
1916 года русская
-
в октябре
Действующая армия
дает уже впятеро меньшее количество пленных. Точно так же,
когда австрийцы держали позиционный фронт в Галиции (Кар паты зимы
1915
года или Стрыпа зимы
1916
года), их потери
пленными были сравнительно невелики. Но перевод войны в маневренную плоскость (Галицийская битва силовский прорыв
1914 года или Бру 1916 года) немедленно давал десятки и сотни
тысяч пленных. Тем не менее основным фактором данной про
блемы, повторимся еще раз, является аграрно-промышленная экономика и крестьянское происхождение основной массы ря довых военнослужащих.
Резкая перемена отношения к военнопленным в воюющих странах вытекала из предвоенных международных договорен
ностей. Подписывая правовые документы, готовящиеся схва титься в мировом конфликте государства так или иначе брали
на себя обязательства гуманного обращения с военнопленны ми, пример чему подала Япония в период Русско-японской войны
1904-1905
п. Международный комитет Красного Кре
ста утверждал: «Все договоры, регламентирующие порядок ве дения военных действий, равно как и нормы международного
обычного права, обязательного для всех государств, основыва ются на двух взаимосвязанных фундаментальных принципах, а именно
-
принципах гуманности и военной необходимости.
Суть данных принципов заключается в том, что разрешены
только такие действия, которые необходимы для разгрома про тивника, в то время как действия, вызывающие бессмысленные
с военной точки зрения страдания или потери, запрешаются»l. Гаагская конвенция
1907
года, ратифицированная всеми ве
ликими державами, имела обязательное значение для воевав ших в Первую мировую войну государств. Однако почти сразу после ее начала нормы международных конвенций стали немед
ленно нарушаться. Это и практика добивания тяжелораненых, и издевательства над военнопленными (ограбление, унижения и т.д.), и зверства австрийцев над сербским мирным населением, и все прочее. «Значение международно-правовых норм за вре
мя минувшей войны было ослаблено тем, что эта война резко нарушила то нормальное соотношение государств в условиях
длящегося мира, которое было главной основой современно го международного права [до Первой мировой войны долгое
время] ... Происходившие на фоне общего мира войны между отдельными государствами являлись как бы исключением, при чем большинство других государств занимало по отношению к этим войнам нейтральное положение и в своей совокупности
являлось блюстителем тех международно-правовых норм, кото
рыми воевавшие государства должны были руководствоваться в приемах и способах ведения войны ... Воевавшие государства [в том числе все великие державы], как непосредственно заин тересованные государства, естественно, не могли быть блюсти телем международно-правовых норм... Этим в значительной мере и объясняется проявившееся за время минувшей войны бессилие международно-правовых норм и относящихся К войне
международных обычаев и традициЙ»2. Старая традиция не отI
Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских
конвенций и иных международных документов. М.,
2004,
с.
9. //
2 Жданов н.н. Военный плен в условиях мировой войны
тей по военному искусству. М.,
1921, с. 84--85.
Сборник ста
мерла совсем. Во время войны интересы той или иной страны в неприятельской державе представляли нейтралы, которых
в Европе
1914-1918
п. осталось совсем немного: Испания,
LUвеЙцария,Голландия,Дания,LUвеция. Пленение сотен тысяч военнослужащих поставило перед во
юющими государствами не только проблему содержания плен ных противника и выполнения в их отношении правовых норм международного законодательства,
но и задачу
предотвраще
ния сдачи в плен со стороны собственных солдат. Эта задача для ряда стран (в том числе России и Австро-Венгрии) посте пенно приобрела статус одной из важнейших и приоритетных. В Российской империи уже в начале войны командова ние
отдавало
допустимости
приказы
сдачи
в
о
разъяснении
плен
(выше
личному
мы
составу
приводили
не
приказ
командарма-2 ген. А.В. Самсонова, отданный еще до начала первых операций). Приказы
1914
года констатировали пока
еще немногочисленные, но имевшие тенденцию к нарастанию
факты добровольных сдач в плен по тем или иным обстоятель ствам. Подборку таких приказов в своих мемуарах приводит военный корреспондент м.к. Лемке, служивший в Ставке Вер ховного главнокомандования. В этих документах выделяются и мероприятия, рекомендованные для противодействия добро вольному
пленению.
Пытаясь
воспрепятствовать
массовым
сдачам в плен, командование в первую очередь обращало вни мание на такие меры репрессивного характера:
«Приказываю произвести и впредь производить в полках строжайшие расследования об обстоятельствах, при которых
могли иметь место подобные недопустимые случаи, и по дан ным расследований составлять списки всех нижних чинов, сдав шихся, не использовав всех средств к сопротивлению, до шты
ков включительно, для предания их по окончании войны суду по законам военного времени
...
Предписываю подтвердить им, что все, сдавшиеся в плен, ка
кого бы они ни были чина и звания, будут по окончании войны преданы суду и с ними будет поступлено так, как велит закон ...
О сдавшихся в плен немедленно сообщать на родину, чтобы зна ли родные о позорном их поступке и чтобы выдача пособия семей ствам сдавшихся бьша бы немедленно прекращена. Приказываю также: всякому начальнику, усмотревшему сдачу наших войск, не
ожидая никаких указаний, немедленно открывать по сдающимся огонь орудийный, пулеметный и ружейный ...
А тех позорных сынов России, наших недостойных братьев, кто,
постыдно
малодушествуя,
положит
перед
подлым
врагом
оружие и сделает попытку сдаться в плен или бежать, я с болью
в сердце за этих неразумных безбожных изменников приказываю немедленно расстреливать, не давая осуществиться их гнусному
замыслу. Пусть твердо помнят, что испугаешься вражеской пули, получишь свою, а когда, раненный пулей своих, не успеешь до
бежать до неприятеля или когда после войны по обмене пленных вновь попадешь к нам, то будешь расстрелян, потому что подлых трусов, низких тунеядцев, дошедших до предательства родины, во славу же родины надлежит уничтожить
...
Объявить, что мира без обмена пленных не будет, как не бу дет его без окончательной победы над врагом, а потому пусть знают все, что безнаказанно изменить долгу присяги никому не удастся
...
Предписываю вести строгий учет всем сдавшимся в плен
и безотлагательно отдавать в приказе о предании их военно полевому суду, дабы судить их немедленно по вступлении на родную землю, которую они предали и на которой поэтому они жить не должны
...
Необходимо добиться во что бы то ни стало развития у нижних чинов сознания, что сдача до использования всех средств борь бы с противником представляет с их стороны измену, а наряду с этим необходимо также пресечь возможность сдачи в плен людей с недостаточно развитым чувством долга, укоренив у всех нижних
чинов убеждение, что сдающиеся добровольно будут уничтожены
огнем собственных пулеметов, ибо к трусам и изменникам друго
го отношения быть не может ... »l I ЦИТ. по: Лемке мк.
С.234-239.
250
дней в царской ставке
1914-1915.
Мн.,
2003,
Таким образом, с самого начала войны, столкнувшись с нега
тивными проявлениями войны (вернее
-
полной моральной не
подготовленностью нации к войне с немцами, так как до войны ни
какой шовинистической пропаганды в России вообще не велось), командование неизбежно делает ставку на репрессалии. Этот шаг представляется единственно верным, так как, даже сознавая вы
нужденный характер пленения солдат, начальство должно было
грозить людям различными карами, ибо удержание фронта яв лялось главным условием победы в войне. Понятно, что репрес салии и предлагались, и принимались разные, почему надлежит
сказать об этом. Уже в середине ноября
1914
года командарм-10 ген. Ф.В. Си
верс предложил в качестве меры для уменьшения числа сдающихся
в плен следующую репрессию: «Пленные, за исключением тяжело
раненных, лишаются права обратного возвращения после войны». Сообщая об этом проекте в Ставку, главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта ген. Н.В. Рузский присовокуплял: «Ге нерал Сиверс считает необходимым принятие особенных мер для уменьшения числа сдающихся в плен. В числе таковых мер ге
нерал Сиверс проектирует опубликование постановления, прове денного законным порядком, о том, что пленные, за исключением
тяжело раненных, лишаются права обратного возвращения после войны». Развивая мысль подчиненного
(1 О-я
армия входила в со
став Северо-Западного фронта), главкосевзап добавляет: «Мож но было объявить всем, что такие пленные по окончании войны будут преданы суду, как совершившие побег, что и следовало бы
установить законом. Генерал Сиверс, со своей стороны, принима ет меры, чтобы сдающаяся часть была истреблена своим огнем беспощадным образом, но мера эта может быть действительной только днем и даже не при всех условиях». Резолюция начальника
Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевича на этом донесении гласила: «Это начало пропаганды о прекращении войны путем сдачи. Я полагал бы лишать семьи пайков и посо
бий I
-
это срочно, снесясь с министром»'.
Лодзинская операция. Сборник документов империалистической вой
ны. М.-Л.,
1936,
с.
483.
Как видно, инициатива репрессалий первоначально исходи
ла от высшего генералитета с фронта, непосредственно заин тересованного в уменьшении количества пленных. Но здесь встает закономерный вопрос: в чьих же еще руках, как не ге
нералов, находился ключ к решению этой проблемы? Управляй войсками так, как это делал, скажем, А.В. Суворов, и потерь
будет минимум. И сдаваться в плен станет ни к чему, если ты
-
воин-победитель. Однако в этом плане генералитет не торопился с повыше
нием собственного уровня управления войсками, предпочитая всю вину за поражения сваливать на низы. К сожалению, заве
ты великих полководцев прошлого, когда награда за победу от давалась подчиненным, а вина за поражение полностью ложи
лась на плечи командира, пропали втуне. И характерны фигуры именно этих генералов, Н.В. Рузского и Ф.В. Сиверса, предла гавших жесточайшие меры по отношению к военнопленным
-
лишение гражданства и судебный процесс после войны. Жаль, нет сведений, как, например, эти генералы предлагали
рассматривать пленных 2-й армии ген. А.В. Самсонова, сданных в плен командиром 13-го армейского корпуса ген. Н.А. Клюе вым. Тогда люди сдались в плен по приказу, но
-
неранеными
и до исчерпания последних средств к сопротивлению. Лишался бы гражданства и предавался бы суду генерал Клюев, который приказал
вверенным
ему
соединениям
капитулировать
перед
последней линией германских аванпостов? Это неизвестно. Но зато в Российском государственном военно-историческом архиве сохранился характерный документ
-
оправдательная
записка ген. Н.А. Клюева, переданная им из плена. В своей записке генерал Клюев справедливо указывает массу причин поражения 2-й армии в Восточно-Прусской наступательной операции, причин объективных, почти неизбежно ведших к
разгрому. Но вот именно что «почти»
-
собственное поведе
ние и ответственность Н.А. Клюев обходит стороной, забывая, что именно ему, ему лично император вверил судьбы десятков тысяч людей его корпуса и комкор-13 распорядился сдаться в плен. В годы Гражданской войны в
1919
году ген. Н.А. Клюев
являлся участником Белого движения, то есть получается, бьm прощен своими старыми соратниками. Значит, он не подлежал тем репрессалиям, что рядовые участники войны, хогя каждый из них
сдавался в одиночку (максимум -
подбивал на добровольную сдачу
нескольких товарищей), а генерал Клюев сдал в плен более двадцати тысяч человек? Очевидно, настаивая на репрессалиях по отношению к солдатам,
генералитет руководствовался античной присказкой: «То, что дозво
лено Юпитеру, не дозволено быку». Или как должны бьmи быть нака заны военнослужащие гарнизона крепости Новогеоргиевск в начале августа
1915 года, когда комендант крепости ген. нл. Бобырь отдал
распоряжение о капитуляции уже из германского плена? Восемьде
сят три тыIячии пленных
-
это больше, чем сдал ген. Н.А. Клюев.
Почти все сдались неранеными и после сравнительно слабой попыт ки сопротивления (дрались только несколько фортов и артиллерия). Вместе с войсками сдались и семнадцать генералов
-
какое наказа
ние понесли бы они? или репрессалии касались бы только солдат? Таким образом, ряд высших генералов, не желавших признавать собственное воинское неумение, настаивали на законодательном оформлении тяжелейших репрессивных мер в отношении воен нопленных, вплоть до военно-полевых судов после победы и лише ния гражданства. Интересно, что думал по этому поводу сам ге нерал Сивере, когда немцы разгромили его армию в Августовской операции, а русский 20-й армейский корпус бьm почти полностью уничтожен? Главной причиной поражения были как раз действия командарма-l О, который не сумел надлежащим образом управлять
войсками, прозевал германское сосредоточение, не сумел париро вать
удары
противника,
не
вывел
из окружения
четыре дивизии
20-го армейского корпуса. Где бьm сам командарм-l О в этот момент? Разумеется, отступал с основной массой штабов и тьmов, возглав
ляя бегство. Почему он не сумел деблокировать окруженных солдат и офицеров, которые в отличие от 13-го армейского корпуса в августе
1914 года дрались в окружении до последнего патрона восемь дней? Комкор-20 ген. п.и. Булгаков не отдал приказа о сдаче подобно ген. Н.А. Клюеву, и сдался лишь тогда, когда кончились снаряды и продовольствие. И время года
-
Клюев сдался летом, в августе,
а Булгаков дрался в феврале. Почему попытки деблокады оказались
слабыми и были свернуты после первой же неудачи? Безусловно, какая-то часть личного состава 20-го армейского корпуса сдалась в плен неранеными. Так, значит, те восемь тысяч человек, несколько дней дравшихся в окружении, но вынужденных сдаться потому, что не получили помощи от своего командарма, так сказать, «почивавше го на лаврах поражения», также явились изменниками и предателями
отечества, если им не удалось получить тяжелое ранение? Они долж
ны были бьпь лишены rpажданства или отданы под суд? Бесспорно,
что против 10-й армии также бьша масса объективных условий. Но ведь люди дрались в окружении восемь дней, что же, целая неделя
для спасения своих -
это слишком мало?
Наконец, для вящего сравнения: в Швейцарском походе
1799 года
суворовские войска должны бьши не то что сдаться, а прямо-таки по
бежать в плен. Это
-
по объективным условиям, которыми не за
медлились бы воспользоваться девяносто девять командиров из ста (а то и более того). Будь на месте генералиссимуса сиверсы и руз ские, так бы и получилось. Но с лучшей армией мира, единственной, способной опрокинуть доселе непобедимые войска революционной Франции, бьш Суворов
-
и этим все сказано. Лучшая армия и бьша
достойна иметь во rnаве лучших полководцев. И наоборот -
лучшие
полководцы только и могли иметь честь командовать лучшими ар
миями мира. Кто бы посмел даже помыслить о личной добровольной сдаче в плен, не говоря уже о том, что можно сдать вверенные войска в плен? А потом оправдываться в записках из плена: дескать, кушать
бьшо нечего, люди устали, патроны кончались, вот я и поднял белый платочек, чтобы не убили ненароком. как штык, суворовская армия пробилась через горные теснины при соотношении сил с врагом, как один к пяти, потеряв все пушки, оставив часть раненых, но сметая на
своем пути любого, кто осмелился встать на пути к свободе. Генерал Клюев не сумел пробиться по летним лесным массивам, где, честно говоря, вообще-то легче укрыться, нежели в зимних горах, контроли руемых врагом.
Никто и не спорит, что Суворов
-
«главный российский По
бедоносец», это совсем иное дело. Но присягу начальники при носили одинаковую и войсками командовали одними и теми же -
русскими, и враг всегда был силен, умел и вооружен до зубов.
Только вот понималась верность присяге по-разному. Отсюда и разница. Тем более если не готовишься стать Суворовым, идя в офицеры, так лучше, по выражению Остапа Бендер а, пода ваться в управдомы. Зачем же паразитировать в мирное вре
мя на казенном обеспечении, чтобы потом, когда надо стоять и умирать, сдавать своих людей в плен, а в промежутках между сдачами составлять проекты репрессий в отношении тех, кого
сдал в плен?
Командир всегда должен быть впереди своих людей. И в победах, и в поражениях. Неудача может случиться у каждо го, любой может оказаться в плену по несчастному стечению
обстоятельств, но каждый ли достойно переносит ее? Генерал Самсонов застрелился, не сумев выйти из «котла»: быть может, и «малодушно», как пишет об этом А.А. Керсновский, но зато ответив перед своими людьми и присягой собственной жизнью.
Или
15
-
быть взятым в плен с оружием в руках, как комкор-
ген. Н.Н. Мартос, также потерявший управление переме
шавшимися войсками? Сдаться в плен самому и отдать приказ о капитуляции
-
это слишком большая разница.
После Августовской операции командарм-1 О был отправлен в отставку, где ген. Ф.В. Сиверс вскоре застрелился, переживая горечь поражения. Представляется, что можно было бы сделать это и пораньше, еще до Августовского разгрома. Дело в том, что именно командарма-1 О выставили «стрелочником» за по
ражение. И сделал это не кто иной, как его непосредственный начальник
главнокомандующий армиями Северо-Западного
-
фронта ген. Н.В. Рузский, виновный в поражении 10-й армии не менее, нежели ее командир.
Напомним,
что
осенью
1914
года
главнокомандующий
Северо-Западным фронтом ген. Н.В. Рузский указывал, что «можно было бы объявить всем, что такие пленные по окон чании войны будут преданы суду, как сотворившие побег, что и следовало бы установить законом». Достаточно вспом нить о руководстве генерала Рузского в Галицийской битве (выход из
намеченного
начальником штаба Юго-Западного
фронта ген. М.В. Алексеевым «котла» 4-й австрийской ар-
мии ген. М.
фон Ауффенберга),
Варшавско-Ивангородской
операции (запоздание с переброской резервов в Варшаву, что едва не привело к ее взятию ген. А. фон Макензеном) и Лод зинской операции (де блокада 2-й русской армии совершилась
лишь благодаря инициативе командарма-S ген. П.А. Плеве, в то время как растерявшийся штаб Северо-Западного фронта был готов к любым последствиям). Наконец, о командовании армиями Северо-Западным фронтом в начале
1915
года
-
по
ражение в Августовской операции (именно главкосевзап запре
тил командарму- 1О отступать, когда еще можно было избежать
«котла») или лобовые атаки в I-й Праснышской операции, обе скровившие
три
русские
армии
и
расстрелявшие
последние
запасы снарядов. О роли штаба Н.В. Рузского в развязывании шпиономании и принудительного выселения будет сказано в 3-й главе. Выходит, все те нераненые солдаты, что угодили в плен по
вине своего главкома, также должны были быть преданы суду по сле победы? В завершение своей «боевой» карьеры ген. Н.В. Руз ский в феврале
1917
года сыграл одну из решающих ролей в
драме отречения императора Николая ния российской монархии. Вот это
-
11
и, следовательно, паде
верное понятие присяги!
Своими неумелыми действиями в руководстве войсками идти от поражения к поражению, а в довершение предать своего сюзере
на и Верховного главнокомандующего, сваливая на него одного
малоудачный ход войны. Один факт выдвижения таких людей на высшие государственные (в том числе и военные) посты ярко
подтверждает несомненный факт кризиса российской монархии в начале двадцатого столетия. Тех людей, что, получив от дан
ного режима все возможные преференции (лишь четыре полко водца были награждены орденом Св. Георгия 2-й степени, в том числе и бездарный генерал Рузский), не замедлили с предатель ской сдачей своего императора в лапы революции.
И лишь начальник Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевич существенно смягчал акценты, предлагая
всего только лишать семьи добровольно сдавшихся в плен пай ков и пособий. А так как установить «добровольность» пле-
нения практически не представлялось возможным (кто бы об этом рассказал?), то, разумеется, эта мера фактически не могла иметь следствием непосредственных репрессалий. К чести ге
нерала Янушкевича никогда не воевавшего и не командовавшего войсками, он понимал, что репрессии будут чрезмерно несправед ливой мерой. Поэтому тяжелейшие репрессалии по воле генерала
Янушкевича, выпали на долю населения при фронтовых районов, о чем будет идти речь в 3-й главе, но не военнослужащих. По ложение Совета министров от
15
апреля о лишении пайка семей
нижних чинов, добровольно сдавшихся в плен, и дезертиров в от ношении военнопленных предусматривало, что лишение пайка
должно «следовать лишь в случаях безусловной, подтвержденной
очевидцами верности факта»l. Тот же тезис повторялся и прика зом начальника Штаба Верховного главнокомандующего за
N!! 63.
Где их было взять, этих очевидцев?
Конечно, репрессалии были необходимы. Хотя бы только для
того, чтобы не проиграть войну, так как ее цели и задачи были непонятны крестьянскому населению страны и уже одно только
это понижало степень «моральной упругости» войск, по выра
жению ген. Н.Н. Головина. Не зная и не понимая целей войны, крестьянин
и
не желал
драться до последнего,
делая
это,
правило, по примеру своего командира. Подтверждение
как
-
со
противление все того же 20-го армейского корпуса почти без на дежды на спасение, где командиры до последнего момента оста
вались со своими бойцами.
С убытием офицера из строя пленение рядовых являлось, к сожалению, нередким явлением. И потому командование долж
но было декларировать репрессии, а порой и применять их. Но, во-первых, кому-кому, но не бездарностям должна принадлежать инициатива таких мер. Во-вторых, декларация
конодательное оформление
-
-
это одно, а за
совсем другое.
Противник быстро понял слабину русской военной машины
-
сочетание выдающегося упорства и мужества русского солдата в
бою с его же нежеланием бесцельно умирать непонятно за что. I
Россия. Главный штаб. Циркуляры за
1915 год.
Пг.,
1915,
с.
682.
Командиры должны были предупреждать сдачи в плен. Например,
телеграмма командарма-3 ген. Р.Д. Радко-Дмитриева по своим во йскам от
31
декабря
1914
года сообщала, что в последнее время
увеличилось число случаев, когда, противник подбрасывает про кламации с предложением сдаваться в плен. Необходимо, чтобы офицеры разъясняли солдатам, что все это ложь. Командарм рас
порядился всех пленных и перебежчиков, у которых будут обнару жены такие прокламации, расстреливать на месте. Генерал Радко Дмитриев указывал: «Разъяснить нижним чинам, что попавшим в плен ведется строгий учет и оценивается обстановка их пленения,
а потому, если бы вопреки ожиданиям нашелся способный соблаз ниться сдачей без сопротивления с оружием в руках до последней
крайности, то такому чину не может быть возврата на родину»l. Примечательно, что о «возврате на родину» пишет болгарин. Сам генерал Радко-Дмитриев после вступления своей родины
-
Бол
гарии в войну на стороне Германии уже не мог туда вернуться. Действительно, как отмечают русские документы, некоторые
неприятельские пленные имели с собой прокламации, способ ствовавшие разложению русских войск. Прежде всего
-
австро
венгерские офицеры, которые тем самым решали и параллельную задачу недопустимости добровольной сдачи в плен со стороны собственных солдат, ибо Австро-Венгрия в данном отношении столкнулась с той же проблемой, что и Россия. Эти люди вели
антивоенную пропаганду среди русских солдат, сообщая им за ведомо неверную информацию о жизни в плену. Тут достаточно вспомнить гитлеровские листовки, предлагавшие советским бой цам сдаваться в плен. Факт гибели как минимум шестидесяти про центов советских военнопленных в фашистском плену отчетливо дает цену этим заверениям, в наши дни, к сожалению, иногда под нимающуюся
на щит
пропагандистами
власовщины,
антисове
тизма и коллаборационизма. Русским командованием отдавались
приказания обыскивать пленных, включая раненых и офицеров,
причем расстреливать тех, у кого будут найдены прокламации 2 • I
ЦИТ. по: Войтоловекий Л По следам войны. Походные записки
1917. Л., 1925, с. 140. 2 См.: Граф Келлер. М.,
2007, с. 1087.
1914-
Увеличение количества военнопленных побудило Ставку принять меры для предупреждения добровольных сдач в плен. В преддверии новой кампании, в которую Российская империя вступала,
переживая
кризис
вооружения, командование толь
ко и могло делать упор как на угрозу репрессий. Что же еще
оставалось делать, если победить не сумели, а оборонной про мышленности не развернули? В итоге
9
марта
1915
года вой
ска получили телеграмму Верховного главнокомандующего, где говорилось, что,
«... согласно
Высочайшему повелению,
всех нижних чинов, добровольно сдавшихся в плен неприя телю,
-
выдворять по их возвращении из плена в Сибирь на
поселение»l. Забавно, но телеграмма стала следствием эйфо рии от взятия австрийской крепости Перемышль. Русскими трофеями стали семь генералов и сто пятнадцать тысяч плен
ных солдат и офицеров. Подчеркивалось, что «особенно напря женная деятельность по сопровождению военнопленных была после падения крепости Перемышль и сдачи находившейся там австрийской армии, когда в день приходилось эвакуировать по
пятьсот офицеров с пятьюстами денщиками и до десяти тысяч нижних чинов в разных направлениях. Эта эвакуация военно
пленных из Перемышля продолжалась в течение девяти днеЙ»2. В этот момент, ставший последним крупным успехом русской Действующей армии в кампании
1915 года,
и последовала теле
грамма с угрозами великого князя Николая Николаевича. На
верное, Главковерх предчувствовал, что очень скоро уже он бу дет терять по двести тысяч пленных в месяц.
19
апреля австро
германцы прорвали оборону 3-й русской армии под Горлице. Начинался период Великого Отступления на восток.
Угроза репрессий по отношению к добровольно сдававшим ся
на практике
имела лишь
весомое. А именно I
последствие,
но
зато
М.,
очень
отказ от помощи своим военнопленным,
См.: Воскобойников г.п. Казачество в Первой мировой войне
1918 гг. 2
-
одно
1914--
1994, с. 144.
Отчет деятельности штаба временного военного генерал-ryбернатора
Галиции в период времени с
1916, с. 12.
29 aBrycтa 1914 года по 1 июля 1915
года. Киев,
дабы не подавать повода для новых сдач. Англо-французы, на против, активно помогали своим людям, оказавшимся в герман
ском плену. И потому, что потеряли пленными много меньше русских, и потому, что их люди знали, за что воюют, а исклю
чения (французская крестьянская глубинка) были невелики по объему. Пленные в Германии к
10 сентября 1915 года: Процент
ПлеННblе
Офнцеров
Солдат
офнцеров
Всего
к общему
Процент солдат к общему
числу
Русские Французы Бельгийцы Англичане Итого
7833 4536 666 661 13696
* Плюс 73 934 Как
905339 269978 40475 24313 1240105
913 172* 274514 41 141 24974 1253801
0,86 1,65 1,62 2,65
числу
99,14 98,35 98,38 97,35
гражданских пленных.
видим,
72,8 %
составляли
зя забывать, что еще не менее
русские
1 000 000
пленные.
Нель
пленных находились в
Австро-Венгрии. Уже лишь по одним цифрам видно, что русские пленные не
могли
получать от своего государства надлежащих
масштабов помощи и поддержки. Но, помимо того, и в первую голову ведущую роль играла государственная политика
-
пред
упредить сдачи в плен, чтобы выиграть войну. Иного выхода не было, раз плохо воевали, и не хватало вооружения. Соответственно, обращение с русскими пленными было иным, нежели с представителями других держав Антанты. Особенно в Германии. Основная причина того, что с русскими пленными об ращались хуже, нежели со всеми остальными: другие государства
принимали государственные программы материальной и правовой
помощи своим людям. А в России никто не заботился об этом
-
такова была государственная политика. Более того, все пленные заведомо находились под подозрением, а для тех, кто добровольно сдался в плен, указом от
15 апреля 1915 года семьи лишались
пра
ва на получение государственного пособия «шайка»): «Жестокое
обращение к русским военнопленным было во многом обуслов лено полной их бесправностью и отсутствием со стороны России
каких-либо действенных мер по защите своих подцанных»l. Другое дело, что этот указ не мог быть примененным в сколько нибудь широких размерах.
Сдачи в плен в кампании
1915
года, принявшие совершенно
безобразные размеры, не могли оставаться вне внимания ко
мандования. Объективно эти сдачи явились неизбежным след ствием неготовности страны к войне инераспорядительности правительства и командования по исправлению сложившейся к
июлю
1914
года ситуации. С апреля по сентябрь включитель
но русские армии пятились от вооруженного до зубов врага, не имея в
надлежащем размере ни артиллерии, ни винтовок,
ни боеприпасов. Отвратительно подготовленные пополнения,
необученные инеобстрелянные, бросались в топку кипевших боев и сгорали без следа. Союзники не торопились с помощью, ссылаясь на нехват ку вооружения и предпочитая штурмовать турецкие Дарданел
лы, не забывая, что Черноморские Проливы по итогам победы были обещаны России, но понимая, что торг всегда уместен и лучше прибрать к рукам все, что возможно. Лишь упорство тех, кто желал драться, не позволило австро-германцам ни прорвать
русский фронт, ни вывести Российскую империю из войны. Но платой за это стали громадные потери, особенно пленными. Оперативная пауза зимы
1915-1916
годов, прерываемая
локальными ударами (наступление на Стрыпе 7-й и 9-й армий
Юго-Западного фронта; Нарочская наступательная операция армий Северного и Западного фронтов), позволила укрепить Действующую армию. Развернувшаяся оборонная промышлен ность дала вооружение, запасные пехотные полки
-
резерви
стов, опыт войны выдвинул на большинство командных постов талантливых командиров, которых не хватало в начале войны на высших должностях.
Однако Верховное главнокомандование по-прежнему опа салось, что неблагоприятная ситуация Великого Отступления I
Васильева с.н Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999,
с.
67.
может повториться. В войска продолжали поступать указания, угрожавшие
личному
составу
наказаниями
за
определенных обстоятельствах. Так, в начале
пленение
1916
при
года, как
отмечалось в приказах по фронтам, «начальник Штаба Вер ховного главнокомандуюшего признал необходимым, чтобы во всех случаях добровольных сдач в плен, а также и в случаях совершения иных преступлений при сдаче в плен обязательно
назначались бы в порядке Военно-Судебного устава дознания или предварительные следствия с целью собрания всех необ ходимых данных для суждения виновных по окончании войны
или по возвращении из плена». Видно, что появляется новая правовая
составляющая
-
«иные
преступления
при
сдаче
в
плен», и очевидно, что данный тезис должен был трактоваться расширительно, то есть так, как это было бы в каждом конкрет ном случае установлено следственными органами.
Лишь теперь, помимо приказов, суть и смысл которых ря
довым бойцам должны были разъяснять офицеры, которые за частую этого не делали, так как фронтовой опыт показывал, что указания Ставки могут быть и не применимы для окопов, в войсках стали распространяться специальные брошюры. Эти книжечки, предназначенные прежде всего для резервистов (все те, кто хотел драться, остался в рядах Действующей армии к ис ходу кампании
1915
года), умело сочетали угрозы со страхом.
Но в любом случае в таком вопроснике для молодых солдат и
ратников (брошюры составлялись по образцу «вопрос-ответ», так как считалось, что именно данная методика наиболее по нятна и восприимчива для солдат) о проблеме пленения гово
рилось, что сражаться необходимо штыками и даже зубами, ни в коем случае не сдаваясь в плен. В вопроснике приводились, в частности, следующие тезисы:
«Можно ли сдаваться в плен? Ни под каким предлогом! Плен для солдата
-
величайший позор, и сдавшийся в плен
-
изменник Государю и Родине. Лишь только тот может быть взят в плен, кто тяжко ранен или контужен, истекает кровью и не в силах сопротивляться».
«Какое
наказание
тому,
кто
сдается
в
плен?
Смертная
казнь».
«Как поступают немцы и турки со сдавшимися добровольно в плен? Они их или прикалывают, или вешают, или расстрели вают, или же голодом морят».
«Что лучше
-
умереть в бою с честью и славой или в плену
у немцев или турок с позором и от голода? Лучше умереть в
бою, так как смерть не страшна, а страшен позор... живым в
плен не сдаваться, помни, что это страшный позор»!. Очевидно, что основной упор был сделан на моральном факторе
-
позоре пленения и оценке плена как измены. Фактов
смертной казни для сдавшихся в плен не было, и каждый сол дат это знал. А ларчик открывался просто
-
надо наступать, а
не отступать, надо умело руководить войсками, а не впадать в панику при малейшей трудности, надо дать личному составу
сильную технику, а не отбиваться ружейным огнем от тяжелых гаубиц. Кампания
1916
года снизила количество потерь пленными
впятеро. Это и был результат не столько пропаганды, так как в окопах любая наносная шелуха слетала в мгновение ока, сколь ко возросшего воинского искусства русских войск, повышения уровня воинского искусства командования, насыщения Дей
ствующей армии вооружением и боеприпасами. И главное
-
перехвата стратегической инициативы, так как в наступлении
войска несут больше кровавых потерь, но гораздо меньше
-
пленными (исход Восточно-Прусской наступательной опера
ции августа
1914 года -
это результат абсолютно некомпетент
ного командования на Северо-Западном фронте во всех выс ших звеньях).
Что касается обращения противника с русскими военноплен ными, то оно было жестоким, но сведения об этом существуют самые противоречивые. И до сих пор невозможно дать верную оценку содержания пленных в неприятельских державах. Суть
плена 1
1914-1918
гг. одна: «Нормальной формой содержания
Краткие сведения для молодых солдат и ратников при четырехнедель
ном сроке обучения. М.,
1916, с. 9.
пленных в мировую войну было не временное, а постоянное заключение со строгим
режимом, во многих отношениях но
сившее характер тюремного. Такое положение пленных было следствием
шпиономании
и
национальной
ненависти,
рас
пространенной во всех государствах. Плен воспринимался как
наказание»l. С одной стороны, нормы международного законодательства нарушались, и нарушались порой грубо и недостоЙно. Но на рушали все. Издевательства существовали, и достаточно тяже
лые. Но это также было характерно для всех воюющих стран. Приведем пример с турецким фронтом. Считалось, что хуже
всего было в турецком плену. Попавший в турецкий плен врач с минного заградителя «Прут» (погиб в неравном бою с гер манскими крейсерами в начале войны) вспоминал: «Положение
пленных матросов и солдат было невыносимым. За малейшее ослушание их били палками по пяткам, что многих приводило К сумасшествию или еще хуже
-
к смерти ... При таких усло
виях, как содержались пленные, начали появляться болезни
-
например, тиф ... Болезни усиливались еще жестоким обраще
нием с пленными»2. С другой стороны, современный исследо ватель В.В. Беляков пишет, что хорошее отношение к турецким пленным в период Русско-турецкой войны
кликнул ось В Первую мировую войну.
1877-1878 «Эффект плена» -
гг. от
«ког
да на Кавказском фронте не отмечалось вопиющей жестокости
противников ... »3. Судя по всему, истина посередине. Что касается германского плена, о котором непременно от зываются в негативном ключе. ВЛ. Галицкий пишет: «В Гер мании, например, было традиционно плохое отношение к рус ским военнопленным. Лагеря для них располагались в непри
способленных помещениях, в болотистой местности; нередки
были издевательства, избиения и, конечно, плохое питание»4. I
Васильева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 18. 1993, N2 8-9, с. 134-135. J Военно-исторический журнал, 2007, N2 4, с. 37. 4 Последняя война Российской империи. М., 2006, 2 Цит. по: Родина,
с.
254.
Все это верно, перечень исчерпывающий. Но даже и здесь сле
дует разобраться подробнее. Лагеря в «неприспособленных помещениях» располагались в первые полгода войны, когда германское военно-политическое
руководство еще питало слабые надежды на блицкриг. Как только стало ясно, что конца войне не видно и предстоит жить в военное время неопределенно долгое время, стали немедленно проводиться соответствующие организационные мероприятия.
Все технические улучщения в лагерях были проведены весной летом
1915
года.
Лагеря в болотистой местности
-
это штрафные лагеря.
Сюда отправлялись те, кто подвергался наказаниям за попыт ки к бегству, неповиновение произволу администрации, но
основной контингент штрафных лагерей составляли случай ные люди, отправляемые в них как ответная мера на эксцессы
с австро-германскими пленными в русских лагерях. Например,
реакцией немцев на события при строительстве Мурманской
железной дороги
-
образование особого офицерского лагеря
в Ганновере с тяжелыми условиями. Повторим, что на этом строительстве погибло семнадцать тысяч немецких пленных
(по германским данным
-
более тридцати тысяч).
Современники и исследователи проблемы справедливо от мечают,
что
содержание
неприятельских
военнопленных
России было лучшим, нежели русских пленных
-
в
в странах
Центрального блока. Так, т.я. Иконникова пишет: «В целом результаты посещения дальневосточных лагерей различными
делегациями обществ Красного Креста в
1915 -
начале
1917 г.
говорили о том, что содержание как офицеров, так и нижних чинов было нормальным и отвечало правовому статусу военно пленных, определенных в Брюссельской декларации и Гаагской конвенции
1907 года "О
законах и обычаях сухопутной войны".
Условия пребывания в плену российских военнопленных были
несравненно хуже»!. Бесспорно, но и в России были свои так называемые лагеря смерти. Это Тоцкий лагерь в Казахстане, I
Иконникова т.я Военнопленные 1-й мировой войны на Дальнем Вос
токе России
(I 914-1918).
Хабаровск,
2004,
с.
119.
Сретенск, Красноярск, Ново-Николаевск, Мурманская желез ная дорога, остров Нарген в Каспийском море. Здесь погибла основная масса неприятельских пленных,
не
вернувшихся из
русского плена. Но правда и то, что смертность пленных в рус ских лагерях являлась следствием произвола администрации, в
Германии
-
частью продуманной государственной системы и
пропаганды.
Помимо того, в России существовал климатический фактор, сочетавшийся с национальным распределением неприятельских военнопленных. Так, Ю.В. Киреева говорит: «В начале войны поступавшие с полей сражений сравнительно небольшие пар
тии военнопленных без труда размещали в заранее предназна ченных для этого пунктах. Причем пленных славянской нацио нальности оставляли исключительно в пределах Московского
и Казанского военных округов, тогда как немцев, австрийцев,
а равно и венгров высылали в округа Сибири и Это
-
TYPKecTaHa»l.
национальный подход.
В громадной Российской империи он умело накладывался
на географию. Немцы справедливо жаловались, что в то время как русские пленные содержатся в хорошем климате Европы,
австро-германцы отправляются в Сибирь с ее морозами зимой и жарой летом. Таким образом, российское «правительство в лице царской администрации предполагало размещать плен ных на местах,
отдаленных от административных и экономи
ческих центров, но это стало невозможным из-за необустрой ства и неприспособленности этих мест к принятию огромного количества военнопленных. Проблема теплого жилья в усло виях Сибири явилась главной. Жизни тысяч пленных оказа лись в полной зависимости от ее разрешения. Условия содер
жания пленных солдат и офицеров противника в Сибири не отвечали
принятым
международным
военнопленных»2. Лагеря зимой
1915
нормам
о
содержании
года не отапливались ни
в Германии и Австро-Венгрии, ни в России. Иными словами, I
Последняя война Российской империи. М.,
2
Гергuлева А.И Военнопленные Первой мировой войны на территории
Сибири. Автореферат дисс. к.и.н. Красноярск,
2006,
2006,
с.
с.
83.
13.
«в положении военнопленных большую роль играл региональ ный фактор. Например, в России положение пленных было не
выносимо в условиях Сибири и Средней Азии, а на Дону и Се верном Кавказе положение пленных выгодно отличал ось в луч
шую CTOpOHy»l. Стоит ли удивляться, что немцы искусственно, то есть субъективными действиями, создавали подобные усло вия для русских пленных, что в России для австро-германских
пленных существовали объективно? Издевательства и избиения в австро-германских концентра ционных лагерях отмечаются всеми современниками. Прак
тиковалось ограбление пленных, вплоть до одежды и обуви.
В концлагерях отбирали сапоги и шинели, если их не отобрали ранее. Взамен
-
тонкие одеяла, по одному на двух пленных.
Все это было нормальной практикой, утвержденной свыше. Даже охрана первоначально составлялась из лиц, наиболее негативно настроенных к иностранцам (например, венгры в Австро- Венгрии).
Обычно при указании на обращение с русскими пленными указывают на источники бывших пленных, и отчеты Чрезвы чайной следственной комиссии сенатора Кривцова
-
для рас
следования случаев нарушения противником законов войны,
созданной в
1915
году по примеру союзников по Антанте. Од
нако письма австро-германских пленных из России также го
ворили о том, что плохое питание, бьют нагайками и кнутами,
масса болезней, нет врачей, нет одежды и обуви, многочасовая
работа, деньги присваиваются начальством. Отчеты же прави тельственных комиссий всегда неизбежно носили пропаган дистский оттенок, имея целью оказание давления на неприя
тельские страны. Хотя здесь сообщались правдивые факты, но подобные отчеты составлялись всеми воюющими державами, и все они перечисляли правду.
Львиная часть эксцессов, во-первых, совершалась при пле нении и этапировании в лагерь, нежели в нем
I
самом,
где уже
Крючков ИВ. Военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской
империи на территории Ставропольской губернии в годы Первой мировой войны. Ставрополь,
2006,
с.
132.
открыто действовали
нормы
международного
законодатель
ства. Во-вторых, постепенно количество истязаний стало по нижаться. Так, посетившие в
1915
году германские концлагеря
российские сестры милосердия отметили, что наказания стали сокращаться с июня
1915
года. Одна из сестер, п. Казем-Бек,
дала общую характеристику немецких концентрационных ла герей для военнопленных. Внешне
-
сравнительно хорошая
обстановка, которая сосуществовала параллельно с системой издевательств администрации: «Те же жестокие наказания, тот же голод, тот же внешний порядок».
Но этой же сестрой были отмечены и противоречия, харак терные и для России. В Германии существовал показательный лагерь
-
солдатский лагерь Кроссен, в который немцы всегда
привозили представителей нейтральных государств и Красно го Креста. Были лагеря, куда русских сестер под надуманными предлогами не пустили. Даже была проведена эвакуация одно
го лагеря в предвидении такого посещения. Например, концла
герь Лугум-Клостер в Шлезвиге, где условия содержания были особенно жестокими. Иными словами, лагеря были самые разные. Были офицер ские лагеря с невыносимым содержанием, были
-
в бывших
санаториях, «золотые клетки», были лагеря в крепостных фор тах. Кто-то в офицерских лагерях терзался невозможностью бежать, кто-то играл в теннис. Сравнительно неплохо пленные были расположены в Познан и, где местное польское население
сочувствовало им. п. Казем-Бек в качестве хорошеrо лагеря
особенно выделила концлагерь Шпротау, где комендантом был барон Притвиц. Характеристика: «В лагере большой порядок,
отношение к пленным хорошее, к столбу не привязывают»l. Тем не менее официально упор делался на негативе. Напри мер, о докладе в Петрограде, в Главном управлении Красного Креста, протопресвитер Вооруженных сил вспоминал: «Сестра Ганецкая нарисовала потрясающую картину физических и нрав ственных угнетений и страданий, переживавшихся имевшими I
Казf!JI1-Бек П. Поездка по Германии во время войны русской сестры ми
лосердия. Пг.,
1916, с. 36, 54.
несчастье попасть в плен нашими воинами»'. Это ние
-
посеще
года, когда уже работала Комиссия Кривцова. Когда
1916
в державах Центрального блока резко ухудшилось питание, но усилилась трудовая эксплуатация русских военнопленных.
Сведения же Казем- Бек
-
1915 года, когда система содержания
и обращения только устанавливалась. Таким русских
образом,
пленных,
постепенно часто
число
являвшиеся
уменьшаться. Как только осенью
1915
и
формы
наказаний
издевательством,
стали
года стало ясно, что во
йна затягивается, в лагерях начались послабления. Привязыва ние применялось очень редко. Две трети кладбища составляли
умершие от тифа; до половины пленных болели туберкулезом. Иными словами, эпидемии болезней накладывались на плохое питание.
Даже свидетельства современников относительно периодов ужесточения и послабления лагерного режима зачастую про тивоположны. Приведем оба примера: «Когда война приняла затяжной характер и для немцев стало ясно, что им не удалось раздавить весь мир одним ударом своего мощного кулака, на
чало замечаться некоторое ослабление в системе истязаний наших пленных. Каждый раз, когда на фронте у немцев было не все благополучно, это отражалось в лагерях уменьшением
количества пыток»2. И напротив: «В дНИ немецких побед об ращение с нами администрации лагеря было самым вежливым,
гуманным, даже ласковым, но зато, когда на фронте немцев били, когда они несли крупные поражения, их обращение с нами резко изменялось:
сыпались на нашу голову всякие ре
прессии и ограничения. Особенно увеличивались эти репрес сии, если в эти дни кто-нибудь из пленных офицеров совершал
свой побег»З. То есть полностью полагаться на сведения быв ших военнопленных нельзя. Так, как говорит А.А. Успенский,
I
ШавелЬСКlIй Г. Воспоминания последнего протопресвитера русской ар
мии и флота. Нью-Йорк, 1954, т: 2, с. 205. 2
Базuлевич мп. Положение русских пленных в Германии. Пг.,
с.33. 3 Успенский А.А. В плену. Каунас,
1933, ч. 1, с. 53.
1917,
те русские офицеры, что служили в наиболее храбро дравшихся частях, переводились в специальные лагеря с ухудшенным со
держанием
-
например, лагерь Гнаденфрей в Верхней Силе
зии. Но он же сообщает, что пер'вая могила в их лагере конец
1916
года
-
-
это
самоубийство английского офицера. В пле
ну всегда плохо, но смертей почти не было. Везде наблюдалась своя практика. Отсюда и противоречивые показания. Основные наказания по исходу первого года войны (если го ворить о правительственной политике, а не о произволе адми
нистрации)
-
это за сопротивление лагерному режиму, неже
лание работать и попытку побега. Все эти наказания были упо мянуты международным законодательством о ведении военных
действий и, толкуясь расширительно (а это было неизбежно), применялись, не особенно противореча международному пра ву. Например, статья
сухопутной войны
5 Гаагской конвенции о законах и обычаях от 18 октября 1907 года сообщала: «Военно
пленные могут быть подвергнуты водворению в городе, крепо сти, лагере или каком-либо другом месте с обязательством не удаляться за известные определенные границы; но собственно заключение может быть применено к ним лишь как необхо димая мера безопасности и исключительно, пока существуют обстоятельства, вызывающие эту меру». Разве сопротивление лагерному режиму не должно иметь следствием «необходимые меры безопасности»? Статья
6 напрямую
указывала, что пленных можно принуж
дать к работам в неприятельском государстве, за исключением командиров. Действительно, германцы принуждали работать русских унтер-офицеров, хотя это было запрещено нормами международного права (лишь
-
с добровольного согласия),
но русских офицеров работать никто не заставлял
-
об этом
вообще нет сведений. Наоборот, австро-германцы выполняли требования международного права о выплате офицерскому составу денежного содержания. В Германии пленные обер офицеры получали нералы
-
125
50
рублей в месяц, штаб-офицеры
- 75,
ге
рублей. В России для неприятельских офицеров
действовали те же самые нормы, установленные 73-й статьей
4 - 2320
Положения о военнопленных от
7
октября
1914
года. Правда,
на эти деньги все равно почти ничего нельзя было купить, но все-таки они несколько скрашивали скудность продовольствен
ного пайка. В то же время в России в отдельных лагерях комен
данты принуждали к работам и офицеров, пусть это и носило единичный характер. Так, к
1
января
1916
года в Российской
империи на работах в военных округах числились
и
984 083
521
офицер
солдата противника l .
Офицеры могли работать добровольно, но кто может по ручиться за эту «добровольность», хотя такие случаи, несо мненно, были; о них говорит, например, бывший немецкий во еннопленный Э. Двингер. Такие работы являлись переменой
опостылевшего лагерного быта. Даже все та же самая русская Следственная комиссия смогла придраться лишь к произволу администрации, но не к самой системе выполнения Гаагской
конвенции: «В лагерях пленные офицеры содержались в срав нительно лучших условиях, чем нижние чины. Однако недо статочность и недоброкачественность пищи, неприспособлен ность жилищ и неизменно грубое, направленное к унижению человеческого, в частности, офицерского достоинства обра щение с пленными создавали для русских офицеров в течение многих
месяцев
плена
невыносимо
тяжелую
физических и моральных страданий.
жизнь,
помимо
Особенно удручающе
действовала на офицеров та зависимость, в которой они на ходились от приставленных к ним германских и австрийских
фельдфебелей. Последние всячески старались проявить свою власть над всякими офицерами и не упускали случая, чтобы подчеркнуть тем или иным способом свою роль начальников
над нимю)2. Особенно тяжело офицерам было в крепости, где они оставались без прогулок и действовал тюремный режим. Зато они не работали. Но нельзя не отметить, что произвол фельдфебелей, по мимо личного отношения к русским (нет сомнения, что такие 1
Последняя война Российской империи. М.,
2006,
с.
84.
2 СМ.: Обзор действий Чрезвычайной следственной комиссии с
1915 года
по
1 января 1916 года.
Пг.,
1916, т. 1, с. 212.
29 апреля
фельдфебели подбирались намеренно), был основан и на самом факте пленения. Все-таки немцы не оставили русским тысяч пленных (всего австро-германцы за войну взяли в плен около
четырнадцати тысяч русских офицеров). Достаточно вспом нить, что под Танненбергом в два дня германцы взяли в плен около семидесяти тысяч русских солдат и офицеров. Для нем
цев периода Первой мировой войны такое количество пленных за такой срок
-
это неслыханно. Так, в своих воспоминани
ях ген. Э. Людендорф (фактический руководитель германской стратегией на Восточном фронте с августа
1916 г.,
а затем
звал день
-
1914- го
по август
всей стратегии Германии до конца войны) на
8 августа 1918 года «самым
черным днем германской
армии в истории мировой воЙны»l. В этот день немцы потеря ли пленными около пятнадцати тысяч человек. Тогда союзни ки начали Амьенскую операцию, ставшую одним из ключевых
событий в период летне-осеннего наступления союзников во Франции, сокрушившего Германию. Получив информацию о пленных в один день, генерал Людендорф и дал ему такую ха рактеристику.
Но и русские также имели шанс частично сквитаться с
немцами за Танненберг. Речь идет об окруженном германском 25-м резервном корпусе ген. Р. фон Шеффер-Бояделя, в ноябре
1914
года проводившем операцию на окружение блокирован
ной в Лодзи 2-й русской армии ген. С.М. Шейдемана. Немцы сами были окружены, и в русский тыл уже были подвезены ва гоны для отправки германских пленных в глубь России. Однако ввиду несогласованности командиров всех рангов немцы суме
ли пробиться из «мешка», причем вывели с собой шестнадцать тысяч русских пленных. Вот это
-
яркая характеристика ко
мандования двух военных машин начального периода войны.
Ведь операции осени рактер,
и
нельзя
1914
сказать,
года еще имели маневренный ха
что отступающему
пришлось хуже.
«Слоеный пироп> взаимного окружения давал шансы каждой из сторон. Неблагоприятное для немцев соотношение сил и ожеI Людендорф э. Мои воспоминания о войне
с.237.
1914--1918 rr.
М.,
1923, Т. 2,
сточенное сопротивление 2-й русской армии не позволили Гин денбургу и Людендорфу получить новые трофеи. Но и русские выпустили противника из «котла». Одни сдают в плен десятки
тысяч вверенных им солдат и офицеров. Другие
-
идут на про
рыв в практически безнадежных условиях да еще «вытаскива ют» с собой пленных. Обратим внимание, что речь идет о той же самой 2-й армии,
которая в августе уже большей частью погибла под Танненбер гом. Смена командования оказалась благоприятной. К счастью, в этой армии не нашлось нового Клюева. А вот окружение гер манского 25-го корпуса проводилось соединениями l-й русской
армии, которой по-прежнему командовал ген. П.к. Реннен кампф. Во время Восточно-Прусской наступательной операции августа месяца после первых успехов Гумбиннен, вынудивший
германское главнокомандование совершить роковую ошибку в критический момент битвы на Марне), допустил ряд ошибок. Итог -
около ста тысяч пленных из состава l-й армии при ее от
ходе с боями из Восточной Пруссии за Неман (государственная граница между Германией и Россией). Лишь после Лодзинской
оборонительной операции генерал Ренненкампф был отстра нен со своего поста. Правда, по несправедливому обвинению в «измене», выдвинутому все тем же самым главнокомандую
щим армиями Северо-Западного фронта ген. Н.В. Рузским, прикрывающим собственную ответственность за неблагопри ятный ход операции (именно ошибки штаба фронта позволи ли немцам прорваться в русский тыл и окружить 2-ю армию).
Кстати, будет понижен в должности до комкора и отстоявший Лодзь командарм-2 ген. С.М. Шейдеман. Наверное, за то, что
доблестно дрался и не сдался в плен? Пренебрежение к пленным русским офицерам со стороны лагерной администрации и являлось следствием оценки хода
войны: усомниться в личной храбрости пленных, как правило, никто
не
мог,
но
вот
в
их командирских качествах
-
проще
простого. Не зря же пленных русских офицеров наиболее от чаянно дравшихся частей отправляли в худшие условия. Опять таки солдатские лагеря насчитывали тысячи пленных, а один из
самых больших офицерских лагерей
-
Нейссе
-
866
человек
разных наций. Отсюда и разница, ведь офицеры не работали, не перемещались, а находились в одном месте, ничего не делая.
Вот и восприятие произвола Ka~ тяжелого факта и без того не выносимого лагерного бытия. Всего к
1916
году в Германии насчитывалось
239
концлаге
рей. Вместе с отделениями (то есть разбросанными по стране пунктами рабочих команд) в Германии было делений и около
1065 лагерей и от 200 лазаретов для пленных. В Австро-Венгрии
было свыше
300 лагерей, но большего размера. В России рабо 400 концентрационных лагерей. Идем дальше. Статья 8 гласит: «Военнопленные, удачно со
тало более
вершившие побег и вновь взятые в плен, не подлежат никакому взысканию за свой прежний побег». В то же время пойманные военнопленные
«подлежат
дисциплинарным
взысканиям».
Этот постулат повторяло и российское Положение о военно пленных от
7
октября
1914
года в статье 9-Й. Выход из поло
жения был найден весьма оригинальный. Так как наказывать
за побег пленных по международному праву было нельзя, то немцы сажали пойманных в тюрьму «За порчу казенного иму
щества» (например, подкопанная колючая проволока), а потом
отправляли в репрессионный лагерь, где обстановка была тю ремной. Сначала за побеги давали плеть том
-
-
до ста ударов. А по
привязывание, карцер-одиночка на несколько недель и
другие наказания.
Били и в русских лагерях, о чем имеются многочисленные
свидетельства. И фактически вопрос об унижениях упирается в такую вещь, как привязывание, так как в России данного нака
зания не было. Действительно, одной из наиболее распростра ненных форм наказания в австро-германских лагерях военно
пленных было привязывание к столбу. Но разрешение Гаагской конвенции на применение «дисциплинарных взысканий» не минуемо предполагало использование тех из них,
что приме
нялись в армиях государств, взявших этих людей в плен. Теле сные наказания официально не разрешались, но повсеместно практиковались. Официально разрешался такой вид наказания,
как привязывание к столбу. Напомним, что подобное широко практиковалось в войсках Австро-Венгерской монархии, наи
более яркое описание этого дал Я. Гашек в своем «Бравом сол дате Швейке»
-
наказание Балоуна за съедение обеда поручи
ка Лукаша. В Российской империи такого не было, и потому в концентрационном лагере это наказание считалось наиболее страшным. Ю. Кирш дает его описание: «Около специально по
ставленных столбов на кирпич становился пленный, которого надо было подвергнуть наказанию. Наказуемого привязывали к столбу веревкой, начиная от шеи, рук и кончая ногами. Кир пич после этого выбивали из-под ног, и привязанный оставался
в подвешенном положении. Привязывание к столбу считалось
одним из самых тяжелых наказаний, и его боялись, как огня»l. Что говорить? Армия Двуединой монархии отличалась не стойкостью в бою, и здесь существовали такие, невиданные для русских наказания (в Германии оно существовало, но почти не применялось), которые действовали и для русских пленных. Или еще
-
«связывание козлом», то есть попарно.
В то же время в России в
] 9] 5 году
Ставка Верховного глав
нокомандования ввела в Вооруженных силах такую меру дис циплинарного воздействия, как порка розгами. Письма солдат с
фронта говорят о порке как «невыносимой», от которой хочется покончить жизнь самоубийством или сдаться в плен, так как любой заслуженный солдат по закону мог подвергнуться пор ке по замечанию любого желторотого прапорщика. Кадровые командиры, знавшие цену своим солдатам, не всегда успевали
вмешаться в несправедливый процесс назначения наказания и
его приведения в действие. Соответственно, и для неприятель ских пленных щедро применялись розги, о чем с возмущением
сообщают теперь уже австро-германские пленные. Эти нака зания, проводимые в «законном режиме»,
-
особенности раз
личных наказаний в разных воюющих державах.
Наконец, самое главное. Многочисленные свидетельства го
ворят об издевательствах в лагерях. Между тем основная масса 1
Кuрш ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 38-39.
русских военнопленных уже с начала
191 5
года отправлялись
на работы в рабочие команды. Если зимой
1914-1915 годов 1915 года
военнопленные отстраивали сам лагерь, то с марта
начались работы вне лагеря. Немецкая исследовательница пи шет: «Причиной того, что труд военнопленных не намерева лись использовать в промышленности и сельском хозяйстве,
была та, что в Германии существовала безработица, которая сохранялась в большом объеме после начала войны. И лишь в начале
1915
года стала ощущаться нехватка рабочей силы. На
чиная с декабря
1914
года, большинство военнопленных были
переведены в рабочие команды
(Arbeitskommando), и только немногие из них оставались в своих лагерях ... Распоряжение военного министерства от 15 января 1915 г. регулировало ис пользование военнопленных в качестве рабочей силы ... С ян варя 1915 года почти все военнопленные оказались заняты в сферах обеспечения войск, сельском хозяйстве, на обществен ных работах, на шахтах, в промышленности и в ремесленном
производстве»l. В Германии работали Венгрии
-
90 %
пленных, в Австро
95 %.
Вот здесь и были издевательства: «В лагерях все-таки жизнь пленных намного лучше, чем в рабочих командах ... в дерев нях у крестьян пленным живется сносно, часто над ними нет
часового, есть иллюзия свободы, в особенности если они раз мещены по два, по три у самих крестьян. Но ужас положения
пленных на заводах, фабриках, казенных работах ... Наши сол даты на работах
-
это не военнопленные, а рабы, и заступиться
за них некому»2. Конечно, это, скорее, метафора. Можно подумать, что австро-германские пленные в России располагали полным на бором гражданских прав. Рабочие команды военнопленных под чинялись военному ведомству, использовались на наиболее тяже лых и опасных работах. Например, перемещение военнопленных в Австро-Венгрии в составе постоянных или подвижных партий I
Ленцен И. Использование труда русских военнопленных в Германии
(1914-1918
гг.)
// Вопросы
истории,
1998, N~ 4,
с.
130, 133.
2 Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг.,
1917, с. 7-8.
рабочих команд могло осуществляться лишь в ведении военного
министерства или местного Осведомительного бюро труда. В Германии русские пленные работали в среднем по двенадцать часов, в Австро-Венгрии Воскресенье
-
-
десять (с
1916
года
-
дВенадцать).
выходной. Некоторые пленные работали и по во
семнадцать часов в сутки, это тоже правда: «Основой экономиче
ской политики Германии по отношению к военнопленным бьmо сведение к минимуму затрат на их содержание, что зачастую про
тиворечило установленным международным нормам. В то же вре мя германское государство старалось максимально использовать
военнопленных "неблaroродного" происхождения в качестве деше
вой рабочей силы»l. А конвой намеренно составлялся из антирус ски настроенных элементов. С другой стороны -
кто же заставлял
людей сдаваться в плен? Многие русские солдаты сдавались сами, вынужденные к тому превратностями неравного боя. Но вариант погибнуть или сдаться
-
все же существовал. И тогда жаловаться
ни к чему, раз решил избегнуть напрасной гибели и сдаться. Или погибнуть в бою -
это уже менее почетно для солдата?
Но и здесь не все так просто. Участники войны показывают,
что основной бедой (помимо фронтовых работ) была работа в промышленности или на добыче полезных ископаемых
-
на го
сударство. Причем не важно, в какой стране, и для Германии, и для Австро-Венгрии, и ДЛЯ России
-
это одинаково. В сельском
хозяйстве работать было несравненно легче. Каковы же цифры тех счастливцев, что оказались на работах в сельском хозяйстве? Сначала о Российской империи. В
1914-1915
гг. к работам в
народном хозяйстве России привлекался неболыпой контингент неприятельских военнопленных. Это было связано с тем, что обо ронная промышленность еще не успела развернуться, а в сельском
хозяйстве, перед войной испытывавшем фактор аграрного перена
селения, рабочих рук еще хватало. Например, к осени
1915 года 2735 офицеров и 31 143 солдата чис-
в Омском военном округе находилось пленных
152 862 1
солдата. Из них только
22
офицера и
ВаСWlьева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 38.
лились на работах 1. Это
-
лишь двадцать процентов от общего
числа военнопленных. В народном хозяйстве России их труд
пока был не нужен. Осенью
1915
года в Вооруженные силы
Российской империи прошел первый призыв ратников 2-го раз ряда
людей, ранее никогда не служивших в армии. Тогда же
-
к работе на оборону была привлечена и частная промышлен ность, что вызвало отток рабочих рук из села в город, где зара
ботки были стабильнее, выше, а главное
работа на оборону
-
давала «бронЬ» от призыва на фронт. Вот с этого момента начинается массовое использование во еннопленных в трудовой деятельности. Летом
1915
года в ази
атской части Российской империи находилось до шестисот ты сяч пленных, но с конца года их постепенно стали перемещать
в европейскую часть для сельскохозяйственных работ, так как использовать такую массу людей в Сибири на работах было не возможно. В русском сельском хозяйстве к концу
ботало
220 000
пленных, но уже в начале
1916
1915
года ра
года из Сибири
и Туркестана по ходатайству Министерства земледелия было
переброшено еще
180 000
человек. Тогдашний министр земле
делия в мемуарах указывает, что к весне
1916
года в распоря
жение министерства земледелия поступило свыше
350 000
во
еннопленных 2. В целом в сельском хозяйстве России работали до половины всех работавших пленных. Так, к концу
1915
года в российском на
родном хозяйстве работали свыше полумиллиона пленных. В том числе
ности,
246 340 66 880 -
в сельском хозяйстве,
в промышлен
139 315 -
на строительстве коммуникаций,
33 595 -
в лес
ном хозяйстве и на строительстве гидротехнических сооружений,
в городском и земском хозяЙстве 3 • В
19 802 I
1916
году цифра ра-
Отчет Е.Г Шuнкевuча по командировке в Омский военный округ ... Пг.,
1915,с.9. 2
1955,
Наумов А.н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. Нью-Йорк, кн.
2,
с.
454.
J Крючков И.В. Военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской
империи на территории Ставропольской губернии в годы Первой мировой войны. Ставрополь,
2006,
с.
17.
ботавших
-
более ПОЛУМИJUIИона человек. Зарrmата составляла от
двадцати до восьмидесяти копеек в день. В ходе Брусиловекого на
С1)'ПЛения
1916 года поступило еще 160 000 rmенных. Итого к сере 1916 года - 560 000 rmенных в сельском хозяйстве rmюс около 240 000 беженцев l . Можно привести и региональные данные в каче
дине
стве примера, подтверждающего основной вывод. Военноrmенные в
Тульской губернии в сентябре
Расположен не
1916 года2 :
На сельскохозяй-
Надруrих
ственных работах
работах
-
г. Тула Тульский усзд Бслсвский усзд Богородицкий усзд 8снсвский усзд Епифанский усзд
Ефрсмовский усзд Каширский усзд Крапивенский усзд Новосильский усзд Одосвский уезд Чсрнский уезд Итого
Тульская губерния
-
BoeHHoro начальства
-
653 528 36
905 586 406 887 1706 1250 1792 1684 739 995 465 855 12270
Алсксинский усзд
Под надзором
121
-
-
2179 980 247 21 63 143
159 137 397
-
-
14 92
16 6 4872
78 998
-
это одна из «старых» черноземных губер
ний Центральной России, одна из трех губерний, где наиболее силь
но бьmо помещичье землевладение. Здесь особенно велико бьmо аграрное перенаселение перед войной. Отсюда и небольшая цифра трудящихея военнопленных, не покрывавшая и десяти процентов
от всех призванных на войну жителей губернии. Но три четверти
работающих rmенных заняты в сельском хозяйстве. Таким образом, в
1916 году в России в сельском хозяйстве в любом случае работали
более половины неприятельских военноrmенных. Теперь относительно Германии и Австро-Венгрии. Здесь циф
ры несколько разнятся. Бесспорно, что в разные периоды цифры I
Погребuнский А.п. Сельское хозяйство и продовольственный вопрос в
России в годы Первой мировой войны Т.
31, 2
с.
//
Исторические записки. М.,
1950,
42-43.
Государственный архив Тульской области (ГАТО), ф.
90, оп. 8, д. 528, л. 75.
бьmи различными, но, как представляется, тенденция использования труда менных в сельском хозяйстве постепенно увеличивалась. Если мощная немецкая промышленность давала вооруженным силам не
обходимое количество вооружения всю войну, то продовольствия не хватало. Чем больше оroлялось от мужских рук сельское хозяйство, тем больше в
Hero
передавалось менных. На наш взгляд, такая тен
денция существовала, хотя проrpессировала она по минимуму.
Итак, о цифрах. С.Н. Васильева приводит сводную таблицу ра
бот российских военноменных внеприятельском пленуl:
Работы/Число в
%
Гермаиия
Австро-Веигрия
25,6 17,2 16,9
21,7 11,6 11 15,5 10,7 10,3 192
Сельское хозяйство Железные дороги Лесные работы
11,8 8
Рудники и копи
Фабрики и заводы Строительство шоссе
6,6 139
Прочие
Согласно этим сведениям, в сельском хозяйстве трудилась лишь
четверть
военноменных,
то
есть
-
наполовину меньше
счастливчиков, нежели в России. Следует сверить эти цифры с некоторыми другими цифрами в имеющейся литературе. Так, отечественный экономист, работавший с германскими источниками, сообщает, что в
1915
roдy в сельском хозяйстве Германии работали
1 200 000 менных, rnавным образом - русских2 • Сама цифра, вне сомнения, преувеличена, так как в 1914--1915 гг. внеприятельском мену оказались около 1 700 000 русских военнослужащих. Между тем до половины из них располагались в Австро-Венrpии, хотя име ются сведения, что менные перемещались в Германию именно для производства работ. Но в любом случае, даже если считать, что из
1 200 000 работавших
менных миллион составляли русские, то по
лучается, что в сельском хозяйстве все равно работали больше по ловины всех русских менных.
I
ВаСWlьева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М., 2 Грuневuч
1999, с. 39, 62.
В. Народное хозяйство Германии. Берлин,
1924, с. 172..
Идем дальше. Германский участник войны говорит, что на желез
ных дорогах в Германии работали
67 200 военнопленных 1. Известно, что в целом в Германии содержалось 42,14 % русских пленных, в Австро-Венгрии - 56,9 % пленных. Причина, конечно, не в том, что австрийцы воевали лучше, а в том, чтобы более-менее равномерно распределить бремя содержания, ведь в Германии находились ан
rnичане и французы, в Австрии
-
итальянцы и сербы. Даже если
брать с понижением, то все равно в Германии располагались около
1 300 000 русских пленных (всего за войну -
около
2 500 000 плен
ных, так как М. Шварте говорит обо всем военном периоде, давая общую цифру). Работало из них, как говорилось выше, девяносто процентов. Даже если из трудившихся на железных дорогах русских бьmа львиная доля
-
тысяч шестьдесят, то и от
1 100 000
это дает
не более шести процентов. Между тем у С.Н. Васильевой цифра в
17,2 %.
-
Конечно, градация может быть разная. Можно учитывать
лишь тех, кто подчиняется железнодорожному ведомству, а можно
и тех, кто на лесоповале и в угольных шахтах добывает топливо для
железных дорог, официально находясь в распоряжении иных ве домств. Статистика ведь тоже
тить цифры, что в России в
- вещь лукавая. Можно ведь встре 191 ~ 1917 гг. на фронтовых работах по
постройке дорог и укреплений работали полмиллиона пленных. Кто же тогда трудился в промышленности и сельском хозяй стве? Очевидно, что здесь говорится об общем объеме рабочих рук, а не единовременном числе. А повернуть для вывода мож но по-разному.
Наконец, более поздние сведения. Немецкая исследователь ница так пишет о принципах подхода германского руководства
к данному вопросу в годы войны: «Каждый военнопленный, ко торый мог быть привлечен к работе в народном хозяйстве, дол
жен был быть задействован в нужном месте. В первую очередь среди этих нужд находились потребности действующей армии,
и среди них нужды снабжавших ее железных дорог и всей воен ной промышленности. Вслед за этим шли работы по обеспече нию питания для людей и кормов для животных. Другие рабо1 Шварте
М Техника в мировой войне. М.-Л.,
1927, с. 163.
ты должны были ограничиваться или отменяться». Кажется, что
все верно. Большая часть пленных работают на неприятельскую оборону (промышленность и железные дороги), а меньшая
-
в сельском хозяйстве. Но чуть выше и. Ленцен цифрами проти воречит собственному же выводу, говоря, что в августе
в сельском хозяйстве Германии работали
промышленности
-
331 0001.
735 000
1916 года
пленных, а в
То есть и здесь большая часть
пленных располагаются в сельском хозяйстве.
Таким образом, цифры противоречивы. Очевидно, что основ ное противоречие кроется в расположении их по временным от
резкам. Однако мы показали нашу точку зрения о тенденции в
работах, и потому все равно обший вывод показателен. Судя по всему, в сельском хозяйстве Германии и Австро-Венгрии все
таки работали около половины русских военнопленных, так же как и в России. Быть может, чуть меньше, ибо Россия и Австро Венгрия
-
это аграрно-индустриальные страны, а Германия
один из мировых пионеров промышленного развития. А вот то, что в России трудившиеся в промышленности пленные находи
лись практически в равных с русскими рабочими условиях, в то
время как в Германии они отправлялись на наиболее тяжелые работы, это верно. Но, видимо, это составляло в количестве не более половины всех российских военнопленных. И в завершение надо сказать, что чем дальше к концу войны,
тем все большее количество пленных выражало желание рабо
тать, лишь бы не в прифронтовой зоне, куда отправляли на сильно. Работа представлялась меньшим злом по сравнению с издевательствами охраны в лагерях и вымиранием от эпидемий.
К тому же оттуда можно было бежать, в то время как удачный
побег из лагеря являлся редкостью. Даже относительно Вто рой мировой войны воспоминания Ю.В. Владимирова говорят именно о такой тенденции.
Что тогда говорить о Первой мировой войне, когда не было совершенно бесчеловечной эксплуатации, а русские военно
пленные, в отличие от советских пленных, худо-бедно, но нахоI
Ленцен И Использование труда русских военнопленных в Германии
(1914-1918
IТ.)
// Вопросы
истории,
1998, N2 4,
с.
\30, 134.
дились под защитой международного права? Бывший русский военнопленный, в своих мемуарах показавший массу негатива
пребывания в плену, тем не менее сообщает: «Все, кто мог, запи сывались на полевые работы, на шахты или на фабрики. К концу войны сотни тысяч пленных жили по чешским, немецким и вен
герским деревням без всякого надзора, под ответственностью сво их хозяев. Многие из них на зиму возвращались в лагерь, но были счастливцы, которые навсегда вырывались из лагерей и целые
годы оставались в деревнях. Овдовевшие или потерявшие связь со своими мужьями крестьянки скоро сживались с новыми ра
ботниками, и нехитрый порядок деревенской жизни брал свое ... И так как все это происходило повсюду и принимало массовый характер, то переставали стесняться и соседей, пленный надевал
одежду отсутствующего хозяина и становился совсем своим»l. Многие пленные остались навсегда в неприятельских государ ствах, подавая прошения с просьбой о принятии подданства еще во время войны. В
1917 году вышел приказ о снятии всех пленных
с работ и переводе их обратно в лагеря. Из деревень возвращались здоровые, загорелые люди, которых провожали женщины с мла
денцами. Ввиду массовых просьб с мест этот приказ вскоре был отменен. Воспоминания К. Левина относятся к Австро-Венгрии. В Германии такой массовости не было. Но и о Германии бывший русский пленный говорит, что «к осени
1915
года в каждом селе
нии работали пленные, и появление их принимал ось как самое
обыденное явление»2. Здесь был ответственнее конвой. На одежде пленных ставили особые знаки краской или вводили специальные нашивки. Но общая характеристика верна и для Германии. То же самое было и в России, где «пленных распределяли главным образом среди семей, мужчины которых оказались на
фронте»3. Наверное, и здесь, по выражению К. Левина, часто «пленный надевал одежду отсутствующего хозяина и становился J Левин К Записки из плена. М.,
1936, с. 38.
2 Кирш Ю. Под сапогом Вильгельма, М.-Л.,
1925, с. 49.
3 Крючков и.в. Военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской
империи на территории Ставропольской губернии в годы Первой мировой
войны. Ставрополь,
2006,
с.
30.
совсем своим». Известно, что находившиеся в окопах русские солдаты волновались в отношении поведения своих жен с во
еннопленными. Так, отчет по 12-й армии за май-июнь
1916
года
показывает: «Глубже всего затрагивает нашего солдата сознание, что нарушителем его семейного счастья являются зачастую даже не русские, а пленные
-
австриец или немец, которыми прави
тельство пользуется для полевых работ»l. Но что могло сделать правительство? Те же самые солдаты должны были что-то кушать в окопах, вот и работали на них австро-германские пленные. Как правило
« ... русских
гласно
братья-славяне. Справедлив вывод Е.С. Сенявской: солдат озлобляли нередкие сообщения из тыла, со
которым австро-венгерские
военнопленные,
используе
мые на хозяйственных работах в деревнях, сожительствовали с солдатками, чьи мужья были на фронте. Обычно к таким рабо там привлекали этнически близких славян (руси нов , словаков, чехов, поляков), с которыми легче было общаться на бытовом
уровне»2. Что называется, мы
вашим, а вы- нашим.
-
Последнее замечание в.п. Галицкого о тяжести плена от носится к плохому пайку в австро-германских лагерях. ВОТ это совершенно неоспоримо. Но оно являл ось следствием продо вольственной ситуации в Германии и Австро-Венгрии, где уже в
1916 году городское население питалось,
в основном, корнеплода
ми (брюква и картофель) и хорошо кормить пленных бьmо просто невозможно. Снабжать же неприятельских пленных лучше, чем собственное мирное население,
-
это нонсенс, не применимый
ни для какого нормального правительства. Об этом подробно го ворится немного ниже.
Опять-таки репрессалии широко применялись немцами, кото рые одного своего пленного «разменивали» в ходе войны на девять русских пленных. Они могли не опасаться ответных контрмер. В то
же время австрийцы, которые на ВОСТОЧНОМ фронте понесли поте ри пленными больше, нежели русские, были вынуждены считаться I
См. Военно-историческая антрополоmя. Ежегодник,
альные проблемы изучения. М.,
2006,
с.
2005-2006.
Акту
376.
2 Сенявская Е. С. Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «об
раза врага» в сознании армии и общества. М.,
2006,
с.
164.
с условиями содержания военнопленных. Особенно после Бру
силовского прорыва
1916
1916
года. Один из очередных документов
года указывал: «Военнопленные должны рассматривать
ся не как преступники, отбывающие наказание, а как солдаты,
оскорбительное обращение с коими вредит чести государства ... Издевательство над военнопленными со стороны вольных ра
бочих, частных органов надзора или населения не должно быть терпимо, и в этих случаях следует немедленно прибегнуть к со
действию властю>l. Бумажка
одно, а дело
-
другое. Но как
-
иначе судить, если не по источникам? Свидетельства бывших пленных,
как показано
выше,
могут
и
прямо
противоречить
друг другу. И потому такой источник, как официальная доку
ментация, также необходим и применим. Проблема заключалась в том, что отношение немцев к англо французам и к русским было различным. Бывший русский во еннопленный так оценивает издевательства над российскими
пленными: «Союзнические правительства очень резко реагиро
вали на подобные безобразия и принимали контррепрессивные меры по отношению к немецким пленным. Поэтому с фран
цузами, англичанами и др. уже с осени
1915
года обрашались
несравненно лучше, чем с русскими»2. Отсюда и основной не гатив. Глава Московского отделения Красного Креста, а после
Октябрьской революции
-
председатель комиссии по делам
пленных и беженцев указывает, что особенности положения русских пленных по сравнению с союзными были вызваны тре
мя обстоятельствами:
1) 2)
огромным количеством пленных; особым значением русских пленных для Центральных
держав в качестве рабочей силы;
3)
«весьма своеобразным отношением к ним со стороны
русского государства и общества». Таким образом, разница в положении между русскими и прочими
союзными
военнопленными
«обусловливалась ис-
1 Правила австро-венгерского министерства о положении военнопленных
на работах в Австрии. Пг., 2
1917, с. 29.
Кuрш ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 54.
ключительно различным отношением к делу охраны интересов военнопленных со стороны правительств тех стран, к которым
эти военнопленные до пленения принадлежали»l. Русским военнопленным практически не оказывалась по
мощь со стороны русского правительства. Права русских во еннопленных в Германии защищал посол нейтральной Испа
нии, который часто обращался в международные организации с просьбами о помощи русским военнопленным, так как русские власти не заботились об этом. Власти Российской империи ста рались действовать через Международный Красный Крест, но довольно неохотно и вяло. Впрочем, что говорить: когда импе ратрица Александра Федоровна попыталась взять в свои руки дело оказания помощи военнопленным и приступила к сбору продуктов
для
продовольственных
посылок,
оппозиционная
печать тут же завопила, что, мол, императрица пытается таким
образом прикрыть пересылку русского хлеба кайзеру. Оппози ция не брезговала ничем, о чем еще также будет сказано. Кто-то упорно не желал, чтобы русские пленные ощути ли заботу со стороны своего государства (достаточно напом нить, что ряд социалистических партий, в том числе и рус
ские революционеры-эмигранты, свободно распространяли в концентрационных лагерях свои программы, брошюры и ли стовки,
проводя
пораженческую
пропаганду
среди
попавших
в плен русских солдат). Либеральная оппозиция действовала
безошибочно, одним ударом убивая двух зайцев. е одной стороны, попытки императрицы, возглавлявшей
Комитет помощи пленным (то есть в силу занимаемого офици ального поста), немедленно трактовались в качестве «измены»,
так как якобы русский хлеб пойдет на снабжение германских войск. Но одновременно именно оппозиционная обществен ность требовала вводить репрессалии по отношению к австро германским пленным: «Транслировавшийся в воспоминаниях образ пленного русского солдата-мученика, который в значи
тельной степени страдал от неспособности инежелания собI
М.,
Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне
1920,
с.
67, 79.
1914--1918
гг.
ственного правительства организовать действенную помощь,
оказал двойственное влияние на тыловую общественность. На ряду с хаотичным сбором посылок и денег на имя обществен ных и государственных организаций возник целый поток тре бований ухудшить условия содержания вражеских военноплен
ных в России и ужесточить репрессии по отношению к ним»l. Соответственно, после ответных репрессивных мер в Германии и Австро-Венrpии царское правительство обвинялось и в этом.
Как ни крути, виновник был один один
-
-
царизм. И благодетель
общественность, за спиной которой стоял рвавшийся
к полноте верховной государственной власти крупный олигар хический капитал. Тем не менее российское правительство в действительности
намеренно не оказывало помощи своим военнопленным. Это являлось составной частью мероприятий по снижению коли
чества сдающихся в плен солдат. Судя по всему
-
основной
частью. Причем данный факт был открыто признан на самом высшем уровне. В середине июня
1916 года на заседании Го
сударственного совета был поднят вопрос о бедственном поло жении русских военнопленных, так как правительство не пред
принимало мер по улучшению их состояния. С объяснениями выступил князь Н.Д. Голицын, недавно назначенный заведовать делами помощи военнопленным (первый помощник императри цы Александры Федоровны и последний премьер-министр цар
ской России). По словам одного из членов Госсовета, бывшего военного министра ген. А.Ф. Редигера, «он нам сообщил, что отсутствие всякой военной помощи нашим пленным в течение
первых полутора лет войны было вызвано настояния ми воен ного министерства, которое надеялось, что этим путем удастся
уменьшить число сдающихся в плен»2. Этот факт подтвердил и военный министр, ген. М.А. Беляев. На заседании Особого совещания по обороне государства I
М.,
Россия и война в ХХ столетии. Взгляд из удаляющейся перспективы.
2005, с. 49. 2
М.,
21 января 1917 года гене-
Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра.
1999, т. 2,
с.
424.
рал Беляев признал, что запрет на опубликование призывов к
оказанию помощи русским военнопленным был основан «на
желании предупредить массовую сдачу в плен»·. Распоряжения о широком распространении информации о
репрессалиях в отношении добровольно сдавшихся в плен прак тиковались вплоть до падения монархии. Следовательно, такие
случаи продолжались по-прежнему: страна все более уставала от мировой войны, становясь восприимчивой к пораженческой, антиправительственной и социалистической пропаганде. На
пример, в приказе по Особой армии от
N!! 387
28
декабря
1916
года за
говорилось: «В войсках стали учащаться случаи побега
нижних чинов в сторону противника. Это указывает не только на отсутствие должного внутреннего порядка и наблюдения за нижними чинами, но и на то, что нижние чины не отдают себе отчета о последствиях поступка». Командармом ген. В.И. Гур ко приказывалось усилить надзор за солдатами, агитаторов без всякой пощады отдавать под суд, расстреливать перебежчиков
пулеметным огнем из передовых окопов. Людям необходимо разъяснить, «что преступление это будет тяготеть на нем всю
жизнь; что, как бы он ни старался скрыться, наказание его на стигнет и он после войны будет все равно подлежать расстрелу; во время же войны пострадает его семья, лишившись пайка и
поддержки общества». Иными словами, угрозы распространя лись во временном отношении и на послевоенный период, ког
да каждый пленный должен будет ответить за обстоятельства своего пленения.
Одно дело
-
угрозы, неизбежные и необходимые, так как
надо победить в войне. Совсем другое
-
соответствующий
закон. К чести верховной власти и лично императора Нико лая
II
(в отличие от массы военачальников, жаждавших при
крыть собственную военную несостоятельность репрессиями в адрес рядового состава), подобный закон так и не был при нят вплоть до
1917
года. Дело ограничилось законодательным
«лишением пайкою> (которое, как мы видели, в подавляющем J
Журналы Особого совещания по обороне государства.
1978, вып.1,
с.
109.
1917
год. М.,
большинстве случаев не могло быть применено в действитель ности) и декларативными заявлениями, подобно описанным выше. Интересно, что в августе
1916 года Ставкой Верховного главнокомандования, во главе которой с августа 1915 года сто ял сам император, было постановлено, что заочные смертные приговоры военно-полевых судов незаконны и должны были отменены вышестоящими инстанциями вплоть до Главного во енного суда. В том числе следовало отменить и уже утверж
денные приговоры l . Это ли не доказательство того, что царь оказался справедливее и умнее своих генералов? Расплатой же стало свержение императора Николая
11
усилиями в том числе
и генералов, при рукоплесканиях народа.
Тем более что русские воины, бежавшие из плена, получали награды, звания, знаки отличия, как совершившие подвиг. Быв
ший военнопленный вспоминал, что «подкопы и побеги из ла герей являлись одним из самых видных фактов жизни военно пленного. Почти в каждом лагере делался "секретно" подкоп ...
секретным он казался тем, кто его делал, но знал о нем, обык новенно, весь лагерь». «В большинстве случаев побеги носили случайный характер и потому удавались чаще, чем подкопы,
но процент вполне удавшихся побегов очень незначительныЙ. Делали попытки бежать все пленные, но ничьи попытки не со провождались таким безумным риском, никто так не рвался на
свободу, как русские»2. Всего за годы Первой мировой войны из неприятельского плена успешно бежали шестьдесят тысяч русских солдат и офицеров. Пик побегов пришелся на
1916 год,
что было вызвано, с одной стороны, победами на фронте (Бру силовский прорыв), а с другой
-
ухудшением продовольствен
ного снабжения в странах Центрального блока. Из русского плена до сентября
1917 года бежали 35 725 плен
ных стран Четверного блока, большая часть из которых ускольз
нули именно в
1917 году, и не обязательно на свою родину.
Воспоминания современников пестрят сообщениями о том, что I
Сборник руководящих приказов и приказаний УН армии,б.м.,
с.221. 2 Аскольдов
А.А. Памяти германского плена. Прага, б.д., с.
14-15.
1917,
Советы, солдатские комитеты, прочие революционные органи зации были битком забиты бывшими австро-германскими во еннопленными. В
1918
году из этих «кадров» комплектовались
батальоны «интернационалистов», так как понятно, что бороть ся за «счастье трудового народа» лучше всего в чужой стране,
где человек не в такой степени скован соображениями мора ли и человеколюбия, как то могло бы быть на своей собствен ной земле. Достаточно сравнить высказывания и деятельность
Ф.Э. Дзержинского в России и в Польше в период советско польской войны
1920
года. Недаром даже теоретик анархизма
М.А. Бакунин считал, что несчастлива будет та страна, в кото рой захватит власть социализм марксистской интерпретации. Наверное, ему не могло и присниться, что такой страной станет
его родина
-
Россия.
На лагерном жаргоне побег назывался «полетом», бежав шие
-
«летчики». Главное условие побега
-
одежда и знание
языка. Достичь этого удавалось редко, но возможно. В России
каждый бежавший из плена немедленно получал награду или повышался в чине (иногда и то, и другое). Причем все это су
ществовало официально, утверждаясь на самом высшем уров не. Так, приказ по армиям Северо-Западного фронта от густа
1915
года за
N!! 1807
11
ав
указывал, что бежавшие из плена
солдаты должны быть награждены Георгиевскими медалями 4-й степени. Постепенно «раскочегаривалась» и
военная бюрократия,
узаконивая то, что сложилось повелениями Ставки помимо во
енного министерства. В ноябре
1916
года ВоенJ.lЫЙ совет по
становил вручать всем бежавшим из плена Георгиевскую ме
даль. Всем бежавшим из плена ранее этого срока
1916
-
11
ноября
года, также вручалась медаль при условии, «в отношении
которых не установлено порочащих данных». А в начале дека бря
1916
года штаб Верховного главнокомандующего поддер
жал идею Главного управления Генерального штаба по поводу награждений. Теперь считалось, «что в видах справедливости представляется необходимым награждать Георгиевской меда
лью [4-й степени] за смелый побег вообще всех нижних чи-
нов, бежавших из плена, в отношении коих установлено, что
они сдались в плен благодаря сложившимся обстоятельствам, а не умышленно». Тогда же Георгиевские комитеты на местах обязывались
вывешивать
кавалеров
уроженцев данной местности. Эти сведения вы
-
описания
подвигов
георгиевских
вешивались в волостных управлениях, в местных школах, а в
приходских церквях по павшим за Родину должны были «уста
навливать вечное о них поминание»l. Для бежавших офицеров, помимо повышения по службе, су ществовали и денежные выплаты. «Пособие с целью оказания материальной помощи могло быть назначено и семье военнос
лужащего, глава которой был убит, умер от ран или болезни или безвестно отсутствовал ... Офицерам, оказавшимся в пле ну, если они не были на военной службе у неприятеля, по при
бытии из плена выплачивалось жалованье за все время нахож дения в плену СС зачетом выданного семье). Семьям пленных офицеров выплачивалась половина его жалованья и столовых денег, квартирные деньги в полном размере и, кроме того, посо
бие на наем при слуги, если оно положено было офицеру перед
пленением»2. Награждения за плен практиковались в России с давних пор. Еще в середине семнадцатого столетия Г. Котошихин писал, что русские воины, попавшие в плен, награждались «за полон ное терпение» тем, что выходили из холопства или крестьян
ства, получали небольшие земельные владения от казны, а то и могли получить статус «боярских детей». При Петре Великом такая практика продолжалась. Как пишет исследователь, «мало того, что они имели право получить причитающееся жалова
нье, но с
1713
года им на законном основании выплачивают
еще и своего рода компенсацию за мучения,
приняты е на го
сударевой службе в неприятельском плену. Землями бывших полоняников уже не наделяют, но вручают денежные дачи "за полонное терпение"». Характерно, что пленники, вернувшиеI
РГВИА, ф.
391,
оп.
2, д. 72, ЛЛ. 11,19.
Z Тuванов В.В. Финансы русской армии (ХУIII век
1993, с. 211.
-
начало ХХ века). М.,
ся на родину из турецкого или хивинского плена, получали не
сколько больше, нежели из плена шведского, так как считалось, что их мучения были большими, нежели у людей, находивших ся в европейских государствах. В
1766
году Сенат отменил на
граждения за плен, оставив этот вопрос на усмотрение воена
чальников. Причина тому
-
опасение, что солдаты не станут
драться до последней возможности, так как воюющие державы
старались урегулировать вопросы обмена пленными, согласно международным договоренностям. Вскоре награждения были и совсем отменены. Автор говорит: «Надо думать, что по мере
абсолютизации государственных интересов параллельно, одно временно с укреплением государственной машины Российской империи индивидуум, служащий этим интересам, все боль
ше и больше теряет право пренебречь ими даже в самой экс тремальной ситуации, когда, к примеру, приходится выбирать
между гибелью или выполнением боевого задания. Отношение русского правительства к воинам, попавшим в плен, эволюция
этого отношения
наглядный пример порабощения личных
-
интересов государственными»l. Единовременные пособия возвратившимся из плена инва лидам, что было разрешено международными соглашениями,
составляли такие суммы: обер-офицеры офицеры
-
300
рублей, генералы
-
- 200 рублей, штаб 500 рублей. Для бежав
ших суммы были немного больше. Например, приказ по Юго Западному фронту от
2
февраля
191 7 года за N!! 42
говорит, что
бежавшим из плена офицерам должно было выдаваться еди новременное пособие в размере: обер-офицеры
штаб-офицеры
-
455
рублей, генералы
-
- 290 рублей, 725 рублей. Как
известно, последним пособием смог воспользоваться только начдив-48 ген. Л.Г. Корнилов, попавший в плен во время Гор лицкого прорыва в апреле
1915
года.
К вопросу о награждениях. Заочно генерал Корнилов был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени, так как до послед него пытался пробиться из «котла», в котором оказалась его диI
Карnущенко СВ. Армейские будни: казарма, каша, казна, кафтан
русской армии ХУIII
-
начала ХХ веков. М.,
1999, с. 112-113.
1/ Быт
визия. После бегства из плена летом
1916
года получил повы
шение и по службе: назначение командиром 25-го армейского корпуса. Вот так ценился факт бегства из плена. Или, например, бежавший из плена в
1917
году поручик Семеновского полка
М.Н. Тухачевский был повышен в чине до своих сверстников, в
1915-1916 п.
воевавших на фронте, а не плененных, как Туха
чевский. Само бегство из плена оценивалось как подвиг. Февральская революция была встречена военнопленными с восторгом.
1917
год
-
это период большевизации пленных,
особенно после прибытия в лагеря солдат, переживших на фронте Февраль. Русский пленный вспоминал: «Никогда еще за
все время плена не была так сильна жажда вернуться в Россию, как теперь. Пленные хотели принять участие в новой жизни,
увидеть, как живется сейчас на свободной родине ... В эти дни
в лагерях сильно увеличилось число побегов»l. Если при царизме власти были настороженно настроены к пленным, так как в
1915
году многие сдавались добровольно,
то после Февраля пленные
-
уже постепенно мученики. Но
иным было отношение к ним Временного правительства в зако нодательном плане. Именно в
1917 году всем добровольно сдав
шимся солдатам и дезертирам военно-полевыми судами стали
выноситься заочные смертные приговоры 2 • Впрочем, широкого распространения эта мера не получила, так как применить ее
государственная власть была не в состоянии. В этом и разница. Император нмел возможность использования репрессалий, но не применял их, ограничиваясь неоказанием помощи (да и то
сказать
-
кормить два миллиона пленных, когда в стране хлеба
и без того не хватало). Временное правительство в стремлении выполнить обязательства перед западными союзниками, под державшими переворот, было готово на все, но не имело воз можности применить репрессалии.
Интересно, но пропаганда большевиков после Февраля фак тически подцерживала ту политику, что проводило царское пра-
I
Левин К. Записки из плена. М.,
1936, с. 233.
2 См.: Сборник руководящих приказов и приказаний 7-й армии, б.м.,
С.220.
1917,
вительство по настоянию императрицы Александры Федоровны.
Большевики утверждали, что русские власти должны облегча'!'ь
положение неприятельских пленных, так как это побудит и врага помогать русским пленным. Именно так царица советовала по
ступать с пленными из Германии, ибо соотношение пленных один к девяти
-
-
все равно не позволяло проводить взаимные
репрессалии в должных масштабах, а за каждого германского пленного могли пострадать девять русских военнопленных. На
пример, в газете «Правда» от
3
июня
1917
года была опубли
кована статья А.М. Коллонтай о политике РСДРП(б) в отноше нии пленных. Прежде всего приводил ось письмо от германской социалистки-солдатки из Германии, которое «полно надежды,
что в "свободной России" русские рабочие и работницы, това рищи по партии, позаботятся об облегчении печальной участи пленников русских империалистов: германских, австрийских,
болгарских, турецких солдат, защитят их от нагаек карательных отрядов милиционеров, от голода, от изнурения на принудитель
ных работах». И далее Коллонтай писала: «Говорят: нашим рус ским пленникам еще хуже живется в Германии ... Разве не ясно, что всякое улучшение положения военнопленных в России не
медленно отразится на улучшении положения наших братьев, томящихся в германском плену? И разве не понятно, что такой шаг отнимает у германского правительства одно из самых силь
ных средств агитации против России: возбуждение германского
народа против народа русского сообщениями о тех физических и моральных
страданиях,
каким
подвергались
военнопленные
при господстве старого, царского режима?» Но равно как либе ральная оппозиционная общественность категорически настаи вала на ужесточении режима обращения с австро-германскими пленными, так и после Февраля, придя к власти, Временное пра вительство проводило непоследовательную политику в отноше
нии неприятельских пленных. С одной стороны, часть немцев и
венгров были вновь отправлены в Сибирь и на Дальний Восток, а с другой
-
многие пленные явочным порядком выходили на
свободу, принимая самое активное участие в российском рево люционном процессе.
1917
в
году власти вплотную столкнулись снежеланием
солдат воевать. Недаром глава правительства и военный ми
нистр А.Ф. Керенский в преддверии летнего наступления от правлял на фронт целые запасные полки пехоты, готовившие резервы,
-
все, что угодно, лишь бы добиться победы и тем
самым утвердить в России господство капитала. Поэтому тре
бовалось бороться с практикой братаний и добровольных сдач в
плен,
так
как
солдаты,
осознавшие
перспективу
передела», больше не желали умирать. Тем более
«черного
-
просто
так, ибо мир «без аннексий и контрибуций», провозглашенный Временным правительством и Петроградским Советом, озна чал, что от войны Россия ничего не получит. Вопрос: к чему же вообще воевать и умирать, если в тылу, в деревнях, уже делят помещичью землю? Меры противодействия применялись самые разнообразные.
Но условия были уже не те, что при царизме. Поэтому основ ной упор делался на пропагандистских материалах.
Перед
Июньским наступлением, в частности, была издана брошюрка, посвященная мучениям русских военнопленных в Германии.
Здесь шли ссылки на сведения русских врачей, вернувшихся из плена. Брошюрка повествовала о таких ужасах в неприятель ском плену, что должна была напрочь отбить всякое желание сдаваться и пере жить войну: «Нет слов, чтобы развернуть пе ред вами полную картину зверств немцев и полную беззащит ность от них русских пленных. Полуголодное существование
пленных, отсутствие защиты их интересов, непосильная работа
быстро изнашивают организм пленного, приводят его к гибели, проводя предварительно через путь тяжелых, нечеловеческих
физических и душевных страданий. Розги, кандалы, травля собаками, подвешивание, распятие, погружение в холодную воду
-
вот применяемые немцами меры принуждения плен
ных к работе». Еще
-
пытки, вплоть до распинания, голод. От
бирают всю одежду и обувь. В довершение брошюрка некоего
Яблоновского сообщала статистику: «Мы можем сказать, что из двух миллионов пленных, имевших несчастье попасть в Гер
манию, более
500 000 уже
не существуют. Их кости рассеяны
на всей немецкой земле»·. Интересно, что цифра в полмиллио на погибших пленных оказалась излюбленной и популярной. Так, эту же цифру дает и бывший немецкий пленный, в сво их мемуарах писавший, что в России к
500000 германских
1918
году погибли до
пленных 2 •
Преувеличенные цифры
-
обычное дело в пропаганде. Со
гласно подсчетам ген. Н.Н. Головина, за время участия Россий ской империи в Первой мировой войне русскими войсками были потеряны пленными
2 417 000
чел., из которых почти двести
тысяч умерли в плену. В то же время уступавшие врагу в техни
ке и подготовке русские армии взяли в плен
1 961 333
пленных
солдат и офицеров армий Центральных держав, из которых в
плену умерли немногим более
50 000
чел. Те же цифры дают и
статистические сборники. С удовлетворением можно признать,
что немец все-таки соврал больше, хотя в брошюрке А. Ябло новского еще не учтены умершие в австро-германском плену за
1917-1918
П. русские люди.
Помимо устрашения, указанная брошюрка выполняла и за дачу указания целей готовившегося наступления. Якобы встре чавшийся с этими врачами премьер-министр Временного пра вительства князь Г.Е. Львов сказал, что все это «еще раз под
тверждает необходимость наступления на фронте. Так идите и
всюду говорите, что наступление это
-
за освобождение то
мящихся в плену. Расскажите, что вы пережили и свидетелями
чего вы являетесь, чтобы всем стало ясно, что ждет нас в случае
поражения. Свобода го наступления
-
-
только в победе». Итак, цель Июньско
«освобождение томящихся в плену». Об обя
зательствах перед союзниками, наживе буржуазии на военных заказах, земле и мире ничего не говорится. Удивительно ли, что
только Юго-Западный фронт в провалившемся Июньском на ступлении потерял свыше сорока тысяч пленных? I
Яблоновский А.
Страшная правда (в германском плену). М.,
1917,
с.5--6. 2 Двингер Э. Армия за колючей проволокой. Дневник немецкого военно
пленного в России
1915-1918 rr.
М.,
2004, с. 345.
Никакой непосредственной помощи русским пленным при
Временном правительстве оказано не было. Дело так и ограни чилось шумными декларативными заявлениями. Совершенно справедлив вывод исследователя: «Отношение русского пра
вительства и общества в
1914-1917
гг. к военнопленным ха
рактеризуется несколькими чертами: во-первых, непризнанием
официальными властями необходимости осуществления помо щи пленным и расцениванием ее как помощь врагу и, как след
ствие этого, отсутствием государственной программы и едино го координационного центра по оказанию помощи военноплен
ным. Более того, пленные военнослужащие рассматривались властями как дезертиры и предатели родины, заслуживающие
наказания. Во-вторых, отношение общества к военнопленным было в целом пассивным и безучастным. В-третьих, деятель
ность благотворительных организаций, несмотря на большое ее значение для пленных, в силу отсутствия достаточного фи нансирования не могла внести коренные изменения в политику
российского правительства относительно военнопленных»!. Десятки, а затем и сотни тысяч военнопленных, поступавшие
в распоряжение воюющих враждебных государств, их захватив ших, стали головной болью военно-политического руководства всех сторон, так как в самом скором времени встала проблема не только их обеспечения и снабжения, но и занятости. Уже только в августе
1914 года,
в первый месяц с начала военных действий,
русские взяли в плен более ста тысяч австро-венгерских плен ных в ходе Галицийской битвы, а немцы
полторы сотни тысяч
-
русских пленных в Восточно-Прусской операции. Дальнейшие сражения в Галиции и Польше лишь увеличивали взаимные по токи пленных, а война явно затягивалась
-
это стало ясно уже
после того, как германские армии были отброшены от Парижа в результате Битвы на Марне. Никто не мог и подумать, что Большая Европейская война, к которой так долго и явно готовились великие европейские
державы, продлится более четырех лет. Расчет на блицкриг не I
Васильева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 75.
заставил задуматься над многими из тех проблем, которые в
1914-1918
гг. поставила перед воюющими сторонами уже не
европейская, а мировая война. Это касается и военнопленных
-
миллионное их количество предвидеть было невозможно, так как за полгода решительных операций, под которыми виделся весь конфликт за европейскую гегемонию, захватить столько плен ных просто невозможно даже и при столкновении миллионных
армий
-
не может же четверть Вооруженных сил угодить в не
приятельский плен. Тем не менее практика войны показала, что
и невозможное возможно: например, в ходе Восточно-Прусской
наступательной операции русский Северо-Западный фронт за месяц боев потерял сто процентов исходной группировки, в том числе три пятых пленными. Если каждый месяц получать по сто пятьдесят тысяч человек русских пленных, да еще австро
русский фронт, да еще Французский фронт, то и впрямь можно набрать за полгода миллион военнопленных. Блицкриг не мог дать столько пленных лишь потому, что
Франция должна была быть выведена из войны за сорок дней, как это предполагало германское планирование войны -
«План
Шлиф фена», после чего соединенными усилиями союзники по
Тройственному блоку обрушивались на Российскую империю, которая не смогла бы выстоять в одиночку перед таким напо
ром. Планы Антанты хотя и не были столь четкими и деталь но разработанными, как у немцев, но также предполагали по лугодовую войну, затем
-
замирение и все пленные, сколько
бы их ни было, расходятся по домам. Тот факт, что миллионы пленных (солдат и гражданских) будут годами содержаться в лагерях, не мог быть осознан до войны, так как не имел пре цедента ранее.
Как будто бы предвидя осложнения, международное право все-таки указывало, что труд пленных на неприятеля есть неот
ъемлемая часть войны. Статья сухопутной войны от
6 Конвенции о законах и обычаях 18 октября 1907 года сообщала: «Государ
ство может привлекать военнопленных к работам сообразно с их чином и способностями, за исключением офицеров. Работы эти не должны быть слишком обременительными и не должны
иметь никакого отношения к военным действиям». Первыми
такой возможностью воспользовались немцы.
В ходе боев за Восточную Пруссию германская житница (а перед войной Германия ввозила около трети необходимого
продовольствия) была частично разорена, а население бежало
в глубь страны и должно было там оставаться впредь до твер дой уверенности, что русское вторжение не повторится. Сра жения за Восточную Пруссию шли несколько месяцев, и, хотя
уже не отличались тем накалом и глубиной, как в августе, так как германцы старались перехватить инициативу действий на
Востоке, тем самым вынуждая русских бросать все резервы в сражения на территории Польши, никто не мог дать гарантий. Поэтому осенью
1914
года германское командование исполь
зовало русских военнопленных на уборке урожая в Восточной
Пруссии и Силезии, так как большая часть эвакуировавшихся с началом войны все еще оставалась в глубине страны.
Поступление дешевой рабочей силы, которую можно было использовать для активной эксплуатации, согласно междуна родному праву, являлось слишком существенным «лакомством»
и чересчур насущной необходимостью для государства, чтобы от него просто отказаться. Таким образом, в период Первой мировой войны «военнопленные уже не являлись, как раньше,
просто обезвреженными, временно задержанными комбатанта
ми, а трактовались государствами пленения как особого рода подневольная рабочая сила, имевшая при наличности продол
жительной экономической борьбы особенное значение»l. Пер вым 6-й статьей Гаагской конвенции воспользовался тот, кто
первым ощутил нужду в рабочей силе. А именно
-
немцы.
Вслед за ними, в самом скором времени все воюющие державы перешли к практике той или иной степени использования труда
военнопленных в народном хозяйстве. Во всех воюющих государствах в отношении пленных дей
ствовали специально выпущенные в начале войны Положения о
военнопленных,
М.,
которые
) Жданов н.н. Русские 1920, с. 11-12.
затем
дополнялись
узаконениями
военнопленные в мировой войне
1914-1918
IТ.
и правилами использования и размещения пленных. Эти сво
ды были весьма объемны. «Всем воевавшим странам пришлось заново регулировать вопрос о положении военнопленных при
менительно к особым условиям мировой войны. Им пришлось уже во время войны выполнить большую работу по нормиров ке сложной техники содержания военнопленных и управления
ими. Результатом этой работы явились ... внутреннегосудар ственные
и
международно-правовые
акты,
представляющие
собой целые кодексы детально разработанных постановлений
о военнопленных»l. То есть опора на международное право яв лялась необходимой составляющей тех государственных доку ментов, что относились к военнопленным.
В своих базовых основах эти Положения и «кодексы» неиз бежно исходили из требований Женевской конвенции
и Гаагской конвенции
1907
ликими державами. Статья
1906 года
года, ратифицированных всеми ве
4
Гаагской конвенции говорила:
«Все военнопленные находятся во власти правительства, за
хватившего их в плен, а не отдельных лиц. Обращаться с ними надлежит человеколюбиво. Все, что принадлежит им лично, остается их собственностью». На этих основаниях содержа лись пленные в Русско-японской войне
1904-1905 гг.
Казалось
бы, что так будет и в дальнейшем, с учетом тех поправок, что внесла в Женевскую конвенцию Гаагская конвенция
1907
года.
Но Первая мировая война в силу своего размаха, идеологиче ской и национальной подоплеки, количества военнопленных,
ожесточения борьбы и т.п. изменила то, что предполагалось не зыблемым. В Российской империи соответствующее Положение о во
еннопленных с изложением прав и обязанностей, согласно
международному законодательству, было принято
1914
7
октября
года. Утверждалось оно лично императором Николаем П,
а общее заведывание делами неприятельских военнопленных
было отнесено к компетенции Главного управления Генераль ного штаба. Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны I
Жданов НН Военный плен в условиях мировой войны
тей по военному искусству. М.,
1921, с. 126-127.
// Сборник
ста
18
октября
1907 года
в преамбуле гласила: «Население и воюю
щие остаются под охраной и действием начал международно го
права,
поскольку
они
вытекают из установившихся между
образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания»l. Официальные докумен ты должны были соответствовать требованиям международных норм. Поэтому и в Положении
7 октября указывалось,
что «с во
еннопленными, как законными защитниками своего отечества
(выделено.
Авт.), надлежит обращаться человеколюбиво»2.
-
Сущность военного плена перед войной: «Во-первых, военным пленом признавалось ограничение свободы оказавшихся во вла сти воюющего государства законных комбатантов враждебной стороны. Цель плена
-
предотвратить участие пленных в про
должении военных действий. При заключении мира состояние военного плена прекращалось. Плен не рассматривался как на казание. Во-вторых, за военнопленным должно было призна ваться достоинство обезоруженного воина, выполнявшего свой долг перед родиной. В-третьих, военнопленные имели право на
общение с родиной, на беспрепятственное пользование разными видами помощи со стороны обществ, надлежаще учрежденных
по законам их стран»3. Все эти требования соблюдались. Но не в полной мере, а с учетом той ситуации, что выдвинул мировой
конфликт, потому что война между Россией и Японией, как в
1904
году,
-
это локальный акт, фиксируемый международным
посредничеством, а мировой конфликт, в который оказались втя нутыми все великие державы, не оставлял места для нейтраль ного контроля.
Следует отметить, что принятые в воюющих государствах законодательные и
шиеся
I
к
иные
нормативно-правовые
военнопленным,
стали
нарушаться
относив
Международное право. Ведение военных действий: Сборник гаагских
конвенций и иных международных документов. М., 2
акты,
правительствами
2004,
с.
19.
См.: Авербах Е.И Законодательные акты, вызванные войной.
1915 гг. Пг., 1915, т. 1, с. 338. ) Васильева с.н Военнопленные Германии, годы Первой мировой войны. М., 1999, с. 19.
1914--
Австро-Венгрии и России в
и администрацией на местах в этих странах почти немедленно.
Пер во начальный импульс был придан действиями германцев, раздосадованных крахом «Плана Шлиффена» и, следовательно,
обозначившейся перспективой борьбы на измор, что с большей вероятностью грозило поражением Германии и ее союзников,
нежели поражением Антанты, которое могло быть достигнуто лишь прямыми военными действиями, но никак не истощением
в войне. К тому же в первый месяц войны германцы получили в свои руки сто пятьдесят тысяч только русских военнопленных,
взятых в Восточной Пруссии. Плюс несколько десятков тысяч
французов. Плюс население целой Бельгии, рассматриваемое как враждебное. Было, о чем подумать! Проявленная немцами жестокость к пленным, как нарушение принципа человечности, утверждаемой Гаагской конвенцией,
вызывала ответные мероприятия. В Российской империи уже и
20
25
августа
1914
года император отдал Совету министров
распоряжение об ужесточении обращения с военнопленными, пере сматривая Положение о военнопленных от
13
мая
1904
го
да 1. Один этот факт говорит о том, что мировой конфликт бу дет вестись на несколько иных, нежели Русско-японская война
1904-1905
п., нормативах. Опять-таки повторимся, что пер
выми нарушителями стали немцы
-
это естественный акт со
стороны агрессора, настроенного на скоротечную победоносную войну и потому не склонного «сентиментальничать». Исход вой
ны показал пагубность такой политики, но лишь Нюрнбергский процесс по окончании Второй мировой войны подверг герман ский агрессивный империализм двадцатого столетия осуждению
со стороны мирового сообщества. В русле общей государственной политики реагировало и российское общество. Сведения о немецкой жестокости, о до
бивании раненых на поле боя, об издевательствах над русскими пленными, вызвали требование соответствующего отношения и к противнику. Первая мировая война изначально обрела нацио налистическую подоплеку, густо замешанную на ксенофобии. I
Поликарпов В.В. от Цусимы к Февралю. Царизм и военная промышлен
ность в начале ХХ века. М.,
5 - 2320
2008,
с.
461.
Пропаганда расового превосходства в предвоенной Германии принесла свои плоды и в ответных шагах неприятельских Герма
нии государств. В России с самого начала войны негативно отно
сятся к любым проявлениям симпатии к неприятелю му, сильному и безжалостному. Так, уже в августе
- жестоко 1914 года на
чальник Грязинского отделения службы эксплуатации общества
Юго-Западных железных дорог Нейман был уволен со службы за обходительное обращение с пленными австрийскими офице
рами. После расследования по ходатайству тамбовского губерна
тора он был восстановлен на службе l . Показательна дата
ав
-
густ, разгром под Танненбергом и десятки тысяч русских солдат и офицеров в немецком плену. Действительно, на первом этапе войны в России существова ло что-то вроде благостного отношения к военнопленным. Во первых, еще не успела проявиться ксенофобия, так как страна
была уверена в скоротечности конфликта, в чем ее заверяло во енное ведомство. В отдельных пунктах и случаях общество реа гировало достаточно жестко, что и показывает указанное «дело
Неймана», но вплоть до лета
1915
года такая реакция при всем
своем количестве не имела массового характера симптоматично
го явления. Говорить о переходе всего социума к негативу можно лишь с началом Великого Отступления, когда новые сотни тысяч
русских солдат и офицеров пополнили ряды военнопленных. Неким рубежным событием здесь служит антигерманский по гром в Москве
8-11
июня. За спиной остался почти год войны.
В Германии ксенофобия стала одной из характерных ведущих черт общегосударственной политики с самого начала войны, так
как культивировалась она десятилетиями, до
19
июля
1914
года.
Показателем стала описанная А.А. Брусиловым сцена с сожже нием макета Московского Кремля в период Сараевского кризиса. Тем горше было разочарование в конце
1918 года,
с поражением
Германии и развалом Австро-Венгрии.
Во-вторых, неповоротливая бюрократическая махина Россий ской империи не успевала должным образом реагировать на соI
ГАРФ, ф.l02, 4-еделопроизводетво, оп.
1914, д. 141, ч. 72, ЛЛ. 7-8.
бытия. Что говорить, Ставка стала награждать бежавших из пле на солдат Георгиевскими медалями с конца
1914 года,
а Главный
штаб, в чьем ведомстве, собственно, состояло дело награждения в Вооруженных силах, «раскачался» до признания этого акта
лишь в ноябре
1916 года.
Так и здесь. В то время как в Германии
и Австро-Венгрии военнопленные сразу же распределялись по
спешно строившимся лагерям, а офицеры заключались в крепо сти и подобные «режимные зоны», в России лагеря представля ли собой ряд бараков, обнесенных временным забором.
Все равно бежать из России было почти бесполезно, как писал Николай Васильевич Гоголь, хоть три года до любой го сударственной границы скачи
-
не доскачешь. Тем более что
всех пленных русские старались размещать по национальному
критерию. При этом славян стремились оставлять в европей
ской части страны и Западной Сибири, а немцев отправляли в Восточную Сибирь и Туркестан. Куда здесь было бежать? Лишь единичные отчаянные счастливчики бежали из Закаспийской об ласти, переходя русско-иранскую границу. Из них составлялись
командные кадры для борьбы за Персию. Формальное интерни рование не решало проблемы, так как беглецы тут же перево дились в распоряжение прогерманской жандармерии: «Беглецы находили не только приют в Персии, но внимание и особенную
заботливость»l. К тому же большинство неприятельских пленных составля ли австрийцы, где более половины являлись славянами. Так как судили
всех
по
отдельным людям,
то
и
отношение
населения
было соответствующим. Тем более что каждый россиянин от лично понимал, что до Сибири никакой немец никогда не дойдет, и отношение было мягким и порой сочувствующим. Поэтому
например, австрийские и немецкие офицеры в основной своей массе до мая
1915
года «были размещены отдельно, по частным
квартирам, пользовались почти полной свободой, имели занятия в соответствии со своими знаниями (уроки языков, музыки и
Т.П.)>>. Затем последовал перевод офицеров также на казарменI
с.37.
Емельянов А.г. Казаки на персидсI
(1915-1918).
М.,
2007,
ное положение, причем офицеры-славяне помещались отдельно
от австрийцев и BeHrpoB l . Обратим внимание, что перемена по ложения неприятельских военнопленных явилась следствием,
во-первых, положения на фронтах. Отступление армий Юго Западного фронта в Галиции вызвало ухудшение содержания пленных.
Во-вторых, это изменение стало следствием изменения го
сударственной политики. Вернее, исполнения ее на местах, так как изменилась-то она гораздо раньше. Но вплоть до Гор лицкого прорыва, русское общество успокаивало себя необо снованно утешительными заявлениями военных властей о том,
что война вот-вот закончится. Спрашивается: ну и чего тогда
обижать пленных, тем более что еще немного, и они окажутся проигравшими? Фронт в Восточной Пруссии и Польше, невзирая на частные неудачи, стоял твердо. В Карпатах австрийцы уже отходили на
западные склоны, сдавая ключевые перевалы. На Кавказе в ходе Сарыкамышской оборонительной операции зимы
1915
года
турки были разгромлены и отброшены от государственной гра ницы в свои пределы. Видимые поводы для оптимизма были налицо. Горлицкий прорыв изменил все и сразу: после ожесто
ченных недельных боев фронт покатился на восток, теряя де сятки тысяч людей под ураганным огнем германских тяжелых
гаубиц. «Неожиданно» выяснилось то, что В Ставке прекрасно знали
и раньше: поражения были неминуемы, так как в Действующей армии не хватало вооружения и боеприпасов, причем не хвата ло катастрофически. Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, который собственный престиж ста
вил невероятно выше любого количества крови русских солдат и офицеров, издал приказ «ни шагу назад», но это лишь увели чивало потери. Особенно
-
пленными, ибо психологический
надлом полубезоружных войск перед мошью неприятельского огня оказался слишком тяжелым.
1 Отчет
1915,с.15.
Е.Г. Шинкевича по командировке в Омский военный округ ... Пг.,
Разгром З-й армии ген. Р.Д. Радко-Дмитриева под Горлицей и начавшийся отход Юго-Западного фронта на восток вызвали
немедленную реакцию в тылу, тем более яростную, что тако го поворота никто не ожидал. А тех, кто понимал настоящее
положение, раньше просто не слушали, так как официальная печать заверяла население, что все хорошо, а окончание войны
затянулось ненадолго. В русском тылу немедленно поднялась
волна требований ухудшить положение австро-германских во еннопленных. Великая княгиня Елизавета Федоровна ля
1915
года передала императору Николаю
II
30
апре
просьбу не от
правлять больше пленных в Москву, так как восемнадцать го спиталей заняты пленными и лишь три
-
русскими ранеными.
Сестра императрицы писала: «То, что пленных содержат здесь в самых лучших зданиях, при надлежащих военным, вызывает
весьма враждебное отношение ... Люди приходят в ярость, ког да видят, что их прекрасные здания используются под военные
госпитали»l. Прошло немногим больше недели после ля
19
апре
начала Горлицкого прорыва. Как раз дошли сведения о
-
поражении, и они были осознаны в тылу. Дело
в
том,
потребовала
что
верховная
ухудшить
власть
положение
Российской империи
неприятельских
пленных за полгода до Горлицкого прорыва. Уже
1914
23
военно
октября
года из Петрограда в тыловые округа пошла телеграмма,
где отмечалось, что в тылу к пленным врагам, особенно к офи церам, проявляется всяческое сочувствие и ослаблен контроль
за ними. Телеграмма сообщала местной администрации, что
« ... оказание
разного рода послаблений и снисхождений немец
ким и австрийским военнопленным офицерам является явной несправедливостью в отношении наших офицеров, которые в Германии претерпевают разного рода лишения, размещены тес ным казарменным порядком и живут под весьма строгим, если
не сказать более, режимом»2. Разумеется, в России не торопят ся выполнять высшие предписания. Извечная бюрократическая I ИСТОЧНИК, 2
1994, N~ 4(11),
с.
35.
ЦИТ. по: ИКОllнuкова т.я. Военнопленные l-й мировой войны на Даль
нем Востоке РОССИИ
(1914-1918).
Хабаровск,
2004,
с.
16.
привычка, вызванная к жизни российским опытом: не торопись ис
полнять распоряжение начальства, так как завтра оно может быть отменено. Выше показано, что затягивание исполнения шло не сколько месяцев, прежде чем его пришлось проводить в срочном
порядке в связи с ухудшением ситуации на фронте. То есть спустя две недели после принятия Положения о воен
нопленных встала необходимость ужесточения их содержания. Непосредственной причиной стала реализация принципа талио
на -
«око за око, зуб за зуб». Плохое содержание русских пленных
в Германии и Австро-Венгрии и ответ в России. Правда, в России он растянулся, но зато затем реализовывался в короткие сроки, что, конечно же, вызвало массу эксцессов, так как спешка под давлени
ем общественности
-
не самая лучшая обстановка для спокойной,
вдумчивой работы. Теперь уже «отвечалю> немцы и австрийцы. Австро-германских пленных, как правило, размещали в Москов
ском, Казанском, Омском и Туркестанском военных округах
-
Ев
ропейской России, Западной Сибири и Туркестане по национально му критерию. Все вопросы, связанные с содержанием в Российской
империи военнопленных, находились в ведении Справочного бюро о военнопленных при Главном управлении Российского общества Красного Креста, состоящего из Центрального справочного бюро в
Петрограде и справочных бюро в регионах. В центре страны масса пленных находилась в Московском промышленном районе. Регио
нами размещения беженцев, интернированных и военнопленных в Центральном Поволжье, стали Казанская и Саратовская губернии. Всего к
1917
году на территории России находилось более двух
миллионов военнопленных. В том числе: почти
500 000 венгров, 450 000 австрийцев, примерно 250 000 чехов и словаков, бо 200 000 югославян, 190 000 немцев, а также турки, итальянцы,
около лее
галицийские украинцы, поляки, болгары и другие народности не приятельских держав. На округе насчитывалось
Омском I
-
1 января 1917 года в Московском военном 521 000 пленных, в Казанском - 285 000,
199 0001.
Солнцева с.А. Военнопленные в России в
просы истории,
2002, N2 1,
с.
144.
1917 г.
(март---октябрь)
// Во
Как уже было сказано, военнопленные почти с самого начала войны послужили резервуаром дешевой рабочей силы, тем более привлекательной, что их правовой статус бьш наиболее низким, и тем более необходимой, что каждый новый призыв все больше и больше оголял народное хозяйство любой из воюющих стран. То обстоятельство, что международное право разрешало использова ние труда военнопленных, позволило приступить к эксплуатации
данной правовой нормы немедленно. В итоге
« ... самое
могуще
ственное влияние на изменение взгляда на военнопленного, как на
обезоруженного воина-профессионала, подлежащего содержанию в условиях военного быта, оказало значение экономического фак тора в минувшей мировой войне ... широкое использование всеми
воевавшими государствами военнопленных в качестве рабочей силы является самой существенной особенностью военного плена
минувшей мировой воЙны»l. Это стало характерной новинкой. На
пример, в период Русско-японской войны 1904-1905 гг. пленньiе просто находились в концентрационных лагерях.
Не странно, что многие солдаты (для Восточного фронта
-
ав
стрийцы и русские) первоначально рассматривали плен как некий
«отдых», как возможность избежать гибели. Однако привлечение военнопленных к труду в массовом порядке показало, что «отдо
хнуть» не удастся. И понятно, что эксплуатация пленных носила
мощный характер, так как в первую голову жалеть их было ни к чему. А помимо того, облегчать положение неприятельских плен ных в сравнении с собственным населением, переносящим тяготы военного времени, это глупо инеправильно.
Сразу же приведем нашу точку зрения, обозначив авторские приоритеты. Когда многочисленные источники сетуют на тяжесть
трудовой повинности в плену, то можно отметить, что на фронте тем, кто не сдался, было еще хуже. Помимо ежедневных окопных работ, также изнурительных и тяжелых, солдат ежеминутно мог погибнуть от вражеской пули. Так же, как в плену над людьми издевалась охрана, в окопах можно было подвергнуться дисци
плинарному взысканию со стороны офицерского состава. ПленI
Жданов н.н. Военный плен в условиях мировой войны
тей по военному искусству. М.,
1921, с. 101-102.
// Сборник
ста
ные же по крайней мере бьmи избавлены от военной гибели, так
как непосредственно во фронтовой зоне (то есть под своими же снарядами) работали около десяти, много
-
пятнадцати процен
тов всех работающих пленных. Пример таких пленных дает пилот бомбардировщика «Илья Муромец» в боевом вылете
1916
29
августа
года в район Галича и Бржезан: «Обычно при нашем при
ближении все живое разбегается и прячется. А тут вдруг видим
-
масса народа роет окопы третьей линии и не только не бежит, а, по-видимому, даже вьmезла из окопов. Кучки увеличились. Побе жало несколько отдельных точек. И это при первом и при втором
пролете. С грустью решили, что это, очевидно, работают наши пленные, и бедняги, наверно, приветствовали нас, свободных. Бе жали же или наиболее робкие, или конвоировавший ландштурм.
К счастью, быстро сообразив, не обстреляли их из пулемета»l. Экономический фактор заставил использовать пленных в на родном хозяйстве всех воюющих государств. Изъятие рабочих рук из народного хозяйства влияло на ведение военных действий, и потому военнопленные стали существенным подспорьем в замене
рабочих в тылу, хотя и не смогли заменить их полностью, так как все-таки количество неприятельских пленных было существенно
меньшим, нежели число собственных граждан, мобилизованных на войну.
Увеличение количества пленных неизбежно повлекло за собой ужесточение режима их содержания. В самом скором времени из
пленных стали составляться рабочие команды, которые бросались на те или иные работы в Германии и Австро-Венгрии. Противник, впрочем, четко соблюдал требования международного права от носительно командного состава: «В отличие от пленных солдат,
которые уже с начала
1915
года начали в массовом порядке при
влекаться к принудительным работам на германскую военную экономику, офицеры, в соответствии с Гаагской конвенцией, были
освобождены от физического труда»2. I
Никольской ен., Никольскоii мн. Бомбардировщики «Илья Муромец»
в бою. М.,
2008,
2 Нагорная
ровой войны
с.
120
О. е Русские генералы в германском плену в годы Первой ми
// Новая
и новейшая история,
2008, NQ 6,
с.
98
К началу кампании
1915
года (то есть к весне) в одной лишь
Германии находилось около полумиллиона русских пленных. Осенью
1914
года они участвовали в уборке урожая в Восточной
Пруссии. Стоит вспомнить, что до войны ежегодное количество рабочих из Российской империи (литовцев, поляков, белорусов), отправлявшихся в Восточную Пруссию для наемных работ в гер манском сельском хозяйстве, достигало четырехсот тысяч чело
век. Эту цифру в военное время следовало компенсировать. Теперь же рабочие команды русских военнопленных перебра сывают в те отрасли народного хозяйства, что наиболее нуждались
в рабочих руках. А также, что характерно, труд военнопленных стал использоваться там, где он являлся наиболее тяжелым и опас ным. Т.М. Симонова пишет: «Следует отметить, что русские во
еннопленные ценились особенно высоко в качестве добросовест ной и послушной рабочей силы и привлекались на самые тяжелые и опасные работы: в шахтах, на калийных рудниках, оружейных заводах,
в
химическом
производстве,
строительстве
и
ремонте
железных дорог. Очень часто они направлялись непосредственно
в зону боевых деЙствиЙ»l. Труд пленного стоил дешево, а ответ ственность бьша минимальна. Отсюда и пренебрежение к лич ности, к условиям труда, к соблюдению Гаагской конвенции, на прямую запрещавшей труд пленных на оборону неприятельского государства, взявшего их в плен.
Международные договоренности нарушались всеми сторона
ми. Прежде всего потому, что рабочих рук все равно не хватало, а предоставлять пленным какие-либо преимущества по сравнению с собственными гражданами
-
это неестественно. Отсюда и тя
жесть, и опасность работ для военнопленных. Н.Н. Жданов ука зывает, что круг жизни пленного: лагерь-работы-лазарет. И так
по нескольку раз за время воЙны 2 • Помимо того, каждая сторона была уверена в собственной победе в войне и делала для этого все, от нее зависевшее, пусть и в ущерб каким-то там законодательным бумажкам. «Победителя I
Последняя война Российской империи. М.,
2006,
с.
334.
2 Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне
М.,
1920,
с.
74.
1914-1918
IТ.
не судят»,
гласит народная мудрость. Как выяснилось, после
-
Первой мировой войны не судили и побежденных. Что гово рить, если главное лицо, формально ответственное за развязы вание конфликта, разрушившего европейское единство, кайзер
Вильгельм
11
после отречения бежал в Голландию и так и не
был выдан голландцами. Отплатил он голландцам чисто немец кой благодарностью того времени
искренним приветствием
-
гитлеровских войск, оккупировавших Нидерланды в
] 940
году.
Чем дальше, тем больше экономика воюющих государств ста
ла зависеть от труда военнопленных. Не то чтобы в решительной степени, но
-
весьма и весьма сильно. Каждая отрасль народно
го хозяйства требовала себе дешевой рабсилы, и каждого адре сата следовало удовлетворить, так как рабочие руки были нуж ны везде. Кампания армии на восток
-
1915
года
-
Великое Отступление русской
дала австро-германцам еще почти миллион
пленных. Заменить пятнадцать миллионов мужчин, призванных на фронт в Германии и Австро-Венгрии, они, конечно, не могли, но частично восполнить пробелы То есть
] 9] 5
-
вполне.
год в этом смысле сильно помог Централь
ным державам, скованным во Франции позиционной борьбой, которая дает минимум
пленных при максимуме кровавых по
терь (убитыми и ранеными), но продолжавшим вести на Рус ском фронте маневренные операции. И даже больше. По мне нию немецкого исследователя, стремление германских войск в
кампании
1915
года на Востоке брать как можно больше плен
ных объяснялось во многом требованиями промышленников и
крупных землевладельцев, нуждавшихся в рабочих руках 1. Это всего лишь мнение, но зато какое характерное.
Работа бывает разная. Люди также разные. Взаимные ре прессалии
существенно
сдерживали
отношение
к пленным
в
неприятельских странах. Но если англичане и французы за ботились о своих пленных, справедливо полагая, что если их солдаты, знавшие, за что они вообще воюют, и сдались в плен, то иначе и быть не могло, то для русских ситуация кардинально отличалась.
I
Руге В. Гинденбург: Портрет германского милитариста. М.,
1982, с. 61.
Не понимавшие целей войны и воевавшие фактически только потому, что так приказал царь, русские крестьяне в солдатских
шинелях порой добровольно сдавались в плен, не желая уми рать непонятно за что. Поэтому русское военно-политическое руководство почти не помогало русским военнопленным, огра
ничиваясь минимумом. Кроме того, внутри страны и на фронте пленные представлялись пропагандой не столько как несчаст ные и мученики, сколько как предатели и симулянты. Не то что
бы всех «мазали одной краской». Акценты, конечно, разводи
лись. Однако общая тенденция являл ась очевидной: плен -
это
неиспользование всех возможностей для сопротивления, как
того требовали Устав и прочее военное законодательство. В этом верховная власть Российской империи частично была справедлива. Слишком многие добровольно сдавались в плен. Другое дело, что добровольные сдачи были не следстви ем пацифизма или предательства, а итогом неподготовленности страны к войне: худшее в сравнении с немцами воинское искус ство
командиров,
неравное
вооружение,
нехватка оружия
во
обще. Но об этом сказать было невозможно, ибо страна должна бороться до конца, а виноватых можно будет поискать и после победы. В этом смысле «дело Мясоедова-Сухомлинова», о ко
тором сказано в 3~й главе, явилось чрезвычайно неблагопри ятной тенденцией в системе обороноспособности Российской империи и воли ее граждан к продолжению борьбы.
.
Военное руководство не могло допускать сдач в плен, так
как это грозило крушением фронта и поражением в войне. От сюда и пропаганда жестоких репрессалий в отношении военно
пленных (на практике почти не применялись), и, к сожалению, вызванное объективными обстоятельствами отсутствие помо щи своим гражданам, оказавшимся в плену. Потому «русские военнопленные в Германии во время Первой мировой войны действительно привлекались к "любым работам". В то время как условия их труда в сельском хозяйстве, особенно когда они работали в одиночку, были относительно нормальными, усло вия их труда, содержания и питания в индустрии, и прежде все
го в горнодобывающей промышленности, а также в зоне боевых
действий были весьма тяжелыми. Это происходило не только из за предвзятого отношения к русским пленным немецких властей,
но и не в последнюю очередь из-за пренебрежения к их судьбе со стороны российских властей. Из-за этого пренебрежения герман ское командование обладало возможностью использовать в столь
больших размерах труд русских военнопленных»l. Но вернемся к России. Отказываться от дармовой рабсилы русские также не желали. Тем более что пример использования
пленных на работах был дан германцами. Правда, собственно не мецких пленных в России бьшо маловато, но зато вполне хватало австро-венгерских
пленных,
которые
вскоре
и
стали
использо
ваться на работах внутри империи. Мобилизация миллионов мужчин оголила народное хозяй ство всех воюющих стран. Но если Великобритания и Франция частично могли восполнить этот ущерб использованием труда
колониальных рабочих и поставками необходимой продукции из колоний, пользуясь господством на море и контролем над торго
выми путями, то Центральные державы такой возможности были лишены. Что касается России, то ее положение осложнялось сла
бой механизацией народного хозяйства, что делало ущерб, поне сенный мобилизацией, невосполнимым. Первые случаи применения труда военнопленных стали на
блюдаться с начала войны. Если в Германии это носило более массовый характер
-
десятки тысяч людей, то лишь потому, что
немцы взяли много русских пленных. для России, где сельское
хозяйство еще не требовало многочисленных рабочих рук, труд пленных отдавался на добрую волю. Уже в
1914 году
«при рассе
лении военнопленных в селах было принято администрацией во
внимание то обстоятельство, что их следует использовать как ра
бочую силу во время полевых работ по добровольному соглаше
нию и тем устранить недостаток рабочих, призванных на воЙну»2. Такие случаи, повторимся, в I
немногочисленны.
Ленцен И Использование труда русских военнопленных в Германии
(1914-1918 п.) // Вопросы 2
1914 году бьmи
истории,
1998, N2 4,
С.
136.
Отчет Е.Г. Шинкевича по командировке в Омский военный окрут ... Пг.,
1915, с. 10.
В первом полугодии войны пока еще создавал ась правовая база и проводились первые опыты по использованию труда во еннопленных. Так,
1О
октября
1,914
года увидели свет «Правила
о допущении военнопленных на работы по постройке железных
дорог частными обществами».
17
марта
1915
года
-
«Правила
об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях». Таким образом, первоначально пленные пере давались на работы к частным предпринимателям. С половины
1915
года их труд будет использоваться уже государством, и чем
дальше, тем во всех больших масштабах, пока не охватит львиной доли военнопленных.
28 февраля 1915 года были изданы
«Правила об отпуске воен
нопленных на сельскохозяйственные работы». Согласно прави лам, государственные ведомства, желающие получить пленных,
делают запрос в военное министерство. Именно оно и передает
пленных на работы. Тут же специально оговаривалось, что эти
люди должны быть «военнопленные по преимуществу не немец кого и не мадьярского происхождения» и в количестве не более десяти тысяч человек на губернию. Желательный временной срок устанавливался в три месяца.
За свою работу пленные должны были получать жалованье, но уже Дополнением от 20 марта эта норма отменялась и оплата отда
валась на инициативу и добрую волю работодателя в качестве не обязательного поощрения за добросовестный труд. Зато, согласно
требованиям норм международного права, пленные должны были получать то же довольствие, что и местные рабочие. В частности, статья
8
«Правил» говорит: «Во все время работ военнопленные
нижние чины продовольствуются из общего котла, на одинаковом основании с нижними чинами русской армии».
Следует заметить, что паек русского солдата был больше, не жели у немца или австрийца. С течением времени разница стано вилась все большей, так как нехватка продовольствия в Централь ных державах вынуждала их понижать размеры пайка. Иными словами, в том случае, если нормы продовольствования пленных
на работах выполнялись начальством, то такой пленный с осени
1915
года питался лучше, нежели солдат в собственной армии.
Единственное исключение
-
винный паек, так как в Россий
ской империи с началом войны был введен «сухой закон» и в отличие от австро-германцев в довольствии русского солдата
не было спиртных напитков.
Для сельскохозяйственных работ пленные передавались в распоряжение земских управ ных. Статья
4
«Правил» от
28
как губернских, так и уезд
-
февраля утверждала, что плен
ные должны передаваться в масштабе не более десяти тысяч человек на каждую губернию. Вскоре эти «Правила» были до полнены распоряжением Совета министров, которое позволило использовать труд военнопленных уже на любых работах, а не только в деревне. Соответственно, в России по новым правилам
от
17
марта
1915
года пленные, занятые на работах в сельском
хозяйстве, были переданы в ведение земств, а работавшие в промышленности
-
под надзор фабричных инспекторов. Со
гласно мартовскому Положению
1915
года, принятому Советом
министров, пленные передавались в распоряжение земских гу
бернских управ, которые, собственно говоря, и распределяли пленных на те или иные работы.
22
апреля
1915
года существующие «Правила» были допол
нены в том смысле, что пленные могли распределяться также и
на лесные, гидротехнические, мелиоративные и прочие работы под контролем ведомства Главного управления землеустрой ства и земледелия (затем
-
Министерства земледелия). То есть
распределением пленных занимал ось военное ведомство, а за
тем за них всецело отвечали другие ведомства. А уже через год,
в марте
1916
года, «функция распределения военнопленных
на работы перешла от военного министерства к Министерству
земледелия»l, отвечавшему за продовольственное снабжение страны. Таким образом, во всех воюющих странах невольно отступали от принципа чисто военного управления пленными.
Вскоре пленные будут вообще оставляться без надзора и кон воя, под ответственность тех работодателей (а для села I
-
это
Белова и.Б. Военнопленные на территории Калужской и Орловской гу
берний в годы Первой мировой войны // Военно-исторический журнал,
N2 12,
с.
42.
2007,
не только помещики, но и обычные крестьянские семьи), кото рым удастся получить пленных.
Широко использовался труд военнопленных и в прифронто
вой полосе. Причем здесь старались оставлять тех из них, кто сдался добровольно, что было логично. Военный врач описыва ет такую ситуацию на Юго-Западном фронте в июне
1915
года.
Австрийские военнопленные с пилами и топорами проклады
вают бревенчатую дорогу в тылах. Это
-
русины. Один кон
войный. Причем у пленных за спиной винтовки без патронов.
Сдались вчера добровольно 1. Напомним, что июнь
1915
года
это поражения русской Действующей армии на фронтах. Ар мии Юго-Западного фронта все еще продолжают отход после
Горлицкого прорыва. В начале июня австрийцами был отбит Львов
-
столица австрийской галицийской Украины. Тем не
менее те австрийские подданные (как правило, славяне), что не желали воевать за своих немецких и венгерских хозяев, про
должают добровольно сдаваться в плен. Это явление симптоматично, так как лишний раз выделяет великие державы так называемого второго капиталистическо
го эшелона развития из общего ряда первоклассных индустри альных стран. Русские, австрийцы, итальянцы сдавались более охотно не потому, что хуже воевали, а потому, что не могли осо
знать империалистическую войну в качестве своей собствен
ной, личной войны. Плюс крестьянское происхождение боль шинства рядового состава в этих государствах. Для Австро
Венгрии добровольные сдачи в плен славянских подданных,
в принципе,
стали
предвестником грядущего раздробления
страны после войны. Так, И. Деак вообще считает, что распад Австро-Венгерской монархии «на враждебные друг другу на циональные фрагменты начался в лагерях военнопленных в
ходе Первой мировой воЙны»2. Воumоловскuu лн. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М.,
1
1998, 2
с.
324.
См.: Мwmер А. Империя Романовых и национализм: Эссе по методоло
гии исторического исследования. М.,
2006,
с.
42.
Никакой труд не может быть совершенно безвозмездным, ибо в противном случае он не станет продуктивным. В первый
период войны пленных принуждали работать почти бесплатно,
особенно в прифронтовой зоне, где главной формой оплаты яв лялся продовольственный паек, но вскоре стали платить. Конеч
но, не столько, сколько своим рабочим, но все-таки платить. Такая практика сушествовала во всех воюющих державах. На
пример, австрийские правила
1916
года по привлечению военно
пленных на работы указывали, что за каждый дополнительный рабочий час, сверх установленного лимита, следует доплачивать по шесть геллеров. В Российской империи действовала анало гичная ситуация. «Надо сказать, что в целом условия содержания
военнопленных в России отвечали требованиям Гаагской кон венции
1909
1907
года, документы которой Россия ратифицировала в
году ... Разумеется, на практике требования этого положения
в полном объеме выполнить было весьма трудно, ибо обеспечение приемлемых условий существования для столь огромного количе
ства военнопленных стало непосильным бременем для империи. Однако нельзя не учитывать и того, что в России, как, впрочем, и в других воевавших странах, труд военнопленных широко использо
вался в народном хозяйстве, но, что следует особо подчеркнуть, не
безвозмездно. Причем заработки их были по тем временам весьма приличнымю)l. Сразу же следует сказать, что основная часть получаемых сумм
пускалась пленными на улучшение своего питания. Оплата могла производиться и натурой. Так, работавшие в сельском хозяйстве питались вместе с хозяевами, это и было платой, ведь на казенных
работах, даже при использовании денег для покупки еды все равно питались хуже. Например, исследователь так пишет о работе плен ных в российском сельском хозяйстве в
1915 году:
«В целом их тру
дом бьmи крестьяне довольны. В то же время все села жало вались на катастрофическую нехватку военнопленных и требовали увели чения числа последних, так как использование труда местных на
емных рабочих было неэффективно в связи с необходимостью плаI
Новикова ИН. Россия
журнал,
2006, N2 2,
с.
55.
-
страна контрастов ...
//
Военно-исторический
тить им высокую заработную плату»l. А пленных зачастую просто кормили. Но зато кормили хорошо, и для пленных это было более выгодно.
К сожалению, обратная ситуация создавал ась в Германии и Австро-Венгрии. Низкая оплата труда военнопленных допол нялась отсутствием продовольственных продуктов в свободной продаже, так как продовольствие подлежало государственной
нормировке. Следовательно, купить что-либо по нормальным ценам
пленные
не
могли,
а для
покупки
продуктов
на
«чер
ном рынке» выручаемых за труд нищенских сумм было мало.
Потому-то источники и сообщают о том, что работа в сельском хозяйстве в Центральных державах отличалась от прочих ра бот, как земля от неба. Именно потому, что в селе пленных хотя бы сравнительно прилично кормили. Русское
1914
«Положение
года в статье
13
о
военнопленных»
от
7
октября
указывало, что «производимые воен
нопленными работы оплате вознаграждением не подлежат». Правда, при этом в унисон Гаагской конвенции сообщалось,
что эти работы «не должны быть изнурительными и не должны иметь никакого отношения к военным действиям». Одним сло вом, предполагалось временное использование труда пленных,
впредь до скорой победы, в которой все еще были уверены: раз ворачивавшаяся в это время на фронте гигантская Варшавско
Ивангородская наступательная операция давала поводы для необоснованного оптимизма. Вскоре по примеру противника российское правительство
отказалось от любых ограничений относительно самих работ, а решения властей на местах окончательно узаконили практи
ку использования неприятельских военнопленных на любых работах.
~еждународное законодательство предусматривало
необходимость вознаграждения пленных за работу в плену. Поэтому в совокупности с нарушением других принципов (за прет использования труда пленных на ряде работ) уже I
8 марта
Крючков ИВ. Военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской
империи на территории Ставропольской губернии в годы Первой мировой
войны. Ставрополь.
2006, с. 36.
1915
года 13-я статья была дополнена в том смысле, что ве
домства и учреждения, в ведении которых находятся работаю щие пленные, имеют право денежной выдачи вознаграждения
«в целях поощрения их к более усердному труду». А
1915
31
июля
года новые правила окончательно постановили: «Устано
вить на время настоящей войны выдачу поощрительного воз награждения военнопленным за усердный труд при исполне нии
ими разного рода производимых
по
военному ведомству
работ ... в пределах не свыше десяти процентов существующей в данной местности стоимости дневного труда для данной ка
тегории работ». Тем самым оплата труда военнопленных фак тически была узаконена. Да и могло ли быть иначе, если труд военнопленных стал
существенной частью работы российской оборонной промыш ленности? Это в сельском хозяйстве рабочих рук хватало до
конца войны, чтобы обеспечить страну и Вооруженные силы продовольствием (перебои являлись следствием кризиса снаб жения, а не производства продовольствия). В промышленности же труд пленных стал насущной необходимостью. Например,
на уральских заводах в
1916
году
37
~ рабочих составляли
пленные. В целом же «к первой половине
пленные составляли около
25
щей промышленности, около
1917
года военно
~ всех рабочих угольнодобываю
26
~ рабочих металлургической
60 ~ рабочих железоруд 30 ~ рабочих горнозаводской про 28 ~ рабочих, занятых на добыче
промышленности юга России, около
ной промышленности, более мышленности Урала, около торфа»l.
Размер установленной оплаты, в принципе, соблюдался, так как контроль над заработком военнопленного осуществлялся не работодателем, а органом, в распоряжение коего поступал пленный. А он был заинтересован в эффективной производи тельности труда. В сельском хозяйстве сравнительно с мест ными рабочими платили существенно меньше. Так, Д.И. Люк
шин говорит, что, например, в Казанской губернии в I
1915
году
8аСWlьева ен. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 100.
пленный получал от земства восемь рублей в месяц, работая у помещика, а крестьянину требовалась плата до полутора ру
блей в день. То есть заработок пленного составлял примерно четверть от оплаты труда местного рабочего. Неудивительно, что «В
1916-1917
гг. привлечение военнопленных для аграр
ных работ приобрело плановый
xapaKTep»l.
Передача военнопленных в помещичьи хозяйства, созда вавшая конкуренцию для местного населения, была необходи ма воюющему государству, заинтересованному в обеспечении фронта продовольствием. Но она же вызывала недовольство в
деревне, в чем приходилось разбираться органам внутренних дел. Например, начальник Курского жандармского управле
ния
21
апреля
дел, что
1915
года доносил в Министерство внутренних
« ... крестьяне
Грайворонского уезда Курской губернии
крайне недоброжелательно относятся к экономиям, где взяты на работы военнопленные, так как администрация этих имений не берет местного мужского населения на работы, советуя за няться обработкой собственных земель. Крестьяне грозят, что если им не дадут заработка, то они не допустят к работам жен щин своих сел. Крестьянки-солдатки, боясь недоразумений, ре
шили о создавшемся положении написать мужьям в армию»2. Допустить волнения в тылу было нельзя. Но и хлеб был нужен. Поэтому во время войны от пятнадцати до тридцати процен
тов всех работавших в помещичьих имениях все же составляли
именно военнопленные З • Понятно, что работать у крестьянина для пленного было выгоднее, нежели у помещика. Об этом говорят и русские, и австро-германцы.
Бывший германский
пленный
вспоминал:
«Батрачить, в основном, неплохо, лишь в крупных хозяйствах
ужасно»4. В имениях пленных эксплуатировали по полной Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Челябинск,
I
2007, 2
с.
506.
ГАРФ, ф.102, 4-е делопроизводство, оп.
1914, д. 141, ч. 34, лл. 7-7 об. 1921, с. 18.
3 Хрящева А. Крестьянство в войну и революцию. М., 4 Двингер
Э. Армия за колючей проволокой. Дневник немецкого военно
пленного в России
1915-1918 гг.
М.,
2004,
с.
180.
программе, а заработок ограничивался установленными зем
ствами выплатами. У крестьянина же пленный работал вме сте с хозяином, питался вместе с ним, и если были ограниче ния, то незначительные. Особенно в России, где крестьянское население не испытало на себе предвоенной ксенофобско националистической пропаганды ввиду ее полного отсутствия и пленных воспринимали по их человеческим качествам, а не по газетным очеркам.
Постепенно практика оплаты труда военнопленных, утверж денная
сверху
в
законодательном
порядке,
приняла характер
непременной правовой нормы. Теперь она могла служить и поводом для недовольства со стороны военнопленных. Повы
шение цен и отставание заработной платы от инфляции порой побуждали рабочих, как своих же, русских, так и неприятель ских пленных, объединяться в борьбе за повышение заработка. Так, рязанский губернатор докладывал в Министерство вну тренних дел, что
5
января
1917
года на Побединских камен
ноугольных копях Скопинского уезда, принадлежавших бель гийскому акционерному обществу,
поставляющих уголь
Сызрано-Вяземские железные дороги, рабочие шахты
на
N!! 16
в
числе пятисот человек, из местных крестьян и военнопленных
австрийцев, отказались от работы, требуя повышения заработ ной платы. Инцидент был исчерпан после того, как
11
января
директор согласился на требуемую прибавкуl. Если в Германии и Австро- Венгрии, отрезанных от всего
мира и нуждавшихся в рабочих руках, в отношении исполь зования
труда
военнопленных
полностью
превалировал
ути
литарный подход, то в России первоначально к этой проблеме подходили с позиций национальной политики. Справедливо считалось, что в случае положенного обращения с пленными
их положение на работах будет лучше и легче, нежели в ла герях, в томительном бездействии. Кроме того, в России, как правило, четко разделяли военнопленных Центральных держав по национальностям. Поэтому первоначально, пока российское 1
ГАРФ, ф.1О2, 4-е делопроизводство, оп.
1916,
д.
58,
ч.
2, лл. 1-1
об.
народное хозяйство еще не испытывало нехватки рабочих рук,
к работам привлекали австро-венгерских пленных славянских народностей. В
1915
году в сельском хозяйстве трудились, в
основном, славяне, но с
1916 года -
и немцы с венграми.
Точная цифра пленных Центральных держав в России, конечно, не определяется со стопроцентной данностью. По данным премьер
министра российского правительства Б.В. Штюрмера, к
1916 года в Российской империи
находились
7
октября
1 276762 пленных. По
данным Центрального статистического комитета, количество не приятельских военнопленных в Российской империи за всю войну
составляли следующие цифры:
1 587099 австрийцев, 152760 нем - 1 782 966 чел. Генерал Н.Н. Головин также называет цифру - около двух миллионов чело цев,
42 988
турок,
199
болгар. Итого
век. Большая часть этих людей активно использовались на работах в народном хозяйстве Российской империи. К
1 марта 1916 года в России находились 1 019473 немецких и - около 600 000 чел., l лагерях - более 400 000 чел . Брусиловский прорыв дал еще
австрийских пленных. Из них на работах
в
полмиллиона пленных, которых можно было использовать на работах. Но еще и до наступления Юго-Западного фронта рас полагавшиеся в сибирских и туркестанских лагерях австро германские пленные стали перебрасываться в Европейскую Россию на различные работы. Например, к марту
1916
года число пленных в Турке стане
достигло двухсот тысяч человек. Плюс семьдесят тысяч факти чески бездельничавших и перебивавшихся на государственные пособия беженцев. В апреле пленных стали вывозить, и к на чалу
1917
года их остались только сорок две тысячи. Похожая
ситуация складывал ась в Сибири и на Дальнем Востоке. Все военнопленные, которых можно было отправить на трудповин ность, перевозились в центр страны. «Начавшееся с
1916
года
массовое отправление военнопленных в центральные губернии было связано с затягиванием войны и необходимостью изыска ния дополнительных трудовых ресурсов в "про изводящих" гуI
Военно-исторический журнал,
2006, N2 2,
с.
55.
берн иях. Лица нетрудоспособные (инвалиды, больные и т.д.)
оставались в Помимо
Kpae»l. фактора
мобилизаций
мужского
населения
на
фронт, оголивших народное хозяйство, существовали и другие
причины активной переброски пленных и беженцев на трудо
вую деятельность. Государственный бюджет Российской им перии чем дальше, тем больше вползал в долги, в том числе и внешние. Накопленный перед войной В.Н. Коковцовым (ми
нистр финансов, а после гибели П.Л. Столыпина министр в
1911-1914 п.)
-
премьер
миллиардный золотой запас был бы
стро исчерпан военными нуждами. Ведь покупать за границей
приходилось все
-
от тяжелых гаубиц до проволоки, чтобы
ш~ревязывать подвозимое на фронт сено для конского состава Действующей армии. Ясно, что цены военного времени суще ственно выше, нежели в мирное время. Отсюда рост внешнего долга и, следовательно, зависимости России от союзных госу дарств.
Также к
1916
году обязательственные выплаты казной пай
ковых сумм (минимальный продовольственный набор для чле нов семьи призванного солдата, которые содержались его тру
дом) превысили миллиард рублей
треть годового бюджета.
-
Эту бюджетную треть до войны давала казенная монополия на
спиртные напитки. Но с началом конфликта в стране был вве ден «сухой закон», и казна лишилась данного источника своего
пополнения. Таким образом, следовало хотя бы частично ком пенсировать громадные военные расходы государства. Деше
вая рабочая сила в лице военнопленных -
это и есть частичное
возмещение несомого ущерба стране от войны.
В-третьих, рабочую силу требовали поместное дворянство и прочие землевладельцы. Рост арендных цен, а затем и сосре
доточение крестьянства на собственном хозяйстве (аграрное перенаселение в большинстве регионов постепенно «рассасы валось» в связи с мобилизациями) негативно отражались на
помещичьей запашке. Одним словом, «Первая мировая война I
Иконникова т.я. Военнопленные l-й мировой войны на Дальнем Вос
токе России
(1914-1918.,
Хабаровск,
2004,
с.
76.
ухудшила экономическое положение дворянства, привела к ро
сту их задолженности по платежам Дворянскому банку, лишила дворянские имения рабочей силы, наемный труд резко подоро
жал. В условиях военного времени дворянские собрания про должали по-прежнему ходатайствовать о расширении кредита, сложении долгов и правительственной помощи ... В связи с
социально-экономическим кризисом Ставропольское, Саратов
ское и Воронежское чрезвычайные губернские дворянские со брания [в середине
1916 года]
просили правительство прислать
рабочих-китайцев на сельскохозяйственные работы, оставить
на зимние работы военнопленных»'. А этот фактор был осо бенно важен для обороноспособности государства. Основную массу товарного хлеба давали именно частновла дельческие хозяйства, среди которых преобладали помещики. Крестьяне же и в мирное время, в основном, работали на са мообеспечение (экспортный хлеб достигался высоким налогоо бложением, что побуждало крестьян продавать хлеб для упла ты налогов в ущерб собственному потреблению). Товарный хлеб
-
это паек в Вооруженных силах. Это
-
продовольство
вание оборонной промышленности и городов вообще. Это
-
снабжение потребляющих губерний, населению которого не хватало собственного хлеба до нового урожая. Это, наконец, финансовые ресурсы для расчетов с союзниками за поставки вооружения. Достаточно
разверстка зимы
1917
вспомнить,
что продовольственная
года была введена потому, что в стране
ощущалась нехватка товарного хлеба. Поэтому задача снабжения частновладельческих хозяйств рабочей силой была весьма важна именно для воюющего госу дарства. Характерен контингент наемных работников в поме щичьих хозяйствах. Например, великий князь Николай Михай
лович в письме императору Николаю
11
от
26
июля
1916
года
упоминал о работах в своем имении, расположенном в Хер сонской губернии: «Кроме женщин, детей и стариков, у меня работают I
тридцать
шесть
арестантов
Херсонской
тюрьмы
Барuнова Е.Л Российское дворянство в начале ХХ века: экономический
статус и социокультурный облик. М.,
2008,
с.
139.
и девятьсот сорок семь австрийских пленных. Немцев HeT»l. К этой номенклатуре работников можно прибавить беженцев. И примечательна фраза об отсутствии немцев. Германские во еннопленные в силу своей малочисленности и указанного не благоприятного соотношения с русскими пленными в Германии
использовались либо как квалифицированные специалисты в промышленности, на железных дорогах и проч., либо (в массо вом порядке)
-
на строительстве. Это та же Мурманская же
лезная дорога. Впрочем, были и исключения (прежде всего в
1917
-
году). Так, Э. Двингер рассказывает о своей работе в
сельском хозяйстве в Сибири. Сам факт работы давал основания для смягчения режима со держания и положения пленного в чужой стране вообще. Осо бенно если он не состоял в рабочих командах, действовавших в работе на оборону или под контролем военного ведомства. То есть «рабочие руки были нужны в хозяйствах и на производ стве, поэтому, если военнопленные трудились добросовестно, к ним и относились "сочувственно, как к трудящимся", даже
если это были немцы. Периодические распоряжения властей о снятии части военнопленных с сельскохозяйственных работ вызывали "большое недовольство" и "затруднения" для зем
левладельцев и крестьяю)2. Действительно, в октябре
1916
года из крестьянских хо
зяйств снимались все пленные, а из крупных хозяйств
цать процентов. Причина про ста
-
-
трид
окончание сельскохозяй
ственного года и намерение военного ведомства о перемещении
пленных в концентрационные лагеря. Однако работ было еще
много, и чем больше было хозяйство, тем больше оно требовало труда. Потому по ходатайствам местного дворянства в Особое совещание по обороне государства и Министерство земледелия пленных оставляли в помещичьем хозяйстве. I
Николай
М.-Л.,
II и великие 1925, с. 76.
князья (родственные письма к последнему царю).
2 Белова ИБо Военнопленные на территории Калужской и Орловской гу
берний в годы Первой мировой войны
NQ 12,
с.
44.
// Военно-исторический журнал, 2007,
Использование труда военнопленных в сельском хозяйстве, их «растворение» среди крестьянского населения (даже в по
мещичьих имениях ведь работали и местные крестьяне, и при шлые батраки) и позволили смягчить условия пребывания в плену. Для России это было еще более характерно, так как на селение не испытывало ненависти к австро-германцам на быто
вом (<<биологическом») уровне, как внушала пропаганда в той же Германии по отношению к русским. Здесь не было нацио нальностей, заведомо недоброжелательно настроенных к про
тивнику по этому признаку, как, например, венгры в Двуединой монархии. Россия
-
многонациональная страна с прекрасно
уживающимися друг с другом нациями, народами, народностя
ми и мелкими этническими группами.
Свою роль сыграла и общая нехватка мужчин. Хозяйство про стаивало. Вдовы и солдатки нуждались в разнообразной помощи и поддержке. Пленных оценивали в зависимости от
их человеческих качеств, отвлекаясь от факта пленения. По этому
«сокращение
мужского
населения
и
упадок
структур
самоуправления привели к тому, что большинство пленников оказались в деревне в относительно доброжелательной среде. На этот раз военнопленные оказались нужны деревне больше, нежели она им. Военнопленные мужчины, оказавшись в де
ревнях с переизбытком женского населения, имели все шансы весьма комфортно обустроиться». Но вот после Февральской революции с постепенным возвращением в деревню фронто виков (раненые, отпускники, дезертиры) пленные оказались
не так сильно нужны в хозяйствах. Борьба же с помещиками за землю не позволила использовать рабочие руки пленных в помещичьих
экономиях,
ством. Поэтому в
1917
исподволь
захватываемых
крестьян
году пленных изгоняют из деревни в
город. К этому необходимо добавить недоброжелательные в от ношении врага настроения фронтовиков и их уверенность, что все пленные спали с русскими бабами, пока их мужья воевали
с теми же немцами l . I
Люкшuн Д. Да за нашими бабами вьются. Военнопленные в крестьян
ской России
// Родина, 2002, N~ 10, с. 27.
Такая тенденция начинается приблизительно с середины
1917
года, когда усилился приток солдат в деревню: распоря
жения Временного правительства об отправке на сельскохо
зяйственные работы солдат после сорока лет, увеличение де зертирства после провала Июньского наступления, «законное дезертирство» посредством
самовольно остающихся дома ра
неных и отпускников. Первоначально, в
1917
году пленные за
манивались крестьянами на работы в свои хозяйства, и те охот но шли, так как здесь были лучшие пища и обращение. Мест ные власти просили
центр оказать
помощь в деле удержания
пленных в крупных хозяйствах посредством усиления сельской
стражи и конвоев 1• Крестьяне пытались действовать явочным порядком. Пред
ставители общин просто приходили в имения и приглашали пленных в крестьянские дома: «Крестьяне начали разбирать пленных из поместий по своим хозяйствам самостоятельно. Местами же земельные комитеты ставили изъятие пленных у помещиков
на
планомерную
основу,
например,
вводили
для
последних плату за использование военнопленных, а если они
отказывались платить, бесплатно прикрепляли пленных к хо
зяйствам мобилизованных в армию»2. То есть мотивом для «перетягивания» рабочих рук к крестьянам выступала видимая
«справедливость». Ведь они работали в хозяйствах фронто виков и, значит, облегчали их материальное положение. Вес на
-
это сев яровых, и каждая пара рабочих рук была на счету.
Неудивительно, что требования Временного правительства и Верховного главнокомандующего (напомним, что пленные на ходились в общей юрисдикции военного ведомства) вернуть пленных в имения результатов не дали.
Данная идиллия продолжалась, пока весной шла борьба кре стьян за снижение арендных цен. Но вскоре имения подверга ются разгрому. Помещичьи земли
-
дележу. И пленные пере
мещаются в крестьянские хозяйства. А затем, в довершение, J
ГАТО, ф.
2260,
оп.
1, Д. 58, л. 45.
2 Солнцева с.А. Военнопленные в России в
просы истории,
2002, N2 1,
с.
145.
1917 г.
(март--<жтябрь)
// Во
как показывает Д. Люкшин,
-
В город. Либо возвращались в
лагеря. Именно здесь военнопленные и встретили октябрьский
переворот большевиков, резко изменивший судьбу военноплен ных Центральных держав. Однuм он позволил вернуться до
мой, а других волей-неволей втянул в орбиту начинавшейся в России Гражданской войны. Как говорилось выше, в плену оказались
2,3-2,5
1914-1917
п. внеприятельском
млн русских солдат и офицеров, не
считая т.н. гражданских пленных. По ряду причин Россия прак
тически не заботилась о снабжении этих людей продовольстви ем и почти не оказывала им помощи: «На них по преимуществу
была возложена самая трудная, самая изнурительная физиче
ская работа, питание их было недостаточным, необходимой по мощи с родины они фактически были лишены, право вое по ложение их было беззащитное, их сношения с родными и близ
кими до крайности были затруднены»l. Потому эти проблемы оказались всецело возложенными на противника.
Затягивание военных действий на неопределенный срок, что
стало ясно уже к концу
1914
года, означало, что каждому го
сударству так или иначе придется помогать своим гражданам,
оказавшимся в плену. Но если для пленных союзных держав Антанты существовала частная и правительственная помощь,
организованная тщательным образом, то для русских солдат государственная поддержка практически отсутствовала, а част
ная была минимальна. Международное право Гаагская конвенция
1907
Женевская конвенция
г.
-
1906
г. и
указывало, что в ходе войны
державы, подписавшие данные правовые документы, должны
оказывать неприятельским военнопленным такую же заботу, что и для собственных военнослужащих. В частности, статья
7
Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны
от
18
октября
1907
года гласила: «Содержание военнопленных
возлагается на Правительство, во власти которого они находят
ся. Если между воюющими не заключено особого соглашения, I
М.,
Жданов НН Русские военнопленные в мировой войне
1920, с. 72.
1914--1918
п.
то военнопленные пользуются такой же пищей, помещением и
одеждой, как войска Правительства, взявшего их в плен». Тем не менее размах войны, ее длительность, количество пленных, превращение воюющих государств в военные лагеря привели
к тому, что конвенции, как говорилось выше, в полной мере
не соблюдались и не могли соблюдаться по объективным при чинам.
Соответственно, воюющие стороны не могли снабжать долж ным образом военнопленных противника, так как зачастую они
не могли сделать этого и в отношении своей собственной ар мии и населения. Нарушение международного права было не
избежным и сказалось во всех сферах: от работы в плену на интересы врага (в том числе и на военных объектах, что прямо запрещалось конвенциями) до недостаточности обеспечения военнопленных всем необходимым. Главная причина тому
-
огромная масса пленных, которой ранее никто не ожидал, так как все стороны рассчитывали на скоротечный характер войны, на срок до шести месяцев, когда количество взятых в плен лю
дей исчислялось миллионами.
Проблемы с продовольствованием военнопленных начина лись немедленно после их попадания в неприятельский плен. Высокоманевренные операции
1914 года, характеризовавшиеся
быстрым изменением фронта, изнуряющими маршами в райо нах приграничной территории, не давали возможности интен
дантским службам снабжать даже и собственные действующие
соединения. Говорить в таких условиях о надлежащем снабже нии пленных не приходилось в принципе.
Надо помнить, что победившая сторона старалась отпра
вить взятых в плен солдат и офицеров противника в глубь сво ей страны как можно быстрее. В любой момент можно было ожидать, что контрудар противника отобьет только что за хваченные трофеи. Например, и после Танненберга в середи не августа
] 9] 4
года, где была разгромлена 2-я русская армия
ген. А.В. Самсонова, и в начале февраля
19] 5 года
в Августов
ских лесах, где был пленен 20-й армейский корпус ген. П.И. Бул
гакова, соседние русские части имели возможность отбить сво-
их пленных. Организовать соответствующие удары русским не удавалось, однако немцы немедленно отправляли в ближний тыл взятых русских военнопленных. Точно так же поступали и
русские после Галицийской битвы августа
1914
года, и в ходе
осенних сражений в Польше, где лицом к лицу сходились сотни тысяч русских, австрийцев и германцев. Первое полугодие войны дало массу пленных, которые в
львиной доле перевозились в глубь собственной территории для последующего сосредоточения в лагерях. Какая-то часть,
конечно, оставалась на прифронтовых работах. Бедность рус ской приграничной полосы железнодорожными линиями по
буждала победителей гнать взятых в плен врагов к конечным выгрузочным станциям, откуда они отправлялись в тех эшело
нах, что подвозили на фронт пополнения, продфураж и разноо бразное воинское имущество. Скорость передвижения колонн военнопленных не позволяла кормить их в это время так, как
того требовало международное право. у частник войны вспоминал, что когда осенью
1914
года
немцы гнали русских пленных по Польше в свой тыл, то лишь раз в сутки останавливались в деревнях, давали полчаса-час на
готовку ~артошки, которую ели полусырой, а потом гнали даль ше. Общее разорение территории, где проходили интенсивные
боевые действия, оказывало свое влияние на снабжение людей. Польские крестьяне охотно делились с пленными русскими
солдатами картошкой, но хлеба у них все равно уже не было. Чем дальше от фронта, тем с пленными обращались все хуже и хуже, отстававших часто убивали, и пленные, как правило, пи тались сырым картофелем и свеклой. Война есть война: «Люди
превращались в животных, которые только о еде и мечтали»l. Данные сведения подтверждает и официоз. После боев плен ные отводились на ближайшие тыловые пункты, где из них со ставлялись большие партии. Затем
-
движение своим ходом
до железнодорожной станции, и только здесь пленные полу чали первую пищу. До того «при следовании к железнодорож ным
I
станциям,
длившемся
иногда несколько
Кuрш Ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925,
с.
суток,
37.
пленным
не выдавал ось никакой пищи, и они были вынуждены питаться сырым картофелем, брюквой и морковью, вырывая овощи из полей, мимо которых они проходили, и подвергаясь за это по
боям, ударам штыками, а иногда и расстрелам со стороны кон
воиров ... ». Ослабевших и раненых бросали на повозки друг по верх друга. Перевязки не производились чуть ли не вплоть до
концентрационного лагеря. В ожидании эшелона
ночлег под
-
открытым небом'. Более-менее военнопленных стали кормить только в лагерях, так как здесь было гораздо проще наладить снабжение. Однако и в лагерях для военнопленных наладить лагерный быт удалось далеко не сразу. Провал германского блицкрига в Битве на Марне, последующее установление позиционного
фронта на Западе, постоянные переброски резервов на Восток, ожесточенные бои в Карпатах
-
все это к концу года показы
вало, что расчет на скоротечный исход войны не оправдался.
Следовало беречь ресурсы, в чем особенно нуждались отрезан ные от мировых рынков и вынужденные рассчитывать преиму
щественно на собственные силы (не считая контрабанды через нейтральные государства, которая являлась для немцев суще ственным подспорьем) Центральные державы. Правда, в это время еще существовали такие продовольствен ные рынки, как Италия (вступила в войну на стороне Антанты весной
1915
года) и Румын ия (вступила в войну на стороне Ан
танты в августе
1916
года), не считая сочувственно настроен
ных к Германии Болгарии и Швеции. Однако и тогда еда в лаге
рях для военнопленных не отличалась особенным изобилием. Так, паек в солдатском лагере в Германии в конце состоял: утром и вечером ба, который на
75 %
-
кофе; завтрак
-
200
1914
года
граммов хле
состоял из картофеля. Обед
-
болтушка
из кукурузной крупы с кипяченой водой и иногда с кусочками
мяса. Ужин I
2
немного картофеля, а иногда
-
селедка 2 •
См.: Обзор действий Чрезвычайной Следственной Комиссии с
1915 года М.,
-
по
1 января 1916 года.
Пг.,
Жданов НН Русские военнопленные в мировой войне
1920, с. 160---161.
29 апреля
1916, т. 1, с. 96-97. 1914---1918
гт.
Защита интересов военнопленных в соответствии с между народным правом поручалась нейтральным государствам. Так, интересы русских пленных защищало посольство Испании.
Интересы немецких пленных
Ii
России представляли шведы,
австрийцев защищала Дания. Помимо испанцев, защитой рус ских пленных в Германии занималось Российское общество Красного Креста, являвшееся частью Международного Крас
ного Креста. Для защиты интересов российских граждан, оказавшихся с
началом войны в трудных условиях (интернированные, тури сты, военнопленные и проч.), в нейтральной Швейцарии был создан Центральный комитет помощи российским гражданам,
расположившийся в городе Берн. При нем и параллельно с ним действовали разнообразные специальные комитеты по
мощи русским военнопленным, которые взяли на себя первую заботу о русских солдатах и офицерах, оказавшихся в австро германском плену. Средства для деятельности этих комитетов
поступали из России, а также на первых порах, пока еще была надежда на непродолжительность конфликта, существовали благотворительные пожертвования. В своей работе комитеты стремились прежде всего к со блюдению справедливости в мероприятиях продовольствен ной помощи военнопленным. В связи с тем, что никто не мог,
разумеется, дать комитетам точную информацию о количестве людей в лагерях, было решено возложить задачу распределе ния помощи на плечи самих военнопленных. Так, Лозаннский
комитет по оказанию помощи русским и сербским военноплен ным в Австрии сообщал: «С первых же дней своей деятель ности Комитет стал на ту точку зрения, что все вещи должны отправляться коллективными посылками, а не индивидуальны
ми». Иными словами, вследствие ограниченности средств ко митет не мог помочь
всем,
а потому справедливо считал ось,
что помощь должна быть оказываема наиболее нуждающимся, что было возможно только через доверенных лиц среди самих
военнопленных.
Секция помощи военнопленным при Цен
тральном комитете помощи российским гражданам в Швейца-
рии (Берн) также сообщала: «Вступая в сношения с лагерями, Секция ... совершенно правильно держал ась того взгляда, что более целесообразное распределение посылок на местах требу
ет, чтобы оно производилось комитетами самих военнопленных. Им на месте виднее степень нужды каждого пленного товарища.
К тому же коллективная раздача гарантирует наибольшее соблю дение общественного интереса в деле помощи нашим соотече
ственникам». Отсюда вытекало требование к лагерной админи
страции образования таких комитетов среди военнопленных I . Таким образом, продовольственная поддержка русских во еннопленных из Швейцарии проводилась в виде посылок. Эти посылки были небольшими, состояли исключительно из наи
более необходимых и не скоропортящихся продуктов. Величи на посьmок обусловливалась, во-первых, нехваткой средств и во-вторых, расчетом на адресный характер вручения. Выше по казано, что швейцарские комитеты предполагали, что посылки
не будут делиться между военнопленными, так как на всех все равно не хватит, но поступят наиболее нуждающимся. То есть не каждый пленный сумеет воспользоваться находящимися в по
сылке предметами. Поэтому каждая посылка стоила от двух до четырех франков и включала в себя: два килограмма хлеба или сухарей, коробку сгущенного молока, четвертушку чая, или шоко лада, или какао, либо сыра, кусок мыла, сахар, папиросы, табак и папиросную бумагу. К сожалению, комитеты помощи русским военнопленным не имели возможности связаться со всеми лагерями без исключения. О каких-то лагерях просто не знали, остальным не могли помогать ввиду скудости средств. Поэтому помощь оказывалась лишь не
которым из них. Например, Бернская секция в октябре
] 9] 4
года
поддерживала связь с двенадцатью лагерями. Об объеме оказы ваемой помощи может говорить пример продовольственных по сылок за октябрь
] 9] 4 года: - 546 пакетов (2] 02,95 сахара - 99 пакетов (495 кг),
хлеба и сухарей
I
кг),
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1916,
б.м.,
1917,
с.
13-14,32-33.
1914--
-
сгущенного молока
102 пакета (468 кг), (300,9 кг), чая 15 пакетов (121 кг), рыбьего жира - 11 пакетов (49,5 кг), какао 16 пакетов ( 178,4 кг), всего продуктов - 890 пакетов (3673,28 кг). табака -
68
-
пакетов
Трудность помощи русским военнопленным в отношении наи
более насущных для них вещей, где продовольствие играло веду щую роль, стала очевидной спустя самое короткое время. Посту
паемых в комитеты средств катастрофически не хватало. Из Берна в Россию сообщали: «Два месяца работы Секции убедили нас, что при
огромном количестве русских военнопленных никакая
по
сильная обществу помощь не может оказаться чересчур большой. Уже самое поверхностное знакомство с состоянием германской хозяйственной жизни должно привести нас к заключению, что при крайней ограниченности средств продовольствия, которыми
обладает Германия для своего коренного населения, пропитание
наших военнопленных не может быть достаточным»l. Снабжать пленных пищей можно было лишь из-за рубежа. Покупки продо вольствия для пленных в самой Германии были невозможны. Продовольствование военнопленных стало постепенно ухуд
шаться, начиная с
1915 года.
Вызвано это было введением строго
го нормирования продуктов, в Германии в связи с осознанием не ясных перспектив войны, так как предвоенная Германия являлась
импортером продовольствия. Теперь следовало беречь все налич ные ресурсы, так как на их достаточное восполнение рассчиты
вать не приходилось. В ухудшении продснабжения ведущую роль здесь играли британская морская блокада и сокращение рабочих рук в сельском хозяйстве Германии вследствие новых и новых призывов В Вооруженные силы.
Сокращение пайковых норм в стране наряду с ухудшением от ношения к военнопленным, прогрессировавшим по мере затяги
вания войны, стало причиной нехватки продовольствия в лагерях.
При этом наряду с субъективным фактором I
-
строгость сод ер-
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1916, б.м., 1917, 6 - 2320
с.
15--16,21-22.
1914-
жания в лагерях
-
ведущую роль играли факторы объективные.
Последнее не осознавалось самими военнопленными: «Не верьте, если услышите, что немцы не давали достаточно питания потому,
что не имели его сами. Голодная смерть царствовала в
1915
году
(свидетельство всех русских врачей), когда немцы имели столько
съестных продуктов, что при желании могли ими объедаться»·. Вне сомнения, «голодная смерть» являлась нормой в лагерях
для военнопленных. Однако согласно статистическим данным, в первый год войны в австро-германском плену оказались около по
лутора миллиона человек (к началу сентября
1915
года), а между
тем за всю войну в плену умерли около двухсот тысяч русских
солдат и офицеров, когда число пленных увеличилось еще на мил
лион. Сколько же из них может быть отнесено к «голодной смер тю)
1915 года, если в дальнейшем ухудшение продовольствования
лишь прогрессировало и наиболее голодным временем стала зима
1916-1917 гг.
Да и не «объедались» немцы в
1915
году.
Против русского военнопленного играли цифры самого паЙка. В германской армии суточная норма хлеба составляла мов, а в русской
-
1025.
750
грам
Согласно международным нормам, во
еннопленный должен бьm получать тот же паек, что и солдат того государства, в котором оказался пленный. Разница в калорийном
отношении заключалась в снабжении немцев теми продуктами, которые пленным просто не поставлялись (например, сыр). Следовательно, германский паек сам по себе уже был недо статочен для русского солдата. Русский ученый пишет:
« ... наш
солдат привык съедать большое количество хлеба, и значитель ное ограничение его в хлебе составляет для него тяжелое лише
ние ... Такое ничтожное суточное количество хлеба обозначает для русского военнопленного голодание, тем более тяжелое, что хлеб ... составляет при том скудном рационе, какой отпускается военнопленному нижнему чину в Германии, почти единственную
твердую пищу»2. Разница еще и в том, что основу хлебного пай ка в Германии составлял белый (пшеничный) хлеб, а в России I
Аскольдов А.А. Памяти германского плена, Прага. б.г., с.
2 Раnчевскuй ИФ.
С.9-10.
-
31.
О питании военнопленных в Германии. Пг.,
1916,
черный (ржаной). Отсюда разница в цифре пайка (пшеничный
хлеб более калориен), хотя русскому желудку, привычному к черному хлебу, объяснить эту разницу было невозможно. По нятно, что русским выдавалсяпрежде всего (по мере возмож
ности) ржаной хлеб, но в размерах, принятых для пшеничного
хлеба. Ведь с осени
1915
года натуральные продукты даже для
гражданского населения стали заменяться суррогатами. Три
четверти хлеба составлял картофель. Но, разумеется, это не все. Субъективный фактор отноше ния к пленным со стороны германцев наряду с понятным не
желанием руководства страны выделять достаточный паек для пленных, в то время как впереди маячили неясные перспективы
затягивавшейся войны, неизменно усугублял продснабжение лагерей. Немцы стали экономить с первыми выстрелами, соз давая то, что В.И. Ленин назвал «гениально организованным голодом».
И без того распоряжением от
21
февраля
1915 года воен 300 граммов.
нопленный в Германии получал хлебный паек в
Немцы не стремились к тому, чтобы надлежащим образом кор мить пленных. Субъективный фактор понятен, так как в Герма нии относились к пленным, как к людям, не исчерпавшим всех
возможностей к сопротивлению и повинным уже этой стороной дела перед своим государем и присягой. Нельзя не сказать, что германское командование пыталось
своеобразным способом воспитывать собственных солдат в смысле отказа от добровольной сдачи в плен. А именно
-
до
биванием русских раненых и пленных на полях боев. Понятно, что официальная пропаганда утверждала, что то же самое де лают и русские. Так, при русском допросе австрийского лейте нанта выяснилось, что германские офицеры, приказывая своим
солдатам истязать и убивать русских военнопленных, руко водствовались следующим посылом: «Так следует поступать с
каждым русским пленным, и, пока вы, австрийцы, не будете делать то же, вы не будете иметь никакого успеха. Только озве релые солдаты хорошо сражаются, но для этого наши солдаты должны упражняться в жестокости на русских пленных, кото-
рые, как изменники своей Родины и добровольно сдавшиеся в
плен, ничего, кроме пытки, не заслуживают»l. С объективной точки зрения отвратительное снабжение имен но первой военной зимой объяснимо более всего. Во-первых, ни кто не рассчитывал вести войну зимой, и потому ни одна страна
не оказалась подготовленной к борьбе в зимнее время. Многое пришлось импровизировать на ходу. Наконец, и в России, так же как и в Германии, наивысшая смертность в лагерях для военно пленных пришлась как раз на первую военную зиму. Хотя в целом
за войну большинство пленных погибли в последующем на рабо тах, а здесь говорится именно о лагерях, где постепенно смерт ность снизилась.
Пер во начально лагеря для военнопленных повсюду представ
ляли собой временные пункты в старых казармах или летних ла герях. Расчет на блицкриг не позволил всем воюющим державам без исключения заранее задуматься о строительстве специальных
лагерей. Затем, когда стало выясняться, что война будет долгой, концлагеря стали строить на голом месте, но обнесенном колючей проволокой.
Здесь пленные сами строили себе бараки, которые опять-таки сооружались как временные и потому страдали массой строитель
ных изъянов. В частности, все современники без исключения от мечают, что бараки в лагерях зимой не протапливались как следу
ет. То есть зимой бараки промерзали насквозь, и потому «зимою заболевало больше половины всех пленных. Слабые, истощенные организмы не обнаруживали никакой стойкости в борьбе с бо лезнями. Самые пустяковые нарывы и раны не заживали целыми месяцами, легкие простуды превращались в длительные болезни.
Особенно легко отмораживались ноги»2. Отсюда и высокая сте пень смертности в первую зиму, так как ко второй военной зиме многое удалось наладить силами самих военнопленных.
Схожая картина наблюдалась и в России. Например, «в Ка занской губернии за годы войны не было построено до конца ни I
Цит. по: Сенявская Е.С Противники России в войнах ХХ века: Эволю
ция «образа врага» в сознании армии и общества. М., 2 Левин К. Записки из плена. М.,
1936, с. 87.
2006,
с.
67.
одного специального лагеря для содержания пленных. Такие лаге
ря спешно строились в Сибири, условия содержания в них бьmи гораздо более тяжелыми, чем, в центральных областях России. В Поволжье же офицеров размещали на квартирах без охраны, лишь под надзором полиции. Солдаты хотя и водворялись "казар
менным порядком", но охрана была весьма ненавязчивоЙ»I. Но при всем том в
1915-1916 гг.
в Казанской губернии умерли всего
шестеро военнопленных. Львиная доля умерших неприятельских
пленных погибли на строительстве Мурманской железной дороги и во время эпидемий в перечисленных выше «лагерях смерти», ко торые получили свое название не потому, что в них существовали чрезмерно жестокие порядки или намеренно уничтожались люди,
а потому, что в них погибли тысячи австро-германских пленных. Не следует путать схожие термины применительно к двум миро вым войнам двадцатого века. Как правило, это настолько различ
ные вещи, как расстояние между землей и небом. В азиатской части России барачные лагеря военнопленных на считывали от десяти до тридцати пяти тысяч человек. Концлагеря в
Сибири изначально строились по расчету на десять тысяч пленных. Для них выделялся участок земли в
12-14 десятин на окраине го
родов. Бараки рассчитывались на пятьсот человек, с нарами в два
яруса. Стоимость строительства нового лагеря
-
около четверти
миллиона рублей. В европейской же части находились небольшие лагеря, от двух тысяч человек, но с рабочими командами. Самый большой постоянный лагерь в Европейской России
Тоцкий лагерь под Оренбургом, где суровой зимой
-
1916-1917 гг.
от тифа, усугубленного холодами и плохой пищей, умерли сем надцать тысяч австро-германских пленных. Главными виновника ми широкого распространения эпидемии являются комендант ла
геря, рассматривавший пленных, как преступников (невзирая на указание международного права на то, что «военный плен
-
не
акт милосердия со стороны победителя, это право обезоруженно го»), и главный доктор Туберозов, разделявший мнение комендан та. Интересно, что комендант также переболел тифом. Подобным I
Люкшuн Д Да за нашими бабами вьются. Военнопленные в крестьян
ской России
// Родина, 2002, N~ 10,
с.
24.
же образом вели себя и многие австро-германские комендан ты, игнорируя требования международного права. «Гуманные предписания, выставляемые тут Гаагскими конвенциями
1907 ГГ.,
1899
и
сплошь и рядом решительно игнорируются, и на место
этих предписаний резко выдвигается и всячески подчеркивается
необходимость не поддаваться чувству милосердия к обезору
женному Bpaгy»l. Для сравнения можно вспомнить, что аналогичное явление
гибели массы военнопленных в первую военную зиму произо
шло и в Великую Отечественную войну фашистских концлагерях зимой
1941-1945 ГГ., когда в 1941-1942 гг. умерло громад
ное количество советских военнопленных, существенная часть
которых в
1941
году сдались в «котлах», не исчерпав всех воз
можностей для сопротивления. То есть неранеными, с оружием, порой даже добровольно. Испытания пленом резко изменили от ношение к добровольным сдачам даже со стороны тех, кто питал неприязнь к советской власти сталинского образца. Для немцев с точки зрения организационной неожиданным оказался массовый наплыв русских военнопленных. К
1915
1 января
года в Германии находились около трехсот тысяч русских
пленных (плюс до ста восьмидесяти тысяч в Австро-Венгрии).
Сама по себе для масштабов мировых войн двадцатого столетия цифра вроде бы и небольшая, но все когда-то бывает в первый раз. Создавать систему лагерей пришлось с нуля, да еще для та кого количества людей. Соответственно, свои проблемы испы тывались и со снабжением этих людей пищей. Нельзя забывать, что даже первые письма с родины русские пленные стали полу
чать лишь весной плену с начала
1915 года, хотя некоторые из них находились в войны - августа 1914 года, то есть семь-восемь
месяцев. Это также есть фактор организационного порядка. В-третьих,
зима
1915
года
выдалась
нелегкой
в
смысле
определения дальнейшего планирования войны. Блицкриг про
валился: после Битвы на Марне германские армии были отбро шены от Парижа, что переводило войну в наиболее невыгодную I
Кравченко н.н. Институт военнопленных в понимании германского Ге
нерального штаба. Томск,
1915, с. 6.
для Центральных держав плоскость Следовательно,
борьбу на истощение.
-
впредь до определения ближайших рубежей
военно-политического характера следовало экономить на всем.
Вдобавок надо вспомнить, что на территории житницы Герман
ской империи
Восточной· Пруссии летом--осенью
-
1914
года
велись интенсивные бои, в ходе которых уничтожались урожай и наличные запасы (русские участники войны вспоминают, что
в Восточной Пруссии они никогда не испытывали перебоев со
снабжением продовольствием, так как масса продуктов находи лась на месте). Это уже летом
1915
года, после оккупации русской Польши,
немцы смогли усилить продовольственные потоки с оккупиро
ванных территорий в метрополию. Пока же организационная составляющая
лишь
налаживалась,
накладываясь
на
строгую
экономию. Косвенно данный тезис подтверждается сведениями о том, что до
1 марта 1915
года пленным офицерам в Германии
можно было покупать продукты в специальных лагерных лавоч
ках. Затем продажа пленным продуктов была запрещена 1. Другой метод экономии заключался в своеобразном выполнении требо вания выплаты жалованья офицерам, находящимся в плену, что соответствовало статьям Гаагской конвенции. По воспоминани
ям русского пленного офицера, «согласно международному пра ву, немцы выплачивали нам треть нашего основного в России жалованья, причем из этих денег еще удерживали по своему рас
чету деньги за наше продовольствие»2. Не стоит забывать, что вопрос о переносе главного удара в кампании
1915
года на Восточный фронт был окончательно ре
шен немцами лишь по итогам первого этапа Горлицкого проры
ва, когда стало ясно, что русские не имеют боеприпасов. Но это уже начало мая месяца. Возможно, что свою роль сыграла и на
дежда собрать урожай в России, что противнику частично уда лось. Как известно, PyccКl,~e войска при Великом Отступлении
получили приказ Ставки об уничтожении засеянных хлебных поI
Ру;wша К.Ю. Пребывание в германском плену и геройский побег из пле
на. Пг.,
1916, с. 18.
2 Успенский А.А. В плену. Каунас,
1933, ч. 1,
с.
31.
лей (теоретический пример с Отечественной войны
1812
года),
но уничтожить всего, разумеется, не смогли.
Наконец, все познается в сравнении. Как сообщают сами пленные, до середины
1915
года на пайковую выдачу в Герма
нии давали по фунту хлеба в день и суп с мясом. Затем пища стала ухудшаться, и в
1916
году уже давали пустой суп из гни
лых овощей и чай из листьев крапивы (иногда подслащенный). Для сравнения: в Российской империи питание неприятельских
пленных в начале войны составляло
3 ф. хлеба, 3/4 ф. мяса, 100 г крупы, чай и сахар. К марту 1915 года мясной паек умень шился до 1/4 ф., а чай во многих лагерях был совсем oTMeHeH l • Последнее было связано с тем, что именно сахар оказался пер вым наиболее слабым местом в структуре российского пище вого потребления в период Первой мировой войны. Правда, и в Германии в самом скором времени стало наблюдаться то же самое. В первый период войны, как отмечают источники, «продовольствие военнопленных сахаром несравненно лучше,
чем каким бы то ни было другим пищевым продуктом». Однако вскоре изобилие сахара сменилось кризисом, так как резко со кратились поля сахарной свеклы, а большое количество сахара для производства спирта и взрывчатых веществ стал забирать
фронт. И еще. После первых выстрелов многие были уверены, что
война будет недолгой. Несмотря на то, что исход первых же операций на всех фронтах опрокинул эти расчеты, массовое
сознание не подцается быстрому изменению, но зато, усвоив что-либо, оно надолго делает усвоенное фактом своего вос приятия и источника поведения. Поражения на фронте, начав шиеся весной, также не смогли заглушить данное убеждение, и потому многие пленные считали, что для них война окончена
и в ближайшем времени они вернутся домой живыми и невре димыми.
О том, что плен станет испытанием, еще не думали. Быв ший русский военнопленный вспоминал: «Призрак голода уже I
Последняя война Российской империи. М.,
2006, с. 86.
вставал над нами. Не все еще видели его, многие имели день ги, другие надеялись на близкое окончание войны (дело было весной
1915
года
-
[конец мая после Горлицкого прорыва]),
но никто не рассчитывал, что надо будет провести целые годы в стране, отрезанной от всего мира. Массы пленных были бла
годушно и радостно настроены ... [Глядя на проходившие к
фронту неприятельские войска] Жалели австрийцев, которым надо было еще воевать, и радовались за себя, уже окончивших
воЙну»l. Это настроение также показывает, что положение во еннопленных было еще сравнительно неплохим. И что тезис о «голодной смерти» в
1915
году является преувеличением даже
при том, что первая зима действительно дала высокую смерт ность, вызванную и впрямь не нехваткой продовольствия, ко
торое в Германии и Австро-Венгрии еще было, а отсутствием надлежащей организации.
Горлицкий прорыв
19
апреля
1915
года в Галиции, поло
живший начало Великому Отступлению русских армий на вос ток, дал австро-германцам новые трофеи. В том числе прежде всего прочего пленных. По данным, ген. Н.Н. Головина, если первые девять месяцев войны вывели из состава русской Дей
764 000
ствующей армии
976000
чел., то следующие полгода
-
уже
чел., (при этом октябрь можно исключить, так как ин
тенсивные боевые действия на Восточном фронте уже закончи лись). Наплыв пленных в Центральные державы стал причиной того, что помощь им стремительно сокращается. Швейцарски ми
комитетами
помощи
русским
военнопленным
с
горечью
констатировалось: «По мере того как число военнопленных увеличивается, мы, к сожалению, вынуждены сокращать из-за ограниченности
средств
количество
припасов,
отправляемых
каждому военнопленному»2. Оказание
продовольственной
помощи
своим
гражданам,
оказавшимся в неприятельском плену, также стало одной из составных частей официальной политики в отношении военI
Левин К. Записки из плена. М.,
2
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1916, б.м., 1917, с. 22.
1936, с. 14. 1914-
нопленных, принятой высшим руководством Российской импе рии. Прежде всего император Николай
II
отказался посылать
своим пленным хлеб, мотивируя это опасением его использо
вания для питания германских войск. Официоз относительно такого опасения являлся не более чем отговоркой, так как по мощь своим пленным оказывалась даже сербами (вплоть до па дения Сербии и Черногории в начале какая-то
часть
продовольственных
1916
года). Безусловно,
посылок
расхищалась,
но
большая часть доходила до своих адресатов. Например, побы вавшая в Германии российская сестра милосердия сообщала,
что русским пленным в Германии необходима «правильно орга низованная доставка съестных продуктов. Германия не может
прокормить пленных, она сама голодает и не будет препятство вать организации питания из России, как это уже давно сделано
нашими союзниками для своих пленных. Из осмотра англичан и французов я вынесла полное убеждение, что подавляющее большинство посылок доходит до военнопленных, нужна толь
ко правильная организация ... » 1• Также Е.М. Шуберская указала, что насущным вопросом является интернирование слабых и больных в нейтральные страны, так как при прогрессирующем ухудшении продоволь
ственной ситуации в Германии их ожидает гибель. Однако при несоответствии русских пленных в Германии (около миллиона)
и германских пленных в России (немногим более полутора со
тен тысяч) любой обмен (интернирование предполагается как взаимная мера) не менял общей картины. К тому же против та ких действий для России резко возражали англичане, и прави тельство не решалось идти против союзников, зависимость от
которых в ходе войны чем дальше, тем больше нарастала. Итак, в апреле
1915
года император Николай
посылать продукты русским
II
отказался
пленным, мотивируя это «невоз
можностью про верить, что хлеб действительно будет достав лен по назначению, а не будет использован для продовольствия германских войск». Летом I
1915
года со стороны Ставки по-
Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг.,
1917,
с.
11.
следовал даже запрет посылать военнопленным по почте хлеб
и сухари, чтобы не увеличивать продовольственные ресурсы Германии. Потребовалось вмешательство правительственного Голицынского комитета, находившегося под патронажем самой императрицы, для отмены этого запрета. Однако в полной мере
запрет был снят лишь осенью
1916
года, то есть спустя более
чем год.
В июне
1915
года Главное управление Генерального штаба
представило царю доклад о бедственном положении русских пленных. Было сделано предложение оказать продовольствен
ную помощь «хотя бы тем военнопленным, которые попали в плен вследствие ран, контузий и болезней. Эти лица, как ис
полнившие свой долг перед родиной, казалось бы, заслужива ют всяческой заботы о них, которая в данное время могла бы
выразиться в облегчении их безотрадного положения в плену путем присылки им съестных припасов». Не желая нарушать принципы равенства и справедливости в отношении к военно
пленным, а также брать ответственность лично на себя, импе
ратор ответил, что «этот вопрос должен быть решен Советом
министров». Совмин решил выделить
150 000
рублей!. Так как
русских пленных насчитывалось уже до полутора миллионов, то выходило
-
по десять копеек на каждого.
Можно сказать и о финансовой помощи. В июне
1915
года
по инициативе вдовствующей императрицы Марии Федоровны и Международного общества Красного Креста между Россией, с одной стороны, и Германией и Австро-Венгрией
-
с другой
стороны, было подписано соглашение о взаимном обмене ин спекционными
поездками
сестер милосердия
по лагерям
во
еннопленных для выяснения обстоятельств жизни военноплен ных. Германский ученый Р. Нахтигаль справедливо считает, что
данное мероприятие было
-
гуманитарное соглашение, «вы
ходящее за рамки общих определений международного права.
Примечательно, что достижение этого соглашения не было воз можным ни в ходе предыдущих войн, ни между Центральными I
Мальков А.А. Деятельность большевиков среди военнопленных русской
армии
(1915-1919).
Казань,
1971, с. 29.
державами и западными странами Антантьш l . Державы Антанты заботшIИСЬ о своих пленных через Красный Крест, тесно «завязан ный» на ведущие страны Запада. Поэтому в специальных догово ренностях у Великобритании и Франции просто не бьmо нужды. Сама поездка состоялась в августе
1915
года. С русской сто
роны в Германию отправились сестры Н.Н. Оржевская, п. Казем Бек и Е.А. Самсонова -
погибшего в августе
вдова командарма-2 ген. А.В. Самсонова,
1914
года в Восточной Пруссии. Германская
делегация: графиня А. Икскюль, баронесса э. фон Пассов и ба ронесса М. фон Вальслебен; австрийская делегация: графиня А. Ревертера де Саландра, баронесса и. Рошти, баронесса К. фон Михалотцы. Российские сестры должны были объехать все кон центрационные лагеря в сопровождении датчан, как представите
лей нейтральной державы, и специально выделенных германских
офицеров, сопровождавших их по лагерям. Так вот, денежная сумма, переданная сестрам милосердия для помощи пленным, со
ставила шестьдесят пять тысяч рублей, а к концу поездки, когда поступила информация об ужасном положении русских пленных, бьmо выделено еще сто тысяч рублей
-
мизерная сумма в целом.
Таким образом, как справедливо отмечается исследователями,
русские власти делали все возможное, чтобы плен воспринимался солдатами именно в качестве жесточайшего наказания. Питание
русских пленных бьmо таким, что они находились на грани го лодной смерти. «Точка зрения официальных властей на возмож ность оказания помощи русским военнопленным заключалась в
том, что содержание пленных [по международным договоренно
стям] должно производиться из экономических ресурсов Герма нии, а при таких условиях всякая материальная помощь из России
якобы усиливает ресурсы Германии и тем облегчает ей ведение войны. При этом, однако не учитывалось, что при желательном
ослаблении экономических ресурсов в первую очередь должны
погибнуть миллионы пленных русских солдат»2. Слова о «гибели Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Челябинск,
I
2007, 2
с.
83.
BaClUlbeea с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 73.
миллионов» являются явным преувеличением. Двести тысяч
погибших за всю войну
-
факт, а прочее
-
лишь эмоциональ
ная характеристика.
Отношение царизма к собственным военнослужашим дик товалось обстановкой на фронтах войны. Если в начале, когда Действующая армия включала в себя кадровые войска и людей, ранее служивших в Вооруженных силах, можно было быть уве
ренными, что массовых добровольных сдач в плен не будет, то с весны
1915
года ситуация перемеНилась. Ухудшение качества
резервов наряду с катастрофической нехваткой оружия и бое припасов, что вынуждало вести бои как размен русской крови на австро-германский металл, в широких размерах вызвало к жизни явление сдач в плен. Нередки стали случаи, когда в плен
сдавались целые роты, а иногда даже батальоны. Двести тысяч пленных в месяц
-
это норма лета
1915
года (справедливости
ради надо указать, что в начале августа только в крепостях Но
вогеоргиевск и Ковно в плен попали более ста тысяч русских солдат и офицеров). Субъективно пленные были ни в чем не виноваты. Не они готовили страну к войне, не они не смогли дать войскам ору
жие, не они бездарно руководили боевыми действиями. Объек тивно же была права верховная власть, так как массовые сдачи в плен грозили крушением фронта и поражением в войне. От делить же «агнцев от козлищ» было невозможно в принципе, и
потому помощь не оказывалась никому. И тем, кто доблестно дрался до последнего патрона, и тем, кто, не сумев выдержать
обстрел позиции тяжелыми гаубицами, поднимал на штыке бе лый платок. Но разве были они виновны перед своей Родиной: одним не была своевременно оказана помощь, других не могла поддержать собственная артиллерия. А для скольких причиной
пленения стал бездарный командир? О практике бессмыслен ных штыковых атак ради того, чтобы присутствующий в этот
момент на командном пункте (то есть в личной безопасности) штабной офицер мог получить Георгиевский крест как якобы участвовавший в атаке и/или «бывший под обстрелом неприя теля», пестрят сообщения участников войны.
В то же время не было секретом психологическое восприя тие плена не столько как личной трагедии, сколько как счастли вой возможностью уцелеть во время войны. Не все думали так, но
-
большинство. Кстати сказать, именно так рассуждали и
большинство австрийских пленных, что лишний раз говорит
о бессмысленности и ненужности участия в Первой мировой
войне многонациональных Российской и Австро-Венгерской
империй. Данное восприятие играло против обороноспособно сти страны и победной перспективы, а потому, вне сомнения, российское военно-политическое руководство (и об этом не однократно сказано в нашей работе) намеренно проводило по
литику усугубления положения русских военнопленных, дабы трагизм пребывания в плену пере весил кажущуюся выгоду. Надо помнить, что многонациональный состав страны давал различные результаты в отношении потерь. Например, охотнее прочих
сдавались
в
плен
поляки,
не
испытывавшие,
разуме
ется, особенной симпатии к российской коронной власти и к России вообще. Ведь те же австрийцы создавали национальные польские части
легионы Ю. Пилсудского. В качестве приме
-
ра можно привести письмо простого солдата: «Кормят нас пло
хо ... работать гоняют каждую минуту, и ночью, и днем ... Так что остается никак на свете жить; у нас один в полку удавился,
трое в плен ушли к немцу ... Эх, пропадешь ни за что ... Много
жидов, поляков; уходят в плен из наших солдат к немцу»l. Кор мить этих людей
-
не важно какой национальности
-
русское
правительство не желало.
Русское правительство, умудренное негативным опытом, не
могло быть уверено, что плененные русские солдаты и офице ры пытались сопротивляться до последнего. Случаи обратного
были слишком нередки. Тот факт, что русские военнопленные составляли более семидесяти процентов всех пленных в Герма нии, говорит сам за себя. Ведь по количеству задействованных сил в
1914 году немцы две трети своих войск держали на Запад 1915 года баланс качнулся почти
ном фронте, и только летом I
М.,
Революционное движение в армии и на флоте.
1966, с. 152.
1914 -
февраль 1917-го.
к паритету
-
49 %.
Например, зимой
1915
года. во Франции
находились семь германских армий, в то время как в России
-
только три. К осени соотношение изменилось, как семь к семи.
Между тем к
1О
сентября, по данным Гамбургского отделения
Международного Красного Креста,
в
Германии находились
913 172 русских пленных, в то время как французов - 274514, англичан - 24974, бельгийцев - 41 141 чел. Безусловно, на Восточном фронте боевые действия носили
активный характер, в то время как Западный фронт застыл в позиционной борьбе. Бесспорно, что союзники не торопились спасать Россию, сберегая собственные силы и полагая, что в громадной России людей еще надолго хватит. Но что касается
общих потерь, то с начала войны по
1 ноября 1915 года рус 4 360 000 чел., а французы потеряли в 1914-1915 гг. 2 385 000 чел. То есть соотношение общих по терь - в 1,8 раза. Пленными же - в 3,3 раза. Это двойное рас ские армии потеряли
хождение. Данные по пленным в Австро-Венгрии не рассма
триваются, так как французов здесь не было, а русские пленные «делились» между немцами и австрийцами почти поровну.
Непосредственным результатом всех принимаемых россий
скими властями мероприятий должно было стать сокращение количества пленных.
1916
И действительно, в летней кампании
года (следует, конечно, учитывать фактор улучшения си
туации с вооружением) русская Действующая армия потеряла в четыре с половиной раза меньше пленных, нежели за аналогич
ный срок в
1915
году. Подготовка резервистов, переход страте
гической инициативы к державам Антанты, насыщение войск
техническими средствами ведения боя и боеприпасами
-
все
это позволило сократить количество пленных при таких же по
терях по числу убитыми и ранеными. Существовали и объективные причины невозможности по мощи военнопленным, которые, судя по всему, играли ведущую
роль в государственной политике по данному вопросу. Главной проблемой снабжения русских пленных стало их громадное
количество. В России не голодали и не испытывали проблем с
продовольствием,
но
полтора
миллиона
пленных
к
осени
1915
года
-
вых мужчин
это очень большая цифра. Кормить столько здоро
-
слишком накладно, а противник, взявший их в
плен, обязан кормить, вот пусть и делает это. А если продснаб жение плохое, так тем, кто остался в окопах, еще хуже.
Другая причина
-
расстояния и транспорт; например, при
минимальной норме в пятнадцать фунтов сухарей в месяц на человека требуется их более полумиллиона пудов, что состав ляет почти тысячу вагонов нагрузки. Минимальная норма сала (жиров) составляла два фунта в месяц. Переправлять такие объемы грузопотоков было тяжело со всех точек зрения, и вер
ховная власть, и без того не желавшая снабжать пленных, отка залась от мысли о широкомасштабной помощи. В итоге с марта
1915
года по
14
декабря
1916
года из России было отправлено
государственных посылок всего в размере
продовольственными припасами 1. Это
-
130 807
ящиков с
на более чем два мил
лиона людей. Интересно, что русское правительство, нарочито деклари руя плохое отношение к военнопленным, исподволь старалось
им помогать. Так, долгое время думали, что Бернская секция помощи русским военнопленным действует на пожертвования
и благотворительность. Однако выяснилось, что средства в Швейцарию шли из России, в том числе из личных средств са мого императора. Правда, в
1916 году,
когда пайковые выплаты
внутри России (денежная помощь семьям призванных солдат)
превысили миллиард рублей
треть госбюджета,
-
-
помощь
прекратилась. К сожалению, именно в это время наступил пе риод общего ухудшения продовольствования русских военно пленных в Центральных державах, и теперь трагизм пленения
стал, несомненно, преобладать над желанием уцелеть в импе риалистической бойне. Однако в еще худшем положении, нежели военнопленные, находились интернированные
-
так называемые гражданские
пленные. Помимо военнопленных, в тылах воюющих госу дарств
содержалась
масса
интернированных,
заподозренных
I Жданов НИ Русские военнопленные в мировой войне
М.,
1920, с. 345.
1914-1918
IТ.
(практически всегда -
необоснованно) в шпионаже и сочувствии
к неприятелю. Сюда отправлялись как подданные неприятельских держав, почему-либо оказавшиеся с началом войны на ставшей мгновенно вражеской территории, либо те категории собственно го же населения, что могли быть обвиненными в сотрудничестве с врагом.
Количество этих несчастных было громадным. Например,
на
1О
сентября
находились
1915 года в Германии, по немецким же данным, 913 172 русских военнопленных и 73 934 граж
данских пленных. Но это далеко не полные данные. Немец ким исследователем утверждается, что «в годы Первой миро вой войны в плену в Германии находилось
6
млн чел.: солдаты
и гражданские лица, женщины и дети. Около
3,8
млн из НИХ
были военнопленные и интернированные гражданские лица из
России»!. Неясно, идет ли здесь речь о всех Центральных дер жавах или только о Германии. Но даже и в лучшем случае об щее количество русских военнопленных составило около двух
с половиной миллионов человек. Следовательно,
1 300 000 -
это гражданские пленные. В то же время в России гражданские пленные:
250 000
германских и
80 000
австро-венгерских под
данных 2 • Как делали гражданских военнопленных? Очень просто. Например, в имении А.И. Богданова при селе Богородицкое
Барятинской волости Усманского уезда Тамбовской губернии распоряжался управляющий,
германский
подданный,
некий
М. Герцог. По обвинениям Главного совета Союза русского на рода
8
августа
1914
года полицейские структуры отстраняют
управляющего от должности, начиная расследование. Суть об винения
-
«открыто восхваляющий немцев и поносящий рус
ских. Пользуясь экономической зависимостью местного населе ния от имения, он с наступлением войны умышленно угнетает
это население, лишая его и заработков, и аренды в имении ... ». I
Ленцен И. Использование труда русских военнопленных в Германии
(1914-1918
гг.)
// Вопросы
истории,
1998, N~ 4,
с.
129.
2 Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Челябинск,
2007,
с.
88.
По проведенному расследованию обвинения не подтвердились, однако тем не менее
23
августа М. Герцог по распоряжению
тамбовского губернатора был выслан в Кострому «в качестве
военнопленного»l. Очевидно, что местные крестьяне, жаждав шие улучшения условий аренды, просто-напросто донесли на несговорчивого управляющего.
Мы говорим «очевидно», потому что фонд департамента по лиции периода Первой мировой войны пестрит доносами с мест, сообщавшими в полицию о тех или «предательских» про ступках отдельных лиц. С
1915
года, когда неприятельские подданные
«Закончились», будучи отправленными в глубь страны в каче стве «гражданских пленных», в измене стали обвинять и русских дворян. Почти всегда завуалированной целью этих доносов вы ступали экономические интересы: в годы войны крестьяне уже
начинали сводить свои счеты с помещиками, чтобы закончить этот процесс во время аграрной революции
1917-1918 п.
Однако и здесь в числе «застрельщиков» оказалась Ставка.
Верховный главнокомандующий уже осенью
1914
года напут
ствовал премьер-министра и.л. Горемыкина: «Считаю необхо димым просить вас о безотлагательном принятии самых суровых и решительных мер относительно подданных воюющих с нами
государств без различия общественного положения на всем про
странстве империи, приравняв их к военнопленным»2. Отнюдь не советская власть первой обозначила проблему «немцев По волжья». Масон, франкофил и покорный исполнитель воли союз ного командования, великий князь Николай Николаевич спешил довести русско-германское противоборство до ненавистниче
ства. Очень скоро Верховный главнокомандующий распорядится отправлять в ссылку фронтовиков, имевших несчастье приехать в Россию после определенного срока, установленного свыше.
К сожалению, эта практика шпиономании, заложенная Став кой первого состава, продолжится и в дальнейшем, с августа
1915
года, когда пост Верховного главнокомандующего займет
сам император Николай I
ГАРФ, ф.
2 ГАРФ, ф.
102, 601,
11,
пусть и в меньших масштабах.
4-е делопроизводство, оп. оп.
1,
д.
569, л. 1.
1914, д. 141,
ч.
72,
л.
1.
В любом случае цифры между гражданскими пленными в России и неприятельских странах чрезмерно не соответствуют.
До войны существовало только понятие «военный плен». С на чалом войны появилось
-
«гражданский плею). Этот последний
только расширялея по мере выяснения значимости для победы
экономического фактора.
Таким образом, в ходе войны плен был распространен на мирное население оккупированных областей: «Во время Первой
мировой войны понятие плена было чрезвычайно расширено и фактически распространилось на всех подданных, оказавшихея
во власти враждебного государства, свободная деятельность ко торых признавалась правительствами государств пленения опас
ной с точки зрения военных задач»l. Такой подход имел массу преимуществ. Первое и основное из них
-
возможность экс
плуатации любых масштабов. И не только на Востоке. Известно, что ограбление немцами Бельгии принял о столь необоснованные масштабы, что угрозу поголовного голодомора бельгийскоrо на селения смогло
предотвратить лишь
вмешательство тогда еще
нейтральных США в лице американских организаций Красного
Креста. Отсюда первых, в
- и громадное расхождение в цифрах, так как, во 1915 году русские сдали западные губернии, где про
тивник мог проводить соответствующие репрессии. Во-вторых, австро-венгерское руководство, раздосадованное поражениями,
резко обозначившейся зависимостью от поддержки германского оружия и добровольной сдачей в русский плен военнослужащих славян, в
1915-1916 гг.
провело массовые репрессии (отдельные
репрессалии начались уже в августе
1914
года) на территории
собственной Галиции, освобожденной от русских. Репрессии, как правило, проводились по двум признакам.
Либо принадлежность к право славному населению, что автома тически переводило человека в категорию «сочувствующих рус
ским». Либо
-
по доносу. А о причинах доносов мы уже гово
рили на примере России. В Австро-Венгрии ситуация с доносиI
ВаСWlьева с.Н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в
годы Первой мировой войны. М.,
1999, с. 17.
тельством была гораздо худшей, так как в России низы доносили
на вышестоящих, что делало масштабы доносительства доста точно ограниченными. В Австро-Венгрии доносы являлись по преимуществу горизонтальными, то есть соседскими, что во
влекало в их орбиту большие массы украинского населения.
В Австро-Венгрии наиболее жестокими лагерями для ин тернированных являлись Талергоф и Терезин, где в нечелове ческих
условиях
содержались
заподозренные
в
симпатиях
русским галицийские украинцы, и прежде прочих
-
к
право
славные карпатские русины. После войны даже был выпущен
так называемый Талергофский альманах
«Пропамятная кни
-
га австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато
русским народом во время всемирной войны
1917-1917
гг.».
Это свидетельства того террора и репрессий, что проводились
австрийцами на собственных же территориях Галиции. Уже впоследствии отмечалось, что «с началом Первой мировой войны русские, живущие в Прикарпатской Руси, подверглись настоящему геноциду. Австро-венгерские власти провели мас
штабные чистки русского населения, жертвами которых стали несколько сотен тысяч человек
-
расстрелянных, повешенных,
лишенных крова и замученных в лагерях. Австрийские концла
геря Талергоф и Терезин, забытые сегодня, были первыми ла сточками, предшественниками германских Освенцима, Дахау и
Треблинки. Именно в Талергофе и Терезине была опробована
политика массовых убийств мирного населения»l. Помимо того, предвоенные договоренности международ ных правоотношений говорили о солдатах
-
профессионалах.
А тут в плен, по сути, стали попадать уже обычные ополченцы.
Отсюда и все сложности с определением их статуса и подзакон ности международным правовым нормам: «Уже в самом начале войны nоняmие военного плена было чрезвычайно расширено.
В войне, в которой принимали участие все массы народона селения воевавших стран, фактически было трудно провести границу между комбатантами и некомбатантами с точки зрения I
Русская Галиция и «мазепинство». М.,
2005, с. 15.
тех военных задач, которые являются основной причиной су
ществования института военного плена»l. Соответственно, «русскими» гражданскими пленными счи тали и тех австрийских подданных, что подверглись репресси ям в годы войны со стороны своих же властей. Можно быть уверенным, что количество гражданских пленных на террито
рии Австро-Венгрии существенно превышало число таковых в Германии. Некоторые интернированные находились в концла герях целыми семьями, включая и младенцев. Характерная вы
держка из письма: «Покорнейше прошу прислать мне здесь по вашей возможности каких съестных припасов для моей боль ной дочки. Она имеет
1
год
8
месяцев [от роду], а для меня
сухарей, муки, рису ... Муж находится на войне, я и дочка моя
нуждаемся в лучшей пище, а денег нет, чтобы купить». Участь
этих несчастных была ужасна и смягчалась лишь действиями Международного Красного Креста, ибо кто же будет помогать австрийским подданным, репрессированным собственным пра вительством? Как только было окончательно осознано, что война закон чится еще не скоро, в недостижимом, отдаленном будущем, ор ганизация снабжения военнопленных стала приобретать черты четкости и пунктуальности наряду с централизацией. Первона чально русские пленные в Германии получали продукты через
откупщиков, которые невероятно наживались на этом (возмож
но, плохое качество продуктов в какой-то мере объясняется и этим обстоятельством, что, правда, не снимает вины с герман ского правительства, в ведении которого находятся пленные по
международному праву). Дабы не расходовать продовольствие зря, летом
1915
года в Германии по инициативе военного ми
нистерства была образована «комиссия для выработки еди нообразного плана питания военнопленных». Сосредоточение проблемы в руках военного ведомства позволило не то чтобы улучшить (к этому не существовало объективных предпосы1 Жданов
н.н. Военный плен в условиях мировой войны
тей по военному искусству. М.,
1921,
с.
96.
// Сборник
ста
лок), но наладить снабжение пленных продовольствием в раз мерах, достаточных для выживания.
Кроме снабжения по твердым ценам, контролируемым, как и многое прочее, военным ведомством, оптовые закупки про
довольствия давали еще большую экономию. Теперь проблема питания стала напрямую подчиняться комендантам лагерей.
С этого момента продовольствование пленных приобрело те черты, что прекрасно отмечены в отчете российской сестры
милосердия А.В. Тарасевич: «Все питание наших военноплен ных можно охарактеризовать так: они получают ровно столько
невкусной пищи, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду и не чересчур быстро истощаться. Все калории исчислены на учно, и пленные с голоду пока действительно не умирают, но
ощущение голода у них не проходит»'. По данным И.Ф. Рапчевского, с июня
для пленных представлял собой: нье,
100
1915
года мясной паек
г солонины в воскресе
120 г свинины в среду, 120 г баранины в пятницу. Раз в
неделю вместо мяса
-
30
свиного сала, раз в неделю ну. Раз в неделю к ужину
к обеду взамен мяса
-
г консервов, раз в неделю
-
160
30
г
г кровяной колбасы к ужи
сельдь в
-
-
160
г, два раза в неделю
вяленая или соленая рыба в
150
грам
мов. Эти цифры представляют официальные данные, ставшие известными в России к
1916
году. Однако на практике жизнь
оказывалась не столь оптимистичной, нежели на бумаге, да еще с официальной печатью. Русский врач говорил о ситуации в ла герях для военнопленных в
1915
году: «Мы были посланы на
эпидемию тифа в солдатские лагеря
-
случаи тифозных забо
леваний были, но подавляющее большинство солдат умирали от истощения
-
голодной смертью ... все листы, на которых
было написано распределение питательных продуктов (белков, жиров, углеводов), и цифры были фальшивые. Того, что там
было написано, пленный не получал никогда, это был подстав ной, оправдательный документ»2. J
Цит. по: Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне
1918 ГГ.,
М.,
1920, с. 266.
2 Аскольдов А.А. Памяти германского плена. Прага, б.г., с.
31.
1914--
Тем не менее повторимся, что случаи смертности, хотя и до вольно многочисленные в сравнении с войнами недавнего про шлого (например, русские пленные в Японии в
1904-1905
п.),
все-таки не выходили за пределыI допустимых величин. За всю войну умерли восемь русских пленных из каждых ста, и пото
му применительно к
1915
году говорить о высокой смертности
именно от голода представляется
преувеличением. Высокий
про цент смертности давали и такие обстоятельства, как тяжелые работы и издевательства над пленными со стороны охраны лаге рей. Плюс те же самые эпидемии. Вернее было бы сказать, что
гибель русских военнопленных от эпидемических заболеваний стала бы меньшей в случае нормального питания. Но об этом не могло быть и речи.
Для того чтобы организацией преодолеть общую нехватку ре сурсов, немцами был выработан специальный план питания воен нопленных. Так как только русские не получали помощи с родины,
то этот план фактически относился лишь к русским. Специалиста ми была тщательно исчислена та самая «научная» норма, что оха рактеризована А.В. Тарасевич. В качестве результата исчисления, «по мнению специалистов, германская доза питания представляет
терпимый минимум, но лишь при условии, если действительно все указанные в плане продукты являются, так сказать, полноцен
ными. Но дело в том, что даже в самом плане питания имеются указания на возможность и допустимость суррогатов, хотя и так
целый ряд продуктов представляет собой не что иное, как сурро гаты. На практике эта возможность привела к тому, что почти все
наиболее ценные в питательном отношении продукты заменяются
малоценными суррогатами ... »1. Цена пайка для пленного в день с середины
1915
года составила
58
пфеннигов, без хлеба.
К сравнению. Пленным можно было покупать пищу в лавочках для пленных, но оплата тяжелого труда была ничтожной, если во
обще была, а цены
-
большими. «Спрашивается, сколько этого
продовольствия может купить себе военнопленный, когда про из водительность его суточного труда оценивается на самых тяжелых I
С.4.
Альбаm г.п. К вопросу о снабжении военнопленных хлебом. М.,
1916,
работах максимум в 1О пфеннигов, а то и в
2,50 пфеннига, когда кило
хлеба из испорченной муки продается там за 50 пфеннигов?»1 Одним словом, немцы всячески извлекали выгоду даже и в таком случае.
В то же время австро-германские военнопленные в России питались существенно лучше, нежели их русские коллеги по не
счастью. В России длительное время соблюдались нормы между народного права в том отношении, что пленный должен получать такое же количество пищи, что и взявшие его в плен солдаты про
тивника. Вернее, соблюдение норм старались приближать к тре буемым, так как сокращения пайковых выдач практиковались в ответ на размер пай ка для русских пленных в Германии и Австро
Венгрии.
Например,
согласно
приказу
главнокомандующего
армиями Юго-Западного фронта ген. Н.И. Иванова от
1915 года,
20
июля
суточная дача для неприятельского пленного составля
ла следующие цифры 2 :
Продукr
Привлечениые
Ржаные сухари
к работам
I
72 зол. 2,5 ф. 24 зол.
Свежее мясо или рыба
%ф.
Деньги на приварок
3,5 коп. 0,48 зол. 6 зол.
Сахар
•
1 ф. 38 зол.
ф.
Или ржаной хлеб Крупа
Чай
Не работающие
2ф.
24 зол. '!.ф.
2,5
коп.·
-
При условии довольствия их два раза в неделю обязательно постной пищей.
В это время русский солдат получал паек в два с полови
ной фунта хлеба (столько же
работающий неприятельский
-
пленный), фунт мяса (пленный
-
меньше лишь на четверть),
сто граммов крупы (столько же и пленный), и лишь сахара пленный получал примерно в два с половиной раза меньше
русского солдата. Характерно, что вплоть до кризисной зимы
1916-1917 гг. размер пайка не сокращался. I
Например, паек для
РаnчевСКllli И. Ф. О питании военнопленных в Германии. Пг.,
1916,
с. ЗЗ. 2 Военно-санитарный сборник Юro-Западного фронта,
1915, с. 16.
N2 1.
Бердичев,
австро-германских военнопленных, занятых на фронтовых ра
ботах, согласно приказу главнокомандующего армиями Запад ного фронта ген. А.Е. Эверта от
8 февраля 1916 года за N2 2998, составлял: 2,5 ф. хлеба, 24 зол. крупы, полфунта мяса, 11 зол. соли, 60 зол. сырых овощей, 5 зол. сала или масла, 4 зол. под болточной муки, % зол. чая, 12 зол. сахара. Отметим, что этот паек был выше, нежели паек для беженцев, которые вовсе не
получали мяса, а все прочее, кроме крупы,
-
ше. Или в преддверии Брусиловского прорыва
несколько мень
4
мая
1916
года
главный полевой интендант сообщил, что ежедневный хлеб ный паек для пленных, привлекаемых к окопным работам, 3 фунта хлеба или 2 фунта 25,5 золотников муки l • Даже осенью 1916 года, когда уже назревал кризис снабжения, работавшие в пределах Юго-Западного фронта неприятельские военноплен ные получали пае к в прежних размерах.
Конечно, официальные цифры еще не означают, что они всегда и везде выполнялись, однако стремление русской сто
роны выполнять требования международного права налицо. Не
хуже, чем в прифронтовой полосе, австро-германцы питались и в русском тылу. Например, ежемесячный паек пленных против
ника летом
1915 года в Орловской губернии составлял: 1 пуд 20 фунтов крупы, по 30 фунтов сала и масла конопляного, 4 фунта соли, 1 фунт сахара 2 •
30
фунтов ржи,
При таких цифрах неудивительно, что командированный в
1915
году в Омский военный округ член Комитета о военно
пленных Е. Шинкевич доносил, что «внешний вид военноплен
ных свидетельствует о весьма хорошем питании; болезненного вида пленных не встречается, явно упитанные людю>. Он даже
сообщает,
что
питание
австро-германских
военнопленных,
«можно сказать, избыточно»З. Надо отметить, что в I
с.
1915
году
Сборник руководящих приказов и приказаний УН армии, б.м.,
1917,
125. 2
Белова и.Б. Военнопленные на территории Калужской и Орловской гу
берний в годы Первой мировой войны
// Военно-исторический журнал, 2007,
N2 12, с. 42. J
Отчет Е.г. Шuнкевuча по командировке в Омский военный округ ... Пг.,
1915, с. 21, 62.
болыпая часть неприятельских военнопленных находилась в
азиатской части России. Возможно, поэтому столь неплохим было снабжение пленных в Орловской губернии, так как эти люди находились на работах, а в лагерях кормили хуже. Отече
ственный исследователь отмечает, что «немцы, работавшие в деревнях, питались в соответствии с нормами, определенными
Стокгольмской конвенцией, и даже лучше (работодатели про сто не представляли, как можно есть так мало) за счет рабо тодателеЙ... Кстати сказать, русские солдаты в плену обычно страдали от недоедания, вызывая не меньшее удивление евро
пейских обывателеЙ»I. Иными словами, рацион питания различался настолько су щественно, что вызывал удивление другой стороны. В каждой стране у людей складываются свои пищевые привычки, пере ходящие из поколения в поколение, и есть непривычную пищу
тяжело. Российский профессор делает вывод: «К немецким мучным болтушкам, иногда сильно подслащенным, наш солдат совершенно непривычен. Привыкши съедать большие количе ства хлеба, а также сравнительно большие количества мяса и каши, он при чрезвычайно скудном хлебном и мясном рационе должен чувствовать себя постоянно отощавшим и голодным ... рацион военнопленных в Германии даже при образцовой рас кладке, преподанной прусским военным министерством, пред
ставляет с физиологической стороны еще и тот крупный недо статок, что он состоит в преобладающей своей части из жидкой и кашицеобразной пищи, не нуждающейся в разжевывании. Начиная с разных мучных болтушек, называемых супами и да ваемых к завтраку, а иногда и к ужину, обед представляет со бой тоже род кашицы, в которой разварена вместе мясная или рыбная дача с картофелем, а иногда еще и другими овощами ... Единственной более плотной едой, вызывающей потребность жевания, является отпускаемый к ужину четыре раза в неде
лю картофель, в виде картофеля в мундире или картофельного салата ... При ничтожном количестве хлеба в суточном рациоI
Люкшuн Д. Да за нашими бабами вьются. Военнопленные в крестьян
ской России
// Родина, 2002, N2 10, С. 25, 27.
не процесс жевания пищи становится для питающегося такой
жидкой или полужидкой пищей не нужным. А с выпаданием этого процесса выделение пищеварительных соков уменьшает
ся, почему получаемая военнопленными чрезвычайно скудная и невкусная для них пища переваривается и усваивается плохо.
А это, в свою очередь, понижает их питание»l. Также в отличие от русских, с
1916
года отправлявших мас
су военнопленных в село, дабы частично возместить нехват
ку рабочих рук в сельском хозяйстве, откуда были призваны в армию наибольшее количество бойцов, немцы старались со
средоточивать пленных на тяжелых работах оборонного значе ния (прифронтовая полоса, железные дороги, рудники, шахты). Соответственно, если в России лучше жилось тем неприятель ским пленным, что находились на работе, нежели тем, которые оставались в лагерях, то в Германии зачастую дело обстояло
ровно наоборот. Причина
-
именно в характере про изводимых работ и, глав
ное, в том, что в России пленных кормили работодатели (чаще всего пища была идентичной, и лишь в помещичьих имениях
кормили хуже), то в Германии работодателем и, следовательно, «кормильцем»
почти
всегда
выступало
государство,
опирав
шееся на соответствующие инструкции. Поэтому в Германии
«голод в рабочих командах [пленных] большой, потому что еда
того же типа, как и в лагерях, что при усиленной работе являет
ся более чем недостаточным»2. Однако
же
военнопленные
«убегали
главным
образом
с работ. Попытки побегов из лагеря никогда не венчались
успехом)}3. Прежде всего потому, что лагерь располагался в от далении от линии фронта. Рабочие же команды часто труди лись в прифронтовой полосе. «Для военных работ на фронтах германцы и австрийцы образуют из пленных особые рабочие I
Раnчевскuй ИФ. О питании военнопленных в Германии. Пг.,
1916,
с.26--27. 2 Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг., 1917,с.8. J
Кuрш Ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 56.
батальоны, которые следуют в тылу каждой из действующих армий и на обязанности которых лежат возведение новых, ис правление старых, разрушенных артиллерийским огнем укре
плений, про ведение железных и шоссейных дорог, служба в обо
зе в качестве возчиков и нередко обслуживание передовых позиций.
Положение этих пленных наиболее тяжкое»!. Тех, кому все-таки не удалось скрьпься, отправляли на самые тяжелые работы после спе циального барака для пойманных. Приказ австрийского военного министерства от
1О
августа
1915
года предлагал следующие виды
расправы с «отказниками»: «Военнопленных надлежит использо
вать также для производства работ военно-оборонноro характера. Военнопленные сначала приглашаются исполнять таковые за де
нежное вознаграждение. В отношении тех, кто не пожелает добро
вольно откликнуться на предложение, должны быть использованы все меры убеждений, а в случае их недействительности -
угрозы с
объявлением тяжких последствий отказа. Наиболее упорствующие наказываются соответствующим числом палочных ударов и под
вешиваются к столбу до тех пор, пока не согласятся работюъ. Те пленные, которые своим примером и устным воздействием вызовут среди товарищей открытое возмущение или упорное пассивное со
противление, могут быть расстреляны» •. Военно-принудительные работы по видам и характеристике (в
%%):
Вид работы
Гермаиия
Австро-Веигрия
Фронтовые работы под огнем
5,9 27,9 18,7 47,5
5,1 39,4 13,9 41,6
Фронтовые работы вне сферы огня Работы на военных заводах Прочие работы на военные нужды
с января
1916
года русских пленных солдат стали наиболее
активно бросать на работы на фронтах. Здесь труд: один обед с работой по
13-18
-
самый тяжелый
часов в сутки. Как вспоми
нал современник, «эти рабочие батальоны русских пленных за1 Наши военнопленные в Германии и Лвстро-Венгрии. Пг., 2
1917, с. 19.
Цит. по: Мальков А.А. Деятельность большевиков среди военнопленных
русской армии
(1915-1919).
Казань,
1971, с. 36.
нимались исключительно рытьем окопов, ставили проволочные
заграждения, строили шоссейные и железные дороги и мосты,
обслуживающие передовые линии немецкого фронта. Принуж
дались они к этим работам нечеловеческими истязаниями и
голодом»l. Находились на положении фактически рабов. Огромное количество русских пленных наравне с жителя ми оккупированной Бельгии и немецкими солдатами суровой
зимой
1916-1917
п. были брошены на строительство «линии
Зигфрида», более известной как «линия Гинденбурга». На эту линию весной
1917
года отступили германские армии, что по
зволило немцам с громадным уроном для врага отбить насту
пление французов
-
«бойня Нивелля», вызвавшее ряд восста
ний во французской армии. Русская разведка констатировала, что русские пленные
широко
использовались для
строитель
ства оборонительных работ и оборудования тыловых позиций
на Западном фронте 2 • Те военнопленные, что копали окопы на Французском фронте, находились в особенно тяжелом положе нии, и их так и называли среди товарищей
-
«обреченные».
Таким образом, 6-я статья Гаагской конвенции
«Государ
-
ство может привлекать военнопленных к работам сообразно с их чином и способностями, за исключением офицеров. Работы эти не должны быть слишком обременительными и не должны иметь никакого отношения к военным действиям»
-
вообще
не соблюдалась. В период активных операций каждая сторона тут же заставляла военнопленных рыть для себя окопы и гото вить укрепления. То есть немедленно трудиться на фронтовых
работах, что было запрещено международными конвенциями. Как говорилось, побеги из плена часто производились имен но из рабочих команд. Следовательно, начальник команды дол жен был заботиться о том, чтобы побегов не было. Достичь данного результата можно было двумя обычными путями
-
«кнутом и пряником». В условиях войны эти пути неизбежно I
Базuлевuч мп. Положение русских пленных в Германии. Пг.,
1917,
с.6.
Тактические приемы германской армии по опыту боев на Сомме в
1916roду,б.м.,1917,с.9.
принимали гипертрофированные формы. С одной стороны,
«прянию>: улучшение быта пленных, чтобы снизить их актив ность к бегству. Например, применительно к событиям плена
периода Великой Отечественной войны бывший советский во еннопленный так вспоминает о действиях начальника неболь
шого рабочего лагеря: «Фельдфебель понимал, что никакая ре шетка или колючая про волока не остановят настоящих солдат,
если они захотят бежать из плена. Единственное средство про
тив этого
хорошо кормить пленных ... »l
-
И напротив
-
«кнут». Когда русские пленные отказывались
от работ военного характера, их часто истязали: стояние без от дыха по нескольку суток на плацу, голод и жажда, холодная вода
зимой, арест, подвал, избиения, подвешивания, мнимые расстре лы. Многих забивали до смерти или расстреливали. В русской прессе писали: «Если из солдатских лагерей несся крик о по мощи, то из шахт и из лагерей за фронтом несся стон, полный отчаяния. На фронт отправлялась команда пленных, доведенных
голодом и побоями до неописуемого убожества ... »2 Истощение пленных в рабочих командах часто принимало крайнюю сте пень дистрофии. Вплоть до того, что в лагерях они «откармли вались».
То есть тот скуднейший паек, что выдавался в стационарных лагерях, воспринимался в качестве спасительного, так как здесь
по крайней мере не было работы. И можно было эффективнее сохранять энергию калорий, полученных от скудного питания.
В целом норма пайка соблюдалась, однако разница заключа лась в том, что в одном случае люди работали, сжигая калории, а в другом
-
просто «сидели». Русская сторона признавала:
«В Германии и Австро-Венгрии, помимо концентрационных
лагерей, были устроены еще так называемые рабочие лагери. Эти "лагери" обычно устраивались в центрах таких районов, в которых предполагалось дать широкое применение труду во
еннопленных. Причем пленные поступали в них из концентра ционных лагерей по мере того, как в данной местности созда1 Владимuров Ю.В. Как я был в немецком плену. М., 2 Аскольдов
2007,
А.А. Памяти германского плена. Прага, б.г., с.
с.
27.
339.
вались новые или же расширялись уже начатые работы. Пища и режим ничем не отличались от концентрационных лагерей, и единственное отличие в условиях существования военноплен ных заключалось лишь в том, что пленные проводили в этих ла герях только ночь, а днем отдельные партии их распределялись
по окрестностям, где пленные исполняли различные работьш 1 • Чем дальше, тем больше пленные использовались на работах. Во всех воюющих странах в народном хозяйстве не хватало рабо чих рук. Но если западные страны Антанты могли использовать
колониальных рабочих, а в России проживало многочисленное население, то немцам и австрийцам приходилось хуже, так как
всех взрослых мужчин трудоспособного возраста забирал фронт. Для сравнения: в Австро-Венгрии крайним возрастом для опол ченца тыловых служб считались
52 года, а в России -
43
года.
Все-таки мужчина после сорока трех лет, уже «списываемый» из
Вооруженных сил, еще очень даже способен к мирному труду. Поэтому именно австро-германцы старались использовать мак симум военнопленных противника.
Летом
1916
года шесть русских сестер милосердия в течение
восьми недель осматривали лагеря русских пленных в Германии. Помимо прочего, было отмечено: «В солдатских лагерях всюду
сравнительно мало пленных, главная масса вся на работах, а в лагерях остаются полуинвалиды, часть унтер-офицеров, сменя ющиеся команды, пришедшие с одной работы и вскоре отправ
ляющиеся на другие »2. Эти сведения подтверждает и бывший русский военнопленный. К концу
1916
года к лагерю, где содер
жался Ю. Кирш, бьши прикреплены до ста тысяч военноплен
ных, но в самом лагере единовременно находились не более пяти
тысяч. Все остальные находились на работах З • Промежуточная
ситуация
сложилась
в
Австро-Венгрии,
где переданный на частные работы пленный контролировался I
Обзор действий Чрезвычайной следственной комиссии с
года по
1 января 1916 года.
Пг.,
1916, т.l,
с.
29 апреля 1915
202.
2 Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг., 1917,с.3. J
Кuрш Ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 59.
в меньшей степени, нежели в Германии, но все-таки контроли
ровался в отличие от России, где контроля в таких случаях поч ти никогда не существовало, вплоть до момента, когда пленный вновь возвращался в лагерь. В
1916
году в Австро-Венгрии
указывали: «Продовольствие военнопленным работодатель до ставляет на свои средства. Отпуск военнопленных в распоря
жение работодателя может быть поставлен в зависимость от доказанной наличности у него запасов продовольствия или от
очевидной возможности своевременного их приобретения». То есть власти параллельно рассчитывали и на контроль над на личными запасами продовольствия в частных руках.
Контроль над распределением продуктов, как правило, огра
ничивался (щенными указаниями». Например, таким: «В пова ра должны назначаться самые чистоплотные, надежные и уме
лые военнопленные. Не только потому, что надлежащее пита
ние является лучшим средством сохранения трудоспособности, но и потому, что при тяжелых хозяйственных условиях полное использование питательных свойств приготовляемой пищи яв
ляется обязанностью каждого работодателя. Правильным рас пределением часов отдыха и труда после принятия пищи до стигается
наилучшее
ее использование для
питания
организ
ма». Правда, мясные продукты, которые всецело находились в
ведении центральных органов, можно и нужно было заказывать у военного ведомства 1. Второй этап войны несколько изменил положение русских военнопленных в Центральных державах. Во-первых, ухудше
ние продовольственной базы Германии и ее союзников умень шало пайки для пленных (оккупация Сербии зимой
1916
года
была оккупацией разоренной и истощенной территории, едва кормящей самое себя). Во-вторых, только теперь в России наконец-то появилось подобие организации помощи военно пленным.
Восточный фронт устоял и во время оперативной паузы
1915-1916 гг. I
вновь обрел свою мощь. Невзирая на локальные
Правила австро-венгерского министерства о положении военнопленных
на работах в Австрии. Пг.,
1917, с. 18,22.
успехи (Стрыпа, Нарочь), австро-германцы были обречены
-
стратегическая инициатива переходила к державам Антанты.
Подготовка к наступлению позволила российским властям хоть
немного озаботиться положением своих граждан, находивших ся в неприятельском плену.
Как говорилось выше, поражения на фронте непосредствен
но отражались на помощи. С августа
1915
г. по осень
1916
г.
действовало распоряжение правительства о запрете родствен никам посылать пленным сухари, сало, икру, спиртные напит
ки, колбасу и иные изделия из рубленого мяса, консервы. То есть все то, что долго не портилось и имело шансы дойти до адресата.
Август
1915
года
-
это пик поражений русской Действую
щей армии в Первой мировой войне, и одновременно перемена Ставки, когда пост Верховного главнокомандующего вместо
великого князя Николая Николаевича занял сам император Ни колай п. Ужесточение внутренней политики (роспуск Государ ственной думы, запретительные указы военного времени, на метившийся переход инициативы во внутренних делах страны
к военным кругам) наряду с обострением борьбы правитель ства и оппозиции за власть (образование Прогрессивного бло ка и начало «министерской чехарды») влияло и на положение пленных.
Тем не менее постепенно запреты ослаблялись, и на их нарушения (официальной отмены не было) смотрели сквозь пальцы. Тем паче что во главе помощи русским военноплен
ным стояла сама императрица Александра Федоровна. Власти
всячески стесняли деятельность и без того весьма немногочис ленных общественных организаций по оказанию помощи рус ским пленным. Единственное исключение составлял комитет государыни Александры Федоровны во главе с князем Н.Д. Го
лицыным. Власть не давала обществу никакой информации о положении пленных, и все запрещалось.
Частные посылки военнопленным стали приходить с весны
1915
года. На их мизерных объемах сказывалось сильное со
циальное расслоение в тылу 7 - 2320
-
лишь небольшая часть русских
военнопленных получала продукты и деньги из дому. Офицеры получали продукты только от родных, от правительства же ино
гда
-
деньги. Большинство солдат, крестьян по происхожде
нию, вообще ни на что не могли рассчитывать.
Вдобавок запретительные циркуляры играли свою роль. Местные почтовые отделения в России отказывались прини мать
продовольственные
посылки
от родственников
русских
пленных. На каждую просьбу требовалось разъяснение из цен тра. Но и без того большая часть не дошедших до адресатов
посылок погибла в самой России от халатности чиновников. Также то, что пропало из посылок, по уверениям современни
ков, было украдено в России, а не в Германии. Впрочем, есть и противоположные мнения: «Крали в плену, за малым исклю чением, почти все немцы, крали то, что можно было украсть. Крали убогие солдатские посылки, в которых бедная русская деревня посылала черные сухари да кусок сала, крали одежду
пленных офицеров, часы, деньги». В том числе в кражах при
нимал участие и офицерский состав 1. С
1916
года главную пищу для пленных в Германии состав
ляли брюква и кормовая свекла. В дополнение: полфунта хлеба и мучная болтушка на ужин. В то же время компетентные в проблеме структуры сообщали в центр: «Переписка с военно пленными убеждает нас, что нужда наших соотечественников в плену очень велика. Насущнейшая нужда осуществляется в самом необходимом
-
в сухарях и хлебе, молоке, сахаре и та
баке, а в лазаретах еще и в рыбьем жире ... »2 Удовлетворять эту нужду ранее не спешили.
Теперь тиски правительственной политики стали ослабе вать. К тому же занятость императора делами фронта постепен но передавала внутренние проблемы в ведение императрицы,
являвшейся инициатором смены министров. Обычно деятель ность Александры Федоровны на посту внутреннего руководи
теля оценивается критически, что справедливо. Но в данном I
Аскольдов А.А. Памяти германского плена. Прага, б.г., с.
2
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1916, б.м., 1917, с. 19.
17. 1914-
случае, в проблеме с военнопленными, царица старалась ис полнятьсвои прямые обязанности. Следует добавить, что победы (Брусиловский прорыв ) И по
ражения (Барановичи, Ковель ) кампании
1916
года давали вра
гу минимум русских военнопленных, что сравнивалось с сот нями тысяч австро-венгерских пленных, хлынувших в русское
народное хозяйство после Брусиловского прорыва. Основания
для оптимизма были, и на нарушения правил у начальства за крывались глаза. Негативным фактором стало нарастание про довольственного кризиса как наиболее важной составляющей части кризиса снабжения внутри Российской империи, который
к концу года принял обвальный и почти неуправляемый харак тер.
С начала войны в стране распространялись брошюрки с призывами к людям оказать помощь военнопленным. На ули
цах городов работали специальные сборщики пожертвований. То есть данная мера касалась прежде всего городских слоев
-
мещанства и буржуазии. Здесь люди могли что-то дать, ибо в деревне свободных средств было немного.
Но с
1916
года, когда в Германии для русских пленных на
чалась голодовка (или что-то близкое к тому), усилия о помо щи выросли на порядок. Проводимый благотворительный сбор средств
позволял
составлять
продовольственно-вещевые
по
сылки для военнопленных. «За пожертвование в пять рублей в месяц тому или другому военнопленному от имени жертвова
теля два раза в месяц будет отправлено по посылке, в которой будет по два фунта малороссийского сала и по восемь фунтов сухарей из черного хлеба ... Жертвуйте сами и привлекайте к
этому делу обязательно хотя бы два-три ваших знакомых, ко торые, в свою очередь, пусть также убедят двух-трех человек прийти на помощь несчастным русским военнопленным, ко
торых злая судьба забросила в неволю ... Говорите, убеждайте, просите, умоляйте их поддержать наших голодающих солдати
ков, потому что вы знаете, что они на краю гибели и мы все общими усилиями должны помочь им». Посылки составлялись нескольких категорий:
-
р.
1
50
коп.: три фунта черных сухарей, четверть фун
та чая, фунт сахара, четверть фунта махорки, четверть фунта мыла.
-
3
р.
50
коп.: смена белья, пара портянок, четверть фунта
чая, фунт сахара, пол фунта мыла, четверть фунта табаку или сто штук папирос, два фунта баранок.
5 р. 50
-
коп.: смена теплого белья и портянок, полотенце,
носовой платок, также то же, что и в посылке за
-
10
3 р. 50
коп.
р.: смена теплого и смена холодного белья, пара пер
чаток, пара носовых платков, пара носков, полотенце, фунт са хара, три фунта баранок, полфунта мыла, четверть фунта чая и
сто двадцать штук папирос l . Адресов для пожертвований насчитывали всего два: Комитет государыни императрицы Александры Федоровны по оказанию помощи русским военнопленным, находящимся во вражеских
странах
-
Петроград, Шпалерная ул., д.
53.
И Комиссия обще
ния военнопленных при Петроградском комитете Союза горо дов
Петроград, Большая Конюшенная ул., д.
-
Действительно, с июня
1916
12.
года к массовому снабжению
военнопленных продовольствием активно приступила Объе диненная организация Всероссийского земского и городского
союза и Московского городского управления. Запреты были сняты (либо не преследовались нарушения), что позволило ор ганизациям Земгора проявить себя на данном поприще. В ме сяц на заготовку сала и сухарей тратилось около полумиллиона
рублей. Помощью от Земгора снабжались двадцать девять ла герей с
380 000
пленных. Тем не менее «Эти крупные затраты
стали возможны благодаря ассигнованиям в распоряжение ука занных организаций значительных сумм со стороны Комитета Ее Величества».
То есть как заказы военного ведомства Земгору требовали передаче Земгору же громадных казенных сумм (получалось, что
государство
платило
за
оказание
патриотических
услуг
себе же самому), так и в вопросе о помощи военнопленным I
ЯкушевдJl1. В плену у немцев. Пг.,
1916,
с.
9, 21-22.
происходило аналогичное явление. Такие выплаты являлись за вуалированной попыткой верховной власти сохранить в стране
гражданский мир до победы. Как известно, надежды царизма не оправдались, и либеральная'ОППОЗИЦИЯ, стоявшая в том чис ле и во главе Земгора, ничтоже сумняшеся, сбросила монархию
в феврале
1917 года.
Одна из причин
-
нежелание отчитывать
ся после войны перед императором за истраченные казенные суммы, так как хищения и коррупция в организациях Земгора
достигли невероятных масштабов. Коррумпированные бюро кратические структуры государственного механиз~а могли по
завидовать «патриотичной общественности». Посылки составлялись Земгором, но средства на это выде ляло государство (реклама же целиком относилась к Земгору). Буржуазия, невероятно наживавшаяся на военных заказах, не торопилась раскошеливаться на благотворительность. Да и за чем, если за все заплатит казна, но обществу будет сказано, что
помощь
-
всецело работа Земгора? Поступившие в Комис
сию обращения военнопленных при Петроградском комитете
Союза городов пожертвования составили около
75 000 рублеЙ l .
Расхождение с ежемесячными полумиллионными затратами, выделяемыми государством на закупки продовольствия, рази тельное.
С другой стороны, организации Земгора выступали своео
бразным конкурентом Комитета императрицы. Московский го родской комитет не мог работать в полную силу, так как его деятельность чрезвычайно стеснялась властями, вплоть до тай ного надзора департамента полиции и провокационных попы
ток подвести деятелей Комитета под сфабрикованные обвине ния в шпионаже.
По-прежнему продолжали работать и расположенные в ней тральных странах комитеты помощи русским военнопленным.
Однако теперь они действовали исключительно на собственные средства (пожертвования и благотворительность). Увеличение дефицита бюджета (падение курса рубля вчетверо), покрываеI
Альбаm гл. К вопросу о снабжении военнопленных хлебом. М.,
с.8-10.
1916,
мого за счет внешних займов, и работа органов, расположен ных в России, сосредоточили основные усилия поддержки во
еннопленных в метрополии. Но в
1916
году (впрочем, равно и
всю войну) была полезной каждая капля. Так, Лозаннский ев рейский комитет помощи русским военнопленным в Германии
и Австрии с конца февраля
1916
года по
1 декабря
отправил в
лагеря:
хлеб
-
-
сухари
-
13 859 кг, 2274 кг,
сгущенное молоко
- 5021 коробка, - 522,35 кг, сахар -76,75 кг, чай - 159,1 кг, макароны 1884 кг, сыр 112,7 кг, сардины 1814 коробок, салями - 43,47 кг, мясные консервы - 72 коробки, кубики «магги» 922 кубика, мыло -166 кг, папиросы - 58 000 штук, табак - 33 кг. также - одежда, обувь, книги. Конечно, шоколад
А
все это было вот
именно что каплей в море. Всего же в обслуживаемых Лозанн ским комитетом лагерях находились около полутора тысяч ин
тернированных и до шестидесяти тысяч пленных l . В течение
1916
года продовольствование русских военно
пленных в Центральных державах неуклонно ухудшалось. Все шире применялись суррогаты, так как нормальной еды не хва
тало и для самих немцев. Пленным оставлялся минимум, и те
перь говорить о каком бы то ни было выполнении норм между народного права не приходилось совершенно. «Следуя правилу, что многое,
предназначавшееся для
корма скота,
но могущее
быть съеденным пленными и должно служить для их ПрокормI
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1914-1916,
б.м.,
1917,
с.
35, 45.
ления, немцы исключили из довольствия пленных совершенно:
горох, бобы огородные, чечевицу, всякого рода крупу, макаро ны, оставивши, кроме пресловутой сои, лишь кукурузную кашу
и конский боб ... Картофель 'составляет все основание питания военнопленных, и без него последние были бы обречены на го лодную смерть ... » Картофель, выдававшийся по килограмму в
день, заменил собой все прочие продукты. Каждый день плен ные получали его в обеденный суп и салат на ужин. Летом из
овощей еще давали морковь, кольраби, цветную капусту, зеле ные бобы. Но зимой остались только кислая капуста, соленые бобы, сушеные овощи. В итоге осенью
1916
года недельный
пае к военнопленного принял следующие официальные разме ры:
г сахара,
200
сои и т.п.), ла,
200
150
100
г риса,
500
г муки (крахмальной, маисовой, тапиоки,
г солонины,
200
100
г жира или растительного мас
г полевых (конских) бобов,
г солено-вяленой рыбы,
300
300 г бобов сои, - картофель
г сельди. Также
и овощи!. Как видим, сто граммов мясопродуктов и не более полкило рыбы в неделю (не в день). Новые цифры пайка военнопленного представляются ужас
ными. Однако схожим образом питал ась вся Германия, и с этой точки
зрения
продовольствование
русских
военнопленных
в
Германии не столь разительно отличалось от немецкого граж
данского населения. Так,
21
августа
1916
перская мясная карточка установила пае к в
года немецкая им
256
граммов мяса
в неделю; на тяжелых работах полагалась прибавка в размере от
50
до
250
граммов. Таким образом, мясной паек русского
пленного был в два с половиной раза меньше, чем у граждан ского немца. Но вышеуказанный размер
-
это для пленного в
лагере, в то время как имперская карточка рассчитывалась на
работающего, а не иждивенца. И наконец, кто может упрекнуть правительство страны,
что оно
кормит неприятельских плен
ных хуже, нежели собственных граждан? Ясно, что ухудшение пищи для пленного вело к росту смерт
ности в лагерях. Ослабленный постоянным недоеданием орга1
Раnчевскuй и.Ф. О питании военнопленных в Германии. Пг.,
c.I9-21.
1916,
низм давал постоянные сбои и не мог сопротивляться болез ням. Соответственно, улучшение питания пленных предпола
гало ухудшение рационов питания собственного населения, на что не пошло бы ни одно правительство. Потому-то мясо или
рыба часто заменялись картофелем, однако в
1916 году не хва 55 % от дово
тало и его. Урожай картофеля насчитывал лишь
енного
1913
года, взятого за
в то время как урожай зерна
100 %,
снизился не столь катастрофично: до
72-80 %
(по различным
оценкам). Это при том, что до войны более четверти потребляе мого продовольствия Германия импортировала (но правда и то, что уровень потребления в Германии тогда был одним из круп нейших в мире). «Гениально организованный голод» в
1916
году прогресси
ровал. Карточный паек в Германии в сутки составлял: хлеб двести
жиры
-
семьдесят
граммов,
мясо
-
тридцать
пять
-
граммов,
двенадцать с половиной граммов, картофель
реста граммов '. К ноябрю
- четы 1917 года положение почти не из
менилось, несмотря на оккупацию Румынии. Захват Румынии, до войны являвшейся третьим экспортером хлеба в Европе, не смог восполнить объективные потери. Суточный паек внутри Германии составлял триста граммов хлеба, четыреста граммов
картофеля, тридцать граммов крупы, тридцать пять граммов рыбы или мяса, девять граммов жиров, двадцать семь граммов сахара.
Еще лучше считать в энергетической ценности. Минималь
ное количество для работающего мужчины В
1915
- 3300 калорий. 2195 калорий (71 % - углеводы), 1344, лета 1917-го - 1100 калориЙ 2 •
году паек составлял
но паек осени 1916-го
-
Что при этих цифрах оставалось на долю русских военноплен ных? Безусловно, процветала и тайная торговля. Поддержка же
от нее была минимальной: «В самые голодные годы в лагере можно было достать провизию, но стоила она, конечно, непо
мерно дорого и была доступна лишь немногим»3. 1 Шифман
М С. Война и экономика. М.,
1964, с. 42.
2 Дикс А. Война и народное хозяйство по опыту Германии в мировую вой
ну
1914-1919 гг.
М.,
1926, с. 86.
3 Левин К. Записки из плена. М.,
1936, с. 41.
Суть продовольствования пленных в Германии заключалась в следующем: малый паек в связи с общей блокадой блока Цен тральных держав, когда недоедали не только гражданские лица,
но и солдаты на фронте. Поэтt>му для пленных, вполне логично снабжаемых по остаточному принципу, нормальным явлением стало отвратительное качество продуктов,
по воспоминаниям
современников, вплоть до желудей и каштанов. Нормой стали
тухлое мясо и рыба. Неудивительно, что в
1916
году резко рас
тет число побегов из плена. Одним словом, количество побегов из плена и продоволь ствование военнопленных находились в тесной взаимосвязи
друг с другом. Люди не желали погибать зря и потому бежали даже и без надежды на успех. «Побегов было особенно много в шестнадцатом
и семнадцатом годах, когда положение в ла
герях ухудшилось и начали кормить совсем плохо... Убежать из лагеря было легким делом. Ночью можно было подлезть под проволочный забор, охранявшийся весьма слабо, одним примерно часовым на каждые
были из ландштурма
-
150-200
метров, да и часовые
слабые, пожилые люди, вооруженные
старинными винтовками вроде наших берданок. Главная труд ность побега заключалась в том, чтобы суметь пробраться че рез всю страну до самой линии фронта. Насколько я знаю, это удавалось очень немногим, и почти всех бежавших схватывали через один-два дня и доставляли обратно в лагерь. Наказание
за побег было не строгое
-
две недели ареста, и вот многие
уже бежали просто потому, что чересчур тяжело и скучно было в лагере и хотелось побродить по стране ... Беглецов губило не знание языка и местности и отсутствие австрийской одежды.
Ловили беглых жандармы, и они же привозили их обратно в лагерь ... [австрийскому лагерному начальству], в сущности,
было все равно
-
побеги происходили из всех лагерей, особых
опасений австрийцам они не внушали и считались в порядке
вещеЙ»l. Что же касается результатов побегов из лагерей в Гер1 Левин
К. Записки из плена. М.,
1936,
с.
50--51.
мании, то здесь «меньше шести месяцев за побег наказания не
бывает»l. Как видим, отношение к пленным в германских и австрий ских концентрационных лагерях все-таки существенно различа
лось. Другой вопрос, что изменить ситуацию было невозможно: улучшения пищи для пленных не предвиделось, впереди было только ухудшение. Вероятно, поэтому австрийское начальство,
помня и об огромном количестве австро-венгерских военнос лужащих в русском
плену,
достаточно лояльно
относилось
к
побегам, ограничиваясь формальным наказанием. Нельзя не сказать, что другим фактором увеличения коли чества побегов служили победы на фронтах войны. И здесь во дораздел виден отчетливо. Устроенность лагерей для военно
пленных, равно как и осознание пленными того факта, что ока зываемая им помощь будет минимальной, произошла весной
1915
года. Затем начались непрестанные поражения на фронте,
дававшие новые сотни тысяч русских военнопленных. Зимой
бежали редко, так как пленные не имели хорошей одежды да и скрыться было сложнее. Напротив, кампания
1916
года принесла с собой победы
Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилова, что побудило к новым побегам наиболее активную часть военнопленных. Все го из плена бежали
70000 (27 %) -
260 000 ]9]6
летом
русских военнопленных, из них года, в период больших военных
успехов русских армиЙ 2 • Это не может быть случайным совпа дением. И новый взлет бегства происходит в
] 9] 7
году, когда
друг на друга опять-таки накладываются такие факторы, как резкое ухудшение снабжения лагерей военнопленных (итоги «брюквенной зимы») и Февральская революция в России. Действительно, к
] 9] 7
году кормить пленных в Германии
было уже нечем. Ежегодно усилия германских армий давали стране новые источники продовольствия: Бельгия и Северная I
Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг.,
1917, с. 9. 2
РГВИА, ф.
2003,
оп.
1, д. 1486, лл. 132-133, 136 об., 168-170; 1996, с. 105.
записки кафедры всеобщей истории МГОПУ. М.,
Ученые
Франция в
1914
году, русская Польша
- в 1915-м, Сербия в - в конце 1916 года. Однако и их не 1916 году Великобритании удалось-таки
начале 1916-го, Румыния хватало. Кроме того, в
оказать на нейтралов давление, выразившееся в сокращении
объема товарооборота между Германией и Голландией, Данией,
Швецией. Сам фактический глава германских Вооруженных сил ген. Э. Людендорф отмечал: «Но тяжелее всего отзывалась блокада, которой подвергли Германию державы Согласия. Все усилия немецкого правительства, практиков и ученых не приво
дили к желанным результатам. Хлеб и жиры заменялись сурро гатами, рацион населения дошел до минимума, потребного для существования; не только в стране, но и в армии приходилось
при бегать к суррогатам из соломы и древесины для питания
лошадей, иногда и людей. Масса населения, особенно средне го класса, положительно умирала с голоду. Голодная блокада,
организованная нашими врагами, бросила нас не только в фи зические страдания, но и в моральное отчаяние. В Австрии по
ложение было не лучше: Галиция была разорена войной, дву
кратным переходом из рук в руки, беженством и болезнями. Венгрии хватало хлеба; она давала часть его армии, но в силу известного сепаратизма препятствовала вывозу его в Австрию,
в которой царил голод. Занятие в гатыми запасами,
несомненно,
1916
году Румынии с ее бо
умерило несколько кризис, но
за дальностью расстояния и в силу расстроенного транспорта
могло оказать влияние не скоро и далеко не в решающей сте пени». Тяжелая, морозная зима
1917
года, отозвавшаяся в Рос
сии Февральской революцией ввиду расстройства транспорта и
кризиса снабжения как его следствия, а во Франции
-
прова
лом «наступления Нивелля» и ряду военных бунтов в войсках, в Германии получила название «брюквенной зимы»
-
по свое
му основному продукту массового потребления. Что касается Австро-Венгрии, где находились
56,9 %
рус
ских военнопленных, то здесь ситуация была несколько иной, нежели в Германии. Осенью
1916
года Комитет Государыни
Императрицы Александры Федоровны по оказанию помощи русским военнопленным, находящимся во вражеских странах,
сообщал: «Комитет считает особо важным обратить внимание жертвователей на исключительно печальное положение воен
нопленных, интернированным в Австрии. Не говоря уже о не доедании, мы укажем только на полное отсутствие у них пла
тья, белья и обуви. До сих пор военнопленные, находящиеся
в Австрии, были наиболее забытыми ... »1 Почему так? В ней тральных и союзных странах было четырнадцать комитетов по снабжению русских пленных продовольствием. Но снабжали они преимущественно те лагеря, что находились в Германии.
То есть русские пленные в Австро-Венгрии не получали почти никакой помощи.
Данный подход был не случаен и базировался на двух «ки тах». Во-первых, Австро-Венгрия являлась сельскохозяйствен
ной страной в большей степени, нежели Германия. Поэтому часть австрийских лагерей снабжалась продуктами лучше, не жели германские лагеря. То обстоятельство, что некоторые ла геря располагались в славянских землях, еще больше улучшало ситуацию с питанием для пленных. Но и в Австро-Венгрии не хватало продуктов.
Кризис продовольствия в Центральных державах пытались смягчить посредством введения в пищу суррогатов. Например,
знаменитый
Kriegsbrot,
большинства населения
который являлся основным питанием прибавление к муке значительно
-
го процента картофеля. Уже
31 января 1915 года австрийское
правительство вынесло постановление о так называемом хлебе военного времени, когда при выпечке к муке должно было при
мешиваться не менее пятидесяти процентов суррогатов 2 • Что тогда говорить о
1916
годе.
Во-вторых, русские имели тот же инструмент давления на австрийцев, что противник
-
на русских. Если по отношению
к немцам русские взяли в восемь-девять раз меньше пленных,
то соотношение с австрийцами было равным или даже лучшим I
Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1916, 2
с.80.
б.м.,
1914--
1917, с. 24.
Рубинштейн Е.и. Крушение австро-венгерской монархии. М.,
1963,
в пользу русских. Поэтому ухудшение положения русских воен нопленных в Австро-Венгрии отзывалось ухудшением положе ния австрийских пленных в России. Следовательно, австрийцы
были вынуждены с куда больш'им уважением относиться к нор мам международного права, нежели немцы, которые приоритет
ное внимание отдавали французам и англичанам, а не русским.
Конечно, исправить объективную ситуацию было невозмож но, но австрийское правительство не могло не учитывать по
мощь собственным гражданам, пусть
65 %
австрийских плен
ных и составляли славяне (невзирая даже на обвинения славян в отсутствии должного сопротивления, а то и преднамеренной
сдаче в плен, факты чего, разумеется, были). Брусиловский прорыв передал в русский плен еще несколько сотен тысяч
австро-венгерских военнопленных. Поэтому австрийское пра вительство в
1916
году разрабатывает новую инструкцию по
обращению с пленными. До
1916
года пленные получали паек,
схожий с немецким. О пайке пленного этот документ говорил:
« ... питание
военнопленных рабочих должно быть аналогично
питанию местных вольных полевых рабочих, но при всех об стоятельствах оно должно быть достаточно и здорово. Более высокие, чем для местных рабочих, пищевые порции военно пленным воспрещаются, при том, однако естественном предпо
ложении, что местные рабочие питаются удовлетворительно»l. Говорить об «удовлетворительности» снабжения особенно не приходилось. Тем не менее питание русских пленных в Ав
стрии, как правило, было лучше, нежели в Германии. Именно поэтому
длительное
время
помощь
оказывалась
германским
лагерям, так как в сравнении с ними австрийские лагеря нахо
дились в лучшем положении. Паек военнопленного в Австро
Венгрии в
1916 году: завтрак - 200 г стручковых овощей или 140 г муки с 70 г жира и чай или кофе с сахаром - не свыше 200 г в неделю. Обед и ужин: мясо или мясные суррогаты - не менее 100 г свежего мяса в неделю, 100 г солонины не более двух раз в неделю, 2 селедки или 150 г сушеной трески в день, I
Правила австро-венгерского министерства о положении военнопленных
на работах в Австрии. Пг.,
1917,
с.
20---21.
в два обязательных постных дня с
25
г сахара. Для похлебки
-
-
400
г овощей или
не свыше
в неделю. Овощи:
150 г муки 70 г муки и 100 г жира 250 г стручковых ово
800 г картофеля или щей, 300 г кукурузы, 500 г кислой капусты или квашеной репы с 300 г картофеля или 500 г свежих овощей. Два раза в неделю да вались квашеные овощи. Также приварочные средства: соль, лук, уксус и Т.д. Для тяжелых работ: +50 % овощей, + 100 % жира и сахара. Тогда же австрийцы жестко констатировали: «Порции
муки, хлеба и мяса не повышаются ни в каком случае». В целом пленный не мог получить свыше трех с половиной килограм
мов хлебопродуктов в неделю (напомним, что армейский паек в России
-
килограмм хлеба в день). Рекомендованная пищевая
ведомость для работающего пленного на неделю l :
День
КонсервироВоскресенье
ванный кофе
(23 Понедельник
Обед
Завтрак
г)
Ужнн
Гуляш из свежего мяса
(100 г) с картофелем (400 г), 10r муки, 10 г жира, 5 г лука, 0,5 г перца
Треска (150 г) с картофелем (2 г) с (600 г), 20 г муки, 15 г жира, сахаром (15 г) 20 г соли, лук и перец Чай
Кислая капуста Вторник
Тоже
с картофелем
(350 г) (500 г), мука,
жир, соль, лук и перец
(100 г) (400 г), мука,
Солонина
Среда
Тоже
с картофелем
жир, соль, лук и перец
Четверг
Треска е картофелем
Тоже
(см. понедельник)
Суп из 6060В с картофелем
(100 г) (200 г)
(1 00 (25 г)
Суп из гороха
и крупы
г)
Суп из 6060В с картофелем (см. воскресенье)
(125 г) (200 г)
Суп из крупы и картофеля
Суп из6060в с картофелем (см. воскр.)
Полента (мучная каша)
(200 г кукурузной муки) с Пятница
Тоже
сухарями
(120 г мягкой жир, сахар
муки), соль,
(25
Тоже
(100 г)
с маринованной сельдью
(200 г) и картофелем (200 г) I
(50 г муки) (200 г)
с крупой
г), лук
Кислый 6060ВЫЙ суп
Суббота
Полента
Гороховый суп
(125
г гороха)
Правила австро-венгерского министерства о положении военнопленных
на работах в Австрии. Пг.,
1917,
с.
45--47.
К ужину также полагалось
2
грамма чая с
15-20
граммами
сахара.
Положение с продовольствием в Лвстро-Венгрии также по
степенно ухудшалось. В кампании
1916
года бои в Галиции
шли с конца мая по начало октября с неутихающей яростью, не давая, что называется, ни минуты отдыха. До января шли бои в
Румынии, где были задействованы и австрийские соединения, а русская 9-я армия ген. П.Л. Лечицкого поддерживала румын непрестанными атаками в Южных Карпатах.
Правительство делало все возможное, чтобы накормить сол дат, но для гражданского населения ресурсы иссякали на глазах.
Венгерские исследователи пишут: «С
солдата первой линии составляла каграммов мяса,
1О
70
1916
декаграммов овощей,
две банки кофейных консервов и были уменьшены до
50
1О
г. дневная порция
декаграммов хлеба,
2
37 де
декаграмма жира,
сигарет. К
декаграммов хлеба и
1918 г. порции 18 декаграммов
мяса. Иногда солдаты оставались без всякого снабжения в те чение многих дней ... Надо добавить, что все снетерпением ждали посылок из дома и рождественских посылок из тыловых
благотворительных организаций с продовольствием, сигарета ми и другими продуктами. Использовалось и то, что удавалось
захватить у противника»l. Однако в тыловых частях кормили совсем не так. Как видно, к концу
1916
года русским военно
пленным пришлось нелегко и в австрийских лагерях.
Таким образом, германцы пытались организацией, поряд
ком распределения и голодным равенством добиться хотя бы минимального
исполнения
норм
международного
права,
тре
бовавшего кормить пленных противника таким же образом, что и собственных солдат. Исполнить их в полной мере было невозможно по ряду объективных причин, и, честно говоря,
противоборствующие стороны старались делать то, что можно было сделать. Пленный русский офицер вспоминал: «В общем же, немцам у нас жилось неизмеримо лучше, чем нам у них, в
заблокированной, голодной стране. Но "порядка" у немцев все I
Последняя война Российской империи. М.,
2006,
с.
235.
же было больше. Правила международной Женевской конвен
ции соблюдались точно и повсеместно. Нам аккуратно выдава лось положенное жалованье. Мы сидели на общем с населени
ем жалком продовольственном паЙке»l. В солдатских лагерях дело обстояло не столь гладко. Но общая тенденция показана верно.
Сравнительно с австрийскими лагерями в Германии был и свой несомненный плюс.
А именно
еннопленных
союзников,
со
стороны
подцержка русских во
-
которая,
впрочем,
часто
принимала унизительные формы. Дело в том, что правительства союзников Российской империи по Антанте относились к своим попавшим в плен соотечественникам иначе, нежели в России.
Причина тому была про ста -
уверенность в том, что доброволь
ных сдач в плен не было либо они вызывались непреодолимыми обстоятельствами. Следовательно, помощь находившимся в пле
ну не могла стать фактором своеобразного поощрения практики оставления окопов, дабы избегнуть гибели. С весны
1915
года союзные пленные стали получать посыл
ки от своих родственников, причем это дело лишь поощрялось властями,
так
как здесь
плен
рассматривался
как
страдание,
подвиг во имя Родины, а не как наказание за попытку избе жать гибели на фронте, как на дело смотрели в России. Затем, как
только
«с осени
появились
1915
организация
и
статистические данные,
года все пленные Англии, Франции и Бельгии
стали снабжаться именными посылкамю> от правительства. Одним словом, помощь союзным пленным была четко адрес ной, рассчитанной на то, чтобы ни один боец не был забыт,
даже и тот, кто по бедности или иным обстоятельствам не мог получить помощи из дома.
Соответственно, основная масса союзных военнопленных не нуждались в выполнении немцами международных договорен
ностей в той их части, что касалась продовольствования воен
нопленных. В итоге союзные солдаты завели себе по нескольку прислужников из русских,
I
которые получали за это лагерные
Георгиевич ММ Свет и тени. Сидней,
1968,
с.
12-13.
пайки и остатки яств союзников. Постепенно заводились целые
штаты русских лакеев. С одной стороны, несомненно, это было
унизительно, недостойно «собратьев по оружию». С другой стороны, в отсутствие должной помощи со стороны россий
ских властей поддержка союзников, пусть и такая, позволяла выживать в плену: «И надо сказать, что прислужники по срав нению с другими пленными жили хорошо, были сыты. Многие
из больных русских поправлялись именно как прислужники»l. Посылки к русским приходили редко. К французам
-
почти
каждый день. Поэтому они и отдавали свой лагерный паек рус ским.
Главное здесь заключается в том, что подобная практика
услуги в обмен на продовольствие
-
-
нормально воспринима
лась солдатами обеими сторон. А именно
-
в качестве взаи
моподдержки в тяжелых условиях плена. Союзники помогали друг другу, чем могли: «Французы и англичане отдавали свой
казенный обед не получающим посылок русским, давали свою порцию хлеба, иногда делились и своими галетами ... а русские солдаты, привыкшие к суровой русской зиме, оказывали дра
гоценные услуги более избалованным климатом и условиями
жизни союзникам при тяжелых зимних работах»2. То же самое подтверждает и немецкая исследовательница: «Военнопленные из России привлекались к тяжелейшим и опасным для здоровья
и для самой жизни работам: на шахтах, оружейных заводах, хи мических производствах, калийных рудниках, на сооружении
железных дорог, и прежде всего в прифронтовых и фронтовых областях, зачастую непосредственно в зоне боевых действий. Трудно предположить склонность к гуманному обращению с ними со стороны военных властей. Так как российское прави тельство не имело возможности
ства Франции или Англии
-
-
как, например, правитель
влиять на улучшение отношения
к русским военнопленным в Германии, их положение во время войны и после перемирия было значительно худшим, нежели французских или английских ... В то время как имевшие выс1
Кuрш Ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 57-58. 25.
2 Аскольдов А.А. Памяти германского плена. Прага, б.г., с.
шее образование военнопленные из Англии и Франции осво
бождались от тяжелой физической работы, это ограничение не распространялось на военнопленных из России. Плохое физи ческое состояние русских пленных тоже не было причиной их
освобождения от тяжелой работы ... »l Можно привести несколько цифр для сравнения. С начала войны до было
1916 года из Франции и отправлено 22 81 О 995 почтовых 1
мая
Англии в Германию посылок (не считая
транспортов с хлебом). То есть каждый союзный солдат полу
чил более двадцати продовольственных посылок. В дальней шем помощь пленным лишь нарастала. С января
31
1917
1 февраля
1916-го по
г. британцы получили с родины и от благотво
рительных организаций пять миллионов пакетов-подарков, в среднем по
4,1
кг каждый. Французы
-
22,3
млн. пакетов по
кг. С горечью исследователь подытоживает: «Информации
3,6
о русских в ингольштадских материалах нет»2. Еще одним фактором выживания для небольшого количе ства русских солдат стала их служба денщиками у русских же
офицеров, так как часть офицеров располагались в специаль ных офицерских лагерях, другая часть
-
в офицерских отде
лениях при больших солдатских лагерях. «Захваченные в плен
русские офицеры после отправки их с фронта в глубь Германии и Австро-Венгрии либо распределялись по специальным офи церским лагерям, либо содержались в общих лагерях для воен
нопленных, но в особых помещениях, которые обычно возводи лись в стороне от бараков пленных нижних чинов и отделялись от этих бараков высокой оградой из колючей проволоки. Всякое общение русских офицеров с пленными нижними чинами было
строжайше воспрещено»3. Денщики же у них были, заодно слу жа связующим звеном между солдатами и офицерами. I
Ленцен И. Использование труда русских военнопленных в Германии
(1914-1918 rr.)//Вопросы 2
истории,
1998,N24,c.135.
Кантор Ю.3. Война и мир Михаила Тухачевского. М.,
2005, с. 71. 29 апреля
J См:. Обзор действий Чрезвычайной Следственной Комиссии с
1915 года по 1 января 1916 года.
Пг.,
1916, Т.l,
с.
212.
Выживание в лагерях становилось смыслом жизни, так как
бежать отваживался далеко не каждый, да и зачастую это было просто невозможно. Соответственно, пленные ставили перед
собой цель уцелеть и BepHYTЬC~ домой. Дабы не зависеть от случайностей и превратностей судьбы, связанных с перебоя
ми в снабжении лагерей, часть пленных начинала заниматься ремесленными работами, чтобы всегда иметь возможность для
обмена результатов своего труда на еду. Точно так же устраи валась и лагерная администрация. В результате «постепенно в лагере происходил своеобразный естественный отбор плен ных: выделялись самые сильные, умелые, ловкие и богатые; они устраивались отдельными группами, артелями и промыш
ляли, чем могли. Писаря, ремесленники и вольноопределяю
щиеся имели свои особые бараки ... таких бараков было пять или шесть на весь лагерь, в них жили только несколько сотен
самых богатых, крепких и наиболее приспособленных к борьбе за жизнь пленных, вся же остальная масса должна была обхо
диться одним казенным пайком, скудным и недостаточным»'. 11естное население особенно ценило изделия кустарного труда. И если в Германии обмен изделий на провиант был возмо жен лишь с представителями лагерной администрации и охра ной, то в Австрии, где после Брусиловского прорыва лагерная
жизнь стала улучшаться во многих отношениях (кроме как раз продовольствования, так
как
во
многих городах гражданское
население питалось почти одной брюквой), обмен проходил и с местными жителями. Так как крестьяне всегда имели какие
то припрятанные от властей запасы, то с ними шел наиболее активный товарообмен. Кстати говоря, аналогичные процессы проходили и в русском плену. Так, по сведениям жандармских
управлений, большинство пленных, «чтобы получить от кре стьян подешевле провизию, применяют свои знания и учат кре
стьян мастерству »2. Бесспорно, обмен был неравноценен, но русский пленный в первую голову должен был выживать, а не I
Левин К. Записки из плена. М.,
1936, с. 37.
2 Цит. по: Опьп мировых войн в истории России. Сборник статей. Челя
бинск,
2007,
с.
511.
«навариваться». А помимо того, любой обмен мог происходить лишь при том или ином посредничестве администрации либо
охраны, что также требовало своих «комиссионных». Помимо таких «кулаков», как в «Записках» К. Левина, вос поминания современников в качестве привилегированных кате
горий называют евреев и фельдфебелей (старшин). Указывает ся, что именно эти люди, среди которых, как видим, выделяют
одну категорию по национальному признаку, а другую
-
по
должностному, прежде прочих сотрудничали с лагерной адми
нистрацией. Тот же К. Левин указывает на факт сотрудничества с врагом как основную причину трений между военнопленны ми: «Ведь царская Россия владела нами даже здесь, на террито
рии Габсбургов, и вся наша жизнь проходила под знаком буду
щего возвращения на родину»'. Буквально две фразы о национальной принадлежности. Рус ские солдаты еврейской национальности чаще всего занимали
должности писарей и прочего обслуживающего персонала не в силу национальности или религии, как это иногда пытаются представить в грязных книжонках прокламационного характе
ра, а в силу владения немецким языком. Диалект «идиш» рус
ского еврея очень близок к немецкому языку, а то, что об слуга должна знать язык администрации,
-
это вполне понятно. Дан
ный факт, кстати говоря, прекрасно осознавался и победителя ми, в руках которых находились пленные. Достаточно вспом нить тот момент из бессмертного произведения я. Гашека, где бравый солдат Швейк попадает в австрийский плен. Швейка принимают именно за еврея и потому нисколько не удивляются
тому, что он единственный, кто из эшелона с русскими военно пленными знает немецкий язык. Его-то и назначают старшим по эшелону.
Бесспорно, противник прекрасно знал о неполноправности еврейского населения (иудейского вероисповедания) в Россий
ской империи, чем и старался пользоваться в собственных ин тересах. Поводы к тому подавало и само русское командование. I
Левин К. Записки из плена. М.,
1936,
с.
147.
Достаточно вспомнить практику насильственной эвакуации ев
рейского и украинского населения Галиции и Польши летом
1915
года и прочие эксцессы, вызванные безумной политикой
Ставки первого состава. Были свои проблемы и в войсках, о чем вспоминают участники войны: «К с~жалению, в некоторых русских полках антисемитизм был так велик, что евреев умыш ленно заставляли идти в плен к немцам, чтобы избежать их как
будто разлагающего деЙствия»l. Однако любой благоразумный человек прекрасно отделяет мух от котлет. По крайней мере специальных лагерей для пленных евреев в отличие от многих других национальностей Российской империи в Центральных державах не было.
Что же касается фельдфебелей, то здесь следует сказать не сколько подробнее. Дело в том, что (что логично) старшие в ла гере назначались из унтер-офицеров и фельдфебелей. Существо вала даже должность коменданта лагеря из пленных, который
выступал главным посредником в общении между пленными и лагерной администрацией. Считалось, что старшие угождали ла герному начальству, доносили на своих и вообще обращались со своими же соотечественниками хуже австрийцев.
Однако изучая литературу о плене обеих мировых войн, представляется, что не все так просто. Напротив, положение старших,
невзирая на кажущуюся внешнюю привилегирован
ность статуса, зачастую являлось более опасным в личном плане, нежели положение рядового военнопленного. Здесь до статочно назвать прекрасные, чрезвычайно информативные и
заставляющие задуматься, что война
-
это не выскобленное
цензурой черно-белое полотно с «нашими» и «врагами», мему ары Ю.В. Владимирова о Великой Отечественной войне «Как я был в немецком плену». Старшие должны были обеспечить, во-первых, выживание вверенных им людей, так как и в лагере оставалась иерархия чинопочитания; именно они несли свою долю ответственности
I
М"
СвеЧIIН А.А. Искусство вождения полка по опыту войны
2005,
с.
103.
1914--1918
гг.
за пленных. Согласно международным договоренностям, воен нопленные
не могли носить в концлагерях погоны, петлицы,
кокарды. В России это устанавливала статья
военнопленных» от
7
октября
1914
69
«Положения о
года. Такой подход возму
щал всех пленных по обе линии фронта, поэтому
1915
1О
октября
года удалось договориться, и пленные воюющих держав
вновь получили право ношения погон. Данный факт повысил формальный престиж унтер-офицерского корпуса в лагерях.
Во-вторых (на что особенно негодует К. Левин) старшие должны были обеспечивать дисциплину в лагере, так как кол лективные репрессалии по итогам той или иной «провинности» отдельно взятого пленного (прежде всего
-
за побег) суще
ствовали всегда, ибо администрация стремилась запугать лю дей принципом круговой поруки. Простой пример. Коменданты концлагерей получали русские газеты, где говорилось что-либо о тяжелом положении русских военнопленных. Чаще всего та
кая информация просачивалась в печать после возвращения в Россию очередной партии инвалидов или отчетов сестер ми лосердия миссий Международного Красного Креста. Эта ин
формация и служила поводом для новой вспышки наказаний всему контингенту военнопленных. Кто должен был по мере возможности смягчать такие «вспышки»? Опять-таки старшие.
О положительных действиях таких «старших» в русском пле ну рассказывает Э. Двингер, повествуя о периоде эпидемии
тифа в Тоцком лагере. Без старших, пытавшихся воздейство вать на хладнокровно взиравшую на распространение болезни лагерную администрацию, умерших было бы гораздо больше. В австро-германских лагерях ситуация была аналогичной. Наконец, в-третьих, старшие должны были обеспечивать лояльность военнопленных к своему правительству и стране.
Прежде всего следовало бороться с антиправительственной пропагандой, которая не просто допускал ась противником в лагерях для военнопленных, но и прямо поощрялась. Среди во еннопленных
распространялись
как
антивоенная
литература,
так и австро-германские газеты, выпускавшиеся на оккупиро
ванных территориях. В этих газетах с врагами иногда сотруд-
ничали и военнопленные l , которых, кстати говоря, К. Левин не осуждает, так как их деятельность, бесспорно, шла на пользу российской революции.
О подборе литературы сообшает инспектировавшая герман ские лагеря сестра милосердия:
« ... заглянув
в небольшую би
блиотеку для пленных, я убедилась, что книги были исключи тельно революционного характера, был и сборник анекдотов на
~мператора Николая П»2. Самой распространенной литерату рой для русских военнопленных, конечно, была социалистиче ская. Немцы довольно рано сделали ставку на русскую револю цию как важнейшее условие победы в Первой мировой войне, по меньшей мере не позднее лета
1915
года, когда стало ясно,
что Россия устояла и продолжит борьбу.
Наиболее популярной была газета «На чужбине» под редак цией В.М. Чернова
-
одного из лидеров партии социалистов
революционеров (эсеров), которые, как известно, в качестве
приоритетной формы борьбы с царизмом считали террор_ Ги бель случайных людей в терактах не рассматривалась эсера ми как негатив, так как даже и это шло на пользу революции
(обычно примером служит эпизод со взрывом дачи П.А. Столы пина, когда погибли и были ранены десятки людей, в том числе и дети самого премьер-министра, а сам он остался невредим).
От эсеров старались не отставать и другие социалистиче
ские партии, намереваясь воспользоваться бедственным поло жением русских военнопленных в своих целях. Так, в
1915 году
лидером партии большевиков В.И. Лениным в швейцарском Берне была создана комиссия помощи русским военноплен ным. Однако помощь выражалась отнюдь не в отправке в лаге ря продовольственных или вещевых посылок, а в наводнении
концлагерей революционной литературой. Супруга В.И. Лени на впоследствии вспоминала: «Материальная помощь, конечно,
не могла быть очень велика, но мы помогали, чем могли, пиI
Волковский н.л. История информационных войн. СПб.,
2
Казем-Бек П. Поездка по Германии во время войны русской сестры ми
лосердия. Пг.,
1916, с. 16.
2003, ч. 2,
с.
91.
сали им письма, посылали литературу»l. Ясно, «чем могли»
-
антиправительственной пропагандоЙ. Тот же самый подход практиковался всеми революционными партиями, чьи лидеры или ведущие деятели находились в эми
грации. Даже странно, что в годы Великой Отечественной войны
1941-1945 гг.
«лучший ученик» В.И. Ленина, И.В. Сталин отри
цательно относился к попыткам антисоветских сил перевербовать советских военнопленных
-
ради справедливости вспомнил бы
практику своего «учителя». Можно упомянуть и такой своеобраз
ный, даже экзотический способ революционной пропаганды: по лагерям в австрийской военной форме разъезжал бывший «потем кинец»
-
участник восстания на броненосце «Князь Потемкин
Таврический» в
1905 году2.
В отличие от Второй мировой войны использование военноплен HbIX. в качестве антивоенной силы, не говоря уже о переманивании
их на сторону противника, в период Первой мировой войны бьmо явлением достаточно редким. Тем не менее такие факты бьmи, и рус ские, можно сказать, лидировали в данном отношении. Если ,австро
германцы пьпались составлять антирусские воинские формирования из поляков, прибалтов, тюркских народностей, но особенных. резуль татов не добились, то в Российской империи дело с привлечением на
русскую военную службу неприятельских военнопленных. обстояло совсем иначе.
В частности, в России сумели составить сорокатысячный чехос ловацкий легион (впоследствии особенно отличившийся в Граждан ской войне в России в 1918-1920rг.). Уже в начале декабря
1914 года
Верховный главнокомандующий разрешил поступление в первую
«Чешскую дружину» военнопленных.чехов,' но только доброволь цев. По словам приказа великого князя Николая Николаевича, «такой
прием признается возможным допустить тотчас по взятии в плею)З. Свою роль в формировании чешских частей сыграло и коман дование Юго-Западного фронта, чьи армии, собственно говоря, I
Крупская н.к. Воспоминания о Ленине. М.,
2 Дмитриев
) Драгодmрецкий В.е
1928, с. 209.
1957, с. 276. 38-39. в России 1914-1920. Париж-Прага,
Д Доброволец. М.-Л., Чехословаки
1929,
с.
и брали в плен чехов. Так, ген. М.Д. Бонч-Бруевич говорит, что чехословацкий корпус вообще был сформирован по инициа тиве ген. М.В. Алексеева, который в
1914
году занимал пост
начальника штаба Юго-Западного фронта. По словам Бонч Бруевича, «Алексеев полагал, что охотно сдавшиеся русским в плен чехи и словаки
-
солдаты австро-венгерской армии, мо
гут быть использованы для военных действий против герман ских войск. В лагерях для военнопленных началась вербовка. Чехов и словаков, пожелавших переменить трудное положение
военнопленного на выгоды и преимущества свободного солда
та, сразу же освобождали и направляли во вновь формируемый корпус. Предполагалось, что корпус этот будет использован на
французском театре военных деЙствиЙ»I. Причина перспекти вы использования про ста. Если солдат переходил на сторону противника, то он считался изменником и не подлежал защи те норм международного права, но, напротив, при попадании
в плен должен был быть подвергнут расстрелу. Использование чехословаков в борьбе с немцами, а не австрийцами при том национальном конгломерате, что дрался во Франции (англича
не, французы, бельгийцы, русские, канадцы, австралийцы и но возеландцы, португальцы, солдаты многочисленных колоний),
должно было, по идее, снизить риск применения крайних мер со стороны противника.
Нельзя забыть и про две югославянские дивизии (приняли участие в Румынской кампании
1916
года), которыми командо
вали прибывшие из-под Салоник сербские офицеры. Причем в перспективе русское руководство намеревалось придать войне
характер борьбы славянства с германизмом, в чем существен ную роль должны были сыграть австрийские пленные славян ских народностей. Эта идея провалилась, как всегда в России, из-за тупоголовости чиновничества, в данном случае
-
воен
ного. А.Р. Трушнович, кадет австрийской армии, добровольно сдавшийся русским в плен в июне
1915
года, так писал о лаге
ре военнопленных под Киевом: «Я нашел много земляков, все 1 Бонч-Бруевич
мд. Вся власть Советам. М.,
1956, с. 291.
были рады, что попали в плен. Большинство желало русским победы, но снова брать в руки оружие хотели немногие. Не все были уверены, что русские победят. Русские же не позаботились о создании организации, которая могла бы сплотить попавших в плен славян, а в случае неудачного исхода войны гарантировать
русское подданство и надел земли в России. Одни боялись за судь бу оставшихся в Австрии родственников. Другие бьши просто
рады, что война для них закончилась»l. Поэтому и не бьша созда на Славянская армия, как хотели бы в России, а только
-
Серб
ская, в которую вошли югославяне. Точно поэтому же в России славянские военнопленные были первыми привлечены к работам
в народном хозяйстве, так как считались «благонадежными»2. Лишь после Февральской революции, когда положение воен
нопленных было улучшено и они стали в материальном отноше нии приравнены к русским рабочим, бьшо решено при ступить к
юридическому оформлению российского гражданства. Об улуч шении
положения
неприятельских
пленных,
часть
из
которых
участвовали даже в собственно февральских событиях в Петро граде, говорят резолюции митингов, на которых пленные обра щались к своим правительствам с требованием улучшить поло
жение русских военнопленных 3 • Постановление Временного пра вительства от
17
июня
1917
года о приеме «в подданство России
неприятельских военнопленных, состоящих в рядах русской ар
мии или в добровольческих воинских частях», стало «реальным шагом властей по улучшению положения военнопленных». Для получения гражданского правового статуса на срок до окончания
войны требовались: «Подача личного ходатайства желающим, наличие отличной рекомендации от начальника его части, по ручительство солидной славянской организации (если он славя
нин), благоприятный отзыв местных властей в случае, когда это возможно».
1 Трушнович А.Р.
2004,
с.
Воспоминания корниловца:
1914--1934. М.--Франкфурт,
32.
2 Виноградов с.А. Юroславянские военнопленные австро-венгерской ар
мии в России в
1914--1918 IТ. // Новый часовой, 1998, N~ 6-7,
с.
75.
3 Венгерские интернационалисты в Октябрьской революции и граждан
ской войне в СССР. Сборник документов. М.,
1968, т. 1, с. 16-17.
Лишь в период подготовки Июньского наступления и пода вления выступления большевиков
3--4
июля режим в лагерях
пленных был ужесточен. Активных участников антиправитель ственных митингов отправляли -в тюрьмы и штрафные лагеря.
Однако
подавление
корниловского
выступления
остановило
процесс возвращения к статус-кво, так как масса военнопленных
переходили на позиции большевизма, впоследствии активно уча ствуя в русской Гражданской войне
1918-1922 гг.
Стоит вспом
нить, что такими пленными были не только венгр Бела Кун или хорват Иосип Броз Тито, но и чех Ярослав Гашек. С.А. Солнце
ва подытоживает: «Таким образом, постепенно понятие "плен" применительно
к находившимся
в
стране
неприятельским
во
еннопленным все более размывалось, пока не исчерпало себя полностью. А тысячи пленных, ставшие экономически и отчасти
политически составляющими русского социума, обрели многие
права русских граждан де-факто (военнопленные славяне полу чили их даже де-юре»)l. Суть проблемы заключалась в том, что в Германии и Австро Венгрии русские пленные распределялись в лагеря по нацио
нальностям (равно как и неприятельские пленные в России). По
ляки, грузины, мусульмане, украинцы, прибалты
-
многие из
них находились в специальных лагерях. Даже офицеры-поляки переводились в специальные польские лагеря. Например, такие лагеря для украинцев
-
Раштадт и Зальцведель в Германии,
Фрайштадт в Австро-Венгрии.
Здесь военнопленных ждало привилегированное положение:
лучшая еда, газеты на национальных языках, обучение по об разцу Центральных держав (ДЛЯ поляков
-
принципы герман
ской Познани или австрийской Краковщины, для украинцев
австрийской Галиции, для прибалтов Пруссии, для тюрок
-
-
-
германской Восточной
Турции). О пленных российских мусуль
манах исследователь пишет так: «Стремясь сформировать из во еннопленных боеспособные части, которые предполагалось от править в турецкую армию, и надеясь вызвать среди мусульман
I Солнцева с.А. Военнопленные в России в
просы истории,
2002, NQ 1, С. 146-148.
1917 Г.
(март--октябръ)
// Во
про германские настроения, немецкие власти всячески подчерки
вали свое уважение к исламу. Помимо общения с муллой, плен ные мусульмане, переведенные в агитационный лагерь Вайнберг под Берлином, получили возможность посещать специально вы
строенную мечеть, пользоваться школой и библиотекоЙ»l. Однако сотрудничать с немцами соглашалось исключитель но малое количество
русских военнопленных, даже
и малых
народностей Российской империи. Например, австро-венграм
удалось сформировать лишь отдельную стрелецкую бригаду «Сич», численностью около семи тысяч человек, причем мно гие сичевики происходили из австрийской Галиции и никог да не имели российского подданства. Ничего не дали усилия
немцев и турок. Этот факт резко отличает мировые войны друг от друга: «Таким образом, усилия противника по созданию до бровольческих формирований из военнопленных в годы Пер вой и Второй мировых войн дали противоположный эффект. Здесь уместно подчеркнуть, что в двадцатом веке принципи ально изменился характер войн, на который стали влиять гло
бальные общественные процессы, отражавшиеся на морально политическом и психологическом состоянии армий противо
борствующих сторон»2. Стоит напомнить, что взятого в плен в составе неприятельских войск своего гражданина, как правило,
ждал расстрел. В частности, русское Положение о военноплен ных от
7 октября 1914 года прямо указывало,
что «русские под
данные, находившиеся в неприятельских армиях или флотах, не признаются военнопленными. По взятии их с ними поступа ют по общим законам империи». Старших военнопленных в неприятельских лагерях обык новенно называли просто и доходчиво
-
«шкуры». Именно
«шкуры» подтягивали дисциплину: старые фельдфебеля и в ла гере считали, что пленные есть солдаты действительной служ
бы, и пытались усилить дисциплину, подавая порой лагерному I
Нагорная о. С. Религиозная жизнь российских военнопленных в немец
ких лагерях в годы Первой мировой войны
//
Отечественная история,
2008,
N25,c.158. 2 Александров к.м Армия генерала Власова
1944--1945. М., 2006,
с.
12.
начальству прошения о необходимости проведения строевых занятий с русскими пленными. Понятно, что это вызывало не довольство голодных, изверившихся людей, но были ли иные
способы удержать военнопленных в лояльности? Считалось, что
«шкуры»
составляли
списки тех,
кто
выражал
недоволь
ство властями, дабы подвергнуть их репрессиям после войны,
но это уже кажется преувеличением. Да и вообше ... Повествуя о «шкурах», К. Левин не жалеет эпитетов, но ведь
его воспоминания вышли в
1936
году в Советском Союзе. Рас
сказывая о плене во времена монархии, мемуарист не мог не
учитывать внутриполитическую обстановку, что в этот момент существовала в СССР. И не только мемуарист, но и издатель: с одной стороны, ПJIенение представлял ось борьбой с царским режимом, но с другой
-
нельзя было давать образец для под
ражания. Совершенно справедливо замечание, что «русские во еннопленные представляли собой достаточно многочисленную (около
2,5
млн солдат и офицеров) и в силу своего опыта со
вершенно особую группу русского общества в период Первой
мировой войны. Даже после масштабного освещения в прессе нечеловеческих унижений, которым пленные подвергались в лагерях Центральных держав, в государственных и некоторых
общественных структурах они продолжали восприниматься как подозрительные элементы, не выполнившие своего долга перед
родиной. Поэтому публикация мемуаров и встраивание в транс лируемые существующим режимом образцы толкования пред ставляли этой маргинальной группе возможность избавиться
от стигмы предателеЙ»l. Именно с этих позиций публиковались мемуары в
1916-1917 ГГ.
А затем и позже, в иной стране.
Представить себе на минуту: а как бы К. Левин описывал тех бравших на себя в фашистских концлагерях лидерство со ветских сержантов, укрывшихся во имя подпольной борьбы от регистрации коммунистов, не скрывавшихся советских офице ров в смешанных лагерях, которые в фашистских концлагерях всю Великую Отечественную войну стремились к поддержаI
М.,
Россия и война в ХХ столетии. Взгляд из удаляющейся перспективы.
2005,
с.
52.
нию патриотизма, невзирая на то, что советское правительство
открыто декларировало, что пленные есть «предатели родины», в то время как царское правительство всего ЛИllJЬ не старалось
помогать своим пленным? Наверное, ПРИllJЛось бы играть в при
нятую В СССР игру об «антинародной власти» царизма и «социа листическом отечестве»? Но и так, и так Родина всегда остается Родиной и русские люди
-
русскими людьми, вне зависимости
от того, кто стоял у кормила управления страной,
Николай
II
-
император
или генеральный секретарь ЦК КПСС И.В. Сталин.
Наверное, К. Левин и сам лично противодействовал бы попыткам вербовки советских военнопленных в РОА ген. А.А. Власова, спа сал бы людей от газовой камеры и расстрела по «разнарядке». Для таких людей периода Первой мировой войны у него, к сожалению,
не наllJЛОСЬ добрых слов, но только
-
«lПкуры», что, наверное,
зависело не только от личных предпочтений автора, но и от цензу
ры, которой в СССР якобы не существовало. Еще что касается «lПКУР», то по международному праву они
обладали некоторым привилегированным статусом. Для унтер офицеров и прапорщиков существовали и отдельные лагеря, как, например, лагерь МеlПеде 17-го Франкфуртского корпуса в Гер мании, но они могли содержаться и в общих лагерях. БолыlJя их
часть находилась именно в общих лагерях, где они прежде про чих подвергались издевательствам со стороны лагерной адми
нистрации: «Положение унтер-офицеров в плену очень тяжелое, по соглаllJению они работать не обязаны, а могут идти на работу только добровольно, и вот этого-то "добровольного" согласия вся кими способами добиваются немцы». Способы применялись раз нообразные: принудительная гимнастика по десять часов в день, аресты, издевательства, избиения. Согласно международным со глаllJениям, унтер-офицеры не могли привлекаться к работам. Но в ОТНОllJении русских, румынских и сербских унтеров это не
действовало. Из русских в лагерях оставались только фельдфебе ли как наиболее ВЫСllJИЙ неофицерский чин. И вот эти-то люди заботились о том, чтобы после войны домой вернулись не рево люционеры, а патриоты, пусть и испытаВllJие на себе негативные превратности войны.
Еще К. Левин пишет, что больше всего побегами были не довольны те, кто хорошо устроился в лагере, потому что они
боялись репрессий и ухудшения своего положения. Но это от
носится, скорее, к вышеописанным «кулакам». Воспоминания современников
указывают,
что
в
процентном
соотношении
больше всего бежали из плена именно унтер-офицеры и воль ноопределяющиеся. То есть и в активном сопротивлении врагу те люди, что относились К статусной категории старших, нахо дились впереди основной массы военнопленных. Ну, а исклю чения всегда были и будут. Были и реальные «шкуры», равно как и отчаянные патриоты своего Отечества, вне зависимости от политического режима в государстве. Все-таки Родина и го сударство
-
это не одно и то же, а зачастую и не синонимы.
Поэтому в неприятельском плену старшие прилагали разно
образные усилия, чтобы удержать военнопленных, озлобленных на собственное правительство, не оказывавшее им надлежащей помощи, от опрометчивого шага измены Родине. Справедливо утверждение, что основная масса пленных сознавала, что воевать
не за что, что здесь живут такие же бедные крестьяне, как же можно отобрать у них землю? Свои ростки пускала и ненависть к монархическому режиму, присылавшему лишь иконки да иногда
черные сухари, так как такая помощь рассматривалась в сопостав
лении с пленными союзных держав. Вдобавок с поощрения ад министрации лагерными библиотеками заведовали, как правило, пленные, склонные к социализму.
Сам же К. Левин пишет, что к
1917 году
«армия военноплен
ных разложилась гораздо раньше, чем армия на фронте, и стала огромным сборищем отчаявшихся и озлобленных людей. Среди
них было бы смешно вести какую-нибудь патриотическую про паганду. Они со скукой и презрением относились ко всему тому,
что не касалось их собственной участи. Они медленно вымира ли и видели, что царское правительство бросило их на произ вол судьбы, как только они стали ему не нужны. Лишь редкие письма и иногда холщовые мешочки с черными сухарями при
ходили с далекой родины»l. Честно говоря, даже интересно, что I
Левин К. Записки из плена. М.,
1936, с. 215.
он написал бы о периоде Великой Отечественной войны? Тогда приказ
N!! 270
от
16
августа
1941
года полагал всех пленных
считать дезертирами, а их семьи подлежали аресту, как семьи
нарушивших присягу и предавших Родину. Стоит ЛИ удивлять
ся мизерному коллаборационизму в
1914-1917 П. в сравнении 1941-1945 п.?
с сотнями тысяч коллаборационистов в
Духовной опорой сопротивления такому «презрению» ста
новилась религия, поддерживаемая унтер-офицерами и стар шими по лагерю. Именно они наряду с прочим и элементами
быта (библиотеки, театры, хоры, оркестры, спортивные круж
ки
-
футбол и теннис) устраивали церкви. Недаром австро
германское руководство настойчиво противилось допущению в
лагеря священников. Поэтому «религиозные представления во
еннопленных не раз вызывали конфликты. Так, русские сестры милосердия передали в военное министерство Пруссии жалобу пленных солдат: после неудачной попытки побега их возмущал не перевод в штрафные команды на особо тяжелые работы, а распоряжение нашить для опознания на заднюю часть брюк перекрещивающиеся желтые полосы, что воспринималось как
оскорбление религиозных чувств»l. Действительно, на одежде пойманных беглецов вышивались кресты из желтого коленко
ра -
на спине, рукавах, ногах и седалище 2 • Между тем Гаагская
конвенция о законах и обычаях сухопутной войны от бря
1907
года в статье
18
18
октя
устанавливала, что «военнопленным
предоставляется полная свобода отправления религиозных об рядов, не исключая и присутствия на церковных, по их обря дам, богослужениях, под единственным условием соблюдения предписанных военной властью мер порядка и безопасности». Австро-германцы отказывались допустить к русским воен
нопленным священников, хотя Синод даже подготовил добро вольцев, готовых поехать в плен. Примечательно, что особенно I
Нагорная О. С. Религиозная жизнь российских военнопленных в немец
ких лагерях в годы Первой мировой войны
//
Отечественная история,
2008,
N25,c.I61. 2 Казе.м-Бек П. Поездка по Германии во время войны русской сестры ми
лосердия. Пг.,
1916, с. 29.
«Добыл» немцев
Австрийские и германские военнопленные, взятые в плен в
1914 году
Колла:ж из иллюстрированного ;)Iсурнала вре/иен Первой мировой войны, иллюстрирующий отношение русских солдат к германским пленным
Пленные австрийские офицеры
Пленные австрийцы 'ю .московской улице
Пленные солдаты германского Ландвера
Привал пленных австрийцев
«Русский солдат утоляет :JlCа:JlCду раненого австрuйцm!
«На стенах казармы во Львове изобра:JlCены формы оде:JlCды австрийских войск. Пленные австрийцы дают объяснения их русскому офицеру»
Плег/Ные австрийские офицеры и ГlUJ/cГlue чU//ы
Пленные немецкие nехотинцы
Крестьяне схватили переодетого немецкого шпиона
Пленные австрийцы в деревне. Г Ельня, Смоленской гуБернии, с. Озеренск
Пленные гер.манские солдаты на Невско.м nросnекте
Допрос пленных германцев
«Не.мцев раненых нашлю>
Пленные гермmlские офицеры
Генералы РУЗСКИЙ и Бонч-Бруевич
Прибытие русских воеmlOnлеmlЫХ в германский лагерь
Осмотр русских военнопленных германскими санитарами
Русские солдаты музицируют вместе с германским пленным
«Русские и французские солдаты в германском лагере пленных у Лангеюальца. Закутанные в одеяла пленные :J/сдуm своей очереди
после дезинфекции»
Германский лагерь пленных у Лангеюальца
Старший унтер-офицер П. Панасюк, nодвергшийся мучительной пытке в плену у немцев
Русские военнопленные на поверке
Солдаты охраняют группу бе:женцев
БеJ/сенцы на строительстве пол евых укреплений
«Беженцы н е унывают »
-
этого
отправки священников
-
желала императрица Алек
сандра Федоровна, отлично понимавшая роль религии для че ловека, оторванного от родины: Очень многое зависело от ад
министрации. Так, по итогам обследования германских лагерей военнопленных в
1916 году российскими сестрами милосердия 17 -м и Берлинском корпусах не было священников в солдатских лагерях. Во 2-м корпусе - в каждом отмечалось, что в 14-м,
лагере свой священник 1 • Хуже обстояло дело в рабочих лаге рях, где удовлетворить религиозные потребности находящихся в рабочих командах военнопленных было невозможно. А ведь в таких командах единовременно располагались большинство пленных. Получается, что большая часть русских пленных оставались вне постоянного религиозного воздействия. Что непосредственно касается правительственной помощи
русским пленным, то бесспорно, что критики царского режи ма правы. Лишь осенью
1916
года пришел первый продоволь
ственный «подарок» от императрицы. В посылки входило по
четыре черствые ржаные галеты на человека. Качество галет было столь низким, что их можно было есть только после двух суток вымачивания в воде. Французы обменивали у своих рус ских товарищей галеты, чтобы иметь очередной сувенир на па
мять о плене. Бесспорно, что такая «помощь» лишь усугубляла разницу в отношении к своим гражданам со стороны России
и союзных государств, солдаты которой щедро снабжались своими правительствами. Галеты присылались вплоть до Фев ральской революции, получив прозвание «Сухари Александры
федоровны» •. Конечно, одними галетами дело не ограничилось. Однако ресурсы для посылки пленным стали изыскиваться в обстанов ке нараставшего продовольственного кризиса, и потому даже
императрица немногое могла сделать. Например,
] 9] 6 ным,
1
находящимся
декабря
во
вражеских
странах,
наметил
в
плане
Шуберская Е.М Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг.,
1917, с. 6-7. 2 Кuрш /0. в
19
года Комитет по оказанию помощи русским военноплен
- 2320
Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925,
с.
69.
своей деятельности ежемесячную отправку полутысячи пудов
сахара пленным, так как их кормили все хуже и хуже. Комитет просил Особое совещание по продовольственному делу, в ру ках которого сконцентрировалось все продовольственное дело
в империи, указать, «когда, где и по какой цене за пуд Коми тет будет иметь возможность ежемесячно получать просимое
вышеозначенное количество пудов сахара-рафинада». Лишь
18 января
от исполняющего обязанности министра земледелия,
гофмейстера А.А. Риттиха, как председателя Особого совеща ния по продовольственному делу, последовал ответ, где указы валось, что отпуск пятисот пудов сахара ежемесячно невозмо
жен, так как запасов нет. В виде исключения Комитет может получить один вагон сахара единовременно, но затем сахар не
будет отпускаться до ноября
1917
года 1. Таким образом, по
мощь в продовольствовании военнопленных была невозможна по объективным причинам. Бесспорно, сахара в России не хва
тало вообще. Однако сам ответ весьма характерен: один вагон сахара в год. Много ли помощи ожидали военнопленные в та кой ситуации? Надо отметить, что в своей политике помощи военноплен
ным власти были скованы антиправительственной пропаган дой. Так, в начале
1917
ператрицы ассигновать
года стало известно о намерении им
4,5-5
млн руб. на покупку хлеба для
пересылки его русским военнопленным. Зимой
1916-1917
п.
ситуация с питанием русских пленных резко ухудшилась, след
ствием чего стало увеличение смертности в лагерях, так что эта
мера, справедливо принимаемая как экстренная (отсюда и столь существенная сумма), была верной. Однако оппозиционная пе
чать, служившая рупором для рвавшейся к власти либераль ной буржуазии, не замедлила дать очередную клевету. В этот момент немцы якобы опубликовали официальное сообщение о
воспрещении
подачи
продуктовых
посылок
для
пленных,
хотя пленные всегда получали продукты через Международ ный Красный Крест. В итоге по столице, тут же перекидываясь
в провинцию, поползли слухи О том, что уже закупленные КоI ГАРФ, ф.
6809, оп. 1, д. 49,
ЛЛ.
19, 103.
митетом помощи военнопленным восемьсот тысяч пудов хлеба «являются
худо
замаскированным
средством
помочь
герман
ской армии и питать ее русским хлебом». То есть «изменой» со стороны Александры Федоровны. В либеральной печати пола гали, что премьер-министр князь Н.Д. Голицын
-
заведующий
Комитетом Н.Д. Голицын стал последним председателем Сове
та министров, заняв этот пост
27
декабря
1916
года,
-
должен
«уберечь» императрицу от такого шага l . Интересно, что немного раньше внутри страны проходила
мысль о сборе «какого-то миллиона рублей» для того, чтобы переправить своим пленным продовольствие. Но это была ини
циатива Земгора, и потому сбор денег воспринимался поло жительно. Когда же аналогичные меры пыталась предпринять императрица, то ее обвинили в измене. Правомерен вопрос: так кто же затягивал дело помощи военнопленным? Не лучше
было бы отлынивавшим от окопов земгусарам отказаться от пиршеств в ресторанах (только здесь законным порядком по давали спиртное) и пересылать сэкономленные яства русским пленным?
Почему-то иные «радетели», обвиняющие царский режим в том, что он «бросил на произвол судьбы» своих военноплен ных,
в отличие от союзников
не при водят таких документов.
Как можно было пересылать продовольственные посылки плен
ным, если оппозиция тут же истолковывала такой благотвори тельный и милосердный акт как «измену»? Буржуазия в своем
стремлении добиться власти не брезговала ничем, спекулируя
абсолютно на всем. А потом буржуа сами же в своей печати, об виняя власти в бессердечии и отсутствии милосердия, писали о том,
что голодающим русским военнопленным
посылаются
только иконки. Беззастенчивый цинизм и самая подлая ложь
-
эти средства были острейшим оружием в руках либеральной оппозиции в течение всей войны в борьбе за власть. После Февральской революции, преподносимой, разумеется,
в качестве «народной», ситуация не изменилась. Да и неудивиI
ГАРФ, ф.
579, оп. 3, Д. 323, л. 1
тельно: буржуазия «отыграла карту» и не намеревалась оказы вать помощь. Впервые правовая и дипломатическая защита для
русских военнопленных была предоставлена лишь советской властью. Бесспорно, что большевики рассчитывали перетянуть всех русских пленных на свою сторону, однако царская власть
не была способна даже и на такое. С мая по ноябрь в Германию было отправлено
1918
года
107 вагонов с продовольствием - 51. Также перечислялись
для пленных; в Австро-Венгрию деньги для
закупки
продовольствия на иностранных рынках.
Но зто происходило уже после выхода России из Первой миро
вой войны.
Таким образом, продовольствование русских пленных сол дат в годы Первой мировой войны было чрезвычайно скудным и недостаточным. Если в Российской империи неприятельские военнопленные
получали
достаточно
высокий
ственный паек, то русские пленные уже с начала доедали, а затем и голодали. К
1917
продоволь
1915
года не
году их положение резко
ухудшилось. Однако действие международных норм военного права, худо-бедно соблюдавшегося воюющими сторонами, не привело к громадной смертности пленных.
Минимальный паек позволил сохранить жизни большинства плененных воинов. Мировая схватка еще не успела приобрести характер бескомпромиссной борьбы не на жизнь, а на смерть, как двадцатью годами спустя. Так, если в период Первой миро вой войны в плену умерли плену
-
2,5 %
8,3 %
русских пленных (в русском
пленных противника), то в период Второй ми
ровой войны, по немецким же данным, в плену погибли
57,7 % 5 700 000 пленных В советском плену из 3 155 000 немецких 37,5 % пленных немцев (1 185 000 чел.); из
советских пленных (около красноармейцев). пленных погибли
232 000 солдат 8348 (3,5 %) 1.
3 300000
чел. из
союзников в немецком плену погибли всего
Все познается в сравнении. Как видим, в австро-германском
плену русских военнопленных погибло в четыре раза больше, I
Шmрайm К. Советские военнопленные в Германии
война: Взгляд из Германии: Сборник статей. М.,
2005,
с.
// Вторая 234.
мировая
нежели неприятельских солдат в русском плену. Погибло боль ше и военнослужащих союзных держав Антанты. В своей ра
боте по военной статистике, подводя итоги расчетов смертно сти солдат всех воюющих стран в плену, Б.Ц. Урланис пишет:
«Обращает на себя внимание тот факт, что почти три четвер
ти всех умерших в плену были солдаты стран антигерманско го блока. Этот факт объясняется тяжелыми условиями жизни
военнопленных в Германии и Австрии»l. Главнейшим из этих условий явилась продовольственная ситуация в Центральных державах.
Преждевременный выход России из войны не сразу изме нил положение русских военнопленных. После Октября, когда
большевистским правительством было заключено перемирие на фронте, и особенно после Брестского мирного договора та
] 9] 8
3
мар
года бывших пленных отправляли в Россию партиями
через нейтральные страны. Однако первыми отправились на
родину раненые, больные, инвалиды. Здоровые солдаты еще оставались в плену.
После Брестского мира немцы продолжали удерживать в своих руках массу русских военнопленных. То же самое дела
ли и союзники после капитуляции Германии. Суть проблемы в том, что каждый надеялся, что победителя не будут судить. Казалось, что Россия уже вышла из войны, заключив «похаб ный мир», по выражению председателя советского правитель
ства (Совета народных комиссаров) В.И. Ленина, но русские пленные в основной своей массе продолжали оставаться в не приятельских странах.
Немцы удерживали русских пленных вплоть до Ноябрьской революции силы. К
] 9] 8 года, не желая лишаться дармовой рабочей 192] -1922 п. в Германии и Австро-Венгрии еще оста
вались около шестисот тысяч русских пленных, в большинстве своем калеки и больные, которые не имели возможности само стоятельно добраться до родины. Последние взаимные пленные
вернулись на свою родину только в
1922
году, причем обмен
производился на территории Латвии и Литвы. I
Урланuс Б.Ц История военных потерь. M.-СПб.,
2001,
с.
388.
Феномен массового пленения, как один из наиболее нега тивных следствий Первой мировой войны, сыграл свою роль в развитии европейского тоталитаризма в двадцатом столетии.
Обычно говоря о тоталитаризме, почему-то упоминают три государства
-
национал-социалистическую
Германию,
фа
шистскую Италию и большевистско-коммунистический СССР. Однако тоталитарные тенденции широко распространились в Европе. Это и многочисленные сателлиты Германии по Вто
рой мировой войне (Финляндия, Венгрия, Словакия, Болгария, Румыния, Хорватия). Это и покорное сотрудничество с окку пантами в Чехии, Голландии, Бельгии. Это и национальный коллаборационизм Франции, спасшейся от статуса союзника фашизма исключительно благодаря генералу Ш. де Голлю. Это
и фашистская государственность Испании и Португалии. Это и молчаливая помощь немцам со стороны Швеции. Это и про
германские настроения в британской элите. Однако обо всех этих странах в контексте фашизма в современной Европе «не принято» вспоминать. Виноватыми остаются немцы и теперь
еще русские после соответствующих постановлений Парла
ментской ассамблеи Совета Европы, где, кажется, забывают, что Российская Федерация делает один из наиболее крупных
взносов в общеевропейскую организацию. Массовые подвижки Первой мировой войны стали услови
ем формирования новой массовой психологии. Верно пишет о.с. Нагорная: «Именно с
1914 г. с возникновением "материаль
ного противостояния" военный плен превратился в массовый опыт, затрагивающий не только подвергнутых многолетнему
заключению индивидов, но и воюющие государства и общества в целом. Лагеря военнопленных стали объектом массированной пропаганды и особой подсистемой воюющего общества, выпол нявшей принципиально важные в условиях нового типа войны
функции экспериментальной площадки для военных медиков и обеспечения военной экономики дешевой рабочей силой (до
90 %
пленных стран Восточного фронта были привлечены к
принудительному труду). Именно здесь обнаруживаются мно жественные признаки так называемых тотальных институтов,
в рамках которых была сформирована огромная масса людей с пониженным порогом восприятия насилия и потенциально гото
вых к репрессиям»l. Опыт Первой мировой войны был приумно жен в период Второй мировой войны. Причем уже в еще более
неимоверных масштабах (немцам удалось оккупировать всю Ев ропу, за исключением Великобритании и Советского Союза) и с невероятной по любым меркам жестокостью. Вненациональная политика советской власти в нашей стране с ее тоталитарным политическим режимом и репрессивным ин струментарием как основным методом управления государством
и обществом стала одной из главнейших причин поражения первого периода Великой Отечественной войны
1941-1945
гг.
Массовый коллаборационизм и сдачи в плен стали характерной приметой этого периода. Обращение советского правительства к российскому патриотизм~ переход к национальным установкам и ценностям (в этом ряду приоритетом является восстановление статуса Русской православной церкви) наряду с расистской поли тикой гитлеровского режима на оккупированных территориях по
могли переломить неблагоприятно складьшавшийся ход войны. Количество советских военнопленных в два с половиной раза превзошло число пленных Первой мировой войны (что, кстати говоря, вполне согласуется в соотношении с числом мо
билизованных). Большая часть их пришлась на период неудач на фронте, в период отступления, как и при царизме, что также вполне логично. Существенная часть военнопленных сдались
в плен вопреки уставу (неранеными), то есть с формально официальной точки зрения же
-
«добровольно», но фактически
полностью выполнив свой долг перед Родиной.
-
Однако как и в
1915
году, практика массового пленения
грозила крушением Восточного фронта, поражением в войне, гибелью государственности. При этом в отличие от Первой мировой войны, когда России грозили потеря части террито рии и установление финансово-экономической зависимости от I
Россия и война в ХХ столетии. Взгляд из удаляющейся перспективы. М.,
2005,
с.
31-32.
Германии, поражение в Великой Отечественной войне грозило рабством народов СССР, равно как и других народов планеты,
вследствие политического курса фашистского руководства ре жима А. Гитлера. Именно поэтому, борьба должна была быть бескомпромиссной и до последнего. Как только в нашей стране
это понял каждый, ход войны был переломлен, и война закон чилась Великой Победой в логове нацистского чудовища.
Перед глазами был пример Франции, в
1940
году разгром
ленной в кратчайшие сроки и ставшей покорным сателлитом Германии (режим Виши). Соответственно, допустить подобное развитие событий советское правительство не могло ни в коем случае. В мире оставалось лишь три крупных суверенных госу
дарства, ведших борьбу с фашизмом: СССР, Великобритания и США. Гибель любого из них делала победу коричневого мон стра почти неминуемой.
Исходя из этого, государственная политика по отношению к
военнопленным не могла не быть гораздо более жестокой, не жели политика царизма. Это надо помнить, оценивая действия сталинского режима по данному вопросу не с точки зрения от
влеченного гуманизма, как будто бы мы смотрим на происхо дившее откуда-нибудь с Марса или Луны, а с точки зрения ги бели любой свободы на планете Земля, что стало бы неизбеж ным в случае успеха гитлеровской Германии. В СССР практика
отношения к военнопленным вытекала из постановления Го сударственного комитета обороны от
16
июля
каза Ставки Верховного главнокомандования ста
1941
1941 года и при N2 270 от 16 авгу
года «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по
пресечению таких действий». Основные постулаты осуждения пленных как изменников Родины (заочное осуждение военно пленных как изменников):
-
«сдавшихся в плен уничтожать всеми средствами»;
«семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать госу-
дарственного пособия и помощи»;
-
семьи командиров и политработников арестовывать «как
семьи нарушивших присягу и продавших свою Родину дезер тиров».
Последующие распоряжения BoeHHoro командования, гро зившие репрессалиями военнопленным, лишь уточняли выше
указанные документы. Например, шифрограмма Г.к. Жукова от
28
сентября
1941
года: «Разъяснить всему личному составу, что
все семьи сдавшихея Bpary будут расстреляны». Месяцем ра
нее руководитель СССР, Председатель ГКО и Верховный глав нокомандующий И.В. Сталин принял решение лишать семьи сдавшихея государственных пособий. Иными словами, если в императорской России не существовало карательной полити ки в отношении военнопленных, но действовали репрессив ные декларации и просто не оказывалось помощи пленным, то
в СССР почти с caMoro начала Великой Отечественной войны стал проводиться жесткий государственный курс.
Как извест
но, во исполнение данных актов была арестована и отправле на в куйбышевекую тюрьму даже супруга сдавшегося в плен
нераненым офицера РККА Я.И. Джугашвили (старший сын И.В. Сталина) Ю.И. Мельцер, которая была освобождена вес ной
1943
года, после гибели мужа в немецком концентрацион
ном лагере Заксенхаузен. Однако как фашисты взяли на вооружение теоретические
разработки расовой идеологемы кайзеровского периода, объяв лявшего Германию «господином мира», так и советское прави тельство в своих действиях по отношению к пленным исполь
зовало наработки предшествовавшего периода. Таким образом,
вовсе не И.В. Сталин и ero соратники стали авторами идеи об объявлении военнопленных трусами и изменниками, подлежа щими уничтожению по приговору военно-полевых судов даже
и после войны, как это иногда утверждается в историографии. Эти идеи, как показано выше, выдвигались еще в период Пер вой мировой войны отдельными высокопоставленными дея
телями Российской империи (как правило
В СССР эти идеи были воплощены в жизнь и война была совсем не той
-
генералитетом).
-
это правда. Но
не на потерю геополитических
преференций (территория, экономика, ресурсы, репарации), а на потерю суверенитета, свободы и нашей Родины
-
России.
Массовые сдачи в плен стали явлением, при сущим русской
армии в периоды тяжелых поражений в обеих мировых войнах двадцатого века. Впрочем, это верно и для ряда других ведущих стран мира: достаточно вспомнить австрийцев во время Бруси
ловекого прорыва
1916
года или французов в период герман
ского блицкрига во Франции в
1940
году. Следовательно, при
чины этого явления лежат в какой-то иной плоскости, нежели
простое обвинение в трусости и измене, что было явно выгодно государственной власти вообще и военным властям в частности. «Выгодно» не в смысле сиюминутного бонуса, а в перспективе дальнейшего продолжения войны и повышения уровня боеспо собности страны. Нисколько не оправдывая солдат, сдавшихея в плен еще до
исчерпан ия всевозможных средств ведения боя, надо отметить эти основные причины по отношению к периоду Первой миро вой войны
-
теме нашего исследования.
Во-первых, массовые войны вовлекли в ряды Вооруженных сил огромное количество людей, ранее никогда не воевавших, а зачастую и не служивших в армии. Неудивительно, что психика этих людей, поддерживаемая инстинктами инертной и зачастую невоинственно настроенной толпы, не выдерживала напряжения
современной войны. Повторимся, что люди, сдававшиеся нера неными, исполнили свой долг, пленение для них являлось траге дией, а не результатом неверных действий.
Но все-таки, во-вторых и в-главных, самой основной при чиной массовых сдач в плен является предвоенная нераспоря дительность
военного
ведомства и воинское неумение высше
го командного состава. Солдаты должны были своей кровью покрывать неподготовленность страны к войне, бездарность и безволие генералитета, стратегическую бесталанность Ставки Верховного главнокомандования, кумовство и воровство чинов ных мерзавцев, наводнивших тыл, и так далее. Одно из писем в тыл: «Если зря (выделено.
-
МО.) сложить голову, лучше в
плен сдаться, что и делают»l. Вот это самое «зря» и стало основ ной причиной сдачи в плен тех людей, что честно и доблестно I
ГАРФ, ф.
1807,
оп.
1, д. 311, л. 82 об.
дрались на фронте, но были вынуждены своей личной трагедией покрыть чужие грехи. А ведь до войны в царской армии не было
репрессий, подобных
1929-1931
и
1937-1939
ГГ., ослабивших
командно-интеллектуальную мощь советских Вооруженных сил перед Второй мировой войной.
rnABA2 ДЕЗЕРТИРСТВО Объявление мобилизации в июле
года подняло на вой
1914
ну миллионы российских мужчин. В довоенных расчетах пред
полагалось, что какая-то часть призывников вообще не явятся на сборные пункты. Однако, напротив, в воинские присутствия явились и масса добровольцев. В том числе
и поляки, в отно
-
шении которых вообще предполагали, что не явятся до двадца ти процентов призывников. Явка на призывные пункты в целом по стране достигла девяноста шести процентов, хотя военное ведомство
рассчитывало
на
показатель
не
свыше
девяноста
процентов. Причем во многие пункты являлись добровольцы, в русской терминологии
-
«охотники».
Военное ведомство должно было учесть какие-то принципы попадания на военную службу для добровольцев, жаждавших сразиться с немцами. В результате уже
18
июля
1914
года, как
только выяснилось, что при мобилизации на призывные пункты
явились масса добровольцев, начальник Главного управления Генерального штаба, долженствовавший занять пост начальни ка Штаба Верховного главнокомандующего, ген. Н.Н. Януш
кевич сообшил в Главный штаб, отвечавший за учет людских контингентов: «При первом же известии об объявлении у нас мобилизации начали поступать заявления о приеме в армию в качестве добровольцев. Удовлетворение подобных заявлений, даюшее выход известным чувствам, представляется весьма же
лательным ... полагаю необходимым установить, что к приему в армию в качестве добровольцев могут быть допускаемы лишь лица, не состоящие ни в запасе, ни в ополчении l-го разряда и
не подлежащие призыву в текущем году»]. I ЦИТ. по: Арефьев Б.В. ОХОТНИК. М .•
2004,
с.
73-74.
Таким образом, во время всеобщей мобилизации
1914
года,
кроме запасных (людей, некогда служивших в армии И в возрас те до
43
лет), призыву также подлежали и мужчины
рождения
-
1894
года
новобранцы. Все прочие пока могли быть приняты
в Действующую армию либо добровольцами, либо вольноопре деляющимися, в возрасте не менее
18
лет. Следует отметить,
что причины добровольчества были самыми различными. От искреннего патриотического порыва (большинство) до своео бразного шкурного интереса. Например, известный русский писатель вспоминал: «Доброволец Раков пошел на войну, что бы лошадь выручить: думал, что, если сам пойдет, лошадь вер нут. И еще слышал, что добровольцу возле обоза можно пожи
виться, и пошел»l. В русской терминологии добровольцы назывались охотни ками. Возраст принимаемых в войска охотников:
18-43
года.
Таким образом, как видим, для добровольцев был установлен тот же верхний возраст, что и для призывников (военное зако нодательство не допускало призыва в Вооруженные силы муж чин в возрасте более
43
лет), но нижний уменьшился на три
года. Соответственно, чтобы не допустить пополнения войск необученными людьми (ведь по мобилизации основная масса призывников состояла из запасных,
некогда проходивших во
енную службу), в Действующую армию предлагалось отправ лять только тех, кто уже имел воинский опыт, а всех прочих
-
в запасные батальоны пехоты для предварительного обучения. Дело ведь в том, что, согласно существующим положениям,
охотники могли быть направляемы исключительно в действую
щие войска и ни в коем случае
23
-
не в тыловые службы.
июля императором Николаем
II
были утверждены «Пра
вила о приеме в военное время охотников на службу в сухопут ные войска». В соответствии с этим приказ военного министра
ген. В.А. Сухомлинова от
23
июля
1914 года о правил ах
приема
охотников (добровольцев) в армию говорил, что «охотниками принимаются:
1 Прuшвuн
ММ Дневники.
1914-1917. М., 1991, с. 85.
а) лица, подлежащие воинской повинности, но еще не явив
шиеся к исполнению таковой; б) лица, явившиеся к исполнению воинской повинности, но
от таковой освобожденные либо получившие по разным при
чинам отсрочки поступления на службу; в) лица, состоящие в ополчении 2-го разряда; г) лица, на коих не распространяется действие Устава о во инской повинности, а также отставные нижние чины ...
Не принимаются:
а) имеющие менее восемнадцати и более сорока трех лет от роду;
б) лишенные всех прав состояния или всех особенных прав и преимуществ
...
в) состоящие под уголовным судом или следствием; г) подвергшиеся по судебному приговору наказанию, со пряженному с лишением права поступать на государственную
службу и
д)признанныепосудувиновнымивкражеилимошенничестве»l. Надо сказать, что попытка сохранить армию от уголовных эле ментов удавалась до середины
1916
года.
Бесспорно, существовали исключения. Согласно повелению императора, в качестве охотников, но исключительно с разре
шения Верховного главнокомандующего могли быть принимае мы и женщины. Точно так же, но теперь уже с разрешения са
мого императора был ниже
18
-
и лица, чей возраст превысил
лет. Исследователь пишет, что в июле
«принципиальное разрешение
людей с
43
17 лет было
на прием
года либо
1915
года
охотниками молодых
получено, тем не менее решение в каждом
таком случае персонально принималось Высочайше по пред
ставляемому начальником Главного штаба списку. Этот воз растной ценз для приема добровольцами устанавливался вви ду того, что ранее достижения означенного возраста молодые
люди не могли поступать ни в военные училища, ни в войска
вольноопределяющимися »2. I ГАТО, ф. 2
97,
ОП.
2, д. 1742, ЛЛ. 9-10. 2004, с. 107.
Арефьев Б.В. ОХОТНИК. М.,
Существовали и иные лазейки. Так, кроме центральных орга нов,
ориентировавшихся
на существующее законодательство,
охотниками в войска могли зачислять командования военных округов и командиры отдеЛЬНЫf( частей, зачислявшие добро
вольцев в свою часть собственным приказом. Этим способом, например, пользовались мальчишки
-
предтечи «сынов полка»
периода Великой Отечественной войны. Или казаки старших возрастов, не желавшие оставаться дома, на покое.
Одновременно, само собой разумеется, масштабы войны потребовали ликвидации льготных категорий по отношению к
воинской службе, которыми перед войной была богата страна, ибо многочисленность призывников превышала необходимые для армии контингенты призывников. С началом открытия во енных действий, согласно закону от
1 сентября 1914 года,
были
отменены следующие отсрочки:
-
для устройства имущественных дел; для вступления в духовное звание;
для учащихся в иностранных учебных заведениях.
В войсках отношение к добровольцам было разное. В том числе и негативное. Например, М. Алданов вспоминал: «Я слы шал от боевых офицеров, что в пору мировой войны самые пло хие солдаты выходили из добровольцев. Думаю, что это верно:
так оно было (вопреки распространенной легенде) и в период войн Революции и Империи. Дюмурье ненавидел солдат
-
во
лонтеров; недоверчиво относился к ним и Бонапарт ... »1 Ясно, что для кадрового офицера рекрут
-
это предпочтительное со
стояние нижнего чина. Добровольца просто так не ударишь по лицу. Наконец, и среди добровольцев попадались «шкурники», об одном из них рассказывалось в 1-й главе.
Наверное, сообщение М. Алданова страдает субъективиз мом офицерства, которое, конечно, предпочитало иметь дело с покорно-послушной солдатской массой, на которую можно было бы успешно переносить социально-сословное отноше ние «барин-крестьянию>. Наверное, есть здесь и доля правды: I
Литература русского зарубежья: Антология. М.,
1990, т. 1,
кн.
1,
с.
104.
имевший ряд льгот по службе охотник (не говоря уже о вольноо пределяющихся
-
первых кандидатах в прапорщики), резко от
личаясь по своему вероятному поведению от солдат, мог высту
пать своеобразным центром оппозиции офицерскому влиянию на массы. Тем более что рядовой охотник воспринимался солда тами как «свой» даже в отличие от унтер-офицеров, которым в
большинстве случаев рядовые нижние чины не доверяли. Точно так же и добровольцы были разные. Напомним, на пример, что вольноопределяющимся у Шолохова был больше вик Бунчук, который пошел на войну только потому, что иначе
«все равно бы взяли». А в этом случае простой солдат Бунчук не имел бы ряда некоторых преимуществ, которые имел воль ноопределяющийся Бунчук. И пошел он на фронт, чтобы раз носить среди солдат пораженческие идеи, которые были взяты на вооружение ленинской партией. Сколько было таких добро вольцев, «партией призванных» ?
Есть и еще одно. Это
-
предпочтение охотниками воинско
го труда крестьянскому труду, который обладал в глазах кре стьянства единственно высшей ценностью. Нарушение вековой традиции, согласно которой «рекрутчина» воспринималась как
тяжелейшая неизбежная обязанность для"некоторых крестьян ских парней, еще не была полностью изжита населением рос сийской деревни, несмотря на введение в
1873
году всеобщей
воинской повинности. Интересное отношение солдатской мас
сы к добровольцам подметил Ф. Степун: «Добровольцев сол
даты презирают, потому что добровольцы пришли в батарею "зря", потому что они ничего "настоящего" все равно делать не
могут ... потому, наконец, что добровольцы эти бежали от того глубоко чтимого солдатами священного, полезного и посильно го им домашнего труда, который после их побега остался несо
вершенным на полях и в хозяЙствах»l. Основная масса солдат шла на войну покорно, подчиняясь велению высшей власти. Добровольцы же сознательно бросали крестьянствование, разменивая его на (щарскую службу», веI
Степун Ф. Из писем прапорщика-артиллериста. М.,
1918, с. 76.
ками отождествлявшуюся с насильственной и вечной рекрут
чиной. Данный подход для крестьян был не просто непонятен, но и противоестественен. Неудивительно, что многие охотни
ки рано или поздно становились унтер-офицерами, а то и от правлялись в школы прапоршиков пехоты. С одной стороны,
это обусловливалось их психологическими качествами воина, с другой
-
отношением к военной службе как таковой. Кто-то
стремился на войну, а кто-то
-
домой, к мирному земледель
ческому труду. Вспомним фразу одного из героев шолоховского «Тихого Дона», Митьки Коршунова: «А по мне, так хоть сто лет
воевать. Люблю!» Конечно, не добровольчество стало «головной болью» рус ской армии. Напротив, Действующая армия остро нуждалась в
таких людях, которых все-таки было немного. Неудивительно: крестьянская масса могла добровольно влиться в ряды Воору женных сил в том случае, если враг угрожал непосредственно
их дому. Пример тому показала Отечественная война Пример Крымской войны
1853-1856
1812 года.
п. несколько сложнее,
так как наплыв добровольцев в ополчение объяснялся намере нием выйти из-под удушающего действия крепостного права.
Потому-то массу добровольцев войска увидели в Германии и Великобритании, где население отчетливо сознавало, что миро вой конфликт
-
это схватка за гегемонию именно между этими
странами. Здесь было соответствующее отношение к военнос лужащим, характеризовавшееся презрением к тем, кто пытал
ся избежать фронта. Примечательно, что в России от фронта уклонялись прежде всего представители того слоя, что пытался
в борьбе с царизмом приватизировать идеологию патриотизма в свою пользу. Более всего о патриотизме «распиналась» бур жуазия, и именно она же и дала максимум уклонистов
гусаров».
Именно
они вели
-
антиправительственную
«зем
пропа
ганду, они составляли костяк противогосударственных сил на местах, они разлагали нижние слои города своим вызывающим
поведением «золотой молодежи». Можно вспомнить, что даже
и Г.Е. Распутин был убит одним из таких уклонистов (по сла-
бости здоровья, которая, впрочем, не помешала убить челове ка)
-
Ф.Ф. Юсуповым и отлынивавшим от фронта гвардейцем,
великим князем Дмитрием Павловичем (гвардия тогда стояла в окопах под Ковелем). В ведущих империалистических державах молодежь дей
ствовала под импульсом милитаристской пропаганды. В Гер мании из добровольцев составляли целые корпуса. Английская
армия до начала
1916
года, когда была введена всеобщая во
инская повинность, вообще состояла из одних добровольцев
-
сорок дивизий добровольцев. Поэтому германская и британская армии, как уже говорилось, давали минимум пленных и дезер
тиров. Шовинистический угар пройдет позже, выразившись в росте антивоенных настроений, что нашло отражение в про из
ведениях, скажем, Э.М. Ремарка и Р. Олдингтона. Те государства, что были втянуты в Первую мировую войну за чужие интересы
-
Россия, Австро-Венгрия, Италия наря
ду с патриотическим подъемом, выразившимся в добровольче
стве, показали и противоположные примеры. Об одном из них, сдаче в плен, говорилось в l-й главе. Здесь речь пойдет о не сравненно меньшей по численности в сравнении с пленными, категории военнослужащих
-
дезертирах.
В ходе войны российские Вооруженные силы, как и армии
прочих государств, столкнулись с такой проблемой, как укло нение от исполнения воинской службы чинами Действующей армии, то есть дезертирство. Данное явление, в той или иной
степени присущее любому воинскому организму, особенно в массовых войнах, в ходе которых в Вооруженные силы при
зываются граждане, ранее никогда не проходившие военной службы, обостряется во время неудачной и не популярной в обществе войны, прежде всего в случае ее затягивания. Неудивительно, что в Российской империи периода Первой мировой войны, где социум являлся традиционным, Большая
Европейская война
-
невиданная по своим масштабам и дли
тельности, а цели войны были малопонятны и не привлекатель ны для основной массы населения, дезертирство не могло не
проявить себя. Дезертирство в ходе войны, равно как и саботаж
в мирное время,
-
это типичное проявление поведения тех со
циальных групп, которые не поддерживают существующего по
ложения дел, но бессильны изменить его радикальным путем.
Джеймс Скотт прекрасно отметил, что такое «обычное оружие относительно бессильных групп», как «волокита, симулирова ние, дезертирство, притворная угодливость, воровство, мнимое
неведение, клевета, поджоги, саботаж», есть формы «повсед невного крестьянского сопротивления». Скотт характеризует это сопротивление как «прозаическую, но постоянную борьбу между крестьянством и теми, кто стремится отнять у них труд,
еду, содрать с них налоги, ренту и процент»l. В годы войны данное сопротивление выступает ответом крестьянства в лице своего воюющего меньшинства на тяготы военного времени.
Начало войны вызвало в народных массах не то чтобы эн тузиазм, но по меньшей мере готовность к исполнению своего
воинского долга. Долг перед Отечеством и пропаганда скоро течной войны сыграли свою роль. Как справедливо отмечается
западным ученым, «отчасти секрет успеха военной мобилиза ции объясняется тем обстоятельством, что в начале войны все были убеждены в ее скором завершении. Каждый был согласен на несколько месяцев пожертвовать повседневной рутиной и
семейным уютом во имя достижения победы, казавшейся всем
сторонам неминуемоЙ»2. В России это обстоятельство усили валось массовой психологией патерналистского типа, а также
убеждением в невозможности длительного конфликта вообще.
Многолетняя война, которая велась бы не профессиональной армией, а всей нацией, в понимании крестьянства, составляв
шего основную часть населения России, была невозможна по определению, так как в этом случае не имела бы видимого и объяснимого смысла. Крестьяне,
оторванные
от
привычного
земледельческого
труда, в котором они видят смысл своего земного существова-
1
Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М.,
1992, с. 285. 2 Мак-Нил У. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и обще
ство в
XI-XX
веках. М.,
2008,
с.
389.
ния, психологически были готовы решить исход конфликта бы стрыми темпами, пусть даже и большой кровью, что неизбежно на войне, после чего вернуться к мирной деятельности, к земле кормилице. И потому именно этот патриотизм, готовый к неимо
верной по своим масштабам кровавой жатве во имя Родины, но пасующий перед длительностью, для которой требуется не по рыв, но упорство, в перспективе был опасен для существующего режима.
Тот строй, что не может обеспечить победу в сравнительно короткие сроки, пусть и с любыми большими жертвами, терял легитимацию своего существования в глазах крестьянского со
циума. Соответственно, банкротство (явное или мнимое
-
не
важно, главное, что банкротство в глазах большей части нации) военной мощи самодержавия, которое оправдывало его власт ные полномочия, вело к непредсказуемым последствиям. Соз давался опасный для государства дуализм восприятия войны в массовом народном сознании: «Волны патриотической лихо радки, вызванные войной, действовали как основной механизм
социальной консолидации общества вокруг монархистских и националистических символов. По тем же причинам проигрыш
в войне неизменно отбрасывал российское самодержавие к точ ке, за которой начинались глубочайший кризис и реформы или же его распад»l.
В ряде мест начало мобилизации, объявленной
18
июля, в
разгар сельскохозяйственных работ, вызвало определенного рода
волнения. Однако как только стало известно, что государствен ная власть намерена исполнять взятые на себя, согласно законо
дательству, обязательства
-
выплату семьям мобилизованных
в Вооруженные силы солдат пайковых сумм
( <шайкою»,
волне
ния прекратились. Солдаты могли быть уверены, что их семьи не пропадут с голоду впредь до возвращения хозяев с фронта.
Тем более что пропаганда военного ведомства, вполне искренне заблуждаясь, утверждала, что война окончится через шесть ме сяцев, максимум I
-
затянется на год.
Шанuн Т. Революция как момент истины. Россия
1917-1922 п.
М.,
1997, с. 66.
1905-1907
п.
-
Домашних запасов на этот период было достаточно. За год не мог разрушиться живой и мертвый инвентарь, а также не мог
ла быть исчерпана капитальная прочность крестьянского хозяй ства. К тому же в каждом хозяйстве после первой мобилизации еше оставался хотя бы один мужчина (исключение
-
выделив
шиеся молодые семьи, но им помощь была оказана земствами, родственниками и общиной). Поля были обработаны, озимые оставались на попечение остающихся (о том, что спустя год
войны будут ставиться под ружье ратники ополчения 2-го раз ряда, никто не мог и подумать), а весной солдаты должны были вернуться домой. Вот это осознание и стало причиной массовой
явки на мобилизационные пункты, активного добровольчества, упорства войск в боях. Как бы то ни было, невозможно сказаТI>, что каждый мобили зуемый крестьянин, рабочий или мещанин желал воевать. Поэ тому помимо определенного про цента потенциальных «уклони СТОЮ), просто не явивщихся на призывные пункты и, как прави
ло, не про гадавших, ибо практически везде часть новобранцев первого призыва была временно распущена по домам в связи со сверхкомплектом, дезертирство немедленно стало достаточ
но обыденным явлением. Оно началось почти сразу же, уже в ходе мобилизации, еще даже до начала боев
из соединений
-
тех войск, что следовали на фронт, сосредотачиваясь на линии государственной границы. Такие побеги соверщались в то время, пока воинские поезда еще находились в глубине страны, чтобы иметь возможность добраться до дома. Например, из Тамбова докладывали, что за дезертира -
4-6
августа
1914 года были задержаны три - бежавщие из эщелона в
два армянина и татарин,
Козловском уезде Тамбовской губернии l • Помимо дезертирства из войсковых эщелонов, еще, следова
тельно, до прибытия на фронт, отставание от своих дерущихся с противником подразделений также началось уже в самом на
чале войны и на фронте. Так, в приказе по 4-й армии от ста
1914 I
16
авгу
года командарм-4 ген. А.Е. Эверт отмечал: «В течение
ГАРФ, ф.
102, 4-е делопроизводство,
оп.
1914, д. 72,
ч.
4,
лл.
1-2.
всех этих дней, к величайшему моему огорчению, убеждался, что нижние чины, преимущественно 16-го корпуса, оставля
ют ряды и бродят в тылу. Приказываю объявить всем нижним чинам, что такие мерзавцы, забывшие долг перед Царем и Ро диной, оставляющие ряды, когда товарищи их самоотвержен
но дерутся, будут преданы мною полевому суду, карающему смертной казнью оставление рядов своих частей в бою». Сам командарм только-только был назначен на данный пост, сме
нив неудачливого барона А.Е. Зальца на посту командующего 4-й армией. Тем самым можно видеть, что дезертирство было присуще не только шедшим на фронт из глубины России попол нениям, но и кадровым пехотным дивизиям
-
лучшим войскам
Российской империи. Почему же так получилось? Что говорят эти данные? 16-й армейский корпус ген. П.А. Гейсмана входил в состав
наиболее слабой на Юго-Западном фронте 4-й армии, по ко торой, тем не менее, пришелся главный удар австрийского не приятеля в ходе развернувшейся вдоль австро-русской границы
Галицийской битвы августа
1914
года. В направлении на Лю
блин, обороняемый 4-й русской армией, наступала 1-я австро венгерская армия ген. В. фон Данкля
(228 000
чел. при
468
ору
диях). В то же время 4-я русская армия имела в своих рядах
всего лишь
109 000
чел. при
тивника в живой силе
1О
-
426
орудиях. Превосходство про
двойное. Во встречном сражении
августа под Красником был разбит русский 14-й армейский
корпус.
В сражении под Красником русские потеряли около
двадцати тысяч человек
-
пятая часть армии
-
и три десятка
орудий. Лишь нерешительность австрийского командования и блестящая боевая работа русской артиллерии позволили 4-й ар мии избежать полного разгрома. На следующий день потерпели поражение и два других рус ских корпуса
-
Гренадерский и 16-й армейский, которые стали
отступать на север, к Люблину. Всего в Галицийской битве за двадцать один день боев четыре армии Юго-Западного фронта только пленными потеряли около сорока тысяч человек. Пре имущественно
-
в 4-й армии, на которую в начале операции
обрушился главный удар противника. В которой уже в ходе сражения сменилось командование. Которая, наконец, понесла
наибольшие потери. Только пленными
-
почти целый корпус
из трех в начале боев. Неудивителен и высокий процент укло нявшихся от окопов солдат, ошеломленных неожиданным для них исходом схватки.
Таким образом, дезертирство из передовых окопов первых дней войны (приказ командарма-4 последовал через шесть дней
после начала боев) явилось следствием не уклонения от несе ния военной службы вообще, а результатом того морального
потрясения, что было вызвано поражениями. Как только фронт оборонявшейся 4-й армии с помощью подоспевших резервов был удержан, эти люди немедленно возвратились в строй. Сол даты должны были пережить шок перелома в психике, когда
вместо победы как следствие успешного наступления, на деле их ожидала оборона после поражения. Нельзя не сказать, что и командиры, допустившие разброд в рядах вверенных им частей, не остались безнаказанными. Пер вым оказался смещен сам командарм-4 ген. А.Е. Зальц, ставший первым русским
поста. Вторым
-
командармом,
уволенным
со столь высокого
комкор-16 ген. П.А. ГеЙсман. Фактическим
начальником 16-го армейского корпуса в Галицийской битве являлся начальник 9-й пехотной дивизии ген. в.н. Клембов
ский
-
будущий начальник штаба Юго-Западного фронта в
период Брусиловского прорыва
11.
1916
года и затем командарм-
Представляется, что генерал Эверт отлично понимал суть
уклонения от боя некоторых солдат 4-й армии, поэтому после угроз в приказе вместо непосредственных репрессий последо вали четкие организационные мероприятия
-
командиры кор
пусов должны были посылать в свои тылы конные разъезды и пешие патрули для задержания уклонистов.
В начале войны дезертирство с фронта еще не получило ши рокого распространения, так как ближайшие тылы были заби ты войсками, линия фронта постоянно смещалась и потому ве
роятность того, что бежавший с фронта солдат сумеет выйти из районов, подлежащих ведению военной администрации, была
мала. Кроме того, масса тех людей, что по различным причи нам не желали воевать (откровенная трусость, невозможность преодолеть
инстинкт
самосохранения,
идеологические
прин
ципы, моральные постулаты и проч.), еще рассчитывали на ско
рое окончание войны. Естественно, что после победы, обещаемой властями, слишком уж тяжелого наказания не последовало бы.
Нельзя не учитывать и тот факт, что само по себе нахождение солдата во фронтовом районе, но вне собственной части, позво ляло рассчитывать на снисхождение. В связи с этим в первые не сколько месяцев войны в право славной Галиции, в отношении
которой было известно, что по окончании конфликта она будет присоединена к Российской империи, развернулось такое явле
ние, .как «приЙмачество». Солдаты, уклонявшиеся от фронта, оседали в галицийских деревушках, где их в условиях маневрен
ной войны почти невозможно было отыскать усилиями военных властей. В итоге работа по выявлению таких лиц легла на плечи создаваемой в Галиции российской полиции. Ведомство генерал губернатора завоеванной австрийской территории отчитывалось:
«После прохождения армий в Галиции осело значительное коли чество дезертиров русских и австрийских войск. Проходившие
впоследствии в районе Галиции войсковые части и особенно
маршевые команды также дали немалое их число. Поимка была возложена на чинов городской и уездной полиции, в чем им дея тельное содействие оказывали начальники гарнизонов, наряжая
конные и пешие команды» •. Разгром армий Северо-Западного фронта в Восточной Пруссии
в августе месяце и последовавшие затем тяжелейшие бои в Поль ше осенью подорвали у ряда нижних чинов веру в скорую победу над врагом. Надо заметить, что осень
1914 года -
это период наи
худшего снабжения русской Действующей армии продовольстви
ем, что объективно было вызвано высокоманевренными боевыми действиями и задержками в организации тылов. Формирование новых дивизий заметно опережало организацию соответствующих I
Отчет деятельности штаба временного военного генерал-губернатора
Галиции в период времени с
1916, с. 13.
29
августа
1914 года
по
1 июля 1915
года. Киев,
тыловых служб. Достаточно сказать, что второочередные дивизии ввиду нелепостей в интендантстве мирного времени выступили
на войну без носимых запасов сухарей. Не хватало ни полевых кухонь, ни лошадей, ни инвентаря. Разорение Польши, в которой
всю осень шли тяжелые сражения (Варшавско-Ивангородская наступательная и Лодзинская оборонительная операции), не по зволяло войскам питаться за счет местных средств. А.И. Куприн
хорошо подметил: «Сапоги, хлеб, шинель и ружье
-
это все, что
нужно воину, кроме убеждения, что война имеет смысл. Голод ный, босый, невооруженный солдат
хороший материал лишь
-
для бунта или для дезертирства»l. Соответственно, такое явление, как уклонение от боя, получило тенденцию к своему увеличению. В столько в дезертирстве
-
1914
году это проявилось не
самовольном бегстве с фронта, сколь
ко в самострелах. Иными словами
-
в нанесении бойцами себе
легких ранений, чтобы быть эвакуированными в тыл. Надежда на то, что удастся избежать фронта или на время (впредь до преодо ления проблем снабжения), или вообще (если все-таки война за кончится в обещанные сроки), преодолевала опасность наказания за такой поступок. Находившийся в
1914
году на Юго-Западном
фронте М.М. Пришвин записывал в своем дневнике, что по уста новившейся терминологии самострелов называли «пальчикИ»:
«От выстрела на близком расстоянии в ладонь получается звез
да и ... опаление. Фаланга пальца может быть отбита тоже только на близком расстоянии». «Не то страшно, что люди сами в себя стреляют, чтобы избежать неприятельской пули. А то страшно, что правда ли это? Вдруг это неправда
-
что тогда? А легенда
о "пальчиках", правда или неправда, все равно начинает жить, от
нее не спрячешься, и невольно встречаешь каждого с повязанной рукой с унизительным для него недоверием и смотришь в глаза:
герой он или преступник?» Количество самострелов в данный период было весьма велико. Например, в Львовский госпиталь в октябре ежедневно поступали по шестьсот таких «пальчиков»
несколько рот2. I
Литература русского зарубежья: Антология. М.,
2 Прuшвuн ММ Дневники.
1914-1917.
М.,
1991,
1990, т. 2, с. 107.
с.
42.
-
К сожалению, «пальчики» были не легендой, а реальным фактом. Еще в период Русско-японской войны
1904-1905
ГГ.,
после сражения на реке Шахэ, в русской Маньчжурской армии, не умевшей по вине командования одержать победы и пото му жаждавшей мира, широко распространились самострелы. Главный начальник тыла указывал: «В госпитали тыла посту пило большое число нижних чинов с поранениями пальцев на руках. Из них с пораненными только указательными пальца
-
ми
1200.
Отсутствие указательного пальца на правой руке
освобождает от военной службы. Поэтому а также принимая во внимание, что пальцы хорошо защищаются при стрельбе ружейной скобкой, есть основание предполагать умышленное
членовредительство»'. То есть массовый перелом в настроении становился причиной самострелов.
Пусть пока это еще была и капля в море, однако военные власти
не могли
проигнорировать обозначившуюся угрозу.
Тем более что постепенно самострелы стали принимать уча стившийся характер, становясь массовым явлением Действую
щей армии. Эвакуация людей, самих себя ранивших, ставила комплект в войсках под угрозу. А ведь в это время речь шла о судьбе русской Польши
-
сначала австро-германцы пытались
взять Варшаву, а глубокой осенью, в ноябре, намеревались уни чтожить несколько армий Северо-Западного фронта в задуман ном немцами «котле» под Лодзью.
Поэтому русская Ставка Верховного главнокомандования ре агировала незамедлительно. В приказе от
16
октября
1914
года
Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Нико лаевич, указывал: «На время настоящей войны добавить Воин ский устав о наказаниях статьей
245/2
в следующей редакции:
"За умышленное причинение себе непосредственно или через другое лицо, с целью уклонения от службы или от участия в
боевых действиях, огнестрельных или иных ранений, повлек
ших за собой увечье или повреждение здоровья, виновный под вергается: а) в военное время лишению всех прав состояния I
т.
3,
Вересаев В.В. На Японской войне. Записки с.
131.
//
Собр. соч. в
5 т.
М.,
1961,
и смертной казни или ссылке в каторжные работы от четырех
до двадцати лет или без срока; б) в виду неприятеля
-
лише
нию всех прав состояния и смертной казни. Так же, наказаниям подвергается и тот, кто с намерением вышеуказанным спосо
бом изувечит другого или повредит ему здоровье, или окажет ему в том содействие"». Таким образом, спустя всего лишь три месяца после начала войны практически единственной санк
цией за уклонение солдата от несения воинской обязанности стала смертная казнь.
В данном аспекте проблемы следует обратить внимание на тот факт, что самострелы вообще были распространены в первые полгода войны. Причем во всех воюющих армиях. Так, пик самострелов в австро-венгерских Вооруженных силах, по
утверждению самих же австрийцев, также пришелся на осень
1914
года. По мнению военных австрийских историков, участ
ников войны, этот факт может быть объяснен «только сильным
моральным напряжением, испытывавшимся в эту кампанию»l. То есть самострелы начала войны имеют под собой основу не поведенческого плана. А следовательно, не реакцию на внеш
ние события со стороны отдельно взятого человека (как, к при меру, трусость или революционный протест), а общее напряже ние, вызванное невиданным размахом военных действий. Никто в июле
1914
года не мог предположить, что Большая
Европейская война окажется затяжной, будет вестись фактиче ски без перерыва между операциями, характеризуется громад ными человеческими потерями без видимых результатов. За четыре месяца войны, к ноябрю месяцу, еще ничего не было решено
-
с одной стороны, русский Юго-Западный фронт
штурмовал Карпаты и Краков, с другой
-
немцы удержали рус
ский Северо-Западный фронт в Восточной Пруссии и на линии Средней Вислы, в русской Польше. Сотни тысяч потерь, поло женных за это время, не привели к однозначному результату, за
которым бы маячил призрак близкого окончания конфликта и возвращения людей к мирному труду. 1 Последняя австро-венгерская война. Издание австрийского Военного
архива. М.,
1929, Т. 1, с. 691.
В то же время маневренный характер войны вынуждал сол
дат ежедневно нести тяжелую боевую работу, переносить те тяготы, что отсутствовали в обычной мирной жизни. Эти люди в большинстве своем не были воинами по природе. Осенью
1914
года в Действуюшую армию стали поступать сотни ты
сяч запасных, давным-давно отвыкших от воинской службы, а война все не кончалась, несмотря на заверения предвоенного
периода, и более того
не существовало никаких очевидно
-
видимых предпосылок к ее близкому окончанию. Сочетание непривычности военного труда (здесь
-
и сам
бой, и подготовка к нему, и повседневный быт на фронте) с разочарованием в скором исходе конфликта стало причиной моральной дезориентации больших солдатских масс в проис ходящем. Неверное восприятие особенностей крестьянской психологии
с
современных
позиций
горожанина
советско
го воспитания позволяет сейчас делать и такие утверждения:
«Обвал морали войск привел к немыслимому в войнах первой
XIX
половины
- почти полутора миллиона 2 385 441 чел., австрийцами 19 795 чел. и даже "братушками"
века дезертирству
солдат; к пленению немцами
1 508412
чел., турками
болгарами
-
2452
-
чел.»l. Никакого «обвала морали» не было
и быть не могло. Двести тысяч штыков даже в войне (в начале) и три с половиной миллиона в
1812
года
1914 году-это слиш
ком разные цифры. Да и цифры пленных завышены, так как
считают и «гражданских пленных». Как к ним относится «об вал морали войск»? Само сравнение некорректно по существу. Войны первой
половины девятнадцатого века велись профессионалами, взя тыми в армию фактически навечно, и потенциальные дезерти ры уничтожались еще на этапе отбора: «Трех рекрутов забей, но одного
-
выучи!» После рекрутчины солдата ничего с род
ным селом не связывало. Первая мировая война народов, для русского крестьянина I
ков
(93 %
это война
Вооруженных сил)
Артамонов В.А. Эволюция боевого духа русской армии
//
-
XVIII-XIX
ве
Воинский подвиг защитников Отечества: традиции, преемственностъ,
новации. Вологда,
2000,
ч.2, с.
38.
не понятная потому, что лично ему она ничего не несла. Ни
непосредственной выгоды (земли в Галиции не хватало и для
собственного населения, а торговли сквозь Черноморские про ливы сам крестьянин не вел), ни опасности семье (война велась
вне русской территории, и семьи солдат находились в безопас
ности). Зато невыгоды войны
-
чрезмерные потери, неумение,
неравенство в технике, продовольственный кризис в тылу
-
вот это крестьянином воспринималось как нечто «свое», «кров ное», потому что напрямую затрагивало интересы его лично и
его близких. Что касается пленных, то было бы неплохо уточнить, что РККА в
2,5
1941-1945
гг. потеряла еще больше
млн), причем большую часть
(5,7
млн против
в первые полгода войны,
-
в то время как императорская армия
-
в кампании
1915
года.
Почему же не провести параллели и не сказать о еще большем «обвале морали»? Да потому, что этого не было: люди дрались, пока была возможность. А что касается дезертирства, то так же следовало бы уточнить, что львиную долю дезертиров дал революционный период
1917 года,
когда война не просто пред
ставлялась бессмысленной, но фактически и провозглашалась таковой: мир без аннексий и контрибуций. Представления о некоей особенной, отличной от мирной
«морали» войск вообще свойственны профессиональным во еннослужащим. Однако автоматический перенос психологии
военного профессионала на обычного призывника в корне не верен. Например, кадровый офицер-эмигрант, и военный уче ный А.А. Зайцов писал в
1954
году: «Пусть не говорят, что, раз
солдат не хочет драться, никакая техника не поможет. Драться
никакой солдат (кто служил в пехоте, особенно хорошо знает) вообще не хочет. Драться
-
приходится. И еще покойный ге
нерал Н.Н. Головин всегда настаивал на том, что у бойца, снаб женного более совершенным оружием, мораль, естественно, будет выше, чем у солдата, чувствующего свою техническую слабость. Совершенно отменные качества русского солдата,
доказанные военной историей последних столетий, сдали в
1915
году и сказались еще в 1916-м, когда техническая сла-
бость русской армии эту "мораль" подорвала. Неслыханные в русской военной истории массовые сдачи в плен, достиг
шие почти
2,5
миллиона, только и можно приписать этому»l.
Даже Зайцов берет термин «мораль» в кавычки, понимая, что
не все так просто. Давая цифру надо было бы сказать, что это
-
-
два с половиной миллиона, все русские пленные, среди
которых добровольно сдавшиеся составляют меньшую часть. Между тем в тексте цитаты трактовку можно преподнести по
разному. И жаль, что А.А. Зайцов не делает упора на качестве войск и характере войны, проведя сравнительный анализ. На
пример, сколько сдалось в плен французов в немцев
-
в 1945-м? Или австрийцев
познается в сравнении -
-
в
1940 году? Или 1914-1916 ГГ.? Все
эту истину нельзя забывать, делая тот
или иной характерологический вывод.
Вот одной из форм ответа на непривычную для массовой психологии обстановку и явились самострелы, вызванные не трусостью людей, но в львиной своей доле именно дезориента цией массового сознания как следствием невероятного напря
жения всех сил человека на войне. Не следует забывать, что в осенних сражениях активное участие приняли и второочеред
ные дивизии, имевшие слабый кадр, нехватку артиллерии и пу леметов, отсутствие провиантских припасов. Перемешивание
соединений в боях (при мер
-
«слоеный пирол) в Лодзинской
операции, когда в отдельные периоды было неясно, кто кого
окружил) становилось причиной ненамеренного убытия солдат из строя. Чуть отстал от своих
-
и уже не найти. Такая кате
гория получила название «прифронтовые дезертиры», которые «неделями и месяцами бродили кругом да около, то отставали, то приставали к полкам в поисках своей части, пока, наконец,
не попадали в плен»2. Новый календарный год принес российскому военному ру
ководству новые разочарования. В декабре I
1914
года высшие
Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимме
тричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., С.513-514. 2 Кuрш Ю. Под сапогом Вильгельма. М.-Л.,
1925, с. 13.
2007,
командиры
но
-
-
до начальников армейских корпусов включитель
получили категорическое распоряжение Ставки об эко
номии артиллерийских боеприпасов. Запас накопленных перед
конфликтом снарядов стал заканчиваться, а с производством их управляющие структуры русской военной машины
-
военное
министерство, Главное управление Генерального штаба, Глав ное артиллерийское управление
-
не торопились. Теперь вой
ска имели право тратить только по нескольку снарядов в день
на батарею, что предполагало фактическое оставление пехоты без поддержки артиллерии. Зимой
1914-1915
п. австро-венгерские и германские вой
ска также испытывали нехватку боеприпасов, но к весне она должна была быть преодолена, так как германская промышлен ность целиком с началом войны перешла на мобилизованное положение. В Карпатах австро-венгры сумели удержать пере валы и предохранить Венгрию от русского вторжения. В Вос точной Пруссии в ходе тяжелых боев под Августовом и Пр ас нышем немцы отодвинули русских к линии государственной границы. В условиях паритета наступательных усилий верх не
избежно получал тот, кто обладал лучшей техникой и боепри пасами к ней. Приняв решение о переносе основных усилий
на Восточный фронт в кампании
1915
года, австро-германское
военно-политическое руководство создавало себе самые благо приятные условия для успеха ввиду прогрессировавшего в Рос сийской империи кризиса вооружений.
19
апреля 11-я германская армия ген. А. фон Макензена на
чала Горлицкий прорыв, сразу же показавший ту пропасть в обеспечении сторон военными материалами, что стала след
ствием нерасторопности русских военных структур. Начался период Великого Отступления русской Действующей армии
на Восток. Этот период характеризуется наиболее резким ро стом дезертирства и сдач в плен врагу в период существования
императорской армии (до Февраля
1917
года). Это был самый
тяжелый период для монархического режима Российской импе рии в годы Первой мировой войны.
Пока противник громил те войска, что были сосредоточены на фронте зимой, русские еще держались, отступая, как пр а-
вило, исключительно по приказу, после уничтожения большей
части обороняющегося соединения артиллерийским огнем не приятеля. Приказ Ставки «Ни шагу назад», посланный в войска
Н)го-Западного фронта в период Горлицкой оборонительной операции, привел к истреблению кадров, после чего воспол нять потери пришлось наспех, необученными и малообученны ми пополнениями, зачастую являвшими собой людскую массу, пригодную скорее для сдачи в плен, нежели для ведения над лежащего сопротивления.
Соответственно, такое явление, как уклонение от несения
воинской службы, дезертирство, в частности, стало отчетливо проявляться в
1915
году, после начавшихся неудач на фрон
те. Именно таким актом мобилизуемые в Вооруженные силы крестьянские массы ответили на неготовность страны к войне, неумелое руководство войсками, кризис вооружения и тому
подобные неувязки между фактическим состоянием дел и де кларировавшимися в июле
1914
года намерениями со стороны
верховной власти. Воинская дисциплина есть вещь очень жесткая, а в тяжелые
периоды
-
и просто жестокая, что вызвано особенностями та
кого ненормального для обычного индивида и мирного социу ма явления, как война. Поэтому протест простого солдата про тив неудачно складывавшейся, непопулярной войны мог быть выражен прежде всего прочего именно в уклонении от окопов.
Вариантов уклонения было несколько. Например, А.В. Черти щев пишет, что с
1915
года «средний солдат, не решаясь идти
на риск сурового наказания из-за бунта, больше был склонен к самострелу, добровольной сдаче в плен, симуляции и дезертир
ству в тыл ... »l. Следует сказать, что в той тяжелой обстановке на фронте, что складывалась для русской стороны в кампании
19] 5
года,
уклонение все-таки не приобрело широкого размаха. До по следней возможности личный состав стремился соблюсти свой долг, прибегая к указанным вариантам уклонения от службы 1
1917 год
в исторических судьбах России. М.,
1992,
с.
116.
лишь в крайнем случае. Это могла быть и добровольная сдача в плен отрезанного подразделения, длительное время находив
шегося под артиллерийскими ударами противника и потеряв шего командный состав. Можно ли судить таких солдат? Разве
они были виноваты в том, что их выставили с одними винтовка ми против тяжелых гаубиц, а русская артиллерия молчала, ибо не было снарядов? Самострелы и симуляция
-
это также вполне естествен
ная реакция крестьянства на действия властей. Все же война
должна быть боем, а не убоем. Характерно, что часть таких «симулянтов» не стремились к уклонению от фронта вообще,
но лишь
-
на период поражений и отступления, когда боевые
действия для русских велись вот именно по принципу убоя. Так,
раненые старались задержаться в госпиталях, чтобы «переси деть» самое тяжелое время, так как каждый понимал, что война будет идти еще долго и траншеи «никуда не уйдут». Участник войны вспоминает о госпитализированных солдатах:
« ... кое
кто, чтобы не попасть опять на фронт, искусственно затягивал выздоровление:
сыпал
на
рану
соль
или
перец,
смачивал
ее
керосином или обкладывал горчицей, что вызывало воспале ние. Некоторые получали посылки с коржами, которые приго товлялись на касторовом масле, ели их, а потом жаловались на
длительное расстройство желудка, приходили к истощению»l. О способах военно-врачебной борьбы с симулянтами и ее ре зультатах опять-таки прекрасно повествует Я. Гашек.
Повторимся, что это не дезертирство как таковое. Дезер тир
-
это боец, нарушивший воинскую присягу и потому,
безусловно, подлежавший тяжкому наказанию. Стремившиеся задержаться в тылу раненые
-
это дезориентированные и по
трясенные результатами сражений люди, которые пытались не
сколько оттянуть момент своего возвращения в окопы. Очевид но, что любое «воспаление» или «расстройство желудка»
-
это
не более чем временное явление. Отказа от войны как таковой, выражением чего, собственно, и является дезертирство, в масI
Родин г.с. По следам минувшего. Тула,
9 - 2320
1968, с. 26.
совом порядке в
1915
году не наблюдалось. Но формальная
оценка была иная. Помимо прочего, одной из главных причин падения боеспо собности русских войск в
ний. В
1914
1915
году стало качество пополне
году, стремясь образовать мощную, максимально
подготовленную массу армий вторжения, русское командова ние сосредоточило в Вооруженных силах всех тех людей, что
когда-либо проходили военную службу. На шесть с половиной миллионов солдат, сосредоточенных в Действующей армии и тыловых гарнизонах, пришлись лишь миллион шестьсот тысяч
новобранцев и ратников l-го разряда, не проходивших действи тельной воинской службы,
В
1915
-
только каждый четвертый.
году ввиду исчерпания обученного запаса стали
призываться исключительно люди, не проходившие службы. К лету
-
самой тяжкой поре были призваны два миллиона три
ста восемьдесят тысяч человек. Летом
-
еще миллион триста
тысяч. Все эти бойцы подлежали обучению с азов, а фронт не прерывно требовал пополнений. Как раз такие солдаты составляли большую часть людей, сдававшихся в плен и уклонявшихся от воинской повинности. Именно потому, что эти люди никогда ранее не служили в ар
мии, а времени на их подготовку не было. Падение воинской самодисциплины,
вызванное
развалом
воинских
подразделе
ний и частей в ходе оборонительных операций и тяжелых от
ступательных боев, стало основной причиной дезертирства в
1915
году. Кроме того, нельзя забывать, что лето
1915
года
-
это период формирования дивизий 3-й очереди, из ополченских соединений. Формирование проводилось в период активных
боевых действий, а потому у офицеров и солдат не хватало вре мени для необходимой спайки. Дезертирство, как массовое явление, характерно для свод ных частей, где люди не знают друг друга. Отсюда и сдачи в плен, и самострелы, и прочие проявления нежелания «идти на
убой». Нет «чувства плеча»! Новые соединения еще не успе вали сложиться в качестве полноценного боевого организма, в них отсутствовали необходимые элементы, превращающие во-
оруженных людей в отлаженный военный организм. Нехватка
офицеров и унтер-офицеров не
позволяла
командованию
-
цементирующего элемента
создавать
полноценные
-
сводные
части, как это удавалось немцам.
Гибель или ранение немногочисленных офицеров и унтер офицеров приводили к развитию панических настроений, кото рые в случае нахождения на передовой позиции, под ударами
германской тяжелой артиллерии эволюционировали в массовое
намерение сдач в плен или дезертирства. Наиболее яркий при мер
-
сдача крепости Новогеоргиевск, где несколько только
что сформированных дивизий фактически отказывались выхо дить на боевые позиции. Как на психологию солдат этих диви
зий, лишь буквально накануне собранных вместе, под руковод ством незнакомых командиров, подействовал обстрел снаряда ми тяжелой германской 420-мм артиллерии? Командование прекрасно понимало, что балласт на передо вой не нужен. Призывников сосредоточивали в тыловых гарни
зонах, где вновь не хватало офицерского и унтер-офицерского состава для их обучения. Кроме того, летом
1915
года в око
пах не хватало винтовок для бойцов, и совсем их не было для обучающихся в тылу призывников. Получалось, что отправлять
таких солдат на фронт было незачем, а из народного хозяйства их уже вырвали.
Неудивительно, что правительство, занимавшееся преиму
щественно тыловыми проблемами, негодовало. Например, ми
нистр земледелия А.В. Кривошеин, соратник П.А. Столыпина и один
из лучших несостоявшихся
кандидатов
премьер-министра военного времени,
на должность
во многом
справедливо
называл существующую систему призывов системой «сплош ных поборов». По мнению Кривошеина, проводившиеся при
зывы людей (военное ведомство, стремясь избежать уничтоже ния кадров, накапливало резервы «на всякий случай»)
-
это
«реквизиции населения России для пополнения бездельничаю щих в тылу гарнизонов».
В своих выступлениях на заседаниях и совещаниях прав и тельства с представителями военного ведомства министр зем-
леделия отмечал: «Обилие разгуливающих земляков по горо дам, селам, железным дорогам и вообще по всему лицу земли
Русской поражает мой обывательский взгляд. Невольно напра шивается вопрос: зачем изымать из населения последнюю ра
бочую силу, когда стоит только при брать к рукам и рассадить по окопам всю эту толпу гуляк, которые своим присутствием еще
больше деморализуют тыл?». Таким образом, русское командо
вание оказалось перед дилеммой
-
либо отправлять малообу
ченную массу на фронт, сохраняя остатки кадров, но рискуя быстрым и непродуктивным уничтожением этой массы, либо, обучая, держать ее в тылу, но тогда уже терять кадры. Разре
шением принципиально не решаемой задачи стала объективная нехватка оружия
-
без него в траншеях делать было нечего.
Это что касается объективных причин. В области же субъ ективной психологии тенденция к увеличению случаев укло
нения от воинской службы проявилась вследствие появления в воинском законодательстве уже основательно подзабытой карательной меры в виде наказания розгами нижних чинов по
решению командиров. Именно карательный характер данного вида наказания очевиден. Н.В. Греков пишет:
« ... каждое
мас
совое вооруженное противоборство характерно проявлениями предательства и дезертирства. Особенно острый характер, как свидетельствуют исторические факты, они приобрели после
создания армий, сформированных на принципе всеобщей воин ской повинности. От этих видов преступлений непосредствен но в военный период полностью избавиться невозможно, по скольку основные элементы психологии вовлеченного в войну
человека формируются еще в мирный период, а война только
выявляет их. Тем более что в экстремальных условиях, какие и создает война, проявляются и лучшие, и худшие человеческие качества. Активизация последних порождает измену и дезер
тирство. Поэтому всякий раз низкую результативность воспита тельной и профилактической работы в ходе войны приходилось
компенсировать карательными мерами»l. В связи снежеланием I
Военно-исторический журнал,
2006, Ng 2,
с.
48.
командования широко использовать практику расстрелов и был восстановлен такой паллиатив, как розги. Эта мера, являвшаяся, несомненно, пережитком феодальной эпохи, воскресившая в массовой памяти времена крепостного
права (помещики-офицеры и крестьяне-солдаты), крепко уда рила по дисциплине в Действующей армии. Участники войны говорят даже, что после этого появился новый вид «дезертир
ства», применяемый солдатами, желавшими драться, но не про
зябать в издевательской атмосфере тыловых частей. В
1915 году
в тыловых подразделениях вводился жесточайший режим, со
провождавшийся поркой розгами, издевательствами офицеров
военного времени (особенно прапорщиков, не имевших авто ритета), прочими изощренными наказаниями, придуманными
не умеющим добиться победы командованием. Поэтому неко
торые солдаты бежали не в тыл, а, напротив, на передовую l . Если на фронте наказание розгами было мало распростра нено, то в тылу оно процветало. Во-первых, фронтовики, не взирая на сословные различия в
социальном
статусе солдата
и офицера, ощущали себя единым целым. Да и командование полков
-
кадровое офицерство, как правило, не применяло
порки, сохраняя и лелея репутацию своего полка. Во-вторых,
любой офицер, вздумавший издеваться над солдатами, был бы застрелен в затылок в первом же бою. Эти два обстоятельства, на первый взгляд исключавшие друг друга, но соединившиеся
в тяжелой и психологически невыносимой ситуации, делали порку на передовой достаточно редким и, главное, неперспек
тивным мероприятием. Сам факт губителен: по закону любой
рядовой стрелок, даже самый лучший солдат полка, мог быть выпорот по приказу прапорщика-интенданта за мнимый про ступок вроде не отдания чести в темное время суток.
Однако в периоды затишья на фронте, и особенно после установления позиционного фронта, применение розог акти визировалось. С одной стороны, тяжесть окопного быта неиз бежно увеличивала количество проступков, а придраться всегI
с.
Пuрейко А. В тылу и на фронте империалистической войны. Л.,
33, 37.
1926,
да было можно. С другой стороны, боев почти не было, лишь стычки, и безнаказанно отомстить офицеру солдаты не могли. Поэтому с конца осени
1915
года порка стала одной из причин
увеличения дезертирства и добровольных сдач в плен. Будущий советский комиссар и писатель записывал в дневнике в феврале
1916
года:
« ... у
нас ведь самое обыкновенное дело
врезать
-
солдату двадцать-тридцать розог за что Бог послал. Уж, ка
жется, чего проще, растеряться в бою, когда не только соседа не видишь, а и самого себя пере стаешь чувствовать и понимать, и отставшие, потерявшие свой полк, возвращаясь к своим ча стям, получают розги вместо георгиевских крестов
ясно говорится, что, "раз отставши,
-
...
этим уже
не возвращаются, если
не хочешь быть битым"»l. Иными словами
-
командиры сами
провоцировали своих подчиненных на добровольную сдачу в неприятельский плен. Спустя год, когда в воздухе, что называется, отчетливо «пах ло революцией», пассивное сопротивление солдат начальниче
скому произволу ная сдача в плен
дезертирство любых видов или доброволь
-
стало дополняться активными действия
ми. Исследователем приводится характеристика фронта зимы
1916-1917
п.: «В солдатских письмах этого периода очень
часто сообщается о том, что в ответ на побои "начальству тоже
дают, бьют ротных и полковников и сами в плен убегают"»2. Та ким образом, пленение представлялось меньшим злом, нежели
быт в своих окопах. Иногда враг казался более выгодным вари антом, чем собственный командир. Сколько было таких полков и таких случаев? Известно, что после войны бывшие офицеры (прежде всего эмигранты) сами же признавали, что основания у солдатского состава были. В тылах же (как действующих частей, так и в тылах фронтов, так и в гарнизонах внутри страны) указанных обстоятельств
вообще не существовало. Кадровые полки дрались с врагом, а в запасных частях, где неизбежно скапливался худший офицерI
ФурмановДА. Собр. Соч. в 4-х '!Т. М.,
2
Френкин М С. Революционное движение на румынском фронте
март
1918 r.
М.,
1965, с. 35-36.
1961, т.4, с. 80. 1917 го
ский элемент, о традициях не заботились. Не нюхавшие пороха
офицеры (либо эвакуировавшиеся после первых боев и более на фронт не возвращавшиеся) не могли иметь авторитет в глазах
солдат. Особенно
-
эвакуированных, то есть выздоровевших
раненых, которые также обучались в тылу, впредь до отправки в действующие войска в составе маршевых рот. Так что такой
«авторитет» зачастую приобретался поркой по любому поводу, что было разрешено законодательством военного времени. Сле довательно, прежде всего под данные меры наказания попали
призывники
1915
года, никогда не служившие в Вооруженных
силах. Выходило, что объективно низкие боевые качества этих солдат усугублялись в негатив еще и репрессалиями тылового командования.
Итак,
в
1915
году,
как
свидетельствует,
к
примеру,
ген. А.И. Деникин, «два фактора имели несомненное значение в создании неблагоприятного настроения в войсках ... введен
ное с
1915
года официально дисциплинарное наказание розга
ми и смертная казнь "палечникам". Насколько необходимость борьбы с дезертирством путем саморанения не возбуждала ни малейшего сомнения и требовала лишь более тщательного тех нического обследования для избежания возможных судебных ошибок, настолько же крайне нежелательным и опасным, неза висимо от этической стороны вопроса, являлось телесное нака зание, применяемое властью начальника ... ». Далее генерал Де
никин продолжает: «Судебные уставы не обладают в военное время решительно никакими реальными методами репрессий,
кроме смертной казни. Ибо для преступного элемента право лишения не имеют никакого значения, а всякое наказание, со
пряженное с уходом из рядов, является только поощрением»l. Здесь речь идет о той категории солдат, что являлись «штрафо ванными». Штрафованные по суду солдаты оставались в рядах своих подразделений впредь до окончания войны, с тем чтобы отбывать наказание после ее окончания. I
Деникин А.И Очерки русской смуты: Крушение власти и армии. Фев
раль- сентябрь
1917. Мн., 2003,
с.
26.
Впрочем, в случае получения георгиевской награды штрафо ванный солдат автоматически переводился в строй и освобож
дался от несения наказания. Всего же за годы Первой мировой войны георгиевскими крестами или медалями были награжде
ны более миллиона солдат. Главное же
-
инештрафованные
и штрафованные бойцы одинаково несли боевую службу. Пор ка же лишь озлобляла людей, и без того проштрафившихся и оскорбленных.
Еще в ходе Великих реформ второй половины девятнадца того столетия, в
телесные
1863
наказания,
году, император Александр
как
«оскорбляющие
11
отменил
человеческое до
стоинство». Телесные наказания остались исключительно для «штрафованных» по суду. В
1905 году наказание поркой было 1915 году розги вводят на том
отменено окончательно. И вот в
основании, что во время войны всякое наказание, связанное с
уходом из рядов, являлось только поощрением (жив останет ся!), а праволишения не оказывали воздействия.
Смертную же казнь командование старалось не применять, а специальных подразделений для «штрафованных» бойцов в царской армии не существовало. Так что, как представляет
ся, в период мировых войн практика фашистского вермахта и
РККА в отношении специализированных штрафных батальо нов и рот была куда более верным средством. Лишение звания и автоматическое его восстановление по снятии штрафа наряду с выполнением наиболее тяжелых задач, являлось тем «кну том», что всегда необходим для массовой армии эпохи тоталь ной войны. Только вот где в
1915
году было взять офицеров для
таких частей? Летом
1915
года,
когда отступали уже не только
Юго
Западный фронт (три армии), но и восемь армий Северо
Западного фронта, практика применения розог стала расши ряться. В Ставку поступали массовые сведения об участив шихся случаях избиения солдат офицерами как своеобразное приложение к распоряжению Верховного главнокомандующего по поводу введения в частях Действующей армии телесных
наказаний за нарушение дисциплины. Не умевшая организо-
вать надлежащего сопротивления наступающему врагу, Ставка
вынужденно закрывала глаза на любой произвол. Раз данная мера дисциплинарного воздействия применялась с разрешения
Ставки, то ни к чему было бы исправлять отдельные несправед ливости. Поэтому в приказах и указаниях такие заведомо не популярные меры оправдывались «как мера исключительная
...
лишь в отношении особо порочных нижних чинов И в случаях, не терпящих отлагательства для примера других»l. Конечно, одно дело
другое
-
-
оправдание со стороны начальства, и
практическое пр именение. Офицер мог придраться к
чему угодно, и по любому поводу. Кадровый офицерский кор пус истреблялся в боях, и открывавшиеся вакансии занимались офицерами военного времени
-
прапорщиками. Никто из них
не имел того авторитета, каковым обладал кадровый офицер. Не умея руководить людьми вообще и на войне в частности, вчерашние
гимназисты,
служащие,
студенты,
мещане
распу
скали руки, ибо это было самым легким средством. Уцелевшие кадровики
-
шесть-семь офицеров на полк
-
уследить за всем не могли. А предвоенные традиции, замешан
ные на принадлежности солдат и офицеров к единой полковой семье, еще не могли быть впитаны прапорщиками
-
это яв
ление отчасти закрепится во время оперативной паузы зимы
1916
года. Если же кадровый офицер также был настроен на
применение избиений, издевательств и порки (а солдаты образ ца
1915
года
-
это не кадровики
1914
года), то младшие офи
церы почти все брали с него пример. Соответственно, существовавшая социальная рознь в таких
случаях лишь усугублялась. Повторимся, что чем дальше в тыл,
тем чаще применялись розги, но были такие и боевые полки, где с почина батальонных командиров, а то и самого командира полка, избиения процветали довольно широко. Справедливость ведения борьбы против Германии и ее союзников, и без того далеко
неочевидная
для
простого
солдата,
в
таких
условиях
превращалась в моральный надлом. Что говорить, если за слуI
РГВИА, ф.
391,
оп.
2, д. 72, л. 22
об.
чайное неотдание чести офицеру в траншее полагалось двадцать
пять розог, и солдmы писали домой, «Тоща бы мы знали, что надо защищать, если бы они обрашались с нами по-человечески»·. ПИсьма солдат с фронта отмечали отчаяние, оxвarившее даже са мых лучших кадровых солдат, над которыми теперь могли безнака
занно измываться офицеры военного времени из вчерашних мещан, интеллигентов, представителей городской «образованщины» вообще.
Этим людям при насыщении офицерского состава отдавалось пред почтение перед имевшими боевые заслуги солдатами только потому, что у них бьшо какое-никакое, хотя бы четырехклассное образование. То есть вчерашний лакей или официант с образованием мог издевать ся над опытным фронтовиком
-
крестьянином по происхождению
и не имевшим образования. Образовательный ценз вообще сыграл скверную штуку с царским правительством, не сумевшим перед вой
ной провести в стране всеобщее начальное обучение, как того требо вала стольшинская модернизация Российской империи.
Если в Германии ближайшим кадровым резервом офицерского корпуса являлись сверхсрочнослужашие унтер-офицеры, то в России предпочитали производить в офицеры вчерашних врагов царизма (представителей так называемого образованного общества), нежели отличившихся в боях унтер-офицеров и солдат. Причина тому -
об
разовательный ценз, недоступный малограмотной крестьянской де ревне. Поэтому применение порки розгами и воспринималось в рядо вой массе как возврашение к практике эпохи крепостного права. Ведь
офицер -
это всеща «господин», в то время как солдат -
непремен
но «крестьянин», так как весь образованный слой страны служил в
офицерах либо, в самом крайнем случае, являлся вольноопределяю щимися. Так что солдаты указывали в письмах:
« ... здесь занимаются
этими штуками, как били помещики крестьян, а здесь солдат бьют». И еще хуже
свидетельство перелома в массовой психологии: «Из
-
освободительной войны она превратилась в разбоЙ»2. 1
ГАРФ, ф.
1807, оп. 1, Д. 327,
л.
26.
2 См. напр.: Царская армия в период мировой войны и Февральской рево
люции. Казань,
1932,
с.
51;
Революционное движенне в армии и на флоте в
годы Первой мировой войны 1914---февр.
1917.
М.,
1966, с. 147-149, 152.
Действительно, порой тон поведения задавался как раз ка дровыми служаками, призванными из запаса. В
фронте были образованы новые дивизии
-
1915
году на
третьей очереди.
Составлялись они из ополченских дружин, и командный кадр в них был принципиально слаб. Соответственно, большин ство командиров в пехотных дивизиях третьей очереди были
не кадровыми офицерами. Никаких полковых традиций новые части не имели, так как были только-только образованы. Сле
довательно, блюсти «честь мундира» здесь было бы ни к чему. Личный состав этих дивизий
1915
-
по большей части призывники
года, о качестве которых уже говорил ось.
Вот почему здесь применялось розгосечение куда чаще, не жели в старых, кадровых полках. Например, один солдат писал
с фронта, что новый полковой командир стал рьяно сечь сол дат и по его примеру некоторые офицеры также стали драть ся: «Лучше смерть, чем переносить весь этот ужас и позор»l. Можно лишь констатировать, что в тех полках, где командир категорически запрещал «нововведения Ставки», не желая по зорить ни солдат, ни славного прошлого полка, практически ни
один офицер не смел распускать руки, и именно такие полки, где отношения между солдатами и офицерами основы вались на доверии и взаимовыручке, а не на мордобое, и дрались лучше
с врагом. Почти не было порки на Кавказском фронте
-
и он
был лучшим. К сожалению, таких начальников было мало, ведь сам Вер ховный главнокомандующий разрешил разнуздать самые низ
менные
инстинкты,
оправдывающие
собственную
военную
некомпетентность. Требования относительно розог преимуще ственно выпускались высшими штабами, вынужденными реа гировать на приказы Ставки. Очевидно, что комкоры и начдивы
прекрасно понимали, что их требования не будут выполняться на уровне полков и бригад надлежащим образом, если того не пожелают их начальники. Чаще всего полковые командиры за крывали глаза на большинство происходивших во вверенных I
ГАРФ, ф.
826,
оп.
1, д. 343,
л.
145.
им подразделениях инцидентов, стараясь лишь сами не подавать
дурного пример, да пресекать наиболее тяжелые ситуации. Известно, что в России ненужная строгость законодательства
компенсируется необязательностью его исполнения. Данная мак
сима добавляется принципом неизбежности массовых попыток обойти существующие положения закона. Не адекватная ситуа
ции жестокость «сверху» неминуемо влекла за собой порочное хитроумие «снизу». Так, контрразведка Северного фронта доно сила своему главнокомандующему, что солдаты стараются нано
сить себе легкие ранения в «массе», потому что в таком случае
якобы можно избежать наказания: всех не накажешы . И действи тельно, в ситуации отсутствия специальных штрафных частей что можно было бы сделать за массовые выступления? Обыкновенно дело ограничивалось выдачей нескольких зачинщиков и наказа нием только их.
В кампании
1915
года находившиеся в окопах солдаты зача
стую применяли сознательно-добровольную сдачу в плен или самострелы. Это явление не имело столь широкого распростра
нения, чтобы можно было говорить о сознательном отказе широ
ких солдатских масс от продолжения войны или тем более орга низованном протесте против нее. Скорее, уклонение от фронта в своих разнообразных формах явилось стремлением избежать тех тягот войны, что Российская империя вынесла в первый год
конфликта.
Улучшение положения дел со снабжением войск техническими средствами ведения боя и боеприпасами резко понизит статисти ку уклонений солдат от борьбы в кампании ная же подготовка резервов зимой-весной
1916 года. Качествен 1916 года позволит дать
Вооруженным силам таких солдат, что, в принципе, не пожелают увеличивать процент сдавшихся в плен. Следовательно, возраста
ет количество кровавых потерь
-
убитыми и ранеными.
Участники войны справедливо почитали, что «самострелом
называется человек, который стреляет в себя с отчаяния»2. В услоI
СМ.: Красный архив. М.,
1924, т. 4,
с.
421.
2 Степной Н. Записки ополченца. Собр. соч. в
С.216.
10
ТОМах, т.
2.
М.,
1927,
виях, когда германские тяжелые гаубицы сметали русские окопы вместе с их защитниками, оставляя на долю своей пехоты факти чески лишь «зачистку» взятых русских окопов, российские солда ты не могли не испытывать отчаяние. В войсках прекрасно знали,
что кризис вооружения будет преодолен разве что осенью, а пока
следовало вести борьбу в неравных условиях. Можно ли винить солдат, что они вот именно что в отчаянии стремились избежать того ужаса присутствия под артиллерийским огнем посредством
сдач в плен или самострелов? Рассудить можно по-разному. Главное -
психика крестьян, ра
нее вообще не имевших дела с армией, умножаясь коллективной психологией больших солдатских масс, влекла за собой уклонение от несения воинской повинности зачастую под влиянием общего порыва. Это дезертирство
-
вещь сугубо личностная в отличие
от коллективного пленения или распространения самострелов в части.
Дезертирство,
за
исключением
принципиального
протеста
против войны в силу личных убеждений, есть явление именно крестьянское, так как крестьянин почитает войну не просто за ненормальное состояние человеческого социума, но за такое его
состояние, которое выбивает человека из его многовековой вклю ченности в природу как органичной части. Неудивительно, что де
зертирство бьmо мало распространено в государствах с высокой урбанизацией или в те периоды военных действий, которые харак
теризовались внутренним миром и стабильным положением на фронте. Высокое дезертирство (равно как и саботаж, уклонение, симуляция и прочие аналогичные формы, выделенные Д. Скот том) солдат-славян было в Австро-Венгрии. Это идеологическое нежелание воевать за своих угнетателей. Минимальное
-
в таких
«городских» и характеризовавшихся «внутренним миром» стра
нах, как Великобритания или Германия (большая часть унтер офицерского состава). Примеры резкого скачка дезертирства дают тяжелые пораже
ния на фронте. Это Россия лета месяцев
1915
ни
года, Франция конца
1916
1915 года, Сербия последних двух 1916 года, Румыния осе весны 1917 года. Осенью 1918 года
года, Австро-BeHI-РИЯ лета
страны Центрального блока, за исключением Германии, испы тали на себе, что такое развал действующих армий, когда целые
дивизии и корпуса разбегаются по домам. Например, болгар ская армия после прорыва Салоникского фронта вообще вся ра
зошлась домой. Таким образом, дезертирство в период Первой мировой войны
-
это реакция на обстановку на. фронте и ха
рактеризуется как явление, присущее крестьянскому социуму.
Как бы то ни было, закон суров, но это закон
-
гласит
древнеримское право, легшее базисом в современную Романо германскую правовую систему. Справедливо, что уклонение от воинской службы неминуемо должно влечь за собой жестокое
наказание. За добровольную сдачу в плен военно-полевые суды выносили заочные смертные приговоры, а семьи добровольно сдавшихся лишались права на получение пособий. Характерно, что российская бюрократия часто приравнива ла семьи солдат, пропавших без вести, к дезертирам именно
в отношении выплаты пайковых пособий, выдававшихся го сударством для поддержания солдатских семей. Отмечается, что «некоторые солдатки и члены их семей во время Первой
мировой войны
1914-1918
п. все же были лишены пособия.
Полная неопределенность ожидала солдатку в случае, если ее муж пропадал без вести. В этой ситуации солдатская жена ли
шалась не только пособия, но и юридической дееспособности. у солдатки отсутствовал и вдовий вид, с которым можно было
получать пенсию или обрашаться в благотворительные органи зации. Лишались права на получение продовольственного по
собия и семьи запасных нижних чинов, бежавших со службы или добровольно сдавшихся в плен... семьи таких солдат об рекались на нищету и бесправие, а на их страдания власти не
обращали никакого внимания»l. Другое дело, что определить добровольность сдачи в плен бьшо принципиально невозможно. Да и далеко не каждый военI
Есиков с.А., Щербuнuн п.п. Источники изучения продовольственной
безопасности крестьянских семей в период Первой мировой войны
1918 rr. /1
1914-
Аграрное развитие и продовольственная безопасность России в
ХУIII-ХХ веках. Оренбург,
2006,
с.
69.
нослужащий в сдававшемся подразделении сдавался в плен по собственной воле. Например, известны случаи, когда сдающиеся солдаты заставляли командиров и унтер-офицеров также бросать
оружие. Многие так вообще поддавались общей панике. Поэтому
случаи объявления какой-либо группки сдавшимися доброволь но были редки, а основные сведения о добровольно сдавшихся черпались из показаний солдат, сумевших бежать из плена. Иное
дело -
лишение пайка и разнообразных льгот (плата за обучение
ребенка, например) семьи дезертира, здесь все было ясно'. За намеренное нанесение себе ранения с целью избежать окопов в качестве наказания по суду следовал расстрел. Су ществовала альтернатива
-
каторга на срок от четырех лет до
бессрочной. Однако каторга представлялась меньшим злом по
сравнению с фронтом, поэтому смертная казнь как приговор выносилась несколько чаще. Каждый такой приговор должен
был быть объявлен в войсках, чтобы дурной пример не стал заразительным.
Следует сказать, что данное наказание, в основном, все таки применялось в отношении дезертиров и мародеров. То
есть против сознательного уклонения от фронта, ибо самострел под влиянием минутного отчаяния и бегство в тыл
-
это вещи
различные, что командованием прекрасно сознавалось. Да и ко личество самострелов вообще было велико. В
1915 году само стрелы - солдаты, отстреливавшие себе пальцы - составляли
до двадцати процентов всех раненых.
Расстрелять пятую часть Действующей армии было бы не возможно. Поэтому приказами командования было велено де
лать таким бойцам перевязки и держать в окопах 2 • Участники войны свидетельствуют, что случаи рецидива в таком случае
были редки. Это говорит о том, что самострелы по преимуще
ству являлись следствием массового аффекта либо соверша лись в тяжелой психологической ситуации. I
Пг.,
Авербах Е.и. Законодательные акты, вызванные войной.
1915, ч. 1, с. 676;
Россия. Главный Штаб. Циркуляры за
с.682. 2 ГАРФ, ф.
826,
оп.
1, д. 343, л. 184.
1914-1915 гг. 1915 г. Пг., 1915,
Переход к позиционной борьбе на Восточном фронте с сен тября
1915
года привел к сокращению случаев уклонения сол
дат от несения воинской обязанности. В сентябре, кроме того, стали призывать ратников 2-го разряда
-
людей, участие ко
торых в боях вообще не предусматривалось. Поэтому стаби лизация положения на фронте позволила руководству избежать обстановки весны-лета, когда окопы наполнялись не подготов
ленными ни в каком отношении (воинском, физическом, психо логическом) людьми. Обучение резервистов стало проводиться целенаправленно и устремленно, сначала в тыловых гарнизо
нах, а затем в запасных батальонах ближайших войсковых ты лов. Да и поступавшее в войска вооружение показывало, что кризис в этом отношении успешно преодолевается отечествен
ной промышленностью и союзными поставками.
В этот период
-
осень-зима
1915-1916 п. -
дезертирство
в основном совершалось либо из тыловых частей Действующей армии, либо из маршевых рот, следовавших на фронт. Фронт стоял надежно и уверенно. О самострелах речи практически не
шло. Добровольные сдачи в плен стали прерогативой отдель ных солдат, пере бегавших к противнику по идеологическим либо пацифистским причинам. Эти случаи стали выдающейся редкостью. В итоге дело борьбы с дезертирством смещалось
глубже в тылы, на железнодорожные коммуникации. Следовательно, теперь военные власти должны были тесно сотрудничать
с
властями
гражданскими, так
как
зоны
ответ
ственности различных структур накладывались друг на друга.
Так, в сентябре
1915
года военное ведомство, сообщая в Мини
стерство внутренних дел о побегах, вплоть до того, что «раз
бегается почти весь эшелон», просило о содействии, указывая, что «военное министерство ... без помощи гражданской власти
бессильно что-нибудь сделать». Как видим, дезертирство ста ло коллективным явлением, характерным еще до приближения
линии фронта. Здесь вновь невозможно говорить о полностью осознанной деятельности солдат, разбегавшихся из эшелонов. Ведь часто люди дезертировали при следовании воинских поездов по их
родным местам. Рецидивы опять-таки были редким явлени
ем. Но бороться все же было необходимо, и власти старались поставить под контроль ключевые участки инфраструктуры,
замкнуть их. Следуя соглашению между ведомствами, для пресечения дезертирства, «бродяжничества» отсталых солдат, мародеров в тылах армий были образованы «особо надежные летучие отряды» военной полиции из «чинов жандармских
эскадронов», конных патрулей на узловых объектах военных
дорог l . Увеличение случаев дезертирства на железной дороге в кон
це
1915 года -
это скорее выражение желания мобилизованных
солдат отправиться на фронт как можно позже, нежели принци пиальный отказ от войны. За осень были мобилизованы милли он четыреста тысяч людей, ранее никогда не проходивших во
енной службы. Вряд ли возможно было ожидать иного от этих крестьян, покидавших эшелоны не где-нибудь, а, как правило, в родных местах. Так,
19 ноября из Владимирской губернии до
носили, что по прибытии воинского эшелона в Муром местные жители в количестве четырехсот человек тут же дезертировали.
12
декабря из Курской губернии тридцать два солдата на ходу
поезда бежали из эшелона, и задержать никого не удалось. А в Тульской губернии на станции Бобрик-Донской по убегавшим дезертирам открыли огонь, в результате чего один солдат был убит, двое легкораненых уехали с эшелоном, а прочих удалось
поЙмать 2 • Обратим внимание
-
двое раненых уехали дальше.
То есть самими солдатами такие случаи, как именно дезертир ство, не воспринимались.
В любом случае, цифры невелики. Тем не менее в конце
1915
года внутри страны стали усиленно распространяться
слухи о миллионах дезертиров. Само собой разумеется, что за распространение заведомо лживой информации, подрывавшей моральную обороноспособность государства, никто не нес от
ветственности, равно как никто не смог бы доказать верность
л.
I
РГВИА, ф.
2
ГАРФ, ф.
1; д. 78, ч.
2000, оп. 3, д. 2892, л. 23; ф. 391, оп. 2, д. 72, л. 23. 102, 4-е делопроизводство, оп. 1915, д. 11, ч. 4, л. 1; д. 34, 4, л. 5.
ч.
4,
рекламировавшихся сведений. Да и нужды в доказательствах не было, так как все такие мифы распространялись политическими противниками царизма
-
находившейся в оппозиции либераль
ной буржуазией и ее многочисленными адептами на местах, на зываемой образованной интеллигенцией. Бесспорно, империя ди настии Романовых не являлась идеальным государством, однако
же в отличие от правящего режима рвавшаяся к высшей власти
буржуазия в своей борьбе не гнушалась никакими провокациями, клеветой и инсинуациями.
Так откуда же все-таки вообще взялись легенды о миллио
нах дезертиров? Все очень просто
-
чуть ли не любой солдат,
почему-либо находившийся в тылу, ассоциировался с дезертира ми, что и пропагандировалось оппозиционной печатью в неимо верно раздутых размерах. В связи с тем, что активная борьба на фронте осенью
1915
года замерла, фронтовики стали постепенно
наводнять тыл, ибо только теперь широкие массы нижних чинов смогли воспользоваться своим правом на отпуска. Один из веду щих военачальников так характеризует мотивы легенды о мил
лионах дезертиров:
« ... начиная
с
1915
года, количество нижних
чинов, получивших отпуск, колебалось от двух до пяти процен тов списочного состава частей. Следовательно, бывали моменты, когда в отпуске находились по полумиллиону солдат. Если доба вить сюда выздоравливающих раненых, получивших разрешение
перед возвращением в строй посетить свои деревни, и нижних
чинов, посланных по служебным делам во внутренние районы страны, то нет ничего удивительного в том, что огромные массы солдат, временно живущих по домам или двигающихся по желез
ным дорогам, приводили к распространению легенд об огромном
количестве дезертиров»l. Военная машина Российской империи, постепенно приходя в себя после потрясений периода Великого Отступления, давала передышку личному составу.
Вообще же, что называется, «голь на выдумки хитра». Никто не отказался бы продлить свое нахождение в тьmу. Поэтому сол даты могли идти на такие действия, которые, с одной стороны, I
Гурко в.и. Война и революция в России. Мемуары командующего За
падным фронтом.
1914-1917.
М.,
2007,
с.
270.
держали их вдали от фронта, а с другой стороны, не влекли бы
за собой наиболее тяжкого наказания
-
в виде пожизненной ка
торги или расстрела. Все равно дальше фронта послать бойца не
могли, а для того, чтобы подпасть под постулаты законодательства о дезертирах, в лояльной к отдельно взятой личности Российской
империи надо было еще постараться.
Интересным фактом «законного» (с точки зрения солдат) де зертирства умышленно
является
задержка
уничтожавших
в
свои
своих
деревнях
документы
тинности своего положения. Летом
1915
для
отпускников, сокрытия
ис
года военный министр
ген. А.Л. Поливанов просил министра внутренних дел проверять отпускников и передавать их в уезды воинским начальникам. Ми
нистерство внутренних дел во исполнение просьбы отдало соот ветствующие распоряжения губернским властям. «Потеря» доку мента практически не могла быть доказана как умышленная. В то же время в наиболее тяжелый период на фронтах солдаты задер живались в тьшу, рассчитывая на то, что к моменту их обнаруже ния и возвращения в окопы сражения уже утихнут. То есть
-
не
личная трусость, а нежелание возвращаться на «убой», выжида ние более благоприятной ситуации на фронте. Это лишь один пример хитрости пресловутой «голи». Другой вариант
-
заведомо ложная информация из дома, якобы требо
вавшая присутствия там солдата. Так,
18
декабря
1915
года глава
контрразведки Минского военного округа обратил внимание на чальников главных жандармских управлений тыловых губерний, что многие солдаты стали получать телеграммы с родины с тре
бованиями немедленного приезда домой. Поводы приводились самые разнообразные
-
смерть близких родственников, раздел
имущества в семье, устройство домашних дел вообще. Контрраз ведка просила проверять справедливость этих сообщений, так как в связи с их массовостью было заподозрено, что не все телеграм
мы являются правдивыми'. Вероятнее всего, так оно и было. Существовал и третий способ избежать окопов хотя бы на время, являвшийся наиболее «Законным» и наименее наказуеI
ГАТО, ф.
1300, оп. 1, д. 747, л. 1.
мым. А именно
присутствие бойца в тыловых структурах
-
Вооруженных сил: «Еще в годы Первой мировой войны в рус ской армии стал широко известен один весьма примитивный,
но трудно поддающийся выявлению в боевых условиях способ дезертирства. Военнослужащие (как правило, нижние чины)
умышленно отставали от своих частей, следовавших на фронт, а затем являлись к местному воинскому начальству, которое,
чтобы побыстрее избавиться от неорганизованных одиночек,
спешно направляло их в ближайшую тыловую часть, где они
прочно закреплялись»l. Таким образом, налицо несомненный факт дезертирства
-
убытие из маршевых рот. Однако же юри
дически такие солдаты находились в воинской системе и, сле довательно, преследованию не подлежали.
Получалось, что таким способом зрения военного суда
-
весьма законным с точки
человек вполне мог избежать отправки
на фронт; отправка его со следующей маршевой ротой явля лась отдаленной перспективоЙ. За это время, теоретически рас суждая, могло случиться все, что угодно, вплоть до заключения
сепаратного мира. Главное
задержаться в тылу максимально
-
возможное время. Ясно, что данный вариант уклонения не мог
быть массовым, так как в противном случае комплектование маршевых рот не представляло бы особенных трудностей и все усилия уклониста оказывались бы напрасными. Более того, в связи с распространением в тылу слухов о ца рившей на фронте обстановке даже тюремное заключение ста ло представляться меньшим злом. По крайней мере небольшие сроки за нетяжкие преступления, но тем не менее наказуемые в уголовном порядке, воспринимались как лучшая альтернатива.
Например, в сентябре
1915
сколько калужских мещан,
года из Калуги доносили, что не вооружившись ножами,
напали на
крестьян с целью попасть в тюрьму за вооруженное ограбление
и тем самым избежать призыва 2 • Можно ли квалифицировать данные действия иначе, как намеренное уклонение от воинской повинности? 1
Военно-исторический журнал,
2 ГАРФ, ф.
102,
2006, N2 2, с. 47. 1915, д. 26,
4-е делопроизводство, оп.
ч.
6, л. 31.
Еще одной из форм уклонения от окопов (но не от нахожде ния в Действующей армии вообще) являлось искусное исполь зование отдельными солдатами цатриотического порыв а своих
товарищей, их преданности своему подразделению. В период
Первой мировой войны только офицеры, эвакуированные по
ранению, в обязательном порядке отправлялись обратно в свои полки и батареи. Что касается солдат, то из выздоровевших по выписке из лазарета случайным образом составлялись марше вые роты, которые отправлялись на фронт, согласно требовани
ям высших штабов. Если новобранцы, запасные или ратники ополчения, в большинстве случаев воспринимали новое на значение
как должное,
относясь к
нему равнодушно
в
смыс
ле выбора полка, то многие кадровые солдаты, направляемые с маршевыми ротами на фронт, напротив, бежали в свои ста рые части, что негласно поощрялось командирами всех рангов.
Офицер-артиллерист Э.Н. Гиацинтов вспоминает: «Не было случая, чтобы бывший в отпуску или на излечении солдат ба тареи не вернулся обратно. Даже тогда, когда их из госпиталей назначали в другие части, хотя бы и запасные, они всеми прав дами и неправдами добивались возвращения обратно. Иногда приходилось им даже дезертировать из других частей, чтобы вернуться в свою родную батарею. Таких беженцев мы, конеч
но, всегда принимали и оставляли у себя»l. Об этих людях в оставленную ими часть немедленно шло
сообщение, чтобы семья такого бойца не была лишена пайка как семья дезертира. Командование закрывало глаза на подоб ные вещи, ибо справедливо полагало, что преданность родному соединению является залогом боеспособности солдата. Да и то сказать, если боец привыкал к товарищам, командирам, общей
бытовой обстановке, то ему не хотелось менять ее на новое, не известно как могущее повернуться к нему лично назначение.
Кадровые солдаты вообще были первыми помощниками офицеров в окопах и потому высоко ценились ими. Безусловно, высокие потери в пехоте вывели из строя почти всех кадрови
ков, но тем выше ценились уцелевшие. В артиллерии и кавалеI
ЦИТ. по: Бортневский В. Г. Избранные труды. СПб.,
1999, с. 56.
рии, не потерявших за войну и половины кадра (пехота пере
менила по шесть-семь составов), дело обстояло лучше. Но ведь и боеспособность всего подразделения напрямую зависела от общей обстановки в нем. Если часть была неплоха, то солдат и бежал туда, оставляя
либо маршевую роту, либо новую часть. Так как формально такой побег являлся дезертирством, то командиры различных частей своевременно оповещали друг друга о перемещении
старых солдат. Вот этим порывом и пользовались иные уклони
сты, желавшие на время переждать сражения в тылу. Видимая
законность таких передвижений была налицо, почему выявле ние дезертирства данного вида вызывало большие затруднения. Гренадерский офицер указывает, что «этим же пользовался и
худший элемент для того, чтобы "поболтаться" якобы в поисках
своей части и оттянуть время. А таких случаев были тысячи»l. Что же касается непосредственно практических мероприя
тий по борьбе с дезертирством, то Ставка признала необходимой организацию в тылу практики тщательных осмотров деревень
и городов для поиска дезертиров. После занятия императором Николаем
1915
11
поста Верховного главнокомандующего в августе
года, все структуры империи стали подчиняться Ставке.
Приказом начальника Штаба Верховного главнокомандующего ген. М.В. Алексеева от
27
ноября
1915
года во исполнение Вы
сочайшего повеления, предписывалось принять решительные меры «по организации военно-полицейского надзора в тылу ар
мий для прекращения бродяжничества отсталых нижних чинов и для задержания и немедленного осуждения военно-полевым
судом мародеров и беглых». Этот приказ предусматривал орга низацию в тылах корпусов военной полиции из чинов полевых жандармских эскадронов. На усиление таковым частям посы лались чины железнодорожной и уездной полиции эвакуиро
ванных губерний. Кроме того, полагалось установить патрули рование
на
военных дорогах
летучими
конными разъездами,
проводить обыски в городах и станциях войскового района, I
Попов К. Воспоминания кавказского гренадера.
с.156.
1914-1920.
М.,
2007,
ввести комендантский час для военнослужащих с девяти часов
вечера l . Штабы фронтов, которых в августе
1915 года стало уже три,
тесно взаимодействовали с гражданскими властями ближайше
го тыла. Если учесть, что тылом Северного фронта была сто лица империи
-
Петроград, тылом Западного фронта
-
Мо
сква (историческая столица Российского государства), а тылом
Юго-Западного фронта
-
Киев (<<мать городов русских»), то
легко предположить, что чуть ли не вся Европейская Россия с
ее основными жизненными центрами испытывала на себе дав ление военных властей. В частности, широко развивалась сеть
борьбы с дезертирством. Оперативная пауза зимы
1916 года позволила отладить си
стему и отдельные ее элементы если не до идеала, то до не
обходимого уровня. При этом военная власть в вопросах, от носившихся к Вооруженным силам, безусловно, доминировала над гражданскими властями. Например, заведующий военно
судной частью штаба главнокомандующего армий Западного фронта от
29 апреля 1916 года сообщал московскому губерна
тору, что «в целях уменьшения скопления на этапах арестован
ных нижних чинов, задержанных без достаточных оснований», требуется, чтобы полиция своевременно сообщала информа цию этапным комендантам, которым после задержания переда
вали дезертиров. Информация должна была содержать «точные сведения о том, кем и по каким причинам доставленный под вергся задержанию, за кем он должен числиться содержанием,
и препровождать этапному коменданту копию постановления
судебного следователя или иного должностного лица об аре
стовании задержанного»2. Командование старалось всеми силами оздоровить обста новку в Вооруженных силах, обескровленных в период Вели кого Отступления. Оппозиционная пропаганда, распространяв
шаяся на фронте организациями Земгора и приходившими из I
Приказы
1915 год.
начальника
Штаба
Верховного
СПб.
1915, Ng 290. 2 Мосгорархив, ф. 17, оп. 93, д. 80, лл. 1-1
об.
rnавнокомандующего
за
тыла резервистами, действовала против властей. Любой неу
спех раздувался и гипертрофировался в негативную сторону до неимоверной величины. Так что порой приходилось действо вать жестко, а то и жестоко.
Тех солдат, что подпадали под карательные меры военного
законодательства в особенно тяжелых статьях, не жалели. По меньшей мере, так следует из приказов Верховного главноко мандования; исполнение же приказов и распоряжений неиз
бежно было менее жестким на порядок. Так, в конце
1915
года
Ставка приказывала: «Беглых и мародеров немедленно преда вать военно-полевому суду при ближайшем этапном или штат ном городском коменданте или уездном воинском начальнике
...
Приговоры военно-полевых судов, немедленно приводимые в
исполнение, предавать широкой огласке, в особенности в за
пасных маршевых частях»l. Рано или поздно все тайное становится явным. Уловки солдат
распознавались, и Ставка выпускала приказы, которые карали бы при мене ни е данных уловок в последующем. Переход к пози ционной борьбе, позволивший упорядочить организацию тыла и усилить контроль над Действующей армией, также оказался на стороне руководства. В итоге
12
января
1916 года
вступил в
силу новый закон о дезертирстве, «изменивший юридическую
конструкцию понятия побега. По прежнему закону побег яв
лялся формальным преступлением, зависящим исключительно от продолжительности времени самовольного отсутствия, а не
от свойства умысла. По новому же закону побегом признается самовольное оставление военнослужащим своей команды или места служения, учиненное с целью уклониться вовсе от воен
ной службы, или от службы в Действующей армии или только от участия, хотя бы и временно, в военных действиях. Само вольное же оставление своей команды, не имевшее ни одной из
указанных целей, признается самовольной отлучкоЙ»2. I
Сборник руководящих приказов и приказаний УН армии, б.м.,
С.58. 2 См.: Циркуляры Главного llПаба за
1916 год,
б.м.,
1916, с. 177.
1917,
Новые указания не могли дать результатов немедленно. Тре
бовалось некоторое время, чтобы распоряжения Ставки дош ли до войск, находившихся не только на фронте, но и в тылах, и в гарнизонах. В первую голову
сведения о практическом
-
применении закона о дезертирстве от
довало ждать. Так,
3
февраля
1916
12
января. Пока же сле
года министр внутренних
дел со ссылкой на военного министра сообщил губернаторам, что в последнее время наблюдается «значительное усиление
побегов» призывников из эшелонов l . К весне инерция была, в основном, преодолена. Новый виток дезертирства в самых раз
нообразных формах начнется в конце года, уже после останов ки Брусиловского прорыва и неудачи Румынского похода.
Возможно было уклоняться от боя и во время самих сра жений. Необходимо было только найти повод для того, чтобы остаться в тылу. Неудивительно, что с самого начала войны ко мандование указывало, что легкораненые должны добираться
до лазаретов сами, а для выноса с поля боя прочих раненых должны существовать специальные люди
-
санитары. Все
бойцы обязаны участвовать в огневом бою, а потому любое ослабление подразделения на каком-либо участке легко могло привести к тактическому поражению.
Но часть солдат во время боев оставалась в траншеях, мо
тивируя это любыми средствами. Например, в «Записке по по воду выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре
1915 года и на Северном и Западном фронтах в марте 1916 года» указывалось: «Необходимо обратить больше внимания на вы учку, тренировку и особенно на воспитание нижних чинов ... в группе генерала Плешкова во время боев были задержаны ко
мендантом группы более четырехсот человек беглых солдат ... » Еще в одной из дивизий триста человек скопились у питатель
ного пункта в то время, как дивизия была в бою. Неудачные на ступательные операции на Стрыпе и Нарочи не могли не повли ять на рост такого, так сказать «внутреннего дезертирства», при котором солдат находится в расположении своего соединения,
1 РГВИА, ф.
2003,
оп.
2,
д.
754, л. 24.
но не участвует в сражении. Как видно из «Записки», основной
мерой воздействия на нижних чинов должно было стать их со ответствующее «воспитание». Одним из методов воспитания являлась упомянутая выше порка розгами.
Таким образом, ввиду широкого распространения таких пагубных явлений, как дезертирство и уклонение от участия
в бою, в мае
1916
года были внесены новые изменения опре
деленного характера в Воинский устав о наказаниях. В пред
дверии решительного наступления на Восточном фронте Вер ховное
главнокомандование
стремилось
до
предела
усилить
численность боевых группировок предназначенных для удара армий. Теперь за соответствующие действия и призывы к бег ству, сдаче или уклонению от боя законодательство, безуслов
но, предусматривало смертную казнь. Под уклонением от боя отныне понимались и самострелы.
И в
1916
году явление «палечников», то есть солдат, наме
ренно наносивших себе легкие ранения, чтобы убыть в тыл хотя бы на время, а еще лучше навсегда, имело сравнительно широкие масштабы. Как говорит участник войны, это обстоя тельство «начало принимать в мировую войну настолько гроз
ный характер, что были установлены самые суровые наказания,
то есть полевой суд с высшей мерой наказания»l. Жестокостью репрессалий командованию удалось несколько сбить волну са
мострелов. По крайней мере таких масштабов, как в
1915
году,
«пальчикю> уже не имели.
Кроме того, как уже говорилось на примере «Записки по по
воду выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре
1915 года и на Северном и Западном фронтах в марте 1916 года», обыкновенно часть солдат уклонялись от боя. Уходя из окопов во время атаки и возвращаясь уже после ее окончания, люди
тем самым ослабляли ударную мощь подразделений в самый
необходимый момент. Нельзя, конечно, сказать, что это могло существенным образом сказаться на судьбе операций, однако пресекать негатив необходимо в корне. В итоге, командование I
Измесmьев пи. Очерки по военной психологии (некоторые основы так
тики и военного воспитания). Пг.,
1923, с. 15.
всех уровней предлагало расстреливать уклоняющихся от боя
солдат «на глазах нижних чинов их частеЙ»l. Нисколько не оправдывая поведения солдат, можно заметить, что явления подобного рода чаще всего являлись реакцией на ре альное ведение боевых действий, на очевидную бесплодность и
бессмысленность атак, влекущих за собою бесцельные жертвы. Например, во время атак 7-й и 9-й армий Юго-Западного фронта
на Стрыпе практически отсутствовала артиллерийская поддерж ка наступавшей пехоты. А в Нарочской наступательной операции
Северного и Западного фронтов артиллерия была выведена на по зиции столь бездарно, что не сумела помочь взявшей передовые окопы противника пехоте. Да и командование часто оставляло же
лать лучшего. Отсюда и уклонение рядовых от боя
-
заведомо
бесперспективного в тактическом отношении. Впрочем, расстрелы, невзирая на грозные заявления высших
штабов, все-таки применялись достаточно редко. Во-первых, сол
дат и без того не хватало. Во-вторых, зачастую невозможно было доказать умышленность вины оставшегося в тылу на время боя
солдата. Отсюда и требование преимущества «воспитания» перед репрессиями. Решение о смертной казни принималось на самом
высоком уровне, в штабах не меньше дивизионного, поэтому на чальникам даже и психологически тяжело было принимать подоб ные резолюции. Все тот же ген. В.И. Гурко пишет, что вынесение
смертного приговора бежавшему с поля боя
-
«это, однако са
мая крайняя мера, и в обязанности начальника входит использо вание всех мыслимых способов для предотвращения ситуации, требующей применения смертной казни. Пренебрежение данным правилом может иметь самые прискорбные последствия, и бес смысленное кровопролитие,
которое может от этого проистечь,
без сомнения, ляжет тяжелым бременем на совесть начальника,
который его допустил»2. Как нелегко сравнивать это высказыва ние с практикой в РККА в I
ГАРФ, ф.
826,
оп.
1941-1945 п.
1, д. 368, л. 23; 1917, с. 149.
Сборник руководящих приказов и при
казаний 7-й армии, б.м., 2
Гурко В.и. Война и революция в России. Мемуары командующего За
падным фронтом.
1914-1917.
М.,
2007,
с.
34-35.
В армиях союзников и противников также старались не при
бегать к частым расстрелам по суду. Одно дело
-
застрелить
бегущего с поля боя бойца в пылу сражения, и совсем иное
-
хладнокровно осудить его на расстрел уже по окончании стол
кновения. Поэтому для такого судебного решения требовались либо яркое и явное выражение вины (дезертирство из Действу
ющей армии глубоко в тыл), либо неоднократное уклонение от боя. Так, в Германии во время Первой мировой войны смерт ные приговоры выносились
в случае перехода к противнику,
оставления осажденной крепости или оставления поста перед
наступающим врагом. Осажденных крепостей у Германии не было; единственное исключение
-
Летценский укрепленный
район с центром в форте Бойен в кампании
1914 года.
Летцен и
не подумал сдаваться, сыграв важную роль в исходе Восточно
Прусской наступательной операции августа
1914
года, выи
гранной немцами. Случаи перехода к противнику являлись еди ничными исключениями. Как пишет исследователь, «в итоге к смерти приговаривались только те солдаты, которые пытались повторно
дезертировать,
но
и
то
это
практиковалось
далеко
не во всех случаях. В итоге за все четыре года Первой миро
вой войны трибуналы вынесли только сто пятьдесят смертных приговоров немецким солдатам. Но из них казнены были всего лишь сорок восемь человек, все остальные были помилованы,
а казнь была заменена тюремным заключением»!. Так как на фронте военное командование действовало более менее успешно, то с мая
1916
года борьба с уклонистами ста
ла переноситься далее в тыл. Следовательно, к делу борьбы с дезертирством подключались и гражданские власти. Ставка и
командование военных округов просили губернаторов принять
меры по проведению облав усилиями полиции. По задержании дезертиры немедленно доставлялись подлежащему воинскому
начальнику, откуда они, как правило, отправлялись обратно на
фронт, будучи переведенными в разряд штрафованных. Так, по 1
ВасuльчеН1СО А. Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта. М.,
2008, с. 15.
всей России в июне
1916
года были задержаны
5239
нижних
чинов без документов. И в то же время из маршевых рот до пункта назначения могли не доходить порой до двадцати пяти
процентов всего состава 1. В обстановке нараставшего насту пления на Юго-Западном фронте эти цифры представлялись достаточно большими. Брусиловский прорыв требовал людей для своего развития, а намечавшееся вступление в войну Ру
мынии
-
образование дополнительных контингентов для под
держки нового союзника.
Из указанных пяти с лишним тысяч задержанных солдат далеко не все являлись дезертирами, так как статистика была общей и учитывала всех, в том числе отпускников и солдат, на
правленных в тыл с разнообразными поручениями, от закупки фуража до передачи писем офицерскими денщиками и пору ченцами. Например, в Московской губернии за вторую поло
вину
1916 года были задержаны не более семисот дезертиров: - 85, июнь - 89, июль - 66, август - 88, сентябрь - 60, октябрь - 91, ноябрь - 113, декабрь - 99 человек. Тем не ме май
нее и эта цифра признавалась весьма грозной. В итоге Ставка требовала увеличения усилий по поиску дезертиров. Телеграм
ма из штаба Минского военного округа московскому губер натору от
22
ноября
1916
года гласила: «Наштаверх признает
крайне необходимым вновь организовать самые тщательные осмотры деревень и городов для сыска и направления в армию всех
самовольно
отлучившихся
и
уклоняющихся
нижних чи
нов ... Прошу принятия самых широких мер для производства
тщательных и частных облав для приведения в исполнение тре
бований наштаверха. О результатах облавы прошу срочно уве
домить меня ... Начштаб генерал-лейтенант Мориц»2. Соответственно, воинские начальники также обязывались сотрудничать с гражданскими
властями в деле розыска и по
имки уклоняющихся от службы солдат. При всем том инициа тива командования не ограничивалась, даже поощрялась. За тухание боевых действий на всех фронтах, кроме РумынскоI
ГАРФ, ф.
102,
4-де.iюпроизводство, оп.1915, Д.
2 Мосгорархив, ф.
17,
оп.
93, д. 51,
ЛЛ.
181, 191.
267, лл.I-3.
го фронта, осенью, позволило удвоить деятельность военных
и гражданских властей. Штабы фронтов и армий заваливали подчиненные
инстанции
соответствующими
Например, приказом по Особой армии от за
N!! 108
8
инструкциями.
октября
1916
года
предписывалось: «Приказываю командирам частей о
всех пропавших без вести нижних чинах доносить по возмож ности безотлагательно, вслед за их исчезновением, выяснить обстоятельства такого исчезновения назначением по горячим следам дознания, а также непосредственно от себя входить в сношение с подлежащими полицейскими и воинскими началь
никами о розыске без вести пропавших нижних чинов на их родине, в месте их приписки или В месте последнего житель
ства. В случае установления признаков самовольной отлучки или иного преступного деяния безотлагательно сообщать под лежащим губернаторам на распоряжение о лишении семейств отлучившихся казенного пайка».
Окончание активных боев на Юго-Западном фронте позво лило в полной мере применить в зоне ответственности главко
юза ген. А.А. Брусилова те же меры, что уже были созданы для
бездействовавших с июля месяца Северного и Западного фрон тов. Бичом атакующих частей оставалось массовое уклонение отдельных солдат непосредственно от сражения. В масштабах
фронта это уклонение исчислялось уже тысячами людей. Не прерывное движение в войсковых тылах резервов, лазаретов,
меняющих исходные позиции корпусов, рабочих команд, кава лерии и артиллерии, создавали некий организационный хаос, в котором люди могли достаточно легко затеряться.
Поэтому в ноябре
1916
года и на Юго-Западном фронте
были образованы особосборные команды нижних чинов армий фронтов, предназначенные для задержания солдат, бродяжни чавших в войсковых районах и районе общего тыла фронтов. Очевидно, что таких «бродяг» насчитывалось значительное количество,
раз для
их поимки
создавались специальные во
инские команды. И опять-таки налицо «внутреннее дезертир
ство», выражающееся в том, что боец находится внутри систе мы Действующей армии, на фронте. Однако вдали от передо-
вых окопов, а значит, и от личного участия в бою, угрожающем жизни человека.
Разумеется, что эти команды должны были ловить и явных
дезертиров. Дабы не перегружать боевые подразделения не нужным элементом, все задержанные солдаты передавались в
переменный состав этих команд, а затем
-
в исправительные
роты. Именно здесь уклонистов «перевоспитывали», и навер няка этот процесс являлся болезненным, раз люди находились среди тех солдат, что их, собственно, и задерживали (понятно,
что в состав таких особо сборных команд входили лишь наи более испытанные солдаты, верные властям). Наконец, после проведенной с уклонистами и дезертирами соответствующей
работы их передавали в запасные батальоны фронта, откуда
они уже отправлялись в свои части'. Увеличение масштабов дезертирства в конце
1916
года про
ходило на фоне усиления контрмероприятий, предпринимае мых военными властями, в связи с упорядочением общей по зиционной обстановки. Тем не менее психологическое разоча рование итогами кампании
1916
года, оцениваемое не с точки
зрения общекоалиционной стратегии истощения противника, а с позиций понесенных армиями Юго-Западного и Румынского фронтов громадных потерь (не менее
1 200 000
чел.), оказалось
столь велико, что количество дезертиров возрастает. Дж. Скотт
подметил, что существенный рост данной тенденции как обы денной формы классового сопротивления, свидетельствует о переводе такого сопротивления на качественной иной уровень:
«Если речь идет о нескольких браконьерах, поджигателях или дезертирах
это, конечно, еще не классовая борьба. Но если
-
такое становится устойчивым стереотипом социального пове
дения, то очевидно, что подобное явление имеет прямое отно
шение к классовому конфликту»2. Вскоре грянет Февральская I
РГВИА, ф.
2003,
оп.
1, д. 20, лл. 241-245.
2 Скотт Дж. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления кре
стьян
11
1996.
М.,
Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник
1996,
с.
31.
революция, а за ней и Октябрь
-
явное выражение классовой
борьбы. Видя усиление масштабов уклонения от воинской службы, войсковое командование также пыталось оказать влияние на
понижение дезертирства посредством смычки с тылом. Зимой
1916-1917 гг.
взаимодействие между военными и граждански
ми властями, при доминировании первых достигло своего мак
симума. Если же учесть, что Ставка все более и более властно
вмешивалась в дела всей страны, то необходимо признать, что милитаризация общества и государства шла по нарастающей.
Потому-то «военный коммунизм» Советской республики и дик
таторские режимы белых правительств в период Гражданской войны психологически воспринимались легче, нежели это мог
ло бы быть достигнуто без предварительной «подготовки со знания» широких масс российского населения Первой мировой войной. В начале
1917
года военные власти вновь просили Мини
стерство внутренних дел усилить облавы на дезертиров. В ка честве первопричины здесь выступала необходимость пополне ния Действующей армии. Так как сил полиции уже не хватало, министр
внутренних дел
направил
письма командующим
во
енными округами о содействии местным полицейским властям
в деле проведения облав!. Таким образом, в тылу дезертиров ловили уже совместно полиция и военные команды. С одной стороны, это говорит о
масштабах дезертирства. С другой стороны
-
о нараставшем
кризисе царского режима, чья полиция не могла надлежащим
образом исполнять свои функции. Но это что касается глубо кого тыла, той тыловой зоны, которая, согласно «Положению
об управлении войск в военное время», вообще входила в зону ответственности гражданских властей и, следовательно, прави тельства.
Первые преграды ставились на самом фронте, во фронтовой зоне. Причем, чем активнее велись боевые действия, тем шире 1
РГВИА, ф.
2000,
оп.
3,
д.
3069, лл. 14-17.
был поток дезертиров. На наш взгляд, не потому, что люди боя лись передовой, а, скорее, потому, что определенный хаос орга
низации, неизбежно присутствующий в ходе активных боевых действий, облегчал попытку де'зертира скрыться и благополуч но выбраться в тылы. Зимой
1917 года бои велись лишь на одном
фронте -
только
что образованном Румынском фронте. Бои здесь были неудач ны, в ходе почти всей осени русские и румыны отступали под
ударами австро-болгаро-германцев, войсковые тылы кишели перебрасываемыми обозами, эвакуируемыми ранеными, прод фуражными транспортами, румынскими беженцами. После па
дения Бухареста отступление к Бессарабии превратилось уже в кашу, очерчиваемую тонкой линией сражающихся корпусов.
Море румынских беженцев (более миллиона человек) захлест нуло русские тылы.
Продовольственные затруднения, вызванные развалом же лезнодорожной инфраструктуры и переходом морских путей в руки противника, усугубили ситуацию в отношении успеха сопротивления. Соответственно, поток дезертирства здесь мог только расти
-
Румынский фронт будет упорядочен лишь вес
ной. Служивший в Уссурийской конной дивизии на Румынском фронте один из будущих вождей Белого движения вспоминал: «К концу
1916
года дезертирство из армии принял о такие раз
меры, что наша дивизия была снята с фронта и направлена в тыл для ловли дезертиров и охраны бессарабских железных дорог. Мы ловили на станции Узловая до тысячи человек в сутки»l. Обратим внимание на объемы. Дезертиров ловят уже не спе циальные команды, а целые дивизии. Тысяча человек в сутки
это обычное явление. Разумеется, что из этих тысяч солдат ре
альными дезертирами являлись немногие, большинство
-
это
простые уклонисты или, в той терминологии, «бродяжничаю щие нижние чины». Пример
-
8-я армия ген. А.М. Каледина,
сыгравшая ключевую роль в Брусиловском прорыве, а в ноябре переброшенная в Румынию. По данным штаба 8-й армии, с наI
Сеl1енов г.м О себе. Воспоминания, мысли и выводы.
2007,
с.
50.
10 - 2320
1904--1921.
М.,
чала войны по
15 мая 191 7 г. (двадцать девять месяцев) из армии 25 946 человек. В том числе за декабрь 1916-го 1917 г. - 3 135 чел - 12 % от общего числа l .
дезертировали
февраль
Чтобы иметь наглядное представление о царившем на Ру
мынском фронте хаосе, можно посмотреть «Юношеский роман» В.П. Катаева, воевавшего тогда в Румынии. А именно
-
на стра
ницы, посвященные отступлению от рубежа порта Констанцы и Траянова вала. Ввиду неорганизованного отступления сам буду щий выдающийся советский писатель, по сути, превратился в та
кого «бродяжничающего нижнего чина». Пытаясь сбить волну дезертирства (зачастую
-
опять-таки из
маршевых команд при следовании на фронт из воинских эшелонов), военное командование предприняло попытку такой операции как
широкое распространение соответствующей информации в тылу. Сведения о дезертирах передавались на места его постоянного про
живания и довоенной работы. Следовательно, определенная ставка делалась на «сознательность» земляков дезертира, которые могли
(и, по мысли властей, должны бьmи) выдать уклониста властям в случае его появления в родных местах.
Так как передача информации в централизованном порядке объективно являлась невозможной, то обязанности в этом пла не
перекладывались
. на
плечи
непосредственных
командиров
соединений, где служил дезертир. Соответственно,· вся ответ ственность за объявление пропавшего без вести солдата дезер тиром должна была лечь на этих низших начальников. Так, при
каз командарма-2 ген. В.В. Смирнова по 2-й армии от
1916 года указывал:
16 декабря
«Со своей стороны, рекомендую начальникам
отдельных частей самим сообщать о совершенном позорном по
беге их нижних чинов сельским и городским властям преступ ника для извещения всех его родных и родственников, а также
земляков»2. Речь идет о спокойном фронте. Эта 2-я армия входила в состав
Западного фронта ген. А.Е. Эверта. Последняя широкомасштабная 1 Фреюа/Н
март
1918 г.
М С. Революционное движение на Румынском фронте
М.,
2 ГАРФ, ф.
1965, с. 33. 826, оп. 1, Д. 371, л. 32.
1917 r. -
операция Западного фронта
наступление под Барановичами в
-
конце июня месяца. После того Западный фронт вел лишь пози ционную борьбу
изнурительную, но все-таки не влекущую за
-
собой больших человеческих потерь. А.Б. Асташов при водит ди намику количества задержанных дезертиров (в неделю) по двум северным военным округам:
Конец
OKpyr Петроградский
Двинский
1915 (".
Лето
211 462
1916 (".
Конец
193 238
1916 (".
Перед Февралем
220 1479
1917 (". 294 1543
Отсюда следует вьшод исследовшеля: «Всего же по Двинскому
военному округу с октября
1916
года до
5
марта
1917
года задер
живали в среднем по
1917 года -
1504 человека в неделю, а с марта по июль 141 О человек ... Динамика дезертирства показывает, что
основную роль в развале русской армии сыграла не революция. При
чины были глубже, чем революционная пропаганда или подрьшная деятельность противника. Главным фактором послужил крестьян ский состав русской армии, не выдерживавший тягот современной
войны. Как и раньше, солдат подчинялся в своем настроении больше
сезонным циклам, нежели гражданскому долгу»!. На наш взгляд, верный вывод А.Б. Асташова нуждается в
уточнении. Хотя первопричиной бегства с фронта и послужили тяготы войны, но после Февральской революции стало гораз
до больше способов для уклонения от воинской службы. Кро
ме того, карательный меч государства ослаб до невообразимых пределов. Отсюда и распространенное мнение о развале армии в период революции. Невозможность (а то и откровенное не желание) революционных властей справиться с дезертирством наряду с законотворчеством периода двоевластия и создала ту
обстановку, в которой «подчинение» солдата-крестьянина «се
зонному циклу» могло быть реализовано в многовариантной и практически не наказуемой атмосфере. I
Асmашов А.Б. Русский крестьянин на фронтах Первой мировой войны
Отечественная история,
2003, N!! 2,
с.
80.
//
Понимая, что в родных деревнях их уже будут ждать, многие дезертиры скрывались в больших городах, где, кроме прочего, было легче затеряться. В период войны губернские города, не говоря уже о столичных,
сильно разрослись в
плане населе
ния. Рабочие оборонных предприятий, беженцы, военноплен ные, воинские команды
-
все это создавало массу вариантов
для укрытия от полицейского ока. Наиболее привлекательны ми городами являлись многонаселенные Петроград и Москва.
Так, Министерство внутренних дел сообщало в Канцелярию московского генерал-губернатора произведенных
1917 года: «При [полицией] ... обходах в декабре 1916 года мест, 16
февраля
могущих служить для укрывательства преступных лиц, были задержаны
1030 человек по сомнению в их личности. И в числе 40 самовольно явившихся в Москву, 90 - скры от отбытия воинской повинности и 83 самоволь
их оказались вающихся
но отлучившихся из своих частей нижних чинов [в январе
1917 года были задержаны 675 человек, в том 33, соответственно] ... » И далее ... «Кроме того,
числе
29, 55
и
чинами наруж
ной полиции при ежедневных обходах своих участков задер жаны отлучившихся нижних чинов В декабре
январе с. г.
1916 года 793
и в
352»1.
Разочарование войной, усталость страны и народа от ее ве дения, усиливавшийся кризис транспорта и, следовательно,
снабжения, усугублялись моральным надломом. Антиправи тельственная
пропаганда,
обрушившаяся теперь
уже непо
средственно и на царскую семью, пиком чего стало убийство Г.Е. Распутина высокопоставленными придворными лицами, лишь усиливала антивоенные настроения. Ведь очевидно, что
сама по себе Первая мировая война как таковая в массовом со знании была связана прежде всего с царем и его волей и авто ритетом.
Каждый солдат видел, что ему лично участие в войне ничего не несет, почему интересы России в целом ассоциировались с интересами каждого солдата-крестьянина и вообще с интересаI Мосгорархив, ф.
16,
оп.
152, д. 20,
ЛЛ.
62-62
об.
ми крестьянства. Либеральная буржуазия, стремившаяся уни чтожить если не царизм, то как минимум неподконтрольного ей
монарха, каковым и являлся император Николай
11,
не понима
ла, что с падением царизма ведение войны для народа будет яв
ляться бессмысленным. Привыкнув распоряжаться интересами страны за спиной монархического режима, оппозиция рубила сук, на котором сама же и сидела, все-таки восемьдесят про
центов крестьянского населения в сташестидесятимиллионной
--
стране
это громадная сила традиционно консервативной
инерции, чем впоследствии прекрасно воспользовались боль шевики
и сталинское правительство
при
построении тотали
тарного общества в СССР. Наиболее дальновидные лидеры оппозиции, как П.Н. Ми люков и А.И. Гучков, готовили поэтому только дворцовый пе
реворот, но и их убеждение в том, что ситуацию удастся удер жать под контролем, было максимально наивным. И, главное, ни один оппозиционный лидер не смог надлежащим образом расценить то простое обстоятельство, что в данный момент в государстве
находились двенадцать
миллионов
вооруженных
крестьян, недовольных войной вообще и «господами» в част ности. При этом особенной разницы между помещиками и либерал-буржуа в глазах нации не существовало. Военные с тревогой, а потом просто с горечью отмечали влияние данного
фактора на жизнь страны и функционирование Действующей армии:
« ... под впечатлением этой пропаганды
и усталости вой
ной в войсках развилось в тревожных размерах дезертирство.
Причем дезертиры являлись в деревне лучшими проводниками
идей пораженчества, так как надо же им было дома при крыть
свое преступление какими-либо идейными мотивами»l. Действительно, именно дезертиры явились самыми лучши ми проводниками настроений пораженчества и пессимизма в тылу, что, собственно, и усугублялось оппозиционной печатью. Деревня реагировала на усиленно распространявшиеся слухи
наиболее остро, хотя и не выказывая своего бурлившего недоI
Данилов ю.н Великий князь Николай Николаевич. М.,
2006,
с.
389.
вольства затянувшейся войной, на поверхности общественной жизни.
Ведь
антиправительственные
мотивы
одновременно
-
разрешением
являлись и антивоенными. Возможно, еще и
аграрного вопроса, наилучшим методом чего признавался так
называемый «черный передел». Всего этого лидеры оппозиции не понимали и не желали понять.
Тем не менее общее число дезертиров с июля раль
19] 7
1914
по фев
г. вопреки усилиям Думы «раздуть» факты и гово
рить о двух миллионах человек (например, А.Ф. Керенский и в эмиграции утверждал, что до Февраля дезертировали не менее млн чел.) было сравнительно невелико. По различным под
1,2
счетам, цифра колеблется в пределах около двухсот тысяч, и в это число, видимо, входят не только беглецы из окопов, но и
запасные, оставлявшие воинские эшелоны по пути на фронт. До Февральской революции, согласно официальной стати стике, в среднем уровень дезертирства
-
не более шести с по
ловиной тысяч человек в месяц. Это достаточно низкий уро вень для крестьянской нации, не сознававшей причин и послед
ствий своего участия в мировом конфликте (не говоря уже о принципиально не нужном и неперспективном вмешательстве
Российской империи в борьбу между Герман ией и Западной АнтантоЙ). После революции объемы дезертирства возрастают
как минимум в пять раз l . Значительный объем дезертиров, причем еще до достижения этими контингентами фронта, дали те категории населения, что
ранее были освобождены от военной службы. Намерение рус ского Генерального штаба выиграть войну в течение относи тельно короткого времени не предполагало использования для
ведения военных действий тех людей, что ранее не проходили
воинской службы. Казалось бы, что наличного запаса чело веческих резервов
-
более пяти миллионов человек
-
будет
вполне достаточно для победы, достижение каковой ожидалось примерно через полгода после начала войны. I
ГоловllН н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М.,
с.184.
2001,
Тем не менее расчеты не оправдались и для восполнения по
терь в Действующей армии пришлось призывать не только ново
бранцев, но и те категории населения, что ранее не служили в Во оруженных силах и в законодательном порядке призыву вообще не подлежали. Осенью
1915 года, после ужасных потерь Великого
Отступления из Польши и Галиции, бьm проведен первый набор ратников 2-го разряда. Это те люди, что никогда не служили в ар мии, но подходили для службы в войсках по состоянию здоровья, возрасту и прочим необходимым характеристикам. Главной
проблемой
русского
военного
ведомства
ста
ло восполнение потерь в Вооруженных силах. С начала вой
ны по 1 ноября 1915 года русскими армиями были потеряны 4360000 чел., в том числе 1 740 000 пленн~ми. Из этих потерь 2386000 (54 %) были утрачены в ходе Великого Отступления, с 1 мая по 1 ноября 1915 года 1. Поэтому во второй половине 1915 года стали выискиваться средства для увеличения числен ности Действующей армии.
Необходимо упомянуть, что в связи с отсутствием в стране надлежащего количества технических средств в народном хозяй
стве рабочие руки заменяли механизмы. Отсюда иневозможность про ведения всемерно массового призыва населения в армию, так
как промышленность и сельское хозяйство нуждались в рабочих
руках, и вероятный призыв белобилетников был признан пока еще ненужной мерой. В связи с этим военное ведомство обратилось к тем категориям, которые вообще не подлежали перед войной при зыву на воинскую службу. Сюда относились:
1)
русское население Туркестанского края (кроме Семиречен
ской и 3акаспийской областей), Камчатки, Сахалина, крайних северных уездов и округов Енисейской, Томской, Тобольской гу берний и Якутской области; русские, родившиеся в Туркестане,
освобождались от военной службы;
2)
граждане Финляндии (Финляндия вносила за освобожде
ние своих граждан от воинской службы ежегодный денежный налог около I
Там же, с.
12 000 000 143.
марок);
3) инородческое население Сибири и Туркестанского края; 4) инородческое мусульманское население Кавказа; 5) инородцы Астраханской и Ставропольской губерний; 6) самоеды Мезенского и Печорского уездов Архангельской губернии.
Общая численность лиц мужского пола данных категорий к началу
1914 года -
около семи миллионов человек, в том числе
сто четырнадцать тысяч русских. Ясно, что большая часть этих людей даже в случае призыва не должны были бы отправляться сразу в окопы, получив оружие. Во-первых, наличного оружия не хватало и для тех солдат, что уже находились в Действующей армии. Во-вторых, военные власти опасались доверять оружие
инородцам и финнам. Следовательно, финны должны были за менить часть личного состава располагавшихся в Финляндии русских гарнизонов, а инородцы отправлялись для проведения
окопных работ. Иными словами, указанные людские категории (кроме русских) из начально предназначались не для военных
действий, а для несения трудовой повинности в ближайшем войсковом тылу. Высвобождаемые же от этого дела русские от
правлялись бы в окопы. Для того чтобы распространить призывную систему и на дан ные категории, в Главном штабе была составлена докладная за писка для Государственной думы с соответствующими обосно ваниями необходимости призыва. Эта записка была составлена в ноябре
1915 года -
то есть в тот период, когда Восточный фронт
уже замирал в позиционной борьбе от Балтики до Карпат. А сле довательно
-
в предцверии кампании
1916 года, в которой союз
ники по Антанте, согласно принятым на межсоюзном совещании
в Шантильи (месторасположение французской Главной кварти ры
-
аналога русской Ставки) решениям, обязывались насту
пать одновременно и на Западном, и на Восточном фронтах. Прежде всего требовалось разобраться с наиболее годной для окопов категорией ранее освобожденного от призывов населе ния. Это относится к
114 000
русских, в свое время заселивших
окраины государства. В качестве причин освобождения от служ
бы этих категорий русского населения назывались:
«1) Необходимость поощрить заселение наших азиатских окра ин русскими людьми;
2)
трудность производства призыва в некоторых, весьма отда
ленных местностях, малодоступных, редко населенных и с суро вым климатом;
3)
существующая ранее в широких размерах ссылка в Си
бирь на поселение, при которой некоторые местности были почти сплошь заселены ссыльными, отбывавшими наказание, то есть элементом, совершенно нежелательным для комплекто
вания войск».
Затем в записке Главного штаба разъяснялась позиция во енного ведомства в отношении всех прочих людей. Освобож дение от службы соответствующих категорий инородческого
населения объяснялось: «а) Причинами политическими, в которых признавалось несвоевременным
и
опасным
проводить
через
ряды
армии
инородческое население, на преданность и верность которого
общему Отечеству нельзя было положиться. Либо в силу не давнего присоединения этих инородцев к России (инородцы
Кавказа и Туркестана), либо вследствие их стремлений к само стоятельному политическому существованию (финляндцы); б) низким уровнем культуры большинства кочевых инород цев Сибири ... в) полным отсутствием культуры у некоторых бродячих ино родцев крайнего севера Европейской и Азиатской России».
Как бы то ни было, но страна нуждалась в солдатах и тру
жениках тыла. Причем
-
тружениках возможно ближе к само
му фронту, чтобы освободить войска для собственно воинской муштровки,
возложив
по возможности
ной системы траншей по
1200
строительство
сплош
верстам Восточного фронта на
инородцев. Главным штабом были приведены следующие дово ды для необходимости призыва:
-
«Освобождение без действительной необходимости неко
торых народностей Империи от натуральной воинской повин ности находится в противоречии с основным принципом: "за
щита Престола и Отечества есть священная обязанность каж-
дого русского подданного". Не привлекая к этой обязанности ту или иную народность, мы тем самым держим ее на положении
отщепенца от общей государственности и тормозим ее слияние ее с коренным населением
-
...
совершенно несправедливо заставлять население центра
государства нести тяжесть воинской повинности за окраины; в
результате за счет центра население окраин развивается и бо гатеет
-
... слишком продолжительное освобождение какой-либо на
родности от воинской повинности крайне вредно еще и потому,
что приучает эту народность к мысли о незыблемости такой льго ты (здесь прежде всего имелись в виду финны. -Прuм. авт.) ...
-
с расширением железнодорожной сети Российской импе
рии увеличилась связь русского населения с инородцами окра
ин, вследствие чего культура инородцев поднялась до необхо димого для производства призыва уровня;
-
волна переселения, предпринятого в ходе столыпинской
аграрной реформы, усилила на окраинах русский элемент, бла годаря чему "в некоторых местностях создались условия, при которых в дальнейшем поощрении русской колонизации путем
полного освобождения от воинской повинности не встречается более надобности";
-
необходимо "озаботиться развитием на окраинах запаса
обученных военному делу людей", так как за последние годы на
восточных рубежах России выросла новая великая держава
-
Япония, а также стал пробуждаться от многовековой мирной изоляции Китай».
После перечисления всех доводов, в Записке Главного Шта ба делался намек на то, что, невзирая на ряд определенных не выгод меры введения воинской повинности для перечисленных
категорий населения, ранее освобожденного от военной службы, «могут быть обстоятельства, при которых общегосударственная польза, достигаемая временным освобождением какой-либо на родности от воинской повинности, превышает невы годы этой меры». Дабы не оказаться обвиненными Государственной Ду мой в ненужной спешке, военные рассчитывали на проведение
призыва хотя бы части этих людей. Рассматривая многочисленные категории населения, ранее освобожденного от несения воинской
обязанности, Главный штаб разделил их на те, которые можно при влечь к повинности, и те, которые пока должны остаться вне ее:
Оставить
Привлечь к воииской повинности
1) русское население Сахалииа 2) русское иаселеиие Туркеетаиа 3) кирrnзы Степиой области и Туркеетаиа 4) туркмены, калмыки и ногайцы Астрахан-
вне воинской повиииости
1) жители Мурмана 2) русское население
Сибири, кроме
Сахалина
3) финны 4) самоеды 5) сарты Турксстаиа 5) бродячие инородцы Азиатской 6) узбеки. таджики и каракалпаки Туркестана России 7) татары, дунгане и таранчи Туркестана 6) инородцы крайних северных мест8) инородцы Тобольской И Томской губерний ностей Сибири 9) буряты 7) «русское и инородческое на10) якуты селение, проживающее в Тогуреком 11) инородцы Иркутской и Енисейской губерской И Ставропольской губерний
ний (татары, тунгусы, самоеды)
12) инородцы
Приморской н Амурской об-
ластей
13) все
мусульманское Кавказа и Закавказья
(кроме курдов и турок)
14) дагестанцы,
чеченцы, ингуши, кумы-
ки, осетины и прочее население Северного
Кавказа)
отделении Томской губернии и уезде; в Березовском и Сургутском уездах
ТоболЬской губернии; в Туруханском и Богучанском отделениях Енисей-
ской губернии и уезда; в округах: Всрхоянском, Средне-Колымской и
Вилюйском
-
Якутской области и в
Камчатской облаетю) )
Согласно расчетам Главного штаба, приводимым в записке, к воинской повинности будут привлечены семьдесят восемь про центов ранее освобожденного населения:
1 652 000. А с вычетом финнов -
5 767000 мужчин против
и все девяносто ·семь процен
тов. В итоге, помимо единовременного призыва всех тех людей,
что уже теперь могут быть взяты в Вооруженные силы, ежегодное количество одних только новобранцев будет составлять тридцать шесть тысяч человек.
Ряд высокопоставленных военных деятелей, впрочем, не был согласен с тем, что финны должны быть оставлены вне пределов воинской повинности. Так, в начале
1916
года, когда стала вы
ясняться нехватка рабочей силы в связи с призывами в армию, в военном ведомстве стали выдвигаться проекты призыва на во
енную службу финнов, так как Финляндия была освобождена от
призыва, восполняя повинность денежными сборами. В то же время масса финских добровольцев (более пяти тысяч человек, что в десять раз больше числа финских добровольцев в рус ской армии) в годы войны выехали в Германию, чтобы принять участие в войне на стороне немцев. Поэтому военные власти и
настаивали на призыве финнов от
18 до 43
лет для отправки их
либо в действуюшие войска, либо в трудовые формирования. В последнем случае военное ведомство было поддержано Со ветом министров.
С новой силой данный вопрос всплыл в конце
1916 года,
ког
да военный министр ген. Д.С. Шуваев получил окончательные цифры о еще остающемся в тылу человеческом потенциале более полутора миллионов человек
-
-
не
и неожиданно для самого
себя выяснил, что людские мобилизационные резервы Россий ской империи близки к своему исчерпанию. Исследователь пи шет: «Военный министр заявил, что теперь, когда призываются
под ружье представители степных, сибирских и среднеазиатских народов, Финляндия остается единственной частью Империи, не
участвующей в ее защите». Тем не менее финляндскому генерал губернатору удалось отстоять непризыв финнов в Вооруженные
силы вплоть до Февральской революции l . Итак, русское военное ведомство
призыв в Туркестане уже в ноябре
1915
планировало провести
года, когда проект это
го представления военного министра поступил в Государствен ную думу. Правда, еще летом
1915 года Государственная дума и
Государственный совет высказывались за привлечение инород ческого населения страны, ранее не подлежавшего воинской повинности, к обороне государства. При этом «статус "ино
родца", введенный в сословном законодательстве в
1822
году,
не заключал в себе ничего унижающего и обидного. Он рас пространялся на малые народы Сибири, Европейского Севера,
Кавказа, калмыков и евреев, впоследствии
-
на народы Казах
стана ... все они по своим правам приближались до 1860-х п. I
Баrmурuна А./О.
Окраины
Российской
империи:
государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны
1917 гг.).
М.,
2004,
с.
266-267.
(1914-
к государственным крестьянам, после
-
к сельским обывате
лям и управлялись "по законам и обычаям, каждому племени
свойственным"»! . Законопроект военного ведомства о призыве инородцев в Вооруженные силы в ноябре был отклонен Советом министров. Точно так ж, против призыва инородцев на военную службу вы ступило и Министерство внутренних дел. Здесь полагали, что планирующиеся выгоды от такого призыва будут неизбежно пе реломлены протестным движением в пределах Туркестанского
военного округа (Средняя Азия и Казахстан), так как местное население никогда ранее на военную службу не призывалось. В свою очередь, военное ведомство настаивало на своем мне нии: относительно вероятного недовольства военные считали,
что возможные волнения «должны быть без колебания пода влены».
Борьба в высших кругах, ведшаяся со второй половины
1915
года, разрешилась сама собой
вещей. Летом
1916
-
естественным ходом
года в Ставке выяснилось, что для работ
по строительству оборонительных сооружений в прифронто
вой полосе нужен миллион пар рабочих рук. В июне Ставка в лице своего главы
-
1916
года
начальника Штаба Верховного
главнокомандующего ген. М.В. Алексеева
-
потребовала от
военного министерства этот самый миллион человек на устрой
ство оборонительных сооружений в при фронтовой полосе. Успешный порыв наступательной операции Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв) требовал не только восполне ния потерь, но и закрепления на занимаемой территории. Глав коюз ген. А.А. Брусилов со своими сотрудниками, поддержи
ваемый генералом Алексеевым, рассчитывал образованием си стемы фортификационных сооружений в Галиции не допустить повторения кампании
1915
года, когда отступавшие русские
войска могли цепляться только за естественные рубежи, так как создаваемая в войсковом тылу фортификация не учитывала интересов войск. I
MlIPOHOe Б.н. Социальная история России периода империи (ХУIII
начало ХХ в.). СПб.,
2000, т. 1, с. 32.
15
июня на стол Верховному главнокомандующему импера
тору Николаю
11 лег доклад ген.
М.В. Алексеева, посвященный
данной проблеме. Генерал Алексеев сообщил императору, что для нужд Вооруженных сил необходимо (<применить в широ ких размерах на заводах, работающих на оборону, а также для добывания топлива и металлов труд тех народностей России, которые не несут воинской повинности, а также труд восточ ных народов: китайцев, японцев, персиян и проч.». Верховный
главнокомандующий одобрил предлагаемые меры. Соответ ственно, в июне
1916
года подотчетные и заинтересованные
ведомства стали обмениваться запросами относительно воз
можности привлечения к проблеме призыва населения Турке стана. Призыв инородцев должен был состояться после выхода в свет циркуляра Министерства внутренних дел за подписью премьер-министра Б.Б. Штюрмера «О привлечении реквизици
онным порядком инородцев к строительным работам в районе Действующей армию>.
25
июня
1916
года император Николай
11
подписал указ
«О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений и воен ных сообщений в районе Действующей армии, а равно для вся ких иных, необходимых для государственной обороны работ». Привлекаться должно было все трудоспособное мужское насе ление от
19 до 40 лет. 27
июня премьер-министр Б.В. Штюрмер
предписал мобилизовать население Туркестана «в кратчайший срою>.
Рабочие команды из инородцев имели наименование «Рек визированная инородческая партия», и уже в августе они стали
поступать в войсковые тылы. Интересно и своеобразно появле
ние инородцев на фронте было преломлено в массовом созна нии солдат Действующей армии. Ведь сами факты громадных
потерь и нехватка рабочих рук в народном хозяйстве не были секретом для самого последнего рядового. Когда людей из
Средней Азии и Казахстана бросили на окопные работы, сол даты говорили: «Кыргызья пригнали сюда, окопы рыть будут ...
русского народа не хватает больше, некого брать в деревнях,
все годы забраты. Ясно, войне конец»l. Вследствие злоупотреблений при проведении мобилизаци онных мероприятий со стороны русской администрации на тер
ритории Туркестана, Оренбургского генерал-губернаторства и
Северного
Кавказа
движение. С
7
началось
национально-освободительное
июля стали получать известия о вооруженных
волнениях в Ферганской долине, откуда движение перекину лось дальше, в Среднюю Азию и Казахстан. Дело осложнилось тем, что в данном вопросе проблема призыва оказалась тесно переплетенной с землеустроительной политикой предшествую щего периода.
В ходе проведения столыпинской аграрной реформы в пре делы Туркестанского военного округа направлялись русские переселенцы. Администрация предоставляла им лучшие участ
ки земли, зачастую насильственно отбирая эту землю у ино родцев. То есть своеобразно и исключительно бюрократически понимаемая государственная польза оказалась настолько нега
тивно преломленной в массовом сознании местного инородче
ского населения, что было достаточно малейшей искры, чтобы приступить к уничтожению европейцев на своей земле. Иссле
дователи правильно пишут, что «мобилизация на окопные рабо ты была лишь непосредственным поводом для восстания. Его
действительным содержанием была борьба против колониаль ной зависимости, которую использовали в своих целях разные
силы
-
от "феодально-байских элементов" до большевиков»2.
Характерным для России явлением всегда было тупоумие местного начальства в деле выполнения указаний и директив
Центра. Все те недостатки предполагаемой мобилизации ино родческого населения, что должны были бы быть сглажены на местах, напротив, оказались еще более усугубленными. Напри мер, выполняя указания, в Туркестанском военном округе ста ли призывать сразу тринадцать возрастов. При этом ни время I
См.: АраИWlев В. В дыму войны. Л.,
2
Власть и реформы. От самодержавной к Советской России. М.,
С.576.
1930,
с.
237. 2006,
года, ни возможности железнодорожной сети не принимались
во внимание. Ведь даже военный министр ген. Д.С. Шуваев впоследствии заявил, что такую массу собранных людей даже
не смогли бы вовремя вывезти и пере везти на фронт. Этот призыв явился предвестником совершенно не нужного,
бессмысленного и вредного для внутриполитической обстанов ки массового призыва конца
1916 -
начала
1917
года, пере
полнившего запасные полки внутри империи и ставшего одной из ключевых причин победы Февральской революции. Правда,
нельзя не признать, что власти все-таки старались заботиться о мобилизованных на окопные работы инородцах Турке стана. Например, тяжелой зимой
1917
года, когда снабжение фронта
продовольствием и фуражом являлось явно недостаточным, Ставка пыталась облегчить участь рабочих. Так, Совещание в Ставке по вопросам продснабжения Действующей армии
15
декабря «признало желательным и возможным заготовку и
доставку на фронты специальных продуктов для инородцев,
как то: бараньего сала, изюма и прочего. Что же касается пше ничной муки и риса, то таковые постановлено отпускать ино родцам в мере возможности, так как этих продуктов недостает
даже для передовых воЙск»l. Необходимо отметить, что военные власти даже не позволи ли собратъурожай, а ведь это обеспечивало семьи призываемых на случай голода. Призыв мусульманского населения на тыло
вые работы был опубликован в начале июля
1916
года, в разгар
полевых работ. Что это означало? Что мужчины от
19 до 43
лет
станут копать окопы для русских солдат под неприятельским
огнем. А ведь эти люди были перед войной вовсе освобождены от военной службы. Это значило, что их семьи, вполне возможно, будут голодать зимой, так как урожай еще не был убран. В-третьих, масса зло
употреблений означала, что на фронт будет послана исключи тельно беднота
-
не могла же местная знать отправить своих
детей рыть окопы. На коррупционность проводимых мер наI Журнал Совещания в Ставке
15-16 декабря 1916 Г.,
б.М.,
1917,
с.
8.
кладывалось еще и хищническое поведение русских поселен
цев, что угрожало потерей земель после мобилизации.
Неудивительно, что в итоге после распространения слухов в Туркестане, что на самом деле производится набор людей в
войска, а не на тыловые работы, началось восстание, остатки которого продолжались вплоть до падения монархии l . При этом восставшие резали всех европейцев вообще. Подавлением восстания руководил смещенный с поста главнокомандующе
го армиями Северного фронта ген. А.Н. Куропаткин, который
22
июля был назначен туркестанским генерал-губернатором и
войсковым наказным атаманом Семиреченского казачьего во йска.
Обеспокоенность нехваткой резервов, что вызывалось боль шими потерями кампаний
1914, 1915 и 191 б П., а также малыми
техническими ресурсами народного хозяйства России, что вы
нуждало иметь в тылу значительное количество рабочих рук, достигла и общественных сфер. Если ранее военное ведомство просто не обращало внимания на предложения и требования палат российского парламента, то теперь, в преддверии реша
ющей кампании, когда фронт вычерпал практически все, что
только возможно было взять из тыла, игнорировать такие пред ложения было невозможно. Наряду с прочим, предложения за трагивали и использование
инородческого населения в
непо
средственном укреплении обороноспособности страны. Такая мера, по мысли парламентариев, позволила бы отказаться от дальнейшего увеличения
численности Действующей армии,
что позволяло сохранить для работы в тылу сто пятьдесят ты сяч ратников 2-го разряда и шестьсот тысяч переосвидетель
ствованных белобилетников. Однако отношение военных к этому мероприятию было скептическим. Так, на призыв Государственной думы и Госу дарственного совета привлечь на военную службу инородцев,
ранее освобожденных от нее, временно исполняющий обязанI
Бах:mУРlIна А.Ю.
Окраины
Российской
империи:
государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны
1917 гг.).
М.,
2004,
с.
304-308.
(1914-
ности
начальника
Штаба
ген. В.И. Гурко в письме от
Верховного главнокомандующего
9
февраля
1917
года на имя пред
седателя Государственной думы М.В. Родзянко отметил: «По степенное привлечение к военной службе инородцев, к тому законом
ныне не обязанных,
представляется желательным.
Но принести особо осязательную пользу мероприятие это не может. С одной стороны, потому что не несущие воинской по
винности инородцы немногочисленны, а с другой
-
потому,
что большая часть их склонна к конной, а не пехотной службе. Кавалерия же наша по условиям настоящей войны не нуждает
ся в особо значительном развитии. Зачисление же инородцев теперь против желания в пехоту не только не принесет поль
зы, но может оказаться даже вредным, так как, без сомнения, вызовет среди них большое неудовольствие. Времени же для постепенного приготовления их к военной службе не имеется, и мероприятие это при проведении в жизнь могло бы дать ре зультаты лишь в более или менее отдаленном будущем; между тем солдаты нужны нам теперь. Кроме того, по мнению строе
вого начальства, большинство инородцев, несмотря на свою воинственность, упорством в бою не отличаются и заменить
русских солдат не MOrYT»l. Таким образом, высший генерали тет, справедливо указывая слабые стороны проекта вливания в войска инородческих контингентов, отказывался от их призыва
непосредственно в войска. Тем более что кампания
1917
года
должна была стать решающей. К моменту падения царизма уклонение от воинской службы стало основным преступлением внутри страны. Неудивитель
но
-
более пятнадцати миллионов мужчин за войну носили
военную форму, имели в руках оружие, и притом мало кто из них вообще желал участвовать в войне. Отсюда и превышение дезертирства в общем числе тяжелых преступлений: раз нака занием за дезертирство предусматривалась смертная казнь или пожизненная каторга, то это и есть одно из самых тяжких пре
ступлений, согласно текущему законодательству. I
ЦИТ. по: ГоловU/l н.н Военные УСИЛИЯ РОССИИ в Мировой войне. М.,
2001, с. 114.
о количестве дезертиров к Февральской революции может свидетельствовать следующий региональный факт. Так, в нача
ле марта
191 7 года
в Тульскую губернскую каторжную тюрьму
были переведены сто десять арестантов, в том числе шестьде сят восемь дезертиров, двенадцать осужденных за уклонение
от военной службы, шесть
-
за про ступки против воинской
дисциплины, один мародер, один
-
за побег с военной служ
бы. Все прочие, в количестве двадцати двух человек
ловники'. Четыре пятых арестантов
-
-
уго
нарушители военного
законодательства.
Резкий рост числа дезертиров происходит уже после Фев раля
1917
года. Связано это, разумеется, с политическими из
менениями. Резкое ослабление государственных репрессий, по пулизм новой власти, законотворчество Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (целиком системы Советов), падение дисциплины и командного авторитета командного кор пуса
-
все это не могло не повлиять на не желавших продол
жения войны людей. Углубление революционного процесс а, связанное с легализацией отчетливо антивоенной большевист ской партии и переходом государственной власти в руки социа листов, с необычайной силой ударило по Действующей армии,
как и по Вооруженным силам вообще. Характерно, что на первых порах дезертирство опять-таки
еще имело скрытые формы. Это эвакуация бойцов в тыл под любым надуманным предлогом (как правило
-
ранение, чаще
всего ранение фиктивное, или болезнь), что позволило бы ему
более уже не возвращаться обратно. Например, за март-май из Действующей армии были эвакуированы шестьсот двадцать тысяч солдат, из которых только около двухсот тысяч вернулись
в окопы 2 • Такого большого количества действительных раненых при
отсутствии активных действий на фронте быть не могло. Ведь противник, не желая вызвать патриотические настроения в РосI
ГАТО, ф.
2
Андреев А.М Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрь
2260,
оп.
ской революции. М.,
1, д.
ЗЗ, л.
1975, с. 24.
48.
сии, выжидал полного саморазвала могущественной северо
восточной империи. Уровень медицинского обслуживания в период Первой мировой войны был довольно высок, так что и подавляющее число больных не нуждалось в отправке в тыло
вые госпитали или городские больницы. А тут речь ведь идет почти о полумиллионе солдат, так и оставшихся внутри стра
ны. Понятно, что эти эвакуированные фактически являлись де зертирами, не числясь таковыми официально: по деревне цир кулировали слухи, что дезертирам земли не дадут.
Солдаты, не желавшие воевать, когда новая власть дает
свободу и землю, весной
1917
года бросились в тыл. Наводне
ние российского села бывшими фронтовиками послужило ка тализатором к войне крестьянства против частной земельной
собственности
-
как помещичьей, так и хуторской, и всякой
прочей. Ослабление центральной власти способствовало этой войне в максимальной степени. Ведь многие дезертиры к тому
же имели при себе какое-либо оружие. Старая система правоохранительных органов оказалась уни чтоженной, а новая
-
милиция
-
не могла ничего противопо
ставить правонарушениям. И вообще в российском селе не стало
людей, которые должны были заниматься поисками уклонистов. Кому это было нужно в революционной стране? Д.И. Люкшин верно пишет, что дезертиры в деревне
1917
года
-
это зачин
щики первых крестьянских беспорядков. Дело в том, что в
1917
году одним из первых деяний новой власти стала ликви
дaция жандармерии и полиции и в итоге «дезертиры, розыском которых ранее занимались жандармы, оказались представлены
сами себе. Их число возросло неимоверно»l. Такая служба, как сельские стражники,
еще
и до революции испытывавшая ка
дровый голод, после Февраля была свернута. Новые правоохра нители назначались из односельчан дезертиров, и назначения эти производились сельскими комитетами, заинтересованными
в углублении революционного процесса. I
Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей, Челябинск,
2007, с. 512.
Закрепление революции ее распространением в село позво лило крестьянству приступить к разрешению аграрной пробле
мы на собственных условиях. И те люди, что активно способ ствовали такому разрешению, были необходимы селу. Это как
раз и были дезертиры
-
крестьяне, пользовавшиеся опреде
ленным авторитетом, повидавшие жизнь и вдобавок впитав
шие в себя тот неоценимый опыт, что не мог быть приобретен в мирное время. А Россия образца
] 9] 7
года
-
это не только
революция, но и продолжение войны.
Таким образом, во главе аграрного переворота, который в году только начинался, вставали именно военнослужа
] 9] 7 щие
-
в большинстве своем весной-летом это были солдаты,
уклонявшиеся от несения воинской службы. Многие из них
-
фронтовики и участники боев. В результате «дезертиры (не желающие воевать и стремившиеся сделать все, чтобы только
не попасть на фронт) привнесли в деревню элемент буйной, непредсказуемой девиантности. Как бы
это ни показалось
странным для русской истории, человек с ружьем, человек в солдатской шинели (о котором только ленивый не говорил как
о цементирующей основе общества) разрушал исконные пред ставления о нравственности, правопорядке, внутренней само
дисциплине. Ставка делалась исключительно на силу и фактор оружия»l. Размах массового дезертирства после Февраля и вплоть до
Октября и выхода России из войны постепенно принял харак тер самодемобилизации российских Вооруженных сил. Два
миллиона дезертировавших солдат фронта и тыловых гарнизо нов
-
торая в
вот результат деятельности либеральной буржуазии, ко
] 9] 7
году пыталась управлять и руководить революци
онной и одновременно воюющей страной. В эту цифру входят как непосредственно дезертиры и уклонисты, так и те солдаты тыловых гарнизонов, что не отправились в окопы даже в пред
дверии Июньского наступления. 1
Телuцын В.л. «Бессмысленный и беспощадный»?. Феномен крестьян
ского бунтарства:
1917-1921
ГГ., М.,
2002,
с.
71.
Потому цифра так велика, что данные отказники также, по
своей сути являлись дезертирами, ибо не пожелали влиться в Действующую армию. Разве трехсоттысячный столичный гар низон, гарантированный от отправки на фронт,
-
это не дезер
тиры? Каждый из них имел возможность отправиться в тран
шеи на добровольных началах, но ведь кто сделал это? Просто новая форма уклонения от воинской службы. И совершенно справедливо, что такие дезертиры
-
не от
боязни, а от слияния объявленной революционной властью «свободы» с кардинальной переменой в жизни людей. Впереди отчетливо встал мираж аграрного переворота и окончания ни
кому не нужной войны. в.п. Булдаков пишет: «В любом случае дезертирство и в
1917 году
не приобрело ни осознанного анти
военного или пацифистского характера, ни явственного отпе чатка трусости. Люди в массе своей тянулись к "воле"
-
пусть
ценой возможного наказания ... »1 Следует сказать, что революционная власть жаждала про должать войну. Слишком велики были обязательства деятелей оппозиции и Государственной думы перед союзниками, оказав шими им моральную и материальную поддержку во имя госу
дарственного пере ворота, чтобы вывести Россию из войны. Да
и вообще, чересчур многие надежды буржуазии и социалистов были связаны именно с войной и союзниками по Антанте. Поэ тому Временное правительство с первых же минут своего суще ствования пыталось упорядочить деятельность по укреплению
обороноспособности государства и мощи Вооруженных сил. В ряду прочих многочисленных мер и мероприятий своя доля легла и в отношение к процессу уклонения солдат от воин
ской обязанности. Опираясь на привычную демагогию, власти объявили, что в массовом дезертирстве (а буржуа давали сведе ния о числе дезертиров в десять раз большие, нежели то было на самом деле) прежде всего повинны действия старой власти.
Поэтому ставка была сделана на моральный фактор.
6
марта
Временное правительство выпустило постановление об общей политической амнистии. Десятки тысяч бывших заключенных I
Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М.,
1997, с. 63.
выпускались на свободу, так как в глубинке часто не разбирали уголовников и политических преступников.
В том числе свободу получали и дезертиры. Правда, на опре
деленных условиях. Постановление правительства от 14 марта выносило помилование по преступлениям, предусмотренным
военным и военно-морским законодательством. Согласно заве
рениям властей, погашалась ответственность военнослужащих (как правило
-
-
бывших) за:
кражу, порчу и расхищение казенного имущества;
уклонение от службы; дезертирство (при условии добровольной явки до
1 мая);
нарушение воинского чинопочитания и принципов под-
чинения;
освобождение из разряда штрафных;
-
смягчение наказаний за тяжкие преступления 1•
Следует заметить, что громадную роль в амнистировании заключенных военнослужащих сыграли Советы. Армейские
массы сознавали, что Советы солдатских депутатов, вероятнее всего, станут на их сторону, если будут выполнены определен ные требования, которые способствовали бы погашению соб ственно самого проступка. Поэтому соглашение между Времен
ным правительством и Петроградским Советом в отношении солдатских масс явилось делом обыденным. А если вспомнить историю Приказа
N!! 1,
то очевидно, что Совет зачастую играл
первую скрипку в стихийно сложившейся системе двоевластия
русской системы управления в
1917 году.
Реакция на постановления властей стала незамедлительной.
Казалось, уклонисты только и ждали данного документа f чтобы вернуть себе статус, если можно так выразиться, верноподдан ного гражданина. Например, письмо от
14
марта
1917
года в
Петроградский Совет гласило: «Господину Председателю Со вета солдатских и рабочих депутатов. Мы, группа дезертиров города Петр ограда, просим вас сделать внеочередной доклад в Совет солдатских и рабочих депутатов, по поводу нашего поло1
Власть и реформы. от самодержавной к Советской России. М.,
с.598.
2006,
жения. Находясь на военной службе и видя несправедливость старого правительства, мы бежали из рядов армии с тем, чтобы умереть здесь за свободу народа, а не подчиняться старому ре жиму. Теперь, когда старый режим пал, настала народная сво бода, мы готовы служить Временному правительству и Совету солдатских и рабочих депутатов, но в настоящее время о нас
совсем забыли, и мы не знаем, куда обратиться, чтобы служить
на пользу свободной России»l. Это письмо говорит о многом. Во-первых, вся вина за де
зертирство возлагается на царский режим, якобы «несправед ливый» по отношению к солдатским массам. Во-вторых, тяга к
«воле» была реализована, и настали суровые будни, заключав шиеся в том, что беглецы все равно подлежали репрессалиям
со стороны военного законодательства. Объявление своеобраз ной амнистии давало дезертирам шанс вернуться в состав за
конопослушного населения. Если помнить, что основная мас
са дезертиров бежала из Вооруженных сил не под влиянием антивоенных настроений, а скорее, в связи с невыносимыми тяготами военного времени для крестьянина, как о том пишет
А.Б. Асташов, то ясно, что многие из них согласились бы вер нуться в войска. В-третьих, легализация и натурализация дезертира все равно
первоначально проходили бы в тылу; фронт был не только пока еще далек, но и неочевиден. Ведь и послушно сидевшие в ка зармах солдаты тыловых гарнизонов отказывались от отправки
на передовую. Статус же дезертира не позволял участвовать в переделе земли, так как l-й Всероссийский съезд Советов кре
стьянских депутатов поддержал ранее обозначившуюся тен денцию крестьянских организаций на местах, установив, что дезертиры лишаются прирезки к земельному наделу.
Взять даже самих авторов письма
-
петроградские дезер
тиры с высочайшей долей вероятности были бы отправлены в состав частей Петроградского гарнизона, а тому за активное участие в Февральской революции власть гарантировала невы1
Солдатские письма
1917 года.
М.-Л.,
1927,
с.
23.
вод в состав Действующей армии. Так чем же особенно риско вали эти дезертиры? И действительно, в
1917
году, согласно
распоряжениям Верховного командования, из беглых солдат
дезертиров, добровольно являющихся и (или) задерживаемых в военных округах, на месте формировались маршевые роты,
которые отправлялись в тыловые этапы фронтов l . Сколько проходило времени между формированием марше вой роты и ее отправкой на фронт? Была ли разница в юриди
ческом статусе добровольно явившегося дезертира и дезертира пойманного? И тот, и другой равно отправлялись в окопы. Так
надо ли было вообще торопиться с явкой о повинной? Начало «черного передела» в русской деревне потребовало присутствия домохозяев дома. Фактор аграрной революции на кладывался на продовольственные затруднения, что побуждало Временное правительство не только порой закрывать глаза на
более-менее «законное» уклонение от окопов, но и принимать меры, которые были немыслимы при царском режиме. При мер
-
солдат
образование рабочих сельскохозяйственных команд из тыловых
гарнизонов,
роспуск
части
таких
солдат
домам, демобилизация солдат старших сроков службы
43
года включительно)
-
по
(40-
все это было проведено при Времен
ном правительстве. Таким образом, в
1917
году солдаты часто
пытались уклоняться от несения службы и сравнительно за конными путями. Так,
19
мая начальник гарнизона Костромы
докладывал в штаб Московского военного округа, что даты, рассчитывая на послабления [медицинской
« ... сол комиссии] ...
усиленно заявляли о болезнях, требуя, чтобы их уволили если не вовсе от службы, то в продолжительный отпуск. Причина тому
главным образом, в желании поддержать сельское хозяЙство»2. Обратим внимание
-
хотя бы и в «продолжительный от
пуск». Фронт стал представляться второстепенным делом по
сравнению с тем, что происходило в деревне. Солдаты стара лись получить возможность уладить все домашние дела, пре
жде чем снова попасть в Действующую армию. Присутствие I
РГВИА, ф.
2
РГВИА, ф.
391, оп. 2, д. 72, л. 104. 1606, оп. 1, д. 472, л. 3.
фронтовиков на селе подразумевало не просто захват частнов ладельческой земли, но и силовое отстаивание этого захвата
от властей. Результат прост: «Дезертирство с фронта является типично крестьянской формой пассивной борьбы против не посильной войны... появление массы дезертиров в деревнях
России меняло политическую атмосферу на селе и объектив но превращало многих солдат, покинувших фронт, в активный
фактор аграрного брожения»l. Также развитие революционного процесса отчетливо по
казывало, что Россия в любой подходящий момент могла пре кратить войну. Налицо было доказательство
-
фактическое
прекращение боевых действий, прерванное на полтора месяца лишь Июньским наступлением. Так что было делать в окопах, раз сражения как таковые отсутствовали? Война в глазах кре
стьянства теряла свой смысл. Также, объявление «мира без ан нексий и контрибуций» принципиально обессмысливало про
должение боевых действий. Теперь уже не отдельно взятый солдат ничего не получал от войны, но и вся страна в целом. Кроме усиления экономиче
ской зависимости от союзников, Россия не могла более ничего не получить. А вот отдельно взятый солдат-крестьянин теперь мог. А именно
-
землю, полученную в результате «черного пе
редела». Но для этого домохозяину требовалось прибыть домой
хотя бы на время. Вот и всплеск дезертирства, как обычного правонарушительного плана, так и «законного», чтобы не ока заться в стороне от процесса земельного дележа.
Поэтому революционная власть, пытаясь воздействовать на дезертиров тыла с помощью агитационных мер амнистирующе
го характера, не забывала о задаче прекращения дезертирства в Действующей армии в принципе. Весной
1917 года для
поимки
и возвращения дезертиров на фронт в ближайшем войсковом тылу, а также на узловых станциях железных дорог в ближай ших к фронту губерниях располагались кавалерийские части.
Сохранившая существенную часть кадрового состава конница I
С.25.
Френкuн М Русская армия и революция
1917-1918.
Мюнхен,
1978,
(как и артиллерия) была наиболее надежным звеном в общей цепи контроля высшей власти над Вооруженными силами.
Не надо забывать, что и во Франции, где в апреле-мае на чались массовые солдатские бунты, вызванные провалом «на ступления Нивелля» и втянувшие в себя десятки пехотных ди визий, опорой властей оказалась кавалерия, с помощью кото
рой бунты были подавлены, а Франция осталась в войне. Но в революционной России из этого, по существу, мало что вышло.
В. Звегинцов вспоминал: «Несмотря на безупречную работу ча стей, стоявших на охране железных дорог, все меры, вернее
-
полумеры, предпринимаемые Временным правительством для прекращения дезертирства, не достигали намеченных целей.
Пойманные и возвращенные с таким трудом дезертиры, если им не удавалось под тем или иным предлогом опять покинуть
Армию, являлись постоянным разлагающим элементом для своих частей, развращающе действующим на остальную сол
датскую
Maccy»l.
Вдобавок опыт беглецов не пропадал даром. Фактически в условиях всеобщего революционного хаоса конница могла кон
тролировать только ключевую инфраструктуру. Очень скоро дезертиры принялись либо обходить охраняемые железнодо рожные узлы своим ходом, пересаживаясь из эшелона в эше
лон, либо силой вырывать у своих комитетов и командиров на фронте более-менее «законные» удостоверения, разрешавшие им следовать в тыл. Участники войны в один голос говорят, что по разрешениям комитетов в тыл отправлялись сотни тысяч
человек, в том числе и члены этих самых комитетов. И такое
убытие из· Действующей армии являл ось как нельзя более за конным и разрешенным.
Кроме того, особенно удобными местами для проведения пораженческих мыслей стали пункты расположения запасных
частей, станции железных дорог. Зачастую тем заслонам, что выставляло командование на пути дезертиров, ничего и не уда
валось предпринять. Брат известного террориста-эсера и ко1
Кавалеристы в мемуарах современников.
с.l00.
1900-1920.
М.,
2001,
вып.
2,
миссара революционной власти, В.В. Савинков так вспоминает о реалиях
1917 года:
«бегство с фронта, в пехоте, во всяком слу
чае, приняло повальный характер. Из-за того, что добровольно возвращавшиеся дезертиры не несли никаких наказаний, воз
никла особая профессия, появились так называемые летчики ... по железнодорожным путям России в это время разъезжали
множество солдат, распродававших казенное обмундирование
и проедавших зря казенные деньги»!. Вспомним, что «летчи камю> называли солдат, бежавших из неприятельского плена. Теперь этот термин распространяется и на дезертиров.
Основная масса добровольно явившихся и свежепойманных дезертиров была отправлена на фронт в ходе подготовки Июнь ского наступления. Как известно, это наступление не было надлежащим образом организовано. Оно не требовало своего немедленного и непременного проведения, так как Западный фронт во Франции после разгрома немцами атаки генерала Нивелля в апрел, замер в ожидании и союзники усмиряли соб ственные войска. Июньское наступление явил ось результатом отдачи долга революционной власти своим союзникам, помо гавшим оппозиции вырвать государственную власть из рук мо нархического режима.
Неудивительно, что наступление окончилось провалом, ибо солдатские массы двинулись вперед только после уговоров, а не
приказа. Северный и Западный фронты не двинулись с места. На Румынском фронте атаковали почти одни только румыны, не поддававшиеся процессу разложения. Юго-Западный фронт, после первых успехов остановился, а потом и побежал под кон трударами противника.
Соответственно,
наметился
рост
дезертирства,
который
вскоре перехлестнул все предшествовавшие показатели. Солда там стало ясно, что войну продолжать незачем, и, главное, что
власть бессильна навести порядок. Однако страх возможного наказания пока еще брал верх, тем более что заверения нового Верховного главнокомандующего ген. Л.Г. Корнилова относи1
Военно-исторический журнал,
2006, N2 6,
с.
59.
тельно введения смертной казни повлияли на многих. Так что
в ходе наступления
1917
года, когда войска остановились, мас
са солдат стали являться на эвакуационные пункты ранеными.
Ген. А.И. Деникин пишет: «Процентное соотношение родов ра нения показательно: десять процентов тяжело раненных, трид цать процентов
-
в пальцы и кисть руки, сорок процентов про
чих легко раненных, с которых повязок на пунктах не снимали
(вероятно, много симулянтов), и двадцать процентов контужен
ных и больных»l. Такое явление, как «пальчики», переживало второе рождение.
Бегство войсковых масс армий Юго-Западного фронта от наступавшего противника, показало всю глубину разложения Вооруженных сил Российской империи, еше накануне Фев ральской революции стоявших в преддверии победы в Первой
мировой войне. Парадоксально, но, убедив самих себя и обма нутую нацию, что царизм якобы не способен выиграть войну, либеральная оппозиция убедила в этом и многих участников Гражданской войны, и последующую историографию. До сих пор предпочитают опираться на доводы П.Н. Милюкова, а не,
скажем, с.с. Ольденбурга. И если в советскую эпоху это было понятно, так как Февраль рассматривался прежде всего как про
лог к Октябрю, то в наши дни данный подход, доказывающий неспособность режима императора Николая
II
выйти победите
лем из войны, не просто странен, но и регрессивен для науки.
Поражение русской армии в Июньском наступлении обо значило очередной всплеск уклонения от военной службы. Требования генерала Корнилова действовали исключительно в войсковой зоне ответственности, не распространяясь на всю
страну, да и то локализуясь при любом удобном случае. Чуть ли не единственным исключением, благоприятным в отношении применения такой меры, как смертная казнь, стал сам период
отступления русского Юго-Западного фронта из Галиции. Впоследствии действия Верховного главнокомандующего
сдерживались комиссарами и лично А.Ф. Керенским, не заI Деникин
А.И
Февраль-сентябрь
Очерки русской
1917. Мн., 2003,
с.
смуты:
394.
Крушение власти
и
армии.
интересованным в усилении соперника у высшей власти. По давление бунта в 46-й пехотной дивизии в июле месяце, где
все приговоренные к смертной казни были помилованы, тому очевидное подтверждение. Как же тогда было возможно оста навливать дезертирство, если миловались даже бунтовщики? Публицист И. Наживин превосходно описывает состояние Дей
ствующей армии летом
191 7
года: «И нужно было продолжать
уже явно непосильную войну с Германией, то есть прежде все го бороться и победить страшное разложение русских армий,
жизнь которых превратилась уже в один сплошной небывалый кошмар: перед самыми окопами противника русские полки ми
тинговали, избивали иногда своих офицеров, распродавали за
бутылку коньяку пушки, лошадей, продовольствие, госпита ли
-
все, что попали под руку, и тысячами самовольно неслись
домой. Было совершенно ясно, что армии, в сущности, больше уже нет, что если не вся она бросает оружие и бежит, то только потому, что к месту приковывает ее темное сознание, что в та
ком массовом бегстве миллионов все они погибнут»l. Последствия корниловского выступления оказались гибель ны для Вооруженных сил. Армия стала стихийно демобилизо вываться, командование не пользовалось авторитетом, влияние
Временного правительства упало почти до нуля. Никакая Ди ректория, форму которой приняло правительство А.Ф. Керен
ского, ни объявление России республикой
-
ничто не могло
помочь. В борьбе за власть неизбежно побеждал тот, кто пре кращал войну.
Но пока власти обсуждали эту проблему, выпущенные в кон це августа из тюрем большевики вели дело к новому государ ственному перевороту. Иного, впрочем, нельзя было ожидать. К этому времени дезертирство из маршевых эшелонов состав ляло
от пятидесяти до девяноста процентов личного состава
маршевых подразделений. В результате «приобретшее ката
строфические масштабы дезертирство по пути следования на фронт сводило на нет все усилия по пополнению полевых диJ
Литература русского зарубежья: Антология, М.,
1990, т. 1,
кн.
1,
с.
140.
визий. По данным на
25
августа
1917
года, некомплект на всех
фронтах возрос в общей сложности до
674 000
человек»l.
Падение объемов снабжения фронта продовольствием
и
фуражом, обозначившаяся перспектива новой окопной зимы, вероятный голод в тылу побудили армию заниматься самоснаб жением. Нельзя забывать, что продовольственные неурядицы в тылу также стали одной из причин увеличения объемов де зертирства: в ситуации, когда государственная власть не могла накормить своих граждан, граждане вставали на путь самовы
живания. Для солдатских семей зачастую единственным кор
мильцем оставался фронтовик, который, видя развал страны и государства, самовольно отправлялся домой, чтобы спасти
свою собственную семью. Данное явление нормально для страны, находящейся в глу
боком внутреннем кризисе, когда власть не может и/или не хочет заботиться о людях. Например, к ноябрю
1918
года в
Австро-Венгрии числились около четверти миллиона дезерти
ров: в преддверии военной катастрофы, которая отчетливо осо знавалась
всеми
военнослужащими,
солдаты
уходили
по
до
мам, где их ждали семьи, терпевшие нужду уже в течение дли
тельного времени. В.В. Миронов указывает: «Анализ мотивов
дезертирства показывает, что большинство военнослужащих нарушали присягу, руководствуясь сложившимися семейными
обстоятельствами. Системный кризис габсбургской монархии, проявившийся не столько в усилении центробежных тенден ций, сколько в болезненно переживавшемся гражданским на селением нормировании продуктов питания, превращал воен
нослужащих в заложников положения своих семеЙ»2. Таким образом, люди переходили к самоснабжению как в тылу, так и на фронте. В последнем случае во главе явления са
моснабжения встали, разумеется, тоже дезертиры. Причем это были уже не отдельные люди, а целые группы, порой соединявI
Безугольный А.Ю. Военно-окружная система в России в период Первой
мировой войны и революционных событий журнал, 2
2008, Н2 11,
с.
1917 года // Военно-исторический
11.
Человек и война в ХХ веке. М.,
2007,
с.
61.
шиеся с войсковыми подразделениями ближайшего тыла и вед шие их за собой. Именно дезертиры в
1917
году стали бичом
прифронтовой полосы, испытавшей на себе «прелести» развала
многомиллионной армии. Так, телеграмма лифляндского губер натора в Министерство внутренних дел
« ... доношу вам, господин
17 октября показывала:
министр, что грабежи, захваты чужо
го имущества и прочего насилия в Лифляндской губернии про изводятся главным образом шайками дезертиров и отдельными
войсковыми частями, борьба с которыми со стороны граждан ских властей крайне трудна. На мои неоднократные просьбы, обращенные к штабам фронта и армий, только теперь после довало распоряжение командующего 12-й армией о размеще
нии по губернии войск для борьбы с бесчинствами солдат»l. Но предпринять реальные шаги к урегулированию ситуации такие войска не могли. Вероятнее, они присоединились бы к бесчинствовавшим военнослужащим. Потому-то командарм-
12
ген. Я.Д. Юзефович до последнего момента тянул с вопро
сом отправки в тылы сравнительно надежных частей. Здесь они разложились бы куда быстрее, нежели на позициях, особенно после неудачных августовских боев под оставленной немцам Ригой, которая защищалась как раз 12-й армией. Действуюшая армия, чем дальше, тем больше, превращалась
в громадный базар. Германцы, уже широко предпринимавшие переброски лучших соединений во Францию и даже Италию, выжидали, пока Восточный фронт рухнет сам собой. Директо рия намеревалась поставить вопрос О выходе России из войны,
что приурочивалось к созыву общесоюзной конференции в Па
риже. Лишь Октябрь помешал А.Ф. Керенскому нарушить обя зательства перед союзниками. Такая ситуация есть неминуемое следствие того государственного переворота, что был предпри
нят либеральной оппозицией в феврале-марте
1917
года.
Ослепление крупного капитала жаждой власти превзошло все разумные рамки. Недаром Маркс и Энгельс говорили, что во имя перспективы стопроцентной прибыли капитал не остаI
ГАРФ, ф.
1788,
оп.
2,
д.
73,
л.
8.
новится ни перед чем. А здесь в руки переходила бы громадная страна
-
какие уж тут сто процентов? Наш современник мо
жет получить примерное представление о том, что ждало бы
Россию после
1917
года, опираясь на собственный опыт девя
ностых годов двадцатого века с межнациональными конфлик
тами, мгновенным обнищанием львиной доли трудящегося на селения, вымиранием десятков тысяч, не сумевших перенести
тягот нового режима людей, владычеством криминала и пере
ходом большей части национального богатства в руки узкой группы приближенных к «всенародно избранному президенту» воротил, получивших условное наименование «олигархов». На
этом фоне призывы верховной власти к строительству граждан ского общества и закреплению в Конституции принципа право вого государства являются насмешкой над гражданами нашей страны.
Для многих солдат нахождение их в тылах фронта оказалось более выгодным, нежели немедленное возвращение в родные деревни. В октябре
1917
года ген. А.п. Будберг писал в своем
дневнике: «Многие солдаты старых сроков службы, получив шие от Керенского право вернуться домой, отказались от поль
зования этим правом и предпочли остаться на фронте, продол жать получать жалованье, продовольствие и разные недоеды и
недодачи. И в то же время ничего не делать, ничем не рисковать
и заниматься торговлей, сейчас очень выгодной. Петроград, Москва, Киев, Одесса и главные города тыла переполнены ста рыми "дядьями" и молодыми подсосками, торгующими на ули
цах едой, папиросами, одеждой, награбленным имуществом и т.п.»l. Но факт пребывания в составе армии был не просто так. Весь смысл этих действий заключался в том, что старые солда ты, продолжая числиться в Вооруженных силах, оставили сами
окопы, не подвергая лично себя опасности. Объединение всех тех юридически продолжавших служить
в армии солдат, что намеренно оставили фронт, не имея на то права, и очевидных дезертиров, по мнению современников, яв-
1
Архив русской революции. М.,
11 - 2320
1991, п. 11-12, т. 12, с. 221, 226.
ляется вполне приемлемым. И те, и другие не могли принести никакой пользы агонизировавшим Вооруженным силам. Воз
можно даже, что те солдаты, о которых сообщает генерал Буд берг, легли на государство более тяжелой нагрузкой, нежели солдаты, окончательно оставившие фронт. Оценивая
характер
дезертирства
в
ходе
революции,
ген. Н.Н. Головин считает: «Мы будем близки к истине, если скажем, что к
1
ноября
1917
года число явных и "скрытых"
дезертиров должно исчисляться цифрой более чем в два мил лиона. Таким образом, к концу войны на каждые три чина Дей
ствующей армии приходилось не менее одного дезертира»'. Представляется, что данные цифры еще минимальны. Правда, официальные данные Ставки говорят о ста семи десяти тысячах дезертиров после революции, но эта цифра
-
лишь те сведения, что вообще дошли до Верховного главноко мандования. Кроме того, сюда, очевидно, не входят данные за
осень, практически переставшие поступать в высшие штабы. Действительно, перепись
25
октября
1917
года показала, что
фронт еще считает в себе миллионы штыков (вернее
-
«едо
ков»). Но вот велика ли была их реальная боевая ценность? Со бытия февраля
1918
года, когда русские дивизии бежали от не
мецких рот, показывают, что война для России была к середине осени уже окончена.
Размах дезертирства, наряду с нежеланием тех солдат, что еще оставались в окопах, воевать, и бессилием власти изменить ситуацию каким-либо иным путем, помимо немедленного вы хода России из войны, стали одной из важнейших причин па
дения режима Временного правительства. Совокупный эффект таких обыденных форм сопротивления как дезертирство солдат с фронта, отказ деревни передать государству продовольствие, забастовки в городах и на транспорте, придал параличу власти необратимое движение. Временное правительство своей поли тикой за восемь месяцев приблизило собственный крах, равно как и крах страны.
I
с.
Головин н.н. Военные усилия России в Мировой войне. М.,
187.
2001,
Октябрьский переворот большевиков был поддержан стра ной практически без сопротивления, что подтверждает оппози ционность населения существующему режиму. Говорить о том, что страна всецело поддерживa.Jiа большевиков
и показали выборы конца
1917
-
неверно, что
года в Учредительное собра
ние, когда большинство голосов было отдано эсерам. Страна не поддерживала Временное правительство. Деяния обыденного сопротивления, по меркам военного времени вполне могущие
быть квалифицированные как «мятежные», «не представляли собой восстания, они никем не организовывались и не коор динировались, тем не менее их кумулятивный эффект был на
столько убийствен, что в другой обстановке просто недости жим никаким подстрекательством и организациеЙ»I. Но неуди вительно, что большевиков поддержал именно фронт. Дезертирство
это одна из наиболее активных форм обы
-
денного сопротивления «слабых» государственному давлению, куда более ство,
-
мощной
общественной
силе,
нежели
крестьян
воспринимаемому как категорически несправедливое.
Горе тому воюющему государству, где такая опасная и непра вильная
вещь,
как дезертирство,
воспринимается
народными
массами в качестве рациональной формы протеста. Достаточно сравнить. В начальный период Великой Отечественной войны
1941-1945
гг. поражения на фронте были гораздо более тяже
лыми, нежели в
1914-1917
ГГ., государственное давление
куда более жестоким, а военный труд
-
-
до предела изматы
вающим. Тем не менее дезертирство исчислялось существенно меньшими цифрами, что говорит о доверии народа режиму, и
своей готовности к несению жертв для победы в войне над фа шизмом.
Что касается цифр генерала Головина, то двадцать пять про центов от общего количества воинов, что составили, по его данным, дезертиры
-
это нереальная даже для потенциального
уклонения цифра. По крайней мере с точки зрения социологии. J
стьян
Скотт Дж:. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления кре
// Крестьяноведение. 1996. М., 1996, с. 38.
Теория. История. Современность. Ежегодник
Так, В.В. Серебрянников считает, что воины по призванию со ставляют три-пять процентов от общего количества населения. Именно люди этой категории составляют шестьдесят-семьдесят
процентов кадровых офицеров. Добровольцы, являющиеся в ар мию при нападении агрессора,
центов, призывники
-
-
от восьми до двенадцати про
до пятидесяти процентов от общего числа,
причем как раз эти люди составляют около восьмидесяти процен
тов годных к воинской службе l • Таким образом, лишь пять, мно го
-
девять процентов военнослужащих являются потенциаль
ными дезертирами или отказниками.
Эти
данные
1917 года -
свидетельствуют,
что
русское
дезертирство
это социокультурное явление, напрямую зависевшее
от тех политических процессов, что происходили внутри страны.
Поэтому правомерны оценки современников о том, что российские Вооруженные силы развалились именно в революционное время. То обстоятельство, что более семи миллионов солдат к моменту
большевистского переворота еще находились в окопах, не меняет общей картины, ибо вести вооруженную борьбу с противником эти миллионы были не в состоянии. И не столько ввиду объектив ных факторов, сколько в силу общей морально-психологической дезориентации страны, потерявшей все национальные ориенти
ры, которые худо-бедно, но бьmи очерчиваемы монархическим режимом.
для усиления восприятия значения дезертирства периода Пер вой мировой войны можно сравнить эти цифры (двести тысяч при царе и два миллиона при Временном правительстве) с официаль но зарегистрированным количеством дезертиров в Великую Оте чественную войну
1941-1945
гг. При этом надо помнить, что в
РККА были призваны почти ровно вдвое больше людей, нежели в русскую армию периода Первой мировой войны. Итак:
1941 г. 30782 чел., 1942 г. -]]] 994, 1943 г. - 82733, 1944 г. - 32723, 1945 г. - 6872 человека. Итого - 265 104 чел. Это - не более
одного процента. Даже если учитывать, что, несомненно, суще
ствовало и скрытое дезертирство, то в любом случае цифры дезер1
Серебрянников
В.В.
Человек
и
война
в
Военно-историческая антропология. Ежегодник. М.,
зеркале
2002,
с.
социологии
33.
//
тирства при царизме и в период Великой Отечественной войны не превысят тех процентов потенциальных дезертиров и отказников,
что приводятся В.В. Серебрянниковым. Возможно, что «скрытое» дезертирство в
194 J году было вели
ко, но оно сводится на нет последующими годами, когда усилиями
государства удалось сбить волну уклонения от военной службы, вызванную потрясениями начального периода войны. А вот цифра
дезертиров, относящаяся к
1917 году, -
четкий показатель разру
шения государственности и всех ее атрибутов, одним из которых
являются Вооруженные силы. Причина тому
- Февральская ре
волюция, совершенная безответственными непрофессионалами,
для которых сам факт получения власти и передачи ее крупному капиталу стоял несравнимо выше интересов страны и нации.
ГnАВА3 БЕЖЕНЦbI Явление беженства, охватившее несколько миллионов лю дей в Российской империи, появилось не на пустом месте. Оно стало следствием развязанной высшими военными кругами кампании так называемой шпиономании везде
и
всюду
мнимых
шпионов,
как
-
активного поиска
характерное
следствие
некомпетентного руководства, реагирующего на ухудшение си
туации всплеском истерии. Шпиономания была присуща всем воюющим государствам, и всюду проводилась своя «охота на
ведьм», однако наибольший размах она принимает в периоды военных неудач.
Порожденная националистической волной начала войны, шпиономания вскоре сходит на нет в тех странах, для которых
обстановка на фронтах развивалась более-менее стабильно. Не то было для государств, терпевших военные неудачи. Если для Австро-Венгрии пиком шпиономании стал первый год войны: разгром в Галицийской битве, унизительное поражение в Сер
бии, Карпатская «мясорубка», то для России этим пиком стал
1915
год
-
период Великого Отступления. Следует предва
рительно сказать об этом явлении, прежде чем перейти к соб ственно беженцам. Начало немецкого наступления на Восточном фронте и по стоянные поражения русских войск в весенне-летней кампании
1915
года приводят к появлению такого явления коллективного
сознания, как мнимая «измена». Это обычная реакция массово го сознания на военные неудачи, особенно если они следуют по сле ряда сравнительно победоносных отрезков ведения войны.
Подобный пример был дан еще Русско-японской войной
1905
1904--
ГГ., когда солдаты и матросы допытывались у командиров,
не было ли измены, ставшей причиной поражений в сражениях.
Участник войны, сопровождавший командующего 2-й Тихоо кеанской эскадрой вице-адмирала з.п. Рожественского из пле
на, которому также был задан' вопрос о наличии измены, от мечал: «Чувствовалось, что для толпы этот вопрос
-
самый
мучительныЙ»I. Именно им можно было легко объяснить не удачу, не допытываясь действительных причин. Тем более что
легкий путь
-
одновременно и самый понятный для рядовой
массы.
Невозможность осознать тот факт, что вчерашние победы сменились сегодняшними
поражениями, пусть даже и в силу
ряда объективных условий, побуждают массовое сознание при ступить к поиску виноватых в этом. Именно «изменами» во
все времена в армиях всего мира принято на обыденном уров не объяснять неудачный ход и исход войны. Тем более это яв лением стало характерным для Первой мировой войны, если
вспомнить, что руководители обещали своим войскам победу в срок не более полугода, в то время как боевые действия велись несколько лет, победы перемежались с поражениями, и чем дальше, тем больше война казалась затянувшейся до бесконеч ности.
Но и это не все. Также, чем более многонациональна страна, тем большее распространение получает мнимая «измена», как психологическая константа массового сознания, ведь среди сво
их же сограждан можно найти «иноплеменников». Именно они и станут «стрелочникамю> за неудачи. с.п. Мельгунов спра ведливо подметил: «Шовинистический угар, всегда далекий от подлинного
и
здорового
национализма,
породил
своего
рода
психоз шпиономании, на почве которой выросло традицион
ное, но не имевшее конкретного содержания слово "измена"»2. Историк Мельгунов знал, о чем говорил. На одном из заседаний
Исторического общества в Москве в
1915
году было принято
решение об исключении из рядов всех лиц с немецкими фами лиями. с.п. Мельгунов в знак протеста показному «патриотиз-
) Семенов В.И
Трагедия Цусимы. М.,
2008,
с.
624.
2 Мельгунов с.п. Легенда о сепаратном мире. Канун революции. М.,
с.
15.
2006,
МУ», в данном случае вылившемуся в откровенную и грязную
ксенофобию, вышел из рядов общества. На следующий день он уже читал о себе в прессе как о «предателе». Ясно, что «патрио ты» данного общества не торопились на фронт, чтобы доказать любовь и преданность к Отечеству на деле, с оружием в руках. Вместо этого в уютных ресторанах они разжигали шовинисти
ческие тенденции, унижая и оскорбляя тех русских людей, что
носили нерусские фамилии. Причина такого положения вещей
поддержка доверия
-
масс к военно-политическому руководству государства, где до
пущены определенные ошибки, приведшие к печальной обста новке на фронтах войны. Как правило, «охоту на ведьм» развя зывают военные руководители, напрямую причастные к неуда
чам и стремящиеся оправдаться в этом перед нацией. Однако приоритет в поиске «измены» далеко не всегда принадлежит
военной верхушке воюющей страны, что тем более странно,
ибо ответственность за ход войны перед страной так или иначе прежде всего лежит на политических руководителях.
Так случилось в Российской империи, где император Нико
лай
11
пытался остаться в стороне от разжигания ксенофобских
настроений в многонациональной стране и выявления «измен нических» слоев
среди
народных масс
и
политического ис
теблишмента. Очевидно, что царь превосходно понимал, что страна так или иначе лояльна к существующему режиму и уж
не в той степени, когда можно говорить о предательстве. Одна ко император не учел того, что в том русле национализма, что
бурно развивался в Европе к началу двадцатого века, оставать ся на позициях традиционного патернализма было уже невоз можно.
Националистические настроения, то и дело перераставшие в шовинистическую истерию, были свойственны всем участво вавшим в войне великим державам. Н.В. Греков верно заметил, что, «чем опаснее становилось положение, тем острее ощуща
ло правительство необходимость консолидации общества. Как оказалось, вполне приемлемыми способами сплочения раз личных социальных групп в ходе войны царские власти сочли
разжигание националистических настроений и шпиономанию.
Абстрактные лозунги действуют плохо, тылу необходимо было
дать почувствовать врага РЯДом»l. В том числе и в Германии, где, казалось бы, не проживает родственного ее противникам населения, с начала войны общество было охвачено вспышка
ми шпиономании. Это
-
объективное явление двадцатого сто
летия, когда нации вступили в борьбу друг с другом за ресурсы, пространство и господство на планете.
Другое дело
-
позиция государственной власти. Обще
ственная истерия, не получая подпитки со стороны властей,
рано или поздно должна была сходить на нет. Особенно
-
по
сле того, как выполнила свои функции сплочения нации перед лицом общей угрозы. Так было и в Центральных державах, и в
державах Антанты. Даже обычно сдержанное британское об щество не смогло остаться в стороне от данного явления.
В Российской империи искусственное разделение страны на
фронт и тыл, управлявшиеся разными властными структура ми, помимо прочих многочисленных недостатков управления
и функционирования
общей военно-политической системы,
стало пагубной точкой отсчета и для развязывания кампании шпиономании. Многонациональность страны, наряду с воен ными поражениями, наслоившимися на кризис военного руко
водства, породила одно из наиболее безобразных проявлений шпиономании, что стала характерной чертой воюющей Евро пы. Тщетные попытки императора Николая
II
соблюдать патер
налистские настроения вкупе с сепаратными внутриполитиче
скими устремлениями Ставки Верховного главнокомандования первого состава, стали существенной причиной того, что сдер
жать шовинистические настроения на фронте не удалось. Если в тылу, где ситуация находилась под контролем прави
тельства, в
1915
году массовых вспышек практически не было
(московский погром едва ли не исключение), то фронт, направ ляемый волей Верховного главнокомандующего, великого кня
зя Николая Николаевича, просто погряз в ксенофобии. НеудиI
Родина,
2008, .N2 4,
С.
83-84.
вительно поэтому, что наибольший вред от этого оказался при чинен русской Действующей армии и всей стране в целом.
Инициатива в кампании шпиономании, если брать ту власт ную структуру, что являлась одной из вышестоящих в систе ме воюющей страны, принадлежала Ставке Верховного глав
нокомандования и штабу Северо-Западного фронта. Причина тому -
крах надежд на скорое окончание войны, что стало ясно
уже к ноябрю
1914
года, и ряд тяжелых поражений на фронте,
развеявший миф о военной слабости противников AHTaHTbI. Надежды и прогнозы не сбылись. А потому как столь тщес лавной фигуре, как Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, так и его ближайшим сотрудникам, перед войной занимавшим ключевые посты в русском Гене
ральном штабе, требовалось отвести от себя лично подозрения и обвинения в поражениях. Взять на себя всю ответственность за неудачи, причем взять ее не в
наигранно верноподданнических телеграммах на имя
царя, благо что Николай
11
и без того знал цену своему дяде,
«верноподданность» которого ярко проявилась в условиях фев ральского кризиса
1917
года, а перед обществом и народом ру
ководители Ставки не отважились. Бесталанные военачальники стремились оправдаться перед общественным мнением страны,
а тот объем власти, что принадлежал Ставке с началом войны, позволял прибегнуть к самооправдыванию в общегосударствен ном масштабе. Отстраненность царя от действий Ставки и его явное нежелание подрывать авторитет великого князя Николая
Николаевича, только способствовали действиям высшего гене ралитета во главе с Верховным главнокомандующим.
Нельзя сказать, что такое разочарование было свойственно исключительно русским. Повторимся, что подобное же, если
и еще не большее, крушение надежд испытали все воюющие стороны:
-
немцы после крушения блицкрига в ходе Битвы на Марне
были вынуждены перейти к затяжной войне на два фронта, от
которой настойчиво предостерегали и о. фон Бисмарк и А. фон Шлиффен;
австрийцы,
неоднократно разгромленные русскими и
даже сербами, скрепя сердце, с каждым днем все более перехо дили под внешнее руководство более сильного партнера
-
Гер
мании, что чем дальше, тем больше лишало Австро-Венгрию своего суверенитета;
французы, оставившие врагу промышленную Северную
-
Францию и откатившиеся почти что к стенам Парижа, должны
были надеяться, что на новый решительный натиск у немцев уже не хватит сил, а это последнее находилось в прямой зави
симости от усилий русских армий Восточного фронта;
-
англичане,
рассчитывавшие
ограничиться
участием
в
войне на море и небольшим сухопутным контингентом, теперь должны были приступить К мобилизации нации в громадную сухопутную армию (это в стране, не знавшей воинской повин ности), и привлекать к активному участию весь потенциал не
только собственно Англии, но всей Британской империи. Первоначальная истерия была присуша всем великим дер жавам, участвовавшим в мировом вооруженном конфликте. Постепенно накал страстей спал, и люди принялись за работу. Чем труднее на фронте, тем самоотверженнее должен быть труд тыла и тверже управление
со
стороны
военно-политического
руководства. Нельзя, правда, не сказать, что для немцев и ав стрийцев после первых поражений настроение поиска мнимых
шпионов было сбито военными успехами. Военные успехи наряду с широкой рекламой успешного
сдерживания «русского парового катка» в пределах Польши
позволили австро-германцам успокоить заколебавшийся было тыл
и
молниеносно
перевести
промышленность
на
военные
рельсы. О том обстоятельстве, что колебаниям был подвержен и противник, говорит, например, факт бегства сотен тысяч жи телей Восточной Пруссии в центр Германии при первом же из вестии о русском вторжении.
Французы,
самоотверженно
тиск летом-осенью
1914
отразившие
германский
на
года, весь следуюший год провели
без неприятельского давления. Но ведь и здесь правительство переехало в Бордо, не намереваясь оставаться в столице до по-
следнего момента, когда Париж мог вот-вот пасть. Англичанам,
находившимся вне материка, такие настроения вообще не были свойственны.
Нечто схожее творили в Австро-Венгрии, где десятки тысяч
подданных Двуединой монархии были подвергнуты различным репрессалиям (расстрелы, заключение в концентрационные ла
геря, высылка) лишь за факт принадлежности к славянству по крови и православию по вере, что считалось достаточным для
якобы существовавшего сочувствия к русским. И только в России всего менее чем через год войны высшие руководители Действующей армии развязали кампанию шпио номании. Хотя, конечно же, эта кампания успешно наложилась на ожидания низов, так как рядовым людям
всегда легче по
верить в наводнившую его родину массу шпионов, нежели в
тупость и неумение собственных, популярных в массах руко водителей. Бесспорно, шпионаж как явление военного порядка присутствовал. Однако же в России, к сожалению, не смогли вовремя остановиться, остановить процесс «охоты на ведьм» в
тот момент, когда он становится тяжелой угрозой для воююще
го государства. Не будем даже говорить о трагедии отдельных людей, хотя и это также является показателем зрелости обще ства и его готовности вести войну до полной победы, не при бегая к поиску врагов внутри себя самого. Кампания шпиономании в Российской империи в период
Первой мировой войны стала тем негативным явлением, что наряду с прочими подорвало моральную упругость войск и
дезориентировало психологическое состояние тыла. В своем стремлении морального оправдания за допущенные стратеги
ческие ошибки инеумелое полководчество, Ставка избрала
наиболее порочный путь
-
поиск «предателей». Это явление
встретило горячую поддержку «снизу», ибо и фронт, и тыл про сто не могли поверить в столь вопиющую неготовность страны
к современной войне. Впрочем, иного и нельзя было ожидать: низы всегда охотно верят в предательство некоторых высокопо
ставленных лиц. А главные виновники умело подставляют под народный гнев заранее назначенных «стрелочников».
Высокие посты, занимаемые последними, дают дополни тельную выгоду, производя впечатление объективности и спра ведливости властных репрессалий. С другой стороны, в патер
налистском обществе, наверное, и нельзя было ожидать чего
либо другого. Для того и нужна государственная власть, чтобы сдерживать необузданность справедливого гнева низов. Что по
делать, Российская империя действительно не была должным образом готова к Большой европейской войне, что разразил ась в августе
1914
года.
И не должна была быть готова: наша страна переживала ак тивную капиталистическую
модернизацию и следовало зани
маться решением внутренних проблем, а не влезать в междуна родные распри, не разобравшись с «тараканами» в собственном
доме. Как показали события войны, «тараканы» оказались не только в стране как таковой, но и в головах. К сожалению, у
очень многих и очень высокопоставленных людей, чтобы этим обстоятельством можно было пренебречь. Данный феномен, сыгравший значительную роль в после дующем
революционизировании
масс,
определении
стереоти
па их поведения и настроений, был, таким образом, предложен «сверху». Причем
-
с самого верха, так как Ставка даже и пер
вого состава являлась структурой, подчинявшейся только лично императору Николаю
11,
а по уровню своих полномочий далеко
превосходила не только военное министерство, но и все прави
тельство в целом. Данное явление, попав на благодатную почву, сразу же обрело до чрезвычайности гипертрофированные черты и уродливые формы при тенденции к их глобализации. От обвинений в предательстве некоторых высших генера лов
-
ясно, только шаг к обвине}fИЯМ против всего режима
и, наконец, лично царя. А это последнее
-
уже революция,
тщательно готовившаяся буржуазной оппозицией посредством государственного переворота. Каждая неудача интерпретирова
лась как результат «измены». Обвинение в «измене» одного во енного бросало тень на всю систему, чем немедленно пользова
лась рвавшаяся к полноте государственной власти либерально буржуазная оппозиция, разжигавшая страсти «охоты на ведьм»
и требовавшая наказания для широкого круга военных деяте лей. Например, после падения сильнейших русских крепостей в Польше, Новогеоргиевска и Ковно, М.М. Пришвин записывал
5
августа
бургом
-
] 915
года: «И Бог с ней, с Ковной, и даже Петер
только бы не такое заседание Думы! Легенда о вну
треннем немце ... Сначала он был на фронте, потом в людях с немецкими фамилиями, потом в купцах и, наконец, говорят, ты думал, внутренний немец на стороне, а он с тобой за одним сто лом сидит, одной ложкой ест. После этого немец должен вый
ти наружу»l. Под «наружным немцем» оппозиция, разумеется, подразумевала правящий режим.
Подхватив обвинения отдельных военных деятелей в «из мене», оппозиционеры уже на всю страну могли обвинять вы шестоящих руководителей в подготовке сепаратного мира, и
сделать фактически ничего было нельзя, ведь развязала эту де ятельность Ставка. Рассуждения были логичны: предательская власть дает предателей на фронте, которых надо лишь своевре
менно выявить и разоблачить. Конечной целью предательская власть, естественно, ставит поражение в войне
-
как же ина
че? И чем хуже на фронте, тем лучше для оппозиции, нажи вавшейся на войне, но помимо того еще и рвавшейся к высшей
власти, чтобы самостоятельно делить пирог государственного бюджета, а не по соглашению с монархическим патернализ мом. Иначе говоря, именно Ставка в конце
] 9] 4-] 9] 5 гг. под ] 9] 7 году
готовила почву для того, чтобы «демон революции» в
вырвался на свободу. Все начиналось вполне прозаично. Осенью
] 914
года нача
лись первые аресты, высылки в глубь страны, принудительная репатриация. Системный же характер приобретается спустя первые полгода войны. В феврале
1915
года, по обвинению
в шпионаже и мародерстве был арестован некий полковник С.Н. Мясоедов, служивший начальником в одном из погранич ных жандармских управлений и известный как ставленник во
енного министра. Таких полковников была масса, и многие из I
Прuшвuн ММ Дневники.
1914--1917.
М.,
1991, с. 185.
них мародерствовали, наживались на войне, покрывали различ
ные неблаговидные делишки. Что же вы хотели
-
жандарм
пограничник, в свое время уже уличаемый в темных махинаци
ях контрабанды, коррупции, вымогательства. Бесспорно, кампания была развязана несколько раньше
-
контрразведка приграничных военных округов делала все воз
можное, чтобы «оправдать доверие», зачастую совершая тра гические ошибки и даже преднамеренные преступления. Во енный врач так описывает атмосферу
1914 года в действуюших
войсках: «Для войны нужна ненависть, а нашим солдатом вла деют какие угодно чувства, но только не ненависть. И вот ее
старательно прививают. Дни и ночи толкуют нам о шпионах.
Сочиняются всевозможные небылицы, и офицеры соперничают друг с другом в измышлении ужасов предательства
... достаточ
но тени подозрения, чтобы сделаться жертвой шпиономании. Жертвой невинной и заранее обреченной». Также Л.Н. Войто ловский заметил, что в разжигании шпиономании солдаты под
ражали начальству
-
офицерам'. Но только с так называемого
дела Мясоедова шпиономания скатилась за ту грань, за кото
рую невозможно ступить без уверенности нанести ущерб своей стране и Вооруженным силам. Военно-полевой суд, на созыве которого (и заранее вынесен
ном в Ставке приговоре) настаивал лично великий князь Нико лай Николаевич, отказался даже рассматривать дело, очевидно
«шитое белыми нитками». При этом главным обвинителем вы ступил никому не известный подпоручик
(!!!)
я.п. Колаков
ский, поступивший к немцам на службу, но затем вдруг решив ший повиниться и добровольно явившийся в Главный штаб. Можно себе представить, как в
1945
году на процессе генерала
А.А. Власова главным обвинителем выступил бы какой-нибудь бывший военнопленный лейтенант, работавший на абвер. Суть проблемы состояла в том, что Ставке требовалось оправдаться перед общественным мнением страны за допущен ные ошибки руководства Действующей армией, и Верховный 1
Войтоловскuй ЛН Всходил кровавый Марс: По следам войны. М.,
1998, с. 5, 34.
главнокомандующий, ничтоже сумняшеся, решил оправдывать
ся поиском «шпионов». Следствие, как это ни странно, произ водилосъ гражданским, а не военным следователем (напомним,
что обвинение состояло в «государственной измене» во время
войны). Странности, конечно, не было, так как военно-полевой суд уже признал дело бездоказательным, а обвинить в мародер стве можно бьmо очень многих и создавать прецедент никому не хотелось. Очень уж видные люди вывозили имущественные цен ности из дворянских имений польских, австрийских, венгерских и немецких магнатов.
К тому же высокопоставленные офицеры имели свои лич ные счеты к полковнику Мясоедову. При военном министре
ген. В.А. Сухомлинове, как считалось, он одно время руководил деятельностью жандармской организации в армии, призванной
следить за политической благонадежностью офицерства после Первой Русской революции
1905-1907
гг. И хотя принадлеж
ность к жандармейщине не была доказана, так считали многие и потому принимали за истину в последней инстанции. Понятно,
что офицерский корпус негативно относился к жандармской ра
боте, вплоть до того, что офицерам, перешедшим в жандармерию, бывшие сослуживцы не подавали руки при встрече. Теперь же в руки попал один из высокопоставленных функционеров, некогда распоряжавшийся составлением «черных списков», от которых за
висело продвижение офицера по службе. В середине марта полковник Мясоедов бьm повешен в Варшаве.
Поспешность казни была вызвана тем, что вешали невинного чело века, что прекрасно сознавалось как судьями, так и великим князем
Николаем Николаевичем. В низах же эту поспешность интерпрети ровали как стремление скрыть разоблачение других, еще более высо копоставленных предателей.
Контрразведка Варшавского военного округа, теперь работавшая в штабе Северо-Западного фронта, во главе с полковником Н.С. Ба тюшиным поспешила «раздуть дело», произведя массовые аресты,
после чего к массе людей бьmи применены суды, высылки в глубь империи, тюремное заключение и прочие меры. «Последствием этой
варварской казни была захлестнувшая Российскую империю шпио-
номания. Повальные аресты, сотни обысканных квартир, тысячй страниц конфискованных документов»l. По «делу Мясоедова» бьmи повешены еще несколько человек, в отношении которых можно бьmо
говорить о чем угодно, но только не о шпионаже. Неизвестно, как
чувствовали себя судьи, выносившие не что-нибудь, а смертные при говоры людям, о невиновности которых для такой меры наказания
они прекрасно знали. Единственным «оправданием» может стать
тот факт, что Верховный главнокомандующий лично настаивал на смертных и жестоких Приговорах, угрожая начальству Варшавы сме щением с должности в случае проявленной мягкости.
Десятки тысяч напрасно поmбших солдат и офицеров вследствие некомпетентности Верховного главнокомандования, миллионы вы селенных в ходе эвакуации
1915 года,
прямое и откровенное преда
тельство императора, приведшее его вместе с семьей к гибели, -
вот
лишь небольшой перечень преступлений, оставшихся на совести великого князя Николая Николаевича.
Бесспорно, что в ходе расследования в сети контрразведки попали и действительные шпионы, и просто темные махинаторы. Но смысл «дела Мясоедова» заключался в том, что оно, имея конечной целью
удар по военному министру ген. Б.А. Сухомлинову -
личному врагу
великого князя Николая Николаевича, бьmо широко разрекламиро
вано на всю страну. В данном контексте неважно, бьm ли виновен Мясоедов настолько, чтобы быть повешенным. Главное
-
военное
министерство бьmо обвинено Ставкой в неподготовленности Рос сийской империи к войне.
Тот же факт, что неумелое руководство военными действиями со стороны Ставки и великого князя Николая Николаевича лично эту
HeroтoBHocть усугубило до критической величины баланса на краю пропасти, остался недоступным для солдат и офицеров, а также все го населения страны. Разве это военный министр умудрился ката
строфически проиграть заблаговременно подготовленную до войны Восточно-Прусскую операцию при исходном превосходстве в силах? Что же тогда делал Верховный главнокомандующий
-
преспокой
но почивал в штабном вагоне? А ведь в начале войны русская ДейI
Фуллер У. Внугренний враг: Шпиономания и закат императорской Рос
сии. М.,
2009,
с.
10.
ствующая армия имела все, потребное для сражения: и прекрасно подготовленных людей, и винтовки, и патроны. как же можно бьmо потерять четверть миллиона солдат и офицеров за три недели в на C'I)'пательной операции? это надо уметь
вот великий князь Нико
-
лай Николаевич и сумел.
В данном конкретном случае арест Мясоедова помог объ яснить новое тяжелое поражение
-
разгром русской 10-й ар
мии в Августовской оборонительной операции января-февраля
1915
года, так как именно в штабе
1О-Й
армии работал С.Н. Мя
соедов. Действительный виновник поражения
-
главнокоман
дующий армиями Северо-Западного фронта ген. Н.В. Рузский поспешил санкционировать арест Мясоедова. Главным же ор ганизатором судилища выступил ближайший помощник генера ла Рузского
-
ген. М.Д. Бонч-Бруевич, родной брат соратника
В.И. Ленина, его личного секретаря и канонического биографа, В.Д. Бонч-Бруевича. Того самого Бонч-Бруевича, что в марте
1917
года первым опубликует Приказ
N!! 1,
разваливший рос
сийские Вооруженные силы. Брат-генерал в СССР опубликует мемуары под характерным названием «Вся власть Советам!». Можно ли поразиться тому, что этот человек сделает все, по
требное для дискредитации царского режима?
Итак, вся информация о поразившей Вооруженные силы «измене» шла сверху. Поэтому в «низах» «дело Мясоедова»
приобретало порой совсем уже невероятную окраску, разду ваемую дикими слухами. Отступавшие войска с удовольствием муссировали слухи, так как не могли найти иного оправдания
своим поражениям. Личность великого князя была чрезвычай
но популярна в войсках l , и обвинить его в неудачах, что было бы естественно, не желали. Так, участник войны (младший офицер) передает следующие слухи, которые витали вокруг истории
с
полковником
Мясоедовым:
якобы
предательство
С.Н. Мясоедова раскрыл специально для этого присланный из I
См.: ОСЬКИН МВ. Первый в российской истории Верховный главноко
мандующий в характеристике протопресвитера Г. Шавельского ство. общество, церковь в истории России ХХ века. Иваново, с.323-325.
// Государ 2009, ч. 2,
Франции генерал По (глава французской военной миссии в Рос сии), а саму шпионскую организацию вскрыли японцы и через генерала По довели до .сведения русских. Участие в шпионома нии союзников, как это воспринималось в низах Действующей
армии, вообще весьма характерно. Спустя полтора года именно союзники (в данном случае
-
англичане) будут реально стоять
за подготовкой убийства Г.Е. Распутина
-
человека, который
последовательно настаивал на выходе России из войны, вед
шейся за интересы Англии, но не России. Называлась и сумма
предательства Мясоедова
-
100 000 000 MapoK l .
Ясное дело,
чем невероятнее цифра «Иудиных денег», тем ей больше до верия.
И дело даже не в том, что хватали, в основном, невиновных,
во время войны это обычное явление, корень проблемы состоял в гласном раздувании поиска «шпионов», что самым негатив
ным образом влияло на настроения на фронте и в тылу. Это все равно, если бы в
1941
году на весь Советский Союз и на
весь мир непрестанно кричали о поимке «предателей» и «шпи
онов»
-
генералов Павлова, Климовских, Рычагова и многих
прочих, несправедливо обвиненных накануне Великой Отече ственной войны и в ее начале военачальников. Каковы бы тогда были настроения тыла, и отступавших под ударами гитлеров цев солдат и офицеров Красной Армии? Войскам объявили о «стрелочниках», генералитет получил пример наказания за не
умение, дабы всегда помнить о собственной ответственности, этим дело и ограничилось.
О Первой мировой войне один из главных виновников па дения монархии и, следовательно, всей старой России, лидер кадетской партии П.Н. Милюков в эмиграции сам писал, что «дело Мясоедова» подтвердило «измену» в Вооруженных си
лах. Ясно, что себя самого, сделавшего все, чтобы объективным ходом революционного процесса к власти в России пришли
большевики, п.н. Милюков в «измене» не обвинял. Хотя пол ковник Мясоедов, чья вина так и не была доказана, в отличие от I
Голоса истории. Вып.
войны. М.,
1999,
с.
58.
24,
КН.3: Материалы по истории Первой мировой
Милюкова, не клеветал на руководителей страны, не вел заку лисных переговоров с союзниками о подготовке государствен
ного переворота в своем воюющем Отечестве, не готовил сме ну патриархальной монархии на господство олигархического
капитала. У. Фуллер дает прекрасную характеристику произо шедшему: «поведение некоторых политиков, как либеральных, так и консервативных, а также кое-кого из генералитета в деле
Мясоедова-Сухомлинова в нравственном смысле оказалось столь чудовищным, что невозможно не содрогнуться. Прине
сти в жертву политической целесообразности жизнь невинного человека
-
это подлость. Но еще большая подлость
-
разбить
его семью, обесчестить страдальца и самое имя его смешать с
грязью». Стоит ли удивляться, что если о подготовке убийства Г.Е. Распутина осенью
1916
года знали многие думцы, то от
крыто намекнуть на преступление с думской трибуны не по стеснялся именно П.Н. Милюков? Какое же наказание понесли
фактические соучастники убийства, если минимумом отдела лись непосредственные убийцы? Или личность жертвы сама по себе
-
это уже оправдание унизительной уголовщины?
Помимо прочего, распространение информации о чуть ли
не глобальной шпионской сети в России имело и внешнепо литическую устремленность. Русская Ставка могла козырять этим доводом перед союзниками по коалиции, оправдываясь в
собственных неудачах. Действительно
-
кто же еще виновен в
поражениях, если не наводнившие страну шпионы? Тупоголо вость самого Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, абсолютная бездарность его начальника
Штаба ген. Н.Н. Янушкевича и упрямая бесталанность генерал квартирмейстера Ставки ген. Ю.Н. Данилова оказывались как
бы вовсе и ни при чем. Это
-
очень удобная позиция: неудача
за неудачей, а ты остаешься героем и талантливым полководцем в восприятии широких масс фронта и тыла. Те же, кто понима ет истинную суть проблемы, помалкивают, чтобы не оказаться самим «записанными в шпионы». Ведь Мясоедов-то носил не
«немецкую» фамилию, а самую что ни на есть русскую.
В
1915
году поощряемые офицерским корпусом слухи о
шпионах лишь ширились. Характерно, что какие-либо простые
офицеры никак не могли стать истинными «козлами отпуще ния». Поэтому оправдание поражениям инеудачам искалось в деятельности отдельных генералов. Пример солдатского пись
ма из армии: «Сообщу вам слух, который здесь передается, как факт, о коменданте Ивангорода. Будто он песком начинил мины и такими минами заградил проход к Ивангороду ... пуш
ки заряжались холостыми зарядами ... [великий князь Николай Николаевич] приехал, проверил, сорвал погоны с коменданта
и велел его повесить. Офицеры по предписанию начальства,
передают обо всем этом солдатам»l. Комендант крепости Иван город ген. А.В. фон Шварц был тем человеком, благодаря ко торому крепость в
1914
году была вообще удержана. Теперь
же именно Ивангород, восстановленный из ничего (перед вой
ной крепость находилась в «заброшенном состоянии»), являлся наиболее сильной русской крепостью в Польше. И очень пока зательно упоминание о том, что слухи распространялись имен
но офицерами.
Для масштаба Великого Отступления требуются соответ ствующие данному масштабу фигуры. Заодно можно свести
личные счеты. Великий князь Николай Николаевич выбрал че ловека, которому протежировал военный министр ген. В.А. Су
хомлинов, причем прошлое полковника Мясоедова также было не без греха: еще в
191 3
году он отставлялся от службы в дис
циплинарном порядке и был восстановлен только после лично го вмешательства генерала Сухомлинова.
Таким образом, Верховный главнокомандующий, не стес нявшийся проливать русскую кровь за чужие интересы, а так
же не задумывавшийся о цене побед и поражений, вследствие собственного военно-стратегического неумения поспешил сва лить свои грехи на военного министра ген. В.А. Сухомлинова. При этом великого князя Николая Николаевича в этом вопросе активно поддержала либеральная оппозиция, которую генерал Сухомлинов всегда третировал, а теперь, с началом войны не I
ГАРФ, ф.
102, 4-е делопроизводство,
оп.
265, д. 990, л. 37.
спешил давать буржуазии военные заказы. А ведь военные за казы
-
это громадные деньги.
Бесспорно, вина военного министра в неудачном положении
дел на фронте также была велика: заверяя императора в
1914 году
в готовности Российской империи к войне, он явно преувеличи
вал эту готовность, вольно или неволь но дезинформируя поли тическое руководство государства. После начала военных дей
ствий ген. В.А. Сухомлинов также не спешил с мобилизацией усилий страны на войну. Однако непосредственно войсками он не руководил и за оперативно-стратегические промахи, жертвами
которых становились сотни тысяч русских солдат и офицеров, в отличие от Ставки полной ответственности нести не мог. Тем не
менее
13
июня
1915
года ген. В.А. Сухомлинов был отставлен с
поста военного министра, а
15
июля было начато следствие по
обвинению в «противозаконном бездействии, превышении вла
сти, служебных подлогах, лихоимстве и государственной UЗJl1е не» (выделено.
-
Авт.). Также
-
по обвинению в «заведомом
благоприятствовании Германии в ее военных против России опе
рациях» и сознательном «парализовании русской обороны». В конце апреля
19 16 года бывший
военный министр будет за
ключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Уче ный так объясняет сложившуюся в результате данных интриг
ситуацию: «Это была реакция массового сознания на внезапную опасность, чувство страха, направленность которого обусловли
вала официальная антинемецкая пропаганда... Такое понятие, как измена, объясняло все, от поражений во второй Восточно Прусской [Августовской.
-
Прuм. авт.] операции до неожи
данного отступления русской армии, стоявшей на пороге Вен
герской равнины. В сложившейся ситуации необходима была
жертва общественному мнению, которая стала бы ответственной за отсутствие снарядов и "потерю успехов" Великого князя Глав
нокомандующего. Последний сумел довести до конца начатую кампанию против своего старого противника [военного мини
стра ген. В.А. Сухомлинова. -Прuм. aem.]»I. I
Айраnеmов О.Р Генералы, либералы и предприниматели: работа на
фронт и на революцию.
1907-1917.
М.,
2003, с. 82.
Развязав кампанию «шпиономанию> и начав ее с удара по военному министру, великий князь Николай Николаевич отвел
обвинения от себя самого. А между тем, стоит напомнить, что именно великий князь Николай Николаевич являлся ярым апо
логетом франко-русского военного союза и вытекающего отсюда военного планирования. Именно великий князь являлся лидером
«военной партии» при дворе и в армии и неформальным лидером всей российской военной машины. Во многом именно поэтому, кстати говоря, великий князь Николай Николаевич и был назна чен в начале войны Верховным главнокомандующим
-
другого
имени армия не знала. Именно великий князь, курировавший перед войной русскую кавалерию, воспитал ее в отсталой такти ке девятнадцатого века, после чего конница, великолепно драв
шаяся в конных строях, не могла использоваться в современной войне в непосредственном и тесном взаимодействии с прочим и
родами войск
-
пехотой и артиллериеЙ l .
«Мясоедовская» история, отставка генерала Сухомлинова с поста военного министра, повсеместный поиск «предателей», восприятие личности Верховного главнокомандующего как «за
ступника» от «плохих» генералов дали возможность Ставке обе лить себя за поражения в глазах общества и народа. Великий князь Николай Николаевич смог свести личные счеты с воен
ным министром, которого обвиняли в сознательном и нарочитом подрыве обороноспособности армии даже высокопоставленные
деятели 2 • Но каковы же были результаты? Настроения тыла направлялись не на наращивание военных
усилий в тяжелейшей борьбе, а в сторону поиска «стрелочни
ков». А Верховный главнокомандующий, получил карт-бланш на проведение новых напрасных гекатомб (в частности, история с
эвакуацией Варшавы, которая повлекла за собой падение крепо сти Новогеоргиевск). Это явление доказывает как общее нарасI Подробнее СМ.: OCЬКUH мв. Крах конного блицкрига. Кавалерия в Пер
вой мировой войне. М., 2
2009.
См. напр.: Данилов юл. На пути к крушению. М.,
Катков г.м Февральская революция. М.,
1997,
с.
Царская Россия во время Мировой войны. М.,1991,
2000, с. 125-126; 140---143; Палеолог М с. 186--187 и др.
тание дряблости верховной государственной власти империи, так и обострение кризиса управления внутри самого правящего режима.
Но несомненно, что зато буржуазно-либеральная оппозиция получила в руки мощный рычаг влияния на массы, на форми рование нужных настроений и, следовательно, возможность
продолжения активной борьбы за власть в дальнейшем. Под готовка нации к тому, что верховная власть должна перейти из
рук царя в руки олигархов,
-
дело нелегкое, и его требуется
подготовить. Кампания шпиономании как нельзя более спо собствовала такой подготовке. Как совершенно верно говорит жандармский генерал А.И. Спиридович, оппозиционно настро енные буржуа во главе с А.И. Гучковым «мясоедовским делом»
«выиграли первую и очень большую
KapTy»l.
Конечно, дело не ограничилось да и не могло ограничиться «замятней в верхах». Широкие солдатские массы, в свою оче редь, оказались заражены настроениями недоверия к командо ванию и правительству;
подозрениями,
что
«господа», точно,
сговорились с немцами истребить как можно больше народа, захватить Россию и отнять у крестьянства землю. Данные на строения через солдат проникали в тыл, где широкие слои на
селения, и без того подзуживаемые печатными изданиями оп позиционного толка, еще более уверялись в бессмысленности работы на оборону, раз армией руководят «изменники», а вну три страны правят те же «немцы». Так,
19
июня из Воронеж
ской губернии в Министерство внутренних дел докладывали: «Из волнующих народ слухов за последнее время следует от
метить упорно распространяемые, особенно среди сельских жителей, слухи об изменах командного состава в армии, при чем указывалось даже, что офицеры покушались на Верховно го главнокомандующего... источник этих слухов
-
разговоры
приезжающих домой для побывки нижних чинов и письма из
армии и лазаретов»2. 1
СnUРllдовuч А.и. Великая война и февральская революция: Воспомина
ния. Мн.,
2004, с. 84. 102, 4-е делопроизводство,
2 ГАРФ, ф.
оп.
1915, д. 108, ч. 14, л. 5.
Вырастая в ходе войны, такие умозаключения подводили
солдат к мысли, что война будет продолжаться до бесконечно сти, до уничтожения возможного максимума людей, и неизбеж
ности поражения России. А раз так, то дожидаться заключения
мира бессмысленно и надо «кончать войну» самим. Конечно, эти настроения долго не были господствующими, но уже к ис
ходу
1916
года массы ожидали только вспышки, чтобы на деле
проявить все те изменения негативного плана, что привнесли
в ментальные структуры сознания события, связанные с вой
ной. Отвлечение внимания на поиск «внутреннего врага» ста ло первым шагом к разложению армии и тыла. Явление поиска
«измены», пущенное в жизнь именно Ставкой, дабы отмести
от себя обвинения в постоянных неудачах, упало не просто на «благодарную» почву в массах. Еще в
191 О
году в статье «Желтая опасность» выдающий
ся отечественный военный ученый А.А. Свечин писал: «Надо опасаться легенд о шпионах
-
они разъедают то доверие друг к
другу, которым сильно государство ... Сеется страх перед шпио нами; создается какая-то тяжелая атмосфера общего предатель ства; в народной массе ежедневно тщательно культивируется
тупая боязнь; а страх uзмены
-
нехорошuй страх; все это сви
детельствует прежде всего о растущей неуверенности в своих
силах ... Ум человеческий отказывается искать простых объяс нений грозным явлениям. Серьезные неудачи порождают всегда
и большие суеверия. В числе таковых, тесно связанных с пора жением, наиболее видное место занимают суеверия о шпионах. Нет трусов, которые не кричали бы "нас предали"; нет упавших
духом, которым не грезились бы повсюду Азефы. Жертвы нуж ны
человеческие жертвы -
-
объятому страхом людскому ста
ду. Нужны были средневековые костры, на которых сжигались
безобидные старухи после вспышки эпидемиЙ»l. Но что было до этих предостережений скомпрометировавшей себя Ставке? Главное I
2000,
-
отвести шквал обвинений от себя, что Верховно-
Постижение военного искусства: Идейное наследие А. Свечина. М., с.
574.
му главнокомандующему прекрасно удалось. А то, что данным подходом готовил ась революция
-
уже дело десятое.
Именно эти слухи, «объясняющие» поражения на фронте, стали обоснованием не только «ненужности» войны в анти
военных настроениях солдат, но главное
-
бессмысленности
пребывания в окопах и невозможности достижения победы. Участник войны впоследствии вспоминал: «Шпиономания рас тет параллельно с усталостью войск и командного состава ...
Все неудачи на фронте принято сваливать на шпионов»l. Сол даты были убеждены в своей способности одолеть противника, но без оружия и надлежащего командования сделать это было невозможно. Объяснение цы,
а
наши
генералы,
-
«измена»: нам страшны не нем
которые
«солдат
посылают
на
верную
смерть». Перенос ненависти и ожесточения с «врага внешнего» на «врага внутреннего» означал, что первопричину войны и тех
бед, которые она породила, теперь будут искать не в борьбе с
врагом, а внутри страны 2 • Солдаты писали домой: «Чем же мы виноваты, что не приго
товили снарядов», «нет ни одного полка, чтобы не было немцев
начальником»З. Причины и этого явления в солдатской массе искали в «измене» своих командиров и государственных чинов
ников вообще. Казалось бы, при чем здесь «немцы»? А при том, что кампания шпиономании, развертываясь в глубь и вширь, напрямую затронула высшие чины фронта и тыла, многие из
которых являлись обрусевшими немцами или просто носили
иностранные фамилии. Одними
из
первых
жертв
антинемецкой
кампании
на
фронте стали командарм-1 ген. П.К. Ренненкампф и команд арм-2 ген. С.М. Шейдеман, о чем уже говорилось. При этом карьера первого из них закончилась в начале
1915
года, так как
Верховный главнокомандующий, поддержав почин бесталанI
Арамилев В. В дыму войны. Л.,
2
СМ.: Поршнева О.С Менталитет и социальное поведение рабочих, кре
1930, с. 200.
стьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914-март Екатеринбург,
) ГАРФ,
2000, с. 265. ф. 1807, оп. 1, д. 311, лл. 139-140; д. 353, л .53.
1918 г.).
ного главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта
ген. Н.В. Рузского, поспешил найти «стрелочника» за в целом
неудачный исход боев в левобережной Польше в ходе Лодзин ской оборонительной операции. ,Генерал IUейдеман оказался просто пониженным в должности
-
до командира корпуса.
Воинствующий национализм с самого начала военных дей ствий сделался средством государственной политики. Жертвами
его должно было стать все то, что было связано с противником. Характерным примером может служить развязанная Министер ством внутренних дел кампания о переименовании населенных
пунктов, носящих немецкие названия. В самом начале войны,
18
августа, поддавшись националистическому угару, уже был
переименован Санкт-Петербург: город Святого Петра, небес ного покровителя первого российского императора Петра ликого, стал просто городом Петра
1914
-
1 Ве
Петроградом. В октябре
года МВД рассылает на места циркуляры с требованием к
земским начальникам разобраться с иностранными наименова ниями. Так, в Тульской губернии хутор Фогельский, названный по имени владельца, был переименован в Соловьево. А относи тельно двух деревень с названием Карлино понадобилось под нимать архивы, чтобы выяснить, что названия происходят от
слова «карлию>, а не от немецкого имени Карл l . Как можно охарактеризовать такое безумие? Наверное, боль ше заняться на местах было нечем. Разве удивительным после этого предстанет хаос внутриимперской организации в период
хлебозаготовок зимы
1916-1917
гг.? Если власти обязывались
переименовывать все «подозрительные» своим названием ме
стечки? И сам факт ярко высвечивает как ту степень шпионома
нии, что обуяла российское общество, так и роль высших госу дарственных структур в раздувании этой проблемы. В Российской империи сразу же стала проводиться так на зываемая
«ликвидационная
политика»,
предполагавшая
чрез
вычайное умаление в правах всех тех людей, что могли быть 1
Шевелева О.В. «Немецкий вопрос» в годы Первой мировой войны (по
материалам Тульской губернии)
11
Сборник материалов
научно-пракгической конференции ... Тула,
2009,
с.
V 266---267.
реmональной
подозреваемы
также
-
в
связи
с
неприятельскими
государствами,
а
лишение их в том числе и имущественных прав. При
этом в ходе антигерманской кампании часто ряд статей в цен
тральной и местной прессе был инспирирован русскими кон курентами германских фирм. Идя на поводу у отечественного капитала, власти предпринимали против немцев репрессалии,
невзирая ни на их экономическое значение, ни на то, что род
ственники владельцев и сотрудников таких фирм вполне могли
честно служить в русской армии даже и офицерами. Например, в Москве, где, по данным на
1913
год, доля иностранных пред
приятий составляла около семи процентов, «в ноябре Московское
купеческое
общество
выступило
1914 года
инициатором
борьбы с "немецким засильем" в области торговли и промыш
ленности, создав для этого специальную комиссию»l. В начале
1915
года императору пришлось одобрить законо
проект Совета министров, запрещавший лицензирование фирм, принадлежавшим иностранным подданным, а также лицам, с
ними связанным. В результате за время войны существенная доля иностранных предприятий перешла в руки отечественных
капиталистов, сумевших добиться своего если не экономиче ской конкуренцией, так доносительством. Правда, это не спас
ло российский капитализм от крушения в октябре
1917
года.
Местные власти старались перещеголять Центр в своем упрямом усердии одним махом решить все проблемы. Так, подданные Германии и Австро-Венгрии, а затем
-
Турции и
Болгарии (по мере их вступления в войну на стороне Централь ных держав) выселялись в глубь страны, как правило, не ближе преддверия Урала, а их имущество подлежало конфискации.
Заводы и фабрики, мастерские и тому подобные объекты пере ходили под казенное управление, а земли немецких колонистов
стали рассматриваться в качестве того фонда, что мог быть пе редан в распоряжение наиболее отличившихся категорий фрон товиков. Ученый справедливо отмечает: «Волна шпиономании I «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании. СПб.,
с.
17(}-172; Деннuнгхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы: и конфликт (1494-1941., М., 2004, с. 400.
2001,
симбиоз
была во многом поднята и спровоцирована позицией Ставки, с первых месяцев войны приступившей к борьбе с немецкими шпионами на российской территории. И именно в Ставку пред
ставители национально-патриотических кругов обращались с предложениями ужесточить политику в отношении немецких
колонистов, чтобы положить конец их шпионской деятельно
сти в пользу Германии»l. Конечно, такая политика проводилась не одноактно, а посте
пенно, шаг за шагом, но свой наибольший размах она приобрела в
1915
году, когда к пока еще не последовательным действиям
со стороны государственной власти империи активно присое динилась Ставка, переведя «борьбу с немецким засильем» на фронт. Именно поэтому, например, командир 3-го Кавказского корпуса, одного из лучшиз корпусных подразделений в Первой мировой войне, герой Русско-японской войны и давным-давно
обрусевший немец ген. В.А. Ирман был вынужден писаться Ирмановым. Даже премьер-министр Б.В. Штюрмер в
1916 году
будет вынужден взять фамилию Панин, дабы не раздражать распоясавшийся шовинизм. Таких примеров было много, хотя многие офицеры и генералы продолжали носить иностран ные фамилии, что многим из них «аукнулось» после Февраля
1917
года. Именно поэтому секретные предписания Ставки ре
комендовали переводить офицеров с немецкими фамилиями на Кавказский фронт, где по определению не могло быть «немец ких шпионов».
«Ликвидационная политика» распространялась не просто на
иностранных подданных, чьи страны воевали с Россией, но и на тех из них, что незадолго перед войной приняли российское подданство. Это напрямую и без исключения касалось рядово го состава (офицеров император запретил трогать). Даже тех солдат, что, будучи по происхождению вчерашними немцами, австрийцами или болгарами, выдергивали из армии и отправля ли в ссылку. Перевод же в русское подданство на время войны I
Бахrnурuна
А.Ю.
Окраины
Российской
империи:
государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны
1917 гг.).
М.,
2004,
с.
100.
(1914--:-
был совсем запрещен'. Известны случаи, когда болгар рядо вых, доблестно сражавшихся с врагом в рядах русской армии
в течение более года, после вступления Болгарии в войну на стороне Германии (а это все-таки октябрь
1915
года) отправля
ли в Сибирь. Впрочем, схожим образом действовал и противник: так, австрийцы в уже
1915-1916
воевавших
солдат,
П. отправляли в специальные лагеря
происходивших
циональностей Австро-Венгрии
-
из
«ненадежных»
на
например, карпатских ру
синов. Опять-таки, подчеркиваем сходство. Многонациональ ность двух империй, их существенная аграрная составляющая,
масса крестьянства в войсках, отставание в капиталистическом развитии от ведущих держав. Зачем России и Австро-Венгрии было нужно вообще встревать в англо-германский конфликт? А ведь лезли, и лезли упорно, наивно и неоправданно предпо лагая, что война спасет империю, в то время как она, напротив, разрушила и империи, и правившие ими монархии. А кто стоял во главе военной партии в России? Великий князь Николай Ни колаевич!
Бесспорно, нельзя было всех стричь под одну гребенку, ина че вполне можно было лишиться массы кадров, особенно в ко
мандном составе. Достаточно назвать несколько высших фами лий иностранного (немецкого) происхождения:
командарм-l ген. П.К фон Ренненкампф,
-
командарм-2 ген. с.м. Шейдеман; командарм-З ген. Р.Д. Радко-Дмитриев (болгарин); командарм-4 ген. А.Е. Эверт; командарм-5 ген. П.А. Плеве; командарм-6 ген. к.п. Фан-дер-Флит;
командарм-l О ген. В.Е. фон Флуг; командующий
флотом
Балтийского
моря
адмирал
Н.О. фон Эссен; командующий флотом Черного моря адмирал А.А. Эбер
гард.
I
М.,
Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра.
1999, Т. 2,
с.
410.
Как это позабыли об адмирале А.В. Колчаке, чьим предком
был военнопленный, турецкий подданный восемнадцатого сто летия? Как это его могли назначить командующим Черномор
ским флотом, действующим против Турции? Как это думцы (ну, сплошь «патриоты», жировавшие на военных заказах и щедро
выделяемых государственной казной кредитах для организаций
Земгора) прошляпили, что линейный корабль «Императрица Мария» погиб именно при Колчаке? Уж не сам ли главком про нес на борт линкора «адскую машину»? Вот такие рассуждения были характерны для оппозиционеров, не стеснявшихся лжи, клеветы и отвратительных инсинуаций, чтобы добиться глав ной цели
-
падения режима императора Николая
11,
упорно не
соглашавшегося передать верховную власть крупной буржуа зии.
Существует и статистика. Командиры русских Вооруженных сил с «немецкими» фамилиями в 1914 году: 48 полных генералов (28,4 %), 73 генерал-лейтенанта (19,7 %),196 генерал-майоров из 1 574 генералов (19 %). 1038 штаб-офицеров 11,6 %, до тридцати процентов в гвардии. В армии «немцы» генералы командовали десятью армейскими корпусами, дивизиями,
ками,
6
кавалерийскими дивизиями,
12 кавалерийскими
полками,
52
39
13
батареями l . В сумме «су
губо механическое сложение процентов немцев
и штаб-офицеров
(20,1
и
11,6)
пехотными
пехотными пол
-
генералов
показывает, что не менее
15 %
носивших погоны пяти высших чинов российской армии, яв лялись немцами (то есть каждый шестой-седьмой военачаль
ник). Так было в стране, в которой немцы составляли
1,2 %
от
всего населения»2. Как можно было отказаться от этих кадров? Поэтому существовали и ограничения. Правила по «ликвидационной политике» не касались тех лю
дей, кто сам (либо предки) жил в России до
1880
года, а также
семей, где были офицеры. Потому прежде всего мероприятия
практики «шпиономании» затронули Прибалтику, где основную I
Марков од Русская армия
2
Меленберг А.А. Немцы в российской армии накануне Первой мировой
войны
1914-1917 гг.
// Вопросы истории, 1998, N2 10, с. 127.
СПб.,
2001, с. 15.
часть помещиков и дворянства вообще, составляли немцы по происхождению. Тем не менее замечает Н.С. Андреева, «при балтийские немцы в основной массе сохранили лояльность к
Российской империи вплоть до Октябрьской революции. Даже суровые испытания Первой мировой войны не поколебали вас сальной верности прибалтийско-немецкого дворянства к пра вящей династии»l. Чем дальше, тем больше государственный организм стра ны захлестывлсяя ненормальными проявлениями. Постепен
но стало не только удобно, но и привычно объяснять неудачи фронта и тыла происками мифических врагов. Зачем немцам в
1914-1915
гг. был нужен шпионаж, если русские высшие
штабы отдавали сверхсекретные приказы открытым текстом
по радио? Применяемые русскими шифры до
1916
года были
примитивны и расшифровывались австро-германцами в корот кие сроки. Противник узнавал о русской перегруппировке или
сосредоточении раньше большинства русских же подчиненных командиров. Где же здесь шпионы? Достаточно сказать, что русское командование связывалось со своими военными атта
ше через швейцарский Берн, наводненный опытнейшими не мецкими контрразведчиками.
Однако же чем дальше, тем больше звеньев российской го сударственной
системы
втягивалось
в
деятельность
поиска
шпионов. Как говорит исследователь, «возведение кампании
по борьбе с "немецким засильем" в ранг государственной по литики вынудило самодержавие подключить к ее проведению
всю российскую бюрократическую машину. На протяжении
1914-1917
п. к осушествлению ликвидационной политики
царизма в этом вопросе было при влечено в той или иной форме
большинство из функционировавших в то время государствен ных учреждений, в том числе не имевшие к нему, казалось бы, прямого
отношения
военное и морское
ведомства,
министер
ства иностранных дел и народного просвещения и даже такие
J
Вопросы истории,
2008,
Н2
1О,
с.
164.
специфические структуры, как Сенат и Синод»'. Верховная власть покорно плелась в фарватере политики Ставки, тем са мым готовя собственное падение. Любое мероприятие, проводимое вразрез с объективными условиями жизни, в любой момент грозит выйти из-под кон троля не только исполнителей и масс, но и самих же властных органов и структур, что вызвали данные мероприятия к жиз
ни. В их числе можно назвать и переход прибалтийских немцев на сторону Германии, так как государственная власть Россий ской империи покровительствовала латышам и эстонцам; это
и финские добровольцы в германской армии; это и восстание в Средней Азии в
году. Наконец, это готовность к рево
1916
люционным переменам не только со стороны солдат (вчераш них крестьян, жаждавших разделить между собой помещичьи
и казенные земли), но и офицеров, дезориентированных анти государственной' пропагандой и как будто бы действовавшей с этой пропагандой в унисон самой же государственной властью России.
Ярким из-под
8-11
проявлением
контроля,
того
стал
факта,
что
антигерманский
ситуация погром
в
выходит Москве
июня. Три дня вторая, старинная столица находилась в
руках бесчинствующей толпы. Пострадали масса разнообраз ных коммерческих предприятий и учреждений, а также част
ных квартир и домов Германии,
90
- у 113 подданных Австро-Венгрии и 489 русских подданных с иностранными фамилиями,
русских подданных с русскими фамилиями. Ясное дело, что
ограничиться официозом было никак нельзя. А потому усер дно распространялись слухи об измене внутри императорской фамилии, особенно
-
со стороны императрицы Александры
Федоровны (и это при том, что часто болевшая императрица ра ботала сестрой милосердия в офицерском госпитале, а вовсе не вела праздной жизни, подобно многим прочим представителям императорской фамилии). I
Соболев и.Г Борьба с «немецким засильем» в России в годы Первой
мировой войны. СПб.,
12 - 2320
2004,
с.
45.
Сведения о происходившем намеренно скрывались. Только
через два дня о происходящих в Москве событиях узнал ми нистр внутренних дел Н.А. Маклаков, так как московские вла
сти сдерживали распространение информации и лишь на третий
день войска применили оружие, ибо бунт грозил захлестнуть Москву. Власти в лице градоначальника князя Ф.Ф. Юсупова (отец убийцы Г.Е. Распутина
-
Ф.Ф. Юсупова-Сумарокова
Эльстона) своим нарочитым бездействием только поощряли
беспорядки, пока дело не зашло слишком далеко. Вдобавок ко всему «массовое бездействие полицейских чинов привело к широкому распространению слухов, будто немецкие погромы были организованы самой полицией или по крайней мере с ее
ведома»'. В создавшейся обстановке уже никакие попытки восстано вить контроль над ситуацией, не могли быть до конца успеш ными. Волна недовольства, спровоцированная Ставкой и вла стями всех уровней, пока загонял ась в глубь, чтобы в самом скором времени вырваться наружу мощной революционной волной. Л. Гатаговой верно отмечается, что «сам факт допу щения погромов в крупнейшем городе империи наглядно сви
детельствовал о глубокой деградации системы власти и бес силии российского общества. Драматические события после дующих лет (когда мощный погромный потенциал обернулся движущим фактором смуты уже общероссийского масштаба)
лишь подтвердили правомерность этого вывода»2. Теперь уже ни сверхпопулярный за счет рекламного популизма и клеветы Верховный главнокомандующий, ни сам император, не смогли
бы вернуть ситуацию к статус-кво, даже и осознав, что на волю рвутся те силы, что ни в коем разе не должны получить свобо ды. Превосходным образчиком того обстоятельства, что «хоте ли, как лучше а получилось, как всегда», является следующий
документ.
17 сентября 1915
года из Московской губернии в сто
лицу сообщали: «Появившиеся ... воззвания Верховного главI
Деннингхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы: симбиоз и
конфликт l
(1494-1941). 2002, N2 10,
Родина,
М., с.
2004, 23.
с.
360.
нокомандующего,
предлагающие
населению
строго
отличать
заведомых предателей от верных слуг Царю и Родине, хотя бы
и носящих иностранные фамилии, возбудили в умах черни пре вратные толкования
...
что даже политика великого князя стала
благожелательнее к немцам и что поэтому нужно ожидать, что командные должности на фронте опять займут немцы. При этом высказывалась уверенность, что войска сумеют вовремя рас
правиться с предателями даже среди начальствующих лиц»l. Понятно, что «предатель» чаще всего становится таковым не в силу реального свершения предательства, а в силу свое
го «назначения» свыше на эту должность. Точно так же, как
великий князь Николай Николаевич «назначил» на эту долж ность Мясоедова, Ренненкампфа, Сухомлинова и прочих, весь высший слой государства (прежде всего дворянство) окажется
в
1917
году «назначенным» на роль «предателей» никем иным,
как российским народом. Посеявший ветер, непременно по
жнет бурю. «Отношение к немцам определялось более всего
проблемой мифического "немецкого засилья", обсуждавшейся задолго до войны и необычайно обострившейся в связи с поис ками "внутреннего врага", ответственного за все
-
за неудачи
на фронтах, неурядицы в тылу, развал хозяЙства»2. Начало этого явления проявилось в первую голову в Дей ствующей армии. Непосредственной предпосылкой к тому, по мимо пропаганды шпиономании, стал кризис вооружения. Без оружия
организованное
воинское
подразделение превращает
ся в толпу. Недостаток вооружения оплачивался человеческой
кровью. Впервые солдаты были побуждены заговорить о том, что «господа» желают нарочно «известю) как можно больше
простого народа, чтобы не давать ему землю. Тем более солдат отчетливо видел, что у противника есть все, что русские полки сметаются тяжелой артиллерией немцев, что огромные потери есть следствие нераспорядительности коман
дования. Гибель кадров и мобилизация в Вооруженные силы I
ГАРФ, ф.
102,
4-е делопроизводство, оп.
1915, д. 108, ч. 42, Л.I 4 об. (XIXB.). М' о 2000,
2 Оболенская св. Германия и немцы глазами русских
С.189.
все новых сотен тысяч мужчин (кадровый состав Действующей
армии был выбит к январю, а обученный запас был исчерпан к маю
1915
года) усугубляли ситуацию кажущейся безнадеж
ности. Отсюда и массовые сдачи в плен
-
по двести тысяч в
месяц летом.
Слухи, распространяемые в солдатской массе, были столь
дикими, что лишь всеобщим озлобленным отупением от пора жений и отступления лета-осени
1915
года можно объяснить
их возникновение и существование. В своих письмах солдаты писали, например, что артиллерийские орудия непременно за ряжались
начальниками
холостыми
зарядами,
что
помогало
немцам бить русских. И вновь, и вновь «офицеры по предпи
санию начальства передают обо всем :этом солдатам». Послед нее заявление особенно характерно: авторитет знания офицера бесспорен, а следовательно, и истинен. И рядом в письмах
-
строки о розгах, надоевшей бесконечной бойне, желательности скорейшей сдачи в плен, лишь бы остаться в живых, раз уж все
продано и победы не будет 1 • Склонность такого явления, как слухи (чьей характеристи
кой является принцип «самодвижения информации») к гипер трофированности, эволюционирует в убежденность сознания
в «истинности» данных сведений. 'Вера и убеждение
-
род
ственные явления, поэтому принятые на веру данные укрепля
лись в сознании как несомненная правда. Причем, что наиболее важно, закрепление шло не столько на индивидуальном уровне,
сколько коллективном, массовом. При этом, разумеется, солда
ты более доверяли и воспринимали сведения, получаемые от таких же простых людей (так называемый солдатский вестник),
нежели из официоза, который весьма и весьма вяло старался опровергать ложную информацию, зародившуюся под влияни ем всеобщего настроя. Тот факт, что масса офицеров разделяла эксцессы шпио номании, подливал масла в огонь, подтверждая в глазах ниж
них чинов «истинно сты> слухов. Это обстоятельство и давало I
ГАРФ, ф.
102,
4-е делопроизводство, оп.
265, д. 990, л. 80.
ощущение
истинности,
постоянно
подпитывая
сознание каж
дого человека все новыми слухами, прочно наслаивавшимися
на старые до той степени, когда человек уже перестает отли чать явную и режущую слух неправду от истины. Например из
Действующей армии сообщали: «Всем известно, что крепость Ковно продана Григорьевым (комендант крепости, трусливо
бежавший в начале осады.
-
Авт.) германцам еще в начале
войны ... сам видел, как по приказу этого негодяя было сожже но шестьдесят тысяч винтовок, а между тем во второй линии
окопов и самом городе солдаты были без винтовок, гибли, как мухи, от немецких "чемоданов"». И далее: «Начальство про
давало землю целыми губерниями, набивая себе карманы»l, а выкупает
-
солдатской кровью.
Письма солдат, что и понятно, определенным образом влия
ли и на настроения тыла, и без того широко оповещаемого оп позиционными кругами о положении дел на фронте и неуда чах вследствие «измены». Тыл, в свою очередь, потрясенный сведениями печати и пропаганды Ставки, еще сильнее воздей ствовал на фронт, усугубляя положение в умах. Так, к концу
1915 года слухи, переносимые солдатами в деревню,
по донесе
ниям с мест, «возбуждали население» и вызывали «недоверие к начальствующим лицам». Министр внутренних дел рассылал
циркуляры, адресованные губернаторам, с указаниями о при
нятии мер по предотвращению данного явления, ибо крестьян ство немедленно экстраполировало по'лучаемую информацию
на земельный вопрос 2 • Такая экстраполяция означала только одно
передачу земли «изменников» (а таким мог и должен
-
был стать каждый помещик) в распоряжение крестьянства. Армия верила тому, что адекватно выражало ее умонастро
ения. А потому следствием из феномена «измены» солдаты выводили
спод»
-
сознательное
намерение
правящих
кругов
-
«го
уничтожать крестьян, дабы присвоить землю, «ведь
ясно, что все продано, а нас заставляют отбивать ... для того, 1
ГАРФ, ф.
1917 r.
1807,
оп.
1, Д. 270, л. 26; Революционное движение 1981, с. 272-273. 1, Д. 810, л. 1.
Сборник статей. М.,
2 ГАТО, ф.
1300, оп.
в армии в
чтобы побить нас». Общая неприязнь крестьянства к помещи кам побуждала и теперь обвинять их в неудачах. Отношение к «господам» было переработано массовым сознанием в воен ное время с углублением ненависти ввиду гибели людей: «До войны работали на помещика, а теперь по прихоти господ и за
их "барскую жизнь" погибаем». Солдаты верили, что защища ют именно помещиков и их жизненные блага: «Прибалтийские
бароны-патриоты, укрывающие лошадей от мобилизации, оказа лись и у нас в Новосильском уезде в лице земского начальника первого участка В.Ф. Навроцкого и потомственного дворянина
И.Н. Шатилова»I . Эта «принадлежность» откровенно русских помещиков к «предателям-прибалтам» в крестьянских петициях подразуме вала (шредательство» интересов страны. То есть
-
земли этих
«изменников» должны перейти окрестному крестьянству. Что
говорить, если на местах даже губернаторы просили военное ведомство «принять энергичные меры к прекращению агитации
среди войск, расквартированных в сельских местностях, против
землевладельцею)2? Постоянные поражения лета
года усугубляли бессмыс
1915
ленность про исходящего в глазах масс, что наводило на мысль о
ненужности страданий, раз все равно не будет никакой пользы для простых людей. Поэтому уже в
1916
году многие солдаты
были настроены против наступательных действий: «Зачем нам наступление? Что, мне за это земли, что ли, прибавят?»
« ... у нас
не война, а просто только истребление народа ... Нужно защи
щаться, а не лезть вненужные места»3. Хуже всего, что ход и итоги той же кампании
1915 года подтвердили
именно пессими
стические взгляды на характер боевых действий. Командование понимало опасность распространения некон тролируемых пораженческих слухов и пыталось воздейство1 ГАТО,
ф.
97,
оп.
2, д. 1863, лл. 299-300.
2 Чаадаева О. Армия накануне Февральской революции, М.-Л.,
с.
73;
ции. Казань,
1932, с. 25-31
з А.хун ми.. Петров В. А. Большевики и армия в с.
1925,
Царская армия в период Первой мировой войны и февральской револю
176.
1905-1917 гг.
Л.,
1929.
вать на сознание масс.
Иначе говоря, руководство Действую
щей армией намеревалось добиться и своих собственных це
лей, активно занимаясь политикой, и одновременно удержать
войска в повиновении вдали от политики. Так, например, еще в
1914
году, чтобы нейтрализовать уныние в войсках после по
ражения армий ген. П.к. Ренненкампфа и ген. А.В. Самсонова
в Восточной Пруссии, Ставка приказывала зачитывать перед
строем частей официальные телеграммы о разгроме австрий цев в Галиции l . А в следующем,
1916
году главнокомандующий армия
ми Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилов в письме от
3
мая
начальнику Штаба Верховного главнокомандующего
ген. М.В. Алексееву, признавал победу единственным «лечени
ем» от сомнений в целесообразности продолжения войны. За логом чего в том числе, генерал Брусилов считал смену всех
«негодных начальников», обвиняемых в армии не только в не способности, но в «злой воле, недобросовестности, преступно сти, отсутствии всякой заботливости о людской крови». Даже растерявшаяся Ставка пыталась остановить начатую самой же кампанию шпиономании, захлестывавшую страну.
Великий князь Николай Николаевич в приказе по Действующей армии от
26
июня
1915
года разъяснял, что слухи о предатель
стве необоснованны, что возможных предателей необходимо
карать по законам военного времени, что самосуды, безуслов но, запрещены. Но тут же, буквально строкой ниже говорил, что Мясоедов был казнен заслуженно, хотя смертный приговор ему был состряпан заранее, еще до незаконного судилища. Кому и
что могли объяснить такие приказы, Бог весть! Неудивительно, что один из вольноопределяющихся в панике сообщал домой,
что теперь любой простой солдат может говорить о бывшем военном министре ген. В.А. Сухомлинове: «Повесить мало су кина сына, сколько нашего брата через него пропало». Сколько отсюда бьmо уже времени и пространства до арестов
и самочинных расстрелов в I
ГАРФ, ф. Р-5956, оп.
1917 году
1, д. 357,
л.
33.
генералов и офицеров рас-
поясавшейся от безнаказанности солдатней? Когда была через колено надломлена воинская дисциплина? То есть пропаганда шпиономании, преломившаяся в психологии масс, била уже те перь по самим же верхам.
В период революции даже трусливое бегство солдат из око пов будет толковаться как следствие «измены» начальников, после чего этих начальников, как раз-то и остававшихся в око
пах под неприятельским огнем,
станут поднимать на штыки.
Лишь бы не продолжать войну. в.п. Булдаков справедливо пишет: «При анализе поведения солдат уместно исходить из того, что успешнее всего превратить их в одуревшее и озло
бленное человеческое стадо могло представление об "измене"
командиров. Переломный момент наступил к ве в
1812
1916
году»!. Раз
году, с которым любили сравнивать Первую миро
вую войну, были возможны эксцессы недоверия командирам? А ведь тогда офицерство почти сплошь являлось выходцами из дворянства, говоря по-французски лучше, нежели по-русски. В
1914-1917
п. лишь
4%
офицеров военного времени (самая
низовая и многочисленная часть офицерского корпуса) проис ходило из дворян.
Постановления же верхов, казалось, потакали массам, жаж
дущим крови. Например, ведь помимо общей неподготовлен ности страны, промышленности, армии к современной войне,
генерал Сухомлинов обвинялся еще и в разглашении военной тайны посредством все того же полковника Мясоедова, в «За ведомом благоприятствовании Германии в ее военных против России операциях» и сознательном «парализовании русской
обороны». Сам же ген. В.А. Сухомлинов, еще будучи военным министром, в негодовании писал начальнику Штаба Верховно го главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевичу: «Представьте
себе, что какие-то негодяи распускают слухи, что Верховный моего имени слышать не может и что поэтому и Государь меня
больше не берет с собою в Ставку»2. I
Булдаков В.п. Красная смута. Природа и последствия революционного
насилия. М.,
1997, с. 30. 1915,
2 Год войны. Пг.,
с.
473-475;
Красный архив. М.,
1922, т. 2,
с.
162.
Негативная
информация
бурным
потоком
захлестывала
фронт и тыл. Как будто бы мало было того негатива, что несли с собой поражения, гибель десятков тысяч людей, отступление в глубь России? И ведь эти сведения солдат черпал даже не из «солдатского вестника», а в распространявшихся на фронте га зетах.
Все оппозиционные и революционные партии широко ис пользовали «мясоедовскую историю» в собственных интересах
противоборства с царской властью. Ясное дело
-
такая власть
может дать только предателей, а вот уж мы-то, «народные из
бранникИ», будем честными, справедливыми и умелыми в деле ведения войны. 1917-й год показал лживость антиправи тельственной пропаганды
-
честностью, справедливостью и
умелостью и не пахло. От буржуа не отставали и запрешен ные социалистические партии: так, листовки РСДРП(б) напря
мую призывали солдат к борьбе с «правительством палачей и
предателеЙ»l. Условно говоря, ближние задачи революционе ров, либеральной оппозиции и Ставки даже совпадали: поиск предателей ради достижения собственных корыстных целей. Наиболее трагическим
гуманитарным
следствием
шпио
номании (структурным следствием стало падение монархии)
стали такие явления, как эвакуация и беженство. Вторжение австро-германцев в пределы Российской империи спровоциро вало русскую Ставку первого состава на новый негатив
-
ор
ганизацию гуманитарной катастрофы. Как будто бы мало было шпиономании.
Реки Бобр, Неман, Нарев, наконец, Средняя Висла прикрывали
тот операционный базис, что заботливо создавался русским во
енным ведомством со времен генерала н.н. Обручева. В течение нескольких десятилетий в «Польском выступе» оборудовались войсковые склады, железнодорожные и шоссейные коммуникации, крепостные и прочие укрепления. Только в июле месяце огромным
напряжением сил австро-германцы вытеснили русских из Поль ского выступа. Потеря Передового театра и всего операционного 1
Революционное движение в армии и на флоте в годы Первой мировой
войны 1914-февр. 1917-го. М.,
1966, с. 89.
базиса вынуждала подумать об остановке отхода армий, как только к этому представится возможность. Но новый базис не был опреде лен достаточно четко, и потому значительная часть Литвы и Запад
ной Белоруссии бьша отдана напрасно осенью На совещании
22
1915 года.
июня армии Северо-Западного фронта по
лучили разрешение Верховного главнокомандующего на от
ступление из русской Польши, буде к тому представится не обходимость. Однако перед этим требовалось провести широ
комасштабную и до того беспрецедентную эвакуацию всего Передового театра в глубь Российской империи. Примером тому служила уже проводившаяся эвакуация захваченной ле
том
1914
года австрийской Галиции.
Прежде всего Ставка приняла решение эвакуировать поль
скую столицу енного
-
Варшаву, где были сосредоточены масса во
имущества,
госпитали,
государственные
учреждения.
Подумать заранее об эвакуации тех варшавских учреждений, что не требовались столь уж жизненно на театре военных дей ствий, никто не удосужился. Между тем эвакуация Польши, не предусматривавшаяся заранее, являлась чрезвычайно сложным
делом. Прежде всего потому, что это была территория Россий
ской империи, то есть обладала вековой массой накопленного имущества, каждое наименование которого, казалось, подлежа
ло первостепенной эвакуации.
Эвакуация
имущества
проводилась совместно с
пере се
лени ем в глубь страны огромной массы местного населения, получивших наименование беженцев. Явление беженства за родилось еще в ходе кампании
1914
года. Широкомасштабные
боевые действия, ведшиеся на территории Польши и Галиции,
побуждали
местное
население
спасаться
от превратностей
войны. На плечи местного населения ложились все издержки войны
-
продовольственные «местные средства» для воюю
щих армий, за которые расплачивались чаще всего ничего не стоившими расписками, горящие дома, постой войск, подво дная повинность.
Все это
-
не говоря уже о мародерстве и тех насилиях,
что всегда приносит мирным жителям война. Тем более такая
война, как общеевропейский пожар. Оказавщись между двух огней, люди бежали в разные стороны
-
как правило, выбор
востока или запада зависел от того, какими именно армиями
(русскими или австро-германцами) в каждый данный момент контролировал ась данная территория.
Очевидно, что ни австрийцы (прежде прочих
-
венгры), ни
немцы, ни русские не могли рассматривать население Польши
и Галиции как «свое» в той полной мере, в какой относятся к «своим», к «землякам». Жители приграничных территорий, на которых шли сражения, не могли рассчитывать на то отно
шение со стороны войск обеих противоборствующих сторон, какое могли получить
жители коренных областей
Австро
Венгрии, Германии и России. Нельзя забывать, что основную массу населения здесь составляли поляки, чья территория была разделена в ходе трех разделов Польши конца восемнадцатого века и по итогам наполеоновских войн, а также евреи.
Кроме того, беспрецедентный размах боевых действий чи сто психологически побуждал людей бежать от войны. Поэто му первые беженцы появляются уже в августе встречу
колонне,
точно
охваченные
1914
года: «На
лихорадочной дрожью,
мелькают спугнутые деревни, смятые тяжкими ударами войны.
Десятки и сотни мужиков, коров, лошадей; бабы с распущен
ными волосами, как будто растрепанными ураганом; матери,
прижимающие к груди спеленутых младенцев; бездомные со баки; интеллигенты без шапок; евреи в измятых разорванных кафтанах; сидящие на узлах старухи ... Все это бежит перед нами жалкой вереницей оторопелых, покорных, беспомощных и враждебно-суровых лиц с выражением ужаса, унижения и дикой усталости в глазах. Никто не знает, куда и от чего бегут эти толпы несчастных, но почему-то все охвачены странным и
мстительным озлоблением к бегущим»'. Но это было в
] 914
году, когда «бежали» те, кто был объ
ят паникоЙ. После того, как она проходила (вместе с откаты
ванием на запад либо восток линии фронта), люди в основной I
1998,
Войтоловекий лн. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М., с.
5.
массе возвращались по домам. Теперь же, в
1915
году русская
Ставка распорядилась приступить к организованной эвакуации
приграничного населения на восток. Это
-
миллионы людей,
большинство из которых было насильственно стронуто со сво их мест волей Верховного главнокомандования.
Принудительной эвакуацией были охвачены все те катего рии населения, что вынудили сорваться со своего места боль шую часть населения оставляемой территории. Характерно, что Ставка не только не пожелала своевременно согласовать мероприятия по принудительной эвакуации с гражданскими
властями, в сферу ответственности которых переселялись бе женцы,
но
и
принципиально
не
намеревалась
сотрудничать
с правительством в данном вопросе. Просчеты высших на значений начала войны сказались со всей остротой именно в
1915
году: «Главнокомандующим был назначен великий князь
Николай Николаевич, самовластный и склонный к самодур ству. Попытки Совета министров учредить в Ставке должность "гражданского комиссара" из высокопоставленных чиновников
для согласования действий правительства и военных разбились о нежелание генералов пускать "штатских" в свои дела. Спра ведливо
осуждая
гражданские
власти
за
нерешительность
и
ведомственные дрязги, Ставка все больше вмешивалась в дела
тыла, поручая их некомпетентным офицерам»l. Нагрузка на железнодорожную сеть, и без того более сла бую, нежели в Германии и Австро-Венгрии, выпала неимо верная. Развал железнодорожного хозяйства, в виде кризиса сказавшийся тяжелой зимой
ходе Великого Отступления
1916-1917 г., начался именно в 1915 года и связанной с ним эва
куацией беженцев в глубь Российской империи. Кроме того, ведь существовали и тяжелейшие в смысле нагрузки на желез
нодорожную сеть воинские перевозки. Эшелоны шли непре рывным потоком как из тыла на фронт, так и с фронта в тыл: «Усугубленной антисемитизмом шпиономанией была порож дена и нанесшая неизмеримый вред железнодорожным коммуI
Власть и реформы. от самодержавной к Советской России. М.,
с.562.
2006,
никациями всего Северо-Западного фронта, перемещению его войск правительственная мера по интернированию евреев из
прифронтовой полосы»l. Если беженцы и войска частично могли передвигаться и своим ходом, то любое имущество могло быть перевезено ис ключительно транспортными средствами. Гужевой (конский)
транспорт был слаб, автомобильного не существовало вовсе. Оставались только железные дороги. Железнодорожная инфра структура Российской империи была слаба не только самой се тью дорог, но и вагонно-паровозным парком. Отсутствие автома
тических тормозов у вагонов-теплушек и открытых платформ. которыми
производилась
львиная
доля
грузовых
перевозок,
нехватка паровозов, слабость железнодорожных войск
-
все
это играло против намерений русского военно-политического руководства.
Тем не менее вопрос о глобальной эвакуации (и имущества, и населения) был решен в Ставке положительно. Верховная власть поддержала это безумное решение: император остался в стороне, и правительству ничего не оставалось, как подчинить
ся диктату Ставки, которая обладала полнотой власти на театре военных действий. Безумное в том смысле, что вместо вывоза имущества пер во степенной важности стали вывозить все под
ряд, так как любое ведомство, разумеется, считало самое себя наиболее ценным и приоритетным для пред стоящей эвакуации
в глубь империи. Грядущая разруха российских железных дорог была заложе на как раз в ходе Великого Отступления
1915
года, и именно из
Польши. Ведь выселялись целые деревни, а то и города
-
не в
смысле даже столько людей, сколько в отношении имущества. А этого имущества за столетие русского господства в Польше накопилось немало. Промышленные польские города являлись
одним из наиболее крупных в России, а вклад средств в разви тие промышленности на территории Польши был гигантским. Начальник военных сообщений при Ставке Верховного глав1 Афонасенко
и.м. Бахурuн Ю.А. Порт-Артур на Висле. Крепость Ново
георгиевск в годы Первой мировой войны. М.,
2009.
нокомандующего ген. С.А. Ронжин (перед войной
-
в отделе
военных сообщений Главного управления Генерального штаба) впоследствии писал: «В Галиции мы оставляли недавно занятую нами чужую территорию, и вывозу подлежали главным образом
военные учреждения и склады. Севернее
-
надо было вывезти
не только громадное количество разнообразного военного иму щества, но эвакуировать и нашу густо населенную и промыш
ленную область со значительным числом крупных пунктов. Эвакуация
.одного
такого
промышленно-административного
центра, как Варшава, с его лазаретами, фабричными заведения ми, разнообразным имуществом, громадными железнодорож ными мастерскими и многими тысячами чиновников и частных
жителей, стремившихся выехать во что бы то ни стало, было очень серьезной задачей. Но это представляло только неболь шую часть того, что подлежало вывозу из всего "Передового
театра"... Импровизированность распоряжений по эвакуации со стороны высших военных властей и отсутствие надлежаще го спокойствия у исполнителей делали работу железных дорог
очень трудноЙ»l. Эвакуация
1915
года породила явление хаоса на железных
дорогах и недополучение войсками необходимых им грузов. В нормальной обстановке на фронт идут эшелоны с пополне
ниями и различными видами снабжения, обратно порожняк. В
1915 году порожняка не было,
-
раненые и
в тыл шли точно так
же забитые людьми и грузами эшелоны. Разгружать эти грузы и
отправлять фронту предметы снабжения было невозможно. Эти вагоны забили собой все узлы и станции. Эвакуируемые гру зы в сутки: июль
4600
-
2400
вагонов, август
-
4000,
сентябрь
-
вагонов 2 •
Неудивительно, что в
1915 году пробки на железных дорогах
порой достигали десятков верст длиной. Ведь, помимо желез нодорожных войск и санитарных поездов, на сети действовали ремонтные поезда, ротные подвижные мастерские (свыше сотни I
РОН:ЖUН с.А. Военные сообщения и управления ими
1/
относящихея к русскому снабжению в Великую войну. США, 2 Васильев
Н Транспорт России в войне
1914--1918
Сборник записок,
1925, с. 149, 152. 1939, с. 110.
!Т. М.,
к
1917
году), два подвижных технических поезда-мастерских,
поезда-бани, поезда-прачечные, поезда-склады, поезда-лавки, вагоны-аптеки, вагоны зади
наседали
-
дезицфекционные камеры. А по
австро-германцы,
продвигавшиеся
на
восток
довольно-таки неплохими по меркам Первой мировой войны темпами. Так что, главная причина железнодорожной разрухи, по мнению генерала Ронжина, «отношение к пользованию же лезными дорогами со стороны военного ведомства».
Хаотичное отступление и не менее хаотичная эвакуация, вызываемая цейтнотом, породили к жизни критические крены
в управлении войсками. Именно период Великого Отступле ния
1915
года стал «первой ласточкой» грядущего разложения
русских Вооруженных сил в
1917
году. Склонность определен
ной части военнослужащих (прежде всего командного состава
тыла, глядя на который поступали солдаты) к разбою и маро дерству, замеченная уже в период победоносного наступления в Галиции, выкристаллизовалась в
1915
году, когда неприятелю
оставлялись Польша и Литва. Приказы Ставки о том, что оставляемая неприятелю терри тория «должна быть превращена в пустыню», не только дезор
ганизовали тыл и инфраструктуру явлением беженства, но и привили войскам привычку к грабежу и насилию в отношении мирного населения. Раз оставлялось все, а оставляемое полага
лось сжигать, то любое имущество на оставляемой противнику территории рассматривалось как потенциально «ничье». Сле довательно, присвоение «ничьего имущества» не рассматрива
лось как особенный грех 1. Именно в таком мародерстве -
выно
се каких-то ценных вещей из дома, который полагалось сжечь, кстати говоря, обвинялся С.Н. Мясоедов. А ведь еще воин-поэт
Д.В. Давыдов писал, что «грабительство» есть «единственная причина разврата духа армии,
а с ним и совершенное ее раз
рушение».
Склонность части российского военного руководства к бес пощадности в военное время проявилась еще в период пода1
См.: Россия и Первая мировая война (материалы международного на
учного коллоквиума). СПб.
1999,
с.
132-133.
вления Первой Русской революции
1905-1907
гг. Военный
министр того времени ген. А.Ф. Редигер вспоминал, что на
чальник Генерального штаба ген. Ф.Ф. Палицын поддерживал мнение некоторых войсковых командиров, что «беспорядки
быстро были бы прекращены, если бы войска действовали бо лее энергично или, вернее говоря, беспощадно, не останавли
ваясь перед сжиганием деревень». Соответствующее распоря жение у военного министра требовали министр внутренних дел п.н. Дурново и премьер-министр С.Ю. Витте. Но генерал
Редигер «не хотел обращать войска в палачей или в экзекуцион ные команды, так как считал, что это не их призвание и, кроме
того, весьма опасно. Войска легко при этом разнуздаются и об ратятся просто в грабителей, а население возненавидит армию
и не будет давать средств на удовлетворение ее нужд»l. В ито ге карательные части действовали лишь в Прибалтике, и то по прямому указанию царя.
Следует помнить, что генерал Палицын являлся ставлен ником великого князя Николая Николаевича и в годы Первой
мировой войны подвизался при Ставке, а после отстранения великого князя с поста Верховного главнокомандующего убыл вместе с ним на Кавказ. Летом
1915
года ген. Ф.Ф. Палицын
одно время являлся помощником главнокомандующего армия
ми Северо-Западного фронта ген. М.В. Алексеева, который руководил действиями восьми армий из одиннадцати русских
армий Восточного фронта. Возможно, что помимо военных
функций, генерал Палицын должен был следить и за эвакуаци онными мероприятиями в Польше и Прибалтике, так как гене рал Алексеев был противником насильственной эвакуации. Что же касается мнения о деморализации мародерствующих войск, то можно вспомнить крушение немецкого фронта на Востоке
и разгром четырех групп армий в
1944
году: не было ли это
последствием применения тактики «выжженной земли», рьяно
проводившейся в жизнь на оккупированных территориях Со1
М.,
Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра.
1999, т. 2,
с.
6.
ветского Союза по приказу А. Гитлера фельдмаршалом В. Мо делем?
Действительно, население резко изменило свое отношение к отступавшим русским войскам, проводившим эвакуацию, со
гласно требованиям Ставки. В подтверждение данного тезиса можно привести тот факт, что во многих воспоминаниях рус ских военнопленных говорится о том, что осенью
1914 года,
во
время боев в Польше местное население жалело русских сол дат, и пыталось хоть как-то подкармливать пленных. Голодные,
измотанные боями под Варшавой и Лодзью, русские войска могли рассчитывать на продовольственную помощь со стороны польского и западноукраинского населения.
Зато в
1915
году в Галиции, где русская армия и власти в
ходе эвакуации оставили после себя недобрую память, местные жители издевались над пленными, напоминая им о вчерашнем
поведении русских войск на оккупированной территории: «Пся
крев: "давай курку, давай млеко!"»l. К сожалению, поведение дезориентированной
и
надломленной
поражениями
армии,
поощряемой к тому же преступными действиями тыловиков, всегда одинаково.
Что касается «мирного» населения, то в условиях «тоталь
ной войны» оно перестает быть таковым, превращаясь в потен
циальных комбатантов врага, а то и в его прямых пособников.
Население оккупированной территории не может не работать, дабы не умереть с голоду, а так как власть принадлежит про
тивнику, то это и есть пособничество. Наибольшего расцвета данный подход достиг в годы Великой Отечественной войны, когда каждый советский гражданин, оказавшийся (не по своей вине!) на оккупированной территории долгое время спустя и после войны подвергался определенным правовым ограниче ниям.
Каждый мужчина есть потенциальный солдат, а его семья
-
поставщик продовольствия для врага. Так, в годы Первой ми ровой войны понятие «военного плена», введенное междунаJ Дмиmриевд.
13 -
2320
Доброволец. М.-Л.,
1929,
с.
22.
родными актами, было распространено воюющими сторонами
на все мирное население оккупированных областеЙ l . Такова логика тотальной войны, но логика не столько объективная, сколько порожденная умами доктринерствующих военачальни ков и высших государственных чиновников.
В России же, где не кто иной, как сама Ставка Верховно
го главнокомандования, пыталась свалить с себя справедливые обвинения в некомпетентности ведения войны и напрасной ги
бели десятков тысяч людей в форме и без оной, доктринерство достигло высшей степени. Во имя этого Ставка встала во главе репрессивных
мер
против
мирного
населения
приграничных
областей, долженствующих перейти в руки победоносно про двигающегося на восток неприятеля. Такой шаг лишь усугубил тяжесть поражения.
Приказы «ни шагу назад» в ходе Горлицкой оборонительной операции привели
к разгрому и практическому уничтожению
3-й армии Юго-Западного фронта. На пятый день операции на чальник штаба Юго-Западного фронта ген. В.М. Драгомиров просил Ставку отменить приказ, и позволить обескровленным
соединениям 3-й армии отступить за естественный рубеж реки Сан, чтобы перевести дух. Конечно, просьба была отклонена,
а начальник штаба фронта
-
смещен со своей должности. Не
мог же великий князь Николай Николаевич Романов признать,
что он был неправ, а какой-то там генерал Драгомиров
-
прав.
Результатом стали массовые сдачи русских солдат в плен, при
чем та же Ставка отдавала распоряжения о репрессиях в отно шении к сдающимся, о чем подробно говорилось выше.
Издержки внутреннего сознания собственной вины Верхов ного главнокомандующего и его сотрудников выливались в ре
прессалии по отношению к тем, к кому их можно было приме нить. Так как войска продолжали драться, то в качестве наказуе мого элемента оказалось мирное население тех территорий, что
вскоре должны были перейти в руки австро-германцев. Сверху вниз
I
спускались
соответствующие
распоряжения,
Жданов н.н. Военный плен в условиях мировой войны
тей по военному искусству. М.,
1921, с. 96.
воплощае-
11 Сборник
ста
мые в жизнь низовыми исполнителями, зачастую перехлесты
вавшими рамки указаний Ставки. Просто так было удобнее для всех. Канцеляристский штаб Верховного главнокомандующе го, составленный из людей, ранее не участвовавших ни в одной
войне, и не мог поступать иначе, так как привычное отношение к «бумажкам» автоматически переносилось на людей. Действительно, к мерам насильственной эвакуации прибе гали обе воюющие стороны. Но есть и разница. Если немцы
бежали из Восточной Пруссии сами, не желая оставаться под властью русских, то население приграничных русских терри
торий, помимо известного процента (достаточно большого) до
бровольно эвакуировавшихся людей, подлежало принудитель ной эвакуации. Причина этому проста: в практически монона
циональной Германии (за исключением познанских поляков) просто-напросто не было людей, пригодных для проведения репрессий в русле надуманной «шпиономании». Шпиономания и эвакуация роны
-
-
это две стороны одной медали, причем обе сто
негативного характера.
Те русские, что к началу войны по тем или иным причинам находились в Германии, подверглись унижениям и издеватель ствам в самом начале (часть из них, как правило, мужчины при
зывного возраста, угодила в концлагеря). Однако однородность немецкого населения
не давала поводов к репрессиям внутри
страны. Единственным исключением стал тот факт, что призыв ники из Эльзас-Лотарингии отправлялись не против французов,
а на Восточный фронт, где они столь же доблестно, что и все прочие немцы, сражались с русскими. Точно так же немецких поляков по преимуществу посылали во Францию. Точно так же
австрийцы старались отправлять чешские полки на Сербский или Итальянский фронты, насыщая Восточный фронт австрий скими немцами, венграми, хорватами.
В
Российской же империи
многонациональность страны
дала массу поводов для проведения шовинистической полити
ки по отношению не столько к врагу, но
-
к собственным же
гражданам. Напомним, что термин гражданства был дарован императором в Манифесте
1905
года. Также данная политика
коснулась и населения оккупированной в
ской Галиции. Здесь причина проста -
1914
году австрий
в России почему-то счи
тали, что Западная Украина в силу своего этнического фактора есть неотъемлемая часть России и, следовательно, галицийских
украинцев рассматривали как собственных граждан. Послед ствия данного подхода, унаследованного и советской властью,
можно видеть сейчас в российско-украинских отношениях и в том политическом диктате, какой экономически малоразви
тые западные области ныне независимой Украины навязывают мощному промышленному потенциалу украинского востока.
Естественно, что все это должно было коснуться прежде всего людей, проживающих близ существующей и вероятной для ближайшего времени линии фронта. Мало боев, уничто жавших местность -
людей гнали на восток, вынуждая их бро
сать хозяйство, землю и скот, без надежды когда-либо получить
все это обратно. Все оставляемое врагу по мере возможности уничтожалось. В первую голову
-
огнем. Участник войны так
вспоминает о боях гвардии в Галиции в июле месяце: «Зрели
ще от этих пожаров было грандиозное и незабываемое. Огнем беспощадно уничтожались целые цветушие районы. Население ВЫГОНЯЛОСЬ с насиженных мест и должно было бежать в глубь
России, погибая по дороге от голода и эпидемий. Самая жесто кая и бессмысленная страница войны, начиналась. Ни в чем не повинные мирные жители, забрав с собой лишь самые необхо
димые вещи, бежали без оглядки назад. Обозы их нередко по падались между нашими и германскими линиями, и тогда этим
несчастным приходилось к довершению всех бед испытать на
себе стрельбу артиллерии»l. Данная политика русских властей немало способствовала ро сту националистических настроений в западных областях Рос сии, и без того вздымаемых общеевропейской тенденцией. Ра нее сравнительно лояльно настроенное к Российской империи
простое население Польши, оказалось во власти русофобии. Но непосредственный повод к этому был дан действиями русских I
Торнау с.А. С родным полком, Берлин,
1923, с. 73.
войск, действовавших по приказу Верховного главнокомандую щего. Чего же удивляться тому, что в период Гражданской войны в России польское руководство (ю. Пилсудский) упорно отка
зывалось идти на союз с белогвардейцами, предпочитая компро-
миссы с большевиками.
.
Война в том ее применении, в каком Ставка понимала эваку ацию, резко развела традиционный патернализм центральной
власти и местные национализмы по разные стороны баррикад. И очевидно, что без прямого руководства Ставки эксцессы не
смогли бы получить столь широкого (практически повсемест ного) распространения, даже невзирая на личный настрой со стороны
отдельных
представителей
высшего
генералитета.
Ученые справедливо пишут: «Вообще военные, склонные при давать большее значение этническому фактору и, с другой сто роны, широко подверженные шпиономании, с началом боевых действий получили в западных окраинах такую власть, какой никогда прежде не имели. Теперь, когда "неправильная" на циональная или религиозная принадлежность могла стать сама
по себе достаточной причиной для репрессий, экспроприаций, депортаций, значение этих факторов в сознании людей ради
кально усиливалось»l. Доблесть войск, истекавших кровью в неравной борьбе с про тивником, как ни парадоксально, при данной политике Ставки сыграла против нашей страны. Впадая в панику после каждой павшей крепости или сданного крупного города, великий князь
Николай Николаевич не забывал о репрессиях в отношении к мирному населению. Его же первый помощник
-
начальник
Штаба Верховного главнокомандующего ген. н.н. Янушке
вич,
-
который никогда не командовал даже батальоном (имея
при этом чин генерала от инфантерии!), с увлечением разраба тывал все новые и новые репрессалии. Каждый делал то, что
умел. Ведение же войны было отдано в руки главнокомандую щих фронтами
-
главкоюза ген. Н.И. Иванова и главкосевзапа
ген. М.В. Алексеева, в чьей компетентности нельзя было соI
Западные окраины Российской империи. М.,
2006, с. 410.
мневаться. Отстранившись же от оперативного руководства, Ставка погрузилась в схоластически организационные момен ты, где немалая доля отводилась шпиономании и эвакуации.
Тот факт, что русские армии в июне-июле
1915
года упорно
удерживались на каждом сравнительно пригодном для страте
гической обороны рубеже, позволил русскому командованию
провести такую безумную эвакуацию в соответствии с соб ственными намерениями. Последнее говорится к сравнитель
ному примеру с австрийцами. Отступая из Галиции в августе сентябре
1914
года, австро-венгерское руководство уже не
успевало провести эвакуацию, а потому ограничилось только точечными репрессиями против тех слоев мирного населения,
что могло быть подозреваемо в сочувствии к русским. Это и
украинское (как правило, православное) население Галиции, это и русофильская интеллигенция, это и просто те люди, что могли говорить по-русски.
Ведь отходившие войска не заботились о правомерности проводимых репрессалий, достаточно было того, что они были
разрешены командованием. Наиболее пострадавшей категори ей населения Австро-Венгрии стали карпатские угро-руссы, так
как русское вторжение в Карпаты было окончательно оформ лено лишь к октябрю
1914
года, а следовательно, австрийские
власти имели время для производства репрессий. Что же ка сается прочего славянского населения, то их местопроживание
находилось вдали от линии фронта (сербы недолго находились на территории Боснии и Герцеговины, а также австрийской ча
сти Сербии). Поэтому репрессалии касались их только выбо рочно.
Понятно, что инструментом для про ведения репрессий в
первую очередь, должна была стать армия. Военные облада ли всей полнотой власти на прифронтовой территории, а ма невренный характер военных действий на Восточном фронте не позволял привлечь к делу управления гражданские власти.
Русское генерал-губернаторство в Галиции во главе с графом В.Н. Бобринским
-
скорее исключение. Так что те зверства
и издевательства, что отмечались многочисленными источни-
ками обеих враждующих сторон, прежде всего принадлежали военным.
Как отмечают источники, со стороны австрийцев особенно в этом отношении отличались венгерские соединения. Непо
средственная причина репрессалий, давшая военным властям
в руки карт-бланш на их проведение, войны. Так, в
1924
поражения на фронтах
-
году одна из львовских газет писала: «По
поводу глупоты, бессилия и трусости австрийских штабов тер пели австрийские войска постоянные поражения и, чтобы сва
лить с себя вину и ответственность, убегая перед вооруженным противником, извергали свою месть на беззащитном населении, будто занимающемся массовым и организованным шпионажем в пользу неприятеля. Тысячи ничем не провинившихся людей вывозились на запад, чтобы в продолжении многих лет держать
их без суда в тюрьмах и ужасных лагерях для интернирован ных. Тысячи невинных людей гибли на основании спешно и массово вынесенных смертных приговоров. Тысячи гибли без приговоров
-
просто-напросто их убивали фронтовые войска
по приказу своих военачальников»l. Преступление не прошло даром. Еще в
191 7
году австрий
ское правительство было вынуждено признать, что в ходе вой ны действительно проводился геноцид в отношении некоторых народностей австро-венгерской монархии, и осудить этот гено
цид. В парламенте были оглашены существенно заниженные
сведения, что более шестидесяти тысяч человек были расстре ляны или повешены, и еще около ста тысяч человек умерли от
истощения и эпидемий в концентрационных лагерях, создан
ных военными властями для собственных же граждан. Недаром вместе с отступавшими в
1915
году русскими' войсками ушли
около четырехсот тысяч карпаторуссов 2 • Таким
образом,
обвинения
<шекоренного»
либо
«подо
зрительного» населения в измене и шпионаже были присущи всем странам. Но многонациональность Российской и АвстроJ
См.: Русская Галиция и «мазепинство». М.,
2005,
с.
387-388.
2 Макарчук с.А. Этносоциальное развитие и национальные отношения на
западноукраинских землях в период империализма. Львов,
1983,
с.
58.
Венгерской империй вносила в волну национализма еще и эле
менты ксенофобии и шовинизма. Западные области России сплошь являлись нерусскими. Севернее Полесья литовцы, прибалты; южнее
-
это поляки,
австрийские галичане. Тысячи
-
немецких колонистов и миллионы евреев добавляли хаоса в данную картину.
Одни были объявлены «врагами» с началом войны, другие являлись неполноправной категорией населения и до
1914
1 августа
года. Напомним, что удельный вес еврейского населения
в России к
1914 году -
всего
3,1 %.
Но при этом в абсолютных
цифрах это количество было огромным
-
больше, нежели в
любой другой европейской стране (да и во всей Европе, вме сте взятой),
почти пять миллионов человек. Каждый из них
-
(вернее, из тех, кто проживал в прифронтовых районах, а таких было большинство, так как здесь проходила черта оседлости) объявлялся немецким шпионом.
В то же время было и некоторое отличие. Так, на той тер ритории Австро-Венгрии, на которой шли бои (Галиция и Прикарпатье),
подозрениям
подвергалась часть славянского
населения, которое до войны не подвергалось репрессиям со стороны австрийского правительства. В России же на оспари
ваемой противоборствующими сторонами территории (русская Польша, Литва) проживало население, которое и до войны под вергалось дискриминации
-
еврейское население иудейского
вероисповедания. Здесь не стоит даже говорить о правомер ности этой дискриминации
-
дело гораздо важнее: в степени
подрыва обороноспособности государства репрессиями воен ного времени.
Поэтому
наиболее
тяжелые
последствия
эвакуационных
мероприятий постигли именно еврейское население западных
губерний Российской империи, хотя, по совести говоря, поло жение украинских, белорусских, польских беженцев было ни чуть не лучшим. Ученый
-
современник событий, считает, что
необходимо отличать юридическую категорию беженца от того человека, что назывался «беженцем» в России периода Первой мировой войны. Н.А. Данилов, указывая, что население заня-
той противником территории составляло
человек, а всех
21 700 000
беженцев было более 4 000 000, пишет: «Беженец -
это человек, до
бровольно покинувший свой очаг по тем или иным причинам. Таких беженцев у нас в Великую войну бьmо немного. Те же массы, кото рых называли беженцами, бьmи просто принудительно выселяемы ми людьми, обречениыми на самое беспросветное скитальчество»l.
Главноуполномоченным по устройству беженцев бьm назначен член Государственного совета С.И. Зубчанинов; товарищами главно уполномоченного
-
члены Государственной думы: от Екатеринос
лавской губернии Г.В. Викторов и от Псковской губернии А.И. За рин. Эти люди стояли во главе правительственной организации по
мощи беженцам «Северопомощь» вплоть до падения царизма. Период поражений австро-венгерских войск фактически длил ся не более трех месяцев, к декабрю
1914 года фронт относительно 1915 года и половину
стабилизировался по Карпатам, где всю зиму
весны шли ожесточенные сражения. Русские же армии в кампании
1915
года терпели поражение за поражением по всему фронту, от
Немана до Днестра. Вдобавок к пространственному фактору
еще
-
и временной: Великое Отступление проходило с двадцатых чисел
апреля по октябрь месяц. Пять месяцев, с мая по сентябрь включи тельно, стали тем периодом, в течение которого мирное население
пограничных областей подверглось «великому переселению на вос тою> и репрессиям. Военный врач вспоминал: «Вошь давно поедает
беженцев. Насильно прикованные к армии, беженцы не парятся, не моются, не купаются. Все спят вповалку, не раздеваясь. Многие та
боры сделались рассадником вшивой заразы ... Без веры в будущее, с покорным отчаянием в душе плетутся бабы и мужики, плетутся то щие лошади. На длинных веревках слабыми детскими ручонками та
щат шестилетние ребятишки упирающихся коров ... Среди беженцев свирепствует детская холера. Непогребенные трупики валяются
на каждом шагу. Иногда их складывают в большие кучи ... »2 Безусловно, шедшие по пятам за русскими австрийцы также проводили
I
репрессии
прежде
всего
против
карпатских
Даlluлов НА. Экономика и подготовка к войне. М.-Л.,
1 Воuтоловскuu лн.
с.
-
344, 354, 390 и др.
ру-
1926, с. 57.
Всходил кровавый Марс: По следам войны. М.,
1998,
синов. Но К чему российским властям следовало бороться с собственными лояльно настроенными к российской короне
гражданами? Бесспорно, преследовалась военная целесообраз ность:
насильственное
выселение
мужчин
предполагало,
что
они не будут использованы австро-германцами на фронтовых работах (вряд ли можно полагать, что немецкое руководство намеревалось призывать в свою армию заведомо ненадежных
русских поляков и литовцев). Однако на деле эта целесообраз
ность обернулась гибелью, унижениями, горем, страданиями многих и многих тысяч людей. Очевидно, что в русской Ставке, где высшие чины нарочито кичились показной религиозностью
(к примеру, обвешанный иконками штабной вагон Верховного главнокомандующего), в данном случае оценивали ситуацию
по простой циничной формуле: «Лес рубят, щепки летят». Как говорится: «Вы Бога обманули, генерал!» В применяемых мерах не бьmо ни капли христианского сострадания, ни капли разу мной целесообразности, ни дольки признания собственных ошибок и некомпетентности. В
1941
ГОдУ сталинская Ставка также прикажет
колхозникам сжигать собственные деревни, чтобы не давать немцам крыши над головой, нимало не задумываясь о том, что будет с детьми, женщинами и стариками, лишенными крова русской зимой. Ведь эти люди находились на оккупированной территории, а потому их можно
бьmо легко списывать в расход. Пользу они приносили не советской власти, сдавшей фашистам половину европейской части страны, а немцам, на которых вынуждены бьmи работать. При этом, разумеет ся, ни во время войны, ни вплоть до падения большевистской власти
никто не позаботился внятно объяснить гражданам СССР, как мож но, имея
22
июня существенное превосходство в военной технике,
сдать врагу половину европейской части страны. А в
1915
ГОдУ тех
ническое превосходство, напротив, имел противник, и сдали только
нерусские территории: Польшу, Литву, Галицию.
Подчиняясь давлению военного командования, гражданские власти спешили исполнить все предписания не только «буква
в букву», но и с превышением. Пресловутое чиновничье ра болепие, так превосходно описанное А.П. Чеховым, давало столь уродливые всходы, что порой удивляло и самих авторов
репрессивных проектов. Характерным примером является су
хое чиновничье признание фактов выселения, данное в форме констатации самого что ни на есть обычного для войны явле ния. Канцеляристы генерал-губернаторства Галиции отмеча ли: «Согласно указанию главнокомандующего Юго-Западного
фронта, отсутствие данных, изобличающих в шпионстве, не могло служить основанием к оставлению лиц, заподозренных
в нем, в районе, даже близком к театру военных действий. Та кие лица подлежали высылке во внутренние губернии России, под надзор полиции. В особенности же эта мера должна была применяться к лицам, принадлежащим к составу неприятель
ских войск. Ввиду его все лица, заподозренные в шпионстве,
военным генерал губернатором высылались этапным порядком
под надзор полиции: евреи русины
-
-
в Томскую губернию, поляки и
В Симбирскую, У фимскую И Пермскую губернии,
позднее все
-
в Енисейскую, без различия национальности.
Прочие задержанные вместе с такими лицами или передавались в руки судебных властей, или высылались административным
порядком также внутрь Империи»l. Обратим внимание
-
подвергшиеся насильственной эва
куации лица отправлялись не куда-нибудь, а в Сибирь. В то же время ближе к осени, когда откатывавшиеся под натиском вра
га фронты стали замирать, беженцев размещали в прифронто вых губерниях. Губернаторы собирали крестьянские подводы по всей губернии, после чего беженцы развозились по уездам.
Единственное условие
-
на правом берегу Днепра «военное
командование оседания беженцев не Допускало»2. Вдобавок
существовало
еще
и теоретическое
обоснова
ние данных мер. Следование тактике Отечественной войны
1812
года, превратно преподаваемой «верхами» и совершенно
неправильно применяемой «низами», и озлобленность поражеI
Отчет деятельности штаба временного военного генерал-губернатора
Галиции в период времени с
29 августа 1914 года по 1 июля 1915 года.
Киев,
1916, с. 30. 2 Друцкой-Соколuнскuй В.А. На службе отечеству. Записки русского губер
натора. Орел,
1994, с. 73.
ниями
по нудили
русское
военно-политическое
руководство
к
насильственным мерам в отношении населения приграничной с фронтом полосы. Причем, надо сказать, весьма широкой поло
сы. То есть если озлобленность от поражений присуща войскам и властям любой страны без исключения (в той же Германии «шпионами» и «предателями» были «назначены» бельгийцы и французы оккупированных территорий), то в России подво дилась еще и теоретическая база. Как будто бы не прошло сто лет и вновь вернулись наполеоновские времена. Даже генерал
квартирмейстер Ставки ген. Ю.Н. Данилов, который, правда, обвиняет в свершившемся исключительно начальника Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевича, вся
чески выгораживая самого великого князя Николая Николае вича, был вынужден констатировать: «Ясно, что легче было подвести под подозрение все инородческое население. Евреев, немцев,
поляков
или другие народности,
чем
выдвигать про
тив того или другого отдельного лица какое-либо конкретное обвинение, которое еще нужно было доказать. На почве этой обстановки, создаваемой, к сожалению, каждой войной, воз
никало много печальных случаев и недоразумениЙ»l. «Много недоразумений»
-
это десятки и сотни тысяч насильственно
выселяемых на восток людей.
Действующая армия есть чрезвычайно сложный организм, где зачастую взаимодействие ближнего тыла и фронта стано вится условным. В ходе наступательных операций кампании
1914
года войска справлялись сами с возникавшими проблема
ми. Но в
1915
году нехватка солдат на фронте привела к тому,
что тыловые оборонительные рубежи, опираясь на которые, русское командование рассчитывало сдержать неприятельское наступление, стали строить мирные жители.
Под
руководством
военных
инженеров
оборонительные
укрепления в тылах отступавших русских армий возводились
усилиями местного населения и беженцев. Причем
-
всех по
лов. Внутриполитические мероприятия русской Ставки, объ1 Данилов
Ю.Н Великий князь Николай Николаевич. М.,
2006,
с.
274.
явившей насильственную эвакуацию мирного населения на
восток Российской империи необходимым средством ведения войны, дали в руки военных властей десятки тысяч рабочих рук. Насильственно уводившиеся вслед за армией люди (дома сжигались, а имущество, которое нельзя было взять с собой, уничтожалось ) точно так же насильственно отправлялись на
строительство оборонительных рубежей, львиная доля которых так и не понадобилась отступавшим войскам. Труд этих людей являлся почти бесплатным, так как большая часть денег, -что должна была выплачиваться за труд, присваивалась интендант скими чиновниками, а отказаться от работ было практически невозможно.
Распоряжением Верховного главнокомандующего на восток уводилось все мужское население в возрасте от восемнадцати
до пятидесяти лет, из которых годные к работам люди должны
были отправляться в распоряжение генералов Величко, Арта монова, Лебедева, занимавшихся фортификационными и до рожными инженерными работами. Современник так пишет о беженцах и населении при фронтовой полосы летом
года:
1915
«Гонят всех, кого захватят на улицах, без различия пола и наци ональности
-
от пятнадцати до пятидесяти пяти лет,
-
в око
пы. А чтобы не убежали, так ночью гонят в арестный, где спят и дети, и женщины, и мужчины вповалку. Утром выстраивают в
ряд и гонят рыть траншеи»l. Характерное сопоставление
-
вы
гоняемые на работы беженцы содержались в зданиях пенитен циарной системы. Чего и следовало, впрочем, ожидать. Разумеется, вслед за отправляемыми на восток мужчина
ми, как правило, следовали и семьи. Иными словами, семья
отправлялась в глубь империи в качестве беженцев, а при год ные к работе мужики (отцы, мужья, старшие сыновья)
-
на
работы в прифронтовой зоне. Таким образом, Ставка Верхов
ного главнокомандования весьма умело нашла рабочие руки для тыловых военных работ
-
угоняемые на восток люди шли
собственным ходом, впереди войск. Ряд же актов Ставки поJ
с.36.
Степной Н. Записки ополченца. Собр. соч. в
10
томах, Т.
2.
М.,
1927,
зволял инженерным и интендантским службам Действующей
армии без церемоний, в обязательном порядке набирать людей для собственных нужд. Кроме того, быстро проедавшие захва ченные с собой в дорогу продовольственные запасы беженцы нуждались в хлебе и молоке. И, следовательно, эти люди даже
и по объективным обстоятельствам не могли H~ идти на фрон товые работы. Часто на работах использовались и женщины, о чем дают
представления фотографии того времени. Одна из причин вы хода на работы
-
необходимость кормить свои семьи, так как
хозяйство осталось уже где-то далеко на западе, да и то чаще всего сожженное отступавшими русскими войсками. Много
ли было шансов, что эти люди, разбросанные в огромном про странстве Российской империи, сумеют когда-либо увидеться вновь? Где же здесь оправдание для Верховного главнокоман дующего, чьим приказом и творился данный произвол? Где
здесь (а это ведь только один пример) увидел оправдание свое му шефу генерал Данилов? Действительно, помимо мужчин-беженцев, в
1915
году на
окопные работы стали бросать массу женщин. А.Б. Асташов пишет, что это были нанятые на работы беженки, оставшиеся
без мужей и по разным причинам осевшие в пределах театра военных действий, а также женщины, присылаемые по нарядам местного и военного начальства. Среди этих последних были, как правило, «незамужние, вдовые, а также бездетные женщи ны и, как правило, молодые». Также
-
женщины развратного
поведения.
Львиная доля этих женщин, естественно, вступала в сексу альную связь с солдатами и офицерами, следствием чего стало громадное распространение в Действующей армии венериче
ских
заболеваний.
Совещание
губернаторов
и
предводите
лей дворянства при поддержке командования в Ставке в мае
1916 года
постановило отказаться от женщин при производстве
окопных работ. Для замены сначала пытались использовать во еннопленных славян, а затем
-
мужчин из Средней Азии: «От
каз этот повел к серьезным последствиям как в деле организации
оборонительных работ, так и во всей социально-политической
обстановке в
стране. . . нерешенность семейно-сексуальных
проблем ударила по обороноспособности страны ... »! Надо отметить, что местные начальники зачастую все-таки не разлучали семей. Не в силу гуманности, а просто сознавая,
во что могут вылиться подобные мероприятия, про водимые в
массовом масштабе. Никто не желал восстания в тылу армии,
а потому общая масса беженцев плелась по дорогам, подгоняе мая отходившими военнослужащими. Так, приказ главкоюза
ген. Н.И. Иванова по этому поводу гласил: «Во избежание вер
бовки мужского населения Галиции в возрасте от
18 до 50 лет в
ряды австро-венгерской армии в местностях, оставляемых рус
скими войсками, всех мужчин этого возраста высылать в Рос сию, в Волынскую губернию».
Разрешалось брать с собой семьи, имущество, инвентарь, скот и лошадей. Все то, что взять было невозможно, зачастую уничтожалось. Поэт-улан Н.С. Гумилев в своих «Записках»
описывает подобную практику следующим образом: «На рас свете следующего дня, когда можно было ждать атаки и когда весь полк ушел, оставив один наш взвод прикрывать общий от
ход, немцы не тронулись с места, может быть, ожидая нашего нападения, и мы перед самым их носом беспрепятственно по дожгли деревню, домов в восемьдесят, по крайней мере. А по том весело отступали, поджигая деревни, стога сена и мосты, изредка перестреливаясь с наседавшими на нас врагами и гоня
перед собою отбившийся от гуртов скот. В благословенной ка
валерийской службе даже отступление может быть веселым». Если непонятно, все это
-
деревни, стога сена, мосты,
-
столь «весело» сжигаемое русской конницей, являлось имуще
ством россиян. То есть тех самых граждан России, чьи мужья и
сыновья зачастую уже и так защищали свою страну на фронте. Или сложили свои головы за Веру, Царя и Отечество. П.И. За лесский справедливо называет эвакуацию
1915
года «спасени
ем России с помощью разорения ее населения». Так что такую I
Военно-историческая антропология. Ежегодник.,
ные проблемы изучения. М.,
2006,
с.
369-371.
2005/2006.
Актуаль
меру борьбы, как уничтожение деревень войсками и партизана
ми, как то требовал в
1941
году И.В. Сталин, чтобы остановить
победоносное продвижение вермахта по территории СССР, было придумано и впервые применено вовсе не в Советском Союзе. Вообще, если провести сравнительный анализ деятель
ности верховного руководства нашей страны в период обеих мировых войн, то можно увидеть, что большинство действий
было придумано еще при царизме. Советская власть лишь до вела их до логического жестокого завершения, безжалостно относясь к людям-винтикам тоталитарного механизма, на что
царизм просто не решался. Наверное, в силу «антинародного» характера самого режима.
Генерал Залесский описывает один из таких случаев, ког
да командиры прививали своим войскам привычку к грабежу мирного населения. Так, командир кавалерийского корпуса в одном из поместий (то есть начальник в чине не ниже генерал
лейтенанта) «требовал от помещика и от всего населения, что
бы они или уходили в глубь страны, взяв что могут, или оста вались дома, но в таком случае
-
войска возьмут у них все,
что захотят». Поместье удалось отстоять, но пожар, сложенный по приказу комкора, еле-еле потушили усилиями пехотной ча
сти. П.И. Залесский справедливо пишет: «начать грабеж легко, а остановить трудно ... А сколько деревень было сожжено рус скими войсками при отступлении? Сколько жителей разорено
и погублено в пути? Могилами их устланы были все дороги. Картины их бедствий неописуемы».. Иными словами, имен но простые люди оставляемой территории расплачивались за
бездарность генералитета, за неподготовленность русской во енной машины к войне, за внешнеполитические провалы ца
ризма, второй раз за десять лет втянувшего страну в большую войну с великими державами мира. Характерно, что относительная «добровольносты) эвакуа ции имущества очень скоро эволюционировала в обязательную меру. По закону от 1 Залесский
с.
171, 173.
30
августа
1915
года беженцы
-
это «лица,
п.и. Возмездие (причины русской катастрофы). Берлин,
1925,
оставившие местности, угрожаемые неприятелем или им уже
взятые, либо выселенные распоряжением военных или граж данских властей из района военных действий, а также выходцы
из враждебных России государств». Военные власти не умели нанести
противнику
решительное
поражение,
которое
могло
бы остановить продвижение австро-германцев на Восток, зато весьма умело воевали со своими людьми.
Озлобление беженцев достигало невероятных размеров. На пример, князь н.п. Урусов, работавший в организациях Крас
ного Креста на Юго-Западном фронте, заметил: «Галичане ста ли теперь нашими врагами. Перед уходом из Галиции русские
войска ее выжгли, затоптали, разграбили, народ с собой угнали, избивали даже их войтов. Галичане озлоблены до крайности.
В России они содержатся в невозможных условиях ... »' То же самое говорилось очевидцами в отношении Польши, Курлян дии, Литвы.
Летом войскам приказывалось уводить с собой весь скот, причем подразумевалось, что плата за него будет внесена по освобождении оставляемой территории, то есть после войны. Только теперь данная мера касалась не только вчера еще ино
странных подданных (галичан), но и своих собственных на тер ритории Польши. Следовательно, женщины и дети польских,
литовских, западнобелорусских и западноукраинских земель
оставались без коров, птицы, без каких-либо вообще средств к существованию. И, главное, без кормильцев, отправляемых рыть окопы в ближайшей тыловой зоне. Понятно, что женщины и дети также двинулись вслед за от
цами и мужьями в глубь России. Десяткам тысяч из них не суж
дено было пережить зиму, и еще десятки тысяч более никогда не увидели свою родину: Великая Русская революция и Граждан ская война в России перемешали страну и ее население самым
что ни на есть неузнаваемым образом. Исследователь говорит: «Причины столь массового отъезда мирного населения на тер
риторию Российской империи были различны. Во-первых, наI
См.: НарювА.н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. Нью-Йорк,
1955, кн.2,
с.
302.
селение стремилось уйти дальше от театра военных действий,
спасаясь от обстрелов. Во-вторых, часть населения по кидала свои жилища, опасаясь расправ со стороны австрийцев за связи
с русскими ... В-третьих, огромные массы беженцев двинулись в Россию, так как русское командование стремилось оставить
австрийцам пустынную территорию»l. Даже после отмены принудительного выселения из Гали ции
24
июня
1915
года у остающихся жителей все равно за
биралось практически все, кроме продуктов питания на месяц.
В итоге изголодавшиеся беженцы нападали на коренное насе ление местности, через которое они проходили, отбирая у них все
-
продовольствие, вещи, фураж. Разгорались целые бои
на дубинах и вилах. Отбирали и войска. А потом и эти жители, только-только отстаивавшие
от расхищения
свое имущество,
вовлекались в эвакуацию и также переходили к мародерству.
Можно, конечно, оправдывать такие вещи военной необ ходимостью, однако воспоминания многих фронтовиков пе стрят указаниями на сжигаемое продовольствие на армейских
складах, чтобы оно не досталось противнику. Военные власти предпочитали сжигать казенное имущество, вместо того чтобы раздать его проходящим частям и беженцам, но зато грабить на селение, раздевая его до нитки. Епископ Евлогий впоследствии вспоминал: «Положение галицийского каравана было ужасно. В пыли, грязи, под дождем и зноем, рожая и умирая в пути,
двигался грандиозный табор беженцев; не зная, где и когда он осядет. Надо было кормить скот и самим кормиться. Наши кре стьяне, оберегая свое достояние, на свои луга чужой скот не
пускали, а кормиться самим в беженских условиях галичанам было тоже трудно». Что ж: гражданское население в национальных войнах всег да не ставится ни во грош, что надлежит помнить, что называ
ется, «денно и нощно». Вместо того чтобы отказаться от прин ципа насильственной эвакуации, правительство, не имевшее
рычагов воздействия на Ставку, только и сумело, что возложить I
Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в
годы Первой мировой войны. М.,
2000,
с.
188.
общую заботу о беженцах на МВД, местные власти, земства. Главная государственная ответственность лежала на комитете великой княжны Татьяны НИКQлаевны
-
Всероссийское обще
ство попечения о беженцах, основанное в сентябре
1915
года.
Помощь оказывал ась всем, за исключением «иностранных под данных немецкой и венгерской национальности».
Современный исследователь так оценивает политику рус ских властей в отношении населения оставляемых террито рий: «Массовое насильственное перемещение населения летом
1915
года, а затем и спровоцированное "беженство" являлись
составной частью планов русского командования по эвакуации и разорению оставляемой территории Галиции и Буковины в
ходе широкомасштабного отступления ... »l Те же методы рас пространились на территории русской Польши, Литвы, Запад ной Белоруссии. Только благоразумием и естественной человеческой жало
стью местных командиров, саботировавших жестокое узколо бие высокопоставленных стратегов, не умевших надлежащим образом воевать с врагом, но зато превосходно каравших своих и чужих гражданских лиц за малейшее непослушание, можно
объяснить тот факт, что в тылах отступавших русских армий не вспыхнуло антирусского партизанского движения. Что гово рить, если сама императрица Александра Федоровна, не в силах
остановить безумие, отдала распоряжение, чтобы двигавшиеся с фронта санитарные поезда императорской фамилии по дороге подбирали беженцев. Кроме того, с конца июня русские власти не трогали поля
ков. Но и того, что уже было сделано, стало достаточным для
расцвета русофобских настроений, что наиболее отчетливо ска залось в период советско-польской войны
1920 года.
Многие же
поляки честно выполняли свой воинский долг в рядах Воору
женных сил. Только один пример
-
доброволец-кавалерист и
будущий маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский. I
Нелunовuч с.г. Население оккупированных территорий рассматривалось
как резерв противника
// Военно-исторический
журнал,
2000, NQ 2,
с.
66.
Русские тылы забивались громадными массами в большой мере насильственно эвакуируемых беженцев. И вероятность гибели (особенно для женщин и детей) здесь была более вы сока, нежели для того, чтобы выжить. Достаточно сказать, что, по данным П.И. Изместьева, к концу июля только в районе
крепости Брест-Литовск и города Кобрина в лесах (выделено мной,
-
Авт.) скопилось свыше ста пятидесяти тысяч бежен
цев 1. А вот как описывает положение беженцев в данном райо не Л.Н. Войтоловский, наблюдавший все собственными глаза ми: «Возле Кобрина большая песчаная равнина. На ней осели тысячи беженцев, и под знойным солнцем раскинулся на сыпу
чих песках огромный город-бивак. И тут же рядом за двое су ток вырос почти такой же обширный город мертвых
кладбище»2. Что говорить
-
-
детское
у великого князя Николая Нико
лаевича собственных детей не было. Чего же жалеть чужих, да еще простонародного быдла? Еще нарожают
-
сделают то,
чего за всю жизнь не удосужился сделать Верховный главноко
мандующий, не задумываясь, бросавший в топку войны детей. Львиная доля той беженской массы, что скопилась вокруг Кобрина, являлась православным населением Холмской губер нии, которое вняло призыву уважаемого в области архиеписко па Холмского Анастасия. Сюда же стекались и поляки, и часть евреев. Какая-то доля этих беженцев была насильно выгнана из своих домов казаками, которые, выполняя приказ Ставки, оставляли после отступавшей русской Действующей армии .«выжженную пустыню». Поэтому процент жителей Холмской
губернии среди той массы беженцев, что отходила вместе с ар миями Северо-Западного фронта, оказался весьма велик. Впо следствии
главнокомандующий
фронта ген.
М.В.
Алексеев,
армиями
Северо-Западного
получивший
исчерпывающую
информацию о положении беженцев и их страданиях, препят ствовал насильственному принуждению жителей к эвакуации со стороны войсковых частей. I
См. в: Пэль.ман Бои на реке Зал. Буге летом
2
ВойmоловсК1JЙ л.н. Всходил кровавый Марс: По следам войны. М.,
1998, с. 391.
1915
года. Пб.,
1921,
с.
5.
Надо сказать, что летом
1915
года беженцы постоянно ожи
дали начала русского контрнаступления и, следовательно, свое
го возвращения домой. То есть отходить в глубь России они
не торопились, держась близ линии фронта. Соответственно, в условиях общего отхода русских войск и дезорганизации снаб женияна долю беженцев выпадали дополнительные страдания, увеличивавшие число жертв среди наиболее слабых
-
детей,
стариков, женщин. Е.А. Никольский в своих воспоминаниях описывает тяжелейшую дорогу отхода кобринских беженцев
через Пинские болота в Минскую губернию: «Кто не присут ствовал на пути прохождения Пинских болот массой беженцев, тот не может представить себе все страдания, испытанные не счастными людьми». В связи с тем, что болотную воду нельзя
было пить, люди умирали сотнями. Первые трое суток герман ская авиация бомбила колонны беженцев, стремясь внести хаос в русское отступление. Иными словами, авиа- и артудары по
мирным жителям придумали вовсе не фашисты. О том, что ко лонны беженцев обстреливались немецкой артиллерией, упо
минает в своих рукописях и военный инженер В.М. Догадин 1 • Через десять суток пути беженцы вышли к городу Слуцку, где они и получили первую помощь, а также вдоволь воды и пищи.
Вскоре в городе Рославль Смоленской губернии, куда уходи ли гужом беженцы, чтобы быть погруженными в эшелоны, «из
опросов выяснилось, что почти не было семьи, которая бы не потеряла хотя бы одного своего члена в продолжение страдно го пути с места своей родины до города Рославля. Счастливых оказалось только около двух процентов. Погибали прежде все го малые дети, затем
-
престарелые женщины, следующие
-
старики и больные»2. Уничтожение имущества войск и местного населения, по
жары деревень и принудительное выселение больших людских масс, указываемые «сверху», давали солдатам шанс к проявле
нию самых низменных инстинктов. Первый толчок к разложе нию русская Действующая армия получила как раз в дни ВелиI
Военно-исторический журнал,
2009, N2 11, с. 78. 2007, с. 230, 239.
2 Никольский Е.А. Записки о прошлом. М.,
кого Отступления. Еще раз можно подтвердить, что жестокость к мирному населению не есть вещь, при сущая исключительно
большевикам, как это сейчас утверждается отдельными «исто риками». Это есть характерная черта российского высокопо
ставленного чиновничества,
всегда
предпочитавшего
своих, чтобы чужие боялись». Посмотрите в наши дни
«бить
-
как
ведут себя российские чиновники внутри страны и как они же держатся за рубежом, куда вывозят свои финансовые накопле ния коррупционного происхождения.
Ведь беженцы шли, перемешиваясь с отступаюшими войска ми, то есть также находились в зоне непосредственных боевых действий. Участник войны впоследствии так описывал отход к
крепости Гродно своего 269-го пехотного Новоржевского пол ка (68-я пехотная дивизия): «Движение полка почти до самого Гродно в течение двух недель прошло в сплошных боях, при
чем фланги были всегда открыты. Никаких соседних частей мы не знали. Порой казалось, что мы остались одни, оторвавшись
от всей армии. После дневных боев приходили жуткие ночи. Люди нервничали в это время особенно сильно. Артиллерия и пулеметы противника нас расстреливали почти безнаказанно ... В критические минуты ночью офицеры выходили на бруствер окопов и спокойно проходили фронт своей части под обстрелом противника, и это успокаивало солдат. Обычно за два-три часа до рассвета полк снимался с позиции, так как фланги окружа лись и справа и слева начинающими вспыхивать пожарами
-
это сжигали сено и дома уходившие от немцев жители и отхо
дившие воЙска»l. Дело не ограничивалось выселениями и эвакуациями. Еще в ходе наступательных операций Верховное командование при
бегало к практике института заложничества. Так, распоряже ние Ставки о взятии заложников из числа еврейского населения последовало уже
27
ноября
1914 года.
Тогда же этот приказ был
повторен на местах, в гарнизонах крепостей, войсковых сое
динениях, вообще подведомственных Ставке структурах. ЗаI
Военная быль,
1961,
N~
51,
с.
3I
ложники должны были быть казнены в случае «изменнической
деятельности какого-либо из местных жителей». Характерно, что заложничество распространялось исключительно на евре
ев
-
данной категории населения, солдаты которой доблестно
воевали за Родину, «стратеги» Ставки не доверяли.
В мае
1915
года, когда Совет министров стал активно наста
ивать .на прекращении практики насильственного перемещения
в глубь страны еврейского населения, в Ставке распорядились брать «заложников из неправительственных раввинов и бога тых евреев с предупреждением, что в случае измены со стороны
еврейского населения заложники будут повешены». Напомним, что до
1914
менее пяти
года в Российской империи проживали немногим миллионов
евреев,
что составляло половину
всех
евреев в мире. И девяносто процентов из них проживали в так называемой черте оседлости, в
1915
году «эвакуируемой на
восток».
Очень удобная категория населения для обвинения в массо вой измене и шпионаже в пользу противника. К тому же к вя щему торжеству воинствующих бездарностей, проигрывавших
сражения немцам, но побеждавшим в сражениях с собственны ми гражданами, предполагаемые помощники все того же пол
ковника Мясоедова были либо немцами, либо евреями. Про стор для репрессалий и их обоснования
-
неограниченный!
В чем, например, заключалась «измена» евреев? Быть может, в том, что они, оставаясь на территории, сдаваемой противни
ку, наверняка как-то использовались бы немцами (допустим, для каких-то работ)? Как же тогда те же немцы должны были рассматривать, к примеру, население Восточной Пруссии, что
в августе
1914
года не успело бежать в глубь Германии, спаса
ясь от русского вторжения? Но ведь немцы так не делали, хотя,
бесспорно, масштабы кампаний
1914
и
1915
годов несопоста
вимы. Факт, что еврейское население при фронтовых областей энергично оперировало информацией. Но делалось это не в це лях мнимого шпионажа, а в силу необходимости выживания в условиях войны, когда, надо сказать честно, ни одна из воюю
щих сторон не испытывала особенных симпатий к еврейству.
Нельзя не сказать и о том, что главнокомандования фронтов проводили политику «принудительного выселения очищаемой
полосы» порой вопреки распоряжениям свыше. Так, как пишет А.Н. Курцев, когда Ставка Верховного главнокомандования, воз
главляемая уже императором Николаем
II
(с конца августа) по
требовала прекратить насильственную эвакуацию, на отдельных участках фронта фронтовые командования все равно продолжа
ли выселение мирных жителей. Неудивительно, что, по сведени ям Министерства внутренних дел, к сентябрю
года пере
1915
движение беженцев вслед за отступающими русскими войсками приняло
«характер
великого
переселения
народов:
несметные
толпы голодных и полунагих людей движутся на восток ... фак
тически грабя встречные деревни и увлекая за собою их жителей, увеличивая ими бездомную толпу». С начала войны к середине
сентября в при фронтовой зоне насчитывалось (всего за войну -
750 000
беженцев
до пяти миллионов). А «в следующие три с по
ловиной месяца только маршрутными поездами [двести единиц]
вывезли на восток свыше двух миллионов человек»l. Игнорирование штабом Верховного главнокомандующего ве ликого князя Николая Николаевича правительства страны (Со вета министров) говорит о том, что зарвавшиеся в репрессивной политике «стратеги» штаба Ставки перешли уже те границы, где кончаются собственно военные полномочия и начинаются
общегосударственные проблемы. Энергия воинствующей без дарности обратилась против своих же людей, теперь уже рас сматриваемых в качестве резерва противника, как то подмечено
С.Г. Нелиповичем. Только кто же прежде прочих виновен в том, что враг победоносно продвигался по российской земле и насе ление оставляемой неприятелю территории перестал о быть соб ственным резервом? Разве не Ставка прежде всех прочих, несет ответственность за неудачный ход войны? Однако Верховный главнокомандующий спешил возложить ответственность и из
держки на других. Об обвинении военного министра в результа те грубо состряпанной шпиономании уже говорилось. I
Курцев А.Н Беженцы Первой мировой войны в России
Вопросы истории,
1999, N2 8,
с.
102-104, 108.
(1914-1917) //
Как ни странно, но популярность великого князя Николая Ни колаевича в армии и стране оставалась на высоте
-
значит, свое
дело Ставка сделала. Ее деятелям удалось остаться в стороне от вины за поражения, и только· по прошествии времени стало
возможно отделить зерна от плевел. Поэтому как справедливо говорится ученым, «применительно к западным окраинам Рос
сийской империи можно говорить о попытках Ставки про водить
свою собственную национальную политику. Стремление к укре плению тыла армии, борьба со шпионажем на при фронтовых территориях и, наконец, тактика "выжженной земли", которой военные пытались следовать во время отступления русских во
йск в
1915
году, имели своим следствием, с одной стороны, мас
совые высылки в глубь России представителей различных на
циональностей, аресты и практику взятия заложников»l. Именно в те дни один из кадровых офицеров-фронтовиков, описывая в письмах домой грабежи, мародерство, изнасилова ния, разрушение деревень,
все те негативные явления, что во
обще свойственны отступающей армии по территории, не счи
тающей эту территорию «своей», писал: «Я хотел бы мира, сей
час же, пока не поздно получить его на почетных условиях»2. Верховное Главнокомандование, искусственно организовавшее
беженство по образцу
1812
года, как будто бы забыло, что на
дворе двадцатый век, и что за сто лет многое изменилось. Ве
ликий князь Николай Николаевич и его сотрудники как будто бы запамятовали, что в Отечественной войне
1812
года народ
ный порыв не организовывался «сверху», что «дубина народной войны», по выражению ля. Толстого, поднялась стихийно, как ответ на действия оккупантов в захваченных районах. И, наконец, самое главное, никто в Ставке не подумал, что переселяемые внутрь империи люди
-
в основном, не русские
по своей национальной принадлежности. И количество этих лю дей отнюдь не было малым. Да, в процентном отношении ев1
Бахmурuна
А.Ю.
Окраины
Российской
империи:
государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны
1917 rт.).
М.,
2 ГАРФ,
2004, с. 339. ф. 1807, оп. 1, д. 270, лл. 17-18.
(1914-
реи составляли всего
населения Российской империи на
4,5 %
1913
год. Но если сравнить, то поляки составляли
русы
-
5 %,
татары
-
3 %,
казахи и киргизы
6 %, бело 3,7 %. Таким
-
образом, сравнительно с другими многочисленными народами
России, не считая русских
(48 %)
и украинцев
(19,5 %),
коли
чество евреев было немалым. Зачем и во имя чего страна на
сыщалась русофобски настроенным элементом?
При всем том такой элемент являлся еще и озлобленным на Россию, так как в ходе эвакуации потерял все имущество, а за
частую и членов семьи. Во внутренние губернии выселялись австрийские евреи, что уже ни в какие ворота не лезло. Зачем внутри России были нужны австрийские евреи -
не проще ли и
не безопаснее ли для России было бы оставить их австрийцам? Кто же виновен тогда в революции и ее дальнейшей эскалации, когда черносотенцы выделяли ведущую роль еврейского эле
мента в русской революции? Справедливо, что «великий князь
своими действиями фактически разрушил черту оседлости, пе ренеся весь горючий революционный элемент в глубины Рос
сийской империи ... »l. Как можно было до предела усугублять положение и без того неполноправной части населения? Национальная имперская политика России еще раз подтвер
дила свою нежизнеспособность в эпоху пробудившегося в об щепланетарном масштабе национализма как фундаментального основания жизнедеятельности народов и государств. Переселе
ние в глубь страны этих масс только подрывало производитель ные силы страны, так как люди нисколько не ощущали в себе желания работать на победу государства, которое, напрасно со рвав их с родных мест, разом лишило их всего. Огромная часть беженцев отходила на восток только потому, что их деревни сжи
гались отступавшими войсками по приказам высших штабов. Беженцев требовалось кормить, не рассчитывая на их труд. Так, экономический отдел Земгора в своей докладной записке осени
1915
года отметил, что наряду с прочими продовольственными
трудностями «текущий год несет с собой заботы о населении, 1 Граф Келлер. М.,
2007,
с.
424.
покидающем занятые неприятелем местности. Прокормление
громадной волны бездомных людей, несомненно, потребует за готовки многих миллионов пудов хлеба», к чему прибавляется
недород урожая
1914
года в ряде местностей 1.
Столь позитивно настроенный по отношению к русской монар хии ученый, как Г.М. Катков, пишет: «Массовые депортации стали
наиболее трагическим следствием военной кампании
1915
года,
которую тогдашний военный министр Поливанов охарактеризо
вал с горькой иронией как "стадию эвакуации беженцев в военных
операциях". Практика "выжженной земли" на большой террито рии, проводившаяся Ставкой во время отступления наших войск, привела после поражений на фронте в
1915
году к определенной
дезорганизации жизни России ... »2 Отсюда логично, что некоторы ми учеными вообще высказываются весьма и весьма нелицеприят ные оценки действий русского военно-политического руководства по отношению к мирному населению страны. Так, п. Полян ука зывает: «Подчеркнем, что в годы Первой мировой войны именно Россия выступила главным (хотя и не единственным) инициатором
и поборником "превентивных этнических чисток" и депортаций. И это не удивительно, поскольку именно ей принадлежит и "честь"
многолетней научной и идеологической проработки этих вопросов. Ведущие русские военные статистики конца
Обручев и в особенности Золотарев -
XIX века -
Макшеев,
разработали специфическую
доктрину, которую правильно было бы обозначить как "географию неблагонадежносmи". .. Только те районы считались благоприят ными по благонадежности, где русское население составляло не менее пятидесяти процентов. Градиент благонадежности, по Зо лотареву, сокращался по мере продвижения от центра к окраинам
империи. На случай войны давались рекомендации по экстренному
"исправлению" этого "положения", особенно в приграничных рай
онах. В качестве наиболее эффективных средств назывались взятие гражданских заложников, конфискация или уничтожение имуще ства или скота, а также депортации по признакам гражданской и I Записка о производстве массовых заготовок продукroв продовольствия
и фуража для армии и населения. М.,
1915, с. 5. 2006, с. 81.
2 Катков г.м Февральская революция. М.,
этнической принадлежности ... В этой своеобразной массовой "прививке" насильственных перемещений и навязанной людям
бездомности, во многом расшатавшей патриархальные устои не только города, но и деревни,
-
ключ к пониманию многих по
слевоенных и послереволюционных событий и процессов, ко
торые так и хочется назвать роковыми»l. Депортируемые лица получали наименование «гражданские пленные».
По оценке американского ученого Э. Лора, депортации за тронули около миллиона человек, среди которых половину со
ставили евреи, а еще треть
-
немцы. На наш взгляд, следует
говорить не только о депортированных, но и об «эвакуирован ных» в глубь империи жителях западных российских губер ний. Это
-
коренное население Галиции, Литвы и Польши.
Тогда цифра повысится до нескольких миллионов человек, от
2 700 000
до минимум
4 000 000.
Обычно называется цифра в
не менее чем пять миллионов беженцев. Потому что положение «эвакуированных» практически ничем не отличалось от поло
жения «депортированных», несмотря на различия в правовом статусе.
Также следует отметить, что П. Полян неправ. Данная поли
тика Ставки была вызвана не какими-то теоретическими разра ботками «географии неблагонадежности» или жаждой проведе ния «этнических чистою>, а самой что ни на есть обычной граж данской трусостью за непрестанные поражения на театре войны. При чем здесь теория, если жизнь выдвигала свои условия? Ко нечно, воспользоваться прошлыми теоретическими наработка
ми было можно, но главная причина гуманитарной катастрофы
1915
года не в этом. Ставка опиралась на темы «немецкого» или
«еврейского» заговора в качестве шпиономании для обеспечения
алиби своей военно-стратегической бездарности. Не будь поражений, не было бы и депортаций с так называе мой эвакуацией
-
дело ограничилось бы шпиономанией, что,
правда, также не есть хорошо. И еше
-
начавшейся борьбой
различных группировок за власть, в которой «вторые эшелоны» I
Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М.,
С.41-42.
2001,
борьбы вроде великого князя Николая Николаевича и генерала Сухомлинова действовали в интересах «первых эшелонов» царизма, олицетворяемого императором Николаем
11
-
как прин
ципа государственной системы и либерально-буржуазной оп позиции. Российская традиционная монархия рассматривала всех своих подданных как именно подданных, и воинствующий
национализм любого оттенка (от черносотенства до сионизма) был столь же опасен для традиционной монархии, как и рево люция.
Очевидно, что великий князь Николай Николаевич ни в коей мере не пользовался националистическим
черносотенством в
том крайнем выражении, что существовало в определенных кругах Российской империи начала двадцатого столетия. При писывать антисемитские и крайние националистические на строения высшему руководству страны неправомерно и невер
но по самой своей сути. Такие деятели, как начальник Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевич, и до войны высказывавший предложения антисемитского свойства,
были исключениями. Но именно потому на него-то и спешили свалить всю ответственность современники. До сих пор за ге нералом Янушкевичем сохранились ярлыки «одного из самых
фанатичных в России антисемитов», «был известен своей па
тологической юдофобией»'. Тем, кто делает упор на янушке вичах, почему бы объективности ради не рассмотреть позицию таких высших генералов, как, например, М.В. Алексеев? К со жалению, как это видно и на выводах П. Поляна, результаты подвигаются под заранее подготовленную схему.
Нет худа без добра: верховная власть поспешила компен сировать реальные бедствия беженцев позитивными законода тельными мерами. Император Николай
11,
как и подавляющее
большинство высших чиновников и военных, всецело придер живался воззрений имперской политики. То есть рассматривая всех без исключения подданных на равных. I
Фуллер У. Внyrpенний враг: Шпиономания и закат императорской Рос
сии. М.,
2009,
с.
92.
В начале августа
1915
года императору пришлось узаконить
фактическое распространение еврейского населения, согнанно го военными властями из черты оседлости, внутри империи.
Теперь евреи-иудеи без ограничений религиозного характера могли проживать во всех городах России, за исключением сто
лиц и казачьих регионов. Тем самым, «Николай
II
фактически
упразднил черту оседлости»: «Массовые выселения евреев из
губерний, оказавшихся в зоне боевых действий, проводившие ся в
1914-1915 п.
Ставкой, вопреки мнению царя и правитель
ства, создали не устранимые предпосылки для почти полной
отмены антиеврейских узаконений». Впоследствии предпри нимались и иные действия по уравнению в правах лиц иудей
ского вероисповедания. Как считает С.В. Куликов, указ об этом
предполагалось объявить на Пасху
2 апреля 1917
года!. Кстати
отметим, что это должно было почти совпасть по времени с генеральным наступлением на Восточном фронте в кампании
1917
года, намеченным на вторую половину апреля
-
начало
мая.
Таким образом, повторимся, что нарочито жесткие меры в отношении эвакуированных и перемещенных лиц и членов их
семей были продиктованы желанием высших военных властей отвести от себя ответственность за поражения на театре войны. Также свою роль сыграло обычное для российского «крапивно го семени» отношение к простому человеку как к некой биоло
гической субстанции, нежели как к гражданину страны. Ясно, что практически никогда чиновник не несет и минимума ответ
ственности за надлом судьбы многих и многих простых людей. И национальность несчастного здесь не играет ведущей роли. Другое дело, что военные власти, как, впрочем, и граж данские власти внутри страны, не различали действительных
беженцев от депортированных и перемещенных лиц. Это вер но, так как положение этих категорий российских (и австро венгерских) тически
1
подданных
ничем
не
внутри
Куликов СВ. Император Николай
блемы
// Российская
Российской
отличалось друг
история,
от друга:
империи
прак
насильственное
11 как реформатор: 2009, NQ 4, с. 53.
к постановке про
выселение, потеря имущества, произвол чиновников, гибель
наиболее слабых членов семьи, принудительная работа в про мышленности, сельском хозяйстве и Т.д. О положении беженцев говорит доклад земского врача, сделанный в октябре месяце:
« ... КаждыЙ,
кто только имел возможность побывать среди бе
женцев, мог наблюдать необыкновенно высокий процент забо леваемости и смертности. Где простоял хотя бы короткое время
обоз беженцев, там всегда оставлялся после них ряд могил, а некоторые из таких импровизированных кладбищ насчитыва
ют сотни и больше крестов. Кроме разных инфекционных бо лезней, вплоть до холеры, жертвами которых падают беженцы,
важное место занимают здесь заболевания от недостаточного питания»l. Что касается питания, то его вскоре пришлось организовы вать военным властям, так как большая часть беженцев остава лась в пределах театра военных действий, подвластных Ставке. Получалось, что и без того надрывавшийся во имя снабжения Действующей
армии
русский
железнодорожный
транспорт
стал перегружаться еще и заказами для беженцев. А ведь это (впредь до расселения какой-то части беженцев по внутренним
-
губерниям)
более четырех миллионов человек, нуждавших
ся в пропитании. Например, приказ по Западному фронту от
20
января
1916
года, посвященный беженцам, указывал, что
«продовольственная помощь должна выдаваться исключитель
но только нуждающимся». Дневной паек: два фунта хлеба или фунт и сорок восемь золотников муки, двадцать четыре золот ника крупы, пять золотников сала. Также полагалось двадцать четыре золотника овощей свежих, шесть золотников соли, пол
золотника чая, шесть золотников сахару (фунт ник
- 4,2
г). Детям младше пяти лет
-
-
450
г, золот
половинный паек.
Кроме того, продовольствование беженцев могло использо ваться в качестве средства давления на них с целью производ
ства необходимых для военного ведомства работ: «Тех бежен цев и местных жителей, кои при трудоспособности и наличии I
Цит. по: Полнер т.и. Жизненный пyrь князя Георгия Евгеньевича Льво
ва. М.,
2001,
с.
288.
для них подходящей работы будут отказываться от таковой, над
лежит лишать пособий и помощи». Так, несмотря на несколько миллионов беженцев, Всероссийский союз для оказания помо
щи русским беженцам к концу
1916 года помогал только немно
гим более чем четыремстам тысячам адресатов.
Хуже всего, как представляется, было то обстоятельство, что у многих семей, подвергшихся депортации и выселению,
в Вооруженных силах Российской империи служили мужчины.
Многие из этих солдат были награждены за доблесть, прояв
ленную в защите отечества. Каково им было знать, что их род ные подверглись такому принуждению и произволу? Данная политика русской Ставки стала предтечей того психологически
ненормального обстоятельства в годы Великой Отечественной войны
1941-1945 П.,
когда дети предвоенных «врагов народа»
столь же доблестно и геройски дрались с фашизмом, как и те люди, чьи родственники не подвергались репрессиям. В каче стве характерного свидетельства можно привести
письмо ев
рея, выселенного в Казань, в швейцарский Комитет помощи во
еннопленным евреям из России: «Я беженец Виленской губер
нии, откуда мы были выселены и абсолютно ничего не спасли из своего громадного движимого и недвижимого имущества
...
у меня на войне три сына, и все награждены военными георги
евскими крестами ... »l. Разумеется, далеко не все высокопоставленные деятели одо
бряли проводившуюся
Ставкой Верховного главнокомандо
вания политику. Однако император Николай
11
не реагировал
на эксцессы, все больше перераставшие в издевательство над здравым смыслом и человеческими судьбами. Представляется, дело не только и не столько в том, что царь одобрял действия великого князя Николая Николаевича. Скорее всего, вручив ве дение войны в руки компетентных (по мнению самого импера тора) деятелей, Николай
11,
как то было вообще ему свойствен
но, отстранился от собственного влияния на эту проблематику. Но ведь дело в том, что данная проблема являлась глобальной: I Цит. по: Отчеты И доклады комитетов помощи русским военнопленным.
1914-1916, б.м., 1917,
с.
25.
сотни тысяч разоренных и потерявших своих близких людей расселялись по стране. И не просто так расселялись: беженцев
заставляли работать за нищенскую плату в сельском хозяйстве и промышленности, сетуя при этом на «лодырничанье» несчаст
ныхлюдей.
И наконец, что само собой разумеется, беженцы несли с собой
в глубь Российской империи психологию маргиналов лишенных всего и вся, зачастую даже
-
-
людей,
части членов своих се
мей, погибших у них на руках во время передвижения. Влияние такого контингента на население страны, даже если помнить, что
беженцы находились практически на самом «дне» социальной структуры, не могло не быть качественно негативным. В период Красной Смуты, начавшейся, разумеется, не после Октябрьского переворота, а сразу после падения монархии и прихода к власти
оппозиционной буржуазии, начитавшейся книжек про западную демократию, но на деле абсолютно не способную управлять государством как системой, маргиналы станут играть первую скрипку в развитии российского революционного процесса.
Роль беженцев (в львиной своей доле -
нерусских и неправо
славных), как и военнопленных (<<интернациональные» батальо ны Красной Армии), в Великой Русской революции будет чрез вычайно велика, так как позволит рекрутировать в управленче
ский слой массу людей, озлобленно настроенных по отношению к России. И ЭТИМИ людьми бьmи наводнены не только города,
но и деревни, куда беженцев отправляли для работы на оборону. Д.И. Люкшин характеризует данное явление следующим обра зом: «К весне
1917
года легитимность большинства традицион
ных институтов империи вообще оказалась под вопросом, по тому что носители традиции оказались либо в казармах, либо на заводах. Вместо них сельская местность заселялась доселе не
виданными обитателями: пленными и беженцами, анклавы кото рых генерировали маргинальную субструктуру просто потому,
что никакой другой продуцировать не могли»l. Но кто наводнил I
Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Челябинск,
2007, с. 508.
маргиналами Россию? Разве не русская Ставка во главе с дядей
царя?
Что они, эти не русские по своей национальности бежен цы
-
поляки,
немцы,
евреи,
украинцы,
литовцы
-
должны
были думать о русских властях? Что это как не готовый кон тингент для рекрутирован ия сотен тысяч людей в революцию? Как же можно было потом белогвардейцам ным
-
-
кадровым воен
удивляться тому потоку евреев, что сражались на сто
роне большевиков в глубине самой России вплоть до Сибири, а не, скажем, в Украине, когда она была отрезана германским нашествием в
1918
году, где евреи проживали массово до рево
люции? Вышло, что репрессивная эвакуация целиком и полностью
оказалась в руках Ставки. Разделение государства на фронт и тыл, согласно «Положению о Полевом управлении войск в во
енное время» (основополагающий документ русской военной машины) не позволило Совету министров и Государственному совету напрямую вмешиваться в проводимую Ставкой полити ку эвакуации и массового выселения. А любые советы и по желания из тыла Верховным Главнокомандующим и его окру жением нарочито игнорировались. Думается, что охватившая
высшее военное руководство мания величия и безответствен ности превзошла все допустимые размеры.
Между тем гражданские власти пытались хотя бы мини мальным образом повлиять на ситуацию. Так, Совет министров под председательством и.л. Горемыкина несколько раз призы
вал Ставку прекратить практику насильственного выселения в глубь страны населения из прифронтовой полосы И, В особен ности, того населения, что могло быть враждебно настроено по отношению к России. Например, на заседании Совета Ми нистров министр внутренних дел князь Щербатов так говорил о практике выселения евреев:
экзекуций
-
« ... что
творилось во время этих
неописуемо. Такая политика приносит свои пло
ды, и в армии растут погромные настроения». Князь добавил, что в случае военной катастрофы на фронте Ставка прибегнет к тезису о еврейском и/или немецком заговоре как своему али-
би. Но ничего не действовало: правительство не имело права вмешиваться в дела Верховного главнокомандования, всецело распоряжавшегося на фронте и в тех местностях, что были объ явлены театром военных действий.
Император также не вмешивался. Поэтому деятели Ставки во главе с великим князем Николаем Николаевичем, вместо
того чтобы руководить действиями фронтов и армий, больше занимались ударами по гражданскому населению. Главноко
мандующие армиями фронтов, превосходно зная чрезвычай ную ограниченность в военном деле самого Верховного главно
командующего, абсолютную некомпетентность его начальника
Штаба и тупоголовое упрямство генерал-квартирмейстера, ста рались не допускать Ставку в свои дела. Поражений уже и без
того было достаточно, чтобы позволить генералам Данилову и Янушкевичу и дальше руководить русской стратегией.
В тылу же могли только отмечать губительность действий
Ставки. Констатация фактов, правда, не могла повлиять на си туацию. Так, министр земледелия А.В. Кривошеин, один из умнейших людей Российской империи, соратник и последо
ватель П.А. Столыпина, фактический глава правительства в
1914-1915
ГГ., говорил на заседании Совета министров, от
мечая искусственность беженского движения из западных гу берний на восток: «Из всех тяжких последствий войны
-
это
явление самое неожиданное, самое грозное и самое непоправи
мое. И что ужаснее всего
-
оно не вызвано действительной не
обходимостью или народным порывом, а придумано мудрыми стратегами для устрашения неприятеля ... Я думаю, что немцы
не без удовольствия наблюдают повторение даже
они лишаются
1812
года. Если
некоторых местных запасов, то вместе
с
тем они освобождаются от заботы о населении и получают пол
ную свободу действий в безлюдных районах ... в моей компе тенции, как члена Совета министров заявить, что устраиваемое
Ставкой великое переселение народов влечет Россию в бездну,
к революции и гибели»l. 1 ЦИТ. по: Головин н.н. Военные УСИЛИЯ РОССИИ в Мировой войне. М.,
2001,
с.
314.
Прозорливость
А.В.
Кривошеина
не
подлежит
сомне
нию. Причем не только в отношении грядущей революции, но и относительно немецкого удовлетворения происходящим.
Действительно, уже
после войны, как бы задним числом,
генерал-квартирмейстер
штаба
фельдмаршала
Гинденбурга
ген. М. Гофман благодарил своих русских коллег-генералов за примененную ими в
вам
1915 году «тактику 1812 года». По сло генерала Гофмана, в 1915-1917 п. немцы были избавлены
и от возможного шпионажа, и от массы населения, которое в
противном случае следовало бы кормиты . Ведь были же в Рос сийской империи и умные люди! Но театр военных действий
находился в ведении Ставки, поэтому и Совет министров никак не мог повлиять на ситуацию.
Император же, вынужденный лавировать между фронтовы ми и тыловыми противоречиями (не забудем, что по «Полевому положению» подразумевалось, что Верховным Главнокоманду ющим станет сам император Николай
11),
все более склонялся
к мысли О необходимости отстранения великого князя Нико лая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего. Но при этом не вмешивался в действия великого князя. Почему-то
чрезвычайно популярный в армии и народе, но невежественный и упрямый дядя царя, порой проявлял удивительное самодур
ство, когда дело касалось его прерогатив и личных амбиций. Немного о еврейском вопросе и антисемитизме. Одним из
первых выселяемых должно было стать еврейское население оставляемых губерний. Такое распоряжение мотивировалось «поголовным шпионажем» евреев в пользу немцев. Безуслов но, что евреи сочувствовали нашему противнику: в Германии и
особенно Австро-Венгрии не было столь значительных ограни чений в правах лиц иудейского вероисповедания. Однако гово рить о поголовном шпионаже, наверное, было бы уже чересчур даже для самого оголтелого антисемита.
Повторимся, что почти четыреста тысяч евреев воевали в рядах русской Действуюшей армии. Но даже и в рядах российI
Гоф,."ан М Война упущенных возможностей. М.-Л.,
1925, с. 90--91.
ских Вооруженных сил евреи являлись ограниченным в правах контингентом. Здесь сразу оговоримся, что, говоря о евреях, учеными всегда подразумевается их иудейское по вероиспове
данию большинство. Историк пишет: «Иудеи не допускались
во флот, гвардию, команды интендантского ведомства, кре постную артиллерию, крепостные минные роты, пограничную
стражу и конвойные команды. Евреи также не принимались в военные училища и не допускались для сдачи экзаменов на
первый офицерский чин. Их запрещалось назначать писарями,
каптенармусами, фармацевтами даже при наличии специально го образования. Что касается евреев врачей, то они не назнача лись в те части, где по штатному расписанию полагался только
один врач»l. Говоря о тех правовых ограничениях, которым подвергалось еврейское население в Российской империи, необходимо отме тить, что ограничения относились к евреям не как националь
ности, а как к людям, принадлежавшим к иудейской религии. Поэтому с одной стороны, притеснениям подвергались дей
ствительно евреи как национальность, поскольку большинство евреев исповедовало иудаизм. Кроме того, фактически только одни евреи, собственно говоря, иудаизм и исповедовали. С другой стороны, законодательные акты касались все-таки лишь иудаистов, поэтому с чисто формальной, юридической точки зрения еврейство как национальность не преследовалось.
Именно поэтому внук крещеного еврея А. Бланка В.И. Ульянов (Ленин) и мог являться дворянином, так как после крещения его дед уже не подвергался никаким правовым ограничениям.
А генерал Я.Д. Юзефович
-
мог командовать армией в Первой
мировой войне, а затем занимать один из высших постов при
ген. А.И. Деникине в Вооруженных силах Юга России. Одна ко как бы то ни было, евреи-иудеи, а таковых было подавляю щее большинство, так или иначе, не являлись полноправными гражданами Российской империи и полноправными подданны
ми императора ВсероссиЙского. 1 Марков
од Русская армия
1914-1917 гг.
СПб.,
2001,
с.
6.
Репрессалии последовали после первых же неудач, еще в
первые полгода войны. В
1914 году
главкосевзап ген. Н.В. Руз
ский, ссылаясь на немецкие газеты и сведения, поступавшие из
войск, действующих в Восточной Пруссии, указывал, что необ ходимо бороться с якобы имевшим место шпионажем. В одном из таких приказов генерала Рузского, в частности, говорилось:
«В целях обеспечения армии от вредной деятельности еврей ского населения ... Главнокомандующий приказал при занятии
населенных пунктов брать от еврейского населения заложни ков, предупреждая их, что в случае изменнической деятельно
сти кого-либо из местных жителей не только в период занятия данного населенного пункта, но и после очищения его, залож
ники будут казнены»l. Даже если учитывать существенную антисемитскую составляющую в русском военном руководстве
в практике ведения войны, то зачем было необходимо эвакуи ровать еврейское население на восток?
Логика деятелей Ставки в данном вопросе представляет ся прямо-таки безумной, если не сказать больше
-
явно пре
дательской для интересов страны. Казалось бы, что если все евреи, от младенцев до глубоких стариков, шпионят в пользу немцев, то следует оставить их за линией фронта, не созда вая себе проблем (раз не готовы к поголовному уничтожению «шпионского» народа). Тем не менее русское командование
упрямо и непонятно зачем тащит евреев в глубь России, где эти люди обрекаются на неизбежную нищету и издевательства со стороны местных властей. В итоге к
1917
году страна, помимо
и без того чересчур многочисленного революционного и ради кально настроенного элемента в коренном населении, была за пружена массой евреев, насильственно лишенных крова, иму
щества, состояния. Помощник управляющего делами Совета министров в записях,
17
1914-1916 п. А'н. Яхонтов в 1915 года отметил: «Евреи,
июля
своих известных которых вопреки
неоднократным указаниям Совета министров поголовно гонят нагайками из при фронтовой полосы ... вся эта еврейская масса I
ГАРФ, ф.
579,
оп.
1, д. 2002,
л.
1.
до крайности озлоблена и приходит в районы нового водворе ния революционно настроенной».
И эти несчастные логично видели своих обидчиков в рус ских людях вообще. Уже не' говоря о том, что очень многие евреи из западных губерний даже плохо говорили по-русски.
Вот откуда взялись многочисленные «евреи-комиссары», по определению белогвардейцев, в ходе революции и Граждан ской войны. Антиеврейски настроенным исследователям не стоит удивляться громадному наплыву еврейского населения в
Центральную Россию к
1917
году. Половина Сибири получила
еврейский контингент, ранее здесь не виданный. В громадном
своем числе евреи не сами по себе, ничтоже сумняшеся, заяви лись в Центральную Россию, чтобы участвовать в революции, а были насильственно доставлены сюда русскими военными властями в период Первой мировой войны.
Черта еврейской оседлости в
1915
году сделалась театром
военных действий. Поэтому погибали не только мужчины, но и женщины и дети, так как немцы уже тогда относились к ним ис
ключительно плохо (фашизм вырос не на пустом месте), а для русских, действовавших в соответствии с указаниями началь
ника Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Януш кевича, евреи являлись уже заведомыми шпионами. Что гово
рить, если еще до войны, в
191 О
году генерал Янушкевич, ссы
лаясь на значительное количество евреев-солдат, сдавшихся в
плен в период русско-японской войны
1904-1905
ГГ., вообще
предлагал изъять евреев из состава Вооруженных сил? Евреи должны были быть либо выдворены из России, либо
-
платить
специальный денежный налог как компенсацию за военную
службуl. Интересна личность автора этого проекта. Сам ген. Н.Н. Януш кевич не только не участвовал в Русско-японской войне, в отли
чие от тех самых, якобы чуть ли не добровольно сдававшихся евреев, но никогда не участвовал ни в одной войне, и никогда
не командовал войсковыми подразделениями. Вся его карьера I
Бахурин Ю.А. Причины падения крепости Новогеоргиевск в
Военно-исторический журнал,
2009, N2 8,
с.
74.
1915 году!!
прошла по штабным коридорам, что позволило этому генера
лу, не имевшего за душой ничего, кроме безумного проекти рования и книжечек по интендантской службе, в первый год
Первой мировой войны занять пост начальника Штаба Верхов ного главнокомандующего. Наверное, за антисемитизм, которо
му подивились бы и самые оголтелые черносотенцы, генерала
Янушкевича и продвигали по службе
больше вроде бы и не
-
за что было. Так чем же в момент Великого Отступления занималась Ставка Верховного главнокомандования? Снарядов нет, ре зервов нет, крепости сданы, Действующая армия ленная и морально надломленная
-
-
обескров
откатывается в глубь Рос
сийской империи. А в Ставке, оказывается, продолжали искать виновников разгрома. Как и в начале войны, это оказались «предатели» в тылу, «шпионы» на фронте и все евреи пого ловно. Интригами бездарной Ставки, напрасно уничтожавшей десятки тысяч жизней, насильно отправивших в «эвакуацию» сотни тысяч жителей Галиции, Польши, Литвы и Белоруссии (громадное количество этих беженцев
-
прежде всего детей,
стариков и женщин, умерли в дороге), уже был свален военный министр ген. В.А. Сухомлинов. Усилиями Ставки повсеместно создавались многочислен ные комиссии «по расследованию» обстоятельств кризиса воо ружения, шли заигрывания с оппозицией. Параллельно низшие
штабы заваливались инструкциями и приказами по борьбе со «шпионами», «предателями» и евреями. Так, например, ста
1915
5 авгу
года начальник Штаба Верховного главнокомандую
щего ген. Н.Н. Янушкевич сообщал главнокомандующему ар миями Северо-Западного фронта ген. М.В. Алексееву, что его
штаб должен предоставить в Ставку исчерпывающий ответ на «перечень вопросов об отношении евреев к теперешней войне». Напомним, что как раз в эти дни,
4--6
августа, немцам сдались
первоклассные крепости Новогеоргиевск и Ковно
-
более ста
тысяч солдат и офицеров оказались в плену. Торжествующий враг получил более тысячи орудий в качестве трофеев. А ге нерал Янушкевич, ничего не сделавший для того, чтобы насы-
тить войска боеприпасами, чтобы подготовить резервы, чтобы, наконец, заменить бездарных генералов на более подготовлен ных к войне, с серьезным видом отмечал: «Несомненно, что по
окончании войны придется самым серьезным образом обсудить вопрос о возможности дальнейшего оставления евреев в рядах армии, почему представляется крайне желательным иметь к
тому времени систематизированный материал, собранный по отзывам и указаниям участников войны и войсковых частей,
кои испытали на себе весь вред пребывания евреев в их среде». Быть может, и эти СТО тысяч сдавшихся в немецкий плен солдат
крепостных гарнизонов
-
все поголовно также были евреями,
по логике генерала Янушкевича? Иными словами, генерал Алексеев, которому только что пришлось испытать на себе шок сдачи сильнейших русских крепостей, что открыло противнику дорогу в русскую Польшу,
чьи войска откатывались по всему фронту на восток, который не знал, где взять боеприпасов и людей, дабы «заткнуть» об разующиеся бреши на фронте, должен был отвечать Ставке на «еврейский вопрос». Наверное, как раз в этот момент генера
лу Алексееву больше нечем было заняться. Только благодаря этому человеку, умело использовавшему единственный козырь
русской армии
-
беспримерную отвагу и мужество войск, не
рухнул Восточный фронт. Откуда ему было взять время на от писки для Ставки, если обескровленные армии сопротивлялись из последних сил?
Действительно, это ведь не сидеть в удобных мягких ваго нах в Барановичах или Могилеве, и заниматься бессмысленны ми маниловскими мечтаниями о том, как расправиться с вою
ющими на фронте солдатами-евреями. Разумеется, по логике ген. Н.Н. Янушкевича и его присных, после войны за пораже
ния должны были ответить не деятели Ставки, чьи действия и привели к этим поражениям, а кто-то другой
-
евреи в первую
голову. Или генерал Сухомлинов и все прочие, кого «народный герой»
-
великий князь Николай Николаевич милостиво соиз
волит отправить на скамью подсудимых.
Это при том, что в рядах русской армии на фронте погиб ли десятки тысяч евреев солдат. Действительно
-
чем же еще
надо было заниматься Ставке в тот момент, когда Великое От
ступление грозило обернуться в катастрофу? Только в одном
этом эпизоде ярчайшим образом характеризуется деятельность русского Ставки в
Верховного
1915
главнокомандования
первого
состава
году.
Здесь нельзя не отметить, что австро-венгерские военные
власти, в свою очередь, также не доверяли еврейскому населе
нию областей, затронутых боевыми действиями. Иначе говоря, многочисленное еврейство Польши и Украины, расположенное на территориях двух многонациональных империй, оказалось между двух огней. Австрийцы сделали ставку на польских на
ционалистов (Польский легион Ю. Пилсудского) и украинских самостийников (<<Украинские сичевые стрельцы»).
Именно здесь была заложена основа того антисемитизма, что охватил Украину в годы Гражданской войны в России. Теперь уже австрийское политическое руководство, украинизируя за нимаемые русские территории, рассчитывало на их присоеди
нение к Двуединой монархии после своей победы: «Правитель ство Австро-Венгрии успешно использовало условия войны и для насильственного утверждения украинства как в Галиции, так и на занятых территориях России. Галицийские украинцы, в свою очередь, способствовали антирусским устремлениям
австро-венгерских властей как наиболее реальному средству
украинизации края»l. Процветание практики доносительства, участия в терроре, грабежей и «права сильного» вообще, пред полагало наличие некоего «врага».
В связи с тем, что русское население бежало, а сочувствую
щее было уже репрессировано, терроризирование со стороны австрийской военщины затронуло прежде всего тех же евреев. Наверное, как раз тогда были заложены основы того сотруд ничества в поголовном уничтожении «неарийцев», что прово дилось немецкими фашистами в годы Великой Отечественной I
Савченко В.Н Восточная Галиция в
история,
2002,
N~
5,
с.
83.
1914-1915
годах
// Отечественная
войны на оккупированных территориях при активном пособ ничестве местного населения Галиции. Чего стоят только ди
визия СС «Галичина» и служившие фашизму верой и правдой государственные «герои» современной Украины, которым при
«оранжевой» власти активно возводят памятники. Но вернемся в
1915- й
год. Репрессалии должны были кос
нуться не только «мирных» (гражданское население) евреев. Летом
1915
года Ставка рассылала по фронтам и армиям за
просы относительно действий солдат-евреев в бою. При этом
много евреев пошли на войну добровольцами. А шпиономания породила и соответствующее отношение к евреям в низших ин
станциях: не брали добровольцев-евреев, отказывали еврейкам
быть медсестрами и т.д. Между тем многочисленные источники отмечают достой ное поведение солдат-евреев в бою, уж никак, как минимум, не уступающее их русским сослуживцам. Характерно, что евреи
в большой своей массе служили в войсках связи, так как брать их на тыловые должности запрещалось, а для строевой пехо
ты они не подходили, ввиду своей «слабосильности». Широко распространенный в высших кругах перед войной антисеми тизм
оказался помноженным
на репрессивную политику вла
стей в ходе войны. Отечественный исследователь справедливо говорит: «Ярко выраженная корреляция между антизападными
настроениями и юдофобией в высших эшелонах власти (образ "зараженного еврейством Запада") определялась убеждением в том, что евреи
-
"пятая колонна" недругов России, так как все
они якобы связаны либо с тайными масонскими организациями
в Англии, Франции и США, либо с разведками Центральных держав, готовивших акты саботажа и диверсий на территории России, либо, наконец, с сепаратистами из числа сторонников
независимости Польши, Финляндии, прибалтийских губерний,
Белоруссии и Малороссии»l. И этой «пятой колонной» забивалась вся Россия! Причем не в концентрационных лагерях, а повсюду, так как огульно обI
Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо ... » Запад и военная элита России.
1900-1914 !т.
М.,
2001,
с.
194.
виняемые всем скопом евреи все равно в своем большинстве являлись гражданами Российской империи (лишь часть еврей ского населения была вывезена из австрийской Галиции). По нятно, что еврейские беженцы оседали в городах, так как в де
ревне они не могли ни проживать, ни работать. Если не знать, что за люди сидели в Ставке, то следует прямо признать, что русское Верховное Главнокомандование сплошь и рядом со стояло чуть ли не из предателей национально-государственных интересов.
Но вспомним, что именно в
Ставке находился главный
«стратег» Российской империи ген. Ю.Н. Данилов, составив
ший оперативное развертывание таким образом, что Россия вы ставляла по армии против каждой страны на своей западной границе, совершенно не считаясь с тем, что ни Румыния, ни
тем более Швеция не являлись вероятными противниками Рос сийской империи. Создание обсервационных армий в ХХ сто летии
-
верх глупости, однако же ведь мог этот человек соста
вить такие планы, а Генеральный штаб
-
их утвердить?
Именно в Ставке находился первый помощник Верховного главнокомандующего, его начальник Штаба, ген. Н.Н. Янушке вич, который никогда не командовал ни одной войсковой ча
стью, всегда занимая штабные и преподавательские должности (с 1900-го по
1913 год он безотлучно служил в канцелярии воен
ного министерства); который никогда не участвовал ни в одном
бою; который совершенно не знал ни единого театра военных действий. Ведь мог же такой человек быть накануне войны на чальником Генерального штаба, а с началом военных действий занять пост начальника Штаба Верховного главнокомандую щего? Кому это показалось особенно удивительным в стране,
которая непрестанно воевала и выдержала мощный конфликт на Дальнем Востоке в
1904-1905
гг.? Наверное, иных канди
датур, испытанных войной и руководством войсками на войне, в постоянно воюющей России не нашлось. И, наконец, Верховным главнокомандующим Российских
Вооруженных сил на фронтах войны был человек, который явно предпочитал интересы союзников русским национальным
интересам. Который бросал русские войска вперед, не считаясь
ни с чем, лишь бы были удовлетворены французы и англичане. Великий князь не посте снялся разложить армию пропагандой шпиономании во имя свержения с поста своего врага
-
воен
ного министра; который и впоследствии не постесняется под держать отречение своего племянника от престола. Сам царь отметил в дневнике, что предательство дяди, выразившееся в
требовании отречения от престола в феврале
1917
года, яви
лось наиболее тяжелым ударом для венценосца. И это
-
не говоря о том «стратегическом» даровании, что
проявил великий князь Николай Николаевич в ходе военных действий, когда военную несостоятельность Ставки приходи лось оплачивать реками солдатской и офицерской крови. При этом «августейший стратег» не стеснялся поддерживать в на
родных массах положительные мифы о самом себе, перестав ляя все с ног на голову. Ведь мог же такой человек занимать пост Верховного главнокомандующего целый год войны? Са мый тяжелый год.
Таким образом, извращенная и оторванная от реальности логика действий Ставки вовсе не выпадает из общего ряда при характеристике такого страшного для российской государствен
ности явления как «шпиономания». Но именно эта политика, от равившая всю страну, явилась одной из существенных состав ных слагаемых успеха и развития Великой Русской революции. И кто же виноват в этом, кроме, прежде всего самой верховной
власти? Исследователь верно подметил, что «германофобия и
шпиономания, слухи об измене и заговорах играли немалую роль в мобилизации и объединении различных сил в дни Фев
раля. Затем режим стал жертвой своей собственной пропаган
ды, разжигавшей настроения шпиономании и ксенофобии»'. Следующим логическим ударом после военного министра,
должен был стать сам император. Однако в
1915
году его фигу
ра еще оставалась неприкосновенной, и антиправительственI
Колоницкий Б.И Политические функции англофобии в годы Первой ми
ровой войны
1/ Россия
и Первая мировая война (материалы международного
научного коллоквиума), СПб.,
1999, с. 271.
ная пропаганда шла в адрес императрицы. Уже в
1915 году сол
даты говорили: «Через всю Россию измена пущена ... От вер ных людей слыхал. Приказала царица все заводы с патронами
поджечь. И написала письмо Вильгельму: "Теперь иди! Голыми руками Россию взять можно"». Ведь в чем здесь дело? В условиях, когда допущена только исключительно патрио
тическая пропаганда, без развязывания «охоты на ведьм» выс шие слои руководства страной никоим образом не могут под
пасть под критику. Тем более это актуально для России, где всегда умели хитро подать материал, подлежащий прочтению «между строю>. Развязывание кампании шпиономании дало в руки оппозиционной прессе те козыри, каковыми она никогда
не смогла бы воспользоваться и в мирное время, не говоря уже о войне, когда действуют законы военного времени. Ясно, что военный министр ген. В.А. Сухомлинов
-
это лишь первая,
пробная мишень для удара по существующему режиму, само державию и императорской власти вообще.
Бесспорно, что в Ставке вовсе не желали обвинять верхи, не говоря уже об императорской семье, в «измене». Однако к это му привела та логика ведения репрессий против собственного
народа, что была развязана именно Верховным главнокоман дующим при молчаливом одобрении императора Николая
1915
II
в
году. Кроме того, личные взаимоотношения внутри импе
раторской фамилии не были безоблачными. Хотя и не предпо лагалось ведь, что одни люди царской крови станут мечтать об устранении других лиц царской крови. И даже
-
о физическом
устранении.
Между царицей Александрой Федоровной и великим кня
зем
Николаем
Николаевичем
существовала личная вражда,
берущая начало в фигуре г.Е. Распутина. Когда-то великий князь Николай Николаевич, доставивший Распутина ко двору, рассчитывал через него управлять царской семьей, но вскоре
Распутин вышел из-под контроля, после чего и он, и царица
стали врагами властолюбивого великого князя. И наоборот. Во время войны императрица подозревала Николая Николаевича
в намерении самому занять престол. Здесь она ошибалась, но в целом
...
В начале жения
1917
года великий князь откажется от предло
оппозиционных
заговорщиков
стать
императором,
но
не доложит об этом своему племяннику и сюзерену. А в ходе Февральской революции великий князь Николай Николаевич станет одним из тех семи высших командиров, кто не только
не поддержит царя в борьбе со столичным мятежом, но и ока жет всемерное давление на императора Николая
11
в смысле
отречения. И это при том, что великий князь, вне сомнения,
являлся безусловным и искренним патриотом России. Просто залог сохранения страны и монархии великий князь Николай
Николаевич, как и подавляющее большинство членов импера торской фамилии, к
1917
году видел в отречении Николая
11
от
престола.
Здесь великий князь просто «забыл», что не кто иной, как он сам в числе многих прочих готовил общественное мнение к подобному исходу. Вдобавок фигура Г.Е. Распутина оказалась столь удобной мишенью для антиправительственной пропаган ды, что, как говорится, если бы Распутина не было, то его сле довало бы придумать. Помимо ген. В.А. Сухомлинова, «во гла ве» «шпионов» оказался и сам Распутин. О том, что Распутин был одним из немногих приближенных к императору лиц, кто протестовал против войны с Германией, старались не вспоми нать, ведь вся оппозиция приветствовала войну, рассчитывая на переход власти в ее руки в период военной невзгоды.
Теперь же, в ходе кампании шпиономании, и Г.Е. Распутин
оказался в стане заклейменных сотрудничеством с врагом. Сто ит напомнить, как в
1918 году ведущий лидер оппозиции,
обви
нявший царский двор в подготовке сепаратного мира, П.Н. Ми люков будет мечтать о том, чтобы немцы заняли Петроград и Москву, лишь бы не стало большевиков. Зато каков был кадет ский лидер в обвинениях царизма в германофильстве сто чудо! Демосфен, да и только. Уже в путиным «связывали теперь все
-
1915
-
про
году с Г.Е. Рас
перемены в правительстве,
отставки и назначения, военные неудачи, и постепенно в глазах
общества из хитрого и развратного мужика-сектанта он стал превращаться в злодея, шпиона, главного виновника всех рос
сийских несчастий. Эта демонизация шла стремительно и про никала в толпу ... теперь образ злодея Гришки, докатившись до самого основания русской пирамиды, стал превращаться в разру шительную силу, которая с легкой руки газетчиков и депутатов
стала называться meмHoU»l. Буржуазно-либеральная оппозиция в полной мере воспользо валась созданной военными властями ситуацией. Удар по царице
означал, что впоследствии будет гораздо легче и удобнее перейти к критике в адрес самого императора. Поэтому инспирируемые оппозицией печатные органы не стеснялись печатать самые дикие сведения, что затем распространялись по стране, и получали тен
денцию к глобализации лживой информации. А все это, скажем еще раз, было начато Ставкой в ходе «мясоедовского дела» и анти сухомлиновской кампании. Кампания «шпиономании» разложила стойкость и дисциплину
ума армии и тьmа. С.В. Фомин говорит:
« ... всем
тем шокирую
щим нормального человека безобразиям и преступлениям рус ского человека (в том числе и "человека с ружьем") к
1917
году
уже научили. Заложники, реквизиции, доносы, грабежи, высыл ки, конфискации частных предприятий с последующей передачей их под государственный контроль, переименования населенных пунктов
-
все это впоследствии уже проделывалось привычно
и на вполне "законных" основаниях»2. Припотушенное было к
1916
году, это явление расцветет в революцию. Это время, когда
разложившиеся армейские части фронта и тыла будут держать на селение всей империи и в особенности непосредственных армей ских тылов и при фронтовых губерний, в обстановке постоянного напряжения и страха ввиду не адекватности своего поведения су ществующим реалиям, своему статусу и условиям жизнедеятель ности.
I
Варламов А.н. Григорий Распутин-Новый. М.,
2 Граф Келлер. М.,
2007,
с.
415.
2007,
с.
519.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Во время войны личная трагедия всегда совпадает с траге
дией общества. В случае поражения главное
-
еще и государства, и
Отечества как всеобъемлющего целого, включаю
-
щего в себя и личность, и общество, и государство. Миллионы трагедий
-
вот результат Первой мировой войны для России.
Это и более полутора миллионов погибших, оплакиваемых се мьями. Это и тяжелораненые, ставшие инвалидами. Но успоко иться российское общество не желало, немедленно превратив войну империалистическую в войну Гражданскую, по выраже
нию В.И. Ленина, добившегося власти осенью
1917
года.
Как минимум, два с половиной миллиона пленных военнос лужащих, около миллиона так называемых гражданских плен ных, двести тысяч дезертиров к моменту падения монархии, а
затем
-
более миллиона, пять миллионов беженцев. Это
-
со
ставляющие той гуманитарной катастрофы, что постигла Рос сию в период Первой мировой войны. Как видим, для нашей
страны количество исчисляется миллионами шими и инвалидами,
-
вместе с погиб
до десяти миллионов человек, выше по
численности, нежели большинство европейских стран. Откуда же такие громадные цифры? Современными иссле дователями выделяются следующие причины того явления, что
русская Действующая армия периода Первой мировой войны (армия феодально-буржуазного переходного типа) понесла са мые большие в сравнении с прочими воюющими странами чис ленные потери:
1) стародавняя традиция небрежения живой силы; 2) низкий образовательный и культурный уровень
нижних
чинов;
3)
традиционный настрой кадровых офицеров-дворян на
личный героизм;
4)
устарелые стратегия и тактика, которыми иногда руковод
ствовался высший генералитет;
5) .весьма низкий уровень дисциплины и организованности; 6) более высокий уровень коррупции, особенно среди тыловых и интендантских служб;
7)
демократизация армии и свободное ведение массирован
ной революционной и пораженческой пропаганды в решаюшем
1917
году лишали армию способности к организации как оборо
нительных, так и наступательных действий!. Помимо объективных причин, действовали и субъективные, а именно
чисто военного характера. Эти причины могли усу
-
губляться во время войны либо исправляться, но малыми темпа ми. Запоздание вело к новым поражения м и очередным потерям. То обстоятельство,· что германская военная машина в двадцатом столетии являлась сильнейшей в мире, показывает, сколь тяжелой была борьба с ней. Первой мировой войны Российская империя не выдержала.
Соединенным антигосударственным действиям либеральной оппозиции и союзников по Антанте, не желавшим видеть в после
военном мире сильной России, невероятно способствовал факт поражений на фронтах войны. А вот в этом уже напрямую виноват царизм как таковой. Великая Отечественная война была выиграна Советским Союзом, вложившим в победу над фашизмом наиболее весомый вклад. Характер тотальной войны, помноженный на спо
собность большевиков быстро и эффективно учиться на собствен ных ошибках, привел к капитуляции гитлеровской Германии.
Человеческий фактор остается ведущим на войне и теперь. Бесспорно, что «война является перманентным плебисцитом, вы являющим солдатскую и народную готовность бороться и жерт вовать собой: это выявляется в числе легкораненых и в строю не остающихся, в числе дезертиров, перебежчиков, в числе сдаю
щихся в плею)2. Но от кого зависит этот плебисцит? Всегда ли от I
Мировые войны ХХ века. Кн.
очерк. М., 2
2002,
с.
1:
Первая мировая война. Исторический
628-629.
Хочешь мира, победи мятеже войну! Творческое наследие Е.э. Мессне
ра. М.,
2005,
с.
476.
самого участника, зачастую поставленного в условия выбора меж
ду очень плохим и еще куда более худшим? Россия потеряла в Первой мировой войне многое, однако глав ной потерей стала кровь ее сынов. По сведениям Главного шта
ба, неоднократно приводимым в литературе, потери на
] 917 года,
1 февраля
составили:
Категории
Офицеры
Солдаты
Убитые и умершие от ран
11 884 26041 8650 4170 11899 430 63074
586880 2438591 93399 185703 2638050 32718 5975341
Раненые Контуженые Без вести пропаВIIIИе
Пленные Отравленные газами
Итого
Эти цифры являются, безусловно, несколько заниженными, осо бенно в отношении кровавых потерь. Более того, Россия потеряла в войне больше любой другой страны. Общие потери Российской империи в годы Первой мировой войны, по данным ген. Н.Н. Го ловина, составили около восьми миллионов человек, в том числе
2 4] 7 000 пленными,
и до
5 500 000 убитыми,
ранеными, отравлен
ными газами, заболевшими. Из этих последних
] 860 000 потерь яв
ляются безвозвратными. Даже немцы, дравшиеся на всех фронтах войны, потеряли немного меньше. Такое положение сложил ось как в силу причин внутренних (кризис вооружения, стремление вое
вать «числом, а не умением», самоубийственная стратегия), так и причин внешних, выражавшихся в том, что союзники старались не
только победить Германию, но и максимально ослабить Россию. Французы, постоянно укорявшие русских за неумение, стара
лись ссылаться на собственные усилия по ведению боевых дей ствий на Западном фронте. При этом своей «Битвой на Марне» четырнадцатого года они бахвалились вплоть до выхода России из войны. И действительно, было чем гордиться. Но если посмо треть беспристрастно, то можно видеть, что русские несли гораз до большие потери, чем французы, в том числе и в первый пе риод войны. Так, с начала войны по
1 ноября 19] 5
года русские
армии потеряли летом
-1915
4 360 000
чел. выбывшими из строя, причем
гг. русские теряли в месяц более двухсот тысяч
человек только пленными. Французы потеряли в
г.
1914/15
2385000 чел., причем пик их потерь пришелся как раз на Мар ну: 216 000 в августе 1914 года и 238 000 в сентябре. И еще: всего в тяжелейшем для Западного фронта 1914 году французы потеряли 955 000 человек. Даже если предположить, что за первые четыре месяца 1915 года (операция в Шампа ни, сражения в Веврской долине, Артуа) из общей цифры в
1 430 000
потерь в
1915 году наши союзники - 480 000 чел., - то и
порциональное число
потеряли про тогда с начала
войны до мая
1915 года французские Вооруженные силы по теряли около 1 450 000 человек. За тот же период (то есть еще фактически до Великого Отступления 1915 года, принесшего русским Вооруженным Силам наибольшие потери) русские
армии потеряли
1 974 000
чел. 1. Конечно, против французов
сражалась большая часть собственно германцев, дравшихся лучше австрийцев. Но ведь и французы в этой борьбе были
не одиноки: плечом к плечу с французскими дивизиями стоя
ли британцы и бельгийцы. И даже уже все в той же кампании
1914
года, когда высокоманевренные действия велись на обоих
фронтах, противник потерял больше людей именно на Востоке:
223 000
немцев и
немцы потеряли
723 000 австрийцев (во Франции в 1914 году 757 000 чел.). Так чей же вклад в общую по
беду более весом? Понятно, что Российская империя имела втрое больший по
сравнению с Францией мобилизационный потенциал, одна ко стоит напомнить, что в секретных соглашениях союзников
по Антанте в отношении дележа трофеев после войны (глав ное
-
территории), русские должны были получить суще
ственно меньше Франции и Великобритании. Конечно, это
-
если судить в тех традиционных геополитических категориях,
что господствовали в первой половине двадцатого века, когда мощь великой державы определялась не столько экономичеI
Головин н.н. Военные усилия России в Мировой войне. М.,
Галактионов М. Париж,
1914 (Темпы
операций). М.,
2002,
с.
2001, с. 143; 505.
ским развитием, сколько территориальными приобретениями.
Так почему же Россия должна была терять больше жизней сво их сыновей, а получить за это после победы меньшую, неже
ли прочие, компенсацию? Ну, как здесь не вспомнить миссию
бывшего генерал-губернатора Индокитая п. Думерга (будущий президент Франции) в конце
1915
года с требованием переда
чи четырехсот тысяч русских солдат для пополнения Западного
фронта. И ведь пришлось-таки дать в
1916
году четыре брига
ды, составленных из лучших солдат. Русские рассматривались союзниками наравне с населением собственных колоний.
Кстати, о колониях. В конце
1916 года
французский посол в
России М. Палеолог заявлял, что «в то время как Франция из всех сил налегает на хомут Союза, Россия делает лишь полови
ну или треть усилий, на которые она способна»l. Безусловно, в этих словах немало истины. В пропорциональном отношении русские выставили в окопы меньше людей, нежели францу зы. Но ведь мы были и вооружены куда хуже. Зачем же было посылать в окопы невооруженных людей, когда союзники не
желали делиться оружием, даже в обмен на русское «пушеч
ное мясо» в окопах Восточного фронта. Кроме того, слабость экономической структуры Российской империи требовала го раздо большего, нежели во Франции или Великобритании, ко личества рабочих рук в тылу. Поэтому как справедливо пишет А.А. Керсновский, «"человеческий запас" России оказался от носительно гораздо
ятельских странах, набор срока
1919
меньшим,
-
нежели
в декабре
1916
в союзных или непри
года был уже объявлен
года, тогда как во Франции и в Германии еще
не был призван срок 1918-го». Но западным союзникам (которые все, вместе взятые, дра
лись с половиной армий наших общих врагов, в то время, как другую половину удерживала одна только Россия) следовало бы не забывать кое о чем, когда они кидали упреки своему рус скому союзнику в недостаточности его усилий (и это при том,
что Российская империя, фактически участвовавшая в войне на I
Палеолог М Дневник посла. М.,
2003,
с.
658.
roд меньше прочих союзников, понесла самые большие человече ские жертвы). Сетуя русским по поводу малых призывов в России относительно к общему количеству населения, союзники остави ли в тени вопрос о собственных колониальных войсках, приводя цифры лишь В отношении метрополий.
Между тем обладая громаднейшими по сравнению с Россией промышленными мощностями (десятикратная разница с Франци
ей накануне войны), экономившими использование рабочих рук
в тылу, союзники ставили себе на службу не только солдат коло ниальных армий, но и рабочую силу своих колоний. Так, мобили
зации в действующие войска выкачали из французских колоний
1 400 000 чел., из английских - 4 500 000; в самих же метрополиях эти цифры, соответственно, составили 6 800 000 и 5 000 000 чел l . Войска колоний дали Франции 545 000 штыков, Великобритания получила 630 000 канадцев, 440 000 австралийцев и новозеланд цев, 220 000 из Южной Африки, 1 160 000 из Индии. Помимо тоro, значительное количество людей из колоний тру
дились в народном хозяйстве метрополий, работая на оборону в тылу: так, колонии дали Франции
220 000
людей только в рабо
чие батальоны. Но ведь и на местах, в самих колониях, на Ан
танту работали миллионы людей, которые не были официально мобилизованы. Именно они поставляли англо-французам сырье, продовольствие, промышленные материалы. Всем этим союзники очень и исключительно неохотно делились с русскими, стараясь
строго «дозировать» свои усилия по борьбе с общим враroм. По ставив себе на службу весь мир, и выступая посредником между Россией и прочими государствами, союзники, подобно ростовщи кам, «стригли проценты» в свою пользу, пугая русских тем, что
без такого грабительского посредничества придется платить еще больше. Оплата шла предоставленными кредитами, что еще боль ше увеличивало финансовую зависимость России от Запада. Помимо этого, союзники не забывали о том, что надо подо
брать все, что «плохо лежит», пока для этого есть возможность. Особенно в этом плане отличились англичане, выделившие две 1
Строков А.А. История военного искусства. СПб.,
1994, т.5,
с.
157-158.
пятых CBOI1X Вооруженных сил на второстепенные театры вой ны. Так, война против германских колоний и на второстепенных
фронтах в целом потребовала
3 576 000
солдат Британской импе
рии. В то же время во Франции сражались
5 400 000
подданных
британской короны. Таким образом, в соответствии со своей стратегией «непрямых периферийных действий» Великобритания использовала на вто ростепенных фронтах армии общей численностью в три с полови ной миллиона штыков и сабель, не решая в то же время главной за дачи -
нанести поражение Германии в Европе. Это лишь русские,
перед которыми постоянно ставили данную задачу, под нажимом
своих «изнемогавших в борьбе» союзников упрямо и тупо дол бились лбом в германскую мощь. Вот она
цена за финансово
-
экономическую зависимость. И одновременно
-
упрек либераль
ной оппозиции, накануне войны разглагольствовавшей о русской зависимости от Германии, но закрывавших глаза на рост не менее
тяжелой (а то и более) зависимости от союзников
-
Франции и
Великобритании. Только в германской Восточной Африке, где немецкий кор пус полковника п. фон Леттов-Форбека насчитывал солдат и
12 000
3500
белых
африканских бойцов народности аскари, англи
чане использовали до
370 000
чел. Имея почти двадцатunятu
кратное превосходство в силах, англичане так и не смогли взять
Леттов-Форбека, сложившего оружие только после объявления об окончании военных действий. В одной лишь Месопотамии рас
полагалось около девятисот тысяч британских солдат и офицеров. Австралия дала британским вооруженным силам шесть дивизий, Канада
-
четыре, Новая Зеландия
-
одну. И нельзя сказать, что
эти солдаты были плохими: по свидетельству западного исследо вателя, в
1918
году контингенты британских доминионов стали
ударным острием армии Его Величества l . В этой связи мобилизационные усилия Российской империи
вовсе не выглядят столь слабыми, как это пытались представить 1
М., с.
Террейн Дж. Великая война. Первая мировая
2004, с. 73-76, 78, 111; 50, 52, 165.
-
предпосылки и развитие.
История Западноевропейских армий. М.,
2003,
союзники. Согласно сведениям ген. Ю.Н. Данилова, количество ино родцев, не отбывавших в России воинской повинности, достигало одиннадцюи процентов от общего количества населения. Неболь шая их часть бьmа взята в рабочие дружины, остальных пытались заинтересовать перспективами вступления в казачьи войска. В лю
бом случае, число этих инородцев бьmо невелико (вспомним, что в
Казахстане в ответ на попьпку мобилизации в
1916 году бьmо
под
нято восстание, которое так и не удалось подавить до конца вплоть
до падения самодержавия). Если воспользовюъся данными, приводимыми А.А. Строковым
о количестве мобилизованных и общем числе жителей метрополий стран Антанты, то выйдет следующая картина:
Страна Франция
Великобритания Россия
Германия Аветро-Вснгрия
Население
Мобили)оваиные
метрополии
40000000 47000000 150000000 77 000 000 53000000
6800000 5000000 17000000 13200000 9000000
Процент моБИЛИЗ0ванных
17 10,5 11,3 17 17
Нельзя не заметить, что цифры MOryr И варьироваться, в зависи мости от источника. Так, например, ген. А.М. Зайончковский дает
несколько иные цифры. Но дело не в соотношении числа мобили зованных, а в усилиях фронтов
-
Западного фронта, где находи
лись Вооруженные силы Франции, Великобритании, Бельгии и их многочисленных колоний и доминионов, вместе взятых, и Восточ
ного фронта, где до осени
1916 года (вступление в войну Румынии)
стояли армии только од1l0Й Российской империи.
Таким образом, несмотря на rpомадную потребность в рабочих руках и связи с внешним миром, выставленные Россией человеческие ресурсы превосходили британские, хотя и впрямь уступали францу зам и нашим врагам, вынужденным брать в свои Вооруженные силы максимум людей. Но напомним, что те же французы, к примеру, име ли до полутора миллионов штыков колониальных войск. Разве это
мало? Что сделал бы Брусилов в
1916 году, будь у него еще полтора
миллионов бойцов? Примерно такого же мнения придерживались
русские офицеры в годы самой войны. Так, в своем фронтовом дневнике ген. А.Е. Снесарев справедливо считал население Ве
ликобритании в четыреста миллионов человек, то есть вместе с колониальными ресурсами. Поэтому генерал Снесарев, пусть и несколько преувеличивая, полагал, что объективное соотноше ние усилий союзников по Антанте в отношении использования человеческих ресурсов будет: «Франция
сия
-
1 на 8;
Италия
-
1 на 11;
1 человек на 6; Рос 1 на 40»1. напомнить, что в 1915 году,
Англия
Быть может, здесь будет к месту
-
когда военный министр Великобритании лорд Г. Китченер за являл, что британская двухмиллионная армия будет готова к действиям в Европе не ранее лета
1916
года, только в Дар
данелльской операции принимали участие более четырехсот
тысяч британских солдат. А ведь английские дивизии тогда же воевали в Африке и Месопотамии. В то время как русские армии истекали кровью на полях Польши и Галиции, а сербы из последних сил сдерживали натиск австрийцев на Дунае, ан
гличане позволили себе роскошь потерять в Дарданеллах почти
200 000
человек без всякой пользы. Впрочем, это хоть немно
го облегчило положение русского Кавказского фронта, так как львиная доля снарядов для турецкой артиллерии пошла в Дар данеллы, а не против войск ген. Н.Н. Юденича. Бесспорно, что позиция Великобритании в англо-француз ском тандеме и в Антанте вообще бьша ключевой: без англичан
Франция не могла вести борьбу. А без Французского фронта раз гром России также был неминуем, как и наоборот. Поэтому в ходе
войны именно Великобритания прежде всего добивалась своих геополитических целей, ведя Францию в своем фарватере. Лорд Китченер,
сразу осознавший перспективы борьбы,
когда пришли известия о Марне, Восточной Пруссии и Гали ции, скорректировал общее направление английской внешней
политики в область колониальных приобретений. Британцы не
спешили, по примеру русских, бросать в бой скверно обучен ные контингенты призывников. Напротив, Г. Китченер сразу I
Военно-исторический журнал,
2004, NQ 1О,
с.
49.
заявил, что английские сухопутные силы будут готовы только к
1916- му
году. Но при этом именно англичане, исподволь под
дакивая французам, давили на русских в смысле форсирования дальнейших наступательных усилий русских армий на Висле и в Карпатах как раз накануне грозящего России кризиса вооружения, вынуждавшего разменивать русскую кровь на немецкий металл.
Обе мировые войны принесли с собой трагедию плена, дезер тирства, беженства
массовую и грозную. К сожалению, прак
-
тика мировых войн двадцатого века для России показала, что рус ский солдат стал заложником:
1) общей неготовности страны к каждой мировой войне; 2) военной бездарности ряда представителей высшего команд ного состава, особенно в первый период войны;
3) стремления решать возникшие по вине верховной власти не гативные проблемы оборонного значения солдатской кровью;
4) многовековой привычки командования российскими Воору женными силами воевать не умением, а числом.
Мощь Германии
-
вооруженного до зубов агрессора пер
вой половины двадцатого века, была велика, и в обеих мировых войнах ломать его приходилось всем миром. Платить за победу приходилось очень и очень дорого. Особенно для России, чей меч лежал основной тяжестью на весах войны. Как Первой мировой,
так и Великой Отечественной. Поэтому как в свое время бьmа ве лика цена поражения (крушение империи и исторической России
в
1917 ГОДУ),
так оказалась велика и цена победы спустя двадцать
лет (двадцать семь миллионов жизней к
9 мая 1945
года).
ИЗ&РАННАЯ &И&J1иоrРАФИЯ
1. Аскольдов А.А. Памяти германского плена. б.г. Прага 2. Базилевич мп. Положение русских пленных в Германии. Пг., 1917. 3. Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государ ственное управление и национальная политика в годы Первой ми
ровой войны
4.
(1914-1917
гг.). М.,
2004.
Васильева с.н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии
и России в годы Первой мировой войны, М.,
5.
1999.
Войmоловскuй лн. Всходил кровавый Марс: По следам вой
ны. М.,
1998.
6. Головин н.н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001. 7. Двингер э. Армия за колючей проволокой. Дневник немецко го военнопленного в России 1915-1918 п. М., 2004. 8. ДмиmриевД Доброволец. М.-Л., 1929. 9. Жданов н.н. Русские военнопленные в мировой войне. М., 1920. 10. Жданов н.н. Военный плен в условиях мировой войны // Сборник статей по военному искусству. М., 1921. 11. Иконникова т.я. Военнопленные l-й мировой войны на Дальнем Востоке России (1914-1918 гг.). Хабаровск, 2004. 12. Кирш Ю. Под сапогом Вильгельма, М.-Л., 1925. 13. Крючков ИВ. Военнопленные Австро-Венгрии, Германии и Османской империи на территории Ставропольской губернии в годы Первой мировой войны. Ставрополь,
2006. 14. Левин К. Записки из плена. М., 1936. 15. Лемке мк. 250 дней в царской ставке. Минск, 2003. 16. Людендорф э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 М., 2005. 17. Марков од Русская армия 1914-1917 п. СПб., 2001.
гг.
18. Опыт мировых войн в истории России. Сборник статей. Че 2007. 19. Поликарпов В.В. От Цусимы к Февралю. Царизм и военная промышленность в начале ХХ века. М., 2008. 20. Раnчевскиu И Ф. О питании военнопленных в Германии, лябинск,
Пг.,1916.
21.
Сенявская Е. С. Противники России в войнах ХХ века: Эво
люция «образа врага» в сознании армии и общества.
22. 23.
Солдатские письма
1917 г.
М.-Л.,
1927.
Урланис Б.Ц История военных потерь. M.-СПб.,
2001.
СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ" ГЛАВА
.... ,.... ,.... ,.. " .... '", .. "" .. "" .. "" .. " ........ ,.. ,.......... ,.. ,.. "", 3
1
ВОЕННОПЛЕННЫЕ: ЗАЛОЖНИКИ ОРГАНИЗАЦИИ
И РУКОВОДСТВА ГЛАВА
...... ,.... " ", .. """, ,.. ,.. ", .. "" .. ,.. ,.... ,.. ,.... """ .. '"" 6
2
ДЕЗЕРТИРСТВО""""""""""""""""""""""""""""""""""",,236 ГЛАВА 3 БЕЖЕНЦЫ """""""", .. """""""""""""""""""""""""""""",,326 ЗАКЛЮЧЕНИЕ, .......... ,........ ,.. ,.. " .. ,.. ,.. "", .. ,.. ,.. "" .. ,........ ,...... " ,417 ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ,
.. " ........ ,.. ,.... " .... " .. ,.. ,.. """".427
Научно-популярное издание
Военные тайны хх века
Оськин Максим Викторович НЕИЗВЕСТНЫЕ ТРАГЕДИИ
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ Пленные. Дезертиры. Беженцы
Выпускающий редактор г.ю. Пернавскuй
Корректор СВ. Цыганова Верстка СЕ. Еуславскuй Подготовка к печати
художественного оформления м.г. Хабuбуллов
000 «Издательский дом
«Вече,)
Почтовый адрес:
129337,
Москва, ул. Красной Сосны,
24.
Фактический адрес:
127549,
Москва, Алтуфьевское шоссе,
48,
корпус
1.
E-mail:
[email protected] http://www.veche.ru Подписано в печать Гарнитура
27.01.2011. Формат 84 х 108'/32. «1imes New Roman,). Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 13,5. Тираж 3000 экз. Заказ NQ 2320. Отпечатано в аЛО «Тульская типография». 300600, r. Тула, пр. Ленина, 109.
ИЗДАТЕЛЬСТВО.ВЕЧЕ.
000 "ВЕСТЬ,. является
основным поставщиком
книжной продукции издательства «ВЕЧЕ,.
129348, r. Москва, ул. Красной Сосны, 24. Тел.: (499) 188-88-02, (499) 188-16-50. Тел./факс: (499) 188-89-59, (499) 188-00-73. Интернет: www.veche.ru Электронная почта (E-таН):
[email protected] По вопросу размещения рекламы в книгах обращаться в рекламный отдел издательства «ВЕЧЬ).
Тел.: Е-таП:
(499) 188-66-03
[email protected]
ВНИМАНИЮ ОПТОВЫХ ПОКУПАТEJIЕЙ! Книги издательства «ВЕЧЕ,. вы можете приобрести также в наших филиалах и у официальных дилеров по адресам:
В Москве: Компания «Лабиринт»
115419, г.
Москва,
2-й Рощинский проезд, Д. Тел.:
8, стр. 4. (495) 780-00-98, 231-46-79 www.labirint-shop.ru
В Санкт-Петербурге: 3АО «Диамант» СПб.
r. Санкт-Петербург, пр. Обуховской Обороны, Д. 105. Книжная ярмарка в ДК им. Крупской. Тел.:
(812) 567-07-26 (доб. 25)
В Нижнем Новгороде:
000 «Вече-НН» 603141,
г. Нижний Новгород, ул. Геологов,д.
1.
Тел.:
(8312) 63-97-78 E-таН:
[email protected] В Новосибирске:
000 «Топ-Книга» 630117,
г. Новосибирск, ул. Арбузова, д.
Тел.:
1/1.
(383) 336-10-32, (383) 336-10-33 www.top-kniga.ru В Киеве:
000 «Издательство «Арий» г. Киев, пр. 50-летия Октября, Д. 2б, а/я 84. Тел.: (38044) 537-29-20,(38044) 407 -22-75. E-таН:
[email protected]
Всегда в ассортименте новинки издательства «ВЕЧЕ» в московских книжных магазинах:
ТД "Библио-Глобус», ТД «Москва», ТД «Молодая гвардия», «Московский Дом книгю), «Букбери», «Новый книжный».
ВЕЛИКИЕ ТАЙНЫ ВЕЛИКОГО ПРОШЛОГО
СЕРИЯ КНИГ
T6RRA Hl
S
TORICA
•
Забытые традиции древних культур
•
Яркие сграницы средневековой истории
•
Уникальные исследования, необычные гипотезы, новые открытия
