Философская антропология эволюции образов пола и любви в отечественной культуре последних столетий

БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи

Страхов Александр Михайлович

ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ ЭВОЛЮЦИИ ОБРАЗОВ ПОЛА И ЛЮБВИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ ПОСЛЕДНИХ СТОЛЕТИЙ

Специальность 09.00.13 – Религиоведение, философская антропология, философия культуры Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук

Научный консультант доктор философских наук, профессор В.П. Римский

Белгород – 2006

2

СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ..............................................................................................................................3 ГЛАВА I. ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИОННО-НОРМАТИВНЫХ ОБРАЗОВ ЛЮБВИ И ПОЛА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ......................................................20 1.1. ПРЕДМЕТНО-КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА КУЛЬТУРНОФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ЛЮБВИ И ПОЛА ......................................20 1.2. ОБРАЗЫ ПОЛА И ЛЮБВИ В ФОЛЬКЛОРЕ, ПРАВОСЛАВИИ И РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕФЛЕКСИИ XIX В. .............................37 1.3. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ, ПЛАТОНИЧЕСКАЯ И ХРИСТИАНСКОСОСТРАДАТЕЛЬНАЯ ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ ЛЮБВИ ...........79 ГЛАВА 2. МАРГИНАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ И ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ПОЛА И ЛЮБВИ ХХ ВЕКА .......136 2.1. ЛЮБОВЬ И ПОЛ В РУССКОМ ФИЛОСОФСКОМ СЕКТАНТСТВЕ...........136 2.2. ЧЕЛОВЕК И ЛЮБОВЬ В КУЛЬТУРЕ РУССКОГО МОДЕРНА....................167 2.3. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЭРОС И ТОТАЛИТАРНЫЙ ДИСКУРС ЛЮБВИ .....208 III ГЛАВА. ДЕСТРУКТИВНЫЕ ОБРАЗЫ ЛЮБВИ И ПОЛА В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ ...........................................................................239 3.1. АНТРОПОЛОГИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ «СЕКСУАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ»: ДЕВАЛЬВАЦИЯ ЛЮБВИ .....................................................................................239 3.2. УТРАТА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО В ЧЕЛОВЕКЕ: ПОСТМОДЕРНИСТСКИЕ ПАРАДИГМЫ ПОЛА И ЛЮБВИ..........................................................................270 3.3. «ЧЕЛОВЕК ЭРОТИЧЕСКИЙ» И АЭРОТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА В ПОСТСОВЕТСКОЙ БЕЛЛЕТРИСТИКЕ ..............................................................294 ЗАКЛЮЧЕНИЕ...................................................................................................................325 ЛИТЕРАТУРА.....................................................................................................................330

3

ВВЕДЕНИЕ Актуальность

темы

исследования.

Различные

стороны

взаимоотношения полов занимают центральное место во всех культурах. Любовь и пол – ценности общечеловеческие, что не исключает культурноисторической и этноконфессиальной специфики их проявления. Тема любви и пола настолько многоаспектна, что хотя она изучается с той или иной интенсивностью на протяжении многих столетий, каждый исследователь обнаруживает свое видение, открывает свои нюансы, а каждое новое обращение к ней остается актуальным. В

конце

прошлого

столетия

происходит

предсказанный

Б.Г.

Ананьевым «прогресс философского учения о человеке», что позволяет констатировать в философии «антропологический поворот». Философская антропология конституируется не просто как течение, представленное М. Шелером

или

А.

Геленом,

но

трансформируется

в

системную,

метадисциплинарную антропологию (о задаче создания такой антропологии писал Н.А. Бердяев еще в 1930 г.). Современные авторы ведут речь о социальной

антропологии,

социально-философской

антропологии,

о

культурной антропологии, о метаантропологии и т.д. И каждый аспект антропологического знания затрагивает вопросы любви и пола, которые еще в позапрошлом столетии получили широкое отражение в философской, социально-гуманитарной и литературно-художественной классике. Данное

обстоятельство

делает

актуальным

философско-

антропологическую рефлексию взаимоотношения полов в духовной культуре России XIX – XX вв. В современной России произошла такая масштабная либерализация половой морали, которую уместно охарактеризовать как сексуальную революцию не только по аналогии с известными процессами 60х гг. на Западе, но и в связи с непосредственным воздействием западной сексуальной революции на сознание и поведение россиян (прежде всего молодежи). Обусловливает актуальность обращения к вопросам любви и

4

взаимоотношения полов и ярко выраженная динамика этой культурной сферы.

Взаимоотношение

полов

к

тому

же

напрямую

связано

с

демографической проблемой, а любовь выступает важнейшим субъективным индикатором счастья. Дискуссии

западников

(неозападников)

и

славянофилов

(неославянофилов) о месте России в мировом цивилизационном процессе и о путях ее дальнейшего развития вполне применимы и к проблеме любви и пола в ее этническом и общечеловеческом измерениях, что делает особо актуальным

рассмотрение

антропологическом

истории

отечественной

культуры

в

ее

аспекте. Процесс трансформации традиционного

общества к модернистскому и постмодернистскому в России весьма специфичен, как и своеобразны представленные в российской культуре образы

пола

и

любви

–

традиционно-нормативные,

либерально-

модернистские, маргинальные, тоталитарно-эклектические и деструктивные. Актуально и оправдано обращение к русской философской и художественной литературе XIX – XX столетий, не перестающей во многом быть созвучной современности: ряд ее идей и

положений позволяют

ориентироваться в сложной и деликатной сфере взаимоотношения полов и способствуют

формированию

своеобразного

иммунитета

как

против

морализаторства и ханжества, так и против низкопробной эротики на грани порнографии и китча. Кроме того, философская и художественная рефлексия взаимоотношения полов выражает состояние и динамику половой культуры государствообразующего этноса. Степень научной разработанности темы исследования. Любовь и пол рефлексируются в философии Востока и Запада с глубокой древности, но интерес к этой проблематике актуализировался в позапрошлом столетии (в эпоху победившего «модерна» и «научной философии»), в конце которого уже представлены дифференцированные медицинские, этнографические, педагогические, психологические, философские исследования. И в России позапрошлое столетие ознаменовалось всплеском интереса к полу и любви.

5

Складывается отечественная «философия любви и пола», охватывающая мыслителей разных направлений; богатые наблюдения накапливает русская художественная литература, приобретшая в «серебряный век» выраженную эротичность. В советское время интерес к половой проблематике угасает, чему способствует позиция партийного руководства. Отдельные науки не обходили стороной взаимоотношение полов, но собственно философские или гуманитарно-сексологические исследования в СССР не поощрялись и практически не осуществлялись. Любовь, конечно, находила отражение в сфере искусства, но «социалистический реализм» предполагал упрощенное и идеологизированное ее освещение. Из редкой публицистики выделялись работы Ю.Б. Рюрикова, с междисциплинарных позиций исследовали взаимоотношение полов С.И. Голод и А.Г. Харчев. Вместе с тем в СССР издаются русские переводы книг сексолога из ГДР Р. Нойберта «Вопросы пола: книга для молодежи» (1961), «Новая книга о супружестве: Проблемы брака в настоящем и будущем» (1967) и «Что я скажу моему ребенку?» (1971). Но труд основателя современной отечественной сексологии И.С. Кона «Введение в сексологию» выходит только в 1988 г. (за рубежом на венгерском языке в 1981 г., на немецком – в 1985 г.). Ситуация меняется с конца 80-х гг. прошлого века, когда кроме труда И.С. Кона публикуется книга с работами «Начала семейной жизни» А.И. Кочетова и «Мужчина и женщина» А.А. Логинова. В 1990 г. выходит двухтомник «Философия любви», на страницах которого выступают и известные специалисты в сфере историко-философской науки. В 1991 г. увидели свет антологии «Русский Эрос, или Философия любви в России», составленная В.П. Шестаковым, и «Мир и Эрос. Антология философских текстов о любви», составленная Р.Г. Подольным. А.В. Сосновский публикует очерки истории половой морали «Лики любви» (1992). Появляется очерк В.П. Шестакова «Философия любви в России» (1995). С начала 90-х гг.

6

переиздаются сочинения многих русских философов, высказывающихся по вопросам пола и любви. А с конца 90-х гг. буквально хлынул поток переводной и отечественной литературы психологического и сексологического содержания, не столько научно-исследовательской,

сколько

популярно-просветительской.

В.М.

Розин, автор учебного пособия для вузов (что симптоматично) отмечает: «…Меня мало удовлетворяют современные книжки на популярную тему любви, брака и семьи. Журналистские варианты общи и развлекательны, т.е. несколько поверхностны, а – научные слишком абстрактны»1. Встречаются, конечно, и основательные исследования, среди которых работы М.Е. Литвака, И.С. Кона, Н.В. Хамитова, выходящие за пределы сугубо психологического или сексологического рассмотрения. Так, И.С. Кон изучает взаимоотношение полов с позиций этнографии, истории, медицины, культурологи, юриспруденции, педагогики, психологии и других наук, что связано не только с эрудицией автора, но и с пониманием им сексологии как междисциплинарных научных исследований пола и сексуальности, а Н.В. Хамитов не только объединяет философию и психологию пола (под таким названием – «Философия и психология пола» - вышла одна из его книг), но и пишет о современной глубинной тенденции развития философии человека и психологии – психософии, «учении, соединяющим в себе философию и психологию и одинаково возвышающимся над ними»2. Значительное внимание уделено историками русской философии философии любви в России, в том числе в специальных исследованиях. Например, Е.И. Кузнецова исследует проблему любви как духовную основу человеческой жизни у В.С. Соловьева, Е.Ф. Тихонова – творчество В.В. Розанова, Н.Н. Михайлюкова – смыслы любви у А.С. Хомякова. Ю.Ю. Черный выпускает монографию «Философия пола и любви Н.А. Бердяева» (2004). Русскую философию любви в целом исследуют Л.А. Мямлина, А.И. 1

Розин, В.М. Любовь и сексуальность в культуре, семье и взгляды на половое воспитание: Учебное пособие для вузов. /В.М. Розин. – М.: Логос; Высшая школа,1999, С.50 2 Хамитов, Н.В. Философия человека: от метафизики к метаантропологии. /Н.В. Хамитов. – Киев: НикаЦентр, М.: Институт гуманитарных исследований,2002, С.135-136

7

Новиков, а Е.А. Бобровник ограничивается решением женского вопроса в русской философской и общественной мысли. Наиболее обстоятельно рассматривает

отечественную

диссертационной

работе

на

философию соискание

любви ученой

Т.В.

Рябинина

степени

в

кандидата

философских наук «Философия любви и пола в наследии русских мыслителей конца XIX – начала ХХ века» (2002 ). Обращаются философы к проблемам пола и любви как таковым. О.В. Зиневич раскрывает философские основания исследования пола как социального феномена, С.В. Климова исследует нормы любви, а Л.Н. Надолинская – трансформацию стереотипов любовных отношений (оба эти автора опираются и на отечественный историко-философский материал). Н.В. Громова подвергает социально-философскому анализу любовь-агапе, А.А. Сауткин подходит к достоверности пола как к философской проблеме, А.В. Лукьянов рассматривает Эрос как власть над бытием. Следует заметить, что эти и другие авторы в основном ограничиваются русской религиозноидеалистической философской мыслью. Так, А.Ю. Лихачева ставит целью своего диссертационной работы на соискание ученой степени кандидата философских наук «Проблемы секса и пола как объекты философской рефлексии» (2002 ) рассмотреть взгляды на пол и семью Л.Н. Толстого, В.С. Соловьева, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова. С.П. Евтушенко исследует принцип любви в этике, моральному аспекту добрачных отношений уделяет внимание И.Ю. Соловьева. Проблема страсти, женского тела и женской сексуальности в центре внимания И.А. Жеребкиной, феноменологию святости и страстности в русской философии культуры, в том числе святость и страстность русской женщины, исследует С.М. Климова. Социальную организацию отношений между полами рассматривает Ю.И. Семенов. Половое воспитание в дореволюционной России изучает Л.А. Саенко, в советской и современной российской школе – Г.В. Макаревич. Очень много исследований социологического характера посвящены семье и гендеру.

8

Исследования литературно-художественной рефлексии пола и любви представлены скромнее. В.А. Смирнов рассматривает архетипы женского начала в русской литературе, С.А. Михаенко и Н.В. Веселовская – образ Дон Жуана в отечественной классике. Встречаются исследования семейного романа. В основном филологи изучают отдельные стороны взаимоотношения полов у отдельных авторов: например, проблему женской эмансипации у Л.Н. Толстого, тему семьи и родни у М.Е. Салтыкова-Щедрина. Уделено внимание психоаналитическому аспекту художественного творчества, в первую очередь Ф.М. Достоевского. Комплексный подход, включающий формы и способы изображения сексуальных проблем в искусстве, представлен в сборнике, изданном Российским институтом культурологи в 2003 году «Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре» (составитель В.П. Шестаков). Ряд статей сборника (В. Кантора, А. Люсого, А. Якимовича, А. Висловой) затрагивает как некоторых русских классиков, так и современных авторов. Половой

аспект

исследуется

современных

в

материалах

трансформаций

сборника

российской

«Современные

культуры

трансформации

российской культуры (Россия на перекрестке культур)» (2005) под редакцией И.В.

Кондакова:

В.А.

Колотаев

рассматривает

мужские

практики

переодевания в современной экранной культуре, О.А. Кривцун – творческие стратегии художников ХХ века и присущие им нарциссизм и аутоэротизм. Особое внимание отечественной половой культуре уделено И.С. Коном и И.В. Кондаковым. Оба исследователя пишут и об эротических тенденциях в русской художественной литературе ХХ века. Исследование и популяризация половой морали русского Православия осуществляется

многими

православными

авторами:

С.В.

Троицким,

Анатолием Жураковским, Анатолием Гармаевым, Н.Е. Пестовым, Евгением Шестуном и Натальей Огудиной, Е. Богушевой. Православный писатель Анатолий Солоницын выпустил повести, одна из которых – «Портрет отца Анатолия» - затрагивает вопросы пола и любви. Опубликованы сборники, на

9

страницах которых выступили служители Православной церкви, как Русской, так Греческой: «Любовь и интимность: поиск духовного смысла» (2003), «Семья в постатеистических обществах» (2003). В сборнике материалов Иосафовских чтений (2004) феномен любви в православной культуре рассматривает О.В. Губарева, выступление Н.А. Абельской на IV Российском философском конгрессе посвящено проблеме «Мировые религии: феномен пола», а Т.В. Чумакова рассмотрела феномен женской святости в древнерусской культуре. Категорию целомудрие исследует А.А. Мишучков. Половой аспект религиозного сектантства преимущественно затрагивает православный автор А.Л. Дворкин в фундаментальном труде «Сектоведение: Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (2002). Изданы материалы

международной

научно-практической

конференции

«Тоталитарные секты – угроза XXI века» (2001). По данной теме высказываются Е.П. Белоножко и А.Н. Мошкин, диакон Андрей ХвыляОлинтер.

Подробное

религиозное

осмысление

русской

литературы

предлагает православный автор М.М. Дунаев, останавливаясь и на взаимоотношении полов и любви (он рассматривает в том числе и натурализм Венедикта и Виктора Ерофеевых, Виктора Пелевина, других современных русских писателей). В исследовании заявленной проблематики необходимо учитывать классические философско-теоретические идеи экзистенциализма (М. Бубер, Г. Марсель, М. Хайдеггер, К. Ясперс и др.) и философской антропологии (А. Гелен, Э. Кассирер, Э. Мунье, Х. Плеснер, М. Шелер и др.), результаты работы культурно-антропологических школ (Л. Морган, Э. Тейлор, Дж. Фрезер, Б. Малиновский, Л. Уайт, А. Радклиф-Браун, К. Леви-Строс, М. Мид, П. Бурдье и др.). Хотя проблема любви и пола в российской культуре широко представлена в работах отечественных авторов, но в них преимущественно изучаются отдельные аспекты взаимоотношения полов и их философского, религиозного и художественного осмысления. Отсутствие целостного

10

философско-культурологического рассмотрения

обусловило

и

философско-антропологического

необходимость

данного

диссертационного

исследования как культурно-философской антропологии пола и любви. Занимая свое место среди ряда других «региональных» (В.С. Барулин) антропологий,

культурно-философская

антропология

исследует рефлексию любви и взаимоотношения полов

пола

и

любви

в философской,

богословско-религиозной и художественной литературе. Объектом исследования выступает антропология отечественной половой культуры последних – XIX – XXI – столетий во всей сложности духовного, психофизиологического и иных аспектов. образы любви и пола в

Предметом исследования являются

отечественных философских, богословско-религиозных и литературнохудожественных текстах. Цель исследования состоит в культурно-философском рассмотрении эволюции образов пола и любви в отечественной культуре от традиционнонормативных

версий

к

деструктивным

на

основе

интерпретации

философской, богословско-религиозной и литературно-художественной рефлексии данных процессов. Задачи исследования: -определить

предметно-категориальную

специфику

культурно-

философской антропологии пола и любви; -рассмотреть эволюцию традиционно-нормативных версий любви и пола, представленных в русском фольклоре, православном богословии и отечественной художественной литературе; -сопоставить материалистическую, платоническую и христианскосострадательную традиции русской философской антропологии пола и любви; -выявить маргинальные образы пола и любви в русском «философском сектантстве» конца XIX – начала XX вв.;

11

-дать анализ антропологии пола и любви в культуре отечественного модерна на основе интерпретации литературно-художественных текстов; -произвести реконструкцию «революционного эроса» и тоталитарного дискурса пола и любви на материале текстов советской культуры; -проследить девальвацию любви и основные этапы в русской сексуальной революции конца XX столетия; -исследовать

постмодернистские

парадигмы

пола

и

любви,

способствующие «антропологическому кризису» в современной России; антропологию

-охарактеризовать

семейно-брачных

отношений,

специфику эротической и аэротической тенденций в современной русской культуре в контексте постсоветской беллетристической образности. Теоретико-методологические

основы

исследования.

Сложность

объекта и предмета исследования обусловливает разнообразие его теоретикометодологических основ. В исследовании использовался ряд принципов, методов и подходов, позволяющих наиболее продуктивно реализовать его цель и задачи: Диалектический метод. Исследование исходит из классической трактовки диалектического сочетания противоположных начал. Последние прослеживаются в любви (под которой понимается неразрывная связь физиологического влечения и духовной близости), в браке (заключаемых как по любви, так и по расчету), в семье (супруги представляют единство, но между ними может происходить и борьба за лидерство, неизбежно столкновение мнений), противоречиво соотношение любви и творчества (нередко приходится поступаться либо первым, либо вторым), феминности и маскулинности. Амбивалентна русская половая культура, в которой также присутствует диалектика традиций и новаций, диалектика общего и особенного,

святого

и

звериного

(С.А.

Аскольдов,

Н.А.

Бердяев).

Диалектический метод включает в себя рассмотрение в социокультурной динамике, что часто выделяется в культурно-исторический метод.

12

Принцип толерантности. В исследовании реализуется основанный на допущение плюрализма мировоззрений принцип толерантности, в частности, применительно к диалогу светской и религиозной культур. Компаративный подход. В основу его положен общенаучный метод сравнения, без использования которого невозможно проследить эволюцию образов пола и любви. В исследовании сопоставляются позиции разных авторов по вопросам взаимоотношения полов. Сопоставляется половое поведение различных социальных групп. Упор делается на «специальную компаративистику» (Е.С. Гревцова), предполагающую анализ «переклички», диалога поведения и идей в пределах одной национальной культуры. Концепция

интегральной

истории

русской

философии.

Эта

концепция, выдвинутая М.А. Маслиным, «является наиболее перспективной общей

моделью

описания,

исследования,

изложения

отечественного

историко-философского процесса»3. Данная концепция, предполагающая осмысление русской философии как «многообразия в единстве», не допускающая абсолютизации отдельных течений и проявлений, отвергающая видение отечественной философии с позиций философской или политикоидеологической партийности, перекликается с принципом толерантности и с диалектическим методом. Предполагает она и биографический метод: Б.В. Емельянов подчеркивает, что при интегральной картине истории русской философии «значительная часть материала посвящена персонологии – жизни и взглядам русских философов»4. Биографический метод. Особенно важно применение этого метода при рассмотрении художественной рефлексии пола и любви, где автор вкладывает в произведения «всю полноту своей души» (В. Брюсов). Важность биографического метода обосновывают И.С. Кон, А.Г. Сабиров, Э.Ю. Соловьев и другие авторы. 3

Маслин, М.А. Интегральная история русской философии./М.А. Маслин. //Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2. – Ростов-наДону: СКНЦ ВШ,2002, С.95 4 Емельянов, Б.В. История русской философии: три блока интеграции. /Б.В. Емельянов.//Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса. Т.2, С.235

13

Герменевтический метод. Применение данного метода вытекает из специфики работы над философскими и художественными текстами. В частности, в исследовании помимо текстов учитываются некоторые биографические особенности их авторов, что выступает как своеобразный герменевтический круг (биография позволяет лучше понять текст, а текст, в свою очередь, проясняет особенности биографии). Данное обстоятельство лишний раз подтверждает правомерность использования биографического метода. Дескриптивный

способ

анализа.

Дескриптивный

способ

предполагает извлечение из философских и художественных текстов понятий и идей, связанных с образами пола и любви, и их осмысление как с позиций актуальности применения к современной половой культуре, так с позиций современного понятийного аппарата. Интертеоретический подход. Интертеоретический подход выдвинут А.А. Ляпуновым, понимающим под интертеорией «внутринаучную» среду, в которой всякая научная теория возникает и развивается. Интертеорией для исследования эволюции образов пола и любви будет являться в первую очередь

история

философии,

философская

антропология,

философия

культуры, литературоведение, сексология и культурология. Интертекстуальная методология. Интертекстуальная методология, предлагаемая И.В. Кондаковым, предполагает выявление различных форм диалогической

соотнесенности

культурных

текстов.

В

современной

постмодернистской России представлены традиционные, модернистские и постмодернистские образы пола и любви. Научная новизна диссертационного исследования: -установлена философской

предметно-категориальная

антропологии

пола

и

любви,

специфика которая

культурнопредполагает

интерпретацию философских, богословско-религиозных и художественных текстов, выступающих рефлексивной составляющей в сфере антропологии

14

половой культуры, что является метадисциплинарным выходом за пределы традиционной «философской», «культурной» или другой антропологии; -рассмотрена эволюция традиционно-нормативных версий любви и пола, представленных в русском фольклоре, православном богословии и отечественной художественной литературе XIX века, как переход к формированию ненормативных и кризисных образов пола и любви в отечественной культуре; -впервые

реализовано

историко-философское

и

компаративное

сопоставление и интерпретация материалистической, платонической и христианско-сострадательной традиций русской философской антропологии пола

и

любви,

в

которых

происходит

синкретическое

соединение

традиционных, религиозных и ненормативных парадигм половой культуры; -самобытное учение Н.Ф. Федорова и философия пола В.В. Розанова классифицированы

как

«философское

сектантство»,

что

позволило

реконструировать в их философско-литературных текстах становление маргинально-ненормативных образов пола и любви; -в результате анализа антропологии пола и любви в культуре отечественного

модерна

на

основе

интерпретации

литературно-

художественных текстов начала XX века показано, что в дореволюционной России

раньше,

чем

на

Западе,

формируются

ненормативные

и

деструктивные парадигмы половой культуры и складываются предпосылки начала «сексуальной революции»; -на материале текстов советской культуры реализована реконструкция «революционного эроса» и тоталитарного дискурса пола и любви, которые охарактеризованы как эклектическое и унифицированное соединение традиционно-нормативных и либерально-ненормативных парадигм половой культуры; -определены основные этапы либерализации отечественной половой морали как продукта двух отечественных сексуальных революций (1917 г. –

15

20-е гг. и 60-е гг. XX в. – по н.в.) и определены причины девальвации любви и семейно-половых отношений в постсоветской России; -исследованы

постмодернистские

парадигмы

пола

и

любви,

представленные в текстах и половых мифах современной российской культуры и способствующие «антропологическому кризису»; -сформулирована

идея

сексуально-технической

революции

как

альтернативы человеческого в человеке и выявлена специфика эротической и аэротической тенденций в современной русской культуре в контексте беллетристики и масскульта. Основные положения, выносимые на защиту: 1.

Среди целого ряда «региональных антропологий» специфика

культурно-философской антропологии пола и любви заключается в том, что она

выходит

на

уровень

метатеории

и

имеет

предметом

своего

междисциплинарного исследования образы и парадигмы любовно-половой культуры в философско-антропологической, богословско-религиозной и литературно-художественной рефлексии, реконструкция которых позволяет проследить эволюцию образов пола и любви от традиционно-нормативных к кризисным, маргинальным, эклектическим и ненормативно-деструктивным. 2.

Образы

пола

и

любви

в

отечественной

культуре

трансформировались от традиционно-нормативных и кризисных в XIX в. к маргинальным, характерным для русского модерна, эклектическим и унифицированным в тоталитарной культуре и деструктивным, присущим постмодернистскому (постсоветскому) этапу. 3.

Как отечественная материалистическая, так платоническая и

христианско-сострадательная философия любви при всех своих различиях в основном выражают традиционно-нормативную версию любовно-половых отношений, хотя в ряде случаев уже обнаруживается маргинальность некоторых их воззрений. По отдельным вопросам пола и любви позиции представителей материалистической и идеалистической (платоническая и христианско-сострадательная традиции) философской антропологии любви и

16

пола совпадают или рознятся независимо от философско-мировоззренческой ориентации тех или иных авторов, что подчеркивает условность деления на «материализм» и «идеализм». Так, А.И. Герцен по решению ряда проблем ближе к П.А. Флоренскому, нежели к Н.Г. Чернышевскому; совпадает отношение А.И. Герцена и С.Н. Булгакова к эстетике телесности; Н.Г. Чернышевский и Н.А. Бердяев схожи в представлениях о свободе любви. В силу самобытности философского учения Н.Ф. Федорова и

4.

философии В.В. Розанова уместно отнести этих русских мыслителей к «философскому сектантству» (определение самого В.В. Розанова), но в своих воззрениях

на

взаимоотношение

полов

они

составляют

взаимную

оппозицию. Солидарны они в критике традиционной постановки женского вопроса, выступая против уравнения женщин с мужчинами в делах и правах. Оба философа отталкиваются в своих учениях от Православия, хотя каждый по-своему далек от традиционно-христианской антропологии пола и любви и критически подходит к либерально-западной половой культуре. В творчестве писателей русского «серебряного века» отражен

5.

кризис семьи, много внимания уделяется критике трагических коллизий модернистского гуманизма и разврата в сфере половой культуры. Причина такого

пристального

внимания

к

негативным

проявлениям

в

их

художественном творчестве связана с нарастанием кризиса в традиционной отечественной любовно-половой культуре, отступлением от господствующих моральных норм. Но в их творчестве реализуется и морально-эстетическая легитимация процессов маргинализации и рационализации образов пола и любви в эпоху модерна, что послужило одним из важных стимуляторов начала первой отечественной сексуальной революции. 6.

Революционные эрос продемонстрировал ту же амбивалентность

в подходах к взаимоотношению полов, что присуща русской половой культуре в целом. Первая русская сексуальная революция сопровождает социальные

революции

1917

г.,

но

прерывается

с

утверждением

тоталитарного режима в СССР, покончившего со свободой половых

17

отношений. Коммунистическая

власть частично сумела восстановить

утраченные в результате первой русской сексуальной революции ценности, чему способствовала специфика амбивалентности отечественной половой культуры, которая и привела к синкретизму в тоталитарной культуре традиционно-нормативных и модернистских образов пола и любви. 7.

Вторая волна русской сексуальной революции двухэтапна:

первый этап (60-е – начало 90-х гг. XX в.) протекает латентно и вялотекущее, затрагивая преимущественно городскую молодежь и не испытывая прямого влияния Запада. Второй этап (начало 90-х гг. XX в. – н.в.) характеризуется резкой либерализацией половой морали и деструктивными культурными парадигмами пола и любви, обусловленными глобализацией и открытостью России инокультурным влияниям (вестернизация и т.п.). 8.

В

обществе

характеризуется

российского

доступностью

постмодерна

эротических,

массовая

в

том

культура числе

и

порнографических, материалов, в искусстве и литературе наблюдается натурализм и аэротическая тенденция. Дальнейшее развитие отечественной половой культуры имеет две альтернативные друг другу перспективы: либо частичное возвращение к традиционным ценностям, чему в немалой степени может

способствовать

«сексуально-технической

русское

Православие,

революции»,

грозящей

либо

развертывание

полной

утратой

в

сексуальной сфере человеческого в человеке. 9.

Натурализм

и

ненормативная

лексика

на

страницах

художественных произведений некоторых современных русских авторов является скорее не порнографией, а специфическим антиподом последней, аэротикой. Деструктивный характер постмодернистских образов пола и любви выражается в девальвации любви, отказе от взаимных обязательств сожительствующих пар, грубом натурализме и порнографии в ряде произведений

современной

беллетристики,

широкой

эксплуатации

сексуальности в рекламе, телепрограммах, учениях некоторых тоталитарных религиозных сект.

18

Теоретическая Выводы

и

исследования

практическая содержат

значимость

конкретные

исследования.

предложения

по

государственному регулированию взаимоотношения полов, по семейной политике.

Непосредственную

рассмотренные

в

практическую

исследовании

причины

значимость

распада

имеют

семейно-брачных

отношений. Материалы философских

исследования

дисциплин,

культурология,

представляют

как

философская

история

интерес

русской

антропология

в

для

таких

философии,

этика,

широком

религиоведение, а также для филологии и сексологии,

смысле,

могут быть

использованы при разработке как соответствующих учебных курсов, так и практических программ по половому воспитанию и укреплению семьи. Апробация результатов исследования. Результаты исследования нашли свое отражение в учебных курсах «Философия», «Этика», в спецкурсе «Философия

любви

Белгородского

в

России»,

государственного

«Философия»,

прочитанном

прочитанных

на

университета на

ряде

и

в

факультете

факультетов

учебном

курсе

правоохранительной

деятельности Белгородского юридического института МВД России, а также в ряде учебных пособий. Материалы философском межвузовских,

исследования

конгрессе

апробированы

(Москва,

российских

и

2005

г.),

на на

международных

Российском

IV

ряде

региональных,

научных

и

научно-

практических конференций. Региональных: «Культурно-цивилизационные особенности развития современного российского общества» (Белгород, 2004, 2005 гг.), «Социокультурная динамика региона» (Белгород, 2005 г.). Межвузовских: «Гуманитарные науки и юридическое мировоззрение» (Белгород, 2003 г.), «Духовная жизнь и культура российской провинции» (Белгород, 2004 г.), «Проблемы духовно-культурного и исторического развития

России

и

российского

общества»

(Белгород,

2005

г.).

Международных и российских: «Методология и организация учебного и

19

тренировочного процесса в физической культуре и спорте» (Белгород, 2002 г.), «Оздоровительные технологии XXI века (Челябинск, 2002 г.), «Проблема свободи у теоретичнiй та практичнiй фiлософii» (Харьков,2003 г.), «Организационная

динамика

человеческой

деятельности:

экономика,

философия, культура: к 130-летию со дня рождения А. А. Богданова» (Москва, 2003 г.), «Иосафовские чтения» (Белгород, 2003, 2005 гг.), «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2004 г.), «Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение» (Астрахань, 2004 г.), «Нравственность

и

религия»

(Пенза,

2005

г.),

«Интеллигенция

и

нравственность» (Улан-Удэ, 2005 г.), «Творчество И. А. Бунина и русская литература XIX-XX веков» (Белгород, 2005 г.), «Человек: философская рефлексия» (Барнаул, 2006 г.), «Духовные ценности и нравственный опыт русской цивилизации в контексте третьего тысячелетия» (Орел, 2006 г.). Диссертация обсуждена и рекомендована к защите

кафедрой

философии Белгородского государственного университета 14 июня 2006 г. Содержание диссертации изложено в 51 публикации общим объемом 37,05 п.л. Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения и библиографии.

20

ГЛАВА I. ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИОННО-НОРМАТИВНЫХ ОБРАЗОВ ЛЮБВИ И ПОЛА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

1.1. ПРЕДМЕТНО-КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА КУЛЬТУРНОФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ЛЮБВИ И ПОЛА Усиленное внимание к человеку в XX и XXI вв. присуще не только философии,

где

наличествует

«антропологический

поворот»

(В.П.

Веряскина), но составляет одну из характерных черт всего современного научного

знания.

Проблема

человека,

подчеркивал

Б.Г.

Ананьев,

превращается «в общую проблему всей науки в целом, всех ее разделов, включая

точные

человекознания, «Современная

и

науки»5.

технические

согласно мысль

Ананьеву,

стоит

перед

Основу

общей

должна

составлять

задачей

создания

теории

философия. философской

антропологии, как основной философской дисциплины», - отмечал еще Н.А. Бердяев6.

Становление

отечественной

философской

антропологии

подтверждается, в частности, реализацией Волгоградским государственным университетом долговременного проекта, в рамках которого состоялась уже третья международная научная конференция «Человек в современных философских концепциях». «…В антропологическом поле философии XX века

сопряжены

рационально-гносеологические

и

эмпирические,

социологические и биологические, культурологические и теологические, тоталитарные и нонконформистские образы человека», - пишут Т.П. Бухтина и В.П. Римский7. Очевидно, и те образы, что сопряжены с половым диморфизмом и любовью. Важнейшая составляющая комплексного и интегрального изучения человека 5

–

проблема

пола

и

любви,

носящая

ярко

выраженный

Ананьев, Б.Г. О проблемах современного человекознания./Б.Г. Ананьев. – СПб.: Питер,2001, С.10 Бердяев, Н.А. Проблема человека. К построению христианской антропологии./Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды. – М.: Московский психолого-социальный институт. Флинта, 1999, С.21 7 Бухтина, Т.П., Римский, В.П. Философская антропология и воспитательно-образовательные парадигмы: от античной Пандейи к Просвещению./Т.П. Бухтина, В.П. Римский. – Волгоград: ВолГУ,2004, С.12 6

21

междисциплинарный характер и приобретшая особенное значение с позапрошлого

столетия,

когда

активизируются

ее

философские

и

психологические исследования, возникает психиатрия и близкая к ней патопсихология, формируется фрейдовский психоанализ, причем сам З. Фрейд скромно подчеркивал роль первооткрывателя психоанализа Й. Брейера. В XX веке появляется, отвечая междисциплинарному характеру исследований взаимоотношения полов, сексология, а клиническая медицина пополняется не только психопатологией, но и сексопатологией, разделом медицинской сексологии. Стоящий у истоков отечественной сексологии И.С. Кон представляет эту «междисциплинарную, даже энциклопедическую отрасль знания» как «равносторонний треугольник, одну сторону которого образуют биомедицинские, вторую – социокультурные и третью – психолого-педагогические

исследования»8.

В

отмеченных

Коном

социокультурных исследованиях находится место философским. Последние не претендуют на вмешательство в сугубо специальные методы, будь то психоанализ (выходящий, следует заметить, на уровень философского осмысления) или психотерапия. рассмотрения

остается

Тем более за пределами философского

биомедицинский

блок.

Задача

философского

исследования иная. Почти пять столетий назад Ф. Бэкон среди подвергнутых им критике заблуждений схоластики выделил идолы площади (рынка). Бэконовская постановка вопроса о важности правильного понимания и употребления слов не потеряла своей актуальности и поныне. Разработка и уточнение понятий – неизбежный процесс, сопровождающий становление той или иной науки и приобретающий особое значение применительно к междисциплинарным исследованиям, каковыми являются исследования пола и любви. Последние происходят на фоне расплывчатости предметов отдельных дисциплин и неоднозначности используемых или создаваемых ими понятий. Так, отождествление патопсихологии и психопатологии осуществляется 8

Кон, И.С. Введение в сексологию./И.С. Кон. – М.: Медицина, 1990, С.3-4

22

порой отнюдь не только на уровне обыденного сознания, и «нет ни одного определения

психотерапии,

которое

было

бы

принято

всеми

психотерапевтическими школами и психотерапевтами»9. В утверждениях специалистов можно встретить вовсе

не диалектические противоречия,

например, в руководстве для врачей В.В. Кришталя и С.Р. Григорьяна. Указанные авторы, трактуя гомосексуализм как «сексуальное отклонение», вместе с тем (подавая как норму!?) среди эрогенных зон мужчин выделяют «заднепроходное отверстие»10. Некоторые авторы сильно грешат введением собственных, ими самими же изобретенных, терминов. Что это особенно часто происходит в сексологии, замечает И.С. Кон. «Обладая клиническим опытом и достаточным запасом латинских и греческих слов, можно без труда создать специальный “изм” для любых индивидуальных эротических предпочтений», - пишет он11. (К сожалению, и современная философская мысль страдает тем же). Казалось бы, открывается поле деятельности для философии,

но

классическая

роль

последней

постмодернистскими

установками (что есть «постмодерн» и каковы его границы – вопрос открытый) ставится под сомнение. «Хорошо было бы все имеющее отношение к сексологии иметь под одной крышей: неврологию, психоанализ, теорию систем, метафизику, социологию и поведенческую терапию. Такую “хижину” со временем можно было бы превратить в здание, крышу которого образовала бы теория систем. На третьем этаже размещались бы метафизика и психоанализ, соседствующие с поведенческой психотерапией, в бельэтаже – неврология, на первом этаже – медицина, а в подвале – социология», пишет И. Кемпер, добавляя: «Однако сохранение мира в этом доме уже с первого дня оказалось бы весьма проблематично. Стремление подчинить науки логической иерархии наивно. При классическом подходе философия

9

Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста./Под ред. С.Ю. Циркина. – СПб.: Питер,2000, С.660 10 См.: Кришталь, В.В., Григорьян, С.Р. Сексология. Учебное пособие. (Руководство для врачей)./В.В. Кришталь, С.Р. Григорьян. – М.: ПЕР СЭ,2002, С.296 и С.223 11 Кон, И.С. Введение в сексологию./И.С. Кон, С.257

23

должна бы была образовывать крышу дома…»12. Впрочем, звучат и оптимистические голоса. Е.В. Каламбет и Т.Х. Каде обосновывают необходимость

и

возможность

интегративного

терминологического

тезауруса «Человековедение: системный комплекс наук», где помимо дефиниций сложившихся наук даются определения «наукам, только получающим свое оформление, наименования которых не зафиксированы в словарях, но активно используются в научной практике»13. Представляется, что «превращение Хаоса в Космос» в свете создания «целостной теории человекознания» должно осуществляться не только средствами лингвистики, в том числе лексикографии, но и философии в ее традиционном понимании. Последняя начиная с О. Конта выдерживает неоднократные попытки критического переосмысления ее методологических функций, а также критику (нередко, надо признать, справедливую) претензий на строгость и однозначность

философского

языка,

но

продолжает

мировоззрением

оставаться, а потому не может быть безучастной к разрабатываемым и используемым претендующих на общенаучность категориям, важное место среди которых занимает «пол» - совокупность признаков, специфических для каждой из участвующих в процессе размножения двух сторон. Трактуется пол чрезвычайно неоднозначно, а обогащение русского языка давно утвердившимся в нем «сексом» и приобретшим, особенно в социологических исследованиях, распространение, сопоставимое разве что с «дискурсом», «гендером» ситуацию только усугубило. Широкое толкование пола предлагал В.В. Розанов, но этот термин в большинстве случаев употребляется как принадлежность к мужскому/женскому и не более как «паспортный пол». Заимствованное понятие «секс» приобрело иное содержание, обозначая соответствующее поведение, действия, связанные с физиологической, чувственной стороной (групповой секс, коммерческий 12

Кемпер, И. Практика сексуальной психотерапии./И. Кемпер. – Т.2. – М.: Прогресс-Культура, Яхтсмен,1994, С.177-178 13 Каламбет, Е.В., Каде, Т.Х. Глобализация и перспективы экобудущего в лингвистическом аспекте./Е.В. Каламбет, Т.Х. Каде.//Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: В 2 т. Т.2. – Волгоград: ПРИНТ,2004, С.14

24

секс, занятие сексом, техника секса).

Мы спрашиваем «какого пола?»,

вопрос «какого секса?» по меньшей мере вызовет непонимание, чаще – оскорбление. В пресловутой реплике советской участницы телемоста, что «в СССР секса нет» присутствовал определенный резон – имелось в виду, что высоконравственные

строители

коммунизма

живут

преимущественно

духовными интересами, а физиология любви и уж тем паче физиология без любви в СССР не характерны. В

заимствованных

словосочетаниях

секс

употребляется

как

сексуальное (секс-бомба, секс-символ, секс-шоп, секс-тур и проч.). А часто применяемое само «сексуальное» содержит различные смысловые нюансы. В одних случаях это половая привлекательность (сексуальные походка, автомобиль, мужчина, женщина), в других – синоним эротического (сексуальные сны, грезы, фантазии, игры). Реже сексуальное трактуется как скабрезное

или

смеховое

(сексуальный

анекдот).

Но

наиболее

употребительно сексуальное все же как «половое»: с равным успехом можно говорить о сексуальных/половых привлекательности, конституции, насилии, связи, неразборчивости, объекте, партнере и т. д. Однако в русском языке принято вести речь о сексуальной индустрии, но не о половой, о сексуальном маньяке, но не о половом, вместе с тем о половой морали, но не о сексуальной, о половых признаках, но не сексуальных. Возможно, потому, что о морали или признаках говорилось и писалось еще задолго до обогащения «сексуальным», а вот той же индустрии до недавнего времени в России не было. Аналогично с сексуальной революцией и половым воздержанием: само понятие сексуальной революции пришло с Запада, а половое воздержание имеет истоки в отечественных традициях. Вместе с тем «сексуальное» в сексологии используется как «генитально-эротическая» (И.С. Кон) составляющая полового: половая идентичность предполагает весь спектр мужского/женского, включая социальные качества и поведение, а сексуальная идентичность –только генитально-эротические. Что касается «сексуальности»,

то, как ее определяет Кон, это

«характеристика

25

сексуального влечения, сексуальных реакций, сексуальной активности и т.д.»14. Хотя «любовь» иноязычных синонимов практически не приобрела (уже почти не

встречается в современном русском языке словосочетание

«амурные дела»), но и это понятие чрезвычайно многозначно, что устами Анны Карениной выразил в свое время Л.Н. Толстой: «…Если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви»15. О различных видах любви рассуждает В.С. Соловьев, а П.А. Флоренский и А.Н. Чанышев рассматривают виды любви, выделяемые в античной Греции. Затрудняет дефиницию любви не только ее многоплановость, но и противоречивость, что порождает скептические голоса, как на Западе, так и в отечественной философско-этической литературе. И.А. Ильин пишет: «Все попытки определить любовь в логическом порядке были бы тщетны: того, кто ее не испытал, нельзя ни просветить, ни убедить в этом отношении»16. Не этим ли обстоятельством объясняются циничные заявления о принципиальной невозможности любви, как и не менее циничное отождествление любви с физиологическим актом (в русском языке уже утвердилось порожденное западной сексуальной революцией выражение «заниматься любовью»)? Просто было бы объявить любовь тайной, отказавшись от попыток рационального ее объяснения, еще проще свести любовь к химическим реакциям в организме, лишив тем самым человеческого содержания. Так, у животных половое возбуждение обеспечивается выделением особых пахучих веществ – феромонов (существование которых у человека И.С. Кон называет гипотетическим; во всяком случае гипотетическим представляется их сколько-нибудь значимая роль). Человек живет в отличие от животных не столько в мире запахов, сколько в мире зрительных образов, хотя тот или иной

запах

способен

в

отдельных

случаях

сексуальное

влечение

спровоцировать (как и оттолкнуть). Ныне духи с феромонами и их 14

Кон, И.С. Введение в сексологию./И.С. Кон, С.329 Толстой, Л.Н. Анна Каренина./Л.Н. Толстой. Собр. соч. в 20 т. Т.8. – М.: ГИХЛ,1963, С.164 16 Ильин, И.А. Путь духовного обновления./И.А. Ильин. – М.: АСТ,2003, С.49 15

26

концентрат, именуемый «Формула любви» предлагаются всем желающим обзавестись «оружием невидимого действия», чтобы притянуть к себе желанного (!? – предполагаемое действие не избирательно, притягиваться должны по идее все подряд) человека «как по волшебству». Действие действительно «невидимо», т.е. безрезультатно. Как бы то ни было, к попытке дефиниции любви (точнее, одной из ее важных составляющих – любовь чрезвычайно содержательна) позволяет подойти еще в античности обнаруженная двойственность последней, на что обращает внимание С.И. Голод.

«Двойственность

любви,

сочетание

в

ней

духовных

и

физиологических начал, сама по себе была загадкой и проблемой для науки и философии», - констатирует он17. О двойственности любви ведет речь и И.А. Ильин, проводя различие «любви инстинкта» и «любви духа». «Они совсем не враждебны и не противоположны, но сочетаются они сравнительно редко»18. По Ильину, отличие их не в том, что одна земная, а другая небесная любовь, а в том, что любовь инстинкта ищет то, что субъективно нравится, идеализируя это

нравящееся, а любовь духа тяготеет к качеству,

совершенству и не восхваляет сослепу, а ищет подлинно хорошее. Это – вкус к совершенству, к тому Божественному, что в подлинно хорошем пребывает. В идеале

любовь – глубокое интимное чувство, устремленное на

определенную личность, как правило, противоположного пола и объединяющее в себе физиологическое влечение и духовную близость. В идеале, так как обычно доминирует либо первая (физиологическое влечение, страсть), либо вторая (духовная) сторона любви. Разумеется, богатейшее и быть может еще не до конца осознанное содержание любви не сводимо к констатации

ее

двойственности.

Любовь

также

отличается

полной

персонификацией партнера, когда другие потенциальные объекты любви совершенно не интересуют человека. Любовь следует отличать от влюбленности. Влюбленность не отождествима ни со страстью, ни с 17

Голод, С.И. Любовь, нравственно-психологические и социальные основы взаимоотношений юношей и девушек./С.И. Голод.//Духовное становление человека. – Л.: Знание,1972, С.124 18 Ильин, И.А. Путь духовного обновления./И.А. Ильин, С.53

27

любовью – будучи большее, чем страсть, она выступает начальной стадией еще развивающейся любви. Очень часто сексуальный опыт человека ограничивается только влюбленностью: «Большинство людей, переходя от романтизма юношеских влюбленностей к взрослой жизни, переходит не к любви, а к бытию, в котором нет места ни влюбленности, ни любви. В этом бытии любовь и влюбленность заменяются сексуальной зависимостью и материальной

привязанностью,

вызывающими

тоску

во

временном

одиночестве и скуку в совместном бытии»19. В.В. Розанов в свое время, исходя из половой конституции (половой силы), выстраивал своеобразную «арифметику» пола. Если отталкиваться от силы привязанности к половому объекту, то напрашивается ассоциация уже с геометрией пола, но не с пресловутым «любовным треугольником», а с пирамидой, в основании которой неперсонифицированный сексуальный интерес, а на вершине любовь. Если до любви не доходит, пирамида представляется усеченной. Неперсонифицированный определяется

инстинктом

(безличностный)

размножения,

в

сексуальный

конечном

счете

интерес даже

у

представителей нетрадиционной сексуальной ориентации. Этот интерес зависит от половой принадлежности объекта и только: личностные качества во внимание не принимаются, лишь внешний облик, лишенный ярко выраженных отталкивающих черт. Уже в животном мире имеют место некоторые предпочтения, социокультурное поле, в котором находится человек, значительно их усиливает. Изначально из зоны интереса выпадают люди нечистоплотные и уродливые, сказываются возрастные ограничения. Сила интереса обратно пропорциональна тем или иным ограничениям. По мере

возрастания

персонифицированности

выступают

ограничения

этнического, морального, религиозного характера, половое безразличие проявляется к близким родственникам, как бы последние не соответствовали бы представлениям о мужском или женском идеале. Тем не менее за 19

Хамитов, Н.В. Философия и психология пола./Н.В. Хамитов. – Киев: НИКА-Центр,2001, С.30

28

пределом указанных и других ограничений остается широчайший круг лиц, являющихся потенциальными сексуальными партнерами и к которым проявляется по-прежнему еще не персонифицированный сексуальный интерес, определяемый половой конституцией и образом жизни его субъекта. Реализация такого интереса способствует физиологической разрядке и происходит

в

форме

случайных

половых

связей,

включая

услуги

проституции. Иногда к таким связям подталкивает одиночество, преодоление которого неосуществимо в иных обстоятельствах, и человек вынужден искать иллюзорную компенсацию общения. На

основе

неперсонифицированного

сексуального

интереса

формируется увлечение, предполагающее уже частичную персонификацию полового объекта, привлекательность которого может выходить за пределы страсти и определяться многими социальными факторами. Однако увлечение по-прежнему далеко

от привязанности,

связано

преимущественно

с

психофизиологическими проявлениями (но не обязательно, оно случается и на

почве

духовной

привлекательности)

и

может

быть

направлено

одновременно на несколько половых объектов мужского или женского пола (у бисексалов – и мужского, и женского сразу). Согласно В. Франклу, у увлеченного

человека

возбуждается

уже

его

«психологическая

эмоциональность», привлекает психическая организация объекта, черты его характера, то есть экзистенциальная, но не сущностная сторона личности. Увлечение – более или менее устойчивый сексуальный интерес к одному

или

одновременно

к

нескольким

лицам,

определяемый

стремлением к физиологической близости или, что реже, к духовному общению. Возможно на уровне увлечения и сочетание стремления к общению и к близости. На базе увлечения складывается влюбленность, предполагающая уже исключительную персонификацию, когда все объекты заменены одним, во всяком случае это характерно для христианскоевропейской культуры, отрицающей полигинию. Впрочем, известны редкие случаи не только влюбленности, но даже любви сразу к двум объектам, как

29

это было у Ф.Т. Тютчева. (Что гениям, творческим натурам присущи «аномалии любви» подчеркивали многие русские философы). Влюбленность – низшая ступень любви, отличающаяся поверхностью и менее прочной привязанностью. На стадии влюбленности потерю сексуального партнера легче перенести, хотя она уже связана с серьезными переживаниями, выходящими за пределы уязвленного самолюбия, но не лишенными вовсе эгоизма. В подростковом

и юношеском возрасте влюбленность редко

доходит до любви, но сколько радости и горя доставляет влюбленным! Между влюбленностью и любовью трудно обнаружить принципиальные различия, истинная значимость которых проявляется лишь в экстремальных ситуациях, а в повседневности скрыта за будничной суетой. Ясно одно: влюбленность либо трансформируется в собственно любовь, либо сходит на нет, независимо от того, разделена она или безответна. Вершину пирамиды увенчивает любовь. Коль скоро потенциальных объектов любви много, пресловутая «любовь с первого взгляда» означает лишь сексуальный интерес, вызванный первоначальной симпатией и приобретший персонифицированный характер. Если контакты поддерживаются, возникает увлечение, переходящее во влюбленность и лишь затем в любовь. В противном случае объект забывается и появляются новые увлечения. Когда человек принимает решение о вступлении в брак по любви, это скорее связано с тем, что он «созрел» для любви и брака, а не встретил единственную (и лучшую – вполне допустимо, что совершается далеко не самый оптимальный выбор) свою половину, что не означает отсутствия основы для супружеского счастья. Не меньше дискуссий, чем любовь, вызывают понимание ревности и другие стороны взаимоотношения полов, и здесь открывается широкая возможность философско-антропологического осмысления. Роль философии в преодолении идолов сегодняшнего дня имеет не только теоретическую, но и

практическую

значимость,

например,

разграничение

эротики

и

порнографии. Философская рефлексия взаимоотношения полов содержит в

30

себе еще аксиологический и этический аспекты, приобретающие все большее значение в связи с вызванным достижениями специальных наук обострением проблем биоэтики. Взаимоотношение полов и любовь находятся в сфере интересов философской антропологии как общей философии человека, которая рассматривает и отдельные стороны человеческого бытия, выступая уже как относительно самостоятельные отрасли философского антропологического знания. «В XX веке появилась целая россыпь, так сказать, региональных антропологий, исследующих природу человека под различными углами зрения. Выделяют обычно философско-биологическую антропологию (А. Гелен, А. Портман), культурно-философскую или антропологию культуры (Э. Ротхакер, М. Ландман), философско-религиозную (Г.Э. Хенгстенберг, Ф. Хаммер), педагогическую антропологию (О. Больнов), психоаналитическую антропологию (А. Адлер, В. Рейх, К. Хорни, Э. Фромм), историческую антропологию, политическую антропологию и т.д.», - отмечает В.С. Барулин20. Сам философ разрабатывает основы социально-философской антропологии,

опирающейся

на

три

источника

философскую

–

антропологию, социальную антропологию и социальную философию – и имеющей предметом своего исследования создание и преобразование человеком социумного мира, в ходе чего происходит реализация и развитие человеческого

потенциала.

антропологии,

антропологии

И.В.

Кондаков

повседневности,

пишет

об

визуальной

антропологии

детства,

исследуя «антропологию слова» - «внутренне противоречивый дискурс человека, содержащий в себе также и антропологию молчания, невербальных смыслов и т.п.»21.

В.П. Веряскина констатирует появление «множества

предметно очерченных типов антропологий: социальной, культурной,

20

Барулин, В.С. Основы социально-философской антропологии./В.С. Барулин. – М.: Академ-книга,2002, С.54 21 Кондаков, И.В. К современной антропологии слова./И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур). – М.: Наука,2005, С.381

31

юридической, экономической и т.д.»22. Л.Ф. Игнатьева рассматривает антропологию техники. Такое деление на региональные антропологии, как и выделение в структуре философии философской антропологии, весьма условно (насколько «антропологична» та же этика!), но оправдано, ибо позволяет расставлять акценты на достаточно специфичных, хотя и перекликающихся

с

другими,

сторонах

антропологического

знания.

Уточнение предметов и формирование понятийного аппарата данных антропологических

дисциплин

–

задача

будущих

философских

исследований, пока же нет четкого разграничения даже антропологии культуры и культурологии. Проблема пола с учетом специфики человеческой сексуальности и любви, являющейся сугубо человеческим в человеке, представляет собой относительно самостоятельную и очень важную область философской антропологии, не сводимой к «философии любви» - огромный вклад в рассмотрение взаимоотношения полов вносит, например, художественная литература. В связи с этим оправдано выделение культурно-философской антропологии пола и любви, имеющий предметом своего исследования философские, религиозные и литературно-художественные тексты, рефлексирующие любовь и все прочие аспекты взаимоотношение полов. Данные тексты не только выступают отражением современной им половой культуры, но и являются неотъемлемой и важной ее составляющей. Обращение

к

отечественной

философской

и

литературно-

художественной классике позволяет проследить диалектику традиций и новаций, выявить эволюцию образов любви и пола от традиционнонормативной версии, доминирующей при всех отступлениях от нее в позапрошлом столетии, к деструктивной, характерной для России века нынешнего. Философия и художественная литература XIX века содержит по вопросам пола и любви немало общечеловеческого, а целый ряд положений и 22

Веряскина, В.П. Эвристический потенциал философской антропологии М. Шелера./В.П. Веряскина.//Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции. Т.2, С.530

32

идей, ими выдвинутых, в свое время опередили западную философскую мысль, оказались более «продвинутыми» по сравнению с западной культурой и философией. Да и фактическая либерализация половой морали, по сути сексуальная революция, имевшая место в Советской России

20-х гг. XX

столетия, предвосхитила те процессы, которые на Западе реализовались молодежными

контркультурными

движения 60-70-х гг. того же века.

Многие культурные «тексты» той поры остаются вполне созвучными современности. Данное обстоятельство и определило предметно-проблемное поле и структуру настоящего исследования отечественной культурно-философской антропологии

любви

и

пола:

одна

глава

посвящена

традиционно-

нормативным образам пола и любви, вторая – маргинальным, присущим русскому модерну, третья рассматривает деструктивные образы, характерные для отечественного постмодерна (конец XX – начало XXI столетий). Соответственно, освещение философской и художественной рефлексии взаимоотношения полов выступает не самоцелью, а средством выявления эволюции образов любви и пола и их соотношения в половой культуре государствообразующего этноса России. В противном случае это было бы применительно

к

философии

любви

сугубо

историко-философское

исследование, а применительно к художественной литературе – сугубо филологическое,

«историко-литературное».

Художественная

литература

рассматривает взаимоотношение полов и любовь, отражая половую культуру через описание отдельных любовных историй и полового поведения тех или иных литературных персонажей. Каждая такая история по-своему уникальна и вместе с тем содержит а себе общее с другими историями – в художественных

текстах

в

полной

мере

проявляется

диалектика

индивидуального и типического, включенная в диалектику особенного и общего.

На

страницах

художественных

литературных

произведений

освещаются разные стороны взаимоотношения полов: страсть, влюбленность и любовь; ревность и измена; супружеская жизнь во всех ее проявлениях;

33

девиантное половое поведение и половые извращения. Отсюда вытекает оправданность обращения культурно-философского антропологического исследования пола и любви к художественной литературе, которая, что подчеркивают Р.Р. Москвина и Г.В. Мокроносов, является по отношению к философско-теоретическому

познанию

своеобразной

«эмпирией».

«Художественная литература – это “эмпирия” особого рода: это такая форма нетеоретического

философского

мышления,

в

которой

содержится

сущностный уровень осмысления жизни, т.е. это материал, наиболее подготовленный

для

последующей

концептуализации

средствами

философского мышления», - пишут они23. Без богатого материала, предоставляемого

русской

художественной

литературой,

значительно

дополняющего в образной форме теоретические построения философии любви, картина половой культуры России представлялась бы значительно бедней, а культурно-философская антропология обернулась бы историкофилософским исследованием. К тому же, у отдельных персоналий наблюдается неразрывная связь их литературно-художественного и философского творчества, что нашло отражение в понятии художественная философия. Явление это редкое, данное понятие нуждается в значительном ограничении. Во-первых, к художественной

философии

не

следует

относить

художественные

литературные произведения, какие бы философские идеи они не содержали, если автор сколько-нибудь последовательного философского учения не излагает. Во-вторых, из художественной философии исключаются вне зависимости от образности и стиля все традиционные жанры философских произведений

(в

противном

случае,

пришлось

бы

художественную

философию и художественную литературу отождествить). В-третьих, художественной философией не являются отдельные попытки философовпрофессионалов сугубо художественного освоения действительности (а

23

Москвина, Р.Р., Мокроносов, Г.В. Человек как объект философии и литературы. /Р.Р. Москвина, Г.В. Мокроносов. – Иркутск: Иркутский университет,1987, С.191

34

художественным творчеством занималось немало крупных философов), если эти попытки, сколь удачны ни были, не представляют собой самостоятельной непреходящей

художественной

значимости,

тем

более,

что

порой

художественный опыт философов оказывается откровенно слаб (романы Н.Г. Чернышевского, например). Таким образом, к художественной философии можно отнести творческое наследие только тех авторов, чьи философские и литературно-художественные достижения не расторжимы друг от друга и чей вклад имеет равнозначную ценность как в философии, так и в художественной литературе. В России это творчество Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. Обращение в данном исследовании к литературно-художественной рефлексии взаимоотношения

полов

связано

и с

тем,

что

русская

художественная литература не только отражала современное ей состояние половой культуры, но и, выступая составляющей последней, пользуясь у части образованных слоев значительным авторитетом, «учила жизни», влияла на взаимоотношение полов. Е.Б. Рашковский отмечает: «Облик литературного

(т.е.

явно

вымышленного!)

персонажа

становился

неотъемлемым мерилом человеческого облика живых, невымышленных людей…»24. То, что в России позапрошлого столетия реальных женщин «стали сравнивать и “подгонять” под идеал», констатирует и С.М. Климова25. Об эволюции образов пола и любви в отечественной культуре можно вести речь применительно к последним столетиям, начиная с века XIX. Данное исследование ограничено отечественным социокультурным пространством,

богатейший

пласт

литературного,

религиозного,

философского наследия Запада и Востока практически остается за пределом рассмотрения,

как

философской

мысли

24

и

труды

видных

(экзистенциализма,

представителей философской

современной антропологии),

Рашковский, Е.Б. Апология отрешенных пространств или история российская через призму постмодерна. /Е.Б. Рашковский.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.31 25 Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры./С.М. Климова. – СПб.: Алетейя,2004, С.120

35

культурно-антропологических школ и др. Вместе с тем, разумеется, не учитывать достижения указанных и других направлений, оказавших и продолжающих

оказывать

значительное

влияние

(идейное

и

терминологическое) на становление и развитие современной отечественной постсоветской философской антропологии и философии культуры, даже если и стремиться к этому, попросту нельзя. Это влияние, как прямое и опосредствованное, так понятийно-теоретическое и методологическое, что во введение отмечается, присутствует в данном исследовании. Концепция интегральной истории русской философии и принцип толерантности,

как

и

отмеченная

во

введении

«специальная

компаративистика», предполагающая анализ «переклички» идей в пределах национальной культуры, обусловили рассмотрение в данном исследовании материалистической традиции русской философии любви, представленные так называемым «революционно-демократическим лагерем», а именно философским наследием А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского. Прежний интерес к этим авторам, подогреваемый в советское время в условиях тоталитарного

коммунистического

режима

идеологическими

соображениями, когда русской философии как ведущая приписывалась сугубо материалистическая традиция, в современной постсоветской России практически угас. Симптоматично: в материалах Третьего Российского Философского конгресса (Ростов-на-Дону, 2002 г.) упоминание о Герцене и Чернышевском встречается лишь в тезисах О.В.Ермаковой, та же картина наблюдается в материалах IV конгресса (Москва, 2005 г.), где разве что А.В.Павлов обращается к Герцену в связи с проблемой свободы. Концепция интегральной истории русской философии предполагает неправомерность абсолютизации отдельных этапов и течений при умалении других, что оправдывает обращение к творчеству Герцена и Чернышевского, тем более, что

при

всем

прежним

обилии

посвященных

этим

мыслителям

исследовательских работ их философия любви специально не освещалась, разве что затрагивалась при рассмотрении их отношения к женскому вопросу

36

или, как это было применительно к роману Чернышевского «Что делать?», образов «новых людей». В отечественной литературе представлен ряд классификаций семейнобрачных отношений и любви, что имело место не только в истории русской философской мысли (у В.С. Соловьева, В.В. Розанова, например), но представлено в современных исследованиях: С.В. Климова выделяет идеалы, образцы, нормы любви, О.С. Осипова пишет о семейно-брачных идеалах, Л.Н. Надолинская рассматривает стереотипы любовных отношений. В данном исследовании речь идет об образах пола и любви, ибо данное понятие, во-первых, шире «идеала», «нормы» или «стереотипа» и включает в себя как многочисленные отступления от господствующих императивов, так и все стороны (этические, правовые и пр.) семейно-половых отношений, вовторых, оно соответствует философской (и уж тем

более литературно-

художественной!) рефлексии, обладающей образной спецификой. Еще П.С. Юшкевич подчеркивал, что «коренные философские понятия суть всегда понятия-образы» и «похожи на поэтическое произведение с его метафорами и уподоблениями»26. Занимая важное место в понятийном аппарате гносеологии, образ характеризуется той или иной степенью адекватности отражения. Широко, но неоднозначно применяется это понятие в эстетике и искусствоведении. В данном исследовании

образ пола и любви –

философская, богословско-религиозная и литературно-художественная рефлексия доминирующий тенденции в сфере взаимоотношения полов и отступлений от нее на определенном этапе развития

культуры.

Отталкиваясь от распространенной периодизации отечественной культуры как традиционной, модернистской и постмодернистской, выделяются соответствующие образы пола и любви: традиционно-нормативные, еще представленные в философии и художественной литературе позапрошлого столетия; 26

маргинальные,

присущие

модерну

и

характеризующиеся

Юшкевич, П.С. О сущности философии (К психологии философского миросозерцания)./П.С. Юшкевич.//На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение. – М.: Политиздат,1990, С.153

37

ненормативностью и кризисностью (в тоталитарном обществе образы пола и любви стараниями власти приобретают черты унифицированности и вместе с тем обладают эклектичностью); в отечественном постмодерне наблюдаются ненормативно-деструктивные образы, отличающиеся девальвацией любви и сочетающиеся

с

сохранением

маргинального

унифицированного

тоталитарного варианта и традиционно-нормативной версии, проявляющей тенденцию к восстановлению (усиление влияния Русской Православной Церкви).

1.2. ОБРАЗЫ ПОЛА И ЛЮБВИ В ФОЛЬКЛОРЕ, ПРАВОСЛАВИИ И РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕФЛЕКСИИ XIX в. Рост русского национального самосознания на рубеже XX-XXI столетий вызвал дополнительный интерес к древнеславянской мифологии и к быту

далеких

предков,

о

которых

сохранились

немногочисленные,

отрывочные, нередко противоречивые сведения. Этот интерес нашел свое выражение не только в появлении новых публикаций, но и в отдельных попытках восстановления древних языческих культов и даже отразился в современной молодежной музыкальной субкультуре (группы «Коловрат», «Секира

Перуна»).

взаимоотношение

Не

полов,

обойдено рассмотрение

вниманием

исследователей

и

которого прежде в России не

поощрялось. И.С. Кон констатирует: «Мы плохо знаем русскую сексуальноэротическую культуру не потому, что ее не было, а потому, что царская, а вслед за ней – советская цензура не позволяли публиковать соответствующие источники и исследования, вынуждая ученых делать это тайно и за рубежом»27. Разный уровень развития племенных союзов восточных славян обеспечивал специфику их половой культуры. Если поляне заключали 27

Кон, И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. /И.С. Кон. – М.: ОГИ,1997, С.11-12

38

моногамные браки, то «северяне, радимичи и вятичи уподоблялись нравами древлянам; также не ведали ни целомудрия, ни союзов брачных; но молодые люди обоего пола сходились на игрища между селениями: женихи выбирали невест и без всяких обрядов соглашались жить с ними вместе; многоженство было у них в обыкновении»28. Крещение Руси привело к утверждению христианской половой морали в византийской форме. Нормой праведной жизни становится средневековый аскетизм, формируется своеобразный культ монашества, отшельничества, странничества (а позже у некоторой части крестьянских масс даже скопничества), сопровождаемый презрением к плотскому. Но полностью изжить язычество в сфере взаимоотношения полов, как ни старалась поддерживаемая государством церковь, не удалось: языческое влияние прослеживалось в народных играх, в скоморошестве, в свадебной обрядности. Например, очень давнюю традицию имеют хороводы, наполненные в свое время мифологическим смыслом брачного соития неба с землею. То же можно сказать о поклонении Яриле и о скоморошестве. О последнем

А.Н.

Афанасьев пишет: «Вызванное

культом

Перуна

–

оплодотворителя, насилующего облачных дев и щедро рассыпающего семя дождя, оно не отличалось особенною скромностью и требовало от плясок сладострастных движений. Эти “глумы”, при грубости нравов старого времени и разгуле праздничного похмелья, выражались в формах не всегда грациозных и подчас бывали уже слишком откровенны, но они нравились неразвитой толпе, а потому продолжали держаться и тогда, когда давнымдавно была подзабыта та мифическая основа, на которой возникли эти нецеломудренные игрища»29. Борьба церковной и государственной власти со скоморошеством шла с переменным успехом вплоть до эпохи Петра I. Патриархатная модель российского общества определяла отношение к женщине с позиций «богатырского идеала», отводя ей подчиненную, второстепенную роль как в общественной, так в семейной жизни. «С 28

Карамзин, Н.М. Предания веков. /Н.М. Карамзин. – М.: Правда,1987, С.50 Афанасьев, А.Н. Грозы, ветры и радуга. /А.Н. Афанасьев. Древо жизни: Избранные статьи. – М.: Современник,1982, С.98 29

39

богатырской точки зрения женщина – существо слабое не только физически, но и нравственно и умственно», - отмечает И.Е. Забелин30. Женщины, часто избиваемые мужьями (избивали и родители дочерей), по свидетельству Н.И. Костомарова, мстили им изменой, доносами, отравой. «В простонародье разврат принимал наглые формы», - подчеркивает историк31. Браки заключались, что опять-таки свойственно патриархатной общественной модели, не столько по любви, сколько по

воле родителей, и в

привилегированных слоях общества решающее значение придавалось экономическим и политическим обстоятельствам. В половой морали практиковался двойной стандарт, допускающий добрачные и внебрачные связи мужчин, в то время как женские измены нередко оборачивались поощряемыми общественным мнением жестокими расправами, что имело место даже в конце позапрошлого столетия. Так, Максим Горький 15 июня 1891 года встретил в Херсонской губернии телегу, у которой шла обнаженная

окровавленная

женщина,

подстегиваемая

кнутом

под

улюлюканье толпы, - «вывод». «Я знал, что за измену у нас, в Заволжье, женщин обнажают, мажут дегтем, осыпают куриными перьями и так водят по улице. Знал, что иногда затейливые мужья или свекры в летнее время мажут “изменницу” патокой и привязывают к дереву на съедение насекомым. Слышал, что изредка изменниц, связанных, сажают на муравьиные кучи и вот – видел, что все это возможно в среде людей безграмотных, бессовестных, одичавших от волчьей жизни в зависти и жадности», отмечает он32. (Много лет спустя, в «Жизни Клима Самгина», Горький приведет рассказ «мученицы плоти» Таисии, которую привязали к березе неподалеку от муравейника). Вместе с тем в русском народе присутствовало уважительное отношение к институту брака, освящаемому таинством венчания, убеждение в нерасторжимости брачных уз, что порой являло 30

Забелин, И.Е. Домашний быт русских цариц в XYI и XYII столетиях. /И.Е. Забелин. //Быт и нравы русского народа в XYI и XYII столетиях. – Смоленск: Русич,2002, С.282 31 Костомаров, Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XYI и XYII столетиях. /Н.И. Костомаров. //Быт и нравы русского народа в XYI и XYII столетиях, С.143 32 Горький, Максим. «Вывод». /Максим Горький. Собр. соч. в 18 т. – М.: ГИХЛ,1960-1963. Т.1, С.187

40

примеры удивительного женского благородства: не только 11 жен декабристов последовали за своими осужденными мужьями, но и немало жен сосланных на Сахалин. Среди причин, заставивших русских женщин разделить участь осужденных мужей, А.П. Чехов выделяет и «крепкое убеждение, что разлучить мужа и жену может один только бог»33. Объяснение

такому

противоречивому

сочетанию

традиционно-

нормативного, представленного Православием, отношения к браку и ценностям семьи и отступлений от господствующей и освящаемой Русской Православной церковью (вплоть до откровенного полового разврата) половой морали обнаруживается в специфике «народного православия» (С.М. Климова). Последнее выступило как соединение христианских и языческих воззрений, но, что подчеркивает Климова, «не на пути механического сочетания двух вер, а благодаря “синтетической” общности их оснований – мифомышлению»34. Православие не подавляло и не уничтожало языческие мифологические представления, хотя, разумеется, стремилось к этому, а вступало в «своеобразный диалог». Связана такая противоречивость и со своеобразием «русской души», отмечаемым С.А. Аскольдовым. «Быть может, наибольшее своеобразие русской души заключается, на наш взгляд, в том, что среднее, специфически человеческое начало является в ней несоразмерно слабым по сравнению с национальной психологией других народов. В русском человеке как типе наиболее сильными являются начала святое и звериное», - пишет он35. (Звериная природа, по мнению Аскольдова, сама противоречива, сочетая ярость с кротостью). Схожую мысль высказывает и Н.А. Бердяев: «И колеблется русский человек между началом звериным и ангельским, мимо начала человеческого. Для русского человека так характерно это качание между

33

Чехов, А.П. Остров Сахалин. /А.П. Чехов. Собр. соч. в 12 т. – М.: ГИХЛ,1960-1964. Т.10, С.271 Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова, С.15 35 Аскольдов, С.А. Религиозный смысл русской революции. /С.А. Аскольдов. //Вехи. Из глубины. – М.: Правда,1991, С.225 34

41

святостью и свинством»36. Отсюда и вытекает имевшее место в русском народе определенное пренебрежение половой любовью как одним из высших проявлений человеческого в человеке: ангельское, святое уводит к аскезе в различных ее проявлениях, звериное, свинское провоцирует разврат, низводит к бездуховной физиологии. В.В. Розанов, сетуя на низкую общую культуру русского народа, жалуется, соответственно, на его низкую сексуальную культуру, что остается во многом справедливым и по сегодняшний день. Философ советует учиться праздничному отношению к половой жизни у мусульман и евреев. Необходимо светлое, ничем не отягощенное настроение души, нужны ласки, воркование, поцелуи; русские же обходятся без поэзии, без единого поцелуя, часто даже без единого слова друг другу – скинул сапоги и сделал! (В самом деле, низший уровень полового поведения в половом акте – получение физиологического удовлетворения без учета ответных реакций партнера: изнасилование, услуги «коммерческого секса», «дежурный» акт; ступенькой выше – получение удовлетворения с использованием любовной игры и техники секса, что уже предполагает

симпатию

к

партнеру

и

обязательность

ответных

положительных реакций или хотя бы их имитацию; наконец, неразрывная связь физиологического удовлетворения с духовной близостью, что предполагает любовь, где ответная положительная реакция чрезвычайно важна. Розанов имеет в виду низший уровень). «Поэтический

идеал

нецивилизованного

русского

человека»

подвергает критике и И.С. Тургенев. Потугин в «Дыме» заявляет: «Разверните наши былины, наши легенды. Не говорю уже о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием “забыдущим” и называется даже присухой, зазнобой; не говорю также о том, что наша так называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте, не представила –

36

Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев. Судьба России. – М.: Эксмо-пресс. Харьков: Фолио,1998, С.338

42

коли Ваньку-Таньку не считать – никакой типической пары любящих существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу “нежалухою” – отчего “и женский пол пухол живет”»37. Что же, половая культура России отличалась от Запада и Востока, в ней отсутствовали как восточная утонченность, так и западная ориентация на чувственность, не случайно впоследствии с половой культурой Востока россияне познакомились через Запад. На русском социокультурном пространстве не мог возникнуть «Декамерон», возникли, причем

значительно

позже

«хулиганские»

барковские,

пушкинские,

лермонтовские, полежаевские и других авторов стихи, даже Тургенев не удержался от соблазна подобного самовыражения. А в народе хамства, «безобразия, пьянства» (Н.С. Лесков) всегда хватало, и в «заветных» сказках, и в матерных частушках, и просто в повседневной речи, даже детской, звучали грязные слова. Богатейший пласт русского фольклора представляют собой пословицы и поговорки, более 4 тысяч «древних российских пословиц» было опубликовано уже в 1770 г.! М.С. Жиров, выделяя в русской народной культуре три периода развития (языческий, архаический, урбанистический), подчеркивает, что «ученые исследователи называют архаический пласт “золотым ядром народной культуры”»38. Относящиеся к архаическому периоду (соответствующему традиционно-нормативным представлениям) пословицы и поговорки, с одной стороны, допускают пренебрежение женщиной (например, «Курица не птица, баба не человек» или «Баба с возу, кобыле легче») и физическое насилие над ней («Бей жену сильнее – будет милее», «Люби жену как душу, а тряси как грушу»39), с другой – провозглашают ценности любви, верности, супружеского «лада», приоритет ума, души, совести и доброты над «личиком», красотой; подчеркивается важность женитьбы и правильности выбора. «Не ищи красоты, а ищи 37

Тургенев, И.С. Дым. /И.С. Тургенев. Собр. соч. в 10 т. – М.: ГИХЛ, 1961-1962. Т.4, С.76 Жиров, М.С. Региональная система сохранения и развития традиций народной художественной культуры: Учебное пособие. – Белгород: БелГУ,2003, С.11 39 Русские народные пословицы и поговорки./Составитель А. Жигулев. – М.: Московский рабочий,1958, С.4 38

43

доброты», - советует народная мудрость40, согласно которой, «На красивую глядеть хорошо, а с умной жить легко»41. Архаический период связан с крещением Руси. Значительные массы русских людей, преимущественно крестьянства, придерживались

провозглашаемого

Русской

Православной

церковью

традиционно-нормативного подхода к любовно-половым отношениям, что позволило

О.А.

Платонову

обрисовать

несколько

идеализированное

отношение русского человека к взаимоотношению полов: русским человеком физиологическая сторона любви не отрицалась, но считалась интимным делом двоих, огласке не подлежащим, русский человек осуждает торговлю любовью, превращение тела в товар, в понятии русского человека половое сношение вне брака – грех и т.п. «…Половая любовь и все связанное с ней в традиционной народной культуре не отрицались, но воспринимались только в браке, целью которого является создание семьи, рождение и воспитание детей», - пишет он42. В подтверждение своей позиции Платонов ссылается на русские народные песни и сказки, и его ссылка на сказки далеко не случайна. Сказка – один из наиболее важных жанров фольклора, во все времена востребованный как в плане предложения, так и в плане спроса. «Притягательность сказки и причина непреходящей популярности кроются в ее воспитательном значении», - отмечает Н.А. Листикова43. Воспитательным значением обладают не только бытовые, но и волшебные сказки, как бы ни были

они

предметами.

насыщены

невероятными

Отождествление

сказки

превращениями исключительно

и с

чудесными

вымыслом

–

поверхностная ассоциация, против которой активно выступал Афанасьев. «Сказка склад, песня – быль, говорила старая пословица, стараясь провести резкую границу между эпосом сказочным и эросом историческим. Извращая действительный смысл этой пословицы, принимали сказку за чистую ложь, 40

Русские народные пословицы и поговорки./Составитель А. Жигулев, С.195 Там же, С.132 42 Платонов, О.А. Русская цивилизация. /О.А. Платонов. – М.: Роман-газета,1995, С.128 43 Листикова, Н.А. «…Ведет к добру, сеет отвращение ко злу». /Н.А. Листикова. //Русская литературная сказка. – М.: Советская Россия,1989, С.6 41

44

за поэтический обман, имеющий единою целью занять свободный досуг небывалыми и невозможными вымыслами. Несостоятельность такого воззрения уже давно бросалась в глаза», - пишет этот известный фольклорист44. (Кстати, что сказка – «чистейший вымысел», утверждает упомянутая выше Листикова, ссылаясь на приведенную в цитате из Афанасьева пословицу). Сказка (в отличие от «заветных») как эффективное средство воспитания

выражала

господствующие

в народе

моральные

нормы,

преодолевая амбивалентность русского подхода к взаимоотношению полов, способствуя привитию любви и супружеской верности. Из сказки в сказку проходит идея честности и преданности супругов по отношению друг к другу и неизбежности наказания за предательство, измену. С одной стороны, в сказках рисуются образцы верности. На какие только подвиги и лишения не идут их герои, чтобы соединиться со своими возлюбленными или женами (патриархатная модель русской общественной жизни накладывает свой несомненный отпечаток на половые роли, разве что в сказке «Про прекрасную Василису Микулишну» богатырка Василиса, но она старшая дочь самого Микулы Селяниновича, чем неженская ее сила и объясняется, спасает из заточения мужа Ставра Годиновича, да в сказке «Финист – ясный сокол» крестьянская дочь Марьюшка, чтобы любимого вернуть, три пары башмаков железных износила, три посоха железных изломала, три колпака железных порвала). С другой стороны, целый ряд сказок описывает, как наказывается предательство. Если Иван-солдат из «Чудесных ягод» не прощает царевну, но лишь гонит ее прочь, то гораздо трагичней участь предательницы королевы из «Волшебного кольца»: родной отец, король, «присудил ее казнить: взяли неверную жену, привязали к хвосту дикого жеребца и пустили его в чистое поле; жеребец полетел стрелою и размыкал ее по яругам, по крутым оврагам»45. Следует заметить, что предательство со 44

Афанасьев, А.Н. Происхождение мифа, метод и средства его изучения. А.Н. Афанасьев. Древо жизни: Избранные статьи, С.36 45 Русские народные сказки./Составитель не указан. – М.: Гослитиздат,1952, С.236.

45

стороны невест и жен в русских народных сказках связано не с любовным треугольником или адюльтером, а с неравным социальным статусом жениха или мужа и, соответственно, с нежеланием жить с простолюдином – народная убежденность, что «стерпится – слюбится», вера в сакральное происхождение брачных уз, отождествление сексуальности с греховностью, скромное

место,

отводимое

в

системе

ценностей

сексуальному

наслаждению, не допускали (хотя на деле это, конечно, случалось, и не так уж и редко) зарождения любви и уж тем более просто физиологического влечения одного из супругов к стороннему лицу. Осуждалось и увлечение чужими мужем или женой. В сказке «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что» одинокий царь «задумал думу нехорошую – отбить жену от живого мужа»46 (Марью-царевну от Андрея-стрелка, которому она обещала быть «честной да веселой женой», свое обещание, как и положено, сдержав). Если русская народная сказка не только одобряет брак простолюдина со знатной особой женского рода, царевной или королевной, но и допускает успешное управление крестьянским сыном царством-государством (не отсюда ли заимствовано ленинское убеждение в аналогичной способности кухарки!), то неравный по возрасту брак в ней однозначно осуждается; более того, уже допускается любовное увлечение молодой жены при старом муже. Алена, прекрасная царевна, в сказке «Иван меньшой – разумом большой» говорит старому царю, настоятельно рекомендуя тому «омолодиться» в кипящем молоке: «Да не хочется мне, чтобы ты такой старый да седатый со мной под венец шел. Станут люди судить-рядить, над тобой смеяться, скажут: “Старый да седатый молодую взял. А у старого да седатого молодая жена – чужая корысть”. На людской роток ведь не накинешь платок»47. В русских народных сказках ценится любовь. Финист – ясный сокол в одноименной сказке спрашивает князей и купцов, какая женщина, по их мнению, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что обманывает и

46 47

Там же, С.20 Там же, С.109-110

46

продает? Согласились все, что жена Финиста любящая его Марьюшка. В сказках описывается и любовь с первого взгляда. Так, например, только взглянула Настенька, седьмая и самая любимая дочь купца Семигора, на Ивана Беглого и глаз не смогла отвести – «То ли сила чудесная в Иване Беглом была, то ли Иван ни на кого не похожий был, только привязал он сердце Настеньки к своему сердцу крепко-накрепко»48. Кстати, история любви Настеньки и Ивана в отличие от подавляющего большинства других сказочных любовных историй заканчивается печально. Замучили приказчики Ивана, не перенесла этого Настенька, изошедшая слезами. Первые, прозрачные, прозвали аквамаринами, вторые, с которыми она выплакала глаза свои синие, сапфирами. О супружеской жизни русских людей повествуют преимущественно бытовые сказки. Вопреки отрицательным личным качествам супруги остаются преданными друг другу. В «Мене» глупый мужичок-серячок вместо заработанного за спасение богатого купца куска золота приносит домой иглу (и ту теряет), на что слышит от жены вместо заслуженных упреков: «Ну, хорошо, голубчик, что ты хоть сам вернулся! Пойдем в избу ужинать»49. А в «Сварливой жене» «муж с женой не ладно жили», но когда черт возвращает сварливую жену из пекла, где она всех чертей «поедом заела», то «обрадовался мужик, что жена жива, а виду не показал»50. В интервью в связи со своим 60-летием Никита Михалков говорил об иммунитете против пошлости, воспитываемом «бабушкиными сказками». Выработке нравственного иммунитета и частичному восстановлению традиционно-нормативной

версии

любовно-половых

отношений

способствует также Православная мораль, имеющая, как и все христианское учение, многовековые традиции, которыми пусть не всегда на практике, но непременно в идеале руководствовалась основная масса русского этноса. «…Даже истинное счастье, купленное ценою забвения погибших и измены 48

Там же, С.187 Русские народные сказки, С.485. 50 Там же, С.497. 49

47

их делу и вере, есть нечто презренное и недостойное человека», - отмечает С.Л. Франк51,призывая не порывать с «живительными» силами прошлого. Особенно это важно применительно к религиозной половой морали. «Жизнь пола с огненными ее антиномиями и трагическими надрывами есть наиболее чувствительный барометр религиозной жизни; здесь, в незримой миру интимности, совершаются победы и достижения, происходят поражения и срывы…», - пишет С.Н. Булгаков52. В.В. Бычков подчеркивает: «Если сегодня,

когда

история

христианства

приблизилась

к

своему

двухтысячелетию [свою статью он опубликовал в 1990 году – А. С.], мы зададимся вопросом, каков же главный вклад его в человеческую культуру, то, почти не задумываясь, можем ответить: идеал всеобъемлющей любви как основы человеческого бытия»53. Бог для христианства в целом и для его Православной формы есть совершенный источник любви. Он и есть Любовь, что подчеркивают как богословы, так религиозные философы: Б.П. Вышеславцев, Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, С.Л. Франк и многие другие. Об этом же ведет речь современный православный писатель Алексей Солоницын. Христианская

половая

мораль

изложена

в

«Четвероевангелии»

(Евангелиях от Матфея, Марка, Луки и Иоанна) и в «учительских книгах», которые представляют собой апостольские послания, прежде всего в посланиях св. апостола Павла, на которого часто ссылаются и современные богословы применительно к вопросу о взаимоотношению полов. «Послания св. апостола Павла имеют великое значение в составе Нового Завета, ибо в них мы находим глубокое и всестороннее раскрытие и разъяснение истин евангельского учения. Кроме отдельных по преимуществу любимых св. апостолом Павлом истин Христовой веры, как, например, о значении ветхозаветного закона по отношении к Новому Завету, о растлении и порче 51

Франк, С.Л. Мертвые молчат. /С.Л. Франк. Сочинения. – М.: Правда,1990, С.578. Булгаков, С.Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения. /С.Н. Булгаков. – М.:АСТ, Харьков: Фолио, 2001, С.466 53 Бычков, В.В. Идеал любви христианско-византийского мира. /В.В. Бычков. //Философия любви. Ч.1. – М.: Политиздат,1990, С.68 52

48

человеческой природы и о единственном средстве оправдания перед Богом через веру во Иисуса Христа, нет, можно сказать, ни одного частного пункта во всей христианской догматике, который не находил бы себе основания и подкрепления в Павловых посланиях», - пишет архиепископ Аверкий (Таушев)54. Немало внимания взаимоотношению полов уделяет сборник трудов отцов Восточной Православной церкви «Добротолюбие», сыгравший огромную роль в обеспечении духовной преемственности Византии и России. При всей важности духовного скопчества Православие уделяет огромное внимание браку и семье, ведь Бог создал мужчину и женщину, чтобы двое стали одним существом. С.В. Троицкий

даже ведет речь о

христианской философии брака! Нет ближе людей друг другу, чем муж и жена, у супругов, как подчеркивает священник Илия Шугаев, «нулевая степень родства», так как они – части друг друга, а не просто родственники. Жена должна подчиняться мужу, но муж – заботиться о жене, как Иисус Христос заботился о Церкви (семья понимается как малая Церковь, Церковь – как большая семья). Жена не может властвовать, ибо согрешила первой, путь к спасению ее лежит через рождение и воспитание детей, но деторождение не выступает самостоятельной целью брака. Цель брака – спасение супругов, осуществляемое через полноту земной человеческой любви, посвященной Богу, причем Троицкий настаивает, что брак как таинство

уже

был

установлен

в

раю.

Чувственность,

страсть,

удовлетворяемые при физиологической близости, являются следствием грехопадения, но «Господь благословил людей на супружество, чадородие еще до изгнания из рая за непослушание, и посему брак чист и ложе непорочно»55.

54

Аверкий (Таушев), архиепископ. Апостол. /Архиепископ Аверкий (Таушев). Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. – М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт,2002, С.567 55 Артемий Владимиров, протоиерей. Любовь и вера. Диалог о любви, браке и семейной жизни. Протоиерей Артемий Владимиров. – М.: Православное Братство Свят. Филарета Московского,2001, С.68

49

Для христианства тайна истинной любви заключается в ее понимании как религиозного чувства любви к Богу и ко всем людям (но не к человеку вообще, а к каждой отдельной личности). И половая любовь предполагает, как благословение Божие, посылаемое мужчине и женщине, видеть в другом, любимом человеке в свете чистой любви образ Божий, икону. Любовь – дар, ее не заслуживают, не воспитывают, так относится к людям Бог. Он любит людей не потому, что они хороши, милостив не потому, что они заслуживают милости. Он просто людей любит. «В этом удивительная тайна любви: что мы призваны так любить, как нас возлюбил Бог, то есть до самозабвения, до креста, до смерти; мы призваны так друг друга любить, чтобы свою жизнь истощать до конца, отдаться до конца друг другу», - пишет митрополит Сурожский Антоний (Блюм)56. В любви присутствуют и чувство греха, и надежда на Бога, и страх Божий. «Не плотский, бесовской, безблагодатный, но сыновний, духовный, который есть творческая атмосфера Благодати, по свидетельству всех тех, кои имели совершенную любовь», - подчеркивает иеромонах Иоанн (Шаховской)57. Христианская брачная любовь, таким образом, есть радость, но не только, она является и подвигом, жертвенностью для другого, преодолением эгоизма, готовность не только отдать себя другому, но и взять пороки другого на себя. Апостол Павел говорил («дивный гимн любви», как охарактеризовал эти его слова протоиерей Глеб Каледа), что человек без любви – ничто, а любовь «никогда не перестанет». Любовь долго терпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не раздражается, не ищет зла, сорадуется истине, все переносит. Им оправдывается брак верующего человека с неверующим, что актуально применительно к современному во многом секуляризированному российскому обществу.

56

Антоний (Блюм), митрополит Сурожский. О любви в современном мире (Избранные фрагменты проповедей и статей). /Митрополит Сурожский Антоний (Блюм). //Любовь и интимность: поиск духовного смысла. – М.: Храм Трех святителей на Кулишках,2003, С.312 57 Иоанн (Шаховской), иеромонах. О назначении человека и о путях философа. Н.А. Бердяев «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики». /Иеромонах Иоанн (Шаховской). //Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Кн.1. – СПб.: Русский христианский гуманитарный институт,1994, С.377

50

Апостол Павел учил, что лучше жениться, чем разжигаться, ибо человек рискует вступить в связь с недостойной женщиной, блудницей, и с нею стать «одной плотью». «Половая любовь есть несовершенная любовь, и девственность есть совершенное состояние человека, подлинно и на кратчайшем пути ведущее его к Богу; но, по слову Апостола, лучше жениться, чем разжигаться, и потому брак есть мирской путь очищения плотской жизни, в котором, несовершенно и искаженно, выражается таинственная связь мужчины и женщины – символ связи Бога с человеком», пишет С.Л. Франк58. Церковь и религиозная философия уделяли большое внимание девственности, безбрачию. С.Н. Булгаков отмечает, что у апостола Матфея выделялось три рода безбрачия: природное или предустановленное («скопцы, которые из чрева матери родились так»), фактическое или «от людей» («т.е. вследствие жизненных условий, мешающих человеку осуществить свою двуполость») и добровольное («по мотивам аскетическим, как подвиг брачного

постничества»)59.

Хотя

брак

и

честен,

но

безбрачие

«достопочтимее», утверждает Святой Амвросий Медиоланский, который считает, что удельный вес девственниц, посвятивших себя всецело Богу, всегда одинаков: «Если кто думает, что род человеческий вследствие посвящения девиц уменьшается, то пусть обратит внимание на следующие обстоятельства: где мало дев, там меньше и людей; а где стремление к целомудрию сильнее, там бывает сравнительно больше и людей»60. Святой Амвросий не случайно говорит о численной пропорции отказавшихся от материнства девственниц, хотя христианство уделяет в браке первостепенное значение его духовной стороне, не отрицается и плотская, служащая задаче воспроизводства населения. Среди православных авторов имеется расхождение: одни рассматривают доставляющую радость и удовлетворение физиологическую близость супругов только как дань 58

Франк, С.Л. Смысл жизни. /С.Л. Франк. //Вопросы философии. – 1990. - № 6, С.125 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. /С.Н. Булгаков, С.468 60 Свт. Амвросий Медиоланский. О девстве и браке. /Свт. Амвросий Медиоланский. – М.: Издательство им. Свт. Игнатия ставропольского, г. не указан, С.147 59

51

грешной природе человека, другие ее оправдывают вместе с доставляемой ею положительными эмоциями, разумеется, при условии воздержания в церковные посты. Так, епископ Илларион (Алфеев) пишет: «Супружеская близость имеет свою ценность и свой смысл, являясь неотъемлемой частью брачного союза»61. Его позицию разделяет и протоиерей Василий Заев, по мнению

которого

интимные

отношения

не

ограничиваются

только

рождением детей, существуя не в меньшей степени для единства в любви, для единства в любви, для взаимного обогащения и взаимной радости супругов. Иного взгляда придерживается А. Рогозянский, для него сексуальная близость – лишь «попущение», чтобы два пола после падения не разделились на два непримиримо враждующих друг с другом лагеря, чтобы совсем не забылось в конкуренции между ними слово «любовь», чтобы смертность не уничтожила род человеческий. «Всякая примирительная риторика в отношении влюбленности и полового влечения, которой в последнее время увлекается протестантское и католическое богословие, с воодушевлением рассуждающее о “принесении себя в дар другому” или “одарении человечностью”, на деле есть только форма почетной капитуляции перед миром,

в котором

Рогозянский62.

похоть давно

Действительно,

торжествует победу»,

невозможно

представить,

-

убежден

чтобы

РПЦ

инициировала выпуск эротического календаря с библейскими сюжетами на 2006 год, как это сделала Евангелическая церковь в Германии (Нюрнберг, земля Бавария). Идея земной цели брака как деторождения до абсурда развивается поздним Л.Н.Толстым и критикуется Н.А. Бердяевым, который пишет: «Традиционное христианское сознание не признавало смысла любви и даже не замечало ее, для него существовало только оправдание соединения мужчины и женщины для деторождения, т.е. оправдание родовой. То, что

61

Иларион (Алфеев), епископ. О браке и монашестве. /Епископ Иларион (Алфеев). //Семья в постатеистических обществах. – Киев: Дух i лiтера,2003, С.27 62 Рогозянский, А. Философия любви. /А. Рогозянский. //Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.14-15

52

писал об этом Бл. Августин, напоминает трактат по скотоводству. Но такова преобладающая церковная точка зрения»63. Коль скоро христианский брак заключается по воле Божией, то возможна прочная православная семья, созданная на основе родительского или наставнического совета. Такая семья – целомудренна, так как целомудрие не сводится к безбрачию и не является анатомической характеристикой. Воздерживаясь от физиологической близости в посты и праздники, целомудренные супруги, родив детей, с возрастом все реже вступают в интимные отношения и могут добровольно и сознательно прекратить последние, сохранив взаимоуважение и дружбу. К ревности у супругов служители церкви относятся отрицательно, это оскверняющее и захватническое чувство, супруги должны друг другу доверять. Допустима лишь ревность к Богу. РПЦ настаивает на скромности супругов во внешних проявлениях чувств – «Брак есть тайна. Согласно этике христианского супружества, муж и жена никак не должны обнаруживать своих чувств в присутствии посторонних лиц»64. Орган любви – сердце, которое, как подчеркивает Б.П. Вышеславцев, необходимо признать и «основным органом религиозных переживаний»65. П.Д. Юркевич создает специальный труд, посвященный рассмотрению роли сердца «Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия». Разрушить семью – пойти против Бога. Еще апостол Павел выступал категорическим противником разводов, допуская его только применительно к неверующему супругу, пожелавшему расстаться с супругом верующим. Человек, исповедующий веру в Христа, не должен разводиться даже с неверующей своей половиной. Если и не складывается семейная жизнь, то вера облегчает ее трудности, к которым следует относиться как и к другим испытаниям на пути к спасению. По мнению С.В. Троицкого, «даже 63

Бердяев, Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века. /Н.А. Бердяев. //Вопросы философии. – 1990. - № 1, С.112 64 Артемий Владимиров, протоиерей. Любовь и вера. Диалог о любви, браке и семейной жизни, С.48 65 Вышеславцев, Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике. /Б.П. Вышеславцев. //Вопросы философии. – 1990. - № 4, С.64

53

несомненная нравственная опасность брачного союза для одного из супругов не дает права расторгать его»66. Но в особых случаях Русская Православная церковь разводы все же допускает. «В 1918 году Поместный Собор Российской Православной Церкви в «Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью» признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, также отпадение супруга или супруги от Православия [хотя брак православного с представителем другой христианской конфессии разрешен, здесь расхождение с апостолом Павлом, оправдывающим,

по

понятным

причинам,

браки

с

неверующими,

язычниками – А. С.], противоестественные пороки, неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного

самокалечения,

заболевание

проказой

или

сифилисом,

длительное безвестное отсутствие, осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей, снохачество, сводничество, извлечение выгод из непотребств

супруга,

неизлечимую

тяжкую

душевную

болезнь

и

злонамеренное оставление одного супруга другим. В настоящее время этот перечень оснований к расторжению брака дополняется такими причинами, как заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркомания, совершение женой аборта при несогласии мужа», - говорится в «Основах социальной концепции РПЦ»67. В ХХ столетии РПЦ допустила большую свободу развода, за недопущение которого ее критиковали Л.Н. Толстой, В.В. Розанов. Оба они констатируют, что церковь противится разводу, как бы супруги не ненавидели друг друга, а Толстой даже приписывает отношение к браку РПЦ усилиям … нечистой силы! В толстовской легенде «Разрушение ада и восстановление его» дьявол, отвечающий за убийства, докладывает, что очень значительное количество 66

Троицкий, С.В. Христианская философия брака. /С.В. Троицкий. – Клин: Христианская жизнь,2001, С.65 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. /Приложение. //Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир. – М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры,2001, С.449-450 67

54

убийств дает учение о христианском браке: не могущие развестись мужья и жены убивают друг друга, ибо им тесно в рамках

требований закона и

обычая христианского брака. Церковь в свое время много потрудилась в борьбе с язычеством, ныне языческие

традиции

пытаются

реставрировать,

противопоставляя

христианству, например, В.А. Истархов, выступающий за возрождение естественной сексуальности, присущей язычеству. «Лучший христианин – это

импотент

или

кастрат…»,

-

передергивает

он68,

допуская

непозволительные слова и в адрес Христа, которые верующие однозначно сочли бы богохульством. Достается от Истархова и Н.А. Бердяеву, М. Горькому, Ф.М. Достоевскому, В.С. Соловьеву, тому же Толстому, П.А. Флоренскому как «психически больным существам». Что же, были бы деньги, опубликовать можно почти все, что угодно…Такими средствами диалог светской и православной культуры не повести, впрочем, автор претендует на выражение культуры языческой. Как бы то ни было, влияние Православия на умы и особенно сердца русских людей на протяжение длительного исторического периода трудно переоценить. Священник Алексей Уминский пишет: «Удивительно, но за многие десятилетия советской власти безбожное общество сумело сохранить основные критерии христианской нравственности, и даже некоторый нравственный

иммунитет,

который

был

накоплен

тысячелетием

христианских поколений в России»69. Действительно, многовековой опыт прошлого бесследно не прошел, первые годы после революции в октябре 1917 года в русском народе «революционную идеологию определяли как новую, истинную веру (имея в виду содержательную сторону), а политическую организацию, партию, сравнивали с новой церковью, само же движение масс – с религиозным движением (христианством, например)», -

68

Истархов, В.А. Удар русских богов. /В.А. Истархов. – СПб.: Редактор,2001, С.28 Алексей Уминский, священник. Православное воспитание и современный мир. /Священник Алексей Уминский. //Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир, С.64 69

55

свидетельствуют А.П. Носков и Р.Г. Яновский70. А в вопросах пола, следует заметить,

при

мировоззренческих

всех

существенных

установок

РПЦ

и

принципиальных

различиях

советско-партийного

официоза

(латентную религиозность русской революционной интеллигенции, впрочем, подчеркивают не только «веховцы», но и современные авторы) выявляются некоторые их общие черты, а именно: стремление к укреплению семьи, нашедшее свое выражение в препятствиях к разводу, устанавливаемых как церковью, так и государством; забота о детях (для РПЦ это приращение паствы, для монопольно правящей КПСС – важный резерв пополнения производительных сил и армии); критика всех проявлений половой распущенности, куда относилась и однополая любовь; неуважительное отношение к сексуальности, которой противопоставлялось служение в одном случае Богу, в другом – идее. Восстановление

Православного

мировоззрения

в

чрезвычайно

секуляризированном российском обществе и с позиций светской культуры – положительный процесс, способный противопоставить нынешнему упадку нравов традиционные моральные ценности. Служители РПЦ справедливо обращаются к актуальным и острым вопросам половой морали, донося до верующих как само учение, так его исполнение в тех или иных жизненных ситуациях. Активизировалась издательская деятельность церкви, в книгах православных авторов по вопросам семьи и брака содержится немало интересного и полезного и для человека светской ориентации и, думается, для представителя других конфессий. Однако, далеко не все современные православные авторы оказались способными в полной мере учесть реалии сегодняшнего дня, на что указывает М. Кравцова в своей книге «Женское одиночество»: ряд таких авторов как бы отстал от современности на парудругую веков, играя с читателем в наших благочестивых предков. Несогласие в оценке роли интимных отношений в православной семье -

70

Носков, А.П., Яновский, Р.Г. Два уровня сознания и политические убеждения. /А.П. Носков, Р. Г. Яновский. – Новосибирск: Наука,1974, С.66-67

56

тому подтверждение. Увеличилось количество венчаний. Пусть часть их формальна (дань моде и эстетичности), пусть церковный брак – не панацея от супружеских проблем, но определенную долю дисциплинированности в семью несомненно вносит, даже если вера супругов не так уж крепка и искренна. К тому же священник, к которому вынуждены с проблемами, подталкивающими к разводу, обратиться супругам, может внимательным отношением и добрым советом такой семье попытаться помочь. Протоиерей Артемий Владимиров замечает, что путь Отцов и дороги психоаналитиков пересекаются редко. И напрасно происходит так. Александр Филоненко, тоже православный автор, пишет, например, о современных духовных наставниках: «Так часто мы отвечаем на вопросы, которые не являются вопросами для наших собеседников, и совсем не готовы не только ответить, но и расслышать вопросы, несущие в себе неотменимость раны»71. Средства и установки у священника и психоаналитика разные, цели одни. Вот русская литература позапрошлого столетия вопросы ставила животрепещущие вопросы и учила жизни, провозглашая идеалы. Таким идеалом, в частности, явился тип тургеневской женщины. Положительные

тургеневские

персонажи

не

способны

к

легкомысленному отношению к половому объекту; как правило, они, пусть каждый по-своему, любят и часто по ряду причин дальше робких прикосновений и поцелуев не идут. Иногда поцелуй этот у них «первый и последний». Еще больший трагизм и без того болезненным переживаниям придает задействование третьих лиц. Далеко не единожды И.С. Тургенев проводит мысль, что любовь – болезнь. Об этом говорит умирающий «лишний человек» из «Дневника лишнего человека», об этом пишет тоже умирающий Алексей Петрович из «Переписки»: «Любовь вовсе даже не чувство; она – болезнь, известное состояние души и тела; она не развивается постепенно; в ней нельзя сомневаться, с ней нельзя хитрить, хотя она и

71

Филоненко, Александр. Гостеприимство бездомных: семья и богословие уязвимости. /Александр Филоненко. //Семья в постатеистических обществах, С.137

57

проявляется не всегда одинаково; обыкновенно она завладевает человеком без спроса, внезапно, против его воли – ни дать ни взять холера или лихорадка… Подцепит его, голубчика, как коршун цыпленка, и понесет его куда угодно, как он там ни бейся, ни упирайся…»72. Любовь, конечно, не всегда обрушивается внезапно, в одночасье, та же болезнь развивается в организме постепенно, но нее логика своя, «которую мы не понимаем и не признаем до тех пор, пока она нас, как колесом не переедет»73. Поэтому любовь – вовсе не «une colique remontee au coeur» (колика, поднявшаяся к сердцу), как пошутил «тучный генерал» - «…В ней все тайна: как она приходит, как развивается, как исчезает. То она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробивается пламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползет она в сердце, как змея, то вдруг выскользнет из него вон…»74. Тем не менее Тургенев серьезно задумывается над истоками любви. «Все чувства могут привести к любви, к страсти, - рассуждает он, - все: ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх – даже презрение. Да, все чувства… исключая однако благодарности»75. Вряд ли: во-первых, благодарность усиливает благоговение, дружбу и прочие положительные чувства, лежащие, как сам автор признает, в основе любви; во-вторых, любовь возникает и непосредственно из благодарности (пациенты влюбляются во врачей, спасаемые – в спасателей). Тургенев говорит о любви не только как о болезни, не столько как о наслаждении, но

как о страдании, жертве. Радости любви – редкое и

недолговременное исключение. Любовь не только «соединяющее слово», она и «роковое слово». Антиномию любви автор усматривает как в связи счастья со страданием, так с тем, что в любви приходится поступаться собственным «Я»: «Чужое я внедряется в твое: ты расширен – и ты нарушен; ты плотью теперь далек, и твое я умерщвлено. Но человека с плотью и кровью 72

Тургенев, И.С. Переписка./И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.6, С.85 Тургенев, И.С. Дым./И.С. Тургенев, С.114 74 Тургенев, И.С. Рудин./И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.2, С.47 75 Тургенев, И.С. Путь к любви./И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.55 73

58

возмущает даже такая смерть»76. Любви сопутствует и физическая смерть. Гибнет Инсаров, смертельно заражается Базаров, стреляется Нежданов, бросается в пруд Марья Павловна, неожиданно – «вдребезги разбилось прекрасное создание» - скоропостижно умирает Вера, при странных обстоятельствах уходит из жизни Сусанна. Препятствуют счастливой любви и иные тормозящие факторы. Это нежданное возвращение уже было «похороненной» жены, это одно вовремя не сказанное слово, которого не хватило Н.Н., герою «Аси». «Этот человек дряннее отъявленного негодяя», резко осудил такую нерешительность Н.Г. Чернышевский77. Н.Н., Рудин, другие персонажи уверены и не уверены в самой любви и в возможности счастья. Совсем другой стиль полового поведения у Сипягиной из «Нови» и у Полозовой из «Вешних вод». Первая, кокетка, делает все, чтобы мужчины не оставались равнодушны к ней, вторая, хищница, безжалостно ломающая мужские

судьбы.

положительной

У писателя (святой,

наблюдается

идеальной)

и

сопоставление отрицательной

женщины (грешной,

развращенной), что в целом присуще, как отмечает С.М. Климова, русской публицистической, художественной и философской литературе второй половины XIX в. – «Женщина стара рассматриваться в рамках дуальной оппозиции: либо как святая и образец святости, либо как грешная и образец страстности»78. При всей условности деления на «западников» и «славянофилов» Тургенев западник. Но и он возмущен преклонением перед иностранцами, Писатель рассказывает, как в общество русских в Баден-Бадене втерся «грязненький,

бедненький,

глупенький»

французик,

коммивояжер,

помышлявший о даровом ужине, но в него влюблялись русские графини! Русские мужчины не лучше, Потугин из «Дыма» говорит: «Самые даже лоретки удивляются благоговейному трепету, с которым наши молодые 76

Тургенев, И.С. Любовь./И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.56 Чернышевский, Н.Г. Русский человек на RENDEZ-VOUS. Размышления по прочтении повести г. Тургенева «Ася»./Н.Г. Чернышевский. Избран. филос. соч. Изд. в 3 т. – М.: Госполитиздат,1950-1951. Т.2, С.217 78 Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры./С.М. Климова, С.121 77

59

степняки входят в их позорную гостиную… Боже мой! думают они, ведь это где я? У самой Annah Deslions!!»79 (В «Что делать?» Н. Г. Чернышевского бывшая проститутка француженка Жюли вхожа в русское «приличное» общество, и никого не смущает ее бурное прошлое). Домостроевский

вариант

заключения

брачного

союза,

столь

характерный для традиционного российского общества, не отвергается вовсе Тургеневым, допускающим при таком союзе возможность супружеского счастья. Писатель поднимает важную проблему, показывая, что половой миф, выражаемый словами «стерпится – слюбится», оснований не лишен. Тургенев учит уважительному отношению к русской женщине, которое далеко не всегда присутствовало в русской народной среде, что на примере наивного матросика Чайкина, принявшего в американском Сан-Франциско девушку-подростка за генеральскую дочь, т.к. встречные мужчины уступали ей дорогу, показывает К.М. Станюкович. «А у мериканцев, братец ты мой, такое положение, чтобы, значит, женский пол уважать и не смей бабу обидеть… Слова дурного ей не скажи, а не то что вдарить…», - просветили Чайкина бывалые матросы80. Станюкович не склонен идеализировать присущую матросам и офицерам м в целом русскому народу половую мораль. Старовер Григорий, для которого норма – супружеская верность, возмущается: «Это редко какой человек понимает, что ежели он в законе, то соблюдать себя должен не хуже жены… По мне, так это грех, а матрос не считает грехом… Ему, мол, ничего… Зато и матроски, нечего тоже сказать… рады, как мужья-то уйдут…»81. Вопрос поднимается автором актуальный, и сегодня существует ряд профессий, и по-прежнему морская, вынуждающие супругов на длительное расставание. Такое испытание выдерживает не каждый,

подавление

специальных

средств

сексуальности для

препаратами,

мастурбации

достойным

использование выходом

не

представляются. В связи с этим гуманным выглядит сокращение срочной 79

Тургенев, И.С. Дым./И.С. Тургенев, С.21 Станюкович, К.М. Похождения одного матроса. Подлинная история из далекого прошлого./К.М. Станюкович. Собр. соч. в 6 т. - М.: ГИХЛ,1958-1959. Т.6, С.262 81 Станюкович, К.М. Матроска./К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.2, С.109 80

60

службы в российской армии, еще бы почаще предоставлять солдатам, молодым людям, большинство которых уже начало половую жизнь, увольнительные и отпуска, что не может не отразиться на смягчении пресловутых «неуставных отношений». Рисует писатель и примеры глубокой любви, верности и благородства ряда моряков. Куда безнравственней предстает в его изображении высший свет. Не многим лучше разбогатевшие купцы и мелкое чиновничество, тянущиеся

за

представителями

громких

фамилий,

которые

«часто

компроментировали себя и не только неравными браками, а бог знает какими мерзостями»82. Станюкович показывает различные модели супружеской жизни. Даже если нет в семьях адюльтера, то все равно нет любви. Писатель с осуждением относится к браку по расчету, когда потенциальных мужа или жену оценивают «с объективным хладнокровием лошадиного барышника»83. Современные нравы, показывает автор, предвосхищая развившееся позднее из

отступлений

от

традиционно-нормативных

версий

маргинальные

тенденции в образах пола и любви, отличает потеря совести. Подвыпивший Щетинников откровенничает: «Отвлеченное понятие, выдуманное для острастки дураков и для утешения посредственности и трусости… Вот что такое совесть, по моему мнению, если вам угодно знать»84. Претит Станюковичу и ханжество. Сам человек без совести, Никольский рассуждает: «Мало, что ли, этих развращенных перезрелых баб, обманывающих мужей, меняющих любовников, устраивающих parties carees [разгульные вечера – А. С.], завидующих кокоткам, в том самом дамском обществе, которое лицемерно опускает глаза при чуть-чуть скабрезной сцене и мечет громы и молнии против безнравственности и испорченности женщин не их общества и посещает модные церкви для свидания с любовниками»85. Брак по расчету (собственному, родительскому) риводит к измене и в простонародной семье,

82

Станюкович, К.М. Наши нравы./К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.5, С.82 Станюкович, К.М. «Бесшабашный». Из современных нравов./К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.5, С.602 84 Там же, С.593 85 Станюкович, К.М. Наши нравы./К.М. Станюкович, С.319 83

61

даже староверка Груня, уважающая, но не любящая мужа, не устояла перед ловким соблазнителем пекарем Васькой («Матроска»). Писатель, задумываясь над истоками любви, вспоминает народную мудрость: «Не по хорошу мил, а по милу хорош». Тарасыч говорит: «Другая вот и писаная красавица считается, а на ее, с позволения сказать, начхать. Сиди со своей красотой, как глупая пава, да кричи “уа!” Опять же другая и вовсе быдто не красавица, а по твоему скусу милей всякой красавицы…»86. Тарасыч видит причину такого выбора в «сродственности душ», трудно не согласиться. Сказываются, разумеется, и особенности индивидуальных пристрастий, но в любом случае внешность не главное. К тому же следует разводить красоту и сексуальную привлекательность. Патриархальная модель взаимоотношения полов не оставляла места для главенства женщины, но умные жены в произведениях Станюковича верховодят мужьями, формально сохраняя властные функции за последними. (Чему полезно поучиться современным женщинам, чьи объективные данные все чаще приходят в противоречие с установкой их мужей на роль «хозяина в доме»). Такова, например, Анна Петровна Кривская. «Изучив характер Сергея Александровича, Анна Петровна с необыкновенной ловкостью пользовалась своим влиянием на него, никогда, разумеется, не показывая этого влияния. Его превосходительство был слишком самолюбив, чтобы снести чье-нибудь видимое влияние», - пишет Станюкович87. Если Станюкович преимущественно

освещает половую мораль

моряков и дворянства, то Н.С. Лесков обрисовывает взаимоотношение полов в простонародной среде, где обнаруживаются те противоречивые черты звериности и святости, что свойственны русской культуре в целом. С одной стороны, жестоко бьют детей и женщин. Многие жены были «гулящие», «бедовые», «разухабистые», с чем мирились мужья, т.к. сами были «снохачи».т.е. любители чужих баб. Купчиху Измайлову, «леди Макбет

86 87

Станюкович, К.М. «Глупая» причина. Рассказ старого матроса./К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.2, С.667 Станюкович, К.М. Наши нравы./К.М. Станюкович, С.116

62

Мценского уезда», страсть довела до страшных преступлений, а ревность – до страшного конца. Но у Лескова присутствуют и образы положительных персонажей, среди которых немало женщин. Лесков разоблачает практику насильственного замужества, провоцирующую трагическую «запретную» любовь. «Эх, Русь моя, Русь родимая! Долго ж тебе еще валандаться с твоей грязью да с нечистью? Не пора ли очнуться, оправиться? Не пора ли разжать кулак да за ум взяться?.. Авось отлегнет от твоей груди, суровой, недружливой, авось полегчеет твоему сердцу, как прошибет тебя святая слеза покаянная!», - вырывается «крик души» у Лескова88. Болит душа за Россию и русского человека у Ф.М. Достоевского, которого, как и Л.Н. Толстого, что уже отмечалось, можно отнести к творцам русской художественной философии. И.С. Тургенев связывал страдание и счастье: «Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать»89. Страдание во главу угла ставит и Достоевский, сам много страдавший, в том числе и в отношениях с женским полом. Он испытал и горечь неразделенного чувства, и муки ревности. Несчастливым оказался первый брак писателя с М.Д. Исаевой, которого он добился ценой значительных усилий и переживаний; болезненными были шестилетние отношения с А.П. Сусловой, явно не склонной к семейному уюту. Лишь в браке с А.Г. Сниткиной он получил искомое семейное счастье, омраченное поначалу тремя обстоятельствами: проигрышем в игорных домах, напоминанием о себе Сусловой, наконец, смертью первенца Сони. Но позже рождаются другие дети, жена умело ведет дела, а после кончины писателя защищает его доброе имя от несправедливых упреков Н.Н. Страхова в развратности. «С своей стороны, я могу засвидетельствовать, что, несмотря на иногда чрезвычайно реальные изображения низменных поступков героев своих произведений, мой муж всю жизнь оставался чуждым “развращенности”», - пишет она90.

88

Лесков, Н.С. Житие одной бабы. Из гостомельских воспоминаний./Н.С. Лесков. – М.: ГИХЛ, 1958, С.25 Тургенев, И.С. Житейские правила./И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.51 90 Достоевская, А.Г. Воспоминания./А.Г. Достоевская. – М.: Художественная литература,1981, С.402 89

63

Достоевский в своем творчестве уделял огромное внимание любви как в евангелиевском смысле, так и в смысле взаимоотношения полов. «Любовь и мудрость – вот два венца Достоевского, около которых более проблематичны все остальные», - отмечает В.В. Розанов91.

Писатель во

многих произведениях повествует о несчастной или неразделенной любви, часто ведет речь о неравных по возрасту браках, обществом оправдываемых. У Достоевского проходит вереница испорченных, развратных людей: помещик Версилов, князья Сокольский и Волконский, последний любитель разврата

«с

грязнотцой»,

«постраннее

и

оригинальнее».

У

них,

представителей высших классов, разврат, а у маленького человека из «Записок из подполья», «развратик». Эти люди, убежден автор, стоят гораздо ниже мужика в нравственном отношении, ведь именно в образованном обществе скрываются подлейшая ложь, гнусный обман, нравственная подлость, которым и название трудно подобрать. Особенно отвратителен Федор Павлович Карамазов, с гордостью называющий свою неразборчивость талантом. Люди эти неисправимы, причем, как показывает писатель в рассказе «Бобок», и после смерти. Омерзение вызывает доносчик дворянин из «Записок из Мертвого дома», нравственный Квазимодо, пример того, до чего может дойти одна телесная сторона человека, не сдерживаемая внутренне никакими нравственными нормами; человек превращается в кусок мяса, одержимый только жаждой грубых наслаждений. Но не все такие персонажи у Достоевского. Алеша Карамазов, старец Зосима разительно отличаются нравственным, любовным отношениям ко всем людям. Старец Зосима ведет речь о «деятельной любви», а это уже вера, это любовь к Богу. Любовь для Зосимы – такое сокровище, на которое не только свои, но и чужие грехи выкупить можно. Старец признается, что молится даже за самоубийц. Но мало все же таких людей. Дмитрий Карамазов говорит Алеше: «В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она

91

Розанов, В.В. Размолвка между Достоевским и Соловьевым./В.В. Розанов. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. – М.: Республика,1996, С.440

64

и сидит для огромного большинства людей, - знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с богом борется, а поле битвы – сердца людей»92. Писатель уважительно относится как к русскому народу – богоносцу, так к русской женщине. «Культ русской женщины-святой в творчестве Ф. Достоевского и философии модернизма (во многом под его влиянием) обрел форму мифопоэтического отождествления идеального женского мира с мифологемой святости русского народа-страстотерпца», - отмечает С.М. Климова93. Русская женщина, убежден Достоевский, смела, решительна, пойдет за тем, во что поверит, и она сумела доказать это. Именно в русской женщине заключена надежда на духовное обновление. «Русская женщина целомудренно

пренебрегла

препятствиями,

насмешками.

Она

твердо

объявила свое желание участвовать в общем деле и приступила к нему не только бескорыстно, но и самоотверженно. Русский человек, в эти последние десятилетия, страшно поддался разврату стяжания, цинизма, материализма; женщина же осталась гораздо более мужчины верна чистому поклонению идее, служению идее. В жажде высшего образования она проявила серьезность, терпение и представила пример величайшего мужества», пишет Достоевский94, выступая поборником женской эмансипации, что сближает его с мировоззренческими оппонентами из материалистического лагеря А.И. Герценом и Н.Г. Чернышевским. Но особенно симпатичен и духовно близок писателю тип русской женщины, полной сострадания и всепрощения: «Есть женщины, которые точно сестры милосердия в жизни. Перед ними можно ничего не скрывать, по крайней мере ничего, что есть больного и уязвленного в душе. Кто страждет, тот смело и с надеждой иди к ним и не бойся быть в тягость, затем что редкий из нас знает, насколько может быть бесконечно терпеливой любви, сострадания и всепрощения в 92

Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. В 2 т.Т.1./Ф.М. Достоевский – М.: ГИХЛ,1958, С.163 Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры./С.М. Климова, С.116-117 94 Достоевский, Ф.М. Из «Дневника писателя 1976 г.»./Ф.М. Достоевский. Искания и размышления. – М.: Сов. Россия,1983, С.270 93

65

ином женском сердце. Целые сокровища симпатии, утешения, надежды хранятся в этих чистых сердцах, так часто тоже уязвленных, потому что сердце, которое много любит, много грустит, но где рана бережно закрыта от любопытного взгляда, затем что глубокое горе всего чаще молчит и таится. Их же не испугает ни глубина раны, ни гной ее, ни смрад ее: кто к ним подходит, тот уже их достоин; да они, впрочем, как будто и родятся на подвиг…»95. Достоевский выступает за образование женщины, за ее активное участие в общественных делах, но не за половую ее свободу, выражаемую в том

или

ином

количестве

гражданских

браков.

Лебезятников

из

«Преступления и наказания» столь ценимые автором женские целомудрие и стыдливость относит к

предрассудкам, как и измену – по «скверному,

гусарскому, пушкинскому выражению» рога. «Какие рога! Зачем рога! Какой вздор! Напротив, в гражданском браке их и не будет! Рога – это только естественное следствие всякого законного брака, так сказать, поправка его, протест, так что в этом смысле они даже нисколько не унизительны…», заявляет

Лебезятников96.

Сегодня

так

говорят

пары,

нежелающие

регистрировать свои отношения: измена – следствие регистрации, мы свободны в своем выборе, пребывая в гражданском браке! Произошло смешение понятий, их подмена. Может, имеет смысл любой, не прошедший через венчание брак считать гражданским, а сожительство – сожительством. Лебезятников своим отношением к измене не допускает ревности. Сам автор, но уже на иных основаниях, также отрицательно относится к этому мучительному («дурному») чувству и пишет: «Невозможно даже представить себе всего позора и нравственного падения, с которыми способен ужиться ревнивец безо всяких угрызений совести. И ведь не то чтоб это были все пошлые и грязные души. Напротив, с сердцем высоким, с любовью чистой, полной самопожертвования, можно в то же время прятаться под столы, 95

Достоевский, Ф.М. Маленький герой. Из неизвестных мемуаров./Ф.М. Достоевский. Рассказы.- М.: Правда,1989, С.144 96 Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание./Ф.М. Достоевский. – М.: Художественная литература,1970, С.358

66

подкупать подлейших людей и уживаться с самою скверною грязью шпионства и подслушивания»97. Писатель ревность не считает альтернативой любви. Выше ревности стоят доверчивость и благородство, которые означают, что в любви заключается нечто большее, чем сладострастие, которое «постигает почти всех на нашей земле, всех и всякого, и служит единственным источником почти всех грехов нашего человечества»98. Сам мыслитель в свое время образец благородства проявил, когда через личные связи ходатайствовал о своем сопернике учителе Вергунове, наверняка испытывая ревность. Следует заметить, что А.Г. Достоевская вспоминает частые беспричинные приступы ревности мужа, что не мешало супругам «вдохновлять друг друга на жизнь, на любовь и творчество»99. (Г.Я. Стрельцова даже пишет о Достоевском как о «гении любви»). Мыслитель неоднократно размышляет об истоках любви между полами. Свою роль может сыграть и общественное положение человека. Подросток из одноименного романа рассуждает: «…Моя наружность мне вредит, потому что лицо мое ординарно. Но будь я богат, как Ротшильд – кто будет справляться с лицом моим и не тысячи ли женщин, только свистни, налетят ко мне со своими красотами?»100. Здесь явная ставка на голый расчет, но далее следует, что очевидная социальная привлекательность какого-то качества (в данном случае – богатства) способна затмить недостатки внешности, а значит – возбудить симпатию и даже любовь. «Я даже уверен, что они сами, совершенно искренно [выделено мной – А. С.], станут считать меня

под

конец

красавцем»,

-

добавляет

подросток101.

Процессы,

происходящие в современной России, где уже появились свои Ротшильды и их молодые наследники, а Карамазовы и Раскольниковы и не исчезали (к счастью, и Зосимы), делают приведенные мысли Достоевского актуальными. 97

Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. Т.2./Ф.М. Достоевский, С.70 Достоевский, Ф.М. Сон смешного человека. Фантастический рассказ./Ф.М. Достоевский. Рассказы, С.445 99 Стрельцова, Г.Я. Судьба любви сегодня. Нравственно-психологический очерк. /Г.Я. Стрельцова.//Философия любви. Ч.1, С.377 100 Достоевский, Ф.М. Подросток./Ф.М. Достоевский. – М.-Л.: ГИХЛ,1947, С.82 101 Там же, С.82 98

67

Как остается актуальной забота его о тяжелых последствиях обремененности женщины и неравным ее положением в семье. Достоевский пишет о кликушестве, как о страшной женской болезни, проистекающей от изнурительной работы, горя, побоев. (Кликушей стала доведенная до жестоких истерик Настя из «Жития одной бабы» Н.С. Лескова – «Она хохотала, плакала, смеялась, рвала на себе волосы и, упав с лавки, каталась по полу»102). Достоевский, разделявший со Страховым идеи «почвенничества», критически относился к современному ему модернизирующемуся западному обществу и возмущался, что в западной обывательской среде брак по любви стал

считаться

почти

неприличным.

«Благоразумный

этот

обычай

непременного равенства карманов и бракосочетания капиталов нарушается весьма редко, и я думаю, гораздо реже, чем везде в другом месте. Обладание жениными денежками буржуа очень хорошо устроил в свою пользу», - пишет он103, развивая далее сатирическое описание супружеской неверности нежно воркующих друг другу французских супругов. Не менее, если не более критично относится к западному мещанству великий моралист Л.Н. Толстой, мировоззрение которого складывалось на протяжении всего его жизненного пути. Мировоззренческие поиски отразились на всех сторонах толстовского многогранного творчества, освещать которое невозможно рассматривать без учета биографических особенностей. Взгляды Толстого на взаимоотношение полов не составляют в этом исключения и, пожалуй, наиболее тесно связаны с перипетиями жизни их автора, разделяемой им самим на четыре периода. Первый – невинный, радостный и поэтический период детства с рождения до 14 лет; второй – «ужасный», продолжавшийся до женитьбы и характеризуемый Толстым как период грубой распущенности и служения похоти; третий – от женитьбы до духовного перелома, посвященный в основном заботам о семье; наконец, 102

Лесков, Н.С. Житие одной бабы. Из гостомельских воспоминаний./Н.С. Лесков, С.56 Достоевский, Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях./Ф.М. Достоевский. Собр. соч. в 15 т. Т.4. – Л.: Наука,1989, С.443 103

68

четвертый период, который занял последние три десятка лет толстовской жизни и прошел под знаком приоритета той совокупности духовных ценностей,

что

получила

название

«толстовства»

и

приобрела

последователей по всему миру. Разумеется, определенная преемственность в выделенных Толстым его основных жизненных периодах есть, и она отнюдь не только в «привычках зла», усвоенных писателем в прежние периоды и омрачающие последний. Как бы резок, категоричен и самокритичен мыслитель в оценках своей молодости не был – «Без ужаса, омерзения и боли сердечной не могу вспомнить об этих годах»104 - уже в ранних своих дневниковых

записях

он

демонстрирует

негативное

отношение

к

беспорядочной половой жизни, определяя последнюю не как следствие молодости, а как следствие раннего разврата души, болезненно переживает по поводу посещавших его «ужасно эротических мыслей», заявляет, что влечение души должно брать верх над влечением плоти. Страстная, эмоционально богатая натура, физически здоровый жизнелюбец, Толстой никак не мог оставаться к противоположному полу равнодушным; он часто испытывал половой интерес не только в молодости, но и в довольно зрелом возрасте, когда уже стал все больше задумываться над смыслом жизни и активно заниматься самосовершенствованием, закладывая тем самым фундамент своего будущего религиозно-этического учения. Соответственно, этот устойчивый интерес Толстого находил свое отражение в дневниковых записях, в публицистике, в эпистолярном наследии и на страницах его художественных произведений. «Русский Эрос, как он отразился в русской литературе, никогда не был прямым прославлением чувственности, наслаждения, гармонии духа и тела. Это в особенности чувствуется в произведениях Льва Толстого, который лучше всего изображал трагическую, неразделенную любовь, любовь – муку,

104

Толстой, Л.Н. Исповедь. /Л.Н. Толстой. Собр. соч.в 20т. – М.: Художественная литература,1960-1965 гг. Т.16, С.98

69

страдание», - отмечает В.П. Шестаков105. Толстой, особенно в последний, четвертый из выделенных им же самим периодов, не только не прославляет чувственности, но выступает прямым и последовательным противником ее. Отсюда и проистекает трагизм, подчеркиваемый Шестаковым (как и из личного опыта писателя: даже свои чувства к будущей жене он подвергал сомнению, опасаясь, что они – только желание любви, но не сама любовь). Женившись по взаимной любви на С.А. Берс, Толстой даже жаловался поначалу, что семейное счастье настолько его поглощает, что мешает какойлибо деятельности за пределами семьи. Однако, общеизвестно, что счастливым семьянином писатель все же не являлся, особенно осложнились его взаимоотношения в семье с 80-х годов позапрошлого века, причем больно ранившее его непонимание он встречал не только со стороны жены, но и со стороны выросших к тому времени детей. Доходило даже до того, что Толстой всерьез размышлял о самоубийстве и о бегстве из семьи (последнее он и осуществил незадолго до своей кончины), да и от Софьи Андреевны не раз исходили самые недвусмысленные угрозы, одну из которых писатель воспроизводит в вошедшем в его дневники «Диалоге». Соответственно, все более укрепляется сомнение мыслителя в возможности полноценного и безоблачного семейного счастья (во всяком случае вне разделяемого обоими супругами

сформулированных

в

его

учении

религиозно-этических

установок), сомнение, которое он высказал еще за несколько лет до своего вступления в брак в «Юности». «Как часто бывает, что вы года видите семейство под одной и той же ложной завесой приличия, и истинные отношения его членов остаются для вас тайной (я даже замечал, что чем непроницаемее и потому красивее эта завеса, тем грубее бывают истинные, скрытые от вас отношения)!», - отмечает герой толстовской трилогии «Детство. Отрочество. Юность» Николенька Иртеньев106.

105

Шестаков, В.П. Философия любви в России. /В.П. Шестаков. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры. – М.: Владос,1995, С.71 106 Толстой, Л.Н. Юность. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.1, С.289-290

70

«Анна Каренина» создается уже зрелым Толстым, подходившим к своему

известному

духовному

рубежу.

Относительно

благополучная

семейная жизнь Левиных коренится по меньшей мере в двух причинах. Вопервых, в романе описан только начальный ее период, заканчивающийся рождением первого ребенка. Во-вторых, Левин проходит путь самого автора к пониманию смысла жизни как добра и обладает толстовскими же установками на самое серьезное отношение к браку. И все же в финальных размышлениях Левин допускает сохранение «стены» между святая святых его души и другими людьми, в том числе и собственной женой. В «Анне Карениной» развивается мысль, высказанная Толстым еще в «Семейном счастье»: ожидаемое в браке расходится с действительным. И Левину уже первые дни семейной жизни принесли нечто новое, неожиданное: как разочарования, так новые очарования. Нелегко в супружеской жизни пришлось Толстому, нелегко и Левину, совсем другое дело Стива (Степан Аркадьевич) Облонский, во всех отношениях человек света. Много позже писатель запишет: «Самые самодовольные и спокойные люди те, страсти которых и требования от жизни не превосходят того, что допускается светом: любовницы, дома терпимости, даже педерастия, служба,

жалованье,

присвоение женитьбой, война, дуэль и т.п.»107. Правда, Толстой изображает относительно благополучную семейную жизнь

в

романе

с

красноречивым

названием

«Семейное

счастье».

Психологически верно писатель показывает, как первое романтическое упоение, свойственное всем любящим друг друга молодоженам, постепенно сменяется размолвками, взаимным непониманием, герои романа, супруги Сергей Михайлович и Маша, проходят через кризис и начинают новый этап семейной жизни, основанный на дружбе, взаимоуважении и заботе о детях. Как бы сам автор позже не относился к этому своему роману, там в принципе верно показан неизбежный переход от любви-страсти к любви-дружбе, к любви-привязанности. (Следует заметить, что «Семейное счастье» очень 107

Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.20, С.499

71

высоко оценивал Н.Н. Страхов, полагавший, в частности, что в этом толстовском произведении чувство любви и его история выяснены в «живых и полных» чертах).

Две (каждая по-своему) счастливые семейные пары

изображены Толстым на страницах «Войны и мира» (Наташа Ростова – Пьер Безухов и Марья Болконская – Николай Ростов). Семейная жизнь этих счастливых пар на протяжении не одного десятка лет показана автором очень кратко, в эпилоге, но выводы сделать можно: Пьер находится под башмаком жены, и ему это вполне нравится, тем более, что Наташа удачно изображает послушание мужу; несколько сложнее взаимоотношения Николая и Марьи, отдаленно напоминающие чету Левиных из «Анны Карениной». Неизвестно, как бы развивалась семейная жизнь Левиных, если бы данный роман создавался автором не в 70-е, а в 90-е годы. В августе 1894 года Толстой отмечал: «Романы кончаются тем, что герой и героиня женились. Надо начинать с этого, а кончать тем, что они разженились, то есть, освободились. А то описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это все равно, что, описывая путешествие человека, оборвать

описание

на

том

месте,

где

путешественник

попал

к

разбойникам»108. «Главная причина семейных несчастий, - пишет Толстой, та, что люди воспитаны в мысли, что брак дает счастье. К браку приманивает половое влечение, принимающее вид обещания, надежды на счастье, которое поддерживает общественное мнение и литература, но брак есть не только не счастье, но всегда страдание, которым человек платится за удовлетворение полового желания, страдание в виде неволи, рабства, пресыщения, отвращения, всякого рода духовных и физических пороков супруга, которые надо нести, - злоба, глупость, лживость, тщеславие, пьянство, лень, скупость, корыстолюбие, разврат – все пороки, которые нести особенно трудно не в себе, в другом, а страдать от них, как от своих, и такие же пороки физические, безобразие, нечистоплотность, вонь, раны, сумасшествие… и

108

Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг./Л.Н. Толстой, С.508

72

пр., которые еще труднее переносить не в себе»109.В приведенной цитате краски, конечно, сгущены, но сама постановка вопроса оправдана и справедлива. Имеются несомненные плюсы и минусы в добрачном, холостом и незамужнем, состоянии, присутствуют положительные и отрицательные стороны в супружестве. Ожидать, что при вступлении в брак все изменится только к лучшему, наивно, такая идеализация неизбежно приводит к последующему разочарованию, могущему даже спровоцировать распад семьи. При ряде несомненных удобств и преимуществ брак остается в сущности своей трудным и ответственным делом. Не случайно не каждый человек способен быть хорошим семьянином, особенно это касается мужчин и особенно молодых. Толстой выступает против формального церковного брака, но не против брака как такового, более того, он придает браку второе по значимости место после смерти. Но это – когда брак не зло и когда он заключается на всю жизнь и без измен. Философ пишет: «Часто в письмах спрашивают у меня: хорошо ли, нужно ли жениться, выходить замуж… Всегда лучше воздержаться, если можешь, - уничтожить в себе пол, если можешь, то есть быть ни мужчиной, ни женщиной, а человеком. Это первое. Если же не в силах и не может видеть мужчина в женщинах – сестер, а женщина в мужчинах – братьев, если половое чувство нарушает главное дело жизни – братское, равно духовное, любовное отношение ко всем людям, то женись, сойдясь неразрывно, на всю жизнь с одним или одною, разумеется, стараясь найти в том или той, с кем сходишься, наибольшее согласие с своим жизнепониманием»110. (Видеть не мужчину или женщину, а человека, призывала и З.Н. Гиппиус, в прозе которой развитие отношений персонажей не доходит до брака, а если и описывается семейная жизнь, то как страдание и бегство от нее). Возражая на упреки в непризнании брака, Толстой выстраивает своеобразную иерархию целомудрия (три степени его): первая

109 110

Там же, С.118 Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг./Л.Н. Толстой, С.376

73

степень – девственность, полное воздержание от половой жизни, вторая – «чистый»

брак,

заключенный

требованием, раз и навсегда,

в

соответствии

с

вышеизложенным

третья – брак, но не чистый, то есть не

единственный, но все же брак. Философ выдвигает и три требования добра: воздержание, правду и любовь. Настоящая любовь целомудренна, это ровная, одинаковая для всех любовь к ближнему (нельзя мало любить или даже ненавидеть одних и при этом слишком, чрезмерно любить других). Идеалом для Толстого служит девушка, самое прекрасное и счастливое человеческое существо, которая всю силу данного ей материнского самоотвержения посвящает служению Богу и людям. Но это идеал, большинство людей вступает и будет вступать в брак. Однако, это следует делать не ради удовлетворения сладострастия, а для продолжения человеческого рода, поэтому брак оправдан в глазах Толстого лишь тогда, когда супруги готовы не только завести детей, но и достойно их воспитать. Воспитать не дармоедами, сидящими на чужой шее, а слугами людям и Богу, на что способен простой народ. Мыслитель даже задавался целью написать такое произведение, где действующими лицами были бы мужики, у которых нет похотливой любви и вообще любовь занимает вовсе не первое место. А вот в произведениях, ублажающих ничтожные и несложные чувства богатых классов (гордости, половой похоти и тоски жизни), половая любовь находится на первом месте. «От Боккаччио до Марселя Прево все романы, поэмы, стихотворения передают непременно чувства половой любви в разных ее видах. Прелюбодеяние есть не только любимая, но и единственная тема всех романов. Спектакль – не спектакль, если в нем под каким-нибудь предлогом не появляются оголенные сверху или снизу женщины. [Это в толстовское время; ныне – и сверху, и снизу, и нередко посередине, и без предлога – А. С.]. Романсы, песни – все это выражение похоти в разных степенях опоэтизирования», - сокрушается Толстой111. 111

Обрушивается

писатель-моралист

Толстой, Л.Н. Что такое искусство? /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.15, С.112

и

на

«развратное

74

представление» - балет, в котором он усматривает сладострастные движения, переплетающиеся в чувственные гирлянды. Но особое раздражение у него вызывают

французские

романы,

произведения

людей,

«больных

эротоманией». Коль скоро задача брака – производство детей, а не «сладострастие», то и в браке, настаивает Толстой, на плотскую любовь надо смотреть не как на поэтическое и возвышенное состояние, а как на унизительное для человека состояние животное. И вместе с тем половому воздержанию, по его мнению, следует учиться у тех же животных. Герой толстовского программного произведения по вопросам пола «Крейцерова соната» Позднышев ведет речь о грубом нарушении законов природы в так называемых честных семьях: «…Женщина, наперекор своей природе, должна быть одновременно и беременной, и кормилицей, и любовницей, должна быть тем, до чего не опускается ни одно животное. И сил может не хватить. И оттого в нашем быту истерики, нервы, а в народе – кликуши»112. «Животные как будто знают, - говорит далее Позднышев, - что потомство продолжает их род, и держатся известного закона в этом отношении. Только человек этого знать не знает и не хочет. И озабочен только тем, чтобы иметь как можно больше удовольствия. И кто же это? Царь природы, человек. Вы заметьте, животные сходятся только тогда, когда могут производить потомство, а поганый царь природы – всегда, только бы приятно. И мало того, возводит это обезьянье занятие в перл создания, в любовь. И во имя этой любви, то есть пакости, губит – что же? – половину рода человеческого»113. Толстой в дневнике, Позднышев в «Крейцеровой сонате» говорят об одном

и том же: так

называемый «блудник» (или «блудница») есть не ругательство, но состояние нравственной

испорченности,

связанное

с

невозможностью

чистого

отношения к противоположному полу. Блудник может воздерживаться, бороться с собой, но при первом послаблении падет, ибо его физическое

112 113

Толстой, Л.Н. Крейцерова соната. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.12, С.163 Там же, С.164

75

состояние

подобно

физическому

состоянию

пьяницы,

курильщика,

морфиниста. Писатель прав, ведя речь о состоянии, при котором равнодушного отношения к противоположному полу быть не может. Но он не учитывает, что такое состояние присуще далеко не всем (самому автору «Крейцеровой сонаты присуще было!), что к разнообразию половых контактов

подталкивает

либо

гиперсексуальность,

либо

слабость

нравственного чувства. Что касается большинства людей, то они вполне готовы к самоограничению и не испытывают значительного дискомфорта, оставаясь в половой сфере в пределах семьи. Толстой сокрушается, что в угоду мужским притязаниям женщина отказывается рожать. Кроме того, женщины «круга достаточных людей» мотивирую свой отказ от материнства тем, что дети могут заболеть и умереть, чем подтверждают вовсе не любовь к детям, а свой эгоизм. Есть женщины, которые не рожают, чтобы не мешать «одурению», называемому ими развитием. Но есть женщины, прежде всего в простом народе, подчиняющиеся закону жизни, видящие в рождении и воспитании детей свое женское предназначение. «Если вы такие, то вы не скажете ни после двух, ни после двадцати детей, что довольно рожать, как не скажет 50-летний работник, что довольно работать, когда он еще ест и спит и мускулы его просят дела…», - пишет Толстой114. Отказ от детей оправдан для него только в связи с целомудренным воздержанием ради служения Богу, никакими светскими причинами его не оправдать. Забота о детях – главная задача женщины, «страшное зло», что она обременена чрезмерной домашней работой. «Меня возмущает то, - пишет Толстой Н.В. Стасовой, - что на женщину, которая носит, кормит, воспитывает маленьких детей, навален еще труд кухни, жариться у печи, мыть посуду, стирать белье, шить одежду, мыть столы, полы, окна. Почему весь этот труд, страшно тяжелый, навален исключительно на женщину? Мужику, фабричному, чиновнику и всякому мужчине бывает делать нечего, но он будет лежать и курить, предоставляя 114

Толстой, Л.Н. Так что же нам делать? /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.16, С.412

76

женщине – женщина покоряется – часто беременной и больной, с детьми, жариться у печи или нести страшный труд

стирки белья, или ночного

ухаживания за больным ребенком. И все это от суеверия, что есть какой-то бабий труд»115. Уже более столетия минуло, а насколько актуальны эти слова! Только применительно к большинству современных российских семей к женским обязанностям следует еще добавить пятидневную рабочую неделю, а то и ночные бдения в роли медицинского персонала, рабочей ночной смены, продавца в круглосуточно работающем киоске или магазине. Некоторые замужние россиянки, особенно с маленькими детьми, и рады посвятить себя целиком дому, но вынуждены работать, так как на доходы мужа семье не прожить. Впрочем, для большинства женщин работа вне дома еще и средство самореализации. Не случайно ряд обеспеченных женщин не замыкается в роли хозяйки дома, а находит себя в безвозмездной общественной деятельности, прежде всего на поприще благотворительности. Вместе с тем Толстой отнюдь не сторонник женской эмансипации, женского вопроса. Ведь библией определено мужчине исполнять закон труда, а женщине – закон рождения детей. «Так называемый женский вопрос, - убежден он, - возник и мог возникнуть только среди мужчин, отступивших от закона настоящего труда. Стоит только вернуться к нему, и вопроса этого быть не может. Женщина, имея свой собственный, неизбежный труд, никогда не потребует права участия в труде мужчины – в рудниках, на пашне. Она могла потребовать участия только в мнимом труде мужчин богатого класса»116. Из толстовского учения о непротивлении злу насилием вытекает, что властвуют в действительности не насильники, а исполняющие закон непротивления. Женщины ищут прав, а сами властвуют, ибо если учреждения находятся во власти мужчин, то общественное мнение определяют

преимущественно

женщины,

а

общественное

мнение

многократно сильнее законов и войск. Толстой даже позволяет себе язвить,

115 116

Толстой, Л.Н. – Н.В. Стасовой 4 сентября 1895 г. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.18, С.155 Толстой, Л.Н. Так что же нам делать? /Л.Н. Толстой, С.409-410

77

что это мужчине надо искать эмансипации от женщин, а не наоборот! Женщины, берущиеся за мужское безделье (администрация, торговля, профессорство, суды – в них мужчины не только не делают настоящего дела, а последнее связано у философа с физическим, производительным, особенно земледельческим, «мужицким», трудом, но делают скверные, глупые, вредные дела), «бывают еще гаже, глупее и самодовольнее в своей гадости самых извращенных мужчин неработающих классов»117. По убеждению Толстого, настоящая эмансипация женщины должна состоять в помощи женщинам в их всей работе со стороны мужчин, не считающих никакого дела «бабьим». Справедливо подчеркивая эмоциональность женщин как одно из главных их отличий от мужчин (правильнее, конечно, вести речь о мужском и женском типе эмоциональности), писатель оценивает женщин с позиций мужского превосходства: «Женщина делает большое дело: рожает детей, но не рожает мыслей, это делает мужчина»118. Более того, Толстой неоднократно повторяет, видно, крепко запавшую ему в душу цитату из Г.Э. Лессинга о том, что все мужья сетуют, что одна была дурная женщина, и та моя жена. Толстой добавляет, что женщины хорошо умеют притворяться, почему и выглядят привлекательными в глазах посторонних мужчин. Интерпретация здесь напрашивается иная, связанная с потребностью новизны, которая вносит момент интереса к чужим женщинам. О противоречивости мировоззрения Толстого, «человека страстей», очень много писалось. Противоречиво и его отношение к женщинам. Наряду с унижающим женское достоинство пренебрежением, у мыслителя сквозит и явное уважение к ним, в частности, уважение женского целомудрия, до которого следует подниматься мужчине, а не женщине опускаться до мужской распущенности. Почти в 70-летнем возрасте, признав уже истинной любовью любовь вне пола, Толстой поэтично отзывается о половой любви: «Еще думал нынче же совсем неожиданно о прелести – именно прелести –

117 118

Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг. /Л.Н. Толстой, С.276 Там же, С.290

78

зарождающейся любви, когда на фоне веселых, приятных, милых отношений начинает вдруг блестеть эта звездочка. Это вроде того, как пахнувший вдруг запах липы или начинающая падать тень от месяца. Еще нет полного цвета, нет ясной тени и света, но есть радость и страх нового, обаятельного. Хорошо это, но только тогда, когда в первый и последний раз»119. Каким контрастом являются эти строки в сравнении с его рассуждениями о похоти! Но таков Толстой. В

России

сложилась

патриархальная

общественная

модель,

санкционированная Православием и предполагающая господствующую роль мужчины в семье и версия

обществе. Православная традиционно-нормативная

любовно-половых отношений

в идеале

предполагает полное

неприятие однополой любви, недопущение добрачной и внебрачной половой жизни, а в интимных супружеских отношениях ограничения, связанные с религиозными праздниками и постами и со временем приводящие к полному отказу супругов со стажем и детьми от физиологической стороны брака. Брак и предполагаемая (опять-таки в идеале) супружеская любовь – результат воли Божьей, поэтому брак, освящаемый таинством венчания, за редким исключением нерасторжим. Он рассматривается как альтернатива «разжигания» и беспорядочной половой жизни, разврата, предстает как подвиг, преодолевающий эгоизм. Семья – малая Церковь, где жена подчинена мужу, а муж заботится о жене. Н.С. Лесков в гостомельских воспоминаниях «Житие одной бабы» пишет: «Да, говорят у нас, во-первых: “Не так живи, как хочется, а так, как бог велит”, а во-вторых, говорят: “Жена человеку всякому богом назначена, и еже бог сопряжет, человек да не разлучает”»120. Хотя брак – особый вид аскезы в поле и через брачное зачатие достигается спасение, безбрачие «достопочтимее» (когда оно добровольно и совершается по мотивам аскетическим как «подвиг брачного постничества»).

119 120

Там же, С.86 Лесков, Н.С. Житие одной бабы. Из гостомельских воспоминаний. /Н.С. Лесков, С.31

79

При всей значимости православной половой морали для русского человека имели место многочисленные отступления от нее. Практиковался двойной стандарт в реальной оценке полового поведения мужчины и женщины, подчиненность последней выражалась часто в физическом насилии над ней (распространенный половой миф – «чем больше бьет, тем больше любит»), личная склонность и уж тем более любовь выступала вовсе не главным мотивом выбора супругами друг друга, что приводила к изменам, в том числе женским, сурово наказываемым обманутыми мужьями. Амбивалентное восприятие пола сказывалась в сочетании стыдливости и похабщины, столь свойственных русскому крестьянству, в сознании («душе») русского человека взаимоуживались само по себе противоречивое «звериное» и «святое». Первое находило выражение в живучести языческих представлений, второе – в особом почтительном отношении к юродивым, странникам, страстотерпцам. И русская художественная литература XIX в. отражает патриархальную модель российского общества. Тональность рассмотренных

художественных

произведений

применительно

к

рефлексируемому в них взаимоотношению полов достаточно пессимистична, что

определяется

как

реальным

состоянием

отечественной

половой

культуры, так обычной практикой художественного творчества, уделяющего пристальное внимание неординарным проявлениям и экстремальным ситуациям, конфликтам и коллизиям.

1.3. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ, ПЛАТОНИЧЕСКАЯ И ХРИСТИАНСКО-СОСТРАДАТЕЛЬНАЯ ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ ЛЮБВИ Русская философия любви отнюдь не ограничивается религиозноидеалистической философского

мыслью,

и

идеализма

и

при

всей

значимости

материалистический

отечественного («революционно-

демократический лагерь») выдвинул целый ряд актуальных мыслей. А.И. Герцену среди его единомышленников принадлежит особое место: во-

80

первых, он скорее демократ, нежели революционер, во-вторых, при всей политизированности

своего мировоззрения, гораздо более философ, чем

другие «революционные демократы», в-третьих, у него значительно больше мыслей

общечеловеческой

значимости

и,

соответственно

созвучных

современности, в-четвертых, отличается Герцен и своей судьбой (при освещении герценовского наследия по вопросам взаимоотношения полов нельзя не принимать во внимание особенности его жизненного пути). И.В. Кондаков констатирует «эротическую озабоченность всех публицистоврадикалов, мечущихся между жесточайшим аскетизмом – на грани отречения от “пола” и “скопчества”, с одной стороны, - и полнейшей распущенностью – от безудержного онанизма до положения завсегдатая борделя»121. Герцен таким метаниям был чужд, он прожил насыщенную в общественном и личном плане жизнь, в которой хватало и счастья и горя.

Многое ему

пришлось пережить: первое романтическое увлечение, случайные контакты, связь с замужней женщиной, глубокую взаимную любовь и счастливый, но омраченный ревностью, брак, повторный и уже не такой счастливый брак гражданский. Материалистические и атеистические убеждения не мешают философу в целом придерживаться традиционно-нормативной версии любовно-половых отношений в ее общечеловеческой, характерной для патриархальной модели общества трактовке. Все

видные

представители

отечественной

философской

мысли

независимо от их мировоззренческих позиций так или иначе осуждали половую распущенность, разврат. Не составляет в этом исключения и Герцен,

однако

он,

хорошо

знающий

«последствия

неестественных

воздержаний», не столь категоричен в оценке случайных, добрачных и внебрачных связей, как некоторые его соотечественники-моралисты. Герцен стремится если не оправдать, то понять и объяснить такие связи. Так, мыслитель пишет об окружении князя Н.Б. Юсупова: «Все они были люди

121

Кондаков, И.В. Метаморфозы русской эротической культуры в ХХ в. /И.В. Кондаков. //Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.694

81

довольно развитые и образованные; оставленные без дела, они бросились на наслаждения, холили себя, отпускали себе добродушно все прегрешения, возвышали до платонической страсти свою гастрономию и сводили любовь к женщинам на какое-то

обжорливое лакомство»122. Эти чуждые Западу и

России, представляющие «умственную ненужность» люди терялись в чувственных наслаждениях и эгоизме, именуемых Герценом «искусственной жизнью» и выступающих важной характеристикой маргинального бытия. Сам философ

в молодости был отнюдь не безгрешен, впоследствии

признаваясь, что в его окружении «были и вовсе не платонические шалости, даже такие, которые оканчивались не драмой, а аптекой»123, но он подчеркивал при этом: «Я помню юношеские оргии, разгульные минуты, хватавшие иногда через край, я не помню ни одной безнравственной истории в нашем кругу, ничего такого, от чего человек серьезно должен был краснеть, что старался

бы

забыть,

скрыть»124. Герцен не позволяет себе прямо

приветствовать такой образ жизни холостых молодых людей, но косвенно он все же оправдывает его, выступая за вступление мужчины в семейную жизнь в достаточно зрелом, а не юношеском возрасте: «Женатый юноша – это почти такая же карикатура, как старец, помолвленный с ребенком, или vice versa»125. Поэтому он резко возражает против женитьбы своего сына Александра в 20 лет. (Сам философ женился в 26-летнем возрасте и все равно считает, что рано, хотя он к тому времени достаточно твердо стоял на ногах, объясняя такой шаг необходимостью срочно вырвать Н.А. Захарьину, свою кузину по отцу, из дома, где той угрожало замужество за нелюбимым человеком). А намерение сына жениться Герцен называет безумием: семейная жизнь – гавань, а молодому человеку надо плыть и плыть. «Нелепость, комизм – начинать первую главу жизни браком – бросается в

122

Герцен, А.И. Былое и думы. ЧастьI. /А.И. Герцен. Собр. соч. в 30 т. – М.: АН СССР,1956-1965. Т. VIII, С.87 123 Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.I./А.И. Герцен, С.159 124 Там же, С.151 125 Герцен, А.И. – Л. Фогт 13 марта 1860 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXVII. Кн.1,С.28

82

глаза», - подчеркивает Герцен126. Запрещая сыну жениться хотя бы до 25 лет, он, разумеется, подразумевал оправданность

для мужчины добрачной

половой жизни, не на пятилетнее же воздержание обрекал взрослого сына любящий отец! Следует заметить, что сам молодой Герцен в письме к кузине-невесте отмечал: «опостылели мне эти объятья, которые сегодня обнимают одного, а завтра другого; гадок стал поцелуй губ, которые еще не простыли от вчерашних поцелуев»127. Но это письмо глубоко и искренне полюбившего мужчины, да еще написанное в период романтического эмоционального подъема, усугубляемого недоступностью любимой. Конечно, перед такой любовью все другие связи превращаются в постылые. (Заметим, что любовь к жене не помешала Герцену, столкнувшемуся на рассвете с полуодетой горничной Катериной, изменить спящей в этом же доме жене. «Как хороша природа, когда человек, забываясь, отдается ей – теряется в ней…», комментирует ситуацию Герцен128. Честное признание в содеянном глубоко поразило Natalie, как он называл Наталью Александровну, и, сокрушаясь, Герцен пишет: «Я, любя, нанес оскорбление. Она, еще больше любя, не может стерпеть оскорбление»129. В результате супруги стали «больше умны и меньше счастливы», а для Natalie «это был кризис, болезненный переход из юности в совершеннолетие»130.). При всем своем демократизме, при всей своей заботе о женской участи, о женском достоинстве, будь то аристократка или крестьянка (в «Колоколе даже был помещен материал «Офицерское ерничество на Тверском бульваре», в котором Герцен обрушивался на офицеров, задиравших проходящих по бульвару женщин), философ не без оттенка

мужского

превосходства

и

вместе

с

тем

известной

доли

самокритичности отмечает: «В лучших и развитых людях для женщин все же существует что-то вроде электорального ценса и есть классы ниже его, 126

Герцен, А.И. – А.А. Герцену 10 марта 1860 г. /А.И. Герцен. Там же, С.25 Герцен, А.И. – Н.А. Захарьиной 5-12 декабря 1835 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXI, С.59 128 Герцен, А.И. Былое и думы. Часть IV. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. IX, С.97 129 Там же, С.99 130 Там же, С.97 127

83

которые считаются естественно обреченными на жертвы. С ними не женировались [не стеснялись – А. С.] мы все…»131. От однозначности и категоричности в вопросах взаимоотношения полов Герцен далек, он пишет сыну: «Я снова ставлю вопрос: что такое чистота и нечистота, что такое плотоумерщвление,

что

грех

и

не

грех?

Нельзя

же

по

бабью

довольствоваться словами, избившимися в катехизисе и всех моральных книгах, и не критиковать, и не разбирать»132. Упрекая литератора Н.А. Мельгунова в «сарданапальстве» с связи с

восторженным отзывом

последнего об обстоятельствах кончины М.И. Глинки (пьяного и в обществе двух нагих женщин), Герцен тем не менее заключает: «А впрочем, коли на выбор, так лучше с двумя девками, нежели с одним попом»133. Промышленные перевороты, связанные в западноевропейских странах с

процессами

индустриализации,

маргинализации,

приводят

к

капитализации,

кризису

урбанизации

европейского

гуманизма

и и

формированию мещанской морали, разрушается традиционный уклад жизни, преобладают индивидуализм и эгоизм, коммерциализируется брак. Герцен не приемлет нравственный мир парижского буржуа, у которого мораль существует для жены, для семьи, а сам он – «страшный» охотник до дешевого волокитства, до половинного «развратика». Видя полуобнаженную актрису,

мещанин

тонет

в

«старчески-сластолюбивом

восторге»,

а

предложению посмотреть на голых женщин возмутится – «он боится разврата, то есть идти смотреть открыто и прямо, а если можно в щелочку, это другое дело»134. Претит Герцену и ханжество католической церкви. «Надобно было все влияние “двухтысячелетнего воспитания” в разврате праздного, несыто-холостого, клерикального воображения, чтоб потом пришло в голову в римских галереях наградить статуи виноградными листами – и натянуть через это нечистый намек», - пишет он135, будучи 131

Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.IV/А.И. Герцен, С.235 Герцен, А.И. – А.А. Герцену 17-19 июля 1867 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIX. Кн.1, С.148 133 Герцен, А.И. – И.С. Тургеневу 2 марта 1857 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXVI, С.77 134 Герцен, А.И. – М.С. Щепкину 23 апреля 1847 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXIII, С.20 135 Герцен, А.И. Письма к будущему другу. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XVIII, C.75 132

84

убежден, что «простое отношение к природе, к ее наивной наготе, - к ее святой, чистой наготе, - никогда не загрязнит ничьего воображения»136. Философ выступает активным поборником женского образования и полезного труда, возражая и против раннего брака для женщин, которой следует вначале получить образование и профессию. В противном случае она остается «несовершеннолетней», то есть зависимой от мужчины. В женском вопросе

Герцен

солидаризируется

с

Чернышевским:

отрицательное

отношение к роману «Что делать?» сложилось у Герцена в связи со «скверной» формой и «отвратительным» языком, но не «поучительной» манерой ставить житейские вопросы и отдельными «прекрасными» мыслями. Чернышевский и его друзья «звали женщину к освобождению работой от вечной

опеки,

от

унизительного

несовершеннолетия,

от

жизни

на

содержании, и в этом – одна из величайших заслуг их»137. Философ с удовлетворением констатирует, что круг слушательниц публичных чтений Т.Н. Грановского увеличивается, хотя последний не жертвует глубиной изложения для приятной легкости, не делает свою науку «дамской». «Прошло время того оскорбительного внимания к женщинам, когда для нее, рядом с дельным изложением науки, излагали намеренно и искаженным образом, считая один мужской ум способным к глубокомыслию. Наука и разум не имеют пола. Истина и талант равным образом принадлежат мужчине и женщине», - заключает Герцен138. Он оппонирует противникам женского естественно-научного образования: «Что женщина, занимающаяся эмбриологией, может быть смешна и противна, это правда; но и то правда, что в комедиях Островского вы найдете женщин еще смешнее и еще противнее, никогда не занимавшихся теоретической эмбриологией»139. Как о положительном явлении сообщает Герцен в «Колоколе» о петиции, подписанной двумя сотнями петербургских дам, в которой те просят университет организовать курсы для женщин. И свою дочь Ольгу философ 136

Там же, С.76 Герцен, А.И. Порядок торжествует! /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XIX, С.194 138 Герцен, А.И. Публичные лекции г. Грановского. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXX. Кн.2, С.483 139 Герцен, А.И. Письма к будущему другу /А.И. Герцен, С.74 137

85

хотел бы видеть «женщиной-гражданкой», а не учителем пения или гувернанткой (тогдашний удел сколько-нибудь образованной женщины, желающей заработать). По его убеждению, «…18-летняя девушка не нуждается ни в монастырском и буколическом [здесь как идиллическом – А. С.] воспитании, ни в тесных кругах, ни в маленьких городах, - когда обладаешь значительной силой для сосредоточения. Сосредоточиваешься на просторе крупных городов, крупных центров деятельности»140. Женщины высших слоев протестуют, как могут. Вначале их протест принял форму разгула, дерзкого и капризного пренебрежения светскими условностями и общественным мнением. Это был протест «полусознанный», дикий: «У загнанной женщины, у женщины, брошенной дома, был досуг читать, и когда она почувствовала, что “Домострой” плохо идет с Ж. Санд, и когда она наслушалась восторженных рассказов о Бланшах и Селестинах, у нее терпение лопнуло, и она закусила удила. Ее протест был дик, но ведь и положение было дико»141. Таких женщин Герцен называет «барынямиТравиатами». Они состарились и отступили, и их место занял новый тип протестующей женщины – «девушка-студент». Отцы отечества, министры и сенаторы, довольно снисходительно относились к прежнему женскому протесту (если только не протестовали женщины из их собственных семей), а новый протест им не понравился, он шел уже не из сердца, а из головы, это был протест не стихийный, а сознательный, требующий пересмотра незавидного положения женщины в обществе, при котором «все тирании вместе взятые обращены против женщины, нет для нее ни покоя, ни пощады, нет для нее ни реабилитации, ни свободы»142. И уж совсем трудно в таком обществе приходится женщинам падшим, «цветам животного царства», как их называет Герцен. На этих женщин, вынужденно живущих проституцией, призывает философ обратить внимание, а не на героинь А. Дюма-сына: «Охотники до реабилитации всех этих дам с камелиями и с жемчугами лучше 140

Герцен, А.И. – М. Мейзенбуг 30 сентября 1869 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.ХХХ, Кн.1, С.95 Герцен, А.И. Былое и думы. Часть VIII . /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XI,С.463 142 Герцен, А.И. – М. Мейзенбуг 4 мая 1853 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXV, С.61 141

86

бы сделали, если бы оставили в покое бархатные мебели и будуары рококо и взглянули бы поближе на несчастный, зябнущий, голодный разврат, - разврат роковой, который насильно влечет свою жертву по пути гибели и не дает ни опомниться, ни раскаяться. Ветошники чаще в уличных канавах находят драгоценные камни, чем подбирая блестки мишурного платья»143. Много внимания уделяет Герцен браку и семье. Признавая важность брака в данный исторический период, философ отказывается в силу преходящего исторического характера брачных отношений общую теорию брака создавать, но выступает в оправдание последнего. Уничтожив брак, бед и коллизий во взаимоотношении полов не устранить, считает Герцен. Другое дело, что при вступлении в брак не следует поступать опрометчиво, руководствуясь одной только страстью, надо учесть и взвесить многие сопутствующие факторы. Мыслитель совершенно прав, что брак вовсе без расчета, дополняющего любовь, опасен. «Всякий брак может привести к бедам, но тот, который основан не только на одном увлечении, а на равенстве развитий, на общей религии, на взаимном уважении, тот, который даже взял в расчет кусок хлеба себе и детям, - тот рациональных», - пишет Герцен дочери144. При

имеет больше шансов неравенстве запросов,

интересов и развития рушится половина браков – «Живя тесно вместе, люди слишком близко подходят друг к другу, видят друг друга слишком подробно, слишком нараспашку и незаметно срывают по лепестку все цветы венка, окружающего поэзией и грацией личность. Но одинаковость развития сглаживает многое. А когда его нет, а есть праздный досуг, нельзя вечно пороть вздор, говорить о хозяйстве или любезничать; а что же делать с женщиной,

когда

она

–

что-то

промежуточное

между

одалиской

[прислужница в гареме, но больше в Европе распространено как наложница – А. С.] и служанкой, существо телесно близкое и умственно далекое. Ее не нужно днем, а она беспрестанно тут; мужчина не может делить с ней своих

143 144

Герцен, А.И. Былое и думы. ЧастьIII. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.VIII, С.385 Герцен, А.И. – Н.А. Герцен 23 мая 1869 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIX. Кн.1, С.344

87

интересов, она не может не делить с ним своих сплетен»145. Если нет равенства мужа и жены, то последняя – наложница, экономка, нянька, но не жена. А к возможности развить, воспитать уже сложившуюся женщину философ относится весьма скептически, и трудно в этом с ним не согласиться. Разумеется, в браке идет взаимная «притирка», происходят компромиссы, но запас прочности у супругов в этом отношении не так уж и велик.

Не

срабатывает

даже

теория

«чистой

доски»

(довольно

распространенный половой миф, к Д. Локку никакого отношения не имеющий), согласно которой опытный мужчина способен сформировать из вчерашней школьницы жену по своим представлениям об идеале: проходит время, все равно начинаются серьезные проблемы, если нет духовной близости. Особенно трудно добиться положительного результата, если, подчеркивает Герцен, браку предшествовала легко, ветрено начатая связь: такие связи редко поднимаются выше спальни и кухни. Однако общность интересов понимается философом не буквально, были бы равно высокие пристрастия. Общим интересом, позволяющим надолго сохранить любовь и укрепить брак, может быть воспитание детей. Семья начинается с детей, убежден Герцен. По его мнению, эгоистична любая любовь: половая, братская, родительская. Но все же с появлением ребенка супруги становятся нежнее, заботливее, эгоизм двух делается не только эгоизмом трех, но и самоотвержением двух для третьего. Философ негодует, что беременность считается чем-то неприличным, для него беременная женщина – один из самых «изящных и трогательных образов». Особенно Герцен возмущен таким положением в обществе, при котором мать может желать смерти своего ребенка или вынуждена жить в позоре, осмелившись нежеланного «незаконного» ребенка сохранить. Сам он пережил несколько трагедий, связанных с потерями детей, как от первого, так и от второго брака, причем не только младенцев. Философ с полным основанием мог сделать вывод о том, насколько тяжела для матери такая 145

Герцен, А.И. Былое и думы. Часть IV. /А.И. Герцен, С.238

88

потеря. Отец не успевает привязаться к скончавшемуся младенцу, к тому же его отвлекают заботы о страдающей жене, а для матери новорожденный – «старый знакомый, она давно чувствовала его,

между ними была

физическая, химическая, нервная связь; сверх того, младенец для матери – выкуп за тяжесть беременности, за страдания родов; без него мучения, лишенные цели, оскорбляют, без него ненужное молоко бросается в мозг»146. Женщина без детей не знает бескорыстной преданности, и это особенно относится к замужним женщинам. Ребенок приучает мать к жертве, за которую женщина не требует от него ничего взамен, кроме здоровья, сна, аппетита и улыбки. Ребенок, не выводя женщины из дома, превращает ее, считает Герцен, в «гражданское лицо». Недопустимо, когда проблемы родителей

обрушиваются

на

несовершеннолетних,

философ

очень

болезненно переживал свои отношения со второй женой Н.А. ТучковойОгаревой: во-первых, его беспокоило и обижало ее неуважение к нему; вовторых, он страдал из-за ее нерасположенности к его детям от первого брака.Семейное счастье Герцена с первой женой, дорогим и близким ему человеком, было омрачено не только потерями детей, но ревностью. В свое время, что выше отмечалось, сам он вынудил ревновать Natalie, а позже всю горечь ревности пришлось уже испытать и ему, семья едва не разрушилась из-за истории с Г. Гервегом и ее последствий. «Ревность… Верность… Измена… Чистота… Темные силы, грозные слова, по милости которых текли реки слез, реки крови, - слова, заставляющие содрогаться нас, как воспоминание об инквизиции, пытке, чуме… и притом слова, под которыми, как под Дамокловым мечом, жила и живет семья», - пишет Герцен147. Радикально уничтожить ревность нельзя, это значит уничтожить и любовь, но очеловечить можно и нужно: «Ни слез о потере, ни слез ревности вытереть нельзя и не должно, но можно и должно достигнуть, чтоб они лились человечески… и чтоб в них равно не было ни монашеского яда, ни

146 147

Герцен, А.И. Былое и думы. Часть IV. /А.И. Герцен, С.92 Герцен, А.И. Былое и думы. Часть V. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.Х, С.203

89

дикости зверя, ни вопля уязвленного собственника»148. Эти рассуждения чрезвычайно актуальны, споры о ревности не прекращаются по сей день. Так, для А.Н. Чанышева ревность – «тень любви» (часто зловещая), а для Г.Я. Стрельцовой ревность спутник не любви, а ее ущербности. У. Шекспир строил свои трагедии на идее быстротечности, хрупкости, ранимости любви, ту же позицию разделяет Герцен, только если у Шекспира против любви выступают внешние обстоятельства, то у русского автора – факторы внутреннего порядка. Хронического счастья, убежден Герцен, так же

нет,

как

успокаиваются,

и

нетающего

начинают

льда.

возникать

Первые взаимные

романтические трения,

чувства

непонимания,

накапливаются вызываемые внешними и внутренними причинами проблемы. «…На сколько ладов и как давно люди знают и твердят, что “жизни май цветет один раз и не больше”, а все же июнь совершеннолетия, с своей страдной работой, с своим щебнем на дороге, берет человека врасплох. Юность невнимательно несется в какой-то алгебре идей, чувств и стремлений, частное мало занимает, мало бьет – а тут любовь, найдено неизвестное, все свелось на одно лицо, прошло через него, им становится всеобщее дорого, им изящное красиво; постороннее и тут не бьет: они даны друг другу – кругом хоть трава не расти! А она растет себе с крапивой и репейником и рано или поздно начинает жечь и цепляться», - пишет Герцен149.

Н.Н. Страхов, отмечая, что Герцена глубоко поражала

невозможность счастья в области личных привязанностей, отмечает: «Он не думал подобно многим утопистам, что можно устранить эти страдания – иным устройством общества, облегчением разводов, узаконением более легких связей между мужчинами и женщинами и т.п. Он прямо признавал, что здесь беды и горести пропорциональны счастию и радостям, что, допуская одни, нужно допустить и другие, что никакой прочности, никакого

148 149

Там же, С.205 Герцен, А.И. Былое и думы. Часть IV. /А.И. Герцен, С.9

90

спокойствия здесь быть не может, и, следовательно, не может быть и истинного счастия»150. Любовь проходит, особенно быстро проходит любовь-страсть (любовь как единство физиологического и духовного лишь трансформируется и в ней начинает доминировать не страсть, а дружба), но Герцен допускает чувство, способное пройти через всю человеческую жизнь до ее конца – это дружба. «Конечно, при условии параллельного развития», - добавляет Герцен151. Многолетняя дружба Герцена с Огаревым – тому подтверждение. (Вряд ли следует всерьез воспринимать заявление Г. Климова, что «такие парочки, как правило, сотрудничают на фоне педерастии»152.

Но дружба имеет место и

между супругами, сближает мужа и жену на долгие годы, и, думается, таковыми были отношения Герцена и Natalie. Коль скоро не гарантирован от проблем и несчастий брак, основанный на обоюдном согласии и любви, то брак без любви и вовсе сомнителен. Философ вспоминает, как Наполеон Бонапарт переженил своих офицеров, «дворянство пороха», со старым дворянством, желая сблизить их: повиновавшись беспрекословно, те позже побросали навязанных им знатных жен. Молодой Герцен, еще не испытавший любви к своей кузине, советует будущей жене предпочесть угрожавшему ей «пошлому» замужеству без взаимных чувств уход в монастырь. Актуален Герцен и своими воззрениями на свадьбу. Современная мещанская мораль определяется двумя наиболее характерными чертами: низкопоклонством перед всем иностранным (старая отечественная болезнь) и принципом «не хуже, чем у людей». Реализуя последний, носители мещанства устраивают своим детям многолюдные свадьбы, приглашая на этот достаточно интимный праздник в погоне за количеством гостей посторонних и не заинтересованных (как следствие – частые оскорбляющее торжество скандалы). В свое время Герцену толпа чужих на свадебном пире 150

Страхов, Н.Н. Литературная деятельность А.И. Герцена. /Н.Н. Страхов. Литературная критика. – СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт,2000, С.375 151 Герцен, А.И. – А. Саффи 14 мая 1856 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXV, С.344 152 Климов, Г. Божий народ. /Г. Климов. – Краснодар: Советская Кубань,Пересвет,1999, С.168

91

казалась «чем-то грубым, неприличным, почти циническим». «Как должны оскорблять бедную девушку, выставленную всенародно в качестве невесты, все эти битые приветствия, тертые пошлости, тупые намеки», - отмечает он153. К сожалению, свадебная обрядность в современной России за редким исключением далека от соблюдения этикетных норм и представляет собой причудливую, помпезную смесь остатков народных обычаев, фантазии массовиков-затейников, именуемых «тамада», нуворишских (в зависимости от возможностей) претензий, сомнительной эстетичности. Ну а большинство современных невест смутить может скорее недостаточное количество спиртного на свадебном столе… Незадолго до смерти Герцен признается дочери, говоря о себе и об Огареве (который в последние годы сблизился с М. Сетерленд, англичанкой, не отвечавшей высоким духовным запросам, впрочем, уже спившегося Огарева): «Для нас семейная жизнь была на втором плане, на первом – наша деятельность. Ну и смотри – пропаганда наша удалась, а семейная жизнь пострадала»154. Герцен в воззрениях на взаимоотношение полов выглядит современней и предпочтительней Чернышевского. Материалист Чернышевский как в личной жизни, так

в своих теоретических построениях явил образец

идеальной и бескорыстной любви, в которой платоническое (в расхожем понимании) идеальное начало довлеет над материальным, физиологическим, и в которой нет места для ревности. В основу своих размышлений о браке и любви Чернышевский кладет теорию «разумного эгоизма», заимствованную от Л. Фейербаха, учеником которого русский философ неоднократно себя называл.

Однако

такое

сочетание

лишь

формально

выглядит

противоречивым: «разумный эгоизм» Чернышевского относится к эгоизму только терминологически, реальное его содержание – бескорыстное и самоотверженное служение людям. На примере Герцена очевидно, как тесно переплетены философские позиции и жизненный путь; именно так имело

153 154

Герцен, А.И. Былое и думы. ЧастьIII. /А.И. Герцен, с.375 Герцен, А.И. – Н.А. Герцен 20 апреля 1868 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXIX. Кн.1, С.317

92

место и у Чернышевского. Студентом он половой жизни не вел. В свое время философ записывает в дневнике: «Что касается собственно до меня – более всего, несравненно более всего, женитьба, любовь, иначе сказать – я хотел бы, чтоб у меня любовь была единственная, чтоб ни одна девушка и не нравилась мне до той самой, на которой предназначено мне жениться, чтоб и не сближался я до того времени ни с одной и не думал ни об одной; об этом я думал постоянно»155. Такой избранницей оказалась О.С. Васильева, с которой у философа сложились, если в деликатные подробности не входить, очень непростые отношения, о чем прямо писалось на Западе и умалчивалось в СССР ( в советской литературе проскальзывали лишь редкие намеки). Тем не менее Чернышевский к своей легкомысленной супруге всю жизнь питал самые теплые чувства и сохранил ей верность, на что обращал внимание и Н.А.

Бердяев,

явный

оппонент

философскому

материализму

и

политическому радикализму Чернышевского. Бердяев называет последнего «почти святым» и пишет: «Единственная любовь к женщине, которую знал Чернышевский в своей жизни, была примером идеальной любви. Тема свободы любви у Чернышевского ничего общего не имела с темой “оправдания плоти”, которая у нас играла роль не у нигилистов и революционеров, а в утонченных и эстетизирующих течениях начала ХХ века. “Плоть” очень мало интересовала Чернышевского…»156. Разумеется, художественный образ достаточно далек от копирования всех черт реальных прототипов, но все же в двух смуглых героинях «Что делать?» и «Пролога» - Вере Павловне Розальской и Лидии Васильевне Волгиной – прослеживается вполне узнаваемая О.С. Чернышевская, ей и посвящается «Пролог». В целом ряде эпизодов этих двух романов присутствуют

автобиографические

детали.

Рупором

авторских

идей

выступают не только «новые люди», но и сам философ общается с читателем со страниц «Что делать?». Художественные произведения Чернышевского 155

Чернышевский, Н.Г. Запись в дневнике 11 июля 1868 г./Н.Г. Чернышевский. Избран. филос. соч. Изд. в 3 тт. Т.3. – М.: Госуд. издательство полит. литературы, 1951, С.852 156 Бердяев, Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века. /Н.А. Бердяев, С.134

93

содержат его взгляды на взаимоотношение полов и могут рассматриваться наряду с другими его трудами. Несколько эпатирующее для позапрошлого столетия заявление Кирсанова, что любовь – это «постоянное, сильное, здоровое возбуждение нервов»157, сводится на нет как личной жизнью самого автора и его положительных героев, так и рядом других их рассуждений о любви. Как раз физиологическая сторона у них остается на втором плане, в тени, явно уступая платоническому, идеальному. Волгин в «Прологе», Лопухов и Кирсанов в «Что делать?» отличаются тем, что способны подолгу не отводить любящих глаз. «Какая сила во взгляде, - говорит Вере Павловне бывшая проститутка Крюкова, - никакие другие ласки так не ласкают и не делают такой неги, как взгляд. Все остальное, что есть в любви, все не так нежно, как эта нега»158. Любовь, по Чернышевскому, - всегда сопереживание, в любви двое как один человек: «Разве не в том она, что радуешься радости, страдаешь

от

страдания

того,

кого

любишь?»159.

Именно

степень

сопереживания положена Чернышевским в основу разграничения простого чувства, просто страсти, от страсти-любви. Уже простое чувство не позволяет сделать нечто такое, что мучительно для близкого человека, любовь-страсть в «тысячу раз» сильнее (умру, но стеснения его в чем-либо не допущу) – «Вот такая страсть, которая говорит так, это – любовь. А если страсть не такая, то она страсть, вовсе не любовь»160. Иными словами, автор не видит любви вне нравственности, для него «корень отношений, соединенных с наслаждением, коренится в самой глубине нравственной жизни»161. Только такая любовь прочна, а она должна и не может не быть прочной, когда есть еще и привязанность, дружба, а не только одно «эротическое самолюбие» или одна только «эротическая фантазия». Счастливые супруги у Чернышевского не знают пресыщения, что характерно для «пустых» фантазий, у них страсть насыщается на короткий срок, чтобы 157

Чернышевский, Н.Г. Что делать? /Н.Г. Чернышевский. – М.: ГИХЛ,1954, С.381 Там же, С.235 159 Там же, С.279 160 Там же, С. 101 161 Там же, С.383 158

94

потом

возобновиться

неоднократно проживание

с

новой

подчеркивается, супругов,

силой. что

отнюдь

не

В

этому

романах

Чернышевского

способствует

злоупотребляющих

раздельное физическими

контактами и находящих взаимное удовлетворение в частых и долгих разговорах. Такие отношения строятся на взаимном уважении и доверии. «Это великая заслуга в муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста», - пишет Чернышевский162. Отсюда и вытекает отношение философа к ревности. В России марксовская идея о возможности

и

необходимости

изжития

ревности

пришлась

на

подготовленную, в частности, Чернышевским, почву. Вопреки фактам, сам Чернышевский жену не ревновал (но как любил!). Не ревнуют и его положительные герои, новые люди. Рахметов в «Что делать?» о ревности говорит: «В развитом человеке не следует быть ей. Это искаженное чувство, это гнусное чувство, это явление того порядка вещей, по которому я никому не даю носить мое белье, курить из моего мундштука; это следствие взгляда на человека, как на мою принадлежность, как на вещь»163. Вот кто ревнует, так это отрицательный герой «Пролога» обманутый муж Савелов. Савелов выслеживает идущую на свидание с любовником неверную жену, но он же подталкивает ее впоследствии к отвратительному, гротескно автором изображенному графу Чаплину, чем Чернышевский дает читателю понять, что ревность имеет место там, где нет любви, там, где существуют не добровольные и равноправные отношения между мужем и женой, а подчинение женщины мужчине. С таким пониманием ревности трудно согласиться, как трудно согласиться с услугой, оказанной Волгиной с одобрения ее мужа (соответственно, с одобрения автора) выслеживаемой

162 163

Там же, с.260 Чернышевский, Н.Г. Что делать?/Н.Г. Чернышевский, С.320

95

Савеловой. При этом Волгина понимает, что едва ли в любовной связи, ею покрываемой,

присутствует

серьезная

любовь

с

обеих

сторон.

И

действительно, позже Савелова и ее любовник Невельзин расстаются. Трудно согласиться и с «разумно-эгоистической» подоплекой любви, столь характерной для теоретических построений Чернышевского. «Мы не станем говорить о тех действиях и чувствах, которые всеми принимаются за эгоистические, своекорыстные, происходящие из личного расчета; обратим внимание только на те чувства и поступки, которые представляются имеющими противоположный характер: вообще надобно бывает только всмотреться попристальнее в поступок или чувство, представляющиеся бескорыстными, и мы увидим, что в основе их все-таки лежит та же мысль о собственной личной пользе, личном удовольствии, личном благе, лежит чувство, называемое эгоизмом», - пишет философ164. Хотя Чернышевский и убежден, что любовь бывает только результатом, возникающим из согласия интересов, а основанием хороших отношений служит выгода, расчет, он же критикует положение дел, при котором имеет место коммерциализация брака. За терминологией новых людей о расчете и выгоде стоит совершенно иное их понимание. Без учета этого обстоятельства очень легко ошибиться, как ошиблась мать веры Павловны, внимая «здравым», с ее точки зрения, рассуждениям «обстоятельного» Лопухова. Чернышевский обрушивается на цинизм и разврат в половой сфере, обвиняя, однако, не столько самих нравственно

испорченных

безнравственному

поведению

лиц,

сколько

общественные

вынуждающие условия,

прежде

их

к

всего

неравенство полов, подчиненность женщины мужчине. В связи с этим философ склонен оправдать бедную проститутку, но не обеспеченного развратника.

Экспансивная

Жюли

по

поводу

пари

Сторешникова,

обещавшего соблазнить веру Павловну, восклицает: «Гнусные люди! гадкие люди! я была два года уличною женщиною в Париже, я полгода жила в доме,

164

Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.239-240

96

где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких людей вместе!»165. Анюта, Настя, Мери из «Пролога», Крюкова из «Что делать?» для Чернышевского нравственно значительно выше, чем супруги Дедюхины или граф Чаплин из того же «Пролога». Не случайно Крюкова после встречи с Кирсановым встает на путь исправления. Философ выступает за свободу нравов не в традиционной трактовке как половой распущенности (и Бердяев это хорошо понимал), а как за свободное изъявление взаимной любви вне какой-либо зависимости от привходящих обстоятельств и соображений. Без свободы ни мужчина, ни женщина не могут знать полного счастья любви: в несвободной ситуации у мужчины имеет место только минутное опьянение, у женщины – только боязнь, а где боязнь, там нет любви. По убеждению Чернышевского, свобода есть равноправность, без которой «наслаждение телом, восхищение красотою скучны, мрачны, гадки»166. И как бы мыслитель формально не стремился увязать любовь с эгоистическим расчетом, он по поводу свободы нравов в Испании замечает: «Любовь и поэзия неразлучны в Испании, а где поэзия, там не может быть разврата; и Севилья, знаменитая своими серенадами, выше, нежели большие города чопорных и лицемерных северных стран»167. Убежденность

в

прогрессивном

историческом

развитии

взаимоотношения полов и любви выражается Чернышевским как в разговоре Кирсанова с Верой Павловной, так в четвертом сне последней, в котором царство

Астарты сменяется царством Афродиты и затем царством

Непорочности. Вначале мужчина посредством грубой силы превратил женщину в вещь, затем стал пленяться женской красотой, однако попрежнему не считая женщину за человека, наконец, стал любить женщину, но только пока та оставалась для него недоступной. Везде женщина, несмотря на некоторый прогресс, продолжала фактически оставаться на положении рабыни. Лишь четвертое царство, царица которого отказалась 165

Чернышевский, Н.Г. Что делать? /Н.Г. Чернышевский, С.56 Там же, С.394 167 Чернышевский, Н.Г. Письма об Испании В.П. Боткина. /Н.Г. Чернышевский. Указ соч. Т.2, С.86 166

97

назвать себя, ибо нет ничего выше человека, нет ничего выше женщины, явилось начинающим царством женского пробуждения, освобождения ее от прежнего бесправия, царством равноправности любящих: «Когда мужчина признает равноправность женщины с собою, он отказывается от взгляда на нее, как на свою принадлежность. Тогда она любит его, как он любит ее, только потому, что хочет любить, если же она не хочет, то он не имеет никаких прав

над нею, как и она над ним»168. Философ понимает

равноправие полов не только как одну лишь свободу выбора партнера, но значительно шире. Это и свобода выбора женщиной своего жизненного пути. Пока обычай закрывает женщине все дороги гражданской жизни, оставляя ей помимо семьи при наличии образования только роль гувернантки или репетитора. «Нет, пока женщины не будут стараться о том, чтобы разойтись на множество дорог, женщины не будут иметь самостоятельности», рассуждает Вера Павловна169, такой самостоятельности в результате открытия швейного цеха добившаяся, причем не только для себя, но и для работниц. Она же всерьез задумывается над занятием медициной. «Это великая мысль, - комментирует автор. Полного счастья нет без полной независимости»170. В женском вопросе Чернышевский солидаризуется с Герценом. Отвергая, что выше отмечалось, форму, но не содержание романа «Что делать?», Герцен называл призыв к освобождению женщины «величайшей заслугой». (Это в советское время роман «Что делать?» в угоду идеологическим соображениям включался в «ряд мировых выдающихся литературных памятников»171!). Надо подчеркнуть, что стремление к равноправию полов и женской свободе Чернышевский понимает слишком буквально. Да, он признает физиологические и психологические различия между полами, кстати, делая сравнение не в пользу мужчины, а женские «слабости» объясняет 168

Чернышевский, Н.Г. Что делать? /Н.Г. Чернышевский,С.393 Чернышевский, Н.Г. Что делать?/Н.Г. Чернышевский, С.371 170 Там же, С.373 171 Гуральник, У.А. Наследие Н.Г. Чернышевского-писателя и советское литературоведение. /У.А. Гуральник. – М.: Наука,1980, С.206 169

98

историческими наслоениями и неверием женщины в собственные силы. Поэтому философ выступает (прямо в духе современного радикального феминизма) категорическим противником галантности, в частности, против поцелуя женских рук, комплиментов, подарков. «Да ведь это “особое уважение, эта деликатность” необыкновенно пошлы; ими унижается женщина; ими тяготится каждая не то что эманципированная, а каждая женщина, имеющая от природы ум и чувствующая свое человеческое достоинство», - пишет он172. Такое понимание равноправия полов получило развитие и реализацию в России 20-х годов прошлого столетия, и отголоски его продолжают проявляться в наши дни. Так, например, российские мужчины в подавляющем большинстве своем разучились женские руки целовать, но не научились их пожимать! И как порой современные образованные, экономически независимые, уравненные во всех гражданских правах россиянки стосковались по элементарным проявлениям галантности в форме тех же комплиментов и подарков, отнюдь не испытывая при их получении унижения, а напротив, возрастая от мужского внимания в собственных глазах. Разве что феминистки, которых в России очень мало, способны воспринимать галантность как оскорбительный для них «сексизм». И еще: Чернышевский

замалчивает важность детородной функции

женщины. Так, если у Волгиных из «Пролога» имеется сын, то у героев «Что делать?» о детях речь вообще не идет! Вместе с тем Чернышевский отдает должное семейной любви как самому важному и самому благородному из всех добрых чувств человека. И в лучших гуманистических традициях русской философской мысли он расширяет семейную любовь до любви к человеку: «Любя кого-нибудь честным чувством, мы больше, нежели было бы без того, любим и всех людей»173. Гуманистические традиции присущи и платоническому варианту отечественной философии любви. В.П. Шестаков пишет, что философско172

Чернышевский, Н.Г. Что делать? /Н.Г. Чернышевский,С.361 Чернышевский, Н.Г. – А.Н. и М.Н. Чернышевским 1 марта 1878 г. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.759 173

99

платоническое направление русской теории любви связано «с возрождением и переосмыслением идей платоновского эроса и попытками их синтеза с современными

философскими

теориями»174.

«Платонизм»

русской

философии любви именно так следует понимать, русские философы далеко ушли от античной философской классики, представленной Платоном. В.С. Соловьев и Н.А. Бердяев взяли на вооружение платоновскую идею связи индивидуальной любви с добром, красотой и истиной, заимствовали мысль об андрогинной человеческой сущности, не более того, и уж совсем далеки были эти русские мыслители от платоновского отношения к однополой любви, столь характерного для античности и совершено не вписывающегося в традиционно-нормативные версии любовно-половых отношений. Обещавшая быть блестящей академическая карьера Соловьева не состоялась (открытый вопрос: явился ли его публичный призыв помиловать цареубийц причиной тому или только поводом, философа посещали видения, он делал автоматические записи, был не совсем адекватным человеком в отношениях с женщинами), но состоялся весомый его вклад в отечественную и мировую философскую мысль. Бердяев, отмечая глубину и оригинальность соловьевской философии, писал, что «были все основания к тому, чтобы Вл. Соловьева признать нашим национальным философом, чтобы около него создать национальную философскую традицию»175, однако, по словам того же Бердяева, Соловьев социалистически и материалистически настроенной русской интеллигенцией своим признан не был. Соответственно, довольно «прохладным» было отношение к Соловьеву в советской историкофилософской науке, во всяком случае до 80-х годов прошлого столетия, когда исследованием соловьевской философии занялся В.А. Кувакин (кафедра истории философии народов СССР философского факультета МГУ). Не смогла и не могла принять философию Соловьева РПЦ. Хотя мыслитель был глубоко верующим и ориентированным на христианские

174 175

Шестаков, В.П.Философия любви в России./В.П. Шестаков, С.73 Бердяев, Н.А. Философская истина и интеллигентская правда. /Н А. Бердяев. Вехи. Из глубины, С.25

100

мировоззренческие ценности человеком, убежденным, что «служение ближнему должно совпадать со служением Богу, а Богу нельзя служить иначе, как любя то, что Он сам возлюбил, - единственный предмет любви Божией, Его возлюбленную и подругу, то есть Церковь»176, он допускал неприемлемые для Русского Православия идеи. Например, постоянно вторгаясь в сферу богословия, что характерно для идеалистической русской философии в целом, Соловьев обосновывал возможность примирения христианских церквей на пути движения к единой Вселенской Церкви (а может, он заглянул в далекое будущее?). Проблема любви привлекала к себе пристальное внимание философа. Привлекала и потому, что он страдал «беспокойной влюбчивостью», переживая увлечения, за которыми следовало разочарование, и потому, что он как христианский мыслитель придавал большое значение евангелиевской любви, а к мировому процессу подходил как к реализации вечной женственности Божией. Собственно, отсюда и проистекает мистическое оправдание необычайной влюбчивости философа, ведь согласно его учению, София (вечная женственность, отпавшая от Бога мировая душа, премудрость Божия) воплощается в низших существах той же женской формы, но земной природы. Вот и стремился Соловьев видеть в земных женщинах воплощение вечно-женственной софийной красоты. Позже, свидетельствует Г.И. Чулков, они оказывались не Софиями, а «Матренами», да и сами «не решались самих себя признать воплощениями идеальной женственности»177.Исключение составила А.Н. Шмидт, публицист мистического толка из Нижнего Новгорода, но ею как раз философ и не увлекся. Соловьев исходит из сложности,

запутанности любви, а потому требующей внимательного

разбора и серьезного исследования, что он и осуществляет в работе «Смысл любви».

176

Соловьев, В.С. Три речи в память Достоевского. /В.С. Соловьев. Избранное. – М.: Советская Россия,1990, С.110-111 177 Чулков, Г.И. Автоматические записи Вл. Соловьева. /Г.И. Чулков. //Вопросы философии. – 1992. - № 8, С.131

101

Идеалист по мировоззрения и по образу жизни, философ все же был далек от игнорирования материальной, плотской стороны человеческой сущности, как и материального природного мира в целом (в защиту последнего, предупреждая о пагубном на него воздействии производственнохозяйственной

деятельности

человека,

он

неоднократно

выступал).

«Христианство есть религия воплощения Божия и воскресения плоти, а ее превратили в какой-то восточный дуализм, отрицающий материальную природу как злое начало. Но злым началом сама по себе материальная природа быть не может: она пассивна и инертна – это женственный элемент, принимающий то или иное духовное начало», - пишет Соловьев178. Как в арифметическом произведении одинаково необходимы обе умножающиеся цифры, так одинаково необходимы для действительной полной жизни и идея, и материальные условия ее осуществления, именно с таких позиций философ подходит к любви: с одной стороны, любовь есть факт природы (или дар Божий), есть естественный процесс; с другой стороны – мы можем и должны сознательно к этому естественному процессу относиться, направляя его к высшим целям. Тем более, что для Соловьева любовь является и «духовнофизическим процессом восстановления образа Божия в материальном человечестве»179. Философ дает определение половой любви: «Я называю половою любовью (за неимением лучшего названия) исключительную привязанность (как обоюдную, так и одностороннюю) между лицами разного пола, могущими быть между собой в отношении мужа и жены, нисколько не предрешая при этом вопроса о значении физиологической стороны дела»180. Из этого соловьевского определения любви вытекают два момента: а) однополая любовь за таковую Соловьевым не воспринимается; б) физиологическая сторона любви, философом не отрицаемая, все же остается для него на втором плане, а если исходить из соловьевской схемы трех отношений между полами (как-то: физиологическая связь, которая 178

Соловьев, В.С. Об упадке средневекового мировоззрения. /В.С. Соловьев. Избранное, С.128-129 Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев. Избранное, С.169 180 Соловьев, В.С. Смысл любви./В.С. Соловьев, С.161 179

102

является связью по низшей природе; морально-житейская связь, связь под законом, то есть брак; наконец, связь в духовной жизни или соединение в Боге), то даже на третьем. По мнению философа, все проблемы, имеющие место в жизни общества, вытекают из противоестественного отрыва этих трех иерархически связанных отношений друг от друга, определяются их неравной

мерой

или

обратным

их

истинному

смыслу

порядком

последовательности. Нельзя, предупреждает Соловьев, ставить на первое место то, что должно стоять на последнем, - животную, физиологическую связь;

такая

связь

должна

быть

завершением,

а

не

основанием

взаимоотношения полов. Нельзя принимать за вершину жизни и середину (законный брачный союз). Но и нельзя, что, правда, явление довольно редкое, исключительное, ограничиваться одной чистой духовной любовью, бесплодной и мечтательной. «Эта несчастная духовная любовь напоминает маленьких ангелов старинной живописи, у которых есть только голова да крылышки и больше ничего», - замечает философ181. Такая ложная духовность (ее он называет «мнимодуховной любовью») отрицает плоть, а истинная духовность плоть перерождает, спасает, воскрешает; ложная духовность связана со смертью, истинная же – с жизнью. В своих рассуждениях о смерти Соловьев отталкивается от «закона противуположности и противоборства» рода и особи («закона тождества Диониса и Гадеса – родовой жизни и индивидуальной смерти»), действие которого столь очевидно на низших ступенях развития органического мира. По

мере

усложнения

противоположности

и

органических

противоборства

форм

жизни

и

действие смерти

закона

постепенно

ослабляется, и философ даже задается вопросом о дальнейшем влиянии последнего: «Если природа в биологическом процессе стремится все более и более ограничивать закон смерти, то не должен ли человек в историческом процессе совершенно отменить этот закон?»182. Но это вопрос будущего, хотя

181 182

Там же, С.187 Там же, С.177

103

в нем отражены прошлые вековые чаяния, выражаемые в мифах, сказках, утопических учениях. Для пустой жизни, которую ведет множество людей, смерть желательна – «Можно ли без ужасающей тоски даже представить себе бесконечно продолжающееся существование какой-нибудь светской дамы,

или

какого-нибудь

спортсмена,

или

карточного

игрока?»183.

(Пренебрежительное отношение философа к спорту связано с тогдашней элитарностью последнего, впрочем, в утопии Г. Уэллса «Люди как боги» не находится места и массовым спортивным состязаниям). К смерти ведет, согласно Соловьеву, пребывание в половой раздельности. Бессмертным может стать только цельный человек, и эта цельность восстанавливается истинной любовью – образ Божий, по которому создан человек, относится к единству мужской и женской сторон человеческого существа. В этом единстве мужчина выступает активным, а женщина – пассивным началом, но это единственное преимущество мужчины перед женщиной, причем мужчина, считает философ, является активным творческим началом не сам по себе, а лишь как посредник или проводник Божественной силы. В остальном у мужчины преимуществ нет, оба пола есть две пусть различно (активно и пассивно) действующие, но одинаково несовершенные потенции, которые могут достичь совершенства только через взаимодействие друг с другом. Задача любви – создание одной абсолютной идеальной личности, представляющей собой высшее единство двух полов. Без веры это сделать невозможно. «Дело истинной любви прежде всего основывается на вере», подчеркивает Соловьев184. Вера триедина: вера в себя; вера в другое лицо; вера в Бога. «Эта триединая вера есть уже некоторый внутренний акт, и этим актом полагается первое основание к истинному воссоединению человека с его другим и восстановление в нем (или в них) образа триединого Бога», пишет философ185. По его мнению, спастись, то есть возродить и увековечить 183

Там же, С.175 Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев, С.191 185 Там же, С.192 184

104

свою индивидуальную жизнь в истинной любви, единичный человек может только

сообща,

вместе

со

всеми.

Индивидуальный

подвиг,

ограничивающийся исправлением личного извращенного отношения между двумя человеческими существами, к окончательному успеху не способен привести – «Последнее слово остается не за нравственным подвигом, а за беспощадным законом органической жизни и смерти, и люди, до конца отстаивающие вечный идеал, умирают с человеческим достоинством, но с животным бессилием»186. Даже отдельные поколения, убежден Соловьев, бессильны перед физической смертью, поэтому человеческое перерождение и

последующее

преодоление

смерти

связаны

с

перерождением

и

преобразованием вселенной (здесь философ исходит из основополагающих идей своего учения: всеединства и богочеловечества). Соловьев ведет речь о сигизическом (от греч. «сигизия» - сочетание) единстве любовного взаимодействия человеческой индивидуальности и человеческой общности, распространяемом и на природу. В этом и состоит смысл любви по Соловьеву. Только тогда будет преодолено сопротивление всеединой идее или истинному бытию со стороны двойной непроницаемости бытия вещественного (непроницаемости во времени – новое приходит взамен и в ущерб старому; непроницаемости в пространстве – два тела не могут занимать одного места, вытесняя друг друга), только тогда будет увековечена индивидуальная форма любви. Философ выступает категорическим противником отождествления смысла любви с размножением рода, опираясь в своей критике на «естественноисторические» факты. Логика его проста: размножение на низшем уровне развития осуществляется бесполым путем; раз так, то размножение может обойтись и без половой любви, в том числе и на высшем уровне развития органической природы. Более того, Соловьев убежден, что между половой любовью и размножением рода существует обратно пропорциональная зависимость: чем сильнее одно, тем слабее будет другое. 186

Там же, С.201

105

Наименьшие размеры размножения рода и наибольшая сила и значимость любви наблюдается у человека. По данному вопросу Соловьев полемизирует с Э. Гартманом и А. Шопенгауэром. Для Шопенгауэра любовь является проявлением воли к жизни, заставляющей индивида действовать в интересах продолжения рода, «страсть зиждется на иллюзии, которая то, что имеет цену для рода, представляет как нечто ценное для индивидуума»187, всякая влюбленность, какой бы «эфирный вид» она себе не предавала, имеет свои корни исключительно в половом инстинкте. Соловьев же пишет: «Особенно сильная любовь большею частью бывает несчастна, а несчастная любовь весьма обыкновенно ведет к самоубийству в той или иной форме; и каждое из этих многочисленных самоубийств от несчастной любви явно опровергает ту теорию, по которой сильная любовь только затем и возбуждается, чтобы во что бы то ни стало произвести требуемое потомство, которого важность знаменуется силою этой любви, тогда как на самом деле во всех этих случаях сила любви именно исключает самую возможность не только важного, но какого-то ни было потомства»188. Русский философ совершенно прав, когда указывает на положительное значение человеческой любви не в родовой, а в индивидуальной жизни. Хотя он и отрицает, что ране отмечалось, однополую любовь, последняя, выйдя в современном достаточно толерантном обществе из

многовекового

подтверждением

подполья,

соловьевской

служит

также

правоты.

довольно

Трудно

с

убедительным философом

не

согласиться, что воспроизводство населения не требует «высшего пафоса любви» и что «дети могут быть удачно рождаемы, горячо любимы и прекрасно воспитываемы своими родителями, хотя эти последние никогда не были влюблены друг в друга»189. (Вместе с тем горячая и искренняя любовь – не гарантия здоровья и удачного воспитания детей, в результате этой любви родившихся). В самом деле, любовь

возникает, конечно, на основе

инстинкта размножения, даже любовь однополая, но благодаря социализации 187

Шопенгауэр, А. Метафизика половой любви. /А. Шопенгауэр, С.401 Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев, С.140-141 189 Там же, С.162 188

106

становится тем, что под любовью в отличие от привязанностей в животном мире, где известны случаи индивидуальных пристрастий особей, понимается, то есть становится сугубо человеческим чувством, приобретшим по отношению к инстинкту самостоятельную ценность. По сути у человека основанное на инстинкте размножения чувство разложилось на три относительно независимые составляющие: это любовь (как сочетание физиологического влечения и духовной близости); это страсть (как исключительно

физиологическое

влечение,

связанное

со

снятием

сексуальной напряженности и соответственно с получением чувственного удовольствия); это и стремление к продолжению рода. (Редко встречающаяся исключительная духовная близость скорее дружба, чем любовь). Эти три составляющие могут полностью совпадать (в случае семейного счастья, построенного на взаимной любви, при наличии гармоничной половой жизни и желанного ребенка), могут существовать раздельно: неразделенная или связанная

с

вынужденной

разлукой

любовь

обходится

без

снятия

сексуального напряжения, во всяком случае с желанным партнером, и, соответственно, без продолжения рода; вторая и третья составляющие реализуются порой совершенно независимо от любви и друг от друга (суррогатное материнство, например, не предполагает ни физической близости, ни любви; беспорядочные сексуальные контакты, служащие только для одного удовлетворения страсти, не связаны ни с любовью, ни с потомством). Но Соловьев недооценивает роль полового отбора и полового соперничества в обществе. Они претерпели, конечно, значительные изменения, огромную роль приобрели факторы социальные, даже мода, но полностью на нет тем не менее не сошли. Вот в чем философ прав, так это в своих сомнениях по поводу возможности появления новых, по существу качественно более совершенных форм, превосходящих человека (в заявлении К. Лоренца, что связующее звено между обезьяной и настоящим человеком – современное человечество, содержится больше шутки, нежели серьезных ожиданий дальнейшей качественной эволюции, разве что она может

107

произойти в моральном и интеллектуальном плане). Вряд ли сбудутся упования на успех евгеники. Но половой отбор и конкуренция остаются, только на первый план выступают социально-значимые качества личности: нравственный облик, достаток, кругозор, авторитет, разделяемая конфессия, даже чувство юмора, столь востребованное в женских брачных объявлениях, и другие. При этом полностью не снимается роль внешности, здоровья, расовой, а порой и национальной принадлежности, продолжает исключаться инцест, накладываются возрастные ограничения. В недалеком будущем можно

предположить

генетической

возможность

совместимости

выявления

потенциальных

в

массовом

родителей,

но

порядке и

тогда

определяющей роли социальные соображения не утратят. Любовь и эгоизм вопреки утверждениям А. Шопенгауэра или Ф. Ницше, врага «омерзительной изнеженности чувств», впрочем, под их власть все же раз попавшегося, для Соловьева несовместимы. Н.Г. Чернышевский лишь маскирует бескорыстие любви фразеологией «разумного эгоизма», а «эгоальтруизм» Ю.Б. Рюрикова, соединяющий, как он считает, лучшие стороны эгоизма и альтруизма, по сути предполагает неизбежный и в любви индивидуализм,

а

не

собственно

эгоизм

как

крайнее

проявление

индивидуализма. Соловьев разводит любовь как отблеск живого идеала любви Божественной и эгоизм как препятствие оправданию и утверждению индивидуального человека в истине-всеединстве. «Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма», - пишет он190. Эгоизм для философа заключается не в том, что человек признает за собой безотносительное значение и достоинство (мыслитель возводит идею человеческого достоинства или безусловное значение каждого лица в норму), а в том, что человек «несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он

190

Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев, С.152

108

и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляя за ними только внешнюю и относительную ценность»191. Эгоизм, по мнению

Соловьева лишь формально выглядит как

самоутверждение, реально он есть самоотрицание – утверждая себя вне другого, человек лишает смысла собственное существование. Определенная система сдержек смягчает в некоторой степени эгоизм, но не способна поколебать его основу. «Есть только одна сила, которая может изнутри, в корне, подорвать эгоизм, и действительно его подрывает, именно любовь, и главным образом любовь половая», - отмечает философ192. Половая любовь заставляет и за другим признать безусловное центральное значение, переносит жизненный интерес и центр из себя в другого. (Любовь не эгоистична, но индивидуалистична. Она не отрицает центрального значения, придаваемого себе любящим, жертвы которого направлены в конечном счете на достижение взаимности, тогда как для страсти достаточно бывает и просто обладания. Эгоизм как крайность индивидуализма в любви отсутствует, разве что эгоизм двоих – счастливые в любви не наблюдают не только часов, но и всего остального, мир сжимается для них до упоительной радости взаимного общения, все остальное и остальные, даже очень близкие, пребывают за пределами этого интимного обоюдного праздника, не до родителей или друзей, когда приходит Любовь, отвлекая в период «романтического опьянения» все духовные и физические силы партнеров). Соловьев рассматривает различные виды («роды») любви помимо любви половой, считая их, однако, не столь эффективными в преодолении эгоизма. Он пишет: «Признавая вполне великую важность и высокое достоинство других родов любви, которыми ложный спиритуализм и импотентный морализм хотели бы заменить любовь половую, мы видим, однако, что только эта последняя удовлетворяет двум основным требованиям, без которых невозможно решительное упразднение самости в полном жизненном

191 192

Там же, С.153 Там же, С.155

109

общении с другим. Во всех прочих родах любви отсутствуют либо однородность, равенство и взаимодействие между любящим и любимым, или же всестороннее различие восполняющий друг друга свойств»193. Так, в материнской любви нет равенства, поскольку ребенок и мать принадлежат к разным поколениям; любовь к Родине или ко всему человечеству опять-таки не может обладать равенством и однородностью, ибо индивид и народ, не говоря уже о человечестве, несоизмеримы. Тем более такова мистическая любовь, где предмет любви поглощает индивидуальность. В дружбе между лицами одного пола нет уже различия восполняющих друг друга свойств, а если эта дружба достигает особо высокой интенсивности, то превращается в противоестественный для Соловьева суррогат любви, в извращение (философ отдает дань довольно-таки упрощенным толкованиям своего времени, когда однополая любовь осталась за пределами традиционно-нормативной версии взаимоотношения полов). Соловьев подвергает критическому рассмотрению и иные извращения, считающиеся к его возмущению со стороны общественного мнения дозволительными нормами полового поведения. Фетишизм в любви, когда половое влечение провоцируется отдельной частью тела или даже отдельным предметом одежды, то есть когда целое подменяется частью, сущность – принадлежностью, признанная аномалия, описанная в медицинских работах. Но для философа такими же фетишистами, нуждающимися в лечении, выступают мужчины, многочисленные любители женского тела без женской души.

«…Люди,

так

или

иначе

покупающие

тело

женщин

для

удовлетворения чувственной потребности и тем самым отделяющие тело от души, должны быть признаны ненормальными в половом отношении, психически больными, фетишистами в любви или даже некрофилами. А между тем эти заживо умирающие любители мертвечины считаются людьми

193

Там же, С.157

110

нормальными, и через эту вторую смерть проходит почти все человечество», - сокрушается и недоумевает Соловьев194. В половой любви (но не в извращении ее) философ видит отблеск живого идеала любви Божьей. Отсюда он выводит объяснение проблескам неземного

блаженства,

которыми

сопровождается

даже

пока

еще

несовершенная человеческая любовь. И в женщине мыслитель, что выше подчеркивалось,

видит

воплощение

софийной

красоты;

данное

обстоятельство, поскольку небесный предмет любви только один – вечная Женственность Божия, а любовь лишь воплощает этот предмет в низшем существе женской формы и земной природы, объясняет преходящий порой характер мужской любви. Последние годы жизни философа характеризуются ростом у него пессимистических настроений, разочарования в упованиях. «Кризис духовный соединился с кризисом телесным. Здоровье Вл. Соловьева было подорвано условиями его неустроенной, страннической жизни»195. Эту жизнь мыслитель, воспевший значимость любви, прожил, так радость разделенной счастливой любви не познав. Игнорировался в советское время и другой крупный представитель платонической традиции отечественной философии любви Н.А. Бердяев. В СССР о нем помнили разве что так называемые «диссиденты»: так, в 1967 году в Ленинграде КГБ раскрыл антисоветскую группу имени Бердяева, о чем свидетельствует С.А. Левицкий196. Философское творчество Бердяева, реализующие самые разные его интересы, многоаспектно. Его можно рассматривать с позиций религии, социальной философии, эстетики, экзистенциальной свободы, философии любви. Бердяев развивает андрогинные мотивы, берущие свое начало от Платона и присутствующие в философском учении Соловьева. Одиночество человека, согласно Бердяеву, во многом связано с полом: «Человек есть существо половое, т.е. половинчатое, разорванное, не целостное, томящееся 194

Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев, С.181 Кувакин, В.А. Философия Вл. Соловьева. /В.А. Кувакин. – М.: Знание,1988, С.8 196 См.: Левицкий, С.А. Бердяев: пророк или еретик?/С.А. Левицкий. //Н.А. Бердяев:pro et contra. Антология. Кн.1, С.501-517 195

111

по восполнению. Пол вносит глубокий надрыв в “я”, которое бисексуально. “Я” целостное и полное было бы мужеженственным, андрогинным»197. Надежда на преодоление одиночества связывается философом с любовью и дружбой, но половое одиночество и томление не преодолеваются до конца даже в такой любви, что была у Тристана и Изольды. (Несомненный резон в такой постановке есть, ведь так называемое «одиночество вдвоем» - явление довольно распространенное. И как тут не вспомнить идеолога одиночества, А. Шопенгауэра, допускающего гармонию только с самим собой, причем как редко встречающийся удел избранных). «В любящих есть демонический элемент вражды. Окончательное преодоление одиночества можно мыслить в достижении целостного андрогинного образа», - пишет Бердяев198, поскольку для него только андрогин, «дева-юноша» - образ и подобие Божье. Андрогины – Перво-Адам и Иисус Христос. (О частице женского в каждом мужчине и наоборот писал В.В. Розанов, тоже понимавший пол не как отдельную функцию, а как относящееся к целому, что не мешало Бердяеву критиковать Розанова за «первородную биологию», переживаемую как мистику). Согласно Бердяеву, соединение полов – четырехчленно, «оно всегда есть сложное соединение мужского начала одного с женским началом другого и женского начала этого с мужским началом того»199. Андрогинизм в понимании

Бердяева

–

явление

духовное,

ничего

общего

с

гермафродитизмом, на что указывал и сам философ, не имеющее. Об этом предупреждал и Н.О. Лосский: «Знакомясь с учением Бердяева о поле, нужно избегать грубого искажения его учения об андрогине, возникающего тогда, когда восстановление целостности понимают, как результат совершенной любви двух личностей, мужчины и женщины, которые сливаются в одно целое и превращаются в единую личность, андрогин, нечто вроде

197

Бердяев, Н.А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избран. труды. – М.: Московский психолого-социальный институт. Флинта, 1999, С.228 198 Там же, С.230 199 Бердяев, Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. /Н.А. Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства в 2 тт. Т.1. – М.: Искусство,1994, С.211

112

гермафродита»200. Выход из полового

раздвоения Бердяев видит в

воспитании в человеке мужской и женской его сторон, в восстановлении целостности его посредством сублимирования половой энергии. Философ ведет речь о сублимировании, так как не в сексуальном акте совершается настоящее соединение разорванных в природе начал, а в акте любви как сверхприродном, космическом явлении. Человек, подобно Христу, должен вторично родиться не в роде, а в духе. «Задача человеческой жизни – окончательно освободиться от всего элементарно-насущного, хлебного, трудового, семейного, биологически-родового, окончательно перейти в свободу, в творчество, в высшую легкость, в вечное зачинание новой жизни и вечное открытие новых миров», - пишет Бердяев201. Как и Соловьев, Бердяев выдвигает идею преодоления рода, сочетает эротичность с христианской моралью, не случайно он отзывается о работе Соловьева «Смысл любви» как о «единственно оригинальном слове, сказанном о любви-эросе в истории христианской мысли»202. Поэтому Бердяев возражает против ложной для него идеологии страдания, отождествляющей любовь с сопереживанием, жалостью, что характерно для христианского средневековья и для русских мыслителей, представителей

христианско-сострадательного

направления

философии

любви. «Не страдать как можно больше, а побеждать радостью и предчувствием блаженства даже самые сильные, самые нестерпимые страдания этого мира - вот христианский идеал», - заявляет Бердяев203. Но он вовсе не отказывается от сострадания, которое есть любовь к «твари в ее богооставленности» и которое не покрывается ни эросом, ни агапэ. Безжалостная

любовь,

лишенная

сострадания,

считает

философ,

отвратительна. Как и Соловьев, он подчеркивает, что любовь не может быть исключительно духовна, хотя она одухотворена, любовь духовно-душевна и 200

Лосский, Н.О. Мысли Н.А. Бердяева о назначении человека. /Н.О. Лосский. //Н.А. Бердяев:pro et contra. Антология. Кн.1, С.464 201 Бердяев, Н.А. – М.О. Гершензону 7 июля <1915> г. /Н.А. Бердяев. //Вопросы философии. – 1992. - № 5, С.126 202 Бердяев, Н.А. Русская идея. Продолжение. /Н.А. Бердяев. //Вопросы философии. – 1990. - № 2, С.112 203 Бердяев, Н.А. Философия свободы. /Н.А. Бердяев. Судьба России, С.201

113

даже духовно-телесна, она есть бого-человеческая любовь, способная побеждать страдания. Бердяев разграничивает эрос и секс, «переплетающиеся», но все же различные сферы. Эротическая любовь преодолевает пол, но в падшей человеческой жизни искажена и опошлена, так как редко удается встретиться суженому с суженой. «В самом сексуальном акте есть что-то уродливое. Леонардо да Винчи говорит, что половые органы так уродливы, что род человеческий прекратился бы, если бы люди не впадали в состояние одержимости (не помню точно выражения, но таков смысл). В сексуальной жизни есть что-то унизительное для человека», - отмечает Бердяев204. А эрос философ связывает с красотой. Он даже считает, что сильная любовь ослабляет половое влечение. Пожалуй так, но только в случае неразделенной или обоюдной, но по ряду причин нереализуемой любви: тогда любимый человек недоступен, а в силу исключительной персонифицированности, отличающей любовь, другие лица не вызывают сексуального интереса, все помыслы о любимом человеке. Человек обладает «тройственным составом». Душа и тело – его природные характеристики, а дух делает человека сверхприродным элементом, соединенным с Богом. У целостного человека дух господствует над телом и душой, целостный человек не принадлежит природной иерархии и имеет свой неземной мир, свою несоизмеримую с природой судьбу.Бердяев широко использует эротические образы, ибо «философия – эротическое искусство», а философский пафос – эротическое сознание. Познание есть любовь: любовь к миру – познание мира, любовь к человеку – познание человека, любовь к Богу – познание Бога. Об отвлеченном рационализме философ пишет, что в нем познание перестало быть браком, а у познающего отняли невесту. В России он видит «землю покорную, женственную», а к опять-таки женственным по своей природе русским «мальчикам-интеллигентам» философ обращается со словами:

204

Бердяев, Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.137

114

«Мужественного закала души вы никогда от этого [от ориентации на Запад – А.

С.]

не

приобретали.

Всего

более

искали

вы

мужественного

оплодотворения в духе германском. Дух Маркса совершил над вашими душами самое страшное насилие»205. Вместе с тем мыслитель предупреждает о недопустимости упрощенного, как он его называет, «дурного» подхода к женственности и мужественности: «…Ложь есть во всяком перенесении на абсолютную жизнь Божества категорий половой эротики, имеющей значение лишь в отношении к миру, к творению»206. В частности, он возражает против превращения культа Мадонны, в основе своей священного, в религию женственного божества, ибо нет Божества, кроме Единого и Троичного Бога. «…Мне чуждо было внесение женственного и эротического начала в религиозную жизнь, в отношение к Богу», - подчеркивает Бердяев207. Понятие русскому

женственности

национальному

философ

сознанию.

использует

Отмечая,

что

применительно русский

к

человек

«колеблется между началом звериным и ангельским, мимо начала человеческого», что для русских характерно «качание между святостью и свинством» (что же, полумер в добре и зле и в самом деле русский человек не знает), он пишет: «Идея святой Руси имела глубокие корни, но она заключала в себе и нравственную опасность для русского человека, она нередко расслабляла его нравственную энергию, парализовала его человеческую волю и мешала его восхождению. Это – женственная религиозность и женственная мораль. Русская слабость, недостаток характера чувствуется в этом вечном желании укрыться в складках одежды Богородицы, прибегнуть к заступничеству святых»208. (Не только к заступничеству Бога, Богородицы и святых, но и царя-батюшки или барина, который «вот приедет» и рассудит, позже – советской власти, сперва в лице вождей мирового пролетариата, позже спасательный круг стали ожидать от «партии и правительства»; вместе с тем ведь именно из русской народной среды, столь женственной по 205

Бердяев, Н.А. Философия неравенства. /Н.А. Бердяев. Судьба России, С.494 Бердяев, Н.А. Философия свободы. /Н.А. Бердяев, С.238 207 Бердяев, Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. /Н.А. Бердяев, С.141 208 Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев. Судьба России, С.338 206

115

Бердяеву, В.Ф. Эрну и многим другим авторам, выходили мужеподобные насильники и даже женского пола). Славянофилом Бердяев не был, он даже оппонировал им и уважительно отзывался о П.Я. Чаадаеве, но к Западу философ относился довольно критически,

отдавая

предпочтение

отечественной

половой

морали,

исходящей не из формального закона, а из реального содержания взаимоотношения полов. «Если французу сказать о свободе любви, то он представляет

прежде

всего

половые

сношения.

Русские

же,

менее

чувственные по природе, представляют себе совсем иное – ценность чувства, не зависящего от социального закона, свободу и правдивость. Серьезную и глубокую связь между мужчиной и женщиной, основанную на подлинной любви, интеллигентные русские люди считают подлинным браком, хотя бы он не был освящен церковью и государственным законом. И, наоборот, связь, освященную церковным законом, при отсутствии любви, при насилиях родителей и денежных расчетах считают безнравственной, она может быть прикрыта развратом», - пишет он209. Поэтому Бердяев, о чем выше говорилось, встает на защиту Чернышевского, называя, в частности, любовь последнего к жене одним из самых «изумительных проявлений» любви между

мужчиной

и

женщиной.

Философ

не

приемлет

духовной

буржуазности, прямо связывая ее с похотью: «Когда похоть жизни, похоть могущества, похоть наслаждения побеждает трагическое сознание вины и несоответствия между временным и вечным, священное недовольство “миром” и его благами, тогда широко развивается по лицу земли буржуазность, торжествует тип буржуа в жизни. В цивилизации XIX и XX вв. эта похоть была движущим началом и потому эта цивилизация буржуазна и останется буржуазной, как бы радикально она себя не реформировала»210. Вспоминая парижан, известных всему миру своей «развратной» репутацией, Бердяев: 209

«Мещанство

есть

обратная

сторона

необузданной

жажды

Бердяев, Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века. /Н.А. Бердяев, С.134 210 Бердяев, Н.А. О духовной буржуазности. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.246

116

наслаждений.

Мещанские

нормы

–

плод

неверия

в

благородное

самоограничение человека»211. В душевной жизни человека разные сферы не должны отрываться от центра, подчиняющемуся высшему смыслу, не должны образовывать автономию их изолированных миров – «Так автономия и изоляция сексуальной жизни ведет к чудовищному миру, изображенному маркизом де Садом»212. Проблему разврата философ относит не столько к морали, сколько к метафизике: разврат нельзя запретить, его можно преодолеть только другим бытием – любовью и высшей духовной жизнью. (Бердяевскую мысль подтверждают неудачные попытки запрета проституции, в СССР лишь загнанной в не очень, впрочем, глубокое подполье в период господства морального

кодекса

строителя

коммунизма).

«Все

биологические

и

социологические критерии разврата – условны, в них говорит голос буржуазности мира сего. По обыденным представлениям развратом называются недозволенные формы соединения полов, в то время как развратно именно отсутствие соединения. Сексуальный акт развратен потому, что недостаточно глубоко соединяет», - отмечает мыслитель213. Так как наша родовая жизнь – сплошная аномалия, то самое «нормальное» в ней может, подчеркивает Бердяев, оказаться развратнее «ненормального». Действительно, только сегодня мы начинаем понимать всю относительность нормы и патологии, особенно в половой сфере, что однако не снимает, а лишь усложняет насущную необходимость их разграничения, в противном случае открывается прямая дорога откровенно релятивистским установкам. Философ

во

многом

предвосхитил

идеи

классического

экзистенциализма, собственно, его и принято экзистенциалистом называть. Многие положения, характерные для экзистенциалистской философии, он рассматривает сквозь призму пола. В своей критике рационализма Бердяев исходит из иррациональности любви, объяснение, пусть выраженное 211

Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев, С.406 Бердяев, Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.109 213 Бердяев, Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. /Н.А. Бердяев, С.210 212

117

словами,

которой не может быть к рациональному суждению отнесено.

Философ констатирует трагизм и печаль любви, последняя за редким исключением не знает исполнившихся надежд за исключением любви, связанной с духовным смыслом жизни. Как экзистенциалист Бердяев не проходит

равнодушно

мимо

творчества

Ф.М.

Достоевского,

где

обнаруживает «антропологическое откровение» - «те мысли человеческие и те страсти человеческие, которые представляют уже не психологию, а онтологию человеческой природы»214. (Анализ бердяевского отношения к Достоевскому как к «художнику трагической любви» подробно представлен в монографии Ю.Ю. Черного «Философия пола и любви Н.А. Бердяева»). Опять-таки как экзистенциалист философ придавал огромное значение свободе. По его убеждению, «насильственная привязанность» к Богу ценности не имеет, существо, лишенное свободы избрания, свободы отпадения, не было бы личностью. Власть необходимости – плен дьявола! Бердяев, рассуждая о свободе греха, подчеркивает ее рациональную непостижимость, мистическую диалектику искупления и спасения. Христос не запугивал людей своим могуществом, ибо хотел свободной любви человека. Где любовь – там свобода, и в свободе, как и в любви свой трагизм. «Два великих принципа жизни – свобода и любовь могут вступать в конфликт. Свобода может быть ограничена любовью, любовь ограничена свободой. И не всегда это бывает гармонично», - отмечает он215. То, что брак, даже по любви, как любой другой социальный институт, ограничивает свободу, очевидно. Бердяев смотрит глубже: любовь сама по себе может послужить мощным стимулом для творческой деятельности, а может препятствовать ей. Взаимоотношение полов осуществляется на фоне определенных общественных условий и во многом зависит от них, оно исторично и при всей своей интимности подлежит в тех или иных пределах регулированию со

214 215

Бердяев, Н.А. Духи русской революции. /Н.А. Бердяев. //Вехи. Из глубины, С.260 Бердяев, Н.А. Царство духа и царство Кесаря. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.84

118

стороны права и особенно со стороны морали. Для тоталитарного режима характерно выраженное стремление вмешательства и в интимную жизнь личности, в том числе в половую. Бердяев категорически против любых таких посягательств и признается: «Социальные ограничения прав любви вызывали во мне бурный протест, и в разговорах на эту тему мне случалось приходить в бешенство. Любовь есть интимно-личная сфера жизни, в которую общество не смеет вмешиваться»216. В своем отношении к женщине Бердяев отдает дань патриархальным установкам своего времени и судит о ней с позиций мужского превосходства. У женщин, по его мнению, слабо развито чувство истории, поэтому женское сострадание (столь ценимое, заметим, Ф.М. Достоевским) способно привести к увеличению страданий, ибо оно, захваченное «временно-частным»,

не

способно оценить общую перспективу человеческой жизни. «Такое женскичастное и женски-сострадательное отношение к жизни всегда бывает результатом решительного преобладания чувства над волей. Если бы в мире господствовало исключительно женское начало, то истории не было бы, мир оставался бы в “частном” состоянии, в “семейном” кругу. Менее всего можно было бы сказать, что такое частно-женственное отношение к жизни есть результат сильного чувства личности», - пишет Бердяев217. А личность для мыслителя является категорией не биологической или психологической, но этической и духовной, аксиологической,

причем личность (и здесь

отчетливо прослеживается бердяевский экзистенциализм) «ни в коем случае не есть готовая данность, она есть задание, идеал человека»218. Женщина – гораздо меньше человек и гораздо больше природа – «Женщина вся пол, ее половая жизнь – вся ее жизнь, захватывающая ее целиком, поскольку она женщина, а не человек»219. Женщины лживее мужчин, отмечает философ, находя этому оправдание в самозащите, выработанной историческим женским бесправием. 216

Бердяев, Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. /Н.А. Бердяев, С.138 Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев, С.446 218 Бердяев, Н.А. О рабстве и свободе человека. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.179 219 Бердяев, Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. /Н.А. Бердяев, С.212 217

119

Не оставляет Бердяев без внимания проблемы семьи, где, как он считает, сильны элементы рабства, которая мало связана с настоящей любовью и еще пребывает в природном порядке. Ценя свободу во всех ее проявлениях, философ ведет речь не о праве на развод, а об обязанности развода при исчезновении или отсутствии любви! Тем более, что отсутствие любви между родителями плохо сказывается на детях. К последним у Бердяева своеобразное отношение. Противопоставляя любовь роду, он объявляет деторождение враждебным личности: в жизни рода все отравлено трупным ядом, смерть побеждается не рождением, а вечной жизнью. «…Я чувствовал грех и зло рождения», - признается он220. Если А.И. Герцен призывал восхищаться красотой беременной женщины, то для Бердяева беременная

женщина

выглядит

«отталкивающе».

Провозглашаемое

философом право свободы не допускает права ревности, как «самого отвратительного

чувства,

рабьего

и

порабощающего».

Особенно

отвратительна для Бердяева женская ревность, превращающая женщину в «фурию», хотя женская любовь, признает он, может подниматься до необычайной высоты. Философ

выступает

как

тонкий

психолог,

рассуждая

о

взаимоотношениях супругов и других членов семьи, когда чужим многое прощается, а своим – нет. «И никто не кажется таким чужим и непонятным, как свой, близкий», - пишет он221. Причин этому несколько. Бердяев вскрывает одну, проводя параллель между родственными членами семьи и родственными по языку и культуре народами: нередко отношения между родственными народами обостряются больше, чем между народами далекими; родственный язык кажется неприятно звучащей «порчей» родного языка. Убедительное подтверждение – российско-украинские отношения, даже в Прибалтике русофобия не может сравниться с воинствующими настроениями националистов с Западной Украины, сумевших навязать свое

220 221

Бердяев, Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. /Н.А. Бердяев, С.139 Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев, С.409

120

отношение к России и официальному Киеву. Что касается семьи, то проблема не только в том, что близким мы не склонны прощать любое несогласие, принимая и уважая это право у чужих. В семье еще не соблюдаются элементарные этикетные нормы, кроме того, в семье выплескиваются накопившиеся отрицательные эмоции и ссоры компенсируют отсутствие регулярной половой жизни, часто имеющее место в проблемных семьях. А способствует такой опасной ситуации убежденность, что никуда от наших нападок и грубости близкие не денутся, обиды простят. Упрекая все прежние рационалистические учения в «нечеловечности» и «бесчеловечности», Бердяев говорит о необходимости оправдания человека – «антроподицеи». Это тем более важно, что «ложно направленное человеколюбие убивает богословие, так как любовь к истине, как и к красоте, как и ко всей абсолютной ценности, есть выражение любви к Божеству»222. По убеждению философа, целостной антропологии создано пока не было, человека рассматривали либо только сверху, от Бога, либо только снизу, от заложенных в человеке бессознательных сил (К. Маркс, З. Фрейд). «Современная

мысль

стоит

перед

задачей

создания

философской

антропологии, как основной философской дисциплины», - подчеркивает Бердяев223. В средние века в христианстве доминировала трактовка любви как сострадания, жалости. Даже приверженец платонической традиции в русской философии

любви

рассмотрению

Н.А.

такой,

Бердяев

сам

«кариативной»,

неоднократно

как

он

ее

обращался

называл,

к

любви.

Христианско-сострадательный вариант отечественной философии любви наиболее ярко представлен в наследии С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского, которые были не просто представителями религиозно-идеалистической философии, но, при всей философской насыщенности своих теоретических построений, являлись прежде всего богословами, что не мешало им, 222

Бердяев, Н.А. Философская истина и интеллигентская правда. /Н.А. Бердяев, С.18 Бердяев, Н.А. Проблема человека. К построению христианской антропологии. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности, С.21 223

121

особенно Флоренскому, проявлять себя и на поприще других наук. «Свет Невечерний» Булгакова и «Столп и утверждение истины» Флоренского – богословско-философские произведения. Н.О. Лосский, сам тяготеющий к «кариативному», христианскосострадательному пониманию любви, подчеркивал, что Булгаков широко использовал религиозный опыт, к тому же не индивидуальный, а соборный опыт церкви. Булгаков, принадлежа к направлению, которое «отстаивало родовую любовь, подчинение индивидуальности всеобщему, идее очищения, нравственной чистоты»224, оппонировал платонической традиции русской философии любви, развиваемой, в частности, В.С. Соловьевым и Н.А. Бердяевым. Так, Соловьева Булгаков называет главным идеологом «третьего пола»(то есть лиц, признающих влюбленность как духовную брачность, но гнушающихся

браком

и

деторождением),

а

Бердяева

обвиняет

в

имманентном обожествлении человека, приписывая ему своеобразное «мистическое фейербахианство». «Кто скажет, как и когда зарождается в душе любовь и дарит ей свои прозрения?», - задается вопросом Булгаков225. Учителем любви у него выступает Иисус Христос, сын Божий, одна из трех Божественных Ипостасей св.

Троицы,

жизнь

которой

есть

предвечный

акт

«самоотдания,

самоистощения» Ипостасей в Божественной любви. Особой, иного порядка, четвертой Ипостасью (субъектом, лицом), согласно Булгакову, является любовь Любви и любовь к Любви, София, ангел твари начала путей Божиих, «Вечная женственность». «Как приемлющая свою сущность от Отца, она есть создание и дщерь Божия; как познающая Божественный Логос и Им познаваемая, она есть невеста Сына (Песнь Песней) и жена Агнца (Новый Завет, Апокалипсис); как приемлющая излияния даров Св. Духа, она есть Церковь и вместе с тем становится Матерью сына, воплотившегося наитием Св. духа от Марии, Сердца Церкви, и она же есть идеальная душа твари,

224 225

Шестаков, В.П. Философия любви в России. /В.П. Шестаков, С.73 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. /С.Н. Булгаков, С.25

122

красота. И все это вместе: Дочь и Невеста, Жена и матерь, триединство Блага, Истины, Красоты, св. Троица в мире есть божественная София», пишет Булгаков226. Философ неоднократно подчеркивает многозначность метафизической природы Софии, не покрываемой (не охватываемой) обычными философскими категориями. Такова, соответственно, согласно Булгакову, и любовь: «Любовь многолика и многогранна, и нет основания п р о т и в о п о с т а в л я т ь ее грани как взаимно исключающие»227. Человеческая история открывается изгнанием прародителей из рая – вопреки дарвинизму, считает Булгаков, человек не только не произошел из низших природных видов, но и сам в себе их, будучи «всеживотным», имеет, содержа как бы всю программу творения. Божие благословение «плодиться и множиться» сохранено в человеке и для человека, а потому спасение философ видит в «чадородии». Деторождение в браке, по мнению Булгакова, является не только путем к спасению, но и выступает действенным профилактическим средством против разврата: разнообразных форм блуда, сексуальных

эксцессов.

Отрицание

деторождения

влечет

за

собой

«гинекократию» - господство самки над женщиной и мужчиной с использованием всего арсенала косметики и моды. Философ убежден, что в Адаме и Еве были созданы Богом не только жених и невеста, но и супруги и родители, поэтому он возражает Я. Беме и его

последователям,

объявляющим

половое

деление

следствием

грехопадения, а первоначальную природу человека видящим андрогинной. «Выступающее

под

разными

личинами

женоненавистничество

хочет

совершенно извергнуть женщину из мира, как создание Люцифера, дочь Лилит. Поэтому и искупление рассматривается им как и з б а в л е н и е о т п о л а

с восстановлением первоначального андрогинизма», - пишет

мыслитель-богослов228. (Лилит – первая жена Адама в интерпретации Талмуда, свода иудаистских трактатов). 226

Там же, С.335 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения./С.Н. Булгаков, С.465 228 Там же, С.456 227

123

Булгаков призывает защищать чувственность, требующую разделения полов,

от

нападок

чувственность

только

моралистов, презирать.

аскетов

и

мистиков,

Чувственность

–

привыкших это

особая

самостоятельная стихия жизни, хотя она и отлична от духа, но отнюдь не чужда и не противоположна ему. «…Неосновательно лжедуховное презрение к телу и чувственности, для которого наша греховная плотская чувственность приравнивается чувственности вообще», - подчеркивает философ229. Он уверен, что нельзя болезненную порчу чувственности принимать за ее сущность – ведь в лице Евы Адаму предстала непорочная чувственность мира, открылась софийная красота последнего. «Ложный спиритуализм в любви есть такая же ошибка эротического суждения, как и голая чувственность, обнаженная похоть, ибо истинным объектом любви является воплощенный дух или одухотворенная плоть», - заключает Булгаков230. Коль скоро так, то для философа соединение полов, зачатие и рождение – норма пола, однако греховный человек не знает этого соединения в его чистоте; в нынешнем греховном состоянии человека, сокрушается Булгаков, между

половым

чувством

(сексуальностью)

и

полом

наблюдается

антагонизм, «напряженный и жгучий». С одной стороны, сексуальность для пола, как горючий материал для огня, с другой стороны – сексуальность может стать даже отрицанием высшего начала пола; с одной стороны, пол, связанный с сексуальностью, дает огонь жизни, есть благая и положительная сила, с другой стороны – борьба за пол необходимо является и борьбой с сексуальностью. «Болеет древо жизни в сердцевине пола, и здесь нет вполне торжествующих победителей. Недаром же Церковь в таинстве брака напутствует на него как на крестный подвиг, хотя и ликующими песнями», отмечает философ231. Как и многие другие отечественные авторы, Булгаков рассуждает о трагизме любви. Для него трагизм брачной любви состоит в том, что в жене умирает невеста, а в муже умирает жених, и гаснет любовь, в 229

Там же, С.395 Там же, С.458 231 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения./С.Н. Булгаков, С.464 230

124

то время как жена должна оставаться для любящего мужа любимой невестой, а муж для любящей жены – любимым женихом. Пусть в иных выражениях, эта проблема (трансформация любви в браке) поднималась неоднократно другими русскими философами и писателями. Л.Н. Толстой, например, вел речь о переходе любви-страсти в любовь-дружбу. Полноценная любовь представляет собой неразрывное единство физиологического влечения (страсти) и духовной близости (дружбы), в процессе семейной супружеской жизни любовь-страсть неизбежно рано или поздно ослабевает, но потеря ее остроты компенсируется укреплением второй составляющей – любвидружбы. Но если за любовь принимается одна страсть, то по мере неизбежного

ослабления

последней,

не

имеющие

общих

духовных

интересов, а потому лишенные духовной близости супруги, как бы счастливы они ранее не были, оказываются чужими и ненужными друг другу. Сохранить прежнюю остроту чувств в браке невозможно, и порой потеря этой столь радующей и волнующей остроты действительно трагична, приводя в одних случаях к супружеским изменам, в других – к компенсации за

счет

скандалов

(при

бурных

выяснениях

отношений

супруги

«выплескивают» эмоции, и происходит компенсация неудовлетворенной сексуальности), но обе эти дороги ведут к распаду семьи. То, что источник чистой радости – брак и материнство – получил болезненный и мучительный характер, отравляется похотью, есть, согласно Булгакову, что уже отмечалось, результат греховного падения. Но именно через благочестивый брак и брачное зачатие можно достичь спасения, ибо брак, считает философ, является особым видом аскезы в поле. Поэтому брак наряду с монашеством предстает путем чистой и достойной жизни. Таким пониманием брака Булгаков оппонирует Л.Н. Толстому, называя его программное

по

вопросам

пола

произведение

«Крейцерову сонату»

проявлением вражды к женщине и браку. Хотя Булгаков принадлежит не к платонической, а к кариативной традиции в отечественной философии любви, тем не менее он широко

125

использует эротическую символику, чем даже вызвал со стороны П.Н. Савицкого упреки в «эротических соблазнах». На данное обвинение Булгаков ответил, что лишь выражает языком пола «ту духовную сущность, которая скрывается в поле или, вернее, за полом и открывается в духовном опыте»232. Булгаков отказывается в ответном письме изменить излагаемое им учение, ибо считает его не своим, а церковным. Иначе обстоит дело у представителей «нового сознания»: мистиков, оргиастов, теософов. «У них погоня за пикантностью нередко уничтожает чувство действительности», - отмечает философ233, сокрушающийся, что русская литература «залита мутной водой порнографии». В результате теряется стыд, чувство одно из самых глубоких и подлинно мистических.

«оно

глубоко

правдиво,

ибо все

люди,

действительно, находятся по отношению к своему телу а положении “Золушки” или “Гадкого утенка”, все они в большей или меньшей мере тоскуют по своим эдемским телам, облеченным красотой и софийной славой. Знают, что эти тела они имеют, хотя и не в силах их осуществить. И отсюда же эта роковая магическая власть красоты, ее мучительная загадка (которую так жгуче чувствовал Достоевский)», - пишет Булгаков234. Вместе с тем философ, отдавая должное стыду как морально-мистическому высокому чувству, далек от ханжества, полагая, что если вне сферы искусства утрата стыда свидетельствует о развращенности и цинизме, то перед великими художественными произведениями люди только просветляются, словно на миг ощущают себя в Эдеме, не испытывая стыда при лицезрении обнаженной натуры в высокохудожественном исполнении. «Кому пришла бы в голову мысль о д е т ь Венеру Милосскую?», - спрашивает Булгаков235. Констатируя принципиальную важность разделения полов, Булгаков описывает отличительные черты мужского и женского сознания: если мужчина деятелен, полон инициативы, логичен, то женщина инстинктивна, 232

Булгаков, С.Н. – П.Н. Савицкому 30 декабря 1924 г. /С.Н. Булгаков. //Вопросы философии. – 1994. - № 10, С.165 233 Булгаков, С.Н. На пиру богов. Pro и contra. Современные диалоги. /С.Н. Булгаков. //Вехи. Из глубины, С.322 234 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. /С.Н. Булгаков, С.417-418 235 Там же, С.417

126

склонна к самоотдаче, мудра нелогической мудростью простоты и чистоты. Мужское начало – зачинательное, женское – воспринимающее и рожающее. Не принимая учения об андрогине, столь близкое платонической традиции, философ вместе с тем ведет речь о духовной двуполости человека, об «имманентной

брачности

человеческого

духа»,

иными

словами,

о

дополняемости мужского сознания женскими чертами, а женского – мужскими. Однако, в мужчине должны преобладать мужские, а в женщине – женские особенности. Мужеобразная женщина в глазах философа столь же уродлива, как и женообразный мужчина, это уже смешение, а не дополнение полов (имеется в виду не столько физический, где такое уродство очевидно, сколько духовный облик человека). «Высшее свое выражение духовная двуполость человека получает в религиозном самосознании, в обращаемости души к Богу, которая обычно определяется у религиозных и мистических писателей как “духовный брак”. Обретая себя в Церкви и сливаясь с нею, человек, без различия своего индивидуального пола, находит себя в

ж е н с т в е н н о й

стихии своей души и ощущает себя “телом

Христовым”. В качестве Церкви, все человечество, без различия полов, женственно в духе», - пишет философ236. А вот если в духовной жизни напряжено одно только мужское начало, то это приводит к мятежу против Бога. Хотя Булгаков и защищает женщину, унижаемую, по его мнению, Толстым, он не допускает равенства полов. Последнее связывается философом с поруганием женщины, ведет, как он считает, к нигилизму и цинизму: под личиной равенства полов, не равных, но глубоко различных, скрывается половой нигилизм. Следует заметить, что половой диморфизм при всех различиях полов не исключает социального равенства мужчины и женщины (равенства не как тождественности, разумеется, хотя такие упования место имели, а равенства в возможностях и правах). Трагические конфликты между половой жизнью и творчеством, отмечает Булгаков, 236

Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения, С..472

127

присущи и мужчинам (тогда происходит не духовное просветление пола, основанное на победе над сексуальностью, а сублимация, не исключающая потребности в разврате), но особенно обречены на них творческие женщины, «которым приходится выбирать между радостями семьи и творчеством, брать на себя иногда непосильное бремя “гетеризма” в безбрачии»237. Примером

такого

трагического

конфликта

для

Булгакова

послужил

жизненный путь С.В. Ковалевской. Философа порой обвиняли в ереси, хотя сам он с сектантством и ересью не соглашался. «…Если в сектах много порядка, чистоты, добродетели, то святость настоящая возможна только в церкви, где на одного святого приходятся миллионы пьяниц и дикарей», - пишет Булгаков238. Вернемся у булгаковскому вопросу о зарождении и прозрениях любви. Любовь зарождается в душе, когда есть вера, есть любовь человека к Богу исключительно и ради самого Бога, когда происходит «свободная отдача себя». Это спасительная любовь и вместе с тем любовь ревнивая: «…Любовь и не может быть неревнивой, хотя любовь, обращенная в ревность, лишается своей мягкости и нежности, становится требовательной и суровой»239. Булгаков повторяет слова Флоренского о том, что ревность – сила любви. Флоренский далеко не случайно цитировался Булгаковым, ибо тоже принадлежит отстаивающей

к

религиозно-идеалистической христианско-сострадательный

философской вариант

мысли,

отечественной

философии любви. Как и Булгаков, Флоренский ведет речь о многоаспектном понимании Софии. Разные авторы по-разному трактуют, что есть София, отмечает он, но эти различия, по мнению философа, выступают лишь на уровне понятий, но не идей: «Нужно ли признать эти толкования непримиримыми? – Разумеется, Слово Божие, Богородица, Девство, Церковь, Человечество, как рассудочные

237

Там же, С.469 Булгаков, С.Н. – С.Н. Дурылину 2 июля 1912 г. /С.Н. Булгаков. //Вопросы философии. – 1990. - № 3, С.159 239 Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. ,С.Н. Булгаков, С.90 238

128

понятия, несовместимы друг с другом; но если мы обратимся к соответствующим идеям, то этой несовместимости уже не будет»240. И у Флоренского София отождествляется с любовью: «явленная» истина есть любовь, «осуществленная» любовь есть красота, а София, «истинная тварь или тварь во истине», пронизана Троичною Любовью. Флоренский, по его собственному признанию, «любовь»

не

в

субъективно-психологическом,

употребляет понятие а

в

объективно-

метафизическом смысле. «Так называемая “любовь” вне Бога есть не любовь, а лишь естественное космическое явление, столь же мало подлежащее христианской безусловной оценке, как и физиологическая функция желудка. И, значит, тем более само собою ясно, что здесь употребляются слова “любовь”, “любить” и производные от них в их христианском смысле и оставляются без внимания привычки семейные, родовые и национальные, эгоизм, тщеславие, властолюбие, похоть и прочие “отбросы человеческих чувств”, прикрывающиеся словом “любовь”», - пишет он241.

Для

Флоренского психологическое понимание любви есть то же, что и вожделение, которое возможно и к вещи, а онтологическое – только к лицу, обладающему существенным характером и пребывающему во внутреннем единстве. Бог есть любовь, а не только Любящий, так как любовь – это сущность, это собственная

природа Бога, а не Его отношение. Поэтому

философ призывает к строгому разграничению любви «как п с и х о л о г и – ч е с к о г о с о с т о я н и я, соответствующего вещной философии, от любви, как о н т о л о г и ч е с к о г о а к т а, соответствующего философии личной»242. Христианскую любовь, убежден он, необходимо изъять из области психологии и передать ее в сферу онтологии. Особое внимание Флоренский уделяет «различным сторонам чувства любви», отталкиваясь от их обозначений у древних греков: «Четверица слов любви – это одна из величайших драгоценностей сокровищницы эллинского 240

Флоренский, П.А. Столп и утверждение истины. В 2 тт. /П.А. Флоренский. – М.: Правда,1990, С.385 Там же, С.90 242 Там же, С.83 241

129

языка, и едва ли можно одним взглядом охватить весь круг преимуществ, доставляемых жизнепониманию этим совершенным орудием»243. Из этих четырех сторон чувства любви одна по преимуществу родовая (любовь к отечеству, например), а остальны три – личностны. Это стремительная, порывистая любовь-страсть (эрос); задушевная, искренняя, более всего подходящая к русскому «любить» в его общем значении филеа; наконец, не страстная, не горячая, не нежная, но суховатая, рассудочная агапэ. Эти виды или стороны любви в христианстве наполняются обогащенным содержанием, одухотворенным и насыщенным идеей благодатной Божественной любви. Филеа стала обозначать личную склонность, агапэ – любовь сострадательную и жертвенную. Агапическая сторона церковной жизни, подчеркивает Флоренский, - братство, филическая – дружества, причем «Божественная агапическая любовь пресуществяет любовь филическую, и на этой вершине человеческого чувства, подобно облакам, задевающим двуединый Арарат, горнее клубится над дольним»244. (Двуединый, так как в любви, в дружбе двое – как один; пара друзей, «личность-двоица» есть «общинная молекула»). И у каждой из ипостасей св. Троицы своя специфическая любовь: «…Так, любовь первой ипостаси – пламенная, ревнивая; второй – кроткая, жертвенная; а в третьей – восторженная, трепетная»245. (О терминах, обозначающий у древних греков любовь, пишет А.Н. Чанышев в работе «Любовь в античной Греции», вошедшей в сборник «Философия любви», изданный в двух частях в 1990 году). И Флоренский, что характерно для христианства и что подчеркивается неоднократно

православными

богословами

и

русскими

философами

религиозно-идеалистической ориентации, особое значение как органу любви придает сердцу. Из трех частей, определяющих строение человеческого тела (низшей, средней и верхней – живота, груди и головы), он выделяет грудь, а точнее сердце, чистота которого и есть главная задача подвижнической 243

Там же, С.406 Флоренский, П.А. Столп и утверждение истины./П.А. Флоренский, С.456 245 Там же, С.95 244

130

жизни. Ложная мистика, ложное подвижничество смещают центр с груди (сердца) на голову или живот, дробя тем самым целостную личность и лишая последнюю центра: «Либо это – мистика головы, мистическое переразвитие ума, питаемого не благодатью от сердца, а питающегося самостоятельно, гордостью бесовскою, и лжеименным знанием пытающегося охватить все тайны земли и неба; либо, наоборот, это – мистическое переразвитие органической жизни, мистика чрева, опять-таки получающего источники жизни не от источающего духовность сердца, а от бесов, нечистотою»246. (Для материалиста и атеиста В.Г. Белинского сердце человека – всего лишь «кусок мяса»). Флоренский ко всем вопросам пола подходит с позиций богословия и глубокой веры, подвергая вместе с тем Православную религиозную догматику философскому осмыслению. Он подчеркивает, что даже «не особенно усидчивый исследователь» может собрать в области догматики богатство идей, обилие психологических наблюдений и нравственных указаний. Так, к браку Флоренский относится как к установлению, «от самого Бога имеющему начало», и критикует иной к браку подход. «…Для неглубокой веры разврат есть нечто вроде брака, а брак – мало чем отличается от разврата; и то и другое сходится на каком-то полу-браке и полу-блуде: не спроста же этот неглубокий религиозно мир в о д н о й своей части называется, а в другой – должен по справедливости называться не “светом” и не “тьмою”, а “полу-светом”; вся интеллигенция, в мистической сущности своей, есть именно “d e m i – m o n d e” или, по крайней мере, имеет истинным своим властителем, задающим тон, - “d e m i – m o n d e” . Таково

неизбежное

жизнечувствие

оземляневших

душ»,

-

отмечает

философ247. Только с высоты целомудренного сознания можно оценить, убежден Флоренский, святость брака и его принципиальное отличие от разврата, и только чистый брак, только «благодатное» брачное сознание

246 247

Там же, С.273 Там же, С.299

131

способно понять значимость девства, монашества и его отличие от «холостого ражжения». Флоренский не только далек от презрения к плоти, но даже говорит о «святом теле», так же освещенным светом Божественной любви. Для высшего религиозного сознания антиномия духа и плоти, рассудочно исключающих, казалось бы, друг друга, оказывается «внутренне-единою, внутренне-цельною духовною ценностью». Поэтому «Крейцерову сонату» Л.Н. Толстого, вызвавшую дружное неприятие самых разных авторов, Флоренский характеризует как «грязь и кощунство». По мнению философа, духовная, «ослепительная» красота лучезарной, светоносной личности доступна только аскету. Он пишет: «…Аскетика создает не “доброго” человека, а п р е к р а с н о г о, и отличительная особенность святых подвижников – вовсе не их “доброта”, которая бывает и у плотских людей, даже у весьма грешных…»248. Значительное

внимание

Флоренский

уделяет

ревности.

По

сегодняшний день не утихают дискуссии о соотношении ревности и любви, о ревности

высказывался

философской

и

целый

ряд

представителей

литературно-художественной

мысли

отечественной

позапрошлого

и

прошлого столетий, причем имел и продолжает иметь место широкий спектр мнений от категорического осуждения ревности до ее оправдания. Начало категорическому

осуждению

ревности,

полного

ее

неприятия

как

недостойного нравственного человека чувства положил Н.Г. Чернышевский. Флоренский непосредственно

(и совершенно справедливо) связывает

ревность с любовью. «Чтобы понять ревность в собственной ее природе, надо еще теснее

связать ее с любовью, ввести в самое сердце любви и,

подчеркнув л и ч н у ю природу любви, вскрыть, что

ревность есть

с а м а л ю б о в ь, н о в с в о е м “и н о – б ы т и и”; нам надо обнаружить, что р е в н о с т ь е с т ь н е о б х о д и м о е у с л о в и е и н е п р е м е н – н а я с т о р о н а л ю б в и, - н о 248

обращенная к

Флоренский, П.А. Столп и утверждение истины. /П.А. Флоренский, С.99

с к о р б и -, т а к

132

что желающий уничтожить ревность уничтожил бы и л ю б о в ь», - пишет философ249. И действительно, ревновать можно и без любви, но когда есть любовь не ревновать, за редчайшим исключением в особо счастливых случаях, нельзя. Ревность, конечно, это и частнособственнические устремления, что подчеркивал и К. Маркс, и неприятие биологического конкурента, и ущемленное самолюбие, но прежде всего ревность – это опасение потерять счастье разделенной любви. Другое дело, что пагубна для взаимности и безнравственна безосновательная или гипертрофированная (патологическая) ревность, но столь же пагубно равнодушие, безразличие к сексуальному поведению партнера. Флоренский совершенно справедливо предостерегает от смешения положительного аспекта ревности (а он при всей мучительности ревности есть, это индикатор, свидетельствующий о желании сохранить любимого человека) с дурными и эгоистическими ее проявлениями, которые проистекают, когда любовь смешивается с вожделением (то есть, когда присутствует страсть, но нет любви). Ревность – один из моментов любви, стремление осуществить в ней избранничество и оградить его. Многобрачие, считает философ, ложно по самой своей идее, приводя в конечном счете либо к единобрачию, либо к похоти. Ведь любовь – свободное избрание, избрание для Я именно Ты, и такое избрание строго персонифицировано и предполагает

обособление,

изоляцию.

В

отечественной

литературе

советского периода доминировало (вслед за Марксом и Чернышевским) неприятие ревности, которой при коммунизме быть не должно, так как не будет частной собственности, а позиция Флоренского была забыта, тем более что он сам незаслуженно пострадал от сталинских репрессий. Как

материалистическая,

так

платоническая

и

христианско-

сострадательная отечественная философия любви при всех своих различиях выражают традиционно-нормативную версию любовно-половых отношений, предполагающую прежде всего брачный союз, основанный на любви, 249

Там же, С.469

133

критику полового разврата и извращений, к которым относится и однополая любовь, недопустимость коммерциализации взаимоотношения полов, хотя в ряде случаев уже обнаруживается маргинальность некоторых воззрений, выпадающих

из

сложившихся

веками

традиционных

представлений,

например, провозглашаемая Герценым и Чернышевским идея социального равенства

полов,

имеющие

место

у

Чернышевского

и

Бердяева

«специфически-прохладное» отношение к деторождению и оправдание «свободы любви» вплоть до расторжения брачного союза. Представители рассмотренных направлений в русской философии любви высказали немало соображений, актуальных и в XXI столетии: это требование Герцена достижения социальной зрелости при вступлении в брак, понимание самоценности индивидуальной половой любви Соловьевым, выявление трагического

разлада

любви

и

творчества

Бердяевым.

Актуально

бердяевское представление о противоречивом сочетании святого и звериного мимо человеческого в русской «душе». Решение отдельных вопросов взаимоотношения полов объединяет представителей разных направлений и вместе с тем разводит единомышленников по принципиальным философским установкам. Так, совпадает позиция в трактовке ревности Герцена и Флоренского, тот же Герцен и Булгаков единодушны в отношении к эстетике обнаженного тела; Чернышевский и Бердяев близки в понимании свободы любви, но, например, по-разному к ревности относятся Герцен и Чернышевский.

Изложенный в 1 главе материал позволяет сделать следующие выводы: 

Традиционно-нормативная версия любовно-половых отношений

присутствует

в

преимущественно

отечественной исходит

из

культуре

позапрошлого

патриархальной

модели

столетия

и

общества

и

рефлексируются фольклором, художественной литературой, философией любви, хотя в указанном столетии уже появляются маргинальные мотивы.

134



Русская философия любви представлена не только христианско-

сострадательным и платоническим, но и материалистическим направлением. 

Решение

отдельных вопросов пола

и любви объединяет

представителей разных направлений и разъединяет представителей одного. 

В отечественной традиционной половой культуре доминирует

Православное

учение

о

взаимоотношении

полов,

провозглашающее

осуждение добрачных и внебрачных половых связей, прочность института брака, санкционированного Богом, подчиненность мужу жене, богоугодность деторождения, недопустимость однополой любви. 

В русском национальном самосознании («русской душе»)

преимущественно сочетаются святое и звериное (Аскольдов), звериное и ангельское (Бердяев), что применительно к половой культуре находит выражение в аскетических настроениях

и распущенности, в уважении

традиционных ценностей семьи как малой Церкви и похабности. И художественному

творчеству

русских

писателей

второй

половины

позапрошлого века свойственна амбивалентность образов литературных персонажей, определяемая обозначенной оппозицией святого и звериного. 

Пессимистическая тональность художественной рефлексии в

силу писательского интереса к экстремальным ситуациям, коллизиям и конфликтам не соответствует реальному состоянию половой культуры, но данное обстоятельство не дает оснований идеализировать любовно-половые отношения русского народа. В целом для традиционно-нормативных образов пола и любви характерно господство мужчины над женщиной, отождествление создания семьи с заключением брачного союза, для женщин обязательным было сохранение до вступления в брак физиологического целомудрия. Имели место

приоритет

сексуальности,

брака

над

многодетность,

чувством

и

игнорирование

недопустимость

разводов,

женской моральное

осуждение матерей-одиночек и гражданских браков. Любовь признавалась высшей ценностью, реализуемой в брачном союзе, в любви имел место

135

приоритет духовного над сексуальным. Однополая любовь преследовалась, проституток жалели и презирали. К самой идее полового воспитания отношение было негативное, ограниченное признание эстетики обнаженного тела предполагала и развитое чувство стыда. Сама сексуальная сфера считалась низменной, постыдной, греховной, регулируемой господствующей моралью, все отклонения от которой объявлялись извращениями.

136

ГЛАВА 2. МАРГИНАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ И ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ПОЛА И ЛЮБВИ ХХ ВЕКА

2.1. ЛЮБОВЬ И ПОЛ В РУССКОМ ФИЛОСОФСКОМ СЕКТАНТСТВЕ Маргинальность – понятие, означающее промежуточное (пограничное, окраинное) положение социальной группы (личности) среди других групп. Введено Р. Парком, обозначившим положение мулатов в расовой структуре США, до него использовалось понятие «маргиналии» - примечания в тексте на краях (полях)250. Маргинальность предполагает пребывание «на краю», что обусловливает специфику оторванного от традиционных условий бытия существования.

Маргинальность

присуща

русской

разночинной

интеллигенции, об особом положении которой в российском обществе много писали как дореволюционные, так современные авторы, выделяющие целый ряд отличающих интеллигенцию черт: оппозиционность, жертвенность, аскетизм и другие. Маргинальные тенденции во взаимоотношении полов наличествуют уже у Н.Г. Чернышевского, но усиливаются к конце XIX – начале ХХ столетий, что связано как с социальными (разрушение русской крестьянской патриархальной общины, миграция, урбанизация, в результате чего складывается новое мещанское, мелкобуржуазное сословие городского населения), так с культурными факторами.

Последние обусловлены

переходом от традиционной культурной модели к модернистской, когда решается задача «пресечения воспроизводства уходящей культуры»251. Еще более

начинают

доминировать

тенденции

мифотворчества

русских

мыслителей, на что обращает внимание С.М. Климова – «Каждый философ

250

См.: Философский энциклопедический словарь /Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов – М.: Советская энциклопедия,1983. – 840 с.; Словарь иностранных слов /Под редакцией Т.М. Капельзона. – М.: Советская энциклопедия, 1933. – 1502, (5) с. 251 Яковенко, И.Г. От экстенсивной к интенсивной стратегии исторического бытия (перспективы, риски, стратегия оптимизации). /И.Г. Яковенко// Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.57

137

создавал свой философский миф»252. В полной мере это относится к представителям русского философского сектантства – Н.Ф. Федорову и В.В. Розанову. Последний сам именно так охарактеризовал свои оригинальные философские построения, такую характеристику представляется уместным экстраполировать и на не менее оригинальное философское учение Федорова, настолько самобытное, что не без затруднений и колебаний его решили отнести к русскому космизму, к его религиозно-идеалистическому крылу. Всегда сложная и ответственная задача – классифицировать какой-то ряд явлений, выстроить охватывающую последний логическую схему. И уж тем более эта задача ответственнее и сложнее, когда речь идет о философском

творчестве.

видообразующие

Разумеется,

характеристики,

и

здесь

можно

обнаружить

выделить

принципиальные

«водоразделы», что позволяет объединить или разделить тех или иных авторов по тем или иным признакам, но неизбежно с определенной степенью условности, особенно, когда философское учение не вписывается в сложившиеся направления. Федорова и Розанова объединяет помимо ряда сугубо формальных черт то, что они выпадают из общепринятых классификаций. Данное обстоятельство и позволило рассмотреть их воззрения

на

любовь

и

пол

несмотря

на

их

принципиальную

оппозиционность в одном параграфе под объединяющим названием «философского сектантства». Н.Ф.

Федоров

идеалистическому

уже

традиционно

направлению

(крылу)

относится русского

к

религиозно-

космизма

(по

свидетельству Ф.И. Гиренка, о «русском космизме» впервые повел речь Н.К. Гаврюшин в начале 70-х гг. ХХ века). При этом все без исключения исследователи

философии

Федорова

отмечают

его

самобытность,

противоречивость, своеобразность, необычность, даже таинственность и

252

Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова, С.17

138

загадочность – «эти эпитеты постоянно сопутствуют его имени», подчеркивает В.П. Пазилова253, которая – и не она одна – усматривает в философии

Федорова

«еретические

моменты».

«Предметом

особого

разговора является тема космизма в истории русской (скажем так: профессиональной) философии. Некоторые ее мотивы встречаются у В.В. Розанова и Н.Н. Страхова, у В.С. Соловьева и П.А. Флоренского. А это значит, что мы должны различать русский космизм как теоретическую доктрину

и

русский

космизм

как

выражение

настроенности

определяемого спонтанными актами жизни», - пишет

ума,

Ф.И. Гиренок254.

Думается, «космистские» начала у Федорова как раз представляют собой «выражение настроенности ума», религиозное и антропологические начала у него доминируют над космистскими. У Федорова отсутствует столь распространенная в космизме идея множественности миров, а расселение человека в космосе, переход от метеорической регуляции ко всеобщей космической являются результатом воскрешения всех некогда живших поколений (центральная идея философа). Соответственно, место Федорова в русской философской мысли еще предстоит определить, один из вариантов, за который говорит еретичность – в прямом и переносном смыслах – его воззрений, это отнесение Федорова к философскому сектантству. Федоров обнаружил редкую последовательность своих философских построений и дел: призывая к исчезновению различий между учеными и неучеными, к участию всех «в знании», он, сам не будучи профессиональным философом, заметно преуспел в самообразовании и разработке оригинальных философских идей; сокрушаясь о «небратском, неродственном, немирном» состоянии

современного

ему

человечества,

он

был

чрезвычайно

миролюбивым и безобидным человеком; крайне отрицательно относясь к «похоти рождения», он не только не оставил потомства, но всю свою жизнь оставался одиноким, избегая контактов с противоположным полом. 253

Пазилова, В.П. Критический анализ религиозно-философского учения Н.Ф. Федорова./В.П. Пазилова. – М.: МГУ,1985, С.24 254 Гиренок, Ф.И. Русские космисты./Ф.И. Гиренок. – М.: Знание,1990, С.12

139

Необычное и самобытное федоровское философское учение не было по достоинству оценено большинством

его современников, и философ

жаловался В.А. Кожевникову на свое «отчаянное положение отвергнутого всеми»255. Центральное место в философии Федорова занимает «общее дело» дело воскрешения: как физического воскрешения некогда живших, в том числе и самых далеких предков, так и нравственного воскрешения живущих. В своих смелых ожиданиях философ оставил позади волшебство в народных сказках и чудесное воскресение Иисуса Христа, ведь в сказках воскресают благодаря чудодейственному поцелую или опрыскиванию комбинацией живой и мертвой воды еще не успевшие истлеть, обратиться в прах трупы, а распятый Иисус Христос, сын Божий, успел до казни явить и другие чудеса, да и воскресение и последующее вознесение Христово последовали опятьтаки вскоре после смерти на кресте. У Федорова же речь идет о последовательном воскрешении всех без исключения прежде живущих на Земле поколений, для чего, согласно его учению, надо выйти из подчинения слепой природной силе, внеся в нее разум и волю человека. Тогда будет утвержден требуемый «супраморализмом» рай на Земле, впоследствии распространяемый и на всю Вселенную. Такое торжество общего дела для мыслителя выступает вовсе не в качестве прогресса. Прогресс в традиционном, общепринятом понимании для философа

является

прямой

противоположностью

воскрешения,

а

следовательно, не приемлем. «…Прогресс состоит в сознании своего превосходства над отцами и в сознании живущих своего превосходства над умершими, т.е. в таком сознании, которое исключает необходимость, а потому и возможность объединения живущих (сынов) для воскрешения умерших (отцов)», - пишет мыслитель256. Федоров связывает прогресс с 255

Федоров, Н. Ф. – В.А. Кожевникову 1901 г. /Н.Ф. Федоров. Сочинения. Философское наследие. Т.85. – М.: Мысль,1982, С.649 256 Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим. /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.78

140

похотью. В частности, для него «экономико-индустриальный» прогресс состоит в создании бесполезных и даже вредных предметов пустой роскоши, предназначенных для полового соблазна и только: «…Женщина, пользуясь всеми произведениями фабрик и заводов для соблазна мужчин, заставляет и сих последних пользоваться произведениями тех же фабрик и заводов, чтобы и в свою очередь путем соперничества друг с другом действовать на нее, на женщину»257. Здесь Федоров вплотную перекликается с Л.Н. Толстым, который также обрушивался на промышленное производство с его бесполезной, а то и просто вредной продукцией, в основном создающее массу предметов роскоши, предназначенных женщинам для совращения ими мужчин, далеко не случайно эти два русских мыслителя питали самые уважительные чувства друг к другу. Герой толстовской «Крейцеровой сонаты», Позднышев, в уста которого автор вкладывает свои собственные представления, возмущен: «Пройдите в каждом большом городе по магазинам. Миллионы тут, не оценишь положенных туда трудов людей, а посмотрите, в 0,9 этих магазинов есть ли хоть что-нибудь для мужского употребления? Вся роскошь жизни требуется и поддерживается женщинами. Сочтите все фабрики. Огромная доля их работает бесполезные украшения, экипажи, мебели, игрушки для женщин. Миллионы людей, поколения рабов гибнут в этом каторжном труде на фабриках только для прихоти женщин»258. (Различие только в том, что Федоров не делает исключения для потребителей пустой роскоши – мужчин, а великий моралист Толстой говорит исключительно о женщинах). Очень близки Федоров и Толстой в их отношении к безнравственному, как они оба полагали, искусству, которое служит половой похоти, ставя на первое место половую любовь. Федоров пишет: «При забвении сынами отцов искусство из чистейшего блаженства превращается в порнократическое наслаждение, а наука из знания всеми 257

Федоров, Н.Ф. Выставка 1889 года, или наглядное изображение культуры, цивилизации и эксплуатации, юбилей столетнего господства среднего класса, буржуазии или городского сословия, и чем должна быть выставка последнего года XIX века или первого года XX, точнее же, выставка на рубеже этих двух веков; что XIX век завещает XX? /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.447 258 Толстой, Л.Н. Крейцерова соната. /Л.Н. Толстой, С.153

141

живущими всего неживого для возвращения жизни умершим обращается в изобретение удовольствий или в бесплодное умозрение…»259. Европейское «искусство одевания» (Федоровский пафос против буржуазности мира направлен

против

Запада,

Великобритании

как

оплота

западной

промышленной цивилизации в первую очередь) философ сравнивает с соответствующим оперением в мире фауны и заключает, что наличие такого искусства и есть падение нравов или «прогресс» на светском языке и падение человека – на языке религиозном. (Для мыслителя религия представляется как культ предков, хотя он и отталкивается от Православия, объявляя общее дело исполнением завета и примера Иисуса Христа, но федоровское видение будущей церкви весьма далеко отстоит от церкви Православной). Чувство смерти и стыд рождения отличают, подчеркивает Федоров, человека. Смерть преодолевается общим делом, воскрешением предков, а стыд рождения преодолевается опять-таки благодаря воскрешению, которое должно стать основным источником увеличения численности населения и заменить собой постыдное рождение через половой акт. «Воскрешение есть замена похоти рождения сознательным воссозданием», - пишет философ260. «…Мы не можем не сознаться в своем недостоинстве, нечистоте, ибо если мы и не от одной похоти рождаемся, то и не без нее», - отмечает он261. В своем отношении к рождению (и не только в нем одном) Федоров перекликается с Н.А. Бердяевым. Последний подчеркивает в одном из своих примечаний в «Философии свободы»: «Я был поражен сходством некоторых моих

религиозно-философских

мотивов

с

религиозно-философскими

мотивами Федорова. Таков прежде всего мотив отношения к предкам, к “отчеству”,

сознание

необходимости

работать

для

предков

и

для

восстановления их жизни не менее, чем для потомков»262. По убеждению Федорова, размножение половым путем помимо чувства стыда вызывает 259

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. /Н.Ф. Федоров, С.91 260 Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. /Н.Ф. Федоров, С.81 261 Там же, С.142-143 262 Бердяев, Н.А. Философия свободы. /Н.А. Бердяев, С.139

142

взаимное истребление, которое имеет место не только среди животных, в слепой природе, но и у человека, примером чему служат многочисленные войны, причем человек сделал все, чтобы усовершенствовать средства уничтожения себе подобных. Коль скоро человек – существо вертикальное, к Богу обращенное, а не горизонтальное, в чем состоит его принципиальное отличие от животных, то процесс рождения должен стать человеку не свойственным. Философ настолько непримиримо и категорически выступает против полового размножения, оскорбляющей человеческое достоинство «похоти», что даже талантливости и гениальности совершенно отказывает в наследственных основаниях. «…Гениальные люди, надо полагать, не те, которые много получили от природы, т.е. от похоти плотской, а те, которые трудом выработали себе самые способности», - заключает он263. (Другой русский «космист», представитель естественно-научного его крыла, К.Э. Циолковский, при всей имеющейся и у него враждебности к половому размножению, порождающему вредные и мешающие полезной деятельности страсти, при всех своих упованиях, что в будущем половое размножение будет преодолено, в отличие от Федорова роли наследственности в формировании гениальности отнюдь не отрицал, более того, исходил из близких к евгенике надежд на могущее свершиться в будущем качественное улучшение человечества посредством регулирования браков и запрета недостойным на обзаведение детьми. «Так человечество в течение тысяч лет преобразуется в совершенную породу и поднимется так же высоко, в сравнении с современным человеком, как последний высок в сравнении с обезьяной…», - пишет Циолковский264.) Отказ в будущем от полового размножения человека и замену у него рождения воскрешением предков Федоров обосновывает, опираясь на идею иерархии организмов: чем ниже стоит организм на лестнице развития, тем большее значение для него имеют размножение и его органы и наоборот. «В 263

Федоров, Н.Ф. Горизонтальное положение и вертикальное – смерть и жизнь. /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.513 264 Циолковский, К.Э. Живая Вселенная. /К.Э. Циолковский. //Вопросы философии. – 1992. - № 6, С.149

143

растениях

оплодотворение

есть

высший,

последний

акт;

органы

оплодотворения стоят во главе растения, окружены особым блеском; в животных же этот акт теряет первенствующее значение, органы сознания и действия заменяют их, становятся на первое и самое видное место. Если прогресс будет продолжаться в этом направлении, то должно наступить время, когда сознание и действие заменят рождение», - пишет он265. В этических построениях Федорова очень важное место занимает понятие целомудрия, которое он

подразделяет на «положительное» и

«отрицательное».

(философ

Отрицательное

называет

его

еще

и

«непосредственным») целомудрие – это невинность, девственность, в таком целомудрии, по мнению мыслителя, прослеживается оборонительный характер. Если в настоящее время пока и нельзя полностью отказаться от рождения, как бы не было оно очищено от всякой похоти, то следует хотя бы соблюдать

пусть

не

физиологическую,

а

душевную,

нравственную

девственность. Последняя, сокрушается философ, порой теряется у многих людей раньше девственности телесной. Здесь Федоров поднимает очень актуальный, важный для современности вопрос. Сексуальная революция покончила с прежним запретом на добрачные связи, которые перестали считаться безнравственными. Данное обстоятельство потребовало нового критерия половой морали взамен старого, исходящего из физиологической девственности (при патриархальной общественной модели и повсеместной практике двойных нравственных стандартов такой критерий, разумеется, распространялся не на мужчин, но только на женщин). И новым критерием как

раз

выступает,

если

воспользоваться

терминологией

Федорова,

нравственная девственность, правильней, конечно, нравственная чистота. Судьбы людей складываются очень по-разному, можно иметь много сексуальных партнеров, занимаясь с ними только петтингом, а можно иметь одну-две полноценные связи, ориентируясь на недопустимость измен и

265

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. /Н.Ф. Федоров, С.396

144

легкомысленную перемену партнеров. Для повсеместного утверждения непосредственного

или

отрицательного

целомудрия

в

будущем,

по

убеждению философа, следует отказаться от больших городов, обратив город в деревню (как и Л.Н. Толстой, Федоров усматривает примеры высокой нравственности именно в русском крестьянстве, но не в образованных и обеспеченных

общественных слоях). Положительное целомудрие уже

наступательно, оно развивается на основе отрицательного целомудрия, но при

этом

не

ограничивается

сведением

до

возможного

минимума

(отрицанием) похоти рождения, а предполагает замену рождения на воскрешение. Вышеизложенные федоровские положения определяют отношение философа к институту брака. Последний в принципе им не отвергается, однако Федоров совершенно меняет его цель и содержание. Разделение полов оставляет человека половинчатым, и таковым он продолжает оставаться в построенном на половой любви современном браке, только обоюдное участие мужа и жены в общем деле воскрешения способно сделать человека

по-настоящему

цельным

и

по-настоящему

нравственным

существом. «В таком смысле и нужно, - пишет Федоров, - понимать христианский брак, ибо в нем половое чувство и рождение есть лишь временное состояние, остаток животного состояния, которое уничтожится, когда дело отеческое станет воскрешением»266. «Сыны, поставленные между умирающими отцами и расцветающими дщерями человеческими, не увлекутся последними до оставления первых, а дщери, поставленные между отходящими родителями и цветущими сынами, не оставляют первых ради последних; сочетание сынов и дочерей тогда только будет приближаться к своему образцу, когда союз для рождения будет превращаться в союз для воскрешения», - такую картину будущего супружеского союза рисует философ267. 266

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. /Н.Ф. Федоров, С.149 267 Там же, С.348

145

Согласно Федорову, сближение людей мужского и женского пола должно

осуществляться

на

основе

внутренних

душевных

свойств,

оставляющих за пределами внимания не заслуживающие такового внешние данные

и

прочие

соображения,

причем

философ

выступает

за

«междусословные», «международные» и даже «междурасовые», как он выражается, браки. Этим русский мыслитель заметно опережает свое время: тенденция к смешанным бракам в Европе начала проявляться значительно позже, со второй половины ХХ столетия, а для современности Федорова при всей традиционной религиозной и этнической терпимости его самого и тогдашних его соотечественников смешанные браки оставались явлением нечастым, а в столь близких философу крестьянских массах по целому ряду причин и вовсе невозможными. Что касается сегодняшних тенденций и тем более отдаленных перспектив человечества, то с Федоровым в его прогнозе трудно не согласиться. Высказывает Федоров очень справедливое замечание, касающееся важного условия заключения правильного брачного союза и не теряющее своей актуальности и в современной России. «Если жених не любит родителей своей невесты, а невеста – родителей жениха, то прочность союза не может быть между ними по простой причине, что вообще по закону наследственности жених и невеста в родителях друг друга могут приблизительно видеть то, чем они будут в старости или в зрелых летах, т.е. будущность друг друга. Не по взаимным влечениям, вводящим в обман, а по тем чувствам, кои вступающие в брачный союз питают к родителям друг друга, может быть решен вопрос о браке», - подчеркивает философ268. Разумеется, федоровское требование, чтобы жених и невеста при принятии решения о вступлении в брак руководствовались исключительно своими чувствами к родителям, а не «взаимными влечениями», выглядит достаточно наивно, но в его рекомендации присмотреться к родителям заключен верный смысл. Действительно, в родителях потенциального супруга можно более 268

Там же, С.410

146

или менее приблизительно увидеть будущий физический, психологический и нравственный

облик

последнего.

наследственности, но и в самой

(Конечно,

дело

не

в

одной

атмосфере родительской семьи, в

сложившихся в ней стереотипов поведения, как правило воспринимаемых и в той

или

иной

степени

воспроизводимых

повзрослевшими

детьми.

Молодожены вольно или невольно будут стараться придерживаться той модели супружеских отношений, что сложилась в родительской семье, если только такая модель не вызывает у них активного неприятия). По большому счету, в идеале, и такие соображения следует принимать во внимание при взвешенном, всесторонне продуманном решении о создании прочного брачного союза – если брак по расчету безнравственен, да и в принципе не способен дать всю полноту семейного счастья, на которую вправе рассчитывать каждый человек, то брак по взаимной любви, пусть самой горячей и искренней, но без присутствия расчета порой бывает, о чем предупреждал еще А.И. Герцен, хрупким и непродолжительным. Опять-таки , думается, слишком просто свести всю гамму чувств будущих невестки и зятя к приобретаемым родственникам на «ромашковые» «любит – не любит», ведь родителей можно и невзлюбить только в ответ на их неприятие выбора сына или дочери (или в ответ на их родительскую плохо скрываемую ревность) без учета личных их качеств и сложившейся модели родительской семьи. Как бы то ни было, совет Федорова оснований не лишен и в ряде случаев действительно способен помочь определиться с правильным выбором. Редкостная наивность философа проявляется, когда он ведет речь о супружеских обязанностях, среди которых наличествует необходимость общей записи мужем и женой фактов, «открывающихся из их сближения или сожительства»: «Обязанность эта налагается долгом воскрешения, потому что всякая брачная чета составляет необходимое звено в генеалогии

147

человеческого рода»269. Но, конечно же, главное занятие супругов – это их участие в общем деле воскрешения, причем женщина в общем деле удостоена

второстепенной

роли

помощницы,

вдохновительницы

и

утешительницы мужчины. Мужчина должен заниматься добыванием средств к жизни, освоением земного и небесного пространства, собиранием рассеянных частиц предков, «женщина сумеет лучше следить за малейшим проявлением признаков жизни в умершем, наблюдать за молекулярным строением вещественной оболочки человека»270. Что касается таких традиционных сторон брака, как рождение и воспитание детей, как создание домашнего уюта и организация семейного быта, то они отпугивают философа, по убеждению которого, «чадолюбие» способно сформировать не людей, а деспотов. Поэтому в будущем, пока деторождение полностью не изживет себя, заменившись воскрешением, дети станут подлежать обязательному общественному воспитанию в общинахприходах. (Вырвать детей из душной семейной атмосферы на широкую улицу коллективистского движения предлагалось впоследствии идеологами победившего большевизма, но по иным основаниям, хотя и связанным с критикой мещанства и буржуазности, которая имела место и у Федорова). Тип женщины, мир которой ограничивается детской, для Федорова есть тип низший, чувственный (Для А.И. Герцена ребенок, не выводя женщину-мать на улицу, превращает ее в гражданское лицо, Л.Н. Толстой уважительно относится к женщине, рожающей без остановки; Федоров скорее рассуждает в духе «новых людей» Н.Г. Чернышевского и Н.А. Бердяева). Философу привлекателен другой тип женщины, отличающийся преобладанием души и способностью к почитанию предков, «отцелюбию». Но и традиционная постановка женского вопроса для Федорова аморальна и связывается им с пагубной спецификой городской жизни, которую он отвергает как негативный результат социально-экономического прогресса, 269

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства./Н.Ф. Федоров , С.411 270 Там же, С.419

148

сводящий на нет неоспоримые преимущества и достоинства сельского образа жизни. «Есть еще разновидность женщин – это женщины, которые желают казаться мужчинами; быть мужчиною, быть подобными, во всем равными, равноправными мужчинам – идеал таких женщин. В основе этого стремления, конечно, лежит глубокое презрение к женской природе; между тем этим ревнительницам кажется, что они возвышают женщину», - пишет философ271. Как выше уже отмечалось, Федоров не сомневается в перспективе создания рая на Земле, именуемого им «состоянием совершеннолетия и совершенства человечества». Современное же ему состояние общества философ

характеризует

как

состояние

несовершеннолетия,

которому

присущи безграничное и ненасытное сладострастие, скотские оргии, зверское истребление людьми друг друга, это состояние представляется мыслителю как «истинный ад». В таком неродственном, небратском, немирном состоянии общества рост половой любви прямо пропорционален росту «взаимной ненависти однополых друг к другу» - похоже, дружбе философ не оставляет места. В своей социальной теории Федоров выступает как классический утопист. В его учении налицо все основные признаки утопии, будь то развернутая критика современности, неоднократные обещания совершенной, «райской» жизни или мелочное расписывание подробнейших деталей будущего совершенного общественного устройства. Социализма, трактуемого как вопрос о всеобщем обогащении, Федоров не приемлет. Более того, он выводит социализм из унизительного и человека недостойного полового

вертикального

инстинкта: увлечение чувственностью

производит индустриализацию, индустриализация порождает имущественное неравенство, деление на богатых и бедных, а последнее провоцирует социализм. Получается, что все нерешенные проблемы и все негативные стороны общественной жизни, все действительные и мнимые беды

271

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного состояния мира и о средствах к восстановлению родства./Н.Ф. Федоров, С.413

149

человечества Федоров связывает с половым размножением, а достижение социального совершенства – с преодолением последнего, с уничтожением родотворной

силы,

являющейся,

по

убеждению

философа,

лишь

извращением «той силы жизни, которая могла бы быть употреблена на восстановление, или воскрешение, жизни разумных существ»272. Аналогичные федоровскому отцетворению идеи в России XXI века выдвигают, на философа не ссылаясь, Г. Грабовой и «Космические коммунисты». Если первый после скандального заявления о возможности оживлении жертв террористического акта в Беслане (разумеется, не бесплатно, такса твердая – 39100 руб.) и последующего задержания стал известен по всей стране, то «Космические коммунисты» как люди идейные денег не берут, оживлять собираются Христа, Ленина, Сталина, да и дальше Волгограда влияние этой малочисленной секты не распространяется. Что касается Грабового, то он якобы и «органотерапией» в федоровском духе занимается, обеспечивая бессмертие адептов (и, наверное, свое собственное), и

партию

ДРУГГ

(добровольное

распространение

учения

Григория

Грабового) пытается создать! Полной противоположностью федоровскому отношению к полу, рождению и любви является философия В.В. Розанова, которого объединяет с Федоровым разве что оригинальность учения, не вписывающегося в сложившиеся традиции, что констатируют практически все исследователи русской философской мысли. Оригинальность выражается не только в огромном внимании Розанова к вопросам пола, к интимной стороне человеческой жизни, о которой он написал, по собственному признанию, более тысячи статей, не только в его стремлении сочетать критически осмысленные Православные ценности с языческими заимствованиями – «Я восстановил, очистил и обновил половые фетиши Востока и древности…»273. Оригинальность Розанова, «романиста в сердце и чуть-чуть психолога», 272

Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. /Н.Ф. Федоров, С.440-441 273 Розанов, В.В. Мимолетное. 1915 год. /В.В. Розанов. Мимолетное. – М.: Республика,1994, С.36

150

состоит и в форме его произведений, где широко представлены образность, поэтичность, ситуативность, эмоционально окрашивающие розановские тексты. Отмечая, что особенность его языка заключается в «обыденности, обыкновенности и

в то же

время поэтичности», С.М. Климова

предостерегает от упрощенной интерпретации розановских работ. «Все попытки заканчиваются тем, что исследователи лишь пересказывают (что очень занимательно) или переписывают самих себя в нем, ссылаясь на В. Розанова и бесконечно цитируя его», - пишет она274, сама уделяя значительное внимание именно жанровой, стилистической, структурной специфике ряда трудов философа, в которых следует освоить стиль «почтирукописности»

-

соединения

интонационности

для

утверждения

философии»275.

Тем не менее

«индивидуального всеобщего

цитирование

значения

словаря

и

интимной

– доказательная

база

претендующего на историко-философское исследования, а в культурнофилософской антропологии, предметом которой выступают религиозные, художественные, философские тексты, без многочисленных цитат из этих текстов не обойтись. Другое дело, что недопустимы «переписывание себя», однобокий, тенденциозный подбор выхваченных из общего контекста цитат, выстроенных для подтверждения не позиции автора исследуемого текста, а представлений исследователя. В силу указанной специфики философского творчества Розанова, прежде всего эмоциональной окрашенности его текстов, представляется важным принимать во внимание биографические особенности, наложившие отпечаток как на общую тональность, так на принципиальные положения розановского философского учения. Розанов очень рано женился на бывшей любовнице Ф.М. Достоевского А.П. Сусловой. Та встречалась с Достоевским (немало помучив его), когда была в два раза младше уже известного к тому времени русского писателя; когда она выходит замуж за Розанова, то уже сама почти в два раза старше 274

Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова, С.253 275 Там же, С.291

151

своего мужа-студента. Насколько сказался на таком довольно необычном выборе факт былой близости Сусловой с Достоевским, к творчеству и личности которого философ на всю жизнь сохранил в целом чрезвычайно уважительное отношение, судить сегодня трудно, но в «Людях лунного света» Розанов позже напишет о своей уверенности, что избрание Богом Магомета частично было вызвано любовью последнего в его 17 лет к 40летней Хадидже, причем Магомет сохранил любовь к первой жене и впредь. Самому философу повторить опыт Магомета не удалось: Суслова бросает молодого мужа, так и не дав официального развода. И когда Розанов находит свою настоящую любовь в лице учительской вдовы В.Д. Бутягиной, его повторный брак не мог быть признан законным, формально философ продолжал

пребывать

уже

женатым

человеком.

Поэтому

незаконнорожденными считались пятеро детей, родившихся от Варвары Дмитриевны, что существенно омрачало семейное счастье Розанова, искренне и глубоко до самой смерти своей любившего «друга», «мамочку», как он называл фактическую свою жену. Сам мыслитель признавался, что никогда не нравился женщинам и что их антипатия к нему мучила его еще с гимназической поры. Не отсюда ли проистекают столь неравный по возрасту студенческий брак Розанова со взбалмошной женщиной, его сильная и многолетняя привязанность ко второй жене и повышенный интерес, проявляемый философом к вопросам пола? Жизнь, по убеждению Розанова, начинается там, где присутствуют половые различия. Не совсем так – одноклеточные формы жизни (и это подчеркивал В.С. Соловьев) пола не имеют. Пол для Розанова – «ноуменальное» второе «темное» лицо в человеке, темное не потому, что нечистое, философ

под

темнотой имеет в виду иррациональность,

таинственность. Темнота не грязна, но таинственна, не грех, но важное, ибо только темной ночью, а не солнечным днем поэты задумывают свои творения. Философ отказывается поэтому подходить к полу как к функции, тогда не было бы ценностей любви, брака, материнства. Он пишет,

152

подчеркивая

персонифицированность

как

сугубо

человеческое

во

взаимоотношении полов: «…Юноша и девушка, тяготея друг к другу бесспорно полом, тяготеют им не функционально, но лично: ясный знак, что пол – не функция, не орган, - ибо какой же есть человек, который лучше предпочел бы умереть с голоду, чем непременно есть эту кашу и этою ложкой? не дышать вовсе, чем дышать в этой комнате?»276. (Развитие безличностного, неперсонифицированного сексуального интереса в сугубо персонифицированную

влюбленность

и

любовь

рассматривалось

в

предыдущей главе). «Пол

есть

странное

физиолого-мистическое

явление,

где

так

необыкновенно запутаны нити романа и церкви, “мяса” и духа; где столько земного, и так очевидно есть небесное. Нет еще явления, куда сходилось бы столько и из самых разнообразных областей тропинок: наука и поэзия равно спешат сюда, сюда подходит искусство и сюда торопится священник. Каждый находит здесь свое, себе пищу, свою тему. И между тем нет области, менее освещенной и даже едва ли осветимой в глубине: эпитет тайны – особенно приложит сюда. Неисследимое, “непознаваемое” или, по крайней мере, с великими усилиями и очень малыми дозами познаваемое», - отмечает Розанов277. Сам он приложил значительные усилия, стремясь пол познать, поскольку уверен в огромной важности и всеприсутствии пола, чтобы люди не думали и чтобы не делали. В бедности анатомических очертаний скрыты прообразы

духовного,

поэтому

Розанов

подходит

к

полу

как

к

человеческому, а не животному. Невольно напрашиваются параллели между розановскими размышлениями о поле и учением З. Фрейда. По сути русский мыслитель интуитивно, не будучи специалистом в психологии и медицине, не имея никакого отношения к клинической практике и пользуясь чужим эмпирическим материалом, приходит к выводам, созвучным с выводами австрийского ученого. «На том уровне интуитивных догадок Розанова, на

276 277

Розанов, В.В. Семя и жизнь. /В.В. Розанов. Религия и культура. – М.: Правда,1990, С. 213 Розанов, В.В. Новые эмбрионы. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.306

153

котором только и существуют реальные параллели между ним и Фрейдом, розановский “пол” часто сходен с фрейдовским

“либидо”», - пишет А.

Эткинд278. Розанов совершенно справедливо рассуждает об индивидуальности половых качеств (половой конституции, как эти совокупность этих качеств называется ныне). Для иллюстрации философ выстраивает ряд натуральных чисел. В районе нуля имеет место половое безразличие; чем более возрастают положительные числа, тем мужественнее будет мужчина и женственнее женщина (речь идет и о внешнем облике и об интересе к противоположному полу, определяемому половой конституцией). Там, где числа отрицательные, начинается проявление склонности к своему полу. Зона умеренных

чисел (+4, +5, +6)

выступает хорошей основой для

прочного брачного союза, для привязанности одного к одной, одной к одному. Высокие положительные числа (+7, +8 - далее автор числовой ряд не продолжает) означают чрезмерный интерес к противоположному полу, любвеобильность (гиперсексуальность), но это уже своеобразная патология, супружеской верности препятствующая. Под высокие положительные числа подпадает старший Карамазов у Ф.М. Достоевского, именовавший свое отношение к женщинам, когда в каждой он обнаруживал свою, для других сомнительную, привлекательность, талантом. Как уже отмечалось, в числовых построениях Розанова имеется в виду не только сила и направленность

полового

влечения,

но

и

внешность

человека,

его

мужественность или женственность, но напрасно, считает философ, половую силу спешат обставить второстепенными добавочными чертами, например, громким голосом или развязностью поведения и нахальными манерами. Черти, предупреждает он, водятся в тихом омуте, а не в пустых стучащих бочках! Чем ближе к нулю, тем женоподобнее становится мужчина и мужеподобнее женщина. Розанов перечисляет сугубо мужские и сугубо

278

Эткинд, А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. /А. Эткинд. – СПб.: МЕДУЗА,1993, С.53

154

женские черты. Если мужская душа в идеале «твердая, прямая, крепкая, наступающая, движущая вперед, напирающая, одолевающая», то идеал очерка

женской

души

–

«нежность,

мягкость,

податливость,

уступчивость»279. (Философ проводит параллель между перечисленными чертами

мужской и женской души и строением и функционированием

мужских и женских половых органов). Но главное все же в оппозиции («противолежании») маскулинное – феминное для Розанова не внешность, не свойства души, а половое поведение. «Наибольший самец есть наичаще, наиохотнее и наимогущественнее овладевающий самкой; и наибольшая самка есть та, которая томительнее, нежнее и кротче других подпадает самцу», - пишет он280. Двойственность мужественности и женственности представляет собой различие не сущности, но существования, что не позволяет подходить к мужскому и женскому полу как противоположностям. Это понимал ряд представителей русской философской мысли, отталкивающийся от Платона и Я. Беме, который исходил из изначальной бисексуальной, андрогинной, природы человека. Такой позиции придерживается и Розанов, у него даже два Бога, мужская сторона Его и женская. И хотя Адам – лицо единичное, лишь позже из него выходит Ева, в скрытой форме он был Адамо-Евою, самцом и в потенции самкой. Философ делает далеко идущий вывод, что абсолютного деления на мужчин и женщин нет (как следует из раннее изложенного, он здесь в отечественной философии любви не одинок). Просто в одних людях преобладает мужское начало, а в других доминирует начало женское. «Преобладает» - значит, подчеркивает Розанов, «совмещается», и эти совмещения присутствуют в каждом и каждой. Соответственно, в «содомите», подверженном однополой любви, есть частица нормального, а у нормального человека имеется частица содомического, однополого влечения. (Аппендикс, аргументирует свой вывод философ, имеется у всех без

279 280

Розанов, В.В. Люди лунного света. /В.В. Розанов. Уединенное. – М.: Правда, 1990, С.33 Там же, С.31

155

исключения, но воспалительный процесс в этом рудиментарном отростке – аппендицит – встречается только у некоторых. В рассматриваемом случае – у нежных и мягких мужчин и у мужеподобных женщин). Поэтому Розанов выступает против распространенной среди моралистов мысли, будто однополое

влечение

является

результатом

пресыщения

обычными,

нормальными половыми связями, и трудно с этим розановским возражением против расхожего и ложного мнения не согласиться. Многочисленные беспорядочные половые контакты, несомненно сопровождающиеся упадком нравственного чувства, могут к гомосексуальному опыту подтолкнуть, но только при наличии пусть латентной к нему предрасположенности. «Содом теперь совершенно понятен: это влечение человека к той части в другом, - в “друге” своем, в “дружке” своей, - которая идет в мужчине от его матери, а в женщине от ее отца, т.е. (влечение) в мужчине к его женственности, а в женщине к ее мужественности», - пишет Розанов281. Тем не менее и в конце ХХ века встречаются трактовки однополой любви как извращения. Например, у А.Н. Чанышева. «Однополая любовь – извращение не только любви, но и самой жизни. Такая “любовь” угрожает самому существованию человечества, ибо бездетна, не говоря уже о ее патологии», - подчеркивает он282.

(Насколько

часто

встречается

однополое

влечение

показал

толерантный ХХ век. Гомосексуальные отношения, культивируемые и воспеваемые древними греками, признававшими любовь мужчины к мужчине высшим проявлением любовных чувств, после наступления христианской эры уходят в глубокое подполье и выходят из него в прошлом столетии; в России – в самом конце его, ибо преследовались не только общественным мнением, но и (применительно к мужчинам) законом. Наивная попытка А. Жида, автора «Имморалиста», повлиять на И.В. Сталина и легализовать в СССР гомосексуализм успехом не увенчалась).

281 282

Розанов, В.В. Мимолетное. 1915 год. /В.В. Розанов, С.177 Чанышев, А.Н. Любовь в античной Греции. /А.Н. Чанышев. //Философия любви. Ч.1, С.37

156

Как уже отмечалось, Л.Н. Толстой в «Крейцеровой сонате» призывает к половому воздержанию супругов хотя бы во время беременности и кормления младенца грудью (кормить должна всегда, если нет медицинских противопоказаний, родная мать!). Розанов категорически против и называет толстовское произведение «мрачным» и «ложным» явлением, а самого автора – «муже-девой». «Вот такую-то гадость, такой опиум и мертвечину советуют “лекарственно” принимать беременной женщине моралисты (Толстой в “Крейцеровой сонате”, и за ним целые толпы писак», - отмечает Розанов283.

Толстой

неоднократно

выступал

против

мнения,

поддерживаемого ложной, как он считает, наукой, что половая жизнь полезна для здоровья. «Какой ужас: во-первых, нарушение целомудрия гораздо больше угрожает здоровью, чем соблюдение его, а во-вторых, главное, здоровье и нравственный закон – два несоизмеримые условия жизни. Нарушать нравственный закон для здоровья – все равно, как разламывать дом, в котором живешь, чтобы топить его», - пишет Толстой284. О нравственном и физическом нездоровье русской молодежи, связанном с истощающей силы, губящей душу ранней половой жизнью, заявлял и А. С. Изгоев. А Розанов, напротив, приводит доводы в пользу благотворного влияния регулярной половой жизни на здоровье человека, причем настаивая на заключении ранних браков как мужчинами, так женщинами. В.С. Соловьев обвинял любителей одного только женского тела, игнорирующих женскую душу, в половом фетишизме. Розанов тело и душу не отрывает, усматривая в теле проявление души. «Как бедны анатомические очертания. И, обманувшись ими, ничего особенного не находя скальпелем и под микроскопом, их сочли только физиологическими знаками, без всякого иного и более утонченного содержания, особенно без содержания духовного. Между тем здесь-то и скрыты прообразы всего духовного…», - он285. Философ подходит к любви как к обмену души-тела. Хотя люди рождаются 283

Розанов, В.В. Люди лунного света. /В.В. Розанов, С.58 Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг. /Л.Н. Толстой, С.284 285 Розанов, В.В. В мире неясного и нерешенного. /В.В. Розанов. – М.: Республика,1995, С.29 284

157

для любви, но не все любят. Философ критикует в связи с этим современную ему половую мораль: «”Евангелие” есть книга бесплотных отношений – целомудрия, возведенного к абсолюту; и между тем цивилизация, казалось бы

на

нем

основанная,

есть первая

в истории,

где

проституция

регистрируется, регламентируется и имеет свое законодательство, как есть законодательство фабричное»286. (К каким пагубным последствиям приводит отсутствие законодательного регулирования проституции можно судить по современной России. Проституция несовместима с христианской половой моралью, но предшествовала последней, сосуществует с ней и впредь будет, разумеется, к сожалению, сосуществовать в силу своей неистребимости, во всяком случае в обозримом будущем. Польский сексолог З. Лев-Старович усматривает причину неистребимости проституции не в испорченности человечества, а в его сексуальной неудовлетворенности и пишет: «…Эту объективно существующую неудовлетворенность подавить невозможно, так как она имеет глубинный, фундаментальный характер. И дело культуры и воспитания – найти приемлемые с точки зрения возвышения человека и успешного развития общества формы удовлетворения, а не пытаться подавить все это в самой основе»287. Коль скоро проституция испокон веков в разных формах и практически повсеместно существует, то законодательное ее оформление, против которого выступает Розанов, крайне желательно и РПЦ тому противодействовать не станет, ведь даже тогда, когда она не была отделена от государства, в дореволюционной самодержавной России, последнее контролировало по мере возможности «коммерческий секс». В СССР, понятно, идеологические соображения, заставляющие закрывать глаза на многие негативные явления в общественной жизни того времени, исключали даже саму постановку вопроса о проституции (разве что в закрытых документах), но в посттоталитарной России, особенно с учетом масштабности

286 287

коммерческого

секса,

вопрос

о

легализации

Розанов, В.В. Христианство пассивно или активно? /В.В. Розанов. Религия и культура, С.194 Лев-Старович, З. Секс в культурах мира. /З. Лев-Старович. – М.: Мысль,1991, С.245

и

158

законодательном оформлении и регулировании проституции как в форме юридических лиц (публичные дома широко распространены в виде массажных салонов, саун и пр.), так в форме новой категории частных предпринимателей без

образования

юридического лица

(проституток

женского и мужского пола) давно назрел. В пользу такой постановки вопроса свидетельствует целый ряд соображений: экономических, нравственных, социально-гигиенических, наконец, правовых. Пока же и непосредственные поставщики «продажной любви» и потребители интимных услуг страдают от взаимного обмана и взаимного насилия, а женщины-проститутки еще и от произвола

«работодателей»-сутенеров;

государство,

приступившее

к

реализации известных четырех приоритетных и дорогостоящих программ, лишается значительных налоговых поступлений. И это в то время, когда проституция процветает в самых диких формах, отданная фактически на откуп организованной преступности, на фоне полной беспомощности правоохранительных органов. Да и общественное мнение созрело для подобных

перемен:

проститутки

отнюдь

не

стесняются

делиться

профессиональным опытом с телевизионных экранов и на страницах журналов и газет, не обходит их вниманием искусство, а для немалого количества девочек-подростков проституция видится эффективным и заманчивым средством их социального становления. Статистические данные по проституции не отражают будучи надводной частью айсберга реальной ситуации в целом по России и по ее регионам, публикуемые цифры во многом

зависят

от

активности

правоохранительных

органов

и

добросовестности авторов многочисленных публикаций… . Розанов ставит вопрос о моральном законе и норме. Вполне в русле современных представлений он отмечает: «“Развратом” называется, когда совершающееся у двоих переходит в зрение или в слышание не участвующего третьего; и есть (кажется) “разврат” для этого третьего, и есть разврат его (любопытство развращенного)»288. Философ делает вывод, что 288

Розанов, В.В. Мимолетное. 1915 год. /В.В. Розанов, С.232

159

развратных действий поэтому нет, а есть лишь «развратные» разговоры, зрелища, литература, рассказы, картинки, то есть все, что выходит за пределы интимного взаимоотношения двоих, мужчины и женщины. Область половой жизни «индивидуализирована», хотя в ней присутствует душа человека, она биологическая, а не моральная и не «анти-“моральная”», она у каждого своя, другая. «Моральный закон, - пишет Розанов, - неправо вторгнувшись в не свою область, расслоил совокупления на “нормальные”, т.е. ожидаемые, и “не нормальные”, т.е. “не желаемые”, причем эти “не желаемые” не желаются теми, которые их не желают, и в высшей степени желаются теми, которые их желают и в таком случае исполняют»289. При этом он сравнивает ретивых блюстителей норм с рабом, бегущим за торжествующей колесницей жизни, хватающимся за спицы, обрызгиваемым грязью, падающим, встающим и вновь бегущим и все время ругающимся. Люди формально присоединяются к «общему правилу», хотя и далеко не все согласны с ним – так легче скрыть собственные отклонения от правила (семейные ценности восхвалялись и «содомитами», о вреде онанизма писали и онанисты). Аналогичные мысли высказывал и Н.А. Бердяев: «Научно невозможно провести такую резкую границу между “нормальным” и “естественным” в поле и “ненормальным” и “противоестественным”. Эта граница проводилась не естественным положением вещей, а обычной социальной моралью, в которой всегда так много условного»290. Но в отличие от Розанова Бердяев задумывается о принципиальной аномальности самого полового акта. С предлагающей нормы и выступающей с позиций морального закона официальной церковью Розанов имел сложные отношения. Он критиковал проповедуемую

ею

половую

мораль,

подчеркивал

бескультурье

и

невоспитанность многих священнослужителей, называя попов «медным войском» около Христа. Так продолжалось много лет, пока в связи с тяжелой

289 290

Розанов, В.В. Люди лунного света. /В.В. Розанов, С.30 Бердяев, Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. /Н.А. Бердяев, С.189

160

болезнью любимой жены философ не сменил резко былого критического отношения к

церкви на положительно-восторженное. Розанов обвинял

духовенство в расправе над народным бытом, в наступлении на народное песенное и игровое творчество (как уже отмечалось раннее, содержащее порой немало «нескромностей», пережитков язычества, с которыми церковь действительно боролась с переменным успехом еще с времен крещения Руси), в навязывании

русскому обществу аскетических настроений.

«Странный дух оскопления, отрицания всякой плоти, вражды ко всему вещественному, материальному – сдавил с такою силою русских дух, как об этом на Западе не имеют никакого понятия», - пишет он291. Розанов отмечает, что русские церковные напевы и русская храмовая живопись бесплотны и безжизненны, что в русских храмах Богоматерь вопреки историческим фактам изображается старой или стареющей женщиной, имея вид скорее няни, чем кормящей матери. В виде идеи плотская сторона отрицается, а на деле приобретает скотское, свинское выражение, примером чему, считает мыслитель, может послужить «изуродованная» семейная жизнь русского православного духовенства: семинаристов вынуждают жениться в короткий срок между выходом из учебного заведения и принятием духовного сана; в такой спешке отсутствуют все мотивы настоящего брака, этические и эстетические. В случае потери жены священнику не дозволяется жениться второй раз, что тоже вызывает критику со стороны Розанова. Церковь противится разводу, как бы супруги не ненавидели друз друга (на данное обстоятельство указывал и Л.Н. Толстой), а на сам брак смотрит, утверждает Розанов, только как на безлюбовную животную случку, совершаемую в интересах увеличения количества христианских душ, воспринимая любую попытку поэтизации брака как восстановление язычества. Философ упрекает церковь

в

непоследовательности,

в

«невыразимой

путанице»,

ибо

Новозаветная Церковь противопоставила себя Старозаветной. Отсюда проистекает сочетание в обрядности крещения как новозаветного таинства 291

Розанов, В.В. Русская церковь. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.335

161

(Розанов трактует крещение как отвращение от греха зачавших ребенка родителей, так как первородный грех, по его мнению, уже был искуплен Иисусом Христом) с браком как таинством старозаветным. «Где настоящий ее взгляд на область ниже пояса, в крещении ли, где все это проклинается (“дунь и плюнь”) как сатанинское дело, или в браке, где все это благословляется “как исполнение Заповеди Божией”», - задается вопросом мыслитель292. Однако и сам он, что отмечали многие, в том числе и П.Б. Струве, отличается путаностью, непоследовательностью, противоречивостью в рассуждениях, вольным обращением с фактами, что связано не с понятным развитием мировоззрения в раннем и позднем периодах творчества, а с тем, что Розанов «гомерический неряха и выдумщик»293.Что Розанов «готов отрицать на следующей странице то, что сказал на предыдущей», подчеркивает и Н.А. Бердяев294. В самом деле, противоречий Розанову не занимать, причем во многом он был человеком настроения. Так, в отличие от А.И. Герцена, возражавшего против ранних браков, Розанов неоднократно призывает отодвинуть заключение брачного союза к «невинному возрасту» (13-15 лет), аргументируя свой призыв, в частности, тем, что когда в «доброе старое время» ранние браки широко практиковались, не наблюдалось недомоганий вроде «бледной немочи» или чахотки. Но ведь философ настаивает, чтобы брак заключался на основе взаимного влечения, склонности, любви. Может ли такая склонность серьезно сформироваться у почти еще ребенка?! В те же старые времена, признает Розанов, укладывали в постель новобрачных, раньше даже не знакомых друг другу! Объяснение такой непоследовательности и в особенностях розановского творчества. Отмечая, что у Розанова процесс сочинительства выступает как «знак» реальной жизни, С.М. Климова пишет: «Поэтому и фактическая сторона описываемых событий (чем древнее, тем менее доказательно) никогда не 292

Розанов, В.В. Темный лик. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.437-438 Струве, П.Б. Розанов, большой писатель с органическим пороком. /П.Б. Струве. // Вопросы философии. – 1992. - № 12, С. 84 294 Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев, С.308 293

162

волновала В. Розанова, идущего вслед за мечтой-дискурсом, наполнившим свою жизнь вербальной формой существования»295. Розанов огромное значение придает семье, которая, в чем он нимало не сомневается, играет чрезвычайно важную роль в обществе. Через семью завязываются живые связи с исторической жизнью. Сплоченная, с традициями, крепкая семья не поддается, верит философ, даже идеям социализма, не случайно социалист, как правило, одинок: это скиталец, изгой. «Семья – ближайшее и самое дорогое для нас отечество; пространственно – это место самых горячих связей; духовно – это место совершенного идеализма, живого, лучащегося», - пишет мыслитель296. Семья, конечно, признает он, есть животный союз, но при бесспорно животной сути она имеет и бесспорно мистическую, религиозную суть. Но в обществе должного внимания семье не уделяется: «И семья насколько страшно нужна каждому порознь, настолько же вообще все, коллективным национальным умом, коллективным христианским умом, собирательным церковным сердцем – к ней равнодушны и безучастны»297. Поэтому пока совершенных семей мало, пока женщина занимает все меньше места в судьбе, жизни и размышлении мужчины, «муж» и «отец» превращаются все более в «гражданина» и «дельца», а брак – в продолжение холостяцких удовольствий и девичьих шалостей. Поэтому многих их супружество тяготит, и тогда мужья заводят себе вторые семьи, а у жен появляются «друзья дома». Семьи Розанов делит на «активные» и «пассивные». Пассивных большинство, они стыдятся реально-животного в браке, далеки от

проявления чувств,

взаимных ласок, нежности, а редко встречающиеся счастливые активные семьи ощущают религиозность и святость брака, не стыдятся своих чувств и своей половой жизни, находят в последней взаимную радость. Семья

неразрывно

связывается

Розановым,

который,

по

его

собственному признанию, постоянно хотел весь мир видеть беременным, с 295

Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова, С.288-289 296 Розанов, В.В. Нечто из седой древности. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.251 297 Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб второй. /В.В. Розанов. Уединенное, С.577

163

детьми. «С детьми и горькое – сладко. Без детей – и счастья не нужно», подчеркивает он298. Да и не может быть счастья без детей. Сам отец пятерых детей, философ ведет речь не только об отсутствии у младенца греха (безгрешен и камень), а и о присутствии в нем святости. Младенец содержит положительное в себе, что ощущают даже животные, которые маленьких детей не обижают (мыслитель не сомневается, что если младенца осторожно внести в клетку с хищником, то последний младенца не тронет). «И в самом деле, не замечали ли вы, - пишет Розанов, - что дом, в который вы входите, когда он не имеет детей – мрачен и темен, именно духовно темен; а с играющими в нем детьми как будто чем-то светится, именно духовно светится»299. А светится так дом, в котором есть дети, потому что детьми этот дом освящается, санкционируется, дети – это религиозные существа, находящиеся в религиозной связи с родителями по религиозности их рождения!

«Этот возящийся около ящика с игрушками мир, двух- и

трехгодовалый мир, есть уже осуществленное “Царство Небесное”», отмечает философ300. Полагая, что судьба девушки без детей ужасна, «дымна». «прогоркла», мыслитель выдвигает «канон Розанова» для всей России – «Девушка без детей – грешница»301. Разумеется, при таком подходе к детям философ является категорическим противником абортов. «На медицинских факультетах как за границей, так и у нас открыто преподается преступное искусство вытравлять плод женский – и столь же открыто это “высокое искусство” излагается в курсах акушерства», - возмущается он. Критикует Розанов и аскетизм. Философ пишет: «Аскет никогда не носил младенца на руках; он не держал потной руки роженицы в руке своей и, дрожа сам в страхе, не удерживал ее от боязни; в утешение, в успокоение он не читал около ее подушки: “Живый в помощи Вышняго…”. Не слышал утреннего пробуждения своих малюток, когда они путаются со своими чулочками и башмачками. Не томился над умирающим ребенком. О чем же 298

Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб первый. /В.В. Розанов. Уединенное, С.368 Розанов, В.В. Семя и жизнь. /В.В. Розанов, С.209 300 Там же, С.209-210 301 Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб первый. /В.В. Розанов, С.368 299

164

он судит? И даже говорит об этой сфере: “Дайте мне жезл управления над блудом, которого не веем”»302. Но в понимании Розанова аскет аскету рознь. Есть аскеты по принуждению, а есть аскеты по призванию. К первым философ относит инквизиторов. Аскеты по призванию не станут, подобно первым, жечь людей, они отличаются величайшей нежностью не только по отношению к людям, но и ко всей природе (старец Зосима у Ф.М. Достоевского). В противоположность аскетам «с зажатыми зубами» они любят все плотское. И сделались аскетами еще в молодости. Это люди «лучащиеся». Розанов такой лучащийся аскетизм, как и обычную для него бездетность гения, выводит из положительного значения пола: человек как бы запирается в «плотинах воздержания», доводит до высшего уровня свой не получающий выхода темперамент. Вот тогда-то он и начинает «лучиться». Получается, что для немногих

избранных философ все же находит

оправдание в связи с их бездетностью. Розанов оправдывает немногих, но не всех остальных людей. Поэтому он резко выступает против оскопления не только человека, но даже и всякого животного. «Скопить – это ругаться над природой, и человек как господин ее и покровитель должен бы не только не допускать его [оскопления – А. С.] в себя, в свой род, но и не допускать его ни до чего живого. Если вносимы были некогда войны в целях уничтожения невольничества, по простому чувству отвращения к нему, настолько более оснований внести оружие для освобождения стран от этого беззакония (восточные евнухи), перед которым рабство есть сама святость и человеколюбие»303.

Полемизируя

с

религиозными

сектантами,

прибегающими к самооскоплению, философ обвиняет их в том, что последние, уничтожая физиологическую возможность исполнения греха, забывают

при

этом

о

возможности

греха

воспоминания

и

греха

представления. К тому же, заслуга перед Богом состоит не в избавлении от искушения, а в преодолении последнего мучительной борьбой с плотью. Да и

302 303

Розанов, В.В. Новые эмбрионы. /В.В. Розанов, С.302 Розанов, В. В. Психология русского раскола. /В. В. Розанов. Религия и культура, С.62-63

165

творят сектанты-скопцы преступление перед Богом: то, что Бог дал, то и отнять может только Он, убрав из «своего подобия», каковым является человек, ту или иную черту. Поэтому Розанов подходит к скопчеству как к «чудовищному самообману». Но сектанты – люди заблуждающиеся, которые пытаются, пусть неправильно, но зато искренне, бороться со своим темпераментом (здесь: половым влечением – А. С.). Делают это сектантыскопцы для Бога, для других людей, которым подают пример, во всяком случае им так кажется. А вот «скопцы из чрева матери», люди холодные, с бедным темпераментом, для окружающих просто опасны. Они нередко бывают кровожадны, как будто им нужна чужая кровь, чтобы в ней согреться. Таким был, по мнению Розанова, целомудренный и воздержанный Робеспьер (кстати, кумир В.Г. Белинского), даже своих собственных друзей посылавший на гильотину, в то время как чувственный и неукротимый Дантон благородно предупредил личных врагов о наступающей для них смертельной угрозе, позволив благополучно бежать. Розанов, исходя из своей концепции «лучащегося темперамента», интерпретирует и Ренессанс, основывая его не на «мнимо» возрождаемом античном мире, а на предшествующих ему Средних веках: «Средние века были великим хранилищем сил человеческих: в их аскетизме, в их отречении человека от себя; в презрении его к красоте своей, к силам своим, к уму своему – эти силы, это сердце, этот ум были сбережены до времени. Эпоха Возрождения

была

прикрывавший почвы

эпохой вдруг

открытия был

этого

отброшен,

клада: и к

тонкий

изумлению

слой, ряда

последующих веков из-под него засверкали ослепительные, несметные сокровища…»304.«Чуть-чуть психолог» Розанов рассуждает о «половой загадке» Н.В. Гоголя. При всех художественных достоинствах и мастерстве Гоголя философ не может простить «пакостнику», «демону, хватающемуся боязливо

за

крест

перед

смертью»

насмешек

над

российской

действительностью и обвиняет в некрофилии, усматривая половую «тайну» 304

Розанов, В.В. О символистах и декадентах. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.171

166

этого писателя «в прекрасном упокойном мире». Если живые люди в изображении Гоголя, по мнению Розанова, «куклы, схемы, аллегории пороков»,

то

покойники

прекрасны

и

индивидуально

интересны.

«Поразительно, что ведь ни одного мужского покойника он не описал, точно мужчины не умирают. Но они, конечно умирают, а только Гоголь нисколько ими не интересовался. Он вывел целый пантеон покойниц, - и не старух (ни одной), а все молоденьких и хорошеньких», - замечает философ305. Не обходит своим вниманием Розанов и столь обострившийся в его время

женский

вопрос.

Традиционная

постановка

последнего

не

укладывается в представление философа о женщине-матери в семье и обществе, и Розанов в немалой степени здесь перекликается с критикуемым им по другим вопросам Л.Н. Толстым. Такую постановку женского вопроса Розанов называет «пеной, взбившейся из общественного недомыслия». Женский вопрос для него – не в тенденции уравнения женщины с мужчиной, а защите хрупкой и нежной жены и матери. «Все женские учебные заведения, - сокрушается философ, - готовят в удачном случае монахинь, в неудачном проституток. “Жена” и “мать” в голову не приходят»306. Задаваясь вопросом, для чего существуют высшие женские курсы, Розанов не без иронии отвечает, что для «украшения» России. (Мужчины – мужик, солдат, живут для работы). А женская задача – семья и материнство. «Вот где открывается перед женщиною великая задача, - пишет Розанов. – Это – задача переработать нашу цивилизацию, приблизить ее к своему типу; овлажнить сухие черты ее влажностью материнства и краткую “деловитость” – негой и поэзией дитяти, так и хочется добавить – его безгрешностью и святостью»307. И, конечно же, женщине не исполнить свою миссию без любви к мужчине и с мужчиной: «Любовь, именно чувственная любовь, несмотря на ее грозовые и разрушительные иногда явления, драгоценна, велика и загадочна тем, что она пронизывает все человечество 305

какими-то жгучими лучами, но

Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб второй. /В.В. Розанов, С.493 Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб первый. /В.В. Розанов, С.325 307 Розанов, В.В. Женщина перед великою задачею. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.243 306

167

одновременно и нитями такой прочности, которые “в огне не горят, в воде не тонут”»308. Представители русского философского сектантства, Н.Ф. Федоров и В.В. Розанов, в своих воззрениях на взаимоотношение полов составляют взаимную оппозицию. Если для Федорова половые связи в семье постыдны, то Розанов возводит их в предмет своеобразного поклонения; если первый собирается заменить связанное с похотью рождение воскрешением, то второй не мыслит семейного счастья без детей; если Федоров считает тип женщины, мир которой ограничивается детской, низшим, чувственным, то Розанов превозносит женщину-мать. В чем оба русских мыслителя солидарны, так это в критике традиционной постановки женского вопроса, как Федоров, так Розанов выступают против уравнения женщин с мужчинами в делах и правах. Оба философа отталкиваются в своих учениях от Православия, но оба, хотя каждый по своему, от Православного вероучения далеки. И, разумеется, как любой мыслящий человек, Федоров и Розанов критически подходят к современности, а будучи во многом солидарны со славянофильскими идеями, прежде всего к современности западной.

2.2. ЧЕЛОВЕК И ЛЮБОВЬ В КУЛЬТУРЕ РУССКОГО МОДЕРНА Утвердившееся в отечественной философии и культурологи понятие «модерн» («модернизм») поначалу, в советское время,

имело сугубо

эстетическое содержание, обозначая эпоху и стиль, «главное направление буржуазного искусства эпохи его упадка»309. Что идея модерна тесно связана с развитием европейского искусства, отмечал Ю. Хабермас, отказавшийся, однако, от ограничения модерна сферой искусства и ведущий речь о

308

Розанов, В.В. Кроткий демонизм. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.202-203 Лившиц, М.А. Модернизм. /М.А. Лившиц. //Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия,1983, С.382-383. 309

168

«культурном модерне»310. В современной российской исследовательской мысли распространилось понимание модерна как культурного явления, отличающегося рациональностью, «пресечением» воспроизводства уходящей традиционной

культуры,

связанного

с

индустриализацией

и

характеризуемого развитием индивидуалистических начал. Согласия по поводу границ модерна как этапа не наблюдается, тем более что модерн понимается и как «современность». «Однако понятие “современность” не имеет сколько-нибудь строгого общепризнанного определения. Исток “современности” усматривают то в рационализме Нового времени, то в Просвещении с его верой в прогресс и опорой на научное знание, то в литературных экспериментах второй половины

XIX в., то в авангарде

10-20-х гг. ХХ в. …», - пишет В.С. Малахов311. А Ю. Хабермас, опираясь на Р. Яусса, констатирует: «“Модерными”, “новыми” осознавали себя и во времена Карла Великого, и в XII в. и в эпоху Просвещения, - а значит всегда, когда в Европе формировалось сознание новой эпохи на базе обновленного отношения к античности»312. Если модерн – более или менее устойчивый этап в развитии общества, претендующий на смену традиционной его модели,

то

модернизация

экстраполируемым

не

только

выступает на

процессом

настоящее,

обновления,

характеризуемое

как

«постмодерн», но и на прошлое и будущее. Как бы исторические рамки модерна не определялись, применительно к России о модерне правомерно говорить на рубеже позапрошлого и прошлого столетий, но с учетом российской специфики: в отечественном социокультурном пространстве модернистские тенденции и установки сочетались с традиционными, что нашло отражение в русской художественной литературе того времени. «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и 310

См. Хабермас, Ю. Модерн – незавершенный проект. /Ю. Хабермас //Вопросы философии. – 1992. - № 4, С.40-52 311 Малахов, В.С. Постмодернизм. /В.С. Малахов.//Современная западная философия: Словарь. – М.: Политиздат,1991, С.238 312 Хабермас, Ю. Модерн – незавершенный проект. /Ю. Хабермас, С.41

169

жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям – интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их и мало», - писал в конце XIX столетия А.П. Чехов313. Такая великая сила была в самом писателе, в том числе великая нравственная сила, которая в полной мере проявилась в его отношении к любви, ценностям семьи и женщине. Браки без любви заключались и в прошлые столетия, но расчет в браке приобретает идейную оправданность в распространяющейся мещанской морали с ее духом буржуазности и эгоизмом. А.П. Чехов и в художественных произведениях и в эпистолярном наследии осуждает браки без любви. «…Семья, музыка, ласка и доброе слово даются не женитьбой на первой, хотя бы весьма порядочной, встречной, а любовью. Если нет любви, то зачем говорить о ласке», - подчеркивает он314. Писатель шутил, что нажить капитал он может только безнравственным путем: либо плагиатом (выдав «Анну Каренину» за свое собственное произведение), либо женитьбой на богатой невесте. И симпатии мало, для брака нужна именно любовь. «Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это все равно что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша. В семейной жизни самый важный винт – это любовь, половое влечение, едина плоть, все же остальное – не надежно и скучно как бы умно мы не рассчитывали», - пишет он М.П. Чехову315. Когда нет взаимной любви, показывает писатель, не будет и семейного счастья. У Дядина из «Лешего» (в переработанном варианте под новым названием «Дядя Ваня» уже у Темина) жена бежала с любимым человеком на другой после свадьбы день. Жена Николая Евграфыча («Супруга») требует от мужа паспорт, чтобы выехать к любовнику за границу, при этом отказывая мужу в разводе. Дьячок Савелий убежден, что его жена – ведьма («Ведьма»), вызывающая непогоду, чтобы заманить путников и с ними переспать. Не 313

Чехов, А.П. – И.И. Орлову 22 февраля 1899 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.274 Чехов, А.П. – Ал. П. Чехову 28 августа 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.244 315 Чехов, А.П. – М.П. Чехову 26 октября 1898 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.230 314

170

любящая своего мужа Фекла – «озорная и ругательная – страсть!» бегала по ночам к приказчикам на барский двор… Словом, автор убедительно показывает, что брак без любви провоцирует измены и побеги. Измены не делают супружескую жизнь счастливей, во всяком случае, у Софьи Львовны («Володя большой и Володя маленький») и после измены «жизнь пошла попрежнему, такая же неинтересная, тоскливая и иногда даже мучительная»316. Если же брак был по расчету, а расчет не оправдался, супружеская жизнь становится вовсе безотрадной: трагик Феногенов постоянно избивал жену, сбежавшую к нему вопреки отцовской воли, а потому лишенную приданого, на которое Феногенов так рассчитывал. Женитьба без любви оборачивается многолетней трагедией. Граф в свое время женил пьяного Егора на скотнице Пелагее, и та причитает, к мужу обращаясь: «Грех, Егор Власич! Хоть бы денек со мной, несчастной, пожили. Уж двенадцать лет, как я за вас вышла, а… промеж нас ни разу любви не было!..»317. На измены жен мужья реагируют по-разному, в том числе, посмеивается писатель, пытаются применить превентивные меры. Один распускает слух о связи своей молодой супруги с полицмейстером, чтобы другие побоялись приударить за ней, другой поставляет приятелям, отвлекая их от собственной жены, женщин легкого поведения, а приятели и рады, осознав слабость ревнивца, «пробавляться» за его счет! Кое-кто из мужей сам умудряется заработать на прелестях жены, например, управляющий Куцапетов. Последний, когда князь Михайла Дмитрич путался с его супругой, кстати, не особенно молодой и не особенно красивой, брал в утешение с князя ежемесячно по две четвертных; с начальника станции Шептунова Куцапетов готов и одну четвертную (плюс местечко племяннику) получить. Другие зарабатывают себе карьеру. Женатые мужчины сами ведут себя не лучше жен, купеческий загул, в частности, не обходится без «мамзелей попухлявей».

316 317

Чехов, А.П. Володя большой и Володя маленький. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, с.287 Чехов, А.П. Егерь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.3, С.176

171

Однако А.П. Чехов, как И.С. Тургенев, отнюдь не придерживается штампа, что брак без любви непременно ведет к адюльтеру и обречен. Так, четверть века прожил герой одного из чеховских рассказов с женой, с которой его насильно поженили, «жутко» сначала приходилось. «Потом… ничего себе… попривыкли… А в настоящий момент стоит она, Зоечка, за моей спиной и, положив ручки на мои плечи, целует меня в лысину»318. Богатый, образованный, но не очень красивый и не пользующийся успехом у женщин Лаптев, сделав Юлии предложение, чувствовал себя в ложном положении: обещание верности он получил, но любви с ее стороны не было, «а сущность была та, что он покупал, а она продавала»319. «Грустно и неловко» было Лаптеву в вагонном купе, когда молодожены направились в Москву. Признание жены в любви прозвучало только через три года совместной супружеской жизни, когда рождение и смерть дочери сильно изменили обоих. Вместе с тем и брак по любви не гарантирует счастья, особенно, если имела место иллюзия любви. В любом случае восприятие брака и прежних чувств меняется со временем. Толстяк присяжный («Сильные ощущения») вспоминает, что в двадцать с небольшим лет «по уши влюбился» в свою жену Наташу: «Теперь я с удовольствием высек бы себя за раннюю женитьбу, но тогда я не знаю, что было бы со мной, если бы Наташа ответила мне отказом. Любовь была самая настоящая, такая, как в романах описывают, бешенная, страстная и прочее»320. Очень быстро разочаровался в семейной жизни вступивший в брак по любви учитель Никитин – иллюзия иссякла, началась жизнь, оказавшаяся не в ладу с покоем и счастьем. Пьяный фабрикант Фролов в порыве откровенности признается собутыльнику адвокату, что жену свою, красивую, умную, тихую, возненавидел: «Женат только два года, женился, сам знаешь, по любви, а теперь ненавижу ее уже как врага постного, как этого самого, извини,

318

Чехов, А.П. О том, как я в законный брак вступил. Рассказ./А.П. Чехов. Указ. соч. Т.2, С.17 Чехов, А.П. Три года. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, С.443 320 Чехов, А.П. Сильные ощущения. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4, С.135-136 319

172

паразита. И причин ведь нет, никаких причин!»321. Одна из причин, показывает автор, заключается в том, что самые высокие и искренние чувства губит быт. «…Неужели эта старая, очень полная, неуклюжая женщина, с тупым выражением мелочной заботы и страха перед куском хлеба, со взглядом, отуманенным постоянными мыслями о долгах и нужде, умеющая говорить только о расходах и улыбаться только дешевизне, неужели эта женщина было когда-то той самой тоненькой Варею, которую я страстно полюбил за хороший, ясный ум, за чистую душу, красоту и, как Отелло Дездемону, за “состраданье” к моей науке?», - недоумевает старый ученый из «Скучной истории»322. Думается, имей старый ученый скольконибудь достойные доходы, не опустилась бы так его некогда столь привлекательная жена. Далеко не каждая даже обеспеченная женщина сохраняет с возрастом былую физическую и душевную привлекательность, но неустроенный быт за редким исключением в прямом и переносном смысле

опускает

женщину,

заставляя

забывать

и

о

внешней

привлекательности, и о прежних высоких помыслах и интересах, все заслоняют заботы, вызванные нуждой. А.П. Чехов далек от штампов, он допускает разные варианты сексуального поведения супругов и влюбленных друг в друга людей. В частности, писатель ведет речь об измене, которую «даже и изменой считать нельзя» и которая связана с потребностью не в новой любви, а в разнообразии половых отношений. Следователь («Следователь») говорит о себе: «Изменил как-то странно, сам того не желая: пришел домой ночью навеселе, хочется приласкать кого-нибудь, а жена в интересном положении… а тут, черт ее побери, навстречу попадается дама, приехавшая погостить на три

дня,

бабенка

пустая,

глупая,

некрасивая»323.Такого рода измены

провоцируются не только потребностью в разнообразии, но и, как, собственно, со следователем произошло, неудовлетворенной сексуальной 321

Чехов, А.П. Пьяные. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.5, С.63 Чехов, А.П. Скучная история. Из записок старого человека./А.П. Чехов. Указ. соч. Т.6, С.274 323 Чехов, А.П. Следователь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.5, С.200-201 322

173

потребностью, опять-таки с любовью ничего общего не имеющей и реализуемой на уровне неперсонифицированного интереса. Это особый вид мужской (гораздо реже – женской) неверности, к которому думающей и любящей жене следует относиться осторожно, не поддаваясь понятному в такой ситуации взрыву отрицательных эмоций. Ведь провинившийся и кающийся муж, говоря о своей любви к жене, о ее достоинствах и преимуществах, не грешит против истины (согрешил он в другом, поддавшись соблазну, сиюминутному порыву). Да и сама жена недоумевает, сравнивая себя с объектом сексуального увлечения мужа: по всем показателям сравнение может быть не в пользу соперницы, более того, последняя, и жена об этом знает, порой никак не соответствует вкусам и запросам вступившего с ней в половую связь мужа. Не оправдывая такого поступка с точки зрения морали, для сохранения благополучной во всем остальном семьи, женщине, как бы обидно ей не было, следует понять и простить. Кстати, жена следователя именно так и поступила. Сдерживает свои эмоции, прощая мужу, Елена Мастакова из «Чудаков» М. Горького, уверенная, что ее муж, «дитя взрослое», постоянно ей изменяющий, другую женщину все же не полюбит. И действительно, в финальном объяснении Мастаков (искренне!) говорит, что нечаянно вышло. «Физическая измена… это не насмешка еще… Это можно объяснить десятком причин… И можно изменять, не теряя уважения», - справедливо считает Елена324. В том, что она верит в свою необходимость мужу, Елена права, но не права она в том, что не пытается определить, чего она Мастакову дать не может, не задумывается, как повести себя, чтобы мужа к другим женщинам так не тянуло, все же это не разовая измена, носящая случайный характер. Измены любящих своих мужей жен иногда вызываются обидным для них равнодушием, с которым они сталкиваются по истечении определенного времени: беспробудный храп, отсутствие комплиментов и прочих знаков ухаживания, невнимательность к настроению жены и ее запросам. Найдется 324

Горький, М. Чудаки. Сцены./М. Горький. Указ. соч. Т.17, С.100

174

ловкий и галантный ухажер, женщина может и не устоять. Иногда в размеренной, опасной своей будничностью супружеской жизни требуется «встряска», какие-то перемены, уход от повседневности, взрывы чувств, что показывает А.И. Куприн. Чувство зависти и желание «своего собственного тихого угла и теплой, неизменной женской ласки» вызвала у героя «Без заглавия» подсмотренная им жизнь супружеской четы – дачных соседей. Гостивший у последних актер уговаривает жену хозяина-учителя бежать с ним от мужа. Неожиданно появившийся супруг выбрасывает актера из начавшей было трогаться телеги, не встретив достойного сопротивления. Когда супруги возвращаются в дом, счастливая (?!) жена целует мужа и говорит, задыхаясь от волнения: «Нет, нет, нет! Никогда в моей жизни ничто подобное не может повториться. Он только притворялся мужчиной, а ты настоящий, смелый и любящий мужчина»325.

Учитель боролся и победил,

похоже, не только актера, но и всех потенциальных будущих соперников. Противоположность купринскому учителю горьковский персонаж Яков Богомолов, против обидной

невозмутимости которого бунтует его жена

Ольга. Она хочет со стороны Якова эмоций, даже гнева, обиды, ревности, но муж, услышав ее признание в измене, лишь пытается успокоить жену, которой «легко потерять себя в этой ядовитой атмосфере вожделений»326. «Обвини! Оскорби»» - требует Ольга, не чувствуя любви мужа, столь далекого от нее в своем спокойствии. Как М. Горький,

так А.П. Чехов убеждены

и убеждают в

необходимости уважения между супругами. Женщине в браке требуется больше, чем одна только физиология, она не хочет ограничиваться постелью и кухней. Хотя Татьяна Власьевна и считает, что выйдя замуж без любви, потом своего супруга полюбила, это не мешает ей вступить в связь с Ильей, потому как «стряпать пельмени и целовать околоточного в угрях – скучно!»327. Машенька объясняет свою измену мужу: «А что я с Никоном 325

Куприн, А.И. Без заглавия. /А.И. Куприн. Собр. соч. в 6 т. – М.: ГИХЛ,1957-1958. Т.1, С.315 Горький, М. Яков Богомолов. /М. Горький. Указ. соч. Т.17, С.263 327 Горький, М. Трое. /М. Горький. Указ. соч. Т.3, С.379. 326

175

живу – сам виноват: если я для него – баба и только ночью рядом, я и для другого тоже баба, мало ли приятных мужиков-то! Ты, муж, будь для меня человек лучше других, чтоб я тебя уважала и с гордостью под руку с тобой шла улицей – тогда я баловать не стану, нет! И захочется пошалить – перемогнусь, а не сдамся…»328. И Чехов подчеркивает, что женщина нуждается в уважении постоянно, воспитанные люди даже ночью спят с женщинами, соблюдая этикетные нормы – «всякое приличие в тоне и манере». «Как бы ничтожна и виновата ни была женщина, как бы близко она ни стояла к тебе, ты не имеешь права сидеть в ее присутствии без штанов, быть в ее присутствии пьяным, говорить словеса, которых не говорят даже фабричные, когда видят около себя женщин», - обращается Чехов к старшему брату

Александру329.

Вместе

с

тем

писатель

не

лишен

пусть

и

завуалированного сознания некоторого мужского превосходства, вызванного господствовавшей в его время патриархатной моделью общественной жизни. Что же, литераторы – сыны своего века, подчеркивал сам Чехов. Он, стараясь быть по возможности объективным, выступает, с одной стороны, против клеветы на женщину, с другой – против противопоставления мерзавцамужчины ангелу-женщине: «И женщина и мужчина пятак пара, только мужчина умнее и справедливее»330. Сам А.П. Чехов был к женщинам неравнодушен. Он нисколько не чурался их общества; путешествуя, всегда обращал внимание на местных жительниц и курортниц, характеризуя их в записях и письмах. Но искал писатель в женщинах не грубых чувственных удовольствий, хотя красоту женского тела по достоинству ценил. Более того, расхожее мнение, что половая способность есть признак здоровья и настоящей жизни, Чехов называет дичью. Половой инстинкт, убежден он, следует по возможности укротить и облагородить, воспитанным людям нужны от женщины не просто постель, не лошадиный пот, нужны свежесть, изящество, человечность, способность стать матерью: «…Это уже не просто 328

Горький, М. Жизнь Матвея Кожемякина. /М. Горький. Указ. соч. Т.6, С.443-444 Чехов, А.П. – Ал.П. Чехову 2 января 1889 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.313-314 330 Чехов, А.П. – А.С. Суворину 26 декабря 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.304 329

176

отправление моего животного организма, как у собаки или лягушки, а настоящая любовь, и каждое объятие бывает одухотворено чистым серьезным порывом и уважением к женщине»331. «Святое святых» для А.П. Чехова, по его собственному признанию, свобода и любовь. Уважая свободный выбор личности, писатель довольно скептически относится к тому, что современный ему институт брака способен обеспечить супружеское счастье. Об этом свидетельствует и его поздняя, незадолго до кончины, женитьба (женился он 25 мая 1901 г.). В «Записных книжках» Чехов как-то пометил: «За дверью счастливого человека должен стоять кто-то с молоточком, постоянно стучать и напоминать, что есть несчастные и что после непродолжительного счастья непременно наступит несчастье»332. Мать («Перед свадьбой») поучает дочь: «Через месяц же драться будете: и он таковский и ты таковская. Замужество только девицам одним нравится, в в нем ничего нет хорошего. Сама испытала, знаю»333. «…Испокон века так положено, чтоб законные ругались…», - убежден чиновник Пробкин334. Как Л.Н. Толстой в «Юности» писал о ложной завесе приличия, скрывающей подлинные семейные отношения, так Чехов говорит о том же: внешнее супружеское благополучие обманчиво, как, например, у Дмитрия Петровича из «Страха». Все думают, что он очень счастлив и завидуют ему, а на деле семейная жизнь его – «одно только печальное недоразумение». Часто мужья бьют, а если не бьют, то, как Яков («Скрипка Ротшильда») криком, бранью запугивают жен; жены всячески обзывают своих мужей: дурак, тиран, изверг, мучитель, махомет, бесстыдник, идол… Страшно, что многие семьи и не представляют иной жизни,

прозябая

в

душной

атмосфере

пошлости,

пьянства,

лжи,

усугубляемых постоянной заботой о куске хлеба. В такой атмосфере, конечно, не находится места для любви, которая для Чехова высшая наряду со свободой ценность и которой он желал 331

Чехов, А.П. Ариадна. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.8, С.70-71 Чехов, А.П. Записные книжки. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.10,С.471-472 333 Чехов, А.П. Перед свадьбой. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.1, С.39-40 334 Чехов, А.П. Женское счастье. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.3, С.235 332

177

«гораздо больше», чем славы. Соответственно, писатель много внимания уделяет феномену любви, задумывается над вопросами ее зарождения и половой привлекательности. Чехов выделяет преимущественно мужские (оригинальность; пылкие, красивые речи; увлеченность делом; галантность; смелость;

авторитет;

показное

пренебрежение

женским

полом)

и

преимущественно женские (чистая душа; красота) черты, вызывающие у противоположного пола интерес. Разумеется, и у мужчин внешний облик не маловажен, есть и другие общие для обоих полов черты, прежде всего вызывающее сострадание бедственное положение человека. Именно такая любовь у Саши из «Иванова», что отмечает и сам автор в письме к А.С. Суворину: она – «самка, которую побеждают самцы не яркостью перьев, не гибкостью, не храбростью, а своими жалобами, нытьем, неудачами»335. «За что люди любят?» - задается вопросом Чехов в рассказе «Он и она». Она – знаменитая певица, но уродлива, неряшлива, «мегера», как признается он, не стоящая любви и ненависти, у нее полное отсутствие женственности, это «лавочница с угловатыми манерами», с мозгами, покрытыми жиром», без сердца. Она не лучшего мнения о своем муже, который некрасив и несимпатичен, постоянно навеселе и даже дерется, лентяй и не дворянин. Но он все забывает, когда видит свою жену поющей на сцене, замечательную актрису, умеющую «перехитрить и пересилить» свою природу в театре, на обедах и балах, из утки стать павлином, а она горда смелостью и правдивостью мужа. Тем же вопросом задается чеховский персонаж Алехин («О любви»), удивленный связью красавицы Пелагеи с поваром Никанором, «мурлом», как зовут его все. Что же, любовная история как отдельное сочетает в себе общее и единичное, соответственно, общие ее проявления следует всегда рассматривать, насколько это удается, с учетом уникальности лиц и ситуаций. И нередко предметом любви выступает заведомо недостойный этого высокого чувства человек, мужчина или женщина. Порочность, недостойность человека отчетливо осознается, а порвать с ним 335

Чехов, А.П. – А.С. Суворину 30 декабря 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.310

178

или с нею любящий не в силах. Так, Любовь Андреевна любит «мелкого негодяя, ничтожество» (Трофимова из «Вишневого сада»): «Люблю… люблю… Это камень на моей шее, я с ним иду на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу»336. А герой рассказа «Любовь» признается: «Бывало, помню, в дни моего ловеласничества я бросал женщин из-за пятна на чулке, из-за одного глупого слова, из-за нечищеных зубов, а тут я прощаю все: жеванье, возню со штопором, неряшество, длинные разговоры о выеденном яйце»337. Что любовь часто не подвластна доводам разума убедительно показывает и И.А. Бунин, изображающий любовь своеобразным наваждением. У русской дамы из «Мести» это наваждение было связано с потребностью в любви, и она связывается с аферистом, который, к тому же, потеряв мужские способности, ничего не мог дать ей и как мужчина. У любви свои причуды, героиня «Памятного бала» говорит отвергаемому ухажеру: «Да, я влюблена – и знаете в кого? В своего столь презираемого вами супруга. Подумать только! Ровно вдвое старше меня, до сих пор первый пьяница во всем полку, вечно весь багровый от хмеля, груб, как унтер, днюет и ночует у какой-то распутной венгерки, а вот поди ж ты! Влюблена!»338. Что женщины влюбляются в самых отъявленных негодяев, отмечает А.И. Куприн. «…Отчего это так часто умные, милые, прекрасные женщины любят различных прохвостов? От противоположности, может быть?», - спрашивает исповедующийся, как он сам себя называет, «преступный тип», который делал, что хотел с Марьей Николаевной, неоднократно ему говорившей: «Да, я знаю, что ты негодяй; ты – грязный человек, ты развратник, ты, кроме того, еще маленький-маленький, подленький человечишка, ты алкоголик, ты изменяешь мне с самыми низкими тварями; ты всякой мало-мальски себя уважающей

женщине

должен

быть

омерзителен

и

физически

и

нравственно… и все-таки я люблю тебя. Я твоя раба, твоя собственность, твоя вещь. Если ты убьешь кого-нибудь, ограбишь, изнасилуешь ребенка, 336

Чехов, А.П. Вишневый сад. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.9, С.643 Чехов, А.П. Любовь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4,С.117 338 Бунин, И.А. Памятный бал. /И.А. Бунин. Собр. соч. в 9 т. – М.: Художественная литература,1965-1966. Т.7, С.322 337

179

от тебя ведь всего можно ожидать, - я все-таки не перестану тебя любить всю мою жизнь. Ты – моя болезнь»339. Как похожи эти слова на то, что говорила о своем муже на балу героиня Бунина, но все же «преступный тип» - это особый случай: даже пьяные, «озверелые» полковые офицеры были уязвлены издевательством «преступного типа» над столь сильно полюбившей его бедной женщиной, женой всеми уважаемого «шипкинского» подполковника, и позже постарались выгнать «преступного типа» из полка. И позже этому недостойному и вконец опустившемуся человеку попадались «бабы самые душевные,

самые

кроткие

–

даже

между

кухарками,

торговками,

номерантками, даже между обыкновенными панельными девицами»340. Проститутки,

подчеркивает

Куприн,

особенно

тяготеют

к

отрицательным, темным личностям, к диким страстям, кровавой ревности, отравлениям, побоям: «Да оно и понятно. Женское сердце всегда хочет любви, а о любви им говорят ежедневно разными кислыми, слюнявыми словами. Невольно хочется в любви перцу. Хочется уже не слов страсти, а трагически-страстных поступков. И поэтому их любовниками всегда будут воры, убийцы, сутенеры и другая сволочь»341. Наверное, к сказанному писателем следует добавить, что «полюбить» профессиональную «жрицу любви», разумеется, зная род ее занятий, способен мужчина с невысоким нравственным порогом (либо, что крайне редко, наивный, не знающий жизни и женщин, идеально и романтически настроенный человек), соответственно, выбор проститутки

предмета ее постоянных пристрастий ограничен

указанным выше Куприным специфическим контингентом. Разве что Сонька Руль имела постоянным любовником аптекарского ученика Неймана, любившего ее еще до продажи собственной матерью в публичный дом, но это особый случай. Писатель приводит и другие примеры увлечения мерзавцами: Лоренцита бежит с Энрико, грубо домогавшимся и даже пытавшимся убить ее с помощью дрессированного слона («Лолли»); Нора, 339

Куприн, А.И. С улицы. / А.И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.241 Там же, С.250 341 Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.5, С.90 340

180

брошенная опять-таки дрессировщиком Менотти, выпрыгивает из окна, не пожелав жить без своей любви к мерзавцу («ALLEZ»). Успешному спекулянту женским телом и брачному аферисту Горизонту («Яма»), чтобы прельстить очередную жертву и заставить ее пойти на все, не требовалось никаких особых усилий: «они сами шли на его зов и становились в его руках беспрекословными, послушными и податливыми»342. Куприн задумывается над таким положением дел, одно из приводимых им объяснением – мужской апломб и веский, решительный тон, особенно сильно действующие на простые и доверчивые души. Так, даже строптивая лошадь инстинктивно подчиняется

опытному

наезднику.

Привлекает

женщин

и

жалость,

возникающая у них к неудачнику мужчине, как раз себя пожалеть вначале заставил Марью Николаевну «преступный тип». В основе женской любви может лежать и смелость, незаурядность мужчины – кто знает, сошлась бы неприступная вдова с художником Розановым, не назови тот при всех князя Андрея дураком?! А мужчин в женщинах привлекает врожденная изящная умеренность, красота, ум, сочетающий детскую невинность с лукавым кокетством. Иногда мужское самолюбие трогает холодность, небрежность, недоступность женщины, но здесь не всегда может оказаться затронутым сердце. Русские писатели единодушно отмечают трагизм любви, да и в целом для отечественной философской и литературно-художественной мысли характерен довольно пессимистический взгляд на счастье в супружестве и любви. Трагизм любви, что ранее рассматривалось, в противоречии разума и чувства, но не только. Любовь трагична еще и потому, что порой приходит слишком поздно, даря короткое счастье или не успев подарить его вовсе: «не цвести цветам поздней осенью!». У А.П. Чехова неизлечимо больная княжна Маруся

признается-таки

в

любви

бывшему

крепостному,

ставшему

известным преуспевающим врачом, Топоркову и умирает, не прожив в Южной Франции с любимым и ответившим на ее любовь человеком и трех 342

Куприн, А.И. Яма./А.И. Куприн, С.128

181

дней («Цветы запоздалые»); когда муж, поняв разочарование жены его благополучным возвращением из штормового моря на берег, уходит с дурачком Петрушкой назад навстречу волнам и льдинам и гибнет, только тогда жена полюбила уже безвозвратно потерянного и ставшего ей близким человека («В рождественскую ночь»). Трагизм любви и в разладе между любовью и творчеством. «Все мыслители в 40 лет были уже импотентами, а дикари в 90 лет держат по 90 жен», - пишет Чехов343. Ради творчества, увлеченности делом нередко приходится поступаться счастьем семейным. Ну и, конечно, трагизм любви в пресловутом любовном треугольнике и в объективных препятствиях счастливой вдруг нагрянувшей любви, как это произошло у Гурова с «ламой с собачкой». Словом, писатель, что уже отмечалось, пессимистически настроен в отношении счастливой долгой и прочной взаимной любви и, соответственно, в отношении пусть даже построенного на любви счастливого брака. Немалую долю чеховского пессимизма вызывают многочисленные отклонения от господствующей половой морали, мужской и женский половой разврат. Чехов, в отличие, скажем, от Горького не так часто описывает развратные помыслы и действия, но и нарисованных им картин вполне достаточно, чтобы уяснить «звериную» сторону сущности русского человека, у которого вдобавок есть еще одна «страшная особенность»: быть подлецом и в то же время не хотеть осознавать этого! Это женские образы «молодой, хорошенькой, развратной гадины» Нади («Который из трех»), барыни Стрелковой, изменившей мужу вскоре после свадьбы и не постеснявшейся присмотреть себе в очередные любовники зависимого от ее барской воли любящего свою жену мужика Степана («Барыня»), солдатки Акульки («Шведская спичка»). Не менее отвратительны в чеховских произведениях развратники-мужчины. Например, старик, мечтающий дать хорошенькой пассажирке, соседке по вагону, хлороформу, да и «целовать во все лопатки», благо все другие пассажиры уже спят («В вагоне»). 343

Чехов, А.П. – А.С. Суворину 11 ноября 1893 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.34

182

Не лучше выглядит и «честный развратник» Груздев, вызвавший проститутку Катю на откровенный разговор и тем самым совершивший «насилие, которое может совершить иногда насущный кусок хлеба»344. Писатель – убежденный противник проституции, он, вопреки тогдашнему общественному мнению, видит в ней социальное зло (студента Васильева из рассказа «Припадок» друзья за то же убеждение ведут на прием к психиатру). «Богатый москвич тратит сотни и тысячи на то, чтобы из меньшей братии создать побольше проституток, рабов, сифилитиков, алкоголиков…», отмечает Чехов345, по мнению которого, утонченные развратники, блудники и пьяницы распространены больше не в среде интеллигенции, а в среде «поэтов, аббатов и особ, исправно посещающих посольские церкви»346. Вместе с тем сам писатель далек от ханжества. Он хотя и пишет, что не знает, кто прав: древние со своей откровенностью или современники, чопорные на бумаге и «холодно-циничные» в душе и жизни, но явные его симпатии на стороне первых. «Всякий имеет право жить с кем угодно и как угодно, - это право развитого человека», - убежден Чехов347. Поэтому он считает, что дурного мало, когда старец Паскаль, персонаж Романа Э. Золя «Доктор Паскаль», спал с девицей, - это его личное дело. «…Но дурно, что Зола похвалил Клотильду за то, что она спала с Паскалем, и дурно, что это извращение он называет любовью», - подчеркивает Чехов348. Писатель не абсолютизирует значения половой жизни, но и защищает ее от А.С. Суворина, создавшего образ девицы, поблекшей и потухшей после совокупления, и от Л.Н. Толстого, о котором пишет: «Так, его рассуждения о сифилисе, воспитательных домах, об отвращении женщин к совокуплению и проч. не только могут быть оспариваемы, но и прямо изобличают человека

344

Чехов, А.П. Слова, слова и слова. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.1, С.527 Чехов, А.П. – Н.М. Елизову 23 января 1897 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.127-128 346 Чехов, А.П. – А.С. Суворину 7 мая 1889 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.343 347 Чехов, А.П. – Ал.П. Чехову 20 февраля 1883 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.15 348 Чехов, А.П. – А.С. Суворину 11 ноября 1893 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.34 345

183

невежественного, не потрудившегося в продолжении своей долгой жизни прочесть две-три книжки, написанные специалистами»349. А.П. Чехов стремится к объективности и в своей оценке современной ему половой морали, в которой модернистские установки на рациональность вытесняют традиционно-нормативные версии взаимоотношения полов. По поводу замечания А.С. Суворина, что в последнее время девочки стали развратны, он пишет: «Если они и развращены, то время тут положительно ни при чем. Прежде развратнее даже были: ибо сей разврат как бы узаконивался. Вспомните Екатерину, которая хотела женить Мамонова на 13-летней девочке. Пушкин в своем “Станционном смотрителе” целуется взасос с 14-летней девочкой, а героини Шекспира все в возрасте от 14 до 16 лет. И не столько уж у Вас случаев, чтобы делать обобщения»350. Но и особых иллюзий по поводу современности писатель не был склонен питать. Констатируя рационализацию взаимоотношений полов, когда шептаться под трель соловья в темных аллеях, посылать душистые записочки, петь романсы,

страдать

в

ожидании

первого

поцелуя

стало

так

же

«несвоевременно», как одеваться в латы, он пишет: «Любовь. Или это остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным, или же это часть того, что в будущем разовьется в нечто громадное, в настоящем же оно не удовлетворяет, дает гораздо меньше, чем ждешь»351. А ведь любовь обогащает, облагораживает человека – «Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить»352. «Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть»353. Чехов и старается это показать, в том числе в сфере взаимоотношения полов и любви, показать без прикрас и без сгущения красок, каков мужчина (Он) и какова женщина (Она). 349

Чехов, А.П. – А.Н. Плещееву 15 февраля 1890 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.391 Чехов, А.П. – А.С. Суворину 27 мая 1891 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.490-491 351 Чехов, А.П. Записные книжки. /А.П. Чехов, С.499 352 Там же, С.482 353 Там же, С.512 350

184

Каков есть человек, показывает и М. Горький. Романтик в ранний период своего творчества, Горький в своем отношении к женщине на всю свою жизнь так романтиком и остается. О себе он пишет: «…Меня особенно сводило с ума отношение к женщине; начитавшись романов, я смотрел на женщину как на самое лучшее и замечательное в жизни. В этом утверждали меня бабушка, ее рассказы о богородице и Василисе Премудрой, несчастная прачка Наталья и те сотни, тысячи замеченных мною взглядов, улыбок, которыми женщины, матери жизни, укрепляют ее, эту жизнь, бедную радостями, бедною любовью»354. Настоящий гимн женщине-матери Горький поет в «Сказках об Италии», убеждая, что вся гордость мира – от Матерей! Они родили Моисея, Магомета и «великого пророка Иисуса». Такое же восторженное и чрезвычайно уважительное отношение к женщине писатель вкладывает в уста целого ряда своих литературных героев. Например, Самохвалов из «Чудаков» заявляет: «Вообще, женщины – самое лучшее… и, если было что хорошее, чистое в моей жизни, - это были вы… женщины… Готов молиться: да сохранит их господь бог, ибо нет у него среди русского племени ничего лучше женщин!»355. А для Богомолова из «Якова Богомолова» женщина – «это стержень нашей жизни, ось бытия, вокруг женщины вращаются все солнца и звезды нашей поэзии, все лучшее наше – для нее»356. Но жену свою счастливой Богомолов сделать не сумел! Конечно,

большинство

горьковских

персонажей,

отдавая

дань

господствующей патриархальной общественной модели, смотрит даже на собственных жен, сестер, матерей и дочерей совсем иными глазами, причем не только в простом народе, но и в образованной и высококультурной среде. Об Ипполите Сергеевиче из «Вареньки Олесовой» Горький пишет: «Человек высокой культуры, он внешне относился к женщине, как к существу умственно равному, но в глубине души, как все мужчины, думал о женщине

354

Горький, М. В людях. /М. Горький. Указ. соч. Т.9, С.411 Горький, М. Чудаки. /М. Горький, С.109 356 Горький, М. Яков Богомолов. /М. Горький, С.243 355

185

скептически и с иронией»357. Но Ипполиту Сергеевичу поднять на женщину руку и в голову не придет, а для массы необразованных мужчин избиение женщин, показывает писатель, обычное дело, причем ему находится даже идейное оправдание. Пушкарь («Жизнь Матвея Кожемякина») говорит: «Бабы – они пустые, их можно вот как бить! У мужиков внутренности тесно положены, а баба – у нее пространство внутри. Она – вроде барабана, примерно…»358. А в «Фоме Гордееве» автор вспоминает русскую народную пословицу, гласящую: «люби жену – как душу, тряси ее – как грушу». Такое отношение к женщине закладывается, отмечает Горький, с раннего детства и проявляется уже со всей очевидностью в подростковом возрасте. «Наблюдая за играми молодежи в поле, около монастырской ограды, он видел, что даже подростки любят обижать девиц: щиплют их, колотят, бросают в косы репьи; во время игры в горелки стараются загнать девиц к самой ограде, где густо и высоко разрослась крапива, и там повалить их в жгучую заросль. Слезы обиженных девушек почти всегда вызывали довольные усмешки парней, и во всех играх ясно сквозило желание причинить боль, грубо подчеркнуть превосходство мужской силы», - рассказывает писатель о впечатлениях Матвея Кожемякина359. (Разумеется, на поведении подростков сказывалось воспитание пренебрежительного отношения к женскому полу, но следует иметь в виду и то, что в подростковом возрасте щипки, толчки, отбирание каких-либо предметов и прочее являются элементами подростковой любовной игры, представляют собой не столько желание унизить, сколько своеобразный способ обратить на себя внимание, причем достается больше девочкам, которые представляют для мальчиков повышенный интерес, первым «красавицам» смешанного коллектива). Борисоглебский учитель (?!), вспоминает Горький в своем автобиографическом рассказе «Сторож», «порол по субботам в бане свою жену; иногда она вырывалась от него и, нагая,

357

Горький, М. Варенька Олесова. /М. Горький. Указ. соч. Т.2, С.53 Горький, М. Жизнь Матвея Кожемякина. /М. Горький, С.163 359 Там же, С.186 358

186

толстая, бегала по саду, он же гонялся за нею с прутьями в руках»360. Веселящаяся публика смотрела на этот бесплатный и забавный для нее спектакль сквозь щели в заборе. Били даже беременных женщин, после чего те становились либо бесплодны, либо рожали ослабленных нездоровых детей, рано уходивших из жизни. (Причина

распространенного детского

нездоровья, конечно, не ограничивалась одними побоями, это и пьянство при зачатии, и недоедание вынашивающих матерей, и их тяжелый физический труд). Васса Железнова из одноименной драмы потеряла много детей. – «А помирали оттого, что родились слабые, а слабые родились потому, что отец пил много и бил меня часто»361. Поэтому Васса советует своим дочерям не торопиться вступать в брак. Если жен и любовниц били обычно «просто так», то уж совсем жестоко наказывали женщин за измену. Часто доходило и до убийства, как в случае с кузнецом Савелом («Трое»), разбившем загулявшей с «фетьфебелем» жене голову щипцами. Следует заметить, что описываемые автором жестокости являются отнюдь не плодом его фантазии, а заимствованы из его многочисленных наблюдений за реальной жизнью. Однако ради материальной выгоды некоторые мужья поощряли связи своих жен с другими мужчинами. В «Фелицатином раишке» - публичном доме городка Окурова – имелось всего три девицы. «…Когда к Фелицате съезжалось много гостей, она звала на помощь себе жен и девиц слободы; знали, кто из них ходит к ней, но относились к этому промыслу жен и дочерей хладнокровно, деньги же, заработанные ими, отнимали на пропой», пишет Горький362. Сами мужья, если вопреки перманентному пьянству на половую жизнь еще были способны, себя, как правило, никакими запретами не стесняли. Хозяин постоялого двора Устин Сутырин непорядок обозначал любимым словечком «ералаш». Ералаш был и в его семье: сам Устин заставил жить с собою вдову сына, та встречалась с молодым татарином. Доходило и до 360

Горький, М. Сторож. /М. Горький. Указ. соч. Т.10, С.27 Горький, М. Васса Железнова. Второй вариант. /М. Горький. Указ. соч. Т.17, С.435 362 Горький, М. Городок Окуров. /М. Горький. Указ. соч. Т.6, С.12 361

187

инцеста, «птичьего греха» - «Когда свекор со снохой соймется али отец с дочерью… Как птица, значит, небесная, ни родства, ни свойства не признает она, вот и говорят: птичий грех…»363.

На страницах художественных

произведений М. Горького много упоминаний и описаний самых мерзких отступлений от господствующей половой морали, некоторые из которых иначе как извращениями трудно охарактеризовать. Автор показывает жизнь, «насыщенную жестокой чувственностью», «глупую, деревянную жизнь». Это и купцы, покупающие девочек-подростков для развратных действий с ними, это и 60-летний старик-педофил, уличенный в растлении детей, это и оргии с женским

раздеванием,

это

и

откровенная

отвратительная

торговля

безобразным телом, когда «Содомиха, пожилая, грязная и толстая баба, учит городскую молодежь делам любви за косушку водки и фунт кренделей»364. Грязный разврат не обходит стороной даже монастыри: «Монахи и вино пьют и с женщинами усердно путаются; кои помоложе, те на выселки ночами бегают, к старшим женщины ходят в кельи, якобы полы мыть; ну, конечно, богомолками тоже пользуются»365. Присутствуют в монашеской жизни и онанизм, и «злая жадность до женщины», и «все пакости плоти их, коя и скотом не брезгует…»366. Не лучше обстоит дело с половой моралью в среде агентов охранного отделения. Вряд ли Горький в своем рассказе о нравах сотрудников «охранки» далек от истины. Предвзятость автора сказалась скорее в самом внимании к половому поведению именно этих людей. Кто тенденциозен, так это М.Н. Лядов, вспоминавший в 1924 году о половой распущенности провокаторов, завербованных жандармами. «У всех у них основная черта – полная половая распущенность, вечные романы, вечные связи. Основной мотив, толкнувший их на путь провокации (они не сразу стали провокаторами), это то, что они распустили себя в области половых

363

Горький, М. Птичий грех. /М. Горький. Указ. Соч. Т.8, С.245-246 Горький, М. Жизнь Матвея Кожемякина. /М. Горький, С.179 365 Горький, М. Исповедь. /М. Горький. Указ. соч. Т.5, С.217 366 Там же, С.228 364

188

отношений…», - говорил Лядов367. А Горький еще в 1907 году писал о сотрудниках охранного отделения: «С завистью сообщали друг другу о кутежах начальства, подробно описывали телосложение знакомых распутниц и жарко спорили о разных приемах половых сношений. Большинство было холостые, почти все молоды, и для каждого женщина являлась чем-то вроде водки, - она успокаивала, усыпляла, с нею отдыхали от тревог собачьей жизни. Почти каждый имел в кармане свидетельству

З.Н.

Гиппиус,

сам

неприличные фотографии [по

Горький,

которого

«потянуло

на

клубничку», коллекционировал «эротические альбомы», скупая их после революции – А. С.],

их рассматривали и при этом говорили пакости,

возбуждавшие у Евсея острое, опьяняющее любопытство, а иногда – неверие и тошноту. Он знал, что некоторые из них занимаются мужеложством, очень многие заражены секретными болезнями…»368. Сам Евсей, выдав семь революционеров, пошел с заработанными 25 рублями в публичный дом. Приводит писатель и неоднократные примеры эксгибиционизма: юродивая Собачья Матка «бесстыдно и зло обнажалась», задирая юбку и показывая «пачпорт» мальчишкам. В комендатуру отвезли офицера, который «забрался в дамскую уборную и начал женщинам показывать свои особенности»369. Сторож Крамаренко обнажается уже из хулиганских побуждений,

когда орал под окнами богомольного старичка смазчика

Егоршина, чтобы тот тоже вышел раздетым – тогда жена смазчика выберет лучшего! Жена плеснула на нахала кипятком, но это не спасло ее от избиения гаечным ключом («Книга»). Описанное выше «бешенство плоти» при всей неприглядности менее отвратительно, чем «безумие гнили, не утратившей внешний облик человека». В «Стороже» Горький показывает «гнуснейшее, мстительное осмеяние того инстинкта, который непрерывно, победоносно засевает опустошаемые смертью поля жизни и является возбудителем всей 367

Лядов, М.Н. Вопросы быта. Доклад на собрании ячейки Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (1924 г.)./М.Н. Лядов. //Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов) – М.: Политиздат,1989, С.320 368 Горький, М. Жизнь ненужного человека. /М. Горький. Указ. соч. Т.5, С.89 369 Горький, М. Жизнь Клима Самгина. Часть четвертая. /М. Горький. Указ. соч. Т.15, С.309

189

красоты мира; здесь свински подрывали самый корень жизни, отравляя гноем больного воображения таинственно прекрасные истоки ее»370. Эти мрачные впечатления писатель вынес после посещения происходившего в ночлежке посвящения в кавалеры ордена «Преподобной Аквавиты», причем участники церемонии смотрели на отвратительное действо не как на забаву, а «с угрюмой напряженностью убийц», серьезно. Конечно, на фоне такого «ордена», отдаленно напоминающего современных сатанистов, невинным выглядит

кружок

«обнаженцев»,

гимназистов

и

гимназисток

из

обеспеченных семей, читавших в темноте «бесстыдные» стихи. Демонстрация ужасов «помойной ямы» для М. Горького не самоцель. «Зачем я рассказываю эти мерзости? – задается он вопросом. – А чтобы вы знали, милостивые государи, - это ведь не прошло, не прошло! Вам нравятся страхи выдуманные, нравятся ужасы, красиво рассказанные, фантастически страшное приятно волнует вас. А я вот знаю действительно страшное, буднично ужасное, и за мною неотрицаемое право неприятно волновать вас рассказами о нем, дабы вы вспомнили, как живете и в чем живете»371. Горький верит, что мятежный человек преодолеет «чувственности грязный лик», да и в современных ему людях ямы, дна он старается обнаружить человеческое. Писатель показывает, что и «девицы веселой жизни» (проститутки) тянутся к светлому. Они калеки и заслуживают сочувствия, как говорит безрукий инвалид о проститутке Аннушке: «У меня машиной руки вырвало, а у нее душу – жизнью»372. Проститутка Тереза уходит от реальной грязи в иллюзорный мир чистых чувств, заказывая письма от себя придуманному Болесю, а от Болеся – себе. Проститутка Лодка бесплатно (считая, что это – критерий любви) отдается поэту-самоучке Симе, чтобы за «чистую» любовь ей грехи простились. Счастливой любви Горький так и не показывает, взаимоотношения полов омрачают либо скотство, либо трагизм, либо, как имело место у Клима 370

Горький, М. Сторож. /М. Горький, С.36 Горький, М. В людях. /М. Горький, С.411 372 Горький, М. Тоска. /М. Горький. Указ. соч. Т.1, С.290 371

190

Самгина, что тоже трагично, непоследовательность и смятение чувств, усугубленные

попытками

их

рационализации.

(А.П.

Чехов

относил

пристрастие к самокопанию, к беспрестанным вопросам, столь свойственное «порядочным» русским людям, к национальным особенностям любви). Если и

подходят

во

всем

люди

друг

другу,

счастье

их

разрушается

неблагоприятным социальным фоном и прочими обстоятельствами. О супругах Орловых Горький пишет: «Оба они – молодые и здоровые люди – любили друг друга и гордились друг другом. Гришка был такой сильный, горячий, красивый, а Матрена – белая, полная, с огоньком в серых глазах, “ядреная баба”, - говорили о ней на дворе. Они любили друг друга, но им было скучно жить, у них не было впечатлений и интересов, которые могли бы дать им возможность отдохнуть друг от друга, удовлетворяли бы естественную потребность человека – волноваться, думать, - вообще жить. Если б у Орловых была жизненная цель, - хоть бы накопление денег грош за грошем, - тогда, несомненно, им жилось бы легче»373. Григорий со всеми вытекающими последствиями скрашивал жизнь пьянством… Злоупотребление спиртным калечило и калечит жизнь многих россиян, чрезмерное пьянство продолжает омрачать свадьбы. Матвей Кожемякин записал: «А на свадьбе у Титовых напились все, полегли спать кто где, утром Яков Титов проснулся, а рядом с ним в постели невестина сестра, разбудил он ее, она кричать: “Батюшки, что это? Где же мой-от муж?” А он в сенях, со свахой спит. Покричали, подрались, поплакали, да снова пировать. Бабы тоже на свадьбах много пьют»374. Как уже отмечалось, любовь представляет собой неразрывное единство физиологического и духовного начал, отсутствие или ущербность одного из этих начал компенсируется на стороне. Не мог найти Павел из «Мордовки» общего языка с женой, противостоящей его увлечению политикой. – «Хотелось какой-то особенно глубокой и полной женской ласки, такой,

373 374

Горький, М. Супруги Орловы. /М. Горький. Указ. соч. Т.2, С.152 Горький, М. Жизнь Матвея Кожемякина. /М. Горький, С.305-306

191

которая, зажигая тело, и душе помогла бы разгореться светлее, ярче. Но за ласкою для души надо было идти на край города, к некрасивой мордовке Лизе…»375.У Василия Семеновича сразу три любовницы: одна, как он объясняет, для плотской забавы, другая – для ума, третья – правду любит, а без правды «скушно» («Хозяин»).

Вызванное двойственностью любви

раздвоение чувств присуще и бунинскому персонажу студенту Мещерскому, которому Бог дал сразу две любви, «такие разные и такие страстные, такую мучительную красоту обожания Натали и такое телесное упоение Соней»376. Русский модерн сопровождался всплеском эротизации, что показывает И.А. Бунин. Он сопоставляет, с одной стороны, оборванного караульщика, все сыновья которого погибли на фронте, смрадные избы, где вместе укладываются спать бабы, старики, дети и овцы, горько плачущую старуху, незаслуженно обиженную чиновником-хозяином, выживающим ее для замены на молодую, потенциальную любовницу, прислугу, а с другой стороны, море веселья в ресторанах, театрах и кабаре, где, в частности, «худые девицы и юноши, раздевшись донага и увенчав себя стеклянными виноградными гроздьями, яростно гонялись друг за другом, притворяясь какими-то сатирами и нимфами…»377.

Однако в отличие от ряда своих

соотечественников Бунин вовсе не склонен идеализировать русскую крестьянскую, «мужицкую» среду и откровенно показывает многочисленные мерзости животного содержания народной жизни. Аким за пятиалтынный уступает свою жену любящему «это дело» некоему Панкову; Тихон Ильич насилует Молодую, которую в отместку за измену до темноты в глазах вытягивает кнутом муж Родька; подпившие мещане ту же Молодую подвешивают в саду на дереве с завязанными на голове юбками; странник Макар Иванович «поймали, с дружком своим, бабу на дороге, оттащили в караулку

375

в

Ключиках

–

и

четыре

Горький, М. Мордовка. /М. Горький. Указ. соч. Т.7, С.170 Бунин, И.А. Натали. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.7, С.153-154 377 Бунин, И.А. Старуха. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.415 376

дня

ходили

насиловали

ее…

192

поочередно…»378; Шаша и его отец Роман жили с одной любовницей, солдаткой-кухаркой, причем сын делал это назло отцу, изнуряя при этом опять-таки из вредности свою собственную жену ревностью и страхами; открыто похваляющийся похотливостью Юшка насилует Наташку, и она, «теряя сознание от ужаса и отвращения, покорно отдавалась ему»379; бесстыдные рассказы о подробностях интимной жизни с молодой женой работника

Пашки

смутили

даже

восхищавшегося

им

гимназиста;

отвратительна сводница Агафья, «греховодница», которой мужик за совращение

дочери

разбил

лицо.

Произведения

Бунина

изобилуют

сексуальным насилием в разных формах… Но Бунин описанием одного звериного не ограничивается, в его творчестве достаточно широко представлено и русское святое. Такова, например, Аглая из одноименного рассказа. Человеческое горе, убежден Бунин, свято. Горе многострадального русского народа, нищего, голодного, бесправного,

превращает

крестьянскую

жизнь

в

своеобразное

сподвижничество, уравновешивая звериное святым. Да и звериному писатель находит оправдание в той же нищете, что может выйти из ребенка, повстречавшегося с голодной смертью?! И в зверином, и в святом прослеживается трагизм. И.А. Бунин рассматривает подростковую и юношескую, добрачную и внебрачную, супружескую и неразделенную любовь, не обходит вниманием и любовный треугольник, но как бы ни была разнообразна описываемая автором любовь, она у него выглядит всегда трагичной. Если и упоминает писатель об изящной влюбленной паре, не скрывавшей перед пассажирами большого корабля своего счастья, то с пояснением, что эта пара была нанята судовладельцем

играть в любовь

за хорошие деньги, создавая

соответствующее настроение у окружающих. Своеобразный «счастливый» конец в бунинском рассказе «Ночлег» - собака вырывает горло марокканцу,

378 379

Бунин, И.А. Деревня. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.3, С.124 Бунин, И.А. Суходол. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.3, С.181

193

пытавшемуся изнасиловать девочку на постоялом дворе.Трагизм требует серьезности. Без тени иронии изображает Бунин любовный треугольник, который в его изложении не комичен, а трагичен. Стреляется обманутый муж-офицер

(«Кавказ»),

застрелена

австрийским

писателем

русская

журналистка («Генрих»), удавил жену подпояской староста Лавр («Дубки»), на каторгу попадает Павел Сергеевич, убивший объявившую о разрыве содержанку («Пароход “Саратов”»), травится Галя Ганская из одноименного рассказа. Когда жизнь любимого или любящего человека не прерывается насильственно, вмешивается естественная смерть («Три рубля», «В Париже», «Натали», например). Если не приходит смерть, то вспыхнувшее было чувство любви прерывает разлука, иногда после первой и оказавшейся единственной

счастливой

ночи

(«Антигона»).

Бунин

исключает

легкомысленные, быстро забывающиеся, служащие только физиологической разрядке связи. У его персонажей даже случайные связи по своему серьезны, на них налет печали и трагичности. Такие встречи сохраняются в памяти и сердце долгие годы. Трагична любовь не только в образованных, но и в простонародных

слоях,

которым

автор

вовсе

не

отказывает

в

многосложности любовных переживаний. Показателен в этом отношении рассказ «Игнат», в котором, как в ряде других своих произведений, писатель поднимает

важный

вопрос

объективного

равенства

партнеров

как

потенциального залога счастливой любви. Не пара друг другу Петруша и Танечка («Таня»), Николай Алексеевич и Надежда («Темные аллеи») в силу социальных различий, не пара Эмиль и госпожа Маро в силу различий возрастных. Такие отношения заранее обречены. Петруша и Николай Алексеевич бросают своих возлюбленных, Эмиль стреляет в госпожу Маро и лишь

в

последний

момент

отказывается

от

обговоренного

между

любовниками самоубийства. В отличие от Эмиля и его старшей по возрасту возлюбленной большинство людей самоограничиваются в чувствах, стараясь сознательно

или

неосознанно

не

позволить

развиться

любви

при

существенных различиях (в возрасте, образовании, социальном положении,

194

мировоззрении и других). Николай Алексеевич пережил «лучшие минуты жизни» с крепостной Надеждой, но повстречав ее спустя три десятка лет, приходит к выводу о невозможности того, чтобы эта женщина оказалась матерью его детей и хозяйкой его дома. Что необходимо равенство воспитания и образования, показывает и А.И. Куприн. Большой была любовь «паныча» Ивана и лесной девушки, ведьминой внучки, Олеси, но понимает она, что не может стать женой горожанина Ивана и исчезает из его жизни, оставив на память о своей нежной и великодушной любви нитку дешевых бус. Чуткая Олеся спасает тупиковую ситуацию, а вот студент Лихонин из купринской «Ямы» взвалил на себя в лице проститутки Любы непосильный груз. Хорошо знающий жизнь репортер Платонов предупреждал студента: «Я знавал идеалистов-народников, которые принципиально женились на простых крестьянских девках. Так они и думали: натура, чернозем, непочатые силы… А этот чернозем через год обращался в толстенную бабищу, которая целый день лежит на постели и жует пряники или унижет свои пальцы копеечными кольцами, растопырет их и любуется. А то сидит на кухне, пьет с кучером сладкую наливку и разводит с ним

натуральный

роман. Смотрите, здесь хуже будет!»380. Н.Г. Чернышевский с Платоновым никак не согласился бы, в «Что делать?» проститутка Крюкова, полюбив своего спасителя, встала на путь исправления, но при всей наивности автору хватило здравого смысла прервать дальнейшее развитие событий, Крюкову похоронив. М. Горький вспоминает некоего Ситанова, полюбившего проститутку: «Я знаю, что Ситанов полюбил “гулящую” девицу, а она заразила его постыдной болезнью, но он не бьет ее за это, как советуют ему товарищи, а нанял ей комнату, лечит девицу и всегда говорит о ней как-то особенно ласково, смущенно»381.Однако, Ситанов

- человек из народа,

Лихонин и проститутка Любка только оба пострадали. Пострадал и Власич из чеховских «Соседей», который подобрал брошенную батальонным

380 381

Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн, С.103-104 Горький, М. В людях. /М. Горький., С.337

195

командиром девушку, а потом раскаивается в опрометчивой, хотя и благородной женитьбе и жалуется соседу Петру Михайловичу: «…Жена с первого же дня завела знакомства, стала щеголять и играть в карты, и я вынужден был заложить имение. Вела она, понимаешь ли, нехороший образ жизни, и из всех моих соседей только один ты не был ее любовником»382. Э. Фромм совершенно прав, когда говорит о «пределах досягаемости» объекта любви, но не каждому дано такой предел себе уяснить, иногда люди идут на поводу у чувств или благородных побуждений, не пытаясь с ними справиться. В отличие от А.П. Чехова, М. Горького, И.А. Бунина А.И. Куприн (во всяком случае в ранних своих произведениях) более оптимистичен во взглядах на счастливый брак. Именно таковыми являются семейные союзы Алмазовых («Куст сирени») и Персюковых («Негласная ревизия»). В обеих семьях женв оказывают значительную поддержку мужьям – Верочка Алмазова обеспечивает супругу поступление в академию, Валентина Сергеевна Персюкова спасает мужа от чреватой большими неприятностями ревизии. Если у молодых Алмазовых все еще впереди, то «нежные супруги» Персюковы давно привыкли понимать друг друга без лишних слов. Описывает автор и счастливый финал дорожной любовной истории, когда Любовь Ивановна решительно бросает деспотичного и язвительного пожилого мужа, пересев на поезд обратного направления с попутчиком Шаховым («На разъезде»). Конечно, у этих вдруг обретших счастье людей, «половинок», ставших целым, все еще может произойти, но хочется верить (и Куприн верит), что действительно они взяли судьбы в собственные руки и ждет их прочная и долгая любовь. Счастье для Куприна – это испытать истинную любовь, «в которой заключено все: целомудрие, поэзия, красота и молодость»383, а «любить» для него – «громадное, гордое, страшное, сладостное слово»384. Любовь – 382

Чехов, А.П. Соседи. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, С.112 Куприн, А.И. Фиалки. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.5, С.341 384 Куприн, А.И. Юнкера. Роман./А.И. Куприн. Указ. соч. Т.6, С.284 383

196

«прелесть, очарование, весна» - является, однако, уделом избранных, «имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов»385. В столь редкой подлинной любви нет эгоистического, низменного, «блудливого». Куприн не отметает телесной стороны любви, но последняя в обязательном порядке дополняется тонким духовным слиянием, «при котором чувства и мысли одного какими-то таинственными токами передаются другому, когда слова уступают место безмолвным

взглядам…»386.

Отсюда следует вывод: у

подавляющего большинства людей, не умеющих по-настоящему любить, во-первых, вслед за обладанием наступают холодность, отвращение, даже вражда;

во-вторых,

надежда

и

желание

составляют

счастье

–

«Удовлетворенная любовь иссякает, а иссякнувши, разочаровывает и оставляет на душе горький осадок…»387. Иными словами, Куприн тоже ведет речь о трагизме любви для подавляющего большинства людей, которым не дано вершин этого чувства достичь. Трагизм любви вызывается и усугубляется и внешними обстоятельствами, прежде всего это неизлечимая болезнь, за которой следует разлучница смерть. Смерть разлучает любящих героев «Сентиментального романа». А у персонажей «Осенних цветов» умирает сама любовь. Кончают с собой Соймаков из «Странного случая» и Кашперов из «Впотьмах» (отравление Кашперова – не единственная потеря в роковом треугольнике: от нервной горячки умирает Зинаида Павловна, а бывший веселый красавец Аларин в прямом и переносном смысле потерял лицо).Свою лепту в трагизм любви вносит половой диморфизм. В духе А. Шопенгауэра рассуждает Вера Львовна из «Одиночества» - «Она впервые в своей жизни натолкнулась сегодня на ужасное сознание той неумолимой, непроницаемой преграды, которая вечно стоит между двумя близкими людьми»388. Женщины часто страдают от непонимания, и последнее может спровоцировать даже самую порядочную жену на необдуманный шаг, особенно, если настоящей любви между супругами не было. «Страшную 385

Куприн, А.И. Поединок. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.351 Куприн, А.И. Сентиментальный роман. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.487 387 Куприн, А.И. Первый встречный. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.188 388 Куприн, А.И. Одиночество. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.218 386

197

минуту», едва не поддавшись греховному сладострастному искушению, о силе которого и не подозревала, пережила Варвара Михайловна, обожавшая мужа, крупного ученого, но при редкой физической близости доставлявшего ей лишь «холодное отвращение» («Страшная минута»). Героине Куприна все же удалось устоять, а Чехов неоднократно показывает, что если «дрогнуло женское сердце», если потянуло ее от пусть хорошего, но не любимого мужа, то ни возможные последствия, ни угрызения собственной совести женщину не остановят. «Молодая бабенка» Агафья «забылась, опьянела и счастьем нескольких часов старалась наверстать ожидавшую ее назавтра муку»389, а Софья Петровна, идя на свидание к адвокату, «задыхалась, сгорая от стыда, не ощущая под собой ног, но то, что толкало ее вперед, было сильнее и стыда ее, и разума, и страха…»390. А.И. Куприн часто показывает неприглядные картины полового разврата, особенно процветающего на почве сословного и имущественного неравенства, пишет он и о половых извращениях, прежде всего о садизме. Гамов из «Лунной ночи» рассуждает о «захватывающем дух сладострастии», переживаемом в предвкушении насилия над гордой женщиной. «Боже мой! Какое это наслаждение! Говорить ей о любви, грозить убить ее, вымогать у нее ласки с револьвером у виска! Ах, это необъяснимое сладострастие…», откровенничает он391. Имеет место и странный «маленький разврат», в котором даже видавшая виды опытная Барсукова не может разобраться, мода на невинных девушек, возвращаемых «совершенно в том виде, в каком они были»392. Нередко сталкивались с

извращенным поведением своих

клиентов проститутки в «Яме»: один мог «любить» только тогда, когда колол женщину иголками в грудь, другой проявлял некрофильские устремления, заставляя женщину изображать покойницу, третий выступал в роли насилуемой девушки… Словом, это были, как метко подметила проститутка Веерка, «шамашечкины». В самих публичных домах на почве ненависти к 389

Чехов, А.П. Агафья. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4, С.57 Чехов, А.П. Несчастье. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4, С.290 391 Куприн, А.И. Лунной ночью. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.118 392 Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн, С.132 390

198

мужчинам процветала среди проституток однополая любовь, характерная и для закрытых, мужских и женских, учебных заведений. Куприн исследует половые поведение и

мораль по социальным

группам. Предпочтение он отдает «спокойной и здоровой крови устойчивой старинной поповской семьи». (И не он один – А.С. Изгоев в «Вехах» характеризует духовенство как «самую крепкую физически часть нации»). А к офицерской среде писатель настроен крайне критически, разоблачает прикрываемый военным мундиром половой разврат. Офицерству в целом свойственно напускное молодечество, хвастливое презрение к женщине, результатом чего являются «скучные, пошлые» связи, часто с последствиями для здоровья – Куприн заявляет, что 75% офицерского состава больны сифилисом. «Преступный тип», а прошлом сам офицер, вспоминает, что офицеры так усердно «романсировали, что все, как есть, приходились родственниками друг другу»393.

Офицеры не только вступали в связь с

охотно на то идущими женами сослуживцев, но и насиловали горничных, как, например, Авилов, искалечивший жизнь Харитины («Ночлег»). Капитан Стельковский поступал «благороднее»: старый холостяк, он заманивал себе в прислуги девушек из простонародья, сожительствовал с ними, а через месяц рассчитывал, по-своему щедро награждая деньгами. Словом, «чистой, свежей» любви большинству русских офицеров знать было не дано, особенно в браке. Но в браке не только им одним. «…Сколько нудного, длительного, противного обмана, сколько ненависти в любом брачном сожительстве в девяносто девяти случаев из ста», - говорит, конечно, сгущая краски, репортер Платонов394. Нельзя всю Россию представлять сплошной «Ямой», но тем не менее адюльтер присущ любой социальной среде, будь то высший свет или провинция, интеллигенция или крестьянство. Физиологически целомудренная, но нравственно развращенная Кэт жалуется подруге, что не замужем, а то бы непременно отдалась прапорщику

393 394

Куприн, А.И. С улицы. /А.И. Куприн, С.239 Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн, С.94

199

Лапшину, - о браке с простым офицером она не помышляет («Прапорщик армейский»). Развратная Ониська, возвращенная с помощью полиции мужем в деревню, и там «таскается» с писарским сыном, с конторщиками, с кучерами, пока не находит постоянного кавалера в лице фельдшера Кацейовского («Лесная глушь»). Не лучше нравы провинциальных городов, где «адюльтер создается очень скоро и на семейных началах»395. Но особенно извращенные формы приобретает половой разврат среди проворовавшихся артельщиков и кассиров, догуливающих в публичных домах последние перед арестом или самоубийством дни: «Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами,

с

надругательством

над

женским

телом,

русская

оргия,

устраивались райские ночи, во время которых уродливо кривлялись под музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи»396.

Разоблачает писатель и богемные нравы, «неиссякаемый запас

мерзостей закулисной жизни: любовных связей, скандалов, драк, неудач и преступлений»397. Однако Куприн вместе с тем проникнут сочувствием к актерской среде, в которой отнюдь не только «легкие нравы, веселые разговоры и дешевые амуры». «Вы видели сейчас, как мы скандальничаем, как мы пьем водку, ругаемся и принимаем подачки. Ну что же? Зато вы не видели, как те же бродячие голодные актеры, все – целой труппой, закладывают последние пальтишки, чтобы помочь больному товарищу! Зато вы не видели, как нас, точно доверчивых детей, как баранов, обсчитывает ловкий антрепренер! Зато вы и представить себе не сумеете, как каждый из нас страдает от вашего презрительного и развратного любопытства!», -

395

Куприн, А.И. Игрушка. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.233 Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн, С.25 397 Куприн, А.И. На покое. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.39 396

200

заявляет

актриса Лидочка398. Приводит Куприн и примеры детского

разврата, причем если девочки из бедных слоев вынужденно вступают в раннюю половую жизнь, продаваемые в сексуальное рабство богатым мужчинам, то в обеспеченных культурных семьях через проституток и прислугу растлеваются уже мальчики. А.С. Изгоев, сокрушаясь по этому поводу, пишет в «Вехах»: «Даже во Франции, с именем которой у нас соединилось представление о всяких половых излишествах, даже там, в этой стране южного солнца и фривольной литературы, в культурных семьях нет такого огромного количества половых скороспелок, как в северной, холодной России…»399. Куприн критикует все проявления ханжества, присущего современному ему западному и российскому обществу. Так, он оскорблен тем, что пятидесятилетние французы при виде обнаженной двухлетней купальщицы, «коллективно заявили о том, что их целомудрие не допускает такого гнусного зрелища, как вид голой женщины»400. А по поводу откровенной натуры фресок С. Боттичелли Куприн замечает, что «на любой из русских выставок цензор по части художественных картин велел бы убрать эти фрески или по крайней мере завесить их простынями»401. Куприн актуален опровержением распространенного и ныне мифа о «чистой доске», но еще более актуален при всем отчетливом видении грязи и порока твердой верой в непреходящую ценность – любовь. Особое место отводила любви наряду с Богом и смертью З.Н. Гиппиус. Интерес к смерти связан у нее, очевидно, с ранней потерей отца и собственной болезнью (от туберкулеза легких она страдала много лет), что касается любви, то «порой Бог

и

Любовь

в

нерасторжимости…»402. 398

сознании Это

Гиппиус

характерное

сливаются для

русской

до

полной

религиозно-

Куприн, А.И. К славе. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.200-201 Изгоев, С.А. Об интеллигентной молодежи (Заметки об ее быте и настроениях). /А.С. Изгоев. //Вехи. Из глубины, С.100-101 400 Куприн, А.И. Лазурные берега. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.6, С.640 401 Там же, С.726 402 Азаровский, К.М., Лавров, А.В. З.Н. Гиппиус: метафизика, личность, творчество. /К.М. Азаровский, А.В. Лавров. //Гиппиус З.Н. Сочинения. –Л.: Художественная литература,1991, С.15 399

201

идеалистической философии понимание, разделяемое как платоническим, к которому принадлежала Гиппиус, так сострадательным вариантом русской философии любви. Ф.А. Степун пишет: «Вспоминая царившие в предвоенное время среди культурной элиты России настроения и идеи, нельзя не уделить особого внимания тому хаосу и распаду, что господствовали у нас в сфере любви и семьи»403.Степун ведет речь о растленных брюсовской эротикой юношах, о тонкой отраве блоковщиной и т. п. Однако для русского модерна (И. Жеребкина отводит эпохе модернизма в русской культуре временные границы с 1890 по 1910 годы) был характерен отказ от традиционной трактовки

любви

и

половых

отношений.

«Эротические

“игры”

в

физиологический аскетизм (отказ от плотских отношений) с целью духовного преображения плоти были широко распространены в семейной среде символистов. Модернистские концепции святости плоти породили феномен странных “духовных браков” эпохи: З. Гиппиус – Мережковский – Философов; Сологуб – А.Н. Чеботаревская; Андрей Белый – Ася Тургенева; Блок – Л. Д. Менделеева; Вяч. Иванов – Л.Д. Зиновьева-Аннибал – М.В. Сабашникова; Бердяев – Л.Ю. Рапп с их претензиями на “апостольскую семью” и “эротическую духовность”», - отмечает С.М. Климова404. «Сексуальные отношения в этот период зачастую проявляли себя как асексуальные…», - подчеркивает И. Жеребкина405. Заявив о себе еще в конце 80-х годов позапрошлого столетия, З.Н. Гиппиус не оставила современников равнодушными, причем страсти кипели не только вокруг ее художественного творчества, но и вокруг личности и личной жизни, что она провоцировала не только столь странным семейным тройственным союзом. Гиппиус, отмечает Т. Осипович, «конструировала свою жизнь согласно своим убеждениям (в символизме подобный личный 403

Степун, Ф.А. Россия накануне 1914 года. /Ф.А. Степун. //Вопросы философии. – 1992. - № 9, С.114 Климова, С.М. Мифологема женственности в культуре Серебряного века и ее социокультурные воплощения. /С.М. Климова. //Вопросы философии. – 2004. -№ 10, С.154 405 Жеребкина, И. Страсть. Женское тело и женская сексуальность в России. /И. Жеребкина. – СПб.: Алетейя, 2001, С.64 404

202

проект назывался “жизнетворчеством”)»406. И в своей прозе Гиппиус отделяет любовь от чувственных влечений, от традиционного брака. Мисс Май, героиня одноименного рассказа, прямо заявляет, что любовь – одно, а брак – другое, упрекая полюбившего ее Андрея в смешении того, что не смешивается: «Ты любовь, то, что от Бога, сводишь на свадьбу, на соединение, на привычку, на связи, которые от людей»407. Грубее, примитивнее эту же мысль выражает Тихон, обращаясь к Поле: «Жена что? Жена всегда жена. Для духа нет простора, умиления нет»408. Подобно мисс Май сама автор одну любовь любит. Ее более чем полувековое, причем неразлучное, вплоть до кончины Д.С. Мережковского, пребывание в браке, убедительное тому подтверждение: общеизвестно, что этот брак был духовным союзом, к которому позже подключился их единомышленник Д.В. Философов. И увлечения З.Н. Гиппиус были такими же далекими от физической близости, что давало дополнительные основания для пересудов. Но сама она была выше последних, порой даже сознательно эпатируя публику. В пересудах ведь участвуют «прошлые»,

у которых

«роковая пустота», такие, например, как Юля и берущий ее на содержание богатый инженер Олимпий Ильич («О прошлых»). Как и сама Гиппиус, положительные ее персонажи игнорируют физиологическую сторону любви. Людмила из «Голубого неба» признается Антону Антоновичу: «Я поняла, что нет людей на свете. Людей нет, а есть мужчины и женщины, и есть вечная, непрестанная борьба между ними. Иногда побеждает мужчина – и тогда женщина ему принадлежит, а иногда наоборот. Побеждает тот, кто сильнее. Я борюсь много и много побеждаю, и наслаждаюсь победой и унижением противника, потому что, вероятно, найдется какой-нибудь мужчина сильнее меня, и я влюблюсь в него, влюблюсь, а не полюблю, и буду побеждена… как все… . Но полюблю я, если только встречу не 406

Осипович, Татьяна. Поиски №третьего» пола в литературном дискурсе Серебряного века. /Татьяна Осипович.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре. – М.: Российский институт культурологи,2003, С.232-233 407 Гиппиус, З.Н. Мисс Май. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.336 408 Там же, С.327

203

мужчину, а человека…»409. Любит (и много лет!) Андрея мисс Май, любит Яна (Ивана Ивановича) Раиса, но обе, каждая по-своему, отказывают себе и любящим их мужчинам а традиционном соединении в брачном союзе. Сам Ян не откликается на призывное письмо Ольги, от строк которого пахнуло на него

«далекой,

правдивой,

но

какой-то

ненужной

нежностью»410.

Гиппиусовскую мотивацию разрыва двух любящих друг друга людей принять и понять трудно, как трудно принять и понять экзальтированное чувство Шарлоты из «Живых и мертвых» к покойнику Альберту, при жизни ей не знакомому, как и вообще тягу Шарлоты к кладбищенскому величию и покою. Живые люди («утлые сосуды») отпугивали девушку. «Ее друзья были вечные, надежные, неизменные»411. Отказывается от печального опыта общения с противоположным полом герой «Небесных слов». Этот опыт его состоял не только в неудачной женитьбе в духе призыва Л.Н. Толстого, дабы избежать беспорядочной половой жизни как еще большего греха, но и в единственной любви (во всяком случае, если и не любви, то громадной, почти страшной, обессиливающей

нежности).

Лишь

позже

у

него

почти

исчезло

подозрительное и раздраженное чувство к женщинам; он начинает жить вместе с Владимиром и Натальей (треугольник Мережковский – Гиппиус – Философов!), связавшись с ними общим делом, и это лучшие годы его жизни. Но и после кончины Владимира и Натальи, уже один, он никогда не чувствует себя одиноким: ведь есть месяц над церковным крестом в любящем и понимающем смерть небе. Отсюда и радость, постоянная и неподвижная, как бессолнечный, бесстенный свет (образы природы у З.Н. Гиппиус играют не меньшую роль, чем у Л.Н. Толстого). Семейной жизни своих героев Гиппиус почти не описывает, не доходит у них до создания семьи и до физической близости, причем причиной расставания может оказаться и случайная гибель маленького ребенка от 409

Гиппиус, З.Н. Голубое небо. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла. – М.: Современник,1991, С.67 Гиппиус, З.Н. Зеркала. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.391 411 Гиппиус, З.Н. Живые и мертвые. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.399 410

204

качелей на глазах любящей пары. Разве что автор рассказывает о супружеской чете Веры и Ивана Васильевича («Сумасшедшая»). Заботливый обладатель добрых глаз, исправный служака, образованный и прогрессивно настроенный человек, все душой полюбивший усыновленного Андрюшку и очень привязанный к своей жене, - казалось бы, чего еще вере можно желать? – оказался для жены «гуманником», душу человеческую потихоньку задавливающим. Веру не устраивает антропоцентристский принцип «человек для человека, человек во имя человека». Жить, убеждена она, можно, если верить, если есть нечто выше человека: «Те, кто эту необходимость потеряли, - мертвецы»412. Не устраивает Веру свобода совести, провозглашаемая просвещенным

и

либерально

настроенным

мужем.

Финал

–

Вера

добровольно оказывается в психиатрической лечебнице, покинув чуждый ее религиозно-мистическому внутреннему миру внешний мир. Андрей (герой «Мисс Май» и «SUOR MARIA», уже пополневший и почтенный отец семейства, женившийся после разлуки с уехавшей мисс Май на Кате, так и не избавился от припадков тоски, «острозубой» и «глухонемой». Не за нее ли, за эту тоску, вызванную «вечными» вопросами (как жить? как любить?), полюбила его странная англичанка? Впрочем, она сама на прямой вопрос Андрея, спросившего, за что она его любит, ответила: «Ни за что. Мне все равно. Это само происходит без всяких мыслей. Мысли даже могут быть против»413. «Стыд и отвращение» - так характеризует переживания Андрея после дежурной и полусонной физиологической близости с женой автор.(Накануне Тихон доложил хозяину, что встретил «тую» - неожиданно после многих лет вернувшуюся мисс Май). Андрей готов ехать весной к своей давнишней «белой девушке» за «словом»; вполне возможно, что навстречу новой жизни, в которой не останется места для мучительных вопросов, страха и тоски, в которой душа будет господствовать над телом.

412 413

Гиппиус, З.Н. Сумасшедшая. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.496 Гиппиус, З.Н. Мисс Май. /З.Н. Гиппиус, С.329

205

Перед страшным выбором оказался Иван Сергеевич («Слишком ранние»): убить свою душу, оставшись с Мартой, или убить тело Марты (то есть Марту, у которой имеется тело, а вот души не нашла душа Ивана Сергеевича). Он уходит, Марта кончает с собой. В «Слишком ранних» Гиппиус рассуждает о раздвоении и соединении человека. Те, которые дошли до раздвоения тела и души, но для которых нет соединения, гибнут. Их автор называет «декадентами». «Декадентов губит их тело. Декадентов губит их душа. То, что, соединяясь, создает силу, - в раздельности – только две слабости. Два кинжала, доточенные до тонкости ломкой иглы; два кинжала, которые можно бы перековать в один меч…», - пишет Гиппиус414. Иван Сергеевич и Мария Николаевна дошли до раздвоения и не знают соединения, хотя понимают, что оно нужно. Поэтому Мария Николаевна пишет Ивану Сергеевичу прощальное письмо, заканчивающееся на оптимистической ноте: «Что мы можем? О, много. Мы можем сказать другим, что нужно соединение, что мы только не умели достичь его, а другие, узнав, может быть, и дойдут. Для нас в этом великая радость. Пусть мы умрем – это мост для того, кому суждено дойти»415. Состоявшийся в России с конца 80-х – начала 90-х годов ХХ века масштабный поворот к прежде забытым или игнорируемым именам и идеям, не обошел стороной не только художественное наследие З.Н. Гиппиус, но и психоанализ: в 1989 году опубликован на русском языке целый ряд работ З. Фрейда, годом позже – Э. Фромма. В 1991 году А.А. и Б.И. Пружинины отмечали, что «сегодня мы практически не встречаем в отечественной литературе ни простого отрицания идеи бессознательного психического, ни огульных негативных оценок психоаналитической трактовки этой идеи»416. Русская художественная литература в лице Ф.М. Достоевского составляет для психоанализа немалый интерес, к его творчеству обращался как сам З. Фрейд, так и его последователи (О. Каус или И. Нейфельд, например). Идеи, 414

Гиппиус, З.Н. Слишком ранние. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.90 Там же, С.103 416 Пружинина, А.А., Пружинин, Б.И. Из истории отечественного психоанализа (Историкометодологический очерк). /А.А. Пружинина, Б.И. Пружинин. //Вопросы философии. – 1991. - № 7, С.87 415

206

развитые впоследствии Э. Фроммом сумела уловить и выразить З.Н. Гиппиус. Она задолго до рождения Э. Фромма и одновременно с началом разработки З. Фрейдом его концепции психоневроза создает рассказ «Яблони цветут»,

впервые

опубликованный

еще

в

1886

году.

Рассказ

об

«удивительных» отношениях «удивительной» женщины с ее единственным сыном по имени Владимир, у которого в 28-летнем возрасте не оказалось «воли жить». Этот персонаж своего отца практически не знал. «С отцом я даже не разговаривал никогда. Пожилой господин, вечно занятый какими-то постройками, живший в другой половине дома, он совсем не интересовал меня», - вспоминает Владимир о своих отношениях с отцом417. Мальчика воспитывала только мать, и этот факт воспитания сына исключительно или хотя бы преимущественно матерью лежит, на что указывает Фромм, в основе могущего впоследствии развиться невроза. «Одну причину невротического развития можно обнаружить в том, что мальчик имеет любящую, но излишне снисходительную или властную мать и слабого и безразличного отца», пишет Фромм418. Именно таким представлен в рассказе «пожилой господин»: слабым и безразличным. Зато с Владимиром неразлучна мать, женщина активная, волевая и властная, претендующая быть «первой» и от взрослого сына требующая: «…Как бы ты ни любил жену, возлюбленную, как бы она тебя ни любила – ты без меня не проживешь!»419. Налицо недопустимо пролонгированная,

как

Фромм

ее

называет,

«потребность

в

трансцендировании» (материнская забота и любовь к своему творению) у властной, с собственнической установкой матери, неспособной , что довольно естественно для многих любящих матерей, «хотеть и поддерживать отделение ребенка»420. Мальчик в такой ситуации фиксируется на ранней привязанности

к

матери

(такая

привязанность

всегда

сопровождает

начальный период жизни, в нормальных семьях ослабевая по мере взросления ребенка) и может развиться в человека, отмечает Фромм, 417

Гиппиус, З.Н. Яблони цветут. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.26-27 Фромм, Э. Искусство любви. /Э. Фромм. – М.: Знание,1990, С.42 419 Гиппиус, З.Н. Яблони цветут. /З.Н. Гиппиус, С.38 420 Фромм, Э. Искусство любви. /Э. Фромм, С.47 418

207

«который зависит от матери, чувствует свою беспомощность, обладает ярко выраженными чертами рецептивного характера, склонного подвергаться влиянию, быть опекаемым, нуждаться в заботе, и которому недостает отцовских качеств – дисциплинированности, независимости, способности самому быть хозяином своей жизни»421. Как раз таков герой гиппиусовского рассказа.. Владимир опаздывает на свидание в яблоневом саду, где в оговоренное время ожидает его Марта, под влияние которой он попал в первую же их короткую встречу; в сад Владимир идет лишь после того, как обнаруживает неожиданный отъезд матери, хотя пойти на свидание хотел и обещал («не имея силы ни выбирать, ни решать»). «Как всему я покоряюсь без борьбы, всему, что сильнее меня, - я покорился и тут неизбежному», замечает Владимир422, подразумевая под неизбежным влияние Марты. Как ни боялся он решиться выполнить задуманное и обещанное (полюбоваться вместе на цветение яблонь), оказавшись рядом с девушкой, почувствовал себя по-настоящему счастливым. Один из типов невроза, который выражается в неспособности утверждать себя и бороться и который сказывается на депрессивном состоянии, является, согласно Фромму, результатом «центрированности на матери». Гиппиус показывает, как опускается ее герой после смерти матери и как он собирается попробовать (именно попробовать, а не решиться – в этом весь Владимир) покончить с собой. И здесь он не в силах, живя по инерции и мучаясь, принять твердого мужского решения. «…Ничего не сделается от того, что я закину веревку на крюк. Ее можно снять и отнести обратно в переднюю. Даже если я петлю сделаю – и то ничего ровно не случится, ведь не повешусь же, ведь не должен же я, оттого, что сделаю петлю, непременно повеситься?», рассуждает неуверенно Владимир423. В адрес З.Н. Гиппиус от ее современников часто звучали самые разные упреки, в том числе в надуманности, искусственности, фальшивости. 421

Там же, С.42 Гиппиус, З.Н. Яблони цветут. /З.Н. Гиппиус, С.39-40 423 Гиппиус, З.Н. Яблогт цветут./З.Н. Гиппиус, С.43 422

208

Обвинения незаслуженные. При всей, казалось бы, необычности описанной в рассказе «Яблони цветут» ситуации, последняя полностью вписывается во фроммовские

представления

о

невротических

состояниях

и

их

происхождении. Справедливее упреки в пристрастии Гиппиус к болезненным настроениям, но на то и художник, мастер, чтобы показывать все стороны жизни человека, если они в действительности есть и если они созвучны настроению и мировоззрению самого автора. Можно упрекнуть всех рассмотренных выше писателей, что они почти не описывают счастливой семьи, что слишком много внимания уделяют трагическим коллизиям и неприглядной стороне взаимоотношения полов – разврату.

Думается,

что

причина

такого пристального

внимания

к

негативным проявлениям в их художественном творчестве связана отнюдь не только со стремлением привлечь читателя, которому отсутствие проблем в жизни героев попросту не интересно. И в традиционной отечественной культуре во взаимоотношении полов имелось немало отступлений от господствующих норм, однако ненормативные тенденции усилились, приобретая нормативный статус с развитием процессов маргинализации и рационализации в наступающую эпоху модерна, и русская литература не могла эти изменения не отразить.

2.3. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЭРОС И ТОТАЛИТАРНЫЙ ДИСКУРС ЛЮБВИ 1917 год ознаменовался для народов России коренной переоценкой прежних ценностей, в том числе и в сфере взаимоотношения полов. Идейным вдохновителем и руководителем революционных перемен выступила наиболее

радикальная

часть

отечественной

интеллигенции,

всегда

отличавшейся маргинальностью в социокультурном пространстве России. Старая истина, что разрушать всегда легче. В.В. Розанов по этому поводу писал: «Переход в социализм и, значит, в полный атеизм, совершился у мужиков, у солдат до того легко, “точно в баню сходили и окатились новой

209

водой”. Это – совершенно точно, это действительность, а не дикий кошмар»424. При охаивании «ангельского», «святого» (а «человеческое» новая власть еще не успела развить) высвободилось «звериное» в душе русского человека, в результате чего немалые массы населения, прежде всего молодежь, стали смотреть на взаимоотношение полов более чем несерьезно. Такому легкомыслию в первую очередь способствовало резкое ослабление

влияния

на

умы

и сердца

граждан «первого

в мире

социалистического государства» со стороны Русской Православной церкви, вызванное как отделением церкви от государства, так школы от церкви. Советская власть повела активную и последовательную борьбу с религией – «опиумом для народа» (К. Маркс), «духовной сивухой» (В.И. Ленин) – с позиций «воинствующего материализма». Широко известный и читаемый в СССР писатель Иван Ефремов устами выразителя своих взглядов ученого Гирина отмечает, что церковь не справилась со взятой на себя ролью морального воспитателя человечества, что по отношению к женщине сохранилось пока еще много христианских предрассудков и что апостол Павел «с современной точки зрения – явный параноик с устойчивыми галлюцинациями, особенно круто утвердил антиженскую линию церкви»425. Более того, ефремовский Гирин заявляет: «…В самой основе христианской церкви коренятся гибельные семена нетерпимости, мракобесия и тирании, то есть фашизма»426! Борьба шла не только идейная, мировоззренческая, но и вплоть до физического уничтожения церковнослужителей. Закрывались и часто разрушались соборы, церкви, часовни, прекращали свое существование центры и хранители русских православных традиций - мужские и женские монастыри. Уничтожалось и разворовывалось церковное имущество, только малая часть которого стала музейным достоянием. Подвергается критике, уже с позиций атеизма, православный брак. «Пролетарский» поэт Владимир Маяковский, которому «в высшей мере наплевать на купола», называет 424

Розанов, В.В. Апокалипсис нашего времени. /В.В. Розанов. Мимолетное, С.416 Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений./Иван Ефремов. Собр. соч. в 5 тт. Т.4. – М.: Молодая гвардия,1988, С.145 426 Там же, С.147 425

210

церковь «ужасом всех супружеств». Маяковский пишет стихотворение «Крестьяне, собственной выгоды ради поймите – дело не в обряде», где противопоставляет несчастный законный брак «венчанью без ангельских рож» - счастливому браку записавшихся в комиссариате «грамотеев ярых» Ивана и Марьи. начал

Постепенно происходит смешение понятий. «Законным»

называться

уже

не

освященный

таинством

венчания,

а

регистрируемый государственными органами пресловутый гражданский брак,

под гражданским браком стали подразумевать сожительство.

Соответственно значительно упростилась процедура развода, что отразилось самым непосредственным образом на прочности семьи. Как-никак, пусть достаточно

формально

–

критика

многими

русскими

мыслителями

христианского (православного) брака была отнюдь не безосновательной – в дореволюционной России сохранялись санкционированные церковью (а значит, Богом) семейные узы, во-первых, церковный («законный» брак не мог быть легко расторжим, во-вторых, религиозные нравственные ценности, в той или иной степени разделяемые верующими, в определенной степени реально

препятствовали разрушению

семьи,

да

и вообще

половой

распущенности многих православных россиян, особенно в крестьянской среде,

наиболее многочисленной и консервативной части российского

общества, нормы

и

относительно последовательно соблюдавшей традиционные менее

подверженной

модернистским

установкам.

Русская

художественная литература, что отмечалось ранее, показывает немало примеров разврата и у русского крестьянства. Половая распущенность последнего провоцировалась поначалу помещичьими «гаремами» и, как выразился Л.Н. Толстой, солдатством, затем все расширявшейся практикой длительных разлук супругов в связи с заработками мужчин далеко от дома. Толстой, при всех своих симпатиях к русскому крестьянству, даже констатировал: «…Супружеская неверность сделалась во всех слоях общества (в крестьянском особенно, благодаря солдатству) самым обычным

211

явлением»427.

Все это не позволяет идеализировать половую мораль

крестьянства, но в целом именно оно наряду с духовенством (отдельные представители которого тоже были не безгрешны, опускаясь даже до скотоложства) и отечественной разночинной интеллигенцией

проявляло

наибольшую скромность в половой жизни и наибольшую приверженность традициям. До 1917 года модерн в России в основном затрагивал экономическую и социальную сферы, разве что выразился в том специфическом культе любви, что

был

присущ

творческой

интеллигенции

Серебряного

века.

Ее

представители отказывались от традиционно-нормативных представлений о взаимоотношения полов. «В частности, идеология модернизма отказывается от понятия воспроизводства в сексуальности, заменяя его символическим понятием возрождения, и в поисках его высших форм осмысляет вариативность символических сексуальных практик как альтернативных традиционной семье: любовная идеология в этот период базируется на символистской идеологии двойственности душ, понятии дионисийского эроса,

новых версиях романтического

символической

любви

к

треугольника,

недостижимому

нарциссизме

любовному

объекту»,

и -

подчеркивает И. Жеребкина428. При всем культовом внимании к любви и женщине и вызове нормам эрос Серебряного века был далек от порнографии, в чем современники упрекали, например, М.П. Арцыбашева (А.С. Изгоев ставил этого русского писателя в один ряд с О. Вейнингером). Да, Арцыбашев в своем нашумевшем романе «Санин» сравнивает персонажей с «молодой красивой кобылой» или «горячим веселым жеребцом», да, Андрей Белый в «Москве» пишет, что выскочившая из номера де Лебрейль сдергивала на ходу юбку, лиф, оставшись в одних «панталончиках», да, Л.Д. Зиновьева-Аннибал ведет речь об однополых влечениях – поэтическом женском в «Тридцати трех уродах» и отталкивающем мужском в «Голове

427 428

Толстой, Л.Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате». /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.12, С.213 Жеребкина, И. Страсть. Женское тело и женская сексуальность в России. /И. Жеребкина, С.64

212

Медузы», но не боле того. Та же Зиновьева-Аннибал разврат осуждает, сокрушаясь: «У человека места мало на любовь… Места мало в груди на любовь – только на вожделение…»429 После революции модерн приобретает новые стимулы и новый характер: в стране культивируется отрицательное, вплоть до полного неприятия, отношение почти ко всем

прошлым

традициям, у отдельных радикалов приобретая особенно крайние формы (например, критикуемый В.И. Лениным «Пролеткульт»). Такое отношение не могло не сказаться на падении нравов, выразившимся уже не в идеальных чувствах, а в том вожделении, против которого выступала Л.Д. ЗиновьеваАннибал и которое отвергали ее единомышленники. А объективной основой либерализации

половой морали выступила гражданская война. Н.К.

Крупская (заметим, не без удовлетворения) отмечала в 1920 году: «Война больше, чем что другое, расшатала те устои, на которых покоились старые семейные отношения»430. И в самом деле, война вызвала усиление миграционных процессов, появилось немало вдов, разлучались на период ведения военных действий многие

семьи, не только холостые, но и

оторванные от семьи женатые мужчины охотно шли на случайные связи, порой силой вынуждая женщин к ним. Та же Крупская писала: «И мы видим, как из-за хлеба, из-за разрешения протащить сквозь заградительный отряд мешок муки женщина идет на все – отдает самое себя. Негодяев, готовых воспользоваться беззащитностью женщины, еще достаточное количество, и беременеют женщины от людей, которых в лицо не видели раньше»431. Борис Пильняк в романе «Голый год» рассказывает как «поезд № пятьдесят седьмой - смешанный, нагруженный людьми и хлебом» делегирует «армейцам» «девок да баб, которые получше». «Выбирай, бабы, десятка полтора, которые покраше. Да – мотри! – чтобы здоровы!..», - объявляет

429

Зиновьева-Аннибал, Л.Д. Помогите вы! (Бред красным карандашом). /Л.Д. Зиновьева-Аннибал. Трагический зверинец. – Томск: Водолей,1997, С.177 430 Крупская, Н.К. Война и деторождение. /Н.К. Крупская. Педагогич. соч. в 10 тт. Т.6. – М.: АПН,1959, С.7 431 Там же, С.8

213

собравшимся у задней теплушки женщинам парнишка «в распоясанной гимнастерке»432. Объявились и провозвестники свободной любви типа А.М. Коллонтай с ее призывами дороги крылатому Эросу и критикой, как она выражается, легального брака. «В основу легального брака положены два одинаково ложных принципа: нерасторжимость, с одной стороны, представление о “собственности”, о безраздельной принадлежности друг другу супругов – с другой», - пишет Коллонтай433, провозглашающая свободную «любовь пчел трудовых».

Большую

популярность

приобретает

пресловутая

теория

«стакана воды», от которой, по ленинским словам, «наша молодежь взбесилась,

прямо взбесилась»434 и которая «стала злым роком многих

юношей и девушек»435. (Согласно этой теории, вступить в половую связь так же просто, как выпить стакан воды!). А Владимир Маяковский критиковал рассматривавших

любовь

как

своеобразный

вид

спорта.

Весьма

легкомысленно стали смотреть не только на случайные связи, но и на семейный союз, на заключение брака – сегодня поженились, завтра разошлись. С.И. Голод пишет: «Переоценка традиционных нравственносексуальных ценностей и представлений непосредственно отразилась и на стабильности брачных отношений. Так, на заседании Криминалистического общества в марте 1927 года профессор Ольшанский, на основе анализа статистики загсов, пришел к выводу о том, что средняя продолжительность первых браков равна 6 – 12 месяцам»436. Распадались и браки многолетние, заключенные еще до революции, освященные таинством венчания. Члены победившей партии воспользовались возможностью облегченного развода в 432

Пильняк, Борис. Голый год. Роман. /Борис Пильняк. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман. – М.: Правда,1990, С.454 433 Коллонтай, А.М. Любовь и новая мораль. /А.М. Коллонтай. //Философия любви. Ч.2. – М.:Политиздат,1990, С.324 434 Цит. по: Цеткин, К. Воспоминания о Ленине. /К. Цеткин.//Марксистская этика. Хрестоматия. – М.: Институт международных отношений,1961, С.431 435 Цит. по: Ярославский, Е.М. Мораль и быт пролетариата в переходный период. Доклад, прочитанный в Политехническом музее 14 апреля 1926 г. /Е.М. Ярославский. //Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.333 436 Голод, С.И. Любовь, нравственно-психологические и социальные основы взаимоотношений юношей и девушек. /С.И. Голод. //Духовное становление человека. – Л.: Знание,1072, С.132

214

таких масштабах, что это стало предметом партийных дискуссий. Партийцы бросали своих жен, крестьянок и работниц, переставших, по мнению, партийцев-мужей, соответствовать их новому общественному положению, чтобы вступать в новый брак с представительницами так называемых «эксплуататорских классов»,

«с бывшими генеральскими женами, с

офицерскими женами, с купчихами и с кем угодно», конечно, куда более эффектно выглядевшими, нежели их собственные жены из народа. А у несчастных женщин, потерявших после революции все, даже достоинство, в котором им стал отказывать собственный народ, выбор был невелик: либо голодная смерть, либо панель, либо спасительной для их ситуации замужество с партийцем. Понятно, что из трех зол эти женщины выбирали третье, наименьшее, соглашаясь на замужество. Э.И. Квиринг такое явление объяснял по-своему. «Дикари после кровавой победы над врагом оставляли себе красивейших женщин побежденного племени. Через всю многовековую “цивилизацию” этот старый обычай дошел до наших времен и сохранился в той или иной форме», - отмечает он437, будучи уверенным, что коммунистуреволюционеру больше должен импонировать могучий образ Стеньки Разина, утопившего персидскую царевну, как только она встала между ним и его вольницей. С «бывшими», даже женского пола, Квиринг рекомендует не церемониться, грузинскую княжну, из-за которой повздорили два краскома [красных командира – А. С.] он называет «врожденной проституткой», не отказывая, впрочем, в женской красоте. Об А.А. Сольце такого сказать нельзя, он по поводу того, что партийцы, занимающие ответственные места, берут себе в жены недостойных женщин (А.А. Сольц, как и Э.И. Квиринг, крупный советский государственный и партийный деятель) сокрушался: «… Довольно значительное количество членов партии, занимающих более или менее ответственные места, берут себе жен из чужого класса. Я к этому вопросу подхожу, прежде всего, с точки зрения эстетики, с точки зрения

437

Квиринг, Э.И. Жены и быт. /Э.И. Квиринг.// Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.365

215

красоты и нахожу, что у этих людей очень дурной вкус. Этот дурной вкус в том заключается, что вот это должно быть воспринято так, как раньше в прежнем обществе

представляли себе женитьбу графа на горничной.

Общество было страшно скандализировано: как это так, он забыл наши традиции, ведь это некрасиво, ведь этого нужно стыдиться! Такое тогда было отношение. Мы являемся господствующим классом, и у нас должно быть такое же отношение»438. М.А. Булгаков хорошо показал психологию новых хозяев жизни в повести «Собачье сердце», где пес Шарик, Шариковым пока не ставший, о «машинисточке», зарабатывающей по IX разряду, рассуждает: «…Бежит в подворотню в любовниковых чулках. Ноги холодные, в живот дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а штаны она носит холодные, одна кружевная видимость. Рвань для любовника. Надень-ка она фланелевые, попробуй, он и заорет: до чего ты не изящна! Надоела мне моя Матрена, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло мое времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду – все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует»439. Типичную для того времени историю о любовнице секретарше и брошенной жене описывает П.С. Романов («Черные лепешки»). Что «простенького паренька подцепила барынька», бегающая за клешем «каждого бульварника», недоволен Владимир Маяковский. Процессы, происходящие в России после 1917 года настолько во взаимоотношении полов, настолько изменили эту сферу, что могут быть охарактеризованы как первая русская сексуальная революция. Для крупных советских и партийных руководителей, наследников радикальных интеллигентских идей, характерно заимствованное ими еще от героев Н.Г. Чернышевского, «новых людей», прохладное отношение к половой сфере, которая не должна отнимать от интересов классовой борьбы и строительства нового общества слишком много времени и сил. Разумеется, 438

Сольц, А.А. О партэтике. Доклад, читанный в Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова. /А.А. Сольц.// Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.286-287 439 Булгаков, Михаил. Собачье сердце. /Михаил Булгаков. Ханский огонь. Повести и рассказы. – М.: Художественная литература,1988, С.143

216

большевистские лидеры не провозглашали полного полового воздержания, понимая очевидную необходимость воспроизводства населения, даже отрицали

на

словах

аскетизм,

но

унаследовали

от

разночинной

интеллигенции ее строгость в вопросах пола. Весьма критично к «любовному копанию в вопросах пола» относился В.И. Ленин, согласно которому, избыток половой жизни не только не приносит жизнерадостности и бодрости, а наоборот –уменьшает их, что во время революции особенно скверно. «Я отношусь с недоверием к теориям пола, излагаемых в статьях, отчетах, брошюрах и т. п., - короче, в той специфической литературе, которая пышно расцвела на навозной куче буржуазного общества. Я не доверяю тем, кто постоянно и упорно поглощен вопросами пола, как индийский факир – созерцанием своего пупа», говорил, как свидетельствует К. Цеткин, Ленин440, недовольный тем, что в рабочей среде обсуждаются вопросы пола и брака. «Ленин есть человек среднего пола .Вот главный тезис, который будет

развиваться и

доказываться в этом тексте», - так начинает свою статью «Эрос и Ленин» Назил Хамитов441. Думается, не столь уж принципиально, к каким терминам, характеризуя отношение человека к половой сфере, прибегать : среднего пола, бесполый, двуполый, «скопец из чрева матери», можно продолжить… В любом случае, независимо от причин и термина, налицо явное пренебрежение

сексуальностью,

и

В.И.

Ленин

в

большевистском

руководстве в этом отнюдь не одинок. В свое время Л.Н. Толстой, в «Крейцеровой сонате» и в послесловии к ней высказавшийся по вопросам пола, подчеркивал, что плотская любовь не только не облегчает достижения достойных человека целей (служения Богу, человечеству, отечеству, науке, искусству), но всегда затрудняет его. Великий моралист предлагал, коль скоро брак состоялся, не нарушать закона природы и вступать в половую связь только для производства потомства, как это и происходит в животном 440

Цит. по: Цеткин, К. Воспоминания о Ленине. /К. Цеткин, С.426-427 Хамитов, Назил. Эрос и Ленин. /Назил Хамитов. //Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.161 441

217

мире. «Мужчина и женщина сотворены так, как животное, так, что после плотской

любви

начинается

беременность,

потом

кормление,

такие

состояния, при которых для женщины, так же как и для ее ребенка, плотская любовь вредна», - говорит Л.Н. Толстой устами своего литературного персонажа Позднышева, которого наделяет собственными взглядами442. Ректор Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова, М.Н. Лядов предлагал своим слушателям, а надо полагать, что и всей стране, тот же толстовский рецепт супружеской жизни, разве что без указания его авторства. Лядов отмечает, что в животном мире природа сама регулирует половые отношения, половое чувство не господствует у животных в течение всего года, служит только инстинкту оплодотворения и не связывается с процессом наслаждения. И человек когда-то сходился, подобно всем животным, лишь раз в год. С товарным производством и частной собственностью женщина превращается в собственность мужчины, тогда-то и вырабатывается искусство наслаждения призывает

отказаться

от

исторических

половой страстью. Лядов наслоений,

освободиться

от

«проклятого наследия рабства». «Мы должны вернуться к природе. Для нас половое чувство не должно играть преобладающей, властвующей над нами роли», - говорит он443. Различие между Л.Н. Толстым и М.Н. Лядовым в данном вопросе только одно: если первый отталкивался от своего религиозно-этического учения, то второй исходил из революционной целесообразности и задачи строительства нового мира, чему мешает половое чувство. О том же ведет речь явный оппонент идеям А.М. Коллонтай, автор двенадцати «заповедей» революционного рабочего класса в области половых отношений,

А.Б.

Залкинд.

«…Половое

обкрадывает,

обгладывает

революционную эмоциональность, подчас невозместимо, если грабеж будет тянуться слишком долго», - пишет он444. Молодежь – те, кто влит в «боевой 442

Толстой, Л.Н. Крейцерова соната. /Л.Н. Толстой, С.163 Лядов, М.Н. Вопросы быта. Доклад на собрании ячейки Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (1924 г.). /М.Н. Лядов, С.317 444 Залкинд, А.Б. О язвах Р.К. П. (схематическая, частичная попытка социально-биологического анализа отрицательных сторон партии). /А.Б. Залкинд. //Вопросы философии. – 1991. - № 7, С.112 443

218

КИМ» [Коммунистический интернационал молодежи – А. С.], а не решает личные проблемы, убежден Владимир Маяковский, который пишет: «Нет, не те “молодежь”, кто восхода жизни зарево, услыхав в крови зудеж, на романы разбазаривает»445. Даже

на

курортах,

отличавшихся

известной

свободой

взаимоотношения полов, советская власть, свидетельствует Борис Пильняк, поспешила разместить соответствующего содержания лозунги: «Половое воздержание – всегда безвредно!», «Распутство и пьянство на курортах завела буржуазия – надо изживать эти пороки, так как они мешают ремонту здоровья!»446, «Распутство и пьянство на советских курортах надо выжигать каленым железом!»447. В 1924 году Е.М. Ярославский, один из видных в 20-е годы ХХ века партийных руководителей, а с 1939 года – академик АН СССР, с удовлетворением отмечал, во многом выдавая желаемое за действительное, что революция ослабила половые стремления мужчин и женщин, направила их энергию на другое. По поводу подобных упований Л. Шестов еще в начале прошлого столетия заметил: «К счастью, у человечества нет средств, чтоб произвести над собой столь чудовищную кастрацию. Преследуемый Эрос, правда, прятался от глаз врагов, но никогда не отрекался от себя, и даже самые строгие средневековые монахи не умели совсем вырвать из своей груди сердца»448. И действительно, как бы этого кому-то не хотелось, ни революция, 445

ни

последующий

процесс

«социалистического»

и

Маяковский, В.В. Стихи о любви. /В.В. Маяковский. – М.: ГИХЛ,1959. – 176 с. Пильняк, Борис. Штосс в жизнь. /Борис Пильняк. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман, С.249 447 Там же, С.250 448 Шестов, Л. Апофеоз беспочвенности: Опыт адогматического мышления. /Л. Шестов. – Л.: ЛГУ,1991, С.84 446

219

«коммунистического» строительства половое влечение и высшую сугубо уже человеческую степень его проявления – любовь – ослабить не смогли. Любовь, если только специально от нее не отгораживаться, играла, играет и будет играть значительную роль в жизни каждого человека, которую сопровождает предвкушение любви, переживание любви, воспоминание о любви. Тем не менее на российском (точнее, уже советском) обществе позиция властей совсем не сказаться не могла. Слишком буквально понимаемое равенство полов и отрицательное отношение к «специальным методам полового завоевания» отразились на утрате во многом мужской галантности и женского кокетства. Так, Э.И. Квиринг требовал отказа от женских «чар», способных «очаровать, победить и покорить иногда очень стойких революционеров»449. Свою лепту внес и низкий уровень общей культуры. Значительное количество подлинных носителей этикетных норм покинуло страну либо было репрессировано, а о хамском отношении в народе к женщине русские писатели неоднократно говорили. Уже тогда любовная игра вместе с этикетными нормами и народными обычаями сходит на нет, нередко встречается «шариковский вариант» общения мужчин с женским полом. Преображенный пес, возмущаясь, что все, «как на параде», говорит профессору: «…Салфетку – туда, галстук – сюда, да “извините”, да “пожалуйста – мерси”, а так, чтобы по-настоящему, - это нет. Мучаете себя, как при царском режиме»450. Впрочем, многие другие персонажи М.А. Булгакова или, например, М.М. Зощенко, не имея собачьего происхождения, недалеко от Шарикова ушли. Положительный в целом процесс изменения гендерных ролей, реализации женской эмансипации, принял извращенные формы: женщины стали вытеснять мужчин на тяжелых физических работах (конечно, не могла не сказаться и демографическая ситуация), а властные функции по-прежнему оставались прерогативой мужчин (лишь иногда, и то в

449 450

Квиринг, Э.И. жены и быт. /Э.И. Квиринг, С.364 Булгаков, Михаил. Собачье сердце. /Михаил Булгаков, С.204

220

угоду

идеологическим

соображениям,

отдельные

представительницы

женского пола допускались на руководящие должности или в выборные органы (допускались, поскольку альтернативных выборов не практиковалось, а каждая кандидатура тщательно отбиралась с учетом в том числе половозрастных показателей). С.М. Смидович отмечала: «Новый тип женщины выковывается на наших социалистических фабриках и заводах. Там можно наблюдать, правда, медленный, но многообещающий рост женщин будущего, красота которых ничего общего не имеет с вечно женственной красотой, воспетой поэтами старого времени»451. Культ любви и прекрасной незнакомки, провозглашенный авторами Серебряного века, оказался в советском обществе невостребованным. По сути всячески поощрялось приобретение женщиной мужских качеств в духе идей Н.Г. Чернышевского и А.А. Богданова. Последний в своем романе-утопии «Красная звезда» показывает социалистическое

будущее

Земли

через

фантастические

картины

социалистического настоящего Марса. Автор не обходит вниманием и вопросы

взаимоотношения

полов.

Будучи

убежденным,

что

между

материальным и духовным «непереходящей» границы нет, А.А. Богданов в любви главное место отводит стороне духовной, иначе вряд ли землянин Леонид (Лэнни) смог бы полюбить марсианку Нэтти: описание внешнего вида марсиан Богдановым весьма далеко отстоит от земных представлений о физической красоте, хотя автор и подчеркивает не столько уродство и безобразность марсианского внешнего облика, сколько его оригинальность. Позже глаза Нэтти становятся для полюбившего ее Леонида даже «прекрасными». Впрочем, понятие «земной красоты» очень относительно, что понимал еще Н.Г. Чернышевский. Дородные формы мадонн эпохи Возрождения покажутся недостаточно пышными представителям ряда африканских племен, стройная супер-модель европейского стандарта не

451

Смидович, С.Н. О «давидсоновщине». /С.Н. Смидович. //Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.383-394

221

оценят в Индии или Египте. Аналогично и с мужчинами: атлетизм античных воинов был отнюдь не привлекателен в дворянских кругах позапрошлого столетия, одной из характерных черт аристократизма считалась субтильная конституция, о чем язвительно писал в «Путешествиях Гулливера Д. Свифт: «…Слабое болезненное тело, худоба и землистый цвет лица служат верными признаками благородной крови; здоровье и крепкое сложение считается даже бесчестием для человека знатного, ибо при виде такого здоровяка все тотчас заключают, что его настоящим отцом был конюх или кучер»452. В российской сельской «глубинке» и в настоящее время встречаются, правда, все реже, рецидивы прежнего восприятия половой привлекательности, исключающие субтильность и принижающие эстетическую ценность черт лица, с которого «не воду пить». Сила и здоровье для крестьянства – природная основа для успешного добывания средств к существованию, осуществляемого тяжелым физическим трудом, для женщин же еще и залог многочисленного и здорового потомства, столь необходимого в семьях сельских тружеников. На половую привлекательность влияет и мода, что отмечает, хотя и не одобряет, полагая

допустимость

общечеловеческого

идеала

красоты,

Иван

Ефремов.(Он даже называет идеальный для всех женщин планеты рост, исторические колебания

которого приписывает влиянию социальных

факторов). Очень разнообразны индивидуальные предпочтения, а недостатки эстетического свойства покрываются иными, социальными (и в первую очередь нравственными) достоинствами полового объекта. Так происходит и с богдановским персонажем Леонидом. Автор мог бы изобразить, подобно, к примеру, Г. Уэллсу («Люди как боги») божественно прекрасных обитателей неземного мира, но русский мыслитель старается быть более или менее реалистичным. На Марсе нет того «обязательства верности», которое чуждо и Леониду, но нет измен в традиционном понимании. Такая свобода отношений между полами напоминает «новых людей» из романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Как и на Земле, художники Марса имеют 452

Свифт, Д. Путешествия Гулливера. /Д. Свифт. – М.: Художественная литература,1980, С.225

222

«экстаз любви» одной из своих любимых тем, но любовь в жизни марсиан играет хотя и важную, однако отнюдь не определяющую по сравнению с социальными задачами и функциями роль. Это демонстрирует Нэтти, покидая любимого и любящего Леонида, когда отправляется в дальнюю экспедицию. Более того, Богданов проводит мысль, что для полного развития гениальных

способностей

«нужно

как

можно

больше

физической

сдержанности, как можно меньше любовных ласк»453. Провозглашенный многими

крупными

деятелями

большевистского

движения

идеал

конвергентного (и физического в том числе) мужского и женского развития вполне перекликается с описываемой Богдановым ситуацией на Марсе, где мужчины и женщины носят одинаковую одежду, в их языке нет мужского, среднего и женского рода, до и тела их все меньше искажаются «двумя несходными направлениями», свойственными эксплуататорскому обществу, разделяющему социальные функции полов: «…Мужское и женское сложение сходны в большей мере, чем у большинства земных племен: сравнительно широкие плечи женщин, не так резко благодаря некоторой полноте выступающая мускулатура мужчин и их менее узкий таз сглаживают разницу»454! Не случайно Леонид далеко не сразу мог понять, что марсианский врач Нэтти – это женщина! Иную картину будущего представляет Евгений Замятин в антиутопии «МЫ». Писатель еще в 1920 году создает произведение, опубликованное впервые на английском языке за рубежом спустя несколько лет после создания. «МЫ» - предупреждение, показывающее, к чему может привести тоталитарный режим Благодетеля Единого Государства, в том числе в сфере взаимоотношения

полов.

Состояние

свободы,

констатирует

главный

персонаж, Д-503, это состояние зверей, обезьян, стада. «… Разве не абсурд, что государство (оно смело называть себя государством!) могло оставить без всякого контроля сексуальную жизнь. Кто, когда и сколько хотел… 453

Богданов, А.А. Красная звезда (роман-утопия). /А.А. Богданов. Вопросы социализма: Работы разных лет. – М.: Политиздат,1990, С.173 454 Там же, С.149.

223

Совершенно ненаучно, как звери. И как звери, вслепую, рожали детей. Не смешно ли: знать садоводство, куроводство, рыбоводство (у нас есть точные данные, что они знали все это) и не суметь дойти до последней ступени этой логической лестницы: детоводства. Не додуматься до наших Материнской и Отцовской Норм», -

недоумевает Д-503455. Формула счастья

Единого

Государства заменила любовные переживания – источник «бесчисленных глупейших» трагедий – на «гармоническую, приятно-полезную функцию организма»,

реализуемую

посредством

розовой

талонной

книжки,

предоставляющей право «пользоваться» заявленным номером или номерами в согласованные в Сексуальном Бюро дни. Евгений Замятин предостерегает, а К.Э. Циолковский совершенно серьезно предлагает социалистическую тоталитарную евгенику будущего (временно, пока размножение еще осуществляется унизительным половым путем, общество дает разрешение на брак и оговаривает количество детей в браке). При власти И.В. Сталина враждебное отношение к сексуальности, культивируемое выразилось

в

его

предшественниками

репрессивных

мерах

и

и

соратниками,

жестком

отчетливо

административном

запретительстве. «С помощью репрессивных мер вся сексуально-эротическая культура – эротическое искусство, научные сексологические исследования и какое бы то ни было сексуальное просвещение – в СССР была выкорчевана», - отмечает И.С. Кон456. Оригинально объясняет феномен сталинизма Н.В. Хамитов. «Сталин есть мужское начало, продолжающее бесполое дело Ленина. Сталин – неизбежное усиление власти и жестокости, ибо мужчина, продолжая дело среднеполого, всегда ненавидит себя и это дело», - пишет он457. Разумеется, семейные ценности и любовь (но только не однополая) получили довольно широкое освещение в советском искусстве, да иначе и быть не могло: с одной стороны, и в «коммунистической морали» присутствовало общечеловеческое, с другой стороны, стране нужны были 455

Замятин, Евгений. МЫ. /Евгений Замятин. Избранное. – М.: Правда,1989, С.315-316 Кон, Игорь. От эроса к сексуальности. /Игорь Кон. //Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.25 457 Хамитов, Назил. Эрос и Ленин. /Назил Хамитов, С.167 456

224

защитники и работники. Следует заметить, что определенных результатов пропагандистской машине, усилия которой подкреплялись карательными мерами, достичь удалось: в своей массе поколение, воспитанное в 30-е и 40-е годы прошлого века, от сексуальности как самоценности со всеми вытекающими отсюда последствиями было отлучено, показательно в этом плане крайне отрицательное отношение большинства представителей этого поколения не только к порнографическим, но и эротическим материалам, оскорбляющим их нравственное чувство. Даже реклама гигиенических средств вызывает у них устойчивое неприятие, граничащее с возмущением. Со своеобразной «сексуальной революцией», выразившейся в значительном падении нравов после 1917 года, эйфорией свободы или, как выражается И.В. Кондаков, жаждой воли – «пугачевщиной любви»458 при сталинском режиме покончили. Более того, наблюдается даже реабилитация некоторых традиционных норм во взаимоотношении полов, в первую очередь ценностей построенного на основе взаимной любви брака и крепкой семьи, что объясняется не только и не столько усилиями власти, сколько особой прочностью в России традиций. Данное обстоятельно обусловило специфику отечественного модерна, который так и не преодолел ряд традиционных установок, сохранившихся и в посттоталитарной постмодернистской России. В

СССР

складывается

и

утверждается

тоталитаризм

«с

его

маниакальным стремлением соединить в экстазе проективно-утопического переустройства общества научно-технический рационализм с языческой стихией

бессознательного

творчества»459.

Подробная

характеристика

отечественного тоталитаризма дана в монографиях В.П. Римского «Демоны на

перепутье:

культурно-исторический

образ

тоталитаризма»

и

«Тоталитарный космос и человек». Тоталитарный режим обусловил другую важную особенность отечественного модерна, поведя инициированное «сверху» массированное наступление на традиционные ценности, чему в 458

Кондаков, И.В. Метаморфозы русской эротической культуры в ХХ в. /Кондаков, И.В. //Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.690 459 Римский, В.П. Тоталитарный космос и человек /В.П. Римский. – Белгород: БелГУ,1998, С.19

225

значительной степени способствовала советская литература. Писатели попрежнему оставались «учителями жизни» с той лишь разницей, что в массе своей, как и советская общественная наука, выполняли идеологические требования

марксизма-ленинизма

и

реализовывали

принципы

«социалистического реализма». Социалистический реализм как метод предполагал изображение не того, что есть, а того, что должно быть, причем последнее и подавалось как реальность.

«И советская литература, и

советский кинематограф в той мере, в какой они хотя бы напоминали литературу

и

кинематографию,

представляли

собой

реальность,

пребывающую в промежутке между агиткой, непременной идеологической заданностью в духе, приемлемом для большевистской власти, и некоторых поползновений на художественность», - резко, но и небезосновательно подчеркивает

П.А.

Сапронов460.

Особенно

справедливы

его

слова

применительно к художественной рефлексии взаимоотношения полов. Советское искусство, явив немало талантливых авторов, выполняя четко поставленные реализовывала

в духе

принципа

воспитательную

(гедонистической).

Если

партийности задачи, функцию

положительные

в

герои

ущерб и

прежде

всего

эстетической

заблуждаются,

то

обязательно встают на путь исправления, возвращаясь в семью, а часто ревновать им приходится не к сопернику или сопернице, а к работе, которой отдает себя целиком не способный к измене любимый человек. Владимир Маяковский, например, подходит к половой ревности как к чувству «отпрысков дворянских», как к «чудищу» троглодитских времен, когда «самку клыком добывали». Иван Ефремов объясняет ревность «чувством собственной

неполноценности»,

делающим

невыносимым

мысль

о

сопернике, «комплексом униженности», идущим из животного мира. «Самые страшные завистники, ревнивцы и собственники – обезьяны…», пишет он461. Даже отрицательные, казалось бы, персонажи, нередко в 460

Сапронов, П.А. Русская культура IX-XX вв. Опыт осмысления. /П.А. Сапронов. – СПб.: Паритет,2005, С.677 461 Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений./Иван Ефремов, С.155

226

советской художественной литературе после встречи с персонажами положительными исправляются, как исправилась проститутка Крюкова в романе «Что делать?» Н.Г. Чернышевского. Так, в романе Ивана Ефремова «Лезвие бритвы» «гулящая» Анна спасена из «жестокой кабалы» Гириным и создает счастливую крепкую семью с художником Прониным; подосланная к Иверневу Тата, полюбив его, вырывается из «державших ее цепких преступных лап» и, как убеждена мать Ивернева, никогда не вернется к прошлому. Ефремов показывает и другие прочные, основанные на взаимной любви браки, а любовь его литературных героев строится на духовной близости и взаимопонимании: люди взрослые, уже в браке ранее побывавшие, Гирин и Сима долго встречаются, позволив себе только один поцелуй и то во время трехдневной их поездки в Крым, ни о какой интимной близости до вступления в брак у них мысли не возникает, хотя Сима является для Гирина образцом женской физической красоты. Советские люди, высоконравственные строители светлого будущего, «не могли» вести себя иначе – «Нравственный климат общества и нравственный климат семьи представляют собой в конечном счете взаимосвязанную систему… Общество влияет на семейный быт, а устойчивый семейный уклад оказывает давление на характер общественных перемен», - пишет А.Г. Бочаров462. Для новой советской литературы было характерно крайне критическое отношение

к

старому

столь

ненавистному

«мещанскому»

быту,

заменяющему любовь штопкой носков. « Скольким идеалам смерть на кухне и под одеялом!», - констатирует Владимир Маяковский463. Мещанская толпа, по его мнению, «мусолит стол и ложе», поэтому Маяковский противник «покрытого плесенью, старенького-старенького бытика» и прежней модели семьи, когда мужья орут на жен из-за недоваренных щей. «Я не за семью.

462 463

Бочаров, А.Г. Современный семейно-бытовой роман. /А.Г. Бочаров. – М.: Знание,1978, С.4 Маяковский, В.В. Стихи о любви. /В.В. Маяковский, С.140

227

В огне и в дыме синем выгори и этого старья кусок, где шипели матери-гусыни и детей стерег отец-гусак!», - пишет он464. И, конечно, критиковалась половая мораль мира капитала, что тот же Маяковский делает в ряде стихотворений американского цикла – «Небоскреб в разрезе», «Порядочный гражданин», «Сифилис». Там фигурируют перезрелая мисс, мечтающая о женихах; сэр, «кровавивший морду» изменившей ему законной жены; детективы у спальни опереточной дивы, выслеживающие по поручению ищущей основание для развода жены неверного мужа; хозяин, «липкий студень», щупающий у работниц груди; свиной король мистер Свифт, которому кубинская экзотика раздула последнюю страсть и который заражает сифилисом отдавшуюся из-за голода замужнюю негритянку. А в «Заграничной штучке» Маяковский пишет об одноногой проститутке, пользующейся особым успехом у пресыщенных богатых, которых «безножье возбуждает». Следует заметить, что при всей идеологической заданности своих стихотворений Маяковский, убежденный, что сегодняшний день

поэтам не возвеличить, «о девушках мямля», в

произведениях, созданных до 1917 года не проходит мимо – «весь боль и ушиб» - личных любовных переживаний. Критикует Запад, что характерно для советской художественной литературы, и Иван Ефремов. «В Древней Элладе половую любовь

считали даром богов, в Индии – вознесли до

молитвенного служения. А мы, европейцы, унизили ее до похабного дела, о котором слюнявые юнцы пишут на стенах общественных уборных, а 464

Там же, С.136

228

импотенты стараются представить ее простым инстинктом воспроизведения, равным любому скоту», - рассуждает Сандра465. «А с нашей, западной точки зрения фильм без секса, без того, чтобы показать красивую девчонку раздетой, - как ваш индийский фильм без пения и танцев!», - откровенничает Трейзиш466, который учит как втаптывать красоту в грязь, «как видеть в ней лишь животные чувства самца и самки»467. Вместе с тем русская советская литература 20-х – 40-х годов прошлого века явила и примеры отнюдь не идеологически заданного творчества. Показательно в этом отношении художественное наследие П.С. Романова. Уже советский писатель, он не проходит мимо сложной красоты тонких и трепетных чувств, когда для женщины имеет значение шарф, который ложится благодаря порыву ветра на мужской рукав, когда мужчина тихо и любовно целует нитку жемчуга, когда в полноте настоящих чувств присутствует неизбежная печаль. Красоты, теряемой в новой России, где любовь уступает место встречами на месяц, неделю, на одну ночь. В. П. Римский видит важнейшей характерной чертой тоталитаризма упрощение. Убедительным красноармейский

примером

такого

упрощения

«эрос»

Демьяна

Бедного,

является

«ядреный»

характеризуемый

И.В.

Кондаковым, как «до предела сниженный, бездарный, похабный»468. О такой рабоче-крестьянской эротике И.С. Кон пишет: «Иначе и быть не могло: писатели, пришедшие в литературу от сохи или от станка, эротических тонкостей не знали, они описывали то, что сами чувствовали и видели в жизни»469. Против упрощения в интимных отношениях полов, когда ухаживание заменяется «сношением» выступает Романов. В рассказе «Без черемухи» он негодует: «И вот это пренебрежение ко всему красивому, чистому и здоровому приводит к тому, что в наших интимных отношениях такое же молодечество, грубость, беспринципность, боязнь проявления 465

Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений./Иван Ефремов, С.255 Там же, С.395 467 Там же, С.396 468 Кондаков, И.В. Метаморфозы русской эротической культуры в ХХ в. / И.В. Кодаков,, С.724 469 Кон, И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке./И.С. Кон, С.137 466

229

всякой человеческой нежности, чуткости и бережного отношения к своей подруге-женщине или девушке»470. Председатель пионерского суда укоряет «сына честного слесаря», уличенного в ухаживании за пионеркой: «Если она тебе нужна была для физического сношения, ты мог честно, по-товарищески заявить ей об этом, а не развращать подниманием платочков, и мешки вместо нее не носить»471. Такое понимание взаимоотношения полов можно объяснить неразвитостью нравственного чувства у представителей рабочекрестьянской среды, но писатель показывает, как девальвируется любовь и мораль

у

людей

интеллигентных,

которые

опускаются

до

уровня

большевистского отношения к «бывшим», - образованный герой рассказа «Видение» променял зарождающееся чувство к женщине на присвоенное им ее

имущество,

«остановился»,

интеллигентный у

него

актер

наступило

Волохов

«внутренне

«внутреннее

умер»,

ожирение»,

а

одухотворенность лица сменилась на одутловатость («Огоньки»). П.С. Романов объективно показывает половую мораль русского крестьянства с ее амбивалентностью, в деревне «жива еще русская душа»472. С одной стороны, это привязанность супругов друг к другу, осознание святости прочного брака. В ответ на шутливую реплику «дедушка» говорит: «Жениться мне незачем, у меня моя старушка еще есть, с ней поживу. С кем начал, с тем и кончу. Это дело святое»473. Это неприятие половых отношений без брака, мать отказывается от уехавшей учиться в Москву дочери, которая родила ребенка. С другой стороны, в русской деревне остается потребительское отношение к женщине как к работнице в хозяйстве: еще

смертельно

раненная Алена не умерла, а сочувствующие соседи – осталось хозяйство без бабы! - уже подыскивают Спиридону варианты для сватовства. И у самого Спиридона не только «спазмы» от сознания потери и вины, но и боязнь, что жена выживет, оставшись не способной к труду калекой («Голубое платье»). 470

Романов, П.С. Без черемухи. /П.С. Романов. Избранные произведения. _ М.: Художественная литература,1988, С.187 471 Романов, П.С. Суд над пионером. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.250 472 Романов, П.С. Русская душа. Этюд. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.26 473 Романов, Пантелеймон. Дедушка. /Пентелеймон Романов. Избранное. – М.: ГИХЛ,1939, С.246-248

230

Еще К.М. Станюкович показывал, что пьянство и затейливая ругань – непременное условие морской военной службы, даже далеко за морем обнаруживаются «следы русского просвещения в такой своеобразной и чаще всего практикуемой форме»474. И

П.С. Романов неоднократно пишет о

«сплошной матерщине» («Дым». «Технические слова», «Плохой номер», например). Более того, он приводит примеры детского сквернословия и детского пьянства: 8-летний Мишка ругается матом, его ровесник Федька «каждый божий день пьян и пьян, как стелька»475. Не щадит современную ему советскую действительность и М.А. Булгаков. И не только современную, «удивительнейшие» тайны открылись бы, «если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех, что пользовались репутацией смиренниц»476. В романе «Мастер и Маргарита» писатель с помощью «подлого» Фагота (Коровьева) разоблачает половую распущенность важного

чиновника, председателя акустической комиссии

московских театров Семплеярова. (Очень похожая сцена описана Борисом Пильняком – ряды зрителей хохотали над ответственным советским работником, когда м-м Жанна объявила, что он изменяет своей жене, заставив совработника заерзать на стуле). Вместе с тем автор разворачивает историю благородной и чистой любви Мастера и Маргариты, которая изменила нелюбимому мужу, встретив Мастера, но Мастеру бескорыстно предана и верна, ради него готова на жертву. Впрочем, даже ведьмой Маргарита не теряет ни любви к Мастеру (и даже готова от безысходности утопиться), ни сострадания к падшим. Хрущевская оттепель не принесла в отношении официоза к вопросам пола каких-либо существенных перемен, но отказ от ярко выраженной репрессивной внутренней политики, разоблачение культа личности И. В. Сталина и частичная реабилитация незаслуженно пострадавших позволили отечественной научной и творческой интеллигенции смелее и правдивее 474

Станюкович, К.М. Василий Иванович. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.1, С.60. Романов, П.С. Дым. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.72 476 Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита. /М.А. Булгаков Мастер и Маргарита. Роман. Театральный роман. – Воронеж: ЦЧКИ,1987, С.248 475

231

подойти к исследованию и отражению взаимоотношения полов. Как уже отмечалось, в 1961 году выходит на русском языке супружестве»

Р.

Нойберта;

особенно

«Новая книга о

активизируется

отечественная

медицинская сексология, но к теме пола и любви обращаются и другие исследователи, например, одним из первых Ю.Б. Рюриков, сохранивший к ней приверженность в последующие годы и провозгласивший актуальность «амурологии», цельного постижения любви на основе синтеза науки и искусства, понятийного и образного мышления. Но по-прежнему моральный облик строителя коммунизма противопоставляется западному аморализму, социалистическая семья – буржуазной. Действует цензура, в частности, из зарубежных фильмов, выходящих в широкий советский прокат старательно вырезаются «неприличные» сцены, к которым относились тогда даже затяжные

поцелуи.

Советский

писатель,

проводящий

партийные

мировоззренческие и социально-политические установки, Иван Ефремов, подвергает тем не менее критике ханжество советского времени, когда обнаженность в искусстве была «не в моде» - «натурализм, буржуазно», когда откровенный костюм и танцевальные движения женских бедер в глазах «телевизионщиков» неприличны. «Да что там, в бальных танцах, едва девушки начинают вращение и юбки естественно закручиваются, открывая бедра выше колен, так камера отворачивается в сторону, как стыдливый монашек…», - замечает Екатерина Алексеевна Андреева при полном одобрении собеседников (и автора)477. Вкусы, при которых человек, глядя на красоту нагой женщины, видит прежде всего «неприличные места» и требует их закрыть, писатель называет дикими. Однако винит в ханжестве он не советскую власть, а остаточное влияние церкви. В начале 70-х годов ХХ века Е.Г. Балагушкин писал: «Собственнической семье, прежде всего в ее буржуазной форме, свойственна, как общая социальная закономерность, внешняя прочность, обусловленная силой материального расчета, давлением экономической необходимости, наконец, узами буржуазного семейного 477

Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений. /Иван Ефремов, С.172.

232

права. Социалистическая семья, построенная на иных экономических и правовых основах, обладает внешними скрепами иного содержания и характера. При этом внешние узы социалистической семьи, освобожденные от служения частной собственности [эти узы служили, действительно, не собственности, собственности в СССР

почти не было, а пресловутому

«квартирному вопросу», который вынуждал советских людей и браки по расчету заключать (практиковались также фиктивные браки, посредством которых покупались право на съем жилплощади или прописка в столичных городах) и давно ставших ненавистными друг другу супругов

из-за

трудности или невозможности размена в одной квартире, а то и комнате сосуществовать – А. С.], не имеют первоочередного значения, а подчинены задаче внутреннего укрепления семейных отношений. Решающее значение имеет внутренняя прочность социалистической семьи, т.е. узы ее внутренней спаянности, выражающиеся в наличии уважения, взаимной любви и дружбы между ее членами»478. Буржуазную семью в свое время справедливо критиковали основоположники марксизма, не менее острой и справедливой была ее критика со стороны многих русских мыслителей, писателей и философов, позапрошлого столетия,

например, Ф.М. Достоевского; но

критика, справедливая для XIX века в советской исследовательской литературе считалась актуальной и во второй половине ХХ века. При этом негативные процессы, происходящие в сфере взаимоотношения полов в советском обществе, в частности, разрушение устоев семьи и проституция, игнорировались. С проститутками боролись как с тунеядками, ведущими паразитический образ жизни, женщины, у которых проституция была побочным

заработком,

практически

оставались

вне

внимания

правоохранительных органов. По-прежнему с высоких трибун партийным руководством постоянно декларировался высокий нравственный облик советского человека, по-

478

Балагушкин, Е.Г. Некоторые проблемы нравственного развития советской семьи. /Е.Г. Балагушкин. //Насущные вопросы этики. – М.: Институт философии АН СССР,1971, С.209-210

233

прежнему партийные аппаратчики и чиновники от культуры указывали, что и как надо писать. Звучали призывы развивать тему «подвига советского народа в Великой Отечественной войне», заметим, что тема эта отнюдь не исчерпана и остается актуальной, более того, чем более открывается правды, тем значительнее выглядит этот подвиг; производственную тему – создавать такие произведение, где «мы переживаем, волнуемся за успех сталеваров или директора текстильной фабрики, инженера или партийного работника»479, тему «борьбы за мир, за освобождение народов, интернациональной солидарности трудящихся в этой борьбе», тему морали и нравственных исканий, в которой следует стремиться поддерживать «лучшие качества человека – его принципиальность, честность, глубину чувства, исходя при этом

из

незыблемых

принципов

нашей

коммунистической

нравственности»480. Создается множество художественных произведений, характерных для русской советской литературы, но не украшающих ее. Пример показывает сам Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнев, который выступает автором трех «значительных» книг: «Возрождение», «Малая земля», «Целина». Конечно, даже среди идеологически правильно выдержанных старались

художественных

рассматривать

произведений

живого,

любящего

встречались и

такие,

страдающего,

а

что не

схематичного человека. Таких авторов не так уж мало. Это Михаил Шолохов и русские «деревенщики», Леонид Леонов и Даниил Гранин. Выделяются Ю.П. Казаков и Юрий Трифонов, последний был чрезвычайно популярен в 70-е годы прошлого века. Пик творчества Ю.П. Казакова пришелся на вторую половину 50-х – 60-е годы. «У тебя нет власти перестроить мир, как ты хочешь. Но у тебя есть твоя правда и твое слово», - отмечает он в рассказе, символично

479

Брежнев, Л.И. Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики. Из доклада XXY съезду КПСС 24 февраля 1976 года. /Л.И. Брежнев. Актуальные вопросы идеологической работы КПСС. В 2 тт. Т.2. – М.: Политиздат,1978, С.174-175 480 Там же, С. 175

234

названном «О мужестве писателя»481. Казаков поднимает «вечные» вопросы женского и мужского одиночества, в том числе одиночества вдвоем, женской скромности,

констатирует,

что

«молодым

быть

очень

плохо»482,

задумывается о начале любви. Писатель критикует ханжество «разных критиков», сидящих с девочками в ресторанах и говорящих красивые слова. «…И все у них лживо, потому что думают они не о высоком, а как бы поспать с этими девочками», - пишет Казаков483. Он останавливается на проблеме, привлекавшей русских писателей еще в предыдущем для него веке, это истоки и парадоксы любви. В любви, отмечает Казаков, трудно разобраться, «страшно любят» женщины дураков, пьяниц, наглецов, людей без чести и совести, а такие качества, как ум, талант, честь играют в любви «очень малую долю». Пишет автор и о том, как молодой человек бежит в город от скуки и дождей деревенской жизни, порывая не только с этой жизнью, но и с любимой девушкой. И Юрий Трифонов разоблачает «беспощадность

жизни»,

идеализации.

него

У

будучи

далек

присутствует

от

невинная

ее на

идеологизированной фоне

российского

постмодерна «советская эротика». Писатель показывает и эротические шалости подросткового возраста (сдирание перед смотрящими из окон девчонками с жертвы мужского пола штанов; продажа за 20 копеек 10летним мальчиком возможности подсмотреть, как моется его старшая сестра). Неоднократно в произведениях Трифонова идет речь об адюльтере, мужском и женском, особенно старается «рогатить» мужа Лариса из «Предварительных

итогов»,

«умеющая

жить».

Поднимает

Трифонов

актуальные вопросы жилья и развода. «Современный брак – нежнейшая организация. Идея легкой разлуки – п о п р о б о в а т ь в с е с н а ч а л а, п о к а е щ е н е п о з д н о, - постоянно витает в воздухе…», - пишет он484. 481

Казаков, Ю.П. О мужестве писателя. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести. – М.: Современник,1983, С.467 482 Казаков, Ю.П. Голубое и зеленое. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести, С.75 483 Казаков, Ю.П. Адам и Ева. Рассказ./Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести, С.352 484 Трифонов, Юрий. Предварительные итоги. /Юрий Трифонов. Собр. соч. в четырех томах. Т.второй. Повести. – М.: Художественная литература,1986, С.65-128

235

Имеет место у Трифонова не вписывающееся ни в реально продолжавшую существовать в СССР патриархальную модель взаимоотношения полов, ни в провозглашаемое и выдаваемое тогда за действительное равенство полов поведение мужчины, постоянно обманываемого мужа Ларисы, который все время хватается то за веник и совок, то за полоскание чашек, то за «постирушку». Трифонов – современник «второй русской сексуальной революции» (первая прошла и захлебнулась в 20-е годы прошлого века) и некоторые ее проявления в советском обществе он уловил и отразил. Сексуальная революция в России началась одновременно с западной, уже в 60-е года прошлого столетия и в отечественном социокультурном пространстве разворачиваются те же процессы очередной либерализации половой морали, которые были характерны для западной сексуальной революции. В России они в условиях тоталитарного режима протекали вяло, запоздало, не так очевидно, затрагивали поначалу городскую молодежь и курортный юг. Объявленное «тлетворным» влияние Запада в тех условиях было до минимума сведено, и хотя какие-то отголоски западной сексуальной революции все же через «железный занавес» проходили (например, на страницах критических публикаций, разоблачающих западный аморализм, буржуазную массовую культуру), не они определяли официально не признаваемые и не афишируемые латентные изменения, это была именно вторая и уже успешная отечественная сексуальная революция, хотя первый ее этап затянулся на три десятка лет. В 60-е – 80-е годы ХХ века подготавливалась основа будущих кардинальных перемен 90-х годов. Эти процессы

нашли

свое

отражение

в

художественных

произведениях

отечественных авторов, чье творчество никак не вписывалось в спускаемые сверху

идеологические

установки

и

осуществлялось

вопреки

этим

установкам. Например, в поэме «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева или в «Романе о девочках» Владимира Высоцкого. Крах тоталитаризма лишь ускорил культуре.

девальвацию и деструкцию любви в современной российской

236

Итак, революционный эрос продемонстрировал ту же амбивалентность в подходах к взаимоотношению полов, что присуща русской народной половой культуре: половую распущенность большого количество рядовых участников

и

защитников

революции

и

аскетические

настроения

большевистского руководства во главе с В.И. Лениным. Советской власти в последующем

удалось

первую

русскую

сексуальную

революцию

идеологически и не без помощи художественной литературы подавить, чему способствовало сохранение традиционных норм в эпоху отечественного модерна. Свойственное тоталитаризму упрощение выразилось вначале в упрощенном сведении сложной любовной игры и сложных любовных чувств к доступному и ни к чему не обязывающему половому акту, затем к упрощенному

и

схематизированному

описанию

тех

же

чувств,

не

являющихся, согласно спускаемым сверху установкам, главной темой художественных произведений социалистического реализма. Тем не менее ряд отдельных русских советских писателей обращался к взаимоотношению полов и любви, к критике негативных явлений в половой морали. Нашли свое отражение в художественной литературе и процессы первого этапа второй русской сексуальной революции, латентные и замедленные в условиях тоталитаризма, но подготавливавшие почву для бурных перемен 90-х годов ХХ столетия, когда вместе с крахом тоталитаризма в российском постсоветском обществе разворачивается второй революционный этап, ускоривший девальвацию и деструкцию любви в современной российской культуре. Рассмотрение второй главы позволяет сделать следующие выводы: 

Определяя место Н.Ф. Федорова и В.В. Розанова в истории

русской философии уместно отнести этих мыслителей к «философским сектантам». 

Применительно к России культура модерна складывается на

рубеже XIX – ХХ столетий.

237



Трагизм любви, кратковременность любовного счастья, разврат в

разных социальных слоях и особенно в среде мещанства с его духом буржуазности и эгоизма, мужской и женский адюльтер показывают все без исключения русские классики. 

Всплеск эротики в начале ХХ века далек от современной

порнографии. 

З.Н. Гиппиус предвосхитила на примере героя рассказа «Яблони

цветут» невротическое состояние, описанное Э. Фроммом.  половой

После 1917 года в России происходит резкая либерализация морали,

«воинствующего

усугубленная материализма»

гражданской и

атеизма.

войной

и

Сталкиваются

политикой позиции

многочисленных приверженцев теории «стакана воды» и асексуализм большевистских лидеров, уповающих на преодоление социального и физического различия между полами. 

Указанную либерализацию с учетом ее масштабности можно

охарактеризовать как первую русскую сексуальную революцию. 

В советском тоталитарном обществе наблюдается стремление

официоза к восстановлению ряда традиционных ценностей: любви, прочной, с наличием детей, семьи, стыду по отношению к обнаженному телу, правомерности вмешательства с позиций моральных норм в интимную жизнь.

Художественная

преимущественно

литература

затрагивает

социалистического

патриотическую

и

реализма

производственную

тематику, допуская в отличие от русской классики возможность долгого, построенного на взаимной любви, супружеского счастья. 

В советской художественной литературе имеют место примеры

неидеологизированного творчества П.С. Романова, М.А. Булгакова, Ю.П. Казакова, Юрия Трифонова. 

В России

упрощенное понимание равенства, усугубляемое

бескультурьем масс, приводит к отказу от соблюдения этикетных норм.

238

Модернистский

образ

пола

и

любви

предполагает

отказ

от

патриархальной общественной модели, провозглашаемое равенство полов понимается в разных вариантах: как абсолютное равенство в идеале, как феминистская установка, выражаемая в претензиях женщин на обладание прежними мужскими преимуществами, как равенство (равная ценность) мужских и женских качеств. Чувство начинает преобладать над брачным союзом,

церковный

(«законный»)

брак

заменяется

повсеместно

гражданским, растет количество разводов, что вместе с распространением матерей-одиночек увеличивает количество неполных семей. Мать-одиночка не

только

не

осуждается

общественным

мнением,

но

поощряется

государством. Наблюдается устойчивая тенденция к малодетности и бездетности. Любовь допускается вне и без брака, имеет место безразличие к сохранению

физиологической

девственности,

усиливается

значение

физиологической стороны любви, отождествляемой нередко со страстью. Отношение к сексуальной сфере меняется на уважительное: вторая сексуальная революция в стране начинается, пусть латентно и вяло, как и на Западе в 60-е годы прошлого века. Однополая любовь в модернистском советском обществе преследуется, по-прежнему трактуясь как извращение. Меняется отношение к проституции – проститутки вызывают зависть и ненависть. Предпринимается по ряду причин не очень удачная попытка полового воспитания – школьный курс «Этика и психология семейной жизни». Сохраняемая амбивалентность «святого» и «звериного» выступает в виде столкновения разделяемой старшим поколением официальной позиции с половым поведением молодежи, отдельные авторы позволяют себе натуралистическое обращение к интимной половой жизни и прочим физиологическим отправлениям человеческого организма, сочетаемое

с

применением

в

реальной

ненормативной

жизни.

лексики,

Сексологией

впрочем,

распространенной

провозглашается

нормативного и ненормативного в вопросах пола и любви.

относительность

239

III ГЛАВА. ДЕСТРУКТИВНЫЕ ОБРАЗЫ ЛЮБВИ И ПОЛА В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ

3.1. АНТРОПОЛОГИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ «СЕКСУАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ»: ДЕВАЛЬВАЦИЯ ЛЮБВИ

Уже с начала прошлого столетия происходит связанная во многом с эмансипацией женщины либерализация половой морали. Многоплановое качественное преобразование взаимоотношения полов второй половины ХХ века получило название сексуальной революции. Характерными чертами последней выступают: равенство полов в экономическом, политическом, моральном, образовательном, правовом отношениях (Ю.Б. Рюриков ведет речь о переходе от «патриархатной» общественной модели к «биархатной», при которой имеет место взаимное главенство мужчины и женщины); признание женской сексуальности и права женщины на ее реализацию в браке, до заключения брачного союза и без оформления последнего; добровольность брака с обеих вступающих в него сторон и упрощенная процедура его расторжения, что не могло не отразиться в росте разводов; широкое

и

свободное

распространение

эротических

и

даже

порнографических материалов, повсеместная демонстрация обнаженного тела, будь то искусство или реклама; формирование сексуальной индустрии; терпимость к сексуальным меньшинствам; обостренное внимание к технике секса; попытки реализации раннего полового воспитания. Сексуальная революция меняет отношение к мужской и женской проституции, которая из вынужденной во многом начинает становиться добровольной, к женскому адюльтеру;

считавшееся

прежде

интимным

проявление

чувств

демонстрируется окружающим (поцелуи и не очень скромные объятия в общественных местах ). Но главное «достижение» сексуальной революции –

240

девальвация любви: любовь сводится к физиологической своей стороне, что оборачивается непродолжительными связями без взаимных обязательств. Как уже отмечалось, русская сексуальная революция вопреки воли и желанию

большевистских

руководителей

сопровождала

социальную

революцию в России, но сошла вместе с нигилистической эйфорией. С одной стороны, сказалась устойчивость традиционно-нормативного подхода к взаимоотношению полов, с другой, принесла свои плоды во многом опирающаяся в вопросах любви и пола на представления традиционного общества позиция власти, подкрепляемая мощной пропагандой советского образа жизни и коммунистической морали и преследованием отступлений от них. Впрочем, и западная сексуальная революция подготавливалась уже на рубеже XIX – XX веков. М. Горький заметил зачатки современной массовой культуры с ярко выраженным отпечатком последующей сексуальной революции, описывая психологию толпы – «mob» («В Америке»). Толпа с завистью и восхищением пожирает глазами эффектных женщин в дорогих колясках и сравнивает их со своими женами, мысленно раздевая недоступных пассажирок проезжающих экипажей. «“Mob” хочет женщину. Ее глаза горят, жадно обнимая

мелькающие мимо тонкие, крепкие тела

красавиц», - пишет Горький485. Современных секс-бомб и топ-моделей раздевать толпе уже не надо, они предстают обнаженными в фильмах, видеороликах, в журналах, но обладать по-прежнему приходится глазами, да и по-прежнему проводимое сравнение часто оказывается отнюдь не в пользу собственных подруг и жен...

Вторая русская сексуальная революция

начинается в СССР одновременно с западной, причем не под ее влиянием, а в связи с общечеловеческой тенденцией к либерализации взаимоотношения полов и спецификой современного образа жизни со все ускоряющимися темпами, индивидуализацией и рационализацией. «Уторопленность жизни», которая приводит к дефициту дружеского общения и которая «не течет, как прежде, ровной, ленивой рекой, а стремится водопадом, увлекаемая 485

Горький, М. В Америке. /М. Горький. Указ. соч. Т.4,1960, С.42

241

телеграфом,

телефоном,

поездами-экспрессами,

аэропланами,

подхлестываемая

газетами,

автомобилями

удесятиренная

в

и

своей

поспешности всеобщей нервозностью», усматривал А.И. Куприн486. Ту же мысль проводит А.М. Коллонтай. «“Свободная любовь” наталкивается на два неизбежных препятствия: “любовную импотенцию”, составляющую сущность нашего индивидуалистического мира, и отсутствие необходимого досуга для истинно душевных переживаний. Современному человеку некогда “любить”», - пишет она487. Однако, русская сексуальная революция в отличие от

западной

политическими

протекает

в

связи

особенностями

с

историческими,

латентно,

национальными,

избирательно,

замедленно,

приобретя резкое ускорение в самом конце ХХ века. Тем не менее протекает, тем более, что интерес к эротике у советского человека, во всяком случае, у значительной части мужчин, не пропадал: ценилась кустарные (других не было) фотооткрытки, даже предпринимались попытки сфотографировать редкие кадры обнаженного женского тела с экрана кинотеатра, а советские моряки, когда в долгом плавании вся наличествующая фильмотека была просмотрена, вырезали кадры с объятия и поцелуями и монтировали «эротический фильм». Развивается, разумеется, опять-таки латентно да и официозом замалчиваемый, коммерческий секс, увеличивается количество разводов, молодые люди, особенно в городах и особенно в столичных, вступают в добрачные и не только с будущими супругами связи. Эти процессы нашли свое отражение и в художественной литературе не только о том времени, но и того времени, например, в произведениях Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки» и Владимира Высоцкого «Роман о девочках», созданных примерно в одни и те же годы. Когда еще господствует в русской советской литературе военная, производственная и прочая, соответствующая партийным идеологическим установкам тематика, обходящая интимные стороны взаимоотношения

486 487

Куприн, А.И. Гусеница. /А.И. Куприн, С.575 Коллонтай, А.М. Любовь и новая мораль. /А.М. Коллонтай, С.327-328

242

полов, указанные произведения без прикрас рассказывают о действительной жизни советского человека, в том числе интимной. Если Высоцкий ведет речь о жизни проститутки Тамары, то Венедикт Ерофеев, не щадя себя и окружающих живописует свою поездку в электричке. Искушенный молодой читатель начала нынешнего столетия, приученный к детальному описанию самых откровенных постельных сцен и к самым сильным выражениям, когда-то

называемых

«непечатными»

и

в

печатные,

к сожалению,

превратившихся, да еще не очень хорошо представляющий себе специфику тогдашнего советского образа жизни, может по достоинству ерофеевский вызов и не оценить, это сделали современники писателя, передающие тексты его поэмы из рук в руки. В устной речи привычные, часто повсеместно слышанные и даже «воспитанными» людьми, правда, в узком кругу, не для посторонних ушей, также употребляемые, матерные и прочие неприличные слова и выражения эпатировали, поскольку предстали не необычной

письменной

форме.

Венедикт

Ерофеев,

в устной, а в осознавая

этот

читательский интерес, шутит, оставив в одной из глав своей поэмы только название и одну фразу «И немедленно выпил», по поводу чего в специальном «уведомлении» не без некоторой доли издевательства пишет: «Первое издание “Москва – Петушки”, благо было в одном экземпляре, быстро разошлось. Я получал с тех пор много нареканий за главу “Серп и Молот – Карачарово”, и совершенно напрасно, во вступлении к первому изданию я предупреждал всех девушек, что главу “Серп и Молот – Карачарово” следует пропустить, не читая, поскольку за фразой “И немедленно выпил” следует полторы страницы чистейшего мата, что во всей этой главе нет ни единого цензурного

слова,

за

исключением

фразы

“И немедленно

выпил”.

Добросовестным уведомлением этим я добился только того, что все читатели, в особенности девушки, сразу хватались за главу “Серп и Молот – Карачарово”, даже не читая предыдущих глав, даже не прочитав фразы “И немедленно выпил”. По этой причине я счел необходимым во втором издании выкинуть из главы “Серп и Молот – Карачарово” всю бывшую там

243

матерщину»488.

И содержание уведомления и сам факт его звучат

издевательски, так как в тексте поэмы неприличных и матерных слов хватает более, чем на полторы страницы: «б..дина», «е..ло», «к..ва», «м….вошечка», «м.день», «п..дить», «х..во»… На этом фрне крайне грубые «срать», «пукнуть», «пидарас» выглядят еще довольно пристойно. Впрочем, для определенного и довольно широкого круга эти слова издавна обыденны и привычны, что отмечал еще П.С. Романов, и автор иронизирует над той духовной

атмосферой,

в

которой

его,

ерофеевское,

«целомудрие»

толковалось так «навыворот», что ему отказывали «даже в элементарной воспитанности»489. Посмеивается Венедикт Ерофеев и над «успехами»

западной

сексуальной революцией и над столь характерной для советской эпохи зажатостью и неосведомленностью советских людей в вопросах пола, проводя сопоставление положения дел во Франции и Советском Союзе. «Там о любви знают все, а у нас ничего не знают о любви. Покажи нашему человеку со средним образованием, покажи ему твердый шанкр и спроси: “Какой это шанкр, твердый или мягкий?” – он обязательно брякнет: “Мягкий, конечно”. А покажи ему мягкий – так он и совсем растеряется. А там – нет. Там, может быть, не знают, сколько стоит зверобой [настоянный на зверобое крепкий алкогольный напиток

–

А. С.], но уж если шанкр м я г к и й, так

он для каждого будет мягок, и твердым его никто не назовет…», - издевается автор490. (Мягкий шанкр,ulcus molle, и твердый шанкр,ulcus durum, - два разных венерических заболевания; первый представляет собой слизистогнойно-кровянистые язвы, второй проявляется в первичный период сифилиса и выглядит как уплотненная эрозия с незначительными выделениями; иногда в результате смешанной инфекции, когда человек заражается и сифилисом и мягким шанкром, оба шанкра могут обнаруживаться одновременно). Ведь у французов «традиционная б….витость», содомия, даже кровосмесительство, 488

Ерофеев, Венедикт. Москва – Петушки. /Венедикт Ерофеев. Москва – Петушки с комментариями Эдуарда Власова. _ М.: ВАГРИУС,2000,С.15 489 Там же, С.31 490 Ерофеев, Венедикт. Москва – Петушки. /Венедикт Ерофеев, С.80

244

а вот у русских «б….витость, достигнув предела стервозности, будет насильственно

упразднена

программе»491

-

здесь

от

и

заменена писателя

онанизмом достается

по

обязательной

узнаваемым

чертам

тоталитаризма, стремящегося регулировать даже половую жизнь граждан, по крайней мере, 20 миллионов членов КПСС, когда любые жалобы, в том числе анонимные («сигналы»), провоцировали разбирательство на партийных бюро и комитетах. Знаний у русских, констатирует Венедикт Ерофеев, нет, а интереса к «альковной стороне» хватает, так, старшему ревизору Семенычу устойчивая тяга к спиртному не мешает интересоваться, изнасиловал ли (в тексте мат) Тарквиний Лукрецию и останется ли что-нибудь на женщине Востока, если та снимет с себя паранджу? Не менее эпатажными выглядят в поэме разговоры и размышления о естественных отправлениях организма (о которых

многие современные авторы рассуждают без тени смущения, а

тогда это позволялась наиболее неотесанной частью населения). Дедушка рассказывает, как председатель в чирьях плачеи и «пысает на пол», как маленький; сам автор рассуждает о нравящейся ему женской слабости, приводя убедительный пример полового диморфизма, когда пишет о женщинах: «…Вот

они вынуждены мочиться, приседая на корточки»492.

Глаза напавших на него мужчин Ерофеев сравнивает с плещущейся и сверкающей жижей каревого цвета под круглыми отверстиями в туалете на Петушковском вокзале. У Виктора Ерофеева эротики нет, есть, если воспользоваться выражением И.С. Кона, «вызов власти», «всеобщее глумление». В отличие от Венедикта Ерофеева, который не столько показывает зарождающуюся вторую русскую сексуальную революцию (мат, половой интерес и распущенность имели место и в традиционном обществе), сколько самим фактом создания своей поэмы свидетельствует о ее начале и в СССР, Владимир Высоцкий, не допуская на страницах «Романа о девочках» непристойностей, как раз о сексуальной революции речь ведет.

491 492

Там же, С.81 Там же, С.46

245

Нет у Высоцкого и ерофеевского злого смеха, скорее в «Романе о девочках» присутствует скорбь о безотрадной советской действительности, о жизни ханжеской и бедной, у многих искалеченной: ничем не счастливее и не лучше отец Тамара тюремщик Полуэктов обитателей Бутырки, за которыми по долгу службы надзирал. Высоцкий показывает, что у советского мужчины тот же сексуальный интерес, то же стремление любоваться обнаженным женским телом, что у мужчин Запада, с той лишь разницей, что вместо эротической и порнографической продукции, вместо стриптиза он ограничивается подглядыванием в женские бани, куда вовсе не молодые красавицы ходят, да еще обзор ограничен, как это было у избитых и изгнанных Колькой «ханыг»: «Их жильцы водой да помоями поливали, но они все равно шли, как на работу. Что за напасть? И глядеть-то они могли только в предбанник, где и не все голые, да и видно только от поясницы и ниже, а выше – не видно, а какой интерес видеть зад без лица?»493. Выраженный сексуальный интерес присутствует не только у «ханыг», но и у начальников и воспитателей в пионерском лагере, только на них – бремя власти, им нельзя, зато вожатые и старшие школьники по ночам сидят гденибудь в лесу, «поют всякие нежности и неприличности, и их же – нежности и неприличности – совершают»494. Высоцкий подтверждает различие между западной и отечественной сексуальными революциями: психологически готовая вступить в половую жизнь советская молодежь (не дожидаясь не только брака, но даже любви – «они и не влюбленные вовсе, а так, оттого что кровь играет, да ночь теплая и звездная»495) выглядит пока куда менее решительней, чем сверстники на Западе. Девушки стеснялись девичества, юноши боялись опозориться, некоторые даже не знали, что делать дальше объятий. (В Интернете ныне предлагалась предприимчивым молодым человеком естественная дефлорация, за вознаграждение он готов всех желающих девушек избавить от ставшего неприличным девичества). Но 493

Высоцкий, Владимир. Роман о девочках. /Владимир Высоцкий. Не вышел из боя. – Воронеж: ЦЧКИ,1989, С.432 494 Там же, С.433 495 Там же, С.433

246

половое воспитание многие тогдашние школьники все же получали, хотя очень специфичное. Оно было связано с просвещением со стороны старших товарищей и подруг, с уроками ботаники, зоологии, анатомии и физиологии человека, а также с жилищными условиями. Как в русской крестьянской среде в одном помещении вокруг печи и на печи вместе спали все многочисленные разновозрастные члены семьи, а иногда и животные, так в советских общежитиях и коммуналках дети с родителями. «…И родители, думая, что они спят, конечно же… Но они не спали и все слышали», - пишет Высоцкий496. В лагере у Тамары с ее мальчиком не получилось, отдалась она старшему по возрасту и разбитному Кольке, «как-то случайно и просто». Бедность и грубость отлученных от галантности русских мужчин толкали девушек в объятия вежливых и по советским меркам очень щедрых иностранцев. Автор вспоминает пресловутое уродство отечественного нижнего белья, особенно теплого, не решаясь носить которое, женщины простуживались и заболевали. Так было при М.А. Булгакове, мало что изменилось при Владимире Высоцком.

А иностранцы, зная это, дарили

колготки и красивое белье, да еще для начала целовали в локоток. «А могли бы ведь Тамары, Веры, Люды и Гали пойти, скажем, в Мосторг и купить там то, другое, третье и даже джинсы и “Marlboro”, и тогда трудно было бы дорогим нашим иностранным гостям без знания почти что языка доволакивать их до постелей в номерах отелей», - пишет Высоцкий497. Иной подход к стремлению получше одеться и нарядней выглядеть у Владимира Маяковского, для которого «обноски буржуев у нас на теле» – хитрый и тайный враг. «… Нет на свете прекрасней одежи, чем бронза мускулов

496 497

Там же, С.434 Высоцкий, Владимир. Роман о девочках. /Владимир Высоцкий, С.436

247

и свежесть кожи. И если подыметесь чисты и стройны, любую одежу заказывайте Москвошвею, и… лучшие девушки нашей страны сами бросятся вам на шею», - пишет Маяковский498. И Иван Ефремов выступает за естественную красоту, связанную с хорошей, поддерживаемой танцами и спортом, физической формой. Тогда, по его мнению, не потребуется причудливость нарядов и украшений, простая и легкая одежда лишь подчеркнет такую красоту. Мало что изменилось для Тамар и Вер в сегодняшней России – заполненные прилавки и витрины при отсутствии денег, а далеко не все имеют обеспеченных родителей, только дразнят, галантности российским мужчинам не добавилось, и по-прежнему зарубежный гость – желанный и выгодный половой партнер. (Даже ездят некоторые могущие себе такую поездку позволить россиянки в Турцию, имея целью не заработать проституцией, а почувствовать себя женщиной, за которой турки ухаживают, одаряя коротким и скромным женским счастьем). Тем не менее подавляющее большинство современных россиян, и те же Тамары и Веры не составляют в этом исключения, изменило свой внешний облик: представители обоих полов молодого и среднего поколений стараются следить по мере возможности за модой, широко прибегают к средствам 498

Маяковский, В.В. Стихи о любви. /В.В. Маяковский, С.153

248

личной гигиены, пользуются косметикой и парфюмерией. Даже старшее, воспитанное на советских традициях пренебрежения к модной и красивой одежде поколение, вынужденно одеваясь в магазинах «Second Hand», выгодно отличаются от «классического» варианта русского пенсионера 6080-х годов ХХ века, описанного Виктором Ерофеевым в рассказе «Как мы зарезали француза»: ветеран Ширяев, круглый год носивший только теплое белье, возмущается негативной брезгливой реакцией приемщиц в прачечной, да и не только их, которым «повсюду вонь чудится» - «Раньше от меня не пахло, раньше всех мой запах устраивал, а теперь, значит, пахнет. Какие-то особые носы завели…»499. Но русская женщина, показывает Высоцкий, способна и на удивительную верность своим избранникам, причем беспутным: «Он и по шесть-семь сроков оттянет, и каждый раз возвращается, а она – на месте, и хлопочет вокруг, и работает на него, потому что после шестого-то срока он инвалид совсем: легкие отбиты – кровью харкает, и рука одна не гнется»500. И мать Тамары приютила-таки, пожалела спившегося и тяжело больного садиста-отца, в частности, выгнавшего зимой на ночь маленьких дочерей в одних ночных рубашках на улицу. (В семье родителей Тамары, как во многих других русских семьях, противоречие святого и звериного обретает половые черты: «святая» женщина и «зверь» мужчина. Если русская литература XIX века вела речь о пусть трагической любви, то литература ХХ века, сексуальную революцию отражающая и выражающая, любви не показывает. Как и на Западе, любовь с 60-х годов в СССР начинает девальвироваться и особые масштабы этот тревожный процесс приобретает в современной посттоталитарной демократической России. В 80-е годы уже новое «младое племя развелось», представительниц которых, заметно отличающихся от героинь Владимира Высоцкого, метко описывает в рассказе «Девушка и смерть» (1986) Виктор Ерофеев. «Зимой они носят свитерки на голое тело и разнообразные джинсики, под которыми вы ничего 499

Ерофеев, Виктор. Как мы зарезали француза. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека. – М.: Зебра Е,2002, С.71 500 Высоцкий, Владимир. Роман о девочках. /Владимир Высоцкий, С.434

249

не найдете, кроме узеньких трусиков, которые они ежедневно меняют, и почти ежедневно моют голову, и мило пахнут туалетной водой, ненавидят колготки и даже в морозы норовят в шерстяных носочках, н о р м а л ь н о относятся к мату и к Набокову, в работе прежде всего ценят свободное расписание, не очень любят танцевать, зато хорошо пожрать – это любят, и еще любят сказать, показывая на мужика: “Я его трахнула”», - пишет он501. В свое время, вскоре после революции 1917 года, В.В. Розанов метко подметил: «Как аристократия имела свои специфические и неустранимые пороки, так их имеет и демократия, и, по-видимому, с тем же неуничтожимым характером»502. К свободе в том, что прежде находилось под гласным и негласным запретом, Россия «дорвалась» в 90-е годы прошлого века, именно дорвалась, поскольку хотя почва для перемен была подготовлена, но уж очень быстро (а может быть, поэтому и быстро) эти перемены произошли. Еще не привыкшие к такой свободе россияне выстраивались в очереди, чтобы посмотреть фильмы с постельными сценами и обнаженной натурой, многие зрители смотрели один и тот же фильм по несколько раз, покидая зал, когда «клубничка» далее не предвиделась. Издержки

вкушения

прежде

запретного

плода

порой

носили

трагикомический оттенок в духе С. Клеменса (М. Твена), с той лишь разницей, что в отличие от обманутой американской провинциальной публики российский зритель воспринял эротический спектакль польских гастролеров по мотивам «Декамерона» Д. Боккаччо без последствий для труппы. (Все бы ничего, даже говорили действующие лица на пусть не очень хорошем русском языке, но возраст и комплекция раздевающихся на сцене актеров и, главное, актрис, не совсем соответствовали общепринятой эстетике обнаженного тела). Эротику, как и в советское время, в постсоветской России продолжали путать с порнографией (граница между эротикой и порнографией, конечно, достаточно условна), с той лишь 501

Ерофеев, Виктор. Девушка и смерть. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.85-86. 502 Розанов, В.В. Демократизация живописи. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.147

250

разницей, что если в доперестроечном СССР едва ли не все попытки осветить сексуальную сферу в искусстве объявлялись порнографией, то после демократизации российского общества под видом эротики стала в самых грубых ее вариантах протаскиваться порнография, в том числе еще совсем недавно

через кабельное телевидение. Иван Ефремов, выступающий за

естественное любование красотой обнаженного тела и критикующий, что отмечалось, ханжество советской цензуры, объясняет смешение эротики и порнографии советскими «охранителями морали» тем, что они напугались Запада. «Не поняли они, где эротика, естественное влечение к красоте и совершенству, а где мразь, как в коммерческих фильмах или фоторевю, где любая тощая девчонка, лохматая и некрасивая, может сниматься, лишь бы обнаженной, в дурацких сценах. Да ладно, видно, немало лет нам еще выбираться из муры к подлинно чистому отношению к женщине, красоте тела и танца», - говорит балерина из «Лезвия бритвы»503.

Выступает

Ефремов в защиту индийской скульптуры, которую порочили некоторые западные «исследователи»: «Они считали скульптуру Древней Индии отталкивающим, порнографическим искусством, не понимая философских идей, скрытых в длинной цепи преемственности образов и форм»504. Солидная российская фирма «Мир книги» предлагает все желающим книги эротического содержания, но проспект обещает большее, от эротики «Цензура в шоке!» не окажется. Предлагаются «Книга о горячем сексе», которая «распалит воображение, накалит страсти до предела и подарит вам взрыв острых ощущений», «Невинная Настя» Э. Тополя, которая «заставит наивных вздрогнуть, ханжей – яростно возмутиться» и где «невероятные сексуальные приключения, счет которым Настя открыла в 13 лет», «Калигула» З. Обермайера, в которой «самое откровенное жизнеописание» венценосного распутника, «шокирующие подробности». И в других книгах обещают читателю «дерзкую откровенную эротику», «самые изощренные

503 504

Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений. /Иван Ефремов, С.173 Там же, С.343

251

ласки»… И это только в одном проспекте505. (Тремя годами раньше та же «Невинная Настя» Э. Тополя рекомендовалась скромнее: «откровенно о самом личном в жизни современного подростка»). Заказать можно и видеокассеты, перечисленные под рубрикой «Клубничка»: «120 дней разврата», «Похотливая Кристи», «Место имения», «Утомленные сексом», «Цепная эрекция», «Бешенная в постели», «Армия любовников» и др506. В «эротическом» искусстве найти можно все, в том числе

педофилию и

инцест. Даже книги по уходу за телом и личной гигиене нередко прямо ориентированы

на половое завоевание и отдают дань сексуальной

революции. Например, такие как предлагаемые книжным клубом «Семейная библиотека» «Обольстительные ножки: готовься к сезону охоты» или «Талия и живот. Вскружи голову мужчине своей мечты»507. предлагается

обучаться

«стервозности»,

они

Россиянкам

должны

стать

привлекательными не в глазах «единственного и любимого» мужчины, а покорять (надо полагать, коллекционировать) многих мужчин. Эротика в широком смысле – интимная область взаимоотношения полов,

в

сопоставлении

с

порнографией

она

представляет

собой

художественное отображение данной области, в то время как порнография эстетической ценности не содержит. Если эротика – эстетика пола и любви, то порнография – вульгарное и служащее исключительно пробуждению полового инстинкта отображение физиологии пола. В разграничении эротического от порнографического значительная доля субъективизма, художественный

смысл

можно

порнографическом материале, а

обнаружить

в

казалось

бы

явно

статичное изображение обнаженного тела

может послужить средством полового возбуждения. Как бы то ни было, важным отличительным признаком порнографии выступает самоцельное подробное описание или изображение возбужденных гениталий и полового акта. Но если автор сумеет доказать, что стремился донести до читателя или 505

См.: Мир книги. – 2006. № 2/1, С.11 См.: Мир книги. – 2005. - № 1/1, С.39 507 См.: Книжный клуб «Семейная библиотека». Каталог. – 2005. - №1 (47), С.27 506

252

зрителя нечто большее и что физиологические подробности в его произведении не самоцель, а прием, то обвинение в порнографии может быть снято (останется открытым, однако, вопрос о моральной ответственности за выбор средств донесения авторской идеи). И.В. Кондаков по этому поводу пишет: «…Изучение феномена порнографии – в прямом и переносном смысле, включая исследование ее отличий от эротики или сходства с нею, должно начинаться с осмысления этого специфического воображения, его границ, творческих возможностей, вероятных интерпретаций и оценок. Ведь в современных текстах художественной культуры одни и те же смысловые элементы,

могущие

быть

истолкованы

порнографическое,

оказываются

культурфилософской,

сугубо

то

как

эротическое

броскими

интеллектуальной

игры,

или

атрибутами то

грубо-

натуралистическим описанием, то шокирующей подробностями острой публицистичностью, то средством подогревания сладострастия и похоти читателя/зрителя накануне предстоящей его сексуальной активности, то – коммерческой приманкой покупателя низкопробного квазикультурного товара»508. Подробно рассматривает отличие эротики и порнографии И.С. Кон. Эротикой, по его определению, «называются сексуальные чувства, фантазии и переживания, а также стимулирующие их литературные, видео-, аудио- и прочие материалы»509.

Порнография, согласно Кону, эротика,

имеющая целью лишь вызвать половое возбуждение, акцентируясь на гениталиях, что выступает для нее самоцелью, и относящаяся не к искусству, а к индустрии развлечений. И.С. Кон подчеркивает относительность эротики и порнографии. Действительно, в свое время в чрезмерном интересе к эротике и даже порнографии упрекались Исаак Бабель и Борис Пильняк (В XXI веке вряд ли в их адрес на фоне множества на грани приличия современных художественных произведений можно выдвинуть такой упрек). Защищая Пильняка от критики, Сергей Есенин писал: «То, что Пильняк 508

Кондаков, И.В. Метаморфозы русской эротической культуры в ХХ в. /И.В. Кондаков, С.733-734 Кон, И.С. Надо ли бояться порнографии?/И.С. Кон. Социологическая психология. – М.: МПСИ; Воронеж: МОДЭК,1999, С.504 509

253

сочно описывает на пути своих повестей, как самцы мнут баб по всем рассейским дорогам и пространствам [следует заметить, без анатомофизиологических подробностей! – А. С.], совсем не показывает его сущность. Это только его отличительная родинка и совсем не плохая, а, наоборот, красивая. Эта сочность правдива, как сама жизнь»510. Поэтому в каждом конкретном художественном произведении необходимо всесторонне и внимательно рассмотреть место и причины касающегося интимных сторон взаимоотношения полов материала, чтобы охарактеризовать его как порнографический. Но в любом случае для любви места в современной эротике крайне мало остается, и уже не любовь, а секс служит предметом обсуждения многочисленных телепередач (talk-show), будь то «Секс с Анфисой Чеховой» на канале ТНТ или «Сексуальная революция» на канале TDK. Без обсуждения пикантных ситуаций не обходятся другие, специально сексу не посвященные программы, например, «Лолита. Без комплексов» на 1 канале. В конце февраля 2006 года на программе обсуждалась тема «Любовь по правилам и без» (программа выходит днем, в 15.10!). Тот же ТНТ активно эксплуатирует приобретшие на Западе популярность программы «За стеклом», «Большой брат», «Дом», «Голод», которым присущ вуайеризм. На данное обстоятельство обращает внимание французский исследователь Д. Фро-Мег511. Уходит в прошлое идеализированный образ русской женщины, воспетой

русской

классической

литературой,

взамен

пришла

космополитическая «секс-бомба», вооруженная знаниями из «Энциклопедии обольщения», владеющая «стратегией массового обольщения мужчин». И насколько наивными и смешными ныне выглядят старания доктора из «Мрачного

штурмана»

нескромных

взглядов

510

К.М. и

Станюковича

мичманского

тщательно

зубоскальства

спрятать

от

«фотографии

Есенин, Сергей. [О советских писателях]. /Сергей Есенин. Собр. соч. в пяти тт. Т.4. – М.: Художественная литература,1967, С.223-224 511 См.: Фро-Мег, Д. Порнография и телереальность. /Д. Фро-Мег. //Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.278

254

полураздетых и совсем малоодетых дам всевозможных рас, национальностей и цветов кожи»512. Л.Н. Надолинская

сопоставляет выделенные ею классические и

неклассические представления о любви. Для классического рассмотрения любви характерны, по ее мнению, акцент на любви вообще без конкретного анализа мужского и женского; указание на связи с Богом и снижение значимости телесной любви; утверждение правомерности любви лишь в браке;

подчеркивание

слияния

с

любимым,

а

не

сохранение

индивидуальности в любви; доминирование маскулинного стереотипа и превалирование

продолжения

рода в любовных и семейно-брачных

отношениях. Для неклассического (автор перечисляет ряд современных российских исследователей) – выделение специфики мужского и женского в любви; понимание любви как ценности эмпирической жизни; признание возможности разграничения любовных и брачных отношений; утверждение превалирования личных интересов, индивидуального развития субъектов любовных отношений; признание феминного стереотипа и формирование личностного самосознания женщины513. Л. Н. Надолинская выступает за «постнеклассический» подход, предусматривающий выход из кризисной ситуации в половых отношениях. «В данном подходе, - пишет она, вскрываются противоречия в современных половых отношениях: - движение за равноправие полов ослабило ассоциативную связь между мужчиной и авторитетом, но не привело к упразднению ассоциативной связи между женщиной и ответственностью за дом; - с наступлением периода постдомохозяек, женский пол резко качнуло в сторону традиционно мужского универсума, проникнутого духом конкуренции и меритократии»514. Здесь автор ведет речь о гендере, что при всей важности не должно затенять кризиса самой любви. Как бы современный этап рассмотрения любви не 512

Станюкович, К.М. Мрачный штурман. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.1, С.221 См.: Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: монография. /Е.М. Галишников, В.А. Далингер, В.В. Попов и др. – Кн.5. – Воронеж: Воронежский госпедуниверситет,2005, С.77-78 514 Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: монография. /Е. М. Галишникова, В. А. Далингер, В. В. Попов и др., С.78 513

255

называть, он прежде всего констатирует девальвацию самой любви с далеко идущими

последствиями,

вплоть

до

критического

обострения

демографической ситуации, поскольку девальвация любви означает кризис семьи. В целом по России распадается около 40% заключенных браков515, на Западе

–

все

50%516.

Вопрос

о

цене

свободы,

поставленный

экзистенциализмом, чрезвычайно актуален в отношении семьи, где свобода развода соотносима

со свободой развода. В одних случаях развод –

единственно возможный и потому желательный выход из создавшегося неразрешимого семейного кризиса, в других – пагубный исход некогда манящего семейного счастья, который как в интересах общества, так и в интересах личности следовало бы предотвратить. Причины разводов многообразны и потому нелегко поддаются классификации. Расхожие формулировки, выдвигаемые при разводах (не сошлись характером, физиологическая и психологическая несовместимость и др.), являются лишь отговорками, подлинных причин распада семейно-брачных отношений не отражающие. Серьезной такой причиной может выступить неспособность одного из супругов к зачатию ребенка, но неизлечимое бесплодие – объективный фактор, на которые не могут повлиять супруги и который сам влияет на прочность их союза. Так как в целом ряде случаев суррогатное материнство, искусственное оплодотворение, усыновление не устраивают бездетных супругов, то бесплодие способно разрушить даже вполне по многим другим критериям благополучную семью. Но бесплодие – сугубо медицинская проблема, как фригидность и импотенция, хотя иногда звучат голоса специалистов, что о последней в принципе вести речь некорректно, ибо она в отличие от травматической кастрации излечима. Понятно стремление расторгнуть брак, когда один из супругов оказался на длительный срок в исправительном учреждении или вступил в опасный для 515

Никандров, Н.Д. Россия: социализация и воспитание на рубеже тысячелетий. /Н.Д. Никандров. – М.: Педагогическое Общество России,2000, С.66 516 Кратохвил, С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. /С. Кратохвил. – М.: Медицина,1991, С.10

256

семьи конфликт с законом. С культурно-философской антропологической позиции рассмотрению подлежат причины преимущественно субъективного характера, преодоление или недопущение которых способно предотвратить развод.

Выстраивать

иерархическую

их

последовательность

не

представляется возможным, ибо в каждой семье действует свой набор причин и особую важность приобретает опять-таки своя причина. Однако уместно выделить две основные группы причин разводов. Первую группу составляют причины добрачные, они связаны с заблуждениями в любви и исключительно субъективны. Тогда ко второй группе отнесутся причины социально-культурного

порядка,

в

которых

наличествует

сочетание

субъективного и объективного моментов. Они изначально создают трудности молодой семье, но совместными усилиями могут быть смягчены или вовсе преодолены. Некоторые причины разводов, относящиеся к обеим группам, выступают

в

качестве

половых

мифов.

Элемент

фантастичности,

сочетающийся в древнем мифотворчестве с воплощением коллективного опыта, служащий скорее предметом веры, нежели рационального убеждения, являющийся

специфической моделью окружающей действительности,

позволяет говорить и о мифах современных. Последние, не претендуя уже на мировоззренческие обобщения, локализуются применительно к отдельным областям

современного

осваиваемого

мира.

Мифы,

связанные

со

взаимоотношением полов, разделяются на три группы: мифы о любви, мифы о браке и мифы о сексе. Наиболее благодатную основу для мифотворчества создает секс как физиологический и психологический базис

интимной

стороны взаимоотношения полов, ставшей в ХХ веке объектом научного исследования. Данное обстоятельство сокрушило миф об унизительности и низменности половой сферы. Однако рассмотрение третьей группы мифов уместней осуществлять в специализированных

сексологических, а не

философских (антропологических, культурологических) исследованиях. Одной из добрачных причин выступают завышенные ожидания от брака, который, что показал еще Л.Н. Толстой, приносит вступившему в него

257

как очарования, так и разочарования. Как нет модели беспроблемного общества, так нет беспроблемной модели супружеской жизни. Вместе с тем есть свои преимущества как холостого/незамужнего, так женатого/замужнего состояния. Даже одиночество старой девы и убежденного холостяка не лишено пусть специфической привлекательности, связанной хотя бы с возможностью всецелого погружения в творческую деятельность, не случайно еще в позапрошлом столетии многими авторами поднимался вопрос об антиномии половой жизни и творчества, оформившийся в учение о сублимации З. Фрейда. И современная отечественная мысль выражает идею «разлада» любви и творчества, Ю.Б. Рюриков, например. О «как бы невольном, как бы безотчетном» аскетизме выдающихся мудрецов пишет В.В. Розанов, о том, что для гениев открытие новых миров важнее заботы о семье, насущном и элементарном, говорит Н.А. Бердяев. Следует заметить, что гений в искусстве отличается от гения в науке, последнему в большей степени присуще одиночество. А искусство и любовь, как правило неразлучны. С одной стороны, художественные, особенно поэтические порывы вдохновляются разделенными или неразделенными любовными переживаниями,

с

другой

стороны,

именно

авторы

выдающихся

художественных произведений способны горячо любить, любить не раз или, как было с Ф.И. Тютчевым, двух женщин одновременно. Впрочем, мнение о половых аномалиях гениев гипотетично: их биографии изучены, а сколько аномалий в половой жизни основной массы людей - остается неизвестным. С.Л. Франк писал: «Лишь одни врачи и психопатологи, из наиболее чутких, знают, какие бури разыгрываются в человеческой душе в этой области и сколько мук, физических и душевных болезней, разбитых и искалеченных жизней причиняют эти глубоко затаенные стихийные бури»517. Так, например, только в современном толерантном российском обществе выплеснулась

на

поверхность

прежде

тщательно

скрываемая

приверженность к однополой любви, трактуемая в СССР как извращение, 517

Франк, С.Л. Крушение кумиров. /С.Л. Франк. Сочинения. – М.: Правда,1990, С.150

258

причем для мужчин уголовно наказуемое. Широкое рекламирование «сексуальными меньшинствами» своих пристрастий (гей-парады, проч.), невольно начинает наводить на мысль, что «меньшинство» может обернуться «большинством»! Идеализация партнера представляется второй добрачной причиной распада семейно-брачных отношений. Эмоциональный подъем, вызванный любовью,

затеняет

обнаруживаются

недостатки

или

по-иному

будущего

супруга,

воспринимаются

в

ранее

браке

же

прощаемые

недостатки. О слепоте любви вели речь А.И. Герцен, Ф.М. Достоевский. В настоящее время получает распространение другой подход, вытекающий из специфики современной рациональности. «Давно стало общим местом утверждение, что любовь ослепляет, делает человека глупцом. Однако подлинная любовь открывает глаза, освобождая взор от штампов и стереотипов видения…», - отмечает В.Д. Губин518. Что любовь – не ослепление, а новое видение, «при котором все злое и дурное в любимом предстает только как умаление и искажение его подлинной натуры», ведет речь А.А. Ивин519. «Чрезвычайно важно помнить, что любовь реалистична до конца, что она объемлет человека всецело и что она видит, она зряча, она плачет над изуродованностью и готова жизнь положить на то, чтобы все болезненное, испорченное было исправлено и исцелено. Это – то, что называется целомудренным отношением к человеку, это – настоящее начало любви, первое серьезное видение», - пишет митр. Сурожский Антоний (Блюм)520. Что «любовь делает человека не слепым, а зрячим – способным видеть

ценности»,

убежден

В.

Франкл521.

Два

подхода

к

любви,

утверждающие соответственно слепоту и зрячесть последней, объединяет Ю.Б. Рюриков, отмечающий «двойную оптику любви». «Глаза любви видят в любимом такие его глубины, о которых иногда не знает и он сам. Любовь 518

Губин, В.Д. Любовь, творчество и мысль сердца. /В.Д. Губин. //Философия любви. Ч.1, С.239 Ивин, А.А. Многообразный мир любви. /А.А. Ивин.//Философия любви. Ч.1, С.507 520 Антоний Сурожский, митрополит. О любви в современном мире. (Избранные фрагменты проповедей и статей)./Митрополит Сурожский Антоний (Блюм).//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.307 521 Франкл, В. О смысле любви (глава из книги «Человек в поисках смысла»)./В. Франкл. //Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.170 519

259

высвечивает в нем зародыши его хороших свойств, их ростки, которые могут расцвести и сделать человека таким, каким его видят приукрашивающие глаза любви. Потому-то любовь это одновременно и чувство-иллюзия, чувство-обман, и чувство-предвидение, чувство-прогноз – чувство, которое видит человека в его возможностях», - пишет он522. Видны или нет неизбежные

недостатки

любимого

человека,

они

в

любом

случае

идеализируются – минимизируясь, оправдываясь, прощаясь, а порой служа предметом умиления, ведь те же черты у других воспринимаются негативно. Опять-таки, все особенности любимого человека могут обнаружится только в браке. Часто сами супруги провоцируют взаимное разочарование, опускаясь в семейной жизни: перестают оказывать прежние знаки внимания, тщательно следить за внешним обликом и т. д. До заключения брачного союза партнеры стараются подать себя с лучшей стороны. Следующей (по счету, но не значению) причиной является ошибочное отождествление страсти и любви. Страсть неизбежно успокаивается, у любящих любовь-страсть трансформируется в любовь-дружбу, в случае наличия одной страсти супругов ждет отчужденность и пустота. При отсутствии важной составляющей любви, сочетаемой со страстью духовной близости,

дружба супругов невозможна. К добрачным причинам можно

отнести и отсутствие должной информированности в области физиологии и психологии супружества, что связано с общей проблемой полового воспитания, все попытки которого пока удачными считать трудно. С указанными причинами распада семейно-брачных отношений тесно связан ряд мифов о любви. Это миф о любви до гроба, в интерпретации С. Кратохвила звучащий как миф о вечной любви и предполагающий требование неизменной любви партнера независимо от собственного поведения. Думается, понимать данный миф следует шире: он включает в себя и уверенность в неизменности и вечности собственной любви к

522

Рюриков, Ю.Б. Двойная оптика любви. /Ю.Б. Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты. – М.: Профиздат,1990, С.9

260

партнеру. Разумеется, встречаются и однолюбы, способные чувство любви (чаще неразделенной) через всю жизнь пронести, но у большинства людей любовь, если не исчезает, то переходит в эмоционально беднее окрашенную любовь-дружбу. Своеобразный отголосок этого мифа можно встретить в утверждении А. Рубениса: «Любовь всегда счастлива, несчастлива лишь нелюбовь, ее отсутствие»523. Сюда же относится миф, выраженный словами «стерпится – слюбится». Берет свое начало он с давних времен, когда вопрос о браке решался отнюдь не на основе взаимной любви и чаще реализовывалось «стерпится», но не «слюбится». Исключения имели место, что подтверждает русская художественная литература, но чаще любовь появлялась за пределами брачного союза, на стороне. Такие же давние корни имеет миф, согласно которому, «чем больше бьет, тем больше любит». Н.И. Костомаров, описывая быт и нравы великороссов XVI-XVII веков, отмечал: «Привыкшие к рабству, которое им было суждено влачить от пеленок до могилы, женщины не имели понятий о возможности иметь другие права и верили, что они в самом деле рождены для того, чтобы мужья их били, и даже сами считали побои признаком любви»524. (Против рабства женщины в семье и любви, вызванного патриархатным

общественным устройством,

предостерегал Борис Пильняк, который описывает чрезмерную навязчивость женщины-рабыни в «Человеческом ветре»: «Она, мать этих двух детей, жена Ивана Ивановича, понимала любовь так, как понимают ее очень многие женщины, когда они идут за каждым шагом мужчины, хотят знать каждую его мысль, - в сущности, мешают мужчине жить, мешают ему думать и работать, когда женщины теряют все свое, отдавая первым делом достоинство; такие любви неминуемо кончаются развалом, потому что даже любовное рабство есть рабство, и в таких любовях нет строительства»525.). Разумеется, в современной России мужское рукоприкладство все чаще 523

Рубенис, А. Сущность любви – тема философского размышления. /А. Рубенис. //Философия любви. Ч.1, С.228 524 Костомаров, Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях./Н.И. Костомаров, С.138 525 Пильняк, Борис. Человеческий ветер. /Борис Пильняк. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман, С.96

261

получает со стороны женщин адекватную оценку, нередко оскорбления действием взаимны и доходят порой до непреднамеренного убийства с использованием случайных предметов. К первой группе мифов относится миф, обозначенный Э. Фроммом, это иллюзорное мнение, будто проблема любви – это проблема объекта, а не способности. Фромм подходит к любви как к искусству, и пишет: «Люди думают, что любить просто, а вот найти подлинный объект любви, или оказаться любимым объектом – трудно»526. Об искусстве семейной жизни ведет речь Ю.Б. Рюриков. Р. Нойберт сформулировал миф «потребления любви». Суть этого мифа в надежде партнеров испытать «все блаженства любви», что случается далеко не у всех и не всегда. «…Они хотят, как это часто делают современные люди, получить все одинаковые качества, в одинаковой упаковке и с полной гарантией. Они хотят любовь потреблять», - отмечает Нойберт527. Весьма распространен миф (особенно в России, с подачи К. Маркса, но и основывающийся

на

собственно

отечественных

традициях,

на

Н.Г.

Чернышевском, например) о несовместимости ревности и любви. М.И. Рипинская, противопоставляя любовь ревности, а следовательно, разделяя позицию, определенную выше как миф, в свою очередь выделяет ряд мифов, относящихся

к

ревности:

что

лишь

мужчин

почему-то

принято

рассматривать в качестве сумасшедших ревнивцев; что сочувствуют обычно только обманутым мужу или жене, тогда как третьему члену треугольника ничуть не лучше; что любви без ревности не бывает; что изза

ревности

чаще

всего

происходят

самоубийства528.

Последнее

утверждение о связи ревности с суицидом действительно претендует на миф. Хотя подлинную причину (или причины) самоубийства не всегда удается установить и квалифицированному следствию, думается, что ревность чаще толкает на убийство, причем как любовника/любовницы, так и изменившего супруга: жертвы семейных убийств нередко провоцируют их аморальным 526

Фромм, Э. Искусство любви. /Э. Фромм, С.14 Нойберт, Р. Новая книга о супружестве. Проблема брака в настоящем и будущем./Р. Нойберт. – М.: Планета,1991, С.207 528 См.: Рипинская, М.И. Психология измены. /М.И. Рипинская. – СПб.: Питер,2001, С.104-111 527

262

поведением, вызывая у убийц ревность, указывают И.В. Горшков и Р.М. Зулкарнеев529. А вот остальные выделенные М.И. Рипинской мифы далеко не безосновательны, особенно, что любви без ревности не бывает. Ревновал и убежденный противник ревности, по выражению Г.Я. Стрельцовой, «гений любви», счастливый в семейной жизни с А.Г. Сниткиной Ф.М. Достоевский. Что ревность – спутница любви, показывает и Евгений Замятин. Д-503 вопрошает: «Неужели все это сумасшествие – любовь, ревность – не только в идиотских древних книжках?»530. О силе ревности судить трудно, на внешние ее проявления влияет много факторов, несомненно лишь, что патологическая («сумасшедшая») ревность присуща и женщинам, но все же чаще и болезненнее в самом деле ревнуют мужчины. Ведь рецидивы патриархатного сознания проявляются и в XXI

столетии, даже женское общественное

мнение строже к женскому половому поведению. Мужья, без веских на то оснований смиряющиеся с изменами своих жен, встречаются куда реже, нежели жены, терпящие мужской адюльтер. Если есть объяснение и оправдание факту сочувствия обманутому супругу, то не третьему участнику любовного треугольника, который выступает разлучником или разлучницей, а у супругов взаимные обязательства друг перед другом. Тот, обязательства которому нарушены, является жертвой, отсюда сочувствие. Достаточно долго держался миф об однополой любви как следствии разврата, пресыщения, хотя реальной почвы под собой не имел и обязан общей неосведомленности в этом сложном и деликатном вопросе. А миф об однополой любви как извращении продолжает существовать в казалось бы ставшей толерантной России (впрочем до законодательного оформления недопустимости дискриминации сексуальных меньшинств, как это имеет место, например, в Нидерландах, где лояльность к проявлениям однополой любви – обязательное условие получения вида на жительство, в России еще далеко; далеко и от поворота общественного мнения к признанию прав 529

Горшков, И.В., Зулкарнеев, Р.М. Тяжкие преступления в семье. /И.В. Горшков, Р.М. Зулкарнеев. – М.: ВНИИ МВД России, 1997, С.14 530 Замятин, Евгений. МЫ. /Евгений Замятин, С.349

263

сексуальных меньшинств, свидетельством чему служат погромы гей-клубов; впрочем, сами «меньшинства» провоцируют возможность погромов своей активностью, они как бы берут реванш за прежнее утаивание своих однополых пристрастий). Так, Л.С. Сысоева, иллюстрируя деморализацию всех слоев российского общества, подчеркивает «затягивание» молодого поколения в группы сексуальных меньшинств531: «затянуть» можно только человека соответствующей ориентации, являющейся врожденной, а не приобретаемой!

Наконец,

с

опять-таки

нетрадиционной

сексуальной

ориентацией связан миф о пагубном влиянии однополой любви на демографическую ситуацию в стране. Во-первых, на демографический кризис в России влияет ряд других, куда более важных причин, во-вторых, распространение однополой любви в античной Греции не препятствовало росту

населения.

Перечисленные

мифы

лишний

раз

подтверждают

специфическое смешение в России новаций, привнесенных сексуальной революцией с традиционно-нормативными версиями пола и любви. Социально-культурные

причины

в

большей

степени

выражают

особенности современной России. В первую очередь это материальные условия жизни россиян, их семейный

быт. Крайне редко «счастьем правят

парадоксы» (Ю.Б. Рюриков), когда бытовые трудности сплачивают молодую семью, чаще наоборот, ведут к распаду. Одна из острых и давних проблем – дефицит жилья, преодоление которого не раз обещалось советскому народу. И в настоящее время доступное жилье - приоритетное направление экономической политики, приобретшее статус национальной программы. Перспективное развитие ипотечного кредитования и адресная помощь молодой семье, конечно, должны принести положительный результат, но есть и иной, причем более эффективный путь временного решения жилищного

вопроса

для

молодых

супружеских

пар:

удешевленное

строительство на федеральные и муниципальные средства (не исключен 531

Сысоева, Л.С. Социальная система, интеллигенция, нравственность./Л.С. Сысоева.//Интеллигенция и нравственность: Материалы международной научной конференции (30 июня – 1 июля 2005 г.): в 2 т. Т.1. – М.- Улан-Удэ: Бурятский госуниверситет,2005, С.106

264

вариант

привлечения

частных

инвестиций)

малогабаритного

жилья,

предоставляемого молодой семье по социальному найму, возможно, на обговоренный срок. А уже позже семья благодаря той же ипотеке и тем же дотационным выплатам, размер которых уже сейчас обусловлен рождением детей, перебиралась бы в собственное комфортное жилье. Молодая семья легче переживает неизбежные трудности роста, когда предоставлена сама себе, а не проживает в родителями жены или мужа, что не способствует укреплению семейных отношений. Родителям сложно выступать в роли беспристрастных советчиков, к тому же не все родительские поучения молодежь должна некритично принимать (хотя вряд ли следует «златорунной юности» вовсе у старости не учиться, к чему призывают цветаевские строки). О такой, в основе своей эгоистической, любви пишет митрополит Антоний: «И нет ничего удивительного, что те, кто становится жертвами нашей любви, молят Бога о том, чтобы их любили поменьше»532. В пользу предоставления молодой семье доступного найма говорит и то, что это выступит стимулом для оформления фактических супружеских отношений, что делать молодые люди обоих полов по ряду причин не спешат. Серьезная причина распада семейно-брачных отношений – пьянство одного или обоих супругов. Власти при всех режимах спаивали народ, извлекая немалые политические и экономические выгоды. Отдельные попытки «борьбы» с этим социальным злом носили кампанейский характер, направлялись против следствия мимо причины и изменить ситуацию в принципе не могли. В настоящее время развивается, несмотря на принятые некоторые ограничения, крайне опасный в силу массовости пивной алкоголизм, «пиво с мужским характером» медленно, но верно ставит молодежь в алкогольную зависимость. Пьянство не только разрушает семью, но и вносит пагубную лепту в и без того подорванное здоровье нации.

532

Антоний Сурожский, митрополит. О любви в современном мире (Избранные фрагменты проповедей и статей. /Митрополит Сурожский Антоний (Блюм), С.296

265

Женщины в российском обществе утвердились во всех его сферах. По данным Госкомстата РФ в 2003 году 69,5% федеральных государственных должностей занимали женщины, а в органах государственной власти субъектов Российской Федерации женщин еще больше – 70,1%533. Неработающих замужних россиянок не так уж много – женщина вынуждена работать, ибо доходов мужа часто не хватает на содержание семьи. Но мужья, что критиковали, как указывалось выше, Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой, по-прежнему отстраняются от «бабьего» труда, и большинство замужних россиянок обременено тройной нагрузкой: воспитанием детей, ведением домашнего хозяйства, зарабатыванием денег. Женщина устает, не удовлетворяет сексуальные притязания мужчины, что порождает трения в семье, обострение которых тоже может привести к разводу. Русская Православная церковь вовсе не против участия мужа в домашних делах, но участие

это

должно

быть

добровольным.

Исполнение

домашних

обязанностей и воспитание детей являются для женщины ее служением Богу и ближним, поэтому если муж отказывается ей помогать, то нужно смириться и молиться о ниспослании себе терпения, а мужу – вразумления. Для верующей православной семьи вопрос о распределении домашних обязанностей не стоит, как не стоит вопрос о главенстве в семье – «Грех, когда муж отдает жене власть в семье, и точно такой же грех, когда она берет»534. Для значительной секуляризованной части общества эти вопросы оборачиваются борьбой за власть в семье. Эмансипация женщины – положительный объективный и необратимый процесс, но именно он, наталкиваясь на остаточные проявления патриархальных установок в сознании большинства российских мужчин, приводит к конфликтам. Современная показателям 533

образованная может

супруга

и

эмансипированная своего

женщина

превосходить,

но

он

по

всем

уступать

Исаченко, О.К. Место деловой женщины в сфере политических отношений. /О.К. Исаченко. //Человек и общество: на рубеже тысячелетий: Международный сборник научных трудов. Вып. 25. – Воронеж: Воронежский госпедуниверситет,2004, С.222 534 Евгений Шестун, протоиерей. Огудина, Наталья. Православная семья. /Протоиерей Евгений Шестун. Наталья Огудина. – Самара: Самарский информационный концерн,2001, С.60

266

лидирующие позиции не хочет, не сомневаясь, подобно Аврелию Августину, что мужчины лучше господствуют над женщинами, чем те над мужчинами. Обострение борьбы за власть приводит к разводу. Если умудренная первым неудачным опытом супружеской жизни такая женщина вторично решит выйти замуж, то создаст семью она уже с человеком, признающим ее объективное превосходство и уступившим роль главы семьи, заметим, отыскать такого непросто. Но и от этого брака удовлетворения женщина не найдет – вступают в силу особенности женской психологии. Даже самой сильной женщине нужна твердая в прямом и переносном смысле мужская рука, на которую всегда можно опереться. Снова развод… Выход – взять реальную власть в свои руки, не посягая формально на мужские амбиции. И особенно важно не подчеркивать, что муж зарабатывает меньше жены. Даже сами россиянки по-прежнему придерживаются мнения, что содержание семьи – обязанность мужа. С.В. Климова пишет, ссылаясь на неоднократно проводимые исследования, что «русские работающие женщины, независимо от их собственного дохода, считают, что зарабатывать деньги в семье – обязанность мужчины»535. Когда у мужчины – хозяина, главы семьи – никаких оснований (кроме половой принадлежности и традиционного восприятия гендерных отношений) для его претензий на власть в семье не обнаруживается, он, что в России, к сожалению, довольно, особенно в малообразованных семьях, распространено, прибегает к аргументу кулака. И.В. Горшков и Р.М. Зулкарнеев отмечают, что насилие между супругами «может порождаться соперничеством за верховенство в семье; в иных случаях жена (сожительница), прочно держащая рычаги управления в своих руках, постоянно руководит мужем, чему он в трезвом состоянии не противится, но в состоянии алкогольного опьянения силой пытается утвердить главенство в семье и одновременно отомстить за все обиды»536. Можно было бы выделить в качестве еще одной причины распада семейно535

Климова, С.В. Идеалы и образцы любви в российском обществе. /С.В. Климова.// Социальногуманитарные знания. – 2003. - № 1, С.293 536 Горшков, И.В., Зудкарнеев, Р.М. Тяжкие преступления в семье. /И.В. Горшков, Р.М. Зулкарнеев, С.5

267

брачных отношений измену, но она самостоятельной причиной развода выступает редко, а скорее является сама следствием вышеперечисленных причин. С иллюзорными представлениями о браке и семье связано немало мифов. Это совпадающие с причинами разводов миф о браке как новой, только лучшей полосы жизни, миф о сугубо женском, «бабьем» труде, миф об обязательном главенстве в семье мужчины, о якобы особой прочности семьи в России позапрошлого столетия, разоблаченный художественной литературой того времени. Миф, основанный на постулате «с милым и в шалаше рай», вплотную перекликается с описанным С. Кратохвилом мифом о волшебной силе любви, согласно которому, любовь сама по себе делает возможным решение всех проблем, самое главное – любить друг друга, а остальное все получится. Непросто принять миф о подобной схожести супругов, внутренней и внешней, как трудно согласиться, что собака и хозяин становятся похожи друг на друга. Впрочем,

многолетняя адаптация к

совместной жизни, взаимная «притирка» супругов друг к другу способны привести к общей жизненной позиции и даже к схожести мелких привычек, а внешность – дело случая и вкуса, и если можно в отдельных случаях внешнее сходство супругов наблюдать, то не стоит делать обобщения, да и сходство скорее касается комплекции. Перечисленные причины распада семейно-брачных отношений можно ослабить

или

предотвратить

уже

до

принятия

окончательного

и

ответственного решения о вступлении в брак, относясь как к выбору супруга, так к началу новой жизни со всей серьезностью, соответствующей огромной важности данного события. Если воспользоваться столь часто в советское время упоминаемой чекистской (ЧК – чрезвычайная комиссия, карательный орган, обеспечивающий государственную безопасность, в первые годы советской власти) формулой «чистые руки, горячее сердце, холодная голова», то применительно к браку чистые руки будут означать соблюдение элементарных санитарно-гигиенических норм, горячее сердце – конечно,

268

любовь, а холодная голова – взвешенность принимаемого решения. Чем больше факторов будет во внимание приниматься, тем меньше оснований для последующего разочарования и развода. Народные (как и православные, ставшие по сути для русского этноса народными) традиции и современный этикет требуют

предварительного

знакомства вступающих в брак молодых людей с семьями их родителей. Есть в этом требовании и несомненный здравый смысл, на что обращали внимание некоторые мыслители прошлого: каждый из будущих супругов постарается воспроизвести в той или иной мере модель супружеского поведения

родителей

(исключения

редки

и

связаны

с

негативным

восприятием родительской семьи). Более того, очень часто в отце жениха и в матери невесты можно увидеть некоторый прообраз будущих мужа и жены в зрелом

их возрасте.

Наверное,

неплохо

четко

уяснить себе,

кого

предпочтительней иметь в роли супруга: женщину, способную обеспечить домашний

уют

или

партнера

восхищенно-завистливые

по

взгляды

активному посторонних

досугу,

вызывающего

мужчин;

мужчину,

надежного «кормильца», семьянина, домоседа, помогающего поддерживать порядок в доме, или творческого

и предприимчивого человека, занятого

успешной карьерой и далекого от домашних хлопот. Из сочетания этих крайностей и создается реальный облик мужа и жены. Особый вопрос – возраст молодоженов. Чтобы отличить страсть от любви, чтобы правильно выстроить супружеские отношения, чтобы приобрести материальную независимость от родителей, нужно обрести только с возрастом приходящую социальную зрелость. В русской философии высказывались разные мнения по поводу возраста вступающих в брак, лишь бы он не был «неравным». Однако отсрочка означает приобретение сексуального опыта, что господствующей светской моралью не осуждается, а для РПЦ по-прежнему является «блудом» и грехом. Ныне молодых людей к ранним бракам подталкивает невозможность удовлетворения сексуальных потребностей без соответствующего оформления, то есть пресловутый

269

жилищный вопрос. Важно еще до брака решить, иметь ли, когда и сколько детей, ребенок должен быть желанным. Да и многие другие стороны предстоящей

семейной

жизни,

например,

степень

предоставляемой

супругами друг другу свободы, распределение обязанностей, желательно обговорить

заблаговременно.

заверенного

брачного

Уместно

контракта,

и

заключения

предусматривающего

нотариально взаимные

имущественные обязательства супругов, хотя в России такая практика по ряду причин, в том числе морального характера, распространения не получила. Но получит – аморальными считались и брачные объявления, так быстро и прочно утвердившиеся в современной России. Но самое главное конечно, - понять, что пришла именно любовь, критерием чего служит готовность

к

преодолению

собственных

эгоцентрических

установок,

готовность к самоограничению и жертвенности. В современной России подтверждается утверждение В. С. Соловьева о несовместимости любви и эгоизма, по мере утверждения эгоистических устремлений обесценивается любовь, которой уже не живут, а занимаются. Если бы все реальные браки оформлялись, то статистика разводов оказалась бы еще тревожней: немало молодых и не очень молодых людей предпочитают сожительствовать без взаимных обязательств. И шокирующим и маргинальным такое сожительство уже не выглядит, начинают смиряться представители старшего поколения, родители, вместе с которыми нередко проживают такие порожденные сексуальной революцией современные пары. Еще раньше тут сказалась демографическая ситуация, связанная с Великой Отечественной войной, когда утратили маргинальность матери-одиночки. В последние годы нормой начинает становиться семейный однополый союз, в России законом не оформляемый, отец-одиночка. Но главным итогом сексуальной революции остается девальвация любви.

270

3.2. УТРАТА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО В ЧЕЛОВЕКЕ: ПОСТМОДЕРНИСТСКИЕ ПАРАДИГМЫ ПОЛА И ЛЮБВИ Современная постсоветская посттоталитарная Россия представляется отечественными

философско-культурологическими

исследованиями

как

общество постмодерна, как страна «победившего постмодерна» (Е.Б. Рашковский). Если при всех дискуссиях понимание модерна более или менее устоялось и предполагает переход от отрицаемого им традиционного общества к новому этапу, характеризуемому прежде всего в экономическом аспекте

индустриализацией, в социологическом – маргинализацией, в

политическом – манипуляцией, в мировоззренческом – рационализацией, в культурологическом – популяризацией,

то категория «постмодерн», хотя

широко употребляется, находится в стадии становления. Действительно

ли

постмодерн

есть

социокультурное

явление,

пришедшее «после» модерна и представляющее собой относительно самостоятельный

и

специфический

этап

в

общественном

развитии,

заменивший модерн? Или постмодерн остается в пределах модерна, знаменуя лишь

современный,

последний

этап

модернистской

общественной

трансформации? Когда начинается постмодерн? Что означает преодоление модерна, если оно действительно есть: это возврат к домодернистским ценностям традиционного общества (демодернизация) или формирование очередных новаций? Каковы перспективы дальнейшей трансформации? Вопросов больше, чем ответов. К тому же постмодерн связывается с глобализацией, понятие которой в свою очередь вызывает немало дискуссий, а сам феномен – противоположные оценки. Г. Рормозер выделяет три, как он считает, основные признака «конца модерна». Это, во-первых, конец веры в разум, «воля к деструкции разума» «Постструктурализм, деконструктивизм в лице своих представителей – Деррида, Фуко и других – с такой ненавистью атакуют разум, что перед нею

271

побледнел

бы

радикализм

Ницше»537.

Во-вторых,

это

«анархизация

культуры», предполагающая «плюрализацию стилей жизни». В-третьих, это отказ

от

принципа

уникальность

субъективности,

человеческой

под

личности:

которым

автор

нормативные

понимает

установления

переносятся в сферу коллективного соглашения, выносятся на обсуждение, что снимает компетентность и ответственность личности. Культура «насквозь больна», констатирует Г. Рормозер, по убеждению которого и христианская культура «охвачена симптомами упадка»538. Что «модерн модернизируется», сохраняясь в снятом виде, считает Е.В. Линник. «На мой взгляд, сегодня речь идет не о преодолении модерна, а об ином отношении к нему. Как многократно подчеркивал французский философ Ж.-Ф. Лиотар, постмодерн располагается не после и не против модерна, а внутри него. По мнению В.В. Иноземцева, вся мудрость постмодерна заключается в том, что “модернизм

характеризуется

незавершенностью

модернизации,

а

постмодернизм в этом отношении более современен”», - пишет этот автор539. История – не тротуар Невского проспекта, любили говорить в России. Соответственно,

упрощением

было

бы

выстроить

хронологическую

последовательность традиционное общество – модерн – постмодерн: с одной стороны,

традиционной

культуре,

особенно

в

России,

присущи

самосохранение и устойчивость, с другой стороны, в модерне и постмодерне обнаруживаются общие признаки - отчетливая тенденция к манипуляции общественным мнением и массовости культуры, только усиливающиеся с развитием электронных средств массовой информации. «…Постмодернистория, отдаленно начинающаяся где-то вместе с “неклассической” наукой и электронными коммуникациями, но уже успевшая радикально переиначить весь облик мира, не только отрицает, но и частично впитывает или даже гальвинизирует былые или же скрытые культурные элементы иных регионов 537

Рормозер, Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста. /Г. Рормозер.//Вопросы философии. – 1991. - № 5, С.81 538 Рормозер, Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста./Г. Рормозер, С.86 539 Линник, Е.В. «Модерн» и «постмодерн»: анализ понятий. /Е.В. Линник. //Гуманитарные и социальноэкономические науки. – 2005. - №2, С.169

272

и эпох. Электронные технологии парадоксальным образом оживляют как навыки образного и индуктивного мышления архаической и традиционной эпох, так и отчасти – элементы жесткой рациональности, присущие эпохе модерн-проекта», - подчеркивает Е.Б. Рашковский540. Постмодерн характеризуется переходом от индустриального общества к информационному и глобализацией. «При всем разнообразии точек зрения необходимо признать, что сущность глобализации, основная тенденция ее развития – формирование единого взаимозависимого мира, взаимодействие, взаимовлияние различных сообществ, культур и организаций», - пишет А.Н. Еремин541. Россия становится субъектом и объектом глобализации в конце прошлого века. Процесс включения России в мировую экономику, политику и культуру, в мировое информационное пространство – неизбежный ответ на вызов времени, поэтому антиглобалистские умонастроения будущего не имеют. И.В. Кондаков отмечает, что конфликт между глобализмом и антиглобализмом «может быть “снят” и разрешен лишь в рамках постмодернистской, мозаичной парадигмы м у л ь т и к у л ь т у р а л и з м а, постепенно складывающегося на наших глазах»542. Однако алармистские подходы к глобализации, отождествляющие ее с американизацией и вестернизацией, в настоящий момент оснований не лишены, что довольно отчетливо

прослеживается

применительно

к западному влиянию на

отечественную сексуальную революцию. Как уже отмечалось, современная радикальная либерализация половой морали в России на рубеже XX – XXI веков является отнюдь не переносом на отечественную почву западной сексуальной революции, а имеет собственные корни, началась вместе с либерализацией половой морали на Западе и лишь протекала латентно и вялотекуще в связи с особенностями советского 540

Рашковский, Е.Б. Апология отрешенных пространств или история российская через призму постмодерна. /Е.Б. Рашковский. //Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.24 541 Еремин, А.Н. Россия в глобализации – взгляд научной интеллигенции. /А.Н. Еремин. //Интеллигенция и нравственность. Материалы Международной научной конференции 30 июня – 1 июля 2005 г. Т.II. – М. – Улан-Удэ: Бурятский госуниверситет,2005, С.105 542 Кондаков, И.В. Глобалитет России (к постановке проблемы). /И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.115

273

тоталитаризма. Именно демократизация постсоветской суверенной России интенсифицировала революционные процессы во взаимоотношении полов. Однако информационная и фактическая открытость российских границ привела к широкому использованию на российском потребительском рынке «достижений» западной сексуальной индустрии: материалов эротического и порнографического содержания,

профилактических и стимулирующих

средств, различных аксессуаров, предлагаемых

в многочисленных «секс-

шопах» и «интим-салонах». Впрочем, отечественные производители быстро сориентировались, составив конкуренцию и даже приступив к экспорту порнографии, прежде всего детской, за изготовление и распространение которой в России предусмотрено несоизмеримо малое наказание по сравнению, например, с США. Значительно расширились языковые заимствования, разумеется, англоязычные. Конечно, девальвация любви, сведенной во многом исключительно к получению физиологического удовлетворения, как негативное следствие сексуальной революции получила распространение в России и без «тлетворного» западного влияния, но приобрела благозвучное вербальное оформление благодаря последнему: «to make love», «boy-friend» и «girl-friend» прочно прописались в русском языке (первое выражение, правда, в переводе). Аналогично с однополой любовью – гомосексуалист и тем паче педераст звучит в силу известного консерватизма не очень прилично, а «gay» - очень даже привлекательно. В России сложилось, во многом благодаря осуществляемой в советский период с позиций воинствующего материализма и атеизма последовательной и жестокой борьбе с религией, светское, секуляризованное в целом общество. Таковым оно и останется, совершенно справедливо И.Г. Яковенко замечает: «История не знает прецедентов десекуляризации секулярного общества»543. Трудно не согласиться и конкурентноспособности

543

РПЦ,

с констатацией И.Г. Яковенко слабой подтверждением

чему служит бурное

Яковенко, И.Г. Трансформация базовых идентичностей: факторы, тренды, сценарии. /И.Г. Яковенко.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.132

274

распространение в РФ многочисленных религиозных сект, причем имеет место не только активизация старых, но и появление новых, ранее не свойственных отечественной культуре религиозных организаций. Однако автор упрекает правящий политический класс России, что тот «не готов признать секулярный характер постсоветского общества и стремится заместить опустевшую ячейку верований традиционным для страны православием»544. Во-первых, секулярный характер постсоветского общества закреплен основным законом – Конституцией Российской Федерации. Вовторых, какие бы репрессивные меры не предпринимались в СССР против религии (активизировались они к началу 60-х годов ХХ столетия, когда партия провозгласила построение коммунизма к 1980 году), изжить совершенно влияние Русского Православия, как и других конфессий,

не

удалось. Отмечая, что православие не оставалось без внимания молодого поколения, С.Г. Давыдов пишет: «…Вопросы веры, всего того, что связано с религией, традициями составляли заметную часть духовных увлечений советской молодежи»545. В-третьих, пусть еще (хотелось бы надеяться, что ситуация измениться) малоэффективное влияние РПЦ способно все же не заполнить

опустевшую

ячейку

верований,

которая

заполнена,

а

противодействовать возросшему влиянию чуждых отечественным традициям сект. (Образовавшийся после краха господства марксистско-ленинской идеологии духовный вакуум давно заполнился

наносными ценностями,

таково свойство вакуума в прямом и переносном смысле). В том числе противодействовать сектантской половой морали, возвратить утраченное человеческое в человеке. Протоирей Глеб Каледа пишет: «Тысячи сектантских проповедников разного толка ринулись в нашу страну, преследуя самые разнообразные цели и задачи… Сотни и сотни сатанинских групп, явных и скрытых, разбросаны 544

Яковенко, И.Г. Трансформация базовых идентичностей: факторы, тренды, сценарии./И.Г. Яковенко, С.132 545 Давыдов, С.Г. Участие советской молодежи в православной религиозной жизни во второй половине 50-х – 60-х гг. ХХ в. /С.Г. Давыдов.//Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры философии МГПУ. Вып. XXIX. – М.: Прометей,2005, С.72

275

по стране»546. С одной стороны, столь бурное распространение сектантства в Российской Федерации связано с демократизацией российского общества, породившей толерантные настроения,

реализовавшей-таки в СССР лишь

формально провозглашаемый принцип свободы совести и открывшей российские государственные границы для беспрепятственного потока людей и идей. С другой стороны, это распространение обусловлено – еще славянофилами

в

свое

время

подмеченной

–

русской

народной

восприимчивостью к «закордонному», чужому. Следует принимать во внимание и чрезмерную активность многих сект, успевших за короткий срок занять часть духовного вакуума, образовавшегося после многолетних гонений на церковь в советский период и усугубленного крахом марксизмаленинизма. Русская Православная церковь предпринимает серьезные шаги в мировоззренческой полемике с сектантами (да и те в первую очередь пытаются ударить именно по религии государствообразующего этноса, усматривая в ней основного своего противника и конкурента). Причем вопрос здесь не в одних принципиальных идейных, культовых и обрядовых расхождениях, а еще и в справедливой реакции РПЦ на тоталитарный и деструктивный характер целого ряда сект, подвергающих существенному пересмотру общечеловеческие, так тесно перекликающиеся с Православной религиозной моралью, духовные ценности. Россия сосуществуют

многонациональна традиционные

и

многоконфессиональна,

мировые

и

национальные

в

ней

религии,

исповедываемые той или иной частью населения. Их позиции в советском атеистическом обществе были значительно ослаблены, а частичный возврат (полный уже, что отмечалось выше, неосуществим) осложняется наличием конкурирующих сектантских религиозных движений. Классифицировать

многочисленные

религиозные

секты,

функционирующие (следует заметить, функционирующих больше, чес 546

Глеб Каледа, протоиерей. Задачи, принципы и формы православного образования в современных условиях./ Протоиерей Глеб Каледа.//Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир, С.14-15

276

зарегистрированных) на территории Российской Федерации крайне сложно, на данное обстоятельство обращает внимание исследователь сектантства, представитель Русской Православной церкви А.Л. Дворкин. И в самом деле, грань между «западным» и «восточным», между «христианским» и «языческим» применительно к сектам очень расплывчата. Сам А.Л. Дворкин в

качестве

одного

из

вариантов

классификации

подразделяет

все

тоталитарные секты на две группы, условно названные им «гностическая» и «катарская». «Первая ориентирует адептов на приобретение некоего спасительного знания, а вторая уповает на приносящую спасение активную деятельность», - пишет он547. Автор подчеркивает при этом, что «трудно найти секту, на 100% принадлежащую к одной из этих категорий»548. Диакон Андрей

(Хвыля-Олинтер)

положил

в

основу

своей

классификации

религиозных движений склонность к совершению правонарушений, что вполне применимо к собственно сектам. В данном диссертационном исследовании предпринята попытка подхода к религиозным сектам с позиций половой морали, что, разумеется, не может на сколько-нибудь всеобъемлющую классификацию претендовать – во внимание принимается пусть важный, но далеко не исчерпывающий показатель разграничения религиозных

сект,

за

пределами

рассмотрения

остается

вся

иная

теоретическая и практическая их деятельность. К тому же на уязвимости такого критерия не может не сказаться закрытость ряда сторон сектантской деятельности для непосвященных. Как справедливо замечает архимандрит Христофор (Чакас), «ситуацию с сектами можно сравнить с айсбергом: большая часть деятельности сект является для нас еще неизведанной и невидимой»549. «Сексуальный компонент» стремится учесть в своей классификации сект 547

М.М. Ицкович, но он ограничивается сугубо психологической

Дворкин, А.Л. Сектоведение: Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. /А.Л. Дворкин. – Н. Новгород: Издательство Братства во имя св. князя Александра Невского,2002, С.89 548 Там же, С.90 549 Христофор (Чакас), архимандрит. Церковь и секты: опыт Кипра. /Архимандрит Христофор (Чакас).//Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века». – Н. Новгород: Издательство Братства св. Александра Невского,2001, С.33

277

стороной, различая секты по «болезненным, деструктивным комплексам психики». «В зависимости от того, каковы они, мы и сталкиваемся либо с сексуальными

отклонениями,

либо

с

эпилептоидно-истерическим

компонентом, либо с паранаяльно-шизофреническими проявлениями, либо с депрессивно-маниакальным комплексом», - пишет он550. При этом М.М. Ицкович добавляет, что хотя в каждой религиозной секте присутствует весь набор этих компонентов, ключевым все же является какой-нибудь один из них. Начиная с XVIIвека секты в России возникали на русской народной почве. Е.П. Белоножко и А.Н. Мошкин по этому поводу отмечают: «Секты появляются одна за другой в бесчисленном количестве, возникая иногда по ничтожным поводам или одновременно появляясь в одном и том же виде в разных

углах

трансформацией

России.

Одни

возникают

более

ранних

сект»551.

заново, Что

другие

касается

являются

большинства

современных сект, то они русской почвы лишены, пришли с Запада, претендуют нередко на космополитический характер, а то и обнаруживают явный привкус корейской или индийской экзотики, на которую опять-таки наложил отпечаток Запад. Так, например, А.И. Асов о движении кришнаитов пишет, что «выйдя по воле Свами Прабхупады за пределы Индии, а затем придя и в Россию, сие движение поневоле вобрало в себя многие черты религиозного мышления и поведения западного человека»552. Рядовые религиозные сектанты в своей массе – люди заблуждающиеся. Это либо люди ищущие, таких меньшинство и они склонны к последующему разочарованию, осознав свое заблуждение и порывая с сектой, в которой пребывали, либо, и таких большинство, люди, по той или иной причине легко чужому влиянию поддающиеся, в том числе и в связи с возрастной 550

Ицкович, М.М. Попытка классификации психологических конструктов сект методами православной психологии. /М.М. Ицкович. //Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.237 551 Белоножко, Е.П., Мошкин, А.Н. Некоторые аспекты истории сект в России. /Е.П. Белоножко, А.Н. Мошкин. //Духовное возрождение. Вып. XXI. – Белгород: БГТУ,2004, С.100 552 Цит. по: Свято-русские Веды. Книга Велеса. /Перевод, пояснения А.И. Асова. – М.: ФАИР-ПРЕСС,2003, С.32

278

неустойчивостью мировоззрения. Не случайно в ряды сект часто попадают представители молодежи, а некоторые секты, сатанинские, и создаются порой группой ровесников-подростков. Среди рядовых сектантов немало психически нездоровых лиц, такой контингент – благодарная основа для привлечения верных адептов, готовых отстаивать самые нелепые и вредные идеи, вплоть до воскрешения умерших и воплощения воскресших в других людях или могильных червях (ДРУГГ)!

Во многом способствует

распространению сект в РФ специфика отечественного постмодерна с его особым

драматическим

и

кризисным

характером,

порожденным

«столкновением мало совместимых между собой культур и цивилизаций» «На культурном поле России столкнулись официальная культура и неофициальная, прототалитарные и антитоталитарные тенденции в культуре, идеология и обыденное сознание, религия и атеизм, наука и псевдонаучные концепции и т.п.»553. Другое дело – духовное руководство религиозных сект. Даже если допустить, что психические расстройства (если они есть) вынуждают наставников и пророков неадекватно оценивать свою роль в обществе и они искренне верят в свою особую «миссию», то разительный контраст их жизни с жизнью, предлагаемой ими рядовым сектантам, заставляют все же в такой искренности усомниться. Выступить в роли очередного «гуру» или пророка, а то и бога, собрав вокруг себя преданных и послушных поклонников, - чрезвычайно выгодный бизнес. (Напрашивается аналогия с армией «экстрасенсов», магов, колдунов, целителей, гадалок, наперебой предлагающих легковерным клиентам широчайший перечень услуг, вплоть до решения всех личных и деловых проблем). Не удивительно, что

такие

руководители

неоднократно

демонстрировали

девиантное

поведение, вступая в конфликт с общественной моралью и законом, совершая в том числе и развратные действия. Поэтому при рассмотрении полового 553

аспекта

деятельности

религиозных

сект

важно

разводить

Могилевская, Г.И. Особенности трудовой этики в России в ситуации постмодерна. /Г.И. Могилевская. //Философия в XXI веке: Международный сборник научных трудов. – Вып.6. – Воронеж: Воронежский госпедуниверситет,2005, С.67

279

сексуальные скандалы руководства, бросающие, разумеется, тень на всю религиозную организацию, от предписываемого и реального сексуального поведения рядовых сектантов. Примером, когда сексуальное поведение основателя и руководителя секты расходится с принципами основной массы рядовых членов, могут послужить западная сайентология и отечественное «Белое братство». Уважая мировоззренческий выбор личности, нельзя не заметить, что в рядах сайентологов находится немало достойных людей, с моральными установками которых никак не совпадает действительное, а не приукрашенное прошлое Л.Р. Хаббарда, близкого к сатанизму и способного на половые извращения. Сомнительный любовный треугольник составили вожди «Белого братства», который, хотя и закончился «богосоитием», продемонстрировал отнюдь не высокий образец не утратившей и в эпоху постомодерна своей значимости опирающейся на традиционные ценности общечеловеческой морали. Безотносительно к личности руководителя-основателя (часто не безукоризненной) религиозные секты по половому критерию можно разделить на три группы: !) секты, половую жизнь своих членов не регламентирующие; 2) секты аскетической направленности; 3) секты, допускающие, а то и предписывающие либеральное сексуальное поведение верующих, связывая его с исповедуемым ими вероучением. К первой группе тогда будет относиться сайентология, программы которой

при

первом

приближении

к

религиозной

деятельности

затруднительно причислить, в чем А.Л. Дворкин видит главную опасность сайентологии для Русской Православной церкви и других традиционных конфессий. Ко второй группе относятся такие религиозные секты как, например, кришнаиты («Международное общество сознания Кришны»), Церковь

Шри

Чимроя,

«Брахма

кумарис»,

«Церковь

Христа»,

«Богородичный центр». Относилась к ней прекратившая свое существования (а то и она вполне могла бы добраться до России, где привечали в эйфории демократизации всех, в свое время на самом высоком уровне приняли и

280

одобрили «Аун Сенрике») секта «Небесные врата». Секта ушла в связи с коллективным самоубийством, а до этого трагического исхода некоторые ее члены мужского пола, включая

основателя М. Эпплуайта, стремясь к

половому единообразию, успели кастрироваться. «Мистический эротизм», лежащий в основе кришнаитского учения, как и сексуальные преступления отдельных членов МОСК не дают основания исключить «Международное общество сознания Кришны» из группы сект аскетической ориентации: эротично и христианство, на что обращали внимание С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, да и отдельные недостойные служители его не раз совершали безнравственные и даже преступные деяния (достаточно вспомнить недавний скандал, связанный с пристрастием католических кардиналов США к мальчикам). То же и с «Богородичным центром», в идеологии которого сексуальной символике уделено значительное внимание, но доходящие до неприличия откровения направлены на отречение от семьи и половой жизни. К третьей группе относятся секты, отличающиеся не только эротической символикой, но и проповедуемой половой свободой, выходящей за рамки традиционных представлений о дозволенном и, что важно, оправдываемой и предписываемой

мировоззренческими

установками

этих

сект.

Это

«Движение объединения» М.С. Муна, мормоны, а сегодня та их часть, что по-прежнему практикует многоженство, «Семья» («Дети Бога»). Программа «Максимум» (10.12.05, НТВ) рассказала о секте «Беловодье», основатель которой Константин Руднев за немалые деньги вступал в половой контакт с женской

частью

секты.

В

начале

нынешнего

столетия

стала,

по

свидетельству А.Л. Дворкина, тяготеть к многоженству и даже введению общих жен виссарионовская «Церковь последнего завета» («Община единой веры»).

Оправдывают кровосмешение,

половые

контакты

с

детьми,

гомосексуализм отдельные организации движения «New Age». И остается только догадываться, сколько сексуальных преступлений на совести сатанистов. (Г. Рормозер видит главную опасность для христианства уже не в марксизме и атеизме, а в «новом вызове», связанном с движением «New

281

Age». «Я считаю, что опасность для христианства со стороны “Нью Эйдж” значительнее всего до сих пор известного из опыта ХХ века», - пишет он554). Огромную опасность представляет собой проникновение сект в образовательную систему России, чему посвящена работа И. Куликова «Метастазы оккультизма в системе образования». Автор наряду с другими религиозными организациями упоминает секту «Юнивер», основанную Жаном Гавэром (Иваном Гавриленковым), и называет ее «оккультнорелигиозной гомосексуальной»555. Довольно пагубное воздействие на духовное становление российских детей оказывают и некоторые рекламные материалы. В Российскую империю реклама, как и многие другие начинания, пришла с предприимчивого Запада, утверждаясь по мере формирования в стране широкого потребительского рынка товаров и услуг. Само понятие заимствовано из французского языка (reclame) и означает ознакомление потенциальных потребителей с товаром или услугой и их свойствами, содержащее призыв к их приобретению. Сексуальной революции тогда не знали ни Россия, ни Западная Европа, хотя предвестники грядущей сексуальной революции, определенные шаги к либерализации половой морали, начинают прослеживаться уже

в самом

начале ХХ столетия. Поэтому рекламные объявления того времени, если и затрагивают

взаимоотношение

полов,

то

преимущественно

в

виде

предложения лечебных препаратов, спасающих от венерических заболеваний и «полового бессилия». В советский период ситуация с рекламой коренным образом меняется, а половой аспект содержания рекламы в принципе не мог иметь места. В Советском Союзе «древнейшей профессией» вопреки общепринятому пониманию объявлялось… строительство! В тоталитарном СССР реклама не получила того развития, что в «странах капитала», более того, в социалистическом обществе шла непримиримая борьба с проявлениями 554

«стиляжничества». «вещизма», с

Рормозер, Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста. /Г. Рормозер, С.84 555 Куликов, И. Метастазы оккультизма в системе образования. Аналитическое исследование. /И. Куликов. – М.: Паломник,1999, С.58

282

потребительскими настроениями – советского человека, строителя светлого социалистического и коммунистического будущего, аксессуары буржуазного образа жизни не должны были интересовать. Не способствовали развитию рекламы такие особенности плановой экономики как постоянный дефицит и полное отсутствие рыночной конкуренции. Поэтому в электронных и печатных советских средствах массовой информации реклама сводилась к анонсу телепередач, да иногда в газетах размещался репертуар театров. Рекламировалась место и время концертов, реже – спортивных соревнований. Уличная реклама была в основном представлена в витринах магазинов и крайне редко – на фасадах зданий, где среди пропагандистских лозунгов о единстве партии и народа, славе КПСС, победе коммунизма, мире миру и тому подобных можно было прочитать иногда «Начинайте день с какао», «Храните деньги в сберегательной кассе» или «Летайте самолетами Аэрофлота». После распада СССР и перехода суверенной России к рыночной экономике реклама представлена повсеместно, часто утомляя обилием и повторением

(что

в

конце

концов

вынудило

вмешаться

депутатов

Государственной Думы РФ) и удивляя изобретательностью ее создателей, нередко находящими действительно оригинальные и запоминающиеся творческие решения. Сегодня реклама широко используется электронными и печатными СМИ, распространяются, в том числе и бесплатно, разнообразные рекламные материалы в виде приложений, специальных изданий, проспектов и

листовок.

Привлекательность

предлагаемых по

всем

телеканалам

зарубежных и отечественных рекламных образов обеспечивается весьма широким арсеналом средств: юмором (иногда тонким), демонстрацией детей и животных, привлечением известных деятелей искусства, спорта и т. д. Иногда приглашенные актеры убедительно разыгрывали роль авторитетного специалиста, рекламируя бесполезные, а то и вредные чудо-препараты и аппараты едва ли не от всех болезней, чему тоже положен Государственной Думой конец. Довольно часто в рекламе присутствует половой аспект, что вполне

оправдано: сексуальность

занимает

важное

место

в

жизни

283

большинства людей всех культур. Пожалуй, самый распространенный прием – сближение (знакомство, стремление к физической близости) рекламных мужчин и женщин. Много лет сближали сосательные освежающие конфеты «Рондо» (супругов, закройщика ателье с полураздетой клиенткой, таксиста с пассажиркой и других – «“Рондо” сближает»), теперь сближает уже и шоколадка «Марс», причем как в переносном, так и в прямом смысле (три девушки прижаты вошедшей в метрополитеновский вагон толпой к молодому человеку, лакомящемуся «Марсом»). Половую привлекательность в рекламных роликах обеспечивают жевательные резинки, косметика и парфюмерия: то женщина-врач заставляет приобретшего свежее дыхание мужчину-пациента многократно открывать рот, едва при этом не взбираясь к нему на колени, то женские руки не могут удержаться от искушения покопаться в избавленных от перхоти мужских волосах (и наоборот) или поласкать чисто выбритую кожу мужских щек. Но чаще всего герои и героини рекламных роликов не способны устоять перед манящим их запахом туалетной воды, духов и противопотовых средств. (Следует заметить, что это нормальное явление: важной составляющей мужской и женской половой привлекательности является личная гигиена). Даже реклама чистящего средства «Ферри» недавно стала осуществляться не через показ количества вымытых начисто тарелок или быстроту избавления сковородок, котлов и противней от жира, а на фоне романтической встречи у соответствующих магазинных стеллажей, отложенной по причине длительного использования этого экономного средства. Разумеется, пошел поток медицинской и фармацевтической

рекламы,

среди

которой

присутствует

немало

предложений услуг и препаратов, позволяющих успешно бороться с сугубо женскими или мужскими болезнями. Иногда рекламный образ более чем недвусмысленен и современному во всех отношениях подкованному подростку хорошо понятен смысл, например, рекламного ролика, в котором уходит с успешного свидания уже в годах мужчина со следами мусора (то ли стружек, то ли соломы) на одежде и в волосах, провожаемый благодарным

284

взглядом своей любовницы и завистливым взглядом ровесника-импотента. Даже, казалось бы, далекая от взаимоотношения полов реклама батареек «Дюрасел» тоже обыгрывает пикантную тему: у кролика-победителя в отличие от соперников по бегу, оснащенных обычными батарейками, еще остаются силы. «Вы понимаете, что я имею в виду», - говорится в рекламном ролике. А для совсем непонятливых на экране появляется изображение сердечка…

В

ролике,

рекламирующем

круглые

чипсы,

камера

останавливается со спины на двух низко склонившихся над столом молодых женщинах. Содержание рекламы на российском телевидении подлежит известной регуляции. И уже принят в законодательном порядке ряд ограничений, помимо выше упомянутых примеров это полный запрет рекламы крепких спиртных напитков и сигарет. Но в правовом демократическом государстве вмешательство закона не может не иметь пределов, поэтому значительную роль при отсутствии государственной цензуры начинают играть самоцензура владельцев, администрации и работников СМИ, разработчиков рекламных образов и рекламодателей, их тактичность, эстетические и нравственные предпочтения. Пока еще по всем телеканалам в любое время без учета детской аудитории и представителей старшего поколения, воспитанного в духе «коммунистической морали», верующих, которых становится в России все больше, демонстрируется широкий ассортимент товаров на фоне частично или полностью обнаженного женского (сказывается рецидив патриархального сознания) тела. Причем происходит это не только при рекламировании колготок, нижнего белья, шампуней и мыла, но даже кофе! Тем более для определенной части телезрителей оскорбительна реклама гигиенических прокладок и презервативов. Последние можно было увидеть на телеэкране не только в упаковке, но и в развернутом виде: подобно носу в одноименном

произведении

Н.В.

Гоголя

презервативы

приобретают

самостоятельную жизнь, разгуливая по улице целой толпой. Однако следует заметить, что доминирующим началом такой рекламы выступает не

285

коммерческий интерес, а безопасный секс, что очень актуально при профилактике того же синдрома приобретенного иммунодефицита (СПИД) и других передающихся половым путем заболеваний. Иногда реклама бывает более чем ненавязчивой: надо полагать, далеко не один мужчина слишком поздно спохватился, присмотревшись к пластиковому пакету в своих руках, что на нем в массе мелких надписей присутствует реклама женских гигиенических средств. Половой аспект присущ и рекламе, размещаемой в печатных СМИ. Вряд ли оправдано осуждать разработчиков рекламы нижнего дамского белья – не на вешалках, в конце концов, его фотографировать, или сауны (скромная, по нашим временам, фотография облаченных в простыни женщин – на телеэкране и не такие появляются). Но и раздел «Авторынок» в белгородской газете «Реклама для всех» не обошелся без коллажа, в котором обольстительная (юбка – сплошной разрез) женщина помещена на крышу автомобиля «BMW». А в опять-таки белгородской газете «7 линия» фирма, рекламируя двери, для вящей убедительности, что действительно ценит своих клиентов, разместила фотографию обнимающей мужчину симпатичной девушки. Невольно возникает вопрос: а если установкой дверей займется не муж, а жена? Уже и в России появилась реклама «секса по телефону». Владельцам сотовых телефонов усердно предлагается отправить смс-сообщения, чтобы заполучить эротические картинки (канал Style, например) или анекдоты. Возраст потенциального заказчика оговаривается, но проверке в принципе не подлежит. Да и потребитель таких картинок как раз ребенок или подросток. Музыкальные и эротические программы (возражать против показа таких программ

в

ночное

время

было

бы

ханжеством)

сопровождаются

размещением смс-сообщений пошлого и грубого содержания. Телеканалы, однако, не только на такое размещение идут, но и его поощряют – DTV, к примеру, обещает наиболее активным участникам в качестве приза подписку на журнал «Play boy». Нечто подобное предлагает размещенная в «МК»556 556

См.: Московский комсомолец. – 2005, 23-30 ноября. - № 47(325)

286

реклама услуги, осуществляемой известными операторами сотовой связи в России (МТС, Билайн, Мегафон): любой желающий может получить «сотни полезных секс-прогнозов» или пройти 5 этапов «секс-миссии» и получить «новое

представление

признанных

о

своих

«профессионалами

возможностях». в

сексе»,

50-ти

обещаны

участникам, специальные

сертификаты, а десятка лучших станет «настоящими идолами секса»! Сертификаты, надо полагать, выдаются не для самолюбования, а чтобы демонстрировать их потенциальным половым партнерам. Особое место занимает газетная реклама коммерческого секса. Обсуждение вопроса о легализации проституции напоминает спор о том, что следует ли зачать уже родившегося ребенка или подвергнуть эвтаназии уже усопшего. Если что в развернутой и отлаженной сфере интимных услуг и остается сегодня в тени, так это неполученные государством огромные налоги, а сама проституция, убедительным подтверждением чему служит многочисленная реклама, вышла уже из прежнего подполья на белый свет. Рекламные объявления, заимствованные только из белгородских изданий (рекламных газет, бесплатно распространяемых среди населения города Белгорода и области – «Визит к вам», «Реклама для всех» [выделено мной – А. С.] и других) недвусмысленно гласят: «Отдых с красивыми девушками»; «Позвони! Я разрешу тебе все и даже больше… В любое время»; «Мальчики и девочки ждут ваших звонков»;

«Оторвись с рабыней»; «Если хочешь,

звони»; «Отдохните с подружками»; «Отдых для настоящих мужчин. Выезд круглосуточно. Сказка с вашим концом»; «Доктор Любовь» (для наглядности сопровождается изображением полуодетого медработника женского пола в пикантной позе); «Развал – схождение» (красотка на фоне автомобиля, но рубрика не автомобили, а знакомства и досуг); «Самый большой бюст в Белгороде» (с учетом солидной комплекции многих белгородок такое предложение, нельзя не заметить, рассчитано на редкого ценителя чрезвычайно пышных форм, способных отпугнуть других потребителей женского тела). Есть даже в стихах:

287

«Барон Вы, граф или маркиз Любой исполним Ваш каприз». Или: «Устали Вы, или полны Вы сил, День на дворе или глухая ночь – От одиночества спасем Вас мы, Приедем к Вам И грусть прогоним прочь!» (Орфография сохранена). На таком фоне невинными выглядят предложения «индивидуалов», когда, к примеру, «раскрепощенная» женщина всегда рада пригласить состоятельного мужчину на «чашку кофе» или предлагается почасовая аренда «уютной» квартиры с гарантиями конфиденциальности. Кстати, те же телефонные номера, что указываются в рубриках, посвященных «досугу», можно встретить в предложениях по трудоустройству: красивые девушки приглашаются на высокооплачиваемую работу с предоставлением жилья. «…Интим-индустрия пришла в провинцию и стремительными темпами выходит на проектную мощность», - констатирует белгородский журналист Сергей Шмелев557. А.И. Куприн, тонкий наблюдатель и знаток дореволюционного отечественного коммерческого секса, возмущался, что «самое великое и прекрасное из мировых таинств – таинство зарождения новой жизни» опошляется в публичных домах, где «бывают все: полуразрушенные, слюнявые старцы, ищущие искусственных возбуждений, и мальчики – кадеты и гимназисты – почти дети; бородатые отцы семейств, почтенные столпы общества в золотых очках, и молодожены, и влюбленные женихи, и почтенные профессоры с громкими именами, и воры и убийцы, и либеральные адвокаты, и строгие блюстители нравственности – педагоги, и передовые писатели – авторы горячих, страстных статей о женском

557

Шмелев, Сергей. МАССАЖ тела и ОТДЕЛЬНЫХ его ЧАСТЕЙ. /Сергей Шмелев. // Голос Белогорья. – 2005, октябрь. - № 5, С.7

288

равноправии, и сыщики, и шпионы, и беглые каторжники, и офицеры, и студенты, и социал-демократы, и анархисты, и наемные патриоты…»558. Встает вопрос: если к услугам проституток прибегают «все», то не означает ли это неизбежность и неистребимость коммерческого секса? Писатель дает на этот вопрос отрицательный ответ, который звучит и в отвратительных, вызывающих брезгливость картинах из жизни публичного дома и в горьких изломанных судьбах несчастных, «выброшенных обществом» проституток. На страницах произведений А.И. Куприна отчетливо прослеживается глубокая убежденность автора в том, что проституция – страшнее войны и мора. Патриархатное общество уступает место биархатному, женщина, во всяком случае в развитых странах,

уравнена в правах с мужчиной, а

проституция повсеместно существует. И сегодня в сфере интимных услуг не обходится без насилия над женщиной, не обходится порой и без пусть уже не столь вопиющей физической грязи. Но все же ситуация уже иная. Гораздо реже на путь проституции толкает голод, в большей степени уже желание легких денег, «красивой жизни», конечно, наивное и далеко не всегда оправдывающееся. Значительная часть «жриц любви» сознательно и добровольно избирает эту весьма доходную, во всяком случае сравнительно с трудом работника бюджетной сферы, да и многих других категорий россиян, специфическую профессиональную деятельность. Такие проститутки могут презирать своих клиентов, но не станут озлобляться подобно обитательницам описанной А.И. Куприным «Ямы»

на источник своего материального

благополучия до того, чтобы специально заразить нехорошей болезнью, а поспешат излечиться сами, да и в наш относительно просвещенный век постараются принять необходимые профилактические меры. Но, что крайне опасно, будут всячески скрывать наличие ВИЧ-инфекции, чтобы не лишиться заработка. Эффективная профилактика осуществима только при условии легализации проституции, работники и работницы которой относятся к группе риска. 558

Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн, С.7-8

289

Пока

же

в

России

складывается

парадоксальная

ситуация,

напоминающая отдаленно отношение к проституции в советское время, когда последнюю не замечали. Либо проституцию надо признать и легализовать, взяв под жесткий контроль государства, либо с проституцией следует опять-таки жестко бороться. За занятие проституцией пока можно только

оштрафовать

согласно

Кодексу

об

административных

правонарушениях. Вовлечение в занятие проституцией и его организация наказываются суровей и уже согласно УК РФ. Однако доказать такое нарушение закона крайне сложно. Поэтому ужесточение наказания за занятие проституцией само по себе проблему не решит, необходим поворот общественного мнения, в постмодернистской России к проституции относящегося (благодаря СМИ и многим современным произведениям искусства)

достаточно лояльно. Проститутки делятся своим «опытом» в

телепрограммах, о них снимают документальные и художественные фильмы и пишут книги (и отнюдь не в духе «Ямы» А.И. Куприна). В XIX веке проституток в России жалели,

в ХХ столетии уже

ненавидели, тайно завидуя их материальному благополучию. Виктор Пелевин в «Миттельшпиле» показывает, как «идейный» официант, в свое время в опасных командировках не раз жизнью рисковавший, получив от проститутки щедрые чаевые, грозит ей: «Попалась бы ты мне, сука, в джунглях, я б тебя сначала ребятам отдал для потехи, а потом – голой ж..ой в термитник»559. И в прошлом веке толкает на путь проституции та же, хотя уже относительная бедность, сам Пелевин отмечает, что русские девушки от голода «очень проворные». В начале горбачевской перестройки ненавидели предприимчивых кооператоров, потом – торговцев на вещевых рынках, именуемых по старой советской привычке спекулянтами. На рубеже ХХ-XXI столетий отношение к торговцам изменилось (социальное негодование уже направлено против «новых русских» и «олигархов»). Провозглашенный в СССР лозунг о важности всех профессий только 559

в условиях рыночной

Пелевин, Виктор. Миттельшпиль. /Виктор Пелевин. Омон Ра. – М.: ВАГРИУС,2000, С.173

290

экономики

приобретает

реальное

содержание:

если

человек

занят

приносящей пользу и востребованной деятельностью, не вступая при этом в конфликт с законом и честно платя государству налоги, он заслуживает уважения. С моралистских позиций безнравственен и стриптиз, однако общественное мнение уже относительно спокойно воспринимает эту сторону коммерческого секса, о полуобнаженных танцовщицах на эстрадной сцене вопрос и вовсе не стоит, хотя по большому счету есть над чем задуматься: насколько нравственней публичное раздевание на сцене или перед камерой индивидуальных услуг проститутки, тем более, что ныне

«порядочные»

женщины охотно вступают в сексуальные отношения, реализуя, что прежде было прерогативой мужчин, свой сексуальный интерес и без любви. Виктор Ерофеев пишет, что в русских образованных интеллигентных слоях женщина объявлялась бесценной, идеализировалась, а ведь каждая посвоему торгует своим телом – «Поцелуи дарит, как пробные флакончики духов,

а

остальным

торгует. Удачно и неудачно,

по-крупному

или

по-мелкому, осознанно и неосознанно. Или же нео-неосознанно, как феминистки»560. Уместно, может быть, заменить торговлю на обмен: мужчина, как правило, ждет от женщины только ласки (иногда и еды, иногда только еды, но это не характерно для мужского полового поведения, разве что только в браке), женщина помимо ласки ждет еще и знаков внимания, материализующихся в цветах, услугах, подарках. Столь сильна была женская материальная зависимость от мужчины в прошлом, что и ныне влияние патриархальной общественной модели в России во многом продолжает сохраняться. Проститутка действительно торгует. Во-первых, она продает свое тело почти любому платежеспособному клиенту, а если жестко зависит от сутенера или организаторов сексуального бизнеса, то и любому. Вовторых, проститутка обычно соглашается на удовлетворение даже весьма причудливых прихотей клиента (отказ клиенту редок, чаще повышается плата). В-третьих, оказание сексуальных услуг является для проститутки 560

Ерофеев, Виктор. Цена проститутки. /Виктор Ерофеев. Мужчины. – М.: Зебра Е,2005, С.139

291

источником ее доходов, основным или побочным. В-четвертых, проститутка сама назначает цену или получает фиксированное вознаграждение за свой труд от хозяев (сутенеров). Обычная женщина отдает в обмен не только тело, но и душу, не любому, а избранному, и инициатива в выборе количества и качества

знаков

внимания

принадлежит

мужчине

накладывает на этот обмен свою специфику). получает от женатого мужчины

(семейный

быт

Женщина на содержании

необходимые для своего существования

материальные блага (если мужчина холост, то это гражданский брак), соблазнитель-ухажер оплачивает столик в ресторане, после чего получает возможность реализовать свой сексуальный интерес – это не проституция. А если женщина неоднократно меняет половых партнеров, каждый раз позволяя предварительно угощать ее ресторанным ужином, то есть получает предоплату?

Причем,

как

проститутка

предлагает

свои

услуги

за

предварительно оговариваемую плату, так и такая женщина, только делает это не прямо, а в процессе любовной игры, обещая услуги намеком. Да и желание посетить ресторан она выдвигает не как обязательное требование, а лишь либо соглашается на предложение мужчины, либо, проявляя активность,

выражает

опять-таки

намеком.

Критерий

разграничения

достаточно условен. Проституция – оказание сексуальных услуг по предварительному сговору за фиксированную плату. Можно было бы включить в определение проституции такой признак, как независимость сговора от наличия или отсутствия у проститутки сексуального интереса, но сексуальный интерес может отсутствовать так же у женщины, пребывающей в зарегистрированном и даже освященном таинством венчания семейном союзе, а у проститутки присутствовать по отношению к отдельным ее клиентам, разовым или более-менее постоянным, даже выступающим в статусе любовника, что показывает А.И. Куприн. А К.М. Станюкович описывает своеобразное отношение верной и примерной жены Настасьи Дмитриевны Стрекаловой к своему супругу Николаю Николаевичу. Она отдавалась только мужу, без страсти, но и без стеснения. «Любила ли она?

292

По своему, конечно, любила, хотя в ее проявлениях любви было не менее, если не более, того холодного, обстоятельного разврата, за который так бичуют продажных женщин. Последние развратны по нужде или из любви к роскоши; Настасья Дмитриевна – по святой обязанности. Кто лучше?», задается вопросом автор561.

«Сексуальные услуги», с одной стороны,

отнюдь не исчерпываются половым актом, с другой, могут обходится и без него, что создает дополнительные трудности в дефиниции проституции. Секс по телефону – сексуальная услуга, осуществляемая за плату, соответственно, лицо,

такую

услугу

непосредственно

предоставляющее,

является

проституткой. Но в роли телефонного собеседника может оказаться верная жена и мать… А недалеко то время, когда сексуальные услуги смогут приобрести заведомо виртуальный характер. «Резиновая кукла» уступает место принципиально новым технологиям. «В настоящее время в США уже созданы модели костюмов для кибер-секса, с помощью которых любой пользователь может добиться

модной иллюзии

обладания

звездами

Голливуда. Разрабатываются тысячи миниатюрных тактильных ощущений партнеров по любовной игре», - пишет Н.Г. Храмцова562. Пока же Михаэль Харриман

(Германия)

наладил

штучное

производство

силиконовых

сексуальных партнеров обоих полов, которые способны не только на соответствующие движения, но и на

имитацию оргазма. Эластичность

материала, температура человеческого тела, даже «потовыделение» создают приближенную к реальности иллюзию, роботы Харримана экспортируются и российским потребителям. Для любителей объемных форм Харриман предлагает отдельно огромного размера «живую» женскую грудь, которой технически сложно наделить робота, к тому же у «груди» значительно ниже цена, чем у робота. Человеку-партнеру, пусть, как проститутка, нравственно испорченному (легализация проституции не тождественна нравственному ее 561

Станюкович, К.М. Без исхода. /К.М. Станюкович, С.84 Храмцова, Н.Г. Формирование системы ценностей личности в условиях информационнопсихологического воздействия в современном информационном обществе. /Н.Г. Храмцова.//Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: В 2 т. Т.2, С.349 562

293

оправданию,

как,

например,

не

оправдывается

нравственно

с

гуманистических позиций отстрел бродячих собак и кошек, до сих пор практикуемый в российской провинции), места в кибер-сексе не столь отдаленного будущего не остается. Получается, что происходит не только утрата человеческого в человеке, но и утрата человека как сексуального партнера! И, что предсказано было братьями А.Н. и Б.Н. Стругацкими в «Хищных вещах века» еще в середине 60-х годов ХХ столетия, утрата человека как члена социума. Большевистские идеологи опасались, что реальная половая жизнь уведет человека от решения социальных задач, надуманные их опасения грозят осуществиться в деидеологизированном и дегуманизированном

виртуальном

варианте.

Если

компьютерные

технологии начала нынешнего столетия уже порой приводят к маниакальной зависимости от них (известны случаи преступлений и летального исхода, спровоцированные патологической увлеченностью компьютерными играми), то грядущая реализация сексуальных фантазий сделает такую зависимость массовой и гораздо более устойчивой и, соответственно, более пагубной. Причем всю пагубность последствий такой зависимости как в личностном, так (и особенно) в общественном отношении трудно предсказать. Тогда пресловутый «антропологический кризис» обратится в антропологическую катастрофу, не исключено, что необратимую. Если

процессы

либерализации

начавшиеся в 60-е годы сексуальной

революции,

отечественной

половой

морали,

прошлого века считать первым этапом русской а

вызванное

крахом

тоталитаризма

и

демократизацией ее ускорение – вторым, то грядущий «кибер-секс» обещает выступить третьим этапом сексуальной революции, которая приобретет настолько существенные качественные отличия, что правомерно ставить вопрос о принципиально новом процессе сексуализации техники и технизации секса – сексуально-технической революции. Если любовь представляет, что уже отмечалось, исключительную персонификацию партнера, предполагающую важность духовной составляющей каждой по-

294

своему уникальной личности, то индустрия секса во всех ее проявлениях – ориентацию на тело, то есть деперсонификацию, усугубление того «фетишизма в любви», который критиковался В.С. Соловьевым. Сексуальнотехническая революция не оставит места и телу, окончательно и в принципе разведя

сексуальность

и

детопроизводство.

Последнее

придется

осуществлять, на что уповал К.Э. Циолковский, бесполым способом, канет в прошлое институт семьи, оплот индивидуализма, а вместе с семьей – все институты

гражданского

общества.

Власть

сосредоточится

в

руках

немногочисленной технократической элиты, успешно манипулирующей утратившим человеческое человеком. Более того, утратившим в извращенной сексуальности даже животное!

3.3. «ЧЕЛОВЕК ЭРОТИЧЕСКИЙ» И АЭРОТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА В ПОСТСОВЕТСКОЙ БЕЛЛЕТРИСТИКЕ Эдуард Власов в своих комментариях к поэме Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки», рассматривая эпизод с обсуждением в компании дам, пукает ли Веничка и сколько, проводит параллель с романом Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» и пишет: «Данная сцена явно полемична по отношению к известному эпизоду из Рабле, где есть и дамы, и пуканье»563. Ф. Рабле общепризнан как крупный гуманист, а упомянутый выше его роман считается энциклопедическим памятником французской культуры XVI века. «Гаргантюа и Пантагрюэль» изобилует непристойностями, это объемное произведение на русском языке выходило с купюрами и сокращениями, против чего в вое время выступал М.М. Бахтин, по мнению которого, у Ф. Рабле нет возбуждающей сексуальность порнографии и его непристойность можно назвать

не эротической, а философской. Очищать Рабле от

непристойностей, считает М.М. Бахтин, есть то же, что очищать медицинские книги от всех соответствующих терминов, касающихся 563

Власов, Эдуард. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки». Спутник писателя. /Эдуард Власов. //Ерофеев, Венедикт. Москва – Петушки с комментариями Эдуарда Власова, С.202

295

человеческого «низа». «Рабле никогда и ничего не рисует способного возбудить чувственность: менее

всего

найдете

вы

у него

образы

возбуждающей чувственность красоты (специфической), привлекательности, пикантности; любое совершенно корректно сделанное описание женской красоты, сложения, наряда способны более возбудить чувственность, чем самые непристойные образы у Рабле; у Рабле вообще нет изображения молодого тела; наиболее непристойные образы связаны у него со старостью, со старухами (например, новелла про льва и старуху); это определяется, конечно, гротескной концепцией тела (рождающая старость, рождающая смерть); гротескное тело – космическое, символически расширенное, смешанное с вещами – вообще не способно возбуждать чувственности: оно уродливо и безобразно с точки зрения новых сексуально окрашенных представлений о красоте (как и с точки зрения нового художественного канона красоты); образы Рабле так же не способны задевать нашей чувственности, как иллюстративный материал к любой истории религий – все эти чудовищные идолы с разинутыми ртами, преувеличенными фаллами, грудями и т.п.», - пишет М.М. Бахтин564. Всецело соглашаясь с высказанным Бахтиным, следует добавить, что чувственность непристойности Рабле, разумеется, не пробуждают, а отвращение, брезгливость вызвать способны. И в отечественной литературе прошлого, что хорошо известно, не обходилось

без

непристойностей.

По

свидетельству

М.Л.

Вольпе,

сочинением скабрезных стихов в молодости баловался и М.Н. Лонгинов, «позже на посту начальника Главного управления по делам печати ставший гонителем свободной русской литературы»565. Многое стали себе позволять русские авторы начала ХХ века, что пытается объяснить Анатолий Мариенгоф, который пишет: «…Однако вы спросите, почему в современной образной поэзии можно наблюдать как бы нарочитое соитие в образе чистого с нечистым. Почему у Есенина “солнце стынет, как лужа, которую напрудил 564

Бахтин, М.М. Дополнения и изменения к «Рабле». /М.М. Бахтин. //Вопросы философии. – 1992. - № 1, С.155-156 565 Вольпе, М.Л. «Юнкерские поэмы» М.Ю. Лермонтова и их влияние на современников. /М.Л. Вольпе.//Лермонтов, М. Ю. Стихи для взрослых. – М.: Альта-Принт,2004, С.317

296

мерин” или “над рощами, как корова, хвост задрала заря”, а у Вадима Шершеневича

“гонококк соловьиный не вылечен в мутной и лунной

моче”?»566. По мнению Мариенгофа, действует «творческий закон», диалектически сочетающий «чистое и нечистое». Тем не менее отечественные традиции «нечистого» бедны и скромны по сравнению с западным искусством, точнее, были таковыми вплоть до недавнего времени, и причина не только в жесткой сперва имперской, потом советской цензуре, ведь ходили по рукам «неприличные» стихи известных авторов в позапрошлом столетии, а в прошлом вся страна зачитывалась поэмой Венедикта Ерофеева. «…Доминантные ценности русской культуры всегда были дихотомичны и амбивалентны, а вся русская культура развивалась в рамках культурных оппозиций, что придавало ей особую устойчивость», - отмечает А.С. Ляховец, справедливо подчеркивающий роль традиций в характере русской ментальности и приоритетах ценностных ориентаций россиян567. Демократизация ускорила российскую сексуальную революцию, позволила авторам самовыражаться практически любыми художественными средствами, сказалось, конечно, и влияние Запада, которого так опасались славянофилы и позже идеологи КПСС. Известный бунтарь Эдуард Лимонов писал свои нашумевшие произведения за пределами

России,

откровенно

делясь

всеми

подробностями

своей

«неорганизованной сексуальной жизни» и своими сексуальными фантазиями, В.В. Набоков создает «Лолиту» опять-таки за рубежом. Но теперь и Россия дала

громкие,

даже

скандально

громкие,

вплоть

до

судебного

разбирательства, имена. Не ведая полумер и компромиссов, современная отечественная беллетристика стала активно пользоваться приобретенной свободой, затрагивая прежде запретные подробности и используя прежде запретные слова и выражения. Дань современному этапу сексуальной 566

Мариенгоф, Анатолий. Имажинизм. /Анатолий Мариенгоф. //Литературные манифесты: От символизма дл «Октября». – М.: Аграф,2001, С.219 567 Ляховец, А.С. Ценностные ориентации и менталитет в условиях модернизации общества. /А.С. Ляховец.//Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: В 2 т. Т., С.355

297

революции отдал даже такой автор, как Александр Проханов: у народамерина «отсекли семенники»568; под дорогим платьем президентской дочери чувствовались

«запахи,

болезненные

выделения,

слизистые

покровы,

требующие постоянного возбуждения и утоления»569. Не остаются в стороне от подобных художественных новаций и писатели-женщины. Людмила Улицкая позволяет себе то, что вряд ли могла пропустить советская цензура. На страницах ее произведений можно встретить и мат, и упоминание мужских и женских гениталий. К.М. Станюкович обходился, рассказывая о пристрастии к крепкому слову русских моряков, без единого примера. Людмила Улицкая крепкие выражения довольно органично вставляет в реплики персонажей, которые иначе свои мысли и чувства не привыкли выражать, хотя несомненно ее писательского мастерства вполне хватает, чтобы передать подобный колорит косвенными средствами. Но такова дань времени, если у Венедикта Ерофеева был протестный эпатаж, то здесь ставшая, к сожалению, обычной, констатация, реализующая право (или издержки) свободы слова в демократическом обществе. Аналогично со сценой

отправления

в

присутствии

девушки

Татьяны

естественных

надобностей потерявшими стыд бомжами: это лишь важный, хотя и не обязательный, штрих к портрету их нравственного падения. Не обходится у автора без эротики, но она ею не злоупотребляет, а мужские фантазии соскучившегося по женскому телу главного героя «Казуса Кукоцкого» Павла Алексеевича (вот где можно было бы развернуться!) описывает

в

применяемых в медицине латинских терминах: «…Раздвинув плотно сжатые Musculus glutaeus maximus, миновав нежно-складчатый бутон, проскользнуть в тайную складку Perineum, развести чуть вялые Labium majus, робкие Labium minor, замереть в Vestibulum vaginae…»570. Авторские «вольности» все же не дают забыть, что писатель – женщина, к тому же, отнюдь не приветствующая 568

сексуальную

раскрепощенность

своих

литературных

Проханов, Александр. Господин Гексоген. Роман./Александр Проханов. – М.: Ad Marginem,2002, С.79 Там же, С.76 570 Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман./Людмила Улицкая. – М.: Эксмо,2002, С.94 569

298

персонажей. Людмила Улицкая отдает явное предпочтение скромнику Голлдбергу, а не бабнику Гансовскому. «Гансовский бы, конечно, только ухмыльнулся и загнал бы

нахалку в книжный уголок на специально

изготовленный станок… Но зато Гансовскому никогда не дано было испытать и тени того счастья, которое досталось Гольдбергу после полугода полулюбовного волнения, когда, выехав на очередную биологическую школу в полусекретный город Обнинск, после долгой лыжной прогулки, осталась с ним Валентина в холодном гостиничном номере…», - пишет автор571. Людмила Улицкая обращается в своем художественном творчестве к советской эпохе, освещая личную жизнь представителей нескольких поколений на протяжении ХХ столетия. Ее литературные герои сходятся и расходятся, рожают детей и хоронят близких, влюбляются и изменяют. Как бы дороги персонажи самому автору не были, она не склонна приукрашивать ни их моральный облик, ни их половое поведение, это реальные, живые люди. «…Любого рода неполноценность –

умственная, физическая,

нравственная – явления чрезвычайно распространенные и как раз здоровый человек скорее исключение из общего правила всеобщей, всемирной болезни», - хорошо знает игуменья мать Анатолия572. Людмила Улицкая со знанием дела показывает духовную и бытовую стороны пресловутых 60-х годов, с которых начинается очередной и важный этап либерализации половой морали в СССР, затронувший в первую очередь, что понятно, молодежную среду и особенно оппозиционно настроенную часть городской молодежи. Долгие ухаживания в этой среде были упразднены, «дело решалось в краткий срок вечернего застолья, а к утру отношении исчерпывались либо продолжались, не накладывая решительно никаких обязательств ни на одну из резвящихся сторон»573. Более того, в околобогемных и некоторых других молодежных компаниях, каковую, в частности, составляли собирающиеся в ювелирной мастерской Вики «наши», 571

Там же, С.296 Там же, С.84 573 Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман. /Людмила Улицкая, С.315 572

299

«нашесть» была «превыше полового влечения» - «наш человек» приходил «с бутылкой водки, с гитарой, начиненной “нашими” песнями, с новым стихотворением Бродского или со своим собственным, или со щепоткой анаши, и оставался ночевать – с Козой или с Таней, как карта ляжет»574. В самом начале 80-х годов прошлого века А.И. Миронов, врач и сексолог, писал: «В отличие от мужчин для женщины первый в жизни половой акт – событие огромной важности. От того, как он произойдет, во многом зависит ее дальнейшая сексуальная ориентация. [Сексуальная ориентация в широком значении, не как женского

пола

–

А.

С.].

Лишение

предпочтение мужского или девственности

–

переломный

психологический момент»575. Уже тогда далеко не для всех – сексуальная революция, не вписывающаяся в официозом поддерживаемые нравственнопсихологические установки, внесла свои коррективы, и это показывает Людмила Улицкая. В ее произведениях девочки и девушки расстаются с девственностью не только без любви, но и «без всякого волнения и вдохновения» (Таня из «Казуса Кукоцкого»), «не испытав при этом ни малейшего

чувства,

выходящего

за

рамки

дружеского

и

делового

партнерства» (Таня из «Сонечки»). (Тамара из «Романа о девочках» Владимира Высоцкого – «как-то случайно и просто»). Малолетняя проститутка Яся из той же «Сонечки», сестры Лидка и Танька Колывановы из «Бедной счастливой Колывановой» рано приобретают опыт общения с противоположным полом и тоже эмоциональной радости, да и вообще особых переживаний лишены. Так, Яся научилась испытывать «некоторые приятные ощущения», о которых прежде и не догадывалась, только став любовницей пожилого Роберта Викторовича.Ольга Александровна (Ляля, как ее звали домашние и близкие) сохранила склонность к похождениям, ведя многолетнюю семейную жизнь с мужем-профессором, имея

сына

старшеклассника и уже повзрослевшую дочь. Оправдывала свое поведение 574

Там же, с.314-315 Миронов, А.И. Гигиена супружеской жизни (медико-психологические очерки) /А.И. Миронов. – М.: Знание,1981, С.19 575

300

Ляля «тонкой теорией брака», согласно которой супружеские измены только укрепляют брак. «Трагедий Ляля не терпела, никогда не дружила с женщинами, склонными к любовным страданиям и романтическому пафосу, и практика жизни убеждала в ее правоте. Ее собственное семейное счастье умножалось на внесемейное. Помимо хорошей, ладной семьи имела она осенние свидания на садовых скамейках, беглые прикосновения коленом на заседаниях кафедры, торопливые поцелуи в прихожей и жгучие праздники двойной измены – собственной своему мужу и подруге, с мужем которой торопливо и ярко соединялась в каком-нибудь счастливом случайном месте», - пишет Улицкая576. Таких семей, следует заметить, немало. Иногда потребность в сексуальном разнообразии удовлетворяется одним или обоими супругами тайно друг от друга, иногда – открыто, по договоренности, иногда – совместно, с приглашением «схожей по возрасту и интересам» другой супружеской пары. Это способствует прочности семьи, но до тех пор, пока разовая и ни к чему не обязывающая связь не обратиться в привязанность. Такой риск есть всегда, и теория

брака Ляли подвела, когда началась

оказавшаяся роковой ее связь с одноклассником сына циркачом Казиевым . (Еще

одна

опасность,

которая

подчеркивалась

не

раз

в

русской

художественной классике – значительно возрастное неравенство партнеров). Именно с Казиевым Ольга Александровна достигала «огненного сполоха, освобождающего ее от памяти души и тела»577, от себя самой. Счастье женщины в возрасте и юноши обречено, не может длиться долго, у Ляли оно оказалось совсем коротким: застав у Казиева собственную дочь, Ляля не переносит полученного удара и сходит с ума, причем лучшие специалисты оказались не в силах поставить ей точный диагноз. Лялино счастье, как и ее теория, оказалось иллюзорным… На вопрос о возможности постоянного супружеского счастья русская классика давала отрицательный ответ. Относительно долго (10 лет) был 576

Улицкая, Людмила. Лялин дом. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы. – М.: Эксмо,2005, С.251 577 Там же, С.260

301

счастливым брак Павла Алексеевича и Елены Кукоцких. Они не бросались всуе заверениями в любви, так быстро теряющими свою значимость и приобретающими дежурный, формальный характер, но у них не было проблем ни днем, ни ночью. Однако в запале вдруг нагрянувшей ссоры супруги жестокими словами оскорбили друг руга, после чего, если не принимать во внимание единственного и насильственного вторжения Павла Алексеевича к жене в спальню, супруги полностью и навсегда прекратили совместную половую жизнь, а наступившая вскоре душевная болезнь Елены лишила их возможности полноценного дневного общения. Неожиданно счастливой с музыкантом Сергеем оказалась Таня (Сергей с ней тоже) – «Самым счастливым обстоятельством оказалось полное слияние всех компонентов жизни, которые обыкновенно лишь кое-как сосуществуют, а то и раздергивают человека в разные стороны. У Тани любовная, семейная, творческая и рутинно-бытовая линия были слиты воедино»578. Но, в традициях

русской

классики,

опасная

инфекция,

не

замеченная

малокомпетентными врачами, губит молодую женщину, прерывая то счастье, которое отсутствует у очень многих, живущих «кое-как, изо дня в день, из года в год, не зная ни радости, ни счастья, а лишь одну механическую привычку»579. Казалось бы, все имелось для супружеского счастья у Дмитрия Ивановича и его красивой и умной жены, привезенной им из далекой Бухары. Не сложилось, ушел Дмитрий Иванович к другой женщине. Причина его ухода довольно распространена – не все мужья способны выдержать испытание ребенком-инвалидом. Иногда чужими делает супругов смерть общего и единственного ребенка. Автор о Дмитрии Ивановиче пишет: «Возвращаясь домой, он испытывал привычное ежевечернее отчаяние, и жена его, так сильно прилепившаяся к дочери, что черты Милочкиной неполноценности как бы проникали и в нее, становилась ему все более чуждой»580. Нелепая гибель позднего и единственного ребенка Матиаса и 578

Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман. /Людмила Улицкая, С.408 Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман./Людмила Улицкая, С.96 580 Улицкая, Людмила. Дочь Бухары. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы, С.238 579

302

Берты под колесами невесть откуда взявшегося автомобиля, наоборот, сплотила пожилых супругов, общее горе не разрушило, а сцементировало их брак, хотя лишило продолжавшегося восемь лет счастья («Счастливые»). Словом, счастливым, хотя для нормальных людей и «ненастоящим», оказался только брак умственно отставших даунов Григория и Милки, неспособных осознать трагизм своего положения («Дочь Бухары»). К супружеской гармонии, семейному счастью Людмила Улицкая относится скептически. У каждого человека своя «зона отчуждения», свои внешний и внутренний «радиусы» личности. «Одному человеку просто необходимо, чтобы жена его спросила пять раз: почему ты сегодня бледен? Как ты себя чувствуешь? Другой даже излишне внимательный взгляд воспринимает как посягательство на свободу», - рассуждает Кукоцкий, а вместе с ним и автор581. Характеризуя жизнь советской женщины, Людмила Улицкая, как и Владимир Высоцкий, вспоминает о качестве отечественного нижнего белья, «придуманного врагом рода человеческого в целях полного его вымирания» и предназначенного для того, чтобы «гарантировать целомудрие нации»582. С бельем и одеждой, косметикой и парфюмерией прежних проблем в современной России нет, проблема в покупательной способности, а вот бракосочетания

по-прежнему

сопровождаются

«пьяным

свадебным

безобразием, выраставшим, как глухая крапива на пустоши»583. И художественное творчество Людмилы Улицкой вносит свою лепту в разгадку тайны пола и любви, не случайно Павел Алексеевич Кукоцкий заявляет: «В одном человеческом пальце больше тайны, чем во всех ваших чертежах»584. К «тайнам» пола и любви обращается Татьяна Толстая. Выступая против «ненормально-пристальной фиксации… на фекально-вагинальном

581

Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман. /Людмила Улицкая, С.180 Улицкая, Людмила. Ветряная оспа. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы, С.378 583 Там же, С.383 584 Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман. /Людмила Улицкая, С.49 582

303

дискурсе»585, она высмеивает ориентацию «на среднюю часть туловища в ее простой физиологической ипостаси»586, присущую, по ее мнению, русской версии американского журнала Men’s Health. Татьяна Толстая критикует сальные, как она считает, остроты ведущего телепрограммы «Поле чудес» Л. Якубовича, который «учит, что человек – это звучит подло»587. «Человек, по Якубовичу, есть алчное, жадное, полупьяное животное, ежеминутно желающее лишь жрать да трахаться», - пишет она588. (Пошлости хватает в других развлекательных программах, например, на канале Юмор-ТВ, где озвучиваются сентенции и реплики типа «Господа хакеры! Не надо сайт в подъезде!» или «Медицинский парадокс: голубых все больше, хотя они сами не размножаются»). Вместе с тем Татьяна Толстая рассматривает актуальные проблемы взаимоотношения

полов,

отдавая

дань

современности,

без

ложной

стыдливости. Так, показывая в фантастическом романе «Кысь» вовсе не светлое

будущее

физиологически

опростившегося

сообщества

культурно

«голубчиков»,

автор

и

мутировавшего

пишет

о

весьма

отталкивающих подробностях внешности (чирей с кулак, огромные прыщи, в том числе и на глазах, обилие перхоти, ноздри на коленях, многие другие уродства, на фоне которых хвост выглядит, в чем долго был уверен его обладатель Бенедикт, предметом гордости), стола (самое популярное блюдо – супчик из мышей с червями), нравов. Например, девицы не стесняются перед мужчиной подол задрать и голую «жопу» показать, «чтоб обидно стало»; немало среди «голубчиков» извращенцев – «неуемные ходоки, что бабы им мало! и с козликом шутки шутят, и с собачкой, прости Господи, и с валенком!»589.

Употребляются

«перерожденцами»,

персонажами

нецензурные

слова

романа,

(приводимые

прежде

всего

автором

без

использования многоточий), но это общество, деградировавшее после 585

Толстая, Татьяна. Переводные картинки./Татьяна Толстая. День: Личное. – М.: Подкова,2002, С.256 Толстая, Татьяна. Какой простор: взгляд через ширинку. /Татьяна Толстая. День: Личное, С.133-134 587 Толстая, Татьяна. Человек?.. Выведи меня отсюда. /Татьяна Толстая. День: Личное, С.231 588 Там же, С.231-232 589 Толстая, Татьяна. Кысь: Роман. /Татьяна Толстая. – М.: Подкова,2002, С.246 586

304

«взрыва». Ни эротики, ни порнографии у Татьяны Толстой в «Кыси» нет: для порнографии

не

хватает

детальных

описаний,

для

эротики

-

привлекательности, сексуальная сторона жизни ее героев, как и их облик и кухня, до отвращения противна. Большая часть рассказов Татьяны Толстой посвящена мужскому и особенно женскому одиночеству.

Такая печальная участь связывается

автором с неординарностью личности, выпадением ее из общего ряда. Причиной может выступить психическое расстройство (дурочка Соня, умственно отсталый Алексей Петрович), специфика душевного склада (Женечка). И это все хорошие люди. «Роскошь праздности быта была ей незнакома, кокетство – неведомо, игры – чужды, интриги – непонятны, потому и бежал от нее Гименей, а вовсе не оттого, что его отпугнули слуховой аппарат и ортопедический ботинок, нет, эти мелочи появились уже позже, после войны, после близко упавшей бомбы, когда Женечке было уже за пятьдесят. Не в этом, конечно, дело – и безногие упиваются семейным счастьем, дело в душе, а душа у нее была – проще некуда», - пишет Толстая590. В борьбе с одиночеством иная женщина может заманить в свои сети и не любимого ею мужчину, как это делает Зоя с инженером Владимиром. Однако, не спасает от одиночества и брак. Особенно, когда серость, обыденность будничной семейной жизни губит любовь вместе с надеждами на лучшее. Если Римма любила своего Федю, ревновала его к беспутной «безумной» Пипке (Светлане), то впоследствии муж для Риммы становится «знакомым до воя», а надежды рушатся. Рушится иллюзия у супружеской четы Юры и Галины, с помощью преуспевающего и интересного Филина так рассчитывающей приобщиться к другой, красивой и насыщенной, жизни, а ведь было время – Римма готова была с обманщиком Филиным мужу изменить! («Факир»). Виктор Пелевин в своей книге «Чапаев и пустота» заметил, что в по-настоящему сильной эротической сцене достаточно всего нескольких 590

Толстая, Татьяна. Самая любимая. /Татьяна Толстая. Ночь: рассказы. – М.: Подкова,2002, С.166

305

намеков, а все остальное должен уже достроить ум. Соответственно, на страницах его художественных произведений очень мало эротических картин, и даются эти картины автором без анатомических и иных подробностей. Нецензурных (цензуры в «обллитовском» варианте, впрочем, сейчас нет, нет, получается, и «нецензурного») слов, впрочем у Виктора Пелевина

предостаточно,

он

даже

вводит

новояз

–

«ротожопие»

(подразумевая «орально-анальную» тематику в массовой культуре). К щадящему нравственные чувства читателя многоточию при этом автор не прибегает. Не обходится у писателя и без, если воспользоваться выражением Владимира Сорокина, фекальной культуры. Виктор Пелевин как бы показывает во что мы попали и откуда выкарабкиваемся. Безотрадную пародическую картину жизни советских людей рисует Виктор Пелевин в «Дне бульдозериста»: длинные очереди, повальное пьянство, рвотные лужи на улицах, дети, копошащиеся на помойке, у ребенка третья нога от радиации и недоразвитость от отцовского пьянства, праздничные ватники, календарь с изображением низенькой голой женщины у заснеженного «Запорожца» (женщина под стать автомобилю), писающий из окна мальчишка, пахнущий мочой закуток за ржавым щитом… Действие «Девятого сна Веры Павловны» разворачивается вначале а прямом, а потом и в переносном смысле в общественном туалете, а заканчивается потоком фекалий, захлестнувшим центр Москвы до крыш многоэтажных зданий. Непечатную

в недавнем прошлом и остающуюся неприличной в

настоящем лексику на страницах своих произведений широко использует Виктор Ерофеев, известный не только как писатель, но и как общественный деятель, как ведущий на канале КУЛЬТУРА еженедельной передачи «Апокриф», как участник других телепрограмм (27 февраля 2006 года на программе «Лолита. Без комплексов» он был представлен ведущей как «гениальный писатель, философ и психолог»). Более того, Виктор Ерофеев теоретически обосновывает правомерность использования мата, ссылаясь на опыт ряда зарубежных стран. Констатируя, что ныне мат вышел на

306

«языковую поверхность», ослабев как ругательство, Виктор Ерофеев пишет, что «французская культура перемолотила мат, вобрала его в повседневный язык на уровне “окраинных”, грубых, но маловыразительных слов»591, а позже, в 60 – 70-е годы ХХ века так поступили англичане, итальянцы, немцы. Впрочем, русский мат писатель маловыразительным никак не считает. «Я никогда не назову мужские гениталии постыдным постным словом член. … есть …, и я буду писать это слово с заглавной буквы, как в слове Родина. Я вычеркиваю его из словаря нецензурных слов», - заявляет он592. По мнению Виктора Ерофеева, в пользу предстоящей «легализации» русского мата говорит то обстоятельство, что его в полном объеме освоила русская молодежь. Однако в относительно недавнем прошлом матом не в меньшем объеме, о чем свидетельствуют многие авторы, например, П.С. Романов,

в русских деревнях владели даже дети! Кроме того, считает

писатель, мат – это «язык любви». (Белла Исааковна из рассказа «Персидская сирень» «…в постели просила называть все своими именами»593). «Язык любви несомненно приведет к “окультуриванию” мата. А “окультуренный” мат – уже не мат, и через двадцать-тридцать лет в России мат сойдет на нет без всяких на него запретов», - пишет Виктор Ерофеев594. «И нечем будет ругаться. Вот это, б..дь, жалко!», - иронически заключает он595. (Автор имеет в виду, что матерные слова сами останутся, но прежний ругательный и неприличный смысл потеряют). Что же, если мат и язык любви, то только любви, в результате сексуальной революции девальвированной, то есть такой любви, которой «занимаются», иными словами, язык техники секса, роль которого, как справедливо замечает сам Виктор Ерофеев, в ХХ столетии переоценена. К тому же использование похабных выражений для полового возбуждения относится специалистами к перверсиям, да и язык любви, если иметь в виду вербальное общение в процессе полового акта, часто вовсе не 591

Ерофеев, Виктор. Любовь и говно. /Виктор Ерофеев. Бог Х. – М.: Зебра Е,2005,С.182 Ерофеев, Виктор. Мужское богатство. /Виктор Ерофеев. Мужчины, С.222 593 Ерофеев, Виктор. Персидская сирень. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.124-125 594 Ерофеев, Виктор. Любовь и говно. /Виктор Ерофеев, С.184 595 Там же, С.184 592

307

из слов состоит. Конечно,

граница между патологией и нормой очень

условна, что хорошо по взаимному добровольному согласию двоим без участия третьего, это не извращение, к интимной сексуальной сфере общепринятых норм не применить. С.Л. Франк по этому поводу писал: «Как бы туманна, опасна ни была эта сфера, сколько бы зла ни таилось в ней, сколько бы коварных миражей ни влекло в ней к гибели – но никто, положа руку на сердце, не может признать в ней незыблемую внутреннюю авторитетность

для

себя

нравственного

разума,

непреклонных,

общеобязательных принципов морали, которые извне, без внимания к своеобразию личности, одинаковым для всех образом нормируют эту жизнь»596. Конечно, мат – специфическая и неотъемлемая (к сожалению) в обозримом будущем часть русской культуры, к мату в определенных ситуациях прибегают и самые, казалось бы, воспитанные люди. Но все это не основание для отказа от господствующего этикетного эталона. Виктор Ерофеев опасается, что, загоняя мат в подполье, можно спровоцировать его использование «назло». По такой логике пагубны все прочие запреты… Уже в

конце

прошлого

столетия

сложились

эффективные

технологии

манипулирования общественным мнением, их бы в борьбе с матом применить. Такая попытка предпринята в Белгородской области, насколько успешная, насколько в самом деле мат – «не наш формат», покажет время. У Виктора Ерофеева появилось немало авторитетных оппонентов. Так, А.В. Гулыга отмечает: «Попытки внедрить нецензурщину в литературный текст либо в уста женщины несут гибель красоте и, соответственно, не только красоте литературы, но и самой жизни»597. У Виктора Ерофеева обильно представлена и сексуальная символика. Московский Кремль, например, для него – влагалище, храмовые купола – женские груди, страусы «похожи по телодвижениям на стриптизерш»598.

596

Франк, С.Л. Крушение кумиров. /С.Л. Франк, С.152 Гулыга, А.В. Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке. /А.В. Гулыга. – СПб.: Алетейя,2000, С.94 598 Ерофеев, Виктор. Небо по колено. /Виктор Ерофеев. Бог Х, С.70 597

308

Виктор Ерофеев исследует взаимоотношение полов и любовь, констатируя возрастающую роль последней в современности. Данное обстоятельство писатель объясняет следствием секуляризации. «Вера заменена чувством еще со времен Возрождения, начавшего любовную революцию, возможно, самую успешную и длинную революцию в истории человечества, которая пришла к логическому завершению уже в наше время, и женщина в результате получила тот общественный и персональный статус, о котором она раньше и не мечтала», - пишет он599. В гендерном отношении «любовная» революция принесла несомненные положительные результаты, что трудно сказать о самой, обесцененной и сведенной к сексу, любви. Традиционно

игнорируемая

сексуальность

стала

доминировать

над

духовностью, баланс между физиологической и духовной сторонами любви еще предстоит найти. Но ресексуализация женщины – важное достижение сексуальной революции, что отмечают сексологи и о чем говорит Виктор Ерофеев. Он отмечает, что женщина стала заботиться о себе как о равном сексуальном партнере, все чаще в ночной тишине произнося «еще»: «И мужчина, надо сказать, от одного этого ЕЩЕ пришел в неприятный трепет. ЕЩЕ означает: мало и не то. ЕЩЕ означает: не умеешь, не берись, и еще того хуже: ты – не мужик. Мужики растерялись. Раньше они судили, сопоставляли, сравнивали и веселились. Теперь стали судить их»600. Русский крестьянин, вечный хам, заявляет писатель, знал, что «хорошая жена на … не дремлет», не так было в российских образованных интеллигентских слоях. Виктор Ерофеев выступает против той идеализации (обожествления) женщины, которая, как показывает С.М. Климова, не имеет «никакого отношения к реальной жизни, реальным женщинам, к реальной семье»601 и является стороной дуальной оппозиции женской святости и страстности, грешности. «Интеллигенция (как мозг нации) вообще никогда не могла

599

Ерофеев, Виктор. Любовь и говно. /Виктор Ерофеев, С.98 Ерофеев, Виктор. Секс как спорт. /Виктор Ерофеев. Мужчины, С.52 601 Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова, С.121 600

309

понять, что женщина тоже любит е….ся. Татьяна Ларина кончает? Ну, что вы такое говорите! Этого не может быть!», - пишет он602. Как и писатели-классики в позапрошлом столетии, Виктор Ерофеев отмечает хрупкость и «авантюрность» любви, которая зависит от очень многих случайных факторов и несет в себе два очевидных разрушения: «Одно – медленное, когда она выветривается в бытовом, каждодневном, рутинном состоянии. И второе, когда любовь невзаимна и перекодируется на другого»603. Поднимает он и проблему соотношения любви и творчества, также освещаемую в русской философской и художественной мысли XIX начала ХХ веков: с одной стороны, любовь связывает нас по рукам и ногам, с другой – при участии в творчестве она уходит на второй план, испаряется, «становится маревом». Но, что уже отмечалось, не для художника и поэта, для которых любовь, разделенная и неразделенная, как раз способна выступить мощным стимулом к творчеству, особенно, когда творчество направлено на воспевание любви. Современное состояние половой культуры, определяемое сексуальной революцией, писатель называет «фабрикой любви». Побочным продуктом коммерциализации секса в широком смысле (огромные деньги зарабатываются не только проституцией), по мнению Виктора Ерофеева, является неверность. Действительно, только любовь в силу своей исключительной персонифицированности может обеспечить верность партнеру, и то, о чем ранее речь шла, не всегда. Девальвация любви, которой

способствует

развернутая

секс-индустрия,

ослабляет

такую

привязанность, провоцируя измены. Виктор Ерофеев испытывает на прочность брезгливость одних, нравственные чувства других. Он не только широко и без многоточийпропусков включает в свои тексты матерный лексикон, но и описывает натуралистические интимные детали, касающиеся как совокуплений, так и физиологических отправлений. Ответчиком по иску о порнографии Виктор

602 603

Ерофеев, Виктор. Цена проститутки. /Виктор Ерофеев, С.141-142 Ерофеев, Виктор. Любовь и говно. /Виктор Ерофеев, С.185-186

310

Ерофеев вполне мог бы оказаться на одном процессе с Владимиром Сорокиным. Но порнографии, строго говоря, у него, как и у Сорокина, нет. Есть тампон в моче со следами менструальной крови, есть метеоризм (испускание газов из кишечника), есть разные запахи женских гениталий, есть рассуждения о запахе, форме и цвете твердых фекалий, есть мочеиспускание: задрав черную юбку с разрезом, стоя и весело мочится немка в поезде: организуется выставка «Женское мочеиспускание» («Небо по колено»). Автор повторяет в перефразированном применительно к любви виде и в гораздо более грубой и отталкивающей форме толстовскую мысль о браке: «Преодоление газов, вони, пердежа, самого вида говна и грязной, запачканной говном любимого человека туалетной бумаги – может быть, самое

высокое

достижение

любви,

доступное

единицам»604.

С

отвратительной и шокирующей подробностью описывает Виктор Ерофеев половой акт: «Она нестарательно вытерла попу туалетной бумагой: при траханье раком мне в нос ударил ее запах свежего кала, который застенчиво выглядывал из ее раскрытого ануса»605. Похоже,

что

Виктор

Ерофеев

разочарован

как

в

своих

соотечественниках, так и в человеке как таковом в целом. Разумеется, от автора, некогда за вольнодумство исключенного из Союза писателей СССР, не приходится ожидать «производственных» и прочих им подобных произведений, как и положительных героев в духе социалистического реализма. Для «правильной» русской советской литературы его русская красавица Ирина - явно отрицательный персонаж. В молодой еще ее жизни успел сложиться «полный букет» сексуального опыта, включающего инцест и однополую любовь, присущ Ирине и эксгибиционизм. Да и сегодня «сладкая пошлость» жизни Ирины и ее окружения выглядит довольно отталкивающе. Но автор оставляет той же Ирине и, очевидно, человеку шанс. Ведь Ирина искренне хочет «Россию спасать». (Рискуя здоровьем, Ирина

604 605

Ерофеев, Виктор. Любовь и говно./Виктор Ерофеев, С.163 Там же, С.340

311

прибегает к старому народному, идущему от язычества способу очищения, которым пользовалась, чтобы вся нечисть отошла, другая русская красавица, Анна из «Лезвия бритвы» Ивана Ефремова – бегать обнаженной по траве). И.С. Кон отмечает: «Писатели не столько делятся с читателем чувственно-эротическими радостями, сколько скрупулезно анатомируют физиологию полового акта, каталогизируют его способы, уделяя особое внимание тому, что для большинства людей морально и эстетически неприемлемо»606.

Не менее, если не более неприемлемы описания

естественных отправлений, которые многократно присутствуют в творчестве Владимира Сорокина. Он на страницах своих нашумевших художественных произведений пишет о том, что не принято произносить и о чем не принято говорить, писатель освещает такие стороны физиологии человеческого организма, в таких выражениях, что оскорбляет нравственные и эстетические чувства

даже

искушенных

читателей.

Нужно

обладать

немалой

решительностью, чтобы так эпатировать читателей и критику. Реакция не заставила себя ждать и отразилась как в повышенном спросе на сорокинские книги, так и в острых дискуссиях, дошедших до суда. Причин для бурных обсуждений нашлось немало: и вольное обращение Владимира Сорокина с историей и историческими личностями, и его своеобразное, скажем, заигрывание с художественными текстами классиков, и многих шокирующая откровенность освещения физиологических и анатомических подробностей, и непристойность лексики. Выдвигались частые упреки в порнографии. Формальных оснований для этого, казалось бы, предостаточно. Произведения

писателя

отличаются

натурализмом,

вульгарностью,

непристойностью, в них частые описания мужских и женских гениталий и половых актов, в том числе гомосексуальных. Однако, творчество Владимира Сорокина, как и Виктора Ерофеева, аэротично/апорнографично. В нем нет ничего, что у неперверсно ориентированного читателя могло бы вызвать то возбуждение, 606

которое

провоцируется

подлинно

эротическими

Кон, И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. /И.С. Кон, С.221

и

312

порнографическими

текстами: вызывается только устойчивое отвращение.

М.М. Дунаев, богослов и филолог, характеризует творчество Сорокина как «тошнотворную литературу» и метко замечает: «После такой литературы возникает физиологическое желание – вымыть руки. С мылом».607 Фантастические картины будущего и не менее фантастического прошлого (в «Голубом сале» это 1954 год) у Владимира Сорокина пронизаны сексом в том его понимании, что не оставляет места ни для красоты, ни для любви. Последняя, очень короткая, прерванная войной, присутствует разве что в воспоминаниях русской бабушки. Создается впечатление, что писатель крайне скептически настроен по отношении к современному человеку и к его любви, которая – «просто похоть, жажда обладания чужим телом»608. В романе «Лед» только избранные, «обретенные», приобщившиеся благодаря космическому льду к Божественной Любви Света, имеют не земную любовь, болезнь, величайшее зло (И.С. Тургенев тоже подходил к любви, как к болезни, видел ее трагизм, но не считал, однако, злом), а огромную, как небо, и прекрасную, как Свет изначальный, любовь сердец. Остальные люди для этих избранных – бессмысленно существующие «мясные машины». «Они превращаются в машины: он зарабатывает деньги, она готовит и стирает. В этом состоянии они могут прожить до самой смерти. Или влюбиться в других. Они расстаются и вспоминают о прошлом с неприязнью. А новым избранникам или избранницам клянутся в верности. Заводят новую семью, рожают новых детей. И снова становятся машинами», - пишет Сорокин609. В будущем, обрисованном Сорокиным, практикуется «мультисекс», разновидностями которого выступают «STAROСЕКС»,

«ESSENSEX»,

загадочные «3 плюс Каролина»,

«АЭРОСЕКС».

Танцуют

мужчины

и

женщины, протягивая руки друг у друга между ног, что в общем не очень отличается от телодвижений и поз в некоторых современных танцах, пришедших вместе с сексуальной революцией. Если советские ракетчики, 607

Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч.VI/ М.М. Дунаев. – М.: Христианская литература,2000, С.766 608 Сорокин, Владимир. Лед. /Владимир Сорокин. – М.: Ад Маргинем,2002, С.206 609 Там же, С.206

313

прежние обитатели базы, лишь мастурбировали по ночам (современная сексология перестала воспринимать мастурбацию как половое извращение, приносящее вред здоровью, более того, в ряде случаев это средство сохранения семьи), то новые ее обитатели, участники непонятного проекта ГО-3,

«свиньи

не

только

по

определению»,

охотно

вступают

в

гомосексуальные половые контакты. Имеется в будущем и сексуальная оппозиция, активно функционирующая как «Орден Российских Земле..в». Непосредственные исполнители полового акта с Матушкой Землей Теплой, так называемые «детки», обладают столь огромными половыми органами, что им приходится толкать перед собой специальные коляски, на которых при передвижении эти исполинские органы и располагаются. (Прием гротескного изображения, который М.М. Бахтин фиксирует у Ф. Рабле; Владимир Сорокин обыгрывает здесь языческий образ матери Земли как символ плодородия). К

советскому

прошлому,

опять-таки

сплошь

Сорокиным

«сексуализированному», у писателя особое отношение. В фантастической сорокинской версии

большевистский СССР перевоспитывал граждан в

лагерях «принудительной любви» (LOVEЛАГЕ). В этих лагерях любви имели место не менее разнообразные, чем в будущем, и опять-таки для читателя довольно загадочные сношения: «е..я в печень», «говное..ние», «подкожная е..я», «классическая лагерная е..я старика через катетер». Истопник Варлам, половину своей жизни «отбухавший» в крымском лагере любви, «колоритный персонаж»: «У него раздвоенный фаллос для е..и в ноздри. Руки согнуты по форме человеческих голов. Он поимел в ноздри десятки тысяч людей»610. В советской столице по личной инициативе вождя Иосифа Сталина открывается Дом Свободной Любви. Сталинский соратник Каганович предлагает в связи с торжеством по поводу открытия Дома выпить за «тех безымянных женщин, мужчин и детей [курсив мой – А. С.], покорно

610

Сорокин, Владимир. Голубое сало. /Владимир Сорокин. – М.: Ad Marginem,1999, С.262

314

и с удовольствием разводящих прелестные ноги во всероссийском храме свободной любви»611. Не менее фантастичны и отталкивающи у Владимира Сорокина и частные подробности жизни исторических личностей советского периода. Следует

отметить,

гомосексуальных

что

некоторые

склонностях

современники

большевистских

вождей

Сорокина ведут

о речь

совершенно серьезно, другой вопрос, насколько серьезно можно к таким заявлениям относиться (В.А. Истархов в «Ударе русских богов» пишет о сожительстве Ленина с Зиновьевым и Троцким, Г. Климов в «Божьем народе» – о педерастии «парочек» Ленин – Зиновьев, Сталин – Микоян, например).

Сорокин подчеркивает вымышленность своих исторических

экскурсов, в частности, достигая этого посредством изменения имен или отчеств исторических личностей, а также их внешности. Так, Никита Сергеевич Хрущев у Сорокина, во-первых, Никита Аристархович, во-вторых, обладатель

графского

титула,

в-третьих,

у

него

не

короткий,

а

клювоподобный нос, не лысина, а длинные седые волосы. Получается, что вроде Н.С. Хрущев, но вроде и не совсем он. Да и сталинская семья та и вместе с тем не совсем та. Сын И.В. Сталина Яков не гибнет во вражеском плену, а благополучно пользуется всеми своими привилегиями и радостями жизни как бисексуал: то он вместе с братом Василием в женском платье «снимает» мужчин, которые его сперва бьют, потом сношают, то вступает в половую связь с мачехой, матерью Василия, да еще советует ей попробовать то же с родным сыном. Вполне узнаваем и не очень утрирован советский образ жизни в «Очереди», где довольно реалистично показаны психология стоящей в длинной разговоры, сентенции

очереди за дефицитным товаром толпы, реплики и типа «сейчас все хитрожопые пошли… нет, чтоб по

любви, как в старое время»612 (последняя отражает столь характерную для второй половины ХХ века рационализацию взаимоотношения полов).

611 612

Там же, С.200 Сорокин, Владимир. Очередь. /Владимир Сорокин. Очередь. – М.: Ад Маргинем,2000, С.155

315

Как уже подчеркивалось, порнографии у Владимира Сорокина нет. Многочисленные описания гениталий, половых актов, физиологических отправлений, блондинов

похоже, и

лишь

блондинок,

подтверждают

проснувшихся

убеждение

после

голубоглазых

соприкосновения

с

космическим льдом, что секс – болезнь. (Тем не менее, хотя «обретенные» к генитальным контактам не прибегают, но в любовном общении друг с другом на «сердечном языке», во-первых,

обнажаются, во-вторых,

составляют хотя разновозрастные, но как правило разнополые пары!). Но если секс – болезнь, то болезнь отталкивает, как отталкивает любая аномалия (нормально

не

ориентированного

разумеется,

может

человека,

извращенца

уродство,

привлекать). Отталкивание отнюдь не предполагает

сексуальное возбуждение, следовательно, в сорокинских произведениях нет ни порнографии, ни тем более эротики, предполагающей эстетику тела и чувств, есть только аэротика. Если и описывается автором обычный половой акт, как, например, трехкратное

совокупление

Вадима

и

Людмилы

Константиновны

из

«Очереди», то, занимая несколько страниц, сводится к длинному и утомительному перечню стонов и междометий. Гомосексуальный акт Сталина

и

Хрущева,

возможно,

способен

вызвать

возбуждение

у

соответствующего контингента (у большинства приверженцев традиционной сексуальной ориентации, разумеется, только отвращение), да и то, нужно заметить, что речь идет не о молодых людях, а старческий секс рассчитан опять-таки на перверсно настроенного любителя. К тому же, каким бы внешний облик пожилых политиков в описании Сорокина не был, а писатель ни Сталина, ни Хрущева не щадит, сложился определенный шаблон, согласно которому эти партийные руководители на роль секс-символа претендовать никак не могут. Два вождя в одной постели – скорее карикатура! Какие-то поползновения на эротичность может иметь цена купания в парной «со стоном», но и она не обходится без садизма и без столь свойственных Сорокину описаний и упоминаний естественных отправлений

316

организма, не брезговать которыми призывает его персонаж Карпенкофф и которые то и дело совершаются сорокинскими литературными персонажами. Впрочем, мочеиспускание, будучи напрямую связано с половыми органами, является

довольно

распространенным

эпизодом

порнографических

материалов, однако в произведениях Владимира Сорокина оно встречается столь часть (например, в пьесе «Дисморфомания» король и королева мочатся на сцене 5 раз!), что рассчитано скорее не на массового потребителя порнографических материалов, а уже на приверженцев урололагнии. Рассчитаны сорокинские тексты и на приверженцев других перверсий: спермолагнии, копролагнии. Особенно на последних – сам автор употребил выражение

«фекальная

культура».

Газы,

в

частности,

выпускаются

персонажами по случаю и без: при пытках, сталинской дочерью Вестой на унитазе, немецким бюргером в пивной… Даже пытки Владимир Сорокин сумел свести к не очень приглядной физиологии, с отвратительными подробностями

(сцена

допроса

следователем

Хватом

Петрищевой,

доведенной до оргазма мастурбацией в «Голубом сале»). Открытым

остается

вопрос,

насколько

для

женщин

и

для

гомосексуалистов-мужчин возбуждающе выглядят приводимые автором описания мужских половых органов, но его строки, посвященные гениталиям ААА способны вызвать тошноту, ведь у ААА «большие, отвислые, лохматые, грязные гениталии с вывороченными, изъявленными алыми губищами»613. А зад у ААА увесистый и нечистый, с «заросшим калом и полипами

анусом»614.

(У

описанной

Виктором

Ерофеевым

Агаты,

находившейся в колено-локтевом положении, кал из ануса выглядывал «застенчиво», и полипов не имелось). Обнаженная натура воспринимается положительно без наложенных на нее следов времени. Когда у Владимира Сорокина раздевается вначале санитарами, а затем сама, выходя в роли кормилицы на сцену, 56-летняя

613 614

Сорокин, Владимир. Голубое сало. /Владимир Сорокин, С.230 Там же, С.233

317

женщина, возникает неловкость и даже стыд. И как бы секс не был связан с пищей («сладкий поцелуй», «медовый месяц», «сахарные уста»), «мясной стриптиз» из «Щей» никак на эротику не тянет. Да и красная ослиная голова в синем круге, представление которой позволяло Ларисе из тех же «Щей» достичь оргазма, вовсе не эротична. Сексуальное возбуждение похабщиной – тоже перверсия. Если похабщина стала, к сожалению, привычной в разговоре российских мужчин, то она все же вызывает неприятие, когда слышится от женщин и особенно от женщин пожилых. Частушки и причитания в пьесе «Русская бабушка» отвратительны сами по себе, но еще более отвратительны в исполнении старухи с «совершенно седыми волосами».В художественных произведениях Владимира Сорокина если и есть порнография, то перверсная, у него не эстетика взаимоотношения полов, а антиэстетика (сам Сорокин признает, что эстетика у него «шершавая»). А.В. Гулыга, обвиняя писателя в возведении фекалий в ранг художественной ценности, пишет: «Тащить нужник в литературу – надругательство над человеческой культурой»615. В современном отечественном искусстве появилось немало авторов, сознательно эпатирующих читателя (зрителя) нецензурщиной, натурализмом, ориентацией на перверсии (любовь

к …свинье, например!). Для многих

подобный эпатаж – самоцель, пока еще эффективное средство привлечение внимания. (По мере насыщения такого рода произведениями интерес к ним ослабевает). О.А. Кривцун, отмечая «концептуальную и эстетическую исчерпанность»

такого

художественного

процесса,

испытывающего

потребителя на прочность, пишет: «Сама популярность такого художника зависит не от оригинальности, творческих усилий, трудолюбия, времени, потраченных на создание произведения (непреложных составляющих творческого сознания начала века), но от популярности у публики выбранного ими “художественного поведения”. Осуждение того или иного поступка-проступка художника, молва о нем, восхищение его лихостью, 615

Гулыга, А.В. Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке. /А.В. Гулыга, С.94

318

судебное расследование или угроза такового выступают процессами авторизации, своеобразными аналогами процесса создания произведения. Однако как нетрудно заметить, если современному художнику и удается достаточно просто привлечь к себе внимание, однако он не обладает механизмами его удержания и накапливания»616. Владимир Сорокин и Виктор Ерофеев выпадают из ряда авторов, стремящихся привлечь читателя «смелой» эротикой на грани порнографии и только. Рассказ «Жизнь с идиотом», например, Виктор Ерофеев создает уже в 1980 году, а в этом произведении уже мат, «исполинские» гениталии, «развороченные» в гомосексуальном акте мужские зады и прочий набор отвратительных деталей. Творчество Владимира Сорокина и Виктора Ерофеева – не столько выражение издержек сексуальной революции в демократической России, сколько реакция на нее. Писатели в утрированной форме демонстрируют то, что уже вошло в повседневную российскую действительность, обернувшись опошлением

и

сомнительной

эстетикой,

оборачивающейся

китчем.

Ханжеством было бы этого не замечать. Владимир Сорокин и Виктор Ерофеев не только заметили сами, но пытаются открыть глаза и другим, хотя их призывы опомниться облачены даже не в жесткую, а жестокую форму. Акцентируя пристальное внимание на том, что ниже пояса, они наносят удар ниже пояса, который не каждый читатель способен перенести. В связи с этим и

уместно ставить вопрос

об аэротичности их произведений, но не о

сорокинской и ерофеевской антиэротике. Болезненная прививка их творчеством способна выработать тот нравственный иммунитет, которого так не хватает постмодернистской России, в которой, да и в СССР, человек звучит вовсе не гордо, тем более, что у человека «великая страсть» к мучительству -

«Страсть сия – глубокая тайна, и молчат в основном

филозофы, спрятав головы в плечи, наподобие страуса…»617. Антиэротики, то 616

есть

традиционно-нормативного,

морализаторского

отношения,

Кривцун, О.А. Художник в русской культуре ХХ века: трансформация самосознания и творческих стратегий. /О.А. Кривцун.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.433-434 617 Ерофеев, Виктор. Попугайчик. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.116

319

предполагающего отказ от натуралистического изображения в каких бы то ни было формах, у этих авторов нет. В самом начале 80-х годов Виктор Ерофеев предсказывает реакцию на «романтические нюансы натуральной школы». «…Только, может быть, какой-нибудь дошлый немец, на новом счастливом витке, пробегая мыльными глазами бумаги вверенной вам канцелярии, наткнется на мои укромные восторги и столь же укромно разделит их и, сокрушенно качая головой над вашими маргинальными пометками: “Маньяк! Психопат! Перверсия!” – удивится душевной тупости старорежимных времен», - пишет он618. Эротический человек предстает в современной отечественной беллетристике человеком «порнографическим», которому пора опомниться и остановиться. «Обвинение художников и произведений в безнравственности, в сущности, есть попытка взвалить вину действительности на плечи искусства», - считает справедливо О.А. Герасимова619, однако, замечая, что порнография и натурализм «не в счет», поскольку речь идет о «настоящем искусстве». Критерий нравственности в искусстве она видит в эстетической ценности

произведения.

Но

множество

«высоконравственных»

художественных произведений в советской тоталитарной России (того же Л.И. Брежнева, например), эстетической ценности были лишены! Только моральное

оздоровление

российского

общества

способно

остановить

тенденции к порнографии и натурализму, тогда потеряет актуальность и аэротическая направленность произведений Владимира Сорокина и Виктора Ерофеева. «…Сексуальная

революция

захлестнула Европу и США в начале

1960-х. И прошла, сделав, конечно, половую мораль более свободной, но отнюдь не сориентированной на промисквитет (беспорядочные половые связи, характерные для первобытного общества)», - отмечает Н.Д.

618

Ерофеев, Виктор. Бердяев. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.153-154 Герасимова, О.А. К вопросу о безнравственности в искусстве. /О.А. Герасимова.//Интеллигенция и нравственность: Материалы Международной научной конференции (30 июня – 1 июля 2005 г.): В 2 т. Т.1, С.291 619

320

Никандров620. Более того, на Западе, и в тех же США, наметились «контрреволюционные» процессы, в частности, сформировалось довольно широкое молодежное движение за отказ от добрачных половых связей. Происходит возврат к осознанию ценностей семьи. В России пока ситуация иная, создается впечатление, что в массовом порядке россияне записаны в партию общественного

цинизма (ПОЦ), провозглашенную Александром

Гордоном (попробовала бы подобная «организация» о себе в США заявить!). Стойкий нравственный иммунитет, воспитанный на лучших отечественных традициях, способен помочь российскому обществу совладать с теми реалиями в сфере взаимоотношения полов, которые нашли свое отражение в современной русской аэротической художественной литературе. Основу такого

иммунитета

составляет

осознание

важности

любви,

персонифицированного отношения к избранному партнеру. И тогда в отечественной беллетристике снова появятся художественные произведения рассматривающие не секс, а коллизии семьи и любви. Возможность нравственного оздоровления для России есть, во многом она определятся специфическим смешением в ее культуре новаций и традиций, причем последние в России обладают особой устойчивостью,

примером чему

служит провал первой русской сексуальной революции и обращение тоталитарного режима при всех его революционных претензиях к ряду традиционных ценностей в сфере взаимоотношения полов и латентное протекание

первого

этапа

второй

сексуальной

революции.

«Вся

предшествующая история России была историей традиционного, либо частично модернизированного общества», - отмечает И.Г. Яковенко621. В демократическом обществе в отличие от тоталитарного контроль за творчеством художника невозможен, но это не означает отказ со стороны государства и институтов гражданского общества от социального заказа. В свое время устраивались конкурсы на лучшее произведение строго 620

Никандров, Н.Д. Россия: социализация и воспитание на рубеже тысячелетий. /Н.Д. Никандров, С.76 Яковенко, И.Г. Трансформация базовых идентичностей: факторы, тренды, сценарии./И.Г. Яковенко// Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.131 621

321

выдержанной тематики, уместно назначение премий за лучшие произведения о любви. Обращение к патриотическому воспитанию предполагает и возрождение положительных сторон традиционно-нормативных образов пола и любви. Немалые резервы содержит в себе православное воспитание хотя бы как достойная альтернатива влиянию тоталитарных сект или попыткам возрождения язычества. Что касается полового воспитания, то его необходимость в средних учебных заведениях выглядит дискуссионно. Крепкая

родительская

семья

уже

положительным

примером

такое

воспитание осуществляет. Материалы третьей главы позволяют сделать следующие выводы: 

Вторая русская сексуальная революция представлена двумя

этапами (первый латентно и вялотекущее протекал в 60-е – 90-е гг. ХХ столетия, свидетельством чему являются произведения Венедикта и Виктора Ерофеевых, Владимира Высоцкого, Людмилы Улицкой и др., второй начался после краха тоталитаризма) и ее главным итогом выступает девальвация любви, оборачивающаяся деперсонификацией полового партнера. 

Намечающиеся сексуализация техники и технизация секса грозят

обернуться сексуально-технической революцией, утратой человека как сексуального партнера, замененного «кибер-сексом». 

Статистика разводов не отражает реальной ситуации, поскольку

многие пары предпочитают не оформляемое сожительство без взаимных обязательств. 

Причины разводов связаны с половыми мифами, которые делятся

на три группы: мифы о любви (любовь до гроба; любовь как только счастье; любовь – везение; любовь несовместима с ревностью; однополая любовь – извращение, пагубно влияющее на мораль и демографическую ситуацию), мифы о браке (в браке – только преимущества и радость; деление труда на мужской и женский; главенство в семье мужчины; принижение роли материального благополучия) и мифы о сексе.

322



В

современной

русской

беллетристике

представлена

аэротическая литература (Владимир Сорокин, Виктор Ерофеев), натурализм которой

в силу своей омерзительности для неперверсно ориентированного

читателя выступает противоположности служащей половому возбуждению порнографии. 

Место русской женщины классической литературы заняла

космополитическая секс-бомба, предлагаемые россиянкам пособия учат их «стервозности», приемам «охоты на мужчин», половому завоеванию партнеров. Ресексуализация женщины сопровождается ее активностью в отношениях с мужчиной. 

Утверждения о «половых аномалиях» как отличительной черты

гениев гипотетичны: их биографии в отличие от основной массы людей изучены. 

Половой аспект присущ (и активно эксплуатируется) как ряду

религиозных сектантских организаций, так рекламным материалам. 

Широко

представлена

реклама

коммерческого

секса,

вынужденный приход в проституцию сменяется добровольным, что требует определения

позиции

государства:

законодательных мер по запрету

либо

существенного

проституции, либо

ужесточения разрешение и

регулирование последней. 

Алармистский подход к глобализации оснований не лишен,

второй этап второй русской сексуальной революции демонстрирует западное влияние на отечественный процесс. 

В современной российском обществе представлены рецидивы

патриархального сознания, пост-модерн сочетается с модернистскими и традиционными чертами, что дает основание надеяться на частичную обратимость сексуальной революции и возврат человеческого человеку. В обществе российского постмодерна усиливается феминистская претензия

на

маскулинность,

ресексуализированной

женщине,

индустрия получает

секса

обращается

распространение

к

мужской

323

стриптиз и мужская проституция. Меняется отношение к проституции, которая практически «выходит на поверхность» и приобретает определенную престижность. Вопреки современным возможностям медицины все чаще практикуется отказ от материнства, нормой стала малодетная семья, перестают быть маргинальными отцы-одиночки. Браки превращаются в сожительство без взаимных обязательств. Любовь сводится к сексу, в том числе и признаваемая однополая. Девственность постыдна, но перестало быть постыдным прежде запретное культовое отношение к сексуальности. Средство

массовой

информации

все

больше

обращаются

к

сексу,

сексуальной тематикой насыщена современная реклама. Половое воспитание признается необходимым, споры идут о его формах и способах. Массовая культура характеризуется доступностью эротических, в том числе и порнографических, материалов, в искусстве наблюдается натурализм и аэротическая тенденция. Усложняются прежде сводимые к дефлорации биоэтические аспекты взаимоотношения полов. При всех отрицательных проявлениях, характеризующих в сфере взаимоотношения полов и любви отечественный постмодерн, оснований для однозначно пессимистической перспективы дальнейшего развития все же нет. С одной стороны, очевидный негатив во многом связан с болезнью роста и первоначальной эйфорией в связи с отказом от тоталитаризма, уже пришло осознание

пагубности

отождествления

демократии

и

свободы

со

вседозволенностью. С другой стороны, активизируются здоровые силы общества, представленные частью интеллигенции и Русской Православной церковью

(примером

чего

служат

последние

заявления

Кирилла,

митрополита Смоленского и Калининградского, по вопросам проституции, порнографии, сексуальных меньшинств). Важно внимание государства к патриотическому воспитанию, к национальным программам по образованию, здравоохранению, жилью – все они так или иначе затрагивают сферу взаимоотношения полов. Лишь бы не было «нетерпимости к нетерпимости», резких движений. Только тогда может быть реабилитирована любовь. И не

324

важно,

как

этот

этап

во

взаимоотношении

полов

называть

–

постнеклассический (Л.Н. Надолинская), биархатный (Ю.Б. Рюриков), мультикультуралистский

(И.В.

Кондаков),

контрреволюционный

или

постпостмодернистский - в сочетании и взаимовлиянии традиций и новаций возродится непреходящая ценность сугубо человеческого достояния - любви как неразрывного единства физиологического и духовного, без которой человечество, по словам В.В. Розанова, «рассыпалось бы холодным и ненужным мусором»622.

622

Розанов, В.В. Кроткий демонизм./В.В. Розанов. Религия и культура, С.203

325

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В деликатную сферу пола и любви ведет множество «тропинок» (В.В. Розанов), часто пересекающихся. На роль «энциклопедической отрасли знания» (И.С. Кон) не без оснований претендует сексология, имеет место теснейшая связь философии и психологии, выраженная Н.В. Хамитовым введенным им термином «психософия»: уже в классической отечественной философии любви содержится немало мыслей, затрагивающих собственно психологический аспект взаимоотношения полов. Нет сколько-нибудь четкого разграничения культурологии и антропологии культуры, далеко не всегда удается развести философскую и художественную рефлексию пола и любви, как и других проблем человека, что нашло отражение в понятии «художественная философия». В данном исследовании предпринята попытка выделения среди ряда «региональных антропологий» (В.С. Барулин), каждая из которых так или иначе затрагивает взаимоотношение полов, культурнофилософской антропологии пола и любви, рассматривающую половую культуру государствообразующего этноса России – русского - через ее рефлексию в философских, религиозных, художественных текстах и рекламных материалах. Предметом исследования выступила эволюция образов пола и любви от традиционно-нормативных к учетом

модернистским и постмодернистским с

российской специфики. В России модернистские тенденции

обнаруживаются на рубеже XIX – XX постмодерне

правомерно

говорить

столетий, а об отечественном

лишь

после

краха

советского

тоталитаризма и развития демократии. Однако в сфере взаимоотношения полов

российский «тоталитаристский» модерн во многом опирался на

традиционные ценности, а современной постсоветской демократической России имеет место культурное «мозаичное панно» (И.В. Кондаков), представляющее

собой

смешение

традиционных,

модернистских

и

постмодернистких образов любви и пола. Особенность половой культуры

326

России заключается и в амбивалентности святого и звериного начал «мимо начала человеческого» (С.А. Аскольдов, Н.А. Бердяев): святое оборачивается аскетическими настроениями и пренебрежением сексуальностью, звериное – половым развратом, присущим всем слоям российского общества, даже крестьянскому, что подтверждает русская художественная литература и признает выразитель крестьянских интересов и настроений Л.Н. Толстой. Традиционно-нормативные образы пола и любви характеризуются господством

мужчины

над

женщиной,

игнорированием

женской

сексуальности, преследованием однополой любви и ее трактовкой как извращения. Допускается признание вмешательства «морального закона» в интимную жизнь (классический пример – моралистская позиция Л.Н. Толстого, выраженная им в «Крейцеровой сонате»). Любовь (несмотря на ее трагизм) объявляется высшей ценностью, в ней присутствует приоритет духовного над физиологическим. Создание семьи отождествляется с заключением законного (освященного церковью) брачного союза на всю жизнь, провозглашается приоритет брака над чувством. Идеал – многодетная крепкая семья. В целом сексуальная сфера характеризуется как низменная, греховная, результат падения Евы и Адама. В отношении к обнаженному телу преобладает стыд. Разврат критикуется, особенно отрицательное отношение русские мыслители высказывают по отношению к буржуазной (мещанской) половой морали. Практикуются двойные стандарты: мужское половое поведение оценивается либерально, к женщинам предъявляется обязательное требование сохранение физиологической девственности до вступления в брак. Матери-одиночки осуждаются, проституток презирают, но жалеют. Половое воспитание отсутствует, сама его идея негативно оценивается. В модернистских образах пола и любви преобладают маргинальные тенденции. Провозглашается равенство полов, сочетающее как установки на приобщение

женщин

к

традиционно

мужским

привилегиям

и

преимуществам, так и выраженное А.А. Богдановым стремление к

327

преодолению физического полового диморфизма. Гражданским браком уже считается

формально

не

регистрируемое

сожительство,

существенно

облегчается процедура развода, что резко сказывается на количестве расторгаемых браков. Соответственно растет количество неполных семей, в которых дети воспитываются без отцов. Уходит в прошлое многодетная семья. Не осуждается (а в связи с вызванной тенденцией к малодетности и Великой

Отечественной

войной

демографической

ситуацией

еще

и

поддерживается государством) мать-одиночка. Происходит ресексуализация женщины, обязательность сохранения ею физиологической девственности сменяется безразличием к женскому добрачному сексуальному опыту. Приоритет брака над чувством заменяется на приоритет чувства над браком, любовь

допускается

и

вне

и

без

брака.

Усиливается

значение

физиологической стороны любви, вплоть до отождествления любви со страстью. Приходит понимание, что интимная сфера взаимоотношения полов не подлежит моральной регламентации. Однополая любовь по-прежнему преследуется (мужская и законом).

Половое воспитание признается в

морализаторском варианте школьной дисциплины «Этика и психология семейной жизни». В СССР с 60-х гг. наблюдается все большее расхождение официоза и реальных процессов в обществе. Власть продолжает, как это делало ленинское окружение,

выражать главенство социального над

личным, устанавливает цензурные запреты на эротику, ориентирует на производственную и военно-патриотическую тематику в искусстве (если последнее

и

затрагивает

социалистического

реализма

взаимоотношение и

партийных

полов, установок

то

в

духе

упрощенно

констатирует наличие основанных на взаимной любви счастливых браков, лишенных проблем), как сугубо буржуазное проявление игнорирует проституцию, места для которой в социалистическом обществе «нет». В 60-е года ХХ века в стране начинается вторая русская сексуальная революция – первой русской сексуальной революцией можно считать процесс либерализации взаимоотношения полов после 1917 года, с которым

328

большевистской

власти

покончить

удалось.

Первый

ее

этап,

продолжавшийся до распада СССР и начавшейся демократизации России, проходил латентно и вялотекущее, затрагивал поначалу преимущественно городскую молодежь, но привел к тем изменениям в модернистских образах пола и любви, которые отмечены выше. Изменилось и отношение к проституции, проституток уже не жалели, а ненавидели, завидуя их заработкам и «красивой жизни». Второй этап второй русской сексуальной революции совпадает с российским культурным постмодерном. Постмодернистские образы пола и любви во многом сохраняют преемственность с рядом модернистских представлений, обладая вместе с тем связанной с резким ускорением сексуальной революции на ее втором этапе спецификой. Равенство полов оборачивается поворотом индустрии секса к женщине, получают распространение мужской стриптиз и мужская проституция, появляются не как прежде исключительное явление отцыодиночки.

Широко

практикуются

сожительства

без

налагаемых

регистрируемым браком взаимных обязательств. Сохранение женской физиологической девственности становится постыдным, а коммерческий секс – престижным и широко рекламируемым печатными и электронными СМИ. Необходимость полового воспитания не подвергается сомнению, споры идут вокруг методов и форм его реализации. В искусстве представлены нецензурная лексика и натурализм, в современной русской беллетристике

наблюдается

аэротическая

присутствуют

преимущественно

у

части

тенденция.

(Чувство

интеллигенции

и

стыда людей

пенсионного возраста). Имеют место культовое отношение к сексуальной сфере, отсутствие запретов, открытая демонстрация прежних «извращений», в том числе мужской и женской однополой любви, нередко, как реванш за преследование, нарочито подчеркиваемой. Усложняются биоэтические аспекты взаимоотношения полов. Сексуальность эксплуатируется рядом религиозных сект и экстрасенсами-шарлатанами типа тамбовского «старцацелителя» Ю.Н. Ларионова, «прочистителя женских чакр», объявленного

329

правоохранительными органами во всероссийский розыск. Девальвация любви, которой не живут, а «занимаются», оборачивается не только деперсонификацией полового партнера, но и грозит полным исчезновением последнего на грядущем третьем этапе сексуальной революции, сексуальнотехнической революции. Однако при всем торжестве «звериного» в современной России сохраняется и «святое», представленное, в частности, Русской Православной церковью, служители которой все чаще высказываются по актуальным вопросам взаимоотношения полов, причем некоторые православные авторы уже

выходят

за

рамки

прежних

ортодоксальных

представлений

о

супружестве, даже признавая самоценность интимной стороны последнего. Конечно, трудно представить, чтобы РПЦ, как это сделали немецкие евангелисты

в

Нюрнберге,

выпустила

бы

церковный

календарь

с

эротическими иллюстрациями на библейские сюжеты, но активизация издательской деятельности РПЦ как реакция на сексуальную революцию – заметный и положительный факт. Заслуживает самого серьезного внимание заявление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на славянском соборе 2006 г. Современное российское общество стоит перед судьбоносной дилеммой: либо вернуться к человеческому в человеке, отличительной чертой которого является любовь как неразрывное единство физиологической и духовной сторон (традиционная традиционность России оставляет такую возможность), либо пойти по пути сексуально-технической революции, когда исчезнет даже девальвированная и отождествляемая с сексом «любовь», заменившись вовсе лишенным человеческого «киберсексом».

330

ЛИТЕРАТУРА 1.

Абрамов, А.И. Метафизика любви и философия сердца в русской

философской культуре. /А.И. Абрамов.//Философия любви. Ч.1. – М.: Политиздат,1990, С.149-161. 2.

Аверкий

(Таушев),

архиепископ.

Апостол.

/Архиепископ

Аверкий (Таушев). Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного

Писания

Нового

Завета.

–

М.:

Православный

Свято-

Тихоновский Богословский институт,2002, С.363-751. 3.

Аверкий

(Таушев),

архиепископ.

Четвероевангелие.

/Архиепископ Аверкий (Таушев). Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению священного Писания Нового завета, С.17-362. 4.

Азадовский, К.М., Лавров, А.В. З.Н. Гиппиус: метафизика,

личность, творчество. /К.М. Азадовский, А.В. Лавров.//Гиппиус З.Н. Сочинения. – Л.: Художественная литература,1991, С.3-44. 5.

Алексий Уминский, священник. Православное воспитание и

современный мир. /Священник Алексий Уминский. //Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир. – М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры,2001, С.60-70. 6.

Амвросий Медиоланский, свт. О девстве и браке. /Свт. Амвросий

Медиоланский. – М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, год не указан. – 304 с. 7.

Ананьев, Б.Г. О проблемах современного человекознания. /Б.Г.

Ананьев. – СПб.: Питер,2001. – 272 с. 8.

Анатолий Гармаев, священник. Культура семейных отношений.

/Священник Анатолий Гармаев. – Волгоград: Отсутствует,2003. – 582 с. 9.

Андрей Кураев, диакон. Уроки сектоведения. Как узнать секту.

На примере движения рериховцев. /Диакон Андрей Кураев. – СПб.: Формика,2002. – 448 с.

331

10. фактора

Андрей на

(Хвыля-Олинтер),

формирование

диакон.

правосознания.

Влияние

/Диакон

религиозного

Андрей

(Хвыля-

Олинтер).//Гуманитарные науки и юридическое образование: Материалы межвузовской научно-практической конференции 30 марта 2003 г. – Белгород: ОН и РИО БЮИ МВД России,2003, С.33-40. 11.

Антоний (Блум),

митрополит Сурожский.

Брак и семья.

/Митрополит Сурожский Антоний (Блум). – Киев: Пролог,2004. – 304 с. 12.

Антоний Сурожский, митрополит. Вопросы брака и семьи.

/Митрополит Антоний Сурожский. //Таинство любви. – Клин: Христианская жизнь,2004, С.85-97. 13.

Антоний

современном

мире

Сурожский

(Блюм),

митрополит.

(Избранные

фрагменты

О

проповедей

любви и

в

статей).

/Митрополит Антоний Сурожский (Блюм).//Любовь и интимность: поиск духовного смысла. – М.: Храм Трех Святителей на Кулишках,2003, С.291314. 14.

Антоний Сурожский, митрополит. Таинство любви. /Митрополит

Антоний Сурожский. //Таинство любви, С.3-84. 15.

Аномальное сексуальное поведение./под ред. А.А. Ткаченко и

Г.Е. Введенского. – СПб.: Юридич. центр Пресс,2003. – 657 с. 16.

Артемий Владимиров, протоиерей. Любовь и вера. Диалог о

любви, браке и семейной жизни. /Протоиерей Артемий Владимиров. – М.: Православное братство Святителя Филарета Московского,2001. – 156 с. 17.

Асеева,

Асеева.//Рационализм

Н.А. и

Блеск культура

и

нищета на

компаративистики.

пороге

третьего

/Н.А.

тысячелетия:

Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.138. 18.

Аскольдов, С.А. Религиозный смысл русской революции. /С.А.

Аскольдов.//Вехи. Из глубины. – М.: Правда,1991, С.210-249. 19.

Афанасьев, А.Н. Грозы, ветры и радуга. /А.Н. Афанасьев. Древо

жизни. Избранные статьи. – М.: Современник,1982, С.77-101.

332

20.

Афанасьев, А.Н. Происхождение мифа, метод и средства его

изучения. /А.Н. Афанасьев. Древо жизни, С.21-37. 21.

Балагушкин, Е.Г. Некоторые проблемы нравственного развития

советской семьи. /Е.Г. Балагушкин.//Насущные вопросы этики. – М.: Институт философии АН СССР,1971, С.207-222. 22.

Баландин, Р.К. Самые знаменитые философы России. /Р.К.

Баландин. – М.: Вече,2001. – 480 с. 23.

Барулин, В.С. Основы социально-философской антропологии.

/В.С. Барулин. – М.: Академ-книга,2002. – 455 с. 24.

Бахтин, М.М. Дополнения и изменения к «Рабле». /М.М.

Бахтин.//Вопросы философии. – 1992. - № 1, С.134-164. 25.

Белоножко, Е.П., Мошкин, А.Н. Некоторые аспекты истории сект

в России. /Е.П. Белоножко, А.Н. Мошкин.//Духовное возрождение: сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып.XXI. – Белгород: БГТУ,2004, С.92-123. 26.

Белый,

Андрей. Москва./Андрей Белый – М.: Советская

Россия,1989. – 768 с. 27.

Бердяев, Н.А. Духи русской революции. /Н.А. Бердяев.//Вехи. Из

глубины, С.250-289. 28.

Бердяев, Н.А. О духовной буржуазности. /Н.А. Бердяев. О

человеке, его свободе и духовности. Избранные труды. – М.: Московский психолого-социальный институт. Флинта,1999, С.238-249. 29.

Бердяев, Н.А. О рабстве и свободе человека. /Н.А. Бердяев. О

человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.177-200. 30.

Бердяев, Н.А. Проблема человека. К построению христианской

антропологии. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.21-37. 31.

Бердяев, Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли

XIX века и начала ХХ века. /Н.А. Бердяев.//Вопросы философии. – 1990. №1, С.77-144; № 2, С.87-154.

333

32.

Бердяев, Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии.

/Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.136-143. 33.

Бердяев, Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека.

/Н.А. Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства в 2 т. Т.1. – М.: искусство,1994, С.37-341. 34.

Бердяев, Н.А. Судьба России. /Н.А. Бердяев. Судьба России. – М.:

Эксмо-пресс. Харьков: Фолио,1998, С.265-476. 35.

Бердяев, Н.А. Философия неравенства. /Н.А. Бердяев. Судьба

России, С.477-730. 36.

Бердяев, Н.А. Философия свободы. /Н.А. Бердяев. Судьба России,

С.27-242. 37.

Бердяев, Н.А. Философская истина и интеллигентская правда.

/Н.А. Бердяев.//Вехи. Из глубины, С.11-30. 38.

Бердяев, Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. /Н.А. Бердяев. О

человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.76-84. 39.

Бердяев, Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и

человеческого. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.94-118. 40.

Бердяев, Н.А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и

общения. /Н.А. Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды, С.215-233. 41.

Бердяев, Н.А. – М.О. Гершензону 7 июля <1915> г. /Н.А.

Бердяев.//Вопросы философии. – 1992. - № 5, С.125-126. 42.

Бердяев, Н.А. – М.О. Гершензону 17 июля <1915> г. /Н.А.

Бердяев.//Вопросы философии. – 1992. - № 5, С.127. 43.

Биккулова, З.Р. О роли современной культуры в формировании

гендерных отношений. /З.Р. Биккулова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.35-36.

334

44.

Богданов, А.А. Красная звезда (роман-утопия). /А.А. Богданов.

Вопросы социализма: Работы разных лет. – М.: Политиздат,1990, С.104-203. 45.

Богданов,

Г.Т.

Богданов.//Супружеская

Немного

жизнь:

об

гармония

искусстве и

любить.

конфликты.

–

/Г.Т. М.:

Профиздат,1990, С.73-81. 46.

Богданович,

Л.А.

Как

сберечь

любовь.

/Л.А.

Богданович.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.39-43. 47.

Богушева, Е. Уж замуж… /Е. Богушева. – М.: Московское

Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, ФАВОРЪ,2002. – 64 с. 48.

Бочаров, А.Г. Современный семейно-бытовой роман. /А.Г.

Бочаров. – М.: Знание,1978. – 64 с. 49.

Брандт, Г.А., Лобок, А.М. Преодоление морали или парадоксы

«нравственного искусства». /Г.А. Брандт, А.М. Лобок. – М.: Знание,1991. – 64 с. 50.

Братникова, И.Б. О возрождении русской философской традиции

в современных образовательных стандартах. /И.Б. Братникова.//Рационализм и

культура

на

пороге

третьего

тысячелетия:

Материалы

Третьего

Российского Философского конгресса. Т. 1, С.361-362. 51.

Брежнев, Л.И. Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные

задачи партии в области внутренней и внешней политики. Из доклада XXV съезду КПСС 24 февраля 1976 года. /Л.И. Брежнев. Актуальные вопросы идеологической работы КПСС. В 2 тт. Т.2. – М.: Политиздат,1978, С.140-182. 52.

Бригадина, О.В. История культуры России новейшего времени:

Комплекс учебно-информационных материалов. /О.В. Бригадина. – Минск: Юнипресс,2003. - 608 с. 53.

Брюсов, В. Моя юность. Повесть. /В. Брюсов. Из моей жизни:

Автобиографическая и мемуарная проза. – М.: ТЕРРА,1994, С.93-160. 54.

Буббайер, Ф.

С.Л. Франк: Жизнь и творчество русского

философа. 1877-1950. /Ф. Буббайер. – М.: Росспэн,2001. – 328 с.

335

55.

Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита. /М.А. Булгаков. Мастер и

Маргарита. Роман. Театральный роман. – Воронеж: ЦЧКИ,1987, С.3-396. 56.

Булгаков, М.А. Собачье сердце. /М.А. Булгаков. Ханский огонь.

Повести и рассказы. – М.: Художественная литература,1988, С.141-231. 57.

Булгаков, С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о

религиозной природе русской интеллигенции). /С.Н. Булгаков.//Вехи. Из глубины, С.31-72. 58.

Булгаков, С.Н. На пиру богов. Pro и contra. Современные диалоги.

/С.Н. Булгаков.//Вехи. Из глубины, С.290-353. 59.

Булгаков, С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. /С.Н.

Булгаков. – М.: АСТ, Харьков: Фолио,2001. – 672 с. 60.

Булгаков, С.Н. – С.Н. Дурылину 2 июля 1912 г. /С.Н.

Булгаков.//Вопросы философии. – 1990. - № 3, С.159. 61.

Булгаков, С.Н. – П.Н. Савицкому 30 декабря 1924 г. /С.Н.

Булгаков.//Вопросы философии. – 1994. - № 10, С.164-166. 62.

Бунин, И.А. Аглая. /И.А. Бунин. Собр. соч. в 9 т.- М.:

Художественная литература, 1965-1966. Т.4, С.361-369. 63.

Бунин, И.А. Антоновские яблоки. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2,

С.179-193. 64.

Бунин, И.А. В августе. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.244-247.

65.

Бунин, И.А. Велга. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.152-160.

66.

Бунин, И.А. Деревня. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.3, С.12-132.

67.

Бунин, И.А. Заря всю ночь. /И.А. Бунин. Указ. соч.Т.9, С.261-266.

68.

Бунин, И.А. Игнат. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.7-34.

69.

Бунин, И.А. Личарда. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.96-103.

70.

Бунин, И.А. Маленький роман. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.331-

71.

Бунин, И.А. Натали. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.7, С.143-172.

72.

Бунин, И.А. Новый год. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.254-260.

339.

336

73.

Бунин, И.А. Ночной разговор. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.9, С.257-

74.

Бунин, И.А. Осенью. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.248-253.

75.

Бунин, И.А. Поздней ночью. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.176-

76.

Бунин, И.А. Поздний час. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.7, С.37-43.

77.

Бунин, И.А. Последнее свидание. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4,

277.

178.

С.70-77. 78.

Бунин, И.А. С высоты. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.445-447.

79.

Бунин, И.А. Святые. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.233-244.

80.

Бунин, И.А. Сны Чанга. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.370-385.

81.

Бунин, И.А. Старуха. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.412-415.

82.

Бунин, И.А. Суходол. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.3, С.133-187.

83.

Бунин, И.А. Сын. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.329-340.

84.

Бунин, И.А. Темные аллеи. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.7, С.7-11.

85.

Бунин, И.А. Тишина. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.236-240.

86.

Бунин, И.А. Федосеевна. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.2, С.361-366.

87.

Бунин, И.А. Худая трава. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.131-150.

88.

Бунин, И.А. Я все молчу. /И.А. Бунин. Указ. соч. Т.4, С.222-232.

89.

Бухтина, Т.П., Римский, В.П. Философская антропология и

воспитательно-образовательные

парадигмы:

от

античной

Пайдейи

к

Просвещению./Т.П. Бухтина, В.П. Римский. – Волгоград: ВолГУ,2004.–156 с. 90.

Бычков, В.В. Идеал любви христианско-византийского мира.

/В.В. Бычков.//Философия любви. Ч.1, С.68-109. 91.

Вайль, П., Генис, А. 60-е. Мир советского человека. /П. Вайль, А.

Генис. – М.: Новое литер. обозрение,1998, илл. – 368 с. 92.

Василий Заев, протоиерей. Семья в новом Завете. /Протоиерей

Василий Заев.//Семья в постатеистических обществах. – Киев: Дух i лiтера,2003, С.45-54.

337

93.

Веряскина,

антропологии

М.

В.П.

Эвристический

Шелера./В.П.

потенциал

Веряскина.//Человек

в

философской современных

философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: В 2 т. Т.2. – Волгоград: ПРИНТ,2004, С.529-534 94.

Виликотская, Л.А. О значении чувств в жизни человека (по Н.Н.

Страхову и П.Е. Астафьеву). /Л.А. Виликотская.//Духовное возрождение: сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып. XVIII,2004, С.122-133. 95.

Вислова, Анна. Театр в эпоху «телесной культуры». /Анна

Вислова.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре. – М.: Российский институт культурологи,2003, С.264-277. 96.

Владимир Зелинский, священник. Наталия Костомарова. Загадка

«единой плоти» или попытка задуматься о христианском браке. /Священник Владимир Зелинский. Наталия Костомарова.//Семья в постатеистических обществах, С.88-116. 97.

Власов, Эдуард. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва

– Петушки». Спутник писателя. /Эдуард Власов.//Венедикт Ерофеев. Москва – Петушки с комментариями Эдуарда Власова. – М.: ВАГРИУС,2000, С.121574. 98.

Вольпе, М.Л. «Юнкерские поэмы» М.Ю. Лермонтова и их

влияние на современников. /М.Л. Вольпе.//М.Ю. Лермонтов. Стихи для взрослых. – М.: Альта-Принт,2004, С.314-317. 99.

Воронцов, Б.Н. Массовая культура в зеркале морали. /Б.Н.

Воронцов.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.148-149. 100. Высоцкий, Владимир. Роман о девочках. /Владимир Высоцкий. Не вышел из боя. – Воронеж: ЦЧКИ,1989, С.431-466. 101. Вышеславцев,

Б.П.

Вечное

в

русской

философии.

/Б.П.

Вышеславцев. Этика преображенного Эроса. – М.: Республика,1994, С.153324.

338

102. Вышеславцев, Борис. Достоевский о любви и бессмертии (новый фрагмент). /Борис Вышеславцев.//Русский Эрос, или Философия любви в России. – М.: Прогресс,1991, С.364-376. 103. Вышеславцев, Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике. /Б.П. Вышеславцев.//Вопросы философии. – 1990. - №4, С.62-87. 104. Вышеславцев, Б.П. Этика преображенного Эроса. Проблемы Закона и Благодати. /Б.П. Вышеславцев. Этика преображенного Эроса, С.13152. 105. Гаврюшин, Н.К. Б.П. Вышеславцев и его «философия сердца». /Н.К. Гаврюшин.//Вопросы философии. – 1990. - №4, С.55-62. 106. Гайденко, П.П. Человек и человечество в учении В.С. Соловьева. /П.П. Гайденко.//Вопросы философии. – 1994. - №6, С.47-54. 107. Герасимова, О.А. К вопросу о безнравственности в искусстве. /О.А.

Герасимова.//Интеллигенция

и

нравственность:

Материалы

Международной научной конференции (30 июня – 1 июля 2005 г.): В 2 т. Т.1. – М.-Улан-Удэ: Бурятский госуниверситет,2005, С.290-296. 108. Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.I. /А.И. Герцен. Собр. соч. в 30 т. – М.: АН СССР – Наука, 1956-1965 гг. Т.VIII, С.13-168. 109. Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.III. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.VIII, С.309-388. 110. Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.IV. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.IX, С.7-262. 111. Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.V. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.Х, С.7-370. 112. Герцен, А.И. Былое и думы. Ч.VIII /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XI, С.429-513. 113. Герцен, А.И. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XII, С.361-422. 114. Герцен, А.И. Офицерское ерничество на Тверском бульваре. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XIV, С.294-295.

339

115. Герцен, А.И. Письма к будущему другу. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XVIII, С.64-99. 116. Герцен, А.И. Порядок торжествует! /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XIX, С.166-199. 117. Герцен, А.И. Публичные чтения г. Грановского. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т. XXX. Кн.2, С.483-492. 118. Герцен, А.И. – А.А. Герцену 10 марта 1860 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXVII. Кн.1, С.24-25. 119. Герцен, А.И. – А.А. Герцену 12 января 1866 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXVIII, С.139-140. 120. Герцен, А.И. – А.А. Герцену 17-19 июля 1867 г./А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIX.Кн.1, С.147-148. 121. Герцен, А.И. – Н.А. Герцен 20 апреля 1868 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIX. Кн.1, С.317-318. 122. Герцен, А.И. – Н.А. Герцен 23 мая 1868 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIX. Кн.1, С.343-345. 123. Герцен, А.И. – Н.А. Герцен 25 апреля 1869 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXX. Кн.1, С.95-96. 124. Герцен, А.И. – Н.А. Захарьиной 5-12 декабря 1835 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXI, С.57-59. 125. Герцен, А.И. – М. Мейзенбуг 4 мая 1853 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXV., С.59-62. 126. Герцен, А.И. – М. Мейзенбуг 30 сентября 1869 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXX. Кн.1, С.203-205. 127. Герцен, А.И. – А. Саффи 14 мая 1856 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXV, С.343-345. 128. Герцен, А.И. – И.С. Тургеневу 2 марта 1857 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXVI, С.77-78. 129. Герцен, А.И. – Л. Фогт 13 марта 1869 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XVII. Кн.1, С.25-28.

340

130. Герцен, А.И. – М.С. Щепкину 23 апреля 1847 г. /А.И. Герцен. Указ. соч. Т.XXIII, С.19-23. 131. Гиппиус, З.Н. Автобиографическая заметка. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла. – М.: Современник,1991, С.17-22. 132. Гиппиус, З.Н. Двое – один. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.168185. 133. Гиппиус, З.Н. Голубое небо. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.4470. 134. Гиппиус, З.Н. Живые и мертвые. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.391-413. 135. Гиппиус, З.Н. Зеркала. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.338-391. 136. Гиппиус, З.Н. Мисс Май. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.303-338. 137. Гиппиус, З.Н. На веревках. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.163167. 138. Гиппиус, З.Н. Небесные слова. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.445479. 139. Гиппиус, З.Н. Слишком ранние. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.85-103. 140. Гиппиус, З.Н. Сумасшедшая. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.479505. 141. Гиппиус, З.Н. Яблони цветут. /З.Н. Гиппиус. Чертова кукла, С.2543. 142. Гиппиус, З.Н. SUOR MARIA. /З.Н. Гиппиус. Сочинения, С.506546. 143. Гиренок,

Ф.

Пато-логия

русского

ума.

Картография

дословности./Ф. Гиренок. – М.: Аграф,1998. – 416 с. 144. Гиренок, Знание,1990. 64 с.

Ф.И.

Русские

космисты./Ф.И.

Гиренок.

–

М.:

341

145. Глеб Каледа, протоиерей. Воспитание любви и милосердия (Из книги «Домашняя церковь»). /Протоиерей Глеб Каледа.//Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир, С.71-81. 146. Голод, С.И. Любовь, нравственно-психологические и социальные основы взаимоотношения юношей и девушек. /С.И. Голод. //Духовное становление человека. – Л.: Знание,1972, С.124-146. 147. Горский, современность./А.К.

А.К. Горский,

Николай Н.А.

Федорович

Светлицкий.

Федоров

Сочинения.

–

и М.:

Раритет,1995, С.97-185 148. Горшков, И.В., Зулкарнеев, Р.М. Тяжкие преступления в семье. /И.В. Горшков, Р.М. Зулкарнеев. – М.: ВНИИ МВД России,1997. – 72 с. 149. Горький, Максим. В Америке. /Максим Горький. Собр. соч. в 18 т.- М.: ГИХЛ, 1960-1963 гг. Т.4, С.18-45. 150. Горький, Максим. В людях. /Максим Горький. Указ. соч. Т.9, С.167-416. 151. Горький, Максим. Варенька Олесова. /Максим Горький. Указ. соч. Т.2, С.5-77. 152. Горький, Максим. Васса Железнова. Второй вариант. /Максим Горький. Указ. соч. Т.17, С.425-460. 153. Горький, Максим. «Вывод». /Максим Горький. Указ. соч. Т.1, С.186-187. 154. Горький, Максим. Городок Окуров. /Максим Горький. Указ. соч. Т.6, С.5-96. 155. Горький, Максим. Жизнь Клима Самгина (сорок лет). Повесть. Ч.первая. /Максим Горький. Указ. соч. Т.12. – 424 с. 156. Горький, Максим. Жизнь Клима Самгина (сорок лет). Повесть. Ч. вторая. /Максим Горький. Указ. соч. Т.13. -504 с. 157. Горький, Максим. Жизнь Клима Самгина (сорок лет). Повесть. Ч. третья. /Максим Горький. Указ. соч. Т.14. – 302 с.

342

158. Горький, Максим. Жизнь Клима Самгина (сорок лет). Повесть. Ч. четвертая. /Максим Горький. Указ. соч. Т.15. – 480 с. 159. Горький, Максим. Жизнь Матвея Кожемякина. /Максим Горький. Указ. соч. Т.6, С.97-496. 160. Горький, Максим. Жизнь ненужного человека. /Максим Горький. Указ. соч. Т.5, С.5-169. 161. Горький, Максим. Исповедь. /Максим Горький. Указ. соч. Т.5, С.171-305. 162. Горький, Максим. Мордовка. /Максим Горький. Указ. соч. Т.7, С.157-177. 163. Горький, Максим. О первой любви./Максим Горький. Указ. соч. Т.10, С.37-61. 164. Горький, Максим. Птичий грех. /Максим Горький. Указ. соч. Т.8, С.242-246. 165. Горький, Максим. Сказки об Италии. /Максим Горький. Указ. соч. Т.7, С.5-140. 166. Горький, Максим. Сторож. /Максим Горький. Указ. соч. Т.10, С.15-36. 167. Горький, Максим. Супруги Орловы. /Максим Горький. Указ. соч. Т.2, С.146-191. 168. Горький, Максим. Тоска. /Максим Горький. Указ. соч. Т.1, С.266298. 169. Горький, Максим. Трое. /Максим Горький. Указ. соч. Т.3, С.225453. 170. Горький, Максим. Чудаки. Сцены. /Максим Горький. Указ. соч. Т.17, С.67-119. 171. Горький, Максим. Яков Богомолов. /Максим Горький. Указ. соч. Т.17, С.227-268. 172. Гревцова, Е.С. Специальное компаративистское исследование в области истории русской философии. /Е.С. Гревцова.//Философия и будущее

343

цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.): в 5 т. Т.2. – М.: Современные тетради,2005, С.697-698. 173. Губарева, О.В. Феномен любви в православной культуре. /О.В. Губарева.//Иосафовские чтения. – Белгород: Управление по делам молодежи администрации Белгородской области,2004, С.52-54. 174. Губин, В.Д. Любовь, творчество и мысль сердца. /В.Д. Губин.//Философия любви. Ч.1, С.231-253. 175. Гулыга, А.В. Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке. /А.В. Гулыга. – СПб.: Алетейя,2000. – 447 с. 176. Гуральник, У.А. Наследие Н.Г. Чернышевского-писателя и советское литературоведение. /У.А. Гуральник. – М.: Наука,1980. – 264 с. 177. Гуревич, П.С. Возрожден ли мистицизм? Критические очерки. /П.С. Гуревич. – М.: Политиздат,1984. – 302 с. 178. Давыдов, С.Г. Участие советской молодежи в православной религиозной жизни во второй половине 50-х – 60-х гг. ХХ в. /С.Г. Давыдов.//Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных

трудов

кафедры

философии

МПГУ.

Вып.

XXIX.

–

М.:

Прометей,2005, С.58-72. 179. Давыдов, Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия: Проблемы нравственной философии. /Ю.Н. Давыдов. – М.: Молодая гвардия,1989. – 317 [3] с. 180. Дайс, Е.А. Русский рок и кризис современной отечественной культуры. /Е.А. Дайс.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур). – М.: Наука,2005, С.522-563. 181. Дворкин,

А.Л.

Сектоведение:

Тоталитарные

секты.

Опыт

систематического исследования. /А.Л. Дворкин. – Н. Новгород: Изд-во Братства во имя св. князя Александра Невского,2002. – 816 с. 182. Достоевская, А.Г. Воспоминания. /А.Г. Достоевская. – М.: Художественная литература,1981. – 518 с.

344

183. Достоевский, Ф.М. Бобок. /Ф.М. Достоевский. Рассказы. – М.: Правда,1989, С.377-393. 184. Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. Т.1. /Ф.М. Достоевский. – М.: ГИХЛ,1958. – 420 с. 185. Достоевский, Ф.М. Братья Карамазовы. Т.2/Ф.М. Достоевский. – 536 с. 186. Достоевский,

Ф.М.

Записки

из

Мертвого

дома.

/Ф.М.

Достоевский. Собр. соч. в 15 т. –Л.: Наука,1988-1989 гг. Т.3, С.205-481. 187. Достоевский, Ф.М. Записки из подполья. /Ф.М. Достоевский. Указ. соч. Т.4, С.452-550. 188. Достоевский, Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях. /Ф.М. Достоевский. Указ. соч. Т.4, С.388-451. 189. Достоевский,

Ф.М.

Игрок.

Роман.

(Из

записок молодого

человека). /Ф.М. Достоевский. Указ. соч. Т.4, С.585-720. 190. Достоевский, Ф.М. Идиот. /Ф.М. Достоевский. Указ. соч. Т.6. – 670 с. 191. Достоевский, Ф.М. Из «Дневника писателя 1876 г.». /Ф.М. Достоевский.//Искания и размышления. – М.: Советская Россия,1983, С.248338. 192. Достоевский, Ф.М. Из «Дневника писателя 1880 г.». /Ф.М. Достоевский.//Искания и размышления, С.386-401. 193. Достоевский,

Ф.М.

Маленький

герой.

Из

неизвестных

мемуаров./Ф.М. Достоевский. Рассказы, С.137-174. 194. Достоевский, Ф.М. Неточка Незванова. /Ф.М. Достоевский. Указ. соч. Т.2, С.303-356. 195. Достоевский, Ф.М. Подросток. /Ф.М. Достоевский. – М.-Л.: ГИХЛ,1947. – 544 с. 196. Достоевский,

Ф.М.

Преступление

и

наказание.

Достоевский. – М.: Художественная литература,1970. – 582 с.

/Ф.М.

345

197. Достоевский, Ф.М. Сон смешного человека. Фантастический рассказ. /Ф.М. Достоевский. Рассказы, С.433-452. 198. Достоевский,

Ф.М.

Униженные

и

оскорбленные.

/Ф.М.

Достоевский. – М.: Московский рабочий,1957. – 400 с. 199. Думитраш,

Т.

Аскетизм

как

духовное

явление.

/Т.

Думитраш.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.154. 200. Дунаев, М.М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII – XX веках./М.М. Дунаев. – М.: Издательский Совет РПЦ,2002. – 1056 с. 201. Дунаев, М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч.VI./М.М. Дунаев. – М.: Христианская литература,2000. – 896 с. 202. Дьяченко,

Анатолий,

Колоскова,

Ирина.

Характеристика

умышленных убийств и изнасилований в странах содружества независимых государств в 1995-2003 гг. и I полугодии 2004 г. (статистический анализ)./Анатолий Дьяченко, Ирина Колоскова.//Уголовное право. – 2005. № 1, С.107-110. 203. Евгений Шестун, протоиерей. Огудина, Наталья. Православная семья. /Протоиерей Евгений Шестун. Наталья Огудина. – Самара: Самарский информац. концерн,2001. – 272 с. 204. Емельяненко, Г. Антропология жены и спасительная тайна для ее мужа. /Г. Емельяненко.//О женщина! Велика вера твоя. – СПб.: Изд-во Л. С. Яковлевой,2000, С.280-327. 205. Емельянов, Б.В. История русской философии: три блока интеграции. /Б.В. Емельянов.//Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса. Т.2, С.234235. 206. Епифаний Феодоропулос, архимандрит. Добрачные отношения. Гражданский брак. Аборты. /Архимандрит Епифаний Феодоропулос. – М.: Святая Гора,2004. – 176 с.

346

207. Епифаний Феодоропулос, архимандрит. Церковь о добрачных связях и абортах. /Архимандрит Епифаний Феодоропулос. – М.: Русскiй Хронографъ,2004. – 128 с. 208. Еремин,

А.Н. Россия в глобализации – взгляд научной

интеллигенции. /А.Н. Еремин.//Интеллигенция и нравственность: Материалы Международной научной конференции (30 июня – 1 июля 2005 г.): В 2 т. Т. II, С.104-107. 209. Ермакова, О.В. Гендерное равноправие в истории социальнофилософской мысли. /О.В. Ермакова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.60-61. 210. Ермичев, А.А. «Я всегда был ничьим человеком…»./А.А. Ермичев. //Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Кн.1. – СПб.: Русский христианский гуманитарный институт,1994, С.8-22. 211. Ерофеев, Венедикт. Москва – Петушки. /Венедикт Ерофеев. Москва – Петушки с комментариями Эдуарда Власова, С.13-119. 212. Ерофеев, Виктор. Бердяев. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека. – М.: Зебра Е,2002, С.127-152. 213. Ерофеев, Виктор. Девушка и смерть. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.77-93. 214. Ерофеев, Виктор. Жизнь с идиотом. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.9-43. 215. Ерофеев, Виктор. Как мы зарезали француза. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.66-76. 216. Ерофеев, Виктор. Любовь и говно. /Виктор Ерофеев. Бог Х. – М.: Зебра Е,2005, С.95-351. 217. Ерофеев,

Виктор.

Мужское

богатство.

/Виктор

Ерофеев.

Мужчины. – М.: Зебра Е,2005, С.220-223. 218. Ерофеев, Виктор. Небо по колено. /Виктор Ерофеев. Бог Х, С.1194.

347

219. Ерофеев, Виктор. Попугайчик. /Виктор Ерофеев. Жизнь с идиотом. Рассказы молодого человека, С.101-120. 220. Ерофеев, Виктор. Русская красавица: [роман]. /Виктор Ерофеев. – М.: Зебра Е,2005. – 445, [2] с. 221. Ерофеев, Виктор. Секс как спорт. /Виктор Ерофеев. Мужчины, С.139-142. 222. Ерофеев, Виктор. Цена проститутки. /Виктор Ерофеев. Мужчины, С.139-142. 223. Ерошенко, Т.И. Маскулинность и феминность: онтологический анализ. /Т.И. Ерошенко.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.1, С.202-203. 224. Есенин, Сергей. [О советских писателях]. /Сергей Есенин. Собр. соч. в пяти тт. Т.4. – М.: Художественная литература,1967, С.222-224. 225. Ефремов, Иван. Лезвие бритвы. Роман приключений. /Иван Ефремов. Собр. соч. в 5 тт. Т.4. – М.: Молодая гвардия,1988. – 670 [2] с.; ил. 226. Жеребкина,

И.А.

Подчиниться

или погибнуть: парадоксы

женской субъективизации в русской культуре конца XIX века. /И.А. Жеребкина.//Общественные науки и современность. – 2002. - № 3, С.164-171. 227. Жиров, М.С. Региональная система сохранения и развития традиций народной художественной культуры: Учебное пособие./М.С. Жиров – Белгород: БелГУ,2003. – 312 с. 228. Жураковский, Анатолий. Тайна любви и таинство брака. /Анатолий Жураковский.//Русский Эрос, или Философия любви в России, С.320-336. 229. Забелин, И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. /И.Е. Забелин.//Быт и нравы русского народа в XVI и XVII столетиях. – Смоленск: Русич,2002, С.279-558.

348

230. Залкинд, А.Б. О язвах Р.К.П. (схематическая, частичная попытка социально-биологического анализа отрицательных сторон партии). /А.Б. Залкинд.//Вопросы философии. – 1991. - № 7, С.109-114. 231. Замятин, Евгений. МЫ. /Евгений Замятин. Избранное. – М.: правда,1989, С.305-462. 232. Захарченко, Е.Г. Диалектика эпистемологического статуса факта и

художественного

вымысла

в

русской

литературе.

/Е.Г.

Захарченко.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.1, С.94-95. 233. Золкина, С.Е. Проблемы методологии историко-философского исследования. /С.Е. Золкина.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.81-82. 234. Зиновьева-Аннибал, Л.Д. Голова Медузы. /Л.Д. ЗиновьеваАннибал. Трагический зверинец. – Томск: Водолей,1997, С.194-204. 235. Зиновьева-Аннибал,

Л.Д.

Помогите

Вы!

(Бред

красным

карандашом). /Л.Д. Зиновьева-Аннибал. Трагический зверинец, С.171-177. 236. Зиновьева-Аннибал, Л.Д. Тридцать три урода. /Л.Д. ЗиновьеваАннибал. Трагический зверинец, С.139-164. 237. Ивин, А.А. Многообразный мир любви. /А.А. Ивин.//Философия любви. Ч.1, С.380-509. 238. Изгоев, А.С. Об интеллигентской молодежи (Заметки об ее быте и настроениях). /А.С. Изгоев.//Вехи. Из глубины, С.97-121. 239. Иконникова, С.Н. Биография как археология культуры. /С.Н. Иконникова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.159. 240. Илларион (Алфеев), епископ. О браке и монашестве. /Епископ Илларион (Алфеев).//Семья в постатеистических обществах, С.24-44.

349

241. Илия Шугаев, священник. Один раз на всю жизнь. Беседы со старшеклассниками о браке, семье, детях. /Священник Илия Шугаев. – М.: Издат. Совет Русской Православной Церкви,2004. – 176 с. 242. Ильин, И.А. Погребение набальзамированного толстовства. /И.А. Ильин.//Вопросы философии. – 1992. - № 4, С.84-107. 243. Ильин, И.А. Путь духовного обновления. /И.А. Ильин. – М.: АСТ,2003. – 365, [3] с. 244. Иоанн (Шаховской), иеромонах. О назначении человека и о путях философа. Н.А. Бердяев «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики». /Иеромонах Иоанн (Шаховской).//Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Кн.1, C.367-379. 245. Исаченко, О.К. Место деловой женщины в сфере политических отношений. /О.К. Исаченко.//Человек и общество: на рубеже тысячелетий: Международный

сборник

научных

трудов.

Вып.

25.

–

Воронеж:

Воронежский госпедуниверситет,2004, С.222-229. 246. Истархов, В.А. Удар русских богов. /В.А. Истархов. – СПб.: Редактор,2001. – 408 с. 247. Ицкович, конструктов

сект

М.М.

Попытка

методами

классификации

православной

психологических

психологии.

/М.М.

Ицкович.//Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века». – Н. Новгород: Изд-во Братства св. Александра Невского,2001, С.234-238. 248. Казаков, Ю.П. Адам и Ева. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести. – М.: Современник,1983, С.342-363. 249. Казаков, Ю.П. Голубое и зеленое. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести, С.67-89. 250. Казаков, Ю.П. На острове. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести, С.135-147. 251. Казаков, Ю.П. О мужестве писателя. Рассказ. /Ю.П. Казаков. Осень в дубовых лесах: Рассказы, повести, С.462-467.

350

252. Каламбет, Е.В., Каде, Т.Х. Глобализация и перспективы экобудущего в лингвистическом аспекте. /Е.В. Каламбет, Т.Х. Каде.//Человек в

современных

философских

концепциях:

Материалы

Третьей

Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.: в 2 т. Т.2., С.13-16. 253. Калюжный, Д.В., Жабинский, А.М. Другая история литературы. От самого начала до наших дней. /Д.В. Калюжный, А.М. Жабинский. – М.: Вече,2001. – 544 с. 254. Калюжный, Д.В., Жабинский, А.М. О любви в папирусах и книгах. /Д.В. Калюжный, А.М. Жабинский. – М.: ТЕРРА – Книжный клуб,2003. – 304 с.; ил. 255. Кантор,

Владимир.

Ewig-Wiebliche

в

русской

культуре.

/Владимир Кантор.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современном мире, С.98-140. 256. Карамзин, Н.М. Предания веков. /Н.М. Карамзин. – М.: Правда,1987. – 768 с. 257. Квиринг, Э.И. Жены и быт. /Э.И. Квиринг.//Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов). – М.: Политиздат,1989, С.363-368. 258. Кемпер, И. Практика сексуальной психотерапии. В 2 тт. /И. Кемпер. – М.: Прогресс-Культура, Яхтсмен,1994. – 288; 192 с. 259. Кинтас, А.Л. Человеческая любовь: смысл и достижение. /А.Л. Кинтас.//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.251-290. 260. Киреевский,

И.В.

Записка

о

направлении

и

методах

первоначального образования народа в России. /И.В. Киреевский. Критика и эстетика. – М.: Искусство,1998, С.417-426. 261. Киреевский, И.В. О русских писательницах (Письмо к Анне Петровне Зонтаг). /И.В. Киреевский. Критика и эстетика, С.130-140.

351

262. Киреевский, И.В.

О характере просвещения Европы и о его

отношении к просвещению России (Письмо к гр. Е.Е. Комаровскому). /И.В. Киреевский. Критика и эстетика, С.266-314. 263. Климов, Г. Божий народ. /Г. Климов. – Краснодар: Советская Кубань, Пересвет,1999. – 576 с. 264. Климова, С.В. Идеалы и образцы любви в российском обществе. /С.В. Климова.//Социально-гуманитарные знания. – 2003. - № 1, С.280-295. 265. Климова, Серебряного

С.М.

века

и

Мифологема ее

женственности

социокультурное

в

культуре

воплощение.

/С.М.

Климова.//Вопросы философии. – 2004. - № 10, С.151-156. 266. Климова, С.М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. /С.М. Климова. – СПб.: Алетейя,2004. – 329 с. 267. Коган, Л.А. Философия Н.Ф. Федорова./Л.А. Коган.//Вопросы философии. – 1990. - № 11, С.74-84 268. Колбановский, В.Н. Половая любовь как общественная проблема. /В.Н. Колбановский.//Нойберт, Р. Новая книга о супружестве. Проблемы брака в настоящем и будущем. – М.: Планета,1991, С.7-23. 269. Коллонтай,

А.М.

Любовь

и

новая

мораль.

/А.М.

Коллонтай.//Философия любви. Ч.2. – М.: Политиздат,1990, С.323-334. 270. Кон,

И.С.

Введение

в

сексологию.

/И.С.

Кон.

–

М.:

Медицина,1990. – 336 с. 271. Кон,

И.С.

Надо

ли

бояться

порнографии?

/И.С.

Кон.

Социологическая психология. – М.: ИПСИ; Воронеж: МОДЭК,1999, С.504531. 272. Кон, И.С. О себе и о своей работе. /И.С. Кон. Социологическая психология, С.5-56. 273. Кон, Игорь. От эроса к сексуальности. /Игорь Кон. //Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.5-37. 274. Кон, И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. /И.С. Кон. – М.: ОГИ,1997. – 464 с.

352

275. Кон,

И.С.

Совращение

детей

и

сексуальное

насилие

в

междисциплинарной перспективе. /И.С. Кон. Социологическая психология, С.486-501. 276. Кондаков, И.В. Глобалитет России (к постановке проблемы). /И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.83-116. 277. Кондаков, И.В. К современной антропологии слова. /И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.380-412. 278. Кондаков, И.В. Метаморфозы русской эротической культуры в ХХ в. /И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.689-747. 279. Кондаков, И.В. Цивилизационные трансформации. Введение. /И.В. Кондаков.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.9-16. 280. Кондратьев, Ф.В. Психолого-психиатрические аспекты проблемы сектантства.

/Ф.В.

Кондратьев.//Материалы

международной

научно-

практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.4757. 281. Косицкий, Николай. Некоторые примеры искажения моральных понятий в постатеистических обществах./Николай Косицкий.//Семья в постатеистических обществах, С.183-185. 282. Костомаров,

Н.И.

Очерк

домашней

жизни

и

нравов

великорусского народа в XVI и XVII столетиях. /Н.И. Костомаров.//Быт и нравы русского народа в XVI и XVII столетиях, С.3-278. 283. Кочетов, А.И. Начала семейной жизни. /А.И. Кочетов./ А.И. Кочетов. Начала семейной жизни. А.А. Логинов. Мужчина и женщина: Отношения полов. – Минск: Полымя,1989, С.5-226. 284. Кравцова, М. Женское одиночество. Может ли оно не быть трагичным? /М. Кравцова. – М.: ФАВОРЪ,2003. – 272 с.

353

285. Кратохвил, С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. /С. Кратохвил. – М.: Медицина,1991. – 336 с. 286. Кривцов, А.Г. О самом интимном… Психология и физиология половых

дисгармоний.

/А.Г.

Кривцов.

–

Ростов-на-Дону:

Дворец

бракосочетания. ХАД-Дон,1990. – 62 с. 287. Кривцун, О.А. Художник в русской культуре ХХ века: трансформация

самосознания

и

творческих

стратегий.

/О.А.

Кривцун.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.415-441. 288. Кришталь, В.В., Григорян, С.Р. Сексология. Учебное пособие (руководство для врачей)./В.В. Кришталь, С.Р. Григорян. – М.: ПЕР СЭ,2002. – 872 с. 289. Крупская, Н.К. Война и деторождение. /Н.К. Крупская. Педагог. соч. в 10 т. Т.6. – М.: АПН,1959, С.7-12. 290. Крупская, Н.К. Культура, быт и непрерывка. /Н.К. Крупская. Указ. соч. Т.6, С.143-156. 291. Крупская, Н.К. Непрерывная неделя и раскрепощение работницы. /Н.К. Крупская. Указ. соч. Т.6, С.136-138. 292. Крупская, Н.К. О быте работниц. /Н.К. Крупская. Указ. соч. Т.6, С.88-91. 293. Кувакин, В.А. Философия Вл. Соловьева. /В.А. Кувакин. – М.: Знание,1988. – 65 с. 294. Кузнецова,

Е.И.

Проблема

любви

как

духовной

основы

человеческой жизни в работе Владимира Соловьева «Смысл любви». /Е.И. Кузнецова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.408. 295. Кузьмин, С.С., Паначев, С.В., Новикова, Е.Б. Медико-социальные особенности больных с инфекциями, передаваемыми половым путем старого и новых поколений. /С.С. Кузьмин, С.В. Паначев, Е.Б. Новикова.//Научные ведомости БелГУ. Серия: Медицина. – 2004. - № 1 (18), С. 48-51.

354

296. Кузьмина,

Т.А.

Любовь

как

моральный

принцип.

/Т.А.

Кузьмина.//Философия любви. Ч.1, С.254-267. 297. Куликов, И. Метастазы оккультизма в системе образования. Аналитическое исследование. /И. Куликов. – М.: Паломник,1999. – 96 с. 298. Куприн, А.И. Без заглавия. /А.И. Куприн. Собр. соч. в 6 т. – М.: ГИХЛ,1957-1958 гг. Т.1, С.304-315. 299. Куприн, А.И. Игрушка. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.233-240. 300. Куприн, А.И. К славе. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.173-206. 301. Куприн, А.И. Лазурные берега. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.6, С.631-727. 302. Куприн, А.И. Лунной ночью. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.110120. 303. Куприн, А.И. На покое. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.36-66. 304. Куприн, А.И. Одиночество. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.209219. 305. Куприн, А.И. Первый встречный. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.178-188. 306. Куприн, А. И. Поединок. /А. И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.302-541. 307. Куприн, А.И. С улицы. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.3, С.234-269. 308. Куприн, А.И. Сентиментальный роман. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.2, С.481-489. 309. Куприн, А.И. Страшная минута. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.1, С.270-288. 310. Куприн, А.И. Фиалки. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.5, С.334-341. 311. Куприн, А.И. Юнкера. Роман. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.6, С.139-396. 312. Куприн, А.И. Яма. /А.И. Куприн. Указ. соч. Т.5, С.5-333. 313. Курманова, Г.Ф., Башмакова, Л.Н., Бутенко, Е.Н. Работники коммерческого

секса.

/Г.Ф.

Курманова,

Л.Н.

Башмакова,

Бутенко.//Социологические исследования. – 2000. - № 5, С.51-59.

Е.Н.

355

314. Лавриненко,

Я.

Лавриненко.//Духовное

Самое

возрождение:

высокое сборник

из

чувств!

научных

и

/Я.

научно-

прикладных трудов. Вып. XXI, С.213-219. 315. Ладыкина, Т.А. Гендер как новая социально-философская категория. /Т.А. Ладыкина.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.93. 316. Левицкий,

С.А.

Бердяев:

пророк

или

еретик?

/С.А.

Левицкий.//Н.А. Бердяев:pro et contra. Антология. Кн.1, С.501-517. 317. Лев-Старович, З. Секс в культурах мира. /З. Лев-Старович. – М.: Мысль,1991. – 255 с.: ил. 318. Леонов, Б.В. Одиночество вдвоем. /Б.В. Леонов. – М.: Советская Россия,1991. – 80 с. 319. Леонтьева, В.Н. К проблеме «природы человека»: гендерное как культуротворческое. /В.Н. Леонтьева.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.319-320. 320. Лесков, Н.С. Житие одной бабы./Н.С. Лесков. – М.: ГИХЛ,1958. – 128 с. 321. Лесков, Н. Леди Макбет Мценского уезда. (Очерк)./Н. Лесков. Избранное. – М.: Правда,1954, С.3-53. 322. Лесков, Н.С. Соборяне./Н.С. Лесков. – М.-Л.: ГИХЛ,1960. – 322 с. 323. Лесков, Н. Тупейный художник. (Рассказ на могиле)./Н. Лесков. Избранное, С.119-141. 324. Лимонов, Эдуард. Дневник неудачника или секретная тетрадь. /Эдуард Лимонов. – М.: Журнал «Глагол»,1992. – 242 с. 325. Линник, Е.В. «Модерн» и «постмодерн»: анализ понятий. /Е.В. Линник.//Гуманитарные и социально-экономические науки. – 2005. - № 2, С.168-170.

356

326. Листикова, Н.А. «…Ведет к добру, сеет отвращение ко злу». /Н.А. Листикова.//Русская литературная сказка. – М.: Советская Россия,1989, С.5-20. 327. Листков, сектантству

со

А.Н.

Методы

стороны

противодействия

государственных

тоталитарному

органов.

/А.Н.

Листков.//Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.77-86. 328. Литвак, М.Е. Психологический вампиризм. /М.Е. Литвак. – Ростов н/Д: Феникс,2001. – 416 с. 329. Лихачева,

А.Ю.

Проблемы

семьи

и

пола

как

объекты

философской рефлексии./А.Ю. Лихачева. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Специальность 09.00.11- социальная философия. – Воронеж,2002.- 24 с. 330. Логинов, А.А. Мужчина и женщина: Отношения полов. /А.А. Логинов.//А.И. Кочетов. Начала семейной жизни. А.А. Логинов. Мужчина и женщина: Отношения полов, С.227-446. 331. Ломброзо,

Ч.

Женщина

преступница

и

проститутка.

/Ч.

Ломброзо. Гениальность и помешательство. – Симферополь: Реноме,1998, С.225-396. 332. Лосский, Н.О. Мысли Н.А. Бердяева о назначении человека. /Н.О. Лосский.//Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Кн.1, С.460-467. 333. Лукьянов,

А.В.

Эрос

как

власть

над

бытием.

/А.В.

Лукьянов.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.35-36. 334. Лунев, В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции./В.В. Лунеев. – М.: Волтерс Клувер,2005. – 912 с. 335.

Люсый, Александр. Гео-пол-итизм: секс и политика в зеркале

искусства. /Александр Люсый.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.140-160.

357

336. Лядов, М.Н. Вопросы быта. Доклад на собрании ячейки Коммунистического Университета им. Я.М. Свердлова (1924 г.). /М.Н. Лядов.//Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов). – М: Политиздат,1989, С. 304-327. 337. Ляховец, А.С. Ценностные ориентации и менталитет в условиях модернизации

общества.

/А.С.

Ляховец.//Человек

в

современных

философских концепциях: Материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград,14-17 сент. 2004 г.: В 2 т. Т.2, С.352-356. 338. Макаревич, Г.В. Нормативное и ненормативное в постсоветском педагогическом дискурсе (конец 1990-х – начало 2000-х годов). /Г.В. Макаревич.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.329-359. 339. Макарий, отношении

архимандрит.

язычников

или

Поведение

примеры

древних

благочестия

среди

христиан

в

соблазнов.

/Архимандрит Макарий. – М.: Благовест,1996. – 152 с. 340. Максим Козлов, протоиерей. Последняя крепость. Беседы о семейной жизни. /Протоиерей Максим Козлов. – М.: Изд-во храма святой мученицы Татианы,2004. – 432 с. 341. Малахов,

В.С.

Постмодерн.

/В.С.

Малахов.//Современная

западная философия: словарь. – М.: Политиздат,1991, С.237-240. 342. Малахов, Виктор. О труде любви и о семейном мире. /Виктор Малахов.//Семья в постатеистических обществах, С.122-135. 343. Мамонтов,

С.Ю.

Ревность.

Практика

преодоления.

/С.Ю.

Мамонтов. – СПб.: Питер,2002. – 128 с. 344. Маннинг, Р.Т. Женщины советской деревни накануне второй мировой войны. 1935-1940 годы. /Р.Т. Маннинг.//Отечественная история. – 2001. - № 5, С. 88-106. 345. Мариенгоф,

Анатолий.

Имажинизм.

/Анатолий

Мариенгоф.//Литературные манифесты: От символизма до «Октября». – М.: Аграф,2001, С.217-225.

358

346. Маринина, М. Эссе. /М. Маринина.//Духовное возрождение: сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып. XV (юбилейный),2003, С.232-234. 347. Маслин, М.А. Интегральная история русской философии. /М.А. Маслин.//Рационализм

и

культура

на

пороге

третьего

тысячелетия:

Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.95-96. 348. Матвеев, В.А. Феномен «любовь» - основа христианства и бгакти-йоги. /В.А. Матвеев.//Философия в XXI сборник

научных

трудов.

Вып.2.

–

–

веке: Международный Воронеж:

Воронежский

госпедуниверситет,2004, С.154-159. 349. Маяковский, В.В. Стихи о любви./В.В. Маяковский – М.: ГИХЛ,1959. – 176 с. 350. Меликсетян, А.С. Семья сегодня и завтра. /А.С. Меликсетян. – М.: Знание,1982. – 64 с. 351. Мережковский, Д.С. Грядущий хам. (Избранные статьи). /Д.С. Мережковский. Больная Россия. – Л.: ЛГУ,1991, С.11-110. 352. Меренков,

А.В.,

Никитина,

М.Н.

Социальный

портрет

современной проститутки. /А.В. Меренков, М.Н. Никитина.//Социологические исследования. – 2000. - № 5, С.47-51. 353. Мещерякова,

Н.А.

К

основоположениям

философской

антропологии: проблема духа. /Н.А. Мещерякова.//Рационализм и культура на

пороге

третьего

тысячелетия:

материалы

Третьего

Российского

Философского конгресса. Т.3, С.328. 354. Миронов,

А.И.

Гигиена

супружеской

жизни

(медико-

психологический очерк). /А.И. Миронов. – М.: Знание,1981. – 64 с. 355. Михаил психоанализ.

Дронов,

/Протоиерей

протоиерей. Михаил

Православная

Дронов.//Отцы,

аскетика

матери,

и

дети.

Православное воспитание и современный мир, С.245-285. 356. Михайлюкова, Н.Н. Пять смыслов любви А.С. Хомякова. /Н.Н. Михайлюкова.//Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и

359

выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т.2, С.280-281. 357. Могилевская, Г.И. Особенности трудовой этики в России в ситуации постмодерна.

/Г.И.

Могилевская.//Философия

в

XXI

веке:

Международный сборник научных трудов. –Вып. 6,2005, С.67-70. 358. Мольтманн-Вендель, Э. И сотворил Бог мужчину и женщину (Феминисткая телеология и человеческая идентичность). /Э. МольтманнВендель.//Вопросы философии. – 1991. - № 3, С.91-104. 359. Москвина, Р.Р., Мокроносов, Г.В. Человек как объект философии и литературы. /Р.Р. Москвина, Г.В. Мокроносов. – Иркутск: Иркутский университет,1987. – 206 с. 360. Мошкин, А.Н., Белоножко, Е.П. Современные нетрадиционные религии и культы: некоторые вопросы теории. /А.Н. Мошкин, Е.П. Белоножко.//Духовное возрождение: сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып.XXI, С.124-142. 361. Муретов, М.Д. Новозаветная Песнь любви сравнительно с «Пиром» Платона и Песнью Песней. /М.Д. Муретов.//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.54-125. 362. Мямлина, Л.А. Эрос в русской философии конца XIX – начала ХХ века. /Л.А. Мямлина.//Философия в XXI веке: Международный сборник научных трудов. – Вып.6, С.157-161. 363. Надолинская, Л.Н. Гендерная социализация – важный шаг к решению

проблемы

гендера.

/Л.Н.

Надолинская.//Философия,

вера,

духовность: истоки, позиция и тенденции развития: Монография. – Кн.7.Воронеж: Воронежский госпедуниверситет,2005, С.25-34. 364. Надолинская,

Л.Н.

Изменение

эмоционально-чувственной

составляющей отношений мужчины и женщины на рубеже тысячелетий. /Л.Н. Надолинская.// Человек и общество: на рубеже тысячелетий: Международный сборник научных трудов. Вып. 24,2004, С.64-68.

360

365. Надолинская, Л.Н. Классические и неклассические подходы в исследовании ментального характера, места и роли в обществе мужчины и женщины. /Л.Н. Надолинская.//Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: Монография. – Кн. 5,2005, С.71-79. 366. Нарский, И.С. Тема любви в философской культуре Нового времени. /И.С. Нарский.//Философия любви. Ч.1, С.110-148. 367. Некрасова, Е.Н. Русская философия как область знания. /Е.Н. Некрасова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.100. 368. Некрасова, Н.А. Феномен духовности. /Н.А. Некрасова. – Белгород: БелГУ,2004. – 232 с. 369. Нефедов, философской

С.Н.

методологии.

Место /С.Н.

феноменологии

в

Нефедов.//Философия

современной и

будущее

цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т.2, С.112-113. 370. Нечаева, А.М. Правонарушения в области личных семейных отношений. /А.М. Нечаева. – М.: Наука,1991. – 238 с. 371. Никандров, Н.Д. Россия: социализация и воспитание на рубеже тысячелетий. /Н.Д. Никандров. – М.: Педагог. Общество России,2000. – 304 с. 372. Нойберт, Р. Новая книга о супружестве. Проблема брака в настоящем и будущем. /Р. Нойберт. – М.: Планета,1991. – 320 с. 373. Носков,

А.П.,

Яновский,

Р.Г.

Два

уровня

сознания

и

политические убеждения. /А.П. Носков, Р.Г. Яновский. – Новосибирск: Наука,1974. – 96 с. 374. Осипов, А.И. Тоталитарные секты: технология обмана. /А.И. Осипов. – Минск: Белорусский экзархат,2004. – 192 с. 375. Осипова, О.С. Онтологический статус брачно-семейных идеалов: ноуменальный и феноменальный уровни. /О.С. Осипова.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.1, С.232-233.

361

376. Осипович, Татьяна. Поиски «третьего пола» в литературном дискурсе Серебряного века. /Татьяна Осипович.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, с.225-237. 377. Основы

социальной

концепции

Русской

Православной

Церкви./Приложение.//Отцы, матери, дети. Православное мировоззрение и современный мир, С.440-459. 378. Павел, апостол. Первое послание к Коринфянам. /Апостол Павел.//Философия любви, Ч.2, С.20. 379. Павлов, А.В. Герцен – это «свобода»! /А.В. Павлов.//Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т.2, С.756-757. 380. Пазилова, В.П. Критический анализ религиозно-философского учения Н.Ф. Федорова./В.П. Пазилова. – М.: МГУ,1985. – 136 с. 381. Панасенко, В.И., Лукьянов, А.В. Шеллинг и философия любви в России. /В.И. Панасенко, А.В. Лукьянов.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.43-44. 382. Пелевин, Виктор. Девятый сон веры Павловны. /Виктор Пелевин. Желтая стрела. – М.: ВАГРИУС,2000, С.360-383. 383. Пелевин, Виктор. День бульдозериста. /Виктор Пелевин. Желтая стрела, С.443-475. 384. Пелевин, Виктор. Миттельшпиль./Виктор Пелевин. Омон Ра. – М.: ВАГРИУС,2000, С.165-206. 385. Пелевин, Виктор. Чапаев и пустота. /Виктор Пелевин. – М.: ВАГРИУС,2000. – 416 с. 386. Пелевин, Виктор. GENERATION «П». /Виктор Пелевин. – М.: ВАГРИУС,2000. – 368 с. 387. Пестов, Н.Е. Как выбирать супруга. /Н.Е. Пестов. – М.: Благо,2002. – 48 с.

362

388. Пильняк, Борис. Голый год. Роман. /Борис Пильняк. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман. – М.:Правда,1990, С.327-478. 389. Пильняк, Борис. Человеческий ветер./Борис Пильнях. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман, С.93-101. 390. Пильняк, Борис. Штос в жизнь. Повесть. /Борис Пильняк. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман, С.230-268. 391. Пинт, А.А. Люблю – ненавижу. /А.А. Пинт. – М.: ИИП,2002. – 240 с. 392. Платонов, О.А. Русская цивилизация. /О.А. Платонов. – М.: Роман-газета,1995. – 224 с. 393. Полеев,

А.М.

Соперники

или

союзники?/А.М.

Полеев.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.52-56 394. Полев, А.М. Холодно – горячо. /А.М. Полеев.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.45-52. 395. Полторацкий, Н.П. Русская религиозная философия. /Н.П. Полторацкий.//Вопросы философии. – 1992. - № 2, С.126-140. 396. Православная свадьба по всем правилам. /Сборник: составитель не указан. – Отсутствует: Псалтырь,2005. – 64 с. 397. Проскурина, Т.Д. семья в произведениях русских писателей: учебное пособие. /Т.Д. Проскурина. – Белгород: БелГУ,2004. – 236 с. 398. Проханов, Александр. Господин Гексоген. Роман. /Александр Проханов. – М.: Ad Marginem,2002. – 480 с. 399. Пружинина, А.А., Пружинин, Б.И. Из истории отечественного психоанализа (Историко-методологический очерк). /А.А. Пружинина, Б.И. Пружинин.//Вопросы философии. – 1991. - № 7, С.87-108. 400. Пчелинцева,

Л.М.

Комментарий

к

Семейному

кодексу

Российской Федерации. /Л.М. Пчелинцева. – М.: НОРМА,2001. – 696 с. 401. Рашковский, Е.Б. история

российская

Апология отрешенных пространств или

через

призму

постмодернизма.

/Е.Б.

363

Рашковский.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.19-42. 402. Ретюнских,

Л.Т.

Экзистенциальный смысл противостояния

любви и игры в мире человека. /Л.Т. Ретюнских.//Рационализм и культура на пороге

третьего

тысячелетия:

Материалы

Третьего

Российского

Философского конгресса. Т.3, С.339-340. 403. Римский, В.П. Демоны на перепутье: культурно-исторический образ тоталитаризма. /В.П. Римский. – Белгород: Везелица,1997. – 199 с. 404. Римский, В.П. Тоталитарный космос и человек. /В.П. Римский. – Белгород: БелГУ,1998. – 126 с. 405. Рипинская, М.И. Психология измены. /М.И. Рипинская. – СПб.: Питер,2001. – 160 с. 406. Рогозянский, А. Философия любви. /А. Рогозянский.//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.6-53. 407. Розанов, В.В. Апокалипсис нашего времени. /В.В. Розанов. Мимолетное. \ М.: Республика,1994, С.411-470. 408. Розанов, В.В. Возрасты любви. /В.В. Розанов.//Философия любви. Ч.2, С.306-316. 409. Розанов, В.В. Где истинный источник «борьбы века». /В.В. Розанов. Религия и культура. – М.: Правда,1990, С.153-162. 410. Розанов, В.В. Демократизация живописи. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.146-152. 411. Розанов, В.В. Женщина перед великою задачею./В.В. Розанов. Религия и культура, С.229-246. 412. Розанов, В.В.. Кроткий демонизм. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.199-206. 413. Розанов, В.В. Люди лунного света. /В.В. Розанов. Уединенное. – М.: Правда,1990, С.3-192. 414. Розанов, В.В. Мимолетное.1915 год. /В.В. Розанов. Мимолетное, С.5-334.

364

415. Розанов, В.В. На улицах Петербурга. /В.В. Розанов. Последние листья. – М.: Республика,2000, С.255-266. 416. Розанов, В.В. Нечто из седой древности. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.247-286. 417. Розанов, В.В. Новые эмбрионы. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.296-306. 418. Розанов, В.В. О символистах и декадентах. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.163-176. 419. Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб первый. /В.В. Розанов. Уединенное, С.275-418. 420. Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб второй. /В.В. Розанов. Уединенное, С.419-629. 421. Розанов, В.В. Последние листья. 1916 год. /В.В. Розанов. Последние листья, С.5-236. 422. Розанов, В.В. Психология русского раскола. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.47-81. 423. Розанов, В. В. Размолвка между Достоевским и Соловьевым. /В.В. Розанов. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. – М.: Республика,1996, С.439-447. 424. Розанов, В.В. Русская церковь. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.327-368. 425. Розанов, В.В. Семя и жизнь. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.207-315. 426. Розанов, В.В. Смысл аскетизма. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.216-227. 427. Розанов, В.В. Темный лик. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.369-582. 428. Розанов, В.В. Теперь и прежде. /В.В. Розанов. Религия и культура, С.177-185. 429. Розанов, В.В. Уединенное. /В.В. Розанов. Уединенное, С.193-274.

365

430. Розанов, В.В. Христианство пассивно или активно? /В.В. Розанов. Религия и культура, С.186-198. 431. Розин, В.М. Любовь и сексуальность в культуре, семье и взглядах на половое воспитание: Учебное пособие для вузов. /В.М. Розин. – М.: Логос; Высшая школа,1999. – 208 с. 432. Розин, В.М. Право, власть и гражданское общество в контексте реформ и традиций российской культуры. /В.М. Розин.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.135-195. 433. Романенко, Е.В. Любовь и свобода в контексте культуры. /Е.В. Романенко.//Проблема свободи у теоретичнiй та практичнiй фiлософii: Матерiали Х Харкiвьских мiжнародних Сковородинiвських читань. В 2 ч. Ч.2. – Харкiв: Екограф,2003, С.233-237. 434. Романов, П. С. Без черемухи. /П.С. Романов. Избранные произведения. – М.: Художественная литература,1988, С.185-195. 435. Романов, Пантелеймон. Большая семья. /Пантелеймон Романов. Избранное. – М.: ГИХЛ,1939, С.212-224. 436. Романов, П.С. Видение. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.126-147. 437. Романов, П.С. Голубое платье. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.330-339. 438. Романов,

Пантелеймон.

Дедушка.

/Пантелеймон

Романов.

Избранное, С.246-248. 439. Романов, П.С. Дым. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.69-73. 440. Романов, П.С. Огоньки. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.160-180. 441. Романов, П.С. Суд над пионером. /П.С. Романов. Избранные произведения, С.246-252.

366

442. Рормозер, Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста. /Г. Рормозер.//Вопросы философии. – 1991. - № 5, С.75-86. 443. Рубенис, А. Сущность любви – тема философского размышления. /А. Рубенис.//Философия любви. Ч.1, С.205-228. 444. Рубенис,

А.А.

Техника

и

нравственность.

/А.А.

Рубенис.//Этическая мысль. Научно-публицистические чтения.1991. – М.: Республика,1992, С.38-53. 445. Русанова, М. 2004 год на весах статистики. /М. Русанова.//Наш Белгород. – 1 января 2005. – №1 (767). 446. Русские народные пословицы и поговорки./Составитель А. Жигулев. – М.: Московский рабочий,1958. – 288 с. 447. Русские народные сказки. /Составитель не указан. – М.: Гослитиздат,1952. – 536 с. 448. Рюриков,

Ю.Б.

Вечное

и

новое

в

любви.

/Ю.Б.

Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.15-20. 449. Рюриков,

Ю.Б.

Двойная

оптика

любви.

/Ю.Б.

Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.9-11. 450. Рюриков,

Ю.Б.

Детство

человеческой

любви.

/Ю.Б.

Рюриков.//Философия любви. Ч.1, С.11-35. 451. Рюриков, Ю.Б. Любовь: ее настоящее и будущее. /Ю.Б. Рюриков.//Философия любви. Ч.1, С.268-330. 452. Рюриков,

Ю.Б.

Любовь

и

совместимость.

/Ю.Б.

Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.20-25. 453. Рюриков, Ю.Б. Мед и яд любви. /Ю.Б. Рюриков. – М.: Молодая гвардия,1990. – 446 [2] с., ил. 454. Рюриков,

Ю.Б.

Можно

ли

без

любви?

/Ю.Б.

Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.25-28. 455. Рюриков, Ю.Б. Суть любви: к другому, как к себе. /Ю.Б. Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.4-8.

367

456. Рюриков, Ю.Б. Три невежества и психологическая революция. /Ю.Б. Рюриков.//Супружеская жизнь: гармония и конфликты, С.11-15. 457. Сабиров, А.Г. Роль биографического метода в историкофилософских исследованиях. /А.Г. Сабиров.//Философия в XXI веке: Международный сборник научных трудов. Вып.I,2004, С.93-97. 458. Савицкий,

П.Н.

–

С.Н.

Булгакову

1925

г.

/П.Н.

Савицкий.//Вопросы философии. – 1994. - № 10, С.163. 459. Саенко, Л.А. К постановке вопроса о половом воспитании в дореволюционной России. /Л.А. Саенко.//Человек и общество: на рубеже тысячелетий: Международный сборник научных трудов. – Вып.25, С.240242. 460. Сапронов, П.А. Русская культура IX – XX вв. Опыт осмысления. /П.А. Сапронов. – СПб.: Паритет,2005. – 704 с., ил. 461. Сауткин, А.А. Достоверность пола как философская проблема. /А.А. Сауткин.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы третьего Российского Философского конгресса. Т.3, С.136-137. 462. Свифт,

Д.

Путешествия

Гулливера.

/Д.

Свифт.

–

М.:

Художественная литература,1980. – 287 с. 463. Свято-русские Веды, Книга Велеса. /Перевод, пояснения А.И. Асова. – М.: ФАИР-ПРЕСС,2003. – 576 с. 464. Секты против Церкви (Процесс Дворкина). /Составитель А.Л. Дворкин. – М.: Изд-во Московской Патриархии,2000. – 736 с. 465. Семенов, Ю.И. Социальная организация отношений между полами: возникновение и развитие. /Ю.И. Семенов. Социальная философия: учебник. – М.: Савин С. А.,2003, С.209-235. 466. Семенова, С.Г. «Любовь – это стремление к бессмертию…»./С.Г. Семенова.//Философия любви. Ч.1, С.162-204. 467. Семенова, С.Г. Николай Федоров: Творчество жизни./С.Г. Семенова. – М.: Сов. писатель,1990. – 384 с.

368

468. Симонов,

И.В.

Религиозные

движения,

вызывающие

общественное беспокойство: мифы и реальность. /И.В. Симонов.//Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.87-92. 469. Словарь иностранных слов /Под редакцией Т.М. Капельзона. – М.: Советская энциклопедия,1933. – 1502, (5) с. 470. Смидович, С.Н. О «давидсоновщине»./С.Н. Смидович.//Партийная этика: (документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.389-394. 471. Смирнов, М.Г. Аксиология любви в ведический и эпический периоды. /М.Г. Смирнов.//Философия и общество. – 2002. - № 1, С. 46-69. 472. Соловьев,

В.С.

Духовные

основы

жизни./В.С.

Соловьев.//Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век. – М.: Республика,1995, С.479-489. 473. Соловьев, В.С. Об упадке средневекового мировоззрения. /В.С. Соловьев. Избранное. – М.: Советская Россия,1990, С.114-132. 474. Соловьев, В.С. Смысл любви. /В.С. Соловьев. Избранное, С.133216. 475. Соловьев, В.С. Три речи в память Достоевского. /В.С. Соловьев. Избранное, С.61-113. 476. Соловьева, И.Ю. Моральный аспект добрачных отношений. /И.Ю. Соловьева.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.2, С.230-231. 477. Солоницын,

Алексей.

Портрет

отца

Анатолия.

Повесть.

/Алексей Солоницын. Врата небесные. Повести. – М.: Отсутствует,2001, С.147-279. 478. Сольц, А.А. О партэтике. Доклад, читанный в Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова. /А.А. Сольц.//Партийная этика: (Доклады и материалы дискуссии 20-х годов), С.273-292. 479. Сорокин, Владимир. Голубое сало. /Владимир Сорокин. – М.: Ad Marginem,1999. – 360 с.

369

480. Сорокин, Владимир. Лед. /Владимир Сорокин. – М.: Ад Маргинем,2002. – 318 с. 481. Сорокин, Владимир. Очередь. /Владимир Сорокин. Очередь. – М.: Ад Маргинем,2002, С.7-200. 482. Станюкович, К.М. Без исхода. /К.М. Станюкович. Собр. соч. в 6 т. – М.: ГИХЛ, 1958-1959 гг. Т.4, С.5-362. 483. Станюкович, К.М. «Бесшабашный». Из современных нравов. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.5, С.584-623. 484. Станюкович, К.М. Василий Иванович. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.1, С.15-103. 485. Станюкович, К.М. «Глупая» причина. Рассказ старого матроса. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.2, С.661-677. 486. Станюкович, К.М. История одной жизни. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.6, С.15-236. 487. Станюкович, К.М. Кириллыч. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.2, С.145-169. 488. Станюкович, К.М. Матроска. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.2, С.82-144. 489. Станюкович, К.М. Мрачный штурман. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.1, С.176-236. 490. Станюкович, К.М. Наши нравы. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.5, С.5-404. 491. Станюкович, К.М. Похождения одного матроса. Подлинная история из далекого прошлого. /К.М. Станюкович. Указ. соч. Т.6, С.253-678. 492. Старович,

З.

Судебная

сексология.

/З.

Старович.

–

М.:

Юридическая литература,1991. – 336 с. 493. Стендаль (А. Бейль). О любви. /Стендаль. Собр. соч. в 15 т. Т.4. – М.: Правда,1959, С.355-574. 494. Степун, Ф.А. Россия накануне 1914 года. /Ф.А. Степун.//Вопросы философии. – 1992. - № 9, С.85-120.

370

495. Страхов, Н.Н. Литературная деятельность А.И. Герцена. /Н.Н. страхов.

Литературная

критика.

–

СПб.:

Русский

Христианский

гуманитарный институт,2000, С.359-390. 496. Стрельцова,

Г.Я.

Судьба

любви

сегодня.

Нравственно-

психологический очерк. /Г.Я. Стрельцова.//Философия любви. Ч.1, С.331379. 497. Струве, П.Б. В.В. Розанов, большой писатель с органическим пороком. /П.Б. Струве.//Вопросы философии. – 1992. - № 12, С.79-85. 498. Сысоева,

Л.С.

Социальная

система,

интеллигенция,

нравственность./Л.С. Сысоева//Интеллигенция и нравственность: Материалы международной научной конференции (30 июня – 1 июля 2005 г.). Т.1, С.101108. 499. Тарасов, Б.Н. «Закон Я» и «закон любви» (Нравственная философия Достоевского). /Б.Н. Тарасов. – М.: Знание,1991. – 64 с. 500. Толстая, Татьяна. Какой простор: взгляд через ширинку./Татьяна Толстая. День: Личное. – М.: Подкова,2002, С.133-138. 501. Толстая, Татьяна. Кысь: роман. /Татьяна Толстая. – М.: Подкова,2002. – 320 с. 502. Толстая, Татьяна. Ночь. /Татьяна Толстая. Ночь: Рассказы. – М.: Подкова,2002, С.117-127. 503. Толстая, Татьяна. Охота на мамонта. /Татьяна Толстая. Ночь: Рассказы, С.191-203. 504. Толстая, Татьяна. Переводные картинки. /Татьяна Толстая. День: Личное, С.245-275. 505. Толстая, Татьяна. Политическая корректность. /Татьяна Толстая. День: Личное, С.238-244. 506. Толстая, Татьяна. Самая любимая. /Татьяна Толстая. Ночь: Рассказы, С.159-190. 507. Толстая, Татьяна. Соня. /Татьяна Толстая. Ночь: Рассказы, с.3-14.

371

508. Толстая, Татьяна. Факир. /Татьяна Толстая. Ночь: Рассказы, С.204-231. 509. Толстая, Татьяна. Человек? Выведи меня отсюда. /Татьяна Толстая. День: Личное, С.228-232. 510. Толстой, Л.Н. Анна Каренина. /Л.Н. Толстой. Собр. соч. в 20 т. – М.: Художественная литература,1960-1965 гг. Т.8, 9. – 512, 496 с. 511. Толстой, Л.Н. Воспоминания. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.14, С.414-475. 512. Толстой, Л.Н. Дневники 1847-1894 гг. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.19. – 624 с. 513. Толстой, Л.Н. Дневники 1895-1910 гг. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.20. – 670 с. 514. Толстой, Л.Н. Исповедь. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.16, С.94-159. 515. Толстой, Л.Н. Крейцерова соната. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.12, С.132-211. 516. Толстой, Л.Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате». /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.12, С.212-226. 517. Толстой, Л.Н. Разрушение ада и восстановление его. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.12, С.417-434. 518. Толстой, Л.Н. Семейное счастье. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.3, С.76-161. 519. Толстой, Л.Н. Так что же нам делать? /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.16, С.160-414. 520. Толстой, Л.Н. Что такое искусство? /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.15, С.44-242. 521. Толстой, Л.Н. Юность. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.1, С.207-373. 522. Толстой, Л.Н. – Н.В. Стасовой 4 сентября 1895 г. /Л.Н. Толстой. Указ. соч. Т.18, С.154-155. 523. Трифонов, Ю.В. Дом на набережной. /Ю.В. Трифонов. Собр. соч. в 4 т. Т.2. – М.: Художественная литература,1986, С.361-494.

372

524. Трифонов, Ю.В. Другая жизнь. /Ю.В. Трифонов. Указ. соч. Т.2, С.217-360. 525. Трифонов, Ю.В. Предварительные итоги. /Ю.В. Трифонов. Указ. соч. Т.2, С.65-128. 526. Троицкий, С.В. Христианская философия брака./С.В. Троицкий.Клим: Христианская жизнь,2001. – 224 с. 527. Трубецкой, Е.Н. Смысл жизни. /Е.Н. Трубецкой. Избранное. – М.: Канон,1995, С.5-296. 528. Тургенев, И.С. Ася. /И.С. Тургенев. Собр. соч. в 10 т. – М.: ГИХЛ, 1961-1962 гг. Т.6, С.164-200. 529. Тургенев, И.С. Вешние воды. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.8, С.29141. 530. Тургенев, И.С. Дым. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.4, С.5-144. 531. Тургенев, И.С. Житейские правила. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.51. 532. Тургенев, И.С. Любовь. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.56. 533. Тургенев, И.С. Новь. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.4, С.145-365. 534. Тургенев, И.С. Отцы и дети. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.3, С.123275. 535. Тургенев, И.С. Первая любовь. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.6, С.201-250. 536. Тургенев, И.С. Переписка. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.6, С.62-85. 537. Тургенев, И.С. Путь к любви. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.55. 538. Тургенев, И.С. Рудин. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.2, С.5-103. 539. Тургенев, И.С. Фауст. Рассказ в девяти письмах. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.6, С.118-149. 540. Тургенев, И.С. Фауст, трагедия. Соч. Гете. Перевод первой и изложение второй части. М. Вронченко. 1844. Санкт-Петербург. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.201-230.

373

541. Тургенев, И.С. Эгоист. /И.С. Тургенев. Указ. соч. Т.10, С.32-33. 542. Турецкая, Г.В. Деловая активность женщины и семья. /Г.В. Турецкая.//Социологические исследования. – 2001. - № 2, С.67-73. 543. Улицкая, Людмила. Ветряная оспа. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы. – М.: Эксмо,2005, С.368-393. 544. Улицкая, Людмила. Дочь Бухары. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы, С.231-249. 545. Улицкая, Людмила. Казус Кукоцкого: Роман. /Людмила Улицкая. – М.: Эксмо,2002. – 448 с. 546. Улицкая, Людмила. Лялин дом. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы, С.250-265. 547. Улицкая, Людмила. Сонечка. /Людмила Улицкая. Сонечка: Повести и рассказы, С.5-66. 548. Уоллас, И., Уоллас, С., Уоллас, Э., Валлечински, Д. Интимная сексуальная жизнь знаменитых людей. /И. Уоллас, С. Уоллас, Э. Уоллас, Д. Валлечински. – Минск: КРАСИКО,1993. – 320 с. 549. Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного состояния мира и о средствах к восстановлению родства. Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим. /Н.Ф. Федоров. Сочинения. – М.: Мысль,1982, С.53-441. 550. Федоров, Н.Ф. Выставка 1889 года, или наглядное изображение культуры, цивилизации и эксплуатации, юбилей столетнего господства среднего класса, буржуазии или городского сословия, и чем должна быть выставка последнего года XIX века или первого года ХХ, точнее же, выставка на рубеже этих двух веков; что XIX век завещает ХХ? /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.442-472. 551. Федоров, Н.Ф. Горизонтальное положение и вертикальное – смерть и жизнь. /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.507-521.

374

552. Федоров, Н.Ф. Супраморализм, или всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение). /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.473-503. 553. Федоров Н.Ф. – В.А. Кожевникову 1901 г. /Н.Ф. Федоров. Сочинения, С.649-650. 554. Федяев, Д.М. О литературных формах философской онтологии. /Д.М. Федяев.//Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса. Т.1, С.252-253. 555. Филоненко, Александр. Гостеприимство бездомных: семья и богословие уязвимости. /Александр Филоненко.//Семья в постатеистических обществах, С.136-159. 556. Флоренский, П.А. Столп и утверждение истины. В 2 т. /П.А. Флоренский. – М.: Правда,1990. – 840 с. 557. Франк, С.Л. Знание и вера. /С.Л. Франк.//Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Кн.1, С.217-220. 558. Франк, С.Л. С нами Бог. Три размышления. /С.Л. Франк. С нами Бог. – М.: АСТ,2003, С.437-744. 559. Франк, С.Л. Крушение кумиров. /С.Л. Франк. Сочинения. – М.: Правда,1990, С.111-180. 560. Франк, С.Л. Мертвые молчат. /С.Л. Франк. Сочинения, С.577-582. 561. Франк,

С.Л.

Непостижимое.

Онтологическое

введение

в

философию религии. /С.Л. Франк. Сочинения, С.181-559. 562. Франк, С.Л. Смысл жизни. /С.Л. Франк.//Вопросы философии. – 1990. - № 6, С.69-131. 563. Франк, С.Л. Фр. Ницше и этика «любви к дальнему». /С.Л. Франк. Сочинения, С.9-64. 564. Франк, С.Л. Этика нигилизма (К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции). /С.Л. Франк.//Вехи. Из глубины, С.167-199.

375

565. Франкл, В. О смысле любви (глава из книги «Человек в поисках смысла»). /В. Франкл.//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.168-202. 566. Фро-Мег, Дивина. Порнография и телереальность. /Дивина ФроМег.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.277284. 567. Фромм, Э. Искусство любви. /Э. Фромм. – М.: Знание,1990. – 64 с. 568. Хабермас,

Ю.

Модерн

–

незавершенный

проект.

/Ю.

Хабермас.//Вопросы философии. – 1992. - № 4, С.40-52. 569. Хамитов, Н.В. Философия и психология пола. /Н.В. Хамитов. – Киев: НИКА-Центр,2001. – 224 с. 570. Хамитов,

Н.В.

Философия

человека:

от

метафизики

к

метаантропологии. /Н.В. Хамитов. – Киев: Ника-Центр. М.: Институт общегуманит. исследований,2002. – 336 с. 571. Хамитов, Назил. Эрос и Ленин. /Назил Хамитов.//Эрос и логос: Феномен сексуальности в современной культуре, С.161-168. 572. Харчев, А.Г., Яковлев, Б.Д. Очерки истории марксистсколенинской этики в СССР. /А.Г. Харчев, Б.Д. Яковлев. – Л.: Наука,1972. – 220 с. 573. Хаус, Р. Секта мормонов: тайный оккультизм под маской христианства. /Р. Хаус.//Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.40-42. 574. Хеллингер, Б. Порядки любви: Разрешение семейно-системных конфликтов и противоречий. /Б. Хеллингер. – М.: ИИП,2001. – 400 с. 575. Хомяков, А.С. Мнение иностранцев о России. /А.С. Хомяков. О старом и новом. Статьи и очерки. – М.: Современник,1988, С.82-103. 576. Хомяков, А.С. Письмо к издателю Т.И. Филиппову. /А.С. Хомяков. О старом и новом. Статьи и очерки, С.277-291.

376

577. Храмцова, Н.Г. Формирование системы ценностей личности в условиях информационно-психологического воздействия в современном информационном обществе. /Н.Г. Храмцова.//Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей

Международной научной

конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г. Т.2, С.347-351. 578. Хренов, Н.А. Функционирование кино в контексте кризиса цивилизационной

идентичности.

/Н.А.

Хренов.//Современные

трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.604-657. 579. Христофор (Чакас), архимандрит. Церковь и секты: Опыт Кипра. /Архимандрит Христофор (Чакас).//Материалы международной научнопрактической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», С.3136. 580. Цеткин, К. Воспоминания о Ленине. /К. Цеткин.//Марксистская этика. Хрестоматия. – М.: Изд-во института МО,1961, С.426-433. 581. Циолковский,

К.Э.

Живая

Вселенная.

/К.Э.

Циолков-

ский.//Вопросы философии. – 1992. - № 6, С.135-158. 582. Чанышев, А.Н. Любовь в античной Греции/А.Н. Чанышев. //Философия любви. Ч.1, С.36-67. 583. Черный, Ю.Ю. Философия пола и любви Н.А. Бердяева. /Ю.Ю. Черный. – М.: Наука,2004. – 132 с. 584. Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии. /Н.Г. Чернышевский. Избран. философские соч. Изд. В 3 т. – М.: Госполитиздат, 1950-1951 гг. Т.3,С.162-254. 585. Чернышевский, Н.Г. Запись в дневнике 11 июля 1849 г. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.851-853. 586. Чернышевский, Н.Г. Июльская монархия. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.7-161. 587.

Чернышевский, Н.Г. Письма об Испании В.П. Боткина. СПб.,

1857 г. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.2, С.63-92.

377

588. Чернышевский, Н.Г. Полемические красоты. Коллекция первая. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.343-375. 589. Чернышевский, Н.Г. Происхождение теории благотворительности борьбы за жизнь (Предисловие к некоторым трактатам по ботанике, зоологии и науке о человеческой жизни). /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.644-689. 590. Чернышевский,

Н.Г.

Пролог.

/Н.Г.

Чернышевский.

–

М.:ГИХЛ,1957. – 472 с. 591. Чернышевский, Н.Г. Русский человек на RENDEZ-VOUS. Размышления

по

прочтении

повести

г.

Тургенева

«Ася».

/Н.Г.

Чернышевский. Указ. соч. Т.2, С.215-238. 592. Чернышевский, Н.Г. Что делать? /Н.Г. Чернышевский. – М.: ГИХЛ,1954. – 488 с. 593. Чернышевский, Н.Г. – А.Н. и М.Н. Чернышевским 1 марта 1878 г. /Н.Г. Чернышевский. Указ. соч. Т.3, С.748-762. 594. Чехов, А.П. Агафья. /А.П. Чехов. Собр. соч. в 12 т. – М.: ГИХЛ, 1960-1964 гг. Т.4, С.48-58. 595. Чехов, А.П. Ариадна. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.8, С.60-85. 596. Чехов, А.П. Вишневый сад. Комедия в четырех действиях. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.9, с.607-662. 597. Чехов, А.П. Володя большой и Володя маленький. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, С.275-287. 598. Чехов, А.П. Егерь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.3, с.174-178. 599. Чехов, А.П. Женское счастье. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.3, С.233236. 600. Чехов, А.П. Записные книжки. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.10, С.435-559. 601. Чехов, А.П. Любовь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4, С.111-117. 602. Чехов, А.П. Остров Сахалин. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.10, С.43394.

378

603. Чехов, А. П. О любви. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.8, С.305-314. 604. Чехов, А.П. О том, как я в законный брак вступил. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.2, С.14-17. 605. Чехов, А.П. Перед свадьбой. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.1, С.38-42. 606. Чехов, А.П. Пьяные. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.5, С.60-66. 607. Чехов, А.П. Сильные ощущения. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.4, С.135-140. 608. Чехов, А.П. Скучная история. Из записок старого человека. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.:, С.271-333. 609. Чехов, А.П. Следователь. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.5, С.197-202. 610. Чехов, А.П. Слова, слова и слова. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.1, С.525-527. 611. Чехов, А.П. Соседи. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, С.103-122. 612. Чехов, А.П. Три года. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.7, С.419-510. 613. Чехов А.П. – Н.М. Елизову 23 января 1897 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, с.127-128. 614. Чехов, А.П. – И.И. Орлову 22 февраля 1899 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.272-274. 615. Чехов, А.П. – А.Н. Плещееву 15 февраля 1890 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, с.390-392. 616. Чехов, А.П. – А.С. Суворину 26 декабря 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.302-305. 617. Чехов, А.П. – А.С. Суворину 30 декабря 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.305-313. 618. Чехов, А.П. – А.С. Суворину 7 мая 1889 г. /А.П.Чехов. Указ. соч. Т.11, С.341-343. 619. Чехов, А.П. – А.С. Суворину 27 мая 1891 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.489-491. 620. Чехов, А.П. – А.С. Суворину 11 ноября 1893 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.33-35.

379

621. Чехов, А.П. – Ал.П. Чехову 20 февраля 1883 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.11-18. 622. Чехов, А.П. – Ал.П. Чехову 28 августа 1888 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.243-246. 623. Чехов, А.П. – Ал.П. Чехову 2 января 1889 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.11, С.313-316. 624. Чехов, А.П. – М.П. Чехову 26 октября 1898 г. /А.П. Чехов. Указ. соч. Т.12, С.229-231. 625. Чулков, Г.И. Автоматические записи Вл. Соловьева. /Г.И. Чулков.//Вопросы философии. – 1992. - № 8, С.123-132. 626. Шевченко, Н.И. Духовность и ХХ век. /Н.И. Шевченко. Возрождение духовностью. – Белгород: БГТУ,2004, С.111-116. 627. Шестаков, В.П. Философия любви в России. /В.П. Шестаков. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры. – М.: Владос,1995, С.66-103. 628. Шестов, Л. Апофеоз беспочвенности: Опыт адогматического мышления. /Л. Шестов. – Л.: ЛГУ,1991. – 216 с. 629. Шмелев, Сергей. МАССАЖ тела и ОТДЕЛЬНЫХ его ЧАСТЕЙ. /Сергей Шмелев.//Голос Белогорья. – 2005. - №5, С.7. 630. Шмидт, В.Р., Шуршин, К.В. Массовая и элитарная культура в зеркале гендерного подхода. /В.Р. Шмидт, К.В. Шуршин.//Социологические исследования. – 2000. - № 7, С.58-64. 631. Шопенгауэр, А. Метафизика половой любви. /А. Шопенгауэр. Избранные произведения. – М.: Провещение,1992, С.371-412. 632. Элиаде, М. Оккультизм, колдовство и моды в культуре. /М. Элиаде. – Киев: София; М.: Гелиос,2002. – 224 с. 633. Эрн, В.Ф. Сущность немецкого феноменализма. /В.Ф. Эрн. Сочинения. – М.: Правда,1991, С.319-328. 634. Эткинд, А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. /А. Эткинд. – СПб.: МЕДУЗА,1993. – 464 с.

380

635. Юркевич, П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека,

по

учению

слова

Божия.

/П.Д.

Юркевич.

Философские

произведения. – М.: Правда,1990, С.69-103. 636. Юшкевич,

П.С.

О

сущности

философии

(К

психологии

философского миросозерцания)./П.С. Юшкевич.//На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение. – М.: Политиздат,1990, С.151-167 637. Якимович, Александр. Запретный эрос [плод – А. С.?] в искусстве авангарда. /Александр Якимович.//Эрос и логос: феномен сексуальности в современной культуре, С.174-190. 638. Яковенко, И.Г. От экстенсивной к интенсивной стратегии исторического

бытия

(перспективы,

риски,

стратегия

оптимизации).

/И.Г.Яковенко.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.43-82. 639. Яковенко, И.Г. Трансформация базовых идентичностей: факторы, тренды, сценарии. /И.Г. Яковенко.//Современные трансформации российской культуры (Россия на перекрестке культур), С.119-134. 640. Яннарас,

Х.

Вариации

на

тему

«Песни

песней».

/Х.

Яннарас.//Любовь и интимность: поиск духовного смысла, С.155-167. 641. Яновский, Р.Г., Перминова, А.И., Мельникова, Т.А. Женщина и общество

в

России.

/Р.Г.

Яновский,

А.И.

Перминова,

Т.А.

Мельникова.//Вопросы философии. – 1994. - № 9, С.173-176. 642. Ярославский, Е.М. Мораль и быт пролетариата в переходный период. Доклад, прочитанный в Политехническом музее 14 апреля 1926 г. /Е.М. Ярославский.//Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов), С.327-349.